Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Большая кольцевая автомагистраль строится вокруг Черного моря: ее создают страны-члены Организации черноморского экономического сотрудничества (ОЧЭС) – Азербайджан, Албания, Армения, Болгария, Греция, Грузия, Молдавия, Россия, Румыния, Сербия, Турция и Украина.Начало строительству было положено в сент. 2006г., когда участниками ОЧЭС был подписан документ о создании кольцевой автомагистрали «Черноморское кольцо». Министр транспорта России Игорь Левитин заявил, что «кольцо» позволит воссоздать легендарный Великий Шелковый путь – старинный транспортный «мост» между Европой и Азией.

HWBSR – высокопропускная автомагистраль, которая будет состоять из двух разделенных между собой проезжих частей. Каждая из них будет иметь как минимум две полосы движения. Это обеспечит безопасность, скорость и удобство пользования трассой в соответствии с общеевропейскими стандартами.

Протяженность строящейся автодороги будет составлять 7140 км. Новая магистраль пройдет через города: Стамбул-Самсун (Турция)-Трабзон (Турция)-Батуми-Поти (Грузия)-Новороссийск-Ростов на Дону-Таганрог (Россия)-Мариуполь-Мелитополь-Одесса (Украина)-Чисинау (Молдова)-Бухарест (Румыния)-Хасково (Болгария)-Едирне (Турция)-Стамбул (Турция) и Комотини-Александруполис (Греция)-Стамбул.

Трасса будет включать следующие соединения:

1) Бухарест-Констанца (Румыния);

2) Александруполис (Греция)-Едирне (Турция);

3) Поти-Тбилиси-Баку;

4) Хопа (Турция)-Артвин (Турция)-Вале-Ахалцихе-Хашури (Грузия);

5) Ахалцихе (Грузия)-Гюмри-Ереван-Раздан (Армения)-Тбилиси;

6) Гюмри-Ваназдор (Армения)-Тбилиси;

7) Новороссийск-Анапа-Керчь;

8) Ростов на Дону-Волгоград-Астрахань.

В соответствии с договоренностью стран ОЧЭС, финансирование строительства и реконструкция HWBSR осуществляется из национальных фондов и бюджетов, разных субсидий, включая частный сектор.

Деньги на строительство смогут выделить оба европейских фонда (Единого Фонда и в рамках поддержки ЕС). Финансировать строительство дороги предлагается и Европейскому инвестиционному банку, Европейскому банку реконструкции и развития, Всемирному банку и другим банкам и фондам.

Турецкая сторона заявила, что уже построила большую часть участка автомагистрали, который проходит по ее территории.

Россия вложит 300 млрд. руб. в строительство Черноморской кольцевой автомагистрали, рассказал министр транспорта РФ Игорь Левитин.

На последнем заседании членов ОЧЭС российская сторона предложила развить «кольцо» до уровня дороги 1 категории. Это значит, что автомобили по новой трассе смогут двигаться со скоростью до 150 км/ч. «Россия выступила с инициативой расширения этого проекта до трансконтинентального коридора, который проходит через Европу и далее через Украину, Россию, Казахстан, Среднюю Азию», – заявил Левитин. Кстати, от членов ОЧЭС поступили предложения продлить дорогу и к южным странам Персидского залива.

Кроме самого полотна дороги, при строительстве новой магистрали придется возводить мосты и рыть туннели. Например, Россия и Казахстан вместе строят мост в районе Астрахани, который станет частью HWBSR.

Часть «кольца» – новая четырехполосная автомагистраль, которая пройдет вдоль Черноморского побережья от Джубги до Сочи – будет построена в ближайшие десять лет. На ней планируется возвести 40 эстакад. На это строительство потребуется 500 млрд. руб., заявили представители местной власти. Они планируют получить эти деньги из федерального бюджета России. Образцом для строителей будет скоростная дорога Сочи-Адлер, которая была построена в 80гг.

Сейчас 170 км. горного серпантина от Джубги через Туапсе до Сочи занимает у автомобилистов от 4 до 5 часов.

Россия не хочет останавливаться на строительстве кольцевой автомобильной трассы вокруг Черного моря. На последнем саммите ОЧЭС Владимир Путин заявил, что Россия хочет создать Черноморское электроэнергетическое кольцо.

«Мы и дальше готовы с нашими партнерами в регионе решать крупные задачи, которые будут влиять не только на экономическое самочувствие стран региона, но и на всю европейскую и мировую экономику», – сообщил российский президент. Греция > Транспорт > greek.ru, 26 июня 2007 > № 134881

Министр иностранных дел Украины Арсений Яценюк представил приоритетные направления деятельности Организации Черноморского экономического сотрудничества (ОЧЭС) на период председательствования этой страны в организации, которое начнется с 1 нояб. 2007г. Как сообщает пресс-служба МИД Украины, это произошло в ходе заседания Совета министров иностранных дел стран-членов ОЧЭС, которое состоялось в Стамбуле в рамках юбилейного саммита ОЧЭС по случаю 15-летия создания организации. Одной из главных задач на время председательствования Украины в ОЧЭС является выработка конкретных механизмов сотрудничества между ОЧЭС и ЕС. А.Яценюк обратил внимание на необходимость усиления экономической составляющей ОЧЭС. Украина будет способствовать реализации проектов в сфере энергетики, транспорта, разработке и добычи углеводородных ресурсов в бассейне Черного моря, созданию зоны свободной торговли в Черноморском регионе.

Украина считает, что необходимо усилить финансовый компонент организации путем реформирования банковских процедур, открытия филиалов Черноморского банка торговли и развития (ЧБТР) в странах-членах ОЧЭС, реализации региональных лизинговых программ и создания региональных лизинговых компаний, подписания в перспективе инвестиционного Меморандума между ЧБТР и странами-членами ОЧЭС. Глава МИД Украины предложил усилить существующие двусторонние соглашения между странами-членами организации, которые касаются двойного налогообложения, защиты и содействия инвестициям с целью создания надежной юридической базы для развития частного бизнеса в регионе.

А.Яценюк предложил также во время председательствования Украины провести в рамках министерской конференции ОБСЕ неформальную встречу, посвященную вопросам разрешения «замороженных» конфликтов в Черноморском регионе. Министр призвал также Европейский Союз использовать потенциал ГУАМ для реализации стратегии ЕС в Черноморском регионе.

На встрече с госминистром министерства иностранных дел ФРГ Гернотом Эрлером в рамках саммита ОЧЭС А.Яценюк поздравил его с успешным завершением председательствования Германии в ЕС и с достижением компромисса по реформированию базовых соглашений Евросоюза во время заседания Совета ЕС в Брюсселе. Министр выразил надежду, что достигнутые договоренности будут реализованы во время председательствования Португалии в ЕС и станут основой для качественно нового подхода в развитии отношений между Украиной и ЕС.

В Стамбуле проходит юбилейный, 15, саммит ОЧЭС. Количество стран-членов ОЧЭС сегодня составляет 12: Албания, Азербайджан, Болгария, Армения, Греция, Грузия, Молдавия, Россия, Румыния, Сербия, Турция, Украина. Странами-наблюдателями в ОЧЭС являются Австрия, Белоруссия, Хорватия, Чехия, Египет, Франция, Германия, Италия, Польша, Словакия, США. Украина > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 25 июня 2007 > № 68172

Одной из главных задач украинского председательства в Организации Черноморского экономического сотрудничества (ОЧЭС), которое начнется 1 нояб., станет выработка конкретных механизмов сотрудничества организации и Евросоюза, заявил глава МИД Украины Арсений Яценюк на заседании совета министров иностранных дел стран ОЧЭС в Стамбуле. Как сообщает пресс-служба МИД Украины, на заседании глава ведомства представил приоритетные направления деятельности ОЧЭС во время председательства Украины. Активизация сотрудничества ОЧЭС и ЕС особенно важно в связи с принятием европейской стороной документа «Черноморское взаимодействие – новая региональная инициатива по сотрудничеству», считает украинский министр. «Министр Яценюк обратил внимание на необходимость усиления экономической составляющей ОЧЭС, которая является основой деятельности организации. Украина в рамках своего председательства будет способствовать реализации проектов в таких отраслях, как энергетика, транспорт, разработка и добыча углеводородных ресурсов в бассейне Черного моря, а также созданию зоны свободной торговли в Черноморском регионе», – говорится в сообщении пресс-службы.

По мнению украинской стороны, важное место в деятельности ОЧЭС должны также занять вопросы реализации региональных инициатив в банковской и финансовой сферах. «Украина считает, что реформирование банковских процедур, открытие филиалов Черноморского банка торговли и развития (ЧБТР) в странах-членах ОЧЭС, учреждение региональных лизинговых программ и создание лизинговых компаний, подписание в перспективе инвестиционного меморандума между ЧБТР и странами-членами ОЧЭС должно качественно укрепить финансовый компонент организации», – говорится в сообщении пресс-службы.

Яценюк предложил усилить существующие двусторонние соглашения между странами-членами ОЧЭС, которые касаются двойного налогообложения, защиты и содействия инвестиций с целью создания надежной юридической базы для развития частного бизнеса в регионе.

«В повестке дня ОЧЭС будет оставаться актуальной реализация инициатив в рамках организации, которые направлены на усиление безопасности стабильности в регионе. С этой целью министр Яценюк предложил во время председательства Украины в ОЧЭС провести в рамках министерской конференции ОБСЕ неформальную встречу, посвященную вопросом решения «замороженных конфликтов», которые существуют в Черноморском регионе», – говорится в сообщении.

В ОЧЭС входят Азербайджан, Албания, Армения, Болгария, Греция, Грузия, Молдавия, Россия, Румыния, Сербия, Турция и Украина, а еще 13, в т.ч. Белоруссия, Германия, США и Франция, имеют статус наблюдателей. До нояб. 2007г. в организации председательствует Турция. Украина > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 25 июня 2007 > № 67910

Участники энергетического саммита лидеров стран Юго-Восточной Европы, который состоится в воскресенье обсудят вопрос о строительстве панъевропейского нефтепровода, который откроет возможность доставлять сырую нефть из стран Каспийского региона, минуя Босфор. В саммите, который пройдет в столице Хорватии – Загребе, примут участие президенты Словении, Черногории, Македонии, Сербии, Албании, Греции, Болгарии и Румынии. В качестве специального гостя на саммит приглашен президент России Владимир Путин. По нефтепроводу протяженностью в 1, 319 тыс.км., который свяжет румынский порт Констанца с итальянским г.Триест на побережье Адриатического моря, будет поставляться нефть из Азербайджана, Туркмении и Казахстана в Центральную и Западную Европу. В Босфоре нефтеналивные танкеры подолгу простаивают в ожидании своей очереди на проход через предельно загруженный судами пролив.

Стоимость строительства оценивается в 2-3,5 млрд.долл. – в зависимости от того, на какой объем перекачки сырой нефти нефтепровод будет рассчитан. Предполагается, что его максимальная мощность составит до 90 млн.т. сырья в год. Окончание строительства ожидается в 2011г. Документ о строительстве нефтепровода подписали в апр. 2007г. в Загребе представители Сербии, Хорватии, Румынии и Италии. Хорватия > Нефть, газ, уголь > ria.ru, 24 июня 2007 > № 67936

Россия готова сделать все возможное для решения энергетических проблем балканского региона, заявил президент РФ Владимир Путин в воскресенье на балканском энергетическом саммите в Загребе. «Россия как один из мировых лидеров в добыче нефти и газа готова сделать все возможное для решения энергетических проблем региона. Разумеется, на основе баланса интересов и равной ответственности поставщиков, транзитеров и потребителей энергоресурсов», – сказал Путин. Он заявил, что «Россия заинтересована в продолжении переговоров о продаже газа и дальнейшем использовании транзитных возможностей региона, а также строительстве подземных газохранилищ в ряде балканских государств». «Представляет интерес и газификация территорий Македонии с расширением сети газопроводов на Албанию, Южную Сербию и Косово», – сказал президент РФ.

Путин также отметил, что «Газпром» не только поставляет газ в Балканский регион, но занимается реконструкцией газотранспортных систем. «Россия заинтересована в предметных переговорах по продаже газа и его транспортировке и строительстве газовых хранилищ на территории некоторых балканских государств», – сказал Путин.

Президент также сообщил, что российская компания «Лукойл» активно работает Болгарией, Македонией, Румынией и Сербией и уже инвестировала 1,5 млрд.долл. в регион. «Также хорошие перспективы сотрудничества в атомной энергетике», – сказал Владимир Путин. Он отметил, что «Атомстройэкспорт» заинтересован в строительстве в Болгарии АЭС. «Рассчитываем, что контракт будет подписан в течение этого года», – сказал Путин. Российские компании заинтересованы в приватизации и модернизации генерирующих мощностей. «Интерес представляет, в частности, строительство ТЭЦ в Македонии и модернизации электростанций в Боснии и Герцеговине», – сказал Путин. Хорватия > Электроэнергетика > ria.ru, 24 июня 2007 > № 67925

Лидеры стран Балканского полуострова выступают за координацию и сотрудничество в области энергетики. Президент Хорватии Стипе Месич, в частности, предложил заключить договор, устанавливающий правила поведения на глобальном рынке продавцов и покупателей энергоносителей. «Было бы желательно, чтобы правила поведения в сфере международного энергетического сотрудничества одновременно стали бы моделью решения и будущих проблем снабжения другими жизненно важными видами сырья. Я отстаиваю идею договора установления правил поведения», – сказал Месич в Загребе, открывая энергосаммит, по итогам которого должна быть принята декларация. В Хорватии в воскресенье проходит энергетический саммит лидеров стран Юго-Восточной Европы. В качестве специального гостя на саммит приглашен президент России Владимир Путин.

Президент Хорватии отметил, что имеет в виду такие договоренности, которые гарантировали бы, что собственные энергетические интересы не будут обеспечиваться с помощью силы, и что доступ к энергоносителям не будет использоваться как средство политического давления.

«Необходимы общие действия и мероприятия, чтобы реализовать интересы, которые являются общими для нас», – сказал на саммите президент Черногории Филип Вуянович. Он выступил за объединение Балканских государств с европейской энергосистемой. «Интегрирование рынка энергоресурсов обеспечит экономическое развитие, бесперебойность поставок, создание дополнительных рабочих мест», – сказал президент.

О необходимости интеграции в единую энергетическую систему высказался также президент Македонии Бранко Црвенковский. По его словам, только в этом случае можно говорить об обеспечении энергетической безопасности. «Мы будет способствовать связи с общим европейским рынком. Это реальное достижение. В этом отношении помощь Евросоюза и России была бы крайне важной», – сказал президент Македонии.

Президент Албании Альфред Моисиу считает целесообразным проведение странами Балканского региона консультаций по развитию в сфере энергетики. Это, по его мнению, позволит более эффективно решать местные кризисы, вызванные перебоями в энергоснабжении. Хорватия > Нефть, газ, уголь > ria.ru, 24 июня 2007 > № 67924

Евро-атлантическое Причерноморье

© "Россия в глобальной политике". № 3, Май - Июнь 2007

Рональд Асмус – исполнительный директор Трансатлантического центра Немецкого фонда Маршалла (Брюссель), в прошлом – сотрудник администрации президента США Билла Клинтона.

Резюме Необходимо, чтобы Запад, как и в 1990-е годы, решил для себя, какие интересы России он считает законными, а какие нет и, стало быть, что нужно брать в расчет, а что не обязательно. Европе и США предстоит нелегкая работа, чтобы убедить Москву в справедливости своей точки зрения.

Вводя в оборот понятие «большой Черноморский регион», его авторы, по сути, пытались очертить новые политические и стратегические рамки дебатов вокруг западной стратегии по отношению к Турции, Украине и Закавказью. Прообразом подобных усилий в известном смысле послужил опыт преобразования «Восточной Европы» в «Центральную и Восточную Европу» в начале 1990-х годов – можно сказать, создания нового бренда для этого региона. Застрельщиком идеи выступил тогда федеральный канцлер Германии Гельмут Коль, считавший употребление термина «Восточная Европа» по отношению к таким странам, как Польша, Чешская Республика или Венгрия, искусственным изобретением времен холодной войны, то есть периода противостояния Запада и Востока. Это наименование, по его мнению, на самом деле относилось к Белоруссии и Украине. Концепция же «Центральной и Восточной Европы» подразумевала, что государства, которые она охватывала, должны воссоединиться с Западной Европой.

Так и сторонники идеи «большого Черноморского региона» стремились воскресить в памяти его старинные культурные и цивилизационные основания. По убеждению ее приверженцев, распространение институтов евро-атлантического сообщества с западного на восточное побережье Черного моря должно стать очередным естественным шагом по воплощению в жизнь проекта объединенной Европы.

Сегодня идея «большого Черноморского региона» находит все больше сторонников, как и осознание того, что необходима более последовательная и всеобъемлющая стратегия. Рост интереса обусловлен сочетанием трех факторов.

Изначально стимулом для дебатов на Западе вокруг стратегических планов по созданию «большого Черноморского региона» стали инициативы тех европейцев, в основном румын и болгар, которые сами населяют побережье Черного моря. Они пришли к осознанию того, что процесс расширения ЕС и НАТО не должен остановиться на их странах, но по возможности охватить другие государства Причерноморья.

Конечно, между Центральной и Восточной Европой, с одной стороны, и «большим Черноморским регионом» – с другой были и остаются значительные различия. Однако главным аргументом в пользу их схожести все же является тот факт, что возможность демократической интеграции и коллективной безопасности, открывающаяся благодаря более тесным взаимоотношениям и последующей интеграции с НАТО и Европейским союзом, поспособствует трансформации региона, принесет туда мир и стабильность. Такие же преобразования происходили в Западной Европе после Второй мировой, а также в Центральной и Восточной Европе по окончании холодной войны.

Убедительным аргументом в пользу такого подхода стали «революция роз» и «оранжевая революция» соответственно в Грузии и Украине. Впервые в истории в этих странах к власти пришли правительства, приверженные демократическим реформам и евро-атлантической интеграции. Перспектива либерально-демократического развития Грузии оказывает мощное воздействие на все Закавказье. Еще более далеко идущие последствия для Евразии и даже для России означает демократический прорыв Украины.

Еще одним аргументом, пробудившим интерес Запада к этому региону, явилась ситуация на «большом Ближнем Востоке». «Большой Черноморский регион» представляет собой стержень между основной частью Европы и «большим Ближним Востоком». Привязав Причерноморье к Западу, мы гарантируем его стабильность в рамках более широкой стратегии укрепления южной границы евро-атлантического сообщества.

По большому счету евро-атлантический замысел 1990-х состоял в том, чтобы, закрепив за Западом Центральную и Восточную Европу, раз и навсегда создать пояс стабильности между «расширенной» Европой и Россией. Ныне же обсуждается, насколько Соединенные Штаты и Европейский союз должны и могут стремиться к тому, чтобы расширить такой пояс стабильности на «большой Черноморский регион». Это станет своего рода доработкой проекта стабилизации южного фланга евро-атлантического сообщества в условиях все более переменчивого и нестабильного «большого Ближнего Востока».

Изначально данный аргумент получил наибольший резонанс в Соединенных Штатах, а не в основных европейских столицах. Однако по мере изменения взгляда Европы на ближневосточные события и роста озабоченности в связи с их последствиями значение черноморского фактора для стратегического мышления будущей Европы только возрастет.

Третья причина, способствовавшая постановке проблемы «большого Черноморского региона» в повестку дня, – это, разумеется, энергетическая безопасность. Значение транзитного пути через Причерноморье в ближайшие годы и десятилетия будет возрастать по мере того, как Европа займется диверсификацией поставок и попытками смягчить последствия российской монополии на энергию. Россия, разумеется, останется главным поставщиком. Но если Евросоюз заинтересован в том, чтобы избежать нездоровой зависимости, и если европейские потребители могут рассчитывать на защиту от монополизма, странам – членам ЕС придется обратиться к «большому Черноморскому региону».

Открытие проекта Баку – Тбилиси – Джейхан летом 2006 года продемонстрировало способность стран Запада совместными усилиями сотрудничать с государствами данного региона, укрепляя энергетическую безопасность посредством использования всего многообразия маршрутов.

Тем не менее Запад не располагает долгосрочной политической или военно-политической структурой, которая гарантировала бы безопасность данного региона перед лицом «замороженных» конфликтов, а также в свете угрозы растущей нестабильности и терроризма как с Юга и Ближнего Востока, так и с Севера – из России, особенно с Северного Кавказа.

В результате взаимодействия всех перечисленных факторов тема «большого Черноморского региона» обрела качественно новое звучание. И вопрос ныне заключается не столько в признании важности этой стратегии, сколько в ее практическом воплощении.

ПРЕПЯТСТВИЯ НА ПУТИ НОВОЙ СТРАТЕГИИ

На пути воплощения в жизнь последовательной и всеобъемлющей стратегии существует три главных препятствия.

Первое препятствие – в самЧм регионе, его недоразвитости. Как регион бывшего Советского Союза, Причерноморье было отрезано от магистральных путей европейского развития на протяжении большей части XX века, поэтому расположенные там страны занимают незначительное место на нашей «ментальной карте» Европы. Кроме того, эти государства не имели возможности выработать чувство единой региональной общности. Они живут в обстановке «замороженных» конфликтов, что сдерживает развитие внутриполитических реформ, поглощает энергию и ресурсы, которые могли бы быть направлены на более продуктивные цели. Даже самые рьяные сторонники сближения с Западом не могут не признавать, что им предстоит более крутой и каменистый путь, чем тот, который прошла Центральная и Восточная Европа.

Другое отличие – в политических принципах организации. По большому счету только Грузия и Украина могут претендовать на статус переходных демократий. Азербайджан до сих пор являлся близким и важным союзником НАТО, надежным партнером в том, что касается энергетической безопасности. Но достаточно ознакомиться с отчетами международной правозащитной организации Freedom House и мониторингами состояния демократии, проведенными другими институтами, и станет ясно, что это самая несвободная страна в Закавказье. Достижения Армении на ниве демократии и свободы оцениваются выше, но она имеет за спиной более сложный и противоречивый опыт, так как пытается балансировать между тесным стратегическим сотрудничеством с Москвой и желанием не отстать от Грузии и Азербайджана в налаживании отношений с НАТО и Евросоюзом.

По разным причинам евро-атлантический выбор Украины, Армении, Азербайджана и Грузии можно назвать марафоном с гирями на ногах. Зато в этих странах есть молодое поколение реформаторов, чье видение, решимость и готовность ориентироваться на Запад сравнимы с аналогичными настроениями в Центральной и Восточной Европе.

Вторым препятствием являются слабость Запада и наше нежелание принять государства этого региона в свой круг. К сожалению, их тяга к сближению и укреплению связей с Европой, особенно с Европейским союзом, не находит отклика в Старом Свете, отношение которого к ним двойственно.

Прежде всего в ЕС испытывают сомнения относительно «европейскости» государств Причерноморья и не слишком доверяют проводимым там реформам. Исторически эти страны во многом являются частью колыбели того, что мы сегодня называем европейской цивилизацией. Но они практически исчезли из европейского сознания в XIX и начале XX века: сначала их «поглотила» Российская империя, а затем они скрылись за «железным занавесом».

Разумеется, нет оснований сомневаться в том, что по своим умонастроениям грузины, армяне и азербайджанцы не лишены «европейскости». Они отчетливо осознают себя европейцами. Сомнения присущи скорее нашей ментальности.

К исторической двойственности примешиваются чувство потенциальной опасности, исходящей от этой части мира, боязнь быть вовлеченными в геополитические интриги (новая версия «большой игры»), в урегулирование конфликтов – «замороженных» и не очень, в трудноразрешимые междоусобицы, не говоря уже о распрях на малознакомых территориях, даже если они находятся у самого порога Европы. Одно лишь предположение о том, что нашей целью должно быть принятие этих стран в Евросоюз и НАТО, вызывает скептицизм.

Третьим препятствием является Россия. Поворот Москвы вспять к авторитаризму, сопровождаемый укреплением энергетической монополии, сделал ее менее удобным собеседником. На Западе широко распространилось мнение, что политический диалог с Москвой в последнее десятилетие не достигал своей цели и, следовательно, взаимоотношения должны быть пересмотрены.

Отсутствие ясности и консенсуса по данному вопросу в Европейском союзе и Соединенных Штатах заставляет проявлять сдержанность и не позволяет ответить на вопрос, в каком ключе обсуждать с Россией проблемы «большого Черноморского региона». Разумеется, возникают опасения в том, что привязка этого региона к Западу спровоцирует нежелательную конфронтацию с Москвой и значительную напряженность на годы вперед.

Одновременно ужесточается и российская политика. В глазах Кремля события, связанные с «революцией роз» и «оранжевой революцией», послужили сигналом для тех, кто рассматривает расширение демократической интеграции и коллективной безопасности у границ Российской Федерации как угрозу. Хотя политические шаги Запада едва ли можно считать антироссийскими по своей мотивации, многие в Москве рассматривают их в геополитических понятиях «игры с нулевой суммой». Так или иначе, в результате Россия сосредоточила усилия на отбрасывании «цветных» революций и поиске дополнительных средств для доминирования над странами данного региона.

Наша неспособность выработать курс в отношении Москвы остается крупнейшим политическим и психологическим препятствием. В 1990-е годы политика расширения ЕС и НАТО на Центральную и Восточную Европу была возможна только потому, что американцы и европейцы верили: они располагают стратегией, позволяющей достигнуть цели при правильном обращении с Москвой. Судя по всему, это справедливо и сегодня, и завтра, когда дело дойдет до «большого Черноморского региона».

Трудно сказать, какое из перечисленных препятствий – слабость региона, наше двойственное отношение к нему, трудности расширения или озабоченность в связи с Россией – больше влияет на дебаты. Они взаимно дополняют друг друга и порой создают нечто вроде гордиева узла, сковывающего политическую инициативу Запада.

СТРОИТЕЛЬНЫЙ МАТЕРИАЛ ДЛЯ НОВОЙ СТРАТЕГИИ

Евро-атлантическая стратегия в «большом Черноморском регионе» могла бы опираться на вышеприведенные аргументы о том, почему так важно привязать данный регион к Западу, однако оставить открытым вопрос об институциональном выражении такого «привязывания». В практическом отношении следует избегать того, чтобы подобная двусмысленность встала на пути прогресса. Ясная перспектива будущего членства не представляется сегодня вероятной, но двери Европейского союза и тем более НАТО надо держать открытыми.

Нужна политическая коалиция по обе стороны Атлантики. В 1990-е политика расширения на Центральную и Восточную Европу имела в своей основе взаимопонимание, достигнутое между США и Германией. Сегодня в Берлине растет интерес к Причерноморью, федеральный канцлер Ангела Меркель настроена укреплять трансатлантические связи. При этом Германия, конечно, захочет гарантий того, что новая черноморская политика не нанесет ущерба отношениям с Россией.

Германская поддержка необходима, но недостаточна. Отсутствующим звеном в сегодняшних дебатах являются основные европейские страны (например, Великобритания, Франция), которые могли бы поднять на щит концепции и идеи, приходящие из Соединенных Штатов, и придать им приемлемую для европейцев форму. Многие страны Центральной и Восточной Европы, скорее всего, будут открыты для такой стратегии, в первую очередь Болгария и Румыния, расположенные на побережье Черного моря, а также Польша с ее традиционными связями в Причерноморье.

Нельзя забывать и о ключевой роли Турции. Еще десятилетие тому назад покойный президент Тургут Озал страстно призывал западные страны признать важность «большого Черноморского региона». С тех пор отношение Анкары к этому проекту стало намного более скептическим. Не повлияли ли натянутые отношения между Турцией и Соединенными Штатами в связи с иракской войной и затухающая перспектива членства в ЕС на решимость этой страны пересмотреть свою роль партнера западных стран? Без турецкого содействия большую черноморскую стратегию не реализовать.

Мы можем стимулировать интерес Турции.

Во-первых, необходимо заявить, что «большой Черноморский регион» играет ключевую стратегическую роль для евро-атлантического сообщества.

Во-вторых, поддержать законные устремления стран региона, в особенности Украины и Грузии, присоединиться к НАТО в соответствии с принципами ОБСЕ.

В-третьих, подтвердить важность Конвенции Монтрё (ограничивающей проход через проливы военных судов нечерноморских государств. – Ред.) и того факта, что евро-атлантическая интеграция в регионе не подорвет это соглашение.

В-четвертых, обязаться приложить больше усилий в деле разрешения «замороженных» конфликтов, что в значительной степени в интересах Анкары.

Анкара, Брюссель и Вашингтон будут совместно работать над диверсификацией поставок энергоресурсов и развитием стратегии, опирающейся на преимущества географического положения Турции. Наконец, все три столицы должны выработать общую позицию в отношении Москвы и продемонстрировать: евро-атлантическая стратегия основана на желании сотрудничать там, где это возможно, но не позволять России накладывать вето на западные инициативы или действия.

РОЛЬ НАТО

Существует несколько причин, по которым Североатлантическому альянсу должна принадлежать лидирующая роль в региональной стратегии.

Первое. Реально существующие проблемы безопасности и конфликты требуют решения. Данный регион являет собой хрестоматийный случай «теории расширения» НАТО, согласно которой распространение «зонтика безопасности» и заполнение вакуума содействуют демократическим сдвигам. Это было верно для Центральной и Восточной Европы и тем более справедливо для Причерноморья.

Второе. Соединенные Штаты больше всех других членов НАТО заинтересованы в выработке черноморской стратегии, Вашингтон пользуется и наибольшим влиянием в альянсе. Если Германия и Турция также пополнят ряды сторонников такой стратегии (наряду с Болгарией и Румынией), возникнет критическая масса стран, желающих усилить проникновение в регион.

Третье. В последнее десятилетие Евросоюз (и европейский проект в целом) значительно расширил свои возможности. И все – от Соединенных Штатов до стран рассматриваемого региона – заинтересованы в более прочном присутствии и внедрении Европейского союза.

Однако исторический опыт подсказывает, что, например, у стран Вышеградской группы (Венгрия, Польша, Чехия и Словакия. – Ред.), как и у стран Балтии, а также Болгарии и Румынии было достаточно причин действовать по принципу «сначала НАТО» (NATO – first strategy). Но было бы ошибкой рассматривать Североатлантический альянс в качестве панацеи. Да, с политической точки зрения ему легче обеспечить перспективу членства этих стран и реализацию в их отношении ключевых программ помощи. Но он может ответить лишь на часть вызовов, перед лицом которых стоит Причерноморье. Вот почему так существенна роль ЕС, на который возложена основная задача по перестройке и модернизации этих обществ и государств. Правда, в стратегии «сначала НАТО» многие европейцы могут усмотреть альтернативу членству в Евросоюзе и способ ослабить давление со стороны желающих туда вступить.

Поскольку любой намек на дополнительные обязательства по расширению провоцирует в Европе аллергическую реакцию, внедрение Европейского союза в страны Черноморского региона возможно только в том случае, если тему членства удастся обойти.

На практике это означает политику, которая де-факто привязывала бы эти государства к европейским структурам, оставляя открытым вопрос о вступлении. Один из вариантов – это программа «Европейская политика соседства плюс» (ENP+), иными словами, более ясная версия действующей программы соседства, которая открывала бы странам Причерноморья более широкий доступ к различным целевым проектам применения европейского законодательства.

В конечном счете нашей целью могло бы быть членство в НАТО тех стран, которые выполнят соответствующие критерии, и более тесные отношения с ЕС в рамках Программы европейского соседства плюс.

ВЗАИМООТНОШЕНИЯ С РОССИЕЙ

Стратегия взаимоотношений с Москвой станет ключевым компонентом любой евро-атлантической политики в регионе. Россия сама по себе является важным актором Черноморского региона с собственными законными интересами.

Запад должен постоянно напоминать сам себе: цель – это укрепление безопасности и стабильности в регионе посредством демократической интеграции и создания системы коллективной безопасности, а также укрепления связей с Евросоюзом и НАТО. Такая стратегия не является антироссийской, а от упрочения стабильности выиграет и Москва, даже если сегодня она оценивает это иначе. Расширение Европейского союза и НАТО на Центральную и Восточную Европу создало такой прочный задел стабильности, в том числе на западных границах России, какого не было со времен Наполеона.

Важнейшей проблемой является то, что Россия по-прежнему рассматривает демократические сдвиги в «большом Черноморском регионе» как враждебные ее национальным интересам. Политика Запада не должна отходить от интеграционистских принципов и поддаваться геополитической логике «с нулевой суммой». Поэтому необходимо, чтобы Запад, как и в 1990-е годы, решил для себя, какие интересы России в регионе он считает законными, а какие нет и, стало быть, что нужно брать в расчет, а что не обязательно. И нам предстоит нелегкая работа, чтобы убедить Москву в справедливости своей точки зрения.

Чтобы усилить переговорную позицию, следует добиваться еще большей сплоченности Запада. Москва будет по возможности стараться сдержать и разделить своих визави, запугивая нас и страны региона всякого рода «последствиями», как она это делала в начале и в середине 1990-х по поводу Центральной и Восточной Европы. Россия сядет за стол переговоров и начнет реальный диалог о предотвращении последствий внедрения Запада в регион лишь тогда, когда уверится в нашей решимости двигаться дальше, несмотря ни на что.

В ходе первого раунда расширения НАТО такой момент настал осенью 1996 года, когда Кремль перешел от политики противодействия к переговорному процессу, что воплотилось в Основополагающем акте НАТО – Россия. Когда пришло время второго раунда расширения, президент Владимир Путин вместо того, чтобы пытаться остановить альянс, решил действовать на опережение путем переговоров о расширенном Совете НАТО – Россия. Мотивом его действий были уверенность в том, что расширение произойдет в любом случае, а также стремление улучшить отношения с Западом.

Новые взаимоотношения с Москвой будут представлять собой сочетание сотрудничества и соперничества. Очевидно наличие ряда общих интересов в сфере борьбы с терроризмом и внутренней безопасности, и это – важный фактор на будущее. Россия останется ключевым поставщиком энергии как для Европы, так и для Соединенных Штатов. Но по мере того как Москва будет стремиться сохранить монополию, а Запад – диверсифицировать поставки нефти и газа, сохранится и даже обострится соперничество вокруг альтернативных маршрутов.

В то время как Соединенные Штаты и Европа обсуждают новую политику в «большом Черноморском регионе», Москва поддерживает курс на свертывание демократических преобразований во многих этих странах и на восстановление своих гегемонии и контроля. Поиск способов того, как взять подобного рода соперничество под контроль, должен стать важнейшим компонентом любой западной стратегии.

Тема отношений с Россией непосредственно связана и с проблемой разрешения «замороженных» конфликтов. Они неизбежно будут находиться в центре евро-атлантической стратегии. В странах региона растет чувство неудовлетворенности и пессимизма, поскольку нынешние дипломатические форматы и усилия не способствуют прогрессу. Нарастает беспокойство и в связи с тем, что разрешение конфликтов (таких, например, как косовский) в других регионах непосредственно воздействует на ситуацию в Закавказье.

Отчасти такой пересмотр зависит от России. Отчасти же – от того, располагают ли местные лидеры политической легитимностью и волей, необходимыми для того, чтобы обеспечить общественную поддержку нелегким решениям, которые потребуются для урегулирования.

Мы стоим на пороге новой серии дискуссий о том, является ли демократия частью проблемы в этих конфликтах или, напротив, представляет собой их разрешение. На протяжении слишком долгого времени западная дипломатия исходила из следующей установки. Нужно добиться от авторитарных лидеров региона дипломатического урегулирования, обеспечить его одобрение окружающим миром, а при необходимости принять меры по навязыванию решения. Риски и недостатки подобного подхода все более очевидны, поскольку лидеры, имеющие сомнительную легитимность, уклоняются от принятия назревшихх решений. Поэтому предпринимаются всё новые попытки с целью разработки альтернативных стратегий, которые предполагают использование демократических средств, а также мер по демилитаризации и декриминализации.

ИСПОЛЬЗОВАТЬ ИМЕЮЩИЙСЯ ПОТЕНЦИАЛ

Любая стратегия Запада по отношению к «большому Черноморскому региону», кроме НАТО и Европейского союза, должна максимально эффективно использовать существующие региональные структуры. Главная из них – организация Черноморское экономическое сотрудничество (ЧЭС), идею создания которой выдвинула в начале 1990-х годов Турция (в ЧЭС входят Азербайджан, Албания, Армения, Болгария, Греция, Грузия, Молдавия, Россия, Румыния, Сербия, Турция, Украина и Черногория. – Ред.). Во многом она похожа на ОБСЕ, хотя внимание в основном сосредоточено на многостороннем региональном экономическом сотрудничестве.

ЧЭС, конечно, не является и не может стать средством решения проблем безопасности в регионе (эта задача, по всей вероятности, падет на НАТО) и обеспечить политические и экономические стимулы для реформ и преобразований (последние должны быть следствием глубокой интеграции с Евросоюзом).

Зато ЧЭС способно создать пространство для сотрудничества и обеспечить необходимые средства в том, что касается «мягких угроз». В рамках этой организации сформирована платформа для регионального сотрудничества в зонах энергетической и транспортной инфраструктуры, в вопросах, касающихся науки и технологии, окружающей среды и устойчивого развития. И она могла бы стать важным подспорьем другим евро-атлантическим институтам.

Не менее важно, что эта организация представляет собой открытый форум и включает в себя Россию как одного из важных акторов Черноморского региона. Это еще один канал, посредством которого Запад может продемонстрировать решимость продолжать евро-атлантическую интеграцию, одновременно сотрудничая с Москвой. Региональные структуры продемонстрировали свое значение на Балтике, они способны стать важным элементом западной стратегии и в Черноморском бассейне.

С какими бы испытаниями и трудностями ни пришлось столкнуться, издержки бездействия на полпути окажутся выше. Если мы не проявим активность сегодня, хотя это можно сделать с минимальными усилиями, то рискуем столкнуться с угрозой дестабилизации на многие годы вперед. Рано или поздно нам все равно придется вмешаться, но цена будет уже несопоставимо выше.

Россия. США. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 июня 2007 > № 2906807 Рональд Асмус

Мост между расположенным на северо-западе Саудовской Аравии портом Рас Хумейед и египетским г.Шарм эш-Шейх соединит через три года Аравийский п-в с Синайским. Мост, длина которого составит 50 км., не будет иметь сверхдлинных пролетов, сообщают саудовские СМИ. Относительное мелководье в районе строительства позволит установить промежуточные опоры, а часть трассы пройдет через о-в Тиран. Сооружение моста, по которому из Азии в Африку можно будет проехать на автомашине всего за полчаса, значительно облегчит и удешевит перевозку людей и грузов не только между Саудовской Аравией и Египтом, но также между странами Персидского залива и северо-востока африканского континента. Ежегодно 50-70 тыс. египтян совершают хадж к святым местам ислама в Мекке и Медине. Многие из 1 млн. египетских граждан, работающих в Саудовской Аравии, проводят дома отпуска и каникулы. Начало реализации проекта, стоимость которого, по предварительным расчетам, составит 3 млрд.долл., будет положено во время поездки короля Саудовской Аравии Абдаллы бен Абдель Азиза на север страны, которая, как ожидается, состоится на следующей неделе. Саудовская Аравия > Транспорт > ria.ru, 3 мая 2007 > № 63286

Два хельсинкских принципа и «атлас конфликтов»

© "Россия в глобальной политике". № 2, Март -Апрель 2007

В.Н. Казимиров - Чрезвычайный и Полномочный Посол РФ, заместитель председателя Ассоциации российских дипломатов.

Резюме Западники, отвергая все советское, считают прежние административные границы внутри СССР незыблемыми. Но откуда взялась идея неприкасаемости бывших союзных республик? Административные границы в Советском Союзе были порой произвольными. Достаточно вспомнить чехарду решений Кавбюро по Карабаху и волюнтаристскую передачу Крыма.

Стороны вооруженных этнополитических конфликтов, притушенных, но не разрешенных окончательно, упорно апеллируют к наиболее выгодному для себя международно-правовому принципу. Одни - к территориальной целостности государств, другие - к праву народов распоряжаться своей судьбой. Их интерес очевиден и понятен.

Но громогласность либо частота ссылок на «милый сердцу» принцип никого не убедит. Давно назрела необходимость углубленной (прежде всего правовой, и не только) работы по сопряжению этих двух положений Заключительного акта СБСЕ в Хельсинки. Тематика весьма деликатна, но уходить от нее нельзя.

ВНУТРЕННЕЕ И ВНЕШНЕЕ

Само собой разумеется, что оба этих принципа, как и все остальные из хельсинкской «десятки», равноценны. Каждый из них надо брать в совокупности с остальными. Однако для одних лиц они чуть ли не взаимоисключающие, другие склонны усматривать в первом постулате защиту прав и интересов государства, а во втором - отстаивание прав личности или сообщества людей. Иначе говоря, подобным образом оспаривается приоритет прав государства над правами человека.

В некоторых случаях устранить противоречия пытаются, «разводя» сферы применения двух положений. Так, принцип территориальной целостности рассматривается в качестве внешнего (как гарантия от посягательств со стороны других государств), а право народов на самоопределение - в качестве внутреннего. Однако зачастую мы наблюдаем попытки ряда государств развернуть первый принцип именно против внутренних движений за самоопределение.

При согласии последних на автономию, которая оставляет в неприкосновенности внешние границы государства, коллизия между обоими принципами смягчается. А как при попытках отделения, сецессии? Ни одна Конституция (кроме Конституции СССР) не дает на нее права, но сколько отпочкований от государств уже состоялось, иногда мирных, чаще кровавых?! Есть немало примеров, когда верх берет то первый, то второй принцип. Особенно сложны смешанные случаи - тут движение за самоопределение внутри государства опирается на активную поддержку извне (Косово и Албания, Нагорный Карабах и Армения, Южная и Северная Осетия).

Чаще всего первая реакция на противопоставление двух принципов - это вполне естественная консервативная защита территориальной целостности и неприкосновенности границ. И лишь по мере того как невозможность сохранить прежний порядок жизни в одном государстве становится очевидной, постепенно приходит осознание прав самоопределяющихся, признание их хотя бы стороной в конфликте. Лидеры национальных движений, как правило, настаивают на праве наций на самоопределение, но, придя к власти, превозносят принцип территориальной целостности государств.

Отсюда первый вопрос: насколько применим данный принцип к конкретной конфликтной ситуации? И второй: насколько действенен каждый из них в конкретной историко-географической обстановке? Важно выявить логику, внутренние пружины, связи с другими нормами и правилами. Это помогло бы снижать накал конфликтов, избежать того, чтобы стороны делали слепую ставку на мнимое автоматическое главенство более выгодного принципа.

Необходима концепция соизмерения действенности обоих исходных положений с четким набором критериев. И комплексный, системный, а не только прецедентный подход (прецедент удобен в тактическом плане, но нужна более основательная проработка темы).

ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС

Постановка вопроса о косовском прецеденте вызвала шквал возражений с Запада. При этом указывается на различие конфликтов, даже уникальность каждого из них. Но различие - не то же самое, что полное отсутствие общих черт, отдельных сходств. Да феномен «прецедента» и не требует всеохватывающей аналогии. В данном случае он сводится к узкому, но принципиальному вопросу: возможно ли обретение независимости без согласия государства, от которого отделяется новообразуемое? Поэтому многие различия между конфликтами и не имеют коренного значения. Вся кампания против «прецедентности» Косово бьет мимо цели.

Но в первую очередь важно разобраться с самими принципами.

Во-первых, принцип (тем более в увязке с другими) - это вовсе не догма. Уж если и возводить в абсолют какие-то из хельсинкских положений, то скорее два других, прописанных как раз для конфликтных ситуаций: неприменение силы или угрозы силой, мирное урегулирование споров.

Во-вторых, принцип - это абстракция, в реальности он не работает вне конкретных обстоятельств. От них, по сути, и зависит действенность обоих постулатов, которая относительна и в известной степени сопоставима, но нужна шкала замеров. Применение их в увязке с «противосиловыми» принципами - требование цивилизации: в ХХI веке мировое сообщество должно повышать эту планку.

В-третьих, важен такой подход к анализу процессов и событий, как историзм, предполагающий связь с эпохой. Ведь рассматриваемые принципы - не от Рождества Христова, нелепо примерять их к Крестовым походам или войнам Наполеона. Даже Устав ООН намечает лишь их контуры. Набор исходных положений Заключительного акта - продукт своей эпохи, он определен итогами Второй мировой войны в Европе, наличием двух систем и противостоящих лагерей плюс ядерного оружия. Это своего рода «перемирие» между антагонистами, чтобы избежать Третьей мировой. 10 хельсинкских принципов подвели базу под баланс интересов двух центров силы, стали «правилами игры» для межгосударственных отношений в ту эпоху. Но та эпоха уже ушла.

Связь принципов со своим времением не означает, что они исторически «мимолетны», не имеют будущего. Смысловое ядро каждого из них - важный вклад в регулирование отношений между государствами, даже в мировую цивилизацию.

Эпоха, регион, конкретная обстановка имеют огромное значение. Оба принципа сами по себе неприкасаемы, но акцент следует перенести на их применимость и - особенно - действенность здесь и сейчас. Нет международных процессов и событий вне конкретных обстоятельств.

Мало ссылаться на само по себе верное положение, каждая сторона должна еще обосновать его применимость и действенность. Когда одни взывают к целостности территории, другие - к праву на самоопределение, то выход - в учете всей конкретики и специфики конфликтной ситуации.

Чем характеризовались 1990-е годы? Это уже не 1975 год, а эпоха крушения мировой системы, распада в Евразии одних и создания других государств. В данный тектонический, форс-мажорный период и как раз в зоне распада принцип территориальной целостности не оказался столь же безотказным, как прежде. Если данное положение непререкаемо, как утверждают некоторые, отчего же оно не спасло Советский Союз, Югославию, Чехословакию, Эфиопию? Право на самоопределение предоставило суверенитет 23 союзным республикам (пятнадцать в СССР, шесть в СФРЮ, две в ЧССР), а также Эритрее.

А откуда взялась идея неприкасаемости союзных республик? Косово, Абхазия, Южная Осетия, Приднестровье, Нагорный Карабах - и акторы, и продукты объективных обстоятельств: демографических и политических сдвигов, распада государств, войн. Важно постичь логику изменений. Не для того, чтобы дробить все мельче, а лишь чтобы учитывать объективные реалии.

Косово может стать еще одним, но лишь дополнительным доводом в ту или иную сторону. А исходный посыл - та самая характеристика эпохи и региона, конкретных обстоятельств.

НЕКОТОРЫЕ КРИТЕРИИ

На применимость и действенность принципов в каждом конфликте должна влиять масса факторов, прежде всего цивилизационные требования. Вот лишь некоторые из них.

«Стаж» пребывания в одном государстве, или, если употребить лексику Рима, где рожден феномен «сецессии», особенности пребывания «плебеев» под началом «патрициев». Идет ли речь действительно о выживании сторон - «плебеев» как этноса на своих землях либо государства «патрициев»? Или только о престиже и выгодах последнего, а то и просто о его стремлении удержать земли при полном безразличии к судьбе «плебеев»?

Динамика этнического состава населения территории, ставшей предметом спора (примерно за век). Что тут - движение масс за независимость, выступления мафиозных структур либо лишь кучки пассионариев? Используются ли «плебеями» мирные или террористические методы борьбы? Эффективно ли и как давно «плебеи» контролируют свою территорию? Готовы ли «патриции» пойти им навстречу либо только третируют и подавляют? Состоялись ли уже пробы сил «плебеев» с «патрициями»? Насколько частыми, продолжительными, ожесточенными они были?

Безусловно, важны и ход, и особенности вооруженного конфликта. Все ли привержены идее о том, что мирному разрешению конфликта нет альтернативы? Кто выступает за его мирное урегулирование, а кто склоняется к силовому варианту? Какая из сторон готова подкрепить свое обязательство мирно решать споры подписанием соглашения о невозобновлении военных действий, а какая нет? Кто за налаживание диалога, прямые контакты, меры доверия, а кто против? Есть ли оккупированные в ходе боев территории, как это произошло, почему они не освобождаются, что мешает этому? Есть ли вынужденные переселенцы и беженцы, сколько с каждой стороны? Есть ли уже условия для их добровольного возвращения в родные места, или что-то мешает этому? Кто соблюдал и соблюдает договоренности, а кто нет? Нарушались ли нормы международного гуманитарного права (совершенно очевидно, что их грубые и массовые нарушения серьезно влияют на действенность любого из двух принципов)? Отношение к пострадавшим от конфликта - своим и «чужим»?

Предпринимались ли попытки разойтись мирно - скажем, путем волеизъявления населения? Как оно было организовано? Или как его организовать? Обладает ли субъект реальными атрибутами государственности, самоуправляемостью? Насколько его система представительна, демократична - особенно в сравнении с порядками у «патрициев»? Имеет ли государственное новообразование шансы выжить?

Крайне важно четко разграничить причины и следствия конфликта - ведь в каждом из них есть и своя предыстория, и своя юридическая специфика. Не последнюю роль играют форма выхода республики из союза либо образования из республики, мера правопреемственности суверенного государства от прежней структуры, четкость в оформлении этой правопреемственности.

Нередко используется довод, будто границы государства признаны ООН, ОБСЕ, Советом Европы и т. д. Он, конечно же, имеет некоторый политический вес, но не юридический, поскольку международные организации при приеме новых членов не утверждают их социально-экономическую или политическую систему, границы или господствующую религию. Любое признание государства - акт политический, а не правообразующий (его правовой эффект вряд ли выходит за рамки отношений между двумя субъектами).

Есть и курьезы. Административные границы в СССР были порой довольно произвольны (общеизвестны чехарда решений Кавбюро по Карабаху, волюнтаристская передача Крыма). Западники, отвергая все советское, молятся теперь на административные границы, существовавшие внутри СССР. Хорошо это или плохо? Хорошо, чтобы не плодить новые конфликты. А как быть там, где уже пролита кровь, и немалая? Делать вид, будто ничего не произошло?

Словом, нужна детальная шкала критериев. Все элементы необходимо свести в единую систему, ранжировать по удельному весу (для нужд общественного мнения ее можно потом даже «математизировать»). Хорошим подспорьем стала бы широкая дискуссия по разработке такой системы с участием всех заинтересованных в мирном решении споров: международники (особенно юристы), политологи, СМИ, народная дипломатия...

Такой «политический атлас» противостояния, то есть совокупность характерных признаков эпохи, региона, специфики конфликта, позволит получить своего рода коэффициент действенности каждого из двух принципов, о которых идет речь. Конечно, это не точные величины, а примерные пропорции. Многослойный набор доводов убедительнее голого апеллирования к «выгодному» принципу. Это могло бы способствовать некоторому отрезвлению сторон и послужило бы неплохим системным ориентиром для многоликого мирового сообщества (а не выборочным и заведомо политизированным в угоду какому-то «центру силы»).

Но и важное средство - это всего лишь подспорье. Судьбу же конфликтов должны решать переговоры, если же не решают они, то волеизъявление населения. При этом совершенно исключаются угрозы и ссылки на «свой» принцип без полноты учета всех существенных обстоятельств конфликта.

РАЗРАБОТАТЬ «АТЛАС КОНФЛИКТОВ»

Мировое сообщество, без сомнения, заинтересовано в мирном урегулировании спорных проблем между государствами или сторонами конфликтов, в максимальном уважении ими прав человека и соблюдении норм международного гуманитарного права. Об этом свидетельствует и увязка обоих принципов с другими в рамках хельсинкской «десятки», особенно, как уже отмечалось, с теми, которые прямо относятся к конфликтным ситуациям: мирное решение споров, неиспользование силы или угрозы силой.

Применительно к конфликтам мы вправе настаивать на прямой увязке любого из тех двух принципов с категорическими требованиями мирного решения споров. Международным организациям надо быть более последовательными и настойчивыми в этом. Все хельсинкские принципы - это составляющие цивилизации, чего не скажешь о войне, какой бы современной и «точечной» она ни была.

Поэтому шкала критериев должна строиться в цивилизационном, даже цивилизаторском ключе, с упором на упомянутые требования мирового сообщества к сторонам конфликта. Исключены какие-либо вознаграждения той стороне, которая продолжает угрожать силовым решением, отказывается от всего того, что благоприятствует мирному урегулированию, разжигает ненависть и вражду, дестабилизирует обстановку.

Фактически разработка «политического атласа» любого конфликта состоит из следующих трех основных фаз:

разработка общей шкалы критериев или характеристик конфликтов;

нахождение относительного удельного веса каждого критерия в зависимости от того, насколько он полезен для мирного решения и преодоления силовых атавизмов;

наложение этих разработок на конкретный конфликт с учетом эпохи, региона, особенностей конфликта для выяснения того, какой из двух принципов усиливается в данных условиях с точки зрения своей действенности и какой ослабляется. Конечно, тут речь идет не о выводе каких-то цифровых показателей, а лишь об общих ориентирах и пропорциях.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 18 апреля 2007 > № 2911904 Владимир Казимиров

Косово как позитивный прецедент

© "Россия в глобальной политике". № 2, Март -Апрель 2007

Саломе Зурабишвили - министр иностранных дел Грузии в 2004-2005 годах.

Резюме Почему в XXI веке мы считаем непререкаемой ценностью и целью территориальное деление Европы по этническому признаку? Одно дело – восстановить независимость некогда существовавших и угнетенных национальных государственных образований, и совсем другое – создавать этнические государства на пустом месте по типу матрешек.

Спустя пятнадцать лет после распада Советского Союза Россия и другие новые независимые государства - бывшие республики СССР так и не смогли найти способ бесконфликтного сосуществования.

Многие события сегодняшнего дня убедительно демонстрируют, чем оборачивается неурегулированность взаимоотношений. Наиболее яркий пример - кризис в отношениях между Грузией и Россией, который обострялся на протяжении всего 2006 года и продолжился в 2007-м. Напряженность, правда, несколько спала, но перспектив нормализации пока не видно.

Впрочем, аналогичные трения возникли у России с Украиной (несмотря на возвращение к власти Виктора Януковича) и Белоруссией (хотя лидер этой страны Александр Лукашенко долгое время считался самым близким союзником Москвы).

Российский президент Владимир Путин полагает, что распад СССР был одной из величайших катастроф XX века. Очевидно, он испытывает некоторую ностальгию по ушедшему мироустройству. Тоска по прошлому, однако, уже ничего не изменит в новых реалиях, сложившихся в данной части планеты. Либо государствам-соседям удастся выстроить нормальные отношения, либо в проигрыше окажутся все, поскольку нет стран, долгосрочным интересам которых соответствовали бы нестабильность и непредсказуемость.

ПЛОДЫ СТАРОЙ ПОЛИТИКИ

Пытаясь вернуться к старым инструментам и элементам политики с позиции силы, Москва пока преуспела лишь в одном: новые независимые страны все больше от нее отдаляются. У России не осталось союзников, которым она могла бы всецело доверять. Белоруссия перестала быть лучшим другом. Армения считает, что северный партнер поступает с ней некорректно, закрывая контрольно-пропускной пункт Верхний Ларс на грузино-российской границе. Ведь Армения, границы которой с Азербайджаном и Турцией закрыты, целиком и полностью зависит от грузинского транзита. Но убытки, понесенные Ереваном в 2006 году, не волновали Москву; она, похоже, стремилась только о тому, чтобы насолить Тбилиси. А затем и вовсе объявила: дескать, данный КПП нуждается в реконструкции и поэтому не будет функционировать до конца 2008-го!

В результате Кремль теряет не просто власть, а нечто более важное в современном мире - влияние. Русский язык утрачивает роль lingua franca на постсоветском пространстве, местная молодежь предпочитает теперь другие языки. Перекрывая поставки газа то в одну, то в другую республику, резко поднимая цены для всех стран-соседей, Москва подталкивает их к тому, чтобы искать иных поставщиков и рассматривать альтернативные варианты маршрутов трубопроводов. Энергетическая диверсификация становится лейтмотивом региональной политики, именно она лежит в основе потепления в отношениях Украина - Грузия и Грузия - Азербайджан - Турция. К этому можно добавить неизменную поддержку, которую страны Балтии оказывают своим «меньшим собратьям» по бывшему советскому блоку, апеллируя к Европейскому союзу.

Республики Центральной Азии также склоняются к более независимой политике. Ведь российский «Газпром» задешево покупает их газ в рамках долгосрочных контрактов, а затем с большой выгодой для себя перепродает его европейским потребителям. Первые признаки стремления к самоутверждению уже налицо - достаточно упомянуть попытки Туркменистана пересмотреть условия газовых соглашений. В ближайшие годы данная тенденция будет только усиливаться. Как ни удивительно, горизонтальная солидарность, которую не смог создать Советский Союз, возникает на новом фундаменте.

ТОРМОЗ РАЗВИТИЯ

Пока никто в полной мере не выиграл от нового статус-кво и не смог воспользоваться всеми возможностями, открывшимися с обретением независимости. Это обусловлено в первую очередь наличием так называемых «замороженных конфликтов», негативно влияющих на внутреннее и внешнее развитие Грузии, Армении, Азербайджана и Молдавии. Урегулировать эти конфликты, не установив нормальных отношений с Россией, не получится, а значит, не удастся добиться прогресса в развитии новых независимых государств.

«Замороженные конфликты», во-первых, препятствуют полномасштабной реализации экономического потенциала. Можно только мечтать о том, каким стал бы Кавказский регион, если бы разрешились тамошние территориальные проблемы и были созданы условия для формирования единой транзитной политики по всем направлениям - с востока на запад и с севера на юг.

Во-вторых, неурегулированные конфликты тормозят демократическое развитие. Демократия не может процветать в одной отдельно взятой стране: если она не торжествует по всему региону и ее достижениями пользуется не все население, то в демократическом устройстве образуются бреши, которые со временем разрастаются и уничтожают его. Люди, не желающие признавать закон и порядок цивилизованного общества, находят пристанище в мятежных анклавах, и антидемократический недуг, подобно раковой опухоли, поражает весь организм.

Прежде всего это относится к Грузии с ее двумя конфликтными областями. В данном случае время играет против Тбилиси. Беженцы, вот уже пятнадцать лет проживающие в тяжелейших бытовых условиях, без компенсации и конкретной надежды, чувствуют себя вдвойне жертвами. Мало того что они не могут вернуться в родные места, поскольку это опасно для жизни, - им недоступны плоды относительного экономического подъема, который уже почувствовали на себе их собратья-грузины.

То же можно сказать и об абхазах. В результате политики, проводившейся в течение последних пятнадцати лет на землях, где исстари преобладали абхазы и грузины, растет число жителей армянской и русской национальности, и вскоре они могут оказаться здесь в большинстве. (На эту крайне деликатную и политизированную тему см. наиболее объективный анализ, представленный в International Crisis Group Report № 176 «Abkhazia today» 15 сентября 2006 г., Брюссель.) Кто же в выигрыше? Явно не абхазы, у которых нет оснований с оптимизмом смотреть в будущее, особенно если оно зависит от тесных отношений с Россией. Как Москва обращается с кавказскими меньшинствами, хорошо известно.

Эти конфликты ни в коей мере не служат и интересам России. Возможно, Москва видит в абхазской и югоосетинской проблемах ценный механизм, способный удержать Грузию в сфере российского влияния, что, в свою очередь, порождает в ней ложное чувство безопасности.

Но задавался ли когда-нибудь Кремль вопросом: сколько Россия потеряла, играя в эту иррациональную игру? Из-за тлеющих очагов напряженности на своих южных рубежах стране приходится содержать там армию, которая погрязла в коррупции и преимущественно занимается торговлей оружием, наркотиками и прочими запрещенными товарами. Военные действия на грузинской территории не только сделали невозможным решение чеченского вопроса, но и не могли не оказать отрицательное воздействие на ситуации в Дагестане, Ингушетии и Северной Осетии. Изречение французских философов о том, что «правда по эту сторону Пиренеев не может быть ложью по другую», вне всякого сомнения, применимо и к Кавказу. Стабильности нужно добиваться сообща, или ее не будет вовсе.

Наконец, жонглируя конфликтами, Москва подорвала доверие к себе со стороны международного сообщества. К голосу России всё меньше прислушиваются за ее границами.

ПРЕЦЕДЕНТ ЛИ КОСОВО?

Для Москвы вопрос Косово остается инструментом шантажа. Россия дает понять, что косовский прецедент может быть использован ею для признания сепаратистских режимов на Кавказе. По форме эта позиция похожа на аргумент капризного ребенка: «Держите меня, а то я не смогу устоять и такого натворю!..»

Примечательно, что в том же контексте Кремль не требует признания Нагорного Карабаха и уж точно не выступает за независимость Чечни. Хотя именно это логически вытекает из слов российского руководства, вроде бы опасающегося, что «решение косовской проблемы может создать прецедент для Кавказа и для всех "замороженных конфликтов"».

Россия знает: признать Южную Осетию или Абхазию - значит играть с огнем в этом регионе. Такие шаги мгновенно взбудоражили бы Чечню и угрожали бы дружественной Армении, не говоря уже о возможной военной реакции со стороны Грузии. Подобная стратегия была бы чистым безумием. То есть Россия сознательно готова пойти на это, рискуя вспышкой на Кавказе новых войн, но, возможно, недооценивая их реальных последствий.

В то же время Москва не может игнорировать изменения баланса сил. После десяти лет интенсивных совместных учений с американскими военными и получения финансовой поддержки от США грузинские вооруженные силы - это уже не та дезориентированная, низкооплачиваемая и плохо обученная армия, какой она была во время военного конфликта 1993 года. Благодаря нефтяным доходам свою военную мощь наращивает и Азербайджан. Все более значимым актором становятся здесь американцы, рассматривающие Кавказ как важный для себя стратегический регион. Российская помощь Армении может поступать только транзитом через Грузию либо напрямую по воздуху (как она и доставляется в последнее время), поскольку продолжающийся вывод российских военных баз с грузинской территории ограничивает их операционные возможности.

Реакцию Кремля можно понять. Европейский союз и Соединенные Штаты говорят о том, что Россию нужно воспринимать как нормальную европейскую державу, но при этом никто не собирается всерьез прислушиваться к голосу Москвы и предоставлять ей слово, когда речь идет о решениях, имеющих особое значение для судеб Старого Света.

Позицию Москвы следовало бы облечь совсем в иную форму: трагедия современной России как раз в том и состоит, что угрозы она предпочитает конструктивным предложениям. Но, по существу, подход России к косовской проблеме достаточно логичен и разумен.

Почему территориальное деление Европы по этническому признаку считается в XXI веке непререкаемой ценностью и целью? Думали ли мы о том, чтЧ произойдет после того, как сербское меньшинство в Косово потребует применить эти принципы к своей ситуации? Готовы ли мы защищать и поддерживать идею автономной и независимой косовской Митровицы? А если нет, то почему? Одно дело - восстановить независимость некогда существовавших и угнетенных национальных государственных образований, и совсем другое - создавать этнические государства на пустом месте по типу русских матрешек.

В плане спецпредставителя ООН по Косово Мартти Ахтисаари всячески подчеркивается многонациональный характер нового государственного образования Косово, который власти должны не только уважать, но и воспринимать как новый Основной закон. В действительности, как всем очевидно, это не более чем приукрашенный фасад. И албанское, и сербское население будет рассматривать рождение независимого Косово как триумф этнического принципа над государственным.

Если такую модель применить на практике, ограничений не будет ни по вертикали (бесконечное дробление любого государства на этнические составляющие), ни по горизонтали (какая страна в Европе, Африке или Азии не почувствует угрозу своей территориальной целостности с появлением этих новых правил игры?).

Этнические подходы, которые иначе назывались политикой в интересах меньшинств, уже применялись в прошлом, но не приносили желаемых результатов. Демократическая модель Вудро Вильсона породила войны и трагедии в Западной и Центральной Европе. Тоталитарная сталинская политика в отношении меньшинств положила начало «замороженным конфликтам», которые перешли в активную фазу после распада СССР. Такая политика никогда не содействовала всеобщему благополучию. Поэтому давайте признаем, что в аргументе России есть рациональное зерно: Косово создает прецедент. Но это негативный прецедент!

Нам придется признать косовскую проблему очень серьезной. И всерьез задуматься над тем, как сделать ее позитивным прецедентом, как найти поистине жизнеспособное решение, отвечающее фундаментальным требованиям всех главных действующих лиц.

НУЖНЫ УНИВЕРСАЛЬНЫЕ ПРАВИЛА

Прежде всего Косово должно создать прецедент наиболее полного участия всех заинтересованных сторон в поиске выхода из кризиса. Нет сомнения, что Москва является одной из таких сторон. Вовлечение России в выработку приемлемого решения стало бы признанием ее статуса и места в Европе. Москва получила бы возможность высказать свое мнение по поводу того, что происходит в Косово, и ей не пришлось бы ограничиваться наложением вето в Совете Безопасности ООН либо угрозами развязать извне руки сепаратистам на Кавказе.

Косово должно стать примером выработки общих принципов для урегулирования аналогичных конфликтов. Другими словами, если дело закончится тем, что контролировать соблюдение мирных договоренностей будет международный воинский контингент, он действительно должен представлять разные государства (а не состоять, как это имеет место на территории Грузии, из российских солдат, закамуфлированных под «голубые береты» СНГ).

Если мы договоримся о том, что «широчайшая автономия» подразумевает ограниченные дипломатические возможности, то они должны предоставляться всем, включая Чечню.

Если мы совместно придем к выводу о необходимости возвращения перемещенных лиц в свои дома, то следует также предложить универсальную модель предоставления компенсации за потерянное имущество или реституции.

То, что мы решим по поводу языков национальных меньшинств, их культурных прав и религиозных свобод, должно применяться ко всем. Если бы одни и те же права и ограничения действовали в отношении абхазов, осетин, жителей Нагорного Карабаха, Приднестровья и косоваров, никто из них не смог бы всерьез жаловаться на дискриминацию. Им было бы проще согласиться с тем, что в ближайшем будущем полную автономию они не получат. Но это возложило бы еще более тяжелое бремя на государственных мужей Азербайджана, Грузии, Молдавии, России и Сербии, перед которыми встала бы задача обеспечивать беспрепятственное функционирование и защиту автономий. В этом случае никакое национальное меньшинство не ощущало бы себя пораженной в правах жертвой. И утихла бы тяга к восстановлению справедливости, порождающая неразрешимые конфликты.

В свою очередь, это дало бы возможность привлечь внешние силы к тому, чтобы положить конец стремлению занимать доминирующие позиции в том или ином регионе. Евросоюз и Соединенные Штаты не пользовались бы особыми правами при разрешении косовского кризиса, но и России пришлось бы признать, что время исключительности в ее ближнем зарубежье кануло в Лету.

В совещании по мирному урегулированию (а это именно то, к чему мы должны прийти в результате вышеупомянутых договоренностей) должен участвовать Европейский союз. Он не может и впредь пребывать в состоянии самодовольства, размышляя об «усталости от расширения» и ничего не предпринимая. Евросоюзу пора брать на себя ответственность за сохранение мира и стабильности на своих рубежах независимо от того, станут ли молодые постсоветские государства частью этого объединения или нет.

Очевидно, что в данный процесс необходимо вовлечь и Россию, тем самым раз и навсегда признав ее европейской и мировой державой с соответствующими правами и обязанностями. Вместе с тем такой шаг будет означать, что отныне Москва должна отчитываться о выполнении возложенных на нее обязательств перед европейским и мировым сообществом.

Не менее очевидно и то, что в этом процессе должны участвовать также Соединенные Штаты. Нравится России (и другим европейским странам) или нет, но Америка есть и останется весьма важным игроком на Кавказе.

Цена, которую России придется заплатить за признание ее полноценной европейской державой, заключается в понимании и принятии сущности современной Европы. Иными словами, в признании того факта, что никто больше не может претендовать на исключительные права в своем «огороде». В этом ключ к достижению Россией на мировой арене высокого уровня влияния и значительного повышения своей роли, чего ей не удавалось добиться с тех пор, как она перестала быть грозным Советским Союзом.

В этот процесс необходимо вовлечь все государства, где присутствуют сепаратистские устремления и происходят конфликты: Азербайджан, Армению, Грузию, Молдавию, Россию и Сербию. Они должны не просто быть предметом переговоров, а и напрямую в них участвовать.

Следует привлечь к этому и заинтересованных соседей: Румынию, Турцию, Украину и, возможно, Иран. (Если, конечно, Тегеран придет к выводу, что роль регионального лидера важнее изоляционистских игр, и проявит желание восстановить свою позитивную роль в этом регионе, еще не забывшем о том, какой цивилизованной, терпимой и влиятельной была когда-то Персидская империя.)

Наконец, в переговорах должны принять участие сепаратистские лидеры, в чем, возможно, и кроется тот самый секрет успеха. Нам необходимо услышать их мнение, принять во внимание их позицию. Только в этом случае достигнутая договоренность окажется приемлемой для всех сторон.

Вместо исключительности, преимущественных прав и новых этнических гетто наподобие того, которое создается в нынешнем Косово, мы предлагаем универсализм и принятие истинно европейских ценностей, таких, как толерантность, мирное сосуществование и разделение полномочий.

Настала пора выйти за рамки чиновничьих схем, мыслить шире, видеть дальше, дерзать и предлагать новые пути выхода, когда прежние оказываются тупиковыми. По этой причине нам следует прислушаться к России, но не к ее пустым угрозам, а к стоящему за ними правильному пониманию ситуации.

Когда я готовила этот материал, то случайно наткнулась в «Независимой газете» от 6 марта с. г. на статью Владислава Иноземцева, чья позиция отчасти перекликается с изложенными мною идеями, хотя он расставляет акценты иначе. «В Москве и Брюсселе, - пишет российский ученый, - отношение к косовскому плану не выглядит однозначным - и понятно почему... Россия на деле не спешит воспользоваться косовским прецедентом и заявить о признании независимости постсоветских автономий... Было бы наиболее последовательным попытаться решить проблему всех территорий с неопределенным статусом, находящихся в "зонах ответственности" ЕС и России <...> на некоей единой основе <...> а также отложить "окончательное" решение вопроса о государственности на 20-30 лет... Возникнет прецедент решения европейской по своей сути проблемы внутри "большой Европы"... Европа сделает заявку на участие в глобальной политической игре, без чего ее политическая идентичность еще много лет останется неопределенной».

Единственное, что автор упустил из виду, так это то, что и России такое решение проблемы принесло бы ощутимую пользу и позволило бы утвердиться в роли мировой державы.

КОНТУРЫ БЕСПРОИГРЫШНОГО РЕШЕНИЯ

Если мы все - и в России, и в странах-соседях - согласимся с тем, что от наличия «замороженных конфликтов» никто не выигрывает, придется также признать, что нет иной альтернативы, кроме как активно искать новые подходы.

Как новоиспеченной (после вступления в ЕС Болгарии и Румынии) черноморской державе, Европейскому союзу предстоит научиться жить с неконтролируемой и ненадежной морской границей, сосуществовать с Абхазией и ее «черными дырами», а также вырабатывать новые подходы к соседям на востоке. Всем нам необходимы воображение и гибкость, а также признание фундаментального принципа: никто не должен проиграть от нового пакетного соглашения. Поиск «беспроигрышного решения» - единственная возможность выбраться из того тупика, в котором мы все оказались.

И Евросоюз, и Россия только выиграли бы, докажи они, что могут добиться мира и стабильности, не прибегая к своим излюбленным стратегиям. То есть не опираясь ни на политику расширения (в случае ЕС), ни на применение силы и давления (в случае России). Тогда и Брюссель, и Москва открыли бы для себя, что у них есть реальный и легитимный предмет для глубокого обсуждения.

Соединенные Штаты пользовались бы всеобщей признательностью за свое законное и стабилизирующее присутствие, но были бы вынуждены вести многосторонние переговоры и отказаться от выдвижения дополнительных требований, способных поставить под угрозу достигнутые результаты, а также от новых амбициозных проектов вроде противоракетных щитов, чреватых усилением напряженности в отношениях между странами-соседями. Вместо того чтобы действовать в одиночку, Америка садилась бы за стол переговоров наряду с другими заинтересованными сторонами.

Все это не имело бы следствием снижение роли НАТО в данном регионе. Отказ России от продвижения своих «исключительных» прав означал бы и отказ от тактики угроз, которую Москва применяет всякий раз, когда очередная страна заявляет о намерении вступить в Североатлантический альянс - единственную организацию, призванную обеспечивать безопасность в Европе.

И Европейский союз, и НАТО могут и должны участвовать в миротворческом процессе совместно с региональнымим миротворческими силами - российскими и украинскими. Наконец, новый импульс могли бы получить такие до сих пор не опробованные на практике модели взаимоотношений между Россией и НАТО, а также совместные действия России и Европы в рамках Единой политикой в области безопасности и обороны (ESDP). Такое партнерство, осуществляемое на основе совместного принятия решений и равноправия, знаменовало бы начало абсолютно нового вида взаимодействия и помогло бы развеять ненужные опасения по поводу природы Североатлантического альянса и его интересов в этом регионе.

Подобный подход помог бы также возродить такие забытые идеи, как совместная антитеррористическая ось НАТО - Россия - Грузия или совместный воинский контингент НАТО - Россия на Черном море. У Евросоюза появился бы реальный шанс доказать, что его политика в области обороны могла бы способствовать реальной стабилизации в соседних анклавах.

Страны, озабоченные конфликтами, выиграли бы от долгожданного внутригосударственного примирения и воссоединения своих территорий, ибо это открывает возможности для их полноценного демократического и экономического развития.

Население сепаратистских республик приобрело бы то, чего оно так долго добивалось: мир, развитие, гарантированное право на выживание и сохранение своего этнического, лингвистического и культурного своеобразия. Перед этими республиками открылись бы новые перспективы процветания, которых они до недавних пор были лишены из-за своих непомерных амбиций. Лидеры сепаратистских анклавов получили бы гарантии мирной передачи власти, а также своего физического и, возможно, политического выживания.

Все это кажется далекой и труднодостижимой целью, поскольку сопряжено с многочисленными препятствиями и долгими переговорами. Но такой путь - единственный и безальтернативный способ выстраивания нормальных отношений. России придется понять и принять то, что независимость ее соседей - необратимый факт, не подлежащий обсуждению или торгу. Ей также предстоит решить для себя, какой державой она хочет быть.

Если мы не положим конец «замороженным конфликтам» и не найдем всем миром взаимоприемлемое решение, Россия никогда не наладит конструктивные отношения с соседями. Мы, грузины, всегда будем видеть в каждом российском маневре попытку поддержать подрывные, деструктивные силы в регионе, ослабить и расшатать нашу независимость и территориальную целостность. Но даже если Россия и не станет предпринимать подобные шаги, мы все равно не устоим перед искушением выдумать их, чтобы использовать страх перед врагом в качестве инструмента внутренней или внешней консолидации.

До тех пор пока Россия будет вызывать недоверие и восприниматься как деструктивный фактор, ей не добиться реального влияния, любви и уважения на Кавказе. Как следствие, внутри самой России усилится ощущение изолированности и враждебного окружения, которое мучает страну на протяжении всей ее истории и не дает ей расслабиться.

Беспроигрышное решение наших проблем необходимо для нормализации российско-грузинских двусторонних отношений. Но оно нужно и самой России. Оно позволит ей стать «нормальной», современной державой, которая заботится прежде всего о повышении своего уровня развития и международного статуса, добиваясь этого посредством конструктивного влияния, а не путем угроз, подрывной деятельности либо попыток дестабилизировать ситуацию.

С учетом современных реалий (терроризм, беспрецедентное усиление Китая, непредсказуемый экономический рост и глобальное потепление) в наших общих интересах положить конец анахроничным конфликтам и употребить все силы и энергию для решения более важных проблем. Вызовы современности требуют сотрудничества, а не разрушения.

Грузия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 18 апреля 2007 > № 2911799 Саломе Зурабишвили

Полную независимость Косово поддерживает 96% албанского населения этой южной сербской провинции. Об этом свидетельствуют обнародованные данные соцопроса, проведенного Программой развития ООН (UNDP). 57% косовских албанцев согласны на так называемую «поднадзорную независимость», предлагаемую спецпредставителем ООН Марти Ахтисаари. План Ахтисаари предполагает предоставление Косово статуса самостоятельного государства с собственной символикой, конституцией и армией, которое должно существовать под наблюдением международного сообщества.82% из числа этнических сербов, проживающих в крае, высказались категорически против предоставления краю независимости в каком-либо виде. 7 лет Косово находится под протекторатом ООН по резолюции СБ номер 1244. По данным опроса, деятельность гражданской миссии ООН в Косово (Unmik) пользуется среди населения все меньшей популярностью. Положительно высказались о работе этой организации лишь 24% респондентов – минимальный показатель за последние три года.

Исследование показало, что уровень безработицы среди косовских албанцев достиг 50%, а треть населения края живет на 1,5 евро в день. Большинство людей возлагает ответственность за политическую и экономическую нестабильность в Косово именно на гражданскую миссию ООН. В проведенном UNDP анкетировании приняли участие 1200 жителей Косово. Население автономии составляет 2 млн.чел. Сербия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 12 апреля 2007 > № 60015

С 1996 по 2006г. в Италию приехало чуть меньше 2 млн. эмигрантов. Такие данные относительно иностранных граждан, легально присутствующих на территории страны, обнародовал Национальный статистический институт Istat. Самыми большими по численности являются румынская, албанская и марокканская общины. Большинство женщин-иностранок, проживающих на территории Италии, составляют румынки – их 145 тыс. Особенно высокий приток эмиграции наблюдается на северо-востоке страны (на 16,4% больше по сравнению с 1996г.) и на северо-западе (больше на 5,6%). Италия > Миграция, виза, туризм > ria.ru, 12 апреля 2007 > № 59930

Подписанный президентом США «Акт консолидации свободы НАТО» является поддержкой действий Грузии, направленных на интеграцию в НАТО и стимулом для продолжения в стране соответствующих реформ, говорится в заявлении МИД Грузии от 11 апр., передает агентство «Новости-Грузия». «Акт консолидации свободы НАТО» является самой сердечной поддержкой стремления Грузии, направленного на интеграцию в НАТО на основе демократических реформ. Грузия рассматривает этот документ как сильный стимул для продолжения реформ и внесения вклада в дело международной безопасности и установления порядка», – заявляет грузинский МИД.«Акт консолидации свободы НАТО» – очевидное подтверждение поддержки со стороны США процесса расширения НАТО, так же, как и поддержки стратегического курса Грузии по вступлению в альянс», – отмечает внешнеполитическое ведомство Грузии. «Эту политическую и финансовую поддержку нашего стратегического партнера Грузия рассматривает как очевидное послание о том, что наш выбор и усилия, направленные на вступление в альянс, будут оценены соответственно», – указывается в документе.

«Грузия твердо решила эффективно использовать существующие механизмы сотрудничества с НАТО, которыми являются План индивидуального сотрудничества с альянсом (IPAP) и Интенсивный диалог (ID), чтобы перейти на более высокий уровень отношений с альянсом – на План действий по вступлению в НАТО (MAP)», – подчеркивает МИД. «Принятие Плана действий по вступлению в альянс будет твердой гарантией необратимости реформ в Грузии и обеспечит стабильный курс строительства сильного демократического государства», – указывается в заявлении.

Президент США Джордж Буш 10 апр. подписал Акт 2007г. о консолидации свободы в НАТО, который поддерживает интеграцию в НАТО Албании, Хорватии, Македонии, Грузии и Украины. Как сказано в акте, «длительная стабильность и безопасность в Европе требует военной, экономической и политической интеграции недавно появившихся демократий в существующие европейские структуры». Грузия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 11 апреля 2007 > № 66135

Подписанием закона о поддержке вступления пяти государств, в т.ч., Украины в НАТО президент США Буш подтверждает свое стремление к разрушению постсоветского пространства. Такое мнение высказал РИА Новости в среду президент Академии геополитических проблем Леонид Ивашов. «Это только один акт в большой системе отрыва Украины от российского геополитического пространства и один из важных моментов разрушения всего пространства СНГ», – сказал Ивашов, комментируя подписание Бушем принятого конгрессом США закона о поддержке вступления Украины и Грузии в НАТО. «Американцы открыто вмешиваются во внутриполитический процесс на Украине и работают, если не нахально, то целеустремленно», – считает политолог. По его словам, эта последовательная, планомерная работа – продолжение той политики, которую США проводили уже много лет.Говоря о линии, которой придерживаются США в этом вопросе, Ивашов отметил: «В пред.г. молодежным лидерам цветных революций из Сербии, Киргизии, Грузии и Украины был оказан пышный прием в Вашингтоне. И на это торжество прибыл Буш, который поставил задачу сметать диктаторские режимы, где бы они не находились». «Здесь мы наблюдаем многовекторный системный подход к разрушению постсоветского пространства и отрыву ряда государств, в т.ч., Украины от некогда цельного геополитического пространства содружества», – подчеркнул политолог.

По мнению Ивашова, решение подписать документ именно сейчас в условиях политического кризиса на Украине – не случайный ход. «Мы рассматриваем это как двойной подход: с одной стороны, это мощное давление на оппозицию нынешнему президенту и оранжевым, с другой – это поддержка проамериканских, пронатовских сил на Украине», – убежден эксперт. Ивашов считает, что «американцы не прекращают попыток сохранить Украину целостной и перевести ее под свой контроль – либо через НАТО, либо через двусторонние отношения».

Говоря о сторонниках вступления Украины в НАТО, Ивашов сказал: «Я не верю, что этот закон, попахивающий явным вмешательством в этот политический конфликт на стороне одних, добавит политического веса и голосов в пользу присоединения к НАТО». «Скорее всего, произойдет наоборот», – добавил он.

Пресс-служба Белого дома сообщила во вторник, что Джордж Буш подписал принятый конгрессом США закон о поддержке вступления Украины и Грузии в НАТО, по которому будут ассигнованы средства для военного содействия этим странам. «Акт 2007г. о консолидации свободы в НАТО подтверждает поддержку продолжающемуся расширению НАТО, разрешает Албании, Хорватии, Грузии, Македонии и Украине получать содействие в рамках «Закона 1994г. об участии в НАТО», а также выделяет в финансовом 2008г. определенные ассигнования для военного содействия этим странам», – говорилось сообщении пресс-службы. Украина. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 11 апреля 2007 > № 66120

Джордж Буш подписал принятый конгрессом США закон о поддержке вступления Украины и Грузии в НАТО, выделяющий ассигнования для военного содействия этим странам, сообщает пресс-служба Белого дома. «Акт 2007г. о консолидации свободы в НАТО подтверждает поддержку продолжающемуся расширению НАТО, разрешает Албании, Хорватии, Грузии, Македонии и Украине получать содействие в рамках «Закона 1994г. об участии в НАТО», а также выделяет в финансовом 2008г. определенные ассигнования для военного содействия этим странам», – говорится сообщении пресс-службы. По данным Белого дома, Буш поставил свою подпись под этим законопроектом в понедельник, 9 апр. Подпись президента означает, что закон вступил в силу. В законе говорится о поддержке со стороны США «своевременного вступления в НАТО Албании, Хорватии, Грузии, Македонии и Украины». «Грузия и Украина заявили о своем стремлении вступить в евроатлантическое сообщество и стремятся вступить в НАТО», – подчеркивается в документе. Как отмечают авторы закона, Грузия и Украина тесно сотрудничают с альянсом, чтобы соответствовать его критериям.

«Конгресс США призывает союзников в НАТО работать с Соединенными Штатами для реализации той роли, которую НАТО играет в продвижении глобальной безопасности, включая продолжение поддержки расширению и приему в члены альянса достойных государств, в особенности посредством присоединения Грузии к Плану по членству в НАТО, а также через признание прогресса в продвижении Албании, Хорватии, Грузии, Македонии и Украины к выполнению требований и обязательств по членству в НАТО», – отмечается в тексте одобренного документа.

В законе также говорится о решении включить эти страны в американскую программу «содействия в сфере безопасности» в рамках подготовки к вступлению в члены Североатлантического альянса, для чего из федерального бюджета США на 2008г. предусмотрено выделение «средств, которые будут необходимы для оказания содействия». Согласно справке, подготовленной 9 марта 2007г. бюджетным управлением конгресса США, расходы из американского федерального бюджета на оказание содействия Албании, Хорватии, Грузии, Македонии и Украине для вступления в НАТО составят в 2008г. в общей сложности 12 млн.долл. С 2008-12гг. управление прогнозирует расходы на эти цели в 30 млн.долл. США > Армия, полиция > ria.ru, 10 апреля 2007 > № 60029

Черногория и Евросоюз (ЕС) в Подгорице парафировали Договор о стабилизации и приближении к ЕС, являющийся для любой страны первым шагом на пути к получению статуса кандидата в члены этой организации. Подписи под документом поставили премьер-министр Черногории Желько Штуранович и верховный комиссар ЕС по вопросам расширения организации Олли Рен. Договор обязывает Черногорию принять отвечающую европейским стандартам конституцию, провести структурные реформы госаппарата, усилить борьбу с коррупцией и организованной преступностью, обеспечить независимость судопроизводства, а также гарантировать соблюдение прав и свобод человека. Вступление в ЕС Черногории, вышедшей в середине пред.г. из состава государственного сообщества Сербии и Черногории, Подгорица расценивает как стратегическую цель государства.

Единственными странами западных Балкан, которые пока не смогли подойти к подписанию Договора, остаются Сербия и Босния и Герцеговина. Из пяти государств региона, вступивших в свое время в этот процесс, дальше всего продвинулась Хорватия, которая сейчас находится в стадии переговоров о полноправном членстве в ЕС.

Процесс стабилизации и сближения как стратегию по отношению к странам региона западных Балкан Брюссель принял еще в 1999г. Албания, Босния и Герцеговина, Хорватия, Македония и сообщество Сербии и Черногории получили возможность индивидуально вести переговоры с ЕС о дальнейшем сотрудничестве. Госсообщество Сербии и Черногории вступило в переговорный процесс по этому документу в окт. 2005г. как единое государственное образование.

3 мая 2006г. все контакты с Брюсселем по этому вопросу были заморожены в связи с неисполнением Белградом обязательств перед Гаагским трибуналом по розыску и выдаче остающихся на свободе военных преступников. Поскольку эта мера на Черногорию не распространялась, в конце сент. 2006г. Подгорица самостоятельно стала продвигаться к подписанию Договора, и техническая часть этого процесса была завершена 1 дек. 2006г. Черногория > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 15 марта 2007 > № 60069

Саммит НАТО в Риге: большой контекст

© "Россия в глобальной политике". № 1, Январь - Февраль 2007

Рад ван ден Аккер, Михаэль Рюле – сотрудники подразделения политического планирования личной администрации генерального секретаря НАТО. Статья отражает личное мнение авторов.

Резюме Рижский саммит Организации Североатлантического договора стал важной вехой в трансформации альянса. Он не может больше замыкаться в традиционной сфере своей географической ответственности, и поэтому НАТО приходится находить новые военные и политические ответы на глобальные вызовы.

В конце ноября 2006 года главы государств и правительств 26 стран – членов НАТО собрались в столице Латвии Риге на очередной саммит. За последние десять лет встречи в верхах Организации Североатлантического договора превратились во все более насыщенные двухдневные мероприятия, участие в которых принимают не только страны-члены, но и страны-партнеры. Однако, в отличие от предыдущих форумов, в Ригу партнеров не приглашали. Не проводились ни заседания Совета евро-атлантического сотрудничества, объединяющего членов альянса и 20 государств Европы и Центральной Азии, ни заседания комиссии НАТО – Украина и Совета НАТО – Россия. Встречу решили провести в узком кругу, и она заняла меньше суток.

Почему же саммит в Риге был организован, по выражению британского военного журнала, столь «интровертным» образом? И почему организаторы встречи, проходившей вблизи границ России, даже не попытались привлечь к участию в ней каких-либо высокопоставленных российских представителей? Ответ станет очевидным, если поместить Рижский саммит в контекст расширенной эволюции НАТО из альянса, изначально предназначенного для обеспечения территориальной обороны Западной Европы, в инструмент защиты трансатлантических интересов безопасности всюду, где они подвергаются риску.

ТРИ ФАЗЫ ЭВОЛЮЦИИ

Использование исторических категорий нередко ведет к упрощению сложных явлений. И все же полезно представить себе 58-летнюю историю Североатлантического блока в виде эволюции, которая прошла через три отдельные фазы: холодную войну, десятилетие после окончания холодной войны и период, который начался с терактов в Вашингтоне и Нью-Йорке 11 сентября 2001 года. Для каждой из этих фаз были характерны свои специфические вызовы безопасности, и каждый из них требовал особых способов реагирования. Соответственно менялся облик и самой НАТО.

Первая фаза, холодная война, растянулась на четыре с лишним десятилетия. Все это время роль Организации Североатлантического договора оставалась, по сути, статичной – предотвращение агрессии против стран-членов. Учитывая особые условия конфликта Восток – Запад, НАТО располагала только одним способом решения этой задачи – сдерживанием, то есть обычной угрозой применить силу в ответ на агрессию. Зная о последствиях, обе стороны проявляли значительную осторожность в отношениях друг с другом, и поэтому в Европе эпохи холодной войны использование силы в политических целях было практически исключено.

На второй фазе, в период между падением Берлинской стены и разрушением башен-близнецов в Нью-Йорке, роль НАТО претерпела фундаментальные изменения. Хотя некоторые наблюдатели, не в последнюю очередь в России, и ожидали, что организация прекратит свою деятельность, европейские реалии вдохнули в нее новую жизнь совершенно иного качества. Из трансатлантической рамочной структуры по сохранению стабильности блок превратился в важнейший фактор трансформации постбиполярной Европы.

В политическом отношении новой функции НАТО отвечала установка на создание партнерств буквально со всеми странами Старого Света и Южного Средиземноморья. С военной точки зрения новая роль наиболее отчетливо проявилась на Западных Балканах. Пытаясь остановить насилие и кровопролитие после распада Югославии, организация стала посвящать все больше времени и усилий кризисному менеджменту за пределами зоны своей компетенции.

Эволюция после холодной войны отражала меняющееся понятие безопасности. Поскольку угроза вторжения исчезла, необходимость сосредотачивать все усилия исключительно на территориальной обороне явным образом исчерпала себя. Однако нестабильность по соседству с «расширенной» Европой вполне могла повлиять на безопасность стран – членов НАТО. Подобная ситуация не могла быть исправлена путем одной лишь демонстрации военной силы. Политика безопасности должна была превратиться в стратегию широких политических обязательств, а в случае с Западными Балканами речь шла и о долгосрочном военном присутствии.

Как и предшествующий период, вторая фаза эволюции завершилась на определенной оптимистической ноте. В конце 1990-х Европа, казалось бы, совершила «мягкую посадку» после всех перипетий холодной войны. Успехи европейской интеграции, демократизация России и возникновение общего движения в направлении сотрудничества на континенте ясно обозначили конец последних пережитков идеологической конфронтации. Хотя процесс расширения Североатлантического блока и особенно военно-воздушная кампания в Косово вызвали серьезное неодобрение России, Брюссель получил возможность утверждать, что играет конструктивную и жизненно важную роль в качестве рамочной структуры по управлению послевоенной трансформацией Европы, а также по достижению мира в Западных Балканах.

ОТ ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ К ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ

Теракты 11 сентября 2001 года обозначили начало третьей фазы эволюции НАТО. Стало ясно, что основные угрозы союзникам по Североатлантическому альянсу (как, кстати, и многим другим странам) больше не исходят из Европы, их источники расположены за пределами Старого Света. Перед лицом международного терроризма, несостоявшихся государств и распространения оружия массового уничтожения традиционный «евроцентризм» НАТО, преобладавший в течение двух предшествующих фаз, утратил актуальность. Дальнейшая консолидация Европы как единого демократического пространства по-прежнему занимала верхнюю строку в повестке дня. Однако глобальная природа новых угроз лишала смысла чисто географический подход. Если блок собирался и далее обеспечивать безопасность своих членов в мире «глобальной небезопасности», ему следовало взять на вооружение функциональный подход и быть готовым решать проблемы непосредственно на месте их возникновения.

Случай применить этот новый подход на практике представился, когда впервые в своей истории НАТО пришлось прибегнуть к необходимости выполнить обязательство по коллективной самообороне в ответ на теракты 11 сентября 2001 года. В период холодной войны считалось, что это обязательство в основном применимо в случае военного нападения стран Организации Варшавского договора. Однако, распространив его на крупномасштабный теракт, совершенный негосударственными акторами, НАТО при молчаливой поддержке России стала организацией борьбы, глобальной по своей сути. В августе 2003-го Брюссель принял на себя командование Международными силами содействия безопасности (ISAF) в Афганистане, продемонстрировав полную готовность руководствоваться функциональным подходом к вопросам безопасности.

Эта третья фаза эволюции альянса, очевидно, является самой ответственной. Исправное следование логике обязательств означает теперь необходимость брать на себя еще более широкий спектр миссий, начиная с боевых операций и заканчивая гуманитарной помощью. Сегодня это – поддержание мира в Косово, содействие военной реформе в Боснии и Герцеговине, патрулирование Средиземного моря в ходе военно-морской антитеррористической операции, участие в боевых действиях и миротворческих миссиях в Афганистане и воздушная транспортировка войск Африканского союза в кризисный регион Дарфур в Судане. Кроме того, НАТО оказывала гуманитарную помощь Соединенным Штатам после урагана «Катрина» и Пакистану после землетрясения в октябре 2005-го, обучает силы безопасности Ирака как в самой стране, так и за ее пределами. Неудивительно, что многие эти миссии и операции, учитывая их важность для расширенных понятий безопасности и стабильности, пользуются поддержкой Российской Федерации либо через посредство Совета Безопасности ООН, либо путем реального вклада в виде воинских контингентов или материально-технической поддержки.

Расширяя свою повестку дня, Североатлантический альянс сталкивается с целым рядом политических, военных и финансовых проблем. Большинство миссий носят сегодня не просто долгосрочный характер, их успех в конечном итоге зависит скорее от перспектив политического и экономического развития, чем от военного превосходства. Поэтому более чем когда-либо раньше Брюсселю необходимо координировать свои военные усилия с деятельностью гражданских акторов. Долгосрочный характер обязательств также непосредственно связан с вопросом о способе финансирования этих операций, заслуживающем оценки союзников как справедливом и равноправном. Как показали ожесточенные бои на юге Афганистана в течение прошлого года, решение отдельных задач стало требовать весьма значительных военных затрат. Более того, страны альянса ныне преследует призрак человеческих потерь, которые приходится нести при выполнении заграничных миссий, что является беспрецедентным вызовом для демократических обществ.

РОСТ ОПЕРАТИВНЫХ ТРЕБОВАНИЙ

В условиях роста оперативных требований возникла проблема военных, политических и финансовых средств, необходимых для надлежащего выполнения Североатлантическим альянсом своих обязательств. В Риге действительно достигнуты существенные результаты. Силы реагирования НАТО находятся в полной боевой готовности, в распоряжении альянса оказывается мощный, более чем двадцатитысячный резерв на случай новых рисков и угроз. Кроме того, союзники достигли договоренности об использовании американских, российских и украинских большегрузных транспортных самолетов для натовских миссий. Страны-члены пришли также к соглашению о новых инициативах в таких областях, как тактическая противоракетная оборона, воздушное наблюдение и сотрудничество между оперативными силами специального назначения. Крупные реформы в оборонном планировании, формировании воинских контингентов и организации обеспечат лучшую подготовку и финансирование миссий в будущем.

Рижский саммит стал серьезным шагом в направлении политического преобразования НАТО. Союзники договорились, например, об углублении сотрудничества со странами-партнерами, включая государства Ближнего Востока и Персидского залива. Начата работа по установлению новых отношений с государствами Азиатско-Тихоокеанского региона, разделяющими с альянсом общие интересы безопасности, а в случае Австралии и Новой Зеландии – уже внесшими ценный вклад в возглавляемые им операции. В свете необходимости развить всесторонний подход к безопасности намечено более тесное сотрудничество с другими международными игроками, такими, как Организация Объединенных Наций, Европейский союз, «Большая восьмерка» и Всемирный банк, а также с неправительственными организациями.

Все эти решения помогут ускорить преобразование НАТО в организацию, более эффективно реагирующую на сегодняшние глобальные вызовы. Ориентируясь на третью фазу эволюции, участники саммита в Риге приняли также ряд решений по выполнению изначальной задачи альянса – способствовать созданию единой, свободной и мирной Европы. Одно из них – приглашение Боснии и Герцеговины, Черногории и Сербии присоединиться к программе «Партнерство ради мира». Главы государств и правительств стран-членов тоже недвусмысленно высказались в пользу того, чтобы на следующий саммит весной 2008-го пригласили государства, способные внести вклад в дело евро-атлантической безопасности и стабильности. Это явный сигнал в адрес таких стремящихся в НАТО стран, как Албания, Хорватия и бывшая югославская республика Македония (официальное название, под которым Македония получила международное признание. Турция признаёт Республику Македония под ее конституционным названием. – Авт.). Отношения альянса с Грузией и Украиной будут развиваться и далее в рамках так называемых индивидуальных диалогов, которые ведутся с этими государствами.

Оперативная направленность встречи в верхах в Риге во многом объясняет, почему она проходила с участием только стран – членов НАТО. Ведь изначально Рижский саммит не планировался как изолированное мероприятие. Еще перед тем как главы государств и правительств собрались в латвийской столице, на весну 2008 года был назначен следующий форум. Более того, 60-я годовщина евро-атлантического альянса, которая будет широко отмечаться в апреле 2009-го, вероятно, предоставит очередную возможность встречи глав государств и правительств. Эти следующие друг за другом встречи на высшем уровне служат показателем ускоренных темпов трансформации, которая требует регулярного политического руководства и принятия решений на высшем уровне.

После саммита в Риге и в преддверии еще одного или даже двух саммитов в ближайшей перспективе Брюссель загружен работой как никогда. В дополнение к выполнению текущих оперативных обязательств, требующих больших затрат сил и средств, альянс продолжит долгосрочные структурные изменения как с точки зрения собственной политической и военной структуры, так и в отношениях с другими странами и организациями.

ВСЕСТОРОННИЙ ПОДХОД И ПОЛИТИЧЕСКИЙ ДИАЛОГ

Одним из основных признаков третьей фазы эволюции НАТО является тесное взаимодействие с другими крупнейшими организациями. Развертывание сил в районах кризисных ситуаций – незаменимый инструмент в деле разрешения конфликтов и обеспечения безопасной среды для политического и экономического восстановления. Однако такое восстановление – «строительство нации» в самом широком смысле – может быть достигнуто только посредством сотрудничества с другими игроками, включая Европейский союз, Организацию Объединенных Наций и неправительственные организации. Императив сочетания «жесткой» и «мягкой» силы вызвал к жизни проблему установления новых институциональных связей НАТО с теми внешними акторами, которые смогут наилучшим образом обеспечить «мягкую» составляющую. Это осуществимо при условии достижения договоренностей о безопасности на случаи возникновения непредвиденных ситуаций в будущем.

Прежде всего, Североатлантическому альянсу необходимо установить подлинно стратегическое партнерство с Европейским союзом. Хотя сфера текущих отношений между НАТО и ЕС слишком ограниченна, логика практической координации и кооперации в конечном счете должна возобладать над узкими представлениями об уникальности отдельных институтов. Такое объединение «жесткой» и «мягкой» безопасности резко расширит спектр политических, военных и экономических инструментов, находящихся в распоряжении международного сообщества. Более структурированные отношения между НАТО и ООН – это еще одна цель на ближайшее будущее. Обе организации действуют на одних и тех же территориях, однако необходимость изо дня в день сотрудничать на местах находится в вопиющем противоречии с отсутствием политических консультаций на стратегическом уровне.

По мере того как Североатлантический альянс все больше превращается для ООН в основной «инструмент реализации», становится труднее переоценить более согласованные стратегические отношения. В дополнение к непосредственным операционным преимуществам интенсивные контакты помогли бы альянсу организовать эффективную подготовку и наставничество ооновским миротворцам, а также консультации по вопросам планирования и оперативной совместимости. Такого рода содействие будет в значительной мере способствовать возрождению ООН, которая почти исчерпала свои ресурсы в качестве хранителя глобального мира и стабильности.

Еще одной отличительной чертой третьей фазы эволюции НАТО является расширенный и углубленный политический диалог. Наличие постоянной опасности в эпоху холодной войны позволяло относительно легко достичь консенсуса в том, что касалось реагирования на различные угрозы. Но спектр вызовов уже не позволяет спокойно полагаться на неизменный консенсус союзников. Его достижение усложнилось и требует более регулярных и открытых дебатов.

Сейчас, когда традиционные постулаты национальной безопасности подвергаются пересмотру, Североатлантическому альянсу следует стремиться к разрешению спорных вопросов, а не уклоняться от них ради сохранения единства. По мере приобретения новыми игроками, такими, как, например, Евросоюз, собственной роли в сфере безопасности, по мере того как растет значимость других регионов (наподобие «Большого Ближнего Востока»), трансатлантическое сообщество может добиться реального прогресса только путем строгой верификации противоборствующих взглядов в ходе глубокого и откровенного обсуждения.

Более того, альянс должен принимать непосредственное участие в поиске политического решения везде, где его силы осуществляют операции. И это еще один повод для того, чтобы союзники каждый раз детально обсуждали свои политические установки – как между собой, так и со странами-партнерами и ключевыми региональными игроками, а также в рамках международных организаций.

ОТНОШЕНИЯ С РОССИЕЙ

За саммитом в Риге должно последовать углубление партнерства с Россией. Российская Федерация – крупнейший игрок в сфере безопасности евро-атлантической зоны, а после последнего раунда расширения в 2004 году шесть стран – членов блока имеют с Россией общие сухопутные и морские границы. Интересы НАТО и России совпадают в таких разнообразных сферах, как борьба с терроризмом или предотвращение распространения оружия массового уничтожения. Постоянное членство России в Совете Безопасности ООН придает ей вес в вопросах, непосредственно затрагивающих интересы безопасности союзников НАТО. Влияние Москвы в Центральной Азии и Северном Афганистане способно серьезно повлиять на успех возглавляемой Североатлантическим альянсом миссии ISAF. В то же время очевидно, что от этой миссии в значительной степени зависит общий уровень безопасности самой России и ее соседей.

За последние десять лет не раз отмечался вклад России в осуществление миссий НАТО на Балканах, в Средиземноморье и в Афганистане. Колебания, преобладавшие в течение большей части 1990-х, уступили место менее настороженному и более прагматическому подходу, особенно после терактов 11 сентября 2001 года. Значительным шагом вперед стала замена в мае 2002-го консервативного и ориентированного на внутренние вопросы Совместного постоянного совета более оперативным Советом НАТО – Россия.

Однако, несмотря на существенный прогресс, потенциал отношений далеко не исчерпан. Например, схема взаимодействия военных структур остается неотработанной: некоторые совместные проекты успешно продвигаются вперед, в то время как другие застопорились. Пятая годовщина Совета НАТО – Россия весной нынешнего года дает альянсу и Российской Федерации прекрасную возможность вновь подтвердить приверженность партнерству на самом высоком политическом уровне и подкрепить ее запуском новых совместных проектов, которые бы финансировались на достаточном уровне. Такие проекты могли бы предусматривать повышение оперативной военной совместимости между российскими и натовскими силами, совершенствование координации в борьбе с терроризмом и организованной преступностью в Афганистане, а также более тесное сотрудничество по ликвидации последствий стихийных бедствий.

Хотя ни Россия, ни другие партнеры НАТО не присутствовали в Риге, у них есть все основания приветствовать результаты саммита. он явился крупным шагом на пути к превращению альянса в поставщика услуг по обеспечению безопасности внутри и за пределами евро-атлантической зоны. Развиваясь, Североатлантический альянс начнет еще теснее работать с другими странами и организациями над способами противостояния новым глобальным рискам и угрозам. У Москвы нет оснований для беспокойства, но она может многое приобрести в ходе этой эволюции. Залогом станет непосредственная заинтересованность России в том, чтобы сыграть более активную роль в данном процессе. Для этого у нее есть все возможности. И мы надеемся, что так и будет.

Латвия. США. НАТО. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 10 марта 2007 > № 2913982 Рад ван ден Аккер, Михаэль Рюле

Свет и тени европейской интеграции

© "Россия в глобальной политике". № 1, Январь - Февраль 2007

Ю.А. Борко – д. э. н., проф., главный научный сотрудник Института Европы РАН, заведующий кафедрой Жана Монне, президент Ассоциации европейских исследований (Россия).

Резюме Неоспоримые достижения европейской интеграции и все более очевидный ее кризис – две ипостаси нынешнего Евросоюза. Для прорыва в будущее необходима мощная объединительная идея, сопоставимая по смелости и привлекательности с той, которой руководствовались отцы-основатели единой Европы пятьдесят лет назад.

В марте 2007 года исполняется 50 лет со дня подписания в Риме Договора об учреждении Европейского сообщества по атомной энергии (Евратом) и Договора об учреждении Европейского экономического сообщества (ЕЭС). Последний сыграл ключевую роль в определении стратегического курса западноевропейской интеграции – того самого, которым на протяжении десятилетий настойчиво следователи «отцы» европейской интеграции и их преемники.

За прошедшие полвека Европейское сообщество, переименованное 15 лет назад в Европейский союз, добилось впечатляющих успехов. После расширений 2004 и 2007 годов ЕС включает в себя 27 государств, объединяя почти всю Европу от Атлантики до Содружества Независимых Государств. Сформирован Экономический и валютный союз (ЭВС) с единой валютой и достаточно жесткой координацией экономической политики его стран-членов. На мировой арене Евросоюз выступает в качестве второго по мощи экономического центра (83 % ВВП США) и одного из основных акторов в системе международных отношений.

На этом фоне неожиданными на первый взгляд выглядят дискуссии о кризисных явлениях в Европейском союзе и стратегии их преодоления, развернувшиеся с недавних пор в столицах государств-членов и брюссельских институтах. Жак Делор, бывший председатель Европейской комиссии (1985–1995), выдающийся архитектор европейской интеграции, инициатор и топ-менеджер двух самых масштабных проектов – завершения строительства единого внутреннего рынка (1985–1992) и создания ЭВС (1992–1999), – публично заявил, что ЕС переживает самый тяжелый кризис в своей истории, потерял ориентацию и не имеет общего видения единой Европы.

Неоспоримые достижения европейской интеграции и все более очевидный ее кризис – две ипостаси нынешнего Евросоюза. Осмыслить их взаимосвязь невозможно, не вернувшись к истокам.

ПУТЬ К ЕДИНСТВУ

В основе эволюции идеи «единой Европы» от мечты и утопических проектов, выношенных одиночками, к идейному движению и политическому проекту лежит многовековой опыт сосуществования нескольких десятков народов, которые разместились на пространстве, составляющем чуть больше 7 % заселенной территории Земли.

Два первых дошедших до нас трактата о необходимости создания единой христианской республики были написаны в первой декаде XIV века. Автором одного являлся парижский аббат Пьер Дю Буа, другой принадлежал перу великого итальянского поэта Данте Алигьери.

В начале 60-х годов XV столетия итальянский гуманист Энеа Сильвио Пикколомини, он же папа Пий II, призвал паству к миру «в Европе – нашем отечестве, нашем собственном доме, у нашего святого очага». В течение XV–XVIII веков появились почти два десятка проектов «единой Европы». После знаменитой речи с призывом к созданию «Соединенных Штатов Европы», произнесенной Виктором Гюго с трибуны Парижского конгресса пацифистов в августе 1849 года, эта идея становится девизом ряда европейских организаций, включая 2-й Интернационал (1889–1919). Возродившееся после Первой мировой войны движение за единую Европу впервые было официально поддержано государством, когда в сентябре 1930-го министр иностранных дел Франции Аристид Бриан внес на рассмотрение Лиги Наций Меморандум об

организации режима Европейского федерального союза.

Но, как известно, 30-е годы XX столетия остались в европейской истории как одна из самых отвратительных ее страниц, а Вторая мировая война – как самая кровавая. К середине века Европа, которая так долго определяла ход мировой истории, обнаружила себя на дымящихся руинах. Цепь потрясений, выпавших на ее долю менее чем за полсотни лет, воспринималась как плата за собственную слепоту, за игнорирование постепенно накапливавшихся противоречий экономического, социального и политического характера, за нескончаемое состязание воинствующих «национальных эгоизмов», действовавших вопреки здравому смыслу и не считавшихся с жертвами.

«Политические верхи» и мыслящие люди в западноевропейских странах, в первую очередь тех, что входили в «концерт европейских держав», начали постигать масштабы катастрофы и реальную опасность их превращения в задворки двух «центров силы» в послевоенном мире – США и СССР. Перед Западной Европой стоял гамлетовский вопрос «быть или не быть», и ответ зависел от того, сумеет ли она вырваться из порочного круга все более жестоких войн, в котором вращалась с конца XVIII до середины XX века.

Пожалуй, наиболее четко и убедительно ситуацию обрисовал Уинстон Черчилль. Его короткая речь – три странички печатного текста, – произнесенная 19 сентября 1946-го в Цюрихском университете, начиналась словами: «Я хочу говорить сегодня о трагедии Европы… оплота христианской веры и христианской этики, родины большинства творений культуры, искусства, философии и науки… Европы, извергшей из себя серию страшных националистических распрей». Черчилль напомнил, что в недавней войне Европе угрожало возвращение к «временам раннего Средневековья со всей его жестокостью и гнусностью», и предупредил, что «темные времена еще могут вернуться». Единственное лекарство, заявил многоопытный политик, – это «воссоздать европейскую семью», «построить нечто вроде Соединенных Штатов Европы», и «первым шагом» к этому «должно быть партнерство Франции и Германии».

Речь Черчилля вдохновила множество людей, движение за создание Соединенных Штатов Европы к тому времени уже получило развитие в Западной Европе. Именно европейское единство оказалась той идеей, которая смогла мобилизовать и консолидировать все дееспособные силы общества, готовые принять участие в возрождении Западной Европы.

В мае 1948 года в Гааге состоялся европейский конгресс, собравший весь цвет западноевропейской политической и интеллектуальной элиты. Он завершился принятием документа «Послание европейцам» и нескольких политических резолюций. Но парадокс заключался в том, что, хотя форум и призвал к созданию европейской федерации, однако на деле все свелось к созданию Совета Европы – традиционной международной организации, не обладавшей ни полномочиями, ни инструментами строительства «единой Европы».

Между тем экономика стран Западной Европы по-прежнему крайне нуждалась в восстановлении и модернизации, в возвращении утраченных ведущих позиций на мировых рынках. Необходимо было консолидировать европейские демократии, над которыми нависла реальная «коммунистическая угроза», как внешняя – в лице милитаризованного Советского Союза, так и внутренняя – в виде коммунистического движения в самой Западной Европе. По воспоминаниям одного из инициаторов европейской интеграции Жана Монне, в Европе сгущалась атмосфера холодной войны. Народы и их лидеры были охвачены «психозом» неизбежного вооруженного противостояния. «Источником риска, – вспоминал он, – все еще была Германия, но не потому, что опасность исходила от нее, а потому, что она стала ставкой в игре других». Требовался концептуальный и политический «прорыв».

Как знать, возможно, интеграция не состоялась бы, во всяком случае в таком виде и с такими результатами, если бы «в нужное время и в нужном месте» не оказались три человека: Жан Монне, занимавший в 1947–1950 годах пост комиссара по планированию при правительстве Франции, автор и руководитель мероприятий по восстановлению ее экономики; Робер Шуман – министр иностранных дел (1948–1953), один из наиболее авторитетных политиков Франции; Конрад Аденауэр – первый канцлер созданной в сентябре 1949-го Федеративной Республики Германия.

Первый из них стал автором интеграционной стратегии и проекта создания франко-германского сообщества угля и стали, наделенного функцией наднационального управления угольной и металлургической отраслями обеих стран, в том числе принятия решений, обязательных к исполнению национальными властями. Проект Монне противоречил всем устоявшимся правилам и представлениям, посягая на святая святых – неограниченный и неприкосновенный национально-государственный суверенитет. Этот проект расходился с нормами и практикой межгосударственных отношений и деятельности международных организаций, предполагающих предоставление рекомендаций, никого и ни к чему не обязывавших. Он отвергал концепцию европейского федерализма, которая была поддержана европейским конгрессом в Гааге.

Однако, несмотря на все это, Шуман и Аденауэр поддержали проект. 9 мая 1950 года Робер Шуман обнародовал заранее согласованный с германским федеральным канцлером текст (вошедший в историю как Меморандум Шумана) официального предложения французского правительства правительству ФРГ учредить Европейское объединение угля и стали (ЕОУС). Договор об учреждении ЕОУС был подписан 18 апреля 1951-го в Париже представителями Франции, Федеративной Республики Германия, Италии, Бельгии, Нидерландов и Люксембурга. Это было событие, которые считается отправным пунктом объединения Европы.

История европейской интеграции совсем не походила на триумфальный марш-бросок. В частности, в середине 1970-х годов в СМИ одна за другой появлялись публикации под такими заголовками, как, например, «С единой Европой покончено», «У смертного одра Европы».... (Данная ситуация была обусловлена крахом Бреттон-Вудской валютной системы в 1971-м, а также двумя энергетическими кризисами, которые вызвали застой в экономике Западной Европы. Многие правительства вводили количественные и технические ограничения на импорт продукции из других стран ЕЭС. – Ред.) Однако каждый раз, когда возникали препятствия и угроза возврата в прошлое, мощная инерция движения к «единой Европе», заданная в 1950-е годы, брала верх.

Послевоенный период характеризовался взрывом духовной, интеллектуальной и политической энергии. Переосмысливались старые общественные теории, формировались новая политическая идеология и новая стратегия развития. В конце 1940-х – начале 1970-х возникли известные концепции «социально ориентированной экономики» и «государства благосостояния». Они были положены в основу государственной политики и новых отношений между трудом и капиталом наряду с не востребованными ранее кейнсианской теорией государственного регулирования экономики и концепцией «социального партнерства». В итоге подавляющее большинство стран Западной Европы подошли к рубежу двух столетий, создав, по сути, новую культуру общественных и межгосударственных отношений и такую систему регулирования, которая позволяла «снимать» накапливавшиеся противоречия в обществе и государстве.

РАЗМЫКАНИЕ РЯДОВ

За последние четыре года государства – члены Европейского союза трижды не смогли прийти к согласию по вопросам первостепенной важности. В 2003-м они раскололись на два лагеря, заняв противоположные позиции в отношении военной агрессии США в Ираке. В 2005 году французы и голландцы отвергли на национальных референдумах одобренный саммитом ЕС проект европейской Конституции, в результате чего он «заморожен» и поныне. А в 2006-м страны-члены так и не договорились о единой энергетической стратегии, и в частности о согласованном подходе к энергетическому сотрудничеству с Россией. Кроме того, вето, наложенное Варшавой на переговоры с Москвой относительно нового соглашения взамен действующего Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Российской Федерацией и Евросоюзом, показало, что одно-единственное государство способно заблокировать даже такие действия Европейского союза, которые получили одобрение всех остальных стран-членов.

Сейчас многие политики и эксперты объясняют разногласия и разброд расширением ЕС в 2004 году. В действительности же процесс эрозии единства начался гораздо раньше. Прежде всего потому, что с укреплением франко-германского альянса оставалось все меньше оснований опасаться серьезных конфликтов внутри региона. Изменилось и восприятие угроз извне: как следствие, значительно ослаб дисциплинирующий эффект холодной войны. Карибский кризис в начале 1960-х продемонстрировал, что две сверхдержавы находятся в состоянии «ядерного пата» и готовы к компромиссам на условиях сохранения геополитического статус-кво. В 1975 году на хельсинкском Совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе был подписан Заключительный акт, представлявший собой своего рода пакт о мирном сосуществовании европейских государств, разделенных «железным занавесом». Завершение холодной войны и крах коммунизма в Восточной Европе и Советском Союзе окончательно развеяли у государств – членов Евросоюза ощущение внешней угрозы.

В постепенном увядании чувства единения свою роль сыграли время и неизбежная смена поколений. Новая генерация политиков, администраторов и специалистов, ведающих делами Европейского союза, родилась и выросла в благополучное время. Они профессионально делают свое дело, но там, где раньше царили энтузиазм и творческая инициатива, ныне утвердился дух казенного учреждения и бюрократической волокиты.

На самом деле последние расширения ЕС – это еще один шаг на пути к дифференциации интересов и позиций в Сообществе/Союзе. Начало данной тенденции было положено вступлением в ЕЭС Великобритании в 1973-м (В том же году членами этого объединения стали также Дания и Ирландия. – Ред.) «Шестерка» стран-основателей полагала, что положительный политический эффект членства Великобритании перевесит все минусы, связанные с ожидаемыми расхождениями с Лондоном как по вопросам экономической интеграции, так и в сфере международных отношений. Позже, в 1980-е, «девятка», принимая в свои ряды Грецию, Испанию и Португалию, оценивала растущую неоднородность объединения как издержки, перекрываемые политическими выгодами расширения границ европейской демократии и «единой Европы».

Усиливавшиеся расхождения национальных интересов уже тогда поставили в повестку дня вопрос об изменении модели интеграции. Ответ был найден в таких, к примеру, концепциях, как «интеграция на разных скоростях», «интеграция с меняющейся геометрией» и др. Первая из них фактически стала официальной доктриной после того, как Договор о Европейском союзе (Маастрихтский договор), подписанный в феврале 1992 года, зафиксировал право Великобритании и Дании не входить в создаваемый ЭВС и согласился с тем, что любая группа государств-членов может развивать «продвинутое» сотрудничество, т. е. осуществлять программы углубления интеграции, не оглядываясь на других членов ЕС.

Почему же в таком случае именно недавнее расширение на Восток заставило всерьез усомниться в способности Евросоюза сохранить единство? Проблема не только и не столько в большом экономическом и социальном разрыве между «старожилами» и «новичками».

Глубинная причина состоит в том, что членами Европейского союза стали государства с иной исторической судьбой и, стало быть, с иной ментальностью, с иной культурой общественных и отчасти человеческих отношений.

Для стран Центральной и Восточной Европы вступление в ЕС и НАТО явилось прежде всего бегством от прошлого и гарантированной защитой от возвращения в него, как бы эфемерна ни была эта угроза. Конечно, не последнюю роль сыграли и прагматические интересы. Но все это не может служить надежным фундаментом для подлинного единства.

Водораздел между двумя регионами Европы, почти совпадавший c восточной границей Евросоюза-15, перенесен теперь внутрь территории ЕС-27. Сегодняшний Европейской союз – это несколько неформальных группировок, различающихся по уровню и потенциалу развития, а также по географическому положению и размерам входящих в них государств.

До расширения проектам «продвинутого» сотрудничества отводилась подсобная роль – служить локомотивом, тянущим за собой весь состав. «Новички» (а это половина государств – членов Евросоюза) в данную схему не вписываются. Их стартовые позиции находятся далеко позади, развитие ЕС будет в течение многих будущих десятилетий определяться движением на разных скоростях. Разработка и осуществление общей внутренней и внешней политики становятся делом крайне затруднительным, а в ряде случаев, как мы успели убедиться, невозможным.

КАК СОЗДАТЬ «ФАКТИЧЕСКУЮ СОЛИДАРНОСТЬ»?

В настоящее время человечество (а с ним и вся Европа) вступает в сложный период, характеризующийся масштабными переменами. Налицо повышенная нестабильность и острые конфликты, чреватые кровавыми войнами и ставящие под угрозу мир и безопасность на всей планете, не исключая и Европу. Мощной силой вновь становятся национализм и религия, заполняющие идейный вакуум, возникший в результате дискредитации политических идеологий XX столетия. Ведущую роль в мире будет играть группа самых влиятельных государств, в которую, кроме США, войдут Китай, Россия, Индия, а возможно, Япония, Бразилия и одна из мусульманских стран умеренной ориентации. Европейский союз или войдет в этот «клуб» как единое целое, или останется за бортом.

Политические «верхи» ЕС и общественность его стран-членов должны в полной мере осознавать условия, в которых им придется существовать в грядущие десятилетия. Закончились времена тепличных условий, когда Западная Европа на протяжении более 40 лет имела возможность сосредоточиться на своем благоустройстве, находясь под защитой американского «ядерного щита» и оставив всю «черную работу» парням из Вашингтона. Теперь единой Европе придется самой заботиться о том, как себя обезопасить, в том числе путем наращивания своей экономической и военной мощи, приобретения новых политических союзников и, конечно, укрепления своего единства.

В уже упомянутом Меморандуме Шумана с поразительной четкостью была сформулирована суть интеграционной стратегии, ее главный метод: «Единая Европа не будет создана сразу или на основе общего проекта; она возникнет благодаря конкретным делам, которые создадут фактическую солидарность». О каких конкретных делах может идти речь на нынешнем этапе?

Во-первых, Евросоюзу необходимо полностью реализовать несколько начатых, но еще не завершенных проектов, а именно:

довести до конца процесс ратификации европейской Конституции, а также реформу институтов Европейского союза, призванную поднять их политический статус и, главное, эффективность. Принятие европейской Конституции будет воспринято как победа духа единства и солидарности над разобщенностью в расширенном Евросоюзе. Неудача похоронит этот документ и поставит под удар остальные программы;

завершить создание единого внутреннего рынка (ЕВР) и Экономического и валютного союза в рамках ЕС-27. Наибольшую трудность представляет строительство полномасштабного ЭВС. Ныне, после вступления Словении, в него входят 13 государств. Перспективы присоединения остальных государств-членов туманны. Но, не решив эту задачу, нельзя построить полностью интегрированную экономическую систему, равную или близкую по эффективности к американской экономике;

выполнить принятую в 2000 году Лисабонскую программу создания новой «экономики, основанной на знаниях», превратить последнюю в «самую динамичную и конкурентоспособную экономику в мире, обеспечивающую устойчивый экономический рост, повышение занятости и укрепление социальной солидарности». После провального старта реализации программы ее амбициозная первоначальная цель – догнать и перегнать всех по динамике и конкурентоспособности экономики к 2010-му – исчезла из документа. Но в условиях возросшей конкуренции со стороны Китая и других динамично развивающихся азиатских и латиноамериканских стран задача модернизации экономик стран Европейского союза на основе новейших технологий, повышения темпов роста и конкурентоспособности стала еще более актуальной. Это вопрос места единой Европы в мировой экономике XXI века;

перейти к более всеобъемлющей Общей внешней политике и политике безопасности, а также Общей европейской политике безопасности и обороны. Эта важнейшая задача была декларирована еще в Договоре о Европейском союзе (Маастрихт-1992 и Амстердам-1997), но после расширения Евросоюз почти потерял способность говорить на международной арене «единым голосом». У государств-членов явно усилилось стремление к проведению самостоятельной внешней политики. Баланс между Общей внешней политикой и политикой безопасности ЕС и действиями его государств-членов необходим для того, чтобы объединенная Европа могла успешно отстаивать свои интересы и позиции на международной арене;

добиться заметного прогресса в экономическом и социальном сближении старых и новых государств-членов, а также в реальной интеграции «новичков» в ЕВР и систему институтов Европейского союза, используя, в частности, выделенные на эти цели ресурсы в рамках бюджетной программы ЕС на 2006–2013 годы;

определить пределы возможного расширения Евросоюза. Пока более или менее ясна судьба только двух официальных кандидатов – Македонии и Хорватии. По поводу членства Турции консенсуса все еще нет. Остается сомнительной и перспектива вступления в объединение четырех балканских стран – Албании, Сербии, Черногории, Боснии и Герцеговины.

Во-вторых, требуются новые стратегические программы, позволяющие реагировать на новые вызовы. Речь в первую очередь идет о проблемах, связанных с энергетикой. По мнению большинства государств – членов Европейского союза, чрезмерная зависимость от импорта нефти и газа ставит под угрозу энергетическую безопасность. В последнее время это опасение значительно обострилось вследствие коротких перебоев в российских поставках из-за споров Москвы с Киевом и Минском по вопросам цен на энергоресурсы. Уже в этом году, 11 января, Еврокомиссия вынесла на рассмотрение государств-членов пакет документов по энергетике и изменению климата.

По сути, это долгосрочная программа диверсификации импорта энергоресурсов и уменьшения общей зависимости от него благодаря использованию возобновляемых ресурсов энергии и энергосбережению. Главной трудностью при выполнении данного проекта является выработка единого подхода к отношениям с основными поставщиками энергоресурсов, прежде всего с Россией. В компетенцию органов ЕС общая энергетическая политика не входит, а практика последних двух лет показала, что некоторые европейские государства, особенно крупные, предпочитают решать свои энергетические проблемы в рамках двусторонних отношений с Россией, а также с другими экспортерами нефти и газа.

Но самая серьезная и длительная угроза Евросоюзу и европейской цивилизации в целом связана с демографией и иммиграцией. Согласно прогнозам, к середине XXI столетия треть, если не больше, населения Западной Европы будет состоять из иммигрантов и их потомков. Со временем иммигранты будут всё больше оседать и в Центральной Европе. Найдет ли коренное население общий язык с разноликими диаспорами, особенно мусульманскими? Станет ли Европа подлинным сообществом людей, принадлежащих к разным этносам и культурам, сохранит ли она западные духовные ценности и принципы устройства общества и государства?

Незримая стена отчуждения и самоизоляции, которая опоясывает населенные иммигрантами пригороды крупных городов, если и не растет, то не снижается, а агрессивно-ксенофобские настроения среди коренного населения усиливаются. В Брюсселе предпринимаются попытки разработать общую иммиграционную политику, но реальностью является лишь шенгенский визовый режим, который, несмотря на жесткие нормы и усиливающийся пограничный контроль, не в состоянии перекрыть каналы нелегальной иммиграции. Если не переломить данную ситуацию, то этнонациональный и социальный мир в Европе будет взорван, что может стать концом европейской цивилизации.

У проблемы иммиграции есть и внешнеполитическое измерение. Европа гордится своей новой культурой межгосударственных отношений с характерной для нее терпимостью и склонностью к диалогу и компромиссу. Пока не понятно, принесет ли эта культура успех, соприкасаясь с народами и государствами, которые придерживаются иных правил поведения на международной арене.

Европейскому союзу необходимо гораздо более активно налаживать сотрудничество с мусульманскими государствами, особенно арабскими, откуда идет основной поток мигрантов и распространяются догматы и практика исламского фундаментализма.

ВПЕРЕД НА РАЗНЫХ СКОРОСТЯХ

Следующие 15–20 лет станут для Евросоюза трудным испытанием не только на прочность, но и на жизнеспособность самой идеи европейской интеграции, или, как теперь принято говорить, европейской идентичности. Грядущие достижения и неудачи ЕС будут зависеть главным образом от того, какую степень единства продемонстрируют 27 или, возможно, 30 участников этого объединения в разработке и осуществлении общей внутренней и внешней политики.

В состоянии ли Европейский союз справиться со своими проблемами и решить стоящие перед ним задачи? Его прошлые успехи могут стать точкой опоры. Но могут остаться и мертвым грузом. Проблема не только в недостатке солидарности. Европейской политике не хватает воображения и дерзости. Возможно, многое обусловлено тем, что страны – члены ЕС, прежде всего западноевропейские, пока не выдвинули новых лидеров, способных мыслить и действовать на глобальном уровне.

«Еврооптимисты» по-прежнему считают возможным создание европейской федерации – мечты подавляющего большинства сторонников «единой Европы» в 1940–1950-е годы, в том числе Монне, Шумана и Аденауэра. Идея федерации незримо присутствует в европейской Конституции: здесь зафиксирован официальный статус «европейского гражданства», учреждена должность министра иностранных дел Евросоюза, значительно расширена сфера, в которой решения принимаются не консенсусом, а большинством голосов. Но при всем при том вероятность создания европейской федерации в обозримом будущем близка к нулю. А если она и будет создана, то в ее состав не войдут ни Великобритания, ни, скорее всего, Дания и Швеция, ни, вполне вероятно, некоторые другие.

«Европессимисты» и «евроскептики» не исключают распада Европейского союза. Но такое развитие событий возможно только в случае глобальной катастрофы, будь то экологический коллапс, мировая война с применением ядерного оружия либо глубокий экономический кризис, по крайней мере равный по масштабу кризису 1929–1933 годов. Деградация ЕС до уровня зоны свободной торговли также возможна лишь в условиях очень крупных потрясений в мировой экономике.

Не исключен и иной вариант. Перешагнув оптимальный предел своего расширения и соорудив огромный, но не эффективный бюрократический аппарат, Евросоюз под влиянием разных обстоятельств начнет обратное движение – в сторону сокращения регулирующих и контрольных функций на наднациональном уровне и демонтажа соответствующих механизмов бюрократической машины.

Бывший заместитель председателя Европейской комиссии Леон Бриттен несколько лет назад открыто заявил, что не верит в «миф европейской федерации» и надеется на эволюцию «в направлении свободных рынков и свободной торговли». Еще резче высказалась по этому поводу Маргарет Тэтчер: она назвала Европейский союз символом бюрократии, работающей на саму себя, и заявила: единственное, в чем Британия могла бы быть заинтересована, так это в едином внутреннем рынке. Да и то при условии, что он будет действительно свободен и не подвергнется каким-либо ограничениям и чрезмерному вмешательству Еврокомиссии.

Наконец, еще один сценарий подразумевает замену стратегии «интеграции на разных скоростях» политико-организационным размежеванием участников расширенного ЕС на две группы. Авторство этой идеи принадлежит бывшему президенту Франции Валери Жискар д’Эстену и бывшему федеральному канцлеру ФРГ Гельмуту Шмидту. Они предложили создать внутри Евросоюза «центральную группу» в составе шести стран – инициаторов интеграции, а также других государств, близких к ним по уровню развития и готовых объединиться в федерацию с собственными законами и институтами. Тогда же Жак Делор выдвинул идею «европейского авангарда» примерно в таком же составе. Этот «авангард» создаст внутри Европейского союза «федерацию национальных государств», которая потянет за собой остальных участников. Реализация данных концепций означала бы разделение участников ЕС на тех, «кто равны», и тех, «кто равны больше других» (прямо-таки по Джорджу Оруэллу).

Предложения оказались категорически неприемлемы для большинства стран-членов и были сняты с обсуждения. Но гипотетически этот сценарий может всплыть, если в неблагоприятных экономических условиях разрыв в уровнях развития и дифференциация национальных интересов начнут возрастать и вызовут сильные центробежные тенденции.

Пока же наиболее вероятным выглядит самый спокойный сценарий развития Евросоюза: оставить все, как есть. Работать на основе действующей стратегии, которая предполагает «интеграцию на разных скоростях» и «продвинутое сотрудничество», выполнение принятых и разработку новых программ.

Чтобы мобилизовать общество, высвободить его энергию и побудить к действиям, необходима всеохватывающая объединительная идея. То, какой смысл Евросоюз будет вкладывать в понятие «единой Европы», также во многом повлияет на его судьбу. На рубеже 40–50-х годов прошлого века таким мощным импульсом стала идея объединения Западной Европы. Но «единая Европа» – это не ЕС-15 и не ЕС от Бреста французского до Бреста белорусского. Это Европа, включающая в себя страны, расположенные в ее восточной части, в первую очередь Россию с ее природными ресурсами, с ее экономическим, интеллектуальным и военным потенциалом. По своему интеллектуальному масштабу задача подлинного объединения всей Европы не уступает той, что стояла перед отцами-основателями Европейского сообщества более полувека назад. И на путях ее решения интеграция может обрести новое дыхание.

Евросоюз > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 10 марта 2007 > № 2909739 Юрий Борко

Позиция КЕС по вопросу возобновления работы 3 и 4 блоков АЭС «Козлодуй» жесткая – еврокомиссар в области энергетики А. Пиебалгс заявляет, что «Болгария должна забыть о возобновлении работы закрытых реакторов, иначе она рискует отсрочкой реализации таких важных проектов как АЭС «Белене», а также теряет возможность получения займа от «Евратома». Тем, что Болгария надеется выиграть более высокие компенсации за «Козлодуй», она работает против своих интересов в проекте «Белене». Евросоюз ставит Болгарию перед выбором: либо «Белене», либо «Козлодуй». НЭК уже объявила процедуру получения займа в 250 млн. евро на проектирование, строительство и поставку оборудования для АЭС «Белене». КЕС может финансировать 20% стоимости «Белене» путем использования займа от «Евратома», при этом, возможно, будет дан кредит и Европейским инвестиционным банком. Теоретически, получение займа от «Евратома» не связано с усилиями по возобновлению работы 3 и 4 блоков АЭС «Козлодуй», а практически Болгария настолько активно проводит кампанию о возобновлении работы остановленных блоков АЭС «Козлодуй», что даже все еще не уведомила КЕС о своем плане действий относительно «Белене». Это дает Брюсселю аргумент, чтобы отложить высказывание своей позиции по «Белене» и, следовательно, отложить выделение займа на ее строительство. К середине апр. 2007г. НЭК должна избрать партнера и подписать договор о финансировании проекта АЭС «Белене». Премьер Албании Сари Бериша во время встречи с премьером Болгарии С. Станишевым в Тиране заявил о том, что собирается призвать ЕС к пересмотру вопроса закрытия двух блоков АЭС «Козлодуй», так как это негативно сказывается на региональном энергетическом рынке. Болгария > Электроэнергетика > economy.gov.ru, 13 февраля 2007 > № 57326

Болгария, Македония и Албания подписали 31 янв. в Скопье договор на строительство нефтепровода «Бургас-Влера». Проект конвенции между тремя странами был парафирован 26 сент. 2006г. в Тиране. По нефтепроводу будет прокачиваться каспийская нефть, от Бургаса он пройдет по территории Македонии до албанского порта Влера. Общая протяженность нефтепровода 912 км. Объем годового транзита ожидается 35 млн.т. Болгария > Нефть, газ, уголь > economy.gov.ru, 13 февраля 2007 > № 57324

Объем инвестиций Европейского инвестиционного банка (ЕИБ) в Сербии в 2006г. составил 277 млн. евро, из 412,5 млн. евро, инвестированных в Западные Балканы. В Сербии указанные средства были направлены на реконструкцию железнодорожного европейского коридора Е10 – 80 млн. евро, ремонт и модернизацию мостов – 22 млн. евро., модернизацию водопровода и канализации – 5 млн. евро, модернизацию и оснащение клинических центров – 80 млн. евро, поддержку малых и средних предприятий – 90 млн. евро.Инвестиции ЕИБ в 2006г. в соседние страны Балканского региона: Румыния – 679 млн. евро, Хорватия – 270 млн. евро, Босния и Герцеговина – 95 млн. евро, Болгария – 60 млн. евро, Албания – 30,5 млн. евро, Македония – 10 млн. евро. Сербия > Приватизация, инвестиции > economy.gov.ru, 12 февраля 2007 > № 57345

Менее 10% беженцев, представляющих национальные меньшинства Косово, вернулись в край с 1999г., говорится в пресс-релизе миссии ООН, распространенном в штаб-квартире организации. «16 тыс. 100 перемещенных представителей нацменьшинств вернулись на постоянное жительство в города и деревни Косово. 220 тыс. – по-прежнему живут в Сербии и Черногории, ожидая возвращения в Косово», – отмечается в сообщении. Половина беженцев, вернувшихся в край – сербы. Миссия ООН сообщает, что бюджет программы возвращения беженцев в Косово составил 40 млн. евро, не считая донорских средств. Получателями этих средств были практически все общины края, включая сербов, цыган, боснийцев, египтян и албанское большинство. Сербия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 31 января 2007 > № 59146

«Плеяды» присоединяются к «звездам»

© "Россия в глобальной политике". № 6, Ноябрь - Декабрь 2006

Тоомас Хендрик Ильвес – президент Эстонской Республики. Данная статья была опубликована в журнале Cambridge Review of International Affairs (июль 2005) в бытность автора заместителем председателя Комитета Европейского парламента по международным делам.

Резюме Проамериканская позиция стран, недавно вступивших в Евросоюз, обусловлена их историческим опытом, а также тем, что Вашингтон с большим пониманием относится к нынешним опасениям «новичков». Сегодня, однако, государства Центральной и Восточной Европы должны делать все, чтобы добиться европейского единства.

Вплоть до 2004 года, когда Европейский союз принял в свои ряды 10 новых стран, раздавались голоса, предрекавшие, что новички окажутся троянским конем Вашингтона, агентами влияния, грозящими подорвать новые, еще непрочные позиции Европы в сфере международной политики.

Доказательства были налицо: незадолго до начала иракской кампании увидело свет «Письмо десяти» в поддержку курса Соединенных Штатов, подписанное министрами внутренних дел стран – участниц «Вильнюсской десятки» (Албания, Болгария, Латвия, Литва, Македония, Румыния, Словакия, Словения, Хорватия и Эстония). Все эти государства стремились вступить в НАТО, а девять из них (кроме Македонии) одновременно являлись и кандидатами в члены ЕС. Высказывания лидеров государств Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) в поддержку Вашингтона окончательно укрепили мнение об их будущей роли. Еще до своего вступления в Евросоюз все будущие новые страны-члены так или иначе участвовали в оккупации Ирака. И все же, нелишне спросить: а обоснованны ли страхи и ожидания, связанные с «американизацией» Евросоюза?

Расширение действительно изменило внешнеполитическую концепцию объединения, усилив трения в этой сфере. Однако в первую очередь изменилось восприятие не Запада, а Востока, и главным образом – России.

ПРОАМЕРИКАНСКИЙ НАСТРОЙ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ

С осени 2002-го война в Ираке стала доминирующим фактором трансатлантических отношений. Сегодня, по утверждению политологов, достигнут пик напряженности со времен Вьетнама, Суэцкого кризиса либо даже окончания Второй мировой войны. Истоки раскола или (дабы не драматизировать) расхождений между партнерами по обе стороны Атлантики многократно анализировались. Это целый комплекс причин, однако чаще всего называют два взаимно усиливающих фактора.

Во-первых, исторические разногласия по вопросу многосторонней легитимации силовых действий. Во-вторых, глобальные изменения в мировом балансе сил, вызванные распадом Советского Союза. Ведь за последние полтора десятилетия Америка превратилась в единственную военную сверхдержаву.

Но на фоне основной американо-европейской драмы разыгрывалась другая – раскол между 15 странами-ветеранами Европейского союза и новыми, проамерикански настроенными странами-членами. Основываясь на существующих противоречиях, обозреватели дали двум сторонам целый ряд определений.

«Старая» и «новая» Европа. Так неудачно и не вполне доброжелательно министр обороны США Доналд Рамсфелд провел в 2003 году грань между сторонниками Соединенных Штатов в иракском вопросе, готовившимися к членству в ЕС, и противниками, большей частью из «старого» Евросоюза.

«Страны Марса» и «страны Венеры». Роберт Кейган, американский аналитик по вопросам безопасности, не без основания усмотрел духовное родство США с бывшими странами коммунистического блока в вопросах применения силы и защиты свободы. И те и другие более склонны к гоббсовскому миропониманию. Европа же, философия которой базируется на принципе консенсуса и кантианской системе юридически достигнутого «вечного мира», разительно отличается от новых членов Европейского союза с их непростой историей. Страны Восточной Европы не столь уверены в возможности сохранить мир, полагаясь лишь на переговоры и придерживаясь многостороннего подхода.

«Модернистская» Восточная Европа и «постмодернистский» ЕС-15. Эти определения ввел в 2003-м Роберт Купер, в ту пору сотрудник управления Высокого представителя ЕС по общей внешней политике и политике безопасности. Купер противопоставляет «постмодернистский» Евросоюз-15, менее приверженный национальному государству и наиболее космополитичный в поствестфальской системе, «модернистским» восточноевропейцам, которые, подобно американцам, тяготеют к подходам, бытовавшим до 1939 года. Аналогичным образом их охарактеризовали Юрген Хабермас и Жак Деррида.

«Невоспитанные дети», которым следует помалкивать в присутствии осмотрительных «взрослых» из ЕС-15. Так по поводу вышеупомянутого «Письма десяти» высказался президент Франции Жак Ширак.

Можно по-разному относиться к этим определениям, но все они отражают попытку докопаться до сути различий между востоком и западом Европы. Различий, которые уже получили широкий резонанс в среде политических элит. Их причины следует искать в своеобразии послевоенного устройства новых стран-членов, находившихся тогда под советским диктатом.

Эта не слишком оригинальная идея имеет, однако, свою подоплеку.

С одной стороны, что касается стран-ветеранов Европейского союза, для них нет ничего удивительного или нового в том, что государства ЦВЕ симпатизируют Соединенным Штатам. Западная Европа тоже чувствовала себя в долгу перед Америкой в 50-х – начале 60-х годов прошлого века. Создание НАТО, план Маршалла, берлинский «воздушный мост» в 1948-м и 200-тысячный американский контингент надежно скрепили фундамент трансатлантических отношений, который начал расшатываться лишь во второй половине 1960-х в период войны во Вьетнаме. Пока существовала угроза военного вмешательства либо государственного переворота со стороны Советского Союза (наподобие тех, что в 1940–1950-х годах испытали на себе Польша, Венгрия, Чехословакия и другие страны региона), трансатлантический консенсус на уровне политических элит был более или менее нерушимым. Позиция представителей государств ЦВЕ должна быть понятна странам ЕС-15, но они отказываются ее принимать, хотя новички лишь воспроизводят тогдашний трансатлантизм их самих.

С другой стороны, как ни парадоксально, исторически жителей государств ЦВЕ мало что связывало с США. БЧльшую часть стран бывшего соцлагеря освободила от фашизма Красная армия, поэтому здешнему обществу отнюдь не знаком образ американского солдата-освободителя – обязательная составляющая того, как представляют себе Америку европейские политики старшего поколения. Но для стран Восточной Европы изгнание фашистов не стало освобождением – война продолжалась, и ее новые методы были не намного лучше прежних. В этом и коренятся истоки их проамериканских настроений.

Поскольку примитивная коммунистическая пропаганда, поносившая врага, вызывала презрение, люди, пусть и мало знавшие об Америке, были уверены, что правда на ее стороне. Перефразируя Невилла Чемберлена, далекая и малоизвестная Восточной Европе Америка, будучи врагом ненавистных Советов, просто не могла не стать другом.

С таким восприятием страны региона и вернулись на политическую арену в 1989–1991 годах, когда в Западной Европе аналогичные настроения начали заметно ослабевать, особенно в молодежной среде. В начале прошлого десятилетия Западная и Восточная Европа относились к Соединенным Штатам по-разному. На западе континента к моменту падения «железного занавеса» чувство долга перед Вашингтоном многим стало казаться анахронизмом, а кое-где и вовсе сошло на нет. На востоке же, напротив, оно еще только вызревало в период холодной войны. Активная антикоммунистическая деятельность США, более знакомая простому обывателю по передачам «Голоса Америки» и радио «Свобода», являла собой разительный контраст благодушному безразличию Западной Европы. К 80-м годам прошлого столетия в западной части Европы эти американские усилия зачастую расценивались как «пропаганда». Восточноевропейцы, и особенно лидеры антисоветского движения, которым суждено было вскоре встать во главе своих стран, видели в США глашатая истины.

«Постмодернистская» Европа снисходительно усмехнулась, когда в 1982-м Рональд Рейган (в восприятии Старого Света ковбой и посредственный актер) назвал СССР «империей зла». Напротив, поляки, пережившие зверское убийство ксендза Ежи Попелюшко в 1984 году, или жители Балтии, прошедшие ГУЛАГ, считали это определение абсолютно точным. Подобное восприятие резко контрастировало с тем, чтЧ некоторые восточноевропейцы окрестили как «правозащитную доктрину Улофа Пальме», в соответствии с которой интенсивность внимания к нарушениям прав человека прямо пропорциональна расстоянию до места, где они отмечены.

И действительно, с конца 1960-х Западную Европу преимущественно волновала ситуация в Латинской Америке (где многие режимы пользовались поддержкой США) и в других отдаленных странах. Восточная Европа могла лишь недоумевать, отчего ее соседей меньше волнуют нарушения, творящиеся у них под боком. Зато она с воодушевлением следила за действиями Вашингтона, который сыграл ключевую роль в том, что на Совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе появилась «третья корзина», а также провел через Конгресс Закон о порабощенных народах и не признавал аннексию Балтии, о чем громогласно объявляли радио «Свобода» и «Голос Америки».

Однако важнее всего для новых стран-членов, по крайней мере в последнее время, было то, что Америка в лице Билла Клинтона, а затем и Джорджа Буша неуклонно выступала за расширение НАТО на Восток. Хотя некоторые деятели в НАТО и Европейском союзе поддерживали эту идею, «старая» Европа проявляла куда большую сдержанность. Невмешательство в восточноевропейские проблемы, чтобы не раздражать СССР, а также медлительность с расширением Североатлантического альянса, чтобы не задевать Россию, лишь утвердили Восточную Европу во мнении о ее западных соседях.

АХЕЙЦЫ В ЧРЕВЕ ДЕРЕВЯННОГО КОНЯ?

При этом позиция Соединенных Штатов в отношении Восточной Европы, подчас весьма жесткая, породила в ряде государств этого региона убеждение в том, что моральный долг уже выплачен. Прекращение помощи странам – участницам договора о создании Международного уголовного суда, отказ подписать Киотский протокол, одностороннее введение тарифов на импорт стали при одновременном требовании от кандидатов на вступление в ВТО либерального торгового режима – сильный раздражающий фактор для новых стран-членов. Договор о безвизовом въезде в США не распространяется на страны, чьи войска сражаются и гибнут в Ираке (в отличие от европейских государств, не поддержавших Америку), что также не вдохновило Восточную Европу.

К тому же моральный долг сродни процентным платежам: со временем его можно погасить. Германия была в большом долгу перед Америкой – ведь именно она преодолела сопротивление Великобритании и Франции на пути к объединению расколотой надвое страны. Не кто иной, как Соединенные Штаты помогли Германии восстановить полный суверенитет и воплотить в жизнь мечты немцев по обе стороны Берлинской стены. Тем не менее чуть более десятилетия спустя канцлер уже объединенной Германии без колебаний приостановил «выплату» морального долга ради победы на выборах (в 2002-м Герхард Шрёдер в преддверии выборов отказался поддерживать США по вопросу о войне в Ираке, что, по мнению многих, перевесило чашу весов в его пользу. – Ред.).

Сегодня государства Центральной и Восточной Европы заново познаюЂт фундаментальную истину, объясняющую их горькое прошлое в XX веке: малые и слабые страны заинтересованы в соблюдении принципа многосторонности и международного права. Они должны принять правила игры, определенные acquis communautaire, и стремиться к легитимации каждой силовой операции Советом Безопасности ООН.

Странам, пострадавшим от диктата больших держав в ходе Второй мировой войны, это должно быть особенно понятно. Крах Лиги Наций, мюнхенский раздел Чехословакии, пакт Молотова – Риббентропа, Ялтинская конференция – основные этапы непростой истории новых членов Евросоюза. Все они – примеры того, чем чреват недостаток легитимности в международной политике. В Восточной Европе многие до сих пор рассуждают о дипломатическом сговоре между Россией и Западом, о многостороннем соглашательстве, заплатить за которое пришлось их странам.

Забыв о своей уязвимости и былых трагедиях, новые страны-члены примкнули к Америке в ее упреждающей войне, не заручившись мандатом ООН, что, если задуматься, идет вразрез с их долгосрочными интересами в рамках Европейского союза. Политическим деятелям региона понадобилось время, чтобы это осознать, хотя, как показывают опросы, рядовое население, не обремененное дипломатическими соображениями насчет обязательств перед Вашингтоном, сделало выводы раньше своих лидеров. Есть и другие факты, указывающие на то, что новичкам не стоит спешить с участием в превентивных операциях. Так, в 2003 году Кремль принял новую оборонную доктрину, предусматривающую нанесение превентивных ударов по странам, граничащим с РФ (см. официальные документы МИДа России за 2003-й).

Важнее исторического опыта – реальность ЕС. Национальные интересы чем дальше, тем больше будут оттеснять на второй план стремление к трансатлантизму. Главной задачей новых стран-членов (как и всегда при расширении Евросоюза начиная с 1973 года) останется необходимость добиваться своего, не увязнув в политических вопросах, к решению которых они не готовы. Уровень государственного руководства, который был достаточен для вступления в Европейский союз, совсем не обязательно соответствует опыту и знаниям, необходимым для успешной деятельности в рамках этой организации.

Одно дело – договариваться о сроках перехода к энергетической либерализации и свободной конкуренции, другое – воплощать договоренности в жизнь. Новым странам-членам будет трудно оказывать влияние на богатых старожилов ЕС, больше не желающих проявлять щедрость. Правительствам центрально- и восточноевропейских государств стоит задуматься, не связано ли урезание им помощи с поддержкой, которую они оказывают США.

Кандидатам на вступление в Евросоюз, одновременно стремившимся к членству в НАТО, финансовый прогноз на 2007–2013 годы и распределение средств из структурных фондов между обеспеченными старожилами и бедными новичками казались делом далекого будущего. Сегодня они вошли в состав обеих организаций. Повседневная деятельность в рамках Европейского союза зачастую сводится к умению убедить партнеров выделить деньги. К примеру, чтобы реализовать крупный инфраструктурный проект, страны Балтии должны заручиться поддержкой Испании и Греции, не говоря уже о Франции и Германии, которые, конечно, будут более благосклонны, если новички примут их сторону в других вопросах.

Грубо говоря, моральный долг забудется, как только понадобятся деньги на новую магистраль, особенно в преддверии выборов. В ближайшие несколько лет практически во всех сферах, кроме внешнеполитической, новые страны-члены будут играть роль учеников и подмастерьев. Они, безусловно, захотят продемонстрировать свою подкованность во внешних вопросах, но дело в том, что и здесь они не обладают преимуществом.

Центрально- и восточноевропейские государства, а вернее, их СМИ годами отслеживали и комментировали уровень подготовленности кандидатов, пройденные ими этапы и т. д. Так, процесс подготовки к расширению ЕС в 2004-м пресса и общество воспринимали как некое соревнование, политический аналог музыкального конкурса «Евровидение». От правительств требовались уступки, лишь бы удалось обогнать соседа-«соперника» на очередном повороте. Еврокомиссия вполне сознательно эксплуатировала гонку кандидатов в ходе горизонтальных переговоров («Польша уже приняла эти условия, мы не можем предложить вам больше») и продолжает применять эту тактику.

ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЕ ИНТЕРЕСЫ НОВЫХ ЧЛЕНОВ ЕС

Отношение Москвы к новобранцам Евросоюза и ее действия в зоне двойного влияния, которую в Брюсселе называют территорией «новых соседей», а в Москве – «ближним зарубежьем», представляют непосредственную угрозу национальным интересам государств ЦВЕ. Здесь новые страны-члены готовы при необходимости пойти наперекор старым.

Чтобы лучше понять озабоченность этих стран «восточной политикой» и основные причины, побудившие их вступить в Европейский союз и НАТО, напрашивается сравнение с мифическими плеядами (спасаясь от стрел Ориона, семь сестер нашли прибежище на небе и были превращены в созвездие). Подобно плеядам, семь новых членов ЕС (три балтийских и четыре вышеградских государства), расположенных по соседству с Россией, могут чувствовать себя в безопасности только в качестве части Евросоюза. (Словения, восьмая страна бывшего соцблока, присоединившаяся к ЕС в 2004 году, не входит в вышеназванную группу, поскольку не была оккупирована Советским Союзом, не находилась под его влиянием и, будучи частью Югославии, не подчинялась Организации Варшавского договора.)

Давление со стороны России, которому они подвергались и после окончания холодной войны, заставляет их, в отличие от более давних членов Европейского союза, усомниться в отсутствии преемственности между СССР и Россией.

Правительства новых стран – членов ЕС опасаются, что в перспективе удачной двусторонней сделки с Россией индивидуальные интересы членов Евросоюза возобладают над коллективными. Ничто так не возмутило государства ЦВЕ, как заявление Сильвио Берлускони на саммите Европейский союз – Россия осенью 2003 года. Игнорируя поручение Совета Евросоюза потребовать от России выполнения обязательств по соблюдению прав человека в Чечне, итальянский премьер-министр заявил, что выступает «адвокатом» Путина в чеченском вопросе. Подтвердив опасения новых стран-членов и добавив аргументов евроскептикам в Восточной Европе, он недвусмысленно дал понять, что двусторонние интересы в отношениях с Россией перевешивают как общие интересы ЕС, так и базовые принципы прав человека.

ВОПРОСЫ БЕЗОПАСНОСТИ

Одна из главных проблем – слабость «новых соседей», особенно тех, которые расположены в непосредственной близости к границам новых членов Евросоюза – Украины, Белоруссии, Молдавии и Грузии. Международная преступность, нелегальная миграция, работорговля – проблемы долгосрочные, а по мере увеличения экономического разрыва между восточным крылом Европейского союза и «новыми соседями» они только обострятся. Но в первую очередь новых членов ЕС тревожит характер режимов по ту сторону границы. Возможно, олигархическая, автократическая Украина и вызывала недовольство Западной Европы, но для Польши и прочих стран она была настоящим проклятьем. Многих беспокоят тоталитарные порядки в Белоруссии, но острее всего угрозу ощущают те, у кого еще свежи в памяти ужасы тоталитаризма.

Неудивительно, что новые страны-члены делали все, чтобы концепция Большой Европы (как связующего звена во взаимном ускорении интеграционных процессов поверх внешней границы Евросоюза на межгосударственном уровне. – Ред.) легла в основу Общей внешней политики и политики безопасности.

В рамках Европейского союза основное беспокойство «плеяд» вызывал и вызывает усиливающийся двусторонний характер отношений с Россией. Если некоторых старожилов раздражает проамериканизм новичков, то последние независимо от своего отношения к иракской войне возмущены позицией западных стран в российском вопросе. И здесь мы подходим к главной проблеме отношений в сфере Общей внешней политики и политики безопасности.

Симпатия к Америке воспринимается как угроза общей внешней политике, а недоверие к России – как фактор, мешающий двусторонним отношениям. Новобранцы, напротив, считают, что антиамериканизм западных стран неоправдан и ставит под удар европейскую безопасность, а их готовность закрыть глаза на политику России во имя двусторонних национальных интересов – реальная угроза Общей внешней политике и политике безопасности.

Хотя дискуссия в этом плане фокусируется на столкновении интересов западного и восточного крыла Евросоюза, настоящие трудности начинаются, когда Америка встает на восточноевропейскую позицию в отношении Москвы.

Пока Джордж Буш-младший был известен тем, что увидел душу Владимира Путина, заглянув ему в глаза на первой встрече в Любляне в 2001 году, новые члены ЕС не делали особых различий между американским и европейским восприятием России. Когда Буш продемонстрировал гораздо более жесткую линию в отношении Москвы, восточноевропейские комментаторы снова задались вопросом, чьи действия больше соответствуют их национальным интересам.

Тому, кто следит за развитием отношений в Европейском союзе, ясно, что долго так продолжаться не может. Если Евросоюз не будет учитывать и защищать важнейшие интересы своих новых членов, то его популярность в этих странах резко упадет и осложнится достижение компромисса по другим вопросам. Со своей стороны новые страны-члены должны пересмотреть свое прохладное отношение к Общей внешней политике и политике безопасности. Новичкам понадобилось время, чтобы проникнуться интересом к ней (отчасти потому, что они не знали, распространяется ли она далее на восток), но они не сразу осознали и угрозу, связанную с усилением двустороннего характера отношений между ЕС и Россией.

Так или иначе, укрепление общей политики в области международных отношений и безопасности и, как следствие, ограничение двусторонних сделок отдельных стран с Россией пойдет на пользу «новым европейцам». Но если окажется, что Америка более решительно настроена пресекать российское вмешательство в дела «новых соседей», новичков будет труднее убедить присоединиться к квалифицированному большинству в вопросах Общей внешней политики и политики безопасности. Если в отношениях с Москвой возобладают национальные интересы старожилов Европейского союза, государства ЦВЕ могут снова обратить свой взор за океан.

* * *

Позиция новых стран-членов в трансатлантических отношениях гораздо сложнее, чем предполагает простая схема «новой Европы против старой» или «Марса против Венеры». Они действительно симпатизируют Соединенным Штатам, это вполне понятно и объяснимо. Однако в новом веке произошли некоторые изменения. Отчасти потому, что моральный долг со временем забывается, отчасти из-за поведения США в отношении новых стран-членов, но в первую очередь потому, что «плеяды» не готовы рисковать финансовыми преимуществами членства в ЕС ради абстрактных или сентиментальных (на нынешний взгляд) обязательств. Только в случае угрозы национальным интересам они решатся всерьез противостоять Западной Европе.

От того, как разрешатся эти противоречия и прислушаются ли старые страны-члены к опасениям новых относительно России и европейского соседства, во многом зависит, согласятся ли последние занять сторону Европы в отношениях Евросоюз – США. Если окажется, что Америка занимает более жесткую позицию по приоритетным для новых членов Европейского союза вопросам, проамериканские настроения в Центральной и Восточной Европе усилятся, а у лидеров стран региона будет меньше стимулов примкнуть к «старой» Европе в ее спорах с Вашингтоном.

Эстония. Евросоюз. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 25 декабря 2006 > № 2911818 Тоомас Хендрик Ильвес

Ташкентское авиационное производственное объединение разворачивает работу по строительству нового ближнемагистрального самолета Ил-114-300. «К середине следующего года планируется построить первый опытный экземпляр Ил-114-300», – сообщил гендиректор АК имени С.В.Ильюшина Виктор Ливанов. По его словам, завершается разработка конструкторской документации на Ил-114-300.Новый самолет будет оснащаться двумя двигателями ТВ7-117СМ повышенной мощности.

Важной особенностью самолета станет также новый бортовой комплекс радиоэлектронного оборудования, разработанный НИИ авиационного оборудования. Несколько изменится интерьер и компоновка пассажирского салона.

По словам В. Ливанова, завершить сертификацию самолета планируется до конца 2007г.

Авиакомплексом имени Ильюшина совместно с Ташкентским авиационным производственным объединением уже сформирован определенный портфель заказов на Ил-114-300. Петербургская компания «Техноспецсталь Инжиниринг» недавно подписала контракт на покупку 30 самолетов этого типа.

Набирающее темп взаимодействие Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС) и Организации Черноморского экономического сотрудничества (ОЧЭС) имеет вполне реальные практические перспективы. Об этом заявил генеральный секретарь ЕврАзЭС Григорий Рапота. «Особенно эффективным такое взаимодействие может быть при реализации огромного транспортного потенциала стран, входящих в обе организации, в сфере таможенного дела, а также при решении различных социальных проблем», – отметил он.

Г.Рапота и генеральный секретарь ЧЭС Леонидас Хризантопулос сегодня подписали в стамбульской штаб-квартире Организации Черноморского экономического сотрудничества меморандум о взаимопонимании между секретариатами двух международных организаций. Документ предусматривает взаимодействие в области торговли и экономического развития, банковского дела, транспорта, энергетики, сельского хозяйства, здравоохранения и в других сферах компетенции ЕврАзЭС и ОЧЭС. Будут также систематически проводиться консультации, семинары и другие совместные мероприятия, а также налажен широкий обмен опытом.

В состав ЕврАзЭС входят Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия, Таджикистан и Узбекистан. Статусом наблюдателя при ЕврАзЭС обладают Армения, Молдавия и Украина.

В состав ОЧЭС входят Азербайджан, Албания, Армения, Болгария, Греция, Грузия, Молдавия, Румыния, Россия, Сербия, Турция и Украина. Узбекистан. ЕАЭС > Авиапром, автопром > Вести.uz., 19 декабря 2006 > № 55696

Большинство жителей Греции считают коррупцию серьезной проблемой для страны. Об этом свидетельствуют результаты опроса нескольких сотен греков, проведенного по заказу международной организации Transparency International. Результаты опроса публикует греческая газета «Катимерини».Согласно исследованию, о том, что коррупция является серьезной проблемой, заявили 70% опрошенных. 17% респондентов признались, что за последний год сами оказывались вовлечены в это явление, в частности, речь шла о даче взятки.

Эти показатели, по оценке Transparency International, находятся на уровне стран Латинской Америки и очень высоки для европейских стран. В среднем лишь 2% жителей стран Восточной Европы признаются, что давали взятку на протяжении последних 12 месяцев. Лишь жители Албании и Румынии оценивают ситуацию с коррупцией еще более негативно, чем греки.

Наиболее коррумпированным общественным институтом греки считают политические партии, а также СМИ и налоговую инспекцию.

В Греции за последние годы произошли несколько крупных коррупционных скандалов, прежде всего в судебных органах. Они затронули также церковь, некоторых депутатов парламента, картели производителей пищевых продуктов.

Правительство Греции объявило политику «нулевой терпимости» в отношении коррупции и провело ряд энергичных мер против взяточников, ужесточив антикоррупционное законодательство и организовав «чистку» в органах судебной власти.

По делам о коррупции в судебной системе отстранили от обязанностей десятки судей и адвокатов, некоторых из них привлекли к уголовной ответственности. Греция > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 12 декабря 2006 > № 114111

Решение косовской проблемы, навязанное Белграду и Приштине со стороны, станет худшим вариантом урегулирования конфликта. Такое мнение высказал в интервью РИА Новости новый посол Сербии в Москве Станимир Вукичевич.«Решение по Косово должно быть только компромиссным – без победителей и без побежденных. Но и таким, чтобы оно отвечало интересам албанцев, сербов и всех других народов, живущих на территории края, и проистекало бы из принципа нерушимости существующих границ Сербии», – сказал Вукичевич.

По его словам, «самым худшим вариантом выхода из косовского тупика может стать решение, навязанное Белграду и Приштине со стороны». «В этом случае уже существующая нестабильность в регионе приведет к еще большей нестабильности», – подчеркнул сербский дипломат.

Он отметил, что сейчас именно с Россией связаны основные надежды Сербии в отношении дальнейшей судьбы Косово и Метохии. «Россия уже доказала, что она готова всеми силами влиять на выработку справедливого решения косовского вопроса, и мы принимаем позицию Москвы», – сказал Вукичевич.

По мнению дипломата, «в данном случае Россия защищает не только Косово, но и международное право в целом, все те принципы, на которых основывается мировой порядок».

В мире существует не только Косово в Сербии, но и много других стран со своей «косовской проблемой», подчеркнул он.

Сербский дипломат отметил, что «вскоре после референдума в Черногории, позволившего этой республике провозгласить свою независимость, плебисцит был проведен и в испанской провинции Каталония».

«Это к вопросу о том, что многие на Западе предлагают считать Косово особым, специфическим случаем, неспособным привести к цепной реакции в других регионах, добивающихся независимости любой ценой», – пояснил он.

«Нет такой бюрократической силы, которая могла бы дать право на создание независимой державы албанцам в Косово, но запретить то же самое албанцам, живущим в Македонии или в Греции. Только не подумайте, что я к этому призываю», подчеркнул посол.

Отвечая на вопрос о своем назначении на должность посла в России, Вукичевич признался, что это стало для него приятной неожиданностью.

«Прежде всего, мне хотелось бы, чтобы контакты между Сербией и Россией на высшем уровне – между президентами и премьерами, между министрами и руководителями ведомств – вошли в практику наших двусторонних отношений», – сказал дипломат, отвечая на вопрос о том, что он считает наиболее важным в своей предстоящей работе в России.

Особое внимание он намерен уделить сербско-российским экономическим связям, имеющим, по его мнению, для Сербии исключительное значение.

«Товарооборот между Россией и Сербией приближается к 2 млрд.долл. в год. Это, безусловно, хороший показатель, но существует и большой потенциал для его увеличения. В этом смысле нам предстоит плотно поработать не только с Москвой, но и с регионами России», – отметил дипломат.

Он напомнил, что между Сербией и Россией существует договор о свободной торговле, но этот документ пока не ратифицирован российским парламентом. По мнению Вукичевича, данное соглашение открывает огромные перспективы для экономического сотрудничества двух стран.

«Для товаров из Сербии Россия представляет собой гигантский потребительский рынок, а Сербия привлекательна для своих партнеров, в т.ч. и для России, и в стратегическом плане.

Белград расположен в самом центре Балкан, и отсюда можно действовать во всех направлениях – тут вам и Македония, и Черногория, и Босния, и многие другие страны региона», – сказал Вукичевич, отметив, что Сербия открыта для российских инвестиций.

Станимир Вукичевич станет первым руководителем дипломатического представительства Сербии в России. Ранее должность не существующего теперь государственного сообщества Сербии и Черногории занимал Милан Рочен, являющийся министром иностранных дел Черногории.

До своего назначения на должность посла в России 58-летний уроженец Косово Станимир Вукичевич, закончивший юридический факультет Белградского университета, занимал пост замглавы МИД Сербии.

Ранее в его дипломатической биографии были длительные командировки в Сомали, Албанию и Косово, где с 1999 по 2001г. он возглавлял правительственный комитет по связям с миссией ООН, а также в Боснию и Герцеговину – в качестве посла.

В Москву Вукичевич прибудет в ближайшее время. Сербия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 11 декабря 2006 > № 114138

Сенат США принял законопроект о поддержке вступления Грузии и Украины в члены НАТО. Как сообщили в секретариате палаты, законопроект под названием «Акт 2006г. о консолидации свободы в НАТО» принят сенатом единогласно. В документе говорится о необходимости принятия в члены НАТО Грузии, Албании, Хорватии и Македонии, а также о готовности США поддержать вступление в НАТО Украины, если этого захочет украинская сторона. «При условии продолжения с их стороны демократических, оборонных и экономических реформ, а также их способности и желания отвечать требованиям по ответственности членства в НАТО конгресс США призывает осуществить своевременный прием Албании, Хорватии, Грузии и Македонии в НАТО для продвижения безопасности и стабильности в Европе», – говорится в законопроекте.

«Конгресс США подтверждает, что он готов рассмотреть и при выполнении соответствующих условий поддержать усилия Украины по вступлению в НАТО в случае, если Украина примет решение о вступлении в члены Альянса», – указывается в документе. В нем предусмотрено выделение в 2007 фин.г. средств из федерального бюджета США на «содействие в области безопасности» для подготовки к вступлению в НАТО для Грузии в 10 млн.долл., Албании – 3,2 млн.долл., Хорватии – 3 млн.долл. и Македонии – 3,6 млн.долл.

Авторами принятого законопроекта является группа сенаторов во главе с лидером сенатского большинства, сенатором-республиканцем Биллом Фристом. Инициативу Фриста поддержал ряд сенаторов, председатель сенатского комитета по иностранным делам сенатор-республиканец Ричард Лугар и сенатор-республиканец Джон Маккейн, который планирует выдвинуть свою кандидатуру на президентских выборах 2008г. «Я верю, что предстоящее членство Албании, Хорватии, Грузии и Македонии в НАТО будет успехом для Европы, НАТО и США, так как это расширит зону мира и безопасности», – говорится в заявлени Лугара, сделанном им в связи с принятием законопроекта.

«Грузия, к сожалению, еще не стала участником Плана действий по членству (в НАТО), но она, тем не менее, добилась заметного продвижения», – заявил председатель сенатского комитета, выразив уверенность, что вместе с Албанией, Хорватией и Македонией, которые являются участниками Плана действий по членству, все эти четыре страны после принятия данного законопроекта получат «важные стимулы и содействие» для продолжения демократических, оборонных и экономических реформ, необходимых для вступления в члены Североатлантического альянса. США > Армия, полиция > ria.ru, 18 ноября 2006 > № 49911

Турция, Украина, Молдавия и Норвегия получили статус наблюдателей при Европейском энергетическом сообществе, сообщает пресс-служба Еврокомиссии. «Мы хотим, чтобы Евросоюз предоставлял доступ к преимуществам внутреннего энергетического рынка, а также подчеркиваем тем самым готовность выполнения обязательств в отношении партнеров и стремление обеспечить безопасность поставок энергоносителей», – заявил в этой связи еврокомиссар по энергетике Андрис Пибалгнс. Договор о Европейском энергетическом сообществе является юридическим инструментом, целью которого является создание европейского энергетического рынка. Соглашение вступило в силу в тек.г. после того, как было ратифицировано всеми подписавшими его странами. В их числе – 25 государств ЕС, Хорватия, Босния и Герцеговина, Сербия, Черногория, Албания, временная администрация ООН в Косово, Македония, Болгария и Румыния. Украина > Нефть, газ, уголь > ria.ru, 17 ноября 2006 > № 52337

Евросоюз после предстоящего вступления в янв. 2007г. в эту региональную организацию Болгарии и Румынии не планирует «новой волны» расширения «в среднесрочном или долгосрочном плане», говорится в разработанной Еврокомиссией стратегии интеграции в ЕС новых стран-членов. Хотя конкретные временные рамки этой паузы в расширении ЕС Еврокомиссией не обозначены, наблюдатели полагают, что процесс вступления государств, для которых Брюсселем открыта «европейская перспектива» может быть возобновлен лишь после 2010г. Смена ритма в политике расширения ЕС, как признаются в Еврокомиссии, обусловлена определенной «усталостью», которую испытывают от присоединения новых стран-членов в западноевропейских столицах, а также большинство общественного мнения в государствах прежнего состава ЕС.На внесение корректив в политику расширения ЕС существенным образом повлиял отказ французов и голландцев одобрить в ходе национальных референдумов конституцию ЕС, скрепленную подписями глав государств и правительств 25 нынешних стран-членов организации. Это произошло, несмотря на широко пропагандируемый Еврокомиссией политический и социально-экономический эффект от последнего этапа расширения ЕС, когда в мае 2004г. в этот элитный европейский клуб были приняты десять стран Восточной и Центральной Европы.

От Еврокомиссии пересмотра «возможностей абсорбции», как именуют еврочиновники, процесс расширения ЕС, официально потребовали летом пред.г. Франция и Австрии, которые проявляют наибольшую сдержанность в вопросе приема в ЕС Турции. «Процесс расширения не является скоростным поездом, это, скорее, «Восточный экспресс», который представляет собой не экспресс, но поезд, движущийся по своему расписанию, где качество обслуживания и безопасности пассажиров выходит на первый план», – заявил в этой связи еврокомиссар по расширению ЕС Оли Рен. «Важно, чтобы поезд оставался на рельсах», – добавил он, имея в виду будущее процесса расширения ЕС. Вместе с тем, в Еврокомиссии дали понять, что группового приема в члены ЕС по политическим мотивам больше не предвидится. Более того, исполнительная власть ЕС намерена ужесточить процедуру выполнения странами-кандидатами норм соответствия европейским стандартам.

Предложенная Еврокомиссией новая стратегия расширения ЕС, которая будет вынесена на одобрение глав государств и правительств 25 нынешних стран-членов в середине дек. в Брюсселе, рушит надежду Хорватии на присоединение к ЕС в 2008г. Исполнительная власть ЕС намерена также проявлять повышенную «осторожность» при открытии «европейской перспективы» потенциальным претендентам на членство в ЕС. «Евросоюз определяют, прежде всего, его ценности, но это не означает, что все европейские страны должны считать себя кандидатами и что ЕС обязан принимать все заявки», – цитируют бельгийские СМИ выдержку из проекта стратегии Еврокомиссии. В список потенциальных кандидатов, помимо Турции, Хорватии и Македонии, уже получивших официальный статус кандидатов, включены также Албания, Босния и Герцеговина, Черногории и Сербия. «Европейскую перспективу» имеет и Косово, но для того, чтобы она стала реальностью, этот сербский край должен обрести статус независимого государства, чему в ЕС намерены оказывать необходимую поддержку. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 12 ноября 2006 > № 49793

Число легальных мигрантов в Италии в т.г. достигло 3 млн., или 5,2% населения страны, свидетельствуют данные ежегодного отчета организации Caritas Migrantes. По данным Caritas, число легальных мигрантов возрастает ежегодно на 300 тыс., и если такая тенденция сохранится, иммигрантов в Италии станет больше, чем в Германии и Австрии. «Иммигранты чем дальше, тем больше будут становиться единственным фактором демографического роста, способным исправить превышение числа смертей над числом рождений», – утверждают эксперты Caritas. Действительно, в семьях мигрантов в среднем насчитывается 2,4 ребенка, у итальянцев же – 1,2. За один только 2005г. у легально попавших в Италию иностранцев родились 52 тыс. детей, что составило 9,4% от общего числа итальянских новорожденных.Более половины иммигрантов – 59,2% приходится на индустриализованный север Италии. В одной только Ломбардии обосновались 25%, из которых 11,4% приходятся на столицу области – Милан. Правда, почти столько же официально зарегистрированных приезжих (10,9%) насчитывается в столице – Риме, где они составляют 9,2% от общего населения. При этом из десяти иностранцев пятеро оказываются европейцами, двое – африканцами (чаще других встречаются марокканцы), двое – выходцами из Азии (в основном китайцы и филиппинцы) и один попадает в Италию из Америки, как правило, из Перу или из США. Самая многочисленная иностранная колония на Апеннинском полуострове – албанская, за ней следует украинская. Примерно половина иностранцев (49,1%) – христиане, 33,2% – мусульмане (их 1 млн.). Почти все приезжие находятся в Италии либо по семейным обстоятельствам, либо потому, что им удалось получить здесь работу, говорится в отчете. Более 130 тыс. иммигрантов имеют в Италии собственное предприятие, их на 38% больше, чем в пред.г.

Уровень жизни мигрантов за последние годы существенно повысился, утверждают в Caritas. Каждый четвертый человек, сдающий экзамен на право вождения автомобиля, оказывается иностранцем. Иммигранты – важный компонент рынка потребления, поскольку 91% из них имеют сотовый телефон, 80% – телевизор, 55% – собственную машину. 60% открыли счета в банках. Собственное жилье есть лишь у 12-15% приезжих. Сами итальянцы относятся к иностранцам не слишком доброжелательно: 40% из них убеждены, что иммигранты в большей степени замешаны в криминальной деятельности, чем коренное население страны. Впрочем, уточняют в Caritas, в Великобритании и Германии подобное мнение распространено гораздо шире. Ежедневно от иностранцев поступают два или три заявления о дискриминации по расовому признаку – за 2005г. было зарегистрировано 867 заявлений. Чаще всего подобные случаи происходят с гражданами африканских стран на севере и в центральных районах Италии и чаще всего связаны с предоставлением рабочих мест или жилья. Италия > Миграция, виза, туризм > ria.ru, 4 ноября 2006 > № 49823

О решении проблемы политического статуса Косово, ответных мерах Сербии на возможное признание независимости Косово, месте, где скрывается Ратко Младич, и готовности Белграда выдать обвиняемого генерала Гаагскому трибуналу с министром иностранных дел Сербии Вуком Драшковичем беседовал Сергей Рябикин.• Какое место занимает Россия во внешней политике современной Сербии?

Россия занимает одно их центральных направлений во внешней политике Сербии. Внешнеполитическую стратегию Сербии можно сравнить с современным самолетом, корпус которого – Европейский Союз, в состав которого Сербия стремится войти, мотор самолета – сербский, одно крыло – особые отношения с Россией, а второе – с США. Обязанность и Москвы и Белграда довести экономические, политические и все остальные сферы сотрудничества до максимального уровня исторических ожиданий двух братских народов.

В этой связи Сербии не было тяжело месяц назад принять решение о запрете поставок оружия в Грузию, несмотря на то, что сербские производители вооружений понесли значительный ущерб. Их соглашения с грузинскими партнерами были вполне законными с международной точки зрения. Ни ООН, ни и Европейский Союз не вводили эмбарго на поставки оружия Тбилиси. Между тем, как глава МИД, я заявил о политической позиции правительства – существует угроза применения сербского оружия против российских военнослужащих. Этого нельзя допустить и Сербия должна запретить не только поставки оружия, но и провоз подобных грузов через свою территорию. Такое решение было принято. Несколько предприятий понесли убытки, но мы сохранили самое главное – добрые исторические отношения между сербами и русскими. Никогда в истории ни сербская армия, ни сербское оружие не воевали против России.

Когда Россия нормализует свои отношения с Грузией, а я надеюсь, что они нормализуются, вы столько веков живете вместе, тогда будет снята и эта проблема. После этого мы отменим свой запрет на поставки. Но пока существует угроза, что русские станут жертвами нашего оружия, мы этого не допустим.

• Сербия проголосовала за новую конституцию. Какое влияние это может оказать на решение проблемы статуса Косово?

Косово во всех конституциях Сербии с 1912г. рассматривалось как составная часть государства. Сейчас мы принимаем новую конституцию и повторяем в ней это положение. Данный пункт имеет важное значение для сербского народа – он против разрушения территориальной целостности страны. Это и послание международной Контактной группе по Косово и Совету Безопасности ООН. Возможно, оно не остановит навязанное решение, которое может быть болезненным для нас. Но мы заранее говорим, что такое решение не признаем. Мы продолжим жесткую дипломатическую борьбу, чтобы отменить подобное решение, если оно будет нам навязано в будущем. А такая опасность существует.

• Каким Вы видите решение вопроса о статусе Косово?

Я присутствовал на сентябрьском заседании СБ ООН, где столкнулись две позиции – России, которая выступала за уважение принципа территориальной целостности, что гарантировано Уставом ООН и хельсинским Заключительным актом, и Запада, который настаивает на праве наций на самоопределении, ссылаясь также на Устав ООН. И все же я думаю, что компромисс между двумя подходами найти возможен. Можно сохранить территориальную целостность Сербии и одновременно уважать законное требования албанского большинства Косово на самоопределение. Этого можно достичь тем, что албанцы будут управлять краем при уважении прав сербов в Косово, сохранят наши церкви, монастыри, культурные и исторические памятники. Все это в рамках нынешних границ Сербии. От такого компромисса выиграли бы все, при данном решении не было бы проигравших или униженных. В Китае говорят, один Китай две системы. Тайвань конечно, часть Китая, но Пекин не владеет им. Почему наши косовские партнеры не готовы думать о компромиссе – одна Сербия две системы. Тайвань часть Китая, как и Косово часть Сербии.

При наличии политической воли стран членов Контактной группы албанцы могут получить Косово, но в рамках Сербии. Причем Косово могло бы самостоятельно идти в Европейский союз, быть членом международных организаций, за исключением его членства в ООН или в тех организациях, пребывание в которых подразумевает международно-признанный суверенитет. Вот компромисс. Косово с 1990г. находится в определенном состоянии войны с Сербией. В Приштине заявляют, что не хотят власти Белграда, хотят сами управлять краем. Белград предлагает наиболее возможное компромиссное решение. Албанцы же заявляют, что они должны получить все. Я присутствовал на двух встречах руководителей Сербии и Косово в Вене. Албанцы в своей уверенности, что независимость им гарантирована зашли настолько далеко, что считают компромиссом только независимое Косово.

• На различных уровнях высказывается утверждение, что вопрос статуса Косово должен быть решен до конца 2006г. Считаете ли вы это реальным?

Я думаю, что с самого начала были сделаны две крупные ошибки, возможно с хорошими намерениями, но их результаты катастрофические. Первая ошибка – в начале переговоров было заявлено, что наиболее вероятным их результатом станет какой-то вариант независимости Косово. Вторая – было заявлено, что этот результат будет достигнут до конца 2006г. Албанцы восприняли это как гарантию независимости и не были заинтересованы в проведении переговоров, в поиске компромисса. С другой стороны, мы не использовали полностью возможности участия сербов в руководящих структурах Косово, поскольку боялись, что это могло быть истолковано как согласите на независимость края. Конечно, переговоры не могут продолжаться до бесконечности, но повторюсь, в их результате должен быть достигнут компромисс

• Пойдет ли Сербия пойти на разрыв дипломатических отношений с теми странами, которые могут признать независимость Косово?

Я не думаю, что Сербия пойдет на разрыв политических или экономических связей. Чтобы вести себя как Китай, надо быть Китаем. Сербия не Россия и не США. Но я хочу подчеркнуть, что мы не согласимся на слом территориальной целостности Сербии. Мы продолжим решительную дипломатическую борьбу, чтобы такое возможное решение было изменено. Став развитым, процветающим государством, сильным лидером на Балканах, Сербия в будущем могла бы изменить ошибочный для нас косовский приговор. Надо продолжать политику сближения с Европейским союзом, строить хорошие отношения с Россией, США, Китаем, странами-членами НАТО, другими ведущими государствами с тем, чтобы получить больше союзников и с их помощью менять ошибочное косовское решение. Сербия, которая разорвала бы отношения с Европой, США повторила бы политику Милошевича, вновь привела бы страну к национальному поражению, а это не наша цель.

• Главный прокурог Гаагского трибунала постоянно обвиняет Сербию в том, что там скрывают бывшего командующего армией боснийских сербов Ратко Младича. Скрывается ли он в Сербии, готов ли Белград выдать его в Гаагу?

Я не знаю, где скрывается Младич. Но я знаю, что наша моральная национальная обязанность найти и арестовать его, где бы он ни находился. Надо сделать это не потому, что его выдачи требует Карла дель Понте, а потому, что этого требует от нас наша история. До прихода Милошевича сербы вели столько войн, но никогда нас не обвиняли в совершении военных преступлений. Сербы больше чем кто-либо на Балканах знают сколько боли означают военные преступления. Мы в ходе двух мировых войн сами были жертвами таких преступлений.

Должна существовать межа между преступником и нами, сербами. Те, кто перед Богом и историей опозорили звание сербского военного и офицера, должны отвечать. Я знаю, в России хватает тех, кто готов оправдать Милошевича, его генералов и войны. Мне кажется, что это происходит от недостатка информированности. Политика Милошевича – самое большое преступление против нашего народа. Став независимым государством, Сербия должна строить свое будущее на славных традициях сербской государственности начала прошлого века.

• Независимая Сербия впервые в ее современной истории в Москве возглавит международную организацию – Черноморского экономического сотрудничества. Что означает это для Вас?

Председательство в Организации Черноморского экономического сотрудничества это большая ответственность. Сербия постарается оправдать доверие, возглавив Организацию, объединяющую 12 государств, где проживает 350 млн.чел., простирающуюся от Атлантики до Японии, и от Северного моря до Средиземного, экспортный потенциал которой составляет 300 млрд.долл. Сербия намерена сделать все возможное для развития сотрудничества в рамках ОЧЭС способствовать развитию взаимодействия по р.Дунай. Дунай может превратиться в центральную магистраль экономического и туристического сотрудничества, связывающую три моря – Черное море со Средиземным и через Атлантический океан с Северным морем. Сербия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 1 ноября 2006 > № 49889

Самоопределение: между правом и политикой

© "Россия в глобальной политике". № 5, Сентябрь - Октябрь 2006

А.Г. Аксенёнок – к. ю. н., Чрезвычайный и Полномочный Посол РФ в отставке, в 1995–1998 годах – спецпредставитель МИДа РФ по Боснии и Восточной Славонии.

Резюме Любое решение о будущем статусе Косово создаст международно-правовой прецедент, который невозможно будет игнорировать при решении конфликтов на постсоветском пространстве, прежде всего на Южном Кавказе.

Последствия геополитических катаклизмов, потрясших мир в конце прошлого столетия, до конца еще не осмыслены, но их влияние на мировую политику все очевиднее. Нарастает разрыв между общепризнанными нормами международного права и новыми реалиями. Эрозия бесспорных ранее принципов заставляет по-новому взглянуть, в частности, на то, как сегодня соотносятся две часто входящие в противоречие друг с другом международные нормы – территориальная целостность государств и право на национальное самоопределение. Какова практика их применения, что можно считать прецедентами, а что – нет, где, в конце концов, объективные критерии оценок?

Хаотичный распад Советского Союза, цивилизованный «развод» чехов и словаков, кровопролитный развал Югославии – эти и некоторые другие события, по сути, перечеркнули торжественно провозглашенный в 1975 году в Хельсинки принцип нерушимости послевоенных границ в Европе. А международное признание новых государств узаконило изменения, будь то насильственные либо мирные.

Нарушение территориальной целостности в Европе, каковы бы ни были причины тех или иных дезинтеграционных процессов, явилось мощным импульсом к самоутверждению (в том числе в крайних формах этносепаратизма) национальных меньшинств в составе многонациональных государств. Проявления межэтнической напряженности можно рассматривать и как побочный эффект, вызванный процессами демократической трансформации, в частности децентрализации системы государственного управления, особенно в России и в странах Восточной Европы

Но самым серьезным стимулом к переосмыслению реального соотношения понятий «территориальная целостность» и «национальное самоопределение» послужили драматический поворот событий в Косово в конце 1990-х и, главное, одномерная реакция на это стран – членов НАТО. Остается мало сомнений в том, что этот населенный преимущественно албанцами край в составе Сербии близок к получению независимости из рук международного сообщества.

Вопрос, на который предстоит теперь ответить, ставится так: можно ли считать грядущую независимость Косово прецедентом при урегулировании других внутригосударственных конфликтов, в том числе в бывших советских республиках, или это лишь исключительный случай в международной практике?

На Западе категорично отвечают: нет, нельзя. В России говорят: да, можно. Развернутую аргументацию не дает пока ни та, ни другая сторона. Между тем из предмета академического спора в области международного права эта проблема превратилась во взрывоопасный фактор реальной политики. В первую очередь это касается неразрешенных конфликтов вокруг так называемых «непризнанных государств» на постсоветском пространстве – Приднестровья, Нагорного Карабаха, Абхазии и Южной Осетии.

Поискам универсальных подходов к развязке сложных межэтнических проблем последнего времени мог бы способствовать сравнительный анализ конфликтов вокруг Косово на территории бывшей Югославии и вокруг Абхазии и Южной Осетии на территории бывшего Советского Союза. Предпринимая попытку такого анализа, автор сознательно не затрагивает исторических аспектов. У каждого народа своя «правда», и решение подобных конфликтов путем апелляции к прошлому невозможно по определению.

ПУТЬ КОСОВО К НЕЗАВИСИМОСТИ

Как составная часть бывшей Социалистической Федеративной Республики Югославия, Косово имело статус автономной области, а затем и автономного края. По Конституции 1974 года Косово получило право избирать собственный парламент, формировать правительство и Конституционный суд, а также обрело полную культурную и даже экономическую автономию. То есть уже в 1970–1980-е объем полномочий краевых властей если и не превышал, то во всяком случае приближался к критериям, закрепленным позднее в Конвенции Евросоюза о защите прав национальных меньшинств.

В очаг межэтнической и межконфессиональной напряженности Косово превращается только с конца 1980-х годов, когда по инициативе президента страны Слободана Милошевича центральная власть в Белграде взялась «исправлять ошибки» децентрализации. Сопротивление албанского большинства носило изначально политический гражданский характер, но постепенно перешло в форму вооруженной борьбы.

После ликвидации расширенной автономии края властные полномочия оказались в руках назначаемых из Белграда окружных начальников, опиравшихся на сербские по этническому составу силовые структуры. Албанское население прибегло к тактике бойкота новой власти, создав собственные параллельные органы управления, образования, здравоохранения и социального обеспечения. В июле 1990-го в Приштине учредительное заседание самопровозглашенного парламента приняло Декларацию о независимости, а затем и Конституцию Республики Косово. В 1991 году состоялся не признанный Белградом референдум, на котором косовары-албанцы высказались за независимость. В мае 1992-го избраны «парламент» и «президент» так называемой Республики Косово. Параллельно с оформлением политических структур непризнанного государства укреплялась военная организация албанских боевиков, известная как Освободительная армия Косово (ОАК).

Следующий этап в развитии косовской ситуации можно охарактеризовать как шаткое равновесие в начавшемся вооруженном противостоянии. В ответ на участившиеся теракты против официальных структур и сербского меньшинства в Косово Белград наращивал там полицейское присутствие, сделав ставку на силу. После того как выявилась неэффективность действий внутренних войск, в Косово были введены армейские подразделения.

Международное сообщество оказалось напрямую вовлечено в урегулирование этой внутриюгославской проблемы вследствие крупных столкновений войск и полиции с боевиками ОАК в феврале 1998 года в районе Дремницы, приведших к многочисленным жертвам, в том числе среди гражданского населения. Крупномасштабные военные действия продолжались несколько месяцев, в результате чего край оказался на грани гуманитарной катастрофы. Ответственность возложили исключительно на Белград, хотя в большинстве случаев сербская сторона лишь отвечала, пусть и не всегда соразмерно, на вооруженные провокации албанских боевиков. К тому же никто не доказал, что проблема беженцев и перемещенных лиц возникла из-за преднамеренных действий сербской стороны. Последующие конфликты с участием незаконных вооруженных формирований, к примеру, в Чечне или совсем недавно в Ливане показали, что террористические организации широко применяют тактику использования мирного населения в качестве живого щита, рассчитывая на реакцию международного сообщества.

Как бы то ни было, вести поиски задним числом, кто прав, а кто виноват в трагических событиях 1998–1999 годов, – дело теперь уже бессмысленное. Для сопоставления косовского прецедента с грузино-абхазским и грузино-осетинским важно другое – объективное понимание природы конфликтов и роли в них внешних факторов.

Отправным пунктом для внесения косовской проблемы в международную повестку дня стало именно предотвращение гуманитарной катастрофы. Но поскольку ответственность с самого начала априори возлагалась Западом на сербов и лично на Слободана Милошевича, в соответствующем ключе проходили все дискуссии в формате ОБСЕ, Контактной группы по Косово и на международной конференции в Рамбуйе (Франция) по политическому урегулированию в Косово (конец 1998 г. – начало 1999 г.). Сербское руководство в свою очередь недооценило серьезность момента и проявило в ходе переговорного процесса легкомысленную закоснелость. В результате сложились субъективные условия, предоставившие Североатлантическому альянсу формальный повод для военного вмешательства.

Другая особенность косовской ситуации состоит в том, что ООН как инструмент урегулирования вышла на сцену уже постфактум. Говоря об «уникальности» косовского случая, западные партнеры России по Контактной группе ссылаются на резолюцию 1244 СБ ООН и нарушение ее Милошевичем. Такие ссылки по меньшей мере некорректны. Указанная резолюция была принята 10 июня 1999 года, то есть после того, как Югославия более двух месяцев непрерывно подвергалась массированным ракетно-бомбовым ударам (военная операция НАТО против Союзной Республики Югославия началась 24 марта 1999-го). Главная задача в то время состояла в том, чтобы прекратить бомбардировки, поставившие один народ – сербов на грань национальной катастрофы во имя «спасения» другого народа – албанских косоваров.

Резолюция 1244, собственно, и явилась ценой прекращения бомбардировок. Она закрепила за ООН и ее Советом Безопасности центральную роль в урегулировании и санкционировала наземное присутствие международных миротворческих сил под названием Силы для Косово (СДК), а также развертывание гражданской Миссии ООН по делам временной администрации в Косово (МООНК). По сути дела, Белград силой принудили покинуть часть своей территории и согласиться на замену собственного военного присутствия на иностранное – СДК, ведомые НАТО.

С тех пор руководители МООНК, признаваемой упомянутой резолюцией в качестве высшей политической и административной власти в Косово вплоть до определения его окончательного статуса, исподволь, но последовательно проводят курс на максимальное обособление Косово от Сербии и создание на территории бывшей Югославии еще одного независимого государства. Бывший министр иностранных дел Словакии Эдуард Кукан, в 2000–2001 годах неоднократно посещавший Косово в качестве спецпредставителя Генерального секретаря ООН, так охарактеризовал ситуацию: «Забавно было видеть, как бывшие боевики, сменившие пятнистую форму на цивильные одежды, теперь уже с дипломатическими улыбками, но столь же категорично требуют полной независимости».

Несмотря на декларации о создании в Косово демократического мультиэтнического общества, обстановка для сербского меньшинства остается там крайне опасной. Не решены основные проблемы мирного урегулирования: возвращение более 200 тысяч неалбанских беженцев и временно перемещенных лиц, предоставление равных условий безопасности и свободы передвижения для представителей национальных меньшинств, создание подлинной многонациональной среды. В результате массового вытеснения неалбанского населения на большей части территории сложилось этнически гомогенное албанское пространство.

Последовательно реализуя установки на независимость, косовские албанцы всеми средствами (вплоть до актов насилия против сербов) стремятся поддерживать международный интерес к Косово. Действия экстремистов преследуют цель продемонстрировать, что если дело не пойдет по «обособленческому» сценарию, то жестокие межэтнические столкновения, подобные мартовским 2004-го, возобновятся. В этих условиях Запад серьезно опасается непредсказуемости поведения своих воинственно настроенных албанских протеже, готовых применить силу не только против сербов. А это означало бы полный провал всей политики НАТО в косовском конфликте с далеко идущими последствиями для других очагов региональной напряженности. В этой связи становится понятной тактика мощного давления на ослабленную Сербию, выдвинувшую для Косово компромиссную формулу: «больше, чем автономия, меньше, чем независимость».

Подводя итог ретроспективному рассмотрению косовского случая, следует отметить, что окончательный статус этой территории, по сути, изначально был предрешен сочетанием следующих трех важнейших факторов внутреннего и внешнего порядка:

требования албанского национального меньшинства в Югославии, сопровождающиеся применением методов насилия и шантажа международного сообщества;

совпадение на тот момент интересов США и Европы, продиктованных простой политической целесообразностью, в устранении националистического режима Милошевича;

возможность без риска глобальной конфронтации навязать эту целесообразность военно-политическим путем в условиях нового расклада сил на международной арене.

КАВКАЗ: СХОДСТВА И РАЗЛИЧИЯ

Динамика грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов, приведших к образованию двух так называемых «непризнанных государств», демонстрирует целый ряд аналогий с Косово. А имеющиеся различия, на мой взгляд, только подтверждают необходимость проведения упорядоченной международной универсализации принципов, положенных в основу урегулирования подобного рода внутригосударственных конфликтов.

В конце 1980-х в обоих случаях был самым грубым образом осуществлен переход к унитаризму. Поводом к новой вспышке застарелых межэтнических распрей послужила отмена соответствующими центральными правительствами широких привилегий, которыми пользовались национальные меньшинства, как в федеративном государстве – Югославии, так и в субъекте Советского Союза – Грузии. То есть отпадение Южной Осетии и Абхазии началось в период, когда Грузия не была независимым государством. И это важно подчеркнуть в связи с аргументами о ее территориальной целостности.

В 1989–1990 годах, еще до распада Союза ССР, Верховный Совет Грузинской ССР принял решения, направленные на отмену Конституции Грузинской ССР 1978-го и восстановление действия Конституции Грузинской Демократической Республики 1918-го, исключавшей существование территориальных автономий. В ответ на это в июле 1992 года Сухуми объявило об отмене Конституции Абхазской автономной республики в составе Грузинской ССР и о восстановлении действия абхазской Конституции 1925-го, провозглашавшей суверенитет Абхазии.

По сходному сценарию развивались события и в Южной Осетии, когда грузинские власти в конце 1989 года ввели в Цхинвали формирования МВД Грузии, а в ноябре 1990-го Верховный Совет Грузии принял закон об упразднении Юго-Оосетинской автономной области, что привело к вспышке боевых действий. На этом фоне 19 января 1992 года в Южной Осетии состоялся референдум, в ходе которого население проголосовало за независимость и присоединение к России. Спустя несколько месяцев Верховный Совет Республики Южная Осетия принял Акт о государственной независимости.

Точно так же как в Косово, на территории бывшей Грузинской ССР внутренние конфликты прошли тяжелые военные фазы с большим числом жертв и трагическими гуманитарными последствиями для грузинского и абхазского населения. Из 550 тыс. граждан довоенной Абхазии 7 тыс. человек было убито, 200–250 тыс. составляли беженцы преимущественно грузинской национальности. Аналогию с Косово можно видеть еще и в том, что оба этих конфликта были заморожены с вовлечением внешних сил, которые и обеспечили себе ведущую роль в процессе урегулирования. В косовском случае это государства – члены НАТО при маргинальной роли России в миротворческих форматах и механизмах урегулирования. В грузино-абхазском – Россия при столь же маргинальной роли Запада. Причем согласие на действующие форматы политического урегулирования было дано обеими сторонами и зафиксировано в целом ряде международных документов.

Если Косово в течение семи лет формально находится под юрисдикцией Организации Объединенных Наций, то к ситуации в Абхазии также применима резолюция Совета Безопасности ООН 858 (1993). В соответствии с этой резолюцией учреждена Миссия ООН по наблюдению в Грузии (МООНГ), которая функционирует по настоящее время. Кроме того, Организация Объединенных Наций вовлечена и через спецпредставителя Генерального секретаря ООН, возглавляющего Координационный совет грузинской и абхазской сторон с участием ОБСЕ, России, Великобритании, Германии, Франции и США. Размещенные в зоне грузино-абхазского конфликта Коллективные силы по поддержанию мира, укомплектованные российскими миротворцами, имеют мандат СНГ, который взаимосвязан с мандатом МООНГ. Такая увязка вновь подтверждена резолюцией СБ ООН 1666 от 31 марта нынешнего года.

Что касается Южной Осетии, то и в этом случае четырехсторонний механизм урегулирования – Смешанные силы по поддержанию мира и Смешанная контрольная комиссия (СКК), – созданный при посредничестве России в 1992-м, дополняется усилиями международных организаций. С декабря 1992 года в Грузии и в Южной Осетии работает миссия ОБСЕ, с 1999-го в работе СКК в качестве наблюдателей участвуют представители Еврокомиссии.

Однако главным, в чем сходятся рассматриваемые ситуации следует, пожалуй, считать политическую волю этнической общности, гомогенно населяющей территории Косово, Абхазии, Южной Осетии и составляющей там национальное большинство. Референдумы подтвердили наличие такой воли, причем гораздо убедительнее, чем проведенный под эгидой Евросоюза плебисцит по Черногории, получивший признание международного сообщества. Более того, многие годы раздельного существования албанцев и сербов в Косово, грузин, абхазов и осетин в Грузии вкупе с тяжелым наследием прошлых трагедий и старых счетов создали во взаимоотношениях этих народов психологическую атмосферу недоверия, подозрительности и даже вражды.

На указанных территориях государственность складывалась таким же образом и в тех же временных рамках, что и во всех постсоветских республиках. Геополитическая реальность такова, что Абхазия уже более десяти лет вполне успешно существует как независимое государство со всеми атрибутами власти, сформированными с соблюдением демократических стандартов, с собственной армией и другими силовыми структурами. Ее экономика самостоятельно функционирует в отрыве от Грузии. Абхазы однозначно ассоциируют себя с гражданством в собственном национальном государственном образовании, многие связывают свою дальнейшую судьбу и экономическое благосостояние с включением этой республики в состав России. Но на нынешнем этапе требование признать независимый статус Абхазии является первостепенным.

Большинство абхазов воспринимают отказ в праве на независимость как удержание целого народа в «плену сталинских границ». В беседе с экспертом по Кавказу, сотрудником Института войны и мира Томом де Ваалем президент непризнанной Республики Абхазия Сергей Багапш подчеркнул, что Абхазия имеет больше оснований получить независимый статус, чем Косово, поскольку она силой была присоединена к советской Грузии. Соглашаясь с тем, что состоятельность этого аргумента можно оспаривать, де Вааль в газете Finanсial Times все же отмечает, что «не встречал ни одного человека в Абхазии, кто видел бы свое будущее вновь в составе Грузии».

Стремление к воссоединению с Россией особенно сильно в Южной Осетии – территории, экономически весьма слабой и населенной народом, родственно связанным с Северной Осетией. Жители Южной Осетии считают себя вынужденно отделенными от своих «кровных братьев» в силу субъективных и несправедливых исторических причин.

ПОЗИЦИИ «МЕТРОПОЛИЙ»

При всем сходстве ситуаций в Косово, Абхазии и Южной Осетии как независимых государств де-факто (юрисдикция ООН над Косово лишь формально прикрывает этот статус) имеется одно весьма существенное различие. Речь идет о несовпадении подходов Сербии и Грузии, то есть государств титульной нации.

Окончательное решение по статусу Косово – серьезное испытание для демократических сил Сербии, пришедших на смену авторитарному режиму Милошевича. Для новых властей согласиться на отторжение исторической колыбели сербской культуры и православия равносильно тому, чтобы навлечь на себя опасность быть свергнутыми под напором великосербского национализма. Оказать сопротивление нажиму извне – значит отказаться от надежд на начало переговоров о членстве в Европейском союзе, в то время как все другие Балканские страны, в том числе бывшие югославские республики, двигаются в этом направлении. В данном случае, как и в ситуации с отделением Черногории от Сербии, вступление в ЕС служит хорошей приманкой, стимулирующей завершение «балканизации».

Однако при всей сложности момента сербское руководство проводит достаточно трезвую, взвешенную линию, принимая в расчет тяжелое наследие правления Милошевича и реально складывающуюся обстановку в Косово и вокруг него. Во главу угла возможного компромисса оно ставит высокие демократические стандарты по обеспечению в Косово законных прав сербов, защите православных святынь и децентрализации краевой власти. Эти проблемы так и остаются нерешенными, несмотря на многочисленные декларации и обещания администраторов ООН и командования СДК. Данные вопросы возглавляют сейчас повестку дня на проходящих в Вене прямых переговорах между сербской и албанской сторонами при посредничестве спецпредставителя Генерального секретаря ООН.

Совершенно иначе складывается переговорный процесс по Абхазии и Южной Осетии. Тбилиси твердо стоит на позиции территориальной целостности Грузии, но именно в тех границах, в которых она находилась в составе Советского Союза, предлагая абхазам и осетинам «широкую автономию». Сухуми и Цхинвали считают непременным условием урегулирования международную легитимацию их де-факто независимого статуса в качестве логического завершения распада СССР при полном обеспечении национальных прав грузинского населения.

Судя по всему, шансов на преодоление противоречий в позициях сторон все меньше, а обстановка накаляется все сильнее. Линия поведения Тбилиси, всегда трудно предсказуемая и зигзагообразная, с приходом к власти Михаила Саакашвили становится все более деструктивной. Участились факты нарушения действующих соглашений и режима безопасности в зоне конфликта, усиленно наращиваются наступательные вооружения, мишенью провокаций оказываются миротворцы, к которым предъявляются неправомерные требования, раздается воинственная риторика. Все это дает абхазам и осетинам основание полагать, что руководство Грузии сделало выбор в пользу силового сценария, для чего в первую очередь необходимо разрушить действующие механизмы урегулирования и скомпрометировать миссию российских миротворцев. Постановление парламента Грузии «О миротворческих силах в конфликтных зонах» обязывает правительство начать процедуры по скорейшему выводу из Абхазии и Южной Осетии российских миротворцев, аннулированию соответствующих международных договоров и структур с последующей заменой их на новый формат с размещением «международных полицейских сил». Наметившееся сближение Грузии с НАТО только подхлестывает наиболее радикальные элементы в руководстве страны.

Между тем опыт миротворческих операций в других районах мира говорит о том, что их успешное завершение невозможно без заинтересованности каждой из сторон конфликта поддерживать по ходу переговоров атмосферу доверия, воздерживаться от шагов, которые могут оказаться неправильно истолкованными. Именно в обстановке такой заинтересованности проходила, за редкими случаями быстро устранявшихся осложнений, реинтеграция Восточной Славонии в состав Хорватии под эгидой Временной администрации ООН и при непосредственном содействии России, которая участвовала в военном и гражданском компонентах этой операции.

Другой вариант успешной миротворческой операции – добровольное принятие сторонами конфликта условий «навязанного урегулирования». Эти операции известны под названием «принуждение к миру» (enforcement for peace) и, как правило, связаны с «государственным строительством» (nation building). Характерный пример такой операции – Дейтонские соглашения о мирном процессе на территории Боснии и Герцеговины, положившие конец гражданской войне (1992–1995) в бывшей Югославии. Гарантией выполнения этих соглашений послужили развернутые там в 1996 году многонациональные силы под руководством НАТО, имевшие «жесткий мандат», в том числе в отношении применения силы. Такой мандат придавал дополнительный рычаг воздействия верховному представителю, наделенному международным сообществом особыми функциями, близкими к генерал-губернаторским.

Миротворческие операции в Абхазии и Южной Осетии осуществляются по более узкому мандату и в рамках международных механизмов, не предусматривающих навязывание тех или иных решений какой-либо из сторон. В обоих случаях Россия выступает только как содействующая сторона в урегулировании обоих конфликтов. Мандат самих миротворцев сводится главным образом к разъединению сил, поддержанию режима безопасности и невозобновлению огня.

С учетом отличий по содержанию мандатов и механизмов урегулирования выпады грузинского руководства против России, обвинения ее в обструкции миротворческого процесса обнаруживают стремление любой ценой навязать другой формат, предусматривающий функции принуждения, разумеется, в отношении «сепаратистов». В то же время хорошо известно, что изменение мандата предполагает в качестве обязательного условия согласие обеих сторон. Но ни Абхазия, ни Южная Осетия такого согласия не дают, не без основания опасаясь, что уход российских миротворцев может возыметь катастрофические последствия для гражданского населения, приведет к широкой дестабилизации. Постановление грузинского парламента расценено в непризнанных республиках как шаг, свидетельствующий о намерении официального Тбилиси решать проблему военным путем.

Реальная ситуация вокруг урегулирования национально-территориальных конфликтов на Южном Кавказе таит в себе угрозу перерастания в перманентный очаг региональной напряженности. В стремлении во что бы то ни стало продавить нужное решение Грузия, видимо, исходит из того, что затяжка с восстановлением территориальной целостности еще на несколько лет чревата увековечиванием статус-кво с последующим его международным признанием. Есть и внутриполитические соображения: необходимо подкрепить переживающий трудности правящий режим хорошо испытанными в прошлом националистическими аргументами. Но дело не только в этом. В полном соответствии с косовским сюжетом важную роль здесь играют внешние факторы.

Развитие обстановки вокруг непризнанных государств – Абхазии и Южной Осетии – зачастую отражает логику старой «игры с нулевой суммой» (zero sum game), но уже в новых неконфронтационных условиях. Вызывающие действия Тбилиси в отношении российских представителей едва ли могли быть возможны без открытой поддержки или попустительства со стороны Соединенных Штатов. Если политика Вашингтона действительно направлена на то, чтобы в пику России «подтягивать» Грузию к членству в НАТО, даже закрывая глаза на явные несоответствия установленным критериям, в Тбилиси это не преминут истолковать и как карт-бланш на одностороннее решение проблемы Абхазии и Южной Осетии. Неверные выводы о характере международной поддержки будут и дальше толкать грузинское руководство на непродуманные действия, что чревато усилением военной напряженности во всем регионе.

По мере ухудшения обстановки на месте, в самой зоне конфликта, а также ужесточения переговорных позиций сторон в деликатной ситуации оказывается прежде всего Российская Федерация, как соседнее государство, наиболее глубоко вовлеченное в процессы урегулирования. Уже в силу географического положения России конечный исход и способы разрешения конфликта имеют для нее жизненно важное значение, может быть даже большее, чем Косово для Европы.

Сегодня политическое содержание российской позиции сводится к признанию двух принципов – территориальной целостности с оговоркой, что в случае Грузии это лишь возможное состояние, но не «политико-правовая реальность», и прЗва на самоопределение. Причем последний принцип пользуется отнюдь не меньшим признанием со стороны международного сообщества. Тем самым Москва дает понять, что принцип территориальной целостности не абсолют и не действует автоматически.

Такая двуединая позиция оставляла определенное поле для маневра. Но это поле все больше сужается, и все вероятнее становится опасность для России оказаться зажатой в тисках между двумя крайностями, если обе стороны – абхазо-осетинская и грузинская – возложат на нее ответственность за замораживание конфликта.

Деликатность ситуации состоит в том, что каждая из двух возможных развязок – в пользу территориальной целостности или в пользу отделения – сопряжена для Москвы как с плюсами, так и с минусами. Однозначных преимуществ не просматривается ни в том, ни в другом случае.

В бурлящем этническом котле Кавказа, где все тесно переплетено и взаимосвязано, силовое принуждение Абхазии и Южной Осетии к возврату в лоно Грузии неминуемо создаст новые очаги напряженности на юге России – в Северной Осетии, Адыгее, Чечне, Карачаево-Черкесии и далее по цепочке. Рассчитывать же при этом на лояльность Тбилиси не приходится. При всем при том ответственность за судьбу местных малых народов в новых условиях имеет для России и моральный аспект. Российское государство, как и любое другое, обязано защищать интересы своих граждан, коими, насколько известно, является значительная часть населения Абхазии и Южной Осетии, которое было лишено права на демократическое волеизъявление в рамках Советского Союза и – позднее – независимой Грузии.

Абхазам и осетинам никто пока вразумительно не ответил, почему косовары и черногорцы имеют право на отделение, а они – нет. Ссылки на «уникальность» косовского случая звучат для жителей непризнанных республик неубедительно. К тому же в случае оформления независимости Косово де-юре парадоксы реальной политики по национально-территориальной проблеме будут слишком очевидны даже для непрофессиональных политиков. С одной стороны, США и Европа в наказание неугодного им «деспотического» режима в Сербии способствуют ползучему отторжению от нее части территории, а с другой – та же группа самых влиятельных государств лишает иные народы права на отделение, поддерживая угодный им «демократический» режим в Грузии.

Как бы то ни было, в свете реалий постконфронтационной политики в международной повестке дня все более актуальным становится вопрос: существуют ли все-таки критерии, позволяющие найти справедливое соотношение между принципами территориальной целостности и национальным самоопределением?

Разумеется, отделение во имя отделения – порочный путь, ведущий к мировому хаосу. Есть иные формы самоопределения, как, например, культурная автономия, различные типы федеративного и конфедеративного государственного устройства, варианты национально-территориальных образований, пользующихся разной степенью экономической самостоятельности, и, наконец, межгосударственная интеграция с добровольным делегированием центру части национального суверенитета. Но во всех этих случаях решающими условиями являются высокая степень доверия между государствообразующей нацией и национальным меньшинством, гарантия равных конституционных прав и свобод, уверенность в наличии здравого смысла у центральных властей, в их способности обеспечить всем своим гражданам достойную жизнь.

Примерами цивилизованного разрешения существующих национальных проблем могут служить Канада и Испания. Итоги референдума в Квебеке показали, что франкоязычное население доверяет историческому государству, в котором проживает. Расширение автономии Каталонии, получившей статус отдельного национального образования внутри страны, также свидетельствует о том, что самоопределение не сводится только к обретению государственной независимости.

В то же время мировое сообщество не может не видеть случаи, когда в силу непреодолимых межнациональных проблем самого разного характера – исторического, психологического, имущественного – отделение национального меньшинства больше соответствует устоявшимся реалиям, чем сохранение непризнанного статус-кво на неопределенное время. К таким случаям и относятся, на мой взгляд, в целом однотипные национально-территориальные конфликты в Косово, Абхазии и Южной Осетии. Ответственность за сложившееся положение в большей степени несут в конечном итоге центральные власти, оттолкнувшие от себя своих граждан высокомерной шовинистической политикой. И главным критерием здесь должно быть достижение международного консенсуса о правовом оформлении отделения национальных меньшинств на базе соблюдения общепринятых демократических и гуманитарных стандартов.

Косово. Абхазия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 27 октября 2006 > № 2913963 Александр Аксененок

Делегация членов правления – директоров Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР) из 8 чел. прибудет в понедельник в Азербайджан. Об этом РИА Новости сообщили в представительстве ЕБРР в Баку. В ходе четырехдневного визита они ознакомятся с ходом выполнения проектов ЕБРР в Азербайджане, а также обсудят перспективы принятия новых проектов.Планируются их встречи с президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым, премьер-министром Артуром Расизаде, министром экономического развития Гейдаром Бабаевым, а также с представителями банковких и деловых кругов Азербайджана, членами дипкорпуса в стране.

В состав делегации входят: Ласло Андор, представитель Венгрии, Чехии, Словакии и Хорватии, Иб Катцнельсон, представитель Дании, Ирландии, Литвы и Македонии, Бьюнг-Иль Ким, представитель Кореи, Австралии, Новой Зеландии и Египта, Калин Митрев, представитель Польши, Болгарии и Албании, Каарина Раутала, представитель Финляндии, Норвегии и Латвии , Мануэль Сагер, представитель Швейцарии, Турции, Лихтенштейна, Узбекистана, Кыргызстана, Азербайджана, Туркменистана, Сербии и Черногории , Ирена Содин, представитель Словении, Бельгии и Люксембурга и Марк Сулливан, представитель США. На реализацию в Азербайджане 30 инвестиционных проектов ЕБРР выделил 700 млн. евро. Банк уделяет основное внимание развитию финансового сектора экономики Азербайджана, поддержке малых и средних предприятий, развитию ненефтяного частного сектора. Азербайджан > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 23 октября 2006 > № 51566

Россия готова предложить странам Организации Черноморского экономического сотрудничества (ОЧЭС) использовать возможности 15 новых спутников, которые планируется вывести на орбиту до 2015г., заявил министр информационных технологий и связи РФ Леонид Рейман по итогам встречи министров, отвечающих за информационные технологии и телекоммуникации в странах-членах и наблюдателях ОЧЭС.«Мы готовы сотрудничать в рамках этих проектов со всеми странами и готовы предложить свой ресурс для их нужд», – сказал министр. Он отметил, что данные спутники могут применяться для развития национального и регионального телерадиовещания, внедрения новых приложений ИКТ и организации системы обмена информацией между госструктурами стран ОЧЭС.

Рейман напомнил, что в России с 2000г. реализуется программа развития спутниковой группировки до 2015г., в рамках которой уже запущен ряд современных космических аппаратов «Экспресс». Их ресурсы используются не только в России, но и в Западной и Восточной Европе для предоставления услуг телефонной связи, телевидения, интернета.

В рамках этой программы будет проводиться постепенный вывод с орбиты отработавших свой ресурс спутников и замена их на новые космические аппараты. Планируется создание космических аппаратов для целей цифрового телерадиовещания. Также будут создаваться спутники, которые будут «закрывать» северные территории России, которые сейчас не охвачены. «Я надеюсь, участники сегодняшней встречи с интересом отнесутся к нашей инициативе», – сказал министр. Он также отметил, что на сегодняшней встрече обсуждались вопросы построения и развития информационного общества в странах-членах ОЧЭС, в частности, устранения «цифрового неравенства».

Для России проблема «цифрового неравенства» стоит достаточно остро, сказал министр. «Даже в Московской обл. и в Центральном федеральном округе в целом существует большое количество населенных пунктов, где нет никакой связи», – пояснил Рейман. По его словам, для решения этой проблемы в России реализуется ряд проектов. В частности, ФГУП «Почта России» реализует проект по открытию пунктов коллективного доступа в интернет. До конца тек.г. таких пунктов в России будет насчитываться уже 20 тыс.В рамках национального проекта «Образование» до конца 2007г. все общеобразовательные учреждения будут обеспечены высокоскоростным доступом в интернет, напомнил Рейман. Из федерального бюджета в течение двух лет будет оплачиваться неограниченный интернет-трафик, добавил он.

Также в России реализуется программа установки таксофонов в нетелефонизированных населенных пунктах, отметил министр. «Я надеюсь, все это позволит нам в 2006/7гг. принципиально изменить ситуацию в России. Все населенные пункты будут подключены к телекоммуникационным сетям, и мы сможем перейти к следующему этапу – повышению качества услуг», – заключил глава мининформсвязи. В ОЧЭС входят Албания, Азербайджан, Болгария, Армения, Греция, Грузия, Молдавия, Румыния, Россия, Турция, Украина, Сербия и Черногория. Россия > СМИ, ИТ > ria.ru, 17 октября 2006 > № 51634

Центральное телеграфное агентство Кореи сообщило об «успешном и безопасном» проведении КНДР первого подземного ядерного испытания. С тем, что оно было успешным и ядерным, согласны не все специалисты, что, в общем-то, мало что меняет. Токио и Вашингтон, хотя и подозревают Ким Чен Ира в «блефе», настаивают на введении против северокорейского режима жестких санкций. США предложили принудительно досматривать все грузы, направляющиеся в КНДР и покидающие эту страну, а также запретить торговлю материалами, которые могут быть использованы для производства или доставки ОМУ. Предлагается заморозить все активы, имеющие отношение к северокорейским программам в области ОМУ и ракет.

Токио предлагает запретить вход в свои порты всем судам КНДР, использование своих аэропортов ее самолетами, импорт в свои страны любой продукции из КНДР, а также въезд в свои страны или проезд через их территорию высокопоставленным должностным лицам правительства КНДР.

Для того, чтобы избежать этих мер, Пхеньяну предлагается приостановить все виды деятельности, относящиеся к программе баллистических ракет, ликвидировать под контролем Магатэ свои ядерные вооружения и ядерные программы и незамедлительно вернуться за стол шестисторонних переговоров.

Россия и Китай, хотя и не поддерживают «ультимативный», по их мнению, проект резолюции, но демонстрируют не меньшее беспокойство действиями КНДР. Москва требует от Северной Кореи «незамедлительного» возвращения в ДНЯО, а со стороны российских политиков все громче звучат слова об «угрозе», которую несет появление нового обладателя ядерного оружия на границе с нашей страной.

В нынешней ситуации многое будет зависеть от позиции Пекина, который поставляет примерно 70% продовольственной и топливной помощи в КНДР. Аналитики не исключают, что «старый друг» Пхеньяна поддержит санкции хотя бы частично, и говорят о возможном пересмотре китайской политики в отношении Северной Кореи.

Звучат разговоры и говорят о «закате» политики «солнечного света», проводившейся последние годы в отношении КНДР Сеулом. Южная Корея уже прекратила поставки гуманитарной помощи Корейской Народной Демократической Республике. Пока, правда, ограничения не касаются «жизненно важных» грузов.

Словом, расхождения в оценке мощности взрыва и в подходах к тому, как на него реагировать, не мешают участникам шестисторонних переговоров единодушно этот взрыв осуждать. И хотя решение Совета Безопасности еще не принято, очевидно, что Пхеньян дал лишний козырь в руки тех, кто придерживается мнения о необходимости применения в отношении «режима чучхе» самых жестких мер. Не предвидеть этого было сложно. Вопрос в том, зачем это понадобилось северокорейскому руководству?

На вопрос «зачем?» КНДР вчера частично ответила. По словам официального представителя Пхеньяна, Северная Корея «в зависимости от развития ситуации» может либо провести новые ядерные испытания и установить на ракеты ядерные боеголовки, либо вернуться на шестисторонние переговоры по урегулированию ядерной проблемы на Корейском полуострове и отказаться от своей ядерной программы. Выбор будет зависеть от позиции США, пояснил представитель властей северокорейской республики. По его словам, ядерное испытание «является выражением нашего намерения встретиться с США за столом переговоров».

Желание «встретиться с США за столом переговоров» Пхеньян проявляет не впервые. Однако американское руководство придерживается точки зрения, что переговоры должны проходить исключительно в шестистороннем формате. В отличие от администрации Клинтона, нынешнее руководство Белого дома полагает, что переговоры с представителями северокорейских властей будут означать де-факто признание режима, а этого американцы допустить не хотят. Впрочем, эксперты называют и другие причины, по которым Вашингтон отказывается вести переговоры в двустороннем формате.

Во-первых, сегодня у США практически не осталось рычагов давления на КНДР. «Все возможные санкции против КНДР уже запущены. – говорит политобозреватель РИА Новости Дмитрий Косырев. – Остается прекращение гуманитарной продуктовой помощи, оказываемая Южной Кореей, и полная транспортная блокада, которую могут осуществить Сеул, Москва и Пекин. Но смысла в этом не видно никакого – создать катастрофу для ни в чем не повинного населения Северной Кореи не очень гуманно и не очень разумно. Прочие варианты, типа уже предложенного США дежурства боевых кораблей у северокорейских берегов, попросту бессмысленны».

Действительно, бояться США Ким Чен Иру не приходится. Вероятность военной акции в условиях непрекращающегося насилия в Ираке и Афганистане, а также на фоне кризиса вокруг иранской ядерной программы ничтожно мала, а экономических рычагов влияния на Пхеньян у Белого Дома нет.

Китай и Южная Корея – крупнейшие торгово-экономические партнеры КНДР – традиционно выступают резкими противниками ужесточения экономической блокады Северной Кореи, которая неизбежно привела бы к нестабильности на приграничных территориях и увеличению потока беженцев из Северной Кореи. По всей видимости, не будут они предпринимать резких шагов и на этот раз, хотя некоторая корректировка политики в отношении Пхеньяна исключать нельзя.

Вторая причина, по которой, как представляется, Белый Дом избегает разговора «один на один», заключается в том, что представлять северокорейский кризис как следствие политики США у Вашингтона нет никакого желания. Между тем, как указывают многие специалисты, ответственность за нынешний кризис лежит именно на американском руководстве.

Как утверждает обозреватель Washington Post Гленн Кесслер (Glenn Kessler), северокорейские ядерные испытания можно рассматривать как «провал политики ядерного нераспространения Администрации Буша». «С тех пор, как Джордж В. Буш стал президентом, Северная Корея вновь запустила свой ядерный реактор и увеличила запасы высокообогащенного плутония, так что теперь его может быть достаточно для производства 10-11 зарядов, по сравнению с 1-2 на тот момент, когда Буш вступил в должность», – говорит он.

«Северокорейская политика вполне рациональна, – вторит ему обозреватель The Guardian Дан Плеш (Dan Plesch). – Столкнувшись с американским правительством, которое верит в то, что коммунистический режим (КНДР) нужно стереть с карты, северные корейцы ответили энергичным создание сдерживающего средства».

О том, что июльские запуски ракет КНДР и проведение ядерного испытания «напрямую спровоцированы санкциями США», говорит и известный специалист по Северной Корее, сотрудник Центра международной политики Селиг Харрисон (Selig S. Harrison).

Эксперты напоминают, что еще в 2002г. Белый дом отказался осуществлять предусмотренные «Рамочным соглашением» (Agreed Framework, РС) 1994г. поставки мазута для Пхеньяна под предлогом того, что КНДР развивает секретную программу обогащения урана (доказательств наличия такой программы предъявлено так и не было).

Кроме того, так и не было завершено предусмотренное РС строительство двух энергоблоков с легководными реакторами. Создание реакторов предусматривалось в качестве компенсации за отказ Пхеньяна от развития собственной ядерной программы, которая, во многом, была призвана решить серьезнейшие энергетические проблемы КНДР (по данным Energy Information Administration, 82% топливного баланса Северной Кореи приходится на уголь, доказанных запасов нефти или газа в стране нет).

Ввод в строй этих реакторов был запланирован на 2005г., однако к началу 2002г. удалось оборудовать только площадку для строительства. Почему же проект, с которым связывались такие надежды на урегулирование северокорейского кризиса, так и не был реализован? «Причин достаточно много, – объясняет старший научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН Константин Асмолов. – И одна из них – изначальное нежелание части стран-участниц (Организации по энергетическому развитию Корейского полуострова, КЕДО) серьезно вкладываться в этот достаточно дорогостоящий проект».

Как напоминает эксперт Центра корейских исследований, накануне заключения РС умер Ким Ир Сен, а затем в 1995-97гг. в Северной Корее произошла череда очень серьезных стихийных бедствий, которые практически вывели из строя северокорейское сельское хозяйство, шахты и транспортные коммуникации.

«В этих условиях часть зарубежных политиков преисполнилась мысли, что режим доживает последние дни, и выполнять данные ему обязательства не имеет особого смысла. Поэтому строительство реакторов было заморожено, и даже к моменту прихода к власти Буша они все равно не были бы построены в указанный срок», – говорит Асмолов. Когда же республиканцы сменили демократов, прекратились и поставки мазута. «Точнее Вашингтон заявил, что теперь топливо будет поставляться не в обмен на отказ от ядерной программы, а в обмен на «демократические преобразования», – добавляет он.

Специалисты говорят о том, что в 2002г. еще не исключалось развитие ситуации в КНДР по иракскому сценарию, чем и объяснялись тогдашние действия и заявления Белого Дома. И хотя впоследствии от этого варианта было решено отказаться – слишком велики издержки и слишком туманны выгоды – ситуация вокруг ядерной программы КНДР, по словам политобозревателя РИА Новости Дмитрия Косырева, уже зависла «раскорякой». «Вот так и начался корейский ядерный кризис, который привел к прошедшим вчера испытаниям», – говорит он.

Впрочем, в сент. 2005г. появилась надежда на то, что определенного прогресса в деле урегулирования добиться все же удастся. 19 сент., по итогам пятого раунда шестисторонних переговоров, было подписано итоговое заявление, в котором были зафиксированы обязательства: для КНДР – вернуться в ДНЯО и отказаться от ядерного оружия, а для США – не нападать на Северную Корею. Кроме того, было признано право северокорейцев на мирное использование атомной энергии.

И хотя, по словам первого секретаря Департамента по вопросам разоружения и безопасности МИД РФ Александра Шилина, документ этот являлся не более, чем декларацией о намерениях, сам факт его подписания после почти года отсутствия каких-либо подвижек был воспринят наблюдателями как хороший знак.

Как напоминает Харрисон, подписание итогового заявления было достигнуто во многом благодаря посредничеству госсекретаря США Кристофера Хилла, придерживающегося умеренной линии в отношении КНДР. Хилл согласился в т.ч. и на двусторонние консультации, что вызвало противодействие ряда членов американской делегации, некоторые из которых на эти консультации просто не явились.

Поэтому когда вскоре после подписания итогового документа американцы ввели санкции против Азиатского банка в Макао, а Дж.Буш в одном из выступлений назвал Ким Чен Ира тираном, это не стало большой неожиданностью: Соединенные Штаты просто вернулись к той тактике, которой придерживались до сих пор. А у КНДР, в свою очередь, появился дополнительный стимул для того, чтобы и дальше затягивать переговоры – например, до прихода к власти демократов.

В итоге в нояб. пред.г. переговорный процесс вновь был прерван. Пхеньян отказывается вести переговоры в условиях финансовой блокады, а США отказываются эту блокаду снимать. Причем и для той, и для другой стороны вопрос о том, кто первый пойдет на уступки – дело принципа.

«Когда я предупредил, что ядерные испытания лишь усилят позиции противников переговорного процесса в Вашингтоне, несколько высокопоставленных чиновников ответили, что «мягкая» тактика уже показала свою бездейственность и что им нечего терять», – рассказывает сотрудник Центра международной политики Селиг Харрисон.

В этих условиях новые санкции, если решение об их применении все же будет принято, никак не решат проблему ядерного вооружения Северной Кореи. Как отмечает Асмолов, «было бы более грамотным ослабить эти санкции в качестве меры, необходимый для повышения доверия, способной вернуть КНДР за стол переговоров».

С тем, что в случае с Северной Кореей, санкции «абсолютно бессмысленны», согласен и главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов. «Это страна, которая добровольно в течение многих десятилетий живет в условиях санкций, которые сама для себя и придумывает», – напоминает он. Между тем, очевидная бессмысленность санкций наводит на мысль, что сторонники их введения стремятся не столько к «денуклеаризации» Корейского полуострова, сколько к дестабилизации конкретного режима. А это все-таки не совсем то же самое, что борьба с распространением ядерного оружия. КНДР > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 11 октября 2006 > № 47208

В Сенат США внесен законопроект о поддержке вступления Грузии в члены НАТО. Как сообщили в секретариате палаты, законопроект внесен группой сенаторов во главе с лидером сенатского большинства, сенатором-республиканцем Биллом Фристом. Инициативу Фриста поддержал ряд сенаторов, в частности, председатель сенатского комитета по иностранным делам сенатор-республиканец Ричард Лугар и сенатор-республиканец Джон Маккейн. В проекте от имени Сената США выражается поддержка дальнейшему расширению НАТО и приему в Североатлантический альянс Грузии, Албании, Хорватии и Македонии. Грузия > Армия, полиция > ria.ru, 30 сентября 2006 > № 44613

В Белграде до конца октября откроют канцелярию НАТО. Как сообщил министр обороны Сербии Зоран Станкович, открытие такой канцелярии обсуждали на встрече с представителями НАТО во время конференции министров обороны государств Юго-Восточной Европы накануне в Тиране (Албания). На этой конференции Сербия получила статус наблюдателя. Помощник министра обороны страны Снежана Самарджич-Маркович уточнила, что канцелярия НАТО, скорее всего, разместится в здании минобороны Сербии. Сербия > Армия, полиция > ria.ru, 28 сентября 2006 > № 44903

Следующее заседание совета министров обороны стран Юго-Восточной Европы (ЮВЕ) состоится в Киеве в следующем году, сообщили в пресс-службе украинского оборонного ведомства в среду. «По инициативе украинской стороны следующее заседание Совета министров обороны стран Юго-Восточной Европы пройдет в 2007г. в Киеве», – приводит пресс-служба слова министра обороны Украины Анатолия Гриценко, который принимал участие в работе Совета в Тиране (Албания). «До этого на территории Украины таких международных встреч не проводилось. Все участники заседания поддержали инициативу украинской стороны», – заявил Гриценко. Совет министров обороны стран ЮВЕ был создан в 1996г. с целью поддержания мира и стабильности в регионе, а также как связующее звено с евроатлантическими структурами, НАТО. В Совет, кроме Украины, входят Италия, Греция, Турция, Албания, Болгария, Румыния, Словения, Македония, Хорватия и США. Украина > Армия, полиция > ria.ru, 27 сентября 2006 > № 52191

Невыносимая слабость государства: Очерки национальной политической теории

Афанасьев М.Н. Невыносимая слабость государства: Очерки национальной политической теории. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2006. 272 с.

Резюме Книга Михаила Афанасьева – это сборник статей, написанных в разное время и объединенных одной целью: исторически и концептуально описать постноменклатурный олигархический патронат.

Книга Михаила Афанасьева – это сборник статей, написанных в разное время и объединенных одной целью: исторически и концептуально описать постноменклатурный олигархический патронат. По сути, речь идет о таком феномене, как «властный порядок и господствующий слой в сегодняшней России». Этот феномен сложился на основе приватизации административной и природной ренты и адаптировал «под себя» современный институциональный дизайн.

Основными его характеристиками являются: частное присвоение средств и ресурсов политического и экономического господства; патерналистский, «семейный», неформальный характер, стабильно воспроизводимый и на уровне «управляющие – управляемые», и во взаимоотношениях властей предержащих; патрон-клиентные связи, частные союзы защиты и поддержки («команды» и «крыши») как наиболее действенные инструменты господства и обмена ресурсами, восполняющие «дефицит государства» и одновременно подрывающие публичные институты (с. 111).

Автор развивает и примеряет к различным сторонам российской действительности свою концепцию клиентелизма, которую он изложил в прочно вошедшей в научный обиход и постоянно цитируемой монографии «Клиентелизм и российская государственность» (М.,1997). По его мнению, это явление стало «устойчиво воспроизводимой матрицей социального поведения и взаимодействия» (с. 83). Прослеживая эволюцию патроната в ходе «укрепления государства», инициированного Владимиром Путиным и сопровождавшегося деградацией публичных институтов и исчезновением субъектов политического процесса, Афанасьев подводит ее итоги самим названием своей книги.

Несомненное достоинство книги – рассмотрение исследуемого феномена с самых различных точек зрения, чему способствовал богатый опыт автора, успевшего поработать и в Конституционной комиссии, и в аппарате представителя президента в Астраханской области, и в Администрации президента. Если большинству отечественных политологов свойственна партийность, если не сказать «клановость», выражающаяся в благосклонности к «своим» и немилосердности к «чужакам», то Афанасьев сумел сохранить профессиональную непредвзятость и демонстрирует самостоятельную авторскую позицию. Его анализ общественного строя и политического режима настолько последователен и бескомпромиссен, что книге пришлось преодолевать на пути к читателю административные барьеры, – не частый случай даже в сегодняшних условиях. Вместе с тем «парадоксальный “властецентризм” либерального сознания, постоянно выбирающего между позицией во власти и позицией против власти» (с. 211), тоже не привлекает автора.

Внутренний пафос книги – в оспаривании навязываемого ложного выбора и мнимых альтернатив социально-политическому развитию страны, в противостоянии политтехнологическому словоблудию и сознательной мифологизации, «когда вопросы национального значения превращаются в игральные карты прикладного “кремлеведения» (с. 259).

Со многими утверждениями автора можно, конечно, не согласиться. Например, излишне категоричным представляется вывод о том, что «нет оснований полагать, что мы имеем дело с кратковременным явлением – так называемым “трансфертным классом”, чье социальное бытие-сознание размывается в ходе капиталистической трансформации… Наоборот, в стране сложился весьма устойчивый порядок господства и практикующий его социальный слой, который сегодня закрепляет политические и социально-экономические основы этого порядка».

На самом деле нынешняя непоколебимость данного «класса» не столь безусловна в масштабах истории. Да и сами его представители, усматривающие гарантии своего завтрашнего благополучия в офшорных счетах и заграничной недвижимости, видимо, гораздо менее уверены в незыблемости этого порядка. Более того, характер их деловой активности (хищническая эксплуатация уже имеющегося и явное нежелание инвестировать на родине), их пассивно-податливая роль в политике, отсутствие внутренней солидарности – все это позволяет сомневаться в том, что они вообще ощущают себя классом. В любом случае предлагаемые средства лечения данного социального недуга – административная реформа или конкурсный выбор правительства – выглядят не более эффективными, чем «капли датского короля». С переформатированием подобных новаций «под себя» такой строй успешно справится.

Спорным кажется и утверждение, будто «в постсоветском обществе существует лишь один сквозной социально-политический разлом: оно разделилось на тех, кто идентифицирует себя с советским строем, и тех, кто с ним уже простился» (с. 105,151). Этот разлом действительно наиболее выражен, однако и «несоветское большинство» поддается социальной, политической и идейной стратификации, о чем можно судить хотя бы по данным опросов.

Трудно разделить убежденность Афанасьева в том, что «мнение о негодности Конституции в ее нынешнем виде – вредный политический миф» (с. 182). Ведь российская Конституция, сделавшая президента «выборным самодержцем», не случайно не имеет аналогов ни в одной постсоциалистической стране Центральной и Юго-Восточной Европы, и даже в тех из них, что мало отличались от России по степени вызревания необходимых предпосылок демократии. Попытка пойти по этому пути была предпринята только в Албании, да и там она не удалась. Характер тех конституций, которые в переломный момент истории утвердили парламентскую или парламентско-президентскую форму правления в своих странах, оказался одним из главных факторов, уберегшим эти страны от злоключений, подобных нашим.

Концепция автора значительно бы обогатилась, если б российский случай (при всей его уникальности) был рассмотрен в сравнении с опытом других постсоциалистических государств. Так, на страницах книги много и справедливо сказано о российской псевдопартийности, при которой политические партии, перестав быть субъектами политики, естественно утрачивают доверие и интерес со стороны избирателя. Но и в странах, где свободная состязательность политических сил и смена власти по итогам выборов стали нормой, политическим партиям, хотя они и являются важнейшими субъектами политики, граждане доверяют меньше, чем каким-либо другим государственным и общественным институтам. Стало быть, корни проблемы надо искать глубже.

Некоторые прогнозы, изложенные в ранних статьях, не вполне оправдались. Это касается, например, предсказания 2000 года о том, что нас ждет не «ужесточение режима», а «ужесточение торга» президента с региональными «баронами» (с. 100). Вместе с тем во времена повсеместной имитационности любая попытка серьезного разговора об общезначимых явлениях заслуживает признания. Тем более если такой разговор ведется невзирая на преобладающие идейные поветрия и на фоне превращения отечественной политической науки с ее нынешней стилистикой и склонностью к поверхностной публицистичности в некий эстрадный жанр...

П.Е. Кандель – к. и. н., заведующий сектором этнополитических конфликтов Института Европы РАН.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 12 сентября 2006 > № 2906814 Михаил Афанасьев

Венгерское восстание: было ли поражение неизбежным

© "Россия в глобальной политике". № 4, Июль - Август 2006

Чарльз Гати – профессор Школы современных международных исследований им. Пола Нитце при Университете Джона Гопкинса. Возглавлял делегацию США на первой советско-американской конференции «Место и роль Восточной Европы в разрядке напряженности между Соединенными Штатами и СССР», состоявшейся в Александрии (штат Вирджиния) в июле 1988 года. Данная статья печатается в журнальной редакции и представляет собой выдержки из новой книги «Failed Illusions. Moscow, Washington, Budapest, and Hungarian Revolt». («Обманутые ожидания. Москва, Вашингтон, Будапешт и венгерское восстание 1956 года»). На русском языке книга выходит в издательстве Московской школы политических исследований.

Резюме Антикоммунистическое восстание в Венгрии, 50-летие которого отмечается в этом году, давно стало достоянием истории. Однако трезвый анализ тогдашних событий представляет не только академический интерес.

В октябре 2006 года исполняется 50 лет антикоммунистическому восстанию в Венгрии, которое было жестоко подавлено Советской армией. Материал, который мы публикуем, представляет собой отрывок из новой книги американского историка Чарльза Гати. Оно одновременно выйдет на английском и русском языках осенью этого года. Автор, эмигрировавший из Венгрии в ноябре 1956-го, подробно рассматривает обстоятельства тогдашних событий, уделяя особое внимание поведению великих держав. «В данной работе, – пишет он, – я не преследовал цели прославлять храбрость участников восстания или выступать против несправедливости, но пытался прояснить, насколько более успешной могла бы быть революция, если бы мужество сочеталось с мудростью и осмотрительностью». Подобный вывод представляется в высшей степени актуальным и сегодня, когда мир переживает очередной период нестабильности и социально-политических потрясений.

Редакция благодарит руководителя издательских программ Московской школы политических исследований Ю.П. Сенокосова, любезно предоставившего нам рукопись до выхода книги в свет.

Специалисты, изучающие историю венгерского восстания 1956 года, как правило, утверждают, что его исход отражал баланс сил в холодной войне и, следовательно, являлся предсказуемым и неизбежным. Дескать, и Советский Союз, и Соединенные Штаты опасались непрогнозируемых последствий изменения послевоенного статус-кво. Восстание не могло не потерпеть поражение – и точка!

В 2002-м выдающийся венгерский историк Ксаба Бекеш опубликовал вызвавшую немало споров работу «Могла ли венгерская революция 1956 года увенчаться успехом?». Основываясь на принципах «реальной политики» (Realpolitik), Бекеш утверждает, что подвергать сомнению неизбежность поражения венгерского восстания антиисторично. Используя общедоступные и недавно открывшиеся архивные источники, он рассматривает четыре основных внешних фактора, обусловившие ход восстания: Суэцкий кризис, Соединенные Штаты, Организация Объединенных Наций и, разумеется, Советский Союз. По его мнению, Суэц служил для Вашингтона не более чем удобным предлогом. США не изменили бы своей политики в отношении Венгрии и не случись Суэцкого кризиса. ООН находилась в тупике неразрешимых разногласий, и поэтому она была бесполезна. А что касается Кремля, где из всех членов политбюро наибольшую терпимость к венграм проявлял Анастас Микоян (полагавший, будто правительство Имре Надя сможет взять ситуацию под контроль, что, возможно, отменит необходимость вторжения), то ни один советский правитель не мог бы позволить Венгрии «уйти на Запад», не потеряв при этом своего поста.

Следовательно, заключает Бекеш, главную роль в венгерском кризисе сыграли «замороженные» отношения между Москвой и Вашингтоном и логика холодной войны, которая предполагала незыблемость границы, разделявшей Европу на Восточную и Западную, и не могла быть нарушена без того, чтобы между двумя главными антагонистами не разразилась война. Таким образом, восстание было обречено с самого начала. Тот факт, что соперники в холодной войне достигли молчаливого согласия в отношении разделения Европы, не осознавали ни венгры, ни значительная часть американской общественности, которые продолжали верить пустым лозунгам об освобождении, провозглашаемым лицемерными западными политиками и пропагандистами. Бекеш приводит данные социологического опроса февраля 1957-го, согласно которым не менее 96 % (!) находившихся в Австрии венгерских беженцев ожидали, что Вашингтон в той или иной форме окажет помощь их восставшей родине.

Что же касается излишней горячности самих повстанцев и «подстрекательской» роли радио «Свободная Европа» (РСЕ), то многие авторы полагали, что умерить требования восставших не удалось бы ни венгерскому правительству, ни РСЕ. […] Дьюла Борбанди, автор обстоятельной и вдумчивой работы по истории венгерской редакции РСЕ, категорически отвергает саму возможность сдерживающего влияния РСЕ на повстанцев в тогдашних обстоятельствах. В течение почти четырех лет управляющие и сотрудники «Свободной Европы» питались громогласной риторикой Вашингтона об освобождении. Более того, после начала восстания они работали в условиях недостатка информации, почти неизвестности. Они искренне верили, что их тяжелая работа во имя венгерского народа наконец начинает приносить плоды.

Так или иначе, считает Бекеш, сложившийся в Европе статус-кво не подлежал изменению, несмотря на все декларации США об освобождении и советские лозунги, провозглашавшие неизбежный триумф социализма. С одной стороны, Вашингтон молчаливо соглашался с существующим порядком, понимая, что Москва не «отпустит» страну, граничащую с нейтральной, но прозападной Австрией и независимой Югославией, и проливал крокодиловы слезы по поводу советской жестокости, не забывая использовать возникшие в этой связи пропагандистские возможности. А с другой – поощрял антикоммунистическую деятельность в Восточной Европе, в то время как Москва финансировала прокоммунистическое движение в Западной Европе. В сложившихся обстоятельствах вряд ли стоило ожидать от повстанцев умеренности: в конце концов, они восстали против одной из стран – участниц холодной войны, в то время как другая манипулировала их страданиями, как если бы они были пешками в великой шахматной партии.

Причина, по которой спустя 13 драматических дней восстание потерпело поражение, не составляет секрета. Оно провалилось, потому что Москва позволила себе пойти на поводу у страха перед потерей сателлитов; потому что Будапешт – сначала повстанцы, а потом и венгерское правительство – преследовал цели, неприемлемые для Кремля; потому что Вашингтон, не будучи готовым оказать действенную помощь, не выдвинул никаких альтернативных предложений и при этом позволил РСЕ пропагандировать невыполнимые задачи. Иными словами, повстанцы насмерть стояли на своем; венгерское правительство оказалось слишком слабым, чтобы добиться взаимоприемлемой сделки с Москвой; Вашингтон ни разу не призвал революционеров к сдержанности, что, надо признаться, было бы мудрым советом, а Кремль решил сокрушить венгров, не видя в них сильного противника.

Все это не означает, что если бы революционеры, венгерское правительство и Соединенные Штаты действовали более изобретательно или осторожно, то Москва уступила бы. Скорее всего, появления пусть даже полусвободной, полунезависимой Венгрии Кремль не допустил бы ни при каких условиях. Но этого мы никогда не узнаем. Известно лишь то, что умеренные подходы не возобладали ни в Будапеште, ни в Вашингтоне, ни, конечно же, в Москве. Бал правили эмоции, но не мудрость. В результате, вместо того чтобы завоевать хотя бы немного простора, как это случилось в Польше, доблестные венгры не получили ничего.

Исход венгерского восстания 1956 года зависел от следующих факторов:

- выбор Кремля между прежними, имперскими инстинктами и новым, не вполне оформившимся постсталинским курсом;

- стойкость повстанцев и их политическое мастерство;

- способность венгерского правительства удовлетворить требования как восставших, так и советского руководства;

- сдерживающее воздействие со стороны Вашингтона.

Что позволило бы убедить Кремль продолжить курс на невмешательство, принятый 30 октября и отвергнутый уже на следующий день? Имелись ли обстоятельства, способные вынудить большинство членов советского политбюро принять сторону Микояна и в течение еще нескольких дней поддерживать попытки Надя восстановить порядок? Могли ли сами венгры каким-то образом повлиять на решение Москвы?

Ответы на эти вопросы ставят под сомнение расхожую истину о неизбежности поражения венгерского восстания.

Первое. Вопреки широко распространенному мнению, Кремль как до, так и после 1956 года вовсе не был склонен проявлять бездумную воинственность в отношениях со странами-сателлитами: порой Москва, стремясь приспособиться к изменившейся реальности, шла на благоразумные, хотя и тактические уступки. В критических обстоятельствах СССР не намеревался терпеть сепаратизм своих мнимых союзников: свидетельством тому – ввод войск в Восточную Германию в 1953-м и в Чехословакию в 1968 году. Но в некоторых случаях Кремль, пусть и неохотно, мирился с отклонениями от «генеральной линии». Так, Советы отказались от планов вторжения в Югославию, Польшу, Албанию и Румынию, несмотря на стойкое сопротивление жестким требованиям Москвы со стороны достаточно независимых коммунистических правительств этих стран.

Процесс десталинизации, начавшийся в СССР в первые месяцы 1956-го, мог означать, что реакция Москвы на события в Венгрии тоже окажется относительно мягкой. Учитывая курс на десталинизацию и примирение с Тито, Кремль имел веские причины отдавать приоритет не «сплоченности блока», а «жизнеспособности режима». То есть проводить политику, способную придать правителям центрально- и восточноевропейских стран хотя бы толику легитимности, с тем чтобы те могли обрести поддержку собственного народа («сплоченность блока», напротив, предполагала, что страны-сателлиты должны следовать в фарватере советской политики).

Второе. Польша всегда имела для Москвы гораздо большее значение, чем Венгрия. Это объяснялось ее нахождением между Германией и Советским Союзом и значительными размерами, славянскими корнями ее народа и историческими связями с Россией; к тому же она играла роль витрины прославляемых завоеваний социализма. Венгрия же была важна только в контексте «социалистического единства» в регионе. Однако Советская армия вторглась в Венгрию, а не в Польшу.

Дело в том, что советское руководство ставило во главу угла устойчивость власти. Первый секретарь Центрального комитета Польской объединенной рабочей партии Владислав Гомулка точно знал, что он делает. Он крепко держал власть, и его не мучили внутренние противоречия. Поляк и коммунист, он был другом Советского Союза, но не марионеткой Кремля. После того как прежние правители Польши, в первую очередь Эдвард Охаб, уступили ему главенство в стране, а католическая церковь и РСЕ одобрили его курс на «националистический коммунизм», власть Гомулки – несмотря на его коммунистические убеждения – получила поддержку народа. Хрущёв хорошо понимал и ценил нового лидера Польши. Вот почему, несмотря на их первоначальный конфликт, советский и польский руководители пришли к взаимопониманию и впоследствии часто консультировались между собой. Хрущёв хотел, чтобы Гомулка нашел политическое решение польского кризиса, и верил, что тот на это способен.

Хрущёв ожидал, что и в Венгрии Надь скорейшим образом возьмет в свои руки всю полноту власти и удержит ситуацию под контролем. Вести, доходившие до Хрущёва в первые дни восстания, внушали опасения, однако затем последовало относительное затишье и советское политбюро решило вывести войска из Будапешта. Увы, Надь не обладал решительностью Гомулки. В течение первых пяти дней Надь, казалось, пребывал в состоянии совершенной растерянности и неохотно поддержал советскую интервенцию против контрреволюционных, с точки зрения коммуниста, элементов. Затем (опять-таки неохотно) он перешел на сторону восставших, но не смог предотвратить массовое убийство партийных работников и агентов тайной полиции на площади Республики 30 октября. Хрущёв да и все остальные члены политической верхушки за исключением Микояна не могли смириться с произошедшим.

Конечно, были и другие факторы, обусловившие внезапный поворот кремлевского курса, но глубоко укорененный в российской политической культуре страх перед беспорядками сыграл, видимо, решающую роль. Если бы Надю удалось предотвратить зверства на площади Республики и выставить себя решительным, твердым, расчетливым, хотя и независимо мыслящим коммунистом, Хрущёв, весьма вероятно, увидел бы в нем второго Гомулку и дал ему возможность самостоятельно навести порядок в стране. Но в глазах советских эмиссаров Надь был измученным, сомневающимся человеком.

Третье. 30 октября советское политбюро единодушно постановило: оно против военного вмешательства в венгерские дела. Хрущёв явно не желал рисковать курсом на внутреннюю десталинизацию и возможностью разрядки во внешней политике ради укрепления «сталинистской» стабильности в одной из беспокойных провинций империи. Интригующий вопрос, однако, в том, почему он и его коллеги в конечном итоге передумали и сделали ставку на «сплоченность блока», а не на «жизнеспособность режима». Ведь к 30 октября венгры по обе стороны баррикад в основном разрешили существовавшие противоречия, подтвердили объединявшую многих веру в социалистические ценности, а в стране наступил период относительного затишья.

Одна из возможных причин, объясняющих, почему Кремль переменил решение на диаметрально противоположное, состояла в ухудшавшихся отношениях между Анастасом Микояном и Михаилом Сусловым, курсировавшими во время кризиса между Москвой и Будапештом. По советским стандартам Микоян был умеренным антисталинистом, а Суслов – догматичным сторонником жесткой линии. До последних дней восстания они успешно сотрудничали друг с другом, причем оба предпочитали опираться на Надя, а не на советские войска. Однако 30 октября их пути разошлись. В этот день Микоян сказал заместителю Надя Золтану Тильди, что Кремль одобрил формирование в Венгрии многопартийной политической системы. Однако он действовал от своего лица. Советское политбюро не санкционировало этот шаг, а Суслов, который, вероятно, перестал в тот роковой день верить в способность Надя обеспечить социалистическое будущее Венгрии в рамках советского блока, уже не был «вторым я» Микояна. Когда 31 октября эмиссары летели в Москву, политбюро, несмотря на возражения Микояна, проголосовало за интервенцию.

Микоян и Суслов находились в Будапеште, когда на площади Республики убивали коммунистов. Они были там, когда венгерское правительство начало после беседы Микояна с Тильди готовиться к введению в стране многопартийной системы западного образца. В тот же день – 30 октября – Микоян и Суслов встретились с Надем и нашли его другим человеком. Этот некогда «московский» премьер-министр превратился в венгерского патриота и революционера. И хотя он все же остался марксистом и ленинцем, Суслову, который ожидал полного послушания, этого было недостаточно. Нам неизвестно, когда и как он сообщил в Москву, что не согласен с Микояном, однако из записей совещаний в Кремле очевидно, что Суслов не возражал против отказа от идеи невмешательства.

Возможно, к тому времени Хрущёв, предчувствуя политические проблемы и не желая рисковать потерей поддержки со стороны коллег, предпочел равняться на Суслова, который ранее всегда поддерживал все хрущёвские решения в отношении Венгрии, а также на посла Андропова и главу КГБ Серова, а не прислушиваться к советам своего самого верного товарища и сторонника Микояна.

Нечаянно превратившись в революционера, Надь не сумел предотвратить внезапный всплеск насилия 30 октября, и это стало главной причиной, по которой он лишился доверия Москвы. В принятии решения о подавлении революции известную роль сыграл и Китай, негласно поддержавший вердикт Хрущёва. Высокопоставленная китайская делегация, прибывшая в то время в Москву, поначалу стремилась убедить Кремль не вмешиваться в польские и венгерские дела, несомненно опасаясь утраты собственной независимости от постсталинского политбюро. Однако ужас перед народной яростью пересилил иные соображения, и Китай проявил солидарность с Москвой.

Окончательное решение Советов о вторжении было, таким образом, вызвано всплеском насилия на площади Республики, перспективой укрепления союза между правительством Надя и повстанцами, решением о восстановлении в Венгрии многопартийной системы, принятым венгерским правительством утром 30 октября после беседы с Микояном, всего за 16 или 18 часов до изменения Москвой своего решения, а также страхом Кремля перед возможностью роста беспорядков в странах советского блока. Предотвращение кровопролития на площади Республики и неприятие Надем требований восставших отказаться от однопартийного правления позволили бы Москве придерживаться поистине исторического решения, принятого 30 октября, то есть постсталинского подхода к советским сателлитам в Центральной и Восточной Европе.

Если не отличавшиеся политической искушенностью венгерские повстанцы преподали миру урок доблести, то венгерское правительство, столкнувшееся с двуличностью Кремля и угрозой военного вторжения, в последние дни восстания почти не имело пространства для маневров.

Что могло дать венгерским лидерам шансы на победу? Во-первых, следовало всячески избегать участия в кровавых бесчинствах – в особенности 30 октября, на площади Республики. Во-вторых, не стоило ждать пять судьбоносных дней, прежде чем примкнуть к восставшим; приняв же в конце концов сторону революции, правительство должно было убедить повстанцев смягчить свои требования и отложить осуществление революционных планов.

То, что движение за реформирование системы превратилось в восстание против нее, – исключительная особенность венгерской революции. Студенты, а также вставшие рядом с ними молодые рабочие и солдаты верили в социалистические идеалы; они также верили в независимую Венгрию. Первоначальные требования восставших, выдвинутые 23 октября, вполне сообразовывались с политической действительностью в Югославии Тито, а поэтому их трансляция по радио «Кошут» не представляла угрозы коммунистическому режиму.

Первая возможность «титоистской» развязки была упущена в тот день, когда «Кошут» отказалось передать требования студентов в эфир и таким образом еще больше разогрело революционный пыл молодежи. Вторая – когда Надь не заявил публично о своих глубоких разногласиях с руководителем компартии Герё и его приспешниками. Еще одна ошибка состояла в том, что никто из коалиционного правительства, за исключением генерала Пала Малетера, не вышел к повстанцам с призывом умерить требования и отказаться от прямых оскорблений в адрес Советов. В своих многочисленных речах Надь ни разу не призвал к спокойствию. Он мог бы объяснить, что храбрость без рассудительности равнозначна ребяческому романтизму и что Венгрия нуждается не только в отваге, чтобы избавиться от угнетателей, но и в осторожности, которая вынудит последних отступить не применяя оружия.

Свою относительную бездеятельность на первой стадии восстания Надь пытался компенсировать в течение его третьего этапа. Он полностью встал на сторону восставших, поддержав даже самые радикальные требования. Между тем, будучи опытным 60-летним политиком, он должен был осознавать, что в политике есть время идти вперед и время отступать, время прислушиваться к зову сердца и время действовать с холодной головой. И прежде всего время, когда приходится идти на компромисс. Для такой маленькой страны, как Венгрия, частичная победа – это большая победа. Если бы с первого дня революции Надь, ведя корабль революции между надеждами повстанцев и опасениями Кремля, стремился к тому, что уже получила Польша Гомулки или Югославия Тито, то первоначальные – реформистские, социалистические – цели восстания могли бы быть достигнуты.

Человек большого личного обаяния и одновременно природного упрямства, Имре Надь являлся в известном смысле производным и от коммунистической идеологии, и от венгерского романтизма – учений, делящих мир на хорошее и дурное, правое и неправое. Обладая энциклопедическими познаниями в области венгерской истории, он любил цитировать близких ему по духу поэтов или государственных деятелей. Похоже, что герои и мученики импонировали ему больше, чем рассудительные, мудрые политики. Люди, подобные Шандору Петефи – поэту и герою венгерского восстания 1848–1849 годов против иноземного ига, впечатляли его гораздо больше, нежели, к примеру, Ференц Деак. Последний в 1867-м добился компромисса с Австрией, его оппортунистическая политика не принесла Венгрии полной независимости, но сыграла ключевую роль в экономическом подъеме страны и в удивительном архитектурном ренессансе.

Опыт и склад политического мышления Надя не подготовили его к роли вождя революции, который бы добился в 1956 году Великого компромисса. Его одинокие попытки реформировать сталинистскую систему в бытность председателем правительства в 1953–1955 годах, его честность и благонамеренность в 1956-м и его беспредельное мужество и мученичество в 1957–1958 годах не должны затенять его политическую слабость в дни восстания. В конечном итоге ему не удалось убедить московских властителей и будапештских повстанцев довольствоваться малой победой.

Что касается политики США в отношении Венгрии, то ее характеризовало главным образом лицемерие. Оно проявлялось не только в отсутствии конкретных действий на фоне официальной риторики «освобождения», но и в противоречии между тайными решениями и неспособностью или нежеланием проводить их в жизнь. Непостижимая с точки зрения политического анализа правда состоит в том, что, декларируя намерение заставить коммунистов отступить, правительство США ввело в заблуждение остальной мир и обмануло само себя. Американские должностные лица – от президента Эйзенхауэра до Фрэнка Уиснера в ЦРУ и Уильяма Гриффита на радио «Свободная Европа» – были искренне удивлены и глубоко разочарованы тем, что их слова надежды не принесли венграм свободу. Похоже, они испытывали чрезмерную, почти религиозную веру в могущество слов.

В этом смысле они являлись подлинными идеалистами, жертвами собственных иллюзий. Другие же чиновники были попросту циничны. Вице-президент Ричард Никсон, не считая возможную советскую интервенцию «однозначным злом» (поскольку она позволит США эксплуатировать тему жестокости Кремля), впоследствии встречался с венгерскими беженцами в Австрии, в Кэмп-Килмере и штате Нью-Джерси. Возможно, он исходил из высших политических интересов: его заботил вопрос об освобождении Конгресса от демократов.

В целом в своей венгерской политике Соединенные Штаты допустили в 1950-х годах три серьезные ошибки.

Во-первых, идея достижения умеренных целей не получила должную политическую поддержку в Вашингтоне. В дни восстания радио «Свободная Европа» по прямому указанию из штаб-квартиры в Нью-Йорке и от вашингтонских чиновников из Госдепартамента и ЦРУ призывало венгерских слушателей не отступать от радикальных требований и даже давало советы по изготовлению оружия для борьбы с советскими оккупантами. Если РСЕ и не «подстрекало» венгров к вооруженной борьбе, оно, безусловно, «поощряло» их максималистские притязания.

Во-вторых, Соединенные Штаты едва ли замечали Надя и уж точно не испытывали к нему приязни. Не желая признавать незаурядность и подлинную популярность этого «москвича», Вашингтон и Мюнхен считали его просто еще одним коммунистом, не лучшим и не худшим из них. Вашингтон и Мюнхен не хотели думать о возможном единстве в среде коммунистических сторонников Надя и понять суть «полицентризма», начавшего развиваться в социалистическом лагере с появлением Югославии Тито.

В-третьих, американская администрация не выступила во время восстания ни с одной дипломатической инициативой, которая могла бы привлечь внимание Кремля и по крайней мере отсрочить поражение. Зато госсекретарь Джон Фостер Даллес поспешил 27 октября заверить Хрущёва в том, что Вашингтон не заинтересован в Венгрии как в возможном военном союзнике. Даже когда 1 ноября мировая пресса сообщила о начале второго и последнего советского вторжения в Венгрию, Соединенные Штаты не выступили с рекомендацией о поездке в Будапешт, например, Генерального секретаря ООН, который своим присутствием мог бы попытаться сдержать или отсрочить интервенцию. Администрация президента США не предложила обсудить обоюдное сокращение вооруженных сил в Европе или вывод американских войск из небольшой западноевропейской страны в обмен на вывод Советской армии из Венгрии. Вашингтон упустил всякую возможность сохранить верность венграм – и предал самого себя.

Слишком многие представители советской политической элиты питали иллюзии в отношении возможности построения жизнеспособного государства на основе принуждения, а не убеждения. Слишком многим венграм казалось, будто их отважное восстание способно заставить Советский Союз отступить. Слишком многие американцы надеялись, что их громогласная риторика отведет руку Москвы. Чересчур многие венгры и американцы верили в победу только потому, что были убеждены в собственной правоте.

Действенное противоядие от подобных иллюзий следует искать в зрелости и готовности к постепенным переменам. Если бы главные действующие лица в венгерской драме 1956-го не ставили недостижимых целей, исход восстания мог быть совсем иным. Если бы Соединенные Штаты убедили венгров проявить сдержанность и умерить свои требования, то принятое Кремлем решение о невмешательстве не изменилось бы на прямо противоположное уже через сутки.

В США подавление венгерской революции вызвало негодование и было воспринято как откат в отношениях с советским блоком, однако поражение восстания создало и новые политические возможности. Те, кто ожидал от постсталинского Кремля более либеральной политики, были разочарованы. Иные, пользуясь случаем, стремились доказать всем вокруг, насколько ужасной и дьявольски коварной была Москва. Третьи, возможно пытаясь компенсировать бездействие Вашингтона, стали помогать беженцам.

Непосредственно после венгерского кризиса в политических кругах Соединенных Штатов было модно заниматься кабинетной стратегией. Известный кремленолог Ричард Лёвенталь убедительно писал в The New Republic, что Запад «мог бы сделать потерю сателлитов в Восточной Европе более приемлемой для России, если бы уход Cоветской армии из Восточной Европы сопровождался выводом американских войск из Западной Европы… В ситуации, когда советская коммунистическая система в Восточной Европе трещала по швам, предложение американцев о выводе войск [из Западной Европы] при условии полного освобождения Восточной Европы [Советами] могло бы кардинально изменить обстановку в регионе. …Подобное предложение могло бы внести в расчеты советских правителей новое измерение и побудить их отступить».

В 1961 году, экстраполируя венгерский опыт на общую концепцию новой политики в отношении Восточной Европы, Збигнев Бжезинский, тогда преподаватель Колумбийского университета, и Уильям Гриффит, бывший политический директор радио «Свободная Европа», опубликовали совместную статью в журнале Foreign Affairs. Извлекая уроки из венгерского кризиса, авторы исходили из предпосылки, что «освобождение» Восточной Европы в обозримом будущем – химера и, следовательно, Соединенным Штатам следует стремиться к достижению реалистичных целей. Обозначенные ими цели включали стимулирование многообразия в странах коммунистического блока (обратите внимание: не демократии, а многообразия); содействие получению ими большей независимости от Москвы (обратите внимание: не полному освобождению, а получению большей независимости); создание пояса нейтральных государств, подобных Финляндии, которые пользовались бы свободой во внутриполитических делах, не вступая в западные альянсы (обратите внимание: свободных во внутренней, а не во внешней политике).

Выступая за принятие умеренного курса, балансирующего между желаемым и возможным, авторы статьи считали, что некоторые конкретные шаги США, такие, как либерализация торговых соглашений и расширение программ образовательного обмена, смогут в течение лет привести к эффективным, хотя и ограниченным уступкам со стороны правительств стран-сателлитов Советского Союза.

По мере того как администрация Кеннеди начала проводить эти и подобные идеи в жизнь, политика США в отношении Восточной Европы стала более прагматичной: фундаменталистская риторика «освобождения» 1950-х отошла в прошлое. После венгерской трагедии Вашингтон осознал, что внешняя политика должна строиться не только на вдохновляющих словах, но и на мудрости и искусстве маневра. Сделав выбор в пользу тактики содействия эволюционным изменениям, Соединенные Штаты выработали умеренный внешнеполитический курс, который с течением времени принес плоды и помог восточноевропейским странам обрести подлинную независимость. Как жаль, что столь много людей в Венгрии и других странах коммунистического блока утратили доверие к Америке и пострадали из-за своих иллюзий прежде, чем Вашингтон понял, как именно он может содействовать преобразованиям в Центральной и Восточной Европе.

Венгрия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 21 августа 2006 > № 2906389 Чарльз Гати

Греческая полиция задержала 29 нелегальных мигрантов. По сообщению полиции, на севере страны был остановлен ранее угнанный грузовик, в котором находились 26 граждан Пакистана и трое афганцев. Водитель грузовика, подданный Албании, и его сообщник, греческий гражданин были арестованы. По предварительным данным следствия, каждый из незаконных мигрантов заплатил 3 тыс. евро за то, чтобы пересечь государственную границу Греции. Согласно законодательству все задержанные иностранцы должны быть высланы из страны. Греция > Миграция, виза, туризм > ria.ru, 15 августа 2006 > № 42244

МИД Грузии получил официальную информацию из миссии ОБСЕ в Скопье о том, что итальянские правоохранительные органы 25 июня в городе Пескара задержали гражданина Грузии, наблюдателя миссии ОБСЕ Зураба Ломашвили. «Согласно полученной из миссии ОБСЕ информации, Зураб Ломашвили подозревается в перевозке 19,5 кг. героина из Албании в Италию на легковом автомобиле», – говорится в сообщении для прессы грузинского внешнеполитического ведомства, распространенном в воскресенье вечером.В МИД отмечают, что дипломатическое ведомство и соответствующие структуры в рамках правовых норм продолжают проверку фактов и сотрудничество с итальянскими правоохранительными службами. Ломашвили в 1991-2002гг. работал на различных дипломатических должностях. С 2003г. является наблюдателем миссии ОБСЕ. Грузия > Армия, полиция > ria.ru, 2 июля 2006 > № 51992

Выход Черногории из сербо-черногорского государственного сообщества стал очередной вехой на нескончаемом пути распада бывшей единой Югославии – к счастью вехой не трагической (как это сплошь и рядом случалось на Балканах), а скорее фарсовой. Ощущение фарсовости усиливалось и от зрелища многотыс.х митингов сторонников независимости маленькой гористой республики (словно речь шла об освобождении от многовекового чужеземного деспотичного ига), и от бесконечных споров относительно того, существует ли отдельная черногорская нация и даже черногорский язык (самые активные апологеты «самостийности» черногорского пути в истории лукаво умалчивали, что все великие правители Черногорского княжества XIX – начала XX веков с гордостью именовали себя продолжателями традиций сербской средневековой государственности).По сути же, черногорцы просто проголосовали в воскресенье за выход из государственного сообщества, все последние годы существовавшего фактически на бумаге. Сербию и Черногорию объединяли разве что два министерства (иностранных дел и обороны) да общий пост президента (еще более декоративно-представительский, чем аналогичные посты в обеих республиках – в которых реальная власть принадлежит главам правительств). Валюта, таможенное и налоговое законодательство, государственная символика – все это существовало в Черногории и до 21 мая. Так что слова отца черногорской независимости премьер-министра Мило Джукановича о том, что «в соответствии с решением граждан Черногории… мы обрели свое государство», выглядят некоторым преувеличением.

Если что и мешало черногорцам самостоятельно и успешно развиваться в последние годы, так это объективная нехватка индустриальных мощностей (которых после отделения от Сербии не станет больше), заработанная еще в 90гг. (в период антиюгославских санкций) репутация пособников трансбалканской контрабанде сигаретами и «живым товаром» – да еще неоднозначные коллизии вокруг отношений Европейского союза и Сербии. Не случайно многие из тех 55,5% участников плебисцита, кто высказался за независимость республики, обосновывали данный шаг стремлением освободиться от тяжелого наследия эпохи покойного президента Сербии и Югославии Слободана Милошевича и не отвечать более за неспособность Белграда, НАТО, полиции Евросоюза и Гаагского трибунала арестовать экс-командующего армией боснийских сербов генерала Ратко Младича. Европейскому Союзу придется теперь вырабатывать стратегию в отношении очередного независимого государства – пусть и не такого противоречивого, как Босния и Герцеговина, и непредсказуемого, как та же Сербия, но еще более остро нуждающегося в международном финансово-экономическом содействии.

А на повестку дня встают новые балканские вопросы – опять-таки окрашенные в сецесионные тона. Не случайно в числе самых горячих приверженцев самоопределения Черногории оказались лидеры косовских албанцев. Премьер-министр края и бывший командующий «Армией освобождения Косово» Агим Чеку уже пообещал, что к концу года косовары будут стоять плечом плечу с черногорцами в дружной европейской семье, и эти два новых государства «станут важным фактором стабильности всего региона». Поможет ли признание независимости Черногории достичь своей цели албанским сепаратистам Косово? Ответ на этот вопрос неоднозначен. С одной стороны, в преамбуле резолюции Совета Безопасности ООН №1244 от 10 июня 1999г. (которая по-прежнему остается международно-правовой основой косовского урегулирования и деятельности Контактной группы с участием России) место Косово определено в составе Союзной Республики Югославия (правопреемником которой и являлось с 2003г. ныне почившее в бозе государственное сообщество Сербия и Черногория). Там же говорится и о приверженности Объединенных наций «суверенитету и территориальной целостности Союзной Республики Югославии и других государств региона». А следовательно, с точки зрения изменившихся 21 мая картографическо-политических реалий на Балканах подобный статус Косово несколько подвисает.

С другой стороны, тот путь, в соответствии с которым Черногория обрела (или вновь подтвердила – кому как нравится) свою независимость, не имеет ничего общего с путем, выбранным для достижения своих целей этническими албанскими экстремистами Косово. Плебисцит был проведен в соответствии с Конституционной хартией, разработанной Европейским Союзом и одобренной в начале 2003г. скупщинами (парламентами) как Черногории, так и – самое главное – Сербии. А значит, Белград изначально согласился признать любой результат референдума и последующие вытекающие из них шаги черногорского руководства.

В случае же с Косово подобный документ, подписанный представителями Белграда и Приштины, отсутствует, и его появление представляется крайне маловероятным. Сербское руководство категорически против независимости Косово и его вхождения в качестве суверенного государства в ключевые международные институты вроде ООН или ЕС. Решение косовской проблемы видится не на основе согласия сербской стороны с провозглашением независимости края на основе гипотетического всекосовского референдума (нынешнее албанское большинство в котором сформировалось не в последнюю очередь благодаря массовым антисербским «этническим чисткам», фактически начавшимся еще в 1998г.), а путем нахождения компромиссной модели. На поиск такой модели косовские албанцы – в отличие от Белграда – не настроены, а международное сообщество – сегодня воздающее хвалу политической сознательности и выдержанности черногорцев – похоже, еще не осознало, что косовские албанцы идут в Европу своим собственным путем – насильственным и кровавым.

Те же, кто сегодня сожалеет о цивилизованном разводе сербов и черногорцев, могут утешаться тем, что оба народа остаются соседями, имеющими богатую историческую традицию родственного взаимодействия и партнерства – да еще в определенной степени согласиться с мнением премьер-министра Македонии Владо Бучковски, назвавшего экс-Югославию «проектом, созданным в свое время с хорошими намерениями». Сегодня в Европе в чести другие проекты – но ведь балканское прошлое, настоящее и будущее столь переменчиво… Черногория > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 23 мая 2006 > № 35721

До конца 2006г. в Молдавии предполагается создать новый государственный орган по регулированию финансового рынка в сегменте кредитно-экономических, страховых ассоциаций и негосударственных пенсионных фондов, а также ипотечного фонда. Об этом сообщил во вторник замминистра экономики и торговли Молдавии Игорь Додон на проходящем в Кишиневе заседании рабочей группы Федерации фондовых бирж Европы и Азии (FEAS).По словам Додона, новое ведомство «будет регулировать на макроуровне финансовый сектор и способствовать началу развития рынка ценных бумаг».

«Уже разработана концепция нового органа, в рамках правительства создана рабочая группа для доработки и представления документа в парламент», – добавил замминистра. Предполагается внести ряд изменений в законодательство Молдавии в сфере корпоративных облигаций, что упростит размещение акционерными обществами ценных бумаг.

В заседании FEAS, впервые проходящем в Молдавии, участвуют представители фондовых бирж и финансовых учреждений из Албании, Азербайджана, Боснии и Герцеговины, Хорватии, Египта, ОАЭ, Иордании, Ливии, Омана, Румынии, Сербии и Черногории, а также Турции. Молдавия > Финансы, банки > ria.ru, 16 мая 2006 > № 38688

На встрече главы МИД России Сергея Лаврова с генеральным секретарем Организации Черноморского экономического сотрудничества Леонидасом Хрисантопулосом обсуждалась тема строительства кольцевой дороги вокруг Черного моря, сообщает Сибирское агентство новостей. Накануне на переговорах был представлен план строительства и развития будущей дороги. Особое внимание было уделено проектам развития транспортных коридоров вокруг Черного моря, налаживанию регулярного пассажирского сообщения между портами Черного моря.Напомним, в черноморскую организацию входят Албания, Армения, Азербайджан, Болгария, Грузия, Греция, Молдавия, Румыния, Россия, Сербия и Черногория, Турция и Украина. Согласно сообщению газеты «Акшам», министр иностранных дел Турции Абдулла Гюль уже успел заявить, что турецкие власти приложат максимум усилий, чтобы проект строительства кольцевой дороги вокруг Черного моря был претворен в жизнь как можно быстрее. По словам Гюля, это еще усилит привлекательность Турции для любителей автотуризма и усилит ее стратегическое положение. Турция > Транспорт > economy.gov.ru, 13 мая 2006 > № 34152

Европейский союз выделит Албании безвозмездную финансовую помощь в 47,9 млн. евро. Об этом сообщило албанское министерство по европейской интеграции. Согласно сообщению, эти средства будут направлены на финансирование программ по реформе правосудия, модернизацию инфраструктуры, борьбу с коррупцией и на реализацию ряда других проектов. Власти в Тиране рассчитывают на то, что уже в июне нынешнего года будет подписано типовое Соглашение о стабилизации и сближении с ЕС, что будет означать первый шаг к вступлению в Евросоюз этой страны, население которой составляет 3,2 млн. чел. Сы 1991г., ЕС выделил Тиране в качестве помощи для финансирования реформ 1,2 млрд. евро. Албания > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 12 мая 2006 > № 35423

Проблематику российского председательства в организации Черноморского экономического сотрудничества (ЧЭС) и взаимодействия секретариата ЧЭС с МИД РФ обсудят в четверг в Москве глава МИД России Сергей Лавров и генеральный секретарь организации Леонидас Хрисантопулос. Россия с 1 мая на очередные полгода председательствует в организации, а Сергей Лавров выполняет функции действующего председателя в ЧЭС.По данным МИД РФ, в рамках председательства России в организации с российской стороны будет сделан акцент на продвижении в рамках ЧЭС инициатив практического плана. В частности, речь идет о российских предложениях, которые касаются восстановления регулярного пассажирского сообщения между портами Черного моря, усиления электроэнергетического сотрудничества с перспективой выхода на черноморское электроэнергетическое кольцо. Россия намерена акцентировать внимание на вопросе развития скоростных автомагистралей вокруг Черного моря.

Программой пребывания в Москве предусмотрены встречи Хрисантопулоса с руководством министерства экономического развития и торговли РФ, Минтранса и РАО ЕЭС России, сказали в МИД.

В российском внешнеполитическом ведомстве сообщили, что в течении полугода председательства РФ в ЧЭС – с 1 мая по 31 окт. 2006г. – в России пройдут встречи министров по чрезвычайным ситуациям, министров транспорта, министров энергетики, министров по вопросам регионального сотрудничества, министров по телекоммуникациям и информационным технологиям.

«Председательство завершится проведением заседания Совета министров иностранных дел стран-членов ЧЭС, которое состоится в конце окт. в Москве.Следующим председателем в ЧЭС станет Сербия и Черногория», – проинформировали в российском внешнеполитическом ведомстве.

Членами ЧЭС являются Албания, Армения, Азербайджан, Болгария, Грузия, Греция, Молдавия, Румыния, Россия, Сербия и Черногория, Турция и Украина. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 11 мая 2006 > № 38528

Ожидается, что в начале следующего месяца кипрский судовой регистр будет включен в престижный «белый» список парижского меморандума (MOU), что ознаменует новый этап в развитии судоходной индустрии острова.Парижский MOU, состоящий из представителей 22 морских держав, наблюдает за прохождением судов через государственный портовый контроль. На основе наблюдений Парижский MOU составляет «черный», «серый» и «белый» списки каждый год.

Включение в «черный» список парижского MOU означает, что все суда, ходящие под флагом какой-то страны, должны проверяться особо тщательно. В «черный» список включена 21 страна, имеющая судовой регистр. Некоторые страны, включая Албанию, Северную Корею, Тонгу и Боливию, регулярно появляются в «черном» списке. Германия, Великобритания, США и Швеция – страны из «белого» списка.

Секретарь министерства транспорта Макис Константинидис рассказал, что следующее заседание MOU состоится в Париже 9 и 10 мая. По его словам, ожидается, что в следующем месяце Кипр перейдет в «белый» список, который представляет качественные судовые регистры с постоянно малым числом задержек. Константинидис заметил, что включение в «белый» список означает, что Кипр может стать полноправным членом MOU.

Каждый год почти 20 000 судов проверяются в назначенных Парижским MOU портах. Суда должны соответствовать международным стандартам безопасности и охраны окружающей среды, а члены судовой команды жить и работать в приличных условиях. Кипр > Транспорт > cyprusadvertiser.com, 28 апреля 2006 > № 133463

Россия, как председатель Организации Черноморского экономического сотрудничества (ЧЭС), намерена повысить результативность деятельности этой Организации и направить ее на решение конкретных вопросов содействия сотрудничеству. Об этом заявил замминистра иностранных дел России Александр Яковенко в интервью «Независимой газете», размещенном в пятницу на официальном сайте МИД РФ.Комментируя итоги состоявшегося в Бухаресте 14 заседания Совета министров иностранных дел ЧЭС, в ходе которого к России на ближайшие шесть месяцев (с мая до конца окт.) перешло председательство в Организации, он сообщил, что российское правительство приняло план мероприятий на этот период.

«Мы намерены предпринять дополнительные меры с тем, чтобы ориентировать ЧЭС на решение конкретных вопросов содействия сотрудничеству. Это в первую очередь сотрудничество в таких областях, как транспорт и связь, энергетика, туризм, преодоление последствий чрезвычайных ситуаций, охрана окружающей среды, а также совместная борьба с терроризмом и организованной преступностью, предотвращение распространения в регионе особо опасных инфекционных заболеваний», – сказал Яковенко, добавив, что часть этих мероприятий пройдет непосредственно в регионах Юга России.

«Мы настроены на то, что нам удастся продвинуться дальше в плане реализации российских инициатив», – сказал замминистра. Среди них он назвал подготовку Меморандума ЧЭС о скоординированном развитии скоростных автомагистралей вокруг Черного моря (готовится в Минтрансе России), восстановление регулярного пассажирского сообщения между портами Черного моря, поэтапное формирование Черноморского электроэнергетического кольца в контексте синхронизации энергосистем Восточной и Западной Европы, осуществление совместных экологических проектов в Черном море.

«Наша основная задача в политическом плане – это добиться от ЧЭС насыщенности повестки и результативности деятельности, а в организационном – обеспечить слаженность и бесперебойность работы многочисленных органов «семьи ЧЭС», – сказал Яковенко. Он отметил, что ЧЭС является единственной «полноформатной» экономической организацией в Черноморском регионе.

«В силу этого в странах-участницах ожидают от нее импульсов, способствующих наращиванию экономического сотрудничества, решению социально-экономических проблем и эффективному противодействию таким вызовам современности, которые способны поставить под угрозу устойчивость развития в регионе», – отметил заместитель главы внешнеполитического ведомства России.

В ходе заседания СМИД в должности нового генерального секретаря секретариата ЧЭС был утвержден представитель Греции Леонидас Хрисантопулос.

Организация Черноморского экономического сотрудничества является региональной экономической организацией, объединяющей 12 стран. Кроме России, в нее входят Азербайджан, Албания, Армения, Болгария, Греция, Грузия, Молдавия, Румыния, Сербия и Черногория, Турция и Украина. Создана в 1992г., штаб-квартира в Стамбуле. Россия > Финансы, банки > ria.ru, 28 апреля 2006 > № 38163

Правительство Италии установило жесткие квоты на допуск в страну иностранных рабочих из стран, не входящих в Европейский Союз. Всего в 2006г. право на работу смогут легально получить 170 тыс.чел. Из них 50 тыс. будут допущены к разнообразным, главным образом сельскохозяйственным, сезонным работам, а остальные будут на постоянной основе наняты в качестве служащих (78 500 мест), 45 тыс. станут помощниками по хозяйству, 2500 займутся рыбной ловлей на рыболовецких судах. Только 1000 мест приходится на управляющий персонал высокого уровня. Еще 2 тыс. мест отведено для студентов, которым вид на жительство, полученный во время учебы, будет переоформлен на вид на жительство, дающий право на работу. 6500 мест министерство социального обеспечения забронировало под крупные национальные и интернациональные проекты.С некоторыми странами у Италии существуют специальные соглашения о допуске иммигрантов. Из Египта будут приняты 6700 человек, из Албании – 4300, из Марокко – 3900, из Филиппин – 2950. Эти квоты распределяются и по регионам: область Лацио, где находится столица, может принять 8 800 иммигрантов, область Тоскана с центром во Флоренции – 6130, область Эмилия-Романья – 9 600.

Правительство опасается, что, поскольку бланков заявок было распечатано существенно больше, чем нужно, часть их попадет на черный рынок. Уже были отмечены случаи, когда эти бланки продавались по 50-70 евро за штуку вблизи железнодорожных вокзалов и на рынках в крупных городах. Поскольку число мест ограничено, все подающие заявки стремятся отправить свои бумаги как можно раньше. В связи с этим очереди стали образовываться у почтовых отделений уже с утра. Получить и отправить соответствующие заявки можно, начиная с 14.30. Иммигранты, желающие получить разрешение на работу и проживание, стоят в очереди перед почтовыми отделениями вторые сутки. Молодой человек, приехавший из Бангладеш, сказал, что он занял очередь с полудня, его номер – 88. Всего очереди стоят перед 6242 почтовыми отделениями.

В североитальянском городке Порденоне (Pordenone) компания китайцев заняла очередь вечером; ночи они пережидают в припаркованных поблизости от почты автомобилях. Ситуация осложняется тем, что погода в Италии достаточно холодная, что не совсем типично для марта. Закон, по которому заявки на прием на работу подаются через почту, а не через полицейские отделения, как раньше, был принят 15 фев. этого года. Изначальная идея состояла в том, чтобы облегчить потенциальным иммигрантам жизнь, поскольку в очередях при полицейских отделениях (квестурах) им приходилось стоять много месяцев. Италия > Миграция, виза, туризм > ria.ru, 14 марта 2006 > № 27311