Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Путина в особом режиме

В этом году специалисты прогнозируют вылов на Дальнем Востоке около 384 тыс. тонн тихоокеанских лососей. Вполне впечатляющие цифры. Однако если с прогнозами уловов все нормально, то готовиться к путине предприятиям пришлось с учетом пандемии коронавируса. Об опыте рыбаков Западной Камчатки в интервью журналу «Fishnews – Новости рыболовства» рассказал генеральный директор компании «Витязь-Авто» Алекс Раманаускас.

– Основная путина на западном побережье Камчатки развернется в июле . Какие ожидания от промысла и как проходила подготовка к нему, ведь в этом году предприятия работают в условиях борьбы с COVID -19?

– Четный год традиционно является рыбным для Западной Камчатки, однако мы наблюдаем, что разница сгладилась и прогноз по западному побережью практически такой же, как по восточному (на востоке прогнозируется подход более 115 тыс. тонн тихоокеанских лососей, на западе – около 124 тыс. тонн. – Прим. ред.).

Конечно, ожидаем массовые подходы лосося в нынешнем году. Пока, к счастью, отраслевая наука не высказывает опасений по этому поводу. О том, что прогнозы не оправдаются, или о том, что придется их снижать, речи не идет.

Но чем специфична путина этого года? Конечно, коронавирус и нестабильный курс доллара – два фактора, которые усложняют ситуацию и отражаются на подготовке к промыслу.

Подходы к борьбе с коронавирусом в регионах разные. Нам пришлось завезти людей для работы на путине заранее, чтобы соблюсти требования о помещении на обсервацию. Все эти режимы отражаются на затратах каждого, я думаю, предприятия рыбной отрасли. Однако рыбаки переносят трудности достойно, относятся к мерам безопасности с большой ответственностью.

Конечно, очень тяжело застраховаться от человеческого фактора, но все требования наши пользователи – и по восточному, и по западному побережью, – я думаю, соблюдают. Ситуация регулярно обсуждается на собраниях Ассоциации добытчиков лососей Камчатки – объединения, которое возглавляет Владимир Михайлович Галицын.

Также из-за пандемии сдвинулись по времени транспортные потоки – это тоже отразилось на подготовке к путине.

Ранее я уже упомянул нестабильную ситуацию с долларом, особенно ее ощутили те, кто работает с донно-пищевыми видами рыб. Внешние рынки – Китая, Кореи, Японии – ответили на изменения. Среагировал и внутренний рынок. Со временем ситуация должна стабилизироваться, оживятся рыбоперерабатывающие отрасли других стран, вырастет спрос на продукцию, которую экспортируют российские предприятия. Думаю, ниша опять будет заполняться, ведь население земного шара в любом случае нуждается в продуктах – на самоизоляции находятся люди или нет.

Некоторые виды продукции даже стали более популярными. Консервы, например, или продукты сегмента ready-to-cook, которые быстро можно приготовить.

– В мае вновь стала активно обсуждаться тема перевозок рыбы по Северному морскому пути . Президент поручил правительству РФ проработать сокращение затрат на такую транспортировку. Видите ли вы перспективы за доставкой рыбы по Севморпути?

– Сейчас мы наблюдаем очередной виток активности государства в формировании грузовых потоков по Северному морскому пути. Если вовлеченным структурам удастся обеспечить гарантированную и своевременную подачу транспортных судов, если потоки будут регулярными и прогнозируемыми, то такой механизм доставки будет востребован. Конечно, инфраструктура в местах отгрузки и в местах приемки – в портах западной части страны – должна быть готова к увеличению грузопотока.

Если условия для развития поставок рыбы по Севморпути будут обеспечены, я думаю, это существенно повлияет на ценообразование и поможет разгрузить традиционные маршруты через Владивосток. Как известно, во время лососевой путины массовый поток рыбопродукции идет через Приморье, инфраструктура не справляется, в результате растут цены на все виды услуг – на транспортные, грузовые работы и т.д. Все это в итоге отражается на себестоимости продукции, то есть на покупателе.

– Из-за коронавируса поменялись привычные условия для тех, кто прилетает на путину из других регионов. Люди, прежде чем приступать к работе, должны провести две недели на изоляции. Вводятся тестирования на инфекцию, электронные пропуска. Новые требования, нестандартная ситуация – все это приводит к нехватке кадров?

– Конечно, дефицит кадров, в общем-то, ощущался всегда. Особенно квалифицированных кадров, работников, которые не первый год трудятся на предприятиях отрасли. Есть проблема даже с обработчиками. Только на первый взгляд кажется, что обработка рыбы не требует особых навыков. На самом деле это далеко не так, хорошие обработчики очень важны. Поэтому мы в своей компании стараемся добиться, чтобы люди не ограничивались одним годом работы, а приезжали к нам вновь. Для этого вводим специальные премиальные программы, стремимся сохранить кадровый потенциал. Думаю, что такую же политику проводят и другие компании на Камчатке, чтобы привлечь и закрепить уже подготовленных работников.

Дефицит есть, коронавирус, конечно, добавляет людям тревоги из-за возможных непредвиденных обстоятельств. Мы максимально пытаемся взять на себя расходы, которые возникли из-за необходимости изоляции, обеспечения работников средствами индивидуальной защиты. Как я уже говорил, заранее обеспокоились вопросами завоза кадров.

– Камчатские специалисты подготовили изменения правил рыболовства , отражающие особенности учета лососевых уловов. Чтобы можно было фиксировать видовой состав добычи уже после доставки на берег, а также корректировать общий вес улова. Ждут ли предприятия этих поправок?

– Безусловно, это облегчило бы работу и рыбакам, и контролирующим органам. Изменения по учету добытого лосося – разумное решение, регулятор в рыбной отрасли с этим согласен. Нормативные правовые акты принимаются не быстро, здесь свои сроки, предусмотренные государственными регламентами, мы все понимаем, но надеемся, что в этом году уже будем работать по новым правилам.

– В 2018 году «Витязь-Авто» запустил новый завод под инвестиционные квоты – в селе Устьевом Соболевского района. Как работает это производство?

– Наш завод стабильно работает третий год, мы довольны результатом. На новом предприятии выпускаются разные виды продукции из донно-пищевых видов рыб, перерабатываются не только минтай, но и навага, камбала, треска.

Несмотря на то, что завод уже сдан в эксплуатацию как объект инвестиций и квоты уже получены, мы продолжаем наращивать его возможности. Увеличили морозильные мощности, ведем работу по приобретению и строительству обслуживающего маломерного флота – чтобы быть готовыми к росту грузопотока. В этом году достроим еще одно общежитие для сотрудников.

Сделали также и другие объекты инфраструктурного плана – цех по изготовлению и ремонту орудий лова и гараж. Все это будет введено в эксплуатацию в нынешнем году.

Хорошо себя показал цех РМУ, причем мощности позволяют принимать на переработку рыбные отходы не только своего производства, но и сторонних организаций. А это возможности безотходного производства для населенного пункта в целом.

Планируем построить дополнительный холодильник, чтобы увеличить мощности по хранению готовой продукции. То есть получение квот для нас не было самоцелью, для нас важно современное и эффективное производство, и мы продолжаем вкладывать силы и средства в развитие предприятия.

Также изучаем возможности строительства флота либо возможности привлечения партнеров из группы компаний для освоения квот в районах, которые находятся на большом удалении от берегового завода: есть суда наливного типа, способные доставлять порядка 600 тонн улова за раз. Вопрос находится в проработке.

На нашем предприятии выпускаем продукцию с высокой добавленной стоимостью: филе, фарш минтая, стейки из донно-пищевых видов рыб. Производим субпродукты. В нынешнем году хотим попробовать выпускать аналогичные виды продукции из лососевых. Стараемся расширять ассортиментный ряд.

– Ваша продукция продается в фирменных торговых точках в Москве. Очень интересный проект. Была в одном из таких мест: продавец рассказывала, как лучше приготовить рыбу, можно было взять буклет с полезной информацией о рыбной кухне. Продолжаете такую работу?

– У нас налажены партнерские отношения по дистрибуции наших товаров, и мы развиваем сеть розничной торговли продукцией из лососевых видов. Это в основном нерка, кижуч, кета. Также продукция из донно-пищевых видов – минтая, наваги, камбалы.

Стараемся творчески подходить к процессу. В следующем году, скорее всего, запустим новый дизайн упаковки, который будет привлекать внимание покупателя. Людям сейчас доступна самая разнообразная рыбная продукция от разных производителей, потребители становятся все более и более искушенными. В этой ситуации нужно быть на острие.

На начальном этапе розничная торговля была не совсем выгодна. Проще выпустить рыбу б/г, валом продать – это обеспечивает быструю оборачиваемость средств, не требует создания дополнительных рабочих мест. Однако учредители приняли решение развивать продажу полочных продуктов для жителей Камчатского края и других регионов. Для того чтобы мы как производитель заявили о себе, сделали рыбу более доступной на рынках нашей большой страны.

Когда-то мы начинали с одной торговой точки, теперь у нас больше десяти таких мест реализации по Москве и несколько точек в Санкт-Петербурге. Сворачивать эту работу не планируем, хотя и к расширению в нынешних нестабильных условиях тоже стоит подходить с осторожностью. Будем дальше смотреть по ситуации.

Маргарита КРЮЧКОВА, журнал « Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба > fishnews.ru, 8 июля 2020 > № 3435441 Алекс Раманаускас

Доступная рыба и хороший инвестклимат – губернатор Сахалинской области рассказал о приоритетах

Вопросы рыбной отрасли остаются в сфере особого внимания властей Сахалинской области, подчеркнул губернатор Валерий Лимаренко. Реализация инвестиционного потенциала рыбного хозяйства, обеспечение островитян качественной и доступной продукцией – в числе приоритетов.

За первое полугодие рыбаки Сахалинской области добыли почти 349 тыс. тонн водных биоресурсов – это на 10% выше, чем в прошлом году. Выросли уловы минтая, трески, наваги. Островной регион, как и вся страна, встречает профессиональный праздник отрасли – День рыбака.

Рыбопромышленные компании реализуют инвестиционные проекты по созданию производств на Сахалине и Курильских островах, модернизируют уже действующие предприятия, расширяют холодильные мощности, приобретают флот. За прошлый год инвестиции в развитие отрасли выросли на 4,6 млрд рублей.

В 2020 г. предполагается реализация 12 инвестиционных проектов. Задача – чтобы планам инвесторов не помешала пандемия коронавируса и связанные с ней сложности, заявил Fishnews глава региона.

Развитие рыбохозяйственного комплекса позволило повысить налоговую отдачу: поступления в консолидированный бюджет выросли на 80%, или на 3,4 млрд рублей.

Рыбопромышленные предприятия активно откликаются на предложение участвовать в работе с социальным значением, заявил губернатор. В регионе действует программа «Доступная рыба».

«Для нас важно, чтобы на Сахалине и Курилах люди могли реализовать свои права и на вылов в режиме любительского рыболовства, – подчеркнул Валерий Лимаренко. – Мы продолжаем работать над тем, чтобы любительская рыбалка была доступна для всех жителей нашего региона – в прошлом году в федеральных правилах рыболовства был предусмотрен принцип бесплатного лова горбуши. Сахалинская область откликнулась и на возможность участвовать в пилотной программе, позволяющей рыбакам-любителям продавать уловы. Конечно, важнейшим ориентиром при этом остается сохранение водных биоресурсов».

Губернатор также подчеркнул важность оперативного решения вопросов, которые возникают в сфере правового регулирования отрасли, – настройки правил рыболовства, развития аквакультуры.

«Конечно, среди ключевых задач сейчас – чтобы область успешно отработала лососевую путину, причем с учетом вызовов, с которыми все мы столкнулись из-за пандемии», – заявил глава региона.

Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Приватизация, инвестиции > fishnews.ru, 8 июля 2020 > № 3435439 Валерий Лимаренко

Очереди исчезли, но COVID-19 остался

Китай всегда был активным партнером российских рыбаков. Город Хуньчунь, расположенный всего в 70 км от российского порта Зарубино, уже долгое время является важным распределительным центром. Отсюда российские морепродукты расходятся по всей территории Китая и не только. Поэтому для китайской стороны ситуация на автомобильном пропускном пункте «Краскино» стала таким же серьезным барьером, как и для российских компаний. Особенно на фоне глобальных карантинных мер, вызванных пандемией коронавируса. Как сегодня обстоит ситуация по ту сторону границы, Fishnews рассказал председатель Ассоциации развития морской экономики города Хуньчунь Ван Ганн.

– Хуньчунь играет важную роль в поставках российской рыбы и морепродуктов, которые направляются в Китай и другие страны АТР. Что собой представляет рыбная промышленность в вашем городе?

– В Хуньчуне работают предприятия по переработке рыбы, гребешка, трепанга, поступающих из России. Есть также бассейны, аквариумы для передержки живых морепродуктов. Они могут использоваться и для содержания гребешка, осьминога, даже под живую рыбу, но это в будущем. Сегодня такие бассейны предназначены в основном для передержки живого краба.

И конечно, в Хуньчуне много торговых компаний, которые покупают в России рыбу и морепродукты и затем продают их главным образом внутри Китая. Но есть и фирмы, которые работают на Корею и Японию.

– COVID -19 повлиял на экономику всего мира. Как он сказался на предприятиях, занятых в рыбном секторе вашего региона?

– Изначально, коронавирусная инфекция оказывала огромное влияние на рыбную отрасль Хуньчуня. Основным покупателям – ресторанам и магазинам в китайских городах – пришлось на время закрыться. Приостановили свою деятельность и наши предприятия.

Однако уже весной, в процессе стабилизации обстановки, рыбная отрасль постепенно пришла в норму и по показателям вернулась к уровню прошлого года. Мы отслеживаем статистику по импорту отдельно по каждому виду морепродуктов. Например, синего краба в мае было завезено примерно 70-80% от прошлогоднего объема за тот же период.

– Как вы оцениваете сейчас ситуацию в пункте пропуска, через который российские морепродукты попадают в Хуньчунь?

– Ситуация с автомобильным переходом «Краскино – Хуньчунь», где российские машины были вынуждены подолгу стоять в очередях и из-за этого погибала живая продукция, стала серьезной проблемой для российских партнеров и китайской стороны. Совместно мы обсуждали ее, искали варианты решения, обращались в государственные структуры. Благодаря общим стараниям вопрос удалось сдвинуть с мертвой точки: ситуация с пограничным переходом вышла на государственный уровень.

По нашей оценке, на данный момент проблема решена. Каждый день через пункт пропуска проходит минимум по 13-15 машин с живой продукцией, а с учетом замороженной рыбы и прочей продукции это уже порядка 28-30 машин в день (данные на середину июня – Прим. ред.). До этого автомобильный поток с живыми морепродуктами составлял ежесуточно примерно 5-7 машин.

– В чем вы видите основную причину возникшей ситуации?

– Думаю, что основной причиной стало недопонимание и нехватка нормальной коммуникации между пограничными структурами, таможней и правительством, причем как в России, так и у нас в Китае. В этой сфере задействовано много разных структур, в результате им бывает сложно разобраться в возникающих вопросах самостоятельно – необходимо наладить нормальное межведомственное взаимоотношение. После того, как обсуждение этих вопросов организовали через официальные каналы наших стран, удалось добиться конкретики и договоренностей.

Это сразу позитивно отразилось на работе как китайских, так и российских предприятий рыбной промышленности. Ведь главная проблема для бизнеса – это потеря времени: для предприятия один день простоя – это ощутимая потеря в деньгах. И чем быстрее удается решать возникающие вопросы, тем выгоднее для всех.

– Т.е. на настоящий момент в ситуации на пограничном переходе вы уже не видите барьера для движения рыбопродукции через российско-китайскую границу?

– Да, сейчас это не мешает нашей работе.

(В то же время российский бизнес предупреждает об угрозе новых заторов на границе перед крабовой путиной. – Прим. ред.).

– Но остается проблема с пандемией: в Китае зафиксированы новые случаи заражения COVID -19.

– Да, коронавирус – вновь самая главная проблема для нас. В середине июня новых заболевших обнаружили в Пекине. На этот раз вспышку связали с морепродуктами: говорили, что на этот раз вирус завезли с лососем из Норвегии. Информация об этом прошла во всех новостях китайских СМИ, под особое подозрение попала замороженная рыба. В итоге вновь начали закрываться рынки и снижаться продажи.

– Насколько жесткие карантинные меры были приняты в самом Хуньчуне на этот раз?

– Хуньчунь – это небольшой приграничный город, хотя в логистике импортных морепродуктов является важным звеном. В самом Хуньчуне продаж не так много, как правило, все российские морепродукты поставляются в Шанхай, Пекин, Гуанчжоу и другие крупные города. Так что наша работа в первую очередь зависит от ситуации в этих мегаполисах. Если там закрываются рестораны и магазины, то и у нас в Хуньчуне работа останавливается.

– А как вы оцениваете тот факт, что под подозрение в качестве виновника возникновения второй волны коронавируса попала рыба? Это отразилось на отношении китайских покупателей к остальным морепродуктам?

– Конечно, резонанс от прошедших новостей есть. Люди не понимают до конца, что именно стало источником заражения. Возможно, что инфицированным был иностранный рабочий, который обрабатывал эту рыбу за границей, а при низкой температуре вирус сохранялся живым столько времени. В результате не все, конечно, но определенная часть посетителей в ресторанах стали чаще заказывать овощи, т.к. по поводу морепродуктов у них есть опасения. (К концу июня в СМИ появилась новая информация о том, что Китай согласился с международными экспертами и снял обвинения с импортного лосося. – Прим. ред.).

– Какие направления сотрудничества с российской рыбной отраслью были бы сейчас интересны вашей ассоциации?

– У членов Ассоциации развития морской экономики города Хуньчунь есть интерес ко всей морепродукции, производимой российскими предприятиями. Особым же спросом, как я уже говорил, пользуется живая продукция. На данный момент доля живых морепродуктов в импорте хуньчуньских предприятий составляет порядка 90%.

Нормализация ситуации с карантином в мире и обеспечение быстрого прохождения российской продукции через границу сможет значительно повлиять на увеличение объемов торговли между нашими странами в будущем.

Газета « Fishnews Дайджест»

Китай. ДФО > Рыба. Таможня. Транспорт > fishnews.ru, 7 июля 2020 > № 3435437 Ван Ганн

Отрасли не хватает живого общения

Сезон 2020 года оказался настоящим кошмаром для организаторов форумов, конференций, выставок и других деловых мероприятий, предполагающих большое количество участников, – из-за пандемии рвались налаженные связи, страны одна за другой закрывали границы, а в календаре возникали все новые отмены. Уже перед выходом этого материала стало известно о переносе на июль следующего года IV Международного рыбопромышленного форума и выставки рыбной индустрии, морепродуктов и технологий. Какие последствия для российской рыбной отрасли может иметь вспышка коронавирусной инфекции и что делать выставочному оператору в разгар эпидемии, когда весь event-сектор парализован, в интервью Fishnews рассказал генеральный директор Expo Solutions Group (ESG) Иван Фетисов.

– Иван Андреевич, в этом году ситуация с выставками выглядит катастрофической – из-за коронавируса отменяются или переносятся мероприятия по всему миру. Каким образом ESG выстраивает взаимодействие с партнерами и клиентами в таких условиях?

– Для предотвращения распространения коронавирусной инфекции во многих странах ввели ряд ограничений, в числе которых был запрет на проведение массовых мероприятий и приостановление авиасообщения между странами. Выставочные компании и их клиенты стали заложниками ситуации. С начала марта стали отменять конгрессные мероприятия, большинство из них сорвалось накануне открытия, когда все уже было готово и построено, проведены рекламные кампании, вложены большие средства. Выставочные операторы не хотели подводить своих клиентов, но и не могли по своей воле отменять или переносить мероприятия и были вынуждены до последнего ждать решений государства. Последствиями стали недостроенные стенды, несостоявшиеся выставки, сорванные встречи, неподписанные контракты и, соответственно, упущенная прибыль.

Из-за сложившихся обстоятельств за последние два месяца нам пришлось перестроить работу. Мы активизировали рассылки и звонки, вместе с менеджерами я также активно общался с нашими клиентами. Как ни странно, помогло то, что люди были на изоляции, и удавалось провести переговоры с теми, с кем в «докарантинной» жизни было практически невозможно выйти на связь. Хотя, конечно, всем остро не хватало личного общения, телефон и видеоконференции – слабая замена.

– Жертвой коронавируса пало даже крупнейшее отраслевое событие Seafood Expo Global, организаторы которого сначала попытались провести выставку в другие сроки, но в итоге были вынуждены отложить ее до будущего года. Как восприняли отмену Брюсселя российские экспоненты? Повлияло ли это на их дальнейшие планы с учетом переезда выставки в 2021 году в Барселону?

– Первым отмененным мероприятием в рыбном секторе стал Бостон – Seafood Expo North America. На данный момент эта выставка перенесена на двадцатые числа сентября, хотя, если честно, организаторы немного затянули с этим решением, сделав его довольно болезненным для участников. Мне кажется, о таком следовало объявить заранее, чтобы люди не так сильно пострадали финансово. Судя по эпидемиологической обстановке, которую мы наблюдаем сейчас в США, нет уверенности, что у организаторов получится провести выставку этой осенью.

C Seafood Expo Global, которая должна была пройти в Брюсселе с 21 по 23 апреля, получилось не слишком удачно. Когда вирус начал распространяться по Европе, мы направляли письма организаторам с вопросами о переносе мероприятия. Позднее они анонсировали новые даты – 23–25 июня. В середине апреля стало известно, что карантин затягивается и нет никакой информации о снятии ограничений. На тот момент мы уже постоянно были на связи с рыбаками, все понимали сложившуюся ситуацию и решили начать подготовку к выставке в Барселоне в следующем году.

Предстоит большая работа, потому что все прекрасно понимают: это будет первая европейская выставка за два года. К тому же Испания – сама по себе центр потребления рыбы и морепродуктов. Мы уже забронировали площадь для российского стенда на 30% больше, чем была в Брюсселе.

– То есть рыбаки отнеслись к отмене с пониманием?

– Да, просто все расстроились, что Брюсселя не будет. И потом отмена выставок, закрытые границы – все это затрудняет работу отрасли. Сложнее проводить переговоры, презентовать свою продукцию, искать новых клиентов, осуществлять поставки за рубеж. Мы вместе с рыбаками создавали цикл – Европа, Россия, Азия, и, когда он нарушается, приходится резко перестраивать принцип работы.

Ведь что произошло? Из-за распространения вируса в Китае туда был временно прекращен экспорт российской рыбопродукции, также ограничили поставки филе и другой продукции переработки из Китая в США и Европу. Все увидели, как опасно делать ставку только на азиатские рынки. Изменилась структура потребления – резко просела HoReCa. На первый план вышли новые тренды – в первую очередь интернет-торговля и различные сервисы доставки.

Сейчас идет определенное переосмысление всей ситуации. Многие понимают, что вести бизнес как раньше уже не получится и нужно перестраиваться. Мы заранее это предвидели и вели открытый диалог с рыбаками о том, что чрезмерная концентрация на определенных рынках может нести дополнительные бизнес-риски. В прошлом году в Циндао мы обращали внимание, что электронные площадки начинают очень плотно работать с рыбой и морепродуктами, значит, с ними тоже нужно налаживать связи. Проблема в том, что одним из ключевых инструментов решения подобных вопросов в рыбной отрасли были выставки и личные встречи. Переговоры в онлайн-формате и близко не столь эффективны, все хотят видеть и чувствовать своего клиента.

– В такой ситуации как вы восприняли решение о переносе IV Global Fishery Forum & Seafood Expo Russia на июль 2021 года?

– Разумеется, это было крайне непростое решение. Мы до последнего верили, что эпидемиологическая ситуация в стране и в мире будет улучшаться быстрыми темпами. Когда начался карантин, наши аналитики собрали и свели все сводки по коронавирусу, и мы каждый день получали более-менее объективную информацию. Мы понимали, что происходит в Швеции, в Дании, в Исландии – по всей Европе, в каком темпе страны снимают ограничения, когда кто открывает границы. Однако решение организационного комитета мероприятия является коллегиальным и учитывает мнение всех представителей отрасли. Существующие «коронариски» и неопределенность относительно международного авиасообщения побудили перенести мероприятие на следующий год.

На стадии доформирования экспозиции к нам поступала масса запросов не только от экспонентов, но и от посетителей, которых волновало, будет выставка или нет. Рекламная кампания, которую мы запустили сразу по окончании прошлогодних мероприятий в Санкт-Петербурге, тоже принесла свои плоды. На выставке появилось немало новых имен, особенно в части оборудования – поставщики траловых досок, орудий лова, электронной аппаратуры, в том числе отечественного производства. Нам удалось собрать практически всех серьезных трейдеров, которые заинтересованы в контактах с рыбаками. Все очень хотели приехать в Санкт-Петербург и плодотворно поработать.

Это накладывало на нас дополнительную ответственность. Как оператор Global Fishery Forum & Seafood Expo Russia мы безусловно заинтересованы в расширении сбыта продукции российских рыбаков, но в такой ситуации на первый план выходят уже вопросы посещаемости и, главное, безопасности людей. Взвесив все риски, мы совместно с руководством Росрыболовства пришли к выводу, что вряд ли сможем обеспечить нашим экспонентам, включая тех, кто к нам присоединился впервые, то количество посещений и контактов, на которое мы рассчитывали, когда их приглашали. Поэтому оргкомитет принял решение отказаться в этом году от проведения и выставки, и форума и перенести их на 6–8 июля 2021 года.

Не скрою, с коммерческой точки зрения это тяжело. Но я по-настоящему горжусь тем, что в эти трудные месяцы мы ни разу не обманули доверие наших клиентов и партнеров, мы ничего от них не скрывали и постоянно информировали обо всем, что происходит. Таким же образом мы намерены поступать и в будущем, когда эпидемиологическая обстановка начнет налаживаться. А пока начнем готовиться к Санкт-Петербургу - 2021.

– Выставочные компании вошли в список отраслей, наиболее пострадавших из-за распространения коронавируса. Какими мерами поддержки из предложенных государством ESG сможет воспользоваться и насколько они, по вашему мнению, действенны в такой ситуации?

– Как бы странно это ни смотрелось со стороны, мы от государства ничего не сможем получить. Да, выставочная отрасль официально признана пострадавшей, это правда. Тем не менее многие участники рынка не могут рассчитывать на поддержку по причине несоответствия основного вида деятельности (согласно ОКВЭД) тем, которые формально указаны в законе.

Безусловно, выставочная деятельность от коронавируса пострадала страшно. Если взять всю цепочку – выставка, оператор, инфраструктура и обслуживание павильонов, персонал, подрядчики, строители, – это громадная индустрия, которой резко перекрыли кислород. Поэтому многие рассчитывали на госпомощь, но эти надежды, к сожалению, не оправдались. На мой взгляд, правительству стоило бы менее формально подходить к оценке пострадавших и смотреть не только коды, но и то, чем на самом деле занимается компания. Поэтому рассчитывать в первую очередь надо только на себя и на свои силы. Да, помощь бы сейчас не помешала, но, если нет, просто будем продолжать работать.

Андрей ЕГОРОВ, журнал « Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. Весь мир > Рыба. СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > fishnews.ru, 29 июня 2020 > № 3428975 Иван Фетисов

Куда уходит сайра

Российские уловы сайры становятся все меньше – в 2019 году было добыто лишь 2,4 тыс. тонн. Почему падает добыча, чего ждать в нынешнем сезоне, улучшится ли ситуация в будущем и что могут сделать отечественные сайроловы сейчас? Об этом Fishnews рассказал заведующий сектором оперативного прогнозирования условий среды и промысла лаборатории промысловой океанографии Тихоокеанского филиала ВНИРО, начальник научно-исследовательской станции «Океаническая» Дмитрий Антоненко.

– Дмитрий Валерьевич, почему уменьшаются запасы сайры?

– В целом запасы не уменьшаются. Есть общий трансграничный запас сайры в северной части Тихого океана, и он находится на среднем уровне, не испытывая резких колебаний. В настоящее время сложилась такая же ситуация, как в 1984 – 1986 годах: произошла «вспышка» численности сардины-иваси и в этот период сайра сменила схему нагульных миграций. Ее основные скопления сейчас приходят не в район традиционного промысла российских рыбаков в тихоокеанских водах Южных и Средних Курил, а на Северные Курилы и даже заходят в Петропавловско-Командорскую подзону.

Там сайра есть, но наши рыбопромышленники не заинтересованы ловить эту рыбу на Северных Курилах – невыгодно. Гораздо проще сейчас добывать сардину, скумбрию. В прежние годы все суда, которые осваивали сайру, в августе приходили на промысел в Южно-Курильский район. Обычно это были СТРы, которые временно переоборудовали под лов сайры. Сейчас этот флот переключился на другие объекты, последние пару лет только на сайре работают пять специализированных судов (четыре принадлежат сахалинской компании и одно – приморской).

С уловами, конечно, большая проблема была и в 2019, и в 2018 годах. В прошлом году очень сильно недоловили прибрежные страны, такие как Япония и Россия, – государства, которые ведут промысел в своих экономических зонах. Снизилась добыча также у Тайваня и Китая – вылов просел даже за пределами экономзон. Но это связано не с запасами, а с тем, что сайра плохо образовывала скопления, рыба была рассеяна на большой площади, промысловые скопления было сложно найти.

Я думаю, и в 2020 году ситуация будет примерно такой же. Рыбаки и наука ожидают, что уловы немного повысятся, но кардинально обстановка не поменяется. То есть скопления сайры по-прежнему будут активно идти на Северные Курилы, потом они сместятся оттуда в течение осени на юг - мимо нашей экономзоны, заходя туда только частично.

И чтобы найти скопления на Северных Курилах, надо будет уже в августе отправлять поисковое судно – научно-исследовательское или промысловое с наблюдателями на борту.

Еще, конечно, ситуацию осложнил коронавирус. Я недавно беседовал с рыбопромышленниками – говорят, что у тайваньских коллег большие проблемы. На судах Тайваня большая часть экипажей с Филиппин и из Индонезии. И сейчас этот флот стоит в портах, потому что экипажи не могут приехать.

У нас тоже проблемы: чтобы судно вышло, надо две недели выжидать береговой карантин членов экипажа. Поэтому российский флот на сайру еще не отправился, хотя в прошлом году суда уже работали в конце мая – начале июня. До начала июля планируется направить на лов сайры четыре судна (три сахалинских и одно приморское).

– Вы сказали, что «вспышка» иваси и смещение миграций сайры происходят в одно и то же время. Как связаны эти процессы? Это межвидовая конкуренция или климатические и другие изменения благоприятны для одного вида и неблагоприятны для другого?

– Второе. Значительные циклические климато-океанологические сдвиги, влекущие за собой перестройки в структуре эпипелагических сообществ в северо-западной части Тихого океана, вызывают изменения схемы нагульных миграций сайры, сардины, скумбрии. Для нагула сардины и скумбрии создаются благоприятные условия в прикурильских водах в летне-осенний период, а вот сайра почему-то начинает ходить по-другому.

Коротко расскажу, какой была схема сайровой миграции и промысла раньше, буквально пять-шесть лет назад. Океанический лов стартовал с того, что тайваньский, китайский флот, некоторые наши специализированные суда отправлялись в район Гавайского хребта, на юго-восток, там начинали работать на скоплениях нагуливающейся сайры. Потом она шла на северо-запад, доходила до района Средних Курил, там заходила в нашу экономзону и потом двигалась на юг, юго-запад и подходила к Южным Курилам – Шикотану, Итурупу. В этих районах сайра нагуливалась на скоплениях кормовых объектов, тогда ее российские рыбаки и добывали.

А сейчас, в последние три года, ситуация складывается таким образом, что сайра идет от Гавайского хребта гораздо севернее. Она, во-первых, дольше задерживается на востоке, во-вторых, потом направляется не к Средним, а к Северным Курилам. А после нагула в районе Северных Курил рыба спускается восточнее нашей экономзоны. В российскую ИЭЗ заходит очень мало скоплений сайры, из-за этого рыбаки и не хотят ее ловить – промысел получается нерентабельный.

А идти за сайрой за пределы ИЭЗ россиянам тоже невыгодно: конкурировать с тайваньцами и китайцами они не могут - нет такого количества специализированных судов. Для сравнения: у Тайваня около 90 специализированных сайроловов – это среднетоннажные суда, которые сами перерабатывают и морозят уловы. А наши СТРы работали в таком режиме: поймали и сдали на переработку на плавбазу.

Плавбаз у России очень мало. В последние несколько лет в экспериментальном океаническом промысле сайры участвовала плавбаза «Всеволод Сибирцев», которая принимала сырец с японских судов (и компания получила из-за этого проблемы с таможней). Поэтому сейчас российским рыбопромышленникам гораздо проще и рентабельней работать на других объектах.

– Я так понимаю, по этой же причине нет смысла проводить специализированные исследования сайровых запасов за пределами экономзоны?

– Вы совершенно правы. Сейчас такие исследования проводят японцы. ТИНРО поддерживает с коллегами из Японии тесный контакт, мы обмениваемся информацией, иногда проводим совместные экспедиции. Специализированная траловая съемка японских специалистов доходит до района Гавайский хребет и даже восточнее, то есть они охватывают практически всю северную часть Тихого океана. Проводятся такие рейсы по оценке запасов в июне – в период, когда сайра начинает нагульные миграции. Но расстояние между станциями большое, следовательно, погрешность результатов высокая. Грубо говоря, между точками тралений может проскочить крупное скопление и остаться неучтенным, а через год – наоборот.

В июне мы тоже проводим съемку в Южно-Курильском районе – как в российской экономзоне, так и за ее пределами. Но сайра очень плохо облавливается тралом, поэтому эффективность этих исследований низкая. Чтобы точнее оценивать численность и запасы, нужно специализированное НИС с сайровой ловушкой.

– Про нерентабельность промысла в российской ИЭЗ из-за малых скоплений: в прошлом году наши суда освоили там 2,4 тыс. тонн, а японские – более 16 тыс. тонн. Получается, Японии в российских водах ловить рентабельно? Дело в промоборудовании или в чем-то еще?

– Здесь целый комплекс причин. Во-первых, для японцев сайра – стратегический объект, в определенном смысле культовая рыба. В сезон добычи сайры сасими из нее – такое же традиционное блюдо, как в России сайровые консервы. Во-вторых, сайроловный флот Японии очень большой. Когда ведется промысел по обменной квоте, к нам в некоторые дни заходит свыше ста судов. В основном, конечно, малоразмерных, но специализированных. Сайровая рыбалка в Японии считается престижной.

Еще один важный момент – японские суда имеют очень эффективное оборудование. Наши не могут с ними конкурировать в плане светового оборудования, промвооружения и прочего. И такими уловами – 16 тыс. тонн – японцы обязаны большому количеству флота. Для сравнения: в 2018 году они поймали более 30 тыс. тонн. То есть и у Японии в два раза просела добыча в российской ИЭЗ.

– А насколько сложно и затратно переоборудовать судно, например, с иваси и скумбрии на добычу сайры?

– Конечно, это будет стоить не копейки. Оборудование для промысла сайры недешевое, особенно светодиодное, на которое сейчас переходят японцы и тайваньцы.

Есть еще одна проблема, я бы даже сказал – системная. У Тайваня и Японии есть специализированный сайроловный флот. Например, у японцев, как я уже говорил, малоразмерные суда, которые задействованы полгода и себя окупают. У Тайваня суда задействованы круглый год, но они работают так: полгода на сайре, потом, в декабре, переоборудовались и пошли к Южной Америке на лов кальмара.

Эффективно могут работать на сайре только специализированные суда. У нас же в прежние годы сайровый флот более чем на 90% состоял из универсальных судов – СТРов, РСов. Они пришли в район промысла, поставили световое вооружение, бортовые сайровые ловушки, отработали на сайре три месяца, сняли это оборудование и пошли на минтай, сельдь. Но если сравнивать наши СТРы, даже переоборудованные, с японскими и тайваньскими специализированными судами, то это просто небо и земля – и по световому вооружению, и по другим параметрам, у их флота эффективность промысла сайры на порядок выше.

– В качестве резюме: стоит ли, на ваш взгляд, бизнесу вкладываться в этот промысел, а государству – готовить субсидии на постройку сайроловов? Или в нынешней ситуации целесообразнее просто подождать возвращения сайры, а пока добывать сардину и скумбрию?

– Стоит сказать, что сайра для России тоже стратегический объект промысла, развивать и поддерживать ее добычу нашими рыбаками необходимо. Сайра вернется однозначно, это цикличный процесс. И ее возвращение – не за горами. В 1980-х годах буквально несколько лет в привычных местах не было сайры, потом промысел возобновили.

Мое мнение на текущий момент: на сайре сейчас должны работать все имеющиеся на сегодня специализированные сайроловы. А остальным рыбакам, наверное, следует добывать более массовые и доступные объекты – сардину, скумбрию. И, естественно, когда ситуация поменяется (я думаю, уже через несколько лет), нужно будет менять стратегию – части флота переключаться на добычу сайры.

При этом России надо развивать свой специализированный океанический сайроловный флот для ведения успешного промысла. Тут требуется помощь государства. Тем более на фоне увеличения рыболовной экспансии в океан ведущих стран АТР нам необходимо тоже наращивать свое присутствие в конвенционном районе.

Алексей СЕРЕДА, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Судостроение, машиностроение > fishnews.ru, 18 июня 2020 > № 3425984 Дмитрий Антоненко

Рыбаки несут убытки из-за действий пограничников

Проблема избыточных административных барьеров со стороны погранслужбы по-прежнему актуальна для рыбаков, отмечает председатель правления Союза рыбопромышленников Севера (СРПС) Владимир Григорьев. В результате бизнес несет серьезные потери, подчеркнул он.

– Владимир Юрьевич, Fishnews неоднократно рассказывал о проблемах, связанных с запретом на выпуск на судах продукции из рыбных отходов при прибрежном промысле. Последний раз – в апреле. С тех пор дело сдвинулось с мертвой точки?

– К сожалению, нет. Пограничники придерживаются однозначной позиции: рыбакам следует добиться внесения поправок в закон о рыболовстве. Чтобы было четко прописано, что можно, а что нельзя. Это относится и к коэффициенту выхода готовой продукции, и к производству рыбной муки, и к выпуску консервов из печени. До настоящего времени предприятия продолжают штрафовать.

– Какие еще возникают вопросы?

– С трудностями столкнулись и рыбаки, работающие в Гренландском море. Я считаю, что это проблема на пустом месте. Гренландское море находится западнее Шпицбергена – от 77-го градуса северной широты и выше. По сложившейся практике, регулятор в разрешениях на вылов в северных широтах указывал район: Баренцево и Норвежское моря. Гренландское море не указывалось, но оно было традиционным для нас районом добычи, российские рыбаки вели здесь промысел много лет. По подсчетам правительства Мурманской области, в Гренландском море добывали 18% от общего вылова по Северному бассейну.

Однако с конца 2018 года пограничники стали штрафовать суда за вылов в Гренландском море, поскольку оно не указано в разрешениях. Когда рыбаки озвучили проблему в Росрыболовстве, то в разрешениях на вылов в качестве акватории возможного промысла стал указываться район регулирования Смешанной российско-норвежской комиссии по рыболовству (СРНК).

Как известно, меры регулирования СРНК применяются прежде всего не к географическим районам промысла, а к определенным видам водных биоресурсов. Треска – рыба трансграничная, мигрирующая, она ловится и в российской зоне, и в норвежской, и в открытой части. Это общий запас России и Норвегии. Поэтому указание в разрешениях района регулирования СРНК было вполне логично.

Однако весной этого года пограничники задержали и вынесли определение об административном правонарушении по статье 8.17 КоАП РФ на рыбопромысловое судно «Борис Зайцев», которое вело прибрежный лов на основании разрешения с указанием зоны регулирования СРНК как района промысла. Отметим, что такие разрешения является типовыми для всех судов Северного бассейна.

Определение погранслужбы поступило в суд. Как правило, суды выступают на стороне пограничников, особенно если это суды общей юрисдикции. В случае признания правоты пограничного органа, с предприятия был бы взыскан не только штраф, но и, вероятно, компенсация мнимого ущерба водным биоресурсам. Так что потери предприятия только в конкретном случае с «Борисом Зайцевым» исчислялись бы миллионами рублей.

Рыбаки обратились к губернатору Мурманской области Андрею Чибису, глава региона поддержал их. Солидарно с ним выступил и врио губернатора Архангельской области Александр Цыбульский. По их обращению вице-премьер Виктория Абрамченко дала поручение разобраться в ситуации. На этой неделе нам стало известно, что пограничники отказались от претензий.

Обратите внимание, что разрешения на вылов выписывают не рыбаки самим себе, а регулятор. Однако убытки из-за разноречий государственных органов – Росрыболовства и погранслужбы – несли бы именно рыбопромышленные предприятия.

– Понятно, когда пограничники наказывают браконьеров и нарушителей. Но в данном случае ущерб понесли бы законопослушные рыбаки...

– Да, к сожалению, случаев, когда из-за действий представителей погранслужбы страдают именно добросовестные предприятия – немало. Еще один пример.

Траулер «Яков Гунин» после промежуточного освидетельствования Российского морского регистра собирался отправиться из Мурманского порта на промысел, однако не получил разрешения на выход от портнадзора. Основанием стала информация погранслужбы о якобы имевшем место сбросе с судна нефтесодержащих вод.

Осмотр траулера не подтвердил сброса нефтепродуктов, и судну дали разрешение на выход. Задержка составила два часа. В районе промысла во время третьего траления на судно высадилась досмотровая группа погранслужбы и провела инспекцию на предмет возможных утечек нефтепродуктов. И хотя инспекция ничего подобного не обнаружила, капитану была предписано вести траулер в Мурманск, к пограничному причалу для проведения экспертизы. Она опять никаких утечек не выявила. Судно отпустили.

В итоге рыбаки потеряли сутки промыслового времени. Убытки составили 1,1 млн рублей без учета упущенной выгоды, которую предприятие получило бы, если бы траулер работал на промысле. Компенсировать убытки пограничники, очевидно, не собираются – как будто это в порядке вещей.

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, Fishnews

Россия. СЗФО > Рыба. Армия, полиция > fishnews.ru, 15 июня 2020 > № 3425300 Владимир Григорьев

Андрей Здетоветский: Коронавирус бросил нам новые вызовы

Большой набор разных мер предусмотрели в Камчатском крае, чтобы в условиях борьбы с коронавирусом продолжала работу рыбная отрасль. Как организован процесс для лососевой путины, в интервью на площадке Fishnews Online рассказал министр рыбного хозяйства региона Андрей Здетоветский.

– Андрей Георгиевич, в этом году сезон «А» охотоморской путины проходил в особых условиях: предприятиям пришлось учитывать ограничения, введенные из-за коронавируса. Каковы результаты работы?

– Сезон «А» минтаевой путины этого года мы завершили с хорошими результатами. Выловлено около 370 тыс. тонн. Общий объем вылова превысил соответствующие показатели прошлого года, и это при том что судов на промысле было ощутимо меньше. То есть эффективность промысла у отдельных судов была выше, чем в 2019 году. И средний улов на судосутки вырос по сравнению с показателем за аналогичный период прошлого года.

Вместе с тем определенные трудности повлекла пандемия коронавируса. Были незапланированные издержки в связи с необходимостью соблюдать 14-дневную изоляцию, после того как транспортные суда посетили корейские или китайские порты. Это вызвало серьезное беспокойство на определенном этапе, но компании оптимизировали логистику, графики подхода судов, решали вопросы путем замены экипажа. То есть предприятиям удалось перестроиться и решить эту проблему.

Другой момент – негативное влияние пандемии на рынки. На последнем этапе рынок Китая закрылся, и часть компаний небольшие объемы реализовать не смогла. Но в основном торговля все равно шла. Поэтому можно сказать, что опасений было много, но по факту с трудностями справились достаточно хорошо. Охотоморская путина показала, что даже такие серьезные вызовы для нашего рыбохозяйственного комплекса по плечу.

– Впереди лососевая путина, и тут риски, связанные с пандемией, как мне кажется, гораздо выше. Какую работу по подготовке к важнейшему промысловому сезону провели краевые власти? Как продвигается процесс на предприятиях?

– На путину приезжает значительное количество сезонных работников. Число прибывающих из других регионов – порядка 11 тыс. человек. Но значительное количество людей перемещается в рамках внутренней трудовой миграции – около 6 тыс. человек ожидается привлечение местных ресурсов. То есть существует очень серьезная опасность возникновения очагов на предприятиях.

Понимая риски, работаем с этими вопросами максимально активно. Действует штаб по борьбе с коронавирусом – работу возглавляет врио губернатора Камчатского края Владимир Викторович Солодов. Изучен большой перечень вопросов, решения отражены в актах правительства региона.

Это, в частности, необходимость 14-дневной изоляции работников, прибывающих с других территорий. Если они отправляются в районы, куда добраться можно только по воздуху, то должны пройти изоляцию в центральной агломерации. В остальных случаях люди могут находиться в местах, которые организовали сами предприятия (если у работодателя есть такая возможность).

Еще одна мера – обязательное тестирование прибывающих сезонных работников. Также мы собираем подробную информацию о приезжающих – пофамильные списки, куда направляются люди, где они будут проходить изоляцию и т.д.

Основные периоды завоза сезонных работников – май, июнь. То есть еще около полутора месяцев предстоит контролировать и сопровождать этот процесс.

Организован контроль за перемещением людей. Частично здесь помогает то, что каждый рейс – наземного или воздушного транспорта – сопровождается определенными мероприятиями. Отслеживается, кто куда направляется, по каким причинам. Поэтому у нас есть информация о том, прошел ли человек изоляционный период, выполнено ли тестирование.

Конечно, это очень большая нагрузка на предприятия. Даже если изоляция обеспечивается на их площадках, все равно нужно завезти работников заблаговременно. Нести расходы, связанные с пребыванием, питанием. Но компании понимают, что все это необходимо делать, и все это в большинстве своем выполняют.

– Наверное, вы очень плотно отработали со всеми предприятиями?

– Да, у нас создана группа в WhatsApp, у каждого предприятия есть ответственный представитель. Идет постоянный обмен актуальными редакциями тех регламентов, которые введены в нынешней ситуации. Есть контакт и по другим каналам связи. Если возникают какие-то проблемы, мы всегда готовы откликнуться.

Конечно, смысл не в запретительных мерах, а в том, чтобы защитить жителей и сами предприятия. Ведь если возникнет очаг заболевания, потребуется останавливать производство, во всяком случае вводить какие-то карантинные меры. Это очень большие риски и для предприятий, и для самой путины. Все это понимают, в большинстве своем коллеги ответственно относятся к безопасности. Зачастую компании даже ориентируются на более жесткие меры.

В нашей работе мы также уделяем подготовке к путине в условиях пандемии особое внимание.

– 14 мая Дальневосточный научно-промысловый совет одобрил стратегии организации добычи лососей по регионам, в том числе для Камчатки. Какие планы на путину?

– Научно-промысловый совет прошел для нас в достаточно спокойном режиме. Практически все вопросы мы отработали на предыдущих заседаниях НПС. Работоспособная стратегия на путину у нас была сформирована, в общем-то, еще в ноябре.

В крае в этом плане идет хорошая командная работа. И территориальное управление Росрыболовства, и наука в регионе ответственно подходят к подготовке стратегий.

Опасения по запасам лососей у нас сегодня нет.

Единственное – особого внимания требует бассейн реки Камчатка. Для сохранения нерки здесь предусмотрен специальный механизм. Начало промысла увязано с выполнением определенного целевого показателя по пропуску производителей. Комиссия по анадромным также приняла решение, направленное на то, чтобы рыбаки могли оперативно начать работу.

При этом сохранение водных биоресурсов остается безусловным приоритетом при регулировании. Поэтому коллеги должны с пониманием к этой ситуации отнестись. Но я думаю, что большинство из них заинтересовано в том, чтобы принимаемые меры принесли положительный результат, потому что речь идет о ресурсной базе для бизнеса, о его многолетних перспективах.

– Представители Камчатки предложили внести в бассейновые правила рыболовства изменения по учету уловов лососей. Почему эти поправки важны для пользователей края?

- Это действительно очень хорошие изменения, на мой взгляд. Те механизмы контроля, которые очень давно были предусмотрены в правилах рыболовства, не соответствуют интенсивности промысла и современным механизмам. Поэтому встал вопрос о том, чтобы усовершенствовать схему контроля вслед за развитием рыбопромышленного комплекса.

Уже внесены изменения по наливным судам. Компании строят такой флот, эффективно его используют. При этом не возникает никаких нареканий со стороны органов контроля, пограничной службы. То есть можно и наладить контроль, и внедрять эффективные технологии промысла.

И на промысле лососевых наступило время, когда мы приводим нормативную базу в соответствие с практикой.

– Хватит ли мощностей по хранению уловов лососей в этом году? Какие задачи стоят в плане инфраструктуры, логистики?

– Ежегодно мы сталкиваемся в путину с трудностями логистического характера: это уже известные проблемы транспортного узла в Приморье. Наш регион наращивает собственные возможности по инфраструктуре для хранения уловов, но нужно дальнейшее развитие.

Сейчас мы все больше начинаем задумываться о возможностях Северного морского пути по доставке рыбопродукции с Дальнего Востока. Более активное использование этого маршрута помогло бы снять часть проблем с затовариванием в Приморском крае. Здесь нужно действовать совместно с Росатомом, чтобы доставка по Севморпути была менее затратной для рыбаков.

Мне кажется, проблемы, которые встают, когда говорят об использовании Северного морского пути для перевозок рыбы, это проблемы старта проекта. Но у нас есть терминал «Сероглазка», который с аналогичными трудностями сталкивался на первом этапе: невысокий оборот и высокая цены, прошло время, прежде чем был сформирован привлекательный механизм. И сегодня услуги «Сероглазки» получают все большее распространение.

Так может быть и с Северным морским путем. Глава региона Владимир Солодов выступил с предложениями по развитию СМП на совещании у президента – Владимир Путин дал поручения по проработке вопроса. Надо понимать, что если мы пройдем первые этапы, у рыбаков появится новый эффективный инструмент для решения транспортных задач.

Маргарита КРЮЧКОВА, газета «Fishnews Дайджест»

Россия. ДФО > Рыба > fishnews.ru, 26 мая 2020 > № 3395171 Андрей Здетоветский

Заводы Главрыбвода перестраиваются на более ценные виды рыб

Как и большинство предприятий рыбной отрасли, рыбоводные заводы по всей стране не остановили работу в период эпидемии коронавируса, лишь усилили контроль за соблюдением санитарных правил. Госзадание по закладке икры и объемам выпуска будет выполнено в полном объеме, уверен начальник ФГБУ «Главрыбвод» Дан Беленький. Воспроизводство каких видов водных биоресурсов в приоритете на этот год, какую тактику выбрали для дальневосточных заводов на лососевую путину и почему наращивать объемы выпусков рыбной молоди без оценки видового состава не имеет смысла, он рассказал в интервью Fishnews.

– Дан Михайлович, как отразилась эпидемия коронавирусной инфекции на работе предприятий Главрыбвода? С какими сложностями они столкнулись и пришлось ли перестраивать их работу?

– Перестраивать точно пришлось, потому что у нас от общего количества сотрудников на административных должностях сейчас на работе не более 20%. Все остальные – либо на удаленке, либо в режиме отпуска. Это касается не только Москвы, но даже тех субъектов, где уровень заболеваемости минимальный.

С другой стороны, в силу того, что мы начали этим заниматься достаточно рано, все изменения происходили в спокойном режиме, и нам удалось эффективно организовать работу. Ни на день не была задержана заработная плата, не были просрочены какие-либо платежи и вообще любые обязательства по административной части – все было сделано в срок, поэтому считаю, что мы этот этап прошли без существенных потерь. Конечно, системой стало сложнее управлять, она менее подвижная, значительно хуже реагирует на команды, но в принципе все равно остается работоспособной и управляемой.

Что касается рыбоводных заводов, то смены работают в полном объеме практически везде. Тем более что львиная доля предприятий находится далеко от городов, и там коронавируса пока нет. У нас в целом по всему штату Главрыбвода из почти пяти тысяч сотрудников всего два случая COVID-19, и то оба не подтвержденные. Один в Приморье, второй на Амуре. В остальном заводы действуют в штатном режиме.

То же самое относится ко второму крупному направлению, которым мы сейчас занимаемся, – это отлов производителей. Весь процесс организован на местах, бригады во всех регионах в полном объеме сформированы и работают, поэтому никаких проблем мы не видим.

– Ситуация в каких регионах вызывает наибольшие опасения?

– В самых густонаселенных, где самые большие риски. Например, у нас есть заводы в таких регионах на северо-западе, и там, безусловно, ситуации с коронавирусом мы уделяем особое внимание.

Чего мы боимся? Например, субъект неожиданно примет обоснованное решение по ситуации – по закрытию какого-то из областных городов, а у нас оттуда смена приезжает на завод. Соответственно нам необходимо будет принимать быстрые решения, откуда брать людей, чтобы менять их на заводе. Но мы к этому готовы.

По таким нестандартным ситуациям будем формировать смены с других заводов, решать вопросы их расселения и привозить людей. Транспорт и финансовые ресурсы у нас есть, персонал к этому подготовлен. Не думаю, что это доставит нам особые проблемы. И случаев с запретами выпусков тоже пока не было.

– В связи с введенными ограничениями для транспорта проблем с перевозкой рыбной молоди и производителей не возникало?

– Там, где это необходимо мы получаем пропуска. Например, в Москве мы их оформили для административного аппарата. И везде, где введены какие-либо ограничения по транспортировке, мы по производственной необходимости эти пропуска используем. Тем более что московская схема в основном скопирована по регионам. Мы разобрались в ней один раз здесь в Москве и применяем теперь в наших филиалах.

– Как влияет ситуация с коронавирусом на выполнение рыбоводными заводами госзадания, а также на работы по реконструкции и расширению производственных мощностей? Какие проекты были отложены или заморожены до конца пандемии?

– По госзаданию я пока не вижу никаких рисков, потому что финансирование мы получаем в полном объеме. Федеральное агентство выполняет все свои функции и делает все, что нам необходимо. Зарплату мы людям платим, икра везде заложена, заводы работают по плану – проблем с госзаданием, думаю, никаких не будет, как и с компенсационными выпусками.

А вот что касается проектов... Пока мы ничего не планируем переносить, но на сегодняшний день есть два обращения, не буду говорить, по каким проектам, от подрядчиков, которые, ссылаясь на коронавирус, просят не отменить их обязательства, а перенести. В силу того, что практически все контракты у нас либо по ФЗ-44 либо по ФЗ-223, мы сейчас смотрим, какие имеются правовые основания для переноса сроков. Если они есть, то мы будем рассматривать все такие обращения. А если нет, то и говорить не о чем, потому что мы руководствуемся законом. В случае, если по закону ситуация с коронавирусом не является форс-мажором, тогда все должны будут выполнять свои обязательства.

– Воспроизводству каких видов водных биоресурсов планируется уделить приоритетное внимание в этом году?

– В первую очередь, это осетровые. В этом году в Астрахани бонитировка показала, что мы должны получить рекордное количество икры. Это само по себе требует пристального внимания, потому что нам нужно с минимальными потерями довести эту икру до малька, потом его вырастить и выпустить. Мы будем постоянно отслеживать, как там развивается ситуация. Очень важно подготовить производственные мощности – если икры будет много, нужно понять, где мы будем подращивать посадочный материал.

Далее, по Нижнеобскому бассейну и по Енисею по осетровым у нас заключены очень крупные и очень ответственные контракты. Они связаны и со строительством портов, и с крупными нефтяными компаниями – это уже по внебюджетной деятельности.

– Вы имеете в виду компенсационные мероприятия?

– Да, компенсационные выпуски, они будут в этом году рекордными. Впрочем, мы каждый год процентов на 30 прирастаем по объемам внебюджета. И нынешний год не станет исключением. Хотя это своего рода вызов для производства, потому что мы набрали заказов по максимуму под тот объем, который можем сделать.

– Для Нижнеобского бассейна главный объект – это сибирский осетр?

– Да, сибирский осетр. В Нижней Оби это обская популяция, на Енисее – соответственно, енисейская. Обская популяция в Красной книге всегда была, а енисейскую внесли туда совсем недавно. Поэтому такие виды – именно то, что необходимо, и все компенсационные расчеты базируются на них.

– А помимо осетровых?

– Во-первых, дальневосточную путину никто не отменял. В прошлом году мы очень аккуратно и точечно опробовали свои силы в совместных действиях с теруправлениями и с субъектами по охране наших речек. Получили очень неплохие результаты. Например, по реке Найба у нас были подходы рыбы к нашим рыбоводным заводам, которых даже старожилы не помнят. Десять-двенадцать лет таких подходов точно не было.

Теперь мы понимаем как действовать – активно использовать арсенал своих беспилотников, плотно взаимодействовать с теруправлением, с местной полицией, охранными структурами… И это дает результаты. В этом году мы хотимрасширить наш опыт и на Сахалине, и в Приморье, и на Камчатке. Готовимся к этому очень серьезно и тщательно.

– А хватит у вас сил, средств, людей, в конце концов, чтобы охранять такое количество рек?

– Это же вопрос организации. Ключевое здесь – средства. Средств хватит, а остальное зависит от того, насколько эффективно мы сможем их использовать. В прошлом году мы создали оптимальную систему и теперь знаем, как действовать, понимаем своих контрагентов и к кому с каким вопросом обращаться. Мы еще в прошлом году закупили большую часть техники под сегодняшние работы – это и беспилотники, и квадроциклы, и лодки – все современное, новое. Поэтому будем работать, ничего волшебного в этом нет.

– В конце апреля глава Росрыболовства Илья Шестаков провел совещание по подготовке к лососевой путине , по итогам которого Главрыбводу было поручено взять на особый контроль выполнение госзадания на ЛРЗ. В какой мере те шаги, о которых вы рассказали, будут этому способствовать?

– В очень большой. Без этих мероприятий мы не смогли бы заложить икру в полном объеме. Сейчас по госзаданию мы везде закладываемся нормально. Разве что по Амуру чуть-чуть не дотянули, там у нас 87% на этот год, но по всем остальным регионам – Сахалин, Камчатка, Приморье – везде 100%.

Другой вопрос в том, что у нас там оформлены рыбоводные участки, а производственные мощности заводов несколько выше госзадания. Поэтому мы могли бы закладывать больше икры для выпусков на свои участки. Но без эффективных охранных мероприятий больше икры взять неоткуда, поэтому именно в этом направлении мы и начали действовать.

– Как вы оцениваете работу по воспроизводству байкальского омуля? Уже есть какие-то результаты выпусков последних трех лет?

– Результаты, безусловно, есть. Наука фиксирует рост нерестового стада у омуля различных популяций, причем достаточно существенный. Навскидку по цифрам, если в 2016 году общее нерестовое стадо омуля оценивалось в чуть более 600 тыс. особей, то уже в этом году эксперты дают оценку практически в 2 млн особей. Нормальная ситуация, по мнению ученых, – это от 4 до 6 млн особей.

Но важно понимать, за счет чего это происходит, потому что на Байкале сейчас проводится целый комплекс мероприятий. То, что непосредственно касается нас, – это выпуски омуля селенгинской и большереченской популяций. Там ситуация такая: поскольку омуль начинает нереститься на седьмой-восьмой год жизни, а мы начали его выпускать с 2017 года, то результаты своей работы мы получим через семь-восемь лет. Поэтому напрямую говорить, что это наши действия привели к росту популяции, еще рано. Мы наращиваем объемы выпуска, но работаем на будущие годы.

– Конечная цель – наладить цикл естественного пополнения запаса?

– Разумеется! Восстановить нерестовое стадо – это основная задача. И оно восстанавливается. Но нынешние результаты достигнуты в первую очередь за счет того, что с 2018 года введен мораторий на промысел байкальского омуля.

В прошлом году заводы Байкальского филиала Главрыбвода заложили еще на 100 млн штук икры больше – 570 млн штук. Но это уже предел возможностей производственных площадок в том виде, в котором они были нам переданы. По Большереченскому заводу мы уже завершили проектирование, со следующего года начнем его полную реконструкцию. Причем мы планируем делать ее так, чтобы это не привело к остановке закладки икры уже следующего года. Работать будем параллельно.

По Селенгинскому заводу мы заканчиваем проектирование в этом году, а к строительству приступим уже в следующем. Все это позволит нам кратно увеличить объемы воспроизводства омуля, что, безусловно, положительно скажется на его запасах.

– Вы отметили роль моратория на промысел в восстановлении популяции. А как же жалобы на его неполное соблюдение, особенно в части квот для КМНС?

– Цифры, которые я вам назвал, это официальные данные науки, полученные в результате мониторинга. Они есть в открытом доступе. Поэтому отрицать, что меры, предпринятые Росрыболовством по спасению популяции байкальского омуля, привели к ощутимому результату, нельзя, но, как и в любой сложной системе, везде есть проблемные зоны.

Насколько я знаю, есть вопросы к использованию квот для КМНС по сути для браконьерства. Такие факты выявляются, и теруправление с ними борется совместно с местными органами власти и полицией, это длительная планомерная работа. Но даже несмотря на нелегальный промысел, по омулю уже есть очень существенные результаты, и они будут каждый год все лучше и лучше.

Мы это видим даже по отловам производителей. Наши заводы каждый год ловят все больше и больше производителей и закладывают все больше и больше икры. Для понимания ситуации, когда Главрыбводу передали эти заводы в 2017 году, мы просто не смогли отловить нужное количество идущей на нерест рыбы, поэтому заложили, если не ошибаюсь, чуть более 120 млн штук икры. Сейчас, как я уже сказал, закладывается 570 млн штук. Значит, количество производителей растет.

– А как обстоят дела с внедрением на государственных заводах новых объектов и насколько они нужны?

– В нашем распоряжении очень широкий спектр видов водных биоресурсов, которыми можно заниматься с точки зрения возобновления запасов. Вопрос в том, какова в этом необходимость. За редким исключением по всем видам ВБР, которые действительно требуют программы воспроизводства, мы уже работаем.

Да, есть такие уникальные объекты, как, например, таймень. По нему сегодня просто нет технологии воспроизводства, и не очень понятно, как с ним быть. Мы пробуем определенные подходы на наших заводах, пытались закладывать икру, но пока это не очень получается.

Наши эксперты подобные вопросы прорабатывают, но пока по ним нет особыхподвижек. В целом на наших заводах практически все, что нужно воспроизводить сейчас, воспроизводится.

– С чем связано сокращение в прошлом году объема выпусков рыбной молоди в рамках мероприятий по компенсации ущерба водным биоресурсам и среде их обитания?

– Это связано с тем, что Росрыболовство заняло очень правильную, на мой взгляд, и очень жесткую позицию по видовому составу выпускаемой рыбы в рамках компенсационных мероприятий. Что произошло? Наука разработала так называемые рейтинговые списки, которые очень однозначно трактуют и предписывают в компенсационных мероприятиях выпускать именно ценные, особо ценные и редкие виды и те виды, которые требуют воспроизводства в данный момент. Соответственно малоценные виды из воспроизводства ушли, а ценные виды рыб, в основном осетровые, добавились. Но в силу того, что механизм компенсационных мероприятий устроен так, что молоди ценных видов в штуках необходимо выпускать меньше, чем малоценных для компенсации одного и того же ущерба, получилось, что общее количество рыбы уменьшилось.

Например, ушла пелядь, запасы которой в Нижнеобском бассейне уже на приличном уровне, и рыбаки не жалуются, ловят, сколько им необходимо. Эта популяция была реально восстановлена. Но зачем же нам продолжать пополнять ее в больших объемах, если можно выпускать того же «краснокнижного» сибирского осетра обской популяции? Вот за счет этого и произошло снижение.

Позиция Росрыболовства, кстати, была поддержана и субъектами, и местными крупными компаниями, которым тоже в рамках своих экологических программ интересно выпускать виды, реально требующие поддержки.

– Значит у вас теперь есть возможность восстанавливать и запасы более ценных сиговых, например, муксуна, о чем давно просят и рыбаки и регионы?

– Конечно. В рейтинговом списке для Нижней Оби, если не ошибаюсь, на первом месте стоит сибирский осетр, следующим видом, для которого разработаны биотехнологии, – как раз муксун, дальше чир – то есть те виды, которых реально почти не осталось. И только потом идет пелядь. А ведь именно пелядь была основным видом, за счет которого компенсировалось 90% ущерба по Нижнеобскому бассейну. И мы очень рады, что федеральное агентство увидело эту проблему и предприняло определенные шаги, чтобы ее разрешить.

– А предприятия Главрыбвода в состоянии обеспечить повышенный спрос на молодь редких и ценных видов рыб?

– Мы только на Абалакском заводе увеличили объем воспроизводства в пять раз. Когда вся эта история начиналась, он мог выращивать 1 млн штук сибирского осетра, а в этом году сможет сделать 5–6 млн штук в зависимости от количества отловленных производителей. Можно было бы и больше, просто пока нет таких заказов. Даже с учетом того, что многие предприятия перешли на осетра, мы обеспечиваем всех желающих.

– Резерв еще есть?

– Мы вполне можем увеличивать объемы. К тому же мы начали заниматься муксуном, это второй номер в рейтинговом списке. Думаю, что уже в следующем году у нас появятся определенные возможности и по этому виду сиговых.

Кстати, если смотреть только по нашим заводам, то объем компенсационных выпусков не уменьшился. Даже несмотря на то, что мы не выпускаем пелядь. Мы сконцентрировались на восстановлении ценных и особо ценных видов рыб – таких как осетр, муксун, чир, лосось и других.

Анна ЛИМ, газета «Fishnews Дайджест»

Россия > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 22 мая 2020 > № 3395156 Дан Беленький

Новое требование для промысла краба грозит потерями для отрасли

Новое требование к судам с живым крабом, которое предложено включить в правила рыболовства для Дальневосточного бассейна, может привести к ежегодным потерям бизнеса в размере до 1 млрд рублей. К таким выводам пришли в Ассоциации добытчиков краба Дальнего Востока. Президент АДК Александр Дупляков в материале для Fishnews привел аргументы против обременяющей поправки:

- Проект приказа Минсельхоза, опубликованный в апреле на сайте regulation.gov.ru, предусмотрел новую редакцию пункта 13.4 правил рыболовства для Дальневосточного бассейна.

В соответствии с предложенной поправкой, пользователь обязан иметь на борту судна, осуществляющего хранение, транспортировку, перегрузку и выгрузку уловов крабов в живом виде, схему расположения на судне емкостей (чанов) и (или) их секций, заверенную капитаном судна, с указанием их размеров, объемов, находящихся в каждой емкости (чане и (или) его секции видов и веса крабов, а также не менее одной пустой емкости (чана) и (или) его секции, заполняемой морской водой с подключаемой системой аэрации и вместимостью, позволяющей произвести определение количества уловов крабов способом поштучного пересчета и (или) прямого взвешивания улова при осуществлении пограничными органами федерального государственного контроля (надзора) в области рыболовства и сохранения водных биоресурсов.

К этому пункту целый ряд замечаний:

1. Требование о наличии не менее одной пустой емкости (чана) и (или) его секции приведет к значительному увеличению промыслового времени, а также к серьезным экономическим потерям в масштабах всего крабового промысла на Дальнем Востоке.

Расчеты, выполненные на примере данных промысла и экспорта живого краба за 2019 год, показывают, что промысловое время вырастет не менее чем на 1300 судосуток, а финансовые потери составят не менее 715 млн рублей. 1300 судосуток это дополнительное судовое время (его стоимость), которое потребуется, чтобы освоить и доставить объемы, потерянные из-за пустого чана в каждой судовой партии.

В целом, с учетом иных прямых производственных затрат, а также косвенных затрат, связанных с увеличением времени промысла (амортизация, техническое обслуживание и пр.), новое требование приведет к ежегодному увеличению промыслового времени на 10% и ежегодным финансовым потерям на уровне 1 млрд рублей.

2. Изменения правил не учитывают все особенности флота, осуществляющего добычу и транспортировку краба в живом виде. Принятие поправки приведет к тому, что часть флота, оборудованного RSW-емкостями или танками, технически не сможет соответствовать новым требованиям либо будет вынуждена держать свободным от 25 до 50% полезного объема, предназначенного для перевозки живого краба.

RSW-емкости или танки на таких судах значительно крупнее и их количество меньше, чем на судах с обычными чанами. RSW-танки, как правило, разделены технологическими перегородками на несколько отсеков для сохранения краба, либо краб содержится в отдельных клетях, уложенных в емкости, при этом система аэрация и жизнеобеспечения на весь объем танка одна. Такие суда не редкость на бассейне, и для их переделки под новые требования понадобятся значительные затраты.

Более того, по итогам крабовых аукционов 2019 года реализуется инвестиционная программа по строительству краболовного флота на российских верфях. Часть судов строится по проектам, предусматривающим технологии RSW-танков. Такие танки могут содержать до 15 тонн живого краба, и наличие пустого танка такого объема экономически нецелесообразно. То есть необходимо будет остановить процесс постройки и полностью изменить проектную документацию судна. Это потребует значительных временных затрат и повлечет существенное удорожание строительства.

При этом сроки строительства таких судов ограничены законом, а санкция за невыполнение сроков предусматривает лишение права на вылов и потерю денег, потраченных на аукционе.

3. Изменения в правила рыболовства не учитывают сложившуюся логистическую схему поставок живого краба в Дальневосточном бассейне.

За 12 месяцев 2019 года экспорт краба в живом виде составил 29500 тонн. Из них 11800 тонн, или 40%, прошло через сухопутную границу РФ, то есть с полной выгрузкой и полным весовым контролем на берегу.

При этом в отношении части судов в период промысла также осуществляется регулярный контроль, связанный с перевешиванием уловов. Такой контроль обычно носит выборочный характер и осуществляется до того, как судно полностью заполнит все имеющиеся емкости. Инспектор выбирает несколько чанов, содержимое которых перевешивается. Если данные контрольного взвешивания совпадают с представленной капитаном информацией о количестве краба в этих чанах, остальной объем не перевешивается.

То есть можно говорить о том, что значительная часть экспортируемого живого краба фактически дважды подвергается контрольным мероприятиям по перевешиванию, и помимо этого дополнительно предлагается установить обязательное наличие свободного чана.

При этом статистика осуществления контрольных мероприятий при промысле краба свидетельствует о том, что нарушения, связанные с недостоверным указанием объема перевозимого живого краба, единичны. Такие случаи носят исключительно редкий характер.

Таким образом, для существенной части промысловых судов требование о свободной емкости не имеет практического смысла, так как обязательный весовой контроль всего товара выполняется при выгрузке в российском порту и частичный весовой контроль - в районе промысла.

4. Изменения в правила рыболовства не учитывают существующие меры регулирования промысла крабов в Дальневосточном бассейне и инструменты, направленные на выявление и пресечение ННН-промысла.

Действующие правила рыболовства установили исчерпывающие меры управления промыслом и контроля за ним, позволяющие исключить предпосылки для незаконной добычи. Это в том числе минимальные суточные объемы вылова крабов. Согласно этой норме, судно может осуществлять промысел в строго отведенный период времени, зависящий от индивидуального объема квот. Судно ежедневно отчитывается об объеме добытого краба и товарной продукции на борту. На судне ведется промысловый и технологический журналы, а также формируется грузовой план, в котором указано точное количество краба в каждой емкости, предназначенной для хранения и перевозки. В районе промысла, до заполнения всех емкостей крабом, судно в любой момент могут проверить, в том числе с перевешиванием продукции. Такая практика широко распространена и носит регулярный характер.

В дальнейшем судно либо выгружается в российском порту с полным контролем количества продукции, либо идет с грузом в иностранный порт.

При экспорте живого краба в страны АТР и его выгрузке в иностранных портах необходим специальный сертификат, предусмотренный международными соглашениями Российской Федерации в области предупреждения незаконного, несообщаемого и нерегулируемого промысла. Без такого документа судно с крабовой продукцией не может зайти и выгрузиться в зарубежном порту.

При наличии сертификата портовые власти заранее информируются о предполагаемой выгрузке и количестве товара. Выгрузить больше, чем заявлено, невозможно. Компетентные органы стран имеют возможность обмена всей необходимой информацией, в том числе об объеме выгружаемой в иностранном порту продукции.

Все эти меры достаточны для эффективного контроля за объемом добываемого и экспортируемого краба, а введение нового требования избыточно и затратно для добывающих компаний

5. Новая редакция пункта 13.4 правил подготовлена с нарушением порядка, установленного приказом Росрыболовства от 18 февраля 2020 года № 85 «Об организации в Федеральном агентстве по рыболовству работы по разработке предложений по внесению изменений в правила рыболовства».

В соответствии с пунктом 2.2 приказа, Всероссийскому НИИ рыбного хозяйства и океанографии (ВНИРО) предписывается не позднее чем за 5 рабочих дней до очередного заседания бассейнового научно-промыслового совета направлять на рассмотрение рабочей группы НПС предложения по внесению изменений в правила, оформленные в установленном виде.

До момента размещения проекта приказа на сайте regulation.gov.ru предлагаемая норма об обязательном наличии на судне не менее одного свободного чана никогда не обсуждались на заседаниях Дальневосточного научно-промыслового совет, а информация о разработке такого изменения не доводилась до заинтересованных лиц.

На заседании ДВНПС в феврале на Сахалине одобрены изменения в правила рыболовства для Дальневосточного бассейна. Эти поправки включены в опубликованный проект приказа, при этом в протоколе совета не указано, что обсуждались и были одобрены изменения в пункт 13.4 правил рыболовства.

С учетом суммарных издержек производственного и финансового характера, которые могут возникнуть от нововведения у компаний, осуществляющих промысел краба, необходимо соблюдение установленного порядка внесения изменений в правила рыболовства с обязательным обоснованием изменений и оценкой возможных регуляторных последствий для целого сегмента отрасли.

Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 14 мая 2020 > № 3381702 Александр Дупляков

Сезон «А» стал для РРПК рекордным

За зимне-весенний период путины в Охотском море «Русская рыбопромышленная компания» выловила почти 170 тыс. тонн минтая. Квота выбирается по графику, рассказал журналистам генеральный директор РРПК Виктор Литвиненко. Отдельно руководитель компании остановился на рыночной ситуации.

- Прошлый год был рекордным для РРПК по добыче минтая. А как складывается ситуация в этом году? Каковы итоги сезона «А»?

- Минтаевая путина, завершившаяся в северной части Охотского моря, оказалась успешной для судов «Русской рыбопромышленной компании». Она характеризовалась относительно благоприятными метео- и ледовыми условиями, что позволило траулерам свести к минимуму непроизводительные потери.

Экипажи справились с поставленными задачами, и это не может не радовать. Результат оказался лучше прошлого года, тем самым сезон «А» 2020 года стал рекордным за всю историю нашей компании – почти 170 тыс. тонн. Вылов минтая по сравнению с прошлым годом увеличился почти на 10 тыс. тонн.

- Какой объем квоты на минтай РРПК успела уже освоить в этом году?

- «Русская рыбопромышленная компания» имеет почти 269 тыс. тонн квоты на вылов минтая и занимает одно из ведущих мест в России по этому показателю. Как я уже отметил, с начала года нашими рыбаками выловлено порядка 170 тыс. тонн минтая, то есть на сегодняшний день освоено больше половины квот, почти две трети. Мы выбираем квоту в соответствии с графиком, и могу уверенно сказать, что точно освоим все наши квоты.

- Как справляется компания с такими объемами?

- Зимняя охотоморская минтаевая путина начинается первой, и мы готовимся к ней заблаговременно и очень тщательно. Это касается и подбора и подготовки экипажа, и ремонта и модернизации флота. Богатый улов, добытый рыбаками РРПК, стал результатом грамотного подхода к работе. Выверенный прогноз добычи, отлаженная логистика в море и собственный флот — вот составляющие успеха достижения таких показателей.

С января по апрель на промысле находилось 14 судов компании. Все экипажи в нынешний зимне-весенний период отработали стабильно. Если брать в абсолютных показателях, то лидером можно считать команду БМРТ «Березина». Под командованием капитана Николая Моргуна экипаж существенно перевыполнил план не только по добыче, но и по производственным показателям.

- А каковы результаты по производству готовой продукции?

- Нашему флоту удалось добиться также и высоких показателей выполнения плана производства. Большинство на промысле выполнили или перевыполнили план выпуска готовой рыбной продукции с начала года. Хорошие показатели у нас и по выпуску икры - почти 6000 тонн (+ 1 тыс. тонн к плану).

- Показатели качества – одни из важнейших, и РРПК всегда уделяет им особое внимание. От чего зависит этот показатель и каков он сегодня в «Русской рыбопромышленной компании»? Как его оценивают потребители?

- Показатель качества напрямую зависит от выполнения экипажами тех условий, которые разработаны и внедрены на каждом судне в системе выпуска безопасной продукции - ХАССП. На сегодня подготовка и ответственность судовых специалистов технологических служб в РРПК находится на высоком уровне, что позволяет предлагать потребителю достойную, конкурентоспособную продукцию, пользующуюся спросом и высокой оценкой потребителя.

Также отмечу, что РРПК применяет современные технологии производства и однократной заморозки продукции непосредственно на борту рыболовных траулеров. Это позволяет максимально сохранить для потребителя уникальные вкусовые качества и полезные питательные свойства дикой белой рыбы.

- Как проводится проверка качества продукции на судах и в портах?

- Проверку качества продукции на судах осуществляют специалисты технологической службы ежесменно, с занесением показателей в разработанные формы и с направлением их для анализа в офис и покупателям. При доставке продукции в порт (РФ или иностранный) продукция проверяется собственными силами специалистов производственного департамента РРПК и привлеченными для этого независимыми компаниями, специализирующимися на оказании услуг проверки качества продукции на соответствие нормативным документам.

- Какая продукция оказалась наиболее востребованной на рынках в этом сезоне?

- Мы отмечаем устойчивый спрос - конечно, с учетом сложившейся на рынке ситуации - на все виды производимой продукции, но фаворитом продаж остается минтай б/г.

- С какими трудностями столкнулась компания при сбыте продукции в связи с текущей экономической ситуацией и как с ними справляется?

- Пандемия вынудила многие страны ввести дополнительные меры безопасности. Введенные ограничения, безусловно, оказали влияние и на РРПК. Как известно, в январе-феврале были значительные задержки погрузочно-разгрузочных работ в портах Китая. Но РРПК удалось разгрузить все суда. Карантин в странах повлиял и на экспортные потоки. C начала года наблюдается снижение потребления продукции из-за сокращения работы HoReCa, муниципальных закупок.

В сложившейся ситуации мы проявили гибкость, адаптируясь к новым условиям. Нам удается обеспечивать продажи продукции на традиционные рыбные рынки: Китай, Корея, Россия. У РРПК сложились долгосрочные партнерские отношения с рядом компаний, с которыми мы продолжаем сотрудничество и планируем выйти на прежние показатели поставок. Отмечу, что существенно увеличены поставки продукции на внутренний рынок. Рост по сравнению с прошлым годом составил 21%.

- Как оцениваете текущую ситуацию с продажами и какие перспективы видите?

- В сегодняшней ситуации нам удается обеспечивать стабильность компании. Мы рассчитываем, что по окончании карантина начнется рост потребления продукции. Ситуация постепенно начнет стабилизироваться, и рыбохозяйственный комплекс страны будет поэтапно выходить из кризиса.

Fishnews

Россия. ДФО > Рыба > fishnews.ru, 13 мая 2020 > № 3381694 Виктор Литвиненко

Илья Шестаков: В непростых условиях отрасль работает стабильно

Ограничения по борьбе с коронавирусом вмешались в жизнь рыбной отрасли. Как сейчас организовано принятие управленческих решений? Чего ждать рыбакам-любителям? Как идет реализация закона о крабовых квотах? Об этом руководитель Росрыболовства Илья Шестаков рассказал на площадке Fishnews Online.

ПРИКАЗЫ ВЫХОДЯТ В СРОК

- Коронавирус и связанные с ним ограничения серьезно изменили нашу жизнь. Как в новых условиях обеспечивается управление рыбной отраслью? Вовремя ли, на ваш взгляд, принимаются управленческие решения и выходят необходимые документы? Когда ограничения только вводились, предприятия беспокоились, что будут задержки с выпуском нормативных правовых актов, с распределением квот.

- В целом если говорить об отрасли, то в таких непростых для российской экономики условиях она работает стабильно, по сути дела, с такими же результатами и в тех же условиях – несколько скорректированных из-за коронавируса, - что и до этого.

Потребовалось принять несколько управленческих решений, точечно поработать с рыбаками по ряду сложных моментов, связанных с организацией промысла. Прежде всего я имею в виду вопросы, связанные с выполнением карантинных мероприятий для экипажей транспортных судов, – чтобы была передержка в две недели, прежде чем флот отправится в район лова. И конечно, передержка для судов, которые осуществляли перегрузы в азиатских странах – Корее, Китае. Вместе с Роспотребнадзором, мне кажется, мы смогли достаточно легко разобраться со всеми этими сложностями.

Сейчас остаются вопросы со сменой экипажей российских рыболовных судов на Фарерских островах и в Мавритании. Мы этой проблемой занимаемся, и если страны подтвердят возможность полетов для смены моряков, то такие рейсы будут организованы.

С точки зрения работы центрального аппарата Росрыболовства и его территориальных управлений, также принят ряд решений. Во-первых, нам удалось, не потеряв эффективность, перевести достаточно большое количество людей на удаленный режим работы и тем самым обеспечить их безопасность. Во-вторых, мы сделали очень гибкий график, чтобы не допустить потери управления ни среди руководящего состава, ни среди исполнителей в различных подразделениях. В целом все приказы выходят в срок. Рыбаки беспокоились по поводу документов после торгов по сельди, но мы все сделали вовремя, даже быстрее, чем по регламенту.

Думаю, результаты минтаево-сельдяной путины можно оценивать как достаточно успешные. Вообще о работе отрасли можно сказать данными о вылове. К 29 апреля прибавка по объемам добычи водных биоресурсов составила 6% по сравнению с уровнем прошлого года. Случаи заражения единичны.

- При Росрыболовстве создан специальный штаб , позволяющий оперативно координировать деятельность в условиях пандемии. Он регулярно собирается и помогает соорганизовывать работу отрасли?

- Да, Петр Степанович Савчук [заместитель руководителя Росрыболовства] возглавляет этот штаб, он постоянно собирается, если есть какие-то проблемы, они обсуждаются, решаются.

В целом еще раз могу сказать: вначале, конечно, определенные проблемы возникли, они были решены и отрасль работает в нормальном режиме, как и до этого.

Сейчас мы готовимся к лососевой путине. 29 апреля проводили совещание по этой теме: чтобы определить меры, связанные с борьбой против распространения коронавируса, и вообще в рабочем режиме обсудить готовность наших территориальных управлений, предприятий, региональных органов власти к началу путины.

ГОТОВИМСЯ К ВСТРЕЧЕ ЛОСОСЯ

- На совещании вы поручили обобщить информацию о потребности регионов в кадрах, прибывающих на путину из других регионов. То есть Росрыболовство контролирует эту ситуацию и находится на связи по этому вопросу?

- Мы говорили о том, чтобы рассмотреть ситуацию с организацией изоляции для прибывающих из других регионов, оценить потребность в людях на путину. Но основное – мы должны создать резерв рабочей силы: не дай бог, будут выявлены случаи заболевания на определенных предприятиях, нужно, чтобы были люди, которые смогут продолжить работу вместо выбывающих.

Поэтому мы сейчас с регионами обсуждали, что либо будет сформирован резерв для каждого предприятия, либо они соберут рыбаков и определятся, что будет создан единый субъектовый резерв, к которому может обратиться каждый из рыбопромышленников. Нельзя допустить остановку производств.

- Заседание Дальневосточного научно-промыслового совета запланировано на 14 мая . Оно пройдет по видеоконференцсвязи, то есть регионы смогут вовремя одобрить стратегии организации лососевого промысла и обсудить вопросы лососевой путины – как это и предполагается ежегодно?

- Мы уже проводили в феврале заседание ДВНПС, на котором предварительно обсуждались стратегии. Они доработаны по результатам того совета, внесены определенные коррективы по итогам дополнительных научных ресурсных исследований.

14 мая будет финальное обсуждение стратегий, они уже выверены, но если будут какие-то аргументированные возражения против тех или иных пунктов, то будут вноситься корректировки.

- Стоит ли признать, что нынешние затраты на «красную» путину на Дальнем Востоке будут более значительны, чем в обычные годы?

- Частично они будут, конечно, больше – это связано с необходимостью заблаговременного приезда сотрудников из других регионов. Думаю, мы проанализируем это влияние, когда будем понимать, какой объем рабочей силы будет задействован из других регионов.

Я не думаю, что этот фактор вообще должен сильно сказаться на цене. Потому все-таки она у нас формируется больше на основе соотношения «спрос – предложение», зависит от того, какая будет ситуация на мировом рынке.

ПЕРЕГОВОРЫ ПРОДОЛЖАЮТСЯ НА «ДИСТАНЦИОНКЕ»

- Наши рыбаки работают не только в пределах российской экономзоны – у нас налажены взаимоотношения и с другими странами. Как сейчас Росрыболовство осуществляет международное сотрудничество с учетом ограничений по коронавирусу?

- Работаем так же, как с российскими регионами, - по видеоконференцсвязи. В таком формате проходило заседание комиссии с Японией. Протоколы подписываются также дистанционным образом, по дипломатическим каналам.

Основное, наверное, о чем нам удалось за последнее время договориться, - это новое соглашение с Королевством Марокко. По итогам осуждения с министром сельского хозяйства и рыболовства Азизом Аханнушем принято решение подписать такой документ по дипломатическим каналам в ближайшее время. Таким образом, наши рыбаки продолжат работу в марокканской зоне в ближайшие четыре года.

ЧТО С «РЕГУЛЯТОРНОЙ ГИЛЬОТИНОЙ»

- Много говорят о том, что самый простой способ помочь бизнесу в нынешних условиях – это снять избыточные административные барьеры. Вы являетесь сопредседателем рабочей группы по реализации механизма «регуляторной гильотины» в сфере рыболовства. Как продвигается ее деятельность?

- Прежде всего хотелось бы отметить, что нельзя путать изменения в области контрольно-надзорной деятельности с ухудшением вообще контроля и надзора. Любая проверка мешает, но она выполняет и определенную функцию. Для компаний, которые работают добросовестно, главное, чтобы контроль не мешал их деятельности и не вводил избыточных расходов. И очень важно найти баланс, потому что мы понимаем, к чему приведет полный уход от контроля. В большей степени проиграют законопослушные рыбаки, потому что они будут работать, как и работали. Однако появится бесконтрольный бизнес. Он будет уходить от возможных проверок, будет работать с нарушениями и при этом, конечно, рентабельность у него будет выше, он будет конкурировать с добросовестными предприятиями.

Если говорить о нашей рабочей группе, мне кажется, ее деятельность достаточно конструктивно построена. Есть вопросы, по которым мы не соглашаемся с бизнес-сообществом, есть вопросы, которые мы обсуждаем.

В целом прибавилось процедур обсуждения. Это и оценка регулирующего воздействия, теперь и рабочая группа. На это требуется время. Но в рамках рабочей группы начинается предметное обсуждение проектов документов, люди более внимательно изучают те предложения, те решения, которые будут рассматриваться.

ТОНКИЙ ВОПРОС ЛЮБИТЕЛЬСКОЙ РЫБАЛКИ

- Важная тема – любительское рыболовство. Знаем, что были предложения запретить любительскую рыбалку в связи с пандемией, - об этом хотелось бы услышать подробнее.

- Полномочия ограничивать тот или иной вид деятельности даны субъектам Российской Федерации. Потому что у каждого своя ситуация. Это заложено и в указе президента [о мерах в связи с распространением коронавируса], и в законе о любительском рыболовстве.

Поэтому здесь каждый глава региона вправе сам принимать решение. Если он видит необходимость в закрытии любительской рыбалки, то может ввести такое ограничение. Где-то ситуация с эпидемиологической точки зрения лучше и закрывать любительскую рыбалку в отдаленных населенных пунктах, повсеместно, было бы неправильно. Особенно с учетом тяжелой экономической ситуации, ведь это источник для пропитания многих людей.

- То есть нужно опираться на ситуацию на конкретных территориях, в том числе эпидемиологическую?

- Есть все полномочия у субъектов Федерации принимать свои решения по закрытию любительской рыбалки. Общего какого-то решения мы принимать не будем.

КРАБОЛОВЫ ЗАКАЗЫВАЮТ ПО ГРАФИКУ

- В мае завершается срок, когда компании, победившие на крабовом аукционе , должны отчитаться в Росрыболовство о заключении контрактов на строительство судов. Как идет процесс? Как можно обобщить итоги крабовых торгов, их результаты?

- Результаты мы уже много раз обсуждали, они положительные. Все контракты нами получены, сейчас составляем график непосредственно строительства. В целом на дальневосточных верфях будет построено 15 судов – согласно тем данным, которые нам предоставлены.

- А всего по итогам октябрьского аукциона в России должны построить 35 единиц флота для промысла крабов?

- Да.

- То есть в принципе все планово?

- Все планово, все материалы предоставлены вовремя. Поэтому в целом у нас особо никаких на данном этапе опасений нет, за исключением, конечно, качества работы наших верфей. Надеемся, что они все-таки смогут исполнить свои обязательства перед рыбаками в срок. Остался последний этап – провести аукцион по глубоководным крабам.

- Закон о квотах на вылов краба вступил в силу год назад . Эта годовщина отмечена фантастическим привлечением внимания к крабовому бизнесу. На площадке Fishnews уже звучало, что вхождение публичных людей в эту сферу обеспечит ей новый толчок. Что вы думаете об этой ситуации?

- Вы помните, что говорили рыбаки, когда приходили новые игроки в эту отрасль? Говорили: приходят непрофессионалы, ничего у них не получится. Там хотя бы пришли люди, которые до этого занимались крупным бизнесом и понимали, как все эти процессы устроены. Когда приходят люди, не занимавшиеся этим бизнесом, – это все имеет право на жизнь, посмотрим, каких результатов они смогут достигнуть.

Для нас, как для государственного органа, принципиально, чтобы отрасль работала и развивалась - росли уловы, более эффективно использовалась ресурсная база, обновлялся флот, страна обеспечивалась рыбой, осваивались новые рынки. Именно общее развитие рыбохозяйственного комплекса - ключевая задача.

Fishnews

Россия > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 6 мая 2020 > № 3378950 Илья Шестаков

Рыбалка для сахалинца – не просто работа

У каждого дальневосточного региона есть своя обойма сильных отраслей, но практически везде рыболовство – среди базовых составляющих экономики. Сахалин и Курилы в этом плане всегда считались рыбным краем, но, опять же, как и у остальных соседей по бассейну, здесь есть свои «особенности рыбалки», которые зависят от многих факторов. Что, по оценке самих рыбаков островного региона, сегодня наиболее заметно влияет на их трудовые будни, журналу «Fishnews – Новости рыболовства» рассказал вице-президент Ассоциации рыбопромышленных предприятий Сахалинской области (АРСО) Павел Колотушкин.

– Павел Сергеевич, ваш опыт работы и на рыбацких предприятиях, и в отраслевых объединениях, и в структурах государственной власти Сахалинской области позволяет оценивать общую картину в рыбном хозяйстве и происходящие в нем изменения. Стало ли больше единения в отрасли региона, как вы считаете?

– Я думаю, что договариваться по-прежнему не просто, потому что у нас действительно много предприятий. К примеру, если на Камчатке 50 компаний участвует в промысле тихоокеанских лососей, то на Сахалине – это 250. И у всех разные интересы: горбуша, кета, кто-то только ловит, кто-то еще и разводит и т.д.

Конечно, на Сахалине есть своя специфика, которую важно учитывать при проработке правил рыболовства. Нас порой ругают: «Вы не можете договориться, под вас отдельно никто законы писать не будет». Но мы просим лишь учитывать интересы предприятий нашей области, когда речь идет о регулировании локальных вопросов. Если это затрагивает интересы всех дальневосточников, то мы, конечно, всегда советуемся с коллегами.

– Сейчас, в рамках Ассоциации рыбопромышленных предприятий Сахалинской области, достигать взаимопонимания легче?

– АРСО объединила в себе предприятия, которые прежде входили в две другие крупные ассоциации. Мы решили сделать одно живое, крупное объединение, которое стало бы действительно эффективным инструментом для отстаивания интересов рыбаков.

Сегодня в состав АРСО входят не только добытчики и переработчики рыбы, но и компании, обеспечивающие хранение, транспортировку продукции из водных биоресурсов, а также предприятия аквакультуры.

– Какой процент вылова приходится на предприятия вашей ассоциации?

– В целом на долю наших компаний по итогам 2019 года приходится порядка 76% в общем вылове Сахалинской области, а по некоторым объектам, таким как скумбрия, сардина-иваси, – практически 95%. Где-то, как на сайре, из-за немногочисленности самих пользователей этого объекта, у нас все 100% добычи. Большие проценты и по другим объектам, в основном это сельдь, минтай, лосось, крабоиды, креветки, есть и морская капуста и др.

– АРСО объединяет предприятия разной формы собственности, работающие на самых разных объектах. Возникают ли ситуации, когда между самими членами ассоциации приходится урегулировать спорные вопросы?

– И такие ситуации возникают. Но мы садимся за один стол, и решение у нас принимает большинство. Если большинство говорит, что надо работать так, значит, делаем так. Но мы не будем, к примеру, биться за то, чтобы для работы на тихоокеанском лососе нам открыли залив Анива, так как мы понимаем сложность ситуации с запасами биоресурса. И даже те предприятия, которые находятся там, не будут идти на риск, а примут сторону большинства.

– Можно сказать, что ваша задача – еще и дисциплинировать рыбаков.

– В сложных ситуациях мы всегда лично встречаемся, беседуем с промышленниками. Всегда стараемся учитывать экономическую ситуацию на том или ином предприятии. Тем более что они у нас очень разные: есть и крупнейшие в регионе, есть и индивидуальные предприниматели. Но, конечно, если кто-то категорически не идет на контакт, мы не видим смысла отстаивать его интересы. Так что мы не только принимаем в наши ряды новых отраслевиков, но и исключаем.

– Прежний ваш опыт работы в структуре регионального правительства, в том числе в руководстве агентства по рыболовству Сахалинской области, помогает вам как-то по-новому, более масштабно смотреть на происходящее в отрасли?

– Просто я теперь знаю, как работают чиновники и сама государственная машина. Можно много-много говорить, но дело при этом не сдвигается. А можно писать, официально обращаться, формулировать свои предложения, и чиновники обязаны на них отвечать. Естественно, если ты грамотно излагаешь проблему на бумаге.

ЗДЕСЬ РЫБА ЕСТЬ

– Как вы можете оценить ситуацию с промысловыми запасами, изменения в этом плане, происходящие сейчас в Сахалинской области? Насколько поменялась обстановка для предприятий?

– Я считаю, причины, почему меняются запасы тех или иных объектов, должна комментировать только наука. Хотя прежний руководитель ТИНРО-Центра Лев Николаевич Бочаров отмечал: наука может прогнозировать все, что угодно, но правду – есть рыба или нет – вам скажет только рыбак.

У нас сегодня стало очень много специалистов по лососю, но именно наука должна говорить о том, почему пропала рыба в заливе Анива, почему сократился вылов горбуши на восточном Сахалине, почему до сих пор не восстановилась горбуша острова Кунашир, притом что рядом на Итурупе предприятия вновь показывают хорошие уловы. Я считаю: мнение науки первостепенно – все остальное вторично.

– Но тогда и наука должна быть полностью самодостаточной.

– Конечно, у них сейчас, к сожалению, финансирование снижается, становится меньше сил и средств. Но я говорю о том, чтобы они не сидели и не отмалчивались, а говорили свое мнение постоянно и открыто. Надо взять за правило, чтобы в прессе, в интернете выступали научные специалисты, доктора наук, которые занимаются направлениями по крабам, креветкам, лососю, – вот они должны комментировать. Я считаю, это неправильно, когда человек, который в этом ничего не соображает, позволяет себе открыто навязывать свое мнение другим.

– АРСО работает с наукой? Вы говорите им «там-то и там-то нет рыбы, разберитесь, почему это происходит»? Или, если появился новый объект, просите оценить перспективы?

– Новый формат, который мы для себя сейчас принимаем, – это работа по отдельным проблемным объектам или районам, интересным нашим предприятиям. Мы обращаемся за дополнительными исследованиями к науке в рамках отдельных соглашений, за дополнительное финансирование. Я считаю, что такую работу надо вводить в постоянную практику.

В основном сотрудничаем с ТИНРО, поскольку на Сахалине, к сожалению, как и в других региональных филиалах, элементарно не хватает людей. Да и в целом с объединением всех отраслевых НИИ Росрыболовства в структуру ВНИРО заметно страдает оперативность. Раньше решения принимались на местах гораздо быстрее. Сейчас приходится ждать, когда документы подпишет Москва, и 8 часов разницы во времени все равно накладывают свой отпечаток. По крайней мере, в Сахалинской области сильно ощущается, как удлинилась цепочка. Хотя коллеги на Камчатке говорят, что нет.

– А есть на Сахалине перспективные объекты, которые могли бы при нынешней непростой ситуации с тихоокеанским лососем стать для рыбаков альтернативным ресурсом?

– Сейчас на Сахалине на подъеме мойва и сельдь, поэтому предприятий на этом промысле становится гораздо больше. Но тут же начинают возникать и конфликты интересов. На Сахалинском рыбохозяйственном совете я поднимал вопрос о том, что «неодуемые» объекты выписываются только на подзону и кто как хочет, тот так их и ловит. Но есть районы, где прежде у многих предприятий были свои участки и привычные обжитые места для расположения стана, выставления невода, есть какая-то минимальная инфраструктура для бригад, заготовка дров и т.д., – они рыбачили там лет по 10. А тут вдруг оказывается: кто первым приехал на это место, тот там и ловит. Второй, соблюдая правила рыболовства, уже должен отойти на определенное расстояние от невода.

Это относится и к организации промысла на корюшке и гольце.

Многие предприятия, конечно, делают ставку на скумбрию и сардину-иваси. Большой плюс для Сахалинской области – это близкое расположение нашего региона к районам промысла этих объектов. Наши компании, входящие в АРСО, тоже ориентируются на них. Но скумбрией и иваси занимаются только крупные игроки, которые способны взять большие кредиты, купить пароход, организовать переработку ресурса. И это уже все-таки больше экспедиционный промысел на Южных Курилах.

Хотелось бы с сожалением отметить, что такой объект, как сайра, сегодня в депрессии. И опять наука не может сказать ничего конкретного, почему так происходит и какие перспективы. Сейчас по Сахалинской области только одно предприятие осуществляет добычу сайры.

Что касается нерыбных объектов, то на Сахалине есть небольшие объемы мидии, устрицы, петушка – по 5-7 тонн, но принято решение ввести их назад в ОДУ, а это уже аукцион. Так что говорить об их доступности не приходится.

Не говорим мы пока и о развитии пастбищной аквакультуры, поскольку нужны участки, нужна вода, технологии – соответственно, деньги.

Но в целом, что касается ситуации с водными биоресурсами в Сахалинской области, то она довольно стабильная. Так что, если не считать вопроса с тихоокеанским лососем, проблем с ресурсной базой нет. Все проблемы – с базой законодательной.

ВОПРОС – КАК ЛОВИТЬ

– На какие барьеры хотели бы указать отдельно?

– Да можно начать прямо с правил рыболовства: все-таки как мы их ни вычитывали, как ни старались поправить до принятия, но, с моей точки зрения, документ был выпущен со многими недостатками.

Например, до сих пор не исправлена статья 22.1, где говорится о запрете осуществлять добычу водных биоресурсов. Условия запрета «в двух и более рыбопромысловых зонах (подзонах)» и «двумя и более юридическими лицами или индивидуальными предпринимателями, имеющими право на добычу…» разнесены по двум отдельным подпунктам – м) и н). А если у меня холдинг? Ведь это явно была техническая ошибка: кто-то при наборе текста просто отбил эту часть фразы на новую строчку, но в результате мы получили серьезнейший крючок, на который могут попасться очень многие. И вряд ли какого-нибудь мичмана устроит объяснение, что это опечатка. Он просто напишет протокол, с которым дальше только в суд, а там уже неизвестно, в какую сторону повернется дело.

Росрыболовство уже направляло письмо в адрес ФСБ с разъяснениями по этим пунктам, но, с моей точки зрения, вопрос необходимо решать через изменения самих правил рыболовства: прошел почти год с момента принятия этого документа, но, к сожалению, до сих пор ситуация не урегулирована.

Также и с вопросом по МКУБ, на серьезность которого наша ассоциация обращала внимание властей.

– Ситуация действительно вызвала большой резонанс среди рыбаков. В итоге правительство в феврале все-таки выпустило изменения в правила получения промысловых билетов. Предоставлять информацию о соответствии Международному кодексу по управлению безопасной эксплуатацией судов и предотвращением загрязнения (МКУБ) для плавсредств меньше 12 метров не нужно будет.

– Да, но здесь, в правилах рыболовства, формулировки пока не поменялись, и очень важно, чтобы регулятор успел с изменениями хотя бы до начала лососевой путины. Ведь у нас уже есть проигранные в судах дела по этому вопросу: пограничники, по мнению судей, правы – раз написано, что лодка должна иметь свидетельство об управлении безопасностью для судна (СвУБ), значит, это повод требовать такой документ.

Очень много подобных опечаток, коллизий в законах, природа появления которых нам не понятна. Те же перегрузы в районах укрытия: перегружать вылов можно, а продукцию – нельзя. Причем уже все говорят, что это была ошибка юристов, которые просто поменяли «вылов» и «продукцию», а в итоге изменился смысл статьи.

– Вопрос по перегрузам уже обсуждается и в Совете Федерации, но решение серьезно затягивается.

– Для нас правила рыболовства – это основной документ. Поэтому мое мнение: если есть возможность поменять вот такие ошибки на бумаге, чтобы не превращать рыбака в браконьера, то это надо делать оперативно.

А возникают подобные ошибки, я считаю, из-за того, что не хватает профессионалов. Человек должен понимать, что такое рыболовство, что происходит в море на самом деле, какой это труд. И очень плохо, что сейчас уходят те, кто это знал.

Если бы люди, принимавшие требование о пересчете улова по видам в море, хотя бы представляли себе, как выглядит улов, вываленный из снюрревода на палубу МРСки… Но нет, нам говорят, что надо отсортировать, – «в Японии же это делают». Так там же тоже не всё и не всегда сортируют. Когда в невод попадает дорогая рыба, к примеру кета, – естественно, ее сразу отбирают, потому что продают втридорога на рынке. А тот же минтай без разбора с остальной разнорыбицей льют в трюм и спокойно сдают на перерабатывающее предприятие. Там твой улов тщательно рассортируют и потом тебе квитанцию выдадут, сколько и чего ты привез.

Раньше такого никто не требовал. Отец у меня тоже работал на МРС в Колхозе им. Кирова. Тогда было так: затралили всё, что есть, – и бычок, и камбала, и минтай. Бычка отсортировали на зверосовхоз (на фарш), камбалу и минтай – заморозили на предприятии, пустили в реализацию. И на берегу этот маленький сейнер не ждали пограничники с автоматами, хотя сто раз видели, как, заловившись в море, он по нескольку раз пересекал государственную границу по пути домой. А все потому, что понимали: это залив Анива, где, пройдя просто от мыса до мыса по прямой, ты в любом случае пересечешь 12-мильную зону – иначе и не получится. И таких сложных районов в дальневосточных морях масса. Но никто штрафы не выписывал, ведь это рабочий маршрут рыбака, который усталый возвращается на берег по оптимально короткому, экономичному и безопасному пути, чтобы поскорее сдать рыбу и наконец отравиться отдохнуть после тяжелого промысла.

– Не так давно услышала мнение, что функции рыбоохраны от ФСБ и Росрыболовства надо передать какой-то третьей структуре. К чему бы это привело, на ваш взгляд?

– Раньше охраной на внутренних водоемах и в море занимался Главрыбвод и его региональные структуры. Было и Министерство рыбного хозяйства, которое писало и трактовало правила рыболовства, как надо ловить, что и где. И сами правила рыболовства были в разы меньше по объему – не нынешние 100 с лишним листов. Каждый капитан был обязан сдавать экзамен, прямо по билетам: как ловить, где, какими орудиями лова, какие существуют запреты. А сейчас – кому сдавать и, главное, как и что?

У нас нормативная база меняется так часто и настолько хаотично, что капитан может стать нарушителем, даже не подозревая об этом, только потому, что вышло очередное изменение, пока он находился в море. А как трактовать эту норму – на берегу еще не договорились.

– Как-то все чаще приходится видеть, что в законы закладываются заранее невыполнимые требования, которые делают нарушителями всех.

– Я хочу обратить внимание вот на что: у нас в Сахалинской области 500 тыс. человек населения. Зачем еще искусственно усложнять условия жизни, если люди и так покидают регион? Что бы ни говорили, а те же крабовые аукционы здорово ударили по Сахалину: рабочие места сокращаются, люди не могут найти работу, легальный крабовый промысел, приносивший рыбакам хорошие, стабильные заработки, а бюджету – высокие отчисления, сильно пострадал.

Так произошло и с лососем: с закрытием дрифтерного промысла люди лишились заработка, компании понесли колоссальные потери, которые государство им никак не компенсировало. Я испытал это на личном опыте. И что в итоге, помогли эти меры решить проблемы с лососем?..

В нашем регионе людям наоборот надо давать больше возможностей для жизни и работы. А чиновники, контролеры как будто не понимают, что если завтра тут не останется предприятий, производства, то они тоже окажутся не нужны. Хотя большинство из них, конечно, об этом и не задумывается, так как, в отличие от нас, не связывает свое будущее с Дальним Востоком и не планирует здесь оставаться.

На момент выхода материала был представлен проект изменений правил рыболовства для Дальневосточного бассейна. В документе включены в том числе и те поправки, о которых говорится в интервью, – теперь остается дождаться выхода приказа.

Наталья СЫЧЕВА, журнал «Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба > fishnews.ru, 24 апреля 2020 > № 3371652 Павел Колотушкин

Илья Шестаков: Предпосылок для роста цен на рыбную продукцию в России нет

Предпосылок для роста цен на рыбную продукцию в России нет, заявил заместитель министра сельского хозяйства РФ – руководитель Росрыболовства Илья Шестаков в интервью телеканалу «Россия-24».

Он отметил, что из-за изменения курса рубля возможен «частичный рост цен» на импортную продукцию. При этом руководитель Росрыболовства уточнил, что в настоящее время снижаются цены на российскую рыбу.

«Цены на российскую продукцию снижаются. Никаких предпосылок для того, чтобы цена на рыбную продукцию внутри страны увеличилась нет. Мы добываем достаточный объем (рыбы), и импорт составляет чуть более 10%. Россия практически в полном объеме обеспечивает себя отечественной рыбой и морепродуктами. Доля импорта в 2019 году составляла около 640 тысяч тонн, при общем российском вылове около 5 миллионов тонн», - сказал Илья Шестаков.

По его словам, каких-то существенных изменений спроса сейчас нет, но возможно его снижение на какие-либо виды рыбной продукции при изменении покупательной способности населения.

По данным отраслевой системы мониторинга, к 14 апреля 2020 года в Дальневосточном бассейне вылов минтая составил около 1,02 млн тонн, что на 7,3% выше уровня 2019 года.

В Охотском море добыто 933,4 тыс. тонн – на 6,3% выше уровня 2019 года. Cпециализированный промысел минтая, согласно Правилам рыболовства, прекращен в Западно-Камчатской и Камчатско-Курильской подзонах с 1 апреля 2020 года. При этом суммарный вылов составил – 577,3 тыс. тонн – на 9,8% больше уровня 2019 года. В Северо-Охотоморской подзоне специализированный промысел прекращен с 10 апреля (за исключением судов длиной не более 65 м между перпендикулярами), вылов составил 338,8 тыс. тонн – на 6,9% больше уровня 2019 года.

С начала года тихоокеанской сельди в Дальневосточном бассейне выловлено 71,4 тыс. тонн, что на 12,6% больше прошлогоднего показателя. В том числе в Северо-Охотоморской подзоне – 70,9 тыс. тонн, на 16% больше уровня 2019 года, в Западно-Камчатской подзоне - 100 тонн, что на 8,6% ниже уровня 2019 года.

Трески в Дальневосточном бассейне добыто 57,2 тыс. тонн – на 17,5% больше уровня 2019 года. В Восточно-Камчатской зоне – 21,1 тыс. тонн, на 12,8% больше уровня прошлого года, в Северо-Курильской зоне – 9,6 тыс. тонн, в 2,5 раза больше.

На промысле минтая работают 29 рыбодобывающих судов, добычу сельди ведут 24 судна, трески – 13 судов.

По данным Приморского территориального управления Росрыболовства, средний уровень загрузки холодильников составляет 50,5%. Стоимость доставки рыбной продукции железнодорожным транспортом из Владивостока до Москвы составляет 10 - 10,5 рублей за килограмм.

Источник: Пресс-служба Росрыболовства

Россия. ДФО > Рыба > fish.gov.ru, 20 апреля 2020 > № 3420614 Илья Шестаков

Илья Шестаков рассказал о работе рыбной отрасли в условиях пандемии и ценах на рыбу

Рыбохозяйственная отрасль России продолжает работать без сбоев. Об этом заявил заместитель министра сельского хозяйства РФ – руководитель Росрыболовства Илья Шестаков в интервью телеканалу «Россия-24».

Согласно данным отраслевой системы мониторинга, к 15 апреля 2020 года общий вылов водных биоресурсов российскими пользователями составил около 1,62 млн тонн, что на 95,43 тыс. тонн, или на 6,3%, больше уровня прошлого года. В том числе, объем добычи минтая в Дальневосточном рыбохозяйственном бассейне составил около 1,02 млн тонн, что выше уровня прошлого года на 68,13 тыс. тонн, трески добыто на 8,58 тыс. тонн больше – 57,24 тыс. тонн, сельди – на 8,03 тыс. тонн больше, 71,4 тыс. тонн. Также, в соответствии с поручением вице-премьера Виктории Абрамченко, организовано взаимодействие с Росавиацией по организации смены экипажей судов с использованием чартерных рейсов.

Одна из основных задач сейчас - подготовка к предстоящей лососевой путине 2020 года. Совместно с регионами и рыбопромышленниками прорабатываются вопросы организации транспортировки и размещения работников из других регионов, которые, в соответствии с рекомендациями Роспотребнадзора, должны будут пройти 14-дневную изоляцию.

Благодаря успешному продолжению добычи рыбы в России нет предпосылок для роста цен на рыбную продукцию. Увеличение цен из-за изменения курса рубля возможно на импортную рыбу, доля которой составляет всего чуть более 10%.

«Цены на российскую продукцию снижаются. Никаких предпосылок для того, чтобы цена на рыбную продукцию внутри страны увеличилась нет. Мы добываем достаточный объем (рыбы), и импорт составляет чуть более 10%. Россия практически в полном объеме обеспечивает себя отечественной рыбой и морепродуктами. Доля импорта в 2019 году составляла около 640 тысяч тонн, при общем российском вылове около 5 миллионов тонн», - сказал Илья Шестаков.

Руководитель Росрыболовства также прокомментировал обращения губернаторов ряда областей в правительство РФ с просьбой закрыть решением Росрыболовства сезон любительской рыбалки.

«Повсеместного закрытия любительской рыбалки не будет. Там, где губернаторы считают, что нужно ограничить доступ населения к водоемам, они могут самостоятельно такие решения принимать. С точки зрения рыболовного туризма такой запрет сейчас необходим, но с точки зрения доступа к водоемам для возможности вылавливания рыбы себе на пропитание – это крайняя мера, и она должна исходить непосредственно от губернаторов, которые видят ситуацию на местах и могут принимать такие решения», - сказал Илья Шестаков.

Он отметил, что данный вопрос обсуждался непосредственно с регионами, и Росрыболовство выступает против введения какого-либо общего запрета на любительскую рыбалку. В то же время, напомнил Илья Шестаков, полномочия регионам принимать такое решение дает действующее в настоящее время законодательство Российской Федерации - в случае необходимости или возникновения чрезвычайной ситуации.

Источник: Пресс-служба Росрыболовства

Россия > Рыба > fish.gov.ru, 20 апреля 2020 > № 3420613 Илья Шестаков

Лосось с заводской пропиской

Сегодня Сахалинская область является лидером по темпам развития лососеводства: более 50 рыбоводных заводов, главным образом частных. И этот список пополняется каждый год. Почему островной регион оказался впереди? «Жизнь заставила», – отвечают сами рыбоводы.

Природные популяции кеты, которая с промысловой точки зрения всегда была более привлекательной для рыбаков, чем горбуша, здесь незначительные. Поэтому рыбоводный потенциал начали развивать еще японцы, которым, по условиям Портсмутского мирного договора, в 1905 году отошел юг Сахалина с примыкающими к нему островами. После капитуляции Японии в 1945 году на вновь возвращенной советской территории остались десятки небольших заводов, которые в начале XX века активно строились японскими рыбоводами практически на каждом подходящем ручье. Отрасль продолжила развиваться, набрав особенно высокий темп в наши дни.

Вместе с тем вопрос лососеводства остается и одним из самых дискуссионных на Сахалине. О том, как и в каких условиях работают современные рыбоводные заводы, в интервью журналу «Fishnews – Новости рыболовства» рассказал руководитель службы аквакультуры группы компаний «Гидрострой» Владимир Самарский.

ОТРАСЛЬ С ИСТОРИЕЙ

– Владимир Григорьевич, и все-таки почему именно кета – продолжение традиций, заложенных японскими рыбоводами?

– Зная японцев, можно утверждать, что они никогда не будут вкладывать деньги в работу, которая не принесет результатов. А они прекрасно понимали: горбуша на Сахалине очень неплохо воспроизводится сама (хотя сегодня и она нуждается в поддержке, но уже скорее из-за климатических изменений). А вот дикой кеты здесь всегда было недостаточно для промышленной добычи. К тому же у нее очень хороший хоминг – возврат.

Да, нередко можно услышать, что и горбуша хорошо запоминает дорогу домой. Но речь в данном случае идет о горбуше, обитающей в крупных длинных реках. Там четкий хоминг объясняется тем, что рыба долго скатывается и успевает запомнить свою речку. В Сахалинской области таких рек почти нет, и горбуша скатывается значительно быстрее, поэтому ее родина – это участки побережья со сходными гидрологическими условиями.

Так что, можно сказать, горбуша у нас не отличается постоянством.

– То есть уже в те годы основная цель была не просто восстанавливать, а увеличивать популяцию кеты в расчете на будущие уловы?

– На Хоккайдо японским рыбоводам очень хорошо удавалось разводить кету, неплохо получалось и здесь. Но тут вопрос на самом деле лежит уже немного в другой плоскости – в развитии всего прибрежья.

Взять для примера Итуруп: хотя здесь изначально и были самые благоприятные условия для кеты, но возвраты дикой рыбы до начала реализации программы рыбоводства составляли в лучшем случае 500-700 тонн. Сегодня мы ловим 20 тыс. тонн, а прогноз на 2020 год дает оценочный возврат в 25 тыс. тонн. Эти цифры позволяют неплохо жить и развиваться всей «прибрежке» острова.

Если вернуться к Сахалину, то здесь дикой кеты фактически не было. Точнее, единичные производители попадаются везде, но в каких количествах? Как правило, это кета стреинговая, которая ошибается и возвращается не туда. Где-то действительно еще существуют небольшие локальные стада, которые промысловых запасов сформировать не могут. На северо-западе Сахалина, кроме местной, ловится проходная кета, которая идет в Амур, но это 1,5-2 тыс. тонн, и то в удачные годы.

Крупнейшие нерестилища кеты на севере острова – реки Тымь, Поронай – к сожалению, в конце 80-х – начале 90-х были вырезаны. Единственное, что в Поронае можно увидеть, – летняя кета, но она необычная рыба, нерестится в основном русле и не выходит в мелкие притоки. Однако и ее количество неуклонно сокращается.

За этой картиной можно просто наблюдать, а можно успешно управлять и получать результат. Японцы в свое время начали – мы продолжили.

– С тех пор стратегия рыбоводов изменилась?

– Все основное рыбоводство у нас сосредоточено на юге Сахалина, где кеты в промышленных масштабах никогда не было – она просто не может здесь родиться: короткие реки, отсутствие благоприятных условий на нерестилищах. В мелких горных речушках ее сразу выносит из нерестовых бугров, она попадает в море и, как правило, сразу гибнет. Но люди подсмотрели в природе, чего не хватает кете, и воссоздали это в заводских условиях.

На самом деле даже в Японии всплеск эффективности рыбоводства произошел где-то в 1970-80-е годы, когда немного изменили стратегию, – молодь стали кормить дольше обычного. Это сейчас все удивляются, как можно по-другому, а в то время повторяли сложившуюся технологию.

На самом деле в разведении тихоокеанских лососей кардинально разных приемов нет, но существуют нюансы. К примеру, форель выращивают до товарной массы, мы же выпускаем кету на нагул. Но в части обращения с мальком все одинаково. Просто если прежде малька кормили неэффективными методами – например, использовали икру минтая, то на современных комбикормах эффективность кормления повысилась в разы.

Конечно, есть и другие тонкости, но в целом можно говорить, что сегодня есть технология, набор приемов, которые позволяют очень эффективно работать рыбоводным заводам. Процент возврата по кете составляет от 1,5 до 2%, и это хороший показатель. Есть заводы, которые в удачные годы демонстрируют и 3-5%. Многие удивляются: это у вас 98-99% гибнет? Да, так и есть, но это тот отбор, который рыба проходит в океане.

– Он сопоставим с естественными процентами возврата?

– Нет, к сожалению, естественные проценты возврата кеты именно на Сахалине на порядок меньше. Заводская молодь выходит накормленная, да и выпуск производится в более благоприятное время. Мониторинг температуры воды позволил выявить тенденцию более позднего прогрева. Локальная климатическая перестройка наблюдается где-то с 2013 года. В мае – начале июня, когда и должна катиться молодь, море остается еще очень холодным (2-3 °C). Такие температуры не позволяют развиваться кормовой базе, и вся скатившаяся в это время рыба просто ослабнет и погибнет.

С климатическими изменениями мы столкнулись на практике. Все помнят 2015 год, когда ТИНРО проводил траловую съемку: большое количество горбуши обнаружили и на откочевке, и на начале миграции, а до острова рыба не дошла. Что произошло – четкого ответа мы не получили.

– Но это проблема не только российской науки, за рубежом ученые тоже до конца не могут понять, что же происходит с лососем в море…

– Проблема у всех. Взять хотя бы прогноз этого года: какие выловы были по Камчатке в смежный четный год и что ожидают сегодня? (Около 500 тыс. тонн тихоокеанских лососей добыто в 2018 году, предварительный прогноз на 2020 год – порядка 240 тыс. тонн. – Прим. ред.) Такие скачки численности – это не катастрофа, это нормальная ситуация.

Но в то же время, если понаблюдать за работой рыбоводных заводов, в частности кетовых, то там подобных скачков не происходит. Даже когда в Японии отмечались спады численности заводской кеты, у нас в Сахалинской области были довольно стабильные, высокие возвраты. А разгадка в том, что мы поняли, когда надо выпускать молодь, чтобы вывести рыбу из-под неблагоприятных условий.

Да, потребовался ряд изменений: больше бассейнов, немного больше кормов. Но это незначительно удорожает процесс. Наверно, сложнее было перестроиться самим рыбоводам, но все оказалось решаемо. В результате мы имеем очень неплохие показатели, можно сказать, у нас произошло даже несколько революционных изменений в разведении кеты, правда, тихих, незаметных, поскольку рыбоводам-практикам о них писать некогда, а наука занята другим, людского ресурса тоже не хватает.

В МОРЕ ПРОБЛЕМ

– Насколько остро сейчас стоит вопрос кадров для рыбоводных предприятий?

– Это гигантская проблема. Для людей уже создают самые привлекательные условия, и все равно отмечается дефицит кадров. Несколько наиболее грамотных специалистов курирует группу заводов. Но в любом случае одно дело курировать, а другое – «крутить педали». Это две большие разницы: мешки с кормом тяжелые, вода в бассейнах холодная, от больших городов далеко… Поэтому люди неохотно идут в профессию.

Но так не только у нас, насколько я знаю, в аналогичной ситуации оказалась и Япония. Не хватает у них и рыбаков. На Хоккайдо целые рыбацкие поселки начинают пустовать, закрываться. Очень жалко видеть, какая инфраструктура пропадает. Тем не менее, люди уходят из прибрежного промысла, потому что уровень доходов в отрасли вполне сопоставим с тем, что можно заработать в городе гораздо проще.

У нас так же: если у выпускника есть выбор отправиться на Парамушир или остаться во Владивостоке, очевидно, что выберет большинство. Есть, безусловно, категория, которая с удовольствием поедет, но их надо тщательно выискивать – по-настоящему влюбленных в профессию.

И потом работа рыбовода предполагает почти круглогодичную занятость. С августа по октябрь (в некоторых районах и до ноября) – сбор икры, дальше идет непрерывная работа по инкубации, выдержке личинок, кормлению, и к началу июля – выпуск. Ответственные люди никогда цикл не бросят. Но, на самом деле, это очень интересно. А уж какие у нас места! Поработал в цеху, вышел на воздух – перед тобой грохочущая река, лес, горы, рыбалка, медведи… Я, когда агитирую студентов приезжать к нам, отмечаю, какая это уникальная возможность ощутить настоящую жизнь.

На самом деле в рыбоводстве сегодня есть и материальные плюсы – рынок сам влияет на формирование привлекательных условий. На передовых предприятиях уровень оплаты труда вполне достойный. А многие промышленники связывают возвраты рыбы с уровнем дохода на рыбоводных заводах: премиальный фонд напрямую зависит не от того, сколько ты выпустил малька, а каков оказался возврат. Всем становится интересно. На мой взгляд, это один из хороших методов решать кадровую проблему.

– А как же неизученные факторы в море, влияющие на выживание и возврат рыбы? Это же не зависит от усилий рыбоводов.

– На опыте наших предприятий могу сказать, что при правильной методике выращивания и выпуска рыбе удается преодолевать почти все эти факторы, и мы получаем приличные объемы возврата, позволяющие нормально существовать заводам.

Но вопрос вы затронули важный. Самый главный фактор, влияющий на возвраты, – это в большей степени все-таки люди. Мы много раз наблюдали ситуацию, которая складывается с появлением нового рыбоводного завода. Дело это не такое дешевое: в среднем стоимость ЛРЗ, рассчитанного на 20 млн выпуска, составляет 150-200 млн рублей. Плюс каждый год содержания обходится миллионов в 10, не меньше. Первый возврат будет через 3 года, и то придет лишь малая часть производителей, которые рано созрели. Т.е. лососеводство – это большие и длинные деньги. Но при этом завод стоит не в изоляции, рядом работают другие рыбопромышленники. И в один прекрасный момент, когда «вдруг» выясняется, что здесь появилась кета, рыбаки, конечно, разматывают сети и начинают ее ловить. На естественное удивление заводчан следует вполне ожидаемый ответ: «А зачем же вы ее выпускали?».

– Ситуация с правом собственности на такой возврат для вас, как я понимаю, не урегулирована.

– На сегодняшний день вопрос о праве собственности для большинства сахалинских рыбоводов по сути так и не решен. Хотя внесены изменения в закон об аквакультуре, и те, кто занимался этим видом деятельности и имел договоры на искусственное воспроизводство, смогут обменять договоры на рыбоводные участки, через 3-4 года получить право добывать в режиме товарной аквакультуры. Но, как всегда, не учли много моментов, не буду их подробно перечислять, так как в принципе они решаемы. Вселяет надежду то, что Росрыболовство активно помогает преодолеть эти организационные сложности.

– Использование рыбоучетных заграждений (РУЗ) для Сахалина – отдельная тема для острых дискуссий. Откуда взялось столько критики в отношении РУЗов?

– Критики как таковой нет вообще, т.к. критика подразумевает приведение фактов и доказательств. А факты говорят, что РУЗы – важнейшее и неотъемлемое звено промысла и регулирования численности лососей. Так, на крупных нерестовых реках Итурупа уже долгие годы стоят РУЗы. Итог – предприятия работают стабильно, ежегодно приходит большое количество горбуши и кеты. Или возьмем другой пример, исторический – это русский Север, где столетиями шел стабильный промысел семги в реках, которые перегораживались РУЗами. Они ставились еще со времен Ивана Грозного, по крайней мере, дошедшие до нас письменные источники это подтверждают.

Замечу, что противники РУЗов из среды рыбопромышленников раньше не были таковыми. Против они стали выступать уже после конкурсов на закрепление речных рыболовных участков, в которых им не удалось выиграть. Фактически промысел в реке они теперь называют браконьерством, промысел в море – рыбалкой, примерно так. Но в чем проблема на самом деле? Ведь и обычными орудиями лова можно уничтожить все начисто.

Помимо интересов бизнеса, это вопрос контроля и понимания того, как работает рыбоучетное заграждение. А идея работы РУЗа простая: в реку пропускается то количество рыбы, которое необходимо для нереста и для рыбоводного завода (закладки икры), причем с запасом в 20%. Все остальное вылавливается.

– А есть четкое понимание, какое количество необходимо пропускать?

– В Сахалинской области, наверно, самый плотный нерест в мире, если пересчитать на площадь акватории рек. У нас всего около 25 млн м² нерестовых площадей: на каждый учтенный метр нерестилища принято пропускать по 2 производителя горбуши и 1,5 – кеты, связывая это с размером нерестового гнезда.

В США, к примеру, используют при расчетах целевые показатели, основываясь на связи многолетних показателей нереста и ската, а не на количестве нерестовых площадей. Примерно так же делают и на Камчатке, где 500 млн м² природных нерестилищ (на Дальнем Востоке рыбы не хватит, чтобы заполнить их все!). Поэтому, как и в Америке, здесь запускают то количество производителей, которое гарантированно даст максимально высокий показатель ската.

В реках Сахалина сильное влияние оказывает и температура прогрева воды, которая нередко поднимается выше оптимума.

На самом деле еще недавно в Сахалинской области вылавливали исторический максимум – сотни тысяч тонн горбуши. Что изменилось? Прежде всего климат. Но у нас насаждается мнение, что все выловили РУЗами. Вместе с тем не очень любят вспоминать историю Анивского залива, когда в 2009 году там не стали ставить рыбоучетные заграждения и из-за переполнения рек погиб почти весь нерест. «Забывают» и о том, что в годы недавних исторических максимумов вылова горбуши именно РУЗы позволяли предотвратить коллапс на нерестилищах и многие годы обеспечивать высочайшие уровни естественного воспроизводства.

По сути РУЗ – очень щадящее орудие лова, которое позволяет пропускать на нерестилища производителей четко по счету и конкретно от всех этапов нерестового хода. Для этого составляются графики, всегда можно пересчитать подходы, не нужно бегать по двадцать раз на нерестилища.

– Конечно, если есть гарантия, что на нерестилищах рыбу никто не встречает с браконьерскими сетями.

– К сожалению, гарантии такой нет, встречают. Но есть гарантия в том, что предприятия, которые имеют рыбоводные заводы и используют РУЗы, предельно заинтересованы в том, чтобы на нерестилищах было все в порядке. И они обеспечивают такую охрану. У нас и на Сахалине есть положительные примеры таких рек, где каждый год благодаря ответственному подходу самих рыбопромышленников нерестилища оптимально заполнены. В провальные годы вылов горбуши может вообще не вестись – все пропускается на нерестилища. Но это реки, где есть рачительные пользователи, остальные – пусты, просто вырезаны.

Здесь мы затрагиваем и другую проблему: буквально на каждом шагу у нас работают скупки, сдать улов можно в открытую. Бороться с ними, по удивительным причинам, не получается.

Были времена, когда региональная комиссия по регулированию промысла анадромных принимала решение не устанавливать орудие лова там, где априори понятно, что рентабельной добычи не будет – ну кто будет ставить невод ради 5 тонн кеты? А сегодня их ставят. Точнее, могут даже просто веревку натянуть, галочку поставить, получить промжурнал, а с ним и возможность легализовать браконьерскую рыбу. И все об этом знают, эдакий секрет Полишинеля.

Кстати, не помог и «Меркурий», который должен был, по идее, положить конец нелегальному промыслу. Сейчас же все смеются: почему-то у браконьеров проблем с легализацией даже поубавилось.

– А какой примерный объем нужен для окупаемости невода?

– В свое время подсчитывали, что необходимо около 100 тонн, чтобы выйти в ноль. По горбуше и кете величина примерно одинаковая. Но смотришь статистику – люди регулярно ставят невода, и вылов идет значительно меньше этих величин. О чем это говорит?..

По Сахалину есть свое локальное решение этой проблемы. Мы много лет организовывали промысел кеты так, что весь ее вылов был сосредоточен возле устьев рек, где она воспроизводится. Почему? Этому было биологическое обоснование. Кета, становясь частью экосистемы реки, должна иметь возможность свободно мигрировать вдоль побережья. Но при этом все знают, что концентрация кеты возникает только возле устьев рек, где она родилась, и здесь ее экономически целесообразно и удобно ловить. Эта закономерность позволяла окупать усилия рыбоводов. Конечно, мы не можем согласиться с тем, что на эту кету теперь претендуют все, кто не имеет отношения к заводу.

Приведу простой пример: представьте, что вы фермер, выращиваете домашний скот. Получается, что, по логике других, если твой бычок отошел на 50 метров дальше положенного, то на него уже имеет право любой мимо проезжающий? Для нас, рыбоводов, ответ очевиден. Но самое плохое, что сложившееся положение вещей не стимулирует развитие рыбоводства.

Вообще, конечно, когда начинаем говорить о рыбоводстве, мы так или иначе затрагиваем все проблемы прибрежного лососевого промысла.

К СЛОВУ О КОНКУРЕНЦИИ

– А что насчет соседства природной горбуши и заводской кеты в естественных условиях? Конкурируют ли эти виды между собой?

– Высказывания о том, что кета забивает горбушу, – неправда. Причем неправда на биологическом уровне. Во-первых, кета идет после горбуши. Хотя сейчас горбуша тоже эволюционирует, ранняя ее форма на Сахалине сокращается из-за изменения климата, а вот поздне-нерестующая горбуша попадает в более благоприятный режим.

Во-вторых, это совершенно разное поведение видов, о котором я уже упоминал. Возьмем одну из самых крупных рек Сахалина – Тымь. На ней более 80 лет стоит государственный Адо-Тымовский лососевый рыбоводный завод. Располагается он в среднем течении русла, на искусственном ручье. Так вот кета, доходя до этого места, буквально поворачивается носом к рыбоводному ручью, и, если бы не было браконьерства, все эти тысячи тонн заходили бы на завод. Кете не надо даже перегораживать реку, чтобы направлять, – она знает, где родилась, и идет прямо туда.

Как такая кета может повлиять на горбушу, если на естественные нерестилища она просто не идет? Она возвращается на завод, идет на воду, которая течет с заводского водовода. Да, единицы (исключения из общего стада) могут подняться и отнереститься в естественных условиях, но надо этому радоваться – их потомство по всем признакам уже будет считаться диким, это задекларировали в свое время даже специалисты «Центра дикого лосося».

– Но противники искусственного воспроизводства лососей настаивают на том, что заводская рыба по своим характеристикам значительно уступает дикой рыбе естественного происхождения.

– Это неправда. Объясню почему. Во-первых, подобные претензии базируются на источниках из США, а там ситуация с разведением тихоокеанских лососей отличается от нашей. На заводах в штатах Орегон и Вашингтон выращивают в основном нерку, чавычу, кижуча, стальноголового лосося – это виды лососевых с длительным пресноводным периодом. Их необходимо держать в бассейнах год-два, прежде чем выпускать. За это время у рыбы действительно возникают проблемы из-за плотности посадки, искусственных кормов, меняется поведение и т.д. Но это нельзя проецировать на нашу горбушу и кету, которые через несколько месяцев с момента закладки икры отправляются в речку. Уже сразу после ската они ничем не отличаются от диких сородичей.

Более того, отолитное маркирование говорит о том, что горбуша, выращенная, к примеру, в Анивском заливе, ловится и на западном побережье, и на северо-востоке Сахалина – т.е. встречается повсеместно. И благодаря своей биологии она вообще неуязвима со стороны каких-то усилий человека.

Во-вторых, американские рыбоводы действительно грешили тем, что собирали икру «за один день». У нас так никогда не делали: надо отдать должное корифеям отрасли, на плечах которых стоит современное рыбоводство, мы на Сахалине всю жизнь производили закладку по графику, от начала нерестового хода и до конца. Этот график имитирует модель естественного хода производителей и позволяет охватывать все временные группы. Все последующие генетические исследования, в частности по горбуше, никогда не выявляли каких-либо отличий заводской рыбы от дикой. Я рассказывал о наших методиках американским коллегам – они буквально аплодировали.

Поэтому я в принципе не понимаю, зачем сегодня уже в который раз обсуждать эту тему. Разве что только ради самой дискуссии?

Нет у нас на Дальнем Востоке и проблемы с приемной емкостью моря. Мы пока даже не видим примерного порога ограничения по кормовой базе. В этом году мы заложили 1,1 млрд икринок по всем заводам, если даже удвоить эту цифру, для моря это пройдет незаметно.

– Однако строить рыборазводные заводы наобум тоже нельзя.

– Конечно, в каждом случае должны проводиться индивидуальные экспертные оценки. К сожалению, очень мало специалистов в этой области, но много тех, кто готов выдавать всевозможные рекомендации. И тут нельзя путать человека на должности и специалиста.

Сегодня интересно получается: рыбу ловить можно везде, даже возле заповедников, а вот заняться ее воспроизводством – тут же начинаются рассуждения. В Сахалинской области 11% территории приходится на заповедники, этого вполне достаточно. У нас почти весь Кунашир – заповедник, но где там лососи?

Если же, допустим, ограничивать разведение кеты по тому принципу, что в какой-то речке хорошие естественные нерестилища горбуши, то, возвращаясь к вышесказанному, это будет ошибкой – кета не мешает горбуше. У нас есть примеры на Итурупе – реки Рейдовая и Курилка. На этих реках стоят мощные рыбоводные заводы, которые выпускают и кету, и горбушу, в реках есть нерестилища горбуши. Основная проблема последних лет – как выловить тысячи тонн горбуши и кеты, чтобы не заморить реку.

ПОЛЕЗНЫЙ ОПЫТ

– Проводят ли сами рыбоводы какие-то исследования на своих заводах?

– Да. Есть, конечно, мелкие предприятия, которые не имеют такой возможности, но в основном исследованиям уделяется большое внимание. Так, в свое время мы заметили снижение подходов кеты на Итурупе, понадобилось быстро найти причину. Заключали с ВНИРО договоры, несколько лет работали совместно, восполнили пробелы по раннему морскому периоду жизни кеты, кормовой базе прибрежья, в результате поняли, что нужно делать, и прежних ошибок уже не допускали.

Многие заводы производят отолитное маркирование – это тоже большая программа по сбору данных об эффективности воспроизводства, путях миграции, распространению и т.д. К слову, современные технологические наработки сахалинских рыбоводов по разведению кеты – это целиком заслуга частных компаний.

Вообще ситуация складывается удивительная: в нашей системе рыбоводных заводов количество кандидатов наук, наверно, уже больше, чем в институтах, и почему бы отраслевой науке не использовать наш опыт и данные?

– Я и хотела спросить: сегодня такой связи нет, вы с наукой не делитесь информацией?

– Как-то делимся, но это должна быть не эпизодическая, а системная работа. Буквально недавно я поднимал вопрос, почему в той же комиссии по анадромным у нас присутствует только рыбохозяйственная наука, но нет специалистов от академических институтов. В Сахалинском государственном университете (СахГУ), например, есть кафедра экологии, биологии и природных ресурсов, да и в частных компаниях существуют серьезные отделы, где занимаются проблемами воспроизводства и промысла. Но эта информация остается при нас, мы не можем предоставить в комиссию даже свои данные по обследованию нерестилищ.

Мы давно предлагаем: давайте согласуем единые методики и начнем уже вводить в правовое поле частные исследования, экспертные заключения в части оперативного регулирования промысла и ресурсных исследований. Пусть этим будут заниматься аккредитованные общественные организации или лицензированные специалисты. Если такие данные будут получены на основе методик, которые приняты для ведения госмониторинга, от этого все только выиграют. К тому же сама наука сетует на нехватку собственных специалистов и средств для полноценного охвата всех территорий.

– А вы сами как пришли в эту профессию?

– Я всю жизнь в этой отрасли. Сам с Донбасса, поехал учиться в Калининградский технический институт рыбной промышленности и хозяйства (КТИРПиХ), затем в 1996 году сюда, совершенно добровольно. Вообще с нашего курса на Сахалин приехало восемь человек, без распределения, сами выбрали это место, побывав здесь на практике.

Я и сейчас стараюсь студентов-калининградцев возить на Сахалин и Курилы, каждый год на наше предприятие по 4-6 человек приезжает. Это в любом случае очень полезно, потому что люди, особенно в таких институтах, уже ориентированы на работу в отрасли. В последние годы много ихтиологов-рыбоводов к нам приходит и из СахГУ.

В любом случае люди, которые побывали и посмотрели живое производство, уже становятся другими, более четко понимают, чего требует профессия. Да и потом срабатывает «эффект Сахалина». Когда-то нам, молодым специалистам, прибывшим на предприятие, о нем рассказала наш куратор: если через три года не уедете с Сахалина, то не сделаете этого уже никогда: захватывает – и с концами. Так оно и вышло.

Наталья СЫЧЕВА, журнал « Fishnews – Новости рыболовства»  

Россия. ДФО > Рыба > fishnews.ru, 15 апреля 2020 > № 3355349 Владимир Самарский

Отрывать от рыбаков отраслевую науку недопустимо

Передача рыбохозяйственного научно-исследовательского флота межведомственной структуре – единому национальному оператору, будет иметь негативные последствия для отрасли, считает заместитель председателя Союза рыбопромышленников и предпринимателей Камчатки Евгений Кабанов.

- Евгений Николаевич, на какой стадии сейчас реформа по передаче отраслевого научно-исследовательского флота единому национальному оператору, который, как мы слышали, будет закреплен за Минобрнауки?

- По этому вопросу уже состоялись слушания на заседании Морской коллегии при правительстве РФ. Принципиальное решение принято, остались технические вопросы передачи флота в ведение Минобрнауки.

Я критически отношусь к этим планам, поэтому направил обращение в адрес президента ВАРПЭ Германа Зверева: необходимо обсудить вопрос на заседании Общественного совета при Росрыболовстве.

В свое время я работал в промысловой разведке на научно-исследовательских судах и знаю, какие задачи перед ними стоят. И я хорошо понимаю роль работ ведомственных НИСов для рыбной промышленности. Это единый организм - отрывать отраслевую науку от рыбаков ни в коем случае нельзя.

Мне это напоминает историю, когда Минтранс перетянул под себя рыбные порты. Звучали те же аргументы: «с целью эффективного управления портами»… И Росрыболовство тогда не смогло возразить, а последствия всего этого мы до сих пор расхлебываем. Почему? Потому что специфики торгового и рыбного флотов совершенно разные.

Понятно, что за 1990-е годы Минморфлот разбазарил свой флот и порты, а потом, чтобы сохраниться, занялся переделом. Сейчас уже рыбаки не возражают, что в результате передачи Минтрансу рыбных портов экипажи рыболовных судов стали проходить аттестацию в соответствии с Конвенцией ПДНВ-78. В которой прямо сказано, что она не распространяется на военный и рыболовный флот. В результате сегодня 50-летнего капитана буксирчика, который обслуживает неводы где-нибудь на Северной Камчатке, заставляют получать высшее образование. Он реку, где работает, знает лучше, чем жену. А ему говорят: нет, ты сначала высшее образование получи…

В рамках этой же конвенции флот рыбной промышленности нагружают неспецифическими требованиями. Скажем, экипажи должны быть готовы к управлению неорганизованными массами людей. Возникает вопрос: где на флоте рыбной промышленности неорганизованные массы людей? Для пассажирского флота – да, это разумное требование, но зачем к этому готовить рыбаков?

А ведь существует Международная конвенция 1995 года о подготовке и дипломировании персонала рыболовных судов и несении вахты (ПДНВ-Р), которая принята и ратифицирована правительством РФ. Почему она не применяется для аттестации, почему все молчат? Рыбной отрасли необходимо принимать принципиальное решение о переходе под ПДНВ-Р. В этом случае ведомственные приказы будут совершенно другими – с учетом специфики рыбного флота, в том числе и по дипломированию.

Можно привести более свежий пример – передачу вуза Росрыболовства, Мурманского государственного технического университета (МГТУ), в ведение Минобрнауки. Я не думаю, что отрыв отраслевого вуза от производственной базы, где учащиеся должны проходить практику и трудоустраиваться, а само учебное заведение – черпать преподавательские кадры, улучшит качество подготовки специалистов для рыбного флота.

Другое дело, что нашему уважаемому Росрыболовству нужно целенаправленно заниматься программами подготовки кадров для рыбной промышленности. Это целый комплекс мер, и именно отсутствие цельной концепции позволило Минобрнауки перехватить инициативу. Раз Росрыболовство не справляется, найдется тот, кто заявит: «А я справлюсь!» Тут надо держать руку на пульсе.

- Все-таки рыбная отрасль является стратегической для нашего государства. Почему тогда у Росрыболовства не хватает возможностей, чтобы отстоять интересы рыбаков?

- Я бы не сказал, что в сегодняшней конфигурации власти Росрыболовство имеет сильные лоббистские позиции. По масштабам отрасли, которую оно регулирует, ведомство имеет громадное значение. Но по статусу – это всего лишь федеральное агентство, то есть на ступеньку ниже министерства. Росрыболовство сильно ограничено в своих полномочиях, например, по изданию нормативно-правовой базы. По сути, это отдел в Минсельхозе, и этому отделу сложно самостоятельно противостоять полноправному Министерству образования и науки.

И когда министр сельского хозяйства отчитывается, скажем, о подготовке к посевной компании, об уборке урожая, о надоях и так далее, много ли звучит об успехах рыбной отрасли? Это тоже говорит, что Росрыболовство в Минсельхозе где-то на задворках, несмотря на то, что в обеспечении продовольственной безопасности страны рыбная отрасль играет достойную роль.

Вследствие ограниченных возможностей Росрыболовства Федеральная антимонопольная служба может диктовать рыбной отрасли, как ей развиваться, ломая через колено мнения и рыбаков, и руководства рыбацких регионов.

- Как вы думаете, если объединить усилия Росрыболовства, рыбацкой общественности и других заинтересованных сторон, удастся все-таки отстоять ведомственный научный флот?

- А вы вспомните, каков был результат совместных усилий рыбацкой общественности и властей рыбацких регионов, которые доказательно говорили о недопустимости аукционов на квоты водных биоресурсов.

Мы тогда напоминали, что уже проходили через опыт аукционов и получили отрицательные результаты, а потому нам не следует наступать на старые грабли. И я считаю циничным заявление ФАС о том, что конкуренция в распределении водных биоресурсов необходима для допуска к ресурсу новых пользователей. У меня возникает вопрос: чем вас не устраивают старые пользователи? Получается, вы зачинщики нового передела в рыбной промышленности.

Так вот, вспомните: разве отстояло Росрыболовство позицию рыбаков? Нет. Высказывания всех рыбацких регионов были услышаны? Нет.

Так что и здесь, я думаю, все пройдет по накатанной. Минобрнауки уже недавно успешно отобрало у Росрыболовства МГТУ, теперь отберет научный флот. Аппетит приходит во время еды.

- Как вы думаете, что будет с этим флотом через 3-5 лет?

- Невозможно сказать. Нам ведь не показывают никакой программы или хотя бы концепции развития и строительства флота, финансирования, и главное - задач, которые этот флот будет решать. Сейчас это ведомственная наука, работающая в интересах рыбной отрасли. Она решает специфические задачи по исследованию акваторий для обоснования объемов изъятия различных видов водных биоресурсов и обеспечения работы рыбопромыслового флота.

Сомневаюсь, что когда флот передадут Минобрнауки, то обеспечение интересов рыбной отрасли останется в приоритете. Произойдет разрыв единого организма из промыслового флота, ради которого разведка ведется, и научно-исследовательского флота, который эту разведку осуществляет. В результате ухудшится качество прогнозов состояния запасов, меньше будет исследований новых объектов. Все это отрицательно скажется на квотах и в итоге – на результатах работы рыбной отрасли.

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Образование, наука. Экология > fishnews.ru, 13 апреля 2020 > № 3350694 Евгений Кабанов

«Гильотина» внушает надежду

Государство усердно администрирует экономическую деятельность на опекаемой территории. Аппарат госуправления генерирует законы, распоряжения, постановления, приказы и прочие директивы. Правда, уже спохватились: дескать, чересчур зарегулировали. Появилась концепция реформы госконтроля, нацеленной на облегчение административного пресса.

Президент Межрегиональной ассоциации «Ярусный промысел» Вячеслав Бычков – один из представителей рыбацкого сообщества, участвующий в реализации этого замысла. Он рассказал Fishnews, как продвигается ставшая особенно актуальной в условиях пандемии коронавируса отладка «регуляторной гильотины» на рыбном направлении.

– Вячеслав Борисович, как проходит реформа госконтроля?

– Я вхожу в состав рабочей группы по реализации «регуляторной гильотины» в рыбной отрасли. Работа идет плановая, пока никаких особых проблем не возникает. Группа ведет деятельность в двух направлениях. Во-первых, это отмена устаревших, избыточных и уже не применяемых актов времен СССР. Во-вторых, это работа с проектами новых нормативных правовых актов, которые содержат определенные регуляторные нормы, требования, ограничения и прочее. В рабочей группе есть эксперты, которые осуществляют предварительный анализ новых проектов. Далее все это публично обсуждается на заседаниях группы.

Важно отметить, что сейчас, в особых кризисных условиях в результате пандемии, рыбный бизнес еще более, чем раньше, нуждается в снижении административного прессинга.

ОБЕЩАЮТ НЕ ОСТАВИТЬ БРЕШИ

– Отраслевые специалисты высказывали опасения по поводу отмены нескольких действующих советских нормативных актов в области безопасности мореплавания, а также в области рыбоводства…

– Действительно, были опасения, что отрасль в результате останется без регулирования там, где оно необходимо. В итоге пришли к решению, что так или иначе эти акты подлежат отмене. Но ко времени отмены (1 января 2021 года) необходимо подготовить современные, отвечающие реалиям сегодняшнего дня документы, регулирующие эти вопросы.

И мы видим, что Минсельхоз уже занимается созданием соответствующих нормативно-правовых актов. Нам пообещали, что эти документы также планово пройдут через оценку экспертов нашей рабочей группы. И успокоили заявлением, что пробелов в результате отмены не останется, поскольку от этого в проигрыше оказались бы все.

ОСТОРОЖНЫЙ ОПТИМИЗМ

– Вообще-то разговоры на тему снижения административного пресса и о «хватит кошмарить бизнес» ведутся с высоких трибун не первый год и даже не первое десятилетие. Но дальше декларации намерений дело пока мало продвинулось. Как вы оцениваете перспективы текущей реформы госконтроля: есть ли повод для оптимизма или пока все движется «как всегда»?

– При прежнем составе правительства реформой госконтроля и надзора занимался министр по координации деятельности «Открытого правительства» Михаил Абызов. Я тоже состоял в экспертной группе. Стоит признать, что реального реформирования по сути не было.

Сегодня ситуация иная, наверно, более благоприятная и внушающая осторожный оптимизм. Есть два законопроекта – «Об основах разрешительной деятельности в РФ» и «О государственном контроле (надзоре) и муниципальном контроле в РФ», которые направлены на создание правовой основы для разрешительной и контрольно-надзорной деятельности. Предполагается, что все вновь принимаемые нормативно-правовые акты должны будут соответствовать этим двум базовым законам.

Мы надеемся на лучшее и сейчас наблюдаем конструктивный подход, по меньшей мере в деятельности нашей рабочей группы, где сопредседателями являются руководитель Росрыболовства Илья Шестаков и президент ВАРПЭ Герман Зверев. У нас доброжелательная рабочая атмосфера, все нацелены на создание нормального инвестиционного климата в рыбной отрасли через отмену избыточных и дублирующих норм.

По моим данным, в настоящее время ВАРПЭ активно ведет исследования, в которых фактически подсчитывает финансовые потери от чрезмерного административного обременения в рыбной отрасли. Я полагаю, что в итоге этих исследований появится достаточно интересный документ, имеющий большое практическое значение.

О ПОГРАНИЧНИКАХ ЗАБЫЛИ

– Есть ли поводы для беспокойства?

– У меня вызывает недоумение тот факт, что под «регуляторную гильотину» пока не попадает госконтроль в сфере охраны водных биоресурсов в своей морской составляющей – там, где его осуществляют органы Пограничной службы. А ведь на морскую составляющую приходится более 90% всего вылова. Я считаю, что оба органа госконтроля в сфере охраны ВБР (Росрыболовство – для внутренних водоемов и Погранслужба – для морских вод) должны находиться в одном правовом поле.

Наше государство декларирует, что реформа госконтроля и надзора направлена на создание благоприятных условий для ведения хозяйственной деятельности. В том числе методом перевода госконтроля и надзора на риск-ориентированный подход. Что ж, цель заявлена, и мы будем двигаться к ней. За каждым членом нашей рабочей группы стоят рыбацкие коллективы. Мы отстаиваем их интересы, и хочется верить, что со временем мы выйдем на такую схему осуществления госконтроля и надзора в области рыболовства и сохранения ВБР, которая устроит и государство в лице регулятора, и бизнес.

ПАЛТУСЫ ДОЖДУТСЯ

– Ассоциация «Ярусный промысел» выступала за корректировку новых правил рыболовства для Дальневосточного рыбохозяйственного бассейна в отношении промысла палтусов. Какова судьба этих изменений? Решат ли они проблемы предприятий?

– Новая редакция содержит крайне невыгодную формулировку для предприятий, осуществляющих ярусный промысел палтусов. Основная проблема заключается в объединении отраслевым регулятором разных видов палтуса (черного и белокорого) в объект «палтусы». Хотя это разные виды, их промысел ведется на разных глубинах, регулируется по-разному, и потому их надо разводить – тогда никаких вопросов не возникнет.

При добыче белокорого и черного палтусов для каждой промысловой зоны или подзоны правила устанавливают жесткое процентное соотношение по каждому из видов. Превышать установленный лимит запрещено. Фактически жесткое процентное соотношение увязано с конкретным промысловым разрешением.

В результате и мы, и пограничные органы пришли к четкому пониманию, что, не имея цели совершить правонарушения, рыбаки объективно, просто исходя из потребностей ведения промысла, массово станут нарушителями. Ведь руководитель предприятия лишен возможности оперативно перераспределять лимиты между судами, поскольку тогда сразу меняются пропорции, и, соответственно, возникает состав административного правонарушения.

Чтобы не стать нарушителем и при этом четко и неукоснительно следовать букве и духу правил, предприятия вынуждены идти на умышленный недолов. При этом, согласно закону о рыболовстве, освоение квоты менее чем на 70% в течение двух лет грозит лишением права на добычу.

Поэтому мы с момента публикации проекта обновленных правил начали системную работу по корректировке соответствующей статьи. Мы выполнили всю процедуру, предусмотренную приказом ФАР о порядке внесения изменений в правила рыболовства. К настоящему времени мы прошли весь круг, и на заседании в ноябре прошлого года ДВНПС без замечаний одобрил наше предложение по новой формулировке. Она будет удобна для всех, поскольку там удалена привязка к каждому разрешению, а ответственность за соблюдение видового соотношения возложена на предприятие по итогам прошедшего промыслового сезона.

Поскольку наше предложение касается не только предприятий, входящих в нашу ассоциацию, то процедура корректировки идет не так быстро, как нам бы хотелось. Тем не менее все движется своим чередом, и сейчас мы ожидаем издания этого приказа.

ДЕПУТАТЫ В КУРСЕ

– Еще одна позиция, которую вы отстаивали, касается отмены запрета на перегруз продукции в районах укрытия. Удалось ли продвинуться в этом направлении?

– Вспомним предысторию вопроса: хотели как лучше, а получилось как всегда. Изначально предполагалось откорректировать закон о госгранице так, чтобы разрешить рыбопромысловым судам пользоваться при пересечении Курильской гряды Первым Курильским проливом.

В дальнейшем, несмотря на протесты рыбаков, законопроект откорректировали так, что мы получили запрет на перегруз рыбной продукции в «районах укрытия» в 12-мильной зоне. Эту возможность оставили только для уловов. Затем сенаторы внесли в Госдуму законопроект, призванный снять запрет, однако потом документ по каким-то причинам был отозван. Возможно, были определенные причины технического характера. Насколько мне известно, работа в этом направлении продолжается, и мы ожидаем внесения очередного подобного законопроекта.

В этом вопросе у отраслевого сообщества выработана единая консолидированная позиция: введение запрета было совершенно надуманным. Если вернуться к теме «регуляторной гильотины», то как раз такие ограничения она и призвана ликвидировать. Изначально мы говорили об облегчении административного бремени, но в итоге получили норму, которая только ухудшила наше положение.

Мы внимательно следим за развитием ситуации. Президент Ассоциации судовладельцев рыбопромыслового флота Алексей Осинцев в интервью вашему интернет-порталу озвучил размеры финансовых потерь предприятий от этого запрета – порядка 5 млрд рублей в год. Мы присоединяемся к его озабоченности. Я знаю, что президент ВАРПЭ Герман Зверев активно занимается этой проблемой, вопрос вынесен на площадку профильного комитета Госдумы. Так что ждем положительных изменений.

НА АМБРАЗУРУ РОДНЫХ ВЕРФЕЙ

– Для поддержки российских судоремонтников предлагается запретить выдачу промысловых разрешений судам, прошедшим плановый капремонт или модернизацию за границей. Насколько эта идея реалистична, на ваш взгляд?

– Пока каждый остается при своем. Есть позиция регулятора, который считает эту меру нужной, важной и целесообразной. И есть противоположная позиция отраслевого сообщества, в том числе и нашей ассоциации. Мы категорически против и считаем, что это совершенно ненужное обременение для рыбопромышленных предприятий.

Настораживает даже сама схема реализации этой идеи. О чем я говорю: в законодательстве такой нормы нет, но мы помним, что ее когда-то пытались внести в закон о рыболовстве. Эти изменения не прошли – были отрицательные отзывы. И теперь мы наблюдаем попытку реализовать эти ограничения не через закон, а через правительственное постановление. И предлагаемые формулировки заставляют сильно напрячься, поскольку процедура получения разрешения на промысел станет невыносимой.

К сожалению, у нас в стране судоремонтная отрасль пребывает, мягко говоря, не в лучшем состоянии. Это ни для кого не является секретом, об этом пишут и говорят, но подвижек пока что никаких. И сейчас рыбаков хотят бросить на эту амбразуру.

Но мы живем в правовом государстве, у предприятий должна быть возможность ремонтировать флот там, где это выгодно, надежно и не грозит впоследствии потерями материально-технического характера. Рыбаки законопослушны: если они осуществили ремонт судна за границей, то они это декларируют в таможне и платят соответствующие сборы.

Разрешение на промысел – ключевой для рыболовецких предприятий документ. Привязка к нему требования осуществлять ремонт в России – при отсутствии здесь надлежащей базы – ставит предприятия в крайне невыгодное положение. Поэтому мы будем следить за судьбой этих предложений. Если о них не забудут, то для защиты рыбаков я полагаю правильным применить механизм «регуляторной гильотины».

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, журнал « Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены. Судостроение, машиностроение > fishnews.ru, 7 апреля 2020 > № 3345083 Вячеслав Бычков

Отрасли нужно спокойное регулирование

Рыбное хозяйство, как и вся экономика России, вступили в период труднопредсказуемых перемен. При этом прежние вопросы – с нестабильностью правил доступа к ресурсу и контрольно-надзорным прессом – никуда не делись. Как их решать, чтобы отрасль развивалась, своим мнением поделился руководитель Ассоциации рыбопромышленных предприятий Сахалинской области Максим Козлов.

– Максим Георгиевич, вы уже несколько лет возглавляете областную ассоциацию рыбопромышленных предприятий. Какой видите ситуацию в отрасли?

– В 2019 году исполнилось 15 лет со дня принятия федерального закона о рыболовстве и сохранении водных биоресурсов. Отрасль прошла определенный рубеж, и, конечно, хотелось бы говорить о позитивной ситуации. Но, к сожалению, остается опасение за будущее законодательства и предприятий.

В последние годы рыбаки обеспечивают рост уловов, в 2018 году достигнуты рекордные показатели – более чем 5 млн тонн. Однако рыбохозяйственный комплекс живет в условиях непрерывного поступления всевозможных инициатив государственных органов.

В отрасли запущено и так немало новаций: появились инвестиционные квоты вылова, аукционные квоты по крабу. Я сейчас даже не берусь судить, насколько хороши те или иные инициативы, но для того, чтобы оценить их правильность, нужно время.

Рыбаки рискуют потерять те права, которые государство предоставило им на основании договоров, заключенных в 2018 году. Собственно, предприятия уже частично лишились объемов: у компаний, за которыми были закреплены права на добычу краба, изъята половина квот.

Все это, конечно, внушает определенные опасения. Люди не понимают, каким образом планировать работу своего предприятия, не готовы к инвестициям с большим горизонтом планирования. Бизнес понимает, что никакая финансовая конструкция не выдержит такой нагрузки, если изъять ее основу – в данном случае право на вылов.

Торги по крабовым квотам обеспечили быстрые поступления в федеральный бюджет. Но сейчас мы видим, что происходит в мировой экономике, в том числе в связи с пандемией коронавируса. Ситуация на азиатских рынках неблагоприятная. И это говорит о том, что люди, которые не пошли на аукцион, наверное, правильно поступили, потому что риски выросли.

– Но со стороны картина может выглядеть так: рыбопромышленники активно выступали против «квот под киль», а когда такой механизм власти предусмотрели в законе, пошли и заложили суда. И отсюда может возникнуть желание у государства ужесточить требования.

– Повторюсь: для того чтобы понять правильность или неправильность принятого решения, необходимо время. Да, созданные правила игры обязали пользователей водных биоресурсов идти и размещать заказы на постройку судов. Но можно было бы, на наш взгляд, добиться таких целей разными методами. Есть и другие способы обеспечить поступления в государственный бюджет, и рыбаки об этом говорили.

Конечно, внешнее впечатление положительное: начало активно развиваться судостроение. Когда новые суда сходят со стапелей – это прекрасно. Однако, мне кажется, изменения обернутся для рыбаков слишком большими потерями. Много говорится, что за последние годы мало кто строил флот, но, послушайте, у нас в последние годы в России вообще мало чего делалось. Тяжелые для страны годы отразились на разных сферах производства.

Уже сейчас предприятия столкнулись с задержками со стороны верфей при выполнении заказов. Об этом говорилось на мартовском заседании рабочей группы, созданной в Совете Федерации для мониторинга подзаконных актов в сфере рыболовства. Глава группы, первый заместитель председателя комитета СФ по аграрно-продовольственной политике и природопользованию Сергей Митин очень жестко высказался по поводу угрозы срыва программы по строительству судов.

Неслучайно уже поднят вопрос о том, чтобы увеличить максимальный срок, отведенный на строительство судов под крабовые квоты, до семи лет. Это говорит о том, что рыбаки готовы заказывать новый флот, но верфи оказались не готовы его строить. Хочется также отметить, что при организации аукциона и заключении договоров закладывался срок в пять лет, а теперь условия могут поменять. Так что очень много вопросов. Что получится в итоге, нужно смотреть.

– Вы говорите о тревожных ощущениях, но ведь отрасли есть что показать. На тех же Курильских островах реализуются масштабные проекты.

– Да, на фоне изъятия ресурса у нас большие достижения в строительстве заводов. Аналогов этим предприятиям нет в мире. На слуху рыбоперерабатывающий комплекс компании «Курильский рыбак», входящей в холдинг «Гидрострой». В символическом запуске этого предприятия участвовал президент Владимир Путин, завод способен перерабатывать до тысячи тонн сырья в сутки.

Южно-Курильский рыбокомбинат на острове Кунашир строит завод по производству рыбной муки и рыбьего жира, компания также реализует проект в сфере лососеводства.

Другой известный пример развития рыбной отрасли на Курилах – возрождение рыбокомбината «Островной»: по поручению главы государства ведется работа, чтобы обеспечить стабильное развитие этого предприятия.

Конечно, это огромные стройки, с 90-х годов, наверное, не реализовывалось таких проектов. Причем рыбопромышленные компании воплощают их за счет собственных средств.

Запуск новых предприятий во многом связан с тем, что российские рыбаки вернулись к массовому промыслу сардины-иваси и скумбрии. Пользователи видят в развитии добычи и переработки этих видов рыб точку приложения сил.

Надеемся, что летом руководство Росрыболовства посетит Курильские острова – Итуруп, Кунашир, Шикотан – и оценит реализацию проектов. Возможно, оттуда с участием регионов будет проведено заседание штаба лососевой путины.

Хочу отметить, что серьезные инвестиции в развитие отрасли вкладывают не только в Сахалинской области, но и в других регионах. Например, строит флот и собирается запустить новый завод камчатский колхоз имени Ленина, осенью ввела в эксплуатацию современное перерабатывающее предприятие компания «Камчаттралфлот».

– Строятся предприятия, но нужно еще понимать, как они будут обеспечиваться кадрами. Не раз приходилось слышать от рыбаков: «Установили современное оборудование, но сложно найти людей, которые могут на нем работать». И здесь встает вопрос: как сохранить и развивать учебные заведения, которые готовят кадры для отрасли? На Сахалине это, например, морской колледж в Невельске – как его будут поддерживать?

– О кадровой проблеме в отрасли очень много говорится. Действительно, одним оборудованием и техникой развития не обеспечишь – нужны люди. Строятся современные предприятия, а работать на них некому. Программы обучения серьезно устарели.

Молодые люди, даже получив профильное образование, неохотно идут работать в море, ощущается нехватка специалистов и на берегу. А тут еще удар по восприятию отрасли в обществе нанесла серия телесюжетов в эфирах всех государственных телеканалов, которая выходила прошлой зимой. Рыбопромышленники понимают, что это делалось, чтобы подвести в общественном сознании основу под аукционы. Но ради этого авторы медиаатаки даже не погнушались выставить рыбаков браконьерами и мусорной мафией. Такая подача в СМИ, конечно, не добавляет престижа работе в море.

Если говорить о нашем Сахалинском морском колледже, то он функционирует в непростых условиях. Необходимо приобрести современное оборудование, на котором молодые люди могли бы готовиться к работе на новых судах и новых береговых заводах. Руководство Росрыболовства уже сообщило о том, что учебному заведению выделено дополнительное финансирование. Рыбопромышленные предприятия, конечно, тоже не остаются в стороне, ведь они напрямую заинтересованы в качественной подготовке специалистов. Для того чтобы содействовать работе Сахморрыбколледжа, решили создать попечительский совет с участием ведущих рыбопромышленных компаний.

– В конце 2019 года на новый виток вышла реформа контрольно-надзорной деятельности . Вы участвуете в обсуждениях по «регуляторной гильотине» в рыбной отрасли. Как ощущения от процесса?

– Наше государство ввело много новых механизмов для привлечения инвестиций в рыбной отрасли. Предусмотрело режимы территорий опережающего социально-экономического развития, свободного порта, запустило ту же программу инвестиционных квот. Но если мы не поменяем отношение к законодательству в сфере рыболовства, если не пересмотрим подход к контролю и надзору, тех результатов, которые ожидает государство, не добиться.

Только финансовыми вложениями здесь не справиться: нужно менять отношение государства к рыбаку, контролеров – к рыбохозяйственной деятельности. На федеральном уровне власти заявляют о введении риск-ориентированного подхода в контроле и надзоре, об использовании «регуляторной гильотины». Сейчас на этом делается особый акцент – при нынешней ситуации с нестабильностью экономики.

Но чтобы у государства существенно изменилось отношение к рыбаку – мы этого не видим. Наоборот, приходится слышать о закручивании гаек. Сюжеты о браконьерстве (которого в реалиях нет), выпущенные, чтобы обосновать изъятие квот у нынешних пользователей, вызывают у силовых ведомств желание ужесточать контроль. При таком подходе развитие невозможно.

Мы призываем сесть за стол переговоров и обсудить новые принципы. При осуществлении госконтроля нужно разделять законопослушные, социально ответственные предприятия, которые занимаются инвестиционной деятельностью, создают рабочие места, платят налоги, и браконьеров. Можно совместно разработать критерии для такого разграничения и убрать избыточные барьеры в сфере ветеринарного законодательства, проверок рыбопромысловых судов и продукции. Снятие даже части препон существенно поможет в развитии наших предприятий.

Здесь хотелось бы отметить работу Росрыболовства: ведомство недавно подготовило инициативу об отмене плановых проверок при обеспечении безопасности рыбацких судов в районах промысла. Этот закон уже принят.

Однако в плане ветеринарного, пограничного контроля серьезных подвижек не наблюдается. Пограничные органы отрицают необходимость введения риск-ориентированного подхода. В прошлом году ФСБ предложила проект нового административного регламента по госконтролю в области рыболовства. Мы указали на положения, которые станут дополнительными сдерживающими факторами для работы рыбаков. Нужно отдать должное пограничной службе: она согласилась с необходимостью учесть некоторые замечания, и регламент в изначальном варианте не вышел. Надеюсь, в новом документе наши позиции будут учтены.

Также мы предлагаем больший акцент сделать на саморегулировании в отрасли, в частности в том, что касается качества продукции.

– А что можно сказать сегодня о научном обеспечении рыбной отрасли? Здесь есть определенные позитивные события.

– Наука – важнейшая составляющая работы отрасли, но здесь свои сложности. Мы хотим побить рекорды по вылову водных биоресурсов, однако по ряду промысловых подзон наблюдается парадокс: ответственные институты год за годом готовят прогнозы все ниже и ниже. Хотя пользователи видят, что ресурс не только не уменьшается, но и растет. Мы пытались разобраться, в чем причина такого расхождения. А дело в том, что у ученых нет возможности проводить исследования в достаточном объеме, а значит, подготовить научное обоснование для увеличения общего допустимого улова. Но это же неправильно. Нужны научные работы, новые суда для исследований. Счастье, что у нас остались грамотные, компетентные специалисты, способные направить свои знания на получение реального результата.

– Но ведь есть и плюсы. Например, появилась новая научная станция на Шикотане.

– Да, и это важно, ведь Южно-Курильская зона – один из центров активного промысла: здесь добывают и минтай, и сардину-иваси, и другие объекты. На островах построены новейшие современные заводы. Для того чтобы обеспечить дальнейшее развитие, научные сотрудники активно работают, собирают материал. Мы это всячески поддерживаем.

– На парламентских слушаниях, организованных Сахалинской областной думой, обсуждалась паспортизация нерестилищ – эта работа будет проведена?

– Перед заседанием Дальневосточного научно-промыслового совета проводилось обсуждение с участием заместителя министра сельского хозяйства – руководителя Росрыболовства Ильи Шестакова. И вновь прозвучало, что Сахалин – это та территория, где необходимо заниматься искусственным воспроизводством тихоокеанских лососей. Заводы, выпускающие кету, показали свою эффективность, надо продолжать работу в этом направлении. Но решение о строительстве ЛРЗ должно быть научно выверенным. Для этого и необходима паспортизация рек. Надеемся, что средства для этих целей будут найдены в бюджете Сахалинской области. Стоимость этих работ оценивают в сумму порядка 20 млн рублей. Понятно, что на исследования потребуется несколько лет, но это очень важно.

– Какие главные задачи вы видите сейчас для ассоциации? Что, может быть, хотелось улучшить в ее работе?

– Хочется, чтобы у нас были партнерские отношения с федеральными органами исполнительной власти. Мы готовы обобщить и проанализировать все те вопросы, которые возникают у хозяйствующих субъектов, в том числе для реализации механизма «регуляторной гильотины», изменений социально-экономической ситуации. Таким образом, совместно с властями мы можем выстроить эффективную работу, которая важна для всех – и для государства, и для предприятий.

Справка

Ассоциация рыбопромышленных предприятий Сахалинской области (АРСО) была создана в ноябре 2017 года на базе двух крупнейших объединений островного региона.

На сегодняшний день в АРСО входит 66 предприятий, на долю которых приходится 76% от общего вылова по Сахалинской области.

В 2019 году предприятия ассоциации добыли более 498 тыс. тонн водных биоресурсов. Среди объектов промысла – минтай, лосось, сельдь, скумбрия, сардина-иваси, камбала, навага, сайра, а также крабоиды, креветки и др.

Маргарита КРЮЧКОВА, журнал « Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 6 апреля 2020 > № 3342818 Максим Козлов

Снятие лишних требований – самый простой способ помочь экономике

Одно из направлений поддержки, которую власти пообещали бизнесу в условиях пандемии и экономического кризиса, - это послабления со стороны контролеров. Сейчас самое время исключить требования, которые давно показали свою избыточность, считает директор Центра оценки регулирующего воздействия ВШЭ Даниил Цыганков. Эксперт рассказал Fishnews, с каких изменений можно было бы начать:

- Если изучить меры, которые предпринимаются сегодня в мире для поддержки экономики в условиях пандемии, то это не только финансовые инструменты – выделение субсидий, предоставление средств в другой форме, не только фискальные инструменты – отсрочки по платежам, обнуление налогов. Это и меры, связанные с регуляторикой.

Каждое государство действует в своем ключе. Богатейшие экономики мира направляют на поддержку бизнеса и населения большие финансовые ресурсы. Я думаю, что в России такая возможность ограничена, потому что государство недавно объявило о повышенных социальных обязательствах и даже решило закрепить их в Конституции. Полагаю, наша страна может активнее пойти по пути дерегулирования, ведь это не потребует значительных финансовых вложений, а иногда и позволит сэкономить бюджетные средства. И здесь есть очень хорошие резервы: регуляторные затраты составляют в среднем 10% от валовой выручки (в каких-то отраслях больше, в каких-то – меньше), даже если половину из них убрать, это уже будет заметное облегчение для всей экономики.

Сначала был объявлен мораторий на проведение проверок – до 1 мая 2020 года. Слишком оптимистично полагать, что за такой короткий промежуток ситуация улучшится. Нужно продлить отказ от проверок до 1 января 2021 года, это как раз совпадет по времени с завершением работы «регуляторной гильотины». Конечно, мораторий не распространяется на случаи, когда под угрозой жизнь и здоровье людей, на экологическую сферу, на надзор за особо опасными объектами.

Выйдет прекрасный эксперимент в полевых условиях: что произойдет за этот промежуток, пока приостановлены проверки, кто-то серьезно пострадает или нет? Возможно, в целом даже станет лучше, ведь мы же понимаем: такое большое количество требований, непрерывные визиты проверяющих подталкивают бизнес к подходу: все выполнить невозможно, значит, не будем выполнять вообще ничего. Отсюда многие происшествия.

У нас ведь «контактное государство», и сейчас появилась хорошая возможность увеличить долю дистанционного, цифрового контроля, отказаться от личного взаимодействия инспектора и проверяемого, особенно на фоне пандемии. Единственное, конечно, такие изменения не должны привести к росту расходов, чтобы не получилось, что цифровизация окажется столь же дорогой, как и прежние, «бумажные», версии контроля.

Что касается рыбной отрасли, то бизнес-ассоциации уже обращаются с предложениями в правительство по снижению нагрузки на предприятия. Я бы предложил начать с инвентаризации видов контроля независимо от того, относятся они к сфере применения федерального закона от 26 декабря 2008 года № 294 «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей…» или нет. И нужно посмотреть, точно ли необходимы все эти виды контроля.

Мне кажется, явно напрашивается вопрос с обязанностью российских судов проходить контрольные пункты (точки). Потому что, как говорят сами рыбаки, суда там проверяют редко. Но капитаны все равно вынуждены выстраивать свой маршрут с учетом прохождения этих пунктов. А это расходы топлива, зарплата экипажа, недолов водных биоресурсов – в итоге, согласно айти-моделированию, теряется ежегодно до 14 млрд рублей. Мне кажется, прохождение контрольных точек – тот рудимент, от которого в ближайшее время можно было бы избавиться при наличии надлежащей политической воли.

Вторая идея – если ускорить закрепление использования электронного промыслового журнала с привязкой к электронным разрешениям на вылов, это позволило бы отказаться от требования иметь на борту оригинал промыслового билета. Получается, что технические средства контроля, ЭПЖ и система для электронной ветеринарной сертификации «Меркурий» позволяют проверяющим видеть, в какой подзоне работает судно, что оно может ловить, какие партии отгружает. И есть возможность перейти на риск-ориентированный подход, выработать критерии, проверять не всех, а выборочно. Например, перестать проверять суда, у которых за последние годы не было штрафов или серьезных нарушений. Думаю, такой подход логичен и с учетом того, что компании не хотят рисковать долями квот.

Еще один важный момент – реализация проектов под инвестиционные квоты. Строятся суда, при этом верфи выбиваются из графиков, допускают задержки, а договоры с инвесторами были составлены достаточно жестко: пока судно не введено в эксплуатацию, они не получат квоты, при этом банковскую гарантию могут предъявить к исполнению. Но кто даст политическую гарантию, что сейчас не остановятся за рубежом заводы, производящие необходимое для строительства оборудование? Тем более что рыбаки должны закладывать новые суда, размещать заказы на краболовы. Планы готовились при росте экономики, расчетах на повышении спроса. Поэтому, на мой взгляд, нужно снять с инвесторов требования по срокам, это в том числе успокоит и банки.

Еще раз повторю: регуляторика – это самый простой способ для государства поддержать экономику, причем без крупных затрат. Наоборот, урезание функционала контрольно-надзорных органов позволило бы часть госслужащих сократить – это бы уменьшило нагрузку на бюджет. А оставшиеся могли бы сосредоточиться на действительно важных сферах – контроле, который действительно нужен для экологии, здоровья и безопасности людей.

* В интервью использованы некоторые результаты совместного проекта ВАРПЭ и НИУ ВШЭ «Регуляторная гильотина в сфере рыболовства» (2019-2020 гг.).

Маргарита КРЮЧКОВА, газета «Fishnews Дайджест»

Россия > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 2 апреля 2020 > № 3342418 Даниил Цыганков

Нашими проектами мы рассчитываем привлечь людей на Северные Курилы

За прошлый год рыбаки Северо-Курильского городского округа добыли почти 69 тыс. тонн водных биоресурсов. Промысловые предприятия не только основа производства, поступления в бюджет и рабочие места для островитян. Несмотря на отдаленность и все связанные с этим проблемы, рыбопромышленники запускают и новые инвестиционные проекты. Один из примеров – компания «Гранис». Что помогает привлечь на Парамушир кадры, нужна ли предприятиям «налоговая гавань» и каких изменений правил рыболовства ждут промышленники, в интервью «Fishnews – Новости рыболовства» рассказал заместитель директора компании Дмитрий Макаренко.

– Дмитрий, мы писали о «Гранисе» прежде всего как о добытчике лосося, а какие еще объекты осваивает ваша компания?

– Добываем также терпуга, раньше работали в режиме прибрежного рыболовства, теперь попробуем режим промышленного лова.

– Это в рамках тех изменений, которые были внесены в федеральное законодательство и начали работать с 2019 года? Как вы их оцениваете?

– Предприятия получили возможность ежегодно выбирать, в каком режиме им осуществлять свою деятельность – промышленного рыболовства или «прибрежки». Считаю, что это пойдет только на пользу предприятиям, так как у рыбаков теперь есть более гибкий механизм работы и возможность снижения затратной части при освоении того или иного ресурса.

– А сколько флота у компании?

– У нас три единицы флота и два ставных невода. Несмотря на то, что на Северных Курилах очень непросто использовать такие орудия лова, мы все же привлекли специалистов, провели изыскания и изучили возможность применения «ставников».

– Отдельно хотелось бы остановиться на ситуации с кадрами. Людей достаточно сложно привлечь на Южные Курилы, что уж, наверное, говорить о Северных…

– Ситуация на островах схожая. Ни для кого, я думаю, не секрет, что рыбопромышленники сталкиваются с большой проблемой в привлечении кадров, особенно на путину.

Часть людей, которые у нас работают, – это местные жители, часть приезжает с Сахалина и с материка. Кадровый голод существует, и мы стараемся по возможности брать всех, кто готов трудиться.

– А кого не хватает из сотрудников?

– Нехватка ощущается по всем направлениям: начиная от рыбообработчиков и заканчивая главными инженерами. Население нашего острова немногочисленное, территория достаточно закрытая, до сих пор наблюдаются результаты оттока людей, который происходил в непростое для страны время.

Сейчас мы развиваем рыбную отрасль на Северных Курилах и надеемся, что новые проекты привлекут специалистов и из нашего региона, и с материка – отовсюду. Например, при строительстве перерабатывающего завода на Парамушире мы очень активно сотрудничаем с Калининградским государственным техническим университетом. В прошлом году из КГТУ приезжало два человека на практику, в этом году прибудет три. Один сотрудник из Калининграда работает у нас сейчас на постоянной основе.

– Ваши коллеги из других рыбопромышленных компаний считают, что в непростой кадровой ситуации, которая складывается в отрасли, отчасти виноваты завышенные квалификационные требования к сотрудникам. Например, к людям, которые работают на маломерном флоте.

– С одной стороны, действительно, есть такая тенденция, что ко всем предъявляются одинаковые требования вне зависимости от того, в каких условиях работает человек. Но, с другой стороны, люди, которые приходят в сложную и опасную рыбацкую профессию, должны быть определенным образом подготовлены, соблюдать основы безопасности. И, конечно, работа на рыбном промысле – это призвание.

– Летом большое внимание привлекла ситуация с документами о соответствии МКУБ для маломерного флота, который задействован на путине в качестве вспомогательного. Позже Минсельхоз и Росрыболовство сообщили, что избыточные требования к маломерным судам будут исключены . Для вас это актуально?

– Конечно, плавательные средства должны отвечать требованиям безопасности, а люди, которые работают в море, иметь соответствующую подготовку. Но нужно разумно подходить к тому, к каким судам какие требования предъявляются. Например, я четко понимаю, что для кунгасов, щелевиков надо делать исключение из общих правил, которые применяются для флота. Может быть, предусмотреть для маломерных судов какую-то упрощенную схему оснащения для обеспечения безопасности. Думаю, правильно, что в этой сфере исключаются излишние обременения.

– Когда смотришь профессиональные форумы моряков, рыбаков, нередко попадается информация о нарушении трудового законодательства, невыплате зарплаты. Причем простому читателю невозможно проверить, насколько такие сообщения соответствуют действительности. Вы как работодатель какие гарантии и условия предоставляете своим сотрудникам?

– Любая уважающая себя компания не допустит, чтобы заработная плата была мала и тем более не выплачивалась. Мы на этом рынке не первый год, люди, которые трудятся в отрасли, между собой общаются, наводят справки, где какие условия. У нас приоритет: какое бы ни было финансовое положение в компании, вовремя заплатить работникам положенное. Это по определению.

Предприятия, которые нарушают требования трудового законодательства, не выдают зарплату в срок, привлекаются к ответственности по закону. Но, мне кажется, тенденции таковы, что таких компаний в нашей отрасли не осталось.

– «Гранис» в 2017 году начал реализовывать проект по строительству на Парамушире завода, который будет выпускать продукцию глубокой переработки. Что подтолкнуло к такому решению? Условия, созданные государством, требования рынка?

– Мы это решение принимали в первую очередь исходя из того, что нужно развивать северные территории. И, конечно, продукция из рыбы и морепродуктов востребована рынком, есть тенденция к росту. Мы же понимаем, что спрос на продукты питания в мире никогда не исчезнет, людям всегда нужно что-то есть.

Переработка на нашем предприятии будет многофункциональной, планируется выпускать продукцию из белорыбицы, кальмара, лосося: филе, фарш, замороженную и мучную продукцию.

При запуске новых производств отдача обеспечивается и для нас, и для северокурильских территорий. И бизнес, и власти заинтересованы в их развитии.

– Губернатор Сахалинской области Валерий Лимаренко недавно обсудил с федеральными властями создание на Курильских островах «налоговой гавани», в том числе для развития рыбной отрасли. Понятно, что эта идея еще будет прорабатываться, свое слово скажет Минфин. На ваш взгляд, нужны ли Парамуширу преференциальные режимы? Может быть, подумать о расширении ТОР?

– Безусловно, для создания благоприятного инвестиционного климата на любой территории важны государственные меры поддержки, тем более если говорить о такой удаленной и труднодоступной территории, как Северные Курилы. Чем меньше будет уходить на транспортные расходы, на электроэнергию, топливо, на обработку грузов в порту, чем лучше будут налоговые условия, тем меньше окажется себестоимость продукта, который мы выпускаем.

Власти оказывают предприятиям рыбной отрасли Сахалинской области различные виды поддержки. Решается вопрос о том, чтобы возмещать рыбакам затраты на портовые сборы.

А так, естественно, ТОР и другие инструменты для развития надо создавать, и налоговые преференции, о которых говорит губернатор, мы тоже поддерживаем.

– Многие предприятия, работающие в рыбной отрасли Северных Курил, реализуют инвестиционные проекты.

– Да, компании развивают береговую переработку, вкладывают средства в модернизацию и строительство производств.

Все рыбацкое сообщество нашего острова помогает городу как может – во всех направлениях, участвует во многих мероприятиях, старается быть полезным и активным.

– На региональном уровне «Гранис» наградили за участие в программе по обеспечению жителей Сахалина рыбой по доступным ценам: вы поставляли островитянам горбушу. Это затратно?

– Это, безусловно, затратно, но мы понимаем ситуацию, которая сложилась с лососем на Сахалине, и будем участвовать в «Доступной рыбе» чего бы нам это ни стоило. Это наш регион, нужно объединиться и помогать друг другу. Если потребуется поставлять больше рыбы, компания это выполнит. В социальных программах мы участвуем от чистого сердца.

– В 2018 году вы ввели в эксплуатацию первый на Северных Курилах лососевый рыбоводный завод. Предприятие продолжает работу?

– Завод развивается, в этом году мы выйдем на полную проектную мощность и выпустим количество малька, которое предусмотрено договорами на искусственное воспроизводство.

– В феврале в Южно-Сахалинске прошло заседание Дальневосточного научно-промыслового совета. Камчатский край предложил внести в правила рыболовства изменения по учету лососевых уловов. Предлагается, чтобы была возможность отчитываться о весе улова по видам лососей уже после доставки на завод или на приемное судно. Также планируется дать возможность корректировать общий вес улова. Как вы относитесь к этой идее?

– Мы поддерживаем инициативу Камчатского края, для нас это важные изменения, так как на Северных Курилах осуществляется многовидовой промысел лосося: одновременно идут разные виды.

Изменения помогут облегчить работу рыбаков, а также учесть особенности промысловой деятельности при госконтроле. Возможно, для каких-то субъектов Федерации такие поправки неактуальны, но для нас необходимо, чтобы они были внесены в нормативную базу как можно скорее, до начала путины.

– В островном регионе действует достаточно сильное, на мой взгляд, отраслевое объединение – Ассоциация рыбопромышленных предприятий Сахалинской области. Ваша компания входит в АРСО. Как вы смотрите на роль таких объединений, когда отрасль находится в состоянии периодического стресса?

– Такие организации консолидируют рыбацкое сообщество, помогают нам решать множество вопросов. Причем если среди предприятий есть разногласия, на площадке ассоциации можно выработать общую точку зрения.

Мне кажется, прежде чем выносить на общественное обсуждение какие-то серьезные инициативы, бизнес-сообщество должно внутри себя решать все спорные вопросы и выходить уже с консолидированной позицией.

Поэтому ассоциации, безусловно, необходимы. Хотя я понимаю, что нельзя без оппозиции, должна быть здоровая конкуренция.

Наша областная ассоциация, конечно, делает очень большое дело. Она служит связующим звеном между рыбаками и властью и должна продолжать работу.

Маргарита КРЮЧКОВА, журнал « Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 27 марта 2020 > № 3334419 Дмитрий Макаренко

Заказ отраслевой науке генерируется с учетом интересов бизнеса

Направления работы рыбохозяйственной науки определяются потребностями отраслевых предприятий. Деятельность ведомственных исследовательских организаций связана с обеспечением доступа компаний к водным биоресурсам, совершенствованием технологий добычи и переработки. Какие векторы в этом поле наиболее актуальны сегодня, корреспонденту журнала «Fishnews – Новости рыболовства» рассказал известный ученый, советник президента ВАРПЭ Лев Бочаров.

– Лев Николаевич, сначала личный вопрос. Вы – крупный ученый, два десятка лет возглавляли ТИНРО – крупнейший отечественный рыбохозяйственный научный центр. И вдруг оказались советником президента Всероссийской ассоциации рыбного бизнеса – ВАРПЭ. Почему бизнес, а не наука?

– А на кого работает рыбохозяйственная наука? На рыбаков, на рыбное хозяйство страны. Так было и в советское время, и в бурное постсоветское, и сейчас это так. Специфика функционирования рыбохозяйственного комплекса заключается в неразрывной связи результатов работы отраслевой науки и бизнеса. Изучение водных биоресурсов, их мониторинг и определение на этой основе возможных объемов изъятия ОДУ и рекомендованного вылова – это основа основ собственно рыболовства, то есть бизнеса.

Так же и с воспроизводством водных биоресурсов: аквакультура, как известно, – очень наукоемкая подотрасль рыбного хозяйства. Это же относится и к производству пищевой и технической продукции. Любая деятельность в нашей отрасли, любой проект начинается с результатов научно-исследовательского процесса.

Мне как директору ТИНРО с двадцатилетним стажем (спасибо, что вы помните об этом) такая особенность отраслевой деятельности очень хорошо известна. В нашем научном центре всегда понимали роль науки и ее, науки, высокую ответственность перед рыбаками.

Поэтому, отвечая на ваш вопрос, я твердо убежден, что продолжаю сейчас заниматься тем, чему посвятил большую часть своей жизни – работе для рыбаков. Взаимодействие рыбохозяйственной науки и бизнеса – глубинное свойство нашей отрасли. В организации этого процесса множество сложностей, тонкостей, а порой и недопонимания. Очень надеюсь, что мой опыт будет полезен, чтобы сделать это взаимодействие лучше, эффективнее и комфортнее и для бизнеса, и для науки.

БИЗНЕС ОПРЕДЕЛЯЕТ НАУЧНЫЙ ЗАКАЗ

– Как сегодня взаимодействуют отраслевая наука и рыбный бизнес?

– Давайте начнем с традиционного и формального. В Стратегии развития рыбохозяйственного комплекса до 2030 года обозначены главные целевые показатели, которых необходимо достигнуть. Объем добычи рыбных и нерыбных объектов – 5,4 млн тонн, объем производства в аквакультуре – 618 тыс. тонн, потребление рыбы и рыбопродукции в домашних хозяйствах – 25 кг в год на душу населения, удельный вес отечественной продукции – 85%.

Так как в рыбном хозяйстве, как мы говорили, все начинается с науки, то перед ней стоит задача обеспечить научную базу для достижения главных целевых показателей Стратегии. Я бы не назвал эти показатели очень амбициозными, но, чтобы их достичь в современных условиях, потрудиться придется и бизнесу, и науке.

Тут надо отметить следующее. Комплексная целевая программа (КЦП) научных исследований и разработок в интересах рыбного хозяйства РФ в ее новой редакции ограничивается 2023 годом. Очевидно, что КЦП – ее результаты – должны дать рыбохозяйственному бизнесу основу для достижения уровня развития, определенного Стратегией-2030.

Рыбопромышленные компании и другие профильные организации отрасли являются главными потребителями научной продукции. Поэтому, например, ВАРПЭ, разделяя основные цели КЦП, рекомендовала своим членам развивать сотрудничество с научными организациями. Как и прежде ученые могут рассчитывать на конструктивное сотрудничество с ВАРПЭ, да и, думаю, с другими ответственными ассоциациями рыбаков. Однако нельзя не видеть, что отраслевая Стратегия-2030 существенно опережает объявленные в КЦП планы научных исследований. Продвинутые компании хотели бы в своем стратегическом планировании видеть «взятые на себя» обязательства науки. Это не просто пожелание, а необходимость. Сегодня не обозначено, что наука берет на себя к 2030 году.

– Может быть, новая КЦП сейчас где-то разрабатывается?

– Мне об этом не известно. Но этим явно надо заняться. Стратегия и КЦП должны быть согласованы, но у науки нет далеких планов. Между тем рыбохозяйственный комплекс является не просто потребителем научной продукции, но и генератором заказов исследовательским организациям.

Поэтому регулятор – федеральный орган управления – должен с подачи бизнеса сформулировать госзадание науке таким образом, чтобы обеспечить выполнение целевых показателей Стратегии-2030 на весь период ее действия. Немаловажно и то, что этим будет обеспечен больший горизонт планирования для науки.

Не могу не отметить, что рыбохозяйственный комплекс выполняет еще одну важную функцию – неформальную оценку качества работы науки. И, хотя здесь нет формализованных критериев в виде цифровых показателей, рыбный бизнес всегда имеет свое собственное, обоснованное эмпирикой мнение о деятельности той или иной научной организации и даже отдельных ученых. Известно, что рыбаки кому-то верят, а кому-то нет. Собственникам рыбацких компаний невозможно подсунуть пустышку – необоснованное, непроверенное конъюнктурное решение. Они проверяют прогнозы науки своими уловами, затратами и прибылью.

Есть еще одно направление взаимодействия рыбного бизнеса и науки – это прямое привлечение ученых к разработке новых бизнес-проектов, к решению научных, технических, технологических проблем отдельных компаний. Основой для такой деятельности служит не госзаказ, а двусторонние контракты на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. Из множества примеров подобного сотрудничества сошлюсь на получившую широкое распространение практику MSC-сертификации различных отечественных промыслов. Хотя из личного опыта могу приводить такие примеры десятками.

КУДА ДВИГАТЬСЯ

– Чего ждут рыбаки от своей науки? Какие задачи и направления исследований актуальны сегодня, на ваш взгляд?

– Это большой серьезный вопрос. Обобщенно: в повестке у науки было и будет совершенствование мониторинга традиционной сырьевой базы отечественного рыболовства, определение объемов возможного изъятия водных биоресурсов – поскольку на основе имеющихся ОДУ и рекомендованного вылова компании строят свои производственные и коммерческие планы.

Говорю здесь о совершенствовании этого процесса потому, что еще далеко не все оценки состояния ВБР безоговорочно надежны. Не зря возник и существует до сих пор так называемый предосторожный подход к оценке возможного изъятия.

Так что над повышением точности ежегодных прогнозов придется еще долго и упорно трудиться. Особенно когда морские исследовательские съемки, то есть прямые учетные работы, совсем не растут.

Невозможно обойти стороной в разговоре о прогнозах рыбохозяйственной науки тему недостаточного горизонта таких прогнозов. Ежегодные прогнозы ОДУ и рекомендованного вылова «пополняют» доли квот компаний и открывают им возможность ловить неквотируемые биоресурсы. Однако обладая такими средствами производства, как добывающие суда, перерабатывающие мощности, рыбаки думают не только о внутригодичной их загрузке. Ремонты, реновации, переоснащение, колебания конъюнктуры рынков и так далее – все это требует программ и стратегий развития, рассчитанных не на один год. От науки ждут прогнозов состояния водных биоресурсов на 3-5 лет, а подобные прогнозы являются, в основном, экспертными. Назрела потребность в создании твердого научно-методического обеспечения прогнозирования запасов на несколько лет вперед.

Эффективность промыслов зависит и от рекомендаций науки по их проведению. Это направление тоже необходимо развивать, так как рекомендации о начале и окончании путин, динамике распределения объектов лова, о промысловом оснащении судов и так далее помогают бизнесу избегать непроизводительных затрат. В частности, сводить к минимуму потери промыслового времени.

На Дальневосточном рыбохозяйственном бассейне уже два десятка лет подобные рекомендации оформляются путинными прогнозами основных объектов промысла. Здесь стоит подумать о расширении спектра промыслов, а на других бассейнах – о подготовке путинных прогнозов как нового вида научной продукции. Ведь путинные прогнозы привычны только для дальневосточников, на других бассейнах это не практикуется.

Очевидно, что перспективной задачей остается поиск возможностей расширения сырьевой базы. На мой взгляд, в первую очередь речь должна идти о поиске новых объектов промысла, об освоении ВБР глубоководного пояса, мезопелагических рыб в обширной и богатой ресурсами исключительной экономзоне России. Однако это не исключает взвешенных и хорошо подготовленных работ и за пределами нашей ИЭЗ, особенно в Атлантике.

НУЖНО РАЗВИВАТЬ ПРОИЗВОДСТВЕННУЮ БАЗУ

– Как вы оцениваете состояние технической базы для поиска перспективных объектов и районов промысла?

– Этот вопрос подводит нас к тем ограничениям, объективным и весьма серьезным, которые имеются на пути развития как рыбохозяйственной науки, так и рыболовства. Приходится признать, что отечественное судостроение, включая такую его стадию, как проектирование, не отвечает потребностям России как рыболовной державы. Мы рыболовная держава, но не строим флот. Остается только констатировать это и надеяться на международное сотрудничество в области проектирования крупных рыбопромысловых судов, а также на принимаемые правительством экстраординарные меры по развитию собственного судостроения.

Так что своим вопросом вы обозначили важную и болезненную область, где необходимы сверхусилия соответствующих специалистов.

Вероятно, с таким же сожалением пришлось бы говорить подробно и об аквакультуре, хотя ее отставание в нашей стране не нужно списывать только на науку. Можно было бы порассуждать об интереснейшей области переработки ВБР, тем более что именно в этой области лежит рост добавленной стоимости рыбной продукции – то, чего так не хватает рыбной промышленности в целом. Однако, как я уже говорил, это большой отдельный разговор.

– Лев Николаевич, как вы считаете, рыбацкое сообщество консолидируется?

– Да, консолидация идет полным ходом. Рыбаки почувствовали вкус к совместным и скоординированным действиям. Вероятно, не последнюю роль тут сыграла работа над совершенствованием закона о рыболовстве, длившаяся полтора десятилетия. Всем выгодно развитие цивилизованных отношений государства и общества, в нашем случае – федерального органа управления и рыбацкого сообщества. Радует, что, наряду с региональными, можно сказать, традиционными ассоциациями рыбаков, набрали авторитет ассоциации, объединяющие бизнес по видам промыслов или видам деятельности, такие как Ассоциация добытчиков минтая или Ассоциация добытчиков крабов Дальнего Востока.

На новый уровень в последние годы вышло старейшее и крупнейшее объединение рыбаков России – Всероссийская ассоциация рыбохозяйственных предприятий, предпринимателей и экспортеров (ВАРПЭ), созданная еще в 1993 году. Авторитет и влияние ассоциации сегодня вышли за пределы отраслевых границ – это деятельность и в РСПП, и в Госдуме. Именно в ВАРПЭ я имею честь сейчас работать советником ее президента Германа Зверева. Возвращаясь к вашему первому вопросу, скажу, что, надеюсь, мои знания и опыт сейчас здесь востребованы.

МАРИКУЛЬТУРЕ НЕ ХВАТАЕТ ТЕПЛА И КАДРОВ

– Каков естественный потолок для развития аквакультуры на Дальнем Востоке, какие объективные факторы ее сдерживают?

– Во-первых, это климат, при котором и морские акватории, и пресноводные водоемы длительное время покрыты льдом. В холодной воде организмы растут медленнее, поэтому аквакультура в теплом климате рентабельнее.

Во-вторых, это человеческие ресурсы. Аквакультура – наукоемкая отрасль, требующая большой исследовательской работы, знаний, технологий. А их не хватает. Кроме того, этой подотрасли нужны рабочие руки, а на Дальнем Востоке мы наблюдаем отток населения. Огромные прибрежные пространства совсем не заселены. Там могут быть замечательные, богатые биоресурсами прибрежные воды, красивая природа, но нет людей. Демографический фактор – второе немаловажное ограничение марикультуры в тихоокеанском бассейне страны.

Третье. Те рабочие руки, которые у нас здесь есть, в значительной мере заняты добычей водных биоресурсов. То есть рыболовство – это подотрасль, конкурирующая с аквакультурой. Трудно представить, что промысел как более развитая и экономически более эффективная подотрасль рыбного хозяйства уступит в конкурентной борьбе. У нас огромные возможности развивать промысел диких рыбы и морепродуктов. Если мы хотим прибавить объемы, то проще поймать, чем вырастить.

Можно понять те страны, которые в своих водах не имеют таких биоресурсов, как у России. Эти государства вынуждены развивать аквакультуру – например, Китай, который уничтожил свои прибрежные экосистемы. У берега там мертвое море, потому что огромное по численности население «съело» доступные прибрежные гидробионты. У них нет другого выхода, кроме выращивания. У нас другая ситуация: прибрежье богато водными биоресурсами. Запасы их во многих местах не подорваны, практически недоосваиваются. Зачем там что-то искусственно разводить?

Еще один фактор. Опять-таки возьмем в качестве примера Китай. Да, культивированием там выращивают десятки миллионов тонн продукции в год. Но надо понимать, что китайская аквакультура процентов на восемьдесят пресноводная, довольно простая и местами даже примитивная. Я не говорю, что там нет продвинутых технологичных высокоэффективных хозяйств, – они есть. И форелевых, и осетровых предприятий уже много. Но основной объем производства дают простые хозяйства, где разводят карповых. Занимаются этим обычные сельские жители, потому что в Китае пресноводная аквакультура – это часть традиционного уклада жизни. Можете представить у нас в России обычного сельского жителя, который, проснувшись утром, задал корм скоту, потом поехал на пруд и покормил рыбу, потом пошел работать в поле, к вечеру поехал ставить сети, а затем работал в винограднике? В Китае это сплошь и рядом – обычный способ хозяйствования в селе. Но для России такой уклад нехарактерен.

ОСВАИВАТЬ ЛИ ОКЕАНИЧЕСКИЕ ДАЛИ

– В последнее время часто говорят о перспективах возобновления экспедиционного промысла в открытых водах Мирового океана, имевшего место во времена СССР. Есть ли в этом необходимость, по вашему мнению?

– Начнем с того, что само понятие «открытые воды» устаревает. Если раньше только Атлантика была практически целиком охвачена зонами действия тех или иных международных конвенций по охране водных биоресурсов, то сегодня и «открытые воды» Тихого океана попали в зону действия трех крупных конвенций. Таким образом, рыболовство и другая человеческая деятельность в этих районах уже регламентируется международным сообществом.

Нужен ли нам далекий экспедиционный промысел? Во-первых, давайте это обсудим отдельно для Атлантического и Тихоокеанского бассейнов. Для рыбаков западных и северных регионов России, где у нас маленькая ИЭЗ, вопрос организации экспедиционного лова за пределами экономзоны актуален. Если же говорить о Дальнем Востоке, то российская ИЭЗ включает в себя самые продуктивные районы Тихого океана. Сегодня здесь вылавливается 3,5 млн тонн водных биоресурсов в год, а в советское время здесь ежегодно осваивали более 5 млн тонн – без подрыва запасов.

Наука говорит, что мы можем увеличить объем добычи рыбы и морепродуктов в ИЭЗ России как минимум на 1,5 млн тонн. Другое дело, что это часто непривычные объекты промысла. Не всегда понятно, как их ловить, как перерабатывать, будут ли они востребованы на рынке, есть ли у нас суда и оборудование для их добычи... Но то, что эти объекты есть в природе, – это совершенно точно.

– Какие именно?

– В значительной степени это объекты, которые не образуют скопления. Все-таки традиционный промысел в основном ориентирован на изъятие объектов, образующих промысловые скопления, – их удобно облавливать тралом, снюрреводом, ярусом. Что же касается разреженных объектов, то их биомасса огромна.

Если говорить только о мезопелагических рыбах, то их запасы в Мировом океане по научным оценкам исчисляются миллиардами тонн. Но эти рыбы, во-первых, обитают довольно глубоко, во-вторых, не образуют промысловые скопления, поэтому ловить их современными тралами будет сложно. Надо ли над этим работать? Надо. Но опять же, давайте этим заниматься в своей ИЭЗ – в дальневосточных морях, морях восточной Арктики, северо-западной части Тихого океана.

Помимо того, что нам на Тихом океане незачем очень далеко ходить, нам еще и не на чем это делать. Экспедиционный промысел вдали от своих берегов предполагает наличие соответствующего флота. Необходимо обеспечить и надлежащее снабжение, и вывоз продукции, и безопасность мореплавания.

Есть еще один аспект: большой экспедиционный промысел всегда поддерживался хорошим научным обеспечением. Весь опыт Советского Союза, который вел такой промысел, говорит, что без науки он неэффективен. Но вот уже несколько десятилетий наука в отдаленных районах почти не работала. Следовательно, она не может обеспечить успех.

Можно привести и другие соображения. Я хочу быть правильно понятым: я не против того, чтобы заниматься этим в принципе, но считаю, что не надо этим заниматься прямо сейчас. Нужно сначала серьезно подготовиться: построить соответствующий флот, провести исследования, выяснить, какими орудиями лова вести такой промысел. Надо посчитать экономику: расходы, обусловленные длинным транспортным плечом, востребованность предполагаемых уловов на рынке. Если всего этого не сделать, можно потерять не только деньги, но и людские жизни.

ПРИРОДА И ЧЕЛОВЕК

– Как вы считаете, глобальное потепление необратимо или это природный цикл?

– Я не специалист по климату, не палеонтолог и даже не океанолог, но я физик по первому образованию. Я считаю, что человеческая деятельность – не главная причина климатических изменений. Вероятно, антропогенное воздействие как-то отражается на этих процессах, но нужно понимать, что изменения климата – это природное явление, присущее нашей планете. Есть множество факторов, которые на это влияют: наклон орбиты Земли, влияние Луны, циклические процессы солнечной активности. Это все отражается в первую очередь на динамике климата планеты.

Точно так же нашей природе свойственны и колебания численности биоресурсов. Численность минтая, лососевых и других объектов резко колебалась по годам безо всяких переловов. В наших водах, за исключением прибрежных и ряда пресноводных объектов, переловов нет: киты и другие морские млекопитающие съедают минтая больше, чем добывают люди.

– В Корякии, на побережье Берингова моря можно увидеть более десятка поселков и рыбокомбинатов, полностью заброшенных после катастрофического снижения поголовья олюторской сельди в конце 1960-х – начале 1970-х…

– В России заброшенные поселки можно увидеть не только в тех местах. Разумеется, численность многих промысловых объектов сильно колеблется, это характерно не только для сельди. Вспомним, какие волны были у сардины-иваси. Это природа.

Более 20 лет назад я проехал по северо-восточному побережью острова Хонсю. Там я наблюдал похожую картину – безлюдные законсервированные поселки, производства, развлекательные центры. Они стояли пустыми, потому что сардина-иваси исчезла. Сейчас она появилась. Интересно было бы проехать еще раз по тем местам – посмотреть, расконсервировали или нет японцы свои поселки. Так что пустые рыбацкие поселения встречаются не только у нас.

– Как вы считаете, изменится ли список основных промысловых объектов на Дальнем Востоке в обозримом будущем?

– В течение 10-20 лет группы основных эксплуатируемых рыбным бизнесом гидробионтов останутся теми же, что и сейчас. Основу добычи будут обеспечивать минтай, лосось, тихоокеанская сельдь, треска, палтусы, крабы и крабоиды, а также сардина-иваси, скумбрия, кальмары. Можно добавить в этот перечень сайру и камбалу. Это мнение не только мое, но и других серьезных ученых.

О РЕФОРМЕ НАУЧНОГО ФЛОТА

– Широко обсуждается инициатива Минобрнауки по созданию единого национального оператора (ЕНО) в сфере строительства, содержания и использования научно-исследовательских судов РАН, Росрыболовства и Росгидромета. Как вы относитесь к этой идее?

– Подведомственный Росрыболовству научно-исследовательский флот старый (суда в основном старше 30 лет), но рабочий. Даже в самый тяжелый период, в 1990-е годы, эти суда работали. У РАН были времена, когда они свой флот практически не использовали, он стоял. Тяжелые времена были и у Росгидромета. Сегодня у этих двух ведомств, хоть и после перерыва, научный флот работает.

Главная проблема в работе трех ведомственных флотов – даже не возраст судов, а недостаток финансирования. По Росрыболовству могу сказать, что его НИС возможно использовать вдвое интенсивнее при достаточном финансировании экспедиций. Объединение всех судов под управлением единого оператора ничего не поменяет. Нужны деньги на экспедиции и обслуживание, а не реформа управления. Есть такое выражение – «обозначить работу». Мне кажется, что это тот самый случай: реальные проблемы не решаются, вместо этого имитируется некая реформа.

Еще один аспект. Я 30 лет занимался обеспечением работы флота: ТИНРО оперировал пятнадцатью судами. Оперативное управление требует высокого профессионализма. У меня вопрос: а в Минобрнауки есть опытные специалисты в этой области? Кому это будет поручено?

На сегодня в нашей отрасли, насколько мне известно, не заложен еще ни один киль научно-исследовательского судна. Разговоры ведутся, но пока что дальше них дело не идет. В других ведомствах – та же ситуация. Из этого следует, что мы еще долго будем решать свои научные задачи теми судами, которые есть сейчас. И этот флот работает настолько эффективно, насколько это возможно при нынешнем финансировании.

Мог бы он работать эффективнее? Да, если финансирование увеличить. А еще эффективнее будет работать, если ввести в строй суда нового поколения. Но этого нет, и ЕНО не призван решить эти проблемы. Тогда зачем все это? Зачем разрушать работающую систему? Нет гарантии, что после реорганизации флот по-прежнему будет работать хотя бы так же, как сейчас…

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, журнал « Fishnews – Новости рыболовства»

Россия > Рыба. Госбюджет, налоги, цены. Образование, наука > fishnews.ru, 25 марта 2020 > № 3334407 Лев Бочаров

Заказы рыбаков – это новые возможности для наших верфей

К верфям Дальнего Востока сейчас приковано особое внимание. Им предстоит выполнить заказы компаний, которые приобрели на торгах крабовые квоты. Причем в сжатые сроки, иначе рыбаки не выполнят условия договоров с государством. Однако на пути развития отечественного судостроения стоит множество вопросов. Как государство участвует в их решении, в интервью журналу «Fishnews – Новости рыболовства» рассказал министр по развитию Дальнего Востока и Арктики Александр Козлов. Глава Минвостокразвития также прокомментировал вопрос с увеличением пропускных возможностей пограничных переходов и развитием аквакультуры.

– Государство сформировало набор мер, чтобы подтолкнуть строительство рыбопромыслового флота на отечественных верфях: инвестиционные квоты, аукционные квоты на вылов краба с обязательством по постройке судов, субсидии по мало- и среднетоннажному флоту. Но для того, чтобы суда были построены, нужна готовность верфей. Как вы оцениваете их состояние на Дальнем Востоке? Какое содействие окажет государство?

– Сегодня на Дальнем Востоке работает 21 судостроительное предприятие, и будем честны, многим из них требуется модернизация. Но если нет загрузки, то какой в этом смысл?! На Дальнем Востоке добывается более двух третей рыбы в стране, и нам очень не хватает современных судов: рыболовецких, краболовных, паромов, танкеров, в том числе судов ледокольного класса. Флот старый, надо обновлять.

Вполне естественно, что суда, которые будут работать на Дальнем Востоке, будут там строиться и обслуживаться. Это как раз даст необходимую загрузку нашим верфям, а также будет способствовать их модернизации. На перспективу – сокращать время и стоимость доставки судна.

Государство в этом заинтересовано, и мы сегодня создаем для этого все условия. В первую очередь это субсидирование строительства судов рыбопромыслового флота.

В конце 2019 года вышло постановление правительства РФ, согласно которому возмещается до 30% стоимости создания мало- и среднетоннажных судов. Уже есть первые заказы. На Судостроительном заводе имени Октябрьской революции в Амурской области строится четыре судна для Камчатки: одно для «Камчаттралфлота» и три для «Витязь-Авто». Два из них будут готовы уже в этом году. Еще три рыболовецкие компании подтвердили потребность в мало- и среднетоннажных судах – это еще 10 единиц, сейчас предприятия определяются с выбором верфи.

Как вы понимаете, это новые возможности для наших верфей, это развитие производства, рабочие места для дальневосточников, налоги в местные и региональные бюджеты.

– При обсуждении мер поддержки верфей вице-премьер – полпред президента на Дальнем Востоке Юрий Трутнев поручил предусмотреть, чтобы субсидии для заказчиков флота учитывали специфику серийного строительства. Каким образом это будет отражено?

– И верфям, и заказчикам серийное производство очень выгодно. Поэтому важно сосредоточиться на этом моменте. Помимо мало- и среднетоннажных судов для рыбного промысла, Дальнему Востоку необходимы краболовы и строить их нужно тоже у нас – там, где они, собственно, и будут использоваться.

Сейчас, по аналогии с инвестиционными квотами на вылов рыбы, запущен механизм стимулирования развития крабового промысла. Смысл тот же: хочешь добывать краба, – строй краболовы. До 50% от общего допустимого улова выделяется на эти цели.

По итогам аукционов уже заключены договоры на строительство 15 краболовов на дальневосточных верфях. Средняя стоимость одного такого судна – 1,7 млрд рублей. 26 ноября 2019 года на Дальнем Востоке состоялась знаковое событие – на «Восточной верфи» заложен киль первого краболова. Судно построят для одного из ведущих рыбохозяйственных предприятий региона – компании «Дальневосточное побережье». Новые краболовы будут строиться также на Находкинском СРЗ и Хабаровском судостроительном заводе.

Сейчас готовится постановление правительства РФ, согласно которому выделяются субсидии из федерального бюджета на покрытие 20% затрат на строительство краболовов на Дальнем Востоке по механизму инвестиционных квот. Ведомства, ответственные за субсидию, – Минпромторг и Росрыболовство. Кроме того, мы предлагаем увеличить время строительства судов с 5 до 7 лет, как раз для того, чтобы можно было запустить серию.

– Наличие современных судов – еще не все, что нужно рыбной отрасли Дальнего Востока. Необходима рыбопереработка. В рамках инвестиционных квот на вылов рыбы планируется строительство новых рыбоперерабатывающих мощностей. Как с этим идут дела?

– Увеличение объемов рыбопереработки – одна из ключевых задач для рыбной отрасли на Дальнем Востоке. Да, у нас растут объемы добычи рыбы. Но значительная ее часть идет прямиком на экспорт, а перерабатывается она уже за рубежом, и добавленная стоимость формируется уже не у российских производителей.

Инвестиционные квоты предполагают кроме строительства рыболовных судов появление на Дальнем Востоке новых перерабатывающих мощностей. Сейчас заключено 14 договоров в этом направлении общей стоимостью 15 млрд рублей. Шесть заводов уже построено. Четыре из них в Камчатском крае – компании «Камчаттралфлот», «Витязь-Авто», «Укинский лиман» и «Заря». Один в Сахалинской области – его ввел в эксплуатацию «Курильский рыбак», в Приморском крае появилось одно из крупнейших рыбоперерабатывающих производств на Дальнем Востоке – завод компании «Новый мир». Его мощность составляет более 110 тонн готовой продукции в сутки.

В 2020 году планируется запуск еще четырех заводов: на Камчатке у рыболовецкого колхоза имени В.И. Ленина и компании «Октябрьский-1», в Сахалинской области – у предприятия «Невод», в Приморском крае – «Русский минтай».

– В декабре министерство оперативно включилось в решение проблемы по пропуску машин с морепродуктами на погранпереходе «Краскино» в Приморском крае. Тогда остроту вопроса удалось снять , но как быть дальше? Какие системные меры будут приняты для улучшения ситуации в пункте пропуска, столь важном для российских поставщиков?

– «Краскино» и «Пограничный» в Приморье – самые загруженные автомобильные пункты пропуска через границу в ДФО. За последние годы сформировалась их условная специализация – через «Краскино» экспортируется значительная часть рыбной продукции, моллюсков и живого краба, а через «Пограничный» – лес и пиломатериалы.

В то же время мы все видим, каково сегодня состояние этих пунктов пропуска. Сейчас пропускная способность «Краскино» составляет 88 транспортных средств в сутки, и из-за этого часто скапливаются очереди. Вот и 24 декабря прошлого года на границе находились 183 фуры с крабом и рыбой. И это не считая того, что пассажирские автобусы тоже должны как-то проходить через границу.

Тогда мы вместе с властями региона и федеральными контрольными органами предложили увеличить часы работы пункта пропуска на два часа в сутки до конца года. С очередью справились. Но на «ручном режиме» далеко не уедешь. Нужны системные решения.

В ДФО 86 пунктов пропуска, 29 из них не работают, с десяток – в неудовлетворительном состоянии, многие требуют модернизации. Сразу все сделать очень сложно.

Вместе с Минтрансом России мы определили перечень наиболее важных пунктов, согласовали детальный план-график их строительства. Среди них автомобильный пункт пропуска «Кани-Курган» в Благовещенске, железнодорожный пункт «Нижнеленинское» в Еврейской автономной области, автомобильные «Пограничный» и «Краскино», а также железнодорожный «Пограничный» в Приморском крае, автомобильный пункт пропуска «Забайкальск» в Забайкальском крае.

Сегодня уже строятся пункты пропуска «Кани-Курган» и «Нижнеленинское», ввод в эксплуатацию синхронизирован с запуском мостов, по автомобильным «Пограничный» и «Краскино» - корректировка проектно-сметной документации, по железнодорожному пункту пропуска «Пограничный» - разработка ПСД. Всего же за счет федерального бюджета до 2024 года предусмотрено 29 мероприятий по строительству и обустройству в 23 дальневосточных пунктах пропуска через государственную границу. Безусловно, мы держим на контроле все эти сроки.

Вернемся еще раз к Приморью. Здесь хочу отметить вот какую вещь: «Краскино» и «Пограничный» – пункты пропуска свободного порта Владивосток и по закону могут работать круглосуточно. Но до недавнего времени оба пункта пропуска находились в частной собственности и перевод на круглосуточный режим работы требовал серьезных затрат. С января 2020 года, после соответствующих юридических процедур, их имущество передано Росгранстрою, и только их перевод на круглосуточный режим работы позволит увеличить пропускную способность вдвое.

Далее – модернизация пункта пропуска «Краскино», речь о которой идет уже очень давно. В 2010 году были начаты работы, но потом, как часто, к сожалению, бывает, – стройка остановилась.

Строительство «Краскино» будет идти в два этапа: на первом пропускная способность увеличится с 88 до 250 транспортных средств в сутки. Стройка начнется в 2020 году, а в сентябре 2021 года планируется открытие нового пункта пропуска. Второй этап модернизации запланирован в рамках федерального проекта «Логистика международной торговли» национального проекта «Международная кооперация и экспорт». В результате к 2023 году пропускная способность Краскино должна увеличиться до 750 машин в сутки.

Примерно такая же ситуация с автомобильным пунктом пропуска «Пограничный». Пропускная способность нового пункта пропуска будет составлять 1300 транспортных средств в сутки (сейчас – 155). Ввод его в эксплуатацию запланирован на 2023 год. Заказчик обоих пунктов пропуска – ФГКУ «Росгранстрой» (подведомственное учреждение Минтранса России).

– Одним из драйверов развития рыбной отрасли власти видят аквакультуру. Министерство взаимодействует с отраслевыми объединениями по этой теме. Какой план действий определило ведомство, чтобы поддержать предприятия?

– Дальний Восток, особенно юг региона, может производить миллионы тонн продукции аквакультуры ежегодно, но до последнего времени лишь малая часть акватории была освоена. Сегодня ситуация постепенно меняется. По инициативе Минвостокразвития был создан специальный электронный сервис, а именно - геоинформационная система, где можно выбрать свободный от ограничений участок. Получить его можно только через аукцион.

Так вот, за 1,5 года работы электронного сервиса предприниматели получили 14,6 тыс. гектаров акватории – это два раза больше, чем было выделено за последние 20 лет! При этом стоимость участков на электронных аукционах выросла более чем в два раза, в бюджет поступили 292 млн рублей. Это говорит о том, что решение – верное, люди ведь годами не могли взять участки – слишком сложные бюрократические процедуры отбивали всякое желание заниматься аквакультурой. И далее площади будут увеличиваться, а на столах дальневосточников и не только будет появляться все больше свежих морепродуктов.

Более 20 резидентов свободного порта Владивосток реализуют свои проекты в сфере аквакультуры. Наши соседи — Китай и Япония — весьма заинтересованы в производстве продукции аквакультуры на Дальнем Востоке, сейчас идут активные переговоры с инвесторами.

Безусловно, отраслью необходимо заниматься. Тот же Китай сегодня производит порядка 70% мировой продукции аквакультуры. У Дальнего Востока в этой сфере очень неплохой потенциал, его обязательно нужно развивать. По поручению президента России мы разработали аналитическую программу территориального развития ДФО до 2024 года и на перспективу до 2035 года. Первоначально мы ее называли Национальной программой развития Дальнего Востока. 20 января текущего года она внесена в правительство России. В ней в том числе содержится комплекс мер по развитию аквакультуры на Дальнем Востоке. Мы рассчитываем, что эта отрасль станет одним из по-настоящему прибыльных бизнесов.

Александр ИВАНОВ, журнал « Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены. Судостроение, машиностроение > fishnews.ru, 5 марта 2020 > № 3308892 Александр Козлов

Владимир Кашин: Мы не допустим дестабилизации рыбохозяйственного комплекса

«Мы при поддержке руководителя фракции партии КПРФ Геннадия Зюганова обратились в администрацию президента РФ и нашли полное взаимопонимание в вопросе недопустимости попыток модернизации исторического принципа во избежание принятия решений, которые могут ввергнуть рыбодобывающую отрасль в кризис», - рассказал глава профильного комитета Госдумы Владимир Кашин.

Федеральная антимонопольная служба предприняла новую попытку добиться замены исторического принципа распределения квот на аукционы. Эти предложения прямо противоречат постановлению Госдумы, принятому в апреле 2019 г. при обсуждении и рассмотрении закона о крабовых аукционах, отметил председатель комитета ГД по аграрным вопросам Владимир Кашин в интервью Fishnews.

«Тогда же Госдума рекомендовала правительству обеспечить сохранение действующего механизма предоставления права на вылов водных биоресурсов. Вместе с тем, по нашей информации, на сегодняшний день постановление Госдумы и данное в его реализацию поручение правительства не выполнены», - рассказал депутат.

Он подчеркнул, что нынешний рост показателей рыбного хозяйства – по вылову, экспорту, норме потребления рыбопродукции – связан со стабильностью «правил игры», то есть с историческим принципом. Вместе с тем перед отраслью стоят еще более грандиозные задачи – нарастить объемы вылова до 7 млн тонн, расширить присутствие России в Мировом океане, увеличить в разы масштабы обновления флота и береговых производственных мощностей, удвоить стоимость экспорта рыбной продукции, создать простую и прозрачную логистическую цепочку поставки рыбы в центральные регионы страны, напомнил парламентарий.

«Замена исторического принципа на систему аукционов сведет на нет нынешние достижения отрасли, разорит малый бизнес, поставит под угрозу существование рыболовецких поселков в регионах Севера и Дальнего Востока», - уверен Владимир Кашин.

Он обратил внимание, что в начале 2000-х гг. аукционная торговля квотами привела к глубокому кризису отрасли, ее убыточности и финансовой зависимости от иностранного капитала, масштабному браконьерству, фактическому уничтожению рыбопромыслового флота.

«В настоящее время мы при поддержке руководителя фракции партии КПРФ Геннадия Зюганова обратились в администрацию президента Российской Федерации и нашли полное взаимопонимание в вопросе недопустимости попыток модернизации исторического принципа во избежание принятия решений, которые могут ввергнуть рыбодобывающую отрасль в кризис», - сообщил депутат.

Он отметил, что на одно из ближайших заседаний комитета планируют пригласить руководство Федеральной антимонопольной службы - обсудить сложившуюся ситуацию и рассмотреть возможность иных подходов к развитию конкуренции в рыбной отрасли.

Fishnews

Россия > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 28 февраля 2020 > № 3302902 Владимир Кашин

Важно, чтобы суда под инвестквоты вовремя вступили в строй

Около трех лет назад в отрасли был запущен новый механизм: в июне 2017 года стартовала первая заявительная кампания по инвестиционным квотам вылова. Власти объясняли введение нового вида квот стремлением создать стимул для развития береговой переработки и строительства рыбопромыслового флота. Как в Федеральном агентстве по рыболовству оценивают первые итоги программы инвестиционных квот?

Предполагается ли ее расширять? И как быть с задержками выполнения заказов на отечественных верфях? Об этом заместитель министра сельского хозяйства – руководитель Росрыболовства Илья Шестаков рассказал Fishnews во время рабочей поездки на Сахалин.

- Илья Васильевич, прошлый год для отрасли был богатым на изменения законодательства. Что планируется в этом году?

- Будем отслеживать, как работают принятые нормативные правовые акты. В Сахалинскую область мы приехали, чтобы посмотреть подготовку к лососевой путине. Сейчас уже разработаны предварительные стратегии регулирования промысла лососей. Конечно, обсуждаемые вопросы связаны в том числе с прогнозами, которые даются на путину, с организацией любительского рыболовства.

В центре нашего внимания и темы, связанные со стратегией по воспроизводству лососевых. На Сахалине находится большая часть государственных лососевых рыбоводных заводов. Необходимо принимать решение по дальнейшей модернизации этих предприятий и по развитию этого направления в целом. При этом в рамках нового законодательства есть возможность частного инвестирования в лососеводство. Созданы все необходимые механизмы, чтобы инвесторы приходили в эту сферу.

Конечно, обсуждаем, как быть с нехваткой кадров, как развивать образование. Большого внимания требует Сахалинский морской колледж в Невельске, нужно решить, как усиливать его работу, ориентированную непосредственно на нужды рыбопромышленных предприятий.

Договорились о создании попечительского совета колледжа, который будет оказывать учебному заведению всестороннее содействие. В состав совета войдут представители ведущих рыбопромышленных компаний области. Важнейшей задачей совета, конечно же, станет профориентация, чтобы лучшие выпускники приходили на предприятия.

Чтобы обеспечить работу колледжа в 2020 году, мы выделили дополнительное финансирование – свыше 48 млн рублей. Это средства на капитальный ремонт зданий, бесплатное питание и форму для курсантов. Также планируем приобретение специализированного тренажерного оборудования для профессиональной подготовки плавсостава.

- От темы поездки на Сахалин хотелось бы перейти к общеотраслевому вопросу инвестиционных квот. Уже можно подвести определенные итоги реализации этой программы. Достигаются ли, на ваш взгляд, цели, которые ставились перед этим механизмом? Какие возникают проблемы?

- Результаты, мне кажется, достаточно позитивные: уже введено в строй достаточно большое количество перерабатывающих предприятий, строятся рыбопромысловые суда. И конечно, стартовавшая программа очень важна для рыбохозяйственной отрасли с точки зрения модернизации основных средств.

Если говорить о трудностях, то, безусловно, одна из основных проблем – это недостаточная квалификация и недостаточная готовность отечественных верфей к строительству рыбопромыслового флота в таких больших объемах, в заданные сроки и с заданной сметной стоимостью.

Сложившаяся ситуация нас действительно беспокоит. К сожалению, мы вынуждены сами начинать разбираться с верфями, проводить организационные совещания, потому что понимаем, что необходимо помогать рыбакам, чтобы они могли вовремя выполнить обязательства по строительству судов и получить инвестиционные квоты.

- Не обсуждается ли вопрос увеличения срока, который по законодательству отводится на реализацию проектов под инвестквоты, - о чем просят рыбопромышленники?

- Нет, удлинение срока пока не обсуждается. Время еще есть, будем все-таки нацеливать судостроителей, чтобы они выполнили свои обязательства. Так что пока ориентируемся на те сроки, которые изначально были заданы в постановлении правительства РФ.

Для нас очень важно, чтобы объекты инвестиций включились в промысел, ведь достаточно велики объемы биоресурсов, которые мы могли бы осваивать, но для которых не хватает промысловых мощностей. Кроме того, новые суда будут выпускать продукцию с высокой добавленной стоимостью. Для нас это тоже очень важно в рамках национального проекта по развитию экспорта [национальный проект «Международная кооперация и экспорт» предусматривает увеличение отдачи от работы на внешних рынках – прим. ред.].

- Есть ли планы по расширению перечня видов водных биоресурсов, по которым выделяются инвестиционные квоты? Может быть, по повышению процента, который отводится на этот вид квот?

- Пока, наверное, рано расширять список объектов промысла или, если говорить глобально, увеличивать процент под инвестквоты. Нужно учитывать сложности с выполнением имеющихся заказов на верфях, к тому же предприятия сейчас займутся строительством краболовов. Когда мы увидим, что процесс вошел в заданное русло, думаю, безусловно, будем выступать с инициативами по расширению программы инвестиционных квот там, где это необходимо.

Маргарита КРЮЧКОВА, главный редактор Fishnews.ru

Россия > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 26 февраля 2020 > № 3302882 Илья Шестаков

Нормативная база не всегда поспевает за бизнесом

По официальным данным, в прошлом году производство продукции аквакультуры в стране выросло сразу на 20%. Прибавка в 47 с лишним тысяч тонн – цифры пока предварительные – могла бы стать еще более весомой, если бы отраслевая статистика учитывала уловы лососевых рыбоводных заводов на Дальнем Востоке, которые пока проходят в отчетности как добыча дикой рыбы. О причинах бурного роста в секторе аквакультуры, рисках, с которыми сталкиваются рыбоводы, и предложениях, которые регулятор готовит для ЛРЗ, в интервью Fishnews рассказал заместитель руководителя Федерального агентства по рыболовству Василий Соколов.

– Василий Игоревич, если смотреть на отчетность, год для аквакультуры получился прямо прорывным. За счет чего удалось достичь такого роста?

– Я бы не сказал, что прорывным, просто лучше, чем у остальных отраслей. В какой-то мере это, конечно, эффект низкой базы. С другой стороны, потребность внутреннего рынка в рыбе очевидна, и аквакультура в первую очередь направлена на его насыщение. Экспортируются ведь очень небольшие объемы, и то преимущественно с Дальнего Востока, например, трепанг или гребешок. Все остальное идет только на столы наших граждан.

Кроме того, очень заметно продвинулась индустриальная аквакультура. Сказывается эффект тех мер поддержки, которые вводились. Это и Мурманская область, напомню, она субсидировалась достаточно сильно, и Карелия, где был принят целый комплекс мер, в том числе для увеличения количества рыбоводных участков – сейчас все они начали работать. Именно в этих двух регионах наблюдается наибольший прирост.

Хотя не везде, к сожалению, мы гарантируем достоверность статистики. Определенные вопросы вызывает Приморский край. Но будем разбираться. Надеюсь, что приведем все в соответствие.

– В декабре на встрече с журналистами руководитель Росрыболовства Илья Шестаков говорил о необходимости тщательной проверки некоторых цифр по Дальнему Востоку. Что именно вызывает вопросы?

– Дело в том, что когда люди заключали договоры, они получали участки в пользование с определенными требованиями. Кстати, кое-где эти требования были ошибочными, и сейчас вносятся соответствующие изменения в нормативные акты, в методики расчета. Тем не менее сами требования остаются и они достаточно высокие. Возможно, некоторые пользователи завышают свои производственные показатели, чтобы соответствовать этим требованиям.

– Речь идет именно о завышении? Не о маскировке уловов под продукцию аквакультуры?

– Нет, мы исключаем такую вещь, потому что большая часть объемов, которые показываются по Дальнему Востоку, – это ламинария, не самый интересный объект для браконьеров. Да, многие предприятия на самом деле выращивают ламинарию. Причем зачастую она используется в качестве корма для других объектов – ежа, трепанга.

Но идет прирост и по другим видам, реализуются достаточно крупные проекты. К сожалению, Дальний Восток все равно сильно потряхивает. По-прежнему не решен вопрос с облегчением прохождения хозяйствами государственной экологической экспертизы.

Хотя должен сказать, у нас очень конструктивное взаимодействие с Росприроднадзором. На площадке рабочей группы мы разъясняем, что аквакультура – это не нефть, что требования нужны, но в целом этот вид деятельности, я имею в виду пастбищную аквакультуру, практически не оказывает негативного воздействия на окружающую среду, а где-то наоборот влияет положительно. Например, многие моллюски-фильтраторы очищают воду. Уже подготовлены предложения как упростить эту процедуру и какие требования оставить для предприятий – сейчас отрабатываем это с Росприроднадзором.

– Когда планируется закончить эту работу? В прошлом году марифермеры жаловались, что в таких регионах, как Крым, расценки на экспертизу поставили отрасль на грань выживания.

– Это правда и, кстати, справедливо не только для Крыма, но и для Краснодарского края, и для Приморья. Есть претензии от прокуратуры по невыполнению требований законодательства. И даже, по-моему, уже есть прецедент остановки работы предприятия на Дальнем Востоке – как раз с подачи прокуратуры.

Конечно, мы стараемся максимально быстро обосновать нашу позицию. Для этого в агентстве была создана рабочая группа, где мы отработали все основные принципы с Дальним Востоком и с Крымом. Затем эти материалы были направлены в рабочую группу в Росприроднадзоре, но оттуда поступили замечания по форме. Мы переделали предложения в соответствии с этими поправками и уже внесли их повторно.

– Как обстоят дела с разработкой новых ветеринарных правил в сфере аквакультуры? Предыдущие версии, представленные ВНИРО, вызвали немало нареканий в рыбоводном сообществе. Разработчики в принципе прислушиваются к бизнесу? Контакт есть?

– Контакт, конечно есть. Тот проект ветеринарных правил, о котором вы говорите, действительно вызвал целый ряд нареканий у аквакультурных хозяйств. Но надо сказать, что многие предприятия напротив очень активно поддержали эти ветеринарные правила. К сожалению, на территории нашей страны уже был неприятный случай эпизоотии, и все понимают, что пренебрежение к требованиям ветеринарии может повлечь крайне негативные последствия, которые обернутся как большими экономическими убытками, так и экологическими проблемами.

Сейчас проект ветправил полностью доработан. Во всяком случае у нас с департаментом ветеринарии нет никаких разногласий. Эти правила – последняя версия – вывешивались для оценки регулирующего воздействия и прошли ее, но пока не утверждены.

На самом деле это один из ключевых элементов для аквакультуры. Согласен, местами они могут мешать бизнесу, но еще раз подчеркну, что если эти требования не вводить, то последствия могут быть гораздо хуже.

– Кстати, о последствиях. В конце января на ВДНХ проходила конференция по болезням рыб, где участники обратили внимание на ситуацию с препаратами для лечения объектов аквакультуры – их очень мало, а новые почти не разрабатываются либо не регистрируются. Этот вопрос как-то планируется решать?

– Это не совсем вопрос федерального агентства. Все-таки за разработку лекарств отвечаем не мы, хотя их применением и оценкой занимаются в том числе и наши институты. Но мы согласны с бизнесом, что нормативная база в этой сфере сильно отстает от лучших мировых практик. Со своей стороны мы выступаем за скорейшее расширение списка ветпрепаратов для рыб и за упрощение системы их регистрации.

Понятно, при этом нужен жесткий контроль, например, по таким вещам как антибиотики, но разрешенные вещества, естественно, должны применяться, потому что рыба, как и любое животное, болеет. А учитывая, что плотность посадки рыб в водоемах или садках зачастую высокая, вспышки заболеваний представляют большую опасность. Причем речь идет не только об экономических убытках для конкретного хозяйства. Далеко не все водоемы, задействованные под аквакультуру, являются изолированными. Поэтому пострадать могут и соседние предприятия, и дикие популяции рыбы. Тем более сейчас появились и новые болезни и новые объекты разведения, которых раньше у нас не выращивали.

– Типа атлантического лосося?

– И лосося тоже, но по нему все-таки уже есть определенный опыт, и наши рыбоводы, как говорится, с ним уже много шишек набили. А вот клариевый сом и еще целый ряд южных теплолюбивых объектов нехарактерны для нашей фауны. Тут надо быть вдвойне осторожными.

В этом плане нас очень удовлетворяет динамика, с которой развивается индустриальная аквакультура. Все-таки это другой уровень оборудования и технологий, другой уровень бизнеса и другой уровень защищенности. Рыба в таких хозяйствах гораздо меньше соприкасается с окружающей средой, чем при выращивании в открытой воде. Это позволяет минимизировать риски в отношении природных водоемов.

– Осенью Минсельхоз добавил ряд новых объектов в классификатор в области аквакультуры, но бизнес говорит о необходимости дальнейшего расширения списка валютоемких видов, например, по моллюску морское ушко. Росрыболовство ведет работу с такими предложениями?

– На самом деле изменения в классификатор поступили именно от нас. И мы просили как можно скорее их принять, потому что отсутствие этих объектов в перечне сдерживало развитие в первую очередь Дальнего Востока. Но новые объекты появляются все время. Тут, конечно, есть определенный замкнутый круг, в который мы попадаем с извечным вопросом - что первично: технология выращивания или наличие объекта в классификаторе?

С одной стороны, если объекта нет в списке, как наша наука может обосновать расходы на создание технологии его выращивания? С другой стороны, внести какой-то вид в классификатор, не имея представления, является ли он объектом аквакультуры, тоже может быть неправильно.

Пока мы посовещались с дальневосточниками и пошли по компромиссному пути. Мы изучаем технологии, которые применяются за рубежом, и если у бизнеса есть интерес к этим объектам выращивания, вносим их в классификатор. Хотя, конечно, такой порядок может видеться некоторым барьером.

– А вы не рассматриваете возможность наделить полномочиями по ведению классификатора ВНИРО и его филиалы?

– По закону классификатор утверждается федеральным органом, который определяет политику в области аквакультуры, соответственно это Минсельхоз. Да, процедура очень длинная и не совсем понятная. Но особых нареканий к ней не возникает, только очень долгое согласование.

Новые предложения в классификатор сейчас рассматриваются и во ВНИРО и в его дальневосточном филиале. Мы ждем, когда подготовят все обоснования, чтобы отработать и уже направить проект акта в Минсельхоз.

– Пару лет назад активно обсуждалась Стратегия развития искусственного воспроизводства в РФ. Какова дальнейшая судьба этого документа? Он как-то учитывается в текущей деятельности агентства?

– Стратегия была утверждена Ученым советом ВНИРО. Это достаточно большой документ, который в процессе разработки распространялся и по субъектам, откуда поступали предложения, и большинство этих предложений было учтено.

Сейчас в соответствии с этой стратегией мы намерены корректировать нашу госпрограмму. Будем выходить с предложением по дополнительному финансированию, поскольку стратегия предусматривает не только общие целеполагающие вещи, но и конкретные меры: увеличение мощностей по воспроизводству, переход на другие виды ВБР, фокус не столько на объемах выпуска, сколько на восстановлении ресурса. Именно в таком направлении мы и работаем.

– В прошлом году наконец-то был принят порядок по закреплению рыбоводных участков за лососевыми рыбоводными заводами. Есть ли какие-то сложности с применением этой нормы на практике? Все ли понятно в этой процедуре бизнесу?

– Вопросов на самом деле хватает. В первую очередь это сложности с оформлением собственности у рыбоводных заводов. Пока никто не торопится идти получать участок. Все собирают документы. Мы планируем в начале марта провести совещание на Сахалине, где подробно рассмотреть этот вопрос и пройтись по всем проблемам.

Кроме того, мы сейчас прорабатываем с Рослесхозом и с Минприроды дальнейшие шаги, для того чтобы имеющиеся заводы могли нормально оформить все в соответствии с законодательством.

– А какие здесь возникают препятствия?

– Как правило, там проблемы с землями лесного фонда. Но для нас это очень важный вопрос, потому что порядка 20 тыс. тонн кеты, которая сейчас добывается на Дальнем Востоке, по нашей оценке, – это заводская кета. Фактически это объект аквакультуры, который надо бы записывать в копилку аквакультуры, но пока это все засчитывается как промысел.

У пользователей есть сложности с изъятием, поскольку когда рыба к ним подходит, к ней надо относится, как к дикой – к объекту промысла. Хотя в принципе по методике можно рассчитать коэффициент возврата. Тем более мы сейчас эти коэффициенты тоже актуализируем с учетом всех последних данных по промвозвратам. Соответствующие документы отправлены в Минсельхоз.

– Но пока все заводы ловят на общих основаниях?

– Да. А некоторые не ловят, потому что у них участков рыбопромысловых нет. Мы считаем несправедливой такую ситуацию и рассчитываем, что получится полностью реализовать закон. Но для этого нужно, чтобы и пользователи начали обращаться за оформлением. Пока обращений нет. Все, я так понимаю, ждут кто первый.

– У бизнеса есть опасения, что даже если они сейчас вс е оформят, то право на промвозврат получат только через несколько лет, поскольку отсчет выпусков начнется с момента закрепления участка.

– Это как раз один из вопросов, который мы собираемся рассмотреть на совещании. Да, такие опасения есть. Там разные толкования, но некоторые трактуют именно так. Поэтому мы и хотим все вместе сесть и еще раз рассмотреть нормативную базу, составить общее мнение и двигаться дальше.

– В Сахалинской области также продолжаются споры вокруг создания новых рыбоводных заводов. Какова позиция Росрыболовства в этом вопросе? Он тоже будет вынесен на совещание?

– Да, будет. Как раз к марту должна быть завершена подготовка первой итерации программы по заводам. До сих пор строительство носило хаотичный характер: каждый строил где хотел что хотел и под что хотел. Кто-то каким-то образом смог оформить земельные отношения, а иногда и не смог их оформить, но завод построил, а затем приходил и говорил, что у него есть завод и он хочет выпускать молодь лососевых. Но это неправильно.

К сожалению, здесь были и пробелы с рекомендациями науки. В результате было принято кардинальное решение сделать программу, в которой будут перечислены рекомендованные участки под ЛРЗ. Во-первых, нужно посмотреть, чтобы онине затрагивали стада дикого лосося. Допустим, если в каком-то месте есть хорошие и эффективные нерестилища, возникает вопрос, а нужен ли там завод. Во-вторых, проанализировать, не будет ли пересечений с промысловыми участками. Целый ряд непростых вопросов, поэтому решено было сделать программу, в которой окажутся только реки, на которых строительство заводов целесообразно и безболезненно для природы и для людей. А дальшетам уже можно будет формировать участки и разыгрывать их на торгах.

Как я уже сказал, к марту эта программа должна быть в первой версии написана. Хотим ее тоже рассмотреть на этом совещании, выслушать бизнес и выслушать субъект, который все-таки должен играть здесь важную роль, для него это и рабочие места, и экономика. Но не хочется допустить, чтобы как когда первые заводы создавались, сказали, мол, стройте где хотите, а мы вам потом под это дадим квоту. Люди построили, но квоту им не дали. И участки не дали. Законодательство успело поменяться. Собственно говоря эту застарелую ситуацию мы и разруливали внесением изменений в закон. Цель – не допустить повторения.

– В прошлом году много говорилось о включении в программу субсидирования строительства малотоннажного флота судов для аквакультуры. Но в итоговое постановление они не вошли. С чем это связано и есть ли планы распространить меры поддержки и на такой флот?

– На самом деле никто не против этой меры, Минпромторг в принципе ее поддерживает. И когда мы готовили проект постановления о субсидировании, аквакультура там была важной составляющей. Но в последний момент возникла понятийная проблема. Минпромторг попросил дать четкие характеристики, по которым можно отличить суда для аквакультуры от, условно говоря, яхты или прогулочного катера.

Требование логичное, но на практике выполнить его оказалось очень сложно. Все-таки техника шагнула далеко вперед. Появились совершенно новые проекты, как наши, так и иностранные. Поэтому сейчас идет работа по поиску и описанию критериев, которые бы позволили четко определять, подходит ли под них конкретное судно и может ли оно субсидироваться. В противном случае не исключены перегибы и злоупотребления.

В этом плане рыбопромысловое судно – более простой и понятный объект для классификации, поскольку в нашей стране интенсивно осуществляется морское рыболовство именно с применением судов. С аквакультурой это в основном были внутренние водоемы, для морских акваторий отдельных проектов наши конструкторские бюро особо и не создавали. Поэтому вопрос требует проработки с отраслевым сообществом.

– То есть главное для вас – собрать информацию?

– Мы уже собрали информацию. К сожалению, все не так просто. Все-таки по большей части аквакультурой все равно занимаются на внутренних пресноводных водоемах. Это совсем малые суда вроде моторных лодок и у них нет специфических отличий от других плавсредств, не предназначенных для аквакультуры

Для моря, да, есть суда, которые используются, например, в Мурманской области. Но эти предприятия уже укомплектовали свой флот и у них сейчас нет особой нужды в массовом строительстве. Хотя в будущем, если они планируют расширяться, такая потребность может появиться.

Поэтому основное направление – это дальневосточные регионы и юг нашей страны. Именно с ними мы в первую очередь отрабатываем этот вопрос. Но у Дальнего Востока не очень активная позиция. К тому же там нет высокоразвитой индустриальной аквакультуры. По большей части это пастбищное выращивание, не везде даже используют коллекторы. Нет такой заинтересованности, что прямо все сейчас бросим и пойдем строить новые суда.

Анна ЛИМ, Fishnews

Россия > Рыба. Госбюджет, налоги, цены. Приватизация, инвестиции > fishnews.ru, 25 февраля 2020 > № 3302874 Василий Соколов

Верфи переоценили свои силы

Растущее отставание графиков строительства судов под инвестиционные квоты в конце прошлого года, наконец, привлекло внимание отраслевого регулятора. В феврале этот вопрос поднимался на площадке профильного комитета Госдумы и, по словам замглавы Росрыболовства Петра Савчука, будет обсуждаться в марте на встрече руководителей Минсельхоза и Минпромторга.

По оценке федерального агентства, максимальные задержки наблюдаются на Выборгском судостроительном заводе, который должен построить восемь траулеров под инвестквоты. Заказчиком четырех из них выступает Архангельский траловый флот. Ситуацию по этим судам Fishnews прокомментировал исполнительный директор АТФ Сергей Несветов:

– С одной стороны, наши суда строятся. Мы видим, что завод старается, многое получается, у нас в принципе сложились нормальные, конструктивные отношения. Но сроки сдачи судов вызывают много опасений, потому что задержки слишком большие. И чем дальше судно от начала программы инвестквот, тем этих опасений больше.

Сегодня практически по всем нашим заказам отставание уже превышает год. И если по первому судну мы примерно понимаем, когда оно будет завершено, степень готовности высокая –более 80%, то, например, по четвертому, где выполнен сравнительно небольшой объем работ, рисков гораздо больше. По головному судну также велика вероятность выхода за сроки, оговоренные контрактом. Хотя они один раз уже были сдвинуты, но завод все равно не укладывается в график.

Проблемы верфей частично связаны с отсутствием опыта и, как мне кажется, переоценкой собственных сил на старте этой программы, потому что уже сегодня некоторые директора заводов находят мужество признаться, что они не представляли, насколько это сложные проекты. Но в большей мере сказывается все-таки та финансовая дыра, которая образовалась у предприятий еще до начала их работы с заказами рыбаков.

На мой взгляд, самое время Росрыболовству, как органу, который отвечает за реализацию программы инвестквот, озаботиться этой ситуацией и обратить на нее пристальное внимание, с привлечением и Минпромторга, и ОСК, и, если понадобится, других ведомств, вплоть до внесения изменений в постановления, которые регулируют механизм инвестквот. Ведь рыбаки, будучи ответственными по нормативным документам за сдачу судов, не могут повлиять на сроки сдачи.

Мы сегодня выполняем все обязательства перед судостроителями, финансируем проекты в полном соответствии с графиком, не допуская сбоев. Более того, в последнее время мы вынуждены платить вперед, чтобы не остановилось строительство. Сегодня причины задержек лежат на стороне верфи, но это не делает ситуацию легче для нас. Поэтому, мне кажется, государству пора вмешаться.

Во-первых, нужно каким-то образом разобраться с финансовыми проблемами верфей, чтобы они смогли достроить суда по крайней мере в обозримые сроки. И, во-вторых, нужно скорректировать нормативные акты с учетом рисков выхода сроков сдачи некоторых судов за оговоренный в нормативных документах период – пять лет плюс один год.

Причем заниматься этим нужно уже сейчас, а не когда нам предъявят факты просрочки и разведут руками, мол, все понимаем, но в нормативных документах записано однозначно: вы виноваты, инвестквот для вас не будет. Это было бы абсолютно несправедливо, потому что рыбаки сделали все, что от них зависит, их не за что наказывать.

Все эти факторы необходимо учитывать и для краболовных судов, которые обязаны построить победители прошлогодних аукционов. Только рисков для них будет гораздо больше. В случае инвестквот речь идет о возможной потере денег в размере стоимости судна, финансовой гарантии и определенного объема квот, на который рассчитывала компания. Но в случае с краболовами предприятия еще и заплатили на аукционах, мягко говоря, очень немалые деньги за эти лоты.

Строительство краболовов в этом плане мало чем отличается от строительства рыбопромысловых судов. Поэтому мне не очень понятна позиция правительства, которое считает, что на Дальнем Востоке у верфей есть проблемы, поэтому им дадим семь или даже десять лет, а в европейской части страны вроде как проблем нет, пусть они строят за пять. На самом деле проблемы есть и в европейской части России. И я считаю, что условия должны быть для всех равные.

Fishnews

Россия. СЗФО > Рыба. Судостроение, машиностроение. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 14 февраля 2020 > № 3290817 Сергей Несветов

Рыбакам Приморья прошлый год принес хорошие уловы

Миновал 2019-й год, богатый на важные и даже судьбоносные для рыбной отрасли события. Каким он стал для рыбаков Приморья? Какой осадок остался и с каким настроением предприятия одного из главных рыбацких регионов России смотрят в будущее? Об этом Fishnews рассказал директор агентства по рыболовству Приморского края Сергей Наставшев.

— Сергей Михайлович, с 1 января 2020 года вместо департамента рыбного хозяйства и водных биоресурсов в регионе действует агентство по рыболовству. Кроме смены названия в работе возглавляемого вами ведомства произошли какие-то перемены?

— В основном полномочия агентства остаются теми же, что и у департамента. Вводится персональная ответственность руководителя за исполнение показателей нацпроекта «Международная кооперация и экспорт» в части рыбопродукции и нацпроекта «Производительность труда и занятость населения».

УЛОВЫ РАСТУТ И ЦЕНЫ РАДУЮТ

— Каким 2019 год был для рыбаков Приморского края?

— Если говорить об уловах, то успешным. И ситуация с ценами была позитивной. Мы подвели итоги на основе отчетов предприятий региона. Общий вылов в 2019 году превысил 771 тыс. тонн. Это на 31 тыс. тонн больше, чем в 2018 году (104,2%).

В водах, находящихся в юрисдикции РФ, по промышленным квотам добыто 629 тыс. тонн (освоение квоты – 92%), по прибрежным – 13 тыс. тонн (72,7%). Вылов «неодуемых» составил 125,2 тыс. тонн.

За пределами российской экономзоны, в том числе в зонах иностранных государств в рамках межправительственных соглашений, наши рыбаки взяли 3 тыс. тонн (на 4,2 тыс. тонн меньше, чем в 2018 году).

В этом году надеемся еще увеличить общий вылов — в первую очередьза счет тихоокеанского кальмара и иваси. По сайре, к сожалению, ситуация сложная.

— Были ли в прошлом году случаи «бегства» крупных компаний путем перерегистрации в других регионах, как это произошло с «Ролизом» в 2017-м ?

— К счастью, не было. Более того, в текущем надеемся «прирасти» за счет перерегистрации головного офиса «Русской рыбопромышленной компании», меняющего столицу на Владивосток. Также рассчитываем на увеличение объемов вылова и переработки за счет инвестиционных квот. У нас реализован проект перерабатывающего завода в Большом Камне (рыбколхоз «Новый мир», входит в ГК «Доброфлот»), под него квоты уже предоставлены. Еще одно предприятие строится в Надеждинской ТОР: компания «Русский минтай» планирует в этом году закончить строительство и со следующего года начать работу по инвестквотам.

ХАНКЕ НУЖЕН СВОЙ РЫБОВОДНЫЙ ЗАВОД

— Как обстоят дела на промысле во внутренних водоемах Приморского края, в том числе на озере Ханка?

— Общий улов в 2019 году составил около 572 тонн. В бассейне озера Ханка промысел вели 17 пользователей, при этом из 348 тонн квоты выловлено 273 тонны (освоение квоты – 78,5%).

На 2020 год на пресноводных водных объектах предложено добыть 1660 тонн (без учета озера Ханка), в том числе мохнаторукого краба – более 220 тонн.

В бассейне Ханки можно добыть 767 тонн, в том числе основных квотируемых промысловых объектов – 397 тонн, «неодуемых» видов рыб – 158 тонн, пресноводной креветки – 198,5 тонны, дальневосточных пресноводных двустворчатых моллюсков – 13,5 тонны.

— Объемы вылова во внутренних водах Приморского края сильно меняются по годам, во многом завися от наполнения водой озера Ханка, рек Уссури, Раздольной и других. Каким в этом отношении был прошлый год и каким обещает быть нынешний?

— Уровень воды начал понижаться и, по-видимому, эти процессы продолжатся. Рыбохозяйственная наука на основаниях статистических наблюдений Росгидромета представила материалы о 40-летнем цикле колебания уровня воды в Ханке. Максимума мы достигли четыре года назад, с тех пор уровень снижается, - то есть расчеты ученых оправдываются. Кроме того, принято решение о мерах по водоотводу из озера Ханка через вытекающую из озера реку Сунгача, поскольку высокая вода подтапливала населенные пункты на берегах озера.

Вообще рыболовство на Ханке у нас вызывает беспокойство в связи с тем, что некоторые предприятия в 2019 году не справились с порогом обязательного освоения квот.

Напомню, что согласно вступившим в силу с 1 января 2019 года изменениям федерального закона о рыболовстве двухлетний порог повышен с 50% до 70%. Если в текущем году рыбаки Ханки опять не преодолеют планку в 70%, то это приведет к расторжению договоров на доли квот, чего нам не хотелось бы.

— А почему идет недоосвоение?

— Некоторые говорят, что рыбы мало. Недавно к нам обратился один из пользователей и предложил внести изменения в правила рыболовства по Ханке, ограничив разрешенное количество сетей пропорционально размерам долей квот у каждого пользователя. Сейчас любой пользователь имеет право на 8 км сетей, даже если у него квота в 100 кг. По сути это скрытое браконьерство, ведь к каждой сетке рыбинспектора не приставишь. Мы переслали это обращение в ТИНРО, чтобы ученые сделали свое заключение. Возможно, что такие изменения будут признаны целесообразными.

— Помнится, раньше существенный вклад в состояние промысловых запасов на Ханке вносили китайские рыбоводы, выпуская рыбу со своего берега…

— Они продолжают этим активно заниматься, например, с их подачи в озере в дополнение к имеющимся видам появилась рыба-лапша. К сожалению, с нашей стороны рыбоводством никто не занимается. Хотя рыбохозяйственная наука считает рыбоводство во внутренних водоемах Приморья перспективным, и мы когда-то предлагали Росрыболовству поработать в этом направлении. Скажем, Главрыбвод мог бы построить на Ханке завод, чтобы заниматься и воспроизводством, и продажей мальков для компенсационных мероприятий. Однако в федеральном агентстве посчитали: нет смысла зарыблять озеро, чтобы там ловили китайцы. Хотя имеет место обратная ситуация: это выпущенная китайцами рыба идет нереститься в наши реки, впадающие в южную часть озера.

ЛОСОСЮ ПОМОГУТ ЧАСТНЫЕ ЛРЗ

— Хотелось бы еще спросить про рыбоводные заводы. В Приморье очень непростая ситуация со своей красной рыбой. На Сахалине работают десятки частных лососевых рыбоводных заводов, существенно влияя и на состояние популяций, и на вылов. В Приморском крае частных ЛРЗ всего два. Возможно ли увеличение их числа?

— Мы бы хотели, чтобы на каждой подходящей по гидрологическим характеристикам речке стоял лососевый рыбоводный завод.

И процесс уже начинается: пользователи дождались закрепления в правовой базе нормы, позволяющей тем, кто выращивал лососей в целях воспроизводства, получать без торгов рыбоводный участок. Мы в свою очередь готовы формировать участки по принципу «одна река — один пользователь».

Уже подали заявки на РВУ действующие заводы «Вербное» и «Лидовский». Сформированы рыбоводные участки на реках Киевке и Маргаритовке. Компания «Восход» в этом году начнет строительство ЛРЗ на Киевке. Участок на Маргаритовке выставлен Приморским ТУ Росрыболовства на аукцион. Поступили заявки на формирование участков на реках Серебрянка, Партизанская. Если заводы покажут свою эффективность и кета продемонстрирует хороший хоминг (а надеяться на это есть основания), то заявки пойдут...

— Сколько рыбы и морепродуктов вырастили и сколько реализовали предприятия аквакультуры Приморского края?

— Объемы выращивания существенно увеличились, главным образом за счет новых площадей, введенных в оборот в предыдущие годы. По отчетам предприятий, в 2019 году выращено 30,4 тыс. тонн продукции. В том числе гребешка – 11,5 тыс. тонн, трепанга – 3,7 тыс. тонн, мидии – 1,3 тыс. тонн, устриц – 2,3 тыс. тонн, ламинарии - 10,6 тыс. тонн, морских ежей – 1,1 тыс. тонн. В небольших объемах разводились также некоторые виды моллюсков, кроме упомянутых, а также рыбы – сазан, амур, толстолоб, осетровые. По сравнению с 2018 годом объемы выращивания увеличились на 17,2 тыс. тонн.

Реализация в 2019 году составила 1,95 тыс. тонн, из них на собственную переработку направлены 0,85 тыс. тонн, рыбопосадочного материала реализовано 50 тонн. Прирост к 2018 годом – 27%.

— Каковы перспективы сотрудничества в области аквакультуры с бизнес-структурами стран АТР?

— Предприниматели Японии и Китая проявляют интерес к аквакультуре в Приморском крае. В перспективе возможно создание аквакультурных предприятий с долей иностранного капитала. Законодательство РФ об аквакультуре это допускает – в отличие от законодательства о рыболовстве.

— Что, по вашему мнению, мешает развитию аквакультуры в крае?

— Главный сдерживающий фактор - недостаток финансовых средств у хозяйств для эффективной эксплуатации рыбоводных участков.

Есть и другие препятствия. Тревогу у нас вызывает расширение Дальневосточным морским государственным заповедником своей охранной зоны в заливе Посьета в прошлом году. Упрощенно говоря, они километры перевели в мили. В результате в охранную зону попали давно сформированные и используемые участки марикультуры в бухте Рейд Паллада и юго-западной части залива Посьет. Всего порядка 12 участков.

— То есть расширение затронуло часть участков тех же марифермеров, которых в 2017-2019 годах уже пытались изгнать из ООПТ. А заповедник был вправе это делать в одностороннем порядке?

— С нашей точки зрения – нет, но они считают, что вправе. Это было сделано без согласования с Росрыболовством. Постфактум они направили нам соответствующее письмо. Мы это письмо переслали в Росрыболовство, которое заключало договоры пользования рыбоводными участками. Ждем реакции.

— Марифермеров опять начнут изгонять?

— Многое зависит от того, какими видами деятельности заповедник разрешит заниматься. Если марикультура попадет в разрешенные виды, то у сторон будет шанс решить вопрос мирно.

БИРЖЕВЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ

— Расскажите о развитии биржевой и аукционной площадок Приморья для торговли с государствами АТР.

— Проект АО «Дальневосточный аукционный рыбный дом» (ДАРД) по созданию системы электронной торговли рыбной продукцией развивается. Мы рассматриваем его как значимый для наращивания экспорта. В 2019 году с участием ДАРД на бирже реализовано 1,7 тыс. тонн рыбопродукции на сумму 230,8 млн рублей (соответственно в 16 и 19,5 раза больше, чем в 2018 году). Заключаются «фьючерсные» сделки между рыбодобывающими компаниями и торговыми предприятиями края.

Всего на бирже зарегистрировано более 50 предприятий, в том числе 11 иностранных компаний (КНР, Южная Корея). В дальнейшем ДАРД планирует создать комплекс для аукционной и биржевой торговли водными биоресурсами, включающий многофункциональное здание, холодильный склад на 10 тыс. тонн, рыбоперерабатывающий завод и другие объекты. Правда, пока под этот проект нет участка. Наиболее оптимальный вариант – земля на полуострове Назимова во Владивостоке.

— Мощный импульс развитию проекта ДАРД придало использование биржевого механизма в социальной программе «Приморская рыба». Насколько эта программа вообще оказалась востребована среди населения и интересна рыбакам? Есть ли планы по расширению?

— Программа очень востребована населением. Что касается рыбопромышленных предприятий, то мы с ними работаем, напоминаем о социальной ответственности. Они идут на сотрудничество. За 2019 год рыбодобывающие предприятия Дальнего Востока поставили в рамках программы 1,6 тыс. тонн рыбы, рыбной продукции и морепродуктов, в том числе 325,6 тыс. банок рыбных консервов («скумбрия дальневосточная», «сардина-иваси натуральная»).

В рамках программы с участием ДАРД в прошлом году заключены 42 биржевые сделки между добывающими компаниями и торговыми сетями на сумму 41,2 млн рублей. В электронные биржевые торги по программе вовлечено 33 юрлица и ИП из Приморья, Камчатки, Сахалинской области.

Вместе с тем есть ряд проблем, сдерживающих развитие программы: сезонность добычи наиболее востребованных у покупателей видов водных биоресурсов и связанные с этим проблемы в логистике и обеспечении длительного хранения. Что касается расширения, то обсуждается распространение программы на некоторые виды сельскохозяйственной продукции: «борщовый набор», молоко, птица.

АУКЦИОНЫ ПРИНЕСЛИ НЕБОЛЬШОЙ ПЛЮС

— Что изменилось для рыбной отрасли края с введением крабовых аукционов? Можно ли говорить о будущей выгоде для региона – поступлении продукции на местный рынок, налогов в бюджет? Известно ли, на каких верфях будут строиться суда под эти лимиты?

— У нас есть предприятия, которые добывают краба по историческому принципу. Они потеряли часть своих квот. И у нас есть предприятия, которые крабовые квоты приобрели на аукционах. Если все суммировать, то даже без учета квот на крабов-стригунов красного и ангулятуса (судьба которых пока не определена), мы имеем положительное сальдо в 2,2 тыс. тонн. Это не очень много в масштабах рыбной отрасли региона, но все-таки плюс...

Победителями крабовых аукционов признаны 13 дальневосточных компаний, 7 из которых зарегистрированы в Приморском крае. Приморские предприятия – победители аукциона будут строить 15 среднетоннажных судов.

Уже заключили контракты с «Восточной верфью» на строительство четырех судов «Сигма Марин» и одного судна – компания «Восход». Сдача двух судов запланирована в 2021 году.

ГК «Антей» планирует строительство семи краболовов, ООО «ТРК» – двух судов на Находкинском СРЗ. Строительство судов на приморских верфях важно не только для развития промышленности, но и для всей экономики края. Это и задел на дальнейшее восстановление судоремонта в крае.

— Какова ситуация с экспортом рыбопродукции приморских предприятий?

— В прошлом году он немного снизился в физическом объеме, но вырос в стоимостном выражении. Так, по данным Дальневосточного таможенного управления, в 2019 году предприятия региона экспортировали 750 тыс. тонн продукции из водных биоресурсов (-1,3% к уровню 2018 года). В денежном выражении это 1,44 млрд долларов (+4,8%). Повышение стоимости обусловлено ростом объема поставок мороженой рыбы, ракообразных и уровнем цен на продукцию.

Я думаю, что действенной мерой стимулирования экспорта стало бы включение рыболовства и рыбопереработки в перечень направлений целевого использования льготных инвестиционных кредитов. Большую заинтересованность в получении такой поддержки выразили предприятия края. В конце 2019 года Минсельхоз России подготовил необходимые изменения в перечень, но они пока не внесены.

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба > fishnews.ru, 13 февраля 2020 > № 3290806 Сергей Наставшев

Невозвращенцы поневоле

Почему правила промысла могут уничтожить естественную популяцию лосося в сахалинских реках

Текст: Инесса Доценко (Сахалинская область)

Члены Сахалинского рыбохозяйственного совета выступили против предложения ограничить добычу тихоокеанских лососей. Автор инициативы, вызвавшей противодействие большинства коллег, - председатель Ассоциации устойчивого рыболовства северо-востока Сахалина Владимир Смирнов. В интервью "РГ" он рассказал, почему считает крайне необходимыми поправки в правила промысла.

Владимир Владимирович, ваши предложения в первую очередь касаются ограничения длины ставных неводов до 1,5 километра. А что и кому это даст?

Владимир Смирнов: Это даст возможность лососю в большем объеме зайти в реки на нерест. Мы увеличим воспроизводство дикой рыбы, снизив промысловую нагрузку в море. Принцип добычи лосося в море прост. На нерест в поисках своей реки рыба идет вдоль береговой линии, где ее поджидают ставные невода. Пытаясь их обойти, она попадает в ловушки.

Исторически в Сахалинской области установленная протяженность центрального крыла лососевых ставных неводов не превышала двух километров. Однако в 2011 году минсельхоз России внес поправки в правила рыболовства. Эту конкретную норму они заменили запретом постановки неводов, выходящих своей частью за границы участка.

И у нас одномоментно из-за разницы в границах участков на трети "водных наделов" региона появилась возможность ставить трехкилометровые невода.

Интересно, как те новации мог пропустить ученый совет СахНИРО? Понимаете, что получилось? Для трети участков создали исключительные права на постановку неводов длиннее на километр. Те, кто в 2011 году проводил эти поправки в жизнь, уже давно в местах не столь отдаленных, а вот наследие их деятельности осталось.

На юге в заливе Анива больше половины таких сетей! Уменьшение длины позволит резко снизить промышленный вылов транзитной рыбы, а значит, пропустить на нерест значительно больше лососевых. При этом, кстати, наша ассоциация предлагает устанавливать в нечетные годы (то есть периоды низких подходов рыбы) береговое крыло на расстоянии не менее 100 метров от берега.

Пойдем дальше. В Западно-Сахалинской подзоне правила запрещают размещать ставные невода ближе километра от устья реки и длиной центрального крыла меньше двух километров. Именно так - от двух до трех можно ставить, а меньше нет! Но ведь этого с лихвой хватит, чтобы выгрести всю рыбу, идущую на нерест! Необходимы нормы, подобные действующим в Восточно-Сахалинской подзоне: длина невода не может превышать расстояние до устья реки. А то, что есть сейчас, можно было придумать лишь исходя из принципа - нам здесь не жить. Как вообще мог родиться такой пункт правил? Объяснение только одно - его сделали под рыбоводные заводы, расположенные на реках. Между тем, когда мы берем рыбу в море ставными неводами, мы сохраняем баланс между выловленным лососем и прошедшим в реки на нерест. Когда же рыбу добывают в устьях рек, ни о каком балансе нет и речи.

Но ведь промысел заводов законен: они имеют право "возвращать" часть выпущенной рыбы и добывать производителей.

Владимир Смирнов: Рыбоводные заводы перекрывают реки. Они говорят, что вылавливают "свою" рыбу. А куда делась дикая? И как она сможет проходить на нерест, если река перекрыта? Поймите правильно, я не против рыбзаводов, я против их негативного влияния на естественное воспроизводство. Они берут рыбу в реках, на которых расположены. Но промышленное изъятие кеты все участники промысла должны осуществлять только в море. Нужно упорядочить механизм компенсации затрат рыбоводным заводам за выпуск мальков. Понятно, что выгоднее черпать рыбу из реки, чем ловить ее ставными неводами в море. Но это опасно для популяции. Надо повернуться в сторону естественного воспроизводства дикой горбуши, уловы которой на Сахалине за последние десять лет рухнули с 200 тысяч до нескольких тонн. Без нее уже остался юг острова - из-за перекосов в сторону рыбоводных предприятий. Кстати, "искусственная" кета с заводов по качеству (внешнему виду, вкусу) гораздо хуже нашей горбуши.

Поэтому надо ввести мораторий на строительство рыбзаводов на северо-востоке Сахалина, сохранить хотя бы этот район как территорию естественного воспроизводства лососей. Именно там, где нет заводов, еще остаются относительно здоровые и многочисленные популяции дикой горбуши, кеты, кижуча.

А сейчас мы не помогаем дикой рыбе, только создаем проблемы. Вместо разумных ограничений пошли путем установления проходных дней и запрета промысла в этот период.

А что плохого в пропускных днях? Рыбе дают время спокойно идти на нерест.

Владимир Смирнов: Термин "проходные дни" звучит приятно и успокаивающе. Но только в кабинетах. На деле - иллюзия. Из-за этой практики промысловые предприятия несут убытки.

Такое правило предполагает три дня пропуска и четыре - вылова. В период пропуска надо зашить ловушки и снять 100 метров берегового крыла. Представьте, только закончили постановку неводов в авральном режиме, а тут - пропускные дни. Конструктивные особенности ловушек ставных неводов не предполагают возможности зашивания, тем более в море, рыба все равно концентрируется возле них, и ее полностью (подчеркиваю, полностью!) уничтожает морской зверь. Ему же некого бояться - рыбаков в эти дни рядом нет.

Пропускные периоды приводят к напряженности в трудовых коллективах и потере профессиональных кадров. Люди просто уходят из законного промысла. Кроме того, активно стимулируется нелегальная добыча, для браконьеров-то законы не установлены... Поэтому, чтобы увеличить численность популяции лососей, необходимо не запрет на промысел вводить, а только внести ограничения по длине неводов. Определили размер крыла - и пусть люди ловят в море, не трогая реки.

Россия. ДФО > Рыба > rg.ru, 6 февраля 2020 > № 3281471 Владимир Смирнов

Особый взгляд на лососевую путину

Иногда очень полезно вернуться к пройденному, задуматься о том, правильный ли путь был выбран, не оказалось ли, что результаты красивы только на первый взгляд, а реально заложенные потери с лихвой перекрыли весь ожидаемый позитив. В этой связи я абсолютно не склонен предаваться эйфории по поводу правильности регулирования промысла осенней кеты на Амуре и в Амурском лимане в прошлом году.

Причем мой «особый взгляд» подкреплен не только сорокалетним опытом работы в рыбохозяйственной отрасли, но и одиннадцатилетним стажем руководства комитетом рыбного хозяйства Хабаровского края. А также мнением основных работников 35 действующих компаний, входящих в краевую ассоциацию предприятий рыбной отрасли, которую я возглавляю с ноября 2018 года.

Да, до мест естественного и искусственного воспроизводства осенняя кета дошла. И результаты по закладке ее икры могли быть значительно выше, если бы не паводок. Мало того, мы таким регулированием накормили и китайских рыбаков (хорошо бы, если б не в ущерб своим).

При этом свои, особенно в Николаевском районе, остались, мягко выражаясь, при своих. Освоили менее 50% выделенных объемов, чему «способствовали» проходные дни и частые шторма. Сработали со значительными убытками, наверное, впервые за последние годы. В результате казна края недополучит в бюджет приличную сумму налоговых платежей, а предприятия чешут голову - за счет каких средств рассчитаться с работниками и подготовиться к осенней путине 2020 года?

Что же произошло? Где был допущен тот просчет, из-за которого при относительно неплохом подходе лососей результаты путины оказались достаточно плачевны? И почему не была реализована основная цель принятой накануне путины «Стратегии промысла тихоокеанских лососей и гольцов в Хабаровском крае и Еврейской автономной области в путину 2019 года» – достичь максимально возможных уловов за счет ведения рационального промысла, обеспечивающего пропуск в реки производителей в объемах, необходимых для оптимального заполнения нерестилищ и выполнения программ заводского разведения?

Постараемся разложить все по полкам и отметить основные негативные моменты.

Во-первых, сегодня уже не секрет, что промысел был необоснованно закрыт минимум на неделю – десять дней раньше нужного, хотя абсолютно никаких веских аргументов для этого не было. Просто ход осенней кеты растянулся и фактор усиления течения воды по причине паводка учтен не был. Осталось выяснить, кто готовил предложение, и кто голосовал за решение по непроверенной информации.

Далее, во-вторых, предприятия, работающие в Николаевском районе, самостоятельно сократили мощности по вылову на 50-60%, тогда как Стратегией рекомендовалось не более 25%. При этом на сколько сократились промысловые мощности у предприятий, работающих выше Николаевского района, до сих пор неизвестно, это только предстоит выяснить. Подозреваю, что как раз здесь никакого сокращения и не было.

Еще один момент – в каких научных источниках прописано, что для сохранения популяции и снижения промышленного пресса объемы из устьевой части передаются в русло, где и расстояние между берегами значительно уже, и контроль за выловом затруднен? Постулатом всегда было: открытие рыболовства тихоокеанских лососей в реке начинается снизу, а закрытие сверху. И наиболее рационален промысел в морском прибрежье, а не в нерестовых реках, где в принципе ловить нельзя! Кто пошел на поводу у рыбаков-промышленников среднего Амура, поставив под угрозу благополучие популяций и наполнение краевого бюджета? Очевидно, просматривается откровенное лоббирование и абсолютная незаинтересованность в завтрашнем дне. После нас – хоть потоп!

В-третьих, можно в чем-то не соглашаться с принятой до путины Стратегией, но зачем же вводить новые необоснованные корректировки по ходу, внося дополнительные негативные моменты? Так, первоначально, как было определено Стратегией, промышленный лов кеты планировался только в двух нижних районах – Николаевском и Ульчском. Но вдруг для решения каких-то сиюминутных политических задач, явно конъюнктурных и популистских, мы открываем для промысла верхние районы, тогда как там и так хватает пресса из-за не отрегулированного должным образом отлова нормовой рыбы для нужд коренных народностей. И все это в ущерб отлаженному и контролируемому промыслу в Амурском лимане, который ранее давал основной вклад в краевой бюджет. А конъюнктурные «нововведения» ничего, кроме дополнительного пресса на популяции рыб и бюджетных потерь, не принесли.

Я понимаю, что вопросы сохранения ресурсов осенней кеты – превалирующие. Но совершенно не понимаю, почему сегодня основные промышленные предприятия, расположенные в низовьях реки и лимане, оказываются ответственными за снижение численности популяции кеты, тогда как, наоборот, именно они были отстранены от нормального промысла и получили от путины только убытки.

Почему-то все забыли о тотальном браконьерстве на Амгуни и других нерестовых притоках Амура в прошлые годы. О геометрически растущем желании лиц под видом КМНС выйти на слабо контролируемый промысел, по сути, санкционированное браконьерство, о тысячах лодок на воде, начиная с Ульчского района и выше, проконтролировать легитимность работы которых практически невозможно! А что нас ждет в 2020 году? Опять в стратегии будут жестко регламентировать правила игры для промышленных предприятий, а причисляющие себя к КМНС лица, количество которых возросло за год почти на 20%, будут работать в свободном режиме? Правда, появилась надежда, что с 2021 года с принятием Государственной Думой в третьем чтении поправок в части установления порядка учета представителей КМНС, традиционным рыболовством будут заниматься действительно лица, относящиеся к коренным малочисленным народам!

Мы ясно и четко предлагаем ограничить основной промысел лососей низовьями Амура и Амурским лиманом, в верховьях оставить только лов коренных народов, причем не более одной бригады на населенный пункт по согласованию с местным уполномоченным представительным органом. Добычу ограничивать только проходными днями по текущему научному обоснованию. В случае слабого подхода и невозможности отлова 50 кг на человека решить проблему обеспеченности коренного населения нормовой рыбой через краевые социальные программы.

Полагаю, если говорить о сохранении запасов лососевых, то правила игры должны быть одинаковы для всех. Если промысел прекращается, то с водоемов должны уйти все – и промышленные предприятия, и национальные общины, и граждане, осуществляющие любительское рыболовство. При отсутствии промысла, как в прошлом году по летним лососям, и в проходные дни на водоемах не должно быть никого, кроме контрольно-надзорных органов.

Если рассуждать на тему выработки Стратегии промысла тихоокеанских лососей на Амуре и в лимане, приходит мысль о возможности саморегулирования промысла. Не предварительное (наугад) определение того или иного количества проходных дней, которые вкупе со штормами срывают всю рыбалку в Николаевском районе, а регулирование при непосредственном ходе рыбы. Конечно, под контролем науки и при условии сбора достаточной информации.

Например, подписать между предприятиями, ведущими промышленное рыболовство лососей, относящихся к амурской популяции, соглашение о добровольном регулировании добычи. Согласно такому документу, предприятия прекращают лов при слабом ходе лососей по обоснованным оперативным рекомендациям научного органа, сотрудники которого постоянно находятся на мониторинговых рыболовных участках. Промысел возобновляется опять же по рекомендациям научного органа, при хорошем ходе лососей.

Целями и задачами такого соглашения могут являться:

- реализация принципа приоритета сохранения водных биоресурсов над их использованием;

- обеспечение оперативного выполнения предприятиями рекомендаций научного органа по прекращению и возможности возобновления промысла, направленных на обеспечение заполнения естественных нерестилищ;

- содействие выполнению государственного задания по искусственному воспроизводству лососевых в бассейне реки Амур;

- профилактика, предотвращение нарушений законодательства в сфере рыболовства и содействие органам государственной власти по их пресечению.

Детали подобного метода регулирования можно описать в соглашении подробно. И такой подход к регулированию промысла тихоокеанских лососей Амура, в частности осенней кеты, имеет право быть рассмотренным. Тем более это уже было апробировано в прошлом году, когда рыбопромышленные предприятия края подписали соглашение – не выходить на промысел летних лососей Амура – и, подчеркну, никто не вышел. Даже приказа Росрыболовства для этого не потребовалось.

Это ли не говорит о высокой сознательности бизнеса в вопросе необходимости сохранения и восстановления популяции? Мы всегда должны думать о будущем, заходя в реку и запуская туда свои сети. В этом наша ответственность перед поколениями, которые придут после нас!

Президент Ассоциации предприятий рыбной отрасли Хабаровского края Сергей Рябченко

Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 4 февраля 2020 > № 3284437 Сергей Рябченко

Развитие рыбной биржи необходимо начать с привлечения покупателей

Обсуждение развития биржевой торговли рыбной продукцией ФАС России вывела на регулярную основу. Готовится уже третье заседание подкомитета профильного Биржевого комитета. Для решения поставленных задач в этой сфере группа «Норебо» предлагает сосредоточиться прежде всего на привлечении на организованные торги покупателей. Дополнительные обязательства для производителей рыбной продукции ухудшат конкурентоспособность российских компаний и не позволят достичь целей Стратегии развития рыбохозяйственного комплекса до 2030 года.

В настоящее время проводимая ФАС России работа по популяризации и развитию организованной торговли рыбной и иной продукцией из уловов водных биоресурсов основывается на:

– Плане мероприятий (дорожной карте) по системному развитию организованных торгов рыбной продукцией и продукцией из иных водных биологических ресурсов на 2019-2020 годы, утвержденном приказом ФАС России от 28 июня 2019 года № 872/19;

– Плане мероприятий по системному развитию организованных торгов на товарных рынках, формированию рыночных цен на ключевые группы товаров, привлечению хозяйствующих субъектов к участию в биржевых торгах, утвержденном первым заместителем председателя правительства РФ – министром финансов РФ Антоном Силуановым 27 мая 2019 года.

Стратегией развития рыбохозяйственного комплекса Российской Федерации до 2030 года также предусматривается системное развитие аукционной торговли продукцией из водных биоресурсов.

Перечень мероприятий по развитию организованных торгов продукцией из уловов водных биоресурсов, предлагаемый ФАС России, включает в себя в том числе рассмотрение вопросов о закреплении на законодательном уровне минимальных величин отдельных видов рыбопродукции, продаваемых на биржевых торгах, а также возможности увязывания биржевой торговли с вопросом предоставления права на добычу (вылов) водных биоресурсов.

Таким образом, в целях формирования рыночной системы ценообразования в отрасли ФАС России предлагает сделать биржевую торговлю обязательным дополнительным каналом сбыта рыбной продукции.

По мнению группы «Норебо», такая позиция является нецелесообразной, создает дополнительную финансовую нагрузку для российских производителей рыбной продукции, ухудшает конкурентоспособность российских компаний на российском рынке и не позволяет достигнуть целей, поставленных Стратегией развития рыбохозяйственного комплекса Российской Федерации до 2030 года, по следующим причинам:

1. Предлагаемые ФАС инициативы не соответствуют международному опыту.

Анализ законодательства других стран позволяет сделать вывод о том, что сегодня отсутствует какой-либо положительный международный опыт нормативного закрепления обязательства по осуществлению продажи рыбной продукции (полностью или частично) через систему биржевых торгов. В мировой практике вопрос продажи товара на бирже имеет исключительно добровольный характер для рыбохозяйственных организаций, а биржа или аукционы являются торговыми механизмами, которые производитель рыбной и иной продукции из уловов водных биоресурсов выбирает самостоятельно.

Так, в Норвегии, на опыт которой любит ссылаться ФАС, продажа уловов водных биоресурсов и продукции из них возможна через систему электронных аукционов, но только по желанию рыбопромысловой компании или рыбака. Никакой обязательной системы биржевой торговли законодательство этой страны не предусматривает, а при первичной продаже сельди и скумбрии система электронных аукционов вообще практически перестала работать, так как поставки осуществляются по долгосрочным контрактам.

Навязывание продажи уловов водных биоресурсов или продукции из них исключительно через торговые биржи или аукционы рассматривается как ограничение конкуренции.

2. Определение порядка реализации уловов водных биоресурсов и/или продукции из них не является предметом регулирования Закона о рыболовстве.

В Федеральном законе от 20 декабря 2004 года № 166-ФЗ «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов» (далее – Закон о рыболовстве) отсутствуют положения, регламентирующие порядок реализации рыбной продукции, а также какие-либо правовые основания для увязывания вопроса предоставления права на добычу (вылов) водных биоресурсов с использованием механизма биржевых торгов или каких-то иных форм продажи рыбной продукции.

В соответствии со статьей 5 Закона о рыболовстве законодательством о рыболовстве и сохранении водных биоресурсов регулируются отношения, возникающие в области рыболовства и сохранения водных биоресурсов. В соответствии с пунктом 9 статьи 1 Закона о рыболовстве понятие «рыболовство» не охватывает операции, связанные с оборотом уловов водных биоресурсов или продукции из них. Договорные обязательства и иные отношения, связанные с оборотом водных биоресурсов, регулируются гражданским законодательством Российской Федерации.

Предыдущие редакции Закона о рыболовстве предусматривали, что реализация уловов водных биоресурсов, добытых (выловленных) при осуществлении промышленного рыболовства, и произведенной из них рыбной и иной продукции может осуществляться на товарных биржах в случаях и в порядке, которые установлены Правительством РФ. Данная норма предусматривала право, а не обязанность, и в последующих редакциях Закона о рыболовстве была упразднена как совершенно бесполезная. Действующее законодательство никак не ограничивало и не ограничивает право реализовывать уловы водных биоресурсов и рыбную продукцию на товарных биржах, и устанавливать для этого какой-то отдельный порядок специальным постановлением правительства было нецелесообразно.

Таким образом, вопросы, связанные с реализацией уловов водных биоресурсов, а также рыбной и иной продукцией из водных биоресурсов, в том числе через систему биржевых торгов, не относятся к предмету регулирования законодательства в области рыболовства и Закона о рыболовстве в частности.

3. Предлагается ввести отдельный дискриминационный порядок реализации рыбной продукции по сравнению с иной сельскохозяйственной продукцией.

Постановлением Правительства РФ от 25 июля 2006 года № 458 «Об отнесении видов продукции к сельскохозяйственной продукции и к продукции первичной переработки, произведенной из сельскохозяйственного сырья собственного производства» уловы водных биоресурсов, рыбная и иная продукция из ВБР отнесены к продукции сельскохозяйственного назначения.

Практика регламентации порядка реализации каких-либо отдельных видов продукции сельскохозяйственного назначения в настоящее время отсутствует, в связи с этим возникает вопрос обоснованности установления такого отдельного порядка в отношении рыбной продукции.

Кроме того, Федеральный закон от 28 декабря 2009 года № 381 «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации» также не содержит положений об особенностях реализации отдельных видов товара. Он регулирует отношения, возникающие между органами государственной власти, органами местного самоуправления и хозяйствующими субъектами в связи с организацией и осуществлением торговой деятельности, а также отношения, возникающие между хозяйствующими субъектами при осуществлении ими торговой деятельности.

Следовательно, введение такого особого порядка реализации рыбной продукции является необоснованным и дискриминационным по сравнению с порядком реализации иной сельскохозяйственной продукции.

4. Предлагается ввести отдельный дискриминационный порядок реализации рыбной продукции по сравнению с иностранной рыбной продукцией.

Предлагаемая ФАС инициатива фактически предусматривает дополнительные обязательства для российских производителей рыбной продукции. В то же время зарубежные производители, поставляющие в Россию рыбную продукцию иностранного происхождения, смогут избежать таких обязательств и импортировать рыбную продукцию по прямым контрактам без продажи на биржах.

Таким образом, для российской рыбной продукции на отечественном рынке создается дискриминационный порядок реализации в пользу продукции иностранного производства.

5. В существующие торговые отношения вводится дополнительный посредник, что приведет к удорожанию продукции для конечного потребителя.

В настоящее время крупные рыбодобывающие предприятия имеют в своей структуре торговые компании, которые самостоятельно занимаются продажами, маркетингом и дистрибуцией рыбной продукции, поставляя такой товар непосредственно в торговые сети или иным покупателям. Производители, имеющие собственные налаженные системы реализации продукции, по сути, сами выполняют функции биржи, продавая востребованную продукцию участникам рынка, которые предлагают максимальную цену, а стоковый товар – со скидкой за объем.

В этом случае биржевая площадка будет выступать лишь в качестве дополнительного посредника, что приведет к удорожанию продукции для конечного потребителя.

Кроме того, предлагаемая ФАС инициатива не предусматривает для биржи функций предоставления услуг хранения, логистического сопровождения и обеспечения своевременности платежей. В данном случае понесенные производителем расходы, связанные с реализацией рыбной продукции через биржу, будут заложены в конечную стоимость этой продукции. Все это также приведет к удорожанию рыбы для потребителя.

6. Отсутствие спроса со стороны покупателей на приобретение рыбной продукции на биржевых торгах.

В настоящее время отмечается отсутствие сформированного спроса на рыбную продукцию, предлагаемую для реализации на биржевых торгах, о чем свидетельствует незначительный процент совершаемых биржевых сделок в отношении рыбы и морепродуктов. Отсутствие заинтересованности, в том числе и крупных федеральных торговых сетей, закупать рыбную продукцию через биржи фактически делает данную инициативу заведомо безуспешной.

В результате предлагаемой ФАС инициативы продавцы рыбопродукции будут фактически вынуждены приходить на биржу уже с покупателем и «оформлять» сделку не напрямую, а через биржу, что по сути можно рассматривать как фиктивную продажу на торгах. Другими словами, желаемое будет выдаваться за действительное.

Предложения «Норебо»:

В связи с изложенным группа «Норебо» считает, что для достижения поставленных целей по системному развитию организованной торговли рыбной и иной продукцией из водных биоресурсов, как эффективного рыночного механизма, необходимо сделать акцент на привлечении и формировании базы покупателей рыбной продукции, готовых участвовать в биржевых торгах. Другим словами, необходимо сформировать спрос на рыбную продукцию, реализуемую на торговых биржах.

Выход на биржу покупателей в лице, прежде всего, крупных федеральных торговых сетей, крупных оптовиков, рыбоперерабатывающих предприятий и организаций общественного питания позволит сформировать недостающий на настоящий момент спрос в отношении рыбной продукции, предлагаемой для реализации на биржевых торгах.

Именно формирование спроса, по нашему мнению, даст толчок развитию биржевой торговли рыбной продукцией и будет способствовать увеличению процента сделок, совершаемых на биржевых торгах, без введения минимальных величин продаваемых на аукционных или биржевых торгах отдельных видов рыбной и иной продукции из российских водных биоресурсов.

Кроме того, участие торговых сетей в биржевой торговле рыбной продукцией позволит сделать прозрачной систему сетевых наценок, что в конечном счете приведет к удешевлению продукции для потребителей.

В связи с этим при рассмотрении вопроса по установлению на первоначальном этапе «пороговых» значений предлагается применить их не к продавцам (производителям рыбной и иной продукции из уловов водных биоресурсов), а к покупателям рыбной продукции. Для последних должны быть предусмотрены минимальные величины по отдельным видам ВБР и рыбной продукции, закупаемым на аукционных или биржевых торгах.

В этих целях предлагается разработать и/или внести соответствующие изменения в торговые политики федеральных торговых сетей и нормативные правовые акты, регламентирующие порядок закупки продукции из уловов водных биоресурсов на организованных торгах.

Заместитель директора ООО «Управляющая компания Норебо» по международным вопросам и связям с общественностью Сергей СЕННИКОВ

Газета « Fishnews Дайджест »

Россия. СЗФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 28 января 2020 > № 3272517 Сергей Сенников

«Океаническая» уже собрала важные сведения

На острове Шикотан с начала сентября работает станция «Океаническая» - подразделение Тихоокеанского филиала ВНИРО (ТИНРО). Новая база была создана для развития изучения биоресурсов прикурильских вод и усиления научно-информационного сопровождения основных путин. О некоторых результатах исследований и перспективных направлениях Fishnews рассказал начальник станции Дмитрий Антоненко.

- Дмитрий Валерьевич, «Океаническая» ведь имеет давнюю историю?

- На Шикотане в период «сардиновой эпохи», в 1970–1980-е годы, работала довольно большая научная группа, состоящая из разных специалистов - океанологов, ихтиологов, аналитиков. Она занималась оперативным краткосрочным прогнозированием подходов в наши воды и районов образования промысловых скоплений сардины, скумбрии и сайры.

Станция «Океаническая» расположена в центре промыслового района, что позволяет ученым и технологам заниматься исследованиями прямо на месте. Ранее там работал старый завод, ориентированный на приемку минтая и трески, но в связи с мощным заходом в наши воды сардины и скумбрии мощности предприятия сейчас ориентированы на переработку в том числе и этих видов.

Сейчас станция плотно работает с новым и современным рыбообрабатывающим заводом (филиал ЗАО «Курильский Рыбак»), открывшимся в поселке Крабозаводское. Уже созданы все условия для проживания и научной деятельности, сотрудники пока работают вахтовым методом, но коллектив уже формируется. К счастью, благодаря современным технологиям, часть вопросов пока удается решать дистанционно.

- Можно уже подвести предварительные итоги работы ученых на станции в прошедшем году?

- Мы собрали материал по сардине, скумбрии, минтаю и частично по кальмару. Эти данные будут использованы при подготовке путинных прогнозов и обоснования годового общего допустимого улова и рекомендуемого вылова. То есть это важные сведения, необходимые для функционирования рыбохозяйственного комплекса.

Но пока рано говорить об этом как о результатах станции в отрыве от общей комплексной работы рыбохозяйственной науки на берегу и в море - нужно, чтобы станция отработала сезонный цикл. Вероятно, в этом году мы уже сможем подвести кое-какие итоги и сделать выводы.

- Пелагическая путина уже завершилась?

- У нее нет официальной даты завершения, как, например, у минтаевой. В конце декабря в Южно-Курильском районе еще работали четыре рыбацких судна, показывавшие, кстати, неплохие уловы. Во многом это связано с гидрологическими особенностями минувшей путины. Летом и осенью 2019 года мы фиксировали очень мощный заток теплых вод, что способствовало увеличению периода нагула сардины и скумбрии в прикурильских водах. В середине октября добывающий флот работал у Итурупа, затем сместился на юг – к японской границе. Отмечу, что в предыдущие годы путина в целом завершалась к ноябрю. Так, в 2017 году она закончилась к 1 ноября, а в прошлом году рыболовецкие суда, на которых работают наши специалисты, покинули экономзону России к 14–15 ноября.

Относительно наступившего года могу сказать, что он, по нашим прогнозам, окажется не менее теплым и рыба будет находиться в исключительной экономической зоне России довольно долго.

- Какую роль играет коллектив станции в сопровождении пелагической путины?

- На станции эта работа складывалась следующим образом: группа из двух аналитиков работала на Шикотане и получала ежесуточную информацию из ТИНРО о положении гидрологических структур и добывающего флота в Южно-Курильском районе по спутниковым данным. Также шла тесная работа с научной группой на НИС «Владимир Сафонов», ведущим поиск промысловых скоплений сайры и сардины – мы обменивались информацией и передавали рекомендации о местах возможных концентраций рыбы. По итогу судну удалось обнаружить скопления сайры на восточных участках Северных Курил и оповестить экспедицию о необходимости перемещения в этот район.

Кроме этого, анализируется информация, получаемая от наблюдателя с промыслового судна, ведущего поиск рыбы, а также из уловов судов, сдающих рыбу на завод. Соответственно, происходит первичный анализ поступающих данных и совместно с коллегами готовятся оперативные рекомендации для рыбаков.

- Специалистам ТИНРО удалось выявить закономерности, влияющие на промысел иваси, скумбрии, сайры?

- Если очень глобально, то да, существуют определенные циклы кардинального изменения их численности. Но для промысла в конкретный год очень многое зависит от гидрологических условий, которые часто меняются. К примеру, в прошедшем году наблюдался мощный подход сардины-иваси. Ее добыли более 130 тыс. тонн. А вот скумбрии до середины октября было мало и основной вылов этой рыбы пришелся на октябрь и ноябрь. Мы предполагали такой результат, так как получили соответствующие данные от японских коллег, с которыми тесно сотрудничаем. Они, проведя икорные съемки на нерестилищах, зафиксировали появление мощного урожайного поколения 2018 года, но оно еще не полностью вступило в промысел. Иначе говоря, это молодь и нагуливается она на востоке района, поэтому ее подходы в наши воды запоздали.

Отмечу также, что рыбаки по большей части ориентированы на скумбрию, а не на сардину. Дело в том, что иваси очень нежна, а так как на промысле в основном работают тралами, то она мнется. Скумбрия же, наоборот, плотная, сохраняется хорошо и цена у нее выше.

Полагаю, что в 2020 году урожайное поколение скумбрии вступит в промысел и уловы вырастут.

- Началось ли сопровождение минтаевой путины?

- Да. Два наших специалиста работают на Шикотане, где будут находиться до февраля. Там работает промысловый флот, приписанный к заводу в Крабозаводском. Кстати, в прошлом году добыча минтая продолжалась все лето из-за увеличения его численности в Южно-Курильском районе.

- Можно ли сделать определенные прогнозы относительно минтаевой путины?

- И ТИНРО и коллеги из КамчатНИРО отмечали благоприятные перспективы добычи минтая, сейчас готовится к изданию официальный прогноз. Кроме того, во время пелагической и минтаевой путин в нашем филиале проходят еженедельные селекторные совещания, где рыбаки получают рекомендации по промыслу. Эта информация размещается и у нас на сайте.

- Исследования, помимо сопровождения путины, проводятся только на Южных Курилах или по всему архипелагу?

- Безусловно, исследования не ограничиваются южной частью гряды. К примеру, во время учетной траловой съемки, ведущейся с НИС, в зону нашего внимания попадают Средние и Северные Курилы. Основная цель – ежегодная оценка захода лососей в российские воды. В то же время с юга подходят сардина и скумбрия. Осенью проводится очередная пелагическая съемка, а летом ведутся съемки лососевой молоди на втором этапе ее жизни.

- Какие неосваиваемые или малоосваиваемые сейчас виды вы бы назвали перспективными для российского промысла?

- Среди пелагических видов отмечу, пожалуй, кальмара тихоокеанского и кальмара Бартрама. Численность обоих разнится: один год – мало, другой – много, говоря научным языком, это сильно флюктуирующие объекты. Ранее был перспективен анчоус, но сейчас его биомасса невелика.

В целом, на мой взгляд, именно пара сардина / скумбрия наиболее актуальна на ближайшую и среднесрочную перспективу. Это рыбы-мигранты, приходящие в наши воды лишь на время, и осваивать их нужно по максимуму, потому что запасы становятся все больше.

- Насколько быстро изменяются запасы биоресурсов в прикурильских водах ?

- Динамика индивидуальна. Мы не можем выявить ее точно, хотя исследования в этой области ведутся. Изменения численности биоресурсов пелагических рыб в 1980-х годах отследили хорошо, но необходимы и современные данные. Если брать короткоцикловые виды – сардину-иваси, тихоокеанского кальмара – то их численность меняется в значительных пределах за очень короткое время. Сайра в этом отношении более пластична – ареал ее огромен, а нерестится она на большой площади, благодаря этому ее запас не подвержен значительным колебаниям. «Вспышка» же сардины длится 15–25 лет, скумбрии - чуть меньше. Ресурсы этих рыб изменяются от сотен тысяч тонн до десятков миллионов.

- На станции уже ведутся исследования в области рыбопереработки?

- Это очень актуальное направление и руководство ТИНРО планирует направить на «Океаническую» наших специалистов-технологов - для проведения исследований в области заморозки и хранения рыбы и разработки соответствующих нормативов.

Технологии меняются и рыбохозяйственная наука в этом отношении не исключение. Приведу пример. В 1980-е годы, когда случилась «вспышка» сардины и скумбрии, были установлены сроки хранения мороженой продукции 1-2 месяца. Проблема в том, что их жир быстро окисляется. Однако технологии не стоят на месте – сейчас используются более прогрессивные методы заморозки и хранения, современные упаковочные материалы. Наши технологи провели исследования возможности изменения сроков хранения, которые позволили увеличить этот показатель для мороженой сардины и скумбрии до года без снижения качества продукции. Таким образом, промышленность стала заниматься рыбопереработкой на новом уровне. Не думаю, что нынешний ажиотаж на эти объекты вообще оказался бы возможен без вклада технологов.

Дмитрий ПЕРЦЕВ, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Экология > fishnews.ru, 23 января 2020 > № 3272486 Дмитрий Антоненко

Предлагаем уйти от избыточных согласований при экспорте морепродуктов

Повышение отдачи от экспорта продукции АПК заявлено как национальный приоритет. Новый премьер-министр Михаил Мишустин, выступая в Госдуме, заявил о сохранении этого курса. При этом власти обещают устранять барьеры на пути торговли с другими странами.

При поставках живых морепродуктов вполне можно уйти от согласования заявлений на получение лицензий с Росприроднадзором, считают в отраслевом сообществе. Реорганизация территориальных управлений ведомства еще раз высветила проблему. Процедура согласования избыточна и ее исключение сократило бы время для оформления экспорта, отмечает президент Ассоциации добытчиков краба Дальнего Востока Александр Дупляков:

- Сейчас для поставок морепродуктов в живом виде, например краба, необходимо получать лицензию в Министерстве промышленности и торговли. Это требование наднационального законодательства.

Однако также приходится согласовывать заявление о выдаче лицензий с Росприроднадзором. На наш взгляд, такая надстройка абсолютна излишня.

Лицензия оформляется на объекты, которые рыбаки добывают по разрешениям на вылов, в рамках общего допустимого улова. Росприроднадзор, кстати, ежегодно согласовывает ОДУ. То есть предусмотрена дополнительная процедура для оформления уловов, добыча и поставки которых и так тщательно проверяются и контролируются.

Административного регламента для процесса согласования до сих пор нет, это тоже создает дополнительные риски для поставщиков. Был проект такого порядка, но он не принят.

Никто до сих пор так и не смог объяснить нам, для чего вообще в принципе нужно получение лицензий. Чем живой краб в этом случае отличается от мороженого, на который такого документа не требуется? Ничем. Причем эту лицензию для краба не проверяют ни покупатели за рубежом, ни органы госконтроля иностранных государства.

Мы считаем, что от лицензий тоже можно отказаться, но так как это требование на уровне Евразийского экономического союза (ЕАЭС), то внесение изменений потребуют больше время. Однако работа уже ведется.

А пока рассчитываем исключить процедуру согласования заявления. Это позволило бы сэкономить до двух недель на оформление поставок. В декабре избыточность согласования обсуждалась на заседании подкомиссии по развитию рыбохозяйственного комплекса Дальнего Востока. По нашей информации, руководство Росприроднадзора согласно с необходимостью изменений. Также вопросом занимается рабочая группа по реализации механизма «регуляторной гильотины» в рыболовстве. Рассчитываем, что в этом году изменения будут внесены.

Маргарита КРЮЧКОВА, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба > fishnews.ru, 20 января 2020 > № 3272448 Александр Дупляков

Рынки заинтересованы в сертифицированной рыбе и морепродуктах

Если судить по данным Морского попечительского совета (MSC), то с внедрением стандартов устойчивого рыболовства в нашей стране дела обстоят неплохо: сертифицирована почти треть российского вылова, в том числе крупнейшие промыслы минтая и трески. При этом найти такую рыбу на прилавках по-прежнему непростая задача. Даже компании, которые имеют право на экомаркировку, внутри страны словно стесняются этого факта и далеко не всегда помечают синим ярлыком свою продукцию. Почему экосертификация играет все большую роль в успехе на глобальном рынке рыбы и морепродуктов и каковы шансы этой тенденции прижиться на российской почве, в интервью Fishnews рассуждает директор MSC по рынкам Тоби Миддлтон.

– Как вы оцениваете уровень спроса на продукцию экологически ответственных промыслов в мире? Какие тенденции характерны для последних лет? И какое место в этой картине занимают российские компании?

– В последние десять лет мы наблюдали постоянный рост мирового спроса на рыбу и морепродукты от сертифицированных экологически ответственных промыслов. С одной стороны, очевидно укрепление этой тенденции в странах, которые уже имеют многолетний опыт производства с использованием продукции из устойчивых источников. С другой – тренд на экологичность заметен и на формирующихся рынках, где это направление только начинает развиваться.

Рост спроса на MSC-сертифицированную рыбу и морепродукты в свою очередь открывает огромные возможности для российских промыслов, прошедших сертификацию, поставщиков рыбной продукции, предприятий розничной торговли и потребителей. Сейчас в России существует уже целый ряд сертифицированных промыслов, которые соблюдают принципы MSC по рациональному использованию ресурсов и эффективному управлению. Расширение доступа к растущему числу рынков по всему миру, предпочитающих продукцию экологически ответственного рыболовства, дает много преимуществ таким компаниям и поставщикам, получившим сертификат.

Я не вижу причин, по которым российские компании и потребители не могли бы в равной степени пользоваться этими преимуществами. Как я уже говорил, это важно для всех заинтересованных сторон, и я лично очень рад тому, что MSC может сыграть значимую роль в содействии росту популярности продукции сертифицированных промыслов на российском рынке в ближайшие годы.

– Можно ли говорить о росте интереса со стороны конечных потребителей к продукции из устойчивых источников или покупатель, напротив, устал от экологической тематики? С чем вы связываете эти изменения?

– Потребители устают от новостей о тех проблемах экологии, которые заставляют их думать, что они не в силах ничего изменить. Конечно, важно повышать уровень осведомленности о задачах, стоящих перед нами, но в то же время, рассказывая о задачах и проблемах, мы должны предлагать и их решение. Также необходимо обеспечить систему обратной связи, отражающей оценку достигнутого прогресса.

Каждой стороне отведена определенная роль в этом процессе. Правительствам необходимо способствовать созданию благоприятных и стабильных условий для развития бизнеса. Неправительственные организации могут помочь в повышении уровня осведомленности об экологических проблемах. Розничные продавцы, ретейл способны повлиять на спрос потребителей, проводя информационные кампании о продукции от экологически ответственных промыслов и подтверждая тем самым свою социальную ответственность. Тогда, имея полную информацию о продукции и осознавая ее значимость, конечные покупатели будут формировать и демонстрировать свои потребительские привычки – покупать продукцию тех торговых марок, поставщиков, которые соответствуют этим ожиданиям.

– А как обстоят дела на развивающихся рынках? Ощущается ли там запрос на сертифицированную рыбу и морепродукты и в какой степени?

– В Южной Европе и Юго-Восточной Азии отмечается резкое повышение интереса к сертифицированной рыбе и морепродуктам. Сейчас на этих рынках мы наблюдаем такие же тенденции роста, которые ранее были характерны для Западной Европы. Модели потребления различаются видами потребляемой рыбы и морепродуктов, но по мере того как рыболовные компании, добывающие коммерчески важные виды биоресурсов для этих рынков, получают сертификацию, сети супермаркетов, бренды, поставщики морепродуктов и потребители похожим образом перенимают эти тенденции и интерес к сертифицированной продукции растет.

Это отличная новость для рыбных промыслов, прошедших оценку на соответствие стандартам MSC. Кроме того, это позволяет побудить большее количество компаний начать сертификацию. Чем больше рыбных промыслов будет сертифицировано, тем сильнее будут аргументы в пользу общих эффективных мер управления, которые в долгосрочной перспективе будут выгодны для всех. Это просто беспроигрышный вариант.

– Прошлый и позапрошлый годы отметились для нашей страны рекордным выловом тихоокеанских лососей. Как вы оцениваете привлекательность MSC-сертифицированного лосося российского происхождения для крупнейших рынков Европы и Азии? Имеет ли смысл для дальневосточных рыбаков стремиться к оценке лососевых промыслов?

– Мировой рынок лосося, сертифицированного по стандартам MSC, за последние три года удвоился. Например, темпы роста в Японии феноменальны – почти 800% за этот период. Кроме того, ключевые западноевропейские рынки, где очень востребована такая продукция, всегда стремятся расширить источники доступных сертифицированных поставок.

На Международном рыбопромышленном форуме в Санкт-Петербурге, в котором я участвовал в прошлом году, было очень интересно узнать, как много инвестиций вкладывают российские компании в сектор добычи и переработки лосося. Получение сертификации MSC, безусловно, способствует повышению привлекательности российских компаний и их продукции для этих рынков.

– Стандарты MSC всегда устанавливали жесткие экологические требования, но в последних редакциях много внимания уделено социальным аспектам, прежде всего, в части прав работников, занятых в рыбной отрасли. С чем связан этот тренд?

– В первую очередь MSC был создан для решения глобальной проблемы устойчивого управления рыбным промыслом, что позволило бы обеспечить сохранность и устойчивость экосистем Мирового океана. Созданию нашей организации предшествовал ряд событий, которые привели к экологическому и торговому кризису, для выхода из которых требовалось рыночное решение. В течение 20 лет MSC постоянно сотрудничал с рядом заинтересованных сторон, чтобы разработать стандарты, отражающие передовые практические достижения и способные решить намечающиеся проблемы.

В последние годы стали известны случаи нарушения трудовых и социальных прав в некоторых отраслях рыбной промышленности. Помимо того, что это в целом безнравственно, такое явление также отражает недостаточную обеспокоенность общества вопросами этического характера.

Просматривается четкая взаимосвязь между многими экологическими проблемами, выходящими за рамки устойчивого рыболовства, причинением ущерба окружающей среде и социальной несправедливостью. Уважения к нашей планете можно добиться только в том случае, если мы с уважением будем относиться друг к другу. Поэтому я бы сказал, что рассмотрение социальных вопросов на самом деле не является существенным отклонением от нашей основной, изначальной миссии.

Мы очень тщательно изучили вопрос, каким образом стандарты MSC могут внести положительный вклад в решение этой проблемы. Предлагаемые нами меры являются частью общего процесса, гарантируя, что мы предпринимаем правильные шаги.

– Среди рыбаков разных стран нередко можно встретить мнение, что стандарты MSC и других подобных организаций – это не более чем маркетинговые инструменты, причем нередко с политической окраской, которые удобно использовать в борьбе за наиболее вкусные рынки. Как вы относитесь к таким оценкам?

– В действительности MSC создает связь между ценностями и убеждениями покупателей, которые играют ключевую роль в признании и поощрении надлежащей практики ответственного рыболовства для сохранения биоресурсов для будущих поколений, и рыбаками, демонстрирующими приверженность самому надежному и строгому экологическому стандарту в мире. Рыбаками готовыми не только разделять эти ценности, но и воплощать их в жизнь. Роль супермаркетов, брендов и ресторанов, использующих маркировку MSC на своих продуктах и в меню, также невероятно важна в этой цепочке. В конечном счете участие в системе MSC является абсолютно добровольным, поэтому использование наших стандартов и маркировки показывает, что не MSC несет эти ценности, а сами рыбаки, поставщики и торговые бренды.

– MSC-сертификация в глазах российского бизнеса – это прежде всего пропуск на рынки развитых и богатых стран, таких как США, Япония, государства – члены ЕС, и проходят эту оценку в основном компании, ориентированные на экспорт. Но на внутреннем рынке эта история практически не видна. У MSC получается вполне успешно работать с международными потоками рыбной продукции, но как вовлечь в устойчивые практики бизнес, который преимущественно имеет дело только с отечественным потребителем?

– Меня всегда воодушевляли результаты исследований потребительского спроса, которые показывают, что люди со всех уголков мира разделяют общее мнение об экологически ответственном использовании ресурсов Мирового океана. Конечно, между странами существуют культурные различия, они также могут находиться на разных этапах процесса реализации принципов устойчивого развития. Однако все государства связывает стремление грамотно и эффективно управлять рыбным промыслом для блага народа.

Это означает, что улучшение защиты морской среды и неистощительное природопользование являются важными условиями для всех потребителей. Возможно, внутренний потребительский рынок России находится еще в самом начале этого пути, поэтому вместе с нашими партнерами мы стремимся к дальнейшему формированию актуальных представлений о потребительском спросе и поведении в России.

Очень важно вести просветительскую работу среди покупателей, которая включает в себя объяснение глобальных проблем в области неистощительного использования ресурсов Мирового океана. Учитывая прогресс, достигнутый многими российскими рыболовными компаниями и поставщиками в освоении экспортных рынков, можно говорить о возможности положительного взаимодействия и с внутренним рынком. Это обеспечит коммерческую выгоду и огромные преимущества для репутации «компаниям-первопроходцам».

– В российской рыбной отрасли сейчас идут процессы, расшатывающие систему долгосрочного закрепления прав на вылов. Характерный пример – добыча краба, где часть компаний два года назад впервые прошла MSC-сертификацию по Баренцеву морю. Может ли это отразиться на устойчивости промыслов?

– Хочу отметить, что это была первая в мире сертификация промысла камчатского краба. Она стала глобальным сигналом, показав преимущества эффективного управления промыслом. Это побуждает и другие компании следовать принципам неистощительного использования рыбных запасов, что дает дополнительные выгоды для всех заинтересованных сторон.

Сертификация MSC часто создает возможности взаимодействия для руководителей рыбопромысловых предприятий и самих рыбаков, заинтересованных в успешном сотрудничестве. Именно грамотное взаимодействие компаний, объединение в ассоциации делает бизнес прочным и стабильным. Опять же я должен подчеркнуть, что участие в программе MSC является полностью добровольным, так что именно эти заинтересованные стороны решают взять на себя общий контроль над обеспечением эффективного управления рыбным промыслом.

– Как вы видите дальнейшие перспективы MSC в России? Какие направления развития, по вашему мнению, будут приоритетными?

– Начну с размышлений о том, чего удалось достичь. В настоящее время в России прошли сертификацию 37 рыбных промыслов и еще 24 промысла находятся в стадии оценки. Существует развитая сеть сертифицированных рыбных компаний и участников цепей поставок, которые используют возможности для экспорта в страны со сформировавшимися потребительскими рынками сертифицированных продуктов.

Мы продолжим оказывать поддержку российским компаниям во взаимодействии с партнерами – покупателями MSC-сертифицированной продукции. В то же время мы надеемся, что крупные российские игроки, которые успешно реализуют такую рыбу на внешних рынках, создадут необходимую основу для взаимодействия с внутренним потребительским рынком и также станут нашими партнерами и в развитии рынка сертифицированных морепродуктов в России.

Даже находясь в самом начале пути, мы можем с уверенностью сказать одно. Независимо от того как отдельные страны представляют себе проблему добычи рыбы экологически устойчивыми промыслами, она всегда будет связана с общим принципом: мы должны рационально использовать ресурсы Мирового океана в интересах нынешних и будущих поколений. Вот почему программу MSC приняли хорошо во всех частях света – экологически ответственное рыболовство, продажа и потребление морепродуктов отвечают всеобщим интересам.

Fishnews

Великобритания. Россия. Весь мир > Рыба. Экология > fishnews.ru, 15 января 2020 > № 3272411 Тоби Миддлтон

Рыба свернула в Китай

Новый сервис может стать альтернативой автомобильным перевозкам

ООО «Дальрефтранс» (входит в Транспортную группу FESCO) организовало регулярный железнодорожный сервис по перевозке рыбной продукции из Владивостока в Хуньчунь (Китай). Маршрут станет альтернативой автомобильным перевозкам, особенно в пиковые периоды, когда машины простаивают на границе России с Поднебесной до двух недель.

Первый поезд отправился 26 декабря 2019 года со станции Владивосток через пограничный переход Махалино и прибыл на станцию Хунчуньнань (город Хуньчунь, Китай) через пять суток. Состав сформирован из 18 сорокафутовых рефрижераторных контейнеров с 450 тоннами груза.

Как пояснил генеральный директор ООО «Дальрефтранс» Андрей Гречкин, заказчиками перевозки выступали российские компании. Часть рыбной продукции была доставлена во Владивосток с Сахалина каботажным сервисом «Дальрефтранса», другая была отгружена со склада отправителя, расположенного непосредственно во Владивостоке. Таможенное оформление произведено на месте погрузки на железнодорожной станции.

«Мы рассчитываем, что наш сервис будет пользоваться спросом и станет альтернативой автомобильным перевозкам в пиковые периоды, когда машины могут простаивать на границе с Китаем до двух недель. Мы также планируем сокращать сроки доставки и увеличивать количество отправок. На февраль уже запланированы две отправки. Компания будет работать над организацией обратной загрузки. Однако сейчас есть некоторые сложности, связанные с введённым Россельхознадзором в 2019 году запретом на ввоз в Россию косточковых культур (абрикос, персик, вишня, черешня, слива) и некоторых цитрусовых из Китая, которые формировали значительную часть грузовой базы в обратном направлении перевозки», – пояснил «Гудку» Андрей Гречкин.

По его словам, «Дальрефтранс», как рефрижераторный оператор с интегрированными железнодорожными, каботажными и морскими внешнеторговыми сервисами, активно использует линейную сеть Группы FESCO в странах АТР. Сейчас к ним добавился ещё и железнодорожный внешнеторговый сервис. У компании есть регулярные морские сервисы во все основные порты Китая, он является наиболее крупным рынком, Японию, Республику Южная Корея и Вьетнам. Однако рыба не является единственным и основным грузом для перевозок «Дальрефтранса», в 2019 году компания организовала сухопутные и мультимодальные сервисы через Владивостокский морской торговый порт (ВМТП) для перевозки продукции птицеводства из Москвы и Новосибирска во все основные порты АТР и обратно. «Сдерживающим фактором развития экспорта и импорта через ВМТП с участием железнодорожного транспорта остаётся высокий уровень тарифа на рефрижераторные контейнеры. Сейчас мы обсуждаем этот вопрос с коллегами из ОАО «РЖД» и рассчитываем, что в рамках тарифного коридора сможем согласовать снижение тарифа на 50%. Применение этого инструмента позволит оптимизировать себестоимость мультимодальной перевозки рефконтейнеров для сближения с рыночным уровнем цен. Это позволит кратно увеличить экспортные и импортные отправки, переключив часть существующего грузопотока с маршрута через Суэцкий канал», – отметил Андрей Гречкин.

По данным Росстата, объём экспорта рыбы и морепродуктов за январь – сентябрь 2019 года составил 1,62 млн тонн, что на 1,7% меньше аналогичного периода 2018 года. При этом стоимость экспорта выросла на 7,7% и достигла $3,88. Главным экспортным рынком для российской рыбы является Китай, куда уходит около 70% всего объёма экспорта, второе место по потреблению этой продукции делят Южная Корея и европейские страны. Стоит отметить, что в экспортных поставках лидирует мороженый минтай (его доля составляет 48%), объём поставок минтая в 2019 году вырос на 12,6% по сравнению с 2018 годом, до 655,6 тыс. тонн.

По мнению президента Всероссийской ассоциации рыбопромышленников Германа Зверева, сейчас наблюдается хорошая тенденция, когда доходность экспорта растёт быстрее его объёмов, то есть бизнес решает задачи по реализации нацпроекта «Международная кооперация и экспорт» без ущерба для внутреннего рынка. На рост стоимости экспортных поставок оказывает влияние укрепление мировых цен на белую рыбу и её филе, в частности на минтай, но есть неосвоенные потенциальные рынки сбыта.

«Целый ряд стран закрыт для российского рыбного экспорта, например Бразилия, куда мы могли бы поставлять около 30–40 тыс. тонн филе трески и минтая. Стоит отметить, что российским рыбопромышленным предприятиям в отличие от иностранных не разрешено координировать внешнеэкономическую деятельность, так как ФАС квалифицирует такую активность как картель. Если не изменить положение дел, целевой показатель экспорта в $8,5 млрд останется недостижимым», – резюмировал Герман Зверев.

Елена Кудрявцева

Россия. Китай. ДФО > Транспорт. Рыба. Внешэкономсвязи, политика > gudok.ru, 15 января 2020 > № 3258824 Герман Зверев

Структура ВНИРО работает как часы

Прошедший год стал первым после включения научно-исследовательских институтов Росрыболовства в единую структуру с региональными филиалами. Несмотря на беспокойство рыбаков, как отразится процесс реорганизации на ресурсных исследованиях, сложный период в целом удалось пройти без потерь. Какие возможности приобрела отраслевая наука, какие амбициозные проекты запланированы на ближайшие месяцы, чем выгоден комплексный подход к морским исследованиям и о каких судах мечтают ученые, в интервью Fishnews рассказал директор Всероссийского НИИ рыбного хозяйства и океанографии (ВНИРО) Кирилл Колончин.

– Кирилл Викторович, на каком этапе сейчас находится реорганизация рыбохозяйственной науки? Все ли филиалы ВНИРО встроились в новую систему и с какими сложностями пришлось столкнуться?

– Прежде всего, отмечу, что подобных масштабных объединений в нашей истории никогда не случалось. А с учетом того, что ВНИРО – это государственная структура, перестроить ее фактически в научный холдинг было сложно вдвойне. Требовалось таким образом настроить работу всех наших служб, от финансовых до научных, чтобы ни в коем случае не нанести ущерб основной деятельности института.

Ведь существует четкая схема принятия решений, связанных с определением общих допустимых уловов, рекомендуемых и возможных выловов. И каждый день, который выпадает по причине несогласованности, наносил бы ущерб отрасли. Но насколько я понимаю, наша промышленность процесса реорганизации не заметила, а значит, все прошло хорошо.

– Хотя опасений в прошлом году хватало.

– Все получилось так, как мы и планировали. Срок мы сами себе установили очень жесткий – десять месяцев. За это время были проведены все необходимые процедуры, и сегодня мы функционируем как единый институт. Понятно, что есть какие-то шероховатости, потому что в укрупненном коллективе больше согласований, строже контроль за исполнением. Но в целом могу сказать, что сейчас структура ВНИРО состоит из 28 филиалов и она работает как часы.

С 1 августа у нас было введено новое штатное расписание. Помимо Ученого совета ВНИРО, который является главным научным органом, теперь у нас есть Коллегия – это высший исполнительный орган, отвечающий за принятие важных организационных и административных вопросов уставной деятельности. Мы вышли на стопроцентное исполнение указов президента об уровне оплаты труда научным работникам.

Кроме того, у нас появился свой профсоюз. Поскольку сегодня во ВНИРО трудятся более 5 тыс. сотрудников, должна быть организация, которая сформирует коллективный договор. И наши ученые предложили создать большой всероссийский профсоюз. Он уже зарегистрирован, и в него вошли все наши филиалы.

– А в научном плане преимущества объединения тоже видны?

– Конечно, видны. Во-первых, это единое государственное задание. Эффект синергии в данном случае огромный. Благодаря объединению мы смогли провести крупнейшие, на мой взгляд, за новейшую историю научные исследования и реализовать ряд сложных проектов. Кроме того, были исключены риски дублирования научных исследований, что позволило более эффективно использовать бюджетные средства.

Этот год начался с исследований зимнего периода жизни тихоокеанских лососей. Затем НИС «Профессор Кагановский» отправилось в Канаду. Эта экспедиция показала, что мы готовы работать, как и в советское время, не только на территории России, но и в зарубежных водах. Причем наши ученые продемонстрировали такие высокие результаты слаженной работы, что мы до сих пор не можем отбиться от предложений наших зарубежных коллег продолжить совместные научные исследования. Весной на том же самом «Профессоре Кагановском» мы провели глубоководные исследования в районе Императорского хребта в Тихом океане. Отдельный институт вряд ли бы смог организовать такую экспедицию.

Параллельно с этим у нас произошел настоящий прорыв по линии взаимодействия с Российской академией наук, несмотря на, скажем так, достаточно сложную историю отношений. В рамках соглашения о сотрудничестве нам удалось убедить руководство РАН, что обе стороны получат выгоду как от использования наших судов и наших экспедиций с участием академических институтов, так и наоборот – от участия наших специалистов в экспедициях РАН.

Совсем недавно мы разговаривали с вице-президентом РАН академиком Андреем Адриановым насчет отправки наших специалистов в рейс НИС «Академик Мстислав Келдыш» в Антарктиду. Это помимо того, что научное судно ВНИРО «Атлантида» уже ушло в антарктические воды. Но там планируются другие зоны, другие виды исследований – вместе мы получим результат шире и интереснее.

Среди других достижений – трансарктический переход «Профессора Леванидова». В результате удалось получить огромный массив научных данных о водных биоресурсах Чукотского, Восточно-Сибирского, Карского морей и моря Лаптевых. Об этом рейсемного говорили, ведь мы открыли новые запасы востребованных рыбаками видов водных биоресурсов, в том числе минтая в Чукотском море и краба-стригуна опилио в Карском море, которые уже сегодня вводятся в ОДУ. И все благодаря этой экспедиции.

Представить себе, что наши институты порознь смогли бы, к примеру, отремонтировать «Атлантиду» и отправить ее в Антарктику, а на следующий год ввести в строй НИС «Профессор Леванидов» уже на новом техническом уровне, было просто невозможно.

В конце октября на совете директоров мы представили несколько суперамбициозных проектов уже на будущий год. В отличие от прежнего подхода, когда на один рейс ставилась одна задача – это дорого и не всегда эффективно, теперь мы охватываем целиком определенную акваторию и работаем на выполнение сразу группы задач, которые есть у нас в плане.

– Получается, вы перешли к комплексному подходу к исследованиям?

– Именно к комплексному. На 2020 год у нас запланирована Вторая Беринговоморская экспедиция, которая будет выполняться несколькими нашими судами и позволит собрать системные данные по этому району. Еще один глобальный проект – Вторая Амурская экспедиция. Первая проводилась еще в 1930-е годы, и как ни прискорбно, многие знания по Амуру с тех пор не обновлялись.

Такие масштабные задачи невозможно было решить силами одного-двух-трех институтов, зато они под силу единому ВНИРО. К тому же в этом году благодаря программе по улучшению материально-технической базы мы потратили рекордное количество средств на оснащение наших филиалов. Хотя это происходило уже во второй половине лета, и часть этой программы перейдет на следующий год, но у нас не останется подразделений, которые не имеют собственного маломерного или среднемерного флота или автомобильной техники.

– А такие были?

– Были. Надо понимать, что система до такой степени устарела, что даже рыбопромышленники нередко относились к ней скептически. Ну, что это такое – мы определяем ресурс одной речки по соседней? Выглядит странновато. Хотя с точки зрения математического моделирования это возможно, но лучше бы, конечно, иметь конкретные данные по обоим водным объектам.

Поэтому одна из наших амбициозных задач касается как раз сибирских рек. Это формирование на базе Госрыбцентра крупнейшего пресноводного филиала в Тюмени, который будет охватывать все регионы от Урала до Магадана. Там предусмотрена огромная программа по сиговым, по многолетнему изучению крупных рек – Лены, Енисея, что позволит по-другому взглянуть на многие процессы.

Или взять программу строительства нового научно-исследовательского флота – уже под задачи объединенного ВНИРО. Пока у России еще остается самый большой в мире научный флот, но его ресурс подходит к концу. Все наши НИС дорабатывают последние годы. Капитальный ремонт таких судов обходится все дороже, да и уровень техники, в первую очередь измерительной, ушел так далеко вперед, что каждое новое НИС, как мы планируем, по своим возможностям и техническим характеристикам заменит во всех смыслах два старых.

– Проекты новых НИС разрабатывались с учетом пожеланий ВНИРО?

– Строительство судна – сложный процесс со своей спецификой, где надо уложить пожелания в возможности. Тем более если речь идет о научно-исследовательском судне. Это экипаж 40 человек, из них половина – научная команда. Требуется наличие как минимум 10 лабораторий, которые в состоянии работать в условиях от тропической жары и до арктического холода. Судно должно выдерживать любые шторма, при этом быть экономичным и удовлетворять всем последним требованиям, вплоть до шумности двигателя.

Поэтому мы уже больше года занимаемся концептом. Параллельно ВНИРО принимал участие в разработке проектной документации для больших 120-метровых НИС. Проектная документация была заказана российскому КБ, а мы выступали соисполнителями в плане научного оборудования.

Что касается 70-метровых НИС – наших основных рабочих лошадок, то мы все делали самостоятельно и, на мой взгляд, выбрали наилучшую на сегодняшний день концептуальную модель. Мы ее полностью отработали – от винта до внутренних помещений, в которых наши ученые будут трудиться.

– У вас уже есть понимание по срокам строительства и финансированию этих проектов?

– Финансирование заложено. В 2020 – 2021 годах на строительство выделяется 5,9 млрд рублей. Это позволит в течение двух лет построить два современных, оснащенных новейшим оборудованием научно-исследовательских рыболовецких судна – НИРС.

– Когда планируется объявить конкурс по выбору верфи?

– В начале 2020 года.

– И через какой срок реально может начаться строительство?

– В 2020 году будет заложено первое НИРС. Действующее законодательство позволяет нам заказать строительство судна «под ключ» у одного подрядчика, включая оснастку оборудованием. Уже готов концепт-проект. Акт о выполненных работах мы подписали в Санкт-Петербурге 20 декабря с известной в мире норвежской компанией Kongsberg Maritime, которая спроектировала наше НИРС.

– Говорить о конкретной площадке для строительства еще рано?

– Это точно будет российская верфь. На всех возможных площадках мы уже побывали и представляем себе технические возможности будущих исполнителей. Могу сказать, что им непросто будет поучаствовать в таком проекте, потому что компетенций здесь должно быть много. К тому же будущая верфь должна обеспечить поставки необходимого оборудования, часть которого в нашей стране не производится.

– Вы уже коснулись сотрудничества с РАН, которое получило новый импульс после подписания соглашения в сентябре 2018 года на ВЭФ. Расскажите подробнее, какие совместные проекты удалось реализовать за этот срок?

– Начнем с того, что экспедицию по арктическим морям, которую я назвал трансарктическим переходом, мы соединили с экспедицией, которую выполняло НИС «Академик Мстислав Келдыш» по изучению Карского бассейна. Собранную информацию мы свели в единый массив данных. Это позволило нам изучить промысловые скопления сайки и краба-стригуна опилио в разное время, то есть за целый сезон. Такого в нашей истории не было ни разу. Сейчас мы занимаемся обработкой и анализом данных.

Другой важный раздел совместной программы – глубоководные исследования в Тихом океане. Они были организованы аналогичным образом – в одном и том же районе, но с разницей в несколько месяцев. Со стороны РАН в них принимали участие Национальный научный центр морской биологии и НИС «Академик Лаврентьев». Работы велись на глубинах до 2,7 км с использованием телеуправляемого подводного аппарата.

Удачно сложилось сотрудничество в Азово-Черноморском бассейне, где у ВНИРО сейчас только прибрежный флот. Совместно с Институтом биологии южных морей наши сотрудники выполнили пять рейсов на академическом НИС «Профессор Водяницкий» – три в Черном море и два в Азовском, что дало нам очень много новой информации об экологии и видовом составе этих районов.

В этом году еще одной задачей были экспедиции, связанные с рыбным хозяйством реки Волги. Специалисты ВНИРО на нашем НИС «Дафния» совместно с НИС «Академик Топчиев» РАН провели исследования по всей протяженности Волги. Это более 4 тыс. км водных путей – от Ярославской области до Астраханской. Таким образом, мы смогли покрыть своими исследованиями весь каскад водохранилищ – Рыбинское, Горьковское, Чебоксарское, Куйбышевское, Саратовское и Волгоградское, а также нижнюю незарегулированную часть Волги.

– Ничего себе!

– Это еще один пример того, что может единый большой институт, хотя еще вчера считалось, что это просто невозможно. Более того, такие объемные исследования мы будем организовывать ежегодно.

Кроме того, интересные работы совместно с РАН мы провели на озере Байкал, где нашим партнером выступал Институт проблем экологии и эволюции. Исследования в основном касались изучения байкальской нерпы, причем наблюдения велись не только традиционным способом – обходом, но и с наших беспилотных аппаратов «Орлан». Облетами «Орлана» мы смогли полностью закрыть Байкал со всеми миграциями. Собрали огромный материал, и уже получили первые данные. Стало известно, что учтенная численность популяции байкальской нерпы в разы превышает цифры, которые были известны ранее.

Итоги совместной работы мы собираемся в ближайшее время обсудить на президиуме РАН, но уже могу сказать, что есть договоренность продолжить в следующем году сотрудничество в том же объеме. Планируем подписать программу совместных исследований на 2020 год в феврале во Владивостоке.

– В ноябре из Калининграда стартовал первый за много лет научный рейс в антарктические воды. На ваш взгляд, какой срок потребуется рыбакам, чтобы возобновить промысел криля и других видов водных биоресурсов в Антарктике?

– Возобновить промысел криля – это задача бизнеса, а не наша. Хотя именно ВНИРО открыл запасы криля, о чем не устают напоминать наши иностранные коллеги. Думаю, что сегодня промышленность должна посчитать эффективность работ. Говорят, что рыболовство в антарктической зоне малорентабельно. Но тогда почему это выгодно для китайцев, норвежцев, американцев? Значит, что-то в этих расчетах не совсем верно.

Думаю, что речь идет исключительно о глубокой переработке криля. Это подразумевает, что должен появиться и новый флот, который соответствует таким задачам. Невозможно представить, что кто-то в замороженном виде повезет криль оттуда. А вот крилевое масло и другие продукты – хитин, хитозан и так далее, которые вырабатываются из криля, – это тысячи процентов дохода. Поэтому думаю, что наши трехлетние экспедиции и параллельно с этим работа с бизнесом со стороны Росрыболовства помогут рыбакам сориентироваться.

– Вы видите горизонт ожидания не более трех лет?

– Если этот горизонт будет больше, то мы окончательно для себя должны забыть эту акваторию, потому что туда идут все и там уже конкуренция. В советское время еще не существовало заповедных зон и других ограничений, мы могли бороздить океан и ловить все что угодно, а сегодня весь мир этим занимается. Если мы хотим прочно закрепиться в первой пятерке стран по добыче водных биоресурсов, то обязаны ловить не только в своих территориальных водах. Да и в них следует работать с большей эффективностью, чем сейчас.

– Если вернуться к нашим водам, последние два года лососевая путина на Дальнем Востоке заставила забыть о разделении на «рыбные» и «нерыбные» годы, подняв планку до полумиллиона тонн. Есть ли предпосылки для продолжения этой тенденции или щедрость природы уже на исходе?

– В данном случае прогнозы давать сложно, потому что анализ еще не завершен. Ждем последние данные и приступим к оценке следующей путины. Но уже сейчас можно сказать, что меры, которые приняло Росрыболовство, повлияли на эти показатели. Я имею в виде вопросы рыбоохраны, возрождение заводов Главрыбвода и выпуск молоди, а также бережное отношение к запасам крупных игроков на лососевом рынке.

А вот биология во многом остается загадкой. Мы четко понимаем, что изменения климата и температуры воды влияют как на миграции, так и на основные точки подхода рыбы. Отмечу, что основные подходы лососей в перспективе будут севернее – на Камчатке и далее на Чукотке. Это потребует от нас определенных усилий, связанных с восстановлением промысла на Сахалине, где создана развитая инфраструктура с большим количеством заводов.

Мы сегодня активно думаем над тем, чтобы подготовить даже отдельную программу «Лососи Сахалина». Именно поэтому мы начали заниматься Амуром, где уже требуется вмешательство государства, чтобы восстановить ресурс, в противном случае лососей там будут вспоминать только в музеях.

По общим цифрам пока не могу сказать, посмотрим. Но в этом году мы лососевую путину угадали почти в полном размере. Если предыдущий год даже для нас стал сюрпризом, то в нынешнем практически все прогнозы сошлись.

– Дальневосточные регионы крайне волнует вопрос сопровождения лососевой путины. Сейчас подготовку рекомендаций для комиссий по анадромным замкнула на себе Москва. На ноябрьском ДВНПС отмечалось, что это замедляет процесс принятия решений. Будет ли эта проблема как-то решаться?

– Отмечу, что все решения комиссий по анадромным всегда принимаются в Москве. Никаких изменений в этом плане не было. Наши структурные подразделения принимают участие в заседаниях комиссии и позиция, которую они там озвучивают, обязательно проходит согласование на биологической секции ВНИРО.

Напротив, в этом году мы впервые за всю историю представили стратегию развития лососевого промысла. Такого никогда не было. Мы всей стране объявили, как будем регулировать вылов на перспективу. Показали и рассказали об этом весной на Камчатке на ДВНПС, для того чтобы позволить рыбакам наилучшим образом подготовиться к промыслу. И если мы говорили, что нет рыбы и надо закрывать, значит, на то были научные основания – иначе ловить будет нечего.

После реорганизации во ВНИРО появился департамент анадромных рыб. Во время путины он работает в круглосуточном режиме, участвует во всех комиссиях, если необходимо, направляет рекомендации или предписания. Однако региональная комиссия по анадромным может и не прислушаться к нашему мнению. Ее возглавляет губернатор, в нее входит достаточно людей, которые могут и не согласиться с мнением науки.

Другое дело, хотим ли мы дальше совершенствовать эту структуру? Хотим. На следующий год будет предложена новая стратегия, мы вновь вынесем ее для обсуждения на ДВНПС. Кроме того, мы создадим комиссию с Главрыбводом для оперативного решения вопросов. И я уже рассказал вам про новые проекты – это и Вторая Амурская экспедиция, и, возможно, проект по Сахалину.

– Сахалинский проект подразумевает в первую очередь новые рыбоводные заводы или восстановление естественных нерестилищ?

– Прежде всего, это инвентаризация всех рек и нерестилищ. Последний раз крупные исследования проводились несколько десятков лет назад. За это время ситуация сильно изменилась.

Сейчас получается, что подходит путина – горячая пора, все ругаются, ловят, потом путина заканчивается, все успокаиваются. На следующий год все повторяется. Мы хотим комплексно оценить лососевые ресурсы острова, понять, что происходит сегодня и будет происходить завтра или через десять лет, сделать модели. Затем вместе с заводами и рыбопромышленниками решить: где и сколько выпускать продукции и сколько вылавливать. Это очень непростая работа. Утвержденного проекта пока нет, но мы хотим его сделать. Недавно встречались с представителями экологической общественности Сахалина, которые выразили готовность помогать его реализации, предоставив волонтеров и свои наработки.

– В этом году в центре внимания оказалась ситуация с косатками и белухами из бухты Средняя. Экологи, журналисты, активисты в течение нескольких месяцев наблюдали за тем, как специалисты ВНИРО выпускали животных на свободу. С точки зрения науки, какой смысл был в этой операции?

– Для сотрудников ВНИРО это в первую очередь был научный проект, а не медийный. Мы выполняли работу в крайне сложном графике при колоссальном прессе со стороны общественности и средств массовой информации. Выпуск животных успешно завершен. Данные мы получили абсолютно уникальные. Все зарубежные коллеги нас поздравляли и говорили, что такого объема информации по косаткам и по белухам, какой собрал ВНИРО, ни у кого в мире нет.

Самое важное, что благодаря установке спутниковых маяков мы сегодня имеем представление о миграциях косаток – о чем до сих пор было малоизвестно. Теперь мы знаем, в каких районах эти животные держатся летом и куда мигрируют зимой.

Некоторые датчики еще сохранились, хотя многие косатки их оторвали, уже находясь в составе диких семей, поэтому мы продолжаем наблюдения. Информация еще обрабатывается, но могу сказать, никто не мог предположить, что за короткое время пути миграции отпущенных на волю особей превысят 4,5 тыс. км. Можете себе представить? Это не только Охотское море, это и север Сахалина, и Курильские острова, и Япония.

Что касается белух, то здесь тоже поступает очень много информации по миграциям. Мы будем продолжать этот мониторинг весь следующий год, о чем недавно договорились с экологами.

Очень важным вопросом для науки была возможность адаптации животных к естественным условиям обитания после многих месяцев неволи. Ведь они вместе с тренерами готовились к выступлениям в океанариумах, и было непонятно, смогут ли они найти понимание у своих диких сородичей.

Мы знаем, к примеру, что если птенец выпал из гнезда, назад его уже не примут. Поэтому риск с косатками и белухами был максимальным. На первом этапе мы в принципе не были готовы поддержать в научном плане эту работу. А когда нам ее поручили, возникли и чисто практические вопросы по погрузке, транспортировке, сопровождению морских млекопитающих к местам выпуска. Специалистов таких в мире нет, а критика наших действий сыпалась со всех сторон.

Тем не менее сегодня можно точно сказать, что лучше ВНИРО готовить и выпускать косаток и белух, перевозя их на дальние расстояния, не умеет никто. Мы четко знаем, как они себя ведут, что им нужно, как их грузить, как менять воду, в какую погоду и в каких местах выпускать и так далее.

Ни один зверь не погиб в процессе транспортировки или выпуска и никого не выбросило на берег позже. Сейчас все животные воссоединились со своими дикими семьями либо сформировали новые – у нас есть их снимки вместе с дикими сородичами.

– Значит, адаптация оказалась успешной?

– Да, адаптация прошла успешно. Поведение косаток и белух аналогично поведению их диких сородичей. Что интересно, даже реакция на людей снова стала как до отлова. Одна из наших косаток выходила на рыбаков, эти ролики даже показывали в соцсетях. Она не вела себя агрессивно, на правах хозяйки поприветствовала лодку, но при этом корм у людей не взяла. Все эти факты – научный материал, который открылся нам благодаря работе с морскими млекопитающими в ходе как операции по их выпуску, так и последующего мониторинга их поведения.

Источник: Fishnews

Россия. ЦФО > Рыба. Образование, наука > fish.gov.ru, 10 января 2020 > № 3264880 Кирилл Колончин

Бирже необходимо мнение участников рынка

Объем продаж рыбопродукции на Бирже «Санкт-Петербург» по итогам 2019 года превысит прошлогодний уровень в 18-20 раз. Говорит ли это о том, что у бизнеса стало больше доверия к механизму организованных торгов, Fishnews попросил оценить генерального директора АО «Биржа «Санкт-Петербург» (БСП) Андрея Белинского.

– Андрей Александрович, в декабре вы побывали во Владивостоке, с кем удалось обсудить вопросы биржевого направления?

– Совместно с нашими партнерами – «Дальневосточным аукционным рыбным домом» – мы провели встречи с вице-губернатором Александром Костенко и главами департаментов рыбного и сельского хозяйства. Напомню, с 2018 года у нас действует соглашение между БСП и администрацией Приморского края о развитии биржевой торговли продукцией из водных биологических ресурсов и продукцией агропромышленного комплекса. Мы обсудили подписание дорожной карты.

– Сама дорожная карта уже составлена?

– Разработан ее проект. Он в принципе согласован, единственное, мы договорились убрать одно из направлений (разделов товарного рынка) – останутся водные биоресурсы и сельхозпродукция. Мы также обсудили с департаментом сельского хозяйства края возможность проработать опцию для участников биржевых торгов в плане поддержки со стороны региональных властей. Это должно стать дополнительным стимулом для бизнеса выходить на биржу. Скорее всего, это будут какие-то субсидии.

Мы также встречались непосредственно с участниками рынка – представителями ГК «Норебо» и руководством «Корякморепродукта». Обе компании заинтересованы в том, чтобы развивалась именно биржевая форма торговли водными биоресурсами, и готовы участвовать в торгах.

Малый и средний бизнес мы охватываем в том числе через взаимодействие с «Опорой России». В этом году «Дальневосточный аукционный рыбный дом» (ДАРД), который на протяжении уже 6 лет активно работает над развитием рыбного направления биржевой торговли на базе БСП, подписал соглашение с этой общественной организацией. Сейчас мы обсуждали уже конкретные мероприятия, в частности, было высказано пожелание проработать наглядный механизм аккредитации и выхода на биржу – своего рода пошаговую инструкцию для компаний. Договорились, что на базе ДАРД будут проводиться учебные торги для новых участников, тем более что такой опыт у наших партнеров уже есть, а Биржа предоставит для этого программное обеспечение.

Мы должны предложить участникам клиентоориентированный сервис, чтобы независимо от воли государства, издания или не издания приказов об обязательной продаже части ВБР и продукции из них на бирже, у бизнеса была потребность выходить на организованные торги. Мы считаем, что надо быть максимально близко к участникам рынка. И с учетом территориальной удаленности Биржи «Санкт-Петербург» от Дальневосточного федерального округа – центра добычи водных биологических ресурсов, мы поддерживаем партнерские отношения с ДАРДом.

– Как вы можете оценить интерес крупных предприятий и малого и среднего бизнеса – у кого, на ваш взгляд, больше доверия к механизму электронных торгов?

– Мы пообщались с представителями крупных рыбопромышленных компаний, и я не сомневался, что это окажутся заинтересованные люди, ведь биржа действительно расширяет возможности бизнеса. Уже сейчас мы обсуждали с ними те конкретные проблемы, с которыми сталкиваются компании и которые можно решать с помощью биржевых инструментов. В первую очередь это вопросы расширения базы покупателей, выхода на федеральные торговые сети, оформления экспортных сделок и др.

Что касается малого и среднего бизнеса, то мы рассчитываем получить широкий охват этого сегмента, и в том числи через «Опору России». Я считаю, что не нужно сбрасывать со счетов возможности небольших фирм в формировании ликвидного рынка. Несмотря на существенную в сравнении с крупными предприятиями разницу в объемах добычи ресурсов, такие компании берут своим количеством и формируют диверсифицированный рынок. А когда много продавцов – как раз и рождается реальная биржевая цена.

И, конечно, надо учитывать кардинальные различия между товарным рынком и рынком ценных бумаг, возникающие, прежде всего, из-за разнообразия самой продукции: на товарном рынке ее гораздо больше, и существует масса связанных с этим нюансов, которые необходимо учитывать. К примеру, что касается рыбы – играет большую роль даже то, где она была выловлена, где и сколько хранилась, не говоря уже про ее размер и качество.

Поэтому нам стоит серьезно подумать над моделью формирования именно организованного ликвидного рынка рыбной продукции, потому что в лоб – по простой аналогии, к примеру, с нефтяным рынком – эту задачу не решить и рынок не отстроить.

В беседе с рыбопромышленными предприятиями мы касались и вопросов срочных сделок на водные биоресурсы. Этот механизм помог бы решать некоторые вопросы с фиксацией цены на улов в будущем, что важно при планировании экономической деятельности для предприятий, занятых выловом. Ведь в каких-то моментах прогнозы не оправдываются, и тогда этот механизм выступает как хеджирующий (страхующий).

– Как вы можете оценить перспективы, которые имеет биржевая торговля на Дальнем Востоке и насколько уже сейчас она позволяет объединять регионы?

– Скажу откровенно: построить в России биржевой товарный рынок по водным биоресурсам без Дальневосточного региона невозможно. Вместе с Мурманской областью – это два субъекта, которые обеспечивают практически весь объем вылова в стране. Поэтому если мы действительно дойдем до модели единого рынка, то автоматически создадим условия для некой интеграции предприятий, которые добывают и перерабатывают продукцию, с основными потребителями этой продукции, финансовыми структурами и федеральными торговыми сетями, которые находятся в другой части России. Понятно, что при этом также будет меняться логистика и в целом будут создаваться более рыночные условия.

Кстати, сейчас уже появляется такой статус, как «оператор товарной поставки». Это организации, которые несут ответственность за сохранение качества, количества и других характеристик товара, приобретенного на бирже. И одним из таких операторов, насколько я знаю, уже стали «Российские железные дороги».

– Биржа «Санкт-Петербург» выходит на сотрудничество с РЖД?

– Мы планируем общаться с ними по этому вопросу, но пока это еще довольно свежая информация. Однако если включить их в данный проект, то в значительной степени будут упрощены вопросы, связанные с внутрироссийской логистикой.

Так что, думаю, рано или поздно мы все-таки придем к полноценному биржевому обращению рыбопродукции. Понятно, что останутся и прямые договоры, как это происходит на других товарных рынках, но тем не менее тенденция видна. К тому же и органам регулирования важны ценовые индикаторы, чтобы отслеживать конъюнктуру на те или иные товарные группы. А такую картину можно получить только на торгах, где есть реальная конкуренция спроса и предложения, т.е. когда мы можем говорить о рыночном ценообразовании.

– На ваш взгляд, механизм организованных электронных торгов – это в первую очередь инструмент государственного регулирования, или он способен быть привлекательным для участников рынка, обеспечивая им более комфортные и привлекательные условия, какие-то преимущества?

– На текущий момент, откровенно говоря, обычным рыночным путем процесс выведения рыбопродукции на биржу движется достаточно непросто. Хотя по итогам этого года объемы рыбных торгов на БСП превысят показатель 2018 года в 18-20 раз – сделки действительно стали совершаться чаще. Этому способствовала, в частности, реализация биржевого эксперимента в рамках социального проекта «Приморская рыба».

Понятно, что если будет сформулирована в виде закона воля государства, обязывающая выходить рыбаков на биржевые торги, это серьезно подстегнет интерес к биржам и ускорит последующие шаги – формирование логистической, сюрвейерной инфраструктуры и т.д.

Но, с другой стороны, за 15 лет работы в руководстве брокерской компании я привык всегда слушать клиента. В этой сфере существует жесткая конкуренция: масса участников предлагает примерно одни и те же продукты при невысоких тарифах, и всегда нужно было проявлять мастерство, чтобы клиент пришел именно к тебе. И когда я работал на бирже «РТС», у нас структурой, имевшей решающий голос, был пользовательский комитет, без визы которого даже совет директоров не мог утвердить то или иное решение. В состав этого комитета входили исключительно участники рынка, и в конечном счете именно они решали, как выстраивать то или иное направление.

Поэтому мой подход заключается в том, что мы должны в первую очередь слушать рыбаков и потребителей – как они видят биржевую модель для рыбного рынка. Сейчас мы пытаемся с ними обсуждать, чего не хватает и каким образом построить то, что нужно; есть ли необходимость в депонировании денежных средств или нет, нужен ли клиринг, нужны ли склады и как они должны работать, как и кем должна проводиться проверка качества и т.д. Благодаря таким персональным разговорам с участниками рынка будет формироваться критическая масса для подготовки модели для рынка.

Понятно, что мы уже стартовали с той позиции, которая есть на сегодняшний день: заключаются реальные сделки, расширяется круг участников биржи, отрабатывается механизм торгов. Но все равно в будущем должны быть выработаны какие-то общие условия. Это позволит говорить и о гарантийном обеспечении сделок.

Уверен, в итоге мы сможем построить нормальную рабочую схему. Возможно, она не будет устраивать абсолютно всех, потому что это невозможно, но она, по крайней мере, в большинстве случаев будет решать проблемы, которые на сегодняшний момент стоят перед отраслью.

– Есть ли у вас представление, как можно обеспечить еще больший охват рыбного рынка?

– Во-первых, нужно отметить, что нынешние переговоры – это далеко не первое прямое общение с рыбопромышленными компаниями. Большую постоянную работу в этом направлении проводит «Дальневосточный аукционный рыбный дом»: это и личные встречи с компаниями, и обучение новых участников. Поэтому благодаря ДАРД и собственной работе мы имеем возможность охватить весь Дальневосточный регион. Мы также плотно взаимодействуем с мурманскими компаниями, Союзом рыбаков Севера, Росрыболовством, рыболовными компаниями с Северо-Запада России. Началась работа с федеральными розничными сетями, логистическими центрами. Разрабатывается схема биржевой торговли по экспортным сделкам. Опять же, есть обратная связь через «Опору России». Так что мы уже работаем со всем рынком.

Наталья СЫЧЕВА, Fishnews

Россия. СЗФО > Рыба. Финансы, банки > fishnews.ru, 30 декабря 2019 > № 3249039 Андрей Белинский

Мы растем вместе с отраслью

Крупнейшая в Азии выставка China Fisheries & Seafood Expo в Циндао подвела черту под основными международными мероприятиями с участием российских рыбопромышленных компаний в этом году. Она закрепила успех июльской Seafood Expo Russia в Санкт-Петербурге, подтвердив высокий интерес покупателей из стран АТР к рыбе и морепродуктам из северных морей, и наметила новые перспективные направления для экспортеров.

Организатором национального стенда России традиционно выступил отраслевой выставочный оператор Expo Solutions Group (ESG). В интервью журналу «Fishnews – Новости рыболовства» генеральный директор ESG Иван Фетисов поделился мнением, как меняется восприятие российской рыбы за рубежом и как рыбаки намерены бороться за мировые рынки.

– Иван Андреевич, в этом году российский стенд в Циндао отметился рекордным количеством участников . Сильно изменился общий стиль национального павильона и ассортимент представленной продукции. С чем это связано? И какие тенденции проявились на выставке в этом году?

– Могу сказать, что эта выставка в Циндао отличалась от всех предыдущих, если смотреть с точки зрения организаторов. Во-первых, действительно в этом году у нас присутствовало очень много людей, причем это не только члены основной делегации. Многие приезжали посмотреть, пообщаться, завести интересные контакты. Радует, что кроме менеджеров по продажам присутствовали руководители компаний, технологи, капитаны судов, снабженцы, то есть участие в выставке с российской стороны стало восприниматься как рабочая командировка. И это очень правильное отношение.

Во-вторых, все обратили внимание на вид российского стенда. На этот раз мы попробовали отойти от привычного единого стиля и продумали индивидуальный дизайн для каждого участника с учетом его пожеланий. Это был трудоемкий процесс, но в итоге такой точечный подход сработал, и зоны отдельных компаний прекрасно вписались в общую экспозицию.

Например, в Циндао у нас впервые участвовала компания «Промфлот» совместно с ООО «Алаид». Отделку их стенда мы выполнили в темных тонах, а некоторые элементы конструкции оформили «под дерево». Результат впечатлил всех – получилось очень стильно, но в тоже время строго и по-деловому.

Очень эффектный стенд вышел у группы «Норебо» – на основе их фирменного стиля, в холодных тонах, он сразу вызывал ассоциации с северными морями.

Белоснежный, воздушный стенд сделали для компании «Антей», на его фоне очень выигрышно смотрелись повара – тоже в белых одеждах. Могу сказать, что российская экспозиция без преувеличения была самой яркой и узнаваемой на выставке.

Удачным решением наших дизайнеров стал подвес с изображениями именно тех видов рыб, которые привезли российские рыбаки. Это и горбуша, и кета, и иваси, и минтай, и треска, и камбала – они были узнаваемы с первого взгляда. Все это дополнительно привлекало внимание к стенду под флагом России.

К тому же с учетом опыта предыдущих лет мы сделали некоторые шаги, чтобы прицельно сориентировать покупателей на наш стенд. Например, отказались от рекламы на китайском сайте выставки, а вместо этого увеличили размер баннера на фасаде выставочного центра – он получился 10 на 15 метров. Эффект был ошеломляющий – создавалось ощущение, что павильон целиком российский.

Собственно, это подтвердила и посещаемость. Самое интересное, что на второй день после обеда я специально прошелся по павильонам – на некоторых стендах народа уже не было, а у нас – наплыв посетителей вплоть до самого закрытия. Так что ежегодная работа с этим проектом приносит плоды, и все, что мы делаем, получается, не зря.

– В Циндао некоторые компании показали настоящее кулинарное шоу, например крабовый баттл от «Антея». На ваш взгляд, эффективны ли такие форматы или это больше аттракцион? И насколько они сложны в организационном плане?

– Это сложно, однозначно сложно. Прежде всего, требуется серьезное дополнительное оснащение стенда, а именно целая кухня с плитами, мойками, рабочими местами, кухонным инвентарем и оборудованием, а также звуковой аппаратурой для работы ведущего. Все это нужно собрать воедино, быстро установить и успеть отрепетировать программу. Помимо этого, нужно закупить сопутствующие продукты в абсолютно незнакомых, заметьте, супермаркетах, сделать заготовки для блюд и прочие приготовления.

Но, безусловно, игра стоила свеч. Наша совместная с «Антеем» идея кулинарного поединка между русским и китайским поварами стала гвоздем программы. Пока повара готовили блюда – каждый свои – из камчатского краба, ведущий рассказывал гостям интересные факты о культуре потребления этого деликатеса. В Китае, кстати, первые упоминания о поедании крабов датируются аж VII веком до нашей эры.

Могу сказать, что публика с удовольствием наблюдала за поварами, затем пробовала то, что получилось, и выбирала победителя. Кулинарный поединок привлек массу внимания, многие посетители снимали фото и видео, чтобы выложить в соцсетях. Судьями крабового баттла выступили высокопоставленные лица – замминистра сельского хозяйства КНР Юй Канчжэнь и возглавлявший российскую делегацию заместитель руководителя Росрыболовства Петр Савчук. Правда, решение они вынесли дипломатичное – победила дружба.

Вообще для азиатского рынка такой формат, как дегустации, работает однозначно. Но он обязательно должен сопровождаться элементами шоу. Нужна понятная история, когда повара прямо на стенде готовят и попутно рассказывают о продукции, ее преимуществах и нюансах. Да, как я уже сказал, на зарубежных выставках организовать это хлопотно, но оно того стоит. Поэтому мы будем предлагать нашим участникам чаще использовать этот инструмент.

В этом году, помимо «Антея», дегустацию блюд из минтая активно проводила «Русская рыбопромышленная компания». А рыболовецкая артель «Иня» на выставке предлагала попробовать свою заводскую продукцию глубокой переработки.

– Кейтеринг вы по-прежнему обеспечиваете собственными силами?

– Выездная кухня Russian Fishery House – это наша визитная карточка, без которой российский стенд уже невозможно представить. Кейтеринг помогает не только комфортно и приятно провести переговоры, но и адресно прорекламировать русскую рыбу, поскольку все блюда по-прежнему готовятся из продукции участников выставки. У нас этот момент четко отработан и встроен в систему.

Меня порой спрашивают, как вообще получается, что вся эта махина работает. Я всегда отвечаю, что все дело в командной работе. У нас в компании четко распределены обязанности и у каждого своя зона ответственности. Кстати, в этом году в Циндао российский стенд обслуживало почти 90 человек – это переводчики, стендисты, повара, официанты, помощники на кухне, ну и наша команда организаторов, включая специалистов по мультимедийному оборудованию и фотографов. Только из Москвы прилетело около 30 человек.

В нашей компании все знают, что на экспозициях за рубежом мелочей не бывает. Там все очень важно. За каждой мелочью потянется большая проблема. А тем более в Китае, где очень сложно коммуницировать с людьми. Поэтому самое важное в заграничных командировках – четко все распланировать и отработать еще до поездки, как говорится, на берегу.

– Одной из центральных тем деловой программы в Циндао стала презентация проекта Russian Fish . Если не ошибаюсь, изначально это была инициатива Росрыболовства. Какая роль отводится Expo Solutions Group и что, собственно, предлагает Russian Fish российским экспортерам рыбы?

– Совершенно верно, идею создания организации, которая бы занималась продвижением продукции российских рыбопромышленников, еще несколько лет назад озвучило Росрыболовство. Сейчас этот проект уже близок к воплощению, а Expo Solutions Group – это операционный центр Russian Fish и разработчик маркетинговой стратегии, которая будет нацелена на увеличение как цены, так и объемов рыбного экспорта.

Собственно, основная миссия Russian Fish – способствовать выполнению задачи, поставленной перед отраслью государством, – довести экспорт рыбопродукции к концу 2024 года до 8,5 млрд долларов. Для этого необходимы углубленные исследования перспективных рынков, чтобы в итоге мы могли сказать: для того чтобы продавать такую-то рыбу в таком-то виде на таком-то рынке и достигнуть таких-то объемов продаж по таким-то ценам, нужно делать такие-то маркетинговые действия.

Грубо говоря, Russian Fish – это инструмент, который позволит рыбаку не тратить время на сбор и анализ этой информации, а быстро понять, какой продукт и по какой цене предлагать на конкретном рынке и какой способ продвижения будет для него максимально эффективным. Аналогичный подход в дальнейшем можно будет постепенно распространить и на внутренний рынок. Очевидно, что это потребует определенных инвестиций как финансовых, так и временных, а также человеческих ресурсов. Тем не менее за рубежом мы видим немало примеров таких организаций, которые очень неплохо себя зарекомендовали.

Помимо рыбаков в проекте будет участвовать Росрыболовство, в том числе через подведомственные ему ЦСМС, Нацрыбресурс и научные институты. Впоследствии, надеюсь, подтянутся и другие звенья цепочки поставок рыбы, например, те же трейдеры и переработчики. Но первый этап – это к 1 декабря зарегистрировать Russian Fish как некоммерческую организацию, чтобы появилась платформа, с которой можно будет дальше работать.

– Такое впечатление, что вашу работу можно разделить на две части: многомесячная подготовка, а потом аврал, мобилизация и максимальная концентрация усилий непосредственно во время выставок.

– А это так и есть. Ты словно готовишься к военной операции. Разрабатываешь стратегию, постепенно наращиваешь силы, а потом идет атака. Если взять наши три основных проекта – Брюссель, Санкт-Петербург и Циндао, то без подготовки этого не сделать. На самом деле на подготовку к каждому из них уходит год. И в течение этого года планомерно ведется рекламная кампания, переговоры с экспонентами, аналитическая работа по подбору видов продукции из водных биоресурсов для разных стран и т.д. Нет такого, что «караул, через два месяца у нас выставка, давайте всех оповещать!» Ни в коем случае.

Сейчас ближайший по календарю ориентир – это Брюссель. Но занимаемся мы им прямо с момента окончания предыдущей выставки в мае. Обсуждаем, кто там будет участвовать, какие тенденции, какой спрос на филе и другую продукцию глубокой переработки. Эта работа ни на день не останавливается. Тем более что для нас это будет пятый, юбилейный год участия в Seafood Expo Global.

– Повод подвести промежуточные итоги?

– Да, определенно. Конечно, на этом пути были сложные моменты, но совместными усилиями все мы – и государство, и рыбаки, и выставочники – сформировали лицо российского экспорта. Нас на мировой арене знают и уважают.

Скорее всего в 2020 году мы расширим национальную экспозицию в Брюсселе, и акцент совершенно точно будет на продукции полного цикла. Помните про ориентир – 8,5 млрд долларов? Нам нужно в целом увеличивать маржинальность отрасли. Только в этом году запущено с десяток заводов, которые производят продукцию глубокой переработки. Теперь рыбакам и переработчикам требуется донести эту информацию до тех, кто сможет покупать эту продукцию за «дорого».

Поэтому, как правильно отметил замруководителя Росрыболовства Петр Савчук, нужно предлагать продукт. Мы должны завоевывать рынки, приглашать нужных людей, стучаться в европейские и азиатские торговые сети – на каждом мероприятии. А через полгода заводов станет еще больше. Посмотрите график сдачи комплексов, которые строятся под инвестиционные квоты, и их мощности – волосы встанут дыбом. Это сотни тонн продукции в день!

Конечно, нужно увеличивать и внутреннее потребление рыбной продукции на душу населения. Хорошо, увеличим, а дальше-то куда? Да и экспортной выручки это не добавит. К тому же рыбакам нужно отбивать деньги, вложенные в заводы, платить по кредитам, строить суда. Поэтому наша миссия в Брюсселе – представить эту новую продукцию так, чтобы ее захотели купить те, кто может себе это позволить.

– Пять лет – приличный срок. За это время вы пробовали самые разные форматы, участвовали в различных мероприятиях. Но стержневыми остались, как вы сказали, выставки в Брюсселе, Санкт-Петербурге и Циндао. Не собираетесь ли прекратить эксперименты и сосредоточиться именно на этих площадках?

– В нашем деле ни в коем случае нельзя прекращать поиск и эксперименты. Посмотрите на рыбаков – они постоянно экспериментируют. С конструкцией и промвооружением своих судов, с новыми видами водных биоресурсов и способами лова. Они не боятся пробовать новое, так почему мы должны бояться?

Кроме того, рыбаки сами подталкивают нас пробовать что-то новое, предлагают нестандартные ходы или интересные решения, которые они где-то заметили и которые можно адаптировать под них. Мы же это не из воздуха берем, а слушаем, обсуждаем и вместе принимаем решение – пробовать или нет. Поэтому мы будем экспериментировать.

Будем добиваться, чтобы маржинальность продукции российских промыслов росла, и мы по мере обучения обеспечивали им тот глобальный маркетинг, который требуется. Мы растем вместе с отраслью.

Кстати, то же можно сказать и о нашей выставке Seafood Expo Russia, которая стартовала позже других международных проектов, зато прогрессирует явно быстрее всех. На будущий год по Санкт-Петербургу прямо ажиотаж идет по площадям и участникам. Начинают участвовать трейдеры – это очень большой плюс. И, разумеется, сектор оборудования, который неслучайно с самого начала очень мощно присутствовал на выставке.

На сегодняшний день уже заключены контракты с компаниями Marel, Baader, KAPP, GEA, Remontova, Damen, Ulma Packaging, «Рыбтехцентр» и другими производителями. Мне кажется, что это единственная выставка, где можно увидеть сразу все оборудование – не только переработку, но и промвооружение, навигационные системы, рыбопоиск, судостроение и судоремонт – любой категории. Причем для многих наших экспонентов новые даты выставки – в сентябре – оказались даже удобнее, чем в нынешнем году. Осенью заканчиваются основные путины, и у рыбаков формируется понимание того, какими объемами продукции они могут оперировать.

– Если заглянуть в чуть более отдаленное будущее, с 2021 года Seafood Expo Global переезжает в Барселону. Вы уже готовитесь к этой перемене?

– Конечно! Более того, по приглашению устроителей Seafood Expo Global недавно мы ездили на большую презентацию выставки в Барселону. Что приятно, во время разговора с организаторами нас первым делом стали расспрашивать о Russian Fish! Новость разлетелась очень быстро, и в Европе уже знают, что Россия создает национальный бренд. Это говорит о том, что мировое сообщество прекрасно понимает: теперь у российской продукции есть все шансы составить серьезную конкуренцию сегодняшним лидерам.

Презентация выставки для нас тоже прошла очень удачно. Были приглашены представители 75 стран-участниц. Нам показали экспоцентр, где будет проходить само мероприятие. Масштабы, конечно, впечатляют – в два раза больше, чем в Брюсселе.

Важно, что в связи со сменой локации отменили многолетнюю бронь, и у нас появилась возможность побороться за достойное расположение российского стенда. Тем более что организаторы дали нам все карты в руки – мы оказались в числе 15 стран, между которыми будут распределены самые выигрышные места в павильонах. Это произошло благодаря тому, что российская экспозиция стабильно занимает большую площадь и ежегодно демонстрирует высокие темпы развития, привлекая все больше посетителей.

Конечно, существуют выставочные каноны, и нам выдвинули серьезнейшие условия, но это не страшно: совместно с рыбаками мы эти условия выполним. Главное, чтобы Россия стояла в центральном месте, соответствующем ее положению средимировых лидеров по экспорту рыбы.

Анна ЛИМ, журнал « Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. Китай. Азия > Рыба > fishnews.ru, 28 декабря 2019 > № 3248954 Иван Фетисов

Важно обеспечить условия бесперебойной работы на промысле

Тонкости законодательства по-прежнему ставят множество вопросов перед предприятиями рыбной промышленности. Здесь и правовая база в сфере пограничного контроля, и регулирование процессов по инвестиционным квотам, и планируемые изменения в правила оформления разрешений на добычу. С какими новыми вызовами в этом году столкнулись рыбаки и на какие узкие места компаниям стоит обращать особое внимание при взаимодействии с государством, в интервью Fishnews рассказал президент Ассоциации судовладельцев рыбопромыслового флота (АСРФ) Алексей Осинцев.

– Алексей Игоревич, как продвигается работа по решению проблемы для рыбопромыслового флота с перегрузами в штормовых укрытиях?

– Проблема перегрузов весь год оставалась на слуху. Она актуальна, прежде всего, на промысле минтая и сельди на Дальнем Востоке, где в сезон задействовано до 100 крупно- и среднетоннажных судов. По данным лоции Охотского моря, количество штормовых суток занимает до 20% годового периода, причем такие условия гораздо чаще характерны на отрезке октябрь – март, что совпадает со сроками промысла.

Каждое рыбопромысловое судно – это десятки человек экипажа, заработок которых напрямую зависит от вылова. Потери промыслового времени из-за простоев флота в ожидании погодных условий или переходов до контрольных точек – это, в первую очередь, потери этих людей, а уже во вторую очередь – судовладельца.

Но кроме материальной оценки у этой проблемы есть более важная сторона – обеспечение безопасности мореплавания при перегрузах продукции, снабжения и там, где риск наиболее высок – в случаях пересадки на другой борт людей.

Именно поэтому мы подняли вопрос об изменении законодательной нормы, которая не позволяет осуществлять перегрузы в районах укрытия, 17 декабря в Госдуме на юбилейной конференции, посвященной 15-летию закона о рыболовстве. Могу сказать, что нас поддержали и другие отраслевые объединения. Самое главное, что в проект решения конференции включен пункт о разработке законопроекта о перегрузах, поскольку снять эти противоречия можно только на законодательном уровне.

Тут есть свои сложности. Достаточно сказать, что подобный законопроект уже рассматривался в Госдуме, но был отозван авторами. Причиной, как мы понимаем, послужило его недостаточное обоснование, в том числе в отношении рисков снижения уровня и отмены отдельных контрольных требований.

– А не позиция Пограничной службы?

– Это тоже сыграло свою роль. Но сейчас мы подготовили конкретные предложения по формулировкам этого законопроекта и его финансово-экономическое обоснование. Расчеты мы озвучили на конференции в Госдуме. Потери промыслового времени в денежном выражении обходятся отрасли минимум в 2 млрд рублей в год. Недолов рыбы и, как следствие, недопроизводство продукции – это еще порядка 3 млрд рублей. Таким образом экономический эффект от возвращения возможности перегрузов в укрытиях оценивается в 5 млрд рублей в год.

Знаем, что коллеги из других объединений также работают над этой оценкой. Надеемся, что эта инициатива будет поддержана и регулятором, и законодателями.

– Уже есть понимание, кто будет вносить этот законопроект – депутаты или Минсельхоз?

– Проект решения конференции сформулирован как рекомендации Правительству РФ. На самом деле для рыбаков не так важно, кто будет инициатором. Важно принятие конечного решения и его сроки.

– Еще один актуальный вопрос – оформление «незаходных» судов. В правила выдачи разрешений на вылов власти планируют внести изменения, которые фактически запретят промысел такому флоту. Как ассоциация видит эту ситуацию и есть ли у вас предложения на этот счет?

– Надо сказать, что это вопрос с историей. Есть соответствующее поручение президента, есть всем известные решения в поддержку строительства рыбопромысловых судов на российских верфях. Я имею в виду механизм инвестквот и прошедшие аукционы с инвестиционными обязательствами по строительству краболовов. Также готовятся меры по возмещению до 30% затрат при строительстве определенных категорий судов рыбопромыслового флота.

Вместе с тем часть предприятий имеет возможность осуществлять рыболовство в районах, находящихся под юрисдикцией России, не совершая таможенное оформление своих судов, – сейчас их насчитывается менее ста единиц. При этом не уплачиваются ввозные пошлины и НДС, как в отношении самих судов, если они были куплены, построены, так и в отношении капитального ремонта за границей.

Получается, что те компании, кто осуществляет судозаходы в российские порты и таможенное оформление ввоза судов, и те, кто этого не делает, находятся в разных конкурентных условиях. Поэтому концептуально мы поддерживаем решение регулятора, и я думаю, мы здесь не единственные. Вопрос в том, что проект постановления, который был разработан, устанавливает новый вид контроля – именно таможенного – при выдаче разрешений на осуществление рыболовства. Такой практики ранее никогда не было, и это значительно усложняет процедуру администрирования.

Возникает риск, что рыбопромысловые суда будут получать разрешения на промысел с большой задержкой, если не смогут подтвердить документами стоимость недавно осуществленного ремонта судна. Поэтому мы считаем, что такой вид контроля необходимо исключить из проекта постановления.

Недавно отраслевое сообщество обсуждало эту тему на площадке профильной комиссии РСПП. Мы предложили при доработке постановления предусмотреть оформление разрешения на рыболовство для судна в российском порту при условии, что это судно не осуществляло захода в тот или иной российский морской порт в течение определенного периода – допустим, два-три года или пять лет. Дело в том, что при любом заходе на российскую таможенную территорию судовладелец должен самостоятельно пройти таможенный контроль по ввозу судна. Длительность такого периода необходимо определить с учетом особенностей ведения промысла в различных рыбохозяйственных бассейнах, а также с учетом правил морского судового регистра. Например, правилами предусмотрено проведение капитальных ремонтов судна раз в пять лет.

Тогда условие выдачи разрешения на рыболовство в порту будет распространяться только на «незаходные» суда, судовладельцы которых не смогут доказать документально, что их суда были ввезены на российскую территорию.

– Известно ли о каких-то подвижках по таможенному оформлению тары для рыбопродукции? Этот вопрос планировалось обсудить 24 декабря на заседании ЕЭК, но потом его сняли с повестки дня.

– Действительно, мы рассчитывали, что будет принято решение на уровне ЕАЭС, уточняющее отнесение тары для рыбопродукции к судовым припасам. Это позволило бы избежать спорных ситуаций с таможенными органами, а значит, минимизировать издержки. Однако незадолго до заседания комиссии стало известно, что этот вопрос снят с повестки дня и подлежит доработке.

Проблема, думаю, заключается в том, что в подготовленном проекте решения была оговорка о признании тары судовым припасом в случае, если она произведена на территории ЕАЭС. Такую формулировку предложила белорусская сторона. Однако Таможенный кодекс ЕАЭС определяет отнесение товаров к судовым припасам по иным критериям, нежели страна-производитель. Есть соответствующее процедурное правовое заключение. Так что ждем принятия решения уже в новом году.

– С 2020 года вступает в силу требование Международной морской организации (IMO) по снижению содержания серы в судовом топливе до 0,5%. Ассоциация держит на контроле эту проблематику? Станет ли, по вашей оценке, наступающий год критичным в этом отношении для судовладельцев? И в целом какие действия предпринимаются в этом направлении в нашей стране?

– Требование IMO, которое начнет действовать с 1 января 2020 года, действительно очень серьезное. Необходимо будет решать вопрос с наличием низкосернистого судового топлива в морских портах и при бункеровках на промысле.

Некоторым видам топлива на сегодняшний день просто нет альтернативы, в данном случае речь идет о судовом мазуте IFO-30. Предлагаемые на рынке новые виды низкосернистых высоковязких нефтепродуктов не могут использоваться в арктических широтах из-за слишком высокой температуры застывания. А вывести из эксплуатации суда на несколько месяцев для переоборудования вряд ли возможно.

Последствия для судовладельцев зависят от того, каким образом будет осуществляться портовый и судовой контроль за оборотом судового топлива. Минтрансу еще предстоит разработать и утвердить соответствующие акты.

Пока в рамках работы, проведенной АСРФ совместно с Российской палатой судоходства, нам удалось получить разъяснения министерства о том, как планируется организовать эту деятельность. В том числе, каким образом администрации морских портов должны это оформлять, какие документы требуются от капитанов судов, какие отчеты и по какой примерной форме и с какими сведениями необходимо направлять в портовые администрации.

Эти разъяснения мы разместили на своем сайте для сведения всех заинтересованных лиц. Думаю, что в ближайшее время мы получим дополнительную информацию от Минтранса по этому поводу. Как единственное отраслевое объединение в составе Палаты АСРФ и дальше будет очень плотно и активно работать по той нормативной базе, которая появится в будущем. Пока же очень важно, чтобы компании следовали рекомендациям и требованиям контроля в портах и на судах за оборотом судового топлива.

– Расскажите о практике участия предприятий, входящих в АСРФ, в реализации проектов под инвестквоты. Как вы оцениваете изменения, которые правительство внесло в постановления по инвестквотам в ноябре, и необходимо ли дальнейшее совершенствование этого механизма?

– Если вы имеете в виду постановление № 1492 от 22 ноября, то оно действительно внесло ряд важных уточнений. Предусматривается возможность, например, замены земельного участка или даже судостроительной верфи, при этом сохранены главные требования к инвестпроектам по объемам и видам выпускаемой продукции, заявленным при отборе. Насколько известно, некоторые инвесторы уже обратились в федеральные органы исполнительной власти с заявлениями и обосновывающими документами для внесения изменений в заключенные договоры.

Тут надо обязательно проконтролировать, каким образом будут соблюдаться сроки рассмотрения изменений, внесения их в договоры и в дальнейшем все предусмотренные сроки вплоть до сдачи объекта, его приемки и распределения по нему инвестиционных квот. Очень важно не допустить случаев ожидания инвесторами еще год распределения инвестиционных квот на конечном этапе после ввода в эксплуатацию объекта.

Мы будем внимательно смотреть, есть ли узкие места по этим срокам, и при необходимости обязательно представим свои предложения. Пока потенциально проблемы могут возникнуть из-за сроков рассмотрения пакета документов об изменении инвестиционного проекта Минпромторгом. На этот этап отводится наибольший по длительности из предусмотренных сроков – 45 дней, в то время как остальные процедуры достаточно сжаты и занимают от одного до десяти дней. Этот момент нуждается в дополнительной проработке.

Кроме того, в части береговых заводов есть вопросы к контролю за выполнением обязательств по переработке. Сейчас на берегу требуется перерабатывать не менее 70% уловов водных биоресурсов, добытых по инвестквоте. Но после первичной обработки на судах доставленный на берег замороженный потрошеный минтай или замороженная сельдь будут считаться продукцией, а значит, не пойдут в зачет этой нормы. Везти сырье из удаленных районов промысла в свежем и охлажденном виде нереально. Поэтому считаем, что необходимо предусмотреть возможность осуществлять зачет установленных объемов переработки в целом уловам, подвергшимся обработке, разделке, заморозке и упаковке, и добытым по иным квотам, а не только по инвестиционным.

– У предприятий, которые строят суда, не возникало проблем со сдвигом сроков из-за неготовности верфей?

– Пока инвесторы об этой проблеме не заявляют. Тем не менее актами правительства предусмотрена возможность увеличения срока реализации инвестпроекта на один год при условии соблюдения графика инвестиций. Поэтому если со стороны инвестора все обязательства по финансированию выполнены своевременно, но ввод объекта в эксплуатацию сдвигается из-за действий третьих лиц, форс-мажорных обстоятельств или из-за технической невозможности со стороны верфи, то существует возможность обратиться за отсрочкой.

– Есть ли у вас данные по компаниям – членам ассоциации о том, как складывается практика возмещения НДС при экспорте рыбопродукции? Как отразятся сложности, возникающие в этой сфере, на выполнении задач по увеличению поставок рыбопродукции, поставленных перед отраслью?

– Безусловно, такая информация есть. Мы видим, что появились случаи отказов в возмещении НДС при экспорте продукции, произведенной и добытой насудах в исключительной экономической зоне РФ. Члены нашей ассоциации столкнулись с этим в текущем году, но по некоторым данным, такая практика стала применяться с 2018 года. Уже вынесены отдельные судебные решения, осуществляется их обжалование. Именно поэтому мы затронули эту проблему в выступлении на конференции.

В качестве обоснования такого подхода приводится положение Налогового кодекса, согласно которому ИЭЗ России не относится к территории применения НДС. Также Минфин и налоговые органы полагают, что местом начала транспортировки рыбопродукции на экспорт нужно считать экономзону РФ.

В связи с этим необходимо подчеркнуть, весь экспорт рыбопродукции осуществляется с российской территории. Законодательством в области рыболовства установлена обязательная доставка уловов и продукции из ВБР на российскую территорию, где оформляются все необходимые товаросопроводительные документы, включая таможенные декларации.

Мы видим озабоченность бизнеса таким подходом со стороны налоговиков. Именно продукция из водных биоресурсов, добытых в ИЭЗ РФ, обеспечивает основной объем экспорта по направлению «рыба и морепродукты» федерального проекта «Экспорт продукции АПК». Если практика отказа в возмещении НДС станет повсеместной, это не может не повлиять на достижение отраслью показателей по экспорту, поскольку меняется экономическая эффективность внешнеторговых операций. По нашим подсчетам, в результате отрасль может терять до 10 млрд рублей ежегодно.

Примечательно, что в отношении углеводородного сырья, добываемого на морских месторождениях, в Налоговом кодексе применяется прямо противоположный подход. Продажа добытых в экономзоне и на шельфе углеводородов приравнивается к продаже с территории РФ. Считаем, что такая норма должна быть распространена и на морское рыболовство как вид экономической деятельности.

Но прежде всего необходимо дождаться результатов обжалования судебных решений.

– Какие еще ключевые направления работы АСРФ видит в будущем году?

– Очень важная для нас задача – это упростить получение разрешений рыбопромысловыми судами и заводами для поставок рыбопродукции на экспорт. Дело в том, что сейчас эти вопросы регулируются на международном уровне в рамках двусторонних договоренностей России с ЕС, Китаем, Республикой Корея и другими государствами. Как Россия, так и остальные страны утверждают списки производителей, которые имеют право осуществлять поставки продукции морского промысла.

Однако обновление этих списков зачастую происходит крайне медленно, занимая до двух лет. Сейчас многие предприятия реализуют инвестпроекты по строительству производственных объектов – рыбопромысловых судов и заводов. Если так дело пойдет, они смогут поставлять продукцию на экспорт не раньше, чем через два года после запуска. А отрасли необходимо выйти на совершенно конкретный показатель по экспорту уже в 2024 году.

По расчетам, пик ввода в эксплуатацию новых объектов инвестиций придется на 2021–2023 годы. И есть немалый риск, что рыбаки и переработчики просто не успеют задействовать эти суда и заводы в выполнении федерального проекта «Экспорт продукции АПК» и нацпроекта «Международная кооперация и экспорт». Хотелось бы этого избежать.

Анна ЛИМ, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Судостроение, машиностроение. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 26 декабря 2019 > № 3244140 Алексей Осинцев

Большие и маленькие рекорды: глава Росрыболовства подвел предварительные итоги года на брифинге со СМИ

Предварительные итоги года и задачи на 2020 год озвучил заместитель министра сельского хозяйства России - руководитель Росрыболовства Илья Шестаков на традиционном предновогоднем брифинге с журналистами, который состоялся в Росрыболовстве 25 декабря.

Илья Шестаков констатировал ожидаемую динамику по общему объему вылова водных биоресурсов, близкую к показателю рекордного 2018 года. По оперативным данным, к 25 декабря добыто на 2% ниже уровня прошлого года – более 4,84 млн тонн. По оценкам Росрыболовства, итоговый вылов составит около 4,94-4,95 млн тонн. Некоторое снижение связано с лососевой путиной на Дальнем Востоке, результаты которой стали прогнозируемо ниже «урожайного» четного 2018 года, когда случилась беспрецедентная путина, обеспечившая вклад в общий вылов почти 676 тыс. тонн. Тем не менее 2019 год стал рекордным по отношению к «неурожайным» годам для тихоокеанских лососей: вылов красной рыбы составил 489 тыс. тонн и на 40% превысил показатель предыдущего нечетного 2017 года.

Высокие уловы достигнуты и на промысле пелагических видов – скумбрии, сардины иваси и сайры: добыто почти 200 тыс. тонн, что на 32% больше уровня 2018 года. По словам Ильи Шестакова, в 2020 году рыбопромышленники подойдут к освоению 300 тыс. тонн.

Руководитель Росрыболовства также отметил, что в этом году впервые после долгого перерыва начался активный вылов кильки в Каспийском море, где работают три судна из Краснодарского края. Планируется, что в 2020 году на Каспий придут рыбопромышленники из Крыма, Севастополя и Балтики, а общее количество судов вырастет до 10.

Уходящий год ознаменовался еще одним достижением. «Зарегистрирован рекорд вылова одним судном за один календарный год – более 85 тыс. тонн. И это не предел. «Петр 1» еще продолжает работать. По итогам года планируется представить экипаж к ведомственным и государственным наградам», - сообщил руководитель Росрыболовства.

По данным за три квартала, отмечается рост в товарной аквакультуре – произведено более 202 тыс. тонн, что на 36% выше уровня прошлого года. Поскольку основную часть продукции рыбоводы получают в 4 квартале, по итогам года ожидаются неплохие результаты.

Руководитель Росрыболовства отметил, что в 2019 году получены первые ощутимые результаты от применения механизма инвестквот: рыбакам передано два новых судна, построенных на российских верфях, и введено в эксплуатацию 9 предприятий береговой переработки. Дополнительные объемы вылова, полученные по договорам на эти объекты, компании смогут осваивать уже в 2020 году.

На сегодняшний день практически полностью распределены инвестквоты на вылов минтая и сельди на Дальнем Востоке, а также трески и пикши на Севере. «Невостребованными остались донно-пищевые виды рыб в Дальневосточном бассейне. Для повышения интереса к ним мы внесли изменение в постановление, в рамках которого увеличили для малотоннажного судна объем квоты примерно втрое, а для среднетоннажного - в полтора-два раза», - уточнил Илья Шестаков. Росрыболовством объявлена заявочная кампания на данные объекты, которая продлится до 29 февраля 2020 года.

Руководитель Росрыболовства сообщил, что программа инвестиционных квот может расширяться как за счет новых видов водных биоресурсов, так и за счет объема выделяемого ресурса в Дальневосточном рыбохозяйственном бассейне. По итогам уже распределенных инвестквот промысловые мощности на Дальнем Востоке обновятся на 25-30%, чего явно недостаточно в условиях растущей ресурсной базы. Илья Шестаков подчеркнул, что вопросы расширения программы будут обсуждаться и прорабатываться с отраслевым сообществом. Кроме того, подготовлен проект постановления правительства по субсидированию до 30% капитальных затрат на строительство средне- и малотоннажных судов.

Глава Росрыболовства напомнил о важных событиях в области научных исследований: международной экспедиции на российском НИС «Профессор Кагановский» по изучению условий зимовки тихоокеанских лососей в заливе Аляска, которая поможет улучшить прогнозы подходов лососей, и трансарктическом переходе НИС «Профессор Леванидов», во время которого ученые ВНИРО провели экосистемные исследования арктических морей России.

«Уже есть практические результаты перехода «Профессора Леванидова», которые позволят ввести в промысел новый запас краба. Проанализированы все данные, и на следующий год краб опилио в Карском море будет добавлен в перечень объектов ОДУ и распределяться на аукционе», - уточнил Илья Шестаков.

В ноябре стартовала экспедиция НИС Росрыболовства «Атлантида» в южную часть Атлантики для оценки запасов антарктического криля и испытания технологий его переработки, что даст задел для возобновления масштабного крилевого промысла российским флотом.

Еще одно знаковое событие – начало кругосветной экспедиции учебных парусников Росрыболовства «Паруса мира» 2019-2020 годов. Впервые в длительный переход вокруг света отправились одновременно два парусника – «Седов» и «Паллада». «Крузенштерн» пересечет Атлантику для встречи всех трех судов в ближайшей к антарктическому побережью точке. Поход приурочен к 200-летию открытия Антарктиды русскими мореплавателями и 75-летию Победы в Великой Отечественной войне. В сумме суда преодолеют около 100 тыс. морских миль, посетят около 40 городов Европы, Азии, Африки, Южной и Северной Америки, Океании. Мореходную практику за время экспедиции пройдут более 700 курсантов и юнг.

«Экспедиция уникальная, масштабная, и задач стоит много. Помимо того, что курсанты проходят практику на судах и получают опыт, важно, что мы пронесем "паруса мира" вокруг света и мероприятиями в портах захода напомним о роли России в великих открытиях и Победе над фашизмом», - подчеркнул Илья Шестаков.

Глава Росрыболовства ответил на вопросы журналистов о программе поддержки обновления рыбопромыслового флота, строительстве научно-исследовательских судов, готовящихся изменениях в Налоговый кодекс, планах по модернизации береговой инфраструктуры, в том числе с участием ФГУП «Нацрыбресурс», выполнении задач по наращиванию экспорта, поставленных перед отраслью до 2024 года.

Источник: Пресс-служба Росрыболовства

Россия > Рыба. Судостроение, машиностроение > fish.gov.ru, 25 декабря 2019 > № 3254612 Илья Шестаков

У рыбной биржи в России свой опыт и свой путь

В 2019 году развитию биржевой торговли рыбной продукцией в России постарались придать системность на государственном уровне. Поручение вице-премьера Антона Силуанова, а затем и дорожная карта Федеральной антимонопольной службой вывели проработку этого вопроса, к слову сказать, уже дважды отраженного в поручениях президента, на плановую основу. Своим практическим опытом по развитию организованных торгов продукцией из водных биоресурсов на очередном заседании профильного подкомитета ФАС России поделился «Дальневосточный аукционный рыбный дом».

О том, какие пункты дорожной карты антимонопольной службы были реализованы еще до ее принятия, какие классические схемы организованной торговли не применимы в отношении рыбы и стоит ли говорить о выставлении на биржу минимальных объемов рыбопродукции, в интервью Fishnews рассказал генеральный директор АО «ДАРД» Сергей Лелюхин.

– Сергей Егорович, «Дальневосточный аукционный рыбный дом» не является государственной структурой. Но именно ваш представитель 26 ноября на заседании подкомитета Биржевого комитета ФАС выступил с докладом о кратких итогах реализации «Плана мероприятий (дорожной карты) по системному развитию организованных торгов рыбной продукцией…».

– Действительно, из доклада можно увидеть, что часть работ, подпадающих под пункты утвержденного в этом году плана, начала выполняться при активном участии ДАРД и Биржи «Санкт-Петербург» (БСП) еще в 2014 году и даже немного раньше. Поэтому, говоря о наработанном опыте и наших выводах, мы по факту действительно подводили итоги реализации положений дорожной карты ФАС.

Так, в подпунктах 2.1 и 2.2 плана говорится о необходимости проведения учебно-презентационных мероприятий и консультаций с ведущими участниками рынка для выработки решений по ключевым вопросам организации биржевых торгов рыбопродукцией.

В первый раз с презентацией возможностей биржи я выступил на парламентских слушаниях в Госдуме в 2014 году и затем неоднократно докладывал об этом на совещаниях в ФАС, Минвостокразвития, Общественной палате РФ. Уже тогда идеи, озвученные нами, нашли поддержку в Росрыболовстве, Минпромторге, а также среди представителей рыбного сообщества, особенно рыбопереработчиков.

Мы организовывали международную конференцию во Владивостоке и выступали на крупных международных конференциях в Китае, Южной Корее. Проводили реальные торги на зарубежных выставках-ярмарках, где заключали сделки с российскими товаропроизводителями в режиме реального времени. В общей сложности за последние пять лет мы провели более 50 подобных мероприятий, в том числе на самом высоком уровне. Самое масштабное из них – презентация возможностей биржевой торговли рыбой на Восточном экономическом форуме в 2017 году. На объединенном стенде Росрыболовства тогда заключались реальные биржевые сделки, в том числе с иностранными компаниями, была организована презентация ведущих предприятий рыбной отрасли России.

Мы проводили и обучающие семинары во Владивостоке, Петропавловске-Камчатском, Южно-Сахалинске. По нашей инициативе разработана и утверждена программа краткосрочных курсов на базе ДВФУ, по линии Школы экономики и менеджмента.

И, конечно, на протяжении всех лет мы взаимодействуем с предприятиями напрямую. Да, каждая компания по-разному оценивает целесообразность биржевой торговли для себя, но в целом все диалоги с бизнесом проходят в деловой обстановке, ни один руководитель не сказал, что это глупость и биржа никому не нужна. Наоборот, звучат полезные замечания, рекомендации. И здесь я хотел бы сказать большое спасибо руководству владивостокского дивизиона группы «Норебо», «Русской рыбопромышленной компании», компании «Корякморепродукт» – это действительно специалисты высочайшего уровня, которые очень хорошо понимают специфику рынка и высказывают важные предложения.

Важно также отметить, что в соответствии с требованиями законодательства информация обо всех биржевых сделках, совершаемых на площадке Биржи «Санкт-Петербург», публикуется на официальном сайте биржи и ежедневно направляется в Центробанк. Мы также предоставляем статистику торгов рыбопродукцией и аналитические данные в Росрыболовство и администрацию Приморского края. Регулярно освещаем развитие так называемой рыбной биржи в региональных и федеральных СМИ, в частности на сайте и в печатных изданиях медиахолдинга Fishnews. Все вместе это обеспечивает выполнение еще одного положения дорожной карты (подпункта 2.3) по системному мониторингу развития данного направления биржевой торговли.

– В прошлом году получил развитие биржевой эксперимент в рамках социального проекта «Приморская рыба». Практика продолжается?

– Да, и этот опыт оказался полезным для всех его участников, в том числе розничных сетей. По обращению «Опоры России» вице-премьер – полпред президента в ДФО Юрий Трутнев поручил рассмотреть возможность распространения опыта Приморья на другие регионы Дальнего Востока. Несмотря на то что почти в каждом субъекте действуют свои схемы по реализации «доступной рыбы» населению, наш проект поддержали, например, в Хабаровском крае и Сахалинской области. Надеемся, скоро к биржевому эксперименту примкнут новые участники.

Но также довольно скоро эксперимент начал выходить за рамки социальной программы: магазины стали приобретать на бирже напрямую от производителей более широкий ассортимент рыбопродукции. Для них это оказалось действительно интересно и выгодно.

– В дорожной карте ФАС говорится и о запуске пилотного проекта по организации биржевых торгов рыбной продукцией. Будет ли учтен ваш опыт?

– Мы тоже обратили внимание ведомства на это: по сути, если самолет уже создан и летает, то строительство и запуск второго и всех последующих самолетов сложно назвать пилотным проектом, согласитесь. Поэтому, если мы говорим о массовом запуске биржевых торгов, то это одна ситуация. Но когда речь идет именно о пилотном проекте – он был создан в 2014 году, в соответствии с поручением президента, при поддержке Росрыболовства и в партнерстве «Дальневосточного аукционного рыбного дома» и Биржи «Санкт-Петербург».

Что касается предмета торгов, то на самом деле ассортимент продукции у нас самый разнообразный – до 200 наименований. Если говорить о том, что в первую очередь должно продаваться на бирже, то, как показывает опыт, это наиболее массовые объекты: минтай, сельдь, горбуша, камбала, треска, навага, командорский кальмар. А также деликатесные виды, такие как креветка и, безусловно, краб, икра. Но я не вижу никаких препятствий и для того, чтобы на организованных торгах продавались консервы, полуфабрикаты и другая рыбопродукция глубокой переработки, к которой есть большой интерес со стороны торговых сетей.

Если говорить об объемах, выставляемых на биржу, то сегодня это более 5,5 тыс. тонн рыбопродукции ежедневно. Кто-то может сказать, что это всего один пароход в сутки, но каждый день по пароходу – набегает уже большой флот.

И подчеркну, что продукция выставляется по ценам производителя.

– Как это сказывается на конечной цене для потребителей?

– Да, пока мы действительно наблюдаем общий дисбаланс в ценообразовании. К примеру, на торги выставляется горбуша высокого качества по цене 115 рублей за килограмм – это цена от производителя, т.е. с минимальной наценкой. Но когда на прилавке в магазине эту же рыбу мы видим уже по 180-200 и даже 280 рублей, конечно, возникает вопрос об обоснованности такой наценки. Я считаю, что такой картины быть не должно, этот момент требует более пристального внимания государства.

И еще: выставляя свою продукцию на биржу, производитель определяет для себя экономически обоснованную себестоимость. Если же покупатель хочет видеть более низкую цену на торгах, чтобы за счет этого увеличивать свою наценку при перепродаже, то, я считаю, здесь скорее всего будет идти речь уже о продукции более низкого качества либо непонятного происхождения и т.д. Биржа – это прозрачный механизм, здесь махинации невозможны. В этом плане система организованных торгов помогает формировать реальную картину рынка, на которую могут ориентироваться остальные его участники.

– А как вы можете прокомментировать участие в пилотном биржевой проекте Банка России? Такая формулировка содержится в плане ФАС.

– Да, в подпункте 2.4 дорожной карты это указано. Но сегодня в России действует федеральный закон об организованных торгах, согласно которому на ЦБ РФ возложен контроль за деятельностью лицензированных бирж – в этом его роль. Однако из-за формулировок, подобных тем, что содержатся в плане ФАС, может сложиться и так, что специалистов Центрального банка начнут привлекать к разработке моделей биржевой торговли продукцией из водных биоресурсов. Я убежден, что этого быть не должно, не нужно подменять функции ЦБ.

– В чем может быть опасность?

– На сегодняшний день рядом специалистов озвучивается мнение, что биржевая торговля рыбопродукцией должна быть обезличенной, как это происходит, к примеру, на рынке нефти. Т.е. покупая рыбу, ты не должен знать, кто является ее производителем, в каком районе она была выловлена, кем и где переработана. Все эти данные ты получаешь только с документами уже после заключения сделки.

– Помнится, именно это и имели в виду участники рынка, высказывавшие опасения о покупке-продаже «кота в мешке» в случае выведения рыбопродукции на классическую биржевую площадку.

– Можно примерять много различных современных моделей биржевой торговли, но наш опыт показывает, что для рынка рыбопродукции нужен свой особый подход. Те, кто занимается рыбой, прекрасно понимают разницу между лососем, выловленным на севере Камчатки, или на Сахалине, или в Хабаровском крае. Как я уже говорил, на цену влияет все – и место вылова, и производитель, и даже имидж компании. Допустим, когда потребители у нас спрашивают: «А горбуша «Корякморепрдукта» – это Хайлюля или нет?» – и слышат утвердительный ответ, то все остальные вопросы отпадают. Люди готовы брать такую продукцию сразу, так как знают, что именно там рыба-серебрянка, добытая в море, перерабатывается сразу на берегу, и это особое качество.

Так что еще раз повторю: можно строить и пробовать много разных моделей, но организованная (биржевая) торговля рыбопродукцией имеет очень серьезную специфику, и нельзя выстраивать ее по образу и подобию тех же рынков нефтепродуктов или угля.

Я считаю, что на данном этапе играют определяющую роль имя компании, район вылова и место переработки. Поэтому нельзя подогнать под одну гребенку всю горбушу, добываемую на Дальнем Востоке. Даже при том, что вся продукция будет соответствовать единому ГОСТу, цена на нее на рынке будет разниться. Мы прошли через это и сделали такие выводы.

– Т.е. пока торги рыбопродукцией не могут вестись обезличено – такова специфика отрасли?

– По разным причинам мы считаем, что должна быть своя модель организации рыбной биржи или торговой площадки – не важно, как мы это называем. Я глубокий сторонник именно биржевой торговли рыбопродукцией, и мы наработали уникальный опыт в этой сфере. Думаю, он должен быть востребован прежде всего рыбаками. Если сейчас они включатся в этот процесс, а точнее присоединятся к тем коллегам, которые уже на бирже, то мы выстроим общими усилиями такую структуру, которая устраивала бы и производителей, и потребителей.

И я глубоко убежден, что невозможно создать рыбную биржу только указанием сверху. Хотя такие попытки в свое время предпринимались, в том числе предыдущим руководством отрасли. Именно из-за этого в среде рыбаков сформировалось изначально неверное понимание самого механизма организованной торговли. Более того, я сторонник того, что нельзя взять пусанскую или норвежскую модель рыбной биржи и применить ее к нашей действительности. У России своя специфика и должна быть своя биржевая модель.

За прошедшие почти шесть лет мы наработали уникальный опыт, который, я думаю, должен быть востребован и органами власти, и всеми участниками рынка. Только при таком подходе мы действительно создадим, наверно, лучшую в мире и характерную именно для Российской Федерации модель организованной торговли продукцией из водных биоресурсов. Это та сфера, где копирование чужих моделей неприемлемо и даже вредно.

– Судя по вниманию к вашей площадке со стороны иностранных покупателей, выработанная в России модель уже признается зарубежными участниками рынка.

– Совершенно верно, но речь не только о бизнесе. Не зря министр морских дел и рыболовства Республики Корея Ким Ён Чун в 2017 году на ВЭФ уделил так много внимания изучению нашего опыта организации биржевой торговли рыбопродукцией.

– В плане ФАС есть и такой пункт, как подготовка и заключение соглашений о создании в субъектах Федерации пилотных проектов, направленных на формирование логистической инфраструктуры для проведения организованных торгов рыбопродукцией. Как вы оцениваете этот посыл?

– Еще в 2015 году на ВЭФ я выступал с презентацией проекта создания комплекса на базе ДАРД для аукционной и биржевой торговли продукцией из ВБР на внутреннем и международном рынках. Уже тогда был довольно большой интерес со стороны иностранных коллег.

С тех пор была проделана большая работа, в том числе с администрацией Приморского края. ДАРД заключил соглашение с Хэйлунцзянской корпорацией по технико-экономическому сотрудничеству КНР. Банк развития Китая (China Development Bank) одобрил нам кредитование строительства комплекса на льготных условиях в рамках соглашения в Россельхозбанком на сумму до 10 млрд рублей. По инициативе торгового представительства России в Республике Корея утвержден паспорт внешнеэкономического проекта, который прошел анализ на всех уровнях и был утвержден Минэкономразвития.

Подготовлено эскизное предложение по строительству биржевого комплекса на мысе Назимова, который стал бы настоящим украшением входа в бухту Золотой Рог. Но, к сожалению, реализация проекта сдерживается отсутствием решения по выделению земельного участка.

Отмечу, что у нас есть альтернативные варианты по размещению комплекса. Но, если учитывать перспективу хранения и поставок приобретенной на бирже рыбопродукции на внешние рынки и в западную часть страны, становится понятно, что такой комплекс должен располагаться на берегу моря для сокращения холодовой цепочки и снижения расходов на поддержание температурного режима.

– В каких еще регионах нужны подобные инфраструктурные комплексы, на ваш взгляд?

– Нет смысла строить их во всех регионах. Но, безусловно, такие комплексы должны быть во Владивостоке, Подмосковье и Санкт-Петербурге (с учетом маршрута через Севморпуть).

Под комплексом мы подразумеваем склад-холодильник, который является базисом поставки. Естественно, управляющая этим складом компания должна получить статус оператора товарной поставки, аттестованного в ЦБ РФ. Безусловно, должны быть смотровые и инспекционные комнаты и само административное здание, где смогут располагаться брокерские и иные компании, имеющие отношение к бирже.

За годы работы в этой сфере мы убедились, что без такой инфраструктуры биржевая торговля не получит серьезного развития. В то же время полноценный биржевой комплекс способен решать и насущные проблемы рыбной отрасли: хранение уловов без применения прогрессивной шкалы, снижение за счет этого себестоимости рыбопродукции и т.д.

– Еще один интересный пункт дорожной карты – подготовка предложений по минимальным величинам продаваемых на аукционах или бирже отдельных видов рыбо- и морепродукции. На заседании ФАС вы выступили с инициативой и в этой части.

– В плане ФАС России действительно есть такой подпункт (2.13), в котором, по сути, идет речь о введении обязательной продажи части уловов и продукции из них на организованных торгах. Как участники подкомитета биржевой торговли мы, безусловно, должны отреагировать и на такой посыл государства.

При проработке этого вопроса мы консультировались с экспертами и изучали те цифры, которые в последние годы озвучивались на разных уровнях, в том числе на президиуме Госсовета по развитию рыбохозяйственного комплекса в 2015 году. В итоге мы предложили следующее:

- рыба мороженая всех видов разделки (минтай, сельдь, камбала, треска, навага, горбуша, кета, нерка, кальмар командорский) – 20%;

- краб и креветка всех видов, икра минтай и трески (ястычная), икра лососевых видов рыб (ястычная и соленая) – 50%;

- дальневосточный трепанг, молодь трепанга, гребешок приморский – 100%.

– Т.е. в том числе весь объем продукции марикультуры, верно?

– Еще раз отмечу, что при работе над этими цифрами мы обращались к опытным специалистам от отрасли. По словам самих марифермеров, самый страшный враг для них – это браконьер. При выведении всего объема продукции марикультуры на биржу теряется сам смысл браконьерства, т.к. обеспечивается гарантия легальности продукции. Такой опыт уже имеется с других странах, например в США.

Наши предложения поддержали и в «Опоре России»: президент общероссийской общественной организации малого и среднего предпринимательства, член наблюдательного совета Агентства стратегических инициатив Александр Калинин направил соответствующее обращение руководителю ФАС России Игорю Артемьеву.

– В решениях по итогам заседания в ФАС действительно отмечено, что от отраслевых объединений ждут отклика по озвученным предложениям.

– Именно. Я хотел бы еще раз заострить на этом внимание, чтобы у участников рынка возникло понимание: предложенные цифры – это не жесткое навязывание, а основа для обсуждения. Мы можем и ошибаться, но, значит, поправьте нас, предложите свое, аргументируйте.

Государством сформулирована задача, но, если от общественности не поступает предложений, цифры просто спускаются сверху, и переделать их уже будет гораздо сложнее.

Мы уверены, что рыбацкое сообщество должно более активно вовлекаться в процесс формирования механизма биржевых торгов, не дожидаясь того момента, когда им будет навязана какая-то неприемлемая модель.

Со своей стороны «Дальневосточный аукционный рыбный дом» и Биржа «Санкт-Петербург» готовы проводить обучение и работать с компаниями с учетом имеющегося опыта и поступающих предложений – общими усилиями выстраивать более совершенную модель организованных торгов рыбопродукцией. База у нас есть, мы начинаем не с нуля.

Наталья СЫЧЕВА, газета «Fishnews Дайджест»

Россия. ДФО > Рыба. Финансы, банки > fishnews.ru, 20 декабря 2019 > № 3244104 Сергей Лелюхин

Закон о рыболовстве привел к новому восприятию отрасли

В декабре для рыбной отрасли особая дата: 15 лет исполняется со дня принятия федерального закона о рыболовстве – документа, которые создает правовую основу для сохранения и использования одного из главных богатств страны. К этому событию в Госдуме приурочили специальную научно-практическую конференцию – с участием парламентариев, представителей рыбной промышленности, регионов. Как готовился закон о рыболовстве и какие трансформации переживал с годами, в интервью Fishnews проанализировал почетный работник рыбного хозяйства РФ, доктор биологических наук Анатолий Макоедов.

– Анатолий Николаевич, какие положительные результаты от принятия в 2004 году закона о рыболовстве вы бы выделили? Какие слабые места вы видите в этом документе?

– Поскольку развитие современной нормативной правовой базы в области отечественного рыболовства не только проходило на моих глазах, но на определенных этапах мне довелось иметь самое непосредственное отношение к этому процессу, то у меня сформировалось вполне устойчивое мнение о значимости самого факта принятия закона о рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов. Правовому регулированию отношений в рыбном хозяйстве в конце XX – начале XXI веков посвящено большое количество публикаций. Присутствует эта тема и в нашей книге «Основы рыбохозяйственной политики России».

Отдельные фрагменты, затрагивающие различные аспекты рыбохозяйственной деятельности, присутствовали в нескольких федеральных законах, принятых в период с 1995 по 1998 годы: «О животном мире», «О континентальном шельфе», «Об исключительной экономической зоне Российской Федерации», «О внутренних морских водах, территориальном море и прилежащей зоне Российской Федерации». Кроме того, примерно в это же время последовательно вышел ряд правительственных документов, регулирующих, прежде всего, доступ к пользованию водными биоресурсами. Именно последний момент – доступ к пользованию ВБР – вызывал наиболее пристальное внимание у общественности и наибольшую критику в СМИ.

За год до появления закона о рыболовстве в отрасли начал действовать так называемый исторический принцип. Однако его нормативная основа в виде постановления правительства РФ № 704, вышедшего в конце 2003 года, была весьма зыбкой. Остро требовалось законодательное закрепление тех правил, по которым рыбное хозяйство стало работать с начала 2004 года.

Принятие закона о рыболовстве, не только дало отрасли комплексное нормативное регулирование, но и вывело ее на иной уровень восприятия обществом. К ней стали относиться по-другому. Более уважительно, что ли. К тому же рыбное хозяйство получило свой базовый федеральный закон на два года раньше, чем сельское или лесное хозяйство.

Закон о рыболовстве окончательно сформировал основы комплексного подхода к государственному управлению развитием рыбного хозяйства в Российской Федерации, юридически надежно закрепил механизмы устойчивого и долгосрочного управления водными биоресурсами. Эти принципы обеспечили эффективное функционирование и развитие рыбного хозяйства, в том числе прозрачность распределения ресурсов. Перевод рыболовства на системное и стабильное правовое регулирование – вот главный политический результат принятия обсуждаемого закона.

Федеральный закон № 166 предопределил возможность стабильной деятельности ключевых элементов рыбного хозяйства России, как теперь мы видим, по крайней мере на 15 лет. Работа отрасли в условиях довольно высокой правовой определенности дала те экономические результаты, которыми сегодня по праву гордятся рыбаки и управленцы.

Перечень значимых результатов для отрасли можно продолжить, но, я полагаю, и упомянутых вполне достаточно для того, чтобы считать принятие закона о рыболовстве в 2004 году событием исторического масштаба для российского рыбного хозяйства.

Что касается слабых мест первой редакции закона, то они, на мой взгляд, тесно связаны с сильными сторонами. Окончательная редакция текста варианта закона, принятого в 2004 году, была подготовлена группой из четырех человек за три дня. Не буду останавливаться на этом моменте, поскольку информация об истории подготовки закона о рыболовстве приведена в книге «Научные основы рыболовства».

Быстрота разработки законопроекта и небольшое количество человек, задействованных в процессе, с одной стороны, позволили скомпоновать довольно концептуальный документ, но, с другой стороны, он получился не столь всеобъемлющим, как многие, наверно, хотели бы. Так, упустили из виду регулирование рыболовства во внутренних пресноводных водоемах. Не были рассмотрены принципы управления запасами тихоокеанских лососей. Перечень вопросов, не нашедших отражения в стартовом варианте закона о рыболовстве, можно продолжить. В одних случаях такие упущения были обусловлены именно крайне сжатыми сроками, отведенными на подготовку текста законопроекта для рассмотрения в Государственной Думе. В других случаях часть вопросов не включили в подготовленный вариант вполне осознанно. В частности, аспекты, связанные с тихоокеанскими лососями, поскольку рыбное хозяйство на том этапе очевидно не было готово к принятию какой-либо унифицированной для всего Дальнего Востока системы пользования запасами лососевых рыб. Как известно, законодательно принципы регулирования промысла тихоокеанских лососей были оформлены в 2008 году. Судя по тому, что происходит с численностью горбуши поколений нечетных лет на Сахалине, где мне довелось участвовать в подготовке путин 2017 и 2018 годов, внесение «лососевых» поправок в закон о рыболовстве все-таки оказалось преждевременным. Но это тема отдельного разговора.

– За 15 лет своего существования закон пережил большие трансформации. Как вы считаете, можно ли говорить, что разработчики изменений шли по пути развития?

– Слово «развитие» можно встретить с очень разной смысловой нагрузкой. Например, известны такие выражения: раковая опухоль развивается, болезнь прогрессирует. Вряд ли полезным для отрасли было бы подобное развитие нормативных правовых документов. По-видимому, чтобы правильно оценивать значение трансформаций, то есть поправок в закон о рыболовстве, уже принятых, и тех, которые, может быть, появятся в дальнейшем, надо понимать приоритеты отечественного рыболовства. Стратегические и тактические. Опыт успешного решения подобных задач есть. В качестве примера можно сослаться на «Концепцию развития рыбного хозяйства Российской Федерации», в том виде, как ее утвердили в 2003 году.

Сегодня в отраслевых целеполаганиях можно заметить слишком много неопределенностей и даже очевидных противоречий. Чтобы убедиться в этом, достаточно поприсутствовать на любом общеотраслевом мероприятии.

– На нашей памяти большие споры всегда разворачивались вокруг регулирования прибрежного рыболовства. Как вы считаете, законодатели пришли к приемлемому варианту?

– Позволю напомнить, что в постсоветской России до 2003 года не было обозначено каких-то особых мер регулирования промысла для рыболовства в прибрежной зоне. Коллизия возникла при подготовке упомянутого ранее постановления № 704. На том этапе необходимо было найти баланс в распределении ВБР между региональными администрациями и федеральным центром. В качестве компромисса решили, что распределением и закреплением долей квот в экономзоне будет заниматься Москва, а в «прибрежке» – субъекты Федерации. Так и сделали. Кстати, довольно долго после такого решения не могли определиться с тем, что же на практике означает «прибрежка».

Теперь все вопросы, связанные с распределением ресурсов между пользователями, перешли в ведение федерального центра. Таким образом, отрасль через 15 лет вновь вернулась к концепции единого промыслового пространства.

Повышающий коэффициент для предприятий, осуществляющих поставку уловов на берег – шаг вроде бы позитивный, но не слишком логичной выглядит последовательность обозначенных действий. По-видимому, более обоснованным было бы премирование посредством повышающего коэффициента за выполненные действия, а не за обозначенные намерения. Это, с одной стороны. С другой стороны, вряд ли совместимы в рамках существующих реалий два обозначенных для отрасли приоритета – поставки уловов на российский берег (закон о рыболовстве) и наращивание объемов экспортной выручки в два раза (нацпроекты).

– Какой вы видите дальнейшую работу над законом?

– Замечательный вопрос. В общем-то, ответ на него мною приведен в «Научных основах рыболовства». Конечно, в рамках интервью я мог бы ответить более лаконично. Однако боюсь, что любой вариант ответа может оказаться неактуальным. В Стратегии развития рыбохозяйственного комплекса Российской Федерации на период до 2030 года, недавно утвержденной правительством страны, в разделе «Правовые основы» среди дюжины перечисленных нормативных документов нет закона о рыболовстве. Что это означает, полагаю, мы узнаем очень скоро. Тогда и увидим перспективы дальнейшей работы над законом.

Светлана ИВАНОВА, Fishnews

Россия > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 17 декабря 2019 > № 3236016 Анатолий Макоедов

Аквакультуре Дальнего Востока нужна стратегия

В этом году вопросы аквакультуры вновь поднимались как на традиционных отраслевых площадках – ВЭФ, Конгрессе рыбаков – так и в ходе множества отдельных совещаний. Ряд актуальных проблем по-прежнему сдерживает развитие отрасли, но по некоторым вопросам удалось достичь решений или хотя бы найти пути для них, отмечает председатель Дальневосточного союза предприятий марикультуры Роман Витязев. В интервью Fishnews он подвел предварительные итоги работы отраслевого объединения за год и рассказал о выдвинутых союзом перспективных инициативах.

– Роман Сергеевич, начнем с хорошего. Чего удалось достичь в уходящем году?

– Прежде всего, это, конечно, решение давней проблемы, связанной с работой предприятий марикультуры в границах региональных памятников природы. Компании получили возможность полноценно использовать действующие РВУ и формировать новые.

–Вашему союзу это стоило больших усилий?

– Не только нам. Над решением вопроса активно работали Агентство Дальнего Востока по привлечению инвестиций и поддержке экспорта (АПИ), Минвостокразвития, Фонд развития Дальнего Востока. Системную и существенную поддержку оказали вице-премьер – полпред президента в ДФО Юрий Трутнев, губернатор Приморского края Олег Кожемяко, региональный департамент рыбного хозяйства. А также президент Ассоциации рыбопромышленников Приморья Георгий Мартынов, первый вице-президент АРПП Александр Васьков, президент Всероссийской ассоциации рыбохозяйственных предприятий, предпринимателей и экспортеров Герман Зверев, исполнительный директор ВАРПЭ Игорь Карпман. Значительный вклад внесла президент ассоциации «Аквакультура» Елена Януш. Поддержал нас и заместитель генерального прокурора Юрий Гулягин. Хочу отметить и помощь со стороны бизнес-омбудсмена по Приморскому краю Марины Шемилиной.

Также в процесс решения вопроса включился регулятор – спасибо руководству Федерального агентства по рыболовству в лице Ильи Шестакова и Василия Соколова. Отдельная благодарность за помощь и поддержку председателю совета директоров медиахолдинга Fishnews Эдуарду Климову.

А если говорить про наше отраслевое объединение, необходимо отметить продуктивную работу бывшего председателя союза Олега Попова.

– Что с решением других вопросов? Актуальности не теряет тема государственной экологической экспертизы, которую в очередной раз подняли на Конгрессе рыбаков. Есть какие-то подвижки?

– Вопрос, конечно, чувствительный для всех аквафермеров. Мы совместно с Минвостокразвития еще в феврале прошлого года предлагали Минприроды свою концепцию уведомительного порядка деятельности предприятий аквакультуры, но министерство пока не готово менять существующие правила в интересах отдельной отрасли.

Союз поднимал эту тему на совещаниях у Юрия Петровича Трутнева и на других площадках, в результате центральный аппарат Росприроднадзора пошел нам навстречу по нескольким важным моментам.

Первое: срок действия положительного заключения экологической экспертизы теперь кратно увеличен, он будет равен сроку действия договора пользования рыбоводным участком. Необходимое условие – подаваемые документы должны содержать программу, рассчитанную на соответствующий срок.

Второй очень важный момент – экоэкспертизу теперь можно по умолчанию проходить в территориальных органах Росприроднадзора. Раньше для этого необходимо было обращаться в центральный аппарат ведомства.

Третий плюс, который подчеркивают Росприроднадзор и Минприроды, – срок прохождения экспертизы уменьшен до одного месяца.

Это все результаты усилий в том числе нашего союза и институтов развития Дальнего Востока.

Учтена еще одна наша совместная инициатива: теперь при заключении договора пользования РВУ будут давать год отсрочки по «минималке». То есть требования по выполнению обязательств в части минимального изъятия вступают в силу на год позже даты заключения договора. Этого срока как раз должно хватить для прохождения экологической экспертизы.

У союза есть и другие предложения по упрощению процедур ГЭЭ для предприятий марикультуры.

– Еще одна из актуальных тем – работа сервиса «Аквавосток». У вас есть предложения по его улучшению?

– Наш cоюз совместно с институтами развития Дальнего Востока работает над оптимизацией «Аквавостока». Уже приняты важные решения – в частности, планируется предоставить инвесторам возможность формировать границы РВУ более чем по четырем точкам, а также убрать ограничение по минимальной площади участка.

Также мы предложили на акваториях, где создание новых участков невозможно, разрешить пользователям расширять действующие РВУ – без торгов, по средней аукционной цене.

Об этих и других инициативах нашего объединения и АПИ я говорил на V Восточном экономическом форуме.

– Какие еще предложения выдвинул ваш союз?

– Необходимо внести изменения в «Методику определения минимального объема выращивания объектов аквакультуры…». Сейчас он чрезмерно завышен, что подтверждается отраслевой наукой.

Кроме того, нормативная база не учитывает все перспективы отечественной аквакультуры. Марифермеры готовы работать с новыми видами, но они пока не прописаны в нормативных документах. Следует расширить перечень объектов товарной аквакультуры с соответствующим внесением изменений в другие нормативные акты, в том числе в методики расчета изъятия выращенной продукции.

Наш cоюз активно поднимал эти вопросы на совещаниях различного уровня, в том числе с участием Юрия Петровича, Минвостокразвития, АПИ. Недавно несколькими видами был дополнен Классификатор в области аквакультуры, осталось внести соответствующие изменения в методики.

Плюс мы добиваемся корректировки коэффициентов изъятия выращенной товарной продукции – пока они «средние по больнице» и не учитывают различий между северными и южными регионами, закрытыми и открытыми акваториями.

Вопрос, связанный с выделением земельных участков пользователям РВУ, является одним из приоритетных для союза. Совместно с институтами развития Дальнего Востока мы активно продвигаем соответствующие инициативы, добиваемся, чтобы в Земельный кодекс и в ФЗ «Об аквакультуре…» были внесены необходимые поправки.

– В Приморье есть какие-то локальные проблемы, тормозящие развитие марикультуры?

– Пункты пропуска на границе с Китаем, в частности «Краскино – Хуньчунь», не справляются даже с нынешним объемом перевалки рыбы и морепродуктов. Поставки продукции, в том числе живой, задерживаются, соответственно, снижается ее качество, срываются контракты. Сейчас грузовой транспорт ждет оформления в очереди от 5 до 10 рабочих дней.

Это одна из проблемных точек, по которым мы работаем. Регулятору направлены наши предложения по исправлению ситуации.

Кроме того, возникла еще одна проблема с некоторыми участками – в сложную ситуацию попал ряд новых компаний. Несколько РВУ были получены в пользование в 2017 году, в их развитие были вложены значительные средства, смонтирована необходимая инфраструктура. А в сентябре нынешнего года инвесторов известили, что РВУ находятся в границах охранной зоны Дальневосточного морского заповедника, где запрещена любая хозяйственная деятельность. Нюанс в том, что запрет был введен только в конце апреля 2019 года, а на момент формирования участков работа рыбоводных хозяйств в этих акваториях допускалась. Закон обратной силы не имеет, поэтому логично, что в положение о заповеднике нужно включить перечень ранее созданных РВУ, которым разрешено работать в охранной зоне. Наш союз совместно с Минвостокразвития занимается решением этого вопроса.

– Как вы оцениваете результативность работы союза?

– При таком количестве затраченных усилий, времени, вовлеченных должностных лиц, результат, я считаю, пока оставляет желать лучшего. При этом внушает оптимизм, что на уровне руководства страны, аппарата полпреда президента, краевых властей есть поддержка и четкое понимание того, что развивать аквакультуру Дальнего Востока, необходимо. В том числе предпринимать более активные действия для повышения инвестиционной привлекательности отрасли.

Обеспечение благоприятных условий для развития аквакультуры – ответственность правительства, бизнеса, отраслевых объединений, ученых, СМИ.

Созрела необходимость в подготовке Стратегии развития аквакультуры Дальнего Востока. Цель этого программного документа – зафиксировать основные вехи, по которым будет развиваться отрасль в ближайшие 10 лет.

Работу над нашими предложениями и инициативами мы продолжим в следующем году.

Алексей СЕРЕДА, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 11 декабря 2019 > № 3235858 Роман Витязев

Ключи к Мировому океану

В конце ноября вопросы расширения российского промысла в Мировом океане рассматривались на заседании Научно-экспертного совета при председателе Совета Федерации. Эксперты говорили о рисках, которые несет фактическое самоустранение научного и промыслового флота из районов, исторически важных для отечественного рыболовства. Среди привлекательных объектов промысла на ближайшие годы назывались в общем-то традиционные виды – криль и клыкачи в Антарктике, атлантические и тихоокеанские тунцы, массовые пелагические рыбы у побережья Африки.

Однако наука, как академическая, так и отраслевая, предлагает в прямом смысле заглянуть глубже и именно там – в сотнях и даже тысячах метров от поверхности воды искать главные богатства океана. Биомасса мезопелагических рыб, разведанных в последнее десятилетие, по самым минимальным оценкам может обеспечить вылов порядка 200 млн тонн.

Хотя добраться до этих запасов непросто, опыт и компетенции российских рыбаков показывают, что это возможно, уверен член совета директоров РК «Восток-1» Александр Передня. «Наш инструмент, а вернее целый комплекс инструментов, обеспечивающих глубоководный промысел, имеет огромное преимущество, мы можем ловить и рыбу, и крабов на глубинах до 2500 метров», – заявил он на площадке Совета Федерации.

Естественные преграды в виде технологий промысла преодолимы. Но что делать с «бумажными» препятствиями, из-за которых нашим рыбакам нередко остается только наблюдать, как ресурсы Мирового океана достаются другим странам? В материале для Fishnews представитель РК «Восток-1» озвучил предложения предприятия, какие шаги со стороны государства позволят не проиграть в этой конкурентной борьбе и станут реальным стимулом к освоению океанских глубин:

Большие глубины – нейтральная зона

– Основным инструментом для освоения водных биоресурсов Мирового океана мы считаем именно глубоководный промысел – создание специализированного флота и освоение техники работы на глубинах до 2,5 км. Акватории с такими глубинами имеют огромную площадь и прилегают к исключительным экономическим зонам государств. Это обеспечивает флоту свободный и недорогой доступ к ресурсу по сравнению с промыслом в экономзонах.

В российских водах тоже встречаются такие глубины, и мы в течение 17 лет использовали их как испытательный полигон. Теперь можем смело утверждать: запасы краба и рыбы на глубинах до 2,5 км огромны и превышают запасы на шельфе. Их можно и нужно успешно осваивать, в том числе в открытых районах Мирового океана за пределами юрисдикций любых стран. Это позволит российским рыбакам значительно нарастить уловы водных биоресурсов, не увеличивая промысловую нагрузку на запасы в собственной экономзоне.

К сожалению, обсуждение в Совете Федерации еще раз показало, что Россия сильно отстает в вопросах освоения ресурсов Мирового океана и продолжает терять позиции в этой гонке. Если политика государства и регулятора в отношении рыбной отрасли не изменится, возможно, придется забыть не только о Мировом океане, но и об эффективной работе в наших собственных водах.

Главный и единственный козырь России – это текущее лидерство в освоении глубоководного промысла. Если им не воспользоваться, то в недалеком будущем инициативу перехватят другие страны. Среди них и Китай, где государство проводит эффективную и долгосрочную политику в вопросах рыболовства, и США, которые проявляют интерес именно к нашему предприятию, отмечая наши успехи и призывая рыбацкое сообщество последовать нашему примеру. Самое печальное, что больше всего нам мешают не технические сложности, а административные барьеры, которых нет у наших конкурентов на мировом рынке.

Рыба для императора

Наработки РК «Восток-1» уже позволили нам выйти в Мировой океан. Во время экспедиции 2018 года судно «Восток-7» вело промысел в районе Императорского хребта горы Коко – это середина Тихого океана. В уловах попадался и «морской монах» – рыба, которая в Японии подается к императорскому столу. Благодаря глубоководным орудиям лова был пойман рекордный экземпляр длиной 2 метра, ТИНРО официально удостоверил эту цифру.

По отзывам членов экипажа, это вкуснейшая рыба, но в России ее не попробовать. Причина – действующие санитарные нормы по содержанию в продукции соединения метилртути. В органически связанном состоянии это вещество абсолютно безопасно для человека. Но отечественные методики не разделяют токсичные металлы на органическую и неорганическую формы, а потому ввоз такой продукции запрещен.

«Морского монаха» тогда мы все-таки показали на Восточном экономическом форуме. Но Россельхознадзор определил нам двухнедельный срок, чтобы вывезти эту рыбу за пределы страны. Мы так и сделали – вывезли и продали улов за границей. Но кто от этого выиграл?

Точно так же мы вывозим и глубоководного краба. Каждый год РК «Восток-1» добывает порядка 7 тыс. тонн крабов, которые пользуются спросом во всем мире, но до сих пор ни один килограмм не реализован на внутреннем рынке. СанПиНы стоят незыблемо, мышьяк, в органически связанном состоянии известный как арсенобетаин и абсолютно безопасный для человека, также не позволяет реализовывать этот самый доступный по цене морепродукт на внутреннем рынке. За последние десять лет было уже два поручения вице-премьера по этому поводу, но проблема так и не решена. Причем в профильных надзорных органах все это прекрасно понимают, но ничего не меняется. А ценные морепродукты проходят мимо российского рынка.

Всех крабов под одну гребенку

По сути, складывается парадоксальная ситуация. У нас есть флот и технологии, которые позволяют работать на больших глубинах, есть желание идти в Мировой океан. Но наше развитие сдерживается нормативной базой, которая явно не поспевает за жизнью. Существующие правовые нормы главным образом регулируют промысел традиционных видов водных биоресурсов, добытых на глубинах менее 500 метров. Это касается не только санитарных требований, но и, к примеру, оценки таможенной стоимости глубоководных объектов промысла.

Взять хотя бы японикуса (краб-стригун красный – прим ред.) с глубин более 1 км. Из крабов он самый мелкий и самый дешевый, но почему-то учитывается по одному коду товарной номенклатуры вместе с королевскими крабами. Результат – всевозможные фискальные претензии со стороны таможни и даже угроза уголовных дел. Оспорить такие решения можно только через суд. Это тоже риск и немалый. Тем более что в последние годы судебная практика резко поменялась на негативную для рыбаков. Предприниматель – это сейчас всегда презумпция виновности.

В перспективе непреодолимым барьером на пути развития дальнего экспедиционного промысла могут стать требования об обязательной доставке уловов – независимо от района добычи – в Россию. Россельхознадзор отказывается выдавать «сертификаты здоровья» без предъявления всей партии продукции. Везти ее из открытых частей Мирового океана – огромные и неоправданные затраты, которые сразу ставят нас в невыгодное положение на фоне иностранных конкурентов. Так почему же нельзя доверить проведение исследований лабораториям других стран, сертифицированным по международным стандартам и расположенным близко к району промысла? Пока ответа мы не получили.

В этом году в отрасли был пролоббирован и принят закон, вернувший печальной памяти крабовые аукционы. В октябре половина квот на добычу крабов была повторно выставлена на торги. В этот список попали и глубоководные крабы. Для чего это было сделано, непонятно. Они на порядок дешевле шельфовых крабов, новый флот для их добычи не нужен, да и вряд ли может быть построен на российских верфях, так как необходима кооперация с иностранными верфями и производителями промыслового вооружения,технология промысла сложная и затратная.

Глубоководный промысел и без дополнительных инвестиционных обременений требует значительных вложений. Его нужно поддерживать, а не делать из него бюджетного донора. Собственно результаты аукционов показали, что остальные рыбаки разделяют наше мнение, – на лоты по глубоководным крабам так никто и не заявился. Несмотря на это, а также на рекомендацию Общественного совета при Росрыболовстве исключить глубоководных крабов из аукционного перечня, желание торговать ими у регулятора остается.

Мы ждем, когда, наконец, возобладает здравый смысл. В противном случае, боюсь, развитие глубоководных промыслов будет остановлено на много лет, а про Мировой океан и говорить нечего. Хотя новые препятствия и без того возникают буквально на ходу.

Яркий пример – уже два месяца мы не можем получить разрешение на промысел кальмара в юго-восточной части Тихого океана. По новому порядку нужно заключить договор с Росрыболовством, но для этого требуется оценка запаса, издание отдельного нормативного акта. Однако этот район не относится к российской юрисдикции и наша наука там не работает, поэтому откуда брать оценку, непонятно. Собственно мы собираемся туда идти, чтобы этот запас оценить. В крайнем случае достаточно было бы оценить ресурс экспертно, на основе данных исследовательских работ бывшего СССР или основываясь на данных, публикуемых в международных научных источниках. Ведь кальмароловы Китая в количестве 2500 единиц ежегодно формируют объем продукции добытой в Мировом океане и она отражается в статистике международной организации FAO. В общем, главное было бы желание снять административный барьер, а не удерживать его.

Не проиграть гонку за ресурс

Мы готовы идти в Мировой океан, исследовать дальние районы и закреплять право промысла на ресурсы за Россией на глубинах, где пока никто не работает. И хотелось бы, чтобы хотя бы родное – не международное – законодательство было нам в этом поддержкой и защитой, а не возводило новые барьеры.

На просторах Мирового океана российским рыбакам приходится конкурировать с флотом иностранных государств, который работает в режиме максимального благоприятствования. Поэтому нам тоже нужна помощь и субсидии – на топливо, на научные исследования, на строительство судов. Нужны и стимулы и гарантии доступа к ресурсу для тех компаний, которые берут на себя роль первопроходцев в этих районах и видах промысла. Нужно решать эти вопросы.

Что мы предлагаем для развития глубоководного промысла в российских морях и в Мировом океане:

1. Разработать и утвердить госпрограмму, направленную на поддержку развития глубоководного промысла.

2. Законодательно закрепить приоритетное право на освоение открытого и введенного в промысел объекта за компаниями, которые принимали участие в его изучении. Предоставить этим компаниям в безвозмездное пользование 40–50% разрешенного к вылову объема этого объекта, а остальное можно распределять на аукционной основе.

3. Закреплять за предприятиями на безвозмездной основе среднегодовой объем ресурсов, фактически выловленных ими за последние три года в Мировом океане.

4. Установить льготные ставки сбора за водные биоресурсы по глубоководным объектам промысла.

5. Предусмотреть компенсацию расходов на организацию экспедиций в открытые части Мирового океана, модернизацию производственных мощностей, выполнение научно-исследовательских работ.

6. Установить четкий срок процедуры получения разрешений на промысел в Мировом океане – не более 15 дней со дня подачи заявки.

7. Предусмотреть возможность для Россельхознадзора выдавать сертификаты на продукцию, произведенную в районах Мирового океана, на основании лабораторных исследований в портах иностранных государств.

8. Обязать таможенные органы ввести коды ТЭН ВЭД и статистику стоимости по каждому виду продукции из водных биоресурсов, с учетом их особенностей.

9. Предусмотреть возможность реализации новых объектов промысла и продукции из них в рамках госзакупок для нужд армии и иных бюджетных учреждений.

10. Организовать политическую поддержку и содействие в вопросах работы российских судов в Мировом океане. Обеспечить им безопасность и гарантии защиты в случае недружелюбных действий иных государств.

11. Исключить глубоководные крабы из списка инвестиционных квот и не выставлять на аукцион.

12. Исключить из перечня видов, по которым выделяются квоты на инвестиционные цели, глубоководный и низкорентабельный объект – макрурус в Западно-Беринговоморской зоне.

13. Наложить мораторий на введение каких-либо дополнительных финансовых или бюрократических требований или условий в отношении объектов промысла в Мировом океане, в частности глубоководных видов.

Fishnews

Россия. Весь мир. ДФО > Рыба. Экология. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 6 декабря 2019 > № 3234953 Александр Передня

Хабаровский край смотрит на рыбу теперь совершенно иначе

Вылов осенней кеты в реке Амур и Амурском лимане в этом году составил около 8 тыс. тонн при прогнозе 16,4 тысячи. Паводок и частые штормы серьезно осложнили работу рыбаков, но оставили больше шансов лососю на то, чтобы подняться к нерестилищам.

В целом благоприятствовала «большая вода» и закладке икры на рыбоводных заводах Хабаровского края. Сами же промышленники говорят не столько о природных аномалиях, сколько об изменившихся принципах регулирования промысла и новом взгляде на ресурс. Многие, даже несмотря на собственные недоловы, склонны видеть положительные перемены в происходящем.

О чем говорят цифры нынешней путины и ради чего бизнес готов отказаться от гонки вооружений, журналу «Fishnews – Новости рыболовства» рассказал председатель Ассоциации рыбодобывающих предприятий Ульчского и Комсомольского районов Хабаровского края (АРУК) Максим Бергеля.

– Максим Александрович, как оценивают нынешнюю путину предприятия, входящие в АРУК?

– Во-первых, эта путина запомнилась высокой степенью неопределенности для предприятий верхних районов Амура. Дело в том, что изначально, согласно стратегии промысла тихоокеанских лососей, было запрещено промышленное рыболовство в Комсомольском, Нанайском, Амурском и Хабаровском районах. Понятно, что запреты и ограничения – вынужденные меры, но если остаются еще альтернативные решения (которые в итоге и были реализованы на Амуре), то стоит избегать таких непопулярных шагов, имеющих социально-экономические последствия.

Те результаты на путине, которые мы имеем сегодня, во многом стали возможны благодаря активной позиции региональных властей и комиссии по регулированию промысла анадромных. Губернатор края Сергей Иванович Фургал и начальник управления рыбного хозяйства и рыбоводства минсельхоза края Роман Анатольевич Фофанов до последнего отстаивали интересы жителей и бились за сохранение промысла в верхних районах.

В результате за считанные дни до старта путины вопрос все-таки был решен в пользу местного населения. Собирать бригады, материальные ресурсы и выходить на промысел пришлось в пожарном порядке, не все смогли так оперативно среагировать: к тому моменту многие рыбаки уже устроились на предприятия, осуществлявшие промысел в Николаевском и Ульчском районах.

АРУК активно выступала против запрета для верхних районов Амура.

– На Дальневосточном научно-промысловом совете вы сформулировали позицию ассоциации: «откуда уходят рыбопромышленники – туда приходят браконьеры».

– И практика это доказывает. Когда в том же Комсомольском районе шел регулируемый и подконтрольный промышленный лов – на рыболовных участках было 2–3 лодки. Как только для снижения нагрузки и пропуска рыбы к рыбоводным заводам промышленный лов закрыли, в тех же местах появлялось уже 10–15 лодок «непонятных субъектов»: то ли традиционный промысел, то ли ННН-промысел. На ДВНПС я констатировал, что промышленное рыболовство в Комсомольском и других верхних районах Амура надо воспринимать как способ снижения промысловой нагрузки. Иначе ресурс эксплуатируется в разы больше. Кроме того, все рыбаки, осуществляющие промысел в верхних районах, так или иначе принимают участие в рыбоохранных мероприятиях, что тоже способствует снижению браконьерского пресса.

Ассоциация рыбодобывающих предприятий Ульчского и Комсомольского районов Хабаровского края изначально появилась как реакция на варварское уничтожение ресурсов реки Амур, подрыв популяций лососевых. И мы с первых дней своего существования отстаиваем те позиции, которые направлены на сохранение рыбы в реке.

– В этом году в Хабаровском крае принято решение отказаться от добычи летней кеты и горбуши, т.е. промысел стартовал лишь с началом хода осенней кеты. АРУК настаивала на запрете промысла летних лососей еще с 2017 года, верно?

– Если бы нас тогда услышали, то возобновление промысла было бы возможным уже через год–два. А теперь запрет лова летней кеты и горбуши нужно продлевать на ближайшие 4–6 лет, иначе не будет положительного эффекта, всё будет впустую. Такова позиция нашей ассоциации.

Но, опять же, хочу отметить, что в этом году было сделано очень много верных шагов для сохранения ресурса. Особенно если учесть, что удалось исправить те меры, которые изначально вошли в утвержденную редакцию стратегии: запрет промысла в верхних районах Амура, разрешение добычи летних лососей и установление меньшего количества проходных дней. Уверен, усилия региональных властей и комиссии, о чем я уже упоминал, сыграли ключевую роль в этом плане.

– А как решался вопрос с распределением ресурсов по районам?

– Это еще один положительный аспект лососевой путины-2019 на Амуре. Большим достижением стало закрепление практически всего резерва за верхними районами (Ульчским, Комсомольским и вышележащими) по географическому принципу.

Однако считаем, что в 2020 году необходим несколько иной подход. От резерва целесообразно отказаться вовсе или, по крайней мере, сделать его в пределах 10% от общего объема рекомендуемого вылова и закреплять за районами жестко – без права перераспределения.

– Напомните, как обстояла ситуация прежде.

– В предыдущие годы действовало правило, что резерв – 30% от общего рекомендуемого объема – был в распоряжении всех муниципальных районов. При этом, к примеру, на ДВНПС в 2018 году было утверждено процентное распределение резерва, и 55% отходило Николаевскому району. Но на деле здешние рыбаки, раньше включаясь в путину и имея больше промысловых возможностей, первыми полностью выбирали свои основные объемы, подавали заявку на резерв – осваивали целиком и его, а затем, если оставалось время, заявлялись на выделение дополнительных объемов. Для наших районов выше по течению в это время стоял вопрос лишь о том, чтобы освоить хотя бы свои основные объемы. Как правило, сделать это до закрытия промысла не успевали – рыба в достаточном количестве не доходила.

В этом году ситуация изменилась кардинально. Размер резерва существенно сократился (около 12% рекомендованного наукой объема), но по сути весь он был закреплен за Ульчским и вышележащими районами. А рекомендованный к промышленному освоению объем был поделен между районами 50 на 50, но с оговоркой: Николаевскому району выделили чистыми 6017 тонн, а нашим районам – около 4579 тонн основного и 1487 тонн резервного объема.

Как справились районы? Наверняка, окончательные цифры несколько отличаются, но мы ориентируемся на такие данные, озвученные на одном из завершающих заседаний комиссии: Николаевский район – 3200 тонн, Ульчский – 2844 тонны, Комсомольский – 265, Амурский – 120, Нанайский – 37, Хабаровский – 3,5 тонны.

Как мы уже упоминали, погода в этом году серьезно повлияла на результаты промысла. Очень сложно пришлось предприятиям в низовьях, лимане, где ставные орудия лова сработали хуже, чем при малой воде, несколько ставников было снесено из-за паводков. В Ульчском районе тоже были сильные штормы. Кроме того, предприятия останавливали работу в проходные периоды, при этом заметная разница наблюдалась в их количестве: в низовьях это 2 дня в неделю, у нас – 3 дня плюс ночное проходное время для сетных орудий лова. В итоге Николаевский район отработал 506 промысловых часов, Ульчский – 360, Комсомольский район и выше – 255 промысловых часов, которые вдобавок были обрезаны для них ранним закрытием промысла.

Такое положение вещей нас не может устраивать. Мы уже направили в Росрыболовство, Амурское ТУ Росрыболовства, ВНИРО, ХабаровскНИРО предложения по стратегии путины-2020, где настаиваем, что количество промысловых часов должно увеличиваться от района к району вверх по течению реки.

Однако, несмотря на остающиеся нерешенные вопросы, которые по-прежнему нарушают принцип равного доступа к ресурсу, результаты по предприятиям нашей ассоциации можно считать не самыми плохими.

– Но резерв на этот год остался не распределенным?

– Практически. Ряд компаний, которые безвозмездно предоставляли рыбу незащищенным слоям населения в своих поселках, получили по заявкам объемы из резерва – краевые власти смогли в этом вопросе найти общий язык с отраслевой наукой. В общей сложности между такими пользователями было распределено не более 100 тонн. Добавка символическая, но таким образом был обозначен четкий посыл со стороны регионального правительства и министерства сельского хозяйства: те, кто активно участвуют в социально-экономической жизни края, могут рассчитывать на определенное поощрение в виде дополнительных объемов. Это должно быть стимулом для бизнеса работать не только на свой карман.

– В распределении объемов по предприятиям были еще какие-то новшества?

– Да, в прошлые годы этот аспект также вызывал большие нарекания – неясна была сама логика распределения. В этом году благодаря выработанным четким критериям все распределения были позитивно восприняты рыбаками.

Так, был учтен нюанс, связанный с реорганизацией предприятий. Прежде подобные изменения приводили к обнулению истории пользователя, и компания могла получить всего 1,5–2 тонны. В этом году было отдельно оговорено, что рассматривается промысловая история не предприятия, а рыболовного участка. Это позволило избежать проблем «новичкам», которые появились в результате делений или объединений прежних предприятий.

Был оговорен и «порог входа» на путину: для тех, кто по формуле распределения объемов должен был получить совсем уже мизерные лимиты, был определен минимальный объем в 15 тонн на предприятие.

– В этом году от представителей рыбопромышленников порой звучали претензии в адрес комиссии по анадромным Хабаровского края, в частности на скорость принятия решений. Вы вошли в состав комиссии и можете оценить ее работу изнутри. Расскажите об этом подробнее.

– Действительно, на первом этапе работа комиссии была крайне затруднена – из-за кадрового дефицита. Дело в том, что в управлении рыбного хозяйства просто не осталось специалистов из прежнего комитета после смены главы края и реформирования системы управления рыбного хозяйства в регионе [в январе 2019 года полномочия в области рыбохозяйственной деятельности были переданы из министерства природных ресурсов в министерство сельского хозяйства Хабаровского края. – Прим. корр.]. Слишком резко изменился состав этого органа, что, наверняка, сказалось на стилистике и методике подготовки документов для отраслевого регулятора. Это и вызывало определенные трудности.

Но, на мой взгляд, для объективности важно говорить и о положительных сторонах. Прежде всего это оперативность, с которой комиссия реагировала на ситуацию и собиралась на заседания. Было несколько случаев, когда по утреннему звонку члены комиссии уже в обед, обеспечив кворум, обсуждали срочные вопросы по путине. И так несколько раз в неделю.

Комиссия всегда учитывала позицию ученых. Уроком послужило распределение лимитов по корюшке в начале года, когда возникла жаркая полемика по процентному распределению объемов между районами края. Пришлось даже повторно утверждать протокол. Но в итоге все члены комиссии усвоили, что роль отраслевой науки в принятии решений по регулированию промысла приоритетна.

Оперативно комиссия рассматривала все вопросы по спортивно-любительскому рыболовству и удовлетворяла запросы Главрыбвода по объемам для организации этого вида промысла. Не меньшее внимание уделялось интересам КМНС.

Поэтому я уверен, что в следующем году, если не произойдет революционных кадровых или структурных изменений, работа комиссии будет еще более оперативной, слаженной и четкой.

– Как складывались в этом году взаимоотношения с наукой у самой ассоциации? Два года назад вы даже привлекали ученых к разработке орудия лова , альтернативного плавным сетям.

– В этом году обращений к науке от АРУК не было. Не только потому, что сложная путина требовала сосредоточиться на главном. Дело в том, что сама по себе комиссия по регулированию промысла анадромных стала хорошей площадкой для обсуждения актуальных для рыбаков вопросов. Плюс многие беспокоившие нас моменты удалось отразить в принятой регионом концепции промысла.

Другой вопрос, что сейчас озвучиваются планы на 2020 год по организации большой Амурской экспедиции для комплексного исследования экосистемы реки. У нас возникает закономерный вопрос: какими силами планируется проводить эти работы? Мы точно знаем, что кадровые ресурсы того же Хабаровского филиала ВНИРО достаточно ограниченны. Поэтому переживаем, чтобы все предстоящие исследования не свели исключительно к кабинетным.

Амур необходимо глубоко изучить, объективно оценить нерестовый потенциал, состояние всех притоков рек и т.д. Важно выяснить, что же все-таки является основной «колыбелью» Амура, именно в плане нерестового потенциала. Если вдруг наука выяснит, что, к примеру, та же река Тунгуска перспективна с точки зрения рыбовоспроизводства, что Гур и Анюй не менее важны, чем Амгунь, и при благоприятных условиях смогут дать Амуру колоссальный возврат, то именно здесь надо сосредотачивать все усилия и по рыбоохране, и по распределению ресурсов. Плюс никто из науки нам так и не ответил, как все-таки правильнее организовать промысел: основное усилие должно быть в низовьях Амура, или в верхних районах, или в равных объемах по всему руслу реки.

Мы надеемся, что благодаря предстоящим исследованиям наука сможет дать объективные ответы на многие вопросы.

– А если скажут вообще закрыть весь Амур до восстановления популяций лосося?

– Боюсь, нас это тоже не устроит по той простой причине, что, как я уже говорил, это обнажит реку для браконьеров. А вот если мы получим четкую, внятную и действенную программу рыбоохранных мероприятий и будем знать, что каждого бандита поймают и предадут суду, то тут закрытие Амура еще можно и перетерпеть. Но мы же знаем, что с рыбоохраной пока ситуация крайне сложная.

– А сама ассоциация не сократила взаимодействие с рыбоохраной?

– В этом вопросе тоже произошли некоторые изменения. Во-первых, стала доминировать позиция, что никто не может подменять собой государственные правоохранительные органы и рыбоохрана все-таки должна быть задачей государственных структур.

Во-вторых, в 2019 году в АРУК не было выработано какой-то централизованной системы поддержки рыбоохранной деятельности, каждое предприятие занималось этим вопросом в силу своих возможностей и социальной ответственности. Но, конечно, наши передовики сохранили прежнюю активность в этом направлении. Это группа компаний, которые выпускают продукцию под брендом «Дикий улов» и «Орланэко»,и другие.

На самом деле каждое предприятие внесло свою лепту в поддержку рыбоохранной деятельности на Амуре: когда контролирующие органы обращались за чем-либо к рыбакам, они всегда получали помощь, никто не сказал, что это его не касается, – все члены АРУК осознают свою ответственность за сохранность ресурса.

– А как складывается судьба инвестпроектов, которые были запущены компаниями 2–3 года назад ? Удавалось ли в последнее время выделять средства на их завершение?

– Я не слышал от наших предприятий, что кому-то удалось закончить свои инвестиционные проекты, начатые несколько лет назад. Но, опять же, поменялась и общая ситуация в отрасли региона. Можно констатировать, что все современные масштабные производственные мощности, особенно в Николаевском районе, возникли как ответ на тезис: есть на предприятии переработка – будут и объемы по рыбе. Началась гонка вооружений. Но в итоге-то мы все исходим из фактического наличия ресурса: ситуация с подходами стремительно поменялась, и масштабы переработки потеряли ключевое значение.

Поэтому сейчас перед рыбаками стоит задача повышать стоимость продукции, улучшать качество переработки, увеличивать ее глубину. А для этого на самом деле объем мощностей не важен – важнее качество этих мощностей.

Так, например, одно из наших предприятий уже полностью перешло на обработку икры с выпуском фасованной продукции для конечного потребителя – «глубже» уже не придумаешь. Вся икра на предприятии перерабатывается по евростандарту, ее не стыдно направлять в столичные магазины и даже за рубеж.

– На чем АРУК сосредоточит работу в 2020 году?

– Среди приоритетов – работа над стратегией промысла тихоокеанских лососей на будущий год. Однозначно мы будем настаивать на некоторой корректировке документа. Мы видим на протяжении 2017–2019 гг. положительную динамику в причинно-следственной связи между количеством проходных дней и закладкой икры на лососевых рыбоводных заводах: ЛРЗ, как лакмус, отражает состояние естественных нерестилищ. Поэтому мы будем настаивать на проходных периодах день через день для всех орудий лова во всех муниципальных районах Хабаровского края.

Ожидаем, что это вызовет недовольство у наших коллег, но всем рыбопромышленникам необходимо осознать, что невозможно сохранять ресурс за чужой счет – это задача каждого рыбака.

К тому же неопределенность с промыслом для верхних районов в этом году привела к тому, что пользователи рыболовных участков начали передавать их так называемым половинщикам, т.е бригадам, которые, работая от имени пользователя, часть улова отдают ему, а часть оставляют себе. Как показала практика таких бригад в Николаевском районе, «половинщики» стремятся любой ценой увеличить объем добычи, очень часто нарушая правила рыболовства, и никакие ассоциации им не указ.

Мы должны дать рыбакам чувство уверенности, что завтра регулятор или наука неожиданно не поменяют сроки и объемы промысла. Тогда рыбаки смогут спокойно работать и прилагать усилия для охраны своего ресурса, не пуская на реку браконьеров. Отпадет надобность в «половинщиках». В совокупности это даст больший эффект, чем кардинальные меры регулятора по закрытию промысла.

Светлана ВАСИЛЬЕВА, журнал «Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба > fishnews.ru, 6 декабря 2019 > № 3234949 Максим Бергеля

Пока не изменим законы – Китай не догоним

Доля аквакультуры в общемировом производстве рыбы и морепродуктов растет год от года. Россия в этой отрасли – не лидер, а страна, вынужденная догонять. Получится ли преодолеть отставание? И какие препятствия стоят перед нами в этой гонке? Своим видением отраслевой проблематики с Fishnews поделился генеральный директор компании «Русская марикультура» Владимир Стоянов.

– Владимир Семенович, как было создано ваше хозяйство?

– Компания «Русская марикультура» входит в группу компаний «Антей». Холдинг инвестировал 200 млн рублей в создание хозяйства по выращиванию объектов товарной марикультуры на острове Русском в Приморском крае. В дальнейшем предполагается к производственной базе добавить научный и рекреационный кластеры.

К 2018 году площадь находящейся в нашем пользовании акватории достигла 285 га. С 2017 года мы выращиваем такие объекты, как гребешок, трепанг, устрица и мидия. Уже есть первая товарная партия продукции.

С самого начала мы шли к тому, чтобы самим получать посадочный материал, и добились этого. Дело в том, что закупать молодь у сторонних организаций не очень продуктивно, поскольку она растет в других акваториях и при другом бентосе. Также при транспортировке доля погибших сеголетков может достигать неприемлемых масштабов. В целом чужой посадочный материал не имеет той жизнестойкости, которую мы наблюдаем у своей молоди, полученной от наших производителей, в нашей акватории. Это относится и к гребешку, и к трепангу, и к молоди других объектов.

ПРЕГРАДА В ЗАКОНАХ

– Вы изучали опыт выращивания гребешка в Китае. Мы сможем когда-либо их догнать?

– Пока не изменим законы – нет. В России множество препятствий для развития аквакультуры, и связаны они с нормативно-правовой базой.

– Например?

– Допустим, ограничения по доле изъятия объектов аквакультуры при пастбищном культивировании гребешка. В Китае таких ограничений нет, поэтому у них основной метод культивирования гребешка не индустриальный, а именно пастбищный. Они построили множество заводов, производящих миллиарды особей молоди. Этот посадочный материал они расселяют на дно, а когда особи вырастают до товарных размеров, то начинают изъятие. Благодаря такой технологии объемы производства в Китае несопоставимо больше наших, а затраты на килограмм готовой продукции – меньше.

– То есть наша система с фиксированными объемами изъятия тормозит развитие аквакультуры?

– Конечно, тем более такая непродуманная. Например, в нашей акватории для гребешка норма изъятия составляет 30%. С точки зрения авторов норматива, не имеет значения, мелкий ли я гребешок посадил или крупный, – все равно с 1 млн рассаженных особей разрешают изъять 300 тыс. штук. А на практике размер особей при посадке имеет огромное значение: у крупной молоди выживаемость выше в два и более раз. Потому что на крупный гребешок в воде меньше охотников, у него тверже ракушка, он быстрее уйдет от преследования. Таким образом, если высаживать крупный гребешок, то изымать можно уже не 30%, а 60%. Проблема в том, что нормативы по объемам изъятия установлены давно, когда марифермеры высаживали мелкий гребешок. Но с тех пор практика изменилась. Причем нормативы по объемам изъятия, я бы сказал, даже не самая главная проблема.

МОРЕ БЕЗ БЕРЕГОВ

– А какой вопрос ключевой?

– Первая и самая большая проблема – выделение земли рядом с аквафермой. Например, нашему хозяйству на острове Русском земля требуется для получения качественного посадочного материала в необходимых количествах: нужна площадка для переборки молоди гидробионтов. Однако получение земельного участка – крайне затруднительная и затратная процедура, связанная с очень сложными бюрократическими проволочками. Мы приобрели весьма трудный опыт преодоления административных барьеров в борьбе за каждый участок.

– В Госдуме законопроект о предоставлении земельных участков аквафермерам без дополнительных торгов прошел первое чтение…

– Да, можно только поприветствовать этот документ и пожелать депутатам довести процесс принятия закона до завершения. Тем более что закон необходим для реализации поставленной перед рыбной отраслью задачи – увеличить экспортную выручку. Потому что мариферме для отправки своей продукции на внешние рынки необходимо получить аккредитацию Национального центра безопасности продукции водного промысла и аквакультуры на соответствие ветеринарно-санитарным требованиям страны-импортера. А для получения аккредитации необходима береговая база – цех и распределительно-очистительный центр, где гидробионты должны некоторое время находиться на передержке. А для всего этого нужна земля, хотя бы арендованная. Все просто: если у марифермера не будет земли – не будет и экспорта. При этом на Дальнем Востоке предприятий марикультуры, имеющих в пользовании земельные участки, – раз-два и обчелся.

ЭКСПЕРТИЗА И КЛАССИФИКАТОР

– Если проблема с землей будет решена, какие больные места еще останутся?

– Еще один серьезный барьер для развития аквакультуры – это возложенная на предприятия обязанность проходить государственную экологическую экспертизу (ГЭЭ). Наше хозяйство на острове Русском экспертизу прошло, потратив около 2 млн рублей. Это немалые деньги, но какова целесообразность этой процедуры?

С одной стороны, нужно учитывать, что аквафермеры не действуют на своих участках по наитию, произвольно. Существуют разработанные в рыбохозяйственных научных учреждениях нормативы, выпущены соответствующие методички по осуществлению товарной аквакультуры и эксплуатации рыбоводных участков. Все подробно изложено: где, сколько, как и что именно можно выращивать.

С другой стороны, уполномоченные органы власти выставляют на торги для аквафермеров готовые рыбоводные участки, в «нарезке» которых участвовали все заинтересованные стороны, включая Росприроднадзор. Комиссия по формированию участков всесторонне рассматривает предложения, готовит рекомендации. Члены комиссии делают заключения, ставят свои подписи. То есть к моменту объявления торгов участки уже фактически прошли экологическую экспертизу.

Поэтому требование о необходимости положительного заключения ГЭЭ для предприятий, осуществляющих пастбищную аквакультуру во внутренних морских водах, избыточно. Я понимаю, когда экологическую экспертизу нужно проходить для какого-то действия, например строительства ГБТС или берегового сооружения. Тогда действительно нужно рассчитать, как хозяйство будет воздействовать на экосистему. Но требование экспертизы непосредственно для самих участков – это нонсенс, излишний административный барьер.

– Аквафермеры также недовольны нормативными ограничениями видового состава выращиваемых объектов…

– Совершенно верно, это еще одно препятствие. Кто-то когда-то решил, что вот такие-то виды водных биоресурсов выращивать можно, а выйти за рамки утвержденного классификатора предприятие уже не имеет права. Я, например, хотел бы попробовать выращивать на острове Русском морское ушко (haliotis). Его культивируют в Японии, Корее и других странах. Думаю, что оно приживется и у нас, где вода не такая уж и холодная. Если морское ушко хорошо растет на острове Монерон у Сахалина и если его находили у нас в заливе Петра Великого, в районе острова Большой Пелис, то почему он не будет расти на Русском? Но проблема в том, что его нет в классификаторе в области аквакультуры, а значит, я не вправе этого моллюска выращивать.

Я считаю правильным, если полномочия по составлению и утверждению классификатора будут переданы ТИНРО. У нас на Дальнем Востоке очень много видов гидробионтов, перспективных для разведения. Дальневосточные ученые хорошо знают, в какой акватории и что можно выращивать. Если у предприятия есть желание работать с тем или иным объектом – необходимо предоставить ему такую возможность по согласованию с научным учреждением.

БАРЬЕР ДЛЯ ЭКСПОРТА

– Президент Владимир Путин поставил задачу перед рыбной отраслью наращивать экспорт. Как вы к этому относитесь?

– Полностью поддерживаю. У нас под боком страны Азиатско-Тихоокеанского региона с населением порядка 2 млрд человек. Причем населением платежеспособным. Они готовы купить практически любую продукцию аквакультуры в неограниченном объеме. Кроме них нашими дальневосточными морепродуктами начали интересоваться и покупатели из европейских стран. Поэтому особых проблем со сбытом не предвидится. Почему бы нам и не развивать экспорт?..

Но как это происходит на практике? Мы второй год бьемся, пытаясь решить проблему перевозки живой продукции через российско-китайскую границу по погранпереходу «Краскино». Переход работает из рук вон плохо: машины пропускают только с 10:00 до 16:30. При таком режиме работы максимальная пропускная способность перехода – 24 грузовика в сутки, при этом на перевозящие живую продукцию машины установлен лимит в 12 единиц. Если ваш грузовик не попал в число этих 12 машин, то пересечь границу он сможет только на следующие, а то и на третьи сутки. В результате ухудшается качество продукции, аквафермеры несут финансовые потери. Как альтернатива – огромный крюк через Дунин, что опять-таки приведет к потере времени и снижению стоимости продукции. При этом китайская сторона на погранпереходе готова перейти на круглосуточную работу, а наша – нет. И как бы мы ни хотели увеличить экспорт, мы физически не сможем это сделать.

Вопрос с погранпереходом «Краскино» нужно решать срочно, поскольку большая часть участков под марикультуру на Дальнем Востоке была приобретена на аукционах в 2017 году. При цикле выращивания гидробионтов в 4–5 лет скоро наступит пик получения товарной продукции. Ее нужно будет продавать, но как только марифермеры повезут ее на продажу в КНР, они тут же столкнутся с проблемой погранперехода.

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, журнал « Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба > fishnews.ru, 3 декабря 2019 > № 3229283 Владимир Стоянов

Стабильность и образованные кадры – залог успеха отрасли

Считается, что лучшие учебники в изучении теории успеха – это биографии выдающихся людей и истории мировых корпораций. А чему может научить опыт целой страны? За последнее столетие Исландия с населением всего около 350 тыс. человек совершила технологический скачок и, несмотря на серьезные проблемы с сырьевой базой, смогла войти в тройку лидеров рыболовных держав Европы, став экспертом в автоматизации и роботизации рыбообработки.

О том, при каких условиях кризис все-таки способен обернуться новыми возможностями и какие меры господдержки могут оказаться эффективнее субсидий, генеральный директор медиахолдинга Fishnews Яна Яшина побеседовала с Чрезвычайным и Полномочным Послом Республики Исландия в России Сигридур Берглинд Асгейрсдоттир.

– Госпожа Берглинд, в 2017 году, всего через год после вашего прихода на пост Чрезвычайного и Полномочного Посла, вы уже объездили практически всю Россию, не раз посещали Дальний Восток. Чего вы ждете от нынешнего визита в Приморье и Камчатский край, который состоялся в октябре этого года?

– Как и в прошлый раз, основная цель путешествия – налаживание более тесных связей с российскими компаниями. Мы знаем, что сейчас в вашей стране большое внимание уделяется поднятию производства и трудовой занятости на Дальнем Востоке. У нас уже есть опыт работы в этом ключе над проектами в северо-западном регионе, но мы хотим быть представленными в России шире. Тем более что несколько исландских компаний здесь успешно работают, и это поощряет остальных искать пути сотрудничества с российским бизнесом. Причем этот интерес не ограничивается лишь рамками отдельных фирм.

В наших СМИ большое внимание уделяется взаимоотношениям Исландии и России, любые крупные совместные проекты получают широкое освещение в прессе и подаются действительно как достижения исландских компаний.

У нас есть специальное агентство – Promote Iceland, которое занимается продвижением Исландии на зарубежных рынках. Оно плотно работает с Министерством иностранных дел в поисках возможностей для исландских фирм. Мы ежегодно отправляем в агентство информацию о выставках и конференциях, которые проводятся в разных странах, и эта информация становится доступной для всех исландских компаний. Так, например, большую заинтересованность наш бизнес в этом году проявил к Конгрессу рыбаков, который проходил во Владивостоке.

– В своем выступлении на конгрессе вы отметили важные условия для развития отрасли. Одно из них – это стабильность. А что еще? Из каких ключевых компонентов формируется благоприятная среда для работы рыбопромышленных компаний в современной Исландии?

– В основе – разумная система управления ресурсом. У нас есть свой отраслевой научно-исследовательский институт, по типу российского ВНИРО, и мы внимательно относимся к их рекомендациям. Потому что речь идет о среде, в которой индустрия работает, – это внешние рамки всей отрасли.

Ежегодно наука определяет общий объем к вылову, и каждая рыбацкая компания получает определенную квоту из этого объема в соответствии с размером своей доли в общем пироге. В таком виде система работает уже 35 лет. Понятно, что сам пирог может уменьшаться, если наука говорит, что больше определенного объема, к примеру по треске, в будущем году нельзя будет добыть. Это означает, что вылов компаний снизится, но они все равно могут смотреть далеко в будущее, когда инвестируют в производство, потому что уверены в надежности принятой системы квот.

А инвестиции идут обязательно. В Исландии нет никаких государственных субсидий для рыболовецких компаний, но действует система передаваемых квот, закрепленных за судами. И компании, которые хотят выжить на рынке, обязаны постоянно искать возможность увеличивать стоимость своей доли квоты.

Колоссальные перемены благодаря инвестициям произошли на рыболовецком флоте. Если мы оглянемся на 10 лет назад, то увидим, насколько устаревшими были промысловые суда. Сегодня это не только новый дизайн, но и новые возможности. России может быть полезно обратиться к опыту Исландии по переходу на современный флот с высокой степенью автоматизации.

Кроме того, все наши рыболовецкие компании знают, что нельзя чрезмерно эксплуатировать ресурс и нельзя выбрасывать ничего из того, что попадает на борт, – вся рыба должна быть переработана полностью. Необходимо также следовать научным рекомендациям. Во время экономического кризиса, который случился десять лет назад, у нас не возникло желания увеличивать квоту. Рыбаки решили придерживаться уровня, который был рекомендован научным сообществом.

Придерживаясь введенной в 80-х годах системы передаваемых квот, отрасль начала объединять предприятия и их квоты, количество игроков уменьшилось, но компании сами по себе укрупнились. В это же время уделялось значительное внимание рыбопереработке, необходимо было получать больше отдачи от каждого вылова. В результате речь уже шла не просто о рыбном филе, а об иной продукции, такой как косметика, фармацевтика и даже аксессуары. Наша задача – использовать рыбу как ресурс на все 100%. Большие деньги скрываются в побочной продукции, и это необходимо осознавать, именно такой подход является драйвером инноваций.

Поэтому сегодня мы стремимся донести до каждого, что необходимо ответственно относиться к биоресурсу, и стараемся передавать свой опыт другим странам. Размер общей квоты – не самое главное, важнее – как ты ее используешь.

– То есть можно сказать, что десятилетие назад на фоне кризиса у вас произошла технологическая революция.

– На самом деле она началась раньше, но явной стала в последние 10 лет.

– Откуда пришли инвестиции в разработки?

– Сами компании не имеют государственной поддержки и поэтому вынуждены работать эффективно. Они должны инвестировать, чтобы выжить. Благодаря коммерческим банкам они смогли профинансировать большие проекты.

– Компании взяли кредиты и сами вложились в поиск и создание новых технологий?

– Да. Это не государство – государственных субсидий там нет. Но вы должны понимать, что наши компании не платили за квоту, как ваши рыбопромышленники. Квоты были разделены по историческому принципу, и это условие не менялось.

– Получается, что государство поддержало рыбаков стабильностью, уверенностью в завтрашнем дне.

– Да, потому что у компаний была доля в общей квоте, которая имела свою стоимость: ее можно продавать, закладывать под кредит. И рыбаки, осознавая свои стабильные условия, пошли в банки за кредитами, чтобы инвестировать в новые технологии.

– А как развивались исландские производители оборудования? Давайте перейдем к этой отрасли. Это тоже коммерческое развитие или есть вклад государства?

– Можно сказать, что в этой сфере государство участвует через бюджетные университеты, потому что инвестирует в науку, а наука потом переходит к коммерческим производителям. В итоге совместными усилиями появляются новые технологии. К примеру, фирма Marel. Это мировой лидер в области инновационного дизайна и производства решений для рыбоперерабатывающей отрасли. Компания зародилась в университете Исландии, где профессура была вовлечена в разработку различных технологий. Затем фирма коммерциализировалась и через 30 лет превратилась в ведущего производителя, насчитывающего 3000 сотрудников.

К тому же у предприятий есть обратная связь с государством. Существует инновационный центр наподобие Сколково. Когда у компании есть идеи, а также существует потребность в определенной продукции, можно привлечь инновационный центр, который начнет разрабатывать необходимые технологии. В обоюдном сотрудничестве появляется понимание того, чего недостает – продукции, которую покупатель хотел бы получить, технологий, которые необходимо разработать.

Очень важно подчеркнуть также, что у нас существует так называемый Фонд новых технологий, который инвестирует в стартапы или компании из «инкубаторов». Он не дает средства взаймы, а покупает долю в маленьких предприятиях, помогая им развивать свои технологии. Это небольшие деньги, но если стартап оказывается успешным, становясь новым Google или чем-то вроде того, тогда фонд продает свою долю, и эти финансы инвестируются в новый проект.

– Этот фонд государственный?

– Да, это небольшая структура, но у нее очень строгий фокус на инновациях. Фонд фактически приобретает долю в уставном капитале компании с перспективной идеей, и за счет этого стартап получает «кислород» для дальнейшего развития.

Многие предприятия, которые начинали с таких стартапов, в этот раз посетили Владивосток в составе нашей делегации. Например, компания Valka. Пять лет назад она представила свою идею фонду, который купил долю и тем самым поддержал начинание. Сегодня компания развилась, выкупила у фонда свою долю обратно и уже строит рыбоперерабатывающие заводы в разных странах мира, в том числе в России, в Мурманской области.

– В Исландии существует и такая платформа, как Iceland Ocean Cluster – аналог Силиконовой долины, но ориентированный именно на рыбаков. Какого рода взаимодействие происходит в рамках этого кластера?

– Это тоже инструмент поддержки компаний, вместе с инвестиционным фондом. На платформе этого частного кластера выросли многие из ныне ведущих исландских производителей оборудования для рыбной отрасли. Например, консорциум Knarr также вышел из Ocean Cluster.

Чем хорош кластер: если раньше компании и отдельные специалисты сидели все по разным местам и каждый обрабатывал свою идею в одиночку, теперь на единой площадке они могут постоянно общаться, обмениваться идеями, искать решения вместе. Так и начинается синергия.

– Когда зарождалась ваша технологическая революция, принимала ли Исландия какие-то идеи извне? Привлекались ли технологии из-за рубежа? Как, например, сегодня в России мы обращаемся за помощью к специалистам из Исландии при строительстве современных судов.

– У нас в Исландии есть традиция: во время учебы в университете или сразу после окончания вуза отправляться за рубеж, чтобы продолжить учебу, а иногда и начать работу. Затем многие возвращаются обратно. Я уверена, что эта практика приносит нам очень много идей, которые затем адаптируются к исландским реалиям.

– Образование, судя по всему, играет важнейшую роль во всех сферах экономики Исландии.

– Верно, техническое образование специалистов в рыбной отрасли – это еще один ключевой компонент для ее развития, как и квоты, и стабильность.

Работа на современных рыболовецких судах предъявляет высокие требования к образованию моряков. Эта профессия стала очень престижной среди молодежи, люди охотно идут в море, потому что там хорошие условия труда и быта, высокая зарплата и безопасность. Обычно наши моряки высокообразованны, они проходят специальное обучение – это обязательное условие для доступа к управлению сложным технологическим оборудованием на борту судов.

Мне запомнился вопрос, заданный на Конгрессе рыбаков: потеряют ли люди свои рабочие места с появлением современного высокотехнологичного флота? Но суть в том, что эти рабочие места просто изменятся: если раньше они были трудоемкие, то сейчас они становятся наукоемкие. При том же количестве сотрудников производительность вырастает очень сильно – меняются процесс производства и функции самой работы. Все связано: ведь чем лучше кадры, тем лучше и технологии. И тем выше будет результат – производительность и прибыль для организации.

У нас в Скандинавии повсеместно распространено непрерывное образование, постоянное повышение квалификации. Нет такого, что ты работаешь на одном месте всю жизнь, пока кто-то другой не придет тебе на смену. Сейчас рабочие места меняются, и каждый человек должен понимать и принимать, что его работа не останется вечно неизменной, она тоже будет трансформироваться. Это относится и к рыболовной индустрии.

– Госпожа Берглинд, в своем прошлом интервью Fishnews вы отмечали, что Исландия – это рыболовная нация, готовая с радостью делиться своими инновациями. Что именно это означает: Исландия готова учить, к примеру, русских, чтобы мы были способны в дальнейшем развиваться и поднимать уровень своей отрасли самостоятельно? Или все-таки речь идет о том, что исландские компании готовы предлагать России свои технологии и оборудование?

– Возможно и так, и так, существуют разные подходы к этому. Если, например, у нас есть какая-то инновация, которой вообще не знают в России и которую ваши компании приобретают для использования, то от нас будет монтаж оборудования и обучение работе на нем. Это один подход.

Другой подход – это локализация нашего производства или инжиниринга и обучение российских специалистов работе с новыми технологиями. Как, например, конструкторское бюро «Наутик Рус», которое мы открыли в Санкт-Петербурге.

Я же как представитель правительства стараюсь поддерживать открытыми «двери сотрудничества» для наших предприятий как в Москве или Санкт-Петербурге, так и в регионах России. А компании уже самостоятельно должны проявлять активность и реализовывать свои идеи. Будь то локализация или отдельные проекты. И это касается самых разных сфер и отраслей.

Я хотела бы отметить, что мы только что создали российско-исландскую торгово-промышленную палату, в которую вошло уже более 40 компаний.

– В качестве обобщения, наверно, можно сделать вывод, что секрет успеха Исландии, в том числе в рыбной и машиностроительной отраслях, – это именно высочайший уровень образования. И такая концепция заложена государственной политикой.

– У нас в Исландии образование бесплатное (есть взносы, но они символические), так что можно сказать, что государство через это вносит свой вклад в развитие промышленности. Важно сказать, что наша молодежь очень активно участвует в индустрии, а не просто сидит за партой. Когда исландцы оканчивают университет, они уже имеют достаточно хорошую практику, понимают, как работает отрасль, в которой им предстоит реализовывать свои знания и навыки.

Это можно сказать про всех участников нашей нынешней делегации [делегация исландских компаний на Конгрессе рыбаков. – Прим. корр.]. Почти все эти ребята где-то когда-то работали как рыбаки, поэтому они понимают отрасль и знают ее потребности. А эти знания дают тебе возможность развивать технологии в нужном направлении.

В Исландии нет отдельных «колодцев», из которых люди видели бы только «свое небо», каждый способен охватить горизонт целиком и видеть полную картину. Исландия так невелика, и нас так мало, что мы очень близки друг к другу. Так что вся страна – это один большой океанский кластер, в котором каждый влияет друг на друга. И, уезжая в другие страны за новым опытом, исландцы возвращаются с этими знаниями обратно.

– Есть мнение, что русские, к сожалению, объединяются только во время войны.

– У вас большая страна, а у нас очень маленькая. Нас мало, и мы все находимся в одной маленькой лодке, поэтому и барьеры для того, чтобы воплотить свою идею в жизнь, у нас очень малы. И, как моряк, стремительно меняющий парус по ветру, мы так же быстро реагируем на любые изменения. Вот почему нам удается на лету ловить новые идеи и претворять их в жизнь.

Исландия. Россия > Рыба > fishnews.ru, 2 декабря 2019 > № 3229275 Сигридур Берглинд Асгейрсдоттир

Василий Соколов: необходимо предусмотреть финансирование для качественного мониторинга рек

Экономический аспект восстановления водных объектов, в том числе малых рек, и водохозяйственной деятельности обсудили на круглом столе в Совете Федерации, который провел первый заместитель председателя Комитета Совета Федерации по экономической политике Сергей Калашников 27 ноября 2019 года. О влиянии качества и уровня воды, а также общего состояния рек на рыбные запасы рассказал заместитель руководителя Росрыболовства Василий Соколов.

«Для рыболовства состояние рек, качество воды – ключевые факторы, от которых зависит уровень запасов. К сожалению, мониторинг водных объектов с каждым годов все хуже: сокращаются объемы финансирования и количество мониторинговых постов. В результате мы не имеем адекватной информации о том, что происходит на реках, что приводит к плачевным последствиям», - констатировал он.

Наглядный пример этого года – катастрофическая ситуация с уровнем воды в бассейне Волги. «В 2019 году были наихудшие за историю наблюдений попуски: самые короткие и незначительные по объему, что через 3-4 года скажется на таких ключевых объектах рыболовства, как вобла и лещ. Это народная рыба, запасы которой в ближайшее время пойдут резко вниз. Придется вводить жесткие меры по ограничению вылова, хотя рыбаки в данном случае не виноваты», - пояснил заместитель руководителя Росрыболовства.

В связи с этим Росрыболовство предлагает рекомендовать государству предусмотреть отдельное финансирование и наладить качественный мониторинг рек, в том числе малых.

Второй темой, требующей особого внимания государства, является защита нерестоохранных полос лесов. «Это ключевой элемент для сохранения рек, в том числе и малых. Внесением изменений в Лесной кодекс их приравняли к заповедным рыбохозяйственным зонам, которые еще не сформированы. Пока не готова нормативная база, мы стоим перед тем, что часть из этих лесов будет вырублена, потому что охранные режимы сняты», - сообщил Василий Соколов.

Замруководителя Агентства добавил, что Росрыболовство совместно с Рослесхозом завершает работу над правовым урегулированием этого вопроса. При этом необходима информация от субъектов РФ о тех мерах защиты нерестоохранных полос, которые применялись на местах.

Отдельно Василий Соколов отметил необходимость привести в соответствие задачи и мероприятия национального проекта «Экология» и ФЦП «Вода России», в том числе по части водохозяйственной деятельности, а также предусмотреть пролонгирование мер, которые сейчас предусмотрены в рамках нацпроекта, – это расчистка рыбоходов и малых каналов к нерестилищам. «Важно, чтобы финансирование не ограничилось 2024 годом и в дальнейшем эти работы выполнялись», - сказал он.

Сергей Калашников отметил, что высказанные предложения Росрыболовства будут учтены в протоколе заседания.

Справочно:

Мониторинг водных объектов – постоянный контроль за состоянием рек, озёр, водохранилищ, ледников, болот, подземных вод, морей, за комплексом их гидрологических, гидрохимических и других характеристик, гидрологическим режимом.

Функции государственного мониторинга возложены на Федеральное агентство водных ресурсов (Росводресурсы) и Федеральную службу по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды (Росгидромет).

Источник: Пресс-служба Росрыболовства

Россия > Рыба. Экология > fish.gov.ru, 28 ноября 2019 > № 3219724 Василий Соколов

В Совете Федерации обсудили проблемы и перспективы освоения биоресурсов Мирового океана

Проблемы и перспективы освоения биоресурсов Мирового океана в интересах России обсудили на заседании Научно-экспертного совета, которое провел первый заместитель Председателя Совета Федерации Николай Федоров 27 ноября.

В мероприятии приняли участие заместитель Председателя СФ Ильяс Умаханов, заместитель руководителя Росрыболовства Петр Савчук, заместитель министра науки и высшего образования РФ Алексей Медведев, члены Совета Федерации, представители министерств и ведомств, региональных органов государственной власти, профильных организаций, научного сообщества.

По словам Николая Федорова, ещё тридцать лет назад Россия являлась крупнейшей рыболовной державой мира. В СССР в год добывалось до 11 млн тонн биоресурсов, в том числе в открытых районах Мирового океана. Сегодня из 5 млн тонн вылова за пределами российских вод осваивается около 700 тыс. тонн.

«Столь резкое сокращение дальнего промысла обусловлено целым рядом причин. Это и финансовые проблемы отрасли, и старение экспедиционного флота, и отставание в применении современных средств промысла», – отметил парламентарий.

По словам Николая Федорова, низкая промысловая и научная активность России может привести к постепенному вытеснению отечественного рыбопромыслового флота из традиционных районов рыболовства в открытых районах Мирового океана. Он указал, что прибрежные воды и шельф уже поделены, теперь развернулась конкуренция за поверхность и дно Мирового океана.

Николай Федоров отметил, что международное регулирование вопросов добычи морских биоресурсов постоянно усложняется и ужесточается. На уровне ООН началась подготовка международного договора о защите морского биологического разнообразия в районах за пределами действия национальной юрисдикции. «Если у России не будет возможности подкреплять свою позицию результатами научных исследований, мы лишимся доступа к ресурсам Мирового океана»,– подчеркнул законодатель.

Парламентарий констатировал, что сегодня основные положения государственной политики в области морской деятельности изложены в Морской доктрине России и Стратегии развития морской деятельности Российской Федерации до 2030 г. «В рамках реализации этих документов, прежде всего, необходимо принять меры по модернизации, переоснащению и строительству научного и научно-промыслового флота. Кроме того, следует наладить эффективную систему межведомственной координации научных программ, обеспечить организацию морских ресурсных исследований», – подчеркнул Николай Федоров.

Николай Федоров предложил предусмотреть увеличение финансирования на морские научные экспедиции в стратегически важные для России районы Мирового океана.

«Для дальнейшего развития рыболовного промысла за пределами исключительной экономической зоны России необходим комплекс мер государственной поддержки», – подчеркнул законодатель. В частности, важно стимулировать новые перспективные направления добычи биоресурсов.

По словам Николая Федорова, Совет Федерации уделяет большое внимание законодательному обеспечению развития рыбохозяйственного комплекса. «Мы постоянно ведём мониторинг реализации действующего законодательства. Но время не стоит на месте. Возможно, пора приступить к кодификации законодательства в сфере рыболовства с учетом современных реалий и новых вызовов. Нужно создать такие условия, чтобы работать на опережение, интенсивно развивать рыболовный промысел, в том числе в открытых частях Мирового океана», – сказал сенатор.

В ходе заседания вице-президент РАН Андрей Адрианов рассказал об основных мерах, которые необходимо принять, чтобы Россия не была вытеснена из Мирового океана. Статс-секретарь – заместитель министра сельского хозяйства России Иван Лебедев выступил с предложениями в сфере океанического рыболовства. В частности, он считает важным продолжить комплексные исследования в районе Арктики.

Справочно:

Работа по изучению Мирового океана: Арктика и Антарктика

Российская наука объединенными усилиями отраслевого и фундаментального направлений начала планомерную работу по изучению экосистем Мирового океана. В том числе в этих целях Росрыболовство и РАН заключили в 2018 году соглашение о взаимодействии. В этом году на площадке Петербургского международного экономического форума заместитель министра сельского хозяйства – руководитель Росрыболовства Илья Шестаков и президент РАН Александр Сергеев подписали план совместных исследований.

Согласно плану уже проведены комплексные исследования северных морей во время трансарктической экспедиции НИС Росрыболовства «Профессор Леванидов». Переход из Владивостока до Мурманска длился с июля по начало октября. Для столь продолжительного трансарктического рейса была собрана большая научная команда, в которую вошли ученые Всероссийского НИИ рыбного хозяйства и океанографии (ФГБНУ «ВНИРО») и РАН. Проведены в исследования Беринговом, Чукотском, Восточно-Сибирском морях и море Лаптевых, а также в Карском и Баренцевом морях. Это самая масштабная в истории нашей страны арктическая экспедиция. Трансарктический переход показал, насколько серьезно и ответственно Россия подходит к вопросам рационального освоения ресурсов Арктики. Полученная информация ляжет в основу прогнозирования дальнейшей динамики состояния запасов, что в свою очередь позволит формировать государственную политику по развитию своих северных территорий РФ и отстаивать позицию и интересы на международном уровне.

Исследования арктических морей включены в соответствующий перечень ВНИРО на 2020 год, в том числе НИС Росрыболовства примут участие в международных экспедициях и совместной российско-норвежской экосистемной съемке в Баренцевом море и прилегающих водах Северного Ледовитого океана.

В ноябре 2019 года стартовала экспедиция НИС Росрыболовства «Атлантида» в Антарктическую часть Атлантики (АчА). Во время рейса ученые продолжат исследования, начатые в 2019 году совместно с НИС РАН «Академик Келдыш». Экспедиция продлится до апреля 2020 года. Последний раз отечественные ресурсные исследования проводились там более 15 лет назад. Результаты экспедиции 2019-2020 годов лягут в основу формирования плана океанического рыболовства в Антарктической части Атлантики современным российским флотом, строительство которого идет в рамках масштабной государственной программы по обновлению производственных мощностей рыбохозяйственного комплекса страны. Кроме того, активизации экспедиционной деятельности отраслевой российской науки будет способствовать пополнение научно-исследовательского флота – уже спроектированы три новых научно-исследовательские суда, в 2020 году планируется начать их строительство. Новые НИС станут фактически плавучими научными станциями, рассчитанными на длительные переходы и самые сложные задачи.

Источник: Сайт Совета Федерации, Пресс-служба Росрыболовства

Россия > Рыба. Образование, наука. Экология > fish.gov.ru, 27 ноября 2019 > № 3219731 Николай Федоров

Ищем пути развития в новых условиях

В этом году губернатором Сахалинской области официально стал Валерий Лимаренко. Каким образом избранный глава региона видит развитие важнейшей для региона рыбной отрасли? Как оцениваются изменения в сфере спортивно-любительского рыболовства? Об этом новый губернатор рассказал в интервью журналу «Fishnews – Новости рыболовства».

– Валерий Игоревич, рыболовство в Сахалинской области – традиционно та сфера, которая привлекает большое внимание. Ситуация в отрасли волнует не только руководителей компаний, но и многих жителей региона. Какие приоритеты вы бы выделили в развитии рыбного хозяйства?

– Как вы правильно заметили, ситуация в отрасли сейчас вызывает волнение у многих людей. Это не удивительно, учитывая, что на Сахалине на протяжении нескольких лет наблюдается заметное снижение подходов на нерест горбуши. Это факт, от которого никуда не деться. Соответственно, сахалинские рыбопромышленные компании оказались перед выбором – либо закрывать ориентированные на эту рыбу производственные мощности, увольнять людей, либо искать иные, менее болезненные, способы выхода из сложной ситуации.

Разумеется, я и мои коллеги из регионального правительства, выступаем за второй вариант. Ведь какие бы процессы ни происходили в экономике региона, качество жизни людей не должно страдать. Более того, проблемы в отрасли – не повод опускать руки, а стимул для того, чтобы двигаться дальше, активнее решать накопившиеся вопросы. В этой работе мы сахалинский рыбопромышленный бизнес поддерживали и продолжим это делать.

Если говорить о приоритетах развития рыбного хозяйства Сахалинской области, то я бы выделил три ключевых направления.

Первое, это увеличение добычи перспективных, но недоосваиваемых в настоящее время объектов промысла (сардина-иваси, скумбрия, кальмары и бурые водоросли). Второе – внедрение новых технологий переработки водных биоресурсов для получения конечной продукции с высокой добавленной стоимостью. И третье – развитие аквакультуры в отношении таких валютоемких объектов, как трепанг, морской гребешок, морской еж и так далее.

– Во время вашего руководства в регионе была реализована инициатива, которая позволила жителям области ловить на морском побережье до 5 кг горбуши в сутки. Как вы оцениваете ее первые результаты? Будет ли она расширяться? И как обеспечивается контроль вылова?

– Вы знаете, я сам не прочь в свободное время порыбачить с удочкой, тем более что в Сахалинской области это можно сделать буквально в каждом районе. И я прекрасно понимаю, что рыбалка является важной частью жизни многих сахалинцев и курильчан. Конечно, это ненормально, когда человек идет с удочкой на место, где он рыбачил много лет, а ему дают от ворот поворот или вовсе обвиняют в браконьерстве. Задача власти – не создавать препоны законопослушным рыбакам, а помогать им.

Именно поэтому в области была реализована эта инициатива. Мы предоставили людям возможность на законных основаниях ловить горбушу на морском побережье, то есть заниматься своим любимым хобби, не покупать, а самостоятельно добывать свежую рыбу. Для многих островных семей – это достаточно значимый момент.

Контроль за реализацией инициативы осуществляется профильными органами государственной власти. Отмечу, что за период лососевой путины в 2019 году с их стороны не было ни одного сообщения о нарушениях рыбаками-любителями предложенных правил. Это значит, что своим решением мы попали точно в цель.

Понятно, что совсем без претензий не обошлось. В основном люди жаловались на удаленность некоторых мест для разрешенного лова, которые, кстати, определялись исходя из пожеланий сообщества рыбаков-любителей. Эти и другие вопросы решаются в рабочем порядке. Обобщаются предложения по улучшению инициативы, в том числе по организации новых мест добычи (вылова) горбуши в зависимости от удаленности населенных пунктов и возможности подъезда к местам вылова.

Главное – механизм создан и работает. Отказываться от него мы не собираемся, будем только совершенствовать.

– Значимые инвестиционные проекты реализуются в рыбной отрасли Курил. В августе вы предложили премьер-министру Дмитрию Медведеву обнулить федеральные и региональные налоги на Курильских островах. Прорабатывается ли эта инициатива?

– Сначала остановлюсь на самой инициативе. Она не одна, а входит в пакет предложений от региона, который мы передали Дмитрию Анатольевичу Медведеву. Пакет этот состоит из восьми пунктов.

Речь идет о введении нулевой налоговой ставки, за небольшим исключением, в отношении новых инвестпроектов на Курилах, продолжении предоставления субсидий на выравнивание энерготарифов для изолированных энергосистем, целого пласта вопросов природопользования, строительства с федеральным участием ключевых объектов инфраструктуры в привязке к промышленным площадкам.

Кроме того, требует решения уже навязший на зубах у рыбацкой общественности вопрос обеспечения двухвидового использования рыбопромысловых участков – как рыбопромысловых и как рыбоводных. Это решение позволит создать юридическую базу для взрывного роста отечественных аквакультурных хозяйств.

В случае реализации этих предложений серьезный импульс развития получат не только Курильские острова, но и вся область, и, даже по отдельным решениям – весь Дальний Восток. Будут созданы тысячи новых рабочих мест, а государство получит миллиарды рублей налогов от новых производств.

В настоящее время зампредом правительства России Юрием Петровичем Трутневым и Минвостокразвития РФ проводится детальная проработка наших предложений с заинтересованными федеральными органами исполнительной власти. Работа еще продолжается, о результатах мы проинформируем дополнительно.

– Главы ключевых рыбодобывающих регионов на нашей площадке комментировали тему сохранения исторического принципа при распределении квот. Какова ваша позиция в этом вопросе?

– Я не сторонник революционных преобразований, особенно тех, которые чреваты серьезными экономическими потрясениями. А именно к ним может привести отказ от исторического принципа при распределении квот.

Крайне важно сохранить рабочие места на предприятиях отрасли, не допустить банкротства бизнеса, создавать условия для его дальнейшего развития.

Развалить успешные производства очень легко, это нам наглядно продемонстрировали девяностые, а вот создать что-то новое требует гораздо больших сил и средств. В том числе государственных.

На мой взгляд, сейчас всем заинтересованным сторонам нужно взять паузу, как минимум на год, и посмотреть к каким последствиям привели уже предпринятые шаги по отмене исторического принципа. Были реализованы задачи, ради которых все затевалось или нет? Как отразилось это на местных предприятиях? Сколько рабочих мест было создано? Сколько ликвидировано? В общем, взвесить все за и против.

Журнал «Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 25 ноября 2019 > № 3210334 Валерий Лимаренко

Василий Соколов: в рамках федерального проекта «Оздоровление Волги» в 2021 году будут восстановлены более 200 км водных объектов

Меры по реализации федеральных проектов, направленных на охрану и рациональное использование водных ресурсов Российской Федерации, обсудили 20 ноября на совещании Комитета Совета Федерации по аграрно-продовольственной политике и природопользованию, которое провел Геннадий Орденов. В нем приняли участие представители Росрыболовства, Минстроя России, региональных органов государственной власти, научных и общественных организаций.

С докладом о мероприятиях по сохранению водных биоресурсов, выполняемых в рамках федеральных проектов «Оздоровление Волги» и «Сохранение озера Байкал», выступил заместитель руководителя Росрыболовства Василий Соколов.

Он сообщил, что на создание инфраструктуры для мобильного комплекса охраны водных биоресурсов на озере Байкал на 2021 год выделено 118 млн рублей. На реконструкцию Большереченского, Селенгинского рыбоводных заводов и Гусиноозерского осетрового хозяйства в 2021 – 2022 годах запланировано 268 млн рублей, 308 млн рублей и 160 млн рублей соответственно. Модернизация осетрового хозяйства начнется с 2022 года.

Ведется разработка диагностических средств, методик и системы генетического мониторинга распространенности инфекционных заболеваний ценных промысловых видов рыб озера Байкал.

В рамках реализации мероприятий федерального проекта «Оздоровление Волги» в 2021 году будут восстановлены 201,8 км водных объектов, в 2024 году протяженность восстановленных акваторий составит 281 км.

По состоянию на 1 ноября 2019 года запланированные работы по расчистке водных объектов от растительности выполнены на 100%. Объем изъятых ила, песка и грунта составил 781,9 тыс. кубометров (73% от плана).

Росрыболовство планирует расширить мониторинг водных биоресурсов и среды их обитания в районах Нижней Волги и Волго-Ахтубинской поймы, увеличить количество водных объектов в рамках рыбохозяйственной мелиорации, а также построить новые рыбоводные заводы на территории бассейна реки Волги после разработки рыбоводно-биологического обоснования и проектно-изыскательских работ. В том числе, планируется строительство Волжско-Камского рыборазводного комплекса в Республике Татарстан для выращивания и выпуска молоди стерляди и судака. Кроме того, будут реконструированы действующие воспроизводственные комплексы в Ярославской, Волгоградской и Астраханской областях.

«Для повышения эффективности мероприятий федеральных проектов необходимо обеспечить взаимодействие федеральных и региональных органов исполнительной власти при их планировании и реализации, внести изменения в законодательство, в том числе в части возможности мелиорации путем выпуска растительноядных видов рыб, увеличить попуски воды в Нижнюю Волгу – не реже 1 раза в три года и объем научных исследований и мониторингов для уточнения параметров выполняемых мероприятий», – подвел итог Василий Соколов.

Источник: Пресс-служба Росрыболовства

Россия > Рыба. Экология > fish.gov.ru, 20 ноября 2019 > № 3219756 Василий Соколов