Всего новостей: 4266049, выбрано 5584 за 0.139 с.
Новости. Обзор СМИ Рубрикатор поиска + личные списки
Списков нет
Компании Lockheed Martin выдан контракт стоимостью 755 млн долларов от Авиационного и ракетного командования Армии США на поставку ракет PATRIOT Advanced Capability-3 (PAC-3).
Контракт включает производство в 2013 ф.г. ракет и систем управления PAC-3 для Армии США и последующую их поставку Тайваню. В 2009 году Тайвань стал пятым международным заказчиком ракет PAC-3.
Контракт предусматривает производство 168 ракет PAC-3 прямого попадания, 27 пусковых установок и связанных с ними оборудования. Этот контракт является 14-м по счету производственным заказом на ракеты PAC-3 со стороны правительства США.
Производство компонентов будет проходить на заводах компании Lockheed Martin в Далласе и Луфкине (шт. Арканзас), Челмсфорде (шт. Массачусетс), Окале (шт. Флорида), а также на заводе полной сборки в Камдене (шт. Арканзас). Поставки начнутся в первой половине 2014 года.
Самолеты военно-воздушных сил самообороны Японии были подняты по тревоге днем в пятницу после того, как самолет КНР был обнаружен в 100 километрах от спорных с Китаем островов Сенкаку (китайское название Дяоюйдао), сообщило агентство Киодо.
Нарушения воздушного пространства Японии не произошло. Китайский самолет Y-12 пролетел рядом со спорными островами "в сторону юго-восточной части Восточно-Китайского моря", а затем ушел на север, отмечает агентство.
Минобороны Японии с беспокойством следит за возрастающей активностью Китая в районе спорных островов. Между тем китайская сторона уже назвала полет "рядовым". По информации агентства, КНР намерена придать полетам своей авиации над островами Сенкаку (Дяоюйдао) регулярный характер в рамках "патрулирования".
Отношения Японии и Китая обострились, после того как 11 сентября 2012 года японское правительство выкупило у частного японского владельца три из пяти островов архипелага Сенкаку (Дяоюйдао), которые в Пекине считают исконно китайской территорией. Спор между КНР и Японией о принадлежности островов идет с начала 1970-х годов. Япония утверждает, что занимает острова с 1895 года, а до того времени они никому не принадлежали. Пекин настаивает на том, что острова были включены в состав китайской империи еще 600 лет назад, а на японских картах 1783 и 1785 годов Дяоюйдао обозначены как китайская территория. После Второй мировой войны острова находились под контролем США и были переданы Японии в 1972 году вместе с островом Окинава. На Тайване и в континентальном Китае считают, что Япония удерживает острова незаконно. Официальная позиция Японии заключается в том, что острова всегда были неотъемлемой частью префектуры Окинава и принадлежат ей по праву, а требования Китая объясняет тем, что район богат природными ресурсами. Ксения Нака.
Около десяти самолетов КНР, в том числе, несколько военных, были замечены в районе островов Сенкаку (китайское название Дяоюйдао), которые являются предметом территориального спора между Китаем и Японией, передает телеканал NHK.
Как сообщили представители министерства обороны Японии, истребители воздушных сил самообороны страны были подняты по тревоге в связи с приближением китайских самолетов. Телеканал отмечает, что ни один из самолетов КНР не нарушал воздушного пространства над спорными островами. Другие подробности пока не сообщаются.
Первое в истории появление самолета КНР в районе спорных островов, вызвавшее жесткую реакцию со стороны японского правительства, произошло 13 декабря прошлого года. Тогда в ответ на появление китайского самолета Силы самообороны Японии подняли по тревоге в воздух восемь истребителей F-15.
Территориальный спор между Китаем и Японией вокруг принадлежности островов Сенкаку (Дяоюйдао) обострился после покупки японским правительством принадлежавших частному владельцу трех из пяти островов архипелага. Япония утверждает, что занимает острова с 1895 года, в Пекине напоминают, что на японских картах 1783 и 1785 годов Дяоюйдао обозначены как китайская территория. После Второй мировой войны острова находились под контролем США и были переданы Японии в 1972 году. Япония также считает, что Китай и Тайвань стали претендовать на острова с 1970-х годов, когда выяснилось, что в этом районе много полезных ископаемых. Екатерина Плясункова.
Истребители военно-воздушных сил самообороны Японии были вновь подняты в воздух в ответ на приближение самолета КНР к воздушному пространству над островами Сенкаку (китайское название Дяоюйдао), передает телеканал NHK.
Как отмечается в заявлении японского министерства обороны, патрульный самолет Государственного океанографического управления КНР Y12 был замечен радаром японских сил самообороны около полудня по местному времени (около 07.00 мск) в 120 километрах к северу от островов. В ответ на его приближение были подняты истребители военно-воздушных сил самообороны Японии. Представители минобороны также отметили, что китайский самолет развернулся, не нарушая границы воздушного пространства над островами.
Первое в истории появление воздушного судна КНР в районе спорных островов, вызвавшее жесткую реакцию со стороны японского правительства, произошло 13 декабря прошлого года. Тогда в ответ на появление китайского самолета Силы самообороны Японии подняли по тревоге в воздух восемь истребителей F-15.
Территориальный спор между Китаем и Японией вокруг принадлежности островов Сенкаку (Дяоюйдао) обострился после покупки японским правительством принадлежащих частному владельцу трех из пяти островов архипелага. Япония утверждает, что занимает острова с 1895 года, в Пекине напоминают, что на японских картах 1783 и 1785 годов Дяоюйдао обозначены как китайская территория. После Второй мировой войны острова находились под контролем США и были переданы Японии в 1972 году. Япония также считает, что Китай и Тайвань стали претендовать на острова с 1970-х годов, когда выяснилось, что в этом районе много полезных ископаемых. Екатерина Плясункова.
Консорциум компаний во главе с южнокорейской Posco и тайваньской China Steel Corp. согласились выкупить 15% акций горнорудной ArcelorMittal Mines Canada за $1,1 млрд. Об этом сообщил представитель China Steel.
Ожидается, что сделка будет закрыта в течение первого-второго квартала текущего года.
По словам исполнительного вице-президента Стива Ли (Steve Lee), тайваньская компания получит 3,68% акций за $270 млн.
Пресс-секретарь Posco Чун Дже Вонг (Chung Jae Woong) подтвердил, что компания согласилась приобрести долю в ArcelorMittal Mines Canada, но отказался сообщить, какой пакет акций приобрела компания, а также его стоимость.
Согласно сообщению China Steel, южнокорейская и тайваньская компании заключили долгосрочное соглашение о разделе продукции пропорционально своим долям в консорциуме. Другие участники консорциума являются «финансовыми инвесторами», уточнили в компании без указания их названий.
Данная сделка приблизит China Steel к цели достичь самообеспечения компании сырьем на 30% к 2015 году.
Как сообщалось ранее, ArcelorMittal рассматривает возможность продажи 30% акций своего железорудного бизнеса в Канаде. При этом, крупнейшая сталелитейная компания в мире уже наняла Goldman Sachs Group Inc. и Royal Bank of Canada для реализации пакета.
Компания ArcelorMittal Mines Canada производит около 15 млн. т железорудного концентрата и более чем 9 млн. т окатышей в год. В ее состав входят два рудника с открытым способом добычи, что обеспечивает порядка 40% от совокупной железорудной добычи Канады.
Тайвань планирует завершить первый этап модернизации истребителей собственной разработки F-CK-1 Ching-kuo в конце 2013 года для поддержания обороноспособности острова против агрессивных планов Китая, сообщает asiaone.com 31 декабря 2012 г.
Около 60 истребителей будут модернизированы в течение 12 месяцев, сообщает министерство обороны Тайваня. Самолеты будут оснащены улучшенными радарами, бортовым оборудованием и средствами РЭБ, а также кассетными бомбами собственного производства. Остальные 127 истребителей будут модернизированы к 2017 году.
Тайвань принял на вооружение истребители F-CK-1 Ching-kuo в 1992 году, программа модернизации ведется с 2009 года, что позволить продлить срок службы самолетов еще на 20 лет.
Тайвань подписал с США контракт на модернизацию 146 истребителей F-16A/B на сумму 5,85 млрд долл, что вызывает раздражение Китая. Пекин по-прежнему считает Тайвань своей собственной территорией, хотя островное государство с 1949 года имеет независимость от материкового Китая.
Пекин неоднократно угрожал вторжением в Тайвань, вынуждая власти острова разрабатывать современные образцы вооружения или импортировать их из других стран.
ТРАНСНЕФТЬ ЗАПУСТИЛА ВТОРУЮ ОЧЕРЕДЬ НЕФТЕПРОВОДА ВСТО
Мощность ВСТО-2 составит 30 млн тонн с последующим увеличением до 50 млн тонн
Крупнейшая в мире трубопроводная компания "Транснефть" запустила в эксплуатацию вторую очередь нефтепровода "Восточная Сибирь - Тихий океан" (ВСТО-2), сообщает РИА Новости. По трубопроводной системе "Восточная Сибирь - Тихий океан" Россия поставляет нефти в страны Азиатско-Тихоокеанского региона, а также на внутренний рынок. Мощность ВСТО-2 составит 30 млн тонн с последующим увеличением до 50 млн тонн.
Церемония запуска состоялась в Хабаровске в присутствии президента России Владимира Путина и президента компании Николая Токарева. По словам Путина, завершение второй очереди с выходом трубопроводной системы к берегу Тихого океана - серьезное, значимое событие для всей экономики страны. "В этом году у нас покупали продукт партнеры из таких стран, как Япония, США, Индонезия, Южная Корея, Сингапур, Филиппины, Тайвань, Малайзия, и появилась новая смесь, которая так и называется "Восточная Сибирь - Тихий Океан" на международном рынке", - сказал Путин. Глава "Транснефти" отметил, что с вводом ВСТО-2 в эксплуатацию "завершено строительство единой нефтепроводной системы от Балтики до Тихого океана". "Сегодня создано 8 тысяч рабочих мест, из них 6,2 тысячи занято представителями регионов, где проходит трасса", - сказал он.
Нефтепровод ВСТО-2 построен от Сковородино в Амурской области до специального морского нефтепорта "Козьмино" в Приморском крае. Первая очередь ВСТО была введена в декабре 2009 года. Строительство ВСТО-2 началось 14 января 2010 года, когда в порту "Козьмино" был отгружен первый танкер с российской нефтью.
Проблема с разворотом
В новой азиатской политике Обамы нет необходимости, и она контрпродуктивна
Резюме: В отличие от прежних администраций, при Обаме Белый дом перестал считаться с законными интересами Китая в сфере безопасности в пограничных с ним регионах, включая те, которые не являются жизненно важными для безопасности США.
Опубликовано в журнале Foreign Affairs, №5, 2012 год. © Council on Foreign Relations, Inc.
В семидесятые годы прошлого века под мудрым руководством Дэн Сяопина китайская экономика открылась миру, и с тех пор Китай беспрецедентно усилился, накопил богатство и военную мощь, поддерживая дружественные отношения и сотрудничая с большей частью государств. Это продолжалось до недавнего времени, когда Пекин, похоже, изменил курс, настроив против себя соседей и вызвав подозрения в дальнем зарубежье. Например, в декабре 2009 г. на конференции ООН по изменению климата китайцы изо всех сил сопротивлялись принятию компромиссной резолюции, чем разозлили европейские страны и США. Затем, после продажи американского оружия Тайваню в январе 2010 г., китайское правительство впервые приостановило серьезный диалог по безопасности с Соединенными Штатами и ввело беспрецедентные санкции против компаний, имеющих связи с Тайванем (хотя не ясно, нанесли ли эти меры существенный урон). В июле 2012 г. Пекин заявил гневный протест против планов США и Южной Кореи провести совместные военно-морские учения в Желтом море. А в сентябре 2010-го подверг суровой критике Японию за задержание капитана китайской рыболовецкой шхуны, которая врезалась в судно японской береговой охраны в спорных водах. В довершение Пекин выразил крайне враждебное отношение к демократическим странам и наложил экономические санкции на Норвегию после того, как Нобелевский комитет в 2010 г. присудил премию мира активному борцу за демократию Лю Сяобо. Всего за несколько месяцев Китай ухитрился полностью растерять все, что приобрел за долгие годы своего «мирного восхождения».
Многие аналитики истолковали воинственные действия КНР как признак растущей уверенности в своих силах. В статье для The Washington Post Джон Помфрет отметил, что Пекин демонстрирует «новый триумфалистский настрой». Его логика заключалась в том, что Китай на подъеме, и вновь обретенная сила убедила лидеров нации, будто они могут как никогда прежде влиять на происходящее в Азии. И в 2010 г. администрация Обамы инициировала новый внешнеполитический курс, суть которого – поворот к Азии, укрепление оборонных союзов с разными странами региона и наращивание присутствия американских военно-морских сил в соответствующей акватории. Дипломатический элемент новой стратегии стал понятен в 2011 г., когда министр обороны Леон Панетта заверил союзников, встревоженных усилением Китая, что «Соединенные Штаты собираются надолго остаться в Тихом океане». А год спустя он пообещал, что США будут «наращивать военные возможности в этом жизненно важном регионе». Обеспокоенный тем, что самоуверенный Китай становится дестабилизирующей силой, Белый дом решил развенчать домыслы о собственной слабости, увеличив американское присутствие.
Однако, к сожалению, этот курс был продиктован глубоко ошибочным истолкованием мотивов китайского руководства. Жесткая дипломатия Пекина проистекала не от уверенности в собственном могуществе (лидеры Китая хорошо понимают, что китайская армия по-прежнему значительно уступает американской), а от глубокого и болезненного осознания собственной уязвимости после нескольких лет финансового кризиса и общественных волнений. Столкнувшись с этими вызовами и понимая, что рассчитывать на продолжение впечатляющего экономического роста больше не приходится, лидеры Китая решили укрепить свою легитимность в широких народных массах и ублажить националистически настроенную общественность при помощи символических силовых жестов.
Стоит только рассмотреть поведение Китая в этом свете – и опасности «азиатского поворота» становятся очевидными. Новая американская политика будет лишь усугублять ощущение уязвимости, что совершенно не нужно, поскольку подпитывает агрессивность КНР, подрывает стабильность в регионе и уменьшает возможности сотрудничества между Пекином и Вашингтоном. Вместо завышенных оценок китайской силы и отхода от политики дипломатического взаимодействия Соединенным Штатам следует признать глубинную слабость Китая и перестать умалять собственные сильные стороны. Правильная китайская политика должна не эксплуатировать тревоги Пекина, а успокаивать его, но защищать американские интересы.
Бумажный тигр ревет
Решение развернуть политику в сторону Азии основывалось на предпосылке, что осмелевший Китай бросает вызов интересам Вашингтона и подрывает стабильность в регионе, то есть растущая военная мощь позволяет Пекину проводить агрессивную дипломатию и делает ее более привлекательной, чем в прошлом. В своем выступлении перед Конгрессом США в марте 2010 г. адмирал Роберт Уиллард, тогдашний глава тихоокеанского командования вооруженных сил, утверждал, что недавние военные выпады Китая были «довольно драматичными». Но Соединенные Штаты переоценивают военные возможности КНР. Хотя Народная освободительная армия Китая (НОАК) совершила рывок после 1979 г., когда в короткой войне с Вьетнамом она выглядела крайне неубедительно, ее возможности остаются ограниченными. За последние 10 лет НОАК не дислоцировала новые корабли или самолеты, которые существенно увеличили бы ее способность подорвать превосходство США на море. Главным инструментом противодействия американским ВМС и сдерживания интервенции Соединенных Штатов в азиатских конфликтах остается флот из дизельных подводных лодок, которые стоят на службе с середины 1990-х годов.
Несмотря на все разговоры о модернизации ВМС, НОАК только начала строительство эскадренного миноносца нового поколения с крылатыми ракетами на борту, но он не идет ни в какое сравнение с американскими крейсерами класса Aegis. У армии США 11 авианосцев, а Пекин лишь в августе 2011 г. спустил на воду свой первый корабль – старый и относительно небольшой, купленный в России. Китай разрабатывает противокорабельные баллистические ракеты, способные поражать американские авианосцы, но пока не овладел технологиями, необходимыми для размещения этого оружия. И, согласно собственному докладу Пентагона 2011 г., современными можно считать менее 30% военно-морских, военно-воздушных и противовоздушных сил НОАК и только 55% подводного флота. Короче, НОАК все еще не может противостоять доминированию США на море или нарушить баланс сил в регионе.
В последние несколько лет КНР приходится задумываться не только о недостатках своей военной техники. В конце 2008 г., когда китайские лидеры признали, что их страна уязвима для финансовых потрясений, раскачивающих мировую экономику, Пекин запаниковал, опасаясь резкого роста безработицы, и поспешно выделил стимулирующий пакет в размере 4 трлн юаней (около 570 млрд долларов). Но это лишь усугубило положение, вызвав краткосрочную дестабилизацию и долгосрочные структурные перекосы.
В результате в 2009–2010 гг. Китай пережил самую сильную экономическую встряску с 60-х гг. прошлого века, после «Большого скачка» Мао Цзэдуна. Инфляция выросла более чем в 10 раз, а в феврале 2010 г. китайский премьер-министр Вэнь Цзябао признал, что ее ускорение, вызванное стимулирующим пакетом, может «подорвать стабильность общества». В 2009 г. цены на жилье в крупных городах превысили среднемесячный доход среднего класса на 20–30% – разница существенно больше, чем предсказывал Всемирный банк. Тем временем, пытаясь снизить объемы выдаваемых кредитов, Центральный банк Китая неоднократно повышал размер обязательного резервирования капитала для банков. Тем не менее инфляция продолжала расти как ком. Согласно данным июньского опроса 2010 г., около 60% китайцев считают цены «неприемлемо высокими». С прошлого года овощи подорожали примерно на 25%, чеснок – в 10 раз, а чай – на 20%.
Высокая инфляция начала сказываться на уровне жизни, выросла безработица, усугубилось неравенство: в 2009 г. занятость в городах была самой низкой с 1980 года. Правительство особенно опасалось, что безработные выпускники колледжей станут источником беспорядков. Свыше 7 млн выпускников в 2009 г. не имели работы, поэтому правительство инвестировало 42 млрд юаней (около 6 млрд долларов) в трудоустройство жителей сельских регионов. В мае 2010 г. даже государственная газета «Жэньминь жибао» признала ситуацию тревожной, опубликовав передовицу под названием «Разница в доходах становится слишком опасной». В статье приводится статистика Всемирного банка, согласно которой индекс неравенства в доходах китайских граждан – один из самых высоких в мире. Отражая беспокойство руководства страны перспективой массового недовольства и антиправительственных выступлений, газета предупреждала, что неравенство может «породить крайне негативное отношение к богатым» и «тревожный звонок уже звучит». Авторы статьи продолжали: «Пекин не может и не должен это игнорировать».
Безработица и неравенство породили-таки волнения, которых опасался Пекин. По статистике китайского правительства, число «массовых выступлений», то есть незаконных протестов пяти и более человек, нарушающих общественный правопорядок, увеличилось со 120 тыс. в 2008 г. до свыше 180 тыс. в 2010 году. В 2009 г. во время мятежа в Шишу (провинция Хубэй) полиции противостояли 70 тыс. человек. Государственный исследовательский институт Китайская академия общественных наук охарактеризовал этот инцидент как «самый серьезный уличный бунт» с 1949 года. Социологи академии утверждали, что рост преступности, насилия и беспорядков в 2009 г. стал следствием безработицы среди сельского населения и появления большого числа праздных маргинальных элементов. А в 2010 г. Гуо Биншэн, старший редактор официального новостного агентства «Синьхуа», предупреждал, что Китай вступил в период «напряженных социальных конфликтов», а «задача сохранения стабильности будет очень непростой и трудновыполнимой». Столкнувшись с растущей волной народных протестов и реальным кризисом легитимности, Пекин счел единственно разумной тактикой потакание махровым националистам, жаждущим видеть проецирование Китаем жесткой силы в мире.
Красная заря
Китайская компартия долгое время пестовала национализм для поддержания своей легитимности, но в последние десятилетия общественность сосредоточилась больше на успехах экономического развития, чем на политике. Однако когда в 2008 г. мировой финансовый кризис нанес удар, Пекин больше не мог полагаться на экономический рост. Между тем национализм находился на подъеме. Хотя высшие партийные деятели понимали слабости национальной экономики, многие китайцы тем не менее верили, что финансовый кризис стал кульминацией на пути превращения Китая в великую державу. В 2008 и 2009 гг., когда США накрыла рецессия, китайская экономика росла на 10% в год. Трубя об успехах НОАК, борьбе с пиратством, космической программе и испытаниях современных военных самолетов, китайское руководство пытается убедить общественность, что Китай догоняет Соединенные Штаты, а значит, должен проводить более уверенную внешнюю политику.
После объявления о продаже американских вооружений Тайваню в январе 2010 г. китайские лидеры общественного мнения и пользователи интернета стали требовать ввести санкции против соответствующих американских компаний. Адмирал Ян И, бывший директор Института стратегических исследований в Университете национальной обороны НОАК, призвал «показать американскому правительству, что, причиняя вред другим, причиняешь его себе». Точно так же генерал-майор Ло Юань, заместитель генерального секретаря Китайского военно-научного общества, доказывал, что пора уже «свести счеты» с Вашингтоном. Некоторые пользователи интернета из Китая на веб-сайтах «Жэньминь жибао» и qq – популярной программы мгновенной отправки сообщений – быстро подхватили призыв, потребовав прервать дипломатические связи с США и начать экспортировать оружие в Иран, КНДР и Пакистан.
В сентябре 2010 г. наиболее частым поисковым запросом в китайском интернете стал спор между Пекином и Токио из-за задержания капитана рыболовецкой шхуны. Инцидент разозлил китайскую общественность, интернет-порталы переполнились требованиями к японской стороне немедленно и без всяких предварительных условий освободить капитана. Фэн Чжаокуй, главный специалист по Японии в Китайской академии общественных наук, заявил: «Прошло то время, когда Китай можно было запугивать». Несмотря на попытки государства успокоить активистов, призывы к протестам циркулировали по интернету, воспламеняя стихийные демонстрации не только перед японским посольством, но и перед зданием китайского Министерства иностранных дел.
Подъем националистических настроений и рост досаждающих населению экономических и политических проблем вынудили руководство страны, обеспокоенное позициями партии в обществе и опасающееся народных волнений, умиротворить националистов жесткой риторикой и дипломатией. Итог – бескомпромиссная позиция Пекина в 2009–2010 гг., которая настроила против него не только соседние страны, но и государства по всему миру. Эта новая дипломатия вызвала тревогу в Восточной Азии в контексте усиления Китая, что, в свою очередь, заставило Соединенные Штаты решительно обратить внимание на сохранение баланса сил.
Конец взаимодействия
Некоторые аспекты азиатской стратегии президента Барака Обамы опираются на политику предыдущих администраций. С 1997 г., когда подлодка из Европы впервые была перемещена в Гуам, Вашингтон выделяет больше ресурсов этому региону. Администрации Билла Клинтона и Джорджа Буша-младшего развернули все типы основных военно-морских и военно-воздушных систем на Гуаме и в Японии, сотрудничали с Сингапуром в создании базы для авианосцев в порту Чанги, а также усилили оборонное взаимодействие с Японией и Филиппинами. Администрация Буша выделила дополнительный авианосец для тихоокеанского театра военных действий, а в 2005 г. Пентагон объявил о развертывании в Азии 60% всех американских подлодок. Несмотря на войны в Афганистане и Ираке, финансирование тихоокеанского театра военных действий оставалось на высоком уровне.
Это было действенным ответом на усиление Китая. Но после того как КНР заняла бескомпромиссную позицию в 2009 и 2010 гг., Вашингтону пришлось доказывать союзникам в Восточной Азии, что он заслуживает доверия. Эти страны сомневались в том, что Соединенные Штаты, увязшие в самом глубоком кризисе со времен Великой депрессии, смогут противостоять внешне более уверенному и дееспособному Китаю. В основном ради преодоления этих страхов США взялись доказать, что могут поддерживать баланс сил в регионе.
В трактовке администрации Обамы азиатский поворот предполагал удвоение усилий по сравнению с теми, что прилагались предыдущими правительствами. Вашингтон расширил совместные военно-морские учения с Японией для подготовки к защите спорных островов, подписал новые соглашения о продаже вооружений Филиппинам и совсем недавно, в апреле 2012 г., согласился направить морских пехотинцев в Австралию. Белый дом также восстановил оборонное сотрудничество с Индонезией и Новой Зеландией.
Целенаправленная политика продемонстрировала союзникам приверженность Вашингтона делу поддержания стабильности в регионе.
Но нынешняя администрация отказалась от политики взаимодействия с Пекином, которая проводилась прежде, в пользу дорогостоящих инициатив, явно непропорциональных угрозам, исходящим от Китая. Что касается споров по поводу островов Спратли в Южно-Китайском море, то прошлым администрациям удавалось удерживать региональные державы от агрессивных действий, давая ясно понять, что США заинтересованы в сохранении свободы мореплавания. Однако госсекретарь Хиллари Клинтон втянула Соединенные Штаты в эти юридически сложные споры. В июле 2010 г. в Ханое после обширных консультаций со всеми, кроме Китая, претендентами на спорные острова Клинтон объявила, что США поддерживают переговорные позиции Филиппин и Вьетнама. Это решение тем более озадачивает, что данные территории не представляют большой экономической ценности (если не считать рыболовства), не располагают запасами полезных ископаемых. Их стратегическое значение также невелико, поскольку они слишком малы, чтобы поддерживать военные операции.
Соединенные Штаты, кроме того, бросили ненужный вызов Пекину, начав наращивать военное присутствие в материковой части Восточной Азии. Понимая, что южнокорейская армия не нуждается в усиленной поддержке США, чтобы справляться с угрозой, исходящей от Северной Кореи, администрация Буша вывела 40% войск из Южной Кореи, закончила развертывание контингентов между Сеулом и демилитаризованной зоной, разделяющей Север и Юг, и сократила масштабы и частоту совместных военных учений с южнокорейскими военными. Администрация Обамы повернула эту тенденцию вспять. За последние три года Соединенные Штаты провели самые большие военные учения с Южной Кореей со времен Корейской войны, и американский воинский контингент на юге полуострова расширен. Вашингтон и Сеул подписали многочисленные новые соглашения в области обороны, и Пентагон объявил о планах модернизации своих частей и вооружений на Корейском полуострове, хотя военный потенциал Южной Кореи значительно вырос в сравнении с возможностями плохо функционирующего северокорейского режима.
В то же время США увеличили присутствие в Индокитае. С начала 1990-х гг. американские администрации противостояли желанию Вьетнама углублять связи в области обороны. Вашингтон понимал, что если он хочет сотрудничать с Пекином, ему придется признать, что у Китая в этом регионе гораздо более существенные стратегические интересы, чем у Соединенных Штатов. Но в 2010 г. Хиллари Клинтон, а затем министр обороны Роберт Гейтс посетили Ханой (Клинтон дважды). Госсекретарь призвала к стратегическому партнерству, в конце 2010 г. впервые после окончания войны во Вьетнаме США провели совместные военно-морские учения с вьетнамскими ВМС, а в 2011 г. две страны подписали меморандум о взаимопонимании по поводу оборонного сотрудничества. Соединенные Штаты также активизировали взаимодействие с Камбоджей, которая в 2010 г. присоединилась к программе двусторонних военных учений на воде CARAT, проводимых в регионе. В том же году Клинтон призвала Пномпень не быть «слишком зависимым» от Китая.
Наконец, администрация Обамы делает упор на морскую коалицию в Южно-Китайском море. В дополнение к связям США с Филиппинами и Вьетнамом Япония подписала договоры о стратегическом партнерстве с двумя странами, тем самым расширив региональное сотрудничество в военной сфере. В этом году австралийские, японские и южнокорейские боевые подразделения впервые приняли участие в ежегодных американо-филиппинских учениях под названием «Баликатан» (что значит «плечом к плечу»).
Умиротворение машины
Даже если бы Соединенные Штаты в ответ на националистическую дипломатию Китая ограничились улучшением военных связей с морскими союзниками в этом регионе, Пекин это бы не устроило. Но подобные меры необходимы для безопасности США, предприняты вдали от китайских границ и продолжают линию прежних администраций. Когда же Вашингтон принял непосредственное участие в спорах, касающихся суверенных прав Китая, и начал наращивать военное присутствие на его сухопутных границах, Пекин вполне естественно расценил подобный отход от прежней политики как ничем не спровоцированные и экспансионистские действия, угрожающие безопасности КНР. Как и следовало ожидать от великой державы, столкнувшейся с ухудшающейся стратегической обстановкой, Китай выразил несогласие с политикой азиатского поворота, не ограничиваясь только агрессивной риторикой, к которой прибегал прежде.
В итоге Китай отказался от попыток использовать влияние на Северную Корею, чтобы убедить ее закрыть ядерную программу. С 2011 г. Пекин значительно увеличил продовольственную помощь Пхеньяну, импортировал существенно больше минерального сырья из Северной Кореи, инвестировав значительные суммы в ее горнорудную промышленность, инфраструктуру и промышленное производство. Китай также перестал поддерживать шестисторонние переговоры по ядерной программе КНДР, вынудив Вашингтон вести двусторонние переговоры с Пхеньяном. Тем временем Северная Корея продолжает совершенствовать ядерный потенциал.
НОАК также оказывает давление на соседей Китая, которые наращивают военное сотрудничество с США. Весной 2011 г. усилились трения между Пекином и Ханоем после того, как китайские патрульные корабли задержали вьетнамские сейсморазведочные катера в спорных водах, а несколько офицеров китайской армии высказались за применение силы против вьетнамских ВМС. Столкновение между Китаем и Филиппинами в начале этого года по поводу спорного рифа Скарборо указывает на то, что Пекин будет пытаться наказать страны, которые надеются на помощь Соединенных Штатов в решении территориальных проблем. Китай направил к рифу боеготовые патрульные корабли. После того как Филиппины отвели свои суда, китайцы обосновались на спорной территории. В этом году китайские государственные нефтяные компании объявили о намерении бурить разведочные скважины в спорных водах. Другие претенденты в течение многих лет вели хозяйственную деятельность в этих водах, теперь в НОАК сформирован новый воинский гарнизон, которому поручено защищать территориальные притязания страны в Южно-Китайском море. С тех пор Китай продолжает наращивать присутствие на спорных островах и в спорных водах.
Таким образом, азиатский поворот администрации Обамы лишь повысил напряжение и сделал регион более подверженным конфликтам. Военная авиация и боевые корабли рассекают теперь воздушное и морское пространство в регионе, а Соединенные Штаты рискуют быть втянутыми в противостояние по поводу земель, ничего не значащих в стратегическом и экономическом смысле.
Политика азиатского поворота будет еще более затруднена растущим национализмом не только в Китае, но и в Японии, на Филиппинах и во Вьетнаме. Подумайте о том, что случилось в сентябре, когда антикитайские настроения в Японии заставили Токио выкупить островную гряду, на которую он претендует вместе с Пекином (в Китае эта территория известна как острова Дяоюйдао, а в Японии – Сенкаку). После того как токийский губернатор Синтаро Исихара, ярый антикитайский активист, выразил заинтересованность в покупке островов – шаг, который, конечно, спровоцировал бы Пекин – правительство вместо того, чтобы просто заблокировать сделку, само их приобрело. Подобно Спратли, архипелаг не имеет большого стратегического или экономического значения. Тем не менее решение Японии стало вызовом КНР и спровоцировало антияпонские выступления. Зафиксированы случаи вандализма в отношении японских предприятий и государственного имущества. Всплеск националистических настроений привел к обострению отношений между Пекином и Токио. По крайней мере 14 китайских кораблей наблюдения эскортировали сотни китайских рыболовецких траулеров на этот архипелаг, где они вошли в акваторию, которую Япония считает своими территориальными водами.
Тем временем Китай бросил вызов интересам США за пределами Восточной Азии, прекратив сотрудничество там, где две державы сумели наладить его в годы, предшествующие объявлению азиатского поворота приоритетом Вашингтона. Если в 2006–2010 гг. Китай проголосовал за пять резолюций Совета Безопасности ООН, вводящих санкции против Ирана, то в 2012 г. Пекин грозился наложить вето на подобные санкции. После того как Соединенные Штаты, европейские страны и Япония договорились об эмбарго на покупку иранской нефти в январе 2012 г., Пекин подписал с Тегераном новые контракты. Кроме того, Пекин блокировал попытки Вашингтона остановить кровопролитие в Сирии, сорвав его инициативы в ООН и встав на сторону Москвы, которая поддерживает Дамаск.
Растущая активность Вашингтона на периферии Китая привела Пекин к выводу, что Соединенные Штаты отказались от стратегического взаимодействия – краеугольного камня американской политики в отношении КНР после окончания холодной войны. В отличие от прежних администраций, при Обаме Белый дом перестал считаться с законными интересами Китая в сфере безопасности в пограничных с ним регионах, включая те, которые не являются жизненно важными для безопасности США. Угрожая Пекину и оспаривая его притязания на чисто символические территории, Вашингтон заставил китайских лидеров поверить в то, что только воинственная политика может гарантировать безопасность усиливающемуся Китаю. В этом ирония и парадокс азиатского поворота: стратегия, призванная сдержать Пекин, спровоцировала его на агрессивные действия и подорвала веру в принцип сотрудничества.
Она уже нанесла урон интересам Соединенных Штатов, и издержки будут только расти. Если Вашингтон продолжит идти этим путем, сопротивление Китая станет неизбежно усиливаться, препятствуя двустороннему сотрудничеству по важным вопросам – от торговли до глобальной экономической стабильности. Череда конфликтов в регионе окажется реальной перспективой, поскольку Китай будет сопротивляться наращиванию американского присутствия на своих границах. Между КНР и партнерами США в сфере безопасности возрастет напряженность из-за малозначимых территорий.
Этого можно избежать. Вашингтон способен ответить на жесткую дипломатию Пекина такой политикой, которая позволила бы поддержать порядок в регионе и свести к минимуму вероятность конфликта между двумя державами. В течение нескольких предстоящих лет Соединенным Штатам нужно так пересмотреть стратегию в Азии, чтобы она не противоречила курсу прежних администраций. Следует признать, что наращивание военного присутствия в континентальной части Восточной Азии не имеет большого значения для безопасности США, и потому следует избегать втягивания в сложные территориальные конфликты в этом регионе. Поскольку американские ВМС будут и впредь доминировать в морях Азии, Соединенные Штаты могут заверить союзников в своей решимости уравновешивать китайское влияние, и в то же время тихо самоустраниться от опасных территориальных споров, снизив присутствие на сухопутных границах КНР. По мере усиления Китая интересам национальной безопасности США лучше послужит политика сдерживания, а не алармизма.
Роберт Росс – профессор политологии в Бостонском колледже и профессор Центра китайских исследований имени Джона Кинга Фэйрбэнка при Гарвардском университете. Автор книги «Китайская политика безопасности: структура, власть и политика».
Китай. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 декабря 2012 > № 735505
Континент Сибирь
На пути от колониальной к глобальной парадигме развития
Резюме: Не потребовав от остальной части страны больших прав, Сибирь утратит возможность изменить Россию. И придет вместе с ней к упадку, закономерно подстерегающему страну, не способную преодолеть колониального отношения к самой богатой и самой достойной из своих составных частей.
Сибирь – гигантская территория, раскинувшаяся более чем на 12,4 млн кв. км от восточных склонов Уральских гор до Тихого океана. Россия осваивала ее на протяжении более 400 лет, и это была самая масштабная в истории колонизация, в ходе которой один из европейских народов заселил земли от восточной границы Европы до середины тихоокеанского побережья Северной Америки. Даже сейчас на территории российской Сибири с легкостью разместится любое из существующих в мире государств. На пике экспансии (включая русскую Аляску) этот European offshoot (согласно Ангусу Мэддисону – территории, оккупированные европейскими державами и далее заселенные в основном выходцами из Старого Света) превосходил по площади испанские колонии в Новом Свете от мыса Горн до Калифорнии и Техаса и был в три раза больше британских владений в Азии. Регион скрывает в себе неисчислимые богатства: 7% общемировых разведанных запасов платины, по 9% – свинца и угля, 10% нефти, до 14% молибдена, 21% никеля и 30% газа. Потенциал прилегающих шельфовых территорий до сих пор практически не изучен. Лесные массивы Сибири и Дальнего Востока по площади превышают амазонские, а запасы пресной воды здесь в 1,15 раза больше, чем в США и в 2,3 раза больше, чем во всех государствах Европейского союза вместе взятых.
В течение четырех веков Сибирь развивалась как классическая колония. Русские поселенцы приходили на малозаселенные территории, с помощью явного превосходства в вооружении подавляли сопротивление местных жителей и выстраивали новые системы подчинения и лояльности. Как и на других континентах, тут основывались укрепленные поселения; активно насаждалась государственная религия; а коммерческий интерес представляли в основном редкие в метрополии товары (тем, что в ее руках оказались огромные территории за Уралом, Россия во многом обязана мелкому лесному хищнику – соболю, чья шкурка была главным экспортным товаром в XVII веке и в погоне за которым русские двигались все дальше на восток).
Численность коренных народов быстро сокращалась, хотя такого демонстративного насилия, как в Южной и Северной Америках, не применялось. Характерно, что до 1763 г. Сибирь не была включена в территорию России и управлялась не генерал-губернаторами, а сначала Посольским (до 1596 г.), а потом Сибирским (в 1615–1763 гг.) приказами, во многом копировавшими европейские ведомства по делам колоний. Колониальный характер подчеркивается и тем, что в XVII–XVIII веках значительная часть поселенцев была так или иначе связана с военной службой; территория использовалась как место каторги и ссылки (до 800 тыс. человек направлено сюда с 1823 по 1888 гг., а всего за период освоения Сибири до 1917 г. – не менее 2 млн человек); города оставались скорее административными, чем культурными центрами. Транспортная система предполагала связь регионов с центром, а не друг с другом. Узкая специализация была характерна для всей этой территории вплоть до конца XIX века. Неудивительно, что Сибирь называли колонией и жители Петербурга (такие как Николай Бестужев или Гавриил Батеньков), и сами сибиряки (в частности, Григорий Потанин и Николай Ядринцев). Последние высказывались и об особой сибирской идентичности.
Разумеется, Сибирь, в отличие от «заморских территорий» европейских держав, всегда была частью России, и ее эволюцию невозможно сравнивать с развитием испанской Мексики, британской Индии или французской Западной Африки. Но значит ли это, что в мировой истории нет примера, с которым могли бы сообразовываться планы развития этой гигантской части России? На наш взгляд, есть.
Немного сравнений: Сибирь и АмерикаИстория Сибири и история Соединенных Штатов имеют много общего, хотя и отличаются существенными особенностями. Прежде всего, конечно, зачаровывает совпадение хронологии. Первые сибирские города возникли практически одновременно с первыми американскими: Тобольск (1587), Сургут (1594), Томск (1604) и Красноярск (1628) немного старше Джеймстауна (1607), Нью-Йорка (1624) и Бостона (1630). Конечно, в конце XVIII века британские колонии обрели независимость – и данному явлению в русской истории аналога не находится. Однако в дальнейшем освоении континентов это событие изменило не слишком много: на протяжении всей первой половины XIX века территориальная экспансия продолжалась преимущественно военно-политическими методами, и только с середины столетия начался массовый приток жителей на новые территории. Можно лишь удивляться, что «золотые лихорадки» в Сибири и Калифорнии пришлись на одно и то же время – 1840–1860-е годы. Не менее странным кажется и совпадение двух событий, приведших к началу систематического заселения Дальнего Востока и «Дальнего Запада» – отмены крепостного права (1861 г.) и принятия закона о гомстедах (1862 год). Владивосток и Лос-Анджелес получили статус города с интервалом всего в десять лет. Однако к концу XIX века все более заметны отличия в темпах и последствиях российской и американской экспансий.
Россия вынуждена была в 1867 г. уступить Соединенным Штатам «Русскую Америку» из-за трудности поддержания путей сообщения, а в 1905 г. была разгромлена в ходе войны с Японией и утратила свои позиции на Тихом океане. США, напротив, в 1898 г. установили контроль над Филиппинами, став главной тихоокеанской державой. К тому времени, когда в России было закончено сооружение Транссиба (1903 г.), тихоокеанское побережье Соединенных Штатов связано с остальной территорией страны уже четырьмя железнодорожными магистралями. Всего через полвека после начала экономического бума на американском Западе этот регион превратился в сопоставимый со штатами Восточного побережья хозяйственный центр, в то время как в Советском Союзе тихоокеанские территории так и остались «Дальним Востоком». Если в 1890 г. в США на западных территориях (Mountain и Pacific) жили около 4 млн человек против 5,78 млн к востоку от Урала, то в 2005 г. первое число превышало 66 млн человек, тогда как второе не дотягивало до 39 миллионов. Нелишне также напомнить, что по переписи 1897 г. грамотные составляли в Сибири 12,3% населения, в то время как на Западе Соединенных Штатов показатель составлял 93,7% жителей.
В 1970 г. в Калифорнии насчитывалось больше легковых автомобилей, чем на территории от Урала до Тихого океана. Основанная в Сиэтле в 1917 г. корпорация Boeing в 2009 г. имела оборот в 63 млрд долл., а созданное в 1936 г. в Комсомольске-на-Амуре авиационное предприятие в том же году могло похвастаться продажами в 6,4 млрд рублей. К началу 2000-х гг. на долю компаний Силиконовой долины приходилось до 16% регистрировавшихся в мире патентов, а в Сибири не производили ни компьютеров, ни мобильных телефонов. Сегодня три самых северных субъекта России – Камчатский край, Магаданская область и Чукотский автономный округ, – с общей территорией (1,62 млн кв. км) и населением (530 тыс. чел.), схожими с показателями Аляски (1,71 млн кв. км и 722 тыс. чел.), обладают суммарным региональным продуктом в 198 млрд руб. (6,1 млрд долл.) против аляскинских 44,9 млрд долларов. Сравнения можно продолжать почти бесконечно, но вывод очевиден: мы безнадежно отстали.
Почему развитие Сибири, начавшееся не менее динамично, чем освоение американского Запада, захлебнулось к концу ХХ века? Традиционным ответом может, разумеется, быть апелляция к непригодной для жизни территории, гигантским расстояниям и проискам врагов. Однако куда более серьезным, на наш взгляд, видится иное объяснение: Сибирь не повторила успех «дикого Запада» прежде всего потому, что ее развитие оставалось жестко подчинено задачам развития российской, а затем и советской экономики как единого целого. В конце 1980-х гг. – в период, который можно назвать апофеозом в развитии Сибири – за Уралом добывалось (в процентах от общесоюзного показателя) 66,9% нефти (включая газовый конденсат), 66,7% природного газа, 41% угля, вырабатывалось 18,0% электроэнергии, 65% алюминия и 98% никеля. На этих гигантских пространствах не собиралось ни одного легкового автомобиля; производилось лишь 14,4% холодильников и морозильников, 6,2% телевизоров и 17,2% радиоприемников. На протяжении большей части своей истории Сибирь оставалась поставщиком полезных ископаемых или продукции первого передела, а также специализированного промышленного оборудования и военной техники. По самой логике развития, задававшейся из Москвы, она не могла быть конкурентоспособной на мировых рынках и выступать самостоятельным субъектом глобальной экономики. Именно поэтому в наши дни Калифорния обладает ВРП, превышающим ВВП всей Российской Федерации, а Сибирь довольствуется показателем, в полтора раза меньшим бельгийского.
Сибирь в ХХ столетии: взлет и упадок«Российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном», – пророчески писал в XVIII веке Михаил Ломоносов. Этот тезис полностью подтвердился во второй половине ХХ столетия, когда развитие народного хозяйства Советского Союза в существенной мере обеспечивалось огромным ростом добычи полезных ископаемых и их первичной переработки. С 1960 по 1986 г. добыча нефти в СССР выросла в 4,2 раза, газа – в 15,1 раза, производство алюминия – в 4,4 раза, никеля – в 5,3 раза, выработка электроэнергии – в 5,5 раза. От 60 до 95% этого прироста пришлось на Сибирь. В результате между 1960 и 1986 гг. доля территории к востоку от Урала в общем объеме советского валового продукта выросла с 12,3 до 18,2%, а средние темпы роста экономики в регионе достигали 5,1–6,5% в год. За тот же период в Сибири построены тысячи километров железных и автодорог; практически впервые сибирские города стали пригодны для жизни; начался приток населения. За 1959–1989 гг. население Западной Сибири увеличилось на треть, Восточной Сибири – на 42%, в России в целом – на 25%. К этому же периоду относится попытка исправить «центростремительные» тенденции в науке. Создание Сибирского, а позднее и Дальневосточного отделений АН СССР, а также множества научных центров привело к быстрому росту числа ученых и специалистов в сибирском регионе и сокращению разрыва по этому показателю с остальной территорией страны.
Однако в основе развития производительных сил Сибири по-прежнему лежали принципы мобилизационного типа развития, заложенные еще в годы Великой Отечественной войны. Оборонные предприятия и тяжелая промышленность доминировали в структуре экономики, будучи в последние десятилетия советской эпохи дополнены разработкой огромных месторождений сырья. В 1986 г. доля тяжелой промышленности в региональном валовом продукте превышала 30%, а доля добычи полезных ископаемых – 20% (причем последняя выглядит даже заниженной из-за нерыночного регулирования цен на внутреннем рынке). До 85% всех сибирских предприятий были включены в масштабные цепочки разделения труда и критически зависели от смежников, располагавшихся в европейской части РСФСР или других союзных республиках. Предельной зацикленности Сибири на «европейском» направлении способствовали также напряженные отношения Советского Союза практически со всеми «естественными» торговыми партнерами региона на Востоке – Китаем, Южной Кореей и Японией. Их улучшение началось лишь с перестройкой, но не могло даже частично компенсировать последствия начавшегося кризиса в советской экономике. Именно поэтому восточные регионы России наиболее заметно ощутили на себе эффект рыночных реформ.
Во-первых, остановились или оказались близки к остановке многие крупные промышленные предприятия, в их числе Красноярский завод тяжелого машиностроения, Красноярский телевизорный завод, Красноярский целлюлозно-бумажный комбинат, Красноярский завод медпрепаратов, Красноярский завод комбайнов, ряд крупных оборонных предприятий Бийска и Рубцовска на Алтае, Рубцовский тракторный завод, Алтайсельмаш и другие.
Во-вторых, кризис нанес мощный удар по инфраструктуре региона. Строительство дорог и инженерных сооружений почти прекратилось, советские дороги и мосты начали приходить в упадок, грузооборот железнодорожного транспорта в Сибирском федеральном округе с 1990 по 2000 гг. упал в 1,72 раза, в Дальневосточном – в 2,65 раза, пассажирооборот воздушного транспорта – более чем в 4 раза. С 1990 по 2009 гг. в Красноярском крае число действующих аэродромов (площадок) сократилось с 200 до 108, в Хабаровском – с 60 до 25, в Томской области – с 67 до 16. Пассажирооборот воздушных судов, обслуживающих местные перевозки вместимостью 15–19 мест, снизился в 40 раз по сравнению с 1990 г., парк воздушных судов вместимостью 12 мест – почти в 60 раз.
В-третьих, диверсифицировалась добыча полезных ископаемых: рентабельной оказалась лишь продукция, прямо шедшая на внешний рынок; с каждым годом доля экспорта в общем производстве полезных ископаемых устойчиво росла. Все это привело фактически к скатыванию Сибири в прошлое – к сырьевой экономике и быстрому восстановлению колониального по сути пути развития.
Процесс деиндустриализации привел к закреплению сырьевой парадигмы развития Сибири. За январь-сентябрь 2012 г. в Кемеровской области на руду, уголь и металлы пришлось 90,6% экспорта, на Сахалине на нефть и газ – 90,2%, в Красноярском крае на черные и цветные металлы – 76,9%, в Иркутской области на металлы и лес – 86,6%. При этом стоит отметить, что Якутия экспортирует, оказывается, не алмазы, а уголь (почти 100%), Магаданская область – не золото, а шлаки и лом черных металлов (более 76%), а более ценные товары продаются через Москву. В целом сибирский экспорт на 95% складывается из продукции трех укрупненных отраслей: топливно-энергетического сырья; металлов и руд, а также леса и первичной продукции деревообработки. По мере нарастания исключительно сырьевой специализации инвестиции и финансовые ресурсы начали стекаться в отдельные точки роста, а инфраструктура и коммунальное хозяйство, и ранее не идеальные – приходить в упадок. Как следствие, жители стали покидать регион, а оставшиеся концентрироваться в крупных городах, где можно было найти работу и обустроиться. С 1989 по 2010 гг. нетто-отток населения из зауральской части России в европейскую составил 2,2 млн человек, а общее население Сибири и Дальнего Востока сократилось на 3,57 млн человек. При этом продолжалась его концентрация в крупных городах. По сравнению с 2002 г. доля населения, проживающая в городах с числом жителей 100 тыс. человек и выше, увеличилась в Сибирском федеральном округе на 1,3 процентных пункта и превысила 65% (из них 71% жителей были сосредоточены в городах с численностью населения 500 тыс. человек, в 2002-м – 57%).
Доминирующим трендом в нулевые годы стало укрепление государства, но и оно не дало Сибири никаких серьезных конкурентных преимуществ. Так, например, инвестиции в железно- и автодорожное строительство в 2001–2010 гг. на 69 и 83% соответственно оказались сосредоточены в европейской части. Там же построены 84% всего нового жилья, введенного в строй в стране, а доля Сибири и Дальнего Востока сократилась с 18,1% в 2000 г. до 13,9% в 2010 году.
Но главная проблема заключается в том, что прежде чем эти ресурсы могут быть инвестированы, они должны быть получены государством в свое распоряжение. Бюджетная «вертикаль», сформировавшаяся в годы президентства Владимира Путина, привела к невиданной ранее централизации финансовых ресурсов. Если в середине 1990-х гг. доля бюджетов сибирских регионов в общей бюджетной системе России составляла около 35,1%, то к 2010 г. она сократилась до 30,9%. В условиях, когда доля нефтегазовых доходов в федеральном бюджете составляет 52%, а в Сибири добывается 76% российской нефти и 87% газа, не нужно пояснять сибирский вклад. Однако обратно эта часть страны получает непропорционально мало.
По сути дела, ХХ век стал для Сибири временем надежд и разочарований. Начав это столетие с бурного развития и быстрого роста населения (в том числе в результате знаменитого столыпинского переселения крестьян из европейской части страны), превратившись в середине века в один из основных центров советской промышленности, а позже – образования и науки, сибирский регион не выдержал столкновения с реальностью на рубеже тысячелетий. В условиях, когда Россия уверенно развивалась по индустриальному пути, Сибирь опережала среднестрановые показатели. Когда начался «обратный отсчет», кризис в этом регионе оказался более глубоким, чем в целом по стране. И сегодня перед всеми, кто озабочен судьбами и Сибири, и России, стоит исключительная по важности задача – наметить путь в будущее. Путь, который может быть только единым – ведь у сырьевого по преимуществу региона вне большой и сильной страны не может быть политической субъектности.
От колонии к современному обществуОценивая перспективы возрождения Сибири – а вместе с ней и всей России, – нужно принимать во внимание как минимум три аспекта: финансово-экономический, социальный и геополитический; при этом не нужно пытаться (как часто делают сегодня) приукрасить текущую ситуацию в этих сферах.
Политические руководители страны не перестают говорить о необходимости «слезть с сырьевой иглы». И это – совершенно правильное пожелание; нужно только конкретизировать, кто на ней сидит. А это прежде всего европейская часть России. В 1999 г., до введения экспортной пошлины на нефть, которая сегодня является одной из основных составляющих доходов федерального бюджета, доходы бюджета города Москвы составляли 72 млрд рублей (или 2,9 млрд долларов). В 2012 г. – 1,46 трлн (или 48 млрд долларов). Рост превысил 16,5 раза в долларовом выражении. В Новосибирской области за тот же период он увеличился всего в 9 раз.
Крупнейшие корпорации, зарегистрированные в Москве и Санкт-Петербурге, наполняют бюджеты этих регионов, экспортируя сибирские ресурсы – в результате оказывается, что валовой региональный продукт Москвы и области в 2010 г. на 8% превысил (!) ВРП всей территории к востоку от Урала, притом что в Московском регионе производство чего-либо материального практически отсутствует. И еще: таможенная статистика утверждает, что Сибирь обеспечивает лишь 5,97% российского экспорта. Потому что газ и нефть экспортируются компаниями тех же Москвы и Санкт-Петербурга.
Ситуация все хуже, но Москва предложила пока лишь одно: создать Корпорацию развития Сибири и Дальнего Востока. Когда о ней шла речь этой весной, назывались цифры до 1 трлн руб. государственных и частных инвестиций в год. Если считать, что 2/3 этой суммы могли бы инвестироваться центральными властями, все равно выходит не более 20 млрд долл. – и это в то время когда экспорт России составил в 2011 г. 516 млрд долл., причем не менее 350 млрд долл. приходится на сибирскую «долю», если считать, что добытые в Сибири ресурсы направляются на экспорт в той же пропорции, что и полученные на всей территории Российской Федерации. Этот пример показывает: никакие перераспределения доходов через систему федерального бюджета не могут исправить ситуации, созданной сверхэксплуатацией сибирских ресурсов.
Выход выглядит простым и очевидным. Поэтапно, но в реальные сроки отказаться от перераспределения и перейти к своего рода современному «территориальному хозрасчету», при котором добываемое сырье принималось бы на баланс головных компаний-экспортеров по ценам, составляющим не менее 50% мировых. Это увеличивало бы прибыль тех их подразделений, которые работают на территории Сибири, и, соответственно, поступления налога на прибыль в местные бюджеты. Одновременно следует разделить взимаемый ныне в доходы федерального бюджета налог на добычу полезных ископаемых (в 2012 г. его предполагается собрать 2,08 трлн руб.) на равные части и передать одну из них в ведение субъектов федерации, в которых физически осуществляется добыча сырья. Наконец, экспортная пошлина на нефть и газ (более 2,57 трлн руб. по плану на 2012 г.) могла бы также в равной степени распределяться между федеральным центром и регионами. По самым скромным подсчетам, эти три меры могли бы принести бюджетам сибирских регионов дополнительно не менее 2,5 трлн руб. ежегодно. Их появление в Сибири и на Дальнем Востоке увеличило бы потенциальные инвестиции в регион не менее чем в 6 раз и проделало бы в федеральном бюджете брешь в 5–6% ВВП. На наш взгляд, ничего более действенного как для подъема Сибири, так и для принуждения правительства к модернизации экономики предложить нельзя. Финансовое самоопределение Сибири способно сделать ее более привлекательной для людей, а Россию – более привлекательной для бизнеса. По сути, это была бы необходимая инъекция для преодоления сырьевой зависимости страны.
Не менее важен и социальный аспект. Обычно говорят, что неустроенность Сибири вытекает из масштабов этого «континента» и сложности ведения здесь хозяйственной деятельности. На наш взгляд, такие тезисы не выдерживают критики. Плотность населения за Уралом (2,24 чел./кв. км) сопоставима с показателями Австралии (2,81 чел./кв. км) или Канады (3,4 чел./кв. км), и более чем в 4 раза превышает цифру для Аляски (0,49 чел./кв. км). При этом в Австралии плотность железнодорожной сети выше сибирской в 3, автодорожной – в 10 раз, а количество аэропортов на 100 тыс. жителей – в 14 раз (в Канаде эти же показатели составляют 4, 7 и 19 раз). В обеих странах подушевой ВВП достигает 40–42 тыс. долл. против 241 тыс. рублей (8,2 тыс. долл.) за Уралом. На Аляске среднедушевой доход и подавно составил в 2010 г. 64,4 тыс. долл. – выше, чем в Калифорнии или в штате Нью-Йорк. К сожалению, Сибирь не становится привлекательным для жизни регионом по причине отсутствия продуманной социальной политики.
Во-первых, жизнь и работа в этих тяжелых условиях не приносит дополнительных доходов, а стоимость жизни здесь выше, чем в центральных регионах страны. В результате доля сибиряков, получающих доходы ниже прожиточного минимума, существенно выше, чем в среднем по стране (15,5 против 12,6% от общего числа жителей). Во-вторых, отдельные части Сибири плохо связаны друг с другом: пассажирские авиаперевозки внутри региона в 2010 г. не превысили 2,8 млн чел., тогда как на одной лишь Аляске они составили более 4 млн человек. К 54% населенных пунктов Сибири и Дальнего Востока не ведут асфальтированные дороги. В-третьих, огромную озабоченность вызывают экологические проблемы. Один только Норильск, центр металлургической промышленности региона, выбрасывает в воздух ежегодно в 20 раз больше вредных веществ, чем многомиллионная Москва. Столицу по объему вредных выбросов опережают и шесть других сибирских городов.
Сибирь существенно отстает от остальной России по обеспеченности населения медицинскими услугами, спортивными сооружениями и детскими учреждениями. За период 1990–2010 гг. смертность по социальным причинам в расчете на 100 тыс. чел. населения выросла за Уралом относительно средних по России значений. В 1990 г. она составляла 110,9% от среднероссийских цифр, а к 2010 г. увеличилась до 135,2% (самый высокий рост зафиксирован в Сибирском федеральном округе – с 117,1% до 159,7%).
Инвестиции в поликлиники и больницы, стадионы и спортивные комплексы, детские сады и новые корпуса сибирских университетов, крытые бассейны и современные, в том числе горнолыжные оздоровительные курорты (такие, как знаменитая алтайская Белокуриха) должны стать приоритетным направлением расходования высвобождаемых для развития Сибири и Дальнего Востока средств. Сибирь должна перестать быть пугалом и символом нечеловеческих условий жизни и приобрести репутацию прекрасного, модного и комфортного при этом места для проживания и отдыха. Регион уже обладает несколькими туристическими мегабрендами мирового класса – Байкал, Алтай, Камчатка. Большой потенциал содержат реки Енисей, Лена, Амур, республика Бурятия, исторические центры Иркутска, Томска, Тобольска, Тюмени, Барнаула, других старинных сибирских городов. Социальный и туристический потенциал Сибири безграничен, но требует инвестиций и современной организации.
Стоит отдельно остановиться и на геополитическом позиционировании Сибири. Сегодня российское правительство де-факто рассматривает регион как сырьевой придаток Китая (соглашение о приграничном сотрудничестве от 2008 г. предполагает развитие добывающей отрасли в России и перерабатывающих предприятий в КНР) и, похоже, готовится «диверсифицировать» торговлю, переходя от поставок энергоносителей к продажам леса и воды и сдачи в аренду сельскохозяйственных площадей. Помимо этого, важным ресурсом Сибири считается территория, которая может стать средством для транзита грузов из Азии в Европу. ОАО «РЖД» запросило у властей более 1 трлн руб. на реконструкцию БАМа и Транссиба, что позволит увеличить пропускную способность этих дорог на 20 млн тонн в год. Таким образом, Сибирь рассматривается как «подсобная территория» Китая и стран Юго-Восточной Азии.
Мы убеждены: развитие Сибири может быть успешным только на пути активной индустриализации и развития сферы услуг – а в этой сфере Китай является на сегодня очевидным конкурентом. Прогресс региона связан с крупными инфраструктурными проектами и новыми технологиями, а Китай является сейчас их заказчиком и потребителем, а не исполнителем или производителем. Наконец, Сибирь должна оставаться воплощением российского варианта европейской культуры, а не потенциальным реципиентом китайских норм и практик (тем более что и сами китайцы однозначно воспринимают российскую и сибирскую культуру как часть европейской). Поэтому мы считаем, что важнейшими партнерами России по современному освоению и развитию Сибири должны стать страны, заинтересованные в сохранении стабильного геополитического баланса на Тихом океане – США, Южная Корея, Япония и, возможно, даже Тайвань. Исторической же миссией России в этом регионе является своего рода «замыкание» того, что можно назвать «Северным кольцом» – союза современных демократических рыночных стран: от Европы через Россию и Японию к Соединенным Штатам (или в обратном порядке, как кому больше нравится). При развитии, разумеется, самых дружественных и тесных связей с великим южным соседом – Китаем. Только в этом случае развитие сибирского региона сможет получить мощный толчок. Сырьевые доходы, которые должны в возрастающем количестве оставаться в регионе, нужно направить не столько на китайский ширпотреб, сколько на корейское и японское оборудование и американские технологии, чтобы готовая продукция выходила на мировые рынки.
Общая повестка дня ясна. Сибирь должна получить мощный источник финансирования своего развития – и таковым на нынешнем этапе может быть только перераспределение сырьевых доходов. Достигнув его, мы начнем поднимать Сибирь и вынудим федеральное правительство начать значимые реформы, создающие новые возможности для экономики и новые доходы для бюджета. Важнейшим направлением инвестирования полученных средств должны стать инфраструктурные и социальные объекты, строительство которых обеспечит рост занятости, повышение влияния местных органов власти, приток частных инвестиций и улучшение условий для ведения бизнеса. Параллельно следует наращивать социальные выплаты и понуждать бизнес к соблюдению современных экологических норм. Источником технологий и для индустриализации, и для становления в Сибири важных инновационных центров могут и должны стать инвесторы из развитых индустриальных стран региона. Сибирь должна позиционироваться как «Европа в Азии», мост, соединяющий Европу и Америку. Примечательно, что русские первопроходцы использовали самые отдаленные земли Евразии для проникновения именно в Америку, а не на берега Желтого моря (хотя позднее Россия активно двинулась и на юг). Курс надо продолжить – на этот раз экономическими методами. Сибирь не должна в XXI веке восприниматься исключительно как территория транзита, экспортер воды и древесины, ей предстоит стать новым центром промышленного роста и развития инновационной экономики, который боролся бы за лидерство с Центральной Россией. От Уральских гор и до западного берега Тихого океана должна появиться своего рода «новая Калифорния».
«Дорожная карта»На первом этапе необходима разработка проекта преобразования Сибири, определение существующих естественных ограничителей ее развития, выяснение масштабов финансовых и материальных средств, которые необходимы для прорыва, и постановку четких задач с понятными сроками решения. Важнейшими элементами первого этапа должны стать проработка стратегии «бюджетного маневра», основанного на перераспределении значительной части получаемых от эксплуатации природных ресурсов средств из федерального в региональные бюджеты. Нужно подготовить предложения и разработать нормы формирования в Сибири специальных инвестиционных фондов, в которые зачислялись бы дополнительные доходы, определить важнейшие инвестиционные проекты, требующие немедленной реализации, выстроить согласованные со всеми сибирскими регионами план и стратегию развития зауральской России. Они должны предполагать не «многовариантный» вид, как это сделано в нынешних концепциях, а ставить четкие цели и указывать сроки их достижения. Иначе говоря, первым шагом должно стать создание «национального проекта “Сибирь”» – важнейшей части общей интегральной стратегии развития Российской Федерации как ключевой страны в наступившем веке.
На втором этапе необходимы серьезные политические преобразования для возвращения подлинного федерализма. В данном случае сибирские регионы могли бы выступить главным драйвером развития страны, сосредоточив свои лоббистские усилия на нескольких направлениях. Следовало бы добиться для регионов права самостоятельно устанавливать налоговые ставки по ряду налогов (как, например, это сделано в Соединенных Штатах в отношении налога с продаж); узаконить региональные инвестиционные фонды, пополняемые доходами от продажи сырья; позволить регионам самим устанавливать нормы, регулирующие владение частными инвесторами инфраструктурными и «стратегическими» объектами; создать условия для совместного контроля федеральных и региональных властей над таможней и органами внутренних дел, без чего влияние местной власти на регулирование экономической деятельности останется ограниченным.
На третьем этапе необходимо реализовать ранее выработанную стратегию на основе объединения обретенных финансовых ресурсов и технологических возможностей сопредельных государств. Сибирь должна в результате стать глобальным индустриальным и интеллектуальным центром, ориентированным не на обеспечение потребностей федеральных властей, а на собственное развитие, способствующее развитию всей России. Нужно развивать не транзит через Сибирь между Азией и Европой, а торговлю высокотехнологичными промышленными товарами между зауральской частью России и ведущими экономиками Тихоокеанского региона. Нужно не развивать эксплуатацию все новых и новых месторождений природных ископаемых, а проводить разумную политику ограничения добычи или даже консервации, как это делают те же Соединенные Штаты. Следует укреплять экологический контроль и ужесточать экологические нормы, развивать интенсивное сельское хозяйство, превращать регион в экспортера экологически чистой аграрной продукции. Нужно развивать коммуникации, связь и транспорт, что, несомненно, привлечет дополнительные инвестиции – при этом необходимо тщательно просчитывать экономическую эффективность любых инфраструктурных вложений, делая акцент на развитие не железных дорог, а автомобильного и авиационного транспорта, а также современных технологий передачи информации. Не раскрыт громадный туристический потенциал Сибири и Дальнего Востока. Следует пересмотреть советский подход к освоению природы как к ее «покорению» и сделать регион местом применения наиболее «мягких» в смысле воздействия на природные экосистемы технологий. Сибирь должна стать удобной для жизни уже ныне живущих россиян и быть передана их потомкам в еще более привлекательном для жизни и обустроенном виде.
* * *
Сибирь на протяжении нескольких веков выступала источником жизненных сил для развития России. Сегодня продолжение прежнего использования этого потенциала не может приносить пользы ни самой Сибири, ни всей Российской Федерации. Колониальное отношение к восточным областям государства обескровливает их и развращает федеральное правительство и значительную часть россиян, живущих в крупных городах европейской части страны. Сибирь сегодня должна переосмыслить свои значение и место, начать развиваться как элемент глобальной экономики, что сделали несколько десятилетий тому назад восточные штаты США, а в последние годы – прибрежные провинции Китая. Только такое переосмысление Сибирью своей роли способно пробудить всю Россию от летаргического сна последних пятнадцати лет. Только здесь, в регионе, заселенном наследниками многих поколений пассионариев; на территории, где переплелись десятки культур и традиций; на просторах, открытых Великому океану, может сформироваться новая российская идентичность. Обращенная не к имперским традициям и воспевающая доминирующую роль государства, а открытая миру и современным вызовам, ставящая во главу угла самостоятельность и риск, провозглашающая готовность к взаимовыгодному взаимодействию со всеми, кто того достоин. Идентичность по своим основам европейская, а по направленности – глобальная и космополитическая. Не изменившись сегодня, не потребовав от остальной части страны больших прав, Сибирь утратит возможность изменить Россию. И придет вместе с ней к упадку, закономерно подстерегающему страну, не способную преодолеть колониального отношения к самой богатой и самой достойной из своих составных частей.
В.Л. Иноземцев – доктор экономических наук, председатель Высшего совета политической партии «Гражданская сила»
И.В. Пономарев – депутат Государственной думы VI созыва по списку политической партии «Справедливая Россия» от Новосибирской области.
В.А. Рыжков – сопредседатель политической партии РПР-ПАРНАС, депутат Государственной думы I–IV созывов от Алтайского края.
Россия. СФО > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 декабря 2012 > № 735493
МИНОБОРОНЫ РФ ОТКАЗЫВАЕТСЯ ОТ ГЛОНАСС ИЗ-ЗА ДЕГРАДАЦИИ СИСТЕМЫ
Восстановить орбитальную группировку системы в ближайшие месяцы невозможно
Министерство обороны РФ отказывается принимать в эксплуатацию и ставить на боевое дежурство национальную спутниковую навигационную систему ГЛОНАСС. Главная причина - деградация спутниковой группировки ГЛОНАСС, сообщил источник в Роскосмосе "Независимой газете". На протяжении месяца вместо 24 действующих космических аппаратов нормально работает только 23. Нет гарантии поддержания группировки даже в такой неполной конфигурации, говорит собеседник издания.
В середине января глава Росавиации Александр Нерадько якобы доложил правительству РФ, что оборудование, работающее на национальной системе навигации ГЛОНАСС, не приносит никакой практической пользы самолетам и вертолетам российских авиакомпаний. В Росавиации подтвердили существование такого письма, но не согласились с его интерпретацией. В ведомстве заявили, что Нерадько никогда не заявлял о бесполезности оснащения самолетов системой ГЛОНАСС, а в письме в правительству перечислил меры, предпринимаемые Росавиацией по внедрению этой системы.
Объем федеральной целевой программы (ФЦП) "Поддержание, развитие и использование системы ГЛОНАСС" на 2012-2020 годы составит 346,59 млрд рублей, писала газета "Коммерсантъ" в феврале 2012 года.
В настоящее время система ГЛОНАСС формально считается в стадии разработки и находится в опытной эксплуатации. До конца 2012 года заказчик, то есть Минобороны РФ, должен был принять систему и весь комплекс ответственности за нее, пишет "Независимая газета". В настоящее время ГЛОНАСС финансируется из федеральной целевой программы "Глобальная навигационная система", принятой в 2001 году. Сейчас должна быть принята новая ФЦП "Развитие ГЛОНАСС" на 2012-2020 годы. Она не предусматривает продолжения опытной эксплуатации. Заказчик вряд ли пожелает и дальше оплачивать закончившийся договор, полагает издание.
По его данным, невозможно восстановить орбитальную группировку в ближайшие месяцы. Вышедший из строя спутник "№" 712 отслужил рекордные 96 месяцев и полностью выработал ресурс. В этой же восьмой точке первой орбитальной плоскости находился резервный спутник "№" 729, запущенный в конце декабря 2008 года. Но он "умер" 10 сентября 2012 года. Такова судьба всех спутников того периода: на них стояли тайваньские микросхемы.
Корпорация Nokia сообщила о сотрудничестве с Microsoft, Qualcomm и Compal Electronics по возобновлению разработки 10-дюймового планшета Windows RT, и, скорее всего, представит модель на 2013 Mobile World Congress в Барселоне, который состоится 25-28 февраля, пишет Digitimes со ссылкой на тайваньских производителей из цепочки поставщиков.
Изначально Nokia планировала разработать 10-дюймовый Windows RT, оснащённый процессором Qualcomm S4, в 1 квартале 2012 года, и Compal должна была начать ODM-производство, а также поставить первые 200 тыс. планшетов на рынок. Однако ввиду того, что позднее Microsoft объявила о выпуске Surface и необходимости образования рынка планшетов Windows 8/RT, сама Nokia переключилась на смартфоны, отложив разработку 10-дюймового планшета Windows RT.
Так как показатели по продажам планшетов Windows RT пока не оправдали ожиданий, Nokia проводит оценку заказанных объёмов, и ещё не приняла решения по своим планам относительно маркетинга.
В ответ на сообщения о том, что Samsung Electronics планирует в следующем году увеличить ODM заказы тайваньским производителям, тайваньские источники от цепи поставщиков отметили, что это маловероятно, поскольку сейчас вендоры начали возвращать R&D департаменты и производственные права от своих ODM партнеров под свое управление, с целью восстановления контроля над разработкой собственных продуктов.
Ожидается, что Compal Electronics останется основным ODM-партнером Samsung на Тайване в 2013 году.
Всего Samsung поставит на мировой рынок в этом году около 13 млн. ноутбуков, в следующем году компания планирует поднять эту цифру до 17 млн. устройств.
Источник: Samsung не будет увеличивать ODM заказы на ноутбуки в 2013 году
Правительство Тайваня достигло поставленной задачи снижения роста цен на рынке недвижимости, приняв налог на покупку предметов роскоши.Подводя итоги завершающегося года, Министерство финансов Тайваня 19 декабря охарактеризовало принятие налога на покупку предметов роскоши, как весьма успешное решение для предотвращения последующего роста цен на рынке недвижимости в стране, принесшее требуемый результат в 2012 году.
Целью введения нового налога, который начал действовать в июле 2011 года, являлась необходимость снижения экономической привлекательности спекулятивных операций на рынке частной недвижимости в стране.
С этой целью налог на операции по продаже недвижимости, находящейся во владении менее одного года, составил 15%, и 10% на операции с недвижимостью, находящейся во владении менее двух лет.
Действие налога распространилось лишь на инвестиционные проекты, и не затронула покупку первого дома для частных владельцев.
Как следует из информации опубликованной вчера Министерством финансов, за первые 10 месяцев текущего года количество общих продаж частной недвижимости в стране сократилось на 38%, в сравнении с аналогичными показателями 2011 года, а количество спекулятивных операций за тот же период снизилось на 37,1%.
Министерство в целом положительно охарактеризовало результаты введения налога, отметив, что, в результате предпринятых шагов, цены на недвижимость в стране сократились в прошедшем году в среднем на 4.33%.
Руководители профильных департаментов Минздрава России обсудили с представителями Европейской комиссии по здравоохранению вопросы сотрудничества со странами ЕС в сфере здравоохранения. В заседании также приняли участие представители Росдравнадзора России и НИИ питания РАМН.
«Участники встречи обсудили план совместных действий по ряду направлений, включая вопросы гармонизации законодательств наших стран в сфере здравоохранения, в первую очередь, в области фармацевтической деятельности и лекарственного обеспечения, а также вопросы разработки мер противодействия распространению неинфекционных заболеваний, подготовки медицинских кадров и обмена специалистами, многие другие вопросы», - комментирует руководитель делегации Минздрава России, заместитель директора Департамента международного сотрудничества и связей с общественностью Светлана Аксельрод.
«Мы готовы развивать успешное взаимодействие по всем стратегическим направлениям, имеющим значение для здравоохранения наших стран. Несмотря на произошедшие изменения, связанные с реорганизацией Министерства здравоохранения, все прежние договоренности и направления работы, отраженные в Дорожной карте нашего сотрудничества, остаются в силе. И мы намерены наращивать это взаимодействие. В то же время, идет поиск новых подходов к решению наших общих проблем, что и высветила встреча, проходившая в рамках Диалога Россия-ЕС», - отметила она.
В ходе встречи было отмечено, что в странах ЕС завершается работа над законодательными актами, направленными на противодействие табакокурению, разработаны новые подходы, в том числе касающиеся контроля качества табачных изделий и борьбы с контрафактной продукцией. Участники встречи, представлявшие Еврокомиссию, порекомендовали Российской стороне ознакомиться с этими документами, подчеркнув, что диалог на данную тему представляет особый интерес, поскольку в странах ЕС знают и поддерживают наши законодательные инициативы в этом направлении.
Представители Еврокомиссии по вопросам здравоохранения озвучили результаты проведенного сравнительного анализа законодательств России и стран Евросоюза, регламентирующих фармацевтическую сферу. Вывод: существуют некоторые различия, но они незначительны, в целом законодательства наших стран эквивалентны, поэтому нет препятствий для принятия совместных договоренностей. В настоящее время Еврокомиссией осуществляется работа над новыми правилами проведения клинических испытаний лекарственных средств.
Подчеркивалось, что проведение клинических испытаний должно строиться на рациональной основе, а во главу угла ставиться безопасность пациентов. В свою очередь директор Департамента государственного регулирования обращения лекарственных средств Елена Максимкина сообщила, что Минздравом России готовятся поправки в Федеральный закон «Об обращении лекарственных средств». Это один из концептуальных законов в российском здравоохранении.
Чем вызвана необходимость внесения поправок? Проведенный анализ правоприменительной практики выявил ряд пробелов в сфере лекарственного обеспечения. Например, у нас отсутствуют в законодательстве понятия «биологически активные лекарственные средства», «препарат-сравнение», не разработаны правила, по которым выбирается препарат-сравнение, и мы не готовы рассматривать в качестве взаимозаменяемых лекарственных препаратов биологически активные лекарственные средства.
Кроме того, подчеркивалось, что на сегодняшний день в российском законодательстве нет правовой основы, которая позволяла бы говорить о взаимном признании результатов клинических исследований лекарственных средств. В то же время государство прежде всего заинтересовано в том, чтобы пациенты получали качественные лекарственные препараты, а площадки для проведения клинических исследований были российскими, а не расположенными в странах третьего мира.
«Российская сторона готова признавать результаты клинических исследований, но после того, как будет установлена идентичность надлежащих практик. У нас нет принципиальных отличий в законодательствах, но существует ряд пробелов в процедуре признания результатов клинических испытаний. Минздрав России несет ответственность за качество и безопасность лекарственных средств, которые присутствуют на российском фармацевтическом рынке», - заявила в ходе выступления Елена Максимкина.
Она также подчеркнула, что «правовой механизм будет прописан в проекте нового закона, который весной 2013 года планируется вносить в Правительство РФ. Кроме этого, будет подготовлен пакет порядков и правил, в которых найдут отражение все моменты, касающиеся признания результатов клинических исследований».
В ходе заседания были затронуты вопросы лекарственного обеспечения больных орфанными заболеваниями, а также тема, связанная с производством биоаналогов. В частности, речь шла о том, что качество этих лекарственных препаратов вызывает обеспокоенность, поскольку примерно половина всего объема, поступающего на фармацевтический рынок, производится в странах третьего мира (Китай, Тайвань и т.д.). Подчеркивалась необходимость присоединения России к коалиции стран, которые ведут борьбу с фальсификатами.
«Наша страна не исключает подходов к взаимозаменяемости биологически активных лекарственных средств, но для этого должна быть разработана соответствующая процедура и прописана в соответствующих нормативных документах. В «Стратегии-2020» разработка биологически активных препаратов выделена в отдельное направление и этой теме в 2013 году будет уделяться особое внимание», - подчеркивает Елена Максимкина.
Что касается орфанных заболеваний, то представители Еврокомиссии отмечали, что во многих странах Евросоюза это направление остается недостаточно проработанным и недостаточно выделяется инвестиций на проведение генетических исследований.
Российской стороной подчеркивалось, что каждая страна исходит из своих экономических возможностей и тех обязательств, которые государство берет на себя перед пациентами. Наше государство берет на себя обязательства по сопровождению лечения «орфанных» больных, но проблема финансирования стоит очень остро.
«Для нас важны изменения в подходах к орфанным заболеваниям в российском законодательстве, разработка национального плана в отношении орфанных заболеваний, а также решение вопроса о присоединении России к коалиции стран для решения вопросов по сопровождению пациентов с орфанными заболеваниями. Для нас также актуален вопрос вывода на российский фармацевтический рынок лекарственных препаратов для лечения таких больных», - отметила Елена Максимкина, выступая по данному вопросу.
Она также подчеркнула, что при регистрации препарата на российском фармацевтическом рынке должен быть представлен документ по эпидемиологии заболевания именно в РФ, и в случае отнесения препарата к орфанным, к нему будет применяться ускоренная процедура регистрации.
Далее был рассмотрен вопрос контрафактных лекарственных средств. Участники заседания – представители стран ЕС сообщили, что в европейских странах идет разработка нового законодательства в этой области. Вводятся новые правила ввоза лекарственных средств, направленные на предотвращение завоза контрафактной фармацевтической продукции. От стран-экспортеров нужны соответствующие письменные заверения. Подчеркивалось, что в настоящее время насчитывается 12 российских производителей, которые экспортируют свою продукцию в страны ЕС и важно, чтобы качество продукции было подтверждено соответствующими сертификатами.
Представители стран ЕС проинформировали, что Россия включена в список стран, которые будут получать данные о безопасности новых лекарственных препаратов, появляющихся на мировом фармацевтическом рынке. Далее российской стороной было предложено создать отдельную рабочую подгруппу по направлению, связанному с медицинским образованием.
«Медицинская профессия – одна из самых динамичных, требующая постоянного обновления медицинских знаний. Для нашей страны важны вопросы формирования системы обмена медицинскими кадрами и взаимного признания дипломов о медицинском образовании со странами ЕС. Кроме того для нас является актуальной возможность организации курсов кратковременного обучения и тренингов для наших специалистов за рубежом», - комментирует Светлана Аксельрод.
Поскольку неинфекционные заболевания в настоящее время являются одной из основных причин смертности населения во всем мире, и большое внимание уделяется вопросам противодействия их распространению, а также ведению здорового образа жизни, российской стороной было предложено создать отдельную экспертную подгруппу «Составляющие здоровья». Предложение было поддержано участниками заседания единогласно.
По данной теме выступила директор Департамента охраны здоровья и санитарно-эпидемиологического благополучия человека Марина Шевырева, отметив, что в России активно ведется работа в рамках программы по здоровому образу жизни.
По вопросам здорового питания в нашей стране реализуется ряд мер, планируется разработка соответствующих нормативно-правовых актов в данной сфере, в частности, необходима гармонизация требований в отношении применения нанотехнологий и разработки генномодифицированных продуктов. Большинство требований по данному направлению осуществляется в рамках санитарно-гигиенических правил. «Для нас в этой сфере важен опыт стран Европейского союза», - подчеркнула Марина Шевырева.
Она также сообщила, что в нашей стране реализуются меры, направленные на противодействие распространению ВИЧ-инфекции, туберкулеза, гепатита, других инфекционных заболеваний. Предпринимаются меры по расширению национального календаря профилактических прививок.
В ходе заседания были подтверждены ранее принятые договоренности о проведении в феврале 2013 года в России, в Санкт-Петербурге телемоста по вопросам взаимодействия в области здравоохранения, и об организации в апреле 2013 года в Москве встречи с секретарем и представителями стран ЕС по вопросам разработки совместных действий в сфере здравоохранения.
Участники заседания - представители стран ЕС предложили активнее работать в направлении расширения сотрудничества с Европейским агентством по лекарственному обеспечению и заменить формулировку в части сотрудничества на следующую: «Отношения между Российской Федерацией и Европейским агентством по лекарственным средствам».
Представители Еврокомиссии, комментируя результаты заседания, отметили, что впервые обсуждение проходило столь конструктивно, открываются новые возможности для сотрудничества и, что особо подчеркивалось, «появилось действительно большое желание работать дальше, на перспективу взаимовыгодных отношений наших стран». В целом, все участники заседания высказали удовлетворение прошедшим обсуждением, отметили что по многим направлениям сложился консенсус и выразили готовность активно работать и сотрудничать в заданных направлениях.
12 декабря 2012 г. центральный офис "КАМИ" посетили представители Совета по развитию внешней торговли Тайваня (ТАЙТРА) и Тайбейско-Московской Координационной Комиссии по экономическому и культурному сотрудничеству (ТМКК).
В силу сложившихся исторических обстоятельств между Россией и Тайванем нет дипломатических отношений. Понимая важность сотрудничества с крупнейшей в России станкоторговой ассоциацией "КАМИ", с целью наметить перспективы взаимодействия в Москву прибыл глава экономического отдела г-н Чэн Венбин. Вместе с ним на встречу приехали "КАМИ" - директор московского представительства ТАЙТРА г-н Джек Чжэн и директор московского офиса ТАЙТРА г-жа Елена Шарыкина. Совет по развитию внешней торговли Тайваня поддерживает с "КАМИ" партнерские отношения, "КАМИ" - неизменный участник мероприятий проводимых ТАЙТРА и поставщик тайваньских заводов по производству оборудования и станков для изготовления мебели, деревянного домостроения, металлообработки.
Во время презентации партнеры отметили "высокий уровень организации бизнес-процессов и эффективную структуру организации". Особое внимание гости обратили на линейку деревообрабатывающих станков от тайваньских производителей, представленных в выставочном зале "КАМИ". Объемы сотрудничества "КАМИ" с тайваньскими станкостроителями неуклонно растут.
В результате проведенных переговоров достигнута договоренность о расширенном визите сотрудников и клиентов "КАМИ" металлообрабатывающего оборудования TIMTOS-2013 - одну из крупнейших в Юго-Восточной Азии. Также обсуждены перспективы и возможности кредитования поставок тайваньского оборудования для деревообработки и металлообрабатывающего оборудования для "КАМИ" со стороны Тайваньского экспортно-импортного банка, разработаны варианты продвижения тайваньского оборудования на российском рынке.
Нефтяная промышленность Тайваня объявила о возобновлении с ноября этого года после семимесячного перерыва импорта иранской нефти, сообщает агентство ИРНА.
Данный шаг предпринят нефтяными компаниями Тайваня с целью выполнения контрактов, подписанных ранее между ними и Иранской национальной нефтяной компанией.
Как заявил один из руководителей государственной нефтяной компании Тайваня, в ноябре названной компанией закуплено в Иране 2 млн. баррелей сырой нефти.
Такое же количество иранской нефти закуплено тайваньской нефтехимической компанией Formosa Petrochemical Corp.
Иранская нефть уже отгружена для тайваньских компаний, и она транспортируется танкерами Иранской национальной судоходной компании.
Составители международных рейтингов отметили достижения российских школьников в математике и чтении. Согласно рейтингу PIRLS, четвероклассники из России заняли второе место в мире по чтению, уступив только сверстникам из Гонконга. В математическом рейтинге TIMSS юные россияне выступили более скромно, но вошли в первую десятку. Результаты исследований опубликованы на общем официальном сайте TIMSS и PIRLS."Российские школьники демонстрируют высокие результаты с 1995 года, - прокомментировала результаты последних исследований руководитель российской команды TIMSS и PIRLS Галина Ковалева, - но сейчас - резкий подъем в образовании, выше средних международных уровней. Они подтверждают статус лидеров в области чтения и понимания текстов и математике".
В исследовании TIMSS (Исследование тенденций в математике и естествознании) в 2011 году приняли участие 600 тысяч учащихся из 63 стран, в том числе более 4400 четвероклассников и почти 4900 восьмиклассников из России. В математическом рейтинге (.pdf) учащиеся четвертых классов оказались на десятом месте, причем первые пять мест достались школьникам из Азии - Сингапура, Южной Кореи, Гонконга, Тайваня и Японии. Восьмиклассники оказались на шестом месте после корейцев, сингапурцев, тайваньцев, гонконгцев и японцев.
В рейтинге по естествознанию (.pdf) российские четвероклассники оказались на пятом месте после Южной Кореи, Сингапура, Финляндии и Японии, а восьмиклассники - на седьмом после Сингапура, Тайваня, Южной Кореи, Японии, Финляндии, Словении.
В исследовании PIRLS (Исследование прогресса международной читательской грамотности) участвовали 325 тысяч учащихся из 49 стран, в том числе почти 4,5 тысячи российских четвероклассников. После Гонконга и России ведущие места в рейтинге (.pdf) заняли Финляндия, Сингапур и Северная Ирландия.
По мнению Галины Ковалевой, выступление которой на пресс-конференции в Москве цитирует агентство "Интерфакс", достижения российских восьмиклассников в математике отчасти связаны с обязательной итоговой аттестацией для девятых классов. Исследователь полагает, что из-за этой системы школьники стали более ответственно подходить к изучению алгебры.
Исследования TIMSS и PIRLS проводятся Международной ассоциацией оценки образовательных достижений (IEA), причем математические и естественнонаучные рейтинги составляются уже двадцать лет, а рейтинг читательской грамотности более молодой, его впервые составили в 2001 году. В основу рейтингов положены тестовые работы, а также опросы школьников и их учителей.
В конце ноября аналитическая компания Economist Intelligence Unit опубликовала сводный рейтинг, в числе прочего основанный и на данных PIRLS, согласно которому российская система образования заняла двадцатое место в мире.
Россия. Весь мир > Образование, наука > pereplet.ru, 11 декабря 2012 > № 711660
Согласно последним статистическим данным, с начала декабря Япония увеличила закупки иранской нефти, сообщает агентство ИРНА.
Как сообщают средства массовой информации Китая и Японии со ссылкой на таможенные администрации своих стран, с начала декабря Япония закупает в Иране в среднем по 186 тыс. баррелей нефти.
В ноябре Япония импортировала примерно по 145 тыс. баррелей иранской нефти.
Недавно начал закупать иранскую нефть и Тайвань. Эта страна закупает в Иране около 61 тыс. баррелей нефти в сутки.
Южная Корея, как и прежде, импортирует из Ирана примерно по 200 тыс. баррелей нефти в сутки.
Китай в период с января по октябрь 2012 года закупал в Иране в среднем по 424 тыс. баррелей нефти в сутки.
Крупнейшими импортерами иранской сырой нефти в Азии по-прежнему остаются Китай, Индия, Япония и Южная Корея.
Автобус с туристами потерял управление и упал в ущелье в воскресенье на севере Тайваня, в результате ДТП 13 пассажиров автобуса погибли и десять человек получили ранения, передает агентство Синьхуа.
Авария произошла в горной местности в районе поселка Цзяньши. В момент аварии в автобусе находились водитель и 22 пассажира, большинство из которых были старше 50 лет.
Пока неизвестно, была ли у водителя лицензия на перевозку туристов. Власти начали расследование происшествия. Они надеются выяснить все причины и обстоятельства ДТП, поскольку водитель хотя и получил травмы, но состояние его стабильно. Олег Остроухов.
Министерство иностранных дел Парагвая начало реализовывать новую систему выдачи виз для иностранцев. Теперь их можно получать непосредственно по прибытию. Для этого в международном аэропорту города Асунсьон Silvio Pettirossi уже открыт соответствующий офис.
На визу по прибытию могут рассчитывать граждане России, а также Австралии, Канады, США, Новой Зеландии и Тайваня. Находиться в стране можно до 90 дней; при прохождении погранконтроля необходимо предъявить паспорт, обратный билет или билет в третью страну. В отдельных случаях могут поинтересоваться наличием денег или брони отеля. При этом виза выдается сразу многократная; сбор составляет $160. Об этом сообщает портал Travel.ru.
При въезде в страну через другие парагвайские пограничные пункты или же на более длительный срок туристам по-прежнему необходимо обращаться за визой в консульский отдел посольства в Москве. Потребуется предоставить множество документов, однако визовый сбор в этом случае составляет $45 за однократную, и $65 за многократную визу.
Компания Lenovo планирует разместить линии по сборке небольших объемов персональных компьютеров и ноутбуков в США с целью приготовиться к приему соответствующих заказов на модели для бизнеса и от правительственных учреждений, сообщают источники от тайваньских поставщиков.
В соответствии с тенденцией по увеличению доли собственного производства Lenovo основала пять фабрик в Китае, по одной в Мексике и Индии и планирует создать предприятия в Бразилии (Сао-Пауло) и в Северной Калифорнии (США). Кроме этого, компания может создать фабрики в Германии и Канаде, отмечают источники.
Lenovo планирует увеличить объем собственной продукции с 20% в 2012 году до 50% в 2013.
По данным IDC, Lenovo заняла 18.4% рынка десктопов для бизнеса в 3 квартале этого года и стала второй крупнейшей компанией в мире после Hewlett-Packard (HP) на этом рынке. На рынке бизнес-ноутбуков компания занимает верхнюю строчку рейтинга с долей 22.3%.
ПРОИЗВОДСТВО MAC ВЕРНЕТСЯ В США
Apple готовится к СП на 100 млн долларов
Отдельные стадии производства компьютеров Mac от Apple будут перенесены в США со следующего года, подтвердил глава компании Тим Кук в интервью Bloomberg Businessweek.
"Мы над этим давно работаем. Уже почти готовы. Это случится в 2013 году", - пообещал Кук. Он уточнил, что для работы в США Apple учредит совместное производство с партнерами, при этом будет использовать собственный капитал. Пока речь идет о 100 млн долларов.
Кук подчеркнул, что задача Apple - создавать новые рабочие места, причем не только в США.
Основная часть гаджетов компании производится за пределами Америки, при этом все они носят штамп Элк-Гроув (Калифорния), где находится штаб-квартира Apple. По данным журнала Sacramento Business Journal, число ее сотрудников выросло наполовину до 1800 человек.
По окончанию финансового года, который завершился в сентябре, Apple продала 237 млн iPod, iPad, Mac и других устройств. Основная доля продаж приходится на iPhone и iPad - около 70% от общего объема. Производство сосредоточено в Азии - Китае, Таиланде и некоторых других странах.
С 2010 года на азиатских заводах Apple и сотрудничающей с ней компании Foxconn началась волна самоубийств. Власти Китая обвинили производителей в чрезмерной эксплуатации китайских служащих для увеличения собственной прибыли. В конце марта Foxconn и Apple договорились об устранении нарушений условий труда 1,2 миллиона рабочих в Китае. В октябре на китайских заводах прокатились забастовки.
В октябре Apple представила iPad mini и iPad четвертого поколения. 7 декабря запланировано начало продаж iPhone5 в Южной Корее, а неделю спустя смартфон будет продаваться в России, Бразилии, на Тайване и в полусотне других стран.
Украина продолжает расширять географию экспорта и наращивать темпы экспорта сельскохозяйственной продукции, значительную долю которой составляют зерновые. Так, на начало декабря украинские аграрии поставили на внешние рынки 12,2 миллиона тонн зерновых, из которых экспортировано рекордных на этот период 4,7 миллиона тонн кукурузы. Об этом во время итоговой годовой пресс-конференции сообщил Министр аграрной политики и продовольствия Николай Присяжнюк.
"На мировом рынке Украины доказала, что стала надежным партнером, который выполняет взятые на себя обязательства, расширяет географию экспорта и наращивает его темпы. Показатели последних двух месяцев являются знаковыми и превышают зафиксированные за последние 7 лет вдвое. В целом экспорт зерновых за пять месяцев есть очень активным. Так, на начало декабря фактические объемы экспорта зерновых составили 12,2 миллиона тонн", - отметил Николай Присяжнюк.
В частности, Министр проинформировал, что аграрии экспортировали 5,6 миллиона тонн пшеницы, 1,8 миллиона тонн ячменя и 4,7 миллиона тонн кукурузы. Николай Присяжнюк отметил, что такие объемы экспорта кукурузы являются рекордными. Также глава ведомства отметил, что такие показатели по экспорту зерна достигнуты благодаря тесному сотрудничеству между государством и зерноторговыми компаниями.
"В этом году Минагрополитики наладила эффективное сотрудничество с зернотрейдерами через подписание соответствующего Меморандума. Это позволило сельхозпроизводителям реализовать зерно при благоприятной ценовой конъюнктуре на мировом рынке и получить оборотные средства для проведения осеннего комплекса полевых работ. Кроме того, активный экспорт позволил увеличить поступления валютной выручки в страну", - отметил Николай Присяжнюк.
Также Министр напомнил, что в целом нынешний экспорт продукции АПК увеличился почти на 38% и теперь составляет 12,4 миллиарда долларов. Кроме того, значительным достижением является выход украинских экспортеров на новые рынки Японии, Тайваня, Швейцарии, Объединенных Арабских Эмиратов и Южно-Африканской Республики.
ЕК ОШТРАФОВАЛА ПРОИЗВОДИТЕЛЕЙ ТЕЛЕВИЗОРОВ НА 1,47 МЛРД
Антимонопольные регуляторы ЕС уличили Philips, LG Electronics, Panasonic, Samsung, Toshiba и Technicolor в ценовом сговоре
Еврокомиссия наложила штраф в размере 1,47 млрд евро на ряд производителей телевизоров за ценовой сговор, сообщает BBC News. Антимонопольные регуляторы ЕС наказали ведущих производителей телевизоров за то, что они на протяжении десяти лет искусственно повышали цены на электронно-лучевые трубки для телевизоров и компьютерных мониторов. Издание пишет, что электронно-лучевые трубки являлись важным компонентом телевизоров и компьютерных мониторов, составляя 50-70% от их цены.
Самый большой штраф придется оплатить нидерландской компании Philips - 313,4 млн евро. Ей немного уступает LG Electronics с штрафом в 295,6 млн евро. Остальными участниками картельного сговора являлись Panasonic, Samsung, Toshiba и Technicolor. Тайваньская фирма Chunghwa Picture Tubes избежала штрафа в размере 17 млн евро за то, что "сдала" картели.
"Эти картели показывает наихудшие виды антиконкурентного поведения, которые строго запрещены компаниям, ведущим бизнес в Европе", - сказал комиссар ЕС по конкуренции Хоакин Альмуния. "В течение почти 10 лет - с 1996 по 2006 год - участники картелей совершали опасные и мешающие свободной торговле действия, в частности, участвовали в ценовом сговоре, разделении рынка, координировании выпуска продукции и обмене конфиденциальной коммерческой информацией", - заявили представители ЕК.
Таким образом, ведущие производители телевизоров избегали ценовой конкуренции путем контроля своих производственных мощностей, отметили в комиссии.
ПРОДАЖИ IPHONE 5 В РОССИИ НАЧНУТСЯ 14 ДЕКАБРЯ
Ранее аналитики опасались, что старт продаж может быть отложен
Компания Apple официально объявила даты начала продаж нового iPhone более чем в 50 странах мира. Пятая модель устройства появится на российском рынке 14 декабря, говорится в релизе компании.
7 декабря запланировано начало продаж iPhone5 в Южной Корее, а неделю спустя смартфон будет выпущен в России, Бразилии, на Тайване и в полусотне других стран.
Сейчас устройство уже продается в 47 странах мира, включая США, Австралию, Канаду, Францию, Германию, Японию и Великобританию.
Ранее коммерческий директор "Вобис Компьютер" Михаил Чернышов в интервью Business FM высказал опасение, что продажи iPhone5 и iPad-mini в России могут начаться не ранее второй половины декабря или вообще перенесены на январь в связи с предновогодним ажиотажем на таможне.
Компания Apple начнет использовать процессоры производства тайваньской TSMC для своих мобильных устройств начиная с 2013 года в рамках отказала от услуг Samsung, сообщил сайт DigiTimes со ссылкой на информированные источники.
Samsung долгое время была ключевым поставщиком электронных компонентов для продуктов Apple. Однако по мере обострения конкуренции между компаниями, в частности, обоюдных патентных претензий, Apple стремится обрести максимальную независимость от производственных мощностей Samsung.
Apple уже удалось найти альтернативных поставщиков флэш-памяти и чипов оперативной памяти, однако южнокорейская компания и по сей день остается единственным производителем центральных процессоров для iPhone и iPad.
В общей сложности Apple необходимо порядка 200 миллионов процессоров в год для своих смартфонов и планшетов, отмечает DigiTimes. Если TSMC станет главным поставщиком процессоров для Apple, это может ударить по другим заказчикам тайваньской компании, среди которых Qualcomm, Nvidia, Broadcom и других.
Неофициальная информация о том, что Apple планирует перенести производство своих мобильных процессоров на мощности TSMC появлялась еще в прошлом году, но партнерство так и не было подтверждено официально. Задержки с переходом к TSMC, по данным из неофициальных источников, были связаны, в том числе, с неготовностью тайваньского производителя выпускать нужные объемы чипов с требуемым уровнем качества.
Google скоро присоединится к своим партнерам Samsung и Acer в производстве компьютеров на базе Chrome OS, передает Electronista со ссылкой на Chinese Commercial Times. По информации издания, Google выпустит 12,85-дюймовый сенсорный ноутбук, который будет продаваться под ее брендом. В продажу он поступит в первом квартале 2013 года.
Другие подробности пока неизвестны. Газета сообщает, что Google уже связалась с тайваньскими вендорами, которые будут производить устройства. Первые поставки уже начались в ноябре, а дебют состоится в начале следующего года.
Если эта информация верна и на рынке появится хромбук от Google, это может негативно отразиться на бизнесе производственных партнеров Google. Ранее интернет-гигант уже сделал большой шаг в производственный сектор, купив Motorola Mobility и став конкурентом производителей Android-смартфонов.
Система Chrome OS, основанная на браузере Chrome от Google, сначала не получила большого распространения. По некоторым данным, производители продали только несколько тысяч компьютеров. В обзорах их часто критиковали за то, что при цене обычного ноутбука они сильно отстают от него по производительности. Однако в этом году Samsung удалось очень быстро продать первую партию хромбуков. Скорее всего, это связано с тем, что Samsung и Acer понизили на них цены - до 200-300 долларов.
Google также выпустила новые рекламные ролики, чтобы привлечь внимание потребителей к новым сниженным ценам хромбуков. Были и другие рекламные акции. Например, на Таймс-сквер в Нью-Йорке появился большой дисплей, на который любой желающий может отправить собственное изображение с помощью хромбука.
Компания Google выпустит 12,85-дюймовый ноутбук с сенсорным управлением и ОС Chrome под собственным брендом. Тайваньская Compal Electronics отвечает за OEM-производство, а Wintek поставляет сенсорные панели, сообщил Digitimes со ссылкой на китайское издание Commercial Times.
Тайваньские производители уже начали поставку компонентов для ноутбуков, а Compal приступит к поставкам к концу 2012 года.
Нейрофизиологи проследили за работой мозга китайцев и французов во время чтения и выяснили, что их мозг использовал одни и те же нервные центры для распознавания букв и иероглифов, говорится в статье, опубликованной в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences.
Ученые довольно долгое время пытаются найти области мозга человека, отвечающие за письменную и устную речь. Считается, что эти способности возникли не на пустом месте, а на базе других частей мозга. К примеру, прародителем центра чтения считается та часть коры, которая отвечала у приматов за распознавание формы предметов.
Группа нейрофизиологов под руководством Станисласа Дегэне (Stanislas Dehaene) из университета Париж-юг в городе Орсе (Франция) проверила, различаются ли центры чтения в мозге людей из двух принципиально иных письменных культур - французов с латинским алфавитом и китайцев с иероглифами.
Для этого ученые собрали группу из 16 французских и тайваньских добровольцев и попросили их пройти серию из простейших тестов на чтение. Во время эксперимента ученые помещали своих подопечных в компьютерный томограф, и просили их прочитать слово, которое появлялось на экране.
Как правило, сделать это было достаточно сложно - ученые максимально затруднили восприятие французского слова или китайского иероглифа. В частности, компьютер быстро передвигал слово, или сжимал, или растягивал его изображение произвольным образом. В некоторых случаях на дисплее вместо слов появлялись "мусорные" изображения, очень похожие на иероглифы или буквы латинского алфавита.
Во время эксперимента ученые следили за активностью мозга своих подопечных, отмечая те зоны, которые включались во время распознавания слов или иероглифов. Оказалось, что мозг китайцев и французов использовал одни и те же участки для распознавания письменной речи.
По словам ученых, в процессе чтения задействованы два ключевых отдела мозга - центр определения формы объектов реального мира и область, отвечающая за распознавание своих или чужих движений. Первый участок находится на затылочной коре мозга, а второй - в зрительной коре в средневисочной области мозга.
Ученые проверили полученные результаты, меняя один из нескольких параметров эксперимента. В частности они проверили, как их подопечные будут распознавать мигающие, движущиеся или статичные слова и иероглифы. Это помогло им найти небольшие различия в работе данных участков в мозге китайцев и французов.
К примеру, зона распознавания движения была более активна в голове у китайцев, чем у французов. Нейрофизиологи связывают это с тем, что китайские иероглифы менее абстрактны, чем буквы латиницы, и их распознавание требует понимания того, как "рисуется" каждый такой символ.
Таким образом, Дегэне и его коллегам удалось показать, что представители различных наций используют одни и те же области мозга для чтения. По их словам, это позволяет говорить о том, что нервные цепи, задействованные при чтении, развились в глубоком прошлом человечества, еще до появления письменности, и одинаковы для всех людей на Земле.
Британский путешественник Грэхам Дэйвид Хьюис установил мировой рекорд - он побывал в 201 стране, не воспользовавшись при этом самолетами или другими видами воздушного транспорта, пишет во вторник газета Daily Mail. Рекорд Хьюиса, который был документально им же подтвержден, признали официальные представители Книги рекордов Гиннесса.
Во время своего путешествия, которое длилось 1426 дней, 33-летний Хьюис передвигался на кораблях, автобусах, такси и просто пешком. По словам туриста-экстремала, его затраты на дорогу насчитывали примерно 100 долларов в неделю, так как он путешествовал на самых дешевых и непритязательных транспортных средствах, вплоть до старых грузовых судов.
За свое четырехлетнее путешествие Хьюис, который живет в Ливерпуле, побывал в 193 странах, входящих в ООН, а также в таких государственных образованиях как Тайвань, Палестина, Косово, Ватикан, Западная Сахара, а также в четырех исторических провинциях Соединенного Королевства Великобритании (Англия, Шотландия, Уэльс и Северная Ирландия).
"Я люблю путешествовать, наверное, я это сделал, потому что хотел увидеть смогу ли я это сделать один, сам по себе, располагая небольшими средствами", - сказал Хьюис о своем достижении, отметив, что его странствия закончились в понедельник. У Хьюиса накопилось множество интересных повествований о его походах по разным странам, включая опасное плавание у берегов Кабо-Верде, пребывание в тюрьме в Конго и арест при попытке пересечения российской границы. Ранее Хьюис уже был занесен в Книгу рекордов Гиннесса за "посещение 133 стран за один год наземным транспортом".
По информации операторов рынка, существует высокая вероятность того, что Индия скоро начнет вытеснять ведущих экспортеров пшеницы с мирового рынка, пишет АПК-Информ.
Так, начиная с лета т.г., индийское правительство регулярно проводит тендеры на экспорт зерновой. Кроме того, в декабре т.г. власти страны собираются отгрузить еще 0,5 млн. тонн данной продукции.
Стоит отметить, что в настоящее время индийская пшеница уже практически вытеснила австралийскую продукцию с азиатского рынка. Так, сравнительно невысокая цена зерновой из Индии уже привлекла внимание таких импортеров пшеницы, как Филиппины и Таиланд. Кроме того, Тайвань, Бангладеш и Йемен остаются основными импортерами индийской зерновой, а местные трейдеры в скором времени рассчитывают начать поставки продукции и в страны Северной Африки.
Как уже сообщалось, основной причиной активизации Индией экспорта пшеницы стало существенное увеличение запасов зерновой в стране. Так, по состоянию на 16 ноября т.г. данный показатель составил 43,2 млн. тонн, что практически в 4 раза превышает минимально необходимый объем. На развитие данной тенденции также повлияла отмена запрета на экспорт зерновых, который действовал в стране на протяжении последних нескольких лет.
Тайваньские производители в 2013 году продолжат разработку панелей среднего диапазона.
Ожидается, что в 2013 году тайваньские вендоры продолжат разработку панелей от малых до средних диагоналей ввиду отсутствия необходимых технологий и производств. Тем временем корейские и японские производители будут уделять основное внимание производству панелей высшего класса, а китайские - изготовлению панелей начального уровня, сообщил Digitimes.
Как заявили наблюдатели, в 2013 году потребители в странах с развитой экономикой, как ожидается, будут более заинтересованы в приобретении 5-дюймовых смартфонов с плотностью пикселей от 300 ppi и выше. Вендоры мобильных устройств высшей категории также станут размещать заказы на панели AMOLED и IGZO, по которым у тайваньских производителей объёмы производства невелики, а мощности для массового производства отсутствуют.
Кроме того, Samsung Mobile Display и LG Display увеличивают свои инвестиции в гибкие дисплеи, и Samsung Mobile Display уделяет особое внимание гибким дисплеям AMOLED.
Экспортеры г/к рулонов из Южной Кореи в середине ноября не отклоняются от курса на повышение. Так, ссылаясь на удорожание лома (как минимум на $15/т за две недели), заводы начали торги материалом с отгрузкой в январе с уровня на $10-25/т выше котировок продукции, которая будет отгружена в декабре. Некоторую поддержку их действиям оказало снижение производственных показателей в IV квартале ввиду плановых ремонтных работ.
В частности, компания POSCO озвучила предложения г/к рулонов марки SAE1006 в диапазоне $560-570/т FOB с отгрузкой в январе (+$20-25/т за неделю), марки SS400 по JIS G3101 – $520-540/т FOB (+$10/т за неделю). Небольшие объемы г/к рулонов марки SAE1006 толщиной не менее 2 мм для покупателей из Тайваня еще доступны по $545/т FOB с отгрузкой в декабре ($565/т C&F). При этом предложения продукции марки SS400 по JIS G3101 в ОАЭ поступают только с отгрузкой в январе по $525/т FOB ($565/т C&F).
В то же время, компания Hyundai Steel продолжает работу над реализацией повышения, озвученного двумя неделями ранее. В частности, производитель нацелен на подписание контрактов на поставку материала под перекат покупателям из Вьетнама по $565/т FOB ($585/т C&F). Несмотря на практически полное отсутствие конкуренции в регионе (китайские г/к рулоны котируются на $5-20/т дороже), информация о сделках не поступала: встречные цены на $25/т ниже.
Участники рынка сходятся во мнении, что экспортные цены на г/к рулоны из Южной Кореи будут стабильны как минимум до конца ноября. Наряду с удорожанием лома поддержку производителям окажет отсутствие конкуренции (удешевление китайской продукции начнется только в конце ноября).
Кроме того, на руку экспортерам устойчивые внутренние цены. Так, предложения г/к рулонов марки SS400 A по JIS G3101, как и неделю назад, поступают местным покупателям по $654/т по курсу $1 = KRW1084,9 (710 KRW/кг) EXW, марки SPHC (аналог SAE1006) – по $682-701/т (740-760 KRW/кг) EXW, без учета 10% НДС. Однако при подписании контрактов на поставку крупных партий г/к рулонов (объемом 10 тыс. т) производители готовы предоставлять дисконты до $51/т (55 KRW/кг).
Тайваньский поставщик EMS-услуг Foxconn Electronics в октябре отметил рост своей неконсолидированной выручки в размере 275,702 млрд НТД (9,41 млрд долларов) на 14,62% за месяц. При этом спад за год составил 6,71%, при росте выручки за период с января по октябрь на 16,65% за год - 2506,843 млрд НТД. Об этом пишет Digitimes.
По мере ожидаемого роста поставок Foxconn устройств iPad 4 и iPad mini, компания отметит последовательный рост выручки в ноябре и декабре, сообщают биржевые аналитики.
В 2012-2016 гг. на макроэкономические показатели Тайваня будут оказывать влияние повышение уровня ВВП и увеличение количества населения пожилого возраста. Сегодня главным приоритетом для правительства Тайваня является сокращение экономических мер, которые были внедрены для преодоления последствий глобального кризиса 2008-2009 гг. По прогнозам компании “Espicom”, к 2016 г. как по показателю экономического развития, так и по уровню ВВП на душу населения Тайвань будет занимать 7 позицию среди 15 исследуемых государств АТР. По оценкам EIU, в 2016 г. жителей Южной Кореи будет почти в 2 раза больше, чем Тайваня, а доля населения в возрасте 65 лет и старше составит более 1/10 общей численности населения Тайваня.
Ситуация с защитой прав интеллектуальной собственности в исследуемом государстве улучшается. При этом все еще остается актуальным вопрос защиты прав интеллектуальной собственности в сфере патентирования лекарственных средств и защиты данных о фармпродукции. В январе 2009 г. Управлением USTR Тайвань был исключен из перечня стран с низким уровнем защиты прав интеллектуальной собственности Special 301 с рекомендациями о дальнейшем улучшении ситуации в этой сфере. Однако в своем последнем докладе Управление USTR выразило обеспокоенность политикой Тайваня относительно защиты патентных прав в фармацевтическом секторе. Предпринимаются шаги для повышения соответствия тайваньских прав интеллектуальной собственности таковым других государств. Так, в июне 2010 г. между Тайванем и Китаем подписано соглашение в сфере защиты прав интеллектуальной собственности. Результатом этого соглашения должно стать взаимное признание действительным в обеих странах права на интеллектуальную собственность, даже при условии, если это право было зарегистрировано только в одной из них.
Биофармацевтический сегмент Тайваня финансируется государством, что в 2012-2016 гг. гарантирует ему стабильное развитие. Также правительство Тайваня инвестирует значительные средства в R&D. В 2009 г. начата реализация программы развития биофармацевтического сегмента (Diamond Action Plan for Biotech Takeoff). Ее целью является увеличение вдвое годового объема производства такой продукции в 2009-2013 гг. На территории Тайваня функционирует около 300 биофармацевтических компаний, в которых работает более 11 тыс. сотрудников. По объему розничных продаж крупнейшими из них на фармрынке страны являются “TTY Biopharm”, “Taiwan Biotech Company” и “Chunghwa Chemical Synthesis & Biotechnology Company”.
Политическая ситуация в Южной Корее находится в прямой зависимости от парламентских разногласий между 2 основными партиями и постоянно изменяющегося политического вектора Северной Кореи. Согласно прогнозам компании “Espicom”, в 2016 г. по показателю ВВП Южная Корея будет занимать 4 позицию среди остальных стран АТР. По данным Государственного департамента США (U.S. Department of State), по состоянию на июль 2011 г. количество жителей Южной Кореи составляло около 48,8 млн. человек, что вдвое превышает таковое Тайваня. При этом показатель удельного веса населения трудоспособного возраста в Южной Корее опережает аналогичное таковой практически остальных стран АТР. Доля населения в возрасте 65 лет и старше в стране постепенно увеличивается. Сегодня объем фармрынка Южной Кореи в денежном выражении занимает 4 позицию среди таковых остальных стран АТР.
В конце 2011 г. между ЕС и Южной Кореей подписано соглашение о создании зоны свободной торговли (Free Trade Agreement), что поможет упростить выход фармкомпаний стран ЕС на южнокорейский рынок. Позитивной также является отмена со II полугодия 2012 г. таможенных тарифов на импорт готовых лекарственных средств. Как отметили специалисты компании “Espicom”, образование зоны свободной торговли позволит увеличить объем импорта препаратов из стран ЕС, что может привести к уменьшению поставок лекарственных средств американскими дистрибуторами. Соглашение между ЕС и Южной Кореей также предусматривает, что правительство последней должно будет с помощью усовершенствования нормативно-правовой базы привести свое законодательство в соответствие с международными стандартами. В частности, соглашение о создании зоны свободной торговли между ЕС и Южной Кореей направлено на обеспечение большей прозрачности при принятии решений относительно стоимости лекарственных средств в системе здравоохранения страны.
Биофармацевтический сегмент Южной Кореи продолжает активно развиваться. В I полугодии 2011 г. был внедрен ряд конкурентных стратегий: локальной фармкомпанией “Celltrion” подписано соглашение с местным производителем “Novacell Technology” о совместной разработке биоаналогичных препаратов, а местные фармкомпании “Dong-A” и “POSTEC” подписали меморандум о взаимопонимании и сотрудничестве относительно разработки новых биофармацевтических лекарственных средств. Также в 2011 г. южнокорейским производителем “Il-Yang” построен новый завод по производству вакцин против гриппа; фармкомпания “Green Cross Corporation” сообщила, что ее вакцина против сезонного гриппа GC FLU(r) получила переквалификацию ВОЗ; “Daewoong” и “Binex” подписали соглашение о совместной разработке биоаналога препарата Enbrel(tm) (этанерцепт). Также “Green Cross Corporation” объявила о разработке и коммерциализации вакцины против гриппа с использованием культуры клеток.
Крупнейший C2C китайская торговая интернет-площадка Taobao.com расширяет деятельность в Гонконге и на Тайване. Интересно, что на протяжении последних месяцев подготовительные работы на Тайване и в Гонконге, которые включали в себя логистику, сервисы оплаты и клиентской поддержки, проводились почти что под секретом.
Хотя подготовительные работы еще продолжаются, предварительные результаты Taobao, владельцем которого является компания Alibaba, уже впечатляют. По словам Дафны Ли (Daphne Lee), директора компании по зарубежному бизнесу, число зарегистрированных пользователей Taobao в Гонконге уже достигло 1,2 млн. и 0,5 млн. на Тайване.
Чтобы понять, много это или мало, нужно сказать, что 1,2 млн. – это около четверти всех пользователей Интернет в Гонконге. Но, если здесь все просто, но для успешной работы на Тайване требуется больше усилий – пользователи отсюда могут столкнуться с проблемами при доставке товаров из Китая в Тайвань из-за определенных логистических затруднений. Кроме того, у потенциальных покупателей с Тайваня по-прежнему есть сомнения в том, что товары будут действительно прибывать.
Что касается системы оплаты, то многие люди до сих пор думают, что Alipay может принимать только платежи от местных банков Китая, что, конечно, ограничивает возможности Taobao для ведения бизнеса за границей. Но в начале этого года в системе Alipay стало разрешено использование карт Mastercard и VISA, и это стало большим стимулом для международных пользователей.
Распространение Taobao в Гонконге и Тайване было довольно предсказуемо – помимо непосредственной географической близости, население Гонконга и Тайваня также в значительной степени состоит из этнических китайцев, что снимает языковой барьер.
Расширение Taobao также имеет несомненные преимущества для продавцов. Например, тайваньская торговая компании CatWorld имела довольно скромный доход от своей деятельности на онлайн аукционе Yahoo Kimo, но после размещения на Taobao объем ежемесячных продаж достиг более 1 млн. USD.
Конечно, общая численность населения в Гонконге и Тайване относительно невелика – около 28 миллионов, что немного больше количества жителей Пекина. Однако их потенциал велик по той причине, что емкость обоих рынков выше – здесь в среднем тратят больше по сравнению с материком. К тому же расширение бизнеса на Тайвань и Гонконг открывает Taobao широкие возможности для зарубежной экспансии, и можно быть уверенным в том, что на Большом Китае компания не остановится. Следующими на очереди могут стать Сингапур и Малайзия, да и перспектива Taobao на английском и русском языках тоже не кажется очень далекой.
Гонконг. Китай > Внешэкономсвязи, политика > hong-kong.ru, 12 ноября 2012 > № 711399
Пекин предлагает Тайбэю обсудить создание механизма военной безопасности и взаимного доверия в целях стабилизации ситуации в районе Тайваньского пролива, заявил в четверг генеральный секретарь ЦК Коммунистической партии Китая, председатель КНР Ху Цзиньтао, выступая с отчетным докладом на 18-м съезде КПК.
Ранее Пекин никогда не отказывался от права использования военной силы против фактически самоуправляющегося Тайваня, который в Пекине и в международном сообществе считают частью территории КНР.
"Достижение посредством консультаций мирного соглашения между двумя берегами (Тайваньского пролива) откроет новые перспективы для мирного развития отношений между ними", - сказал Ху Цзиньтао.
При этом он отметил, что Пекин "выступает категорически против сепаратистских замыслов по созданию "независимого Тайваня".
"Китайский народ никогда и никаким силам не позволит ни в каких формах откалывать Тайвань от родины", - подчеркнул Ху Цзиньтао.
Он призвал администрацию Тайваня сообща выступать с позиций единого Китая против "независимости Тайваня".
Ху Цзиньтао напомнил, что за последние годы в отношениях между материковым Китаем и Тайванем наметился прогресс, в частности были установлены прямые почтовые, транспортные и торговые связи, подписано соглашение об экономическом сотрудничестве. Олег Остроухов.
Китай не будет сворачивать с пути социализма и намерен через 10 лет завершить строительство среднезажиточного общества, заверил генеральный секретарь ЦК Компартии Китая, председатель КНР Ху Цзиньтао, выступая на открывшемся в четверг 18-м съезде КПК с отчетным докладом.
Съезд правящей в Китае с 1949 года Коммунистической партии приковывает всеобщее внимание, поскольку после него в партии и, соответственно, в стране поменяется высшее руководство. Как ожидается на смену действующему Ху Цзиньтао придет его заместитель Си Цзиньпин. Вслед за сменой партийного руководства позже будет также утвержден новый состав правительства страны.
Акцент на преемственность поколений
Вполне естественно, что и в Китае, и в мире 18-й съезд рассматривается как начало нового этапа развития страны, однако ожидания от работы съезда и первых шагов представителей нового, "пятого поколения" китайских руководителей далеко не у всех одинаковы.
Большинство китайцев (согласно недавнему опросу газеты "Хуаньцю шибао" - порядка двух третей) предпочитают постепенные реформы. Но есть и такие, особенно среди иностранных наблюдателей, кто считает, что в последнее время китайские реформы "топчутся на месте", что новому китайскому руководству необходимо пересмотреть нынешнюю политику. Большинство западных критиков призывают Китай к решительной либерализации экономики и политической системы. "Левые" критики говорят о необходимости возврата к идеалам социализма периода культурной революции.
Отчетный доклад Ху Цзиньтао, видимо, разочаровал сторонников кардинальных перемен. Генсек КПК с самого начало четко заявил, что политика реформ в Китае будет продолжена, но с учетом всего 90-летнего опыта партии и на основании работы всех четырех поколений руководства страны.
Лидер КНР подчеркнул, что руководство продолжит движение по пути построения социализма с китайской спецификой, что является "нелегкой задачей".
"Необходимо без всяких колебаний придерживаться социализма с китайской спецификой и продвигать его развитие в ногу со временем, неизменно пополняя его практические, теоретические, национальные и эпохальные черты", - заявил Ху Цзиньтао.
Квинтэссенция коллективного разума
Отдельное место в докладе было отведено итогам 10-летней деятельности "четвертого поколения" руководства партии и страны, среди которых было названо, прежде всего, увеличение ВВП КНР до 47,3 триллиона юаней (около 7,5 триллиона долларов) в 2011 году с 12 триллионов юаней в 2002 году. За прошедшие 10 лет экономика КНР поднялась с шестого на второе место в мире, уступая лишь США.
В целом даже самое общее перечисление основных достижений КНР за последние 10 лет заняло в докладе Ху Цзиньтао несколько минут. Но самым главным итогом последнего десятилетия Ху Цзиньтао назвал разработку "научной концепции развития", ставшую, по его словам, "квинтэссенцией коллективного разума Коммунистической партии Китая".
Эта концепция подразумевает отказ от развития экономики любой ценой, как это имело место в КНР на первом этапе политики реформ. На основе учета современных реалий "четвертое поколение" китайских руководителей призывает к сбалансированному, гармоничному развитию, с учетом не только производственных, но и экологических, социальных, гуманитарных и других факторов.
В отчетном докладе съезду впервые отдельный раздел посвящен необходимости создания экологичной цивилизации.
"Нам нужно более сознательно дорожить природой, более активно охранять экосферу и настойчиво идти вперед к новой эпохе социалистической экокультуры", - говорится в докладе.
Экология является важной составной частью научной концепции развития.
"Вместе с марксизмом-ленинизмом идеями Мао Цзэдуна, теорией Дэн Сяопина и важными идеями тройного представительства научная концепция развития относится к сфере руководящих идей, которых партия обязана постоянно держаться", - отметил Ху Цзиньтао.
Китай станет зажиточным через 9 лет, процветающим - к 2049 году
Генсек КПК напомнил, что в ближайшее десятилетие, когда у власти будут представители "пятого поколения", Китаю предстоит завершить строительство среднезажиточного общества.
"Мы определенно сможем к 100-летнему юбилею КПК (к 2021 году) полностью построить среднезажиточное общество, а к 100-летию КНР (2049 году) превратить Китай в богатое, могущественное, демократическое, цивилизованное и гармоничное модернизированное социалистическое государство", - заявил Ху Цзиньтао в отчетном докладе.
Валовой внутренний продукт (ВВП) и доход на душу населения в Китае к 2020 году должны быть удвоены по сравнению с показателями 2010 года, считает Ху Цзиньтао.
"На основе более сбалансированного, более скоординированного и более устойчивого развития Китая следует (к 2020 году) удвоить полученный в 2010 году ВВП страны и доход на душу населения городских и сельских жителей", - сказал Ху Цзиньтао, выступая с отчетным докладом на открывшемся в Пекине съезде Коммунистической партии Китая (КПК).
ВВП Китая в 2010 году превысил 40 триллионов юаней (около 6 триллионов долларов).
Вместе с тем, по словам генсека партии, в настоящее время КНР остается "самой большой в мире развивающейся страной", которая еще долго будет находиться на начальной стадии социализма.
КНР против смены власти в других странах внешними силами
Отдельный раздел в докладе Ху Цзиньтао посвящен международной ситуации. Отметив, что в целом "мир и развитие остаются лейтмотивом нашей эпохи", китайский лидер обратил внимание на рост факторов нестабильности.
"В известной мере поднимают голову гегемонизм, силовая политика и неоинтервенционизм", - отметил Ху Цзиньтао.
По его словам, КНР выступает против подрыва законной власти в других странах силами извне.
"Китай выступает за мирное решение международных споров и "горячих" проблем, мы против применения оружия и угроз о его применении, против подрыва законной власти в других странах и терроризма во всех его формах", - заявил Ху Цзиньтао.
По словам китайского лидера, КНР неизменно движется по пути мирного развития, и его военная политика носит исключительно оборонный характер. Вместе с тем, он подчеркнул, что "КНР продолжит непоколебимо защищать свой суверенитет и безопасность и противостоять давлению извне".
"Китай самостоятельно определяет собственную позицию и политику, исходя из фактов, руководствуясь принципами справедливости", - заявил Ху Цзиньтао в своем полуторачасовом докладе, в котором, вместе с тем, не было дано более детального анализа внешней политики Китая и перспективы отношений с отдельными странами.
Председатель КНР отметил, что Китай никогда не будет вести политику экспансии.
"Мы неизменно связываем интересы китайского народа и интересы народов других стран, готовы, как большая и ответственная держава, принимать еще более активное участие в международных вопросах, совместно с другими странами отвечать на глобальные вызовы", - сказал Ху Цзиньтао, при этом заверив, что его страна продолжит работу в действующих международных организациях в интересах продвижения мира во всем мире.
Согласно докладу генерального секретаря компартии, КНР намерена "твердо придерживаться принципа открытости", "обеспечивать собственное развитие на основе взаимовыгодного сотрудничества для создания мирной международной обстановки, которая позволит обеспечить собственное развитие".
Пекин предлагает Тайваню соглашение о мире
В целях стабилизации ситуации в районе Тайваньского пролива Ху Цзиньтао предложил администрации Тайваня обсудить создание механизма военной безопасности и взаимного доверия.
Примечательно, что ранее Пекин хотя и заявлял о стремлении к мирному решению проблемы воссоединения страны, тем не менее, при этом не спешил отказываться от своего законного права использования военной силы против фактически самоуправляющегося Тайваня, который в Пекине и в международном сообществе считают частью территории КНР.
"Достижение посредством консультаций мирного соглашения между двумя берегами (Тайваньского пролива) откроет новые перспективы для мирного развития отношений между ними", - сказал Ху Цзиньтао.
При этом он отметил, что Пекин "выступает категорически против сепаратистских замыслов по созданию "независимого Тайваня", и призвал администрацию Тайваня сообща выступать с позиций единого Китая против "независимости Тайваня".
Ху Цзиньтао напомнил, что за последние годы в отношениях между материковым Китаем и Тайванем наметился прогресс, в частности были установлены прямые почтовые, транспортные и торговые связи, подписано соглашение об экономическом сотрудничестве.
Хочешь мира - готовься к войне
Несмотря на настрой решать международные проблемы мирными средствами, Китай, по словам Ху Цзиньтао, должен интенсифицировать военное развитие, чтобы одержать победу в случае локальных войн, а также развивать высокотехнологичное вооружение.
"Необходимо вести активное планирование по использованию вооруженных сил в мирное время, расширять и интенсифицировать военную подготовку, повышая собственные возможности для успешного выполнения различных военных задач, важнейшей из которых является региональная война в условиях информатизации", - говорится в докладе Ху Цзиньтао.
Как заявил в четверг глава КНР, "создание прочной национальной обороны и вооруженных сил, соответствующих международному статусу нашей страны, интересам ее безопасности и развития, является стратегической задачей на пути модернизации Китая". В этой связи он сообщил, что механизация китайской армии будет завершена к 2020 году, к этому сроку КНР также значительно продвинется на пути информатизации вооруженных сил.
Согласно заявлению Ху Цзиньтао, "Китаю необходимо развивать высокотехнологичное вооружение, ускоренно создавать современную логистику, готовить большое число высококвалифицированных военных кадров".
"Мы должны консолидировать и укрепить связь между армией и правительством, между армией и гражданским населением", - говорится в докладе Ху Цзиньтао.
В целом доклад Ху Цзиньтао 18-му съезду составлен с большим количеством самых общих определений и выражений, которые часто лишь обозначают тему без ее глубокой детализации и конкретизации. Не исключено, что автор (или авторы) доклада сознательно пошли на это, чтобы обеспечить больший простор для действий новой команды руководителей КПК, которые встанут у руля власти уже через неделю.
Восемнадцатый съезд КПК продлится до 14 ноября. В повестке дня съезда - доклады Ху Цзиньтао и Центральной комиссии КПК по проверке дисциплины. Делегаты также рассмотрят поправки в устав партии, изберут Центральный комитет партии, а также ЦК КПК по проверке дисциплины. В работе съезда участвуют 2268 делегатов, представляющих более 82 миллионов членов партии. Олег Остроухов.
Тайвань планирует купить в США два военных корабля в рамках модернизации своих военно-морских сил на фоне усиливающейся военной угрозы со стороны Китая, сказал в понедельник министр обороны страны Као Хуачу (Kao Hua-chu).
Два фрегата класса Oliver Hazard Perry, выведенные из состава ВМС США, будет переданы Тайваню к 2015 году, сказал Као, отвечая на вопросы в парламенте.
«Министерство обороны решило закупить два фрегата класса Oliver Hazard Perry. Это выгодная сделка», добавил Као.
Два военных корабля, оцениваемые в общей сложности около 7 млрд тайваньских долларов (240 млн долларов США), заменят два из восьми устаревших фрегата класса Knox, которых Тайвань приобрел в начале 90-х годов, сказал Као.
По данным Всемирной туристской организации, динамика туристских расходов демонстрирует хорошие результаты, несмотря на сложную финансовую ситуацию во многих странах: с января по август 2012 года количество международных туристских прибытий выросло на 4% (плюс 28 млн чел.) в сравнении с аналогичным периодом прошлого года.
К августу 2012 года мировая туриндустрия поставила очередной рекорд: за 8 месяцев по всему миру было совершено 705 млн туристских прибытий. Во Всемирной туристской организации (ЮНВТО) уверены, что по итогам года количество туристских прибытий достигнет 1 млрд чел. «В свете непростой экономической ситуации в мире этот рост является очень позитивным результатом. Мы должны сохранять осторожность, т.к. некоторые месяцы года показывали худшую динамику, и эта тенденция может вернуться до конца года», - отметил генсек ЮНВТО Талеб Рифаи.
По сравнению с первыми пятью месяцами текущего года (+5% в среднем) рост замедлился в июне (+2,7%) и июле (+1,4%). В августе темп роста вновь начал расти и достиг 4%. По итогам года ЮНВТО ожидает прирост на уровне 3-4%, а по прогнозам на 2013 год увеличение количества туристских прибытий будет идти на уровне 2-4%.
Мировой туризм в людях
Страны с развивающейся экономикой вновь подтвердили свое лидерство (+5%) по сравнению с развитыми рынками (+4%). Наиболее серьезный рост произошел в азиатском и тихоокеанском регионе, за которыми следуют обе Америки и Европа. Ближний Восток по-прежнему демонстрирует признаки восстановления: наиболее многообещающие результаты в Египте.
Европа (+3%) укрепила свой рекордный рост 2011 года, несмотря на текущую экономическую нестабильность в еврозоне. Результат выше среднего показали Центральная и Восточная Европа (+9%). Средний результат по Западной Европе составил +3%, а южная и средиземноморская часть региона улучшила свой прошлогодний результат всего на 1%. Прирост по Северной Европе составил 0,2%.
Юго-Восточная и Южная Азия (+8%) лидируют в Азиатско-Тихоокеанском регионе (средний прирост 7%). Далее следует Северо-Восточная Азия (+7%). Этот регион отражает четкое восстановление въездного и выездного рынков Японии. Океания за восемь месяцев текущего года продемонстрировала устойчивый рост (+5%) по сравнению со всем 2011 годом (+1%).
В американском регионе (в среднем +4%) наибольший рост зафиксирован в Центральной (+7%) и Южной Америке (+6%). Турпоток в Карибском регионе вырос на 5%, что также превышает усредненный показатель по региону. В Северной Америке количество международных прибытий выросло на 3%.
По приросту въездного потока в Северную Африку (+10%) можно судить о восстановлении турсектора Туниса, а Египет все еще находится в «минусе». Тем не менее, если в прошлом году турпоток этой страны находился на отметке -7%, то по итогам восьми месяцев 2012 года количество туристов уменьшилось всего на 1%. Страны Африки южнее Сахары (+4%) продолжают демонстрировать положительные результаты, консолидируя хорошие темпы роста предыдущих лет.
Мировой туризм в валюте
Наравне с ростом количественных показателей турсектора стран мира, растет и количество затрат интуристов. Больше всего за первые восемь месяцев на туризме заработал Гонконг (+17%), США (+8%), Германия (+7%), Франция (+5%) и Великобритания (+4%). Ряд других основных направлений сообщили о двузначном росте поступлений от туриндустрии: Япония (+48%), Швеция (+26%), Южная Африка (+26%), Республика Корея (+26%), Индия (+ 23%), Польша (+19%), Таиланд (+17%), Россия (+16%), Египет (+13%), Чехия (+13%), Тайвань (+ 11), Сингапур (+10%) и Хорватия (+10%).
Десятку стран-лидеров по туристическим затратам занял Китай, который в период с января по август 2012 года продемонстрировал рост 30%. Российские туристы - вторые по тратам за границей и в этом году увеличили свои расходы на 15%. За нашими согражданами следуют американцы (+9%), канадцы (+6%), немцы (+5%), австралийцы (+4%) и японцы (7%). После снижения в прошлом году в 2012-м британские туристы тратили на 2% больше, а показатели по туристам из Италии и Франции по-прежнему идут вниз.
Другие крупные страны с развитой экономикой, которые показали значительный рост расходов: Австрия (+16%), Бельгия (+13%), Швейцария (+11%) и Норвегия (+11%). Среди стран с развивающейся экономикой, в дополнение к Китаю и России, двузначный рост расходов был отмечен по Польше (+22%), Малайзии (+18%), Аргентине (+16%), Филиппинам (+14%), Индии (+11%) и Индонезии (+10%).
Усилия правительства Тайваня, направленные на снижение последствий негативных инфляционных процессов происходящих в последнее время, позволят рядовым жителям страны нести меньшие затраты на оплату своих налоговых обязательств.5 ноября министр финансов Тайваня Чан Шэн-Форд выступил с официальным заявлением, в котором говорилось о том, что налоговая нагрузка на индивидуальных налогоплательщиков будет снижена в ближайшее время за счет увеличения доступных налоговых льгот и скидок для разных категорий граждан страны.
По словам министра, расширение объемов налоговых скидок станет доступно почти для 5,4 семей, а общий размер налоговых субсидий обойдется бюджету Тайваня примерно в 7 миллиардов тайваньских долларов.
Согласно ныне действующему на Тайване законодательству, размеры и формы налоговых скидок и льгот для частных налогоплательщиков должны быть повышены, когда инфляционные процессы в стране достигнут уровня 3%.
Чан Шэн-Форд не комментировал детали предстоящих изменений, но отметил, что они станут известны уже до конца этого месяца после завершения их подготовки и полного согласования Министерством финансов и Генеральным управлением бюджета, учета и статистики страны.
Однако, независимые эксперты уже сегодня высказывают предположения из которых можно судить, что суммарный размер вводимых налоговых льгот может составить до 5 тысяч долларов на каждого среднего налогоплательщика Тайваня.
ДОВЕРИЕ В РОССИИ: СМЫСЛ, ФУНКЦИИ, СТРУКТУРА[1]
Лев Гудков
Явное исчерпание больших идей в современной социологии, связанное с концом модернизационной парадигмы и завершением институциональной трансформации в западных обществах, заставляет думать уже не о внутридисциплинарном кризисе, а о переходе социологии в разряд социально-прикладных разработок, то есть ее приближении к состоянию, которое можно считать конечной стадией всякой (классической) науки. Конец модерна как завершение эпохи Просвещения или большого европейского проекта Культуры сопровождался многочисленными явлениями распада больших онтологических конструкций и идей единства универсума, истории, общности человеческой природы, законов социального развития, а соответственно, и падением интереса к большим теориям общества, социальных систем и т.п. Критики говорят о самоедстве и культурном мазохизме современного общества, об эрозии тех ценностных оснований (веры в исторический прогресс), на которых строились современный социальный порядок и социальное знание. Появление мощных супербюрократий вроде ЕС, транснациональных корпораций, международных организаций и т.п. оказало заметное унифицирующее влияние на национальные социальные и правовые практики и локальные культуры. Политика как сфера проявления харизматических фигур, предложения великих национальных идей или воодушевляющих массы целей общественного развития постепенно все сильнее и сильнее ограничивалась парламентской регламентацией, стерилизовалась практикой бюрократического администрирования, подчиняясь долгосрочному социальному планированию, экспертизе специалистов, массмедиальным технологиям. Повседневная жизнь в современных обществах стала более упорядоченной, чем в первой половине XX в., обеспеченной, безопасной, комфортной, предсказуемой и скучной, если судить по доминирующему тону в современном искусстве и литературе, озабоченных неясностью или дефицитом экзистенциальных ценностей.Такой интеллектуальный климат оказывается не слишком благоприятным для развития социологии как науки о меняющейся социальной действительности, науки, озабоченной вопросами понимания Другого или последствий взаимодействия с ним. Кризис социологии не носит драматического характера и проявляется довольно вяло, поскольку смутное недовольство, вызываемое отсутствием новых значительных теоретических идей и направлений, сопоставимых со структурно-функциональным анализом или с символическим интеракционизмом, систематизировавшими оригинальные идеи основоположников дисциплины, компенсируется удовлетворением от все умножающейся массы прикладных исследований и предметных разработок, ведущихся по самому широкому кругу тем. Нет сомнения, что мы стали больше знать о тех обществах, в которых живем, но это во многом перестало быть интересным. Дисциплина давно потеряла не только свой начальный энтузиазм и эпистемологический идеализм, но и четкость парадигмальных разграничений среднего периода своего развития (1940—1960-х гг.), зато приобрела солидность практической, почти инженерной, науки, к которой обращаются многие заинтересованные лица, включая и представителей смежных дисциплин — экономистов, историков и других. Этому упрочению статуса социологии отчасти способствовал процесс неизбежной эклектизации, позитивного соединения разных теоретических и методологических подходов для решения аналитических или дескриптивных задач среднего и микроуровня социального взаимодействия. Критика 1970—1980-х гг., исходившая из разных ценностных оснований, проделала чрезвычайно важную работу: отделила философские элементы, исходные резидуумы знания, онтологические основания знаниевых парадигм от техники описания и объяснения. Благодаря этому стали возможны инструментализация процедур анализа и объяснения, использование отдельных элементов структурно-функционального, системного или какого-то иного из имеющихся теоретических подходов в качестве эвристических приемов или готовых «ключей» для решения частных контекстуальных задач. Сочетание разных понятийных средств для работы с разнородным предметным материалом получило теперь уже методологическое узаконение в эмпирической практике и в идеологии постмодернизма.
Сама по себе потребность в синтетическом рассмотрении социальных явлений и процессов стала ощутимой после успеха структурно-функционального анализа (в 1960-х гг.) и последовавшей реакции на него в виде методологической критики, опирающейся на самые разные идеологические и ценностные основания. Критика стала условием и формой рецепции и освоения его потенциала. Особую роль в этом деле сыграло появлении феноменологической, гуманистической, радикальной версий социологии, включая и обращение к драматургическому или сценарному подходу И. Гофмана, а затем и этнометодологии. В этом же контексте имеет смысл рассматривать и попытки возродить понимающую социологию культуры[2] в духе М. Вебера или Г. Зиммеля, предпринятые в конце 1970-х — начале 1980-х гг. в Германии, или стимулировать culturestudiesв англоязычных странах, и т.п. Критике удалось стимулировать интерес к смысловому (культурному) бэкграунду социальных институтов, историзировать саму суть социологической проблематики, связав те или иные постановки вопроса исследования с конкретными институциональными или групповыми интересами и проблемами, насытить социологические схемы историческим материалом. Это дало сильнейший импульс к расширению предметной социологической тематики, привлечению внимания к проблематике повседневного «жизненного мира», но одновременно таило в себе опасность размывания границ социологической работы.
Как обычно бывает в таких случаях, последствия подобной работы с универсальными теориями (Т. Парсонса и его многочисленных последователей, Н. Лумана и других) были непрямыми и весьма неоднозначными: для самой социологии это вылилось в утрату большой перспективы дисциплины, в зарастание предметного поля «мелкотемьем», но размывание дисциплинарных границ социологии стимулировало рецепцию смежными дисциплинами отдельных идей и приемов социологии, осознание новых возможностей для объяснения уже своего материала и появление новых точек зрения на старый, короче — формирование новой проблематики в рамках своего предмета. Так, в экономике, едва ли не впервые после М. Вебера, была осознана значимость не только институционального анализа (неоинституционализм), но и культуры, со всем спектром вопросов человеческого существования — доверия, веры, образования, семейного воспроизводства (цены социализации) и т.п. аспектов «человеческого капитала».
Нельзя сказать, чтобы подобная «экономизация» традиционной социологической тематики («перевод» неэкономических форм поведения — традиционного или ценностно-рационального действия, например воспитания детей, семейных отношений, политики и проч., — в категории целерационального действия, то есть их интерпретация по образцу других экономических отношений) была очень успешной в теоретическом плане; однако сама грубость подобных аналогий экономизации неэкономической сферы (например, у Г. Беккера) была предпосылкой расширения предметного поля экономической науки. Схожие процессы шли и в других дисциплинах.
До российской социологии эти перипетии внутридисциплинарной эволюции дошли с большим запозданием, с искажениями и никак не отразились на теоретическом качестве ее общих интерпретационных схем. Догоняющий характер российской модернизации и ведомственный характер социологии в России, ее финансовая и организационная зависимость от государственной бюрократии обернулись утрированным копированием новейших модных образцов, эпигонством и некритическим заимствованием западных подходов, ставших обязательными для подражания. Организация социологии в России почти не допускала появления независимых научных позиций и научных авторитетов. Следствием этой интеллектуальной зависимости и слабости стало затянувшееся влияние транзитологических концепций, а затем и угасание общего интереса социологов к текущим процессам в стране, который был так ощутим в 1960— 1970-е гг., во время становления советской социологии и появления первых симптомов разложения тоталитарного режима.
Однако в интеллектуальной истории российской социологии было одно исключение — Ю.А. Левада, который еще в конце 1960-х гг. поставил задачу не просто осмысления опыта и границ применения западной социологии, в первую очередь — структурного функционализма, но и соединения его концептуальных и теоретико-методологических возможностей с арсеналом других дисциплин, включая исторические науки, науки о культуре, антропологию, политологию и проч. Он выдвинул методологическое требование не только выявлять в каждом конкретном случае социологического описания или анализа социального явления актуально значимые институциональные или групповые рамки поведения, но и указывать на историчность или гетерогенность их смыслового обоснования, наличие разных по глубине культурных слоев (включая пространственные и временные характеристики действия), определяющих сами нормы и правила социального поведения. Левада настаивал на необходимости расширения интерпретационного контекста экономического поведения или урбанизационных процессов, снимая тем самым идеологические и дисциплинарные барьеры с понимания многослойности структур «современности»[3].
Его подход можно описать следующим образом: то, что нам кажется самоочевидным, естественным и не требующим специального разъяснения или обоснования, не просто представляет собой результат синтеза разных культурных форм (а значит — итог длительного исторического формирования или развития, трансформации больших ценностных идей и их снижения), но и закреплено особыми нормами «очевидности», защищающими подобные смысловые значения от рационализации. Чаще всего в качестве подобной нормы самоочевидности выступает форма целерациональности или инструментальности действия как «естественной» характеристики современности. Другими словами, институциональное принуждение к дисциплине и самоотчету, самоконтролю и ответственности индивида в современном обществе выступает в качестве императива инструментальной рационализации поведения, включая и свое собственное, и нормативные ожидания аналогичного поведения от любого другого. Именно эта норма навязываемой различными доминантными социальными институтами ответственности делает непроблематичными, самоочевидными формы современности, вытесняя (а иногда и запрещая) любые другие варианты мотивов действия или их интерпретации как девиантные. Инструментальная рациональность становится образцом антропологии современного человека, что во многих случаях приводит к массе недоразумений и ошибкам в интерпретации социального поведения (при анализе экономических явлений, электоральных процессов, политики, этнических фобий, национальных конфликтов и т.п.).
Направленность исследовательских интересов Левады явно противоречила получившему широкое распространение процессу тривиализации знания[4], но оказалась, как мне представляется, чрезвычайно плодотворной для всего круга исследований, начатых им в рамках проектов сначала ВЦИОМа, а затем Левада-центра и представленных в его сборниках статей[5]. Я имею в виду проблематику программы «Простой советский человек» и примыкающих к ней исследований структуры массового сознания, отношения к власти, к социальным переменам, проблематику национальной идентичности. Особенность работы Левады заключалась в том, что он развертывал текущие явления, схватываемые в языке повседневного опыта, в контексте больших тектонических изменений, происходящих в тоталитарном, а затем — и посттоталитарном социуме, а затем переводил их на язык соответствующих концепций и теорий культурно-исторических процессов, позволявших интерпретировать их в категориях и понятиях «большого времени».
Следуя намеченному Левадой методологическому направлению работы, я в данной статье хотел бы проанализировать феномен доверия.
1. ФЕНОМЕН ДОВЕРИЯ В СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ
Проблематика доверия в последние десятилетия снова стала привлекать внимание социальных исследователей после долгого отсутствия интереса к ней.
Но в период формирования социологии как дисциплины (1900—1920-е гг.) доверие наряду с другими социальными формами взаимодействия (борьба, господство, обмен, традиция, социальная дифференциация, рессантимент, мода, кокетство и т.п.) было одной из важнейших социальных категорий, используемых при интерпретации социальных структур[6]. Нынешний интерес к теме связан не столько с запросом на более точное понимание природы этого явления, сколько с потребностями причинной интерпретации взаимосвязи или взаимообусловленности особенностей доверия и институциональных структур (экономика, политика и т.п.) в разных странах. Успех подобных попыток даст надежду на разработку новых средств понимания и учета влияния культуры на характер эволюции политических и экономических отношений в разных странах, что представляет не только теоретический интерес[7].
За два десятилетия подобной работы получен значительный материал, показывающий роль доверия в практике социально-экономических отношений, проведены широкомасштабные сравнительные исследования уровня доверия в разных институциональных контекстах и предложены рационалистические теории доверия[8].
Вместе с тем, использование понятия «доверие» в сравнительно-типологических исследованиях наталкивается на ряд ограничений, связанных с тем, что доверие рассматривается преимущественно как психологическое явление, как целостный и однозначный феномен, как аффект, иррациональный по своей сути. Попытки, предпринимаемые экономистами и социологами для того, чтобы выйти из этой старой методологической ловушки, нельзя признать особенно удачными. Стремясь формализовать понятие «доверие» и уйти от психологизма, аналитики в таких случаях обычно впадают в другую крайность: интерпретируя доверие по модели инструментального действия (рационального, а потому легче всего понимаемого), они «экономизируют» подобные отношения, что, на мой взгляд, не просто упрощает, но искажает характер реальных взаимодействий людей, привнося телеологизм в смысловую структуру действия доверия. Функция доверия в подобных схемах интерпретации сводится лишь к оптимизации издержек выбора, к снижению рисков и возможных потерь, к установлению определенных моральных рамок («добродетелей») или культурных предписаний для целерациональной структуры социального действия, якобы снимающих неопределенность ситуации для действующего (П. Штомпка, Н. Луман, Ф. Фукуяма, теория «рационального выбора» и другие подходы).
Несмотря на потери, неизбежные при такой сильнейшей генерализации элементов объяснения, несомненным выигрышем при этом оказывается возможность использовать схему причинного объяснения. Но опасность утраты своеобразия самого феномена доверия остается, она заключается в неконтролируемой подмене смысла действия (ценностной рациональности, обычая или традиции как обеспечения ожиданий партнеров) хорошо отлаженной схемой целерационального действия.
Не умаляя эвристической ценности названных подходов, я предпочел бы интерпретировать доверие как сложный социальный феномен (закрытое социальное взаимодействие), структура которого представляет собой соединение разных смысловых оснований. Когда мы говорим, что доверяем врачу, учителю, профессору в университете, кассиру в магазине, информации о расписании рейсов в аэропорту, другу или коллеге по работе, жене/мужу, банкам, иностранной валюте, науке, метеопрогнозам, политикам, газетам и т.п., мы редко сознаем, что в каждом подобном случае наше доверие опирается на разные смысловые основания и, соответственно, определяется разными нормами ожидания и характера исполнения действия. Супружеская верность (взаимное доверие супругов друг другу, имеющее среди прочего символический характер парной солидарности) принципиально отличается от веры врачу, к которому вы обратились, а доверие банку — от доверия школьника учителю. Но во всех этих случаях имеет место предпонимание ситуации (ее определение и схематизация действия), то есть актуализация горизонтов действия и возможных способов поведения (своего и партнера).
Доверие — это способность действующего схватывать выражение имплицитных кодов и правил поведения одних институтов или социальных групп в зонах действия других институциональных или групповых правил поведения, это восприятие действующим неназываемых, но подразумеваемых (в конкретной ситуации взаимодействия) норм институционального действия, которыми будет (поскольку предполагается, что он должен, обязан) руководствоваться партнер. В смысловой структуре рассматриваемого или описываемого исследователем действия (целевого или ценностного) эти нормы принципиально не могут быть артикулируемы (содержательно представлены в категориях мотива, цели или средств данного действия). Их семиотическое присутствие в ситуации взаимодействия обозначено признаками разной модальности поведения акторов (возможности, вероятности, долженствования), а выражено лишь как психологическое качество поведения, как известного рода иррациональность установки и действия (поскольку то, что вызывает доверие, лежит вне логики маркированной структуры целевого поведения). Таким образом, речь идет не о неполном знании обстоятельств или мотивов поведения партнера, условий взаимодействия, последствий поведения и т.п., риски которого, как часто подчеркивают сторонники «экономизации доверия», феномен «доверие» может компенсировать так или иначе[9].
Доверие как тип социальной регуляции обеспечивает взаимосвязь принципиально разных институциональных систем, групп, разных по глубине слоев культуры. Оно определяет границы индивидуальной или институциональной рациональности (раскрывая ее смысл) и соединяет их между собой, позволяя учитывать последствия взаимодействия актора с институтом, группой или другими индивидами. Доверие продуцирует смысл будущего, как бы проектируемого взаимодействия партнеров или актора с различными и неопределенно многими другими акторами (включая и взаимодействие индивида с институциональными порядками или их представителями, как это имеет место, например, в актах использования денег: обмен символическими средствами выражения ценности в расчете на то, что их примут в адекватное обращение неопределенно многие третьи лица).
Исходя из сказанного, я бы определил доверие как социальное взаимодействие, ориентированное на высокую вероятность (шансы) того, что действия партнеров (а ими могут быть не только отдельные индивиды, но и социальные группа или институт) будут протекать в соответствии с ожидаемым субъектом действия порядком, основанным на взаимных моральных или ценностных обязательствах, принуждении, обычаях, традициях, социальных конвенциях, идейных убеждениях, материальных интересах, общепринятых представлениях. Эта уверенность должна быть проявлена действующими не только в различного рода заявлениях, но и в совместных церемониалах (ритуалах, праздниках, выборах, референдумах, митингах и т.п.), а также обозначена особым языком поведения, а значит — подтверждена и гарантирована различными санкциями за нарушение ожиданий или несоблюдение общепринятых обязательств, имеющих нормативный или правовой характер. Ценностные обязательства (включая коммуникативную этику) могут включать согласие по поводу общих правил действия в той или иной сфере коллективной жизни: поиске научной истины, соревновании в спорте или поведении на дуэли, в бизнесе, в любви, в воспитании детей, в работе и т.п. Обязательства предполагают высокую вероятность наступления ответственности за нарушение этих правил, причем со стороны не только пострадавших от нарушения, но и всего социального окружения, поставленного в известность об этом деликте. Коллективный характер обеспечения доверия означает, что доверие, вне зависимости от его конкретных смысловых оснований, входит в состав общего набора институциональных и групповых норм поведения, социального порядка, общих представлений, опыта прошлого, горизонтов притязаний группы (интересов) или аспираций отдельного индивида, границ возможного отклонения от нормы и т.п., совокупность которых и образует то, что стали с недавних пор именовать накопленным и передаваемым от поколения к поколению «социальным капиталом» того или иного сообщества[10].
Внутренние границы доверия очерчены вероятностью неисполнения взаимных обязательств. Нарушение обязательств может оправдываться субъектом действия (неисполнения) определенными условиями, прекращающими действие общих обязательств и правил, либо связываться с высшими обстоятельствами (ценностным конфликтом, наличием других ценностных порядков). Но в любом случае возможность нарушения доверительных отношений принимается во внимание действующим и задает предел доверия. Сама по себе эта граница становится очень важным символическим барьером, тематизация которого продуцирует в культуре множество сюжетов в литературе и искусстве, игровых ситуаций, экспериментов и т.п. Таковы темы лицемерия, предательства, обмана, соблазна, лукавства, паразитирования на доверии, несостоятельности того, кому доверяют, безответственности, а также тема выгоды, которую приносит нарушение правил доверительного взаимодействия[11]. Граница доверия, обозначенная соответствующим ритуальным жестом или процедурой, указывает на (предположительное) переключение одной модальной системы доверия на какую-то другую, определяемую другими правилами взаимодействия с партнером или партнерами. Чем сложнее устроено общество, тем многообразнее сами границы доверия и тем большее значение приобретает способность человека их различать и переходить от одной зоны доверительных отношений к другой, не вызывая возмущения партнеров (социальный такт действующего).
Упомянутые выше ритуалы, подчеркивая символический характер доверия, сами по себе еще ничего не говорят о степени значимости доверия или длительности его действия. Соответственно, исходными задачами эмпирического изучения феноменов доверия или зон его распространения оказываются фиксация и описание 1) различных барьеров между модальными сферами доверия; 2) семантических или социальных границ доверия, отделяющих пространства недоверия; 3) интенсивности доверия. Оказываясь вне этих зон доверия, индивид немедленно включает нормы недоверия как операциональные коды поведения в агрессивных или социально опасных средах существования. Барьеры — это фиксированные ритуалы недоверия (бдительности, проверки, сомнения), отмечающие рост социальной и антропологической неопределенности в ситуациях перехода от одной зоны доверия к другой. Степень артикуляции этих барьеров зависит от характера институционализации социального доверия в разных обществах.
Для исследователя чрезвычайно важно видеть границы между зонами доверия/недоверия. Без указания на подобные подразумеваемые, внутренние или внешние, барьеры, играющие роль смысловых рамок для правил взаимодействия, переключателей регистров солидарности, разделяющих нормы разных планов социальных отношений, взаимного контроля, согласования интересов и т.п., невозможно понимание сложности и неоднородности социальной материи, из которой состоит повседневность существования. Тем более это важно для анализа поведения в репрессивных обществах, в которых обыденность пронизана официальной ложью и лицемерием, как в советском и постсоветском обществе, равно как и в других репрессивных и закрытых социумах (в мусульманских общинах, современном Китае и т.п.). Нас в первую очередь интересуют именно эти аспекты поведения в ситуациях сочетания разнородных нормативных систем и препятствий для их универсализации, подавления условий возникновения универсальной этики и права. Сама по себе двойственность этики, или двоемыслие, — явление, характерное для любых типов современных обществ. Но удельный вес и значение двоемыслия может радикально различаться в разных социальных системах.
Формализация доверия предполагает появление не только разного рода документов, паспортов, сертификатов, пропусков, удостоверений и т.п., указывающих на кодификацию правил различения своих и чужих, норм институционального поведения (включая и санкции за нарушение), но и специализированных служб контроля. Наиболее институционализированными формами барьеров доверия (априорного недоверия) являются учреждения, осуществляющие меры безопасности и охраны. Охрана государственных и ведомственных тайн и секретов, обеспечивающая зоны гарантированного доверия (со всеми процедурами проверки, допусков, подписок о неразглашении, иерархии допущенности, создания специальных служб безопасности и поставок соответствующего технического оборудования), представляет собой один из примеров границ доверия. Другими примерами могут служить меры по защите от подделок (денег, финансовых или юридических документов) и соответствующие службы разного уровня. Чем менее формализованным является контроль, тем с большей уверенностью мы можем говорить о значимости традиционных или конвенциональных отношений в группах или сообществах, требующих собственных ритуалов солидарности и выражения доверия. В деревне нет нужды в предъявлении документов соседям, как это делается ежедневно при входе в здание большой организации или предприятия.
В советское время в атмосфере тотального привычного страха и коллективного заложничества, когда контроль охватывал сферы и публичного пространства, и частной жизни, поддержанию доверия способствовала норма деления на «своих» и «чужих». Под «своими» понимались не просто люди, которым можно было доверять (в смысле общей веры в то, что в случае нужды тебе могут помочь, поддержать эмоционально, финансово или физически), но и те, на кого распространялись проекции норм «порядочности», взаимной лояльности, уверенности в том, что эти люди тебя «не сдадут, не предадут, не донесут начальству» или властям о «неподобающем» поведении. К «чужим» относились представители тех зон существования, где были незначимыми представления и нормы солидарной ответственности. И «свои», и «чужие» были весьма условными категориями, нередко «свои» превращались в «чужих», и наоборот. Подобная структура двоемыслия (в терминах Ю.А. Левады — «игры», «игровых структур социального взаимодействия») задавала определение ситуации и диктовала различные коды социального поведения в разных средах, соединяя формальные и неформальные правила взаимодействия через многообразные способы преодоления внутренних и внешних барьеров. При этом включались нормы поведения, относящиеся к разным системам социального контроля и опознания («свой» / «чужой»). Церемониалами снятия барьеров между статусами были обязательная совместная выпивка в неформальной обстановке (на работе, или дома, или в среде, которая отключала внешние механизмы повиновения, — на природе, в туристской поездке, в поезде, после работы на рабочем месте, во внеслужебное время, в командировке, в бане и т.п.) или апелляция к другим «своим» (родственникам, прежним сослуживцам, коллегам, приятелям и т.п.), которая принимала форму «помощи», «услуги» (блата, связей, «нужных людей») и предполагала соответствующий семантический код — использование языка «своих», псевдопартикулярных отношений («...я от Ивана Ивановича»), хотя сам действующий при этом мог и не знать лично ни самого «Ивана Ивановича», ни даже того, кто он такой[12]. Язык подобных отношений предполагал процедуры демонстративного исключения официальных или общепринятых форм взаимодействия, установления «особого», «специального» режима поведения («разрешить в порядке исключения», как тогда писалось в служебных записках начальству при обращении с просьбой). По существу, это означало отмену требований морали, упразднение общих правил оценки себя и других и взаимообязывающих норм поведения.
Иерархия барьеров и разграничение зон доверия и взаимодействия воспроизводят социальную иерархию и отражают степень жесткости (закрытость или открытость) социальной структуры. Семантика барьера доверия в любом случае строится на переворачивании смысла доверительных отношений, на выражении презумпции недоверия. Границы доверительных отношений могут быть подчеркнуты пространственно-временными ограничениями, социальными фильтрами или характером допуска в коллектив или группу, церемониями перехода из одной системы норм (ценностей) в другую, сменой языка, одежды, интонаций, правил поведения в повседневности и прочим. «Игра в доверие» стала в советское время социальным кодом поведения, умением демонстрировать другому, что актор понимает, что его партнер лжет (в чем, когда и в каких отношениях) и знает, что актор это понимает, благодаря чему достигается конвенциональное согласие и определение рамок возможного контроля насилия или коррекции взаимодействия. Важно, что отсчет при этом идет от негативных представлений или моделей человека, которые выступают как норма определения реальности.
Более сложные и многообразные барьеры и границы доверия образуются в зонах двоемыслия. Отсутствие открытых для всех социальных лифтов и каналов вертикальной мобильности оборачивается постоянной склокой внутри влиятельных или обладающих особыми ресурсами групп в обществе, регулярной рекомпозицией центров силы, поддержанием высокого уровня цинизма, недоверия, «бдительности», все более частными коррупционными скандалами. Как правило, эти барьеры не отмечены, не маркированы в языке или семантике того, чему или кому доверяют, а потому воспринимаются как само собой разумеющиеся (собственно, это и есть выражение отношений доверия, непроблематичности отношений). Барьеры могут быть обозначены сменой одежды, сменой речевых норм, в том числе — обращения (переход от «вы» к «ты», появлением экспрессивной или обсценной лексики), отменой иерархических различий в статусах, подчеркиванием исключительности ситуации или особого (равного или интимного, сближающего) характера отношений между партнерами, выделением их из общего ряда, отменой обычных правил поведения, что означает смену систем референции, референтных групп, идеологии, исторических или логических аргументов, апеллятивных или риторических фигур и проч., короче, смену парадигм поведения, до того никак не совмещавшихся друг с другом, жестко разделенных между собой.
Необходимо различать и разные планы доверия, от высшего уровня общих конструкций реальности (совокупности и композиции коллективных символов, задающих устойчивость определений действительности, этого важнейшего потенциала солидарности и согласия в обществе, одновременно оказывающегося и наименее рационализуемым, не контролируемым в субъективном плане) до отношений в малых и неформальных группах. Умение оперировать различными модусами доверия есть признак социализирован- ности индивида в обществе или группе, свидетельство его социальной дееспособности (в данном сообществе) и его общественного «такта».
Подобный режим двоемыслия (мозаичность сознания, партикуляризм, способность соединять кажущиеся несовместимыми нормы и представления) порождает человека достаточно эластичного, чтобы выносить внешнее давление и контроль, и вместе с тем неспособного к коллективной солидарности (недоверчивость, отказ от поддержки организаций гражданского общества) или систематической рационализации собственного действия, готового приспособиться к любым переменам в своем положении ценой снижения запросов и качества жизни (выбор «понижающих стратегий жизни»)[13].
Поэтому любые попытки эмпирического анализа доверия как в прошлом, так и в настоящем должны учитывать силу различных нормативных систем лояльности и силу социального контроля, как со стороны формальных институтов (власти, руководства предприятия, в советское время — партийных организаций или их дублеров в виде профсоюзов, комсомола и т.п.), так и со стороны неформальных или сетевых отношений, образующих множественные структуры частных коалиций и коллективного заложничества (семьи, трудового коллектива, квазиобщественных организаций — спортивных, любительских, ветеранских, жилищных и т.п.). С ослаблением репрессий, а затем и сворачиванием масштабов массового террора проблема доверия «руководству» (завода, государственной организации), коллегам, товарищам, семье и т.п. превращается в проблему дефицита правовых и формально институциональных средств регуляции[14].
Теплые и доверительные отношения внутри многих неформальных коллективов, сложившихся в советское время, отношения, основанные на взаимной вере друг в друга, связаны с тем, что ценности и нормы поведения, разделяемые членами этих групп, были альтернативными по отношению к официальным, идеологическим, формальным требованиям власти, предъявляемым населению. Благодаря самой этой альтернативности закрытые сообщества могли не только быть условием выживания большей части населения страны, вынужденного приспосабливаться к репрессивному идеологическому государству, но и, при некоторых условиях, становиться хранителями и ретрансляторами традиций иной культуры (в том числе — религиозной или философской, научной мысли, более высоких стандартов морали). Поэтому повышенное уважение, которым наделялись все причастные к этим закрытым сообществам, к кругам символического и практического доверия, было обосновано признанием особых достоинств, которыми обладали члены этих коллективов. С изменением политических и экономических условий именно на основе подобных отношений начинали складываться новые социальные формы, облегчавшие построение отношений партнеров по бизнесу, создание новых научных коллективов, инновационных фирм и т.п. Но, как только внешняя среда после краха советской системы стала меняться, потребность в сохранении состояния закрытости и самоизоляции резко ослабла. В итоге началась эрозия атмосферы благожелательности, доверия в прямом психологическом смысле (то есть доверия диффузного, нерационализированного). Нормы поведения в закрытых сообществах не выдерживали испытаний, которым они оказались подвергнуты в процессе начавшихся реформ, при переходе общества к формальной институционализации. Возник кризис социального доверия, постепенно охвативший общество и осознанный общественным мнением как «падение морали». То, что помогало сохранять дух доверия и взаимного уважения в малых коллективах и тесных компаниях, начинало стремительно ломаться и разрушаться в других условиях, более открытых и формальных, прагматически-инструментальных. Закрытая атмосфера малых групп, позволявшая сохранять многие универсалистские ценности (особенно это значимо было для функционирования неформальных научных семинаров, кружков, научных школ — бескорыстного познания, взаимной преданности, этики, религиозных исканий и т.п.) и даже их культивировать, с изменением ситуации парализовала потенциал дальнейшего развития и институционализации подобных отношений. Смена приоритетов в этих условиях оказалась разрушительной для доверия в бизнесе, науке, искусстве. Доверие, которое позволяло выживать в прежнее время, в новую эпоху перехода стало фактором, блокирующим возможности дифференциации ролей, специализации и разделения труда[15].
Обычно доверие распределено весьма неравномерно. Оно более высокое в обществах с устойчивой и открытой институциональной системой, с развитой системой самоуправления и равенством возможностей, обществах благосостояния (welfare-state), оно ниже (или иное по характеру) в обществах с высоким уровнем насилия, внутренней агрессии, с авторитарным или тоталитарным типом государственного устройства[16]. Кроме того, базовое доверие к миру, характерное для начальных фаз социализации, прежде всего в относительно благополучных социальных средах, в полных семьях, постепенно нейтрализуется тут негативным опытом насилия, обмана, знакомством с более сложными и неоднозначными по составу структурами действия, включающими в себя непременный компонент социальных игр, имитации, социальной мимикрии, лжи, приспособления к окружающим, лицемерия и т.п. Подобный опыт недоверия в репрессивных обществах становится важнейшим стратегическим ресурсом социального выживания или социального успеха, вертикальной мобильности и, будучи закрепленным в корпоративных нормах поведения, воплощается в принципы и механизмы селекции людей для органов власти, определяющие структуру господствующей элиты, как это имеет место в нынешней России (преобладание во власти сотрудников спецслужб, военных, то есть представителей самых архаичных и консервативных институтов, социальных, партийных, идеологических ренегатов).
Проблема описания феноменов доверия заключается в том, чтобы определить и фиксировать смысловые основания доверия (признание значимости неартикулируемых, но подразумеваемых ценностных значений и норм действия). Это значит, что анализ доверия требует учитывать не просто разные институциональные нормы взаимодействия, но и разные по своему происхождению и составу, культурному генезису пласты культуры, определяющие сами эти институты, нормы которых вводятся в социальную игру доверия.
«Психологизм» (эмоциональность, аффективность, соответственно, иррациональность состояния) трактовки доверия означает в подобных случаях то, что исследователь не в состоянии ясно прочесть императивы поведения, которые для действующего кажутся очевидными, хотя часто ни он сам, ни тем более исследователь или интерпретатор (историк, социолог, экономист) не в состоянии идентифицировать их в качестве собственно групповых или институциональных требований. В лучшем случае, и почти всегда лишь в ходе специального анализа, они могут быть выявлены в качестве эвидентных, но не эксплицированных социальных норм и правил действия, рутинность которых препятствует их осознанию, рефлексии, или же сама ситуация не требует их дешифровки, указания на их групповую или институциональную принадлежность. В определенном смысле сама эта очевидность и есть выражение доверия, не требующее или блокирующее обязательства по экспликации и артикуляции подобных норм. Но в аналитически строгом смысле следует говорить о разных типах социального доверия.
Дело осложняется тем, что в некоторых ситуациях, особенно в условиях репрессивных режимов, требование доверия может носить принудительный или игровой характер. Например, следователь КГБ мог заявить во время профилактической «беседы» своему «собеседнику»: «Вы с нами неискренни, вы же советский человек, вы что, нам не доверяете?» Но подобное заявление представляет собой лишь крайнюю, утрированную форму общераспространенных внутригрупповых механизмов сплочения. Таким образом, мы сталкиваемся с весьма характерными явлениями, которые можно назвать «игрой в доверие», игрой в «открытость», «искренность» или «доброжелательность», образующими смысловые переходы между разными сферами институционального или группового насилия и принуждения. Вероятно, по своей структуре эти явления близки к тому, что можно назвать светским или религиозным лицемерием, ханжеством, фарисейством и т.п., однако в социальном и генетическом плане их следует принципиально различать: источником принуждения в одном случае будут «общество», «свет», «общественное мнение», в другом — репрессивные органы политической полиции и идеологического принуждения.
Слабость правовых и универсалистских форм организации социальной жизни (к какой бы области жизни это ни относилось: политике, государственному управления или экономике как сфере наибольшего «риска») компенсируется появлением «доверительных» сообществ, но уже на другом, чем в советском социуме, уровне организации общества: на уровне власти, воспроизводящей почти те же отношения, которыми характеризовалась репрессивная атмосфера советского времени: «кланы», неформальные союзы, возникающие из дружеских отношений в рамках клубных, предпринимательских, мафиозных («капитализм для своих») или других интересов, перекрывающих, «шунтирующих» зоны привычного социального недоверия. Подобные союзы в дальнейшем укрепляются семейными связями — назначением детей влиятельных лиц на влиятельные позиции в ведущих государственных или контролируемых государством компаниях, банках, корпорациях[17].
Характерно, что в позднее советское время в среде советской элиты подобных форм не возникало, отношения в номенклатурной среде были очень формальными, ограниченными и пронизанными взаимным недоверием и подозрительностью[18]. Приватизация власти и собственности, начавшаяся после краха советской системы, но достигшая своей полноты лишь при путинском режиме, требовала в условиях слабой легитимности власти формирования особых, чрезвычайных, а значит, выведенных из-под контроля закона доверительных отношений «своих». Такие образования иногда считают разновидностью «cronycapitalism», характерного для многих азиатских авторитарных и коррумпированных режимов, или даже мафией, как иногда в российской прессе называют эту систему власти, но подобные определения не могут считаться адекватными — по своему происхождению и функциям это другие формы организации власти. Кажущаяся архаической, подобная организация руководства страны представляет собой единственно возможную в условиях деградации и разложения прежней институциональной системы форму адаптации бесконтрольной власти к меняющимся условиям.
2. ДОВЕРИЕ КАК СОЦИАЛЬНЫЙ КАПИТАЛ. ЕГО ТИПЫ
Различные виды социального доверия, образующие институционализированный «социальный капитал», соотносятся с разными сетями общения и взаимодействия, с разными образами жизни (а значит — потребления). У их обладателей — разные горизонты ожиданий и оценки событий, разные модели политического поведения[19]. Р. Роуз, руководитель исследовательской программы «NewRussiaBarometer», для описания типов доверия в России еще в 2000 г. выделял домодерные, модерные и антимодерные основания социального капитала[20].
Условия, благоприятные для быстрого развития (усложнение социальной структуры и появление тех форм доверия, о которых писал К. Ньютон[21]), возникают только в зоне притяжения крупных городских агломераций (мегаполисов и крупнейших городов России с населением миллион жителей и более). Только здесь в силу целого ряда факторов (концентрация населения, высокая специализация занятости, обусловливающая дифференциацию институтов и групповое многообразие) возникают не просто новые, но более сложные формы социальной регуляции, требующие в свою очередь новых посредников — рыночную экономику и более развитую, в сравнении с тоталитарным социумом или авторитарным режимом, коммуникативную инфраструктуру. Социальный, экономический, информационный и культурный плюрализм оказывается, таким образом, фактором «принуждения» к появлению новых отношений, отличающихся анонимностью, безличностью, надстраиванием над личными и групповыми отношениями корпуса формальных (универсалистских) норм и императивов поведения — правовых, моральных, ценностных механизмов регуляции. Им соответствует и иной тип личности (который мы называем «современным или европейским человеком»): более свободной от непосредственного окружения и прямого социального контроля, более мобильной, ориентированной на обобщенные, «идеальные» образцы социального доверия, признания и гратификации. В отличие от родственно-семейной, соседской или этнообщинной взаимосвязи, здесь действует избирательная солидарность, руководствующаяся императивами этики ответственности, а не предписаниями традиции или коллективного заложничества, характерного для советских «рабочих коллективов». Другими словами, на фоне доминантного для российского общества типа «советского человека», созданного из множества ограничений, а не стимулов действия, иерархического, лукавого, испытывающего разнообразные фобии (нового, чужого, сложного), сознающего себя заложником коллектива, а потому пассивного и терпеливого, постепенно в российских мегаполисах выделяется новый тип индивида, не столь зависимого от власти. В своем сознании этот человек обязан собственным благополучием только себе, своим более высоким профессиональной квалификации и образованию, интенсивной работе, а не «отечески заботливому» государству. Поэтому он оказывается менее фрустрированным и более свободным от прежних идеологических комплексов. Он не испытывает по отношению к российской власти ни прежней лояльности, ни благодарности. Его социальный капитал основан на сложной системе генерализованных социальных правил и отношений, построенных на знании и доверии к другим, то есть качествах, составляющих каркас современного западного общества.
Эта новая институциональная среда, возникающая в мегаполисах, опосредованно связана с гораздо более высоким уровнем жизни. Его повышение определено освоением новых производственных навыков и профессиональной квалификации, отвечающих запросам и требованиям информационного, сервисного и высокотехнологичного общества, готовностью к переобучению, мобильности и смене сектора занятости. Образ жизни в крупнейших российских мегаполисах (прежде всего — в Москве) приближается по характеристикам социального капитала к образу жизни населения европейских развитых стран, который мы называем «модерным».
Другой тип социального капитала, условно говоря домодерный, традиционный, — представлен прежде всего средой малых городов и сел. Социальное доверие здесь базируется на непосредственных личных, неформальных связях, групповых и соседских отношениях, этнической или этноконфессиональной солидарности и не выходит за пределы рутинных повседневных обязательств и поддержки, а также общности интересов, отстаиваемых по отношению к произволу местной власти, ничем, кроме обычая, не ограниченному. Это зона в лучшем случае инерционного, в худшем — деградирующего существования людей, озабоченных более всего сохранением сложившегося образа жизни и потребления. Физическое выживание выступает здесь как жизненная стратегия, как императив частного и семейного существования. В этой среде нет идеи последовательного улучшения жизни, повышения ее качества; речь может идти лишь об удержании того, что уже есть. Горизонт запросов определен возможностями пассивной адаптации к навязанным извне изменениям. Крайняя ограниченность ресурсов (материальных, образовательных, профессиональной квалификации) обуславливает низкую социальную мобильность и тем самым — застойный характер бедности и нищеты.
Особенностью этой среды является скудость информационных источников и ограниченность горизонта событий. Кремлевские средства массовой коммуникации, прежде всего телевидение, не будучи связаны с повседневными интересами, проблемами и нуждами этих людей, превращаются в систему воспроизводства рутинных коллективных мифов, доступных для понимания этих людей, но не проверяемых их практическим опытом. Подобные мифы (образ враждебного окружения страны, внутренних врагов и т.п.) возникли еще в советские времена и устойчиво воспроизводятся в качестве символов национального единства и легенды власти. Других общих представлений в этой среде и быть не может из-за отсутствия альтернативных каналов информации и авторитетных групп для интерпретации происходящего. В зоне домодерного социального капитала внутренние изменения невозможны, поэтому периферия оказывается хранилищем представлений предшествующей эпохи.
Но самым важным для понимания перспектив эволюции России следует считать сегодня антимодернизационный тип социального капитала. Антимодернизм как уклад жизни представляет собой смесь опыта существования при социализме или инерции советского образа жизни (приспособления к репрессивному государству с его практиками уравнительной, распределительной экономики) с новыми идеологизированными формами, которые активно использует путинский авторитаризм (религиозный фундаментализм, компенсаторный русский национализм, политический консерватизм). Сам по себе этот образ жизни (включая характерное для советского человека двоемыслие, низкий уровень солидарности, политическую пассивность, запросы, ограниченные необходимостью выживания) уйти не может, так как этот уклад (и соответствующий тип социального капитала) обусловлен существующей территориально-отраслевой структурой экономики и расселения, отражающей характер советской модернизации. Эти группы, зависимые от социальной политики и обязательств государства, составляют социальную базу путинского авторитаризма, они хранители советского прошлого, его символов, ценностей, праздников и ритуалов[22].
Период ельцинских реформ вызвал массовую фрустрацию, состояние социальной дезорганизации и аномии, рост массового недоверия к политике и отчуждения от нее. Возвращение к авторитаризму при Путине (подавление свободных выборов, независимых СМК, ликвидация многопартийности) и частичное восстановление полупатримониальной власти, недифференцированной, безальтернативной, требующей лишь аккламации, а не участия в политике, сопровождались ростом массовой удовлетворенности и спокойствия населения, поддержкой режима, остававшейся почти без изменения на протяжении более десяти лет, вплоть до кризиса 2008 г., пока не были вновь серьезно затронуты массовые надежды на «доброго царя» или попечительскую роль государства.
Высокое доверие к персонам высшей, но авторитарной власти представляет собой перенос на «национального лидера» представлений, характерных для сферы домодерных отношений, что, естественно, парализует низовой уровень институциональной организации и тем самым блокирует модернизационное развитие целого. Низкое доверие в социальной сфере (к «незнакомым людям») говорит об отсутствии формальных институциональных норм регуляции — права, морали, гражданских институтов. Узкий радиус межличностного доверия компенсирует институциональные дефициты, но со своей стороны стерилизует потенциал универсализма и модерности. Сочетание разных типов социального капитала, образов жизни и определяет эволюцию социальной системы в России[23].
3. ОБЩИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОГО ДОВЕРИЯ В РОССИИ
Социологические исследования в России, проводимые на протяжении ряда лет Левада-центром, показывают двойственный характер явлений социального доверия в российском обществе. Повседневное практическое недоверие, высказываемое по отношению к окружающим (малознакомым) людям, сопровождается или компенсируется высоким декларативным доверием к трем особо значимым символическим институтам: а) главе государства; б) церкви и в) армии.
Самые высокие значения доверия относятся к тому, кто считается хозяином страны, кому пропаганда старается придать черты то ли «царя», то ли «национального лидера». В первых замерах это был М. Горбачев, затем его сменил Б. Ельцин, теперь — Путин, сохранявший максимум доверия населения даже во времена, когда пост президента занимал Д. Медведев.
Другие социальные институты — средства массовой коммуникации, правительство, политическая полиция и спецслужбы, региональная и местная администрация, Госдума, система правосудия, силовые структуры (полиция, прокуратура), бизнес, финансовые организации, политические партии и профсоюзы и т.п. — находятся в зоне полудоверия и большего или меньшего недоверия населения (см. табл. 1). По отношению к этим институтам, определяющим общественную и повседневную жизнь россиян, проявляются устойчивые негативные установки — подозрительность и отчуждение, смесь страха и отвращения (особенно — к полиции, суду, но также — и к депутатам, политикам), нежелание иметь с ними дело, кроме случаев крайней нужды или чрезвычайных обстоятельств[24].
За выражением доверия россиян к опорным институтам можно видеть сохраняющиеся остатки тоталитарного синдрома, описанного когда-то К. Фридрихом и З. Бжезинским, признаки уходящей или распадающейся, но когда- то единой структуры государственного идеологического и террористического господства. Сегодня от прежней организации общества остался лишь фантом патерналистской власти, претендующей на то, чтобы быть, как и раньше, тотальной, но фактически лишь имитирующей некоторые черты «партии-государства». Лишившись коммунистической идеологии, режим утратил характерную для советской эпохи легитимацию, частью которой был заботливо поддерживаемый пропагандой социальный оптимизм, обеспечение массовой уверенности в «лучшем будущем», то есть довольно умеренном, но гарантированном улучшении повседневной жизни. Когда эта иллюзия обеспеченного будущего у населения исчезла, разрушенная чередой социальных и экономических кризисов и потрясений 1990-х гг., институциональная система предстала в своем обнаженном виде: авторитарного и коррумпированного режима, пытающегося навязать представление о безальтернативности своего правления, опираясь, главным образом, на силовые структуры (включая суд) и пропаганду.
Таблица 1
ДОВЕРИЕ К ОСНОВНЫМ СОЦИАЛЬНЫМ И ПОЛИТИЧЕСКИМ ИНСТИТУТАМ
|
Полное |
Неполное |
Полное |
Затруднились |
Индекс |
|
|
доверие (частичное недоверие) |
доверие |
Недоверие |
ответить |
доверия* |
|
|
Премьер-министр (В. Путин) |
52 |
31 |
9 |
8 |
42 |
|
Президент (Д. Медведев) |
50 |
34 |
9 |
7 |
41 |
|
Церковь, религиозные |
49 |
25 |
10 |
16 |
39 |
|
организации |
|||||
|
Армия |
37 |
36 |
13 |
14 |
24 |
|
СМК |
30 |
47 |
16 |
7 |
14 |
|
Правительство |
30 |
45 |
17 |
8 |
13 |
|
Органы госбезопасности, |
26 |
37 |
16 |
21 |
10 |
|
спецслужбы |
|||||
|
Региональные власти |
28 |
40 |
22 |
10 |
6 |
|
Российские коммерческие банки |
24 |
39 |
18 |
19 |
6 |
|
Малый и средний бизнес |
23 |
39 |
18 |
20 |
5 |
|
Совет Федерации |
22 |
44 |
17 |
17 |
5 |
|
Прокуратура |
22 |
37 |
21 |
20 |
1 |
|
Госдума |
21 |
47 |
22 |
10 |
-1 |
|
Местные власти |
23 |
41 |
26 |
10 |
-3 |
|
Суд |
19 |
43 |
22 |
16 |
-3 |
|
Милиция/полиция |
20 |
40 |
29 |
11 |
-9 |
|
Крупный бизнес |
16 |
37 |
26 |
21 |
-10 |
|
Профсоюзы |
16 |
31 |
26 |
27 |
-10 |
|
Политические партии |
10 |
44 |
30 |
16 |
-20 |
* Ранжировано по индексу доверия. Октябрь 2011 г.; в % к числу опрошенных (N= 1600). Индекс доверия рассчитан по формуле: доля ответов, выражающих полное доверие, и половина доли ответов, выражающих неполное доверие, минус половина доли ответов, выражающих неполное доверие, и доля ответов, выражающих полное недоверие.
Такая композиция доверия, как показывают наши исследования за длительный период наблюдений (начиная с февраля 1993 г.), очень стабильна. Это означает, что распределение мнений не зависит от интересов отдельных групп в обществе, а отражает более глубокие слои массовых представлений, слабо реагирующие на актуальные изменения. Устойчивость массовых установок указывает на то, что подобные представления и стоящие за ними мотивы социального поведения выведены из сферы текущих политических и социальных конфликтов, что это — институционализированные отношения, а стало быть, они воспроизводятся в полном объеме, несмотря на смену поколений и приход новой генерации, заменяющей уходящих «советских людей» и «людей эпохи перестройки». Условиями подобного воспроизводства следует считать процедуры массовой социализации и правовую закрепленность таких механизмов воспроизводства (санкции обычного права и формальная судебная практика).
В отношении к властным институтам (включая и высших представителей власти) прослеживаются два противоречивых плана: первый указывает на признание важности соответствующего института (его места в ряду других институтов), второй — на практическую оценку деятельности функционеров этого института (или степени адекватности того, чем они занимаются, относительно идеальных представлений о том, как и чем должны заниматься). Большинство государственных институтов россиянами по инерции воспринимаются как продолжение или вариант прежних (советских) органов репрессивной бесконтрольной государственной власти. Они, по мнению респондентов, не ориентированы на защиту интересов обычных людей, поскольку предназначены (как полагает основная масса населения) исключительно для защиты интересов высшей власти или обслуживающей ее коррумпированной бюрократии. Именно поэтому неполное (частичное) доверие, точнее, смесь принудительного, вынужденного доверия с настороженностью и латентным недоверием является социальной доминантой практического поведения абсолютного большинства россиян в постсоветское время. Большая часть показателей доверия включают обе эти составляющие отношения к институтам, однако удельный вес каждой из них — разный: в отношении к доминантным институтам (президент, церковь, армия) преобладает признание символической значимости института (при низкой латентной оценке их практической эффективности в выполнении задач управления, религиозно-этической работы в миру, боеспособности и морального состояния рядового состава); в отношении к прочим институтам (парламенту, суду, местной власти, полиции, партиям, профсоюзам) их символическая значимость (идеальное представление об их функциях) снижается пропорционально усилению негативной оценки их практической деятельности, степени несоответствия эмпирического функционирования идеальным представлениям граждан о том, что и как должны делать функционеры данного института. Этот внутренний диссонанс и характеризует представления о социальном порядке посткоммунистического социума. Проблема усугубляется тем, что меняются (особенно в наиболее модернизированных социальных средах, ориентированных на западные образцы) и сами основания для признания символической значимости доминантных институтов.
4. ДОВЕРИЕ В СТРУКТУРАХ НЕФОРМАЛЬНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
Реальные, постоянно подтверждаемые доверительные отношения возникают и фиксируются лишь в очень узких пределах: только внутри малых коллективов и сообществ, прежде всего — в семье или в кругу близких родственников, среди коллег по работе, в дружеских компаниях. В сельской местности или в фабрично-слободской среде отмечается также и более высокое доверие к соседям. Здесь формальные структуры институционального взаимодействия соединяются с неформальными отношениями, что придает им особый характер и прочность.
Доверие в структурах отношений неформальных или традиционно регулируемых институтов радикально отличается от доверия в формальных институтах, поскольку предполагает другие смысловые основания взаимоотношений доверия (в том числе — специализированные роли и нормы отношений во вторых и недифференцированные отношения в первых). В зонах этого типа доверия действуют своеобразные, партикулярные формы социального контроля и взаимной ответственности, предполагающие солидарность лишь со «своими», нормы которой не распространяются на «не своих» и «чужих».
Различия (и национальная специфика) социального доверия отчетливо проявляются лишь при международных сравнительных исследованиях, при сопоставлении российских данных с данными, полученными в других странах в ходе социологических опросов, проведенных по общей согласованной методике (см. табл. 2).
Таблица 2
ИНДЕКС МЕЖЛИЧНОСТНОГО ДОВЕРИЯ[25]
(распределение ответов на вопрос «С каким из суждений вы бы скорее согласились?» A— людям почти всегда следует доверять; B— людям обычно можно доверять; C— с большинством людей в отношениях следует быть осторожным; D— почти всегда в отношениях с людьми надо быть осмотрительным, людям нельзя полностью доверять)
|
A |
C |
Соотношение |
A |
C |
Соотношение |
||
|
2007 г. |
+ |
+ |
ответов |
2008 г. |
+ |
+ |
ответов |
|
B |
D |
«доверять»/ |
B |
D |
«доверять» / |
||
|
«не доверять» |
«не доверять» |
||||||
|
В среднем по |
42 |
58 |
0,73 |
В среднем |
45 |
52 |
0,86 |
|
24 странам |
по 29 странам |
||||||
|
Норвегия |
81 |
19 |
4,26 |
Дания |
79 |
20 |
3,95 |
|
Швеция |
74 |
26 |
2,84 |
Швеция |
69 |
30 |
2,3 |
|
Новая Зеландия |
69 |
31 |
2,22 |
Австрия |
59 |
38 |
1,55 |
|
Швейцария |
68 |
32 |
2,12 |
Финляндия |
59 |
39 |
1,5 |
|
Финляндия |
67 |
33 |
2,03 |
Австралия |
55 |
44 |
1,25 |
|
Австралия |
64 |
36 |
1,77 |
Сев. Ирландия |
50 |
47 |
1,06 |
|
Япония |
61 |
39 |
1,56 |
Великобритания |
48 |
50 |
0,96 |
|
Чехия |
48 |
52 |
0,92 |
Чехия |
45 |
54 |
0,83 |
|
Южная Корея |
46 |
54 |
0,85 |
Германия |
43 |
57 |
0,75 |
|
Словения |
39 |
61 |
0,63 |
США |
42 |
57 |
0,74 |
|
Тайвань |
39 |
61 |
0,63 |
Венгрия |
41 |
58 |
0,71 |
|
Франция |
39 |
61 |
0,63 |
Тайвань |
39 |
58 |
0,67 |
|
Латвия |
34 |
66 |
0,51 |
Франция |
31 |
66 |
0,47 |
|
Польша |
30 |
70 |
0,42 |
Россия |
27 |
68 |
0,40 |
|
Уругвай |
29 |
71 |
0,40 |
Польша |
27 |
72 |
0,38 |
|
Россия |
28 |
72 |
0,38 |
Латвия |
24 |
72 |
0,33 |
|
Доминиканская |
27 |
73 |
0,36 |
Уругвай |
23 |
77 |
0,30 |
|
Республика |
|||||||
|
Мексика |
26 |
74 |
0,35 |
Италия |
22 |
78 |
0,28 |
|
Хорватия |
19 |
81 |
0,23 |
Доминиканская |
20 |
80 |
0,25 |
|
Республика |
|||||||
|
Филиппины |
17 |
83 |
0,20 |
Чили |
16 |
83 |
0,19 |
|
Чили |
13 |
87 |
0,14 |
Хорватия |
15 |
84 |
0,18 |
В % к числу опрошенных (в России N = 1000); приведены данные не по всем странам.
Из приводимых в табл. 2 распределений следует, что самый высокий уровень социального межличностного (но не психологического) доверия мы наблюдаем в странах завершенной модернизации, с доминированием западных ценностей, имеющих своим источником протестантскую культуру методического самоконтроля и самодисциплинирования, индивидуализма, ответственности[26]. Именно там сложились сеть организаций гражданского общества и высокий уровень муниципального самоуправления, именно там государственный аппарат находится под постоянным контролем средств массовой коммуникации и парламента. Основа этой организации общества — общественный идеализм (разделяемые большинством граждан представления об «общем благе») и более или менее устойчивый общественный консенсус относительно целей и средств социальной политики государства. Это накопленное, институционализированное доверие к неопределенно многим другим, партнерам или участникам социальных взаимодействий является важнейшим показателем социального капитала данного общества, его способности к самоорганизации (без использования инструментов спорадического насилия или, напротив, организованных репрессий и систематического принуждения для достижения коллективных целей). Как раз из сопоставления подобных данных видно, что доверие — не спонтанно возникающий эффект актуального взаимодействия, как обычно его трактуют в социально- экономических исследованиях, что доверию обучаются, что оно входит в качестве составной части в общую систему социализации. Это значит, что человек в традиционном обществе или в группах с соответствующим типом культуры доверяет только тем, кому предписывают доверять традиция или обычай и в соответствии с предписаниями этой традиции, в то время как человек в современном обществе доверяет другим в соответствии с обобщенными правилами взаимодействия, заданными доминантными в этом обществе институтами[27].
Как утверждает Кеннет Ньютон, в тех странах, где выше уровень взаимного доверия, люди живут здоровее, дольше, счастливее и более успешно. Такие общества являются экономически более продвинутыми, в них меньше коррупции и больше демократии и оптимизма. Здесь меньше совершается уголовных преступлений и лучше результаты школьного обучения. Доверяющие в большей степени включены в общественную и публичную жизнь, чаще вступают в солидарные отношения помощи ближнему, чаще участвуют в акциях благотворительности и более удовлетворены своей жизнью[28]. Именно эти обстоятельства позволяют считать доверие эквивалентом социального капитала. Доверие закреплено в образах жизни, в системе аспираций (а значит — в структуре социального времени, в представлениях о собственных возможностях индивида и в способностях к рационализации своей жизни, планированию на длительный срок). Такое понимание доверия как проявления социальности идет от работ А. де Токвилля, который рассматривал общество как союз добровольных ассоциаций, основывающихся на совместных интересах, тесном взаимодействии и вере членов друг другу.
В русском словоупотреблении это значение понятия «общество» (= совокупность отношений, основанных главным образом на солидарности или взаимных интересах) за время советской власти практически стерлось, слившись, с одной стороны, с понятием «население», а с другой — с понятием «государство» и образовав в результате специфический термин официоза. Идеологическая игра властей и оппонирующих (иногда) им экспертов на разнице этих значений убила исходную семантику самоорганизации и выражения воли людей, противостояния государству как суверенному или автократическому господству. Искусственно воссоздать прежнюю семантику «общества» (не совокупности поданных, а системы отношений, в которых нет господства и подчинения) достаточно трудно, поскольку таких отношений нет в повседневном опыте абсолютного большинства людей. Российское общество не может отделиться от государства, от машины принуждения, монополизировавшей средства насилия. Общество в России, исторически формируясь внутри господствующего сословия, крайне медленно эмансипируется от власти (от господства, в повседневности являющегося бюрократической машиной массового управления), почти неотделимой, в свою очередь, от частных интересов правящей группировки. И такое положение вещей сохраняется вне зависимости от идеологии, способов прихода к власти или характера ее легитимации. Технология господства в настоящее время сведена к устранению каких-либо возможностей контроля или давления общества на приватизированную власть кланов и группировок, узурпировавших средства насилия и административного управления, а также — ресурсы и каналы социальной мобильности. В таком «обществе» нет и не может быть социального доверия людей как друг к другу, так и к власти, которое мы наблюдаем в демократических и правовых странах или в странах с традиционным социальным укладом. Индикатором автономности общества от государства может служить отношение к налогам: либо индивид сам платит их, осознавая это как более или менее вынужденный, но необходимый и добровольный акт солидарности, либо налоги помимо воли самого индивида изымают автоматически из зарплаты и других доходов. В последнем случае — это экспроприация (публично не обсуждаемая) доходов населения бесконтрольной властью в свою пользу, своего рода дань населения государству, поскольку не только контроля, но даже знания о том, как в дальнейшем распределяются собранные средства, население не имеет. Соответственно, по-разному в разных социальных средах воспринимается и оценивается степень социальной дифференциации, величина разрыва между бедными и богатыми. В России сильнейшее различие между крайними группами, выделенными по уровню дохода, расценивается как несправедливое, а само богатство и благосостояние вызывают подозрение в криминальности своего происхождения и стойкое недоверие, поскольку у общества нет средств публичного контроля за источниками их приобретения. На этом в первую очередь основываются зависть и рессантимент бедных, становясь одним из факторов общего недоверия в обществе и сознания несправедливости социального порядка.
Страны с низким уровнем социального капитала (узким радиусом социального доверия) отличаются высоким уровнем внутреннего насилия. Преимущественно это страны, находящиеся в процессе незавершенной модернизации, с сильнейшей гетерогенностью институциональной системы, сочетанием современных, хотя и слабых формальных институтов и сильных традиционных или консервативных форм организации жизни. Как правило, такие общества характеризуются наличием механизмов, которые блокируют процессы модернизации: это либо консервативные авторитарные режимы, или страны, имеющие в своем недавнем прошлом опыт существования в условиях тоталитарных режимов, опыт гражданских войн или длительных (иногда — хронических) межэтнических, межконфессиональных или социальных конфликтов. Другими словами, это страны с высоким уровнем аномии и социальной дезорганизации.
В России низкое межличностное доверие («большинству людей доверять нельзя, к ним следует относиться с осторожностью») коррелирует с низким уровнем признания индивидуальной ответственности, гражданской солидарности, недоверием к политике или общественной деятельности, негативным отношением к правительству и местной власти, депутатскому корпусу, сознанием собственной невозможности влиять на принятие решений властями разного уровня, а также неготовностью к участию в общественных делах или в акциях, выходящих за рамки проблем повседневной жизни или партикуляристских связей (семья, родственники, друзья, коллеги, соседи).
В то же время ценность межличностного неформального доверия котируется настолько высоко, что доверие уже в качестве собственно этнической характеристики входит в набор элементов этнонациональной самоидентификации русских («Мы — простые, открытые, верные, надежные, готовые прийти на помощь, терпеливые, миролюбивые» и т.п.[29]). Подчеркну, что в данном случае доверие относится преимущественно к низовому уровню институционального взаимодействия (партикуляристскому взаимодействию «своих со своими»), противопоставляемому любым вертикальным отношениям (отношениям «мы/они», взаимодействию «своих» с «ними», с «чужими») или отношениям универсалистского плана (предполагающим ориентацию действующего на обезличенные нормы формальных — прежде всего правовых — институтов).
В таком контексте экономизированная трактовка доверия как рационального расчета и «редукции рисков» не имеет смысла, поскольку модель экономически рационального поведения работает здесь очень слабо (даже в мегаполисах этот тип поведения не является преобладающим и должен сочетаться с массой ограничивающих его условий), нет общезначимых образцов достижительского поведения[30]. Более продуктивны модели «человека советского» (с присущими ему свойствами двоемыслия, лукавства, демонстративной лояльности, пассивной адаптации) или традиционалистского, ксенофобского, настороженно относящегося ко всему новому и незнакомому.
Опросы общественного мнения показывают, что доверие к социальным институтам совпадает с массовым признанием их символической роли — функциональной значимости в воображаемой картине реальности, важности для поддержания социальной структуры и организации российского общества. Выражение подобного доверия предполагает полный отказ индивида от участия в политике, от принятия на себя ответственности за происходящее в стране, городе, где живет индивид, абсолютное несовпадение политической сферы и обыденной жизни основной массы населения. Политика для российского обывателя является не областью солидарных отношений, участия и активности (включая взаимную ответственность), а лишь сферой проявления коллективной идентичности, общих символов.
Первое, на что приходится обращать внимание при интерпретации результатов опросов общественного мнения, — это принципиальная двойственность понятий и модусов доверия, необходимость разведения декларативного и операционального кодов поведения «доверяющих».
Ценностная оппозиция, возникающая перед нами, когда мы разбираем распределение социального доверия в российском обществе: верховная власть, неподотчетная обычным людям / семья, низовая и традиционная форма элементарной социальной организации, отражает примитивность структуры российского социума и предполагает широкое распространение практического недоверия к незнакомым людям, обусловленное недееспособностью (с точки зрения обывателя) функциональных институтов, обслуживающих преимущественно интересы власти.
Оппозиция символические институты / функциональные институты носит принципиально амбивалентный характер, знаки полюсов легко переворачиваются в ситуациях общественного кризиса. Но в любом случае «цена» массового декларативного и публично демонстрируемого (в ситуациях выборов) доверия к власти очень невелика, поскольку выражение его не требует ответственности и, стало быть, «личные издержки» и «затраты» такого поведения весьма невелики. Правильнее было бы сказать, что подобное принудительное доверие к власти соединяется с глубоким равнодушием к политике и отчуждением от этой событийной сферы. Левада называл такое поведение «игрой в доверие»[31] («они делают вид, что работают для нас, мы делаем вид, что доверяем им»). Напротив, рутинное доверие между взаимодействующими в обычных и повторяющихся ежедневно ситуациях (а такое взаимодействие имеет место только в малых группах, прежде всего — в семье или в межперсональных отношениях коллег, иногда — соседей) характеризуется публично не артикулируемой, но очень высокой ценностью и значимостью.
В политике подобную двойственность организованного институционального доверия можно увидеть в отношении к конкретным персонажам и публичным деятелям. Рейтинг первых лиц в государстве (с наведенной телевидением «харизмой», с навязанным пропагандой «доверием») превышает в три раза рейтинги ближайших по списку политиков — лидеров политических партий или влиятельных министров. Данный показатель не означает ни прагматической оценки результатов деятельности руководителей государства, ни одобрения, ни личной симпатии. Этот эффект обусловлен исключительно влиянием статуса, нахождением на высшей социальной позиции. Его можно считать проекцией сильно эрозированного, но все еще традиционного, как бы «сакрального» и мифологического отношения к власти. По существу, политическое поле представлено лишь фигурами, занимающими позиции высшей власти, и политиками из третьего ряда, не являющимися их конкурентами. Поэтому массовое недоверие к политикам (или их низкий рейтинг) следует рассматривать как знак отсутствия выбора.
Если государственные институты, как говорилось, рассматриваются как продолжение старых, советских структур, а потому пользуются условным доверием и легитимностью, то новые структуры оказываются под сильнейшим подозрением, отношение к ним окрашено рессантиментом и неприязнью. Частный бизнес, гражданские организации и иные негосударственные социальные новообразования последних двадцати лет, выпадающие из привычной картины планово-распределительной, централизованной государственной экономики, наталкиваются на сильнейшее недоверие населения (прежде всего — населения бедной и депрессивной периферии, где новые рыночные отношения не сформировались или представлены еще в своем примитивно- хищническом виде) и воспринимаются как нелегитимные, мошеннические и полукриминальные, даже если формально не нарушается закон[32]. Особенно это касается крупного бизнеса, тесно связанного с высшими кругами руководства страны, в меньшей степени — среднего и малого бизнеса.
Недоверие населения к финансовым институтам обусловлено тем, что на протяжении 1990-х гг. власти, вне зависимости от своих партийных или политических пристрастий, многократно обманывали людей, обесценивая накопленные сбережения старших поколений, принудительно меняя курс рубля для того, чтобы снизить давление государственного долга, и т.п. Последствия этого оказались весьма тяжелыми для экономики страны и перспектив ее развития: несмотря на то что у определенной части населения есть сбережения, и довольно значительные (в целом эквивалентные сумме иностранных инвестиций в российскую экономику), обеспеченные россияне не торопятся вкладывать их в ценные бумаги или доверять коммерческим банкам. Как и частный бизнес, большинство состоятельных людей при действующей правовой и судебной системе не доверяют свои деньги ни инвесторам, ни государству, ни предпринимателям. Российская экономика в большой степени развивается за счет спекулятивных денег, краткосрочного кредита, не позволяющего реализовывать большие проекты без государственного (бюрократического, коррупционного) обеспечения.
Иначе говоря, наибольшее сомнение вызывают новые, недавно созданные или «перелицованные», структуры власти, лишенные либо привычной легитимности давно существующего порядка (насилия), либо легитимности советской, идеологической. Социальной базой опорных институтов нынешней политической системы являются группы, более инертные и обладающие ограниченными социальными и культурными ресурсами. Установки именно этого сегмента российского социума актуализируются в периоды общественного возбуждения и выходят на первый план из латентного состояния, как это было в кризисные и переломные моменты 1989—1992 и в 1998—1999 гг., провоцируя ожидания харизматического спасителя.
5. НЕЗАВЕРШЕННАЯ ДЕСАКРАЛИЗАЦИЯ ВЛАСТИ И ГОСУДАРСТВА
Представления об амбивалентной природе доверия к власти в России побуждают выявлять в его структуре пласты гораздо более давних, если не сказать — архаичных, представлений. Мы имеем дело с эффектом длительной, но далеко не завершенной десакрализации государства (сакрального в старом значении этого слова — как объекта священного и проклятого).
Иррациональный характер сферы власти защищает ее от прагматического отношения и критики. Диффузное недовольство властью, которое постоянно выражают 20—25% населения, является лишь фактором стабильности системы, поскольку отводит раздражение в безопасные формы эмоциональной разрядки («разговоры на кухнях»). Критика коррупции, неэффективности, мафиозного или криминального, неправового характера российского руководства не касается сущностной стороны значений власти, а лишь указывает на несоответствие эмпирических проявлений власти ее традиционным для населения или стертым, непроявленным, давно забытым людьми смыслам.
Символическое значение власти, ощущаемое членами сообщества, но не могущее быть артикулируемым и рационализируемым в силу традиционных способов воспроизводства этой семантики, заключается в том, что ценности (блага) в обществе всегда распределены не равномерно, а иерархически. Полнота всех мыслимых достоинств и добродетелей, а соответственно, прав или привилегий сосредоточена «наверху», у обладателей высших социальных статусов (благородного сословия, руководства, начальства), тогда как внизу — лишь «подлый народ», недееспособное население, подлежащее управлению и «воспитанию» со стороны властей, вождей, национальных лидеров, диктаторов. При отсутствии открытой конкуренции за власть этот порядок может испытывать определенные напряжения, связанные с массовым недовольством деятельностью властей. Однако это недовольство не означает перехода к активным действиям по замене одного состава руководства другим именно в силу традиционного характера отношения к власти, поскольку в этих случаях «бунт» направлен только против личности «главного визиря», а не против «султана», функция которого — воплощать надличный традиционный порядок в мире. Другими словами, под современными формами политического устройства России скрываются отношения, характерные для XVI—XVIIвв.
«Сакральный», или иррациональный, статус власти означает, тем самым, закрытость легитимных, смысловых оснований этой власти от понимания и рационализации, от критики и отказа в признании, что, собственно, и разрушало бы структуру господства. Чтобы снять этот защитный ореол власти, необходимо понять, в чем, собственно, заключается семантика этого табу, этой неприкосновенности или «божественности» власти. Воспользуемся для наших целей опытом разбора «сакрального», который дан в интересной и поучительной для нас давней работе немецкого теолога Р. Отто «Священное» (1917)[33].
Оригинальность подхода Отто заключается, прежде всего, в том, что он отказывается от статического, предметного (или догматического, структурного) изложения сущности сакральности. Он переводит анализ в феноменологический план, описывая проявления сакральности или особенности ее восприятия. Такой подход методологически очень верен: о сакральном можно говорить только через проявленность воли божества, поскольку сакральное нельзя описывать в статических или объективных категориях, оно может проявиться только через воздействие божественного. Божественное (сакральное), по мнению Отто не выражаемое в рациональных категориях и понятиях, может быть схвачено лишь через свое проявление, через сопутствующие ему признаки особых психических состояний — религиозного подъема, воодушевления, энтузиазма, переживания необыкновенного, необъяснимого волнения, а главное, возникновение у субъекта этого переживания чувства, близкого к чувству «тварности», ощущения собственной зависимости от того, что выше всякого творения, или осознания собственной ничтожности перед лицом «объективного» величия и всемогущества божества, несоизмеримости себя (Я) и «высшего начала», что заставляет склониться с трепетом и страхом перед его «гневом» и «ревностью», с ужасом перед необъективируемым, но символизируемым каким-то образом обладателем божественных начал, с экстатической любовью к сакральному объекту. Именно эти признаки или характеристики «сакрального» Р. Отто соединяет в понятие «нуминозного», описывающее опосредующие отношения сакрального и человеческого. Отто полагает, что чувство тварности представляет собой ответную реакцию на проявления нуминозного. Но я бы, с точки зрения социологии, рассматривал эту причинно-следственную цепочку прямо противоположным образом: сознание собственной ничтожности и смирения есть условие «откровения» сакрального, человек должен бесконечно умалить себя для того, чтобы артикулировать или объективировать то, что выше всего про- фанного и повседневного.
Сакральное, как утверждал Э. Дюркгейм, — это перенос значений общества (социального целого) в трансцендентную сферу, в данном случае сопровождаемый нуминозными, как их называет Р. Отто, переживаниями. Разрыв с обычным, привычным, традиционным и нормативным дает эффект аномии, который и порождает страх, чувство оставленности, покинутости, трепета, ужаса перед возникающим всемогуществом, чувство, что за тобой наблюдают, ведут, что твоя воля оказывается в поле тотального контроля, слежения, а сам ты уже не принадлежишь себе. Элиминирование привычного и нормального порождает эффект пустоты значений отдельного человека, молчания его собственных достоинств и ценностей, величия власти и несоизмеримости с ним частного существования, громадности и всесилия государства, в условиях которых субъекту остается воспринимать себя как бесконечную малость. Это и есть главное, что достигается данной практикой, — безусловная зависимость субъекта опосредована безусловным превосходством объективно «нуминозного».
Иначе говоря, мы имеем дело с процедурами последовательного переворачивания повседневных ценностных приоритетов, дисквалификацией привычных ориентиров и определений реальности, обеспечивающих утверждение, «объективацию» или «репрезентацию» высших ценностных значений, объектов веры не просто в надындивидуальные, а в надколлективные сущности, гипостазирование их в качестве составляющих коллективных мифов и верований. Важно подчеркнуть, что это не какое-то мистическое блуждание или поиск, а институционализированная структура действия, ориентированная на предзаданный результат — возвышение коллективных символов веры. Поэтому «страх» или «священный трепет» перед государством (великой державой, супердержавой, ЦК КПСС, КГБ или их персонификациями) — это не боязнь наказания, а предвосхищение несоизмеримого и слишком высокого, значительного, а потому непостижимого и, тем самым, таинственного. В ситуации переживания нуминозного (или нуминозного переживания как такового — восторга и ужаса) индивид лишается собственной воли. Он не принадлежит себе, чувствует себя не только под надзором высших сил, но и в сфере, несоизмеримой со всем, что было ему дано ранее в его эмпирическом опыте.
Собственно, это пустое (то есть чисто структурное, без содержательного наполнения) значение нуминозности власти и образует главную, важнейшую часть семантики суверенитета российской власти, ее самодостаточности или безосновного произвола (то есть способности принимать решение в ситуации, определяемой как внеправовая, по К. Шмитту). Любое содержательное наполнение власти (законодательное, идеологическое, политическое и проч.) предполагает ограничение этой автономности или суверенности господствующего. Поэтому, когда в дело вступают конкретные и прагматические интересы акторов, взаимодействующих с «властью», ее представителями или инстанциями государства, немедленно включаются механизмы негативной идентификации, начинается игра с властью, возникает феномен неполной лояльности и образуется некоторое пространство торга, коррупции, «неполноты доверия» ей.
Следует подчеркнуть, что переживания такого рода возникают и осознаются как не контролируемые самим индивидом, как захваченность извне. Такие состояния коллективного взаимодействия воспринимаются как наполненные высшими смыслами, проясняющими «сущность» вещей и самого человека, как «самость» индивида. Санкционируемые подобным образом значения коллективности, целого, социального порядка получают мощнейший иммунитет от рационализации, закрываются от индивидуального, частного сомнения и критического посягательства на авторитет тех сил или лиц, институтов, которые персонифицируют или символизируют это целое. (Примерами этого могут служить политтехнологическое оперирование с мифом или образом Сталина, сакрализация войны, превращение ее в национальное торжество вместо того, чтобы расценивать как национальное несчастье, бедствие и грязное дело, в которое втянули народ его бесчеловечные руководители.)
Специфичность «сакрального» (нуминозного) отношения к власти заключается в том, что любые значения, и прежде всего — значения частной жизни, обстоятельств существования индивида, отдельного человека, девальвируются в перспективе, заданной нуминозным объектом (властью). Это как бы прибор обратной перспективы, бинокль, если смотреть на него с обратной стороны. Поэтому возникающая при этом иррациональность власти блокирует процессы дифференциации и ролевое определение носителей власти или их спецификацию. Невыразимость значений власти (иррационализм) указывает на ритуальный характер отношения к ней. Эти значения могут артикулироваться только в церемониалах (включая и телевизионные шоу — парады, выступления первых лиц, богослужения), а в повседневной практике оказываются равноценными голому насилию, принуждению, неподчиненности чиновника здравому смыслу или маленькому человеку (подзаконные процедуры всегда приоритетны перед более высокими, но формальными законами). Отсюда нынешняя близость первых лиц, всего госаппарата, депутатского корпуса к церкви, все более выступающей в качестве магического средневекового института, владеющего волшебными средствами воздействия на мир. Напротив, практическое, прагматическое и трезвое отношение к нынешней власти становится возможным только при «взятии в скобки», нейтрализации нуми- нозной установки сознания. Эта часть структуры массового сознания (частный, или субъективный, план структуры двоемыслия) представляет собой выражение демифологизированного, рационально-критического отношения к власти. Оно не просто лишено каких-либо следов нуминозности, а, напротив, обусловлено почти исключительно более или менее актуальными интересами обеспечения повседневного существования. Частный (не коллективный) прагматизм отключает мифологические структуры социального существования. Поэтому так быстро, если не сказать — стремительно, в ситуации кризиса улетучивается «обожание» их или даже просто уважение к ним. Но они заменяются не какими-то либеральными или демократическими представлениями, а исключительно иронической или цинической установкой в отношении прежнего кумира, равно как и всей сферы политики.
Важно при этом, что любые мотивы и основания оценки происходящего с этой точки зрения находятся вне пласта традиционализма. Именно включение традиционалистской, не подлежащей рационализации культуры, пронизанной нуминозными отношениями, и создает ощущение неподвижности, пассивного социального существования. Этот остаточный слой застывшего крепостного сознания, неизменяющегося, всегда пребывающего как бы вне времени (поскольку его действие уничтожает ценностные значения частного и индивидуального существования и определяющих его интересов), задает границы возможного для частного человека, сам модус пассивности в ареале антимодерного и домодерного социального капитала. Феномен нуминозного восприятия власти (и социальной структуры) предполагает дисквалификацию собственных возможностей отдельного человека, ограничивая пределы его аспираций, сферу его притязаний. Но вместе с девальвацией чувства собственного достоинства и ценности индивидуальности стерилизуются и условия для возникновения гражданского общества, поскольку политика и общественная деятельность — дело исключительно уважающих себя и самодостаточных людей, испытывающих солидарность с такими же, как и они, гражданами, достойными уважения. Еще Аристотель выводил рабов из сферы политики. Крепостное сознание и мстительная, плебейская самозащита от вызовов идеального и ценного блокируют рационализацию своей жизни, возможность политической ответственности и участия в делах, имеющих общую значимость. Где значения политики и обыденного человека несоизмеримы (нет общих значений ценного), там нет «общества» и развития. Поэтому мифологическое (нуминозное) отношение к власти соотносится с общественным равнодушием и социально-политической пассивностью, покорностью в обычные времена, а в кризисные — с «харизмой», с надеждой на первое лицо, предполагающей не изменение, а возвращение социума в нормальное, привычное состояние.
Рост популярности РПЦ (как и усиление национализма) в последнее десятилетие в России является свидетельством того, что конструкция традиционалистских значений и механизмов воспроизводства представлений об обществе и социальном порядке вполне сохранилась. Однако следует подчеркнуть, что эта структура сознания (система отношения к власти, к организации социального порядка) опустошена от собственно сакрального, здесь нет никаких верований в бытие трансцендентных сил. Главное — сохранение механизмов дисквалификации самодостаточной субъективности, блокирование самой возможности ее появления, обесценивание частной жизни как бы от имени символической тотальности, сверхзначимой инстанции, выступающей в роли суррогата трансцендентного или трансцендентального начала, замены сферы ценностей.
Последовательная кастрация независимых от власти, самодостаточных и признаваемых обществом в качестве таковых групп оборачивается бессмысленностью коллективной повседневности. Российская обыденность лишена ценности, праздничности, приподнятости, значительности того, что связано с политикой. Поэтому нуминозное (в виде РПЦ или националистических мифов) выступает как заместитель ценностей и их инстанций.
6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Подытоживая сказанное, я определил бы доверие как социальный механизм, характеризующий эффективность различных институтов общества, а способность различать границы их действия — как одно из свидетельств дееспособности или социализированности индивидов. Барьеры между различными зонами доверия отмечены социальными ритуалами, семантика которых определяется «открытостью» или «закрытостью», универсальностью или, напротив, партикуляризмом норм и правил социальных взаимодействий, спецификой социальных отношений, регулируемых этими институтами. Разные типы доверия указывают на многообразие механизмов и оснований солидарности в обществе. Низкий уровень доверия означает механическую ин- тегрированность общества, наличие многих несогласованных социальных порядков, возникающих из-за гетерогенности институциональных систем, функционирующих в данном обществе.
Посттоталитарная эволюция обозначила не просто неравномерность или разную скорость изменений в разных сегментах российского общества, но крайне противоречивый, а главное — разнонаправленный их характер. Ситуация социального разлома и разрушения некоторых общих уровней социальной регуляции спровоцировала возвращение к более архаичным пластам культуры и социального поведения, оказавшимся своего рода резервом средств физического выживания в условиях кризиса и резкого падения жизненного уровня. С одной стороны, это активизировало более примитивные латентные формы массового патернализма, ожидания прихода харизматического героя, вождя, что, в конечном счете, стали эксплуатировать в собственных интересах бюрократия и авторитарная власть. Новые власти пытались использовать для своей легитимации отработанные, непродуктивные символические структуры — имперские, православные и сословные традиции. С другой стороны, апелляция к симулятивной архаике, не обеспечивающей смысловую проработку идущих в обществе изменений и, тем более, не порождающей новых смыслов и ценностей, представлений о будущем, становится причиной стремительной деморализации общества, массовой аномии, асоциального индивидуализма и цинизма. Прежние формы компенсаторной защиты от террора и тотального контроля, выражавшиеся в манифестации межличностного доверия в малых группах или в структурах административного рынка, коррупции (блата, сетевого обмена, «знакомств», «связей с нужными людьми» и множестве других форм коммуникации и сплоченности), в новых условиях постсоветской реальности перестали быть значимыми. Прагматическое недоверие к социальным институтам, связанным с властью, при явной идентификации с их символической функцией (иногда — с персонами, их воплощающими) не меняло и не могло изменить общего авторитарного характера конституции власти, организации системы господства, состояния недифференцированности политической системы (отсутствия системы сдержек и противовесов, блокирования разделения разных ветвей власти). Советские формы доверия, бывшего своего рода «клеем» социальных отношений внутри малых групп и сообществ, но одновременно и механизмом фрагментации социума, девальвировались и перестали быть значимыми и действенными. А это, в свою очередь, вело к росту двоемыслия и цинизма, увеличению зон «игры в доверие». Условия выживания и сохранения «советского человека», его тактика адаптации через снижение общих требований морали и ответственности, взаимности и сочувствия к другому не способствовали формированию универсалистской этики и права, что, в свою очередь, оказывало парализующее воздействие на возможности модернизации России и демократизации российского общества. Возник замкнутый круг — институционализация новых отношений, соответствующих нормам современного, правового и демократического общества, невозможна без повышения доверия людей друг к другу, а доверие невозможно без эффективных социальных институтов. Выход из этого тупика возможен (при всей сомнительности этого сценария) за счет растущей сегментации общества, появления отдельных анклавов с собственным, модерным типом социального капитала.
[1]Восновестатьилежитдокладавтора«Trust in the post-soviet Russia» наконференции«Trust and Distrust in the USSR» (17—18 февраля 2012 г., School of Slavonic & East European Studies, University College London). Печатается сокращенная версия. Полный вариант статьи см. в: Вестник общественного мнения. 2012. № 2.
[2] См.: Гудков Л. Социология культуры: научно-аналитический обзор тематического номера «Кёльнского журнала по социологии и социальной психологии», посвященного восстановлению идеи социологии культуры (1978) // Культурология. М.: ИНИОН, 2012. № 1 (60). С. 40—115.
[3] См. его статьи «Проблемы экономической антропологии у К. Маркса»; «Культурный контекст экономического действия»; «Социальные рамки экономического действия» и др. в кн.: Левада Ю. Статьи по социологии. М., 1993.
[4] См.:Tenbruck F.H. Der Fortschritt der Wissenschaft als Tri- vialisierungsprozess // Kolner Zeitschrift fur Soziologie und Sozialpsychologie. Opladen, 1976. Sh. 18.
[5] См.: Левада Ю. От мнений к пониманию: социол. очерки, 1993—2000. М.: Моск. шк. полит. исслед., 2000; Он же. Ищем человека: социол. очерки, 2000—2005. М.: Новое изд-во, 2006.
[6] Сама по себе тема доверия возникла, конечно, гораздо раньше; она образует сквозной мотив в сочинениях многих политических философов, начиная, по крайней мере, с Т. Гоббса или Дж. Локка. Предметом их анализа были условия, при которых можно было ожидать возникновения справедливого социально-политического порядка в государстве, основанного на доверии поданных к правителю, соответственно, на моральных отношениях власти и подчинения, принципах всеобщего блага.
[7] Отмечу, что в советское время никаких данных об отношении населения к власти или доверии к институтам не было и быть не могло, поскольку сам вопрос такого рода отдавал идеологической крамолой. О характере доверия мы можем судить по косвенным признакам, тематизации этих напряжений в художественной литературе или кинематографе, дневникам или воспоминаниям, что лишает их сравнительной значимости. Литература и искусство в силу их специфики могли лишь подчеркивать значимость идеологической нормы доверия обывателей к власти или темати- зировать культурные и социальные напряжения, возникающие в тоталитарном обществе, но оценивать их силу и функциональную роль в строгом смысле крайне сложно. Тема собственно доверия в советском искусстве и литературе никогда не была в центре внимания. В 1920-е — первой половине 1930-х гг. проблематика человеческого доверия возникает лишь у прозаиков и драматургов второго плана (А. Афиногенов, Н. Островский), «попутчиков» (В. Шкваркин, М. Булгаков, А. Платонов, Ю. Олеша), а затем уходит до конца сталинского периода и хрущевской «оттепели». На первом плане с конца 1920-х гг. стояли идеологически проверенные сюжеты, связанные с идейной бдительностью, с паранойей тотального недоверия всех ко всем (кроме навязанного и принудительного доверия к руководителям «партии и правительства»), выявлением классовых врагов, разделением на «своих», или «социально близких», и «чужих», «предателей» и т.п. И лишь с началом осмысления опыта репрессий и разложения советской идеологии постепенно в литературе и кино предпринимаются попытки как-то затронуть эту тематику вне идеологических параметров (К. Симонов, П. Нилин, Ю. Трифонов, Ф. Искандер, Ч. Гусейнов, Л. Петрушевская, К. Воробьев, В. Тендряков, В. Арро, В. Быков, В. Астафьев, А. Солженицын и другие). Чаще это связано со стремлением понять природу советской морали и корни повседневной жестокости. Но анализ этих аспектов проблемы доверия выходит за рамки данной работы и заслуживает отдельного исследования.
[8]См.:Fukuyama F. Trust: The Social Virtues and the Creation of Prosperity. N.Y.: Free, 1995 (рус. пер.: Фукуяма Ф. Социальные добродетели и путь к процветанию. М.: АСТ, 2006);Sztompka P. Trust: A Sociological Theory. Cambridge: Cambridge University Press, 1999;Noteboom B. Trust: forms, foundations, functions, failures and figures. Cheltenham: Edward Elgar, 2002;Luhman N.Vertrauen: Ein Mechanismus der Reduktion sozialer Komplexitat. Stuttgart: Enke, 1968; Хоскинг Дж. Почему нам нужна история доверия // Вестник Европы. 2003. Т. 7/8. С. 225—236.
[9] Следует подчеркнуть, что даже в самых рационализированных отношениях, например экономических или научных, знание мотивов партнера или последствий взаимодействия с ним не может быть принципиально полным. В этом плане имеет смысл рассматривать доверие по аналогии с метафорой, синтезирующей разные смысловые планы в одно семантическое образование, интерпретировать его как шарнир, соединяющий регуляторы действия разного уровня, включающий одни системы социальных отношений (институтов, групп) в управление другими социальными императивами или нормами.
[10] В самом понятии «социальный капитал», введенном экономистами, нет ничего нового по сравнению с обычными понятиями культуры и ее институционализации, но оно позволяет оперировать с доверием по аналогии с другими видами капитала. Социальный капитал (=межличностное доверие) в социально-экономических работах представляет собой новейший функциональный вариант понятия «культура», суженного настолько, что оно становится доступным для операционализации и измерения.
[11] О подобном ресурсе блатных в лагере много писал В. Ша- ламов в «Колымских рассказах», распространяя эту этику блатных на всю советскую «общую зону». Но, конечно, тема обмана доверия — образец игровой социальной тематизации отношений во многих культурных ситуациях, бесконечно заимствуемый и варьируемый в зависимости от «вводных» характеристик. См., например, комедию П. Мариво «Lesfa- ussesconfidences» («Ложные признания», 1737), переведенную в России П. Катениным под названием «Обман в пользу любви» (1827), или роман Г. Мелвилла «TheConfidenceMan: HisMasquerade» («Искуситель», 1857).
[12] См.: Левада Ю, Левинсон А. «Похвальное слово» дефициту // Горизонт. 1988. № 10. С. 26—38.
[13] См.: Левада Ю. Варианты адаптивного поведения // Левада Ю. Ищем человека. С. 202—212.
[14] См.: Гудков Л., Дубин Б. Институциональные дефициты как проблема постсоветского общества // Мониторинг общественного мнения. 2003. № 3. С. 33—53.
[15] Исследования формирования нового предпринимательства в 1990-х гг. показали, что основными препятствиями на пути развития бизнеса были не отсутствие свободного доступа к кредитам или новым технологиям и не административный произвол и коррупция, а дефицит доверия к партнерам по бизнесу, несоблюдение договоров, нечестность, необязательность при выполнении условий контрактов и проч. См.: Общественный договор: Социол. ис- след. / Под ред. Д. Драгунского. М.: Спрос, 2001.
[16] См.: Хоскинг Дж. Структуры доверия в последние десятилетия Советского Союза // Неприкосновенный запас. 2007. № 4. С. 59—69; Он же. Экономика доверия // Неприкосновенный запас. 2010. № 5. С. 84—93 (статьявошлавкнигу:Hosking G. Trust: Money, Markets, and Society. L., 2011); Гудков Л. Общество с ограниченной вменяемостью // Вестник общественного мнения. 2008. № 1. С. 8—32; Он же. Цинизм «непереходного» общества // Вестник общественного мнения. 2005. № 2. С. 43—52; Он же. Инерция пассивной адаптации // ProetContra. 2011. № 1/2. С. 20—42.
[17] См.: Афанасьев М. Клиентизм и российская государственность. М.: Московский общественный научный фонд, 1997.
[18] См.: Модсли Э, Уайт С. Советская элита от Ленина до Горбачева. Центральный комитет и его члены, 1917—1991 гг. М.: РОССПЭН, 2011. С. 365—369.
[19] См.:Newton K., Zmerli S. Three forms of Trust and their Association // European Political Science Review. 2011. Vol. 3. № 2. P. 1—32; Political Trust: Why context matters / Ed. by S. Zmerli, M. Hoogle. Colchester: ECPR Press, 2011.
[20] См.:Rose R. Uses of Social Capital in Russia: Modern, Pre- Modern, and Anti-Modern // Post-Soviet Affairs. 2000. № 16 (1). P. 33—57. Его типология, как и типология Н. Зубаре- вич (Четыре России // Ведомости. 2011. 30 дек.), обладает значительной эвристической силой, поскольку почти две трети населения России живут в малых городах и сельских поселениях, в которых сохраняются традиционалистские образцы поведения и представления, не говоря уже о советских стереотипах и образе мысли.
[21] См.:Newton K. Taking a bet with ourselves. Can we put trust in trust? // WZB Mitteilungen. 2012. № 135. S. 7.
[22] О росте социальных выплат и ожращении удельного веса доходов от предпринимательской деятельности в России в последние годы см.: Николаев И. Больше социализма // http://www.gazeta.ru/comments/2012/06/05_x_4613793.shtml.
[23] Подробнее об этом: Гудков Л. Социальный капитал и идеологические ориентации. К вопросу о векторах эволюции российского общества // ProetContra. 2012. № 55 (в печати).
[24] См.:Levada Yu. The Problem of Trust in Russian Public Opinion // Proceedings of The British Academy. 2004. Vol. 123. P. 157—171.
[25] Международный проект ISSP«Доверие», осуществленный в 2007 г. исследователями из 24 стран. В России опрос был проведен Аналитическим центром Юрия Левады (руководитель проекта — Л.А. Хахулина) по общероссийской репрезентативной выборке (N= 1000). Годом позже, в рамках проекта ISSP«Религия», этот же вопрос был повторен. Полученные результаты подтвердили вывод об устойчивости подобных установок в странах с аналогичным типом культуры.
[26] Другие сопоставительные международные исследования, аналогичные указанному, дают близкие результаты. См.: EuropeanSocialSurvey (ESS) 1999; 2007 (www.european- socialsurvey.org);Белянин А.В., Зинченко В.П. Доверие в экономике и общественной жизни. М.: Фонд «Либеральная миссия», 2010.
[27] Ср. психологические трудности у людей старшего поколения при освоении новых форм генерализованного взаимодействия, предлагаемых как бы лишь «техническими» посредниками: пластиковыми карточками, автоответчиками, компьютерами и т.п.
[28] См.:Newton K. Taking a bet with ourselves. S. 6—9.
[29] См.: Гудков Л. Комплекс «жертвы». Особенности восприятия россиянами себя как этнонациональной общности // Мониторинг общественного мнения. 1999. № 3. С. 46—64.
[30] Ср.: Бондаренко Н, Красильникова М, Юдаева К. Инновационный и предпринимательский потенциал общества // Вестник общественного мнения. 2012. № 1. С. 75—99.
[31] Советский простой человек. М.: Мировой океан, 1993. С. 31.
[32] Стойкое недоверие к организациям гражданского сектора и практически полный отказ от их поддержки может в какой-то степени объясняться и стойкой идиосинкразией населения к практике государственного принуждения к выражению лояльности власти через имитацию добровольности посредством участия в пионерских, комсомольских организациях, ДОСААФ, Красном Кресте, ветеранских и т.п. союзах. Скептическое отношение россияне проявляют и к деятельности суррогатных организаций, типа федеральной Общественной палаты и ее аналогов в регионах, равно как и к другим формам государственной имитации попыток самоорганизации общества. Несмотря на признанный авторитет таких НПО, как, например, «Солдатские матери» или «Мемориал», большая часть организаций гражданского сектора дискредитирована властью и воспринимается населением явно негативно. Поэтому принимают систематическое участие в той или иной общественной организации менее 1% населения, хотя формально числятся членами какой-либо общественной организации или союза около 10% взрослого населения.
[33] См.: Отто Р. Священное. Об иррациональном в идее божественного и его соотношении с рациональным. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 2008.
Опубликовано в журнале:
«НЛО» 2012, №117
Повелитель чипов
Геннадий Красников, один из столпов отечественной микроэлектроники: «Что касается бытовой электроники, то в СССР у каждого предприятия была своя бытовая «нагрузка». Помните игру «Ну, погоди!», где падающие яйца надо было ловить? Это наша продукция!..»
В советские времена бытовал анекдот: советские ученые создали микросхему с тремя ножками и двумя ручками — для переноски. Тем не менее космические спутники и прочие военные объекты взлетали, опережая другие страны, и исправно делали свое дело с помощью именно этих микросхем. В чем тогда были правы злопыхатели и почему сегодняшняя Россия не производит мобильных телефонов? Об этом «Итогам» рассказал Геннадий Красников, председатель совета директоров ОАО «НИИ молекулярной электроники и завод «Микрон», академик РАН.
— Геннадий Яковлевич, скажите правду: советская микроэлектроника действительно была такой убогой, как на этот счет шутили?
— Конечно, нет. При Советском Союзе микроэлектроника — это была гордость, символ общепризнанного мирового лидерства. Тогда наряду с США и Японией мы безоговорочно входили в тройку ведущих стран, занимающихся микроэлектроникой. По всем показателям — от объемов выпуска, технологического уровня и до системного подхода к делу. Потому что микроэлектроника в целом — это не только выпуск разных микросхем, но и большая инфраструктура, начинающаяся с производства чистых материалов, изготовления специфического высокоточного оборудования, специального строительства и заканчивающаяся полным циклом подготовки кадров. Множество вузов готовило эти кадры, причем высочайшего уровня. Развитие микроэлектроники шло широким фронтом — это безусловный факт. Если взять сегодня, например, ведущие компании мира, которые работают в области проектирования, изготовления микросхем, а также в сфере технологического оборудования для их изготовления, можно увидеть, что там трудится немало выпускников наших вузов и даже бывших сотрудников нашего предприятия.
— Обычные люди ничего об этом не знали, сочиняя анекдоты?
— Как обыватели могли по-другому реагировать? Возьмем для примера наше предприятие — «НИИ молекулярной электроники и завод «Микрон». Тогда 99 процентов продукции приходилось на нужды обороны и только где-то полпроцента — на бытовую технику. А обыватель мог реагировать только с точки зрения доступных для него товаров народного потребления. Вот и судили люди по тому дефициту, который тогда был, и по состоянию совершенно неприоритетного в то время направления товаров бытового назначения. Просто несравнимому по тому вниманию, которое уделяла страна, с тяжелым машиностроением, атомной отраслью, космосом. Но ведь это все до сих пор работает! Скажем, зенитно-ракетные комплексы С-200, С-300 — это разработки 70-х — начала 80-х годов. И они до сих пор конкурентоспособны. Даже с этой точки зрения понятно, какая в то время была элементная база. И, заметьте, практически вся — отечественная.
Что же касается бытовой электроники, у каждого предприятия была своя бытовая «нагрузка». Скажем, у нас — электронные часы и игрушки. Может, помните «Ну, погоди!», где падающие из куриц яйца надо было ловить? Это наша продукция. Другие, к примеру, выпускали электронные калькуляторы. Завод «Элион» и НИИТМ, который занимался производством технологического оборудования для микроэлектроники, то есть изготавливал установки плазмохимии, установки осаждения металлов и т. п., еще и магнитофоны «Электроника» выпускал. А раз направление второстепенное, то и дизайн, и качество этой продукции, прямо скажем, не впечатляли. Такой подход трудно назвать правильным. Хотя этому есть объяснение.
В советской экономике денег у предприятий было очень много, но эти деньги были очень разными: фонд заработной платы (примерно 10 процентов от всех финансовых активов) — одни деньги, фонд на покупку оборудования — другие, а деньги, которые шли на комплектацию материалов, — третьи. Все деньги были расписаны по статьям, и перемещать их с одной статьи на другую не было возможности. Получалось, что, если даже у тебя прибыли очень много, на зарплату часть перебросить все равно невозможно. И страна отслеживала, чтобы количество тех наличных денег, которые шли на зарплату, соответствовало товарам на полках магазинов. Понятно, что для нашей отрасли это обусловливало серьезнейший дисбаланс — танки, пушки и самолеты ведь не шли на магазинные полки для продажи гражданам. И чтобы удерживать баланс зарплат с народным потреблением, каждому предприятию давали в нагрузку производство этих самых товаров народного потребления (ТНП). Сложнейшая, между прочим, процедура была — распределить производство ТНП так, чтобы для каждого предприятия страны на рубль заработной платы приходился рубль произведенных товаров народного потребления. Я эту «механику» изучил досконально, потому что в 1988 году стал заместителем гендиректора «НИИМЭ и завод «Микрон» по производству, а в 1991-м — гендиректором.
— Сколько вам тогда было?
— Тридцать три.
— Наводит на ассоциации — распятие советской микроэлектроники... Почему это случилось? Неужели правда происки мировой закулисы?
— Знаете, для правильной реорганизации при переходе к рынку нужно было хорошо знать экономику Советского Союза. А я думаю, что Михаил Сергеевич Горбачев и прочие высшие руководители страны имели о ней весьма слабое представление. Специально микроэлектронику не разваливали. Более того, в 1986 году было подписано постановление правительства, которым руководил тогда Николай Рыжков, об ускоренном развитии электронной промышленности, которое предусматривало очень большие капиталовложения. Но эту программу построили на неверных принципах — было принято решение строить новые фабрики, чуть ли не новые города, вместо того чтобы больше денег направить на реконструкцию и модернизацию существующих заводов.
— Проблема модернизации в тот момент была актуальна?
— Конечно. Микроэлектроника каждые два-три года требует обновления, строительства новых «чистых комнат». Однако вместо этого постановлением правительства, которое я упомянул выше, почему-то решили, что в первую очередь надо строить новые современные заводы в чистом поле. Тогда по всей стране, включая Украину и Белоруссию, раскопали множество котлованов, залили туда тысячи тонн бетона. И здесь, в Зеленограде, заложили вторую очередь микроэлектронного комплекса — он так и остался на стадии нулевого цикла, этими бетонными сваями и сейчас можно любоваться. Колоссальные деньги были, образно говоря, залиты в бетон. Под это дело развернулось строительство жилья для будущих работников, и эти деньги тоже ушли в песок, потому что в 1989—1990 годах бюджетный дефицит нарастал кратными темпами, и финансовой господдержки не стало.
Но нужно было показать, что у нас есть рыночная экономика, и в это время появились кооперативы и центры научно-технического творчества молодежи (НТТМ). По сути, их главным предназначением было перевести те 90 процентов средств, распределенных по разным фондам, в наличные деньги. Смысл такой: теперь, если понадобились тебе деньги на оборудование, материалы или на что-то еще, например зарплату, никаких проблем с выбиванием фондов больше нет — заключаешь договор с НТТМ, они идут в банк, получают наличные деньги, и ты покупаешь то, что нужно. Такой НТТМ мог нанять нашего сотрудника и платить ему зарплату в десять раз больше, чем раньше.
— Вам стало проще работать?
— Смотрите, что получилось. Вначале Горбачев с Лигачевым начинают антиалкогольную кампанию, а это значит, что на 40 миллиардов рублей товаров изъято с полок магазинов. Пропорция наличных зарплатных денег и товаров народного потребления резко нарушилась, освободившиеся денежные средства люди должны на что-то тратить. Надо либо излишки денежной массы изъять, либо на полки товар поставить. А вместо этого ввели эти НТТМ, и 90 процентов денег предприятий стали наличными. У людей появились деньги, все было сметено с прилавков, и дальше, кто помнит, вся страна в сплошных очередях стояла. Кооперативы, очереди, хаос.
А микроэлектроника — это специфическая отрасль, для нее нужны очень большие рынки сбыта, минимум миллионов 250—300 населения, а лучше 500 миллионов. При Советском Союзе такой масштаб создавало объединение стран под названием СЭВ. Мощнейшая кооперация была, но с развалом СССР этот налаженный рынок сбыта разрушился. Дальше — больше. Например, Министерство обороны решило обнулить свой заказ. Это ж 90-е годы: врагов больше нет, танки, пушки и самолеты нам больше не нужны. Пошла программа конверсии: если ты сегодня делал танки и самолеты, завтра будешь кастрюли выпускать или доильные аппараты. Что это означает для нас, производителей микроэлектроники? У каждого потребителя наших микросхем, естественно, был запас на складе. Но если потребности в выпуске сократились в несколько раз, значит, имеющихся запасов хватит еще на несколько лет. А поскольку у нас самих эти микросхемы есть на складе, получается, что надо подождать еще лет эдак десять, когда кому-нибудь они вновь понадобятся. Но специфика микроэлектронного производства заключается в том, что нельзя установку выключить, а потом, когда нужно, включить. Здесь без разницы: одну микросхему делать или сто миллионов, и если объемы производства падают ниже определенного минимума, то ты либо останавливаешь производство, либо работаешь в убыток.
— Тогда вообще для нужд наших предприятий микросхемы не закупались?
— Почему только тогда? И сейчас та же ситуация. Если вы посмотрите закупки вооружений, увидите, что, скажем, самолеты начали покупать только в последние года четыре. А до этого вся военная техника производилась лишь на экспорт.
— Вам экспорт помогал?
— А мы, собственно, за счет него и выжили. Только потому, что в 1990 году впервые вышли на экспорт. Samsung помог. Он тогда ставил свой завод на реконструкцию, и чтобы не потерять клиентов, попросил нас поставлять продукцию по его контрактам. Мы так и писали в документации: производитель Samsung, сделано на «Микроне». И в течение многих лет закрывали заказы Samsung, пока он реконструкцию завершал. Это была, конечно, чисто гражданская продукция — разнообразные микросхемы для электронных часов, калькуляторов и т. п. Они несложные, но требования к качеству были очень высокими. И это нас спасло. Все предприятия тогда боролись за выживание, и с этого времени пошло нарастать технологическое отставание страны в микроэлектронике.
— Многие выжили?
— Что вы! Была огромная отрасль — в СССР более миллиона человек работало в области электроники, колоссальная инфраструктура. Правильно сказать, что кое-кто выжил. И эта история еще не закончилась — многие из тех, кто выжил, сегодня существуют, но не развиваются.
В дополнение к сказанному еще и приватизация подкосила отрасль. Нам в 1990—1992 годах пришлось сильно постараться, чтобы сохранить нашу связку институт — завод. Эта структура так и задумывалась с самого начала: в 1964-м появился НИИ, а через три года при нем — опытное производство, которое выросло в завод «Микрон», и одно без другого развиваться не может. А на тот момент приватизация была целью государства, и в соответствии со знаменитым законом любой цех, если у него на балансе оборудования выше определенной суммы в несколько миллионов рублей, мог своим трудовым коллективом объявить приватизацию. То и дело на всероссийские аукционы пытались кидать то институт, то завод. И чтобы не допустить разрушения, из двух юрлиц сделали одно. А чтобы окончательно избавиться от опасности передела собственности, стали искать стратегического акционера. Так в 1993 году в нашей жизни появилась АФК «Система».
А те предприятия микроэлектроники, где эта неразрывная связка разработки и производства была разрушена, обанкротились. Весь Зеленоград накрыла череда банкротств. НИИ точного машиностроения и завод «Элион». НПО «Научный центр» и завод «Квант». Далее, как говорится, со всеми остановками. В Воронеже было крупное объединение «Электроника», куда входили такие предприятия, как «Видеофон», воронежский кинескопный завод — ВЭЛТ, завод «Процессор» и другие. Все банкроты. Головное предприятие — Воронежский завод полупроводниковых приборов с производством кристаллов — мы выкупили уже на стадии банкротства, он находился в залоге у Сбербанка.
— И с тех пор все хорошо?
— С тех пор начался этап сложного и неравномерного развития. Первая инвестпрограмма была связана со строительством производства 0,8 микрона. Совместно с правительством Гонконга, которое вошло в состав учредителей, в 1998 году построили новую «чистую комнату». Жуткое дело! Уставного капитала не хватило, приходилось кредиты брать — под 250 процентов! Разруливали все эти проблемы финансисты АФК. А серьезная модернизация началась в 2005—2006 годах. Мы сократили отставание и фактически создали заново новую научно-технологическую базу, построили современное производство чипов и сборочное производство. В общем, пришли к тому же комплексному движению вперед, что было во время Советского Союза. Микроэлектронные технологии ведь очень сложные и дорогие, и потому на этапе восстановления, когда мы сокращали отставание, нам приходилось закупать технологии у ведущих компаний мира. А теперь мы создаем свои — конкурентоспособные.
— Когда будет реванш за убогую советскую домашнюю электронику?
— Мы не выпускаем готовую продукцию. Наше поле — микросхемы. Сейчас в нашей космической отрасли очень много импортной электроники. Очень хотелось бы всю ее заменить отечественной. Мы работаем с Роскосмосом по нескольким программам. Но это долгий путь — длиной в годы. Вообще наша специализация сегодня — элементы EPROM-памяти и флэш-памяти, так называемой энергонезависимой, то есть способной хранить информацию без электропитания: разнообразные бесконтактные метки и карточки, продукты радиочастотной идентификации (RFID), SIM-карты, чипы с высокой степенью защиты для ID-карт, паспортов, банковских карт и т. п.
— Разве это передовой край?
— С точки зрения потребителя, да, это привычные вещи. Но вы же, когда пользуетесь этими картами или метками, не задумываетесь, что там внутри. А в технологиях производства RFID-меток технологические революции происходят чуть ли не каждый день. Это и есть самый что ни на есть передний фронт мировых разработок. Как еще уменьшить размеры? Как записать больше информации? Чтобы она хранилась больше 10 лет. Чтобы больше не повреждалась от того или иного воздействия. Сегодня весь мир занимается новыми элементами памяти, потому что базовые возможности стандартной ячейки памяти, которая сейчас используется в большинстве приборов, исчерпаны. И весь мир ищет принципиально новые варианты исполнения энергонезависимой памяти. Это целый пласт фундаментальных исследований, начиная с поиска новых материалов, изучения их магнитных или сегнетоэлектрических свойств, поиска новых принципов захвата энергоносителей, как, например, нанокластеры кремния. Огромная база для исследований международного уровня.
— Когда мы сможем сами производить мобильные телефоны?
— Там нужны другие технологии, так называемые КМОП-структуры для интегральных микросхем с низким уровнем потребляемой мощности. Это отдельный класс технологий, и в этой части мы только сокращаем отставание от Запада. Поэтому в ближайшее время рассчитывать на то, что будем производить микросхемы для мобильных телефонов, не приходится — они будут неконкурентоспособными. Зато у нас сейчас неплохие позиции в части технологий производства чипов на кремний-германиевых структурах, обеспечивающих сверхвысокие рабочие частоты (до 10—20 ГГц). Их применяют в различных датчиках: например, ими напичканы современные автомобили — датчики расстояния, датчики расхода, радары и т. д. Вообще нет ни одной компании в мире, которая поддерживала бы все существующие на данный момент технологии. Возьмите ту же компанию Intel — у нее всего несколько технологий, в основном для производства быстродействующих процессоров — так называемые быстродействующие КМОП-технологии. Кстати, даже у идущих впереди американцев есть свои проблемы. Например, значительные сложности связаны с тем, что часть заказов на производство микросхем для военной и космической техники передано в Юго-Восточную Азию, так как собственные заводы не способны закрыть все потребности Пентагона, и такой аутсорсинг создал проблемы с надежностью и отказоустойчивостью работы микросхем и, соответственно, готовой аппаратуры, особенно в экстремальных условиях эксплуатации.
Эпоха компаний, выпускавших «все для всего», ушла в прошлое, сегодня мы работаем в эпоху специализации. Например, компании, специализирующиеся на чипах памяти, как правило, не производят никаких других типов микросхем. Но с каждым изделием связан огромный рынок, причем глобальный. Мы сейчас в основном работаем для внешних рынков сбыта, поставляем на экспорт микросхемы бесконтактной идентификации, интерфейсов, конвертеров. У нас свои представительства на Тайване, в Гонконге, в Шэньчжэне.
— А как же родная страна?
— Есть явный перекос: более 20 лет мы работаем на зарубежные страны. Хотелось бы, чтобы и на отечественном рынке начался рост спроса на микроэлектронику. Но у нас структура микроэлектронной отрасли внутри страны еще только формируется. Этап восстановления отрасли начался буквально 5—6 лет назад, и как только пошло какое-то позитивное движение, мы сразу же уткнулись в проблемы кризиса 2008—2009 годов. Причем состояние нашего предприятия не типичное для отрасли. Нам-то удалось совершить качественной рывок и пойти вперед, сегодня наша «чистая комната» с технологией 180—90 нм считается одной из самых лучших в Восточной Европе. Но другие предприятия находятся в разных состояниях. Кто-то все еще изготавливает не гражданскую продукцию, а только микросхемы для ВПК разработки 80-х годов. Такая потребность еще есть, потому что наша военная техника тех времен все еще стоит на вооружении разных стран. Но по мере того как эта техника будет уходить со сцены, будут уходить и эти предприятия. Поэтому, думаю, ландшафт микроэлектроники в России еще будет меняться. Тем более что мировые финансовые кризисы зачастили один за другим. Стране необходимо выстроить стратегию развития отрасли в сложившихся макроусловиях. Необходимыми частями такой стратегии я считаю развитие внутренних рынков, укрупнение предприятий, что, в частности, позволит не распылять гособоронзаказ, и экономические преференции.
Елена Покатаева
Россия > СМИ, ИТ > itogi.ru, 5 ноября 2012 > № 693673
Геннадий Красников
Отельная компания Starwood Hotels & Resorts Worldwide, Inc ознаменовала новую веху с открытием Sheraton Macao Hotel, Cotai Central. Предлагая в двух корпусах под названиями «Небо» и «Земля» 3 тыс. 896 номеров повышенной комфортности, это самый большой отель в Макао и рекордный по количеству номеров за 2012 год во всем мире. Отель расположен в районе Cotai Central, который соединяет острова Тайпа и Колоан.
Он состоит из двух башен с живописным видом на побережье Cotai Strip и включает крупнейший в мире Sheraton Club Lounge, главный зал размером более 11 баскетбольных площадок, конференц-залы общей площадью 49 тыс. кв. м., три фирменных ресторана и три открытых бассейна с кафе. Открытие этого отеля в Макао совпало с 75-летием бренда Sheraton, расширило сеть Starwood в Азиатско-Тихоокеанском регионе, где она является крупнейшим оператором четырех- и пятизвездочных отелей, и стало еще одним шагом к достижению цели – 320 отелей к 2014 году.
Сейчас открыта первая из двух башен отеля – «Небо» – с 1829 номерами, лобби-баром Sheraton Club Lounge площадью 1200 кв.м., большим залом Кашгар (Kashgar Grand Ballroom) и конференц-залом. Другие помещения включают лобби-бар Palms Lounge с настоящими джунглями в центре, фирменный узел связи Link@Sheraton, роскошный бассейн на четвертом уровне, спа Shine Spa и фитнес-центр Sheraton Core Performance с революционной программой тренировок и фитнес-программами.
Вторая башня отеля (Sheraton Earth Tower) откроется в начале следующего года, и в ней разместятся 2067 номеров, два открытых бассейна, с одного из которых открывается великолепный вид на Cotai Strip.
Sheraton в Макао предлагает разнообразные развлечения для семей с детьми, в том числе специальные семейные номера с детскими постелями, игровые площадки, детские книги и игры. Программа для детей включает много интересных мероприятий для детей всех возрастов.
Интернациональный персонал отеля состоит из носителей 19 языков, включая китайский, кантонский, английский, немецкий, французский, итальянский, вьетнамский, тайваньский, японский, испанский, португальский, голландский, русский и т.д.
Интересные факты:
- для освещения 3896 номеров Sheraton в Макао используется 90796 лампочек, что более чем в 4,5 раза превышает количество лампочек для освещения Эйфелевой башни.
- персоналу придется складывать 35217 полотенец экстра-класса, 15652 пуховые подушки и 9372 простыни
- в отеле установлено 6256 кроватей бренда Sweet Sleeper.
Стоимость проживания в отеле – от 175 USD за ночь.
Китай разработал ядерные ракеты и отправил астронавтов в космос, но жизненно важные технологии все еще остаются вне досягаемости. Несмотря на десятилетия исследований и разработок, Китаю до сих пор не удалось создать собственный надежный и эффективный реактивный авиадвигатель, пишет Reuters 29 октября.
Но, возможно, ситуация изменится. Авиационный сектор Китая стремится сделать прорыв, чтобы положить конец зависимости от России и Запада в двигателях для военных и гражданских самолетов. По оценке, Пекин планирует направить 100 млрд юаней (16 млрд долл США) на разработки в этой сфере. Работами в этой области занимается гигантская государственная корпорация авиационной промышленности Китая AVIC (Aviation Industry Corporation of China).
AVIC имеет более чем 400 тысяч сотрудников и 200 дочерних фирм, в том числе 20 листинговых компаний. Ей уже выделено на три года около 10 млрд юаней на разработку реактивных двигателей.
Планы финансирования разработки авиадвигателей находятся на самом высоком уровне обсуждения в Пекине, говорит сотрудник офиса ценных бумаг Xi'an Aero-Engine Plc Чжао Юксинь (Zhao Yuxing). «Мы знаем, что наша компания включена в стратегическую программу, которая призвана развивать и поддерживать двигателестроительный сектор авиапромышленности», сказал он по телефону из штаб-квартиры компании в Сиани (северо-запад Китая).
Военная промышленность Китая в целом пострадала от запрета на продажу военной техники из США и Европы после событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Иностранные производители авиадвигателей не желают передавать технологии. Это не позволило Китаю разорвать технологическое отставание обычным способом – копированием.
Некоторые специалисты китайского авиапрома прогнозируют, что Пекин в конечном итоге в течение двух десятилетий потратит на разработку двигателей до 300 млрд юаней (49 млрд долл США). «Очевидно, до сего времени на создание авиадвигателей направлялись недостаточные ресурсы, но и 100 млрд юаней не является такой уж громадной суммой», говорит военный аналитик Orient Securities Ван Тяньи (Wang Tianyi, Шанхай).
Ревностно охраняемые секреты
Долгосрочным приоритетом AVIC является создание высокоэффективных двигателей для военных самолетов, но компания пытается разработать двигатели и для самолетов коммерческой авиации. Для оснащения нового пассажирского самолета двигателями в течение 20 лет потребуется более 100 млрд долл США.
«Исторически сложилось так, что основные игроки аэрокосмического сектора обладают знаниями по конструированию планеров и двигателей», говорит Карло Копп (Carlo Kopp), основатель австралийского независимого исследовательского центра военной авиации Air Power Australia. По его мнению, импорт Китаем авиадвигателей тормозит разработки в этой сфере. Ведущие западные компании General Electric, Snecma (аэрокосмическая группа Safran), Rolls Royce Plc и Pratt & Whitney (отделение United Technology Corp) ревниво оберегают свои технологические секреты, ограничивая продажу ноу-хау и предотвращая кражу интеллектуальной собственности. Но Китай может значительно продвинуться в разработке коммерческих авиадвигателей, используя доступные ему технологии военных двигателей.
Узкое место
В соответствии с принятым планом AVIC отойдет от фрагментарных исследований по авиадвигателям и сведет к минимуму дублирование усилий. Во время маоисткого разгона оборонной промышленности НИИ по авиадвигателям и заводы по их производству были разбросаны по всей стране, в том числе в городах Шэньян, Сиань, Шанхай, Чэнду и Аншун. AVIC планирует сосредоточить работы в компании Xi'an Aero-Engine, говорится в годовом докладе компании. «Существует широко распространенное мнение, что двигатели стали узким местом, сдерживающим развитие авиационной промышленности Китая», говорится в докладе. Китай сталкивается с непростой задачей. Лишь несколько компаний в США, Европе и России освоили этот опыт.
«Современные технологии реактивного двигателя означают промышленную революцию», говорит Андрей Чан (Andrei Chang), гонконгский военный аналитик и редактор журнала Kanwa Asian Defence Magazine. «Европа, США и Россия имеют сотню лет работы в этой области, Китай же только 30 лет назад вступил в эту сферу», говорит он. Реактивный двигатель это изделие с тысячами компонентов, которые должны работать в экстремальных температурах и давлениях. Двигатель требует современных технологий, в том числе высокоточную механическую обработку деталей и литье, композитные материалы, сложнейшие сплавы, электронный мониторинг параметров и контроля качества. Основные игроки в этой сфере накопили огромный опыт, технические и эксплуатационные знания, что дает им преимущество в разработке новых двигателей с улучшенной топливной экономичностью и надежностью. Почему Китай не может пока этого добиться?
«Причина в том, что очень немногие страны могут этим заниматься, потому что это очень и очень трудно», говорит Ричард Марголис (Richard Margolis), бывший региональный директор Rolls Royce в северо-восточной Азии. Надежные и эффективные авиадвигатели имеют решающее значение для реализации долгосрочных планов Пекина нарастить количество современных боевых самолетов ВВС и ВМС. Военные самолеты являются одним из ключевых элементов долгосрочного наращивания военного потенциала, направленного в первую очередь против Тайваня и патруливания огромной полосы спорных территорий от восточного и южного побережья.
Из-за запрета на экспорт западной военной техники Пекин был вынужден полагаться на импорт истребителей из России, обратной инженерией скопировав эти самолеты и на их базе создав свои доморощенные модели. Эта стратегия имела успех. С 2000 года Китай произвел более 500 современных истребителей и ударных самолетов с возможностями, уступающими лишь американским стелс-истребителям. В то же время НОАК значительно сократила количество устаревших самолетов, построенных на базе советских образцов.
Производственный процесс
Ярким примером копирования стало создание палубного истребителя J-15 для оснащения авианосца «Ляонин». Анализ фотографий полетов этих самолетов позволяет предположить, что экипажи J-15 в скором времени сумеют освоить взлеты и посадку на авианосец. Иностранные и китайские эксперты считают, что эти самолеты оснащены российскими ТРДДФ АЛ-31, которыми оснащены практически все самолеты китайской фронтовой авиации. Российские СМИ сообщали, что Москва продала Пекину более 1000 двигателей семейства АЛ-31 и ожидает значительных заказов в будущем.
Китайские инженеры смогли путем реверс-инжиниринга скопировать российские планеры, но скопировать двигатели оказалось значительно более трудным делом, так как китайцы не имели доступа к производственным процессам. Дочерняя компания AVIC - Shenyang Liming Aero-Engine Group Corporation – работает над созданием отечественного двигателя WS-10 Taihang, но этот ТРДДФ до сих пор не достиг заданных параметров во время испытаний на J-15 и других типах истребителей, считают китайские и западные военные эксперты.
Как ожидается, в течение десятилетия Китай примет на вооружение еще 1000 современных истребителей. Тем не менее, гнев Москвы по поводу копирования самолетов и настороженность растущей военной мощью Китая тормозит поставку более современных двигателей, чем АЛ-31Ф. Без импорта технологий модернизированных двигателей Китай не сможет сделать самолет, который мог бы конкурировать с новейшими американскими и российскими стелс-истребителями.
В то время как сектор военных авиадвигателей является для Китая стратегически более важным направлением развития, рынок коммерческой авиации потенциально гораздо больше. По прогнозам Boeing, к 2031 году Китай будет наждаться в 5260 больших пассажирских самолетах. Bombardier Inc. полагает, что за тот же период Китай закупит 2400 самолетов бизнес-класса. Если учесть, что каждый самолет оснащен минимум двумя двигателями, спрос может достичь 16000 двигателей с оценочной стоимостью каждого 10 млн долл США.
Китай планирует побороться с некоторыми поставщиками импортной авиатехники, разрабатывая два типа пассажирских самолетов – ARJ-21 (90 мест) и C919 (150 мест). Американская компания GE будет поставлять двигатели для ARJ-21. CFM International (совместное предприятие GE и французской Snecma) выиграл контракт на разработку двигателя для С919. Определенная часть этих двигателей будет собираться на совместных предприятиях в Китае.
Несмотря на интенсивные исследования и потенциальную возможность передачи технологий из совместных предприятий, некоторые эксперты склонны и дальше считать, что иностранные авиадвигатели будут продолжать править в небе Китая. «Такое состояние дел не изменится еще в течение 10 или 15 лет», говорит Андрей Чан из Kanwa Asian Defence Magazine.
Со времен землетрясения и цунами на северо-востоке Японии в марте 2011 года прошло более полутора лет. Национальная катастрофа, унесшая жизни 19 тысяч человек, смывшая городки и села, вызвавшая радиоактивное заражение местности вокруг атомной электростанции Фукусима - страшнее способа "выявить" сущность японской нации и не придумаешь. И вот сейчас возникает скандал: аудиторская проверка выявила, что около 150 миллионов долларов из резервного фонда правительства, выданных "на Фукусиму", потрачены не туда. Притом что 325 тысяч человек обещанное новое жилье так пока и не получили.
Эта история интересна вовсе не тем, что "воруют". В данном случае все-таки не воруют, то есть не берут деньги себе, а совершают финансовый маневр. Направляют часть денег на цели, которые кому-то кажутся столь же важными.
На исследования перспектив китобойной индустрии, на строительство дорог вдалеке от Фукусимы (все это и правда нужно), и еще на рекламную кампанию будущего самого высокого здания в Японии. Последнее интереснее всего. Строить небоскребы в сейсмоопасной стране - это вызов стихии, и ведь небоскребы не падают, и их возводят как в Японии, так и на соседнем, тоже сейсмоопасном Тайване.
А вот еще история с первых страниц японских газет, причем она в стране куда лучше известна, чем судьба "фукусимских" денег. Это вопрос о том, куда девать 1,4 миллиарда иен, или примерно 1,75 миллиона долларов по нынешнему курсу, которые собрал бывший мэр Токио Синтаро Исихара. Это тот самый человек, скажем мягко - большой сторонник "национального возрождения" страны, который вовлек Японию в конфликт с Китаем из-за спорных островов Сенкаку (китайское название - Дяоюйдао).
Его идея была в том, что острова надо выкупить в муниципальную собственность у частного (тоже японского) владельца, чтобы закрепить их за Японией. Китайцы напомнили японским властям о давней договоренности - не трогать спорные территории до отдаленных будущих времен - и устроили скандал. К которому присоединился еще и Тайвань, причем отнюдь не на стороне Японии.
Включились политические рычаги, мэр Токио ушел в отставку, у спорных островов кружат китайские корабли и американские ядерные подлодки, вопрос о выкупе островов уже практически не стоит - а как с деньгами? Деньги "на острова" - частные пожертвования.
То есть кто-то в Японии считает, что именно сейчас, в тяжелый для Родины час, важно не только строить дома для пострадавших, но и показывать твердость перед лицом соседней державы.
А еще - это к разговору о твердости - японские власти лечат страну от страха перед атомными станциями. Только что введены новые, 30-километровые зоны безопасности вокруг таковых.
При этом мало-помалу японцам дают понять: атомные станции будут, прежнее сумасшествие насчет их тотального закрытия надо кончать. Все вместе - очень характерные психологические зарисовки "нации перед лицом вызова".
Дмитрий Косырев, политический обозреватель.
Омская фабрика гофротары, крупнейшее предприятие по производству гофрокартона, входящее в лесопромышленный холдинг "ЛПК Континенталь Менеджмент", привлекла кредит "Газпромбанка" на 100 млн рублей для финансирования программы модернизации производственных мощностей.
Срок привлечения средств - 3 года. Ставка по кредиту составляет 11,75%.
Программа обновления производственных мощностей Омской фабрики гофротары была запущена в июне текущего года и предусматривает модернизацию линии по выпуску гофрокартона и приобретение нового агрегата по производству гофроупаковки сложной конфигурации.
Цель проекта - снизить затраты на сырье за счет уменьшения доли технологических отходов, уменьшить себестоимость производства гофроупаковки сложной конфигурации за счет повышения производительности труда, повысить качество продукции и увеличить продажи не менее чем на 30%.
В рамках программы реконструкции будет приобретен печатно-высекательный агрегат "VOLE - 1628" (TransPack Taiwan-PRC, Тайвань), автоматическая система укладки и упаковки продукции (FaVOLEssa, Италия) и полностью модернизирована линия по производству гофрокартона. Модернизация линии по производству гофрокартона предусматривает замену гофропресса гребенчатого типа на гофропресс с вакуумным прижимом (Ming Wei, Тайвань), поперечно-резательной машины с кулисным механизмом - на машину с электронным управлением (Fosber, Италия). Также будут приобретены новая продольно-резательная машина и листоукладчик (Fosber, Италия).
После проведения модернизации годовая производственная мощность фабрики увеличится на 12 млн кв. метров до 62 млн кв. метров в год, предприятие сможет выпускать гофропродукцию сложной конфигурации с четырехцветной флексопечатью.
Модернизацию планируется завершить в январе 2013 года.
С января по сентябрь 2012 года на Филиппинах побывали 17,7 тыс. туристов из России, что на 41% больше результатов того же периода прошлого года. В целом страна приняла 3,1 млн. гостей из-за рубежа, что всего лишь на 9% больше, чем год назад.
Помимо России, положительную динамику показали все основные для туризма Филиппин рынки. Несмотря на то, что доля россиян в общем объеме туристов остается небольшой – другим странам далеко до рекордных результатов России по приросту турпотока.
Так, за указанный период в страну приехало на 9,6% больше граждан Кореи (753 тыс.), на 4% - граждан США (485 тысяч), на 8,5% - граждан Японии (311 тысяч). На 14% вырос турпоток из Китая (196 тысяч человек), на 25% - из Тайваня (171 тысяча). Хороший результат показали также Австралия, Сингапур, Гонконг и Великобритания, сообщает портал Travel.ru.
С начала 2012 года страна реализует новую программу развития туризма. Продвижение отдыха в этой стране ведется со слоганом "Будь счастливей с Филиппинами" (It's more fun in the Philippines). Программа направлена на то, чтобы подчеркнуть неповторимые особенности страны, продемонстрировать радушие и душевное тепло местных жителей. Стабильно высокий рост туристического потока показывает, что акция проходит успешно и приносит свои плоды.
Отметим, что несмотря на оптимистичные цифры, Филиппины далеко не на первом месте среди азиатских стран по популярности среди туристов. Так, гораздо больше гостей из-за рубежа приезжает в Малайзию, Тайланд и Индонезию.
Омская фабрика гофротары, крупнейшее предприятие по производству гофрокартона, входящее в лесопромышленный холдинг «ЛПК Континенталь Менеджмент», привлекла кредит «Газпромбанка» на 100 млн рублей для финансирования программы модернизации производственных мощностей.
Срок привлечения средств – 3 года. Ставка по кредиту составляет 11,75%.
Программа обновления производственных мощностей Омской фабрики гофротары была запущена в июне текущего года и предусматривает модернизацию линии по выпуску гофрокартона и приобретение нового агрегата по производству гофроупаковки сложной конфигурации.
Цель проекта – снизить затраты на сырье за счет уменьшения доли технологических отходов, уменьшить себестоимость производства гофроупаковки сложной конфигурации за счет повышения производительности труда, повысить качество продукции и увеличить продажи не менее чем на 30%.
В рамках программы реконструкции будет приобретен печатно-высекательный агрегат «VOLE – 1628» (TransPack Taiwan-PRC, Тайвань), автоматическая система укладки и упаковки продукции (FaVOLEssa, Италия) и полностью модернизирована линия по производству гофрокартона. Модернизация линии по производству гофрокартона предусматривает замену гофропресса гребенчатого типа на гофропресс с вакуумным прижимом (Ming Wei, Тайвань), поперечно-резательной машины с кулисным механизмом – на машину с электронным управлением (Fosber, Италия). Также будут приобретены новая продольно-резательная машина и листоукладчик (Fosber, Италия).
После проведения модернизации годовая производственная мощность фабрики увеличится на 12 млн кв. метров до 62 млн кв. метров в год, предприятие сможет выпускать гофропродукцию сложной конфигурации с четырехцветной флексопечатью.
Модернизацию планируется завершить в январе 2013 года.
Об Омской фабрике гофротары
Омская фабрика гофротары (www.omskgofra.ru) производит и реализует высококачественную гофроупаковку различной конфигурации и размера. Омская фабрика гофротары является лидером на омском рынке упаковки из гофрокартона. Основными потребителями продукции фабрики являются предприятия пищевой отрасли. В 2011 году выручка компании составила 784,498 млн рублей, прибыль до налогообложения превысила 31 млн рублей, EBITDA – 39 млн рублей (РСБУ). Объем производства гофропродукции в 2011 году превысил 50 млн квадратных метров.
О «ЛПК Континенталь Менеджмент»
«ЛПК Континенталь Менеджмент» (www.lpk-km.ru) – одна из крупнейших компаний лесопромышленного комплекса России, входящая в диверсифицированную промышленную группу «Базовый Элемент». «ЛПК Континенталь Менеджмент» объединяет лесозаготовительные, лесоперерабатывающие, целлюлозно-бумажные и целлюлозно-картонные комбинаты, фабрики и предприятия. В состав холдинга входят Енисейский ЦБК, Селенгинский ЦКК, Омская фабрика гофротары, Новокузнецкий филиал Омской фабрики гофротары, Кондровская бумажная компания, Троицкая бумажная фабрика, Лесозавод-2, ряд лесозаготовительных предприятий, а также производитель индивидуальных деревянных домов – компания Vuokatti. На предприятиях холдинга, расположенных в шести регионах России, работает около 6 тысяч человек.
Пресс-релиз «ЛПК Континенталь Менеджмент»
Нашли ошибку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter