Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Начавшийся между США и КНДР диалог по решению вопроса ядерного разоружения на полуострове имеет очень хорошие перспективы, считает генеральный секретарь ООН Антониу Гутерреш.

"Я думаю, что есть очень хорошая вероятность того, что этот диалог (США-КНДР) приведет к решению, положительному решению — к мирной денуклеаризации корейского полуострова, и наш (ООН — ред.) единственный интерес — это поддерживать эти попытки двух стран", — сказал Гутерреш в четверг на пресс-конференции.

Он добавил, что "как вы знаете, после того, как я занял пост генерального секретаря, я приехал в Северную Корею в самом начале этого процесса, в момент, когда взаимоотношение между странами еще было весьма напряженным, но я был совершенно убежден, что только диалог может привести к решению".

"Но, естественно, это комплексный процесс с трудными переговорами, в котором, как я полагаю, будут взлеты и падения, но мы не должны останавливаться и просим все страны региона помочь в достижении соглашения", — сказал генсек.

Первый в истории саммит США и КНДР, на котором встретились американский президент Дональд Трамп и северокорейский лидер Ким Чен Ын, состоялся 12 июня в Сингапуре. По итогам встречи Трамп заявил, что подписал "подробный" документ с КНДР, и подчеркнул, что процесс денуклеаризации Корейского полуострова начнется "очень быстро".

Позднее США и Северная Корея договорились о создании рабочих групп, которые будут заниматься проверкой хода денуклеаризации Корейского полуострова.

Петр Порошенко заявил, что на территории Украины активно действуют агенты Федеральной службы безопасности России.

"У нас российская ФСБ по всей стране", — сказал он на экспертной дискуссии на полях саммита НАТО в Брюсселе.

Украинский лидер также добавил, что доволен, что в НАТО считают политику России "агрессией". Он уточнил, что "это самое главное".

Служба безопасности Украины регулярно заявляет о задержаниях "агентов российских спецслужб" и россиян, которые якобы готовят диверсии на Украине. В свою очередь, Москва неоднократно опровергала это.

В Брюсселе 11-12 июля проходит саммит НАТО. Помимо делегаций 29 стран — участниц самого альянса, к работе в разных форматах приглашены руководители десятков государств-партнеров, в том числе Украины и Грузии.

Отношения Москвы и Киева

Отношения Москвы и Киева ухудшились после госпереворота на Украине, возвращения Крыма в состав России и начала противостояния в Донбассе.

В январе 2015 года Верховная рада приняла заявление, в котором Россия называется "страной-агрессором".

Киев неоднократно обвинял Москву во вмешательстве в дела Украины, в частности в участии в конфликте на юго-востоке страны, шпионаже, кибератаках и даже поставках украинских ракетных двигателей в КНДР.

Россия обвинения отрицает и называет неприемлемыми. Москва не раз заявляла, что не выступает стороной внутриукраинского конфликта и заинтересована в том, чтобы Киев преодолел политический и экономический кризисы. По словам сенатора Алексея Пушкова, "что бы ни случилось на Украине, там сразу обвиняют Россию".

У ликвидируемого в Латвии ABLV Bank аннулирована лицензия на работу, говорится в распространенном в четверг сообщении Комиссии рынка финансов и капитала (FKTK) Латвии.

В FKTK заявили, что соответствующее решение Европейского центробанка вступило в силу 11 июля в 24 часа по латвийскому времени.

"Решение принято с учетом полученного в этом году в начале марта решения собрания акционеров банка о самоликвидации и принятого 12 июня FKTK решения разрешить банку начать процесс самоликвидации", — говорится в сообщении комиссии.

В комиссии добавили, что это закономерный шаг.

"Это запланированный и закономерный шаг в процессе самоликвидации банка, который никак не влияет на его ход. FKTK продолжает контролировать процесс самоликвидации согласно ранее утвержденному плану и порядку", — сказал председатель FKTK Петерс Путниньш.

В Банке Латвии подтвердили, что в соответствии с решением Европейского центрального банка прекращено участие ABLV Bank в поддерживаемой центральным банком системе обеспечения межбанковских платежей и ценных бумаг.

В начале 2018 года учреждение министерства финансов США по борьбе с финансовыми преступлениями (FinCEN) заявило о планируемых санкциях против ABLV Bank за реализацию схем отмывания денег в помощь северокорейской ядерной программе и нелегальных действий в Азербайджане, России и Украине.

Также FinCEN заявила, что руководство ABLV Bank до 2017 года использовало взяточничество для оказания влияния на должностных лиц в Латвии, стараясь предотвратить направленные против него правовые действия и уменьшить угрозы своим действиям высокого риска.

ABLV Bank подал FKTK план самоликвидации 5 марта. Спустя три месяца, 12 июня, комиссия разрешила банку приступить к процессу самоликвидации.

Возникновение нелиберальной гегемонии

Удивительная национальная стратегия Трампа

Барри Позен – международный профессор политологии и директор программы исследований в области безопасности в Массачусетском технологическом институте.

Резюме Хотя администрация Трампа отказалась от многих столпов либерального интернационализма, ее курс в сфере безопасности остается последовательно гегемонистским. Окажется ли нелиберальная гегемония более или менее устойчивой, чем ее либеральная кузина – вопрос открытый.

Во время избирательной кампании Дональд Трамп обещал положить конец национальному строительству за рубежом и высмеивал союзников Соединенных Штатов как любителей прокатиться за чужой счет. «Главной и преобладающей темой в моей администрации будет “Америка прежде всего”», – заявил он в речи о внешней политике в апреле 2016 г., которая перекликалась с высказываниями изоляционистов времен Второй мировой войны. «Страны, которые мы защищаем, должны оплачивать наши услуги в области обороны, а если они откажутся это делать, тогда США должны быть готовы дать им возможность защищать себя самостоятельно», – сказал он, очевидно намекая на ранее выдвинутое предложение позволить тем союзникам, которые не имеют ядерного оружия, приобрести его.

Подобные заявления вкупе с недоверием к свободной торговле, а также к обеспечивающим ее договорам и организациям породили среди политиков разных мастей обеспокоенность, что при Трампе Соединенные Штаты замкнутся в себе и откажутся от роли лидера мирового сообщества, которую играли со времен окончания Второй мировой войны. «В настоящее время США выпали из мирового порядка, они не при делах», – написал публицист Роберт Каган через несколько дней после избрания Трампа. С тех пор как Трамп вступил в должность, его критики, похоже, утвердились в своей правоте. Они ухватились за его непрестанные сетования относительно союзников, а также скептицизм по поводу беспрепятственной торговли, утверждая, что администрация отгородилась от мира и даже взяла на вооружение национальную стратегию замкнутости. Некоторые пошли еще дальше, навесив на Трампа ярлык, самый страшный для американского внешнеполитического истеблишмента: «изоляционист».

На самом деле Трампа можно обвинить в чем угодно, но только не в изоляционизме. Хотя его речи действительно пропитаны скептицизмом относительно глобальной роли Вашингтона, беспокойство по поводу изоляционизма Трампа совершенно неуместно на фоне все более громких призывов к войне с Северной Кореей, обостряющейся конфронтации с Ираном и растущего числа боевых операций во всем мире. Если говорить о наборе инструментов жесткой силы, то политика администрации Трампа представляется по крайней мере более амбициозной, чем политика Барака Обамы.

И все же Трамп отошел от традиционной национальной стратегии в одном важном аспекте. По крайней мере с окончания холодной войны демократические и республиканские администрации проводили государственную стратегию, которую ученые называют «либеральной гегемонией». Это гегемония в том смысле, что США намеревались стать самым могущественным государством в мире с большим отрывом, а либеральной она была потому, что американцы стремились трансформировать систему международных отношений в порядок, основанный на правилах, регулируемый многосторонними организациями, а также превратить другие страны в рыночные демократии, свободно торгующие друг с другом. Порвав со своими предшественниками, Трамп во многом изъял либеральный элемент из либеральной гегемонии. Он по-прежнему стремится сохранить экономическое и военное превосходство Соединенных Штатов, а также их роль арбитра в сфере безопасности для большинства регионов мира, однако предпочел отказаться от экспорта демократии и воздержаться от заключения многосторонних торговых соглашений. Другими словами, Трамп объявил о совершенно новой национальной стратегии: нелиберальная гегемония.

Не голубь мира

Национальная стратегия – довольно скользкое понятие, и для тех, кто пытается постичь стратегию национальной безопасности администрации Трампа, где намешано всего понемногу, мало что проясняется. Лучший способ понять подход Трампа к международным делам – оценить, во что реально обошлась его политика за год. Несмотря на все разговоры об отказе от внешнеполитического авантюризма и втягивания в конфликты, на практике администрация остается привержена геополитической конкуренции с крупнейшими военными державами мира, а также формальным и неформальным альянсам, которые она унаследовала. Она угрожает войнами, чтобы не допустить появления новых ядерных держав, как делали и ее предшественники; она ведет постоянные кампании против «Талибана» в Афганистане и «Исламского государства» (ИГИЛ, запрещено в России) в Ираке и Сирии, используя больше сил и средств, а также огневой мощи, чем предыдущая администрация. Она также объявила о планах выделить дополнительные средства Министерству обороны, бюджет которого по-прежнему превосходит совокупный военный бюджет всех военных соперников Америки.

Если говорить об альянсах, на первый взгляд может показаться, что Трамп отошел от традиции. Будучи кандидатом в президенты, он постоянно сетовал на нежелание союзников, особенно по НАТО, разделять бремя расходов на коллективную оборону. Как дилетантски ни звучали бы эти возражения, они абсолютно справедливы; на протяжении двух десятилетий вклад европейских стран-членов блока не дотягивал до планки, установленной самим альянсом. Сторонников НАТО по обе стороны Атлантики раздражают жалобы на нежелание разделять бремя военных расходов – не только потому, что они звучат правдоподобно, но также и потому, что они втайне считают их малозначительными. Фактическое обеспечение боеспособности меркнет в сравнении с политической целью во что бы то ни стало связать США с Европой тесными узами. Вот почему возникла некоторая паника, когда на саммите НАТО в мае 2017 г. Трамп не упомянул Пятую статью, то есть обязательство о взаимной обороне, которое берут на себя члены Альянса. Это означало, что Соединенные Штаты могут перестать быть конечным арбитром всех стратегических споров в Европе.

Однако в течение нескольких недель Трамп дал обратный ход и США продолжили заверять союзников в своей поддержке, как если бы никаких изменений не намечалось. Немногие американцы слышали об Инициативе по обеспечению безопасности Европы (ИБЕ). Можно понять тех, кто полагал, что 100-тысячный американский воинский контингент, находившийся в Европе после окончания холодной войны, был более чем достаточной гарантией, но после того как Россия вторглась на территорию Украины в 2014 г., союзники потребовали более надежных гарантий; отсюда и данная Инициатива. ИБЕ финансируется не из американского оборонного бюджета, а из отчислений на военные операции ВС США за рубежом – фонд «вынужденных расходов без строгого надзора», первоначально одобренный Конгрессом для глобальной войны с терроризмом. За счет ИБЕ оплачивалось наращивание военных учений в Восточной Европе, совершенствование военной инфраструктуры Соединенных Штатов в регионе, подарки Украине в виде нового оборудования, а также новые склады американской военной амуниции и снаряжения, достаточные для вооружения бронетанковой дивизии в случае чрезвычайной ситуации. В конце 2017 г. Вашингтон объявил, что впервые продаст Украине управляемые противотанковые ракеты, то есть летальные вооружения. До сих пор Белый дом потратил или запланировал потратить на ИБЕ 10 млрд долларов – эта сумма заложена в бюджете на 2018 финансовый год. Однако администрация Трампа увеличила финансирование почти на 1,5 млрд долларов. Тем временем все запланированные военные учения и развертывание войск в Восточной Европе шли полным ходом. Приверженность США военным обязательствам в рамках НАТО сохраняется, а союзники наращивают финансирование своих программ в области обороны, чтобы умиротворить президента. Другими словами, это обычный бизнес, деловой подход к вопросам обороны.

Военная активность Соединенных Штатов в Азии также повысилась по сравнению с эпохой президента Обамы, который объявил о «развороте» на восток. Трамп главным образом озабочен программой ядерных вооружений Северной Кореи, которые продолжают совершенствоваться, так как это идет вразрез с его размышлениями во время избирательной кампании о независимых ядерных силах для Японии и Южной Кореи. Пытаясь заморозить и в конечном итоге обратить вспять программу Пхеньяна, он угрожал применить военную силу, сказав, например, следующее в сентябре прошлого года: «У Соединенных Штатов есть много сил и терпения, но, если придется защищать себя или своих союзников, у нас не будет другого выбора, кроме полного уничтожения Северной Кореи». Хотя трудно сказать, воспринимает ли Пхеньян подобные угрозы всерьез, внешнеполитическая элита в Вашингтоне, конечно, воспринимает, и многие опасаются, что случайная или запланированная война сегодня более чем вероятна.

Пентагон поддерживает эти угрозы более частыми военными маневрами, включая отправку стратегических бомбардировщиков дальнего радиуса действия для полетов над Корейским полуостровом. В то же время администрация пытается оказывать экономическое давление на Северную Корею и стремится убедить Китай прекратить поставку в КНДР важных материалов, особенно нефти. В Тихом океане американские ВМС продолжают поддерживать бешеный темп различных операций – около 160 двусторонних и многосторонних учений в год. В июле США провели ежегодные Малабарские учения с Индией и Японией, впервые собрав воедино авианосцы из всех трех стран. В ноябре Соединенные Штаты собрали необычную флотилию из трех авианосцев возле Корейского полуострова во время визита Трампа в Азию. Начиная с мая 2017 г. ВМС США участили операции по обеспечению свободы навигации, когда американские корабли патрулируют акваторию Южно-Китайского моря, на которое претендует Китай. Американские военные моряки осуществляют настолько интенсивную деятельность, что только в 2017 г. Седьмой флот, базирующийся в Японии, пережил беспрецедентное столкновение четырех кораблей; еще один корабль сел на мель, и произошло крушение одного самолета.

Во время ноябрьской поездки в Азию Трамп предусмотрительно обновил обязательства Соединенных Штатов по обеспечению безопасности, и похоже, что премьер-министр Японии Синдзо Абэ решил не предавать огласке переговоры с президентом, в том числе о Северной Корее. С учетом нескончаемых жалоб Трампа на несправедливость торговых отношений в Азии и последующих уступок Китаю в части базовых экономических принципов можно только удивляться тому, что союзники в регионе настолько благосклонны к нашему президенту. Однако трудно чем-то заменить безопасность, безвозмездно обеспечиваемую военной сверхдержавой, а отношения с человеком, видящим мир через линзы экономических условий с более ярко выраженной нулевой суммой, чем обычно, – это небольшая цена.

Администрация Трампа также наращивает военную активность на Ближнем Востоке, что не может не радовать критиков Обамы, которые осуждали его за близорукий подход к этому региону. Трамп не тратил время даром, но сразу продемонстрировал намерение исправить ошибки прошлых лет. В апреле 2017 г., реагируя на доказательства применения сирийским правительством химического оружия, США разбомбили авиабазу, с которой была произведена химическая атака, выпустив по ней 59 крылатых ракет. Ирония в том, что Трамп наказал Сирию за пересечение «красной линии», проведенной Обамой, и за нарушение соглашения об уничтожении химического оружия, которое Обама заключил с Сирией, за что Трамп подверг предшественника беспощадной критике. Тем не менее был дан внятный сигнал, что в городе новый шериф.

Администрация Трампа также ускорила положительный исход войны с ИГИЛ. Нынешний Пентагон не любит делиться информацией о собственной деятельности, но из опубликованной статистики следует, что США отправили больше войск в Ирак и Сирию, а также сбросили больше бомб на эти страны в 2017 г., чем в 2016-м. В Афганистане Трамп, несмотря на рассуждения во время избирательной кампании об ошибках национального строительства, не отказал себе в импульсивном призыве, обращенном к американским военачальникам («мои генералы», как он их величал), не только остаться в стране, но и наращивать военные действия. Туда отправлен многотысячный дополнительный контингент, а авиаудары усилились до уровня, невиданного с 2012 года.

Наконец, администрация дала ясно понять, что планирует более агрессивную конфронтацию с Ираном на всем Ближнем Востоке. Сам Трамп возражал против ядерной сделки с Ираном в 2015 г., и его советники намерены снова ополчиться на эту страну. Например, в декабре Никки Хейли, посол США в ООН, стояла перед обломками того, что она назвала иранской ракетой, намекнув, что Тегеран вооружает мятежников в Йемене, где ведет опосредованную войну с Саудовской Аравией. Администрация Трампа, находясь за кулисами, по крайней мере не меньше прежней администрации Белого дома поддерживает интервенцию саудовцев в Йемене. Администрация Обамы предложила поддержку саудовцам, чтобы купить их сотрудничество в сделке по Ирану, но с учетом того, что Трамп презирает эту сделку, его поддержку саудовцев можно трактовать только как усилия, направленные против Ирана. Если удастся избежать войны с Северной Кореей, которая может потребовать больших военных ресурсов и внимания политиков, то усиление конфронтации с Ираном вполне возможно.

Оборонный бюджет администрации Трампа также предполагает сохранение Соединенными Штатами роли мирового полицейского. Трамп проводил президентскую кампанию под лозунгом, опубликованным в Твиттере: «Я сделаю нашу армию настолько большой и могущественной, что никто не захочет иметь с ней дело». Став президентом, Трамп предложил оборонный бюджет, на 20% превышающий тот, что был принят на 2017 год: примерно половина роста была запрошена администрацией, а вторая половина добавлена Конгрессом. (Судьба этого бюджета неясна: по Закону о расходовании бюджетных средств, подобное увеличение требует поддержки демократов, которую республиканцам придется покупать увеличением расходов на внутренние программы.)

Вот лишь один небольшой пример склонности новой администрации к дополнительным расходам: бюджет на приобретение высокоточных управляемых боеприпасов вырос более чем на 40% по сравнению с 2016 годом. Это решение вполне согласуется с часто декларируемым намерением более интенсивно вести текущие военные кампании, а также приготовиться к неминуемым войнам будущего.

Трамп также остается приверженцем программы ядерной модернизации, начатой администрацией Обамы, стоимость которой оценивается в триллион долларов. Эта программа предусматривает обновление всех элементов ядерной триады: ракет, бомбардировщиков и подлодок. Она опирается на исходную предпосылку времен холодной войны: чтобы гарантированно сдержать нападение на союзников, ядерные силы США должны иметь возможность ограничить ущерб от полномасштабного ядерного удара. Это означает, что Соединенным Штатам нужна способность первыми нанести удар и уничтожить весь ядерный арсенал противника до того, как он осуществит пуск своих ракет. Хотя усилия по ограничению ущерба – большой соблазн, они бесполезны против ядерных держав с сопоставимым ядерным потенциалом; поскольку, если уцелеет всего лишь несколько носителей и ядерных боеголовок, этого будет достаточно, чтобы нанести Соединенным Штатам недопустимо большой ущерб в качестве возмездия. В лучшем случае программа модернизации – деньги, выброшенные на ветер, поскольку она лишь подстегнет конкурентов США модернизировать свои ядерные силы, чтобы гарантировать способность нанести удар отмщения; в худшем случае она побудит неприятелей первыми нажать на спусковой крючок и повысит риск эскалации любого кризиса до масштабов ядерной войны. Если бы Трамп был действительно привержен принципу «Америка прежде всего», он лучше подумал бы об издержках и рисках подобной стратегии.

Бесцельное превосходство

Всегда трудно добиться гегемонии, поскольку большинство стран ревниво оберегают свой суверенитет и не желают выполнять указания со стороны. Однако после окончания холодной войны американская внешнеполитическая элита пришла к единодушному мнению, что либеральная гегемония отличается от прочих. Они доказывают, что этот вид доминирования – цель вполне достижимая при правильном сочетании жесткой и мягкой силы. Международная безопасность и экономические организации, свободная торговля, права человека и распространение демократии не только сами по себе являются ценностью, но и могут привлечь другие страны. В случае реализации эти цели сделали бы либеральный мировой порядок под руководством США более чем легитимным; они бы привели к появлению мира, настолько созвучного ценностям и интересам Соединенных Штатов, что Вашингтону не нужно было даже трудиться в поте лица для обеспечения его безопасности.

Трамп ушел с проторенного пути. Он пренебрежительно отзывался о международных экономических организациях, таких как ВТО, на которые можно возложить ответственность за разрушительные экономические перемены, активизировавшие его электорат. Он вышел из Парижского соглашения по климату отчасти потому, что оно экономически невыгодно американцам. Не уверенный в том, что Вашингтон сможет в достаточной мере доминировать в международных организациях для обеспечения своих интересов, президент вышел из Транстихоокеанского партнерства, инициировал воинственный пересмотр Североамериканского договора о свободной торговле и позволил Трансатлантическому торгово-инвестиционному партнерству засохнуть на корню. Вместо этих соглашений Трамп декларировал предпочтительность двусторонних торговых договоренностей, которые, по его мнению, легче проверять и ратифицировать.

Указывая на то, что недавние усилия США по построению демократии за рубежом были дорогостоящими и безуспешными, Трамп также отверг насаждение демократии как цель внешней политики, если не считать его одиночные твиты в поддержку протестующих против режима в Иране. До сих пор, судя по его действиям, ему нет ни малейшего дела до либеральной трансформации других обществ. Например, цель стратегии в Афганистане – не совершенствование афганского правительства, а принуждение талибов к переговорам военными средствами (при этом непонятно содержание этих возможных переговоров). В целом Трамп часто хвалит зарубежных диктаторов – от российского Владимира Путина до филиппинского Родриго Дутерте. Его планы ограничения программ иммиграции и приема беженцев отчасти из-за опасений по поводу проникновения в страну террористов практически граничат с неприкрытым фанатизмом. Его национальная стратегия – это бесцельное превосходство.

Подобная незаинтересованность в более мягкой и доброй части проекта американской гегемонии приводит в бешенство защитников этого проекта. Комментируя отсутствие либеральных элементов в Национальной стратегии безопасности Трампа, Сюзан Райс, которая служила советником по национальной безопасности в администрации Обамы, написала в декабре: «Эти упущения повсеместно ослабляют восприятие лидерства Америки; что еще хуже, они не позволяют сплотить мир вокруг наших целей, когда мы беззаботно игнорируем устремления других народов».

Однако правомерность или неправомерность подобного взгляда на вещи должна быть предметом дебатов, а не слепой веры. США давно уже пытаются сделать свою внешнюю политику легитимной, потому что даже принуждение к сотрудничеству обходится дешевле, чем мягкое противодействие. Но в случае с Соединенными Штатами либеральный блеск, похоже, не облегчает задачу достижения или поддержания гегемонии. Почти 30 лет Соединенные Штаты проверяли гипотезу о том, что либеральный характер их гегемонистского проекта делает его уникально достижимым или реализуемым. Итоги говорят о том, что эксперимент провалился.

Ни Китай, ни Россия не стали демократиями, и ничто не говорит о том, что они движутся в эту сторону. Обе страны наращивают военную мощь, необходимую для конкуренции с Америкой, и отказываются принимать либеральный мировой порядок во главе с США. Потратив уйму денег, Вашингтон так и не сумел создать стабильные демократические правительства в Афганистане и Ираке. Внутри НАТО, предполагаемом оплоте и хранителе демократии, Венгрия, Польша и Турция становятся все более авторитарными странами. Европейский союз, главное либеральное институциональное детище и плод победы Соединенных Штатов в холодной войне, недавно лишился Великобритании; другие страны-члены также нарушают его правила, как это недавно сделала Польша, отказавшись от стандартов независимости судебной власти. Новая волна политики идентичности – национальной, религиозной, расовой или иной – захлестнула не только развивающийся, но и развитый мир, включая Соединенные Штаты. Либеральная гегемония не принесла плодов ни во внешней, ни во внутренней политике.

Как выглядит сдержанность

Ничто из вышеперечисленного не может свидетельствовать в пользу политики национальной безопасности, проводимой Трампом. Его администрация берет на себя слишком много военных обязательств; она бесцеремонно и неосмотрительно угрожает применением силы; у нее нет никаких стратегических приоритетов и реального плана более справедливого распределения военных расходов между союзниками США. Под прикрытием борьбы с терроризмом она намерена продолжать военное вмешательство во внутренние дела других стран; она сбрасывает слишком много бомб в слишком многих местах на слишком большое число людей. Эти ошибки с большой долей вероятности приведут к тем же дурным результатам внутри страны и за рубежом, которые стали уделом США после окончания холодной войны.

Если бы Трамп действительно хотел реализовать некоторые свои задумки, которыми он делился во время избирательной кампании, то прилагал бы гораздо больше усилий для решения проблем безопасности в мире. Национальная стратегия сдержанности, как я вместе с другими исследователями называю этот подход, начинается с предположения о том, что у США все в порядке с безопасностью, и нужно лишь ответить на вопрос о тех немногих угрозах, которые все же существуют. На практике сдержанность означала бы осуществление осторожной стратегии поддержания баланса сил в Азии, чтобы не дать Китаю возможности доминировать в этом регионе – сохранение командного положения на море, не позволяющего Китаю проявлять насилие над соседними странами или мешать Вашингтону укреплять их, при одновременном признании и понимании страхов КНР. Вместо того чтобы окружать Китай американскими войсками, нужно было побуждать союзников больше делать для собственной обороны.

Это означало бы стремление делиться лучшими методами защиты ядерных арсеналов с другими ядерными державами, чтобы не допустить попадания этого оружия в руки негосударственных образований. И сотрудничество с другими странами, особенно в области разведки, для ограничения способности террористов осуществлять зрелищные теракты. Соединенные Штаты по-прежнему сталкиваются со всеми этими угрозами, они усугубляются происходящим в мире, где относительная позиция силы Вашингтона поколеблена. Таким образом, важно, чтобы союзники США, особенно богатые европейские страны, больше разделяли это бремя, позволив Соединенным Штатам сосредоточиться на главных угрозах. Например, европейцам следует всю военную мощь направить на сдерживание России, чтобы США могли перераспределить ресурсы на сохранение контроля над общими благами: Мировым океаном, воздушным пространством и космосом. Сторонники сдержанности также считают, что военную мощь дорого содержать, еще дороже использовать, и в целом это дает весьма «сырые» и спорные результаты; поэтому военную силу нужно использовать ограниченно и осмотрительно. Они благожелательно относятся к идее свободной торговли, но сомневаются, что американская торговля сильно пострадает, если армия будет менее активна. Они серьезно воспринимают проблему политики идентичности, особенно национализм, и потому не ожидают, что другие народы будут приветствовать усилия Вашингтона по преобразованию их обществ, особенно когда это делается под дулами автоматов. Таким образом, за исключением мероприятий, направленных на сохранение командного положения Соединенных Штатов в Мировом океане, поборники сдержанности не видят других достоинств во внешней политике Трампа, поскольку она абсолютно не сдержанна.

Во время избирательной кампании Трамп много и резко критиковал национальную стратегию США после окончания холодной войны. «Со временем наша внешняя политика становилась все менее и менее осмысленной, – сказал он однажды. – На смену логике пришла глупость и высокомерие, которые приводили к одной внешнеполитической катастрофе за другой». Некоторым казалось, что подобная критика может возвещать о новом периоде экономии бюджетных средств. Хотя администрация Трампа отказалась от многих столпов либерального интернационализма, ее курс в сфере безопасности остается последовательно гегемонистским. Окажется ли нелиберальная гегемония более или менее устойчивой, чем ее либеральная кузина – вопрос открытый. Внешнеполитический истеблишмент продолжает уклоняться от главного вопроса: является ли гегемония США устойчивой? Если нет, то какая политика должна прийти ей на смену? Трамп так же хорошо избегает этого проклятого вопроса, как и те, кого он осуждал.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 2, 2018 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

США > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 11 июля 2018 > № 2714102 Барри Позен

Время экспериментов

Соперничество великих держав в XXI веке

Майкл Кофман – старший научный сотрудник Центра военно-морского анализа (CNA), научный сотрудник Института Кеннана Международного научного центра имени Вудро Вильсона (США).

Резюме Отсутствие войны между главными игроками компенсируется многочисленными проявлениями острой конкуренции. Это политические нападки, подрывные действия, кибератаки, информационное противостояние, равно как разрушительные опосредованные столкновения и кампании сопротивления.

Система международных отношений, сложившаяся после окончания холодной войны, вступила в переходный период: трансформируется баланс сил, происходят перемены в основах, на которых зиждется мировой порядок. Одна из самых ярких особенностей прошедшего периода – видимое отсутствие в мировой политике конкуренции между ведущими государствами. Соединенные Штаты стали править в качестве сверхдержавы на фоне временного ослабления России, которая отстранилась от активного влияния на европейские дела, в то время как Китай только начал восхождение. Сегодня Вашингтон признает, что настал переломный момент. И в Стратегии национальной безопасности, и в Национальной оборонной стратегии США акцентируется соперничество между великими державами, которые характеризуются как ревизионистские силы. Америка же, подобно другим державам, доминировавшим в истории, не жаждет делиться привилегиями и считает оба вызова угрозой для себя.

Конкуренция с Россией: возвращение холодной войны?

Хотя новую конфронтацию между Москвой и Вашингтоном часто называют «новой холодной войной» или «холодной войной 2.0», подобное толкование нередко порождается отсутствием лучших аналогий и вводит в заблуждение. Сегодняшняя конкуренция – не следствие баланса сил или универсалистской идеологии как таковой, но результат сознательных решений лидеров, реализуемых ими стратегий и ряда поддающихся определению разногласий в мировой политике. Она не была предопределенной или неизбежной. Текущие противоречия России и Соединенных Штатов имеют мало общего с неотъемлемым структурным конфликтом на почве идеологической борьбы или борьбы за власть. Хотя ставки достаточно велики, масштаб и экзистенциальный характер конфликта не идет ни в какое сравнение с эпохой холодной войны. Одним словом, причины и характер этой конкуренции различны.

Однако имеются и некоторые примечательные сходства с прошлыми конфликтами между великими державами – прежде всего понимание изменений в балансе сил, на котором основывается международная система. США распространяли либеральный мировой порядок с опорой на ряд политических, экономических и военных институтов в то время, когда другие великие державы фактически отсутствовали на игровом поле. По окончании периода внутренней балансировки (проведение военной модернизации и реформ в случае России) эти страны вполне естественно потребуют пересмотра правил и условий функционирования мировой системы. Классические великие державы считают себя привилегированными гражданами международной системы, где для них должны существовать особые правила.

Прошлое – лишь пролог

Вызов со стороны России заключается в требовании исключительных условий, положенных великим державам, закреплении за ней сферы влияния, как во время Ялтинской конференции, разделившей Европу после окончания Второй мировой войны, а также в требовании формирования арбитража великих держав наподобие «Европейского концерта» 1815 года. Аргументы России направлены прежде всего на обеспечение ее региональных интересов на основе транзакционного взаимодействия с международным сообществом. Другими словами, речь не идет о претензиях на лидерство в международной системе или о желании России вновь заявить права на великодержавный пьедестал. Напротив, российская геополитика носит однозначно локальный характер, равно как и непосредственные причины этой конкуренции. Однако это соперничество может иметь глобальные последствия.

Для России текущее противостояние – вопрос ее выживания как значимой силы в мире; вопрос не только консолидации Российской Федерации, но и ее влияния на пространстве бывшего СССР. Хотя Советский Союз распался более 20 лет назад, шок ощущается до сих пор. Восприятие Россией собственной уязвимости многократно обострилось после краха СССР, и стремление сохранить влияние на стратегическую ориентацию соседей больше объясняется желанием предотвратить дальнейший распад, нежели возродить былую мощь. Ключевые моменты российской стратегии прямо противоречат желанию Вашингтона иметь «единую, свободную и мирную Европу», а также планам расширения Евросоюза. Россия обманчиво велика, но в действительности у нее нет стратегической глубины в Европе, где сосредоточена большая часть российского населения и инфраструктуры. Посредством дорогостоящих войн Москва всегда стремилась иметь буферные государства, отделяющие ее от других крупных держав, либо опираться на военно-политический блок в Европе. Потребность в таком подходе возросла после Второй мировой войны. Россия решила, что больше никогда не позволит крупномасштабной войне развернуться на ее земле, а буферным европейским странам переходить на сторону противника. Фактически это означало, что Москва будет всегда стремиться влиять на стратегическую ориентацию соседей и требовать сохранения буферных государств ради своей безопасности.

Реализация Москвой подобной внешнеполитической стратегии привела к естественному для мировой политики конфликту между российскими требованиями безопасности, желанием Запада развивать военно-политическую архитектуру в Европе и стремлениями таких стран, как Украина. Этот конфликт интересов можно разрешить только по обоюдному согласию, за счет компромиссов или посредством войны. Попытки России интегрироваться в западный мир и либеральный мировой порядок не избавили ее от такого восприятия угроз и вопросов обеспечения безопасности.

Одна из главных проблем в претензиях России заключается в том, что они исходят из давнего убеждения, будто Россия – генетически великая держава и, таким образом, заслуживает соответствующих привилегий. Исторически Россия всегда была слабой великой державой, которую трудно объективно оценить, но ее нынешние претензии не подкрепляются экономической силой. Россия заметно отстает по критериям, которые принципиальны для Запада, и не имеет союзников, которые бы подтверждали ее влияние. Следовательно, важный аспект конкуренции – попытки Москвы доказать, что ее военная мощь, один из показателей силы, наиболее актуальный для классических великодержавных амбиций, остается недооцененной. Россия вынуждена использовать те рычаги, которые у нее есть, чтобы компенсировать отсутствующие.

Желание России пересмотреть архитектуру безопасности в Европе игнорировалось по одной простой причине: у Москвы не было оснований для выдвижения подобных требований. Она была слаба и, что важнее, без того связана многочисленными договоренностями как страна-преемница СССР. США и Запад принципиально отказываются предоставить Москве великодержавные привилегии: не только из-за политической идеологии, но также потому, что, с их точки зрения, Россия того не заслуживает по причине экономической слабости. Претензии России на многополярность плохо стыкуются с фактическим распределением силы в системе международных отношений. Именно поэтому попытки России договориться о кондоминиуме великих держав постоянно терпят провал. Соединенные Штаты не готовы принять подобные идеи, а европейцы уже не мыслят такими категориями, поскольку давно отказались от политического реализма.

Россия достаточно сильна, чтобы бросить вызов Западу, и сегодня пытается доказать, что она более могущественна, чем Запад это раньше признавал. Российские лидеры полагают, что с их интересами необходимо считаться, тем более что они не глобальные, а региональные в своей основе; и они требуют пересмотра имеющихся соглашений в области европейской безопасности. По оценке Запада, Россия – возрождающееся государство, но ее сила держится на хрупкой основе. Поскольку США считают Россию великой державой в упадке, у них мало стимулов для пересмотра положений, на которых зиждется мировой порядок, или корректировки своих геополитических амбиций. Россия нарушила статус-кво, но смотрят на нее как на «великодержавного спойлера», а не того, кто способен бросить реальный вызов.

Третий элемент в этой конкуренции остается идеологическим. В условиях отсутствия в течение двух десятилетий держав, которые бы оспаривали американское влияние, Вашингтон выстроил и распространил на весь мир удобный для себя порядок. После окончания холодной войны он становился все более идейно-политическим по своей сути. Вера Америки в универсальную праведность либеральной гегемонии только крепла. Политический либерализм как таковой стал больше похож на богословие, во многих отношениях подменив собой искусство государственного управления, стратегию и международную политику. Хотя российские лидеры могут полагать, что за политическими лозунгами Запада скрывается циничный прагматизм, в действительности это удручающее и некорректное зеркальное отображение собственных приоритетов. Вашингтон руководствуется верой в то, что Соединенные Штаты находятся на правильной стороне истории – тем, что Тимоти Снайдер изящно называет «политикой неизбежности».

Сегодня Запад весьма идеологичен, и его идеология нетерпима к автократиям, не желающим подчиняться либеральному порядку, или анократиям, таким как Россия. Проблема больше в том, что российская политическая система не просто нелиберальна, но антилиберальна. Она есть живое воплощение критики либерализма Карлом Шмиттом, поскольку стремится к суверенитету при принятии решений и исключительности в проведении внутренней и внешней политики. Идейный компонент конфликта как таковой все еще малопонятен, но у России определенно есть идеология, которую Запад находит неприемлемой. Упадок либерализма в Европе ассоциируют с конкуренцией со стороны России, которая видится причиной упадка. В центре озабоченности по поводу отката от демократических завоеваний находятся два постулата либеральной политической идеологии: ожидание устойчивой либеральной гегемонии и теория демократического мира.

Хотя Москва и может предполагать, что в конфликте вокруг Украины или в Сирии не затрагиваются жизненно важные интересы США, это неверная трактовка. Соперничество бросает фундаментальный вызов некоторым исходным предпосылкам западной политической идеологии и поднимает неудобные вопросы о будущем мирового порядка. Пока Москва озабочена сохранением и защитой того, что осталось от империи, и стремится к признанию в качестве великой державы, вызов для США более стратегический, чем можно предположить, если взглянуть на собственно причины конфликта. Центральный вопрос: смогут ли Соединенные Штаты остаться лидером мирового порядка после утраты своего первенства, и останется ли нынешняя международная система неизменной, если не будет подкреплена однополярностью.

Нынешний мировой порядок основывается на преобладающей мощи Америки и отсутствии конкуренции со стороны других держав. Этот период истории совершенно точно подошел к концу. Конкуренция между великими державами может оказаться пагубной для мирового порядка, если державы будут ставить свои интересы выше институтов и договоров, существующих в этой системе. Подобные махинации разрушили «Европейский концерт» и мировой порядок после Первой мировой войны. По крайней мере очевидно, что ни Россия, ни Китай не поддержат либеральный характер мировой системы или политическую идеологию, которой Вашингтон пытался ее наполнить. Как таковой либерализм в структуре международных отношений сталкивается с сильными встречными ветрами, и обращение вспять достижений демократии представляется почти неизбежным.

Вызов со стороны Китая

Хотя Пекин пока существенно отстает от США по расходам на оборону, по большинству макроэкономических показателей Китай будет соперничать с Соединенными Штатами в ближайшие десятилетия и, скорее всего, обгонит их. Пекин использует экономическую силу в качестве рычага внешней политики, стремясь обезопасить поставки нужных для его экономического роста ресурсов посредством инвестиций в добычу полезных ископаемых во всем мире, в инфраструктуру их доставки, а также в развитие других стран. КНР демонстрирует, что смотрит на мир исключительно через призму геоэкономических и геостратегических интересов.

Причина опасений Америки весьма прозрачна: Китай все меньше напоминает обычное успешное национальное государство, стремящееся к участию в существующем миропорядке – он больше похож на страну, бросающую вызов системе и претендующую на лидерство. Политика «Один пояс, один путь» видится как еще одно доказательство геополитических амбиций, равно как и желание сделать китайскую национальную валюту мировым конкурентом доллара. Как таковая политика Пекина размывает доминирование западных институтов, обескровливает некоторые процессы, такие как развитие человечества на базе политических или идеологических условий, а также дает КНР веские основания требовать для себя больше прав в системе международных отношений.

Эта политика сопровождается существенным сдвигом в относительном экономическом балансе сил между Европой и Азией. На самом деле экономически и демографически американские союзники в Европе уже давно уступают союзникам США в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Эти диспропорции значительно усугубляются из-за существенной разницы в расходах на оборону и доли ВВП, идущей на укрепление обороноспособности. Доля европейских стран в глобальных расходах на оборону неуклонно снижается. Если в мировой политике есть такое понятие, как центр повышенной или нарастающей экономической и политической активности, то он неуклонно смещается в Азию.

Наибольшее внимание привлекают военные расходы Пекина. Все было бы иначе, если бы Китай стремился быть экономически сильной державой, опирающейся на союзы, но слабой в военном отношении, наподобие современной Германии. Однако Китай демонстрирует великодержавные амбиции, прежде всего стремясь максимизировать собственную безопасность по отношению к соседям и, несомненно, за счет других, а затем – умело использовать это для достижения региональной гегемонии. Он стремительно трансформирует экономическую силу в военную мощь. Неотъемлемой частью этих усилий стала военная реформа и модернизация Китая, уменьшение размеров и роли армии и больший акцент на других инструментах проецирования силы. Военная конкуренция обостряется на фоне резкого смещения в последнее десятилетие баланса сил в регионе из-за влияния Китая.

Пекин ведет себя неразумно и проявляет близорукость, не зная, как управлять вновь обретенной силой и как сигнализировать другим о своих намерениях. Китай склонен повторять многие стратегические ошибки, совершенные Германией перед Первой мировой войной. Первой ошибкой были угрозы в адрес соседей по региону. Вторая заключалась в строительстве большого военно-морского флота по настоянию Альфреда фон Тирпица, что неизбежно сделало Германию экзистенциальной угрозой для Великобритании, ведущей морской державы той эпохи. Китайские политики полагают, что, угрожая соседям, они вынудят тех защищаться, заключая союз с усиливающейся державой. «Политика девяти пунктиров», которую Китай проводит в Южно-Китайском море, сигнализирует соседним странам о реваншизме и ревизионистских амбициях Пекина, в результате чего растущая мощь Китая воспринимается как угроза. Здесь важно вспомнить, что страны в целом уравновешивают не силу, а угрозы, и, следовательно, ключевым моментом является восприятие одной страны другой. Учитывая историю Второй мировой войны, обиды и опасения не только остаются, но и могут быстро возродиться.

Решив инвестировать экономическую мощь в создание большого ВМФ, включая строительство десантных вертолетоносцев, авианосцев и эсминцев, Китай сделал серьезный стратегический выбор. Подобное решение предопределило будущее Германии примерно 100 лет назад, когда она решила примерить на себя мантию морской сверхдержавы своего времени. Естественной реакцией Великобритании стало создание серии балансирующих блоков, которые были с энтузиазмом встречены соседями Германии, напуганными ее военной мощью и воинственным поведением. Япония тоже придавала слишком большое значение теориям адмирала Мэхэна о роли военно-морской державы, строя корабли и большой ВМФ, что в конечном итоге привело к конфликту с США. Похоже, что уроки Великой восточноазиатской сферы взаимного процветания Японии сегодня подзабыты в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Пекин начал военную, политическую и экономическую конкуренцию с Соединенными Штатами, которая окажется главным стимулом для мобилизации вашингтонского политического истеблишмента в грядущие годы. Эта конкуренция кодифицирована в американских документах по национальной безопасности, а также прослеживается в более жесткой линии, недавно выразившейся в заградительных пошлинах против китайских товаров.

К соперничеству за военное превосходство в Азиатско-Тихоокеанском регионе добавляется более открытый конфликт в экономике. Решение Китая инвестировать в создание портовой инфраструктуры ближе к Европе и проведение совместных учений с Россией – послание всему миру о намерении Пекина осуществлять великодержавное проецирование мощи. Китай хочет, чтобы его корабли были видны в Европе, Средиземном море и Персидском заливе. Это также будет воспринято Вашингтоном как явная угроза длительному доминированию Америки в Мировом океане с целью обеспечения безопасного пользования общим достоянием.

В отличие от Европы, где у членов НАТО по сути нет альтернативы кроме присоединения к этому альянсу, в Азиатско-Тихоокеанском регионе конкуренция гораздо выше, и он менее стабилен в смысле формирования союзов. С одной стороны, альянсы здесь создаются по звездообразному принципу, когда все страны вступают в альянс с Америкой, но необязательно развивают союзнические отношения друг с другом. У них также есть варианты для хеджирования рисков, и, если Китай станет достаточно сильной державой в военном отношении и более выгодным партнером в экономическом плане, они могут пересмотреть свои стратегии. Хотя между Москвой и Вашингтоном нет конкуренции за союзников, в укреплении Китая кроется потенциал пересмотра политики заключения альянсов. В Европе также нет независимых средних держав, хотя это во многом зависит от оценки роли Турции. Кроме того, есть еще одно измерение конкуренции с Китаем, зависящее от курса, который выберет Индия.

Нельзя исключать, что со временем Индия сама станет великой державой, и ей придется выбирать, с кем строить союзнические отношения: с США или Китаем. Средние державы будут одним из объектов конкуренции между великими державами в XXI веке. В последние десятилетия у них не было выбора. Существовала лишь американская гегемония в укрепляющемся либеральном мировом порядке и… американское лидерство. От того, как успешно великие державы смогут «продавать себя» в качестве безобидных гегемонов, не угрожающих безопасности других стран, и формулировать прагматичное представление о своей роли в системе международных отношений, будет зависеть снижение напряженности в мире и вероятность появления новых уравновешивающих друг друга коалиций. До сих пор они не добились в этом больших успехов, что дает США существенные преимущества. Являясь самой могущественной военной силой в мире, Америка часто воспринимается как наименее опасная держава.

Стратегии сравнительного преимущества: кейс России

Сравнительное преимущество России – историческая устойчивость и выживаемость в системе международных отношений. Долгосрочные индикаторы тенденций неоднозначны. Несмотря на большую зависимость от добычи и продажи полезных ископаемых, Россия остается на плаву, и даже при вялом росте ВВП на уровне 1,5% (что фактически является стагнацией) способна долгое время оставаться конкурентной. С учетом нынешнего бюджета Россия может поддерживать расходы на оборону на уровне 2,8% ВВП как минимум в течение еще одного десятилетия.

Демографическая картина неоднозначна. Хотя ежегодно сотни тысяч человек покидают рынок труда, и число людей трудоспособного возраста год от года сокращается, ожидается рост числа мужчин призывного возраста. Демографические проблемы России обострятся в начале 2030-х гг., а это значит, что Москва способна легко поддерживать конкуренцию или конфронтацию как минимум еще десять лет. К тому же Россия является рынком труда для жителей бывших советских республик, что делает ее третьей или четвертой страной мира по объему ежегодного притока мигрантов. Следовательно, у России есть политические рычаги для сдерживания демографического упадка, хотя это чревато проблемами, связанными с социальной стабильностью, национальной идентичностью и т.д.

Оборонная промышленность продолжает восстанавливаться и обретает независимость от внешних обстоятельств. У России по-прежнему имеются ноу-хау и технологии для производства передового оружия, а поступательная реализация военных реформ, наряду с внушительной программой закупок, обеспечат мощь ее армии на протяжении 2020-х годов. Будущее после следующего десятилетия остается туманным, поскольку неясно, будут ли у России экономические ресурсы для разработки, испытания и развертывания следующего поколения вооружений, а также технологии, соответствующие развивающимся методам ведения войн. Россия сделала ставку на основные элементы военной мощи, необходимые для прямой конкуренции, посредством инвестиций в обычные и ядерные вооружения. Но она также добилась успехов в косвенной конкуренции, то есть в невоенных или «неактивных» сегментах. Сегодня становится очевидным, что, хотя большое внимание уделяется традиционному военному балансу в Европе и существенному нестратегическому ядерному потенциалу России, представляющему собой первую из замещающих стратегий, на первый план выходит непрямое противостояние.

Непрямая конкуренция – разновидность политической, экономической и информационной войны, ставшая возможной благодаря развитию различных механизмов в глобальных средах, под которыми подразумеваются кибервойны, соперничество в космосе или под водой, поскольку от них зависят современные телекоммуникации. Международные финансы и торговля, банковский сектор и арбитраж – среды, в которых также разворачивается конкуренция и конфронтация. Равно как и применение права в качестве оружия (lawfare) – одна из немногих разновидностей непрямого противостояния, где Запад пока имеет явные преимущества. Россия действенно использует преимущества в политической и информационной войне, включая нетрадиционные подходы. Однако она не способна эффективно применять правовые средства и оценить долгосрочные издержки экономической войны: в этих сферах США действуют гораздо увереннее.

Именно возрождение военной мощи позволило России взять на вооружение силовую дипломатию и использовать в качестве рычага менее дорогостоящие инструменты, такие как политическая война или неконвенциональные операции. Одно является главным источником для другого, и оба инструмента сдерживают резкую ответную реакцию противников, неся в себе существенные риски эскалации и одновременно оказываясь полезным инструментом принуждения. На Украине и в Сирии Россия продемонстрировала, что традиционная военная сила и ядерное оружие играют важную роль, влияя на решения, принимаемые противником, а также укрепляя другие инструменты достижения политических целей. Таким образом, российская стратегия сродни политическим и экономическим набегам с целью принудить Соединенные Штаты к кондоминиуму великих держав. Россия рассчитывает оставаться под боком США в качестве бунтовщика в системе международных отношений настолько долго, чтобы появление более серьезного вызова со стороны Китая убедило Вашингтон пойти на сделку. В некотором отношении Россия поменялась ролями с Китаем 1960-х и 1970-х годов.

Для реализации этой стратегии Россия сделала ставку на опосредованное участие в конвенциональных боевых действиях и контроль над эскалацией посредством нестратегических ядерных вооружений, считая, что подобное сочетание даст варианты для сдерживания Соединенных Штатов. Это имеет место в точках с достаточно узкой асимметрией интересов, таких как Сирия, где Россия балансирует на грани войны.

Еще один элемент российской стратегии – стремление к альянсу с Китаем. Несмотря на политические и экономические инициативы, а также растущее военное сотрудничество, в реальности союзы формируются в основном в ответ на угрозы или озабоченность по поводу безопасности. По сути, такой альянс могут инициировать только США, если они будут угрожать обеим странам в их регионах. Великие державы с недоверием относятся к альянсам и не предрасположены к их заключению, что вполне логично, поскольку любой союз подразумевает ограничение суверенитета, а также существенные обязательства. Только Соединенные Штаты и их внешняя политика может подтолкнуть Россию и Китай к заключению союза, если относительная конкуренция между этими державами и Вашингтоном будет намного острее двусторонних споров.

Вашингтон удваивает усилия

США сосредоточены на том, чтобы вновь как можно убедительнее заявить о своем превосходстве в сфере ведения боевых действий, сохраняя благоприятный расклад сил, а также укрепляя сеть альянсов. На самом деле у Соединенных Штатов есть все преимущества, но им приходится защищать огромную геополитическую область. До сих пор у вашингтонского истеблишмента не было желания определять свои интересы, в том числе торговые, и решать, что он будет защищать любой ценой, а от чего может отказаться. Фридрих Великий точно определил когда-то одну из главных стратегических проблем, актуальную для США: «Тот, кто защищает все, не защищает ничего».

Соединенные Штаты сохраняют колоссальные преимущества в экономических, военных и дипломатических ресурсах. Это и военный бюджет в размере более 600 млрд долл., который превосходит военные бюджеты всех соперников и союзников вместе взятых. Научные исследования и разработки остаются еще одним преимуществом американцев, равно как и их способность контролировать общее достояние человечества. Огромная сеть альянсов обеспечивает логистику, географию и оборонно-техническое сотрудничество, необходимое США для сохранения превосходства, если не гегемонии. Первоначальной реакцией было удвоить усилия для достижения военного превосходства, чтобы переиграть Китай, исходя из того, что многие возможности также пригодятся в гипотетическом конфликте с Россией. Проблема с нехваткой ядерных вариантов военных действий из-за добровольного разоружения, как уже было объявлено в «Обзоре состава и количества ядерного оружия – 2018» (Nuclear Posture Review 2018), будет разрешена. В создании глобальных вооруженных сил главный акцент будет сделан на гибкости и устойчивости.

Благодаря добыче сланцевой нефти и газа США стали энергетической державой, способной в будущем формировать энергетические рынки. Вашингтон может также стимулировать общее подавление энергетического рынка, чтобы задушить экономику своих противников, таких как Иран и Россия. Подъем производства сланцевой энергетики дает американцам большую свободу действий на Ближнем Востоке, поскольку они смогут выбирать себе союзников, не заботясь о безопасности поставок энергоносителей из этого региона.

Путь, которым идет Вашингтон, преимущественно состоит в наращивании возможностей прямой конкуренции посредством обычных и ядерных вооружений, создании новых технологий и потенциальных противовесов. США будут стремиться противодействовать мерам и способам воздействия, которые реализуют Россия и Китай, чтобы заставить эти страны платить по счетам, используя свое лидирующее положение в системе международных отношений. У Америки силовое превосходство над Россией в экономической войне и использовании правовых механизмов, но относительно Китая это преимущество незначительно. Исход конкуренции с Пекином будет во многом зависеть от региональных союзников, таких как Япония и Южная Корея. Вместо того чтобы спекулировать на интересах или искать компромиссы, Соединенным Штатам надо упорно работать над тем, чтобы «строить» новых партнеров, таких как Индия. Недостаток американской стратегии прямой конкуренции состоит в том, что Соединенные Штаты могут истощить себя, постоянно концентрируясь на вызовах Китая, России, Ирана или Северной Кореи.

Американская мягкая сила и привлекательность идеологии также дают США существенные преимущества над Москвой и Пекином. Модели социально-политического развития Китая и России не считаются слишком привлекательными где-либо за пределами этих стран, они и не особо заинтересованы в экспорте своих моделей развития. Проблема России и Китая в том, что они ведут себя цинично и исключительно по-деловому в международных отношениях, что можно считать недостатком в глазах Запада. Американская мягкая сила лежит в основе альянсов и коалиций, сглаживая одностороннее применение силы, и в целом поддерживает защиту интересов за рубежом с меньшими трениями. России и Китаю, похоже, нравится плыть против течения.

Китай – геополитический бульдозер

План Пекина состоит в неуклонной экспансии и проецировании силы, чтобы утвердиться в роли регионального гегемона и мировой державы, имеющей равное с Соединенными Штатами право голоса в международной системе на основании определяющих факторов жесткой силы. Китай пользуется преимуществами географического положения и современных военных технологий, тогда как США играют роль прибрежного балансира. Американские войска, базирующиеся в Японии, уже испытывают значительное напряжение, стремясь поддерживать региональный баланс сил. Китай использует современные технологии геоинженерии и творческий ревизионизм, создавая искусственные острова для захвата морской акватории, а также буферного морского пространства между своей территорией и американской военной армадой.

Основной элемент китайской стратегии – вытеснение американской военно-морской силы за пределы первой островной цепи. Сосредоточиваясь на традиционной военной силе, легко оттесняя фрегаты и миноносцы, Китай исходит из незатейливой логики «чем больше – тем лучше». Поэтому, когда встанет вопрос о военном балансе, у Китая будет больше кораблей и наступательной огневой мощи, чем у США. Однако перед китайской армией стоит фундаментальная проблема, аналогичная тому вызову, с которым сталкивается Япония. Китай экспортирует товары во все страны мира и импортирует природные минералы и ископаемые, а также аккумулирует немало прямых иностранных инвестиций. Экономика страны зависит от морского сообщения. Морские просторы патрулирует ВМФ США и, поскольку региональные моря оспариваются несколькими странами, Китаю необходимо получить доступ к природным ресурсам, чтобы выйти за пределы американского военно-политического контроля.

Усиление Китая неизбежно. Рано или поздно эта страна сможет конкурировать с США по части исследований и разработок военных технологий, а также в области производства военных кораблей. Соединенные Штаты не желают соглашаться с претензиями Китая на контроль морской акватории или с его вводом опознавательной зоны противовоздушной обороны. Конфронтация низкой интенсивности, операции по обеспечению свободы навигации и другие военные действия могут рано или поздно привести к кризису. Однако наиболее вероятен конфликт в отношениях Китая с одной из соседних стран, причем совершенно неожиданный для обеих держав, но с большими стратегическими последствиями. В мировой политике прибыли и потери чаще всего реализуются через такие кризисы, чем через просчитанные гамбиты.

Другое преимущество Китая состоит в том, что, хотя соседние страны могут считать его потенциальной угрозой, никто не рассматривает его как державу, способную на проецирование влияния в глобальном масштабе. Китайская военно-экономическая мощь как таковая не воспринимается в качестве угрозы большинством других участников системы международных отношений, и Пекин стремится представить свои амбиции как проект совместного процветания, а не геополитических устремлений. КНР – локомотив потребления, который другие страны, включая союзников США, не могут игнорировать. Это дает возможность Китаю использовать их желание вести торговлю в качестве рычага для получения доступа к технологиям, а также открытия этих стран для деятельности множества организаций, созданных по инициативе Пекина. В действительности экономическая стратегия Пекина гораздо более дальновидная и многообещающая, чем его военные планы.

Конкурентные стратегии

Цель конкурентных стратегий – вынудить неприятеля расходовать средства в конкретной области конкурентной борьбы. Когда какая-либо держава стремится обострить конкуренцию, логично предположить, что она будет искать стратегии, которые окажутся запретительно дорогостоящими для ее противников.

Главное преимущество Соединенных Штатов перед Россией – недостаточная защищенность ее бескрайних территорий и отсутствие необходимой инфраструктуры. Используя глобальную силу, США могут подтолкнуть Россию к более существенным расходам для создания военной инфраструктуры в удаленных регионах, таких как Арктика или Дальний Восток. Ей придется отвлекать ресурсы и средства от основного театра военных действий в Европе. Решение Москвы разработать целую линейку стратегических вооружений, чтобы обойти американскую противоракетную оборону, олицетворяет собой незапланированный успех конкурентной стратегии. Россия, вероятно, потратила немало средств на то, чтобы перехитрить американские системы противоракетной обороны, хотя возможности ПРО крайне ограничены, американцы даже близко не подошли к ее созданию. Таким образом, паранойя России, проистекающая из менталитета «осажденной крепости», может подстегивать гонку обычных вооружений даже в том случае, когда у Москвы имеется значительное преимущество в наступательных силах, таких как стратегическое ядерное оружие.

Вне всякого сомнения, Россия имеет преимущество в области ведения непрямых военных действий. Вашингтон уделяет избыточное внимание политическим или информационным войнам и операциям России. Конкуренция на Балканах – наверно, лучший пример этого фарса, так как неясно, чего Россия добилась в этом регионе, если вообще имеет смысл говорить о каких-либо достижениях, и стоит ли что-либо оспаривать. Однако Вашингтон, похоже, твердо намерен противодействовать непрямым военным операциям России, хотя можно заподозрить, что между действиями и реальными достижениями – огромная пропасть. С учетом вышеизложенного можно сказать, что в информационной войне побеждает Россия, несмотря на возмездие Запада в форме экономических санкций и дипломатических демаршей.

Фланговые театры военных действий, такие как Ближний Восток, также изобилуют выгодными вариантами и возможностями для превращения России в серого кардинала или кукловода ценой небольших издержек. В этом регионе для Москвы сокрыты большие возможности, которые она может использовать, чтобы вынудить Вашингтон вести с ней диалог на равных и оказывать давление на него, выступая альтернативной силой в регионе.

В конкуренции Китая и США больше нюансов. Пекин, вероятно, сосредоточится на количестве ракет, чтобы сделать передовое базирование нереалистичной задачей для американцев, хотя Вашингтон может воспользоваться своим значительным технологическим преимуществом аэрокосмической державы для нейтрализации такого давления. Очертания гонки вооружений все еще неясны, но Китай проглотил наживку, взявшись за разработку истребителя пятого поколения, хотя в этой области отстает на несколько десятилетий. Размещая подводные лодки стратегического назначения, Китай может также приступить к реализации заведомо нереалистичной стратегии ядерного сдерживания на море, опираясь на бастионный подход, взятый на вооружение Советским Союзом. С учетом превосходства Соединенных Штатов под водой и неблагоприятного географического положения, КНР вряд ли сможет конкурировать с американцами в этой области.

Между тем у Китая есть возможность вынудить США к перенапряжению. Для начала создать небольшую, но значительную сеть военных баз по всему миру, чтобы связать американские войска своими операциями, а затем использовать преимущества по паритету покупательной способности для создания масштабных обычных военно-морских сил с акцентом на наступательную огневую мощь. Сосредоточившись на наступательных вооружениях и боевых действиях, Китай может воспользоваться присущей Соединенным Штатам проблемой предоставления заслуживающих доверия гарантий безопасности союзникам в регионе. Американский истеблишмент склонен к принятию затратных технологических решений, которые увеличивают общие расходы на оборону. США окажут давление на союзников, требуя от них увеличить оборонные бюджеты и перекладывая бремя сдерживания на средние державы, уменьшая их выгоды от альянса с американцами. Возможным исходом станет попытка союзников в регионе защитить себя, так как они усомнятся в способности Вашингтона выполнить обязательства в сфере безопасности с учетом фактического военного баланса сил.

* * *

После холодной войны система международных отношений формировалась политикой не великих держав, а скорее одной великой державы. Эта эра подошла к концу. Однако мир вступает в период неопределенности. Все более явно проявляется тот факт, что великие и региональные державы не оказывают решающего влияния, с их военно-экономической силой мало считаются. Американские кампании в Ираке, Афганистане и Ливии, а также кампания России на Украине демонстрируют, что давление не обязательно становится действенным средством политического шантажа. Странам все труднее использовать жесткую силу в политических целях. Непонятно, что действительно идет в счет и как лучше этим воспользоваться. Какова фактическая динамика реализации силы и ее сущности. Система международных отношений не только вступает в период соперничества между великими державами, но и в эпоху экспериментирования, имеющую некоторое сходство с межвоенным периодом 1920-х и 1930-х годов.

Война между великими державами остается не только неправдоподобным, но и практически невозможным сценарием с учетом устойчивого гнета ядерного сдерживания. Однако отсутствие войны между главными игроками компенсируют многочисленные конфликты вследствие развертывающейся конкуренции. Политические войны, подрывные действия, кибератаки и непрекращающаяся информационная война будут привлекать больше внимания, равно как и разрушительные опосредованные войны и кампании сопротивления. Прямая конкуренция означает дальнейшую милитаризацию и давление на региональную обстановку, растущую напряженность и сопутствующие риски военного авантюризма. Отсутствие правил затрудняет снижение рисков. Таким образом, кризис ускорит принятие правил, как это происходило в первые десятилетия холодной войны, когда соглашения заключались вследствие чрезмерного увлечения прямой конкуренцией.

Данный текст представляет собой сокращенную версию Валдайской записки № 86, написанной по заказу Международного дискуссионного клуба «Валдай» и опубликованной в июне 2018 года. Другие Валдайские записки – http://ru.valdaiclub.com/a/valdai-papers/

США. Китай. Евросоюз. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 июля 2018 > № 2714100 Майкл Кофман

«Две войны» Запада и Россия

Природа международного кризиса и что это значит

Тимофей Бордачев - кандидат политических наук, директор Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», директор евразийской программы Фонда развития и поддержки Международного дискуссионного клуба «Валдай».

Резюме Отношения России с Западом не имеют шансов на улучшение в обозримой перспективе. Это снимает проблему неопределенности намерений – наиболее важный методологический вопрос в теории международных отношений. Намерения в отношении России, Китая или Ирана понятны, что создает небывалую определенность в мировой политике.

Среди различных способов разрешения конфликтов и установления мира исторически наименее распространенным является соглашение с участием всех заинтересованных сторон. Даже такие классические примеры урегулирования не на поле боя, а за столом переговоров, как Венский конгресс 1815 г., были, в сущности, собраниями победителей. Хотя результат на условиях «всеобщей неполной удовлетворенности» и был достигнут посредством возвращения в европейский баланс побежденной Франции. Однако в остальном Конгресс оказался инструментом прагматичного перераспределения территорий, а не конструирования «светлого будущего». Принцип монархической легитимности и взаимного признания, конечно, сыграл роль во всеобщем мире (противоположность всеобщей войны), воцарившемся на 99 лет. Но сама по себе сделка государей стала возможна только после военной победы, уничтожившей их противника Наполеона.

К обществу и сообществу

Политическая история Запада – две с половиной тысячи лет перманентной борьбы внутри и с внешним окружением. Первым значимым сражением «внешней» войны стала битва при Марафоне в 490 г. до н. э., когда греческие полисы отразили вторжение Персидской империи. Последовавшие греко-персидские войны фактически завершились только с походом на Восток Александра Македонского. Он разрушил великую державу Ахеменидов и закончился на берегах Гидаспа, где произошло первое военное столкновение Запада и индийской цивилизации. В XI–XIII веках народы Европы пришли с оружием на Ближний Восток в отчаянной, хотя и обреченной, попытке захватить Святую землю. Но настоящий перелом произошел в XV–XVI столетиях, когда военно-техническое преимущество Запада над остальным миром стало подавляющим. Осенью 1502 г. каравеллы Васко да Гамы обратили в руины порт Кожикоде. Торговля между Востоком и Западом окончательно сместилась на океанские пространства, контролируемые европейцами, а Евразия превратилась в глухую и отстающую периферию.

Результатом многовековой борьбы стало установившееся 500 лет назад практически безраздельное политическое и военное доминирование Европы, а затем и Америки в мировых делах. Распространение вестфальской системы как универсального образа международного общения не происходило полюбовно – путем включения новых стран и народов, принятия ими общих правил. Оно осуществлялось через завоевание более сильными и успешными тех, кто был не готов отстоять независимость и воспользоваться суверенитетом. Исключения единичны и уникальны – Россия и Япония, сами вступившие затем на путь экспансии. При этом Япония в ХХ веке суверенитет частично утеряла. И если Европа свое глобальное значение утратила в результате двух катастроф минувшего столетия – Первой и Второй мировых войн, то Америка борьбу продолжает.

Дату первой битвы внутренней войны Запада установить невозможно. Однако то, когда состоялось ее последнее сражение, известно доподлинно. Последним актом «внутренней» войны стала центральноевропейская операция союзников 22 марта – 11 мая 1945 г., когда армии Соединенных Штатов, Великобритании и Франции заняли западную часть Германии и часть Австрии. А ее наиболее важным эпизодом в масштабах человечества стала Тридцатилетняя война 1618–1648 гг., 400-летие начала которой приходится на нынешний год. В результате этой самой важной войны в истории возник тот мир, в котором мы живем. То есть чисто внутренний эпизод (ни Россия, ни Китай, ни Индия в конфликт вовлечены не были) истории Запада оказался событием глобального значения. С этим, видимо, связана и установившаяся традиция отождествлять достижения Запада с достижениями всего человечества.

Итак, перманентный до этого внутренний конфликт завершился в 1945 г., пока, по меньшей мере. В середине прошлого века возникло уникальное сообщество, отношения между участниками которого строятся на иных, нежели в международной системе вообще, принципах. Это сообщество ценностей и интересов, собственно, и является физическим содержанием устоявшегося в публицистике понятия «Запад». В интеллектуальном плане оно было концептуализировано авторами «английской школы» теории международных отношений во второй половине ХХ века. Такие представители этого направления, как Хэдли Булл и Барри Позен, ввели в употребление понятия «международное сообщество» и «международное общество». Отношения между государствами внутри сообщества основаны на страхе неограниченного насилия и более совершенны, чем вне его. А «международное общество» продолжает жить по традиционным анархическим и эгоистическим правилам.

Примечательно, что после завершения первой холодной войны в 1991 г. была предпринята политическая и интеллектуальная попытка распространить понятие «международное сообщество» на всю совокупность государств. Установившийся в тот период т.н. либеральный мировой порядок в политическом измерении опирался именно на гипотезу о существовании целостного международного сообщества, выразителями интересов и ценностей которого является сплоченная группа западных государств во главе с США. Это было адекватно возникшей после распада СССР ситуации и даже в чем-то справедливо. При балансирующей на грани коллапса России и «копящем силы в тени» Китае кто-то должен был брать на себя ответственность. Более того, выступая от имени всего человечества, а не только своего собственного, Запад в своих глазах поступал даже благородно. Во-первых, он отказывался от многовековой традиции наслаждаться плодами победы. Во-вторых, любезно предлагал остальным присоединиться к победителям. Естественно, на тех условиях, которые победители могли предложить, обеспечивая приоритетность своих интересов. Отказ России, хотя и обусловленный объективными факторами, сделать это был воспринят с глубочайшим разочарованием, которое находится в сердцевине современного отношения к Москве подавляющего большинства в американском истеблишменте.

При этом в российской научной и экспертной дискуссии вопрос о том, как страна может стать участником этого «международного сообщества», был и остается одним из наиболее обсуждаемых. До конца 2000-х гг. этому вопросу посвящалось множество статей, докладов и книг. Спектр рецептов варьировался в самом широком диапазоне. Высказывались идеи о простом вхождении в Запад на основе фактически младшего партнерства (что обеспечивало бы определенный учет российских интересов) и восприятия ценностей. Но одновременно возникали и более экстравагантные концепции партнерства на равных и его институционального оформления в виде в том числе союза России и Европы. Однако Запад – это не только сообщество, основанное на ценностях и интересах, но и режим, гарантом существования которого остается наличие гегемона. Роль его всегда исполняли США, располагавшие ресурсами многократно большими, нежели другие участники. И исключительная адаптивность европейцев к зигзагам американской политики говорит в пользу неизменности объективных причин такого порядка вещей. Россия готова была принять ценности и даже разделить с Западом общие интересы – именно на этом делали и делают упор сторонники доктрины присоединения к Западу. Но вот участие в режиме изначально было совершенно невозможным. Несколько предложенных церемоний посвящения, как, например, в 1998–1999 гг. в связи с событиями вокруг Югославии, Москва успешно провалила.

Частично или полностью включенными в международное сообщество Запада оказались даже отдельные социальные модели, исповедующие другие ценности, нежели Европа и ее продолжение в Новом Свете. Например, Япония, Южная Корея или Сингапур. Поэтому пока предопределенность сохранения их в строю союзников Соединенных Штатов связана не с уникальной природой отношений между ними, а с военно-стратегическими соображениями локального характера. Другими словами – абсолютной зависимостью от Вашингтона как защитника и гегемона. Смогут ли эти страны оставаться частью Запада в случае (пока не просматривающемся) их военно-стратегической эмансипации – вопрос открытый.

Кто ревизионист?

Эти «две войны» – внутренняя и внешняя – определили поведение и стратегическую культуру стран Запада. В такой же степени, как Степь диктовала стратегическую культуру России во времена раннего Московского государства, а большая удаленность от других центров силы – привычки Китая и Индии. Для России соседство со Степью сделало неизбежной стратегию практически перманентной экспансии и собирания земель. У китайской и индийской цивилизаций географическая удаленность воспрепятствовала выработке навыков действовать в союзах – расположенный настолько далеко партнер просто не имел физической возможности прийти на помощь. Сейчас все три важнейшие стратегические культуры не-Запада сталкиваются с обстоятельствами, вынуждающими их адаптироваться.

Территориальная экспансия России ограничена собственной демографией и международной политикой в Евразии. В результате исторического поражения в холодной войне и резкого снижения возможностей России вдоль ее границ возникло множество новых суверенных государств вкупе с разнообразными интересами крупных внешних игроков. Поэтому Россия уже не полагается на силу, а строит международные институты, выступает с многосторонними инициативами. Такими, как, например, Большая Евразия – стратегический план формирования на евразийском пространстве международного сообщества, плотность которого будет выше, а отношения между участниками – теснее, чем с третьими сторонами.

Индия и Китай постепенно становятся уже не объектом политики других – России и Запада, а самостоятельными источниками экспансии регионального и глобального значения. Экспансия должна принимать современные формы многостороннего сотрудничества, иначе она неизбежно приведет к жесткому противодействию со стороны их малых, средних и даже великих соседей. Попытки уравновесить Китай можно наблюдать уже сейчас, когда Индия и Япония приветствует продвигаемые США концепции.

Трюизмом является утверждение, что европейская теснота – от греческих полисов до суверенных монархий XVII века – всегда была идеальным ландшафтом для конфликта. Отсюда задиристость европейских народов и одновременно их удивительная мобильность и гибкость в вопросах создания коалиций более или менее стабильного свойства. Обширные территории вовне исторически выглядели пространством экспансии и колонизации. За всю историю Европы она только два раза сама становилась объектом масштабного внешнего вторжения. В 711–732 гг. арабы Омейядского халифата захватили почти всю территорию Иберийского полуострова и дошли до Луары, пока не были отражены франками в битве при Пуатье. В XIV–XVII веках Европа подверглась вторжению турок-османов, решающим эпизодом которого стала Великая турецкая война 1683–1699 гг., после которой вторжения Европе уже никогда не угрожали. Все силы уходили на внутреннюю борьбу или внешнюю экспансию. В начале XVIII века возможность такой экспансии на востоке была прочно заблокирована Россией. Московское царство, Российская империя и СССР сами продвигались в западном направлении, успешно присоединив части Европы. На остальных географических векторах Запад не встречал практически никаких ограничений и непрерывно оставался источником экспансии. Два «длинных века» – восемнадцатый (1648–1789 гг.) и девятнадцатый (1789–1914 гг.) – могущество Запада растекалось по миру и к моменту своего заката заняло всю обитаемую сушу за исключением России и Японии.

Перманентный внутренний конфликт оставался нормой до тех пор, пока имелись силы, а внешней угрозы не было. Колыбель Запада – Европа постепенно слабела и после сокрушительной для себя первой половины ХХ века внутреннюю борьбу закончила. При поддержке США возник феномен европейской интеграции – наиболее цивилизованная за всю историю форма межгосударственных отношений. Этот проект стал спасением для европейских элит и необходимой «перезагрузкой» всей политической системы. Но последствия «второй тридцатилетней войны» оказались для Европы принципиально другими, нежели первой в XVII веке. Если 400 лет назад внутренний конфликт позволил европейцам создать правила, которые они потом распространили на весь мир, то события 1914–1945 гг., наоборот, привели к потере европейскими государствами глобального значения. Европа с тех пор, по выражению Раймона Арона, должна была одновременно делать много ставок. Возник и самый устойчивый военный блок в истории – Организация Североатлантического договора (НАТО).

При этом в обоих случаях – и в первой, и во второй Тридцатилетних войнах – источником конфликта служили силы, обойденные в сложившейся системе прав и привилегий. В XVII веке инициаторами конфликта выступили «восходящие державы» той эпохи – североевропейские государства и Франция, недовольные доминированием Габсбургов в Центральной Европе. В ХХ столетии такую же роль сыграли другие «восходящие державы» – Германия, Италия и Япония, недовольные разрывом между своими увеличившимися возможностями и недостаточным влиянием и престижем. Не случайно великий историк и политический философ Эдвард Карр констатировал в 1939 г.: «То, что получило всеобщее определение как “возвращение силовой политики”, было на самом деле концом силовой монополии, которой располагали до этого державы статус-кво».

Сейчас, в первой четверти XXI века, силовая монополия нарушена не только в традиционном, военном, измерении. Российская операция в Сирии впервые после 1991 г. ограничила США в праве произвольно использовать смену режима как наиболее простой способ решения внешнеполитических проблем за пределами «международного сообщества» Запада. Китайская стратегия «Пояса и пути» может стать концом монополии Запада в области экономической и «мягкой» силы. В последние годы экономическое могущество КНР и готовность его распространять привели к тому, что у малых и средних стран за пределами китайской периферии появилась альтернатива международным экономическим институтам, контролируемым Соединенными Штатами и их союзниками.

Однако парадоксальным образом инициатива конфронтации по-прежнему принадлежит тем, кто вроде бы должен держаться за существующий порядок вещей. На этот парадокс указывал в статье 2015 г. Рэндалл Швеллер: «Именно гегемоны – как недавно коронованные, так и перспективные (данный тип государства, насколько мне известно, вообще не обсуждался в литературе) – больше всего годятся на роль ревизионистских государств и наиболее к этому мотивированы». Как раз поэтому сейчас, как, собственно, и все годы после завершения первой холодной войны, к силовой политике наиболее активно обращались именно те государства, которые вышли из нее победителями. Это США и их европейские союзники. Количество вооруженных интервенций, осуществленных ими за 27 лет, несопоставимо с аналогичными деяниями России, Китая, который вообще ни с кем не воевал, и вообще всех остальных стран мира. Это заставляет согласиться со Швеллером в том, что подлинными ревизионистами, стремящимися пересмотреть международные порядки в более комфортную для себя сторону, являются именно державы Запада.

При этом изначально их ревизионистский напор был обращен к самим основам международного порядка, поскольку, добившись успеха в первой холодной войне, они чувствовали себя вправе перестраивать мир в соответствии с собственными представлениями, интересами и ценностями. Не случайно в 1990-е и первой половине 2000-х гг. было так много разговоров о «конце Вестфаля» и появлении новой системы координат, в том числе отмирании классического суверенитета. Как подметил в свое время Карр, больше всего о снижении значения суверенитета говорят те, кто свой суверенитет способен защитить. Сейчас дело принимает еще более увлекательный оборот. Во главе движения вновь встали главные ревизионисты мировой истории – США, провозгласившие устами эксцентрика Трампа стратегию извлечения односторонних выгод. Таким образом произошло окончательное возвращение к в принципе классической для мировой истории борьбе не за ценности, а за ресурсы и доминирование.

Со своей стороны, Россия никогда к пересмотру формальной стороны мирового устройства не призывала. Наоборот, вплоть до 2014 г. она неустанно подчеркивала на официальном и экспертном уровне, что международное право нужно соблюдать, а Совет Безопасности ООН – единственный легитимный орган международного сообщества. Аналогичным образом действовал и Китай. Хотя Пекин и создавал международные финансовые институты, параллельные тем, которые контролируют США, он никогда не ставил под сомнение институты политические. Либеральный мировой порядок, существовавший до последнего времени, экономически полностью устраивал Китай, позволяя ему копить силы и постепенно позиционировать себя в качестве альтернативного Западу источника ресурсов развития для средних и малых государств. В каком-то смысле эффективно паразитировать на глобализации, забирая у ее властелина – Соединенных Штатов – ресурсы и рабочие места. Но сейчас благословенные времена для Пекина закончились.

Еще один парадокс заключается в том, что борьба Россия с Западом исходит из презумпции необходимости установить некие правила игры. Формально новые, но фактически речь идет просто о соблюдении Западом требований, существующих со времен Вестфальского мира 1648 г., – не вмешиваться во внутренние дела, уважать суверенное равенство и не стремиться к силовому доминированию над другими. Это, кстати, ставит Москву в заведомо более уязвимую позицию в условиях разворачивающейся второй холодной войны. Потому что в рамках привычных представлений о целеполагании во внешней политике целью борьбы является максимизация выигрышей, то есть победа, а не соглашение или сделка. Соглашения фиксируют результат противостояния, но ни в коем случае не определяют его цели и задачи. Россия же, которую подозревают в ревизионизме, на деле стремится к договоренности. Однако, если рассуждать в категориях классической науки о международных отношениях, ее подход может быть воспринят как позиция относительной слабости. Взывая к уму и даже сердцу партнеров в США и Европе в условиях уже начавшегося конфликта, можно остаться неуслышанным.

Оговоримся, что соглашение может стать целью борьбы, только когда противники без оговорок признают легитимность друг друга. Как это было, например, во время самой яркой «дипломатической» войны за последние 400 лет – Крымской (1853–1856 гг.). Тогда целью главного игрока – императора Наполеона Третьего – было не реализовать экстравагантные планы Пальмерстона по отторжению у России Польши, Прибалтики, Крыма и Кавказа, а восстановить баланс сил в Европе. Что он успешно и сделал после занятия Севастополя. Заметим, кстати, что в середине XIX века противники России, как и сейчас, действовали в составе коалиции. Но в позапрошлом веке в основе отношений лежала монархическая легитимность, исполнявшая функцию сродни современному Уставу ООН – ограничивать произвол более сильных государств. К возвращению такой взаимной легитимности и призывают сейчас Россия и Китай.

Другое дело – Соединенные Штаты и их союзники. После 1991 г. они системно и последовательно нарушали базовые принципы международного общения и международного права. По-своему резонно, исходя из тезиса афинских послов в «Пелопонесской войне» Фукидида: «сильные делают то, что хотят, а слабые – то, что им позволяют сильные», а тем, кто слабее, «лучше подчиниться, чем терпеть величайшие бедствия». Это не сработало в случае с маленькой и совсем уже «отмороженной» Северной Кореей, зато получилось в случае с формально более весомым Ираком. Югославия – достаточно крупное европейское государство – была демонстративно демонтирована при активной помощи стран Европейского союза, которые без промедления признавали откалывающиеся республики бывшей федерации. Данный случай вообще уникален в европейской истории – крупнейшие державы Европы пошли на осознанное уничтожение суверенного государства.

В период 2003–2011 гг. страны Запада осуществили прямые вооруженные интервенции в Афганистане, Ираке и Ливии – в последних двух случаях результатом стало физическое уничтожение глав государств. Похожий сценарий готовился и для Сирии, но столкнулся с неожиданным препятствием – режим Башара Асада поддержали Иран и, что сыграло решающую роль, Россия. Наконец, после нескольких лет последовательного ухудшения отношений, в прямую конфронтацию втянули Россию. Поддержка Западом в феврале 2014 г. государственного переворота в критически важной для России стране не оставляла Москве выбора. А в конце 2017 г. противником США официально объявлен Китай, который вообще вел себя мирно по сравнению с относительно задиристой Россией. В ответ на жесткую позицию по Украине Россию обложили мерами экономического давления и периодически пытаются изолировать. Против Китая медленно, но последовательно разворачивается торговая война.

В каждом из приведенных примеров Запад действовал проактивно, инициатива обострения всегда принадлежала Соединенным Штатам и их союзникам. То, что мы наблюдаем сейчас – не контратака Запада в буквальном смысле этого понятия. Контратака следует за атакой, а на Запад никто не нападал. «Восходящие державы» Китай и Россия усомнились в праве США и их союзников узурпировать вопросы международной безопасности, сравнительно скромно ответили там, где агрессивность превысила все возможные пределы. Но системной борьбы никто не начинал и начинать не думал. Западные державы сами стали ее инициаторами после исчезновения единственного сдерживающего фактора – могущественного СССР в 1991 году. Особенность Запада – его имманентный ревизионизм, присущая ему, по мнению Швеллера, «склонность к риску и решимость вносить изменения в существующий порядок», в том, что он не перестает бороться и никогда не самоуспокаивается, как говорят в России, «на печи». Эта борьба является естественным состоянием и не имеет альтернативы. Она прекращается, только когда противник исчезает с карты как автономная единица. Будучи, как правило, включенным в Запад. Наиболее ярким примером стала Япония после поражения во Второй мировой войне и американской оккупации.

Не просто холодная война

Новая «мирная» война характеризуется одновременно нежеланием всех значимых участников сползти к полномасштабному конфликту (в нем погибнут все) и созданием множества рискованных ситуаций, которые к такому конфликту могут привести. В этом отношении она схожа с последними десятилетиями первой холодной войны второй половины ХХ века. И это основная причина искушения их отождествлять. Но подобное отождествление стало бы, видимо, фатальным аналитическим упрощением с точки зрения как системных признаков нового глобального конфликта, так и возможных стратегических решений участников.

Возникшую ситуацию нельзя считать простым продолжением истории прошлой холодной войны. Как, например, Вторая мировая война стала продолжением Первой, мотивированным необходимостью скорректировать возникшие по ее итогам системные перекосы – недобитую Германию и несправедливо обойденную трофеями Японию. В случае стратегического поражения опять подняться России, скорее всего, не дадут. Наиболее радикальным вариантом может оказаться даже физический раздел страны. Но полностью изменился контекст, как внутри, так и вовне. Этого не произошло в межвоенные 1919–1939 гг., когда основные участники международной политики не менялись. Только Россия переоделась из императорского мундира в большевистскую тужурку.

Тактически и стилистически текущие события в отношениях Россия–Запад ближе к отношениям Запада и Советской России в 1920–1930-е годы. Стратегически же сейчас с момента завершения холодной войны изменилось все. Во-первых, в новом этапе «внешней» войны Запада отсутствует ярко выраженная идеологическая составляющая. Противник не исповедует радикальную идеологию, отрицающую основы европейских ценностей. Более того, в мире растет ценностный плюрализм. Во-вторых, изменились все контексты. Уникальность ситуации, как уже многократно писали, в том, что адресатом политики США и их союзников по международному сообществу Запада является не локальная третьесортная диктатура, а одна из ядерных сверхдержав – развитая индустриальная Россия. За спиной которой стоит Китай.

Во второй половине ХХ века качественно отличался внутренний контекст, в рамках которого разворачивалось противостояние. На фоне подавляющей бедности в большинстве азиатских и не только стран только Запад мог предложить привлекательную модель экономического развития. Спору нет, помощь, которую СССР оказывал своим сателлитам, была значительной и в ряде случаев способствовала индустриализации. Однако сама экономическая модель, продвигаемая Москвой, не могла обеспечить устойчивого развития. Этим успешно воспользовался, в частности, Китай, решив параллельно задачу подстраховаться от угрозы с Севера. После десятилетий бедствий – войны, «большого скачка» и культурной революции – во второй половине 1970-х гг. власти КНР приняли решение перейти к политике экономической открытости.

Сейчас ресурс экономической «вестернизации» стратегически важных государств Азии в значительной степени, если не полностью, исчерпан. Да и сама Россия, хотя ей критически не хватает роста, уже – спасибо рыночной экономике – не бедная страна с отсутствующей туалетной бумагой и гнилой картошкой в овощных магазинах.

С другой стороны, на самом Западе закончился уникальный для истории капитализма период, когда неизбежное неравенство распределения доходов компенсировалось сногсшибательным экономическим ростом 1940-х – 1970-х годов. Сейчас запасы преимущественно исчерпаны, результат – рост популизма и неуверенность населения. Попытки гальванизировать общество через конфликт, в данном случае с Россией, материально подкрепляются слабо.

Внешний контекст также подвергся радикальной трансформации. Век Европы закончился в 1914 г., век Америки заканчивается на наших глазах, веку Китая не бывать – сдерживать его будут все. Но XXI век станет веком Азии, когда системообразующие конфликты будут происходить в самой населенной части земли. Новая мировая политическая география имеет совершенно определенное физическое измерение – выход Китая и Индии в число держав мирового порядка и заявление ими мировых же амбиций.

Потребовалось более чем полтора столетия для того, чтобы включение Китая в Вестфальскую систему привело к началу фундаментальных изменений принципов и условий ее развития. После обретения независимости в 1947 г. в вестфальскую систему включена Индия. Но фактором, влияющим на положение дел и расстановку сил в мире, это стало только сейчас. Китай и Индия – важнейшие участки «Римланда», контроль над которым, согласно классической геополитике, позволяет океаническим державам сдерживать континентальную Россию. Теперь эти две страны сами становятся уже не полем игры, а источниками глобальной и региональной экспансии. Как говорил Генри Киссинджер, возвышение Китая и Индии намного важнее для мировой политики, чем даже распад СССР. И именно оно, возможно, предопределило неизбежность синхронной атаки на Россию и Китай. Китай сдерживают, на Россию наступают в расчете победить и, полностью или частями, включить в режим «международного сообщества».

У Запада, безусловно, есть опыт одновременной успешной борьбы с двумя противниками (нацистской Германией и императорской Японией). Но тогда на его стороне выступала гигантская по своим природным, географическим и мобилизационным ресурсам Россия. Сейчас предпринимаются попытки сделать аналогичным союзником Индию. Но вероятность успеха зависит от того, насколько постоянное союзничество вписывается в индийскую стратегическую культуру. Пока результат не очевиден. А резкие действия Соединенных Штатов, угрожающие военно-техническому сотрудничеству Индии и России, уже вызвали раздражение Дели. Национально ориентированное правительство Нарендры Моди не может позволить даже таким могущественным державам, как США, диктовать себе, с кем вести дела, а с кем нет. У Соединенных Штатов меньше возможностей надавить на Индию, чем на Россию, не говоря уже о Китае, тесно связанном с Вашингтоном экономически, или о европейцах, полностью зависимых от американских союзников. Товарооборот Индии и США в 2017 г. составил 76 млрд долларов, что почти в 10 раз меньше американского товарооборота с Китаем. А главное – Индия не нуждается в Америке для обеспечения своей национальной безопасности. Вашингтону же хорошие отношения с Дели необходимы в контексте большой антикитайской игры.

Ясность намерений

Внешние и внутренние условия, в которых сейчас разворачивается конфликт, не предопределяют его исход в пользу одного из вовлеченных противников. Именно это, возможно, двигает решимостью России, вызывающей искреннее возмущение на Западе. И поэтому еще один, к сожалению, трюизм – отношения России с Соединенными Штатами и их союзниками вряд ли имеют шансы на улучшение в обозримой перспективе. Это снимает проблему неопределенности намерений – наиболее важный методологический вопрос в теории международных отношений со времен Фукидида. Сейчас намерения американского блока (в том числе Европы, которая постоянно колеблется и пытается играть разные партии) в отношении России, Китая или Ирана предельно понятны, что создает небывалую определенность в мировой политике в целом.

Москве, вероятно, следует стремиться к тому, чтобы выработать стратегические привычки, которые помогут извлечь выгоду из изменений внутреннего и внешнего контекста. Необходимо с большей осторожностью относиться к идее о возможности установления статус-кво и новых правил игры. Это невозможно просто потому, что прекратить борьбу на «внешнем» фронте Запад может, только инкорпорировав противника внутрь себя на тех или иных условиях, как это произошло с Германией в 1945 г. и предлагали сделать наиболее мудрые западные политики и ученые в отношении России после 1991 года. Тогда эти советы не послушали. Аналогичная стратегия, только другими средствами, проводилась в отношении Китая после начала рыночных реформ. Американские и китайские стратеги вели своеобразное соревнование. Китаю нужно было мирно наращивать мощь до того времени, когда для победы уже не потребовалась бы война, а США – поддерживать развитие рынка до объема, ведущего к неизбежности политической либерализации. Перелом, как констатируют видные российские китаисты, произошел на наших глазах. В Пекине поняли, что «держаться в тени» более невозможно, а в Вашингтоне – что развитый Китай не будет комфортным партнером по причинам стратегического характера. В принципе либеральные иллюзии 1990-х гг. дали Китаю два с половиной десятилетия форы.

Вряд ли можно рассчитывать на институциональные решения в форме международной конференции в формате Хельсинки-2. Запад выступает как коллектив с достаточно высокой степенью солидарности и дисциплины по важнейшим вопросам. «Философия Хельсинки» стала фундаментом поражения СССР в первой холодной войне, а судьба ОБСЕ после ее завершения показала всю ограниченность институциональных решений. Вариант соглашения на основе «всеобщей неполной удовлетворенности» (совершенно нетипичного для стратегической культуры Запада) гипотетически достижим только в условиях, когда Соединенные Штаты осознают, что победа невозможна. Собственных материальных ресурсов России недостаточно, чтобы создать такие условия, но история работает на нее, как бы эмоционально это в современных обстоятельствах ни звучало.

Новый глобальный контекст актуализирует необходимость внимательно прислушиваться к тому, как действия США и их союзников влияют на стратегические планы тех, кто пока остается основным получателем выгод от противостояния Запада с Россией, т.е. крупнейших стран Азии – Китая и Индии. Пока их устраивает положение вещей, но системные сдвиги, к которым может привести тотальность антироссийской компании Запада, вероятно, скажутся и на процессах, особенно в экономике, позволивших Пекину и Дели смотреть в будущее с оптимизмом. Обе державы достаточно индифферентны в отношении конфликта Россия–Запад. Однако вероятность «осыпания» существующей инфраструктуры глобализации может обесценить для них многие элементы отношений с Западом. Реакция Дели на новые санкционные действия Вашингтона в этом отношении показательна.

Внимательного наблюдения, видимо, заслуживает слабейший из игроков – Европа и ее ведущие державы – Германия и Франция. Сейчас Европа, вероятно, переживает третью за сто лет геостратегическую катастрофу. Втянувшись в 2014 г. в конфликт с Россией, западноевропейцы поставили себя в фатальную зависимость от США и их союзников в Восточной Европе, сократив поле для маневра до минимальных размеров. Результатом третьей катастрофы может оказаться полная утрата не только стратегической субъектности, но даже автономии. Однако произойдет это не сразу, Берлин и Париж будут пытаться лавировать, хотя бы тактически. Это лавирование также стоит использовать для создания упоминавшихся выше условий нового мира.

Важнейшие тенденции развития международной системы оправдывают ставку на относительную консолидацию широкого евразийского пространства. Для Запада объединенная и целостная Евразия представляет такую же угрозу, какую исторически для Франции представляла объединенная Центральная Европа. Как только германское единство впервые стало реальностью во второй половине XIX века, все претензии Парижа на гегемонию в Европе оказались бессмысленными. Россия уже предпринимала попытку объединить Евразию «железом и кровью» (под флагом коммунистической идеологии), и главным препятствием на этом пути оказался новый Китай, возникшии? в 1949 г. после 100 лет унижений. Сейчас Евразия может добиться относительной целостности через рациональное многостороннее сотрудничество основных держав, в центре которого китайско-российское взаимопонимание в области стратегических интересов. Внешнее давление и логика собственных глобальных амбиций должны двигать Китай в сторону ревизии подходов, традиционно отдающих предпочтение двустороннему сотрудничеству.

Наконец, необходимо корректировать собственные представления в отношении своего места и роли. Возникший конфликт Запада с Россией – это, скорее, первый эпизод гораздо более масштабных процессов адаптации Запада к новому внутреннему и внешнему контексту. Россия в немалой степени инструментальна. Это может задевать чувства россиян, поскольку не вполне отвечает их представлениям о себе как о центре международных процессов. Пока Москва стремится к тому, чтобы стать универсальным балансиром в международной системе, которая сформируется в ближайшие десятилетия. Но чтобы это стало реальностью, условия для уверенности нужно создавать внутри. Без постоянного наращивания внутренней устойчивости ставка исключительно на тактическую игру приведет к тому, что очередное изменение контекста лишит страну значения. Перефразируя автора известной телеграммы и статьи Джорджа Кеннана, можно без большого преувеличения сказать, что Россия должна быть благодарна Западу за ясность в отношениях. Однако в первую очередь за то, что впервые с начала XVII века ей создали условия для внутренней консолидации на основе приобретаемого самосознания самостоятельной единицы, уже не мечущейся между разными географическими направлениями.

Данная статья развивает и дополняет аргументы, изложенные в статье, подготовленной по заказу Валдайского клуба.

Россия. США. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 июля 2018 > № 2714099 Тимофей Бордачев

Договорённости есть, доверия нет

КНДР и США демонстрируют разные подходы к ядерному разоружению на Корейском полуострове

Процесс денуклеаризации Корейского полуострова, договорённость о начале которого была достигнута на сингапурской встрече Дональда Трампа и Ким Чен Ына, стал пробуксовывать уже на старте. Это показала очередная, третья по счёту поездка в Пхеньян государственного секретаря США Майкла Помпео.

Накануне этого вояжа в американских СМИ появилась информация о том, что США по итогам переговоров в Пхеньяне хотели бы добиться денуклеаризации Северной Кореи под гарантию неприкосновенности её нынешнего политического строя, а также возвращения останков погибших во время корейской войны американских военнослужащих. При этом выражалась надежда на то, что Помпео сможет добиться от КНДР согласия на предоставление списка всех её ядерных объектов и атомных боезарядов, включая указание точных мест их хранения. От Пхеньяна ожидали и конкретной даты отказа от своего ядерного потенциала. Кроме того, предполагалось решить вопрос о процедуре передачи останков американских солдат.

Давая оценку состоявшимся в Пхеньяне 6–7 июля переговорам с заместителем председателя ЦК Трудовой партии КНДР Ким Ён Чхолем, госсекретарь США назвал их продуктивными. «Обсуждаемые вопросы – сложные, но мы добились прогресса почти по всем основным пунктам повестки дня, по некоторым ещё предстоит проделать определённую работу, – утверждал он. – Мы проложили путь для дальнейших переговоров на рабочем уровне и продолжим наши обсуждения».

По словам Помпео, стороны конкретно договорились провести 12 июля встречу на рабочем уровне с участием представителей Пентагона в пограничном пункте Пханмунджом в демилитаризованной зоне на границе КНДР и Республики Корея, чтобы «запустить процесс» передачи останков американских военнослужащих.

Госсекретарь США сообщил, что на переговорах рассматривались и вероятные сроки денуклеаризации Корейского полуострова. «Мы очень много говорили о графике. Работы предстоит ещё много, чтобы установить, каким будет точный график различных мероприятий в рамках потенциального свёртывания ядерных разработок КНДР», – сказал он. И добавил, что Пхеньян вновь подтвердил свою приверженность денуклеаризации Корейского полуострова.

В связи с этим Помпео выразил надежду на скорейшее закрытие полигона, предназначенного для испытания ракетных двигателей. Это был бы «хороший шаг» к намеченным целям, считает он. «Северокорейцы также подтвердили своё намерение по поводу объекта испытаний ракетных двигателей. Мы говорили о том, как будут выглядеть варианты уничтожения этого объекта, так что некоторый прогресс там тоже есть», – пояснил госсекретарь США.

Он также напомнил, что принято решение о создании рабочих групп, которые будут следить за ходом денуклеаризации Корейского полуострова. Комментируя это решение, официальный представитель госдепартамента Хезер Науэрт подчеркнула, что группы будут «прорабатывать конкретные детали, связанные с отказом КНДР от ядерного арсенала». При этом американский дипломат не уточнила состав этих групп и принципы их деятельности.

Однако в отличие от Помпео в Пхеньяне весьма негативно оценили прошедшие переговоры. В заявлении МИД КНДР, распространённом агентством ЦТАК и представленном «Красной звезде» северокорейским посольством в Москве, сказано, что Вашингтон «в стиле уличного грабителя» потребовал «безоговорочного, полного, достоверного и непреложного» отказа Северной Кореи от ядерного оружия. «Мы ожидали, что Соединённые Штаты предложат конструктивные меры, которые помогут создать доверие, основанное на принципах саммита двух лидеров… Мы также задумывались об ответных шагах. Однако то, какую позицию заняли США и какое отношение к нам они продемонстрировали на первой (после саммита. – М.Е.) встрече на высоком уровне, вызывает сожаление», – отмечается в заявлении.

Пхеньян также подверг критике попытку Вашингтона придать большое значение решению об отмене совместных военных учений с Южной Кореей. «На переговорах США рекламировали, как будто временная отмена одного-двух совместных военных учений является большой уступкой», – отмечается в заявлении. Однако это решение, по мнению Пхеньяна, несопоставимо с демонтажём ядерной установки, проведённым Северной Кореей. «В результате переговоров на высоком уровне доверие между КНДР и США было поставлено под угрозу, и наша решимость в вопросе денуклеаризации, до этого твёрдая и стойкая, может дрогнуть», – констатируется в заявлении МИД КНДР.

В США существуют мощная оппозиция улучшению отношений между Вашингтоном и Пхеньяном

Вместе с тем, выражая разочарование итогом переговоров, Пхеньян подтвердил, как следует из заявления внешнеполитического ведомства КНДР, своё доверие Трампу. Северокорейская сторона передала Помпео личное письмо Ким Чен Ына американскому президенту.

Такой тактикой, по мнению некоторых наблюдателей, Пхеньян умышленно проводит различие между президентом США и американской государственной машиной. И в этом, надо признать, есть резон. В американских эшелонах власти США существуют мощная оппозиция нынешнему главе Белого дома, не заинтересованная в росте его популярности.

В западноевропейских СМИ отмечается, что как 34-летний лидер КНДР, так 72-летний Трамп крайне нуждаются в успехе на международной арене по внутриполитическим причинам. «Оба этих политика в настоящее время едины в одном стремлении: показать, что выбранный ими курс привёл к успеху, – пишет французская газета «Монд». – Для лидера Северной Кореи выигрыш от проведения встречи с лидером главной мировой державы и человеком, изображавшимся ранее пропагандой Пхеньяна заклятым врагом, совершенно очевиден. Это и успех на внутриполитической сцене… Со своей стороны Дональд Трамп может поставить себе в заслугу то, что он добился разрядки, причём следуя путём, противоположным тому, по которому шли его предшественники на этом посту…»

Надо иметь в виду, что в США 6 ноября, в середине первого президентского срока Трампа, пройдут так называемые промежуточные выборы. Полностью переизбирается нижняя палата конгресса США – палата представителей, а также 35 сенаторов из 100. И Республиканской партии, которую представляет нынешний президент, важно сохранить своё большинство и в сенате (сейчас у них 54 мандата), и в палате представителей (имеют 236 из 435 мест).

Думается, вовсе не случайно перед визитом Помпео газета «Вашингтон пост», ссылаясь на анонимные источники в спецслужбах США, поставила под сомнение искренность Пхеньяна в его заявлениях о готовности к денуклеаризации. Аналогичную позицию занял американский телеканал CNBS, пытавшийся доказать, что Северная Корея якобы не собирается прекращать усовершенствование ядерного оружия, несмотря на договорённости с президентом США. Утверждалось, что с неких спутниковых фото видно, что сейчас не только продолжаются работы на основном северокорейском реакторе в Йонбене, но и расширяется его инфраструктура. А газета «Уолл-стрит джорнэл» поместила статью, в которой высказывалось мнение, что КНДР завершает работу над расширением комплекса по производству твёрдотопливных баллистических ракет.

Западные эксперты, комментируя итоги переговоров, обратили внимание и на то, что поездка Помпео проходила на фоне обострения «торговой войны» США против Китая, имеющего тесные и доверительные связи с КНДР. На днях Пекин инициировал разбирательство во Всемирной торговой организации в связи с введением властями США новых пошлин на 800 позиций китайского импорта. Решение Трампа о введении 25-процентных пошлин на импортируемые из Китая товары, общая стоимость которых оценивается в 34 млрд долларов США, вступило в силу 6 июля. В ближайшее время американские власти планируют ввести дополнительные повышенные тарифы на китайскую продукцию стоимостью 16 млрд. Такие шаги предприняты с целью устранения ежегодного дисбаланса в торговле с КНР, составляющего, по словам Трампа, около 500 млрд.

В Вашингтоне утверждают, что эти меры приняты в связи с незаконным, с точки зрения американской стороны, присвоением китайскими предприятиями интеллектуальной собственности и технологий США, а также применением «нечестных торговых практик». Власти Китая в ту же пятницу автоматически ввели ответные 25-процентные пошлины на американские товары на 34 млрд долларов.

В Пекине, судя по реакции китайских СМИ, внимательно наблюдают за ходом американо-северокорейских переговоров. Не секрет, что Китай позиционирует себя в качестве посредника, играющего координирующую роль в урегулировании проблем Корейского полуострова и восстановлении диалога между Пхеньяном и Вашингтоном. «США пообещали оказать содействие в обеспечении безопасности, что отвечает требованиям Северной Кореи и должно помочь достичь соглашения. Китай всегда был участником процесса. Роль Китая – это роль посредника, координатора, наблюдателя и примирителя», – такое мнение привела в прошлом месяце китайская газета Global Times, аффилированная с официальным печатным изданием ЦК КПК «Жэньминь жибао».

Объективно, как считают многие эксперты, национальным интересам КНР отвечало бы сворачивание американского военного присутствия на Корейском полуострове, в том числе предотвращение развёртывания элементов глобальной ПРО. Но в США весьма влиятельны круги, рассматривающие рост экономической мощи Китая как основную потенциальную угрозу американским глобальным интересам. Именно они изыскивают пути, позволившие бы предотвратить появление на мировой арене второй сверхдержавы. В данном контексте неудивительно существование в США противников нормализации ситуации на Корейском полуострове. И с этой точки зрения «корейская партия» – лишь один из эпизодов разворачивающегося глобального противоборства в Азиатско-Тихоокеанском регионе, исход которого определит расклад сил в мире к 2040-м годам.

Марина ЕЛИСЕЕВА

Постамериканская глобализация мировой экономики в эпоху Трампа

Почему всем станет хуже

Адам Позен – президент Института мировой экономики Петерсона.

Резюме США слишком доминировали в некоторых сферах мировой экономической дискуссии и не хотели позволить другим странам помогать им в определении актуальной повестки дня. Но гораздо хуже неяркого лидера тот, кто вообще отказывается от своей роли или даже активно работает над подрывом ценностей системы.

После Второй мировой войны Соединенные Штаты приступили к созданию мирового экономического порядка, основанного на либеральных ценностях свободной торговли и власти закона. На протяжении следующих нескольких десятилетий система, поддерживаемая силой США и ее растущей легитимностью среди других стран, не позволял большинству экономических споров перерасти в разрушительные торговые войны, не говоря уже о военном конфликте. Даже самые маленькие и бедные страны могли развивать социально-экономический потенциал и не беспокоиться по поводу хищнических инстинктов более сильных соседей. Порядок, созданный и ведомый США, во многом освободил мировую экономику от страха и привел к тому, что рыночные решения стали приниматься по деловым соображениям, а не вследствие запугивания.

Сегодня такой порядок под угрозой. Президент Дональд Трамп отверг идею о том, что все экономики мира выигрывают, следуя правилам. Вместо этого он решил, что «ставить Америку прежде всего» означает отказ от предположительно невыгодных сделок и соглашений, на которых, как ему кажется, основана система. Трамп пока не реализовал самые разрушительные свои идеи. Однако ущерб уже очевиден. Его администрация стреножила Всемирную торговую организацию, поощрила Китай и другие автократические режимы в их нажиме на более мелких и слабых соседей, требуя от них экономической лояльности, перечеркнула соглашения о наказании за уклонение от налогов и об изменении климата и подтолкнула даже основных американских союзников к тому, чтобы вести переговоры о свободной торговле и трансграничных инвестиционных сделках без участия Вашингтона.

Если Соединенные Штаты продолжат отказываться от экономического лидерства, то обрекут остальной мир и себя самих на большие страдания. Если администрация Трампа не развяжет полномасштабную торговую войну, последствия наступят не сразу. Однако последовательное самоустранение США неизбежно приведет к замедлению темпов экономического роста, а быть может, и к его полной остановке. В результате воцарится хаос, который поставит под угрозу экономическое благополучие людей во всем мире, поскольку они будут более уязвимы для хищнической политики, проводимой некоторыми странами, и конфликтов, которых не знали уже несколько десятилетий.

Добро пожаловать в клуб

Один из важных уроков экономической истории заключается в том, что запугивание не способствует процветанию. Надлежащие институты – власть закона, прозрачные права собственности, стабильный обменный курс, эффективное собирание налогов, обеспечение общественных благ, меры противодействия официальной коррупции – фундаментальные предпосылки устойчивого экономического роста. Конечно, не следует преувеличивать выгоды этих институтов. Они не приводят автоматически к процветанию или демократической свободе. Но без них долгосрочные сбережения и инвестиции, образующие основу роста, не могут поддерживаться.

Лучше всего порядок, базирующийся на правилах, можно представить в виде клуба, члены которого отстаивают общие убеждения и ценности: способность экспортировать, импортировать и инвестировать в рынки всего мира не определяется военной мощью или структурами альянса; экономический рост других стран следует приветствовать, а не воспринимать как угрозу; права собственности должны быть защищены от посягательства, экспроприации и воровства; нужен также беспрепятственный обмен технологиями при условии их защищенности патентами и торговыми марками. В совокупности перечисленные ценности создают основу для устойчивых инвестиций и деловых отношений, а также роста личных доходов.

Клуб предлагает общие инструменты, собирая со всех членов пошлины. Они начинаются с организаций, созданных на Бреттон-Вудской конференции 1944 г., таких как Международный валютный фонд (МВФ), Всемирный банк (ВБ) и Всемирная торговая организация (ВТО), хотя последняя меняла название, но выходят далеко за их рамки. Порядок предусматривает общие принципы заключения сделок, конвертации валют, выставления счетов в общепризнанных валютах, а также правила взыскания пошлин и таможенных сборов. Он создает форумы, на которых эксперты могут обсуждать специальные темы, а также группы, разрабатывающие международные стандарты, такие как Корпорация по присвоению имен и номеров в Интернете (ICANN). Важно то, что в инструментарии этого клуба имеются также договоры об урегулировании международных коммерческих споров. Клуб также предусматривает взаимное страхование от техногенных и природных катастроф. Частично оно осуществляется в виде помощи в развитии и во время бедствий, преимущественно предоставляемой более бедным странам, но также предполагает сотрудничество в период финансовых кризисов или экономической депрессии, которые могут иметь место, коль скоро все сообщество не станет совместно трудиться над решением проблем, даже если изначально они затрагивают только одного члена. Важную роль в тушении финансовых пожаров играет ликвидность, предоставляемая Федеральным резервом США в случае катастроф.

Клубная аналогия несовершенна. Хотя членами являются национальные государства, за каждым из них стоят миллионы людей, домохозяйств и предприятий. Именно они, а не правители мира, являются конечными бенефициарами глобального экономического порядка. И именно это придает либеральному порядку этический и нравственный вес.

Лидерство ради общего блага

Все эти атрибуты?– во многом следствие лидерства Соединенных Штатов. Но, если США председательствуют в клубе, это не означает, что они могут отдавать команды или требовать лояльности. Вашингтон не способен заставить какое-либо государство вступить в клуб; он лишь может сделать членство более привлекательной альтернативой, нежели пребывание вне. Он также не может накладывать ограничения на действия правительства государства-члена в своей стране или в областях, которые не регламентируются ценностями существующего мирового порядка, за исключением угрозы исключить данную страну из общей системы. Но, если подобные угрозы звучат слишком часто или кажутся слишком произвольными, другие члены будут опасаться за свой статус и объединятся для сопротивления давлению США. Наконец, Соединенные Штаты могут собирать клубные пошлины лишь в той степени, в какой члены считают это членство стоящим, при условии, что и другие платят справедливую долю. Эта реальность противоречит широко распространенному, но неверному мнению, будто США обеспечивают общемировые общественные блага, которыми другие безвозмездно пользуются, не говоря уже о точке зрения Трампа, будто мировой порядок держит американских избирателей за дураков.

На самом деле Соединенные Штаты обеспечивают лишь два важных аспекта экономического порядка. Во-первых, Вашингтон развертывает зонтик безопасности и ядерного сдерживания над своими союзниками. Во-вторых, американская армия гарантирует беспрепятственную навигацию в морском и воздушном пространстве в коммерческих целях при условии соблюдения некоторых международных правил, устанавливаемых преимущественно Соединенными Штатами. И то и другое – классические общественные блага, поскольку их обеспечивает одна сторона – США, которая может делать это, по сути, единолично, тогда как все другие страны от этого выигрывают, независимо от того, вносят они какой-то вклад в мировую систему или нет. Фактически, если говорить об остальных организациях мирового порядка и выгоде от них, то американцы сами нередко пользуются ими бесплатно в последние годы. Зачастую они не платят своевременно пошлины и взносы в международные организации, как это делают другие. Тратят гораздо меньший процент своего ВВП на помощь, чем другие богатые страны. Не реагируют адекватно на изменение климата, тогда как другие государства начали переход к «зеленому» росту. Соединенные Штаты вели себя безответственно, практически полностью отказавшись от регулирования финансового сектора и рынка ипотечных ценных бумаг, хотя оказывали давление на другие страны, чтобы те снизили темпы экономического роста ради общей стабильности.

Эта реальность противоречит озабоченности Трампа, выраженной в лозунге «Америка прежде всего». США нередко получали поблажку, и им разрешалось не выполнять многие обязательства именно потому, что они руководят всей системой, а другие страны хотят, чтобы Вашингтон и впредь это делал.

До сих пор выгоды от американского лидерства были достаточно велики, поэтому прочие страны готовы иногда закрывать глаза на некоторое лицемерие Соединенных Штатов. Но если США перейдут от эпизодической «бесплатной езды» к демонстративному нарушению правил, вся система окажется под угрозой. Американцы должны иметь желание руководить системой, а остальные – добровольно давать им на это мандат.

Таким образом, лидерство Соединенных Штатов не есть неизбежное следствие сравнительного размера американской экономики и армии. В течение последних 70 лет оно сохранялось, хотя доля мирового ВВП, производимого американской экономикой, снизилась с 50% до 25%. Политикам не следует опасаться, что Китай или ЕС заменят Вашингтон в качестве лидера мировой экономики, когда их экономика превзойдет экономику США.

До тех пор пока американская экономика останется очень большой (в чем можно не сомневаться), в авангарде технологического прогресса (что весьма вероятно), и Соединенные Штаты сохранят приверженность ценностям, привлекательным для всего мира, страна и дальше будет способна к лидерству. Это признание общей привлекательности либерального порядка, основанного на правилах, и способности Вашингтона позиционировать себя как лучшую из всех альтернатив. Благодаря этому лидерство США так охотно поддерживается мировым сообществом.

Они действительно так думают?

Отступление Вашингтона не сразу погрузит мир в рецессию. Если администрация Трампа не начнет торговую войну с Китаем или Мексикой, то она может даже не причинить заметного вреда в течение следующего года или двух. Отчасти потому, что нужно время, чтобы даже серьезная экономическая политика как-то отразилась на экономике других стран в целом. Кроме того, мировая экономика переживает широкое и сбалансированное восстановление. Его размах делает нынешнюю экспансию самой устойчивой из всех – по крайней мере с 1980-х годов. Все двигатели мировой экономики работают хорошо, без чрезмерной зависимости от долга в частном или государственном секторе.

Большинство стран заняло выжидательную позицию относительно угроз Трампа в адрес мировой экономической системы. Стратегия национальной безопасности, изданная в декабре, бросает вызов почти всем фундаментальным аспектам мировой роли Соединенных Штатов и тем ценностям, которые страна исповедовала последние 70 лет. Она ломает стену между экономикой и национальной безопасностью и обрекает американское правительство на двустороннее запугивание, вместо того чтобы побуждать США следить за соблюдением правил. Продвигая так называемый «принципиальный реализм», стратегия сулит «объединение всех элементов национальной мощи Америки – политической, экономической и военной». Соединенные Штаты будут «стремиться к двусторонним торговым соглашениям», а не к широким партнерствам. Но это скорее инструмент экономического принуждения, чем сотрудничества.

Некоторый скептицизм по поводу курса администрации Трампа оправдан, поскольку прошлые администрации редко последовательно воплощали заявленную стратегию. Что еще важнее, даже если данный документ отражает намерения Трампа, то промежуточные выборы в Конгресс, которые состоятся в этом году, неожиданный исход продолжающегося расследования возможной связи между кампанией Трампа и российским правительством, давление Конгресса, даже мотивированные доводы экономических советников президента и мировых лидеров могут не дать администрации возможности следовать ошибочным путем.

Но если данная стратегия в самом деле определяет и направляет политику Вашингтона, она способна причинить серьезный вред. США ограничат доступ на свой рынок разными произвольными методами, блокируя иностранные инвестиции, выходя из торговых соглашений, навязывая ограничения программы государственных закупок и требуя, чтобы закупались исключительно товары, сделанные в Америке, а также политизируя финансовый надзор и доступ к международным платежным системам. С учетом большей политической осмотрительности некоторые американские политики неизбежно будут требовать денег или даже взяток у компаний за совершение обычных торговых операций. Все, кроме последнего, уже отчасти происходит; однако сменяющие друг друга администрации сопротивлялись таким тенденциям на родине и за рубежом еще со времен Второй мировой войны. Отказ от подобного подхода плохо скажется на экономической производительности США и покупательной способности американцев. Однако на этом дело не закончится. Взятие на вооружение такой политики воодушевит автократов идти тем же путем, и даже демократические союзники вынуждены будут принять ответные меры.

Наконец, размер ущерба будет зависеть от того, насколько другие правительства захотят и смогут поддерживать ценности и структуры нынешней системы: прежде всего Китай и ЕС, но также и другие крупные экономики, давно поддерживающие порядок, основанный на правилах, такие как Австралия, Канада, Япония и Мексика. По всей вероятности, быстрой катастрофы не произойдет, потому что система предлагает выгоды тем, кто добровольно соблюдает ее правила. Даже без Соединенных Штатов почти все члены порядка все еще публично соглашаются с заявляемыми ценностями: открытыми рынками, равным обращением со всеми членами в экономических целях и мирным разрешением споров.

Отход от признания экономического лидерства США начался еще до прихода администрации Трампа. С начала мирового финансового кризиса во всем мире возникло презрение к излишествам англо-американского гипертрофированно финансового капитализма, особенно к его необузданным спекуляциям и бесконтрольному накоплению частного капитала. Во многих странах эта критика способствовала большей терпимости к государственным предприятиям (усиленной примером роста Китая с его государственным капитализмом), защите особых интересов от торговой конкуренции и раскрутке компаний, штаб-квартиры которых находятся на родине, как защитников национального благоденствия. Все это может иметь положительный эффект в виде умеренности, но нынешняя тенденция, вероятно, может зайти слишком далеко без сдерживания со стороны США, которые должны настаивать на соблюдении правил. Даже при администрации Обамы Соединенные Штаты медлили с вводом в международную повестку дня новых вопросов, таких как наделение женщин большими полномочиями, переселение беженцев, защита личных данных в Интернете и экология. Однако лучший способ их решения мог бы заключаться в вынесении озабоченности других стран по поводу ошибок США на обсуждение «Большой двадцатки». Если другие страны откажутся от американского лидерства, не говоря уже о выходе самих Соединенных Штатов из системы, то это лишь усугубит данные проблемы.

Отступление администрации Трампа от прежних принципов быстрее всего отразилось на торговле. Перспектива выхода США из мировой торговой системы подтолкнула несколько крупных экономик к заключению двусторонних или региональных торговых соглашений. В прошлом году Евросоюз заключил важные торговые сделки с Канадой, Японией, Сингапуром и Вьетнамом, а также ускорил переговоры с Мексикой и южноамериканским торговым блоком Меркосур. С удивительной скоростью 11 стран, которые остались в Транстихоокеанском партнерстве после выхода США в начале 2017 г., подготовили большую часть соглашения, причем лидерство на себя взяли Австралия и Япония. Региональные торговые переговоры в Азии и Африке с участием Китая и переговоры между латиноамериканскими странами также набирают темп. Хотя обычно подобные переговоры приводят к некачественным соглашениям, позволяющим проводить лишь ограниченную либерализацию и не решающим многие вопросы с регулированием, они будут отвлекать торговые потоки отовсюду, включая и Соединенные Штаты.

Администрация Трампа начала нападки на международные организации от НАТО до ООН. Блокируя назначение новых судей по торговым спорам в Апелляционный орган ВТО из семи членов, администрация не дает возможности ВТО нормально функционировать. Остальной мир пока никак не реагирует. Лишь немногие лидеры высказались по этой проблеме – например, президент Аргентины Маурисио Макри, защищавший ВТО на декабрьском биеннале этой организации. Канада подала официальный протест против многочисленных односторонних торговых мер, к которым стремится администрация Трампа и которые могут создать прецедент для ответных мер других стран. Но большинство промолчали – возможно, потому, что не желают провоцировать Трампа на выход из ВТО или на дальнейшие выпады против этой организации.

Некоторые неторговые аспекты либерального порядка, основанного на правилах, могут продолжать функционировать и при отсутствии американского лидерства. Большинство организаций и форумов не будут работать так же хорошо или так же систематически и гибко, но они никуда не денутся. Системы, обеспечивающие международную финансовую кооперацию, до сих пор были, по большому счету, избавлены от нападок – отчасти по причине юридической независимости Федерального резерва. Вместе с тем без американского руководства даже эти режимы будут уязвимы для будущих экономических потрясений. В случае серьезного экономического спада крупные страны вряд ли смогут действовать сообща без вклада США. Система априори не выдержит полномасштабного наступления Вашингтона. Если Трамп хочет демонтировать существующий порядок, остальным странам будет трудно ограничить ущерб.

Разори соседа

С левого фланга либеральный экономический порядок под руководством США критикуется как система, поощряющая «гонку на выживание» путем эксплуатации более бедного населения. Эта критика особенно важна, когда речь заходит о защите окружающей среды и прав трудящихся, поскольку в этой области американцы делают недостаточно у себя дома и тем самым снижают общемировые стандарты. Но до последнего времени сочетание давления других государств и формальных соглашений, одобряемых Соединенными Штатами, ограничивали возможности стран ослаблять друг друга. За последнее десятилетие международные усилия, отчасти возглавляемые администрацией Обамы, которая действовала через «Большую двадцатку», начали приносить плоды по обузданию двух самых пагубных видов политики разорения соседей – валютных манипуляций и создания налоговых убежищ.

Если американское правительство откажется от роли лидера, картина резко изменится. Сегодня налоговая конкуренция в основном принимает форму конструктивного давления с требованием приводить ставки и покрытие в соответствие с теми, которые существуют в сопоставимых по размеру экономиках. Нынешняя система ставит США, наряду с некоторыми другими государствами, в невыгодное положение, но только мировая кооперация в состоянии закрыть имеющиеся дыры вместо снижения доходов каждой страны. Если Соединенные Штаты попытаются в одностороннем порядке использовать свой налоговый кодекс, чтобы переманить к себе штаб-квартиры крупных корпораций из других стран, это усилит стимулы для гонки на выживание за счет разрешения уклонения от налогов. В налоговом законопроекте, подписанном Трампом в декабре, много сложных положений, но в целом похоже, что он ставит в привилегированное положение местных производителей; скорее всего, это снизит эффективность экономики и будет способствовать налоговому конфликту в мировом масштабе.

В более широком смысле либо предприимчивые многофункциональные компании столкнут страны друг с другом, поскольку правительства будут конкурировать за привлечение рабочих мест, либо страны составят перечень национальных компаний, требующих защиты и субсидий. В любом случае акционеры потребуют для себя больше национальных доходов, отнимая их у рабочих и налогоплательщиков, а также снижая возможности правительств решать социальные вопросы и инвестировать в долгосрочные проекты. Политика в стиле «разори своего соседа» разорит всех.

Еще одна цель послевоенного либерального порядка состояла в том, чтобы наделить голосом правительства развивающихся стран. Глобальное управление никогда не было по-настоящему равным; Соединенные Штаты и другие крупные державы всегда играли доминирующую роль. А организации, в которых все страны-члены имеют равное право голоса, такие как ВТО, часто заходят в тупик. Однако МВФ, Всемирный банк и другие многосторонние организации развития при выделении кредитных средств и помощи в целом используют последовательные критерии, утверждаемые коллективным членством.

Напротив, в мире, где связи в области национальной безопасности и двусторонние отношения вытесняют общие правила и многосторонние структуры, помощь и кризисное финансирование будут становиться все более политизированными. Получит развивающаяся страна доступ к финансированию или нет, может зависеть от того, находится ли она в сфере влияния крупной державы и готова ли принять (или не способна сопротивляться) ее политическому доминированию. МВФ и Всемирный банк останутся, но без поддержки богатых стран они, скорее всего, не смогут уравновесить этот вид политизации на большей части планеты.

Чтобы избежать такого политического давления, многие быстроразвивающиеся рынки попытаются защитить себя от ситуаций, в которых им понадобится помощь, за счет увеличения золотовалютных резервов, даже ценой снижения внутренних инвестиций. Они также попытаются обезопасить своих покровителей, которые пообещают им относительно безусловную помощь, когда она понадобится. Имея эти гарантии, страны будут меньше нуждаться в помощи международных организаций и, следовательно, больше готовы не принимать во внимание мнение международных наблюдателей при принятии решений. Это может привести к более частым финансовым кризисам, поскольку вмешательство в усилия международных организаций по зачистке финансового поля, вероятно, нанесет продолжительный политический и экономический ущерб. Пропасть между государствами со средними доходами и бедными странами еще больше углубится, поскольку непоследовательность системы наибольший урон причинит беднейшим и самым маленьким странам.

Экономика, оторванная от реальности

Менее очевидные, но более разрушительные последствия отхода США от экономического лидерства проявятся на макроэкономическом уровне. Они начались с недавних усилий по искажению экономической статистики. Американцы всегда гордились тем, что поручают независимым агентствам подготовку докладов о состоянии национальной экономики. Это давало им моральное право оказывать давление на другие страны, требуя от них точного и своевременного раскрытия информации о состоянии своей экономики. Они разработали ряд определений и методов, чтобы помочь другим странам, а также создали основу для формальных соглашений об экономическом наблюдении среди технократов. Объективные и стандартизированные экономические данные позволяют политикам корректировать действия и программы на более надежном основании, чем внутренние ощущения или искусство проталкивания своих идей. Организация экономического сотрудничества и развития, а также МВФ, при серьезной поддержке Соединенных Штатов помогают разрабатывать и поддерживать этот статистический режим; их регулярные доклады о политике, проводимой странами-членами, и их экономических показателях дают избирателям и инвесторам независимые экспертные оценки.

Вместе с тем, за последний год британские и американские политики начали с пренебрежением относиться к находкам своих земляков-технократов. В Лондоне правительство отмахнулось от скептического анализа последствий Брекзита официальными агентствами, а в Вашингтоне конгрессмены-республиканцы отвергли обязательную юридическую оценку законодательства Бюджетным управлением Конгресса и Совместным комитетом по налогообложению. В некоторых случаях они даже пытались помешать опубликованию данных анализа для широкой общественности. Политики всегда будут выставлять цифры и статистику в розовом свете и ополчаться против критики. Но требуя лояльности вместо объективности и замалчивая открытия, которые им не по нраву, они тем самым узаконивают тактику, бывшую некогда уделом автократов. Другие своекорыстные политики пойдут по их следам. Невозможно подсчитать урон, который может нанести подобный подход, поскольку политика направляется в ложное русло, искажаются и сдерживаются инвестиции за счет роста неопределенности и снижения способности широкой общественности призывать свои правительства к ответу.

По мере того как Соединенные Штаты отворачиваются от либерального порядка, основанного на правилах, а экономические решения все больше увязываются с политической властью, возрастает неопределенность, а доходность инвестиций снижается. Правительства станут работать над тем, чтобы оставить инвестиции в родной стране – либо для создания новых рабочих мест, либо для финансирования коррумпированной политической системы. Это всегда бьет рикошетом по экономике. Если бы правительства таким не занимались, им не нужно было бы бороться с утечкой капиталов за рубеж. Политика, ограничивающая способность иностранцев инвестировать в конкретную страну, приводит к смешанным результатам. Ограничение некоторых иностранных инвестиций помогает предотвратить дестабилизирующий ввод в экономику крупного капитала и последующий вывод прибыли. Однако при подобной политике можно легко перегнуть палку, поскольку прямые иностранные инвестиции приносят разнообразные выгоды и преимущества как развитым, так и развивающимся экономикам.

Если правительства начнут ограничивать движение капитала, инвесторам будет труднее диверсифицировать вложения в мировую экономику. Это обречет домохозяйства и предприятия на более серьезные убытки по причине волатильности конкретно в их стране или регионе. Законы, затрудняющие домохозяйствам вложения сбережений в экономику и вывода их из экономики с прибылью, снизят потоки инвестиций и сместят их в направлении более ликвидных активов, таких как наличные и государственные облигации. Перспективным компаниям станет крайне трудно привлекать средства. Богатым, но стареющим обществам в Европе, Северной Америке и Северо-Восточной Азии нужно вкладывать капитал в растущие и быстроразвивающиеся страны для поддержания своих пенсионных доходов. Поднимающиеся экономики нуждаются в инвестициях от более богатых стран для строительства дорог, мостов и больниц, развития Интернета и других сетей связи, а также для обучения врачей, учителей и других профессионалов. Но если политики и угрозы национальной безопасности помешают перетеканию инвестиций между странами или разными отраслями экономики, беспроигрышный обмен будет затруднен, что ухудшит положение пенсионеров и трудящихся всего мира.

Торгуйте дальше

Международный режим свободной торговли – наиболее видимый и резче прочих осуждаемый аспект послевоенного экономического порядка. Но именно здесь уход США принесет наименьший вред. Соединенные Штаты более гибко подходят к торговому режиму на основе правил, чем к иным сферам экономики, а другие крупные торговые нации реагируют на уход США путем углубления своих торговых соглашений. Международная торговля существовала во все исторические эпохи, даже когда мировые экономические державы самоустранялись (Китай это сделал с середины XV до середины XVIII века, а Советский Союз – на протяжении всего периода своего существования). Торговля может быть ограниченной, но полностью она никогда не сворачивается. Уход американцев, конечно, нанесет определенный урон. Страны уже начали уводить свои торговые потоки и цепочки поставок с рынка Соединенных Штатов, разрывая деловые связи с американскими партнерами. Процесс лишь ускорится по мере того, как США будут отступать. Хотя размер американской экономики таков, что другие страны просто не смогут полностью вести свои торговые потоки в обход американского рынка, масштаб лишь усугубит потери мировой экономики от ухода Америки.

Если Соединенные Штаты полностью откажутся от мировой системы свободной торговли, произойдет резкое сжатие глобальных рынков. Потребители почувствуют это в виде уменьшения разнообразия и снижения качества приобретаемых товаров; компании не смогут в той же мере извлекать преимущества из политики удешевления за счет массовости; повысится вероятность того, что страны отойдут от передовых технологий и стандартов, делающих возможной современную жизнь. Глобальная конкуренция зачахнет. Пострадают и сами Соединенные Штаты, поскольку компании ищут возможности там, где новые торговые сделки расширяют рынки и политика благоприятствует этому. Больше всего проиграют как раз американцы, поскольку им придется платить больше практически за все, и им не будут доступны новые рабочие места и рост, который мог быть обусловлен подъемом развивающихся рынков.

Будучи лидером мирового экономического порядка, США, хотя и недостаточно, но настаивали на ужесточении антикоррупционных и экологических стандартов, а также на соблюдении прав человека в рамках крупных торговых соглашений, таких как Транстихоокеанское партнерство. Конечно, многое можно улучшить, но торговые соглашения без Соединенных Штатов, особенно с участием Китая, но без Евросоюза, скорее всего, ознаменуют откат во всех вышеуказанных областях. Даже ЕС может с большей готовностью идти на компромиссы, когда он станет ведущей экономикой с высокими доходами в системе мировой торговли. Без уравновешивающего влияния США у Брюсселя появится сильное искушение поступаться ценностями ради экономической выгоды. Он может ограничить распространение биотехнологий и нововведений в сельском хозяйстве, поскольку многие европейские страны оказывают им антинаучное сопротивление; попытаться расколоть Интернет, чтобы поставить европейские компании в более выгодное положение в части поиска информации, онлайн-торговли и взаимодействия через социальные сети. Европа также может согласиться с требованиями Пекина передавать ему технологии, которые могут пригодиться в военной промышленности, или признать его территориальные притязания в обмен на льготный доступ на китайские рынки. США порой тоже не проявляли принципиальности в подобных вопросах, но их лидерство при поддержке Европы остается единственным способом добиться какого-то прогресса в этой области. В противном случае у любой крупной экономики будут стимулы идти на компромиссы и закрывать глаза на злоупотребления.

Дом, который построили мы

Возврат к запугиванию слабых лишь повредит экономическому росту. Иногда Соединенные Штаты не соответствовали своим идеалам лидера либерального экономического порядка. Особенно заметно это было после 11 сентября, поскольку многие американцы начали ощущать угрозу со стороны поднимающего голову терроризма, а также по причине экономического укрепления Китая. Эта склонность также проявляется в шовинистических настроениях, свойственных американскому электорату и Конгрессу еще до избрания Трампа и во многом способствовавших приходу последнего в Белый дом. США слишком доминировали в некоторых сферах мировой экономической дискуссии и не позволяли другим странам помогать им в определении актуальной повестки дня – отчасти из-за желания потрафить американским националистам и сохранить символическое превосходство. Но гораздо хуже неяркого лидера тот, кто вообще отказывается от своей роли или даже активно работает над подрывом ценностей системы.

Мотивация Соединенных Штатов в построении послевоенной экономической системы заключалась не только в предотвращении конфликтов, но и в стимулировании роста. Установив правила ведения бизнеса для всех участников системы, ее создатели надеялись отделить экономическую конкуренцию от военного соперничества. Уход США не обязательно приведет к экономическим или реальным войнам, но повысит риск случайного конфликта. Без согласованных правил даже второстепенные экономические споры чреваты эскалацией и обменом контрударами. Если будет упразднена норма отделения экономических споров от военной конфронтации, экономические трения, такие как кража Китаем интеллектуальной собственности или ограничения на торговлю с ядерным Ираном или Северной Кореей, могут вылиться в прямое военное столкновение.

Вполне правдоподобный сценарий таков: когда экономика США ослабеет вследствие их выхода из мировой системы, администрация Трампа возложит вину за экономический ущерб не на собственные действия, а на зарубежные правительства, что вызовет нескончаемые приступы гнева у иностранных политиков. Когда другие державы выступят в защиту открытого экономического порядка или себя от экономической агрессии США, Вашингтон может это воспринять как вызов превосходству Америки. Возможно даже, что администрация Трампа неверно истолкует нынешнюю сдержанность Китая или ЕС как слабость и приглашение к эскалации конфронтации.

Сегодня доля мирового населения, живущего в бедности, меньше чем когда-либо раньше, а численность среднего класса больше, чем в прошлые эпохи. И это не только следствие поразительного подъема Китая. В Чили, Эфиопии, Индии, Индонезии, Южной Корее, Вьетнаме и странах бывшего СССР экономический рост вывел сотни миллионов людей из жизни на грани выживания. Это чудо произошло без завоеваний или конфликтов – просто потому, что права человека и право частной собственности оберегаются лучше, чем когда-либо раньше. Либеральный порядок, сконструированный и ведомый Соединенными Штатами, сделал прогресс возможным, дав странам, предприятиям и людям возможность планировать семейный бюджет, не опасаясь, что все нажитое будет расхищено иностранной державой. Лидерство США не вредит их интересам, как некоторые пытаются доказать. Пропасть между богатыми и бедными и нерастущие зарплаты в самой Америке – прежде всего результат неумелой внутренней политики и просчетов. Если Соединенные Штаты откажутся от роли лидера или, что еще хуже, будут подвергать нападкам ими же созданный порядок, в мире будет больше бедности, меньше справедливости и уверенности в завтрашнем дне. Жизнь станет опаснее для всех.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 2, 2018 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 10 июля 2018 > № 2714095 Адам Позен

Быстро текущий момент

Природа миропорядка и кризиса глазами ведущих мировых ученых-международников

Резюме Природу изменений в современном мире еще только предстоит осознать – трудно избавиться от инерции мышления после холодной войны и соблазна найти параллели в истории. Мы обратились к ученым и интеллектуалам из разных стран с просьбой кратко оценить характер перемен.

Количество перешло в качество. Деформации и напряжения в мировом устройстве, подспудно копившиеся и назревавшие на протяжении лет, если не десятилетий, выплеснулись наружу. Природу изменений в современном мире еще только предстоит осознать – трудно избавиться от инерции мышления после холодной войны и соблазна найти параллели в истории. Мы обратились к ученым и интеллектуалам из разных стран с просьбой кратко оценить характер перемен.

Павел Цыганков, доктор философских наук, профессор кафедры сравнительной политологии факультета политологии МГУ им. М.В. Ломоносова, профессор кафедры мировых политических процессов МГИМО (У) МИД России:

Если исходить из теории, то современная ситуация в мировой политике может быть описана в терминах реализма. Она стала, во-первых, следствием разрушившегося после окончания холодной войны баланса сил – основного условия стабильности международных отношений; во-вторых, результатом подрыва важнейших скреп мировой системы – государственности и суверенитета; в-третьих, эффектом навязывания морализаторского идеализма.

Явно смещенный баланс сил и вытекающая из этого неуравновешенность Соединенных Штатов породили у них ощущение неуязвимости, соблазняя на военные авантюры. Америка чувствует себя перед лицом мира так, как когда-то Афины перед Митиленой: «Что касается божьей милости, у нас нет причин беспокоиться. Мы не будем повержены». С исчезновением СССР был нарушен один из законов политического равновесия, согласно которому для сохранения стабильности мировой системы США и другие крупные государства должны были либо помочь России подняться до уровня великой державы, либо найти ей замену в этом же регионе. Как известно, не произошло ни того, ни другого. А «выстраивание» западных союзников вокруг Вашингтона как единственного центра глобализации привело вместо стабильности к обратному результату. Давление на Россию и шельмование ее внутренней и внешней политики, попытки сдерживания КНР, погружение Ближнего Востока в хаос, экстерриториальное применение американского права, практика смены режимов, в том числе путем «цветных революций», поддержка радикальных оппозиций и террористических группировок – все это резко снизило уровень международной безопасности. Нарастающая напряженность несет угрозу большой войны. Уверения политиков и экспертов в том, что ее ни в коем случае не будет, не убеждают, т.к. сдерживающая роль, которую играл в XX веке ядерный фактор, значительно снизилась.

Сравнение нынешнего положения с эпохой биполярного противостояния некорректно и потому, что второго полюса нет и пока не предвидится: Россия слаба, Китай все еще надеется «отсидеться». Одна из функций такого сравнения – самоуспокоение: «пронесло тогда, пронесет и сейчас, напряженность сменится разрядкой...». На самом деле и тогда положение было «чревато»: как писал Раймон Арон, «мир невозможен, война маловероятна». Сегодня напряженность только взвинчивается. Международные отношения и в XXI веке носят не предопределенный характер, а противоречия отличаются гораздо большей многомерностью, чем раньше. Риск глобального конфликта возрастает, хотя он и не фатален…

Спонсируемая Америкой и странами Западной Европы глобализация мыслилась и продвигалась как преодоление Вестфальской системы и как приоритет наднациональных и транснациональных структур над государственным суверенитетом. Суверенитет США при этом обсуждению не подлежал, а страны Западной Европы охотно передавали все большую часть своей государственности не только в структуры Евросоюза, но и в пользу Вашингтона. Как и Соединенные Штаты, они не склонны были ценить суверенитет других, считая его препятствием для глобализации, ведущей к всеобщему процветанию. Поэтому европейские страны не только поддерживали, но иногда инициировали американскую практику борьбы против «суверенизма» в формах гуманитарных интервенций, борьбы против диктаторских режимов, продвижения демократии и «обязанности защищать».

Подобная практика привела к росту конфликтов, дестабилизировала мировую политику и вернулась бумерангом к самим европейским странам. Оказалось, что США и НАТО не могут защитить Европу от потоков неконтролируемой миграции, распространения террористических актов на внутреннее пространство Евросоюза. «Угроза российской агрессии» продается труднее, требует все новых создаваемых наспех информационных кампаний при сомнительности их действительно сплачивающей роли. Экономические трудности, разногласия по вопросам антироссийских санкций, Брекзит, фрондерство Польши, неподчинение Венгрии и Чехии, «бунт» Италии, недовольство Греции разрушают образ ЕС как процветающего объединения. Евроатлантическое единство, в свою очередь, подрывается политикой Дональда Трампа «Америка прежде всего» и наметившимися торговыми войнами между союзниками. Эксперты и политики в Берлине, Париже и Брюсселе сегодня говорят о необходимости «взять свою судьбу в собственные руки», о защите своей экономики и даже о национально ориентированной политике и суверенитете. Но провозглашенный «поворот к прагматизму» в экономике по-прежнему подчинен политическим установкам, отказ от вмешательства в суверенитет третьих стран (например, Сирии как страны с «неправильным режимом») не предвидится, приверженность общим евроатлантическим ценностям остается постоянно повторяемой мантрой.

Ценностный и шире – моральный конфликт остается в числе главных проблем, вызывающих глобальную напряженность. Как известно, в теории МО существует три трактовки соотношения политики и морали. Одна из них гласит, что в международной политике нет места морали, здесь господствуют интересы, которых принято добиваться любой ценой. В соответствии с другой, международная политика должна быть подчинена общечеловеческим нравственным принципам. С позиции третьей, критерием моральной политики являются последствия принимаемых действий.

Разумеется, на практике все выглядит гораздо сложнее. В реальных действиях любой страны сочетаются все три варианта... И все же правомерно говорить о том, что сегодня наблюдается раскол между ведущими игроками по этим трем линиям. Китай, нуждающийся в ресурсах для быстрорастущей экономики, стремится действовать умеренно и осторожно, соизмерять свои действия с возможными последствиями для торговли. Америка исходит из презумпции цинизма в достижении финансовой прибыли, о чем Трамп заявляет вполне откровенно. Евросоюз главными принципами своей внешней политики провозглашает идеи демократии, индивидуальных свобод и прав человека, навязывая их всем остальным и не заботясь о том, как это может сказаться на представителях других культур и на самой Европе. Россия, выступая за традиционные в международных отношениях ценности суверенитета, невмешательства и национальной безопасности, готова идти до конца в отстаивании своей независимости. При этом самолюбование евроатлантических стран и претензии на моральное превосходство над «недемократическими режимами» плохо скрывают волю к власти и доминированию в международных отношениях. Как откровенный цинизм США, так и морализаторский идеализм Европы влекут за собой дестабилизацию мировой системы. Американские претензии на «исключительность», так же как европейские на «универсальность», не предполагают диалога с «остальными». Нормальная дипломатия как искусство компромиссов в таких условиях невозможна, что мы и наблюдаем сегодня. Хотя в Европе, как уже говорилось выше, какие-то сдвиги происходят.

Чез Фриман, cтарший научный советник Института мировой и публичной политики имени Уотсона в Университете Брауна, в прошлом – высокопоставленный дипломат и сотрудник Пентагона:

Вторая мировая война и холодная война неразрывно связали геополитику и идеологию. На протяжении полувека стратегии и ценности были идентичны, но сегодня они снова отличаются. Геополитика фактически превратилась в набор региональных, а не глобальных вопросов. Мир вступил в период абсурда и индифферентности к институтам, принципам и прецедентам.

В эпоху социальных сетей известность приравнена к авторитету, и распространение предрассудков – «прямая демократия» пользователей – определяет параметры политически возможного. Невежество и компетентность имеют теперь равный вес в политическом дискурсе. Удобные постулаты и массовые заблуждения вытесняют стратегические обоснования и анализ, становятся движущими силами политики и истории.

Восхваляющие себя эгоистичные лидеры придумывают популистскую идентичность, пропагандируют собственные заблуждения, действуют в соответствии с ними и отвергают факты, не вписывающиеся в созданную ими картину. Уверенность в своей правоте побеждает способность сострадать – ключевой фактор стратегии и дипломатии. Угрозы, агрессия, бойкоты, перевороты, саботаж и бомбардировки вытесняют международную вежливость и переговоры как инструмент разрешения споров между государствами.

Происходит переход от мирового порядка, в котором доминировали Соединенные Штаты и послевоенные институты, к системе региональных порядков, регулируемых субглобальными процессами. Подобный переход был бы трудным в любых условиях. Но США усложнили его, настаивая на собственном глобальном превосходстве, несмотря на упадок международной системы, которую Запад создал после победы во Второй мировой войне. Результат – непредсказуемая эволюция региональных стратегических вызовов на фоне стремительного разрушения мирового порядка.

После окончания холодной войны Соединенные Штаты получили большую часть советской сферы влияния и провозгласили свою ответственность за управление мировыми делами, практически вплотную приблизившись к границам России. При этом Вашингтон препятствовал попыткам других держав, включая Китай, играть более активную роль в своих регионах. Представление о глобальной сфере влияния за исключением запретных зон в России и Китае глубоко укоренилось в американском мышлении. Нежелание Москвы и Пекина принять эту идею стало главным фактором напряженности между великими державами в Юго-Восточной Европе, на Кавказе и в западной части Тихого океана.

Сложилась тупиковая ситуация, и фундаментальные вопросы регионального стратегического баланса и соперничества остаются неизученными. Но именно они являются причиной международной напряженности. Какова роль США, России и ЕС в мирном управлении Европой? Могут ли такие государства, как Украина, служить мостом или буфером между Россией и Евросоюзом? Если да, то как это будет работать? Какую роль должны играть Китай, Индия, Япония, две Кореи, АСЕАН и Соединенные Штаты в поддержании мира и безопасности в Восточной и Юго-Восточной Азии? Могут ли Иран, Израиль и государства Персидского залива восстановить баланс сил, который будет сдерживать их соперничество и принесет всем пользу? И так далее.

Нынешние стратегические сдвиги в международной системе, если оставить их без внимания, могут привести к катастрофе. Если существующие институты перестанут функционировать, мировому сообществу придется изобретать новые – на региональном и глобальном уровне. Но для этого потребуется интенсивный диалог между великими державами. В последний раз нечто подобное происходило в XIX веке. При этом Соединенным Штатам, Китаю, России и другим придется скорректировать свою политику, хотя сейчас никто из них не видит необходимости в этих корректировках.

Си Раджа Мохан, профессор, директор Института исследований Южной Азии в Национальном университете Сингапура, колумнист The Indian Express, ведущий научный сотрудник Фонда Карнеги за международный мир:

Чтобы найти объяснение нынешнему глобальному беспорядку, необходимо разобраться с четырьмя ключевыми нарушениями. Первое – это мощный сдвиг баланса сил между Востоком и Западом. Проблему подъема Китая и Азии в целом принято рассматривать как необходимость встроить новых акторов в построенный Западом порядок, который основан на правилах. Но это лишь попытка замаскировать реальную задачу – признать необходимость «системных изменений» и начать этим заниматься, вместо того чтобы интегрировать новых акторов в глобальный порядок. Такого подхода требует хотя бы размер азиатских стран – Китая, Индии и Индонезии.

Второе явление – негативное отношение к глобализации, распространившееся во всем мире и прежде всего на Западе. Под вопрос ставится традиционный постулат об открытых границах – в целях обеспечения свободного перемещения товаров, услуг и людей. Неудачники – реальные и не очень – вышли на политическую тропу войны, бросив вызов логике глобализации.

Ситуацию усугубляет третье явление – масштабная волна технологических инноваций, связанных с искусственным интеллектом, синтетической биологией, большими данными и новыми технологиями производства. Под угрозой оказались традиционные формы экономической организации, развивавшиеся в эпоху индустриальных революций XIX и XX столетий. Мы плохо понимаем влияние новых технологий на распределение глобальных экономических и политических сил. Если так называемая четвертая индустриальная революция находится лишь на ранней стадии развития, мировые правящие элиты даже представить себе не могут ответы на вопросы, которые вскоре появятся.

Три этих явления обусловили четвертое – растущую неопределенность во внутренней политике ведущих держав. Неустойчивость относительного внутриполитического спокойствия на Западе продемонстрировали такие события, как референдум в Великобритании и избрание Дональда Трампа президентом США. Бесконечные внешнеполитические эскапады Трампа шокировали американскую элиту, но уровень его поддержки населением не уменьшился. В то же время крупные государства Востока не защищены от внутриполитических изменений.

Если ускорение повсеместно распространившихся изменений – новая особенность нашего времени, студентам, изучающим международные отношения, следует искать способы интеграции четырех разрушительных явлений в единую аналитическую систему.

Дмитрий Тренин, директор Московского центра Карнеги:

Мировой порядок после четверти века беспрецедентного глобального доминирования одной державы вновь пришел в движение. Это движение – не только и даже не столько результат подъема других крупных стран – Китая и Индии – или возвращения России к проведению активной политики. Еще большее значение имеет растущая усталость мирового лидера – США – от бремени лидерства и стремление Вашингтона перераспределить это бремя. Демарши Трампа в торговой сфере, его давление на европейских союзников по части повышения их вклада в НАТО, приостановка США выполнения соглашения по климату продолжают, хотя и в более резкой форме, линию, обозначившуюся еще при Бараке Обаме, на постепенное снижение вовлеченности США за пределами их границ.

Начиная с 1940-х гг. Соединенные Штаты приступили к строительству Pax Americana. На этом пути они совершили многое: вступили в мировую войну против Японии и Германии, а затем в холодную войну против СССР; инициировали создание ООН и выстроили систему международных финансовых институтов; политически, экономически и стратегически помогли обустроить Западную Европу; создали сеть союзов, охватившую весь мир – от Восточной Азии до Западной Европы и от Ближнего и Среднего Востока до Южной Америки. Говоря словами Джона Кеннеди, США были готовы «нести любое бремя» во имя торжества дела капиталистической демократии. Сейчас эпоха либерального интернационализма в политике Вашингтона постепенно завершается.

Завершение эпохи займет немало времени. Обвала не случится. Но решающий поворот уже произошел. Чем дальше, тем больше американскую политику будут определять национальные интересы – в интерпретации, конечно, тех, кто будет действовать от имени Соединенных Штатов, – а не интересы «свободного мира». Системообразующая страна, настаивающая на «справедливости» отношений внутри возглавляемой ею системы, тем самым подрывает основы этой системы: любая империя подразумевает жертвенность, готовность «нести любое бремя». Отказ от жертвенности равнозначен отказу от империи.

Отношение к союзникам, таким образом, более показательно, чем отношение к противникам или конкурентам. Вызовы, которые США сегодня бросают друзьям, более существенны, чем те, которые они адресуют недругам. Перед странами НАТО, Японией, Южной Кореей, Австралией и другими после семи десятилетий американской опеки объективно встает задача подготовки к проведению самостоятельной внешней и военной политики, а также нового позиционирования по отношению к Соединенным Штатам. США, конечно же, не покинут этот мир, а станут более жестко отстаивать свои интересы с позиций по-прежнему самой крупной и влиятельной, но уже менее вовлеченной в чужие дела страны. Новых «планов Маршалла» не будет. America First. Yes. Pax Americana, RIP.

Сян Лянсин, профессор Женевского института международных отношений и развития, директор Центра «Одного пояса, одного пути» и евразийской безопасности в Китайском институте исследований ШОС (Шанхай):

Послевоенный либеральный мировой порядок терпит крах. Он был создан Соединенными Штатами в 1945 г., а теперь американская администрация бросает вызов практически всем его аспектам: свободной торговле, многостороннему подходу, системе альянсов. Но Китай и остальной мир по-прежнему встроены в этот порядок.

Как Китай воспринимает новый тревожный феномен? Исторически существовало две теории «неизбежности». С одной стороны – теория неизбежности интеграции в либеральный мировой порядок, предполагающая, что Китай в конце концов окажется вовлеченным в этот порядок благодаря глобализации. Экономически он будет увеличивать свою роль в поддержании либерального порядка, который принес ему много преимуществ, а итогом станет демократизация страны. С другой стороны, существует теория неизбежности того, что Пекин бросит вызов существующему международному порядку.

Однако Китай может пойти по совершенно иному пути. У него нет оснований для разрушения нынешнего мирового порядка, но он готов изменить некоторые правила игры в соответствии с национальными традициями, культурой и интересами. Кстати, вероятность конфликта с Западом возрастет, если мировоззрение Китая будет полностью «вестернизировано». Демократия не препятствует экспансионизму (как показала в свое время молодая американская республика). Вестернизированный Китай с активной территориальной повесткой обязательно вступит в конфликт с США по геополитическим причинам.

Дебаты о политической легитимности в Китае начались в середине XVII века – в период споров в Римской католической церкви о религиозности китайских ритуалов (1645–1742 гг.). Фундаментальный вопрос был поднят миссионерами-иезуитами, которые восхищались системой управления в Китае. Нарастающее доминирование Запада за пределами Европы с XVIII века привело к гегемонии западной мысли в мире – как ярко выраженной, так и скрытой. Активное взаимодействие Европы с Китаем намеренно игнорировалось историками постпросветительской эпохи.

Такая ортодоксальность ослабляла позиции самого Запада в беспокойный период борьбы за статус на мировой арене. В это время взаимодействие с незападными странами характеризовалось соперничеством, а не доминированием; приспосабливанием, а не отрицанием; переговорами, а не гегемонией. Поэтому сейчас Китай хочет вернуться к культурному диалогу с европейским гуманизмом времен Возрождения – диалогу, который был грубо прерван в XVIII веке в эпоху Просвещения. С исторической точки зрения вряд ли такое желание можно назвать необоснованным.

Александр Ломанов, главный научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН:

Запад утрачивает глобальное лидерство, и в этой ситуации ему приходится выбирать между сопротивлением переменам и приспособлением к ним. Утратив интерес и потенциал для привлечения на свою сторону растущих игроков, Запад хочет «вернуть себе величие». Проблема в том, что усилия по собственному оздоровлению сочетаются с попыткой притормозить других.

Неуверенность в способности остаться впереди при нынешних правилах игры побуждает США подставлять подножки партнерам. Первым крупным сражением стала торговая война Трампа против всех. Западные союзники могут обидеться и ответить встречными пошлинами, но к военно-политическому противостоянию с Вашингтоном они не готовы. А вот Китай будет вынужден драться до конца с привлечением всех имеющихся ресурсов. После долгих разговоров о сокращении торгового дисбаланса Америка решительно потребовала, чтобы Китай отказался от государственной поддержки новых наукоемких отраслей экономики. Согласие с этим требованием будет означать для Пекина самоубийственный отказ от «мечты о возрождении» и глобальном лидерстве.

Китайские аналитики рассуждают о том, что действия Трампа неразумны и являются следствием перехода Запада от фазы развития к застою. Опасная «ловушка Фукидида», о которой предупреждает гарвардский политолог Грэм Эллисон, обретает осязаемые контуры. Конфликт между набирающим силу Китаем и стареющим гегемоном в лице США уже дал о себе знать в экономике.

Давление Соединенных Штатов будет ускоренными темпами вытягивать КНР из завещанной Дэн Сяопином стратегической сдержанности во внешней политике. Каждая попытка дать американцам симметричный болезненный ответ станет провоцировать раскручивание спирали противостояния по всем направлениям. Все это похоже на сбывшееся пророчество Джорджа Кеннана об опасности расширения НАТО из-за предсказуемо негативной реакции России. Кеннана не услышали, поскольку Запад упивался триумфом после завершения холодной войны. Предупреждение о «ловушке Фукидида» не принимают во внимание, поскольку для слабеющего Запада противостояние растущему Китаю превращается в экзистенциальный вопрос. Путь двусторонних уступок и взаимной адаптации еще не закрыт, но шансов выйти на него становится все меньше.

Инерция утвердившейся за столетия западоцентричной картины мира воспроизводит оторванное от реальности противопоставление овладевшего наукой и демократией Запада «темному» и «деспотичному» Востоку. В обозримом будущем ощущение «чужого», а также латентные расовые и цивилизационные комплексы Запада, будут препятствовать принятию растущего Востока как равного себе.

На деле Восток еще не имеет инструментов для того, чтобы перевоспитать Запад и научить его ценить иные системы ценностей и модели развития. Незрелой мягкой силой на Трампа и нынешнюю Америку повлиять невозможно. Однако успешное использование Китаем рыночных механизмов в экономике при сохранении жесткой политической вертикали выглядит все более привлекательным для стран, которые еще не нашли свой путь к процветанию. И это делает реакцию Запада, не желающего превращаться в одного из многих, еще более резкой и эмоциональной.

Охваченный популизмом и скепсисом Запад перестает быть манящей целью. Как будет выглядеть мир, в котором у Запада не будет преимущества ни в богатстве, ни в военной мощи, ни в инновациях? России нужно размышлять об этом трезво и объективно. Преимущество России в том, что она не стала частью «коллективного Запада». Это дает возможность впитывать новое, не опасаясь конфликта с нормативными институциональными требованиями и ценностными установками. Однако реализовать это преимущество будет непросто. В сознании элиты будет тлеть постоянный конфликт между неразделенной любовью к «европейскому дому» и пониманием реальных перспектив сотрудничества с Востоком. Неизбывная российская вера в то, что Запад одумается и поймет, что ему без России не прожить, может сыграть злую шутку. Через пару десятилетий долгожданное приглашение в «европейский дом» может оказаться путевкой в стан отставших и проигравших.

Восток неспроста так сильно стремится к избавлению от «западоцентризма» и созданию современных дискурсивных систем, отражающих его ценностные воззрения. Напряженные усилия Пекина по развитию «общественных наук с китайской спецификой» стали конкретным воплощением этой тенденции. Отказ от осмысления собственной реальности с помощью иностранных критериев создает предпосылки для интеллектуальной эмансипации внутри страны. Нечто похожее уже происходит и будет происходить в России. Задача запихнуть себя в прокрустово ложе норм и стандартов ЕС утратила актуальность с учетом санкций, взаимного отчуждения и неопределенности будущего Евросоюза. Это расширяет горизонт для собственных инноваций и поисков.

Доля Запада в мировой экономике будет сокращаться. Сдерживание Китая даст возможность выиграть время, но в этом случае пропорция будет меняться за счет роста других стран. В долгосрочной перспективе надежда Запада на то, что его верным союзником станет Индия, может оказаться столь же обманчивой, как прежняя ставка на поддержку развития Китая. За рамками «коллективного Запада» возникнут новые группировки, обладающие сопоставимым потенциалом. Подлинная проблема даже не в том, что в отдаленном будущем ШОС вдруг станет восточной альтернативой НАТО, или «пояс и путь» превратится в достойную замену ЕС. Самой опасной будет точка перехода, в которой прежние мировые структуры уже утратят способность решать свои задачи, а новые еще не будут обладать необходимыми для этого инструментами и опытом.

Роберт Купер, британский дипломат, в прошлом – высокопоставленный сотрудник Европейской комиссии:

Мемуары Дина Ачесона начинаются словами о том, что время, которое он описывает, казалось «великой неизвестностью для тех, кто его пережил. Туманным было не только будущее – довольно распространенная ситуация, – но и настоящее». Это было время разрушений, которые происходили после 1914 года. Кульминацией стала война 1939–1945 гг. и хаос последовавшего за ней мирного периода. У людей, живших тогда, было преимущество: они знали, что ничего не знают. Сегодня мы ослеплены стремительно мелькающими огнями перемен, напуганы историями о будущем и даже не знаем, что мы ничего не знаем.

Прошло 70 лет с момента прямого конфликта великих держав. Закончилась ли эпоха войн великих держав или только приближается к концу? Возможны ли новые формы великих держав или их конфликтов? Может, это будет конфликт мифологий? Нации, как религии, строятся на идеях, не соответствующих действительности. Кто будет разрешать такие конфликты? Потребуется арбитр.

А как же нации? Они создавались благодаря печатной прессе. Когда люди могут читать тексты самостоятельно, они начинают в них сомневаться. Печатный станок превратил местный диалект в национальный язык и сформировал нации, помог становлению национального образования и национальной промышленности. Современные гаджеты мгновенно переводят тексты. Пока они делают это плохо, но быстро учатся. Сохранит ли национальный язык свое значение? Смогут ли коммуникационные технологии однажды предложить людям единую идентичность и схему действий? За что люди будут умирать? Сначала они боролись за жизнь, потом умирали за религию, за нацию. Что дальше? За футбол? Или ни за что?

Ясности нет. Можно сказать только одно. Мы можем представить себе будущее без религий, без государств, без великих держав, но не видим его без iPhone и самолетов. Значит, единственная определенность – это регулирование.

Время, в которое мы живем, – это всегда период неизвестности. Думаю, мы движемся к периоду, когда главной функцией власти – а я не могу представить мир без власти – будет регулирование.

Фрэнсис Корнегей, ведущий сотрудник Института глобального диалога в Университете Южной Африки (Претория) и сотрудник Центра Вильсона в Вашингтоне:

Международная система переживает опасный, нестабильный переходный период. Новой холодной войны нет, однако наблюдается завершающая фаза асимметричной холодной войны, а центр притяжения в глобальной экономике уже сместился с Запада на Восток. Глобальная экономическая интеграция определяет взаимозависимую и взаимосвязанную геополитическую экономику мира. Однако сдвиг на Восток обусловил динамику деиндустриализации в северных постиндустриальных экономиках Запада, что в различной степени дестабилизировало послевоенную социально-политическую систему.

Возникли линии разлома на социально-расовой, этнической, культурной и классовой почве, которые, учитывая развитие информационных технологий как нового оружия геополитической борьбы, открыли новое опасное измерение глобального переходного периода. Внутренние разногласия в государстве используются внешними противниками, которые хотят расшатать ситуацию, стимулировать популизм, создав таким образом выгодные геополитические условия на международном уровне.

Так, использование Россией расовой карты для воздействия на американских избирателей в 2016 г., чтобы стимулировать ультраправые, националистические и популистские настроения среди белого населения, можно считать примером опасной гибридной войны в международной политике. Еще одним трендом реакционного интернационализма и циничного нелиберализма является отрицание своего участия. Это характерная особенность информационной гибридной войны, которая также обладает параметрами мягкой силы. В любом случае исход выборов в США способствовал укреплению международных позиций правых тяжеловесов и возвращению к старой силовой политике великих держав, которая уже привела нас к двум мировым войнам и расцвету фашизма. Можем ли мы говорить о некоем феномене, к представителям которого относятся Путин, Трамп, Си Цзиньпин, Нетаньяху, бен Сальман, Моди, Дутерте?

Еще один вопрос: приведет ли регионализация многополярности в условиях развития региональных экономических объединений к дальнейшей институционализации глобального управления, которая ограничит геополитическую борьбу великих держав и укрепит международную систему. Систему, в которой скорректированный либеральный интернационализм будет отражать более демократический, плюралистичный мировой порядок. Основой плюралистичного интернационализма должна стать реформированная Организация Объединенных Наций.

Скотт Карпентер, управляющий директор Jigsaw (прежнее название – Google Ideas). (Точка зрения может не совпадать с позицией компании):

Международная система никогда в истории не была стабильной настолько, насколько мы думали, так что эффективность никакого мирового устройства не надо переоценивать. И все же очевидно, что послевоенный мировой порядок, основанный на нормах международного права, постепенно себя изживает. Тот, что придет ему на смену, будет совершенно другим, он выкристаллизуется из периода неустойчивости, возможно, конфликта. Первые три пункта далее – источники нестабильности, а затем – аналогия, как следует размышлять о том, что грядет на смену.

Информационно-технологическая революция. Стремительные изменения, происходящие с 1990-х гг. в области информационных технологий, уже изменяли все – политику, культуру, медицину, финансовый сектор и т.д. И с точки зрения того, что еще наступит, сейчас происходит отлив перед ударной волной искусственного интеллекта. Это обстоятельство в сочетании с неспособностью существующих институтов к быстрому реагированию означает, что даже демократиям предстоит пройти через тяжелый период адаптации. Попытка заткнуть пальцем дыру в дамбе (посредством авторитарного контроля или путем регулирования наподобие европейского) скорее только усугубит следующий фактор нестабильности.

Нарастающая неравномерность развития. Перефразируя Уильяма Гэддиса, будущее уже наступило, просто не все обладают к нему равным доступом. И в свете упадка мирового порядка, основанного на нормах международного права, в этом нет ничего хорошего. Скорее всего, существующие (или несуществующие) диспропорции в результате усугубятся, оказывая возрастающее давление на общества и союзнические отношения между государствами, которые будут пытаться решать проблемы, связанные с бешеным темпом изменений. Концентрация талантов, людей с высоким потенциалом в США и Китае гарантирует, что другие страны в основном будут лишь пассивно реагировать на возникающие проблемы. В то же время сила негосударственных акторов продолжит возрастать, так как возможность доступа к технологиям и право владения новейшими разработками позволит негосударственным игрокам бросить вызов все более слабеющим государствам.

Непредсказуемость Соединенных Штатов. Избрание Дональда Трампа президентом является симптомом усугубляющегося недовольства в американском обществе, частично подогреваемого силами, описанными выше. Но какой бы ни была причина, США больше не являются державой, стремящейся к сохранению статус-кво. Мы получали огромную выгоду в эпоху международного правопорядка, но, похоже, намерены теперь его разрушить. Если такой тренд продолжится, политика Соединенных Штатов останется непредсказуемой, и непредсказуемость, исходящая от крупнейшей мировой сверхдержавы, в значительной степени увеличит размер погрешности в расчетах, возможно, экспоненциально.

В этом случае, удобная для размышления (но наименее приятная) аналогия для меня – мы живем в предвоенный период, когда взаимодействие описанных выше сил увеличивает вероятность возникновения «черных лебедей», описанных Нассимом Талебом: их появление невозможно предсказать, но связанные с ними риски ущерба для неустойчивых систем колоссальны. Единственное решение – снизить уязвимость, но времени мало – и становится все меньше.

Виталий Куренной, профессор, руководитель Школы культурологии НИУ ВШЭ:

Контур современной цивилизации продолжает существовать в рамках модерна, а все теории, поторопившиеся объявить о наступлении нового постмодернового завтра, давно сами оказались вчерашними. В области международных отношений теоретики также слишком поспешили заявить о наступлении новой эпохи. А именно такой, где главная политическая единица модерна, т.е. государство, утрачивает наконец свое значение. Речь, по сути, шла о том, что место национальных государств вновь занимает империя, на роль которой – как в качестве международного полицейского, так и основного органа контроля мировых сетей и потоков (технологических, финансовых и т.д.) – некоторое время претендовали США. В мировом масштабе воспроизвелось то, что Наполеон в свое время пытался реализовать в Европе, неся покоренным народам гражданские свободы и Code civil.

Но как тогда, так и теперь этот сценарий не реализовался. Государства, будь то Россия, Великобритания или Соединенные Штаты, восстанавливают свою роль в самых разных сферах. Мир модерна устроен так, что в нем не может возродиться мировая империя. Карл Розенкранц, правый гегельянец, которые, в отличие от левых, лучше понимали реальность, в которой живут, писал в 1870-е гг., что современная цивилизация является «океанической». Рим мог взять под контроль Средиземное море и потому стать мировой империей в тогдашних границах ойкумены. Но Мировой океан взять под контроль нельзя: мечта о мировой монархии, развивал он свою метафору, «терпит неминуемое крушение на свободной волне океана, который бушует на берегах всех частей света».

Означает ли это, что целостному миру модерна наступил конец и мы наблюдаем его окончательный распад и неизбежную политическую регионализацию, чреватую пугающими конфликтами? Это возможно как рецидив реликтовых политических рефлексов, но невозможно в более фундаментальном смысле. А именно в смысле того, что можно назвать цивилизацией модерна, которая, по словам того же Розенкранца, становится все более «единообразной», стандартизованной или, если воспользоваться термином Джорджа Ритцера, макдональдизированной. Глобальная цивилизация – в отличие от всего национального, регионального и локального – действительно универсальна, она безродна. Римская канализация, британская железная дорога или американский интернет где-то возникают, но затем шествуют по всему миру, утрачивая всякую связь с местом своего происхождения. Речь, конечно, идет о цивилизационной инфраструктуре в широком смысле слова – финансы и право также являются цивилизацией. Цивилизации невозможно препятствовать, потому что она имеет только одну черту – несет с собой удобство и комфорт. Цивилизацию выбирают по той простой причине, что лечить зубы с анестезией комфортней, чем без нее.

Цивилизация имеет издержки, самая фундаментальная из которых – стресс, вызванный нарастающей скоростью изменений. Отсюда тяга к «стабильности», которую избирают своим слоганом политические популисты по всему миру, не будучи в силах, разумеется, сдержать своих обещаний. Просто потому, что люди по большей части склонны выбирать стоматологию с анестезией. Цивилизация также означает стандартизацию. И пока мы эмоционально переживаем свою суверенизацию, цивилизация все же продолжает неумолимое движение по стране, хотя и медленней, чем хотелось бы. Например, в форме обязательной сертификации российских гостиниц по классу «звездности» (предполагается завершить к 2021 г.). Но при этом мир модерна умеет справляться с указанным перманентным стрессом и страхом (например, о ближайшем отмирании множества профессий, о котором сегодня не рассуждает только ленивый). С этим стрессом, правда, можно попытаться справиться также политически – выбрав «особый путь», поставив барьеры на пути цивилизации и, положим, выдвинув вождя – гаранта всего этого. Но итог этого особого пути в конечном счете хорошо известен, поэтому подумаем лучше о хорошем варианте. А хороший вариант находится в сфере культуры.

Мы компенсируем, как выражается Герман Люббе, издержки динамики современной цивилизации, осуществляя историзацию и музеефикацию своей локальной специфики. Когда на территорию приходит цивилизация, на нее реагируют, пытаясь сохранять, а если сохранять уже нечего, то изобретать свою локальную культуру, свои традиции, вот эти вот «традиционные ценности» или, что лучше, национальную кухню. Что является сегодня наиболее стратегически разумной инвестицией? Можно без труда указать на вещи, которые имеют бесконечный горизонт окупаемости – бесконечный в смысле до конца человечества, как мы его понимаем. Это никакие не технологии или стартапы. Все они рано или поздно устареют и уступят место другим – такова неумолимая природа креативного разрушения, которую воплощает собой мир модерна. Единственная совершенно надежная инвестиция – в прошлое. В исторические памятники, в музеи, в сохранение локальной уникальности. Потому что цивилизация модерна стабилизирует себя в самых разных формах музеефикации и консервации прошлого. И, как мы знаем, люди все больше путешествуют по миру со стандартизированными гостиницами лишь для того, чтобы увидеть именно эту законсервированную культуру. А там, где ее по какой-то причине нет, ее начинают «воссоздавать». Или даже покупать, причем задорого – так, Арабские Эмираты просто за использование слова «Лувр» применительно к своему новому музею недавно заплатили 400 млн евро.

Но для того чтобы культура таким вот образом «возродилась» и процвела, нужна цивилизация. Если мы отстаем цивилизационно, то нам не интересна и собственная культура, и очереди будут стоять не в музеи, а в открывшуюся забегаловку мировой корпорации фастфуда. Но создание условий для цивилизованной жизни – это и есть главная задача суверенного государства модерна.

Кристофер Кокер, профессор международных отношений Лондонской школы экономики и политических наук:

Цивилизации возвращаются, утверждает Кришан Кумар. Однако на этот раз западные эксперты не обсуждают вероятность столкновения цивилизаций. Концепцию формулируют политики мейнстрима. Возьмем Россию Владимира Путина. Как утверждает социолог Лев Гудков, сегодня Великая Отечественная война воспринимается гражданами как победа не только над Германией, но и над Западом. Такое восприятие имеет значение, потому что для многих россиян война – самое важное событие в истории. Или возьмем Си Цзиньпина, который настаивает на том, что культурные различия не уступят место универсальным ценностям. В Китае уже ищут аргументы, позволяющие игнорировать «западное» международное право в Южно-Китайском море, ссылаясь на геокультурные особенности. Даже Нарендра Моди и другие индийские политики заявляют, что их страна принадлежит к индуистской цивилизации, истоки которой можно обнаружить в Ведах. Хотя археологические свидетельства говорят о том, что на протяжении первых 200 лет Веды составляли кочевники из Центральной Азии, которые завезли лошадей на Индостан.

Так что же происходит? Китай и Россия называют себя государствами-цивилизациями, отличающимися от национальных государств, установивших основанный на правилах миропорядок. В обеих странах политические лидеры предупреждают граждан, что их государства исчезнут как независимые культурные объединения, если западные идеи получат неограниченное распространение. Поэтому Компартия Китая заявляет, что программа реформ, открывшая путь принципам капитализма в 1979 г., зародилась «на китайской почве». В целях защиты китайских ценностей сегодня запрещена западная религиозная музыка: не допускается исполнение «Мессии» Генделя и «Реквиема» Верди – они якобы представляют угрозу для культурной целостности. А министр культуры России заявляет, что Netflix – проект по воздействию на российское общество. В попытке усовершенствовать защиту от внешнего влияния его ведомство ввело прокатные лицензии и запретило показ фильмов, которые «порочат национальную культуру».

Очевидно, цивилизационная риторика призвана уменьшить привлекательность западных идей. Пока сложно судить, насколько цивилизационные концепции изменили мышление людей. Но чем дольше они будут циркулировать, тем глубже проникнут в сознание, и тогда следующее поколение политиков окажется заложником этих концепций.

Ханс Мауль, профессор, доктор политологии, заслуженный научный сотрудник Фонда «Наука и политика» (Берлин):

Если либеральный международный порядок еще жив, он явно находится в критическом состоянии, и больше других этому способствовал президент Соединенных Штатов, который, казалось бы, должен быть его главным хранителем. Это не случайное совпадение. Избрание Дональда Трампа президентом США является отражением глубинных проблем американской демократии, а его усилия по уничтожению институциональных и нормативных основ демократии и либерального международного порядка показывает, насколько тесно и органично они взаимосвязаны.

Наблюдать за тем, как Дональд Трамп управляет процессом сноса из Белого дома, довольно увлекательно, но зрелище маскирует наносимый им ущерб. Возьмем, к примеру, встречу Трампа и Ким Чен Ына. То, как готовился этот саммит – независимо от его результатов – и освещался публично, оказало негативное воздействие. Раньше считалось, что в переговорах с Пхеньяном нельзя доверять одной стороне – руководству КНДР. Теперь так можно говорить об обеих сторонах. Если вы не верите в то, что Пхеньян или Вашингтон готов выбросить белый флаг и капитулировать, т.е. не верите в сказки, значит, вы понимаете, что переговоры о денуклеаризации Северной Кореи приведут к затягиванию процесса, а главная цель – набрать очки дома. Для описания стиля переговоров Трампа используют эвфемизм «транзакционный»: он действует хаотично и непоследовательно, что ведет к подрыву правил и доверия – двух ключевых ингредиентов для достижения дипломатического компромисса.

Независимо от резонансности саммита и его результатов ущерб региональной безопасности в Восточной Азии уже нанесен. Задайте себе вопрос: насколько вероятным вы считали распространение оружия массового уничтожения в регионе полгода назад и сегодня, после того как Трамп продемонстрировал пренебрежение к союзникам и договорным обязательствам? Правительства стран-союзников США в регионе могут задуматься об альтернативе американским гарантиям безопасности – у них есть для этого основания. Этот пример показывает, как легко культивировать заблуждения об упадке нынешнего, еще либерального, международного порядка. Самые распространенные среди них: это западный порядок, поэтому его разрушение – это хорошо; он уже не играет никакой роли; происходящее означает крах Запада и подъем остальных, так что беспокоиться не о чем. Происходит восстановление исторической справедливости.

Почему три этих предположения являются заблуждением? Либеральный международный порядок изначально действительно был западным проектом, но уже давно стал универсальным – как формально, так и фактически. Формально основополагающие документы и институты были согласованы и одобрены всеми, а не только Западом, в становлении порядка существенную роль сыграли незападные страны. Фактически либеральный международный порядок отражает развитие универсальных сил науки и технологий. Они тоже изначально были европейскими, но никто не станет отрицать, что они уже давно превратились в универсальные силы.

Либеральный международный порядок действительно органически связан с западной моделью демократии, и сейчас эта модель переживает глубокий кризис во многих странах. Но это кризис не демократии как таковой, а ее конкретных исторических форм. Идея демократического устройства универсальна, как силы науки и технологий. Его преимущества заключаются в уважении индивидуальных свобод и достоинства человека, верховенстве закона и возможности исправлять политические ошибки. Возможно, демократия не выдержит эволюционного соперничества с другими моделями государственного устройства, но говорить об этом преждевременно. Кризис демократии на Западе (затронувший отнюдь не все страны и в разной степени) уже вызвал ответную реакцию и мобилизовал корректирующие социальные силы.

Второе заблуждение касается упадка либерального международного порядка, от которого якобы пострадает только Запад. Ключевое слово здесь «либеральный», а не «порядок». И тут в дело вступает следующее заблуждение – о том, что последствия краха можно прогнозировать и контролировать. Это предположение наивно, учитывая то, что сегодня в Китае называют «взаимосвязанностью» (или, если хотите, взаимозависимостью) между людьми, обществами и национальными государствами. Последствия краха могут оказаться настолько масштабными и непредсказуемыми, что их будет сложно контролировать и тем более остановить. Вопрос о том, кто пострадает от краха либерального мирового порядка, остается открытым. Для кого-то ответ окажется неприятным сюрпризом.

Третье заблуждение (беспокоиться не о чем) предполагает, что крах либерального международного порядка будет сопровождаться «подъемом остальных», как выразился Фарид Закария. Предполагается, что мир переживает процесс перехода власти от одной группы стран к другой. Это действительно так. Но такова только часть более масштабной трансмутации власти, которая затрагивает природу и распределение сил в глобальной системе. Важнейший аспект процесса – не подъем остальных, а подъем многих и рост асимметричности сил в международных отношениях. С этой точки зрения власть не переходит от одних к другим, а скорее распыляется, все больше акторов могут влиять на ход истории, но во все меньшей степени.

Это касается и наиболее влиятельных акторов – современные великие державы, включая США и Китай. Несмотря на всю свою мощь, ни Советский Союз, ни Соединенные Штаты не смогли навести порядок в Афганистане, а руководству КНДР на протяжении 20 лет удавалось манипулировать участниками шестисторонних переговоров. Ограниченная мощь национальных государств, даже нынешних великих держав, обусловлена экспоненциальным усложнением современного мира. Одно из следствий усложнения – уязвимость, имеющиеся силы становится проще мобилизовать ради деструктивных целей. В то же время невероятно сложна мобилизация в конструктивных целях, для этого необходимо подключить к сотрудничеству или нейтрализовать все стороны, обладающие определенным влиянием (будь то деструктивная сила или право вето). Поэтому упадок Запада и крах либерального международного порядка вряд ли приведет к подъему остальных, скорее он вызовет распространение беспорядка. Будьте осторожны в своих желаниях!

Самир Саран, вице-президент исследовательского фонда Observer (Дели):

Мир не находится в беспорядке, он переживает переходный период. После перерыва в несколько столетий богатство и власть вновь смещаются на юг и восток, некоторые нормы и институты мирового порядка проходят серьезную проверку на эффективность. На протяжении 70 лет глобализация приносила огромные богатства странам Атлантики, но в последние 30 лет Азии удалось получить собственную значительную долю глобального роста. В результате в западных странах – традиционных гарантах послевоенного мирового порядка – наблюдается сокращение среднего класса, хотя элиты пытаются придумать способы сохранения своего преимущественного положения в международных делах.

В подъеме Востока и отступлении Запада можно выделить четыре основных тенденции.

Во-первых, смещение баланса сил с Запада на Восток ведет к износу системы норм и институтов, которые являлись определяющими на протяжении 70 лет. Некоторые державы, такие как Россия и Китай, видят в этой глобальной перебалансировке возможность уменьшить влияние США и скорректировать несправедливые правила, не отражающие реалии истории. Предъявляя претензии на собственные сферы влияния, эти страны стремятся изменить неисторический характер существующего порядка.

Во-вторых, индустриально развитые демократии не способны отвечать на вызовы, обусловленные смещением баланса экономических сил, из-за внутренних проблем. В условиях технологических изменений и невыгодной демографической ситуации кусок глобального экономического пирога уменьшается, и это способствует росту национализма и популизма в Америке и Европе. Политическая поляризация блокирует способность этих стран консолидироваться и защищать порядок, ими же и созданный. В результате в мировой политике медленно растет вакуум.

В-третьих, развивающиеся державы начинают претендовать на лидерство в этом вакууме. Китай – самый яркий, хотя и не единственный пример. Теперь уже Пекин стал сторонником экономической интеграции, которую раньше продвигал Запад. Однако Китай не считает нужным придерживаться принципов свободного рынка или следовать правилам прошлого. Пекин пытается продвигать альтернативную модель, фундаментально меняющую глобальный институциональный ландшафт, например, посредством инициативы «Один пояс, один путь». Другие страны, в том числе Индия, идут к глобальному столу переговоров собственным путем, выбирая менее революционные варианты.

Наконец, Евразия (и прилегающие к ней моря) как геополитический театр остается плохо разграниченной и постоянно переживает конфликты. Поскольку ни одна держава не обладает достаточной мощью, чтобы навязывать свою волю другим, – следствие распыления геополитических сил – ведется многоуровневое соперничество, в котором используются временные коалиции и строятся ситуативные оси. Недавно возрожденная «четверка» (Индо-Тихоокеанская), раздутая НАТО, возглавляемая Россией и Китаем ШОС – все это следствие геополитической неопределенности. Можно предположить, что один из этих альянсов в конце концов превратится в модель «концерта великих держав» XXI века, но в своих действиях он будет руководствоваться прагматизмом, а не идеологией.

Александр Филиппов, ординарный профессор НИУ ВШЭ, руководитель Центра фундаментальной социологии НИУ ВШЭ:

В самом конце прошлого тысячелетия Джон Ролз, едва ли не крупнейший политический философ США, выпустил книгу «The Law of Peoples» («Право народов»), заголовок которой недвусмысленно отсылал и к современному понятию международного права (international law), и к старому европейскому термину «ius gentium». Ролз, однако, не собирался оставаться в русле традиции. Он предложил то, что сам назвал «реалистической утопией». «Я, – писал он, – буду использовать термин “общество народов”, подразумевая все те народы, которые во взаимоотношениях следуют идеалам и принципам “права народов”. У каждого из них свое правление, будь то конституционная либеральная демократия или нелиберальное, но достойное правительство».

Задержимся ненадолго на этой утопии, реалистичность которой Ролз не переоценивал и возможные, сходу напрашивающиеся возражения против которой хорошо понимал. Дело не в том, что влиятельный автор выдумал что-то такое, во что хотелось верить ему одному. Напротив! В его рассуждениях явственно сказался дух эпохи. Всемирное общество, по Ролзу, должно состоять именно из народов, а не государств. У народов, как и у каждого человека, есть свой «нравственный характер» (moral character), так что те принципы сотрудничества, которые свойственны либеральным народам (и отчасти народам достойным, пусть и нелиберальным), могут быть положены в основу организации мирового общения. Государства же в известном смысле не меняются со времен античных, они готовы вести войны, они навязывают свою суверенную власть даже вопреки представлениям народов о достоинстве и справедливости. Либеральные народы не воюют кроме как ради самозащиты, они не воюют между собой, находя возможности договариваться, в том числе и с нелиберальными народами, по отношению к которым следует воздержаться от любого рода санкций, дать им возможность идти своим путем.

Возможно, для благородных идей Ролза еще придет время, и большинство нелиберальных (в его терминологии) народов, станут если и не либеральными, то достойными, тогда как либеральные станут еще ближе к идеалу и в отношениях между ними не будет тех недоразумений, которые все еще случаются. Однако очевидно, что за прошедшие два десятилетия дух времени изменился. Мне кажется очень важным зафиксировать это зыбкое, плохо определимое обстоятельство: интересы государств стабильны по крайней мере в том смысле, что не могут быть сведены к интересам или склонностям возглавляющих их людей. Геополитическое положение, соотношение сил, долговременные тенденции не представляют собой чего-то неожиданного, но есть то, что в одни времена делает возможным доверие, уступчивость, готовность посмотреть на свою позицию с чужой точки зрения, а в другие ситуация полностью меняется, причем вопрос о правоте, справедливости, достоинстве стоит тем более остро, что решать его окончательно просто некому. Исчезает позиция привилегированного интерпретатора событий или хотя бы группы соперничающих привилегированных интерпретаторов.

Исторически известно, что такие ситуации складываются необыкновенно быстро, выглядят как неожиданные ссоры между друзьями или добрыми партнерами, могут приводить к войнам, которые, в свою очередь, перемежаются более или менее надежным миром, который обеспечивается не только военным превосходством победителей, но и лидерской, контролирующей позицией внутри нового консенсуса. Тем самым, конечно, еще сказано довольно мало: мы лишь повторяем, что все или почти все испортилось, что это опасно, что так бывало и что к просто, одномерно понимаемой игре интересов сводить это нельзя.

Что еще? По меньшей мере в нескольких отношениях движение последних тридцати лет, времени взлета и падения большой идеи, большого нарратива глобализации, весьма поучительно, прежде всего в пространственном отношении. Идея глобализации означала, между прочим, исчезновение территориальности как базового принципа международного устройства. Территории – это государства, государства – это граждане и зависимость политических процессов от взаимной поддержки граждан и государств. В границах государств размещается народное хозяйство, собираются и распределяются налоги и т.п. Глобализация означает возникновение экономики сетей и потоков, перенос центра тяжести на глобальные центры, находящиеся в сложных отношениях с государствами, выведение множества процессов из-под государственного (гражданского и правового) контроля и передачу их в ведение международных бюрократических структур, не несущих ответственности ни перед кем. То возвращение государства в качестве главного агента международных отношений и политико-идеологической машины солидарности граждан, которое мы теперь повсеместно наблюдаем, означает пока еще не очень эффективный, но все более решительный отказ от этих издержек глобального. Но вместе с тем это отказ и от того нарратива, той самоочевидности надгосударственной общности, которая была заметна в предшествующую эпоху. Еще далеко до членения мира вновь по границам территориальных государств как главной политико-пространственной единицы, но недооценивать этого нельзя.

Языка для описания других, негосударственных территориальных образований, за исключением некоторых известных союзов, пока нет. Не менее важным является вопрос времени. Внезапно закрылся горизонт будущего. Остались только ситуации, требующие реагирования, остались долгосрочные договоры, осталось ожидание, что некоторые проблемы разрешатся в течение длительного времени, за пределами жизни тех, кто принимает решения сейчас. Никакого иного будущего, то есть никаких больших целей, состояний, которые должны быть достигнуты, вроде установления везде демократии или светского правления, побед над старыми эпидемиями и т.п., просто не осталось. Вместо сложных общих целей появляются задачи самосохранения государств, роста ресурсов и территорий. Без нового разговора о справедливости, общем благе и желательных переходах ничего, кроме эгоизма каждой страны, здесь ждать нельзя.

Бруно Масаеш, государственный секретарь Португалии по европейским делам в 2013–2015 гг.:

После 1815 г. европейцы перестали смотреть на звездное небо революции и обратили свои взгляды на реальный мир: Европа превратилась в идею, основанную на физической реальности, с этим нужно было что-то делать, отвечая на вызовы и разрешая проблемы. Нечто похожее происходит сейчас с Соединенными Штатами. Израненные, расставшиеся с иллюзиями о западных идеалах, американские мыслители и политики ищут нечто менее идеальное, то, с чем можно работать.

Запад всегда оставался идеалом, стоило к нему приблизиться – и он снова ускользал. На протяжении почти 100 лет американская внешняя политика строилась на идее «двойственного мира». Мир разделен на две половины, между ними находится цивилизационный барьер, но одна половина постоянно расширяется и призвана – достигнув зрелости или, возможно, после большой битвы – стать универсальным образцом. Соединенные Штаты видели себя лидером этого процесса, лидером экспансии Запада. Отношения с другой половиной – с темной стороной – всегда оставались отношениями с цивилизационным чужаком, даже в периоды мира и стабильности.

Сегодня мы видим иную картину. Экспансия неожиданно прекратилась. Барьер между двумя половинами рухнул, и они соединились. Теперь американской внешней политике приходится иметь дело с Европой, Россией, Китаем, Индией и другими как с частями одной системы, защищая свои интересы в структуре отношений, где США всегда стремились занимать центральную позицию. Главное отличие состоит в том, что система перестала динамично развиваться, она уже не стремится к идеалу.

Как европейцам после 1815 г., нам нужно подобрать слово для определения реального мира, а не недостижимого идеала. И подходящее слово есть, оно поможет нам, как «Европа» помогла в свое время европейцам. Это слово – Евразия, географический регион, где сосредоточены экономические, политические и культурные силы. Место конфликтов и противоречий, разделенное на разные культуры и предлагающее самый большой куш победителю в конкурентной борьбе. Любопытно, что Европа в XIX веке находилась в неоднозначных отношениях со своим далеким и одновременно близким соседом – мощным островным королевством, аналогичная ситуация складывается сегодня в отношениях Евразии и США, мощного государства, расположенного недалеко, если брать Мэн или Аляску.

Для американской внешней политики Евразия в определенном смысле заменила идеальную концепцию Запада. Можно сказать, что Соединенные Штаты превратились в реалистичную державу в мире многообразного идеализма: европейские ценности, «Один пояс, один путь», хиндутва, русская душа…

Анатоль Ливен, профессор Джорджтаунского университета в Катаре:

Нынешняя ситуация в США напоминает то, что долгое время происходило на Ближнем Востоке: невероятно сложно наладить эффективную работу правительства, не говоря уже о демократии, если огромная часть населения кардинально не согласна с фундаментальной этнической и культурной идентичностью государства. Американская внешняя политика перестала быть результатом анализа национальных интересов и превратилась в функцию нарастающей внутриполитической истерии. Ситуацию усугубляет потеря Соединенными Штатами глобального лидерства. Кроме того, экономические трудности, с которыми все чаще сталкивается белое население, вынуждают идти на жесткие меры в международной торговле, и это может привести к новой глобальной экономической депрессии.

Однако картина на самом деле не такая мрачная. Политическая культура, в которой факты не имеют значения, а дебаты – это вопрос восприятия, интерпретации и манипулирования, производит тягостное впечатление на человека, верящего в разум. Но с другой стороны, такая культура обладает определенными преимуществами во внешней политике. Если официальную позицию США по КНДР и отношение к ее лидеру удалось перевернуть за один день под одобрительные возгласы республиканского истеблишмента и СМИ, кто знает, какие еще трансформации возможны в будущем.

Важно отметить, что американское население может использовать агрессивную риторику, но на самом деле не хочет воевать. То же самое относится и к Пентагону, если речь идет об очередной антитеррористической операции или конфликте с великими державами. США делали громкие заявления во время конфликта между Грузией и Россией в 2008-м и кризиса на Украине в 2014-м, но вероятность отправки американских войск в зону конфликта была минимальной. Соединенным Штатам придется воевать, если Россия атакует страну-члена НАТО, но Москва не собирается этого делать. Если Китай не станет совершать необдуманные действия в Южно-Китайском море, риск конфликта между двумя государствами будет гораздо ниже, чем опасаются многие.

Наиболее высоки риски конфликта с Ираном: Израиль может нанести удар, чтобы спровоцировать ответную атаку Ирана на США, и тогда Вашингтон уничтожит иранскую экономику. В прошлом Пентагону удавалось блокировать подобные планы Израиля. Посмотрим, сможет ли он справиться с этой задачей при Трампе.

Йохан Гальтунг, математик, социолог и философ (Норвегия):

В XIX–XX веках общественная мысль выстраивалась вокруг доминирующих идей о конфликте между частным и общим, между рынком и планом. Это столкновение идей определяло отличие правых от левых. Но потом этот конфликт разрешился; он утратил актуальность – вместе с теми политическими силами, которые подпитывал. Появились новые дискурсы, основанные на базовых, фундаментальных потребностях человечества и природы – вопросы разнообразия, симбиоза. Толком они еще не осмыслены, но именно они могут определить «новых правых» и «новых левых».

Если Запад оставался более или менее неизменным как во время того, что мы называем холодной войной 1949–1989 гг., так и после нее, Восток преобразился самым драматическим образом. Варшавский договор распался, а НАТО осталось – но сейчас есть Шанхайская организация сотрудничества. И это уже не просто Россия, Китай и горстка исламских государств. В ШОС теперь входят и Индия, и Пакистан. Бóльшая часть мира сегодня живет вне старой схемы противостояния – Запад против Востока, НАТО против Варшавского договора, США против СССР. Это измерение времен холодной войны стремительно устаревает. Вместо этого сформировался многополярный мир, в котором лишь две страны – Соединенные Штаты и Израиль – остаются по-старому агрессивными, постоянно находясь в состоянии войны.

Кроме того, существует терроризм, и, вероятно, мы находимся на пороге формирования системы государственного терроризма. Однако до настоящего времени для бóльшей части многополярного мира пассивное, но мирное сосуществование наиболее благоприятно. И пока каждое государство занимается решением своей части глобальных вопросов, если те затрагивают несколько регионов, Соединенные Штаты по-прежнему пытаются монополизировать управление на глобальном уровне – хотя бы финансово. В ответ на это государства начинают создавать собственные валютно-финансовые корзины.

США и Россия слишком сильны, чтобы проиграть противостояние, но недостаточно могущественны, чтобы победить. Гораздо вероятнее, что они все же придут к мирному сосуществованию. Западу придется свыкнуться с этим, как он свыкся с деколонизацией, но Запад будет продолжать пытаться проникнуть в Россию за счет своего могучего капитализма. Соединенным Штатам по целой совокупности причин (прежде всего США – банкрот, одного этого достаточно) придется вернуться в Северную Америку, к себе домой. А России, я полагаю, стоит сосредоточиться на развитии собственной гигантской территории, которая остается предметом зависти Запада, а не экспансии. Как это сделать – это уже другой вопрос.

Хуан Цзин, заслуженный профессор Пекинского университета лингвистики и культуры:

Подъем Китая безвозвратно изменил экономический, геополитический и стратегический ландшафт. Можно выделить три аспекта последствий для мирового порядка и стабильности.

Первый фундаментальный вызов и одновременно возможность, которую открывает подъем Китая, касается глобальной экологической системы. Как известно, первая волна индустриализации, запустившая процесс модернизации в истории человечества, произошла в Западной Европе 250 лет назад и затронула менее 40 млн человек. Вторую волну в конце XIX – начале XX века возглавили США, Россия (СССР), Германия и Япония с общей численностью населения более 400 млн человек. А теперь подъем Китая в сочетании с быстрым развитием Индии и стран Юго-Восточной Азии ознаменовал третью волну модернизации и затронул уже более 4 млрд человек!

Однако модель модернизации посредством индустриализации, которая означает масштабное потребление природных ресурсов и безудержную урбанизацию, отнюдь не устойчива. Если Китай и другие страны Азии добьются модернизации с помощью этой индустриализационной модели, человечество будет обречено. Как же найти альтернативный путь к модернизации и одновременно сохранить уязвимую экосистему? С этой задачей мировое сообщество и прежде всего Китай обязательно должны справиться. Именно осознание суровой реальности заставило объединиться и предпринять усилия, чтобы противостоять вызовам экосистеме и оптимизировать возможности развития мира. В результате были разработаны Киотский протокол 1997 г. и Парижское соглашение 2015 года.

Во-вторых, подъем КНР достигнут благодаря интеграции в существующую международную систему, а не посредством ее подрыва. Развитие в рамках международной системы предопределило не только мирный характер подъема Китая, но и позволило воспользоваться благами глобализации, которая была инициирована и активно продвигалась Соединенными Штатами и их союзниками в 1990-е гг., после распада Советского Союза. Сегодня Китай превратился в крупнейшего торгового партнера в мире, а его экономика превзойдет американскую в ближайшие 10 лет. В то же время дальнейшее развитие Китая зависит от глобальной экономической интеграции на базе многосторонних договоренностей. Выдвинутая председателем КНР Си Цзиньпином инициатива «Один пояс, один путь» продемонстрировала заинтересованность в дальнейшей глобализации, которая, с точки зрения Пекина, в конце концов приведет к формированию «сообщества единой судьбы» человечества.

В-третьих, подъем Китая со стремительной экспансией его влияния и впечатляющим совершенствованием вооруженных сил кардинально изменили геополитический и стратегический баланс между ведущими державами. В результате однополярный мир, в котором доминировали Соединенные Штаты, постепенно трансформируется в многополярный, где международные дела и баланс сил определяются взаимодействием великих держав (США, Россия, Китай, Япония, Индия и ЕС), а не гегемонией Америки.

С точки зрения Вашингтона, все вышеперечисленные аспекты подъема Китая существенно навредили интересам США. Кроме того, американская политическая элита убеждена: именно политика «вовлечения Китая», которую Соединенные Штаты проводили с конца 1970-х гг., пытаясь стимулировать Пекин к «мирной эволюции» (в сторону англосаксонской демократии), позволила КНР быстро развиваться за счет США. Глубокое недовольство тем, что Китай «никогда не станет таким, как мы», и одновременно нарастающая тревога, даже паранойя, что Китай «выйдет вперед», привели к формированию стратегического консенсуса в американском истеблишменте.

Несмотря на неразрешимые разногласия, и демократы, и республиканцы уверены, что Китай превратился в «стратегического соперника», поэтому США должны принять «мощные и эффективные меры» для препятствования или даже полного ограничения его дальнейшего развития. Цель – не только остановить подъем КНР, гораздо важнее укрепить позиции Соединенных Штатов.

Поэтому администрация Трампа одобрила жесткий подход в отношении Китая. В экономическом плане США пообещали значительно повысить пошлины на китайский импорт, ужесточить запрет на экспорт высоких технологий в Китай и тщательно проверять китайские инвестиции. Кроме того, американцы наращивают военное присутствие в регионе в соответствии с новой «индо-тихоокеанской стратегией», целью которой является формирование четырехстороннего альянса – США, Япония, Индия и Австралия – против Китая. Учитывая нарастающую враждебность, некоторые эксперты утверждают, что две крупнейшие державы вступили в «новую холодную войну».

Но это не так. Фундаментальное следствие подъема Китая в рамках существующей международной системы и при содействии американской политики вовлечения состоит в том, что страны стали взаимозависимыми. Поэтому их отношения выходят за рамки традиционных. Практически все вопросы в отношениях двух стран имеют глобальное значение, а серьезные глобальные вызовы (например, корейскую ядерную проблему) невозможно разрешить без консультаций и определенного взаимодействия США и Китая. Кроме того, сегодня китайско-американские отношения определяются внутренней политикой, а не контактами Пекина и Вашингтона по конкретному вопросу. И в Соединенных Штатах, и в КНР в политическом процессе участвуют различные группы интересов с различными целями. Например, политика, порадовавшая Уолл-стрит, может расстроить правозащитников, экологи будут выступать против курса, продвигаемого энергетической отраслью, а промышленники и фермеры будут недовольны повышением пошлин, которое вызовет торговую войну между двумя странами. Поэтому, хотя США одобрили жесткий подход в отношении Китая, бесконечная борьба между группами интересов пока мешает администрации Трампа выработать всеобъемлющую и последовательную линию. В результате китайская политика Трампа в основном ситуативна и нередко противоречива. Аналогичные явления существуют и в Китае, хотя там политический процесс менее прозрачен. Поэтому, несмотря на «жесткую позицию» президента Трампа по Китаю, стабильность двусторонних отношений определяется авторитетом руководителей и их умением добиваться компромиссов во внутренней политике. Следовательно, Си Цзиньпин, явно обладающий большим авторитетом во внутренней политике, чем Трамп, будет играть ведущую роль в турбулентных отношениях двух стран.

Стратегическая взаимозависимость в условиях экономической глобализации подорвала фундамент «новой холодной войны», которая предполагает четыре условия. Во-первых, политический процесс в обеих странах должен определяться идеологией, чтобы, во-вторых, политически мир был разделен на два лагеря. В-третьих, обе экономики должны быть независимы друг от друга, чтобы, в-четвертых, стороны могли формировать альянсы для введения санкций друг против друга.

Однако, как и в большинстве стран, сегодня политический процесс в США и Китае не определяется идеологией, а ориентирован на интересы. Поэтому практически невозможно, что мир вернется к холодной войне, когда страны разделены на два политически враждебных и экономически независимых друг от друга лагеря. И хотя возглавляемая Соединенными Штатами система безопасности выстояла после окончания холодной войны, американские союзники вряд ли захотят участвовать в конфликте двух супердержав. Что касается Китая, то Си Цзиньпин ясно дал понять на саммите «Один пояс, один путь» в мае 2017 г.: Пекин не стремится к альянсам, он заинтересован в укреплении партнерства со всеми странами.

Таким образом, несмотря на резонансные меры президента Трампа против Китая, сложно представить, что США или Китай прибегнут к войне. Дело не в том, что они откажутся от конкуренции и даже соперничества, просто и Вашингтону, и Пекину будет невероятно трудно достичь внутриполитического консенсуса и сформировать альянсы за границей – а это обязательные условия конфронтации двух глобальных держав.

Тем не менее «жесткий подход» Вашингтона в отношении Китая окажет негативное воздействие на мировой порядок и стабильность не только потому, что антикитайские меры являются ключевым элементом кампании Трампа «Америка прежде всего». Дело в том, что Китай уже стал серьезным участником всех трех уровней современного международного порядка: политический порядок сосредоточен в ООН и ее органах, экономический и торговый порядок строится на базе ВТО и многосторонних соглашений, финансовый порядок поддерживают Всемирный банк, МВФ и другие институты, включая Азиатский банк развития и Азиатский банк инфраструктурных инвестиций. Неудивительно, что самые близкие союзники США в Европе и Азии – несмотря на существенные разногласия с Пекином в вопросах ценностей и политической системы – не хотят вместе с американцами препятствовать развитию Китая. Это отнюдь не означает, что они его поддерживают. Но, как и Китай, они встроены в существующий мировой порядок, базирующийся на многосторонних договоренностях. В конце концов, главная цель безрассудного одностороннего поведения администрации Трампа (выход из Парижского соглашения, иранской ядерной сделки и Совета ООН по правам человека, повышение пошлин на импорт со всеми ключевыми партнерами и требование, чтобы союзники платили больше за американские гарантии безопасности) – переписать правила игры в международных делах в пользу США и за счет всего мирового порядка. «Америка прежде всего» превратилась в «Америку в изоляции», потому что такой подход вредит всем участникам существующего мирового порядка, включая союзников Соединенных Штатов.

Реакция Китая на давление со стороны Вашингтона, напротив, выглядит рациональной и позитивной. Си Цзиньпин дал понять на Боаоском азиатском форуме в апреле 2018 г., что Китай намерен продолжать реформы и следовать политике открытости. В то же время он будет решительно защищать систему свободной торговли, базирующуюся на многосторонних договоренностях, и реализовывать стратегию «мирного развития». Сможет ли Пекин превратить риторику в конкретные действия, как и какими средствами он будет поддерживать отношения с США при непредсказуемой администрации Трампа – посмотрим. Но в любом случае это окажет серьезное воздействие на стабильность и развитие всего мира. Хорошая новость в том, что эгоцентризм и односторонние шаги Трампа могут укрепить позиции Китая, если он будет реагировать разумно. Плохая новость – Америка по-прежнему самая мощная держава на планете.

Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 10 июля 2018 > № 2714091

Трампу нельзя позволить договориться ни с кем

Три поездки в Северную Корею за полгода — такая работа у госсекретаря США Майка Помпео. Плюс к тому, что и из Пхеньяна переговорщики не раз приезжали в Соединенные Штаты. Есть ощущение, что на северокорейский ядерный сюжет Помпео тратит ровно столько же времени, сколько на весь мир.

Похоже, последняя поездка получилась не вполне удачной, о чем мы сейчас поговорим. Но сначала вопрос: что "корейская дипломатия" США говорит о перспективах саммита Дональда Трампа и Владимира Путина 16 июля? Есть много наблюдений и выводов насчет того, как работает американская дипломатия, когда клюнет жареный петух, — и что такое для нее этот самый петух.

Что касается неудачи, то ничего фатального не произошло. Помпео высказал свои предложения, Пхеньяну они не понравились — так ведь это и есть переговоры. И они не прерываются, все происходит так, как нам обещали после встречи Трампа и Ким Чен Ына в Сингапуре: процесс будет долгим и нелегким, может занять годы.

А не понравилась американская позиция, так как она — по мнению северокорейцев — означает, что от Пхеньяна требуют полной денуклеаризации (то есть, видимо, уничтожения всех компонентов ядерной программы, возможно, и мирных) "за два дня". В то время как Пхеньян говорит о постепенном процессе, в котором обе стороны одновременно предпринимают какие-то шаги.

В итоге северокорейцы в знак крайнего неудовольствия не допустили Помпео до тела лично Ким Чен Ына и пригрозили закатом своей "твердой решимости" работать с США. Но удивительное дело — сам Помпео решимости отнюдь не теряет и говорит, что переговоры продвинулись практически по всем главным вопросам и 12 июля — их новый раунд (возможно, на этот раз в США?).

Картину происходящего приходится собирать буквально по крупицам, но крупицы того стоят. Например: представитель Госдепа Хизер Науэрт обозначила три цели поездки Помпео, вторым номером в списке значатся американские "гарантии безопасности".

Так это же полная революция для Вашингтона. Около трех десятилетий все демократы и ключевая часть республиканцев и представить себе не могли такую ситуацию — гарантировать существование "сталинского режима, превратившего страну в концлагерь, заморившего голодом миллионы своих граждан", и так далее, вплоть до страшилок о том, что в "этой стране" на окнах нет занавесок, чтобы соседи могли доносить друг на друга.

Собственно, несколько вполне успешных попыток достичь ровно того же соглашения, к которому идут сейчас, срывались идеологически брезгливыми американцами. Потом выяснилось, что военная смена режима в Пхеньяне приведет к неприемлемым жертвам, потом каждая администрация отмахивалась от этой темы как могла, потом Пхеньян обзавелся ядерным арсеналом и средствами доставки такового до самых Штатов… И вот говорят, предлагают гарантии строя и безопасности, терпят откровенные северокорейские дипломатические издевательства.

Еще одна крупица: по информации двух анонимных сотрудников Госдепа, в Америку в прошлом месяце приезжали южнокорейские дипломаты и диктовали Помпео, как тому вести переговоры: шаг за шагом, по принципу "уступка за уступку" (что, собственно, и происходит). Почему: потому что иначе — если говорить на языке ультиматумов — будет трудно сохранять режим сотрудничества с Китаем и Россией.

Да, на самом деле идут многосторонние переговоры, просто ключевые участники их — включая Россию — держатся за линией горизонта. Северокорейская дипломатия предельно грамотно обеспечила себе поддержку двух упомянутых держав, для чего не постеснялась заново подружиться с Китаем. Ким Чен Ын, напомним, в последнее время посещал Китай чуть не с той же частотой, что Помпео — Пхеньян. А раньше отказывался.

К разговору о многосторонности — вот и сейчас Помпео из Пхеньяна перелетел в Японию, куда также прибыла министр иностранных дел Южной Кореи. Отчитался. И только после этого отправился в поездку дальше по глобусу, которая вполне могла завершиться 16 июля в Финляндии, на саммите с Россией (хотя вопрос об участии там глав МИД пока не ясен).

Отчего так происходит: северокорейский сюжет — только часть весьма неприятной для США ситуации с союзниками и несоюзниками в Азии. Помпео вылетел в Пхеньян в день фактического начала торговой войны с Китаем (ранее были только угрозы), а это совсем не радость для японцев и южнокорейцев. И чтобы вдобавок вернуть ситуацию на год назад, когда Вашингтон и Пхеньян грозили друг другу ядерными ударами, — это уж слишком. Вдобавок — это какого сотрудничества вы хотите от Китая по корейской проблеме, если пытаетесь его задавить экономически?

В общем, если на западном направлении (там, где НАТО) США грозят союзникам и требуют от них денег на общую безопасность, то на Востоке как бы не наоборот. Там и друзья, и не совсем друзья попросту принуждают США вести переговоры с Пхеньяном и терпеть. И это для Америки и есть жареный петух, который больно клюет.

А теперь — о том, что к крупицам никак не относится, наоборот, тут глыбы негодования и показного возмущения. Примерно так: придержите шампанское, сначала Трампа обманут в Пхеньяне — и он там сдаст все позиции, — а потом то же произойдет в Финляндии с Путиным. Этого нельзя допустить. Надо организовать утечки, которые сорвут все усилия на корейском направлении, а потом и на российском.

И это происходит: в частности, утечка "секретного доклада" о том, что Пхеньян обманывает США насчет истинных масштабов своих арсеналов и секретных лабораторий. Нет сомнений, что и с саммитом в Финляндии будет нечто подобное, да уже и происходит.

Но если можно сделать какие-то выводы из очередной поездки Помпео в Азию, то они таковы: Америка очень даже может вести серьезные переговоры в ситуации, когда иначе никак нельзя. И с Россией — тоже. Администрация вполне готова именно в такой ситуации игнорировать саботаж собственных спецслужб (утечки "секретных докладов"), привычные вопли моралистов из эпохи утраченной сверхдержавности и что угодно еще. Остается лишь проблема ее договороспособности: уцелеет ли сама администрация, как и подписанные ею документы, после непрерывной бомбардировки американской дипломатии и прочей политики собственными саботажниками?

Дмитрий Косырев

«Это его оружие»: как Трамп ведет войны в твиттере

Как твиттер Дональда Трампа меняет американскую политику и мир

Твиттер президента США Дональда Трампа давно стал платформой для важных политических заявлений и предложений и одним из ключевых каналов поступления информации от американского президента. «Газета.Ru» разбиралась, как микроблог главы США стал политическим инструментом, формирующим национальную и международную повестку.

Трамп завел аккаунт в твиттере в марте 2009 года, с тех пор на его странице было опубликовано более 38 тыс. текстовых сообщений. На момент написания этой статьи аудитория главы США в твиттере составляла более 53,2 млн человек, при этом сам Трамп подписан только на 47 аккаунтов — в основном это страницы членов его семьи, сотрудников Белого дома, гольф-клубы и журналисты любимого телеканала американского президента Fox News.

По количеству подписчиков Трамп серьезно опережает большинство политиков — например, у его вечной противницы Хиллари Клинтон сейчас только 23,2 млн читателей. На страницу президента Франции Эммануэля Макрона подписаны 3,1 млн человек, премьер-министра Великобритании Терезы Мэй — 567 тыс., канцлера Германии Ангелы Меркель — всего 37,5 тыс.

А вот у предшественника Трампа Барака Обамы аудитория почти в два раза больше — экс-президента США читают в твиттере 103 млн подписчиков.

Как Трамп «взрывает» твиттер

Трамп редко церемонится в социальных сетях, его резкие и неожиданные заявления в этой соцсети стали важным политическим инструментом, способным реально «встряхнуть» мировую повестку.

Осенью прошлого года высказывания Трампа о Северной Корее и лидере КНДР Ким Чен Ыне в твиттере заставили весь мир всерьез опасаться начала ядерной войны, а в конгрессе даже звучали призывы отнять у президента «ядерную кнопку» — глава США грозился «полностью уничтожить КНДР» и недвусмысленно намекал, что может применить ядерное оружие.

Подобные твиты приводили в гнев северокорейское руководство и вызывали ответное ужесточение риторики КНДР по отношению к США. Апогей «твиттер-войны» главы США с Северной Кореей наступил в начале 2018 года, когда Трамп буквально начал мериться с Ким Чен Ыном ядерными кнопками. Так он отреагировал на новогоднее обращение Кима к гражданам КНДР, в котором северокорейский лидер отметил, что «ядерная кнопка всегда находится на его рабочем столе».

«Северокорейский лидер Ким Чен Ын только что сказал, что «ядерная кнопка у него всегда на столе». Может кто-то из его нищего и голодающего режима передать ему, что у меня тоже есть ядерная кнопка, и она куда больше и мощнее, чем его, и она работает!» — написал в ответ Трамп.

«Бряцания оружием» в твиттере американского президента бывали адресованы и России. Так, после обращения Владимира Путина к Федеральному собранию 1 марта 2018 года, в котором глава РФ рассказал о новейших разработках российского Минобороны, Трамп заявил, что России стоит «готовиться» к новым американским ракетам.

«Россия обещает сбивать все ракеты, нацеленные на Сирию. Готовься, Россия, потому что они появятся, отличные, новые и «умные»! Вам не стоит быть партнерами с животным, которое убивает своих же граждан и наслаждается этим», — написал американский президент, подразумевая под «животным» сирийского лидера Башара Асада.

Впрочем, в Кремле твит Трампа вызвал довольно снисходительную реакцию. «Мы не являемся участниками твиттер-дипломатии. Мы сторонники серьезных подходов. По-прежнему считаем, что важно не делать шагов, которые могут навредить и без того хрупкой ситуации», — прокомментировал заявление Трампа пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков.

О России глава США написал в общей сложности 186 постов с момента вступления в должность.

Фейковые новости

Трамп часто пишет о СМИ, которым в твиттере уже может составлять достойную конкуренцию — на данный момент аккаунт Трампа лишь немного отстает по количеству подписчиков от CNN Breaking News (55,1 млн), на 10 млн опережает The New York Times (42,3 млн) и намного превосходит аудиторию твиттер-аккаунта Fox News (18 млн подписчиков)

Самая популярная тема в твиттере американского президента — знаменитые «фейковые новости» и те СМИ, которые он относит к этой категории — то есть почти все. Словосочетание «Fake news» фигурировало в твитах Трампа почти 250 раз.

Критика обходит стороной лишь любимый телеканал президента Fox News — а вот CNN, NYT, Politico и многим другим ведущим американским СМИ достается от Трампа очень часто.

«CNN, NBC, CBS и ABC? А как же New York Times и Washington Post? Все это фейковые новости!», — писал президент США летом прошлого года.

В ноябре Трамп даже придумал собственный конкурс на получение «премии за фейковые новости», результаты которого опубликовал в том же твиттере 17 января. Главный приз достался The New York Times. В тройку «фейковых СМИ» по версии Трампа также вошли ABC News и CNN.

При этом постоянная травля со стороны президента неизбежно окажет свое влияние на СМИ, писал журналист и бывший главный редактор ИноСМИ Алексей Ковалев в статье для экспертно-аналитического центра Карнеги еще после инаугурации Трампа.

«У американских журналистов происходит масштабная переоценка ценностей. Перед нами президент, который, во-первых, открыто враждебен журналистам, нарушая все существовавшие негласные контракты между прессой и Белым домом. Во-вторых, пресса ему не очень-то и нужна: подписчиков у его твиттера больше, чем у самых крупных СМИ», — отмечал Ковалев.

Зачем он это делает

Твиты Трампа обычно заставляют думать, что он просто пишет все, что приходит ему в голову — они зачастую непоследовательны, запутаны и даже абсурдны. Однако эксперты считают, что, публикуя сообщения, американский президент всегда преследует вполне конкретную цель.

Профессор Калифорнийского университета и автор книги «Не думай о слоне» Джордж Лакофф даже составил схему, описывающую четыре основных типа твитов Дональда Трампа. «Трамп использует социальные сети как оружие, позволяющее контролировать новостной поток. Это работает как магия. Его твиты скорее тактические, нежели содержательные», — писал Лакофф в январе 2018 года.

По его мнению, твиты президента США обычно преследуют четыре цели: формирование идеи, отвлечение внимания от реальных проблем, атака на оппонентов (в том числе СМИ) с целью подрыва доверия общественности, а также проверка реакции общества на те или иные идеи.

Твиттер дал Трампу огромную аудиторию и платформу, на которой он может представлять свои собственные взгляды и выносить конкретные вопросы в топ национальной и мировой повестки. Однако это не отменяет того факта, что его поведение в социальной сети не одобряют большинство американцев.

В конце марта текущего года издание Politico совместно с компанией Morning Consult провело опрос, показавший, что свыше 90% американских избирателей считают, что активность Трампа в твиттере чрезмерна и только вредит его президентству и восприятию США в других странах мира.

В ходе опроса 62% респондентов высказались о твиттере главы США негативно, и только 20% опрошенных положительно оценили его активность в соцсети. При этом около 72% американских избирателей выразили мнение, что Трамп публикует сообщения в твиттере слишком часто.

Силы США в Южной Корее не снижают боеготовность несмотря на отмену учений, и готовы в случае приказа возобновить проведение маневров с союзниками, заявил официальный представитель Пентагона полковник Роб Мэннинг.

Первый в истории саммит США и КНДР, на котором встретились американский президент Дональд Трамп и северокорейский лидер Ким Чен Ын, состоялся 12 июня в Сингапуре. После встречи Трамп заявил, что намерен отменить совместные военные учения с Южной Кореей, назвав их дорогостоящими и "неподходящими" в условиях диалога с КНДР. По данным Пентагона, были приостановлены учения "Страж свободы" (Freedom guardian) и другие учения по программе военно-морского обмена, которые планировались в течение следующих трех месяцев.

"Это решение (о возобновлении учений – ред.) за верховным главнокомандующим и руководством нашей страны. Они могут принять то или иное решение, возобновлять ли учения, исходя из действий Северной Кореи. Как сказал президент Трамп, мы соблюдаем свои обязательства, если они (КНДР – ред.) будут соблюдать свои", — сказал Мэннинг в понедельник журналистам.

"Могу отметить, что боеготовность наших сил в Южной Корее не изменится, независимо от того, будут учения или нет. Наши силы по-прежнему готовы защищать Корейский полуостров… У нас есть и другие механизмы для поддержания боеготовности", — добавил представитель Пентагона.

Комментарий по поводу учений прозвучал на фоне прошедшего 6-7 июля визита в Пхеньян госсекретаря США Майка Помпео. Это был третий визит Помпео в КНДР и впервые лидер страны не принял его лично. Кроме того, МИД КНДР высказал крайнее сожаление и неудовлетворенность результатами переговоров с США. Тем не менее Помпео со своей стороны вновь выразил уверенность в том, что КНДР вела "добросовестные переговоры" в ходе состоявшейся в Пхеньяне встречи и заявил, что страна подтвердила готовность к денуклеаризации.

В настоящее время в Южной Корее находится более 23 тысяч американских военнослужащих. В конце июня министр обороны США Джеймс Мэттис заявил, что США сохранят численность своего военного контингента в Южной Корее.

Традиционно в учениях на Корейском полуострове также принимают участие авиация и флот США из Японии, Гуама и других регионов. Военные учения в Южной Корее, особенно совместные с США, постоянно вызывают раздражение и тревогу в Пхеньяне.

Английские аналитики назвали Навального "волком в овечьей шкуре"

Главный российский оппозиционер считает, что Россия тратит слишком много сил и средств на зарубежные авантюры, но отказываться от агрессивной внешней политики он не собирается

Английские политические аналитики Максимилиан Хесс и Линкольн Пигман посвятили свое исследование на сайте Московского Центра Карнеги внешнеполитическим взглядам фактического лидера российской оппозиции Алексея Навального, фактического лидера российской оппозиции. По точному наблюдению экспертов, Навального справедливо критикуют за неспособность к сотрудничеству, за вождизм и экономический популизм, однако мало обращают внимания на его взгляды на внешнюю политику. А между тем, в основе несколько противоречивого подхода Навального к этой области лежат внутриполитические соображения.

Конечно, Западу понравится, что Навальный отвергает кремлевские теории о заговоре Запада, якобы мечтающего подмять под себя Россию, и что не раз заявлял, что Россия должна быть союзником Европы, а не Ирана или КНДР. Да, Навальный выступает за многостороннюю дипломатию, требует соблюдения обязательств, которые Россия взяла на себя в рамках международных соглашений, и подчеркивает значение ООН. (Хотя он также заявлял и о то, что ООН «перестала быть местом, где принимаются серьезные решения»). Навальный придерживается принципа «многовекторной» политики сотрудничества с Востоком и Западом «на взаимовыгодной основе». Он также исходит из представления о том, что активная внешняя политика ложится непосильным бременем на российскую экономику, понимая суверенитет России как «экономическую состоятельность». По его словам, главный внешнеполитический вопрос для российской власти должен звучать так: «Приведут ли наши действия к росту благосостояния народа?»

Навальный, кроме того, неоднократно высказывался в поддержку экономических санкций против российского руководства. Однако возникает вопрос: будет ли он готов терпеть секторальные санкции, наложенные на Россию США и ЕС, если однажды займет место Путина? Ведь, по его словам, из-за «инерции американской внешнеполитической машины» на отмену поправки Джексона – Вэника у Конгресса ушло сорок лет.

Главный аргумент Навального, на котором основана его критика отношений Кремля с авторитарными режимами, это то, что российские деньги впустую транжирятся за рубежом. К примеру, он заявлял, что кредиты Венесуэле – это «безвозвратные вливания в режим Мадуро», и посетовал, что такая помощь «исчезает» в карманах правительств, которые «не придерживаются пророссийской политической ориентации».

Критикует он и российское вмешательство в Сирии, от которого нет никаких «геополитических выгод». Куда разумнее, по его мнению, вкладывать государственные средства в Пенсионный фонд. Поддержка Мадуро, Асада и им подобных – это по его мнению, проблема финансовая, а не нравственная, а главное преступление сирийского правительства - разбазаривание средств российских налогоплательщиков...

То же самое и по Украине и Грузии. Навальный признает аннексию Крыма нарушением международного права, но как и Собчак и Явлинский, он призывает провести еще один референдум по вопросу о статусе полуострова. А войну на востоке Украины он считает дорогим занятием.

Зато Навальный ни разу не высказывал возражений ни нравственного, ни материального характера против военного вмешательства России на постсоветском пространстве. Он поддержал войну с Грузией в 2008 году и предлагал признать Абхазию и Южную Осетию, обеспечить им военную поддержку, разорвать отношения с Грузией и выдворить ее граждан из России. Высказался он и за признание независимости Приднестровья, чего даже Москва пока делать не хочет.

Все это означает то, что Навальный разделяет точку зрения Кремля на право России вмешиваться во внутренние дела бывших советских республик. С его точки зрения, добиваться влияния в соседних странах лучше при помощи инструментов мягкой силы, а не за счет растраты денег налогоплательщиков на «мелкий подкуп и задабривание постсоветских элит».

Причем агрессивные по сути внешнеполитические рассуждения Навального о постсоветском пространстве обернуты в демократическую риторику. Более того, если путинская Россия выступает против смены режимов, что делает ее привлекательным партнером для лидеров других авторитарных режимов, то взгляды Навального могут встревожить постсоветских правителей, а западных наблюдателей задаться непростым вопросом: неужели вмешательство России во внутренние дела соседних стран неприемлемо только тогда, когда оно способствует укреплению авторитаризма?

Да, Навальный вряд ли займет место Путина, но вот постпутинская элита вполне способны перенять его внешнеполитические воззрения, когда будет стремиться обеспечить экономический рост и создать России менее враждебную внешнюю среду. А все это вместе должно послужить предупреждением и для союзников, и для противников России: какой бы ни была послепутинская внешняя политика России, начинать готовиться к ней нужно уже сейчас.

Японии необходимо дать новый старт отношениям с КНДР, заявил глава МИД страны Таро Коно в ходе совместной пресс-конференции по итогам встречи с госсекретарем США Майком Помпео и главой МИД Южной Кореи Кан Гён Хва в Токио.

"Япония продолжит стремиться к нормализации отношений с Северной Кореей путем разрешения таких вопросов, как северокорейская ядерная программа и проблема похищенных японских граждан… Нам необходимо дать новый старт нашим отношениям с Северной Кореей", — сказал Коно.

Глава МИД Японии также подчеркнул, что Токио намерен продолжить "играть значительную роль в создании стабильности в Северо-восточной Азии при тесном взаимодействии с США и Южной Кореей".

По данным правительства Японии, спецслужбы КНДР в 1970-1980-е годы похищали граждан Японии, которых в Пхеньяне использовали для обучения северокорейских разведчиков и преподавания японского языка. Правительство Японии признает похищение 17 человек, хотя есть предположения, что похищенных могло быть намного больше. Правительство КНДР признало, что на его территории находятся или находились 13 из исчезнувших японцев.

С кем поговорить после смерти Ганди. Если бы я был Трампом

Пока все кругом осторожненько калькулировали, встретится ли Трамп с Ким Чен Ыном, я нагло утверждал, что да, разумеется. И оказался прав. Поскольку скептики рассуждали о политических сферах, подсчитывали дипломатические очки и злоупотребляли словом "контрпродуктивно", а я смотрел на вещи ну совершенно иначе.

Сначала я поставил себя на место Трампа. Я живой, своенравный старикан, неожиданно пролезший в президенты Америки. У меня есть шанс встретиться с удивительно подстриженным толстобоким малышом в очках, который руководит последней коммунистической страной в мире.

В этой стране едят собак. Нет интернета. Но есть баллистические ракеты и ядерное оружие. Я насылал на них авианосцы и снимал угрожающие ролики — Ын, сдавайся, армада плывет боевой свиньей. Тот в ответ обзывался обидно и запускал в чистое небо не факт, что управляемые, но ракеты, угрожая, что они долетят минимум до Гуама.

И вы, твердолобые советники, хватаете меня за фалды и не пускаете со словами "Он же диктатор"? Хотите, чтоб я из-за каких-то ваших предрассудков отказал себе в удовольствии разглядеть его вблизи?

Потом я поставил себя на место Кима. Я, маленький короткостриженый малыш в очках, сын балерины, который династическим путем унаследовал страну лимитированного риса, утренней свежести и всепоглощающей, но дежурной любви народа к дедушке, папе и мне. Кто бы знал, как остофигели мне эти торжественные концерты, посещение обувных фабрик и просмотр "Один дома" в бетонном бункере. Кстати, именно в этом фильме я увидел Трампа в эпизодической роли. Боже, рыжий миллиардер с удивительной прической может себе позволить сняться в комедии!

И вы хотите, чтобы я упустил шанс встретиться с этим дивным дедушкой, неожиданно ставшим президентом самой могущественной страны в мире? Не держите меня за фалды, шипя "он же империалист" и "обманет, как обманули Горбачева". В конце концов, у меня рядом пример Китая. Китай же не обманули. Не смогли.

Опираясь на такие, прямо скажем, не фундаментальные догадки, я оказался сначала прав в случае с Кимом, а теперь с Дональдом Трампом и Владимиром Путиным. Поскольку смело предрекал их обстоятельную встречу до конца этого лета, а скептики в это время полагали, что "беспрецедентно холодные взаимоотношения России и США делают саммит бессмысленным", "безрезультатность остановит обоих", "Трамп скован русофобами", "Путин не захочет говорить с человеком, не имеющим реальной власти" и т. д. и т. п.

Сначала я поставил себя на место Трампа, человека живого и даже экстравагантного ума, каким я его полагаю, а вовсе не гопником и дурачком, каковым его представляют заслуженные шуты Демпартии Болдуин и Де Ниро. Разного рода Болдуины пугают Трампа: встречаться с Путиным? Вы в своем уме? Путин — тиран, убийца. Что же отвечает им Трамп, этот мощный старик? "У нас много убийц. Вы что, думаете, наша страна такая уж невинная? Лучше ладить с Россией, чем наоборот". Нет, ну нельзя сказать, что перед нами апологетика российского лидера, но фоне истерии, которая развернулась в Америке, просто пример здравомыслия. К тому же Трамп знает: светоч морали, автор интервью, цитата из которого приведена, своим показным ханжеством довел человека до самоубийства и потратил 13 миллионов долларов, чтобы отмазаться от сексуальных обвинений.

Вообще, годы и опыт проделывают с людьми удивительные вещи. Одних, как Маккейна, обращают в твердокаменного марксиста, соляной столп лицемерия. Других, как Трампа, раскрепощают. Выталкивают из колеи. Трамп глядит на своих коллег из "семерки" — и ему делается откровенно скучно. Ему пытаются что-то навязать люди, которые продали свой суверенитет за ядерный зонтик. Привыкшие жить за чужой счет. Они дошли в своем извращенном видении мира до того, что готовы поддерживать коррупционеров и закрывать глаза на фашистов — если они против России. И он разрядно троллит их: чего вы вцепились в эту Украину, это ж самое коррумпированное государство в Европе! Крым? А что Крым? Кстати, Крым, возможно, и русский. По крайней мере, там все говорят по-русски. Да и в "восьмерку" неплохо бы Россию вернуть.

От таких реплик корежит многих борцов с В. В. Путиным — от Терезы Мэй до какого-нибудь Айдера Муждабаева. Последний в беспокойстве (еще бы, сотрясаются основы его мировоззрения и благополучия) пишет: "Трамп — это бот Путина, который слово в слово повторяет все кремлевские методички. Про "российский Крым", про "самую коррумпированную страну Украину" и т. д. Над этим можно было бы смеяться, если бы ольгинским ботом не был президент самой важной и влиятельной страны в мире. На мой взгляд, все серьезно. Открыта дорога к третьей мировой (гибридной) войне".

Вот ужас-то! Наличие Трампа на политической арене гипотетически делает возможным сотрудничество, кооперацию не только тех, кто присвоил себе право рулить миром, а и тех, кто в действительности им рулит. Америка, Китай, Россия… Кто еще? Да хоть Эрдоган, который тоже претендует на самостоятельность. Но точно не Макрон, с которого издевательски снимают пушинки, не Меркель, которая завела Германию в мигрантские дебри… И не премьер-министр Черногории, как его там, которого можно и оттолкнуть походя.

Скажете, заврался я? Размечтался? На это отвечу: когда год назад на одной из программ ТВ вот так же безответственно ляпнул про возможное в обозримой перспективе объединение Корей, специалисты с экспертами зашикали, просто подняли на смех. Теперь ходят и говорят: ты знал.

И наконец: я самонадеянно представил себя на месте Путина. Да, Трамп пока только выпутывается из сетей русофобии, а самостоятельность решений до Рузвельта точно недотягивает. Но неужели я откажу себе в удовольствии встретиться с таким оригиналом, да еще после того, как мир проникся уверенностью, что Путин его и привел к президентству США? Однажды наш лидер сказал саркастически, что после смерти Ганди ему и поговорить-то не с кем. Понятно, что песок — плохая замена овсу, Трамп не Ганди, но в старикане есть отблески старомодного "большого стиля", когда мнение другого участника сделки не игнорируется, не объявляется заранее враждебным, а учитывается. Значит, из знакомства может выйти и польза — пусть не сразу. Не сегодня.

Но лицемерием и коварством "партнеров" Путин сыт по горло, удивительно, как сдерживается, школа, видимо, сказывается. Пусть теперь "партнеры" немного потрепещут: а вдруг Владимир и Дональд договорятся? Им это полезно, "партнерам", а то уж совсем рамсы потеряли: Украину подзуживают, Скрипалей травят, чемпионат мира по футболу бойкотировать хотели…

Трамп и Путин точно не решат своей встречей всех проблем, не разгребут всех завалов. Не буду сейчас пророчествовать, что они обсудят проблемы безопасности, кибербезопасности, дипсобственности, Сирию, Украину, Европу и т. д. Это есть кому пророчествовать. Скажу только, что им будет интересно друг с другом — очень разным, но в чем-то похожим людям, которые не живут, не говорят и не действуют в рамках устоявшейся либеральной банальности. Их фишка — упорство. Точное понимание интересов своих стран. Здравомыслие. И разрыв шаблона.

Полагаю — не подведут.

Владимир Мамонтов

МИД КНДР считает, что на прошедших 6-7 июля переговорах американская сторона высказала исключительно "односторонние и грабительские требования денуклеаризации", что противоречит достигнутым на саммите в Сингапуре договоренностям, сообщает агентство ЦТАК.

В переговорах принимали участие госсекретарь США Майк Помпео и заместитель председателя ЦК Трудовой партии КНДР Ким Ён Чхоль. После завершения переговоров госсекретарь написал в Twitter, что гордится "работой нашей команды", однако о подробностях переговоров не сообщил.

"Американская сторона… (высказала только) односторонние и грабительские требования денуклеаризации, говоря о принципе полной, проверяемой и необратимой денуклеаризации (CVID – Complete, Verifiable and Irreversible Dismantlement), отчетности, проверках", — говорится в заявлении северокорейского МИД.

В МИД КНДР отметили, что США лишь выдвигали условия и, "придумывая отговорки", продемонстрировали намерение надолго отложить такие фундаментальные вопросы, как "строительство системы мира на Корейском полуострове", декларация о завершении войны.

"Те позиции, на которых в ходе переговоров до конца настаивала американская сторона, это "раковая опухоль", которая привела к тому, что предыдущие администрации, упорствуя в прошлом, пустили на ветер весь процесс переговоров, усилили недоверие и опасность войны", — отмечается в заявлении.

Ранее в субботу сообщалось, что США и Северная Корея договорились о создании рабочих групп, которые будут включать проверку хода денуклеаризации Корейского полуострова.

После переговоров в Пхеньяне Помпео прибыл в Токио, где в воскресенье состоятся его переговоры с премьер-министром Синдзо Абэ, министром иностранных дел Таро Коно, а также министром иностранных дел Южной Кореи Кан Гён Хва, которая специально для этого приедет в Японию. Состоятся также и трехсторонние переговоры глав внешнеполитических ведомств Японии, США и Южной Кореи.

США. КНДР > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ. Армия, полиция > ria.ru, 7 июля 2018 > № 2667384

«Подыграть Трампу»: куда Ким отправит ядерные ракеты

В КНДР направился с визитом госсекретарь США Майк Помпео

Президент США Дональд Трамп хочет заставить КНДР приступить к реализации соглашения по денуклеаризации Корейского полуострова, о чем лидеры двух стран договорились на саммите в Сингапуре, — это необходимо Трампу, чтобы представить успехи своей политики перед промежуточными выборами в конгресс США. С этой целью в Пхеньян летит госсекретарь Майк Помпео. И, видимо, КНДР выгодно «не разрушать политические позиции» американского президента.

Госсекретарь США Майк Помпео, несмотря на непродолжительное время, что он находится во главе американского внешнеполитического ведомства, уже в третий раз посетит Пхеньян. Собственно, заступив на должность главы госдепа, он вплотную взялся за КНДР и прилегающий регион.

Фактически Белый дом «освободил» его от российского направления, которым в настоящий момент занимается помощник президент США по национальной безопасности Джон Болтон.

Соглашение между Вашингтоном и Пхеньяном, достигнутое в ходе саммита лидеров двух стран Дональда Трампа и Ким Чен Ына, обозначило приверженность двух стран к установлению новых отношений и стремление Пхеньяна избавить Корейский полуостров от ядерного оружия. «Соединенные Штаты и КНДР объединят усилия для построения длительного и стабильного мирного режима на Корейском полуострове», — говорится в одном из пунктов соглашения.

При этом эксперты отмечают — тот факт, что в соглашении говорится обо всем Корейском полуострове, а не только о КНДР, можно считать дипломатической победой Кима.

Дело в том, что, несмотря на наличие ядерного оружия на территории КНДР, Пхеньян предполагает, что американское ядерное оружие есть и на территории Южной Кореи. Узнать, насколько справедливы эти предположения, можно будет лишь в ходе инспекций, которых Ким Чен Ын планирует добиться от Южной Кореи и США.

Все эти вопросы, несомненно, корейская сторона задаст Помпео, так как в КНДР должны быть уверены, что ядерного оружия на юге нет, отмечает в беседе с «Газета.Ru» профессор кафедры востоковедения МГИМО МИД России Георгий Талорая.

В свою очередь, как отмечает телеканал CNN, от поездки Помпео ждут конкретных результатов, так как президенту США надо продемонстрировать успех «сделки» с КНДР перед промежуточными выборами в конгресс — они пройдут в ноябре 2018 года.

Госсекретарь в связи с этим находится в сложном положении — традиционным соперником внешнеполитического ведомства является Пентагон, где недавно заявили, что у северокорейского лидера нет желания полностью включиться в программу денуклеаризации. Впрочем, такой подход к оценке действий оппонента является традиционным для министерства обороны США.

Однако сам президент Трамп дал понять, что доволен уже достигнутыми результатами и переговоры с КНДР идут в позитивном ключе.

Накануне поездки Помпео глава Белого дома заявил, что благодаря ему — президенту США — не началась война между Соединенными Штатами и Северной Кореей.

«Никаких ракетных запусков и ядерных испытания в течение восьми месяцев. Вся Азия взбудоражена. Только оппозиционная партия, которая включает в себя СМИ с фейковыми новостями, продолжает жаловаться. Если бы не я, мы бы сейчас воевали с Северной Кореей», — написал американский президент в своем твиттере.

Ранее Трамп дал распоряжение не проводить военные маневры между Южной Кореей и США, которые были запланированы на август. Это важный шаг со стороны президента США, но, учитывая его воинственную риторику, от него можно ожидать резких шагов, сказал ранее в интервью «Газете.Ru» бывший помощник экс-президента США Билла Клинтона Стивен Пайфер.

«Вот чем я по-настоящему обеспокоен, так это тем, что если Корея не будет быстро реагировать и делать шаги в обозначенном направлении, Трамп придет к выводу, что Корея не выполняет взятые на себя обязательства. И вот каким образом сам Трамп будет реагировать — это вопрос», — отмечал эксперт.

Объекты на стол

Как пишет в своем комментарии агентство Associated Press, Помпео должен получить от КНДР «детальную информацию о том, что представляют собой ядерные и ракетные программы Севера, какие объекты у него есть и где они находятся».

Как отмечает The Guardian, Помпео хочет добиться от лидера КНДР временных рамок проведения денуклеаризации, однако это долгий процесс, который может потребовать 10-15 лет. Речь идет об уже существующей программе, так как у КНДР в отличие от Ирана есть ядерные боеголовки, которые необходимо будет утилизировать.

США уже ранее потребовали от КНДР, чтобы она в процессе денуклеаризации вывезла ракеты за пределы страны для уничтожения. Пока неясно, куда могут быть вывезены ракеты. Теоретически такой страной могла бы стать Россия. У Москвы уже есть опыт участия в ядерной сделке, где она вывозила иранский уран в Россию для переработки.

Однако подобный сценарий маловероятен, учитывая отношения между Вашингтоном и Москвой. Правда, не исключено, что обсуждение ситуации вокруг КНДР будет в повестке саммита между главами России и США Владимиром Путиным и Дональдом Трампомв середине июля в Хельсинки. Кроме того, Москва приветствовала встречу лидеров КНДР и США, а глава МИД России Сергей Лавров даже посетил Пхеньян накануне саммита в Сингапуре. Глава МИД России передал Ким Чен Ыну приглашение посетить Россию, однако точной даты визита пока нет, сообщил журналистам пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков.

США хотели бы получить более быстрые результаты, но добиться практических результатов пока трудно, говорит Толорая. При этом для КНДР, которая уже выработала позицию, как вести переговоры, «важен сам процесс нормализации и налаживания отношений с США».

Эксперт полагает, что, понимая важность выборов для Трампа, «корейцы будут готовы подыграть, чтобы не разрушать политические позиции американского президента».

Как отмечает в беседе с «Газетой.Ru» ведущий аналитик Atlantic Council в Вашингтоне Мэттью Берроуз, главная проблема для США в том, что «никто не знает, где находится ядерный арсенал Кима, а также что он собой представляет».

«Ким должен дать Помпео какое-то осязаемое доказательство, что денуклеаризация будет продолжаться. В противном случае Помпео и Трамп будут подвергаться нарастающей критике со стороны конгресса и СМИ за пустую сделку, так как администрация готовится борьбе на промежуточных выборах», — добавил эксперт.

Одновременно с переговорами с США КНДР продолжает и достаточно интенсивный диалог с Южной Кореей — стороны сосредоточили усилия на гуманитарной дипломатии, и 5 июля провели товарищеский матч по баскетболу в Пхеньяне. Известно, что Ким Че Ын неравнодушен к этому виду спорта.

Кроме того, Сеул начал ремонт помещения на границе обеих стран, где будет расположен центр связи между двумя государствами, между которыми пока не установлены дипломатические отношения. Вместе с этом это долгий процесс, так как и Пхеньян, и Сеул должны внести изменения в свои конституции. При этом южнокорейская сторона пока не собирается снимать санкции с КНДР, речь об этом может идти лишь когда будет заметен прогресс в двусторонних отношениях.

Юрий Трутнев: нужно ломать ментальность чиновников, считающих себя великими

Задачи по развитию российской Арктики требуют разработки системы управления, созданием единого координационного органа займется вице-премьер, полпред президента в Дальневосточном федеральном округе Юрий Трутнев. Об этом, а также о том, делегации из каких стран приедут на Восточный экономический форум в сентябре, какую пользу Дальнему Востоку принесут выборы глав регионов и какие перспективы откроет строительство моста на Сахалин, Трутнев рассказал в интервью РИА Новости. Беседовала Марина Луковцева.

— Юрий Петрович, животрепещущий вопрос. Вы говорили, что решение о строительстве моста на Сахалин должен принять президент. А сами, со своей стороны, как-то будете продвигать этот проект, потому что его люди ждут?

— Это хорошо, что вы говорите, что его ждут люди. Но, я скажу честно совершенно, свою позицию сформулировал. Письменно, на главу государства.

Позиция простая. Я и мои коллеги, которые вместе со мной работают для развития Дальнего Востока, считают, что строительство моста создаст дополнительное стратегическое преимущество для страны и новые возможности развития — отнюдь, не только связь между Сахалином и материком, а гораздо более широкие перспективы.

Но вот, отвечая прямо на ваш вопрос, буду ли я дальше продвигать этот проект, скажу: нет. Потому что от того, сколько раз я еще озвучу свою позицию, решение президента точно не зависит. А вот какое решение дальше примет президент страны, учитывая, что это дорогой объект по капитальным вложениям, стратегический объект, такое и будем выполнять.

— В сентябре пройдет важное не только для Дальнего Востока, но и всей России мероприятие — четвертый Восточный экономический форум. Как идет подготовка? Какие страны уже подтвердили свое участие?

— Активность у нас традиционно выше прошлого года, у нас она каждый год высокая, но каждый последующий — еще выше. Это значит, что форум востребован, а второе — это повышает нашу ответственность, потому что для нас абсолютно принципиально проводить форум так, чтобы для людей это было полезно, эффективно, интересно. Мы никогда не повторяемся с повестками, в то же самое время всегда сохраняем определенную преемственность форума.

Если конкретно по цифрам, то приглашения на ВЭФ-2018 направлены более чем пяти тысячам участникам. Среди приглашенных 1575 представителей российского бизнеса, 2871 представителей иностранного бизнеса. По состоянию на конец июня подтвердили участие 668 человек. Это представители 19 стран: из Азиатско-Тихоокеанского региона — Китай, Индия, Япония; европейские страны, в том числе Великобритания, Швейцария; а также Канада и Соединенные Штаты Америки и ряд других. Для сравнения, в этот же период в 2017 году подтвердили готовность 409 участников.

Активно идет процесс приглашения и лидеров зарубежных государств. В начале июня в рамках государственного визита Владимира Путина в КНР российский президент пригласил председателя КНР Си Цзиньпина. Во время недавнего визита в Москву президента Республики Корея Мун Чжэ Ина Владимир Путин пригласил его стать почетным гостем форума. Ранее приглашения принять участие были переданы руководителю КНДР Ким Чен Ыну, премьер-министру Японии Синдзо Абэ.

— То есть год от года масштаб форума возрастает. Скоро ВЭФ станет главным форумом в России?

— Немножко всегда смешно, когда я думаю об этом. Помню, как в первый раз пришел с коллегами на тему устроения форума разговаривать. Реакция у них была прохладная: совсем отказывать не стали, но предложили для начала потренироваться лет пять, а потом обсуждать более масштабный формат форума. А у нас "тренировочный" процесс пошел несколько интенсивней, чем они думали.

— На Дальнем Востоке применяется такой формат общения с иностранными инвесторами, как дни инвестора. Планируется ли расширять географию, как долго еще планируется проводить дни инвестора?

— Ограничиваться этим годом точно не будем. Здесь важна оценка самих инвесторов, важна оценка представителей тех стран, инвесторы из которых работают на Дальнем Востоке. Я много раз слышал именно от деловых кругов, от представителей стран хорошие отзывы. Это значит, что им это нужно. На будущее этих оснований более чем достаточно, чтобы продолжать проводить дни инвестора.

Географию пока расширять не вижу особых оснований. Есть предложения провести с европейцами — посмотрим. Было бы здорово, чтобы Индия, с которой на Дальнем Востоке у нас всего несколько проектов, вошла в число основных инвесторов. Как только наберем достаточное количество заинтересованных в инвестировании компаний, то обязательно проведем день инвестора с ними. А так у нас традиционно Китай, Корея, Япония.

Идет нормальная индивидуальная работа с инвесторами. Мы каждый проект смотрим, как идет, что мешает, кто мешает. В общем, мы стараемся по любому обращению инвестора вмешиваться в процесс. По другому им менее удобно напрямую обратиться ко мне, к министру по развитию Дальнего Востока, а здесь мы все вместе работаем и обязательно будем работать дальше.

Я хочу, чтобы каждый инвестор, который принял решение вложить свои деньги на Дальнем Востоке, был успешен, потому что дальше информация об успехе разойдется быстрее, чем наши выступления и призывы. Когда люди успешно реализовали проект, им помогли с преодолением каких-то препятствий, предприятие работает — это и есть лучшая реклама инвестициям на Дальний Восток России.

— На достройке принципов социального развития до норм, обозначенных майским указом, сейчас сконцентрированы все госструктуры. На Дальнем Востоке в то же время делалось много для повышения темпов развития. Как будет строиться работа по выполнению майского указа?

— Прежде всего мы очень надеемся на то, что все министерства выполнят задачу, поставленную президентом в майском указе 2018 года. Задача — улучшить показатели по самым важным для жизни людей вопросам до довольно высоких значений. И эта задача для Дальнего Востока еще более сложная, потому что у нас основные показатели качества жизни ниже среднероссийских: у нас продолжительность жизни на два с половиной года ниже, у нас хуже со здравоохранением, с образованием — со сменностью в школе, с долей аварийного жилого фонда. Поэтому стоит задача не просто в темпах развития страны сдвинуться и выполнить, а задача двигаться быстрее, чтобы догнать.

Мы, естественно, сложа руки не сидим. В текущем году, в соответствии с решениями президента, мы начали работу по созданию условий для жизни людей в точках экономического роста. Получается, что есть две задачи, очень близкие, но в то же время различающиеся. Одна — в целом поднять уровень жизни по всей территории Дальнего Востока. И мы здесь, конечно, одни не справимся, потому что вопросы здравоохранения здесь должен решать Минздрав, образования — министерство просвещения, так как мы не соберем компетенции этих министерств, это будет неправильно и, собственно, такой задачи не стоит.

А вот там, где возникают новые города, создаются новые проекты, именно нам надо думать, как создать людям, которые там будут работать, комфортные условия для жизни, отдыха и работы. Поэтому с этого года мы начали программу, в рамках которой будет построено и модернизировано 195 объектов, среди которых школы, больницы, детские сады. Многие долгострои наконец-то будут завершены и введены в эксплуатацию. Эта работа будет выполнена в течение трех лет под контролем министерства по развитию Дальнего Востока России.

— Ведутся ли обсуждения с Минвостокразвития, с регионами реализации положений майского указа?

— Мы будем уделять этому очень много внимания, потому что это на самом деле грандиозная тема и для страны, и для Дальнего Востока. Буквально только что обсудили ее на заседании Совета при полпреде с участием всех руководителей дальневосточных субъектов. Следующий этап — это комиссия по развитию Дальнего Востока под руководством председателя правительства России Дмитрия Медведева. И в рамках Восточного экономического форума вопрос выполнения майского указа на Дальнем Востоке будет вынесен на заседание президиума Государственного совета под руководством президента.

— Арктика. С недавнего времени вы это направление тоже курируете. Какой-то общий план работы намечен?

— Эту работу надо собирать в систему. Она сегодня разорвана на кучу маленьких направлений. Вроде бы все чем-то занимаются. Кто-то немножко занимается природой и экологией. Росатом занимается вопросами, связанными с обеспечением строительства ледоколов, ледокольной проводкой судов. Занимается Минтранс какими-то вопросами, связанными с регулированием морской деятельности. Есть семь международных органов, в которых Россия участвует. Отдельно вынесены вопросы работы с коренными малочисленными народами Севера.

Много таких фрагментарных вещей, которые не собраны в общую матрицу развития Арктики. Не выстроена система приоритетов, не обеспечена координация этой работы. В целом вопросами Арктики занимается огромная комиссия, только президиум которой включает 53 человека. Это страшная история! Придется, наверное, отдельно создать президиум президиума. А лучше все-таки комиссию в какой-то более компактный вид преобразовать.

Поэтому на самом деле это огромная работа. Скажу честно, я сначала к этому относился более спокойно. Когда начал погружаться… В арктической зоне у нас живут миллионы человек, там миллионы квадратных километров площади. То есть это огромная территория с довольно большим населением, проживающим в трудных условиях, имеющим другие принципы пенсионного обеспечения, например. То есть это серьезный вызов.

Надо просто от начала до конца собирать систему для Арктики. Такую работу по Дальнему Востоку провели, еще раз говорю, что ее можно критиковать наверняка, ее надо совершенствовать каждый день. Но развитие Дальнего Востока — это сегодня система. Если что-то в ней не срабатывает, я понимаю, на что мне воздействовать, чтобы система исправилась и двигалась в необходимом направлении.

В Арктике такой структуры управления не наблюдается, и на ее создание уйдет какое-то время. Мы будем создавать какой-то координационный орган, потому что без координации работа не может быть организована. Пока это все именно в таком не собранном состоянии.

Хотя, чтобы не быть неправильно понятым, хочу подчеркнуть. То, что я сказал, не значит, что работа в Арктике не ведется. Там есть замечательные специалисты, которые проводят глубокие научные исследования. Но влияние государства на эти процессы необходимо приводить в правильное организационное состояние.

— Вы говорите, что система управления процессами развития Дальнего Востока полноценно сформирована. А как оцениваете эффективность каждого из институтов развития макрорегиона?

— Что касается институтов развития, честно сознаюсь, у меня были сомнения, когда мы обсуждали вопросы их создания. Когда ко мне коллеги пришли и предложили учредить четыре института развития, я посоветовал объединить их в один. Они объяснили, что мировая модель включает именно четыре, при этом они честно сказали, что пока не могут предсказать, насколько эффективной будет эта модель для Дальнего Востока, потому что в России это еще не применялось. Тогда я согласился с коллегами и что могу сказать по прошествии времени: практически все работает.

В очень напряженном режиме работает Корпорация развития Дальнего Востока. Она строит более сотни объектов инфраструктуры, и от нее очень многое зависит, потому что если что-то не вовремя построено, это сказывается на реализации инвестиционного проекта.

Мне кажется, что достаточно неплохо работает Агентство по привлечению инвестиций — новые инвесторы приходят, работа с ними ведется. И я вижу по отдаче, что его сотрудники владеют информацией по каждому проекту. В этой ситуации нельзя руководить примерно — нужно знать конкретно, в каком проекте и в чем нужна помощь, потому что проектов, где все получается с самого начала, не бывает.

По Фонду развития Дальнего Востока. Мне кажется, что это работающий институт. Во всяком случае, то состояние, в котором мы его приняли, беспомощное, когда у него лежали деньги на счете, а он не мог ничего с ними сделать, оно, конечно, ушло далеко в историю. Сегодня фонд активно инвестирует в целый ряд важных проектов: строительство моста между Китаем и Россией, хабаровского аэропорта, создание инфраструктуры для жилья в городе Большой Камень в Приморье и так далее. Но есть, куда совершенствоваться. Мне кажется, что работа по конкретным проектам ведется нормально, а вот работа по созданию системных институтов пока слабовата. У нас там много разных есть учрежденных платформ, меня всегда, когда такие соглашения заключаются, это немного напрягает, потому что намерения благие, но хочется видеть конкретные дела. Когда создается, к примеру, Фонд развития высоких технологий с Роснано, или Фонд поддержки проектов в сфере сельского хозяйства с Китаем, или еще что-то, я всегда спрашиваю у руководства фонда, что конкретно сделано, где проекты? Поэтому тут мы еще будем добиваться повышения эффективности.

По поводу Агентства по развитию человеческого капитала. Здесь я бы пока поставил оценку, как ни жестко это прозвучит, три с минусом, потому что определенная работа ведется, но показательным для меня было одно из последних совещаний еще в прежнем составе правительства. Я спросил, есть ли свод востребованных профессий к более чем 1,3 тысячи проектам. Получил положительный ответ. Далее попросил к этому своду предоставить список учебных учреждений Дальнего Востока, которые готовят по этим необходимым специальностям. То есть, например, специалистов судостроения требуется столько-то, а готовят их столько-то. В ответ мне сказали, что такой список тоже есть, но на требование предоставить его попросили два месяца.

Надо добиваться конкретных результатов. Они пока только нащупали одно направление — работают с руководителями конкретных проектов и действительно помогают им найти людей. Но это же не хэдхантинговое агентство, это должен быть системный институт, который будет решать вопросы адаптации образования к той направленности, в которой сейчас развивается Дальний Восток, то есть он более глубокие вопросы должен решать. Надо подтягивать его.

— И каков практический эффект от почти пяти лет работы этих институтов, что показала новая модель развития Дальнего Востока?

— Если говорить о том, как работает новая модель, то для меня наиболее показательным является следующее: доля прямых иностранных инвестиций, которые приходят на территорию Дальнего Востока возросла в семь раз. То есть мы начинали — было 4 процента, а сейчас 30 процентов прямых иностранных инвестиций, которые вкладываются в Россию, приходятся на Дальний Восток. Мне кажется, это очень хороший показатель. Он говорит о том, что инвестиционное пространство стало совсем другим. Об этом же говорят и цифры количества инвестиционных проектов — их сегодня 1375. Кроме того, я каждый день нахожусь в постоянном общении с инвесторами и теми людьми, которые планируют реализацию инвестиционных проектов. Я вижу, что уровень интенсивности переговоров очень высокий. И проекты уже совершенно другого масштаба сейчас реализуются. Например, проект строительства хаба по перегрузке сжиженного газа на Камчатке. Важность этого проекта еще и в том, что он помогает нам решить целый комплекс задач, начиная с увеличения объемов перевозки грузов по Северному морскому пути и заканчивая газоснабжением Камчатки, с которым в последние годы было не все в порядке.

Или, например, сейчас активно идет подготовка к работе по запуску проекта освоения месторождения Баимской рудной зоны на Чукотке. Это огромный проект на 4 миллиарда долларов инвестиций, который переводит Чукотку в другое состояние.

В городе Свободный Амурской области 1,3 триллиона рублей стоимость двух проектов Газпрома и "Сибура", поэтому уверенно можно сказать, что модель развития работает. В рамках этой модели уже 230 миллиардов рублей реально проинвестировано на территорию Дальнего Востока.

Для того чтобы это новое инвестиционное пространство сформировалось, мы подготовили 30 федеральных законов, под две сотни актов правительства, но каких-то оснований сказать, ура, победили, у нас, конечно, нет. Эта работа должна проводиться каждый день. Создана система, но мир вокруг меняется и каждый день нужно что-то регулировать.

На днях у меня проходило довольно оживленное совещание по механизмам предоставления субсидий для инвесторов. Приходится еще сталкиваться с тем, что у людей старая модель отношения бизнеса и государства в голове. Один из коллег предложил выделяемыми государством средствами субсидии войти в капитал компаний, поставив инфраструктуру на госбаланс. Пришлось объяснять, что на Дальнем Востоке просто не развита инфраструктура и на ее создание потребуется несколько триллионов рублей, которых сейчас нет, поэтому мы создаем инфраструктуру для конкретных проектов, которые не могут быть реализованы без ее строительства.

Эта инфраструктура сама по себе повышает инвестиционную привлекательность, потому что сегодня мы строим дорогу для освоения Крутогоровского месторождения на Камчатке, но завтра будут новые проекты и они подключатся к инфраструктуре, будут пользоваться этой дорогой. Кроме того, населенные пункты на Камчатке связываем этой дорогой. Когда индийская компания Tata Power входила, важным условием было строительство государством дороги. Это условие они не выдумали — во всех странах Азиатско-Тихоокеанского региона именно такая мера поддержки работает. И в нашем случае это не подарок инвестору, а выполнение государством обязательств по строительству инфраструктуры для Дальнего Востока.

— В мае прошлого года вы говорили о необходимости наведения порядка в лесопромышленной отрасли Дальнего Востока. Вы тогда дали распоряжения профильным министерствам на этот счет. За это время ситуация хотя бы сдвинулась с мертвой точки?

— Немного сдвинулась. У нас идет поэтапное повышение вывозных пошлин на круглый лес — это важно, это изменяет ситуацию. У нас появились некоторые новые проекты в лесной сфере, в том числе мы сейчас работаем по проекту строительства целлюлозно-бумажного комбината. Это здорово, потому что у нас в стране очень давно не строились новые ЦБК. Мы начали вместе с регионами заниматься совершенствованием системы предоставления лесных участков. Соответствующие поручения даны, вопросы эти сейчас будут рассматриваться на комиссии.

Но в целом, конечно, надо все это еще доводить до ума. Принцип простой здесь должен быть заложен в процесс: если ты хочешь просто пилить лес, то мы не очень заинтересованы в сотрудничестве с тобой.

Соответственно, ты можешь получить лесной участок, если на него нет других претендентов, готовых строить лесоперерабатывающие предприятия. Если такие люди есть, ты этот участок не получишь. Если ты этот участок получил, но появился инвестор, который собрался строить ЦБК или обрабатывающую фабрику, то мы прямо в соглашении пишем, что имеем право расторгнуть соглашение и передать участок леса инвестору, который заинтересован в строительстве именно перерабатывающих мощностей.

Может быть, не всем понравится такой механизм работы, но я уверен в том, что он единственно возможный. Когда был инициирован проект по строительству ЦБК в Хабаровском крае, я дал поручения правительству края подобрать участок, лесную базу. И получил через две-три недели ответ, что лесных участков нет, якобы все распределено. Это же полное безобразие. То есть они пилят лес и отвозят в Китай, деньги зарабатывают, а интересы страны где-то в стороне оказываются. Быстро со всем этим разобрались, губернатор помог, Агентство по привлечению инвестиций занималось этим плотно — все выделено. Но так не должно быть каждый раз в ручном режиме, должна быть система.

То есть люди, инвесторы должны точно понимать, что под переработку мы им лес выделим. Не найдем леса, который близко, значит, будем в рамках той же инфраструктурной субсидии помогать строить лесные дороги и тем не менее выделять лес. Поэтому мы лесом будем продолжать заниматься, отлаживать законодательство так, чтобы оно соответствовало интересам Российской Федерации.

— Во время каждого разговора с вами становится известно о новых ситуациях с инвесторами, требовавших вашего личного вмешательства. Почему это происходит?

— Я об этом довольно часто думаю. Только не с точки зрения того, что мне приходится вмешиваться, а с точки зрения того, что инвесторы сталкиваются с какими-то затруднениями. Многие страны развивались и развиваются в рыночных условиях столетия. За эти столетия они отшлифовали свою законодательную базу и создали такие коридоры для инвестиционных процессов, где люди достаточно редко наталкивался на закрытые двери.

Когда я задаю вопрос инвесторам, что им надо, чтобы совсем упростить работу, они просят английское право. Но английское право создавалось гораздо дольше, чем существует новая экономика в России, поэтому там многие вопросы отработаны именно под интересы бизнеса.

Нам придется пройти этот путь, но значительно быстрее и, уж извините, ломая ментальность тех чиновников, которые считают себя великими, что они тут сидят регулируют, а бизнес там пусть ищет какие-то подходы. Не получится, бизнес не будет искать — он в этом случае просто не будет вкладывать в экономику Российской Федерации. Надеюсь, наступит когда-нибудь прекрасное будущее, когда все законодательство будет идеально отрегулировано, все контрольные органы, которые сегодня нередко создают дополнительные барьеры, тоже будут полностью отстроены под интересы экономики. Тогда темпы экономического развития будут реально прорывными.

— В прошлом году Фонд развития Дальнего Востока разработал онлайн-систему распределения рыбоводных участков. Успел ли показать эффективность этот механизм?

— Пока никакой эффективности он показать еще не успел. Мы отработали, наконец-то, режим электронного аукциона на рыбоводные участки. В настоящее время на торги выставлено 46 участков в наиболее востребованной акватории Приморского края. Будем 17 июля проводить первые торги. Общая площадь выставленных участков превышает 9 тысяч гектаров. Это огромный востребованный ресурс Российской Федерации, который позволит производить качественную морскую продукцию и поможет людям работать и зарабатывать деньги. Но это только начало, старт изменений, поэтому итоги по эффективности прямо сейчас подводить нет смысла.

— В шести из девяти регионов Дальнего Востока пройдут выборы глав субъектов РФ. Как оцениваете эту масштабную смену глав дальневосточных регионов?

— Мне кажется, это очень правильные процессы, и у меня большие надежды связаны с работой новых руководителей регионов на Дальнем Востоке.

Выборы — очень важный процесс не только с точки зрения получения мандата доверия людей, хотя это самая важная часть, но выборы это еще и получение от этих же людей ориентиров для работы, получение перечня самых важных проблем региона. Это такой режим глаза в глаза, дача каких-то обещаний…

Я это все проходил, поэтому не теоретически рассуждаю. Многие обещания, которые давал людям в Пермском крае, и сегодня помню, хотя уже почти два десятка лет прошло. Это довольно жесткий режим, когда ты с людьми встречаешься лицом к лицу, а они тебе говорят, что есть такая-то беда, которая годами не решается. Если ты честный и порядочный человек, если ты встречаешься и даешь обещание, ты обязан их выполнить.

Потенциальные главы регионов сейчас будут проводить массу встреч, будут обещания давать — это как раз то, что наполнит их дальнейшую работу правильным содержимым.

— Как думаете, как сами выборы пройдут?

— Это все-таки выбор каждого. И мы точно не будем в рамках полномочного представительства президента каким-либо образом оказывать влияние на выбор, кроме соблюдения порядка и законности. Остальное — это к кандидатам.

Мы никому не мешаем участвовать в выборах: кто заявился, те пусть и сражаются. Тем людям, которые сейчас являются исполняющими обязанности, да, у них есть какой-то стартовый ресурс дополнительно за счет того, что они вот уже сегодня работают, но им придется выложиться на полную.

Общение с людьми фальши не допускает, поэтому им придется откровенно и целеустремленно, очень ответственно работать на выборах. Это работа даже не только на будущее, эта работа уже в процессе выборов должна принести массу результатов, решить целый ряд вопросов.

— Следили ли вы за резонансной историей с уничтожением плантации клубники у фермера из Хабаровского края?

— Это не рядовой случай. Дело не в стоимости клубники, дело в том, что совершил это человек, который был представителем власти, и не важно, на какой должности он работал. Как представитель власти он продемонстрировал совершенно хамское, просто недопустимое отношение к людям, поэтому, мне кажется, этот случай заслуживает отдельного внимания. Такие поступки надо просто давить в зародыше, потому что чиновники, которые считают, что могут себе позволить вот такую расправу над фермерским хозяйством, это враги, я по-другому не скажу. Такие вещи разрушают самое важное — доверие между представителями власти и всем населением Российской Федерации.

Поэтому я эту историю сопровожу до конца. Уголовное дело уже возбудили. Хочу, чтобы все знали, что любое проявление вот такого отношения к людям будет с моей стороны преследоваться самым жестким образом. В общем, будем за этим следить и всех, кто неправильно себя ведет и зарвался, будем поправлять.

И с этой клубникой разберемся. Знаете, я бы даже ему простил, если бы он ночью с лукошком залез ягод детям насобирать. Это хоть как-то объяснить можно. А то, что он сделал, объяснить нельзя.

Я сказал, что этот товарищ должен возместить весь нанесенный ущерб. Кроме того, мы обязательно разберемся с законностью предоставления ему всех участков, потому что там какие-то сотни гектаров. Посмотрим, может, у него никаких сотен гектаров и не останется.

— А эта женщина не обращалась за получением дальневосточного гектара или какими-то мерами поддержки?

— Я ей звонил. Мы сейчас накажем этого чиновника, а потом с ней поговорим, как ей дальше работать. Если у человека есть желание трудиться и желание сельским хозяйством заниматься, клубнику выращивать, то, конечно, найдем возможность ей помочь. Землю выделим обязательно.

Марина Луковцева.

Россия. ДФО > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 5 июля 2018 > № 2700024 Юрий Трутнев

Экс-дипломат Дэниел Фрид: США вряд ли признают Крым российским

Президенты России и США 16 июля в Хельсинки проведут первый полноформатный саммит спустя более чем полтора года после прихода Дональда Трампа к власти. С учетом сложной внутриполитической ситуации решение американского лидера организовать встречу было либо смелым, либо безрассудным, считает бывший главный координатор санкционной политики госдепартамента США, эксперт вашингтонского Atlantic Council Дэниел Фрид. Накануне встречи с Владимиром Путиным Трамп шокировал американскую общественность еще и своими заявлениями по Крыму, не исключив возможность признания полуострова российским. Фрид полагает, что признание Крыма маловероятно, хотя и не является невозможным. Об этом, а также о судьбе антироссийских санкций экс-дипломат рассказал в интервью корреспонденту РИА Новости в Вашингтоне Татьяне Калмыковой.

— Хотелось бы начать с самого главного предстоящего события — встречи президентов США и России. На организацию полноформатного саммита ушло более полутора лет, за это время Дональд Трамп даже успел встретиться с северокорейским лидером. Почему так долго?

— Я думаю, ответ заключается в том, что у нас плохие отношения в результате собственных действий России. Что Россия ожидала после начала войны на Украине, атаки на американские выборы, а также аналогичных действий в Европе? Так что отношения настолько же плохие, как это было в начале 80-х или даже хуже — как в начале 60-х. При таких обстоятельствах, я предполагаю, что организация саммита была затруднена, и ситуация еще сложнее с учетом проводимого расследования в отношении того, был ли сговор между кампанией Трампа и Россией в ходе выборов. Решение Трампа провести саммит является либо смелым, либо безрассудным, зависит от точки зрения.

Мы не знаем, что из этого выйдет. Есть ряд мрачных вариантов развития событий, которые расписаны на основе поведения Трампа в ходе G7, когда он одновременно приглашал Путина присоединиться и напирал на своих союзников. Многие говорят, что наступил темный период и Трампу не нравится Запад. Однако, возможно, и шансы не нулевые, что президент Трамп решит провести весьма хороший саммит НАТО и продуктивный саммит с Путиным, хотя я уверен, он будет давить на союзников тратить больше на оборону, и он прав на этот счет. Продуктивный и одновременно устойчивый, что означает, что ему придется решать сложные вопросы. Это не невозможно.

— Что может выйти из этого саммита и на чьей стороне преимущество?

— С точки зрения субъективных факторов президент Путин хорошо осведомлен, он в курсе деталей, он очень быстро маневрирует и он отлично выстраивает доводы, основываясь на оценке взглядов своего собеседника. Так что он находится в хорошей позиции. Трамп поставил себя в сложное положение, поскольку существует много недоверия по отношению к тому, что он делает. Если он сделает что-то, что, как кажется, подрывает американские позиции, будь то признание Крыма российским…

— А это возможно?

— Я думаю, что это маловероятно, но я не могу вам сказать, что это является невозможным. Или если он заявит что-то, что предположит, что мы отступаем от своей позиции, он будет в сложном положении, поскольку он выглядит так, будто он что-то уступает. Саммит с Северной Кореей, после которого последовало разоблачение, что северокорейцы делают то, что все и так знали, они будут делать, то есть увеличивать свой ядерный потенциал, пытаясь скрыть его от нас, означает, что Трамп находится в ситуации, когда его могут обвинить в том, что его легко опростоволосить и он верит словам сильного лидера. Это то, какие будут приводиться доводы здесь, в США. Есть ли возможность, что он (саммит — ред.) пройдет хорошо? Это возможно, и шансы не нулевые.

— В какие областях у нас может что-то получиться?

— Есть области, где у Соединенных Штатов и России интересы пересекаются. Возьмем хотя бы, к примеру, контртерроризм. Насчет Сирии я не уверен, что у нас эти интересы пересекаются, Россия не ведет себя подобным образом. Но теоретически Россия хочет более стабильной Сирии, и мы этого хотим тоже.

Существуют области, где мы могли бы хотеть стабилизации отношений — военные отношения, прозрачность учений в Европе. У НАТО находятся вооруженные силы в странах Балтии, у нас размещена бригада в Польше. Возможно, будет в интересах обеих сторон, по крайней мере, работать над прозрачностью (действий — ред.), чтобы мы знали, что есть у вас, а вы — что у нас. Это включает в себя оповещение заранее о проведении учений. Такого рода вещи полезны. И я легко могу увидеть, что Трамп заявит о необходимости стабилизировать отношения с Россией и работать вместе там, где мы можем. И если Трамп сделает это и будет честно решать вопросы проблематичного поведения России — вмешательства и агрессии против Украины, вмешательства в различные выборы в Европе, — тогда у нас будет основа для стабилизации и установления сбалансированных отношений. И под словом "сбалансированные" я имею в виду следующее: первое, сотрудничать там, где мы можем, второе, искренне искать решения проблем, по которым у нас есть разногласия; третье, стабилизировать отношения, чтобы у нас не было риска конфронтации.

— При новой администрации в адрес России поступают крайне противоречивые сигналы. С одной стороны, Трамп, который говорит о необходимости вернуть Россию в G8 и заявляет о возможности признания Крыма, с другой стороны, остальные члены администрации, которые фактически пытаются отрицать все то, что говорит президент. Кого слушать?

— Это правильный и имеющий под собой основания вопрос. Я думаю, что администрация представляет большую часть американского мнения. Трамп представляет своего рода параллельную кривую американского мнения. Но я не могу ответить вам на этот вопрос. Я думаю, что в администрации есть много напряженности именно по этой причине, и вы знаете об этом. И я говорю это без особого удовлетворения, будучи американцем. Америка каждые пару поколений проходит странный политический цикл, и вы можете видеть, что в других странах происходит то же самое: Великобритания с Brexit, итальянцы, французы с "Национальным фронтом", "Альтернатива для Германии" в Германии. Европа переживает этот период прямо сейчас. Я не думаю, что это очень хорошо. В России могут думать, что выиграют от этого, и это возможно, но в краткосрочной перспективе. Но в конечном счете это не поможет вашей стране.

— Могут ли Трамп и Путин достичь некой сделки, при которой США начнут процесс снятия санкций? Может ли Трамп это сделать в одиночку?

— Нет, он не может это сделать один. Конгресс принял закон "О противодействии врагам Америки с помощью санкций" (CAATSA), который предполагает возможность наложения вето (Конгрессом на действия президента по антироссийским санкциям — ред.). Если была бы сделка, соответствующая (выполнению) Минска (минских соглашений — ред.), то я думаю, у России есть все права ожидать, что мы снимем санкции, связанные с этим, и я это поддержу. У меня репутация ястреба по отношению к России, но я бы поддержал ослабление санкций, поскольку это было нашей сделкой. И мы заявляли русским: "Такова сделка".

— Вы верите, что в интересах США снять санкции с России?

— Я думаю, что в наших интересах снять санкции, когда условия будут выполнены. Если будет достигнута сделка по Донбассу, совместимая с Минском, означающая, что Россия уходит из Донбасса и международные границы Украины восстановлены — и даже при условии, что Крым все еще будет находится в руках России, — то мы должны убрать санкции по Украине, сохраняя при этом санкции по Крыму. После этого возникнет другая сложность, поскольку есть санкции, введенные за российское вмешательство в выборы. Но я не верю в сохранение санкций ради санкций. Если санкции выполнили свою цель, то вы должны их снять.

— Какие непреднамеренные последствия возникли в результате введения антироссийских санкций и, в частности, принятия закона "О противодействии врагам Америки посредством санкций"?

— Я считаю, что закон CAATSA содержит много хороших и много неуклюжих элементов. Он был составлен в спешке, и это видно. Я думаю, что положение 232 по трубопроводам плохо продумано. Я не фанат "Северного потока-2", но я не верю в использование санкций для атаки на него. Я думаю, что положения по обороне могут иметь непреднамеренные последствия. Если вы выполняете их агрессивно, то у нас возникнут проблемы со всеми покупателями российских вооружений. Мне это не нравится, но, я вас умоляю, Вьетнам, Китай, Индия? Почему мы хотим с ними ссориться, ведь есть же более эффективные способы (противодействия РФ — ред.), если мы не довольны поведением России. Как я говорил, я бы хотел иметь другого рода отношения с Россией, но поскольку Россия является агрессором, то нам нужно отвечать на это соответствующе. Но я не хочу это делать таким нескладным образом.

— Считаете ли вы, что нынешние санкции работают?

— Определенно.

— Россия занимается диверсификацией экономики, смогла при санкциях построить Крымский мост, и одна из целей санкций была настроить российский народ против правительства, но этого так и не произошло.

— Я знаком с этим доводом. Я думаю, что санкции по Украине преуспели в двух частях и провалились в третьей. Я считаю, что Россия ограничила свои цели и Новороссия перестала существовать частично из-за санкций. Мне кажется, что Россия согласилась на Минск из-за санкций. Но они провалились, поскольку Россия не выполняет Минск. Возможно, нам нужно увеличить давление и санкции. Что же касается вашего аргумента по поводу поддержки российского народа, мне он известен. Это напоминает мне доводы, которые использовал (бывший президент Ирана Махмуд — ред.) Ахмадинежад в отношении иранских санкций. "Они бесполезны, они ничего не значат," — говорил он до того момента, пока вдруг все кандидаты в президенты в 2013 году не признали, что санкции работают и нужно начать переговоры, чтобы положить этому конец.

— Я знаю, что у нас осталось мало времени, но не могу не задать вам вопрос по Ирану. Европа недовольна односторонними действиями администрации Трампа.

— О, они в ярости.

— Не считаете ли вы, что санкции стали весьма опасным инструментом и представляют риск потерять партнеров в Европе и Азии? Теперь США фактически приказали полностью прекратить импорт иранской нефти к 4 ноября. Это возможно?

— Есть много вариантов, при которых эта политика окажется плохой. Что касается нефтяного рынка и цен, это может помочь Владимиру Путину. И я не знал, что это является одной из наших национальных целей. Это может также вылиться в конфронтацию с Китаем. Мы что, серьезно планируем ввести санкции против Нацбанка Китая за несколько дней до промежуточных выборов? Я не вижу, как это сработает. И насколько критично я настроен по отношению к российской политике, настолько же я нахожу политику своего собственного правительства трудно поддающейся объяснению. Я полностью согласен, что это плохо продумано. Бог знает, что (министр иностранных дел РФ Сергей) Лавров думает о нас в эти дни, качая головой.

— Некоторые европейские дипломаты полагают, что администрация США не видит связь между выходом из сделки с Ираном, восстановлением санкций и увеличением влияния Китая. А вы ее видите?

— Конечно, я ее вижу. И это так же нехорошо для России. Большой стратегической проблемой России является то, что она сосредоточена на США. Мы не являемся вашей проблемой. Китай!

— Заканчивая на позитивной ноте, следите за чемпионатом мира по футболу в России?

— Да, я смотрю время от времени. И мои поздравления российской команде. Победа над Испанией — это большое дело.

Татьяна Калмыкова.

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 5 июля 2018 > № 2700023 Дэниел Фрид

Спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко сообщила, что планирует посетить КНДР, программа и время визита прорабатываются, возможно, он состоится осенью.

Делегация российских парламентариев во главе с Матвиенко находится в эти дни с официальным визитом в Китае. Ранее в среду спикер Совфеда встретилась с председателем КНР Си Цзиньпином. В ходе этой встречи обсуждались, в том числе, вопросы урегулирования ситуации на Корейском полуострове.

"Что касается моей поездки, я такое приглашение имею и планирую поехать с визитом в Северную Корею. Программа и время визита прорабатываются. Возможно, это будет осенью, но пока конкретных сроков я назвать не могу. Идет согласование, в том числе по линии внешнеполитических ведомств", — сказала Матвиенко журналистам, отвечая на вопрос о возможных сроках ее визита в КНДР.

То Чонхван: Южной Корее и КНДР нужно создать общий словарь языка

Министр культуры, спорта и туризма Южной Кореи То Чонхван, посетивший с визитом Санкт-Петербург, рассказал в интервью РИА Новости о будущем культурного диалога между Южной Кореей и КНДР, любви корейцев к Пушкину и секрете успеха южнокорейского кинематографа. Беседовал Александр Кудрявцев.

— Господин То Чонхван, расскажите, пожалуйста, как будет выстраиваться культурный диалог между Южной Кореей и КНДР после исторической встречи их лидеров?

— Нашему диалогу положило начало участие КНДР в зимних Олимпийских играх, которые проходили в Пхенчхане. Именно тогда, во время Олимпийских игр, мы договорились о встрече глав двух стран, Южной Кореи и КНДР, далее был налажен диалог с лидером Северной Америки. Мы начали со спортивного обмена, потом к нам приехали выступать артисты из КНДР. Затем наша делегация посетила КНДР с ответным визитом, включившим концертную программу южнокорейских артистов.

Мы смогли понять, что, несмотря на некоторые разногласия, мы можем взяться за руки и вместе выступать на одной сцене. После этого стало понятно, что существует острая необходимость в стандартизации языка, то есть нам нужно определить общий, понятный обеим странам, употребляемый язык, создать единый словарь. Среди других ближайших совместных мероприятий — баскетбольный матч команд Южной Кореи и КНДР, участие в Азиатских играх в Индонезии в августе этого года и еще один саммит, который пройдет осенью.

— Как будет развиваться туристическая область в новых условиях?

— На втором саммите мы планируем обсудить детали денуклеаризации Корейского полуострова, далее мы уже обсудим вопросы экономического развития, среди которых и вопросы туризма, в частности прокладывание маршрутов на горе Кымган в Северной Корее.

— Говоря о корейской культуре, невозможно не упомянуть о знаменитом во всем мире корейском кинематографе. Чем объясните его успех?

— Успех пришел к нашему кинематографу благодаря огромным усилиям и стараниям, которые были проявлены в предыдущие 20 лет многими деятелями в этой сфере. Корейский кинематограф сначала был вынужден бороться за существование, было приложено много усилий и таланта, и это стало толчком для его дальнейшего развития.

— Заинтересована ли Корея в увеличении числа корейских фильмов в российском прокате?

— Некоторые наши актеры и актрисы известны в России и получали премии на международных кинофестивалях в Москве. Также напомню, что в конце 2017 года стало известно, что одна из крупнейших в мире сетей кинотеатров, корейская CJ CGV, поучаствует в создании в Москве новой киносети. Они заявили, что откроют общее количество 160 кинотеатров по России. Этот шаг — признак активного участия в культурном обмене на уровне гражданского общества. Конечно, правительство поддерживает такое движение.

— Корейские зрители любят свое кино, а в России иногда зритель игнорирует отечественные киноновинки. Что, на ваш взгляд, можно сделать для изменения ситуации?

— Когда мы смотрели известный российский фильм "Тихий Дон", сразу можно было заметить, что в нем медленный темп и очень много долгих диалогов. Мы подумали, что это, возможно, является особенностью российских фильмов или проявлением социального реализма. Молодому поколению тяжело смотреть медленные фильмы, не хватает терпения. Нужна сложная цепочка сюжета, которая поддерживает интерес зрителя в течение развития киносюжета. Возможно, в этом проявляется коммерческая заинтересованность режиссеров, но этот же прием делает фильм интересным для рядового зрителя. Каждый раз зрители ждут фильм, который будет уже более насыщенным, динамичным и интересным, чем предыдущий.

— Интересна ли корейским кинематографистам кооперация корейских и российских кинодеятелей?

— Южная Корея заинтересована в сотрудничестве не только с Россией, но и в целом можно отметить три страны: Россия, КНР, США. В настоящий момент мы уже сотрудничаем с Китаем и США, создаем общие фильм, налажено общение актеров наших стран. С Россией пока мало подобного культурного обмена, и мы желаем его расширить.

— Корейские киношколы высоко котируются в мире. Может ли иностранный гражданин, россиянин, попасть туда на льготное обучение?

— У нас существуют подобные программы для некоторых стран Азии. Если Россия также заинтересована, мы попробуем создать программу для россиян, чтобы они могли заниматься у мастеров кинематографа Южной Кореи.

— Еще одним шагом в развитии культурных связей между Россией и Южной Кореей стало недавнее открытие в Петербурге памятника писательнице Пак Кённи. Почему памятник открылся именно ей?

— В ответ на предложение российского союза писателей в 2013 году при посещении президентом России Владимиром Путиным Республики Корея в центре столицы перед отелем "Лотте" был открыт памятник Александру Пушкину.

И в ответ на установку памятника Пушкину в Сеуле на территории СПбГУ поставили памятник Пак Кённи. Это выдающаяся корейская писательница, которая в течение 26 лет работала над многотомным романом "Земля", где описала историю и жизнь корейского народа. Ее также можно назвать ярчайшим представителем женской прозы среди корейских деятелей искусства XX века.

Насколько в России любят Пушкина, настолько в Южной Корее уважают Пак Кённи и гордятся ее творчеством.

Санкт-Петербург до Февральской революции в течение более чем 200 лет был столицей России, а сейчас он является культурной столицей, где на каждом шагу можно обнаружить литературное наследие Пушкина, Достоевского и других великих классиков русской литературы.

К тому же СПбГУ является старейшим университетом России, который выпустил многих деятелей культуры и ученых. Более того, когда в Корее правил король Кочжон (в 1897-1917 годах — ред.), здесь в стенах вуза впервые в Европе началось преподавание корейского языка переводчиком Ким Пеноком.

Я считаю, что важность открытия памятника писательнице Пак Кённи на территории СПбГУ, где было положено начало истории дружеских отношений между Россией и Кореей, трудно переоценить и сопоставить с подобными случаями, если бы этот памятник стоял где-то в другом городе или месте.

Надеюсь, что памятник послужит символом не только продолжения культурного обмена между Россией и Кореей, но и укрепления дружеских отношений.

— Как жители Сеула отреагировали на установку памятника Пушкину и способствовало ли это развитию интереса к русскому языку и литературе среди корейцев?

— Даже среди совсем не знающих русский язык корейцев Пушкин был давным-давно известен благодаря своему стихотворению "Если жизнь тебя обманет, / Не печалься, не сердись! /… Сердце в будущем живет… "

Возможно, это прозвучит как шутка, но он настолько знаменит среди корейцев, что вместе с традиционной живописью минхва стены деревенских парикмахерских украшены и его стихами.

Памятник Пушкину поставлен перед отелем "Лотте" в районе Согондон. Улица, где он стоит, как и район Мендон и ворота Кванхвамун, является одним из самых посещаемых мест города. Благодаря установке памятника Пушкин стал объектом еще большей любви и особого внимания наших граждан, к тому же у корейцев появились более дружеские чувства по отношению к России.

Корейцы не меньше, чем жители других стран мира, любят не только Пушкина, но и Достоевского, Толстого, Чехова, Горького и других выдающихся российских писателей, с удовольствием читают их произведения. Думаю, что и в будущем они будут объектами восхищения и уважения в Южной Корее.

— Какие еще совместные российско-корейские литературные, музыкальные, художественные проекты в планах?

— Благодаря поддержке Корейского института переводов литературы KLTI, который занимается переводами произведений корейских авторов и представляет их за рубежом, а также российских издательств мы переводим на русский язык и издаем художественную прозу Кореи.

Оба государства активно занимаются продвижением культурных контактов посредством организации крупных мероприятий: международная книжная ярмарка в Москве; творческие вечера литераторов Южной Кореи и России; презентация книжных новинок, фестивали корейской литературы и культуры. Например, в августе этого года в Петербурге на открытии фестиваля современного танца Open Look впервые в России будет выступать Корейская национальная компания современного танца с постановкой "Рассуждения о "Весне священной". Образ розы".

В будущем для развития и активизации обмена в сфере культуры и искусства мы собираемся разрабатывать совместные проекты, например, с Корейским культурным центром в Москве.

— Какую роль играет развитие культурных связей России и Кореи в достижении внешнеполитических целей? Что может культура, но не может политика?

— Я считаю, культура обладает силой, которая позволяет понимать и уважать другие страны и посредством этого устанавливать добрососедские отношения.

И эта сила культуры, переступив через различия идеологий и систем, помогает установить между государствами то доверие, которого не может достичь государственная дипломатия. Я считаю, что, выступая основой дружеских отношений, культура в долгосрочной перспективе помогает достигать внешнеполитические цели. Большую роль культурные мероприятия играют и в установлении мира на Корейском полуострове, в частности, это доказал прошедший недавно совместный концерт северокорейских и южнокорейских артистов в Пхеньяне. В том числе благодаря таким акциям стал возможен саммит на высшем уровне между США и КНДР.

Сейчас отношения между Россией и Южной Кореей стали не просто доверительными, а вышли на уровень тесного политического сотрудничества, и, полагаю, что в этом деле именно культура сыграет особую роль. Поэтому я ожидаю еще большего расширения культурного обмена между двумя странами.

Александр Кудрявцев.

Россия. Корея. СЗФО > СМИ, ИТ > ria.ru, 3 июля 2018 > № 2700014 То Чонхван

Внешняя политика на коленке: вновь потерять Индию — это надо уметь

Заметим, что само событие еще неизвестно насколько серьезно — речь об отмене назначенного на 6 июля первого в истории американо-индийского диалога по формуле "два плюс два". То есть встречаться должны были министры обороны и министры иностранных дел двух стран. Но США заявили, что по крайней мере в указанную дату ничего не получается.

Если речь идет только о переносе разговора, то события вроде как и нет, тем более что для сложившейся ситуации есть хорошее объяснение — один из участников "два плюс два", госсекретарь Майк Помпео, занят северокорейскими делами и связанными с ними поездками. А корейский ядерный кризис очень важен, и Индия должна это понимать.

Но посмотрите, как отнеслись к случившемуся в Индии: без всякого понимания. Сказали вслух и очень ясно все, что наболело, и вынесли приговор: практически все, что делают сейчас США на международной арене, если не направлено против Индии, то идет вразрез с ее интересами. Все надежды Дели на получение какой-то выгоды от дружбы с администрацией Дональда Трампа пошли прахом.

То есть настоящим событием стал не перенос встречи, а индийская реакция на это.

И здесь есть хороший вопрос — почему такое произошло, почему администрация Трампа довела дело до того, что ссорится с Европой, Россией, Китаем и вот теперь с Индией. Краткий ответ на него таков: внешняя политика, особенно в Азии, — такая, где быстрых и эффектных решений не бывает.

И это притом что в нашем сюжете речь идет об отношениях будущих трех крупнейших экономик мира — США, Индии и еще Китая. То есть вопрос не пустяковый и для дипломатии США никак не периферийный, эта "группа трех" сегодня куда важнее "группы семи" и многих других сюжетов.

Давайте посмотрим, чего от США хотела Индия: создать противовес своим отношениям с Китаем. Китай сильнее и богаче Индии, у которой есть вполне обоснованные намерения стать, как сказано выше, третьей экономикой мира, да и третьей по влиянию державой. Но для этого нужна независимость, гибкость и самостоятельность.

Вопрос о Китае для индийцев очень сложен. Деловые круги указывают на очевидное — любой сосед Китая, если с умом распорядится этим географическим преимуществом, имеет все шансы на процветание. Да и Китай говорит Индии то же самое. Вот вам вежливый, аккуратный такой китайский комментарий из журнала Global Times на то самое "несобытие" — отмену диалога с американцами. Автор напоминает: Индия находится на критической развилке своего развития, когда стоит вопрос, сможет ли ее экономика сделать прыжок в следующие пять-десять лет? Сможет ли создать производственную базу для своей будущей ведущей роли в мире? По этой части именно Китай, а никак не США, способен дать индийцам поддержку и опыт, а если страна пойдет по пути, который ей предлагают США, то Индия лишится преимуществ сотрудничества с Китаем и прочими соседями.

И это чистая экономическая правда.

Но среди политиков и политологов Индии есть и другой взгляд на вещи — взгляд из осажденной и окружаемой (Китаем) крепости. Причем он наиболее характерен именно для нынешнего, а не предыдущего правительства. Вот типичная для таких людей позиция на страницах близкого к этому правительству делийского Pioneer: Китай окружает нас и с севера (заклятый враг Индии — Пакистан — близок с Китаем "как никогда"), и с юга, где идет индо-китайская борьба за влияние на государства Индийского океана. Шри Ланка — там Индия Китаю проигрывает, Сейшелы — там выигрывает, счет 1:1, и так далее.

А чего хотели от Индии США, и о чем договаривался с Дональдом Трампом индийский премьер Нарендра Моди год назад? Не о том, чтобы США использовали Индию для борьбы с Китаем, что превратило бы страну в нищий военный лагерь, а, повторим, говорил о балансе. Чтобы Индия не боялась вести с Китаем выгодный ей бизнес. Кстати, тогда же, год назад, пришли и к этому формату "два плюс два", который так и не может состояться.

И еще кстати — этими надеждами на США можно объяснить несколько мелких эпизодов в делийской действительности, когда возникало ощущение, что в руководстве страны есть люди, готовые отказаться от каких-то частностей сотрудничества с Россией.

И вот сегодня газета Hindu перечисляет все, что США делают не так. Для начала, год назад были надежды, что Америка перестанет поддерживать Пакистан, создавая этим странную пару с Китаем. Но сейчас все вернулось к давней, традиционной американской политике — Пакистан нужен США для того, чтобы Индия не зазнавалась.

Далее, Индия пыталась справиться с пакистанской проблемой, с тем, что Пакистан блокирует ее интересы в Афганистане и прочей Центральной Азии, — как? С помощью Ирана. В частности, строя в Иране порт Чабахар, который открывает индийские торговые пути на север, в обход Пакистана — кстати, и в Россию, а далее в прочую Европу.

Но сегодня США грозят санкциями против тех индийцев, которые будут иметь дело с Россией. А Индия этого не хочет. И еще сегодня, напоминает Hindu, Трамп требует от Дели прекратить сотрудничество с Ираном, не покупать у него нефть, доведя импорт таковой "до нуля" к ноябрю. И грозит подвергать санкциям индийские компании, которые не будут уважать "американские санкции" против Ирана. А Дели, напомним, как и Пекин, вообще и принципиально не присоединяется ни к чьим односторонним санкциям, и мы в России это не раз испытывали на своем примере и к нашей выгоде.

Но тогда Индия почти наверняка теряет Чабахар — и не приобретает ничего. А заодно терпит ущерб от всяческих общих торговых ограничений, которые Трамп сейчас вводит против всех, включая союзников по НАТО. И — остается с Китаем, Россией и прочими. Что далеко не так плохо, но индийцы-то хотели "баланса". А получили то, что было и до Трампа.

Кстати, сенсационные (внеочередные, заранее не планировавшиеся) визиты индийского премьера сначала в Китай, потом в Россию этой весной, накануне саммита лидеров все тех же стран и их партнеров в Циндао (Китай) — это часть переустановки внешней политики страны в результате того, что с США не получилось.

А теперь попробуем понять, что в целом не так с внешней политикой США. Может быть, то, что она делается узким кругом людей "на коленке", от случая к случаю, не увязывая отдельные сюжеты в единое целое. Причем в этих сюжетах "новаторы" Трампа часто извлекают старые заготовки прежних республиканских администраций, а обрубки деморализованного Госдепартамента все-таки проталкивают такие же старые заготовки своей партии. Одни инициативы убивают другие, и все заходит в тупик.

Азия — это сложно, хотя бы потому, что Азия — это будущее, ставшее настоящим, здесь разворачиваются ключевые битвы за будущее планеты. В Азии мы все, самые разные державы, работаем осторожно и постепенно. Но устроить торговую войну с Китаем и одновременно потерять (в очередной раз) Индию — это надо уметь.

Дмитрий Косырев

Директор Росфинмониторинга Ю.А. Чиханчин возглавил межведомственную делегацию в составе представителей МИД России, ФСБ России, МВД России, Минфина России и Банка России для участия в состоявшейся 24 – 29 июня 2018 года в Париже совместной пленарной сессии Группы разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ) и ее «филиала» в регионе Ближнего Востока и Северной Африки - МЕНАФАТФ.

Мероприятие проходило все еще под аргентинским председательством, которое с 1 июля 2018 года передается американцам. Новым Президентом ФАТФ становится заместитель Министра финансов США М. Биллингсли вместо подавшей в последний момент в отставку вице-президента ФАТФ Дженнифер Фоулер, хорошо знакомой нам по совместной работе в руководящих органах ФАТФ.

По результатам рассмотрения отчета о взаимной оценки Саудовская Аравия только приблизилась к получению статуса полноправного члена, так и не добившись повышения хотя бы еще одного из выставленных рейтингов эффективности национальной системы противодействия отмыванию денег и финансированию терроризма (ПОД/ФТ) (обязательное требование для вступления в ФАТФ – не более 7 из 11 показателей низкое/умеренное соответствие, а у СА их именно 7). Зато стало больше на одного наблюдателя: по результатам состоявшейся с участием России в мае 2018 года миссии высокого уровня в Джакарту (сертифицировала приверженность Индонезии скорейшему выполнению обязательств по совершенствованию своего антиотмывочного режима) принято решение удовлетворить заявку на дальнейшее прохождение процедуры по вступлению в ФАТФ.

Актуализированы списки юрисдикций, имеющих стратегические недостатки в национальных системах ПОД/ФТ. «Черный» остался без изменений - КНДР и Иран. В отношении ИРИ сохранен статус-кво с сохранением заморозки контрмер. «Серый» покинули Вануату и Ирак. Таким образом, в нем теперь фигурируют 8 стран – Йемен, Пакистан, Сербия, Сирия, Тринидад и Тобаго, Тунис, Шри-Ланка и Эфиопия.

Пакистанцы поставили свою подпись под разработанным совместно с Секретариатом ФАТФ планом действий по исправлению ситуации с хроническим неисполнением контртеррористических рекомендаций ФАТФ. Предстоит долгая работа по его имплементации.

Сербы продемонстрировали хороший прогресс по выполнению пунктов подобного плана, утвержденного в феврале 2018 года.

По Сирии принято решение до октября 2018 года подготовить документ с возможными вариантами выхода из тупиковой ситуации, связанной с невозможностью проведения выездной миссии в Дамаск по соображениям безопасности.

В штатном режиме заслушан отчет о взаимной оценке Бахрейна, по итогам рассмотрения которого страна поставлена на усиленный мониторинг в рамках МЕНАФАТФ.

По-прежнему плохо дела обстоят у Бразилии, которая до сих пор не может выйти с мониторинга ФАТФ в рамках еще предыдущего раунда оценочных мероприятий. Хоть и смягчены текст и тональность повторного заявления ФАТФ по данной ситуации, до февраля придется сделать все, чтобы принять закон по механизму целевых финансовых санкций. Иначе будет поставлен вопрос о приостановлении членства.

В целях повышения эффективности Группы продолжили обсуждение вариантов перехода на двухгодичное председательство, а также придания ФАТФ юридического статуса.

В развитии дискуссии, проходящей в рамках «Группы двадцати» состоялась специальное обсуждение целесообразности и уровня регулирования криптовалют/криптоактивов, а также форматов возможной корректировки стандартов ФАТФ по указанной проблематике. Пленум единогласно пришел к выводу, что приоритетом работы должны быть не сами виртуальные валюты/активы, а возникающие при их использовании риски ОД/ФТ. В межсессионный период делегациям предложено представить конкретные идеи о том, как двигаться дальше. Рассмотрение состоится на октябрьской сессии.

По согласованию с Секретариатом ФАТФ представили презентацию о работе российского Международного учебно-методического центра финансового мониторинга, которая была встречена с большим интересом. С положительной оценкой выступили 13 представителей стран и международных организаций. В ближайшее время Росфинмониторинг совместно с партнерами из Китая и Индии подготовит и передаст на рассмотрение членов ФАТФ концептуальную записку проекта по аккредитации лучших учебных центров, занимающихся проблематикой ПОД/ФТ.

Кроме того, российская сторона обратилась к ФАТФ с просьбой найти форму аккредитации МУМЦФМ в этой организации и заявила о готовности совместно с Индией и Китаем подготовить соответствующую концептуальную записку для рассмотрения странами-членами. Многие делегации, включая, АТГ, Бразилию, Китай, Японию, МЕНАФАТФ, МАНИВЭЛ, ЮАР и США, высоко оценили работу МУМЦФМ и выразили готовность изучить возможности по его аккредитации наряду с другими подобными центрами.

«На полях» сессии проведены заседания формируемого Совета БРИКС по ПОД/ФТ и Консультативное совещание ЕАГ. Состоялись двусторонние встречи с делегациями Аргентины, Индии, Испании, Китая, США и Франции. Организованы переговоры с командой оценщиков России.

«Северная Корея обыграла Трампа, как и ожидалось»

СМИ: КНДР расширяет комплекс по производству баллистических ракет

Американские СМИ одно за одним сообщают о нарушении Пхеньяном достигнутых между Дональдом Трампом и Ким Чен Ыном договоренностей — якобы КНДР наращивает производство баллистических ракет, скрывает часть ядерных запасов или совершенствует связанные с ядерными испытаниями лаборатории. Почему КНДР рискует нарушать договоренности с США и так ли это на самом деле — разобралась «Газета.Ru».

С момента подписания соглашения между КНДР и США прошло меньше месяца, однако доверия между сторонами, судя по всему, больше не стало. КНДР заканчивает работу по расширению комплекса по производству баллистических ракет. Об этом пишет The Wall Street Journal со ссылкой на исследователей, которые проанализировали спутниковые снимки.

В Миддлберийском институте по изучению международных проблем сопоставили снимки со спутника, сделанные в апреле и в июне этого года. Исследователи пришли к выводу, что Пхеньян заканчивал работу над внешним обустройством комплекса, расположенного в городе Ханмын, в то время, когда президент США Дональд Трамп и лидер КНДР Ким Чен Ын встречались в Сингапуре.

Газета отмечает, что Пхеньян продолжает разработку программ по производству вооружений, хотя США требуют от КНДР отказаться от него. Представитель Госдепартамента отказалась комментировать эту информацию, отметив, что ведомство продолжает следить за Северной Кореей.

В то же время WSJ не единственное американское издание, утверждающее, что КНДР продолжает разработку вооружений. Сообщения об обновлении ядерной программы Пхеньяна появляются с завидной регулярностью.

Буквально за день до этого газета The Washington Post писала, что КНДР не намерена полностью отказываться от ядерного оружия и пытается скрыть от США реальное количество боеголовок, ракет и военных объектов. По данным издания, в прошлом году американские разведчики утверждали, что КНДР обладает примерно 65 боеголовками, однако сейчас Пхеньян демонстрирует американцам намного меньшее их количество.

По данным источников газеты, Пхеньян в действительности не собирается осуществлять полную денуклеаризацию Корейского полуострова. После саммита 12 июня, на котором президент США Дональд Трамп встретился с северокорейским лидером Ким Чен Ыном, разведка пришла к выводу, что в КНДР ищут способы скрыть часть своего ядерного арсенала.

WP пишет, что разведывательное управление министерства обороны США (DIA) пришло к выводу: северокорейские чиновники хотят утаить информацию о количестве ядерных боеголовок, ракет, а также числе и типах ядерных пусковых установок.

Телеканал CNBC, в свою очередь, уверяет, что, несмотря на достижение договоренностей о денуклеаризации,

КНДР «быстрыми темпами» улучшает свой единственный ядерный научно-исследовательский центр в Йонбене.

Такой вывод следует из спутниковых фотографий, полученных аналитическим проектом о Северной Корее 38 North. Издание отмечает, что в рамках ускоренного совершенствования ядерного объекта в Северной Корее должны быть созданы новая насосная станция водяного охлаждения, ряд новых зданий, завершение строительства водного резервуара и возможная радиохимическая лаборатория.

Можно ли верить этим сообщениям — большой вопрос, отмечает старший научный сотрудник Центра корееведения Института Дальнего Востока РАН Константин Асмолов.

Эксперт указывает на тот факт, что в своем большинстве о продолжении работы КНДР над своей ядерной программой сообщают те американские СМИ, которые жестко нацелены против Трампа. Кроме того, информацию им предоставляют «анонимные, но хорошо осведомленные источники в разведке», чьи имена не называются.

«Это дает все основания полагать, что ради того, чтобы показать всему миру, как Трамп «слил» и вообще не является достойным и компетентным президентом, эти СМИ готовы придумать что-нибудь.

Главное, чтобы это выглядело так, что Трамп ошибся, а Северная Корея обыграла его, как и ожидалось», — говорит Асмолов.

Сообщения СМИ действительно идут вразрез с официальной риторикой Белого дома. Трамп уверяет общественность, что достигнутое соглашение уже приносит свои плоды: по его словам, правительство Северной Кореи ликвидировало четыре «крупных испытательных полигона», а также прекратило испытания баллистических ракет.

Однако какой либо конкретики в словах Трампа нет — он не уточняет, какие именно испытательные полигоны ликвидировала КНДР. Практически нет конкретики и в самом соглашении, подписанным лидерами двух стран 12 июля.

Оно включает четыре основных положения, согласно которым США и КНДР принимают обязательства установить отношения между странами в соответствии «с желанием народов двух государств добиться мира и процветания», а также обещают совместно приложить усилия для того, чтобы установить на территории Корейского полуострова устойчивое и продолжительное состояние мира.

Еще один пункт предполагает обоюдные обязательства по возвращению военнопленных и пропавших без вести, включая репатриацию уже идентифицированных останков. Этот пункт, кстати, уже практически полностью выполнен.

Единственная часть соглашения, касающаяся ядерной программы КНДР, заключается в приверженности Пханмунджомской декларации, подписанной 27 апреля 2018 года.

Пхеньян обещает добиваться полной денуклеаризации Корейского полуострова, однако точные сроки ядерного разоружения или его план не оговариваются.

«Все остальное — это какие-то джентльменские соглашения, которые не переносились на бумагу и о которых Трамп с Кимом разговаривали наедине. Поэтому когда «анонимные источники» начинают рассказывать, что кто-то нарушает какие-то договоренности, возникает вопрос: а откуда у них вообще информация, что кто-то кому-то что-то обещал?» — задается вопросом Асмолов.

В беседе с «Газетой.Ru» главный научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН Александр Ломанов констатировал, что обещания, данные северокорейской и американской стороной, несимметричны — шаги, которых ждут от Пхеньяна, необратимы, в то время как обещания Вашингтона могут легко быть нарушены.

Реформа РАН: между прошлым и будущим

Пять лет назад правительство внесло в Госдуму скандальный законопроект, запустивший процесс глубоких преобразований академической системы. Мы попросили представителей научного сообщества поделиться мнениями об итогах уже пройденного этапа реформы и дать прогноз на перспективу. Ученые ответили на два вопроса:

1. Как вы оцениваете результаты реформы, начавшейся в 2013 году?

2. Каким вам видится дальнейшее развитие РАН, академических институтов, научной сферы в нынешних реалиях?

Владимир Фортов, академик РАН, научный руководитель Объединенного института высоких температур РАН, в 2013-2017 гг. - президент РАН

1. Считаю, что эта реформа нанесла серьезный удар по академии и нашей науке, сопоставимый с действиями Никиты Хрущева и Трофима Лысенко. Тот, кто думает иначе, пусть первый бросит в меня камень.

Мы должны быть благодарны нашим коллегам-ученым за то, что в то критическое время нам удалось парировать первый, самый разрушительный удар реформы и тем самым сохранить нашу академию. Ведь в то время, пять лет назад, предполагалось полностью ликвидировать академию, лишить ее членов академических званий, объединить и закрыть многие институты и т.п. По сути, решался основной вопрос, останется ли наша академия храмом науки или станет казармой штрафного батальона.

То, что нам удалось сохранить академию от разгрома, - это историческая заслуга всех ученых страны. За небольшим исключением фигурантов “с пониженной социальной ответственностью”. Эти немногие пусть помнят, что, согласно словам Данте Алигьери, “самые горячие места в аду получают те, кто в трудные времена сохранял нейтралитет”.

2. Реальные перспективы развития РАН определяются тем, как будет работать новое министерство в условиях нагрузки, многократно превосходящей ту, что была у ФАНО.

Убежден: очень многое зависит и от научного сообщества. Ученые должны громко заявлять о своем мнении, давать предложения и добиваться их реализации. Они имеют право заниматься своей работой в комфортных и достойных условиях.

Главная проблема - это бюрократия. Она убивает все живое в науке, выталкивает из нее молодежь и превращает ее в крайне непривлекательное занятие. В первую очередь следует бороться за искоренение бюрократии, а также за самоуправление в научной сфере. Человечество перепробовало множество способов организации науки, и демократический подход оказался наилучшим. А если бы командные методы работали в науке, то Северная Корея давно была бы ведущей научной державой.

Владимир Иванов, член-корреспондент РАН, заместитель президента РАН, руководитель Информационно-аналитического центра “Наука” РАН

1. Проблема реформирования РАН была главной темой дискуссий на выборах президента Академии наук в 2013 году. Победила программа В.Е.Фортова, но реализовать свои планы ему было не суждено.

Принятый по инициативе Минобрнауки 253-ФЗ не был направлен на реформу РАН. В его тексте даже слово “реформа” не встречается ни разу. “Реформа” как понятие означает изменение формы без изменения сущности. Законом же изменены и статус, и функции, и полномочия, и даже наименование РАН. У академии были изъяты не только научные организации, музеи и дома ученых, но даже архив, Кунсткамера и библиотека. Утрата этих академических атрибутов сопоставима с утратой войсковой частью боевого знамени. Название приобрело ярко выраженное казенно-бюрократическое звучание - Федеральное государственное бюджетное учреждение “Российская академия наук”.

В законе много странностей. Среди целей и задач РАН числится проведение научных исследований, но в видах деятельности ни исследования, ни участие в формировании и реализации государственной научной политики не фигурируют. Заметим, что за другими академиями - образования, художеств, архитектуры и строительных наук, ракетно-артиллерийской - функция проведения исследований сохранена. Получается, что РАН поставили цели, определили задачи, но запретили пользоваться необходимыми для этого инструментами. И на всякий случай определили объем финансирования, который явно недостаточен для выполнения даже тех функций, которые предусмотрены законом. Это не реформа, тут напрашивается другое определение.

Положения 253-ФЗ, относящиеся к научно-методическому руководству и экспертной деятельности РАН, носят декларативный характер. Ни механизмы этой деятельности, ни полномочия РАН законодательно не определены.

К настоящему времени основные задачи, поставленные в законе о РАН, успешно выполнены. Академические институты переданы под управление административного аппарата. Ликвидирована разветвленная региональная структура РАН, что привело к дезинтеграции единого научно-технологического пространства страны. Принципиально изменена система управления наукой: академия не только исключена из контура управления исследованиями и разработками, но и прекратила свою деятельность как наиболее эффективная научная система страны.

При этом потенциал сообщества, объединяющего интеллектуальную элиту России, востребован далеко не в полном объеме. А ведь это - самый главный ресурс, который может обеспечить развитие России: по эффективности с ним не сравнятся ни нефть, ни деньги.

Итог проведенных трансформаций академии и всей научной сферы подведен в мартовском Послании главы государства Федеральному собранию. Президент поставил задачу преодолеть технологическое отставание от стран - технологических лидеров. По сути, было констатировано, что за период активных реформ науки, которые с 2004 года проводило Минобрнауки, разрыв настолько увеличился, что стал предметом особой озабоченности руководителя государства.

Пока трудно оценить все последствия трансформации академического сектора науки, беспрецедентной не только по российским, но и по международным меркам. В полной мере результаты проявятся лет через 10-15. Только тогда можно будет уверенно сказать, какое влияние ликвидация Российской академии наук как крупнейшей и наиболее эффективной научной структуры, мирового культурного наследия, бесспорного конкурентного преимущества России оказала на социально-экономическое развитие, обеспечение обороны и безопасности страны.

2. Состояние национальной науки определяется курсом развития, который выбрала страна. В упоминавшемся Послании президента задан новый вектор - на повышение качества жизни, сокращение технологического отставания, территориальное развитие, оборону и безопасность.

Такую постановку задачи нельзя не поддержать. Практическая реализация перечисленных целей возможна двумя способами: либо переход на инновационную экономику путем создания эффективного научно-технологического комплекса, базирующегося на собственной фундаментальной науке, либо сохранение ресурсной ориентации и решение частных технологических задач за счет концентрации ресурсов на отдельных направлениях.

Первый путь потребует принципиального изменения взаимоотношений власти и науки: совместное формирование новой политики и системы управления исследованиями и разработками, изменение принципов ресурсного обеспечения, подготовки и аттестации научных кадров высшей квалификации и т.д.

Второй, ресурсный, путь представляется более простым и может дать даже в ближайшем будущем отдельные результаты. Однако в стратегической перспективе он не только усилит технологическую зависимость от наших конкурентов, но и приведет к “знаниевой” зависимости, поскольку без собственной науки, в первую очередь фундаментальной, современную систему образования создать невозможно, по крайней мере, в мире таких примеров нет.

Трудно ожидать, что процесс перехода от сырьевой экономики к инновационной будет быстрым и безболезненным. Для развития по ресурсному типу, к сожалению, уже заложен мощный фундамент. Это и отнесение науки к социальной сфере, и новый законопроект о научной и инновационной деятельности, разработанный все в том же Минобрнауки, и значительно более низкие, чем у конкурентов, объемы финансирования науки, и планы по переориентации академических институтов на прикладные исследования или передачи их в вузы под предлогом создания научно-образовательных комплексов мирового уровня, и многое другое.

Сегодня научно-образовательный блок правительства полностью обновлен: новая структура, новый вице-премьер, новый министр.

На заседании Президиума РАН 5 июня вице-премьер Т.А.Голикова и министр науки и высшего образования М.М.Котюков продемонстрировали готовность к взаимодействию с академическим сообществом. Хотелось бы надеяться, что, решая накопившиеся в научной сфере проблемы, новые руководители будут учитывать уже имеющийся опыт, новые реалии и выполнят созидательную миссию. Это - их исторический шанс.

Михаил Данилов, академик РАН, главный научный сотрудник Физического института им. П.Н.Лебедева РАН

1. Резко отрицательно. Реформы были направлены на уничтожение РАН, и только активное сопротивление им ведущих российских ученых затормозило этот процесс, но не остановило. Финансирование институтов РАН быстро сокращалось все эти годы, за исключением конца 2017-го и начала 2018 годов. Подчинение институтов РАН ФАНО, естественно, привело к резкому усилению бюрократизации науки, поскольку финансисты, поставленные управлять наукой, в ней ничего не понимают и им необходимы какие-то формальные критерии. Многие ученые отмечали желание руководителя ФАНО М.Котюкова прислушиваться к мнению ученых и находить конструктивные решения. Но это лишь немного сгладило отрицательные результаты реформы. Надежда “реформаторов” на перетекание научных исследований в университеты не оправдалась. В значительной мере рост показателей научной активности университетов является результатом публикаций статей учеными РАН с указанием их места работы в университетах. По-прежнему институты РАН публикуют большинство качественных статей в стране, т.е. статей в уважаемых журналах. Нельзя было слепо копировать западные примеры организации научных исследований в университетах. Здравую идею объединения науки и образования надо воплощать с учетом российских реалий, например, развивая физтеховскую систему базовых кафедр, развивая (а не уничтожая) академическую аспирантуру, создавая академические университеты и т.д.

2. Очень печальным, если не будут сделаны решительные шаги по изменению ситуации. Необходимо реальное управление институтами срочно передать Российской академии наук.

Правильно было бы передать академии руководство ВАК, при этом техническое обслуживание работы ВАК должно обеспечивать Министерство науки и высшего образования. Надо двигаться к интеграции науки и образования с учетом российских реалий. Необходимо резко уменьшить бюрократизацию науки.

Надо срочно разработать и принять закон о РАН, дающий ей реальные полномочия в организации и развитии фундаментальных исследований в стране. Надо включить фундаментальные исследования в список приоритетных научных направлений.

Самой академии надо шире привлекать к управлению молодых ученых, развивать институт профессоров РАН. Необходимо активно поддерживать исследования, ведущиеся на мировом уровне, но при этом сохранять широту направлений. Нельзя концентрироваться только на “приоритетных” исследованиях. В фундаментальной науке нельзя точно предсказать будущие открытия. Но это не означает, что надо поддерживать совершенно неконкурентноспособные исследования и имитацию научных исследований. Оптимизация необходима, но ее должны проводить ученые.

Наконец, необходимо резко увеличить финансирование фундаментальной науки.

Увеличение оплаты труда научных работников в 2018 году лишь частично улучшило ситуацию. По-прежнему бюджет всех институтов РАН сравним с бюджетом одного крупного научного центра в США или Европе.

Многие ученые с надеждой встретили указ Президента РФ о подготовке к празднованию 300-летия РАН, увидели в этом знак улучшения отношения к РАН со стороны руководства страны и гарантии существования академии в ближайшие годы.

Боюсь, они заблуждаются. Стиль проведения последней реорганизации управления наукой (упразднение ФАНО и разделение Минобрнауки на два министерства - без консультаций, насколько можно судить, с президентом РАН), скорее, говорит о желании полностью отстранить РАН от организации фундаментальных исследований и оставить ей в лучшем случае только церемониальную роль.

А юбилей можно праздновать, даже если РАН исчезнет. Празднуем же мы юбилеи А.С.Пушкина.

Министр иностранных дел Японии Таро Коно намерен 7-8 июня обсудить с главой госдепартамента США Майком Помпео вопросы, связанные с ситуацией в КНДР, об этом он сообщил на пресс-конференции во вторник.

"С 7 по 8 июля глава госдепартамента США Майк Помпео посетит Японию, и мы планируем провести встречу. Для меня это пятая встреча с ним, но это его первый визит в Японию после назначения. Визит состоится сразу после его посещения Северной Кореи, мы проведем обмен мнениями по ситуации в этой стране. Обсудим также и другие проблемы. Я рассчитываю, что благодаря этому мы сможем еще более укрепить союз Японии и США", — сказал Коно.

Ранее сообщалось, что 5-6 июля Майк Помпео совершит поездку в Пхеньян, которая станет его третьим визитом в Северную Корею. А затем приедет в Токио, где обсудит ситуацию с высокопоставленными политиками Японии и Южной Кореи.

В то же время на вопрос о том, состоится ли встреча Помпео в Токио с главой МИД Южной Кореи Кан Гён Хва, а также трехсторонняя встреча, Коно ответил, что тема пока прорабатывается.

Первый в истории саммит США и КНДР, на котором встретились американский президент Дональд Трамп и северокорейский лидер Ким Чен Ын, состоялся 12 июня в Сингапуре. По итогам встречи Трамп заявил, что подписал "подробный" документ с КНДР, и подчеркнул, что процесс денуклеаризации Корейского полуострова начнется "очень быстро". Ким Чен Ын в свою очередь назвал подписание итогового документа саммита с Трампом в Сингапуре "новым стартом" в отношениях двух стран и пообещал "большие перемены" в будущем.

Ксения Нака.

Визит в Москву конгрессменов США: кто эти люди

Что известно о членах делегации конгресса США, которых ожидают в России

30 июня в Россию прибывает делегация конгресса США, которая посетит Москву и Санкт-Петербург и проведет встречи с российскими сенаторами и депутатами. Это первый визит делегации американских конгрессменов в РФ за последние два года — «Газета.Ru» рассказывает о взглядах ключевых членов делегации.

Российские и американские представители подтвердили, что делегация конгресса приедет в Россию, визит продлится до 5 июля. Главный праздник США, День Независимости, конгрессмены отпразднуют в России. В составе делегации более 10 человек, и это первый визит американских конгрессменов за последние два года. Сенаторы рассчитывают поговорить с российскими депутатами и сенаторами, а также надеются на встречу с президентом России Владимиром Путиным.

Предыдущий визит делегации конгресса в Россию состоялся в апреле 2016 года под руководством конгрессмена-республиканца Дейны Рорабейкера. В нее входили как республиканцы, так и демократы — но в этот раз в Россию прибывают только представители Республиканской партии.

Ранее в интервью «Газете.Ru» американист, декан факультета мировой политики МГУ Андрей Кокошин напоминал, что американские конгрессмены неоднократно бывали в СССР с целью налаживания диалога. По его словам, в первой половине 1980-х годов, в период «холодной войны» ситуация была «в чем-то хуже, но в чем-то лучше: помимо официальных переговоров, которые были в тупике, диалог с нами пытался наладить конгресс».

Несмотря на то, что все сенаторы, которые едут в Москву в этот раз — республиканцы, у них разное отношение как к курсу своего президента, так и к России.

Джон Кеннеди

Сенатор-республиканец Джон Кеннеди, представляющий консервативный штат Луизиана, до 2007 года являлся членом Демократической партии. Он жестко относится к абортам и является сторонником Национальной стрелковой ассоциации. К семье 35-го президента США Джона Кеннеди он отношения не имеет. Журналисты отмечают, что у сенатора хорошее чувство юмора, а социальным сетям он предпочитает личные беседы.

Кеннеди — член комитета американского сената по ассигнованиям, он также состоит в нескольких подкомитетах сената, включая подкомитет по национальной безопасности и экономике.

Отношение к Трампу

Сенатора нельзя назвать «твердым трампистом» — он неоднократно жестко критиковал позицию президента США. Правда, он положительно отозвался о встрече Трампа и лидера КНДР Ким Чен Ына, отметив, что глава КНДР согласился на встречу, понимая, что в противном случае его ждет «военное решение» проблемы.

Отношение к России

Сенатор известен довольно жесткими высказываниями в отношении России. Правда, в ноябре 2017 года он заявил, что если Россия и вмешивалась в американские выборы, вряд ли это могло реально повлиять на их результаты. Американцы, считает сенатор, не настолько глупы, чтобы верить «лженовостям». Он также заявил, что подобная кампания вредила как Трампу, так и Клинтон.

В мае сенатор обратился к спецпрокурору Роберту Мюллеру с требованием прекратить расследование по «российскому следу», так как оно «тратит время и средства налогоплательщиков». При этом конгрессмен отметил, что «необходимо бороться с кампанией Владимира Путина по дестабилизации западной демократии».

Ричард Шелби

Сенатор Ричард Шелби — один из «ветеранов» американского сената. Он был впервые избран в сенат в 1986 году, представляет консервативный штат Алабама. Как и сенатор Кеннеди, Шелби долгое время был членом Демократической партии, хотя и представлял в ней консервативное крыло. Во время президентства демократа Билла Клинтона Ричард Шелби покинул партию и перешел к республиканцам. Как и Кеннеди, он стоит на консервативных позициях по отношению к оружию и абортам. Он возглавляет комитет сената по ассигнованиям, а также работает в подкомитете по обороне, энергетике и национальной безопасности.

Отношение к Трампу

Сенатор также выступал с критикой в адрес Трампа. В марте 2018 года — после того, как президент США раскритиковал генпрокурора США Джефа Сешнса — Шелби заявил, что, будь он на месте генпрокурора, не позволил бы относиться к себе как к «мальчику для битья» и ушел бы в отставку.

Он также выступал против президента, который поддерживал кандидата от республиканцев в Алабаме Роя Мура. Позиция Шелби была связана с тем, что несколько женщин обвиняли Мура в сексуальных домогательствах.

Отношение к России

Сенатор критиковал действия России в Сирии, отмечая, что «не верит русским». Однако недавно, комментируя изданию Washington Examiner возможное вмешательство России в выборы 2016 года Шелби отметил, что подобным «занимаются все». «Большинство стран будут вмешиваться и играть на наших внутренних выборах, если они смогут, а некоторые из них это делают», — сказал он.

В 2015 году Шелби внес поправку в закон, снимающий запрет на приобретение российских двигателей РД-180, которые используются на ракетах «Атлас». Сенатор заботился прежде всего о компании в своем штате, которая работала с российскими двигателями, ставя их на американские ракеты.

Стивен Дэйнс

Сенатор представляет штат Монтана — американский средний Запад, где сильны позиции республиканцев. В политику он пришел из бизнеса. Многие годы Дейнс работал в компании Procter & Gamble. С 2013 по 2015 год он являлся конгрессменом от штата, а затем был избран в сенат. Дейнс активно поддерживает право на ношение оружия, выступая против поправок в законодательство в этой сфере.

Отношение к Трампу

Дейнс является сторонником жёстких мер президента США по укреплению национальных границ, а также поддерживал отмену Obamacare. Сенатор также выступал за вооружение школьного персонала на фоне волны массовых убийств в американских школах.

Отношение к России

В марте 2018 года Дейнс бал среди сенаторов, подписавших письмо против строительства газопровода «Северный поток-2». В письме, подписанном группой конгрессменов и сенаторов, отмечалось, что проект подрывает энергобезопасность Евросоюза.

Джон Ховен

Сенатор-республиканец от штата Северная Дакота, Ховен в свое время был губернатором штата и время его правления вспоминают, как благотворное для развития экономики региона. Ховен входил в число самых популярных губернаторов в стране. Сейчас сенатор входит в комитет по сельскому хозяйству, а также работает в подкомитетах по энергетике, нацбезопасности и военному строительству.

Отношение к Трампу

Джон Ховен поддерживал Дональда Трампа как кандидата в президенты от Республиканской партии, хотя и признавался, что не согласен со многими из его заявлений. После жёстких высказываний Трампа в отношении КНДР Ховен заявил, что считает оптимальной тактикой совмещение давления с дипломатическим подходом.

Отношение к России

Ховен заявлял, что у него есть «вопросы» касательно отношений Трампа с Россией. Он также выражал уверенность, что Россия вмешивалась в американский избирательный процесс. Правда, при этом он усомнился, что это могло повлиять на результаты выборов. Ховен также заявлял, что, хотя Россия является «противником» США, с ней можно наладить отношения, используя принцип, которым руководствовался 40-й президент США Рональд Рейган — «доверяй, но проверяй».

Палата представителей конгресса США одобрила в четверг военный бюджет объемом в 675 миллиардов долларов, в который, в частности, включены меры по сдерживанию России, КНР, Ирана и КНДР.

Бюджет был принят 359 голосами против 49, далее он отправляется на обсуждение в сенат.

В бюджете предполагается повышение зарплаты военнослужащим на 2,6%, выделение почти 23 миллиардов долларов на строительство 12 новых кораблей, двух подводных лодок и трех скоростных судов береговой охраны. Более 9 миллиардов долларов выделены на закупку 93 многоцелевых истребителей F-35, еще 4 миллиарда пойдут на приобретение вертолетов.

Окончательный вид примет бюджет примет после обсуждения в сенате и процедуры согласования между палатами конгресса. Белый дом в целом поддерживает законопроект, но призывает сократить число скоростных кораблей береговой охраны с трех до одного, сэкономив около 1 миллиарда долларов. При этом президент США Дональд Трамп не может вносить поправки в законопроект, он сможет либо подписать, либо наложить вето на бюджет в варианте, одобренном конгрессом.

Саммит года: Путин и Трамп встретятся в Финляндии

Названы дата и место встречи Путина с Трампом

Владимир Путин и Дональд Трамп встретятся 16 июля в Финляндии. Переговоры пройдут после саммита НАТО, однако союзники США по альянсу опасаются, что последующий диалог американского и российского президентов может нанести ущерб альянсу. Эксперты же считают, что первоочередная для Трампа цель саммита с Путиным — набрать очков перед приближающимися промежуточными выборами.

Встреча российского президента Владимира Путина и его американского коллеги Дональда Трампа состоится 16 июля в Хельсинки. Это будут первые полноформатные переговоры лидеров двух стран, которые пройдут не «на полях» саммитов.

Во время беседы главы государств обсудят текущее состояние российско-американских отношений и перспективы их развития, сообщается на сайте Кремля. Кроме того, речь пойдет об актуальных вопросах международной повестки.

«В соответствии с достигнутой договоренностью 16 июля в Хельсинки состоится встреча президента Российской Федерации Владимира Путина и президента Соединенных Штатов Америки Дональда Трампа», — говорится в сообщении.

В официальном заявлении Белого дома сказано, что политики обсудят «отношения между Соединенными Штатами и Россией и ряд вопросов национальной безопасности». Кроме того, госсекретарь Майк Помпео, чью встречу с главой российского МИДа Сергеем Лавровым сейчас прорабатывают в Москве, отметил, что во время встречи Путин и Трамп могут обсудить восстановление формата G8 с участием России.

По словам Помпео, Трамп рассматривает возвращение Москвы в международное сообщество как «неизбежное», и «уступки» с ее стороны могут позволить ей присоединиться к G7.

Госсекретарь не смог сказать, какие именно шаги ждут от России, но подчеркнул, что Трамп по-прежнему считает «незаконным» вхождение Крыма в состав РФ в 2014 году, которое и привело к исключению страны из клуба.

Президент Финляндии Саули Ниинистё отмечает, что с ним связались по поводу организации возможной встречи российского и американского лидеров на прошлой неделе. Он подчеркнул, что Финляндия содействует диалогу в рамках международных отношений.

«Президенты будут один день, но логистика всего визита еще будет прорабатываться. Повестка дня встречи президентов Трампа и Путина будет решена в течение следующих двух недель, но они обязательно обсудят общую международную ситуацию и, надеюсь, также вопросы контроля над вооружениями и разоружения. Даже небольшие шаги в снижении напряженности были бы в интересах каждого», — заявил Ниинистё.

Он добавил, что обсудит с Путиным и Трампом напряженную ситуацию в Балтийском море и общие цели в Арктике, а также предположил, что, помимо заявленных тем, президенты также обсудят ситуацию на Украине и в Сирии.

Эксперт клуба «Валдай» и генеральный директор Российского совета по международным делам (РСМД) Андрей Кортунов отмечает, что времени на подготовку встречи достаточно мало, чтобы подготовить глубоко проработанные совместные документы.

«Поэтому этот саммит будет в чем-то подобен первой встрече Путина и Джорджа Буша-младшего, — говорит эксперт «Газете.Ru». — Тогда повестка дня была открытой, и не ставилось задач достигнуть каких-то конкретных соглашений. Но та встреча задавала определенный тон российско-американским отношениям, что позволило обратить вспять существовавшие тогда негативные тенденции в отношениях. Такого же эффекта, судя по всему, ждут и от встречи Путина с Трампом».

По словам специалиста, выбор столь близкой даты для проведения встречи обусловлен несколькими факторами. С одной стороны, Трамп хочет закрепить успех своего саммита с лидером КНДР Ким Чен Ыном в Сингапуре. «Он считает, что у него очень удачно прошла встреча в Сингапуре, и теперь он уверен, что он может повторить и развить этот успех на встрече с Путиным», — говорит эксперт, добавляя, что Трамп воспринимает это как подтверждение эффективности его дипломатии.

Еще более важная причина — возможность использовать эти дипломатические успехи, чтобы поддержать однопартийцев перед промежуточными выборами в конгресс, запланированными на осень. По словам Андрея Кортунова, любые договоренности, достигнутые на этой встрече, можно будет использовать для внутриполитической борьбы.

Наконец, Трамп хочет воспользоваться своим визитом в Европу на саммит НАТО, который, по мнению эксперта, внесет некоторую ясность в отношения США и их союзников. «На этом фоне действительно есть логика в проведении саммита с российским президентом», — отмечает Кортунов.

При этом встреча Трампа и Путина вызывает опасения у союзников Соединенных Штатов, и наибольшее беспокойство проявляют в Великобритании.

Британские власти тревожит тот факт, что никто не может предсказать, о чем будет говорить с Путиным глава Соединенных Штатов, пишет агентство Bloomberg со ссылкой на высокопоставленные источники в кабинете министров Великобритании.

Один из собеседников агентства заявил, что высказывания Трампа могут привести к росту напряженности на границе России со странами НАТО, где располагаются в том числе британские войска. Другой источник отметил, что всегда «сложно предсказать» темы, которые Трамп может затронуть на переговорах. Он подчеркнул, что непредсказуемость американского президента уже проявляла себя, когда Трамп вел переговоры с британскими властями.

Газета The Times идет еще дальше, заявляя, что в Лондоне опасаются заключения Путиным и Трампом «определенных договоренностей, которые ударят по позициям НАТО». Источники издания в кабинете министров Великобритании подчеркнули, что на встрече в Хельсинки Трампа якобы могут убедить в необходимости сокращения обязательств Вашингтона перед союзниками в военной сфере. В британском кабмине также беспокоятся, что после встречи с Путиным Трамп может сократить объемы финансирования НАТО или отказаться от проведения совместных учений в Норвегии, запланированных на ближайшую осень.

Однако руководство альянса таких опасений британских властей, судя по всему, не разделяет. Генсек НАТО Йенс Столтенберг заявил, что в НАТО приветствуют решение о проведении саммита Путина и Трампа в Финляндии. По словам Столтенберга, встреча двух лидеров вписывается в политику, которую альянс проводит по отношению к российской стороне — «совмещение обороны и диалога».

Столтенберг подчеркнул, что встреча Трампа и Путина необходима, так как диалог России и США является признаком силы, а не слабости.

«Ухо президента»: зачем Болтон едет в Москву

Советник Дональда Трампа Джон Болтон начинает свой визит в Россию

27 июня в Москву прилетит советник президента США Дональда Трампа Джон Болтон. Его главная цель — подготовить встречу между главами России и США, которая, предположительно, состоится в середине июля в Вене или Хельсинки. Трамп заинтересован во встрече с Путиным перед выборами в конгресс, но успех переговоров зависит от того, с чем вернется к нему Болтон.

Для подготовки встречи двух президентов советник американского президента Джон Болтон встретится с главой МИД России Сергеем Лавровым. Также известно, что его примет президент России Владимир Путин. «Президент примет Болтона в Кремле, такая беседа сегодня состоится», — сообщил пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков.

Этот факт можно трактовать так, что американский чиновник будет выступать как спецпосланник президента США. В прошлом Путин уже принимал в таком качестве госсекретаря США Джона Керри.

Как пояснил Песков, вопросы, которые затронет Болтон в общении с российской стороной, будут посвящены таким темам, как международная безопасность, разоружение, региональные проблемы и двусторонние отношения.

Стоит отметить, что хотя подготовкой встреч между президентами с американской стороны чаще занимается госдеп, в этом случае она поручена именно Болтону. Представитель консервативного истеблишмента в администрации Трампа, он является «ястребом», но более опытен, чем новый глава госдепа Майк Помпео.

Европейский визит Болтона, кроме России, включает Италию и Британию, куда чиновник направляется, чтобы «сверить часы» с европейскими партнерами.

«Остановки Болтона в Великобритании и Италии могут быть направлены на то, чтобы успокоить нервных европейцев о намерениях Трампа провести встречу с Путиным», — рассказывает телеканал NBC о целях визитов.

Как отмечает глава Центра глобальных интересов в Вашингтоне Николай Злобин, если Помпео в настоящее время занимается вопросами КНДР, то Болтону отдано европейское направление.

«Оба политика относятся к ближнему кругу президента США, у которого мало собственных людей. При этом Болтон — это «ухо президента», — говорит Злобин.

Болтон хорошо знает Россию, неоднократно бывал в ней в качестве заместителя госсекретаря США в администрации Джорджа Буша-младшего. В то время он занимался вопросами контроля над вооружениями и ему хорошо знакома эта тематика.

Многие российские дипломаты хорошо знакомы с Болтоном, и это может облегчить переговорную задачу. В то же время известно, что он придерживается жесткой линии.

«Он настроен антироссийски, но при этом реалистично», — характеризует Болтона Злобин.

В вопросе переговоров все будет зависеть от того, какой мандат Болтон получил для переговоров с Москвой. «Он из тех людей которые будут четко следовать линии президента», — говорил о Болтоне, ведущий аналитик Atlantic Council Мэфью Берроуз.

Не допустить обвала

Пока неясно, сможет ли саммит, который готовит Болтон, стать прорывным для российско-американских отношений, которые пребывают в достаточно глубоком кризисе.

Бывший заместитель генерального секретаря НАТО, экс-посол США в России Александр Вершбоу отмечает, что именно сам факт встречи с Путиным, а не действительное решение проблем для Трампа может быть «политически выгоден». Как и на саммите с лидером КНДР Ким Чен Ыном, у Трампа есть политические риски и во время встречи с Путиным — они могут быть даже больше, чем на предыдущем саммите, считает Вершбоу, которого цитирует The Hill.

Эксперт отмечает, что США должны работать с Россией при реализации «любой сделки по денуклеаризации» КНДР. Помимо этого, в числе других тем саммита может быть обсуждение иранской ядерной сделки после одностороннего выхода США, участником которой является Россия, а также Афганистан.

Встреча между Трампом и Путиным должна пройти до промежуточных выборов, которые важны для американского президента, чтобы не только удержать контроль над конгрессом, но и провести больше «республиканцев-трампистов».

В этой связи ему важно добиться уступок от российской стороны, чтобы предъявить избирателям это в качестве успеха. При этом подобные уступки будет сложно получить, так как Москва находится под санкционном давлением Вашингтона.

Президенты России и США уже встречались два раза — в Германии и во Вьетнаме, но эти встречи не принесли серьезных результатов. «Должна быть хорошо подготовленная широкая дискуссия, если хочется, чтобы произошел какой-то поворот в российско-американских отношениях», — сказал ранее «Газете.Ru» управляющий директор группы Kissinger Associates Inc. Том Грэм.

При этом Трампу нужна встреча с Путиным, поскольку налаживание отношений с Россией изначально было частью его предвыборной программы, отмечает Злобин из Центра глобальных интересов.

Из всех стран, с которыми у США возникли кризисы — Иран, КНДР и Россия, — только последняя осталась неохваченной.

Достигнутые договоренности могут включать в себя какие-то из проблемных точек, это может быть и Сирия, и Украина, и ядерное разоружение, подчеркивает Злобин. «Однако он должен продать эту встречу дома. Ему надо показать, что он сумел переломить ситуацию на этой встрече», — продолжает эксперт.

По его мнению, Болтон должен привести президенту США какие-то идеи, после чего будет принято окончательное решение о саммите: «Если Болтон приедет разочарованный, это будет обвал. Трампу, да и Путину, не нужна встреча, чтобы просто пофотографироваться и пообниматься».

«Будет интересно посмотреть, как Болтон справится с этим. Очевидно, что Трамп очень хочет встретиться с Путиным, а Болтон долгое время скептически относился к Москве. Одним из вопросов, который может помочь улучшить ситуацию, является контроль над вооружениями, но советник Трампа скептически относится к этому», — говорит «Газете.Ru» ведущий аналитик Института Брукингса в Вашингтоне Стивен Пайфер.

О, Трамп, ты — Ын!

крах мирового либерализма не видят лишь те, кто изо всех сил не желает этого видеть

Андрей Фефелов

Могуч и громаден русский язык. В огненной его стремнине мелькают смыслы и формы грядущих озарений. Но и в своей устойчивой, незыблемой, словарной основе — содержит он немало тайн, ключей и подсказок. Старинное русское слово "предприниматель" толкует о человеке, совершающем нечто загодя, встречающем обстоятельства жизни подготовленным, так сказать, во всеоружии. Ведь даже само слово "успех" — от глагола "успеть". Быстрота и точность действий особенно важны в период краха больших систем, когда осыпаются и колеблются привычные основы бытия, возникают новые, невиданные доселе, жизненные завихрения.

Сегодня так называемый глобализм доживает свои последние деньки. Хотя, весьма вероятно, что этот дряхлый порочный старик после семи пересадок сердца уже скончался, и мы имеем дело с размалёванным трупом, оцепенело восседающим во главе совета директоров мировой финансовой олигархии.

Крах мирового либерализма не видят лишь те, кто изо всех сил не желает этого видеть. Именно эти "наивные создания" с большой долей вероятности попадут под обломки системы, станут первыми, но, увы, не единственными жертвами великих трансформаций.

Дональд Трамп не из таких. Вся политика его администрации — это рискованная и великолепная попытка спрыгнуть с горящего поезда, на полном ходу несущегося к разобранному мосту…

История либерализма-глобализма-капитализма насчитывает несколько столетий, но расцвет его пришёлся на конец XX века, когда США — эта торгашеская империя, новый Карфаген — достигли мировой гегемонии. Тогда, на пыльных обломках СССР мошоночные идеологи глобализма поспешили провозгласить "конец истории". Однако спустя четверть века безраздельного торжества международной финансовой мафии сей фантом стал кривиться и бледнеть. Новый мировой порядок всё более стал напоминать беспорядок, грозящий перерасти в неконтролируемый хаос, войну всех против всех. Оказалось, что властители судеб человечества давно и прочно находятся в изменённом состоянии ума — то есть в "полном неадеквате". Мировая финансовая и политическая власть досталась каким-то фанатичным фарцовщикам, чей врождённый хватательный рефлекс на порядок превысил инстинкт самосохранения. При этом развитие цифровых и прочих технологий подвело жирную черту под всем этим самоубийственным укладом. Цифра стала одновременно и катализатором, и убийцей рыночных отношений. Недалёк тот день, когда цифрономика навсегда похоронит банки и биржи, отменит пресловутую "игру свободных сил", переведёт хозяйства мира в режим строгого планирования.

Стадия экстенсивного рынка, период безответственного жонглирования финансами — весь этот дьявольский карнавал стремительно сворачивается.

Первый, но уже очень громкий "звоночек" прозвучал в 2008 году в Нью-Йорке. Крушение банка Lehman Brothers стало яркой иллюстрацией жадности, граничащей с моральным идиотизмом. Результатом стал жесточайший кризис в США, отголоски которого докатились до всех народов земли. Именно тогда национальные банки в различных государствах мира задумались о том, что неплохо бы как-то начать регулировать деятельность разбушевавшихся финансовых рынков. Что и было сделано — как в Европе, так и в самих Соединённых Штатах.

Второй "звоночек" — это история с дичайшим долговым кризисом в Греции, которой стал результатом кровопийства Международного валютного фонда и других банков-кредиторов, вогнавших население европейской страны в чудовищное долговое рабство. И сейчас там обдирают православных как липку, с помощью налогов и дополнительных поборов заставляя платить огромные проценты по международным долгам. Это, конечно, не новость дня. Новизна была в том, что народ Греции на референдуме проголосовал против выплаты кредиторам, в том числе Международному валютному фонду. Таким образом, был подан первый робкий, но весьма отчётливый сигнал всем развивающимся странам, всем государствам со слабыми экономиками, попавшим в сети международных ростовщиков. Смысл данного месседжа прост: "Банкиры, идите в ж…!"

Третий "звоночек" — это Брекзит, когда большинство населения и значительная часть элит Британии сказали, что они не хотят жить в этом дивном глобальном мире, не хотят быть частью ЕС, а хотят выйти вон из всей этой распрекрасной системы новых международных отношений.

И четвёртый — уже не "звоночек", а ужасающий гром! — рождение за океаном агрессивной "трампономики", нацеленной на жёсткий протекционизм, на развитие национальных отраслей промышленности, на увеличение занятости и покупательной способности населения США и на вытеснение всех международных игроков с внутреннего рынка. Трамп, развязавший торговые войны с Китаем и Европой, похоже, взял курс на автаркию. Выламывая США из мировой экономики, он выступает главным могильщиком глобализма.

Уже сегодня "трампономика" демонстрирует свою невиданную эффективность. США переживают период экономического роста, развития промышленности и внутреннего сектора услуг. Рейтинг Трампа внутри страны неукоснительно ползёт ввысь. Америка подобно оленю сбрасывает старые, изъеденные паразитами, рога. Америка подобно тяжёлому фрегату становится на противоположенный курс, совершая на глазах всего человечества опасный и смелый "поворот оверштаг". Америка из прожорливой гусеницы превращается в бронированную куколку, чтобы затем выпорхнуть цифровой бабочкой в новую социальную вселенную.

Доктрина Рах Аmericana стремительно трансформируется в Arx Аmericana. Трамп планомерно строит стены, границы и заслоны. Если не сегодня, то завтра США откажутся от доллара, оставив разочарованное человечество копошиться в терриконах замызганных зелёных билетов. Не пора ли на просторах Евразии начать строить предприятия по переработке долларовой массы в бумагу для школьных тетрадей?

Встреча мистера Трампа и товарища Ына в Сингапуре глубоко символична. Трампистская Америка шаг за шагом выковывает для себя собственную теорию чучхе, обеспеченную мощнейшими индустриальными, интеллектуальными и IT-ресурсами. В конце концов, система цифрового социализма — это та луза, куда неизбежно закатится любое развитое общество.

А что же рынок, базар, валютные спекуляции, либерализм, гомосексуализм, феминизм, советы по правам человека, всемирные комитеты, трёхсторонние и шестиконечные комиссии вкупе с т. н. "современным искусством" и его полоумными адептами?

В новых условиях, лишённая американской поддержки, вся эта "макроновская перхоть", паршивая "международка" закономерно будет отправлена в утиль истории.

Туда же стройными рядами пойдет и пресловутая российская регрессивная общественность. Речь о профессиональных предателях, космополитах-русофобах, агентах транснациональных корпораций, мошенниках-приватизаторах и прочих завшивевших "профессорах экономики" — внесистемных и системных либералах, живущих всю жизнь на интеллектуальном и долларовом подсосе у Запада, век жующих вязкий вонючий гудрон застарелой лжи про свободу, рынок и общечеловеческие ценности.

На сегодня США возглавили назревший процесс сворачивания паразитарного финансового глобализма. Но и России не следует стоять в сторонке и ждать, чем дело закончится. Требуется уже сейчас в срочном порядке выстраивать, выковывать континентальную доктрину суверенного будущего, многоаспектную программу освоения, преобразования и организации 1/6 части суши при помощи комплексных решений и больших систем. Пора заявить миру русскую планетарную альтернативу, нацеленную на преображение природы и человека, провозглашающую космический вектор развития земной цивилизации.

США. КНДР > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 27 июня 2018 > № 2674370 Андрей Фефелов

Не стоит обольщаться!

К визиту Джона Болтона в Россию

Александр Нагорный Николай Коньков

Либеральная, проамериканская и прозападная, часть российской "элиты", власть, собственность и коммуникативные каналы в государстве предержащая, пребывает в состоянии невесты перед свадьбой, сродни тихому помешательству: "Едут, едут, едут! Наконец-то!"

И, действительно, им есть чему радоваться.

Во-первых, уже подтверждён прилёт в российскую столицу советника президента США по национальной безопасности Джона Болтона, который в ходе своего европейского турне 25—27 июня, помимо Лондона и Рима, посетит и Москву. Причём, как заявил госсекретарь Майк Помпео, для встречи с его коллегой (то есть министром иностранных дел РФ Сергеем Лавровым, хотя коллегой самого Болтона является, скорее, секретарь Совбеза РФ Николай Патрушев).

Во-вторых, следом за этим "суперъястребом", нашу страну по приглашению посла США в РФ Джона Хантсмана — скорее всего, уже на этой неделе — посетит делегация сенаторов-республиканцев в составе Ричарда Шелби (штат Алабама, председатель комитета по ассигнованиям), Джона Кеннеди (Луизиана), Стива Дэйнса (Монтана) и Джона Хувена (Северная Дакота).

Более того, в глобальном медиапространстве появились пока неподтверждённые сообщения о возможности проведения российско-американских переговоров на высшем уровне 15 июля в Вене — сразу после саммита НАТО в Брюсселе 11 июля и встречи 45-го президента США Дональда Трампа с королевой Великобритании Елизаветой II.

После четырёх лет непрерывного выливания "коллективным Западом" помоев на всё, что связано с российской властью, подобная перемена "гнева на милость" со стороны "дяди Сэма" вроде бы подтверждает правоту тех, кто всё это время выступал за максимально соглашательскую и непротивленческую позицию по отношению к "вашингтонскому обкому" и "лондонскому ЦК". Мол, тут прогнёмся, тут поддадимся, тут сделаем вид, что ничего не заметили — ТАМ это оценят и поймут, нешто они звери?!

И вот она, "сбыча мечт": лёд тронулся, господа присяжные заседатели!

Но, может быть, вся ситуация описывается иначе: слышал звон (в данном случае — треск), да не понял, где он? Очень похоже на то.

Начнём с частностей. Прежде всего, с маршрута и личности самого Джона Болтона. То, что он "суперъястреб" и ненавистник России, хорошо известно. Как, впрочем, и то, что эти его качества ничуть не отменяют жёсткого прагматизма и точного расчёта. Это сильный оппонент. И выбранный им маршрут (наверняка в первых двух точках его турне пройдут переговоры с соответствующего уровня представителями британской короны и папского престола) наглядно это демонстрирует: Болтон постарается согласовать позиции и приехать в Москву с целым пакетом "предложений, от которых нельзя отказаться", поскольку за ним будет стоять мощь не только Трампа и Ко, но и всего "коллективного Запада". И времени на раздумья останется очень мало — чуть около недели, после чего "окно" для чаемой российско-американской встречи на высшем уровне будет "захлопнуто" — непонятно, на какой срок и с какими последствиями.

Если в Кремле кто-то думает, что для "команды Трампа" в списке приоритетов встреча с Путиным стоит на принципиально ином уровне, чем встреча с Ким Чен Ыном, то он, скорее всего, заблуждается. И то, и другое, и даже "торговая война" против всего мира — всего лишь средства для того, чтобы республиканцы могли победить на промежуточных выборах в ноябре 2018 года и закрепить свои позиции в американском госаппарате, утерянные ими даже не в "восьмилетку Обамы", а после событий 9/11, то есть осенью 2001 года. С перспективой выхода самого? "большого Дональда" на победу в президентских выборах 2020 года. А для этого нужны не только раскрытые кошельки спонсоров, но и яркие внешнеполитические победы. Только и всего. Не больше и не меньше. Поэтому даже непонятно, где тут будет цель, а где — средство. То ли Болтон едет в Москву, чтобы договориться о встрече двух лидеров, то ли 45-й президент Соединённых Штатов говорит о возможности этой встречи, чтобы сделать весь "пакет Болтона" ещё более весомым в глазах его российских адресатов, включая президента РФ? Конечно, просто, "линейно" экстраполировать подход Дональда Трампа к сингапурской встрече с лидером КНДР на переговоры с Владимиром Путиным нельзя, но вряд ли различия будут фундаментальными. Американская "линейка" в подобных случаях хорошо известна: угрозы и запросы "во всю пасть", потом обмен этих угроз и запросов на реальные активы с гарантиями — отказ от гарантий — угрозы и запросы. Бесконечная машина до полного уничтожения партнёра/оппонента/конкурента. Ничего личного, просто бизнес, "Боливар не вынесет двоих".

Кстати, делегации конгрессменов "от Хантсмана" это тоже касается. Её состав указывает, что пока налицо — чисто партийное, республиканское мероприятие, причём с явно выраженным финансово-экономическим уклоном. Не стоит забывать, что Джон Хантсман принадлежит не только к церкви мормонов, но и к одной из богатейших семей США, владеющей Huntsman Corporation, и во время пребывания послом США в КНР отметился не только попыткой организации "революции зонтиков" в Гонконге, но также заключением крупной сделки своей семейной корпорации с правительством КНР. И у него есть все предпосылки повторить или даже превзойти столь успешный опыт в России — например, подключившись на "вкусных" условиях к проекту "Ямал СПГ" или другим, не менее перспективным, проектам. А заранее пролоббировать подобные сделки в политической "верхушке" США — одно из главных правил успешности американского большого бизнеса.

Корейские перспективы

визит главы Южной Кореи в Москву

Олег Щукин

21—23 июня состоялся государственный визит в Россию президента Республики Корея Мун Чжэ Ина и прошли его переговоры с президентом РФ Владимиром Путиным.

Как известно, в последний раз глава южнокорейского государства посещал Москву 19 лет назад: 27—28 мая 1999 года гостем российской столицы стал Ким Дэ Чжун, через год ставший лауреатом Нобелевской премии мира "За работу над проблемами демократии и прав человека в Южной Корее и в Восточной Азии в целом, а также за работу по примирению с Северной Кореей в частности". Но на самом деле интенсивность двусторонних контактов на высшем уровне достаточно велика.

Путин в качестве президента РФ бывал в Республике Корея трижды: 27—28 февраля в 2001 года с государственным визитом, 18—19 ноября 2005 года — на саммите АТЭС, 13 ноября 2013 года — с официальным визитом. Президент РК Ли Мён Бак участвовал в работе саммита АТЭС во Владивостоке (2—9 сентября 2012 года), а его преемница Пак Кын Хе — во встрече "Большой двадцатки" в Санкт-Петербурге (5—6 сентября 2013 года). Сам Мун Чжэ Ин уже дважды лично встречался с Владимиром Путиным: в июле 2017 года — на G20 в Гамбурге, и в сентябре того же года — на Восточном экономическом форуме во Владивостоке. Но всё это были, можно сказать, "встречи на полях", и только теперь некий дипломатический дисбаланс в двусторонних отношениях можно считать ликвидированным. Кстати, в КНДР за эти годы действующий российский президент побывал только однажды, и случилось это в уже далёком 2000 году по личному приглашению тогдашнего лидера Северной Кореи Ким Чен Ира.

Приведённые выше формальные, протокольные моменты имеют значение только в связи с экономической и политической конкретикой. А эта конкретика сегодня такова, что возведённая 65 с лишним лет назад по 38-й параллели стена, до сих пор разделяющая север и юг Корейского полуострова, этот последний артефакт Второй мировой войны, — наконец-то может из разряда политических реалий перейти в разряд памятников истории. Об этом свидетельствует та непрерывная активность, которую проявляют сейчас не только Сеул и Пхеньян, но, прежде всего, такие глобальные "центры силы", как Вашингтон, Пекин и Москва. Весьма показательно, что Республика Корея, несмотря на смену фигур, занимающих пост президента, так и не присоединилась к режиму антироссийских санкций, который с лета 2014 года ввели против нашей страны США и их союзники.

Как заявил в ходе нынешнего визита Мун Чже Ин: "Продвигаемые мной и президентом Путиным политики похожи. Если у нас есть новая "северная политика", то у России есть политика по развитию дальневосточного региона, где наши интересы встречаются. Поэтому совместное сотрудничество по этим направлениям обещает нам большой успех. У нас с президентом Путиным общие цели по денуклеаризации Северной Кореи и установлению устойчивого мира на Корейском полуострове".

Важный момент: обычно под "денуклеаризацией" на Западе понимается одностороннее прекращение Пхеньяном своей ядерной программы, но вовсе не гарантии США по неразмещению ядерного оружия на американских военных объектах в Южной Корее. Видимо, в Сеуле пока ещё не готовы ставить под вопрос присутствие американского ядерного оружия на своей территории, но эта проблема по умолчанию уже присутствует в самом термине "денуклеаризация", который в то же время не распространяется на проекты, связанные с мирным использованием энергии атомного ядра. Точно так же в формуле "установление прочного мира на Корейском полуострове" по умолчанию присутствует возможность восстановления единого корейского государства.

В этом отношении государственный визит Мун Чже Ина в Россию следует рассматривать как следующее за сингапурской встречей президента США Дональда Трампа и лидера КНДР Ким Чен Ына звено в цепи событий, открывающих путь к дальнейшему политическому сближению двух Корей. Сегодня эта перспектива становится уже реальной, а озвученные проекты продления Транссибирской железнодорожной магистрали от Владивостока до Сеула, строительства газопровода и атомных электростанций, о которых упоминалось в контексте нынешних двусторонних переговоров на высшем уровне, — всё это те инфраструктурные экономические "скрепы", которые могут обеспечить определяющую роль России в данных процессах и серьёзно усилить её позиции не только на Дальнем Востоке, но и в Азиатско-Тихоокеанском регионе в целом, добавив к "дальневосточному геополитическому треугольнику" РФ—КНР—Япония весьма значимый и лояльный к нашей стране "корейский фактор".

Россия. Корея > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 27 июня 2018 > № 2674319 Олег Щукин

Остановить мгновенье. О новой книге Сергея Шаргунова

Марфа Петровичева

Новый сборник С.А. Шаргунова «Свои» — логическое продолжение уже начатой писателем линии родовой памяти, глубокое и личное переживание ускользающего. На одном из выступлений перед московскими студентами он как-то сказал: «Я даже не знаю, насколько то, что я сейчас говорю, актуально для вас. Понимаете ли вы меня? Я ведь почти ископаемое».

Семейный портрет на фоне горящего дома. Огненная стихия — узнаваемый образ творчества Шаргунова, неизменно губительная и тревожная сила. В романе «1993» пламя этой стихии охватывает всю столицу, в кострах которой задыхается и провинция. Именно огонь становится двигателем, детонатором первого рассказа «Своих»: всё начинается с пожара в отцовском доме, с трещин на высоком зеркале, пятен копоти на старинных картинах, поразивших главного героя: символы, якоря долговременной памяти исчезают почти в мгновение. Фамильные реликвии в представлении Сергея — не просто повод дворянской гордости, в некотором смысле это координаты его родового хронотопа: Владимир Русанов — север, Сергей Герасимов, Александр Фадеев, Анастасия Цветаева — центр. Екатеринбург, Челябинск, Москва, Ленинград, непрестанная смена декораций, смута за смутой, красные за белыми, насыщенность образов доходит порой до пределов самой мистики (там, где речь заходит о царских останках). Маркс, Энгельс, Гамсун, Розанов, собеседники горячих и сильных предков, — бунтарское в Шаргуновых, лихой прищур нацбола, с мальчишеским «Ура!» ворвавшегося в солидную компанию творцов 90-х. Первые ночные клубы, конфликт с отцом, таким же бунтарём в молодости. Писательский дом в Лаврушинском переулке, Ефросиния Колюпановская, поповичи, Замоскворечье — другое. Там хохочет маленький Ваня...

Шаг навстречу читателю, смелый шаг — говорить о детях. Пересказывать только ребёнку понятный лепет, передавать другим то, чего могут не понять, чему могут позавидовать. Не любитель публиковать личные фото, Шаргунов сам же открывает читателю нечто большее. «В зоопарк пойдём мы вместе» — поэтика трогательного, небольшой рассказ, посвящённый сыну писателя, поднимает всё тот же вопрос: как сохранить? «Когда мы останавливаемся, он сразу утыкается в планшет. Его занимают бои без правил, интернет-каналы, рэп-баттлы и прочая муть… Айпад не запретишь, когда весь мир — айпад. Офисы, рестораны, банки с тёмными зеркальными окнами — окрест лакированные предметы, начинённые механикой». Как уберечь своё, своих в этом переменчивом мире? И всё же они очень похожи, отец и сын, внук — и дед.

Интересно, что в круг «своих» писатель включает не только родственников: ему одинаково интересны и пенсионер, статист телевизионного шоу («Человек из массовки»), и кутила-депутат, и официантка из Северной Кореи, таинственная муза москвича по имени Андрей. Семейная летопись по первым главам, по общему содержанию книга обретает чуть ли не проповеднический пафос: границы семьи расширяются до каждого из живущих (одним из вариантов названия сборника было «Всех жалко»). Старушки клуба «Сладостное слово» Шаргунову, пожалуй, из неродных самые родные: это его Алтайский край, драма далёких российских регионов, трагедия ждущих и просящих. «Наша Бия весной разливается, а дамбы нормальной нет. Паводок сойдёт, мы соберёмся, воду откачаем и всё, как можем, в Божий вид приведём, картины повесим…». Поистине сила Господня совершается в немощи: после «Слова» идёт «Полоса», известная история спасения лайнера уволенным сотрудником забытого аэродрома. «Свои» — книга о мгновениях. Приземление аварийного самолёта туда, где условий для посадки не ожидалось, для Андрея Сокова тоже было мгновением, а ведь он «просто помнил долг…».

Заключительное — Валентин Петрович Катаев, картину жизни которого уже вместил в себя очередной томик ЖЗЛ. Слово «свои» в финальном рассказе сборника обретает двойной смысл: для своих современников-соотечественников Катаев становится чужим. Интересно, что в рассказе «Валентин Петрович» главный герой говорит очень мало и воспринимается читателем скорее через ощущения, сны и воспоминания, чем через собственную речь. Присущее Катаеву «ассоциативное письмо» пробует и Шаргунов, на грани какого-то пуантилизма вырисовывающий пульсирующие, живые образы, способные обогатить добрый десяток романов. Романов скорее о грустном, однако в «Своих» эта грусть идёт наравне с ненавязчивым, но уверенным оптимизмом: с верой в бессмертие, надеждой на встречу, любовью — к жизни.

Еловый аромат — мне памятью о предке.

Иду я глубже в лес, как в давнюю войну.

Колючие поглажу нежно ветки,

Иголки пожую и деда помяну.

(С.А. Шаргунов, 2016)

Южнокорейская Kogas готова к проекту газопровода с РФ при ряде условий, заявил РИА Новости председатель правления и генеральный директор Kogas Чжон Сын-Иль.

"Прежде всего, денуклеаризация Корейского полуострова и снятие международных санкций являются предпосылками для продвижения подобного проекта — газопровода из Южной Кореи через Северную Корею. Должны быть соблюдены условия, прежде чем мы сможем говорить об этом проекте в деталях. Но Kogas консультировался с российскими коллегами относительно этого проекта на протяжении долгого времени. Так что мы считаем, что при соблюдении условий мы можем легко возобновить консультации с российскими коллегами относительно этого проекта", — сказал Чжон Сын-Иль.

На вопрос, будет ли Kogas готова возобновить проект сразу после дипломатических решений по данному вопросу, он ответил утвердительно.

"Надеюсь, что дипломатические усилия по снижению напряженности на Корейском полуострове дадут плоды в ближайшем будущем", — сказал он.

Заместитель председателя правления российской компании "Газпром" Виталий Маркелов ранее заявил, что "Газпром" возобновил переговоры с Южной Кореей по возможному строительству газопровода через КНДР.

Корейским товарам предложили Транссиб

Реанимация Транскорейской магистрали и соединение Южной Кореи с Транссибирской магистралью позволит ОАО «РЖД» организовать грузовые перевозки по новому маршруту

Республика Корея и Корейская Народно-Демократическая Республика (КНДР) изучат проект модернизации железных дорог своих государств. Соответствующей договорённости стороны достигли вчера на встрече заместителей министров транспорта Ким Чон Рёла и Ким Юн Хека (Южная Корея и КНДР соответственно). Это соглашение стало логичным продолжением подписанного в пятницу меморандума между ОАО «РЖД» и корпорацией «Корейские железные дороги» (Korail, Республика Корея), предполагающего проект соединения Транскорейской железной дороги и Транссиба.

Как сообщает агентство Yonhap, на западе полуострова железная дорога связывает южную часть Сеула с пограничным городом КНДР Синыйджу, однако она не функционирует и требует обновления. Железнодорожное сообщение на востоке полуострова разорвано.

По словам директора экономики транспорта и транспортной политики НИУ ВШЭ Михаила Блинкина, меморандум РЖД и Korail, а также вчерашняя встреча вице-министров транспорта Кореи и КНДР являются звеньями одной цепи, ведь выход Южной Кореи на Транссиб невозможен без содействия Северной Кореи.

«У России есть выход на железнодорожную сеть КНДР, но экономика этой страны, будем честны, достаточно скромна. Республика Корея, напротив, обладает мощнейшей экономикой. Для нас это интересно по ряду причин. Из Азии (не только из Китая, Республика Корея также является крупным экспортёром той же электроники) в Европу идёт огромный поток высокомаржинальных грузов в контейнерах. Реанимация Транскорейской магистрали и соединение Южной Кореи с Транссибирской магистралью позволит ОАО «РЖД» забрать дополнительную часть этого потока. Кроме того, наши экспортные грузы (тот же каменный уголь) смогут добраться до корейских адресатов сухопутными маршрутами, исключая перевалку в морских портах Дальнего Востока», – подчеркнул Михаил Блинкин.

Стоит отметить, что объём экспорта каменного угля из РФ в Корею в прошлом году составил 23,478 млн тонн. Объём контейнерных перевозок между странами в январе – мае 2018 года составил 47 тыс. TEU (+40% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года).

Напомним, в рамках встречи президента России Владимира Путина и президента Республики Корея Мун Чжэ Ина в Москве генеральный директор – председатель правления ОАО «РЖД» Олег Белозёров и президент корпорации «Корейские железные дороги» О Ёнг Сик подписали меморандум о взаимопонимании. Стороны выразили готовность к изучению и проработке условий организации железнодорожных перевозок в сообщении Республика Корея – Россия – Европа, включая трёхсторонний проект соединения Транскорейской железной дороги и Транссибирской магистрали с участием Республики Корея, КНДР и РФ.

Стоимость соединения Транссибирской магистрали и Транскорейской железной дороги может составить $3–4 млрд, отметил Олег Белозёров по итогам переговоров.

«На сегодняшний момент у нас есть исследования 2000-х годов, поэтому нам нужно уточнить, что произошло за последнее время. Построить всё можно быстро, в течение трёх – пяти лет это возможно было бы сделать. Может быть, даже быстрее. Мы предлагаем нашим коллегам провести трёхстороннюю встречу, начать, может быть, со сквозных пока перевозок», – передаёт слова Олега Белозёрова ТАСС.

Профессор кафедры технологии внешнеторговых сделок Всероссийской академии внешней торговли Минэкономразвития РФ Андрей Голубчик отмечает крайне высокий интерес Республики Корея к сухопутному выходу на сети РЖД.

«Экономические перспективы проекта Транскорейской железной дороги весьма многообещающие. Объёмы товарооборота России и Кореи весьма высоки (в 2017 году этот показатель составил $19,27 млрд. – Ред.), при этом корейский импорт (на сумму порядка $6,93. – Ред.) практически в полном объёме приходит в Россию через морские порты. В Южной Корее, мягко говоря, недовольны сложившейся ситуацией. При этом стоит понимать, что волевое политическое решение заново отстроить 9 км железных дорог на границе между странами уже позволит отправить первый поезд из Республики Корея в Россию, так как выход через КНДР на российскую сеть уже имеется – через переход Хасан – Туманган. Затем следует сосредоточиться на реновации железнодорожной сети КНДР», – подчеркнул Андрей Голубчик.

Константин Мозговой

России уже не нужно возобновлять с США соглашение по плутонию

Осенью 2016 года Владимир Путин подписал закон о приостановке действия соглашения об утилизации плутония, поскольку США не выполняли некие условия. Но сегодня США предлагают вернуться к соглашению. Российские ученые считают: это соглашение уже не играет никакой роли.

Но внутри самих Соединенных Штатов началась своего рода плутониевая грызня. Власти Южной Каролины через суд хотят заставить правительство США соблюдать соглашения с Россией по переработке оружейного плутония: генеральный прокурор Южной Каролины Алан Уилсон судится с правительством и министром энергетики США Риком Перри из-за завода по переработке плутония! Но почему вдруг прокурор штата пошел танком на министра энергетики и Правительство США? Оказывается, завод по переработке оружейного плутония почти построен, но федеральные власти попытались заморозить стройку."Тем самым они нарушили соглашение с Россией: наши страны договорились уничтожить здесь оружейный плутоний,- следует из прокурорского обращения в суд. - Но теперь США собираются "разбавить" плутоний и хоронить его под землёй. Южная Каролина с таким раскладом не согласна. Если завод закроют, тысяча людей лишится работы, а поток федеральных денег иссякнет".

Суд отменил решение Министерства энергетики США. И временно разрешил стройку... Но, забегая вперед, скажем: строительство завода на площадке Саванна-Ривер (оценочная стоимость - 4,8 млрд. долларов) было остановлено по ряду причин. Главная проблема - перерасход средств по сравнению с первоначальной сметой. Строительство уже обошлось в 7 млрд долларов, и ожидается, что стоимость возрастет еще больше. При этом расходы строительством не ограничатся: ежегодно на содержание завода придется тратить 1 млрд долларов, а весь его жизненный цикл оценивается в сумму от 27 до 47 млрд долларов. И стройку решили заморозить.

Но тут необходимо объяснить некие тонкости... Мало кто знает, что сегодня Соединенные Штаты плотно сидят на энергетической игле России. И сидят не первый год. Достаточно вспомнить соглашение ВОУ-НОУ (высокообогащенный уран - оружейный - в низкообогащенный, топливный), или" Мегатонны в мегаватты" (это один ядерный чёрт). Благодаря поставкам из Москвы, американские атомные станции работают на российском ядерном топливе. И каждая десятая лампочка в США сегодня включается, благодаря российскому ядерному топливу.

Далее, американские космические программы, в частности, работа американского марсохода "Кьюриосити" по Красной планете стала возможной, благодаря плутониевой "батарейке" российского происхождения, которая использует радиоактивный распад плутония-238. И, наконец, американские военные спутники-шпионы летают отнюдь не на солнечных батареях, а тоже на плутонии-238 опять же - из российских ядерных погребов. В свое время Москва передала Вашингтону 16 кг плутония-238. Но эти килограммы уже использованы. И хотя американцы уже наладили у себя производство плутония-238 и даже получили 50 г этой ценной субстанции, но серьезное ЧП на американском плутониевом производстве в Хенфорде опять остановило процесс. Что будет дальше с этим заводом, неясно. Но потребности NASA в плутонии - огромны!

Что же это за материал, который не дает спокойно спать политикам, военным, журналистам и даже президентам? Объясним сразу: плутоний бывает не только энергетический, но и оружейный. И именно вокруг оружейного плутония постоянно кипят шекспировские страсти! Но - как объясняют известные российские ядерщики, эти страсти высосаны из пальца, поскольку -при желании - атомную бомбу сегодня можно сделать не только из оружейного, но и из энергетического плутония. Главное, чтобы под боком работала атомная станция.

- Один из его изотопов - плутоний-239 делится быстрее, чем уран, и энергии дает больше, - объясняет известный российский ученый- атомщик, доктор технических наук, профессор Игорь Острецов. - То есть, взрывается он мощнее, чем уран. Первые партии плутония создавали на ускорителях. Это очень дорогое удовольствие!

Первые эксперименты с оружейным плутонием на людях провели над Нагасаки. Но вначале над Хиросимой взорвали урановую бомбу"Малыш". На Нагасаки сбросили плутониевый "Толстяк". И "Толстяк" обошел уранового "Малыша". В "Толстяке" рванули 20% плутония-239. Итог? 80 тысяч погибших, огромное количество раненых, страшно обожженных... Люди на улицах превращались в пар!

- Военным такое понравилось, - продолжает свой рассказ профессор Острецов. - Были разработаны специальные плутониевые реакторы... Надо заметить, что это время было раздольным для "мирного" атома. Первопроходцы работали с радиационными материалами, прикрываясь лишь фанерным листом. Получали гигантские дозы облучения. До 1960 года производственная лучевая болезнь была у каждого четвертого. В США тоже пребывали в эйфории: радий считали полезным. И включали в состав хлеба, питьевой воды и зубной пасты. В детских магазинах в США тогда продавался набор "Юный ядерщик", в комплект входили образцы урановых руд! К 1990 году США накопили в своих арсеналах 103 тонны оружейного плутония, СССР - 170 тонн. На две ядерные державы приходилось 273 тонны плутония-239 . А в бомбе "Толстяк" его было лишь 6,2 кг. Всего, таким образом, получается 18 750 плутониевых бомб. Значит, были "законсервировали" 2,5 миллиарда смертей. Вот поэтому и появилось Соглашение по утилизации оружейного плутония. Случилось это 29 августа 2000 года. Было решено списать по 34 тонны избыточного оружейного плутония с каждой стороны.

Но сколько плутония в действительности накопили США? Российские журналисты раскопали любопытные факты после ознакомления с отчетом Министерства энергетики США "Плутоний. Производство и утилизация оружейного плутония с 1944 по 1994 годы". Выяснилось: количество плутония в ядерных отходах, которое было указано в документах по учету материалов главных управлений Министерства энергетики, не соответствовало его количеству в отходах. В "Меморандуме по запасам плутония в отходах" несоответствие в Национальной Лос-Аламосской лаборатории составляло - по первоначальным сведениям - около 700 кг. Этого достаточно для создания более 100 атомных бомб! Делом заинтересовались специалисты Института по проблемам энергетики. Они подготовили свое расследование: "Опасные расхождения: исчезнувший плутоний в учете отходов Национальной лаборатории Лос-Аламоса". Специалисты института пересчитали отходы и выяснили: в лаборатории были наработаны ядерные отходы, содержащие 610 кг плутония. Но в отчетах ядерщиков значатся только 300 кг. А что же произошло с остальными 310 кг плутония? Кстати, по оценкам экспертов, это объем, примерно в 7 раз превышает запасы, которые есть у Северной Кореи.

- Если отчет завода по захоронению ядерных отходов ошибается на 310 кг, то это означает полную несостоятельность процесса сертификации трансурановых отходов в Лос-Аламосе, - заключают эксперты. - Это может привести к серьезнейшим последствиям. Это могло бы означать, что плутоний мог быть направлен на несанкционированные цели. Например, на создание ядерного оружия Израиля.

Но вернемся к сегодняшней плутониевой грызне в Южной Каролине. Масла в огонь подлил недавний экспертный доклад с оценками стоимости и перспектив завода в Саванна-Ривер, сделанный научной организацией "Союз обеспокоенных ученых" под руководством директора Окриджской национальной лаборатории Тома Мейсона. Этот доклад был специально подготовлен для Министерства энергетики США. И он оценил дальнейшие перспективы строительства завода скептически. Главная проблема - очень высокая цена проекта. Есть и еще одна проблема. Но если завод начнет работать, то властям придется тратить огромные средства на охрану, так как он может стать мишенью для потенциальных террористов.

- Но вся эта заварушка с оружейным плутонием сегодня - по сути "кино", - резюмирует доктор технических наук Игорь Острецов. - Соглашение по уничтожению оружейного плутония уже не имеет никакого смысла: атомную бомбу сегодня можно делать на АЭС. Все зависит от времени экспозиции. Время экспозиции маленькое - получается оружейный плутоний, большое - плутоний -238, космический. Так что надо заканчивать спекулировать плутонием. И тратить миллиарды и рублей, и долларов непонятно на что.

Надежда Попова

У России есть планы интеграции еще одного полуострова

Едва ли не самое интересное в "трансконтинентальной экономике" происходит сейчас не вокруг Украины и даже не вокруг российских "газовых потоков" в Европу. И даже не вокруг ОПЕК+.

Во всех этих темах все понятно.

Украина находится там, где находится, и будет находиться там еще достаточно долго. Тем более что выпадение ее из глобальной повестки настолько очевидно, что украинцам нужен еще как минимум один переворот, чтобы как-то оживить интерес мира к данной территории.

Страна, ходящая ходуном который месяц из-за транша в миллиард (дадут? не дадут?), интересовать может только гуманитарные миссии.

Судьбы "Северного потока — 2" тоже понятны. Ну для всех, кто не верит в пробивную мощь коалиции из Польши, прибалтийских тигров и той же Украины.

Сделка Москвы и Эр-Рияда по ОПЕК+ тоже будет развиваться. Просто потому, что это платформа не только для взаимодействия российских экономических и политических структур с саудовскими, но и глобальная платформа для ключевого для современной мировой экономики рынка энергоресурсов вообще.

Но есть одна точка на огромном Евразийском континенте, где зреет совершенно новый стратегический прорыв, способный оказать серьезное влияние на глобальные процессы в Евразии.

Это Корейский полуостров, где наша страна кровно заинтересована, чтобы если уж не интеграция, то добрососедство северной и южной его частей было реализовано в максимально короткие исторические сроки.

…В минувшую пятницу железные дороги России и Южной Кореи подписали меморандум об изучении условий организации перевозок в Европу, включая проект соединения Транскорейской и Транссибирской магистралей с участием КНДР.

Выгоды как Южной Кореи, так и КНДР нам тут вполне понятны: данные государства по сути получают таким образом независимый ни от кого, кроме вполне договороспособной Российской Федерации, сухопутный коридор, как минимум, для контейнерных перевозок в Европу и из Европы. А также наливных прежде всего грузов (нефть и нефтепродукты, например) из самой России. И не только наливных: продукты деревообработки, зерно, иная сельхозпродукция, металлы и металлоконструкции. Коксующиеся угли. Корейцев у нас многое что интересует, как и евразийские рынки для своих собственных товаров, откровенно, в общем, говоря. И неслучайно Южная Корея в июне на встрече в Бишкеке вступила в международную Организацию сотрудничества железных дорог (ОСЖД), что позволит ей в нормальном правовом режиме соединить свои железнодорожные магистрали с Транссибом через территорию КНДР.

Ну а для нас это — в виде дополнительного "бонуса" — еще и некоторая интернационализация того самого "евразийского транспортного коридора". Ибо Китай, безусловно, — наш великий восточный сосед и хоть и сложный, но стратегический партнер. Но какая-то альтернатива внутри самого "транспортного коридора" все же должна быть. В том числе и для улучшения переговорных позиций, извините за некоторый цинизм.

Ну а если еще нам удастся, к примеру, осуществить голубую, в хорошем смысле этого слова, мечту "Газпрома" и построить через территорию КНДР газопровод в Южную Корею, то полуостров еще и войдет с нами в единую энергетическую платформу. И тут нам уже будут аплодировать и сами китайские товарищи. Потому как после этого в энергетическом (а значит, во многом и макроэкономическом) плане экономика Южной Кореи станет, как минимум, нейтральной по отношению к китайско-российскому проекту обустройства региона.

Уже известно, что российская сторона предложила корейским партнерам провести трехстороннюю встречу. Цена вопроса — три-четыре миллиарда долларов. И у нас, и у южных корейцев деньги такие есть.

Да и вообще — это хороший пример того, что мы живем хоть и в сложные, но весьма интересные времена.

Дмитрий Лекух

Вау-эффект: почему скандальный указ Трампа признали законным

Верховный суд США поддержал иммиграционный указ Трампа

Верховный суд США признал законным указ президента Дональда Трампа, запрещающий въезд в США гражданам семи стран, включая несколько государств, где преобладает мусульманское население. Судьи постановили, что Трамп действовал полностью в рамках своих президентских полномочий, а также не согласились с высказываниями о том, что указ был мотивирован религиозной нетерпимостью.

Верховный суд США вынес вердикт в пользу главы Белого дома Дональда Трампа по делу о законности его иммиграционного указа, запрещающего въезд в страну гражданам семи государств, включая несколько стран с преимущественно мусульманским населением.

В поддержку указа администрации Трампа высказались пять судей из девяти. В постановлении, опубликованном на сайте Верховного суда, говорится, что решение о запрете на въезд в Соединенные Штаты «находится строго в рамках полномочий президента».

Суд также не поддержал доводы истцов о том, что указ Трампа был мотивирован ненавистью на религиозной почве. «Указ преследует законные цели: предотвратить въезд в страну граждан, которые не могут быть проверены надлежащим образом. В тексте [указа] ничего не говорится о религии», — гласит постановление, обнародованное главным судьей Джоном Робертсом.

Глава США уже опубликовал торжествующий комментарий касательно постановления Верховного суда. «ВЕРХОВНЫЙ СУД ПОДДЕРЖАЛ УКАЗ ТРАМПА О ЗАПРЕТЕ НА ВЪЕЗД. Вау!», — написал Трамп в твиттере.

О намерении Верховного суда рассмотреть иск по делу о законности «запрета на поездки» для граждан ряда мусульманских стран стало известно 25 апреля. Истцом выступили штат Гавайи, Мусульманская ассоциация Гавайев и еще три физлица. Они настаивали, что Трамп превысил свои полномочия в сфере иммиграционной политики.

За полтора года своего президентства Трамп подписал в общей сложности три версии указов о запрете на въезд в США гражданам некоторых стран — предметом рассмотрения Верховного суда, об итогах которого стало известно сегодня, являлся самый поздний из них.

Документ, в частности, запрещал въезд на территорию Соединенных Штатов для граждан Ирана, Ливии, Сирии, Йемена, Сомали и Чада. Действие указа было впоследствии распространено на КНДР и Венесуэлу, но с оговорками. При этом Верховный суд рассматривал законность указа Трампа в отношении именно тех стран, где преобладает мусульманское население.

Первая версия указа «О защите нации от въезда иностранных террористов в Соединенные Штаты» была подписана Трампом еще 27 января 2017 года.

Эта версия документа подразумевала 120-дневную приостановку приема беженцев в США. Также на 90 дней ограничивался въезд на территорию страны для граждан семи стран — Ирака, Ирана, Йемена, Ливии, Сирии, Сомали и Судана.

Указ действовал ровно неделю. 3 февраля его действие заблокировал федеральный суд западного округа Сиэтла, аргументировав это тем, что документ является дискриминационным по отношению к мусульманам. На следующий день американский минюст обжаловал это решение, однако спустя две недели апелляционное разбирательство было остановлено в связи с разработкой нового указа.

Вторая версия указа, подписанная Трампом 6 марта 2017 года, также была заблокирована еще до вступления в силу — на этот раз гавайским федеральным судом. Сам указ можно считать более либеральным, чем его первую версию, поскольку из числа стран, на которые были наложены ограничения, был исключен Ирак. Это объяснялось улучшением в стране системы информирования США о въезжающих на территорию страны граждан Ирака. В остальном же мартовский указ полностью повторял свою январскую версию.

Верховный суд отменил ограничения, наложенные на действие указа местными судами, 13 сентября. И в конце того же месяца Трамп подписал последнюю на данный момент, третью версию указа.

На этот раз Трамп снял ограничения еще и с Судана, зато под действие указа попадали три новых страны — Чад, КНДР и Венесуэла. В то же время вернулись дополнительные ограничения для граждан Ирака — им при въезде в США указ предписывал прохождение дополнительной проверки, с целью определить, не создают ли они угрозы для национальной безопасности страны.

Новая версия указа отличалась от предыдущих разнообразием мер, которые применялись к разным странам. Так, гражданам Чада, Ливии, Йемена, КНДР и Сирии полностью запрещался въезд в США. В отношении Ирана ограничения были более мягкими — приехать в Соединенные Штаты после тщательной проверки могли студенты по программам обмена. Гражданам Венесуэлы в этом случае повезло больше всего — запрет на въезд получили в основном чиновники этой страны.

Указ вступил в силу с 18 октября.

Комментируя решение Верховного суда США, профессор факультета права НИУ ВШЭ Александр Домрин подчеркнул, что в обозримом будущем оно вряд ли будет пересмотрено.

«Верховный суд США — это высшая инстанция в судебной ветви власти Соединенных Штатов. Если сейчас Верховный суд США поддержал решение собственного президента — это точка», — отмечает эксперт.

Он пояснил, что в Соединенных Штатах не работает практика, когда выше Верховного суда может быть какая-то другая судебная инстанция. «Я, конечно, провожу параллель с ЕСПЧ. В Америке такого никогда бы не позволили», — подчеркивает Домрин.

Эксперт признал, что в США бывали прецеденты, когда Верховный суд пересматривал свои собственные решения. «Но, как правило, это происходит лишь через несколько десятков лет», — уточнил он.

Демократия в опасности: граждане США теряют доверие к власти

Около 50% американцев боятся, что США превратятся в авторитарную страну

Американцы разочарованы в демократических процессах в своей стране. Более того, больше половины полагают, что демократические институты ослабевают, а риск скатывания США к авторитарному режиму достаточно велик, говорится в докладе американских аналитических центров. Как изменилось восприятие демократии в глазах граждан США с приходом к власти Дональда Трампа, — в материале «Газеты.Ru».

Половина американцев опасаются, что США «стоят перед опасностью стать недемократической авторитарной страной». Такого развития событий опасаются около 50% граждан США, говорится в докладе, подготовленном по заказу Института Джорджа Буша, Центра Байдена при Университете Пенсильвании и общественно-политического института Freedom House.

При этом, отмечают авторы исследования, распределение отношения по этому вопросу отличается от демократов к республиканцам. Если 57% сторонников Демократической партии называют такой сценарий развития событий реальным, то среди республиканцев такого мнения придерживаются уже 37%.

В то же время 55% опрошенных считают, что американская демократия «слаба», а 68% считают, что она «ослабевает».

Вместе с тем в тексте доклада указывается, что 84% респондентов считают «крайне важным» жить в условиях демократического общества. При этом среди сторонников демократов уровень поддержки этого пункта выше — 92%, в то время как у республиканцев — 81%.

В предисловии к докладу авторы пишут, что демократия сегодня испытывает серьезные проблемы из-за напора популистских и националистических движений.

Аналитические центры, которые представляют эти данные, основаны экс-президентом США Джорджем Бушем-младшим и бывшим вице-президентам США при Бараке Обаме Джо Байденом. В свою очередь, Freedom House изучает положение демократии в различных странах мира. Это консервативный институт, часто выступающий с критикой ситуации с демократическим процессом в России.

«Американцы очень озабочены состоянием демократии и хотят сделать ее сильнее. Ощущается кризис доверия к функционированию демократии, и это не вопрос который имеет «партийное» измерение», — прокомментировал доклад президент Freedom House Майкл Абрамович.

Авторы исследования также спросили респондентов об их отношениях к влиянию денег на американскую политику. По мнению 8 из 10 американцев, влияние денег на политику США ухудшает, а не улучшает ситуацию. Кроме этого 3 из 4 американцев полагают, что законы, принимаемые правительством страны, отражают интересы и желания лоббистских групп. Такого мнения придерживаются 81% демократов и 70% республиканцев.

Опрос проходил в два этапа. На первом было опрошено десять различных групп американцев, которые включали в себя религиозных деятелей, лидеров общественного мнения, действующих и бывших военных, владельцев малого бизнеса, консервативных белых избирателей и избирателей-прогрессистов. Во второй части опроса приняло участие 1700 человек из различных американских штатов. Опрос проводился с 28 апреля по 8 мая 2018 года.

Стоит отметить, что демократ Байден и республиканец Буш были активными критиками главы Белого дома Дональда Трампа и его политики. Буш, чей брат Джеб был кандидатом на праймериз от Республиканской партии, отказался поддерживать Трампа.

Либеральная пресса, активно критикующая президента США, неоднократно называла его лидером, склонным к авторитарным тенденциям. Правда, недавно этим отличились и консерваторы. Недавно американская телеведущая Эбби Хантсман в передаче Fox & Friends назвала саммит Трампа и лидера КНДР Ким Чен Ына встречей «двух диктаторов». При этом ее гость, бывший директор Белого дома по коммуникациям Энтони Скарамуччи не обратил внимания на эти слова. Стоит отметить что телеведущая — дочь посла США в России Джона Хантсмана, который близко знаком с президентом США.

Кроме веры в демократию, американцы теряют и доверие к прессе. В 2016 году агентство Gallup зафиксировало беспрецедентное падение до 32% уровня доверия к СМИ. При этом еще в 2015 году 40% респондентов утверждали, что журналисты «сообщают новости точно и достоверно».

Социологическое агентство связывает это падение в первую очередь с особенностями последней президентской гонки. Известно, что американская пресса значительно лучше относилась к оппоненту Трампа по предвыборной гонке Хиллари Клинтон. Дело в том, что подавляющее большинство журналистов — хорошо образованных людей среднего и высокого достатка, — это исторически ядерный электорат демократического кандидата.

Президент США Дональд Трамп заявил, что в КНДР сняли антиамериканские плакаты после его исторической встречи с лидером Северной Кореи Ким Чен Ыном.

"Они сняли антиамериканские плакаты по всей Северной Корее, они их сняли", — сказал Трамп в понедельник вечером, выступая перед сторонниками в штате Южная Каролина, его речь транслировали местные телеканалы.

"Сейчас у нас хорошие взаимоотношения, и я думаю, все получится. Это требует времени, это непросто", — добавил президент и выразил уверенность, что в результате его усилий "мир будет гораздо более безопасным".

Рассказывая о достигнутых успехах, Трамп напомнил, что в Пхеньяне "согласились на денуклеаризацию, согласились больше не проводить испытания". "К тому же мы вернули наших заложников… Мы возвращаем останки наших героев", — заметил он.

Первый в истории саммит США и КНДР, на котором встретились Трамп и Ким Чен Ын, состоялся 12 июня в Сингапуре. По итогам встречи Трамп заявил, что подписал "подробный" документ с КНДР, и подчеркнул, что процесс денуклеаризации Корейского полуострова начнется "очень быстро". Ким Чен Ын в свою очередь назвал подписание итогового документа "новым стартом" в отношениях двух стран и пообещал "большие перемены" в будущем.

Министр обороны Японии Ицунори Онодэра заявил, что обсудит с главой Пентагона Джеймсом Мэттисом вопросы взаимодействия с Китаем и Южной Кореей в связи с ситуацией вокруг Северной Кореи.

"Мы проведем встречу министров обороны Японии и США 29 июня, на которой обменяемся мнениями по региональным вопросам, в том числе по проблемам Северной Кореи, и вопросам союзнических отношений Японии и США. Сейчас для наших ведомств в Японии и США большой интерес представляет проблема Северной Кореи. В этот раз глава Пентагона Мэттис проведет различные дискуссии с Китаем и Южной Кореей. По крайней мере, я думаю, что он приедет в Японию после обмена мнениями по поводу этой проблемы с Китаем и Южной Кореей, выяснив их точку зрения. Думаю, в этой ситуации есть большой смысл в японо-американской встрече", — сказал Онодэра на пресс-конференции в Токио.

Министр подчеркнул, что в отношении Северной Кореи "оборонные и дипломатические ведомства Японии и США настаивают на полном, проверяемом и необратимом" отказе Северной Кореи от ядерного оружия и ракет.

Ранее Пентагон официально объявил о визите Мэттиса в Китай, Южную Корею и Японию 26-29 июня.

"Торговая война": Китай задействует главное оружие.

Начало недели на финансовых рынках выдалось мрачным. "Торговая война" между США и Китаем продолжает набирать обороты: президент Дональд Трамп угрожает ограничить китайские инвестиции в американские компании, а Китай в свою очередь задействует свое главное оружие в этом противостоянии - юань.

Итак, американский президент готовит новый шаг, и, как отмечает Financial Times, введение ограничений на китайские инвестиции может иметь гораздо более долгосрочные последствия для торговых отношений двух стран, чем торговые пошлины.

Администрация Трампа, похоже, прибегает к акту, который открывает президенту США широкие полномочия в случае национальной экономической чрезвычайной ситуации, о которой президент, вероятно, заявит.

Закон о международных чрезвычайных экономических полномочиях (IEEPA) относится к 1970-м гг. и в прошлом использовался в основном для введения санкций в отношении таких стран, как Северная Корея и Иран, отмечает издание.

История вопроса

Китайские приобретения и инвестиции в США за первые пять месяцев 2018 г. упали на 92% до всего $1,8 млрд. Об этом сообщает CNBC со ссылкой на данные консалтинговой и исследовательской компании Rhodium Group.

Давление со стороны как Пекина, так и администрации президента США Дональда Трампа, сдержало недавний всплеск трансграничных инвестиций. По данным Rhodium, завершенные китайские сделки в США, достигнув рекордных $46 млрд в 2016 г., сократились до $29 млрд в 2017 г.

Китай ограничивает бегство капитала и чрезмерное использование заемных средств. США обеспокоены защитой интеллектуальной собственности. Вашингтон усилил контроль за сделками по соображениям национальной безопасности.

В результате за первые пять месяцев этого года сорвались приобретения на сумму более $2 млрд, отмечает Тило Ханеманн из Rhodium Group.

Народный банк Китая в свою очередь сегодня заявил о снижении с 5 июля резервных требований (RRR) для ряда банков на 0,5%. Напомним, 17 апреля ЦБ КНР провел аналогичное снижение RRR впервые с начала 2016 г.

Такой шаг позволит банкам освободить порядка 700 млрд юаней ($108 млрд). Это не только сигнал в пользу ослабления юаня, но и меры по поддержке экономики, а также предотвращению корпоративных дефолтов, падения фондовых индексов и так далее.

Отметим, с начала года в КНР произошло не менее 20 дефолтов по корпоративным облигациям. Вместе с тем, во второй половине года китайским компаниям предстоит погасить облигации на 2,7 трлн юаней и еще 3,3 трлн по другим финансовым продуктам.

Курс юаня к доллару резко пошел вниз, как и ожидалось.

Мы уже неоднократно отмечали, что ослабление китайской валюты происходит именно к доллару, а к корзине валют-партнеров юань выглядит более-менее стабильно. Это еще раз подчеркивает тот факт, что действия ЦБ Китая - ответ на агрессивную политику Трампа.

Отметим также, что на все происходящее реагирует не только юань: фьючерсы на американские индексы с открытия ушли в минус и теряют по состоянию на 6:40 по московскому времени около 0,5%.

Также в глубоком минусе торгуются фьючерсы на нефть. И хотя отчасти это реакция на итоги заседания ОПЕК+, "торговая война" оказывает серьезное влияние на котировки.

Напомним, цены на нефть по итогам пятницы резко выросли в цене, однако уже сегодня весь этот рост практически отыгран. Brent в минусе на 2%.

Сеул возобновляет экономические проекты с Пхеньяном, сообщает южнокорейское министерство по делам национального объединения.

На этой неделе планируется провести переговоры по восстановлению железнодорожного и автомобильного сообщения между странами, а также по сотрудничеству в области лесного хозяйства.

Рабочие встречи по транспорту планируется провести 26 и 28 июня в демилитаризованной зоне, а встреча по лесному хозяйству намечена на 4 июля. Место ее проведения определят позднее.

Делегации на переговорах будут возглавлять чиновники на уровне заместителей министров транспорта и охраны окружающей среды, лесного хозяйства.

"Через отраслевые встречи по сотрудничеству в области железнодорожного, автомобильного транспорта и лесного хозяйства мы будем строить основу для долгосрочного развития отношений Юга и Севера, для прочного мира на Корейском полуострове, искренне обсуждая направления реализации "Пханмунджомской декларации", — отмечается в сообщении.

В конце апреля состоялся первый за десять лет саммит между лидерами двух стран. Глава КНДР Ким Чен Ын стал первым северокорейским руководителем, который перешел через военно-демаркационную линию в зону ответственности Южной Кореи. По итогам саммита была принята совместная декларация, в которой КНДР и Южная Корея заявили о намерении добиваться полной денуклеаризации Корейского полуострова, улучшать отношения, стремясь к совместному процветанию и мирному воссоединению.

В субботу в переговорном пункте Пханмунджом в демилитаризованной зоне прошла вторая по счету встреча двух лидеров за этот год.

Рейтинг поддержки правительства Японии во главе с премьер-министром Синдзо Абэ впервые за несколько месяцев превысил 50%, свидетельствуют результаты опроса общественного мнения в стране, опубликованные в понедельник газетой "Никкэй".

По ее данным, с прошлого месяца поддержка кабинета министров возросла на 10 пунктов — до 52%.

Среди тех, кто одобряет деятельность японского правительства, 36% чувствуют себя защищенными, 22% отмечают "руководящую силу" главы кабинета, 37% удовлетворены стабильностью в международном плане.

Что касается политики в отношении КНДР, которая в последнее время провела встречи на высшем уровне с Южной Кореей и США и обещала прекратить ядерную программу, 60% опрошенных японцев считают, что и Абэ также следует встретиться с северокорейским лидером Ким Чен Ыном. Еще 33% не видят необходимости в этом деле спешить.

Одна из главных проблем отношений Японии и КНДР — претензии Токио к Пхеньяну по вопросу похищенных в прошлом японских граждан. Только 32% респондентов опроса верят, что правительству Абэ удастся добиться возвращения тех, кто предположительно еще остается против своей воли в Северной Корее, 60% сомневаются в этом.

Вместе с тем 55% опрошенных позитивно оценивают результаты встречи Ким Чен Ына с президентом США Дональдом Трампом в Сингапуре 12 июня, а 35% относятся к ней отрицательно.

В сентябре правящей Либерально-демократической партии Японии предстоит выбирать председателя, и 30% опрошенных хотели бы снова видеть на этом посту Абэ. На втором месте оказался получивший в свою поддержку 26% опрошенных заместитель генерального секретаря ЛДП Синдзиро Коидзуми, сын бывшего премьера Дзюнъитиро Коидзуми. Бывший генсек партии Сигэру Исиба пользуется поддержкой 20% респондентов.

Опрос проводился в минувшую пятницу газетой "Никкэй" и холдингом "TV Tokyo" среди 990 человек — мужчин и женщин старше 18 лет.

Гендиректор - предправления ОАО "Российские железные дороги" Олег Белозёров и президент корпорации "Корейские железные дороги" (Korail, Республика Корея) О Ёнг Сик 22 июня заключили меморандум о взаимопонимании по вопросам сотрудничества. Как сообщает пресс-служба РЖД, подписание документа состоялось в присутствии Президента РФ Владимира Путина и Президента Республики Корея Мун Чже Ина.

Одним из основных направлений сотрудничества РЖД и Korail определили совместное развитие и реализацию проектов в сфере железнодорожного транспорта и логистики.

Стороны выразили готовность к изучению и проработке условий организации железнодорожных перевозок в сообщении Республика Корея - Россия - Европа, включая трёхсторонний проект соединения Транскорейской железной дороги и Транссибирской магистрали с участием КНДР, Республики Корея и РФ.

Компании также планируют развивать взаимодействие в кадровой сфере. Речь идёт об организации программ обмена опытом и специалистами, повышения квалификации и профессиональных стажировок.

Накануне состоялась встреча глав РЖД и Korail, в ходе которой стороны отметили рост объёма контейнерных перевозок между Россией и Кореей. За пять месяцев 2018 года этот показатель вырос на 40%, составив около 47 тыс. ДФЭ.

О.Белозёров подчеркнул, что компания заинтересована в дальнейшем увеличении объёмов железнодорожных перевозок между Кореей, Россией и Европой. По мнению руководителей РЖД и Korail, этому может способствовать восстановление железнодорожного сообщения на Корейском полуострове, а именно - модернизация Транскорейской железной дороги.

Стороны отметили, что для совместной работы в этом направлении в настоящее время формируются благоприятные условия. Так, в 2008-2014 годах была восстановлена железнодорожная ветка от станции Хасан (РФ) до порта Раджин (КНДР). Этот проект позиционировался как первый этап реконструкции Транскорейской железной дороги.

В ходе встречи главы РЖД и Korail также обсудили возможность организации совместного предприятия, специализирующегося на железнодорожной логистике.

Генеральный директор – председатель правления ОАО «РЖД» Олег Белозеров и президент корпорации «Корейские железные дороги» (Korail) О Ёнг Сик в присутствии президента РФ Владимира Путина и президента Республики Корея Мун Чже Ина заключили меморандум о взаимопонимании по вопросам сотрудничества, сообщила пресс-служба ОАО «РЖД».

Одним из основных направлений компании определили совместное развитие и реализацию проектов в сфере железнодорожного транспорта и логистики.

Стороны выразили готовность к изучению и проработке условий организации железнодорожных перевозок в сообщении Республика Корея – Россия – Европа, включая трехсторонний проект соединения Транскорейской железной дороги и Транссибирской магистрали с участием Корейской Народно-Демократической Республики, Республики Корея и Российской Федерации.

Компании также планируют развивать взаимодействие в кадровой сфере. Речь идет об организации программ обмена опытом и специалистами, повышения квалификации и профессиональных стажировок.

21 июня состоялась встреча глав ОАО «РЖД» и «Корейских железных дорог», в ходе которой стороны отметили рост объема контейнерных перевозок между Россией и Республикой Корея. За 5 месяцев 2018 года этот показатель вырос на 40% и составил около 47 тыс. TEU.

Олег Белозеров подчеркнул, что компания заинтересована в дальнейшем увеличении объемов железнодорожных перевозок между Кореей, Россией и Европой. По мнению руководителей ОАО «РЖД» и Korail, этому может способствовать восстановление железнодорожного сообщения на Корейском полуострове, а именно модернизация Транскорейской железной дороги. Стороны отметили, что для совместной работы в этом направлении в настоящее время формируются благоприятные условия. В 2008-2014 годах была восстановлена железнодорожная ветка от станции Хасан (РФ) до порта Раджин (КНДР), этот проект позиционировался как первый этап реконструкции Транскорейской железной дороги. Во время встречи главы ОАО «РЖД» и Korail также обсудили возможность организации совместного предприятия, специализирующегося на железнодорожной логистике.

Дмитрий Тренин: какое будущее у российско-германских отношений

В отличие от российско-американских отношений, где в обозримой перспективе нет никакой возможности для прогресса, в отношениях России и Германии еще можно многое изменить

Россия и Германия, сблизившиеся после окончания холодной войны, вновь вступили в полосу взаимного отчуждения. И этот период, скорее всего, будет длительным: российско-германская «размолвка» имеет серьезные причины. Прежняя модель партнерства, основанная на идеях «интеграции России в Европу» и «становления Большой Европы от Лиссабона до Владивостока», невосстановима. Возможно ли в таких условиях позитивное взаимодействие России и Германии — и если да, то какое и в чем именно? Какой могла бы стать в будущем модель российско-германских отношений и как они впишутся в контекст международных взаимосвязей в Евроатлантическом и Евроазиатском регионах?

На эти вопросы попытался дать ответ директор Московского Центра Карнеги Дмитрий Тренин.

Российско-германские отношения на протяжении трех столетий являлись одной из главных осей европейской политики. Россия и Германия не раз бывали союзниками, но дважды сходились в мировых войнах. Самой тяжелой войной в российской истории была Великая Отечественная, начавшаяся гитлеровским вторжением и завершившаяся разгромом нацистской Германии. Победа в этой войне сделала Советский Союз гегемоном половины разделенной Европы и Германии, ядерной сверхдержавой. Наследие Победы по сей день является базой международного статуса и воспринимается в России как основа морального авторитета Российской Федерации, как одна из важнейших составляющих современной российской идентичности. Для Германии Вторая мировая война, закончившаяся катастрофой Третьего рейха, также стала переломным событием: она привела к формированию новой немецкой идентичности, основанной на принципах правового государства, социальной рыночной экономики, гуманизма, толерантности и сдержанности в применении военной силы.

Окончание холодной войны логически поставило вопрос об объединении расколотой Германии. Согласие Москвы на германское единство в государственных рамках федеративной республики стало символом исторического примирения — через 45 лет после самой кровопролитной войны в истории двух стран. Это примирение началось уже вскоре после окончания войны (особенно на территории Германской Демократической Республики, созданной при помощи СССР) и продолжилось в начале 1970-х благодаря «новой восточной политике» канцлера Вилли Брандта. Результатом ее стали Московский и другие «восточные» договоры ФРГ. Распад СССР, последовавший сразу за германским объединением, и становление Российской Федерации как исторического преемника Советского Союза не привели к откату в отношениях. Наоборот, российско-германские связи вступили в полосу бурного развития на всех уровнях и во многих областях.

Историческое примирение

На протяжении четверти века после падения Берлинской стены и объединения Германии отношения России с этой страной развивались по восходящей. Берлин стремился играть роль проводника Москвы в ее попытках встроиться в западное сообщество, создать «Большую Европу» от Атлантики до Тихого океана. Германия превратилась в важнейшего торгового и экономического партнера России в мире. Более 6000 немецких компаний вышли на российский рынок и закрепились на нем. Культурные и гуманитарные двусторонние связи достигли невиданных объемов. Многие российские немцы переселились в Германию, создав миллионную русскоязычную диаспору в центре Европы. В глазах немцев Россия перестала быть угрозой. В глазах большинства россиян Германия превратилась в одного из ближайших и вернейших друзей России. В своей речи в бундестаге, произнесенной в сентябре 2001 года, президент Владимир Путин провозгласил «европейский выбор» России.

На протяжении всех этих лет между двумя странами, разумеется, возникали и накапливались проблемы.

В Германии с озабоченностью наблюдали за происходящим в России. Мимо внимания Берлина не прошли трудности демократической и рыночной трансформации страны; установление в ней авторитарного правления и олигархической модели капитализма; жестокости, сопровождавшие войну в Чечне; случаи нарушения прав человека и возрождение консервативных и традиционалистских ценностей.

В России, в свою очередь, были разочарованы ролью, которую ФРГ сыграла в распаде Югославии, а затем в косовском конфликте. Германия в целом поддержала политику расширения НАТО на восток, а внешнеполитический курс Берлина после ухода в отставку в 2005 году кабинета Герхарда Шредера и прихода к власти Ангелы Меркель был скорректирован в сторону большего атлантизма. Все это не могло не вызвать недовольства Москвы. Параллельно нарастала напряженность в российско-американских отношениях. В выступлении на Мюнхенской конференции по безопасности в феврале 2007 года Путин резко осудил мировую гегемонию США.

Тем не менее вплоть до 2011 года развитие российско-германских — как и в целом российско-европейских — отношений оставалось поступательным. Берлин инициировал «партнерство для модернизации», чтобы помочь России не только развивать экономику, но и содействовать модернизации других сторон жизни 3. Москва, в свою очередь, выступила с инициативой подписания договора по европейской безопасности, а затем поддержала предложение Берлина о создании комитета министров России и ЕС по вопросам внешней политики и безопасности для урегулирования застарелых конфликтов («мезебергская инициатива»). Владимир Путин лично продвигал в Германии концепцию «Большой Европы» как платформу для тесного экономического и научно-технического, а в перспективе и политического сотрудничества.

Причины разворота тенденции

Тенденция изменила направление, после того как Владимир Путин объявил о своем намерении участвовать в президентских выборах 2012 года. Многие в Германии были глубоко разочарованы этим шагом. Они расценили его как откат назад в политическом развитии России, предвещавший также негативный поворот во внешней политике Москвы. Между тем решение Путина вернуться в Кремль во многом объяснялось его оценкой политики США в таких вопросах, как строительство системы противоракетной обороны, расширение НАТО, поддержка «арабской весны» и интервенция в Ливии. Путин, кроме того, сделал вывод о неспособности или нежелании государств Европы, включая Германию, позитивно, с точки зрения Москвы, влиять на американскую политику.

После победы на выборах президент Путин, обвинив страны Запада во вмешательстве в российские дела, взял курс на «суверенизацию» внутриполитической сферы России, т. е. на устранение или снижение иностранного влияния на общественно-политические процессы в стране. Этот курс предполагал, в частности, введение ограничений на деятельность российских неправительственных организаций, финансировавшихся из-за рубежа, а также некоторых иностранных фондов, включая немецкие. Климат в российско-германских отношениях резко посуровел. Россия в германских СМИ и общественном мнении приобрела отчетливо негативный образ авторитарного клептократического государства, которое не способно выстроить современную экономику и паразитирует на природных ресурсах; режима, преследующего инакомыслие и угрожающего свободному демократическому выбору соседей (Украина, Эстония, Грузия) и т. д. Жесткой, в том числе внутрипартийной, критике подверглись те умеренные деятели, которые призывали проявить «понимание» мотивов российской политики и «не рубить с плеча».

Влияние украинского кризиса

Украинский кризис 2014 года окончательно завершил эпоху тесного дружественного взаимодействия между Россией и Германией. Охлаждение переросло в отчуждение. Еще в 2012−2013 годах, то есть задолго до украинского кризиса, в Берлине были раздражены стремлением Москвы сохранить Украину в орбите своего влияния и включить ее в инициированный Путиным Евразийский союз. В Москве, напротив, возлагали на Германию значительную часть вины за отказ Европейского союза обсуждать с Россией условия готовившейся ассоциации Украины с ЕС. Наконец, Кремль обвинил Германию и другие страны ЕС — Францию и Польшу — в нежелании отстаивать компромиссную договоренность об урегулировании кризиса (достигнутую в феврале 2014 года между украинскими властями и оппозицией при посредничестве этих трех стран) и, соответственно, в пособничестве государственному перевороту в Киеве.

Резкая силовая реакция России на события в Киеве повергла Германию в шок. Российские вооруженные силы взяли под контроль Крымский полуостров, где вскоре был проведен референдум о вхождении этой территории в состав РФ. За присоединением Крыма и Севастополя последовала неудавшаяся попытка поддержанных Москвой антимайданных сил и прибывших из России активистов создать на юге и востоке Украины «государство Новороссия» — попытка, приведшая в итоге к войне в Донбассе. Российская внешняя политика совершила крутой поворот, силой оружия вмешавшись в события в соседней стране и присоединив часть территории, население которой очевидно тяготело к России.

В условиях кризиса Кремль фактически перешел на военное положение. Не имея стратегии и плана действий, Москва была вынуждена импровизировать, совершая много ошибок. В ходе войны в Донбассе, особенно в 2014 и 2015 годах, России приходилось не только помогать местным повстанцам, организованным донецкой «контрэлитой», но и вовлекаться в ход военных действий непосредственно, хотя и скрытно, чтобы не допустить разгрома донбасского ополчения киевскими войсками. Эта задача была в итоге выполнена, но высокой ценой. Доверие в Германии к действиям России и словам ее руководства было подорвано, а затем фактически сошло на нет.

Тезис президента Путина о том, что немцы, за 25 лет до того получившие с согласия Москвы возможность реализовать единство своей нации, должны «понять» чувства русских в Крыму, возвращающихся домой в Россию 6, был резко отвергнут Берлином. С точки зрения германского правительства, действия РФ на Украине, охарактеризованные как неспровоцированное применение военной силы, аннексия части территории соседнего государства и поддержка в нем сепаратизма, подорвали европейский мирный порядок, существовавший с 1945 года, и нарушили основополагающие документы системы безопасности в Европе. В Германии не могли не провести параллели с историческим «возвращением немцев домой» — вместе с отторгнутыми от Германии землями.

Большой конфликт в Европе в 2014−2015 годах удалось предотвратить. Спекуляции на тему «российского реваншизма» и угрозы Прибалтике и Польше, с самого начала надуманные, развеялись. Германия вместе с Францией сыграли важную роль при достижении в Минске договоренностей о прекращении насилия и решении конфликта на Востоке Украины. Минские соглашения, заключенные при личном участии канцлера Германии и президента России в феврале 2015 года («Минск-2»), и сегодня теоретически могут служить основой для урегулирования ситуации в Донбассе. Вместе с тем очевидно, что Минские договоренности в большей степени удовлетворяли интересам Москвы и у киевского руководства с самого начала не было не только намерения, но и возможности реализовывать их. При этом, полагаясь главным образом на поддержку США, руководство Украины не было склонно реагировать на довольно робкие попытки Германии и Франции подвигнуть его к выполнению условий «Минска-2».

Гибридная война и судьба либерально-демократического порядка

Понятие «гибридная война» (hybrid warfare) используется сегодня на Западе в основном как совокупная характеристика действий России по подрыву политических устоев и социального единства других стран — от США до Черногории. В то же время, говоря о нынешних отношениях России и Запада, часто употребляют выражение «новая холодная война». Это ошибочный подход. Холодная война — уникальное явление, которое не повторится в истории. Нынешнее противоборство носит иной характер, проходит в иных формах и ведется во многом в других сферах. Для описания современной конфронтации мы будем говорить о гибридной войне, главными участниками которой являются Россия и США.

В ходе продолжающегося конфликта Германия не только участвует в коллективном давлении на Россию, но и выступает лидером и координатором санкционных усилий в рамках Евросоюза. Канцлеру Меркель удалось при этом добиться желаемого: часть немецких деловых кругов, наиболее вовлеченная в экономические связи с Россией, вынуждена была согласиться с необходимостью жесткого давления на Москву с целью изменить ее внешнюю политику. Большая часть немецкого бизнес-сообщества, в эти связи не вовлеченная, отнеслась к санкциям спокойно и поддержала позицию своего правительства.

В России не все и не сразу поняли, однако, что дело здесь не только в теснейшей связи немецкой политической, медийной и бизнес-элиты с элитами Соединенных Штатов Америки. В целом в Москве склонны переоценивать роль Вашингтона в различных международных ситуациях — как, впрочем, и наоборот. Между тем Берлин действовал так, а не иначе не только из-за солидарности с Вашингтоном: категорическое неприятие военного вмешательства в Европе и особенно аннексии территорий составляет часть международно-политической идентичности Федеративной Республики Германия после Второй мировой войны. ФРГ делала исключения из этого принципа, но лишь для США и НАТО (в Сербии и Косово), то есть для своего старшего союзника и членов своего военно-политического клуба, чьи намерения заведомо считались благими. Россия не имела оснований рассчитывать на такое же отношение к себе.

Сегодня Германия фактически рассматривает Россию как потенциальную угрозу европейской безопасности и поддерживает коллективные усилия НАТО по укреплению восточного фланга альянса с целью «сдерживания России». Символический германский контингент в составе батальона бундесвера уже размещен на ротационной основе на территории Литвы. Германия приняла программу увеличения военных расходов, хотя их уровень все еще не достигает 2 % ВВП (норматив, согласованный в рамках НАТО). При всем этом очевидно, что ощущение угрозы со стороны России в немецком обществе и даже политическом классе пока сравнительно умеренное, несопоставимое со временами холодной войны.

Россия, со своей стороны, видит своим главным противником Соединенные Штаты, а в последнее время в Москве стали причислять к противникам также и Великобританию. Европейские страны — члены НАТО имеют в России неофициальный статус своего рода полукомбатантов: они участвуют в противоборстве, особенно в разведывательной, военной, экономической и информационной сферах, но делают это в основном из союзнической солидарности. Иначе говоря — в силу зависимости от старшего союзника, США. Они союзники главного противника, но, в сущности, не противники. Отношение в России к ним, в том числе к Германии, принципиально иное, чем к США. В политическом и особенно пропагандистском отношениях оно отчасти напоминает отношение Запада к странам Восточной Европы во время холодной войны, но в плане экономическом и технологическом страны Европейского союза продолжают оставаться — в отличие от США — важнейшим партнером России.

На этом фоне важно, что Берлин, жестко критикуя действия Москвы, не отказался от диалога с ней. В гибридной войне между Россией и США Германия заняла своеобразную позицию верного американского союзника, поддерживающего санкционированный Вашингтоном постоянный контакт с Россией. Формально между трансатлантическими союзниками нет «зазора» на российском направлении. Но если в США Россия стала абсолютно «токсичной», а отношение к ней со стороны американского истеблишмента сегодня немногим лучше, чем к Ирану или Северной Корее, то для Германии Россия остается важным соседом, с которым необходимо иметь дело.

В гибридной войне военная сфера не является, — во всяком случае, до сих пор не была — главной. Гораздо более интенсивное противоборство развивается в информационном пространстве. Практически все ведущие СМИ Германии заняли принципиально критическую позицию в отношении российской политики, хотя тон этих публикаций остается заметно более умеренным, чем у американской или британской прессы. В немецких СМИ продолжается профессиональное, опирающееся на анализ и логику обсуждение ситуации в России, российской внешней политики и отношений с Москвой. При этом видна конкуренция различных идей и подходов. В Берлине продолжает работать институт «Диалог цивилизаций».

В свою очередь, ожесточенная критика со стороны российских государственных СМИ распространилась не только на политику Берлина в отношении России — она затронула такие тяжелые и актуальные для немцев темы, как иммиграционная политика. В Германии, где проживает много выходцев из бывшего СССР, подобный подход был расценен как вмешательство во внутренние дела страны и попытка дестабилизировать в ней общественно-политическую обстановку. Примером может служить раздутое СМИ так называемое «дело Лизы» — девочки, якобы изнасилованной иммигрантом. Еще больший вред наносит разнузданность и вседозволенность, допускаемые в последнее время в государственных российских СМИ, персональные оскорбления в адрес немецких политиков включая канцлера.

После того как США заявили о вмешательстве России в президентские выборы 2016 года, из Берлина также прозвучали обвинения в кибератаке российских спецслужб на серверы правительственных и государственных структур ФРГ. Официальных претензий к России в связи с выборами в германский бундестаг 2017 года не было, однако тема кибератак и шпионажа со стороны Москвы прочно закрепилась в общественном сознании немцев. Наряду с этим массмедиа ФРГ постоянно критикуют Россию за военную операцию в Сирии — особенно за поддержку режима Башара Асада и бомбардировки позиций его противников в густонаселенных районах Алеппо и Восточной Гуты.

Германия выступает и с более общими претензиями к России, утверждая, что в целом ее действия подрывают либерально-демократический порядок в мире. Весомость этих обвинений возрастает, если принять во внимание, что с избранием Дональда Трампа президентом США многие стали рассматривать Германию как лидера (временного, до «нормализации» внутриполитической ситуации в США) либерально-демократического Запада. В самой Германии, правда, этот порядок воспринимают скорее как совокупность принципов, норм и правил, чем как геополитическое доминирование Запада во главе с США. Сторонников «однополярного мира» здесь не так много.

В России же либерально-демократический порядок напрямую увязывается с американской гегемонией, которой Москва бросила открытый вызов еще в 2014 году. Кремль считает неизбежным формирование нового мирового порядка, основанного на равновесии и взаимодействии нескольких центров силы. Необходимо, правда, иметь в виду, что для России на самом деле характер миропорядка менее важен, чем ее место в нем.

Ориентиры нового правительства «большой коалиции»

Весной 2018 года было сформировано новое правительство Германии. Правящая коалиция в целом сохранила преемственность в отношении политики на российском направлении. Обновленный берлинский кабинет подтвердил безусловную приоритетность, с точки зрения германских интересов, трансатлантических отношений и европейской интеграции. В то же время за пределами альянса ХДС/ХСС — СДПГ — в рядах представленных в бундестаге Свободной демократической партии, Левой партии и «Альтернативы для Германии» — ощущается стремление предложить иную концепцию германо-российских отношений, альтернативную мейнстримовской. Немецкие зеленые последовательно отстаивают «ценностный» подход к отношениям с Москвой.

Тем не менее традиция «восточной политики» Вилли Брандта, нацеленная в прошлом главным образом на поиск взаимопонимания и сотрудничества с Москвой, сейчас переосмысливается в направлении большего упора на отношения со странами Восточной Европы от Польши до Украины. «Особые отношения» Германии с Россией, не говоря уже о формировании какой-то «оси» Берлин — Москва, определенно отвергаются не только в блоке ХДС/ХСС, но и в руководстве СДПГ как пагубные для национальных интересов Германии. Берлин готов поддерживать диалог с Москвой, но не отступая от принципов и опираясь на солидарность стран ЕС и НАТО.

Такая позиция если не отвергает, то отодвигает высказывавшиеся ранее идеи о возвращении России — под тем или иным предлогом — в «восьмерку»; о поэтапном ослаблении антироссийских санкций по мере нормализации положения в Донбассе; о частичной реанимации российско-германского партнерства, в частности в деле экономического восстановления Украины. Приходится признать, что некоторые из этих идей безнадежно устарели. Относительно же других в Берлине ждут первых шагов со стороны Москвы. В любом случае существует достаточно оснований для продуктивного германо-российского диалога с позиций, как говорили во времена холодной войны, мирного сосуществования государств с разными, иногда противоположными геополитическими интересами.

«Понять Германию»

Москва утратила надежду на то, что Берлин будет проводить качественно более мягкую, чем его союзники и партнеры, политику в отношении России. Методы политики — одно, содержание — другое. В Москве распространено убеждение, что Германия, даже если ее правительство того пожелает, не сможет избрать в отношении Москвы курс, существенно отличающийся от американского. Реакция Берлина в марте 2018 года на «дело Скрипалей», которое в Москве считают антироссийской провокацией, стала еще одним подтверждением этого тезиса. Таким образом, по мере обострения российско-американской гибридной войны Берлин будет вынужден также ужесточать свою позицию.

Москве не стоит обижаться на Берлин и обвинять немцев в отсутствии благодарности за поддержку Россией на рубеже 1990-х годов германского объединения. Существенное расхождение с союзниками и партнерами по российскому вопросу в самом деле чревато серьезнейшими проблемами для Германии и ее претензий играть руководящую роль в ЕС. Небольшие партии и отдельные персоны могут выступать с особым мнением по поводу политики на российском направлении. Однако ведущие политические силы Германии четко следуют проатлантической ориентации, и в конфронтации США и России для них не возникает вопроса о том, чью сторону занять.

Кроме того, даже у самых сильных и влиятельных членов ЕС не может быть чисто национальной внешней политики. Германия — часть Евросоюза. Будучи одной из самых «европейских» стран этого объединения, она сознательно с самого начала строит свою политику в отношении России как европейскую. Подход же ЕС к России формируется не в последнюю очередь с учетом мнения Польши и стран Прибалтики, где политический истеблишмент и общественное мнение настроены резко антироссийски. Намеченный на 2019 год выход Великобритании из ЕС и приход к власти популистов в Италии не приведут к тому, что Европа в целом смягчит антироссийский курс. Целый ряд других стран — от Швеции до еще недавно дружественной России Испании — настроен настороженно по отношению к сегодняшней российской политике. При всем значении отдельных государств, в том числе таких крупных, как Германия, важную роль здесь играют органы Евросоюза — Европейский совет, Европейская комиссия, а также Европейский парламент. Все эти наднациональные органы настроены в отношении РФ довольно скептически. Игнорировать Брюссель не получится, и этого не следует делать.

Очевидное политическое ослабление позиций Ангелы Меркель и ее предстоящий уже в краткосрочной перспективе уход с поста канцлера создают условия для активизации французской политики, направляемой амбициозным президентом Эмманюэлем Макроном. Германо-французский тандем неожиданно стал более конкурентным, хотя фундаментальные позиции Германии, разумеется, остаются гораздо более сильными, чем у Франции. Другой вопрос, возникающий в этой связи, — о преемнике самой Меркель на посту главы правительства ФРГ. Для отношений с Россией оба фактора будут иметь существенное значение.

Необходимо также учитывать, что значение российского рынка для экономики Германии сильно уменьшилось в результате кризиса и стагнации российской экономики — на фоне успехов интеграции Восточной Европы в ЕС. Товарооборот Германии с Чехией превысил объем российско-германской торговли. Говоря о Востоке, в Германии сейчас имеют в виду Китай, а не Россию. Наконец, представления самого германского политического класса о месте и роли России в мире разительно отличаются от представлений в Кремле. Все это Москве необходимо понимать и учитывать, планируя долгосрочный подход к двусторонним отношениям.

Для России в ее новом геополитическом положении стратегической целью является уже не создание общих пространств внутри проектировавшейся «Большой Европы от Лиссабона до Владивостока», а выстраивание соседских отношений с реально существующей Европой от Лиссабона до Хельсинки — Европой, которая еще долгое время будет оставаться младшим партнером США. Точно так же для Германии едва ли продуктивно рассматривать Россию как политически, экономически и социально отсталую Европу, которую необходимо цивилизовать и каким-то способом привязать к себе, приблизив ее к стандартам ЕС. Россия не самая большая часть «Европы-2», которую нужно довести до уровня передовой Европы, а наиболее крупный из ее непосредственных соседей наряду с Турцией, арабским миром и Ираном. Ее нужно непременно принимать по внимание. Но, главное, во избежание новых разочарований, необходимо принимать ее такой, какая она есть.

Политический диалог и его рамки

Политические отношения России и Германии, таким образом, надолго останутся натянутыми, в том числе с учетом более широкого российско-западного контекста. Вероятно, уровень враждебности между Германией и Россией и дальше будет существенно ниже, чем между Россией и США, но на позитивное развитие германо-российских отношений сдерживающее действие окажет натовская и евросоюзная солидарность. Германия не будет жертвовать даже малой толикой отношений с США и партнерами по ЕС ради улучшения отношений с Россией. В то же время большинство немецких политиков убеждены, что обеспечение европейской безопасности без России невозможно. Это явно благоприятное обстоятельство создает условия для постоянного политического диалога между Россией и Германией на высшем уровне — как минимум для информационных целей.

Помимо Европы у двух стран есть много совпадающих интересов в других регионах мира. В свое время Москва, Берлин и Париж выступили с критикой вторжения США и Великобритании в Ирак. По иранской ядерной проблеме Россия и Германия — в отличие от США — остаются привержены Совместному всеобъемлющему плану действий (СВПД), принятому в 2015 году. Берлин и Москва также выступают за ослабление напряженности на Корейском полуострове, Ближнем Востоке и в Северной Африке. Стабилизация положения в Сирии и послевоенное восстановление страны, несмотря на различие ряда принципиальных позиций, может также стать предметом взаимодействия России и стран ЕС включая Германию. Россия и Германия вместе с другими странами ЕС могут сотрудничать и в восстановлении стабильности в Ливии. Правда, такое сотрудничество возможно только при условии предварительного согласия сторон по тем фундаментальным вопросам, которые их сейчас разделяют, — таким как будущее сирийского политического режима.

В то же время приходится признать, что российско-германского диалога и даже взаимодействия недостаточно для решения актуальных проблем безопасности в Европе. Здесь со стороны Запада ведущую роль играют США и структуры НАТО. Компромисс между ними и Россией пока выглядит недостижимым: Вашингтон требует от Москвы коренного изменения политической линии, то есть фактически капитуляции. В таких условиях Кремль не согласится на принципиальные уступки. Миротворческая операция ООН в Донбассе может стать способом реализации Минских соглашений, а не их заменой. Простая «сдача» Донбасса Киеву не приведет к ослаблению давления США на Россию и не вызовет благоприятного для Москвы размежевания в западном сообществе. Скорее можно ожидать обратного — усиления давления по всем направлениям начиная с Крыма, затем Калининграда и т. д. Вместо заветного места за столом переговоров в новой «Ялте» российское руководство может получить приглашение на суд в «Гаагу». Гибридная война в таких условиях будет продолжена.

Тем не менее существуют некоторые возможности как минимум для стабилизации конфронтации, и российско-германское сотрудничество могло бы здесь оказаться полезным. Речь идет о сохранении советско-американского Договора по ракетам средней и меньшей дальности (ДРСМД), выход из которого мог бы привести к возвращению этого вида вооружений в Европу и резкому повышению уровня военной опасности в регионе. Речь может также идти и о взаимной сдержанности России и НАТО в вопросах размещения вооружений и военной деятельности в Европе. Сегодня, когда традиционный контроль над вооружениями постепенно уходит в прошлое, необходим диалог о способах обеспечения безопасности в отсутствие количественных ограничений и взаимного контроля. Россия и Германия могли бы — совместно с другими странами в рамках ОБСЕ — углублять такой профессиональный диалог в сфере современных неядерных вооружений.

Возможная стратегия односторонних шагов России

Попытки торговаться с США заранее обречены на провал. Конструктивный для России путь — действовать в рамках и в духе Минских соглашений, демонстрируя сторонам «нормандского формата», в том числе Германии, искреннюю готовность реализовать эти договоренности в полном объеме. Главное при этом — обеспечить прекращение огня на линии соприкосновения и тем самым исключить дальнейшее абсолютно бессмысленное кровопролитие. Далее — произвести обмен пленными и удерживаемыми лицами, облегчить положение жителей региона и нормализовать условия повседневной жизни в Донбассе. Сам Донбасс при этом должен рассматриваться как составная часть Украины. Россия не претендует на эту территорию и считает, что судьба Донбасса должна быть решена в ходе реализации Минских договоренностей, так же как и вопрос о допуске мониторинговой миссии ОБСЕ на донбасский участок российско-украинской границы.

Параллельно с демонстрацией приверженности «Минску-2» Москве стоило бы проявить инициативу и приступить к самостоятельному закреплению и обустройству своего европейского «геополитического фасада». Такая политика предусматривала бы, помимо односторонних шагов как главного ее содержания, взаимодействие с непосредственными соседями, а также с другими странами Европы включая Германию. Речь идет об Украине (в частности — Донбассе), Молдавии и Приднестровье, а в более отдаленном будущем — о Грузии, Абхазии и Южной Осетии.

Москве пора признать, что Украина окончательно порвала с Россией, стала де-факто военно-политическим союзником США и вошла в сферу экономической ответственности ЕС. Тем самым она вышла за пределы общих с Россией политического, экономического, гуманитарного и интеллектуального пространств. Теперь свой шаг должна сделать Россия, исключив Украину из «своего» мира и рассматривая ее как в полном смысле слова иностранное государство. Москве не стоит больше надеяться на смену режима в Киеве и восстановление хотя бы малой доли своего влияния на Украину. Москве не стоит пытаться влиять на политические процессы на Украине: любые перемены там в обозримой перспективе будут происходить на неизменной и прочной антироссийской платформе. Будущее место Украины в восприятии официальной Москвы — где-то рядом с Болгарией и Румынией.

Украина и Россия быстро становятся друг для друга «чужими» странами. Конфликт между ними от этого не притупляется, но уровень эмоциональности уже не столь высок. Становится возможным более спокойно отнестись к вопросу членства Украины в НАТО. Пока он не стоит на повестке дня, но, по сути дела, сама его постановка безнадежно устарела. Украина и вне НАТО уже сегодня потенциальный противник России, и она останется таковым, пока не будут урегулированы вопросы о Донбассе и Крыме. То есть в первом случае — на многие годы, а во втором — на десятилетия вперед.

При поддержке США и других стран НАТО Украина в состоянии со временем укрепить и перевооружить свою армию, способную стать более опасным противником для Вооруженных сил РФ, чем сегодня. Даже не вступая в НАТО, Украина имеет возможность предложить США разместить на ее территории свои военные базы и другие объекты. Например, утратив шанс на базирование в Севастополе, ВМС США могли бы при желании использовать Одессу. При этом, не связанные обязательством защищать Украину, США могут позволить ее вооруженным силам действовать более свободно, без угрозы автоматического вовлечения Америки в конфликт с РФ.

Украина не станет членом Европейского союза в обозримом будущем, но она все больше будет ассоциироваться с ЕС экономически и политически. Со стороны Европы ведущую роль в этом процессе будет играть Германия. Экономические отношения России и Украины претерпевают быструю эволюцию, аналогичную торговым отношениям РФ со странами бывшего СЭВ и республиками Прибалтики. У России, по-видимому, не будет возможности поучаствовать совместно с Германией в экономическом восстановлении Украины, но ей и не придется платить за модернизацию соседней страны. Украина, однако, останется транзитной страной для экспорта части российского газа в Европу. Москве придется согласиться с позицией Берлина: строительство второй очереди газопровода «Северный поток» должно быть увязано с сохранением в тех или иных объемах украинского транзита. Вопрос об объемах — предмет переговоров.

В условиях окончательного «развода» с Украиной наиболее разумным для России было бы перенести центр тяжести с «собирания земель» на собирание людей. А конкретно — запустить программу привлечения в РФ тех украинских граждан, которые готовы ассоциировать себя с Россией. Такую программу можно было бы начать активно осуществлять в районах Донбасса, контролируемых сегодня ДНР и ЛНР, но не ограничиваться этим. Переход пророссийских элементов с Украины в Россию облегчил бы в будущем решение проблемы Донбасса, который рано или поздно вернется де-факто в состав Украины. Россия при этом так или иначе утратит ненужный ей, в сущности, геополитический буфер, но приобретет людей, готовых связать свое будущее с РФ.

Аналогичным образом России можно было бы принципиально перестроить подход к Молдавии и Приднестровью. Молдавия давно стала ареной противостояния внутриполитических сил, ассоциированных с Россией и Западом исключительно условно. На самом деле речь идет о борьбе элитных групп, преследующих собственные интересы. У России есть давние связи с Молдавией, но перспектив близкой интеграции с этой страной не просматривается. Ассоциация Молдавии с Европейским союзом тем временем стала фактом, который не стремятся и в любом случае не в силах изменить даже «пророссийские» силы.

Молдавия пока что остается нейтральной страной. В принципе, гипотетическое членство Молдавии в НАТО или объединение с натовской Румынией не представляет для России существенной дополнительной угрозы — в условиях фактического союза с США враждебной Украины. Напротив, после резкого изменения геополитической ситуации на Украине в 2014 году и начала нового противоборства между РФ и США небольшой российский контингент в Приднестровье оказался в крайне уязвимом положении.

Москве нет необходимости ни удерживать мифический «плацдарм на Днестре», не имеющий стратегического значения и не обеспеченный ресурсами, ни содержать верхушку Приднестровской республики, которая экономически давно ориентирована на страны ЕС. Как и на Украине, Россия могла бы предоставить возможность всем желающим в Приднестровье и правобережной Молдавии переселиться в РФ с перспективой приобретения — для тех, у кого его нет, — российского гражданства.

Одновременно Москва, памятуя о нереализованных инициативах начала 2010-х годов, могла бы предложить Берлину обратиться к Кишиневу и Тирасполю с призывом начать под эгидой ОБСЕ переговоры об урегулировании приднестровского конфликта и объединении Молдавии. Успех таких переговоров позволит преодолеть застарелое противостояние и снизить уровень конфликтности в одном из регионов Европы. В то же время взаимодействие России и Германии/ЕС в деле объединения Молдавии могло бы стать моделью российско-германского/европейского сотрудничества в решении проблем безопасности на Востоке Европы.

Если переговоры с Германией по Молдавии окажутся успешными, следующим шагом могло бы стать сотрудничество в Закавказье. Идущие уже десять лет консультации по Абхазии и Южной Осетии фактически зашли в тупик. Принципиальные позиции абхазов и осетин с одной стороны и грузин с другой в обозримом будущем, по-видимому, не изменятся. Однако есть возможности укрепить безопасность вдоль линий, разделяющих российских и грузинских пограничников; расширить коридоры для гуманитарного обмена, экономического и культурного сотрудничества. Можно было бы возобновить диалог с участием всех заинтересованных сторон — вначале на неофициальном уровне — о перспективах урегулирования спорных вопросов. Европейская сторона могла бы выступать в качестве модератора такого диалога.

Цель этих шагов в отношении Украины/Донбасса и Молдавии/Приднестровья не изменение характера или хотя бы климата отношений РФ и Германии и превращение их в партнерские и дружественные — в обозримом будущем такая цель недостижима. Однако предлагаемые меры позволили бы высвободить ресурсы (направляемые сегодня на поддержку нежизнеспособных политических конструкций, польза от которых продолжает убывать); использовать конфликтное урегулирование для укрепления человеческого потенциала — важнейшего компонента национальной мощи страны. Сотрудничество с Берлином может помочь Москве оптимизировать геополитическую обстановку в регионах «замороженных» конфликтов. Такой маневр нельзя будет трактовать ни как уступку со стороны России, ни как рост российской угрозы. Если благодаря предлагаемому подходу европейцы — и конкретно немцы — будут в еще меньшей степени видеть в России угрозу, то это окажется хорошим побочным результатом.

Важнейшей, хотя и отдаленной стратегической целью России на западном направлении является нормализация связей, в первую очередь экономических, с Европейским союзом. Ближайшая задача в области российско-германских экономических и научно-технических отношений состоит в том, чтобы санкции, введенные Германией и ЕС против России, означали только то, что они означают, а именно конкретные ограничения, направленные на определенные отрасли экономики, компании и лица. Такие ограничения не служили бы препятствием для развития экономических отношений в других областях. В то же время Москве необходимо учитывать, что характер американо-германских отношений еще долго будет позволять США оказывать давление на Германию с целью ограничения и сокращения ее экономических связей с Россией.

Важнейшей экономической связкой между Россией и Германией останется российский нефтяной и газовый экспорт, доходы от которого составляют значительную часть поступлений федерального бюджета РФ. Германия заинтересована в сохранении и расширении возможностей для получения трубопроводного газа из России. Однако России придется учитывать политические интересы Германии как лидера ЕС и отказаться от планов полного прекращения газового транзита через территорию Украины. Для российской стороны важен доступ к немецким технологиям, традиционно стимулирующим развитие отечественной экономики. Вопрос в том, в какой степени возможно обеспечить этот доступ в условиях конфронтации между РФ и США.

Как и в политической сфере, многие важные шаги Москва способна сделать в одностороннем порядке. Улучшение делового климата в России, остро необходимое в условиях усиливающихся санкций, могло бы открыть более широкие пути в страну для немецкого среднего бизнеса, дать ему гарантии прав собственности, справедливого суда, свободы от административного произвола. Если это произойдет, экономические отношения между Германией и Россией получат дополнительную политическую и общественную поддержку в Германии. Важным подспорьем для России могло бы стать расширение безвизового режима для стран Европейского союза — по примеру того, как недавно еще шире открылся для внешнего мира Китай.

В гуманитарной области обе страны должны сохранить главное — историческое примирение, достигнутое после Второй мировой войны. Оно уникально, так как произошло вне рамок общих союзов и интеграционных проектов, и в нынешних условиях нуждается в укреплении. Для этого с российской стороны необходимы следующие шаги: отказ от любых действий, которые можно рассматривать как вмешательство во внутренние дела Германии; свертывание недружественной пропаганды и прекращение публичных оскорблений немецких политиков в государственных российских СМИ; развитие сотрудничества по линии неправительственных организаций.

Сохранение исторического примирения российского и немецкого народов требует поддержания и развития контактов между гражданским обществом в России и Германии, между научными сообществами, особенно историками и политологами; молодежью обеих стран, учителями, университетскими преподавателями, журналистами, церковными деятелями, другими влиятельными группами населения. Гибридная война в отличие от холодной не знает — по крайней мере пока — железных занавесов и Берлинских стен. Противоборство ведется в значительной мере между элитными группами и внутри них. При этом остаются возможными профессиональные, культурные и гуманитарные обмены между Россией и странами Запада включая Германию. Это обстоятельство необходимо использовать для стабилизации политических отношений.

Взгляд за горизонт

Российские и германские политики должны смотреть на отношения двух стран не только с позиций исторической ретроспективы, требующей ценить их состоявшееся в прошлом примирение, но и с точки зрения долгосрочных мировых тенденций. Россиянам, смотрящим на Германию, предстоит оценить шансы Европы стать к середине XXI века полноценным центром силы, самостоятельным по отношению к США. В незападном мире сегодня отчетливо просматривается тенденция к постепенному ослаблению американской глобальной гегемонии и становлению новых центров силы. Перспективы Европейского союза в этом контексте выглядят менее определенными. С одной стороны, страны ЕС обладают в большинстве областей потенциалом, сопоставимым с американским, а также богатейшим историческим опытом. С другой — в Европе сегодня не видно сил, способных и стремящихся выстраивать внешнюю и оборонную политику ЕС отдельно от США и тем более вопреки им. Атлантизм в Европе пока выглядит гораздо сильнее европеизма.

Дефицит лидерства Европы на глобальной арене во многом проистекает из той же проблемы внутри Европы. Лидерство Германии как ведущей страны ЕС ограничено нежеланием большинства немецкого общества брать на себя подобную миссию. Осторожность немецких элит объясняется не только безусловным принятием глобального лидерства США, воспитанным в немцах после Второй мировой войны. Дело тут и в жестких самоограничениях, и в фантомных страхах европейских соседей Германии, опасающихся новой германской гегемонии в Европе. Очевидно, что относительно самостоятельная по отношению к США Европа при коллективном руководстве с активным участием Германии вряд ли будет рассматриваться Вашингтоном как желательный вариант развития европейского проекта. В таких условиях Германия вместе с Францией будут, скорее всего, продвигать и защищать экономические интересы Европы в диалоге с США, сохраняя военно-политическую лояльность Вашингтону.

Россия, «отвернув» от Европы и все больше заявляя о себе как о самостоятельной великой державе в центре Большой Евразии, видит себя, соответственно, соседом Европы, а не ее частью. В некотором смысле Россия превращается в «срединную державу» между «новым Западом» (Центральная Европа плюс тянущаяся на Запад Европа Восточная) и «новым Востоком» (находящиеся на подъеме Восточная и Южная Азия плюс мусульманские Центральная и Западная Азия). Москва может пытаться проводить политику маятника между своими основными соседями — Европой и Китаем, но, скорее всего, этот маятник будет чаще зависать в восточном положении. «Большая Евразия» формируется не столько кремлевской бюрократией, сколько практическими шагами Пекина под общей шапкой «Инициативы пояса и пути». И в результате бывший «крайний восток Запада» может вновь, как много столетий назад, превратиться в «крайний запад Востока». Долгосрочная стратегия Москвы в отношении Китая пока что не выработана.

Российское будущее менее очевидно, чем будущее Германии и Европы в целом. Сумеет ли Россия в обозримой перспективе совершить прорыв к экономическому развитию? Как будет выглядеть политическая система РФ после завершения долгой «эпохи Путина»? Хватит ли у страны ресурсов, сил и воли, чтобы выстоять в гибридной войне с США, и чем может завершиться новая российско-американская конфронтация? Станет ли Москва вассалом и подручным Пекина, а если нет, то на какой основе и в каком направлении будет развиваться китайско-российское взаимодействие? На все эти вопросы сегодня нет ответа. Пока можно с уверенностью сказать одно: в середине XXI века Россия продолжит существовать, а ее отношения с Германией и Европейским союзом в целом станут важным фактором ее развития и равновесия в мире, где главные роли будут играть США и Китай.

Германия. Евросоюз. Украина. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > newizv.ru, 23 июня 2018 > № 2656660 Дмитрий Тренин

Александр Козлов: все чиновники в ответе за развитие Дальнего Востока

Новый глава Минвостокразвития РФ Александр Козлов может сменить Александра Галушку на посту сопредседателя межправительственной комиссии Россия-КНДР. Об этом, а также о разработке программы предстоящего Восточного экономического форума, структурных и кадровых изменениях в министерстве и судьбе российско-китайских хоккейных матчей на границе Козлов рассказал в интервью РИА Новости. Беседовала Марина Луковцева.

— Александр Александрович, у вас уже прошла череда командировок на Дальний Восток. Можете подробнее рассказать об итогах?

— Первые поездки больше носили ознакомительный характер, потому что срок с момента вступления в должность прошел небольшой. Я посетил Еврейскую автономную область, Хабаровский край, Приморский край. Посмотрел во всех этих регионах проекты, которые обсуждались на заседаниях курирующего вице-премьера Юрия Трутнева и непосредственно самого министерства.

Кроме того, у нас есть филиалы министерства в Хабаровске и Владивостоке, подведомственные институты развития, также базирующиеся на Дальнем Востоке. Соответственно, посетил их, чтобы понять, как работает вся эта машина и нужно ли ее корректировать.

Самая обширная программа у меня была в Приморском крае. Была возможность проехать по всем территориям опережающего развития и изучить их проблематику, пообщаться с командой губернатора. Провели там ряд оперативных встреч, которые позволили в последующем принять решения.

Объясню. В ТОР есть такое направление, как работа с третьими лицами, в том числе "Водоканалом", Газпромом, Дальневосточной распределительной сетевой компанией, которая тянет электросети.

Например, условно, построена ферма, а приступить к работе нельзя, потому что не проведен газ, или чтобы протянуть газовую трубу через дорогу, требуется решение дорожников. Мы выявили подобные проблемы, дали поручения соответствующим структурам, чтобы они в оперативном порядке решили, потому что мы не имеем права обмануть инвестора.

— Какие регионы планируете посетить в ближайшее время?

— Буквально в следующий понедельник я отбываю в Магадан, оттуда через Хабаровск в Якутию, а потом на Камчатку. Тут цели не просто ознакомительные, а более глубокие.

На днях подписан документ по распределению средств — мы назвали для себя это "единой субсидией" — на создание и ремонт социальных объектов дальневосточных регионов. Напомню, предусмотрено 191 мероприятие. Сейчас нам важно поддержать, проконтролировать реализацию этих планов на местах, чтобы соблюдены были сроки, строительство укладывалось в очерченные рамки.

Планирую посмотреть, как регионы работают с "единой субсидией", уточнить, где нужна наша помощь, чтобы дать больше возможности для маневров регионам, чтобы они успешнее справились с реализацией планов по строительству или ремонту больниц, школ и других социальных объектов.

Кроме того, в повестке — майский указ президента. Минвостокразвития включено в работу по его реализации, и нужно обсудить этот вопрос с регионами. Также уделим внимание территориям опережающего развития: нужно познакомиться с инвесторами, изучить проблематику. И планирую в этих поездках сегмент транспортного развития регионов изучить, чтобы в дальнейшем предметно обсуждать эту проблематику с министром транспорта РФ. Не останется без внимания и тема дальневосточного гектара.

— А какие-то встречи для обсуждения международного сотрудничества на Дальнем Востоке запланированы в ближайшее время?

— В первую очередь это встреча глав России и Республики Корея, Владимира Путина с Мун Чже Ином — мы подписываем соглашение с министерством иностранных дел РФ о проведении межрегионального форума между регионами Дальнего Востока и административными образованиями Республики Корея. Форум будет значимым событием для межрегионального сотрудничества, поскольку в этот процесс активно включены регионы Дальнего Востока и корейские провинции, добрососедские отношения между которыми уже являются традицией. Его проведение запланировано во втором полугодии этого года в Республике Корея.

По линии КНДР в конце июня на Дальнем Востоке состоятся консультации экспертов по строительству инфраструктуры. До ВЭФа будет заседание межправительственной комиссии между Дальним Востоком и северо-востоком Китая. Вот такие ближайшие планы.

— Уже произошли кадровые изменения в министерстве. Кто назначен на освободившиеся должности?

— Назначения пройдут в ближайшее время. Есть свой порядок, и как только все необходимые процедуры пройдут, средства массовой информации будут проинформированы.

— Приняты ли какие-то структурные решения в Минвостокразвития?

— Точный ответ на этот вопрос можно будет дать позже. Возможны не только кадровые перестановки, но и изменения в структуре министерства. Если говорить на конкретном примере, рассматривая вопрос выделения "единой субсидии", то это значительные средства, которые выделяются регионам через министерство по развитию Дальнего Востока. Соответственно, добавляется работа для наших финансистов, также требуется контроль за этими деньгами, то есть все это повлечет изменения организационно-штатных мероприятий, определенных изменений, которые помогут усилить эти службы. Все структурные изменения будут зависеть от задач, которые стоят перед министерством.

— Прежний глава Минвостокразвития занимал также пост сопредседателя межправительственной комиссии Россия-КНДР. Вы унаследуете эту должность? И когда могут пройти ближайшие встречи в рамках межправкомиссии?

— В ближайшее время ожидается соответствующее распоряжение правительства Российской Федерации о смене сопредседателя с российской стороны. Вероятно, эта должность будет сохранена за мной.

Ждем решений. Если таковое будет принято, будем работать.

Очередное заседание МПК должно пройти в Москве в 2019 году. Даты будут определяться дополнительно.

— Встреча туроператоров России и КНДР была запланирована на июнь. Она уже прошла?

— Встреча еще не состоялась. Ждем уточнения по упрощению визового режима для туристов с корейской стороны, чтобы была основа для обсуждения туристических продуктов между туроператорами. Постараемся до Восточного экономического форума эту встречу провести.

— До назначения министром вы были губернатором Амурской области, и под вашим руководством было начато несколько крупных проектов, в том числе мост Благовещенск-Хэйхэ. Будете ли особо пристально следить за завершением реализации?

— В функции министерства входит развитие всего Дальнего Востока и решение проблем, которые этому препятствуют, в том числе это касается создания инфраструктурных проектов. Если говорить конкретно по мосту, то не важно, кто это начинал, я ли в должности губернатора или кто-то другой. Этот проект поднимался еще 25 лет назад. Много было проделано и моим предшественником — губернатором Олегом Кожемяко в плане подготовки документальной базы, когда межправсоглашение было подписано. А мы уже перешли к исполнению тех документов, которые были приняты. Начали стройку, она успешно продолжается. Работа идет в графике. Над протокой Канигурганской началась надвижка моста. К сентябрю строители уже выйдут к основному мосту через реку.

Учитывая, что мост включен в госпрограмму социально-экономического развития Дальнего Востока и Байкальского региона, конечно, мы будем контролировать его возведение. Уникальный в своем роде проект трансграничного моста требует пристального внимания со стороны федеральных органов власти. Помимо строительства, имеется и ряд вопросов административного характера, решать которые необходимо на международном уровне. Будем помогать, сопровождать этот проект.

— Как продвигается строительство канатной дороги Благовещенск — Хэйхэ? Что уже сделано на настоящем этапе?

— В настоящее время в рамках утвержденной концепции "Золотой мили" реализуется один туристический объект. Это трансграничная канатная дорога через реку Амур. Координатор проекта — министерство экономического развития области. Мы знаем, что в правительстве Амурской области объявлено о структурных изменениях этого министерства, но человек, которого назначили исполняющим обязанности министра, знает эту повестку, легко войдет в работу, и не думаю, что там произойдут принципиальные изменения в данном проекте. В настоящее время инвестором завершены проектно-изыскательские работы, идет проектирование.

Есть ряд сдерживающих факторов. Такие, как отсутствие финансирования берегоукрепления и реконструкции набережной реки Амур, а также недостающей обеспечивающей инфраструктуры. Будем помогать, думать вместе с регионом, что и как можно эту проблему решить.

— Известно о вашем увлечении хоккеем и участии в игре с КНР. Как думаете, получится ли здесь, в Москве, продолжить занятия хоккеем?

— Занятия хоккеем буду продолжать. Находясь в должности губернатора, не только занимался этим видом спорта, но и стремился развивать детский хоккей в Амурской области. Нам удалось молодежь России и Китая, ведь Приамурье — приграничный регион, связать с помощью игры в хоккей. Первый российско-китайский матч прямо на льду реки Амур (по линии госграницы) мы провели в 2017 году 14 января, в день рождения знаменитого хоккеиста Валерия Харламова. И мы эту практику будем продолжать. Я с позиции теперь уже федерального министра буду помогать. Надеюсь, министерство спорта РФ, наши коллеги, тоже обратят на это внимание.

Очень интересна история зарождения идеи проведения матча и ее воплощения. Когда я встретился с губернатором Лу Хао, сейчас он министр природных ресурсов Китая, подарил ему майку нашей хоккейной сборной и предложил ему попробовать провести матч. Он ответил, что хоккей у них не развит, но согласился все-таки на эксперимент, за что я ему очень благодарен. У меня есть дома картина, выполненная китайскими художниками, где нарисован этот первый матч. Мне ее подарили, и я очень дорожу этим подарком.

Там же не только игрой все ограничилось. Было подписано соглашение Амурской области, когда я еще там работал, и Китая о том, что четыре раза в год китайская детская команда приезжает к нам, а наши ездят туда, то есть дети знакомятся. Кто-то из этих детей в будущем может войти в сборные России или Китая, кто-то на трибунах увидеться. Это дает им надежду на большое будущее. Что касается меня лично, то когда время позволит, обязательно займусь поиском команды, потому что это все-таки командный вид спорта.

— Может, команду из членов Минвостокразвития создадите?

— Посмотрим. Если найдутся желающие, почему бы нет.

— В этом году Хабаровский край вошел в двадцатку лидеров Национального рейтинга состояния инвестиционного климата в субъектах России. Есть ли какие-то планы по подтягиванию остальных дальневосточных регионов?

— Каждый регион проделал большую работу, причем, подчеркну, не ради рейтинга. Задача была привлекать инвестиции, развивать экономику и в итоге повысить качество жизни в дальневосточных регионах. Безусловно, регионы нацеливали на достижение показателей, позволяющих войти в число лидеров рейтинга.

Мы с Агентством стратегических инициатив подготовили конкретный сценарий, выполнив который регион прогнозно будет претендовать на ТОП-30. Мы предлагаем упрощение возможности открытия и ведения бизнеса субъектов малого и среднего предпринимательства, сокращение налогов (сборов) субъектов МСП — это позволит им иметь базу, маневрировать; сокращение затрат на производство продукции малого и среднего предпринимательства; введение мер по сокращению давления на них со стороны регулирующих и контролирующих органов.

И мы вместе с общественными организациями разработали предложения по реализации дополнительных мер поддержки малого и среднего предпринимательства. Это увеличение спроса на их продукцию; создание не менее трех центров повышения компетенции субъектов малого и среднего предпринимательства для работы в таких приоритетных отраслях, которые сегодня появляются на Дальнем Востоке, и с крупными производителями в сфере нефте- и газохимии, авиастроения и судостроения. Также речь идет об увеличении объема и улучшении условий финансирования субъектов МСП, развитии инфраструктуры поддержки экспорта, понимая близость стран Азиатско-Тихоокеанского региона. В списке также увеличение спроса на экспортную продукцию МСП, развитие инфраструктуры поддержки малого и среднего бизнеса, вовлечение в предпринимательскую деятельность самозанятых граждан Дальнего Востока. Вот эти направления мы обозначили и будем в этих рамках двигаться вперед.

Тут нужно отметить, что в реализации этих рекомендаций важна ответственность чиновников всех уровней власти. Конечно, главное происходит именно на местах, в муниципалитетах. Но все мы, от глав муниципалитетов до федерального министра, ответственны за развитие Дальнего Востока. И министерство будет следить, как выполняются предложенные регионам сценарии. Если кто-то из чиновников на местах просто не хочет работать или даже мешает, будем предпринимать меры. Если сложности объективного характера препятствуют, будем помогать преодолеть эти сложности.

— После недавнего сообщения о возможной встрече президента России и главы КНДР на Восточном экономическом форуме, естественно, интерес к нему еще сильнее повысился. Как идет подготовка?

— Архитектура всей программы Восточного экономического форума находится в стадии глубокой проработки, потому что мы понимаем уровень и значимость этого форума не только для нашей страны, но и для всего Азиатско-Тихоокеанского региона.

Сейчас пока рано говорить о деталях. Скажу лишь, что акценты будут расставлены на том, как инвестор работает в регионе, насколько ему комфортно. И также значительное место в обсуждениях на ВЭФ будет уделено социальному направлению — реализации комплексных планов развития дальневосточных регионов и отдельных городов. Ведь сегодня созданы институты развития, инвестор пришел, теперь социальный блок надо подтягивать, достигая тех же опережающих темпов, как и в экономике.

Могу добавить, что так же, как и в предыдущие годы, состоится фестиваль "Улица Дальнего Востока". Каждый дальневосточный регион расскажет о себе, о том, какие проекты реализуются, что делается для людей в плане развития социальной инфраструктуры, культуры, спорта. Отдельной темой фестиваля станет туристический потенциал регионов Дальнего Востока, а также этнокультурное разнообразие региона.

— По итогам 2017 года Дальний Восток стал лидером среди регионов России по росту прямых инвестиций. Причем большая часть из них приходится на Китай. Ожидаете ли вы роста китайских инвестиций в этом году?

— Мы ждем роста инвестиций, заинтересованы в них. Мы понимаем, что сегодня можем производить и торговать. Конечно, логистически нам удобнее это делать со странами Азиатско-Тихоокеанского региона. У нас уже есть успешный опыт. Если говорить на примере Амурской области, то это экспорт пшеницы или сои, когда наша продукция конкурента по качеству — она экологически чистая, не содержит ГМО.

Рост инвестиций в основной капитал на Дальнем Востоке — 17,1 процента. Большая часть этих инвестиций — российские. Если оценивать вклад китайских инвесторов, то он значителен. Китай — основной партнер регионов Дальневосточного федерального округа.

Для дальнейшей активизации китайских инвесторов на Дальнем Востоке предпринимается ряд действий. Стали уже традиционными Дни китайского инвестора. Последний прошел 19 апреля в Хабаровске. В нем приняло участие два десятка китайских компаний. Теперь запланировано проведение Дня китайского инвестора в ноябре. Именно на таких мероприятиях было принято решение о строительстве целлюлозного завода в Хабаровском крае (инвестор — China Paper Corporation), о строительстве в Приморском крае зернового терминала, завода по производству соевого изолята.

Кроме того, проводятся встречи с инвесторами на правительственном уровне. Вице-премьер Юрий Трутнев часто посещает КНР, где с инвесторами обсуждает проекты высокой степени готовности, а также проблемы уже реализующихся проектов. Колоссальное значение имеет в этом плане Восточный экономический форум. В прошлом году китайская делегация стала одной из самых многочисленных.

Отмечу, что Минвостокразвития подготовило программу российско-китайского сотрудничества на Дальнем Востоке и в Байкальском регионе. В документе зафиксированы цели по торговле и инвестициям с четкой ответственностью и сроками по каждому направлению. Подписание данного документа планируется в присутствии глав России и КНР.

— Китайский рынок является главным для сельхозпроизводителей Дальнего Востока России. Так, например, в Амурской области львиную долю посевных площадей составляют соевые поля. Будет ли в ближайшие годы расти экспорт сельскохозяйственной продукции с Дальнего Востока в Китай?

— Для этого у нас есть все возможности. Рост сельского хозяйства на Дальнем Востоке по итогам 2017 года 8,2 процента, в среднем по России — 2,4 процента. Наибольшие темпы роста в Приморском крае и Амурской области. Приморский край вошел в тройку регионов-лидеров по РФ по темпам индекса производства продукции сельского хозяйства. Амурская область заняла четвертое место.

У проектов в сфере сельского хозяйства огромный экспортный потенциал. Если говорить о производстве мяса, то на Дальнем Востоке есть крупные российские агрохолдинги. В ТОР "Михайловский" работает "Русагро" и "Мерси Трейд". По прогнозам компании "Русагро", ближайшие два-три года внутренняя потребность Дальнего Востока в мясе будет закрыта, а дальше вопрос взаимодействия с соседями — Китаем, Японией, Кореей. В перспективе Приморский край может импортировать за границу до 1 миллиона тонн мяса.

По молоку. Со следующего года Дальний Восток может экспортировать в КНР 100 тысяч тонн молока и молочных продуктов в год, далее экспорт может вырасти до 1 миллиона тонн в год.

Что касается растениеводства, то по итогам 2017 года дальневосточники вырастили почти 2 миллиона тонн сои при том, что во всей России 3,6 миллиона тонн сои собрано. Рекордсмен — Амурская область, которая дает 35 процентов российской сои. Потенциал роста производства сои на ближайшие годы оценивается в более одного миллиона тонн. КНР закупает более 80 миллионов тонн ежегодно, какую-то часть северо-восточные провинции могут приобретать у дальневосточных аграриев.

В ТОР "Белогорск" открылся первый в России завод по глубокой переработке сои. Компания уже экспортирует в Китай соевое масло. Китайские партнеры завода также заинтересованы в поставках изолята, который выпускает завод.

— Вы устраивали в своем Instagram опрос, какой город Дальнего Востока можно назвать душой макрорегиона — Владивосток или Хабаровск. К какому решению в итоге пришли?

— У каждого населенного пункта на Дальнем Востоке своя история. Очень разная, интересная, порой непростая. К примеру, возьмем небольшое село Албазино в Амурской области. Его история тесно связана с казаками-первопроходцами, которые в свое время его защищали. Там можно смело снять грандиозную историческую киноленту об осаде Албазина. А сейчас недалеко строится космическая гавань — новый город Циолковский с космодромом, откуда уже прошло несколько пусков. Это принципиально другая история.

Есть свои истории у Владивостока, Хабаровска, Якутска, Биробиджана, Анадыря, Магадана, Камчатки и Сахалина. И тут не стоит конкурировать, какой населенный пункт лучше, нужно просто гордиться своей историей. Душа Дальнего Востока во всем Дальнем Востоке.

Заявления для прессы по итогам российско-корейских переговоров.

В.Путин: Уважаемый господин Президент! Дамы и господа!

Переговоры с Президентом Республики Корея, господином Мун Чжэ Ином, в рамках его государственного визита прошли в деловой и конструктивной обстановке.

Мы обсудили состояние и перспективы развития двусторонних отношений, обменялись мнениями по актуальным вопросам международной повестки.

Достигнуты важные договорённости о дальнейшем расширении российско-корейского взаимодействия, которые зафиксированы в принятом совместном заявлении, а также в солидном пакете только что подписанных межведомственных и корпоративных документов.

Отмечу, что Республика Корея – важный партнёр России в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Отношения между нашими государствами носят многоплановый характер и выстраиваются на принципах добрососедства, взаимной выгоды и учёта интересов друг друга.

В ходе переговоров с удовлетворением констатировано динамичное развитие двусторонних экономических связей. По итогам прошлого года товарооборот увеличился на 27 процентов – до 19,2 миллиарда долларов. В январе–апреле объём торговли вырос ещё на 6,5 процента. В результате Корея вышла на второе место среди основных торговых партнёров России в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Корейские инвестиции в экономику России достигли 1,2 миллиарда долларов. На российском рынке представлено более 150 крупнейших компаний из Кореи, которые вкладывают капиталы в самые разные отрасли: в промышленность, производство продуктов питания и сельское хозяйство, гостиничный бизнес.

И конечно, приоритетное внимание было уделено энергетике, которая является ключевой сферой двустороннего сотрудничества. Россия надёжно снабжает Республику Корея энергоресурсами. В прошлом году корейские потребители получили 12,5 миллиона тонн нефти, почти два миллиона тонн сжиженного природного газа и 26 миллионов тонн угля.

В свою очередь компании из Кореи содействуют освоению российских месторождений углеводородов в Арктике. Для транспортировки газа с предприятия «Ямал–СПГ» на корейских верфях строятся пятнадцать танкеров-газовозов ледового класса. Обсуждается возможность участия корейских партнёров и в проекте по добыче и сжижению газа «Арктик СПГ–2».

Довольно подробно рассмотрены вопросы взаимодействия между регионами двух стран. До конца года планируется провести первый российско-корейский межрегиональный форум.

Предложили корейским инвесторам активнее подключаться к реализации программ развития Дальнего Востока России. Имею в виду, в частности, модернизацию свободного порта Владивосток, технологическое обновление судостроительного завода «Звезда», обустройство и использование Северного морского пути и Транссибирской железнодорожной магистрали.

Эти и другие перспективные совместные проекты будут обсуждаться в ходе Восточного экономического форума в сентябре во Владивостоке. Были бы рады видеть на нём в качестве почётного гостя и Президента Корейской Республики.

Разумеется, затрагивалась и тематика культурно-гуманитарного сотрудничества, которое, на наш взгляд, развивается в позитивном ключе. На ежегодной основе проходят фестивали и дни культуры. Корейские партнёры примут участие в седьмом Санкт-Петербургском международном культурном форуме в качестве страны-гостя.

Растут туристические обмены. В 2017 году Россию посетило более 260 тысяч южнокорейских граждан, что на 62 процента больше, чем в 2016 году. Увеличилось и число российских туристов, побывавших в Южной Корее, – плюс 17 процентов, или 233 тысячи человек.

При обсуждении международной повестки дня особое внимание уделили ситуации на Корейском полуострове. Отмечалось, что в последнее время обстановка в этом регионе постепенно улучшается.

Восстановлены межкорейские контакты. По результатам двух встреч лидеров Южной и Северной Кореи удалось выйти на обнадёживающие договорённости.

В этом же контексте хотели бы отметить итоги недавнего саммита США – КНДР в Сингапуре 12 июня. Приветствуем настрой Пхеньяна и Вашингтона на комплексное решение кризиса через диалог и переговоры.

Рассчитываем, что это позволит существенно снизить напряжённость вокруг Корейского полуострова, а в будущем – создать условия для формирования устойчивой системы безопасности для всех стран региона.

В завершение хочу выразить признательность господину Мун Чжэ Ину и всей корейской делегации за состоявшиеся сегодня переговоры.

На этом программа визита в нашу страну Президента Кореи не заканчивается: завтра господин Президент посетит футбольный матч между сборными Кореи и Мексики в Ростове-на-Дону. Я уверен, это будет яркая, интересная игра, и хочу пожелать незабываемых впечатлений от чемпионата мира по футболу в России всем болельщикам, в том числе и из Республики Корея.

В этой связи хотел бы поблагодарить наших корейских друзей, господина Президента, всё корейское руководство и граждан Кореи за благожелательный приём российской делегации, спортсменов, болельщиков из России во время проведения зимних Олимпийских игр в Пхёнчхане.

Благодарю вас.

Мун Чжэ Ин (как переведено): Позвольте прежде всего выразить особую благодарность Владимиру Владимировичу Путину и гражданам России, которые столь тепло встретили меня и корейскую делегацию.

Владимир Владимирович, позвольте поздравить Вас с успешным ходом чемпионата мира по футболу. На всей территории России царит праздничая атмосфера. Думаю, российские граждане самозабвенно увлечены ходом чемпионата мира ещё и потому, что российская сборная показывает хорошие результаты. Корейские футбольные болельщики тоже не спят ночами и воодушевлённо следят за ходом Кубка мира. Желаю, чтобы данный чемпионат мира по футболу стал историческим, объединяющим всё население планеты.

Я нахожусь в России с государственным визитом спустя девять месяцев после моего участия в третьем Восточном экономическом форуме во Владивостоке. Ещё в Гамбурге при первой нашей встрече с Президентом Путиным я обратился с предложением проводить встречи на высшем уровне на регулярной основе и весьма рад тому, что это предложение претворилось в жизнь.

В прошлом году во время визита во Владивосток я смог лично убедиться в безграничном потенциале Дальнего Востока и в различных возможностях сотрудничества между двумя странами. Посетив Москву, в которой гармонично сосуществуют природа, цивилизация, история и будущее, я ещё более преисполнился надеждой на совместное будущее корейско-российского сотрудничества.

Думаю, Владимир Владимирович разделяет мой настрой. Мы согласились в том, что у нас имеются общие цели – улучшить жизнь граждан. Мы договорились ещё более активно проводить те направления сотрудничества, благами которого будут пользоваться наши граждане.

Во–первых, будем совместно придавать динамику будущему развитию наших стран через технологическое сотрудничество и инновации. Для этих целей договорились построить корейско-российский центр инноваций, а также увеличить Корейско-российский центр научно-технического сотрудничества, который находится в Москве. Ожидаю более сильную поддержку обменам и совместному открытию стартапов, среднему и малому бизнесу. Сотрудничество в сфере новой промышленности станет более тесным.

Считаю весьма значительным участие Республики Корея в крупнейшей инновационной промышленной выставке России «Иннопром» в качестве страны-партнёра. Надеюсь на активизацию двустороннего сотрудничества в промышленности, инновациях и в области инновационных технологий.

Наряду с этим я рад тому, что наши страны приступят к внутригосударственным процедурам, для того чтобы начать переговоры по свободной торговле в сфере услуг, инвестиций. Цель всех инициатив заключается в том, чтобы граждане двух стран пользовались ещё большими экономическими благами, в том, чтобы поднять их уровень жизни. В особенности ожидаю, что появится много достойных рабочих мест для молодёжи.

Во–вторых, наши страны будут ещё более тесно сотрудничать, для того чтобы реализовать общее видение – это мир и совместное процветание Дальнего Востока и Евразии в целом.

В сентябре прошлого года в рамках Восточного экономического форума в качестве стратегии реализации нашего видения я предложил навести «девять мостов сотрудничества». Мы, главы двух стран, вновь подтвердили важность сотрудничества в девяти областях, в частности, в сфере железных дорог, электроэнергии, газа, судостроения и портовой инфраструктуры.

Ожидаю, что план действий по «девяти мостам» со всеобъемлющим и конкретным содержанием будет принят в ближайшие дни, и сотрудничество сможет ускориться.

Договорились активизировать обмены между региональными автономиями. В данном процессе будут участвовать 17 автономий Республики Корея и региональных правительств Дальнего Востока России. Ожидаю, что будет происходить активное и многостороннее практическое сотрудничество, близкое к сфере повседневной жизни граждан.

В–третьих, расширяя сотрудничество в сфере здравоохранения и медицины, будем укреплять здоровье и общее благосостояние граждан.

Скоро в Москве в специальной международной медицинской зоне «Сколково» откроется корейская больница. Ожидаю активную роль в развитии и сотрудничестве в этой сфере профессионального медицинского персонала двух стран, специалистов по лечению раковых, сердечно-сосудистых и нервных заболеваний.

Вскоре начнётся сотрудничество в сфере медицины будущего – с использованием новейших технологий ИКТ. В ближайшем будущем можно будет дистанционно проводить диагностическое обследование пациентов посредством цифрового диагностического оборудования, установленного в вагоне поезда, следующего по Транссибу.

Ожидаю, что мы сможем спасти больше жизней благодаря объединению усилий двух стран, мудрой политике по сотрудничеству в сфере здравоохранения, медицины.

Договорились в том числе укреплять взаимодействие и сотрудничество, направленные на то, чтобы Корейский полуостров и Евразия смогли вместе пожинать плоды мира и процветания.

В процессе подготовки к проектам трёхстороннего сотрудничества между Югом и Севером и Россией договорились усердно продвигать работы на корейско-российском двустороннем треке, осуществление которых возможно на данный момент. Началом этому могут послужить совместные двусторонние исследования по соединению железных дорог, электросетей, газопроводов. Недавно Республика Корея присоединилась к ОСЖД как полноправный член данной организации. Благодарю за оказанную поддержку российской стороны.

В заключение хотел бы вновь выразить благодарность за приглашение посетить Россию с государственным визитом от лица Президента Путина и российским гражданам за тёплый приём.

Спасибо. Благодарю за внимание.

Корея. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 22 июня 2018 > № 2652658 Владимир Путин, Мун Чжэ Ин