Всего новостей: 4162574, выбрано 59 за 0.017 с.
Новости. Обзор СМИ Рубрикатор поиска + личные списки
Списков нет
Подписка или Тест.
Главные отличия.
Платный доступ на polpred с деловой информацией высшего качества. Скажите об этом директору библиотеки.
Главные отличия.
Платный доступ на polpred с деловой информацией высшего качества. Скажите об этом директору библиотеки.
Лидер мирового алмазного бизнеса – компания De Beers – прекратил до 14 апреля 2009г. добычу алмазов на четырех шахтах в Ботсване, обеспечивающих около половины производства компании и пятую часть всех алмазов мира. Затем две шахты возобновят работу, но с сокращением добычи на 20%, а еще две – Damtshaa и Orapa №2 – не будут эксплуатироваться до конца этого года.Фактически производственная деятельность Debswana, совместного предприятия De Beers и правительства Ботсваны, остановилась еще в дек. – когда работники вернулись с рождественских каникул, их задействовали лишь для технического обслуживания. 580 чел. будут уволены в связи с сокращением производства, а еще несколько тысяч из числа 6 тысяч 300 сотрудников предприятия отправят в длительные отпуска.
Согласно данным статистической службы Ботсваны, с авг. по нояб. 2008г. экспорт алмазов в стране снизился на 90%. Сырьевые алмазы составляют 70% ботсванского экспорта, треть ВВП и половину государственных доходов страны, являющейся крупнейшим мировым производителем алмазов. Debswana в 2008г. добыла 32,3 млн. карат – на 4% меньше, чем в 2007г. (33,6 млн.), а в целом добыча De Beers в пред.г. составила 48,1 млн. карат.
По словам пресс-секретаря Debswana Эстер Канаимба (Esther Kanaimba), решение о заморозке шахт было принято, «чтобы смягчить последствия мирового экономического спада, сбалансировав добычу и спрос, сохранив средства компании, рабочую силу и готовность к следующему подъему рынка». Представитель De Beers Линетт Гоулд (Lynette Gould) добавила, что в последний раз компании приходилось полностью закрывать добычу на какой-либо шахте во времена Великой депрессии.
На крупнейшем рынке драгоценных камней, в США, где обычно продается половина добытых за год алмазов, дела идут не лучшим образом: рождественские продажи упали на четверть. Даже зажиточным покупателям пришлось сократить расходы на люксовые товары, включая ювелирные изделия. Так, у крупнейшего ритейлера Tiffany праздничные продажи упали на 24%. Огранщикам тоже пришлось несладко – давление на них оказывают долговая нагрузка и непроданные запасы продукции.
Ранее De Beers отказалась от планов по покупке 49,99% акций принадлежащей Лукойлу компании «Архангельское геологодобычное предприятие», владеющей лицензией на Верхотинское месторождение. В качестве причин назывались как недовольство «дочки» De Beers Archangel Diamond действиями ФАС, которая не рассмотрела сделку до 31 дек. 2008г., так и неустойчивая ситуация в мировой экономике и спад потребления алмазов. Предполагаемая сумма сделки между De Beers и Лукойлом должна была составить 225 млн.долл.
Зато вторая крупнейшая алмазодобывающая компания в мире (25% рынка), российская Алроса, не планирует в связи с кризисом сокращать добычу алмазов – об этом заявил ее президент Сергей Выборнов. По его словам, «2009г. – это самый активный год строительства подземных рудников». Между тем, чистая прибыль Алроса в III кв. 2008г. по РСБУ упала более чем в 30 раз до 112,57 млн. руб., а с 1 янв. 2009г. De Beers прекратила закупать у нее алмазы.
Фактически Алроса ушла с открытого рынка, ее единственным покупателем остался Гохран РФ (спецучреждение при минфине). План закупок драгоценных камней и сырья Гохраном на 2008-10гг. предполагал ежегодный выкуп в объеме 3,69 млрд. руб., однако на фоне кризиса правительство РФ увеличило ежегодный лимит до 9,5 млрд. руб.
«У нас с De Beers условия добычи разные – мы не можем закрыть добычу, потому что у нас градообразующие предприятия. В Африке проще алмазы держать в природном стоке, то бишь в земле. Мы не можем закрыть Мирный, Удачный, Айхал, и всех распустить», – рассказал представитель Алроса Андрей Поляков.
Поляков полагает, что ситуация на «алмазном трубопроводе» улучшится в течение года. По его словам, спрос на ювелирные изделия с бриллиантами и на сами бриллианты есть, основные проблемы возникают на участке от сырья до ювелирного изделия из-за нехватки кредитования для огранщиков и алмазных дилеров. Согласно данным представителя Алросы, с конца 2008г. в России даже увеличился спрос на мелкие и средние бриллианты. По некоторым источникам, рост составил до 40%.
«Возможно, покупатели рассматривают это как одно из средств сохранения и вложения денег на фоне отсутствия достойной альтернативы. Есть и поколенческий фактор – в России в середине 2000гг. изделия с бриллиантами стали предметами нормального потребления, даже в не очень высокой ценовой категории», – объясняет Андрей Поляков. Россию эксперт считает пока еще несформированным, развивающимся рынком.
Комментируя ситуацию в целом, представитель Алросы говорит: «Это вопрос выдержки – если мы и другие крупнейшие производители алмазного сырья сможем не допустить обвала цен, не выбрасывать сырье на рынок в огромных количествах, не глядя на цены, то, наверное, мы пойдем в рост после оздоровления рынка. Сырья и бриллиантов сейчас на рынке много, и движения на нем не происходит по одной простой причине – никто не может пока определить, по какой цене торговать».
Ближайшими конкурентами De Beers и Алроса по добыче алмазов, хотя и сильно отстающими от них по долям рынка, являются компании Rio Tinto и BHP Billiton. Rio Tinto работает на трех шахтах, включая полностью принадлежащую ей австралийскую Argyle, шахту Diavik в Канаде и Murowa в Зимбабве. Отложив проекты по развитию шахт с целью снижения затрат, компания увеличила объемы производства, однако доходы от продаж алмазов значительно снизились из-за влияния кризиса и спада цен – за 2008г. на 18% до 840 млн.долл. В связи с этим Rio Tinto планирует закрыть завод по переработке алмазов Argyle и приостановить подземную добычу.
Зато в BHP Billiton заявили, что выручка алмазного подразделения компании по итогам I пол. 2009 фин.г. (закончившегося 31 дек. 2008г.) выросла на 9% против аналогичного периода годом ранее – до 457 млн.долл. Добыча на единственной алмазной шахте компании, канадской Ekati, за это же время упала на 27% до 1,367 млн. каратов. В течение года BHP вышла из ангольских разведывательных проектов Alto Cuilo и Luangue, в которых ее партнером выступала Petra Diamonds. На Ekati же к 2012г. намерены сократить себестоимость добычи до 50 долл. за 1 т. – к 2009г. им удалось довести этот показатель до 70 долл.
«Крупнейшие участники этого рынка – Алроса и De Beers, доли других названных участников несравнимо меньше, следовательно, меньше и влияние. Но и они могут пойти на сокращение добычи алмазов, если увидят в этом необходимость, и мировая конъюнктура будет подталкивать их к этому», – резюмирует Дмитрий Баранов.
В начале апр. состоялся визит министра торговли Индии Шри Джайрам Рамеша в Намибию и Анголу с целью создания системы прямого импорта необработанных алмазов из Африки в Индию. В состав делегации вошли как ведущие представители индийского Совета по содействию экспорту драгоценных камней и ювелирных изделий, так и представители компаний из других отраслей экономики Индии.
Главари незаконных военных формирований, так же как и местные племенные элиты, заинтересованы в сохранении контроля над богатыми земельными угодьями, владении шахтами и рудниками, на которых добываются золото, алмазы и другое ценное сырье. Зоны влияния между ними, как правило, поделены и ревностно охраняются. Это позволяет им и дальше незаконно эксплуатировать природные ресурсы страны, извлекая баснословную прибыль. Доходы, полученные от реализации контрабандного сырья на мировом рынке, увязываются в единое целое с трафиком нелегального оружия, идущего на вооружение военных формирований. Для этих целей чаще всего используют дорогостоящие и компактные для перевозки алмазы, получившие название «кровавых».В процесс добычи и реализации на внешнем рынке алмазов ДРК вовлечены практически все приграничные государства ДРК, играющие роль транзитов в цепочке от производителя до потребителя. Особые отношения складываются у ДРК с ее восточными соседями. Эти связи исторические, основанные на родственных отношениях, а также на торговых связях. Район Киву – с Бурунди, Руандой, Кенией, Угандой, Танзанией; Катанга – с Замбией и Анголой. Алмазы, как и другие минералы, добытые в зонах вооруженных конфликтов ДРК, беспрепятственно «уплывают» по межграничным озерам на пирогах в соседние страны, становясь неотъемлемым компонентом их экономики. Проигрывает от этого лишь ДРК. Имея колоссальные запасы полезных ископаемых, она остается в ряду наиболее бедных стран мира с доходом на душу населения менее 100 долл. США.
В ДРК действует Центр экспертизы и оценки драгоценных и полудрагоценных камней. Этот орган находится в постоянном контакте с Кимберлийским процессом в качестве его активного члена с 2000г. Как известно, международная организация «Кимберлийский процесс» была создана в 2000г. с целью закрепления системы контроля над торговлей алмазами, в т.ч. нелегально добытыми в зонах вооруженных конфликтов. Хотелось надеяться, что мероприятия, направленные на закрепление системы контроля и сертификации алмазов, будут в дальнейшем способствовать их прозрачности на благо конголезского народа.
Резолюция Генассамблеи ООН призывает все страны отказаться от экспорта несертифицированных алмазов и присоединиться к Кимберлийскому процессу. «Для многих стран Африки алмазы являются основным источником доходов. Одновременно, они по-прежнему являются причиной разжигания конфликтов, источником незаконного обогащения и средством финансирования вооруженных повстанческих движений», – заявил с трибуны Генассамблеи президент Ботсваны Фестус Могае, председатель Кимберлийского процесса в 2005г.Повстанческая организация «Унита» в Анголе в 1992-98гг. продала Бельгии нешлифованных алмазов на 3,7 млрд.долл. Кимберлийский процесс, стартовавший в ЮАР в 2000г., предполагает сертификацию алмазов на внешних рынках, что позволяет бороться с их нелегальным экспортом. 65% всех алмазов в мире общей стоимостью 8 млрд.долл. в год поступают на мировые рынки c африканского континента. 10 млн.чел. прямо или косвенно связаны с алмазной промышленностью, отметил президент Ботсваны.
По его словам, на алмазы приходится 75% дохода Ботсваны от экспорта. Кимберлийский процесс представляет собой трехстороннее партнерство между правительствами, неправительственными организациями и алмазной отраслью. Система сертификации алмазов вступила в действие с янв. 2003г., она обязывает добывающих и покупающих алмазы заключать сделки только при наличии специального кимберлийского сертификата, подтверждающего их законное происхождение. К Кимберлийскому процессу присоединилась 71 страна.
Алмазы
На территории Израиля алмазы не добывают – их приходится импортировать. Гранильная промышленность Израиля зависит от отношений с ведущими производителями и экспортерами алмазов, операторами мирового алмазного рынка и от сложившейся на этом рынке системы торговых операций с алмазами. То же самое можно сказать и в отношении системы израильского экспорта алмазов (в основном, он идет в страны ЮВА и Тихоокеанского региона), что весь этот экспорт, а точнее, перераспределение (или перепродажа) алмазов, в принципе невозможно без первоначального импорта. Поэтому проблема обеспечения алмазным сырьем – ключевая для развития и эффективного функционирования израильского алмазного и бриллиантового бизнеса. До последнего времени схема импорта алмазов в Израиль работала следующим образом: 25-30% составлял прямой импорт из DTC (Diamond Trading Company, центральная сбытовая организация De Beers), а 70-75%, то есть основную часть, составляли закупки алмазов на открытом рынке.
С 2003г. в Израиле стал ощущаться возрастающий дефицит сырых алмазов. Это было связано, во-первых, с существенным сокращением алмазным монополистом De Beers числа сайтхолдеров-израильтян, а во-вторых, с тем, что страны-производители сырых алмазов – ЮАР, Ангола, Намибия и Ботсвана – стали искать возможность обрабатывать добываемые ими алмазы на месте, а не импортировать их для огранки в другие страны, в Израиль. И если раньше израильские бизнесмены, борясь с монополией продавца алмазов De Beers, налаживали прямые отношения с такими экспортерами алмазов, как Россия, Ангола, Канада или ДРК, то теперь они активно инвестируют в африканские алмазные рудники для последующей продажи добытых сырых алмазов в Израиль. В качестве примеров можно назвать Ройвена Гросса (Reuven Gross) и Игаля Шапиру (Yigal Shapira), которые приобрели в начале 2004г. алмазный рудник в Сьерра-Леоне (www.mineral.ru по материалам Rapaport TradeWire, 2.02.2004).
По мнению экспертов Израильской алмазной биржи, для израильских диамантеров перспективна схема, по которой большая часть алмазов обрабатывается за границей, а затем готовые бриллианты переправляются в Израиль для продажи – Израиль сохраняет свою роль торгового центра. В связи с этим в течение нескольких последних лет роль зарубежной переработки алмазов заметно увеличивалась.
Самой крупной фигурой израильского алмазного бизнеса сегодня является предприниматель Лев Леваев. В 2003г. Леваев был назван Израильской алмазной биржей главным алмазным экспортером Израиля; помимо этого, была отмечена роль Леваева в качестве одного из основных импортеров сырых алмазов в Израиль, снабжавшего промышленность необходимым сырьем.
Израильский бизнесмен Лев Леваев – хозяин крупной бизнес-империи Leviev Group, распространившей свое влияние по всему миру. Компания LLD (Lev Leviev Diamond), входящая в Leviev Group, является самой крупной в алмазообрабатывающей отрасли Израиля. В среднем она экспортирует в год обработанных алмазов на 600 млн.долл. Леваев контролирует 15-20% мирового рынка бриллиантов, а Африка – основное направление деятельности компании. Leviev Group принадлежит 40% компании Namco, добывающей алмазы на шельфовых месторождениях Намибии и ЮАР; 16,4% – в алмазном руднике Катока в Анголе (4 место в мире по запасам), где Леваев ведет деятельность совместно с «Алросой». В Анголе Леваеву 3г. (1999-2003гг.) принадлежали эксклюзивные права на экспорт алмазов.
Leviev Group шлифует больше алмазов, чем кто-либо в мире. Недавно в Луанде (Ангола) компанией был открыт самый большой алмазошлифующий завод в Африке, еще один завод построен в Намибии. «Алроса» пытается отстранить Леваева от Катоки и вести сотрудничество с другим израильским бизнесменом – алмазным монополистом в ДР Конго Даном Гертлером (Dan Gertler), внуком патриарха израильского алмазного бизнеса Моше Шницера (Moshe Schnitzer). В апр. 2005г., в ходе визита в Израиль Владимира Путина, президент «Алросы» Александр Ничипорук объявил о новом партнерском договоре с Гертлером о ежегодном экспорте алмазов стоимостью в 250-300 млн.долл. с Катоки, что явно невыгодно Леваеву.
По замыслам «Алросы», партнерство с Dan Gertler Israel должно заменить партнерский договор, заключенный в 2004г. Леваевым с государственной компанией Анголы Sociedade de Desenvolvimento Mineiro (Sodiam). Благодаря сотрудничеству с Гертлером, перед «Алросой» открылись перспективы работы в ДРК, и уже сразу после подписания договора Ничипорук говорил, что «Алроса» хочет сначала упрочить свои позиции в алмазной добыче Конго, а потом и в экспорте. Содействовал заключению договора бывший партнер Леваева Аркадий Гайдамак.
Леваев сделал себе имя на подрыве монополии De Beers. И если десятилетие назад De Beers контролировала 80% сырья, поставляемого на мировой рынок, то уже к 2004г. доля De Beers снизилась до 55%. Леваев самостоятельно заключал сделки с государствами – крупнейшими производителями алмазов (в том числе с ЮАР), убеждая их в том, что большую часть добытых камней следует гранить на собственных мощностях добывающих стран. Леваев потеснил De Beers на алмазном рынке, в том числе и в других государствах юга Африки. Leviev Group, чьи позиции особенно сильны в области обработки камней, замыкает на себя сбыт и огранку алмазов в ключевых алмазодобывающих регионах. Причем речь идет о переработке и алмазов, добытых на объектах, принадлежащих самому Льву Леваеву, и об алмазах, приобретаемых у других компаний, например у De Beers в ряде африканских стран.
Ангола. Непосредственно в Африке глава консорциума Africa Israel Лев Леваев оказывается в 1990гг. Поначалу Леваев скупал небольшие партии африканских алмазов в Анголе и Сьерра-Леоне. Именно тогда он впервые ввел свою схему – камни поступали для огранки на местные заводы непосредственно из российских шахт, в обход De Beers. Следующим шагом стала Ангола, где шла гражданская война – вместе с другим израильским бизнесменом Аркадием Гайдамаком (который занимался торговлей оружием и являлся финансовым советником президента Анголы) Леваев занимался урегулированием государственного долга Анголы Советскому Союзу, составлявшего тогда 7 млрд.долл.
На Катоке тогда шло строительство фабрики, «Алроса» испытывала дефицит оборотных средств, так как российское правительство приостановило действие соглашений с De Beers. Тогда на Катоке и появился частный инвестор – Леваев. В 1996г., при поддержке Гайдамака (имеющего 15% в компании Africa Israel), он инвестировал 25 млн.долл. в Катоку, и в 1997г. уже имел 16,4% акций предприятия, приобретенных у ангольской госкомпании Endiama. В 1998г., в связи с активизацией повстанческой деятельности UNITA, на Катоке возникли серьезные проблемы с безопасностью. Подразделений правительственной армии оказалось недостаточно, и в 1999г. на предприятии была создана собственная служба охраны. При этом все контакты с охраной Катоки выстраивались через Леваева, контактирующего с группами UNITA и скупавшего алмазы и у них, особенно после Кимберлийского процесса De Beers. Скорее всего, в этой деятельности фигурировал и Гайдамак, поставлявший в 1990гг. в Анголу крупные партии оружия.
В нояб. 1999г. Лев Леваев выиграл тендер и впоследствии стал монополистом в экспорте алмазов из Анголы. Экспорт шел через компанию Ascorp, совместный проект Леваева и правительства Анголы. К тому времени De Beers уже скомпрометировала себя перед правительством страны скупкой нелегальных алмазов у UNITA и, после разрыва отношений алмазного монополиста с правительством Анголы (2001), Леваев получил исключительно выгодные перспективы. Немаловажную роль здесь сыграли и хорошие личные отношения Леваева с президентом страны Жозе Эдуарду Душ Сантушем и его дочерью Изабеллой, и традиционное американское лоббирование израильских интересов.
В 2002г., после победы правительственных войск над UNITA, контракты Анголы с Леваевым достигли суммы в 850 млн.долл. Правительство получило контроль над всеми алмазными месторождениями, к освоению которых приступила «Алроса». По словам самого Леваева, его алмазный бизнес важен, прежде всего, для самой Анголы, так как это сотрудничество плодотворно влияет на выход страны из кризиса: «Наше желание – помочь людям, работающим своими руками. Мы хотим, чтобы народ Анголы приобрел больше новых навыков».
1 янв. 2003г. ангольское правительство и Endiama разорвали контракт с Леваевым на монопольный экспорт алмазов. Разрыв хронологически совпал с отменой Владимиром Путиным указа Бориса Ельцина, согласно которому 75% добываемых в Пермской области алмазов должны граниться на ее территории. Возможно, отмена указа, ставшая серьезным ударом по интересам Леваева, напрямую связана с тем, что в последнее время деятельность Леваева в России стала вызывать подозрение как российских, так и израильских властей. Распространение получила информации, как в Анголе, так и в России, о причастности Леваева к контрабанде алмазов может быть связано с желанием государства укрепить свои позиции и снизить активность Леваева на российском рынке.
ДР Конго. В 2002г. Леваев стал вторым среди крупных экспортеров конголезских алмазов. Правительство ДРК выдало Леваеву лицензии, позволившие ему экспортировать алмазы из страны – среди серии лицензий, выданных после того, как оно решило отменить эксклюзивную монополию, принадлежавшую ранее также израильской компании Dan Gertler International (DGI) Group Дана Гертлера. Дело в том, что между Израилем и ДРК практически с самого начала 1960гг., после провозглашения независимости, установились дружественные официальные и неофициальные связи. Причины таких тесных связей крылись в том, что Жозеф Касавубу (Joseph Kasavubu), бывший тогда президентом, был очень высокого мнения об израильских финансистах и их способностях организовать рентабельное производство по добыче и переработке практически всех полезных ископаемых. Добыча алмазов ведется MIBA, структурой, которая была близка к группе Леваева; на MIBA же приходится и основная доля экспорта камней.
Интенсивная деятельность на алмазном рынке ДРК израильских предпринимателей зачастую приводит к их открытому столкновению. Отношения между Леваевым и Гертлером характеризуются как резкая конкуренция не только на рынке алмазов, но и в иных отраслях и сферах. По сообщению ряда израильских источников (GaArez, Maariv), Гертлер прилагает серьезные усилия для выдавливания Леваева из Анголы, действуя, в том числе, через свои связи в окружении ангольского президента. Синдико Доколо, муж Изабеллы Душ Сантуш и деловой партнер Гертлера, – гражданин ДРК. Гертлер также активно контактирует с Гайдамаком.
В том же 2002г. начались первые попытки Леваева установить контроль над некоторыми алмазными рудниками ЮАР.
Намибия. В 2004г. в Виндхуке была открыта фабрика LLD Diamonds Namibia по огранке алмазов (потенциальная мощность – до 35 тыс. каратов в месяц). В Виндхуке перерабатывается 15% добываемых в стране алмазов. В том же году Леваев заявил о строительстве еще большего по объемам переработки завода в Луанде – Angola Polishing Diamond S.A. (совместное предприятие Endiama (48%) и LLD Diamonds (47%); 5% – у консорциума местных компаний).
Леваев использовал следующую схему: во-первых, была организована добыча алмазов на ключевых рудниках нескольких африканских стран. В Намибии, например, алмазодобыча идет как на суше, так и в офшорных (шельфовых) месторождениях – после De Beers компания Leviev Group обладает вторым по размерам алмазодобывающим флотом. Следующим шагом стала работа над внедрением в этих странах схемы, когда местные камни обрабатываются там же, где их добывают. С открытием гранильных фабрик в Намибии, Leviev Group обеспечивает полный цикл производства бриллиантов – добычу алмазов, их огранку, сбыт и, в перспективе, производство ювелирных изделий (т.н. from mine to mistress). Это выгодно африканцам, поскольку сулит увеличение доходов казны и создание новых рабочих мест.
Аналогичные планы по строительству гранильных мощностей существуют и в отношении соседней Ботсваны, пока – территории De Beers, где добывается каждый третий алмаз в мире. Министр индустрии и торговли Ботсваны Жакоб Нкате (Jacob Nkate) заявил, что поддерживает усилия Leviev Group, направленные на создание в Ботсване гранильного производства и изготовление ювелирных изделий. Сроки договора между Ботсваной и De Beers подходят к концу, и не исключено, что он может быть пересмотрен.
Лев Авнерович Леваев (Lev Leviev, родился 30 июля 1956г. в Ташкенте, в 1971г. иммигрировал в Израиль) – израильский бизнесмен, один из крупнейших диамантеров в мире. Леваев контролирует ряд алмазных месторождений и фабрик в Африке и на данный момент является самым серьезным конкурентом южноафриканской компании De Beers.
Кроме алмазного бизнеса, в круг интересов Леваева входят также строительство и торговля недвижимостью, энергоресурсы, тяжелая (металлургия) и легкая промышленности. Холдинговая компания Africa Israel Investments (Леваев – председатель совета директоров и владелец 79% акций), осуществляет управление коммерческой недвижимостью в Израиле и за рубежом, владеет компанией Gottex (крупнейший производитель пляжной одежды в мире), сетью автозаправочных станций Fina на юго-западе США и частью платных автодорог в Израиле, а также занимается телекоммуникациями, туризмом и строительством, на территориях оккупированной Палестинской автономии. Чистая прибыль Africa Israel составила 140 млн.долл., что на 60% больше, чем в 2004г. Основной капитал – 1,2 млрд.долл. (Africa Israel Investments Financial Statements. 31.12.2005). Africa Israel входит в список 25 ведущих израильских компаний (kambur.ru, 28.03.2006).
Лев Леваев – крупней частный инвестор в Лас-Вегасе, где он планирует открыть отель и гипермаркет. В Москве он инвестирует в проект «Москва-Сити». Оборот Leviev Group – 3 млрд.долл. в год; из этой суммы 2 млрд приходится на бриллиантовый бизнес (Д.И. Кобызев. Современное состояние). Позиция в рейтинге Forbes: 228 (2,6 млрд.долл.). В 2005г. Лев Леваев возглавил список экспортеров алмазов в Израиле: экспорт алмазов Леваева в 2005г. составил 601 млн.долл. (kambur.ru).
Кимберлийский процесс (Kimberley Process) – международная организация, цель которой – противодействие проникновению на мировой рынок так называемых «кровавых», или «конфликтных», алмазов. Это нелегально добытые алмазы, средства от реализации которых направляются на финансирование региональных конфликтов и международных террористических группировок. В основном, конфликтные алмазы использовались для финансирования террористических организаций и преступных режимов в странах Африки. Организация была основана в 2000г. и названа по имени г.Кимберли в ЮАР, где прошла первая международная конференция по борьбе с конфликтными алмазами. Компанию De Beers обвиняли в скупке конфликтных алмазов, у Unita. Федор Георги.
Израиль > Металлургия, горнодобыча > af-ro.com, 30 октября 2006 > № 340403
Алмазы-2006
Месторождение Sengamines (провинция Восточная Касаи) – возможно, один самых привлекательных и, при этом, относительно свободных алмазных активов в мире. Нынешний основной собственник – южноафриканец Майк Нан – активно ищет партнеров для освоения месторождения. На эту роль претендуют и «Алроса», и De Beers. Общая стоимость запасов, разведанных на месторождении, оценивается в 2 млрд.долл.
Добыча россыпных алмазов идет на Sengamines уже давно, а кимберлитовые трубки не разрабатываются до сих пор. Причины этого, в первую очередь, политические: напряженная ситуация в самом регионе Касаи (один из очагов недавно закончившейся в ДР Конго гражданской войны), а также неоднозначная репутация сменявших друг друга собственников месторождения. Только теперь появляются условия, гарантирующие стабильность потенциальным инвесторам.
Мировая алмазная промышленность – закрытый клуб, большую часть крупных месторождений контролируют De Beers и «Алроса», в 1990гг. и 2000гг. заметно стало усиление некоторых израильских компаний (прежде всего, Leviev Group), которые также стремятся получить контроль над добычей. Небольшие и средние компании разрабатывают мелкие россыпные месторождения. Привлечь средства в реализацию крупного проекта они практически не могут, без поддержки кого-то из крупнейших мировых игроков. Кроме De Beers, «Алросы» и Leviev Group к «высшей лиге» международного алмазного бизнеса (особенно когда речь идет об Африке) можно отнести, пожалуй, только Дана Гертлера и его компании. Гертлер, обладающий монополией на экспорт конголезских алмазов, не имеет достаточного опыта реализации крупных проектов в добыче. Лояльность (как минимум) Гертлера, на сегодняшний день, является непременным условием инвестирования в Sengamines.
Расположенное в районе район Мбуджи-Майи месторождение Sengamines – крупное, в том смысле, что его масштаб подразумевает участие в освоении профильных стратегических инвесторов. Все упомянутые нами ведущие игроки так или иначе уже обозначали к нему интерес, хотя никому из них ни месторождение, ни хотя бы его часть пока не досталась. Вероятность того, что вскоре это произойдет, велика.
Лицензия на участок площадью 792 кв. км. была получена компанией Sengamines в 2000г., и включила кимберлитовую трубку Чибве (Tshibwe) и рассыпные месторождения в бассейне реки Сенга-Сенга (от реки и название компании). Промышленная добыча началась в 2001г. Согласно только официальным данным правительства ДР Конго добыча, составила 166 тыс. карат (2 млн.долл.) в 2001 г., 432 тыс. карат (3,5 млн.долл.) в 2002г., и 904 тыс.долл. карат (13 млн.долл.) за 9 месяцев 2003г.
В апр. 2006г. основным акционером Sengamines (80%) стала First African Diamonds (FAD), руководителем и владельцем которой, по нашей информации, является южноафриканский предприниматель Майкл Нан (Michael Nunn). FAD приобрела весь пакет у компании Oryx. Отметим, что FAD была создана специально для приобретения в Sengamines, и в других проектах пока не замечена. Информация о сделке по Sengamines появилась на фоне сообщений о том, что переговоры о приобретении прав на месторождение вела De Beers.
Остальные 20% остались у конголезкой компании MIBA (Societe Miniere de Bakwanga). MIBA – крупнейшая в Конго и одна из крупнейших в мире алмазодобывающих компаний, 80% акций контролирует правительство ДР Конго через холдинг Gecamines. Остальные 20% – у бельгийской Sibeka, миноритарным (20%) акционером которой, в свою очередь, является De Beers.
В результате сделки 2006г. Sengamines была переименована в Entreprise Miniere de Kasai Oriental – EMIKOR. Новый владелец Майкл Нан до этого был известен как директор и совладелец TanzaniteOne, компании ведущей разработку танзанитового рудника в Танзании (управляет также гранильной фабрикой в ЮАР), а также как акционер и директор Afgem. С его именем также связаны компании Amari и Xceldiam (последняя – в Анголе).
Бывший владелец Sengamines – компания Oryx – была несколько лет назад дискредитирована обвинениями в связях с аль-Каидой и военным руководством Зимбабве. По данным отчета ООН, в создании Sengamines в 1999г. участвовали Oryx (тогда его главным акционером был Тамер Саид Ахмед аш-Шанфари), зимбабвийская компания Osleg, выражавшая интересы военного руководство Зимбабве, а также непосредственно правительство Зимбабве.
Компания Oryx зарегистрирована на Каймановых островах. По данным Mbendi (2004), Oryx принадлежало 50% в Sengamines, остальные акции были у других инвесторов, в том числе у правительства ДР Конго. По данным Rapaport на 2002г., доля Oryx в Sengamines составляла 49%. Diamond Intelligence обозначает структуру акционеров: Oryx – 49%, Miniere de Bakwanga (MIBA) – 16%, правительство ДР Конго – 33,8%, 4 частных лица – 1,2% (2003г.).
В 2002г. компания Oryx обвинялась ВВС в связях с аль-Каидой, но выиграла дело о клевете в суде, так как ВВС не смогла представить доказательств выдвинутым обвинениям. ВВС, предположила, что представитель Осамы Бен Ладена является акционером Oryx. В опубликованных извинениях ВВС содержится информация о том, что одним из акционеров Oryx был на тот момент Камаль Хальфан (Kamal Khalfan) – «уважаемый» оманский бизнесмен и почетный консул Сулатаната Оман, которого они «по ошибке спутали» с террористом Мохаммедом Хальфаном (Mohammed Khalfan). В извинениях ВВС не упомянуто, что Камаль Хальфан является почетным консулом Омана в Зимбабве. ВВС была вынуждена заплатить Oryx компенсацию в 500 тыс. фунтов ст. (1 млн.долл.).
В докладе ООН от 25 окт. 2002г. Oryx и Sengamines обвинялись в нелегальном сотрудничестве с высшими чинами армии Зимбабве, именно через Камаля Хальфана. Заинтересованными сторонами сделок были названы руководитель зимбабвийской спецслужбы Эмерсон Мнангагва (Emmerson Mnangagwa) и оманский предприниматель Тамер Саид Ахмед аш-Шанфари (Thamer Said Ahmed Al Shanfari). Возможно, за этими обвинениями стояли интересы Льва Леваева, который в это время активно использовал платформу ООН в конкурентной войне с De Beers.
По данным Diamond Intelligence, в конце 2002г. в Oryx появился ливийский капитал в лице Libyan Arab African Investment Company (LAAICO), фонда, контролируемого Каддафи. К этому времени относится пик ливийско-зимбабвийского сотрудничества в ряде областей. В янв. 2003г. Иса ал-Кавари (His Excellency Dr Issa Al Kawari) сменил аш-Шанфари, оманского консула в Зимбабве, в качестве руководителя компании (chairperson). Мустафа Хаттаби, представитель Каддафи, вошел в совет директоров компании. В 2003г. ливийцы увеличили свой пакет, а Хаттаби стал главой компании вместо ал-Кавари (Diamond Intelligence). К концу 2003г. накопленные инвестиции Oryx составили 100 млн.долл., а число работающих достигло, согласно тем же данным, 1200 чел.
В сент. 2004г.на сайте PolishedPrices.com было опубликовало сообщение о том, что De Beers заключила «конфиденциальное» соглашение с Oryx о разработке месторождений Sengamines, De Beers подтвердила наличие такого соглашения. По этому соглашению, De Beers намеревалась инвестировать 10 млн.долл. в геологоразведку на Sengamines. Ранее тот же источник публиковал сообщения о работе специалистов De Beers на участке Sengamines.
Летом 2005г. акционеры Oryx отказались от дальнейших вложений в проект и начали активный поиск инвесторов, ведя переговоры с Afgem (Майкл Нан), «Алросой» и Emaxon, подразделением Dan Gertler International. Возможно, их не устроила перспектива работы с еврейскими огранщиками о они уступили акции южноафриканской компании, предположительно, связанной с De Beers.
«Алроса» интересуется месторождением, как минимум, с 2004г. В 2005г., во время визита Владимира Путина в Израиль было заключено соглашение между «Алросой» и Даном Гертлером, которое, теоретически, должно облегчить вхождение российской монополии в проекты на территории ДР Конго.
В ходе сент. визита (2006) Владимира Путина в ЮАР было заключено соглашение о партнерстве между De Beers и «Алросой». Соглашение, а также сопровождавшие его неформальные договоренности, могут означать начало нового этапа в отношениях двух компаний, а значит, – и новый этап в истории мирового алмазного рынка. Последние годы на этом рынке прошли в позиционной борьбе соперников-партнеров De Beers и «Алросы». De Beers пыталась удержать монопольный контроль над рынком, «Алроса» пыталась стать максимально самостоятельным игроком. Результатом разногласий между двумя крупнейшими добывающими компаниями стало усиление огранщиков в Израиле и других странах, рынок стал менять конфигурацию и принципы устройства.
Теперь этот период может остаться позади. De Beers готова признать «Алросу» равным партнером. И не будет препятствовать проникновению «Алросы» в Африку. Обе компании, возможно, будут сотрудничать в разведке и разработке ряда месторождений на территории третьих стран. Особенно в тех случаях, когда их партнерство может повысить не только экономическую эффективность, но и политическую стабильность проекта.
Именно в связи с сент. соглашением между «Алросой» и De Beers мы решили обратить внимание на месторождение Sengamines, которое может стать отличным полигоном для отлаживания нового формата отношений между двумя крупнейшими алмазодобывающими компаниями. ДР Конго – как раз тот случай, когда De Beers и «Алросе» выгоднее работать вместе.
ЮАР традиционно имеет сильные экономические и политические позиции в ДР Конго, правительство в Киншассе опасается односторонней «экономической колонизации» со стороны южных соседей. Уже только по этой причине, присутствие «Алросы», наряду с De Beers, должно устроить конголезцев. Еще одно важнейшее преимущество «Алросы» – налаженные партнерские отношения с Гертлером, а также с руководством соседней Анголы. Ангола, даже в большей степени, чем ЮАР, имеет военно-политическое влияние на ситуацию в Конго и, особенно, в Касаи. Андрей Маслов.
Конго ДемРесп > Металлургия, горнодобыча > af-ro.com, 30 октября 2006 > № 340390
Интервью с Сергеем Шиловым, кандидатура которого представлена на утверждение Национальному банку Анголы в качестве генерального управляющего банка «ВТБ – Африка». Сам банк должен быть открыт в Луанде, столице Анголы, в сент. этого года. Российскому «Внешторгбанку» будет принадлежать 66% акций, и последние 2г. Сергей Шилов готовил открытие этого банка.• Сколько времени прошло от появления идеи работать в Анголе до открытия банка?
18 месяцев. Как и в любом проекте, больше всего времени заняли переговоры с будущими партнерами. Хочу подчеркнуть, что мы – первый в истории Анголы банк с доминирующей долей иностранного капитала. Для ангольцев это было непросто психологически. Другие банки шли иным путем. За счет физических лиц добирали % которые давали контроль. Или по согласованию с партнерами назначали физических лиц в советы директоров. У нас 66% будет принадлежать непосредственно ВТБ, и это единственный такой случай в Анголе.
• Какая команда вам потребовалась, чтобы подготовить открытие банка?
Поскольку группа ВТБ развивается очень быстро, людских ресурсов у нас немного. Активно работали над ангольским проектом 10 чел. Нужно иметь в виду, что проект создания банка поддерживался государством, правительством, нашим наблюдательным советом во главе с министром финансов Кудриным, и поэтому мы могли рассчитывать на содействие министерства иностранных дел, посольства, других ведомств. Нам также помогало ангольское правительство.
Хотел бы отдельно отметить вклад посла Анголы в Москве, генерала Нгонго, который в этом году назначен министром внутренних дел Анголы. Он настоящий друг России, яркий руководитель, интересный собеседник. Он оказал неоценимую помощь в продвижении проекта, надеюсь, будет оказывать ее и дальше.
• Сколько денег вы потратили на подготовку открытия банка?
Я не буду называть в интервью точную сумму, но она не очень большая. Меньше, чем наш взнос в уставной капитал. Это потому, что мы с самого начала закладывались не на пустые поездки больших делегаций, а на конкретные, точечные переговоры.
• Почему вы выбрали именно Анголу для того, чтобы открыть банк?
ВТБ ставил задачу развития банковского присутствия по всему югу Африки, точнее, к югу от Сахары. Мы долго изучали этот вопрос и остановили выбор на Анголе. Во-первых, у нас традиционно глубокие связи с Анголой: СССР активно участвовал в национально-освободительном движении, помогал и в становлении MPLA, сохранились давние, в том числе, человеческие связи с ангольским народом. Ангола на сегодняшний день относится к стабильным политическим режимам в Африке, ангольское руководство ведет хорошо продуманную и амбициозную программу восстановления страны после 30 лет войны. Есть целый ряд инфраструктурных проектов, где российская промышленность может быть конкурентоспособна. Ангола богата минеральными ресурсами, которые привлекают внимание российской клиентуры ВТБ, в том числе «Алросы», «Норильского никеля», «Лукойла» и других компаний.
• Вы открыли сравнительно маленький банк, с уставным капиталом 10 млн.долл. Для ВТБ это небольшая сумма. Что будет основной функцией – операционная деятельность (провод средств, выплата зарплат российским сотрудникам) или это полноценное кредитное учреждение, которое будет выдавать кредиты непосредственно в Луанде?
Здесь очень важно понимать, что ВТБ на сегодняшний день – это не просто банк, это международная банковская группа, в которую уже входят 10-11 банков и разнообразных финансовых организаций: от СНГ до Вьетнама, Анголы и Намибии. Мы стремимся к тому, чтобы везде у нас были контрольные пакеты. И все банки группы могут рассчитывать на ресурсы всей группы. Уставной капитал нашего ангольского банка в данном случае не так важен. Безусловно, в Анголе действуют нормативы – такие же, как в России: объем кредитов для одного заемщика не может превышать 25% от уставного капитала. Но наш банк будет, в основном, выступать как инвестиционный банк, как агент по привлечению финансирования от других членов нашей банковской группы. И не обязательно только от членов группы, но и с мировых финансовых рынков. Акцент будет делаться на инвестиционную активность, на участие в инфраструктурных проектах как в Анголе, так и в других странах Африки. В наших планах работа и в Экваториальной Гвинее, и в Мали, и в Нигерии. Сейчас, когда банк уже находится на континенте, уже работает с учетом особенностей африканской финансовой системы, существенно легче доказывать приоритетность тех или иных проектов. В том числе и на мировых финансовых рынках. Многим финансистам, будь то в Лондоне или в Нью-Йорке, хотелось бы инвестировать в африканские страны. Но срабатывает фактор опасений, связанных с незнанием местной специфики, банкиры традиционно осторожно относятся к инвестициям во что-то или куда-то, где их физически нет. Появление такой структуры, как ВТБ-Африка, с его репутацией, с возможностью выхода на информационную и техническую поддержку материнской группы, позволяет снижать риски возможных инвесторов, не обязательно российских.
• Если у вас будет проект, например, в Конго, вы будете работать через ВТБ-Африка в Луанде или напрямую через Москву?
По концепции правления ВТБ, естественным для банков группы ВТБ является привлечение к анализу рисков, а также к любым финансовым проектам близких географически банков группы. На осень намечено открытие банка во Вьетнаме, и естественно, например, проекты в Лаосе будут идти при участии наших банков во Вьетнаме и Сингапуре, поскольку эти площадки лучше оснащены информационно.
• В Анголе вам приходится конкурировать с китайским капиталом?
В первую очередь, я хочу сказать, что с китайскими компаниями нам очень хочется максимально эффективно сотрудничать. ВТБ имеет хорошие связи и целый ряд соглашений с «Эксимбанком» Китая, с Банком внешней торговли Китая, соглашения, которые в том числе подразумевают сотрудничество на рынках третьих стран. Надеюсь, Ангола станет примером такого сотрудничества.
• Полтора года назад Вы говорили мне, что банк идет за клиентом. В Анголе работают «Алроса», «Технопромэкспорт», «Рособоронэкспорт», и поэтому ВТБ идет в Анголу. За это время акценты, как я понимаю, немного сместились. Теперь Россия превращается в глобального экспортера денег, и ВТБ готов абсолютно на равных конкурировать с международными банками, работать в Анголе с любыми клиентами. И вы готовы кредитовать проекты, где, кроме ВТБ, не будет других российских участников?
Конечно, мы – банк, мы предоставляем сервис, обслуживаем клиентуру независимо от цвета кожи и так далее. У ВТБ будет 66% банка, остальные 34%. У ангольских компаний. Основная – Portmil Trading Investment, она зарегистрирована на Виргинских островах. Это выбор ангольских партнеров, мы с ним согласны. 3,02% принадлежит двум ангольцам – физическим лицам и одной небольшой компании.
• И ангольские акционеры вносят живые деньги – 3,4 млн.долл.?
Да, живые деньги. Это признак того, что слухи о бесконечно рваческих настроениях африканских партнеров сильно преувеличены. Африканский бизнес развивается быстро, развивают его люди, которые понимают, чего хотят добиться; есть вполне развитые компании с серьезными финансовыми возможностями. И рассказы о том, что все белые компании должны непрерывно платить за входной билет, не всегда соответствуют действительности. Наш пример показывает, что при правильном понимании ситуации и при правильном выстраивании переговоров африканские партнеры понимают, что это общий бизнес и каждый должен внести свой вклад.
• У банка и теперь есть опыт, и накоплен значительный объем информации. И наверняка российские компании, которые хотят работать в Анголе или в других странах Африки, к вам обращаются или хотели бы обратиться за помощью. На каких условиях вы им помогаете?
Здесь есть два уровня. Во-первых, мы заинтересованы в продвижении российского бизнеса в Африке. Значительное количество российских компаний так или иначе являются клиентами группы ВТБ. Соответственно, между нами уже существуют некие договорные отношения. Самые простые отношения – это рассчетно-кассовое обслуживание. Но, конечно, в рамках этих отношений мы глубинной консультационной и инвестиционной поддержки оказывать не можем – в силу того, что иначе просто не сможем прокормить весь наш аппарат. Поэтому существует второй уровень: мы заключаем договора об инвестиционном консультировании, в которых определяем объем работ. Либо это просто консалтинг, либо с выходом на инвестиции. Вырабатываем взаимоприемлемые условия и с этого момента работаем. Здесь важно, чтобы Банк не путали с торгпредством. Торговые представительства и аппараты торговых советников содержатся за счет налогоплательщиков. И они обязаны всем российским налогоплательщикам помогать. Мы – организация коммерческая, при том, что мы заинтересованы в продвижении и, конечно, дверь не закроем, но наши взаимоотношения с компаниями в каждом случае должны определяться конкретными условиями.
• А ангольской стороне ваш банк будет оказывать аналогичные консультационные услуги? Можете вы, например, быть консультантом ангольского правительства?
Если ангольское правительство нас будет в таком качестве воспринимать и, если будет нанимать – обязательно будем. На тендерной основе мы будем бороться в том числе и за позиции консультантов. У нас есть договоренности с руководством Анголы и ряда других стран, что мы будем участвовать в становлении и развитии финансовой и банковской системы, развитии рынка ценных бумаг. В не слишком отдаленном будущем ряд стран выйдет на создание фондовых рынков.
• Мне кажется большим упущением, что до сих пор российские организации практически никогда не выступали в Африке в роли консультантов. Потому что в африканских условиях консультации – это путь к контрактам.
Россия выходит из кризисного периода в своем развитии, идет вверх. Мы очень долго привлекали консультантов из Америки по российским проблемам. Теперь этого нет. Скоро сами, возможно, станем консультировать.
• Из кого будет состоять клиентская база ВТБ в Анголе? Какие планы на 2007г.?
Мы рассчитываем, что она будет довольно широкая, причем не только российская. У нас недаром есть целый ряд сильных ангольских партнеров, с которыми достигнуты договоренности о том, что они станут нашими клиентами.
• Из российских компаний, кроме ВТБ, там фактически представлены только «Алроса» и «Технопромэкспорт».
Есть еще ВНИИ «Зарубежгеология», есть ряд небольших компаний, активно работающих на рынке авиаперевозок, поставок запчастей, в том числе в области военно-технического сотрудничества. Начинается какое-то движение в области сельского хозяйства.
• И вы готовы давать кредиты этому малому бизнесу? Какой самый маленький кредит можно будет взять в «ВТБ-Африка»?
Кредиты мы готовы давать тем, кто будет их нам возвращать. Что касается размеров, то, с учетом специфики рынка, я думаю, мы будем давать кредиты, начиная с нескольких десятков тысяч долл., что по ангольским меркам достаточно большие деньги. Но вообще этот вопрос будет обсуждаться уже после получения лицензии, после того, как кредитная политика будет утверждена решением собрания акционеров.
• Многие, кто узнает о планах открытия «ВТБ-Африка», полагают, что банк открывается главным образом для того, чтобы обслуживать «Алросу».
Это не так. И цель нашего интервью, в том числе, – развеять это заблуждение. ВТБ будет обслуживать и «Алросу», и De Beers, если De Beers понадобятся наши услуги.
• Наверное, российское государство – ваш главный акционер – заинтересовано в том, чтобы не только крупные российские компании, но и средний, малый бизнес приходил в Африку?
Судя по высказываниям высоких должностных лиц, это так. Мне за российское государство говорить трудно. Как я понимаю, российское государство заинтересовано прежде всего в том, чтобы предприятия развивались прибыльно и стабильно и создавали растущую налогооблагаемую базу. И если, например, кто-то недооценит свои риски в Африке и погубит свой бизнес, то российская налогооблагаемая база от этого потеряет. Поэтому здесь нужно не просто продвигать, но и сначала взвешивать все риски.
• Скажем, если идет поставка машин – 100 штук, – кого вы скорее будете кредитовать, покупателя или российский завод?
И тех, и других. В этом и смысл создания группы ВТБ. Например, тот же самый Горьковский автозавод, который активно продвигает свою продукцию на рынки Африки, является нашим клиентом в Нижнем Новгороде. В «КамАЗе» мы в капитале, и они являются нашим заемщиком. Работа с двух сторон эффективна. Мы можем увязывать графики погашения и снижать свои риски. И, соответственно, наше присутствие в Африке снижает риски для участников сделок.
• С Вашей точки зрения, на каких рынках российские компании конкурентоспособны?
В области геологоразведки, телекоммуникаций, спутникового вещания, в определенных секторах металлургии, в горнодобывающей промышленности. Довольно слабо мы выглядим в легкой промышленности, в рыболовстве. Серьезных кораблей и флотилий, вместе с рыбоперерабатывающими консервными заводами, в России просто нет на сегодняшний день. Можно сколько угодно просить какие-нибудь квоты на лов рыбы, но мы в любом случае будем проигрывать.
• С точки зрения продвижения российского экспорта, насколько может быть эффективно создание, например, в Анголе компаний, эксплуатирующих российскую технику? При каких условиях вы можете участвовать в кредитовании таких компаний?
Если такая компания докажет, что эксплуатация именно российской техники будет выгодна, если они смогут обеспечить логистику, если они смогут обеспечить своевременные поставки запчастей, подготовку кадров, в том числе по ремонту и производству мелких запчастей, то – безусловно.
• Вы видите такие варианты?
Есть такие варианты. Активно об этом думают «АвтоВАЗ», «КамАЗ», «ГАЗ». Если с одной стороны завод, а с другой стороны – мэрия города Луанды с населением 4,5 млн. чел., необходимо просчитать и логистику поставок, и муниципальные маршруты, продумать какие-то аппараты для взимания проездной платы, инкассацию. Все это имеет значение, в конце концов, с точки зрения погашения кредитов. Обеспечение сервиса – азбука вхождения на любой африканский рынок, и не только для российских компаний. Скажем, на рынке автомобилей в Анголе сейчас лидирует Toyota, именно за счет создания правильной ремонтной базы. А, например, Volvo, Nissan или Ford – существенно отстают. В ЮАР очень сильные позиции у Mercedes, а, скажем, в Анголе или Ботсване он слабо представлен. В Намибии лидирует опять же Toyota, и опять же за счет крупных сервисных центров. В общем, это сложный процесс, нужно быть к нему готовым. 2 тыс. «Уралов» на сегодняшний день ездят по Анголе. И их чинят. Значит, «УралАЗ» как-то обеспечивает поставки. То же самое касается и подвижного состава для железных дорог, локомотивов. Тот, кто сможет обеспечить обслуживание, тот и выигрывает тендер.
• Кроме «Уралов», какая еще российская машинотехническая продукция уже пользуется спросом на ангольском рынке?
Уже присутствуют на рынке ряд производителей горнодобывающей техники в алмазной промышленности. В энергетических проектах присутствует продукция корпорации «Силовые машины», «Пермских моторов», производителей трансформаторных станций.
• Как правильно должна строиться работа по выходу на африканские рынки?
Правление компании должно принять осознанное решение о необходимости проникновения на этот рынок для дальнейшего собственного развития как в России, так и в международном плане. При успешных примерах такого развития выстраивается система принятия решения, привлекаются правильные консультанты – необязательно российские, – банки и юристы. После этого начинается активная работа. Но зачастую этого не делается. Зачастую в сознании некоторых руководителей и советов директоров корпораций бытует заблуждение – опасное, как правило, – что вот там какая-то страна Папуасия, в которую нужно прийти и с помощью бус и бутылки водки решить вопросы, связанные с добычей урана или внедрением высокотехнологичных систем в области телекоммуникаций, безопасности… Это не так. Страны Папуасии осталась в книжках Стивенсона, вместе с картами алмазных россыпей, которые можно приобрести в соседнем баре. Нужна конкретная, позитивная работа, с соответствующим оснащением, технологическим, юридическим и финансовым. Вторая ошибка многих – это неточно сформулированная задача. Есть прекрасные правильные примера работы российских корпораций – «Норильского никеля», «Алросы», – когда при понятной задаче и при правильном распределении ресурсов, от финансовых до политических, задача решается. Это и «Катока» в Анголе, и работа с золотыми приисками в ЮАР, и работа в Нигерии.
• И еще представителям российских компаний зачастую не хватает уважения к партнеру.
Да, например, российским компаниям, выходящим на китайский рынок, почему-то не лень искать на рынке специалистов со знанием китайского языка, китайской культуры и так далее. А Африка воспринимается как некая выжженная пустыня, где несчастные африканцы ждут как манны небесной прихода российского предпринимателя. Это неправильное восприятие.
• Практика показывает, что в Африке переговорный процесс по любому контракту должен быть не импульсным – приехал-уехал, – а постоянным, то есть если ты обсуждаешь с африканскими партнерами какой-то проект, то они постоянно должны видеть у себя в стране тебя или, по крайней мере, твоих представителей.
Совершенно верно. В значительной степени это характерно не только для Африки, но и для России. Любой партнер вызывает больше доверия, если он предпринял усилия и затратил деньги, подобрал людей, привез с собой технологии непосредственно в страну. И нравится кому-то или не нравится жить в довольно тяжелых для белых европейцев климатических условиях, если люди предпринимают эти усилия, это вызывает доверие и уважение партнеров. Живой пример – успешная работа «Алросы» в Анголе, у которой на сегодняшний день уже 550 чел. сотрудников в этой стране.
• Большинство российских компаний в Африке стараются опираться на выпускников советских вузов, а ваши партнеры где учились?
И в России, и в Великобритании, и в Соединенных Штатах, и во Франции. Если говорить об Анголе, то это португалоговорящая страна, поэтому многие учились в Португалии. Последние лет 10, в основном, учатся поблизости, в ЮАР. Многие учились в Великобритании, многие учились в США. К сожалению, в Россию в основном едут учиться в военные училища, в лучшем случае – в медицинские. Акцента на инженерном образовании, а уж тем более на финансовом, к сожалению, в достаточной мере не делается. И это большая проблема, над которой нужно работать и МИДу, и Министерству образования. Это вопрос регулируемый. Португалоговорящим ангольцам, в общем, все равно, что учить сначала – английский или русский.
• В Анголе сейчас нигде не изучается русский язык, в отличие от многих других африканских стран, кстати.
Банк намерен занять активную позицию в этом вопросе. Есть в планах восстановление курсов русского языка. Банк будет активно заниматься продвижением культурных проектов. Это касается и Намибии, и Анголы. Когда находишься там, многое кажется существенно легче. Живой пример: в Анголе 15 тысяч русскоговорящих. Несколько лет идет дискуссия по поводу восстановления курсов русского языка. Мы посчитали, сколько стоит восстановить эти курсы на базе школы при российском посольстве: 20 тыс.долл. в год. Один билет первого класса по маршруту Москва-Луанда-Москва тоже стоит 20 тыс.долл. Если посчитать, сколько наши корпорации потратили на поездки, я уж не говорю про разнообразные международные конференции, – можно было уже университет построить. А эффективность курсов русского языка – политическая, экономическая, социальная, идеологическая, – мне кажется, может быть большей, чем эффективность поездки того или иного чиновника первым классом, на переговоры.
• За пределами Анголы и Намибии, где вы открыли инвесткомпанию, какие приоритеты по странам? Где вы планируете работать в ближайшее время?
Пока нет приоритетов. Мы изучаем этот вопрос. Есть ряд программ, и не одна из стран для нас не закрыта. Везде банковская система развита по-разному, в ЮАР и в Нигерии, например, очень хорошо. В Нигерии у ВТБ есть соглашение о сотрудничестве с First Bank of Nigeria – самым большим банком в стране, 400 отделений. Оно достигнуто полтора года назад, и пока ни разу ни нами, ни нигерийской стороной не использовалось. Договоренность у нас есть о том, что, в случае возникновения взаимовыгодных проектов, мы с ними будем сотрудничать, вместе оценивать риски, возможно – вместе кредитовать участников сделки. Соглашение – это инструмент, который ждет своего часа, когда он понадобится, он сработает. В некоторых странах мы, возможно, будем открывать представительства.
• Как Вы думаете, задачу открытия банка в Анголе мог бы решить частный российский банк?
Думаю, что да. Мы – государственный банк, поэтому очевидно, что мы не пошли бы в это сравнительно рискованное мероприятие без постоянных консультаций и с Администрацией президента, и с минфином, и с министерством иностранных дел. И мы очень благодарны им, а также нашему посольству в Луанде. Группа ВТБ является одним из важных инструментов укрепления межгосударственных отношений.
• Как Вы думаете, будут в ближайшее время открываться в Африке другие российские банки – частные, государственные?
Я слышал о подобных планах от представителей нескольких банков. Пока все они находятся в предварительной стадии проработки. В основном, это банки, которые обслуживают интересы какой-то одной крупной корпорации. Но если ВТБ будет развиваться в Африке так, как мы планируем, то не исключено, что этим корпорациям не потребуется использовать такой затратный путь. Вообще, банк сам по себе – далеко не самый прибыльный бизнес. И просто так идти открывать банк под одного клиента – спорная идея. В Африке существует достаточно развитая банковская система, со своими традиционными игроками, как, например, южноафриканский Standard Bank. В Анголе это португальская группа Espirito Santo. Можно обслуживаться и у них. Беседу вел Андрей Маслов.
По заявлению министра торговли и промышленности Индии, Правительство Индии изучает возможности импорта необработанных алмазов из Анголы и создания в Анголе предприятий по обработке алмазов с участием индийского капитала. Министр также подчеркнул заинтересованность Индии в сотрудничестве в добыче и переработке в Анголе других полезных ископаемых, в т.ч. фосфатов, марганца, меди и цинка. Индия готова инвестировать 1 млрд.долл. в реализацию проектов в Анголе.
По заявлению министра торговли и промышленности Индии К.Натха, правительство Индии изучает возможности импорта необработанных алмазов из Анголы и создания в Анголе предприятий по обработке алмазов с участием индийского капитала. Министр также подчеркнул заинтересованность Индии в сотрудничестве в добыче и переработке в Анголе других полезных ископаемых, в т.ч. фосфатов, марганца, меди и цинка. Индия готова инвестировать более 1 млрд.долл.США в реализацию проектов в Анголе.
Нашли ошибку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter