Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Россия. Кыргызстан > Нефть, газ, уголь > ria.ru, 10 апреля 2014 > № 1049766

"Газпром" и "Кыргызгаз" в четверг в Бишкеке подписали договор о продаже российской компании за один доллар активов газового оператора Киргизии.

"Это историческое событие. Сегодня подписан договор о купле-продаже 100% акций ОАО "Кыргызгаз" "Газпромом". "Кыргызгаз" входит в нашу большую семью. Новое предприятие будет называться "Газпром-Кыргызстан", — заявил глава "Газпрома" Алексей Миллер.

По его словам, главной задачей нового предприятия будет "бесперебойное обеспечение газом населения и промышленности Киргизской Республики".

Парламент Киргизии в декабре одобрил подписанное в июле 2013 года в Москве соглашение, по которому все активы "Кыргызгаза", в том числе газопроводы, газораспределительные станции и подземные хранилища, будут переданы "Газпрому" за символическую цену в один доллар. Российская сторона гарантирует вложение инвестиций в модернизацию газовой инфраструктуры компании в размере не менее 20 миллиардов рублей в течение пяти лет. Все долговые обязательства "Кыргызгаза" объемом не менее 40 миллионов долларов переходят российской стороне.

Киргизский парламент принял этот законопроект с одной оговоркой. По ней "Газпром" будет обладать исключительным правом на транспортировку газа по территории республики "только по газотранспортной системе, принадлежащей компании". Данная поправка, по мнению парламентариев, позволит стране в дальнейшем самой заниматься транспортировкой голубого топлива либо привлекать других инвесторов.

Соглашение заключено на 25 лет, после чего, при желании, Киргизия сможет выкупить у российской компании свои активы. "Газпром" обязуется обеспечивать бесперебойные поставки газа в республику. Со своей стороны Киргизия гарантирует исключительное право компании на импорт природного газа в страну, защиту инвестиций "Газпрома" и его дочерних обществ от экспроприации и национализации. Документ также был ратифицирован российским парламентом.

Россия. Кыргызстан > Нефть, газ, уголь > ria.ru, 10 апреля 2014 > № 1049766

Кыргызстан. Япония > Транспорт > ved.gov.ru, 9 апреля 2014 > № 1052892

В начале апреля начнутся строительные работы по первой фазе строительства альтернативной дороги Север—Юг. Об этом в интервью сообщил министр транспорта и коммуникаций КР Калыкбек Султанов. «Как вам известно, на I фазу мы уже получили деньги от китайского Эксимбанка. Подрядчиком уже создаются лагеря, офисы, персонал приезжает, завозят строительно-дорожную технику. Мы открыли 3 штаба на участке автодороги (I фаза). Первый — на юге, в Жалал-Абаде, второй — от Таран-Базара до туннеля на перевале, и дальше со стороны Казармана, и третий — в Жумгальском районе. На трех участках одновременно начнутся работы, подготовка идет, как снег отойдет, строительные работы начнутся», - сообщил он.

Относительно того, что правительство Японии было готово выделить Кыргызстану средства для строительства альтернативной дороги Север—Юг, К.Султанов подтвердил, что японская сторона готова, на сегодня они привлечены на участки автодороги Ош—Баткен—Исфана, участок с 0 км по 10 км и от 28 км по 75 км. «В КР приехали консультанты с японской стороны, на сегодня они просматривают участок. Финансирование предполагается в размере $60-65 млн. С 10 км по 28 км мы уже реабилитируем за счет средств Всемирного банка, там $16 млн, из которых $8 млн гранта и остальное — льготный кредит. Международные организации принимают участие в строительстве дорог, когда это международные коридоры. Обычно они не выделяют средства на такие проекты, как строительство дороги Север—Юг. А здесь мы соединили 2 коридора. Этот участок в 96 км, про который я говорил, желательно разом профинансировать, потому что там новая дорога. Мы должны начать в этом году, чтобы завершить строительство в течение 3-3,5 лет», - сообщил министр.

AKI press

Кыргызстан. Япония > Транспорт > ved.gov.ru, 9 апреля 2014 > № 1052892

Казахстан. Кыргызстан. ЕАЭС. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Таможня > globalaffairs.ru, 19 февраля 2014 > № 1049175 Евгений Винокуров

Евразоскептицизм

Нужно ли его бояться?

Резюме: Скептицизм - нормальный этап в развитии интеграции. И он станет не просто постоянным спутником евразийского проекта, но и органичной его частью, как это происходит в Европейском союзе.

На евразийском пространстве формируется новый устойчивый феномен – евразоскептицизм. Подобно евроскептицизму он проявляется как в массовом сознании, так и в эволюции мнения бизнес- и государственных элит, представителей малого и среднего бизнеса, экспертного сообщества. Этап эйфории по поводу успешного запуска Таможенного союза и Единого экономического пространства закончился. Отношение к евразийскому проекту становится более приземленным, и на этом фоне снижается уровень его одобрения обществом.

В критическом отношении к попыткам реинтегрировать постсоветское пространство нет новизны – оно существует на протяжении последних 23 лет. Сомнениям подвергались и цели, и методы объединительных процессов, причем одновременно изнутри (из интеграционного ядра, в которое устойчиво входят Россия, Казахстан и Белоруссия) и извне. Скептицизм сегодняшнего дня качественно отличается тем, что он развивается как органичная часть проекта – Таможенный союз, Единое экономическое пространство и Евразийский экономический союз, – признанного состоявшимся не только его сторонниками, но и противниками.

Евразоскептицизм как спутник Таможенного союза еще в пеленках. Социологи "Интеграционного барометра ЕАБР" фиксируют в среднем 68-процентную поддержку ТС гражданами входящих в него государств (падение на два пункта по сравнению с 2012 годом). Для сравнения, общеевропейский опрос "Евробарометр" фиксирует общую поддержку Евросоюза на уровне чуть выше 50%. Кредит доверия и резерв прочности у евразийской интеграции есть. Однако уровень критического восприятия ТС, ЕЭП и формируемого ЕАЭС в ближайшие годы вполне может повыситься. К этой мысли предстоит привыкнуть.

СОСТОЯНИЕ И ДИНАМИКА ЕВРАЗОСКЕПТИЦИЗМА

Эта статья основана на данных "Интеграционного барометра ЕАБР", постоянного проекта Центра интеграционных исследований Евразийского банка развития. "Барометр" охватывает широкий круг вопросов – от предпочитаемых населением товаров и партнеров в области инвестиций до образовательных и социокультурных ориентаций – и позволяет ежегодно отслеживать динамику настроений населения стран СНГ. Благодаря этому можно понять, в каких областях интеграции и кооперации все хорошо, а где видны тревожные сигналы.

Одним из центральных вопросов является изучение мнения граждан постсоветского пространства о целесообразности присоединения их государств к ТС и ЕЭП, а также восприятия данных объединений населением. Формулировки вопросов различались в зависимости от того, входит страна в эти объединения или еще нет. Соответственно, в странах – участницах объединений задавался вопрос об отношении к ТС и ЕЭП, а в остальных – о желательности присоединения к ним.

Уровень одобрения ТС и ЕЭП в государствах-членах достаточно высок (Рис. 1). Наиболее значительные показатели зафиксированы в Казахстане (73%). Одновременно там же отмечено снижение уровня одобрения ТС и ЕЭП на 7% по сравнению с 2012 г. (тогда он достигал 80 процентов). Это произошло в основном за счет увеличения числа респондентов, относящихся к участию Казахстана в ТС–ЕЭП безразлично (с 10% в 2012 г. до 15% в 2013 году). Отрицательно к ТС и ЕЭП настроены 6 процентов.

Здесь и далее на диаграммах такого типа (с группировкой по категориям "Страны бывшего СССР", "Страны Евросоюза" и "Другие страны") процентные показатели рассчитаны как доли респондентов, назвавших хотя бы одну страну из соответствующей категории. Например, здесь 52% жителей Таджикистана упомянули хотя бы одну страну на территории бывшего СССР, 18% – хотя бы одну страну ЕС, и 51% – хотя бы одну страну из остального мира (см. вертикальный ряд "Таджикистан" за 2013 год).

Снижение поддержки участия в обоих объединениях произошло и в России: если в 2012 г. одобрение выражали 72% респондентов, то в 2013 г. этот показатель снизился до 67 процентов. Кроме того, в России самой высокой среди стран – членов ТС–ЕЭП оказалась динамика роста безразличного отношения к экономической интеграции, которое за минувший год возросло с 17 до 24 процентов. Отрицательное отношение российских граждан к этим процессам остается на уровне 5 процентов.

В Белоруссии поддержка участия в ТС и ЕЭП возросла по сравнению с прошлым годом с 60% до 65%, приблизившись к российским показателям. Это произошло на фоне несколько улучшившейся экономической ситуации и масштабной помощи со стороны России. Процент граждан, безразлично относящихся к ТС, снизился с 28% до 23%, но, как и в России, остается высоким. С 6% до 3% уменьшилось количество отрицательных оценок интеграции.

Другие вопросы, заданные респондентам в рамках "Интеграционного барометра ЕАБР", выявляют более критический взгляд, особенно в сферах товарных предпочтений, науки и техники, а также образования:

В 2013 г. по сравнению с 2012-м белорусы (-12%) и россияне (-8%) стали отдавать меньшее предпочтение товарам из СНГ. Наиболее привлекательным источником иностранного капитала оказалась группа стран "остального мира" – то есть за пределами Евросоюза и СНГ. Инвестиции от соседей по постсоветскому пространству (читай – России) отнюдь не являются приоритетом. Возможно, это связано с тем, что в общественном сознании российские инвестиции не ассоциируются с технологическим прогрессом и модернизацией производств (хотя на практике все далеко не так однозначно, о чем свидетельствуют данные о вполне диверсифицированных российских прямых инвестициях в СНГ, полученные в рамках другого постоянного проекта ЦИИ ЕАБР, "Мониторинга взаимных инвестиций").Аналогичная картина выявлена и в отношении приоритетных партнеров в области науки и техники: во всех странах СНГ в качестве желательного научно-технического партнера чаще всего упоминаются Япония, США и Германия. Вероятно, это связано с восприятием России как страны, во многом утратившей за последние 20 лет лидирующие позиции в научно-техническом прогрессе.Негативные долгосрочные тренды характерны для образовательного обмена. Если еще в 1990-х гг. такие признанные образовательные центры, как Москва, Санкт-Петербург, Киев, Минск, Алма-Ата, Екатеринбург и Омск, успешно конкурировали с западными университетами в соотношении "цена-качество", то сейчас, по мнению респондентов, эти преимущества утеряны. Для РФ действует еще один фактор, не связанный с качеством образования – бытовой шовинизм. Разумеется, нужно учитывать, что тренды в образовании достаточно долгосрочны и устойчивы. Они относятся к двум постсоветским десятилетиям в целом, а не собственно к краткой истории ТС и ЕЭП.

Предпочтения по наиболее привлекательным странам-партнерам в области научно-технического сотрудничества и образования являются особенно важными в силу того, что они напрямую связаны с долгосрочной стратегической конкурентоспособностью. Поэтому низкие показатели интереса населения СНГ к соседним государствам в этих вопросах должны восприниматься в качестве сигнала тревоги.

Не менее беспокоящим фактом c точки зрения перспектив евразийского интеграционного строительства является довольно высокий уровень автономности в некоторых странах СНГ, что выражается в отсутствии интереса к какому-либо государству из предложенного респондентам списка (Рис. 3). Под автономностью понимается сосредоточенность граждан на внутристрановых проблемах и ресурсах, относительное отсутствие интереса ко всему спектру взаимодействия с миром – от торгово-инвестиционного сотрудничества до культуры. В целом чем богаче страна, тем больше ее граждане склонны к автономизации развития. Исключение составляет Казахстан, достаточно открытый к внешнему миру.

В целом же граждане как стран-участниц ТС, так и их соседей настроены достаточно оптимистично. В государствах "тройки", например, три четверти респондентов и более полагают, что интеграционный проект будет либо развиваться, либо зафиксирует достигнутое, но сворачиваться в любом случае не будет.

ОПЫТ ЕВРОСКЕПТИЦИЗМА

В той или иной форме скептицизм сопровождает дискуссии о постсоветской интеграции с самого начала. Однако евразоскептицизму как спутнику произошедшего в последние годы прорыва не больше года, в то время как евроскептицизм уже имеет богатую историю. Будет полезно сравнить два явления на основе социологических данных.

Опросы, проводимые в Евросоюзе в рамках "Евробарометра", демонстрируют более низкий уровень одобрения интеграции. Население действующих членов ЕС в среднем оценивает приобретения своей страны от участия в европейском Общем рынке скорее положительно, однако доля таких ответов в среднем лишь немного превышает 50%

(Рис. 4). Примечательно, что в первой половине 2000-х гг. уровень одобрения был существенно выше, но снизился на фоне хронического кризиса еврозоны. В Великобритании, Венгрии, Италии, Австрии, Латвии, Греции и на Кипре доля отрицательных оценок в настоящее время сопоставима с долей положительных и даже превышает ее. Население таким образом переносит часть вины за недальновидную фискальную политику и раздувание пузыря непроизводительных активов со своих национальных правительств на Брюссель.

Таким образом, внутреннее восприятие экономической интеграции на постсоветском пространстве в целом более позитивно, чем в Евросоюзе. Впрочем, между вопросами двух "барометров" есть существенная разница, и полученные данные прямому сравнению в строгом смысле не подлежат. Европейцев спрашивали о том, что ЕС им уже дал. На фоне экономического кризиса европейцы отнюдь не склонны позитивно оценивать влияние интеграции на свою жизнь. Гражданам же стран Таможенного союза задавали вопрос об общем отношении к созданию ТС. Поскольку он пока мало затронул повседневную жизнь людей, оценки даются скорее на основе ценностного восприятия ("быть вместе и дружить – это хорошо и правильно").

Аналогичный вывод можно сделать по результатам сопоставления оценок в государствах, не входящих в объединения. На ноябрь 2012 г. из шести стран, претендующих на вступление в Евросоюз, лишь в двух, Македонии и Черногории, более 50% положительно оценивают участие в европейском общем рынке. В Турции эта цифра порождена десятилетиями неудачных попыток присоединения к единой Европе. В Сербии – реакцией значительной части общества на поддержку ЕС сил, разрушивших Югославию. В Исландии – реакцией на жесткую посадку 2008 г. и т. д. На постсоветском пространстве только в Азербайджане оценки ТС и ЕЭП оказались смещены в отрицательную часть шкалы – 53% не желают присоединения своей страны к ТС и ЕЭП, и 37% хотели бы этого. Это следствие карабахского синдрома. В остальных странах сторонников экономической интеграции оказалось заметно больше, причем в некоторых случаях их доля составляет три четверти населения и более (Киргизия – 72%, Таджикистан –75%, Узбекистан – 77%).

ПРИЧИНЫ ЕВРАЗОСКЕПТИЦИЗМА

Не претендуя на полноту списка, кратко перечислим несколько возможных причин евразоскептицизма (их более детальный анализ выходит за пределы данной статьи).

Во-первых, на уровне общественного сознания все чаще звучит вопрос: "А что конкретно мне дал Таможенный союз?". Отношение к евразийской интеграции становится более приземленным. И если для рядовой белорусской семьи на этот вопрос ответить несложно ("взгляните на свой счет за коммунальные услуги"), для казахстанской или российской семьи ответ на этот вопрос не может быть столь однозначным.

Во-вторых, средних и малых национальных производителей, прежде всего в Казахстане, раздражает усиление позиций российских компаний на общем рынке.

В-третьих, на уровне правительств и крупного бизнеса особое недовольство вызывает обилие нетарифных барьеров, защищающих российский рынок, и нереализованность на практике принципа равного доступа к трубопроводной и железнодорожной инфраструктуре РФ. Присутствуют и опасения по поводу грядущего равного доступа к госзакупкам. Российских предпринимателей не устраивают нетарифные барьеры Белоруссии и Казахстана, но, в силу несопоставимых размеров и значимости рынков, это недовольство не столь очевидно артикулируется.

В-четвертых, вне зависимости от реальных успехов и неудач в экономическом объединении с асимметрией участников (ТС, Меркосур, НАФТА) неизбежны периодические волны отрицательных эмоций относительно доминирующей экономики. Даже на фоне реальных успехов всплесков негатива, направленного против России, на которую приходится 75% населения и более 85% ВВП "тройки", не избежать. В Таможенном союзе все усугубляется широко распространенными опасениями возврата к советскому прошлому.

ПРОФИЛАКТИКА ЕВРАЗОСКЕПТИЦИЗМА

Можно смело утверждать, что в настоящее время нет оснований для панического восприятия евразоскептицизма. В целом общественные оценки состояния и перспектив взаимной кооперации и интеграции стран региона преимущественно положительные. Вместе с тем, относительно позитивная "амбулаторная карта" евразийского интеграционного проекта не дает поводов для самоуспокоения. Так, одной из проблем в данном контексте видится все еще низкий уровень осведомленности о реалиях и возможностях евразийской интеграции как со стороны населения, так и со стороны бизнес-сообщества.

В этой связи желательна активная работа на пространстве формируемого ЕАЭС по информационному продвижению процессов интеграции. В отсутствие превентивных информационных мер множество негативных образов и клише довольно легко прирастают к евразийскому проекту и успешно используются силами, препятствующими интеграции. Чего только стоят такие слоганы, как "Таежный союз" или "Евразийский союз = Советский Союз 2.0". Вместе с тем идеология евразийской интеграции заключается в прагматическом ожидании экономических выгод на основе равноправия и уважения суверенитета участников. Позитивный сдвиг в восприятии этого объединения возможен лишь через мощную долговременную и системную работу всей информационной инфраструктуры евразийского экономического пространства. Важно решить проблему элементарного незнания того, что такое ТС и ЕЭП, как работает ЕЭК и в чем смысл создания ЕАЭС.

Европейский союз в этом отношении более чем успешен. Он уделяет много внимания позиционированию на мировой арене. Для продвижения европейских экономических интересов имеется множество инструментов. Мощный информационный компонент, функционирующий на основе грантовых конкурсов, есть и у "Восточного партнерства".

Интеграционный PR евразийского проекта необходим для повышения его привлекательности как внутри, так и за пределами объединения. Партнеры по евразийской интеграции стоят в начале этого пути. В России примерами могут служить Фонд поддержки публичной дипломатии им. А.М. Горчакова и Российский совет по международным делам. Но этого, конечно, мало. Основным каналом системной работы должны стать СМИ. При этом важно не подменять информационную работу пропагандой, на которую у граждан постсоветских государств устойчивая аллергия. Очевидно, что у гигантского по масштабу евразийского проекта есть слабые места. Возникают и ситуации с краткосрочным негативом, на который нужно идти, чтобы добиться долгосрочных позитивных эффектов. Умалчивать о них – контрпродуктивно.

Скептицизм – нормальный этап в развитии интеграции. И он станет постоянным спутником евразийского проекта. Периодический мониторинг общественного мнения высветит "болевые точки", по которым нужно работать. В краткосрочном плане особую значимость имеет информационное позиционирование, системная профилактика евразоскептицизма в форме серьезного и взвешенного диалога с обществом и бизнесом. Ну а в долгосрочном плане интеграция окажется успешной, если будет работать на благо граждан. Это требует проведения последовательной политики, нацеленной на подтягивание не только доходов, но и производительности, и нахождение для членов союза перспективных ниш в международном разделении труда.

Так или иначе, повторимся, к евразоскептицизму придется привыкнуть. Он с нами всерьез и надолго.

Е.Ю. Винокуров – доктор экономических наук, директор Центра интеграционных исследований Евразийского банка развития.

Источник: "Интеграционный барометр".

Казахстан. Кыргызстан. ЕАЭС. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Таможня > globalaffairs.ru, 19 февраля 2014 > № 1049175 Евгений Винокуров

Кыргызстан. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 13 сентября 2013 > № 902812 Владимир Путин

Выступление на встрече глав государств – членов Шанхайской организации сотрудничества в узком составе

В.ПУТИН: Уважаемые коллеги!

На этом фоне на первый план выходит задача консолидации усилий государств – членов Шанхайской организации сотрудничества по отстаиванию норм и принципов международного права и ведущая роль Организации Объединённых Наций в международных делах.

Я полностью присоединяюсь к озабоченностям, которые были высказаны и по поводу ситуации вокруг Афганистана в связи с выводом войск международной коалиции. Действительно, мы знаем, как непросто складывается там внутриполитическая ситуация, в сфере безопасности и в сфере борьбы с наркоугрозой.

На последнее я хотел бы обратить особое внимание, имея в виду, что доходы от наркопроизводства идут как раз на финансирование террористических организаций, мы об этом все хорошо знаем. Да и сама по себе проблема наркотиков является чрезвычайно важной и создаёт для наших стран большую угрозу.

Конечно, мы должны многое сделать и подумать сегодня – и, как мы это делаем в рабочем режиме, подумать о том, что и как мы можем предпринять для помощи Афганистану, для восстановления его экономики, социальной сферы и в укреплении безопасности.

В прошлом году Россия выступила с идеей создания на базе РАТС (это Региональная антитеррористическая структура) универсального центра по противодействию вызовам и угрозам безопасности. Убеждён, что формирование в ШОС такого механизма позволит придать новое качество совместной борьбе с терроризмом, наркотрафиком и оргпреступностью. Кроме того, будет обеспечена эффективная координация действий с профильными международными организациями, прежде всего по линии ООН.

Необходимо приступить и к реализации перечня мероприятий по дальнейшему развитию проектной деятельности самой Шанхайской организации сотрудничества, утверждённого Советом глав государств в декабре прошлого года здесь же, в Бишкеке. В настоящее время наиболее значимые для стран-участниц проекты финансирует Межбанковское объединение ШОС. От России участвует Внешэкономбанк, его деятельность заслуживает позитивной оценки.

В целях дальнейшего повышения эффективности финансового сопровождения совместных проектов мы предложили создать Фонд развития ШОС, прорабатываются и другие предложения. В частности, прорабатывается предложение наших китайских друзей о создании Банка развития Шанхайской организации сотрудничества. Главам правительств надо продолжить обсуждение всех этих проектов в целях выхода на оптимальный вариант решения вопроса.Уважаемые коллеги! Назрела серьёзная необходимость внимательно проанализировать и путь дальнейшего укрепления нашей организации. Поручения нашим внешнеполитическим ведомствам по разработке Стратегии развития организации до 2025 года, которое мы фиксируем в Бишкекской декларации, считаем в этом контексте исключительно важным.

Не менее важно на практике подтвердить и открытость организации. Мы договаривались о том, чтобы проработать вопросы членства, вопросы присоединения. Я согласен с теми, кто считает, что действовать нужно аккуратно, не спеша, но работа в этом направлении может и должна быть продолжена.

Ещё одна важная тема: 9 мая 2015 года мы все будем отмечать 70-летие окончания Второй мировой войны. В России намечена большая программа празднования этого знаменательного события с приглашением зарубежных делегаций. Предлагаю подумать над тем, как можно было бы провести юбилейные мероприятия в шосовском формате. Их можно утвердить на следующем саммите Шанхайской организации сотрудничества в Душанбе.

И в заключение хотел бы поблагодарить Алмазбека Шаршеновича, всех киргизских друзей за то, что они предоставили такие замечательные возможности для встречи и совместной работы.

Благодарю вас за внимание.

Наша встреча проходит на фоне непростых процессов в мировой экономике, об этом уже сказали Президент Казахстана и Председатель Китайской Народной Республики.

В непосредственной близости от границ Шанхайской организации сотрудничества возникли реальные угрозы проведения военной операции против суверенного государства без санкции Совета Безопасности Организации Объединённых Наций.

Я присоединяюсь к тому, что сейчас было сказано Председателем КНР и Президентом Казахстана: это создаёт существенные, серьёзные угрозы для безопасности и в мире в целом, и для нашей безопасности тоже. Я сейчас не буду подробно останавливаться на этом вопросе, у нас ещё будет возможность подискутировать.

Во всяком случае сейчас, как вы знаете, активно продвигается инициатива по установлению международного контроля над сирийским химическим оружием. Мы придаём этому большое значение и надеемся на позитивное завершение этой работы, которая должна привести к созданию условий для мирного разрешения сирийского кризиса.

Кыргызстан. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 13 сентября 2013 > № 902812 Владимир Путин

Кыргызстан > Экология > ria.ru, 13 февраля 2013 > № 754881

Продолжающиеся глобальные климатические изменения могут привести к полному исчезновению высокогорных ледников Тянь-Шаня уже в течение ближайших 90 лет, заявил в среду в ходе выступления на международной конференции в Бишкеке вице-премьер Киргизии Тайырбек Сарпашев.

"Киргизстан - горная страна, в которой около 94% территории занимают уязвимые в условиях глобального потепления горные экосистемы. За прошедшие 100 лет среднегодовая температура в стране повысилась на 0,8 градуса, что больше, чем в среднем по планете. Такая динамика роста температурного режима приведет к сокращению ледников на 50 процентов к 2050 году, а к 2100-му - к их полному исчезновению", - сказал Сарпашев, отметив, что глобальное потепление наносит огромный ущерб экономике республики.

По его словам, изменение климата уже сейчас привело к увеличениям оползней, паводков и селей на территории Киргизии с многочисленными человеческими жертвами и большим материальным ущербом. Кроме того, идет сокращение биологического разнообразия региона.

По данным ученых, на территории Киргизии сосредоточены около 45% всех ледников Центральной Азии общей площадью свыше 8 тысяч кв км, которые питают горные реки региона. Общий объем ледниковой массы республики за последние 20 лет сократился на 20%.

В VI конференции высокого уровня Европейского союза и Центральной Азии, посвященной сотрудничеству в области охраны окружающей среды и водных ресурсов, помимо представителей стран региона, принимают участие госсекретарь МИД Италии Марта Дассу, министр-делегат министерства водных ресурсов, лесного хозяйства и рыболовства Румынии Люсия Ана Варга, спецпредставитель ЕС в Центральной Азии Патрисия Флор и другие.

Кыргызстан > Экология > ria.ru, 13 февраля 2013 > № 754881

Кыргызстан. Узбекистан > Армия, полиция > ria.ru, 18 января 2013 > № 736350

Официальный Ташкент закрыл контрольно-пропускные пункты на границе с Киргизией без официального уведомления Бишкека, сообщает в пятницу отдел по связям с общественностью и СМИ государственной пограничной службы Киргизии.

"С 18 января 2013 пропуск лиц и транспортных средств через пункт пропуска "Кызыл-Кия - автодорожный" на киргизско-узбекском участке государственной границы прекращен. В пунктах пропуска "Достук - автодорожный", "Маданият - автодорожный", "Кенсай - автодорожный" на киргизско-узбекском участке государственной границы узбекская сторона осуществляет пропуск лиц и транспортных средств в одностороннем порядке. Данные меры приняты узбекской стороной без официального уведомления киргизской стороны", - сообщает госпогранслужба.

В настоящий момент граждане Узбекистана могут пересечь госграницу с Киргизией только в случае, если они возвращаются на родину. Ограничения по пересечению границы не распространяются на граждан третьих стран.

После нового года на границе Киргизии и Узбекистана произошел ряд пограничных инцидентов. 6 января жители узбекского села Хушяр, расположенного в узбекском анклаве Сох, напали на киргизских пограничников. Во время инцидента огнестрельные ранения получили несколько граждан Узбекистана. Хушьярцы также захватили в заложники около трех десятков граждан Киргизии, проживающих в близлежащем селе Чарбак, в том числе женщин и детей. После освобождения заложников пять киргизстанцев были госпитализированы.

Сразу после конфликта киргизская и узбекская стороны закрыли все пункты перехода границы в Баткенской области Киргизии. В результате этих шагов в полной блокаде оказались жители трех населенных пунктов Киргизии, продукты и предметы первой необходимости для которых теперь доставляются вертолетами.

Кыргызстан. Узбекистан > Армия, полиция > ria.ru, 18 января 2013 > № 736350

Кыргызстан. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 декабря 2012 > № 735503 Валентин Богатырев

Меньшее из всех зол

Почему Кыргызстан не видит альтернатив ОДКБ

Резюме: Главная сила, удерживающая Кыргызстан в составе ОДКБ, – это не столько отношения с Россией, сколько отношение к России. Все понимают, что в случае необходимости защита именно Российской армией является наиболее представимым и приемлемым развитием событий.

Несмотря на десять лет пребывания в Организации Договора коллективной безопасности, у Кыргызстана накоплен лишь небольшой опыт отношений с ней. Если не считать регулярных встреч чиновников, а также некоторой технической и кадровой помощи (размеры которой, кстати, не шли ни в какое сравнение с той, что оказывали страны НАТО), связи с ОДКБ отмечены только двумя ситуациями.

Отношение не с Россией, а к России

Одна из них связана с российской авиабазой в городе Кант в 20 км от Бишкека. Она появилась в 2003 г. как незамысловатый ответ на создание базы антитеррористической коалиции в аэропорту «Манас». Если необходимость и идеология последней была совершенно конкретна – обеспечение переброски войск и воздушной дозаправки авиации, действующей в Афганистане, то российская база создавалась как авиационный компонент Центральноазиатской группировки сил ОДКБ. Однако несколько приземлившихся в Канте российских самолетов не позволяют говорить о наличии какой-либо региональной авиационной структуры. Всем было понятно, что авиабаза российская и создана в ответ на появление базы антитеррористической коалиции. К тому времени на территории Кыргызстана уже не присутствовали российские военные, сохранялась только пара объектов российской оборонной инфраструктуры, и Манас стал отличным поводом, чтобы вернуться.

Кыргызская концепция национальной безопасности, которую проводил в жизнь тогдашний президент Аскар Акаев, была ориентирована на многовекторность и «зонтичность» обеспечения безопасности, она допускала нахождение в стране нескольких баз различных военных блоков. К тому времени Кыргызстан был не только членом ОДКБ, но и, как большинство постсоветских стран, активно взаимодействовал с Североатлантическим альянсом в рамках программы «Партнерство ради мира». Более того, имелось достаточно приверженцев более тесного взаимодействия и даже вступления в НАТО. В частности, эту идею активно поддерживал работавший тогда послом в странах Бенилюкса выдающийся кыргызский писатель Чингиз Айтматов. Причиной таких настроений во многом была не столько помощь, в том числе в укреплении оборонного потенциала, со стороны США и европейских стран, сколько почти полное забвение Москвой бывшей советской республики в первое постсоветское десятилетие. Ориентация на сближение с Западом в те времена явно доминировала. Поэтому решение о размещении в Канте российской базы (или базы авиационного компонента Центральноазиатской группировки ОДКБ) принималось Бишкеком скорее в силу приверженности многовекторности, чем как реальная активизация участия в блоке.

И сегодня, если вы спросите о кантской базе, мало кто в Кыргызстане вспомнит ОДКБ. Кстати, и последнее соглашение уже не характеризует ее как элемент альянса, это однозначно российская структура в рамках объединенной российской базы. Все стало на свои места. И ОДКБ здесь ни при чем.

Вторая ситуация еще знаменательней. За все время своего пребывания в составе организации Бишкек только однажды обратился с просьбой о помощи. Было это в июне 2010 г., когда межэтнический конфликт на юге страны каждый день уносил сотни жизней. Ответом на отчаянное обращение главы временного правительства Розы Отунбаевой стало заявление тогдашнего президента России Дмитрия Медведева, находившегося на ташкентском саммите ШОС в 300 км от места трагедии, о том, что вопрос о вмешательстве ОДКБ не может рассматриваться, так как такого рода реакции не предусмотрены ни уставом организации, ни какими-либо соглашениями.

Сегодня генсек ОДКБ Николай Бордюжа говорит, что блок активно участвовал в нейтрализации конфликта, были подготовлены мероприятия и принимались меры. Но в Кыргызстане прекрасно помнят, как долго составлялся перечень того, чем может помочь ОДКБ и как неспешно помощь поступала в страну. И было это уже после конфликта, погашенного усилиями самого Бишкека. Да и помощь сводилась чуть ли не исключительно к поставкам спецсредств. События июня 2010 г. окончательно утвердили кыргызов во мнении, что помощи от ОДКБ ждать не стоит, эта организация не в состоянии обеспечить безопасность.

Есть две причины того, почему, несмотря на это, Кыргызстан остается в составе союза. Первая заключается в том, что любая другая сила пользуется еще меньшим доверием. В силу целого ряда причин отношения Бишкека с соседями трудно назвать дружескими или даже небезопасными. Не говоря уже об Узбекистане, граница с которым практически закрыта, а отношения постоянно готовы сорваться в конфликт, даже Казахстан, с которым президент Бакиев подписал договор о союзничестве, постоянно предпринимает действия, омрачающие атмосферу между двумя странами. Таджикская граница, использование приграничных пастбищ и воды также постоянно подвергают испытаниям двусторонние связи. Наиболее стабильны и безопасны кыргызско-китайские отношения. Но вековые стереотипы не позволяют рассматривать этого великого соседа как гаранта безопасности. Несмотря на постоянно декларируемую и реально проводимую китайской стороной политику невмешательства и уважения суверенитета Кыргызстана, ощущение угрозы, исходящей из КНР, сохраняется. И уж точно никому в голову не придет полагаться на Пекин в обеспечении военной безопасности. Хотя помощь от соседа, в том числе в укреплении оборонного потенциала, охотно принимается.

Значительно больше людей, которые считают, что безопасность страны может обеспечивать НАТО. Несколько политических партий придерживаются такой точки зрения, и приди они к власти, вероятность перемен была бы велика. Достаточно прохладно относятся к ОДКБ и необходимости участия в нем молодые люди, особенно получившие образование в Турции, Европе, США. Однако по мере наполнения кыргызско-российского сотрудничества новым реальным содержанием число сторонников прозападной ориентации сокращается. Негативное отношение к Соединенным Штатам и НАТО активно продвигается исламскими кругами. Существует устойчивое мнение об опасности для страны пребывания американской базы как возможного объекта атак исламистов.

Но главной силой, удерживающей Кыргызстан в составе ОДКБ, служат не столько отношения с Россией, сколько отношение к России. Несмотря на практически полное забвение Москвой в первое десятилетие и отрезвляющий прагматизм нынешнего российского руководства, подавляющая часть населения страны наиболее тепло относится именно к России. Мало кто хочет присутствия российских, как, впрочем, и любых других иностранных военных, но все понимают, что в случае необходимости защита именно Российской армией является наиболее представимым и приемлемым развитием событий. И это обстоятельство играет ключевую роль в сохранении членства Кыргызстана в ОДКБ.

Не пугать, а помогать

Не следует так легко принимать внушаемый нам стереотип, что вывод сил коалиции из Афганистана приведет к серьезным негативным последствиям для Центральной Азии.

Во-первых, никто не ведет речь о полном уходе и, скорее всего, в Афганистане останется достаточно внешних ресурсов и механизмов контроля ситуации, даже если власть сменится. Американские эксперты и даже дипломаты не скрывают, что участие в афганских делах будет сохраняться на непредсказуемый срок, хотя, конечно, в других формах.

Во-вторых, определяющим для стран Центральной Азии будет не тема экспорта исламского терроризма, а контроль над северными территориями, включая вопрос об их статусе. Это действительно не только внутриафганская проблема, но и проблема отношений центральноазиатских государств между собой. Мы видим, что обстановка в Афганистане дает весьма опасные выплески за пределы своей территории, в том числе и в Центральной Азии.

Не очень хочется обсуждать активно продвигаемые, особенно в российской квазиэкспертной среде, страшилки по поводу американских намерений дестабилизации Центральной Азии в качестве основания для того, чтобы, уйдя из Афганистана, остаться в регионе и тем самым не пустить туда Россию. Куда больше резонов в предположении о том, что США договорятся на этот счет с Китаем, которому дестабилизация в Центральной Азии совсем не нужна, но и Россия в этом регионе только мешает, и делегируют Пекину региональное если не доминирование, то лидерство.

Ну и наконец, существует небезосновательное подозрение, что алармисты, пугая постафганскими последствиями, пытаются прикрыть другие цели, географически более близкие к России. Речь идет о военно-политическом контроле над Центральной Азией, важном для Москвы и геополитически, и в качестве средства обеспечения конкурентных преимуществ по доступу к ресурсам.

Во всяком случае, новые реалии и возможности для ОДКБ, возникающие в связи с предполагаемым выводом сил антитеррористической коалиции из Афганистана, а также с подходами Узбекистана, приостановившего членство в блоке, будут определяться позицией и действиями самой организации, и прежде всего Москвы.

Прогресс в вопросах пребывания российской военной базы и участия России в развитии энергетического потенциала Кыргызстана, списании государственного долга существенно меняет отношение к ОДКБ, создавая перспективы участия Бишкека в работе этого военно-политического объединения на новом уровне. Мало кто понимал, зачем стране нужна российская база при полном отсутствии здесь российских инвестиций и активов и упорном нежелании простить «братскому» народу относительно мизерный, но и неподъемный для нынешних властей долг. Отсюда и реакция с кыргызской стороны – неуклюжие попытки поднять цену за пребывание базы, запальчивые требования своевременно выплачивать ее, конфликты с российскими силовиками и другие недавние действия Бишкека. Теперь снова возникает давно забытое ощущение, что Россия действительно по-дружески относится к Кыргызстану.

В этом же направлении действует и решение российского руководства о передаче Кыргызстану вооружения, техники и оборудования военного назначения на 1,1 млрд долларов. Это сильный, многоуровневый ход российской стороны. Армия действительно нуждается в перевооружении. Все, что здесь сделано до сих пор – подавляющим образом за счет стран НАТО. Столь масштабная поставка российской военной техники и оборудования сделает его основным в кыргызской армии. К тому же это повлечет за собой необходимость подготовки местных военных к работе на этой технике, что можно осуществить только с помощью России. Тем самым в борьбе военных стандартов преимущество будет, безусловно, у ОДКБ, работающей в российском формате.

Является ли этот выбор привлекательным для Бишкека, не будет ли в Кыргызстан поставлено то, что не нужно самой России – это уже другие вопросы. И хотя их часто задают в эти дни, но смотреть в зубы дареному коню не приходится.

В.Б. Богатырев – координатор аналитического консорциума «Перспектива» (г. Бишкек).

Кыргызстан. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 декабря 2012 > № 735503 Валентин Богатырев

Кыргызстан > Экология > ecoindustry.ru, 12 октября 2012 > № 664953

В Кыргызстане в 2011 году образовалось 11,3 млн тонн отходов, из которых 5,8 млн тонн — опасные отходы. Об этом говорится в Национальном докладе о состоянии окружающей среды в КР в 2006-2011 годы.

В 2010 году 96% всех опасных отходов образовалось в Иссык-Кульской области, такая же тенденция сохранялась и в 2011 году.

50% всех мест, отведенных для хранения опасных (токсичных) отходов, находятся в городе Бишкек. В столице находится 18 из 46 мест хранения отходов, в Жалал-Абадской области — 14, в Баткенской области — 6, в Иссык-Кульской — 4, в Чуйской области — 4. По площади 65% (261,5 га) отходов находится в Иссык-Кульской области.

Помимо этих мест, существуют предприятия, которые хранят опасные отходы на своей территории.

Также в Кыргызстане накоплено 83 млн тонн токсичных отходов. По данным 2010 года, в Иссык-Кульской области накоплено 91,8% токсичных отходов из общего объема.

Кыргызстан > Экология > ecoindustry.ru, 12 октября 2012 > № 664953

Кыргызстан. Россия. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 20 сентября 2012 > № 650302 Болот Джунусов

21 сентября в Российской Федерации открываются Дни культуры Кыргызской Республики. Москва и Калуга встречают большую делегацию деятелей культуры и искусства из дружественного Кыргызстана. В интервью РИА Новости Чрезвычайный и Полномочный Посол Кыргызской Республики в Российской Федерации Болот Джунусов рассказывает о давних и устойчивых связях двух народов.

- Болот Тологонович, как вы расцениваете значение Дней культуры для развития межгосударственного сотрудничества?

- Конечно, межкультурные проекты - достаточно сложные мероприятия, связанные с длительными дипломатическими и деловыми переговорами, большими финансовыми затратами и "человеческим фактором". Но каждый рубль или сом (кыргызская валюта), вложенный в культурный взаимообмен, дает серьезный эффект, ведь сотрудничество рождает доверие, которое в наше непростое время особенно дорого.

А сотрудничество с Россией для Кыргызстана особо значимо. Надо сказать, что кыргызско-российские отношения имеют давнюю историю, начиная с первого кыргызского посольства в России, открытого в 1785 году. Благодаря кропотливой исследовательской работе в российских архивах академика Национальной академии наук Кыргызстана В. Плоских, профессора В. Воропаевой и других ученых удалось во всех подробностях заполнить первые страницы многолетних дипломатических связей. Своя история есть и у духовной общности народов двух стран. За долгие годы наших взаимоотношений переплелись не только судьбы многих тысяч людей, но и культура, общечеловеческие ценности. Прерывать эти связи в любой области нельзя. Культура же обладает свойством огромного воздействия на людей, независимо от того, какой характер носят контакты - по линии государственных институтов или по линии гражданского общества.

Дни русской культуры в Кыргызстане и Дни Кыргызстана в России - прекрасная традиция, которая заложена еще в конце 1930-х годов, и с тех пор вот уже несколько десятилетий она не прерывалась, а наоборот - развивалась и крепла, приобретая характер подлинно народной дипломатии. Праздниками русской культуры стали для кыргызстанцев в разные годы гастроли Большого и Мариинского театров. В полном составе, например, выступал в Кыргызстане МХАТ, который привез своих знаменитых корифеев Ангелину Степанову, Марка Прудкина, Алексея Грибова. Продолжателями культурного сотрудничества стали Валерий Гергиев, Елена Образцова, Владимир Спиваков, Николай Цискаридзе, Дмитрий Мацуев, которые подарили свое искусство кыргызстанцам. В свою очередь имена таких известных деятелей кыргызского искусства, как народные артисты СССР Булат Минжилкиев, Бибисара Бейшеналиева, Суйменкул Чокморов, украшали театральные и киноафиши российских городов - от Москвы до Владивостока.

- Обретя независимость, Кыргызстан как-то изменил вектор своего духовного движения?

- Народ Кыргызстана - это сплав различных этносов и исторических судеб. Но русские всегда занимали у нас особое место. Их и сейчас проживает в республике более трети миллиона.

После распада СССР силы притяжения диктовали необходимость развития двусторонних отношений на новой основе. Первый межгосударственный договор был подписан в 1991 году и стал масштабным документом восстановления разрушенных связей, создания новых условий сотрудничества. Затем появился большой ряд соглашений о торгово-экономическом, научно-техническом и культурном сотрудничестве. Их заключили, к примеру, мэрия Бишкека и правительство Москвы, Бишкек и Екатеринбург, администрации Ошской области и Алтайского края.

Сегодня полномасштабное, в том числе культурное взаимодействие двух стран дает реальные результаты. В столице Кыргызстана с прошлого года начал функционировать Дом Москвы, открыты Российский дом науки и культуры и Дом русской книги. А в российской столице впервые установлен скульптурный ансамбль "Манас".

Объединительным стержнем в наших отношениях неизменно является русский язык, который имеет в Кыргызстане статус официального. Мы гордимся наследием великого прозаика Чингиза Айтматова, который именно через русский язык открыл миру Кыргызстан. Ежегодно в республике проводится праздник славянской письменности и культуры, а с прошлого года, в день рождения Пушкина - День русского языка. Ведущей площадкой для множества мероприятий в рамках этих торжеств стал Кыргызско-Российский Славянский университет, который носит имя первого президента России Бориса Ельцина.

Кыргызский народ гордится своей творческой элитой. Многие представители нашей творческой интеллигенции получили образование в учебных заведениях Москвы и Петербурга, Свердловска и Новосибирска, Калининграда и Саратова. "Кыргызское чудо" - кино 1960-70-х годов, скорее всего, было бы иным, если бы не ВГИК и ГИТИС, в которых секреты мастерства познали Болот Шамшиев, Толомуш Океев, Геннадий Базаров, чьи фильмы "Алые маки Иссык-Куля", "Небо нашего детства", "Материнское поле" вышли на мировой экран.

Перечисление выпускников Московской консерватории им. Чайковского, Санкт-Петербургского института живописи им. Репина, других престижных вузов России не уместилось бы даже на несколько газетных полосах - именно они составляют цвет кыргызской культуры.

Благодаря новым кыргызско-российским договоренностям юные таланты из Кыргызстана и сегодня имеют возможность получить образование в культурных центрах России. Поэтому не случайно в исполнении молодых музыкантов повсеместно в республике звучат произведения великих русских композиторов - Чайковского, Рахманинова, Скрябина, Щедрина.

Нельзя не отметить значение межгосударственных молодежных проектов. К их числу относится создание Молодежного большого симфонического оркестра СНГ, чьи выступления вызывают триумф в столицах многих стран бывшего Советского Союза. Большие надежды связаны с Иссык-Кульским форумом молодых интеллектуалов СНГ. Именно этой молодежи предстоит открыть новую эру в наших культурно-гуманитарных отношениях.

- Как будут проходить Дни культуры Кыргызстана в России на этот раз?

- Должен сказать, что нашим "обменным" дням предшествовали Дни культуры России в Кыргызстане в ноябре 2011 года, посвященные 20-летию независимости республики и 20-летию установления дипломатических отношений между Кыргызстаном и Российской Федерацией. В Бишкеке и Канте выступил большой десант российских артистов и музыкантов. В рамках мероприятия были концерты и вокально-поэтические вечера, круглые столы и мастер-классы, спектакли, выставки и киносеансы.

Дни Кыргызстана в России, которые проходят в нынешнем сентябре, продолжают традиционный марафон культур и одновременно динамизируют и укрепляют двусторонние отношения.

Символично, что буквально накануне открытия Дней кыргызской культуры состоялся официальный визит президента России Владимира Путина в Бишкек. Кыргызская сторона придает этому визиту высокое значение.

Таким образом, не только история, но и современное кыргызско-российское сотрудничество основывается на прочных дружественных отношениях, которым присущи высокая степень доверия и взаимное уважение. Торжественное открытие Дней культуры состоится в Колонном зале Дома Союзов. Трехдневная программа весьма насыщенна. Она включает церемонию возложения венков к памятнику великого эпического героя Манаса в Москве, выставку прикладного искусства мастеров Кыргызстана в Государственном театре киноактера. На Международной ярмарке ремесел в культурно-образовательном центре "Этномир", что развернут в Калужской области, пройдет День Кыргызстана. Здесь посетителям будет устроен концерт мастеров искусств и представлены шедевры декоративно-прикладного искусства.

Кыргызстан. Россия. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 20 сентября 2012 > № 650302 Болот Джунусов

Кыргызстан. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 20 сентября 2012 > № 647651 Владимир Путин, Алмазбек Атамбаев

В Бишкеке состоялись переговоры Владимира Путина с Президентом Киргизии Алмазбеком Атамбаевым.

По итогам российско-киргизских переговоров подписан ряд двусторонних документов. В частности, подписано межправсоглашение об урегулировании задолженности Киргизии перед Россией. Ещё одно соглашение определяет статус и условия пребывания российской военной базы на территории Киргизии. Подписан также протокол о сотрудничестве в военной области в период, предшествующий вступлению в силу соглашения о российской военной базе. Два документа касаются строительства и эксплуатации Верхне-Нарынского каскада ГЭС и Камбаратинской ГЭС – 1. Кроме того, по итогам визита принято совместное заявление.

Позднее Владимир Путин и Алмазбек Атамбаев возложили цветы к мемориалу блокадникам-ленинградцам, которые в годы войны были эвакуированы в Киргизию. Главы государств также общались с руководителем киргизского общества блокадников Ленинграда Анной Кутановой.

Глава Российского государства прибыл в Киргизию накануне вечером из Казахстана, где принял участие в работе IX Форума межрегионального сотрудничества России и Казахстана.

* * *

Заявления для прессы и ответы на вопросы журналистов по итогам российско-киргизских переговоров

А.АТАМБАЕВ: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые гости! Уважаемые участники этого мероприятия!

Я, конечно же, хочу, во-первых, поздравить Андрея Юрьевича Бельянинова [руководитель Федеральной таможенной службы России] с государственной наградой Кыргызстана. И хочу – для тех, кто не знает, – сказать, что если бы не Андрей Юрьевич Бельянинов, то вряд ли мы успели бы в прошлом году поставить к празднику – ко Дню независимости – памятник Манасу на площади Ала-Тоо. И вряд ли мы в этом году смогли бы поставить памятник Манасу в Москве, который не могли поставить почти 10 лет. Это заслуга Андрея Юрьевича Бельянинова. Он – большой в самом деле друг Кыргызстана и, скажем, формально или неформально как бы наш «маленький киргиз» в Москве.

В.ПУТИН: Большой, большой.

А.АТАМБАЕВ: И само название этого ордена, Даанакер, – это человек, который объединяет, несёт добро людям, несёт дружбу людям. У нас были разные проблемы, но Андрей Юрьевич всегда болел за то, чтобы были совсем новые отношения между Кыргызстаном и Россией. И первый орден, первая награда, которую я подписываю, она получилась, Андрей Юрьевич, для Вас. Я думаю, Вы это очень заслужили, поздравляю Вас ещё раз.

Уважаемый Владимир Владимирович! Я хочу ещё раз поблагодарить Вас за то, что Вы приняли приглашение, приехали с официальным визитом. Наконец-то подписано столько соглашений, которые мы годами, некоторые – десятилетиями ждали.

Здесь я хочу отметить, что самый реальный прорыв, конечно же, был во время приезда Игоря Ивановича Шувалова [Первый заместитель Председателя Правительства]. Я думаю, что тогда пошёл прорыв. Сегодня мы уже закрепляем, все договорённости подписали.

Я хочу здесь чётко сказать, что Россия – наш главный стратегический партнёр: с Россией нас связывает общая история, общая судьба. И я думаю, я в этом уверен – без России, конечно, у нас и не может быть отдельного будущего. У нас будущее будет только в союзе, стратегическом партнёрстве с великой Россией.

Я ещё раз хочу поблагодарить всех присутствующих экспертов, всех, кто работал над документами, и, конечно же, Вас, Владимир Владимирович, потому что, если бы не Ваша политическая воля, я думаю, многие не верили в подписание этих документов и многие, наверное, продолжают с большим недоверием смотреть до сих пор на кыргызскую сторону.

Спасибо, Владимир Владимирович.

Кыргызстан. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 20 сентября 2012 > № 647651 Владимир Путин, Алмазбек Атамбаев

Кыргызстан. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 24 февраля 2012 > № 499322 Алмазбек Атамбаев

Встреча с Президентом Киргизии Алмазбеком Атамбаевым.

Президент Киргизии находится в Москве по приглашению Дмитрия Медведева. Это первый рабочий визит Алмазбека Атамбаева в Россию в качестве главы республики.* * *

Д.МЕДВЕДЕВ: Алмазбек Шаршенович, сердечно приветствую Вас в Москве, вернее сказать – в Подмосковье.

У нас с Вами сегодня рабочая встреча и продолжение тех контактов, которые начались в декабре после Вашего официального вступления в должность Президента Киргизии.

Рассчитываю, что мы сможем пройти по всей повестке дня, начиная с экономических взаимоотношений, отношений в рамках наших союзнических структур. Поговорим, конечно, о региональной безопасности, потому что, не скрою, целый ряд процессов, которые в настоящий момент разворачиваются на Ближнем Востоке (вокруг Ирана, Сирии, некоторых других государств) имеют прямое влияние на ситуацию в нашем регионе.

И России крайне важно координировать со своими ближайшими партнёрами, союзниками усилия для того, чтобы ситуация в нашем регионе, имею в виду в данном случае Центральную Азию, была более устойчива, чем это есть сейчас, и уж тем более, чем это может случиться в результате негативного развития событий.

Я сердечно рад Вас ещё раз приветствовать. Давайте начнём работу.

А.АТАМБАЕВ:Спасибо, Дмитрий Анатольевич, я очень рад увидеться. Мне было очень приятно с Вами общаться.Сегодня у меня, честно скажу, большой праздник, потому что мы благодаря руководству России, благодаря мэрии Москвы открыли памятник нашему легендарному предку – Манасу Великодушному.

Я при этом подчеркнул, что мы всегда помним, что Манас – это выходец из Алтайского края России, этнический россиянин, скажем так, – у нас одни корни. При открытии памятника играли два гимна. Гимн России для меня – это тот первый гимн, который я пел раньше, при Советском Союзе – оба гимна родные. Мой отец во время войны воевал здесь, в России. У нас одно прошлое.

Сегодня я хотел напомнить москвичам, что не только Манас этнический россиянин. В 1941 году Москву «закрывала» Панфиловская дивизия, которая была создана в столице Киргизской ССР, в городе Фрунзе. И Панфиловской она названа по имени военного комиссара Киргизской ССР генерала Панфилова.

Когда сегодня слышишь от некоторых политиков, что азиаты нужны, типа, только дворы подметать, я с грустью думаю, что это люди, не помнящие истории...

Вчера Владимир Владимирович очень красиво говорил, очень мощно говорил про Бородино. А Вы знаете, что Кутузов – это потомок Кутуза, потомок азиата, если на то пошло, Тургенев – потомок Тургана, и так далее…. У нас общие корни.

Д.МЕДВЕДЕВ: В нас у всех столько кровей намешано, что Вы правы: делиться нельзя. И Манас – наш этнический предок.

А.АТАМБАЕВ: И на Алтае, конечно, на малой родине Манаса, я надеюсь, мы тоже поставим памятник – это ещё больше свяжет наши народы.

Д.МЕДВЕДЕВ: Давайте!

А.АТАМБАЕВ: Всё время наши народы пытались построить одну страну: был киргизский каганат больше тысячи лет назад – Сибирь, потом была Российская империя – тоже своего рода каганат, потом был СССР. Мы и сейчас всё равно стремимся построить общее экономическое пространство потому, что это уже в генах и киргизского народа, и российского – всех народов. Наше общее будущее, конечно, в единстве.

Д.МЕДВЕДЕВ: Согласен – в интеграции. Давайте ею и займёмся!

<...>

Кыргызстан. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 24 февраля 2012 > № 499322 Алмазбек Атамбаев

Кыргызстан. Россия > Армия, полиция > bfm.ru, 29 декабря 2011 > № 462049 Алмазбек Атамбаев

Россия четыре года не платила Киргизии за аренду территории под военные объекты, заявил на пресс-конференции в госрезиденции "Ала-Арча" президент Киргизии Алмазбек Атамбаев, сообщает агентство "Кабар".

Глава государства рассказал, что бывший министр обороны республики Бактыбек Калыев просто договаривался со своим российским коллегой. "Последний раз Россия расплатилась с Кыргызстаном старыми "КамАЗами", то есть получилось так: возьми то, что нам не нужно", - заявил Атамбаев.

Президент сообщил, что такого больше не повторится, так как на встрече с российским лидером Дмитрием Медведевым они обсуждали этот вопрос. По словам Атамбаева, российский президент был очень удивлен и поручил выплатить все долги. Он добавил, что именно эта ситуация стала поводом для смены министра обороны Киргизии.

Атамбаев также заявил, что республике не нужны военные авиабазы в гражданском аэропорту, так как это очень опасно, передает агентство FOR.kg. Президент рассказал, что сообщил об этом представителю Госдепартамента США Роберту Блейку. По его словам, аэропорт "Манас", где сейчас находится авиабаза, должен стать гражданским центром перевозок. "Мы хотим, чтобы аэропорт "Манас" стал супергражданским аэропортом. А держать военную базу даже за 150 миллионов долларов немножко опасно, не немножко, а очень опасно", - заявил Атамбаев.

Президент Киргизии заявил, что это решение он принял не под давлением России. Атамбаев предложил США либо покинуть авиабазу в 2014 году, либо совместно с РФ или другими странами создать к этому времени в "Манасе" центр гражданских перевозок. "Нам вообще не нужны военные базы", - заявил он.

23 декабря премьер-министр Киргизии Омурбек Бабанов заявил, что правительство республики будет реализовывать внешнюю политику, направленную на стратегическое партнерство с Россией. 

Кыргызстан. Россия > Армия, полиция > bfm.ru, 29 декабря 2011 > № 462049 Алмазбек Атамбаев

Кыргызстан > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 5 сентября 2011 > № 2905552 Роза Отунбаева

Роза Отунбаева: «Нам двадцать лет неуютно в новой скорлупе»

Аркадий Дубнов

Аркадий Дубнов – политолог, международный обозреватель, на протяжении 20 лет освещает события в Центральной Азии.

Резюме Роза Отунбаева рассказывает о своих чувствах во время распада СССР, перспективах развития Киргизии и значении добровольного ухода с поста президента

За годы своего независимого существования Киргизия пережила тяжелые экономические кризисы, региональные потрясения, две революционные смены власти, острые межнациональные трения. В рамках проекта «20 лет без СССР» «МН» побеседовали о минувшем и перспективах с президентом Кыргызстана Розой Отунбаевой.

- Когда Вы поняли, что Советского Союза больше не будет, что Вы почувствовали? Страх? Облегчение? Радость?

- Я поняла, что Советского Союза не будет, году в 1990-м. Тогда все бурлило на поверхности, но люди словно притихли в напряженном ожидании. Я работала в Москве, видела метания лидеров советских республик, тут и там вспыхивали конфликты, звучали раскольные речи. Распад СССР обломил мои планы – был готов к подписанию Указ Президента о моем назначении Послом СССР в Малайзии и Брунее. В посольствах пошла обвальная замена красных флагов на российские. Из-под обломков советской геральдики энергично стали выступать новые люди, другие идеи, другое «я».

Если обобщать - в первую очередь, мы чувствовали смятение и растерянность, боялись неизвестности. Мы ведь выросли в советской стране, советская идентичность в нас крепко вросла… Трудно сказать, что у нас в Кыргызстане были диссиденты, люди, которые мечтали о независимой, самостоятельной стране... Те, кто сегодня так говорит, искажает картину. Рушилась страна, наш общий дом. Мы были на бездорожье, впереди – мгла.

- Какую роль в истории киргизов сыграл советский период? Можно ли сказать, что в это время была заложена основа киргизской государственности?

- Сегодня, когда мы стали независимым государством и начали глубоко копаться в нашей истории, историки находят свидетельства того, что наша государственность существовала в давнем прошлом, потом прерывалась, и так далее. Но всерьез и по-настоящему Кыргызстан обрел государственность в советский период. Еще французские просветители говорили, что у государства должна быть Академия Наук, Университет, энциклопедия, - мы все это получили в советское время. Не побоюсь сказать: советское время для нас сравнимо с эпохой Возрождения, тогда были заложены и развились современное искусство, культура. Литературно-культурное достояние кыргызов было переложено в книги, ноты, снято на пленку. Балет, опера, живопись, театр, кинематография стали неотъемлемой частью нашего духовного мира. Сплошная грамотность народа – вот какой клад мы получили от Союза!

- Вы тоже чувствовали себя частицей «новой исторической, социальной и интернациональной общности - советского народа»?

- Конечно. Я была очень советским продуктом. Дважды ездила в «Артек», сама работала вожатой в пионерлагерях, еще будучи школьницей. Я была отличницей и поступила в МГУ на философский факультет, закончила там же аспирантуру, вступила в партию. По мне можно было видеть, как работали в советское время социальные лифты: я, девочка из многодетной семьи, из провинциального Оша поступила в МГУ, лучший университет страны, и училась там вместе с профессорскими детьми… После защиты диссертации вернулась в Кыргызстан, стала заведовать кафедрой в университете, потом работала в райкоме, горкоме… Из нас формировали авангард той большой советской страны.

- Когда к Вам пришло ощущение, что Вы - киргизка?

- Это ощущение было всегда.

- И не возникало чувства ущемленности?

- Возникало, да. В МГУ я была сильной студенткой, активисткой. Но когда формировали делегацию за рубеж, направляли на городские, всесоюзные мероприятия, то всегда выбор падал на русских. К нам, азиатам, относились даже не так, как к грузинам или армянам. Ситуацию легко проследить по числу работавших в центральных органах СССР, особенно на высоких позициях. Это придет намного позже, в эпоху гласности и перестройки: лицо власти должно быть как у страны. Я в числе немногих новобранцев в союзные органы из республик была приглашена работать в МИД СССР.

- Вы были представителем советской элиты, и для вас естественно было чувствовать себя частью единого советского народа. А обычные киргизы, узбеки или дунгане, жившие в Киргизской ССР, - тоже чувствовали себя единым советским народом?

- Мне кажется, что когда ткали этот ковер под названием «единая историческая общность - советский народ», то шли поверху, создавая национальную элиту, которая бы оказывала влияние на людей. Внизу, в народе, этого ощущения «единой общности», на мой взгляд, не было, его не успели создать: задача была поставлена, а выполнение требовало времени, лучшей экономики. У крестьян и паспортов-то не было, их принудительно держали в селах - хотя и обеспечивали работой. А уж поехать за рубеж для провинциала – это было словно попасть на Луну! Почему наше общество сегодня развивается столь катаклитически? Потому что в той жизненной ткани было полно спазмов, развитие общества где-то со всей силой «накачивали», а в других местах искусственно сдерживали. Как только СССР распался - начался мощный процесс урбанизации, люди хлынули в города.

Сегодня простые люди тоскуют по советским временам, мол, и пенсии – пособия были, и зарплаты… Уже появляются мифы о советском прошлом: недавно слышу по радио, как одна дама говорит, что, став учительницей, за 12 рублей могла на Иссык-Куле отдохнуть, а с первой зарплаты купила себе шубу. Но такого быть просто не могло…

В советское время жизнь людей была более организованна, было чувство социальной защищенности. Помню, в обществе спорили, настаивали, чтобы не платить зарплату алкоголикам, трутням. Все эти двадцать лет независимости мы проходим через мясорубку рыночной экономики, нас словно волоком по земле тащит. Через бурелом. Но все проходили через это, и мы проходим, этого пути нам не избежать…

- Республики Средней Азии не боролись за независимость, после Беловежского соглашения их практически поставили перед фактом: теперь вы свободны. Если бы российское руководство повело себя иначе – можно ли было сохранить единое государство со среднеазиатскими республиками?

- Нас просто выкинули из той большой страны: живите своим миром. А сохранить тогда страну, думаю, можно было. Но наш Акаев попал на волну, нужную Западу, - чтобы все было разрушено до основания. Ему не было жаль, ломать - не строить, а он ведь тогда пришел на готовое, ничего не построил, в отличие от Каримова или Назарбаева. Все мы видели, как Нурсултан Абишевич боролся с распадом СССР отчаянно, до последнего. Мы в то время думали и чувствовали так же, как Назарбаев: он, будучи премьер-министром, а затем первым секретарем компартии Казахстана, прекрасно знал, что такое Казахстан и какими ресурсами он обладает, но при этом трудно представлял себя без Союза, без России… А уж что о нас говорить?..

- Так без Союза или без России?

- Без Союза. Россия не воспринималась самостоятельным субъектом. Каждая из нас, включая маленькие республики, имела свой голос, походила на вполне самостоятельный субъект. А Россия - нет. РСФСР была просто большой землей, группой областей, вокруг которой все нанизывалось.

Оглядываясь назад, могу говорить только об ощущениях тех, кто жил в городе и привык свою жизнь мерить по Москве, одеваться как в Москве, думать по-столичному. Маленькими детьми мы смотрели советские фильмы - нашими эталонами красоты, кумирами были Лучко, Быстрицкая, Жанна Прохоренко, мы собирали их фотографии. Мы не жили своей жизнью, у нас не было других книг, других фильмов, мы впитывали русскую культуру. Нашей историей была русская история, Иван Грозный, Кутузов, Суворов…

- А Айтматов?

- Конечно, читали Айтматова. И в кыргызских школах, особенно в селах, была кыргызская литература. Ставили замечательные кинофильмы, но кыргызский язык сразу приглушали, переводя фильмы на русский, для всесоюзного зрителя. Ведь надо было окупать расходы. Кыргызский язык всегда был в загоне, и это очень серьезная общенациональная проблема, с которой мы до сих пор не справились.

За двадцать лет независимости кыргызский язык так и не стал ведущим в обществе, экономической жизни. Хотя в политике доминанта кыргызского языка очевидна. Много русских, немцев уехало. Но русский язык по-прежнему остается языком высшей школы, элиты и государственного управления.

У нас в Кыргызстане 47 высших учебных заведений, в абсолютном большинстве из них не дают образование на кыргызском языке. Когда распался Советский Союз, в Бишкеке было чуть более шестидесяти школ, и только одна - с кыргызским языком обучения. Прошло двадцать лет, прибавился едва десяток школ с кыргызским языком. В Бишкек сегодня переехали все русскоговорящие, со всех регионов. Вокруг города настроено много новых микрорайонов, сюда двинулись жить сотни тысяч сельчан. Однако родители предпочитают для своих детей чаще выбирать русские, а если осилят - английские школы.

Но село-то у нас как было кыргызским, так и осталось, и там учат на кыргызском языке. Проблема языка сегодня очень серьезна, потому что за ней стоит возможное социальное расслоение общества. И еще важнее: это вопрос консолидации общества на пути к политической стабилизации страны.

- Можно ли сказать, что за 20 лет в Кыргызстане была сформирована нация?

- Нет, конечно. Не сформирована.

- А есть ли смысл сегодня формировать нацию кыргызстанцев? Если так обострены национальные чувства, причем не только у киргизов, но и у нацменьшинств? Может, построение единой нации только загонит вглубь межэтнические проблемы, как построение «новой общности - советского народа» в итоге привело к межнациональным конфликтам и развалу СССР?

- Непростой вопрос. На постсоветском пространстве мы наблюдали, как в Украине и Казахстане пытаются сформировать политическую нацию на базе коренных народов. Неважно, русский ты, немец или казах, - важно, что ты казахстанец. Но такая политика вызывает резкий протест националистов. Одновременно рушатся тщательно выстраивавшиеся долгие годы на Западе конструкции мультикультурного общества.

Мне часто, особенно после июньского конфликта 2010 года на юге, задают острые вопросы по межэтническим отношениям в Кыргызстане – на них у меня есть один ответ. Нам нужно время успокоиться и отойти от ссоры, чтобы переварить все межэтнические процессы, которые идут в стране с транзитной экономикой, с бурной политической жизнью. Мы должны найти формулу общего проживания, систему координат, в которой всем было бы комфортно, где каждый бы нашел свое место. Чем дальше, тем больше мы понимаем, что люди других национальностей могли бы давно покинуть эти края, уехать туда, где жизнь налажена. Но есть что-то невидимое, неосязаемое – чувство Родины, прах предков, любовь к дому своему, память о прошлой жизни, что накрепко связывает человека с этим местом. С другой стороны, сотни тысяч мигрирующих кыргызов видят, как строится человеческое общежитие в соседних странах: пусть задумаются и делают выводы у себя дома.

Мы совсем недавно разработали и приняли общенациональную концепцию этнического развития и политической консолидации общества – такой дорожной карты у нас раньше не было.

Нам, кыргызам, надо разобраться друг с другом, и это требует времени. Во времена СССР мы были вплетены в созданную Москвой сеть общественных, политических отношений, Центр регулировал, кто будет у власти: из севера или юга, он удерживал недовольство и сглаживал противоречия, держал нас в жесткой сетке координат со словами «гармония» и «согласие» на концах.

А сейчас мы остались одни, наедине с собой, под новой кожей, в новой скорлупе. И нам 20 лет в ней неуютно! Мы пытаемся обустроить свой дом, жить худо-бедно, но у нас до сих пор нет единой воли, не получается синхронно, в ногу двигаться дальше. Кыргызстан пытаются и изнутри и извне расколоть на Север и Юг, идет постоянный дележ ресурсов - дележ власти, других ресурсов у нас очевидно маловато. Но у нас один язык, одна культура, одна религия - нас разделяет только география. Южные были под кокандским ханством, северные более русифицированы. Но на этом различия заканчиваются. И если бы мы разобрались между собой, сняли причины в борьбе регионов - всем вокруг тоже стало бы намного легче жить.

- Сегодня в Кыргызстане постоянно возвращаются к эпосу «Манас», видя в нем основу для киргизского духовного возрождения. Но возможное переименование Бишкека в Манас не будет работать против этого? Где грань между национальным возрождением и национализмом?

- С «Манасом» явно и часто перебарщивают. В советское время «Манасом» чего только не называли: и аэропорт, и спички, всякий ширпотреб… Уже тогда одни ехидничали, другие возмущались и предлагали остановиться… А переименование Бишкека? Нас всех завертело в кругообороте переименований. Этот вирус крепко засел в иных головах. В свое время с большим боем Фрунзе был переименован в Бишкек, тогда тоже все говорили о манкуртизме…

- «Манас» - действительно основополагающий киргизский миф, который может стать национальной идеей?

- Да. Он словно врос в людей. «Манас» во все времена был символом идеи объединения, и сегодня он актуален для общенациональной идеи. С именем Манаса связана наша вечная легенда о мире и согласии между родами и народами, легенда о золотом времени, когда лучшие сыны отечества будут воевать ни друг с другом, а объединяться вместе против общечеловеческих угроз. Разве это не о сегодняшнем дне?

Манас близок духу людей во всех частях страны, он – средоточие нашего духа, пронзивший века силой своей воли: своим безграничным великодушием, своим мужеством, своей жертвенностью, бескорыстием, любовью к народу и родине. Вызовы, стоявшие перед народом вчера, а особенно сегодня взывают к духу Манаса, он всегда будет оставаться центром нашей истории и нашей судьбы, ядром нашей культурной жизни и государственности.

- Но при этом он делает нацменьшинства чужими, пятой колонной…

- Абсолютно не согласна. Один из ближайших соратников Манаса (героя эпоса) был китаец, другой верный оруженосец – калмык, жена его была таджичка. Среда его жизни, отношения с соседями, боевые походы – все говорит о многонациональном мире тех далеких времен. Греческие мифы, драмы Шекспира, высокая литература Толстого, Пушкина, Чехова – в нас все это сидит как альфа и омега цивилизации. Почему же объединительная героика Манаса не воспринимается гражданином страны, кто связывает свою жизнь с этой землей?

Наш Манас сегодня ждет от нас нового прочтения! Нового переосмысления, а значит, новых жизненных стратегий. Каждое поколение должно добавлять свою толику души и ума в коллективное творение, каким является Манас.

- Как Вы думаете, почему Кыргызстан постоянно находится в «зоне турбулентности»? Может, слишком много демократии? Или, наоборот, слишком мало?

- Много причин. Если сходу называть - то дело и в нашем характере, и в истории, и если хотите, в наших традициях. Мы нация с духом кочевников, открытая, динамичная, подвижная. Мы не держимся за нажитое, мы легки на подъем. Хотя, конечно, у нас есть, что делить… Я думаю, что демократия у нас в крови, в нашем образе жизни. В том, как мы видим мир, - все должно быть равно справедливо, с учетом всех мнений…

- Есть еще особенность киргизской демократии - кто больше родственников на площадь выведет, тот и победил.

- Это преходящее явление. Когда власть слабая, законы не работают, коррупция все разъела, то на маленького человека государство перестает обращать внимание, и он, чтобы его услышали, становится очень шумным, временами дерзким, идет на митинги, выкрикивает требования, порой начинает творить беззаконие… Свобода слова и собраний дают возможность услышать недовольных, спросить оперативно с виновников.

- Митинги родственников - это сегодняшний способ участия человека в жизни государства, способ давления на власть. Это такая «власть народа» по-киргизски?

- Да, вы правы. Государство наше столетиями выплавляется в большом тигле. Институты власти, госорганы у нас не имеют возможности отсидеться, постепенно развиваться, лениво реагировать на жалобы – народ с них требует жестко, открыто. Мы создали общественные наблюдательные советы при каждом министерстве, включая МВД, ГКНБ. Однако госведомства даже под таким натиском умудряются ловчить, воровать, быть черствыми к нуждам людей.

Уважение к закону, вышколенное чувство порядка, «орднунг» - к этому мы стремимся. Постепенно надо воспитывать привычки, правила, понимание порядка в доме, в квартале, городе, в стране. Порядок вокруг строится людьми из всех слоев общества: от родоплеменного до ультра-либерального. Но равнение на закон должно, без сомнения, возобладать в построении нашего государства. Люди успокоятся, когда начнут работать законы.

- С конца прошлого года Кыргызстан проводит политический эксперимент на азиатском постсоветском пространстве, осуществляя переход от авторитарного правления к парламентскому. Многие представители политической элиты как внутри страны, так и за рубежом уверены, что Киргизия не готова к парламентаризму, и что эксперимент закончится неудачей. При этом мы видим, что различные ветви государственной власти в Киргизии сегодня ведут независимую друг от друга политику. Вы, как один из главных акторов и творцов этой системы власти, видите для нее перспективы в Киргизии? Ведь многие претенденты на пост президента откровенно заявляют, что они постараются вернуться к президентской форме правления.

- Сложно отвечать на этот вопрос. То, о чем вы говорите, - это проектирование. Кто-то придет, что-то изменит… Да, есть разные силы, которые бы этого хотели, - но мы же не с кондачка, что называется, повернули летом прошлого года к парламентской форме правления. У нас два президента вынуждены были бежать из страны - а что им мешало нормально тут жить? Народ требовал, в том числе и те, кто сегодня стоит за сильную президентскую власть, намного эту власть ослабить. Опыт жизни при прежних президентах говорил: нельзя иметь такого демона, который всех наклоняет, всех принуждает к выполнению своей воли и воли его семьи, клана.

А сейчас снова муссируется тема, что, мол, у президента ограничены возможности… Но вы ведь хотели такого президента? Речь идет ведь не о покрое костюма и не о проекте коттеджа, мы поменяли форму государственного правления!

И почему вы говорите, что каждая ветвь власти ведет свою политику? Они не ведут! Они пробуют, исполняют свои роли в рамках новой Конституции. Нам нужно время. Нас резко и системно критикуют в СНГ, в лицо нам говорят, что у нас ничего не получится.

Народ выстрадал свой путь развития, живет так, как сам выбрал, считает нужным жить. Отчего иностранные авторы толкуют наши просчёты и упущения так бойко, с неоспоримым знанием дела, часто с одного амвона? При этом молчат о явно нелицеприятных сторонах жизни государств в нашем же регионе. В Кыргызстане свобода слова и печати, сильное гражданское общество, крепнущие политические партии, открытое демократическое правление, мы – прозрачная страна, и это позволяет разным специалистам писать о нас что угодно, в том числе давать односторонние, предвзятые оценки.

Но знаете, что странно? В Казахстане ведь тоже есть политические силы, которые подумывают о парламентской форме правления, позволяющей в будущем достичь баланса сил, ресурсов, регионов. И когда говорят, что России, например, парламентаризм не подходит, потому что это страна иерархическая и монархическая, - это самовнушение.

Парламентская Европа столько лет живет в мире и благополучии, - и живет гораздо стабильнее, чем авторитарные страны. Парламентаризм безотказно работает у нашего близкого соседа Индии - а там сотни этносов, языков, каст, религий!

Я верю в формулу: встав на этот путь, нужно дважды-трижды пройти нормальные парламентские выборы, и все образуется, встанет на свои места. За нас никто не будет жить, искать, пробовать оптимальное. У нас должно хватить ума, последовательности, терпения и выдержки, чтобы идти по выбранному пути.

- Вас уже сейчас называют «хромой уткой», т.е. президентом, про которого заранее известно, что он не претендует на следующий срок президентских полномочий. Это – беспрецедентная ситуация на постсоветском пространстве. И этот свой статус вы считаете собственным достижением, потому что тем самым намерены положить начало новой традиции – мирного ухода президента со своего поста. Что еще вы хотели бы увидеть в перечне итогов своего президентства?

- Один доброжелатель однажды сказал мне: «В ближайшем городе соседней страны есть один домик …Молю Бога, чтобы вы в нем никогда не оказались!» (и Акаев, и Бакиев, бежав из страны, некоторое время находились в этом доме).

Если пройдет мирная передача власти - это будет серьезным достижением. По этому вопросу есть полный консенсус и у моих соратников, и у ярых оппонентов. Так сложилось, что после апрельской революции именно мне выпало стать президентом, я сделала все что могла и хочу уйти с чувством выполненного долга, я держу данное мною слово. Меня до сих пор спрашивают: где же зафиксировано, что вы не идете на выборы? Нигде. Меня держит только мое слово.

- Многие, в том числе и представители российского политического истеблишмента, до сих пор не верят, что вы возьмете и откажетесь от президентских полномочий, что вы не пойдете на выборы…

- Сомнения неуместны. Выборный процесс в разгаре. Регистрация заявок от кандидатов в президенты завершена. Меня среди них нет. Очень важно добровольно, мирно и с достоинством передать власть. Народ должен это видеть, иметь этот опыт, осознать, требовать от последующих того же.

У меня есть вторая, не менее ответственная задача - нужно довести до конца судебную реформу, сформировать достойный судейский корпус. И если раньше назначение судей на высшие судейские должности решалось росчерком пера одного президента, то в этот раз мы создали Совет по отбору судей, чья задача была отобрать из всех подавших заявки наиболее достойных. Первый блин вышел комом: мы получили список «нужных людей», проведенных корпоративным путем, мы оказались на грани создания «партийного» суда, ведомого заинтересованными фракциями парламента. На поверку получилось, что судьи, назначенные единолично президентом, пусть диктатором, оказывались лучше, выше по качеству, нежели отобранные Советом. То же можно сказать о составе постсоветских парламентов, в выборах которых критическую роль играют деньги, число родственников, откуда ты родом…

Демократия - это такой пасьянс…

- Как говорил Черчилль, лучший аргумент против демократии - пятиминутная беседа со средним избирателем… Центральная Азия превращается в один из основных узлов мировой политики – тут и Афганистан, и рост Китая с не вполне предсказуемыми последствиями, и индо-пакистанское противостояние, и не совсем ясная стратегия России. Все это на фоне внутренней нестабильности и роста разных форм экстремизма. Говоря объективно – какой шанс у небольших государств, отягощенных многими проблемами, вообще выжить в такой среде?

- Вы совершенно правы, местоположение моей страны – в высокой зоне риска, определенно мы находимся вблизи одной из самых горячих точек мира. Я говорю об афганском очаге. Серьезные вызовы сгруппированы в районе западного Китая. Индо-пакистанский конфликт от нас далек, на нас больше влияют пакистано-афганские отношения…Сегодня уже очевидно, что Китай в будущем сможет оказать серьезное воздействие на укрепление безопасности в регионе. Китай заинтересован в стабильности региона, в сохранении своей целостности и в покое соседей.

- Киргизия рассматривается сегодня как некая игрушка в руках двух серьезных акторов: России и Америки. Вы думаете, что Китай внесет элемент стабилизации в это соперничество и станет третьим игроком?

- Тут очень много наговоров, выдуманных аналитических построений, которые позволяют горе-аналитикам держаться на плаву, навешивать ярлыки…Что, разве те же затулины, миграняны, ивашовы представляют всю российскую политику? Нет, конечно. А наговорят, акценты расставят, сгустят краски… Нередко слышишь о том, что китайцы против американской базы «Манас», против вступления соседних стран в Таможенный Союз.

Они вовсе не так нервно к этой базе относятся. Сегодня столько идет грузов в Афганистан по Северному пути через Россию, Казахстан, Узбекистан - что там Транзитный Центр «Манас»?! Все это искусственные раздражители, которые многими здорово разыгрываются.

Приведу еще такую цифру: доля СНГ в общем объеме торговли КНР составляет всего 3,2%, а стран Таможенного Союза еще меньше – 2,5%. Очевидно, что наш вектор движения в сторону ТС никаким существенным образом не затронет интересы Китая.

- И последний вопрос - Вы верите в какую-то форму реинтеграции на постсоветском пространстве?

- Я бы хотела восстановления вширь и вглубь духовной связи с Россией, в том числе в области образования. Экономически, может, мы будем сориентированы на Китай, но духовно - на Россию, тут для меня даже нет вариантов. Мы уже посмотрели мир, как живут другие страны, и связь с Россией - это наша константа. Для нас Россия - это Европа.

Кыргызстан > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 5 сентября 2011 > № 2905552 Роза Отунбаева

Кыргызстан. Россия > Внешэкономсвязи, политика > mn.ru, 5 сентября 2011 > № 397273 Роза Отунбаева

Роза Отунбаева: «Нам двадцать лет неуютно в новой скорлупе»

Роза Отунбаева рассказывает о своих чувствах во время распада СССР, перспективах развития Киргизии и значении добровольного ухода с поста президента

Аркадий Дубнов, Мария Яновская

За годы своего независимого существования Киргизия пережила тяжелые экономические кризисы, региональные потрясения, две революционные смены власти, острые межнациональные трения. В рамках проекта «20 лет без СССР» «МН» побеседовали о минувшем и перспективах с президентом Кыргызстана Розой Отунбаевой.

- Когда Вы поняли, что Советского Союза больше не будет, что Вы почувствовали? Страх? Облегчение? Радость?

- Я поняла, что Советского Союза не будет, году в 1990-м. Тогда все бурлило на поверхности, но люди словно притихли в напряженном ожидании. Я работала в Москве, видела метания лидеров советских республик, тут и там вспыхивали конфликты, звучали раскольные речи. Распад СССР обломил мои планы – был готов к подписанию Указ Президента о моем назначении Послом СССР в Малайзии и Брунее. В посольствах пошла обвальная замена красных флагов на российские. Из-под обломков советской геральдики энергично стали выступать новые люди, другие идеи, другое «я».

Если обобщать - в первую очередь, мы чувствовали смятение и растерянность, боялись неизвестности. Мы ведь выросли в советской стране, советская идентичность в нас крепко вросла… Трудно сказать, что у нас в Кыргызстане были диссиденты, люди, которые мечтали о независимой, самостоятельной стране... Те, кто сегодня так говорит, искажает картину. Рушилась страна, наш общий дом. Мы были на бездорожье, впереди – мгла.

- Какую роль в истории киргизов сыграл советский период? Можно ли сказать, что в это время была заложена основа киргизской государственности?

- Сегодня, когда мы стали независимым государством и начали глубоко копаться в нашей истории, историки находят свидетельства того, что наша государственность существовала в давнем прошлом, потом прерывалась, и так далее. Но всерьез и по-настоящему Кыргызстан обрел государственность в советский период. Еще французские просветители говорили, что у государства должна быть Академия Наук, Университет, энциклопедия, - мы все это получили в советское время. Не побоюсь сказать: советское время для нас сравнимо с эпохой Возрождения, тогда были заложены и развились современное искусство, культура. Литературно-культурное достояние кыргызов было переложено в книги, ноты, снято на пленку. Балет, опера, живопись, театр, кинематография стали неотъемлемой частью нашего духовного мира. Сплошная грамотность народа – вот какой клад мы получили от Союза!

- Вы тоже чувствовали себя частицей «новой исторической, социальной и интернациональной общности - советского народа»?

- Конечно. Я была очень советским продуктом. Дважды ездила в «Артек», сама работала вожатой в пионерлагерях, еще будучи школьницей. Я была отличницей и поступила в МГУ на философский факультет, закончила там же аспирантуру, вступила в партию. По мне можно было видеть, как работали в советское время социальные лифты: я, девочка из многодетной семьи, из провинциального Оша поступила в МГУ, лучший университет страны, и училась там вместе с профессорскими детьми… После защиты диссертации вернулась в Кыргызстан, стала заведовать кафедрой в университете, потом работала в райкоме, горкоме… Из нас формировали авангард той большой советской страны.

- Когда к Вам пришло ощущение, что Вы - киргизка?

- Это ощущение было всегда.

- И не возникало чувства ущемленности?

- Возникало, да. В МГУ я была сильной студенткой, активисткой. Но когда формировали делегацию за рубеж, направляли на городские, всесоюзные мероприятия, то всегда выбор падал на русских. К нам, азиатам, относились даже не так, как к грузинам или армянам. Ситуацию легко проследить по числу работавших в центральных органах СССР, особенно на высоких позициях. Это придет намного позже, в эпоху гласности и перестройки: лицо власти должно быть как у страны. Я в числе немногих новобранцев в союзные органы из республик была приглашена работать в МИД СССР.

- Вы были представителем советской элиты, и для вас естественно было чувствовать себя частью единого советского народа. А обычные киргизы, узбеки или дунгане, жившие в Киргизской ССР, - тоже чувствовали себя единым советским народом?

- Мне кажется, что когда ткали этот ковер под названием «единая историческая общность - советский народ», то шли поверху, создавая национальную элиту, которая бы оказывала влияние на людей. Внизу, в народе, этого ощущения «единой общности», на мой взгляд, не было, его не успели создать: задача была поставлена, а выполнение требовало времени, лучшей экономики. У крестьян и паспортов-то не было, их принудительно держали в селах - хотя и обеспечивали работой. А уж поехать за рубеж для провинциала – это было словно попасть на Луну! Почему наше общество сегодня развивается столь катаклитически? Потому что в той жизненной ткани было полно спазмов, развитие общества где-то со всей силой «накачивали», а в других местах искусственно сдерживали. Как только СССР распался - начался мощный процесс урбанизации, люди хлынули в города.

Сегодня простые люди тоскуют по советским временам, мол, и пенсии – пособия были, и зарплаты… Уже появляются мифы о советском прошлом: недавно слышу по радио, как одна дама говорит, что, став учительницей, за 12 рублей могла на Иссык-Куле отдохнуть, а с первой зарплаты купила себе шубу. Но такого быть просто не могло…

В советское время жизнь людей была более организованна, было чувство социальной защищенности. Помню, в обществе спорили, настаивали, чтобы не платить зарплату алкоголикам, трутням. Все эти двадцать лет независимости мы проходим через мясорубку рыночной экономики, нас словно волоком по земле тащит. Через бурелом. Но все проходили через это, и мы проходим, этого пути нам не избежать…

- Республики Средней Азии не боролись за независимость, после Беловежского соглашения их практически поставили перед фактом: теперь вы свободны. Если бы российское руководство повело себя иначе – можно ли было сохранить единое государство со среднеазиатскими республиками?

- Нас просто выкинули из той большой страны: живите своим миром. А сохранить тогда страну, думаю, можно было. Но наш Акаев попал на волну, нужную Западу, - чтобы все было разрушено до основания. Ему не было жаль, ломать - не строить, а он ведь тогда пришел на готовое, ничего не построил, в отличие от Каримова или Назарбаева. Все мы видели, как Нурсултан Абишевич боролся с распадом СССР отчаянно, до последнего. Мы в то время думали и чувствовали так же, как Назарбаев: он, будучи премьер-министром, а затем первым секретарем компартии Казахстана, прекрасно знал, что такое Казахстан и какими ресурсами он обладает, но при этом трудно представлял себя без Союза, без России… А уж что о нас говорить?..

- Так без Союза или без России?

- Без Союза. Россия не воспринималась самостоятельным субъектом. Каждая из нас, включая маленькие республики, имела свой голос, походила на вполне самостоятельный субъект. А Россия - нет. РСФСР была просто большой землей, группой областей, вокруг которой все нанизывалось.

Оглядываясь назад, могу говорить только об ощущениях тех, кто жил в городе и привык свою жизнь мерить по Москве, одеваться как в Москве, думать по-столичному. Маленькими детьми мы смотрели советские фильмы - нашими эталонами красоты, кумирами были Лучко, Быстрицкая, Жанна Прохоренко, мы собирали их фотографии. Мы не жили своей жизнью, у нас не было других книг, других фильмов, мы впитывали русскую культуру. Нашей историей была русская история, Иван Грозный, Кутузов, Суворов…

- А Айтматов?

- Конечно, читали Айтматова. И в кыргызских школах, особенно в селах, была кыргызская литература. Ставили замечательные кинофильмы, но кыргызский язык сразу приглушали, переводя фильмы на русский, для всесоюзного зрителя. Ведь надо было окупать расходы. Кыргызский язык всегда был в загоне, и это очень серьезная общенациональная проблема, с которой мы до сих пор не справились.

За двадцать лет независимости кыргызский язык так и не стал ведущим в обществе, экономической жизни. Хотя в политике доминанта кыргызского языка очевидна. Много русских, немцев уехало. Но русский язык по-прежнему остается языком высшей школы, элиты и государственного управления.

У нас в Кыргызстане 47 высших учебных заведений, в абсолютном большинстве из них не дают образование на кыргызском языке. Когда распался Советский Союз, в Бишкеке было чуть более шестидесяти школ, и только одна - с кыргызским языком обучения. Прошло двадцать лет, прибавился едва десяток школ с кыргызским языком. В Бишкек сегодня переехали все русскоговорящие, со всех регионов. Вокруг города настроено много новых микрорайонов, сюда двинулись жить сотни тысяч сельчан. Однако родители предпочитают для своих детей чаще выбирать русские, а если осилят - английские школы.

Но село-то у нас как было кыргызским, так и осталось, и там учат на кыргызском языке. Проблема языка сегодня очень серьезна, потому что за ней стоит возможное социальное расслоение общества. И еще важнее: это вопрос консолидации общества на пути к политической стабилизации страны.

- Можно ли сказать, что за 20 лет в Кыргызстане была сформирована нация?

- Нет, конечно. Не сформирована.

- А есть ли смысл сегодня формировать нацию кыргызстанцев? Если так обострены национальные чувства, причем не только у киргизов, но и у нацменьшинств? Может, построение единой нации только загонит вглубь межэтнические проблемы, как построение «новой общности - советского народа» в итоге привело к межнациональным конфликтам и развалу СССР?

- Непростой вопрос. На постсоветском пространстве мы наблюдали, как в Украине и Казахстане пытаются сформировать политическую нацию на базе коренных народов. Неважно, русский ты, немец или казах, - важно, что ты казахстанец. Но такая политика вызывает резкий протест националистов. Одновременно рушатся тщательно выстраивавшиеся долгие годы на Западе конструкции мультикультурного общества.

Мне часто, особенно после июньского конфликта 2010 года на юге, задают острые вопросы по межэтническим отношениям в Кыргызстане – на них у меня есть один ответ. Нам нужно время успокоиться и отойти от ссоры, чтобы переварить все межэтнические процессы, которые идут в стране с транзитной экономикой, с бурной политической жизнью. Мы должны найти формулу общего проживания, систему координат, в которой всем было бы комфортно, где каждый бы нашел свое место. Чем дальше, тем больше мы понимаем, что люди других национальностей могли бы давно покинуть эти края, уехать туда, где жизнь налажена. Но есть что-то невидимое, неосязаемое – чувство Родины, прах предков, любовь к дому своему, память о прошлой жизни, что накрепко связывает человека с этим местом. С другой стороны, сотни тысяч мигрирующих кыргызов видят, как строится человеческое общежитие в соседних странах: пусть задумаются и делают выводы у себя дома.

Мы совсем недавно разработали и приняли общенациональную концепцию этнического развития и политической консолидации общества – такой дорожной карты у нас раньше не было.

Нам, кыргызам, надо разобраться друг с другом, и это требует времени. Во времена СССР мы были вплетены в созданную Москвой сеть общественных, политических отношений, Центр регулировал, кто будет у власти: из севера или юга, он удерживал недовольство и сглаживал противоречия, держал нас в жесткой сетке координат со словами «гармония» и «согласие» на концах.

А сейчас мы остались одни, наедине с собой, под новой кожей, в новой скорлупе. И нам 20 лет в ней неуютно! Мы пытаемся обустроить свой дом, жить худо-бедно, но у нас до сих пор нет единой воли, не получается синхронно, в ногу двигаться дальше. Кыргызстан пытаются и изнутри и извне расколоть на Север и Юг, идет постоянный дележ ресурсов - дележ власти, других ресурсов у нас очевидно маловато. Но у нас один язык, одна культура, одна религия - нас разделяет только география. Южные были под кокандским ханством, северные более русифицированы. Но на этом различия заканчиваются. И если бы мы разобрались между собой, сняли причины в борьбе регионов - всем вокруг тоже стало бы намного легче жить.

- Сегодня в Кыргызстане постоянно возвращаются к эпосу «Манас», видя в нем основу для киргизского духовного возрождения. Но возможное переименование Бишкека в Манас не будет работать против этого? Где грань между национальным возрождением и национализмом?

- С «Манасом» явно и часто перебарщивают. В советское время «Манасом» чего только не называли: и аэропорт, и спички, всякий ширпотреб… Уже тогда одни ехидничали, другие возмущались и предлагали остановиться… А переименование Бишкека? Нас всех завертело в кругообороте переименований. Этот вирус крепко засел в иных головах. В свое время с большим боем Фрунзе был переименован в Бишкек, тогда тоже все говорили о манкуртизме…

- «Манас» - действительно основополагающий киргизский миф, который может стать национальной идеей?

- Да. Он словно врос в людей. «Манас» во все времена был символом идеи объединения, и сегодня он актуален для общенациональной идеи. С именем Манаса связана наша вечная легенда о мире и согласии между родами и народами, легенда о золотом времени, когда лучшие сыны отечества будут воевать ни друг с другом, а объединяться вместе против общечеловеческих угроз. Разве это не о сегодняшнем дне?

Манас близок духу людей во всех частях страны, он – средоточие нашего духа, пронзивший века силой своей воли: своим безграничным великодушием, своим мужеством, своей жертвенностью, бескорыстием, любовью к народу и родине. Вызовы, стоявшие перед народом вчера, а особенно сегодня взывают к духу Манаса, он всегда будет оставаться центром нашей истории и нашей судьбы, ядром нашей культурной жизни и государственности.

- Но при этом он делает нацменьшинства чужими, пятой колонной…

- Абсолютно не согласна. Один из ближайших соратников Манаса (героя эпоса) был китаец, другой верный оруженосец – калмык, жена его была таджичка. Среда его жизни, отношения с соседями, боевые походы – все говорит о многонациональном мире тех далеких времен. Греческие мифы, драмы Шекспира, высокая литература Толстого, Пушкина, Чехова – в нас все это сидит как альфа и омега цивилизации. Почему же объединительная героика Манаса не воспринимается гражданином страны, кто связывает свою жизнь с этой землей?

Наш Манас сегодня ждет от нас нового прочтения! Нового переосмысления, а значит, новых жизненных стратегий. Каждое поколение должно добавлять свою толику души и ума в коллективное творение, каким является Манас.

- Как Вы думаете, почему Кыргызстан постоянно находится в «зоне турбулентности»? Может, слишком много демократии? Или, наоборот, слишком мало?

- Много причин. Если сходу называть - то дело и в нашем характере, и в истории, и если хотите, в наших традициях. Мы нация с духом кочевников, открытая, динамичная, подвижная. Мы не держимся за нажитое, мы легки на подъем. Хотя, конечно, у нас есть, что делить… Я думаю, что демократия у нас в крови, в нашем образе жизни. В том, как мы видим мир, - все должно быть равно справедливо, с учетом всех мнений…

- Есть еще особенность киргизской демократии - кто больше родственников на площадь выведет, тот и победил.

- Это преходящее явление. Когда власть слабая, законы не работают, коррупция все разъела, то на маленького человека государство перестает обращать внимание, и он, чтобы его услышали, становится очень шумным, временами дерзким, идет на митинги, выкрикивает требования, порой начинает творить беззаконие… Свобода слова и собраний дают возможность услышать недовольных, спросить оперативно с виновников.

- Митинги родственников - это сегодняшний способ участия человека в жизни государства, способ давления на власть. Это такая «власть народа» по-киргизски?

- Да, вы правы. Государство наше столетиями выплавляется в большом тигле. Институты власти, госорганы у нас не имеют возможности отсидеться, постепенно развиваться, лениво реагировать на жалобы – народ с них требует жестко, открыто. Мы создали общественные наблюдательные советы при каждом министерстве, включая МВД, ГКНБ. Однако госведомства даже под таким натиском умудряются ловчить, воровать, быть черствыми к нуждам людей.

Уважение к закону, вышколенное чувство порядка, «орднунг» - к этому мы стремимся. Постепенно надо воспитывать привычки, правила, понимание порядка в доме, в квартале, городе, в стране. Порядок вокруг строится людьми из всех слоев общества: от родоплеменного до ультра-либерального. Но равнение на закон должно, без сомнения, возобладать в построении нашего государства. Люди успокоятся, когда начнут работать законы.

- С конца прошлого года Кыргызстан проводит политический эксперимент на азиатском постсоветском пространстве, осуществляя переход от авторитарного правления к парламентскому. Многие представители политической элиты как внутри страны, так и за рубежом уверены, что Киргизия не готова к парламентаризму, и что эксперимент закончится неудачей. При этом мы видим, что различные ветви государственной власти в Киргизии сегодня ведут независимую друг от друга политику. Вы, как один из главных акторов и творцов этой системы власти, видите для нее перспективы в Киргизии? Ведь многие претенденты на пост президента откровенно заявляют, что они постараются вернуться к президентской форме правления.

- Сложно отвечать на этот вопрос. То, о чем вы говорите, - это проектирование. Кто-то придет, что-то изменит… Да, есть разные силы, которые бы этого хотели, - но мы же не с кондачка, что называется, повернули летом прошлого года к парламентской форме правления. У нас два президента вынуждены были бежать из страны - а что им мешало нормально тут жить? Народ требовал, в том числе и те, кто сегодня стоит за сильную президентскую власть, намного эту власть ослабить. Опыт жизни при прежних президентах говорил: нельзя иметь такого демона, который всех наклоняет, всех принуждает к выполнению своей воли и воли его семьи, клана.

А сейчас снова муссируется тема, что, мол, у президента ограничены возможности… Но вы ведь хотели такого президента? Речь идет ведь не о покрое костюма и не о проекте коттеджа, мы поменяли форму государственного правления!

И почему вы говорите, что каждая ветвь власти ведет свою политику? Они не ведут! Они пробуют, исполняют свои роли в рамках новой Конституции. Нам нужно время. Нас резко и системно критикуют в СНГ, в лицо нам говорят, что у нас ничего не получится.

Народ выстрадал свой путь развития, живет так, как сам выбрал, считает нужным жить. Отчего иностранные авторы толкуют наши просчёты и упущения так бойко, с неоспоримым знанием дела, часто с одного амвона? При этом молчат о явно нелицеприятных сторонах жизни государств в нашем же регионе. В Кыргызстане свобода слова и печати, сильное гражданское общество, крепнущие политические партии, открытое демократическое правление, мы – прозрачная страна, и это позволяет разным специалистам писать о нас что угодно, в том числе давать односторонние, предвзятые оценки.

Но знаете, что странно? В Казахстане ведь тоже есть политические силы, которые подумывают о парламентской форме правления, позволяющей в будущем достичь баланса сил, ресурсов, регионов. И когда говорят, что России, например, парламентаризм не подходит, потому что это страна иерархическая и монархическая, - это самовнушение.

Парламентская Европа столько лет живет в мире и благополучии, - и живет гораздо стабильнее, чем авторитарные страны. Парламентаризм безотказно работает у нашего близкого соседа Индии - а там сотни этносов, языков, каст, религий!

Я верю в формулу: встав на этот путь, нужно дважды-трижды пройти нормальные парламентские выборы, и все образуется, встанет на свои места. За нас никто не будет жить, искать, пробовать оптимальное. У нас должно хватить ума, последовательности, терпения и выдержки, чтобы идти по выбранному пути.

- Вас уже сейчас называют «хромой уткой», т.е. президентом, про которого заранее известно, что он не претендует на следующий срок президентских полномочий. Это – беспрецедентная ситуация на постсоветском пространстве. И этот свой статус вы считаете собственным достижением, потому что тем самым намерены положить начало новой традиции – мирного ухода президента со своего поста. Что еще вы хотели бы увидеть в перечне итогов своего президентства?

- Один доброжелатель однажды сказал мне: «В ближайшем городе соседней страны есть один домик …Молю Бога, чтобы вы в нем никогда не оказались!» (и Акаев, и Бакиев, бежав из страны, некоторое время находились в этом доме).

Если пройдет мирная передача власти - это будет серьезным достижением. По этому вопросу есть полный консенсус и у моих соратников, и у ярых оппонентов. Так сложилось, что после апрельской революции именно мне выпало стать президентом, я сделала все что могла и хочу уйти с чувством выполненного долга, я держу данное мною слово. Меня до сих пор спрашивают: где же зафиксировано, что вы не идете на выборы? Нигде. Меня держит только мое слово.

- Многие, в том числе и представители российского политического истеблишмента, до сих пор не верят, что вы возьмете и откажетесь от президентских полномочий, что вы не пойдете на выборы…

- Сомнения неуместны. Выборный процесс в разгаре. Регистрация заявок от кандидатов в президенты завершена. Меня среди них нет. Очень важно добровольно, мирно и с достоинством передать власть. Народ должен это видеть, иметь этот опыт, осознать, требовать от последующих того же.

У меня есть вторая, не менее ответственная задача - нужно довести до конца судебную реформу, сформировать достойный судейский корпус. И если раньше назначение судей на высшие судейские должности решалось росчерком пера одного президента, то в этот раз мы создали Совет по отбору судей, чья задача была отобрать из всех подавших заявки наиболее достойных. Первый блин вышел комом: мы получили список «нужных людей», проведенных корпоративным путем, мы оказались на грани создания «партийного» суда, ведомого заинтересованными фракциями парламента. На поверку получилось, что судьи, назначенные единолично президентом, пусть диктатором, оказывались лучше, выше по качеству, нежели отобранные Советом. То же можно сказать о составе постсоветских парламентов, в выборах которых критическую роль играют деньги, число родственников, откуда ты родом…

Демократия - это такой пасьянс…

- Как говорил Черчилль, лучший аргумент против демократии - пятиминутная беседа со средним избирателем… Центральная Азия превращается в один из основных узлов мировой политики – тут и Афганистан, и рост Китая с не вполне предсказуемыми последствиями, и индо-пакистанское противостояние, и не совсем ясная стратегия России. Все это на фоне внутренней нестабильности и роста разных форм экстремизма. Говоря объективно – какой шанс у небольших государств, отягощенных многими проблемами, вообще выжить в такой среде?

- Вы совершенно правы, местоположение моей страны – в высокой зоне риска, определенно мы находимся вблизи одной из самых горячих точек мира. Я говорю об афганском очаге. Серьезные вызовы сгруппированы в районе западного Китая. Индо-пакистанский конфликт от нас далек, на нас больше влияют пакистано-афганские отношения…Сегодня уже очевидно, что Китай в будущем сможет оказать серьезное воздействие на укрепление безопасности в регионе. Китай заинтересован в стабильности региона, в сохранении своей целостности и в покое соседей.

- Киргизия рассматривается сегодня как некая игрушка в руках двух серьезных акторов: России и Америки. Вы думаете, что Китай внесет элемент стабилизации в это соперничество и станет третьим игроком?

- Тут очень много наговоров, выдуманных аналитических построений, которые позволяют горе-аналитикам держаться на плаву, навешивать ярлыки…Что, разве те же затулины, миграняны, ивашовы представляют всю российскую политику? Нет, конечно. А наговорят, акценты расставят, сгустят краски… Нередко слышишь о том, что китайцы против американской базы «Манас», против вступления соседних стран в Таможенный Союз.

Они вовсе не так нервно к этой базе относятся. Сегодня столько идет грузов в Афганистан по Северному пути через Россию, Казахстан, Узбекистан - что там Транзитный Центр «Манас»?! Все это искусственные раздражители, которые многими здорово разыгрываются.

Приведу еще такую цифру: доля СНГ в общем объеме торговли КНР составляет всего 3,2%, а стран Таможенного Союза еще меньше – 2,5%. Очевидно, что наш вектор движения в сторону ТС никаким существенным образом не затронет интересы Китая.

- И последний вопрос - Вы верите в какую-то форму реинтеграции на постсоветском пространстве?

- Я бы хотела восстановления вширь и вглубь духовной связи с Россией, в том числе в области образования. Экономически, может, мы будем сориентированы на Китай, но духовно - на Россию, тут для меня даже нет вариантов. Мы уже посмотрели мир, как живут другие страны, и связь с Россией - это наша константа. Для нас Россия - это Европа.

Кыргызстан. Россия > Внешэкономсвязи, политика > mn.ru, 5 сентября 2011 > № 397273 Роза Отунбаева

Россия. Кыргызстан. Узбекистан. Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 июля 2011 > № 2905553 Аркадий Дубнов

Долина без грез

Аркадий Дубнов

Аркадий Дубнов – политолог, международный обозреватель, на протяжении 20 лет освещает события в Центральной Азии.

Резюме Распад СССР оставил Центральной Азии старые проблемы и создал много новых.

В начале лета 1990 года в городе Ош, расположенном на юге Киргизской ССР, недалеко от границы Узбекистана, начались кровопролитные беспорядки. Их жертвами, по разным данным, стали до 10 тыс. человек. Киргизско-узбекские столкновения были не первым проявлением межэтнической розни в СССР. На примере армяно-азербайджанского конфликта все к тому моменту уже знали, чего стоит «дружба народов», на которой согласно официальной идеологии базировалась «новая историческая общность — советский народ». Однако уровень ожесточения и ненависти, проявленных в Ферганской долине, показал масштаб взрывоопасного потенциала, накопленного в едином государстве, которому оставалось жить ровно полтора года.

Спустя 20 лет, в начале лета 2010-го, Ош вновь стал центром погромов на национальной почве, теперь уже в независимом Киргизстане. Но если в 1990-м тогда еще союзным властям удалось быстро купировать насилие, теперь Бишкек, только что переживший очередную «революцию», оказался один на один с острейшими проблемами, которые накапливались не одно десятилетие. В июне 2011 года обозреватель «МН» побывал в зоне столкновений и убедился, что за 20 лет без СССР образ исчезнувшей империи подернулся дымкой тоски по ушедшему «золотому веку»…

...«Вот скажите, когда вы узнали, что такое титульная нация?»

Вопрос поставил меня в тупик. Задавшая его мне женщина родилась в Оше, на юге Киргизии, в середине 1960-х. После распада СССР она осталась здесь, хотя большая часть ее семьи, как и большинство таких же, как и она, русских и русскоязычных, уехали. Одни в Россию, а другие подальше. Не уехали только местные узбеки. Им, как ни странно, просто некуда ехать.

Мы сидим с моей знакомой — ее зовут Светлана — и пьем зеленый чай в уютном зеленом дворике в центре Оша.

«Говорите, не помните, когда услышали слова про титульную нацию впервые, да? — В тоне слышится некий вызов. — А я хорошо помню. В середине 90-х, когда Киргизия уже несколько лет как провозгласила независимость и киргизы окончательно поняли, что Москва им больше не указ. Тогда мы и узнали, что они — титульные, а мы, русские, армяне, узбеки, евреи, — скажем так, русскоязычные».

Нетитульные здесь, по сути, граждане не первого сорта. Светлане это обидно, но она свыклась и даже почти не переживает. Рассказывает, каким важным промышленным центром Ферганской долины раньше был Ош, перечисляет заводы — хлопчатобумажный, насосный, шелковый… Парашюты из нашего шелка делали, вспоминает Светлана, а теперь это город блатных и нищих.

Границы: огонь на поражение

Ош, самый большой областной центр на юге Киргизии с полумиллионным населением, расположенный в Ферганской долине, называют южной столицей республики. Находящийся в 200 км от него Джалал-Абад, тоже областной центр, поменьше. В киргизской части долины находится и Баткенская область. В нескольких десятках километров от Оша — узбекский Андижан, уже заграница. Помимо Андижанской в Ферганской долине расположены еще две области Узбекистана — Наманганская и Ферганская. Еще одна область, относящаяся к знаменитой долине, в Таджикистане — Согдийская, бывшая Ленинабадская. В областном центре Ходжент в этом году демонтировали главную достопримечательность, самый большой в Центральной Азии памятник Ленину. Между прочим, 20 лет назад именно со сноса в Душанбе памятника вождю мирового пролетариата началось противостояние между антикоммунистической таджикской оппозицией и тогда еще советской властью, переросшее затем в кровопролитную гражданскую войну. В Оше огромный памятник Ленину все еще красуется на центральной площади, где снова кипят митинговые страсти — осенью в Киргизии выборы четвертого по счету президента.

В советские времена все эти города Ферганской долины можно было запросто объехать за неделю на велосипеде. Сегодня такая идея придет в голову только авантюристу-иностранцу, искателю острых ощущений. Местному жителю из Киргизии, а тем более из Узбекистана или Таджикистана это кажется невероятным. Административные границы, нарезанные в 20-е годы прошлого века большевиками и делающие эти места похожими на слоеный бутерброд, раньше были условными и никому не мешали. Нынче же здесь настоящие межгосударственные границы, таможни, погранзаставы и даже визовый режим, действующий для большинства граждан Киргизии и Таджикистана, желающих въехать в Узбекистан. В эту страну и раньше, с первых постсоветских лет, было трудно въехать. Узбекистан опасался проникновения террористов из соседнего Таджикистана и даже минировал отдельные отрезки. Также минировались и участки границы между Киргизией и Таджикистаном. До сих пор большая их часть не разминирована, там не раз подрывались и гибли люди, чаще всего пастухи, не говоря уж о гибели скота.

Но еще больше людей гибнет от пуль узбекских пограничников на границе с Киргизией. Только в июне этого года, как сообщила узбекская служба радио «Свобода», в Ферганской долине они застрелили 13(!) человек. Эти сведения подтверждены заместителем хокима (губернатор) Ферганской области по пограничным вопросам Хуршидбеком Турсуновым. По словам чиновника, в трагедии виноваты сами жертвы, вынуждавшие пограничников применять крайние меры. Оказывается, они нарушали постановление правительства Узбекистана от 2002 года, предписывающее платить на таможне 70% от стоимости ввозимых в страну товаров, предназначенных для коммерческой деятельности. Впрочем, стреляют на поражение, пусть не так часто, и на киргизской стороне. Последний случай произошел в марте, когда житель Узбекистана не подчинился требованию остановить машину.

После июньских событий прошлого года на юге Киргизии, где в ходе жестоких межэтнических столкновений погибло около 400 человек, пограничный контроль между Узбекистаном и Киргизией стал еще жестче. Впрочем, преодолеть можно и его — вопрос цены. Взятки берут по обе стороны. Но если все документы в порядке, придраться не к чему и ты имеешь полное право пересечь границу, могут возникнуть подозрения, что ты чей-то шпион: турецкий, российский, американский, киргизский или узбекский.

Самоизоляция узбекской общины

Удивительные вещи происходят даже в офисах некоторых международных организаций, работающих в Оше. Из опасения быть заподозренными в проузбекских симпатиях они стараются не брать на работу живущих здесь граждан Узбекистана, даже если те профессионально хорошо подготовлены и владеют иностранными языками.

Киргизский политолог, внимательно отслеживающий социальную динамику на юге Киргизии, с сочувствием рассказывает о проблемах издавна живущих здесь узбеков. В нулевые годы, говорит он, затухла инерция поведенческих традиций, сложившихся за годы советской власти. Тогда в узбекской общине было принято программировать свое будущее: закончить школу в Оше, затем в лучшем случае остаться здесь же и поступить в Ошский университет, традиционно считавшийся одним из лучших вузов Ферганской долины, либо уехать в соседний Андижан в медицинское или педагогическое училище.

На рубеже веков, когда в независимом Узбекистане ввели обучение на латинице, эта модель поведения стала недоступна для киргизских узбеков (в Киргизии сохранилась кириллица). Тогда же в Киргизии ввели альтернативную воинскую службу, и узбекские семьи, как правило, стали откупать своих мальчиков от службы в армии. Это, как утверждает собеседник «МН», сыграло злую шутку с узбекской общиной: ее представителей в правоохранительных органах Оша и Джалал-Абада становилось все меньше, поскольку в силовые структуры принимают лишь прошедших воинскую службу. Неудивительно, что во время ошских событий прошлого года милиция, полностью состоящая из этнических киргизов, практически не защищала от нападений местных узбеков.

Так у них постепенно, но неуклонно сужался горизонт, как сейчас модно говорить, стратегического планирования. Дети в узбекских семьях теряли стимул к учебе, а взрослые не стремились препятствовать этой тенденции. «Да, наши дети растут необразованными, а что делать?» — такие сетования не раз приходилось слышать в махаллях (кварталы традиционного совместного проживания узбеков) Оша. При этом узбеки, избегая участия в жизни общего с киргизами социума, все больше замыкались, обособлялись в оградах своих махаллей.

Поэтому когда мэр Оша Мелис Мырзакматов, считающийся главным носителем идеи киргизского национализма на юге, заявлял во всеуслышание, что местные узбеки не могут рассчитывать на автономию и предоставление официального статуса узбекскому языку до тех пор, пока они не будут участвовать в общественно-политической жизни, он выражал мнение подавляющего большинства соплеменников. «Где вы возьмете здесь узбека со знанием киргизского языка? — вопрошал городской голова. — А со знанием латиницы нам люди не нужны».

Так языковой фактор стал мощным подспорьем в становлении киргизского национализма и способствовал дальнейшему расколу двух общин. В этом отдают себе отчет в Бишкеке. «Надо объективно признать, хотим этого или не хотим, но русский язык является объединяющим фактором, — заявила недавно бывший вице-премьер Киргизии Ишенгуль Болджурова. — Особенно актуально это для юга, для Оша, где необходимо даже в киргизско- и узбекскоязычных классах создавать совмещенные классы с русским языком обучения».

«Надо дожать здесь узбеков, чтобы у них не осталось иллюзий относительно возможности выполнения своих требований», — такие настроения царят среди титульного населения Оша. В Оше опасаются не только демографического преобладания узбекского фактора, но и нарастания за его счет «исламского навеса». Здесь еще не выветрились беспокоившие киргизскую элиту в прошлые годы идеи создания халифата под условным названием ФАНО (Фергана–Андижан–Наманган–Ош). Любопытным наблюдением поделился житель Оша, регулярно проезжающий по 200-километровой дороге до Джалал-Абада. Три года назад он насчитал вдоль нее 41 бензозаправку, 14 мечетей и 12 школ (рядом с дорогой). При этом большинство мечетей построены недавно, а новая школа — одна. «Возводите мечеть, стройте рядом и школу, — заключает пожилой житель Оша, — иначе и вправду получите халифат».

Узбекская община в киргизской части Ферганской долины традиционно доминировала в экономическом отношении. Узбеки в основном занимались земледелием, они же контролировали торговлю. В какой-то степени это положение обеспечивалось тем, что союзное начальство в Москве сдерживало стремление киргизского чиновничества изменить ситуацию в свою пользу. Как известно, проявления откровенного национализма на местах советским начальством строго пресекались, в СССР старались тщательно ограждать «новую историческую общность» от посягательств.

После получения государственной независимости ситуация стала стремительно меняться. На юге Киргизии местное начальство столкнулось с проблемами, которых при советской власти в силу отсутствия межгосударственных границ просто не было. Речь идет об узбекских и таджикских анклавах, находящихся на юге республики. Живущие там граждане Узбекистана и Таджикистана, испытывая острый дефицит земли и пользуясь тем, что киргизы покидают лежащие по соседству с анклавами земли, постепенно скупают необрабатываемые участки на киргизской территории, засевают их и таким образом фактически устанавливают новые границы. Среди южных киргизских кланов зреет недовольство, они требуют от центральной власти в Бишкеке приступить к переговорам с Ташкентом и Душанбе по решению пограничных проблем. Но в этих столицах не спешат откликнуться, стараясь выиграть время.

Официальный Ташкент избегает публично демонстрировать отношение к положению соотечественников на юге Киргизии. С одной стороны, сдержанная реакция руководства Узбекистана на события июня прошлого года на юге Киргизии — его отказ от силовой акции в поддержку этнических узбеков с предоставлением им лишь временного убежища на своей территории — подняла престиж Ташкента в международном сообществе. С другой стороны, такая сдержанность вызвала глухой ропот недовольства в самом Узбекистане: мол, своим не помогли. Ведь в стране трудно было скрыть результаты опросов нашедших в те дни временное убежище в Узбекистане узбекских беженцев из Киргизии, показавшие, насколько велики были среди них ожидания силового вмешательства со стороны Ташкента. И как быстро они сменились разочарованием. Его следы можно легко обнаружить сегодня среди киргизских узбеков.

«Нас присоединят к России?»

Июнь 2010 года изменил жизнь киргизского юга. Многие из этнических узбеков, в основном мужчины, опасаясь преследования, устремились в Россию и Казахстан — на заработки, а то и просто спасаться. Те, кто сумел правдами и неправдами добыть себе российский паспорт, возвращаются в родные места гораздо более защищенными и уверенными в себе. С российским паспортом, как выясняется, можно уехать в Узбекистан, поближе к родным и родному языку. Этническим узбекам, обладателям киргизского паспорта, эта возможность абсолютно недоступна. Самые большие везунчики становятся обладателями аж трех паспортов — киргизского, российского и узбекского, что наделяет их почти такими же возможностями передвижения по Ферганской долине, как во времена СССР.

Водитель-узбек, чьими услугами я пользовался в поездках по киргизскому югу, прощаясь со мной и немного смущаясь, спросил: «Как вы думаете, а нас присоединят к России?» — «Кого вас, киргизских узбеков?» — «Да, нет, у меня друзья киргизы. Кто должен работать, им трудно, они бы тоже хотели…»

Пришлось его разочаровать.

Россия. Кыргызстан. Узбекистан. Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 июля 2011 > № 2905553 Аркадий Дубнов

Таджикистан. Кыргызстан. Туркмения. Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 апреля 2011 > № 2905557 Аркадий Дубнов

Последний мираж несменяемости

Аркадий Дубнов

Центральная Азия в ближневосточном антураже

Аркадий Дубнов – политолог, международный обозреватель, на протяжении 20 лет освещает события в Центральной Азии.

Резюме После событий в Ливии некоторым государствам СНГ приходится учитывать более серьезный спектр угроз. Ливийская резолюция Совбеза ООН расширила рамки возможного иностранного вмешательства во внутренние дела суверенного государства под предлогом защиты гражданского населения от вооруженного насилия со стороны властей.

Волна восстаний, охватившая Северную Африку и Ближний Восток, посрамила профессоров политологии и профессионалов разведки, ни один из которых не предвидел потрясений, которые, возможно, сформировали новую картину мира, и не только арабского. Естественно возникает вопрос, а будет ли продолжение, и если да, то где? Среди ответов, появившихся первыми, были указания на регион Центральной Азии и Южного Кавказа. В числе самых уязвимых с точки зрения потрясений, подобных тем, что случились на «арабской улице», называются Азербайджан, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения и Узбекистан.

О мусульманских окраинах бывшей советской империи вспоминали уже в период тунисских и египетских событий. Правящие в течение десятилетий в лучшем случае авторитарные, а зачастую тоталитарные режимы, которым свойственны непотизм, коррупция, пренебрежение к правам человека, ужасающая бедность и нищета, безработица, отсутствие социальных лифтов, – все эти характеристики североафриканских стран годятся для описания центральноазиатской действительности.

За парой существенных исключений. Страны Северной Африки ближе к Европе, здесь неплохо осведомлены об уровне жизни в Старом Свете. Многие жители этих государств, бывших колоний, говорят на европейских языках, и им проще «примериваться» к европейским ценностям. И второе – страны Северной Африки и Ближнего Востока, какие бы проблемы они ни испытывали, в большинстве своем состоявшиеся государства, чего нельзя с уверенностью сказать о некоторых странах Центральной Азии, прежде всего Таджикистане и Киргизии.

Эти две страны, по мнению авторов доклада, подготовленного в начале февраля Международной кризисной группой (ICG) «Центральная Азия: разрушение и распад», находятся «в наиболее трудном, даже отчаянном положении». «Инфраструктура, дороги, электростанции, больницы и школы, построенные в советское время, медленно, но неуклонно разрушаются, а следившее за их состоянием последнее поколение советских специалистов постепенно исчезает». «Через пять-десять лет в классах не будет учителей, в больницах – врачей, а отсутствие электричества станет нормой», – считает директор ICG по Центральной Азии Пол Куинн-Джадж.

Если до событий в Ливии, рассуждая о возможности повторения египетско-тунисских сценариев в Центральной Азии и Азербайджане, можно было говорить только о сходстве внутренних причин волнений в этих странах, то теперь некоторым государствам СНГ приходится учитывать более серьезный спектр угроз. Ливийская резолюция Совбеза ООН расширила рамки возможного иностранного вмешательства во внутренние дела суверенного государства под предлогом защиты гражданского населения от вооруженного насилия со стороны властей. Таким поводом способно оказаться любое межэтническое столкновение. Вмешательство, кроме того, могут объявить необходимым для упреждения кровопролития еще до его начала.

Подобная ситуация может случиться, к примеру, если возникнет угроза повторения событий, подобных тем, что произошли в июне 2010 г. в Оше и Джалалабаде на юге Киргизии. Столкновения между киргизами и этническими узбеками, в результате которых погибло несколько сотен человек, вынудило руководство России, соседних государств и Организации Договора коллективной безопасности (ОДКБ) в целом срочно рассматривать вопрос об отправке миротворцев либо о вмешательстве иного рода. Тем более что такая просьба поступала от киргизского руководства.

Ошские события начались 10 июня, когда в столице соседнего Узбекистана проходил саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). После состоявшегося поздно ночью совещания президентов Казахстана, России и Узбекистана Нурсултана Назарбаева, Дмитрия Медведева и Ислама Каримова последний назвал произошедшее «внутренним делом Киргизии». Эта точка зрения стала определяющей в ОДКБ по отношению к ситуации.

Отказ Узбекистана вмешаться во внутренние дела Киргизии может объясняться стремлением избежать опасного прецедента, угрожающего самому Ташкенту. Ведь в Узбекистане тоже могут вспыхнуть волнения, подобные тем, что произошли в Андижане в мае 2005 года. В 2009 г., когда Ташкент блокировал принятие консенсусного решения, позволявшего применять Коллективные силы оперативного реагирования (КСОР) ОДКБ в случае возникновения форс-мажорных ситуаций в какой-либо из стран организации, главным мотивом было стремление не допустить создания легитимного обоснования для интервенции.

Теперь, после военной кампании в Ливии, санкционированной ООН, прецедент создан. Более того, согласно информации, полученной из узбекских источников немецким экспертом по Центральной Азии Виталием Волковым, в Ташкенте теперь, в случае повторения в Киргизии трагических событий, будут готовы более решительно защищать соплеменников в соседней республике вплоть до введения войск. А это, в свою очередь, может привести к смещению правящего там режима.

И тогда актуальным становится вопрос о возможности сознательного провоцирования такой ситуации противниками режима, дабы создать предлог для иностранного вмешательства. С другой стороны, наличие подобной угрозы толкает власти к тому, чтобы применять силу быстро и в неограниченном объеме с целью оградить государственный суверенитет от посягательств извне. В общем, после ливийской кампании ситуация в Центральной Азии выглядит гораздо менее прогнозируемой, чем это казалось еще в начале североафриканских событий.

Впрочем, отдельный вопрос заключается в том, появятся ли вообще желающие «вмешиваться во внутренние дела» региона. «Мы бы не хотели подойти к той точке, где нам пришлось бы выбирать между нынешними лидерами или силами революции, свергающими правительства», – заявила в конце марта «Коммерсанту» Сьюзан Эллиотт, заместитель помощника госсекретаря США по вопросам Центральной Азии. Главной целью западных союзников, как и прежде, будет стремление обезопасить транзитные маршруты и логистическую инфраструктуру, обеспечивающие афганскую кампанию.

Сложнее прогнозировать реакцию ОДКБ на обострение ситуации в регионе. Тем не менее, поскольку в зоне наибольшего риска находятся три страны, между которыми поделена Ферганская долина, – Киргизия, Таджикистан и Узбекистан, – можно предположить, что, как и раньше, определяющей станет позиция официального Ташкента. А это означает, что вмешательство внешних сил во внутренние дела той или иной страны, вероятнее всего, произойдет на двухсторонней основе без мандата ОДКБ. Такой сценарий при необходимости позволит скорее достичь согласования между западными партнерами и заинтересованными государствами – членами ОДКБ.

Еще труднее предсказать, как отзовется на Центральной Азии волна бесчинств, устроенных в начале апреля исламскими радикалами на Севере Афганистана. В Мазари-Шарифе, населенном преимущественно таджиками и узбеками, толпа, разгоряченная проповедью местного имама, устроила резню в миссии ООН. Эксперт российского Центра изучения современного Афганистана Андрей Серенко считает, что трагедия может оказаться предвестием рождения нового активного протеста в мусульманской среде, «движения защитников Корана» (поводом послужило сожжение Корана во Флориде). Афганские узбеки и таджики, вероятно, гораздо более религиозны, чем в Таджикистане и Узбекистане. Но нет сомнений, что исламский радикализм может найти благодатную почву и там.

Киргизия: хворост для «Тюльпана-3»

По общему мнению, наиболее слабым звеном в цепи стран региона, подверженных риску дестабилизации, является Киргизия. Однако ее состояние мало связано с волнениями в Северной Африке. Государство, в котором, чтобы сменить президента, проще устроить переворот, чем президентские выборы, гордится тем, что стало «страной социальных революций» еще задолго до первых известий из Туниса. Во всяком случае, так заявила президент Киргизии Роза Отунбаева, выступая 6 апреля 2011 г., накануне годовщины второй (апрельской 2010 г.) революции: «Наша апрельская революция стала феноменом для мировой общественности, она стала примером для мирных граждан в Северной Африке и на Ближнем Востоке».

В январе 2011 г. не менее патетически рассуждал на эту тему один из лидеров обеих киргизских революций, экс-спикер парламента Омурбек Текебаев. «Киргизский “кетсинизм” (“кетсин” по-киргизски – “долой”. – Авт.) приобретает мировой статус, превращаясь в глобальное явление», – утверждал он. Кетсинизм, по словам Текебаева, есть состояние общества, когда его «старые формы не могут удовлетворить новое содержание». Отметив, что в Африке и на Ближнем Востоке происходят восстания, подобные киргизским, политик указывает на сходные причины, – единоличное правление, подчинение национальной экономики интересам отдельных групп, отсутствие честных выборов и реальных путей законными методами сменить руководство. Но именно в Киргизии, считает Текебаев, первым проявился кризис старого политического устройства: везде, где происходят волнения, общим требованием является укрепление парламентаризма и проведение честных выборов.

Ирония в том, что Текебаев, считающийся отцом киргизского парламентаризма (текебаевский проект Конституции, учреждавшей основы парламентской системы власти, был принят на референдуме в июне прошлого года), оказался аутсайдером созданной им же системы. Его старейшая в республике социалистическая партия «Ата-Мекен» с трудом преодолела проходной барьер на выборах в парламент и оказалась в оппозиции. А относительной победительницей выборов в октябре 2010 г. (за пять партий, прошедших в парламент, в общей сложности проголосовало всего чуть больше трети пришедших на выборы), стала партия «Ата-Журт», представлявшая в основном бывших чиновников свергнутого бакиевского режима. Один из ее лидеров, Ахматбек Келдибеков, стал спикером парламента.

После почти двухмесячных переговоров Киргизия получила в конце 2010 г. коалицию, состоящую из «победителей и побежденных». Впрочем, иначе и быть не могло. Страна с шестимиллионным населением остается фрагментированной по этническому, географическому, родоплеменному и клановому признакам. А лидеры ее элиты, представленные во главе созданных, как правило, по этим признакам многочисленных (больше пятидесяти) «политических» партий, чуть ли не все служили высокопоставленными чиновниками при Акаеве и Бакиеве.

Консолидация элит в современной истории страны, как считает киргизский аналитик Данияр Каримов, «не единожды происходила на принципах неприязни к той или иной персоне у власти». В 2005 и 2010 гг. это приводило к революции. Весной 2011 г. история начинает повторяться. «Часть правящего истеблишмента, – отмечает Каримов, – нашла новый объект неприязни». Им стал лидер входящей в парламентскую коалицию партии «Республика», первый вице-премьер Омурбек Бабанов. В его адрес были выдвинуты обвинения в рейдерстве и корыстных интересах по отношению к единственному в стране крупному бизнесу, приносящему многомиллионные доходы – телекоммуникационной компании MegaCom. Автора обвинений и.о. генерального прокурора Кубатбека Байболова президент Отунбаева отправила в отставку по «морально-этическим» причинам: супруга Байболова, известная в стране предпринимательница, якобы осуществила выгодную сделку по продаже недвижимости фирме, аффилированной с MegaCom. Кроме того, Байболов заподозрил ряд представителей руководства в присвоении крупных денежных средств, изъятых после прошлогодней революции из банковских ячеек, принадлежавших членам семьи Курманбека Бакиева.

Череда громких скандалов в середине апреля поставила под угрозу существование правительственной коалиции во главе с лидером Социал-демократической партии Алмазбеком Атамбаевым. Распад коалиции за несколько месяцев до президентских выборов (они должны состояться до конца октября) чреват новым противостоянием в стране, где, по определению одного из наблюдателей, за последние годы сложилась прослойка профессиональных ниспровергателей-«кетсинистов». Их действия будут мало отличаться от тех, что сопровождали события 2005 и 2010 гг., направленные на передел собственности и перераспределение финансовых потоков. Собственно, именно это и является содержанием и стимулом деятельности политической элиты Киргизии, как правило, не слишком отягощенной ответственностью за сохранение единой государственности и суверенитета.

В феврале, когда появились первые признаки новой нестабильности, руководитель аппарата президента Киргизии Эмиль Каптагаев с шокирующей откровенностью заявил: «Если сейчас начнется суматоха и все перевернется, то в последующем мы перейдем в режим полевых командиров, это однозначно, и страна превратится в большой общак, управляемый криминалом». Таким образом, подтвердились слова Омурбека Текебаева о том, что в Киргизии «криминальный мир поделен политическими силами». Их объединяют личные отношения и бизнес-интересы, в которых преобладает земляческий региональный принцип. Текебаев считает, что криминал заинтересован в слабом или собственном президенте, поэтому он попробует оказать влияние на результаты предстоящих выборов «вплоть до выдвижения своего кандидата». Или объединится против того из них, который не связан с криминалом. В январе общественность была взбудоражена сообщениями о встрече на Иссык-Куле в новогодние дни спикера парламента Келдибекова с одним из лидеров криминального мира Камчи Кольбаевым.

«Народ настолько привык ко лжи, воровству, моральной распущенности и безнравственности власти, что даже не хочет реагировать на происходящее, – с горечью замечает правозащитник Чолпон Джакупова. – Если при предыдущих режимах он власть ненавидел, то теперь презирает».

Но при определенных обстоятельствах и умелом манипулировании эта кажущаяся пассивность может оказаться сухим хворостом для очередного народного, а то и вновь межэтнического пожара. Безвременно скончавшаяся известная исследовательница Центральной Азии Санобар Шерматова писала о причинах кровавых ошских событий в июне прошлого года: «Это была невиданная по масштабу и наглости криминальная акция, ретушированная впоследствии под межнациональный конфликт». По мнению Шерматовой, именно действия мафиозных структур, поддержанные людьми из власти, привели к резкому разделению страны на киргизов и узбеков с последующей мобилизацией киргизского этнонационализма.

Ситуация усугубляется острым продовольственным кризисом. Прошлогодний неурожай, вызванный в том числе послереволюционным хаосом, и сезонный всплеск инфляции весной привел к резкому росту цен на зерно. По данным Всемирного банка, с июня прошлого года оно подорожало на 54%.

Природа киргизского «кетсинизма» лишь на первый взгляд похожа на сущность арабского бурления. Стремление к «справедливому парламентаризму» в Киргизии зачастую выглядит лишь формой, в которую коррумпированная и полукриминальная элита облекает стремление оторвать кусок властного пирога, который в бедной, практически лишенной ресурсов стране, живущей в основном за счет внешних заимствований, становится все тоньше и тоньше. Если такая ненасытность станет причиной новой революции – «Тюльпана-3», как ее уже называют, – Киргизия потеряет шанс стать состоявшимся единым государством, распад страны на Север и Юг станет реальностью.

Таджикистан: новая оппозиция старому президенту

Президент Таджикистана Эмомали Рахмон был первым лидером постсоветского государства с исламским населением, который попытался изменить стиль отношений с народом после череды потрясений вдоль «арабской дуги». Неудивительно, поскольку именно 58-летний Рахмон, удерживающий власть в стране уже девятнадцатый год, постоянно входит в первую десятку регулярно обновляемых различными мировыми СМИ списков лидеров, которые рискуют быть свергнутыми в результате народных волнений.

Уже в феврале Эмомали Рахмон согласился принять трех жительниц кишлака под Душанбе, в котором местные власти начали сносить жилища. Так президент отреагировал на собравшийся у стен его администрации митинг протеста, ничего подобного раньше не случалось. Еще через пару недель также впервые таджикский омбудсмен Зариф Ализода представил отчет о соблюдении прав человека. Он сообщил, что с жалобами по поводу незаконного лишения недвижимости, неправильного распределения земельных участков и других несправедливостей со стороны местных властей обратились около полутора тысяч человек.

Накануне праздника Новруз, отмечаемого 21 марта, с улиц Душанбе неожиданно исчезли многочисленные изображения самого Рахмона. Высокопоставленный функционер правящей Народно-демократической партии Усмон Солех разъяснил: «Это исходит из политики президента, который выступает против авторитаризма и культа личности, он не нуждается в таких внешних проявлениях любви народа. Президент и ранее давал указания местным органам власти, чтобы не допускали случаев восхваления его личности». Тем не менее, как заметил таджикский политолог Раджаби Мирзо, раньше плакаты с изображением президента не убирали.

Наконец, в конце марта амнистированы несколько боевиков вооруженной оппозиции, участников вооруженных столкновений осени 2009 г. в Тавильдаре, горном районе к востоку от Душанбе. Нескольким десяткам других боевиков, приговоренных к пожизненному заключению или к срокам от 20 до 30 лет, приговоры значительно смягчили.

В стране эти меры восприняты позитивно. «Многие обвиняемые в терроризме и экстремизме получают слишком большие сроки заключения, что может стать катализатором дальнейшего обострения ситуации», – говорит председатель ассоциации политологов Абдугани Мамадзимов. О готовности власти смягчить режим сигнализирует и заявление спикера верхней палаты парламента, мэра Душанбе Махмадсаида Убайдуллаева. Сославшись на «стихийно осложнившуюся с учетом социальных и экономических проблем ситуацию в некоторых странах», он рекомендовал генпрокурору и правоохранительным органам «принять меры для защиты стабильности, обеспечения правопорядка, усиления надзора над соблюдением законности и недопущения нарушения прав личности».

«Заявление спикера – превентивная мера, у нас сейчас нет революционной ситуации», – успокоил экспертное сообщество Мамадзимов. В целом в стране действительно нет политической силы или ярких лидеров, готовых к решительным действиям по устранению режима Рахмона. Тем более что «давление» в протестном «котле» до сих пор относительно удачно «стравливалось» активностью двух легально действующих оппозиционных партий (всего в республике восемь партий), в том числе единственной в регионе, построенной на конфессиональной основе, Исламской партии возрождения Таджикистана. Заметным фактором общественно-политической жизни являются независимые СМИ, хотя газеты выходят лишь раз в неделю. Выражение лояльности к власти традиционно не является обязательным условием деятельности журналистов в Таджикистане, поэтому им позволено высказывать свою точку зрения, которая подчас выглядит откровенно оппозиционной.

Протестный ресурс, аккумулируемый в таджикской зоне Интернета, несопоставим с возможностями в арабских странах. В Таджикистане доступ к сети имеет не больше четверти населения, в основном госслужащие, студенты и сотрудники международных организаций. При этом молодежь от 20 до 30 лет интересуется в основном развлекательными порталами и сайтами знакомств, и меньше всего серьезными аналитическими или политическими сайтами, утверждает Парвина Ибодова, председатель ассоциации интернет-провайдеров. Кроме того, интернет-услуги в городах малодоступны из-за дороговизны, а в сельской местности практически недоступны из-за проблем с энергоснабжением.

Когда функционерам требуется понизить градус критики в прессе, применяется испытанный метод консолидации перед лицом внешней угрозы. Выбор небольшой: либо руководство соседнего Узбекистана, «препятствующее строительству в Таджикистане Рогунской ГЭС», либо «некоторые влиятельные круги в России, разжигающие антитаджикские настроения».

В пользу правящего режима сегодня все еще работает так и не преодоленный синдром усталости от гражданской войны середины 90-х гг. прошлого века. Она унесла жизни нескольких десятков тысяч человек, а еще десятки тысяч заставила спасаться бегством в Афганистан и другие страны. При этом национальное примирение, достигнутое в 1997 г. между правительством Рахмона и оппозицией, полностью своей цели не достигло. Сторонники оппозиции со временем стали преследоваться властью. Более того, стремясь обезопасить себя от наиболее амбициозных соратников, Рахмон начал преследовать и их. В результате режим выродился в типичную непотию, где контроль над бизнесом и силовыми структурами принадлежит членам большой семьи президента (у него девять детей) и его землякам. Уровень коррупции в Таджикистане, по оценкам «Транспэренси Интернешнл», – один из самых высоких не только в регионе, но и на всем постсоветском пространстве.

В основном все те, кто готов сегодня с оружием в руках сражаться против рахмоновского режима (их, по оценкам, около 300 человек), рассредоточены и укрываются в горных районах. Еще несколько десятков таджиков могут примкнуть к ним из-за границы. Важно отметить, что в основном это второе поколение таджикской оппозиции, не нашедшее себя в нынешнем социуме, – дети как прежних оппозиционеров, так и «народнофронтовцев», обиженных своей же властью. Однако, по имеющимся данным, отсутствие единого руководства и серьезного финансирования делает консолидацию этой фронды практически нереальной.

Официальный Душанбе еще задолго до восстаний в Тунисе и Египте пытался ограничить растущее влияние ислама. Уже летом прошлого года стали закрываться незарегистрированные мечети, а имамам строго предписывались темы проповедей. Осенью 2010 г. Эмомали Рахмон заявил, что изучающие ислам молодые таджики «попадают под влияние экстремистов и становятся врагами». По сообщению хорошо информированного американского интернет-портала Eurasianet.org, осенью прошлого года власти заставили вернуться в Таджикистан 1400 студентов, обучавшихся в странах Ближнего Востока, включая 200 человек из Ирана. А в декабре 90 детей столкнулись с запретом посещать школу при иранском посольстве в Душанбе. Вообще, стремление ограничить распространение шиитской версии ислама среди таджиков-суннитов привело в последнее время к заметному охлаждению между Таджикистаном и Ираном.

В марте из американских источников произошла утечка информации о том, что силам специального назначения США, дислоцированным в Афганистане, разрешено по согласованию проникать на территорию Киргизии, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана «для осуществления операций по их внутренней обороне». Как сообщает Eurasianet.org, директива выпущена Командованием сил спецназа Соединенных Штатов еще в августе 2009 года. Согласно документу, на 1 февраля 2010 г. к подобным операциям в рамках «региональной переориентации» была подготовлена уже третья группа американского спецназа. В том же году спецназовцы приняли участие в ликвидации боевиков, проникших из Афганистана в Таджикистан. В комментарии к этим сообщениям американское посольство в Ташкенте указало, что «спецназ США продолжит рутинное военное сотрудничество с вооруженными силами стран Центральной Азии».

Возможно, уповая на такую поддержку и надеясь, что в стремлении обеспечить стабильность в «таджикском тылу» своей афганской операции Вашингтон не станет требовать от Душанбе неотложных реформ, Рахмон заявил в конце марта, что «искусственное ускорение процесса движения по демократическому пути нецелесообразно». Однако риск неконтролируемого развития событий сохраняется. Режим Бакиева был свергнут через несколько дней после введения Россией экспортных пошлин на ввозимые в Киргизию ГСМ и дизельное топливо. С 1 апреля 2011 г. Москва повысила экспортные пошлины на ввозимые в Таджикистан нефть и нефтепродукты в среднем на 16%. Это может вызвать недовольство таджикских фермеров, поскольку повышение тарифов произошло в разгар весенних полевых работ.

За последние полгода в Таджикистане резко выросли цены на продовольствие: на муку – на 80%, на сахар – на 25% и на рис – на 23%. Если учесть, что 40% таджиков живут за чертой бедности, прогнозировать социальные последствия такого роста цен – дело неблагодарное. Тем более что неизвестно, послушались ли таджики своего президента, еще год назад призвавшего их запасаться продуктами на два года вперед…

Узбекистан: усталая и хрупкая стабильность

В публичном пространстве Узбекистана об арабской дуге нестабильности рассуждать не принято. В полностью контролируемых правительством СМИ лишь изредка можно обнаружить указания на то, что где-то в Ливии идет гражданская война. Впрочем, узбекская пресса предпочитала не замечать и прошлогодние события в соседней Киргизии.

Только очень внимательный наблюдатель мог бы расслышать некоторую долю опасения в словах президента Узбекистана, сказанных по случаю праздника Новруз 21 марта. Ислам Каримов призвал сограждан «беречь спокойствие и межнациональное согласие». Узбекский политолог Рафик Сайфулин вообще не видит оснований искать аналогии между событиями в арабских странах и в Центральной Азии. Исключая анализ внутренних факторов, способных подорвать стабильность в странах региона, свои выводы он строит на отсутствии видимой заинтересованности внешних сил в региональной дестабилизации. Соединенные Штаты и Европейский союз, утверждает политолог, нуждаются в надежном функционировании Центральной Азии в качестве стратегического коридора с двухсторонним движением – транзит грузов для военной коалиции в Афганистане и обратный транзит нефти и газа в Европу. И правящие режимы этому не противятся.

Российский ученый Алексей Арбатов уверен, что если волнения начнутся в таких республиках, как Таджикистан и Узбекистан, они «будут подавлены в зародыше жесточайшим образом и очень быстро». Очевидно, эта уверенность базируется на опыте подавления бунта в Андижане в мае 2005 г., когда только по официальным данным погибло почти 200 человек, а по неофициальным – в несколько раз больше. Узбекские власти уже принимают меры по контролю над Интернетом. В середине марта узбекское агентство связи и информатизации попросило операторов, контролирующих доступ в Сеть, уведомлять правительство о массовых рассылках с подозрительным содержанием, и обязало их отключать интернет-пользователей по первому требованию.

Что же касается протестного потенциала в Узбекистане, то в отсутствие другой надежной информации, поступающей из этой практически закрытой страны, выводы приходится делать на основании исследований, проводимых уже много лет директором центральноазиатской программы центра «Мемориал» Виталием Пономаревым. В последнем отчете, опубликованном в марте 2011 г., анализируются данные о политических преследованиях в Узбекистане в 2009–2010 годах. Отмечается, что репрессии, всплеск которых произошел в конце 2008 г. и превысил масштабы насилия, связанного с событиями в Андижане в 2005 г., «стали частью повседневной жизни Узбекистана, захватывая широкие слои населения». Согласно данным Пономарева, тысячи людей оказываются в тюрьмах лишь потому, что неофициально изучали ислам или общались с друзьями на религиозные или политические темы. В условиях, когда нет юридически ясного определения терминов «религиозный экстремизм», «фундаментализм», утверждается в докладе, создаются широкие возможности для судебного произвола в отношении мусульман.

Учитывая специфические особенности режима, определяемые характером 73-летнего лидера Ислама Каримова, ситуация вряд ли изменится до конца его правления. К описанным угрозам стабильности, которые несет исламский по форме, социальный по характеру протест снизу, можно добавить возможность дворцового переворота. Перспектива его окажется реальной, если внутриэлитная борьба за политическое наследство Каримова, до сих пор им контролируемая, войдет в резонанс с повышенной социальной активностью за пределами элит. Однако если такого рода метаморфоза произойдет столь же быстро, как в соседней Туркмении в декабре 2006 г., когда на смену Сапармурату Ниязову пришел Гурбангулы Бердымухамедов, то внешнему миру останется только принять к сведению новые реалии.

К востоку и западу от Каспия – тоже проблемы

Образ туркменского режима и его руководителя в мировой прессе как нельзя точнее соответствует распространенному штампу тиранического правления. Лидер, узурпировавший власть и поделивший ее между представителями своего клана, угнетенный народ, массовая пропаганда культа личности, низкий уровень жизни, полное отсутствие демократических свобод и независимых СМИ, высокий уровень насаждаемой в обществе ксенофобии. Но Гурбангулы Бердымухамедов остается для мирового сообщества вполне рукопожатной персоной. Впрочем, как показывает опыт арабских потрясений, это ни в коей мере не гарантирует ни стабильность в пустынной, но чрезвычайно богатой углеводородами стране, ни лояльность Запада в случае кризиса.

53-летний туркменский президент – самый молодой среди центральноазиатских автократов и по возрасту, и по сроку службы. Меры, предпринятые им по профилактике нежелательных потрясений, впечатляют. После первых известий о непорядках в Северной Африке Бердымухамедов уже в феврале стал регулярно и «неожиданно» объезжать дальние аулы, распекать местное начальство за то, что «на селе нет самого необходимого», и требовать от чиновников «срочно навести порядок». Забота о нуждах народа постоянно транслируется по туркменскому телевидению.

Резко ужесточился контроль над всеми приезжающими из-за границы, в особенности из Турции и Объединенных Арабских Эмиратов. Очевидно, власти старались «отловить» тех, кто во время волнений уехал из Египта и вообще с Ближнего Востока. По согласованию с властями Турции оттуда были депортированы граждане Туркмении с просроченной визой. Усилен режим содержания во всех мужских колониях, особенно там, где содержатся осужденные за групповые преступления, то есть лица, способные к организации в сообщества. Предприняты меры по расширению контроля над религиозными исламскими общинами, обособленно живущими на западе страны. Особое внимание уделяется семьям и кланам, связанным с туркменской общиной в Иране. Эта община в последнее время значительно радикализовалась и активизировалась на противостоянии с иранскими шиитами и в попытках осуществлять экспансию «чистого ислама» на территорию Туркмении.

Ну и наконец, президент Бердымухамедов предпринял экстраординарные меры по повышению уровня личной безопасности. При проезде президентского кортежа перекрываются не только улицы, по которым он следует, но и все перекрестки вокруг, две параллельные улицы и все перпендикулярные. Жителям домов на «протокольных трассах» предписано занавешивать окна, запрещено приглашать гостей в часы проезда кортежа, в этих целях составлены специальные графики с широкими временными окнами.

Очевидно, что серьезные угрозы режим усматривает во внешних факторах. У Ашхабада в разной степени натянутые отношения с Баку, Москвой, Тегераном, Ташкентом. Все это заставляет туркменское руководство искать поддержки на Западе, уступая ему шаг за шагом позиции в переговорах по условиям продажи туркменского газа в Европу.

Ситуация в Азербайджане чем-то похожа на туркменскую. Правда, там попытки противостоять властям происходят достаточно открыто. Наиболее активны исламисты, чьи призывы к «обновлению ислама» находят отклик среди населения, приверженность которого религии носит скорее характер этнической идентичности. Часть азербайджанских наблюдателей считают, что «религиозная опасность» достаточно низка и скорее обусловлена тем, что в обществе есть запрос на идеологию, альтернативную той, что предлагает власть. Все, связанное с ней, многие живущие в селах азербайджанцы считают низменным и греховным.

Общественная палата, созданная как альтернатива парламенту, выборы которого осенью прошлого года оппозиция призывает признать нелегитимными, пытается объединить вокруг себя все недовольные властью слои общества. Однако попытки оппозиции собрать многотысячные митинги и вступить в переговоры с властями сталкиваются с жесткой реакцией последних.

При этом руководство Азербайджана, как и некоторых соседних стран, всегда готово к испытанному методу, переводя протестные настроения в русло защиты суверенитета и территориальной целостности, борьбы за освобождение оккупированных Арменией районов. Возможность серьезных потрясений в Азербайджане, несмотря на внешне бурный характер митинговой стихии, представляется не слишком серьезной. Ильхам Алиев пока демонстрирует адекватную реакцию на события, опираясь, впрочем, больше на запас прочности, оставленный ему отцом, патриархом кавказской политики Гейдаром Алиевым.

Это относится и к ситуации в Казахстане, президент которого получил новую легитимность на прошедших в стране очередных досрочных выборах. «Елбасы» (так по-казахски звучит титул национального лидера, законодательно закрепленный в 2010 г. за Нурсултаном Назарбаевым) безо всяких признаков рефлексии относится к победным цифрам, озвученным по итогам выборов. 95% отданных за него голосов при 90-процентной явке избирателей должны были бы насторожить, но этого не происходит.

Вот что написал в The New York Times первый американский посол в независимом Казахстане Уильям Кортни, весьма симпатизировавший елбасы на заре 1990-х гг.: «В свои 70 лет Назарбаев хочет занять место в истории как отец своей страны. Чтобы заслужить это, он должен провести политические реформы, которые приведут к появлению независимой прессы и независимой же судебной системы, дадут зеленый свет свободным и честным выборам и обеспечат справедливое управление. Пока не видно никаких признаков такого развития событий». А если такое развитие событий не предполагается, то нельзя исключать иного развития – непредсказуемого.

Таджикистан. Кыргызстан. Туркмения. Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 апреля 2011 > № 2905557 Аркадий Дубнов

Россия. Кыргызстан. Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 28 ноября 2003 > № 2913942 Аскар Акаев

Куда идет Центральная Азия?

© "Россия в глобальной политике". № 4, Октябрь - Декабрь 2003

А.А. Акаев – президент Кыргызской Республики.

Резюме Исторический путь тернист, но и на новом витке развития Центральная Азия придет к особым отношениям с Россией. Без тесного сотрудничества с этим давним и проверенным соседом у стран Центрально-Азиатского региона просто нет будущего. Однако движение должно быть встречным. Только в таком случае – и это проверено многовековой практикой – можно достичь максимального эффекта.

Историческую судьбу пяти постсоветских государств, образующих Центрально-Азиатский регион, предопределила география. Им навеки суждено строить свою совместную жизнь с учетом того, что по соседству расположены две великие державы – Россия и Китай. Но в современных условиях к ним добавляется третья – Соединенные Штаты Америки, государство, которое, исходя из характера его внешней политики, можно назвать «соседом всех стран на всех континентах мира».

Нынешняя ситуация в Центральной Азии для меня, физика по профессии, представляется сходной с системой из трех тел и сопутствующих дискретных локальных элементов, которую можно описать при помощи хорошо известного математикам динамического уравнения. Подобное уравнение имеет множество решений. В нашем случае необходимо определить, какие из них оптимальны с точки зрения интересов как этих трех тел, так и входящих в систему локальных элементов. Очевидно, что для последних, а это как раз и есть центральноазиатские государства, приемлемы лишь такие решения, которые предоставляют им достаточную степень свободы для стабильного, устойчивого развития. Подобная схема выглядит весьма метафизичной, но на самом деле она тесно сопряжена с глобальными и региональными политическими реалиями.

Сегодня нет ни одного крупного явления международной жизни, которое можно было бы рассматривать без учета американского фактора. События 11 сентября 2001 года были агрессивным вызовом не только Америке, но и международному правопорядку, всей мировой стабильности. Соединенные Штаты действовали жестко и твердо, руководствуясь при полной поддержке мирового сообщества принципом «кто не с нами, тот против нас». Была быстро сформирована широкая антитеррористическая коалиция. Современная история еще не знала в военно-политической области подобного динамизма.

Не все в Афганистане идет гладко, но позитивные итоги действий коалиции налицо. Снижение давления особенно очевидно в Центральной Азии. Страны региона приняли верное решение, присоединившись вместе с Россией к широкой международной коалиции и предоставив свою инфраструктуру в ее распоряжение. Это своего рода образец коллективных действий на глобальном уровне.

События вокруг Ирака развивались по иному сценарию. Теперь, когда осела первая пыль после иракской войны, можно подвести предварительные итоги и прогнозировать будущее. Я придерживаюсь той точки зрения, что при любом повороте событий с иракской земли впредь не придет угроза применения оружия массового уничтожения. Навсегда подорвана сама основа его создания. Необратим процесс демократизации Ирака. И возникает далеко не академический вопрос: какой будет иракская демократия?

Мировой опыт показал, что нет и не может быть универсальной формулы демократии, одинаково применимой ко всем временам, странам и народам. Эта мысль подтверждается ходом событий на постсоветском пространстве. Строительство демократии в Ираке тоже будет иметь свои особенности. Но главное то, что движение к демократии там уже не остановить. Уверен: процесс этот пойдет вглубь и вширь. В итоге в наиболее турбулентной части мира – на Ближнем Востоке – в недалеком будущем появится новый демократический островок. А это значит, что мир станет более безопасным.

На Ближнем Востоке, как ни в какой иной части мира, требуется тщательно взвешенная, мудрая политика. Ее основы должны закладываться великими державами, прежде всего Россией и Соединенными Штатами. Укрепляющееся сотрудничество и взаимодействие этих двух государств внушает оптимизм.

За прошедшие 12 лет на обломках рухнувшего Советского Союза сложились новые независимые государства. Выжить им удалось лишь на основе мощного массового подъема национального самосознания. Ныне никто не ставит под сомнение экономическую и политическую живучесть новых государств Центральной Азии, хотя, как известно, в мире существует немало стран, которые принято на американский манер называть «несостоявшимися государствами». Новые независимые государства Центральной Азии состоялись и уверенно смотрят в будущее. А это означает, что в совокупности они стали важным геополитическим фактором и вправе претендовать на самостоятельную нишу в мировой политике.

Вместе с тем, несмотря на провозглашенное равенство суверенных государств и более высокий уровень демократизации межгосударственных отношений, подлинными субъектами международных отношений все еще считается лишь ограниченная группа крупных государств, да и то с определенными исключениями. Из трудов таких корифеев политологии, как Генри Киссинджер и Збигнев Бжезинский, из статей многих других американских экспертов вытекает, что неоспоримое право на свои национальные интересы и моральные ценности признается лишь за Соединенными Штатами, остальным же отводится роль чуть ли не исполнителей заокеанских замыслов. Стремление иных стран иметь собственное мнение и выстраивать политику на основе национальных интересов вызывает у некоторых американских деятелей нескрываемое раздражение.

Практически во всех ведущих «мозговых центрах», подавляющее большинство которых находится в США и наиболее развитых странах Запада, концепции современного миропорядка выстраиваются на основе американо- или западоцентричных моделей. В малых же странах, по существу, нет собственных исследовательских центров, способных выйти на уровень «мозговых центров» крупных стран. Между тем без глубокого проникновения в суть новых теорий и подходов трудно выстраивать сбалансированную внешнюю политику.

В последнее время в мире развернулись ожесточенные дискуссии вокруг вопроса о судьбе Организации Объединенных Наций. Кое-кто готов пустить под откос организацию, которая верой и правдой служит миру вот уже 58 лет. Собственные огрехи эти силы цинично пытаются списать на ООН.

При любом повороте событий великие державы и крупные страны, как правило, находят выход, создавая организации, союзы и блоки по своим лекалам. Возьмите, к примеру, идею мирового правительства, вполне, казалось бы, оправданную в условиях глобализации. Эта идея довольно настойчиво звучит применительно к «большой восьмерке», которую предлагают «снабдить» исполнительными органами. Но ведь, по сути, это было бы правительство олигархов, пусть и сформированное из весьма уважаемых членов мирового сообщества.

В случае краха Организации Объединенных Наций сокрушительный удар будет нанесен прежде всего по интересам малых стран. ООН и действующая под ее эгидой семья международных организаций – это единственное место, где малым странам предоставляется трибуна, где они могут быть услышаны и поняты. Я буду неустанно призывать не только к сохранению ООН, но и к усилению ее роли и ответственности, что, разумеется, потребует ее реформирования в соответствии с новой обстановкой в мире.

В каком направлении развивается внешняя политика государств Центральной Азии? Не секрет, что в их внешнеполитических приоритетах существует немалый разнобой. Считается, что одни страны ориентируются на Россию, другие тяготеют к Соединенным Штатам. Дело в том, что 12 лет, прошедших после распада СССР, – недостаточный срок, чтобы полностью определиться в приоритетах, выстроить сбалансированную, согласованную систему внешних связей. На внешнюю политику центральноазиатских государств действуют внутренние и внешние силы разновекторной направленности. И все же главное влияние оказывают на нее глубинные факторы, связанные с историей региона, менталитетом народов, особенностями их культуры, национальными традициями и обычаями, сложившимися вековыми межнациональными связями и т. д. На первое место я без колебаний поставил бы российский фактор. Географическое соседство с Россией сыграло определяющую роль в исторической судьбе народов Центральной Азии.

Существуют полярные точки зрения на роль России в центральноазиатской истории. Негатив усматривают главным образом в колониальной политике России ХIХ века. Однако я уверен, что альтернативы в тот период не было. Объединиться в единое государство мы не могли. Даже попытки к объединению привели бы к таким междоусобицам и конфликтам, в огне которых мы сгорели бы все вместе. Хорошего колониализма в истории никогда не было и не могло быть. Но российский колониализм был намного либеральней, чем его классический тип, надолго закрепившийся в Африке и Азии.

Не могу не отметить с благодарностью особую роль России в исторической судьбе киргизского народа, в частности, в первые годы советской власти. Киргизская автономная область, преобразованная позже в АССР, была включена тогда в состав РСФСР, что предотвратило этническое поглощение киргизов другими народами, проживавшими в республиках Туркестана, и в конечном счете вывело их на самостоятельное, суверенное развитие.

Здравомыслящие люди в Центральной Азии, не отягощенные националистическими предрассудками, осознаюЂт позитивную роль России в развитии региона. Для Центральной Азии советская эпоха была поистине эпохой ренессанса в сфере здравоохранения, культуры, образования и науки.

С Россией нас связывают взаимные симпатии, которые, укоренившись в прошлом, передаются по эстафете новым поколениям. Именно благодаря России мир узнал центральноазиатские культуры, а регион сохранил национальное многоцветье. Сохраняется тяга к русскому языку и российской культуре при более чем сдержанном отношении к западной культуре. Москва остается центром культурного притяжения для центральноазиатских народов.

В основном сходны по характеру процессы политических и демократических преобразований в постсоветских странах. Выстроенные в свое время по общему плану, экономические уклады России и Центральной Азии взаимосвязаны и дополняют друг друга. В случае удвоения российского ВВП, о чем говорил президент Путин, Россия превратится в локомотив для центральноазиатских экономик. Запад никогда не будет играть для нас эту роль. Он скорее нуждается в нашем сырье, чем в наших готовых товарах; российский же рынок открыт для нас в намного большей степени. Как сообщалось в печати, президент Узбекистана Ислам Каримов после августовской встречи в Самарканде с президентом России Владимиром Путиным заявил: «У нас была некая эйфория, когда мы обращали внимание на далекие страны, которые якобы должны были заполнить вакуум после распада СССР. Мы убеждаемся в том, что допустили много ошибок из-за этой эйфории».

Благоприятны перспективы наших отношений с Россией в свете популярного ныне цивилизационного подхода. Исходя из идей Арнольда Тойнби об исторических судьбах цивилизаций, можно считать, что ислам и православие в условиях Центральной Азии сосуществуют в рамках гармоничного симбиоза, в котором проявляются черты, присущие мегацивилизации. Ее можно было бы назвать евразийской. Подобного межцивилизационного взаимопонимания нет ни в одной части мира.

И главное: мы расположены на одной и той же части огромного евразийского материка и как соседи одинаково заинтересованы в общем благополучном будущем. Свидетельств взаимного сближения центральноазиатских государств и России становится все больше. Это и Организация Договора о коллективной безопасности, и Шанхайская организация сотрудничества, и система межгосударственных договоров и соглашений. Уверен, что тенденция в сторону сближения с Россией будет нарастать.

Можно спросить, не слишком ли радужными представляются мне перспективы развития отношений стран Центрально-Азиатского региона с Россией? Нет. Нельзя жить только сегодняшним и завтрашним днем. Правители приходят и уходят. Бушуют и будут бушевать политические страсти. Все это – преходящие явления. Остаются народы – хранители извечных исторических ценностей и традиций. Остаются геополитические факторы, а также сама география. Ведь Россия не случайно пришла в свое время в Центральную Азию. Путь тернист, но и на новом витке истории Центральная Азия подойдет к особым отношениям с Россией. Без тесного сотрудничества с этим давним и проверенным соседом у нее просто нет будущего. Однако движение это должно быть встречным. Только в таком случае – и это проверено многовековой практикой – можно достичь максимального эффекта.

Насколько Россия и страны региона будут свободны в выстраивании своих взаимоотношений, в немалой степени зависит от политики Китая и Соединенных Штатов. Опыт последнего десятилетия убедил нас, что Китай является нашим добрым соседом, нацеленным на всестороннее сотрудничество. Успешно, хотя и не без трудностей, возникших в том числе из-за наших внутренних проблем, удалось решить вопросы пограничного размежевания с Китаем, оставшиеся от царских и советских времен. Как мне кажется, усиление российского влияния в регионе особенно не беспокоит Китай. В Пекине хорошо понимают, что присутствие России в Центральной Азии обусловлено естественным ходом истории.

Сложнее обстоит дело с Соединенными Штатами, которые включают Центральную Азию в сферу своих стратегических интересов. В условиях новых угроз, связанных с международным терроризмом, религиозным экстремизмом, наркотрафиком и другими глобальными вызовами, внимание американских политиков к Центральной Азии возрастает. Практическим подтверждением тому стал приход США в регион в связи с антитеррористической операцией в Афганистане. Многие полагают, что американская политика в регионе направлена на вытеснение из него России. По этой причине нынешнее военное присутствие США в Центральной Азии, сроки которого зависят от множества факторов, рассматривается преимущественно через призму российско-американского противостояния. По моему мнению, такой подход вряд ли оправдан.

Линия на вытеснение России из нашего региона, если таковая у США вообще существует, была бы недальновидной и не учитывала бы существующих реалий. Особые отношения связывают Киргизию с Россией отнюдь не потому, что Россия находится близко, а Америка – далеко. Просто история – мудрый советчик, и мы прислушиваемся к ее голосу.

Здравомыслящие американские политики не могут не понимать, что стремление США к военно-политическому закреплению в регионе, к созданию плацдарма, находящегося между «российским молотом» и «китайской наковальней», представляло бы немалый риск. Подобные устремления не встречают широкой поддержки в большинстве стран Центральной Азии. Стратегические интересы США в регионе могут быть реализованы иными, исключающими конфронтацию способами.

У Китая и США и так хватает двусторонних проблем, и новый, центральноазиатский, очаг противостояния не пойдет им на пользу. В этих условиях шансы на укрепление политических позиций России в регионе намного возрастают. Так что упомянутое выше уравнение, относящееся к системе «трех тел», в Центральной Азии, как мне кажется, имеет и такое решение, при котором предпочтительные позиции получает Россия. Есть еще одно важное обстоятельство. Как высказался известный американский эксперт по азиатским проблемам Раджан Менон, «маловероятно, чтобы Соединенные Штаты взяли на себя ответственность за безопасность Центральной Азии».

Не исключено, что по мере укрепления российско-американских отношений Вашингтон согласится с тем, что Москва имеет неоспоримое право на вхождение Центральной Азии в зону ее интересов. В этом случае «центральноазиатский мандат России» был бы признан международным сообществом. При всех условиях роль России в Центральной Азии будет в перспективе повышаться. Любые планы по выдавливанию России из региона заранее обречены на провал.

Особый характер киргизско-российских отношений состоит в том, что они оказывают немалое влияние на внешнюю политику других стран региона. Наши двусторонние отношения представляют собой своего рода позитивный образец. Они основаны на базовом договоре о дружбе и сотрудничестве, но главное – на подписанной в июле 2000 года Декларации о вечной дружбе, союзничестве и партнерстве. Подобных документов Россия с другими странами не подписывала. В декабре 2002-го во время визита Владимира Путина в Бишкек мы заключили Соглашение о сотрудничестве в области безопасности. 23 октября 2003 года президент Путин торжественно открыл авиационную базу в киргизском Канте, которая предназначена для обеспечения деятельности коллективных сил быстрого развертывания, созданных в рамках Организации Договора о коллективной безопасности. По существу, мы ведем линию на превращение Киргизии в опорную политическую базу России в Центральной Азии. Это показывает, до какого уровня мы готовы поднимать киргизско-российские отношения.

Со стороны некоторых российских политических деятелей и средств массовой информации между тем время от времени раздаются голоса, критикующие политику Киргизии в отношении США. Утверждается, будто киргизско-американские связи идут вразрез с российскими интересами. В ответ на критику мне хотелось бы сформулировать концепцию доктринального характера, на основе которой можно было бы определить степень свободы для стран, связанных союзническими отношениями, – своего рода «коридор возможностей» в выстраивании их отношений с третьими странами. Идея такова: государства – партнеры по военно-политическим союзам, не нанося ущерба интересам своих союзников и выполнению взятых в рамках союзов обязательств, вправе устанавливать и налаживать такие отношения с третьими странами, которые по своему характеру сходны с отношениями других входящих в соответствующие союзы государств с этими третьими странами.

Таким образом, главенствующим должен быть принцип «и-и», а не принцип «или-или». Подобной линии Киргизия придерживается, в частности, в отношениях и с Россией, и с Соединенными Штатами. С политической и практической точек зрения этот подход, основанный на демократических принципах, полностью оправдан, тем более в условиях, когда Москва и Вашингтон неуклонно ведут линию на укрепление дружественных отношений стратегического партнерства.

Итак, куда же идет Центральная Азия? Готов вновь и вновь утверждать: на избранном пути маяком для региона должна служить Россия. «Россия дана нам Богом и историей», – написал я в своей книге «Памятное десятилетие». На том и стою.

Россия. Кыргызстан. Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 28 ноября 2003 > № 2913942 Аскар Акаев

США. Узбекистан. Кыргызстан. Азия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 12 февраля 2003 > № 2911776 Евгений Васильев

Ценетральноазиатский перекресток

© "Россия в глобальной политике". № 1, Январь - Март 2003

Е. Д. Васильев – эксперт-востоковед, специалист по Центральной Азии, регулярно консультирует российские правительственные учреждения по проблемам региона.

Резюме Военное присутствие США в Центральной Азии, связанное с необходимостью противостоять террористической угрозе, приводит ко все более заметным экономическим последствиям. Российский бизнес утрачивает позиции в регионе.

Почти за полтора года, прошедшие после начала военной операции в Афганистане, ситуация в Центральной и Южной Азии заметно изменилась. Власть талибов свергнута, их военная машина разгромлена, а террористические организации на афганской территории практически ликвидированы. При этом режим информационной закрытости, установленный вокруг размещенного в Афганистане контингента США, не позволяет составить четкое представление о том, какова в действительности военно-политическая обстановка в стране. Эксперты и аналитики подвергают сомнению цифры американских потерь. Официально заявляется о 40—45 погибших, однако, по другим данным, потери составляют порядка 200 военнослужащих убитыми и 250—300 ранеными. Говорится о потерянных 20 вертолетах, 3–4 самолетах и стольких же беспилотных аппаратах. К тому же, насколько можно судить, экстремистские силы, подхватившие знамя талибов и «Аль-Каиды», не уничтожены, а перекочевали в Пакистан.

Тем не менее главный геополитический результат афганской кампании очевиден: военное присутствие США и НАТО в Узбекистане, Киргизии и в меньшей степени в других странах региона стало реальностью. Скептически настроенные в отношении Запада аналитики полагают даже, что «странная война» в Афганистане будет продолжаться до тех пор, пока американцы не добьются всех своих целей в Центральной Азии. А именно обеспечить гарантированное военное присутствие в регионе ad hoc или на постоянной основе, чтобы иметь в случае надобности освоенную сеть военных объектов, соответствующую правовую и политическую инфраструктуру.

Думается, дело все-таки обстоит иначе. Ставки слишком высоки, чтобы разыгрывать вокруг Афганистана макиавеллиевские сценарии. Кроме того, на политической сцене обозначился новый фактор – пользующееся поддержкой мирового сообщества легитимное афганское правительство, не заинтересованное в продолжении любой военной конфронтации в стране. Вряд ли затягивание окончательного военного решения в Афганистане пойдет на пользу и администрации Буша. В скорейшей стабилизации должно быть заинтересовано практически все мировое сообщество, пообещавшее на конференции в Токио в феврале 2002 года несколько миллиардов долларов на восстановление и развитие Афганистана. Вместе с тем проблемы урегулирования весьма далеки от решения, и зима 2003-го может их усугубить: в зимние месяцы затихают перестрелки, зато вопрос о выживании становится намного острее.

Многое предстоит сделать и в направлении восстановления афганской государственности. Пока можно говорить скорее о возрождении духа широкой политической общности среди афганцев, правящих в Кабуле и провинциях. Остается только восхищаться тем, как работали Хамид Карзай и члены его правительства в период подготовки Лойя Джирги, обеспечивая стабильность в стране и лояльность различных группировок. В любом государстве, тем более в Афганистане с его традициями гипериндивидуализма и местного патриотизма, усиленными долгими годами смуты, указы и директивы центральной власти, не обеспеченные финансами, имеют мало шансов быть исполненными. (Средств, которые американцы раздают местным правителям и полевым командирам, явно недостаточно для управления, – это, так сказать, «карманные деньги».) Было бы, однако, несправедливо утверждать, что зарубежные доноры совсем забыли про Афганистан. Конечно, из 1,8–2 млрд долларов, выделенных до сих пор, большая часть еще не использована в прямых проектах восстановления. Бюрократические процедуры действуют здесь ничуть не быстрее, чем в отношении любой другой страны, которой оказывается международная помощь. Но нельзя не видеть и положительную статистику: десятки восстановленных больниц, школ, профессиональных центров, возрождаются торговля, коммуникации, основы высшего образования и культуры. Вместе с тем и афганцы, и друзья Афганистана ожидали большего от международной помощи. Не в последнюю очередь благодаря мировым СМИ, весьма эффектно освещавшим афганскую тему в 2001 – начале 2002 года, появилась иллюзия того, что накопившиеся за десятилетия войны и разрухи проблемы удастся быстро решить при поддержке мирового сообщества, которое в течение 2–4 лет обязалось выделить суммы, равные десяткам годовых бюджетов Афганистана.

Не исключено, что, увлеченные конфронтацией с Ираком, США в обозримом будущем подзабудут про Афганистан даже в том случае, если будет реализован план создания американских групп помощи, призванных обеспечивать влияние различных ведомств США в провинциях страны. (Это, кстати, очень напоминает советский опыт: во времена правления Народно-демократической партии Афганистана у губернатора каждой провинции был аппарат советских советников – партийных, военных, хозяйственных и др.)

Трудно сказать, насколько эффективно проявят себя европейцы – немцы и голландцы, которые в 2003 году возьмут на себя руководство коалиционными силами содействия безопасности. Неясно, поможет ли делу переход операций в сфере безопасности в Афганистане под эгиду штабов НАТО, намечаемый к лету 2003-го. Возникает и вопрос о том, насколько юридически правомерным будет такой переход, расширяющий военную деятельность Североатлантического альянса далеко за пределы его легитимной зоны ответственности.

Вызывает удивление, почему международная коалиция так и не предприняла решительных мер по ликвидации центров наркоагрессии против Центральной Азии, России и Европы. Неофициально говорят о том, что Запад и не пытался ликвидировать наркомафию в Афганистане, просто производство и каналы наркотрафика якобы были отобраны у прежних наркобаронов, чтобы в 2002–2003 годах оплатить антитеррористическую операцию. Так или иначе, заинтересованные страны должны предпринять кардинальные шаги для решения наркопроблемы. Рынок афганских наркотиков в Европе, даже по скромным подсчетам, превышает 100 млрд долларов. А меры по усилению борьбы с наркотрафиком из этой страны, принимаемые властями Узбекистана, Таджикистана и российскими пограничниками в Таджикистане, вряд ли способны изменить ситуацию.

Узбекский форпост

Государства Центральной Азии приветствовали разгром режима талибов и «Аль-Каиды» в Афганистане. Операцию в целом поддержал даже туркменский лидер Сапармурат Ниязов, создавший (очевидно, под влиянием долго работавшего в Пакистане Бориса Шихмурадова, который до 2001 года занимал пост министра иностранных дел Туркмении) весьма либеральный режим въезда и пребывания для талибов. Таджикистан же, Киргизию и Узбекистан соседство с талибами не просто беспокоило, а представляло прямую угрозу их безопасности. Талибы и находившиеся под их покровительством узбекские террористы из Исламского движения Узбекистана (ИДУ) говорили о широких планах создания в Центральной Азии исламского халифата. А в 2001-м при активной помощи «Аль-Каиды» произошло (на бумаге) создание структурно связанного с организацией Усамы бен Ладена Исламского движения Туркестана, в планы которого входил захват не только Ферганской долины или Узбекистана, но и всего региона. В 1999 и 2000 годах талибы и «Аль-Каида» направляли в Киргизию и Узбекистан рейды смешанных команд ИДУ и внерегиональных боевиков. Этими группами управляли из Афганистана.

В обстановке «странной психологической войны», которая велась в 2000-м, зарубежные и особенно важные для Ташкента российские СМИ преувеличивали эффективность действий и силу террористов. Боевикам это было на руку, а властям центральноазиатских стран, и без того обремененным заботами переходного периода, доставило немало неприятных минут. Понятно, что новости о походе США и антитеррористической коалиции на талибов и «Аль-Каиду» были встречены с облегчением и готовностью оказывать помощь.

Раньше других контакты с американцами установил Узбекистан – спустя всего 3–4 дня после 11 сентября 2001 года. Да и вообще сразу выяснилось, что военные связи между США и Узбекистаном – случайно или намеренно – более продвинуты по сравнению с соседями. Между Вашингтоном и Ташкентом уже действовали соглашения о военном сотрудничестве, на протяжении нескольких лет американцы готовили элитные узбекские антитеррористические части. Узбекистан с его самыми крупными в регионе вооруженными силами и стабильной внутриполитической ситуацией стал основным стратегическим партнером США в Центральной Азии. Этот статус был официально закреплен в 2002-м. К этому моменту уже действовали соглашения о временном размещении американских войск на аэродроме Ханабад, о режиме пребывания и т. д. Узбекистан стал принимать германских и французских военных, обеспечивавших свои направления оперативной деятельности в Афганистане. На Ташкент посыпался град посетителей – от госсекретаря и министра обороны США до американских конгрессменов, директоров гуманитарных фондов и делегаций бизнесменов. Интерес проявили Европа (канцлер Герхард Шрёдер, министры европейских стран), международные финансовые организации (Джордж Вулфенсон из Всемирного банка и др.), генсек ООН Кофи Аннан. В ходе визитов помимо борьбы с терроризмом обсуждалась проблема оказания Узбекистану финансово-экономической и технической помощи – при условии улучшения в стране ситуации с правами человека. Обещания помощи реализовались пока лишь отчасти, но Ташкент не оставляет надежд ее получить.

В отношениях между США и другими центральноазиатскими государствами наблюдалась схожая картина, варьировавшаяся в зависимости от степени интереса Вашингтона к военным объектам страны и готовности местных правительств к реальному сотрудничеству. Особняком в силу нейтрального статуса держалась Туркмения, но и ее отношение к американской активности в целом было благожелательным.

Соединенные Штаты заявляют, что не собираются оставаться в Центральной Азии надолго. Вместе с тем информация, хотя и не слишком щедрая, свидетельствует об обратном. На всех объектах, где размещаются войска США или НАТО, проводится коренная реконструкция по всем направлениям – от взлетно-посадочных полос до радиоэлектроники с переориентированием последней на стандарты и коды НАТО. Из прочных материалов строятся новые казармы. Это говорит о том, что военное присутствие едва ли будет свернуто, даже если в 2003–2004 годах положение в Афганистане, ставшее непосредственной причиной размещения сил, стабилизируется.

Союз против террора, конкуренция в экономике

Известие о намерениях американцев разместить войска в Центральной Азии осенью 2001-го оказалось для Москвы полной неожиданностью. Несмотря на стремление России установить новые отношения с Западом, энтузиазма эта новость вызвать не могла. Россия, как и ранее, придерживалась негативного мнения относительно расширения НАТО в Европе, а теперь альянс, не сдерживаемый никакими ограничениями вроде, в частности, Договора об обычных вооруженных силах в Европе, оказался еще и на южных границах. Не является ли это лишь прелюдией к другим, более масштабным и опасным для России региональным акциям США в будущем? Почему американцы не уведомили о своем «рывке» Москву, которой явно небезразличен стратегический баланс в регионе?

Как бы то ни было, российское руководство довольно быстро сориентировалось в складывавшейся ситуации и избежало шагов, которые могли бы серьезно и надолго осложнить внешнеполитические позиции страны. Тем более что мотивация развертывания войск коалиции в регионе была достаточно весомой. Идти на конфронтацию было бы неразумно и чревато осложнениями на многих направлениях, противоречило бы заявленному курсу на совместную с Западом борьбу с международным терроризмом и реальным интересам России.

Одной из возможных причин терпимости Москвы, вероятно, являлось и то, что ей нечего было противопоставить четкому силовому американскому варианту решения афганской проблемы. Даже вкупе с союзниками по Договору о коллективной безопасности, в который, наряду с другими, входят Казахстан, Киргизия и Таджикистан, российские войска и спецслужбы явно перестали играть роль гаранта безопасности в регионе. Ресурсы России не позволяют ей проводить там столь же активную военную политику, что и США, которые быстро заполняют вакуум в работе и с вооруженными силами, и со спецслужбами соответствующих стран.

Так, если закупка военного имущества у России становится для центральноазиатских клиентов предметом долгих и утомительных переговоров с российской стороной, то с США и НАТО эти вопросы решаются гораздо быстрее и на безвозмездной основе. Разница в условиях военно-технического сотрудничества работает не в пользу России.

Конкуренция, характерная для военно-технической сферы, распространяется и на другие отрасли экономики, прежде всего энергетику, сельское и водное хозяйство, транспорт. На смену старой технике и оборудованию советских времен постепенно приходят западные аналоги. Западные экономические проекты, которые местные правительства зачастую предпочитают российским из политических соображений, далеко не всегда оборачиваются выгодой для государств. На поверку техника и оборудование, хотя и компьютеризированные, оказываются не самыми современными. Крупные проекты с участием западных инвесторов, которые – по планам – должны были модернизировать производства, часто неэффективны из-за уловок поставщиков, направивших не те технологии, что были обещаны, а также из-за неготовности принимающей стороны обеспечивать на поставленной технологии нужное качество. Кредиты же предоставлялись под гарантии правительств, и теперь последние вынуждены расплачиваться с кредиторами за убыточные проекты. Например, по всей Центральной Азии простаивают сотни пропашных тракторов фирмы «Кейс». Они не только очень сложны в эксплуатации, но и совершенно не приспособлены для работы на центральноазиатских почвах. Однако деньги за неработающие трактора фирма получает исправно: должники, стиснув зубы и отказывая в своевременных выплатах другим, в том числе и российским кредиторам, рассчитываются с компанией без задержки. Престиж в глазах Запада, очевидно, важнее недовольства кредиторов на постсоветском пространстве.

Для российского бизнеса нынешние времена – период упущенных возможностей, эпоха потери рынков. Ведь практически все машины, оборудование и техника в Центральной Азии были произведены в советские годы в РСФСР, и одна только замена устаревшей техники на современную означала бы контракты на миллиарды долларов. Ограничители на торговую и инвестиционную деятельность бизнеса, существующие в России, а также внутренние сложности в самих центральноазиатских государствах позволяют говорить о сохранении позиций российского бизнеса в регионе лишь как о программе максимум. В общем в экономической сфере интересы России и Запада в Центральной Азии все чаще вступают в противоречие. Укрепление в регионе позиций Запада почти автоматически означает ослабление позиций России.

Впрочем, ожидать масштабного наплыва прямых западных инвестиций, способных изменить экономическую ситуацию, тоже не приходится – в основном все ограничивается заявлениями о необходимости содействовать развитию региона. Трудно также сказать, к чему приведут визиты различных миссий МВФ, ВБ и МБРР. Для Центральной Азии было бы оптимально, если бы стремление США и Европы оказать более значительную, нежели плата за военное присутствие, помощь реализовалось в конкретные проекты в таких сферах, как добыча нефти и газа, энергетика, связь, информатика и водное хозяйство, даже если они не слишком выгодны для западного бизнеса. Пока с уверенностью можно сказать об одном: платежи США и государств-членов НАТО, разместивших свои контингенты и военную технику в Узбекистане и особенно Киргизии, если и не решают бюджетных проблем этих стран, то служат им заметным подспорьем. Добавка к бюджету в 200, а то и 400 млн долларов за аренду аэродромов плюс несколько тысяч долларов за каждый взлет и посадку самолетов плюс интендантские закупки местной продукции для западных контингентов – все это далеко не лишнее для казны центральноазиатских государств. Дело, однако, в том, насколько эффективно используются неожиданно возникшие возможности.

Цель — Тегеран?

Несмотря на заявления американских официальных лиц, США, похоже, пришли в регион всерьез и надолго. До подлинных замирения и стабильности в Афганистане еще не близко: миссия американцев далека от завершения, а союзники по антитеррористической операции вряд ли способны взять эту миссию на себя. Даже при самом благоприятном ходе финансирования программ восстановления, намеченных Токийским саммитом, эффект от международной помощи еще не скоро скажется на жизни страны. В таких условиях ослабление военной составляющей урегулирования – дело рискованное. Поэтому американо-натовское присутствие в Афганистане и Центральной Азии, как можно предполагать, продлится не один год, если, конечно, не произойдет неожиданных событий.

Некоторые эксперты не исключают и того, что пребывание в регионе объясняется и наличием неафганского фактора, а именно американскими планами войны в Ираке, а затем, возможно, акции против Ирана. Правда, большинство специалистов считают, что полеты с военных объектов в Центральной Азии на Ирак или неосуществимы, или неразумны. Этот вариант гипотетически может рассматриваться лишь в том случае, если операция с баз в непосредственной близости от Ирака окажется под угрозой из-за резко негативной позиции Турции, государств Персидского залива, арабо-мусульманского мира. Пока, однако, предпосылок для этого нет.

Другое дело Иран. Если политика конфронтации США с этой страной перейдет в активную фазу, центральноазиатские аэродромы и другие объекты будут способствовать оказанию давления или, если дело дойдет до этого, проведению военных акций. Эксперты не исключают, что иранский фактор явился одной из причин, побудивших США добиваться размещения своих вооруженных сил в Центральной Азии.

Военные действия США против Ирака вряд ли вызовут какую-либо активную реакцию центральноазиатских режимов. А вот последствия столкновения с Ираном, крупным соседним государством, могут быть настолько масштабными для всего региона, что даже самые проамерикански настроенные из местных политиков едва ли поддержат военную акцию.

Конфронтация США с Ираком и особенно с Ираном, безусловно, отразится и на отношении России к американскому присутствию в Центральной Азии. В этом случае Москва вправе указать на то, что действия американцев явно выходят за пределы заявленных ими целей и параметров. Но даже если Россия закроет свое воздушное пространство для полетов в Центральную Азию, американцы смогут летать на свои объекты там через Пакистан и Афганистан. Так или иначе любое вовлечение государств региона в акции против Ирака и Ирана не улучшат отношения России ни с Америкой, ни с этими государствами. А стремление центральноазиатских элит сблизиться с Западом, не отходя при этом от традиционных связей с Россией, окажется под угрозой. В Центральной Азии надеются, что этого не произойдет.

США. Узбекистан. Кыргызстан. Азия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 12 февраля 2003 > № 2911776 Евгений Васильев