Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Индия. Китай > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 26 апреля 2009 > № 2913915 Роберт Каплан

Центральная арена XXI века

© "Россия в глобальной политике". № 2, Март - Апрель 2009

Роберт Каплан – национальный корреспондент журнала The Atlantic, старший научный сотрудник Центра новой американской безопасности в Вашингтоне. Пишет книгу об Индийском океане. Недавно его пригласили читать лекции по национальной безопасности в Академии Военно-морских сил США. Статья опубликована в журнале Foreign Affairs, № 2 (март – апрель) за 2009 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Резюме Уже сегодня основные торговые и энергетические потоки следуют морскими путями. Когда Индия и Китай вступят в эпоху великодержавного соперничества в водах Индийского океана, значение этого пространства еще больше возрастет.

Правильно составленная карта либо план действий могут сделать стратегов более предусмотрительными, предлагая широкий взгляд на важные тенденции в мировой политике. Чтобы понять XX век, необходимо понимание европейской карты. Хотя технологические достижения и экономическая интеграция стимулируют глобальное мышление, некоторые места на глобусе по-прежнему значат больше, чем другие. А в отдельных странах, таких, например, как Ирак и Пакистан с их искусственно созданными границами, политика все еще отдана на милость географии. Так в каком же месте земного шара можно наилучшим образом увидеть будущее?

В силу своего географического положения американцы уделяют главное внимание Атлантическому и Тихому океанам. Это миропредставление сформировалось в годы Второй мировой и холодной войн. На оба океана были устремлены взоры нацистской Германии, империалистической Японии, Советского Союза и коммунистического Китая. Это отражено даже в условных картографических обозначениях. В проекции Меркатора Западное полушарие помещается в центре карты, а Индийский океан разделен на две части и изображен по краям карты мира. Однако, как следует из пиратских рейдов в прибрежных водах Сомали и той резни, которую террористы устроили в Мумбаи прошлой осенью, Индийский океан, третье по площади водное пространство планеты, становится центральной ареной вызовов, на которые человечеству предстоит дать ответ в XXI столетии.

Регион Индийского океана охватывает все страны «мусульманской дуги» (или «полумесяца») – от пустыни Сахара до Малайского архипелага. Хотя арабы и персы известны жителям Запада главным образом как люди пустыни, они были и великими мореплавателями. Странствуя в Средние века из Аравии в Китай, они на всем пути следования проповедовали свою веру. Сегодня на западном побережье Индийского океана расположены такие «взрывоопасные» государства, как Иран, Йемен, Пакистан и Сомали. Они находятся в непосредственной близости от важных торговых путей и представляют собой центральное ядро сети мирового терроризма, пиратства и наркоторговли. Сотни миллионов мусульман, принявших ислам в Средние века, проживают на восточном побережье Индийского океана в таких странах, как Бангладеш и Индия, Индонезия и Малайзия.

Господствующее положение в Индийском океане занимают два огромных водных пространства – Аравийское море и Бенгальский залив, на северном побережье которого расположены две самые нестабильные страны мира – Пакистан и Мьянма (известна также как Бирма). Распад государственности или смена режима в Пакистане окажут влияние на соседние страны. Это подтолкнет сепаратистов белуджи и синдхов искать более тесные связи с Индией и Ираном. Точно так же крах хунты в Мьянме, где уже брезжит соперничество между Индией и Китаем за доступ к энергетическим и прочим ресурсам, угрожает соседним экономикам и требует массированной гуманитарной интервенции по морю. С другой стороны, приход к власти более либерального режима пошатнет доминирующие позиции Китая в Мьянме, усилит влияние Индии и ускорит региональную экономическую интеграцию.

Иными словами, Индийский океан – это больше, чем просто географическая данность; это еще и идея, сочетающая ислам с мировой энергетической политикой и усилением Индии и Китая. Все вместе ведет к формированию многополярного, «многослойного» мира в данном регионе. Общепризнанным является впечатляющий экономический рост Индии и Китая, но мало кто задумывается о военно-политических последствиях усиления этих государств. Великодержавные устремления Индии и Китая, а также их стремление получить доступ к энергоресурсам заставили обе страны «перевести взоры с суши на море», как выразились Джеймс Холмс и Тоси Йосихара, преподаватели стратегии в Военно-морском колледже США. Тот факт, что эти страны сосредоточивают внимание на военно-морской мощи, показывает, что на суше они чувствуют себя куда более уверенно.

Итак, на карте Индийского океана обнаруживаются основные контуры силовой политики в XXI веке. И в этих новых условиях Соединенным Штатам отводится роль глобального миротворца и хранителя общемировых ценностей: ожидается, что они обуздают террористов, пиратов и контрабандистов, окажут гуманитарную помощь и будут управлять обостряющейся конкурентной борьбой между Индией и Китаем. США придется заниматься всеми этими неотложными делами не так, как в Афганистане и Ираке, то есть путем прямого вторжения наземных войск. Обеспечивать баланс сил они должны посредством не столь заметных морских операций, оставаясь в тени. Военно-морская мощь никогда не воспринималась столь же грозной, как сухопутная военная сила: общепринято, что ВМС наведываются в порты, тогда как сухопутные войска вторгаются на чужую территорию и осуществляют прямую интервенцию. Кораблям требуется значительное время, чтобы добраться до театра военных действий, и это дает шанс дипломатии совершить чудо. И как показала операция, проведенная Соединенными Штатами в связи с цунами в Индийском океане в 2004 году, когда большинство моряков и морских пехотинцев каждый вечер возвращались на свои корабли, военно-морским силам по плечу предпринять многое на берегу, почти не оставляя при этом следов. Чем больше США будут отказываться от гегемонии на суше в пользу гегемонии на море, тем меньшую угрозу они будут представлять в глазах других государств.

Более того, именно потому, что Индия и Китай уделяют такое большое внимание военно-морской мощи, задача управления их мирной экономической экспансией ляжет в значительной степени на американские ВМС. Между флотами этих трех стран, безусловно, неизбежны трения, особенно если разница в их относительной силе начнет уменьшаться. Но даже если в предстоящие десятилетия и произойдет сокращение американских Военно-морских сил в относительном выражении, то в абсолютных категориях Соединенные Штаты останутся величайшей из внешних держав, присутствующих в акватории Индийского океана. Это даст Америке возможность выступать в роли посредника в деле урегулирования отношений между Индией и Китаем. Для понимания динамики необходимо взглянуть на данный регион с точки зрения перспектив господства на море.

ИЗМЕНЕНИЯ НА МОРЕ

Благодаря предсказуемости муссонов прибрежные страны Индийского океана были связаны друг с другом задолго до наступления эры паровой тяги. Торговля ладаном, пряностями, драгоценными камнями и текстилем сплачивала народы, разбросанные вдоль океана во времена Средневековья. На протяжении всей истории морские торговые пути были важнее наземных, пишет историк Фелипе Фернандес-Арместо, поскольку они давали возможность перевозить больше товаров при более низких транспортных расходах. В XV столетии утверждали: «Кто господствует в Малаккском проливе, тот возьмет Венецию за горло». Другая поговорка гласит: «Если бы мир был яйцом, то Ормузский пролив был бы его желтком». Даже в наш век информации и реактивных самолетов по морю осуществляется 90 % мировой торговли и перевозится около 65 % нефти.

Глобализация стала возможна благодаря легкой и дешевой транспортировке контейнеров на танкерах, а на Индийский океан приходится половина всех мировых контейнерных перевозок. Более того, 70 % мировой торговли нефтепродуктами проходит по Индийскому океану – с Ближнего Востока к Тихоокеанскому региону. Пользуясь этим маршрутом, суда торгового флота следуют по важнейшим и достаточно узким морским путям, включая Аденский и Оманский заливы, а также такие всемирно известные «контрольно-пропускные пункты», как Баб-эль-Мандебский, Ормузский и Малаккский проливы. Примерно 40 % мировой торговли осуществляется через Малаккский пролив, а 40 % торгуемой нефти-сырца – через Ормузский пролив.

Уже сегодня Индийский океан является межгосударственным торговым и энергетическим путем первостепенной важности, в будущем его значение только возрастет. Как ожидается, с 2006 по 2030 год мировые потребности в энергоносителях увеличатся на 45 %, а почти половина растущего спроса придется на Индию и Китай. С 1995 по 2005-й потребность КНР в сырой нефти удвоилась, а с 2005 по 2020 год страна будет импортировать предположительно 7,3 миллиона баррелей сырой нефти в день. Это половина планируемой нефтедобычи в Саудовской Аравии. Более 85 % нефти и нефтепродуктов направляется в Китай по Индийскому океану через Малаккский пролив.

Индия, которая вскоре станет четвертым потребителем энергоресурсов в мире после США, Китая и Японии, покрывает за счет нефти примерно треть потребностей в энергии, причем 65 % нефти она импортирует, а 90 % всего импорта нефти может в скором времени поступать из Персидского залива по Индийскому океану. Ожидается, что в будущем Индия резко увеличит импорт угля из далекого Мозамбика в дополнение к тому объему угля, который она уже получает из других стран, омываемых водами Индийского океана, таких, в частности, как Австралия, Индонезия и ЮАР. В будущем постоянно растущие объемы сжиженного природного газа (СПГ) из Южной Африки будут поступать в Индию морским путем в дополнение к СПГ, ввозимому из Индонезии, Катара и Малайзии.

По мере того как вся акватория Индийского океана, включая восточное побережье Африки, опутывается паутиной мировой торговли энергоносителями, Дели стремится усилить свое влияние на пространстве от Иранского нагорья до Сиамского залива. Экспансия на запад и на восток призвана расширить сферу, которой когда-то управляли вице-короли Раджа (речь идет о Британской Индии колониальной эпохи, которая управлялась вице-королем, наместником английской королевы. – Ред.). Торговля Индии с арабскими странами Персидского залива и Ираном, с которым у нее давно сложились тесные экономические и культурные связи, процветает. Примерно 3,5 миллиона индийцев трудятся в шести арабских странах, объединенных в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива. Ежегодно они отправляют на родину 4 миллиарда долларов.

Торговля Индии с Ираном, а впоследствии и с Ираком будет развиваться вместе с индийской экономикой. Подобно Афганистану, стратегическим тыловым плацдармом для Индии в ее противодействии Пакистану можно назвать Иран, который неизбежно станет важным энергетическим партнером Дели. В 2005 году Индия и Иран заключили многомиллиардный контракт, по которому Тегеран, начиная с 2009-го, будет ежегодно поставлять в Индию 7,5 миллиона тонн СПГ в течение 25 лет. Ведутся также переговоры о строительстве газопровода из Ирана в Индию через территорию Пакистана. Этот проект объединит Ближний Восток и Южную Азию и сможет во многом способствовать стабилизации индийско-пакистанских отношений. Другим признаком продолжающегося сближения Дели и Тегерана служит то, что Индия помогает Ирану в развитии порта Чах-Бахар в Оманском проливе, который призван также служить плацдармом для передового базирования иранских Военно-морских сил. Индия не может себе позволить пренебрежительное отношение к бирманской хунте, поскольку Мьянма богата такими природными ресурсами, как нефть, природный газ, уголь, цинк, медь, уран, древесина, гидроэнергия. Китайцы тоже кровно заинтересованы в закупке этих природных ресурсов. Индия надеется, что дорожная сеть, связывающая запад страны с востоком, а также нефте- и газопроводы в конечном счете позволят ей наладить тесные связи с Ираном, Мьянмой и Пакистаном.

В том же духе Дели наращивает мощь своих Военно-морских сил. Имея 155 военных кораблей, Индия уже сегодня является одной из крупнейших военно-морских держав мира. К 2015-му она надеется пополнить свой арсенал тремя атомными подводными лодками и тремя авианосцами. Один из главных побудительных мотивов наращивания мощи индийских ВМС – их поразительная неспособность эвакуировать граждан Индии из Ирака и Кувейта во время первой войны в Персидском заливе в 1990–1991 годах.

Другой мотив – это то, чтЧ Мохан Малик, ученый из Азиатско-тихоокеанского центра исследований в области безопасности, охарактеризовал как «ормузскую дилемму», имея в виду зависимость Индии от импорта, проходящего через одноименный пролив в непосредственной близости от Макранского побережья Пакистана, где китайцы помогают пакистанцам строить глубоководные порты.

По мере того как Дели расширяет влияние на Западе и Востоке (как на суше, так и на море), его интересы сталкиваются с интересами Пекина, который распространяет свое влияние на Юге. Президент КНР Ху Цзиньтао выражает обеспокоенность по поводу «малаккской дилеммы» Китая. В Пекине надеются, что в конечном итоге удастся частично обойти этот пролив путем транспортировки нефти и других энергоресурсов по дорогам и трубопроводам из портов на Индийском океане в глубь материкового Китая. Одна из причин, по которым КНР так страстно хочет объединения с Тайванем, заключается в том, что в этом случае она смогла бы перенаправить усилия своих Военно-морских сил с Тайваньского пролива на Индийский океан.

Китайское правительство уже приняло на вооружение стратегию по Индийскому океану под названием «нитка жемчужин». Она состоит в создании цепи портов в дружественных странах вдоль северной акватории океана. Пекин строит крупную военно-морскую базу и наблюдательный пункт в Гвадаре (Пакистан), из которого, возможно, уже отслеживается движение кораблей через Ормузский пролив, а также порт в Пасни (Пакистан) в 120 км восточнее Гвадара, который будет соединен с Гвадаром новой высокоскоростной трассой. Кроме того, Китай планирует построить заправочный пункт на южном побережье Шри-Ланки и контейнерный склад для торговых и военно-морских операций в Читтагонге (Бангладеш). Китай разместил специальную аппаратуру слежения на островах Бенгальского залива.

В Мьянме, которая получает от Пекина военную помощь на миллиарды долларов, китайцы строят (или реконструируют) торговые и военно-морские базы, а также дороги, прокладывают водные пути и трубопроводы, чтобы соединить Бенгальский залив с южнокитайской провинцией Юньнань. Некоторые из этих инфраструктурных объектов находятся ближе к городам в Центральном и Западном Китае, чем Пекин и Шанхай. Поэтому строительство автомагистралей и железнодорожных путей от этих объектов в глубь КНР даст импульс экономике тех провинций, которые не имеют выхода к морю. Китайское правительство задумало также строительство канала через перешеек Кра в Таиланде, чтобы связать Индийский океан с тихоокеанским побережьем Китая. Этот проект сопоставим по масштабам со строительством Панамского канала и может еще больше склонить чашу весов в азиатском раскладе сил в пользу Пекина, поскольку бурно развивающиеся торговый и военный флоты КНР в данном случае получат беспрепятственный доступ к гигантским морским пространствам – от Восточной Африки до Японии и Корейского полуострова.

Вся эта деятельность нервирует Дели. Когда Китай строит глубоководные порты к западу и востоку от индийских границ и осуществляет массированные поставки вооружений в государства, расположенные на побережье Индийского океана, Индия опасается, что она может оказаться со всех сторон окруженной Китаем, если только не будет расширять собственную сферу влияния.

Пересекающиеся торговые и политические интересы обеих стран усиливают конкуренцию между ними – и в большей степени на море, чем на суше. Чжао Наньци, бывший начальник по снабжению Народно-освободительной армии Китая, провозгласил в 1993 году: «Мы больше не можем считать, что Индийский океан существует только для индийцев». В ответ на строительство китайцами военно-морской базы в Гвадаре Индия создала базу в Карваре на своей территории, к югу от Гоа. Тем временем Чжан Мин, китайский военно-морской аналитик, предупредил, что 244 острова, образующие принадлежащие Индии Андаманский и Никобарский архипелаги, могут быть использованы в качестве «железной цепи», чтобы заблокировать западный проход в Малаккский пролив, от которого Китай так сильно зависит.

«Наверно, Индия является наиболее реальным стратегическим противником Китая, – пишет Чжан. – Когда Индия возьмет под контроль Индийский океан, она не удовлетворится этим положением и будет стремиться расширять сферу своего влияния. Ее экспансия на восток может быть особенно опасна для Китая». Возможно, это только слова профессионального китайского алармиста, но высказываемое им беспокойство на многое открывает глаза. Пекин уже считает Дели крупной военной державой.

Конкуренция между Индией и Китаем свидетельствует о том, что основная борьба в XXI веке развернется именно в Индийском океане. Старые границы и линии размежевания эпохи холодной войны быстро стираются, и Азия становится все более цельным континентом – от Ближнего Востока до Тихого океана. Южная Азия была неделимой частью великого мусульманского Ближнего Востока со времен Средневековья: мусульмане-газневиды вторгались в северо-западные провинции Индии из Восточного Афганистана в начале XI столетия, и индийская цивилизация представляет собой слияние культуры хинди с мусульманской культурой, которая укоренилась здесь со времен средневековых нашествий.

Хотя большинство западных обозревателей стали относить Индию к региону Большого Ближнего Востока лишь после террористических актов в Мумбаи в ноябре прошлого года, побережье Индийского океана всегда было огромным взаимосвязанным пространством. Меняется лишь степень этой интеграции. На морской карте Южной Евразии исчезают искусственные административные деления на суше, и даже Центральная Азия представляется неотъемлемой частью бассейна Индийского океана. Однажды природный газ может начать поступать из Туркмении через Афганистан, например, в города и порты Пакистана и Индии, и это лишь одна из нескольких возможных энергетических связей между Центральной Азией и индийским субконтинентом. Китайский порт в пакистанском Гвадаре и индийский порт в иранском Чах-Бахаре могут быть соединены в обозримом будущем с богатыми нефтью и газом Азербайджаном, Казахстаном и Туркменией, а также с другими бывшими республиками Советского Союза.

Фредерик Стар, эксперт по Центральной Азии на факультете международных отношений Университета Джонса Хопкинса, сказал на прошлогодней конференции в Вашингтоне, что доступ к Индийскому океану «будет определяющим фактором в будущей политике центральноазиатских стран». Другие специалисты называют порты в Индии и Пакистане «пунктами транспортировки» нефти из Каспийского бассейна. Судьбы стран, находящихся даже на расстоянии полутора-двух тысяч километров от Индийского океана, неразрывно связаны с ним.

ЭЛЕГАНТНЫЙ ЗАКАТ

Соединенным Штатам предстоит решить в Азии три взаимосвязанные геополитические задачи: стратегический кошмар Большого Ближнего Востока, борьба за влияние на южный пояс бывшего Советского Союза и усиливающееся присутствие Индии и Китая в Индийском океане.

Наименее трудной из трех представляется последняя. Китай – не враг США, подобно Ирану, но законный конкурент в экономической и геополитической сфере, а Индия и вовсе является союзником и дружественным государством. Усиление индийских Военно-морских сил, которые вскоре станут третьими по мощи после ВМС Соединенных Штатов и Китая, будет служить противоядием военному экспансионизму Пекина.

Таким образом, задача американских ВМС будет состоять в том, чтобы использовать мощь своих близких союзников – Индии в Индийском океане и Японии в западной акватории Тихого океана, чтобы сдерживать Китай. Но одновременно необходимо использовать все имеющиеся возможности для того, чтобы вовлечь китайские ВМС в международные альянсы, поскольку взаимодействие Вашингтона и Пекина на море жизненно важно для стабилизации мировой политической сцены в XXI веке. В конце концов, Индийский океан – морской путь, используемый для транспортировки не только энергоносителей, но и наркотиков, а следовательно, существует настоятельная потребность в проведении в этом регионе полицейских операций.

Для успешного решения данной задачи США нужно, совместно с Китаем и Индией, организовать морские патрули. Цель Соединенных Штатов должна заключаться в создании всемирной системы мореплавания, призванной свести к минимуму опасность межгосударственных конфликтов и частично переложить бремя проведения полицейских операций на море на другие страны.

Сохранение мира в Индийском океане особенно важно с учетом тесной взаимосвязанности морей и морских побережий от Аденского залива до Японского моря. Число маршрутов доставки грузов по Индийскому океану в будущем может существенно возрасти.

Портовый оператор Dubai Ports World рассматривает возможность строительства моста через канал, который китайцы надеются прорыть через перешеек Кра, а также пути соединения портов по обе стороны этого перешейка скоростными железнодорожными и автотрассами. Правительство Малайзии заинтересовано в создании трубопроводной сети, связывающей порты в Бенгальском заливе с портами в Южно-Китайском море. Вне всякого сомнения перекрестье транспортных путей вокруг Малайзии, Сингапура и Индонезии станет морским «сердцем» Азии, не менее важным в стратегическом отношении, чем «коридор Фульды», по которому советские танки могли вторгнуться в Западную Германию во времена холодной войны.

Вот почему так важно, чтобы этот стратегически важный узел находился под присмотром Военно-морских сил США. Будучи единственным мощным океанским флотом, не имеющим территориальных амбиций на азиатском материке, американские ВМС смогут в будущем работать с отдельными странами Азии, такими, к примеру, как Китай и Индия, гораздо эффективнее, чем те смогут взаимодействовать друг с другом. Вместо того чтобы обеспечивать доминирование на море, ВМС Соединенных Штатов должны просто стать полезной силой в акватории Индийского океана.

Американцы уже начали необходимые реформы. Из-за изнурительных войн, которые они вели в Афганистане и Ираке, передовицы последних лет пестрят заголовками о наземных войсках и силах быстрого реагирования для подавления мятежей. Но если учесть, что 75 % всего населения земного шара живет в зонах, удаленных от моря не более, чем на 350 км, военно-морские силы (и ВВС), вполне возможно, будут доминировать в будущем, действуя на обширных площадях. В большей степени, нежели другие армейские части, ВМС существуют для защиты экономических интересов и систем, поддерживающих их.

Понимая, насколько сильно мировая экономика зависит от морской торговли, американские адмиралы думают не только о победах в локальных войнах или морских сражениях. Они готовятся осуществлять полицейские функции для обеспечения бесперебойной мировой торговли. Они готовятся также к преодолению негативных последствий военного удара США по Ирану для морской торговли и цен на нефть. Американские ВМС в течение нескольких десятилетий помогают обезопасить жизненно важные морские проливы в Индийском океане, избрав в качестве основного плацдарма свою военно-морскую базу на британском атолле Диего-Гарсия, расположенную в непосредственной близости от главных морских путей (примерно в 1 700 км к югу от Индии). А в октябре 2007 года Соединенные Штаты дали понять, что стремятся к постоянному присутствию в Индийском океане и на западе Тихоокеанского бассейна, а не в Атлантическом океане. Это – знаменательное изменение американской военно-морской стратегии и доктрины. В документе под названием «Идеология и стратегия Корпуса морской пехоты США на период до 2025 года» (Marine Corps Vision and Strategy 2025) делается также вывод о том, что Индийский океан и его акватория станут центральной ареной столкновения интересов и конкуренции между основными игроками эпохи глобализации в XXI столетии.

Но поскольку Соединенные Штаты сталкиваются с растущим числом вызовов за пределами своих территориальных вод, то неясно, как долго еще они будут доминировать в Мировом океане. По окончании холодной войны у США было около 600 боевых кораблей; теперь их число сократилось до 279. В ближайшие годы оно может возрасти до 313, когда будут введены в строй «боевые корабли береговой охраны», но может и уменьшиться до 200 единиц с учетом перерасхода средств на 34 % и низких темпов кораблестроения. Хотя революция в области высокоточного оружия означает, что существующие суда обладают значительно большей огневой мощью, чем флот времен холодной войны, один корабль не может одновременно присутствовать в двух местах. Поэтому чем меньше кораблей, тем рискованнее решение об их размещении. В конце концов наступает такой момент, когда недостаточное количество сказывается на качестве.

Между тем уже в следующем десятилетии Военно-морские силы Китая могут превзойти американские ВМС по числу военных кораблей. КНР производит и покупает в пять раз больше новых подводных лодок, чем США. Китайцы предусмотрительно сделали акцент на закупку морских мин, баллистических ракет, способных поражать движущиеся цели на море, а также аппаратуры, которая глушит сигналы, поступающие со спутников глобальной системы навигации, от которых зависят американские Военно-морские силы. Китайцы планируют приобрести также хотя бы один авианосец, поскольку отсутствие этих кораблей помешало им оказать помощь жертвам цунами в 2004-м.

Цель китайцев – блокировать доступ к внутреннему морю либо не допустить приближение ударных группировок американских авианосцев к материковой Азии в тех местах и в такое время, которые Вашингтон для этого выберет. Китайцы более агрессивны, чем американцы. В то время как перспектива этнических конфликтов заставила Вашингтон отказаться от создания военно-морской базы в Шри-Ланке, расположенной в стратегически важном месте слияния Аравийского моря и Бенгальского залива, китайцы строят там заправочную станцию для своих военных кораблей.

В усилении ВМС КНР нет ничего противозаконного. По мере резкого расширения зоны своих экономических интересов Китай должен развивать также Вооруженные силы, и в частности Военно-морской флот, для защиты этих интересов. Именно такую политику проводили Великобритания в XIX веке и Соединенные Штаты в период между Гражданской и Первой мировой войнами, когда они стали превращаться в великую державу. В 1890-м американский военный теоретик Алфред Тейер Мэхэн в своей книге «Влияние морской мощи на историю с 1660 по 1783 год» (The Influence of Sea Power Upon History) утверждал, что решающим фактором в мировой истории стала способность защитить торговые флотилии. В наши дни этой книгой зачитываются китайские и индийские военно-морские стратеги. В 2005-м китайцы широко отмечали годовщину со дня рождения Чжэн Хэ, исследователя и адмирала эпохи династии Минь, бороздившего моря между Китаем и Индонезией, Шри-Ланкой, Персидским заливом и Африканским Рогом в первые десятилетия XV века. Те торжества ясно говорят о том, что Китай всегда считал эти моря зоной своего влияния.

Подобно тому как Королевские ВМС Великобритании в конце XIX столетия начали сокращать присутствие в разных частях земного шара, поддерживая тем самым растущую военно-морскую мощь своих союзников на море (Япония и США), Соединенные Штаты в начале XXI века стали аккуратно сокращать военное присутствие на море, поддерживая тем самым растущую военно-морскую мощь своих союзников – Индии и Японии в противовес Китаю. Можно ли придумать лучший способ сократить свое присутствие, чем возложить бЧльшую ответственность на единомышленников и союзников, которые, в отличие от европейских партнеров, не отказываются от военной мощи?

Индия готова помочь Америке больше, чем кто бы то ни был. «Индия никогда не спрашивала разрешения американцев на то, чтобы уравновешивать силу Китая», – писал индийский стратег Си Раджа Мохан в 2006 году, добавляя, что Индия сдерживает Китай со времен китайского вторжения в Тибет. Видя угрозу в усилении Пекина, Индия расширила свое военно-морское присутствие от Мозамбикского пролива на западе до Южно-Китайского моря на востоке. Она строит стоянки для судов и наблюдательные пункты в таких островных государствах, как Мадагаскар, Маврикий и Сейшельские острова, укрепляя отношения с этими странами в военной области именно для того, чтобы противодействовать чрезвычайно активному военному сотрудничеству с ними Пекина.

Сейчас, когда союз между Китаем и Пакистаном приобретает вполне определенные очертания в виде строительства китайцами порта Гвадар возле Ормузского пролива, а Индия наращивает мощь военно-морских сил на Андаманских и Никобарских островах близ Малаккского пролива, соперничество между Пекином и Дели выходит на новый уровень, превращаясь в «большую игру» на море. Вот почему Соединенным Штатам нужно без лишнего шума поддерживать Индию в ее стремлении уравновесить растущую мощь КНР, хотя сами США намерены развивать экономическое сотрудничество с Китаем. Во времена холодной войны Тихий и Индийский океаны были в полном смысле слова американскими акваториями. Но подобная гегемония не может длиться вечно, и Соединенным Штатам необходимо заменить ее тонко сбалансированным соглашением.

ГЛАВНЫЙ СОЗДАТЕЛЬ КОАЛИЦИЙ

Так как же Соединенным Штатам играть роль конструктивного, удаленного и медленно уходящего гегемона, поддерживая мир в экстерриториальных водах «постамериканского мира», по меткому выражению Фарида Закария, редактора The Newsweek International?

Несколько лет назад адмирал Майкл Маллен, в то время главнокомандующий ВМС США, а ныне председатель Объединенного комитета начальников штабов, сказал, что ответом на этот вопрос являются «военно-морские силы свободолюбивых государств в составе тысячи боевых кораблей, ведущие наблюдение за океаном и друг за другом». Сейчас от выражения «военно-морские силы в составе тысячи боевых кораблей» отказались, сочтя его слишком высокомерным и угрожающим. Однако сама идея остается насущной: вместо того чтобы заниматься всеми проблемами в одиночку, американские ВМС должны создать мощную коалицию, сотрудничая с любыми военными флотами, которые согласятся патрулировать моря и делиться информацией о беспорядках и пиратах.

Объединенная оперативная группа 150 (CTF-150), базирующаяся в Джибути и включающая в себя примерно 15 судов из США, Европы, Канады и Пакистана, уже осуществляет патрулирование в неспокойных водах Аденского залива, чтобы не допускать нападения морских разбойников на торговые суда. В 2008 году пиратам удалось захватить примерно 100 торговых кораблей и более 35 судов, перевозивших грузы стоимостью в несколько миллиардов долларов. В конце 2008-го более десяти судов, включая нефтеналивные танкеры, грузовые и прочие корабли, а также в общей сложности свыше 300 человек удерживались в плену. Выкуп, требуемый пиратами за судно, обычно превышает 1 миллион долларов, а за недавно захваченный нефтеналивной танкер, принадлежащий Саудовской Аравии, пираты потребовали 25 миллионов долларов.

Осенью прошлого года после захвата украинского судна, перевозившего танки и другие военные грузы, боевые корабли из США, Кении и Малайзии поспешили в Аденский залив на помощь CTF-150. Двумя неделями позже подоспели два китайских военных корабля. Военно-морская группировка, которая должна быть усилена и переименована в CTF-151, скорее всего, станет постоянно действующей силой в Индийском океане. Пиратство – это следствие анархии на суше, и до тех пор, пока в Сомали будет царить хаос, бандиты, действующие в интересах военных диктаторов, будут бесчинствовать вдоль всего восточноафриканского побережья Индийского океана.

Модель оперативных групп быстрого реагирования можно также использовать в Малаккском проливе и других водах, омывающих Малайский архипелаг. С помощью американских ВМС военно-морские силы и береговая охрана Индонезии, Малайзии и Сингапура уже объединили силы в борьбе с пиратством и добились определенных успехов. Если ВМС США будут выполнять роль посредника и гаранта стандартных процедур, то коалиции подобного рода могли бы объединить усилия соперничающих стран, таких, как Индия и Пакистан или Индия и Китай, для достижения общей цели. Правительствам этих государств нетрудно оправдать перед своими избирателями и широкой общественностью участие в группах быстрого реагирования для противодействия транснациональным угрозам. Пиратство – та опасность, устранение которой может потребовать объединения усилий соперничающих стран, расположенных вдоль берегов Индийского океана.

На побережье Индийского океана находится слишком много стран со слабой государственностью, слабыми правительствами и неразвитой инфраструктурой. Этот регион представляет собой беспорядочный мир, не подчиняющийся общим условностям, в котором американские военные должны будут оперативно реагировать на разные ЧП: не только на вылазки пиратов, но и на теракты, межэтнические конфликты, циклоны и наводнения. Хотя Вооруженные силы Соединенных Штатов, и в частности Военно-морские силы, переживают относительный упадок, они остаются самыми могущественными в мире, и все надеются на то, что американцы будут реагировать на чрезвычайные происшествия. В условиях стремительного роста численности населения в регионах, подверженных частым землетрясениям и другим природным аномалиям, сегодня опасность угрожает большему числу людей, чем когда-либо в истории человечества, и катастрофы, требующие оперативного вмешательства, могут следовать одна за другой.

Разнообразие и цикличность этих вызовов делают карту Индийского океана в XXI веке весьма отличной от карты Северной Атлантики в XX столетии. Та акватория таила в себе одну-единственную угрозу под названием «Советский Союз», что в общем-то упрощало задачу США – защищать Западную Европу от Красной армии и блокировать советские Военно-морские силы в Северном Ледовитом океане. Военная мощь Соединенных Штатов была главным сдерживающим фактором, а НАТО во главе с США, как полагают многие, стала самым успешным военно-политическим альянсом за всю историю.

Можно представить себе образование «морской НАТО» в Индийском океане с участием Австралии, Индии, Омана, Пакистана, Сингапура и ЮАР, хотя споры между Дели и Исламабадом внутри этого альянса, наверно, будут не менее ожесточенными, чем споры между Грецией и Турцией в составе сухопутной НАТО.

Однако данная концепция не охватывает всех многообразных проблем Индийского океана. Благодаря интенсивному мореплаванию арабов и персов в Средние века, а также наследию португальских, голландских и британских империалистов, Индийский океан образует историческое и культурное целое. Но со стратегической точки зрения в нем нет какой-то одной фокусной точки или центра, как нет этого и в современном мире. Аденский залив, Персидский залив и Бенгальский залив – все эти регионы таят различные угрозы, исходящие от разных игроков.

Подобно тому как современная НАТО становится все более свободным альянсом без явного доминирования какой-то одной страны, так и любая коалиция, создаваемая в Индийском океане, должна быть адаптирована к требованиям времени. Учитывая размер этого океана (он охватывает семь часовых поясов и почти половину всех широт земного шара) и сравнительно невысокую скорость перемещения кораблей, многонациональным силам будет трудно вовремя оказываться в зоне очередного кризиса. США сумели возглавить спасательную, гуманитарную операцию на побережье Индонезии после разрушительного цунами 2004 года лишь благодаря тому, что ударная группа авианосца «Авраам Линкольн» оказалась в непосредственной близости от места катастрофы, а не у Корейского полуострова, куда она направлялась.

Лучше было бы полагаться на многочисленные региональные и идеологические союзы в разных частях Индийского океана. Попытки сформировать такие союзы уже предпринимаются. ВМС Индонезии, Сингапура и Таиланда объединились для того, чтобы сдерживать пиратство в Малаккском проливе, а ВМС Соединенных Штатов, Австралии, Индии и Сингапура провели совместные учения у юго-западного побережья Индии. Они стали неявным предупрежением Китаю, стремящемуся расширить влияние в регионе. По мнению вице-адмирала Джона Моргана, бывшего заместителя главнокомандующего Военно-морскими силами США, стратегическая система Индийского океана должна напоминать службу нью-йоркского такси, которая не имеет центрального диспетчера и регулируется лишь рыночной конъюнктурой. Коалиции будут естественным образом возникать в тех районах, где требуется защита судоходного пути подобно тому, как такси съезжаются в большом количестве к театру до начала спектакля и после его окончания. По мнению одного австралийского военачальника, модель взаимодействия должна опираться на сеть морских баз, оборудованных ВМС США, которые позволяли бы гибко видоизменять различные союзы и создавать новые. Этими базами, рассредоточенными на огромной территории – от восточноафриканского побережья до Малайского архипелага, могли бы пользоваться фрегаты и эсминцы из разных стран.

Представляя собой уменьшенную модель нашего мира, большой регион Индийского океана превращается в зону яростно охраняемого суверенитета (с быстро растущими экономиками и армиями) и поразительной взаимозависимости (с многочисленными трансграничными трубопроводами, наземными и морскими трассами). И впервые со времен португальского завоевания в начале XVI века сила Запада в этом регионе ослабевает, хотя очень медленно и почти незаметно. Индийцы и китайцы вскоре начнут динамичное соперничество в водах Индийского океана, свойственное великим державам, хотя общие экономические интересы и заинтересованность друг в друге как в важных торговых партнерах будут поневоле вынуждать их к более тесному взаимодействию. Тем временем Соединенные Штаты будут играть роль стабилизирующей силы в этом сложном регионе. Их целью должно быть не доминирование, а незаменимое посредничество.

Индия. Китай > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 26 апреля 2009 > № 2913915 Роберт Каплан

Индия > Приватизация, инвестиции > corpagent.com, 15 февраля 2008 > № 340823

Инофирма

Правительство Индии предприняло ряд конкретных шагов для улучшения инвестиционного климата и стимулирования притока зарубежных инвестиций в экономику страны. Среди таких мер можно выделить введение на добровольной основе процедуры предварительного согласования, целью которой является оказание помощи зарубежным инвесторам, создающим совместные предприятия на территории Индии, при расчетах предстоящих налоговых обязательств, в т.ч. в отношении таможенных пошлин и акцизных сборов. В соответствии с законами о федеральном бюджете 1999 и 2003гг. в таможенный кодекс 1962г. и в закон о федеральных акцизах 1944г. были внесены статьи относительно процедуры предварительного согласования.

Данная схема позволяет инвесторам-нерезедентам, создающим совместные предприятия на территории Индии с нерезидентами или резидентами, и инвесторам-резидентам, создающим совместные предприятия с нерезидентами, заблаговременно согласовать вопросы налогообложения с Управлением по предварительному согласованию уплаты таможенных пошлин и акцизов. Также воспользоваться данной процедурой может дочерняя индийская компания, держателем акций которой является иностранная холдинговая компания.

При подписке на процедуру предварительного согласования необходимо точно различать статус резидента и нерезидента. В соответствии с законом о подоходном налоге 1961г. резидентом считается физическое лицо, которое находилось в Индии не менее 182 дней в отчетный период; 60 дней в отчетный период и не менее 365 дней в последние четыре года, предшествующие отчетному периоду. Все остальные физические лица являются нерезидентами.

В отношении юридических лиц все индийские компании автоматически относятся к компаниям-резидентам. Иностранная компания может также считаться резидентом, если в течение финансового года контроль и управление ее делами осуществляется исключительно с территории Индии.

Предварительное согласование помогает заявителю планировать предстоящие расходы на уплату таможенных пошлин и акцизов, определить рентабельность предстоящего дела, а также избежать затяжных и дорогостоящих судебных процессов в будущем. Процедура предварительного согласования проста, не отнимает много времени и не требует больших финансовых затрат.

Процедура предварительного согласования осуществляется Управлением по предварительному согласованию уплаты таможенных пошлин и акцизов (адрес Управления: India, 110021 New Delhi, Chanakyapuri Marg, Hotel Samrat, 4 floor. тел. 0091-11-26876412; 26876729; aarcce@hub.nic.in.), созданным на основании статьи 28F таможенного кодекса 1962г. В состав Управления входят председатель, который является бывшим судьей Верховного суда Индии, а также два других члена в ранге замминистров: один из которых – чиновник Управления Индии по таможенным и акцизным сборам, член Центрального Совета по таможенным и акцизным сборам, другой – замминистра юстиции и судопроизводства.

Заявитель может подписаться на предварительное согласование, подав оформленное должным образом заявление в компетентный орган.

• Заявление заполняется в четырех экземплярах в установленной форме лично заявителем либо уполномоченным представителем и может быть отправлено заказной почтой в адрес компетентного органа. Заявление и приложения следует печатать на одной стороне бумаги размера А4 с полями 30 мм с четырех сторон, а страницы – пронумеровать. Подпись ставится на всех листах заявления, включая приложение, в соответствии пунктом 11 установленной формы.

• Заявление подписывается заявителем либо уполномоченным на то лицом в соответствии с установленным порядком. (Заявитель имеет право обратиться к процедуре предварительного согласования либо от своего имени, либо через уполномоченного представителя. Если заявитель хочет, чтобы его интересы были представлены третьим лицом, то необходимо приложить к заявлению оригинал документа, дающего ему такие полномочия. Если уполномоченный представитель является родственником заявителя, то прилагаемый документ должен отражать степень их родства). К заявлению прикладывается банковский чек на сумму 2500 рупий, выписанный на имя Управления по предварительному согласованию.

Заявитель может отозвать свое заявление в течение 30 дней со дня его заполнения. Управление по предварительному согласованию должно вынести решение в отношении заявления в течение 90 дней с момента его подачи. С подробной информацией на данную тему можно ознакомиться на www.cbec.gov.in.

Индийский закон о компаниях (The Companies Act) регулирует порядок организации всех видов компаний открытого и закрытого типа в стране. Каждый штат в Индии имеет собственный регистр компаний, где регистрируют устав и учредительный договор будущей компании.

Для иностранного инвестора практический интерес для учреждения бизнеса в Индии могут представлять предприятия таких организационно-правовых форм, как: закрытая компания с ограниченной ответственностью; открытая компания с ограниченной ответственностью; филиал иностранной компании.

Закрытая компания с ограниченной ответственностью может быть учреждена с минимальным оплаченным капиталом в IR 100 000 (USD 2 000).

В закрытой компании от двух до 50 акционеров (иностранцы имеют право полностью владеть акциями предприятия), которые не имеют права предлагать свои акции к открытой продаже, а также передавать свои акции третьим лицам, не получив предварительного одобрения остальных акционеров. Разрешен выпуск только именных акций, которые компания вправе выкупать у своих акционеров.

В компании должны быть как минимум два директора (физические лица – резиденты или нерезиденты Индии). Закон о компаниях не ограничивает права директоров закрытой компании по выдаче ими кредитов управленческому персоналу, а также не лимитирует размер заработной платы директоров и управляющих. Акционеры имеют право быть директорами.

Компании закрытого типа могут быть преобразованы в компании открытого типа в следующих случаях: если не менее 25% оплаченного капитала компании находится во владении юридических лиц; если примерный оборот компании превышает IR 100 млн. (USD 2 млн.); если компания принимает депозиты от населения.

Открытую компанию с ограниченной ответственностью создают минимум семь акционеров (иностранцы имеют право полностью владеть акциями предприятия). Максимальное число акционеров – не ограничено.

Акции компаний открытого типа свободно передаются и продаются без ограничения. Открытая компания выпускает акции, если ее оплаченный капитал превышает IR 20 млн. (USD 400 000). Разрешен выпуск акций именных и на предъявителя (различных классов, с правом и без права голоса и т.п.).

Закон о компаниях запрещает открытой компании выкупать свои собственные акции.

Управляет компанией Совет директоров (минимум 3 директора – физические лица – резиденты или нерезиденты Индии). По закону о компаниях ограничиваются права директоров открытой компании по выдаче ими кредитов управленческому персоналу, а также лимитируется размер заработной платы директоров и управляющих. Акционеры имеют право быть директорами.

Регистрационные формальности для обоих видов компаний достаточно просты. Компании открытого типа необходимо подготовить проспект предполагаемой эмиссии акций, который должен быть одобрен Регистратором компаний прежде, чем будет выписано свидетельство о регистрации компании – Certificate of Commencement of Business, после чего она может немедленно приступить к работе.

Компании вправе заниматься производством и торговлей на территории Индии и за ее пределами.

Филиал иностранной компании имеет право заниматься представительскими услугами для головного предприятия, выступать как заказчик для местных индийских компаний с целью дальнейшей продажи товаров и услуг в Индии, а также осуществлять экспортно-импортные операции. Филиал не вправе торговать или производить товары и услуги на территории Индии от своего имени.

Для учреждения филиала в Индии необходимо получить разрешение в Reserve Bank of India. Прибыль компании с ограниченной ответственностью подпадает в Индии под налогообложение по ставке, равной 36,59%. Филиалы иностранных компаний платят налог по ставке в 41,82% со всей прибыли, полученной в Индии и за ее пределами.

К другим корпоративным налогам в Индии можно отнести такие: на прирост капитала, ставка которого зависит от срока, по истечении которого компания продала свои активы. Если продажа произошла после 3 лет и более, то налог на прирост капитала составит 20%. Если до 3 лет, то ставка налога – 10%. Такая же ставка в 10% применима к продаже акций открытых компаний на бирже; на дивиденды – 0%; на проценты – 20%; на роялти – 2%.

Индия подписала соглашения об избежании двойного налогообложения с такими странами, как: Австралия, Австрия, Афганистан, Бангладеш, Беларусь, Бельгия, Болгария, Бразилия, Великобритания, Венгрия, Вьетнам, Германия, Греция, Дания, Замбия, Израиль, Индонезия, Иордан, Иран, Испания, Италия, Йемен, Казахстан, Канада, Катар, Кения, Кипр, Киргизия, Китай, Кувейт, Ливан, Ливия, Маврикий, Малайзия, Мальта, Марокко, Монголия, Намибия, Непал, Нидерланды, Новая Зеландия, Норвегия, Объединенные Арабские Эмираты, Оман, Пакистан, Польша, Португалия, Россия, Румыния, Саудовская Аравия, Сингапур, Сирия, США, Таиланд, Танзания, Тринидад и Тобаго, Туркмения, Турция, Уганда, Узбекистан, Филиппины, Финляндия, Франция, Чехия, Швейцария, Швеция, Шри-Ланка, Эфиопия, Южно-Африканская Республика, Южная Корея, Япония.

Индия > Приватизация, инвестиции > corpagent.com, 15 февраля 2008 > № 340823

Россия. Индия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 21 августа 2007 > № 2909696 Андрей Давыдов

Преодолевая стереотипы

© "Россия в глобальной политике". № 4, Июль - Август 2007

РОССИЙСКО-ИНДИЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В ГОД 60-ЛЕТИЯ

А.В. Давыдов – писатель, путешественник, автор путеводителей по Индии.

Резюме Если в книжных магазинах Дели и можно найти книги о России, то это несколько тенденциозных работ западных авторов. Индия и Россия стали смотреть друг на друга через призму западных средств массовой информации и исследований.

Контакты между Россией и Индией завязались еще в Средние века. Одну из первых страниц в этих взаимоотношениях открыл в XV столетии тверской купец и путешественник Афанасий Никитин, автор путевых записок «Хождение за три моря», содержавших достоверные описания политического устройства, культуры, обычаев и природы Индии.

Дипломатические отношения между Москвой и Дели были установлены в апреле 1947 года, сразу после достижения Индией независимости, а уже с середины 1950-х начинается бурное развитие советско-индийских связей. В 1971 году оба государства подписали Договор о мире, дружбе и сотрудничестве, который установил правовую основу «особых отношений» между ними. Впоследствии в совместной советско-индийской декларации (1982) Советский Союз и Индия «выражают глубокое удовлетворение эффективностью их многогранного сотрудничества, которое представляет собой ценное достояние двух стран».

Однако в 1990-х все изменилось. Развал Советского Союза, курс на либерализацию экономики, взятый в обеих странах, критически понизили уровень взаимодействия. Как Индия, так и Россия стали больше склоняться к контактам с Западом, а в последнее время и с Китаем.

Стереотипы, унаследованные из прошлого и давно не соответствующие действительности, продолжают жить самостоятельной жизнью. Даже такие заядлые путешественники, как бенгальцы, в основном полагают, что у нас в России до сих пор стоят в очередях за хлебом. Россияне же по-прежнему думают об Индии (в частности, о Западной Бенгалии и Калькутте) как стране чрезвычайной бедности и безысходности. Между тем современная Индия – это уже совсем не та страна, какой она была 20 лет назад…

ИНДИЯ: СОВРЕМЕННЫЙ ПОРТРЕТ

Экономика. Еще Джавахарлал Неру предсказывал, что Индия утвердится среди великих держав благодаря своей древней истории и цивилизации, размеру и стратегическому положению. Судя по всему, прогноз оправдается: по мнению большинства экономистов, в ближайшие десятилетия Индия будет стремительно увеличивать свою долю в мировой экономике.

Как утверждает историк всемирной экономики Ангус Мэддисон (автор The World Economy: The Millennial Perspective), индийская экономика была крупнейшей на планете с I века н. э. (когда ее доля составляла 32,9 % мирового валового продукта) по XV столетие (24,5 %). Даже в начале XVIII века на Индию приходилась почти четверть мирового валового продукта (24,4 %), и пальму первенства она уступала лишь Китаю. Беспрестанные войны, стремительный рост населения, ускоренное развитие экономик западных стран (начиная с XIX столетия) и прежде всего британское колониальное владычество снизили долю Индии в мировой экономике до 3,8 % к середине прошлого века.

После обретения страной независимости правительства Джавахарлала Неру, а затем и Индиры Ганди взяли на вооружение реализацию пятилетних планов по образцу советских, осуществление централизованных инвестиций и проведение сельскохозяйственных реформ. Эти меры принесли свои плоды: первоочередные задачи, стоявшие перед страной (выйти на уровень самообеспечения продовольствием и заложить основы промышленного развития), были решены.

Со времени премьерства Раджива Ганди Индия совершила прорыв в области информационных технологий. С 1991 года правительство резко снизило уровень своего вмешательства в экономику, оставив за собой вопросы макроэкономической стабильности и установления общих правил игры. В результате реформ и либерализации внешнеэкономических связей экономика Индии стала расти ускоренными темпами – в среднем на 6 % в год (последние годы рост ВВП был выше 9 %).

Однако, поскольку в ходе либерализации предприятия обрели бЧльшую свободу в выборе объектов для инвестиций, возникли болезненные дисбалансы в региональном развитии. Некоторые штаты, такие, как Бихар и Мадхья-Прадеш, впали в хроническую депрессию из-за оттока капитала и недостатка государственных инвестиций, в то время как приморские южные районы оказались поближе к источникам сырья и рынкам сбыта, а потому и в более выгодном положении.

Интеграция Индии в глобальную экономику пока еще далека от завершения. Объем индийской внешней торговли остается низким (на уровне 3,5 % глобальных потоков товаров и услуг), индийская валюта – рупия – даже формально еще не стала полностью конвертируемой, имеются ограничения на вывоз капитала и прямые портфельные инвестиции, поток прямых иностранных инвестиций был скромен по сравнению с Китаем. Чтобы занять позиции регионального лидера, Индии придется много потрудиться над региональной интеграцией в рамках (Ассоциации регионального сотрудничества стран Южной Азии (СААРК) и улучшением связей со странами Юго-Восточной Азии (АСЕАН) и Китаем.

Политическая система. В Индии, где принята федеративная система правления, львиная доля власти принадлежит не кабинету министров, а региональным правительствам. Во многом это обусловлено сложным конфессиональным, кастовым и этническим составом населения, а также ослаблением в 1990-х позиций Индийского национального конгресса (ИНК) – партии Джавахарлала Неру и Индиры Ганди, доминировавшей на политическом олимпе в течение 40 лет после достижения страной независимости.

Сегодня на первый план вышли региональные и кастовые партии, определяющие состав неустойчивых правительственных коалиций. Правящий ныне Объединенный прогрессивный альянс (ОПА) во главе с партией ИНК состоял в 2004-м не менее чем из 12 партий (2 партии – Маруламарчи дравида мунетра кажагам из штата Тамилнаду и Теленгана раштра самити из штата Андхра Прадеш – с тех пор покинули ОПА). ОПА контролирует 218 мест в 545-местной нижней палате парламента (Лок Сабха); для формирования правительства ему необходима поддержка альянса пяти левых партий, имеющих 60 мест. Оппозиционный Национальный демократический альянс (НДА) под руководством политиков из правой партии Бхаратия Джаната парти (БДП) состоит из 10 партий (187 мандатов); еще 11 региональных партий и 4 независимых парламентария (74 места) не присоединились ни к одной из трех коалиций.

Влияние региональных властей на общественно-политическую и экономическую жизнь Индии очень велико. Так как вопросы налогообложения являются предметом совместного ведения центра и регионов, правительства Атала Бихари Ваджпаи и Манмохана Сингха пока не смогли убедить все штаты заменить налог на оборот более прогрессивным НДС. Северо-восточные штаты Индии (населенные монголоидными народностями) и штат Джамму и Кашмир (где доминируют мусульмане) имеют особый статус, закрепленный в Конституции Индии и особых соглашениях. Обитатели равнинных регионов не вправе переехать в малонаселенные горные штаты и купить там собственность, жители северо-восточных штатов, а также штат Джамму и Кашмир имеют налоговые льготы (в частности, сиккимцы, обитатели штата Сикким, не платят подоходный налог).

Штаты передают в ведение центра лишь четко ограниченные полномочия и имеют различное законодательство. Неся ответственность за социально-экономическое развитие своих регионов и создание благоприятного климата для инвестиций, региональные власти поддерживают тесные связи с крупными финансово-промышленными группами Индии и в последнее десятилетие играют активную роль в сфере коммерческой дипломатии.

Местное самоуправление. Нынешние институты управления индийской общины – панчаяты – зародились в глубокой древности. Такая живучесть объясняется их эффективностью и опорой на демократические принципы, а не закоснелостью индийской экономики и социальной сферы. Уже в первом тысячелетии н. э. панчаяты вместе с общественными корпорациями более высокого уровня (в частности, районными) сложились в эффективную систему местного самоуправления.

Со времени мусульманского завоевания Индии в XII веке эта система начала сдавать свои позиции, а в результате порабощения страны британскими колонизаторами в XVIII столетии она практически исчезла, будучи заменена неуклюжей бюрократической машиной на западный манер. После обретения Индией независимости идею панчаятов стали продвигать левые партии, и сейчас эта система делает большие успехи.

Местные органы самоуправления несут ответственность за благосостояние и нравственность в своем округе, они имеют право определять размер и вид наказаний (обычно это штраф, или порицание, или лишение религиозных, общественных привилегий). Они также могут устанавливать местные налоги, с тем чтобы использовать эти поступления для финансирования общественно полезных работ – от строительства и ремонта храмов до богослужений.

Согласно индийской системе поступенчатых выборов, жители небольших территориальных образований выбирают из своей среды самых честных людей, которые будут руководить ими и станут выборщиками, формирующими органы самоуправления более высокого уровня. Важнейшим звеном пирамиды является самое нижнее: здесь избранники не только известны своим избирателям в лицо, но и несут перед ними ответственность за состав вышестоящего комитета. Поэтому индийские политики всех уровней тесно связаны с народом, и не так сильно зависят от влияния СМИ.

ДРУЖБА НАВЕК?

Несмотря на недостаток информации, отношения между народами России и Индии продолжают оставаться дружественными. Индийцы помнят, как Москва протянула им руку помощи во время индийско-пакистанских войн. Премьер-министр Индии и президент России обмениваются ежегодными визитами, в последнее время министры иностранных дел Индии, Китая и России стали проводить совместные сессии. Президент партии Индийский национальный конгресс Соня Ганди посетила Санкт-Петербург, главный министр союзной территории Нью-Дели Шейла Дикшит – Москву, а главный министр штата Гуджарат Нарендра Моди – Астрахань. В свою очередь ряд российских региональных чиновников побывали в Индии. 2008 год объявлен Годом России в Индии, а 2009-й – Годом Индии в России, что, безусловно, поспособствует развитию и углублению дружественных отношений между обеими странами.

Однако достаточно ли официальных визитов и помпезных мероприятий для того, чтобы побороть инерцию и охлаждение отношений 1990-х годов? Что можно сделать, чтобы связи между нашими народами и впредь оставались дружественными и союзническими?

Во-первых, необходимо взаимодействие между российскими регионами и индийскими штатами. Речь идет о важнейшем факторе, способствующем обмену делегациями бизнесменов, общественных деятелей, представителей культурных и научных кругов. Российско-индийские отношения не должны зависеть от внутриполитической конъюнктуры в Дели, тем более что, по мнению индийской стороны, экономическая активность региональных властей никак не связана с их сепаратистскими устремлениями. Деятельность федерального и регионального правительств в Индии основана на прочной базе общих ценностей и единых представлений о внешней и внутренней политике, образующих так называемую «коалиционную дхарму» (система взглядов, которой должны руководствоваться политики в своей работе).

Во-вторых, в приоритетную российско-индийскую повестку дня следует также включить стимулирование контактов российских общественных неправительственных организаций, научно-исследовательских институтов с ведущими общественными, религиозными деятелями Индии. Например, такими, как Меда Паткар из штата Гуджарат – защитница прав жителей, переселенных из-за строительства дамб на реке Нармада, или профессор Наджундасмами из штата Карнатака – лидер движения индийских крестьян против засилья западных монополий, патентующих индийские семена, выведенные в результате многовековой селекции, как свои собственные изобретения. Российской общественности наверняка было бы интересно поближе познакомиться с индийским опытом обеспечения мирного сосуществования различных религий, организации общественных движений и местного самоуправления.

О контактах в религиозной сфере говорить не приходится, учитывая настороженное отношение российских религиозных деятелей и политиков к разного рода сектантам. Это в первую очередь связано с элементарной неосведомленностью наших властей о восточных конфессиях, приведшей, в частности, к тому, что в число экстремистских организаций записывается даже Общество сознания Кришны, вероучение которого основано на идеях, выдвинутых еще в XVI веке.

В отличие от западных религий различные направления индуизма и буддизма не предполагают ведения целенаправленной прозелитской деятельности. К сожалению, репутация восточных духовных учений в России подорвана деятельностью доморощенных псевдоучителей тантрических практик и таинств, которые не имеют ничего общего с современным индуизмом или буддизмом.

В-третьих, российская пресса уделяет основное внимание не политической и общественной жизни Индии, а природным либо техногенным катастрофам, время от времени случающимся здесь. Пока российские СМИ представлены в Индии всего лишь одним агентством РИА «Новости».

Индийские журналисты практически не освещают ситуацию в России, и, в частности, перемены, которые произошли в годы президентства Владимира Путина. Лишь одна общеиндийская газета The Hindu, выходящая в городе Ченнаи (штат Тамилнаду), имеет корреспондента в России. Если в книжных магазинах Дели и можно найти книги о России, то это несколько тенденциозных работ западных авторов. Иными словами, Индия и Россия стали смотреть друг на друга через призму западных средств массовой информации и исследований.

В этой связи российским государственным СМИ целесообразно было бы рассмотреть вопрос об открытии корпунктов в Индии. Рост потоков информации обусловит адекватное восприятие этой страны россиянами и послужит делу взаимопонимания между обеими странами.

В-четвертых, безвизовый режим должен стать реальностью для большинства путешественников, включая бизнесменов и студентов. Пока стороны договорились о безвизовом режиме только для лиц с дипломатическими паспортами, то есть для самих себя.

Судя по всему, вопрос зашел в тупик из-за проблемы реадмиссии – обязательства принять назад нелегальных эмигрантов и оплатить их обратный проезд. Индия могла бы согласиться на реадмиссию своих граждан. Опасения, что она будет ответственной за репатриацию граждан соседних стран, с которыми у нее безвизовый режим, на мой взгляд, неоправданны, поскольку приобретение авиабилетов и пересечение российской границы возможно только по паспортам. Можно было бы одновременно упростить чрезвычайно усложненный порядок выдачи индийским гражданам российских виз и принять меры по улучшению обслуживания индийских путешественников в российских консульствах и аэропортах (индийская пресса часто сообщает о проблемах, с которыми те сталкиваются в России).

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ РОССИЯ–ИНДИЯ

Состояние экономических отношений между Индией и Россией нельзя назвать удовлетворительным. Уровень товарооборота между обеими странами резко упал до 2,2 млрд долларов в год (2004). Чем же обусловлена эта тревожная тенденция?

Во-первых, негативную роль сыграли исчезновение централизованной политики взаимных закупок товаров, разрыв связей между банковскими сферами обеих стран и затянувшийся процесс урегулирования вопроса долга Индии Советскому Союзу (согласно договоренности, достигнутой в феврале 2006-го, индийский рупийный долг СССР, составляющий от 1 до 2 млрд долларов, будет конвертирован в инвестиции. – Ред.).

Во-вторых, Россию и Индию связывают не так много экономически выгодных транспортных коридоров. Основная торговля идет транзитом через европейские страны, куда грузы доставляются по морю через Суэцкий канал. Сейчас в связи с налаживанием контактов между Дели и Пекином, открытием дороги через перевал Нату Ла (штат Сикким) и строительством железной дороги Голмуд–Лхаса появилась надежда использовать китайско-тибетский коридор в Индию. Китайские товары уже наводнили Восточную Индию, за ними могли бы проникнуть и наши.

Реализация программы развития Дальневосточного региона, возможно, позволит использовать морские перевозки между Владивостоком и индийскими портами (иная проблема, что кроме углеводородов с сахалинских месторождений пока нечего возить). Другой коридор – через Иран и Каспийское море (Северно-южный транспортный коридор) – пока еще не выгоден для транспортировки даже крупногабаритных товаров из-за неразумных цен, установленных российскими монополиями, и индийцы надеются на открытие сухопутного «шелкового пути» через Афганистан и Центральную Азию. Прямые авиаперевозки между российскими регионами, в частности сибирскими и уральскими, и индийскими городами могли бы решить проблему торговли мелкими и легкими товарами, такими, например, как чай и изделия из шелка.

Проблемы российско-индийских экономических взаимоотношений коренятся и в элементарной нехватке знаний об экономических потребностях и возможностях обеих стран, а также в бюрократических препонах, установленных и с той, и с другой стороны. Российское посольство ведет активную работу на этих направлениях, но особого прогресса пока не достигнуто. Стороны планируют к 2010 году вывести ежегодный товарооборот на уровень 10 млрд долларов, однако трудно прогнозировать, удастся ли им взять эту планку.

Москве необходимо переходить от деклараций к конкретным мерам – только такая тактика позволит увеличить товарооборот между обеими странами и обеспечить России в будущем одно из первых мест в списке внешнеполитических приоритетов Индии.

Военно-техническое сотрудничество. Торговля вооружениями между Россией и Индией имеет длительную историю. За минувшие годы Индия приобрела оружие российского и советского производства на сумму 30 млрд долларов.

Пришедшее к власти в Индии в 1998 году консервативное правительство НДА взяло курс на перевооружение индийской армии, продолженный кабинетом ОПА в 2004-м. В ближайшее десятилетие Дели намерен истратить на эти цели 30 млрд долларов.

Индия видит свои приоритеты в импорте технологий, а не техники, а также в научно-техническом сотрудничестве и в совместной разработке новейших образцов вооружений. Россия и Индия нашли в этом вопросе общий язык по геополитическим причинам (страны не имеют общей границы, зато обе являются соседями Китая). Москва получила гарантии индийской стороны о защите российской интеллектуальной собственности. В 2003 году Индия арендовала четыре ядерных бомбардировщика Ту-22М3, две атомные подводные лодки и ввела в строй сверхзвуковые ракеты морского базирования BrahMos, разработанные совместно с россиянами. В 2004-м индийцы приобрели авианосец «Адмирал Горшков», который переименовали в INS Vikamaditya, а также и целый флот истребителей МиГ-29 и противолодочных вертолетов «Камов-31».

Россия надеется, что МиГ-35 выиграет тендер на поставку Индии 126 многофункциональных истребителей. На заводе Hindustan Aeronautics в Насике (штат Махараштра) уже началось лицензионное производство двигателей РД-33 для истребителей МиГ-29, что увеличивает шансы России получить этот крупный (на 2 млрд долларов) заказ.

Энергетика. Индия потребляет почти 3 млн баррелей нефти в день и удовлетворяет свои потребности в основном за счет экспорта энергоносителей из стран Персидского залива (73 % от общего потребления нефти в 2004 году). Бурно развивающаяся экономика требует поиска долгосрочных источников энергии. Пока самым заметным событием было приобретение индийской государственной компанией ONGC 20-процентной доли в проекте «Сахалин-1» в 2001-м за 1,5 млрд долларов. Эта компания, создавшая совместное с «Роснефтью» предприятие, планирует истратить до 5 млрд долларов в различных проектах в России. Речь идет о самых крупных инвестициях Индии за рубежом.

В прошлом году «Росатом» поставил 60 тонн ядерного топлива для АЭС в Тарапуре, а в ходе январского визита в Индию (2007) президента Путина Россия получила контракт на строительство еще четырех энергоблоков АЭС в Куданкуламе (штат Тамилнаду). Стоит отметить намерение концерна Reliance Industries, который возглавляет Мукеш Амбани, построить нефтехимический завод в России, а также интерес «Газпрома» к участию в строительстве газопровода из Ирана в Индию через Пакистан.

Сотрудничество в области ядерной энергетики осложняется тем, что Индия пока не урегулировала вопросы с Группой поставщиков ядерных технологий (эта организация, в которую входят 45 государств, запрещает поставки ядерных технологий и топлива странам, не подписавшим Договор о нераспространении ядерного оружия, к которым относится и Индия. – Ред.) и не завершила переговоры с МАГАТЭ о проверках ядерных объектов мирного назначения.

Налицо также потенциал развития других направлений экономического сотрудничества России и Индии. Индийцы обладают давними традициями и авторитетом на международном ювелирном рынке – например, в части огранки мелких бриллиантов. По данным на 2004 год, 9,25 % и 8,85 % индийского импорта составляют драгоценные, полудрагоценные камни, золото и серебро. «Алроса» в связи с истечением срока контракта с De Beers уже начала переговоры с индийцами, другие гранильные и добывающие предприятия пока плетутся в хвосте.

Индия экспортирует большое количество фармацевтических и парфюмерных товаров (8,85 % от общего экспорта в 2004-м), а также текстиль (18,86 % от экспорта страны в том же году). Число российских туристов в Индии растет из года в год (с 4 200 человек в 2002 году до 35 200 в 2005-м году).

Россия. Индия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 21 августа 2007 > № 2909696 Андрей Давыдов

Китай. Индия. МВФ > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 16 ноября 2002 > № 2899026

Путь к процветанию

© "Россия в глобальной политике". № 1, Ноябрь - Декабрь 2002

Дэвид Доллар и Арт Край — экономисты Всемирного банка, работают в Группе по исследованию в области развития. Данная статья опубликована в журнале Foreign Affairs № 1 (январь/февраль) за 2002 год. Она отражает личный взгляд авторов на проблему глобализации.

Резюме Глобализация не ведет к росту неравенства и не множит ряды бедных. Напротив, глобальная экономика уже привела к снижению уровня бедности в мире. Это утверждают авторы материала в Foreign Affairs, вызвавшего бурную полемику в американской прессе. Часть откликов, которые в основном носили критический характер, мы публикуем в этом номере вместе с самой статьей.

Выдвигая множество обвинений в адрес глобализма, его противники прежде всего отмечают рост неравенства между имущими и неимущими. Глобализм дает преимущество богатым, бедным же от него практически ничего ждать не приходится, кроме дополнительных тягот. Это расхожее представление, судя по имеющимся данным, абсолютно не соответствует действительности. Современная волна глобализации, начавшаяся примерно с 1980 года, уже способствовала выравниванию экономического положения и снижению уровня бедности.

Глобальная экономическая интеграция по-разному влияет на доходы, культуру, общество и окружающую среду. Но коль скоро речь заходит о преимуществах глобализации, особенно важно подчеркнуть ее влияние на проблему бедности в мире. Если окажется, что международная торговля и инвестиции выгодны прежде всего богатым, то для многих это будет стимулом к тому, чтобы ограничить международную торговлю, сохранив таким образом рабочие места, национальную культуру и окружающую среду. Зато те же самые люди отнесутся к ограничению международной торговли иначе, если это негативно скажется на жизненном уровне малоимущих в развивающихся странах.

При анализе этой проблемы следует учитывать три фактора. Во-первых, общемировая тенденция к усгублению неравенства господствовала по крайней мере 200 лет, достигнув пика к 1975-му. С тех пор, однако, ситуация стабилизировалась и, возможно, тенденция даже обратилась вспять, что объясняется главным образом ускорением экономического роста в двух самых крупных и традиционно бедных странах — Китае и Индии.

Во-вторых, усиление взаимозависимости повышало уровень участия в международной торговле и инвестициях, с одной стороны, и стимулировало экономический рост — с другой. Развивающиеся страны можно разделить на две категории. К первой относятся глобализирующиеся государства, где в течение двух последних десятилетий наблюдается быстрое увеличение объемов торговли и зарубежных капиталовложений, значительно опережающее темпы развития богатых стран. Напротив, за последние 20 лет доля в международной торговле неглобализирующихся государств, представляющих вторую категорию развивающихся стран, сократилась. За период с 60-х годов по 90-е доходы на душу населения в странах первой категории росли стабильно — с 1 до 5 %. К тому же за последнее десятилетие экономические показатели индустриальных стран составили 2 %, тогда как неглобализирующихся — 1 %. Экономисты не торопятся с выводами о какой-либо выявленной в этой связи закономерности, но большинство соглашается с тем, что опережающие темпы роста глобализирующихся стран — следствие их открытости для внешней торговли и инвестиций (в сочетании с проводимыми там реформами).

В-третьих, глобализация, вопреки сложившемуся мнению, не привела к росту неравенства. В некоторых странах (Китай) разрыв в уровне доходов населения увеличился, в других (Филиппины), напротив, сократился. Эти изменения, впрочем, не всегда связаны с факторами глобализации, включая торговые и инвестиционные потоки, тарифные ставки и прозрачность финансовой сферы. На самом деле причины неравенства коренятся прежде всего в неэффективности национальных систем образования, налоговой и социальной политики. По сути, более высокие темпы роста в глобализирующихся странах привели к повышению доходов экономически отсталых слоев населения. К примеру, после того как Китай стал открытым для международной торговли и капиталовложений, в стране зафиксировано, помимо роста неравенства, наиболее значительное за весь период мировой истории понижение уровня бедности.

Глобализация действительно может оказаться эффективным средством в борьбе с бедностью, но нельзя утверждать, что она безотказно действует во всех случаях. Если политические лидеры рассчитывают овладеть всем потенциалом экономической интеграции и извлечь из нее максимальную выгоду, то им предстоит решить три важнейшие задачи. Во-первых, это противоборство с протекционистскими устремлениями индустриальных стран, так как подобные настроения все активнее блокируют интеграцию с бедными странами. Вторая задача — создание особых институтов и проведение целенаправленных политических мероприятий, учитывающих специфику каждой страны в отдельности для получения наибольших выгод от глобализации. Третья задача — расширение масштабов миграции — как внутренней, так и внешней — для преодоления неблагоприятного воздействия географического фактора.

Большой передел

За последние 200 лет стремительное ускорение темпов роста мировой экономики сопровождалось усилением интеграции различных местных рынков. Установить причинно-следственную связь между этими двумя процессами нельзя, так как, имея в распоряжении только одну мировую экономику, мы не можем произвести сравнительный анализ. Однако есть все основания полагать, что эти процессы развиваются параллельно. Как доказывал Адам Смит, расширение рынка приводит к более глубокому разделению труда, что, в свою очередь, облегчает использование инноваций и обучение в процессе производства. Некоторые из этих инноваций, имеющих отношение к средствам транспорта и связи, сокращают затраты и способствуют интеграции. Таким образом, налицо плодотворное взаимодействие интеграционного и инновационного процессов.

Интеграция различных местных рынков явилась следствием растущего потока товаров, капиталов и знаний. С 1820 по 1914 год международная торговля развивалась быстрее, чем мировая экономика. Доля международной торговли за этот период возросла примерно с 2 до 18 %мирового ВВП. Политика протекционизма времен Великой депрессии и Второй мировой войны оказала сдерживающее воздействие на глобализацию в международной торговле, доля которой (в мировом ВВП) к 1950 году уменьшилась по сравнению с 1914-м. Но с 1960 по 1980 год благодаря многосторонним соглашениям о либерализации торговли, заключенным в рамках Генерального соглашения о тарифах и торговле (ГАТТ), торговые отношения между индустриальными странами качественно изменились. Большинство развивающихся стран оставались изолированными от этого процесса, так как проводили политику протекционизма. Были, однако, и исключения. Примеры Тайваня и Южной Кореи в конце концов побудили другие развивающиеся страны к более активному участию в международной торговле и инвестициях.

Международное движение капиталов, интенсивность которого измеряется соотношением доли иностранных капиталов к мировому ВВП, также возросло во время первой волны глобализации и снизилось в период Великой депрессии и Второй мировой войны; при этом уровень 1914 года был вновь достигнут лишь в 1980-м. Но с тех пор потоки капиталов значительно активизировались, изменился и их характер. Сто лет назад иностранные капиталы, как правило, участвовали в финансировании государственных инфраструктур (каналы, железные дороги) или непосредственно инвестировались в проекты, связанные с природными ресурсами. Сегодня же основной поток капиталов в развивающиеся страны — это прямые инвестиции в промышленность и услуги. Изменение характера перемещения капитала объясняется, очевидно, успехами экономической интеграции, к которым, безусловно, можно отнести более дешевую и ускоренную транспортировку и революционные изменения в сфере телекоммуникаций. По сравнению с 1920 годом плата за доставку груза морем сократилась на две трети, оплата воздушного перелета — на 84 %; стоимость трехминутного телефонного звонка из Нью-Йорка в Лондон снизилась на 99 %.

Миграционные потоки — это еще один аспект интеграции. Здесь мы наблюдаем обратную тенденцию: сегодня люди мигрируют не так активно, как в прошлом, хотя стали гораздо больше путешествовать. Если в период с 1870-го по 1910-й постоянно мигрировало порядка 10 %населения планеты, то за последние 25 лет число мигрантов сократилось до 1–2 %.

По мере углубления экономической интеграции годовой темп роста мировой экономики увеличился с 1 %в середине XX века до 3,5 %в 1960–2000 годах. В результате столь длительного подъема в разных странах установились совершенно разные уровни жизни. В наши дни мировая экономика за два-три года производит такой же объем товаров и услуг, какой она производила в течение всего XX века. Разумеется, с помощью простого сопоставления фактов трудно установить подлинную картину различий: ведь большей части того, что потребляется сегодня — авиалайнеров, автомобилей, телевизоров, синтетических тканей, продлевающих жизнь лекарств, — 200 лет назад просто не существовало. Поэтому темпы производства многих товаров и услуг практически не поддаются учету. Невообразимо выросла производительность труда.

Вместе с тем все эти несметные богатства очень неравномерно распределялись вплоть до 1975-го, когда ситуация изменилась к лучшему. Степень неравенства в мире определяется с помощью среднего логарифмического отклонения, фиксирующего разницу между доходами произвольно взятого индивидуума и среднестатистическими показателями. В основу положен тот факт, что доходы везде распределяются в пользу богатых. Получается, что доходы типичного представителя той или иной социальной группы уступают среднему показателю по этой группе. Доход на душу населения в мире сегодня составляет около 5 000 долларов, однако произвольно взятый индивидуум, скорее всего, довольствуется только одной тысячей, то есть его доход на 80 %меньше. Эта разница, выраженная в расчетных единицах среднего логарифмического отклонения, составляет 0,8.

Неравенство в доходах, 1820-1995 гг., в % Примечание: числа, расположенные по вертикали, обозначают разницу между доходами среднего жителя планеты и мировым доходом на душу населения. Источники: F. Burguignon and C. Morrisson, Inequality Among World Citizens, 1820-1992/ Working Paper 2001-25 (Paris: Department and Laboratory of Applied and Theoretical Economics, 2001)и David Dollar, Globalization, Inequality and Poverty Since 1980/ World Bank Bakground Paper

Таким образом, показатель мирового распределения доходов среди населения свидетельствует о растущем неравенстве в период с 1820 по 1975 год. За этот период разница между доходом типичного жителя планеты и среднемировым доходом на душу населения увеличилась примерно с 40 до 80 %. Как правило, в отдельно взятых странах показатели неравенства в доходах практически не менялись, поэтому общемировые показатели увеличивались в основном за счет неравномерности темпов роста в разных местах. Относительно богатые регионы по состоянию на 1820-й (Европа и Соединенные Штаты) развивались быстрее, чем бедные (особенно Китай и Индия). Глобальное неравенство имело самые высокие показатели в 1970-х годах, после чего ситуация стабилизировалась и даже наметился некоторый спад — главным образом в связи с ускорением темпов роста в Китае и Индии.

Другой подход к глобальному неравенству состоит в анализе происходящего в беднейших слоях населения, прожиточный минимум которых составляет менее доллара в день. Хотя с течением времени число людей, живущих в бедности, в процентном отношении уменьшилось, в абсолютных цифрах оно постоянно росло вплоть до 1980 года. В период Великой депрессии и Второй мировой войны масштабы бедности выросли особенно резко, но непосредственно после этого произошло их относительно быстрое сокращение. В период между 1960-м и 1980-м одновременно с мощным рывком в мировой экономике увеличивалось число бедных, поскольку рост экономики не затронул регионы с самым низким уровнем жизни. Однако начиная с 1980 года стремительно развивались именно эти страны, в результате бедных в мире стало на 200 млн меньше. Опять-таки данная тенденция объясняется прежде всего быстрым ростом доходов в Китае и Индии, где, по данным на 1980 год, проживало около одной трети населения планеты и более 60 %находящихся на грани крайней бедности.

Рывок вверх

Тенденции, характеризующие глобальное неравенство, начали меняться одновременно с изменениями в экономической стратегии ряда крупных развивающихся стран. После Второй мировой войны большинство развивающихся стран сосредоточились на внутренних проблемах, пренебрегая интеграцией в глобальную экономику. Результаты были достаточно плачевными, и в течение 1960–1970-х годов развивающиеся страны в целом росли медленнее, чем индустриальные. Нефтяные кризисы и инфляция в США в 70-е осложнили положение этих стран и на протяжении ряда лет способствовали отрицательному росту, высокой инфляции и кризису задолженности. Наученные горьким опытом, некоторые развивающиеся страны начиная с 1980 года приступили к пересмотру своих позиций.

Китай, к примеру, до середины 70-х проводил крайне закрытую политику в области экономики. Вначале экономическая реформа Пекина затронула сельское хозяйство, но после 1980 года усилия правительства были направлены на то, чтобы сделать страну открытой для внешней торговли и иностранных инвестиций. В частности, на две трети были уменьшены тарифные ставки, что сопровождалось еще более существенным снижением нетарифных барьеров. Реформы привели к беспрецедентному росту экономики прибрежных провинций и более умеренному — внутренних районов страны. С 1978 по 1994 год китайская экономика ежегодно росла на 9 %, в то время как экспорт увеличился на 14 %, а импорт — на 13. Разумеется, Китай и другие глобализирующиеся страны не ограничиваются либерализацией внешней торговли, а реформируют различные сферы хозяйствования. Проведя земельную реформу, Пекин укрепил права собственников и перешел от плановой экономики к рыночной; это благотворно сказалось на дальнейшей интеграции страны в мировую экономику и ее развитии.

Открытость других развивающихся государств также стала результатом готовности их лидеров неуклонно следовать курсом реформ. В 90-е Индия успешно провела либерализацию в области внешней торговли и инвестиций, рост ее годового дохода на душу населения сегодня достигает 4 процентов. Индия реализовала обширную программу реформ и отказалась от жестко регулируемой, плановой экономики.

То же относится к Уганде и Вьетнаму — странам с крайне низкими доходами, которые стали проводить более активную инвестиционную и внешнеторговую политику и также добились успеха. В западном полушарии необходимо упомянуть Мексику, которая в 1993 году заключила соглашение о свободной торговле с США и Канадой и с тех пор наращивает темпы своего развития, особенно в северных, граничащих с США, районах.

Индия, Вьетнам, Уганда и Мексика не единственные примеры стран, которые встали на путь быстрого развития, после того как начали проводить открытую политику. Проиллюстрировать эту тенденцию помогут примеры других развивающихся стран в порядке возрастания доли поступлений от торговли в их национальном доходе за 20 лет. Первую треть этого списка составляют страны глобализирующегося лагеря, а оставшиеся две трети — страны неглобализирующегося лагеря. Лидеры списка за последние два десятилетия увеличили объемы своей торговли в национальном доходе на 104 %(богатые страны соответственно на 71 %). Между тем сегодняшние объемы торговли неглобализирующихся стран уступают соответствующим цифрам 20-летней давности. Глобализирующиеся страны сократили свои импортные тарифы в среднем на 22 %, тогда как неглобализирующиеся — только на 11.

За счет чего растет экономика глобализирующихся стран? Их среднегодовой темп роста увеличился с 1 %в 60-х до 3 %в 70-х, с 4 %в 80-х до 5 %в 90-х. Годовые темпы роста в богатых странах, напротив, упали примерно до 2 %в 90-х, а неглобализирующиеся страны отмечали замедление роста с 3 %в 70-х до 1 %в 80-х и 90-х.

Та же тенденция наблюдается на уровне отдельных стран. В Китае и Индии районы, включившиеся в интеграционный процесс глобальной экономики, развиваются значительно быстрее, чем оказавшиеся в изоляции. Так, например, в изначально бедных индийских штатах, сумевших создать у себя привлекательный для инвестиций климат, в 90-х годах было зарегистрировано значительное сокращение бедности по сравнению с другими штатами. Подобное сравнение процессов, происходящих во внутренних районах, весьма показательно. Дело в том, что на фоне неизменной государственной политики в области торговли и макроэкономики эти процессы демонстрируют, насколько важно для достижения реальной интеграции дополнить либерализацию торговли институциональными реформами.

Факты, связанные с развитием таких глобализирующихся стран, как Индия, Китай и Вьетнам, подтверждают выводы о том, что открытость экономики сопровождается быстрым ростом. Многие исследования показывают, что чем больше объемы торговли и инвестиций, тем выше темпы развития. Экономисты Питер Линдерт и Джеффри Уильямсон отмечают, что «до сих пор не представлено убедительных научно обоснованных доказательств в пользу вывода о том, что открытость торговли однозначно ускорила экономическое развитие стран Третьего мира; и тем не менее свидетельства в пользу справедливости этого вывода преобладают». Далее они подчеркивают, что «антиглобализм не принес послевоенному Третьему миру ни одной победы».

На самом деле, вопреки утверждениям антиглобалистов, политика открытости по отношению к международной торговле и инвестициям способствовала сокращению разрыва между богатыми и бедными странами. В 90-е годы экономика глобализирующихся стран с общей численностью населения порядка 3 миллиардов человек росла в два с лишним раза быстрее, чем экономика индустриальных стран. Напротив, неглобализирующиеся государства развивались вдвое медленнее и в настоящее время оказываются все более отсталыми. Итогом большинства дискуссий, посвященных неравенству в мире, является тезис о растущей пропасти между развивающимися и индустриальными странами, но это просто не соответствует фактам. Важнейшими изменениями в характере глобального неравенства за последние десятилетия явились растущие различия внутри развивающегося мира, непосредственно связанные со способностью отдельных стран воспользоваться преимуществами, предоставляемыми глобализацией.

На пути выхода из бедности

Антиглобалисты настаивают на том, что экономическая интеграция усугубляет неравенство внутри стран и между ними. До середины 80-х данных по этому вопросу явно не хватало. В настоящее время все большее число развивающихся стран проводят качественные исследования доходности и потребления в отдельных домохозяйствах. Надежные данные уже существуют для 137 стран, и многие из них позволяют определить, как с течением времени менялся характер неравенства.

Одним из способов исследования проблемы неравенства внутри отдельных стран является анализ состояния 20 %самых бедных домохозяйств на фоне глобализации и экономического роста. Во всех странах рост доходов бедных примерно совпадает с темпами роста ВВП. Конечно, это соотношение подвержено значительным изменениям в зависимости от конкретной ситуации. В некоторых странах распределение дохода изменилось в выгодную для бедных сторону, в других наоборот. Но это изменение никак не связано с некой переменной величиной, характеризующей глобализацию. Некорректно утверждение о том, что неравенство обязательно возрастает с увеличением объемов торговли, иностранных капиталовложений и понижением тарифов. Для многих глобализирующихся государств распределение доходов осталось практически на прежнем уровне, а в некоторых (Филиппины и Малайзия) ситуация даже изменилась в пользу бедных. Изменения в характере неравенства отражают лишь особенности политики государства в сфере образования, налогов и социальной защиты.

Очень важно правильно понять это утверждение. Китай представляет собой пример страны, где уровень неравенства заметно повысился. За последнее десятилетие доход беднейших 20 %населения Китая увеличивался быстро, но значительно медленнее, чем доходы на душу населения. Эта тенденция, возможно, объясняется тем, что страна стала более открытой, но, скорее всего, главная причина — внутренняя либерализация. Китай, где в 70-е годы доходы распределялись чрезвычайно равномерно, начал с того, что направил часть реформ на совершенствование образования, причем все связанные с этим выгоды получали наиболее отличившиеся. Но китайский опыт нетипичен. В большинстве развивающихся стран, открытых для внешней торговли и инвестиций, неравенство не углубляется. Более того, хотя доходы в Китае стали распределяться более неравномерно, доходы бедных по-прежнему быстро увеличивались. Можно сказать, что успехи Китая в борьбе с бедностью беспрецедентны.

Поскольку увеличение объемов торговли обычно сопровождается ускоренным экономическим ростом и необязательно влечет за собой перераспределение доходов среди домохозяйств, в целом оно ассоциируется с повышением благосостояния бедных. Так, по мере того как Вьетнам стал следовать политике открытости, в стране отмечался рост доходов на душу населения, что особо не отразилось на отношениях неравенства. Доход бедных значительно вырос, а число вьетнамцев, живущих в крайней нищете, сократилось с 75 %в 1988 году до 37 в 1998-м. Спустя всего 6 лет подавляющее большинство самых бедных на 1992 год домохозяйств улучшили свое положение. Однако повышение благосостояния связано не только с доходом: стало меньше детей, занятых в производстве, увеличилась численность учащихся в школах. Нет причин удивляться тому, что подавляющее большинство вьетнамцев вскоре извлекли выгоду из либерализации торговли: открытая политика способствовала экспорту риса (производимого главным образом беднейшими фермерами) и трудоемкой продукции, в частности обуви. Однако опыт Китая и Вьетнама не уникален. Интегрирующиеся в мировую экономику Индия и Уганда также добились быстрого снижения уровня бедности.

Открытые общества

Данные утверждения касаются и развивающихся, и индустриальных стран (например Соединенных Штатов), и тех, кто озабочен проблемой нищеты в глобальном масштабе. Все стороны должны признать, что последняя волна глобализации сыграла огромную роль в обуздании процессов, связанных с неравенством и бедностью в мире. Для всех пришло время понять, что глобализация, несмотря на препятствия, продолжается.

Тем не менее было бы неправильным заявлять, что глобализация неизбежна. В 1910 году многие полагали, что процесс глобализации не остановить, но вскоре убедились, что жестоко ошибались. История не повторяется, однако следует отметить, что антиглобалистские настроения на подъеме. В то же время все больше политических лидеров развивающегося мира осознают, что открытая система торговли в значительной мере соответствует интересам их стран. Эти политики сочтут за благо прислушаться к недавнему заявлению президента Мексики Висенте Фокса:

»Мы убеждены, что глобализация — это благо, и она станет благом, когда вы подготовитесь к нейѕ и пусть ваши принципы не противоречат требованиям экономики, пусть им соответствуют установленные вами высокие образовательные стандарты и приверженность верховенству законаѕ Когда вы сделаете все, что от вас зависит, тогда, мы уверены, вы достигнете благополучия».

К сожалению, противники интеграции — особенно в индустриальных странах — отстаивают свои узкие интересы гораздо более энергично. Лидеры как развитых, так и развивающихся стран должны более непосредственно и эффективно поддерживать процесс глобализации, если не хотят, чтобы их оппоненты взяли верх.

Вместе с тем индустриальные государства по-прежнему принимают протекционистские меры в отношении сельскохозяйственной и трудоемкой продукции. Ликвидация этих барьеров окажет существенную поддержку развивающимся странам. Открыть свои рынки выгодно даже беднейшим странам мира — ведь 70 %тарифных барьеров, с которыми сталкиваются развивающиеся страны, возникают по инициативе их же самих.

Если глобализация продолжится, то возможность ее превращения в силу, устраняющую неравенство, будет зависеть от способности бедных стран интегрироваться в мировую экономическую систему. Для достижения подлинной интеграции требуется не только либерализация торговли, но и масштабная реформа государственных институтов. Многие из развивающихся стран, в частности Мьянма, Нигерия, Украина и Пакистан, создают у себя неблагоприятные условия для инвестиций. Даже если они решатся проводить открытую торговую политику, гарантией успеха она станет лишь в том случае, если эти государства проведут дополнительные реформы. Нелегко предугадать, какими путями будут там продвигаться реформы; многие из фаворитов последних лет — Китай, Индия, Уганда и Вьетнам — добились успехов совершенно неожиданно. Но пока государственные институты и политика остаются неэффективными, отсталость таких стран неизбежна.

Используя механизмы торговой политики, индустриальные государства могли бы помочь тем развивающимся странам, которые решили перейти к политике открытости и вступить в мировой торговый клуб. Но в последние годы индустриальные государства изменили тактику. Первоначально ГАТТ было создано на основе соглашений, связанных с практическими вопросами международной торговли. Теперь же перед вступающими в ВТО выдвигается требование институционально оформить отношения в рамках договора, например, о политике в сфере прав на интеллектуальную собственность. Однако если под угрозой санкций со стороны ВТО начнется какая-либо стандартизация условий труда или требований к состоянию окружающей среды, то подобная гармонизация будет иметь далеко идущие последствия. Такие меры по своему воздействию равнозначны новому протекционизму, поскольку препятствуют интеграции развивающихся стран в мировую экономику и тормозят торговлю между богатыми и бедными странами.

Конференция ВТО в Дохе явилась важным шагом на пути к международной торговой интеграции. Более решительно, чем в Сиэтле, лидеры индустриальных государств выразили готовность продолжить процесс интеграции и определиться с основными проблемами развивающихся стран. Среди этих проблем — доступ к патентам на фармацевтическую продукцию, использование антидемпинговых мер против развивающихся стран и сельскохозяйственные субсидии. Не исключено, что новый раунд переговоров, начавшийся в Дохе, сможет переломить современную тенденцию, затрудняющую путь бедных стран в мировую экономику.

Наконец, еще одно возможное препятствие на пути успешной и справедливой глобализации связано с географией. Ни прибрежный Китай, ни южная Индия не были приговорены природой к бедности, то же самое относится к северной Мексике и Вьетнаму. Все они расположены по соседству с крупными рынками или вблизи от торговых путей, но случилось так, что долгое время их развитие сдерживалось ошибочной политикой. Теперь, после соответствующих реформ, они начинают быстро развиваться и понемногу занимают принадлежащее им в силу естественных причин место в мире. Иное дело Мали, Чад и прочие страны и регионы, испытывающие на себе проклятье «плохой географии»: удаленность от рынков, большие расходы на транспортировку, наличие угроз для здоровья населения, проблемы с сельским хозяйством. Было бы наивным полагать, что одной только торговлей и инвестициями здесь можно облегчить бремя бедности. На самом деле для географически неблагоприятных стран и регионов важна прежде всего не либерализация торговли, а развитие подобающей системы здравоохранения или налаживание инфраструктур. Еще один выход — позволить людям сменить местожительство.

Не поддающийся учету фактор нынешней волны глобализации — миграция из бедных стран — мог бы стать весомым вкладом в борьбу с бедностью. Каждый год население планеты увеличивается на 83 млн, из них 82 приходятся на развивающиеся страны. В то же время в Европе и Японии отмечается процесс старения населения, ведущий к сокращению трудовых ресурсов. Миграция относительно неквалифицированных рабочих с юга на север, таким образом, будет экономически взаимовыгодна. При этом в результате в основном экономически мотивированной волны миграции поднимается жизненный уровень самого мигранта, а страна, которую тот покидает, получает тройную выгоду. Во-первых, миграция сокращает количество рабочих рук на юге, и поэтому заработная плата остающегося населения увеличивается. Во-вторых, мигранты посылают в страну денежные переводы в твердой валюте. Наконец, в-третьих, миграция способствует активизации транснациональной торговли и инвестиций. Так, например, 10 %граждан Мексики живет и работает в США, тем самым у них на родине снимается напряжение на рынке труда и повышаются зарплаты. В денежных переводах Индия получает от своих граждан, работающих за океаном, в 6 раз больше, чем от иностранной помощи.

В отличие от торговли миграция всячески сдерживается, вокруг нее ведутся оживленные споры. Отдельные критики подчеркивают ее деструктивное воздействие на общество и культуру, высказывают опасения, что она негативно отразится на уровне зарплаты и стимулирует безработицу в индустриальных странах. При этом антииммиграционное лобби игнорирует тот факт, что неравенство, связанное с условиями экономической географии, столь велико, что никакая ограничительная политика не помешает нелегальной иммиграции. По иронии судьбы, неприятие глобализации во многом обусловлено как раз тем, что ее влияние недостаточно распространяется на такие ключевые области экономики, как потоки рабочей силы. Перемещение людей стало высокоприбыльным, неконтролируемым бизнесом, в результате чего нелегальные иммигранты становятся объектом жестокой эксплуатации.

Пока ни одна из индустриальных стран не готова узаконить открытую иммиграцию. Но политику в отношении мигрантов нужно пересмотреть. В некоторых государствах миграционные правила отдают предпочтение высококвалифицированным работникам, что подстегивает процесс утечки мозгов из развивающихся стран. В результате такой политики поток неквалифицированной рабочей силы не останавливается; напротив, многие работники выталкиваются в категорию «нелегалов». Поэтому если индустриальные страны на законных основаниях будут принимать больше неквалифицированных работников, то это компенсирует нехватку собственной рабочей силы, улучшит жизненный уровень в развивающихся странах и уменьшит приток нелегальных иммигрантов.

Итак, за последние два десятилетия интеграция экономик развивающихся и индустриальных стран предоставила бедному населению немало возможностей для улучшения жизни. Извлекать пользу из глобализации уже научились мексиканские мигранты, китайские рабочие, вьетнамские крестьяне и угандийские фермеры. Глобализация выгодна и состоятельным слоям населения в развивающихся и индустриальных странах. После того как стихнет риторика вокруг глобализации, в мировой повестке дня со всей очевидностью обозначится вопрос, насколько индустриальные государства готовы ускорить процесс интеграции в мировую экономику. Стремящиеся к этому беднейшие страны в значительной степени заинтересованы в том, каким будет ответ богатых стран.

Китай. Индия. МВФ > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 16 ноября 2002 > № 2899026