Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Исламский банк развития (ИБР) примет участие в финансировании проекта газопровода ТАПИ.

Как сообщает информационное агентство «Тренд», в офисе государственного холдинга «Туркменгаз» в Ашхабаде прошли переговоры представителей ИБР и Саудовского фонда развития с руководящим комитетом по проекту ТАПИ (Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия). Согласно пресс-релизу, ИБР и Саудовский фонд развития примут участие в обеспечении проекта необходимым оборудованием и трубами, а также предоставят инвестиционные кредиты, в том числе с перспективой освоения большого газового месторождения Туркменистана «Галкыныш».

Напомним, что запуск проекта планируется на 2017 год. Из 188 километров газопровода по территории ИРА пройдёт около 735 километров. После того, как газопровод будет введён в эксплуатацию, Афганистан сможет получать за транзит газа через свою территорию до 400 млн. долларов в год.

В уезде Якавланг провинции Бамиан начались работы по прокладке на север ИРА оптического интернет-кабеля.

По словам губернатора провинции Мохаммад Тахира Зухайра, стоимость работ составит 1,46 млн. долларов. По территории провинции будет проложено более 180 километров кабеля. В течение полугода кабель будет протянут из Бамиана в Саманган, цитирует его слова информационное агентство «Пажвок».

Проект финансируется Всемирным Банком. В обозримом будущем планируется также завершить исследование по проекту подключения к скоростному интернету провинций Гор и Дайкунди, заявил глава департамента связи провинции Бамиан Хаджи Азизулла Хамиди.

Благодаря оптическому кабелю население сможет получить доступ к высокоскоростному интернету, телевидению и радиовещанию по низким ценам. Напомним, что интернет является одной из наиболее динамично развивающихся в Афганистане сфер жизни, однако до сих пор доступ к нему в большинстве провинций осуществлялся в основном посредством устройств мобильной связи.

ГЭС «Салма» готова к передаче под юрисдикцию Афганистана

Как заявил посол Индии в Кабуле, ГЭС «Салма» готова к полной передаче под афганскую юрисдикцию.

Манприт Вохра провёл переговоры с министром энергетики и водоснабжения ИРА Ахмадом Османи, который заявил, что Афганистан готов к принятию полной ответственности за функционирование ГЭС. Ранее десять представителей министерства посетили Индию для обучения работе на ГЭС и ещё 27 человек пройдут аналогичные курсы в ближайшее время, цитирует пресс-релиз министерства радиостанция «Салам Ватандар».

ГЭС «Сальма» расположена в уезде Кохистани провинции Герат, в 160 км от административного центра. Строительство произведено индийской компанией. Проект был запланирован ещё до 1978 года, однако многолетняя гражданская война в Афганистане помешала его реализации. После падения режима «Талибана» строительство возобновили, однако его завершение многократно откладывалось из-за плохой ситуации с безопасностью и логистических сложностей.

НАТО окружает Сирию

Ближневосточная стратегия НАТО стремится законсервировать ИГ в Сирии

Александр Братерский

В Сирии прогремели взрывы, которые унесли жизни более 120 человек. Ответственность за серию терактов взяло террористическое «Исламское государство» (запрещенная организация в России), которое стремится доказать, что его развитие не может остановить даже сирийское присутствие сил России и США. Особенное значение в этом контексте получает стратегия НАТО, которое в самой Сирии не воюет, но стремится заблокировать ИГ в границах страны.

Взрывы прогремели в сирийских городах Джабла и Тартус. Сообщается как минимум о пятерых террористах-смертниках, взорвавших себя. Кроме того, в каждом из городов террористы привели в действие бомбы, заложенные в автомобиль. По последним данным, в терактах погибли более 120 человек. Оба города в провинции Латакия находятся под контролем сил, лояльных президенту Сирии Башару Асаду. Более того, в Тартусе расположена база российских ВМС, а Джабла находится в примерно 30 км от российской военно-воздушной базы.

Ответственность за теракты взяла на себя террористическая организация «Исламское государство» (ИГ), против которого воюют российские ВС в Сирии вместе с войсками официального Дамаска. Кроме того, ВВС России координируют свои действия и с США, которые также регулярно наносят авиаудары по позициям террористов.

Теракт ИГ подчеркнул проблему, которая становится все актуальнее для сирийского конфликта. Несмотря на перемирие, которого достигли представители Дамаска и боевиков умеренной оппозиции, радикальные организации продолжают контролировать часть территории Сирии. Наиболее влиятельная (и известная по всему миру) террористическая группировка страны — ИГ сохраняет возможность проводить теракты на сирийской территории. Более того, есть немало данных о том, что «Исламское государство» стремительно распространяет свое влияние на другие страны исламского мира.

Афганское эхо Сирии

Международного влияния ИГ касалось и заявление президента США Барака Обамы от 23 мая. В ходе своего визита во Вьетнам он объявил о том, что американский беспилотник уничтожил муллу Ахтара Мансура, лидера афганского радикального движения «Талибан». «Мы уничтожили лидера организации, которая проводила тайные операции и открытые атаки против сил США и коалиции НАТО, воевала против афганского народа и вступала в союзы с экстремистскими группировками», — сказал Обама. По словам американского президента, уничтожение Мансура — это крупный успех США и НАТО.

Между тем смерть главы «Талибана» — это еще один успех ИГ. За неделю до того, как США объявили о его гибели, на радикальных исламистских онлайн-форумах появились слухи о том, что Мансур, давний противник ИГ, погиб в перестрелке с талибами-перебежчиками, которые дали клятву верности руководителю «Исламского государства» Абу-Бакру аль-Багдади.

Тем не менее гибель муллы Мансура трудно переоценить для политического будущего Афганистана. Это может облегчить переговоры между официальным Кабулом и умеренными талибами о создании правительства национального примирения. Тем более что обе стороны понимают: если противоречия преодолеть не удастся, инициативу в стране может перехватить ИГ.

К переговорам с правительством Афганистана талибов склоняют действия коалиции НАТО и афганских сил в этой стране. Недавно мирное соглашение с правительством в Кабуле было подписано главой Исламской партии Афганистана Гульбеддином Хекматияром, который также воевал на стороне «Талибана».

В последнее время на проблемы в организационной сфере афганские силы, которые борются как с движением «Талибан», так и с враждебным ему ИГ, научились реагировать достаточно эффективно.

Как отмечает эксперт центра изучения современного Афганистана Андрей Серенко, обученные инструкторами США и НАТО афганские военные смогли достаточно эффективно действовать против отрядов исламистов, не давая талибам закрепляться на захваченных территориях. Начиная с 2008 года силы НАТО помогли подготовить более 350 тыс. человек для армии и полиции Афганистана.

Однако в альянсе не скрывают, что дальнейшее развитие ситуации в Афганистане будет зависеть от того, останется ли в этой стране американский контингент. «Афганистан — это пока незаконченное дело», — охарактеризовал ситуацию в стране посол США при НАТО Дуглас Лют в беседе с журналистами.

США собираются оставить в стране 5,5 тыс. солдат и офицеров вплоть до 2017 года. Об этом объявит президент США Барак Обама на саммите в Варшаве в июле этого года. В настоящее время общее число военных миссии НАТО в Афганистане составляет более 12 тыс.

Миссия в Ираке

НАТО также собирается отправить миссию специалистов в Ирак для изучения возможностей тренировки местных военных для противостояния той же угрозе ИГ. Для Ирака эта угроза гораздо более серьезная, чем для Афганистана. Боевики ИГ контролируют сирийские и иракские приграничные районы, создав прочную инфраструктуру между ними. О скорой отправке в Ирак миссии специалистов сообщил генсек альянса Йенс Столтенберг по завершении первого дня встречи глав МИД стран альянса, которая прошла в Брюсселе на прошлой неделе. Первые тренировки иракских военных из сил безопасности начались в апреле, и в ближайшие полгода НАТО должно подготовить 350 военных.

Просьба прислать натовских военных для обучения иракских солдат исходит от премьер-министра страны Хайдера аль-Абади. В НАТО объясняют, что с иракским правительством у альянса давно налажены военные связи. 23 мая аль-Абади объявил о начале широкомасштабного наступления на Эль-Фаллуджу, который сейчас считается одним из главных городов под контролем ИГ.

Генсек НАТО Столтенбег дал понять, что участие НАТО в укреплении безопасности Ирака для стран альянса — это возможность обезопасить себя от угроз в регионе: «Помогая нашим партнерам укреплять свои силы и обеспечивать безопасность своих стран, мы укрепляем безопасность и собственных государств». «ИГ держит захваченные территории, которые должны быть у него отобраны. Мы должны понять, как мы можем помочь», — обрисовал на встрече с журналистами задачу НАТО в Ираке один из чиновников альянса.

Правда, о планах тренировки иракских солдат непосредственно на территории Ирака натовские военные говорят осторожно. Это трудная задача. Несмотря на затраченные силы и средства, с ней не смогли справиться американцы.

После вторжения в эту страну в 2003 году и свержения диктатора Саддама Хуссейна США потратили огромные средства на тренировку иракских военных. На создание боеспособных сил ушло около $25 млрд, однако США смогли подготовить лишь около 12 тыс. солдат и офицеров из 250 тыс. иракского контингента.

Пока неясно, смогут ли изменить ситуацию инструкторы НАТО, однако положительный фактор в их возможном присутствии все-таки есть. Специалисты из европейских стран могут быть восприняты более положительно, чем военные из США, к которым многие иракцы относятся враждебно после многих лет войны.

Собственно в сирийской операции НАТО как организация не участвует, хотя там «в личном качестве» присутствуют некоторые страны — члены альянса: Великобритания, США, Франция, а также несколько других государств, которые предоставляют различную техническую помощь.

В НАТО подчеркивают, что операция в Сирии никогда не была операцией альянса, однако на прошлой неделе обсуждалась возможность предоставления коалиции в Сирии разведывательных самолетов AWACS. Эти самолеты — единственное военное оборудование, которым обладает НАТО. Вопреки распространенному убеждению, у этой организации практически нет своего вооружения. Его предоставляют в распоряжение НАТО страны — члены альянса в рамках каждой кампании.

Вменяемый противник

Кроме Ирака и Афганистана другой ближневосточной страной, ситуация в которой беспокоит альянс, является Ливия, где тоже присутствуют боевики-исламисты. Столтенберг уверяет, что альянс не собирается воевать в Ливии, однако также собирается оказывать военную и политическую поддержку недавно сформированному в этой стране правительству. «Мы будем действовать, если будет просьба от правительства страны», — сказал генсек НАТО. Пока с инициативой послать военных выступили в индивидуальном порядке Италия и Великобритания. США дали понять, что если и присоединятся к новой кампании в Ливии, то точно не на правах лидера. В мае появились первые данные о боях европейских военнослужащих с ливийскими отрядами ИГ.

По иронии судьбы, альянс несет прямую ответственность за происходящее в Ливии: в результате военной операции в этой стране в 2011 году был свергнут диктатор Каддафи, однако вакуум власти породил хаос и гражданскую войну. Последствиями этого хаоса стало усиление позиций ИГ в этой стране. На фоне сирийского конфликта все больше боевиков из этой организации предпочитают перейти западную границу и укрепиться в Ливии, где нет российских бомбардировок, а НАТО пока только разворачивает антитеррористическую миссию.

Кроме того, увеличивается и волна миграции из Ливии в Европу. По данным миграционных служб, к берегам Италии прибывает все больше нелегалов. С последствиями миграционного кризиса приходится сегодня бороться тому же НАТО, которое фактически играет роль «политического МЧС».

Корабли альянса сегодня патрулируют Эгейское море, где пытаются остановить перевозчиков, которые транспортируют нелегальных мигрантов в Европу. Со стороны Сирии поток приостановлен. Совместные усилия ЕС и Турции в этой области увенчались успехом. По данным комиссара ООН по делам беженцев, число нелегальных попыток прорваться в Европу по этому маршруту упало в апреле на 90% по сравнению с мартом. В ближайшее время свой корабль для участия в патрулировании НАТО обещали прислать США, однако что это будет за тип судна, пока неизвестно.

Участие натовских стран в стабилизации Ближнего Востока представляет собой «смешанную картину», отмечает аналитик вашингтонской группы Gulf state Analytics Теодор Карасик. «С одной стороны, НАТО дает Ближнему Востоку модель развития региональной безопасности. С другой — ближневосточная политика превращается в самоцель для альянса, — считает собеседник «Газеты.Ru». — Если опираться на первую идею, тогда в этом может быть здоровое начало. Вторая же концепция вряд ли приведет к хорошему результату».

Офицеры и гражданские союзники НАТО в кулуарах подчеркивают, что ситуация в Афганистане и на Ближнем Востоке беспокоит их гораздо больше вызовов со стороны России.

Россия хотя и видится нарушителем спокойствия на Западе, но этот нарушитель — предсказуемый и «вменяемый» противник в отличие от исламистов. «Это совершенно две разные угрозы», — заявила «Газете.Ru» одна из сотрудниц в штаб-квартире альянса.

В российских дипломатических кругах отмечают, что именно Ближний Восток и Афганистан могут быть полем для сотрудничества. «Именно в борьбе с терроризмом сотрудничество России и НАТО давало свои плоды», — отметил в интервью российским журналистам постпред России при НАТО Александр Грушко.

Россия «может играть конструктивную роль» на Ближнем Востоке, признается, в свою очередь, высокопоставленный чиновник альянса. Однако, как отметил в разговоре с корреспондентом «Газеты.Ru» генсек НАТО Йенс Столтенберг, никакое практическое сотрудничество альянса с Россией не будет осуществляться до тех пор, пока не улажен конфликт на Украине.

Второй после Горбачева

Георгий Бовт о том, кем и с кем был бы сегодня академик Сахаров

Представляете, чтобы в нашей стране на улицах вдруг появились бы транспаранты с лозунгами «Идеи Андрея Сахарова живут и побеждают!». Или «Сахаров — вечно живой». На бред ведь похоже.

Это для затравки «юбилейной заметки». 21 мая академику Сахарову исполнилось бы 95 лет. Вопрос, показавшийся мне уместным в связи с данным юбилеем:

кем и с кем был бы сегодня этот великий диссидент-идеалист?

Нашлось бы ему место в современной общественной жизни? Что бы он сказал про выборы 1996 года, про залоговые аукционы, войну (обе) в Чечне? Наконец, про «Крымнаш». Как пытались бы использовать его Касьянов, Навальный, Явлинский, поливал бы его словесными помоями Жириновский, пытался бы перетащить к себе ОНФ и т.д.? Как вообще относилась бы к нему нынешняя «оппозиция»? То, во что трансформировалось советское диссидентство.

Пользовалось бы слово Сахарова авторитетом для властей? Или только для CNN. Брали бы у него интервью телеканалы и какие? Сняли бы про него предъюбилейный добрый фильм или сделали бы фигурантом сериала «Анатомия предательства»? Облили бы зеленкой или травили бы ряжеными «казаками»? А может, он бы осознал важность «малых дел», попал бы под очарование Самого (он ведь умеет расположить к себе людей), занялся благотворительностью по части орфанных заболеваний, в чем получал бы благосклонную поддержку властей.

Сахарова можно назвать великим, но и наивным идеалистом. Утопистом. А можно на русский лад — юродивым.

Такие люди доносили «правду-матку» царям. Им было высочайше дозволено то, за что других поднимали на дыбу или заливали в глотку расплавленный свинец.

В дни юбилея произносят много высокопарных фраз: как, мол, нам не хватает этого великого человека. При этом, мол, юбиляр остается «непререкаемым моральным авторитетом». Вот был бы он с нами… И? И стал бы лишним человеком.

Андрей Сахаров говорил, что дело интеллигенции — выработка идеала и следование идеалу. Тут по нашим временам что ни слово, то «ругательство».

Начиная от заброшенного «интеллигент» (в обыденной жизни употребляется разве что с определением «вшивый») до непонятного (в чем цимес, брат?) и кажущегося фальшивым «идеала». Поместить Сахарова в нашу жизнь — все равно что представить себе «калужского мечтателя» Циолковского сотрудником нынешней Академии наук под водительством ФАНО и его главного эффективного менеджера Михаила Котюкова.

В нобелевской лекции по случаю присуждения ему Премии мира в 1975 году (из СССР на вручение Сахарова не выпустили, лекцию зачитала в Осло его жена Елена Боннэр) академик писал: «Свобода убеждений наряду с другими гражданскими свободами является основой научно-технического прогресса и гарантией от использования его достижений во вред человечеству, тем самым основой экономического и социального прогресса, а также является политической гарантией возможности эффективной защиты социальных прав.

Таким образом я защищаю тезис о первичном, определяющем значении гражданских и политических прав в формировании судеб человечества... Свобода убеждений, наличие просвещенного общественного мнения, плюралистический характер системы образования, свобода печати и других средств информации… — эти условия жизненно необходимы не только во избежание злоупотреблений прогрессом, вольных и по неведению, но и для его поддержания…

Только в атмосфере интеллектуальной свободы возможна эффективная система образования и творческой преемственности поколений.

Наоборот, интеллектуальная несвобода, власть унылой бюрократии, конформизм, разрушая сначала гуманитарные области знания, литературу и искусство, неизбежно приводят затем к общему интеллектуальному упадку, бюрократизации и формализации всей системы образования, к упадку научных исследований, исчезновению атмосферы творческого поиска, к застою и распаду».

Лучше и теперь не скажешь. Но много ли было людей в Советском Союзе, готовых разделить эти взгляды? И много ли их теперь в России? Если они есть, то разве отражается их мнение на ходе общественных дискуссий, развитии политической системы, исходе выборов?

В таких случаях принято примирительно говорить, что такой человек «опередил свое время». Чтобы не пригвождать безжалостным приговором: он ошибся страной.

Движение диссидентов и правозащитников в СССР было, увы, движением общественных маргиналов. Слово «правозащитник» и теперь носит маргинальную коннотацию.

Общество узнавало о них в редких газетных публикациях, где этих людей поливали помоями в коллективных письмах. Их воззвания не тиражировали в листовках, лишь отдельные смелые столичные интеллигенты делились размноженной на ротапринте запрещенной литературой. Чтобы посудачить потом на кухне. Порой им тайно сочувствовали деятели науки и культуры. Так, академик Евгений Тамм, которого Сахаров называл учителем и с которым работал над водородной бомбой, хотел было подписать протестное письмо против ввода советских войск в Чехословакию в августе 1968-го. Но после оказанного на него давления он и ряд других известных людей сделать это отказались.

Зато другие авторитеты, включая писателя-гуманиста Чингиза Айтматова или автора пронзительных книг о войне Василя Быкова, подписывали коллективные письма против Сахарова и Солженицына.

Советская власть в начале 1970-х начала ставить этих двух великих несогласных в паре. Хотя их взгляды во многом расходились. Солженицын отказывался выступать в защиту гонимых диссидентов, а Сахаров включил длинный список их в свою нобелевскую лекцию. Не разделял Александр Исаевич и увлечения Андрея Дмитриевича идеями конвергенции капитализма и социализма и уже тем более «мирового правительства». Последняя идея была популярна среди физиков еще со времен Эйнштейна. Хотя во многих вещах, касавшихся критики брежневской, точнее, постхрущевской системы они были солидарны.

Кто «по достоинству» ценил Сахарова, так это советское руководство.

Как и Солженицына, Сахарова к концу 1960-х можно считать человеком, обласканным властью. Трижды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Сталинской премий, академик уже в 32 года. И Солженицын в пору хрущевской оттепели был в фаворе, его повесть «Бодался теленок с дубом» высоко оценил будущий «серый кардинал» и идеолог брежневского застоя Михаил Суслов.

В начале 1970-х в политбюро ЦК КПСС эти двое обсуждались чуть ли не ежемесячно. Причем Солженицына считали «врагом», а Сахарова, имевшего огромные заслуги перед наукой и ВПК, скорее, заблудшим человеком, попавшим под влияние своей второй, «еврейской жены» (для советских лидеров антисемитизм был частью мировоззрения) Елены Боннэр. За Сахарова заступался президент Академии наук Мстислав Келдыш, другие академики, которые были не в пример смелее нынешних. Говорят, глава КГБ Юрий Андропов просил, чтобы с ним поговорил лично председатель совмина Алексей Косыгин. Но встреча не состоялась.

После протеста, выразившегося в интервью иностранным журналистам, против ввода советских войск в Афганистан Сахарова лишили всех наград и выслали в Горький. Никаких протестов против его заточения, кроме как за границей, не было. Освободил его Горбачев. В качестве жеста доброй воли перед Западом. А не перед советским человеком, которому на Сахарова было наплевать.

Тем более что в ссылке, ожесточившись, несколько раз предпринимая голодовки, академик сделал ряд резких заявлений, поддержав, например, военное давление США на СССР.

16 декабря Горбачев позвонил Сахарову и сообщил о помиловании его и жены, которая тоже была осуждена на пять лет ссылки. «Возвращайтесь к патриотической работе», — сказал генсек. Когда через неделю Сахаров вернулся в Москву, встреча на Ярославском вокзале (разве там теперь есть памятная доска?) ничем не напоминала возвращение Ленина из эмиграции в революционный Петроград на вокзал Финляндский (там и сейчас стоит памятник этому событию).

Кучка правозащитников, несколько смелых академиков (за Сахарова лично поручился физик-ядерщик Юлий Харитон, большую роль в снятии с него ограничений по зарубежным поездкам сыграл Евгений Велихов), зато двести человек — иностранных корреспондентов.

Сахаров было включился в общественную работу в последние годы жизни. О нем узнала наконец страна. Осенью 1989 года, будучи народным депутатом и одним из лидеров оппозиционной Межрегиональной группы, он разработал проект Конституции, план переустройства СССР в Союз Советских Республик Европы и Азии. Передал проект Горбачеву за две недели до смерти. Опубликован он был лишь год спустя. Это была утопия, насыщенная идеями конвергенции, интернационализма, абстрактной демократии и, конечно, мирового правительства. Таким же утопичным, но по-своему был позже широко обнародованный проект реформы Союза Солженицына, основанный на принципах русского национализма: предлагалось создать вместо СССР Российский Союз в составе трех славянских народов — русских, украинцев и белорусов, включая и российское население Казахстана.

Звезда Сахарова вспыхнула на короткое время поздней перестройки, когда страна, затаив дыхание от собственной вольности, бросив работу, смотрела прямые трансляции со съезда народных депутатов.

Сахаров, резко выступая против продолжения афганской войны, выстаивал на трибуне под выкрики и шиканье «агрессивно-послушного большинства» в зале. Но с настроениями общества идея покончить с «тайной войной» совпадала.

По итогам 1989 года Сахаров имел, по данным ВЦИОМа, рейтинг одобрения 58%, его назвала «мужчиной года» четверть советских граждан, он был вторым после Горбачева (45%).

Смог бы такой человек возглавить демократическую оппозицию вместо Ельцина? На короткое время — возможно. Однако затем верх взяла бы прагматичная политика, в которой идеалист Сахаров был не силен. Тут даже куда более опытный в интригах Горбачев и то обломался.

Нынешняя так называемая оппозиция (впрочем, как и представители политического мейнстрима) вряд ли вообще поняли бы, о чем сахаровские гуманистические мысли. Представить его среди навальных, касьяновых и прочих — невозможно.

Оппозиция не способна подняться над межличностными дрязгами, на что были способны Сахаров, Солженицын, другие диссиденты.

Ради общих целей и во имя идеалов, которые у них, хотя и наивные, были. Нынешние «несогласные», включая «оппозиционные СМИ», разбиты на непримиримые клаки. Тут защищают только «своих». Не по принципу принадлежности к схожим общественным взглядам, а по принципу вхожести в одну тусовку.

«Репрессии» со стороны властей против нее вызывают пафосное (в рамках соцсетей) возмущение. Аналогичные действия против классово родственных, но чужих игнорируются. «Истинные демократы» и «борцы с режимом» — это только свои, других оппонентов власти либо нет в природе, либо они заклеймены как «прокремлевские подпевалы».

Разумеется, гонорары от «чужих», если вдруг случаются, меняют политические взгляды в один миг.

Бывшие «приспешники режима» становятся достопочтенными работодателями, а кусать руку дающего вроде как западло.

Убогая мышиная возня.

Сахаров бы побрезговал быть с такими людьми на одном политическом поле. Да и они его, скорее всего, затравили бы, опутав интригами и разводками. Так что по-своему хорошо, что он всего этого не увидел.

Россия > Образование, наука. Внешэкономсвязи, политика > gazeta.ru, 21 мая 2016 > № 1761422 Георгий Бовт

Россия и НАТО в формате 3D

Сложно представить, что на саммите НАТО в Варшаве, который состоится 8–9 июля 2016г., будут приняты решения вне контекста взаимоотношений с Россией, особенно с учетом решений прошлой встречи в Уэльсе и практических мероприятий НАТО, направленных на их выполнение.

В интервью «Радио Польша» генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг заявил, что предстоящий саммит станет «переломным». Руководство Североатлантического альянса намерено укреплять присутствие в восточной части Европы и дать «ясный сигнал» России, что нападение на одну из стран альянса будет расценено как атака на весь блок НАТО. Фактически НАТО намерена окончательно укрепиться на территории Восточной Европы.

Сдерживание, оборона и диалог

19 мая 2016 г. в Брюсселе состоялся Совет глав МИД стран НАТО, который имел вполне определенную задачу — подготовить политическую платформу для проведения будущего саммита НАТО в Варшаве. В частности, эта общая политическая платформа должна служить базой для выработки впоследствии соответствующих решений и предложений военными руководителями Североатлантического альянса.

На министерской встрече были подняты нескольких важных тем. Первая — это решение вопроса об усилении военного присутствия НАТО на восточных рубежах блока в ответ, как говорится в НАТО, на озабоченность ряда стран-членов альянса в связи с возросшей военной угрозой и рисками, исходящими с российского направления. Вторая — это более широкое военное и оперативное присутствие НАТО в различных регионах, прежде всего в Афганистане. Было принято важное решение о продлении операции Resolute Support после 2016 г. и о связанных с этим мерах по взаимодействию и развитию сотрудничества с афганским правительством, в том числе и по линии укрепления национальных сил безопасности Афганистана. Речь шла и о других географических зонах действий НАТО, в частности, об Ираке, Сирии и Ливии.

На встрече Й. Столтенберг выдвинул так называемую 2D формулу (от Defense & Dialogue) — «оборона и диалог», обозначив тем самым эти две опорные линии в отношениях с Россией. Затем в своих комментариях генеральный секретарь НАТО добавил и третье D — Deterrence, т.е. «сдерживание». Формула «Сдерживание, оборона и диалог» демонстрирует, что НАТО не может идти лишь по пути укрепления оборонного потенциала на Востоке, не учитывая позицию и возможные реакции с российской стороны. Для этого и необходим диалог с Россией.

Стоит отметить, что формула «Оборона и диалог» в политике НАТО обозначается не впервые, поскольку еще в докладе министра иностранных дел Бельгии Пьера Армеля 1966 г. был сделан акцент на том, что недостаточно только обеспечивать коллективную оборону государств-членов Североатлантическим альянса — необходимо развивать систему диалога и сотрудничества с Восточным блоком. Сегодня эта формула воспроизводится практически, что свидетельствует об уровне напряженности ситуации. Эволюция взаимоотношений России-НАТО в сторону взаимного сдерживания чревата серьезными последствиями вплоть до военно-политической эскалации.

Говоря о сотрудничестве и взаимодействии, важно понимать, о чем России и НАТО необходимо вести диалог. С точки зрения НАТО, стороны должны продолжать диалог относительно всего комплекса проблем, связанных с украинским кризисом. Руководство Североатлантического альянса не раз указывало на то, что кризис между Россией и НАТО связан с политикой России в отношении Украины. Изначально важным направлением взаимодействия и диалога стала тема снижения взаимных военных рисков (risk reduction), поскольку при военно-политической напряженности, увеличившейся в отношениях России и НАТО, с одной стороны и эрозии современного режима контроля над вооружениями в Европе с другой, военная опасность в Европе объективно возрастает. В данном случае нельзя исключать военные инциденты с непредсказуемыми последствиями. Поэтому в НАТО заявляют, что необходимо говорить о транспарентности.

Й. Столтенберг подчеркивает, что решения министерской сессии Совета НАТО не должны стать неожиданностью для российской стороны, поскольку СРН позволил продемонстрировать России, что все действия в Североатлантическом альянсе предпринимаются в контексте транспарентности. НАТО в свою очередь ожидает от Москвы шагов в направлении повышения российской транспарентности. Насколько Россия готова в нынешних условиях обсуждать с НАТО национальные меры по повышению своей обороноспособности и безопасности — серьезный вопрос для российской стороны.

НАТО укрепляет рубежи

Важным итогом встречи глав МИД НАТО 19 мая стало подписание протокола о присоединении Черногории к альянсу. С этого момента Черногория может участвовать во всех мероприятиях НАТО, в том числе и в министерских встречах, в качестве наблюдателя. В политическом плане это означает то, что решение НАТО о принятии в будущем Черногории в Североатлантический альянс выполняется по графику. НАТО может отрапортовать о том, что политика открытых дверей блока осуществляется достаточно эффективно и последовательно, и НАТО открыта для других стран, желающих присоединиться к альянсу.

Значительная часть населения Черногории выступает категорически против вступления страны в НАТО, несмотря на то, что протокол уже подписан. Существует опасность, связанная с нарастанием внутриполитической напряженности внутри Черногории, особенно в преддверии смены политического руководства страны, и демонстрацией в Черногории антинатовской линии на Балканах. С одной стороны, НАТО подчеркивает эффективность своей политики открытых дверей и, принимая Черногорию, дает очень серьезный сигнал другим балканским государствам. С другой, это может обернуться тем, что как в Черногории, так и в других балканских государствах будут усиливаться антинатовские настроения. В этом отношении речь пойдет о перспективах политики НАТО в регионе, о будущем политики открытых дверей и о том, насколько страны-кандидаты оказываются «партнероспособными».

Инцидент со сбитым Турцией российским самолетом стал серьезной внутренней проблемой для НАТО. Перед руководством альянса возник вопрос о том, насколько та или иная страна-участница является ответственным партнером в рамках согласованной внутренней политики НАТО. Если новый член будет служить слабым звеном, то НАТО придется оплачивать эту «слабость» ухудшением политического имиджа и осложнением в сфере более широкой политической повестки. Это пока не афишируемый, но достаточно заметный вызов для политиков внутри альянса.

Как и прежде, вопрос Украины стоит остро. Несмотря на то, что Украина отменила закон о безблоковом статусе и закрепила положение об укреплении партнерства с НАТО с целью последующего членства, Москва подчеркивает неприемлемость такого развития событий не только для России, но и для европейской безопасности в целом. Традиционные оговорки НАТО, связанные с тем, что каждая страна вправе принимать решение о принадлежности к тому или иному блоку, уже не работают. Позиция России звучит ясно: мы не хотим обсуждать свободу действий украинского руководства, в центре нашего внимания — проблемы европейской безопасности, связанные с потенциально негативным для российской и европейской безопасности развитием событий. Вопрос заключается в том, насколько НАТО будет готова обсуждать эту проблематику в контексте политики открытых дверей. Тем не менее перед министерской сессией достаточно громко звучали призывы дать ясные сигналы Украине и Грузии о перспективах их потенциального членства в альянсе. Получит ли эта линия продолжение в политических документах варшавского саммита — станет важным сигналом для России.

Наиболее заметным событием встречи Совета министров НАТО стало участие в ней Финляндии и Швеции. В этом контексте стоит говорить о продолжении линии НАТО на всестороннее укрепление партнерства в сфере политики безопасности, согласования политических приоритетов и повестки между Североатлантическим альянсом и Финляндией и Швецией. Кроме того, речь идет о наращивании совместных военных возможностей на основе развивающегося партнерства по линии увеличения взаимозаменяемости и «дополняемости» (interoperability) и совмещении программ учебной и боевой подготовки. В частности, проводятся совместные учения между НАТО и северными странами. 25 мая 2016 г. стало известно, что парламент Швеции ратифицировал «Соглашение о поддержке войск в стране пребывания», которое дает право альянсу перебрасывать Силы быстрого реагирования НАТО на территорию королевства.

Россия, безусловно, видит в этом потенциальный вызов своей безопасности. Если события будут развиваться в этом направлении, то они потребуют соответствующего внимания со стороны Москвы, особенно в контексте развернувшейся дискуссии о возможном изменении в будущем нейтрального статуса Швеции и Финляндии. Кроме того, в НАТО говорят о том, что Швеция и Финляндия должны вносить больший вклад в оборону северных рубежей, поскольку имеют непосредственные связи с балтийским регионом. Этот факт вызывает серьезную обеспокоенность в Кремле, поскольку польско-балтийская линия в альянсе — наиболее активная с точки зрения переконфигурации присутствия НАТО на восточных рубежах.

Зачем нужна встреча России и НАТО перед саммитом в Варшаве?

20 апреля 2016 г. свою работу возобновил Совет Россия-НАТО (СРН). Й. Столтенберг заявил, что такой политический диалог необходим и полезен, и заседание СРН было достаточно результативным, так как стороны не просто обменивались монологами, а пытались слушать друг друга. По итогам министерской встречи 19 мая 2016 г. Й. Столтенберг сказал, что в НАТО достигнуто общее понимание о том, что работу Совета Россия-НАТО нужно продолжать. Более того, была обозначена необходимость проведения следующей сессии СРН 8-9 июня 2016 г. непосредственно в преддверии саммита в Варшаве.

На данный момент возможность проведения очередного заседания Совета Россия-НАТО обсуждается. Проблема заключается в необходимости согласования повестки дня. Многое будет зависеть от российской оценки того, насколько далеко готова зайти НАТО в Варшаве с точки зрения принятия решений о дальнейшем наращивании сил и средств на линии передового базирования, передового присутствия и укрепления сил повышенной боеготовности.

Серьезный вопрос для НАТО — требование ряда стран, особенно Польши, о том, что необходимо создавать постоянные базы НАТО на территории восточных стран — членов альянса. Согласно «Основополагающему акту Россия-НАТО», подобное постоянное присутствие исключено, и если бы вдруг НАТО пошла по этому пути, с российской точки зрения это размывало бы договорно-правовые основы взаимоотношений с альянсом и, следовательно, возможность продолжения работы СРН. Руководство НАТО это понимает, и подобные варианты сейчас вряд ли рассматриваются как перспектива ближайшего времени. Речь идет о расширении военного присутствия на Востоке до нескольких батальонов, возможно, с использованием многонациональных вооруженных сил государств-членов НАТО, но это присутствие, вероятно, будет осуществляться на ротационной, а не на постоянной основе.

Россия, отвечая на запрос НАТО о проведении СРН, должна получить бо?льшую ясность относительно того, какие решения будут приняты на июльском саммите в Варшаве. В противном случае проведение Совета Россия-НАТО перед варшавским саммитом может позволить НАТО несколько легитимизировать, «закамуфлировать» свои действия, направленные против интересов безопасности России. Такой диалог, призванный обеспечить для НАТО более благоприятную внешнюю среду для реализации подобного рода решений, для России неприемлем. Однако согласие российской стороны на проведение этой встречи будет означать и то, что Россия должна получить какую-то ясность как минимум относительно будущих действий и политики Североатлантического альянса.

Дмитрий Данилов

К.э.н., зав. отделом европейской безопасности Института Европы РАН, эксперт РСМД

Кыргызстан заявил о «замораживании» своего участия в деятельности международного фонда спасения Арала (МФСА) и его органов, сообщила пресс-служба министерства иностранных дел КР.

По данным МИД, 18 мая в Брюсселе прошло 3-е заседание диалога высокого уровня ЕС-ЦА, а также Афганистана по политике и вопросам безопасности. Встреча прошла на уровне заместителей министров иностранных дел стран центральноазиатского региона. Кыргызскую делегацию возглавила первый заместитель министра иностранных дел КР Динара Кемелова. Европейскую сторону представляла заместитель генерального секретаря Европейской службы внешних связей Хельга Шмид.

«В контексте регионального сотрудничества, Д.Кемелова обратила внимание присутствующих на проблемы водно-энергетического сотрудничества в ЦА, в частности, на деятельность международного фонда спасения Арала, который не учитывает гидроэнергетические аспекты водопользования и потребности отдельных государств ЦА. Неоднократно предлагаемые кыргызской стороной реформы МФСА не были реализованы. В этой связи, Кыргызстаном принято решение о «замораживании» своего участия в деятельности МФСА и его органов», - говорится в сообщении на сайте МИДа в пятницу.

Кыргызская сторона также отметила, что без проведения полноформатной реформы МФСА, Кыргызстан не видит перспектив в возобновлении своего участия в его деятельности.

Кроме этого, Д.Кемелова затронула вопросы по продвижению проектов в области образования, рекультивации и решения проблем урановых хвостохранилищ, энергетических проектов, включая «СASA -1000».

Вместе с тем, в рамках диалога по политике и вопросам безопасности состоялась встреча Д.Кемеловой с заместителем генерального секретаря Европейской службы внешних связей Хельгой Шмид по продвижению проектов и программ двустороннего сотрудничества КР-ЕС.

18 мая 2016 года состоялась встреча чрезвычайного и полномочного посла Кыргызской Республики в Афганистане Авазбека Абдуразакова с министром труда, социальных вопросов, шахидов и инвалидов ИРА, госпожой Насрин Урьяхель. Об этом сообщает пресс-служба МИД КР в пятницу.

В ходе встречи стороны рассмотрели ряд актуальных вопросов двустороннего сотрудничества в сфере оказания помощи афганским инвалидам и пенсионерам. В частности, Н. Урьяхель выразила заинтересованность в привлечении врачей-психологов из Кыргызстана, обмене опытом в сфере решения проблем детей-сирот и привлечения средств для обустройства детских домов, а также санаториев для инвалидов.

Также Н. Урьяхель выразила заинтересованность посетить с визитом Кыргызстан, и в целях дальнейшего развития двусторонних отношений подписать меморандум о сотрудничестве с соответствующим министерством или ведомством КР.

Со своей стороны, А. Абдуразаков информировал министра о приоритетных секторах экономики и направлениях социально-экономического развития Кыргызской Республики, предпринимаемых правительством КР мерах по обеспечению продовольственной безопасности страны, о большом туристическом потенциале Кыргызстана, а также предстоящих Вторых Всемирных играх кочевников, проведение которых запланировано на сентябрь 2016 года на побережье озера Иссык-Куль.

Посол Кыргызстана заверил афганскую сторону о том, что Кыргызская Республика, как и все страны региона, заинтересована в скорейшем установлении мира и стабильности в Афганистане, и со своей стороны, будет оказывать посильную помощь дружественной стране.

Ашраф Гани посетит Иран

Президент Афганистана Мохаммад Ашраф Гани намерен посетить Иран в ближайшее время с целью подписать трехстороннее соглашение с Ираном и Индией о транзитных проектов развития в порту Чабахар.

Согласно анонимному источнику в посольстве Ирана в Кабуле, дата визита пока не установлена, но, скорее всего, она пройдет одновременно с визитом индийского премьера Нарендра Моди в Иран на следующей неделе.

Этот визит афганского президента в Иран станет вторым в течение последних 20 месяцев после того, как он пришел к власти, сообщает Iran.ru.

Петушок пропел давно

Александр Проханов

Американцы разместили в Румынии свою первую установку для запуска антиракет, вплотную приступив к развёртыванию системы ПРО в Европе. Им нельзя отказать в последовательности, они держат все свои обещания, и можно не сомневаться, что эта противоракетная техника будет развёрнута по всей западной границе России.

Общественность Европы и России дискутирует на тему, против кого направлена эта система: против Ирана, который свернул свою ядерную программу, или против Северной Кореи, чьи ракеты едва ли могут достигнуть Брюсселя и Парижа?

Американцы утверждают, что система ПРО не направлена против России. хотя совершенно очевидно, что это антироссийская акция, которая ломает паритет и приводит к новой гонке вооружений. Это давно понятно военным, генштабистам — как американским, так и российским. И российский ответ на эти нарастающие угрозы последует несомненно. И хотя у нас в последнее время не принято называть вещи своими именами, и наши оборонные усилия, развёртывание новых систем вооружения не называют гонкой вооружений, однако в лабораториях создаются и испытываются новые образцы ядерных зарядов, испытаны ракеты, летающие на гиперзвуковых скоростях, способные прорваться сквозь любые ПРО, рассматриваются экзотические способы противодействия американской угрозе — такие, как размещение на дне Атлантического или Тихого океанов вблизи американских берегов дремлющих ядерных зарядов.

Конечно, американские антиракеты — это реальная и несомненная угроза для России. Однако вспомним, как разрушался Советский Союз. Без единой ракеты. Все они оставались в шахтах, на своих мобильных установках. Летели другие истребляющие силы. Советский Союз был разрушен в результате холодной войны. Была создана методика, использующая гуманитарные технологии, с помощью которых разрушается враждебный субъект. И начавшаяся сегодня гонка вооружений сопровождается возобновлением холодной войны. Однако раздаются голоса, утверждающие, что никакой холодной войны нет. Но Обама несколько раз заявил о том, что Россия является главным злом современного мира. А разве это не повторение рейгановского заявления о том, что СССР — это империя зла и потому, как тотальное зло, подлежит тотальному же уничтожению?

Сгусток воздействий, направленный сегодня на Россию, гораздо более сильный и изощрённый, чем тот, что разрушил Советский Союз. И опасность разрушения России сегодня не меньшая, а может, и большая, чем была в конце восьмидесятых годов. Этот сгусток стремится истребить в сознании российского гражданина положительное представление о Родине, её истории, её суверенном пути, её исторических деятелях, элитах, о её вождях. И как только в сознании российского человека положительный образ Родины будет заменён образом отрицательным, он отшатнётся от страны, от своей истории. И страна рухнет.

Поэтому сегодня, наряду с военными лабораториями, где учёные, инженеры разрабатывают новые системы ракет и ядерных зарядов, необходимо создание современно оснащённых лабораторий по изготовлению интеллектуального оружия. Оружия, способного отражать интеллектуальные удары противника. К числу таких лабораторий относится Изборский клуб, собравший в свои ряды патриотических интеллектуалов разных направлений. Экономисты, политики, политологи, социальные психологи, художники, религиозные деятели, специалисты по архетипам, по теории хаоса, по теории образов… Все эти учёные, представители интеллектуального сообщества мобилизовались, направив свои усилия для отражения вражеских поползновений, для нанесения встречных ударов по стратегическому противнику.

В России либеральная среда внедряет пацифистские воззрения, согласно которым сегодня нашей стране ничего не угрожает. И все наши военные усилия, реконструкция военных заводов, испытание новых систем вооружения, наши представления об оборонной истории страны кажутся этой среде напыщенными и преувеличенными. Якобы, Россия с 1991 года больше не находится во враждебном окружении, и над ней не висят ракетно-ядерные зонтики врагов.

Однако это не так. Исследуя угрозы, приближающиеся к России, можно вспомнить пушкинскую "Сказку о золотом петушке". Вещая птица на шпиле дворца хлопала крыльями и кукарекала каждый раз, когда возникала очередная рать с запада, востока, севера или юга. То же самое происходит и теперь.

Север является для России источником огромных угроз. Именно с севера полетят на Россию американские Б-52, оснащённые тысячами крылатых ракет с ядерным оружием. А Северный Ледовитый океан сегодня является ареной соперничества атомных подводных лодок, среди которых — американские ПЛАРБы, оснащённые ракетами, способными уничтожать цели в западной части России.

Тотальная угроза надвигается на Россию с юга. ИГИЛ с его развёрнутой террористической сетью, с его дремлющими, заложенными в русские города и селения террористическими структурами является той опасностью, которая побудила Россию на участие её Воздушно-космических сил в операции в Сирии по разгрому ИГИЛ.

Недавно я был в Таджикистане, где разведчики ОДКБ проводили учения по ликвидации прорвавшихся из Афганистана банд террористов, желающих превратить Таджикистан в нынешнее подобие Сирии и Ливии, когда миллионы беженцев хлынут от войны и террора и наводнят Таджикистан, соседние республики, а также Россию.

Огромная угроза надвигается на нас с Запада. НАТО постоянно с методической точностью развёртывает вокруг России всё новые и новые базы, наращивает всё новые и новые военные контингенты, проводит всё новые и новые манёвры.

Северный Кавказ является объектом террористических ударов. Крымские татары находятся под прицелом турецких спецслужб. Россия окружена этим кольцом, и наш ответ на приближающиеся угрозы должен включать в себя не только альтернативные военные меры, но и духовную мобилизацию. Необходимо возвращение в наше сознание оборонных представлений. Оборонное сознание должно вернуться к современному российскому гражданину, потеснить тягу к развлечениям, страсть к гедонизму, потреблению и к легкомысленному прожиганию жизни.

В последнее время, в результате возникающих как извне, так и изнутри угроз, российская государственность принимает одну за другой ряд оборонных мер. К ним можно отнести развёртывание трёх новых дивизий, о чём говорил министр обороны Сергей Шойгу. Создание Росгвардии. Предложения главы Следственного комитета Александра Бастрыкина о более жёсткой цензуре в интернете как источнике деструктивных информационных потоков.

Под воздействием этих, казалось бы, не столь существенных изменений меняется сам тип нашего общества. Одним из таких изменений является наращивание в российском обществе патриотических настроений, инициатив, патриотических организаций. Таких, как Изборский клуб..

Главным объектом интеллектуального удара наших внешних и внутренних врагов является философия Победы, религия Победы, которая в последние годы сложилась в главную идеологему России. Именно в ней, в Победе, сосредоточены гигантские ресурсы нашей исторической неколебимости, исторической стойкости, примеры нашего поведения в самые грозные и трудные периоды нашего исторического стояния. Религия Победы является нашей главной ценностью, с помощью которой мы укрепим нашу оборону, создав для внешних и внутренних врагов непреодолимые преграды. Философия и религия Победы — мощный инструмент России, которым она воздействует на весь остальной изнурённый, ищущий новых норм существования мир. Ибо религия Победы есть выражение божественной справедливости, которой чает мир.

Общество, которое постоянно меняется, обретая новые черты, приближается к неизбежному вменённому ему рывку, направленному на модернизацию всей нашей экономической, политической и духовной жизни.

США. Евросоюз. Россия > Армия, полиция > zavtra.ru, 19 мая 2016 > № 1763607 Александр Проханов

Абу Сайяф – самая воинствующая терорганизация Филиппин

Наталия Рогожина

В конце апреля мир облетело известие о казне боевиками филиппинской террористической организации Абу Сайяф канадского гражданина, журналиста и бывшего служащего добывающей компании TVI Pacific, Inc. – Джона Ридсдела (John Ridsdel). Он вместе с ещё четырьмя отдыхавшими на туристическом курорте на острове Самаль был взят ими в плен 21 сентября 2015 г. ради получения выкупа, сумма которого была определена в 20 млн долл. за каждого заложника. 26 апреля его отрубленная голова, упакованная в пластиковый пакет, была обнаружена в центре города Холо, в провинции Сулу, где проживает мусульманское меньшинство Филиппин.

В заложниках у террористов все ещё остаются, по крайней мере, 22 человека из шести стран. Судя по тактике действий Абу Сайяф, их судьба напрямую зависит либо от их освобождения силами безопасности Филиппин (на поимку террористов мобилизованы 2 тыс. полицейских и солдат, оснащенных современным вооружением), либо от выплаты выкупа.

В условиях, когда филиппинское правительство занимает жесткую позицию не вступать ни в какие переговоры с террористами, которым по-прежнему удается скрываться в малодоступных местах, спасение заложников во многом зависит от финансовых возможностей их семей. Шанс выбраться из плена получает только тот заложник, кто оплачивает свою жизнь, в противном случае его ожидает участь Джона Ридсдела.

Несмотря на многодесятилетнюю борьбу филиппинского правительства с Абу Сайяф, та продолжает, несмотря на понесенные численные потери и гибель своих лидеров, представлять большую угрозу для безопасности страны. Это – первая вооруженная группировка, действующая на территории Филиппин, которая в 2015 г. была официально запрещена в стране. Но ещё ранее она была занесена ООН в список террористических организаций мира и запрещена в Австралии, Канаде, Объединенных Арабских Эмиратах, Великобритании и США. Она действует преимущественно на юге Филиппин, на острове Минданао и на архипелаге Холо, где проживает мусульманское меньшинство — народ моро, борющийся за свою независимость от центральной власти.

Страшная расправа с Джоном Ридсделом, учиненная Абу Сайяф, послужила катализатором роста международного внимания к этой самой малочисленной (200-400 человек), но самой воинствующей экстремистской организации, действующей на мусульманском юге Филиппин, которая ещё в 2014 г. присягнула на лояльность ДАИШ. По мнению Роммеля Банлоим (Rommel Banlaoi) — исполнительного директора филиппинского Института мира, насилия и исследований терроризма (Philippine Institute forPeace, Violence and Terrorism Research), казнь иностранца позволит Абу Сайяф повысить свой авторитет среди террористов, поскольку она наглядно показала, что обладает возможностями для применения насилия в том случае, если её требования не будут удовлетворены.

Создание в 1991 г. Абу Сайяф связано с именем Абдураджика Абубакара Джанджалани (Abdurajik Abubakar Janjalani), который после своего возвращения в 1980-х гг. из Афганистана, где он воевал на стороне моджахедов, решил сплотить вокруг себя радикально настроенных членов Национального освободительного фронта моро после его решения начать мирные переговоры с национальным правительством. Это в корне противоречило цели Абу Сайяф по созданию независимого исламского государства в провинциях Холо и Басилан, которую она пытается воплотить в жизнь, используя исключительно средства насилия и террора.

В настоящий момент после гибели своих главных лидеров в результате столкновения с филиппинской полицией и армейскими подразделениями Абу Сайяф раскололась на несколько небольших боевых группировок, не имеющих единого руководства и построенных по принципу семейно-родственных связей. В рамках провозглашенной цели по созданию независимого шариатского государства боевики этой организации осуществляют подрывную деятельность на юге Филиппин, которая включает в себя овладение территорией, проведение крупномасштабных террористических актов (взрыв парома в 2004 г., унесший жизнь 116 человек, считается самым крупным в мире терактом на море) и небольших взрывов, нападение на полицию и армейские подразделения, убийство представителей органов власти, захват заложников, главным образом из числа иностранцев и христиан. При этом Абу Сайяф не щадит даже своих собратьев по религии, если те, по её мнению, не разделяют её идеологию. Так, в июле 2014 г. её боевики убили 21 мусульманина, отмечавших окончание праздника рамадан, исключительно потому, что те выступали в поддержку мирного процесса на юге Филиппин.

В последние годы Абу Сайяф, оставаясь на словах верной джихаду, занялась преимущественно криминальным бизнесом — грабежами, похищением людей с целью выкупа, вымогательством, торговлей наркотиками, что делает ее сродни криминальным гангстерским структурам. С сентября 2014 г. боевики Абу Сайяф стали похищать людей с целью их выкупа «во имя ДАИШ».

Рост интереса к криминальному бизнесу со стороны Абу Сайяф, помимо извлечения личной материальной выгоды для боевиков, объясняется прекращением получения финансирования от международных террористических организаций, которые спонсировали ее еще с основания этой группировки, а в дальнейшем – и её деятельность. Речь в первую очередь идет о террористической организации Аль-Каида. Что касается ДАИШ, то пока никакой информации о его взаимодействии с Абу Сайяф не поступало. Но это не исключает его сильного идеологического влияния на филиппинских исламистов, вдохновленных идей создания в Юго-Восточной Азии исламского халифата с включением в него территорий Индонезии, Малайзии, Брунея, Сингапура, южных районов Филиппин и Таиланда. Эти их устремления разделяют и другие региональные экстремистские исламистские организации, с которыми она поддерживает тесные контакты. Боевики из индонезийских террористических организаций Джамаа Аншарут Таухид и Джемаа Исламия, также поклявшихся на верность ДАИШ, проходят военную подготовку в лагерях Абу Сайяф, где в свою очередь получают финансовые средства, логистическую и военную поддержку.

Власти Филиппин на протяжении последних 12 лет ведут целенаправленную борьбу с этой экстремистской организацией при поддержке специальных сил США, размещенных на юге Филиппин. Однако миссия США сводится исключительно к обучению филиппинских сил безопасности в соответствии с действующим законодательством Филиппин и международными договорами, согласно которым американские солдаты не имеют права непосредственно участвовать в военных операциях. Их осуществляют армейские и полицейские подразделения Филиппин, которые наносят удары по лагерям боевиков, проводят их зачистку, освобождают заложников. В силу того, что Абу Сайяф отрицает саму возможность переговоров с правительством и препятствует их проведению с другими сепаратистскими организациями, действующими на юге страны, власти Филиппин вынуждены использовать только насильственные методы борьбы с этой террористической группировкой в рамках реализации Плана по обеспечению внутренней безопасности и мира (2011–2016 гг.), что однако пока не дает ожидаемого результата.

Абу Сайяф по-прежнему представляет большую угрозу для безопасности страны и региона в целом. Неудивительно поэтому, что Индонезия, Малайзия и Филиппины в мае 2016 г. приняли знаковое решение о совместных действиях против морских пиратов, многие из которых входят в состав Абу Сайяф. Тем не менее эффективность антитеррористических действий стран региона напрямую зависит от их включения в глобальную борьбу с мировым терроризмом, прежде всего с ДАИШ. И если раньше их стратегическим партнером и союзником в этой борьбе выступали исключительно США, то сегодня они рассчитывают на сотрудничество с Россией в предотвращении самой возможности превращения региона во второй террористический фронт. То, что это намерение у них имеется и поддерживается Россией, было наглядно продемонстрировано в ходе прошедшей недавно встречи министров обороны стран АСЕАН и России в преддверии Саммита Россия–АСЕАН в мае этого года.

Черногория убегает в НАТО

НАТО принимает в свои ряды Черногорию и обсуждает отношения с Россией

Александр Братерский (Брюссель)

В Брюсселе открылась встреча глав МИД стран — членов НАТО. Одна из главных тем — как наладить отношения с Россией на фоне растущей напряженности. Впрочем, подписание протокола о вступлении Черногории в НАТО на саммите позитивным сигналом Москве точно не станет.

Встреча глав внешнеполитических ведомств в Брюсселе должна будет определить политическую повестку для саммита в Варшаве в начале июля. В польской столице саммит пройдет впервые. Здесь в мае 1955 года был подписан Варшавский договор, который юридически закрепил зону влияния СССР в Европе. Теперь на фоне нового периода напряженных отношений между НАТО и Россией перед Североатлантическим альянсом вновь возник вопрос: до какой степени он может себе позволить ухудшение отношений с Москвой?

На этой неделе в Польше начались учения сил немедленного реагирования в преддверии варшавского саммита. Всего в учениях, которые продлятся до конца мая, принимает участие 31 тыс. человек более чем из 20 стран — членов альянса. Около половины военнослужащих американские.

Создание подразделений немедленного реагирования НАТО стало реакцией на действия России в Крыму, которые, как считают в альянсе, нарушили международное право и стабильность в регионе.

Состояние диалога с Россией министры НАТО обсудят за ужином. Некогда партнерские отношения были заморожены после Крыма, однако в альянсе заявляют, что возможности для консультаций сохраняются.

Накануне встречи генсек НАТО Йенс Столтенберг заявил, что подход альянса к России будет «сочетанием сильной обороны, сдерживания и диалога».

Генералы сдерживания

Слово «сдерживание» относится к языку «холодной войны». Обострение противоречий во многом и подтолкнуло НАТО и Россию возобновить хотя бы ограниченный диалог.

В конце апреля прошла первая за два года встреча совета Россия — НАТО, в которой принял участие постпред РФ при альянсе Александр Грушко. 18 мая Столтенберг не исключил проведения еще одной подобной встречи в ближайшее время. Он отметил, что напряженные отношения между Россией и НАТО придают диалогу «беспрецедентную важность».

Как объяснил «Газете.Ru» представитель министра обороны США при НАТО Роберт Белл, в своих отношениях с Россией альянс придерживается итогового коммюнике «посткрымского» саммита в Уэллсе в 2014 году. «С одной стороны, документ дает ясно понять: действия России в Крыму фундаментально изменили ситуацию, поэтому лидеры 28 стран — членов альянса не могут вести дела с Москвой в прежнем формате. С другой стороны, союзники выразили надежду, что изменение российского поведения приведет к сотрудничеству», — заявил Белл.

О том, что Россия и НАТО могут продолжать работать вместе там, где их интересы совпадают, рассказал в среду на пресс-конференции в Брюсселе председатель военного комитета НАТО генерал Петр Павел. По его словам, главные направления — это Афганистан, Сирия и международный терроризм.

Впрочем, как рассказал Павел, ранее он связывался с главой Генштаба России генералом Сергеем Герасимовым с предложением о сотрудничестве. Тот не проявил заинтересованности в диалоге.

Новый главком сил НАТО в Европе Кертис Скапаротти на брюссельской пресс-конференции также старался говорить о России максимально дипломатично. По-видимому, альянс стремится задать новую тональность в диалоге с Москвой, особенно если вспомнить предшественника Скапаротти генерала Филипа Бридлава. Тот был известен своими жесткими эскападами в адрес России, что сделало его одним из центральных персонажей антинатовских сюжетов на центральных отечественных телеканалах.

Впрочем, быстро улучшить климат отношений, похоже, не получится. На этой неделе масла в огонь между Россией и НАТО подлил другой отставник альянса, бывший заместитель главкома ВС НАТО в Европе британский генерал Ричард Ширефф. Он опубликовал книгу под названием «Война с Россией в 2017 году». В ней изложен апокалиптический сценарий ядерного конфликта НАТО с Россией. Это произойдет в том случае, если ВС России вторгнутся на территорию прибалтийских стран, утверждает Ширефф. По словам автора, этот сценарий прорабатывался генералитетом НАТО, когда Ширефф входил в его состав.

Реакция российских политиков на книгу генерала-отставника была достаточно резкой. Глава комитета Госдумы по международным делам Алексей Пушков назвал автора безумцем.

Генерал Скапаротти комментировать книгу не стал, отметив лишь, что ее содержание является мнением автора. «Я не думаю, что можно говорить о каком-то конфликте», — заявил он.

Непредсказуемая Россия

По словам постпреда США при НАТО Дугласа Люта, западные страны более всего обеспокоены не тем, что Россия стремится отстаивать свои интересы, а тем, что ее решения непредсказуемы.

«Впрочем, мы имеем дело с Россией, которая есть, а не с той, которую мы хотели бы видеть», — рассказал дипломат.

Как отметил в беседе с «Газетой.Ru» высокопоставленный источник в НАТО, между Россией и альянсом существуют проблемы понимания понятия «оборонительных действий». Речь идет в том числе о последних инцидентах, связанных с маневрами, которые российские военные самолеты совершали в опасной близости от военных кораблей США и других объектов НАТО.

«Многие в России считают, что все нынешние действия ВС РФ подпадают под определение обороны», — сказал представитель альянса. Однако страны НАТО, по его словам, рассматривают эти действия совершенно по-другому. «Конкретные шаги показывают, что Россия не соблюдает международное право», — считает собеседник «Газеты.Ru».

В то же время представитель НАТО признал, что претензии России в принципе можно понять. «Россия чувствует себя зажатой в кольцо из-за ЕвроПРО и расширения НАТО», — добавил источник.

Упомянув о том, что у России появились новые современные возможности в сфере вооруженных сил, Дуглас Лют подчеркнул, что военные возможности стран НАТО «на порядок значительнее российских».

Видимо, поэтому Лют не видит необходимости пересматривать основополагающий акт Россия — НАТО от 1997 года, на котором по-прежнему строятся их отношения. Главным положением документа является обязательство НАТО не размещать значительное число войск возле российских границ. Для того чтобы не нарушать соглашение, силы НАТО в этих районах пребывают на условиях ротации.

Тем не менее основополагающий акт Россия — НАТО не стал препятствием для строительства на территории Польши базы, обслуживающей элементы американской системы ЕвроПРО под управлением НАТО. Первый камень был заложен на прошлой неделе.

«А иных друзей у России пока что нет»

Встреча глав МИД НАТО 19 мая также будет посвящена принятию в состав альянса Черногории. В церемонии подписания протокола о вступлении примет участие премьер-министр страны Мило Джуканович. По иронии судьбы, во время югославского периода, когда Черногория пребывала в составе одного государства с Сербией, Джуканович был преданным сторонником «злейшего врага» НАТО Слободана Милошевича, умершего в гаагской тюрьме в 2006 году.

После подписания протокола Черногория будет участвовать во встречах альянса — но пока на правах наблюдателя. Полноценное членство страна получит только тогда, когда его одобрят национальные парламенты всех 28 стран НАТО. Этот процесс может растянуться на месяцы или даже на годы.

Россия активно возражает против вступления Черногории в НАТО. В феврале этого года глава МИД России Сергей Лавров заявил, что это «искусственное решение» не сделает НАТО безопаснее. Москва неоднократно призывала Подгорицу провести референдум о вступлении альянс, поскольку, как утверждают отечественные власти, в черногорском обществе нет однозначного мнения по этому вопросу.

Формально поводов для беспокойства по поводу расширения НАТО за счет Черногории нет. Эта небольшая страна — излюбленное место туризма для россиян и не обладает серьезным военным потенциалом. Но все-таки «уход» черногорцев в НАТО крайне обиден для Кремля. Православная Черногория почти всегда считалась союзником России. По этому поводу даже можно вспомнить знаменитую фразу российского императора Александра III, однажды поднявшего такой тост: «Пью за здоровье моего единственного друга, короля Черногории, а иных друзей у России пока что нет».

Однако Москву беспокоит, что членство Черногории в НАТО может «дурно повлиять» на соседнюю Сербию, важного политического союзника России в Восточной Европе. Руководство Сербии в последнее время активно расширяет связи с альянсом.

В НАТО также не скрывают, что принятие в альянс Черногории посылает сигнал другим странам, размышляющим об интеграции с альянсом, однако о Сербии пока не говорят. «Это важный импульс для Македонии, а также Боснии и Герцеговины. Мы даем понять, что дверь открыта», — отметил Лют.

Дверь открыта, очевидно, и для Грузии, которая уже давно ведет с НАТО соответствующий диалог. Присоединение Грузии к альянсу не может не вызвать раздражение Москвы. Кроме того, это обострит противоречия вокруг Абхазии и Южной Осетии, а также приведет к большим политическим изменениям во всем регионе.

«В случае вступления Грузии в НАТО у Армении, которая сейчас является союзником России, тоже может появиться альтернатива. Это может изменить расклад сил», — рассказал «Газете.Ru» высокопоставленный источник во властных кругах одной из закавказских стран.

Меморандум о взаимопонимании подписан между правительством Туркменистана и руководством Исламского банка развития во время официального визита президента Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедова в Королевство Саудовская Аравия.

Представители ИБР и Государственного концерна «Туркменгаз» согласовали протокол об итогах работы оценочной комиссии по проекту газопровода ТАПИ. Подписанию этих важнейших документов предшествовали переговоры, которые провели представители Исламского банка развития и Саудовского фонда развития с членами руководящего комитета по проекту магистрального газопровода Туркменистан-Афганистан- Пакистан-Индия (ТАПИ). Они состоялись в офисе Государственного концерна «Туркменгаз» - лидера консорциума «Pipeline Company Limited» и были посвящены разработке и принятию инвестиционного соглашения по финансированию строительства магистрального газопровода на территории Туркменистана. На этих переговорах неоднократно подчеркивалась заинтересованность ведущих инвесторов Азиатского континента в реализации проекта, соединяющего крупнейшего поставщика энергоресурсов с испытывающими дефицит энергии странами.

Созданный в 1975 году, Исламский банк развития (ИБР) нацелен на продвижение социально-экономического развития в 56 странах-членах, предоставляет займы и гранты для финансирования деятельности в целях развития в странах-членах и в мусульманских сообществах в странах-не членах. Он также оказывает техническую помощь для наращивания потенциала и предоставляет стипендии для развития человеческого капитала.

Важной вехой проекта ТАПИ стало подписание инвестиционного соглашения с Азиатским банком развития, который с 2013 года выступает активным участником всех процессов в создании проектной компании, выборе лидера консорциума, разработке акционерного соглашения, и, наконец, подписании инвестиционного соглашения, в рамках которого акционеры ТАПИ вложат средства для финансирования следующей фазы разработки газопровода.

Участие Исламского банка развития и Саудовского фонда развития предполагается по трем основным направлениям: по линии торговли, в частности, обеспечению проекта трубной продукцией и газовым оборудованием, предоставлению кредитных средств по линии инвестирования - с перспективой для азиатских компаний включиться в освоение самого крупного газового месторождения Туркменистана - «Галкыныш».

Большая часть российских экспертов, наблюдателей и даже обычных граждан, у которых избирательная кампания США вызывает интерес не меньший, чем Олимпиада или чемпионат мира по футболу, в ходе нынешней президентской гонки симпатизируют Дональду Трампу. Это неудивительно.

Во-первых, Хиллари Клинтон — дама слишком неприятная во всех отношениях. Во-вторых, её негативное до отвращения отношение к России широко известно. В-третьих, Трамп — эпатажный парень, сражающийся с традиционной американской элитой. А кто же в этом мире любит традиционную американскую элиту? В общем, россияне безоговорочно отдают приз зрительских симпатий Дональду Трампу.

Следует признать, что Дональд Трамп может стать для Америки лучшим президентом, чем Хиллари Клинтон. По крайней мере, республиканец — это шанс. В то время как демократ — гарантированное ускоренное продолжение нынешнего увядания американской гегемонии.

Но россияне, симпатизирующие Трампу, надеются, что он будет лучшим американским президентом и для России. А вот это уже проблематично. Я бы и вовсе назвал такие надежды необоснованными и, если бы нам было позволено голосовать на американских выборах, осознанно отдал бы свой голос за экс-госсекретаря и супругу 42-го президента США.

Руководствуюсь я следующими соображениями.

Во-первых, исторически политика республиканцев всегда была более манёвренной и менее догматичной. Даже объявивший СССР "империей зла" Рейган быстро сообразил, какие преимущества даёт Вашингтону горбачёвская версия разрядки, и стал лучшим другом Советского Союза. Его преемник, республиканец Джордж Буш-старший, и вовсе активно агитировал против развала СССР. Он даже специально заехал в своё время в Киев, чтобы убедить стремящиеся к суверенитету украинские элиты, что в Союзе им будет слаще есть и мягче спать.

Сороковой и сорок первый президенты США не были альтруистами. Просто они мыслили менее прямолинейно, чем демократы, и знали, что прямой путь к цели не является самым коротким. В рамках теории непрямых действий они стремились задушить СССР в объятиях, и у них почти получилось. Причём распад Союза им был действительно не нужен. Они хотели его всего лишь обессилить и низвести до позиции младшего партнёра, таскающего каштаны из огня для американской гегемонии даже более эффективно, чем ЕС.

Это была красивая операция, которая должна была привести к чистой победе США с наименьшими затратами. Даже распад СССР усложнял её, но не опровергал — просто душить в объятиях необходимо было уже Россию.

Но потом пришли демократы в лице семейства Клинтон, и всё испортили. Они бросились столбить за собой с виду важные, но в реальности стратегически не имеющие никакого значения территории (в частности, в Югославии). Заодно и на постсоветском пространстве всё заметнее начала проводиться политика сдерживания России.

Москва насторожилась, первоначально лояльное к США общественное мнение в России диаметрально изменилось. Шанс был упущен, и США вступили в изматывающую гонку за сохранение собственной гегемонии, которая к настоящему времени растянула их боевые порядки и пожрала практически все свободные ресурсы, заодно позволив России сконцентрироваться, консолидироваться и перейти в контрнаступление.

Демократическая администрация Обамы декларировала осознание необходимости существенных реформ. Лауреат Нобелевской премии мира действительно сделал попытку порвать с проклятым прошлым, свернуть военную активность по всему миру, уйти от конфронтации с Россией и Китаем и сконцентрироваться на внутренних проблемах США.

У него не вышло в силу нескольких причин.

Во-первых, он лично оказался не готов к отправлению президентской должности. Обама больше произносил зажигательные речи, чем реализовывал свои же идеи.

Во-вторых, плохо разбираясь во внешней политике, он попытался сконцентрироваться на своих внутриполитических реформах (необходимых, но недостаточных), отдав внешнюю политику в руки тех же людей, которые реализовывали концепцию глобального "пешкоедства" при Клинтоне, пренебрегая стратегическими интересами США.

В-третьих, ко времени президентства Обамы США так далеко продвинулись в реализации концепции силового подавления всех потенциальных внешнеполитических оппонентов. Они так долго исповедовали тактику "всё захватить, ничего не потерять", что без единой железной руководящей воли, реализующей альтернативную комплексную концепцию, ни военные, ни политики, ни дипломаты были не способны вырваться из порочного круга решений, неизбежность которых продиктована предыдущими решениями.

В результате Обама оказался заложником той же гибельной для США клинтоновской внешней политики, которую реализовывали до него сам Клинтон и республиканская администрация Буша-младшего. При последнем неспособность Вашингтона подавить всех оппонентов силой стала уже очевидна, но Буш-младший также не имел ни опыта, ни воли, достаточных для того, чтобы резко развернуть государственный корабль. Кроме того, большую часть срока Буша-младшего США пребывали в эйфории от своих формальных внешнеполитических побед (Ирак, Афганистан) и движение по инерции не вызывало существенного беспокойства ни у кого, кроме небольшого количества узких специалистов.

В общем, заданная Клинтонами и продержавшаяся в качестве основной в течение шести президентских сроков трёх президентов внешнеполитическая парадигма не позволила США додавить СССР/Россию наименее затратным и наиболее эффективным способом. Она же привела к надрыву самих США, ресурсная база которых перестала соответствовать задачам глобального доминирования.

Сегодня перед элитами Вашингтона вновь стоит необходимость выбора. Можно тупо продолжать ту же политику силового давления, надеясь на то, что противник сломается раньше, чем иссякнут силы США. В принципе, сегодня это уже надежда на чудо, вроде переворота 1917 года, который вывел Россию из Первой мировой войны и на полтора года отложил крах Германии. Сторонницей этой линии является Хиллари Клинтон.

Мы понимаем, что и как она будет делать. Мы понимаем, что нам придётся столкнуться с истериками, попытками давления, откровенным хамством и неприкрытой угрозой войны. Но мы понимаем также, что не Хиллари будет решать, нажать ли кнопку. А те люди, которые будут решать, значительно более уравновешены.

В общем, имея дело с Хиллари, мы имеем дело с неприятным, но предсказуемым и просчитываемым противником, который дальше будет вести США по пути ресурсного надрыва.

Трамп — не Буш-младший. Это — средоточие всех сильных сторон республиканской политики. Он не более чем Хиллари обременен моральными нормами. Но он более гибок и, кроме тупого прямолинейного давления, видит иные пути решения американской проблемы. В первую очередь, Дональд Трамп понимает, что без стабилизации экономики и финансовой системы США все претензии на мировую гегемонию — не более чем благие пожелания, а США рискуют быстро превратиться в "Верхнюю Вольту с ракетами".

При этом надо понимать, что Трамп — не одиночка. Он, конечно выступает против традиционного республиканского истеблишмента, но это не значит, что он не пользуется поддержкой влиятельных закулисных кругов, которые осознали гибельность клинтоновской политики и хотели бы подойти к делу более творчески. Без мощной поддержки, учитывая подконтрольность американских СМИ партийным элитам, Трамп просто не получил бы трибуну. И всех его миллиардов не хватило бы для серьёзной кампании.

Можно предполагать, что Трамп попытается предложить США нечто вроде той политики, которую реализовывал Путин в России.

Во-вторых, концентрация на внутренних проблемах. То есть жёсткие реформы, ведущие к болезненному, но решительному восстановлению финансовой и экономической систем, в том числе и за счёт внешнего мира (возможность дефолта США Трамп уже допустил).

В-третьих, игра на противоречиях оставшихся крупных игроков, которых в условиях снижения международной активности США будет легче стравливать между собой, так как необходимость защиты от общей опасности, исходящей от Вашингтона, исчезнет, а противоречия друг с другом обострятся.

США сейчас пребывают в очень тяжёлом состоянии. Не факт, что реформы Трампа их спасут. Не факт, что Трампу позволят их провести. Но Трамп — шанс США на возрождение, после чего можно будет вернуться к активной агрессивной внешней политике в более благоприятных условиях.

А вот Хиллари Клинтон — гарантия пути Вашингтона в бездну. И после неё Америку уже никакой Трамп не спасёт.

Ростислав Ищенко, обозреватель МИА "Россия сегодня"

Названа дата визита индийского премьера в Тегеран

Премьер-министр Индии Нарендра Моди прибывает в Тегеран с двухдневным официальным визитом 22 мая. Посещение состоится по приглашению президента Ирана Хасана Роухани.

Как отмечается в заявлении Министерства иностранных дел Индии, Моди обсудит проблемы взаимного интереса с главой государства Лидером Исламской революции аятоллой Али Хаменеи и президентом Роухани.

«Региональное сотрудничество, инфраструктура, инвестиции в энергетический сектор, улучшение двухсторонней торговли и вклад в установление мира и поддержания безопасности в регионе – являются областями взаимовыгодного сотрудничества Индии и Ирана», - отмечается в заявлении.

По информации Iran.ru, во время визита Моди в Тегеран, ожидается подписание нескольких меморандумов о взаимопонимании в различных областях, таких как инвестиции в строительство газопровода из Ирана в Индию, трехсторонний коридор «Иран-Индия-Афганистан» и культурный обмен.

В свете последних банковских и финансовых реформ в Афганистане Международный валютный фонд (МВФ) принял решение предоставить стране кредит на сумму 323 млн. долларов.

Как заявил на пресс-конференции глава Центробанка Афганистана, за последний год правительство ИРА достигло всех поставленных перед собой целей в макроэкономике: контроль инфляции, повышение ВВП, сохранение золотовалютных резервов страны.

«Инфляция в марте 2016 года составила 3,2%, что приемлемо. Кроме того, мы располагаем резервами в 7,4 млрд. долларов, что соответствует восьмимесячным затратам на импорт», — цитирует его слова радиостанция «Салам Ватандар».

В прошлом году экономический рост составил 0,9%, а в текущем ожидается его повышение до 2%, добавил высокопоставленный чиновник. Исходя из этого, МВФ готов предоставить Афганистану кредит на сумму 323 млн. долларов на четырёхлетний срок. 75% суммы будут выплачены сразу в случае положительного решения по данному запросу.

Переговоры пройдут в мае текущего года. Напомним, что недавно МВФ опубликовал отчёт по состоянию афганской экономики, в котором отмечается, что руководство ИРА успешно справилось с поддержанием финансовой стабильности в стране.

В течение месяца министерство энергетики и водоснабжения ИРА разработает пятилетний план достижения страной энергетической независимости.

Выступая на двухдневном семинаре ЮААРС (Южно-азиатская ассоциация по региональному сотрудничеству), замминистра Аманулла Галиб выразил готовность своего ведомства внедрять в Афганистане опыт других стран по производству электроэнергии при утилизации мусора, из биологических и сельскохозяйственных отходов.

В настоящее время около 46% населения ИРА не имеет доступа к электричеству, добавил высокопоставленный чиновник. В предыдущем плане было множество недочётов, поэтому было принято решение в течение месяца разработать новый план обретения энергетической независимости, цитирует его слова информационное агентство «Пажвок». Особое внимание будет уделяться возобновляемым источникам электроэнергии.

Как уже сообщал портал «Афганистан.Ру», недавно Афганистан заявил об отказе покупки электроэнергии в рамках регионального проекта CASA-1000, оставив за собой только транзитные функции.

ТАПИ: успехи и трудности реализации

Дмитрий Бокарев

Полгода назад, в декабре 2015 года в г. Мары (Туркменистан) состоялось важное и долгожданное событие для всего Центрально-Азиатского региона: стартовало строительство туркменского участка газопровода ТАПИ (Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия). Соглашение между этими странами о создании газопровода было подписано еще в конце 2010 г. Трубопровод длиной почти 2 тыс. км пройдет от богатого природным газом юго-востока Туркменистана (где находится супергигантское газонефтяное месторождение Галкыныш) до индийского населенного пункта Фазилка на индийско-пакистанской границе. Из них более 200 км проляжет по территории самой Туркмении. На территории Афганистана газопровод пройдет через города Герат и Кандагар.

В соответствии с соглашением, которое туркменская государственная корпорация «Туркменгаз» заключила с Афганской газовой корпорацией, пакистанской ISGS и индийской GAIL на 30 лет, через ТАПИ Туркменистан будет поставлять за границу до 33 млрд кубометров газа в год, или 90 млн кубометров в сутки. Из этого объема по 38 млн кубометров достанется Индии и Пакистану, 14 млн кубометров – Афганистану. Окончание строительства планируется на 2019 г. Стоимость проекта, по разным оценкам, составит примерно $12 млрд.

Известно, что Афганистан, Индия и Пакистан испытывают дефицит энергоресурсов на фоне постоянно растущей потребности в них, и важность проекта ТАПИ для этих стран сложно недооценить. Пакистан и Индия обладают собственными газовыми месторождениями, однако этого газа им едва хватает на собственные нужды. В Индии потребление газа многократно превышает добычу, и она вынуждена импортировать сжиженный газ, доставляемый морским путем. Кроме изначальных стран-участниц вхождением в проект заинтересовался Бангладеш. Что касается самого Туркменистана, то для него ТАПИ – часть масштабной программы по диверсификации экспортных путей туркменского газа. Большинство газопроводов Туркмении было построено при СССР и ориентировано на поставки газа в Россию. Туркмения и сейчас продолжает продавать свой газ «Газпрому», однако в последние годы ищет новых партнеров.

Так, с 2009 г. работает газопровод «Туркмения-Китай», проходящий через территорию Узбекистана и Казахстана. Также туркменский газ импортирует Иран.

Сооружение туркменского участка вместе со всей инфраструктурой ведет государственная компания «Туркменнефтегазстрой», она же взяла на себя его финансирование. Строительство всего газопровода в целом ведет группа компаний TAPI Pipeline Company Limited, в которую вошли газовые компании всех заинтересованных стран с корпорацией «Туркменгаз» во главе. В настоящее время обсуждаются детали финансирования сооружения афганско-индийского участка газопровода. Главным инвестором проекта является Азиатский банк развития, который в ноябре 2013 г. решением газовых компаний стран-участниц был назначен транзакционным советником по проекту ТАПИ. В августе 2015 г. состоялась встреча президента Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедова и Веньцай Чжана, вице-президента АБР, на которой тот заявил, что АБР и далее планирует инвестировать средства в крупные туркменские проекты, в том числе и в газопровод ТАПИ. Рассматривается также возможность участия в проекте Исламского банка развития.

В мае 2016 г. на заседании Кабинета министров Туркменистана вице-премьер Ягшигельды Какаев доложил президенту Бердымухамедову, что строительство туркменского участка идет по плану, без отставаний от графика. Тем не менее на пути к дальнейшей реализации проекта существует ряд препятствий.

Особого внимания заслуживает тот факт, что значительная часть газопровода должна пролечь через территорию Афганистана, разоренного войной и частично контролируемого различными террористическими группировками. На него опираются в своей полемике как сторонники проекта, так и эксперты, относящиеся к нему скептически. Сторонники проекта ТАПИ утверждают, что газопровод, идущий через территорию Афганистана, существенно улучшит в нем экономическую ситуацию, что должно привести и к снижению террористической угрозы во всем Центрально-Азиатском регионе. Скептики же выражают сомнение в том, что в современном Афганистане возможно обеспечить безопасность как при строительстве, так и при дальнейшей работе газопровода, особенно в таких опасных регионах, как Герат и Кандагар. Обеспечение безопасности газопровода от Туркмении и до самой Индии взяла на себя индийская газовая компания GAIL, разумеется, при поддержке правительств всех стран-участниц. Насколько это удастся, остается только гадать. За последний год ситуация в Афганистане значительно осложнилась. Афганские власти пока что не способны обеспечить порядок и безопасность. В то время, когда в Туркменистане полным ходом идут работы, в Афганистане на территории предполагаемого строительства идут бои. Движение «Талибан» значительно окрепло за последний год и переходит в наступление по всему Афганистану. Удастся ли афганским властям навести порядок в нужные сроки, чтобы газопровод ТАПИ не превратился в убыточный долгострой – большой вопрос. При этом не следует забывать, что Пакистан также входит в сферу деятельности талибов, и строительство на его территории лишь немногим безопаснее, чем в Афганистане.

Помимо безопасности, еще одним фактором, вызывающим сомнения у некоторых экспертов, является экономическая целесообразность проекта. Сооружение такого длинного газопровода через опасные территории потребует расходов, которые могут превысить заявленные выше, а если к проекту присоединится еще и Бангладеш, это потребует продления трубопровода еще на 500 км, и сложно предположить, насколько увеличит его стоимость. Существует мнение, что пройдет слишком много времени, прежде чем газопровод ТАПИ окупит эти затраты, что опять-таки станет угрозой самому существованию газопровода.

Таким образом, необходимо создать условия, при которых затраты на трубопровод были бы достаточными, но не чрезмерными, а на всем маршруте строительства царил бы мир. Задача крайне сложная. Тем не менее проект ТАПИ по-прежнему поддерживается Азиатским банком развития, который, видимо, не испытывает сомнений в его успешном завершении. Следовательно, небезынтересным будет увидеть в скором времени, на какие именно меры надеется АБР для обеспечения безопасности проекта ТАПИ на его самых небезопасных участках.

Общероссийской общественной организации инвалидов войны в Афганистане и военной травмы — 25 лет

Сегодня Общероссийская общественная организация инвалидов войны в Афганистане и военной травмы (ОООИВА – «Инвалиды войны») отмечает 25-летний юбилей со дня образования.

Эта дата является значительным событием для общественной жизни современной России. Организация объединила в своих рядах настоящих патриотов, людей, посвятивших свою жизнь защите Родины, принимавших участие в боевых действиях и получивших ранения и увечья на службе своему Отечеству.

Именно поэтому в число основных задач организации входит решение проблем и обеспечение социальной поддержки инвалидов, участие в реабилитации и социальной интеграции ветеранов боевых действий, военной службы, а также членов их семей, увековечение памяти воинов, погибших при исполнении своих обязанностей.

За четверть века сделано многое по защите прав и законных интересов почти 200 тыс. инвалидов войны и военной травмы. Тысячи людей с «ограничениями жизнедеятельности» с помощью Организации и Центра восстановительной терапии имени М.А. Лиходея вернулись к полноценной жизни.

Торжественные мероприятия в честь юбилея пройдут 18 и 19 мая в Москве и Подмосковье.

18 мая, в день основания ОООИВА – «Инвалиды войны» представители, прибывшие более чем из 70 регионов России, примут участие в торжественном возложении венков и цветов к Могиле Неизвестного Солдата. Торжественные мероприятия продолжатся в Центральном академическом театре Российской армии.

19 мая в Центре восстановительной терапии имени М.А. Лиходея (Руза, Московская обл.) пройдет Всероссийская научно-практическая конференция на тему «Социальные и правовые основы государственного признания общественно-значимой деятельности ОООИВА – «Инвалиды войны» по реабилитации и патриотическому воспитанию граждан Российской Федерации».

В рамках Конференции состоится вручение премий Общероссийского фестиваля «Моя судьба в судьбе России» и Всероссийского конкурса «Память и милосердие».

Управление пресс-службы и информации Министерства обороны Российской Федерации

Двое членов экипажа разбившегося в Афганистане грузового самолета азербайджанской авиакомпании Silkway находятся в тяжелом состоянии, семеро погибли, сообщает в среду агентство Report со ссылкой на осведомленные источники.

"Согласно предварительной информации, двое из членов экипажа (украинцы) находятся в тяжелом состоянии, остальные погибли", — сообщает агентство.

Самолет азербайджанской грузовой авиакомпании Silk Way разбился в Афганистане, сообщили РИА Новости в среду в Государственной администрации гражданской авиации Азербайджана. ЧП произошло при вылете из аэропорта Двайер. Арендованный самолет управлялся интернациональным экипажем, в состав которого входят гражданин Узбекистана (капитан), три гражданина Украины и пять граждан Азербайджана.

Ранее агентство бакинское агентство Тренд, также со ссылкой на госадминистрацию гражданской авиации, сообщило, что информация о происшествии поступила примерно в 17.30 мск. В настоящее время идет процесс согласования с авиационными властями Афганистана вылета 19 мая представителей комиссии на место происшествия для расследования причин инцидента.

Ан-12 — советский военно-транспортный самолет, активно применялся в военных целях, чрезвычайных ситуациях для переброски военной техники и личного состава, также для пассажирских и грузовых перевозок.

Вугар Гасанов.

VI Петербургский международный юридический форум.

Дмитрий Медведев принял участие в пленарном заседании форума на тему «Доверие к праву – путь разрешения глобальных кризисов».

Международный юридический форум в Санкт-Петербурге учреждён в 2011 году и является крупнейшей площадкой для диалога политиков, юристов, экономистов и учёных, представляющих все основные экономические и правовые системы.

Цель форума – продвижение идей модернизации права в условиях глобальных изменений, в том числе решение задач в сфере улучшения взаимодействия правовых систем и выработки единых подходов к решению проблем развития права в современном мире, модернизации российского права с учётом лучшего опыта зарубежного нормотворчества и правоприменения, содействия развитию современной юридической науки и юридического образования в России и в мире.

Основные темы форума в этом году – частное право, промышленность и торговля, защита конкуренции, судебная и арбитражная практика, смарт-общество, инвестиции и финансы, международное право и безопасность. Тема пленарного заседания – «Доверие к праву – путь разрешения глобальных кризисов».

Стенограмма пленарного заседания:

А.Коновалов: Уважаемые дамы и господа! От имени организационного комитета VI Петербургского международного юридического форума я сердечно приветствую всех его участников, понимая под таковыми не только вас, собравшихся в этом зале, и даже не только тех, кто смотрит трансляцию пленарной сессии в смежных аудиториях этого великолепного здания, но также и широкий круг участников нового проекта, так называемого Forum Live, – людей, которые видят трансляции форума и могут участвовать в заседаниях в интерактивном формате. Я думаю, что эта новая опция и возможность даст дополнительный интерес к мероприятию и привлечёт новых участников.

Санкт-Петербургский юридический форум в этом году вырос и количественно, и, что важно, качественно, что даёт новые надежды, дополнительную уверенность в том, что качество дискуссий и полемики, которую будут вести лучшие юристы мира здесь, в Санкт-Петербурге, в ближайшие три дня, будет ещё более высоким, чем в прошлые годы.

Глобальной темой форума в этом году определён вопрос о доверии к праву. На первый взгляд, этот вопрос имеет довольно простое решение, по крайней мере так может показаться: доверять праву может только тот, кто считает себя его инсайдером, а не аутсайдером, тот, кто понимает, верит, имеет основания быть убеждённым в том, что право ему не враждебно, а существует и действует ему во благо и в его интересе. Но если вдуматься, то можно понять, что это, конечно, не ответ на вопрос, а только его более технологичная корректировка.

А вот вопрос, почему, при каких условиях человек может праву действительно верить и доверять, может иметь самые разные ответы. Один из них это, конечно, высокий профессионализм и высокая эффективность юристов. Действительно, мы можем придумать много красивых теорий о том, что такое право, но если мы не будем полезны людям, то все эти слова повиснут в воздухе. Таким образом, высокий профессионализм, знание закона юристами – condition sine qua non (необходимое условие, лат.) – обязательное условие доверия к праву со стороны всех и каждого.

Но думаю, что есть и ещё как минимум одно измерение, которое нужно обязательно учитывать. В разных языках мира термин «юстиция» созвучен или синонимичен термину «справедливость», а слово «право» во многих опять-таки языках, в том числе, конечно, и в русском языке, имеет общий корень со словами «правота», «правильность» и «правда». Именно так, кстати, – «Русская правда» – назывался один из древнейших памятников русского законодательства, которому в этом году исполняется 1000 лет.

Ещё одна дата. 150 лет назад в этом городе, на берегах реки Невы было создано одно из наиболее известных и читаемых и почитаемых юристами всего мира произведение мировой литературы – «Преступление и наказание» знаменитого русского писателя и философа Достоевского. Думаю, не ошибусь, если скажу, что именно отношение этого автора к своим персонажам, а через них и ко всем окружающим его людям, делает настолько привлекательным его творчество, которое отвечает именно запросу на справедливость и на правду в праве, а не только на мёртвую букву сухого закона.

Дамы и господа, я всем нам желаю удачно и полезно поработать в предстоящие три дня, для того чтобы отыскать новые дополнительные пути к этой великой правде закона и права.

Поздравляю вас с началом форума!

Выступление Дмитрия Медведева на пленарном заседании VI Петербургского международного юридического форума

Д.Медведев: Добрый день, уважаемые коллеги, друзья! Сердечно приветствую всех участников нашего шестого юридического форума. Сейчас были сказаны вступительные слова, я полностью присоединяюсь к оценке и наших встреч, и места проведения этого форума. Конечно, всё это придумано очень неплохо, я бы даже сказал, красиво. Я каждый раз с большим удовольствием принимаю участие в наших дискуссиях, в пленарных дискуссиях, надеюсь, что и вам это доставляет такое же удовольствие.

В этом году действительно приехало много участников – порядка 3,5 тыс. из 80 государств. Трансляцию по интернету также ведут несколько десятков стран, она доступна в нескольких десятках стран. В этом смысле форум становится всё более глобальным благодаря качеству и профессионализму дискуссий. Но главная причина успеха нашего форума – это, безусловно, всё возрастающий интерес к праву как явлению. Именно право даёт сбалансированный ответ на самые острые вопросы, помогает находить общий язык людям разных культур и убеждений. Считаю, что у нашего форума есть и особая миссия – продвигать идеи изменения, модернизации права в условиях глобальных изменений, а также помогать юристам разных стран и разных правовых систем понимать друг друга лучше. Именно из такого взаимопонимания и рождается доверие к праву, а доверие к праву сегодня является основной темой нашей пленарной дискуссии.

Доверие к праву – это действительно путь к разрешению глобальных кризисов, причём, по всей вероятности, это единственно верный путь. Доверие к праву – не только основа международной безопасности и глобальной стабильности, но и в значительной мере основа современной мировой экономики. Что, на мой взгляд, это значит в современных условиях? Каждое решение, которое принимается, каждый нормативный акт, каждая правовая позиция должны соответствовать нескольким ключевым принципам. Каковы они?

Во-первых, обеспечивать защиту прав человека. В этом году мы отмечаем сразу два юбилея, каждый из которых заставляет задуматься над тем, чего мы достигли в этой сфере. 16 декабря исполняется 50 лет со дня, когда Генеральной Ассамблеей Организации Объединённых Наций были приняты важнейшие, базовые документы: международный пакт о гражданских и политических правах и международный пакт об экономических, социальных и культурных правах. Эти документы, как известно, закрепили право народов на самоопределение, на свободное установление их политического статуса, заявили как приоритет право на жизнь, на свободу и личную неприкосновенность, на образование и социальное обеспечение. В пактах есть и запрет рабства, и запрет работорговли.

Хотя эти пакты стали частью общепризнанного свода норм, понятно, что жизнь не идеальна, и сегодня мы сталкиваемся с вопиющими случаями их нарушения. Огромные территории оказываются фактически в средневековых условиях бесправного существования, в плену тоталитарной власти фанатиков, которые бросают вызов современному правопорядку. Россия, как известно, своими делами доказывает, что готова защищать общие ценности нашей цивилизации, но окончательного успеха в реализации таких пактов мы можем достичь, только действуя сообща.

Не менее важно защищать базовые права человека и внутри каждого государства. Осенью наша страна будет отмечать и свой юбилей – 25-летие Конституционного Суда. Все эти годы Конституционный Суд следит за соблюдением баланса между правами граждан и государства. Сегодня в этом зале присутствуют почётные гости форума, руководители органов конституционной юстиции из более чем 20 государств. Я вас ещё раз сердечно приветствую, благодарю за участие в нашем форуме, как и других коллег.

Конечно, вы как никто понимаете, насколько непросто выполнять миссию хранителей основного закона, ведь эта работа требует и самого высокого уровня профессионализма, и помогает противостоять попыткам давления самых разных сторон, сохранять независимость и беспристрастность.

Второе. Принципиально важно, чтобы все решения – и экономические, и социальные, и политические – выпускались только в правовой форме. По-другому демократическое правовое государство существовать не может. Я знаю об этом не понаслышке, поскольку уже достаточно давно принимаю участие в формировании этих решений, в облечении этих решений в форму права – и когда в определённый период подписывал законы, указы Президента, и сейчас, когда подписываю акты Правительства. Смею вас уверить, это действительно всегда довольно большая, серьёзная ответственность, тем более таких документов много, но такова уж наша российская континентальная система.

В-третьих, о чём хотел бы сказать, невозможно представить доверие к праву без доверия к правоприменителю. Мы должны учиться применять общие нормы и принципы регулирования в конкретных ситуациях. Мир развивается так стремительно, что невозможно сохранять в законодательстве привычную степень детализации. Гибкость правового регулирования обеспечивается не только деятельностью судов и арбитражей, но и развитием в праве начал диспозитивности.

Следует поощрять и формирование сводов так называемого мягкого права, применять практики добросовестного поведения, в том числе в корпоративной и финансовой сферах, в области антимонопольного регулирования. При этом мягкое право необязательно должно ограничиваться рамками одного государства. Мы можем совместно обсуждать и продвигать соответствующие инициативы на площадках Организации Объединённых Наций, Евразийского союза, БРИКС, СНГ, в других международных структурах. Поэтому четвёртый принцип, реализация которого также повышает уровень доверия к праву, включает необходимость учитывать нормы надгосударственных структур, конечно, с учётом интересов собственно государства. Некоторые из этих структур я только что назвал. Также большое значение имеют решения различных международных юрисдикционных органов. Чтобы доверие к праву стало нормой жизни, следует учитывать и эти принципы. Очень важно применять их в спорных ситуациях, ведь когда сторонам легче находить общий язык, они легче приходят к соглашению.

Преимущества такого подхода заметны, когда речь заходит о международном коммерческом арбитраже. Тоже скажу об этом несколько слов. За последний год мы в России серьёзно поработали над тем, чтобы повысить качество третейских разбирательств. Новое законодательство начинает действовать с 1 сентября 2016 года. Эти акты корректируют систему коммерческого арбитража в России с учётом лучших международных практик, создают условия для формирования действительно эффективного и независимого разрешения коммерческих споров. Ещё на стадии разработки мы учли актуальную редакцию типового закона ЮНСИТРАЛ о международном торговом арбитраже. Для этого была значительно расширена допустимость передачи коммерческих споров на рассмотрение третейского суда, что соотносится с практикой ведущих зарубежных юрисдикций. Максимально гармонизирована и процедура внутреннего третейского разбирательства и международного коммерческого арбитража.

В предпринимательской среде есть спрос на так называемое частное правосудие. В новом законодательстве мы постарались сохранить его преимущество, включая неформальность процедуры разбирательства, возможность разрешить спор быстрее, а стало быть, и дешевле, что для деловых людей всегда было важным достоинством этой системы.

Практика разрешения инвестиционных споров выходит за рамки действия исключительно национальной системы права, когда речь идёт об иностранных инвесторах, поэтому в новом законодательстве была расширена компетенция международного коммерческого арбитража, включены споры, которые возникают в связи с иностранными инвестициями на территории России или российскими инвестициями за границей. Российская правовая система остаётся открытой для признания и приведения в исполнение легитимных решений иностранных арбитражных учреждений, то есть они соответствуют (в том случае, если они соответствуют) нормам Нью-Йоркской конвенции 1958 года и не противоречат нашему публичному порядку.

Сегодня мы также становимся свидетелями серьёзных преобразований в системе инвестиционного арбитража. Они продиктованы необходимостью доверия к арбитражному процессу. Ещё 10 лет назад инвесторы заявляли требования в арбитраж о взыскании убытков с публичного субъекта. Сейчас уже целые государства вынуждают корректировать правовое регулирование, подчас в интересах конкретного инвестора. Это, конечно, вызывает разные ощущения. Когда инвестор приходит работать в чужую для него юрисдикцию, он вправе рассчитывать на особую защиту, но такая защита не должна подрывать конституционные устои национального государства, иначе нивелируется идеологическая и правовая основа арбитража, безусловное доверие обеих сторон к его решениям. Государство как участник процесса защищает не только и не столько свои коммерческие интересы, в первую очередь оно защищает интересы национальной экономики и благосостояния граждан. Это не единственная проблема, с которой сталкивается сегодня система разрешения международных споров. В 2014 году при активных усилиях комиссии ООН по праву международной торговли была подготовлена Конвенция ООН о прозрачности в контексте арбитражных разбирательств между инвесторами и государствами.

С одной стороны, эта конвенция уточняет нормы о предании гласности информации об арбитражных разбирательствах между инвестором и государством, так что правила о прозрачности повышают доверие к арбитражу как институту в целом. Но, с другой стороны, если этим институтом начинают манипулировать, то весь наработанный авторитет, конечно, разрушается. А именно так и происходит, когда имущественные требования к своему государству заявители предъявляют в международном арбитраже, при этом используя «корпоративную вуаль» иностранного юридического лица. Это происходит достаточно регулярно.

Также появляются новые идеи о порядке разрешения инвестиционных споров в новых организациях. Я упомяну лишь соглашение о Трансатлантическом торговом и инвестиционном партнёрстве Евросоюз – Соединённые Штаты Америки. Это сейчас тема весьма актуальная, государства её обсуждают. Но я хотел бы отметить лишь один арбитражный момент – предложение дать специальный статус судьям, которые работают в этой системе. Причём этот статус включает требования, которые должны быть аналогичны тем, которые к ним предъявляются в национальных судах. Также вносится идея о введении процедуры апелляции на арбитражные решения. Правда, здесь остаётся неясным, сохранят ли эти новшества саму суть арбитража, за что его так ценят.

Я привожу эти примеры именно потому, что они свидетельствуют о востребованности третейского разбирательства, международного коммерческого арбитража, и, наверное, это важно в том числе и в контексте тех дискуссий, которые будут вестись на форуме.

Уважаемые коллеги, я уже сказал о том, что доверие к праву связано с возможностью гибко применять правовые нормы, принципы регулирования в конкретных ситуациях. Традиционно такие принципы, как свобода договора, неприкосновенность собственности, недопустимость вмешательства в частные дела, добросовестность, определяют общие контуры взаимодействия субъектов гражданского оборота.

Адаптивность правового регулирования здесь обеспечивается и развитием в праве начал дозволительности, диспозитивности, а также максимальным делегированием регулирования на уровень соглашения сторон. Использование диспозитивных правовых конструкций сегодня актуально не только в сугубо частных отношениях, но и в отношениях с участием государства. Это очевидно, и позволяет повысить эффективность применения мер поддержки в экономике, особенно в условиях, когда экономика испытывает воздействие кризиса или находится под некоторым внешним давлением. Оба эти фактора, к сожалению, присутствуют сегодня и в нашей стране.

Ещё более активные действия следует предпринимать, когда происходит борьба с трансграничными злоупотреблениями, именно они существенным образом подрывают доверие к праву. Одно из таких явлений – это двойное необложение налогами, когда отдельные компании, используя пробелы в межправительственных соглашениях, уводят свои прибыли из страны, где ведётся реальная экономическая деятельность (этот феномен получил распространение в разных странах), но в итоге доход нигде не облагается налогом. Преодолеть эту тенденцию государства могут только сообща. Здесь есть и свои трудности, ведь при решении любых глобальных проблем государства-участники должны доверять друг другу исходя из фундаментальных принципов международного права, должны быть готовыми к компромиссу, уважать интересы партнёров, вместе решать эти задачи.

Тем не менее мы наблюдаем, как увеличивается роль односторонних ограничений, которые применяются некоторыми государствами в политических целях. По сути, такие действия уже стали способом произвольного вмешательства в дела других государств. Односторонние санкции так называемые становятся неопределёнными и по содержанию, и по кругу лиц, на которых они распространяются. Есть попытки придать этим санкциям экстерриториальный характер, продавить их применение в любой точке мира вопреки всем соглашениям и, конечно, международному праву.

Как я уже сказал, наше государство, наши компании, граждане в значительной степени подвергаются подобному давлению уже почти два года. О каком доверии к праву вообще здесь может идти речь?

Скажем прямо: как наши партнёры по международному сообществу будут выходить из этой ситуации, которую они сами создали, – этот вопрос остаётся открытым, хотя в кулуарах он всё время задаётся, и не только в кулуарах юридических форумов, но и во время политических дискуссий на различного рода саммитах.

Тем не менее вопрос открыт. Почему? Потому что нарушать всегда легче, чем соблюдать. Но за это всегда приходится нести ответственность, и ответственность не только правовую, а в конечном счёте ответственность и историческую.

Любое нарушение правового баланса только углубляет взаимное непонимание и создаёт недоверие, мешает наладить диалог и преодолеть кризис любого уровня, от локального до глобального.

Право, конечно, – это тот универсальный язык, разговаривая на котором можно успешно сотрудничать, причём совершенно неважно, о сотрудничестве в каких сферах идёт речь, будь то внешняя политика, экономика, культура или виртуальный мир.

Мы, кстати, как известно, живём в цифровую эпоху, когда подчас очень трудно или даже невозможно установить контрагента по правовым отношениям, а стало быть, возникает и проблема доверия к правовой форме в этом случае. Поэтому требуется особое умение при использовании правовых инструментов, они должны соответствовать быстрым переменам в коммуникационных технологиях. Всё большее число людей одним кликом получают доступ к гигантскому массиву информации. Перед цивилистами, перед представителями других правовых отраслей возникает ряд сложностей. Я тоже затрону несколько вопросов для затравки, что называется, вопросов, решение которых нам всем предстоит вырабатывать.

Во-первых, это, конечно, ситуация с правами интеллектуальной собственности, потому что продолжает развиваться конфликт между правообладателями и пользователями. В мире уже наработана мощная база судебной практики по этой теме. Если учесть, что в большинстве стран принцип свободы и равенства доступа к информации и знаниям плотно включён в национальное законодательство, то, по сути, создаётся практически неисчерпаемая тема для разборок, для выяснения отношений. Мы, как известно, своё законодательство привели в соответствие с международными нормами современного информационного общества, но, скажем прямо и спросим откровенно: вообще скольких пользователей интернета в мире эти требования удерживают от использования нелегального контента? Боюсь, что немногих. Скажем прямо, почти никого. Значит, необходимо продолжать работать по этой теме. Надо сказать прямо, эффективных решений в этой сфере не найдено. Такое отсутствие баланса интересов правообладателей и пользователей становится препятствием для свободного обмена научной информацией, мешает развиваться высокотехнологичному бизнесу, подталкивает людей систематически обходить закон. Поэтому нужно искать баланс между новыми технологическими условиями и традиционными ценностями права интеллектуальной собственности. В данном случае государство и должно выступить арбитром, определить, чьи интересы подлежат защите, чтобы способствовать экономическому росту и общественному развитию. Правда, скажем откровенно, пока правительства в разных странах не проявляют видимой готовности этим заниматься.

Во-вторых, есть ещё одна область виртуального пространства, которая тоже должна быть предметом особого внимания со стороны правоведов. Я имею в виду электронную коммерцию, электронные сделки, которые расширяются настолько стремительно, что право не успевает на это реагировать. Примеров много. Сегодня активно развивается так называемая технология blockchain, так называемые умные контракты. С их помощью формируются, по сути, автономные от государства, саморегулируемые системы, которые начинают жить по своим неписаным законам. Кстати, для правоведов исключительно интересные задачи. Очень часто здесь вообще заканчиваются пределы права. Сделки по передаче имущества, по удостоверению прав на имущество заключаются и исполняются в автоматическом режиме. Взаимодействие в Сети идёт не между людьми, а между электронным устройствами. Такие устройства обмениваются данными, осуществляют действия от имени своего владельца. Распространяется так называемый интернет вещей. Эта ситуация, ещё раз повторю, требует от всех нас напряжения творческих сил. Совсем не стандартная задача для правоведов – задача поиска новых эффективных решений, которые могут стать основой для образования, по сути, новой области права. Я рассчитываю, что и в этих стенах об этом будут дискуссии. Итогом, возможно, станут новые нормы, новые предложения, а их эффективность мы сможем обсудить на следующих форумах.

Уважаемые коллеги! Поддержание доверия к праву, уважение к закону невозможно без доверия общества к нашей корпорации в целом – к юристам – и взаимного доверия внутри нашего профессионального сообщества. Русский философ Владимир Соловьёв считал, что сущность права состоит в равновесии двух нравственных интересов – общего блага и личной свободы. Но именно уважение к праву обеспечивает каждому человеку и обществу в целом эту свободу. За это мы, кстати сказать, и ценим свою профессию. Я уверен, что все, кто присутствует в этом зале, кто принимает участие в нашем форуме, кто следит за нашим форумом через средства массовой информации, через интернет, чувствуют себя свободными людьми – это очень важно – и готовы в дискуссиях находить новые решения. Я, конечно, желаю всем вам успешной работы. Спасибо за внимание.

М.Свейнстон (модератор пленарного заседания форума, как переведено): Уважаемый Дмитрий Анатольевич, уважаемые дамы и господа, коллеги! Я предлагаю начать обсуждение основной темы форума, как было заявлено, а именно «Доверие к праву как путь разрешения глобальных кризисов». Я должен отметить, что для меня тема звучит как своего рода вызов. Когда мы говорим о глобальных кризисах, возникают разногласия о фактах, о законах и судьях, которые будут принимать решения на этой основе.

Тем не менее существуют некоторые аспекты, которые представлены здесь сегодня. Одной из важных вех в развитии современной системы ценностей явилось создание системы интеллектуальной собственности. Без этого невозможно представить себе распространение новых технологий, идей, достижений культуры и так далее. Без этого мы были бы беднее.

Я представляю вам господина Френсиса Гарри, генерального директора Всемирной организации интеллектуальной собственности (ВОИС). Пожалуйста, господин Гарри, вам слово.

Ф.Гарри (генеральный директор Всемирной организации интеллектуальной собственности, как переведено): Большое спасибо. Уважаемый модератор, премьер-министр господин Медведев, уважаемые дамы и господа, гости! Для меня чрезвычайно отрадно находиться здесь, в вашем прекрасном, великом городе Санкт-Петербурге и принимать участие в этом чрезвычайно престижном мероприятии. Я благодарю организаторов за любезное приглашение нашей организации, Всемирной организации интеллектуальной собственности и мне лично поучаствовать.

Я рад тому сотрудничеству, которое существует и развивается между Российской Федерацией и ВОИС, и я хотел бы воспользоваться этой возможностью, чтобы поблагодарить в лице премьер-министра всю Российскую Федерацию за их неоценимую поддержку, за многосторонний подход к развитию нашего сотрудничества по линии ВОИС. Относительно недавно ВОИС открыла представительство в Российской Федерации, которое располагается в «Сколково».

Интеллектуальная собственность – это не обязательно то, что обычно подпадает под это определение в рамках таких явлений, как глобальный кризис. Это и экономические, и технологические аспекты. Всё это может рассматриваться как своего рода «мягкий кризис», который бросает нам целый рад вызовов, имеющих отношение к доверию к закону.

Что касается интеллектуальной собственности и подхода к ней, я не хотел бы, чтобы мы думали об этой сфере нашей деятельности как о высокотехнологичной, высокоспециализированной. Это вообще описывает то, каким образом в обществе создаются, распределяются и используются новые знания и, в частности, новые научные достижения, технологии, а также произведения искусства: музыка, фильмы и так далее.

Что касается технической стороны вопроса, за последние 20 лет мы совершили переход в этом плане от периферии к центру экономических систем. Это выводит нас на понятие так называемой экономики знаний, где интеллектуальный капитал, интеллектуальные услуги всё больше замещают физический капитал и физические товары в качестве центра генерации благосостояния. Как последствия этого процесса – получение интеллектуальной собственностью более центрального места в рамках общей системы. Мы видим, что интеллектуальная собственность и инновации лежат в основе конкуренции в современном экономическом контексте. В наши времена инновации являются важнейшей частью экономической стратегии во многих развитых странах, допустим, в Китае, где переходят от, так сказать, общеизвестного ярлыка «сделано в Китае» к ярлыку «изобретено в Китае». Это налагает очень высокие требования к соответствующему пласту законодательства, в том числе того, что регулирует так называемые неосязаемые активы.

Я хотел бы упомянуть лишь два момента, которые связаны с доверием к законодательству в этой сфере. На первый пункт уже намекнул премьер-министр, а именно на то, что технология создаёт рассогласование между стоимостью производства, с одной стороны, и стоимостью воспроизводства, с другой стороны. И это актуально для различного рода изобретательской деятельности, но также и для науки и технологии. Вот, допустим, возьмём художественный фильм либо какое-то другое произведение киноискусства. Там заняты сотни людей и зачастую сотни миллионов долларов финансовых инвестиций. А чтобы воспроизвести всё это – это секундное дело при отсутствии дополнительных затрат. То же самое можно сказать и по фармацевтике: изобретение нового лекарства или формулы предполагает много лет, НИОКР и миллиардные затраты, но как только лекарство произведено, оно может быть воспроизведено человеком с неоконченным специальным высшим образованием за какие-то недели или месяцы. Это и приводит к огромному несоответствию между стоимостью производства, то есть создания, и воспроизводства, а отсюда так называемый феномен распространения подделок в различных сферах по всему миру. Это проблема, я подчёркиваю, глобальная, она не связана с какой-то одной конкретной страной.

Давайте возьмём пример создания объектов искусства – музыкальных, кинопроизведений и других предметов культуры и искусства. За последние 20 лет мы, конечно же, видим огромный переход, который происходит. Этот вопрос чрезвычайно многогранен, а именно то, каким образом решать проблему, на которую уже сослался премьер-министр, с которой так или иначе мы сталкиваемся все, – это нелегальная загрузка контента.

Давайте я скажу, что есть три меры, которые помогут восстановить и обеспечить доверие к закону. Во-первых, это более совершенные бизнес-модели, которые уже вносят весомый вклад и далее будут вносить в соблюдение более высокого уровня соответствия законодательным требованиям. Допустим, музыка. 20 лет назад мы покупали музыкальные произведения, приобретая музыкальный диск примерно за 20 долларов. Теперешние бизнес-модели дают возможность потребителю получить доступ практически ко всему пласту мировой музыки за стоимость от 5 до 10 долларов в месяц. Это огромный прогресс, конечно же, в пользу потребителя. Можно сравнить это со стоимостью просмотра футбольного матча. 10–20 лет назад, для того чтобы сходить на матч «Арсенала», британского клуба, нужно было заплатить 12,5 фунта. Соответственно, потребитель выигрывает от развития технологий и более совершенных бизнес-моделей, и это приводит к более высокому уровню соответствия нормативным требованиям. И впервые практически за 20 лет в прошлом году музыкальная отрасль во всём мире начала расширяться, тогда как предыдущие 20 лет шло снижение.

Вторая сфера – это образование. Я думаю, мы должны подчеркнуть для всех ответственных членов нашего общества, что здесь на кону практически вопрос финансирования производства произведений культуры, обеспечивающих достойное экономическое существование тех, кто их генерирует, – композиторов и прочих деятелей искусства. Соответственно, нужны определённые законодательные требования и регулирование, для того чтобы это работало надлежащим образом.

Теперь вкратце о ещё одном вызове, который актуален для нас в современном контексте интеллектуальной собственности, опять-таки, премьер-министр об этом упомянул, – это скорость. Скорость изменений в технологической сфере и то, как реагирует на это бизнес-сообщество, таковы, что нашей отрасли права очень трудно за этим угнаться. Допустим, работа с геномом человека – это очень сложные вопросы и с этической, и с правовой точки зрения. Насколько это допустимо и позволительно – это очень многогранный и сложный вопрос. Но мне сдаётся, что там есть два элемента, два измерения с точки зрения права, которые чрезвычайно тревожны. В силу огромной скорости этих изменений, как правило, то, что происходит, это разработка политики на основе того, что хочет рынок. Этим не занимаются правовые учреждения, организации, юридические организации, хотя, конечно, они учреждаются именно для этих же целей – для выработки политики суверенных правительств. Ну и в основном, я думаю, здесь, конечно же, нужно будет упомянуть и законодательную власть, и судебную власть. Парламентарии не в состоянии оперативно отреагировать на текущие быстрые изменения, соответственно, реакция запоздалая и результат неудовлетворительный.

Я уже превысил свою квоту времени. Ещё раз подчеркну, насколько мне отрадно и приятно быть здесь, участвовать в работе форума. Благодарю Россию и Петербург за гостеприимство и огромную поддержку, которую вы оказываете по линии нашей организации. Благодарю.

М.Свейнстон (как переведено): Большое спасибо, господин Гарри. Мне очень понравилась концепция «мягкого кризиса». Надеюсь, что все кризисы, стоящие перед нами, будут мягкими.

Я думаю, что логично предположить, что механизм арбитража помог тихо разрешить много международных кризисов. Среди наших гостей сегодня – почётный гость пленарного заседания Тереза Ченг, председатель Международного арбитражного центра Гонконга. Этот центр был учреждён в 1985 году и за короткое время стал одним из самых авторитетных международных центров арбитража в мире. Пожалуйста, госпожа Ченг.

Т.Ченг (председатель Международного арбитражного центра Гонконга, как переведено): Большое спасибо, Майкл.

Премьер-министр, уважаемые гости, дамы и господа! Для меня большая честь быть приглашённой к участию в Международном юридическом форуме, и для меня очень большая честь присутствовать здесь и быть в этом прекрасном городе.

Различия, которые проявляются в разных видах бизнеса, в наших обменах, в нашей жизни, в наших различных ежедневных мероприятиях между людьми и различными организациями, могут, если не будут разрешены, приводить к определённым кризисам и таким образом создавать так называемый глобальный кризис, который может принимать разные формы. Это явление проявляется как в частном, так и в государственном секторах. Поэтому, когда мы говорим о глобальных кризисах, я бы хотела рассмотреть их с двух сторон: в первую очередь в частном секторе, а именно споры между частными организациями, частными компаниями, и, во-вторых, в государственном секторе – это споры между государствами. При этом сегодня возникает большое количество различных споров, которые имеют гибридный характер, то есть государство и частная компания, и это споры между инвесторами – частными компаниями, которые инвестируют в государства, и государствами, у них возникают различия в подходах.

Когда мы занимаемся вопросами частных споров, то, конечно, очень недостаточно использовать муниципальные суды. Недостаточно адекватно разрешаются споры, когда они имеют межтерриториальный характер, особенно когда речь идёт о международной торговле и инвестициях.

В последние несколько десятков лет международный арбитраж стал довольно приемлемой, хорошо известной формой разрешения такого рода споров. Здесь необходимо упомянуть два важных инструмента. Прежде всего это Нью-Йоркская конвенция, которая официально была объявлена, введена в действие недавно, и, соответственно, типовой закон ЮНСИТРАЛ, который впервые был введён в действие 1985 году. Это два основных краеугольных камня данной системы, и они приемлемы и для частного сектора. Насколько я понимаю, Российская Федерация приняла последний вариант типового закона ЮНСИТРАЛ, который предоставляет прекрасную платформу для обеспечения разрешения коммерческих споров.

Я бы хотела сейчас перейти к так называемым гибридным ситуациям, когда споры возникают между государством и частными компаниями, так называемые инвестиционные споры. Такого рода споры между иностранными гражданами, иностранными компаниями и государствами в прошлом в основном решались неудовлетворительным образом, то есть так называемой дипломатией пушек. В некоторых случаях от разрешения споров просто отказывались, поскольку компаниям очень сложно решать споры в свою пользу в национальных судах. Такая ситуация, неудовлетворительная ситуация, разрешалась обычно двусторонними соглашениями между государствами, и государства должны были поднимать из архивов такого рода двусторонние соглашения. Надо сказать, что многие государства забыли, что подобного рода двусторонние договоры вообще существовали, они обычно оставались в архивах. Часто подписание таких договоров рассматривалось исключительно как возможность сделать групповую фотографию, а не как форма защиты международной торговли.

Затем было обнаружено, что подобного рода международные договоры в принципе могут быть использованы для обеспечения механизма разрешения споров. Инвестиционный арбитраж, таким образом, даёт возможность разрешения таких споров, признавая суверенное право государства, например, на использование законным образом различных мер в кризисе. Таким образом, государства могут использовать средства защиты, с одной стороны, а с другой стороны, при этом предотвращаются нарушения законодательства иностранным государством. При этом инвесторы получают необходимую компенсацию в случае нарушения такого законодательства. Поэтому возникает необходимый баланс.

При этом существуют ещё две проблемы, которые мы ощущаем. Первая – это понимание того, что инвестиционный арбитраж и решения инвестиционного арбитража часто принимаются в пользу инвесторов. И данные, которые сегодня мы можем анализировать, показывают, что это на самом деле не так. Если мы посмотрим на общую тенденцию, то скорее споры разрешаются 50 на 50, то есть 50% в пользу инвесторов, 50% в пользу государства. Иногда не хватает необходимых функций, в некоторых случаях споры изымались из арбитража.

Премьер-министр ранее упоминал о том, что необходима система, которая уже была основана для международного арбитража, и она была основана с помощью введения так называемых региональных, или национальных, трибуналов с постоянно действующей коллегией арбитров. Инвесторы при этом обеспокоены, поскольку они в таких случаях не могут выбирать арбитров. Государства, конечно, смогут выбирать арбитров, поскольку это будет постоянно действующий арбитр. И возникают конфликты, как, например, между США и Европейским союзом, и мы знаем, что многие споры такого рода между Канадой и Европейским союзом уже были разрешены.

Но если мы зададимся вопросом, какое влияние это может оказать на коммерческий арбитраж в целом, например, когда стороны могут выбирать арбитров самостоятельно, то здесь возникает много споров. И мне кажется, что нужно задуматься о том, чтобы сохранить доверие к праву. И, может быть, нужно использовать трибуналы, но при этом сохранять все необходимые условия для того, чтобы сохранять доверие к праву.

Я бы также хотела сказать, что, как было правильно сказано премьер-министром, нужно обеспечивать транспарентность. Вопрос транспарентности в такого рода арбитражных делах очень часто поднимается как важный вопрос. И это упоминается в правилах о транспарентности, в договорах, в том числе в договоре о транспарентности, который был подписан в прошлом году, если я правильно помню.

Все эти вопросы обычно поднимаются из-за того, что транспарентность необходимо рассматривать с точки зрения арбитража инвестиционного характера. Тут возникает много разных вопросов. Как юрист, который участвует в судебных разбирательствах, я могу подумать: собственно, почему необходима транспарентность здесь? Может быть, можно провести разбирательство с помощью каких-то других средств?

Здесь возникает также вопрос о том, что, может быть, трибуналы излишне ревностно будут пытаться решать вопросы. Может быть, будут приняты решения против государства, и в таких случаях могут инвесторы и государства не договориться о том, каким образом такой трибунал должен работать, или не договориться по поводу разрешения их ситуации.

Именно поэтому важно поддерживать доверие к праву и доверие к системе. Если этого доверия нет, то будет подорвано доверие ко всей системе.

Возникает ещё один вопрос – вопрос, который касается системы, которая сегодня распространяется с помощью типа TPP. Это система, с которой многие знакомы, но возникает, как я сказала, вопрос: насколько релевантно изменение системы разрешения споров, если эта система уже использовалась в Азии и в России? Сегодня Россия и Азия инвестируют в США, в Европейский союз, в западный мир... Нужно ли эту систему менять или система должна быть сохранена? И это важный вопрос, который всех волнует.

И сейчас я бы подошла к последнему моменту, который хотела осветить, а именно: международный арбитраж для частного сектора.

Важность доверия к праву для разрешения конфликтов между государствами, конечно же, имеет большое значение, гораздо большее, чем те области, которые я упоминала. Доверие к праву может быть подорвано, если не соблюдаются определённые ограничения, и здесь возникает опять же международный арбитраж и вопрос юрисдикции. Независимость лежит в основе международного арбитража, и необходимо очень чётко применять законодательные нормы, правовые нормы, для того чтобы надлежащим образом разрешать споры.

Арбитражный трибунал должен никого не бояться, он должен быть независимым от государств или от любых других сторон, поскольку они могут следовать своим собственным, возможно, даже политическим интересам. Потому что в ином случае мы сталкивались бы со злоупотреблениями правом и законодательством. Такого рода попытки подрывают систему. Необходимо, чтобы при этом арбитраж защищал права инвесторов и покупателей, потому что возможные, или потенциальные, покупатели имеют права, которые нужно обязательно защищать, и эти права необходимо защищать очень надёжным образом.

Вопросы конфликтов, ассоциации с различными сторонами, конфликт интересов – это всегда тот вопрос, который возникает перед международным арбитражем, поскольку это является большой проблемой для арбитража. И назначающая инстанция, а также арбитры должны обязательно отслеживать возможные конфликты, возможные проблемы, потому что они не должны ни в коем случае подрывать доверие к трибуналу, доверие к арбитрам, потому что это приводит к неудовлетворительному разрешению споров.

И, наконец, последнее – вопрос юрисдикции. Поддерживать, сохранять доверие к праву можно, только если правосудие отправляется надёжным образом. Юрисдикция может применяться, только если есть конкретный спор, который в самом начале можно чётко определить, и все условия, которые имеют прецеденты, также должны быть удовлетворены. Таким образом, те государства, которые участвуют в споре, должны согласиться по поводу этих условий, и соответствующие согласованные механизмы, которые были упомянуты премьер-министром ранее, должны обязательно учитывать эти условия. Автономность государства, независимость и суверенность государства в данном случае должна уважаться и признаваться. Также должна обеспечиваться возможность использовать все необходимые механизмы.

Всё это необходимые условия, с которыми необходимо согласиться, неважно, будь то речь о праве или о международном праве. Трибуналы ни в коем случае не должны излишне ревностно расширять свою юрисдикцию, поскольку эти механизмы должны применяться равноценным образом. Ни в коем случае юрисдикция не должна расширяться для преследования нелегальных интересов, но если юрисдикция используется, то тогда нужно применять надлежащие механизмы для разрешения споров мирным путём.

Существует много подходов и возможных вариантов злоупотребления, но такие злоупотребления могли бы подорвать доверие. Доверие строится годами, но за ночь его можно разрушить. Таким образом, если доверия не будет, государства перестанут использовать международный арбитраж, таким образом, мы увидим разрушение мирового правового порядка.

Спасибо.

М.Свейнстон (как переведено): Большое спасибо, госпожа Ченг. Я думаю, все мы согласны с тем, что улучшение судебных решений способствует развитию дипломатии.

Госпожа Мирьям Наор является председателем Верховного суда Государства Израиль. Израиль – это государство с правовой системой, совмещающей элементы различных семей права – общего права, континентального права, – которые широко распространены в мире. Можно также сказать, что суды Израиля сталкиваются со сложными случаями гораздо чаще, чем суды в некоторых других странах. Поэтому госпожа Наор может нам рассказать, каким образом правовые механизмы могут использоваться для преодоления глобальных кризисов. Госпожа Наор, вам слово.

М.Наор (председатель Верховного Суда Израиля, как переведено): Уважаемый господин премьер-министр! Уважаемые гости!

Для меня огромная честь выступать здесь, в этой аудитории, и говорить о доверии к праву, о борьбе с терроризмом в демократическом государстве. В последние несколько десятилетий терроризм стал глобальной угрозой. Хотя террористические акты затрагивают многие государства уже десятки лет, только в последнее время терроризм заявил о себе как о всемирной угрозе, которая требует глобальных решений и глобального ответа. Международное право, и в первую очередь международное гуманитарное право, было создано, когда, так сказать, поле боя было совершенно иным, поэтому закон сейчас нужно адаптировать к новой реальности. Многое уже произошло на международной арене. Начиная со второй половины XX века заключались многосторонние конвенции, направленные на пресечение террористической деятельности, например на преодоление бомбового терроризма, пресечение финансирования терроризма. К сожалению, постоянно возникают новые формы терроризма. В результате международное сообщество постоянно находится в поиске новых методов борьбы с этими явлениями. В этом контексте органы ООН, такие как Генеральная Ассамблея, Совет Безопасности, приняли новые резолюции, касающиеся борьбы с терроризмом. Например, два года назад Совет Безопасности принял резолюцию, направленную на преодоление угрозы, которую представляют собой зарубежные террористы, то есть люди, приезжающие в другие государства с целью участвовать в террористических актах.

При этом необходимо бороться с терроризмом и на государственном уровне.

Всё это, конечно, приводит к возникновению сложных вопросов, особенно для демократических стран, в которых цель не всегда оправдывает средства. Борьба с терроризмом создаёт огромное напряжение в демократической стране, поскольку она естественным образом предполагает принятие мер, которые являются посягательством на права человека. Борьба с терроризмом предполагает ограничение свободы слова, имущественных прав, свободы перемещения, физической свободы и безопасности человека и даже посягательство на достоинство и саму жизнь человека. Такого рода нарушения являются неизбежными. Но это не значит, что они должны быть неограниченными и беспощадными. Они должны осуществляться в соответствии с законом и быть пропорциональными. Как я уже сказала, цель не всегда оправдывает средства. Борьба против терроризма ведётся не в нормативном, правовом вакууме, она ведётся не вне закона. И надо сказать, что во времена мира закон звучит столь же чётко и ясно, как и во времена войны. Необходимо постоянно достигать баланс между обеспечением национальной безопасности и личными свободами. Этот баланс может быть достигнут, когда имеется понимание того, что национальная безопасность не может оправдать тотальное и полное нарушение прав человека. Но, с другой стороны, Билль о правах не является пактом о коллективном самоубийстве. Этот баланс отражает ситуацию, в которой безопасность является необходимой для выживания общества, но и личные свободы являются абсолютно необходимыми для общества.

Я хотела до вас донести следующую мысль. Во всех демократических государствах должен происходить обмен опытом. Мы должны учиться друг у друга, мы должны обмениваться опытом, мы должны учиться на опыте правовых решений других государств. У меня, к сожалению, нет возможности привести конкретные примеры, однако эти примеры можно найти на интернет-сайте нашего Верховного суда. Пожалуйста, заходите на наш сайт. Спасибо.

М.Свейнстон (как переведено): Спасибо огромное, госпожа Наор.

Несомненно, что одной из величайших угроз для современного мира, для всех государств современного мира является преступность, организованная преступность, и наркотики.

Для меня честь дать слово для выступления Юрию Викторовичу Федотову, заместителю Генерального секретаря ООН, исполнительному директору управления ООН по наркотикам и преступности.

Ю.Федотов (заместитель Генерального секретаря Организации Объединённых Наций, Исполнительный директор Управления ООН по наркотикам и преступности): Уважаемые участники конференции, добрый день! Для меня чрезвычайно отрадно принимать участие в работе этого форума. Я благодарю вас за любезное приглашение выступить здесь и за то сотрудничество, которое развивается с Россией по этой тематике.

Провозглашённая тема нынешней сессии форума выводит нас на основополагающие принципы ООН, которые изложены в уставе (я цитирую): «Создать условия, при которых могут соблюдаться справедливость и уважение к обязательствам, вытекающим из договоров и других источников международного права».

Эта цель самоочевидна в повседневной работе нашего подразделения по противодействию распространению наркотиков и преступности. Соответственно, мы оказываем поддержку всем членам этого процесса по противодействию терроризму, экстремизму и так далее. Мы являемся хранителем международного правового инструментария, который представлен целым рядом специализированных конвенций против коррупции, против распространения наркотиков.

Я хотел бы ещё раз поблагодарить Министра юстиции господина Коновалова за эффективную работу в качестве председателя VI Сессии конференции стран – участниц Конвенции по противодействию коррупции. Сессия была проведена чрезвычайно успешно в прошлом году, и это значительно усиливает международное сотрудничество перед лицом международных вызовов, которые бросают нам коррупция и нелегальные потоки денежных средств. Конвенции против организованной преступности и против коррупции являются важнейшим инструментом в нашем арсенале. Эта международная правовая база обеспечивает эффективное сотрудничество между вовлечёнными странами, использование механизмов экстрадиции, взаимной юридической помощи, конфискацию незаконных источников доходов и самих доходов, обеспечивает интересы частного и государственного сектора.

Такие мероприятия, как Петербургский международный юридический форум, вносят неоценимый вклад в дело дальнейшего развития международных юридических стандартов на основе прозрачности и внедрения эффективных стандартов в этой сфере в национальном законодательстве. Мы постоянно подвергаемся испытаниям в связи с вызовами, грозящими нам со стороны терроризма, экстремизма и международной организованной преступности, в том числе и наркопреступности. С другой стороны, вызовы включают и киберпреступность, незаконную транспортировку людей и прочие проблемы.

Чрезвычайно очевидно, что сейчас как никогда раньше нам необходимо углублять дальнейшее сотрудничество в рамках международной правовой системы. Те конвенции и инструментарии, которые я перечислил, призваны усиливать наше сотрудничество перед лицом обозначенных вызовов, которые бросает нам современность, поэтому доверие к законодательству и главенство закона – это фундаментальные моменты, которые позволят нам достигать тех целей, которые ставят перед собой различные органы ООН.

Так как у меня ограничено время для выступления, в качестве иллюстрации того, чего мы можем достигнуть в плане ответа на эти международные вызовы с точки зрения международного законодательства, хочу поделиться с вами некоторыми замечаниями в связи с работой Международной специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке. Это была третья сессия, которая посвящена противодействию распространению наркотиков, и среди делегатов были высокопоставленные члены правительства и главы соответствующих органов. Это делается на основе Единой конвенции о наркотических средствах 1961 года, о психотропных веществах 1971 года и о противодействии незаконному обороту наркотических и психотропных веществ 1988 года. Все эти конвенции являются взаимодополняющими и предоставляют необходимый инструментарий для защиты жизни и здоровья человека. В 2009 году в ООН была принята очень амбициозная политическая декларация и план действий, который будет пересмотрен в 2019 году. Декларация говорит о том, что эти вопросы решаются путём многостороннего подхода. Те три конвенции, о которых я сказал, по-прежнему составляют костяк нормативно-правовой базы. Однако в последние годы этот консенсус ставится под сомнение, потому что некоторые заявляют о необходимости модификации существующей нормативно-правовой базы. В этой связи в критический для нас момент состоялась специальная сессия, о которой я уже сказал, для того чтобы определить наши дальнейшие шаги. Поясню. Для того чтобы успешно справляться с теми вызовами, которые встают с связи с незаконным оборотом наркотиков… Это и опиаты из Афганистана, и наркотики из Западной и Восточной Африки, из Центральной Америки. В общем и целом 27 млн по всему миру страдают от наркотической заразы.

Тот документ, который был недавно принят по итогам сессии в Нью-Йорке, даёт хорошую основу для дальнейшего развития международного сотрудничества по обозначенным выше вопросам и вызовам и утверждает всеобщий консенсус по сбалансированному и многогранному подходу к решению этих вопросов и решению проблем снятия угрозы для здоровья и деятельности населения планеты в целом. Нам необходимо и далее продолжать скоординированные усилия, в том числе по линии нашего офиса, для того чтобы эти обязательства и рекомендации претворялись в жизнь в виде конкретных шагов, чтобы мы могли жить в более здоровом и более защищённом с этой точки зрения обществе.

Спасибо.

М.Свейнстон (как переведено): Большое спасибо, господин Федотов. Очень приятно видеть, что ООН идёт на пике прогресса.

Далее я представляю вам Стивена Крауна, вице-президента корпорации Microsoft. У него в принципе идеальная роль для того, чтобы рассказать нам о том, каким образом сопрягаются воедино технология и закон.

С.Краун (вице-президент корпорации Microsoft, как переведено): Господин премьер-министр! Уважаемые коллеги! Тема данной конференции, по которой мы вызвались сделать сообщения, – доверие к праву. Я бы хотел рассказать вам о трёх концепциях. Надеюсь, что уложусь в 10 минут. Я уже начал корректировать своё выступление, пока слушал других выступавших.

Прежде всего я бы хотел рассказать о том, что такое облако, зачем оно нужно. Во-вторых, о доверии пользователей интернета, о том, что такое интернет-индустрия. В-третьих, о больших данных, или big data. И о том, как все эти три концепции взаимосвязаны.

Вы, наверное, не думаете об этом, но все мы находимся в самом начале трансформации наших цифровых жизней. У всех нас есть смартфоны, компьютеры. Я думаю, что все сидящие в зале умеют пользоваться e-mail, каждый, наверное, имеет в кармане смартфон. И наверное, все являются членами различных социальных сетей.

Всё это стало возможным благодаря сбору соответствующей информации, данных и наличию технологий, которые используются для сохранения и обработки данных. Всё это в общем мы называем облаком. И трансформация наших жизней происходит именно из-за того, что возможности облака возрастают экспоненциальным образом. Но будущее облака в наших руках, в руках юристов. Потому что облако – это инновационное развитие. И оно не ограничивается тем, что могут сделать инженеры или программисты. Оно ограничивается тем, насколько доверяют технологиям люди, которые используют эти технологии в своих компьютерах, на своих запястьях. Именно поэтому Microsoft сегодня пытается превратиться в компанию, которая занимается в первую очередь облаком и мобильностью.

Вы можете спросить, почему в первую очередь облако и мобильность. Что мы, не умеем считать, что ли? Но на самом деле мы сейчас говорим о двух разных трансформациях.

Я уже сказал, что такое облако. Об этом можно говорить также как об инфраструктуре.

Что же означает мобильность? В первую очередь это касается не устройств, не компьютеров, а человека. Подумайте об этом как о впечатлениях. Все мы мобильные создания. И мы хотим, чтобы наш опыт, наши впечатления были такими же мобильными, как мы, передвигались с нами. Для того чтобы это было возможным, нам как компаниям необходимо обеспечить синхронизацию данных, чтобы их можно было завести в облако и соответствующим образом забрать из облака, с тем чтобы люди могли воспользоваться различными услугами.

Мы понимаем, что такое облако. Теперь нам нужно перейти к тому, какое отношение право и решение конфликтов имеют к этому облаку.

Бизнесы могут предлагать различные технологии, но люди ими пользуются, и возникает вопрос, насколько здесь возможно доверие. Доверие должно быть во всём и у всех. И это должно быть мерилом, когда мы говорим о регулировании облака. Вы должны понимать, что регулирование в данной области неизбежно. Регулирование глобального интернета, более того, необходимо. Но нам необходимо надлежащее регулирование, которое было бы спроектировано таким образом, чтобы оно обеспечивало достаточный обмен данными и использование облачных сервисов по всей планете. Мы ни в коем случае не можем игнорировать границы, но они не должны нас определять.

Премьер-министр говорил о правах человека. Конфиденциальность информации важна для людей. Возможность высказать свои мысли также имеет значение. Мы должны защищать наши ценности. Но при этом люди также ценят национальную безопасность, личную безопасность. У них могут быть разные общественные и культурные ценности. Таким образом, создаётся некая, очень сложная матрица различных вопросов, которые требуют разрешения.

Если бы речь шла только о политиках, о тех, кого мы избрали, чтобы они нашли нужный баланс между всеми этими возникающими проблемами… Но сейчас именно юристы, мы, должны обеспечить эффективные и транспарентные решения, которые создали бы эффективное регулирование.

Когда мы говорим о регулировании глобального интернета, нам нужно задать себе вопрос, насколько регулирование будет фундаментально соответствовать конкретным правилам государств или наций. Или же мы должны стараться работать все вместе, стараясь выполнять все правила, которые нам даются?

В конечном итоге мы в Microsoft поняли, что, когда мы разговариваем с нашими клиентами о доверии, нам приходится говорить о верховенстве права. Верховенство права – в том смысле, что нужно выполнять законодательство, – это понятная концепция, которая легко объясняется юристами. Мы должны говорить о транспарентности права, о том, какие законы могут использоваться для разрешения конфликтов и различных споров.

Нам нужно обеспечить обмен данными таким образом, чтобы люди, с одной стороны, доверяли нам, с другой стороны – уважали соответствующие законы.

Я хочу привести вам конкретный пример того, почему так важно, чтобы интернет мог развиваться соответствующим образом. Это касается вопроса, связанного с big data – большими данными. Если посмотреть на большие проблемы, которые сегодня стоят перед человеческой расой, то они будут как раз связаны с большими данными.

Более половины населения живёт в городах. К 2050 году ожидается – а это буквально через несколько лет наступит, – что количество жителей городов увеличится до 9,6 млрд человек. Более 2 млрд людей дополнительно будет проживать в городах. Это статистика ООН. Если такая тенденция сохранится, то нам необходимо задуматься уже сейчас о проблемах, которые встанут перед нами: каким образом будет использоваться электроэнергия, каким образом будут использоваться различные сервисы и так далее.

И пожалуй, перейду к заключению.

В заключение хочу сказать, что наша профессия показывает нам, что право должно использоваться для того, чтобы сокращать конфликты, для того, чтобы уничтожать барьеры. Каждый день мы работаем с нашими клиентами как из государственного, так и из частного сектора, и мы должны сделать всё для того, чтобы облачные технологии использовались на благо нашей планеты, чтобы эти технологии улучшали жизни, увеличивали человеческий потенциал, расширяли экономики, улучшали мир. Но для того, чтобы эти преимущества были доступны всем на земле, нам нужно, чтобы глобальный интернет стал областью сотрудничества, а не конфликта.

Я бы хотел призвать вас всех работать совместно на достижение этой цели. Спасибо!

С.Краун (вице-президент корпорации «Microsoft», говорит по-русски): Спасибо!

М.Свейнстон (как переведено): Спасибо большое, господин Краун. Я хочу сказать всем выступающим: безусловно, с помощью технологий мы сможем прочитать полные тексты ваших выступлений через интернет. Надо сказать, что один из главных результатов этого форума заключается в том, что он создаёт возможность обмена мнениями между ведущими правоведами-теоретиками. И сейчас мне хотелось бы предоставить слово декану юридического факультета одного из старейших университетов мира – римского университета La Sapienza. Он был основан в 14-м столетии, спустя буквально 54 года после основания Оксфордского университета. Профессор, пожалуйста, вам слово.

Энрико Дель Прато (декан юридического факультета Римского университета La Sapienza, как переведено): Несколько лет назад я подписал договор с Оксфордским университетом об обмене докторантами, так что мы друзья на самом деле, конечно, мы друзья.

Спасибо большое за приглашение выступить на этом очень важном форуме. Для меня огромная честь выступать здесь. Господин премьер-министр, господин министр юстиции, российский народ внёс огромный вклад в развитие мировой литературы, культуры. Auctor juris homor justitia Deus –виновного судит человек, а правосудие вершит Господь – эти слова стали объектом многих размышлений, они приписываются юристу Плацентию. Эти слова являются широким обобщением и, конечно, в современном мире могут иметь два значения. Первое значение привносит прецедентное правосудие в правовое измерение. Второе значение разделяет закон как дело совершенно человеческое и правосудие как дело божественное. Безусловно, средневековый юрист имел в виду первое значение, а именно, что уважение к праву возникает, когда оно является тождественным правосудию. Естественное право основывается на антропологических ценностях и является отражением права. Но оба этих значения были возможны тогда, возможны ли они сегодня? Второе значение, как я сказал, отделяет закон от правосудия, право от правосудия, однако оно разделяет их только с точки зрения веры. Если мы отойдём от этой точки зрения, а это совершено необходимо сделать, в современном контексте правовой системы закон становится выражением правосудия. И в этом отношении правосудие прежде всего становится правоприменением. Надо сказать, что мы, наверное, все согласны с одним тезисом, в котором нет сомнения: закон является чем-то, что создано для человека. Право должно служить человеку, а не подавлять его. Но надо сказать, что это право является всеобъемлющим и охватывает самые разные ситуации, в том числе центральные ситуации человеческой жизни. Существо права основывается на ценностях и ориентированных на ценности решениях. Было бы излишним перечислять различные социальные инновации современной эпохи. В целом можно сказать, что общество стало текучим благодаря своему динамизму, сокращающему расстояния. Возникла мягкая власть, или мягкая сила, основанная на убеждении.

В настоящее время надо сказать, что различные гендерные теории приводят к тому, что люди теряют свою сексуальную идентичность или как-то её оставляют в стороне. Научные знания делают человека своего рода господом. Он может быть властелином продолжения рода, он может вырабатывать инструменты, которые позволяют продлевать жизнь, побеждать болезнь и поддерживать жизнь хотя бы и в вегетативном состоянии. В то же самое время речь идёт о том, чтобы подчеркнуть необходимость задать минимальные стандарты человеческого достоинства и придать какой-то вектор движения к единому пониманию смысла жизни. Надо сказать, что понимание относительности знаний является путём к постмодерну. Однако такое восприятие реалий не отменяет примата эпистемологии как основы для поиска новых знаний. Фрагментация знаний ставит вопрос о том, каким образом необходимо обучать специалистов. Речь идёт не только об обучении их каким-то базовым сведениям, речь идёт о том, чтобы привнести что-то новое в дидактические методы.

Надо сказать, что правовое знание сейчас пересекается с различными отраслями знания, будь то правосудие, будь то эпистемология, антропология, культурология и так далее. Однако всё это происходит в рамках единой реакции, всё это сказывается и на отправлении правосудия. Надо сказать, что функция судов является глобальной, однако существует тенденция к фрагментации. Специализация определённых объектов права отражается в создании специализированных судебных органов, однако специализация суда и судьи не должна влиять на его общую компетенцию. Специализация судьи является фактом, но не отличительной чертой, не основным признаком судьи. Необходимо сделать так, чтобы каждый судья вне зависимости от своей специализации, от применяемых методов оставался хранителем правосудия.

Давайте теперь вернёмся к тому, с чего мы начали. Вне зависимости от какой-либо идеологии человек является главной ценностью правовой культуры и сознания. Это главный кирпич, структурный элемент права. Эффективное право – это не боевое средство, оно создаёт новые возможности. Глобальное благополучие реализуется не только через экономические отношения, но и путём уважения, разнообразия культур и уважения человеческого достоинства. Закон, право являются путём к умножению человеческого знания и являются скромным проявлением правосудия. Спасибо за внимание.

М.Свейнстон (как переведено): Большое спасибо, господин профессор.

Д.Медведев: Я с удовольствием прослушал выступления своих коллег на пленарной сессии – и по вопросам, посвящённым интеллектуальной собственности, и по вопросам третейского разбирательства, вопросам международно-правовых аспектов борьбы с трансграничной преступностью, по вопросам борьбы с наркотиками, терроризмом и, конечно, по новым технологиям, правовому регулированию в среде интернет, вопросам big data – в общем, по тому, что сейчас является эпицентром внимания не только юристов, но и огромного количества других специалистов. Конечно, и по научным подходам к тому, как мы оцениваем будущее права, модели справедливости и доверия в праве.

Кстати, по поводу доверия. Пока шла дискуссия, я залез в интернет, посмотрел, как доверие определяется людьми, которые специально этим занимаются, у нас во всяком случае. Доверие – это психическое состояние, в силу которого мы полагаемся на какое-либо мнение и поэтому отказываемся от самостоятельного исследования вопроса. Для человеческих отношений это абсолютно неплохо, особенно когда речь идёт о личных отношениях. Для науки это, наверное, дело совсем неочевидное и неправильное, потому что иначе жизнь остановилась бы и никакого прогресса в истории человечества не было бы. Поэтому мы, юристы, должны соединять оба подхода: мы должны и доверять, и исследовать, в этом нет никаких сомнений.

Чтобы всем настроение поднять в конце пленарной сессии, хочу сказать, что помимо доверия, исследований нужно ещё стимулировать научный поиск, стимулировать учёных, вручать им призы, подарки, премии. Мы ещё одну премию придумали – за лучшую работу в сфере частного права. Начнём вручать эту премию со следующего года: за блестящие достижения в области частного права, как фундаментального порядка, так и прикладного порядка. Не знаю, будет ли она соответствовать по размеру Нобелевской, но как минимум эквиваленту 100 тыс. долларов она соответствовать должна.

Спасибо.

Россия - центральный экспонент 29-й Тегеранской международной книжной ярмарки

C 4 по 14 мая 2016 года в Иране прошла 29-ая Тегеранская международная книжная ярмарка, где были представлены около 1200 книг из России.

Россия впервые выступила в качестве специального гостя на 29-й Тегеранской международной книжной ярмарки, хотя наша страна уже не первый год принимает участие в этом форуме. Организатором российского национального стенда «Книги России» выступил Российский книжный союз и Генеральная дирекция международных книжных выставок и ярмарок при поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникаций. На национальном стенде России через призму книгоиздания были продемонстрированы культура и наука, образование и искусство, архитектура и туризм.

Открывал Тегеранскую ярмарку 4 мая 2016 года лично президент Ирана Хасан Рухани. Он высоко оценил работу зарубежных гостей и отметил, что культура – это вершина всех дел, а экономика и политика не являются единственными целями после принятия "Совместного комплексного плана действий", который предусматривает отказ Ирана от ядерного вооружения в обмен на постепенное снятие ряда международных санкций и их окончательную отмену. По словам Рухани, «после заключения СКПД Иран достигнет вершины развития именно с помощью культуры, книг и глубокого мышления». «Культура может создать экономику», - сказал президент Рухани, назвав книгу международной властью.

Иранский президент также высоко оценил усилия всех, кто отвечал за проведение Тегеранской книжной ярмарки, а также отечественных и зарубежных гостей, присутствующих на это крупном международном мероприятии.

Духовный лидер во время посещения выставки заявил, что сегодня слишком велико влияние западной и американской культуры, и необходимо больше изучать русский язык.

Выступая на открытии, специальный представитель Президента Российской Федерации по международному культурному сотрудничеству Михаил Швыдкой отметил высокий взаимный интерес издателей к литературным произведениям обеих стран. При этом Швыдкой особо подчеркнул, что сегодня народы Ирана и России имеют весьма отдаленное представление о современной литературе друг друга.

«Современный российский читатель плохо понимает, что собой представляет современная иранская литература, равно как и иранский читатель ориентирован, прежде всего, на русскую классику. С кем бы мы ни говорили в Иране, тут же возникают имена Достоевского, Толстого, Чехова. Но назвать писателей второй половины 20-о века, а тем более современных, практически не могут. Только узкие специалисты», - сказал Швыдкой.

Важным аспектом двустороннего сотрудничества в гуманитарной сфере Швыдкой назвал расширение контактов между молодыми людьми Ирана и России, в частности в области кино. По его словам, «российская молодежь имеет представление об иранском кинематографе. И иранские мастера, всемирно признанные, часто представлены на российских кинофестивалях. Русское кино в Иране знают значительно хуже. Это тоже одна из тем, которые мы обсуждали с моими коллегами в министерстве культуры и исламской ориентации».

«Иранцы достаточно высоко ценят позицию РФ в отношении отмены санкций, которые были применены к Ирану. И я думаю, что эта позиция России, равно как и недавние встречи президента Рухани с президентом Путиным в нашей стране – в Астрахани и в Уфе и во время визита Владимира Путина в Иран, оказали очень серьезное влияние на связи наших стран и, безусловно, открыли новую страницу в наших отношениях», - отметил спецпредставитель.

Швыдкой также выразил уверенность в том, что отношения между России и Ираном «имеют большую перспективу». И программа Тегеранской книжной ярмарки это доказала.

На открытии также присутствовали министр культуры Ирана Али Джаннати и мэр Тегерана Мохаммад Бакер Галибаф, а также целый ряд издателей. С российской стороны на открытии выступили заместитель руководителя Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям Владимир Григорьев, руководитель Генеральной дирекции международных книжных выставок и ярмарок Сергей Кайкин. В состав российской делегации вошли писатели Алексей Варламов, Виктор Ерофеев, Канта Ибрагимов, Фарит Нагимов, Гузель Яхина, Елена Усачёва, Алия Каримова, Назим Зейналов, а также российские издатели, журналисты и книгораспространители.

В ходе работы российского стенда было представлено 1200 книг из 50 издательств. За 10 дней работы ярмарки посетители национального стенда «Книги России» смогли по достоинству оценить классическую, научную, учебную литературу для изучающих русский язык как иностранный, а также детскую литературу, справочники и научно-популярные издания, современную прозу и поэзию, фотоальбомы, книги и альбомы по искусству.

На ярмарке также было подписано соглашение о взаимном переводе и издании сборников современной поэзии и прозы. Ответственным с иранской стороны выступил Фонд поэзии и прозы Ирана и издательство Сампт, с российской стороны – Институт перевода. Первые результаты проделанной работы будут представлены в Москве сентябре, в рамках Московской международной книжной выставки-ярмарки.

Особой популярностью пользовались в Иране российские писатели. Так, Алексей Варламов в первые дни работы форума провел несколько встреч с читателями. Говорил о творчестве Булгакова. Также Варламов провел встречу с писателями и руководством Фонда поэзии и прозы Ирана.

Всего было проведено около 70 мероприятий. Часть из них прошла на самом стенде «Книги России», а часть – за пределами выставки. В первый же день работы Тегеранской международной книжной ярмарки состоялась презентация программы обучения русскому языку и профессионального образования в Государственном институте русского языка им. А.С. Пушкина в исследовательском центре гуманитарных наук Ирана при Министерстве образования Ирана. Об обучающей программе говорили специалисты Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина, представители Иранской Ассоциации русского языка и литературы, а также представители университетов Ирана.

На ярмарке состоялся и ряд обсуждений за «круглым столом»:

- Полемика по вопросам взаимного перевода произведений. Презентация АНО «Институт перевода» и его грантовых программ - по вопросам развития и перевода детской литературы при участии программного директора АНО «Институт перевода» и представителей университетов Ирана.

- Диалог о перспективах развития книжной отрасли в России и Исламской Республике Иран.

На ярмарке также прошла презентация Московской международной книжной выставки-ярмарки, Санкт-Петербургского международного книжного салона, Санкт-Петербургской выставки исторической литературы. Были достигнуты договоренности о проведении совместных проектов в Москве и других городах России.

Особое внимание на Тегеранской международной книжной ярмарке было уделено детям. Прошли мастер-классы для детей по аппликации и искусству конструирования без ножниц и клея, Гжельской и Жестовской росписи. На всех мероприятиях детской программы неизменно было много посетителей.

Национальный стенд России представил «Каталог издательств России», где размещена информация о более чем 200 издательствах - вся палитра российского книжного рынка.

Также на ярмарке был представлен каталог «Книги из России», где собрана информация о книгах, которые были отмечены российскими читателями и профессиональным сообществом в 2015 году. Это издания – победители, а также книги, вошедшие в «короткие списки» национальных книжных премий России.

Обширную программу на стенде России представили регионы. В центре внимания в этом году была республика Татарстан. Не секрет, что, воплощая богатые традиции и духовную самобытность народов, проживающих на территории республики, культура Татарстана одновременно олицетворяет общечеловеческие ценности и является частью мирового культурного наследия. Через призму музыки, поэзии, национальных промыслов участники ярмарки представили все многообразие татарской культуры.

Также прошла презентация серии книг «Сказки Великого шелкового пути». Поэт, переводчик, заместитель главного редактора молодежного журнала «Идель» Алия Каримова рассказала о том, как на протяжении столетий Великий шелковый путь объединял народы Евразии, связывал территории разных стран и государств. В серии «Сказки Великого шелкового пути» уже вышли татарские, чувашские, алтайские, крымско-татарские, узбекские сказки. Готовятся башкирские и мордовские. Фольклорные сюжеты и персонажи, уникальные у каждого народа, тем не менее, имеют много общего, что свидетельствует об активном культурном обмене, который происходил благодаря развитию экономических и политических отношений на протяжении столетий.

С Ираном связана жизнь отдельных российских писателей, таких как Александр Грибоедов. В дни ярмарки состоятся открытый урок на тему «Александр Грибоедов и Персия. Тайны великой судьбы», а также презентация книги Сергея Дмитриева «Последний год Грибоедова. Триумф, любовь и гибель». Главный редактор издательства «Вече» Сергей Дмитриев в своей новой фундаментальной книге продолжает историческое расследование биографии великого русского поэта и дипломата Грибоедова, начатое в его книгах «Персидские напевы. От Грибоедова и Пушкина до Есенина и XXI века» и «Грибоедов. Тайны смерти Вазир-Мухтара».

Отметили на Тегеранской ярмарке и 55-летие полета первого человека в космос. Интерес у посетителей вызвала лекция «Космонавтика как наука». Представитель Самарского государственного аэрокосмического университета имени академика С.П.Королева рассказал о зарождении авиации и космонавтики в России и мире.

Также на стенде «Книги России» состоялась церемония награждения премией «Terra Incognita» президента Иранского института философских исследований Хосейна Хосров-панах и писателя Хабиба Ахмад-заде. Лауреатом премии стал Хабиб Ахмад-заде, известный писатель и киносценарист.

В рамках ярмарки в Университете Аль-Захра состоялась лекция «Жизнь и творчество А.Н. Толстого» и «Жизнь и творчество М.А. Булгакова». В дискуссиях на тему «Булгаков и Мастер: мифы и реальность» приняли участие русский писатель, исследователь истории русской литературы XX века Алексей Варламов, генеральный директор Музея Михаила Булгакова – Пётр Мансилья-Круз, а также представители Университета Аль-Захра.

На форуме прошли презентации книг популярных иранских авторов в переводе на русский язык. Для посетителей провели викторину с призами.

По окончании выставки все книги национального стенда были переданы в дар университетам Ирана, Посольству Российской Федерации в Исламской Республике Иран.

Тегеранская Международная Книжная выставка-ярмарка стала демонстрацией отечественных и зарубежных книг. В этом году 29-я книжная выставка-ярмарка выбрала своим девизом «Завтра будет слишком поздно читать». Тегеранская международная книжная ярмарка – форум с многолетним опытом успешного проведения встреч на самом высоком уровне. Традиционно в ярмарке принимают участие свыше 1600 издателей из разных уголков мира, которые представляют порядка 220 тысяч наименований книг. Ярмарку ежегодно посещают более 1 миллиона читателей. В 2016 году в ярмарке приняли без малого 30 стран. Это в том числе Азербайджан, Афганистан, Бельгия, Венесуэла, Германия, Индия, Испания, Казахстан, Канада, Китай, Кувейт, Мексика, Оман, Польша, Россия, США, Туркмения, Турция, Южная Корея, Япония и другие государства.

Турция: чем опасен неоосманизм Эрдогана (I)

Петр ИСКЕНДЕРОВ

Министр иностранных дел России Сергей Лавров в интервью российским средствам массовой информации в начале мая четко и ясно указал на неоосманистскую теорию и практику как главную причину противоречивой, провокационной, а порой просто опасной политики Турции. «В действиях Турции как главного зачинщика всех этих разговоров про «зоны безопасности», план «Б» и прочие агрессивные устремления можно усмотреть экспансионистские мотивы не только в отношении Сирии. Турки по-прежнему находятся в Ираке, без согласия и вопреки требованиям законного иракского правительства имеют там военный контингент и при этом заявляют, что они ввели туда свои войска для того, чтобы укрепить суверенитет и территориальную целостность Ирака. Что тут можно сказать? Здесь даже комментировать нечего. Такие неоосманские устремления – распространять свое влияние, осваивать территории – проявляются достаточно сильно», - подчеркнул глава российского внешнеполитического ведомства.

Лавров напомнил, что в 2015 году турецкая сторона около 1800 раз нарушала воздушное пространство Греции. Обе страны являются членами НАТО, но действия турецкой авиации не встретили никакой реакции в штаб-квартире Североатлантического альянса. «Такое попустительство к подобному явно экспансионистскому поведению может до добра не довести», - заявил Сергей Лавров.

На Западе предпочитают закрывать глаза на рискованные внешнеполитические акции Турции, рассуждая о «союзнических отношениях» с Анкарой, о якобы существующей в Турции системе «сдержек и противовесов», которая не допускает радикализации и исламизации страны. Однако, как показывают последние коллизии на турецкой внутриполитической сцене, действительное положение дел выглядит совсем иначе.

Распался тандем президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана и премьер-министра Ахмета Давутоглу. Двух полюсов правящей «оси» больше не существует. Отстранение Эрдоганом от власти главы правительства означает крах прежней модели государственного управления с разделением полномочий и чревато эскалацией напряженности в обширной зоне внешнеполитических интересов Анкары, прежде всего в Крыму, на Кавказе, на Ближнем Востоке и в Средиземноморье. А растущая нервозность сосредоточившего власть в своих руках Эрдогана даёт основания для еще более тревожных прогнозов.

Существует несколько факторов, питающих агрессивность и непредсказуемость действий Эрдогана и его окружения. И все они связаны с кризисом политики неоосманизма и ее главного компонента – доктрины «стратегической глубины», разработанной лично Ахметом Давутоглу. Согласно данной концепции, Турция призвана вернуть себе роль региональной силы и значимого игрока на мировой политической арене, а для этого она должна после длительного периода пассивности осознать и утвердить собственную историко-географическую идентичность.

Первый фактор – заметное ослабление военно-политических позиций Турции в исламском мире, в том числе под влиянием укрепления позиций России. Это вынуждены признавать и турецкие средства массовой информации. В частности, издание Birgün указывает: «Эрдоган может сколько угодно считать себя «политическим наместником» исламских стран, а Марокко, Алжир и Тунис заключили тем временем многомиллиардные оружейные контракты с Россией. Эти страны увидели, что их безопасность оказалась под угрозой и зачастили в Москву, набравшись смелости после того, как Россия поддержала Сирию».

По мнению редакторов Birgün, «причина, по которой Москва становится центром притяжения, заключается в том, что она предлагает гораздо больше, чем США и Запад... Её предложения более приемлемы: это опыт, приобретенный в борьбе с джихадистским насилием, а также обмен разведданными с этими государствами… Вопреки прогнозам, участие России в войне против салафитских групп в Сирии по призыву сирийского правительства не наткнулось на недовольство в мусульманских странах на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Россия находится в положении глобальной силы, с которой мусульманские страны, считающие, что их режимы в опасности, пытаются развивать военное сотрудничество».

Второй фактор – провал политики Анкары на сирийском направлении. Попытки турецких властей реализовать здесь одно из ключевых требований доктрины «стратегической глубины» - «ноль проблем в отношениях с соседями» - привели к прямо противоположному результату. Потерпели неудачу попытки свергнуть президента Сирии Башара Асада, в северных районах Сирии усилились позиции курдских формирований, укрепила свое военно-политическое присутствие на Ближнем Востоке Россия, а действия российских Воздушно-космических сил подорвали трансграничный криминальный нефтяной бизнес.

Согласно имеющейся информации (которая по понятным причинам не акцентируется в турецких и западных СМИ), именно военно-политическое поражение Турции и «Исламского государства» в Сирии сыграло решающую роль в отставке премьера Давутоглу, которого президент Эрдоган обвинил в провале на важнейшем внешнеполитическом направлении. «Турция, по всей видимости, постепенно движется к гражданской войне. Президент Реджеп Тайип Эрдоган в свою очередь продолжает и дальше следовать своей агрессивной авторитарной линии», - отмечает французское издание Slate.fr. А один из ведущих независимых турецких экспертов, сотрудник Центра международных исследований Института политических исследований в Париже Байрам Балджи говорит о кризисе политики Турции во всем ее региональном окружении: «Сложности в связи с сирийским кризисом и обострением ситуации в регионе стали причиной все большего высокомерия и авторитаризма президента Эрдогана, хотя намеки на авторитарность прослеживались и до сирийского кризиса». По мнению Балджи, события в Сирии привели к обострению ситуации на всех четырех фронтах, с которыми имеет дело турецкий президент: война с Рабочей партией Курдистана, взаимоотношения с «Исламским государством», противодействие движению «Параллельное государство» проживающего в США оппозиционного исламского проповедника Феткуллаха Гюлена и борьба за региональное лидерство с Россией.

Третий фактор – рост напряженности на Кавказе в связи с обострением ситуации в зоне карабахского конфликта. Отсутствие у Азербайджана реальных возможностей одержать военную победу, укрепление военно-политического взаимодействия России и Армении как в рамках ОДКБ, так и на двусторонней основе, а также готовность Еревана при определенных условиях признать Нагорный Карабах загоняют Анкару в «карабахский тупик», выход из которого пока не просматривается.

Четвертый фактор – отсутствие реальных достижений в укреплении политических и экономических позиций в тюркоязычной Центральной Азии: государства этого региона сохраняют взаимодействие с Россией и одновременно стремятся к развитию отношений с Китаем. В частности, несмотря на все усилия турецкого правительств по наращиванию инвестиций в сферу энергетики и телекоммуникаций Казахстана, на долю Турции приходится не более 1-2% внешнеторгового оборота этой страны. В структуре казахстанского экспорта Турция уступает не только традиционным лидерам Китаю, России и Германии, но также своим соседям в Юго-Восточной Европе - Греции и Румынии. Немногим лучше выглядит место Турции в экспортной структуре Узбекистана – четвертая позиция после Китая, России и Казахстана, но зато впереди Бангладеш. А среди экспортных партнеров Киргизии Турция уступает не только Узбекистану, Казахстану, Объединенным Арабским Эмиратам и России, но даже разоренному войной Афганистану.

Пятый фактор - кризис традиционных отношений Турции с Западом, прежде всего с Соединёнными Штатами. В западных столицах Турцию на протяжении долгого времени рассматривали в качестве выгодного партнера и посредника в ближневосточных делах. Однако такая политика неизбежно вела к усилению противоречий Анкары с мусульманскими странами, которые стали рассматривать турецкую сторону как проводника интересов США в русле концепции «Большого Ближнего Востока». Балансирование между Вашингтоном и арабскими государствами, а также Израилем не могло продолжаться бесконечно, и его закат пришелся опять-таки на сирийский кризис. «Загнанный в угол Эрдоган обрушил свой гнев на США» - так лондонская The Guardian прокомментировала обострение отношений Анкары и Вашингтона в связи с поддержкой, оказываемой американцами сирийским курдам.

Все вышеперечисленные факторы вкупе со стремлением президента Эрдогана избавиться на турецкой внутриполитической сцене от конкурентов позволяют прогнозировать попытки Анкары сыграть на повышение ставок сразу на нескольких направлениях своей внешней политики, что чревато дестабилизацией обстановки в Восточном Средиземноморье, на Кавказе, в Центральной Азии, на Ближнем и Среднем Востоке.

(Окончание следует)

Не ползать же президенту США на коленях по всему миру!

Дмитрий СЕДОВ

21-28 мая улыбчивый президент Соединённых Штатов Америки Барак Обама совершит поездку во Вьетнам и Японию. Впервые в истории американский президент посетит город Хиросиму, что само по себе является делом необычным. Уж не вознамерился ли главный американец выразить соболезнование японскому народу по поводу гибели без малого 300 тысяч человек в результате атомной бомбардировки этого города американской авиацией 6 августа 1945 года?

Программа визита пока неизвестна, но чтобы не вызывать напрасных ожиданий, помощник президента по национальной безопасности Сьюзан Райс уже предупредила, что «предстоящую поездку президента Барака Обамы в этот город не следует трактовать в качестве извинения». Он посетит Хиросиму для того, чтобы укрепить дружбу между японскими и американскими военнослужащими. Понятное дело. Хочется показать Пекину с пепелища Хиросимы, что японский солдат твердо стоит на страже интересов США.

Собственно, ничего другого от улыбчивого Обамы никто и не ожидал. Он - не канцлер ФРГ Вилли Брандт, который встал на колени перед памятником погибшим участникам восстания в еврейском гетто в Варшаве. В администрации США хорошо понимают: стоит только начать, потом по всему миру на коленях ползать будешь. В той же Японии потом в Нагасаки придётся брюки протирать. А там немцы со своими жертвами ковровых бомбардировок вылезут. А их, этих жертв, в Дрездене, Лейпциге и Гамбурге за две ночи в апреле 1944 года 200 тысяч человек образовалось. Того и гляди баварцы, которых американские войска освободили без боёв, выкатят счёт за 900 тысяч своих изнасилованных женщин. Подсчитали же, негодяи, с немецкой пунктуальностью, не захотели согласиться с тем, что на войне как на войне.

Даже с Вьетнамом дело обстоит не просто. Все-таки выделил Вашингтон широким жестом этой стране целых 43 миллиона долларов на восстановление отравленных американцами территорий. Казалось бы, можно спокойно смотреть в глаза вьетнамцам. Хотя те знают, почему такой казус произошел. Американский суд долгое время никаких вредных воздействий на вьетнамскую территорию и население Вьетнама признавать не хотел и никогда не признал бы, если бы не американские ветераны. Эти эгоистично настроенные граждане США собрались в организацию и подали в суд на Monsanto и Dow Chemical - производителей «оранжевого агента» (смесь дефолиантов и гербицидов), которым авиация США засыпала Вьетнам. Ведь помимо вьетнамской армии и партизан там находились и военнослужащие США, которые тоже испытали последствия от воздействия этого порошка, хотя их специально не опыляли. Американский суд, как ни крутился, вынужден был принять решение о выплате 15 тысячам ветеранов компенсации за нанесённый здоровью ущерб в размере 180 млн. долларов. Тут уж Госдепу деваться было некуда. Вред от «оранжевого агента» был признан по суду, и Вьетнаму была протянута рука помощи, в которой лежали 43 миллиона долларов США. Поможет это Вьетнаму? Не знаю. «Оранжевый агент», содержащий сильнейший яд диоксин, опустошил за 10 лет войны 2 млн. гектаров плодородной земли во Вьетнаме, Лаосе и Камбодже. Изгаженная американцами земля даёт теперь заражённый урожай. Диоксин разлагается крайне медленно, и для того, чтобы устранить последствия «обработки», нужно снимать и удалять верхний плодородный слой, заменяя его новым.

Попадая в организм человека, диоксин вызывает заболевания печени и крови, диабет, рак, нарушение нормального протекания беременности, уродства у новорожденных. Во Вьетнаме насчитывается около 4,8 млн. жертв «оранжевого агента». Во Вьетнаме появилось поколение детей-уродов, которых содержат в специальных заведениях. Таких пациентов насчитывается более 150 тысяч, и вьетнамское правительство не имеет возможности создать для них нормальные условия. Не так давно мир облетели шокирующие снимки фоторепортера Мэта Андерсена о детском приюте для жертв диоксина на окраине города Хошимин. Дети с чудовищными уродствами сидят в клетках без каких-либо удобств. И таким приютам во Вьетнаме несть числа.

Едва ли президент Обама решит посетить одно из таких заведений. Ведь цель его визита состоит не в принесении извинений народу Вьетнама. Повторим ещё раз: один раз принесёшь извинения – потом устанешь извиняться. Только в Юго-Восточной Азии тут же станут в очередь Лаос и Камбоджа.

Цель визита Обамы совсем другая - усилить позиции США в южном подбрюшье Китая. А Вьетнам для этого очень подходит. У него и конфликт с КНР из-за островов в Южно-Китайском море, да и на военно-морскую базу Камрань неплохо бы наложить лапу, пока вьетнамцы не отдали её опять Москве. Воистину ничего личного - только бизнес.

Логика у американцев железобетонная: не для того мы по всему миру свои порядки устанавливали, чтобы сегодня о побочном ущербе горевать. Ведь все эти трагедии народов, попавших под каток американской политики, в Вашингтоне называют collateral damage - побочный ущерб. Администрацию США ничуть не беспокоит, что счёт идет на сотни тысяч и миллионы человек. Ещё до конца не подсчитано количество жертв последних авантюр США в Афганистане и Ираке, хотя ясно, что оно огромно. Ну и что? Вслед за Бараком Обамой в США придет к власти новый улыбчивый президент, и каток американской политики покатит дальше, несмотря на collateral damage. Если, конечно, движение катка кто-то не остановит.

В Норвегии сократилось число иммигрантов

Общее число жителей Норвегии достигло 5 223 300 человек, при этом количество иммигрантов заметно снизилось.

В первом квартале 2016 года население страны выросло на 9300 человек, пишет The Local со ссылкой на данные официальной статистики.

С января по март текущего года в Норвегии родилось 14 333 ребенка, а умерло 11 022 человека. Исходя из этих данных, естественный прирост населения в первом квартале составил 3511 человек, что почти на 1000 больше, чем в аналогичный период прошлого года.

Количество же иммигрантов, наоборот, сократилось с 16 926 в первом квартале 2015-го до 14 496 в нынешнем году, то есть на 17%. При этом с января по март 2016-го Норвегию покинуло 8736 человек. На фоне этого отмечено резкое увеличение числа граждан, которые в прошлом переехали в страну из другого государства.

По-прежнему регистрируется высокий уровень иммиграции в Норвегию из европейских государств, но наблюдается и активный обратный процесс. В то же время отмечено большое количество переселенцев из Сирии, Эритрея, Афганистана и Сомали. Для полного понимания ситуации также важно знать, что беженцы, не имеющие действующего вида на жительство Норвегии, не включаются в статистику.

«Власти России игнорируют данные своей внешней разведки»

Британский эксперт Марк Галеотти рассказал «Газете.Ru» о российской разведке на Западе

Игорь Крючков

Британский специалист по российским спецслужбам, эксперт Европейского совета по внешней политике (ECFR) Марк Галеотти рассказал в интервью «Газете.Ru» о специфике работы отечественной разведки на Западе, а также о том, почему до Кремля не доходит существенное число «политически неудобных» разведданных.

— Информацию о деятельности российских спецслужб довольно сложно найти даже в России. Какими источниками вы пользуетесь в ваших исследованиях?

— Довольно много любопытной информации появляется в российских СМИ, прежде всего в печатной прессе и на онлайн-ресурсах. Кроме того, я этой темой занимаюсь около 20 лет, и у меня есть немалое число знакомых, которые либо состоят в спецслужбах, либо тесно связаны с этими кругами. Я регулярно общаюсь с этими людьми.

Мне бы не хотелось по понятным причинам вдаваться в подробности, рассказывая о моих собеседниках. Я могу лишь добавить, что ни один из них не является перебежчиком или агентом разведслужб потенциального противника. Некоторые из них до сих пор состоят на государственной службе в России, но больше не работают на спецслужбы. Кто-то работает в сфере частной и корпоративной безопасности. Или это просто отставники. Некоторых моих источников я знаю еще со времен написания моей докторской, то есть с 1990–1991 годов. Диссертация касалась войны СССР в Афганистане, и тогда мне удалось наладить неплохие контакты прежде всего с ГРУ.

Есть еще один довольно тонкий момент. Я не хочу навязывать своим источникам разговор, который мог бы поставить их вне закона. Я не требую от них раскрывать никаких секретов.

В конце концов, я не шпион, а научный работник. Моя главная задача — приоткрыть завесу, собрать разрозненные факты, сопоставить их и создать из них единую непротиворечивую картину.

Конечно же, я вполне осознаю уязвимые стороны своей работы. Действительно, входных данных мало, и я могу ошибаться в выводах. Но это в порядке вещей для моей сферы научных интересов.

— После украинского кризиса немало говорилось о существенных изменениях в российских спецслужбах. На ваш взгляд, какие главные тренды?

— Прежде всего, российские власти, очевидно, опасаются угрозы со стороны Запада. Отсюда вытекает первый тренд: спецслужбы России в последнее время делают особенный упор на разведывательные операции за рубежом. Все западные страны фиксируют, что российские спецслужбы очень активно работают.

Второй тренд, о котором особенно часто говорят в Прибалтике и Центральной Европе, это сосредоточение на политических операциях, попытки повлиять на внутреннюю ситуацию в странах этих регионов.

Третий тренд до сих пор не известно, как интерпретировать. Однако очевидно, что создание Национальной гвардии, которая выглядит новым органом внутренней, а не внешней разведки, приведет к смещению баланса в том числе среди российских спецслужб. Тем более если учитывать, что ФСБ все чаще проводит операции за границами России.

— Какие основные цели преследуют российские спецслужбы на Западе?

— Это по-прежнему, как правило, сбор разведданных. Они ищут информацию практически во всех сферах: от военных разработок до экономических проектов. Они стремятся выяснить, какие политические силы находятся на подъеме и в ближайшее время могут получить власть, как одно государство будет реагировать на действия другого государства и т.д. Будем честны, такую информацию собирают все разведки мира, в том числе западные спецслужбы в России. Так что в этом смысле разведка РФ не делает что-то особенное.

То, что привлекает внимание, это масштаб деятельности. Многие западные спецслужбы в последнее время снизили свою активность.

Но российские спецслужбы только наращивают масштаб своей деятельности. Еще один важный момент, который их отличает, это то, что Россия использует разведку как активный инструмент внешней политики.

У западной контрразведки есть данные о том, что российские спецслужбы стремятся влиять на ситуацию на местах. Например, власти Эстонии открыто обвиняют российскую разведку в подогревании антиправительственных настроений среди русского населения в стране, в создании и поддержке соответствующих политических организаций.

Признаки схожей деятельности отмечала контрразведка в Чехии. По ее данным, в этой стране российские спецслужбы пытаются финансировать экстремистские движения, чтобы обострить политическую обстановку, наметить слабые точки.

— Насколько это серьезная угроза для европейской безопасности?

— В этом кроется главный парадокс ситуации. Российские спецслужбы активно собирают информацию, организуют множество операций за рубежом. Но при этом главная опасность заключается не в этих операциях, а в том, что власти России, похоже, не используют разведданные в реализации своей внешней политики. Я имею в виду, что настоящие, качественные материалы спецслужб Кремль почему-то не использует.

Я давно общаюсь со своими источниками, и у меня сложилось стойкое впечатление, что в российской разведке работают очень компетентные и знающие профессионалы. Это проявляется не только в сфере собственно сбора информации, но и в ее анализе, в понимании того, как устроен мир.

Но то, что вызывает беспокойство, это ощущение, что далеко не весь этот массив аналитических данных попадает на стол руководству России. Слишком много материалов политизируется и теряется в недрах российской бюрократической машины.

Как бы иронично это ни звучало, но это проблема и Европы. Если мы обратим внимание на последние конфликты, то становится заметно, что Россия принимала решения исходя из ложной интерпретации разведданных.

Например, когда Москва приняла решение послать войска в Крым в 2014 году, она была уверена, что Запад не сможет выработать единую позицию относительно российской политики. Кремль ожидал санкций, но тогда говорилось о шести месяцах максимум. Что мы видим сейчас? Россия до сих пор под санкциями.

Когда обсуждалась дестабилизация обстановки в Донбассе, Кремль был уверен, что Киев не сможет долго находиться вне сферы российского влияния и пойдет на попятную. Но сегодня очевидно, что конфликт в Донбассе продолжается и конца ему пока не предвидится.

Я не хочу сказать, что Россия стремится к войне или в руководстве страны усиливается крыло сторонников возрождения конфликта с Западом. Кремлевские политики точно не дураки и не пойдут на широкомасштабную эскалацию. Я лишь подчеркиваю: есть признаки того, что часть аналитической разведывательной информации не доходит до политических верхов страны.

И это делает ситуацию крайне непредсказуемой, в том числе для Запада. Западные страны не понимают, как Владимир Путин воспринимает ситуацию. Они не понимают, какая информация поступила Владимиру Путину и какая картина сложилась у него относительно внешнего мира. Именно непредсказуемость является главным дестабилизирующим фактором между Россией и Западом.

— Почему часть данных спецслужб не доходит до руководства? С чем вы это связываете?

— Главная проблема, с моей точки зрения, это система соперничества между спецслужбами, которая поддерживается в России. Порой это соперничество излишне ожесточенное и не контролируется единым центром, что с точки зрения международной практики довольно необычно.

В России нет советника президента по национальной безопасности или какого-то другого человека, который бы координировал работу всех спецслужб страны, следил бы за тем, чтобы они не увлекались.

В итоге все спецслужбы действуют как политические животные, сражающиеся за место под солнцем.

Вторая проблема, как мне кажется, — сокращение круга людей, к советам которых Владимир Путин прислушивается. Эта тенденция наметилась после того, как Путин начал свой третий президентский срок. Он отсек от себя целый спектр альтернативных мнений. Руководители спецслужб это почувствовали. Например, один из сотрудников ГРУ, недавно ушедший в отставку, рассказывал мне, насколько тонко бывший глава ГРУ Игорь Сергун чувствовал, что от него хотят услышать в Кремле. Это умение очень помогло всей структуре ГРУ восстановить свой авторитет и укрепить позиции после затяжного периода опалы.

До тех пор пока руководители российских спецслужб будут получать поощрение за хорошие новости, за оправдание ожиданий Кремля, ситуация останется плачевной. Главная задача спецслужб — перечить руководству страны, если его видение ситуации расходится с оперативными данными.

Россия. Евросоюз > Армия, полиция > gazeta.ru, 16 мая 2016 > № 1755284 Марк Галеотти

Пределы возможностей

Предварительные выводы из участия ВМФ России в сирийской кампании

Прохор Тебин – кандидат политических наук.

Резюме По результатам участия ВМФ в сирийской кампании можно сделать два вывода. Первый – российский флот начал восстанавливаться после длительного периода упадка. Второй – флот уже сталкивается с нехваткой кораблей практически всех основных классов.

Российская военная операция в Сирии продемонстрировала высокий уровень боеготовности российских Воздушно-космических сил (ВКС) и положительные результаты реформирования Вооруженных сил в целом. Об этом подробно говорится в статье Руслана Пухова «Полигон будущего», опубликованной в марте 2016 г. в журнале «Россия в глобальной политике». Внимание, уделяемое действиям ВКС в прессе и экспертном сообществе, неудивительно, ибо именно этот вид ВС играет основную роль в российской кампании против радикального «Исламского государства» (организация запрещена в России. – Ред.). Но не менее важен и российский Военно-морской флот. Интересно проанализировать, как действия в Сирии характеризуют современное состояние ВМФ. Тем более что в то время, как начался вывод части российской группировки из Сирии, ВМФ продолжает деятельность в восточной части Средиземного моря.

Между ядерным апокалипсисом и гуманитарной помощью

Повседневные задачи ВМФ России в настоящее время можно свести к трем основным группам.

Во-первых, ВМФ, имеющий в своем составе морские силы ядерного сдерживания (МСЯС), участвует в поддержании режима стратегической стабильности между Россией и Соединенными Штатами. Силы общего назначения обеспечивают боевую устойчивость МСЯС, а сами стратегические ракетоносцы являются инструментом ядерного сдерживания США и НАТО.

Во-вторых, силы общего назначения ВМФ осуществляют функцию неядерного сдерживания потенциальных противников. Опора только на МСЯС существенно ограничивает возможности руководства страны в случае конфликта с той или иной крупной морской державой. Наличие развитых сил неядерного сдерживания позволяет избежать ненужной эскалации конфликта и повышает ядерный порог. Это тем более важно, что во многих сценариях столкновения между великими державами перед участниками стоят ограниченные политические цели. Применение или угроза применения ядерного оружия в таких случаях невозможны или неразумны, а позиция стороны, не имеющей достаточных конвенциональных сил сдерживания, заведомо проигрышна.

Наконец, в-третьих, перед ВМФ стоят задачи, связанные с проблемами мирного времени – проведение гуманитарных операций, содействие дипломатической деятельности, а также борьба с терроризмом и иными нетрадиционными угрозами национальной безопасности. Кроме того, третья группа задач включает в себя участие в локальных конфликтах и конфликтах низкой интенсивности. Российская операция в Сирии относится преимущественно именно к этой категории. Но для ее проведения требуется и осуществление неядерного сдерживания.

Деятельность ВМФ в рамках сирийской операции сводится к следующим направлениям:

Обеспечение поставок вооружения, военной техники и иных грузов правительству Сирии («сирийский экспресс»), а также снабжение российской наземной группировки морским путем. Задействованы десантные корабли ВМФ, а также вспомогательные корабли флота, включая с недавнего времени специально приобретенные для этой цели и введенные в состав ВМФ гражданские суда.

Обеспечение боевой устойчивости перевозок в Сирию, осуществление контроля за воздушной и подводной обстановкой, прикрытие с моря авиабазы Хмеймим и пункта материально-технического обеспечения Тартус. Выполняется силами оперативного соединения ВМФ в Средиземном море.

Нанесение ударов крылатыми ракетами морского базирования (КРМБ) большой дальности. Судя по информации, официально подтвержденной Министерством обороны, КРМБ применялись трижды – 7 октября и 20 ноября 2015 г. с надводных кораблей Каспийской флотилии (всего 44 ракеты), а также 8 декабря 2015 г. с подводной лодки «Ростов-на-Дону», находившейся в восточной части Средиземного моря (судя по имеющимся данным, было выпущено четыре ракеты).

По результатам участия ВМФ в сирийской кампании можно сделать два вывода. Первый достаточно оптимистичен – российский флот начал восстанавливаться после длительного периода упадка в 1990-е – начале 2000-х годов. Второй менее утешительный – флот уже сталкивается с нехваткой кораблей практически всех основных классов. Для ее преодоления требуется ввод в строй новых кораблей в опережающем темпе по отношению к списанию техники советской постройки.

Морской мост

Как указывалось выше, корабли ВМФ начали осуществлять перевозку различных грузов сирийскому правительству в 2012 году. Причина понятна – в отличие от гражданского флота, он пользуется правом экстерриториальности, делающим юридически невозможным, например, досмотр груза. А наличие собственного вооружения и бойцов морской пехоты служит дополнительной страховкой от различных непредвиденных ситуаций.

С 2013 г. по сентябрь 2015 г. большие десантные корабли ВМФ осуществили более 100 рейсов в Сирию. «Сирийский экспресс» стал хорошей школой для флота и продемонстрировал высокий уровень подготовки моряков и берегового персонала, обеспечивавшего техническую исправность кораблей. Так, в 2015 г. БДК «Новочеркасск» был на боевой службе 10 раз и за 170 ходовых суток прошел около 30 тыс. миль. А во время непрерывной боевой службы с конца 2012 г. по начало 2014 г. БДК «Александр Шабалин» Балтийского флота провел в море 392 дня и за 283 ходовых суток прошел около 47 тыс. миль.

Обеспечение поставок Дамаску потребовало привлечения практически всех имеющихся БДК. В течение каждого года на эту задачу отвлекалось примерно 9–10 БДК, а всего было задействовано 16 из 19 БДК российского флота. Таким образом, поставки Сирии потребовали высокого напряжения практически всех имеющихся сил. При этом средний возраст российских БДК – 34 года, самому старому – 50 лет, самому новому – 25. К сожалению, в ближайшей перспективе ВМФ может рассчитывать лишь на два БДК пр. 11711 в 2016–2017 годах. Каким образом будет модернизироваться флот десантных кораблей далее, пока неизвестно.

Основная нагрузка (около 60% от общего числа рейсов) легла, разумеется, на Черноморский флот. Как заявил в марте 2016 г. главный штурман Черноморского флота капитан 1-го ранга Александр Плохотнюк, в 2013–2015 гг. наплаванность кораблей флота стремительно росла – 272 тыс. морских миль в 2013 г., 544 тыс. миль в 2014 г., 767,5 тыс. миль в 2015 году. Судя по имеющейся информации, это связано в первую очередь именно с деятельностью БДК в рамках «сирийского экспресса».

Интенсивность перевозок лишь возросла с началом сирийской операции ВКС. По словам командующего российской группировкой в Сирии генерал-полковника Александра Дворникова, с сентября 2015 г. по март 2016 г. морской транспорт осуществил более 80 рейсов. Для снабжения российской группировки и сирийской армии потребовалось привлечение танкеров и иных вспомогательных судов. Из-за нехватки кораблей пришлось закупать на вторичном рынке гражданские суда. Это стало своеобразным подтверждением нехватки десантных кораблей и специализированных транспортных судов.

Использование гражданских судов под военным флагом и в военно-политических интересах представляется разумной и оправданной мерой с точки зрения критерия стоимости-эффективности. Тем более в сценарии, подобном сирийскому, когда военный флаг нейтрализует большую часть политических и юридических рисков, а реальной и непосредственной военной угрозы нет. Можно было бы указать на гипотетическую угрозу со стороны достаточно мощного подводного флота Турции, но БДК пр. 775 или пр. 1171 столь же уязвимы для подлодок, как и судно гражданского образца.

Опыт «сирийского экспресса» говорит в пользу создания внутри ВМФ структуры, похожей на Командование морских перевозок США, которой был бы подчинен флот судов, ориентированных именно на транспортировку грузов в интересах Министерства обороны в мирное и военное время. Сам флот состоит как из закупленных судов новой постройки или бывших в употреблении, так и из судов, находящихся в долгосрочной аренде. При этом экипаж зачастую состоит преимущественно из гражданских, а количество военнослужащих может быть существенно сокращено, вплоть до небольшой группы морской пехоты для защиты судна.

Средиземноморская эскадра

Создание подчиненного командующему Черноморского флота оперативного соединения ВМФ в Средиземном море началось весной 2013 г., когда в регион направился отряд кораблей Тихоокеанского флота. Состав группировки постоянно менялся, здесь успели послужить корабли всех объединений ВМФ, включая тяжелый атомный ракетный крейсер «Петр Великий» и тяжелый авианесущий крейсер «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов». В ходе операции ВКС в Сирии состав оперативного соединения был более или менее постоянным – ракетный крейсер «Москва» и несколько иных надводных боевых кораблей. К этому следует добавить корабли и суда «сирийского экспресса», а также иные вспомогательные суда. Кроме того, в состав оперативного соединения, очевидно, включались подводные лодки, но информация об этом закрыта. Тем не менее в связи с пусками КРМБ стало известно о подлодке «Ростов-на-Дону».

В январе 2016 г. крейсер «Москва» в составе «сирийской эскадры» сменил его «систершип» – ракетный крейсер Тихоокеанского флота «Варяг». По словам каперанга Плохотнюка, крейсер «Москва» за три боевые службы 2015 г. прошел 40 тыс. миль. Именно «Москва», а затем «Варяг» стали ядром соединения, обеспечивавшего действия ВКС и десантных кораблей. Они гарантировали противовоздушную и противолодочную оборону, защиту от надводных угроз, осуществление контроля воздушного пространства и управление всем оперативным соединением. Стоит отметить, что прикрытие действий ВКС над территорией Сирии не входило в задачи флота. После того как российский бомбардировщик был сбит турецкими силами, крейсер «Москва» приблизился к побережью Латакии, а на суше его дополнил зенитный ракетный комплекс С-400.

Выбор «Москвы» и «Варяга» не случаен. По сути, это были единственные боеготовые корабли, подходящие для подобных задач. Третий крейсер пр. 1164 «Маршал Устинов» и ТАРКР «Петр Великий» проходят заводской ремонт. Средний возраст этих четырех кораблей – 27 лет. В 2018 г. флот рассчитывает получить ТАРКР «Адмирал Нахимов», но его место в доке займет «Петр Великий». Существующие большие противолодочные корабли и эсминцы советской постройки не способны в полной мере выполнять функции флагмана средиземноморского соединения. Дальнейшая модернизация небольшого российского флота крупных надводных кораблей зависит от реализации программы строительства эсминца нового поколения. Функции ПВО смогут также выполнять фрегаты пр. 22350, но их возможности по длительному выполнению задач флагмана соединения представляются достаточно низкими.

Ситуация с другими кораблями соединения немногим лучше. «Москву» у берегов Сирии сопровождали различные корабли советской постройки, включая, в частности, сторожевой корабль «Сметливый» (сдан флоту 47 лет назад). В марте 2016 г. Черноморский флот получил фрегат пр. 11356 «Адмирал Григорович», а в ближайшем будущем получит еще два корабля этого проекта. Из-за срыва Украиной поставки энергетических установок от строительства еще трех фрегатов этого типа отказались. С одной стороны, возможно, и к лучшему – пр. 11356 очевидно вынужденное временное решение, так как корабли такого типа морально устарели. С другой стороны, это вновь ставит вопрос о создании сравнительно массовых универсальных надводных боевых кораблей. Сейчас строятся фрегаты пр. 22350, но эта программа из-за высокой стоимости и сложности реализуется медленно.

С подводной компонентой дела обстоят значительно лучше. Шесть новых подлодок пр. 636.3, подобных «Ростову-на-Дону», способны кардинально усилить подводные силы Черноморского флота. Кроме того, создание данных подлодок может быть продолжено в интересах других региональных флотов России. Да и самому Черноморскому флоту две-три дополнительных лодки пр. 636.3 будут полезны.

Длинная рука флота

Особое внимание наблюдателей привлекло активное применение новейших КРМБ большой дальности 3М14 ракетного комплекса «Калибр». По словам начальника Главного оперативного управления Генштаба ВС РФ Андрея Картаполова, осуществить пуски было решено после того, как российская «разведка вскрыла ряд важных объектов боевиков, которые подлежали немедленному уничтожению». Тем не менее, вероятно, применение КРМБ продиктовано не столько военной необходимостью, сколько желанием проверить и продемонстрировать новые возможности России.

Основным носителем этих ракет были малые ракетные корабли пр. 21631, входящие в состав Каспийской флотилии. Долгое время ряд экспертов ставили под сомнение целесообразность строительства МРК со столь мощным ракетным вооружением и вообще активное перевооружение флотилии, которая в начале 2000-х гг. получила первые четыре корабля, вооруженные комплексом «Калибр». Сирийская кампания наглядно показала разумность этого решения – сейчас на кораблях флотилии есть 32 пусковые установки дальнобойных КРМБ, в радиус действия которых попадает весь Кавказ, значительная территория Центральной Азии и Ближнего Востока. Именно в этих регионах с наибольшей вероятностью могут возникнуть угрозы национальной безопасности России, в частности связанные с деятельностью международных террористических организаций.

Сравнительно дешевые МРК пр. 21631 «Буян-М», на которые не распространяются требования Договора о ракетах малой и средней дальности, имеют важное преимущество – способность маневра с использованием внутренних водных путей России. Вместо длительного и небезопасного в военное время межфлотского перехода МРК могут быть легко и относительно быстро переброшены, к примеру, из Каспийского моря в Балтийское, Черное или в зону ответственности Северного флота.

В декабре 2015 г. два МРК пр. 21631 получил Черноморский флот. Отчасти это должно компенсировать сокращение серии СКР пр. 11356. Всего же в ВМФ должны поступить девять «Буянов-М». Кроме того, начато строительство МРК пр. 22800, отличающихся от «Буянов-М» повышенной мореходностью и способностью действовать в морской зоне. Два первых МРК пр. 22800 уже заложены, а всего может быть построено до 18 подобных кораблей.

Таким образом, благодаря МРК Россия в сжатые сроки и по умеренной цене (в сравнении со строительством более крупных и технологически сложных многоцелевых кораблей) получит до 27 кораблей, способных нести более 200 КРМБ. Кроме того, «Калибром» будут оснащены практически все корабли новой постройки, включая СКР пр. 11356 и подлодки пр. 636.3.

Здесь стоит отметить один важный момент. Возможность применения КРМБ из закрытых акваторий вроде Черного или Каспийского морей зависит от разрешения использовать воздушное пространство третьих стран. В случае с Каспием такое разрешение имелось, и ракеты шли через воздушное пространство Ирана и Ирака. Использовать КРМБ для ударов по Сирии из акватории Черного моря было бы невозможно из-за позиции Турции. Вероятно, с этим был связан поход МРК «Зеленый Дол» Черноморского флота в феврале 2016 года. В начале марта в прессе сообщалось, что МРК нанес удар КРМБ по целям в Сирии, но эта информация официально не подтверждалась.

О переходе количества в качество

В 2010-е гг. основные ресурсы в рамках кораблестроительной программы шли на финансирование двух крупных проектов – строительство стратегических ракетоносцев пр. 995/995А и многоцелевых атомных подводных лодок c крылатыми ракетами пр. 885/8851. Эти атомоходы в будущем станут основой российских морских сил сдерживания – ядерного и конвенционального, соответственно. Но опыт сирийской кампании говорит о том, что необходимо обеспечить скорейшее создание целого ряда других кораблей и судов. В противном случае в перспективе 15 лет даже одна-единственная операция вроде сирийской окажется ВМФ не по силам. Приоритетными направлениями являются:

строительство многоцелевых боевых надводных кораблей океанской зоны (эсминца по программе «Лидер»), способных выполнять роль флагмана оперативного соединения ВМФ в Мировом океане и активно участвовать в осуществлении неядерного сдерживания;

строительство сравнительно дешевых и многочисленных сторожевых кораблей морской зоны;

модернизация флота десантных кораблей советской постройки;

создание внутри ВМФ структуры, отвечающей за морские перевозки, формирование флота транспортных судов.

Отдельно стоит сказать о еще двух классах кораблей, необходимость в которых обнаружила сирийская кампания – универсальные десантные корабли и авианосцы. ВМФ России нуждается по меньшей мере в двух авианосцах. Нынешняя операция была бы вряд ли возможна без доступа к аэродрому Хмеймим. Особое значение имело то, что аэродром находился в стороне от зоны боевых действий, и непосредственной угрозы на суше и воздухе для него не было. Наличие поблизости ПМТО в Тартусе позволило оперативно и в полном объеме снабжать группировку.

Атаки с воздуха и суши, прерывание линии снабжения авиабазы или просто отсутствие подходящего и доступного аэродрома сделало бы операцию ВКС на порядок сложнее или вовсе невозможной. Стратегическая авиация и КРМБ не смогли бы в полном объеме заменить фронтовую авиацию. Альтернативой на все время операции или до момента создания подходящей наземной авиабазы было бы только использование авианосца. Единственному российскому авианосцу, «Адмиралу флота Советского Союза Кузнецову», не довелось принять участие в сирийской кампании, но и без этого понятно, что возможности корабля и его авиагруппы в действиях против берега в настоящее время достаточно скромные.

Результаты действий российских ВКС в Сирии (более 9 тыс. ударных самолетовылетов за 5,5 месяца) приблизительно сопоставимы с возможностями одного американского авианосца типа Nimitz. Так, в 2002 г. во время операции в Афганистане авиакрыло авианосца USS Theodore Roosevelt за пять месяцев осуществило более 10 тыс. вылетов. Группировка на авиабазе Хмеймим способна продолжать операцию в течение практически любого времени, а интенсивное участие авианосца в воздушной кампании ограничено 4–6 месяцами.

Наконец, в операции, подобной сирийской, пригодились бы и универсальные десантные корабли типа «Мистраль». Они могли активно участвовать в перевозке грузов и личного состава, а также осуществлять функции кораблей управления, плавучих госпиталей и носителей внушительной вертолетной группы. Сочетание «Мистраля» как корабля управления и фрегата пр. 22350 как корабля ПВО способно обеспечить эффективные действия оперативного соединения флота в отсутствие полноценного флагманского корабля. Но российский флот не получил УДК «Севастополь» и «Владивосток». В связи с этим разумным представляется разработка и строительство серии десантно-вертолетоносных кораблей-доков, сопоставимых с ДВКД «Роттердам» ВМС Нидерландов. От кораблей типа «Мистраль» он бы отличался меньшими водоизмещением и стоимостью, а также урезанными авиационными возможностями. Разработка и строительство полноценного УДК большого водоизмещения в краткосрочной перспективе вряд ли целесообразна в свете описанных выше потребностей флота.

ЕАЭС и все-все-все

Внешний контур становления евразийской интеграции

Сергей Ткачук – директор по проектам Научного центра евразийской интеграции.

Резюме Будучи ядром Евразийского континента и располагая важными транспортными коридорами, Россия пока проигрывает конкуренцию проектам «среднеазиатского транзитного звена» ЭПШП и отстает в борьбе за международные трансграничные потоки.

Концепция разноскоростной и разноуровневой интеграции, которая лежала в основе Таможенного союза (ТС), позволила в сжатые сроки очертить территорию с едиными правилами игры и понятными перспективами развития. На основании Таможенного кодекса прямого действия унифицированы таможенный контроль, санитарный, ветеринарный, фитосанитарный, некоторые функции транспортного контроля, система технического регулирования. ТС России, Белоруссии и Казахстана (в 2015 г. к ним присоединились Армения и Киргизия) создал общий рынок в 180 млн человек с совокупным ВВП в 2,2 трлн долларов. Классический эффект увеличения масштаба рынка способствует наращиванию взаимодействия и росту экономического потенциала. В среднесрочной перспективе темпы роста государств-членов могут повыситься в 1,5–2 раза за счет восстановления кооперационных связей и запуска общего экономического пространства без изъятий и ограничений.

Уже за первый год существования единой таможенной территории статистика подтвердила неоспоримую выгоду снятия барьеров на пути движения товаров, опровергнув скептические ожидания и прогнозы противников евразийской интеграции в национальных органах управления. Так, общий товарооборот Белоруссии, России и Казахстана в 2011 г. вырос более чем на треть по сравнению с аналогичным периодом 2010 года. Более чем на 40% выросла взаимная торговля внутри ТС, особенно на приграничных территориях.

Однако затем первые обнадеживающие цифры стали сокращаться. Объем взаимной торговли за январь-декабрь 2014 г. составил 57 млрд долларов, или 89% от уровня соответствующего периода 2013 г. (в т.ч. между Казахстаном и Россией – 79%). За январь-сентябрь 2015 г. цифры составили всего 74% к аналогичному периоду прошлого года. И если объективно проседание объясняется исчерпанием первоначального эффекта снятия пограничных барьеров, то изъятия из режима единой таможенной территории (например, вступление Казахстана в ВТО с уровнем тарифной защиты, отличным от единого таможенного тарифа в ТС) становится непреодолимой сложностью. Нетарифные ограничения, а также отсутствие реальной координации политик (макроэкономической, промышленной, сельскохозяйственной и далее по списку) – проблемы иного свойства, предопределенные институциональной рыхлостью евразийской интеграции. С переходом к созданию Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и преобразованием Комиссии ТС в Евразийскую экономическую комиссию установлено абсолютное равенство всех сторон при принятии решений, в то время как доля России в финансировании бюджета достигла 88% в соответствии с ее долей в распределении доходов от поступления импортных пошлин.

Формальное уравнивание России с другими государствами ЕАЭС способно усложнить принятие решений и снизить темпы интеграции. Наделение всех членов равным количеством голосов и представительством в органах управления с предоставлением каждому права вето на решения наднационального органа резко усложнило выработку общей позиции. В результате затягивается формирование полноценного единого экономического пространства, завершение которого отодвинуто с 2017 на 2024 год. Расширение наднациональной бюрократии (число сотрудников выросло в 10 раз) повлекло удорожание работы наднационального органа – средние расходы на одно решение Евразийской экономической комиссии возросли более чем в 20 раз по сравнению с Комиссией ТС. И это притом что ЕЭК так и не приняла на себя функции инициирования решений (они по-прежнему вносятся правительствами), а также ответственности за их исполнение.

Пассивность бюрократической надстройки проявилась в размывании идеи формирования ЕАЭС с согласованием отраслевых политик развития, которые имеют ключевое значение для обретения союзом самодостаточности и конкурентоспособности. Появление таких политик в конечном счете означает восстановление кооперационных связей при совместном производстве сложной продукции, востребованной и внутри объединения, и на внешних рынках. Синергия объединения усилий в промышленности и сельском хозяйстве – это 2/3 совокупного интеграционного эффекта (против трети, полученной от самого факта появления единой таможенной территории), а также неиспользованный ресурс экономического роста для стран союза.

Партнеры далеко и близко

Эта краткая характеристика эволюции евразийской интеграции необходима для того, чтобы обратиться к другому источнику повышения конкурентоспособности – пока незадействованному. Назовем его условно «внешним контуром», по которому, коль скоро стагнирует «внутренний», следует выстроить концепцию оживления ЕАЭС. Речь о создании сети зон свободной торговли (ЗСТ) и соглашений о преференциальных режимах торгово-экономического сотрудничества в Евразии. Для ЕАЭС это имеет принципиальное значение – прежде всего по причине тектонических изменений в правилах мировой торговли, которые объективно не в интересах нашей интеграционной группировки. Откровенно признаемся самим себе, что ЕАЭС, производящий всего 3,5% мирового ВВП, не является самодостаточным рынком, способным на равных встроиться в мировую систему.

Что сделать, чтобы занять подобающее место в мировом торгово-экономическом и технологическом разделении?

Во-первых, создать работоспособную сеть ЗСТ. Идет проработка соглашений с Египтом, Индией, Израилем и Новой Зеландией. Другие потенциальные партнеры – Южная Корея, Чили, ЮАР. С большинством стран Каспийского региона государства ЕАЭС имеют соглашения о ЗСТ на двусторонней основе. Но особенно важно рассмотреть преференциальное торговое соглашение с Ираном. Это позволит получить выход на рынки и доступ к важнейшим транзитным маршрутам Среднего Востока, а также расширит возможности использования режима свободной торговли с другими государствами Каспия.

Еще один бесспорный приоритет – установление отношений со странами латиноамериканского общего рынка МЕРКОСУР. Взаимодействие с ним могло бы основываться на межблоковом диалоговом партнерстве. Аналогичный подход применим к странам Тихоокеанского альянса (Мексика, Перу, Чили, Колумбия). Стоит рассмотреть вопрос углубления сотрудничества с Республикой Никарагуа, которая осуществляет крупный проект строительства канала между Тихим и Атлантическим океанами.

Основным партнером в Африке может стать Южно-Африканское сообщество развития (15 государств, пять из которых входят и в Южно-Африканский таможенный союз), обладающее обширной институциональной структурой и нацеленное на экономическую интеграцию. Ведущая экономика сообщества, ЮАР – член БРИКС, который имеет шансы стать серьезным игроком в процессе формирования многополярного мира.

Во-вторых, целесообразно активизировать переговорный процесс не только в ЮВА, но и с Евросоюзом как крупнейшим торгово-экономическим партнером. Подход можно окрестить в духе китайских «дацзыбао» – «Стоять на двух ногах». Легкомысленно делать ставку на одного партнера. Ряд стран ЕС не будет до последнего идти на поводу у брюссельской бюрократии, если экономические интересы потребуют проявить прагматизм и здравый смысл.

Одна из «ног», нагрузка на которую возросла с введением Западом экономических санкций против России, – Китай и ориентированные на него торгово-экономические образования. В ЕАЭС идет работа над оптимальным алгоритмом долгосрочного сотрудничества. Примечательно, что государства-члены признали преждевременной инициативу КНР о полноценной зоне свободной торговли. Как отмечается, «приоритетной представляется разработка непреференциального соглашения по торгово-экономическим вопросам (Всеобъемлющее соглашение о партнерстве и сотрудничестве)». Не вводя преференций в торговом режиме между ЕАЭС и КНР, но охватывая достаточный спектр торгово-экономической проблематики сотрудничества, такое соглашение должно содействовать развитию кооперации в инновационных областях, реализации транзитного потенциала Союза, привлечению инвестиций.

Напротив, разумно установить преференциальный режим торговли между ЕАЭС и Ассоциацией государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Члены Ассоциации формируют единое экономическое пространство с общим рынком 615 млн человек. Экономики десяти государств, входящих в объединение, во многом дополняют ЕАЭС, что создает перспективы сотрудничества без угнетающего воздействия на отечественных товаропроизводителей. АСЕАН имеет отношения свободной торговли с Индией (членом группы БРИКС), а ЕАЭС создало ЗСТ с Вьетнамом. Наличие особого режима торгово-экономических отношений между АСЕАН и ЕАЭС позволило бы сделать шаг к созданию ЗСТ «от Лиссабона до Владивостока». Во всяком случае, осязаемой стала бы ЗСТ от Петербурга до Джакарты, включающая ЕАЭС, Индию, АСЕАН с общим рынком 2 млрд человек и ВВП 6,6 трлн долларов (по ППС – 16,5 трлн долларов). Российские производители обрели бы дополнительные рынки сбыта и смогли бы диверсифицировать источники импорта критически значимых товаров.

В этом году запланирован запуск Регионального всеобъемлющего экономического партнерства (РВЭП) АСЕАН, анонсированного в 2012 году. В рамках этого проекта ЗСТ АСЕАН предполагается интегрировать с пятью другими аналогичными зонами, которые Ассоциация либо уже создала, либо договорилась создать с Китаем, Японией, Республикой Кореей, Индией, а также Австралией и Новой Зеландией (с последними двумя у АСЕАН подписано общее соглашение). Россия как крупнейшая экономика ЕАЭС точно не проиграет, если проведет консультации с правительствами Индонезии, Вьетнама и Малайзии о перспективах отношений ЕАЭС–АСЕАН, а ЕЭК с соответствующим мандатом Высшего Евразийского экономического совета (глав государств) могла бы проработать вопрос с секретариатом АСЕАН. В случае успешных консультаций по обоим каналам можно объявить о начале формирования Евразийской зоны свободной торговли.

Впрочем, учитывая инерционность наднационального органа управления интеграцией, а также изменения, связанные с коренной перестройкой системы взаимодействия крупнейших региональных игроков в Азии, успешное воплощение предложенного подхода на этом этапе маловероятно.

Один пояс – много путей

Для повышения престижа и конкурентоспособности ЕАЭС на евразийской арене необходимо наполнить содержанием и другие форматы взаимодействия. Большую роль в реализации идеи, скажем, транспортных коридоров Россия–ЕАЭС (с последующим замыканием на магистрали, создаваемые в рамках проекта «Экономический пояс Шелкового пути») должны сыграть ШОС с опорой на формируемый банк организации и БРИКС с использованием потенциала Банка развития и пула резервных валют. Группа БРИКС, учитывая взаимное доверие лидеров государств, способна взять на себя функцию системного координатора процессов экономической интеграции. Иными словами, логичной представляется идея «союза союзов» – экономической интеграции блоков, лидерами которых выступают отдельные участники БРИКС. Дьявол, как водится, в деталях, а именно в адекватном механизме сочленения и приведении к взаимоприемлемому знаменателю принятых в каждом объединении норм регулирования (таможенно-тарифное, нетарифное, техническое, системы контроля происхождения товаров и т.д.). Таким образом, воздействие БРИКС на процессы региональной экономической интеграции членов группы можно многократно усилить уже в краткосрочной перспективе, если перейти от протокольной работы к конкретным программам взаимодействия.

Намеченное сопряжение трансъевразийских планов ЕАЭС со стратегической инициативой «Экономический пояс Шелкового пути» (ЭПШП) требует трезвого расчета и прагматизма. Суперпроект «Один пояс, один путь», выдвинутый председателем КНР Си Цзиньпином осенью 2013 г., быстро превращается в несущую конструкцию новой геополитической и геоэкономической стратегии Китая. Объединив проекты «Экономического пояса Шелкового пути» и «Морского Шелкового пути для XXI века», это начинание быстро приобрело организационную структуру в составе Госсовета (правительства КНР), солидную финансовую базу в форме фонда «Шелковый путь» (50 млрд долларов) и Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (АБИИ) с уставным капиталом в 100 млрд долларов. «Один пояс, один путь» призван решить сразу несколько внешнеэкономических и внутриэкономических проблем самого Китая, но одновременно проект становится стержнем для нескольких интеграционных форматов, включая ЕАЭС, ШОС, АСЕАН, Евросоюз. И он неизбежно окажется конкурентом и препятствием на пути реализации подконтрольных США Транстихоокеанского партнерства (ТТП) и Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП).

Предпринимая каждый новый шаг (разумеется, не отказываясь от выгодных форм взаимодействия), партнерам по ЕАЭС необходимо помнить о негативных последствиях вхождения в предлагаемый экономический альянс с КНР. Проект «Экономический пояс Шелкового пути» – естественная модель противодействия нарастанию нестабильности в экономике Китая за счет расширения внешних рынков сбыта. В связи с этим понятны усилия Пекина расширить внешние рынки, создав, в частности, юаневую зону торговли, куда вошли бы Россия, страны АТР, Центральной Азии, Африки, Южной Америки, а также арабские государства.

Реализуя «Великий Шелковый путь», Китай надеется получить под свой экономический контроль огромную территорию – от Юго-Восточной Азии до Закавказья. В перспективе на этом пространстве предполагается развитие международной экономической интеграции, финансового и политического взаимодействия, логистических и инфраструктурных систем. Пока стратегия охватывает внутреннюю часть Китая плюс близлежащие страны – республики Центральной Азии и ряд стран ЮВА. Россия осмотрительно заявила, что готова на взаимодействие с учетом опорных многосторонних механизмов функционирования БРИКС и ШОС.

Осторожность Москвы небеспочвенна. Вместе с тем, поскольку «места под солнцем» распределяются «здесь и сейчас», а интеграционный ландшафт кроится в угоду наиболее проворным игрокам, России и ее партнерам по Евразийскому экономическому союзу следовало бы поторопиться. Реализация инициативы глав России и Китая по сопряжению ЕАЭС и ЭПШП открывает широкие возможности развития российско-китайского (а также России с другими государствами АТР) сотрудничества. Начинать можно с обеих сторон. ЕАЭС – предложить уже подготовленные, но не начатые инвестиционные проекты развития трансконтинентальной транспортной инфраструктуры – железнодорожных, автомобильных магистралей и авиационных коридоров, а также расширить проекты, находящиеся в портфеле Евразийского банка развития. К примеру, идея Трансъевразийского пояса Razvitie, нацеленная на расширение железнодорожного сообщения «Европа–Азия», представляется фундаментальным дополнением к китайскому ЭПШП. Обе инициативы предусматривают создание протяженного кластера (железнодорожного, автомобильного, энергетического) с участием международных финансовых и производственных институтов.

Пояс Razvitie – принципиально новый концепт, который сочетает геоэкономические и геополитические проекты с культурным, финансовым и правовым аспектами. Он шире понятий «страновой мост» и «коридор развития». Геоэкономическая новизна состоит в формировании нового полюса генерации общественного богатства, заметного на фоне имеющихся мировых экономик. Геополитически предполагается создание новой формы международного сотрудничества в стратегическом планировании и неоиндустриальном освоении значительных территорий. Наконец, геокультурный аспект заключается в формулировании евразийского мировоззрения, основанного на диалоге цивилизаций. Подобный подход позволяет на русский лад переосмыслить идею Великого Шелкового пути, но не как исключительно транспортной магистрали, а прежде всего как коммуникативной мегаинфраструктуры взаимодействия государств, религий и цивилизаций.

Каждый из интеграционных проектов имеет свои инструменты воплощения в жизнь конкурентных преимуществ. В ЕАЭС это Евразийский банк развития (ЕАБР), в Китае – АБИИ. Симфония дополняющих друг друга режимов торгово-экономических отношений в сочетании с возможностями привлечения средств для инвестиций в транспорт, логистику и инфраструктуру формируют реальное «безбарьерное пространство» для создания надежных коридоров, связывающих Китай и Юго-Восточную Азию с Европой. Поэтому совместное использование институтов, находящихся в арсенале ЕАЭС и Китая, открывает возможности для реализации интеграционного потенциала каждого из проектов. Например, можно сочетать формирование единого воздушного пространства и открытие новых воздушных коридоров с переходом на самолеты собственной разработки и их изготовление в рамках российско-китайской кооперации. Или открытие внутренних водных путей со строительством и использованием судов собственного производства. Или сооружение трансконтинентальных транспортных коридоров с развитием собственной базы железнодорожного и автодорожного машиностроения. Аналогичный подход применим к формированию общего энергетического пространства, которое должно сопровождаться созданием общей машиностроительной базы. Скажем, доступ к природным ресурсам может быть обусловлен разработкой, производством и использованием отечественных машин и оборудования. Доступ к трубопроводным системам – инвестициями в их модернизацию и повышение эффективности.

Стратегия Пекина нацелена на создание надежного и безопасного торгового маршрута из Китая в Западную Европу и на Ближний Восток. С учетом военно-политической ситуации оптимальное направление транспортных коридоров проходит по территории стран ШОС и ЕАЭС. По этому маршруту уже налажено регулярное движение железнодорожных контейнерных составов. Завершено строительство шоссе через Синьцзян и Казахстан, которое доходит до границы с Россией в Оренбургской области.

Пекин заинтересован в продвижении грузов через ЕАЭС без задержек на таможенных границах. Именно это должно стать содержанием переговоров и консультаций на всех уровнях. Однако, несмотря на стратегический характер партнерства КНР и России, торг о конфигурации меридиональных транспортных сетей будет очень сложным. Китай уже активно работает над развитием альтернативных трансконтинентальных маршрутов через Центральную Азию и Закавказье. Стремление Пекина к расширению транспортных связей западных регионов страны с внешними, в том числе региональными рынками пока негативно сказывается на российских интересах.

Можно выделить несколько проектов, способных перекроить мировой рынок трансграничных перевозок:

Западный Китай – Казахстан – Закавказье – Турция – Европа (маршрут, в значительной степени совпадающий с ТРАСЕКА);

Западный Китай – Казахстан – Центральная Азия – Иран (с выходом в Турцию и Европу);

Западный Китай – Центральная Азия – Афганистан – Иран (с выходом в Турцию и Европу);

Западный Китай – Пакистан (порты на побережье Аравийского моря).

В реализации подобных проектов заинтересованы и страны-транзитеры, рассчитывающие увеличить доходы собственного транспортного сектора, и государства, которые, обретя статус транзитеров, смогут выйти на мировой рынок транспортных услуг.

Обратим внимание на ключевое присутствие в перечисленных маршрутах Турции. Несмотря на все риски военно-политической напряженности на турецком пограничье (равно как и внутри страны), Анкара в последние годы успешно реализовала ряд проектов по повышению транспортной конкурентоспособности. Так, в 2013 г. Турция ввела в эксплуатацию тоннель под Босфором, соединяющий железнодорожные системы Азии и Европы, и собирается продолжить расширение своих транзитных возможностей.

Являясь географическим ядром Евразийского континента и располагая экономически привлекательными транспортными коридорами, Россия пока проигрывает конкуренцию проектам «среднеазиатского транзитного звена» ЭПШП и серьезно отстает в борьбе за обработку международных трансграничных потоков. Накопившиеся проблемы грозят утратой сектора, стратегически важного для российской экономики.

Транзитный потенциал

Во избежание неблагоприятного сценария России следует исходить из следующих принципиальных соображений.

Первое. Транзит является мощным интеграционным фактором, способствующим росту региональной торговли, увеличению иностранных инвестиций и реализации совместных трансграничных проектов. Большинство проектов направлено на расширение сотрудничества со странами Азии (Китай, Индия, Корея и другие) и подразумевают реализацию программ модернизации востока страны.

Второе. Развитие транзитных направлений способствует росту эффективности транспортно-коммуникационной инфраструктуры, укреплению связей между регионами, обеспечению экономического единства территории страны и повышению ее промышленного потенциала. По расчетам ОЭСР, увеличение производительности в транспортном секторе на 10% ведет к росту ВВП на 0,8%.

Третье. Сложные конкурентные условия определяют необходимость высокого уровня сервиса и надежности перевозок, что подразумевает внедрение современных транспортных средств, модернизацию инфраструктуры (решение этой задачи в рамках единой таможенной территории мог бы взять на себя Евразийский банк развития).

Четвертое. Приоритетное и опережающее развитие восточных областей России, прежде всего их инфраструктуры, транспорта и человеческого потенциала, превращение этих регионов во второй политико-экономический центр страны.

Россия – единственная страна «от моря до моря», через которую могут пройти маршруты, связывающие три мировых полюса современного экономического и технологического развития. Эксперты считают крупнейшим событием столетия создание коммуникационного каркаса Евразийского континента, образуемого Великим Шелковым путем, Азиатско-Североамериканской и Арктической магистралями. При этом должны соблюдаться принципы классической транспортной задачи (замкнутая сеть более эффективна, чем отдельный транспортный коридор). Маршрут значительной протяженности даст экономический эффект, если в его срединной части находится государство с высокой потребительской емкостью внутреннего рынка. Большое значение имеют экспортные возможности срединной страны, создающие грузопотоки в направлении мировых рынков. Евразийский каркас станет жизнеспособным, если у образующих его торговых мостов будут опоры на всем протяжении. Новая стратегия интеграции и развития России и Евразии в целом должна предусматривать выстраивание механизмов пространственного планирования, новые принципы институционального развития.

России и ее партнерам по ЕАЭС важно поймать «азиатский ветер» в «паруса» своего развития еще и потому, что маршруты, проходящие по союзной территории, будут способствовать увеличению объемов товарообмена между АТР и другими регионами континента. В настоящее время около 60% мирового валового продукта создается в АТР, общая стоимость мировых перевозок оценивается в 3–5 трлн долларов, причем значительная их часть осуществляется морским путем за длительные сроки. 80% общей протяженности экономически оптимальных путей от Восточной Азии до Атлантики составляют российские транспортные сети.

Россия могла бы переключить на себя значительную часть евроазиатских грузопотоков. При 50-процентной российской доле в доходах транспортных систем это составит 1,5–2,5 трлн долларов. Вдоль магистралей появятся современные города с населением 1,5–2 млн человек, что позволит разгрузить мегаполисы в европейской части и оживить малонаселенную территорию Сибири и Дальнего Востока. Сегодня Россия обслуживает не более 5–7% потенциального объема евразийского рынка транспортно-логистических услуг.

Утверждение России и ЕАЭС как ключевого транспортно-коммуникационного звена единой евразийской инфраструктуры позволило бы сблизить сырьевые и промышленные регионы России, способствовало развитию производственных комплексов и социально-экономической сферы на обширных восточных территориях. Получили бы интенсивное развитие железнодорожная, металлургическая отрасли, горнорудная промышленность, речное судостроение и судоходство, технологии энергосбережения, космические средства навигации, газовая и лесная промышленность, телекоммуникационные и другие технологии.

Та или иная конфигурация транспортной инфраструктуры Евразии – благодатная почва для осуществления плана создания зоны гармоничного сотрудничества Азии и Европы, заявленного президентом России. Тем более что и в Брюсселе развитие высокотехнологичных транспортных коридоров между Евросоюзом и соседними странами (преимущественно на востоке) рассматривается как важная составляющая экономического роста. По прогнозам, объем наземных грузовых перевозок между Евросоюзом и странами-соседями увеличится к 2020 г. в два раза по сравнению с показателями конца XX века. Транспортная отрасль создает 10% ВВП ЕС, в ней трудится более 10 млн человек. Общеевропейская транспортная сеть включает более 75 тыс. км скоростных автомобильных дорог, около 78 тыс. км железнодорожных путей, 330 аэропортов и 480 морских портов, из них 270 международных.

За последние 10 лет (ровно столько времени прошло с момента утверждения Брюсселем схемы развития пяти европейских международных транспортных коридоров) Евросоюз не смог продвинуться дальше дискуссий. Сегодня же, в условиях обострения копившихся годами проблем, Европейский союз не менее других партнеров по Евразии заинтересован в согласовании четкого алгоритма долгосрочного сотрудничества с ЕАЭС и АТР. Прежде всего это касается совместных инвестиций в транспортную инфраструктуру и коммуникации, которые позволят создать прочный экономический базис, не подверженный колебаниям политической конъюнктуры.

Воронка влияния США?

Тектонические сдвиги в мировой торгово-экономической системе связаны с ее постепенным затягиванием в воронку влияния Соединенных Штатов. Запланированное создание Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП) США–ЕС и уже созданное Транстихоокеанское партнерство (ТТП) коренным образом изменит конфигурацию глобального экономического пространства.

Примечательно, что за скобки этой операции американцев, направленной, по сути, на переписывание правил мировой торговли под себя, пока выведен Китай. Планы по нейтрализации влияния Поднебесной разработчики соглашения не скрывали, Барак Обама прямо заявил: «В условиях, когда 95% потребителей американской продукции находятся за границами США, Америка не может позволить таким странам, как Китай, формулировать правила глобальной экономики».

ТТП является ярким примером и составной частью внешнеторговой стратегии Соединенных Штатов, в которую, наряду с планом заключения ТТИП, входит присоединение к соглашению по торговле услугами (ТИСА) с участием 23 стран – членов ВТО. Соглашение о ТТП является примером утилитарности американской внешнеэкономической экспансии. По оценкам Института мировой экономики Петерсона, к 2025 г. американоцентричное партнерство увеличит доходы его участников на 285 млрд долларов, их экспорт вырастет на 440 млрд долларов. При этом 64% общего прироста ВВП придется на Японию и Соединенные Штаты. Во взаимной торговле будут отменены около 18 тыс. пошлин на американские товары.

Таким образом, не обнуляя значения ВТО как всемирного арбитража по урегулированию торговых споров, США связывают с ТТП идею не только установления правил функционирования мирового сообщества после Второй мировой войны, но и продвижения своей экономической и политической системы как основополагающей модели справедливой конкуренции. Когда правила справедливы, указывается в мотивации Соединенных Штатов, американцы в состоянии вытеснить любого конкурента, однако необходимым условием является полное снятие барьеров на пути движения американских товаров, поскольку издержки производства в США даже в рамках программы «Сделано в Америке» существенно выше, чем в развивающихся странах. Основным требованием Вашингтона в связи с подписанием ТТП является закрепление лидерства в Тихоокеанском регионе. В частности, цены на американские автомобили упадут на 59%, а на поставки американской курятины – на 40%. ТТП должно снять барьеры на других рынках, чтобы продукция США имела возможность конкурировать на них. Доля изделий по программе «Сделано в Америке» выросла в экспорте почти на 50% и обеспечила около трети общего экономического роста с 2009 по 2014 год. Американский экспорт поддерживает 11,7 млн рабочих мест в Соединенных Штатах (рост на 1,8 млн рабочих мест за последние пять лет). Каждый миллиард долларов американского экспорта – это в среднем +5,8 тыс. рабочих мест в США. Одновременно Соединенные Штаты решают задачу ликвидации нетарифного регулирования, основанного на лицензиях, используемых рядом стран – Японией, Вьетнамом и др. Кроме того, американские автомобили получают доступ на японский рынок, который до этого считался достаточно закрытым, поскольку ликвидируются длительные задержки при таможенном оформлении американских товаров.

Обобщая, безбарьерная экспортная экспансия США, подкрепленная ими же написанными правилами, сулят американским корпорациям исключительные блага в АТР, в том числе доминирование над национальными нормами и законами, и обесценивают базовые права государств принимать свои нормы и уложения. ТНК смогут напрямую подавать иски против правительств в частный экстерриториальный трибунал, избегая обычной судебной системы на местах. Они вправе требовать компенсаций за потерянные и даже ожидаемые прибыли вследствие строгого трудового или экологического законодательства. На выходе получается своеобразное «ВТО плюс» XXI века: вместо гармонизации правил мировой торговли – ее хаотизация и усугубление глобальных финансовых диспропорций.

По тем же лекалам создается трансатлантическая беспошлинная экономическая зона с потребительским рынком в 820 млн человек – ТТИП. Инициаторы соглашения заявили, что оно позволит экономикам стран ЕС и США увеличить доход минимум на 100 млрд долларов в год. Но согласно докладу Института глобального развития и окружающей среды, опубликованному в 2014 г., в течение первых 10 лет соглашение приведет к потерям европейского нетто-экспорта (Франция лишится 2% ВВП, Германия – 1,1%, Великобритания – почти 1%). Это, в свою очередь, вызовет волну крупных сокращений, падение трудовых доходов (во Франции, к примеру, 5,5 тыс. евро в годовом исчислении на одного трудоспособного). Договоренность приведет к потерям государственных доходов, а дефицит госбюджетов всех европейских стран может превысить предусмотренный Маастрихтским соглашением порог в 3%.

Очевидно, что на подавляющей части мировых рынков экспортеры государств ЕАЭС окажутся в менее благоприятном положении, чем поставщики стран – членов суперблоков. В отношении российской продукции на территориях ТТП и ТТИП могут действовать ставки пошлин режима наибольшего благоприятствования (они закреплены в обязательствах ВТО), тогда как продукция стран – членов глобальных ЗСТ либо вообще не будет облагаться импортными пошлинами, либо будет облагаться преференциальными ставками. Это снизит конкурентоспособность продукции ЕАЭС, а значит устойчивость самого Евразийского экономического союза. Он, вероятнее всего, выпадет из новой конфигурации мирового экономического пространства, на которое в предстоящие годы будет приходиться большая часть международного товарного и инвестиционного обмена.

ЗСТ между США и Евросоюзом станет серьезным препятствием при переговорах о создании евразийского пояса гармоничного сосуществования и сотрудничества от океана до океана, предложенного президентом России. Снижается вероятность формирования зоны свободной торговли между ЕАЭС и ЕС, что станет дополнительным барьером для расширения интеграционных процессов на постсоветском пространстве, будет способствовать определенной изоляции рынка Евразийского экономического союза. ТТИП потенциально создает сложности для общеевропейской энергетической политики. В случае наращивания поставок американских энергоносителей в Евросоюз, скорее всего, будут переписаны требования к трансатлантическому энергетическому рынку, а Россия столкнется с еще большими, чем предусмотрено Третьим энергопакетом, ограничениями на европейском рынке.

Попытки стимулировать интеграцию в Тихоокеанском регионе без участия России противоречат интересам страны и ЕАЭС в целом. Опасность усугубится, если к либерализации торговли в рамках ТТП в той или иной форме присоединится Китай. Это существенно девальвирует саму концепцию разворота на Восток, снизит привлекательность России как экономического и политического партнера для КНР.

* * *

Итак, Евразия находится в ситуации высокой геополитической волатильности. Широкий спектр новых рисков и угроз экономической безопасности ЕАЭС, БРИКС и ШОС, возникающих в ходе реализации ТТП и ТТИП, требует ответов. Необходимо развивать аналогичные механизмы координированного управления агрегированными экономическими системами. При любом сценарии укрепление позиций России в мировой экономике и международной торговле будет зависеть не столько от изменений глобального экономического пространства, сколько от успешного решения стоящих перед страной интеграционных задач. И основной из них является осуществление новой индустриализации внутри ЕАЭС, сопряжение промышленных возможностей и преимуществ друг друга для создания кластеров производств, способных выдержать конкуренцию в любой точке земного шара. Необходимо извлечь максимальные выгоды из своего геостратегического положения, став крупнейшим мировым Таможенным союзом – транзитером с отлаженной системой магистралей и инфраструктурой. Целесообразно пригласить к полноправному членству в союзе и другие экономики, включая страны СНГ, партнеров, с которыми имеются отношения свободной торговли либо ведутся переговоры об установлении преференциальных режимов.

Только конкретные экономические проекты с просчитанными выгодами и издержками, пониманием их влияния на будущее ЕАЭС не позволят другим региональным и трансконтинентальным торговым группировкам заполнить образовавшийся в силу перманентной инертности управленческих звеньев вакуум на постсоветском пространстве.

Россия. Весь мир > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 16 мая 2016 > № 1754230 Сергей Ткачук

В сетях архаики

Пять стратегических векторов конфликта в Сирии

Дмитрий Евстафьев – кандидат политических наук, профессор департамента интегрированных коммуникаций факультета коммуникаций, медиа и дизайна Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Резюме Сирийский конфликт показал возможность глубокой виртуализации политики и создания устойчивых сконструированных сущностей, бытующих исключительно в коммуникационном пространстве. Наиболее примечательной из них оказалась «умеренная оппозиция».

Междуречье Тигра и Евфрата и Большой Левант, а говоря современным языком, территория Сирии, Ливана и Ирака – почти идеальное место, где можно наблюдать проявление основных противоречий современного мира. Ряд немедленных последствий конфликта очевидны, как и то, что отсутствует полноценная кооперативная база для стратегического взаимодействия ключевых государств. Это, правда, не исключает определенного, хотя и ограниченного сотрудничества не только на военном этапе, но и в процессе политического и социально-экономического воссоздания.

Конфликт выявил несколько долгосрочных векторов развития, эффект которых пока в полной мере не ясен, но они, безусловно, имеют как минимум среднесрочный характер и могут начать определять политические процессы не только на Ближнем и Среднем Востоке.

Вектор 1. Сочетание этно-религиозных, политических и экономических факторов

Конфликт в Сирии вряд ли можно назвать цивилизационным в чистом виде, хотя возникший разлом имеет очень глубокий характер. Есть классические цивилизационные идентификаторы, которые Сэмюэл Хантингтон формулировал на основе этно-религиозных и культурно-поведенческих отличий, они находят подтверждения в длительной исторической перспективе. Но в данном случае проявился и ряд специфических аспектов дестабилизации, которые невозможно свести ни к национальным, ни к этническим.

Даже в самой широкой трактовке «национального» оно утрачивает значение решающего фактора размежевания. Управление такого рода конфликтами существенно осложняется, ведь сердцевиной всегда являлось национальное государство и его институты, пусть и по-разному понимаемые. Но кроме процессов, обусловленных невозможностью и далее сохранять национальные государства в рамках колониальной эпохи (Ирак, Сирия, Иордания, да и Ливия – классические примеры), наметилась перспектива передела пространства ради получения экономических выгод. То есть фактор этно-конфессиональной напряженности все больше воздействует на систему международных отношений, но дополняется экономически мотивированной дестабилизацией. На фоне торможения глобализации и в условиях кризиса стратегий догоняющего развития это особенно бросается в глаза.

Многогранный характер разломов и их последствий – главный стратегический вектор развития мира. Сирия – первый очаг конфликта, где это явственно проявилось, хотя пока и в ограниченной степени. Страна не играет важной роли в мировой экономике и остается второстепенным элементом логистической системы. Столкновение интересов будет куда ожесточеннее, если в его центре окажутся территории, более значимые с точки зрения всеобщих экономических потоков.

Традиционные транспортные и инфраструктурные коридоры и объекты, имеющие глобальное или трансрегиональное значение, давно находятся либо в «белой зоне» взаимоотношений мировых держав (регулируются юридически обязывающими соглашениями), либо хотя бы в «серой» (неформальные договоренности). Пример первого рода – знаменитая «конвенция Монтрё», которую стараются соблюдать даже в периоды максимального обострения отношений (как, например, в ходе нынешнего украинского кризиса или российско-грузинской войны). Пример второго рода – режим судоходства в Гибралтаре, Баб-эль-Мандебском проливе и некоторых других специфических регионах мира.

Однако новые логистические направления, возникающие в ходе перекройки карты мира, попадают в зону неопределенности – и правовой, и политической. Один из наиболее острых вопросов проекта «Экономический пояс Шелкового пути» – стандарты, которыми он будет регулироваться. Стремление КНР построить коридор исключительно на национальных нормах и принципах едва ли вызовет энтузиазм остальных участников. Можно не сомневаться, что тема правил игры возникнет и в связи с такими перспективными логистическими пространствами, как Никарагуанский канал и Северный морской путь (даже несмотря на то, что российский суверенитет над ним пока никто не оспаривает).

Вектор 2. Столкновение сетевой структуры и иерархичности

Девяностые годы XX века были отмечены бурным ростом интереса к сетевым структурам. Считалось, что они эффективнее иерархических, более адаптивны, да и вообще идут на смену прежним моделям управления. Концепция и политическая практика «цветных революций» заключалась в подрыве иерархической конструкции (государства) за счет гибкости и мобильности сетевых образований. Сетевое глобальное пространство, которое, как казалось, заменит скучное господство иерархии, виделось миром транснациональных компаний. Сами по себе они, безусловно, иерархические, но, становясь действующими лицами глобального сообщества, стимулируют переход процессов социально-экономической глобализации в сетевую форму.

Интересно, что на этапе зрелой глобализации (конец 1990-х гг. и нулевые) ТНК нормально уживались и даже взаимодействовали с транснациональными неправительственными организациями, хотя последние, как правило, объявляли себя борцами против засилья глобального бизнеса. Например, значительная часть мирового экологического движения деликатно смолчала по поводу сланцевой нефте- и газодобычи. Или, скажем, первоначально антиглобалистски настроенное «Движение за справедливую цену» сейчас активно используется крупнейшими глобальными корпорациями (тем же «Старбаксом») в маркетинговых целях. То есть чисто теоретически существовала возможность симфонии между ними, равно как и вероятность возникновения сетевого универсума, в котором государственная принадлежность индивида была бы вторичной по сравнению с его принадлежностью к той или иной сети.

Принято констатировать, что «сетевики» уступили в конкуренции с «иерархами», поскольку национальное государство сохранилось в качестве базовой единицы системы международных отношений. На деле ситуация далеко не так однозначна. Противоборство продолжается, и конфликт в Сирии и Ираке дал ему новый импульс.

Однако сетевыми структурами, в наибольшей степени освоившими механизмы глобализации, оказались радикально-религиозные сообщества, глобальный криминал и террористический интернационал. Собственно, рост их влияния в последние пять-семь лет, вероятно, можно связать с тем, что в условиях явного торможения глобализации (прежде всего социальной и социально-экономической) сетевые структуры действительно проявили больше операционной гибкости и воспользовались возможностями передела геополитического пространства и ключевых финансовых потоков.

Сирийский конфликт доказал способность сетевых структур оказывать социальные услуги в подконтрольных им районах. Неформальные группы занимались этим и раньше, порой более успешно, нежели государство. Однако и ХАМАС в секторе Газа, и «Хезболла» на юге Ливана действовали скорее как обычные иерархии, которые подменили собой государство на контролируемой территории. А вот ИГИЛ в Ракке и Дамаске, и «Джабхат ан-Нусра» в Алеппо и Идлибе (обе организации запрещены в России. – Ред.) оставались однозначно сетевыми.

Другой вопрос, что сетям ни разу не удавалось удержать власть. Более того, для «сетевиков» принципиальной задачей был не столько разгром иерархической структуры того или иного государства, сколько врастание в нее и превращение себя в подобие власти, то есть иерархии. Где-то это получалось (Сербия, Тунис, Грузия), где-то нет (Египет), где-то приводило к тяжелой долгосрочной дестабилизации (Украина). Но модель проникновения сетевого элемента в иерархическую конструкцию везде по сути одна и та же. В Сирии впервые в новейшей истории столкнулись чисто сетевая структура (ИГИЛ) и классическое, хотя и «сложносочиненное» государство. ИГИЛ, рожденное именно как сеть и остававшееся ею на протяжении большей части конфликта, ставило задачей разрушение государства как такового. Попытки обозначить собственную иерархичность (государственность) не оказали заметного воздействия ни на ход боевых действий, ни на концептуальную и идеологическую составляющие радикал-исламистского сообщества. Более того, сетевой характер организации исламистского пространства в Сирии и Ираке сохраняется, несмотря на угрозу военного поражения.

Интересно, что сетевой, по сути, характер постмайданной государственности не преодолен и на Украине, несмотря на жесткий нажим извне. В том, что Киеву следует вернуться к иерархичности в политике и сфере применения насилия (в частности, ликвидировать силовое крыло сетевой государственности – т.н. добровольческие батальоны), были едины и США, и Россия, и ЕС, и ОБСЕ. По мере ослабевания внешнего политического контроля над украинской политикой сетевой характер государственности имеет тенденцию к воспроизводству.

Показательно и то, как концепция «русского мира» все больше становится антиподом российской государственности. Она оказывается направлена против государственных институтов, которые представляются слишком косными, неспособными к динамическому расширению и в недостаточной степени отражающими «народность».

Ключевой вопрос, который питает противоречие между иерархическими и сетевыми моделями управления, – способность классического для XIX–XX столетий национального или многонационального государства с доминирующим этносом обеспечивать эффективную обратную связь между политическими институтами и обществом. Второй по значимости вопрос – насколько верхушка может «эмансипироваться» от общественных настроений. История гражданской войны в Сирии и судьба политической элиты во главе с Башаром Асадом преподала немало уроков. По мере того как нарастал «дефицит реакции» верхов на мнение общества, вакуум заполнялся именно сетевыми структурами. А они, похоже, обеспечивают большее «пространство соприкосновения» с обществом.

Попытки начать государственное строительство в Сирии «с нуля», как фактически предлагают США и Запад (демонтаж модели, центром которой являются алавиты), значат, что «новая сирийская государственность» станет возводиться в прямой конкуренции с сетевыми образцами «псевдогосударственности» ИГИЛ и «Джебхат ан-Нусры», международно признанных террористов. Предложение Москвы сохранить «асадовскую оболочку», наполняя ее новым содержанием, выглядят куда более стратегически осмысленно.

По сути, мы имели первый опыт наблюдений за усилиями по институционализации сетевой государственности. Впервые в качестве основы для государственного строительства востребована антисистемная идеология.

Сетевой вызов, вероятно, будет острым и для ислама как наиболее активно развивающейся идеологической системы современности. В какой-то степени это естественно для религии, в которой фактически нет клира как иерархической структуры, поэтому считалось, что прецедент уникален, его невозможно перенести на другие цивилизационные модели. Теперь, однако, речь идет о сетевизации управления насилием, порождаемого идеологией, которая использует исламскую оболочку, но наполняет ее иным содержанием. И это вполне применимо и за пределами ислама, во всяком случае в его классической трактовке.

Вектор 3. Стратегическое противостояние монополярности и полицентричности

Концепция многополярности при всей активной теоретической проработке и информационной подпитке, прежде всего со стороны Китая и спонсируемых им научных кругов, пока практического воплощения не получила. Более того, ни ЕС, ни КНР как потенциальные полюсы силы не смогли конвертировать свое преимущество по определенным типам ресурсов (нормативная и «мягкая» сила в случае Евросоюза и экономическая мощь в случае Китая) в новый геополитический статус. Пекин сделал ставку на врастание в биполярность через глобальную экономику и отказался от возможности бороться за статус второго полюса. Конкуренция с США проявляется скорее в формировании региональных коалиций, разных по составу, целям и задачам, которые невозможно в полной мере перенести в другие части мира.

Предпринята попытка утверждения как минимум двух новых центров силы – Турции и Саудовской Аравии, которые ставят геополитические цели, превышающие их собственный ресурс. В возникшую ситуацию вмешался Иран, который также хотел реализовать как экономическую, так и прежде всего политическую составляющую своего потенциала центра силы. Несмотря на локальность применения силовых инструментов, последствия того, что новые центры стимулировали вооруженные конфликты, выходили далеко за рамки большого Ближнего Востока.

Особенно это видно на примере Турции, которая интенсивно пыталась реализовывать уже не столько политическую или экономическую, сколько геополитическую программу неоосманизма. Схожую политику – естественно, с учетом возможностей и реальных условий – проводят другие страны: Польша, Индия, Бразилия, а в недалекой перспективе при условии стабилизации экономической ситуации, вероятно, к ним могут присоединиться Индонезия, Египет. Саудовская Аравия уже способна сформировать собственную коалицию на основе клиентских отношений с рядом арабских и африканских государств. Возникают полноценные субсистемы зависимости, обладающие собственной логикой развития. На этом фоне государства полузабытой «оси зла» выглядят почти безопасно, поскольку ни одно из них не обладало возможностями для существенного изменения международной системы.

Москва работает в этой парадигме, реализуя на локальном пространстве свое преимущество в отдельных видах мощи. Естественно, потенциал России существенно больше, нежели у обычного центра силы. И она также пытается действовать в логике создания собственной субсистемы союзнических связей, хотя это пока получается политически неэффективно, а экономически – затратно.

С другой стороны, выявилась группа стран, которые, обладая возможностями для более «самостоятельного плавания», заинтересованы в сохранении системы и ключевых тенденций глобализации. Это прежде всего государства, которые встраиваются в новые институты американоцентричной архитектуры – Транстихоокеанское партнерство или Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство. Ряд значимых потенциальных центров, например, Вьетнам, Южная Корея, Германия, продемонстрировали стремление остаться в рамках классических форматов глобализации, использовав монополярность в своих национальных интересах. И это важная тенденция, подтверждающая гипотезу о нелинейности, разнонаправленности геополитических процессов.

Главная проблема современной американской политики заключается в стратегической неспособности обеспечить управление амбициями ключевых игроков и встроить их в систему глобальной монополярности. Именно растерянность перед полицентричностью вызвала к жизни так повеселивший мировую общественность набор угроз глобальной безопасности, который вполне серьезно изложил Барак Обама в своем выступлении в ООН (Россия, Эбола, ИГИЛ).

Можно отчасти согласиться с мнением ряда специалистов о том, что американский военный активизм нулевых и десятых годов ознаменовал кризис однополярности. Основанную на ней систему уже нельзя было поддерживать в сбалансированном состоянии без прямого силового воздействия.

В мире тормозящей глобализации моделью для потенциальных центров силы стало не только вхождение в те или иные экономические системы, но прежде всего наращивание военных возможностей. Вероятно, справедливы прогнозы относительно медленного, а главное – асимметричного размывания монополярности. Это происходит и на качественном уровне – утрата Соединенными Штатами превосходства в компонентах национальной мощи, и на региональном – потеря Вашингтоном доминирующего положения в конкретных регионах мира. Отмирание монополярности – если, конечно, не произойдет значимых событий, которые развернут этот тренд или катализируют его – не будет носить характер одномоментного обвала, смены модели.

США, скорее всего, упустили время для корректировки глобальных институтов, чтобы они отвечали вызовам новой эпохи. Шаги в этом направлении сделаны – например, изменение системы квот в МВФ в пользу стран БРИКС. Но ситуация уже приобрела ярко выраженную силовую окраску, и эффект частичного экономического умиротворения существенно ниже, чем он мог бы быть в других условиях. Виной тому, вероятно, фиксация нового статуса военной силы и политической воли ее применять, продемонстрированная в ходе конфликта в Сирии и Ираке и не только там. Действия КНДР, целевой аудиторией которых были все же не Соединенные Штаты, а Китай и Япония, не менее показательны и подтверждают гипотезу о том, что в формирующейся системе международных отношений военно-силовой потенциал легко монетизируется.

Вектор 4. Столкновение высоких технологий и архаики в военной сфере

Как показала операция российских ВКС в Сирии, наличие высокотехнологичных вооружений последних поколений (ракеты «Калибр», высокоточное оружие воздушного базирования) не дало абсолютного преимущества сирийской армии на поле боя, хотя и обеспечило благоприятную ситуацию по двум важным показателям. С одной стороны, применение именно высокоточного оружия позволило избежать неблагоприятных гуманитарных последствий, которые были бы для России весьма чувствительными. С другой – дало возможность сравнительно быстро восстановить паритет в управлении войсками между сирийской правительственной армией и боевиками.

Однако в дальнейшем военно-технологическое превосходство перестало быть решающим. Более того, российские ВКС перешли к широкому использованию классических, можно сказать, пред-высокоточных боеприпасов (например, с самолетов Ту-22М3), и это не сказалось негативно на качестве воздушно-огневой поддержки. Зачастую общая интенсивность боевых действий была важнее. Это так, даже если отрешиться от вопроса о стоимости-эффективности применения различных видов вооружения, что в условиях нетотального конфликта является одним из важнейших факторов.

Еще более показательна относительно низкая эффективность боевых действий «западной коалиции», которая почти исключительно использовала высокотехнологичные вооружения и добилась лишь имитационных результатов, фактически проиграв ИГИЛ на поле боя.

Правомерны сомнения во всей методологии расчета субстратегического баланса сил, на которой зиждется утверждение о безусловной американской военно-силовой гегемонии. В ее основе, мол, непревзойденная мобильность вооруженных сил, дополненная преимуществом в высокотехнологичном вооружении. Но если военно-техническое превосходство не дает решающего превосходства даже в асимметричных конфликтах (с заведомо более слабыми противниками), насколько вообще надежна основа военно-силовой монополярности?

Конфликт в Сирии и Ираке показал, насколько ограничен потенциал высокотехнологичных воздушно-наземных операций, если он не сопровождается действиями сухопутных войск или их дееспособного суррогата. Например, частных охранных компаний или подразделений добровольцев, ополчений, которые будут фронтально противостоять противнику, получая воздушную поддержку в виде качественного, но не решающего бонуса. Особенно если боевые действия выходят за рамки классического для биполярного мира квазиколониального конфликта.

Под вопросом вся концепция технологизации боя как единственной основы военного доминирования Севера в условиях демографического и ресурсного превалирования Юга. Именно такой взгляд преобладал после холодной войны. Первые сомнения в правильности «качественной асимметрии» как подхода к ведению боевых действий возникли в ходе «Второй ливанской войны» 2006 г. – операции израильской армии (ЦАХАЛ) против подразделения «Хезболлы» и ее союзников в Ливане. Тотальное технологическое преимущество израильтян не позволило им добиться безоговорочных результатов на поле боя, а соотношение потерь оказалось неблагоприятным. Однако тогда это обстоятельство восприняли как разовый «сбой эффективности».

Важно изучать формы и методы участия разных государств в сирийском конфликте. Наиболее интересный пример – Иран, который создал и продемонстрировал в Сирии, кажется, самую гибкую из апробированных в военных конфликтах последних лет систему силовых инструментов. Иран обкатал и классические военные подразделения, и возможности военных советников (хотя эффект их деятельности, вероятно, более спорный), и подразделения внутренней безопасности (кстати, опыт участия КСИР именно в локальном конфликте может оказаться востребованным в дальнейшем), и полувоенные аффилированные подразделения («Хезболла», причем как ливанская, так, вероятно, и иранская), и внешне самостоятельные подразделения «шиитских добровольцев». Иран испробовал военный потенциал на любой вкус, исходя из максимально широкого спектра потенциальных вооруженных конфликтов, которые могут затронуть его интересы. Конечно, Тегерану есть над чем работать, но у его потенциальных оппонентов в регионе или нет и такого опыта, или имеется опыт скорее негативный, как, например, у Саудовской Аравии в Йемене.

Вектор 5. Усложняющееся взаимодействие социальной реальности и «информационного общества»

Сирийский конфликт показал пример глубокой виртуализации политики (даже ее силовой составляющей) и создания устойчивых сконструированных сущностей исключительно для коммуникационного пространства. Наиболее примечательна «умеренная оппозиция». Появление этого понятия и признание ее в качестве важнейшего элемента конфликта показывает глубину манипулятивных возможностей информационного общества, построенного на принципах интегрированных коммуникаций. Но есть и другая сторона вопроса.

Исламистские структуры сравнительно легко осваивают новейшие формы манипуляций. Информационное общество прорастает в архаизированные социальные структуры, последние же берут на вооружение новейшие технологии. Следствием становится глобализация архаических социальных укладов и поведенческих парадигм.

Этот феномен имеет отложенный эффект, который, впрочем, может со временем оказаться едва ли не самым значимым. События сорока лет показали высокий темп архаизации обществ во всем мире. Формальной отправной точкой, вероятно, стоит считать череду потрясений: начало радикального исламского противодействия центральной власти в Афганистане при Мухаммаде Дауде (1976–1977 гг.), «хлебные бунты» в Египте (1977 г.), показавшие силу архаических социальных институтов во вроде бы модернистских городах, исламистское восстание в сирийском Алеппо (1979 г.), Исламская революция в Иране (1978–1979 гг.). Окончательной легитимацией этих процессов можно считать референдум об исламском устройстве Пакистана, проведенный президентом-автократом Зия-уль-Хаком. Он знаменовал не просто откат в прошлое, а признание новой стратегической модели развития общества, всерьез претендовавшего до этого на промышленную модернизацию.

Но все подобные проявления воспринимались преимущественно как нечто, касающееся развивающегося мира. Ирак, Афганистан, Пакистан, Ливия, Нигерия, отчасти даже Египет превратились из относительно модернистских обществ в архаические не только по форме, но и по сути. Архаизацию удалось несколько замедлить в Алжире, Тунисе, Индонезии, Таджикистане, но, очевидно, только на время. Развитие информационного общества не только не сдерживало скольжение в прошлое, но и, очевидно, было одним из его инструментов. Оно и обеспечило внедрение в сознание мысли о том, что архаические социальные и экономические уклады вполне приемлемы.

Последняя волна нестабильности на Ближнем Востоке и все большая информационная прозрачность постмодернистских обществ делает возможным перенос социальной архаизации из развивающегося мира в сообщество стран с развитой экономикой. Этому способствует деструкция базовых социальных институтов западного мира. Безусловно, процесс небыстрый, и он далек от «точки невозврата», однако отрицать его бессмысленно. Признаки очевидны в Великобритании (например, т.н. шариатские патрули) и Франции. Они все более заметны в Германии, Бельгии. И в том числе это касается такого базового общественного института, как образование.

Перевод борьбы против ИГИЛ в реальную сферу не привел к исчезновению виртуального конфликта. Эту составляющую просто оттеснили на периферию, и она обрела другие формы. Конечно, в точке соприкосновения с реальностью действия виртуальное измерение перестает быть доминирующим. Но там, где этого соприкосновения нет или оно носит несколько иной характер (например, в странах Евросоюза главным является ожидание терроризма и нарастающий страх перед последствиями миграции), баланс между виртуальным и реальным может быть иным. Что допускает возможность воссоздания сконструированной реальности условной ИГИЛ на принципиально иной операционной площадке – за пределами Леванта и Ближнего Востока.

Давно обещанное противоборство Север–Юг, вероятно, уже идет через конкуренцию модернистских и архаических социальных институтов, и более конкурентоспособными оказываются архаические. Они эффективнее используют возможности информационного общества. Это обстоятельство отмечал скандальный немецкий политик Тило Сарацин в нашумевшей книге «Германия: самоликвидация». Деконструкции подвергаются классические социокультурные институты, прежде всего те, которые имеют организационное воплощение. Так разъедается каркас современного устройства западного типа. Оно замещается – пока на локальном уровне – архаизированными институциональными суррогатами. Высокотехнологичное информационное общество, безусловно, относящееся к атрибутам европейского постмодерна, успешно используется для архаизации социального пространства Европы.

Вместо заключения

Рассмотренные векторы – явления долгосрочные, в полной мере их эффект проявится лишь через некоторое время. Однако именно они определят структуру и особенности системы международных отношений, если торможение глобализации станет не только политической, но и операционной реальностью.

Реализация всех этих векторов – в комплексе или по отдельности – предполагает расширение зоны нестабильности, поскольку во всех случаях в той или иной степени предполагается использование силовых инструментов. Собственно, конфликт в Сирии и Ираке даже больше, нежели ситуация вокруг применения экономических санкций против России, показал значимость и потенциальный эффект различных силовых инструментов в современном мире: от почти классических войн союзников (proxy warfare) через новую парадигму гибридных войн к применению стратегических вооружений. Не показал конфликт в Сирии только одного – пределов допустимой эскалации. И это – главная угроза для системы международных отношений.

Внешняя политика России носит относительно деидеологизированный характер, в какой-то мере она приближается к практикам периода разрядки, когда пропаганда играет лишь роль ширмы для решения прагматических, во многом технологических задач. Однако идеологизация внешней политики США постоянно нарастает, определяя политические действия. Это делает маловероятной стратегию ограниченного партнерства, а частные случаи взаимодействия (например, сотрудничество против ИГИЛ) оказываются заложниками пропагандистской инерции.

Ситуация будет выглядеть менее безнадежно, если признать, что управлять возникшими векторами развития можно лишь отчасти, особенно в период глобальной экономической нестабильности. Тогда не исключены хотя бы попытки разговора с Соединенными Штатами (а они обеспечат лояльность своих европейских сателлитов) о пределах дестабилизации в современной системе международных отношений.

С другой стороны, конструктивное взаимодействие между Россией и Западом зависит от способности расширить рамки относительно малоконфликтной повестки дня между Москвой и Вашингтоном, которая, как показала практика, остается сердцевиной многостороннего взаимодействия. Это сложно, но возможно – с целью замедления глобальных деструктивных процессов.

Стратегическая задача России на ближайшие пять-семь лет вполне ясна. Необходимо дополнить эффективный военный потенциал (который, конечно, нужно расширять) возможностями стратегического конструирования и управления как минимум субглобальными геополитическими процессами. Только очень наивные люди могут предполагать, что обозначившиеся в Сирии и Ираке тенденции не проявятся на постсоветском пространстве. Но для адекватного реагирования нужна совершенно иная экономическая база и более эффективные социальные и управленческие институты.

Сирия. США. Россия > Армия, полиция. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 16 мая 2016 > № 1754105 Дмитрий Евстафьев

Борьба или бегство

Выбор Америки на Ближнем Востоке

Кеннет Поллак – старший научный сотрудник в Институте Брукингса.

Резюме Политическая система США склонна избегать решительных действий, и следующая администрация почти неизбежно с горем пополам завершит то, что делала предыдущая. Нежелание выбирать может оказаться худшим выбором из всех возможных.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 2, 2016 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

На Ближнем Востоке редко царит спокойствие, но так плохо, как сегодня, не было еще никогда. Полномасштабные гражданские войны охватили Ирак, Ливию, Сирию и Йемен. Новые конфликты зреют в Египте, Южном Судане и Турции. Последствия этих войн угрожают стабильности Алжира, Иордании, Ливана, Саудовской Аравии и Туниса. Напряжение между Ираном и Саудовской Аравией достигло новых высот, так что над регионом нависла угроза религиозной войны. Израиль и палестинцы перешли в режим вялотекущего насилия. Кувейту, Марокко, Оману, Катару и ОАЭ до сих пор удавалось избежать потрясений, но даже их страшит то, что происходит вокруг. Такого хаоса на Ближнем Востоке не было со времени монголо-татарских нашествий XIII века.

В ближайшее время положение вряд ли улучшится. Сколько бы раз американцы ни повторяли, что жители Ближнего Востока, предоставленные самим себе, одумаются и справятся с трудностями, этого никогда не случится. Без внешнего влияния лидеры региона раз за разом выбирают стратегии, усугубляющие конфликт и питающие постоянную нестабильность. Гражданские войны – это особо сложные проблемы, и без решительного вмешательства извне они длятся десятилетиями. Гражданская война в Конго продолжается уже 22-й год, в Перу – 36-й, а в Афганистане – 37-й год. Нет оснований надеяться, что ближневосточные конфликты разрешатся сами собой.

Следующему американскому президенту предстоит сделать непростой выбор: прилагать гораздо больше усилий для стабилизации на Ближнем Востоке или более решительно отдалиться от этого региона и его проблем. Но, учитывая, какие бури бушуют сейчас в этой части мира, оба варианта обойдутся Соединенным Штатам намного дороже, чем принято считать. Стабилизация региона почти наверняка потребует больше ресурсов, энергичных усилий, внимания и политического капитала, чем это признают и понимают сторонники активизации внешнеполитической линии США. Но и отказ от контроля над регионом и от ранее взятых обязательств будет связан с несравненно более серьезными рисками, чем признает большинство сторонников ухода из региона. Затраты на укрепление присутствия на Ближнем Востоке более управляемы, чем риск оставить его на произвол судьбы, но любой из вариантов лучше, чем постоянные колебания и нерешительность.

Человек, государство и гражданская война

Чтобы осознать реальный выбор, перед которым оказались на Ближнем Востоке Соединенные Штаты, нужно честно понимать, что там происходит. Хотя модно объяснять беды региона древней враждой и ненавистью или дурной картографией мистера Сайкса и месье Пико, реальные проблемы коренятся в современной системе арабских государств. После Второй мировой войны арабские страны обрели независимость. Большинство стряхнули колониальную власть европейцев, и все взяли на вооружение более современные политические системы, будь то светские республики (читай «диктатуры») или новоиспеченные монархии.

Ни одно из этих государств не функционировало достаточно хорошо. Их экономика во многом зависела от нефти – либо напрямую, поскольку они ее добывали, либо опосредованно через торговлю, социальную помощь и денежные переводы работников. Эти экономики-рантье создавали слишком мало рабочих мест и слишком много богатства, которое их гражданское население не контролировало и не производило, что побуждало правящие элиты относиться к своим гражданам как к иждивенцам. Нефтедоллары служили питательной средой для массовой коррупции, а также раздутого госсектора, не заинтересованного в потребностях или устремлениях широких слоев населения. Положение усугублялось тем, что арабские государства образовались на месте европейских колоний и Османской империи и сохранили их традиционные социокультурные системы, которые нефтяная автократия сочла возможным использовать.

Эта модель кое-как работала несколько десятилетий, но в конце XX века начала разваливаться. Нефтяной рынок стал менее стабильным, длительные периоды низких цен создали экономические трудности даже в богатых нефтью странах, таких как Алжир, Ирак и Саудовская Аравия. Глобализация привнесла в регион новые идеи о связи между правительством и народом, а также влияние иностранных культур. Арабы (и иранцы) все чаще требовали от правительств решения своих проблем, но встречали полное пренебрежение.

К 1990-м гг. народное недовольство стало распространятся на всем Ближнем Востоке. «Братья-мусульмане» и их многочисленные филиалы быстро разрастались в качестве политического противодействия режимам. Другие стали прибегать к насилию – мятежники в регионе Неджд Саудовской Аравии, исламистские повстанцы в Египте и различные террористические группировки в других местах, – и все они пытались свергнуть существующие режимы. В конце концов некоторые из этих групп решили, что для начала им необходимо изгнать всех иностранных спонсоров своих правительств, начиная с США.

В 2011 г. долго сдерживаемое разочарование и жажда политических перемен вырвались наружу во время «арабской весны», когда почти во всех арабских странах начались крупномасштабные протесты, и в пяти государствах правящий режим оказался свергнут или серьезно ослаблен. Но революции – коварная вещь. Особенно ярко это проявилось в арабском мире, где автократы позаботились об устранении всех оппозиционных лидеров, способных объединить страну после падения режима, и где нет альтернативных идей по поводу того, как организовать новое государство. Поэтому в Ливии, Сирии и Йемене итогом стал крах государственности, вакуум в сфере безопасности и гражданская война.

Если проблема первого порядка на Ближнем Востоке – крах послевоенной арабской государственной системы, то не менее важная проблема второго порядка – гражданские войны. Эти конфликты уносят немало жизней, дестабилизируя ситуацию не только на Ближнем Востоке, но и во всем мире, представляют непосредственную угрозу для жителей региона.

Гражданские войны имеют свойство перекидываться на территорию соседних стран. Границы пересекает не только огромное число беженцев, но и не меньшее число террористов и вооруженных боевиков, а также революционная идеология, боевые действия и изоляционизм. Таким образом, нестабильность перетекает к соседям, где тоже может начаться внутренний конфликт. Исследователи уже выявили закономерность, согласно которой самым верным признаком приближающейся гражданской войны служит соседство с государством, где она уже идет полным ходом.

Стремясь защитить свои интересы и предотвратить распространение конфликта, государства обычно решают поддержать конкретных боевиков или полевых командиров на сопредельных территориях. Но это разжигает конфликт с другими державами, которые выбирают иных фаворитов. Даже если конкуренция опосредована, она может быть изматывающей в экономическом и политическом смысле и даже губительной. В худшем случае вспыхивает региональная война, когда государство, уверенное в том, что его доверенные лица плохо выполняют работу, отправляет в зону конфликта войска. Чтобы убедиться в этой закономерности, достаточно посмотреть на саудовскую интервенцию в Йемене или на военные операции Ирана и России в Ираке и Сирии.

Симптомы самоустранения

Как будто краха послевоенной системы арабской государственности и начала четырех гражданских войн было мало, США вдруг решили дистанцироваться от этого региона. Начиная с османских завоеваний XVI века, Ближний Восток не оставался без надсмотрщика в лице какой-либо великой державы. Это не означает, что внешний гегемон всегда был абсолютным добром, но он часто играл конструктивную роль, помогая смягчить конфликт. Хорошо это или плохо, государства региона привыкли взаимодействовать друг с другом в присутствии третьей доминирующей силы, иногда в переносном, но чаще в буквальном смысле.

Отказ от военного и политического влияния привел к самым плачевным результатам в Ираке. Вывод американских войск из страны стал самым важным фактором втягивания ее в гражданскую войну. Исследователи давно признают, что для выхода из междоусобного конфликта требуется внутренний или внешний миротворец, гарантирующий выполнение соглашения по разделу власти между враждующими партиями. Со временем эта роль может становиться все более символической, как случилось с НАТО в Боснии. В течение примерно пяти лет альянс сократил свое присутствие там до уровня незначительного воинского контингента, но по-прежнему играл важную политическую и психологическую роль в смысле умиротворения соперничающих фракций, чтобы не допустить возврата к насилию. В Ираке такую функцию исполняли США, и их самоустранение в 2010 и 2011 гг. привело к исторически закономерным последствиям.

Этот феномен проявляется на всем Ближнем Востоке. Вывод американских войск заставил правительства по-новому взаимодействовать друг с другом, поскольку исчезла надежда на то, что Вашингтон обеспечит решение проблем безопасности, которых хватает в этом регионе, и предложит путь реального сотрудничества. Уход Соединенных Штатов усугубил опасения многих государств, что другие страны поведут себя более агрессивно без сдерживающего фактора в виде американской военной мощи. Эти страхи заставляют их самих действовать агрессивнее, что, в свою очередь, провоцирует других на более серьезные контрмеры – снова в ожидании того, что США не будут сдерживать ни первоначального действия, ни противодействия. Особенно остро динамика проявляется в отношениях Ирана и Саудовской Аравии по принципу «око за око и зуб за зуб». Обмен агрессивными выпадами становится все более ожесточенным. Саудовцы пошли на дерзкий шаг, осуществив прямое вмешательство в гражданскую войну в Йемене против этнического меньшинства хуситов, которых они считают проводниками иранских интересов.

Хотя Ближний Восток выходит из-под контроля, никто не спешит оказать помощь. Политика администрации Обамы не направлена на смягчение остроты реальных проблем, не говоря уже о том, чтобы разрешить их. С тех пор как президент Барак Обама вступил в должность, положение ухудшилось, и нет предпосылок к тому, что станет лучше после того, как он покинет Белый дом. В Каирской речи 2009 г. Обама заявил, что США попытаются помочь региону приблизиться к созданию новой арабской государственной системы, но не подкрепил призыв реальной политикой, не говоря уже о финансовых ресурсах. В 2011 г. его администрация не смогла разработать последовательную стратегию в отношении «арабской весны», чтобы помочь странам осуществить переход к более стабильным, плюралистическим системам правления. Упустив возможность, Вашингтон теперь едва ли даже на словах признает потребность в постепенных и долгосрочных реформах.

Администрация сосредоточена лишь на устранении симптомов гражданских войн, пытаясь сдерживать их побочные эффекты путем нанесения ударов по ИГИЛ, приема некоторых беженцев и действий по профилактике терактов на собственной территории. Однако история показывает, что бороться со следствиями вместо причин чрезвычайно трудно, и сегодняшний Ближний Восток – не исключение. События в Сирии стали искрой, воспламенившей огонь в Ираке. В свою очередь, отголоски иракского и сирийского катаклизма породили гражданскую «войну низкой интенсивности» в Турции; Иордания и Ливан также стоят на пороге междоусобиц. События в Ливии дестабилизируют Египет, Мали и Тунис. Гражданские войны в Ираке, Сирии и Йемене втягивают Иран и страны Персидского залива в ожесточенное опосредованное противостояние на всех трех полях сражений. А беженцы, террористы и радикализация, становящиеся неизбежным итогом этих войн, создают новые трудности для Европы и Северной Америки.

Искоренить симптомы невозможно, если не лечить основной недуг. Неважно, сколько тысяч беженцев примут на Западе – пока продолжается братоубийство, миллионы будут стремиться прочь. И не имеет значения, сколько террористов уничтожили американцы – если не положить конец гражданским войнам, ряды террористов будут и дальше пополняться за счет молодых людей. За 15 лет угроза джихадизма салафитского толка возросла на несколько порядков. И это несмотря на урон, нанесенный «Аль-Каиде» в Афганистане. В местах, раздираемых усобицами, новые группировки, включая ИГИЛ, рекрутируют новобранцев, находят новые пристанища и поля для джихада. Но там, где удается навести порядок, они рассеиваются. Ни «Аль-Каида», ни ИГИЛ не обрели популярности в немногочисленных сильных государствах Ближнего Востока. Когда США к 2007 г. добились, наконец, стабильности в Ираке, местная ячейка «Аль-Каиды» оказалась на грани исчезновения. Ее спас 2011 г., когда гражданская война вспыхнула в соседней Сирии.

Вопреки распространенному мнению, третья сторона может положить конец внутреннему конфликту задолго до того, как он угаснет сам собой. Исследователи гражданских войн обнаружили, что в 20% случаев после 1945 г. и примерно в 40% случаев после 1995 г. внешняя сила помогала выйти из тупика. Конечно, это нелегко, но вовсе не обязательно так дорого и болезненно, как пришлось делать американцам в Ираке.

Держава, осуществляющая интервенцию, должна выполнить три задачи. Во-первых, изменить динамику ведения боевых действий так, чтобы ни одна из воюющих сторон не думала, будто сможет одержать победу на поле боя, и ни одна из сторон не опасалась, что ее бойцы будут убиты, если сложат оружие. Во-вторых, предложить соглашение о разделе мест в правительстве между различными группировками, чтобы все они участвовали в управлении страной. И в-третьих, создать институты, которые убедят все стороны, что первые два условия будут выполнены. В какой-то степени неосознанно НАТО точно выполнила эту дорожную карту в Боснии в 1994–1995 гг., а Соединенные Штаты следовали ей в Ираке в 2007–2010 годах.

История также свидетельствует, что когда внешние силы отходят от данного подхода или выделяют недостаточно ресурсов для урегулирования, их интервенция неизбежно заканчивается неудачей и лишь удлиняет конфликты, делая их более кровавыми и менее сдержанными. Неудивительно, что политика США в отношении Ирака и Сирии (не говоря уже о Ливии и Йемене) провалилась после 2011 года. И до тех пор, пока Вашингтон будет избегать единственного действенного метода урегулирования, нет оснований надеяться на что-то иное. Максимум, чего Соединенные Штаты могут добиться нынешней кампанией против ИГИЛ в Ираке и Сирии – то же, чего они добились, осуществляя удары по «Аль-Каиде» в Афганистане: нанести серьезный урон ИГИЛ, но если не положат конец питающим эту организацию конфликтам, она видоизменится, распространится по всему региону, и со временем ей на смену придет «достойный» преемник подобно тому, как само «Исламское государство» подхватило знамя «Аль-Каиды».

Укрепление ближневосточного курса

Стабилизация на Ближнем Востоке потребует нового подхода, при котором будут устранены глубинные причины всех бед в регионе, но для этого нужны ресурсы. Главной целью должно быть окончание гражданских войн. В любом случае это потребует для начала изменить динамику на поле боя, чтобы убедить все враждующие фракции, что военными средствами победу не одержать. В идеале потребуется отправка небольшого (около 10 тыс. солдат) воинского контингента США в Ирак и, возможно, в Сирию. Но при отсутствии политической воли даже для столь скромного вмешательства следует увеличить число военных советников, боевых самолетов, активизировать обмен разведданными и обеспечить логистику, хотя вероятность успеха при таком подходе снижается.

Помимо этого Соединенным Штатам и их союзникам придется помочь проблемным ближневосточным странам создать новые армии, способные победить террористов, ополченцев и экстремистов, чтобы затем стать фундаментом нового государства. В Ираке это означает поддержание и реформирование сил безопасности в гораздо большей степени, чем предусматривает нынешняя политика США. В Ливии и Йемене это означало бы создание местной традиционной армии (при значительной американской помощи), способной победить любого потенциального соперника, защитить гражданское население и обеспечить соблюдение постоянного прекращения огня.

Во всех четырех гражданских войнах американцам и их союзникам придется приложить серьезные политические усилия к тому, чтобы выработать справедливые соглашения о разделе власти. В Ираке Соединенным Штатам следует вести к выявлению минимальных потребностей и потенциальных областей достижения согласия между шиитскими и суннитскими фракциями, как это делал Райан Крокер, посол США в 2007–2009 гг., и его команда. Это, а также выделение материальных ресурсов умеренным политическим лидерам Ирака и их избирателям среди шиитов и суннитов должно способствовать выработке новой сделки по разделу власти. Ее задача – положить конец отчуждению суннитского населения, которое остается главной причиной нынешних проблем Ирака. В свою очередь, данное соглашение позволит правительству Абади и Соединенным Штатам выступить в защиту суннитских военных формирований, чтобы помочь освободить от ИГИЛ районы с преобладающим суннитским населением и ослабить шиитских ополченцев, поддерживаемых Ираном.

Международные мирные переговоры по Сирии должны послужить отправной точкой для политического урегулирования. Большего вряд ли удастся добиться, потому что военная ситуация не способствует достижению реального политического компромисса, не говоря уже о постоянном прекращении огня. Ни режим Асада, ни оппозиция, поддерживаемая Западом, не верят, что могут позволить себе прекратить боевые действия, и каждая из трех самых сильных повстанческих группировок – «Ахрар аль-Шам», «Джабхат аль-Нусра» и ИГИЛ – все еще уверена в том, что сможет одержать полную и безоговорочную победу. Поэтому до тех пор, пока не изменится положение на фронтах, не стоит ждать каких-то ощутимых сдвигов за столом переговоров. Если же полевая обстановка станет другой, западные дипломаты обязаны помочь основным сообществам в Сирии прийти к соглашению о справедливом разделе политической власти и экономических выгод. В сделке должны участвовать и алавиты, но вовсе не обязательно сам президент Башар Асад, и нужно будет заверить все основные фракции, что новое правительство не станет их угнетать, как это делалось в прошлом, когда алавитское меньшинство третировало суннитское большинство.

Ливийская неразбериха – зеркальное отображение положения дел в Сирии, хотя мировое сообщество уделяет Ливии намного меньше внимания. Первый шаг для Соединенных Штатов – убедить партнеров играть более конструктивную роль. Если США возьмут на себя руководство ситуацией в Ираке и Сирии, то Европе пора взять ответственность за Ливию. В силу экономических связей и географической близости ливийская ситуация больше угрожает интересам Европы, чем Америки, и роль НАТО в интервенции 2011 г. может стать предпосылкой европейского лидерства в разрешении этого конфликта. Конечно, европейцы не примут этот вызов, если не убедить их, что Соединенные Штаты сделают свою часть работы по тушению пожара гражданских войн. И это еще раз подчеркивает важность последовательной стратегии, опирающейся на необходимые ресурсы. Чтобы помочь Европе в борьбе за стабилизацию в Ливии, Вашингтону, вне всякого сомнения, придется обеспечить материально-техническое снабжение, командование, контроль, делиться разведданными и, возможно, даже военными советниками.

В Йемене кампания ВВС стран Персидского залива не привела к желаемым результатам; однако интервенция немногочисленного наземного контингента во главе с Объединенными Арабскими Эмиратами позволила потеснить повстанцев, создав возможность для мирных переговоров. К сожалению, страны Персидского залива не демонстрируют готовности предложить йеменской оппозиции условия справедливого раздела политической власти и экономических выгод, а также предоставить гарантии безопасности. Соединенным Штатам и их союзникам необходимо поощрить своих партнеров в Заливе, чтобы они пошли на значимые уступки. Если не сработает, то самое полезное – уговорить монархии свести к минимуму присутствие в Йемене, прежде чем эта интервенция, поглощающая немало ресурсов, поставит под угрозу их собственную внутреннюю целостность.

После окончания нынешних гражданских войн следующим приоритетом в более активной стратегии США на Ближнем Востоке будет поддержка государств, которым больше всего угрожает сползание к ним: Египта, Иордании, Туниса и Турции. Именно крах государственности, а не нападение ИГИЛ, «Аль-Каиды» или иранских сателлитов, – истинный источник конфликтов на Ближнем Востоке. Эти четыре страны пребывают в зоне риска и отчаянно нуждаются в экономической помощи и в развитии инфраструктуры. Однако в первую очередь им нужна политическая реформа, чтобы избежать краха государственности. Следовательно, стоит предложить этим странам торговые преференции, финансовые стимулы и экономическую помощь в обмен на поэтапные, но конкретные шаги в направлении политической реформы. В данном случае целью должна быть не демократизация как таковая (хотя Тунис следует решительно поощрить, чтобы он не сворачивал с этого пути), а эффективное управление в виде системы правосудия и власти закона, прозрачности и справедливого распределения государственных благ и услуг.

Последняя часть головоломки – усилия в направлении более широких экономических, социальных и политических преобразований. Даже если США и их союзники сумеют найти способ умиротворения воюющих сторон, но на смену недееспособным государствам не придет новая государственная система, старые проблемы вскоре снова дадут о себе знать. Лидеров региона будет трудно убедить в необходимости реформ, поскольку они уже давно сопротивляются им из-за опасения потерять власть и положение. Однако парадокс в том, что гражданские войны способны подсказать решение этой проблемы. Все державы в этой части мира страшатся, что конфликты перекинутся на их территорию, и отчаянно нуждаются в помощи американцев для отвода угрозы. В частности, многие арабские союзники США расстроены выгодами, которые извлек Иран, эксплуатируя вакуум власти. Это означает, что Соединенным Штатам и их союзникам следует предложить хрупким государствам региона экономическую помощь в обмен на реформы. Условие следующее: мы приложим усилия к тому, чтобы положить конец гражданским войнам, только если все страны региона, в том числе более сильные арабские государства, согласятся на необходимые перемены.

Уход с Ближнего Востока

Если следующий президент США не будет готов удвоить усилия ради стабилизации положения на Ближнем Востоке, единственная реальная альтернатива – сделать шаг назад и отмежеваться. Без солидной продуманной стратегии и достаточного финансирования гражданские войны все равно не остановить, а делать что-либо вполсилы – значит заведомо выбросить деньги на ветер. Возможно, даже с противоположным эффектом. Проводя политику реального самоустранения, США станут вообще воздерживаться от участия в гражданских войнах. Вместо этого они попытаются ликвидировать последствия этих войн, как бы трудно это ни было, но если не получится и этого, Вашингтон вернется к защите исключительно своих ключевых интересов на Ближнем Востоке.

Администрация Обамы до сих пор осуществляла похвальную работу по поддержке Иордании на фоне хаоса в Ираке и Сирии, и даже в случае ухода из региона США могли бы продолжать помогать Амману и соседним странам, которым грозит сползание в болото гражданской войны – Египту, Ливану, Тунису и Турции. Все они нуждаются в западной экономической, дипломатической, технической и военной помощи. Но поскольку гражданские войны имеют свойство перекидываться на соседей, одна или более из вышеперечисленных стран – в зоне риска. А это, в свою очередь, снова вызовет цепную реакцию.

Поэтому уход из региона также потребует от Вашингтона беспощадной оценки минимума, который Соединенные Штаты могут предпринять, чтобы обезопасить свои жизненно важные интересы. Связаны они по большей части с Израилем, угрозой терроризма и нефтью.

Как показывают все последние опросы общественного мнения, большинство американцев по-прежнему считают, что безопасность Израиля важна для них и для Соединенных Штатов. Однако США уже делают для ее обеспечения все, что могут. Израильская армия в состоянии нанести поражение любому противнику, оснащенному обычными вооружениями, и способна сдерживать потенциальные угрозы использования оружия массового поражения. Американцы защищали Израиль дипломатическими и военными средствами несчетное число раз, включая неявную угрозу начать ядерную атаку против Советского Союза во время войны Судного дня 1973 года. Соединенные Штаты даже сняли с повестки дня иранскую ядерную угрозу, по меньшей мере на следующее десятилетие, благодаря сделке, которую удалось заключить в прошлом году. Единственное, от чего США не могут спасти Израиль, – его хроническая гражданская война с палестинцами. Но лучшим решением конфликта остается мирное урегулирование, в котором ни израильтяне, ни палестинцы особо не заинтересованы. Короче, Израилю вряд ли нужно от Соединенных Штатов нечто радикальное, чтобы защититься от внешних врагов. А то, что Израилю может понадобиться (например, продажа вооружений), США легко обеспечат, даже если уйдут с Ближнего Востока.

Возможно, самым большим преимуществом невмешательства Соединенных Штатов в дела Ближнего Востока станет снижение террористической угрозы. Террористы из региона атакуют американцев в основном потому, что недовольны их политикой на Ближнем Востоке. Точно так же они совершают теракты во Франции и Великобритании, поскольку эти страны – твердые союзники Соединенных Штатов (и бывшие колониальные империи), и начали атаковать Россию после ее вмешательства в дела Сирии. Чем меньше США будут вовлечены в проблемы региона, тем меньше вероятность того, что местные террористы станут совершать теракты против американцев. Неслучайно Швейцария практически не страдает от рук ближневосточных террористов.

Конечно, даже если Вашингтон постарается отгородиться от проблем Ближнего Востока, это не сделает американцев абсолютно неуязвимыми для ближневосточного терроризма. Сторонники теории мирового заговора в регионе бесконечно обвиняют США в том, чего они никогда не делали, а также в прошлых злодеяниях, поэтому экстремисты всегда найдут повод, чтобы сделать американцев своей мишенью. Кроме того, даже при таком минималистском подходе Соединенные Штаты все равно будут поддерживать Израиль и Саудовскую Аравию, тогда как многие террористические группировки ненавидят оба этих государства.

Если интересы США, касающиеся Израиля и терроризма, совершенно не пострадают в случае снижения активности Вашингтона на Ближнем Востоке, этого нельзя сказать о нефтяной сфере. Идея о том, что технологии добычи сланцевой нефти обеспечили энергетическую независимость Соединенных Штатов – миф. До тех пор пока мировая экономика зависит от ископаемого топлива, США будут уязвимы в случае серьезных нарушений поставок нефти-сырца, сколько бы ее ни производилось. В ближайшие 25 лет не предвидится ослабления глобальной зависимости от нефти или снижения доли Ближнего Востока в ее добыче. По этой причине Соединенные Штаты кровно заинтересованы в бесперебойном поступлении ближневосточного сырья.

Вместе с тем США не нужно защищать каждый баррель в регионе. Вопрос в том, какие объемы считать достаточными. Вот тут-то и начинаются главные сложности. Многие страны располагают стратегическими запасами нефти, которые могут смягчить неожиданное падение объемов добычи. А некоторые, особенно Саудовская Аравия, имеют достаточно избыточных мощностей, чтобы выкачивать и экспортировать больше, если понадобится. Технология вторичного гидроразрыва позволяет североамериканским производителям сланцевой нефти частично компенсировать дефицит. Хотя вследствие гражданской войны добыча нефти в Ливии с 2011 г. упала более чем на 80%, другие производители смогли восполнить эту потерю.

Однако Саудовская Аравия стоит особняком. Она добывает около 10% всей нефти, потребляемой в мире, и имеет подавляющее большинство избыточных мощностей; даже если бы все другие страны опустошили свои стратегические запасы и добывали сланцевую нефть как сумасшедшие, это не компенсировало бы выпадение саудовской нефти. Таким образом, Соединенным Штатам придется и дальше защищать саудовских союзников. Но против чего? Ни одно ближневосточное государство (даже Иран) не имеет возможности победить Саудовскую Аравию, и скромный контингент ВВС и ВМС США, размещенный в Персидском заливе, более чем достаточен, чтобы отразить атаку Ирана на нефтяную инфраструктуру страны.

Главные угрозы королевству находятся внутри него самого. Хотя никто никогда не ставил и не поставит денег на свержение Дома Сауда, монархия управляет по сути нефункциональным послевоенным арабским государством, испытывающим серьезное политическое, экономическое и социальное давление. Шииты, составляющие большинство в богатой нефтью Восточной провинции Саудовской Аравии, десятилетиями поднимали мятежи и сопротивлялись гнету правительства, и их недовольство росло вместе с углубляющимся расколом между шиитами и суннитами в регионе. Королевству удалось избежать потрясений «арабской весны» в основном благодаря далеко идущей (пусть и постепенно) программе реформ короля Абдуллы вкупе с внушительными выплатами гражданам наличными. Но Абдулла умер в январе 2015 г., и его преемнику, королю Салману, еще только предстоит доказать приверженность реформе. Хотя цены на нефть остаются низкими, Салман разбрасывается деньгами у себя на родине и за рубежом (включая дорогостоящую интервенцию в Йемене), сжигая накопленные до него сбережения суверенного Фонда благосостояния со скоростью 12–14 млрд долларов в месяц. При таком расточительстве фонд опустеет примерно через четыре года, но король столкнется с внутренними вызовами значительно раньше.

Как США могут защитить Саудовскую Аравию от самой себя? Невозможно представить, чтобы какой-либо американский президент решился на размещение войск в этой стране для подавления народной революции или для поддержки разваливающейся монархии. Более того, чем дольше гражданские войны будут полыхать на северной границе Саудовской Аравии в Ираке и на южной границе в Йемене, тем выше вероятность того, что конфликты дестабилизируют монархию, не говоря уже о возможной гражданской войне в Иордании. Но стратегия выхода из региона означает, что американцы не будут пытаться подавить потенциальные гражданские войны, и у Вашингтона немного способов убедить саудовцев начать реформы. У него будет еще меньше рычагов влияния, если он откажется от единственной помощи, которую саудовцы хотят получить: более активное вмешательство в происходящие события с целью положить конец гражданским войнам и не дать возможности Ирану эксплуатировать эти конфликты. В этих обстоятельствах у США фактически не будет возможности спасти Саудовскую Аравию от нее самой, если ее правители упорно будут избирать пагубный для себя путь. Вместе с тем в контексте поэтапного отхода Соединенных Штатов от дел региона велика вероятность того, что саудовцы встанут именно на этот путь.

Нет выхода

Наконец, величайший вызов для США, если они отдалятся от Ближнего Востока – придумать способ защиты американских интересов, когда им угрожают проблемы, для решения которых у Вашингтона нет достаточно сил и средств. Поскольку предотвращение расширения ареала гражданских войн – трудное дело, отказ Соединенных Штатов от решения насущных проблем Ближнего Востока повысит риск развала в ближайшее время Египта, Иордании, Ливана, Туниса и Турции. Хотя ни одна из этих стран не добывает много нефти, нестабильность там может в долгосрочной перспективе перекинуться на страны-производители. Мир в состоянии пережить потерю иранской, иракской, кувейтской или алжирской нефти, но в какой-то момент турбулентность не исключена и в Саудовской Аравии. Даже если она останется стабильным производителем, до конца неясно, может ли глобальная экономика позволить себе лишиться нескольких менее значимых поставщиков нефти.

Главная выгода политики самоустранения будет заключаться в радикальном снижении бремени, которое отягощало бы США, возьми они на себя миссию стабилизации Ближнего Востока. Однако подобная политика связана с большими рисками. Если Соединенные Штаты начнут сокращать список стран, которые они готовы защищать от любых угроз, непонятно, где остановиться, чтобы уход не превратился в паническое бегство. Если Иордания или Кувейт сползут в омут гражданской войны, пойдут ли США на размещение стотысячного оккупационного контингента для стабилизации этих стран и защиты Саудовской Аравии (а в случае гражданской войны в Иордании – для защиты Израиля)? Смогут ли Соединенные Штаты сделать это вовремя, чтобы не допустить расшатывания королевства и перетекания беспорядков в соседние страны? Если нет, то есть ли другие способы? Принимая во внимание все эти факторы неопределенности, самой благоразумной политикой для американцев была бы стабилизация региона, чтобы не допустить роста издержек в будущем.

Учитывая все вышесказанное, определенно нельзя застрять между укреплением присутствия на Ближнем Востоке и уходом из этого региона. Нельзя допустить, чтобы рост расходов не привел к видимому улучшению ситуации. Гражданские войны не остановить полумерами. Внешняя держава должна сделать все, что от нее требуется, и оплатить сопутствующие издержки – иначе ее интервенция лишь ухудшит положение всех участников конфликта, включая саму внешнюю державу. Трагедия в том, что по причине склонности политической системы США избегать решительных действий следующая администрация почти неизбежно с горем пополам завершит то, что делала предыдущая. Учитывая хаос, который царит сейчас на Ближнем Востоке, нежелание выбирать может оказаться худшим выбором из всех возможных.

США. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 16 мая 2016 > № 1754098 Кеннет Поллак

Европа нуждается в лидерах, которым бы хватило смелости взять на себя ответственность за преодоление нынешних кризисов и управлять процессами, заявил в субботу президент Эстонии Тоомас Хендрик Ильвес, выступая в Таллине на международной конференции имени экс-президента Эстонии Леннарта Мери.

"Европа нуждается в лидерах, которым бы хватило смелости взять на себя ответственность за преодоление нынешних кризисов и на самом деле управлять процессами, а не руководствоваться результатами очередного опроса общественного мнения. Если при принятии решения взвешивается, как оно скажется на рейтингах общественного мнения, то это не руководство, а сохранение своего кресла", — сказал Ильвес.

По словам президента, те, кто заботится о либеральной демократической Европе и безопасном будущем, должны действовать сообща, вне зависимости от того, входят ли они в коалицию или оппозицию. "Такое сотрудничество стало бы эффективным барьером на пути радикальных партий, которые делают ставку на кризисы, как миграционные, так и экономические", — подчеркнул Ильвес.

Представительная международная конференция имени экс-президента Эстонии Леннарта Мери, посвященная проблемам безопасности, внешней политики, вопросам будущего Европы и НАТО, открылась вечером в пятницу в Таллине. Участники конференции намерены обсуждают вопросы о постоянном военном присутствии НАТО в балтийском регионе, миграционный кризис в Европе, ситуацию на Украине, борьбу с террористической группировкой "Исламское государство" (ИГ, запрещена в РФ), ситуацию в Афганистане, выборы президента США, ядерное сдерживание, угрозы кибербезопасности.

Николай Адашкевич.

Египет получил американские МРАПы.

Первая партия взрывоустойчивых транспортных машин (mine-resistant, ambush-protected vehicles - MRAP) прибыла в Египет из США, сообщает «Военный Паритет» со ссылкой на defensenews.com (12 мая).

Количество бронемашин не указано, но ранее сообщалось, что США на безвозмездной основе поставят Египту 762 машины такого класса. По данным посольства США, МРАПы будут использоваться для борьбы с террористами и обеспечения стабильности в регионе. По словам старшего представителя Пентагона при посольстве США генерал-майора Чарльза Хупера (Charles Hooper), данные поставки являются частью продолжающихся прочных отношений между Вашингтоном и Каиром.

Отмечается, что поставки этих машин производятся из избыточного наличия министерства обороны США. Американская армия нуждается в меньшем количестве таких машин на фоне сворачивания операций в Афганистане. Машины такого класса были разработаны в основном для защиты войск от самодельных взрывных устройств (СВУ), применяемых террористами.

По оценкам, в течение нескольких лет расходы Египта на оборону вырастут от 15 до 20%. Эта страна сталкивается со множеством проблем, особенно по части охраны границ.

12 мая временно (на 180 дней) отстранена от должности в порядке процедуры импичмента президент Бразилии Дилма Роуссефф. Исполняющим обязанности главы государства стал вице-президент Мишел Темер. Если через полгода сенат подтвердит своё решение, Дилма Роуссефф окончательно потеряет президентский пост.

Как возникла тема импичмента

Сторонники Роуссефф и она сама уже назвали происходящее государственным переворотом. Причем если временно отстранённый президент Бразилии заявила о готовности выиграть досрочные выборы, то вышедшая на улицы бразильских городов группа её поддержки угрожает более радикальными действиями, вплоть до дестабилизации обстановки в стране, первым ожидаемым последствием которой станет срыв Олимпиады (она должна пройти в Рио-де-Жанейро с 5 по 21 августа этого года).

Для начала следует отметить, что как сторонники, так и противники Роуссефф действовали в квазиконституционном пространстве.

Основанием для начала процедуры импичмента стало назначение главой администрации президента Луиса Инасиу Лула да Силва — предшественника Роуссефф на её посту, как и она, представляющего Партию трудящихся. Роуссефф обвинили в том, что она таким образом препятствовала расследованию выдвинутых против да Силва обвинений в коррупции.

Однако процедура импичмента становится возможной в том случае, если президент нарушает закон. Роуссефф же, подписывая назначение да Силва, никаких законов не нарушила. Расследования и обвинения не являются доказанным преступлением.

По закону она могла произвести данное назначение. Безусловно, с точки зрения морали оно выглядит некорректным, но не более, чем ситуация с подполковником морской пехоты США Оливером Лорансом Нортом, который в 1987 году принял на себя ответственность за нелегальные поставки оружия в рамках операции "Иран-контрас", выведя из-под удара президента Рейгана. Норт был оправдан судом не без помощи американской администрации. Получилось, что грубейшее нарушение закона было, а виновных не оказалось.

Сторонники Роуссефф, проиграв голосование об импичменте в нижней палате парламента, через месяц, накануне голосования в сенате, "отменили" его результат по процедурным мотивам (за соблюдением процедуры должны были следить они же).

Да и о государственном перевороте они заговорили только тогда, когда проиграли политическую борьбу вокруг импичмента, а не в момент начала процедуры.

Можем констатировать, что, формально оставаясь в рамках закона, обе стороны бразильского конфликта пытаются приспособить его под свои сиюминутные политические интересы, фактически выходя за рамки конституционного поля. Это тревожный сигнал.

Претензии на самостоятельность наказуемы

Из истории последних двухсот лет мы знаем, как легко в Латинской Америке начинаются гражданские войны и как трудно они заканчиваются. Сегодня мы уже можем говорить об остром гражданском конфликте, разделившем бразильское общество и развивающемся по нарастающей. Стороны радикализируются, взаимные обвинения становятся всё жестче, борьба, пока ещё идущая в квазиправовом поле, уже начинает выплёскиваться на улицы, где сторонники и противники Роуссефф собирают достаточно агрессивно настроенные массовые митинги.

Удастся ли Бразилии преодолеть полосу нестабильности, не сорвавшись в общенациональный конфликт или не скатившись в диктатуру, — большой вопрос.

Одним из главных закулисных игроков бразильского конфликта являются США. Вашингтону изначально не нравилась национально ориентированная политика да Силва и Роуссефф. Однако на первом этапе США с ней мирились. В конце концов, так называемые левые и народные движения в Латинской Америке (кроме кастровской Кубы), независимо от того, насколько социалистическую (как вариант "боливарианскую") риторику они используют, в целом не ставят под вопрос общественно-политическое устройство.

Речь идёт о примерно таких же отличиях от предыдущих режимов, как отличия России при Путине от России при Ельцине. Если прежние власти поддерживали компрадорский олигархат, то новые начинают оказывать поддержку национальной буржуазии, а также при помощи соответствующих государственных программ обеспечивают частичное перераспределение доходов олигархата в пользу социально незащищённых слоев населения.

Как мы помним, США и против России не сразу выступили, а лишь в тот момент, когда стало ясно, что новая политика Кремля приводит не только к стабилизации внутриполитической обстановки и укреплению авторитета власти, но и к резкому усилению России на международной арене, где она начинает конкурировать с Соединёнными Штатами.

Ровно то же произошло и с Бразилией (и происходит с другими национально ориентированными режимами в Латинской Америке). Отказ бразильского руководства от участия в панамериканских экономических и политических проектах США и его ориентация на самостоятельную геополитическую роль в рамках БРИКС вызвал жёсткую реакцию Вашингтона, который, практически не скрываясь, боролся за смену власти в Бразилии с конца второго срока президента да Силва (примерно с 2008-2009 года).

В подобных случаях в Латинской Америке применяется весь арсенал американской дипломатии и спецслужб — от открытых попыток государственного переворота (подобно той, что была организована против Уго Чавеса 18 апреля 2002 года) до той или иной формы цветных переворотов, к числу которых можно отнести и текущие события в Бразилии.

Большая геополитическая игра

Мы не можем винить США за то, что они пытаются сохранить контроль над Латинской Америкой, которую традиционно считают своим "задним двором" и которая крайне важна для них с точки зрения текущих концепций обеспечения национальной безопасности. В конце концов, Германия стремится к доминированию в ЕС, Польша — Восточной Европе, Россия пытается установить и поддерживать союзные отношения со всеми странами постсоветского пространства, крайне болезненно воспринимая появление каждого очередного русофобского режима в этой зоне. Казахстан стремится поддерживать стабильность на юге Средней Азии, который критически важен с точки зрения обеспечения его национальной безопасности, Китай активно вовлечен в отношения со странами АСЕАН, пытаясь выдавить из данной зоны США и т.д. — продолжать можно бесконечно.

Однако мы можем констатировать, что используемые США методы, давшие ожидаемый Вашингтоном эффект в Сербии и Грузии, работают чем дальше, тем менее эффективно, создавая проблемы не только попавшим под удар странам и не столько их союзникам, сколько самому Вашингтону.

Если Дилма Роуссефф будет окончательно отстранена от должности, такой крупный интеграционный проект, как БРИКС, развивающийся при активном вовлечении России, потерпит существенный ущерб. Однако он не будет ни остановлен, ни заторможен (как, например, отпадение Украины не привело к остановке или торможению проектов Таможенного и Евроазиатского экономического союзов; скорее, оно ускорило их реализацию, хоть и в ограниченном формате).

В то же время любое пришедшее после Роуссефф правительство столкнется с внутренней нестабильностью. При этом первоначальный политический конфликт будет получать всё большее экономическое наполнение и захватывать всё более широкие и, в принципе, аполитичные массы по мере свертывания реформ, проведенных за 14 лет правления президентов, представлявших Партию трудящихся.

Дело в том, что за это время из нищеты были вырваны 20 миллионов бразильцев, положение остальных также значительно улучшилось, открылись сотни школ и училищ, 18 национальных университетов, государство в разы увеличило ассигнование на здравоохранение и т.д. То есть эффект от перераспределения доходов олигархата в пользу населения был существенным.

Кто заплатит за все

Поскольку кампанию против Роуссефф на национальном уровне поддерживал и организовывал бразильский олигархат, ясно, что в случае победы он потребует от своих ставленников оплатить издержки. Так было и будет всегда.

Последний раз мы это наблюдали на Украине, где коммунальные тарифы уже выросли в три раза и продолжают расти, в то время как доходы населения катастрофически упали именно за те два года, что прошли после "цветного переворота".

Чтобы удовлетворить потребности олигархата и сохранить социальную стабильность, новой бразильской власти понадобится массированная помощь США. Но Вашингтон давно уже находится не в том состоянии, чтобы кому бы то ни было помогать. Наоборот, США заинтересованы в поддержании своей экономики за счёт уничтожения экономик зависимых стран (вплоть до партнёров из ЕС, не говоря уже о каких-то бразильцах).

Реакцией на резкое ухудшение положения масс после очередного переворота в Латинской Америке всегда было вооруженное сопротивление (это независимо от того, смирится ли Партия трудящихся со своим отстранением от власти или призовёт сторонников к борьбе). Раньше США помогали местным диктатурам давить сопротивление, льготными поставками оружия, советниками, наёмниками. Сейчас вооружённые силы США перенапряжены не меньше, чем их финансы.

Они не в состоянии контролировать военную ситуацию в разрушенных ими Ливии, Сирии, Афганистане, Ираке, на Украине. При этом пытаются наращивать военные усилия против России в Европе и против Китая в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Кроме того, традиционно влияние США заканчивается там, где заканчиваются их базы. Поэтому базы находятся по всему миру, а флоты плавают по всем морям. И это уже не помогает.

Таким образом, начавшаяся дестабилизация в Бразилии не может быть поставлена США под собственный контроль. Как и все перечисленные выше случаи, это — вариант, когда операция, затевающаяся для того, чтобы получить доступ к дополнительным ресурсам, в результате потребует ресурсного обеспечения, значительно превышающего гипотетическую выгоду.

Фактически в течение трёх последних десятилетий США только тем и занимались, что затевали гибридные блицкриги, которые превращались в затяжные бесконечные кампании и в результате привели к ресурсному истощению США и утрате ими статуса единственной сверхдержавы и мирового гегемона. Бразильский кризис свидетельствует о том, что США ничего не поняли и ничему не научились. Они продолжают вдохновенно бежать по пути к обрыву.

Впрочем, у бразильцев есть полгода для того, чтобы самим найти общенациональный консенсус (на основе компромисса) и не доводить дело до худшего.

В 60 — 80-е годы прошлого века США могли по паре десятилетий удерживать своих "сукиных сынов" у власти (хоть уже Вьетнам показал бесперспективность подобных усилий). Теперь период относительной стабильности проамериканских компрадорских режимов измеряется в лучшем случае несколькими годами, а зачастую и вовсе месяцами. После чего всем становится совсем плохо, но путь назад уже закрыт.

Ростислав Ищенко, обозреватель МИА "Россия сегодня"

Клинтон - это война

Михаил Делягин

Мы наблюдаем за нынешними американскими выборами, как за цирком. Действительно, это забавно, смешно, интересно, увлекательно. Но мы напрасно думаем, что мы здесь — зрители, что всё это нас, нашей жизни напрямую не касается. Касается — и ещё как! Поэтому главная претензия, которую я могу сегодня предъявить нашей внешней политике, — то, что мы не участвуем в этих выборах. В то же время все выборы в нашей стране — по крайней мере, начиная с 1995 года, — проходили с ощутимым влиянием со стороны США. И это естественно. Любое государство, которое можно разглядеть на карте без микроскопа, в условиях глобализации имеет не локальные, а глобальные интересы. Это может не нравиться, но это так. Потому что экономически обусловлено. И американцы жёстко отстаивают свои национальные интересы по всему миру — в том числе, вмешиваясь во внутренние дела РФ. Мы это вмешательство видим каждый раз, когда видим какого-нибудь либерала.

Почему же Россия не отстаивает свои национальные интересы "за лужей"? Ведь разница для нас между двумя главными кандидатами на роль 45-го президента США — республиканцем Дональдом Трампом и демократкой Хиллари Клинтон — принципиальна. Госпожу Клинтон можно обвинять в чём угодно в личном плане, но она — это, прежде всего, очень чёткая политика доминирующей части американской элиты, направленная на разрушение всего мира. Не потому что там все поголовно маньяки, нет. Но они очень чётко понимают, что Америка в её нынешнем сверхпривилегированном формате и они сами в их нынешнем сверхпривилегированном формате могут существовать только до тех пор, пока весь мир платит за их существование. Внося заработанные деньги в ничего не значащие государственные ценные бумаги США. Что значит заставить весь мир вкладывать под 2% в хорошем случае? Это значит, что весь мир нужно испугать до смерти. Как его напугать до смерти? Да очень просто. Показать расширяющуюся зону хаоса и показать, что США в этом безумном мире являются единственной "тихой гаванью".

Так что американский "экспорт хаоса" — следствие не какой-то особой ненависти к людям, а просто стратегия выживания паразитической "империи доллара". Это прагматичная и простая экономическая политика: умри ты сегодня, а я послезавтра. При этом расширение "зоны хаоса", которое началось с уничтожения Советского Союза и "социалистического лагеря" в Европе, продолжилось в Югославии, Афганистане и Ираке. Сейчас оно дошло до Украины, и мы видим попытки расширить эту "зону хаоса" на Турцию и снова на Россию. Это ещё и подрыв главных стратегических конкурентов Америки: подрыв Китая, подрыв Евросоюза, который "загружают" беженцами, "загружают" антироссийскими санкциями, "загружают" всем, чем только могут…

Госпожа Хиллари Клинтон является креатурой именно сторонников стратегии "управляемого хаоса". Поэтому, став 45-м президентом США, она будет расширять "зону хаоса". И в Сирии, и на Украине человечество уже дважды смотрело в лицо ядерному "game over", оказывалось у черты, когда могли взлететь ракеты и посыпаться бомбы. Да, Обама был компромиссом между силами, которые стоят за Хиллари Клинтон, и теми, кто им противостоит внутри США. Обама отступил, не стал разжигать костёр Третьей мировой войны, в которой могут сгореть все: и богатые, и бедные, и надсмотрщики концлагеря, и его заключённые. А вот "леди Вау" эту границу перейдёт легко, играючи, сама того не замечая, для неё этой границы нет.

Это всех пугает до такой степени, что мы увидели, как Обама начал поддерживать Трампа — не напрямую, конечно, но используя те возможности, которые у него есть как у действующего президента США.

Например, Обама очень вежливо даёт понять чете Клинтонов, что если с Трампом что-нибудь случится — например, если его внезапно убьют, — то они с гарантией "сядут" оба. И это было далеко не лишним жестом, потому что очень многие люди, которые переходили дорогу Хиллари Клинтон и её мужу, погибали при непонятных обстоятельствах. Это уже известно американистам и, естественно, всем, кто всерьёз занимается американской политикой.

Изначально у выборов-2016 был очень примитивный сценарий, когда Трамп и Клинтон представляли собой некоторые "полюса", а победить должен был в итоге сильный центрист, например, нынешний вице-президент Джозеф Байден. Это американская политическая классика. И Обама даже поддержал Байдена, но тот внезапно "передумал" выдвигать свою кандидатуру. Чуть позже в президентской гонке собрался было поучаствовать Майкл Блумберг, вообще беспроигрышная кандидатура. Он даже дал понять, что потратит на свою кампанию не 100 миллионов долларов личных денег, как Трамп, а миллиард. Это человек, который был мэром Нью-Йорка — причём таким, на которого всё "Большое Яблоко" молится до сих пор. И он даже стал учить испанский язык, чтобы приветствовать своих латиноамериканских избирателей на их родном языке… Но он тоже внезапно "передумал".

Извините, но на таком уровне таких совпадений не бывает. Это значит, что какая-то очень серьёзная глобальная структура сказала: "Нет, нам нужен Трамп. Нам нужен человек, который "закуклит" Америку, и сделает это сознательно и последовательно". Если кто не знает, по линии отца у Трампа — немецкие корни, а по линии матери — шотландские, и клановый аспект в его семье очень силён. Так что, могу предположить, что следы этой гипотетической пока структуры ведут в Старый Свет, в Великобританию и Германию…

Почему же сделана ставка на Трампа? Потому что глобальный бизнес по итогам операции в Сирии осознал, что гарантированной победы в Третьей мировой войне может и не быть. А потому играть с огнём гораздо опаснее, чем они думали раньше, соотношение прибыли к рискам неприемлемо. Значит, нужна другая стратегия — стратегия раздела нынешнего глобального рынка на макрорегионы с наименьшими потерями и наибольшими прибылями.

Для России Трамп будет очень неприятным и неудобным, говоря путинскими словами, "партнёром". Попробуйте вести переговоры с Ксюшей Собчак, которая придёт в глубоком декольте, а потом выяснится, что она сильно умнее вас. Трамп очень умён, и "декольте" он наденет любое, чтобы достичь своих целей.

Но при этом он будет с вами реально договариваться, причём договариваться исходя из вашего права на существование. Возможно, место, которое Трамп готов уделить России в своей картине мира, для нас абсолютно неприемлемо. Но то, что он признаёт саму возможность существования "чужих" интересов, уже является огромным подарком на фоне того, что исповедует госпожа Клинтон. Клинтон ненавидит не Путина. Клинтон ненавидит не Россию. Она ненавидит весь мир. Для того чтобы "империя доллара" продлила своё существование, она готова превратить в руины не Турцию и не Россию, и тем более не Сирию с Украиной. Она готова превратить в руины весь остальной мир. В руины в прямом смысле слова, чтобы капитал, который там есть, бросил свои заводы, из промышленного стал финансовым и прибежал спасаться в США.

Поэтому нам нужен Трамп. Плохой, неудобный, эпатажный, — но с ним есть о чём разговаривать, с ним есть о чём спорить, с ним можно ужиться на одной планете. А с госпожой Хиллари Клинтон это невозможно. С ней нам придётся только воевать, воевать за своё физическое, физиологическое выживание.

Нынешние президентские выборы в США дают нам альтернативу, которую нельзя не использовать. Некогда Андрей Андреевич Громыко, министр иностранных дел СССР, произнёс очень знаковую фразу: "Лучше десять лет вести переговоры, чем десять минут вести войну". Он был родом из Белоруссии, потерявшей в Великую Отечественную треть своего населения, так что очень хорошо знал, о чём говорит. Громыко, кстати, не был приверженцем концепции "лишь бы не было войны", при нём СССР вёл войны, в том числе и необъявленные, но "цену вопроса" обозначил точно.

Думаю, всем нам стоит прислушаться к этим словам, и я глубоко разочарован тем, что Российская Федерация, насколько я могу судить, не участвует в президентских выборах в США. Это нужно исправить.

США > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 12 мая 2016 > № 1752895 Михаил Делягин

В Великобритании будет создан первый публичный реестр информации о бенефициарах собственности. В стране расположено 100 тыс. объектов иностранных компаний, 44 тыс. из них находится в Лондоне, сообщает DW.

Новый реестр для иностранных компаний будет означать, что коррупционеры лишатся возможности для маневра, не смогут отмывать и скрывать незаконные средства через рынок недвижимости Лондона. Реестр будет запущен в июне 2016 года.

Это будет первый реестр подобного рода среди стран, входящих в G20. Ожидается, что аналогичные реестры позднее создадут Франция, Нидерланды, Нигерия и Афганистан, а Австралия, Новая Зеландия, Иордания, Индонезия, Ирландия и Грузия договорились предпринять первые шаги в этом направлении.

Один из трех задержанных на этой неделе в Италии по подозрению в международном терроризме — 24-летний пакистанец Зульфикар Амджад — отпущен из тюрьмы по решению миланского судьи Мануэлы Аккурсо Тегано, ведущей предварительное расследование дела, передает агентство Ansa.

Ранее в четверг судья Бари Франческо Аньино принял аналогичное решение в отношении 23-летнего афганца Хакима Насири, поскольку нет серьезных признаков вины Насири во вменяемом преступлении — участии в преступной организации, целью которой является международный терроризм.

Таким образом, в заключении остается один из трех задержанных — соотечественник Насири 29-летний Гюлистан Ахмадзай.

По версии следствия, двое афганцев и пакистанец являются членами преступной группы, которая занималась подготовкой террористических акций. Всего же в состав группировки, которая могла поддерживать связи с террористическими организациями "Исламское государство" (запрещена в России и ряде других стран) и "Аль-Каида", предположительно, входили пять человек, двое из них, по всей видимости, сумели скрыться и вернулись в Афганистан.

Следователи обнаружили у задержанных несколько видеозаписей, на которых, в частности, были запечатлены аэропорт Бари и крупный торговый центр в этом городе. Кроме того, у них были найдены фото- и видеосъемки Колизея и Большого цирка в Риме, а также ряда объектов в Лондоне, в том числе кинотеатра, ресторана, торговых центров и отелей.

Наталия Шмакова.

Пакистанские мукомолы требуют срочных мер по борьбе с контрабандой пшеницы

Пакистанские мукомольные предприятия потребовали от местных властей принять срочные меры по борьбе с контрабандой пшеницы в Афганистан. Сообщает агн. Зерно Он-Лайн со ссылкой на The Dawn.

Сейчас в стране идет уборка нового урожая пшеницы. По словам мукомолов, афганцы закупают и накапливают пакистанскую пшеницу для последующего незаконного экспорта в Афганистан.

Чтобы привлечь фермеров, некоторые пакистанские покупатели повысили цену пшеницы на 50 рупий до 1450 рупий за 50 кг.

Из-за роста конкуренции между покупателями местные жители испытывают трудности с закупкой пшеницы. «Мы хотели приобрести 16 маундов пшеницы для нашей семьи из восьми человек. Я связался с шестью фермерами, но они сказали, что уже имеют договоренность с некоторыми торговцами», - сказал житель Манри Бала Abbas Ali Khan.

За I квартал экспортные цены на казахстанское зерно выросли на 15,8%

В январе-марте т.г. цены на экспортируемые казахстанские товары снизились на 5,1%, на импортируемые - повысились на 7,3%, сообщает Комитет по статистике Министерства нацэкономики РК.

За период с начала года увеличение экспортных цен отмечено на зерно на 15,8%, хлопок - на 9%, шерсть - на 8,4%.

Отметим, по данным мониторинга, подготовленного ИА «Казах-Зерно», на конец марта пшеницу 3 класса с содержанием клейковины 23% на условиях DAP со ст. Луговая (Казахстан-Кыргызстан) реализовывали (здесь и далее долларов за тонну) по $177-189, пшеницу с клейковиной 27-30% - 190-196, ячмень – 163-169.

Пшеницу 3 класса с элеваторов Южно-Уральской железной дороги продавали по $148-159, пшеницу выше 27% клейковины - $155-161, ячмень - за $133-138.

На ст. Сары-Агаш (Казахстан-Узбекистан, DAP) 3 класс пшеницы стоил $172-179, пшеница с клейковиной 27-30% - 180-185, ячмень – 157-163.

На станции Тобол (DAP) 3 класс пшеницы стоил $163-175, пшеница с клейковиной 27-30% - 171-176, ячмень - 148-154.

На ст. Хайратон (Узбекистан-Афганистан, CPT) цена на пшеницу 3 класса составляла $213-225, на пшеницу с клейковиной 27-30% - 221-226, ячмень - 198-203.

На ст. Сарахс цена на пшеницу 3 класса составляла $223-230, на пшеницу с клейковиной 27-30% - 232-238, ячмень - 185-190.

В порту Актау на условиях FOB пшеница продавалась по $181-193 с клейковиной выше 27% - $188-194, ячмень - $165-170.

Как отмечают статистики, из импортируемой продукции табак подорожал на 35,3%, овощи - на 31,9%, бумага - на 25,1%, чай - на 24,6%, фрукты и орехи - на 19,3%, кофе - на 12,3%, маргарин - на 11,6%, сахар - на 3,8%, масло растительное подешевело на 6,4%, макаронные изделия - на 0,9%.

Справка: 1 доллар = 334,60 тг.

Why Hospitals Come Under Fire in Hot Spots?

Seth Ferris

Back in 2010 a civil servant rang a community organisation, NGO, in the UK asking to meet with one of its representatives. Now there is a hospital bombing in Kunduz, Afghanistan.

How could these two things possibly be connected? Read on. If you want to know how Western governments work, and why, go to that hospital armed with this article and see if it makes sense to the unfortunate victims of this latest illegal adventure and spree of hospital bombings in Afghanistan and Syria.

Rogues in law

The call was made by a senior official at the UK’s Foreign and Commonwealth Office. It was very interesting because the caller went out of his way to say how much he admired the community organisation concerned, and wanted to consult it about government policy in Afghanistan. This organisation had been founded in 1980, soon after the Soviet invasion of Afghanistan, by an Afghan who had been working in the UK temporarily. He came from a distinguished nationalist family, and was thus undesirable in the eyes of the new regime.

While Afghanistan was news, the organisation prospered. It obtained significant funding from major donors and employed two full-time staff. It offered summer holidays, music and sports groups and a programme of celebrations, and was active in every body relevant to the welfare of its clients, like health and housing forums. It also founded several new bodies to fill gaps in provision, and nobody had a problem with it representing the Afghan community.

Then as more and more Afghan refugees entered the UK some objected to the fact that the man who had founded it was the face of the community. As usually happens, some people thought they were as good as him and should therefore have an organisation, and prestige, of their own. The founder wasn’t being paid for his work, but had contacts all over the world, as everyone else wanted if they thought they had something to say.

Therefore these newer arrivals built such organisations, sometimes using illegal means, by spreading different stories about the original one. According to these unsubstantiated stories, the existing organisation was exclusively Pushtoon or exclusively non-Pushtoon, nationalist or communist, anti-woman or anti-hijab or simply stealing money. These individuals often found local funders keen to promote them for their own reasons, regardless of the bigger picture. Soon there was an array of alternative organisations, some of which did good work and some of which simply milked the system for personal gain.

In some instances there were cases of blatant fraud, or so-called “welfare organisations” providing no services whatsoever. But if the first organisation complained, no one would listen on the grounds that they were also a community organisation and must therefore be the same. If one was criminal, the other must also be criminal because it also involved Afghans.

Such conduct is known as “racial profiling” in Western countries, and is illegal, but even those at the highest levels of government and the law were able to get away with it to protect more compromised organisations, who were thus easier to manipulate when the time came.

Inevitably, the newer organisations found corrupt grant officers who would further their private political interests through the funds they were managing. In time, all the first organisation’s funding went to others and everyone forgot about it. The founder went into his office every day and sat and took calls from his old friends. No more staff, no more money, no more clients. When anyone wanted to speak to Afghans, they called their patsies who had to keep the gravy train going by agreeing because they knew how they had got on it in the first place.

Now the civil services were ringing up. Why had they suddenly rediscovered this organisation’s existence, and want to consult it over what the UK government was doing?

Freedom of mis-speech

Governments consist of a lot of people: ministers, junior ministers, civil servants, advisors, other functionaries. It is very rare for all these stakeholders to agree all the time. If one disagrees with the majority line it routinely lobbies internally to try and change it, and build a case for the continued funding of its staff in the process.

There was a lot of public concern about the war in Afghanistan in 2010. Pressure was being put on government to pull troops out. But this part of the Foreign and Commonwealth Office had its own agenda, regardless of what the government it served wanted. It wanted the troops to stay there, and wasn’t getting enough support from the newer Afghan organisations to achieve this.

So suddenly it had changed tack: the original organisation was the real representative of the community, the others “johnny-come-latelies” who were exploiting intra-community prejudice and the funding system. If it presented the organisation in this way it could build a case within government for keeping those civil servants in jobs, and getting better ones by doing the bidding of their minister.

The biggest problem they were facing was not the counterarguments themselves. It was that everyone was tired of hearing about the conflict. The US stayed in Vietnam despite all the protests against that war, which defined a generation, but had to leave when everyone had just got tired of it. The civil servants didn’t just want support for their position, they wanted news stories, something to make the conflict real again, and thus interest people enough to listen to their argument.

After excluding this organisation for so long, and promoting others at its expense, this section of the Foreign and Commonwealth Office was coming running just to ensure more people were killed. It didn’t like being told that that was not what an Afghan community organisation was there to help it do. But even then it didn’t give up, the same civil servants mysteriously appearing at functions and meetings the organisation was represented at, paying new compliments, objecting to the fact they would soon be sent back to other departments, at lower grades, to do work which would not win them so many friends.

The same with feeling

Fast forward to 2016. More and more we are all getting tired of seeing yet more news of war and atrocity in Afghanistan, Iraq and Syria. Death and conflicting ideologies aren’t news anymore. The plight of the refugees fleeing the conflict arouses some interest, but by definition they then become those most distrusted of things, “immigrants,” and compassion is swamped by the usual scare stories of what we are to do with them and how many of them are genuine.

Bombing hospitals is news. Here the victims are helpless innocents we haven’t heard about, not the conflict parties everyone is sick of hearing the names of. Clearly, a force which wants to win a propaganda war doesn’t bomb hospitals. But a force which wants attention does: and attention on the conflict, not a resolution to it, is what a lot of Western stakeholders in it most desire, regardless of the consequences.

It is highly likely that elements within Pakistan, intelligence services, covertly participated in the hospital bombing in Kunduz. Was this to protect its political and drug interests? According to an October 15, 2015 article in the New York Times , Taliban’s New Leader Strengthens His Hold With Intrigue and Battlefield Victory about the Taliban’s new leader Mullah Akhtar Muhammad Mansour:

“If the boundaries between the Taliban and opium and heroin traffickers in Afghanistan are now blurred, that is in no small part because of Mullah Mansour. He was among the first major Taliban officials to be linked to the drug trade, according to a 2008 United Nations report, and later became the Taliban’s main tax collector for the narcotics trade — creating immense profits for the Taliban as opium and heroin exports soared.”

Godfather of Taliban

Another article by CNN’s Fareed Zakaria on October 9, 2015, Pakistan Supports Taliban in Afghanistan sited, “The Pakistani army has been described as the ‘Godfather’ of the Taliban. That might understate its influence. Pakistan was the base for the American-supported Mujahedeen as they battled the Soviet Union in the 1980s. After the Soviet Union retreated from Afghanistan in 1989, the United States withdrew almost as quickly, and Pakistan entered that strategic void.

“Why does Pakistan support the Taliban? Pakistan’s former ambassador to the United States, Husain Haqqani, whose book ‘Magnificent Delusions’ is an essential guide, explains that ‘Pakistan has always worried that the natural order of things would be for Afghanistan to come under the sway of India, the giant of the subcontinent.’

“It pushed forward the Taliban, a group of young Pashtun jihadis schooled in radical Islam at Pakistani madrassas (“Talib” means student) …. Hence the Pakistani army came to believe that that it could only gain leverage in Afghanistan through religious zealots.”

The strategic value of Kunduz is clear from both a logistical standpoint and diplomatic one.

“Kunduz is essential to the Taliban’s drug economy, an old base of Pakistan’s spies. Connected in the west to Mazar-e-Sharif, to Kabul in the south and bordering Central Asian nation Tajikistan in the north, Kunduz is a transport hub used to smuggle drugs through Central Asia to Europe. Controlling Kunduz city therefore, meant hitting a jackpot,” according to Anchal Vohra in his October 15, 2015 article, Is Kunduz the victory ISI wanted for puppet Taliban chief Mullah Mansoor?

In an exclusive interview with Vohra on CNN-IBN, “the Afghan Defence Minister Mohammed Masoom Stanekzai said over the last two years, the presence of Taliban, and foreign fighters like Uighurs, Chechens, terrorists of the East Turkestan Islamic Movement and the Islamic Movement of Uzbekistan, and Punjabis from Pakistan has become more concentrated in the area. This happened after Pakistan carried out the operation in North Waziristan.”

Fast forward to November 30, 2015 when “Pakistan Prime Minister Nawaz Sharif and Afghan President Ashraf Ghani met … amid heightened tensions over Kabul’s accusations that Islamabad aided the Taliban in their brief capture of the northern Afghan city of Kunduz in late September.”

The big looser if these talks are to continue and be successful are the drug lords and those within the WHO and other organisations working covertly to undermine peace in the area and who seek to promote the drug trade by utilising tensions, bombings and conflict to control the area. A statement issued by the Pakistan government late on November 30th said Ghani and Sharif had discussed the negotiations while they were in Paris.

“Both leaders agreed to work with all those who would enter such a process as legitimate political actors and act, alongside the Afghan government, against those who refuse to take the path of peace,” the statement said.

Even now, May 2016. the US is still urging Pakistan to do something, take action against the Taliban. This born again group has only increased in strength over the last five months through the growth of the Taliban support organisation, the Haqqani Network. The Haqqani Network was founded by Jalaluddin Haqqani, a one-time ally of the United States during the war in Afghanistan against the Soviets when the CIA became sponsor of foreign fighters.

“I warned them that we were creating a monster,” Selig Harrison from the Woodrow Wilson International Centre for Scholars explained how the CIA “made a historic mistake in encouraging Islamic groups from all over the world to come to Afghanistan.”

The US provided $3 billion for building up these Islamic groups, and it accepted Pakistan’s demand that they should decide how this money should be spent.

Who benefits from drug business?

Who gets what out of the drug business under any settlement is what ultimately may be what negotiations are all about, at least behind the scenes. But the US knows all about the drug business. It is happy to continue sponsoring it to supply its own chosen combatants as well as enemy ones. This is how it funds its rat lines, covers the cost of covert operations, etc.

The Taliban deals drugs to murder the infidels who take them; the US deals them to murder Muslims who reject them. The Pakistan and Taliban drug operations only work because there are also key US links in the same chain; both use NGO and developmental networks funded by USAID and various development banks to provide the funding to plant and harvest the crops. That is why the Afghan conflict has gone on so long and will continue.

When we talk about “American” involvement in Afghanistan, or anywhere else, we are actually talking about two things. There is the Department of Defense, which pursues the official line, at least in theory. But there is also the CIA, which acts independently of the DoD and is effectively free of any scrutiny whatever. It is this overlap of activity and jurisdiction which has led to the US arming both ISIS and its opponents in Syria: both these competing agencies are following their own script, serving their own masters, even though they are ostensibly serving the same government. Then too there is USAID which has a mind and not so hidden agenda of its own, and at times, it run its own foreign policy.

The planes used in the bombing belonged to the DoD. However, it is known from a former operative that the CIA was mapping the area in the days before the attack, and had drawn a circle round the hospital. The story being promoted by the DoD is that the attack was supposed to hit a Taliban HQ 400 metres away, but the pilots were given the wrong co-ordinates. When, and by whom? As pilots are usually directed during flight, it was someone with access to their radio frequencies, which would be promptly be changed if they fell into the wrong hands.

It is very likely that the hospital and its patients were the casualties of exactly the same internecine war which the Foreign and Commonwealth Office Civil Servants were trying to get a community organisation to wage for it. Every Western government involved in Afghanistan has the same problem selling the war to its weary public, and all engage in the same internal subterfuge when developing policy, as the memoirs of retired ministers invariably testify. The US bombed itself, not the Kunduz hospital, which probably explains why military vehicles were soon clearing up the scene.

Government by the people, whoever they may be

The DoD wants funding, the CIA wants funding. Different departments of every Western government want funding, regardless of what it is for. When all they can use to ask for it is tired arguments everyone has heard, about a subject people have lost interest in, they don’t get it.

Hitting hospitals changes the game and the balance of power between competing agencies. We can rail at possible culprits all we like, but nothing will ever be done. It never could be, because no government is ultimately responsible for atrocities such as the latest hospital bombing. It is individual parts of governments, acting unofficially to pursue their own agendas, which every government can and will disown, by ruining few sacrificial careers, if the finger is ever pointed too closely for comfort, at least for the US and its partners.

You could equally blame the Soviet Union, whose 1979 invasion created the cottage industry of arming terrorists and creating Afghanistan-related jobs and careers. But it was nothing to do with the Taliban using the hospital as a base, or pilots letting bombs go too soon. Its target was probably a faceless official whose name will be known to very few: but as ever, the rest of the planet just has the misfortune to get in the way of the larger scheme of things.

Премьер-министр Кыргызской Республики Сооронбай Жээнбеков сегодня, 11 мая, прибыл в Республику Таджикистан с двухдневным визитом. Об этом сообщает пресс-служба правительства КР.

«Глава правительства примет участие в церемонии официального начала строительства проекта «CASA 1000», которая пройдет с участием президента Республики Таджикистан Эмомали Рахмона, глав правительств Пакистана и Афганистана», - говорится в сообщении.

В рамках визита также запланированы двусторонние встречи премьер-министра Сооронбая Жээнбекова с руководством Республики Таджикистан, с премьер-министром Исламской Республики Афганистан Абдуллой Абдуллой, в ходе которых будут обсуждены состояние и перспективы кыргызско-таджикского и кыргызско-афганского сотрудничества.

Региональный проект «CASA 1000» объединяет Кыргызстан, Таджикистан, Афганистан и Пакистан и направлен на передачу электроэнергии по высоковольтным ЛЭП. Общая стоимость проекта составляет $1 млрд, доля Кыргызстана составляет $233 млн.

В составе официальной делегации Кыргызской Республики: министр иностранных дел Эрлан Абдылдаев, чрезвычайный и полномочный посол КР в Республике Таджикистан Мирослав Ниязов, специальный представитель правительства КР по приграничным вопросам в ранге первого заместителя руководителя аппарата правительства Курбанбай Искандаров, заведующий отделом международного сотрудничества аппарата правительства КР Айбек Айдарбеков, заместитель министра экономики КР Туратбек Джунушалиев, заместитель председателя государственной пограничной службы КР Таалайбек Усубалиев, председатель правления открытого акционерного общества «Национальная энергетическая холдинговая компания» Айбек Калиев.

Со слезами на глазах

О правах ветеранов зачастую забывают сразу после Дня Победы

Елена РОМАШОВА, Надежда ПАСТУХОВА

Из целого ряда регионов на днях поступили сообщения о ветеранах, тружениках тыла и детях войны, лишившихся положенных им по закону льгот и преференций. Пожилых людей снимают с очередей на жилье, отказывают им в должной медпомощи, а льготы людям приходится буквально отвоевывать. Как рассказали «НИ» эксперты, чиновники нередко пользуются всевозможными лазейками в законе, чтобы сэкономить на ветеранах.

Следственное управление Омской области начало проверку ситуации с 82-летней Валентиной Хайловой, вдовой участника Великой Отечественной войны, которой местная администрация не в первый раз отказала в праве улучшить жилищные условия. Чиновники обосновали это тем, что женщина уже обеспечена жильем – она проживает вместе с родственниками. На сайте ведомства сообщается, что в ходе проверки будет выяснено, «в связи с чем ветеран, несмотря на судебное решение, вынесенное в 2014 году, была накануне 9 мая исключена из списка очередников». В прокуратуре Омска «НИ» тоже сказали, что проводят по этому факту проверку.

Надзорное ведомство проверяет еще одну ситуацию – с местным жителем Иваном Яровым, который в подростковом возрасте был партизаном. Ему местные власти также отказывают в получении компенсации и переселении в благоустроенное жилье. В настоящее время ветеран вместе с дочерью-пенсионеркой живет в строительном вагончике – это все, что у него осталось после того, как его дом сгорел. А жилье было уничтожено, как установили компетентные органы, из-за неосторожного обращения с огнем. В связи с этим местные чиновники отказали в компенсации – мол, сам виноват. В администрации Омска «НИ» также сказали, что разбираются с этим случаем.

Непростая ситуация сложилась и у Донны Пушкаревой, вдовы участника ВОВ из Свердловской области. В настоящее время она живет в полуразрушенном частном доме, а местные власти вместо реальной помощи выделили пенсионерке делянку леса – видимо, чтобы она сама построила себе дом. Свой отказ в оказании матпомощи или предоставлении нового жилья чиновники обосновывают тем, что у женщины нет документов, подтверждающих, что ее муж погиб на войне, – он считается пропавшим без вести.

С похожим отказом столкнулись и 96-летний житель Брянска, и 88-летний житель Саяногорска (Хакасия) Иван Рахвалов, и ветеран из Татарстана Анас Зиганшин. Об этих людях, лишенных положенного жилья, сообщили на днях региональные прокуратуры.

Во вторник в Воронеже было возбуждено уголовное дело по факту халатности врачей, отказавших в медпомощи ветерану ВОВ Павлу Хохлову. Об этом сообщается на сайте СК по Воронежу. Мужчина попал в местную больницу скорой медпомощи №1 в феврале этого года с переломом шейки бедра. В вызванной им «скорой» не оказалось санитаров, которые могли бы перенести пожилого мужчину, из-за чего пришлось вызывать платную службу. В результате после повторной госпитализации медики начали вымогать у родственников пенсионера деньги, отказываясь оперировать его бесплатно. В медучреждении «НИ» сказали, что главврач не может давать комментарии без разрешения департамента здравоохранения Воронежской области. В свою очередь в ведомстве «НИ» обещали дать комментарий, однако на момент подписания номера в печать его так и не последовало.

Право на льготы ветераны также часто вынуждены отстаивать с боем. Так, ветеран из Читы Вера Рулёва, работавшая в годы войны на железной дороге, не получила положенный ей бесплатный билет на самолет, хотя ветераны имеют право безвозмездно пользоваться любым общественным транспортом, кроме коммерческого. А оренбургская прокуратура на днях обнаружила, что с ветеранов незаконно брали деньги за услуги, которые должны быть для них бесплатными. «В частности, в Шарлыкском районе пожилой женщине, являющейся ветераном войны, труженицей тыла и вдовой фронтовика, незаконно отказали в социальном обслуживании на основании того, что она якобы не предоставила всех необходимых документов», – сообщается на сайте ведомства. Незаконно брали с ветеранов деньги за помощь и в других районах области. А в Сорочинском районе один из договоров оказался фиктивным: чиновники якобы «оказывали помощь» ничего не подозревавшему ветерану, о котором в действительности заботится его сестра.

Разные ветераны сталкиваются с разными сложностями, говорит «НИ» военный юрист Александр Сковородко. Так, есть лица, которые считаются непосредственными участниками ВОВ, а среди них выделяется категория – инвалиды ВОВ. Это самая высокая льготная категория после Героев СССР, РФ и социалистического труда. «По закону эта категория выше, чем участники ВОВ. Но фактически получается, что никакими реальными правами они не пользуются». Г-н Сковородко рассказал для примера: инвалиду войны в Афганистане, который приравнивается к инвалиду ВОВ, к Дню Победу к пенсии добавили несколько тысяч. Однако через некоторое время его попросили вернуть надбавку, поскольку, как рассудили чиновники, он вовсе не инвалид ВОВ, а приравненный к нему. Аналогичная ситуация наблюдается и с налоговыми льготами: люди, приравненные к инвалидам, не пользуются скидками, которые положены инвалидам. «Например, в Краснодарском крае нет проблем с предоставлением ветеранам войн тех или иных льгот, – рассказывает г-н Сковородко. – А в Москве в этом отношении наблюдается серьезная дискриминация. Как, впрочем, и в Крыму». Так, чтобы получить, скажем, скидку на проездной билет на междугородний автобус ветерану ВОВ нужно иметь... прописку в Крыму. «Наблюдается отчетливая тенденция – потихоньку урезать льготы под самыми разными предлогами», – констатировал наш собеседник.

Москва не воспринимает всерьез заявления США об угрозе со стороны РФ и Китая в космосе, однако если у Вашингтона есть реальные озабоченности, то они всегда могут задействовать дипломатические средства, заявил РИА Новости директор департамента по вопросам нераспространения и контроля над вооружениями МИД РФ Михаил Ульянов.

Ранее американское издание Washington Post сообщило, что Пентагон считает, что РФ и Китай разрабатывают возможности атаки на США в космосе, в то время как США погрязли в контртеррористических операциях в Ираке и Афганистане.

"Действительно, в последнее время подобные сентенции звучат из уст официальных представителей администрации США довольно регулярно. Воспринимать их буквально и всерьез не получается. Ведь у каждого государства, включая Соединенные Штаты, в случае возникновения реальных озабоченностей имеются возможности попытаться устранить их проверенными политико-дипломатическими средствами", — сообщил собеседник агентства.

Однако, по словам российского дипломата, "Вашингтон их не только не задействует, но и, более того, всячески противится их использованию".

Премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон в очередной раз допустил дипломатическую оплошность, заявив при включенном микрофоне, что "Нигерия и Афганистан — возможно, две самые коррумпированные страны в мире".

"Мы сегодня провели очень успешную встречу кабинета министров, говорили о предстоящем антикоррупционном саммите. Приедут нигерийцы, на самом деле, в Британию приедут лидеры некоторых фантастически коррумпированных стран. Нигерия и Афганистан — возможно, две самые коррумпированные страны в мире", — сказал Кэмерон во вторник во время беседы в Букингемском дворце с королевой, архиепископом Кентерберийским Джастином Уэлби и спикером палаты общин Джоном Беркоу.

Несколько политических лидеров и других значимых для страны фигур были приглашены во дворец на прием в честь 90-летия королевы. Кэмерон не знал о включенном микрофоне, хотя представитель Даунинг-стрит отметил, что в зале было несколько телекамер.

Архиепископ Кентерберийский, некоторое время проживший в Нигерии, возразил премьеру, что нынешний президент страны Мухаммад Бухари не коррумпирован.

На это Беркоу шутливо спросил: "Они все приезжают за свой счет, не так ли?" Премьер ответил утвердительно.

Президент Нигерии Мухаммад Бухари позднее заявил, что был "глубоко шокирован" заявлениями премьер-министра Великобритании. В посольстве Афганистана в Лондоне слова Кэмерона назвали "несправедливыми".

Согласно рейтингу коррумпированности стран, составляемому Transparency International, Афганистан находится на третьем с конца месте в списке — 166-м, тогда как замыкают перечень Сомали и КНДР. Нигерия находится на 136-м месте.

Кэмерон не в первый раз оказывается в центре скандалов из-за неосторожных высказываний. В сентябре прошлого года премьер, думая, что его микрофон выключен, заявил, что жители графства Йоркшир "ненавидят не только всех вокруг, но и друг друга". Позднее, оправдываясь в неосторожном замечании, он заявил, что это была шутка.

За год до этого Кэмерон, опять-таки не зная о том, что разговор записывается, рассказал бывшему мэру Нью-Йорка Майклу Блумбергу, что королева Елизавета "замурлыкала" от радости, узнав, что Шотландия решила остаться в составе Соединенного Королевства. Позднее премьеру пришлось принести монаршей особе публичные извинения.

Мария Табак.

Полиция Македонии обнаружила 69 мигрантов из Афганистана, Пакистана, Ирака и Сирии в грузовике, направляющемся из Греции в Сербию, сообщило агентство Франс Пресс.

Грузовик был обнаружен в понедельник на шоссе, соединяющем город Гевгелия и столицу Македонии Скопье. Никто из пассажиров грузовика не пострадал, сообщили в МВД Македонии.

Шесть мигрантов были направлены в центр приема беженцев в Скопье, остальные вернулись в центр временного размещения в Гевгелии, откуда их отправят обратно в Грецию.

После закрытия Сербией и Македонией своих границ для прохода беженцев на греческой территории скопилось большое количество мигрантов. По ночам беженцы пытаются пересечь границу мелкими группами — они режут колючую проволоку или делают под ней подкоп. На македонской стороне их обычно встречают контрабандисты, получающие за свой нелегальный бизнес приличные "гонорары". Македонские правоохранители, в свою очередь, проверяют машины на дорогах, ведущих с юга страны на север, на границу Сербии.

«Супер Тукано». Нигерия получит очень простую конфигурацию.

Администрация президента США стремится утвердить возможную продажу 12 штурмовиков A-29 Super Tucano для Нигерии, которые могут помочь в борьбе с экстремистской группировкой «Боко Харам», сообщает «Военный Паритет» со ссылкой на reuters.com (6 мая).

Это решение должно стать стимулом для президента страны Мухаммади Бухари (Muhammadu Buhari) реформировать насквозь коррумпированную военную систему страны. В настоящее время на Африканском континенте на 26 базах расквартированы 6200 военнослужащих ВС США, что подчеркивает активизацию помощи Вашингтона странам Северной и Западной Африки по борьбе с террористическими организациями.

Расширение военного сотрудничества с США является политической победой президента Бухари, который вступил на эту должность в прошлом году, пообещав расправиться с безудержной коррупцией (rampant corruption), которая подорвала боеспособность армии самой густонаселенной страны Африки.

Сообщается, что Конгресс США пока еще официально не уведомлен о возможной продаже штурмовиков этой африканской стране. Производственная линия самолетов компании Sierra Nevada Corp. находится во Флориде. Один из американских чиновников сообщил, что Нигерии будут проданы самолеты с «очень простой номенклатурой вооружения» (very basic armed configuration). Стоимость возможной сделки не раскрывается. Ранее 20 самолетов этого типа были проданы Афганистану приблизительно на сумму 428 млн долл США (контракт был подписан в 2013 году).

Роковая черта афганского кризиса

Автор: Сергей КОЖЕМЯКИН.

Резкая дестабилизация обстановки в Афганистане, которую предрекали последние несколько лет, стала реальностью. Начавшееся наступление талибов выявило слабость правительственной армии, боевые действия охватили большую часть провинций страны. В этих условиях мирные переговоры зашли в тупик, что полностью соответствует интересам внешних игроков: не дать погаснуть пожару войны.

Бои не местного значения

В истории современного Афганистана 12 апреля 2016 года наверняка останется знаковой датой. На рассвете этого дня по всей стране перешли в наступление отряды талибов. Операции присвоено имя Муллы Омара, основавшего движение «Талибан» и руководившего им вплоть до своей смерти в 2013 году. Это решение выглядит символичным: ровно двадцать лет назад возглавляемые Муллой Омаром талибы захватили Кабул и провозгласили образование Исламского Эмирата Афганистан. Нынешнее наступление, обещают исламисты, также приведёт к падению правящего режима.

Для столь смелых заявлений есть веские основания. По состоянию на начало апреля талибы полностью контролировали пятую часть территории страны, но их влияние так или иначе распространялось почти на 70 процентов уездов. Это наивысший показатель с 2001 года, когда власть «Талибана» была свергнута в результате возглавленной США интервенции. Тревожным симптомом стало и то, что боевые действия исламистов приобрели круглогодичный характер. Если прежде в Афганистане наступало затишье с середины осени до середины весны, когда закрывается движение по горным перевалам, то минувшая зима не принесла отдыха силовым структурам. Им пришлось противостоять боевикам в Гильменде, Забуле и целом ряде других провинций.

Имея заготовленные плацдармы и убедившись по опыту прошлого года, что правительственные силы даже при численном преимуществе не в состоянии успешно противостоять атакам, талибы перешли в масштабное наступление. Оно охватило практически всю территорию Афганистана, включая районы, считавшиеся оплотом антиталибских сил. Ожесточённые столкновения идут в 40 километрах от столицы, которую боевики намерены взять в кольцо.

Нынешняя тактика исламистов имеет несколько отличительных черт. Во-первых, «Талибан» окончательно вышел за рамки сельских районов и пытается установить контроль над городами, включая центры провинций. 15 апреля исламисты совершили массированное нападение на 300-тысячный Кундуз, отбитое с большим трудом. На осадном положении находятся города Лашкаргах, Пули-Хумри и Меймене — столицы, соответственно, провинций Гильменд, Баглан и Фарьяб.

Во-вторых, боевики перерезают важнейшие транспортные артерии с целью окончательно парализовать и без того слабую связь столицы с регионами. Постоянным атакам подвергается дорога Кабул—Мазари-Шариф — единственная трасса, соединяющая центральные и северные районы страны.

Губительные распри

На этом фоне силовые структуры Афганистана демонстрируют неспособность справиться с возросшей угрозой. Если исходить из количественных показателей, они имеют над боевиками подавляющий перевес. Общая численность армейских и полицейских подразделений, не считая местного ополчения, составляет порядка 350 тысяч человек. В то же время, по данным российского Генштаба, в рядах экстремистских группировок в Афганистане находится около 50 тысяч боевиков, из них 40 тысяч — в «Талибане».

Однако боеспособность правительственных войск остаётся на низком уровне. Секретный доклад НАТО, выдержки из которого опубликовал немецкий журнал «Шпигель», рисует крайне мрачную картину. Из 101 пехотного подразделения полностью боеспособным является… лишь одно. Взяв в качестве примера 205-й армейский корпус, расквартированный на одном из самых сложных направлений — в провинциях Кандагар и Забуль, — авторы доклада отмечают, что только 12 его батальонов из 17 «пригодны к ограниченному участию в боях».

Неудивительно, что безвозвратные потери силовых структур в 2015 году, согласно тому же документу, увеличились на 40 с лишним процентов и превысили 8 тысяч человек. Массовым явлением остаётся дезертирство. 14 апреля талибам удалось захватить военную базу в провинции Баглан, и произошло это после того, как на их сторону перешли десятки военнослужащих.

Успехам талибов способствует преодоление ими внутреннего раскола. После того как в прошлом году «Талибан» признал гибель своего бессменного лидера Муллы Омара, новым руководителем движения стал Ахтар Мансур. Часть отрядов, впрочем, отказалась признавать его власть и избрала собственного главаря — Абдула Расула. Между фракциями вспыхнули кровопролитные столкновения, сообщалось даже о гибели Мансура. Но в конце марта этого года Абдул Расул был арестован пакистанскими властями. В то же время Ахтар Мансур привлёк на свою сторону многих недовольных, включая брата и сына покойного Муллы Омара, которые получили важные посты.

Официальная власть похвастать подобным сплочением не может. Как раз наоборот: даже перед лицом смертельной опасности правительственный лагерь раздирают противоречия. Договорённость между Ашрафом Гани и Абдуллой Абдуллой, которые боролись за президентский пост, но в итоге под давлением США согласились разделить власть, трещит по швам. Обе силы обвиняют друг друга в провалах, что парализует деятельность правительства. До сих пор не утверждены парламентом две ключевые фигуры силового блока: министра обороны и главы управления национальной безопасности.

Под угрозой находится сама легитимность правительства национального единства. Изначально оно создавалось сроком на два года, причём обязательным условием был созыв Лойя Джирги — всеафганского совета старейшин. Этот орган — единственный, который может вносить изменения в Конституцию: призван узаконить должность главы исполнительной власти Абдуллы Абдуллы, не предусмотренную нынешней редакцией Основного Закона. Но созыв Лойя Джирги возможен только после парламентских выборов. Они намечены на октябрь и должны пройти по новому законодательству, которое, в свою очередь, до сих пор не принято из-за конфликта президента и главы исполнительной власти.

Этот клубок противоречий выплёскивается на улицы. В последние недели на севере Афганистана произошли столкновения между сторонниками Абдул-Рашида Дустума и Мухаммада Нура. Первый является вице-президентом страны и лидером узбекской общины, второй — губернатором провинции Балх и одним из руководителей общины таджикской. Имея разных «покровителей» (Дустум находится в команде президента Ашрафа Гани, а Нур поддерживает Абдуллу), они, тем не менее, в прошлом году договорились объединить усилия для отпора боевикам. И вот теперь союз распался, что играет на руку исламистам.

Кому нужна война?

Политические дрязги, помноженные на тотальную коррупцию и тяжёлое экономическое положение, только увеличивают социальную базу «Талибана». Значительная часть населения страны, особенно из числа пуштунов, связывает с талибами надежды на более справедливое жизнеустройство. По этой причине победа над талибами военными методами не представляется возможной. Единственным выходом является процесс национального примирения. Однако переговоры раз за разом срываются, что наталкивает на мысль об их целенаправленном торможении.

Так произошло с мирным диалогом при посредничестве Китая и Пакистана летом прошлого года. Зашла в тупик и новая инициатива, старт которой дала региональная конференция «Сердце Азии» в Исламабаде. Так называемая четырёхсторонняя координационная группа в составе представителей Афганистана, Пакистана, Китая и США провела в январе — феврале несколько встреч для выработки «дорожной карты» мирного урегулирования. В марте к переговорам должны были присоединиться талибы, но этого не случилось.

Одной из важнейших причин срыва диалога стала провокационная позиция США. Дело в том, что «Талибан» обусловливает начало мирного процесса прекращением иностранной оккупации. В Вашингтоне обещали завершить вывод войск в 2016 году, оставив лишь силы для охраны посольства. Затем срок был передвинут на год. И вот теперь Соединённые Штаты заявляют не только о сохранении на неопределённый срок нынешнего 10-тысячного контингента, но и о возможном его увеличении. Новый командующий вооружёнными силами США и НАТО Джон Николсон посетовал, что афганские силы безопасности не в состоянии самостоятельно контролировать ситуацию, а потому американские войска должны остаться в стране. В ответ талибы заявили об отказе от переговоров и интенсификации боевых действий.

Иначе говоря, американцы, с одной стороны, блокировали мирное урегулирование, а с другой — сделали всё возможное, чтобы не дать усилиться центральной власти. За 15 лет в Афганистане не появились дееспособные силовые структуры, не создана более или менее развитая экономика, страна полностью зависит от иностранных вливаний.

Просчётами это назвать трудно. Скорее, это целенаправленная политика, призванная оправдать бессрочное пребывание войск США. Искусственно поддерживая нестабильность и сохраняя за Афганистаном негласный титул центра исламского экстремизма, Вашингтон решает геополитические задачи. Контроль над страной позволяет США держать под прицелом китайскую стратегию «Экономического пояса Шёлкового пути». Предусматриваемые ею трансъевразийские экономические коридоры проходят либо через сам Афганистан, либо через соседние регионы: Центральную Азию и Пакистан. Разжигая пожар войны и способствуя её распространению за пределы афганской территории, США сильно осложнят реализацию масштабной стратегии Пекина.

События заставляют американцев спешить. В феврале открылось прямое железнодорожное сообщение между Китаем и Ираном, а 20—21 апреля состоялся визит Председателя КНР Си Цзиньпина в Пакистан. Его результатом стало подписание 51 меморандума на общую сумму 46 миллиардов долларов. Главной договорённостью является проект китайско-пакистанского экономического коридора, предусматривающего возведение транспортной и энергетической инфраструктуры, связывающей два государства. Впоследствии «коридор» планируется продлить до Ирана, что будет означать фактическое начало функционирования «Экономического пояса Шёлкового пути».

С целью не допустить этого Вашингтон принимает срочные меры. Во-первых, сорваны переговоры, которые велись при посредничестве Китая и Пакистана. Во-вторых, делаются попытки радикализировать исламистское движение, не дав ему войти в политические рамки. Для этого у внешних сил есть серьёзные рычаги. Сам «Талибан» не является чётко структурированным, единым образованием. Отдельные его отряды обладают значительной автономией, в том числе в вопросах финансирования. Вот почему в Афганистане существуют, к примеру, «катарские», «турецкие» или «саудовские» талибы. Получая из этих стран помощь, боевики превратились в инструмент их политики.

С этой точки зрения нужно рассматривать и деятельность «Исламского государства». Первые сообщения о деятельности ИГ в Афганистане появились в прошлом году, но уже сейчас выступающие под его флагом отряды являются серьёзной силой, действующей в нескольких провинциях (Нангархар, Хост, Кунар). Как сообщил в недавнем интервью заместитель главы исполнительной власти Хаджи Мохаммад Мохакик, обучение и снабжение боевиков ИГ производится внешними силами. Открыто называть эти силы политик не стал, но сделал более чем прозрачный намёк. По словам Мохакика, финансирование происходит за счёт торговли нефтью, что явно указывает на монархии Персидского залива.

Таким образом, «Исламское государство» в Афганистане является внешним проектом для создания новых очагов напряжённости. Причём нацелены они как вовнутрь, так и вовне: в сторону Пакистана, Ирана, Китая и республик Центральной Азии. Понятно, что лишаться такого удобного плацдарма ни США, ни их союзники не хотят. Они будут до последнего держаться за Афганистан, постоянно подбрасывая дрова в огонь кровавого конфликта.

Москва и Кабул в ближайшем будущем планируют подписать соглашение о двустороннем сотрудничестве в разных областях, заявил заместитель пресс-секретаря президента ИРА Дава Хан Минапал.

Он подчеркнул, что афганские власти рассматривают проект соглашения, основным направлением которого является сотрудничество в борьбе с терроризмом и незаконным оборотом наркотиков.

Напомним, что ранее на встрече с советником президента ИРА по вопросам национальной безопасности Ханифом Атмаром в Москве глава МИД РФ Сергей Лавров заявил, что Россия готова сотрудничать с Афганистаном в области безопасности.

Ряд экспертов, опираясь на прошлый опыт сотрудничества между странами, отметили, что подписание соглашения будет способствовать усилению влияния России в регионе, а также активизации экономической и политической помощи Афганистану со стороны Москвы, сообщает радиостанция «Салам Ватандар».

Американцы теряют кокосовый остров

Почему США могут потерять военную базу в Индийском океане

Павел Котляр

Американцы могут потерять одну из своих самых больших зарубежных военных баз. Срок американской аренды острова Диего-Гарсия архипелага Чагос в Индийском океане, откуда для создания базы было выселено местное население, подходит к концу. Открытым остается и вопрос возвращения жителей на остров.

США могут лишиться одной из крупнейших в мире военных баз за пределами континента. Речь идет о Диего-Гарсии — самом большом из 60 небольших островов архипелага Чагос, который относится к британской территории в Индийском океане.

30 декабря 1966 года Великобритания и США подписали соглашение, разрешающее минобороны США использовать архипелаг для военных целей на 50 лет с возможностью пролонгации аренды на 20 лет. Никаких выплат официально США за аренду островов не делали, однако позднее всплыла информация, что острова отдали в обмен на скидку в $14 млн, полученную от США в приобретении Лондоном баллистических ракет подводного базирования Polaris.

Перед тем как остров был отдан в аренду США для обустройства там мощной военной базы, с него предварительно были выселены все коренные жители, что многими критиками называется одной из самых постыдных страниц новейшей колониальной истории Британии. Соглашение об этом было принято по результатам секретных переговоров тогдашнего британского премьера Гарольда Вильсона и президента США Линдона Джонсона.

Коренные обитатели архипелага Чагос, народность илои, говорившие на креольском языке, были потомками французских и британских колонизаторов, к середине XX века их на архипелаге проживало порядка 1500 человек. Большинство из них было занято на кокосовых плантациях.

Уже к 1971 году, когда на острове началось строительство военно-морской базы, там осталось менее 400 человек, бóльшая часть жителей была переселена на остров Маврикий и Сейшельские острова.

С тех пор переселенцы, вынужденные покинуть остров Диего-Гарсия, всеми путями требуют своего возвращения на родину.

Сегодня многие переселенцы и их потомки проживают в городе Кроули, графство Западный Сассекс, поскольку он близок к аэропорту Гэтвик, куда они прилетали из Маврикия много лет назад.

В 2000 году Высокий суд Лондона принял историческое решение, постановившее, что жители архипелага были выселены незаконно и имеют право вернуться домой, правда только не на остров Диего-Гарсия. Однако спустя четыре года правительство Британии использовало королевскую прерогативу, чтобы заблокировать решение.

По результатам исследования, проведенного аудиторской компанией KPMG по заказу британского Форин Офиса, возвращение переселенцев на острова обойдется британской казне в £66 млн.

И хотя большинство чагосцев, живущих в Британии, родились на территории королевства и никогда не бывали на архипелаге, 98% из них мечтают о возвращении на историческую родину.

С момента обоснования на острове Диего-Гарсия военной базы США неоднократно использовали ее как мощный форпост в центре Индийского океана, в частности для обеспечения безопасности поставок нефти с Ближнего Востока.

Остров часто сравнивают с Мальтой в Средиземном море — островом, так же равноудаленным от берегов.

Географическое положение сделало Диего-Гарсию одной из важнейших стратегических баз в мире за пределами самих США. Там расположены 16 отдельных подразделений, в том числе база военно-морской поддержки и аэродром базирования стратегических бомбардировщиков. Десятилетиями база играла важную роль в планировании и обеспечении многих военных операций Пентагона, в том числе в Ираке в 1991 году и в Афганистане.

Благодаря сугубо военному характеру базы само название Диего-Гарсия крайне редко попадает в информационный поток. В 2014 году остров вспоминали после таинственной пропажи в Индийском океане малайзийского лайнера.

Тогда конспирологи предполагали, что самолет мог сесть на американской базе посреди океана или же быть сбит американскими военными близ нее.

В мирное время на базе служит 1700 американских военных и 1500 гражданских служащих, причем лишь около 50 из них — британских.

Лондон как давний стратегический союзник США старался не выносить обсуждение судьбы острова и возвращения на него коренных жителей до последнего времени — судьба базы будет решаться в конце 2016 года.

Однако приближение срока окончания аренды вынесло этот вопрос на высокий дипломатический уровень, вселив надежду жителям-переселенцам, которых вместе с их потомками насчитывается порядка 3 тыс. человек. Известно, что вопрос этот обсуждался и в ходе недавнего визита Барака Обамы в Лондон с британским премьер-министром Дэвидом Кэмероном. «Премьер-министр поднимал вопрос британской территории в Индийском океане с президентом в контексте пересмотра правительством вопроса переселения», — заявил изданию Daily Mail представитель Даунинг-стрит.

«Обама перестанет быть президентом после января, а Кэмерон не собирается переизбираться на следующих выборах, думаю, для них неплохой шанс оставить след в истории, разрешив этим людям вернуться», — заявил член британского парламента Генри Смит.

Еще сложнее предсказать, продолжит ли Лондон сдавать в аренду стратегический остров, учитывая его союзнические отношения с Вашингтоном. «Мы дали понять, что мы хотим и дальше видеть там американское присутствие. Никаких решений о том, стоит ли и когда начинать переговоры с США о продолжении их присутствия на Диего-Гарсии», — заявил недавно в ответ на запрос парламента представитель британского МИДа Джеймс Дадридж.

Положение дел в Афганистане в последние годы продолжает ухудшаться, и Россия следит за развитием ситуации с тревогой.

Во-первых, Москва опасается распространения зоны нестабильности из Афганистана на север, в примыкающие к российским границам государства Центральной Азии.

Во-вторых, за последние 20 лет Россия перестала быть просто транзитной страной, и превратилась еще и в рынок сбыта афганского героина, от которого ежегодно гибнет до 25 тыс. россиян.

В-третьих, большую озабоченность вызывает формирование в Афганистане инфраструктуры ДАИШ ("Исламское государство", террористическая организация, деятельность которой запрещена в России — Редю), которая способна начать экспорт своих практик в российские Северный Кавказ и Поволжье.

В связи с этим в России продолжается дискуссия, стоит ли Москве снова вмешаться во внутриафганский конфликт, или остаться в стороне, притушив и локализовав угрозы.

Признаки дестабилизации обстановки

Эксперты соглашаются с тем, что выхода из конфликта в обозримой перспективе не просматривается. Более того, в 2016 году в Афганистане произойдут события, способные повлиять на ситуацию во всем регионе. В октябре в стране состоятся парламентские выборы, которые должны пройти по новому избирательному законодательству и впервые за долгое время соберется совет старейшин племен — Лойя джирга.

Важнейшим внешним фактором стабильности Афганистана остается поступление иностранной финансовой помощи. Донорская конференция по Афганистану запланирована на октябрь, и перспективы продления финансовой помощи ряда крупнейших доноров (Японии, Германии, Великобритании) остаются под вопросом.

Есть веские основания ожидать в ближайшем будущем резкую дестабилизацию обстановки в Афганистане. Симптомы этого — отсутствие единства в официальных структурах Кабула, кризис легитимности правительства и углубление межэтнической напряженности.

В последнее время в стране резко повысилась активность боевиков "Исламского государства", недавно о начале нового боевого сезона объявили талибы, которые также переживают раскол. Нынешний "Талибан" состоит из нескольких разрозненных враждебных группировок, чьи действия во многом определяются внешними спонсорами.

На этом фоне в Афганистане происходит перетекание нестабильности из юго-восточных районов на север страны. Боевые действия сейчас идут в 24 из 34 провинций страны, и у нынешнего правящего режима мало шансов удержать власть. Перспективы создания в будущем коалиционного правительства с участием талибов также кажутся призрачными.

Пакистан остается ведущим внешним участником афганских процессов — отряды оппозиции постоянно получают оттуда оружие, деньги и медикаменты. Однако в Исламабаде за отношения с Кабулом отвечает не правительство, а вооруженные силы и межведомственная разведка. Разные группы пакистанского военного истеблишмента не могут договориться между собой о выработке общей стратегии по афганскому вопросу. Положение усугубляется тем, что пакистанская армия фактически не контролирует так называемую "зону племен" вдоль границы с Афганистаном.

Что может сделать Россия

Если российские эксперты солидарны в том, что ситуация в Афганистане ухудшается, то нет согласия в вопросе о том, как должна реагировать на это Россия.

Одни утверждают, что безопасность России и ее союзников вынуждает Москву вмешаться в афганский конфликт, оказав значительную военно-техническую, экономическую и гуманитарную помощь правительству в Кабуле.

Дополнительный механизм они видят в российском содействии работе международных гуманитарных организаций в Афганистане и увеличении российского взноса в бюджет программы содействия международному развитию ООН. По их мнению, за безопасность России придется дорого заплатить.

В случае реализации худшего из возможных сценариев, они призывают к проведению в Афганистане военной операции по аналогии с кампанией ВКС России в Сирии.

Другие придерживаются мнения, что афганская угроза для России неоправданно преувеличивается, и что существуют риск нового увязания в неразрешимом конфликте.

"Изоляционисты" считают, что любое участие России в проектах на территории Афганистана будет означать поддержку одной из сторон новой гражданской войны. Они настаивают на том, что проблемы Центральной Азии напрямую не связаны с Афганистаном и вызваны, прежде всего, тяжелым экономическим положением из-за падения цен на нефть, экономического кризиса в России и вынужденного возвращения трудовых мигрантов на родину.

"Изоляционисты" призывают поставить заслон на пути "перелива" нестабильности на север и локализовать афганские угрозы внутри государственных границ, не вмешиваясь в происходящее в Афганистане.

Вне зависимости от того, какую из платформ власти России определят для себя как основную, положение дел в Афганистане вынуждает Москву активизировать свое участие в поддержании региональной безопасности.

Андрей Сушенцов, программный директор Фонда клуба "Валдай"

Украина должна создавать проблемы Евросоюзу, чтобы в него вступить, заявил украинский писатель Юрий Андрухович в интервью телеканалу "112 Украина".

По его мнению, украинцы должны дождаться введения безвизового режима с ЕС и "массово уезжать".

"Так, чтобы украинские мигранты создали реальную проблему для ЕС. Чтобы это были десятки и сотни тысяч украинцев. И тогда нас пригласят в ЕС", — сказал Андрухович.

Он заявил, что именно такой путь позволил Португалии вступить в Евросоюз.

"Будут говорить не только о сирийских или афганских беженцах, а будут говорить об украинских нелегалах, трудовых мигрантах, которых становится все больше, и будут решать эту проблему", — считает писатель.

Еврокомиссия 20 апреля предложила ввести безвизовый режим для граждан Украины, эту инициативу должны рассмотреть Европарламент и Совет ЕС. В Киеве рассчитывают на отмену виз уже в 2016 году. Для этого от Украины требуется усилить борьбу с коррупцией, провести реформы на границе и привести удостоверяющие личность документы к европейскому образцу в виде биометрических ID-карт.