Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Иран и Индия запустили свой третий маршрут прямой доставки

Иран и Индия запустили свой третий маршрут прямой доставки, чтобы соединить портовый город Ирана Кешм с индийским портом Кандла, сообщает портал Иранской палаты торговли, промышленности, горнодобывающей промышленности и сельского хозяйства (ICCIMA).

Индийское судно под названием "Нашат" доставило 13 000 тонн грузов из Индии в этот иранский порт, чтобы официально открыть маршрут Кешм-Кандла.

Первый морской маршрут между двумя странами был введен в эксплуатацию в 2017 году между иранским портом Чабахар и индийским Мумбаи.

В январе 2019 года Иран и Индия открыли второй маршрут прямой доставки, который проходит через Мумбаи, Мундру, Кандлу, Чабахар и, наконец, Бандар-Аббас на юге Ирана.

После запуска новой линии судоходства между двумя странами будет поставляться больше товаров и сельскохозяйственной продукции.

После нескольких лет переговоров, Иран предоставил проект развития своего стратегического порта Чабахар Индии, а эта южноазиатская страна выделила 500 миллионов долларов на строительство двух новых причалов в этом порту.

В мае 2016 года Иран, Индия и Афганистан подписали трехстороннее транзитное соглашение в Тегеране, часть которого посвящена проекту развития порта Чабахар.

В то время премьер-министр Индии Нарендра Моди объявил, что Нью-Дели будет инвестировать 500 миллионов долларов в стратегический порт.

Затем во время визита президента Ирана в Индию, в феврале 2018 года, был подписан договор аренды на часть порта Шахид Бехешти 1 между Иранской портовой и морской организацией (PMO) и индийской "Ports Global Limited" (IPGL).

Индия также использует упомянутые маршруты доставки для транзита товаров в Афганистан и страны Персидского залива, а также в страны Центральной Азии.

Через порт Чабахар, Индия может обойти Пакистан и транспортировать товары в Афганистан и Центральную Азию, а Афганистан может быть связан с Индией по морю.

Выступление Министра иностранных дел России на торжественном заседании по случаю 100-летия установления российско-афганских дипломатических отношений, Москва, 28 мая 2019 года

Уважаемые дамы и господа,

Рад приветствовать Вас на торжественном заседании, посвященном 100-летию установления дипломатических отношений между Россией и Афганистаном. Особо признателен афганским гостям, специально прибывшим в Москву для участия в этом мероприятии.

Наши страны связывает богатая история добрососедства и сотрудничества. В 1919 г. Россия первой в мире признала независимость Афганистана и оказала молодому государству существенную финансовую и военную помощь. Именно в тот период проявилось стремление народов двух стран развивать дружественные и взаимовыгодные связи, был заложен фундамент добрососедских отношений.

В течение десятилетий наша страна помогала становлению национальной промышленности, энергетики и сельского хозяйства, системы образования и здравоохранения Афганистана. За годы сотрудничества при помощи российских специалистов были возведены свыше 140 объектов экономики и социальной сферы, заключены сотни договоров и соглашений. Обучение в Советском Союзе и России прошли тысячи молодых афганцев. Даже драматические события 80-х гг. прошлого века не смогли заглушить чувство взаимной симпатии и уважения, которые связывают наши народы.

И сегодня Россия проводит политику содействия становлению Афганистана в качестве мирного, независимого и процветающего государства, свободного от терроризма и наркотиков.

В 2011 г. состоялся первый официальный визит в Россию Президента ИРА Х.Карзая (рад приветствовать его сегодня в этом зале вместе со многими другими друзьями России), в ходе которого было подписано Межправительственное соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве. Создана совместная российско-афганская Межправительственная комиссия. Динамично развиваются связи между парламентами наших стран. Ежегодно «на полях» международных мероприятий проходят встречи руководства Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации и Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации с коллегами из Мешрано джирги и Волуси джирги Национальной ассамблеи Афганистана.

При участии отечественных компаний в Афганистане реализуется ряд проектов в сфере энергетики. В российские вузы ежегодно принимаются на обучение свыше 400 афганских граждан по гражданским, военным и правоохранительным специальностям. Наращивается сотрудничество в культурной и гуманитарной сферах. На повестке дня скорое открытие Российского центра науки и культуры в Кабуле.

Углублению доверия и взаимопонимания между нашими странами способствуют общие цели в борьбе с международным терроризмом, прежде всего, с т.н. «Исламским государством», а также с наркопреступностью. Готовы продолжать взаимодействие с афганскими партнерами в искоренении угроз безопасности, оказывать содействие в укреплении потенциала гражданских, силовых и антинаркотических структур.

Важный вклад в урегулирование в Афганистане призваны внести мероприятия в рамках Московского формата и встречи межафганского диалога, проведение которых ознаменовало собой начало нового этапа на пути запуска мирного процесса, придание ему максимальной легитимности через вовлечение всех общественно-политических сил страны, включая оппозицию. В данном контексте с удовлетворением отмечаем присутствие в этом зале делегации Движения талибов.

Россия убеждена, что конфликт в Афганистане не имеет военного решения. Единственно возможный путь урегулирования – достижение мира политико-дипломатическими средствами. Выступаем за полный вывод иностранных войск из страны. Призываем все афганские стороны к скорейшему началу переговоров с участием широкого спектра общественно-политических сил. При этом подтверждаем приверженность сохранению единого и неделимого афганского государства, в котором сосуществуют в мире и гармонии многочисленные этнические группы. Искренне желаем скорейшего установления мира на земле Афганистана и открытия новой страницы в его истории.

Будем и впредь делать все для того, чтобы российско-афганские отношения последовательно развивались на основе принципов равноправия и взаимоуважения.

Уважаемые участники заседания,

В заключение я хотел бы воспользоваться нашей сегодняшней встречей для того, чтобы выполнить важное почетное поручение Президента России В.В.Путина – вручить высокую государственную награду Российской Федерации – орден Дружбы – Председателю Совета Афганского делового центра в Москве Мохаммаду Надир Шаху Джума Хану за большой личный вклад в укрепление сотрудничества и взаимопонимания между народами России и Афганистана.

Россия. Афганистан > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 28 мая 2019 > № 3015590 Сергей Лавров

Россия за пять лет передала Вооруженным силам Таджикистана оружия и военной техники на 122 миллиона долларов, сообщил и.о. руководителя делегации РФ на переговорах в Вене по вопросам военной безопасности и контроля над вооружениями Андрей Воробьев.

Таджикистан рассматривается как одна из ключевых стран буферной зоны между Россией и Афганистаном, который вновь становится самой горячей точкой планеты в плане активности террористов. Именно в Афганистан переместились тысячи боевиков из Сирии и Ирака.

"С 2014 года реализуется первый этап программы модернизации Вооруженных сил Таджикистана, которым из России передается широкая номенклатура вертолетной техники, бронетехники, артиллерии, стрелкового оружия и боеприпасов. Из общего объема запланированных поставок уже передано имущества на сумму 122 миллиона долларов", - сказал Воробьев на заседании форума ОБСЕ.

Кроме того, продолжается обучение в вузах Минобороны России таджикских военнослужащих. Сейчас там учатся 586 человек.

"Параллельно на базе упомянутой 201-й российской военной базы развернута подготовка военнослужащих срочной службы непосредственно на таджикской территории, до одной тысячи человек в год", - добавил дипломат.

В Кабуле отметили столетие афгано-российских дипломатических отношений

Вчера вечером в посольстве России в Кабуле состоялось мероприятие, посвященное столетию афгано-российских дипломатических отношений.

Со вступительным словом выступил посол РФ в Афганистане Александр Мантыцкий. Российский дипломат приветствовал гостей и напомнил о годах дружбы между странами.

В мероприятии также принял участие глава исполнительной власти Афганистана Абдулла Абдулла, подчеркнувший хорошие отношения между двумя государствами.

Стоит отметить, что Абдулла Абдулла впервые посещает российское посольство в качестве главы исполнительной власти. Визит государственного деятеля стал предметом обсуждений в кабульских политических кругах.

Напомним, что дипломатические отношения между Афганистаном и Советской Россией были установлены 100 лет назад при Аманулла-хане.

Как уже сообщал «Афганистан.Ру», сегодня столетие дипломатических отношений между странами отметят в Москве. Ранее спецпредставитель президента РФ по Афганистану Замир Кабулов заявил, что на мероприятие приглашены представители запрещенного в РФ движения «Талибан». Со стороны легальных афганских политических кругов на мероприятии собираются присутствовать экс-президент Хамид Карзай, председатель Высшего совета мира Мохаммад Карим Халили и посол Афганистана в России Мохаммад Латиф Баханд.

Наследник «Красноармейца» и «Советского воина»

В мае этого года исполнилось 100 лет со дня выхода в свет первого номера литературно-художественного журнала «Воин России».

Основан он был под названием «Красноармеец», а в послевоенное время носил имя «Советский воин». О славной истории единственного в мире военного литературно-художественного журнала мы попросили рассказать главного редактора журнала капитана 1 ранга запаса Игоря Христофорова.

Уважаемые товарищи!

Поздравляю редакцию журнала «Воин России» со знаменательным юбилеем!

100 лет назад увидел свет первый номер литературного журнала «Красноармеец», который вместе с армией и флотом прошел огненными дорогами Гражданской войны, помогал строить и укреплять наши Вооруженные Силы в двадцатые и тридцатые годы.

В Великую Отечественную войну он всегда был на передовой, ярким и убедительным литературным словом призывал к защите Родины, рассказывал о мужестве и героизме наших воинов.

Лучшие писатели страны сплотились тогда вокруг издания, воодушевляли бойцов на подвиг, вселяли в них уверенность в Победе. Заслуги творческого коллектива были отмечены орденом Красной Звезды.

В послевоенное время, сменив название на «Советский воин», журнал остался верен своему главному предназначению – воспитанию защитников Отечества на признанных образцах военной литературы. Он был неизменным спутником в крупнейших военных учениях и походах, боях в Афганистане и полетах в космос.

«Воин России» является достойным наследником своих предшественников. На его страницах публикуются лучшие произведения

отечественной прозы и поэзии об армии и флоте России, работы авторов-военнослужащих.

Желаю коллективу редакции творческого вдохновения, доброго здоровья, счастья, благополучия и трудовых успехов!

МИНИСТР ОБОРОНЫ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

генерал армии С. ШОЙГУ

– В этом году многие военные организации отмечают столетие со дня основания. Видимо, 1919 год был в значительной степени определяющим для судеб молодой Советской Республики…

– Со школьных лет мы помним карту с уроков истории «Советская Россия в кольце фронтов». Самым опасным участком весной 1919 года считался Восточный фронт, где войска Колчака теснили молодые красноармейские части. Именно поэтому главным вопросом на восьмом съезде РКП(б), прошедшем в марте 1919 года в Москве, был военный. В числе прочих было принято решение об усилении политической и пропагандистской работы в армии.

В середине апреля Троцкий подписал приказ по Реввоенсовету о создании политотдела и выпуску литературного журнала «Красноармеец» для поднятия боевого духа бойцов Восточного фронта. На центральную военную газету у Реввоенсовета денег не было, а выпустить разовый номер журнала они могли довольно быстро.

Прибывший в Москву с расформированного Крымского фронта Ивар Смилга отказался возглавить политотдел Реввоенсовета, поскольку считал должность слишком мелкой для себя. Его жена была связной у Ленина в Разливе, а сам он считался видным большевиком и членом Центрального комитета партии. По его требованию уже в мае политотдел был преобразован в политуправление, и Смилга возглавил его.

Литературный журнал «Красноармеец» был любимым детищем Смилги. Он лично подобрал в апреле сотрудников в редакцию. Главным редактором поставил секретаря политотдела Дмитрия Полуяна, у которого уже был опыт выпуска журнала «Красный офицер», художником – Дмитрия Моора, который ровно через год в перерыве между созданиями обложек журнала нарисует знаменитый плакат «Ты записался добровольцем?».

Осталось много воспоминаний участников выпуска первого номера «Красноармейца». В Москве той весной стояли сильнейшие морозы, в неотапливаемых помещениях Реввоенсовета на Сретенском бульваре мёрзла тушь у художников, долгими вечерами заканчивался керосин, и тогда его приходилось искать по всей Москве.

И всё-таки первый номер вышел, и уже в мае его читали красноармейцы на Восточном фронте. В нём была статья Смилги с разоблачением морального облика Колчака, пафосный текст Полуяна о необходимости празднования 1 Мая, корреспонденция о революции в Германии, рассказ «Братья» о подвиге красноармейца, много стихотворений и две полосы карикатур на царский режим, которые сейчас мы назвали бы комиксом.

На первых книжках журнала стояла надпись: «Этот номер продаже не подлежит. Прочитай и передай другому». А на пачках журнала, отправлявшихся на фронт, обязательно приклеивалось указание: «Доставлять наравне с боеприпасами».

– После Гражданской войны были закрыты многие издания, но «Красноармеец» продолжал выходить…

– Большевики хорошо понимали, что произведения литературы служат делу пропаганды гораздо сильнее, чем десятки скучных статей. Время НЭПа и особенно тридцатые годы дали журналу много новых имён. Первые робкие рассказы Дмитрий Фурманов печатал в «Красноармейце» с 1922 года. Они были хорошей предпосылкой для создания «Чапаева». Со страниц журнала шагнул в литературу «Железный поток» Серафимовича. Отрывки романа «Цусима» Новиков-Прибой доверил именно военному литературному журналу. Одну из глав «Тихого Дона» Михаил Шолохов опубликовал в «Красноармейце» раньше, чем в журнале «Октябрь».

А были ещё статьи наркомвоенмора Ворошилова и научные очерки генерала Карбышева, популяризировавшего инженерное дело, работы Вавилова, Обручева, Мичурина, Павлова. И сотни маленьких незамысловатых рассказов о жизни казармы, кубрика, полигона.

Номера двадцатых годов отличаются очень крупным шрифтом для текстов. Разгадка этого проста – командиры и политруки использовали журнал для устранения неграмотности среди бойцов новых призывов. А таких было очень много.

Двадцатые годы – эпоха так называемых целевых номеров: номер к юбилею Красной Армии, номер об авиации, антирелигиозный номер, номер о летних учебных лагерях, номер о Парижской коммуне, номер к 50-летнему юбилею Ленина.

Современному читателю необычным покажется то, что в каждом номере не менее двух полос уделялось карикатурам и шаржам. Причём каждый рисунок сопровождался отсылом к конкретной воинской части и тому недостатку, который критиковался.

Ещё необычнее кажется практика печатать ответы читателям прямо на страницах журнала. Вот, к примеру, последний номер за 1923 год. На целую полосу ответы красноармейцам: «Провалову. Ребус не подошёл. Опутину. Написано неплохо, но для журнала не подходит. Шевченко. Старайтесь писать как можно короче. Михайлову. Вы описываете случай малоинтересный. Болдыреву. Присланный рассказ написан очень слабо».

Один из номеров 1923 года вызвал у меня удивление. На четвёртой странице обложки было нарисовано какое-то чудовище с огромной фашистской свастикой на груди и в типовой германской фуражке без козырька. На него шли в атаку красноармейцы. Почти за двадцать лет до самой страшной войны в истории страны «Красноармеец» предугадал её с пугающей гениальностью.

В 1924 году начала выходить газета «Красная звезда», и журнал стал её литературным приложением. Впрочем, уже в 1926 году «Красноармеец» – вновь орган Главного политического управления РККА.

Видимо, армия настолько нуждалась в таком журнале, что в конце 1929 года руководство Наркомата обороны на специальном заседании под председательством наркома Климента Ворошилова рассмотрело вопрос о повышении качества издания и переходе к выпуску номеров каждые десять дней, а не дважды в месяц. Эксперимент 1930 года, скорее всего, не очень согласовывался с экономическими реалиями страны, потому что уже в следующем году журнал снова стал выходить два раза в месяц, а в конце тридцатых начались сдваивания номеров.

В год своего десятилетия журнал объединили с другим военным литературным собратом, и он вобрал в своё новое название имена обоих изданий – «Красноармеец и краснофлотец». Более десяти лет выходил с двойным названием, причём порой на пару лет исчезал союз «и» в названии.

– Великая Отечественная война не только стала огромным испытанием для страны и армии, но и дала огромный толчок развитию военной литературы. Сказалось ли это на редакционной политике «Красноармейца»?

– Первый же военный номер журнала, вышедший в конце июня 1941 года, был полон веры в скорую победу над врагом. Уже в нём были напечатаны очерки о первых героях Великой Отечественной. А для последней страницы обложки художник нарисовал картинку с горящим немецким самолётом, падающим на поле боя. В следующем номере на полосе появился в чёрно-белом виде плакат активно сотрудничавшего с журналом Ираклия Тоидзе «Родина-мать зовёт!», ставший символом начального периода войны. Со страниц журнала он шагнул на улицы советских городов и сёл.

Писатели и поэты, в том числе и широко известные, с началом Великой Отечественной войны стали штатными сотрудниками центральных и фронтовых газет. Многие из них писали в «Красноармеец». Со страниц нашего журнала шагнул в известность в 1942 году бравый солдат Василий Тёркин. Александр Твардовский публиковал новые главы поэмы о самом неунывающем герое войны в «Красноармейце» почти в каждом номере вплоть до середины 1945 года. Сам герой Василий Тёркин был придуман группой поэтов во главе с Твардовским в газете Ленинградского военного округа ещё во время финской войны. По их замыслу Тёркин был военкором, остро бичующим поведение нерадивых бойцов, и совсем не походил на нового Тёркина, балагура и бывалого солдата, способного повернуть любую ситуацию на фронте в свою пользу.

Твардовский вообще очень любил журнал «Красноармеец». Все свои стихотворения во время войны он в первую очередь присылал нам. Больше всего поражает его «Письмо к моим братьям» в ноябрьском номере 1941 года. В нём поэт обращается к младшим братьям Ивану и Павлу, младшим командирам Красной Армии. В их лице он призывает всех советских воинов дать достойный отпор врагу.

Ни в какое иное время не печаталось на страницах журнала столько известных писателей, как в военное четырёхлетие. А у многих из них были десятки публикаций. Например, у Ильи Эренбурга, Александра Твардовского и Степана Щипачёва – более тридцати. Более двадцати раз выступал на журнальной полосе со своими стихотворениями Василий Лебедев-Кумач, десятки стихов опубликовали Алексей Сурков, Сергей Михалков, Самуил Маршак, Евгений Долматовский. В военной истории журнала остались публикации Алексея Толстого и Леонида Леонова, Константина Паустовского и Андрея Платонова, Алексея Серафимовича и Бориса Лавренёва. Кстати, многие из перечисленных мною писателей в годы войны были штатными сотрудниками газеты «Красная звезда».

Несмотря на тяжелейшее время, в журнале периодически появлялись детективные и приключенческие произведения. К примеру, повесть Льва Шейнина «Граф Монтекристо» в 1943 году печаталась в нескольких номерах. Никакого отношения к Дюма она не имела. Графом Монтекристо звали хулигана, оказавшегося на свободе после того, как немцы разбомбили тюрьму. Попав на свободе на оккупированную территорию, он полностью перековался и начал в одиночку совершать диверсии против немцев.

В публицистическом разделе журнала самыми сильными были страницы «Герои Великой Отечественной войны». Они были сделаны в виде обычного семейного альбома. Пара десятков фотографий в овалах и виньетках занимали всю полосу, а понизу были написаны фамилии героев без рассказов об их подвигах. Да это и не требовалось, потому что на груди каждого героя сияли ордена и медали, повествующие о подвигах лучше любых слов.

Главным карикатуристом журнала был Борис Ефимов. Под его яркие и одновременно хлёсткие рисованные произведения отдали четвёртую, цветную полосу. Политработники вырезали её и вывешивали на стволах деревьев, чтобы сотни бойцов и командиров могли ознакомиться с карикатурами Бориса Ефимова и посмеяться над гротескными изображениями фашистов и их сумасшедших вождей. В 1943 году на журнал стали работать Кукрыниксы, объединённые в одном псевдониме знаменитые в те годы три художника-карикатуриста: Михаил Куприянов, Порфирий Крылов и Николай Соколов. Их работы на последней странице обложки пользовались огромной популярностью на фронте.

В номерах военной поры через номер печатался полосный рассказ из рисунков о подвигах придуманного героя Федота Сноровкина. Он в одиночку ходил в разведку и пленял взвод фашистов, подрывал танки, спрятавшись в дупле дуба, выкуривал немцев из дота и стравливал целые роты фашистов друг с другом. Сейчас бы такую подачу назвали комиксом. Подвиги Сноровкина вызывали живой интерес бойцов, ему даже писали письма. Но слава Василия Тёркина оказалась сильнее. Постепенно Федот Сноровкин исчез с журнальной полосы.

В сдвоенном номере (3–4) журнала за 1943 год был опубликован новый Гимн Советского Союза. Текст поэтов Сергея Михалкова и Гарольда Эль-Регистана с нотами Александра Александрова занял центральный разворот. Его величие подчёркивали дубовые листья в обрамлении и щиты с традиционными серпом и молотом. Тираж номера был повышенным, чтобы как можно больше военнослужащих выучили новый гимн. Это был очень сильный идеологический ход, настраивающий не только армию, но и всю страну на победу в затянувшейся войне.

За годы войны тираж «Красноармейца» поднялся с двадцати до двухсот пятидесяти тысяч экземпляров в месяц. С 1942 года начала выходить «Библиотечка «Красноармейца». Сначала она задумывалась как сатирическая. Скажем так, для подъёма настроения солдат и матросов. Но позже библиотечка явно посерьёзнела. И приобрела всесоюзную популярность. Закрылась она только в переломном 1991 году.

Нелёгкий труд редакционного коллектива был отмечен в конце войны. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 апреля 1944 года за успешную работу по военному, политическому и культурному воспитанию личного состава и в ознаменование 25-летия со дня выхода первого номера редакция журнала «Красноармеец» была награждена орденом Красной Звезды.

– Каждое издание гордится своими достижениями. Есть ли они у «Воина России»?

– Людям всегда интересно самое-самое. Не зря Книга рекордов Гиннесса издаётся ежегодно. Если сделать нечто подобное из истории журнала, то тоже можно обнаружить занятные вещи.

Самый большой тираж был в конце восьмидесятых – полтора миллиона экземпляров в месяц. Главным редактором в ту легендарную эпоху был полковник Леонид Петрович Головнев, кстати, сотрудник «Красной звезды» в прошлом. Успех был, конечно, во многом обусловлен горбачёвской гласностью, а может, ещё и тем, что подобрался хороший творческий коллектив, разрешалось многое из того, что раньше запрещалось. Штат журнала был огромен по нынешним меркам – более ста человек. Журнал имел ежемесячные дайджесты на шести языках мира – английском, немецком, французском, испанском, португальском и арабском. Выходили «Библиотечка», «Иллюстрированное приложение» и молодёжное приложение «Боевой товарищ», которое предполагалось дублировать на языках всех советских республик, и даже набрали штат сотрудников в некоторые из них, но ни один номер так и не вышел. Редакция «Советского воина» в те годы имела видеоприложение и даже выпустила один документальный фильм. После целого ряда организационно-штатных процедур именно это видеоприложение через двадцать лет превратилось в известный ныне телеканал «Звезда».

В шестидесятые годы, например, был установлен самый большой гонорар за публикации в номере. Если брать за учёт одну машинописную страницу, то она стоила в полтора раза больше, чем страница в любом толстом литературном журнале. Частенько маститые авторы отдавали для публикации свои рукописи сначала в «Советский воин» и только потом в «Новый мир», «Знамя» или «Москву». К примеру, первая публикация знаменитого теперь романа Юлиана Семёнова «Семнадцать мгновений весны» состоялась в апреле 1969 года именно в нашем журнале, и только в ноябре роман вышел в свет в «Москве», что вызвало немалую окололитературную бурю. Между прочим, в «Википедии» первым публикатором романа ошибочно всё-таки числится журнал «Москва».

Определённым достижением, правда, уже из разряда случайных, можно считать публикацию в десятом номере за 1955 год скромной заметки «Решил стать кинорежиссёром» о первокурснике ВГИКа бывшем матросе Черноморского флота Василии Шукшине. Это первое упоминание будущего великого кинематографического имени в центральной прессе.

Достиг мирового уровня признания фотокорреспондент нашего издания капитан 1 ранга Леонид Якутин. Его серия снимков «На земле Вьетнама» была удостоена премии Организации Объединённых Наций на выставке World Press Photo – 1979.

Но главное в журнале – это его рядовые сотрудники, те, кто ежедневно терпеливо и кропотливо делает сам журнал. И вот здесь вряд ли кто-то в ближайшее время побьёт достижение редактора Лидии Ивановны Федосеевой. Она пришла в журнал в 1960 году после объединения журналов «Советский моряк», «Иллюстрированная газета» и «Советский воин» под эгидой, естественно, третьего из них. С тех пор вот уже пятьдесят девять лет она без перерыва работает у нас.

У многих сотрудников журнала тоже за плечами не один десяток лет работы в единственном в мире военном литературно-художественном издании. Долгое время хранят верность «Советскому воину» – «Воину России» Василий Алексеевич Дандыкин, Людмила Николаевна Якутина, Алла Евгеньевна Павлова, Николай Павлович Пицак, Марина Георгиевна Некрасова, Елена Ивановна Прокофьева, Светлана Ивановна Храмцова, Елена Александровна Севастьянова, Алла Гареновна Казакова, Ольга Вячеславовна Мазурина, Ирина Владимировна Дегтярёва.

И всё-таки главный рекорд – это сами сто лет журнала. Вряд ли в далёком 1919 году кто-то мог предположить, что так долго сможет просуществовать военный литературный журнал. А он продолжает выходить и радовать читателей новыми повестями, рассказами и стихотворениями на армейскую тему.

Владимир Мохов, «Красная звезда»

США меняют переговорную тактику не в пользу талибов

Политика американского руководства на афганском направлении заметно меняется. Похоже, что после череды неудачных попыток договориться с членами движения «Талибан» на катарской площадке США сделали ставку на президентские выборы, которые должны состояться в Исламской Республике уже этой осенью. В Госдепартменте подтвердили порталу «Афганистан.Ру», что американская сторона действительно поддерживает подготовку к гонке за пост главы афганского государства. Однако позиция Вашингтона не снимает всех вопросов, которые появляются в связи с этими тактическими сдвигами: является ли это реальной сменой фокуса американской политики на афганском направлении или это всего лишь способ давления на несговорчивых делегатов от «Талибана»?

Ставка на выборы

«Мы поддерживаем подготовку к президентским выборам в Афганистане, которые назначены на 28 сентября, — заявил порталу «Афганистан.ру» неназванный представитель пресс-службы Госдепа США. — Соединенные Штаты призывают правительство Афганистана, Независимую избирательную комиссию и все политические заинтересованные стороны принять все необходимые меры для обеспечения доверия к выборам».

Впечатление о тактических сдвигах в американской политике оставила недавняя поездка в Афганистан заместителя помощника госсекретаря по делам Южной и Центральной Азии Элис Уэллс, обращает в своей статье для «НГ» научный сотрудник Института востоковедения РАН Омар Нессар. Американский дипломат уже несколько раз в этом году посещала Кабул, но традиционно темой ее бесед с руководством страны и представителями афганской политической элиты были вопросы, связанные с процессом примирения. Однако на этот раз главной проблемой, которую Уэллс обсуждала во время афганского визита, были президентские выборы. После того, как визит представительницы Госдепа закончился, посольство США в Кабуле выпустило заявление, согласно которому Вашингтон брал на себя обязательство оказывать афганскому правительству всестороннюю помощь и поддержку в проведении выборов.

Первоначально Независимая избирательная комиссия Афганистана сообщала, что голосование пройдет 20 апреля 2019 года, но впоследствии оно было перенесено на три месяца (на 20 июля). В марте этого года стало известно, что афганский избирком все-таки перенес дату гонки за пост президента на 28 сентября 2019 года. Официально изменение сроков связывали с некими изменениями в законодательстве Исламской Республики. Накануне в связи с переносом выборов верховный суд Афганистана продлил срок полномочий нынешнего президента страны Ашрафа Гани – до того момента, пока в стране не будет избран новый президент. Срок полномочий действующего главы государства должен был закончиться 22 мая.

Почему произошел тактический сдвиг

В ходе мирных переговоров между США и «Талибаном» американские представители многократно называли завершение гражданского конфликта и достижение мира в Афганистане своей приоритетной целью и даже допускали создание временного правительства, отмечает Нессар. Частично некоторые усилия предпринимались со стороны американского спецпредставителя по афганскому урегулированию Залмая Халилзада. Однако идея временного правительства вряд ли встречала одобрение в Кабуле. Раздражающим фактором для афганского правительства служило и другое: переговоры о судьбе Афганистана на катарской площадке фактически велись без его участия.

Не исключено, что разговоры о поддержке выборов в Афганистане являются ничем иным, как попыткой американского руководства надавить на талибов. В ходе мирных переговоров одним из главных требований мятежников было формирование временного правительства. И если раньше американские представители предпринимали попытки обсудить некоторые из этих требований с Кабулом, то сейчас дискуссия о необходимости выборов отправляет повстанческому движению сигнал о рисках продолжения вооруженного противостояния. Причиной такого тактического сдвига во многом служит провал переговоров в Катаре: талибы не проявили достаточной гибкости в тех вопросах, которые касаются графика вывода иностранных сил из Афганистана. На последнем заседании в Дохе Залмай Халилзад и вовсе заявил, что он не уполномочен определять дату выхода американских сил из Афганистана, и по этому вопросу ему требуется директива американского руководства.

Необходимость подключить Китай

В экспертной среде полагают, что президентские выборы в Исламской Республике по объективным причинам должны стать предметом всеобщего интереса. «В условиях, когда нет начальных результатов переговоров с талибами, выборы в Афганистане вскоре окажутся в центре внимания, — заявил в разговоре с «Афганистан.Ру» старший научный сотрудник аналитической корпорации RAND Джеймс Доббинс, занимавший с 2013 по 2014 гг. пост спецпредставителя США по Афганистану и Пакистану. — Я не думаю, что США поддержат какого-либо конкретного кандидата, но будем надеяться на явного победителя».

В разговоре с «Афганистан.ру» директор Центра военно-политического анализа Hudson Institute Ричард Вайц заявил следующее: «Я думаю, что американская администрация утратила надежду на немедленный прорыв в переговорах с талибами и сейчас сосредоточена на укреплении власти афганского правительства, что, в свою очередь, затруднит игнорирование талибами будущих переговоров. Мне бы хотелось, чтобы Вашингтон в большей степени воспользовался своей недавней совместной декларацией с Россией и Китаем для продолжения работы над более широкой мирной программой, которая основана на давних связях Китая с Пакистаном и на вновь укрепленных связях России с различными афганскими элитами».

Напомним, что встреча представителей Соединенных Штатов, Китая и России состоялась в Москве 25 апреля 2019 года. В ходе переговоров стороны обменялись мнениями о состоянии афганского мирного процесса. Встреча дала надежду на нахождение глобальными и региональными игроками общих развязок.

Автор: Игорь Субботин

В ООН обеспокоены сообщениями о жестоком обращении с пленниками в талибских тюрьмах

Миссия ООН по содействию Афганистану (МООНСА) выразила серьезную обеспокоенность в связи с сообщениями о жестоком обращении с заложниками в талибских тюрьмах.

В заявлении международной организации отмечается, что задержанные содержались в плохих условиях и подвергались пыткам, некоторые пленники были убиты. Опубликованные предварительные выводы были основаны на беседах с 13 заложниками, освобожденными из талибской тюрьмы в провинции Урузган 25 апреля текущего года в результате операции афганского спецназа.

Освобожденные пленники рассказали о жестоком обращении, избиениях, пытках и убийствах мирных жителей и сотрудников сил безопасности. Они также сообщили, что их держали под землей без связи с внешним миром и заставляли работать минимум по 7 часов в день, в том числе изготавливать самодельные взрывные устройства.

Представители миссии подчеркнули, что действия талибов по отношению к заложникам являются нарушением международного гуманитарного права, и призвали к гуманному отношению с задержанными, передает телеканал «Толо».

Тем временем спецпредставитель генерального секретаря ООН по Афганистану Тамадичи Ямамото заявил, что серьезно обеспокоен условиями содержания заключенных в талибских тюрьмах.

Сила слова военного журналиста

Министерство обороны наградило победителей Всероссийского фестиваля прессы «Медиа-АС».

У одних за плечами передовой опыт, у других экспедиции в Арктику. Кое-кто летал на стратегических бомбардировщиках, а некоторые выходили в море на современных атомоходах. Кто-то пишет о нашей славной истории, гарнизонных буднях и масштабных военных парадах, а кто-то превращает мгновение в вечность с помощью фотоаппарата. У одних оружие – карандаш, у других – видеокамера…

Военных газетчиков, телевизионщиков, радиоведущих, документалистов, фоторепортёров 22 мая в атриуме Национального центра управления обороной РФ объединил фестиваль прессы «Медиа-АС–2019».

Напомним, что фестиваль прессы в этом году отмечает свой первый юбилей – проводится он Министерством обороны РФ уже пять лет подряд. За это время он стал чрезвычайно популярным среди тех, кто освещает военную тематику. Так, в этом году из различных уголков нашей страны для участия в нём было подано более 700 актуальных и выразительных материалов как от федеральных, так и региональных СМИ.

После отбора в финал вышли 42 победителя окружного этапа и порядка 200 журналистских работ из столичного региона. Жюри, включающее представителей Мин­обороны России, федеральных органов исполнительной власти, общественных организаций, Общественного совета при Минобороны России, ветеранских организаций, деятелей науки и культуры, представителей СМИ, отметило, что центральные и региональные СМИ находятся в абсолютно равных условиях.

С каждым годом претендентов на награды «Медиа-АС» всё больше, а борьба за призы всё острее. А это говорит о том, что у профессионального конкурса журналистов, который был инициирован министром обороны Российской Федерации Сергеем Шойгу, большое будущее.

– Фестиваль убедительно показал, что между Вооружёнными Силами и средствами массовой информации налажен конструктивный диалог. В армии и на флоте без участия СМИ не обходится практически ни одно значимое мероприятие. Министерство обороны признательно вам за стремление объективно и интересно показывать то, что мы делаем для повышения обороноспособности страны, – открыл церемонию награждения министр обороны РФ генерал армии Сергей Шойгу.

Торжественная церемония вручения почётных званий «медиа-асов» прошла в 9 номинациях. Но неизменно, вот уже пять лет подряд, фестиваль начинается с чествования победителей в номинации «Лучшие кадры». Ведь каждый репортаж – это освещение события через призму журналистского взгляда, где важно всё: ракурс, монтаж, технологии и комментарии. Недаром его называют вершиной журналистского искусства.

В этом году в номинации «Лучшие кадры» два победителя. В их числе продюсер и ведущая программы «Секреты российского оружия» арабской редакции телеканала Russia Today Анна Книшенко, которая для многомиллионной аудитории Ближнего Востока стала ведущим экспертом по новейшему российскому вооружению. Ее динамичные и увлекательные видеоролики сочетают эффектные кадры с качественной графикой и нестандартно поданными фактами. Менее чем за год передача стала узнаваемым телевизионным брендом.

Вторым лауреатом в этой номинации стал оператор мурманского телеканала «ТВ-21» Сергей Расюк, который умело погружает своих зрителей в суровую северную романтику.

На его счету несколько десятков специальных репортажей и фильмов о повседневной жизни сил и войск Северного флота. Сергей неоднократно выходил в море для подготовки сюжетов о российско-норвежских спасательных учениях «Баренц», о мероприятиях боевой подготовки экипажей кораблей и береговых частей. А победу в «Медиа-АСе» ему принесла работа в экспедиции по подъёму танка М3Lee со дна Баренцева моря в июле 2018 года.

Обладатели лучших кадров получили заслуженные призы из рук министра обороны Сергея Шойгу.

– Сегодня мы награждаем тех, кто в лучших традициях отечественной журналистики с честью и достоинством выполняет свой профессиональный долг, в том числе в самых отдалённых уголках нашей необъятной Родины, – сказал Сергей Кужугетович.

После министр обороны вручил ведомственные медали «Участнику военной операции в Сирии» журналистам российских средств массовой информации.

– Во многом благодаря вашему профессионализму армия России пользуется всё большей поддержкой наших граждан. В этом зале собрались те, кто правдиво и неравнодушно рассказывает о военной службе, активно участвует в освещении действий наших военнослужащих в Сирийской Арабской Республике, – сказал глава военного ведомства перед вручением наград.

Отличились при выполнении профессионального долга в Сирии Сергей Пономарёв (Первый канал), Антон Степаненко (Россия), Максим Березин (НТВ), Семён Ерёмин (МИЦ «Известия»), Александр Терентьев (ТВЦ), Андрей Грязнов (ТАСС), Борис Милованов (РИА Новости). За плечами именно этих журналистов месяцы изнурительных съёмочных дней под жарким сирийским солнцем, тысячи часов отснятого материала и сотни репортажей.

Отдельной медалью «За укрепление боевого содружества» министр обороны РФ наградил корреспондента английской редакции телеканала Russia Today Марата Гадзиева.

Журналистика – «живой» информационный организм, который находится в постоянном развитии. И, безусловно, такой конкурентоспособный конкурс даёт возможность обсудить важные вопросы на различных площадках. Вот, казалось бы, сколько новых средств массовой информации появилось – и интернет-порталы, и социальные сети, и блоги, и цифровое телевидение, но старое доброе радио остаётся по-прежнему актуальным и оперативным.

Именно асам радиоэфира в фестивале отведена номинация «Командный голос».

Специальный корреспондент радиостанции «Липецк FM» Максим Бобро знает не понаслышке о том, что такое военная служба: он вырос в семье военного лётчика, а после окончания университета был призван в ряды Вооружённых Сил. Поэтому, став радиокорреспондентом, Максим сразу определился с основной темой: в своих репортажах и материалах он уделяет особое внимание вопросам повышения престижа современной Российской армии. На его счету целый ряд интервью о состоянии современной армии и военно-патриотического воспитания молодёжи.

Командным голосом обладает ещё один радийщик – Евгения Ионкина, также получившая премию «Медиа-АС».

Евгения возглавляет информационную службу радиостанции «Звезда» уже более семи лет. Кандидат филологических наук, настоящий профессионал своего дела, она обладает большим опытом работы в качестве ведущей на информационных и музыкальных радиостанциях. Её ключевой проект – информационно-аналитическая программа «Давайте разберёмся».

За три года существования программы её гостями стали главнокомандующие и командующие видами и родами войск, руководители органов военного управления, лётчики авиационных групп «Стрижи» и «Русские витязи», представители предприятий оборонно-промышленного комплекса, таким образом сделав её динамичной, обсуждаемой и интересной.

Третья номинация фестиваля – печатные СМИ, которые смело можно считать родоначальником всей современной журналистики. Как сказал Владимир Маяковский: «Слово – полководец человечьей силы», а Наполеон Бонапарт уверял, что одна газета ему страшнее трёх полков…

Лауреаты фестиваля «Медиа-АС – 2019» в номинации «Сила слова», как никто другой, знают о мощи написанных фраз. Особенно приятно, что победителем в этой номинации стала корреспондент газеты «Красная звезда» лейтенант Юлия Козак.

Всё детство Юлии прошло в отдалённом закрытом городке Мурманской области, где на градообразующем заводе «Нерпа» трудился её отец, возвращая вместе с другими судоремонтниками в строй подводные лодки, базировавшиеся в соседних гарнизонах Северного флота – Гаджиево и Полярном. Именно это, наверное, во многом и предопределило выбор профессии и дальнейшую судьбу Юлии.

Свою карьеру она начинала в пресс-службе градообразующего предприятия. Далее работала в городской газете, основная тематика которой, учитывая специфику военных городков, была посвящена не только событиям, происходящим на Северном флоте, но и особенностям гарнизонной жизни, будням и службе моряков. О чём, как супруга офицера-подводника, она знает не понаслышке. Сегодня благодаря «Красной звезде» для журналиста в погонах значительно расширилась не только география, но и горизонты творчества – за плечами многочисленные командировки в самые отдалённые гарнизоны нашей необъятной Родины. И всё же творческое сердце Юлии по-прежнему принадлежит военным морякам и Андреевскому флагу.

Также в номинации «Сила слова» победителем стал редактор отдела «Армия» газеты «Известия» Алексей Рамм. Выпускник военно-психологического факультета Военного университета Минобороны на протяжении 14 лет служил в Вооружённых Силах РФ. Во время службы и появилось желание стать военным журналистом. Так, майор запаса в 2013 году начал свой творческий путь в «Известиях» простым корреспондентом. Сейчас же сайт и печатная версия газеты «Известия» наполняются новыми интересными статьями и интервью уже редактора отдела «Армия» Алексея Рамма. Его тексты всегда подкреплены бесспорными аргументами, что говорит о его особом мастерстве как военного журналиста. Интерес Алексея всегда прикован к темам перевооружения и строительства Вооружённых Сил, новых разработок предприятий оборонно-промышленного комплекса.

Журналистика – это пожалуй, не просто профессия, это призвание, стиль жизни. Только полное погружение в тему, предельная самоотдача позволяют легко и непринуждённо оперировать фактами, видеть проблему изнутри. Тогда журналист способен, не гоняясь за сенсацией, по-настоящему увлечь аудиторию.

Это в полной мере относится и к следующим лауреатам фестиваля прессы.

В номинации «Стиль жизни» одержали победу главный редактор газеты «Военный вестник Юга России» Сергей Тютюнник и шеф-редактор исторического журнала «Родина» Игорь Коц.

Стоит отметить, что в этом году газета «Военный вестник Юга России» отметит вековой юбилей. Почти треть этого срока её журналисты работали в реальной боевой обстановке. Сергей Тютюнник, главный редактор газеты, не исключение – он провёл сотни командировок в «горячих точках». Проходил военную службу на территории Латвии, Узбекистана, Туркменистана, Германии. Получил большой боевой и журналистский опыт в Афганистане, Абхазии, Дагестане, Чечне.

Лауреат номинации «Стиль жизни» шеф-редактор исторического журнала «Родина» Игорь Коц – представитель одного из старейших изданий. Журнал пришёл к читателям 140 лет назад, всего лишь через 19 лет после отмены крепостного права и пережил множество взлётов и падений. Сегодня успех у читателей в значительной мере связан с яркими публикациями «Родины» на военную тему. Минувший год был богат на священные даты – 75 лет нашей победе под Сталинградом и битве на Курской дуге, 75 лет созданию суворовских военных училищ и 100 лет окончанию Первой мировой войны. Однако своей целью «Родина» ставит не описание и анализ исторических событий, а рассказ о судьбах людей, имеющих важное значение для становления нашего государства.

Примечательно, что все победители со сцены выражали слова благодарности не только организаторам фестиваля, но и своей творческой команде. Ведь выполнить журналистскую, порой очень сложную работу способна только группа единомышленников.

Именно такие люди доказывают, что невыполнимых задач нет. В армии их называют спецназом. В гражданской жизни это творческий коллектив, где каждый вносит свой вклад в итоговый результат. Для таких и создана номинация «Проект Специального Назначения».

Заслуженную победу в ней одержала ведущая программы «Между тем» на телеканале «Звезда» Наталия Метлина. Ведущая и автор ток-шоу, принёсшего ей первое место, уже на пятом курсе университета начала вести авторский канал на радио. Её всегда тянуло к созданию собственной картины, авторского продукта. Программа «Между тем», выходящая в эфир четыре раза в неделю, затрагивает самые острые темы текущей повестки, принимая на площадке студии экспертов и их оппонентов, героев дня, которые могут предложить зрителям свой взгляд на любую ситуацию. Здесь звучат самые острые вопросы, а дискуссия порой может получить совершенно неожиданный и весьма резкий поворот, потому что здесь обсуждается то, что волнует каждого, то, с чем завтра будет жить наша страна – Россия.

Высокой оценкой отмечены и самые осведомлённые люди на планете – новостные журналисты, чьей агентурной сети позавидует любой разведчик. «Молния» – самый популярный позывной в журналистике информационного назначения. Это значит, что корреспондент располагает важной информацией – и спустя минуту о ней узнает весь мир.

Победителем «молниеносной» номинации стала специальный корреспондент РИА «Федеральное агентство новостей» Евгения Авраменко, чья жизнь вот уже как пять лет – сплошной бурлящий информационный поток. Новости, интервью, фоторепортажи, срочные выезды на места чрезвычайных ситуаций – каждый день специального корреспондента РИА «Федеральное агентство новостей» приносит всё новые задачи и требует немедленных решений.

Евгения всегда там, где сложно, интересно и где ответственность особенно высока. Летом 2018-го она освещала чемпионат мира по футболу в России в составе команды официального телеканала для FIFA TV, а уже с сентября окунулась в политическую жизнь страны, представляя своё информационное агентство в Госдуме и Совете Федерации. Ещё в родном Петербурге она готовила много материалов о боевых кораблях Военно-морского флота России, а сегодня, уже в Москве, освещает другие военные темы: новое или уже прославленное вооружение страны, строительство Главного храма Вооружённых Сил России, брифинги, а также развитие военного образования.

Нечасто одна фотография может отразить целую жизнь. И всё же мировая журналистика знает потрясающих мастеров, способных своими кадрами буквально перевернуть взгляд на привычные вещи. Идеальный фотокадр требует многого: терпения, сноровки, филигранной техники, таланта по-особому видеть мир, а ещё, конечно, опыта.

Тех, кто готов совершить невероятное ради фотошедевра, чествовали в номинации «Главный калибр».

Репортёрские будни редактора фотослужбы газеты «Мурманский вестник» и корреспондента Фотохроники ИТАР-ТАСС Льва Федосеева начались 30 лет назад. В его архиве собрано немалое количество снимков глав государств, известных актёров и спортсменов. На его счету три персональные выставки и пять арктических рейсов, в том числе три – к Северному полюсу. Лев Геннадьевич – подлинный и признанный мэтр в своей профессии, но, как и в начале пути, он тщательно подходит к каждому проекту и радуется каждому удачному кадру. Он убеждён: какие бы высоты ни были покорены, стоит жить не прошлыми победами, а будущими, каждый день доказывая окружающим и самому себе, кто ты и на что способен.

У руководителя фотослужбы Издательского дома КоммерсантЪ в Ростове-на-Дону Василия Дерюгина особый интерес вызывает работа на полигонах во время учений. Фотография формирует историческую память, ведь именно глазами фотомастеров потомки увидят события наших дней. Благодаря кадрам Василия они смогут, например, оценить весь масштаб лётных тактических учений: и посадку штурмовиков на грунтовый аэродром, и воздушный бой истребителей поколения 4++, и удары оперативно-тактической и армейской авиации по морским целям. Портфолио Василия Дерюгина насчитывает тысячи впечатляющих снимков, которые он создаёт с большим вдохновением, знанием дела и бесконечным стремлением к совершенному.

В номинации «На острие атаки» победу одержал Роман Оноприенко, редактор программы «Рота, подъём!», которая выходит на «Общественном телевидении Приморья».

Главные герои авторской программы – военные. О трудной профессии защитника Отечества, о боевой подготовке специалистов Российской армии и о тех, кто только готовится к службе в её рядах, здесь рассуждают самые разные эксперты: историки, спортсмены клубов боевых единоборств, члены ветеранских организаций… Для авторов программы история государства Российского немыслима без тех, кто отстаивал его независимость в трудные годы и кто обеспечивает его стабильность сейчас.

Каждый из нас знает по себе, какая это сложная штука – дебют. Лауреатами фестиваля «Медиа-АС» в этой номинации становятся те, кто рискнул и выиграл, буквально ворвавшись в профессию со скоростью пули. Это люди, чьи первые шаги на выбранном поприще оказались настолько уверенными, что даже матёрые мэтры журналистики могли бы им позавидовать. И неспроста: ведь талант и профессиональная хватка от возраста не зависят. Эта номинация открывает новые имена в современной журналистике. Имена, которые запомнятся читателю и зрителю на долгие годы.

Корреспондент Санкт-Петербургского регионального информационного центра ТАСС Константин Крылов разделил победу в номинации «Прорыв» с корреспондентом МИА «Россия сегодня» в Екатеринбурге Ольгой Ерачиной.

Константин Крылов – выпускник исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета. Свою творческую деятельность начал корреспондентом на местном телеканале. В 2015 году работал младшим научным сотрудником Военно-исторического музея артиллерии. Профессия историка во многом определила его дальнейший профессиональный путь. Сегодня Константин – корреспондент Санкт-Петербургского регионального информационного центра «ТАСС». Он освещает все мероприятия, связанные с Военно-морским флотом. В 2018 году посвятил деятельности Западного военного округа более 90 материалов, в том числе специальный репортаж с репетиции Главного военно-морского парада, десятки материалов о военном двигателе- и судостроении.

Ольга Ерачина с отличием окончила факультет журналистики Уральского государственного университета, однако ещё задолго до этого начала воплощать в жизнь свою мечту – стать журналистом. Трудилась в газетах, на радио, в информационных агентствах. Ольга неоднократно участвовала в освещении деятельности войск Центрального военного округа: на международных учениях стран ШОС, совместном антитеррористическом учении государств – участников СНГ, учении Коллективных миротворческих сил ОДКБ. С 2010 года Ольга – собственный корреспондент международного информационного агентства «Россия сегодня» в Екатеринбурге.

Завершилась торжественная церемония награждением особой премией фестиваля, которая вне рамок номинаций, – это Премия имени Виталия Джибути. Она учреждена Министерством обороны России и Международной информационной группой «Интерфакс». Премия присуждается журналистам, освещающим военную и оборонно-промышленную тематику, чьи публикации имели наибольший резонанс в обществе. Выдержка, смелость, инициатива, постоянная готовность к самым сложным и ответственным заданиям и, конечно, высокая результативность – вот что отличает лауреатов данной премии.

В этом году столь высокой наградой впервые отмечена женщина – журналист информационного агентства ТАСС Екатерина Елисеева.

В военной редакции «ТАСС» Екатерина работает с 2011 года. Она – обязательный участник всех официальных мероприятий руководства Минобороны России. Коллеги особенно ценят её за скорость в работе. Именно она рассказывает о самых важных событиях, происходящих в Минобороны России. Опыт Екатерины позволяет ей с уверенностью работать в любых условиях. Она трижды направлялась в Сирийскую Арабскую Республику, где в непростой обстановке оперативно готовила и передавала новости коллегам в Москву. В её портфолио немало материалов – интервью, репортажи, статьи, – и каждый из них заслуживает внимания. Для Екатерины не существует невыполнимых задач, её опыт в военной журналистике активно перенимают молодые корреспонденты агентства, и поэтому можно с уверенностью сказать, что под её руководством вырастет не одно поколение победителей фестиваля «Медиа-АС».

В конце фестиваля, который, к слову, был разбавлен замечательными концертными номерами именитых артистов нашей эстрады, участники могли пообщаться, поделиться опытом и немного расслабиться перед завтрашним рабочим днём, который принесёт новые сюжеты, новые статьи, фоторепортажи и молнии.

Жанна Юсубова «Красная звезда»

Экспорт нефти из Ирана в Афганистан продолжается

"Импорт нефти из Ирана не был остановлен, и в прежнюю политику не было внесено никаких изменений", - заявил в среду представитель афганского министерства нефти и газа Мостафа Халазаи.

Отклоняя сообщения СМИ, утверждающие, что его страна прекратила импорт нефти из Ирана, афганский чиновник добавил, что "нет никаких ограничений на импорт нефти из Ирана", сообщает Mehr News.

Халазаи объяснил, что единственное ограничение касается стандартов потребления, разработанных афганским правительством, которые должны быть соблюдены, и чрезмерный импорт афганскими бизнесменами будет предотвращен.

19 мая поступило сообщение о том, что афганские официальные лица приостановили импорт нефтепродуктов из Ирана и что Афганистан сократил импорт нефтепродуктов из Ирана до нуля, в то время как эта страна использовала для импорта такие продукты, как керосин, мазут, растворитель и другую нефтяную продукцию ранее.

Афганистан давно начал сокращать импорт нефтепродуктов из Ирана, поэтому Иран готов прекратить экспорт своих нефтепродуктов своему восточному соседу.

Афганистан является одним из основных экспортных направлений Ирана. В сообщениях говорится, что экспорт иранского цемента в Афганистан увеличился после возобновления санкций США в отношении Ирана.

Высший совет мира призвал международное сообщество активизировать усилия по продвижению афганского мирного процесса

Высший совет мира призвал международное сообщество активизировать усилия по продвижению афганского мирного процесса.

Как сообщает радиостанция «Салам Ватандар» со ссылкой на представителей организации, председатель Высшего совета мира Мохаммад Карим Халили выступил с соответствующим заявлением на конференции по афганскому вопросу в Брюсселе. Мероприятие было организовано Европейским институтом мира.

Стоит отметить, что ранее ряд иностранных дипломатов провели переговоры с главой политического офиса талибов в Катаре муллой Абдул Гани Барадаром. В частности, с лидером запрещенного в РФ движения «Талибан» встретились спецпредставитель генерального секретаря ООН по Афганистану Тамадичи Ямамото, министр иностранных дел Индонезии Ретно Лестари, спецпредставитель ФРГ по Афганистану и Пакистану Маркус Потцель и спецпосланник ЕС по Афганистану Роланд Кобиа.

Тем временем некоторые афганские аналитики подвергли критике переговоры дипломатов с муллой Барадаром. Они отметили, что подобные встречи свидетельствуют о принятии «Талибана» в качестве возможного правительства ИРА.

РАЗБИРАЕМ КОНФЛИКТ

В одном из апрельских номеров «МН» была опубликована статья «Инвалидов военных действий лишают льгот».

Говорилось, что ветерана Афганистана Виктора Ерофеева Пенсионный фонд «перестал считать инвалидом войны».

«Нашли лазейку, как сэкономить», - жаловался Ерофеев. Военный летчик, он участвовал в боевых действиях в Афганистане, уехал молодым и здоровым, а вернулся инвалидом. Основание - военная травма.

Три года назад ПФР изменил статус ветерана и перевел в категорию льготников, которые стали инвалидами по службе, но не воевали. А это иные, более скромные льготы...

Редакция после публикации получила письмо из Отделения ПФР по г. Москве и Московской области:

«Поясняем, что герой публикации не является получателем пенсии по линии Пенсионного фонда, а получает пенсию от Министерства обороны и имеет все положенные законодательством льготы как инвалид войны.

Именно к инвалидам войны в соответствии со ст. 4 Федерального закона от 12.01.1995 №5-ФЗ «О ветеранах» относятся и инвалиды Великой Оте­чественной войны, и инвалиды боевых действий, в том числе военнослужащие, ставшие инвалидами при исполнении обязанностей военной службы, к категории которых относится герой статьи.

Причем по ст. 4, 14 данного закона «О ветеранах» по перечню мер социальной поддержки (льготам), денежным размерам все инвалиды войны - и инвалиды Великой Отечественной войны, и инвалиды боевых действий, в том числе и военно­служащие, ставшие инвалидами при исполнении обязанностей военной службы, - являются равными по статусу категориями.

В связи с этим акцент, сделанный в статье на различие кодировок категорий инвалидов войны, не имеет под собой основания. <…> Герою публикации начиная с 2005 года по настоящее время наряду со всеми инвалидами войны также установлены к получению ежемесячная денежная выплата и набор социальных услуг.

Относительно льгот в последующем времени для членов семьи, о чем говорит герой публикации, сообщаем, что льготы членам семьи будут предоставляться в соответствии с законодательством и в объеме, установленном для всех инвалидов войны - инвалидов Великой Отечественной войны и инвалидов боевых действий...»

Ветеран остался недоволен данным ответом и написал открытое письмо в СК РФ и Генпрокуратуру. Надеемся, что точку в данном конфликте, как и положено в правовом государстве, поставят правоохранительные органы.

Русским быть невыгодно?

Право на идентичность равнозначно праву на жизнь

Рыков Сергей

На одной из пресс-конференций, посвящённой проблеме миграции, удивила мысль, высказанная политологом Михаилом Ремизовым: «У России должно быть сильное русское ядро, и только в этом случае будет создаваться необходимая культурно-цивилизационная гравитация для сохранения единства страны». Русское ядро должно быть… Выходит, пока его нет. Почему? Ответить на этот и другие вопросы мы попросили президента Института национальной стратегии Михаила Ремизова.

– Михаил Витальевич, что в России мешает русскому человеку быть русским?

– Существует ложно понятый стандарт российской политкорректности, в соответствии с которым многим людям кажется, что их самоидентификация как русских в каком-то смысле ущемляет представителей других народов.

Можно дискутировать, насколько оправданно позиционировать Россию как государство русских. Здесь есть почва для конфликта притязаний. Но проблема в том, что самоцензура затрагивает не только сферу притязаний на государство, но и самоидентификацию. Право на идентичность равнозначно для народа праву на жизнь. Именно это право оказывается под угрозой, когда воспроизводство идентичности блокируется или затрудняется.

Русская идентичность вытесняется из массовой культуры, гражданского общества, системы образования под тем предлогом, что наша страна многонациональна. Но этот аргумент абсолютно неуместен. Ссылка на других не должна мешать нам быть собой.

– Сколько себя помню, мы всегда гордились, что мы – русские. Откуда вдруг такие рефлексии?

– К сожалению, сегодняшнее состояние русской идентичности выглядит довольно болезненным. Причины могут быть разными – от навязанных комплексов вины до ощущения слабости сообщества. В нашем случае скорее последнее. Симптоматично, что люди с активной потребностью в идентичности бегут в субкультуры или другие традиции. Есть экзотические случаи типа «русских мусульман» или «родноверов». Но, пожалуй, самым ярким симптомом болезненности нашего состояния является феномен «русского украинства». Я имею в виду «заукраинские» симпатии в среде интеллигенции и креативного класса. В основе этих симпатий – не любовь к украинскому государству, а ненависть или презрение к себе. К собственному прошлому, к собственным корням, к собственной исторической традиции.

Есть и другие версии отказа от русской идентичности. Например, региональные. Это когда люди говорят: мы не русские, мы казаки. Вырезать историю казачества из истории русского народа – это значит лишить историю русского народа львиной доли её энергетики и её содержания. Помимо казачества, есть, например, и активисты поморской идеи, которые позиционируют поморскую идентичность как отличную от русской.

В рамках российской национальной политики, которая берёт начало в советской национальной политике, статус отдельного народа, а не большинства, даёт большие возможности этническим активистам для отстаивания собственных интересов перед лицом Федерального центра. Если мы отдельный народ, то Федеральный центр должен говорить с нами по-другому. Он должен нам больше денег, уважения, престижа и так далее…

– Русским в России быть невыгодно?

– Выходит так. Стимулы к этническому обособлению создают угрозу целостности страны. Под воздействием этих факторов от русского народа откололась украинская и белорусская часть. Такой масштабнейший прецедент дерусификации десятков миллионов людей должен стать предостережением. Если возможно западнорусских отделить от русских, почему это не могут сделать северорусские, южнорусские, восточно-русские? Это может произойти, если мы принципиально не изменим модель национальной политики страны, не укрепим ядро русского самосознания.

У России должно быть сильное русское ядро, и только в этом случае будет создаваться необходимая культурно-цивилизационная гравитация для сохранения единства страны. Мы должны найти такую формулу интеграции, которая не будет требовать от русских, чтобы они перестали быть собой и растворились в какой-то наднациональной сущности.

– Как это сделать, Михаил Витальевич?

– На данном этапе методами гуманитарной культурной политики. Надо стремиться сделать русскую идентичность более привлекательной, более насыщенной, более объёмной, более интересной. Если угодно, нужно «продюсировать» русскую идентичность. Лучшее, на что мы можем рассчитывать в отношении государства к данному вопросу, – это нейтралитет. Если оно будет нейтральным – уже хорошо. Активную роль должны взять на себя гражданское общество и национальная интеллигенция.

Если Россия – многонациональная страна, то давайте признаем, что одна из этих наций – русские. И русские имеют право на самоидентификацию, на то, чтобы думать, говорить, заботиться о собственных интересах как исторического сообщества. Это уже будет большим шагом вперёд, не оспаривающим официальный канон многонациональности России, но использующим его.

Чтобы реализовывалось право на идентичность, необходимо раскрыть эту идентичность в тех самых публичных сферах, включая массовую культуру, школу, армию, организации гражданского общества.

– Мигранты ещё сильнее разжижают это ядро русскости?

– Скорее они его катализируют. Ощущение инаковости, известной угрозы активирует самоидентификацию. Но, безусловно, инокультурная этническая миграция, особенно на фоне депопуляции, – один из долгосрочных вызовов жизнеспособности общества.

В 2014 году, по опросам ВЦИОМ (это было на пике событий на Украине), люди среди угрозы номер один назвали «заселение России людьми других национальностей». Культурная, социально-бытовая среда становится менее комфортной. И эти ощущения связаны не с высокими представлениями об идентичности, а с банальными проявлениями повседневности.

– Пренебрежительно-раздражительное «понаехали тут…»?

– Да. Но на самом деле это «понаехали тут…» можно разложить на ряд бесспорных аргументов, связанных с реальными вызовами жизненному укладу. Ухудшение эпидемической обстановки, в том числе и по тяжёлым заболеваниям – гепатит и туберкулёз. Снижение общего образовательного уровня из-за того, что в школьных классах часть учеников плохо говорит по-русски. Перегрузка медицинской инфраструктуры (больниц, поликлиник, скорой медицинской помощи), изменение качества медперсонала, который начинает рекрутироваться из людей, качество дипломов которых не до конца понятно. Состояние рынка труда… На фоне массовой бедности в регионах и пенсионной реформы разговоры о том, что местные не готовы работать дворниками, продавцами или таксистами – по большей части искажают картину.

То есть речь идёт о вполне понятных, ощущаемых обывателем параметрах ухудшения качества жизненной среды. Обвинять обывателя в том, что он реагирует на это негативно, довольно странно. Вместо того чтобы менять структуру миграционных процессов и делать их более управляемыми и более выгодными для принимающей стороны, тратим большие усилия на попытки устранить их негативное восприятие обществом.

– Михаил Витальевич, президент страны утвердил Концепцию государственной миграционной политики на 2019–2025 гг. Задача этого документа – сформировать более комфортные условия для переселения в Россию соотечественников из-за рубежа, снизить, а то и устранить вовсе бюрократические барьеры. Плюсы и минусы этой Концепции?

– Если говорить об общей идеологии концепции, то есть вещи, которые отличают её от предыдущей в выгодную сторону. Всё-таки это мягкий отказ от модели замещающей иммиграции. В предыдущей прямо декларировалось, что у нас депопуляция и мы должны её компенсировать притоком людей извне. В новой концепции говорится о том, что основа демографической стратегии России – естественный прирост, а миграция – лишь вспомогательный элемент для решения ряда экономических и демографических проблем. Это разумный подход. Есть правильная декларация, что миграционная политика должна исходить из приоритета интересов нынешних граждан страны. Есть положительные частные вещи, связанные с развитием организованного рекрутинга рабочей силы. Безусловный плюс – стремление облегчить правила игры для соотечественников.

Чего остро не хватает? Селективности миграционной политики. Концепция декларирует политику открытых дверей, и эта открытость недостаточно избирательна.

Есть два сегмента – временная трудовая миграция и натурализация, приобретение гражданства. Ни в том, ни в другом случае в концепции не декларируются какие-либо критерии, по которым государство должно производить селекцию миграционного потока.

Цитирую одно из положений новой Концепции. «Миграционная политика должна быть направлена на создание благоприятного режима для добровольного переселения в Россию лиц, в том числе покинувших её, которые способны органично включиться в систему позитивных социальных связей и стать полноправными членами российского общества».

Формулировка ни о чём. Она не позволяет отделить желательные категории новых граждан от нежелательных. Миграционная политика должна быть основана на чётком разделении контингента по степени желательности для принимающей стороны. Особенно если мы говорим о натурализации. Натурализация – это брак без права развода.

То же отсутствие критериев отбора и в сфере временной трудовой миграции. То есть концепция принципиально не избирательна на уровне своих методологических основ. Высока вероятность, что она и на практике будет такой же.

– Это можно объяснить какой-то идеологической зашоренностью авторов концепции?

– Существует широкая система лоббизма миграционной открытости на международном уровне, кроме того, играют роль политические соображения, касающиеся отношений с государствами Средней Азии, которые являются основными донорами миграционного потока. Расплачиваемся за сохранение режима союзничества в военной области, например. Хотя, на мой взгляд, государства Средней Азии заинтересованы в союзничестве в военной области с Россией никак не меньше, чем Россия – с ними. Они живут в ситуации серьёзных рисков со стороны Афганистана и Пакистана. Со стороны международного терроризма. И нельзя сказать, что они делают нам одолжение, соглашаясь на военное сотрудничество. Это обоюдный интерес.

Казахстан, например, проводит намного более избирательную миграционную политику. Несмотря на то что у них тоже действует безвизовый режим с соседями, их требования к трудовой миграции из Таджикистана и Узбекистана более жёсткие.

– И мы могли бы применять опыт Казахстана…

– Почему нет? Кстати, он был бы актуален и в сфере репатриации оралманов (этнических казахов), которой Казахстан активно содействовал. Россия не проводила аналогичной политики в отношении русских за рубежом. Просто не ставилось такой задачи. В документах стратегического планирования миграционная политика вообще не рассматривается с точки зрения сохранения этнокультурного профиля страны и этнокультурного равновесия. Хотя это один из ключевых факторов устойчивости государства.

– Михаил Витальевич, представим, что с первого сентября мы ввели визы. Что изменится?

– Визовый режим – не самоцель и не панацея. Это только один из инструментов контроля над миграцией. Некоторые говорят, что он заведомо не будет работать. Я так не думаю. Скажем, визовый режим с Грузией после войны 2008 года работал вполне эффективно.

В случае со Средней Азией необходимо элементарное установление контроля над трудовой миграцией. Для этого нужен комплекс мер. Например, во многих государствах для въезда с целью трудоустройства требуется приглашение работодателя. Это предполагает определённую ответственность работодателя за тех, кто был приглашён. Дальше, если мы хотим, чтобы хоть какие-то правила действовали, необходимы действенные меры пресечения. Кстати, одним из преимуществ визового механизма могла бы стать возможность требовать обеспечительный депозит на случай выдворения. В целом, если государство поставит задачу контроля над миграционными процессами, оно с ней вполне способно справиться. Особенно учитывая современные технологии сбора и обработки информации. Было бы желание…

При этом, на мой взгляд, речь не должна идти о миграционном «железном занавесе» для Средней Азии. Ограничения стихийной миграции можно вводить параллельно с системой оргнабора, рекрутирования подготовленных рабочих кадров по отдельным направлениям и проектам.

– Как в России меняется профиль терроризма?

– Количество крупных терактов заметно сократилось. За последние лет десять можно говорить об успехе спецслужб в борьбе с организованным и профессиональным подпольем. Но на фоне этого успеха возникает другая угроза – так называемого «автономного джихада». Кустарного терроризма по формуле «сделай сам». Против этой концепции спецслужбам сложно бороться. Их инструментарий настроен на борьбу с профессиональным подпольем, а не на «одиночек». Сейчас в информационном пространстве доступно всё необходимое для такой автономной боевой единицы – от мотивационных вербовочных материалов до конкретных методичек по подготовке диверсий. Не нужно быть профессиональным подпольщиком, чтобы подручными средствами нанести непоправимый ущерб – направить на толпу грузовик, взорвать бытовой газ, условно говоря, отравить колодец…

Страшно представить, как много преступлений можно сделать в режиме кустарного терроризма. Кустарный терроризм очень гибок. Его могут практиковать одиночки и очень маленькие группы людей, по которым спецслужбы не работали и не работают. Одна из реакций государства на эту тактику – размывание темы в информационном поле, переквалификация статьи «терроризм» на бытовые статьи. Даже откровенно джихадистскую банду ГТА судят как обычных уголовников.

Такая линия реагирования годится только при низкой интенсивности угрозы. То есть когда таких ЧП относительно немного и они не сверхрезонансны. Логика в этом есть: переквалифицировать теракт в бытовуху – значит сбить информационную волну, которой пытаются добиться террористы. Но если эта деятельность станет нарастать, попытки замалчивания будут напоминать страуса, который прячет голову в песок.

Можно выделить две информационные и социальные стратегии в ответ на терроризм. Одна – стратегия успокоенного, усыплённого общества, «вязкого» информационного пространства, в котором коммуникационное послание террористов размывается и теряется. До какого-то уровня это годится. Но если уровень угрозы возрастает, то жизнеспособна только стратегия мобилизованного общества. Это модель, по которой живёт Израиль. Нам важно этот момент не упустить, если будет эскалация таких угроз.

Итак, первая трансформация профиля терроризма – от профессионального подполья к автономному джихаду. Вторая – трансформация этническая и региональная. Если раньше тон задавало северокавказское подполье, то сейчас всё больше инцидентов связано с выходцами из стран Средней Азии. В значительной части – с российским паспортом в кармане. Наличие паспорта облегчает такую деятельность. Это технически удобнее.

В совокупности две эти трансформации позволяют рассматривать само наличие большой, плохо контролируемой среды сообществ выходцев из Средней Азии в отдельных регионах России, в качестве долгосрочной угрозы. Актив исламистов переехал в Россию, и не только в неё, уже давно. В Узбекистане, Таджикистане, Казахстане действует более жёсткий антиисламистский режим, чем в РФ. Сейчас, как правило, вербовка, радикализация актива происходит здесь, в России. И сама ситуация, социальная и моральная, в которой оказываются иммигранты, этому способствует. То есть их сообщества становятся в той или иной степени зоной риска. Ограничения миграции и лучший контроль, лучшая наблюдаемость, лучшая организованность и подотчётность миграционных потоков в этом случае являются важным фактором безопасности.

– Много переселенцев с Украины… Может быть, стоит давать им статус политических беженцев?

– Была парадоксальнейшая ситуация, при которой Россия не могла предоставлять статус политбеженца выходцам из государств, с которыми у нас безвизовый режим, и государств с демократическими режимами. Это полнейший абсурд, потому что речь идёт об очень жёстких политических преследованиях людей на Украине именно за их политическую позицию. Относительно недавно эти ограничения были изменены. На мой взгляд, было бы важно содействовать формированию сообщества политэмигрантов с Украины как политической силы. Это было бы ещё одним фактором квалификации режима на Украине как режима, безусловно, дискриминационного.

– Президентом принято решение выдавать российские паспорта жителям ДНР и ЛНР…

– Мы пока не знаем, пойдёт ли речь о массовой паспортизации населения Донбасса. В качестве политической декларации это тоже важно. Этот политический шаг формально не противоречит Минским соглашениям, но, по сути, означает признание их несостоятельности. Это сигнал о том, что, если Запад хочет реинтеграции Донбасса в состав Украины, он должен делать какие-то шаги в поисках компромисса. Иначе всё закончится по абхазско-осетинскому сценарию. Примерно так этот сигнал может быть прочитан в существующих условиях.

Если говорить о реальном предоставлении гражданства, то здесь есть вопросы социальные и военно-политические. Это решение критикуют из-за роста социальной нагрузки. Но Россия в любом случае несёт социальную нагрузку по поддержке Луганска и Донецка. Только через серые схемы. Это плохо из-за большого груза побочных эффектов в виде криминализации и коррупции. Что, разумеется, не лучшим образом сказывается на качестве институтов в этих молодых республиках и на их репутации.

Принятие российского гражданства населением Донбасса будет способствовать выводу региона из тени. Но здесь нужны и другие меры, позволяющие компенсировать непризнанный статус самих республик. Я бы обратил внимание на тему аутсорсинга социальных услуг, которая активно развивается в мире – когда государство отдаёт общественным организациям ряд функций и ресурсов по предоставлению социальных услуг. Эту модель можно было бы выстроить в зонах правового вакуума в Донецке и Луганске. Дать ресурсы общественным организациям для того, чтобы они оказывали социальные услуги населению напрямую, в качестве гуманитарной миссии, подотчётно и официально. Кстати, есть аналогичный опыт работы в Приднестровье, когда была создана некоммерческая организация, через которую инвестиции в социальную инфраструктуру региона шли напрямую, минуя местные власти. На Донбассе это имело бы хороший эффект – и социальный, и имиджевый.

И, кстати, это показало бы Западу, что мы готовы к долгой осаде. Потому что сейчас на нас смотрят и думают: у них такая кривая конструкция, что они долго не протянут. Ну или как минимум будут платить за всё вдвое.

Второй момент – военно-политический. Если львиная доля населения Донецка и Луганска станет российскими гражданами де юре, то перед Россией в полный рост встанет вопрос об обеспечении безопасности своих граждан в зоне военных рисков. Есть и более тонкий момент, который сейчас обсуждается. Если массовая паспортизация будет происходить, то она начнётся с военных ДНР и ЛНР. Это значит, что в этих республиках появится непризнанная армия из российских граждан. Это не просто ЧОП или ЧВК (частные военные компании. – Ред.). Это пусть небольшая, но армия.

Это очень интересная правовая коллизия. И это фактор, который будет так или иначе подталкивать к определению статуса ДНР и ЛНР.

– В перспективе, может быть, в перспективе далёкой, Донецк и Луганск станут российскими?

– Я думаю, да. Тот тупик, в котором оказалось урегулирование конфликта, – проблема не только для Киева, но и для нас. Россия несёт и финансовые, и репутационные, и социальные потери от нынешней ситуации.

– Киев это понимает, а может быть, уже и смирился с этим?

– На мой взгляд, для Киева это является одним из приемлемых вариантов, который позволит ему требовать помощи от Запада и торговать российской угрозой. Я не считаю, что это замечательный вариант для России, но все другие ещё хуже. Варианта Донбасса как пророссийского троянского коня в составе Украины не существует. В том числе и потому, что там, на Донбассе, не останется ничего пророссийского. Часть людей, которая держалась пророссийской позиции, будет закопана в ближайших лесах и степях. Актив вынужден просто бежать. Все остальные будут деморализованы. Начнут ненавидеть Россию не меньше, чем Киев. Хотя и по другим причинам. Это будет удар по репутации не Кремля, а исторической России.

– Мы в их глазах окажемся предателями?

– И в собственных глазах – тоже. А это может быть чревато цивилизационным надломом. Есть вещи, которые держат человека в вертикальном положении, в дееспособном состоянии. Если бы мы в 2014 году смотрели, как «поезда дружбы» закатывают в асфальт русских в Севастополе, мы бы потеряли самоуважение как нация. А от потери самоуважения недолго до потери ресурсов, территории и так далее.

Поэтому ситуация с Донбассом, учитывая всё произошедшее, может быть для нас чревата моральной катастрофой. А она для такого народа, как наш, страшнее экономической. Тем более что экономическая катастрофа обязательно последует за моральной.

– Может быть, сейчас стоит вести себя более радикально?

– Я бы сказал, более осмысленно и активно. Мне не кажется, что Россия может долго занимать здесь выжидательную позицию. Запас прочности у Киева выше, чем запас прочности у Донбасса. Ущерб для России от тлеющего конфликта не меньше, чем ущерб для Украины. Поэтому Россия не заинтересована в сохранении сложившегося промежуточного положения, при котором крупный регион обречён на системную деградацию, деморализацию. Каждый день состояние больного ухудшается.

– Зеленский – это хорошо или плохо?

– В нынешних обстоятельствах фамилия президента Украины не имеет большого значения. Украина в ближайшее время будет оставаться в достаточно жёсткой колее. Во-первых, со стороны внешнего контроля. Для американцев эта тема важна, у них там достаточно инструментов, и они не пустят ситуацию на самотёк. Во-вторых, есть внутренняя колея. Националистический выбор Украины неоспорим на далёкую перспективу. Этот выбор принят ядром силовых структур, ядром интеллигенции, журналистского сообщества. Его использует в своих интересах крупный бизнес. В этой ситуации неважно, насколько этот выбор поддерживается большинством населения. Важно не арифметическое большинство, а политическое. У украинского национализма сегодня есть твёрдое политическое большинство.

Любой президент будет встраиваться в эту рамку. Американцы не обеспечат развития Украины, но обеспечат относительную устойчивость. Да и внутренние сложности совсем не означают социального взрыва или распада государства. Все ожидания, что Украина сама собой развалится или будет новый Майдан, беспочвенны. Накопление социально-экономических проблем отнюдь не всегда ведёт к политической революции. Пример тому наши 90-е годы. Обнищание населения было одним из факторов его деполитизации. За свои политические права люди борются не тогда, когда они занимаются выживанием.

– Не было сил держать вилы…

– Вот именно. Поэтому Украина консолидировалась как жёстко антироссийское государство на достаточно длительный период. Но здесь мы можем сказать себе только одно: если Украина – это надолго, то Россия – это навсегда. Если посмотреть на русскую историю, то борьба за судьбу западнорусских земель была одним из её главных сюжетов. Для нас это не в новинку.

«ЛГ»-досье

Ремизов Михаил Витальевич

Президент Института национальной стратегии. Родился 14 ноября 1978 года в Воронеже, окончил философский факультет МГУ имени М.В. Ломоносова. Сфера экспертной и общественно-политической деятельности: национальная безопасность, промышленная политика в стратегических отраслях экономики, анализ этнополитических рисков и угроз. Сфера научных исследований и интересов: история политических идеологий (консерватизм и неоконсерватизм), теории экономического развития, теория государства (исследования категории суверенитета), национализмоведение («nationalism studies»).

Автор монографий «Русские и государство. Национальная идея до и после «крымской весны», «Опыт консервативной критики» и более 200 научных и научно-публицистических статей. Научный редактор и соавтор более 40 аналитических докладов по вопросам внутренней и международной политики.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > lgz.ru, 22 мая 2019 > № 3223380 Михаил Ремизов

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова «на полях» СМИД ОДКБ, Бишкек, 22 мая 2019 года

Завершилось заседание Совета министров иностранных дел Организации Договора о коллективной безопасности (СМИД ОДКБ) под председательством Кыргызстана. Заседание прошло результативно. Выделю ряд договоренностей, которые посвящены празднованию юбилейных дат Победы в Великой Отечественной войне, Второй мировой войне. Одобрено, в частности, заявление об освобождении Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков и согласованы шаги по памятным датам, которые будут отмечаться в ближайшие месяцы, вплоть до главного события – 9 мая 2020 г.

Принято достаточно важное заявление, а именно открытое обращение к странам-членам НАТО от имени государств-членов ОДКБ с предложением всерьез заняться конкретными мерами по деэскалации напряженности в Евроатлантике и Евразии. Там сформулированы конкретные предложения. Будем надеяться, что в натовских кругах к ним отнесутся внимательно, и последует какая-то реакция.

Договорились укреплять внешнеполитическую координацию. Одобрен план консультаций на ближайший год по линии министерств иностранных дел. Одобрен достаточно внушительный перечень тем для совместных заявлений стран ОДКБ в международных организациях, таких как ООН, ОБСЕ и др.

Большое внимание уделено задачам повышения эффективности антитеррористической борьбы прежде всего с точки зрения тех угроз, которые сохраняются и исходят с территории Афганистана. Приняты дополнительные предложения об укреплении афгано-таджикского приграничья прежде всего с точки зрения повышения способности наших таджикских союзников отражать террористические угрозы.

Отдельный документ предполагает активизацию действий членов ОДКБ по выполнению на территории ответственности нашей организации Глобальной контртеррористической стратегии ООН.

Пакет документов, который выносится на рассмотрение глав государств, одобрен. Считаю, что он достаточно обширный, будет еще дополняться и будет представлен на саммите ОДКБ в ноябре этого года здесь же, в Бишкеке.

Вопрос, который интересовал многих. Принято решение рекомендовать главам государств назначить Генеральным секретарем ОДКБ Государственного секретаря Совета безопасности Белоруссии С.В.Зася с 1 января 2020 г. на трехлетний срок.

Так что мы поработали продуктивно. Надеюсь, это будет способствовать дальнейшему укреплению сотрудничества в рамках нашей организации – ОДКБ.

Вопрос: Когда планируется создание единой системы ПРО для стран ОДКБ?

С.В.Лавров: У нас не планируется такая система. Создается единая система противовоздушной обороны. Сейчас по линии Министерства обороны России ведем соответствующую работу по двусторонним каналам. Итоги этих переговоров будут обобщены потом в коллективном формате. Думаю, это займет немного времени.

Вопрос: Вы сказали, что были согласованы дополнительные меры по защите таджикско-афганской границы. Не могли Вы рассказать подробнее?

С.В.Лавров: У нас есть конкретные решения. Эта тема регулярно обсуждается на уровне глав государств, есть специальная договоренность в рамках которой каждая страна-член ОДКБ вносит свой вклад в оснащение пограничных сил Республики Таджикистан, в повышении квалификации пограничников. Это целый набор мер. В них нет ничего экстраординарного. Нормальная работа по подготовке профессионалов на этом направлении.

Россия. Кыргызстан. ОДКБ > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 22 мая 2019 > № 3015629 Сергей Лавров

С 2012 года в Афганистане зарегистрированы 3,5 миллиона случаев вынужденной миграции

За прошедшие 6 лет около 3,5 миллионов афганцев были вынуждены покинуть свои дома в связи с угрозами жизни, сообщается в недавно опубликованном отчёте Международной организации по миграции (МОМ).

В исследовании, посвящённом проблеме внутренне перемещённых лиц, отмечается, что в число причин вынужденного переселения входят вооружённый конфликт и высокий уровень насилия, случаи нарушения прав человека, а также стихийных бедствий.

Стоит отметить, что наряду с внутренней миграцией остаётся актуальной проблема беженцев – начиная с 2012 года, страну покинули 2,3 миллиона человек. Большинство из них, достигшее 1,4 миллиона, отправилось в Иран, около 500 тысяч – в Пакистан, 270 тысяч – в Турцию и страны Европы.

Международная организация по миграции отмечает, что в настоящее время беженцы, подвергающиеся давлению в ходе пребывания за рубежом, возвращаются на родину, и в целом число вернувшихся превышает количество мигрантов, покидающих страну.

Начиная с 2012 года, в Афганистан вернулись 3,2 миллиона мигрантов. 95% от этого числа вернулось из соседних Ирана и Пакистана, оставшиеся 5% – из Турции и европейских государств.

Несмотря на то, что впоследствии бывшие мигранты поселились во всех 34 провинциях страны, около 15% из них, 49 тысяч человек, осели в восточной провинции Нангархар, где оказались по прибытии в страну.

«С учётом уже имеющегося высокого уровня внутренней миграции во многих районах Афганистана, ресурсы многих провинций, принимающих их, уже истощены до предела», – прокомментировал ситуацию глава представительства МОМ в Афганистане Лоренс Харт.

Сотрудник международной организации выразил обеспокоенность в связи с вероятностью массового притока беженцев в Афганистан, обусловленного ужесточением миграционной политики за рубежом, и подчеркнул необходимость дополнительных усилий по поддержке и трудоустройству мигрантов во избежание серьёзного экономического кризиса.

Как анализировать историю международных отношений?

В.А. Веселов – старший преподаватель Факультета мировой политики МГУ им. М.В. Ломоносова

Резюме Рецензия А.В. Куприянова на учебное пособие А.В. Фененко «История международных отношений: 1648 – 1945» побудила меня высказать критические замечания. Полагаю, что иначе у читателя могут сложиться неверные впечатления о рецензируемой книге.

Ответ на рецензию А.В. Куприянова на учебное пособие А.В. Фененко

Рецензия А.В. Куприянова на учебное пособие А.В. Фененко «История международных отношений: 1648 – 1945» побудила меня высказать критические замечания. Полагаю, что иначе у читателя могут сложиться неверные впечатления о рецензируемой книге.

А.В. Куприянов, видимо, некорректно представляет себе разницу между научной монографией и учебным пособием. Первая написана для научного мира, второе – для студента. В монографии автор пишет о том, что ему интересно; в учебном пособии – то, что нужно студенту. Выборка сюжетов в научной монографии определяется интересом автора; в учебном пособии – задачей подготовки студента к экзамену. Сюжеты подбираются в зависимости от их значимости для международных отношений и для достижения практической цели: дать студенту представления о характере международных отношений в конкретный исторический период. Можно дать в пособии много страниц о контактах Франции с марокканским султаном, но такого вопроса на экзамене по истории международных отношений нет. А, например, вопрос «международные отношения в период Первой мировой войны» у студента на экзамене есть. Готовить студенту нужно его, а никак не отношения Франции с Марокко.

О непонимании этого факта свидетельствуем фраза А.В. Куприянова: «Уже к XVI веку шахматная доска большой политики, на которой европейские монархи разыгрывали партии, простиралась до восточных рубежей Персии. Достаточно вспомнить многочисленные альянсы европейских и неевропейских стран»: португальско-абиссинский, англо-персидский, франко-османский, англо-марокканский, альянс между Габсбургами и Сефевидами». Однако объем учебника в 784 с. критичен для расширения. (Интересно, как рецензент представляет себе учебное пособие объемом в тысячу и более страниц?) Если же А.В. Куприянов хочет добавить эти сюжеты любой ценой, то тогда надо будет урезать что-то другое, например, Семилетнюю войну или Наполеоновские войны. Но Семилетняя война была намного важнее для международных отношений XVIII в., чем контакты Габсбургов с Сефевидами. Вопрос «Семилетняя война» у студента на экзамене есть; вопроса «Контакты Габсбургов с Сефевидами» - нет. А.В. Фененко поступил по закону жанра: отдал приоритет ключевым сюжетам, а экзотические сюжеты поставил вторым планом. (К слову, вопреки упрекам А.В. Куприянова их в пособии достаточно – взять, например, франко-османские отношения). Если рецензент ожидал найти в учебнике описание всех межгосударственных отношений с 1648-го по 1945 год, то это упрек не по адресу.

Аналогично А.В. Куприянов может написать, например, монографию об отношениях Португалии с Абиссинией. Но прочтут ее, к сожалению, только несколько студентов. Это узкий сюжет, который интересен только для тех, кто на нем специализируется. Полагаю, что А.В. Фененко поступил корректно: описать все мировые сюжеты невозможно, поэтому для пособия «История международных отношений» надо отобрать самые значимые сюжеты. Ведь история международных отношений – это не сумма внешних политик отдельных стран, а узлы взаимодействия между ними.

Рецензент недоволен, что автор не включил в пособие внешнеполитические инициативы Оливера Кромвеля 1657 года. С таким же успехом можно спросить автора, почему он не включил переговоры между союзниками накануне Тегеранской конференции, контакты между дипломатами держав «Оси», отношение королевского двора Дании к европейским революциям 1848 года… Здесь мы упираемся в бесконечность. Описать все в учебном пособии с ограниченным объемом невозможно. Да и нужно ли? Студент должен знать логику развития мировых порядков, а не набор конкретных мелких фактов, которые всегда будут неполными.

Странно обвинение автора в пренебрежении к истории неевропейских регионов. В пособии, состоящем из 33 глав, истории неевропейских регионов посвящены главы 5, 13, 14, 15, 16, 23, 24, 28, а также значительная часть глав 25 и 32. Практически девять глав (то есть почти треть книги) освещают межгосударственные отношения в неевропейских подсистемах (Ближний и Средний Восток, Восточная Азия, Африка, Северная и Южная Америка, даже Австралия и Новая Зеландия). Вот только названия некоторых из них «Подключение Восточной Азии к Венскому порядку», «Становление американского лидерства в Западной полушарии», «Формирование политической карты Ближнего Востока»… Говорить о недостаточности материала не приходится: рецензент, возможно, просто не заметил в тексте эти главы. Что и не удивительно: автор выбрал для структуры книги проблемный, а не узкорегиональный подход. Большинство этих сюжетов в пособии А.В. Фененко как раз есть (например, описание влияния Великобритании на политику Персии): просто они даны не как «сюжеты вообще», а в логике развития мирового порядка.

Еще более странно выглядит тезис, что «вплоть до конца XIX века удостаиваются в лучшем случае пары абзацев и служат лишь фоном, на котором разворачивается история отношений стран Запада». А. Куприянову, думаю, известно, что европейские страны вели с начала XVI в. колониальную экспансию во все регионы мира Отношения между странами Азии и Латинской Америке строились с участием европейских держав. Интересно, какие отношения между региональными субъектами без участия европейских держав А. Куприянов хотел бы увидеть в пособии по указанному периоду? Отношения Персии с Россией в первой половине XVIII века? Этот сюжет освещен в главе 3. Становление империи Цин и разгром Китаем Джунгарии? Этот сюжет разбирается в главе 14. Если А.В. Куприянов имеет в виду отношения между странами Латинской Америки без участия европейских держав, то им в пособии посвящена специальная глава 15. Были, разумеется, отношения собственные отношения между индейскими племенами и племенными союзами маори, но они не относятся к проблематике международных отношений.

Необычен пассаж А.В. Куприянова, что он хотел бы увидеть «империи Мин и Цин, империю Великих Моголов и Сефевидское государство – короче говоря, страны, являвшиеся региональными лидерами, в которых, как и в европейских государствах, происходил постепенный переход к модерну». Во-первых, империя Мин прекратила свое существование в 1644 г. – за четыре года до начала периода, освещенного в учебном пособии. (С таким же успехом можно упрекнуть автора в том, что он не описал Монгольскую или Римскую империи – они ведь тоже «короче говоря» когда-то являлись региональными лидерами). Во-вторых, империя Великих моголов и империя Мин были региональными лидерами в XVI в. - до начала экспансии европейских держав, что опять-таки выходит за рамки выбранного автором хронологического периода. В-третьих, А.В. Фененко как раз описывает и переход от империи Мин к империи Цин (с. 275 - 276), и гегемонию империи Великих Моголов в Южной Азии (с. 252 – 253). Рецензент, видимо, просто не дочитал до этих мест.

А. Куприянов пишет: «Если историю международных отношений в XIX–XX веках автор излагает более или менее в соответствии с общепризнанными концепциями, в описании периода, определяемого в книге как «Вестфальский порядок», возникает масса вопросов. Прежде всего потому, что автор исходит из положения: основным содержанием периода с 1648 по 1815 г. являлось стремление Франции к к гегемонии и попытки остальных крупных европейских государств помешать установлению этой гегемонии и попытки остальных крупных европейских государств помешать установлению этой гегемонии». Не ясно, что имеет в виду А.В Куприянов под общепризнанными (кем?) концепциями. О гегемонизме Франции в период между окончанием Тридцатилетней войны и Венским конгрессом написано большое количество работ в США, Великобритании, Франции. Разумеется, гегемония Франции не была абсолютной. Но А.В. Фененко корректно называет соответствующие главы не «гегемония Франции», а «попытка установления гегемонии Франции» - большая разница. Была ли она успешной – другой вопрос.

«Именно по итогам Утрехтского мира (а вовсе не Вестфальского, как утверждается на с. 36) был установлен принцип баланса сил, а Франция была вынуждена отказаться от претензий на роль сверхдержавы», - пишет А. Куприянов. Но что, собственно, принципиально изменил Утрехтский мир 1713 г.? Он, конечно, был неудачей для Версаля, хотя ее масштаб невероятно преувеличен – Филипп V все же сохранил за собой испанскую корону. Но всего через двадцать лет Франция обошла условия Утрехтского мира через "семейный пакт" Бурбонов, усилила влияние в Османской империи, инициировала Курляндский кризис и фактически развязала Войну за польское наследство. При короле Людовике XV французские войска оказались в Данциге, Центральной Германии, под Веной и Будапештом и отчасти даже в Шотландии – регионах, о которых Людовик XIV мог только мечтать. Даже дворцовый переворот в России 1741 г. организовал французский посол маркиз Шетарди. Похоже ли это на отказ от претензий Франции стать сверхдержавой? (Реализовались они или нет – это уже другая проблема).

Символом гегемонии Людовика XIV в Версале считалось его изображение в образе великана, переходящего Эльбу. При Людовике XV французские войска перешли Эльбу, но это почему-то считается отказом от французской гегемонии. Если взять количество стран, находящихся под влиянием Версаля, то французская мощь к 1756 г. стала намного больше, чем была в 1680 году. Франция, дополненная союзами с Испанией и Австрией, едва ли стала слабее, чем была Франция, противостоящая коалициям с их участием.

А. Куприянов приписывает А. Фененко странные утверждения, которые затем сам опровергает. «Сама попытка трактовать французскую политику как исполнение «проекта Сюлли» напоминает хорошо знакомую отечественному читателю историю с «Завещанием Петра Великого», и это не случайно». Странно, что кандидат исторических наук не видит разницу между реальным документом Сюлли и фальшивым «Завещанием Петра I». Первый был написан канцлером Сюлли; второй был сфабрикован французскими разведчиками и не имел к российской внешней политике никакого отношения. Хорошо, что А.В. Куприянов не предлагает сопоставить внешнюю политику империи Цин 1840-х годов со сказкой Ганса Кристиана Андерсена "Соловей"…

Не понятно, почему, по мнению А. Куприянова, французские короли следовали «проекту Сюлли», а не Сюлли изложил проекты французских королей – Франция XVII в. никак не была конституционной монархией, чтобы обязать монарха следовать чьему-то завещанию. Еще интереснее, что ничего подобного в книге А.В. Фененко и не утверждается. Проект Сюлли упомянут в ней один раз в главе 1. В пособии на большом фактическом материале показано, как правители Франции (включая деятелей революции) пытались достичь того, что считали ее «естественными границами». Те мирные договоры, которые навязывала другим странам и королевская, и революционная Франция удивительным образом совпадали с «проектом Сюлли», что, наверное, кое о чем говорит. Хочется спросить рецензента: «А какой правитель Франции в указанный период не стремился расширить границы страны к Левому берегу Рейна?»

«К этому же периоду относится и идея «естественных границ Франции», также ошибочно приписываемая автором Сюлли (с. 27) и принадлежащая на самом деле Анахарсису Клоотсу». Интересно, как мог Клоотс, живший в XVIII в., быть автором «проекта Сюлли», который жил во времена Генриха IV (1594 - 1610)? Но главное даже не в этом. Почему вообще мнение Клоотса сопоставимо с мнением Сюлли? Клоотс был публицистом, который знал о внешней политике только из газет и книг. Сюлли – канцлером, который эту политику создавал и проводил. Это все равно, что, например, сказать: идея наладить связи в рамках антигитлеровской коалиции принадлежит не Сталину, а фронтовому корреспонденту Константину Симонову - это он "более-менее оформил мысль Сталина". Для международных отношений, при всём уважении к Константину Симонову, это были несопоставимые единицы.

Применение непроверенного материала для критики автора также используется А. Куприяновым. «Генерал Маллесон возглавил британскую военную миссию в Мешхеде лишь в июле 1918 г. и потому никак не мог устанавливать контакты с правительствами Бухары и Хивы после Февральской революции», - пишет он. Как-будто установить контакты нельзя до открытия миссии! (Миссию, кстати, чаще всего открывают там, где контакты уже имеются). Тексты соглашений Фредерика Бэйли с Евгением Джунковским и бухарским эмиром давно введены в научный оборот – возможно, слово «протекторат» жестковато, а вот «содействие в сфере обороны» со стороны Великобритании в них предусматривалось. «Третья англо-афганская война началась не с вторжения «британско-индийской армии численностью 340 тыс. чел.» на территорию Афганистана 3 мая 1919 г., а с захвата в этот день афганскими силами города Багх на территории Британской Индии». Это, кстати, давний спор. В историографии есть две точки зрения, и обе они имеют своих приверженцев.

«К примеру, в Вестфальских мирных договорах вовсе не был зафиксирован принцип суверенитета». Интересно, что теория международных отношений давно оперирует термином «вестфальский принцип суверенитета». Разумеется, в Вестфальских мирных договорах напрямую не говорилось, что «мы отныне стали суверенные». Но в них излагался комплекс положений, которые в науке о международных отношениях трактуется как утверждение «версальского принципа суверенитета». По логике А.В. Куприянова перехода к феодальной раздробленности в IX в. тоже не было: ведь короли франков в 843 г. не вышли на площадь и не провозгласили, что «отныне мы начинаем феодальную раздробленность». Не было по логике А.В. Куприянова и Ялтинско-Потсдамского порядка: нигде в Ялтинских соглашениях 1945 г. не говорилось, что отныне создается биполярный мир двух сверхдержав. Любой мировой порядок – это в известном смысле идеальный конструкт по М. Веберу, который не тождественен на 100% реальности.

Разумеется, как и любая работа, пособие А.В. Фененко не свободно от недостатков. Думаю, автор будет только благодарен рецензенту за указание описок или опечаток в именах. Однако в целом пособие А.В. Фененко продолжает ту линию системного подхода в международных отношениях, которая была заложена нашими выдающимися международниками М.А. Хрусталевым и А.Д. Богатуровым. Если они применили его для периода после 1945 г., то автор распространил его на триста лет глубже. Этот подход – представление о международных отношениях не как о наборе всех фактов от Австралии до Лабрадора, а как представление о логике развития мировых порядков. Учебник состоялся причем по самому строгому счету. Хочется пожелать и другим авторам успехов в написании подобных работ.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 22 мая 2019 > № 2996634 Василий Веселов

Радикальное движение "Талибан" взяло на себя ответственность за взрыв в афганской провинции Газни, в результате которого восемь человек погибли, 17 получили ранения, сообщает телеканал 1TV.

Ранее сообщалось, что число погибших в результате взрыва в афганской провинции Газни увеличилось до восьми, 17 человек получили ранения. Инцидент произошел в среду в одноименном административном центре провинции. Сообщалось, что взрывное устройство находилось в армейском внедорожнике Humvee. Агентство Пажвак со ссылкой на источники в силах безопасности сообщило, что полицейские выпустили ракету по автомобилю, в котором находился террорист-смертник после того, как он отказался остановиться.

В Афганистане идет противостояние правительственных сил и боевиков радикального движения "Талибан", которое ранее овладело значительной территорией в сельских районах страны и развернуло наступление на крупные города. Национальные силы обороны и безопасности Афганистана проводят по всей стране совместные операции по борьбе с терроризмом.

Канат Эшатов, ассоциация нефтетрейдеров: «Кыргызстан рискует остаться без казахстанского бензина»

Кыргызские нефтетрейдеры продолжают выражать свою озабоченность по поводу ситуации с поставками ГСМ из Казахстана. Затянувшиеся межправительственные переговоры по беспошлинными поставкам ГСМ; рост контрабандных поставок казахстанского топлива в Кыргызстан; потери бюджета. Это только часть проблем, которые зреют на нефтерынке Кыргызстана.

О проблемах и путях решения свою точку зрения высказывает исполнительный директор ассоциации нефтетрейдеров Кыргызстана Канат Эшатов.

- Кыргызстан был и остается импортозависимой страной в части обеспечения потребности населения и предприятий в нефтепродуктах. Главным и единственным источников поставок ГСМ в республику является Российская Федерация. Благодаря достигнутому и поддерживаемому руководством страны высокому уровню сотрудничества между Кыргызстаном и Россией, поставки нефтепродуктов освобождены от уплаты экспортных пошлин. Такая форма поддержки с российской стороны позволяет потребителям Кыргызстана экономить существенные суммы: так за 2018 год экономия по пошлинам составила $40,1 млн, за 4 месяца 2019 года - $11,9 млн.

Вместе с тем, не теряет актуальности задача диверсификации источников поставок нефтепродуктов на отечественный рынок. Ввиду географической близости и относительно низкого уровня цен, наиболее предпочтительным было бы наладить поставки из Казахстана. И если ранее соседняя республика сама частично зависела от импорта нефтепродуктов из России, то с лета прошлого года на казахстанских НПЗ появились излишки продукции для экспорта в связи завершением программы модернизации производственных мощностей и значительным увеличением объемов производства.

Однако, проводимые между правительствами Кыргызстана и Казахстана переговоры о беспошлинных поставках ГСМ все еще не завершены. Стоит отметить, что наш рынок, входящий в ЕЭАС, был в числе первых, куда планировалось направить экспорт казахстанского бензина. Но за время затянувшихся переговоров с нашим правительством, казахстанская сторона успела согласовать вопрос об экспорте нефтепродуктов за пределы ЕАЭС (Узбекистан, Таджикистан, Афганистан и др.). В связи с этим, возникает риск того, что Кыргызстан может и вовсе остаться без казахстанского бензина, который будет направлен на другие рынки.

Тем временем, более успешными оказались организаторы скрытого и неучтенного импорта топлива из Казахстана. Согласно экспертным оценкам, доля теневого оборота ГСМ в Кыргызстане в 2018 году составила около 25%. Таким образом каждый 4-ый литр бензина и дизельного топлива в Кыргызстане реализуется нелегально, в обход уплаты налогов в государственный бюджет.

Основными путями уклонения от уплаты налогов является:

1. реализация ГСМ без пробития кассового чека;

2. нелегальный ввоз нефтепродуктов из Казахстана, включая импорт бензина и дизтоплива под видом различных химических веществ, не подпадающих под уплату акцизов и других налогов.

Нелегальный ввоз и реализация ГСМ позволяют недобросовестным нефтетрейдерам оплачивать в государственный бюджет всего 3,2 сома за литр, тогда как ответственные налогоплательщики перечисляют в бюджет до 7 сомов с 1 литра. Таким образом, сокрытие налогов доходит до 4-х сомов с каждого проданного литра.

Согласно анализу, проведенному на основе данных за 2018 год, потери бюджета на рынке ГСМ только по 2 видам налогов (акциз и НДС) составляют порядка 3 млрд. сомов.

В то же время, считаем необходимым реализовать ряд дополнительных мер, способных решить имеющиеся проблемы.

1. Первое - это завершить межправительственные переговоры и подписать соглашение о беспошлинных поставках нефтепродуктов из Казахстана в Кыргызстан. Открытие официального экспорта позволит перевести скрытый импорт в легальное русло. Здесь необходимо снять необоснованные и сдерживающие переговоры требования, к примеру, условия о возможности реэкспорта нефтепродуктов, полученных из казахстанской нефти.

2. Второе предложение касается кардинального преобразования системы администрирования налогов на рынке ГСМ. В этом направлении необходимо реализовать следующие шаги:

- Внедрение электронной автоматизированной системы учета и контроля нефтепродуктов на всех АЗС с online-передачей данных на сервер налоговой службы для фискального контроля реализации нефтепродуктов.

- Введение маркировки всех ввозимых и производимых нефтепродуктов для защиты потребителей от контрафактной продукции, а также усиления системы учета и контроля за оборотом нефтепродуктов

.

- Проведение государственной лотереи для стимулирования граждан к требованию контрольно-кассовых чеков при осуществлении денежных расчетов.

Вышеуказанные предложения основаны на лучшем международном опыте и относятся к наиболее распространенным и эффективным методам борьбы с теневым оборотом на рынке ГСМ. К примеру, применение механизма полной автоматизации процессов учета и реализации на АЗС в Таджикистане привело к росту налоговых поступлений до 40%.

Кыргызстан продолжит работу по совершенствованию ОДКБ – Жээнбеков

«Кыргызстан придает первостепенное значение вопросам дальнейшего углубления региональной интеграции в рамках ОДКБ», — сказал президент КР Сооронбай Жээнбеков на встрече с участниками очередного заседания Совета министров иностранных дел Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ).

Как сообщает отдел информационной политики аппарата президента КР, глава государства подчеркнул, что за время существования Организации ведется целенаправленная работа по дальнейшему совершенствованию и укреплению потенциала ОДКБ. В рамках председательства Кыргызстана в Организации, последовательно продвигаются ранее озвученные приоритеты, направленные на сохранение преемственности.

«Кыргызстан приложит все усилия для достижения поставленных задач, а также укрепления нашей общей коллективной безопасности», — сказал С. Жээнбеков.

Как он подчеркнул, на сегодняшний день сохраняются риски дестабилизации обстановки на пространстве ОДКБ.

«Высокая активность террористических организаций в северных провинциях Афганистана и на Ближнем Востоке требуют консолидации усилий стран ОДКБ. Принятие решения по снижению напряжения на таджикско-афганском приграничье имеет актуальный характер. Важно сосредоточить коллективные усилия на тех направлениях, которые являются наиболее востребованными. В этом контексте, особое внимание в рамках ОДКБ необходимо уделять взаимодействию в сфере охраны государственных границ», — отметил С. Жээнбеков.

На встрече выступили министр иностранных дел Казахстана Бейбут Атамкулов, министр иностранных дел России Сергей Лавров, министр иностранных дел Армении Зограб Мнацаканян, министр иностранных дел Таджикистана Сироджиддин Мухриддин, заместитель министра иностранных дел Беларуси Андрей Дапкюнас, исполняющий обязанности генерального секретаря ОДКБ Валерий Семериков.

Они отметили, что все мероприятия в рамках председательства Кыргызской Республики в ОДКБ в 2019 году проходят организованно, на высоком, содержательном уровне. Подчеркнули, что всецело поддерживают приоритеты кыргызского председательства, которые соответствуют подходам ОДКБ и разделяют оценки Кыргызстана в возрастающей роли Организации.

В завершение встречи президент Сооронбай Жээнбеков выразил благодарность за всемерное содействие, поддержку кыргызской стороны в ходе председательства в ОДКБ.

Россия в Дубае передала ООН десятки КамАЗов

Российская Федерация пожертвовала региональному центру Всемирной продовольственной программы в Дубае десятки грузовых автомобилей.

21 мая 2019 года состоялась передача 97 грузовых автомобилей КамАЗ и 30 прицепов от Российской Федерации Всемирной продовольственной программе (ВПП) ООН. Пожертвование позволит гуманитарной организации увеличить логистический ресурс.

Получение нового транспорта является еще одной важной вехой в историческом и долгосрочном партнерстве между Российской Федерацией и ВПП в области логистических технологий. Новые КамАЗы поспособствуют повышению эффективности работы трех региональных центров ВПП, а именно в ОАЭ, Гане и Уганде.

Передача первой партии автопарка из 37 единиц состоялась сегодня утром в Депо гуманитарного реагирования Организации Объединенных Наций в International Humanitarian City, Jebel Ali, Дубай. В торжественной церемонии приняли участие высокопоставленные представители МЧС России, International Humanitarian City и ВПП.

«Российская Федерация уже в третий раз щедро поддерживает наш автопарк после пожертвований в 2011 и 2014 годах. Грузовики и прицепы КамАЗа позволили ВПП увеличить операционный транспортный ресурс и значительно повысить эффективность системы реагирования на чрезвычайные ситуации», - сказал Маджид Яхья, директор ВПП в ОАЭ и представитель в регионе Персидского залива, - «С момента их регистрации в центрах ВПП они перевезли более 350 тысяч метрических тонн по самым сложным маршрутам, насчитывающим более 6,5 млн километров. Без них доставка продовольственной помощи нуждающимся и оказание поддержки гуманитарному сообществу оказались бы гораздо более затруднительными и дорогостоящими».

«От имени наших бенефициаров и мирового гуманитарного сообщества мы очень благодарны Российской Федерации и КамАЗу за это ценное партнерство и щедрую поддержку», - добавил он.

«Сегодняшнее событие является результатом долгосрочного партнерства между Правительством Российской Федерации и Всемирной продовольственной программой», - сказал Владимир Соловьев, директор департамента международной деятельности МЧС России и глава Российского национального корпуса гуманитарного реагирования, - «Мы очень рады внести свой вклад в миссию ВПП по спасению и изменению жизней, особенно в самых сложных условиях, вызванных войной и стихийными бедствиями».

«Сегодня мы являемся свидетелями важного, исторического события, когда российская техника отправляется на Ближний Восток и ориентирована в том числе на африканские страны для того, чтобы оказывать помощь людям, которые в этой помощи нуждаются. Приятно, что данные поставки представлены одним из лидеров российской автомобильной промышленности - предприятием КамАЗ», - отметил Соловьев.

Он также подчеркнул, что за время сотрудничества на российских грузовых автомобилях было поставлено более 325 тысяч тонн продовольственных грузов, включаю муку, масло, горох и других продуктов.

«Наша совместная работа вносит вклад в выполнение различных программ ООН, направленных на защиту уязвимых групп населения, включая женщин и детей. Такая работа позволяет обеспечивать социально-экономическую поддержку населения в самых сложных регионах нашей планеты, что, как мы надеемся, будет способствовать достижению к 2030 году Целей устойчивого развития», - добавил он.

Юрий Юрьевич Видакас, временный поверенный в делах России в ОАЭ, заявил: «Мы гордимся, что именно российский бренд КамАЗ будет участвовать в столь почетной гуманитарной миссии по доставке грузов в те районы, где люди действительно нуждаются в помощи».

«Для меня большая честь принять участие в этом историческом событии, особенно приятно, что эту гуманитарную миссию выполняет МЧС России. Я работал с ними в других странах, в более тяжелых условиях (условиях войны), и сейчас я имею честь поработать с ними в мирное время, на пользу людям, которым они на самом деле нужны», - сообщил генеральный консул РФ в Дубае и северных эмиратах Олег Олегович Фомин.

Рамиль Хазеев, представитель КамАЗа, перечислил список техники, которая отправляется на гуманитарные нужды и отметил, что доставка автотехники будет осуществляться силами ВПП в регион, где будет эксплуатироваться автотехника. Речь, в частности, идет о странах Центральной Африки. «Наша автотехника готова к эксплуатации в условиях бездорожья. Это доказывает и многочисленные победы на самых разных ралли-марафонах, таких как Ралли «Дакар», и неоднократное участие в программах ООН», - отметил он.

Ежедневно ВПП задействует в среднем 5 тысяч коммерческих грузовиков. В сложных условиях, в которых возможности коммерческих перевозчиков исчерпаны, организация полагается на собственный парк из почти 800 грузовиков.

В 2011 году ВПП получила от Российской Федерацией 40 грузовиков КамАЗ, которые были успешно интегрированы в парк ВПП в Афганистане и помогли повысить его эффективность. За этим последовал исторический вклад в объеме еще 218 грузовиков в 2014 году, которые использовались ВПП в Конго, ЦАР, Южном Судане и Эфиопии. Кроме того, КАМАЗ также предоставит трехлетнюю программу обучения для менеджеров ВПП, механиков и водителей.

Источник: Russian Emirates

Америка может и подождать…

14 мая в Сочи состоялись две встречи госсекретаря США Майка Помпео: с главой МИД РФ Сергеем Лавровым и с президентом России Владимиром Путиным

Олег Щукин

Как известно, Помпео в одностороннем порядке изменил программу своего первого визита в Россию, не только заменив его московскую часть 13 мая «консультациями по иранской проблеме» с европейскими союзниками в Брюсселе, где его вообще не ждали, но и вылетев оттуда в Сочи гораздо позже запланированного времени. В результате российско-американские переговоры на уровне глав дипломатических ведомств начались в сочинском санатории «Русь» только в третьем часу дня. Но к тому времени Путин, уже зная о «задержке», демонстративно, с эскортом из шести новейших истребителей Су-57, отправился на «борту номер один» в Ахтубинск, где посетил Государственный лётно-испытательный центр имени В.П. Чкалова и провёл совещание по вопросам социально-экономического развития Астраханской области.

При этом представитель «мирового гегемона» оказался в весьма щекотливой ситуации. С одной стороны, встречу с российским президентом никто ему не гарантировал — её в Кремле называли «возможной», но не более того. С другой стороны, улетать из России, так и не передав лично Путину послание от Трампа, экс-директор ЦРУ мог только в случае какой-то безусловно форс-мажорной ситуации — иначе это был бы его личный провал, уже второй по счёту после Венесуэлы. А форс-мажора не было, поскольку Помпео сам «переборщил» с публичной демонстрацией своей независимости и важности, сорвав заранее намеченную и согласованную программу визита в Россию вообще и в Сочи в частности.

Госсекретаря США понять, конечно, можно: прилетев сюда через неделю после встречи в Хельсинки, он наглядно показал, «кто к кому ходит» в современном мире. Это, так сказать, дипломатический факт, который не замаскировать ничем. Но Помпео — попытался, сначала отменив свой визит в Германию, а потом устроив такой же фокус с Россией: мол, для нас, исключительных и великих американцев, Москва сейчас ничуть не важнее Берлина. С Меркель и Ко «прокатило», а вот с Путиным — вовсе нет.

В Бочаров ручей Лавров и Помпео отправились около шести часов вечера, а переговоры российского лидера с заокеанским гостем начались около девяти. То есть госсекретарь США ждал встречи с Путиным не меньше трёх часов. Но дождался. Как заявил помощник президента РФ Юрий Ушаков, на ней обсуждались как региональные проблемы: ситуация вокруг Сирии, вокруг КНДР, Афганистан, Ливия, Иран и Венесуэла, — так и вопросы стратегической нестабильности (договоры РСМД, СНВ), а также — очень коротко — антироссийских санкций со стороны официального Вашингтона.

В данной связи поневоле вспоминается апокрифическая история с Александром III, который в ответ на доклад о том, что послы европейских держав дожидаются срочной аудиенции, якобы заявил буквально следующее: «Пока русский царь удит рыбу, Европа может подождать». Теперь подождать, пока российский президент ознакомится с самолётами «Су» и «МиГ», ракетным комплексом «Кинжал», беспилотниками и средствами противовоздушной обороны, а также разберётся с ситуацией и перспективами развития Астраханской области, пришлось уже не Европе, а Америке. Стоит ещё раз подчеркнуть, что всё это было не проявлением какого-то «русского варварства», но всего лишь «зеркальным» ответом на очевидные дипломатические — скажем так, ухищрения — госсекретаря США.

Что касается общей тональности проведённых Помпео в Сочи переговоров, то она вполне типична и даже стандартна для американской дипломатической практики, когда Вашингтону необходимо реальное сближение после периода неудачной для него конфронтации: при сохранении «пакета обвинений», акцент делается не на его содержимом, а на перспективах сотрудничества. США за последнее время потерпели уже три ощутимых внешнеполитических поражения: в Сирии, КНДР и Венесуэле. Каждый раз ключевую роль при этом играла позиция России. Сейчас официальный Вашингтон стоит перед перспективой четвёртого провала — на это раз в конфликте с Ираном, под который Трамп «подписался» в рамках своей будущей президентской кампании и абсолютно необходимой для успеха в ней поддержки произраильского лобби. Если и на этот раз у Америки ничего не получится (а так оно, скорее всего, и будет), от недавнего «глобального лидера», «однополярного мира» Pax Americana и «империи доллара» останутся только воспоминания.

Пост замминистра обороны Афганистана впервые в истории получила женщина

На прошлой неделе в Министерстве обороны Афганистана состоялось назначение нового заместителя министра. Впервые этот пост получила женщина – Мунира Юсуфзада, до недавнего времени являвшаяся сотрудницей администрации президента.

В прошлом Юсуфзада занимала посты пресс-секретаря Независимого директората местного управления и заместителя губернатора Кабула. В министерстве обороны на неё были возложены обязанности заместителя министра по делам военной подготовки.

Известия о назначении Муниры Юсуфзады заместителем главы военного ведомства успело вызвать негативную реакцию афганской общественности, выразившей сомнения в том, что новоиспечённая замминистра справится с работой в военном ведомстве.

На критику ответил заместитель пресс-секретаря президента Афганистана Шах Хусейн Муртазави, упомянувший о том, что в прошлом году аналогичную реакцию вызвало назначение женщины на пост заместителя министра внутренних дел, когда высокий пост получила Хуса Джалил.

Представитель главы государства обвинил противников недавнего назначения в шовинизме, заявив, что в других странах женщины также занимают руководящие посты в силовых и правоохранительных структурах. Муртазави выразил уверенность в том, что его соотечественницы успешно справляются со своими обязанностями на государственной службе, и военное ведомство не должно быть исключением.

Стоит отметить, что не все противники назначения Муниры Юсуфзады на пост замминистра возражали именно против женщины на посту в Минобороны – многие из них подвергали сомнению профессиональную компетентность бывшей сотрудницы президентской администрации, ранее не имевшую опыта работы в военной сфере.

Военные учения стран ОДКБ в 2019 году пройдут в России, Кыргызстане и Таджикистане

Страны - участницы Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) в 2019 году проведут шесть совместных военных учений на территории России, Кыргызстана и Таджикистана. Об этом сообщил исполняющий обязанности генерального секретаря ОДКБ Валерий Семериков в понедельник.

«В 2019 году в рамках ОДКБ состоятся шесть совместных военных учений. Три из них на территории России, два - в Таджикистане и одно - в Кыргызстане», - сказал он во время заседания Совета Межпарламентской ассамблеи государств - членов ОДКБ в Бишкеке.

По его словам, в настоящее время существует несколько направлений угроз безопасности странам - участницам объединения.

«В Центральной Азии по-прежнему вызывает обеспокоенность ситуация в Афганистане», - продолжил Семериков.

На афганской территории продолжаются «боевые действия и террористические акты», которые не позволяют восстановить экономику этой страны и вовлечь ее в региональные интеграционные процессы.

Как заверил Семериков, на кавказском направлении беспокойство у организации вызывает продолжающееся сближение и сотрудничество Грузии с НАТО. В то же время, по его оценке, активно продолжающийся в последнее время переговорный процесс на Кавказе по Нагорному Карабаху позволяет «рассчитывать на прогресс в данном вопросе».

Действия НАТО также являются одной из основных угроз для ОДКБ на восточно-европейском направлении. «Под флагом НАТО идет наращивание сил США в Европе», - отметил Семериков.

В целом, продолжил он, «имеются основания для того, чтобы констатировать рост напряженности с мире».

Отметим, в проходящем в Бишкеке заседании принимают участие руководители законодательных органов Армении, Белоруссии, Казахстана, Кыргызстана, России и Таджикистана.

Парламентарии стран ОДКБ в Бишкеке обсудили меры по борьбе с общими угрозами

В государственной резиденции «Ала-Арча» в Бишкеке состоялось выездное заседание Совета Парламентской Ассамблеи Организации Договора о коллективной безопасности (ПА ОДКБ). Об этом сообщает пресс-служба Жогорку Кенеша КР в понедельник.

На заседании Совета ПА ОДКБ торага Жогорку Кенеша Кыргызской Республики Дастанбек Джумабеков обозначил приоритеты председательства Кыргызской Республики в ОДКБ в 2019 году.

Председатель ПА ОДКБ, председатель государственной думы Федерального Собрания Российской Федерации Вячеслав Володин отметил положительный результат практики выездного заседания Совета ПА ОДКБ.

В ходе заседания с докладами выступили председатель Постоянного совета ОДКБ, Постоянный и полномочный представитель КР при ОДКБ Аман Мамбетсеитов, лидер парламентской фракции СДПК, глава делегации Жогорку Кенеша КР в ПА ОДКБ Иса Омуркулов, председатель Постоянной комиссии ПА ОДКБ по вопросам обороны и безопасности, депутат государственной думы ФС РФ Анатолий Выборный и др.

Ответственный секретарь ПА ОДКБ Петр Рябухин представил информацию о планах работы ПА ОДКБ на 2019 год.

Участники Совета ПА ОДКБ утвердили вице-спикера парламента Армении Алена Симоняна в качестве председателя Постоянной комиссии ПА ОДКБ по политическим вопросам и международному сотрудничеству и депутата государственной думы Дмитрия Новикова в качестве заместителя председателя Постоянной комиссии ПА ОДКБ по политическим вопросам и международному сотрудничеству.

Кроме этого, на должность и.о. ответственного секретаря ПА ОДКБ утвердили Сергея Поспелова вместо Петра Рябухина.

На заседании Совета ПА ОДКБ главы делегаций стран-участниц ПА ОДКБ приняли решение о проведении очередного заседания Совета и XII пленарного заседания ПА ОДКБ в Ереване (Армения) осенью 2019 года.

Отметим, что на заседании участие приняли делегации стран-членов ПА ОДКБ: Россия, Казахстан, Таджикистан, Беларусь, Армения. В качестве наблюдателей присутствовали представители Сербии, Афганистана.

Дивизион получил почётное наименование

В Московской области состоялся торжественный ритуал присвоения отдельному гвардейскому салютному дивизиону Западного военного округа имени маршала артиллерии Владимира Михалкина.

В праздничной церемонии приняли участие начальник ракетных войск и артиллерии Вооружённых Сил РФ генерал-лейтенант Михаил Матвеевский, начальник Главного ракетно-артиллерийского управления Министерства обороны Российской Федерации генерал-лейтенант Николай Паршин, дочь маршала артиллерии Владимира Михалкина – Ирина, а также ветераны, военнослужащие и гости дивизиона.

В ходе неё был зачитан приказ министра обороны РФ о присвоении дивизиону почётного наименования, после чего дочь маршала Ирина передала в дар музею части некоторые из личных вещей военачальника. Кроме того, она в честь памяти об отце на территории дивизиона посадила дуб.

– Всецело поддержал идею присвоения приказом министра обороны Российской Федерации генералом армии Сергеем Кужугетовичем Шойгу отдельному гвардейскому салютному дивизиону Западного военного округа почётного наименования «имени маршала артиллерии Михалкина», – сказал в ходе торжественного митинга генерал-лейтенант Михаил Матвеевский. – Это был артиллерист от Бога. Он с честью прошёл нелёгкие испытания на фронтах Великой Отечественной войны, а в последующие десятилетия многое сделал для укрепления наших Вооружённых Сил, для развития ракетных войск и артиллерии и всегда был верен присяге и долгу, достойно служил своему народу. Поэтому присвоив его имя уникальному в своём роде салютному дивизиону, аналогов которому нет в мире, мы будем вспоминать о Владимире Михайловиче ещё чаще.

Говоря про уникальность салютного дивизиона, генерал-лейтенант Матвеевский имел в виду задачи, которые выполняет эта воинская часть.

Сформированный в 1967 году как взвод салютных установок, входивший тогда в состав Таманской мотострелковой дивизии, отдельный гвардейский салютный дивизион имени маршала артиллерии Михалкина производит артиллерийский салют в День защитника Отечества и День Победы, а также в другие дни по указанию министра обороны РФ. Кроме того, дивизион салютует на инаугурации избранного Президента РФ. В разные годы дивизион салютовал на церемонии закрытия XXII летних Олимпийских игр 1980 года, в год 850-летия Москвы и на других памятных событиях.

На оснащении дивизиона – 76-мм пушки ЗиС-3 образца 1942 года и салютные установки различных калибров на базе автомобиля КамАЗ.

На территории дивизиона имеется действующий храм, а также функционирует единственный в России музей салютов и фейерверков. Коллекция музея насчитывает сотни уникальных экспонатов, в том числе артиллерийские орудия, наземные и корабельные салютные установки, пульты управления, карты, фотографии и редкое собрание фейерверочных изделий различных калибров и цветов, а также более 30 образцов орудий, участвовавших в московских салютах 1943–1945 годов и другого вооружения.

В минувшие выходные количество экспонатов в музее увеличилось. Дочь маршала артиллерии Владимира Михалкина – Ирина Владимировна передала в дар музею дивизиона портрет и парадный китель отца, а также посвятила воинам-артиллеристам стихотворение.

– Огромное спасибо, что память о моём отце живёт и будет жить в ваших сердцах, – обратилась Ирина Михалкина к гостям и военнослужащим дивизиона. – Для меня огромная честь быть сегодня здесь с вами. О людях с такой яркой судьбой в народе говорят: «Видно, Господь при рождении поцеловал». Возможно, этот поцелуй и помог папе преодолеть тяжкий путь от солдатского ранца к звезде маршала. А путь был действительно тяжкий. Ему ж всего 14 лет было, когда началась война. Но она его закалила, сделала из него настоящего защитника Родины. Символично, что сегодняшнее мероприятие проходит в год 75-летия освобождения Ленинграда. Ведь отец практически всю войну провёл на Ленинградском фронте. Когда в январе 1944 года артиллеристы Ленинградского фронта начали сокрушать пресловутый «Северный вал» гитлеровцев, будущему маршалу артиллерии Владимиру Михалкину шёл семнадцатый год. К тому времени он уже стал ефрейтором, кавалером двух медалей – «За отвагу» и «За оборону Ленинграда». Именно после операции, в результате которой Ленинград был окончательно освобождён от вражеской блокады, он впервые уже как профессионал по-настоящему осознал, какой грозной силой в бою является артиллерия. Это в итоге предопределило его дальнейшую судьбу. Сегодня, смотря на вас, видя, как светятся ваши глаза, я желаю вам успехов по службе. Будьте достойными сынами своей Родины.

– В силу своего возраста о маршале артиллерии Михалкине приходится узнавать либо от своих командиров, либо из Интернета, где о нём большое количество информации – говорит рядовой Николай Исаев. – Когда я попал служить в дивизион, то немного расстроился. Хоть я сам и из Москвы, но служить хотел где-нибудь подальше от дома и в Воздушно-десантных войсках. Но, спустя некоторое время, когда освоился и адаптировался, понял, что служу в эксклюзивной воинской части, на плечи которой ложатся задачи государственной важности. Утром 9 Мая мы дали 11 артиллерийских залпов от стен Кремля во время исполнения сводным оркестром Государственного гимна России, а вечером салютовали в честь Дня Победы.

– С маршалом артиллерии Михалкиным судьба сводила меня много раз, – признаётся командир отдельного гвардейского салютного дивизиона гвардии полковник Вячеслав Парадников. – Первая моя встреча с Владимиром Михайловичем состоялась, ещё когда я учился в Коломенском высшем артиллерийском командном училище. Те слова Михалкина о чести и достоинстве офицерской службы произвели на меня огромное впечатление. Последние наши встречи проходили либо здесь, в дивизионе, куда он часто приезжал, либо на каких-то праздничных мероприятиях. И сколько бы мы с ним ни общались, нам постоянно было о чём поговорить. Я постоянно с ним о чём-то советовался. Ведь его опыт был колоссален.

Напомним, что маршал артиллерии Владимир Михайлович Михалкин родился 30 июня 1927 года в Бобруйске в семье командира артиллерийской батареи.

С началом Великой Отечественной войны ушёл на фронт добровольцем, служил в штабной батарее артиллерии 42-й армии Ленинградского фронта. В декабре 1944 года окончил краткосрочные фронтовые курсы подготовки офицерского состава, получил звание младшего лейтенанта и был назначен адъютантом командующего артиллерией 21-й армии 1-го Украинского фронта. Принимал участие в боях 1945 года на территории Польши и Чехословакии.

После войны продолжил службу в Вооружённых Силах. С 1953 года – командир батареи тяжёлых миномётов 2-й гвардейской артиллерийской дивизии прорыва в Ленинградском военном округе, начальник дивизионной школы сержантов. В 1962 году окончил Военную артиллерийскую инженерную академию имени Ф.Э. Дзержинского и служил в 39-й гвардейской мотострелковой дивизии в Группе советских войск в Германии. В последующем командовал ракетной бригадой в Северо-Кавказском военном округе, артиллерийской дивизией в Прикарпатском военном округе, ракетными войсками и артиллерией 7-й танковой армии и Белорусского военного округа.

С 1983 по 1991 год – командующий ракетными войсками и артиллерией Сухопутных войск. В этот период неоднократно выезжал в командировки в Афганистан, умело руководил операцией по размещению на боевых позициях в ГДР и Чехословакии трёх ракетных бригад в ответ на развёртывание в Западной Европе ракет средней дальности «Першинг-2», многое сделал для развития теории применения ракетных войск в боевых условиях.

После увольнения в отставку принимал активное участие в общественной жизни и патриотическом воспитании молодёжи, являлся президентом общественно-благотворительного фонда «Офицерское братство». Будучи генеральным инспектором Управления генеральных инспекторов Министерства обороны РФ, способствовал совершенствованию боевой подготовки Вооружённых Сил РФ, стал инициатором возрождения ежегодных общеармейских конкурсов на звание «Лучший артиллерист Российской армии».

Ватутинки

Роман Бирюлин, «Красная звезда»

Разговор по существу

Оборонщики Урала сверили часы с командованием военного округа.

В Екатеринбурге на базе окружного Дома офицеров прошла встреча командующего войсками Центрального военного округа генерал-полковника Александра Лапина с руководителями предприятий оборонных отраслей промышленности Уральского федерального округа. В ходе мероприятия был обсуждён ряд актуальных вопросов текущего взаимодействия в целях повышения боевых возможностей и боевой готовности войск. В частности, были рассмотрены аспекты дальнейшей реализации планов производства, поставки техники и вооружения ракетных войск и артиллерии, комплексов ПВО, изделий для авиации и систем связи в интересах войск Центрального военного округа.

Перед началом мероприятия генерал-полковник Александр Лапин представил участникам встречи развёрнутую в холле ОДО выставку образцов стрелкового оружия, находящегося на вооружении частей и подразделений Центрального военного округа, а также ряд макетных образцов реальных изделий различного назначения, производимых заводами оборонно-промышленного комплекса Среднего Урала и поступающих на вооружение в том числе войск ЦВО.

Нескрываемый интерес у участников экскурсии по выставке стрелкового оружия вызвало разнообразие представленных музеем Боевой славы Урала окружного Дома офицеров экспозиции пистолетов, автоматов и пулемётов, изъятых в Сирии у боевиков ИГИЛ.

Несколько позже в этой канве уже саму встречу с уральскими оборонщиками генерал-полковник Александр Лапин начал именно с вопроса обеспечения национальной безопасности. Он напомнил, что до российского присутствия в Сирийской Арабской Республике в рамках оказания помощи законному правительству в борьбе с ИГИЛ и другими террористическими организациями так называемую войну с боевиками вела возглавляемая США антитеррористическая коалиция. «Её мощь представляли десятки передовых в военном отношении государств, – отметил генерал-полковник Лапин. – Однако, несмотря на немалый объём задействованных ресурсов, в том числе привлечённые авиацию и силы специального назначения, зримых результатов достигнуто не было: подконтрольные ИГИЛ территории в САР только расширялись». Командующий войсками ЦВО напомнил, что лишь с началом операции российских Воздушно-космических сил положение в неспокойном регионе кардинально изменилось.

Однако, акцентировал внимание генерал-полковник Лапин, несмотря на явные результаты в вопросе противодействия международному терроризму, дальнейшее развитие событий на Центрально-Азиатском стратегическом направлении говорит о том, что точку в борьбе с этим злом ставить ещё рано. «Продолжает ухудшаться ситуация в Афганистане, который может стать новым прибежищем не только для игиловцев, но и других террористических организаций, откуда они будут перемещаться по всему евразийскому континенту», – пояснил Александр Лапин.

На этом фоне интеллектуальные и, следом, производственные усилия российских оборонщиков в интересах отечественных Вооружённых Сил обретают особое значение. Тема снабжения войск модернизированными и новыми образцами вооружения и военной техники по-прежнему остаётся весьма актуальной.

В этом русле, информируя участников встречи о техническом обеспечении войск ЦВО, генерал-полковник Лапин сообщил:

– Только в прошлом году в соединения и воинские части Центрального военного округа поступило 897 технических единиц, из них 760 – абсолютные новинки. В итоге доля современного вооружения в ЦВО возросла ещё на пять процентов.

При этом в интересах грамотной и умелой эксплуатации сложной техники численность военнослужащих по контракту в войсках ЦВО возросла на 1234 человека, сформировав устойчивое соотношение военнослужащих по призыву к личному составу по контракту как два к одному. Это обеспечило в 2018 году увеличение боевого потенциала военного округа на 10 процентов, что, в свою очередь, позволило усилить группировки войск на Заволжском, Южно-Уральском и Алтайско-Саянском операционных направлениях.

Развивая тему технического оснащения войск военного округа, командующий войсками ЦВО сообщил, что до исхода текущего года в частях и соединениях ЦВО ожидают поступления на вооружение ещё свыше 700 единиц современных и глубоко модернизированных образцов вооружения и военной техники (ВВТ), в том числе 596 основных образцов, за счёт которых будет проведён этап перевооружения 19 подразделений различного уровня. При этом доля современных образцов ВВТ возрастёт на два процента, достигнув отметки в 53 процента. «И все эти моменты, – обращаясь к участникам встречи, отметил генерал-полковник Александр Лапин, – станут возможными в ходе наших совместных усилий».

В подтверждение своих слов командующий войсками ЦВО обратился к результатам проведённой в начале апреля текущего года в Екатеринбурге специализированной тематической выставки «День инноваций Центрального военного округа».

– Тогда, – напомнил генерал-полковник Лапин, – в экспозиционной линейке мероприятия двумя десятками предприятий российского оборонно-промышленного комплекса, имеющими перспективы использования своей технической продукции в интересах Вооружённых Сил Российской Федерации, было представлено свыше сотни образцов изделий военного и двойного назначения.

В их числе – многоцелевой бронеавтомобиль повышенной проходимости «Тайфун-53949», образцы систем оптического наблюдения, новинки из линейки общевойсковых противогазов, защитный костюм СКСЗ-3, комплексная система безопасности на базе КТСОО «Стрелец-1СВ», противодроновое ружьё «Рекс-1» и другие.

По словам командующего вой­сками ЦВО, есть уверенность в том, что часть из представленных в ходе «Дня инноваций ЦВО» российскими учёными, студентами, курсантами высших военно-учебных заведений разработок в конечном итоге будут приняты на вооружение и поступят в вой­сковую эксплуатацию. Из числа демонстрировавшихся экспонатов экспертами было отобрано 12 перспективных изделий для их представления в рамках Международного военно-технического форума «Армия-2019», который пройдёт в конце июня 2019 года на площадке Конгрессно-выставочного цент­ра «Парк Патриот» в Кубинке (Московская область).

Актуальность взаимодействия войсковых профильных структур с представителями предприятий ВПК, специализирующихся на производстве, в частности, зенитного ракетного вооружения, всецело поддерживает начальник управления войск ПВО и авиации ЦВО полковник Владимир Кукушкин. Он отмечает, что весомый вклад в этап восстановления эксплуатируемого войсками ПВО вооружения и военной техники вносят, в частности, машиностроительный завод им. М.И. Калинина, ИЭМЗ (Ижевский электромеханический завод) «Купол», УПП «Вектор», УМЗ (Ульяновский механический завод). А фактор «личного присутствия представителей оборонных предприятий, таких как УМЗ (Уральский механический завод) и ИЭМЗ (Ижевский электромеханический завод) «Купол», на этапах боевой стрельбы на государственных полигонах обеспечивает оперативный обмен информацией в интересах повышения эффективности боевого применения ЗРК и систем». Всё это, по словам полковника Кукушкина, во-первых, даёт ощутимые результаты при проведении тактических учений с боевой стрельбой, во-вторых, позволяет значительно повысить боевую готовность войск. «Сегодня в ЦВО идёт плановое перевооружение соединений, частей и подразделений ПВО на новые зенитные ракетные комплексы С-400, «Панцирь-С», С-300В4, «Бук-М2», «Тор-М2». Эти высокотехнологичные изделия вобрали в себя лучшие качества своих предшественников. Поэтому их грамотная эксплуатация личным составом базируется на тесном взаимодействии с непосредственными разработчиками изделий боевого статуса, что мы, собственно, на деле с успехом и реализуем», – резюмирует тему полковник Кукушкин.

Ему вторит начальник управления ракетных войск и артиллерии ЦВО полковник Олег Киседобрев, отмечая, что в 2018 году с привлечением специалистов предприятий промышленности прошли профильное обучение на новые и модернизированные образцы вооружения 140 военнослужащих РВиА ЦВО. В текущем году курс соответствующего обучения успешно выдержали ещё 43 военнослужащих.

С мнениями по теме солидарен представитель управления технического обеспечения ЦВО полковник Ханив Беглов. Он констатирует, что общевойсковые соединения ЦВО располагают достаточным количеством ВВТ, произведённых на предприятиях уральской оборонки. В их числе модернизированные танки Т-72Б3 Уралвагонзавода, эксплуатируемые в трёх соединениях военного округа, в окружном учебном центре и в двух высших учебных заведениях военного ведомства, модернизированные самоходно-артиллерийские установки 2С19М1 и 2С19М2 «Мста-С», 2С3М2 «Акация» «Уралтрансмаша», достаточное количество автомобильной техники «Урал» и КамАЗ, специализированных машин на их колёсной базе. Полковник Беглов поясняет, что по вопросам эксплуатации находящейся и поступающей в войска военной техники между представителями командований на местах и предприятиями заводов-изготовителей налажено тесное взаимополезное сотрудничество. И оно даёт свои плоды. Так, после плотного взаимодействия с сотрудниками АО «Научно-производственная корпорация «Уралвагонзавод» был успешно реализован ряд моментов по модернизации танка Т-72Б3. В частности, значительно повышены тягово-динамические характеристики двигателя, возросла защищённость противотанковым средствам, при сохранении дублирующего прицельного комплекса 1А40 применён новый многоканальный прицельный комплекс наводчика. А в артиллерийской сфере в результате модернизации САУ 2С19 возросла эффективность управления огнём артподразделений.

В ходе встречи с командующим войсками ЦВО ряд руководителей региональных предприятий ОПК посредством слайд-шоу представили генерал-полковнику Александру Лапину линейки продукции войскового назначения своих предприятий. Было отмечено, что Уральский регион играет значительную роль в обеспечении обороноспособности и поддержании научно-технического потенциала страны. В его границах сосредоточено около 20 процентов предприятий отечественного ОПК. Их реестр представляют 69 организаций Уральского федерального округа: 40 располагаются в Свердловской области, 29 – в Челябинской и Курганской областях. При этом только в сфере среднеуральских производств трудятся порядка 86 000 человек. По своим направлениям и в рамках государственной программы вооружения освоено производство беспилотных летательных аппаратов, изделий ракетного вооружения, номенклатурные линейки образцов высокоточных артиллерийских снарядов, мин; ведутся работы по подготовке серийного производства боевых машин на базе платформы «Армата» и иных новых видов вооружения.

При этом региональные ОПК, помня о том, что мощности, всецело отвечающие духу времени, способны выдать «на гора» высокотехнологичную и конкурентоспособную продукцию, сами не забывают о модернизации и наращивании имеющихся производств. К примеру, в 2018 году завершилось перевооружение уральского производственного предприятия «Вектор», Каменск-Уральского литейного завода, были введены в эксплуатацию объекты опытного конструкторского бюро «Новатор», новые цеха и участки научно-производственного предприятия «Старт» и Серовского механического завода. «При таком сосредоточении столь уникальных промышленных производств, – единодушно отмечали руководители предприятий уральского ОПК, – неудивительно, что чуть ли не в каждой боевой машине, в компоновке кораблей, самолётов, вертолётов и ракет присутствуют узлы и детали, выточенные, отлитые, отштампованные на мощностях предприятий Свердловской области».

– Вот почему излишне говорить о необходимости взаимоконтактов и рабочих встреч, в том числе в формате «представители командования военного округа – руководители предприятий оборонных отраслей промышленности», – подвёл черту под темой встречи с оборонщиками генерал-полковник Александр Лапин. – Надо всегда помнить, что диалог производителя и заказчика позволяет выявить слабые и сильные стороны военной техники, вооружения, а также быстро устранить возможные недостатки в организации их эксплуатации, обслуживания и ремонта.

По итогам встречи приказом командующего войсками ЦВО за весомый вклад в производство боевой техники и вооружения для Вооружённых Сил Российской Федерации благодарственные письма и грамоты были вручены 27 руководителям оборонной отрасли Урала.

Екатеринбург

Юрий Белоусов, «Красная звезда»

Главы МИД Центральной Азии и Японии по итогам встречи подписали итоговый документ

Накануне в г. Душанбе (Таджикистан) делегация Кыргызстана во главе с министром иностранных дел КР Чингизом Айдарбековым приняла участие в работе 7-го Совещания министров иностранных дел Диалога «Центральная Азия + Япония». Об этом сообщает пресс-служба МИД КР в воскресенье.

В работе Седьмого совещания Диалога приняли участие министры иностранных дел Таджикистана, Казахстана, Кыргызстана, Узбекистана, Японии и замглавы МИД Туркменистана. В качестве почетного гостя на совещание был приглашен министр иностранных дел Афганистана Салахуддин Раббани.

В рамках совещания стороны обсудили актуальные вопросы регионального сотрудничества в сфере туризма, торговли инвестиций и развития, а также региональной безопасности.

Ч. Айдарбеков отметил заинтересованность Кыргызской Республики в дальнейшем расширении сотрудничества в вышеупомянутых сферах между странами-участницами.

По итогам заседания стороны подписали совместное заявление и приняли План действий регионального сотрудничества в приоритетных направлениях практического взаимодействия в сферах туризма, транспорта, логистики и сельского хозяйства.

Главы внешнеполитических ведомств договорились о проведении следующего Восьмого совещания в Японии в 2020 году.

Бывшие афганские военные, принимавшие участие в «Играх непобежденных», получили постоянные визы Австралии

Шестеро бывших афганских военнослужащих, принимавших участие в «Играх непобежденных» (международных состязаниях для бывших и действующих военных, ставших инвалидами), получили постоянные визы Австралии.

Все, кроме одного военного, потеряли конечности во время боевых операций против запрещенного в России движения «Талибан». Осенью прошлого года они отправились в Австралию для участия в «Играх непобежденных». После окончания соревнований афганские спортсмены приняли решение подать прошение об убежище, передает информационное агентство «Бахтар».

Полученные визы дают возможность бывшим афганским военным жить, учиться и работать в Австралии, а также пользоваться государственными услугами, включая медицинское страхование.

Представитель юридической фирмы, занимавшейся оформлением виз, отметила, что некоторые спортсмены уже начали работать и платить налоги на территории страны.

Владимир Бондаренко

Сегодня есть уникальная возможность вглядеться в лидеров сразу трёх поколений русской литературы.

Юрий Бондарев, Александр Проханов, Захар Прилепин…

Несомненные лидеры и всей русской литературы, и своего поколения, при этом каждый — со своим лицом, каждый — неповторим.

Юрия Бондарева не спутаешь ни с Виктором Астафьевым, ни с Георгием Баклановым, ни с Даниилом Граниным…

Александр Проханов также не похож ни на кого из лидеров своего поколения: ни на Валентина Распутина и всех славных наших "деревенщиков", ни на Эдуарда Лимонова, ни на Андрея Битова, ни на Дмитрия Балашова…

Вот и самый молодой из них, Захар Прилепин, стал знаковым писателем поколения уже XXI века не в силу своей схожести с кем-то и типичности, а скорее — в силу своего характера, несомненного личностного лидерства.

Все трое, один за другим, при всей своей неповторимости, продолжают главную линию русской литературы — глубинного психологического реализма. Все трое из разных поколений, но каждый — фронтовик.

Юрий Бондарев — давний герой уже легендарной Великой Отечественной войны.

Александр Проханов прошёл Афганистан и Чечню, был почти на всех локальных военных конфликтах холодной войны.

Захар Прилепин тоже успел поучаствовать в нескольких войнах.

У каждого из них есть своя фронтовая проза. В силу близости своих биографий, они и в жизни оказались близки друг другу — писатели-патриоты, любящие свой народ, своё государство. Сильнейшие прозаики и при этом — незаурядные личности, несомненная элита русского народа.

Я хорошо знаком со всеми тремя. Горжусь своей дружбой с ними, но выбрал именно их в качестве лидеров своих поколений не в силу этой дружбы, а потому что, благодаря ей, хорошо знаю каждого из них, знаю их творческие и лидерские качества.

Уже первые бондаревские военные повести "Батальоны просят огня" (1957), "Последние залпы" (1959) вывели его в лидеры фронтовой прозы, в ряд лучших писателей поколения Великой Отечественной. Не случайно ещё один замечательный писатель-фронтовик Василь Быков так высказался о своём собрате: «Все мы вышли из бондаревских “батальонов”». Но Бондарев не стал замыкаться на военной тематике, он смело шёл вперёд, выходя на самые острые проблемы современности: повесть "Тишина", роман "Горячий снег", и так — до самых последних времён. Недавно Юрию Васильевичу исполнилось 95 лет, но он и сейчас не хочет сдаваться времени. Бондарев — не исторический писатель, не автор эпопей, он весь: с самого начала и до нынешних дней, — летописец современности.

Впрочем, точно так же, как и другие мои герои: Александр Проханов и Захар Прилепин. За каждым из них — своя эпоха, свой стиль, свои характерные образы. Может быть, они станут героями моей будущей книги о трёх эпохах: фронтовая проза, далее — "проза сорокалетних" и, наконец, "постимперская" литература третьего тысячелетия…

Характерно, что все трое абсолютно независимы друг от друга. Ибо, если и говорить об их литературной зависимости, то это зависимость каждого, прежде всего — от своей эпохи, а уж потом — преемственность и зависимость этих эпох друг от друга. Каждый из них — главный летописец именно своего времени. И уже не так важно, какая война где описывается: Вторая мировая, чеченская, афганская или донбасская, — все они увидены глазами наших писателей, наших летописцев.

Эпоха от военных лет до «оттепели» блестяще представлена Юрием Бондаревым. Весь брежневский и послебрежневский период достался Александру Проханову, а уж теперь слово о времени берёт на себя Захар Прилепин…

Александр Проханов сегодня — уже живой классик, самый именитый писатель нашего времени. Знаю его больше сорока лет, читал все его книги. Когда-то Александр Солженицын говорил мне о природной метафоричности Проханова, и он был прав. Проханов метафоричен по сути своей, в любом дружеском застолье, в беседах своих он даже более ярок, чем в романах. Прямо записывай всё на магнитофон и вот тебе — парад метафор.

Авангардный стиль сближал Проханова с поэтами-шестидесятниками, с либеральными вольнодумцами.

Но, при всём восхищении его природной метафористикой, его авангардной стилистикой, наизаглавный смысл его прозы всегда был в другом — в державности. Переиначивая характеристику Солженицына, я бы сказал о природной державности Александра Проханова.

И вот третий, самый молодой из этой троицы — Захар Прилепин. Его страшный роман "Патологии" я бы не задумываясь поставил в один ряд с ранней фронтовой прозой Юрия Бондарева и Василя Быкова, Константина Воробьёва и Виктора Астафьева. С этим романом Захар Прилепин сразу вошёл в лидеры своего поколения. На голову опередив всех своих сотоварищей, уже годами публикующихся в толстых журналах. Мне Захар Прилепин видится неким Максимом Горьким современности — даром что земляки-нижегородцы.

Роман Прилепина "Санькя" может стать для будущих поколений наших соотечественников своеобразным манифестом социального поведения, новым вариантом романа Николая Островского "Как закалялась сталь" — в других условиях, с другими общественными проблемами, но с проповедью всё того же отчаянно русского героического максимализма. Сумеют ли заметить наши власти этот поворот в умонастроениях общества, изменят ли свою линию поведения или заведут общество в тупик, безнадёжный и кровавый, — покажет ближайшее будущее.

Перед нами — почти целый век русской литературы высшего уровня. Пока они живы, говорить о каком-либо кризисе в нашей словесности не имеет смысла. В самой России меняется политика, меняется идеология, меняется экономика. А литература остаётся неизменной — великой и восхитительной…

История МО: попытка описания

Алексей Куприянов - кандидат исторических наук, научный сотрудник Сектора международных организаций и глобального политического регулирования ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН.

Фененко А.В. «История международных отношений: 1648–1945: Учеб. пособие. М., Издательство «Аспект-Пресс», 2018.

Любой человек, решивший всерьез заняться изучением международных отношений (МО), рано или поздно сталкивается с парадоксом: сама структура этой дисциплины перевернута с ног на голову. История международных отношений (ИМО), которая должна служить базисом для выстраивания концепций, находится по большей части в подчиненном отношении к теории международных отношений (ТМО) положении и подгоняется под нее. Проще говоря, теория зачастую существует в отрыве от исторического факта.

Происходит это по целому ряду причин, не в последнюю очередь – из-за высоких требований, которые предъявляются к историкам международных отношений. Они должны не только быть специалистами в области МО, но и владеть всем набором методов исторического познания, обладать широкой эрудицией и пониманием исторических процессов, умением прослеживать связи между событиями дней давно минувших и нынешних.

Неудивительно, что книг, посвященных ИМО, сравнительно мало – как за рубежом, так и в России. Если история международных отношений в XX в. достаточно полно освещена благодаря известному четырехтомнику под редакцией Алексея Богатурова, то работ по более раннему периоду на русском языке почти нет. Из приятных исключений можно назвать изданную в Казани монографию «Межгосударственные отношения и дипломатия в античности» под редакцией Олега Габелко и учебное пособие «История международных отношений» под редакцией Г.В. Каменской, О.А. Колобова и Э.Г. Соловьева. Но первая работа вышла почти 20 лет назад, вторая – более 10.

Тем отраднее было узнать о монографии Алексея Фененко «Международные отношения: 1648–1945 гг.». Как видно из названия, автор поставил целью описать историю МО на протяжении почти трехсотлетнего периода, причем избрал один из сложнейших форматов – учебное пособие, который серьезно ограничивает полет мысли, вынуждая автора следовать в русле общепринятых теорий.

Прежде всего хочется отдать должное эрудиции Фененко, его знанию предмета и чувству языка – книгу приятно читать, она не перегружена терминологией и хорошо написана, насыщена живыми примерами. Врезки «Это важно» и «Это интересно» разнообразят чтение и способствуют структурированию текста. Приводимые в конце каждой главы списки рекомендуемой и дополнительной литературы позволяют читателю расширить знания по конкретному разделу, контрольные вопросы способствуют закреплению и усвоению прочитанного. Само повествование выстроено в хронологическом порядке, в соответствии с общепринятой периодизацией последовательно описываются три системы МО – Вестфальский порядок, Венский и Версальско-Вашингтонский. Таким образом, проштудировав учебное пособие, можно получить общее представление о развитии международных отношений в описываемый период.

К сожалению, как любой труд такого объема, работа не лишена недостатков, и главный из них – определенное несоответствие содержания работы заявленной цели. Книге куда лучше подошло бы название «История международных отношений европейских стран 1648–1945 гг.». Действительно, неевропейские державы вплоть до конца XIX века удостаиваются в лучшем случае пары абзацев и служат лишь фоном, на котором разворачивается история отношений стран Запада. Вместо описания сложной системы международных отношений, состоящей к середине XVII в. из ряда подсистем, многие из которых были связаны друг с другом, автор сосредоточился на европейской подсистеме, полностью игнорируя остальные.

Как можно понять из текста, это принципиальная позиция. Она объясняется тем, что «на Востоке существовали государства… однако они не были национальными в современном, “вестфальском”, понимании. Присущая им иерархия соподчинения напоминала о соответствующих отношениях в средневековой Европе. Принципы Вестфальской системы (т.е. модерна) стали известны на Востоке во второй половине XIX в. в результате колониальной экспансии» (с.13).

Каких-нибудь сто лет назад подобный подход не вызвал бы возражений. Но с тех пор историческая наука развеяла многие положения «вестфальского мифа». Давно уже не секрет, что иерархия соподчинения была присуща европейским государствам даже после подписания Вестфальских договоров, в отличие от, к примеру, Китая, который по множеству признаков куда больше напоминал в это время классическое национальное государство, чем европейские монархии. Само представление о внешнем суверенитете как таковом появилось в Европе не ранее середины XVIII века и было связано с именем Эмера де Ваттеля, автора сочинения «Право народов, или Принципы естественного права, применяемые к поведению и делам наций и суверенов» (Droit des gens, ou principes de la loi naturelle appliqués à la conduite et aux affaires des nations et des souverains). Именно благодаря этой работе представление о международных отношениях как о процессе взаимодействия суверенных единиц постепенно было воспринято сначала в Европе, а затем и во всем мире.

До того европейские государства существовали в рамках привычных представлений о формальной иерархии, так что вряд ли оправдано на этом основании вычеркивать из истории международных отношений великие монархии Востока: империи Мин и Цин, империю Великих Моголов и Сефевидское государство – короче говоря, страны, являвшиеся региональными лидерами, в которых, как и в европейских государствах, происходил постепенный переход к модерну. Тем более неоправданно это с учетом того, что в описываемый период активно формировалась стратегическая культура Ирана, Китая и Индии, и незнание истории взаимоотношений азиатских держав друг с другом и с европейскими странами существенно затрудняет понимание специфики их внутри- и внешнеполитической деятельности в наши дни. Кроме того, подобный подход обедняет историю отношений между европейскими державами, которой автор уделяет основное внимание: азиатские и африканские страны входили в орбиту европейской политики еще с XIII века, и с течением времени связи между Европой и Азией лишь укреплялись. Уже к XVI веке шахматная доска большой политики, на которой европейские монархи разыгрывали партии, простиралась до восточных рубежей Персии. Достаточно вспомнить многочисленные альянсы европейских и неевропейских стран: португальско-абиссинский, англо-персидский, франко-османский, англо-марокканский, альянс между Габсбургами и Сефевидами. Картина международных отношений до XIX века была куда сложнее и интереснее, чем представляется Фененко.

Вообще периоду с 1648 по 1815 г., которому посвящен первый раздел пособия, не повезло, пожалуй, больше всего. Если историю международных отношений в XIX–XX веках автор излагает более или менее в соответствии с общепризнанными концепциями, то в описании периода, определяемого в книге как «Вестфальский порядок», возникает масса вопросов. Прежде всего потому, что автор исходит из положения: основным содержанием периода с 1648 по 1815 г. являлось стремление Франции к гегемонии и попытки остальных крупных европейских государств помешать установлению этой гегемонии.

Стремясь доказать, что Франция более 250 лет проводила последовательную гегемонистскую политику, автор обращается к известному проекту герцога Сюлли (подробно излагаемому на стр. 27). «Итоги Тридцатилетней войны воспринимались в Париже не как окончательный результат, а только как первый успешный шаг к реализации программы Сюлли», – говорится в тексте. К 1700 г. Франция имела статус «полугегемона» (с. 72) и впоследствии после каждой очередной неудачи вновь и вновь пыталась добиться доминирования, пока не была окончательно сокрушена в 1815 году.

Упорное следование этой концепции приводит к тому, что из поля зрения автора выпадают сюжеты, важные для понимания международных отношений описываемого периода, – к примеру, сближение Англии под руководством Оливера Кромвеля с Францией и подписание Парижского договора 1657 г., по условиям которого Англия втянулась в войну на континенте. Описывая англо-голландские войны, Фененко не упоминает об инициативах Кромвеля, который готов был отказаться от Навигационного акта при условии вступления Нидерландов в войну против Габсбургов. Эти сюжеты меж тем очевидным образом свидетельствуют о том, что Франция вплоть до 1667 г. воспринималась в Европе как одна из великих держав и потенциальный союзник.

На самом деле речь о французском стремлении к гегемонии имеет смысл вести лишь применительно к 1667–1714 гг. – с начала Деволюционной войны до подписания Утрехтского, Раштаттского и Баденского мирных договоров. Тогда угроза установления гегемонии Франции привела к образованию антифранцузских альянсов, успешно остановивших ее движение к европейскому доминированию. Именно по итогам Утрехтского мира (а вовсе не Вестфальского, как утверждается на с. 36) был установлен принцип баланса сил, а Франция была вынуждена отказаться от претензий на роль сверхдержавы.

Попытка растянуть французский гегемонизм на весь XVIII век побуждает автора к достаточно сомнительным утверждениям – например, что Франция в 1756 г. вновь оказалась на пороге достижения статуса гегемона, т.к. в соответствии с условиями Версальского договора «австрийские Габсбурги добровольно признали себя младшим партнером Франции… ресурсы бывшей империи Габсбургов фактически переходили под контроль Версаля» (с. 74). Однако, если мы ознакомимся с условиями Версальского договора, то не обнаружим там ничего подобного – ни в открытых, ни в секретных статьях.

Сама попытка трактовать французскую политику как исполнение «проекта Сюлли» напоминает хорошо знакомую отечественному читателю историю с «Завещанием Петра Великого», и это не случайно. Все теории, в соответствии с которыми внешняя политика государств на протяжении столетий объясняется якобы следованием завещанию великого предка, чем-то похожи. Идея о том, что каждый русский монарх после вступления на престол знакомился с бумагой, в которой содержался план многовекового пути к мировому господству, мало чем отличается от теории, в соответствии с которой каждый новый французский король принимал в качестве руководства к действию набор отрывочных мыслей, набросанных Сюлли после того, как он растерял всякое политическое влияние и удалился от двора. Стоит упомянуть в этой связи, что более или менее законченное оформление «проект Сюлли» получил лишь в издании 1778 г., существенно переработанном редакторами. К этому же периоду относится и идея «естественных границ Франции», также ошибочно приписываемая автором Сюлли (с. 27) и принадлежащая на самом деле Анахарсису Клоотсу.

При этом научный потенциал идеи о Франции как о ключевом субъекте международных отношений далеко не исчерпан. Если бы автор издал по этой теме отдельную монографию, где мог бы привести всю необходимую аргументацию (что, разумеется, невозможно в учебном пособии), это послужило бы ценным вкладом в науку и создало бы необходимый стимул для масштабной дискуссии, которая, хочется верить, привлекла бы внимание специалистов по МО к этому слабо изученному периоду истории международных отношений.

Хотя предыдущие замечания касались в основном первого раздела из трех, немало претензий, к сожалению, можно предъявить и в отношении двух остальных. Текст получился очень неровным: если какой-либо исторический период хорошо исследован, по нему имеются свежие работы на русском языке, он описан великолепно; если же тема по каким-то причинам не привлекала внимания отечественных историков, качество описания явно проседает. Так, практически безупречно изложена история «Большой игры» Англии и России, освещенная в прекрасных монографиях Е.Ю. Сергеева, А.В. Постникова и Т.Л. Шаумян, и деятельности Коминтерна в «афганском коридоре» в 1920–30-х гг. (благодаря работе Ю.Н. Тихонова, которая порой цитируется чуть ли не дословно), в то время как события, происходившие в Туркестане и Афганистане в промежутке между этими периодами, описаны абсолютно неверно. Генерал Маллесон возглавил британскую военную миссию в Мешхеде лишь в июле 1918 г. и потому никак не мог устанавливать контакты с правительствами Бухары и Хивы после Февральской революции и тем более создать после Октябрьской революции Туркестанскую военную организацию; Фредерик Бэйли не подписывал с Евгением Джунковским и бухарским эмиром соглашения об установлении британского протектората над Туркестаном; Туркестанская армия состояла не из «ташкентских отрядов»; Третья англо-афганская война началась не с вторжения «британско-индийской армии численностью 340 тыс. чел.» на территорию Афганистана 3 мая 1919 г., а с захвата в этот день афганскими силами города Багх на территории Британской Индии, и т.д.

В целом возникает впечатление, что при подготовке учебного пособия автор столкнулся с хорошо знакомыми любому ученому проблемами: сжатые сроки в первую очередь и требования к объему – во вторую.

Сложно осуждать автора за стремление издать книгу как можно быстрее, принимая во внимание упомянутую выше нехватку пособий по предмету. Но результатом подобной спешки стали, к сожалению, многочисленные мелкие фактические ошибки, рассыпанные по тексту. По большей части они никак не влияют на промежуточные и окончательные выводы, но тем досаднее наталкиваться на них снова и снова.

К примеру, в Вестфальских мирных договорах вовсе не был зафиксирован принцип суверенитета (с. 6); в бою с англичанами у Ливорно голландским флотом командовал не Мартен Тромп, а Йохан ван Гален (с.25); эскадра, которая должна была доставить якобитов в Шотландию в 1719 г., вовсе не погибла при мысе Финистерре, как утверждается на с. 59, а была разбросана штормом – все корабли вернулись в порт, но высадка была сорвана; крейсер «Кассандра» погиб не осенью 1919 (с. 470), а годом раньше – осенью 1918 г., и так далее. Подобные ошибки встречаются практически в каждой подглаве, что особенно обидно, учитывая, что их можно было избежать при более тщательной подготовке и редактуре текста.

Вопросы к научной редактуре возникают и в связи с не совсем традиционным написанием ряда имен: к примеру, Антонио дель Джудиче, князь Челламаре (Antonio del Giudice, principe di Cellamare), вдохновитель известного «заговора Челламаре», превратился в Антонио Джудице князя Чалларме (с.59); Mystery and Company of Merchant Adventurers автор переводит как «Таинственная компания торговцев и первопроходцев», игнорируя второе, в данном случае основное, значении слова mystery в описываемый период – «группа купцов, гильдия».

Жесткие требования к объему, по всей видимости, привели к тому, что автору пришлось выбросить из абзацев целые фразы; в итоге в отдельных местах существенно пострадала логика повествования и умозаключений. К примеру, непонятно, как из того, что «Вестфальский мир уравнял в правах католиков и протестантов (кальвинистов и лютеран), узаконил конфискацию церковных земель, осуществленную до 1624 года Соглашения отменяли принцип Аугсбургского мира cujus regio, ejus religio, вместо него провозглашался принцип веротерпимости» (с. 21) следует, что «это означало закрепление раздробленности германских земель на множество суверенных государств» (оставляя в стороне вопрос о справедливости этого тезиса в принципе). Вряд ли из фразы «кабинет Альберони начал готовить аналогичную операцию по захвату острова Сицилии, но 11 августа 1718 г. британская эскадра под командованием адмирала Джорджа Бинга разбила испанский флот в сражении у мыса Пассаро» (с. 59) можно понять, что на самом деле операция по захвату Сицилии была успешно проведена, но разгром у Пассаро привел к тому, что испанские войска оказались заперты на острове без снабжения извне.

Достаточно небрежно в ряде случаев изложены и династические вопросы, имеющие важное значение для изучения внешней политики составных государств описываемого периода. К примеру, читатель вряд ли сумеет составить адекватное представление о причинах войны за испанское наследство. «Карл II в октябре 1700 г. завещал трон второму сыну дофина Людовика – герцогу Филиппу Анжуйскому при условии, что наследником французского престола станет его младший брат герцог Беррийский», – пишет автор на с. 33. Меж тем в реальности Карл II действительно завещал трон Филиппу Анжуйскому, а в случае его отказа – герцогу Беррийскому, который занимал в очереди наследования французского престола законное место после отца и двух старших братьев, а также их детей. Французский престол наследовался в соответствии с принципом примогенитуры, и герцог Беррийский мог бы стать королем лишь в том случае, если бы умерли оба его брата – дофин Людовик и Филипп Анжуйский – и все их потомство, и ни один международный договор не мог бы помешать ему взойти на французский трон.

Путаница продолжается и на с. 34. «В феврале 1701 г. Людовик XIV объявил Филиппа своим наследником», – указывается в книге; на самом же деле король провел акт, который включал Филиппа в очередь на наследство на случай, если возникнет необходимость возложить на него корону Франции, причем в качестве обязательного условия значился отказ от испанской короны. Далее упоминается, что Франция признала законным наследником английского престола Якова Стюарта, «старого претендента», после того как «в том же 1701 г. умерли и Вильгельм III, и свергнутый король Англии Яков II Стюарт». Однако Вильгельм III умер в марте 1702 г. от пневмонии, которая развилась у него после того, как его конь в феврале того же года споткнулся, попав ногой в кротовью нору, сбросил короля, и у того сломалась ключица. На момент, когда Франция признала единственным наследником престола «старого претендента», Вильгельм был вполне здоров.

Все вышеуказанные ошибки и недочеты хотя и могут испортить удовольствие от знакомства с книгой и в ряде случаев затруднить понимание прочитанного, легко можно исправить в следующей версии работы. Хочется надеяться, что в ближайшее время мы увидим новое издание учебного пособия Алексея Фененко, где будут исправлены фактические ошибки и добавлены новые материалы, которые позволят превратить книгу из истории международных отношений европейских стран в полноценную историю международных отношений в период с 1648 по 1945 годы.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 17 мая 2019 > № 2996632 Алексей Куприянов

По сути, а не по форме

Азербайджан и Узбекистан как пример нового формата интеграции

А.В. Караваев – научный сотрудник Института экономики РАН.

Станислав Притчин – кандидат исторических наук, руководитель аналитической группы Центра изучения Центральной Азии и Кавказа Института востоковедения РАН.

Резюме Развивая многосторонние форматы ЕАЭС и ОДКБ, Москва при возможности делает ставку и на двусторонние отношения с элементами интеграции, опробованными в многосторонних форматах. Формируется гибкий подход, позволяющий выстраивать расширенное евразийское партнерство, или политику «нового регионализма».

Успешные визиты Владимира Путина в Баку и Ташкент осенью 2018 г. дали основания говорить о формировании нового российского подхода к постсоветскому пространству и соседним странам в целом. Россия не отказывается от развития и продвижения традиционных многосторонних форматов ЕАЭС и ОДКБ. Но там, где это позволяют политические условия и где это более эффективно, Москва делает ставку на двусторонние отношения с использованием элементов интеграции, опробованных в многосторонних форматах. Таким образом, формируется гибкий подход, позволяющий выстраивать расширенное евразийское партнерство, или политику «нового регионализма».

Российские экономические орбиты и их пределы

Российская экономика составляет лишь 1,8% глобального ВВП. Для создания устойчивого ядра интеграции и выхода рубля на уровень международной валюты долю России, по оценкам экономистов, нужно поднять как минимум до 5–6%. При этом нельзя сказать, что сегодня государства-партнеры так же сильно привязаны к российскому пространству, как это было в 1990-е гг., а «проницаемость» экономики для глобальных потоков и кризисов наблюдается повсеместно. Мы взаимосвязаны. Однако наибольшую пользу от Москвы получают те страны СНГ, которые нашли баланс между глобализмом и российским притяжением.

Вокруг экономического пространства России к настоящему моменту сформировалось несколько орбит. Они не имеют строгой иерархии, какие-то проекты с партнерами из дальнего зарубежья могут носить более плотный и длительный характер, чем в ЕАЭС. Асимметрия Москву не смущает, а партнеров в целом скорее притягивает. Дело в принципиальной возможности и наличии неформальных механизмов экономического сближения, позволяющих говорить о едином поле отношений. Кто-то готов к союзу и высокому уровню финансово-таможенной, безбарьерной интеграции, где-то достаточно партнерства высокого уровня и стремления установить связи в отдельных сферах, где-то еще работают остатки советского единства, тридцать лет назад оформленные как единое пространство СНГ. Это и есть политика выращивания «нового регионализма».

Как выглядят орбиты интеграции вокруг России? На первом уровне – таможенно-экономическое пространство ЕАЭС и Союзное государство c Белоруссией. На втором – остатки зоны свободной торговли СНГ. На макроуровне – партнерство с громадным Китаем, осознанное понимание контрпродуктивности конкуренции и необходимости использовать его ресурсы. В этом цель «сопряжения» ЕАЭС и ШОС и стыковки российских проектов с «Один пояс – один путь».

Для ближайших соседей – минимизация барьеров между пространствами ЕАЭС и ЗСТ СНГ, где главную роль играют Узбекистан и Азербайджан (для них всегда остаются открытыми двери для движения на близкую орбиту интеграции). Наконец, географическая периферия интеграции, тем не менее играющая активную глобальную роль: Индия, Египет, Турция, Иран, Вьетнам, другие страны – их вектор движения: от ограниченной до расширенной ЗСТ с Евразийским союзом.

Эти орбиты имеют разный потенциал, кроме того, их участники не равнозначны внутри своих групп, если брать критерий торгово-экономических связей и нацеленности на сближение с Москвой. Тем не менее они устойчивы, во многом благодаря трезвой оценке Москвой новых глобальных реалий и реальному весу РФ на евразийском пространстве.

С другой стороны, нужно понять пределы и параметры нынешних евразийских процессов и посмотреть шире – каковы механизмы нового регионализма – российской внешнеполитической стратегии, формирующей разные орбиты партнерств и интеграции. Базовые параметры власти и управления в ЕАЭС и СНГ близки ввиду схожего генезиса власти и синхронных стадий трансформации от республик в составе СССР до независимых государств. Для всех характерно смещение от модели демократии условно «западного» плюралистического типа к «патерналистскому» варианту более жесткого контроля над политическими и экономическими процессами. Отсюда едва ли не главным фактором сближения становятся отношения между президентами как главами командно-бюрократических машин своих государств. Это означает, что глубокая, институциональная интеграция возможна только на постсоветском пространстве, а с учетом потери Украины как партнера по торгово-экономическому взаимодействию пространство позитивного сотрудничества и более глубокой интеграции для России свернулось до региона ЦА и стран Каспия.

В такой ситуации Азербайджан и Узбекистан, настороженно относившиеся к углубленной интеграции в рамках ЕАЭС, все же оставались важными экономическими партнерами России. Время от времени вставал вопрос об их вовлечении в интеграцию как логическом шаге углубления экономических отношений, но разговоры так и оставались разговорами.

В то же время понимание места Ташкента и Баку в орбитах российской интеграции носит как прикладной, так и концептуальный характер. С одной стороны, важно посмотреть, каким образом РФ взаимодействует с наиболее дееспособными государствами из пояса ближнего соседства ЗСТ СНГ (осколками бывшего постсоветского пространства). Нужно ли их переводить на более продвинутый уровень формальных институтов и общего таможенно-экономического пространства? Каковы задачи «мягких» форматов взаимодействия с ЕАЭС, предполагающие большее вовлечение в процессы интеграции (статус наблюдателя и партнера по диалогу)?

Москва-Баку: взаимодействие поверх барьеров

Почему наметилось политическое сближение Москвы и Баку? Многолетняя тонкая настройка отношений поверх барьеров карабахского кризиса стала возможна по тем же причинам, что и прочие проявления «симпатизирующего нейтралитета» Баку в отношениях с Россией. Ряд оснований в разных модуляциях можно свести к следующим: идейная близость элит – ставка на консерватизм в качестве квазиидеологии; поддержка модели «нелиберальной демократии» путем развития совместных инвестиционно-экономических проектов; ставка на сохранение преемственности – тесное взаимодействие спецслужб на фоне роста вызовов цветных революций и исламистских атак военизированного подполья Южного и Северного Кавказа.

Исходя из этих установившихся правил или негласной межэлитной коммуникации высшего уровня, многие сложности повестки последних 20 лет (например, связанные с доступом западных компаний к освоению каспийских ресурсов или характером взаимодействия по РЛС в Габале) имели частный характер и не превращались в кризис взаимного доверия. С другой стороны, отказ Ильхама Алиева принять участие в рижском саммите Восточного партнерства в 2015 г. стал маркером сохранения выработанной модели компромиссов с Москвой, притом что по вопросу Крыма Баку, естественно, «без высказываний» солидаризовался с Киевом.

Значительную роль в отношениях элит играют личные симпатии лидеров – Владимира Путина и Ильхама Алиева. Если поначалу источником положительной химии была атмосфера профессионального братства, связывающая всех людей, отдавших годы службе в разведке и системе безопасности, то впоследствии фундаментом для сближения становится приверженность консерватизму как идеологии. Сравнивая тезисы выступлений бывшего главы администрации президента России Сергея Иванова и бессменного главы администрации президента Азербайджана Рамиза Мехтиева, можно легко увидеть – оба подчеркивают значимость консервативных ценностей при ставке на светский характер государства, оба говорят о сложности сохранения суверенитета на различных уровнях государства и общества в условиях экспансии глобального мира.

Кстати, Рамиз Мехтиев поддерживает постоянный контакт с главами Совета безопасности России и на двусторонней основе, и как участник ежегодных саммитов секретарей Совбезов государств СНГ. Еще одна демонстрация идейной близости элит двух стран. В этом смысле лидеры новой революционной волны, взламывающие установившиеся правила коммуникации и хрупкого баланса интересов, такие как премьер-министр Армении Никол Пашинян, вряд ли будут для Путина такими близкими единомышленниками даже при сохранении стабильного характера отношений между двумя странами.

Владимир Путин и Ильхам Алиев по-прежнему ориентиры для корпорации власти в своих странах. Конечно, их эффективность зависит от способности сопротивляться патологиям бюрократических систем – от коррупции до других разлагающих систему противоречий. В случае с Азербайджаном, Узбекистаном, Россией есть еще фактор внешнего давления западно-либерального проекта, которому не нужны сильные конкуренты. Но есть и другая проблема, в полном объеме встающая перед этой тройкой – хаос исламистской реакции, вызванной в том числе безудержной западной экспансией. Чтобы удержаться в таких условиях, элите необходима действенная моральная мобилизация, поддерживаемая обществом.

Почему Азербайджан – приоритетный партнер на Южном Кавказе?

Сегодня Азербайджан – ведущий субъект торгово-экономического взаимодействия России с государствами Южного Кавказа. Товарооборот между странами составляет 2,627 млрд по итогам 2017 г. (Армения – 1,746, Грузия – 1,084). Ключевой партнер РФ среди стран СНГ – третье место после Украины и Узбекистана. С каждым годом укрепляется сотрудничество Москвы и Баку в строительстве и промышленно-логистической организации коридора «Север-Юг», соединяющего Россию с Ираном, странами Ближнего Востока и Индией. Также Азербайджан – ключевой и по ряду составляющих (наличию портовой и транспортной инфраструктуры) тесно интегрированный с Россией участник «каспийской пятерки», наравне с Казахстаном.

Особую роль играют связи Баку с ядром ЕАЭС. Двусторонние отношения Азербайджана с Белоруссией, Казахстаном и Россией представляют самостоятельный вектор внешней политики и торгово-инвестиционных связей Баку. В то же время эти линии суммируются в рамках общего таможенно-экономического пространства. Азербайджан, по сути, стал главным региональным инвестором в ненефтяной сектор Мангистауской области Казахстана. Крупные строительные компании Баку – Akkord и Evrascon – участвуют в реализации субподрядов транснационального автомобильного проекта Западный Китай – Западный Казахстан. Появляются инвестиции Азербайджана в Кызылординской и Шымкентской областях РК. Таким образом, развивая взаимосвязи с ЕАЭС, Баку не просто строит отношения с экономиками соседей, а по факту является участником евразийского экономического пространства.

Костяк российско-азербайджанского взаимодействия – экспортно-сырьевые, торгово-экономические, промышленные, транспортные и иные инвестиционные проекты в диапазоне от госкорпораций до малого бизнеса диаспоры. Их баланс, постепенно сдвигаемый от сырьевого в сторону промышленного взаимодействия и более масштабного взаимопроникновения в сфере услуг, туризма и коммуникаций, и составит «тело» российско-азербайджанской интеграции.

В сентябре 2018 г. серьезным шагом стало подписание пакета документов во время визита Алиева в Сочи. Судя по плотной сетке соглашений, партнерство Москвы и Баку выглядит лидирующим на фоне «кавказского периметра» Российской Федерации и почти догоняет уровень взаимодействия с Казахстаном, разница только в масштабах и наличии надсубъектных интеграционных механизмов. По следующим параметрам видна интеграционная перекличка на азербайджанском направлении: развитие автосборки (к прежним проектам теперь добавился ГАЗ); совместная работа на Каспии, к известным пакетам «ЛУКойла» в Шах-Дениз теперь добавилась разработка блока «Гошадаш»; общая поддержка малого-среднего бизнеса; подписание плана действий по развитию ключевых направлений сотрудничества и программы до 2024 года.

При этом отношения встроены в систему глобального макроэкономического взаимодействия. Очевидно, все большее влияние на сопряжение экономик Москвы и Баку будут оказывать разноформатные отношения с соседями. Последние два-три года проявилась тенденция умножения совместных проектов в рамках многосторонних гибких альянсов, иногда обозначаемых как «сетевые партнерства»: Азербайджан–Россия–Иран, Азербайджан–Россия–Турция.

Узбекистан – базовый партнер России в Центральной Азии

Узбекистан в силу своих размеров и географического положения – важнейший (после Казахстана) российский партнер в регионе. Это единственное государство, имеющее границы со всеми странами Центральной Азии. Таким образом республика может быть стержневым игроком для всех соседей или, наоборот, государством, тормозящим региональную интеграцию, как это было во времена Ислама Каримова. Узбекистан также крупнейшее по населению государство – 32 млн 900 тыс. человек по данным официальной статистики на середину 2018 года. У республики самая боеспособная армия в регионе, развитая и достаточно диверсифицированная экономика, значительные природные ресурсы, благоприятный для развития сельского хозяйства климат. Все это придает стране особую стратегическую важность и привлекательность для внешних игроков и России особенно. В такой ситуации отсутствие Узбекистана в интеграционных проектах заметно ослабляло их вес, эффективность, затрудняло логистику.

Визит Владимира Путина в Ташкент в середине октября 2018 г. по своим беспрецедентным результатам стал апофеозом изменений российско-узбекских отношений, начавшихся в конце августа 2016 года. Тогда после кончины первого президента независимого Узбекистана Ислама Каримова многолетний премьер-министр республики Шавкат Мирзиёев стал исполняющим обязанности, а потом и полновластным главой государства. Именно с приходом Мирзиёева к власти в отношениях двух стран начался новый этап, который можно охарактеризовать как вовлеченное стратегическое партнерство.

Ислам Каримов придерживался осторожной изоляционной модели внешней политики. Москва не была исключением, несмотря на важность России как экономического и военно-политического партнера для Узбекистана. Схожей модели Ташкент придерживался в отношениях с ключевыми внешними игроками – Пекином, Брюсселем, Вашингтоном, а также соседями по Центральной Азии. Это выглядело так, будто для Каримова суверенитет и независимость Узбекистана имели первостепенное значение почти всегда в ущерб взаимовыгодному экономическому сотрудничеству. Так, например, важнейший для двухсторонних отношений вопрос юридического статуса узбекских трудовых мигрантов, которых в России работало и работает несколько миллионов, официально не был частью межгосударственных переговоров. Другой пример – при создании Объединенной авиационной корпорации (ОАК) РФ предполагалось, что Ташкентское авиационное производственное объединение им. Чкалова станет частью крупной компании с передачей контрольного пакета России в обмен на получение заказов на производство транспортных ИЛ-78. Но контроль над предприятием оказался для Ташкента важнее, чем загруженность его мощностей, проект так и не был реализован, а в 2011 г. началась процедура банкротства.

Еще более радикально Ташкент действовал в отношениях с соседями. Так, из-за напряженных отношений с Таджикистаном был введен визовый режим, объявлена транспортная блокада соседней страны, разобрана железная дорога, а граница частично заминирована. А 137-километровая граница с Афганистаном и вовсе считалась самой укрепленной в мире.

Шавкат Мирзиёев кардинальным образом изменил внешнеполитические подходы. В течение нескольких месяцев на смену изоляционной модели пришло вовлеченное сотрудничество с соседями. После визитов в Туркменистан и Казахстан президент в апреле 2017 г. посетил Москву, а в мае Пекин. Смена стратегии позволила не только быстро реализовать невостребованный ранее потенциал, но и вывести отношения с партнерами на новый уровень.

Россия успешнее других воспользовалась открытием Узбекистана. Упомянутый визит Мирзиёева в апреле 2017 г. завершился заключением сделок на сумму более 15 млрд долларов и подписанием около 40 межправительственных соглашений. И очень важную роль сыграли личные отношения между новым главой республики и российским президентом. Мирзиёев на протяжении 13 лет возглавлял правительство Узбекистана, где в основном курировал вопросы сельского хозяйства и промышленности, которые в большей степени, чем, например, финансовый сектор, курируемый Рустамом Азимовым, завязан на тесное взаимодействие с Россией и соседями. Как глава правительства Мирзиёев регулярно представлял республику на различных саммитах СНГ, ЕврАзЭС и установил прямые контакты с руководителями соседних стран.

Возвращаясь к октябрьскому визиту российского президента в Ташкент, стоит отметить беспрецедентный охват тем. Более 800 соглашений на общую сумму около 27 млрд долларов подписаны в ходе первого межрегионального российско-узбекского форума, состоявшегося во время этого визита. В Узбекистане будут созданы 79 новых совместных предприятий, два десятка торговых домов, более десятка логистических центров. В 7–10-летней перспективе это увеличит торговый оборот почти в два раза, переведя его за отметку в 10 млрд долларов.

Бриллиантом в короне российско-узбекских договоренностей стало соглашение о строительстве российским «Росатомом» к 2028 г. первой в Центральной Азии атомной электростанции в Навоийской области. Два энергоблока АЭС общей мощностью 2,4 мегаватта позволят Узбекистану не только покрыть растущую потребность в электроэнергии, но и стать заметным региональным экспортером.

Особо можно выделить сотрудничество в области цифровых технологий и информатизации. По итогам визита «Яндекс» и мэрия Ташкента обсуждают внедрение новых сервисов для горожан: «Яндекс Махалля», по аналогу сервиса «Район» – сбор новостей, событий, информации о торговле с учетом местоположения устройства. В Ташкенте уже работает «Яндекс Такси», подключено более 4 тыс. машин. Узбекистан может стать третьим партнером в российско-казахстанском проекте казахстанского спутника KazSat-2R. Также планируется внедрение электронных журналов и дневников по модели российского проекта «Дневник.ру» (в Узбекистане – компания KUNDALIK).

Примечательно, что ни ОДКБ, ни ЕАЭС ни разу не упомянуты в официальных выступлениях лидеров. Возникло ощущение, что между сторонами достигнуто негласное соглашение использовать максимально комфортный двусторонний формат практически при том же уровне интеграции. Благо, существующая правовая база позволяет это реализовывать. В сфере безопасности это Договор о союзнических отношениях между Российской Федерацией и Республикой Узбекистан от 2005 г., подписанный несколько месяцев спустя после андижанских событий. Экономической базой сотрудничества является Зона свободной торговли СНГ, к которой Ташкент присоединился одним из последних в 2011 году.

Наносит такой подход урон статусу ЕАЭС и ОДКБ? Институционально и политически – скорее да. Например, для того же Казахстана успешные и глубокие отношения Москвы и Ташкента – пример того, что интеграция достижима и без неповоротливых и громоздких надгосударственных настроек в виде ЕАЭС, кстати широко критикуемых в Казахстане, хотя участие Узбекистана в союзе могло бы серьезно увеличить политический и экономический вес организации. В этой связи не случайно после масштабных двусторонних мероприятий в Ташкенте Путин и Мирзиёев заехали в Казахстан, где провели неформальную встречу с Нурсултаном Назарбаевым. Вероятнее всего, целью была попытка снять любые опасения Астаны, что прорыв в российско-узбекских отношениях может негативно отразиться на ее отношениях с Москвой. С другой стороны, Казахстан при интенсификации экономического сотрудничества России с Узбекистаном в любом случае останется в выигрыше, так как географически и логистически связывает эти две страны.

Параметры и перспективы квазиинтеграции для Баку и Ташкента

Интеграция – это не цель, а средство для модернизации, стабилизации и развития экспорта. Причем в этом комплексе взаимодействия все более активное участие принимают частные корпорации как носители новых технологических решений. Юридические рамки подобных конструкций обеспечены форматами ЗСТ и ЗСТ+ с полноценными интеграционными структурами. Формирование региональных объединений в этом формате давно не новость в мировой экономике. За несколько лет число ЗСТ в мире выросло в десятки раз. Если в 1991 г. насчитывалось всего 25 соглашений о свободной торговле, то в конце 2015 г. их стало около двухсот. Иными словами, речь о серьезной мировой тенденции, которая пришлась весьма кстати для российской внешней политики.

Предложение Путина, впервые высказанное на ПМЭФ в 2016 г., подумать о создании Большого евразийского партнерства с участием членов ЕАЭС, а также стран, с которыми у нас сложились тесные отношения – Китай, Индия, Пакистан, Иран и, конечно, партнеров в СНГ и других заинтересованных государств и объединений – лежит как раз в этом контексте. Один из вариантов более глубокого включения Азербайджана и Узбекистана в российскую модель интеграции находится в плоскости синтеза большого евразийского пространства. Здесь важна институциональная стыковка, которая может происходить в несколько этапов: снижение тарифов и определение графика создания ЗСТ, создание комплексного механизма сотрудничества, включающего всю Евразию.

Ключевыми областями сопряжения скорее всего будут социальная, таможенно-экономическая база ЕАЭС и масштабные проекты «Пояса и Пути» по линиям транспортной логистики; сотрудничество в различных сферах производства; развитие туризма, образования, медицины, культуры; взаимодействие в энергетике и сельском хозяйстве; развитие электронной коммерции; региональная безопасность.

Таким образом, квазиинтеграция Азербайджана и Узбекистана – это реальность, и она будет набирать обороты в предстоящее десятилетие. Ее активизация на нынешнем этапе обусловлена эффективным использованием Москвой политических возможностей в отношениях с Баку и Ташкентом, которые «капитализированы» в совместные долгосрочные проекты и программы сотрудничества. В этой связи, вероятнее всего, тренд на развитие отношений с Азербайджаном и Узбекистаном будет продолжен, как и обкатка модели «квазиинтеграции» для применения в отношениях с другими соседями в Евразии.

Азербайджан. Узбекистан. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 17 мая 2019 > № 2996629 Александр Караваев, Станислав Притчин

Чтобы слава героев не тускнела

На встрече военных инженеров-«афганцев» открыли Мемориал памяти, посвящённый сапёрам.

Состоявшаяся 10 мая встреча ветеранов 45-го инженерно-сапёрного полка и других военно-инженерных частей, входивших в состав легендарной 40-й общевойсковой армии, была посвящена 30-летию вывода советских войск из Афганистана. После сбора на Театральной площади у Большого театра, возложения цветов к подножию памятника «Воинам-интернационалистам» на Поклонной горе более трёхсот участников мероприятия отправились в посёлок Инженерный-1 (Красногорский район Московской области), где дислоцируется 45-й инженерно-маскировочный полк, правопреемник 45-го инженерно-сапёрного.

В музее полка хранится Боевое Знамя легендарного предшественника, а также Вымпел министра обороны СССР, вручённый за мужество и воинскую доблесть через два года после начала афганской эпопеи. Среди исторических раритетов полка находится также бронированная машина разминирования № 231 Героя Советского Союза младшего сержанта Виктора Синицкого. «Луноход» Синицкого, как продолжают называть БМР, выдержал на дорогах Афганистана 18 подрывов.

45-й инженерно-сапёрный полк был сформирован 10 февраля 1980 года в городе Термез Узбекской ССР, спустя несколько недель после ввода Ограниченного контингента советских войск в Афганистан. Дислоцировался на южной окраине города Чарикар провинции Парван. В течение последующих девяти лет осуществлял инженерное обеспечение всех крупных операций 40-й армии.

В задачи полка входило разминирование дорог и местности, минирование караванных путей и троп, периметра режимных объектов, оперативное устранение завалов на горных дорогах, сооружение мостов, а также возведение фортификационных сооружений. Только за один 1985 год полк снял и обезвредил более 50 тысяч мин! Задачи, выполняемые военнослужащими полка, охватывали всю территорию Афганистана.

В рядах 45-го инженерно-сапёрного полка горнило войны прошли тысячи военных инженеров. В сложнейших условиях полк с минимальными потерями успешно выполнил все поставленные задачи. За мужество и героизм, проявленные при выполнении интернационального долга, 3174 воина полка удостоились государственных наград СССР. В составе полка сначала в должности командира роты специального минирования, затем – начальника штаба инженерно-дорожного батальона боевые задачи решал и нынешний начальник инженерных войск Вооружённых Сил РФ генерал-лейтенант Юрий Ставицкий, также отмеченный при выполнении интернационального долга высокими наградами.

«Особой страницей для нас остаётся Афганистан, где, как и в годы Великой Отечественной войны, проявился героизм советских сапёров, – с этими словами Юрий Михайлович обратился к участникам встречи. – На территории, где мы сейчас находимся, дислоцировался 45-й инженерно-сапёрный полк, на который было возложено инженерное обеспечение войск на протяжении всего периода их боевых действий в Афганистане. В настоящее время военнослужащие инженерных войск, умножая боевые традиции, успешно выполняют задачи на территории Сирийской Арабской Республики».

В торжественной обстановке ветеранам были вручены памятные медали. Они ознакомились с выставкой новейших образцов инженерной техники. Своё мастерство перед гостями продемонстрировали военнослужащие штурмового взвода и роты инженерной разведки 1-й гвардейской Брестско-Берлинской Краснознамённой орденов Суворова и Кутузова инженерно-сапёрной бригады. Своим творчеством ветеранов порадовали Православный хор и ансамбль инженерных войск «За Веру и Отечество», вокальный ансамбль «Ярополк».

Кульминацией встречи ветеранов стало открытие на территории 45-го полка Мемориала памяти воинам-инженерам, погибшим в годы Великой Отечественной войны, в Афганистане, павшим в локальных конфликтах современности. За памятником, на стеле высечены имена героев.

Почётное право открыть мемориал было предоставлено матери и сыну погибших в Афганистане героев – Ирине Журавлёвой и Алексею Козлову, в прошлом командиру

45-го инженерно-сапёрного полка, а ныне генерал-лейтенанту Николаю Антоненко, воинам-сапёрам 45-го инженерно-маскировочного полка и 66-го учебного центра инженерных войск.

Бывший начальник штаба полка в 1986–1988 годах, кавалер двух орденов Красной Звезды, председатель Общественной организации ветеранов инженерных войск – участников боевых действий «Фортпост» полковник запаса Вячеслав Храмцов от имени всех ветеранов инженерных войск – участников боевых действий в Афганистане выразил признательность автору проекта Мемориала памяти Сергею Судакову и всем участвовавшим в его возведении. «Сейчас у нас есть место, где можно встретиться и отдать дань памяти тем, кто не вернулся из Афганистана, есть достойное место для проведения многих военно-патриотических акций»,– сказал Вячеслав Иванович.

Участвующий во встрече кавалер медалей «За отвагу» и «За боевые заслуги» бывший заместитель командира взвода разграждения 45-го исп старшина Олег Трушин после 5 месяцев учебки в городе Термез был направлен в Афганистан. «Мы разминировали дороги, проводили колонны, снимали мины, фугасы, – сказал он. – 45-й полк – один из самых боевых, самых востребованных в Афганистане полков, ни одной операции без нашего участия не обходилось».

Тёплым, сердечным было выступление бывшего заместителя командира роты специального минирования по политической части 45-го полка капитана Батыра Махмудова, выпускника Донецкого высшего военно-политического училища.

Уходят годы, редеют ряды ветеранов. Важно, чтобы вечной оставалась память о героях и подвигах.

Павел Герасимов, «Красная звезда»

Оружие против Ирана: в США испытывают сверхмощные бомбы

США испытали две сверхмощные бомбы

Лидия Мисник

США провели очередное испытание сверхмощных авиабомб GBU-57 последней модификации и разместили соотвествующий ролик в сети. На кадрах видно, как сброшенные одна за другой две бомбы пробивают грунт и через мгновение взрываются на глубине. Боеприпасы прошли уже четыре модификации с начала их испытаний в 2007 году.

ВВС США разместили в сети видеоролик, на котором запечатлено новое испытание двух сверхмощных авиабомб GBU-57 последней модификации.

Судя по кадрам, датируемым 16 мая, сброс авиабомб осуществил стратегический стелс-бомбардировщик ВВС США B-2 Spirit, предназначенный для их доставки к цели.

На видео самолет сбрасывает одну за другой две бомбы. Сначала они пробивают грунт точно в заданной цели, а спустя мгновение уже под землей происходит мощный взрыв боеприпаса.

Бомба GBU-57 или Massive Ordnance Penetrator (MOP) — это американская корректируемая противобункерная авиационная бомба, способная перед взрывом проникать в землю на глубину до 61 метра или пробивать до 19 метров армированного бетона.

Большая часть информации о боеприпасе, в том числе данные о ее мощности в тротиловом эквиваленте не раскрываются, но известно, что масса авиабомбы достигает 13,6 тонн, а боевая мощность — почти 2,5 тонны взрывчатки. Это мощнейший неядерный боеприпас в арсенале американской армии.

Это оружие зачастую сравнивают с так называемой «матерью всех бомб» — GBU-43 MOAB, которую американцы применили в апреле 2017 года для поражения подземных укрытий талибов в Афганистане. Она весит меньше GBU-57 — ее масса составляет 9,5 т. При этом по другим параметрам «мать всех бомб» превосходит MOP. К ним относятся длина (6,2 м против 9,17 м), диаметр корпуса (0,8 м против 1,02 м) и вес взрывчатки (2,4 т против 8,5 т).

США начали разрабатывать GBU-57 в 2002 году. Проектированием оболочки и непосредственно испытанием бомбы занимался Boeing, а военно-промышленные компании Lockheed Martin и Northrop Grumman создавали внутренние компоненты боеприпаса.

В командовании ВВС США предполагали, что GBU-57 будут использоваться для уничтожения подземных заводов по обогащению урана в Иране и скрытых в толще скал военных объектов КНДР.

Первые испытания бомбы состоялись в марте 2007 года: ее сбросили на тоннель на полигоне в Нью-Мексико. В том же году Northrop Grumman получила заказ на сумму в $2,5 млн. В его рамках компания модернизировала некоторое количество бомбардировщиков B-2, чтобы они стали носителями для GBU-57.

В январе прошлого года эти бомбардировщики были размещены на тихоокеанской базе ВВС США на острове Гуам.

«Около 200 рядовых и три B-2 Spirit размещены на базе Андерсен для поддержки бомбардировщиков тихоокеанского командования и миссии сдерживания», — указали в сообщении пресс-службы Тихоокеанских ВВС в твиттере.

В ВВС США уточнили, что переброска бомбардировщиков с авиабазы «Уайтмэн» в штате Миссури на Гуам была осуществлена в рамках запланированной ротации сил. При этом там отказались сообщать, были ли на самолетах GBU-57.

Что же до самой бомбы, ее приняли на вооружение американской армии в 2011 году. В первой версии боеприпас мог пробивать до 60,9 м армированного бетона. Но этого оказалось недостаточно, и в январе 2012 года газета The Wall Street Journal сообщила о начале Пентагоном работе по увеличению поражающей силы GBU-57.

Эксперты американского военного ведомства, мнение которых приводило издание, пришли к выводу, что мощности всего неядерного вооружения США и этой бомбы, в частности, не хватает для уничтожения укрепленных подземных объектов на территории Ирана.

Испытания доказали, что многие иранские подземные объекты расположены или слишком глубоко под землей, или оборудованы дополнительными средствами защиты.

В прошлом году была проведена уже четвертая модернизация бомбы, после которой были значительно увеличены характеристики боеприпаса для уничтожения труднопоражаемых и глубокорасположенных целей. Впрочем, какие именно элементы боеприпаса были изменены, не сообщалось.

Зато известно, что во время одной из предыдущих модернизаций, которая прошла в 2013 году, усовершенствованию подверглась конструкция стабилизаторов. Также был установлен второй взрыватель для увеличения глубины, на которую может проникать авиабомба.

Но этой бомбы американской армии, судя по всему, недостаточно. В 2010 году генерал-лейтенант ВВС США Филип Бридлав указал на необходимость разработки противобункерной авиабомбы нового поколения, сопоставимой по поражающим параметрам с G-57, но втрое меньше по размерам.

Это нужно, чтобы боеприпас могли нести любые бомбардировщики, а не только B-2. В декабре того же года ВВС США анонсировали разработку такого оружия.

Как сообщали в 2011 году американские СМИ, для реализации поставленной задачи было решено увеличить начальную скорость оружия, а для этого требуется более прочный, но в то же время легкий корпус, поскольку увеличивается опасность разрушения бомбы при столкновении с поверхностью. Созданием новых материалов для подобных бомб с применением нанотехнологий занимаются специалисты Лос-Аламосской национальной лаборатории.

«Игры в санкции»: чеченский спецназ пострадал из-за геев

Посольство России анонсировало ответные меры на новые санкции США

Ермолай Алексеев

Россия ответит на новые санкции со стороны США, введенные на основании акта Магнитского, заявили в российском посольстве в Вашингтоне. Дипломаты назвали новые санкции «попыткой односторонних принудительных мер», не принятых в цивилизованном общении стран. Под санкциями оказались чеченский спецотряд «Терек» и несколько россиян, якобы причастных к смерти Сергея Магнитского и убийству Бориса Немцова.

Москва предпримет ответные меры на новые санкции со стороны США, заявили в посольстве России в Вашингтоне. Об этом сообщает ФАН со ссылкой на заявление дипмиссии.

«Данные шаги вызовут ответные меры. Отвечая подобным образом, мы всегда подчеркивали, что это не наш выбор. Мы стремимся сотрудничать с США в долгосрочной перспективе. Мы готовы к этому, и мы считаем, что это правильный вариант», — отметили в посольстве РФ.

Минфин США ввел санкции в отношении чеченского спецотряда «Терек» и пяти граждан Российской Федерации, в числе которых — командир «Терека» Абузайд Висмурадов, двое следователей по делу Сергея Магнитского — Геннадий Карлов и Елена Трикуля, бывший начальник исправительной колонии №7 Сергей Коссиев и экс-заместитель командира батальона «Север» Руслан Геремеев, который считается причастным к убийству Бориса Немцова адвокатами семьи погибшего.

«Терек» же в Вашингтоне считают причастным к пыткам и бессудным расправам над геями.

Посольство РФ назвало новые санкции «попыткой односторонних принудительных мер <...> вопреки международному праву». По мнению российских дипломатов, цивилизованные страны так не общаются. Кроме того, новые антироссийские санкции «явно противоречат позитивным итогам» встречи президента РФ Владимира Путина с госсекретарем США Майком Помпео в Сочи, отмечается в заявлении.

Введение санкций в отношении чеченского отряда специального назначения «Терек» могут быть вызваны страхом США перед возможным использованием отряда в Арктике, полагают в дипмиссии.

«Санкции против спецотряда быстрого реагирования «Терек» из Чеченской Республики отражают намерение <...> затруднить его сотрудничество в международной борьбе с терроризмом», — добавили дипломаты РФ.

«Минфин продолжает принимать меры против тех, кто причастен к задержанию, издевательствам над Сергеем Магнитским и его смерти. <...> Мы намерены привлечь к ответственности тех, кто ответственен за различные жестокие преступления в России, включая убийство Бориса Немцова и повсеместное нарушение прав ЛГБТ-сообщества в Чечне», — заявила заместитель министра финансов США Сигал Манделкер.

Американские санкции подразумевают заморозку любых активов попавших в «черный список» лиц на территории США, а граждане и компании США теряют право заключать сделки с фигурантами списка.

В 2012 году США приняли «Акт о верховенстве закона и подотчетности имени Сергея Магнитского», согласно которому в отношении россиян, причастных к нарушениям прав человека, вводятся санкции.

Сотрудник крупного инвестиционного фонда Hermitage Capital Management Сергей Магнитский, обвиненный российскими правоохранителями в налоговых махинациях, умер в следственном изоляторе «Матросская тишина» в ноябре 2009 года, находясь в заключении почти год.

Кроме объявления о новых санкциях, США призвали Россию расследовать смерть Сергея Магнитского.

«Повторяем призыв <...> привлечь к суду ответственных за задержание, преследование и смерть сообщавшего о нарушениях российского юриста Сергея Магнитского, который умер в московской тюрьме», — говорится в заявлении ведомства.

Глава Чеченской республики Рамзан Кадыров заявил, что Вашингтон продолжает «играть» в санкции, хотя у самого «рыльце в пуху».

«США продолжили детские игры в санкции. На совести США миллионы жертв, уничтоженные страны, народы, Корея, Вьетнам, Афганистан, Ирак, Сирия, Ливия. А сколько провокаций, свергнутых правительств, подготовленных главарей террористов наподобие Бен Ладена, не сосчитать. Рыльце в пуху!» — написал он в своем твиттере.

Он также назвал спецотряд «Терек» одним из лучших в сфере борьбы с терроризмом и выразил недоумение по поводу связи Магнитского и Чечни.

В 2007 году аудитор Сергей Магнитский, работавший на инвестиционную компанию Hermitage Capital Management, якобы раскрыл крупнейшее в российской истории единовременное хищение бюджетных средств — 5,4 млрд рублей. Перечень установленных им преступников включал в себя несколько десятков сотрудников различных российских органов исполнительной власти.

24 ноября 2008 года Сергей Магнитский был арестован по обвинению в помощи главе фонда Hermitage Capital Management Уильяму Браудеру в уклонении от уплаты налогов. Спустя 11 месяцев предварительного заключения Сергей скончался в больнице Следственного изолятора №1 г. Москвы. Инициатором его ареста и следователем по его делу оказались ключевые участники хищения, заявлял Магнитский. После его смерти в СИЗО Соединенные Штаты и ЕС ввели санкции в отношении этих людей.

«Помню Россию по работе в ЦРУ»: что разведал Помпео в Сочи

Эксперты оценили заявление Помпео об «успешных переговорах» с Путиным

Иван Апулеев

Госсекретарь США Майк Помпео назвал три области, в которых Москва могла бы успешно сотрудничать с Вашингтоном, — урегулирование ситуации в Афганистане, ракетный кризис на Корейском полуострове и борьба с терроризмом. Он также заявил, что переговоры с президентом России Владимиром Путиным увенчались успехом.

Есть три сферы, в которых Россия и США могут успешно сотрудничать, заявил госсекретарь Майк Помпео по итогам переговоров с президентом РФ Владимиром Путиным. Об этом сообщает ФАН.

«Во-первых, наши страны могут вместе постараться принести мир в Афганистан. И Россия, и Штаты осознают исходящую оттуда <...> террористическую угрозу и должны сократить насилие», — заявил Помпео.

Кроме того, российско-американское сотрудничество возможно по проблеме Северной Кореи. Помпео выразил убеждение, что Москва так же заинтересована в денуклеаризации Корейского полуострова, как и Вашингтон.

Наконец, третья сфера сотрудничества — борьба с международным терроризмом, отметил госсекретарь. Он напомнил, что раньше служил директором Центрального разведывательного управления и знает о помощи, которую Россия оказывала Америке в борьбе с террористами.

«И я знаю, что мы спасали русским жизни, также предоставляя им информацию с нашей стороны», — подчеркнул Майкл Помпео.

Госсекретарь США также охарактеризовал прошедшие в Сочи переговоры с президентом РФ Владимиром Путиным и главой МИД Сергеем Лавровым как успешные. Однако политолог Алексей Мухин в разговоре с НСН выразил сомнение в предметности общения.

«Да, действительно, диалог восстановлен. Но является ли он предметным — большой вопрос. Судя по всему, речь идет лишь о взаимном «ощупывании», как говорят сейчас российские эксперты. Приведет ли это «ощупывание» к серьезным и продуктивным совместным проектам, и уведет ли оно отношения Москва и Вашингтона от взаимной устной конфронтации — тоже большой вопрос», — отметил эксперт.

Глава американского внешнеполитического ведомства 14 мая находился с визитом в Сочи. В резиденции Бочаров ручей прошла его встреча с Сергеем Лавровым и Владимиром Путиным.

На встрече с российским лидером, кроме главы внешнеполитического ведомства, присутствовали директор Службы внешней разведки Сергей Нарышкин, помощник президента Юрий Ушаков и директор департамента Северной Америки МИД РФ Георгий Борисенко.

От американской стороны на переговорах вместе с Помпео присутствовали посол США в России Джон Хантсман, спецпредставитель США по сирийскому урегулированию Джеймс Джеффри, исполняющий обязанности заместителя госсекретаря США Филип Рикер.

По итогам переговоров президента России и американского госсекретаря стороны подтвердили заинтересованность в нормализации отношений, сообщил помощник российского лидера Юрий Ушаков.

«Состоялся неплохой, предметный разговор, подтверждена — что очень важно — заинтересованность двух сторон, чтобы начать выправление отношений и восстанавливать постепенно каналы общения», — отметил Ушаков.

Он добавил, что Помпео подтвердил заинтересованность президента США Дональда Трампа во встрече с Владимиром Путиным на полях саммита «большой двадцатки». Однако Россия «ждет от США конкретики». Помощник российского президента отметил, что «особого прорыва» в ходе переговоров достигнуто не было. Помпео, в свою очередь, назвал переговоры в Сочи «позитивным шагом вперед».

Американские СМИ при этом оценили итоги встречи Путина и Помпео как резкие и почти безрезультатные: стороны, по версии журналистов в США, остались каждая при своем, «красные линии» никуда не делись, утверждает телеканал CNN.

Politico, в свою очередь, пишет, что глава МИД РФ Сергей Лавров и госсекретарь Майкл Помпео «бодаются» над темой «вмешательства» России в выборы президента США в 2016 году. Шеф Госдепа потребовал от Лаврова представить доказательства, что Россия перестала «вмешиваться» в выборы. Российский министр просто отрицал любые обвинения в причастности России к этому «фейковому скандалу».

«О санкциях речь шла очень коротко. Примерно в том плане, что нельзя вводить против России санкции, одновременно просить Россию сделать что-то такое, что было бы выгодно американцам на международной арене», — сказал Ушаков.

Пожалуй, сфера борьбы с терроризмом действительно является для России и США одной из самых прогрессивных. В декабре 2017 года президент США Дональд Трамп во время своей речи, посвященной стратегии Вашингтона в сфере нацбезопасности, заявил, что планировавшийся теракт в Санкт-Петербурге, который ФСБ России удалось предотвратить благодаря информации, предоставленной американскими спецслужбами, мог унести тысячи жизней.

«Вчера я получил звонок от президента России [Владимира] Путина, который поблагодарил нашу страну за разведданные, которые ЦРУ передало им (России — «Газета.Ru») относительно большой террористической атаки, запланированной в Санкт-Петербурге, в результате которой многие люди, возможно, тысячи, могли быть убиты», — заявил Трамп.

«Это прекрасно, именно так это должно работать», — подчеркнул Трамп, имея в виду антитеррористическое сотрудничество между Москвой и Вашингтоном.

За прошедший год в Афганистане погибли и пострадали 11 тысяч мирных жителей

В период с марта 2018 года по март 2019 в ходе боевых действий на территории ИРА погибли и пострадали по меньшей мере 11 тысяч мирных жителей, сообщается в недавно опубликованном отчёте Афганской независимой комиссии по правам человека.

Согласно исследованию, проведённому данной правозащитной организацией, число случаев гибели гражданских лиц за указанный период времени достигло 3032, а случаев ранений – 8180.

Как сообщила на сегодняшней пресс-конференции председатель комиссии Сима Самар, за год потери среди мирного населения возросли на 19%, а потери среди женщин – на 16. Если число погибших мирных жителей по сравнению с предшествующим годом в незначительной степени уменьшилось, то число случаев ранений, напротив, резко возросло.

По данным организации, ответственность за 53% случаев потерь несёт запрещённое в России движение «Талибан», за 12% – группировка «Исламское государство», также запрещённая в РФ. Правительственные силы и иностранные войска, в свою очередь, были признаны ответственными за 11,5% случаев гибели и ранений мирного населения.

В целом, согласно отчёту комиссии, совокупное число фатальных и нефатальных потерь среди стражей порядка и мирных жителей в результате атак смертников и других боевых действий за год возросло на 12%.

«Афганская независимая комиссия по правам человека призывает все воюющие стороны соблюдать международное право и согласиться на прекращение огня, чтобы остановить гражданские потери в стране», – подвела итоги отчёта Сима Самар.

NAI: Афганское правительство намерено ограничить свободу слова

Организация по поддержке свободы СМИ в Афганистане (NAI) заявила, что правительство ИРА намерено ограничить свободу слова в стране.

В заявлении подчеркивается, что министр связи и информационных технологий Шахзад Гуль Арьюби в интервью «Би-би-си» сообщил о намерениях правительства ограничить доступ в интернет.

«Мы сделали локальный доступ в интернет и теперь можем фильтровать то, что хотим. Мы можем закрыть то, что не нужно и вредит Афганистану», — отметил министр.

Представители “NAI” выразили обеспокоенность возможным ограничением интернета в стране и призвали афганские власти разъяснить заявление Арьюби. Они также напомнили, что 34-я статья Конституции Афганистана гарантирует каждому гражданину свободу выражения своего мнения.

Кроме того, в “NAI” призвали международные организации привлечь правительство ИРА к ответственности и напомнить об его обязательствах защищать свободу слова.

Как уже сообщал «Афганистан.Ру», ранее министр связи и информационных технологий сообщил о возможной блокировке социальной сети “Facebook”, подчеркнув, что в соцсети распространяется недостоверная информация.

Государственную кинокомпанию «Афган Фильм» впервые возглавила женщина

Накануне в государственной афганской кинокомпании «Афган Фильм» состоялись выборы генерального директора. По итогам голосования этот пост получила 36-летняя женщина-режиссёр Сахра Карими.

Кинокомпания «Афган Фильм», основанная в 1968 году, сыграла значимую роль в развитии афганской киноиндустрии. Впервые за десятилетия работы её главой была назначена женщина.

Выборы генерального директора осуществила Независимая комиссия по делам административных реформ и государственной службы. Как сообщил прессе Надир Надири, председатель данного ведомства, Сахра Карими была признана наиболее подходящим кандидатом на пост главы компании благодаря её заслугам в деле развития кинематографа.

Стоит отметить, что будущая женщина-режиссёр родилась в Иране, в семье выходцев из Афганистана. Впоследствии Сахра жила в Словакии, где получила профессиональное образование режиссёра и сценариста, но в 2012 году прибыла в Кабул, где живёт и работает по сей день.

К настоящему времени Сахра Карими стала создателем более 30 фильмов, полно- и короткометражных. Среди работ женщины-режиссёра есть художественные кинокартины, но именно документальные фильмы, посвящённые жизни в Афганистане, принесли ей широкую известность.

В частности, лауреатом международных наград стал фильм Сахры Карими «Афганские женщины за рулём». Теме борьбы женщин за свои права также посвящён её документальный фильм «Парлика. Женщина в стране мужчин», рассказывающей историю афганской женщины-политика на фоне мрачных картин патриархального общества.

Ожидается, что Сахра Карими приступит к исполнению служебных обязанностей на следующей неделе. Представители комиссии надеются, что работа известной женщины-режиссёра на посту генерального директора поспособствует дальнейшему развитию афганского кинематографа.

Президентские выборы в Афганистане планируется провести без биометрической регистрации избирателей

В ходе проведения выборов президента Афганистана, назначенных на 28 сентября 2019 года, не будет использоваться система биометрической регистрации, сообщают афганские СМИ со ссылкой на постановление Избиркома.

Напомним, что вышеупомянутая система была внедрена Независимой избирательной комиссией незадолго до начала прошлогодних парламентских выборах в ответ на многочисленные протесты, связанные с угрозой фальсификаций.

Биометрическая регистрация была призвана предотвратить махинации, связанные с повторным голосованием и вбросом голосов, однако осуществление данной инициативы на практике оказалось недостаточно эффективным.

По официальным данным, всего процедуру биометрической регистрации прошли около 92% от общего числа избирателей, однако обозреватели полагают, что в действительности эти показатели были завышены.

По словам наблюдателей и других очевидцев, само наличие биометрических приборов на участках не гарантировало процедуры сбора. Зачастую в работе устройств на выборах наблюдались сбои, объяснявшиеся проблемами с электричеством. Кроме того, в некоторых случаях сотрудники избирательных пунктов оказались недостаточно компетентными для осуществления регистрации.

Впоследствии в афганскую прессу поступили сообщения о том, что приборы, использовавшиеся при регистрации избирателей на выборах 2018 года, оказались недостаточно эффективными, в частности, не смогли найти отличий между отпечатками пальцев разных людей.

После многочисленных сообщений о фальсификациях при голосовании и последующем подсчёте Независимая избирательная комиссия и Комиссия по жалобам на злоупотребления при выборах были отправлены в отставку.

Новый состав НИК Афганистана, приступивший к работе в марте нынешнего года, изначально собирался повторить процедуру биометрической регистрации избирателей на грядущих президентских выборах, однако, согласно отчётам, впоследствии данное решение было отменено.

Норма и реальность

Непризнанные государства в поисках государственности

Александр Искандарян – директор Института Кавказа (г. Ереван).

Резюме Появление новых государств остановить невозможно, но реально разработать критерии их признания. Эти критерии могут быть очень сложными, но главное – они должны быть применимы на практике, не провоцируя новые конфликты и кровопролитие.

Непризнанные или частично признанные государства – спорный вопрос и в политических, и в научных дискурсах. Наглядный пример – вступление фактически греческой части Кипра в Евросоюз, по мнению многих, противоречившее правилам ЕС, поскольку другая часть острова, Турецкая Республика Северного Кипра, остается непризнанной (точнее, признанной только Турцией).

Причины непризнания или частичного признания государства чаще всего лежат в политической, а не научной плоскости. И хотя таких государств в мире множество, ученым пока не удалось изобрести новый подход к их дефиниции, так что наука продолжает пользоваться политизированными и пропагандистскими терминами. Учитывая, что многообразие государств, которые принято называть «непризнанными», сопоставимо с многообразием признанных, политическая наука в первую очередь задается вопросом, возможно ли последовательное применение этого (или, быть может, иного, более точного) термина. Иными словами, можно ли предложить научно обоснованное определение «непризнанного государства», и если да, то какие ныне существующие или уже исчезнувшие государства соответствуют этому определению?

Изучение непризнанных государств имеет научную значимость не только потому, что оно интересно само по себе и имеет целый ряд последствий для политической науки, но и по той причине, что помогает нам углубить свои представления об одном из ключевых, основополагающих понятий политической науки: государстве. Чтобы определить «непризнанность», нужно задуматься о том, что такое государство вообще, в современности и в истории. Чем отличается государство от не-государства? Каким путем тот или иной энтитет становится государством или перестает им быть? Каковы критерии государственности и каков источник их легитимности? Само по себе существование на современной политической карте мира непризнанных государств открывает путь к пересмотру всех этих классических вопросов.

Трудности определения

Разумеется, у отсутствия академического определения непризнанных государств есть причины. Отчасти они обусловлены самой природой научных исследований, а отчасти той средой, в которой работают ученые, и в частности тем, что наука, как правило, развивается в признанных устоявшихся государствах. Научный потенциал непризнанных или частично признанных государств ограничен. Даже если на их территории есть университет (чаще всего это наследие имперского присутствия или исчезнувшей политической системы), там в лучшем случае есть один-два специалиста международного уровня либо их нет вообще, и нет возможности поддерживать активное научное сообщество и необходимую для развития науки циркуляцию людей и идей. В большинстве случаев этим учебным заведениям не хватает средств. Ученый, живущий в непризнанном государстве, обычно аффилирован с университетом или исследовательским центром, не признанным мировым научным сообществом. Кроме того, в непризнанном государстве принято политизировать все, что касается его международного статуса. От ученого ожидается не анализ, а отстаивание интересов непризнанного энтитета. В противном случае он/она рискует лишиться работы или финансирования или стать объектом травли в СМИ.

В бывших метрополиях изучение этой темы менее тенденциозно, и необходимость легитимации отступает на второй план. Многое зависит от этнического фактора. Например, российские специалисты по Абхазии и Южной Осетии часто настроены критически, а вот строго научных, беспристрастных исследований по Нагорному Карабаху в Армении или Северному Кипру в Турции немного. Жителей этих непризнанных государств в армянском и турецком обществах воспринимают как членов своей этнической группы и включают их в свои этнические нарративы, рассматривая государственность как составляющую этнического проекта. В результате давление общества заставляет ученых и научные центры строить работу вокруг этих нарративов.

Не менее важно, что в непризнанных государствах дискурсы, как научные, так и общественные, сосредоточены в основном на своих же кейсах, чаще всего не выходят за пределы собственной проблематики, даже чаще всего эмпирики. Скажем, на Южном Кавказе в непризнанных и частично признанных государствах если и упоминаются примеры, скажем, Восточного Тимора или Южного Судана, о них говорят в связи с легитимацией признания непризнанных образований. Но и эти упоминания обычно встречаются в легалистском или политическом контексте как тезисы в поддержку собственной борьбы за признание. У специалистов отсутствует академический интерес к аналогичным случаям в других регионах. Даже если они обсуждаются, то как нечто далекое и схематичное, немногие знакомы с реальным контекстом событий, да и не хотят его знать.

В признанных государствах непризнанные часто воспринимаются в негативном свете как недогосударства, не обладающие легитимностью и не имеющие права на существование. Непризнанные государства редко видятся как часть политической реальности. Одна из причин в том, что они бросают вызов стабильности мирового порядка, являясь исключением из международного права, которое лучше всего игнорировать, чтобы их иррациональная природа не сказалась на международном правопорядке. Во многих признанных государствах считается политически некорректным даже использовать термин «непризнанное государство» как подразумевающий, что непризнанные государства на самом деле являются государствами, но некие силы или структуры этого не признают. Чтобы избежать подобной коннотации, вместо «государство» говорят «территория» или «образование», а слово «непризнанное» заменяют на «самопровозглашенное», «де-факто», или «сепаратистское». Все эти эвфемизмы не только не привносят ясности, но усложняют понимание ситуации.

Начнем с того, что большинство государств де-юре являются государствами де-факто. Кроме того, большинство стран на карте мира являются также и самопровозглашенными, созданными волеизъявлением своего народа или лидеров, а не внешними силами. Практически все современные государства появились в результате отделения от других в тот или иной момент, поэтому их можно назвать сецессионистскими или сепаратистскими. Понятие «де-факто государство» подразумевает наличие государственных институтов, которых в непризнанном государстве может и не быть. Терминологическая путаница свидетельствует о недостаточной разработанности предмета. Еще рано говорить о существовании серьезного научного подхода к этой тематике или о действенной парадигме, в которой ее можно рассматривать.

Когда государство становится государством?

Безусловно, сложность предмета – одна из причин, почему наука отстает от реальности. Появление непризнанных государств нужно рассматривать в более широком контексте появления государств вообще. А это тема бесконечных дискуссий политологов, философов и юристов. О несовершенстве международного права и практики свидетельствуют разные судьбы непризнанных государств – от полногоценного международного признания Восточного Тимора и Южного Судана до подвешенного статуса Северного Кипра и Абхазии или полного исчезновения Ичкерии и Сербской Краины. Мировое сообщество пока не выработало последовательного подхода к итогам гражданских войн. Оно признало исход гражданской войны в Китае, и поэтому коммунистическое правительство Китайской Народной Республики стало легитимным представителем китайского народа, в то время как власть талибов в Афганистане была ликвидирована путем военной интервенции. В том, чтобы признать коммунистов в Китае, но не талибов в Афганистане, есть политическая логика, а юридической нет.

Пример Китая особенно показателен. Материковый Китай, или Китайская Народная Республика, оставался непризнанным до 1971 г., его место в ООН занимал Тайвань (официальное название – Республика Китай). В 1971 г. Генеральная ассамблея приняла резолюцию 2758 «Восстановление законных прав Китайской Народной Республики в ООН», в которой КНР признавалась «единственным законным представителем Китая в ООН», а Тайвань был лишен представительства в ООН, так как «занимал это место незаконно». Теперь уже Тайвань стал непризнанным (или, точнее, частично признанным) государством, а КНР восстановлена в «законных правах», которые ей никогда не принадлежали.

Еще один сравнительно недавний прецедент создала деколонизация – фактически процесс управляемого распада колониальных государств и всей колониальной системы. Некоторые государства создавались на пустом месте. Случайно сложившиеся административные границы превращались в границы новых государств, созданных по принципу uti possidetis – сохранения существующего положения вещей. Властные полномочия передавались представителям разнородного населения территорий, оставляемых колонизаторами. Потребовались десятилетия, чтобы население стало нацией, кое-где процесс продолжается до сих пор. Попытка пересмотра результатов деколонизации, какими бы несправедливыми и неразумными они ни были, приведет к разрушению современной системы международного права. Важный результат деколонизации – то, что уже десятилетия существует целый ряд государств, из всех классических признаков государства обладающих только одним – признанностью. Легитимность государств, созданных в тот период, базировалась исключительно на их признании бывшими метрополиями. Сегодняшние непризнанные государства, многие из которых образовались в конце XX века по итогам распада коммунистического мира, столкнулись с противоположной проблемой: именно бывшие метрополии их и не признают.

Пытаясь понять природу непризнанных государств, мы сталкиваемся с проблемой дефиниций. Что такое государство и что такое «признанность»? Есть определения государства, подходящие к данному контексту, например, веберовская идея о том, что суверенитет государства определяется его правом применять власть и монополией на принуждение на определенной территории. В контексте мировой политики это означает, что государство само решает, как относиться к другим странам, в какие союзы и альянсы вступать и какие обязательства на себя брать. Понятно, что в реальности суверенитет государства подвержен многочисленным ограничениям, добровольным и нет, от наложения санкций до военных операций на его территории. Но все-таки с точки зрения международного права вмешательство во внутренние дела государства легитимно только в особых случаях, по крайней мере в теории.

Не так с государствами непризнанными. Они не могут обратиться за помощью в международные организации или к другим государствам, поскольку те не признают их существования. На бумаге непризнанных государств вообще не существует, к ним относятся как к временным техническим сбоям в системе международного права. Частично признанные государства – несколько иной, более сложный случай: будучи признаны хотя бы несколькими акторами, они могут взаимодействовать с ними, но это не уравнивает их в правах с остальным миром, преимущественно состоящим из признанных государств.

На практике непризнанным считается государство, обладающее несколькими, а иногда многими или даже большинством признаков обычного государства: контролем над территорией, политической системой с ветвями власти, правовой системой, армией, государственной символикой (гимном, гербом и флагом), системой социального обеспечения, границами и т.д., но не признанное другими странами. На самом деле непризнанное государство может обладать всеми известными параметрами государственности, кроме признания.

Однако не существует юридического определения признания, его процедуры или акторов. Взаимное признание непризнанных государств не имеет законной силы. Чтобы считаться признанным, государство должно быть признано государством, в свою очередь, признанного признанным государством, и т.д. Международное право не объясняет, какой длины должна быть эта цепочка или сколько стран должны признать государство, чтобы оно стало признанным.

Например, Косово уже признало более 100 государств, но это государство по-прежнему считается частично признанным, просто потому что «порог признания» не установлен международным правом или практикой мирового сообщества. Возможно, частично признанным можно считать государство, не являющееся членом ООН, но признанное некоторыми членами ООН. Но есть и пример Западной Сахары – государства, признанного более чем 60 членами ООН, а также частично признанной Южной Осетии. Для такого государства участие в международных отношениях ограничивается взаимодействием со странами, которые его признали, – одной или двумя, как в случае с Абхазией и Южной Осетией, или с десятками, как в случае с Косово, Западной Сахарой и Тайванем.

Однако есть и противоположные примеры, когда признанное государство не признается несколькими государствами. Так, Израиль не признан большинством арабских стран. Есть и индивидуальные аномалии: Пакистан по не вполне ясным причинам не признает Армению. Однако и Израиль, и Армения являются признанными государствами и членами ООН.

Исходя из вышесказанного, можно считать членство в ООН важным, но не универсальным критерием. До 2000 г. Ватикан и Швейцария не входили в ООН, а имели при ней статус наблюдателей, однако никто никогда не называл их непризнанными или частично признанными. С юридической точки зрения ООН не обладает полномочиями признавать или не признавать государства. Правом принимать такие решения обладают суверенные государства – члены ООН. Страна становится членом ООН по решению Генеральной ассамблеи после рекомендации Совета Безопасности, одобренной девятью из 15 его членов. Однако любой из постоянных членов Совета Безопасности может наложить вето на принятие государства в Организацию Объединенных Наций.

Хотя не входящие в ООН страны могут считаться признанными, именно членство открывает путь к признанию. Когда государство становится членом ООН, его положение в мире улучшается, оно может взаимодействовать с другими членами ООН, вступать в альянсы и т.д., хотя с какими-то государствами споры могут оставаться неразрешенными. Однако признание – пространственная переменная даже в отношениях суверенных государств, признавших друг друга. Даже в случае с членами ООН их суверенитет над определенной территорией иногда признается в различной степени, в зависимости от конкретной ситуации.

Одно государство может признать другое и при этом претендовать на часть его территории или считать эту часть оккупированной или сепаратистским образованием, как в случае с непризнанным или частично признанным государством. Соответственно, признание будет касаться только части территории государства. Например, США не признавали суверенитет СССР над странами Балтии. Современная Россия признает Грузию, но без Абхазии и Южной Осетии. Япония признает Россию, но не признает ее права на Курильские острова. Подобных примеров много.

Многие современные государства прошли через стадию непризнания. Непризнанными были США после 1776 г., Франция после революции 1789 г., Голландия с 1581 по 1648 год. В большинстве случаев эти государства возникли путем отделения от империи или метрополии. Они провозглашали независимость или принимали соответствующий закон, а метрополия отказывалась его признавать. За исключением случаев стремительного распада империй и появления множества новых государств, обычно метрополии требовалось время, иногда очень долгое, чтобы признать суверенитет отделившейся части.

Сторонники признания современных непризнанных государств часто ссылаются на вышеперечисленные примеры как прецеденты. В контексте международного права исторические примеры непоказательны, поскольку до XX века не было международных организаций, аналогичных ООН, и поэтому не существовало критериев признания помимо признания другими государствами. Поскольку надгосударственного органа, одобряющего признание, не было, любое государство, существовавшее до XX века, в современной терминологии можно считать частично признанным. Правильнее было бы сказать, что феномен международного признания/непризнания – современное явление, возникшее лишь в XX веке. Хотя в широком смысле взаимное признание государств существовало с середины XVII века – со времен Вестфальского мира.

Нет определения и международно признанного государства. Существует лишь политический консенсус ключевых игроков мировой политики (являющихся ключевыми игроками только потому, что остальные признают их таковыми). Механизм политического консенсуса настолько мощный, что признание может получить даже не существующее в реальности государство, например Сомали, а успешно функционирующее на протяжении десятилетий, например Тайвань, может остаться непризнанным. Переходные формы и ситуации – Турецкая Республика Северного Кипра, Косово и другие – настолько многочисленны и разнообразны, что зачастую неясно, к какой категории отнести тот или иной энтитет.

Генезис государств не вполне прозрачен юридически, но политически вполне определен. Исторически новые государства возникали вопреки воле метрополий, отказывавшихся их признавать и подолгу продолжавших претендовать на территории, которые уже не контролировали. С появлением более или менее формализованного мирового сообщества подобная ситуация стала приводить к возникновению непризнанных или частично признанных государств. Но генезис новых государств не изменился, изменилось международное право. Например, в XVII веке Эфиопия вряд ли бы переживала по поводу признания своего суверенитета Китаем. Эфиопская элита того времени, скорее всего, и не подозревала о существовании Китая. Сегодня Китай – постоянный член Совета Безопасности ООН, и для признания государства необходимо его согласие. Членство в ООН напрямую влияет на международные связи государства. Новым явлением, таким образом, является не непризнанное государство, а ООН.

Распад империй на примере Советского Союза

В начале 1990-х гг. в результате распада СССР и Югославии возникло множество новых государств. Оба энтитета распались из-за разрушения политического фундамента Ялтинской системы, созданной в конкретной ситуации для конкретной цели: поддержания баланса и предотвращения новой войны в биполярной Европе после Второй мировой войны. В 1945 г. в Потсдаме страны антигитлеровской коалиции договорились о послевоенном разделе Европы на сферы влияния. Ключевым стало требование нерушимости послевоенных границ, поскольку попытка пересмотра границ могла привести к нарушению военно-стратегического равновесия. Документы Хельсинкского Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) установили военно-стратегический и политический паритет на континенте и закрепили принцип нерушимости европейских границ. В качестве гаранта паритета выступали противостоявшие друг другу военные блоки – НАТО и ОВД.

Когда ОВД прекратила существование в конце1980-х – начале 1990-х гг., послевоенная система безопасности потеряла равновесие и стала разрушаться. Механизмы СБСЕ не могли эффективно работать в отсутствие политического и военного баланса. Затем произошло структурное изменение, имеющее прямое отношение к теме этой статьи: Запад более не мог рассматривать Восточный блок как нечто единое и неделимое. После Второй мировой войны прошло 40 с лишним лет, но мировое сообщество никогда не воспринимало Югославию или СССР как федеративные государства. Их внутренние границы никогда не были предметом международных отношений. Но теперь Запад столкнулся с появлением множества новых государств в Восточной и Южной Европе. Неожиданно Западу пришлось строить отношения не только с государствами с четко определенными границами (Болгарией или Польшей), но и с Боснией, Казахстаном и Литвой. Для этого нужно было включить их в систему международной безопасности.

Проблема системы международной безопасности заключалась в том, что она была создана для полностью сформированных государств с четко определенными границами. В системе возникали и сбои, например баскская, корсиканская и ольстерская проблемы, но в целом она работала. Однако пространство бывшего советского блока оказалось иным: в политическом отношении оно напоминало Западную Европу XVII–XIX веков, когда национальные государства только формировались. Нарождающиеся национальные государства или протогосударства посткоммунистической Европы плохо встраивались в систему безопасности. Их границы были нестабильными, кроме того, на фоне активного государственного строительства на территории бывшего советского блока вспыхнули межэтнические и этнополитические конфликты.

Отсутствие демократических традиций затрудняло урегулирование проблем мирным способом, некоторые конфликты привели к насилию. Коммунистические правительства не просто игнорировали права меньшинств, но и дискриминировали культуру и язык всех этнических групп, кроме доминирующей в регионе (так называемой титульной нации). Хотя административные границы СССР не игнорировали расселение этнических групп до такой степени, как это было, например, в Африке, все же советский режим усугубил многие старые проблемы и создал новые путем произвольного проведения границ, переселения народов и постановки одних народов в зависимость от других. Можно предположить, что возникновение непризнанных государств на посткоммунистическом пространстве стало следствием тех форм, которые принимало нациестроительство при коммунистах.

Советское нациестроительство – классическая иллюстрация того, как политические процессы могут воплощаться с точностью до наоборот, вопреки желаниям их создателей и адептов. Этот же процесс спустя десятилетия обернулся возникновением нескольких непризнанных государств. Российская империя распалась в одночасье: в 1917–1918 гг. практически вся ее территория превратилась в протогосударства. Некоторые из них, как ЛитБел и Объединенное монгольское государство, быстро исчезли, другие, как Армения и Украина, просуществовали несколько лет. В 1920-х гг. они были аннексированы Советским Союзом. Гражданская война 1918–1922 гг. и тогда, и сейчас воспринимается как война между социальными группами, но в большей степени она велась между формирующимися нациями, протонациями, этническими группами и религиозно-культурными конгломератами.

Политический проект белых – «единая и неделимая Россия» – на деле работал на распад страны, восстановив против себя практически все нерусские национальности и элиты. Большевики, напротив, провозгласили право народов на все виды свободы, включая «самоопределение вплоть до отделения», но в реальности, по крайней мере в первые годы власти, ставили своей целью мировую революцию, в результате которой исчезнут национальные границы. В итоге большевистский проект привел к восстановлению империи. При Сталине имперский компонент подкрепился символикой, от погон до почитания героев русской истории как общенациональных.

Еще одна империя, распавшаяся в то же время, – Османская – не смогла восстановиться, потому что фундамент кемалистского проекта был не социальный, а националистический. Кемалисты напоминали большевиков социально и даже культурно, но национализм лишил их возможности сохранить Османскую империю. Османизм младотурок оказался ими самими же и повержен, и логичным исходом было сохранение исключительно тюрконаселенных земель с этническим нивелированием населения. Кого-то убили, кого-то изгнали, кого-то ассимилировали. Можно было идти дальше по пути создания государства-нации – каковым Турция сейчас и является, если пренебречь курдской проблемой.

Победи националистический проект белых, Россия, очевидно, пошла бы по турецкому пути и превратилась в страну, населенную этническими русскими. Победившие большевики постарались взять под контроль как можно больше территорий бывшей Российской империи, а кое-где даже вышли за ее границы. Национальные элиты были слишком слабы, чтобы организовать эффективное сопротивление Красной армии, и через несколько лет империя возродилась в новом формате.

Национальное строительство в Российской империи тоже велось, но неравномерно. Российская империя, возможно, была самой неоднородной из всех континентальных империй: ни в Австро-Венгрии, ни в Османской империи не было такого многообразия народов. В морских империях типа Британской и Французской этническое многообразие присутствовало, но в отличие от континентальных империй им не нужно было создавать единое политическое пространство на всей своей территории. Для Российской/Советской империи во время Гражданской войны и после нее единственным способом контролировать всю территорию являлась федерализация, по крайней мере на формальном уровне и до затвердевания новых форм имперской государственности.

Образование СССР детально описано историками и политологами, включая сложный процесс вычерчивания внешних и внутренних границ, выстраивания сложных асимметричных иерархий территорий и этносов, «резания по живому» одних территорий и культур и объединения других. При детальном анализе каждый конкретный пример административного деления, делимитации границ и определения административных уровней неизменно занимателен, часто абсурден (как в случае с Карело-Финской и Еврейской автономиями), но всегда обладает качеством, важным в контексте этой статьи: советские территориальные единицы образовывались и строились по этнокультурному принципу.

В первые 15 лет существования Советский Союз был империей «позитивной дискриминации» в отношении этнических групп, объявленных титульными нациями. В 1930-х гг. политика ослабла, но общий подход сохранился. К моменту распада СССР, вопреки целям, поставленным его создателями, преуспел в трансформации ряда этнических групп в современные политические протонации. Эта трансформация продолжается и в независимых постсоветских государствах.

В Российской империи административно-территориальное деление не всегда происходило по этническому принципу: существовало Великое княжество Финляндское, но были и территории, где проживало несколько этнических групп, например Бухара (впоследствии поделенная между Узбекской, Таджикской и Туркменской ССР). Этническое деление стало нормой и универсальным принципом в СССР; вся страна состояла из квазиэтнических регионов. Фактически управление было централизованным и осуществлялось органами коммунистической партии почти без связи с административным делением. Однако советские политические карты стали ментальными картами людей, живших в СССР. Этническая идентичность титульных наций всех уровней укреплялась или строилась с нуля. Языки кодифицировались, издавались учебники, публицистика и художественная литература, в том числе переводы русской и европейской классики. Возникла система культурных стандартов, основанная на административном статусе территории. Например, автономной республике (второе место в иерархии) полагался драматический театр и педагогический институт, а союзной республике (первое место в иерархии) – еще и академия наук, университет и опера. Показателен сам термин «титульная нация»: не та, что составляет большинство в административной единице, а та, чьим именем она названа. То есть «владелец домена» с соответствующими привилегиями.

В результате некоторым народам повезло больше, чем другим, потому что их административная единица была выше по статусу. Менее удачливые так и не стали в СССР титульной нацией, как лезгины или греки (и многие другие). Автономная Социалистическая Советская Республика немцев Поволжья была образована в 1918 г. в составе РСФСР и ликвидирована в августе 1941 г. после нападения Германии на СССР. Деление СССР на этнические регионы создало предпосылки для формирования и политических идентичностей. Вполне логично, что в советских республиках постепенно сформировались национальные элиты и националистические идеологии, вплоть до национального самоопределения. К 1960-м гг., после смерти Сталина, когда советский режим стал менее репрессивным, в разных регионах появились первые политические институты национализма, как в подпольно-диссидентском виде, так и в ослабленном, интеллигентском. Кроме того (что, может быть, важнее), национализмы начали проявляться и в среде официальной «привилигенции», т.е. признанной властью и пользовавшейся целым рядом привилегий художественной и научной интеллигенции, и отчасти даже среди собственно коммунистических элит. Естественно, нациестроительство не остановилось на уровне союзных республик, но продолжилось в автономиях. Политизация этничности пронизывала общество, охватив все уровни иерархии: союзные республики, автономные республики, автономные области и автономные округа. Независимо от статуса все административные единицы получали наименование по названию этнической группы и становились инкубатором ее языка, культуры и идентичности.

Когда в 1990-е гг. начался распад СССР, в границах административно-территориальных единиц уже сформировались будущие нации. За исключением Приднестровья, этнополитические конфликты вспыхнули вдоль этнических границ на ментальной карте СССР. Сегодняшние непризнанные республики – Нагорный Карабах, Южная Осетия, Абхазия – были автономиями разного уровня. Например, в Грузии в советское время армян и азербайджанцев по отдельности было больше, чем абхазов в Абхазии и осетин в Южной Осетии вместе взятых. Причем и армяне, и азербайджанцы в Грузии тоже жили компактно: армяне в Джавахети, азербайджанцы в Квемо-Картли. И в Джавахети, и в Квемо-Картли возникала межэтническая напряженность, но ничего похожего на кровопролитные осетинский и абхазский конфликты там не случилось, потому что в Джавахети и Квемо-Картли не были созданы этнические домены. Эти регионы не имели автономного статуса, соответственно, когда Советский Союз распался, там не было этнической элиты и политических проектов.

Когда власть Москвы ослабла, этнополитические проекты в регионах стали стремительно набирать силу. «Позитивная дискриминация» 1920–1930-х гг. приняла радикальные формы в 1990-е гг.: от правового давления на этнические и культурные меньшинства, как в Латвии и Эстонии, до различных способов дискриминации на всем постсоветском пространстве – вплоть до погромов и депортаций. Кое-где нетитульные народы пытались ассимилировать, кое-где – подвергнуть этнической чистке.

Цели были одинаковыми на территории всего бывшего Советского Союза: создание политических энтитетов на этнической основе. За исключением России, в большей мере сохранившей инерцию советского нациестроительства, все постсоветские независимые республики использовали этнические нарративы, символы и мифы как краеугольные камни проектов нациестроительства. Во всех постсоветских государствах с момента независимости рос процент представителей титульных наций, поскольку представители меньшинств уезжали или ассимилировались. Язык титульной нации стал официальным языком, поддерживался из бюджета и защищался государственной политикой. Новые государства бывшей империи по-прежнему воспринимаются как домены этнических групп, давших им название.

Процессы формирования национальной идентичности, основанные на советской административно-территориальной политике, не могли протекать гладко. В системе были заложены накладки. Учитывая «матрешечный» принцип советского административного деления, претензии двух или более этнических групп на одну территорию были неизбежны. Удивительно, что конфликтов оказалось не так и много, и десятки «накладок» удалось уладить мирным путем. Там, где конфликты вспыхнули и привели к насилию, образовались зоны, контролируемые сецессионистами – они в итоге и превратились в непризнанные государства.

Война – эффективный инструмент государственного строительства, поскольку для ее ведения необходимо рекрутировать армию, обеспечивать снабжение, управлять людьми и территориями, создавать и распространять идеологии. В результате войн сепаратистские зоны приобретают властные структуры, иерархию, национальные символы и идеологию. Качество всех этих институтов на постсоветском пространстве варьируется, но они в любом случае возникают, если сепаратистам удается победить в войне и консолидировать население. Яркий пример – Чечня: за время первой войны добиться централизации и консолидации не удалось, а вторая война была проиграна, в результате Чечня так и не стала независимым государством. Но даже там, несмотря на поражение и отсутствие независимости, идет подспудный процесс протонационального строительства, формируются институты и идеологии.

Там, где войны были выиграны, возникли непризнанные государства. Южная Осетия и Карабах превратились в этнически однородные территории в результате обмена населением. Абхазия – пример этнократии в полиэтничном государстве. Приднестровье все еще пытается создать новый тип идентичности. Все это отнюдь не уникальные ситуации, характерные исключительно для непризнанных государств. Примеры этнократии и этнических чисток можно обнаружить и в признанных государствах на территории бывшего СССР. Независимо от признания/непризнания, у всех этих государств есть одна общая характеристика – этнокультурный фундамент государственного строительства.

* * *

Непризнанное государство – это просто государство, по крайней мере на постсоветском пространстве. Оно может быть более или менее успешным, зрелым и устойчивым. Его внутренняя легитимность может варьироваться. С точки зрения происхождения непризнанные государства отличаются от признанных только тем, что административные единицы, из которых они сформировались, были не союзными республиками, а структурами второго или третьего уровня – автономными республиками или округами.

Изучая непризнанные государства, специалисты обычно сосредоточиваются на их отличиях от признанных. Я попытался показать, что их единственное отличие – это непризнанность. Во всех остальных отношениях изучение непризнанных государств – это изучение государств вообще: как они возникают, консолидируются, развиваются и иногда исчезают.

В свете сказанного выше непризнание можно рассматривать как один из этапов становления государства. Если метрополия отказывается признавать отделившуюся часть, новое государство будет непризнанным. Причины непризнанности связаны с особенностями метрополии, а не отделившегося государства. Поэтому гораздо больше общего можно обнаружить у метрополий, а не у непризнанных государств. Для последних непризнание – лишь этап становления, который они пытаются миновать, используя политические средства. Непризнание обусловлено развитием международного права и связанных с ним нарративов, а также принципами, положенными в основу международных отношений. Процесс возникновения и развития государств не меняется на протяжении столетий. Государства появляются в результате распада других государств, иногда по взаимному согласию, иногда нет. Поскольку признанные государства договорились поддерживать территориальную целостность друг друга, сложилась ситуация, когда де-факто существующие государства остаются непризнанными, а признанные иногда не соответствуют некоторым или даже почти всем объективным критериям государственности.

Наконец, многообразие промежуточных форм не позволяет четко разграничить признанные и непризнанные государства. В каждом конкретном случае критерии признания, во-первых, контекстуальные, а во-вторых, политические, а не правовые.

Несоответствия между правовыми и политическими реалиями, скорее всего, приведут к появлению новых «исключений», таких как Косово. Рано или поздно произойдет эволюция права и будет создана процедура контекстно обусловленного признания. В противном случае правовая система утратит смысл по мере накопления исключений. Появление новых государств остановить невозможно, но можно разработать критерии их признания. Возможно, эти критерии следует установить очень сложными, но главное – они должны быть применимы и не должны провоцировать новые конфликты и кровопролитие. Что касается научной парадигмы, нужно переходить от дихотомии признания/непризнания к изучению государственности и становления государств в широком смысле. Цель политологии – изучать реальность, а не норму.

Данный материал является сокращенным вариантом статьи, опубликованной по-английски одновременно в журнале и книге: Alexander Iskandaryan (2015) In quest of the state in unrecognized states, Caucasus Survey, 3:3, 207-218 ISBN 978-9939-1-0260-3, The unrecognized politics of de facto states in the post-Soviet space, Alexander Iskandaryan, In quest of the state in unrecognized states- Yerevan: Caucasus Institute and International Assosiation for the Study of the Caucasus. 2015, 17-35 p.

Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 16 мая 2019 > № 2996626 Александр Искандарян

Почему национализм работает и почему он не исчезает

Андреас Виммер – профессор социологии и политической философии в Колумбийском университете и автор книги «Национальное строительство: почему одни страны объединяются, а другие распадаются».

Резюме Национализм – не иррациональное чувство, которое можно изгнать из сегодняшней политики благодаря просвещению и образованию. это один из фундаментальных принципов современного мира, который распространен больше, чем считают его критики.

Сегодня у национализма плохая репутация. Многие образованные жители Запада считают его опасной идеологией. Некоторые признают достоинства патриотизма, понимая его как безвредную любовь к родине. В то же время они видят в националистах твердолобых и безнравственных людей, проповедующих слепую преданность одной стране вместо более глубокой приверженности идеалам справедливости и гуманности. В январе 2019 г., выступая перед немецким дипломатическим корпусом, президент Германии Франк-Вальтер Штайнмайер весьма резко высказался о национализме, назвав его «идеологическим ядом».

В последние годы популисты на Западе пытаются перевернуть эту нравственную иерархию вверх дном. Они гордо носят мантию национализма, обещая защищать интересы большинства против иммигрантских меньшинств и неприкасаемых элит. Между тем их критики по-прежнему придерживаются устоявшегося разграничения между злобным национализмом и достойным патриотизмом. В плохо завуалированном выпаде против президента США Дональда Трампа, представляющегося националистом, президент Франции Эммануэль Макрон заявил в ноябре прошлого года, что «национализм – это предательство патриотизма».

Популярное разграничение между патриотизмом и национализмом отражает точку зрения ученых, которые противопоставляли «гражданский» национализм, согласно которому все граждане страны, независимо от их культурных корней, считаются представителями одной нации, и «этнический» национализм, в котором национальная идентичность определяется предками и языком. Однако те, кто пытается четко разграничить хороший гражданский патриотизм и плохой этнический национализм, игнорируют общие корни обоих явлений. Патриотизм – это разновидность национализма, потому что они идейные братья, а не дальняя родня.

По сути, все разновидности национализма зиждутся на двух принципах: во-первых, представители нации, понимаемой как группа равноправных граждан с общей историей и политическим будущим, должны управлять государством, и во-вторых, они должны это делать в интересах государства. Таким образом, национализм противопоставляется иностранному правлению, которое имеет место в колониальных империях и во многих династических монархиях, а также правителям, которые не считаются с потребностями и взглядами большинства.

В прошедшие два столетия национализм объединялся с самыми разными политическими идеологиями. Либеральный национализм процветал в Европе и Латинской Америке XIX века; фашистский национализм победил в Италии и Германии между двумя мировыми войнами, а марксистский национализм вдохновлял антиколониальные течения, распространившиеся на «глобальном Юге» после Второй мировой войны. Сегодня почти все, и левые и правые, соглашаются с законностью двух главных постулатов национализма. Это становится понятнее при сопоставлении национализма с другими доктринами государственной легитимности. В теократиях государство должно управляться во имя Бога, как это происходит в Ватикане или халифате «Исламское государство» (или ИГИЛ). Династические монархии управляются одной семьей, как в Саудовской Аравии. В Советском Союзе государство управлялось во имя одного класса: международного пролетариата.

После распада СССР образовался мир национальных государств, управляемых в соответствии с националистическими принципами. Отождествление национализма исключительно с политическим правом означает непонимание природы национализма и игнорирование того, насколько глубоко он проник почти во все современные политические идеологии, включая либеральные и прогрессивные. Национализм служит идейной основой таких институтов, как демократия, государство всеобщего благополучия и государственное образование, существование которых оправдано именем единого народа с общими целями и взаимными обязательствами. Национализм был одним из стимулов, который помог дать отпор нацистской Германии и императорской Японии. Именно националисты освободили большую часть человечества от европейского колониального господства.

Национализм – не иррациональное чувство, которое можно изгнать из сегодняшней политики благодаря просвещению и образованию; это один из фундаментальных принципов современного мира, который распространен больше, чем считают его критики. Кто в США согласился бы отдать управление своей страной французским аристократам? Кто в Нигерии публично пригласил бы британцев вернуться? За редким исключением мы все сегодня националисты.

Рождение нации

Национализм – сравнительно недавнее изобретение. В 1750 г. огромные многонациональные империи – австрийская, французская, османская, российская и испанская – управляли большей частью мира. Но затем случилась американская революция 1775 г., французская революция 1789 года. Доктрина национализма – правления от имени определенного народа – постепенно распространяется по земному шару. В течение следующих двух столетий одна империя за другой распадаются на ряд национальных государств. В 1900 г. примерно 35% земной поверхности управлялось национальными государствами; к 1950 г. они охватывали уже 70% земной суши. Сегодня в мире осталось не более шести-семи монархий и теократий.

Откуда взялся национализм и почему он оказался таким популярным? Его корни восходят к началу образования современной Европы. Европейская политика в этот период – грубо говоря, с XVI по XVIII век – характеризовалась интенсивными войнами между все более централизованными и бюрократическими государствами. К концу XVIII века эти государства во многом вытеснили другие институты (такие как церковь) в качестве главных поставщиков общественных благ и устранили либо кооптировали конкурирующие центры силы и власти, такие как независимая аристократия. Более того, централизация власти способствовала распространению общего языка в каждом государстве, по крайней мере среди грамотного населения, а также поощряла формирование организаций гражданского общества, которые вовлекались в государственные дела. Европа, состоящая из многих государств, постоянно готовых к войне, была высококонкурентной средой, что побуждало правителей повышать налоги, а также роль простолюдинов в армии. В свою очередь, это позволило простолюдинам требовать для себя более активного участия в политической жизни, равенства перед законом и лучшего обеспечения общими благами. В конечном итоге сформировался новый договор: правители должны управлять государством в интересах всего населения, и до тех пор пока они будут добросовестно исполнять эту договоренность, управляемые сословия обещают сохранять политическую лояльность, служить в армии и платить налоги. Национализм тут же принял и обосновал этот новый договор: утверждалось, что правители и управляемые – граждане одной страны, поэтому у них общая история и будущая политическая судьба. Политические элиты должны заботиться об интересах простого народа, а не об интересах династии.

Почему эта новая модель государственности была такой привлекательной? Первые национальные государства – Франция, Нидерланды, Великобритания и США – сразу стали более могущественными, чем старые монархии и империи. Национализм позволил правителям собирать больше налогов. При этом они могли рассчитывать на политическую лояльность. Наверно, самым важным было то, что национальные государства оказались способны побеждать империи на поле боя. Всеобщая воинская повинность, изобретенная революционным правительством Франции, позволила национальным государствам набирать огромные армии, причем солдаты были мотивированы сражаться за свое отечество. С 1816 по 2001 гг. национальные государства победили в 70–90% войн с империями или династическими государствами.

Когда национальные государства Западной Европы и Соединенных Штатов стали доминировать в системе международных отношений, честолюбивые элиты всего мира попытались догнать Запад по военно-экономической мощи, ориентируясь на ту же националистическую модель государственного устройства. Наверно, самым ярким примером стала Япония, где в 1868 г. группа молодых аристократов свергла феодальную знать, централизованную власть при императоре, запустив амбициозную программу превращения страны в современное, индустриальное национальное государство. Эти реформы впоследствии стали известны как Реставрация Мэйдзи. Всего за одно поколение Япония смогла до такой степени нарастить военную мощь, что бросила вызов Западу в Восточной Азии.

Однако национализм распространялся не только потому, что казался привлекательным честолюбивым политическим элитам. Он вполне соответствовал интересам простого народа, потому что национальное государство сулило более выгодные отношения обмена с государством, нежели любые предыдущие модели государственности. Вместо градации прав на основе социального статуса национализм обещал всем равенство перед законом. На политическую карьеру теперь могли рассчитывать не только представители знати, но и талантливые простолюдины, которые также допускались к политическому руководству. Общие блага распределялись не гильдиями, поселковыми советами и религиозными организациями, а современным государством, в чем также была заслуга национализма. Вместо того чтобы увековечивать презрительное отношение элиты к необразованному плебсу, национализм возвысил статус простого человека, сделав его новым источником суверенитета и переместив народную культуру в центр символической вселенной.

Выгоды национализма

В странах, которые реализовали договор между правителями и управляемыми, население понимает нацию как большую семью, члены которой должны быть лояльны и поддерживать друг друга. Когда правители выполняли свою часть сделки, граждане принимали националистический взгляд на мир. Это заложило фундамент для целого ряда позитивных изменений.

Одним из них была демократия, которая процветала там, где национальная идентичность смогла вытеснить другие идентичности, такие как религиозная, этническая или племенная общность. Национализм дал ответ на классический вопрос демократии: кто те люди, во имя которых правительство должно править? Упорядочив избирательное право представителей нации и не допуская к голосованию чужеземцев, демократия и национализм заключили длительный брак.

В то же время национализм, установивший новую иерархию прав граждан и лиц, не имеющих гражданства (иностранцев), был склонен содействовать равенству внутри нации. Поскольку националистическая идеология утверждает, что народ един независимо от своего статуса, она способствовала закреплению идеала эпохи Просвещения, согласно которому все граждане должны быть равны перед законом. Другими словами, национализм вступил в отношения симбиоза с принципами равенства. В частности, в Европе переход от династического правления к национальному государству часто шел рука об руку с переходом к представительной форме правления и власти закона. Эти первые демократии поначалу давали право голоса и прочие гражданские права лишь мужчинам, имеющим собственность; однако со временем эти права распространились на всех граждан – в Соединенных Штатах сначала их получили белые бедняки-мужчины, затем белые женщины и, наконец, цветное население.

Национализм также помог в создании современных государств всеобщего благоденствия. Понимание взаимных обязательств и общей политической судьбы продвигало идею о том, что представители нации – даже абсолютные чужеземцы – должны поддерживать друг друга в трудное время. Первое современное государство с развитой социальной системой появилось в Германии в конце XIX века по воле консервативного канцлера Отто фон Бисмарка, который видел в этой системе способ гарантировать лояльность рабочего класса немецкой нации, а не мировому пролетариату. Однако подавляющее большинство государств всеобщего благоденствия создано в Европе после окончания эпохи националистической лихорадки – в основном после Второй мировой войны в ответ на призывы к национальной солидарности и с учетом общей беды, страданий и жертв европейских народов.

Кровавые знамена

Вместе с тем любому историку известны темные стороны национализма. Преданность государству может привести к демонизации других групп, будь то иностранцы или якобы нелояльные меньшинства. В мировом масштабе с появлением национализма участились войны: в последние два столетия создание первой националистической организации в стране ассоциировалось с ростом ежегодной вероятности того, что данной стране придется вести полномасштабную войну – в среднем такая вероятность выросла с 1,1% до 2,5%.

Около трети всех современных государств образовалось в ходе националистических войн за независимость против императорских армий. Создание новых национальных государств также сопровождалось самыми кровавыми событиями в истории – в частности, этническими чистками в отношении прежде всего меньшинств, которые считались нелояльными к национальному государству или подозревались в сотрудничестве с врагами. Во время двух балканских войн, предшествовавших Первой мировой войне, недавно образованные независимые страны, такие как Болгария, Греция и Сербия, поделили между собой европейскую часть Османской империи, изгнав миллионы мусульман за пределы своих вновь установленных границ – в мусульманские анклавы империи. Затем, в годы Первой мировой войны, правительство Османской империи инициировало массовое уничтожение граждан армянской национальности. В годы Второй мировой войны очернительство Гитлером евреев, которых он обвинял в возникновении большевизма и считал угрозой для планов создания германского мира в Восточной Европе, в конце концов привело к Холокосту. После окончания войны миллионы немецких граждан были изгнаны из вновь образованных стран – Чехословакии и Польши. А в 1947 г. произошли массовые убийства индусов и мусульман вследствие бытового насилия, когда Индия и Пакистан стали независимыми государствами.

Наверно, этническая чистка – самая чудовищная, но сравнительно редкая форма националистического насилия. Гораздо чаще происходят гражданские войны, которые ведут либо националистические меньшинства, желающие отделиться от существующего государства, либо этнические группы, воюющие друг с другом и борющиеся за доминирование во вновь образованном независимом государстве. С 1945 г. 31 страна пережила насилие по причине изоляционизма, а в 28 странах наблюдалась вооруженная борьба за изменение этнического состава национального правительства.

Инклюзивные и эксклюзивные модели

Хотя национализм имеет склонность к насилию, распределяется оно неравномерно. Многие страны остаются мирными после перехода к национальному государству. Для понимания причин насилия нужно изучить, как образуются правящие коалиции и где проводятся границы государств. В некоторых странах большинство и меньшинства с самого начала представлены на высших уровнях национального правительства. Например, Швейцария разработала соглашение о разделе властных полномочий между франкоговорящими, немецкими и итальянскими общинами, которое никто и никогда не подвергал сомнению с момента образования современного государства в 1848 году. Соответственно, все три языковые группы в Швейцарии считаются одинаково достойными членами национальной семьи. Ни франкоговорящие, ни итальянские меньшинства никогда не стремились к изоляционизму или выходу из швейцарской федерации.

Однако в других странах государственную власть захватили элиты конкретной этнической группы, которые затем не допускали к политической власти представителей других групп. Это не только воскрешало призрак этнической чистки, на которую могут решиться параноидальные государственные элиты, но и изоляционизма или гражданской войны: ее могут развязать исключенные группы, считающие, что государство нелегитимно, так как нарушает националистический принцип самоуправления. Современная Сирия являет собой пример такого сценария: президентская власть, кабинет министров, армия, тайная полиция и чиновники высокого уровня – всюду доминируют алавиты, составляющие всего 12% населения страны. Стоит ли удивляться, что многие представители суннитского арабского большинства Сирии готовы вести длительную и кровавую гражданскую войну против того, что они считают чужеземным правлением.

Развивается ли конфигурация власти в той или иной стране в направлении включения или исключения всех этнических групп населения, во многом зависит от истории страны задолго до возникновения современного национального государства. Инклюзивные правящие коалиции и, соответственно, национализм, охватывающий все группы населения, обычно формируется в странах с длительной историей централизованной, бюрократической государственности. Сегодня такие страны способны лучше обеспечить своих граждан общими благами. Это делает их более привлекательными в качестве партнеров по альянсу для обычных граждан, переключающих свою политическую лояльность с этнических, религиозных и племенных лидеров (вождей) на государство, что позволяет формировать более разносторонние политические союзы. Длительная история централизованного государства также способствует принятию общего языка, который опять же облегчает задачу построения политических альянсов и преодоления этнических барьеров. Наконец, в странах, где гражданское общество возникло сравнительно рано (как в той же Швейцарии), многонациональные альянсы для продвижения общих интересов гораздо более вероятны. В конечном итоге это приводит к появлению многонациональной правящей элиты и более всеобъемлющих национальных идентичностей.

Создание лучшего национализма

К сожалению, эти глубокие исторические корни означают, что в странах, где нет условий для продвижения инклюзивных правящих коалиций, как, например, во многих государствах развивающегося мира, создать их очень трудно; в первую очередь это относится к приезжим или этническим меньшинствам. Западные правительства и международные организации, такие как Всемирный банк, способны помочь в создании необходимых условий за счет проведения долгосрочной политики примирения. Цель такой политики – повышение возможностей правительств обеспечить граждан общими благами, содействовать процветанию организаций гражданского общества и языкового единства. Однако подобная политика должна укреплять государства, а не подрывать их и не подменять выполнение ими своих функций. Прямая помощь из-за рубежа может снизить, а не повысить легитимность национальных правительств. Анализ опросов, проведенных Азиатским фондом в Афганистане с 2006 по 2015 гг., показывает, что афганцы стали лучше относиться к движению «Талибан» с его принудительными и насильственными методами после того, как иностранцы спонсировали проекты по обеспечению гражданского населения общими благами в их районах.

В Соединенных Штатах и многих других старых демократиях проблема укрепления инклюзивных правящих коалиций и национальных идентичностей несколько иная. Крупные сегменты белого пролетариата в этих странах оставили левоцентристские партии, после того как эти партии взяли на вооружение принципы свободной иммиграции и торговли. Белый пролетариат также раздражен тем, что либеральная элита отводит ему маргинальный статус. Эта элита вроде бы защищает многообразие, но в то же время представляет белых, гетеросексуальных людей и мужское население врагами прогресса. Белый пролетариат считает куда более привлекательным популистский национализм, потому что в этой системе координат на первое место ставятся интересы рабочего класса, который ограждается от конкуренции со стороны иммигрантов или низкооплачиваемых работников за рубежом. Такой национализм восстанавливает центральное положение белых рабочих в национальной культуре, возвращая им достоинство. Популистам не пришлось изобретать идею о том, что государство должно заботиться прежде всего о ключевых представителях нации, поскольку эта идея всегда была неотъемлемой частью институциональной ткани национального государства, и ее можно было легко реанимировать после появления достаточно обширной потенциальной аудитории.

Для преодоления отчуждения и раздражения граждан нужны культурно-экономические решения. Западным правительствам следует разрабатывать проекты создания общих благ, от которых выиграют люди всех цветов кожи, всех регионов и социальных прослоек – только так можно избежать пагубного воздействия этнического или политического фаворитизма. Заверение рабочего класса и экономически маргинального населения в том, что эти люди могут рассчитывать на солидарность более зажиточных и конкурентоспособных граждан, может иметь далеко идущие последствия. Это снизит привлекательность антииммигрантского популизма, движущей силой которого является раздражение.

Подобные заверения должны идти рука об руку с новой формой инклюзивного популизма. В Соединенных Штатах такие либералы, как историк-интеллектуал Марк Лилла и современные консерваторы типа политолога Фрэнсиса Фукуямы, недавно высказали предположение о том, как можно сконструировать такую национальную политику. Прежде всего необходимо учесть интересы большинства и меньшинств, подчеркивая их общность вместо того, чтобы настраивать белое мужское население против коалиции меньшинств, как это делается сегодня прогрессистами и националистами популистского толка.

Национализму суждено еще долго оставаться основополагающим принципом – как в развитом, так и в развивающемся мире. Просто в настоящее время нет другого принципа, на котором могла бы основываться международная система (например, универсальный космополитизм нигде не рассматривается всерьез, за исключением философских факультетов западных университетов). И непонятно, смогут ли такие транснациональные образования, как Европейский союз, когда-либо взять на себя ключевые функции национальных правительств, включая обеспечение всеобщего благоденствия, безопасности и обороны, без чего их легитимность будет оставаться низкой в глазах большинства населения.

Главный вызов для старых и новых национальных государств – обновить национальный договор между правителями и управляемыми путем построения или воссоздания инклюзивных коалиций, способных объединить эти две группы едиными целями и задачами. Благожелательные формы общенародного национализма – следствие включения всех групп в политическую жизнь страны. Их нельзя навязать сверху посредством идеологического диктата. Невозможно также внушить гражданам посредством пропаганды и промывания мозгов, что именно они должны считать своими кровными интересами. Для продвижения лучших и более прогрессивных форм национализма национальным лидерам придется самим стать лучшими националистами и научиться заботиться об интересах всех групп населения своих стран.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 16 мая 2019 > № 2996624 Андреас Виммер

Афганский Избирком объявил результаты парламентских выборов в Кабуле

В среду Независимой избирательной комиссией Афганистана были объявлены результаты парламентских выборов в Кабуле, состоявшихся 20 – 21 октября прошлого года.

Более полугода спустя после голосования и через 4 месяца после публикации предварительных итогов выборов в кабульском избирательном округе были объявлены имена 33 победителей, получивших места в Волуси Джирге, нижней палате парламента.

В список кандидатов, прошедших в парламент, вошли 24 мужчины и 9 женщин из числа более чем 800 претендентов, в прошлом году баллотировавшихся для участия в выборах в качестве представителей Кабула.

Как ранее сообщал «Афганистан.Ру», голосование в афганской столице сопровождалось наибольшим числом сообщений о фальсификациях по стране. Впоследствии именно в Кабуле было зарегистрировано более 2700 заявлений о нарушениях избирательного права.

Комиссия по жалобам на злоупотребления при выборах рассматривала возможность аннулирования всех кабульских голосов, однако Избирком отклонил данную инициативу, ограничившись пересмотром результатов и исключением части голосов из подсчёта.

До недавнего времени на территории афганской столице проходили акции протеста: многие кандидаты выражали уверенность в том, что их проигрыш в избирательной гонке являлся результатом подтасовок.

По сравнению с предварительными результатами голосования список победителей от Кабула претерпел небольшие изменения: в частности, из их числа были исключены 4 кандидата, на смену которым пришли другие претенденты.

Напомним, что афганский парламент начал работу более двух недель назад, прежде чем результаты голосования в Кабуле были объявлены. Данный шаг также послужил причиной общественного недовольства: открытие парламента в неполном составе было расценено как нарушение законодательства и прав кабульских депутатов.

Время ad hoc?

Гибкие коалиции и наследие Дональда Рамсфелда

К.В. Богданов – кандидат технических наук, научный сотрудник сектора военно-политического анализа и исследовательских проектов ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН.

Резюме Если будет достигнута стабилизация мирового порядка в виде новой биполярности или кардинального обновления мировой системы коллективной безопасности, гибкие коалиции окажутся абсорбированы этими структурами как частный инструмент ограниченного применения.

Начало XXI века отмечено ростом популярности идеи о том, что гибкие военно-политические коалиции, собираемые под тактическую задачу, имеют преимущество перед долгосрочными стратегическими альянсами. Активное следование этой стратегии на международной арене, осуществлявшееся на первом сроке администрации Джорджа Буша-младшего (и в немалой степени – стараниями министра обороны Дональда Рамсфелда), вызвано давно копившимися противоречиями, связанными с изменением облика миропорядка и роли и места Соединенных Штатов в нем. В политике США это привело к отказу от стремления достигать коллективного одобрения внешних вмешательств и нарастанию конъюнктурных односторонних действий. Поэтапное нарастание дисфункций в работе имевшихся институтов коллективной безопасности вызывает увлечение гибкими коалиционными стратегиями, что на данный момент наблюдается и в России. Оставаясь важным элементом современного миропорядка, характеризующегося переходом от однополярной к многополярной (полицентрической) модели, стратегия гибких коалиций имеет и ограничения, важнейшее из которых – деструктивное влияние на развитие международных отношений в отсутствии объемлющих надстроек коллективной безопасности (глобальной и/или блоковых).

Не Рамсфелдом единым

В последние 15–20 лет в мире ведутся широкие дискуссии о том, как может трансформироваться сложившийся облик военно-политических альянсов. Одной из наиболее популярных концепций стала идея гибких коалиций, представляющих собой группы союзников, конъюнктурно собираемые под конкретные задачи. Эти страны не обязательно связаны постоянно действующими соглашениями о безопасности и глубоко выстроенными взаимозависимостями.

Расцвет такой концепции принято связывать с именем шефа Пентагона (2001–2006 гг.) Дональда Рамсфелда, активно выступавшего за перестройку внешней политики страны в соответствии с изменившимися условиями. Однако трансформация американской военно-политической стратегии и особенно ее коалиционной части в последние 35 лет носила более сложный характер, отнюдь не сводящийся к вопросу о роли личности Рамсфелда в истории. Вместе с тем яркий, манифестационный характер «доктрины Рамсфелда» в сочетании с динамично меняющимися глобальными военно-политическими условиями 2010-х гг. вновь ставит вопрос о том, каково реальное место перманентных многосторонних союзов в военной стратегии и внешней политике – в первую очередь в США, но и в других ведущих странах – и как эта роль могла бы измениться в будущем. Возможно ли появление новой доктрины, которая опиралась бы на концепцию гибких коалиций, собираемых ad hoc, и при этом вносила бы вклад в стабильность системы международной безопасности? Пригоден ли этот опыт для применения не только в системе альянсов Соединенных Штатов как державы-гегемона?

В теории международных отношений достаточно подробно и с разных сторон рассмотрены природа, мотивация и динамика формирования союзов, а также вопросы различий между постоянно действующими союзами мирного времени и тактическими коалициями времени военного. Излагаемые современными исследователями взгляды на изменение природы и роли коалиций после распада биполярной системы разнообразны. От апологетического подхода к выстраиванию постоянных обязывающих союзов со сложными взаимозависимостями через сбалансированную оценку объективных плюсов и минусов гибких коалиций и их применимости в различных сценариях до сомнений в пользе постоянных альянсов на современном этапе. Крайняя позиция – постулирование неизбежности полного перехода к гибким коалициям.

Мнения насчет значимости и перспектив последних различны. Так, Эштон Картер, впоследствии ставший министром обороны США, писал еще в 2004 г., что такие альянсы можно рассматривать только как «запасной вариант от безысходности». Вместе с тем довольно обширная группа исследователей подчеркивает кардинальные изменения природы военно-политических союзов после распада биполярной системы, приводящие к росту востребованности гибких коалиций.

Системно-исторический анализ эволюции взглядов на формирование союзов в Соединенных Штатах, в том числе при планировании внешних вмешательств, и влияние превалирующих форм коалиций на контекст международных отношений позволит определить конструктивные, содержательные элементы гибкой коалиционной стратегии и оценить их воздействие на международную безопасность.

Трансформация американских доктрин внешних вмешательств на переломе: 1985–2000 годы

Системная травма, которую Вьетнам нанес американскому военно-политическому планированию, потребовала почти 15 лет для переосмысления. Началось оно еще с заявления президента Ричарда Никсона: при сохранении всех внешних обязательств США в дальнейшем намерены требовать от союзных стран, подвергающихся угрозе, непосредственного участия в конфликте «на земле», а не ожидания прибытия американского контингента. Это заявление запустило процесс так называемой «вьетнамизации» конфликта в Южном Вьетнаме, приведший к выводу оттуда более чем полумиллионной группировки войск США в течение четырех лет.

Окончательно поворот во взглядах на интервенционизм закрепил в 1984 г. министр обороны Каспар Уайнбергер, сформулировав условия применения войск за пределами страны по принципу «все или ничего». К ним он отнес использование американских сил за рубежом только для защиты жизненно важных интересов и только в качестве последнего довода, четкое определение целей и задач такого использования, постоянный процесс переоценки соответствия им размещаемых сил и средств, а также достаточную поддержку операции Конгрессом и общественным мнением внутри страны.

Стыковку этих правил с коалиционной стратегией осуществил чуть позже Колин Пауэлл (глава Объединенного комитета начальников штабов в 1989–1993 гг.). Исследуя условия внешнего вмешательства не только при защите ключевых национальных интересов, но и в ограниченных задачах, он в числе прочего столкнулся с проблемой внешнеполитического обеспечения таких операций. Результатом стал комплекс воззрений (доктрина Уайнбергера–Пауэлла), который не только предельно ужесточил требования к системным и чисто военным аспектам подобных операций (в том числе обязательную формулировку четкой стратегии выхода еще до начала вмешательства и обеспечение подавляющего и ничем не ограниченного военного превосходства над противником), но и включил в контур подготовки таких действий обязательную широкую международную поддержку.

Заметим, что в администрации президента Джорджа Буша-старшего (1988–1992 гг.) сложился устойчивый консенсус относительно того, что значительные вмешательства за пределами неоспариваемой зоны влияния Соединенных Штатов должны подкрепляться прочно выстроенным взаимопониманием на международной арене, в том числе если не участием, то одобрением основных союзников. Принятая администрацией модель «нового мирового порядка» подразумевала превалирующее использование коллективных (а следовательно, консенсусных) механизмов международной безопасности. И если вторжение в Панаму в 1989 г. проводилось односторонним образом, то модельным примером применения такой стратегии на практике стала операция против Ирака в 1991 г., осуществленная широкой международной коалицией при практически беспрекословной поддержке большинства стран мира.

Тем не менее радикальные изменения в системе международных отношений все чаще приводили к ревизии таких воззрений. Так, в начале 1992 г. в американскую прессу попал рабочий проект изменений военной стратегии, подготовленный заместителем министра обороны Полом Вулфовицем и получивший с легкой руки журналистов прозвище «доктрина Вулфовица», хотя 46-страничный документ так никогда и не вышел из стадии меморандума. В нем довольно прямолинейно обосновывалось право американцев на одностороннее внешнее вмешательство и, что особенно важно, подчеркивалась архаичность больших и статичных военно-политических альянсов, которые должны были уступить место тактическим коалициям, собираемым ad hoc под патронажем «особой стабилизирующей роли» США. Этот документ был дезавуирован администрацией Буша-старшего, но сменившая ее администрация Билла Клинтона постоянно возвращалась к теме – например, включая в военное планирование принцип «контрраспространения», который обосновал внешнее силовое вмешательство (в т.ч. одностороннее) для пресечения распространения ОМУ.

Администрация сталкивалась как с внутренними, так и с внешними сложностями. К внутренним можно было отнести переход Конгресса осенью 1994 г. под контроль республиканцев, сделавший внешнеполитические усилия Белого дома перманентной мишенью для критики, особенно когда команда Клинтона на первых порах всерьез пыталась играть на внешней арене кооперативно.

Внешние сложности были связаны в том числе с нарастающим рассогласованием задач и возможностей Соединенных Штатов как единственной сверхдержавы, переживающей «однополярный момент», и тех немедленных практических результатов, которые могла дать им работа через интерфейс широких традиционных коалиций и сложившихся институтов коллективной безопасности. Радикальное изменение внешнего окружения и рост внешних угроз для США после распада биполярного миропорядка не могло не повлиять и на отношение к внешним вмешательствам, и на их международное обеспечение в коалиционных стратегиях – в сторону роста унилатералистской составляющей как естественного ответа на «трение» в прежних коллективных структурах.

Уже во время операции в Боснии между союзниками в НАТО, а также между структурами НАТО и ООН наблюдались существенные разногласия. Воздушная кампания против Югославии весной 1999 г. велась уже как вмешательство только НАТО, а не ООН, но тем не менее получила издевательское прозвище «комитетская война» (war by committee), отразившее тот факт, что основные баталии в ней разгорелись не в небе над Белградом, а в многочисленных согласительных комиссиях и рабочих группах. Противоречия между задачами и возможностями, с одной стороны, и нарастающими разногласиями в стане союзников (прежде объединявшихся перед образом общего врага в виде советского блока) и в разнородной среде международных институтов, с другой, естественным образом подталкивали Вашингтон к доктринальной ревизии.

В итоге администрация Клинтона вынуждена была переформулировать свою внешнеполитическую стратегию как «по возможности многостороннюю, при необходимости одностороннюю» (multilateral when we can, unilateral when we must). Однако, несмотря на сложности и сопротивление, она всеми силами пыталась добиваться широкого международного консенсуса (хотя бы формального) там, где это только было возможно. По определению Алексея Богатурова, этот период характеризуется «плюралистической однополярностью», в которой американское лидерство осуществлялось не само по себе, а в контексте увязки интересов плотной группы развитых стран (G7), объединяемых общими ценностями. Тем не менее уже тогда налицо был отход Вашингтона от «доктрины Уайнбергера-Пауэлла»: многочисленные вмешательства осуществлялись не для защиты жизненно важных интересов страны, велись непоследовательно и приводили к дальнейшему росту интервенционистского вектора во внешней политике.

Таким образом, уже к концу 1990-х гг. в США сложился комплекс разнородных факторов, актуализирующих пересмотр внешнеполитического наследия Буша-старшего и способствующих нарастанию унилатералистской составляющей в американской политике и военной стратегии.

Задачи и коалиции: становление и провалы «доктрины Рамсфелда»

Джордж Буш-младший привлек в команду целую группу правых государственных деятелей («неоконсерваторов»), исповедовавших резко унилатералистские и интервенционистские воззрения: Дика Чейни, Дональда Рамсфелда, Ричарда Перла, а также уже упоминавшегося Пола Вулфовица. Умеренно унилатералистских взглядов придерживалась даже Кондолиза Райс, которую не принято относить к неоконсерваторам. Особое наследие после себя оставил Рамсфелд, инициировавший перестройку военной машины США в соответствии с трансформацией форм вооруженной борьбы.

Рамсфелд призывал отказаться от длительной подготовки военных кампаний с массированным накоплением сил и средств, как это предусматривали воззрения Уайнбергера и Пауэлла. Окончание холодной войны изменило облик «типовых» вооруженных конфликтов, в которые втягивались Соединенные Штаты, повысило в них составляющую, связанную с противостоянием иррегулярным силам, борьбой с терроризмом и задачами силового предотвращения распространения ОМУ. Рамсфелд видел ответ в создании высокомобильных сил, расширении участия в войне спецназа, интенсивном применении высокоточного оружия с большой дистанции. Корни некоторых длительных и технологически сложных программ Пентагона кроются именно в этой доктрине – например, концепция «Быстрого глобального удара». Вмешательства предлагалось проводить максимально быстро, в том числе с нарушением принципа массирования: операция начиналась до окончания развертывания всех назначенных сил, с вводом их в бой по мере прибытия на театр.

Результаты первого применения «доктрины Рамсфелда» на практике, однако, носили противоречивый характер. Операции 1991 и 2003 гг. в Ираке принято противопоставлять друг другу, и действительно, они антиподы практически во всем: в целях и задачах, в международной подготовке войны, в скорости и масштабах предвоенного развертывания, в соотношении сил, в том, как велась воздушная и наземная фазы кампании. Не стали исключением и долгосрочные результаты. Неповоротливая многонациональная группировка, развернутая в 1990–1991 гг. в Персидском заливе, добилась дешевой и скромной с военно-стратегической точки зрения победы, сделав превосходную рекламу американской военной машине, укрепив союзы и воодушевив нацию. В то же время втрое меньшая группировка в 2003 г. после стремительного развертывания полностью разгромила и оккупировала Ирак за пять недель, передав администрации Белого дома многолетнюю, непопулярную и крайне дорогостоящую партизанско-террористическую войну, которая в дополнение ко всему вбила клин между Вашингтоном и Лондоном, с одной стороны, и ведущими западноевропейскими странами НАТО, с другой.

Здесь необходимо четко отделить стратегию от конъюнктуры конкретной войны. В комплексе воззрений, приписываемых Рамсфелду, выделяются три аспекта. Первый – это собственно трансформация военной машины в соответствии с изменившимися реалиями. Уже только поэтому, несмотря на иракскую неудачу и вал критики в адрес ее автора, новая доктрина скорее состоялась. Прежние воззрения на внешние вмешательства были отброшены как нерелевантные новому характеру войны: скоротечные и одновременно низкоинтенсивные вооруженные конфликты, максимально бесконтактное ведение боевых действий с активным применением высокоточного оружия, многофакторная среда действия и переплетение военных и невоенных аспектов, высокая активность негосударственных акторов (от транснациональных корпораций до террористических группировок, а также частных военных компаний), ускорившийся темп принятия и реализации решений.

Второй аспект – взгляды на коалиционную стратегию в рамках такой войны. В данном случае они описываются лозунгом, который Рамсфелд привел в меморандуме в адрес Буша-младшего в сентябре 2001 г.: «Задача должна определять коалицию, а не коалиция – задачу». Постановка вопроса о расширении применения гибких коалиций была правомерна, поскольку вызывалась объективными изменениями международного контекста. Однако Рамсфелд выступил со свойственным ему напористым радикализмом, добавив стране проблем внутри НАТО сентенциями про «старую Европу», оппонирующую войне в Ираке. Заметим, что именно негибкость в проведении своей линии и недостаточное внимание к поддержке союзников помешали США собрать влиятельную коалицию для войны в Ираке, и это, возможно, стало одной из причин ее неудачи. В этом же месте, по мнению Богатурова, начался слом «плюралистической однополярности», завершившийся к концу 2000-х годов.

И, наконец, третий аспект, который заметен сильнее других, но в контексте нашего исследования значим менее всего – это непосредственно ход и исход иракской войны, мотором и одним из архитекторов которой (а в дальнейшем и, по сути, ее административной жертвой) стал Рамсфелд, стремившийся применить свои воззрения на практике в агрессивном стиле, характеризовавшемся, с одной стороны, прямолинейными ястребиными взглядами на внешнюю политику, а с другой – аппаратными уловками и давлением на подчиненных.

Итак, мы видим, что администрацию Буша-мл. в ее агрессивной приверженности к одностороннему подходу можно критиковать за то, как конкретно реализовывались и обеспечивались на внешней арене те или иные шаги, и американская академическая экспертиза еще в 2000-е гг. делала это весьма подробно и убедительно. Но довольно трудно ставить под сомнение объективный комплекс проблем, которым руководствовался Белый дом.

Из всего рассмотренного нами следует:

после распада биполярной системы интервенционистская составляющая в американской внешней и военной политике под давлением обстоятельств планомерно нарастала, пока в начале 2000-х гг. не была окончательно поставлена во главу угла администрацией Буша-младшего;

Рамсфелд выступил как сборщик этой концепции, соединив новые воззрения на облик военной машины с соответствующей постановкой под сомнение сложившихся взглядов на коалиционные стратегии и ростом акцента на унилатерализм;

войну в Ираке и кризис отношений внутри НАТО можно определить как провал администрации и личную неудачу Рамсфелда как военно-политического руководителя в конкретном, им же самим режиссированном кризисе, но сами по себе они не могут рассматриваться как полноценное опровержение состоятельности стратегии с акцентом на гибкие коалиции.

Затяжная война в Ираке на втором сроке Буша-младшего несколько смягчила унилатералистские тенденции в американском интервенционизме, вынудив администрацию искать поддержки за рубежом. Иракскую войну так и не удалось сделать войной НАТО, хотя трудно переоценить роль параллельно развертывавшейся кампании в Афганистане для укрепления пошатнувшегося взаимодействия и взаимопонимания внутри альянса. В частности, необходимо особо отметить выход НАТО за пределы своей традиционной географической зоны ответственности в повестку глобального регулирования безопасности, то есть приобретение альянсом новых качеств.

Этот вектор продолжился при Бараке Обаме, особенно на его первом сроке, когда во главу угла было поставлено улучшение имиджа страны за рубежом, укрепление прежних союзов и переориентация активной политики Соединенных Штатов с Ближнего Востока на Азиатско-Тихоокеанский регион, что, в свою очередь, требовало выстраивать новые и модернизировать прежние альянсы.

Однако именно в этот период, после глобального финансового кризиса 2007–2008 гг., начались сокращения военных расходов в европейских странах НАТО: от 8% в Германии и Великобритании до 21–36% в Прибалтике. Одновременно возник острый вопрос разделения бремени расходов (burden sharing), отражающий растущую диспропорцию вложений США и прочих членов Североатлантического блока. Полемика вокруг этой проблемы в числе прочего подчеркнула сохраняющиеся противоречия внутри альянса, связанные с критическими оценками его эффективности.

Несмотря на запланированный рост военных расходов в НАТО после 2014 г., ситуация обострилась с приходом в Белый дом Дональда Трампа, который еще на стадии избирательной кампании публично задавался вопросом о смысле существования альянса. Новый президент в ультимативной форме потребовал от союзников нарастить военные расходы как минимум до условленных 2% ВВП, а лучше и до 4 процентов. Это отношение Трампа к своим постоянным союзникам, уже создающее осложнения, схожие с теми, что возникли из-за кампании в Ираке в 2003 г., возможно, свидетельствует о попытке переложить задачу гипотетического сдерживания России в Европе на плечи европейских стран, высвободив американские ресурсы для проведения более гибкой политики вмешательства в остальных регионах планеты.

Новое время и новые альянсы

В 1990-е гг. при столкновении с недостаточностью имевшихся механизмов для разрешения кризисов в условиях конфликтов в ООН и эрозии «институциональной сделки» со своими союзниками по холодной войне американские администрации могли выбирать из двух вариантов. Потратить время, авторитет и силы на кардинальную перестройку международной системы коллективной безопасности, которая, возможно (но не обязательно, в чем крылся риск), приобрела бы инструменты и потенциал, необходимые для оперативной и эффективной стабилизации кризисных ситуаций. При этом пришлось бы поступиться частью привилегий и возможностей, которые США заполучили как победитель в холодной войне де-факто, а текущее положение любой администрации, рискнувшей сделать такой шаг (особенно в условиях противостояния исполнительной и законодательной властей), оказывалось под ударом внутриполитической борьбы. Но в перспективе это могло помочь (хотя и без гарантий) создать архитектуру равной и одинаковой международной безопасности, от которой выиграли бы все стороны. Данный сценарий не реализовался.

Вместо этого выбран второй путь: наращивать унилатералистские усилия, откладывая тем самым в будущее решение системной проблемы реформирования институтов коллективной безопасности. По сути это можно охарактеризовать как «кредитную» модель безопасности: Вашингтон тратил ресурсы, имидж и расположение ведущих стран мира (в т.ч., как показывает опыт Буша-младшего и Трампа, и среди стран НАТО) на тактическое купирование текущих кризисов, передавая весь комплекс осложнений и нарастающего международного напряжения будущим администрациям. Периодически возникающий дискуссионный паралич внутри постоянно действующих коалиционных структур и международных институтов дополнительно стимулировал единоличную политику Соединенных Штатов и, следовательно, разрушал эти альянсы и институты, не создавая взамен иной коллективной ценности, кроме американского лидерства в системе «навязанного консенсуса». В этом можно усмотреть определенный парадокс, но усилия, которые США направляли на конъюнктурное сохранение своего лидерства в «однополярном моменте», все сильнее деформировали систему международных отношений, ставя это самое лидерство под сомнение и тем самым готовя появление держав-ревизионистов и наступление «постоднополярного» миропорядка (каким бы он в конечном счете ни оказался).

В этих условиях изменение облика военно-политических коалиций (не только американских) неизбежно. Кризис институтов и режимов, доставшихся миру от биполярной эпохи, с середины 2010-х гг. постепенно перешел в их обрушение (особенно это заметно в системе контроля над вооружениями), что, с одной стороны, создает небезопасную ситуацию в мире, а с другой, повышает и потребность в гибких коалиционных стратегиях, причем на фоне резкого снижения политического доверия основных игроков друг к другу и дефицита общих ценностей.

Мы видим, что американский опыт конструирования гибких коалиций успешно распространяется. Хорошим примером может быть «Астанинский формат». Заметим, что в нем удалось свести воедино Иран и Турцию с их амбициями регионального лидерства, что делало бы такой союз, выстроенный «по-старому», неустойчивым в долгосрочной перспективе. Но он вполне пригоден для практического решения конкретных проблем сирийского урегулирования в рамках жестко определенной тактической повестки. Своего рода сложной гибкой коалицией является на данный момент и распределенная «матрешка», выстроенная на постсоветском пространстве на базе ЕАЭС, Таможенного союза, ОДКБ и Союзного государства России и Белоруссии – с прицелом на общую постоянную интеграцию в долгосрочной перспективе и с учетом разной готовности стран к росту взаимозависимости и координации действий в разных областях. Дополнительное измерение задает интерференция этой «матрешки» с текущей повесткой ШОС, в том числе по вопросам региональной безопасности.

Частично схожую конструкцию можно увидеть в американских попытках наполнить новым содержанием Quad – четырехсторонний формат диалога по безопасности между США, Австралией, Индией и Японией, который по сути представляет собой один из опорных институтов сдерживания регионального влияния Китая.

Заслуживает внимания и работа американцев со своими союзниками в Юго-Восточной Азии, сводящаяся к развитию двусторонних взаимосвязей по индивидуальной повестке, актуальной именно для конкретных пар государств-союзников. На этом фоне особенно хорошо была заметна линия на укрепление взаимоотношений с бывшими региональными партнерами по сдерживанию «мирового коммунизма», которое, впрочем, в последние годы развивается не без сбоев (чему хороший пример – двойственная политика Филиппин при Родриго Дутерте). Нельзя исключить, что скоординированная система двусторонних альянсов (как региональных, так и глобальных) в дальнейшем может послужить институциональной основой для выстраивания распределенных многосторонних гибких коалиций, чья связность обеспечивается через крупную державу-патрона (своего рода «хаб» альянса), удерживающую целевую рамку конкретной задачи и ведущую для ее достижения «челночную» координационную работу.

В свою очередь, развитием принципов гибких коалиций, которыми США руководствовались во время «войны против террора», стала возглавляемая ими международная коалиция по борьбе с «Исламским государством» в Сирии и Ираке. Здесь мы видим гибридный подход, в котором интенсивная мотивация Вашингтоном потенциальных союзников поодиночке сочеталась с коллективной работой внутри имеющихся «зонтичных структур», в первую очередь НАТО, что облегчало достижение взаимопонимания и упрощало планирование и проведение боевых действий.

Однако сложность создает продолжающееся изменение контекста международных отношений. Принято считать, что «однополярный момент» является временным, транзитным процессом, на что указывал еще автор этой концепции Чарльз Краутхаммер. Предположительно это должен быть переход от биполярной системы к многополярной (полицентрической). Как завершение этого перехода отразится на состоятельности гибких коалиций, столь эффективных сейчас? Андрей Кортунов отмечает, что ассоциации с прежними многополярными эпохами баланса сил (например, с «Европейским концертом» Венской системы) надуманы. В XX веке изменилась сама природа внешней политики – она стала более ценностной и идеологизированной. Прагматический «танец коалиций», как у европейских монархий XVIII–XIX веков, в условиях давления общественного мнения в демократических государствах и инерции массовой пропаганды становится маловероятным (особенно с учетом глобального подъема популистской волны). Это маловероятно даже если вывести за скобки доминирующий военно-стратегический и политико-экономический вес США, который в обозримое время не может быть сглажен никакой «многополярностью» и значительно превышает вес Британской империи в XIX в. или Франции в XVIII веке.

В таких условиях требуется задать вопрос о действенности уже и гибких коалиций. Что может стать постоянной общей рамкой для группы таких коалиций, частично связанных ведущей державой-патроном либо составом участников? Каковы особенности взаимоотношений членов различных коалиций, особенно если и те, и другие числят себя ключевыми союзниками державы-патрона? Эрозия постоянных институтов коллективной безопасности на фоне ослабления мировой державы-гегемона, по сути, создает атомизированную среду, которая легко превращается в холодную войну всех против всех, исчерпывая ресурс для создания гибких форматов. То, что давало крупным игрокам свободу маневра при кризисе старого миропорядка, может стать бомбой, заложенной под стены миропорядка возникающего. И, наоборот, конструктивное существование гибких коалиций потребует объемлющей надстройки, которую может дать только консенсусная система международной безопасности и/или восстановление блоковой структуры.

Поэтому реалистичнее было бы воспринимать увлечение гибкими коалициями как важное, но преходящее явление, имманентное условиям конкретного транзитного периода. Актуализация этого направления, проделанная в том числе и неоднозначными стараниями Рамсфелда в начале 2000-х гг., предоставила ведущим игрокам удобный и гибкий инструмент для тактического купирования кризисов. Но он, как и в случае с американскими увлечениями унилатерализмом, стратегически скорее разрушает институциональное пространство международного взаимодействия, чем укрепляет международную безопасность. Если будет достигнута стабилизация мирового порядка в виде новой биполярности или кардинального обновления мировой системы коллективной безопасности, гибкие коалиции окажутся абсорбированы этими структурами как частный инструмент ограниченного применения.

В качестве одного из сценариев конструктивной трансформации Андрей Кортунов приводит реализацию принципа многосторонности (мультилатерализма), то есть учета интересов стран – участниц системы коллективной безопасности на основе углубления взаимозависимости и достижения качественно нового уровня интеграции в рамках стремления к равной и одинаковой безопасности. Схожий взгляд на несущую механику стабилизирующих альянсов, упроченных взаимозависимостью, ранее высказывала и Элизабет Шервуд-Рэндалл, анализировавшая более узкую проблему соотнесения долгосрочных интересов американской национальной безопасности с различными коалиционными стратегиями.

Базой общих ценностей на первых этапах может стать общее восприятие единых для всех угроз, хотя этого, безусловно, недостаточно для долговременного устойчивого существования системы. В таких широких рамках вполне отыщется место и гибким коалициям под конкретную задачу – близкий аналог здесь можно найти в крупных операциях сил ООН по поддержанию мира и принуждению к миру во времена холодной войны.

Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 15 мая 2019 > № 2996619 Константин Богданов

Эпоха полураспада: от миропорядка к миропереходу

Кто преуспеет на этапе неопределенности

Андрей Цыганков – профессор международных отношений и политических наук Калифорнийского университета (г. Сан-Франциско).

Резюме Миропереход необратим. На горизонте – новый миропорядок, борьба за который еще впереди. На повестку дня приходят инициатива, воля и способность к стратегическим решениям. Альтернативы – хаос и выпадение из числа важнейших игроков мировой политики.

Состояние дел в мире не породило пока достаточно обширной исследовательской литературы о кризисе современного миропорядка. Каковы условия его распада? Начался ли уже переход к иному миропорядку? Каковы динамика и временные горизонты перехода? Чего следует ожидать в качестве альтернативы? Сказанное и написанное о прежних эпохах ценно, но применимо отнюдь не в полной мере. Отдельные же статьи и книги о современном миропорядке – только начало глубокого и серьезного разговора. Пока они даже отдаленно не напоминают массу исследований, созданных в последние три десятилетия так называемыми транзитологами, изучавшими внутриполитические переходы к демократии либерального образца. Возможно, теперь, когда проблемы с демократией возникли и в странах Запада и когда транзитологию нередко именуют научным коммунизмом наоборот, пришло время переключиться на осмысление «транзитов» глобального уровня.

Данная статья – попытка приблизиться к пониманию проблематики мироперехода. Мир вступил в процесс перемен по крайней мере с 2008 г., когда Россия вмешалась в вооруженный конфликт в Грузии, бросив вызов монополии США на применение силы в международных делах. Масштабные процессы активно обсуждаются политиками, журналистами и экспертами. Но исследователям еще предстоит прояснить характер и направление движения современного мира. Что именно и в каких временных горизонтах нас ожидает – нарастание глобального беспорядка в виде обрушения созданных в послевоенное время международных институтов; новая холодная или даже «горячая» война; постепенная стабилизация на условиях двух- или многополярности; сохранение, пусть и в модифицированном виде, американского доминирования или нечто иное?

Условия и горизонты мироперехода

По точной характеристике Генри Киссинджера, любой мировой порядок предполагает наличие баланса сил среди основных участников международной системы и признание ими определенных правил поведения. Такие правила отражают представления стран-участниц о принципах справедливости и распределения силовых возможностей.

Переход к новому миропорядку, или миропереход, начинается с вызовов, бросаемых миропорядку державами, стремящимися к его ревизии. Для развития переходных процессов требуется, чтобы такого рода вызовы оказались достаточно серьезными, сделав невозможным для ответственных за поддержание порядка государств сохранение миропорядка имеющимися средствами. При этом как для держав, заинтересованных в статус-кво, так и для ревизионистов на данном этапе характерно не вполне адекватное их возможностям восприятие мироперехода. Инерционно мыслящие приверженцы статус-кво уверены во временном характере трудностей и в том, что способны «отстоять мир», в то время как амбициозные по своей природе ревизионисты склонны преувеличивать свои возможности мир изменить. В России о таких возможностях уже в 1990-е гг. – задолго до начала глобальных переходных процессов – заявлял министр иностранных дел Евгений Примаков. В Америке многие воспринимали и продолжают воспринимать Россию как внутренне слабую, сугубо региональную державу, несмотря на уже продемонстрированный ею значительный военно-политический потенциал не только в Евразии, но и на Ближнем Востоке.

Переходный процесс обретает динамику, если сопровождается не только разрушительными процессами, но и созданием основ будущего миропорядка. В истории международных отношений такого рода созидательные процессы редко оказывались достаточными для плавного перехода и сопровождались войнами. В классическом исследовании «Война и перемены в мировой политике» Роберт Гилпин показал, что для государств, считающих себя гарантами миропорядка, войны оказывались необходимы для предотвращения подъема новых держав. Именно войны исторически закрепляли новый баланс сил и правила поведения. В отношении побежденных главным вопросом становился вопрос о том, включать ли их в качестве полноценных участников нового миропорядка или отказывать им в способности проводить самостоятельную внешнюю и внутреннюю политику. Как первое, так и второе является для великих держав принципиальным, подтверждая сферы важного для них влияния и внутренний суверенитет.

Миропереход продолжается до тех пор, пока связанные с ним процессы разрушения, созидания и насилия не завершаются формированием нового баланса сил и правил поведения, признаваемых и поддерживаемых ответственными за их исполнение государствами.

История международных отношений со времени Вестфальского периода представляет на рассмотрение несколько примеров мироперехода. Пост-Венский переход начался в середине 1840-х гг. с ослабления принципов Венской системы, проявившегося в стремлении ее участников воспользоваться распадом Оттоманской империи. Россия не стремилась изменить правила системы, желая лишь и далее защищать права единоверцев на территории Османской империи, сохранять престиж европейской державы и держать флот на Черном море. Главной державой-ревизионистом стала Англия, никогда до конца не принимавшая лидерства России в Венском концерте. Политики вроде лорда Пальмерстона уже в 1830-е гг. вынашивали идеи английского усиления за счет ослабления России и Турции. Как экономическое, так и политическое влияние Англии на Ближнем Востоке росло, подогревая аппетиты правящего класса. Франция и Австрия не бросали прямого вызова системе, но стремились к расширению своего влияния и ослаблению России. Франция хотела новых отношений с Константинополем, а Австрия – большего контроля над дунайскими княжествами на Балканах. Нараставшие противоречия разрешились в ходе Крымской войны, в результате которой по итогам Парижского конгресса 1856 г. возник новый миропорядок. По справедливому замечанию британского историка Джона Персиваля Тэйлора, главной ставкой войны были не Турция и Балканы, а передел всей европейской системы властных отношений. Проигравшей в войне России было отказано как в праве защиты православных за пределами страны, так и в праве на Черноморский флот.

Пост-Парижский переход начался известной нотой Александра Горчакова в 1871 г., уведомлявшей европейские державы об односторонней денонсации Россией положений Парижского конгресса. Нота ссылалась как на суверенные права России, так и на нарушения положений конгресса самими европейскими державами. Из числа европейских государств готовность воевать за сохранение статус-кво изъявила только Англия. Остальные либо были слишком слабы, либо, как ставшая Германией Пруссия, пошли на сделку с Россией, получив важные дивиденды. Последующие годы вплоть до Первой мировой войны известны как время анархии, когда Германия проявила себя в качестве важнейшей ревизионистской державы, в то время как страны образовавшейся Антанты стремились сохранить позиции и влияние в Европе путем сдерживания Германии. Балканские войны в конце концов привели к разрушительному катаклизму и возникновению нового миропорядка, основанного на подписанных в Версале в 1918 г. документах.

Пост-Версальский переход стал возможен благодаря подъему Германии и избранию в 1933 г. Гитлера канцлером. Германия вскоре вышла из навязанной ей ранее Лиги Наций, а затем восстановила обязательный военный призыв и начала массированную программу военной модернизации. В 1936 г. она вновь оккупировала Рейнские территории, в которых ей отказывал Версальский договор. Попытки Советского Союза создать систему коллективной безопасности и сдерживания агрессора провалились из-за разногласий европейских держав. Затем последовало соглашение Гитлера с Англией и Францией в Мюнхене в 1938 г. и с СССР в 1939-м. Ни первое, ни второе уже не могло предотвратить новую мировую войну. По мере ее завершения в Ялте с немалыми сложностями были сформулированы контуры нового миропорядка, согласно которым Германии отказано не только в сферах влияния, но и во внутреннем суверенитете.

Вызовы Ялтинский системе были брошены уже вскоре после ее создания в результате начала холодной войны. По существу возникло два конкурирующих миропорядка, державшихся на антагонистических идеологиях и политических системах. И СССР, и Запад стремились изменить баланс военно-политических сил, формально не признавали сфер влияния и стремились к подрыву политических систем друг друга. Кризисы от Берлина до Кубы, Европы и Афганистана сотрясали мир вплоть до 1980-х годов. Тем не менее некоторые принципы Ялты сохранили значение. В частности, обе стороны – и Советский Союз, и Соединенные Штаты – неформально примирились с созданными ими сферами влияния в Европе и рассматривали ООН как место обсуждения принципов международной безопасности. Это сделало возможным диалог двух главных держав и периоды разрядки военной напряженности. Во многом в силу создания системы ядерного сдерживания холодная война, в отличие от прежних миропереходов, не привела к «горячей». Развитие же процессов мироперехода можно, вероятно, связывать с ослаблением динамики внутреннего роста СССР в 1970-е гг. и его растущей неспособностью поддерживать военный паритет с США.

Таким образом, временные горизонты миропереходов варьируются от сравнительно коротких до более длительных. Короткими – около десяти лет – были пост-Венский и пост-Версальский переходы, каждый завершился войнами крупных держав. Длительным – около сорока лет – оказался пост-Парижский переход. Пост-Ялтинский, со сделанными выше оговорками, продлился от середины 1970-х до 1989 г., когда завершилась холодная война. Возник новый статус-кво, а с ним и державы – Соединенные Штаты и собирательная Западная Европа, – готовые гарантировать соблюдение нового миропорядка. Поскольку первую скрипку в его утверждении играла Америка, данный порядок может по праву именоваться Вашингтонским.

Современный миропереход

Положение России в Вашингтонском миропорядке отличалось от положения Германии в Версальской и Ялтинской системах. Ничего похожего на репарации, разоружение и тем более раздел страны Москве не навязывали да и не могли навязать. Сама постановка вопроса об этом была невозможна. Россия не была побеждена в холодной войне, завершив ее вместе с Западом на основе временно возникшего единства интересов.

Однако Ялтинские правила, на соблюдение которых рассчитывали в Москве, оказались во многом попраны Вашингтоном. С точки зрения соблюдения этих правил именно Соединенные Штаты выступили главной державой-ревизионистом. По выражению американского историка Стивена Коэна, многие в администрации Билла Клинтона рассматривали Россию как побежденную державу, ожидая от нее подчинения внешнеполитическим приоритетам Америки по аналогии с побежденными после Второй мировой войны Германией и Японией. Упор был сделан не на достижение новых договоренностей о разделении сфер ответственности и общих правил поведения, а на распространение в мире силами единственной сверхдержавы сформулированного в Вашингтоне принципа демократии, который журнал американского истеблишмента Foreign Affairs представил как «единственно приемлемый принцип легитимности».

С Российской Федерацией обошлись не как с Францией в Венском концерте, а как с потерпевшей Крымское поражение императорской Россией, которая лишилась значительной доли сфер влияния и части внутреннего суверенитета. После распада СССР Запад распространил свое влияние на Восточную Европу и значительную территорию бывших советских республик, а также немало способствовал проведению Россией внутренних реформ по модели Вашингтонского консенсуса. Неудивительно, что именно Россия стала главной державой-ревизионистом по отношению к навязанному ей Вашингтонскому миропорядку.

В осмыслении процессов современного пост-Вашингтонского мироперехода выявилось несколько различающихся позиций. Среди них наиболее заметны алармистская и стабилизационная. Алармисты справедливо обращают внимание на ускоряющиеся тенденции разрушения и распада различных международных институтов и подсистем. Например, авторы Валдайского доклада октября 2018 г. использовали метафору «осыпания» миропорядка, полагая этот процесс необратимым и констатируя невозможность воссоздания основ глобального регулирования. Близка к алармистской и идея новой холодной войны, которая-де вновь разворачивается между Россией и Западом с непредсказуемыми результатами. На опасность такого рода противостояния указал, в частности, Сергей Караганов, связав его с попыткой Запада переиграть мировое соотношение сил в свою пользу.

Приверженцы стабилизационной позиции в основном исходят из преувеличенности идей распада миропорядка. Либеральные сторонники этой позиции как в России, так и в западных странах считают возможным и желательным сохранение миропорядка в основном в том виде, в каком он сложился после окончания холодной войны. Например, по мнению президента американского Совета по внешней политике Ричарда Хааса, такой миропорядок в основном держался на гармонии интересов и вел к беспрецедентной стабильности и процветанию в мире. Сторонники таких взглядов признают, подобно известному теоретику-международнику Джону Айкенберри, наличие глубокого кризиса либерального миропорядка, но связывают его с реализацией миропорядка, а не с его основными принципами. Подобным же образом генеральный директор Российского совета по международных делам Андрей Кортунов в статье «Неизбежность странного мира» выразил убежденность в безальтернативности миропорядка, основанного на принципах рациональности, нормативности и открытости. Российские либералы согласны, что позиции США и Запада в мире существенно ослабли, но полагают, что они могут усилиться в ближайшем будущем, поскольку Запад остается лидером политического, технологического и экономического развития, а созданный после холодной войны миропорядок – в целом рациональным и нуждающимся в улучшении, а не трансформации.

Преувеличенными идеи распада миропорядка считает и ряд близких к реалистскому мышлению ученых и экспертов. Они убеждены, что мир остается и в основном останется под влиянием Соединенных Штатов как единственной сверхдержавы. Для них очевидно, что и при относительном сокращении доли Америки в мировой экономике и торговле страна будет безусловным лидером в развитии технологий и военных систем. Например, один из наиболее заметных теоретиков однополярности Нуно Монтейро связал ее сохранение и развитие не столько с материально-экономическими ресурсами и экономическими сдвигами в мире, сколько с целенаправленной государственной политикой США в области военных технологий и военного строительства. Сходные позиции изложил на последнем заседании Валдайского клуба в Сочи и Уильям Уолфорт, который обратил внимание аудитории на сохраняющийся в мире разрыв между военно-силовыми позициями Америки и остальных держав.

И алармисты, и стабилизаторы верно ухватывают смысл важных тенденций, но преувеличивают их значение. Алармисты недооценивают важность не только разрушительных, но и созидательных процессов в мире, подспудно создающих основания для будущего миропорядка. Кроме того, они склонны к преуменьшению возможностей Соединенных Штатов регенерировать, пусть и не на либеральных принципах, основы своего могущества, тем самым саботируя и растягивая процесс перехода к новому миропорядку. Что касается стабилизаторов, то их, как и ранее, отличает чрезмерный скептицизм в отношении возможностей не-Запада сокращать упомянутый технологический разрыв и создавать альтернативные западным устойчивые политические и международно-институциональные конструкции.

В современном миропереходе тесно переплетаются разрушительная и созидательная тенденции. Миропереход начался в середине 2000-х гг. и набирает силу после череды «цветных революций» в Евразии и на Ближнем Востоке, серии непоправимых ошибок «либерального» Запада и подъема националистических партий и настроений в мире. И хотя Соединенные Штаты остаются военной сверхдержавой, налицо как сдвиг военно-экономической власти, так и серьезное ослабление идейного и политического авторитета Америки и Запада в мире.

Очевидно, что США более не под силу поддерживать или навязывать миру правила созданного после окончания холодной войны миропорядка. До середины 2000-х гг. он держался на подавляющем военном превосходстве Америки и вытекающей из него способности Вашингтона отказывать другим державам в проведении независимой внешней и внутренней политики. Сегодня Россия, Китай, Иран, Турция и другие более не ориентируются на американскую внутриполитическую модель и проводят все более активную политику защиты сфер своего внешнего влияния. Активно и без участия Вашингтона создаются новые институциональные объединения и переговорные площадки регионального урегулирования. Что касается вчерашних надежных союзников и партнеров Вашингтона в Азии, на Ближнем Востоке и в Евразии, то они все больше стремятся к самостоятельному позиционированию и налаживанию собственных отношений с теми, кого американцы рассматривают в качестве угрозы миру и национальной безопасности. При этом многие союзники Вашингтона руководствуются сегодня региональными реалиями, не полагаясь на готовность США защитить их от возможных угроз со стороны России, Китая или Ирана.

Конечно, огромные военно-экономические, информационные и технологические возможности Соединенных Штатов сохраняют значение. Отчасти поэтому, а отчасти в силу фактора ядерной опасности и иных соображений Россия, Китай и другие страны не рассматривают полномасштабную войну как способ завершения мироперехода. Процесс принуждения Америки и Запада к пересмотру Вашингтонского миропорядка окажется неизбежно поступательным и связанным с постепенным оформлением новых международных правил.

Этот процесс осложнится, а в чем-то и замедлится под действием упомянутой выше характерной для процессов мироперехода неадекватностью восприятия сторон. Многие склонны полагать, что новый мир вот-вот наступит, ведь США уже в относительном «упадке», а Европа перестала быть «суверенным международным игроком». Такие настроения могут способствовать выжидательности, препятствуя активному построению международно-институциональных альтернатив Западу и проведению необходимых внутренних реформ. Европа же с Америкой продолжают уповать на мощь технологий, санкций и других экономических инструментов, принуждая Россию, Иран и других к соблюдению важных для Запада глобальных правил поведения.

Тем временем в результате демонстрации критиками Запада имеющихся у них асимметричных возможностей и возникновения связанных с этим кризисов постепенно оформляются новые, неподконтрольные американцам сферы влияния и экономического роста. На их основе будут возникать новые, теснящие западные правила международного поведения, требующие универсализации и глобального признания. Это длительный процесс. Очевидно, что пост-Вашингтонский переход окажется продолжительнее прежних, включая и пост-Парижский, и, вероятно, не завершится и к 2050 году. Такая продолжительность диктуется, во-первых, невозможностью большой войны, чреватой взаимным ядерным уничтожением, а во-вторых, сохраняющейся асимметричностью мира, в котором потеснить США гораздо сложнее, чем в условиях реальной многополярности.

Стратегии выживания и развития

В эпоху полураспада и мироперехода выживает тот, кто приспособит к своим нуждам внешние и внутренние условия, оказывая тем самым важное влияние на баланс сил и правила будущего миропорядка. Изоляция, даже временная, сегодня не представляется возможной как в силу «турбулентности» глобального мира, так и по причине сохранения его относительной открытости. Время требует стратегий, в которых твердость отстаивания суверенитета сочеталась бы с гибким умением создавать новое и желаемое в экономической, информационной, военной и политической сферах. Реализация таких стратегий потребует сильного, творчески мыслящего и адресно действующего государства. Оно должно быть способно выйти за пределы макрорегулирования экономики, вкладываясь в оптимальные международные проекты и поддерживая наиболее перспективные для этого сектора и отрасли экономики.

Заинтересованные в сохранении прежнего «либерального» миропорядка европейские государства должны будут расширить горизонты мышления и измениться внутренне, поскольку проект «Евросоюз» больше не является ни гарантом внутреннего благоденствия, ни образцом для подражания. Трудно предположить, какой именно должна стать перестройка этого проекта, но его успех в миропорядке после 2050 г. отнюдь не гарантирован. Очевидно, для Евросоюза неизбежен поворот к Азии и Евразии, но европейским элитам еще предстоит осознать важность этого.

Сказанное отчасти применимо к США, но лишь в том случае, если Трамп окажется аберрацией, а новая демократическая элита продемонстрирует готовность к реализации схем глобальной экономической и политической интеграции. Более вероятно продолжение в том или ином виде начатого Трампом проекта великодержавного национализма, уже поддержанного значительной частью социальных и элитных слоев Америки. Смысл – в сокращении международных обязательств при сохранении стремления к сверхдержавности, особенно в военно-промышленной, энергетической и информационно-технологической сферах. Для преуспевания в этой области Америке потребуются внутренние преобразования, а также новая внешняя политика, не ограничивающаяся фирменными для Трампа мерами военно-политического и санкционно-экономического давления. Такие меры уже практиковались в отношении Северной Кореи, Китая, Ирана, Европы, России и стран Латинской Америки и, вопреки уверенности Вашингтона в результативности диктата, могут обернуться немалыми издержками в будущем.

Стратегия держав-ревизионистов должна сочетать в себе меры асимметричного сопротивления в целях отстаивания важнейших интересов в мире с активным выстраиванием альтернативного прежнему миропорядка и проведением необходимых для этого внутренних реформ. Асимметрия в защите основных национальных интересов сегодня не только необходима, но и вполне возможна. Как говорил Отто фон Бисмарк, бывают времена, когда сильный является слабым в силу своей нерешительности, а слабый – сильным по причине своей готовности действовать. Сегодня слабость и рыхлость отличают не только страны, но и целые международные объединения еще недавно единого Запада, создавая для России, Китая и всех тех, кто не готов вернуться на позиции второразрядных держав, новые возможности. Цели асимметричного противодействия реализуемы и потому, что преследуют цель не победить противника, а лишь обеспечить его неспособность продолжать наступление. По определению теоретика асимметричных международных отношений Брантли Уомака, в таких отношениях «менее слабый не может угрожать положению более сильного, однако сильный не в состоянии навязать слабому свою волю приемлемой для себя ценой».

С формулированием и реализацией подобной стратегии сопряжено немало трудностей, включающих в себя не только риски противодействия более развитым в материально-экономическом отношении державам, но и выбор сфер внутреннего развития, выявление перспективных международных проектов, меры по административному укреплению государства и другие. Защита основных интересов должна быть соразмерной и согласующейся с созидательными целями на относительно долговременную – после 2050 г. – перспективу.

Непростое положение в условиях мироперехода у тех, кому еще предстоит определиться и сделать выбор относительно нового миропорядка. Практика стран неприсоединения в период холодной войны показывает, что усидеть на двух или трех стульях возможно. Отчасти это уже происходит. Традиционно находившиеся в сфере глобального влияния США страны выстраивают собственные отношения с Китаем, Россией и другими державами-ревизионистами, например, подписывая с ними военные контракты, несмотря на протесты Вашингтона. И все же сегодня такого рода стратегия сопряжена с немалыми трудностями. Для ее осуществления требуется не только значительная политическая воля, но и определенное международное равновесие сил и согласие со стороны внешних держав. Как первое, так и второе отсутствует. В мире происходит масштабная глобальная перекройка рынков, региональных систем и военно-политических союзов, и это осложняет принятие решений для множества государств.

Каждой из стран и держав предстоит сегодня нелегкий выбор. Миропереход начался и уже необратим. На горизонте – новый миропорядок, борьба за который еще впереди. На повестку дня приходят инициатива, воля и способность к стратегическим решениям. Альтернативами являются хаос и выпадение из числа важнейших игроков мировой политики.

Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 15 мая 2019 > № 2996618 Андрей Цыганков

Чем закончится миропорядок

И что придет ему на смену

Ричард Хаас – президент Совета по международным отношениям, автор книги A World in Disarray: American Foreign Policy and the Crisis of the Old Order («Мировая неразбериха: американская внешняя политика и кризис прежнего порядка»).

Резюме Порядок, сформировавшийся после Второй мировой и холодной войны, невозможно восстановить. Но мир еще не стоит на грани системного кризиса. Главное – не допустить материализации этого сценария из-за раскола в отношениях США и Китая, столкновения с Россией, большой войны на Ближнем Востоке или кумулятивного эффекта климатических изменений.

Стабильный миропорядок – редкое явление. Обычно он возникает после периода больших потрясений, который создает стремление к чему-то новому и условия для этого, прежде всего стабильное распределение сил и общепризнанные правила поведения в международных отношениях. Еще нужны государственные умы, потому что миропорядок формируется, а не рождается. Но какими бы благоприятными и сильными ни были первоначальные условия и стремления, для поддержания миропорядка требуются креативная дипломатия, функционирующие институты и эффективные действия, позволяющие адаптировать его к меняющимся обстоятельствам и противостоять новым вызовам.

Но даже самому хорошо управляемому миропорядку неизбежно приходит конец. Баланс сил, на котором он построен, нарушается. Институты не могут адаптироваться к новым условиям. Одни государства распадаются, другие возникают в результате меняющихся возможностей, нерешительности и растущих амбиций. Те, кто несет ответственность за сохранение миропорядка, совершают ошибки, принимая решение, что делать и чего не делать.

Конец любого миропорядка неизбежен, но когда и как это произойдет – неизвестно. Как и то, что придет ему на смену. Обычно конец миропорядка наступает после длительного ухудшения, а не в результате неожиданного краха. Поддержание миропорядка зависит от гибкости государственных умов и эффективности действий, точно так же правильная политика и дальновидная дипломатия могут определить, как будет развиваться ухудшение и к чему оно приведет. Но для этого необходимо еще кое-что: сначала нужно признать, что старый миропорядок никогда не вернется, а усилия по его восстановлению окажутся тщетными. Только после этого можно будет двигаться дальше.

В поисках параллелей с сегодняшней ситуацией политики и эксперты обращаются к примерам Древней Греции, где появление новой силы привело к войне между Афинами и Спартой, или к периоду после Первой мировой войны, когда США (следуя политике изоляционизма) и большая часть Европы бездействовали, пока Германия и Япония игнорировали соглашения и захватывали своих соседей. Но самая яркая параллель с сегодняшней ситуацией – это Европейский концерт в XIX веке, самая значимая и успешная попытка построить и поддерживать миропорядок до наших дней. С 1815 г. и до начала Первой мировой войны миропорядок, созданный на Венском конгрессе, определял международные отношения и устанавливал базовые правила международного поведения (хотя их не всегда удавалось имплементировать). Это модель того, как коллективно управлять безопасностью в многополярном мире.

Крах того миропорядка и последовавшие за ним события – поучительный пример для нас сегодня и важное предупреждение. Необратимый упадок миропорядка не означает, что за ним неизбежно последуют хаос и бедствия. Но если небрежно управлять процессом ухудшения, катастрофа вполне может произойти.

Из пепла

Глобальный порядок второй половины XX века и начала XXI века возник на руинах двух мировых войн. Миропорядок XIX века появился после крупных международных потрясений – наполеоновских войн, которые после Французской революции и прихода к власти Наполеона Бонапарта опустошали Европу более десяти лет. Когда армии Наполеона были разбиты, союзники-победители – Австрия, Пруссия, Россия и Великобритания, великие державы того времени – собрались в Вене в 1814–1815 году. На Венском конгрессе они постановили, что французская армия никогда больше не должна угрожать их странам, а революционные движения – их монархиям. Победители приняли разумное решение и включили в миропорядок потерпевшую поражение Францию. С Германией после Первой мировой войны поступили совершенно иначе, как и с Россией после окончания холодной войны.

Венский конгресс сформировал систему, известную как Европейский концерт. Она была сосредоточена на Европе, но представляла собой международный порядок того времени, учитывая доминирующее положение Европы и европейцев в мире. Были согласованы общие принципы отношений между государствами. Прежде всего было достигнуто соглашение о недопустимости вторжения в другое государство и вмешательства во внутренние дела другого государства без его разрешения. Прочный военный баланс убеждал любое государство, что не стоит пытаться разрушить миропорядок (и не давал добиться успеха тем, кто все же пытался). Министры иностранных дел встречались на так называемых конгрессах, когда возникал серьезный вопрос. Концерт был консервативным во всех смыслах слова. По Венскому договору были проведены многочисленные территориальные корректировки, а затем закреплены границы Европы. Для дальнейших изменений требовалось согласие всех подписавших сторон. Кроме того, были приложены максимальные усилия для укрепления монархий, одна страна могла прийти на помощь другой в случае угрозы народных восстаний (так, Франция помогла Испании в 1823 году).

Концерт оказался эффективным не потому, что между великими державами существовало полное согласие по всем вопросам. Главное – у каждого государства были свои причины поддерживать общую систему. Австрия оставалась особенно озабочена противодействием либеральным силам, которые угрожали монархии. Для Великобритании основным стало не допустить новых вызовов со стороны Франции и обезопасить себя от потенциальных угроз со стороны России (что означало не ослаблять Францию слишком серьезно, чтобы она могла уравновешивать угрозу со стороны России). Но имелось много совпадающих интересов и консенсус по первоочередным вопросам, что позволяло концерту не допустить войны между ключевыми державами того времени.

Концерт технически проработал 100 лет, до начала Первой мировой войны. Но он перестал играть значимую роль задолго до этого. Революционные волны, охватившие Европу в 1830 и 1848 гг., показали предел действий, которые участники концерта готовы предпринять для сохранения существующего порядка под угрозой народных волнений. Затем случилась Крымская война. Ее развязали под предлогом защиты христиан в Османской империи, но на самом деле главным вопросом был контроль над территорией на фоне упадка империи. Участниками конфликта стали Франция, Великобритания и Османская империя, с одной стороны, и Россия – с другой. Война продолжалась два с половиной года, с 1853 по 1856 год. Конфликт обошелся дорого и показал, до какого момента концерт способен удерживать великие державы от войны. Взаимного уважения, благодаря которому и был создан концерт, между державами уже не существовало. Последующие войны между Австрий и Пруссией, Пруссией и Францией продемонстрировали, что после длительного перерыва центр Европы вновь раздирают конфликты великих держав. Затем ситуация на некоторое время стабилизировалась, но это была лишь иллюзия. Германия уже начала наращивать свою мощь, а империи переживали упадок. В результате разразилась Первая мировая война, а концерту пришел конец.

Что губит миропорядок

Какие уроки мы можем извлечь из этого периода истории? Прежде всего расцвет и упадок ведущих держав определяет жизнеспособность миропорядка, поскольку от изменений экономической силы, политического единства и военной мощи зависит, что государства хотят и могут делать за пределами своих границ. Во второй половине XIX века и начале XX произошел подъем мощной, объединенной Германии и современной Японии, Османская и Российская империя оказались в упадке, а Франция и Великобритания, хотя и стали сильнее, но недостаточно. Эти изменения перевернули баланс сил, лежавший в основе концерта. Германия стала считать статус-кво несоответствующим ее интересам.

Изменения технологического и политического контекста также повлияли на баланс сил. Во времена концерта народные требования демократического участия и волны национализма угрожали статус-кво внутри стран, а новые виды транспорта, коммуникации и вооружения трансформировали политику, экономику и военную сферу. Условия, которые помогли сформировать концерт, постепенно исчезали.

Но связывать историю исключительно с изменившимися условиями – чрезмерный детерминизм. Личность тоже имеет значение. То, что концерт возник и просуществовал так долго, доказывает, что люди играют немаловажную роль. Концерт создавали выдающиеся дипломаты: австриец Меттерних, француз Талейран, британец Каслри. Тот факт, что концерту удавалось сохранять мир, несмотря на различия между двумя относительно либеральными странами, Францией и Великобританией, и их более консервативными партнерами, доказывает: страны с разными политическими системами и несовпадающими предпочтениями могут сотрудничать в целях поддержания миропорядка.

Немногие события в истории действительно были неизбежны. Крымской войны можно было бы избежать, если бы на международной сцене действовали более умелые и осторожные лидеры. Действия России совсем не обязательно должны были вызвать военную реакцию Франции и Великобритании такого масштаба. То, что сделали эти страны, еще раз подтверждает силу и опасность национализма. Первая мировая война в значительной степени была обусловлена неспособностью преемников канцлера Отто Бисмарка дисциплинировать мощь германского государства, для создания которого он приложил столько усилий.

Стоит извлечь еще два урока. Во-первых, к ухудшению миропорядка могут привести не только базовые вопросы. Взаимное уважение держав концерта исчезло не из-за разногласий по поводу социально-экономического порядка в Европе, причиной стало соперничество на периферии. Во-вторых, поскольку разрушение миропорядка происходит со скрипом, а не с громким треском, процесс ухудшения часто остается незаметным для политиков, пока не зайдет слишком далеко. К началу Первой мировой войны, когда стало очевидно, что Европейский концерт уже не функционирует, было слишком поздно его спасать или пытаться управлять его разрушением.

История с двумя порядками

Глобальный порядок, построенный после Второй мировой войны, большую часть своей истории состоял из двух параллельных порядков. Один сформировался на фоне холодной войны между США и СССР. В его основе лежал жесткий баланс военных сил в Европе и Азии, подкрепленный ядерным сдерживанием. Обе стороны демонстрировали определенную сдержанность в своем соперничестве. «Откат назад» – тогдашний термин для современной «смены режима» – отвергался сторонами как нереализуемый и безрассудный. Обе стороны следовали неофициальным правилам игры, включая уважение сфер влияния и союзников. В конце концов они пришли к пониманию политического порядка в Европе, на основной арене холодной войны, и в 1975 г. закрепили это взаимопонимание в Хельсинкском акте. Даже в разделенном мире два центра силы смогли договориться о том, как будет происходить соперничество. Этот порядок базировался на средствах, а не на целях. Наличие всего двух центров силы облегчило достижение соглашения.

Второй миропорядок, сформированный после Второй мировой войны, был либеральным и действовал параллельно с первым. Главными его участниками были демократии, а инструментами – помощь и торговля для укрепления связей и уважение закона как внутри стран, так и в отношениях между государствами. Экономический аспект этого порядка был нацелен на создание мира (состоящего, если быть точным, из некоммунистической его части), определяемого торговлей, развитием и отлаженной финансовой системой. Свободная торговля должна была стать драйвером экономического роста и объединить страны, чтобы затевать войну стало слишком дорого, а доллар де-факто был признан глобальной валютой.

В дипломатическом аспекте особое значение придавалось ООН. Идея заключалась в том, что постоянный глобальный форум сможет предотвращать или разрешать международные споры. Совет Безопасности ООН, постоянными членами которого являлись пять великих держав, а остальные места распределялись по ротационному принципу, должен был руководить международными отношениями. В неменьшей степени миропорядок зависел от готовности некоммунистического мира (прежде всего американских союзников) признать верховенство Америки. Как оказалось, они были готовы сделать это, поскольку США рассматривали как относительно мягкого гегемона, которым восхищались за достижения как дома, так и за рубежом.

Оба порядка служили интересам Соединенных Штатов. Мир в Европе и Азии удавалось поддерживать, и растущая американская экономика вполне могла позволить себе эти затраты. Расширение международной торговли и возможностей для инвестиций способствовало экономическому росту в США. Со временем больше стран стали демократиями. Ни один из порядков не отражал идеальный консенсус, но в каждом было достаточно согласия, чтобы не провоцировать прямых вызовов. Если американская внешняя политика сталкивалась с проблемами – как во Вьетнаме или Ираке, – то это происходило не из-за союзнических обязательств или дефектов миропорядка, скорее причиной были непродуманные решения начать дорогостоящие войны.

Признаки упадка

Сегодня оба порядка обветшали. Холодная война закончилась уже давно, но созданный ее порядок разрушался по частям – возможно, из-за неудачных попыток Запада интегрировать Россию в либеральный миропорядок. Одним из признаков разрушения порядка холодной войны стало вторжение Саддама Хусейна в Кувейт в 1990 году. В былые годы Москва бы предотвратила этот шаг как слишком рискованный. Фактор ядерного сдерживания еще действует, но многие соглашения по контролю над вооружениями разрушены или вступили в стадию разрушения.

Россия не бросала прямых военных вызовов НАТО, тем не менее демонстрировала готовность разрушить статус-кво, в том числе посредством применения силы в Грузии в 2008 г. и на Украине с 2014 г., интервенции в Сирии, а также агрессивного использования киберпространства, чтобы повлиять на исход выборов в США и странах Европы. Все это говорит об игнорировании основных сдержек старого порядка. С точки зрения России, то же самое можно сказать и о расширении НАТО – инициатива, явно противоречащая афоризму Уинстона Черчилля: «Одержав победу, будь великодушен». Россия также расценила войну в Ираке в 2003 г. и военную интервенцию в Ливию в 2011 г., которая начиналась под знаменами гуманитаризма, но быстро переросла в смену режима, как вероломные и незаконные акты, противоречащие базовым принципам мирового порядка, как она их понимала.

Либеральный порядок также демонстрирует признаки разрушения. Авторитаризм находится на подъеме не только в Китае и России, но и на Филиппинах, в Турции и Восточной Европе. Глобальная торговля выросла, но последние раунды торговых переговоров завершились ничем, а Всемирная торговая организация (ВТО) оказалась неспособна справиться с ключевыми вызовами сегодняшнего дня, включая нетарифные барьеры и кражу интеллектуальной собственности. Растет недовольство использованием доллара для введения санкций, беспокойство также вызывает увеличение долга США.

Совет Безопасности ООН не в состоянии разрешить большинство мировых конфликтов, а система международных соглашений не справляется с вызовами глобализации. Состав Совбеза не отражает реальное соотношение сил. Мир официально провозгласил борьбу с геноцидом и утвердил право вмешиваться, если правительство страны не справляется с обязанностью защищать своих граждан, но все ограничилось громкими заявлениями. Договор о нераспространении ядерного оружия разрешает лишь пяти государствам иметь ядерное оружие, но фактически ядерных держав уже девять (еще многие смогут присоединиться к ядерному клубу, если захотят). Евросоюз, крупнейшее региональное объединение, пытается справиться с Brexit, спорами вокруг миграции и суверенитета. В целом в мире страны все больше сопротивляются верховенству США.

Смещение сил

Почему все это происходит? Стоит вспомнить постепенное разрушение Европейского концерта. Современный миропорядок пытается переварить смещение баланса сил: подъем Китая, появление нескольких держав среднего уровня (например, Иран и КНДР), игнорирующих базовые аспекты миропорядка, а также активизацию негосударственных акторов (от наркокартелей до террористических сетей), которые могут представлять серьезную угрозу для порядка внутри стран и между ними.

Технологический и политический контекст также существенно изменился. Глобализация оказала дестабилизирующее воздействие: от изменения климата до попадания технологий в руки тех, кто намерен разрушить миропорядок. Национализм и популизм набирают силу – вследствие растущего неравенства, падения доходов после финансового кризиса 2008 г., потери рабочих мест из-за развития торговли и технологий, увеличивающихся потоков мигрантов и беженцев и ненависти, которую распространяют соцсети.

Эффективных компетентных политиков катастрофически не хватает. Институты не могут адаптироваться к новым условиям. Сегодня никто не стал бы создавать Совет Безопасности ООН таким, как он выглядит сейчас, но реальная реформа невозможна, потому что те, кто может потерять влияние, блокируют любые изменения. Усилия по строительству эффективной системы для противодействия вызовам глобализации, включая изменение климата и кибератаки, терпят неудачу. Ошибки внутри ЕС – в частности, решение ввести единую валюту, не создавая общую фискальную политику или банковский союз; разрешение практически неограниченной иммиграции в Германии – вызвали мощное недовольство правительствами, открытыми границами и самим Евросоюзом.

США, в свою очередь, переоценили свои возможности, попытавшись переделать Афганистан, вторгнувшись в Ирак и осуществив смену режима в Ливии. В то же время они отступили от поддержания глобального порядка и в некоторых случаях несут ответственность за бездействие. Нежелание Соединенных Штатов принимать меры в основном касалось второстепенных вопросов, которые лидеры считали не заслуживающими внимания и затрат, как война в Сирии. США не отреагировали на первое применение химического оружия и не оказали существенной помощи оппозиционным группировкам. Такое поведение побудило другие страны к самостоятельным действиям. Примером можно считать интервенцию Саудовской Аравии в Йемен. В этом же свете можно рассматривать действия России в Сирии и на Украине. Интересно, что Крым в свое время стал признаком разрушения Европейского концерта, а сегодня свидетельствует об упадке нынешнего миропорядка. Действия администрации Трампа – выход из ряда международных соглашений и появление условий в когда-то нерушимых альянсах в Европе и Азии – подпитывают сомнения в надежности США как мирового лидера

Управляемое разрушение

Учитывая все эти изменения, восстановить старый порядок будет невозможно. И этого будет недостаточно, поскольку появились новые вызовы. Когда мы это признаем, длительный процесс разрушения Европейского концерта станет поучительным уроком и предупреждением.

Для Соединенных Штатов осознание этого предупреждения должно означать упрочение определенных аспектов старого миропорядка и дополнение его мерами, которые касаются меняющейся динамики сил и новых глобальных проблем. США нужно укрепить соглашения по контролю над вооружениями и ядерному нераспространению, усилить альянсы в Европе и Азии, поддержать слабые государства, которые не могут бороться с террористами, картелями и бандами и противодействовать вмешательству авторитарных государств в демократические процессы. Тем не менее нельзя прекращать попытки интегрировать Китай и Россию в региональные и глобальные аспекты порядка. Эти усилия предполагают комбинацию компромиссов, стимулов и ответных действий. Да, большинство попыток интегрировать Китай и Россию заканчивались неудачей, но это не должно стать основанием для отказа от новых попыток, потому что судьба XXI века во многом будет зависеть от этих усилий.

Соединенным Штатам также необходимо взаимодействовать с другими странами в решении проблем глобализации, прежде всего изменения климата, торговли и киберпространства. Для этого нужно не восстанавливать старый порядок, а строить новый. Усилия по ограничению климатических изменений и адаптации к ним должны быть более амбициозными. ВТО пора реформировать для решения проблем присвоения технологий, выделения субсидий национальным компаниям и введения нетарифных барьеров в торговле. Определенные правила должны регулировать киберпространство. Все это в совокупности – невероятно трудоемкая задача для современного концерта. Амбициозная, но необходимая.

США должны демонстрировать сдержанность и уважение к другим, чтобы восстановить репутацию мягкого актора. Для этого придется отказаться от некоторых шагов, которые Америка практиковала во внешней политике в последние годы. Прежде всего забыть об авантюрных вторжениях в другие страны и экономической политике как оружии, т.е. чрезмерном использовании санкций и тарифов. Но самое главное – пересмотреть рефлекторное противодействие многостороннему подходу. Медленное разрушение миропорядка – это одно, а вот решиться и возглавить его демонтаж для страны, которая приложила столько усилий для создания этого порядка – совсем другое.

Для этого Соединенным Штатам придется навести порядок у себя дома: сократить госдолг, модернизировать инфраструктуру, повысить качество образования, увеличить инвестиции в социальное обеспечение, оптимизировать миграционную систему для привлечения талантливых иностранцев и разобраться с проблемой политической дисфункции, исключив возможность предвыборных махинаций. США не смогут продвигать правила за рубежом, если страна расколота, озабочена внутренними проблемами и испытывает нехватку ресурсов.

Альтернативы модернизированному миропорядку кажутся маловероятными и непривлекательными. Порядок с Китаем во главе будет нелиберальным, с авторитарной политической системой и государственной экономикой, главной целью станет поддержание внутренней стабильности. Произойдет возврат к сферам влияния, Китай попытается доминировать в регионе, что приведет к столкновению с другими региональными игроками – Индией, Японией, Вьетнамом – и укреплению их обычных и, возможно, ядерных арсеналов.

Новый демократический, основанный на правилах миропорядок, сформированный европейскими и азиатскими державами среднего уровня, а также Канадой – привлекательная концепция, но этим странам не хватает военного потенциала и политической воли. Более вероятная альтернатива – мир без порядка. Протекционизм, национализм и популизм будут и дальше набирать силу, а демократия утратит свои позиции. Локальные и международные конфликты станут частым явлением, а соперничество крупных держав обострится. Сотрудничество по преодолению глобальных вызовов станет невозможным. Все это очень похоже на современный мир.

Разрушение миропорядка может запустить тренды, которые приведут к катастрофе. Первая мировая война разразилась спустя 60 лет после того, как Европейский концерт фактически пережил раскол из-за Крыма. То, что мы видим сегодня, напоминает ситуацию середины XIX века. Порядок, сформировавшийся после Второй мировой и после холодной войны, невозможно восстановить, но мир еще не стоит на грани системного кризиса. Главное сегодня – не допустить материализации этого сценария из-за раскола в отношениях США и Китая, столкновения с Россией, большой войны на Ближнем Востоке или кумулятивного эффекта климатических изменений. Хорошая новость в том, что приближение к катастрофе нельзя назвать неизбежным, но и исключать ее, к сожалению, нельзя.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 15 мая 2019 > № 2996617 Ричард Хаас

Секретари совбезов стран ШОС обсудили совместную борьбу с незаконной миграцией

Секретари Советов безопасности государств-членов Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) по итогам ежегодной встречи, прошедшей в Бишкеке 15 мая, подписали протокол.

Как сообщил секретарь совбеза Кыргызстана Дамир Сагынбаев по итогам заседания, секретари Советов безопасности стран ШОС обсудили проблемы незаконной миграции.

Он отметил, что участники встречи подтвердили приверженность к ведению совместной работы, направленной на противодействие процессам незаконной миграции, и созданию условий, препятствующих вовлечению мигрантов в противоправную деятельность.

«Данная работа подразумевает заключение совместных договоров касательно защиты гражданских прав и усилению уголовной ответственности на пространстве организации. Кроме того, были рассмотрены совместные действия в рамках заключенных договоров по борьбе с терроризмом, экстремизмом и сепаратизмом, а также регулированию ситуации в Афганистане и предотвращению незаконного оборота наркотиков в регионе», - отметил он.

Также на встрече была отмечена необходимость строгого соблюдения Договора о зоне свободного от ядерного оружия в Центральной Азии и скорейшего вступления в силу протокола о гарантиях безопасности для всех подписавших его государств.

Д.Сагынбаев отметил, что главы делегаций высоко оценили деятельность председательства Кыргызстана в ШОС в сфере обеспечения безопасности и стабильности на пространстве организации.

По итогам обсуждения подписан протокол.

Загадочные дроны, или Кто взорвал саудовские нефтепроводы?

Две нефтеперекачивающие станции в окрестностях Эр-Рияда подверглись взрывам с воздуха. Установки компании Aramco атаковали беспилотники

В воскресенье, 12 мая, ливанский телеканал AlMayadeen сообщил, что в порту Фуджейры было взорвано «от семи до десяти» нефтяных танкеров, в том числе саудовских. Эту информацию тут же подхватили мировые СМИ, но она была очень быстро опровергнута властями ОАЭ. Еще раньше США начали наращивать группировку ВМФ в районе Персидского залива, а советник президента по вопросам национальной безопасности Джон Болтон заявил, что этот шаг — сигнал Ирану, а любое нападение на интересы США и их союзников получит силовой отпор.

Говоря о пожаре на нефтяных установках компании Aramco, саудовский министр нефти и минеральных ресурсов Халид аль-Фалих прозрачно намекнул, что «террористическая атака» могла быть организована поддерживаемыми Ираном йеменскими хуситами из движения «Ансар Аллах». Однако в подобном утверждении видна явная неувязка. Дело в том, что в случае с бомбежкой саудовских нефтяных установок речь не идет о дронах, собранных «на коленке» из деталей, которые заказали на Alibaba, как это было в Сирии, когда беспилотники атаковали российскую авиабазу Хмеймим.

Тут налицо высокоточная и сложная военная техника, требующая серьезной подготовки. Такие аппараты имеются лишь у нескольких стран, говорит военный эксперт журнала «Арсенал Отечества» Алексей Леонков.

«Речь идет об ударно-разведывательных дронах MQ-1 Predator и MQ-9 Reaper. Они применялись американцами в Афганистане и Сирии. Вопрос, какие дроны атаковали, если их можно перечесть по пальцам. Дроны есть, например, у Израиля и Китая, который ни разу не был замечен в том, что его беспилотники работали как атакующие единицы. В России эти дроны только в стадии прохождения государственных испытаний. У хуситов появились дроны, намекать в сторону Ирана достаточно голословно».

Стоит отметить, что первые сообщения о нападениях и пожарах на саудовских нефтяных установках появились в проиранских изданиях других стран. Думать, что к атакам причастен Иран, не хочется, но и очень не хотелось бы представить, что столь высокотехнологичной военной техникой воспользовались повстанцы-хуситы. Это из разряда фантастики, считает руководитель научных исследований института «Диалог цивилизаций» Алексей Малашенко.

«Если мы посмотрим на среднего хусита, он ничего делать не умеет. Это произошло в той ситуации, когда обострились отношения с Ираном. На сегодняшний день получается, что это больше всего нужно Ирану, а все остальное, пока нет информации, это выдумки. Пока никто на себя не взял ответственность за это, а я думаю, что и не возьмет, мы можем комментировать только домыслы. Это некое предупреждение, предостережение: «Мы можем и так!» Представить себе серьезный конфликт в этом регионе у меня просто не хватает дерзости, потому что это приведет к очень печальным последствиям для всех. Поиграть и напугать — можно».

Иран уже официально осудил нападение на нефтяные установки. Тегеран требует проведения расследования инцидента. Находящийся с визитом в Индии министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф на встрече с индийской коллегой Сушмой Сварадж заявил об опасениях по поводу подозрительных актов и подрывных действий, которые «направлены на усиление напряженности в регионе».

Дональд Трамп в тот же день опроверг статью The New York Times о планах США отправить для противодействия Ирану 120 тысяч военных. Американский лидер заверил, что пока таких планов нет, а если же необходимость подобной операции появится, то в регион он бы отправил значительно больше военных.

Андрей Жвирблис

Наша цель – формирование воина-государственника

Главный военно-политический орган Вооружённых Сил – век на службе Отечеству.

Свою вековую историю Главное военно-политическое управление Вооружённых Сил Российской Федерации начинает 15 мая 1919 года. Именно в этот день 100 лет назад Реввоенсоветом республики было принято решение о создании Полит­управления Красной Армии.

ПРИВЕТСТВИЕ ветеранам, генералам, офицерам и гражданскому персоналу Главного военно-политического управления Вооружённых Сил Российской Федерации

Уважаемые товарищи!

Сердечно поздравляю ветеранов, военнослужащих и гражданский персонал Главного военно-политического управления Вооружённых Сил Российской Федерации со знаменательной датой – 100-летием со дня образования главного политического органа Вооружённых Сил.

За вековую историю сотрудники Главного политуправления внесли весомый вклад в укрепление обороноспособности страны, формирование у личного состава Вооружённых Сил высоких морально-боевых качеств.

В годы Гражданской войны и иностранной интервенции, накануне и в ходе Великой Отечественной войны, в многочисленных локальных вой­нах и вооружённых конфликтах Главное политуправление, опираясь на широкую сеть политорганов, организовывало и проводило целенаправленную политическую работу, направленную на воспитание патриотизма, повышение морального духа воинов и достижение победы над врагом. Находясь на переднем крае, комиссары и политработники показывали пример героизма и презрения к смерти, в решающие минуты боя проникновенным словом и личным примером поднимали в атаку бойцов.

В 2018 году в соответствии с решением Президента Российской Федерации создано Главное военно-политическое управление Вооружённых Сил Российской Федерации. Главной задачей военно-политических органов на современном этапе является воспитание идейно убеждённых, сильных духом военнослужащих, формирование сплочённых воинских коллективов, способных к выполнению самых сложных задач в любых условиях обстановки, патриотического сознания военнослужащих, гражданского персонала Вооружённых Сил, а также военно-патриотическая работа с гражданами России и, прежде всего, с молодёжью.

Выражаю особые слова благодарности ветеранам – участникам Великой Отечественной войны и старшему поколению Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота, чьё мужество, самоотверженность и несокрушимая сила духа являются для молодых сотрудников примером подлинного патриотизма, вдохновляют их на новые свершения во имя Отчизны.

Убеждён, что личныЕго название менялось неоднократно, но главное предназначение оставалось неизменным – организовывать в армии и на флоте работу по поддержанию высокого морального духа войск, политическому и воинскому воспитанию личного состава.

Фундаментальные научные идеи о природе и значении морально-политических факторов, определяющих судьбу любого военно-силового противоборства, подтверждены всей мировой историей, и особенно убедительно – историческим опытом нашего государства. Ярчайшими тому примерами являются победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов, результаты боевых действий в Афганистане, на Северном Кавказе, а сегодня – в ходе борьбы с силами международного терроризма на территории Сирийской Арабской Республики.

Беспримерный подвиг советского народа в годы Великой Отечественной войны является сегодня духовной скрепой нашего общества. Для современных командиров и их заместителей по военно-политической работе очень важна историческая память о высочайшей самоотверженности и стойкости советских солдат, офицеров и генералов, в жестоких боях отстоявших нашу Родину.

При этом наши противники порочат, извращают самое дорогое для народа России – память о Великой Отечественной войне, стремятся доказать, что подвиг старших поколений – победителей фашизма уценён историей. Приоритетной целевой аудиторией при этом является молодёжь – будущее России.

й состав Главного военно-политического управления будет достойно продолжать лучшие традиции своих предшественников и эффективно решать ответственные задачи по обеспечению безопасности Российской Федерации.

Желаю всем крепкого здоровья, счастья, благополучия, новых достижений в ратном труде на благо Отечества.

МИНИСТР ОБОРОНЫ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

генерал армии С. Шойгу

Его название менялось неоднократно, но главное предназначение оставалось неизменным – организовывать в армии и на флоте работу по поддержанию высокого морального духа войск, политическому и воинскому воспитанию личного состава.

Фундаментальные научные идеи о природе и значении морально-политических факторов, определяющих судьбу любого военно-силового противоборства, подтверждены всей мировой историей, и особенно убедительно – историческим опытом нашего государства. Ярчайшими тому примерами являются победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов, результаты боевых действий в Афганистане, на Северном Кавказе, а сегодня – в ходе борьбы с силами международного терроризма на территории Сирийской Арабской Республики.

Беспримерный подвиг советского народа в годы Великой Отечественной войны является сегодня духовной скрепой нашего общества. Для современных командиров и их заместителей по военно-политической работе очень важна историческая память о высочайшей самоотверженности и стойкости советских солдат, офицеров и генералов, в жестоких боях отстоявших нашу Родину.

При этом наши противники порочат, извращают самое дорогое для народа России – память о Великой Отечественной войне, стремятся доказать, что подвиг старших поколений – победителей фашизма уценён историей. Приоритетной целевой аудиторией при этом является молодёжь – будущее России.

В интернете распространяется экстремистская идеология, основанная на идеях неонацизма и радикального ислама. Результатом такой смычки стало то, что формы и методы осуществления право- и левоэкстремистскими группировками акций зачастую становятся неотличимыми от терактов, проводимых радикальными исламистами.

Вывод из сказанного очевиден: требуется на систематической основе переходить к формированию у личного состава Вооружённых Сил (да и у всего российского социума в целом) политического сознания, высоких нравственных и волевых качеств, иммунитета к чуждым нашему обществу идейным и культурным ценностям.

Осознание острой необходимости усиления защиты традиционных ценностей российского общества, важности его духовного единства в сложных условиях мировой нестабильности привело военно-политическое руководство страны к решению о коренной перестройке системы работы с личным составом Вооружённых Сил.

Создавая новую систему, мы стремимся взять лучшее из опыта Русской и Советской армий, войн и военных конфликтов, в которых наши воины продемонстрировали высочайшие морально-политические качества защитника Отечества.

Особенно пристального внимания заслуживает опыт, накопленный в годы Великой Отечественной войны.

Напомню: в тяжелейшей ситуации начального периода Великой Отечественной был востребован родившийся ещё в 1918 году институт военных комиссаров. Его возрождение 16 июля 1941 года было вынужденной мерой, направленной на укрепление морального духа личного состава, стойкости и упорства солдата в бою, воодушевление его на подвиг во имя Отчизны, наведение порядка и дисциплины в условиях оборонительных боёв и вынужденного масштабного отступления.

Характерно, что такие действия военно-политического руководства страны были правильно поняты и поддержаны самими командирами.

Маршал Советского Союза С.С. Бирюзов в книге «Когда гремели пушки» пишет: «Как раз в это время мы получили сообщение о том, что в Красной Армии снова вводится институт военных комиссаров. Хорошо помню, с каким удовлетворением была встречена эта весть. Ведь каждый командир чувствовал тогда, насколько было необходимо усилить политическое руководство в войсках».

Военные комиссары сыграли огромную роль в укреплении Красной Армии и Флота, в повышении боеспособности войск, улучшении политико-воспитательной работы с личным составом в первый, наиболее трудный период войны. Во многих случаях в бою политработники показывали личному составу пример героизма, стойкости, самопожертвования, нередко, в случае гибели командира, брали на себя командование. Потери среди них были ничуть не меньше, чем других категорий командно-начальствующего состава.

В годы Великой Отечественной войны звания Героя Советского Союза были удостоены 411 политработников в звене от члена Военного совета фронта до заместителя политрука роты. Только в начальный период войны погибло около 10 тыс. политработников.

Богатый опыт последующей, вплоть до 1991 года, многогранной деятельности большого отряда политработников Советской Армии содержит не только позитивные начала.

Так, политорганы в советских Вооружённых Силах и проводимая ими партийно-политическая работа являлись инструментом безраздельного влияния Коммунистической партии на всю их жизнедеятельность. Постоянная партийно-политическая работа в массах военнослужащих строилась на основе их сплочения вокруг Коммунистической партии и Советского правительства, воспитания личного состава в духе беззаветной преданности делу коммунизма.

Следует прямо сказать, что огромный патриотический потенциал, с которым Вооружённые Силы СССР вышли из Великой Отечественной войны, постепенно растрачивался. Партийно-политическая работа приобретала всё больший формализм, слабо отзывалась на вызовы времени. В итоге она оказалась практически безоружной перед социальными и национальными проблемами, вставшими во второй половине 1980-х и в 1990-е годы, системным кризисом как государственных институтов, так и идеологии.

Постсоветский период характеризовался активной департизацией, деидеологизацией и декоммунизацией всех сфер общественной жизни, и в первую очередь системы работы с личным составом армии и флота. Надо признать, что это было компромиссное решение, вызванное условиями переходного периода.

Теперь, спустя многие годы, стало понятным, что деполитизация была ошибочным шагом. Ведь Вооружённые Силы являются не только военно-силовым, но и политическим институтом. Другое дело, что в правовом и демократическом обществе они должны поддерживать не ту или иную партию, а законно избранную народом власть, обеспечивать защиту конституционного строя и порядка, что позволяет сохранить стабильность и устойчивое развитие всей политической системы общества.

Сегодня, как никогда, стало очевидно, что без эффективной системы формирования политического сознания военнослужащих решать задачи обеспечения военной безопасности невозможно.

Вот почему, как отмечал Президент Российской Федерации – Верховный Главнокомандующий Вооружёнными Силами Владимир Владимирович Путин: «…В современных условиях политическое сознание военнослужащих, членов их семей и гражданского персонала непосредственно зависит от мировоззрения, в основе которого должна лежать государственно-патриотическая идея…»

Развивая эту мысль, хочу выделить основополагающие духовные ценности, составляющие каркас воинского служения современной России, основу политического сознания личного состава Вооружённых Сил:

государственность как оплот суверенитета, гарант социально-экономического прогресса и духовного расцвета всех народов России;

гражданственность как принадлежность к великому российскому народу и ответственность за его историческую судьбу и социальное благополучие;

патриотизм как чувство любви к Родине, заботу о её интересах и готовность к защите своего Отечества от агрессоров;

воинский долг как обострённое чувство личной ответственности перед собой и своим коллективом, выражающееся в стремлении наилучшим образом исполнять профессиональные обязанности, своим отношением к делу завоёвывать авторитет у сослуживцев, контролировать свои поступки, проявлять сдержанность и самообладание в любых критических ситуациях;

мужество и героизм как твёрдость характера, последовательная верность своим нравственным принципам в случае опасности, а также поступки, совершаемые во имя возвышенных идеалов;

воинскую честь как исполнение личностью воинского долга, единство слова и дела, способность принимать самостоятельные решения и отвечать за них, умение идти на разумный деловой риск;

жертвенность как готовность в случае необходимости пойти на риск и самопожертвование;

силу воли как способность не отступать перед трудностями, доводить начатое дело до конца; это преодоление самого себя, своей слабости и неуверенности;

святость и соборность как религиозно-духовное освящение российской идеи, защита прав и свобод верующих военнослужащих в процессе выполнения ими воинского долга и другие.

С учётом изложенных обстоятельств в марте – апреле 2018 года Коллегия Минобороны, а затем Совет Безопасности Российской Федерации вышли с предложением о создании в Вооружённых Силах системы военно-политической работы. А 30 июля 2018 года соответствующее решение было принято Президентом Российской Федерации – Верховным Главнокомандующим Вооружёнными Силами Владимиром Владимировичем Путиным.

Главная цель создания военно-политических органов заключается в формировании воина-государственника – надёжного и преданного защитника Отечества, носителя традиционных духовно-нравственных ценностей российского общества.

С учётом этого мы видим свою задачу в организации системной военно-политической работы, которая позволит поднять моральный потенциал личного состава на новый, соответствующий современным угрозам и вызовам уровень, сформировать у наших подчинённых политическое сознание и политическую культуру, безусловную поддержку государственной политики в области обороны, высокие идейные и морально-боевые качества, патриотизм, преданность своей Родине, постоянную готовность к выполнению поставленных задач.

Принципиально важно, чтобы органы военно-политической работы Вооружённых Сил умели влиять не только на умы и сердца военнослужащих, но и на массовое сознание граждан России. А для этого необходим профессионально подготовленный военно-политический работник, являющийся первым помощником командира в области управления моральным духом солдата и офицера. При этом в реализуемых мерах по созданию военно-политических органов в Вооружённых Силах нет и тени попытки поставить под сомнение единоначалие. Оно было, есть и будет краеугольным принципом военной организации.

К сегодняшнему дню работа по формированию военно-политических органов в Вооружённых Силах в целом завершена. Системная военно-политическая работа организуется во всех сферах деятельности Вооружённых Сил и на всех уровнях военного управления.

Сформировано Главное военно-политическое управление Вооружённых Сил Российской Федерации. В органах военного управления, в соединениях, воинских частях и подразделениях выстроена структура военно-политических органов, которая включает воинские должности заместителей главнокомандующих, командующих, командиров и начальников по военно-политической работе, подчинённые им военно-политические управления, отделы, отделения и группы, военные учреждения культуры и периодические издания. Всего в военно-политических органах всех уровней работают более 11 тысяч военнослужащих и гражданских специалистов.

С нового учебного года в Вооружённых Силах введена военно-политическая подготовка для всех категорий личного состава. Она становится одним из основных предметов оперативной, боевой и профессионально-должностной подготовки и важнейшей формой военно-политического, государственно-патриотического и воинского воспитания. Издан приказ министра обороны, определяющий порядок её организации.

Опыт выполнения задач в Сирийской Арабской Республике и на манёврах войск (сил) «Восток-2018» показал, что военно-политическая работа должна проводиться постоянно, со всеми категориями военнослужащих, при выполнении любых задач, в том числе непосредственно в боевых порядках подразделений, в ходе освобождения населённых пунктов невоенными методами, а также в рамках взаимодействия с местными органами власти и населением.

Эти требования находят своё отражение в боевых уставах и наставлениях. Важнейшим из них является разъяснение личному составу причин, справедливого характера, законности и военно-политических целей применения Вооружённых Сил, формирование морально-политической и психологической устойчивости своих войск и морального превосходства над войсками противника, уверенности в своей способности успешно выполнить поставленные задачи.

Основным содержанием военно-политической работы в Вооружённых Силах в 2019–2020 годах является подготовка к 75-летию Победы в Великой Отечественной

войне. Её задачи определены в Указе Президента Российской Федерации от 9 мая 2018 года. Уже спланирован и проводится широкий комплекс мероприятий, в том числе совместных с государствами – участниками СНГ и их вооружёнными силами.

Центральными событиями 2019 года, уже состоявшимися и планируемыми, являются 75-летие полного снятия блокады Ленинграда, освобождения Крыма и Севастополя, Белоруссии, Карелии и Прибалтики, других важнейших наступательных операций Советской Армии 1944 года.

Темой Победы в Великой Оте­чественной войне пронизаны все знаковые события в войсках: учения, походы, мероприятия боевой подготовки, спортивные соревнования, турниры, армейские игры. Все мероприятия стремимся проводить в форме военно-историко-патриотических операций, воссозданных по фактическим событиям тех лет с широким привлечением «Юнармии», общественности, ветеранов и всего общества.

Особое значение в период подготовки к 75-й годовщине Победы приобретает военно-патриотическое воспитание молодёжи. В качестве центральной видится задача развития Всероссийского военно-патриотического детско-юношеского движения «Юнармия».

Во всех военных городках, в воинских частях будут функционировать парки «Патриот». Уже спланировано создание 138 парков в 55 территориальных гарнизонах.

Одним из важнейших событий в ходе всенародного празднования 75-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне станет открытие на территории подмосковного Военно-патриотического парка культуры и отдыха «Патриот» собора в честь Воскресения Христова, который после его освящения обретёт статус Главного храма российских Вооружённых Сил.

Особое внимание сегодня уделяется модернизации системы подготовки военно-политических кадров в вузах Минобороны с учётом перспективной модели военно-политического работника.

Министром обороны 24 декабря 2018 года принято решение о сетевой форме реализации образовательной программы «Военно-политическая работа в войсках (силах)». Ведётся её тщательная проработка по многим направлениям: организационному, нормативно-правовому, ресурсному, методическому и другим.

Речь идёт о подготовке такого офицера-политработника, который вместе с решением задач военно-политической работы должен обладать знаниями, связанными со спецификой выполнения боевых задач.

Опыт формирования военно-политических органов в Вооружённых Силах, безусловно, будет востребован в ходе дальнейших мероприятий по развитию военной организации Российской Федерации.

В завершение хочу ещё раз подчеркнуть: идейным фундаментом воспитания российских военно­служащих в духе истинного патриотизма и верности воинскому долгу, системным фактором противодействия негативным духовным явлениям современности и тем самым основой обеспечения безопасности нашей страны выступают духовно-нравственные ценности российских воинов-патриотов. Именно на этой базе вновь созданные военно-политические органы российских Вооружённых Сил выстраивают эффективную систему формирования политического сознания военнослужащих во имя обеспечения военной безопасности России.

_______________

Генерал-полковник Андрей Валериевич Картаполов, заместитель министра обороны Российской Федерации – начальник Главного военно-политического управления Вооружённых Сил РФ.

США и Россия надеются на восстановление «доверительного диалога»

Президент России Владимир Путин принял в Сочи государственного секретаря США Майка Помпео.

Москва надеется, что сейчас создаются условия для восстановления российско-американских отношений. Об этом Президент России Владимир Путин заявил на встрече с госсекретарем США Майком Помпео, которая состоялась во вторник в Сочи. В беседе с российской стороны приняли также участие министр иностранных дел РФ Сергей Лавров, директор Службы внешней разведки РФ Сергей Нарышкин и помощник Президента РФ по международным делам Юрий Ушаков.

«Как вы знаете, совсем недавно, несколько дней назад, я имел удовольствие разговаривать с президентом Соединённых Штатов по телефону, у меня создалось впечатление, что президент настроен на восстановление российско-американских связей, контактов, на решение совместно вопросов, которые представляют для нас взаимный интерес, – сказал при этом Владимир

Путин. – Мы, со своей стороны, неоднократно говорили о том, что мы также хотели бы восстановить отношения в полноформатном объёме, надеюсь, что сейчас для этого создаются необходимые условия».

Президент России также отметил, что доклад спецпрокурора США Роберта Мюллера объективен и подтверждает отсутствие сговора между РФ и действующей администрацией США. «Несмотря на всю экзотичность работы комиссии господина Мюллера, надо отдать ему должное, в целом он провёл объективное разбирательство и подтвердил отсутствие всяческих следов и всяческого сговора между Россией и действующей администрацией, что мы изначально характеризовали, как полную чушь», – подчеркнул Владимир Путин.

При этом он заверил, что «никакого вмешательства с нашей стороны в выборы в США не было на государственном уровне и быть не могло». Тем не менее, по мнению Президента РФ, всё это послужило причиной ухудшения межгосударственных связей. «Надеюсь, что сегодня ситуация меняется», – сказал Владимир Путин.

Среди точек соприкосновения глава Российского государства назвал сохранение стратегической стабильности, нераспространение оружия массового уничтожения, разрешение региональных кризисов, борьбу с организованной преступностью, борьбу за решение экологических проблем, вопросы бедности, а также другие вопросы современности, в том числе и экономического характера. «Мне бы очень хотелось, чтобы ваш визит в Россию, а в качестве государственного секретаря вы приехали в нашу страну впервые, пошёл на пользу нашим двусторонним связям и способствовал бы их развитию», – заключил Владимир Путин.

Со своей стороны Майк Помпео отметил, что у России и США есть общие интересы, есть такие вопросы, где они могут сотрудничать, продуктивно работать. «Мы можем работать вместе для того, чтобы все наши народы более успешно жили, и весь мир в общем смысле также преуспевал. Поэтому президент Трамп попросил меня, чтобы я приехал именно с этим сообщением к Вам для того, чтобы я поговорил ещё о каких-то идеях, каких-то проектах. Мы можем сотрудничать по Северной Корее, по Афганистану, а также по другим вопросам, и мы также можем поговорить о стратегическом диалоге», – заявил госсекретарь США.

Ранее днём переговоры с Помпео провёл глава российского МИД Сергей Лавров. На них, как отметил российский министр по итогам встречи, обсуждались двусторонние отношения и актуальные внешнеполитические вопросы. В частности, особое внимание было уделено вопросам стратегической стабильности. «Рассмотрели ситуацию, которая складывается вокруг Договора о ракетах средней и меньшей дальности. Говорили о перспективах Договора о стратегических наступательных вооружениях в связи с тем, что первый срок его действия истекает в феврале 2021 года. И мы заинтересованы в том, чтобы возобновить конкретный и профессиональный диалог по всем аспектам контроля над вооружениям», – высказался глава МИД РФ.

В свою очередь Майкл Помпео заверил, что США хотят расширения круга участником соглашений по контролю за вооружениями. По его словам, Вашингтон желает сделать всё, для того чтобы контроль над вооружениями достиг цели, которая была бы в интересах американского народа и всех народов. «Мы хотим сделать всё для того, чтобы и Китай принимал участие в этих переговорах», – выразил американскую позицию Помпео.

Мария Томиленко, «Красная звезда»

Таджикистан–Группа Всемирного банка: Рамочная программа партнерства на период 2019-2023 гг.

Рамочная программа партнерства с Таджикистаном на 2019-2023 гг.

Рамочная программа партнерства – стратегический документ, который будет определять направления сотрудничества Группы Всемирного банка с Таджикистаном в период 2019-2023 гг.

5 ключевых фактов

Рынок труда. Таджикистан — это страна с самым молодым населением в Центральной Азии: 35% населения — молодежь в возрасте от 14 до 30 лет. Каждый год около 130 000 молодых людей выходят на рынок труда, но многие сталкиваются с ограниченными экономическими возможностями. Более 1 из 3 молодых людей, в том числе 9 из 10 молодых женщин, входят в категорию не занятых, то есть не работают и не учатся.

Миграция. Почти каждый десятый гражданин Таджикистана находится в трудовой миграции, в основном на территории Российской Федерации. Более четверти домохозяйств сообщают о том, что минимум один член семьи находится в трудовой миграции. В 2018 году денежные переводы составляли до 31% ВВП страны.

Частный сектор. Частный сектор обеспечивает всего лишь 15% от общего объема инвестиций (3-4% ВВП), занимает 30% в выпуске промышленной продукции и обеспечивает около 13% формальной занятости. Таджикистан занимает 126 место среди 190 стран в Докладе «Ведение бизнеса» за 2019 год и 79 мест среди 137 стран в Индексе глобальной конкурентоспособности Всемирного экономического форума на период 2017–2018 годов.

Человеческий капитал. В настоящее время, общий показатель Индекса Человеческого Капитала (ИЧК) в Таджикистане составляет 0,53, что ниже среднего значения по региону, но выше среднего значения в и группе стран с аналогичным уровнем доходов. Показатель ИЧК для девочек ниже, чем для мальчиков.

Окружающая среда. Таджикистан крайне уязвим к рискам изменения климата и стихийным бедствиям. С 1992 по 2016 год ущерб от стихийных бедствий стране составил около 1,8 млрд. долларов США и в той или иной степени были затронуты почти 7 миллионов человек.

Стратегия партнерства со страной на 2019-23 гг. нацелена на то, чтобы помочь Таджикистану воспользоваться новыми региональными возможностями, трансформировать свою экономику и улучшить условия жизни своих граждан.

Перед Таджикистаном открываются новые коммерческие и экономические возможности в свете открытия границы с Узбекистаном, улучшения сообщения с Китайской Народной Республикой и роста спроса на товары из Таджикистана в Пакистане и Афганистане.

Эти факторы представляют Таджикистану историческую возможность восстановить связь с наследием древнего Шелкового пути, на пересечении Центральной, Восточной и Южной Азии, и извлечь выгоду из богатых гидроэнергетических ресурсов, которыми обладает страна.

Снимите ордена: военную форму будут носить по-новому

«Известия»: в России изменятся правила ношения военной формы

Минобороны России радикально изменит правила ношения наград на военной форме в рамках борьбы с «иконостасами» — излишним креплением на кителе наград неизвестных общественных организаций. В последнее время подобные случаи участились, и это вызывает негативное отношение в обществе. Между тем, многие реальные награды находят своих героев спустя годы после войны.

С мая 2019 года российские военные смогут размещать на двух планках с левой стороны кителя только десять государственных орденов, медалей или других ведомственных геральдических знаков, пишут «Известия» со ссылкой на источники в российском военном ведомстве.

В настоящее время такое ограничение действует только в отношении участников парада на Красной площади, однако Минобороны намерено распространить его на всех российских военнослужащих.

Изменения в приказ о «Правилах ношения военной формы одежды, знаков различия, ведомственных знаков отличия и иных геральдических знаков в ВС РФ» ведомство планирует внести уже в этом месяце. Поправки буду предполагать запрет на ношение на парадной военной форме гражданских наград и знаков отличия общественных организаций.

Ношение различного рода орденов, выпущенных общественными организациями во время торжественных мероприятий, часто вызывает критику со стороны общественности. В частности, высказывается мнение, что подобные поступки дискредитируют военную службу.

Кроме того, в настоящее время в России действует несколько общественных организаций, которые самовольно раздают гражданам награды, похожие на реальные воинские ордена.

Стоит отметить что в послевоенное время многие ветераны часто стеснялись носить свои ордена. В этой связи в 1965 году в СССР даже появилась песня «Фронтовики, наденьте ордена», которую исполнял певец Иосиф Кобзон.

Уважительное отношение фронтовиков к орденам демонстрировал и эпизод фильма «Место встречи изменить нельзя». Там возмущенный фронтовой разведчик, которого играет Владимир Конкин, срывает с гимнастерки преступника орден «Отечественной войны», который тот носит, выдавая себя за военного.

В России высшим военным орденом является медаль «Золотая Звезда героя», которым награждают выдающихся военных и государственных деятелей страны за подвиги.

Во время сирийской кампании эти награды получило несколько российских военных. Один из них — летчик Роман Филипов.

3 февраля 2018 года в небе над провинцией Идлиб на северо-западе Сирии его самолет-штурмовик ВКС России Су-25СМ был атакован с земли. После того как самолет получил попадание в правое крыло, летчик пытался сманеврировать и уйти из зоны поражения, однако управление самолетом было нарушено. Филипов катапультировался, успев доложить о своем решении командованию. Приняв бой на земле, он подорвал себя и боевиков гранатой.

Обладателем максимального количества государственных военных наград, является полковник Воздушно-космических сил (ВКС) России Игорь Родобольский. Об этом говорится в Книге рекордов Вооруженных сил России, размещенной на сайте Минобороны.

По данным Книги рекордов, Родобольский принимал участие в боевых действиях в Афганистане, а также служил во время вооруженного конфликта в Чеченской Республике и на соседних с Россией территориях в 1994-1996 годах. Также он был участником контртеррористических операций на территории Северо-Кавказского региона в 1999 году.

В 2003 году Родобольскому присвоили звание Героя Российской Федерации за мужество и героизм, которые он проявил при исполнении боевых задач на Кавказе.

Бывает, награды находят героев спустя многие годы. В 2017 году министр обороны России Сергей Шойгу вручил орден «Отечественной войны» II степени ветерану Кириллу Ширине, которым его наградили 72 года назад, однако участник Великой Отечественной войны об этом не знал.

«Награда ждала долго и вот дождалась. Ваша работа и ваши подвиги были высоко оценены Родиной», — заявил министр.

В феврале 2019 года вручение ордена также произошло спустя годы. Президент России Владимир Путин вручил Звезду Героя России участнику специальной операции в Афганистане Владимиру Ковтуну. Военный разведчик получил награду спустя 30 лет после вывода войск из Афганистана. Его действия имели не только военное, но и политическое значение для СССР и его союзников.

Ковтун в 1987 году участвовал в операции по захвату переносного ЗРК «Стингер». После получения этого образца СССР смог внести коррективы в стратегию защиты своей авиации.

«Образцом высочайшего профессионализма, смелости и дерзости, достойных учебников, стала и операция группы в Афганистане, которая сумела захватить новейший по тем временам переносной зенитный ракетный комплекс и тем самым сохранить многие жизни наших летчиков, солдат, офицеров», — сказал Путин.