Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

В поисках нарушителей антироссийских санкций

Все больше стран присоединяются к международным санкциям, введенных Западом против России и продленных на новый срок 22 июня 2015 года. На этой неделе еще 6 из них присоединились к этой экономической «войне». К ним относятся две страны, страстно желающие присоединится к ЕЭС, - Албания и Черногория, три, являющиеся членами европейской экономической зоны –Норвегия, Исландия и Лихтенштейн, и еще одна – Украина, у которой свои счеты с Россией и особенный, но очень дальний, путь интеграции с Европой. Несмотря на экономический характер взаимоотношений России и Запада, политика, причем жесткая, превалирует во всех этих решениях. Можно понять страны, которые, с большой долей вероятности, по указанию Брюсселя и Вашингтона пошли на эти меры – у них свои политические резоны. Но как говорят, «война войной, а кушать хочется».

Поиск нарушителей

По информации газеты «Коммерсантъ» многие страны, не успев, присоединиться к экономическому «санкционному блоку» против Российской Федерации, сразу же стали рассматривать различные варианты, позволяющие им найти пути обхода межгосударственного соглашения. Более того, издание из своих источников узнало, что существует вероятность, что российские организации и граждане, которые будут замечены в налаживании контактов и непосредственной работе с этими странами, могут быть включены в новые санкционные списки. Тем не менее, несмотря на огромное желание работать с Россией некоторых из них, до сих пор не было обнаружено и официально обнародовано ни одного факта нарушения договоренностей между странами относительно международных санкций против Российской Федерации.

Но министерство финансов США, а также Еврокомиссия и профильные ведомства в странах ЕС, продолжают серьезно заниматься поиском нарушителей. В первую очередь, они «шерстят» структуры и физические лица, которые взаимодействовали или взаимодействуют с российскими компаниями, находящихся в так называемых «черных списках», которые были составлены Евросоюзом и США. Эти ведомства анализируют все возможные «ходы», позволяющие обойти санкции, например, использование таких схем, как обмен технологиями или поставки технических устройств, имеющих двойное назначение.

Эта надзорная работа со стороны государственных органов западных стран ведется в рамках «обеспечения функционирования режима санкций».

Серьёзный контроль

Эксперты уверены, что контроль со стороны США и ЕС за «нерадивыми» странами действительно очень серьезный, и они пойдут на самые непопулярные меры, чтобы решить данную проблему. Но, не все согласны с подобным утверждением. Существует мнение, что даже при обнаружении «левых» схем торговли с Россией, Запад не пойдет на очередное ужесточение санкционного режима против нее. Правда, они тут же оговариваются, что это возможно только в случае более менее спокойной ситуации в юго-восточной части Украины.

Эксперты не сомневаются, что американцы, имеющие огромный опыт в этом вопросе еще по Ирану, давно знают все тонкости обхода санкционного режима и легко могут перекрыть незаконные каналы поставок продукции в Россию. Мешает одно – соответствующая политическая воля.

Несмотря на это, оценить реальные объемы нарушений санкционного режима против Российской Федерации, никому пока не удалось.

Сегодня режим финансовых ограничений действует в полном объеме. В принципе достаточно трудно в этой сфере не «оставить следы» - слишком все очевидно, учитывая опыт в этой области американцев. Также достаточно «чисто» выполняются санкции по деятельности на шельфе – сегодня в этом направлении полностью прекращены все работы и практически разорваны отношения между российской компанией «Роснефть» и ExxonMobil из США.

Товары двойного назначения

Единственное направление, где можно обнаружить «обходные» схемы, полагают эксперты, это продукция двойного назначения и технологический обмен, но и здесь введен запрет, который достаточно сильно ударил по развитию российских стратегических сырьевых отраслей, машиностроительной промышленности, а также крымским проектам.

Российская промышленность была вынуждена обратить свой взор к азиатскому рынку, в основном к Тайваню и, конечно, к Китаю, отношения с которым по всем отраслям экономики перешли на совершенно другой, более продвинутый уровень. Тем не менее, западное оборудование, в незначительном объеме, но все-таки попадает на российский рынок.

Лазейки

Со слов специалистов, еще до санкционных «войн» на Западе в области закупок оборудования существовали компании-посредники, с которыми западные машиностроительные корпорации не особенно хотели и работать. А вот сейчас они стали «вдруг» востребованы. Эти структуры, закупая «нужный» для кого-то товар перепродают его на внутреннем рынке, неплохо на этом зарабатывая. Причем, как правило, процесс перепродажи происходит фирмами, имеющими небольшой уставной капитал, а сама сделка обычно заключается не более, чем на 1-2 вида оборудования. Если подобные структуры будут «пойманы», то серьезных претензий ей предъявить будет достаточно трудно.

Никто из компаний, обходящих санкции, как со стороны Запада, так и России, говорить на эту тему не хочет. Более того, некоторые источники, которые достаточно близки к «Роснефти» заявляют, что все оборудование по уже заключенным контрактом между компанией и западными партнерами, поставляется практически в полном объеме. Воистину – товар пробьет себе дорогу.

Автор: Кононов Игорь

Согласно информации Вьетнамского управления по контролю за качеством продукции (Nafiqad), некоторые азиатские рынки (Малайзия, Тайвань) применяют строгие стандарты ЕС в отношении импорта морепродуктов из Вьетнама. Министерство сельского хозяйства Малайзии разрешает к импорту только продукцию вьетнамских предприятий, аккредитованных для поставок на европейский рынок.

Saigon Times, 08.07.2015

В I квартале с.г. Дания увеличила экспорт продукции свиноводства. Но на фоне снижения закупочных цен на мясо и снижения стоимости поросят-отъемышей, общая выручка фермеров снизилась на 8%

За первые три месяца 2015 года экспорт свинины вырос на 6% к уровню аналогичного периода прошлого года, составив 292 тыс. тонн, однако выручка экспортеров сократилась на 5% до 4,3 млрд. крон (580 млн. €).

По прежнему основная часть экспорта пришлась на страны Евросоюза (74%). Доля экспорта в Германию сократилась до 32% от общих отгрузок — поставки в эту страну растут медленнее, чем на другие рынки сбыта. Тем не менее, данный рынок остался главным направлением отгрузок. На Польшу, Италию и Англию пришлось соответственно 12%, 20% и 19% отгрузок.

Экспорт в страны, не входящие в Евросоюз, вырос на 1%, хотя отмечено снижение объемов поставок на ключевой рынок сбыта — в Японию (- 21% к уровню прошлого года). Экспорт за пределы Евросоюза вырос за счет поставок в Австралию (+ 60%), а также в Южную Корею и Тайвань. Поставки в Китай сократились на 4%.

За вышеуказанный период тенденция по датскому экспорту живых свиней сохранилась. Отгрузки свиней увеличились на 15% ввиду того, что производители стремятся активнее сбывать поросят-отъемышей на рынки тех стран, где их откорм обходится дешевле. В течение квартала было экспортировано 3,2 млн. свиней, их них 96% - поросята. Германия остается главным рынком сбыта (рост на 9%). Также важным рынком остается Польша, поставки в этом направлении увеличились более чем на треть.

По данным Рунета

Новая Зеландия 2014-15: экспорт фруктов бьет все рекорды

По данным новозеландской статистики, рост цен и объемов продаж фруктов обеспечили небывалый подъем их экспорта. За год стоимость экспортных поставок увеличилась на 20% и достигла рекордных 2 млрд новозеландских долларов.

Кроме этого, в физическом выражении объем внешней торговли новозеландскими фруктами увеличился на 9%.

- Рекордный период с апреля по июнь 2015 года привел к небывало высоким результатам», – рассказал специалист по вопросам международной статистики Джейсон Аттвелл.

В то же время в мае экспортная стоимость фруктов была самой высокой за всю историю и составила – 445 млн новозеландских долларов. Июнь и апрель заняли в данном рейтинге второе и третье места соответственно.

Основными факторами такого успеха стали киви и яблоки, экспортная выручка от продажи которых составила 280 и 157 млн новозеландских долларов соответственно.

Данный рост произошел вопреки 5,3%-ному падению производства киви в главных районах их выращивания и 4,8%-ному падению урожая яблок в садах, высаженных в период 2012-2014 годов.

Таким образом, киви обеспечили 59% годового результата экспорта, яблоки – 28%, а авокадо – 5,7%.

Более четверти экспортных партий фруктов Новой Зеландии поступило в ЕС (27%). В Японию отправили 14%, а Китай – 13%. В стоимостном выражении данные три рынка составили 509 млн, 291 млн и 262 млн новозеландских долларов соответственно.

Для Новой Зеландии Австралия является четвертым по величине рынком фруктов с объёмом продаж 180 млн новозеландских долларов. Следующим значимым направлением считается Тайвань (NZ$165 млн), США (NZ$118 млн), Таиланд (NZ$67 млн), Южная Корея (NZ$57 млн), Гонконг (NZ$52 млн), Сингапур (NZ$39 млн), Малайзия (NZ$34 млн), ОАЭ (NZ$33 млн) и Индия (NZ$30 млн).

За 2015 г. внутренний валовой продукт (ВВП) острова Тайвань вырастет на 3,11% относительно уровня 2014 г. Этот прогноз дали эксперты Тайваньского института по исследованию экономики. Они понизили свой предыдущий прогноз на 0,59%.

На экономику острова повлияет ситуация на мировом рынке, считают в институте. Во второй половине текущего года Тайвань ожидает снижение объема и стоимости экспорта. Данный процесс не может не отразиться на внутренних инвестициях и потреблении.

Ранее сообщалось, что за апрель-июнь 2015 г. ВВП Китая вырос на 7% относительно уровня апреля-июня 2014 г. В целом за год прирост китайской экономики может составить 6,8%, а в 2016 г. – 6,7%. В настоящее время большую роль в росте внутреннего валового продукта играет потребление. За счет роста доходов китайских семей будет сохраняться тренд роста потребления.

Напомним, что по итогам января-марта 2015 г., китайский ВВП превысил 14,06 трлн юаней ($2,29 трлн). Это на 7% больше, чем за январь-март 2014 г. За первые три месяца текущего года валовая прибыль в сельском хозяйстве КНР составила 777 млрд юаней, увеличившись на 3,2% в годовом сопоставлении. Аналогичный показатель для промышленности страны достиг 6,02 трлн юаней, показав рост на 6,4% относительно уровня января-марта прошлого года. Сфера услуг выросла на 7,9% – до 7,26 трлн юаней.

Тегеран-Пекин: амбициозный лев и крадущийся дракон

Игорь Панкратенко

Китай был и остается, по сути, единственной страной, которая в последнее десятилетие проводила в отношении Ирана самостоятельную политику. Учитывая, разумеется, международную конъюнктуру, но при этом ни на шаг не отступая от присущего Пекину прагматизма. Когда этого требовали интересы национальной экономики, Китай попросту игнорировал позицию Запада в иранском вопросе и введенные против Тегерана санкции. Сегодня, после подписания итогового Соглашения в Вене, у двух стран появилась реальная возможность стать стратегическими партнерами. Будет ли она реализована?

В сложнейший для Ирана и его экономики период развязанной Западом войны санкций, Китай установил своеобразный рекорд. В то время, когда товарооборот Исламской республики с ее основными партнерами сокращался, а с Россией вообще упал до исторического минимума, объем торговли между Тегераном и Пекином только нарастал. 1997 − $12 миллиардов, в преддверии «калечащих санкций», в 2009 году − $28 миллиардов. На их пике в 2012 − $36 миллиардов. В 2013 – $40 миллиардов. И, по итогам прошлого года, с учетом нефтяного экспорта − $47,5 миллиарда долларов.

Словом, за период с 2009 года, в условиях ужесточения Вашингтоном и ЕС санкционного режима против Исламской республики, рост товарооборота составил почти 60 процентов – более чем убедительно доказательство того, что для Пекина санкции никогда не были и не будут сдерживающим фактором в развитии экономического партнерства с Тегераном.

Избегая громких заявлений, Китай использовал любую возможность как для «размывания» санкций, так и для осторожного, но эффективного подталкивания остальных членов «шестерки» к мысли о том, что соглашение по ядерной программе Ирана должно быть подписано, а политика изоляции Тегерана является контрпродуктивной и наносит серьезный ущерб региональной безопасности. Причем, к убеждению партнеров Пекин подходил комплексно, гибко сочетая экономические решения с демонстративными шагами военно-политического характера.

К примеру, в 2009 году Иран обеспечивал около 12 процентов китайских потребностей в импорте нефти, занимая третье место в списке импортеров – после Анголы и Саудовской Аравии. Не вступая в прямую конфронтацию с резолюциями Совета Безопасности ООН и односторонними санкциями, введенными США и Евросоюзом, Пекин в 2010-2012 году снизил объемы закупаемой нефти. Но как только в ноябре 2013 года, по итогам переговоров в Женеве, антииранские санкции были ослаблены, Китай тут же вновь начал наращивать объемы импорта, только за первые шесть месяцев 2014 года увеличив объемы закупок у Ирана на 48 процентов.

Что же касается шагов военно-политического характера, то стоит напомнить, что в 2010 году, когда Вашингтон и его союзники изо всех сил проталкивали идею о «принуждении Тегерана к переговорам» путем создания вокруг него режима международной изоляции, намекая при этом на возможные военные меры, эскадрилья истребителей китайских ВВС демонстративно прибыла с «визитом дружбы» на авиабазу в Иране. А в 2014 году состоялась серия ирано-китайских контактов на уровне глав военных ведомств. Китайский и иранский министры обороны провели содержательный диалог по вопросам сотрудничества в сфере безопасности и перспектив партнерства. Стороны обменялись представительными военными делегациями, а под «занавес» − корабли китайского военно-морского флота нанесли визит в Бандар-Аббас.

Непростые нюансы ирано-китайского партнерства

Но крайне наивно и нечестно было бы изображать отношения между Тегераном и Пекином как ровную дорогу к сияющим вершинам стратегического партнерства, над которой всегда безоблачное небо и ярко сияет солнце ирано-китайской дружбы. История отношений между этими государствами за последние два десятилетия включает в себя и провалы, и нереализованные проекты. Нет ни одной стратегической сферы сотрудничества между Тегераном и Пекином, у которой не было бы своего персонального «скелета в шкафу».

В начале 90-х годов Китай и Иран заключили ряд протоколов о сотрудничестве в ядерной области. Так, в 1993 году был подписан контракт об участии Пекина в достройке Бушерской АЭС и строительстве еще одной атомной электростанции мощностью 300 МВт на юго-западе Ирана. Кроме того, в 1995 году стороны достигли соглашения о том, что Китай построит под Исфаганом завод по обогащению урана. Эти договоренности вызвали крайне нервную реакцию Вашингтона, давлению которого тогда Китай предпочел уступить, и в 1999 году ирано-китайское сотрудничество в сфере атомной энергетики было свернуто.

До определенного времени Пекин не только поставлял в Исламскую республику готовые образцы вооружений, но и передал ряд технологий для иранского военно-промышленного комплекса, касающихся ракетной техники, артиллерийских систем и строительства боевых кораблей и катеров. А итогом сотрудничества двух стран в космической сфере стал запуск в сентябре 2008 года с помощью китайской ракеты совместного искусственного спутника Земли Environment-1.

Но США сумели заставить Китай уступить и во второй раз, в 2009 году, когда была принята резолюция Совета управляющих МАГАТЭ, осуждающая Тегеран за сокрытие информации о строительстве второго завода по обогащению урана вблизи города Кум и ставшая предлогом для введения дополнительных санкций против Ирана Советом Безопасности ООН. Правда, для этого американской стороне пришлось прибегнуть к откровенному шантажу – сначала Вашингтон принял решение о поставках оружия Тайваню, затем в Белом доме с помпой встречали духовного лидера Тибета Далай-ламу.

Ху Цзиньтао: мы с Обамой провели откровенные, конструктивные и плодотворные переговоры Ну а уже после этих демонстративных шагов, за две недели до официального визита Президента США Барака Обамы в Китай, который состоялся 15-18 ноября 2009 года, в Пекин прибыли эмиссары американского Совета национальной безопасности Денис Росс и Джеффри Бадер. Которые недвусмысленно дали понять, что если Китай, оставшийся со своей особой позицией по Ирану в стратегическом одиночестве, – напомню, Россия к тому времени уже приняла американские правила игры по ядерному досье Тегерана – не согласится с необходимостью ужесточения позиции по Ирану, не свернет программу ВТС и наложит вето на антииранскую резолюцию СБ ООН, то «недружественные шаги» США в отношении Пекина примут гораздо больший масштаб.

Взвесив в той ситуации все «за» и «против», китайское руководство приняло решение не вступать в открытый конфликт с американцами и их союзниками в Европе. Но при этом – использовать все возможные «лазейки» в санкционном режиме для продолжения взаимовыгодного сотрудничества с Ираном. Что, как показывает динамика товарооборота, и было сделано. Но осадок у иранской стороны остался.

Отдельного разговора заслуживают периодически возникающие между Тегераном и Пекином разногласия в экономической сфере – от совместных проектов по нефти и газу, до проблем с китайскими инвестициями в иранскую экономику и политикой жесткого протекционизма Тегерана в отношении присутствия китайских товаров на рынке страны. Защищая интересы отечественного производителя, руководство Ирана не намерено проводить политику «открытых дверей» для изготовленной в КНР продукции массового потребления. Что, разумеется, вызывает откровенное раздражение китайского бизнеса и добавляет недопонимания в двухсторонние отношения.

Претензии Тегерана

Но и без экономической составляющей у Тегерана раз за разом прорывается раздражение уклончивой, по его мнению, позицией Пекина по целому ряду вопросов, главный из которых – признание Китаем за Ираном статуса «эксклюзивного партнера». На том основании, что Иран занимает последовательную антиамериканскую позицию и, по расчетам руководства страны, должен быть автоматически занесен Пекином в категорию «внешнеполитического приоритета» с соответствующими преференциями в экономике¸ политике и сфере военно-технического сотрудничества. Особенно эти настроения у части иранских политических элит усилились сейчас, после подписания «Венского пакта». Основная причина здесь, как представляется, –непонимание в Тегеране основных принципов той внешней политики, которую проводит Китай.

Именно экономические рычаги, не зависящие от политических симпатий, в первую очередь используются Пекином для продвижения своих интересов в регионе, для оформления его в своеобразное «открытое акционерное общество». Членство в котором должно приносить китайской экономике прибыль, а не служить источником проблем из-за того, что в клубке местных конфликтов Пекин открыто принял чью-то сторону. И благодаря этой линии сегодня Китай реализует свои политические и экономические задачи в той же Африке, в Центральной Азии и на Ближнем Востоке пусть и менее «зрелищно», но куда как успешнее, чем США, Россия или Иран.

Что, повторюсь, вызывает все большее непонимание в Тегеране. Тем, например, что Китай временно диверсифицировал источники поставок энергоресурсов, в результате чего Саудовская Аравия – главный противник Ирана в региональном противостоянии – занимает место в тройке основных экспортеров нефти в Поднебесную, а вот Тегеран места в ней лишился. Или тем, что придерживаясь твердой позиции в отношении того, что законные права палестинцев должны быть удовлетворены, Пекин, тем не менее, стал одним из главных импортеров израильского оружия. Вдобавок, в 2013 году импорт из Китая в Израиль без учета алмазов впервые превысил по объему импорт из США, и теперь Пекин выступает одним из главных поставщиком товаров и услуг «сионистскому режиму».

Расширение сотрудничества Пекина с Багдадом в освоении южных нефтяных полей Ирака, несут в себе, по мнению Тегерана, «угрозу ослабления иранского влияния в стране». Иранское руководство, наблюдая за активностью Пекина, всерьез опасается, что вскоре ему придется вслед за американцами повторять слова, сказанные Робертом Капланом в Wall Street Journal: «Мы освободили Ирак, чтобы китайские фирмы могли беспрепятственно добывать там нефть».

Вызывает настороженность Тегерана и активность Китая в пакистанском Белуджистане, являющемся одним из ключевых узлов «нового экономического пространства Шелкового пути». Пекин не скрывает, что рассматривает Пакистан вообще и эту провинцию в частности, как будущую промышленную базу. И в Тегеране задаются вопросом – не станет ли динамично развивающийся пакистанский Белуджистан причиной роста сепаратистских настроений в Белуджистане иранском, тем более, что сравнимых по размерам с китайскими инвестиций в регион Исламская республика делать не может.

И, в завершение, еще об одной из причин иранского недовольства − достаточно жесткая позиция Китая в отношении попыток иранских религиозных организаций заниматься пропагандой исламский ценностей в непосредственной близости от западных границ КНР. Стоит напомнить, что когда бывший президент Ирана Мохаммад Хатами предложил Пекину помощь шиитского духовенства в урегулировании проблем с мусульманами Синьцзяна, китайская сторона вежливо, но настоятельно посоветовала никогда больше не поднимать тему.

Через тернии – к стратегическому партнерству

Подписание итогового Соглашения по иранской ядерной программе в Вене было воспринято в Пекине как новая возможность укрепить стратегическое партнерство с Тегераном. Тем более, что к благополучному исходу тринадцатилетних переговоров китайская сторона приложила максимум усилий.

Руководство КНР сегодня прекрасно осознает ключевое значение Ирана в регионе, важность полноценного и масштабного сотрудничества с ним в реализации как грандиозного проекта «экономического пространства нового Шелкового пути», так и программ по обеспечению региональной безопасности, совместного противостояния наркотрафику, экстремизму и, что актуально и для Тегерана, и для Пекина, сепаратизму.

Иран рассматривается Китаем и как важнейший элемент обеспечения безопасности энергетической, поскольку, во-первых, даже с учетом диверсификации источников импорта останется одним из важнейших поставщиков нефти для китайской экономики. Во-вторых, трубопроводы, которые в перспективе могут протянуться из Ирана в КНР, менее уязвимы для недружественных шагов третьих стран, чем нынешние морские маршруты Пекина, проходящие через узкие ворота Ормузского и Малаккского проливов.

А потому и до «Венского пакта», и после его подписания официальные лица КНР заявляли и заявляют о готовности оказать Тегерану помощь в решении двух наиболее важных задач иранской экономики – получение технологий и инвестиций. Причем, с опережением утвержденного в ООН графика снятия санкций. По итогам Вены Пекин уже подтвердил три принципиально важных момента сотрудничества с Тегераном. Первый − готовность инвестировать создание «экономического коридора» из Иран в Пакистан (включая строительство газопровода). Второй − предоставить для модернизации иранской экономики средства Азиатского банка инфраструктурных инвестиций. И, наконец, третий − в случае заключения с Тегераном соглашения о его участии в создании «экономического пространства нового Шелкового пути», Пекин готов в ближайшие годы довести объем своих инвестиций в экономику Ирана до 52 миллиардов долларов.

Ну и, разумеется, Китай намерен расширить сотрудничество в сфере транспорта, то есть продолжить полномасштабную реализацию подписанного с Ираном в 2003 году «Протокола о взаимодействии в транспортной сфере». Который сам по себе является более чем серьезным проектом, включающим в себя и дальнейшее развитие магистрали «Тегеран-Север», и строительство метрополитенов в Исфагане, Мешхеде и Тебризе. А кроме того, создание китайской China National Heavy Truck Corporation совместно с Iran Khodro Diesel в Иране заводов по сборке грузовых автомобилей и микроавтобусов, с последующей их реализацией на рынках Ближнего Востока и Центральной Азии.

******

Иран и Китай – переговорщики крайне сложные. Ко всему, в их отношениях достаточно спорных моментов и взаимного недопонимания. От того, сумеют ли они их преодолеть, во многом зависит и то, станет ли реальностью стратегическое партнерство «амбициозного льва» и «крадущегося дракона». Партнерство, способное сформировать новую политическую и экономическую реальность Востока, от Турции и Ирака до Пакистана, от Центральной Азии до Синьцзяна.

19 июля 2015 года вступила в силу Международная конвенция о сохранении рыбных запасов в северной части Тихого океана.

Участники конвенции – Россия, Япония, Канада, Республика Корея в соответствии с конвенцией учреждают Комиссию по рыболовству в северной части Тихого океана (НПФК). 3 сентября 2015 года в Токио откроется первое заседание Комиссии, в рамках которой впервые будут созданы международные рамки контроля промысла тихоокеанской сайры. На первом заседании будет определен исполнительный секретарь НПФК, который сформирует состав секретариата. Секретариат новой организации по рыболовству в северной части Тихого океана будет размещаться в Токио.

Целями данной Конвенции, помимо контроля запасов сайры, является управление запасами таких промысловых видов, как кальмар Бартрама, низкотелый берикс, рыба-кабан и другие. В самом начале работы над созданием Конвенции, которая началась в 2006 году, заинтересованные страны ставили целью сохранение уязвимых морских экосистем, подвергающихся разрушению от донного тралового промысла. Затем в перечень охраняемых объектов были включены сайра и другие виды. Россия ратифицировала Конвенцию в апреле 2014 года.

НПФК должна будет объединить разрозненные данные из разных стран по сайре, выработать единые методы оценки запасов этого вида и определить допустимые объемы вылова. Также рассматривается вопрос о распределении объемов вылова сайры по странам участницам данной Конвенции.

Справка:

Около 15 лет назад Япония была бессменным лидером по вылову тихоокеанской сайры. Японские объемы вылова достигали 400 тыс. тонн и более. Сейчас лидирующие позиции по вылову сайры занимают Тайвань и Китай, которые ведут ее промысел в открытых водах северной части Тихого океана. Этот процесс промысла может являться причиной современного снижения запасов сайры.

Промысел в Северной Пацифике будут регулировать по-новому

Международная Конвенция о сохранении и управлении рыбными ресурсами в открытом море северной части Тихого океана вступила в силу. Специальная комиссия стран-участниц начнет работу уже в сентябре – она создаст рамки для контроля добычи тихоокеанской сайры.

Конвенция вступила в силу 19 июля. Ее участники – Россия, Канада, Китай, Республика Корея, США, Япония и Тайвань - в соответствии с подписанным документом учреждают Комиссию по рыболовству в северной части Тихого океана (НПФК). 3 сентября в Токио откроется первое заседание комиссии, которая впервые разработает международные рамки контроля промысла тихоокеанской сайры. На заседании определят исполнительного секретаря НПФК, который сформирует остальной состав секретариата. Этот отдел будет размещаться в столице Японии.

Как сообщили Fishnews в пресс-службе Росрыболовства, целью конвенции, помимо контроля популяций сайры, является управление запасами кальмара Бартрама, низкотелого берикса, рыбы-кабана и прочих промысловых видов. В самом начале работы над документом - в 2006 г. - заинтересованные страны ставили задачу сохранить уязвимые морские экосистемы, страдающие от донного тралового лова. Затем в перечень охраняемых объектов включили сайру и других рыб. Россия ратифицировала конвенцию в апреле 2014 г.

До подписания конвенции РФ вела промысел на севере Тихого океана, имея полное на то право, как страна прибрежная по отношению к пелагическим запасам. Однако присоединение страны к Комиссии по рыболовству позволит получать информацию о промысле в открытых водах Северной Пацифики, влиять на принятие решений по управлению водными биоресурсами в этом районе, а также укреплять научные и экономические связи.

НПФК должна будет объединить разрозненные данные из разных государств по сайре, выработать единые методы оценки ее запасов и определить допустимые объемы вылова. Также рассматривается вопрос о распределении сайровых лимитов по странам-участницам конвенции.

В июне 2015 г. уровень безработицы на Тайване составил 3,71%. Этот показатель снизился на 0,21% относительно июня 2014 г., сообщило статистическое ведомство острова.

Отметим, что по итогам шестого месяца текущего года, на острове насчитывалось 431 000 безработных. Это на 11 000 человек больше, чем в мае 2015 г.

Напомним, что за первую половину 2015 г. к началу июля уровень безработицы в Китае снизился до 5,06%. Данный показатель стал самым низким с начала текущего года в КНР. В частности, в марте 2015 г. безработица достигала 5,19%. За январь-июнь этого года в городах Поднебесной создано более 7 млн новых рабочих мест. Всего по итогам года планируется создать 10 млн рабочих мест.

В 2014 г. в Китае насчитывалось 772,530 млн работающих граждан. Это на 2,76 млн человек больше, чем в конце 2013 г. При этом уровень безработицы в прошлом году достиг 4,09%. К концу прошлого года в Поднебесной было 9,52 млн безработных.

Количество занятых трудом в городах и поселках страны в 2014 г. выросло на 13,22 млн человек. Среди работающего населения Китая 29,5% занято сельским трудом, 29,9% – работает в промышленном секторе, еще 40,6% – в сфере услуг.

К концу марта 2015 г. непогашенный внешный долг Китая достиг 10,28 трлн юаней ($1,67 трлн). При этом не учитывались соответствующие данные Тайваня, а также специальных административных районов Сянган (Гонконг) и Аомэнь (Макао), сообщило Государственное управление валютного контроля КНР.

Большая часть долга – 7,24 трлн юаней – приходится на краткосрочные займы на срок до одного года. Средне- и долгосрочные кредиты составили 3,04 трлн юаней. На долговые обязательства в иностранной валюте приходится 51,9% внешнего долга. Среди используемых валют – доллар США (80%), евро (6%) и японская иена (4%).

Напомним, что остаток внешнего долга КНР к концу сентября 2014 г. достиг 5,51 трлн юаней ($900 млрд). Это на 76,5 млрд юаней меньше, чем в конце июня прошлого года. Из указанного объема 3,45 трлн юаней приходится на остаток по зарегистрированному национальному внешнему долгу, еще 2,05 трлн юаней – на остаток по коммерческим кредитам предприятий. На средне- и долгосрочные займы приходится 1,14 трлн юаней, на краткосрочные кредиты – 4,36 трлн юаней.

К концу июня 2014 г. объем остатков по внешнему долгу Китая, за исключением специальных административных районов Сянган (Гонконг), Аомэнь (Макао) и острова Тайвань, превышал 5,58 трлн юаней ($907,23 млрд). При этом на международные коммерческие кредиты приходится более 3,19 трлн юаней ($518,92 млрд) – 89,62% от общего объема.

Согласно недавнему сообщению пекинского комитета по делам транспорта, в этом году начнется строительство скоростных автомагистралей «Миюнь – Чжочжоу» и «Пекин – Циньхуандао». Кроме того, будет ускорено сооружение автодороги «Пекин – Тайбэй», которую начали строить еще в прошлом году. Один из отрезков автодороги «Миюнь – Чжочжоу» станет транспортным звеном 7-й кольцевой автодороги. Согласно плану, к концу 2017 г. эти три магистрали будут введены в эксплуатацию.

Как сказал начальник комитета по делам транспорта Чжоу Чжэнъюй, в настоящее время в Пекине существует множество разрозненных отрезков шоссе, которые не объединены в единую сеть скоростных автодорог. Они строились разными организациями в разное время. По его словам, сегодня главной задачей является скорейшее объединение этих участков и усовершенствование столичной автодорожной инфраструктуры.

Хотя в прошлом году уже началось переселение жителей с участков, где пройдет автодорога «Пекин – Тайбэй», однако эта работа ведется медленно, что задерживает общий ход строительства. В этом году переселение пойдет более интенсивно, чтобы как можно раньше начать строительство шоссе.( russian.cri.cn)

К концу июня 2015 г. объем остатка юаневых активов в Центральном банке Тайваня, в том числе – по уполномоченным банкам и оффшорным кредитно-финансовым учреждениям, составил 338,218 млрд юаней ($55,4 млрд ). Это на 1,933 млрд юаней больше, чем месяцем ранее. Таковы официальные данные.

Данный показатель стал рекордным: прирост за месяц составил 0,57%.

Ранее сообщалось, что в 50 странах мира используется китайская национальная валюта. Ее доля превысила 10%. На указанный показатель приходится примерно треть от государств, которые поддерживают торгово-экономические отношения с Китаем и специальным административным районом Сянган. В общем объеме платежей между другими странами и Поднебесной доля расчетов в юанях составляет 11,2%.

Напомним, что китайское правительство постепенно ослабляет контроль над национальной валютой, которая выходит на глобальный уровень. На Китайском межбанковском валютном рынке проводятся прямые торги между юанем и сингапурским долларом, долларом США, евро, японской иеной, фунтом стерлингов, российским рублем, малайзийским ринггитом, австралийским долларом, новозеландским долларом.

Шведская Iggesund Paperboard (входит в состав Holmen Group) расширяет свое присутствие на азиатском рынке, об этом говорится в полученном Lesprom Network пресс-релизе.

В конце июля 2015 г. на о. Тайвань начнет работу новый дистрибьюторский центр, главная задача которого – продвижение на местных рынках флагманского продукта, выпускаемого под брендом Invercote.

В настоящий момент Iggesund Paperboard уделяет особое внимание рынкам сбыта, находящимся за пределами Европы. Компания планирует минимизировать сроки выполнения заказов и увеличить объемы продаж продукции.

КИТАЙСКИЕ ПРЕДПРИЯТИЯ ВЫРОСЛИ В ЦЕНЕ

Согласно данным Государственного статистического управления Китая, в первом полугодии 2015 года добавленная стоимость продукции ведущих промышленных предприятий Китая по сопоставимым ценам увеличилась на 6,3% по отношению к показателям первого полугодия 2014 года, но темп роста сократился на 0,1% по сравнению с первым кварталом 2015 года.

В рассматриваемый период добавленная стоимость, созданная госпредприятиями и государственными холдингами, увеличилась на 1,9%, добавленная стоимость коллективных предприятий выросла на 2%, акционерные общества показали рост 7,5%, предприятия с участием иностранного или сянганского, аомэньского и тайваньского капитала выросли на 3,8%. В рассматриваемый период коэффициент реализованной продукции основных промышленных предприятий страны составил 97,3% к АППГ, стоимость экспортных поставок снизилась на 0,4% к АППГ. Напомним, в первом полугодии 2015 года внешнеторговый сократился на 6,9% и составил 1,89 трлн. долл., однако власти считают, что структура экономики КНР стала более оптимальной.

Шведский автогигант Volvo начнет поставки производимых в Индии автобусов в Европу, сообщил во вторник на пресс-конференции в Бангалоре президент Volvo Bus Corporation Хокан Агневалл.

"Экспорт автобусов из Индии на развитые рынки Европы - это значимое для нас событие, хотя мы европейская компания и у нас там есть заводы", - сказал Агневалл, которого цитирует агентство IANS. По его словам, Volvo станет первой европейской компанией, поставляющей автобусы индийской сборки в Европу.

"Помимо более низкой стоимости рабочей силы и минимальных издержек, мы воспользуемся льготными таможенными пошлинами на импорт двигателей, запасных частей и комплектующих для производимых на нашей фабрике здесь на экспорт автобусов", - сказал вице-президент компании Акаш Пэсси. Из Индии будут поставляться автобусы, соответствующие экологическому стандарту евро-6 для высокоскоростных перевозок внутри городов в Европе, где спрос на эту продукцию составляет около пяти тысяч штук в год.

Компания Volvo пришла на индийский рынок около 15 лет назад, первоначально намереваясь заняться производством высококачественных грузовиков, однако в итоге стала производить автобусы повышенной комфортности, в то время как местные производители Tata Motors и Ashok Leyland поставляли на местный рынок обычные автобусы для перевозок внутри города, а также для междугороднего сообщения.

Индийская дочка Volvo инвестировала в производственные мощности в городе Хоскот в 40 километрах от Бангалора около 62,5 миллионов долларов, чтобы увеличить количество выпускаемых на заводе машин в два раза - с 600-800 до 1500 штук в год. На заводе Volvo работают около тысячи человек.

Volvo India уже поставляет автобусы для междугородных и внутригородских перевозок в такие страны Южной Азии, как Бангладеш, Мальдивы и Шри Ланка с 2003 года, с 2011 года начались поставки в Южную Африку. Кроме того, у компании есть производственные базы Шанхае, Бангкоке и на Тайване.

Более миллиона человек эвакуированы на востоке Китая из-за удара мощного тайфуна "Чан-Хом", принесшего ливень и шквалистый ветер до 160 километров в час.

Как сообщает агентство Синьхуа, стихия обрушилась на берега провинции Чжэцзян. Порядка 1,1 миллиона жителей провинции, а также 46 тысяч в соседней провинции Цзянсу были эвакуированы из прибрежных районов. Сотни поездов и авиарейсов отменены, приостановлено наземное и морское сообщение в регионе. В некоторых районах выпало до 400 миллиметров осадков.

По данным агентства, по состоянию на вечер субботы человеческих жертв зафиксировано не было.

Национальная метеорологическая служба уже назвала "Чан-Хом" одним из сильнейших тайфунов, достигавших берегов КНР. Ранее тропический шторм затронул Филиппины, Тайвань и южные острова Японии, японское агентство Киодо сообщало о 20 пострадавших из-за непогоды. Резкое ухудшение погодных условий, связанное с влиянием тайфуна "Чан-Хом", может произойти в Приморском крае 13-14 июля, сообщало Минприроды России.

Президент РАН посетил Иркутский научный центр

Президент РАН академик Владимир Евгеньевич Фортов впервые побывал в Иркутском научном центре СО РАН. Основной целью визита, который продолжался два дня, стала презентация Национального гелиогеофизического комплекса РАН – крупнейшего научно-технического проекта из числа тех, что сейчас реализуются в стране. Вместе с главой Академии в Иркутск прибыл вице-президент РАН, председатель Сибирского отделения академик Александр Леонидович Асеев, а также представители ФАНО России и госкорпорации «Ростех».

Проект по созданию НГГК реализуется на базе Института солнечно-земной физики СО РАН и предусматривает строительство сразу нескольких крупных оптических инструментов на территории Иркутской области и соседней республики Бурятия. В их числе — уникальный радиогелиограф, который позволит ученым получать трехмерные изображения Солнца. Общая стоимость комплекса на сегодняшний день составляет 19 млрд. рублей, из них 7,2 — цена первого этапа, рассчитанного до конца 2017 года. Руководитель и идейный вдохновитель НГГК академик Гелий Александрович Жеребцов пояснил, что практически все оборудование будет создано силами российских предприятий, исключением станет 3-метровое зеркало для солнечного радиотелескопа, заказанное бельгийской фирме.

Владимир Фортов отметил, что после 17 лет подготовки и обсуждений проект по созданию Национального гелиогеофизического комплекса только сейчас вышел на стартовую линию. Академик подчеркнул, что НГГК реализуется в сложных и нестабильных условиях, поэтому ученым «надо работать, и работать быстро». При этом глава Академии высоко оценил деятельность ИСЗФ СО РАН и инициативы руководства: «В ядерной физике есть такой эффект асимптотической свободы — чем дальше от центра, тем выше эффективность. Здесь, в Иркутске, люди действуют очень здорово».

Следующим пунктом визита стала встреча с ведущими учеными, директорами и представителями всех местных научных учреждений, подведомственных ФАНО России. Основными темами для официального разговора стали бюджетное финансирование фундаментальных исследований на 2016 год и вопросы взаимодействия РАН и ФАНО. Владимир Фортов рассказал, что в проекте бюджета страны на будущий год предусмотрено увеличение денежных потоков, направленных на фундаментальную науку на 10,7% по отношению к текущему году, однако, окончательные цифры станут известны только осенью, с принятием бюджета.

Академик А.Л. Асеев поднял важный вопрос международного сотрудничества, взаимоотношений с ближними азиатскими странами — Монголией, Китаем, Индией, Тайванем. По мнению руководства СО РАН и ИНЦ СО РАН, партнерство с этими государствами должно идти не только и не столько в формате обмена делегациями, сколько в виде организации совместных конкурсов с финансированием на паритетной основе.

Также обсуждались возможность открытия в разных точках России представительств РАН и положение региональных научных центров. «Этот вопрос не мог остаться без внимания, — отметил научный руководитель Президиума ИНЦ СО РАН академик Игорь Вячеславович Бычков. — Сегодня это достаточно важное звено в координации фундаментальных исследований и развития регионов. Они позволяют найти разработки, которые могут быть достаточно быстро коммерционализированы и повлиять в лучшую сторону на социально-экономическое развитие региона. Это очень важный вопрос, и Владимир Евгеньевич попросил дать ему предложения: что нужно изменить в законе, какие положения и нормативные документы принять, чтобы региональные центры могли выполнять координирующую и представительскую функцию на местах».

Помимо организационных вопросов, участники встречи подняли проблему негативных изменений в экосистеме Байкала. С соответствующим докладом выступил и.о. директора Лимнологического института СО РАН академик Михаил Александрович Грачев. В течение нескольких последних лет ученые фиксируют на мелководье активный рост несвойственной озеру водоросли спирогира, а также массовую гибель байкальской губки — эндемика, природного водного фильтра. В институте эти явления связывают с отсутствием очистных сооружений на побережье, либо недостаточной их работой. По предложению президента РАН в ближайшее время будет подготовлено обращение к министру природных ресурсов и экологии РФ, а при необходимости и к руководству правительства о необходимости корректировки ФЦП «Охрана озера Байкал» с возможностью выделения нужного финансирования для исследования этих процессов.

«Визит, несмотря на его краткосрочность, был очень продуктивным, — прокомментировал Игорь Вячеславович Бычков. — Думаю, что решения, которые были приняты, послужат во благо развития и фундаментальной науки, и новых принципов организации исследований, помогут социально-экономическому развитию Иркутской области и сохранению экосистемы озера Байкал».

По окончании мероприятий в городе гости и представители ИСЗФ СО РАН вылетели в урочище Бадары в Бурятии, где установлен Сибирский солнечный радиотелескоп. С развитием гелиогеофизического комплекса на базе последнего появится современный многоволновой радиогелиограф. Затем делегация отправилась в бурятский поселок Монды, на Саянскую обсерваторию института, где также осмотрела инструменты, с помощью которых сибирские ученые получают основную информацию о Солнце, процессах в околоземном пространстве и солнечно-земных связях.

Беседа Дмитрия Медведева с вице-премьером Госсовета Китайской Народной Республики Ван Яном.

Стенограмма начала беседы:

Д.Медведев: Уважаемый господин вице-премьер госсовета Китайской Народной Республики Ван Ян, уважаемые китайские коллеги! Я вас сердечно приветствую на «Иннопроме», где Китай выступает страной-партнёром. Спасибо, что вы приехали такой мощной и представительной делегацией. Ваш визит отражает очень высокий уровень отношений между Российской Федерацией и Китаем, который характеризуется как стратегическое партнёрство и всеобъемлющее взаимодействие.

Пользуясь этой возможностью, просил бы также передать привет и наилучшие пожелания Председателю Китайской Республики господину Си Цзиньпину и Премьеру Госсовета господину Ли Кэцяну. Господин Председатель в настоящий момент принимает участие в саммитах БРИКС и ШОС в Уфе, так что мы рады принимать наших китайских друзей.

Хотел бы отметить, что недавно вы с господином Рогозиным провели встречу сопредседателей российско-китайской комиссии по подготовке регулярных встреч глав правительств. У нас в прошлом году была в Москве встреча, сейчас мы готовимся к тому, чтобы провести юбилейную, 20-ю встречу глав правительств России и Китая.

Я прошёл сейчас по стендам, посмотрел очень интересные экспозиции Китайской Народной Республики и очень разноплановые, начиная от высокоскоростных железных дорог и заканчивая самолётами.

Подписываются документы, в моём присутствии тоже один из контрактов был подписан. Так что надо признать участие Китайской Народной Республики в нашей выставке «Иннопром» в качестве ключевого партнёра весьма удачным. Ещё раз благодарю Вас за это.

Ван Ян (как переведено): Уважаемый Председатель Правительства Российской Федерации Дмитрий Анатольевич Медведев! Спасибо Вам за возможность встречи, встречи меня и членов делегации. Хотел поблагодарить за то, что Вы посетили стенды китайского павильона. Это говорит о том, что Вы уделяете повышенное внимание развитию отношений с Китаем, и именно по Вашему приглашению Китай в этот раз выступил в качестве страны-партнёра выставки «Иннопром-2015».

Я знаю, что 3 июля состоялся телефонный разговор Премьера Госсовета господина Ли Кэцяна с Вами. Он попросил меня передать Вам сердечный привет и наилучшие пожелания в Ваш адрес.

Премьер господин Ли Кэцян приветствует Вас в декабре в Китае для совместного проведения 20-й регулярной встречи глав правительств и участия в заседании глав государств – членов ШОС.

На сегодняшний день китайско-российские отношения находятся на самом оживлённом этапе за всю историю. Как превратить преимущества высокого уровня политических отношений в более реальные практические результаты – это приоритетное направление работы правительств наших стран, которой Вы уделяете повышенное внимание.

Как Вы правильно отметили, мы с вице-премьером господином Рогозиным провели рабочую встречу в Иркутске, в ходе которой стороны провели глубокий обмен мнениями по ключевым вопросам двустороннего экономического сотрудничества. Достигнуто немало новых договорённостей и новых результатов.

Китай. УФО > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 8 июля 2015 > № 1422870 Ван Ян

О политических аспектах экономической интеграции в АТР

Владимир Терехов

Сложность картины складывающейся в АТР ситуации проявляется в противоречивом переплетении политических и экономических региональных трендов, мотивация которых обусловлена в основном быстрым становлением КНР в качестве одного из ведущих игроков не только региона, но и мира в целом.

Если в сфере экономики большинством стран АТР Китай рассматривается в качестве крайне привлекательного партнёра, то сфера политики заставляет те же страны относиться к нему в разной степени настороженно. Пожалуй, наиболее отчётливо эта шизофрения в позиционировании относительно КНР свойственна Австралии.

Её экономическое процветание существенным (если не определяющим) образом обусловлено развитием экономических отношений с Китаем, который является главным торговым партнёром Австралии. Объём двусторонней торговли в 2014 г. вышел на уровень 160 млрд долл., что составляет треть всей внешней торговли Австралии. Однако, являясь органичной частью англосаксонского мира и находясь в союзнических отношениях с его лидером – США, Австралия не может остаться в стороне от ключевой коллизии современного мироустройства, заключающейся в американо-китайском глобальном соперничестве.

В статьях австралийских аналитиков, посвящённых проблематике позиционирования страны в современном мире, ставятся душераздирающие вопросы: как нам быть, если американцы, не приведи Господи, ввяжутся в вооружённый конфликт с Китаем из-за Тайваня? Увы, но придётся выступить на стороне этих заокеанских идиотов.

Поэтому почти детскую радость в Австралии вызывают любые признаки отхода от перспективы оказаться перед лицом это жуткой дилеммы.

Подобного рода эмоции не скрывал премьер-министр Австралии Тони Эбботт в связи с завершением 17 июня 2015 г. десятилетнего процесса заключения Соглашения с Пекином о создании двусторонней Зоны свободной торговли (ЗСТ). Чему, по крайней мере, явным образом не препятствовали США.

Австралия собирается войти в группу лидеров среди иностранных участников создаваемого под патронажем КНР Азиатского банка инфраструктурных инвестиций – одного из основных проектов в рамках стратегии Пекина по парированию американских попыток создания широкой антикитайской коалиции под (якобы) экономической оболочкой.

Китайские эксперты обращают внимание на то, что Австралия стала уже второй страной-союзницей США, с которой Пекин формирует ЗСТ.

Несколько ранее (1 июня) в Сеуле было подписано подобное Соглашение с Южной Кореей. Это весьма примечательный акт со стороны КНР в условиях попыток проамериканской части южнокорейского руководства развернуть в стране систему ПРО “промежуточной дальности” THAAD очевидно антикитайской направленности.

Обоими Соглашениями предусматривается постепенное снятие в последующие 20 лет пошлин на импорт подавляющей части товаров и услуг, являющихся предметом торговли КНР с Австралией и РК.

Представляется важным отметить, что американские ключевые союзники в регионе преследуют, скорее, собственные интересы, развивая связи и между собой. В июле прошлого года в ходе визита премьер-министра Японии Синдзо Абэ в Австралию и его переговоров с Т. Эбботтом, было принято Совместное заявление об установлении двустороннего “Специального стратегического партнёрства в 21 в.”.

Одним из ключевых элементов этого документа стало заключение Соглашения об экономическом партнёрстве. Его общая цель сводится к “подведению фундамента под процесс увеличения двусторонней торговли и инвестиций на десятилетия вперёд”.

Прямое влияние политика оказывает на сферу экономики в японо-южнокорейских отношениях. По инициативе РК с осени 2012 г. фактически был прерван двусторонний диалог по развитию двусторонних экономических связей.

Таким образом, Сеул отреагировал на некоторые аспекты японской “нормализации” и, в частности, на укрепление тенденции к возрождению ритуала поминовения высшим японским руководством военнослужащих Японии, погибших в различных войнах. Этот ритуал отправляется в храме Ясукуни. Особое значение в глазах южнокорейцев указанная тенденция приобрела в свете японских претензий на две скалы Токто в Японском море.

Диалог на уровне министров экономики возобновился лишь спустя два года на “нейтральной территории” в Пекине на полях проходившего здесь очередного саммита АТЭС. 23 мая переговоры на том же уровне продолжились в Токио. Однако пока их итоги ограничиваются согласием продолжить диалог.

Здесь важно отметить два момента. Во-первых, сам факт его возобновления существенным образом обусловлен политическим давлением Вашингтона, для которого продолжение процесса ухудшения японо-южнокорейских отношений ставит крест на давнем проекте создания тройственного военно-политического союза с участием Японии и РК, то есть обоих основных азиатских американских союзников.

Но улучшение отношений между Сеулом и Токио может открыть дверь для возобновления попыток реализации проекта прямо противоположной политической направленности. Речь идёт о начавшихся в 2012 г. (но быстро прекратившихся) переговорах на тему создания ЗСТ в составе КНР-Япония-РК.

В марте 2015 г. министр торговли КНР Гао Хучэн дал понять, что Пекин заинтересован в возобновлении подобных переговоров на базе ЗСТ между Китаем и РК. 12-13 мая с.г. в трёхстороннем формате состоялся 7-ой раунд этих переговоров.

Однако их результативность будет определяться дальнейшим развитием уже японо-китайских политических отношений, нынешнее состояние которых пока, мягко выражаясь, “оставляет желать”.

Примечательным аспектом создания Китаем ЗСТ с РК и Австралией, а также возможной активизацией политико-экономического диалога с Японией является то, что Австралия и Япония являются основными участниками затянувшегося процесса формирования Транс-Тихоокеанского партнёрства (ТТП), а РК собирается к ним присоединиться.

Изначально носивший антикитайский характер, этот проект рассматривается нынешней вашингтонской администрацией в качестве краеугольного камня американского “разворота в Азию”. ТТП может оказаться для Вашингтона той наиболее значимой скрепой, которая должна, с одной стороны, способствовать объединению всех американских региональных союзников де-юре и де-факто, а, с другой – не позволить поставить США в положение “вне игры”, разворачивающейся на азиатском континенте.

Главным препятствием для завершения переговоров по формированию ТТП до сих была позиция Японии, которая опасается потерять собственное сельское хозяйство в случае снятия таможенных барьеров на иностранную сельхозпродукцию.

Однако и в самих США отмечается сопротивление попыткам администрации Барака Обамы упростить и ускорить процесс переговоров на тему ТТП. В частности произошёл раскол среди депутатов конгресса от президентской Демократической партии при обсуждении законопроекта на тему, обозначаемую журналистами термином fast-track.

В американском обществе растут подозрения, что инициаторам крайне политизированного проекта создания ТТП, в рамках которого переговоры ведутся в условиях небывалой закрытости, есть что скрывать. По данному вопросу в последнее время резко негативно высказывается лауреат Нобелевской премии по экономике 2001 г. Джозеф Стиглиц.

В целом можно констатировать, что последние события в сфере экономических интеграционных процессов в АТР отражают сложную картину разворачивающейся в регионе политической игры. Её основные участники, даже находясь в формальных союзах, пытаются оставить за собой максимально возможную свободу для индивидуального маневрирования.

Чэнду занимает 2-е место в рейтинге международных туристических направлений с самой быстрорастущей популярностью -- исследование

Согласно недавно опубликованному исследованию мировых туристических направлений международной платежной системы MasterCard, в 2009-2015 гг. значительно вырос поток зарубежных туристов в китайские города Чэнду, Сиань и Тайбэй, эти города, соответственно, заняли 2-е, 6-е и 7-е места в рейтинге туристических направлений с самой быстрорастущей популярностью.

За рассматриваемый период количество посетивших Чэнду иностранных туристов увеличилось более чем в 3 раза, по прогнозу, в нынешнем году число посетивших этот китайский город зарубежных туристов возрастет до 1,49 млн человек с 480 тыс в 2009 году. Среди наиболее быстро набирающих популярность туристических направлений мира Чэнду уступает лишь столице Шри-Ланки Коломбо.

Сиань впервые попал в топ-10 вышеуказанного рейтинга. Согласно исследованию, в целом за 2009-2015 гг. рост туристического потока из-за рубежа в 10 главных туристических городов Китая составил 30 проц, особенно высокие показатели отмечены в Сиане, Чэнду, Тайбэе и Сямэне. В частности, среднегодовые темпы роста въездного туризма в Сиане, Тайбэе и Сямэне составили 16, 15 и 13 проц соответственно.

Среди самых посещаемых туристических направлений мира, согласно рейтингу MasterCard, Сянган, Тайбэй и Шанхай занимают, соответственно, 10-е, 16-е и 17-е места. По прогнозу, в текущем году их должны посетить 8,7 млн, 6,6 млн и 5,9 млн зарубежных туристов.

Помимо трех вышеуказанных китайских городов, по популярности у зарубежных туристов в порядке убывания в рейтинге отмечены Пекин, Гуанчжоу, Шэньчжэнь, Чэнду, Сиань, Сямэнь и Тяньцзинь. (Синьхуа)

В I квартале с.г. Дания увеличила экспорт продукции свиноводства. Но на фоне снижения закупочных цен на мясо и живых свиней, общая выручка фермеров снизилась на 8%. За первые три месяца 2015 года экспорт свинины вырос на 6% к уровню аналогичного периода прошлого года, составив 292 тыс. тонн, однако выручка экспортеров сократилась на 5% до 4,3 млрд. крон (580 млн. €). Основная часть экспорта пришлась на Евросоюз (74%). Экспорт в третьи страны вырос на 1%, хотя отмечено снижение объемов поставок на ключевой рынок сбыта — в Японию (- 21% к уровню прошлого года). Экспорт за пределы Евросоюза вырос за счет поставок в Австралию (+ 60%), а также в Южную Корею и Тайвань. Поставки в Китай сократились на 4%. Дания > Агропром > ved.gov.ru, 3 июля 2015 > № 1422342

В 30 странах мира наблюдается высокий уровень террористической угрозы

МИД Великобритании составило для туристов карту террористической угрозы. «Безопасный» мир для туристов, желающих отдохнуть без риска для жизни, сократился более чем на четверть.

На карте, которую составили аналитики английского дипведомства, страны окрашены в разные оттенки красного цвета согласно четырем уровням террористических угроз: высокому, обычному, среднему и низкому. Чем темнее цвет страны – тем выше террористическая угроза. На основании своих данных МИД Британии полагает, что в более чем 30 странах планеты наблюдается высокая угроза стать жертвой террористических актов . Отдыхать этим летом опасно не только в Ливии, Пакистане и Сомали, - странах, куда не рекомендуется ездить в последние годы. В темно-бардовый цвет, показывающий на карте самый высокий четвертый уровень террористической угрозы, окрашены и такие популярные у туристов страны, как Испания, Франция и сама Великобритания.

МИД Великобритании также не рекомендует своим гражданам ехать отдыхать в Турцию, Египет, Таиланд, Индию. Опасной для туристов признана и Россия. Традиционно областью высокого риска стал почти весь Ближний Восток, страны центральной Африки, а также северные и восточные африканские государства.

Список стран с высоким уровнем террористической опасности:

• Австралия

• Алжир

• Афганистан

• Бельгия

• Бирма

• Великобритания

• Египет

• Эфиопия

• Индия

• Индонезия

• Ирак

• Испания

• Йемен

• Кения

• Колумбия

• Ливия

• Мали

• Нигер

• Нигерия

• Пакистан

• Россия

• Саудовская Аравия

• Сирия

• Сомали

• Таиланд

• Тунис

• Турция

• Франция

К странам с низким уровнем террористической угрозы традиционно отнесены Исландия, Швейцария, Чехия, Япония, обе Кореи, юг Африки и ряд стран в Южной Америке.

Список стран с низким уровнем террористической опасности:

• Ангола

• Армения

• Боливия

• Ботсвана

• Бутан

• Венгрия

• Восточный Тимор

• Вьетнам

• Гайана

• Гвинея

• Гондурас

• Доминиканская республика

• Замбия

• Зимбабве

• Исландия

• Конго

• Корея Северная

• Корея Южная

• Куба

• Лаос

• Латвия

• Либерия

• Литва

• Мадагаскар

• Мексика

• Мозамбик

• Молдова

• Монголия

• Намибия

• Никарагуа

• Панама

• Папуа-Новая Гвинея

• Польша

• Словения

• Суринам

• Сьерре-Лионе

• Тайвань

• Туркменистан

• Уругвай

• Чехия

• Швейцария

• Эквадор

• Эритрея

• Эстония

• Япония

В итоге в список потенциально опасных вошли около 60 стран, из них 28 носят высокий уровень террористической угрозы. Официального запрета посещения опасных стран нет. Однако у туристов из Великобритании могут возникнуть проблемы с оформлением страховки перед поездкой в страну из «красного» списка. Обеспокоенность внешнеполитического ведомства Соединенного Королевства связана с недавними трагическими событиями в Тунисе. В минувшую пятницу 26 июня в тунисском городе Сус террорист одиночка расстрелял 39 отдыхающих. Большинство из них были гражданами Великобритании.

Ситуация в Гонконге вновь осложнилась

Владимир Терехов

Гонконг вновь, как и осенью прошлого года, может стать поводом для упоминания новостными агентствами в качестве места, где разворачиваются примечательные события в мировой политике. Хотя уличные страсти годичной давности, разгоревшиеся здесь в связи с рекомендациями Пекина по изменению процедуры избрания местного руководства, тогда удалось достаточно быстро погасить.

Но 18 июня уже текущего года отношения между центральным правительством КНР и Гонконгом вновь осложнились, после того как местному правительству не удалось получить одобрения этим рекомендациям со стороны местного же органа законодательной власти. Однако, прежде чем обратиться к проблемам сиюминутного и фундаментального плана, которые возникают в связи с последними событиями в Гонконге, необходимо кратко остановиться на его истории.

Гонконг вошёл в состав Британской империи в 1842 г. в соответствии с Нанкинским договором, редким по цинизму документом даже на фоне того беспредела, который творили в XIX веке “белые просветители” в отношении “просвещаемых”. Он стал следствием поражения Китая периода правления манчжурской династии Цинь в Первой опиумной войне 1840-1842 гг. Британская империя решала в то время собственные проблемы финансового обеспечения колониальной политики путём насильственного преодоления запрета торговли опиумом на территории Китая.

Переход от нелегальной к “законной” продаже в Китае наркотиков, выращенных на индийских плантациях, принёс баснословные доходы британской короне, но поставил к концу XIX века древнюю китайскую нацию перед перспективой полной физической деградации.

Согласно китайско-британской Декларации 1997 г., Гонконг вошёл в состав КНР под политическим лозунгом “одна страна, две системы”. Его конкретное наполнение выразилось в том, что на последующие 50 лет Специальный административный район (САР) Гонконг находится в режиме своего рода социально-политической и экономической адаптации к “мейнленду”, в ведении которого формально находятся только сферы обороны и внешней политики.

Нынешняя система управления Гонконгом существенным образом унаследована от последних лет его колониального периода. Местные законы принимает Законодательный совет, состоящий в настоящее время из 70-и депутатов, а текущими делами занимается правительство, которое фактически контролируется Главным министром. Это ключевая фигура в гонконгской властной системе, и поэтому столь важное значение процедуре его избрания придаётся как Пекином, так и населением Гонконга. До сих пор, согласно действующей пока местной конституции, его выбирал специальный Комитет, который сегодня включает в себя 1200 человек, представляющих в основном деловые круги Гонконга.

Предложенная Пекином в конце августа прошлого года новая процедура выбора Главного министра внешне выглядят гораздо более демократично, ибо предполагает его избрание не Комитетом по выборам, а всеобщим голосованием. Но гонконгцы должны будут выбирать одного из трёх претендентов, кандидатуры которых подлежат предварительному согласованию с центральной властью. Она же будет утверждать и результаты выборов.

Такая демократия не понравилась политически наиболее активной части гонконгцев, то есть студенческой молодёжи. В сентябре 2014 г. улицы Гонконга заполнились протестующими, акции которых получили в западной прессе наименование “движение зонтиков”. Зонтики являются обычной атрибутикой гонконгцев в сезон дождей. Примечательно, что среди протестующих студентов было не мало тайваньцев, выбравших для обучения гонконгские ВУЗ-ы. “Движение зонтиков” получило поддержку и на самом Тайване, где существуют схожие проблемы в отношениях с “мейнлендом”.

После спада уличной активности осени прошлого года, процесс разрешения интриги, возникшей в отношениях Пекина с Гонконгом, переместился в стены Законодательного совета. Поскольку речь идёт об изменении одного из основных положений местной конституции, то пекинские “рекомендации” требовали одобрения квалифицированным большинством Законодательного собрания, а также утверждения нынешним Главным министром.

Однако за внесённый местным правительством проект нового закона проголосовали лишь 8 депутатов при 28 против. Остальные либо воздержались, либо просто отсутствовали в зале голосования.

Судя по реакции китайской прессы на эту неудачу, в Пекине были уверены в успехе. Сегодня раздаются филиппики в адрес неких раскольников из “пан-демократических” сил. Так, практически сразу после голосования Управление по делам Гонконга и Макао при Госсовете КНР призвало местных активистов к прекращению “политиканства и сосредоточению внимания на решении экономических проблем”. С целью иллюстрации этого заявления в распространивших его китайских правительственных изданиях приводятся графики негативного изменения некоторых важных показателей деловой активности Гонконга последних пяти лет. Речь идёт о снижении темпов роста ВВП, притока туристов из “мейнленда” и объёма розничной торговли.

Возникают, однако, сомнения в степени обоснованности причинно-следственной привязки начала падения темпов роста гонконгской экономики (2010-2012 гг.) к политической активизации в это же время “пан-демократических” сил Гонконга. Возможно, что такая связь присутствует. Но нельзя забывать о продолжающемся с 2008 г. спаде мировой деловой активности в целом, к которой экономика Гонконга (сохраняющего статус одного из крупнейших мировых финансово-торговых центров) привязана самым тесным образом.

При территории в два с половиной раза меньше московской и численности населения чуть более 7 млн человек по объёму ВВП Гонконг занимает 40-место в мире. Годовой доход на душу населения составляет 38,5 тыс. долл., то есть находится на уровне Великобритании и Японии. Хотя Гонконг не является независимым государством, он выставляет отдельную от КНР делегацию на Олимпийские игры, участвует в некоторых других международных мероприятиях и форумах (например, в АТЭС) под наименованием “Гонконг, Китай”.

Скорее всего, высокий уровень жизни и сложившееся состояние статус-кво в формате отношений Гонконга с “мейнлендом” вполне устраивает население первого, которое (как и тайваньцы) не хочет ничего менять. Впрочем, не исключено, что китайская официальная пресса имеет веские основания для утверждений, согласно которым “пан-демократы”, заблокировавшие столь необходимый Пекину законопроект, представляют в Гонконге только самих себя.

Однако более достоверной представляется версия об излишней торопливости центральных властей КНР в попытках реорганизации политического устройства Гонконга. Процесс адаптации САР Гонконг к “мейнленду” может быть более или менее безболезненным только при крайне осторожном и постепенном введении новаций. Пока же, судя по комментариям китайской прессы, позиция центральных властей относительно процедуры избрания Главного министра остаётся прежней и сводится к подтверждению предложений августа 2014 г.

Что касается “внешних факторов” в провоцировании политической турбулентности в Гонконге (по отработанному сценарию “цветных революций”), то вполне можно допустить их наличие.

Более того, было бы странно, если бы эти факторы отсутствовали. В условиях двусторонней глобальной игры (основными участниками которой теперь являются США и КНР) каждый из ведущих игроков всегда использует слабости конкурента.

Для нынешнего Китая источником таких слабостей является трудная совместимость новых внешних условий с одной из основных государственных целей, которая сводится к восстановлению (некогда утраченного) “единства нации и национальной территории”.

Не вызывает сомнения вопиющая несправедливость того, как обошлись с Китаем в XIX веке. Одна из самых позорных страниц истории современного “цивилизованного мира” связана именно с Китаем того времени. Но за прошедшие с тех пор полтора века кардинально изменился не только глобальный политический мир, но и “утраченные” Китаем территории, а также проживающее на них население. Без учёта этих изменений невозможно решить одну из ключевых государственных проблем КНР.

Усилия внешних режиссёров “цветных революций” обречены на неудачу, если их объект сам не создаёт для этого подходящих условий.

ПЕКИН И ШАНХАЙ БУДУТ ВОЗВРАЩАТЬ ПРЕДОПЛАЧЕННЫЕ НАЛОГИ ИНОСТРАННЫМ ТУРИСТАМ

Мэрии Пекина и Шанхая уже согласовали свои намерения с Минфином, Главным таможенным управлением КНР и Государственной налоговой администрацией Китая, сообщается в пресс-релизе ГТУ.

Иностранцы, прибывшие с гостевыми визитами в Шанхай, Пекин, а также Гонконг, Макао и Тайвань и планирующие провести на материковой части Китая не более 183 дней, будут получать возврат НДС (11%) с покупок потребительских товаров, приобретенных в ряде магазинов, участвующих в программе.

Минимальная сумма покупки, с которой будет осуществляться возврат налога, составляет 500 юаней (82 доллара). Срок возврата – 1 рабочий день, деньги можно получить наличными в магазине или переводом на банковскую карту покупателя. Льгота не распространяется на товары, которые запрещено вывозить за пределы КНР.

Китай стартовал пилотную программу возврата налогов в провинции Хайнань 1 января 2011 года. Минимальная покупка там должна составлять 800 юаней, в программе участвует лишь 324 товарные номенклатуры.

Стоимость экспорта фруктов и овощей Вьетнама за первые 5 месяцев 2015 г. составила $629 млн (+17,8%). Вьетнам экспортировал 900 тыс. т фруктов, причем на питахайю пришлось 350 тыс. т, на арбузы – 250 тыс. т, лонганы - 110 тыс.т, бананы - 30 тыс. т. Вьетнам экспортирует фрукты в более, чем 40 стран и территорий, крупнейшими экспортными рынками являются КНР, Япония, США, Россия, Тайвань, РК, Индонезия, Нидерланды, Таиланд и Сингапур.

VietnamNews,15.06.2015

По данным вьетнамской статистики в период 2011 - 2014 гг. более 50 тыс. вьетнамских граждан вступили в брак с иностранцами. 80% из этого числа составили женщины, их супругами в основном стали граждане Тайваня и РК.

Viet Nam News,13.06.2015

Ольга Голодец приняла участие в церемонии награждения победителей XV Международного конкурса имени П.И.Чайковского

Церемония награждения победителей состоялась в Концертном зале имени П.И.Чайковского.

«Дорогие друзья, совсем недавно мы участвовали в церемонии открытия. Прошло много очень волнующих для нас дней. И сегодня мы со всей уверенностью можем сказать, что конкурс стал ярким, блистательным событием в музыкальной жизни всего мира, – обратилась к собравшимся вице-премьер Ольга Голодец. – Мне кажется, что само участие в конкурсе значимо для профессионального роста, для развития музыкальной культуры. Мне хочется, чтобы победителей ожидала ярчайшая музыкальная судьба. Сегодня вы даёте им путёвку в совершенно новую музыкальную жизнь».

В финал вышли 6 пианистов, 6 скрипачей, 6 виолончелистов и 8 вокалистов из 14 стран – Армении, Германии, Испании, Молдовы, Монголии, Китая, Литвы, Нидерландов, России, Румынии, США, с Тайваня, из Франции и Южной Кореи. Всего на участие в конкурсе было подано 623 заявки из 45 стран мира.

В этом году трансляция Международного конкурса имени П.И.Чайковского побила все рекорды: количество просмотров составило почти 7 млн.

За конкурсантами наблюдали любители музыки в 180 странах мира.

2 июля в Москве состоится гала-концерт победителей конкурса, а 3 июля на гала-концерте в Санкт-Петербурге будет объявлен обладатель Гран-при.

Банк Китая уполномочен проводить безналичные расчеты в юанях между компаниями на территории Венгрии, сообщил Народный банк КНР.

Банк Китая также проводит аналогичные операции (клиринг) с юанями в специальных административных района Сянган (Гонког) и Аомэнь (Макао), на Тайване, во Франкфурте, Париже, Сиднее и Куала-Лумпуре.

Ранее сообщалось, что китайская национальная валюта вышла на пятое место в мире. Об этом сообщил Банк Китая, опубликовав индекс трансграничности юаня (CRI) за март 2015 г. В феврале текущего года на долю юаня в расчетных платежах по всему миру пришлось 1,81% от всего объема. Таким образом, китайская валюта переместилась с пятого на седьмое место. В марте 2015 г. доля трансграничных расчетов в юанях составила 2,03% – это вновь обеспечило китайской валюте пятое место.

Растет и доля использования юаня в трансграничных сделках. По итогам января-марта текущего года этот показатель увеличился на 5% по сравнению с уровнем декабря 2014 г.

Напомним, что по итогам 2014 г., на межбанковских валютных рынках объем прямого обмена восьми мировых денежных единиц на китайские юани превысил 1,05 трлн юаней ($163 млрд). На Китайском межбанковском валютном рынке проводятся прямые торги между юанем и сингапурским долларом, долларом США, евро, японской иеной, фунтом стерлингов, российским рублем, малайзийским ринггитом, австралийским долларом, новозеландским долларом. По итогам октября 2014 г., в 50 странах мира используется китайская национальная валюта. Ее доля превысила 10%.

В мае 2015 г. уровень безработицы на Тайване достиг 3,62%. Этот показатель стал минимальным за последние 15 лет, сообщило статистическое ведомство острова.

Майский уровень безработицы на Тайване снизился на 0,01% относительно уровня апреля текущего года и на 0,23% относительно мая 2014 г.

По итогам января-мая 2015 г, безработица на острове достигла 3,67%. Этот показатель тоже стал рекордно низким за последние 15 лет.

За май текущего года большинство новых рабочих мест на Тайване – 13 000 – было создано в сфере услуг. Это на 0,19% больше, чем в апреле 2015 г.

Ранее сообщалось, что в 2014 г. в Китае насчитывалось 772,530 млн работающих граждан. Это на 2,76 млн человек больше, чем в конце 2013 г. При этом уровень безработицы в прошлом году достиг 4,09%. К концу прошлого года в Поднебесной было 9,52 млн безработных. Количество занятых трудом в городах и поселках страны в 2014 г. выросло на 13,22 млн человек. Среди работающего населения Китая 29,5% заняты сельским трудом, 29,9% – работают в промышленном секторе, еще 40,6% – в сфере услуг.

Новый геополитический альянс - взгляд из Сухума

О перспективах развития сотрудничества Абхазии со своими черноморскими соседями в контексте современных российско-турецких отношений рассуждает секретарь Общественной палаты Нателла Акаба.

Современные отношения России и Турции могут служить хорошей иллюстрацией того, что непримиримые исторические противники со временем нередко становятся союзниками и партнерами. И в этой связи трудно не согласиться с историком, директором Института стран СНГ и членом Общественной палаты РФ Константином Затулиным, считающим, что история может и объединять, и разъединять. Он подчеркнул, что в прошлом Россия и Турция часто оказывались по разные стороны баррикад - достаточно упомянуть хотя бы роль Турции в Первой мировой войне. Тем не менее, на данном этапе в непростой для России период Турция, будучи членом НАТО, не поддержала антироссийские санкции Запада и сделала выбор в пользу укрепления торгово-энергетического сотрудничества с Москвой.

Такое мнение прозвучало в ходе прошедшего на днях в Сухумском Доме Москвы круглого стола, организованного Международным фондом "Апсны" и ставшего площадкой для интересной дискуссии на тему "Абхазия в контексте современных российско-турецких отношений".

Турция: смена ориентиров?

Все участники круглого стола весьма позитивно оценили динамично развивающиеся российско-турецкие отношения, основанные на учете взаимных интересов в различных сферах. При этом, как отметил бывший министр иностранных дел Республики Абхазия, ныне депутат Парламента Сергей Шамба, Запад явно недоволен российско-турецким сближением и, чтобы помешать ему, пытается использовать давнее стремление Турции стать полноценным членом Евросоюза. Однако вопреки неблагоприятной международной конъюнктуре, отношения между Анкарой и Москвой улучшаются, поскольку вполне очевидно, что среди геополитических приоритетов обеих стран важное место принадлежит поддержанию стабильности в Черноморско-Каспийском регионе, а это возможно лишь при условии взаимодействия между Россией и Турцией. К этому можно добавить, что заключенное недавно энергетическое соглашение России и Турции по проекту строительства нефте- и газопровода "Турецкий поток", как и предполагаемое трехкратное увеличение торговли между странами, вступает в откровенное противоречие с желанием Запада "наказать" Россию.

В своем выступлении директор Центра политических исследований Анкары Хасан Канболат выразил уверенность в том, что Сухум выигрывает от сотрудничества Москвы и Анкары, хотя в будущем турецкий политолог не исключает и появления новых вызовов и рисков для Абхазии, в частности, связанных с исламским радикализмом, угрожающим как христианскому, так и мусульманскому миру. И это лишь подчеркивает необходимость углубления российско-турецкого сотрудничества в интересах региональной стабильности. Хасан Канболат также затронул тему прошедших недавно в Турции парламентских выборов, в результате которых, по его словам, четыре потомка абхазских махаджиров получили места в турецком парламенте, что может привести к созданию коалиции и изменению в расстановке политических сил.

Абхазия как пространство для диалога и сотрудничества

Руководитель Международного фонда "Апсны" Сонер Гогуа и член правления этого фонда Октай Чкотуа говорили в своих выступлениях о важной роли, которую играет абхазская диаспора в Турции для укрепления абхазо-турецких отношений. Сонер Гогуа считает, что Абхазия могла бы стать транзитным коридором для поставок товаров из Турции в Россию и наоборот. Помимо этого, сказал он, есть еще немало интересных проектов. По мнению Сонера Гогуа, хорошим примером могут служить торговые отношения Турции с Тайванем: не признавая последний в качестве независимого государства, Анкара, тем не менее, установила с ним интенсивные торговые отношения, выгодные обеим сторонам. Состоянию экономики Абхазии и возможным перспективам ее развития в контексте абхазо-российских и абхазо-турецких торгово-экономических отношений посвятил свое выступление доктор экономических наук, профессор Заур Шалашаа.

Чрезвычайный и полномочный посол России в Абхазии Семен Григорьев подчеркнул важность постоянного диалога и укрепления российско-турецких отношений для стабильности в регионе. И, по его мнению, Абхазия может стать полем для укрепления сотрудничества между Россией и Турцией. Правда, российский дипломат признал, что в связи с этим различные фобии и опасения существуют и в РФ, и в Турции.

"Насколько я знаю, в России высказываются опасения о том, что Турция расширяет свое влияние в Абхазии и стремится ограничить влияние РФ в Абхазии. Напротив, в Турции существует мнение о том, что Россия собирается, особенно в последнее время, поглотить Абхазию. Это реликты эпохи противостояния", - констатировал Семен Григорьев.

Как и следовало ожидать, участники дискуссии не обошли вниманием и тему неурегулированного абхазо-грузинского конфликта. Так, президент Центра политических исследований Анкары, бывший заместитель министра иностранных дел Турции Юнал Чевикез отметил в своем выступлении, что, хотя официальная Анкара все еще рассматривает Абхазию как часть Грузии, однако в Турции немало политиков, которые выступают против продолжения международной изоляции Абхазии, считая ее неэффективной. В то же время, хотя, по его словам, в Турции существует различное восприятие абхазо-грузинского конфликта, есть понимание того, что он несет потенциальную угрозу международной безопасности и наряду с другими конфликтами на Южном Кавказе является препятствием для развития региона.

А Тбилиси против

Было бы уместно напомнить, что в 2009 году, будучи заместителем министра иностранных дел Турции, Юнал Чевикез нанес визит в Абхазию, и в ходе его встреч с абхазским руководством были рассмотрены потенциальные возможности активизации турецко-абхазского экономического партнерства. Позже, в 2011 году Абхазию посетил руководитель Кавказского департамента Министерства иностранных дел Турции Нурдан Байактар. Целью его визита было расширение и углубление двусторонних взаимоотношений. И, наконец, в 2014 году Абхазию посетили две турецкие делегации - группа турецких журналистов и представители Министерства иностранных дел Турции.

Вполне предсказуемо, что официальный Тбилиси был крайне недоволен участившимися визитами турецких дипломатов в Абхазию и расценил их как "не отвечающие тесным партнерским взаимоотношениям Грузии и Турции". В целом, ряд наблюдателей указывает на появление признаков некоторой напряженности между Анкарой и Тбилиси, в основе которой лежит целый ряд причин: невыполнение Тбилиси своих обязательств по возвращению турок-месхетинцев в места их прежнего проживания; ряд вопросов, связанных с восстановлением в Батуми мечети, разрушенной в советский период; ограничение тремя месяцами срока безвизового пребывания граждан Грузии в Турции и другие моменты. Что касается усиления экономической и политической активности Турции в Абхазии, то она, конечно, далеко не радует Тбилиси. Предпринятые ранее грузинской стороной неоднократные задержания турецких торговых кораблей, направлявшихся в Абхазию, вызвали протесты турецких официальных лиц и бизнес-сообщества. Как известно, в 2009 году грузинская сторона задержала турецкий корабль "Бакет", капитан которого был приговорен грузинским судом к 24 годам заключения. И только вмешательство тогдашнего министра иностранных дел Турции Ахмета Давутоглу (в настоящее время он занимает пост премьер-министра) привело к освобождению капитана. В последующие годы подобные факты также имели место, что позволяет усомниться в искренности тбилисских политиков, называющих грузино-турецкие отношения "идеальными".

От взаимодействия к признанию

Участники дискуссии отмечали, что признание Россией независимости Абхазии и Южной Осетии в 2008 году имело огромное историческое значение и привело к возникновению совершенно нового геополитического контекста в регионе. Как отметил Сергей Шамба, за прошедшие годы Абхазия доказала свою состоятельность и, в первую очередь, в качестве надежного партнера РФ. Константин Затулин подчеркнул, что, признание Абхазии и Южной Осетии со стороны России было верным политическим шагом, хотя и принесло Москве некоторые политические издержки. По мнению общественного деятеля, благодаря своей уникальности Абхазия могла бы способствовать еще большему сближению России и Турции. Но для этого, убежден Константин Федорович, Турция должна признать Абхазию и, по его выражению, "перестать играть в игры". На эти слова Затулина присутствующие отреагировали аплодисментами.

В ходе развернувшейся в конце круглого стола широкой дискуссии представителями общественности были высказаны самые положительные оценки проведенного мероприятия. Среди прозвучавших с мест предложений и пожеланий - возобновление морского сообщения между Абхазией и Турцией, установление контактов на уровне мэрий турецких и абхазских городов, признание Турцией абхазских национальных паспортов, более полное и объективное освещение событий в Абхазии в турецких СМИ, активизация разносторонних контактов в сфере культуры, образования и спорта. Нателла Акаба

«Sputnik-abkhazia.ru», 24.06.2015 г.

В период с августа 2014 г. по апрель 2015 г. цены на древесную щепу из хвойных пород древесины на мировых рынках снизились на 11%, об этом говорится в полученном Lesprom Network сообщении Wood Resources International.

Глобальный индекс цен на хвойную щепу в апреле 2015 г. упал до $165,86 за одну сухую метрическую тонну, что на 4,3% ниже среднего показателя пяти последних лет. Более того, это самый низкое значение с конца 2013 г. Эксперты объясняют удешевление сырья тактикой японских производителей целлюлозы, которые в последнее время предпочитают импортировать недорогую щепу из Австралии.

Глобальный индекс цен на лиственную щепу остается относительно стабильным с начала 2015 г. и составляет $182,47 за одну сухую метрическую тонну. Китай, Япония, Южная Корея, Тайвань и Индия импортируют большие объемы лиственной щепы из стран Юго-Восточной Азии, Латинской Америки и Африки. В январе-апреле 2015 г. Австралия увеличила поставки в Китай, Вьетнам и Японию. В то же время экспорт сырья из Чили в Японию немного снизился.

За год, прошедший с начала функционирования комплексной беспошлинной зоны Алашанькоу в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая, ее торговый оборот превысил $1,9 млрд. Зона начала свою работу в июне 2014 г.

За год в первый этап инфраструктурного строительства на территории зоны было инвестировано 630 млн юаней ($103 млн). На эти средства созданы шесть площадок для торговли и складирования импортной нефтегазовой продукции, сельхозпродуктов, рудного сырья и металлических изделий, древесины, предметов широкого потребления и автомобилей. На территории Алашанькоу эксплуатируются 17 железнодорожных линий, в стадии строительства находятся три широкорельсовые и четыре стандартные железные дороги. Резидентами зоны стали 38 предприятий. Годовой грузооборот достиг 470 600 т.

Особая экономическая зона Алашанькоу находится на одноименном контрольно-пропускном пункте на границе с Казахстаном.

Напомним, что правительство Китая одобрило планы развития в стране зон свободной торговли. Речь, в частности, идет об объектах в провинциях Гуандун и Фуцзянь, городе Тяньцзинь. Особая зона в Гуандуне призвана способствовать экономической интеграции со специальными административными районами Сянган (Гонконг) и Аомэнь (Макао). Фуцзяньская ОЭЗ направлена на сотрудничество с Тайванем, а аналогичный объект в Тяньцзине – с Пекином и провинцией Хэбэй.

Что мешает Абхазии стать черноморским "Сингапуром"?

О том, что мешает Абхазии стать черноморским "Сингапуром", размышляет аналитик Дмитрий Мушба.

Проведение реформ с целью создания жизнеспособной независимой экономики объявлено одним из приоритетных направлений деятельности руководства Абхазии. В республике уже идут процессы реформирования системы госуправления. Тем временем политические деятели и эксперты обращаются к зарубежному опыту.

Идея масштабных реформ не нова, несколько лет назад активно обсуждалась возможность применения сингапурского опыта в области либерализации экономики и оптимизации работы государственных структур. Делегация из Абхазии даже ездила с этой целью в Сингапур, а затем мы принимали бизнесменов из юго-восточной Азии у нас в стране. Выбор был не случайным, ведь именно так называемые "азиатские тигры": Сингапур, Тайвань, Гонконг и Южная Корея - продемонстрировали всему миру пример того, как небольших размеров государство может стать экономически самодостаточным и достичь высокого уровня развития.

Конечно, едва ли существует универсальная модель развития для всех государств, но сингапурский опыт борьбы с коррупцией, реформирования госструктур, улучшения инвестиционного климата давно и удачно используется многими развивающимися странами. Эти вопросы являются весьма актуальными и для сегодняшней Абхазии.

Реформы Ли Куан Ю

Главным творцом Сингапурского экономического чуда по праву считается первый премьер-министр республики Ли Куан Ю, который пришел к власти на волне тотального недовольства народных масс социально-экономическим положением в стране.

В короткое время под руководством Ли Куан Ю Сингапур превратился из страны "третьего мира" в одно из наиболее развитых государств. В настоящий момент ВВП на душу населения в Сингапуре составляет 51,6 тысяч долларов США в год, что делает Сингапур третьей по уровню экономического развития страной в мире по оценке МВФ.

В начале реформ в Сингапуре существовало колоссальное имущественное неравенство, а с учетом тотальной безграмотности населения и отсутствия природных ресурсов, перспектив для развития было немного.

Ли Куан начал реформирование с того, что разрубил связи с различными группами интересов, которые пытались препятствовать реализации реформ. Ряд министров, в том числе родственников самого премьера, которых уличили в коррупции, получили тюремные сроки. Благодаря такой бескомпромиссной позиции руководства, в стране удалось практически искоренить коррупцию.

Параллельно государство вкладывало огромные деньги в обучение молодых людей в лучших университетах мира. Специалистам, вернувшимся на Родину, были обеспечены высокие зарплаты. Они, в свою очередь, привносили с собой не только новые знания, но и новые принципы и культуру управления во все сферы жизни.

Не менее важно, что государство со своей стороны помогало создать простые и понятные правила игры, чтобы молодые люди, приехав из-за границы, смогли реализовать себя в полной мере. Таким образом, создавалась новая, воспитанная в духе меритократии, элита, задачей которой было построение современного высокоэффективного государства.

Большое внимание государство уделяло развитию банковского сектора и улучшению инвестиционного климата в стране. Благодаря этому, сегодня Сингапур является одним из самых свободных с экономической точки зрения государств мира.

Однако экономическая свобода и сегодня сочетается здесь с жесткой политической властью. Под контролем государства находятся практически все сферы общественной жизни, прежде всего, политика и СМИ. Для справки, Сингапур и сегодня занимает одно из последних в мире мест по показателю индекса свободы прессы. (140-е место из 167 стран).

Из-за строгости законодательства Сингапур по сей день в шутку называют fine city, в случае Сингапура - это не только прекрасный город, но и город штрафов (от англ. fine - штраф). Штрафы в 500 долларов за малейшее нарушение: курение в общественном месте или брошенный на тротуар окурок. Воровство, употребление наркотиков, взяточничество наказываются смертной казнью.

Что взамен?

В Абхазии иной баланс между свободой и материальным благополучием общества.

Говоря о маленьком масштабе своего государства, (площадь которого в десять раз меньше площади Абхазии) премьер-министр Сингапура отмечал, что у его жителей просто не остается ни единого шанса быть беспечными, так как это означало бы для них гибель.

Что же мешает Абхазии при наличии таких конкурентных преимуществ, как уникальный природный потенциал, благоприятный климат и наличие бесспорно талантливого населения, выйти на более высокий уровень развития?

Одной из главных проблем Абхазии, по мнению многих экспертов, является несовершенство общественных и политических институтов страны. Экономика в современном мире неотделима от политики. Следовательно, ни одна стратегия экономического развития, какой бы идеальной она не казалась, не будет работать при устаревших институтах общества и власти.

Институциональные барьеры: незащищенность капитала и собственности, коррупция, несовершенство судебной системы и другие - тормозят развитие нашей экономики и государства в целом.

Безусловно, сегодня многое делается для улучшения ситуации. Создание Конституционного Суда, оптимизация штатов Казначейства, деятельность, направленная на развитие реального сектора экономики посредством инвестиционного агентства - все это шаги в правильном направлении.

Государство нуждается в демонтаже устаревших, неработающих механизмов надзора, создании простых и понятных правил игры и обеспечении неотвратимости наказания за их нарушение.

Однако попытки реального реформирования, как правило, вызывают недовольство определенной части населения, а также сталкиваются с противодействием групп интересов, стремящихся исключительно к получению собственной выгоды. Правительству неизбежно придется принимать, в том числе и непопулярные решения и продемонстрировать всю свою решимость, чтобы реформы не превратились в имитацию реформ.

Сегодня в Абхазии активно обсуждается возможность передачи дополнительных полномочий Парламенту и органам местного самоуправления. Однако децентрализация власти не всегда оказывается оптимальным решением для повышения эффективности госуправления в развивающихся странах.

С одной стороны такая реформа призвана сбалансировать систему власти и упростить процедуру принятия решений, с другой - создание нескольких центров власти в стране может еще более затруднить проведение государственной политики. Существует опасность, что при разногласиях между исполнительной и законодательной властью, а также между центром и районами, может возникнуть ситуация, при которой государственный механизм фактически будет "парализован".

В этой связи можно еще раз обратиться к словам Ли Куан Ю, который в своей книге писал: "Молодым странам стабильности и экономического развития следует добиться прежде, чем они смогут позволить себе роскошь демократии и личной свободы в западной форме".

Жесткая вертикаль власти или ее децентрализация, какая из этих двух моделей госуправления является наиболее оптимальной для Абхазии на данном этапе? Уверен, что экспертное и политическое сообщества нашей страны будут еще не раз возвращаться к обсуждению этого важного вопроса.

«Abkhazia24.org», 16.06.2015 г.

Расширение Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) за последние несколько недель стало весьма обсуждаемым вопросом региональной политики. Организация, которая и сейчас объединяет большую часть Евразийского континента и включает вторую в мире экономику Китая, после расширения состава своих постоянных членов за счет Пакистана и Индии превратится в одно из крупнейших и влиятельных в мире объединений. Безусловно, этот процесс отразится и на Афганистане.

16 июня 2015 года спецпредставитель президента Афганистана по сотрудничеству со странами СНГ Шакир Каргар сделал важное заявление: «Президент Афганистана лично примет участие в работе саммита и подаст заявку на получение полноправного членства в ШОС». Ведется работа по подготовке визита президента Афганистана Ашрафа Гани на саммит ШОС в Уфе.

Это решение можно назвать историческим, поскольку оно определит дальнейшую судьбу Афганистана на многие годы, и даже десятилетия вперед. Однако, конечно, политическая борьба вокруг активного участия Афганистана в ШОС на этом не кончится. Высказывались и будут высказываться аргументы против развития отношений с этой крупной международной организацией. Но вопрос этот настолько важен для афганских национальных интересов, что стоит сформулировать, в чем состоят шанхайские выгоды для Афганистана.

Что такого могут предложить американцы?

Аргументы против повышения статуса Афганистана в ШОС сформулированы, насколько можно судить, в основном, американцами, и состоят они, главным образом, в том, что в случае такого решения США могут резко сократить финансирование афганского правительства и армии, что создаст огромные трудности в борьбе с талибами и недавно появившимися отрядами «Исламского государства». Собственная афганская экономика и доходы правительства все еще слишком малы, чтобы содержать Афганскую национальную армию и полицию в ее современном составе.

Хотя эта угроза достаточно серьезная, тем не менее, у ШОС есть чем ответить. В первую очередь, политическими мерами и активным привлечением Пакистана и Ирана к борьбе с вооруженными группировками. Этот процесс уже пошел, и переговоры с частью талибов уже начались. Именно в преддверии Уфимского саммита ШОС вдруг сдвинулся с места переговорный процесс, в котором Пакистан стал принимать самое активное участие. Это уже привело к заметному размежеванию среди афганских боевиков, к стычкам между сторонниками «Талибана» и «Исламского государства» и даже возникновению между этими группировками борьбы за власть. Раскол среди боевиков создает условия для того, чтобы их разгромить.

В стратегическом смысле, страны ШОС, конечно, не потерпят существования в границах своей ответственности каких-либо неподконтрольных вооруженных отрядов. Будет изыскано средство, чтобы эти отряды были уничтожены. У стран-членов ШОС есть большой опыт борьбы с незаконными вооруженными формированиями и терроризмом, и можно видеть, что Китай и Россия, а также и другие члены организации с этими угрозами справлялись. Достаточно вспомнить разгром радикалов на Чечне, которые еще 15 лет назад имели многотысячные отряды, танки и артиллерию. Теперь большая часть чеченских боевиков лежит в земле, а остатки убежали, кто в Афганистан, кто в Ирак. Гражданская война в Таджикистане, благодаря посредничеству России, кончилась примирением сторон, а непримиримые боевики были уничтожены или арестованы. Попытки устроить межнациональные столкновения в Узбекистане, в Кыргызстане и в Китае также заканчивались быстро и безуспешно для организаторов. Для сравнения, США хоть и заявили о борьбе с мировым терроризмом, тем не менее, ничего с ним сделать не могут. Везде, где американцы брались за эту задачу, в том числе и в Афганистане, они не добивались успеха, и боевиков становилось только больше. «Исламское государство» — тому наглядный пример.

Потому обеспечить окончательную победу над непримиримыми боевиками в Афганистане можно надеяться только при помощи ШОС. Дело ведь не только в боевых действиях и финансировании армии, задача борьбы с боевиками включает в себя действия спецслужб, политические и экономические меры, уважение к Исламу, к суверенитету Афганистана и выбору афганского народа. Китай устами своих экспертов заявляет, что признает любое избранное афганским народом правительство, любой избранный народом политический строй. Никакого принудительного «экспорта демократии» в ШОС не будет, и в этом коренное отличие политики этой организации от американской политики.

Что же касается всего остального, в частности, экономических перспектив, то позволительно спросить сейчас, оказалась ли американская помощь эффективной для Афганистана? Ответ будет очевиден. Нет, не оказалась. Несмотря на годы реализации программ и истраченные миллиарды долларов, Афганистан как был, так и остался бедной страной, лишённой современной промышленности. Причем так было везде, где американцы пытались помочь. Их программы оказывались на редкость неэффективными. Часто приводимые примеры бурного развития Японии, Южной Кореи, Тайваня и ФРГ, который иногда относят на счет американской помощи, на деле в несравненно большей степени являются результатом усилий правительств этих государств, и американская помощь тут играла вспомогательную роль.

Таким образом, ждать чего-то существенного для Афганистана от США уже нельзя. У них были все возможности и американцы потерпели неудачу, которую сами же признали выводом своим войск до того, как Афганистан был полностью очищен от боевиков. Теперь надежду на значимую политическую, военную и экономическую помощь Афганистан может возлагать только на ШОС.

Политическое равенство и добровольность участия

ШОС в настоящее время — единственная международная организация, готовая принять Афганистан в качестве равноправного члена. Это вытекает как из общего курса организации, в которой слабые экономически страны-члены не ущемляются, например Кыргызстан или Таджикистан, так и из большого внимания ШОС к Афганистану. Афганистан получил статус наблюдателя в обход статуса партнера по диалогу, который является начальным статусом для тех стран, которые желают к организации присоединиться.

Более того, еще в 2005 году была создана контактная группа ШОС — Афганистан, главную роль в которой играл Китай. Контактным лицом был посол Афганистана в КНР. Это было сделано в те времена, когда страна только-только получила новое государственное оформление и правительство, была охвачена войной и на мировой политической арене оценивалась весьма невысоко. Китай всегда прилагал большие усилия к развитию политических контактов с Афганистаном, в силу чего появилась даже т.н. «китайская дверь», через которую афганские представители могут обсуждать и решать важные политические вопросы. Россия не возражала против такого подхода, что также показывает демократичность ШОС. В западных международных организациях такого подхода нет, и там ни один вопрос нельзя решить без согласия или участия США.

Россия также всегда занимала дружественную позицию в отношении Афганистана, всегда поддерживала процесс национального примирения, и сделала такой важный шаг, как списание афганского внешнего долга. Повышение статуса Афганистана в ШОС укрепит и отношения с Россией. В российской внешнеполитической практике имеет большое значение добровольность участия страны-партнера в той или иной инициативе. Это вытекает из национального мировоззрения, из истории внешних отношений. В России считается, что добровольный союзник лучше всего, такой союзник самый надежный, и потому таким странам, как нетрудно увидеть из российской внешней политики, в Москве уделяется приоритетное внимание. Такие добровольные партнеры всегда могут рассчитывать на поддержку, Москва благосклонно относится к разновекторной политике своих партнеров (например, Казахстан проводил политику многовекторности, развивал активные отношения с Европой и европейскими организациями, но Кремль никогда против этого не высказывался, в силу того, что Казахстан был добровольным и активным участником интеграционных инициатив с участием России). То есть, если Афганистан подаст заявку на поднятие статуса в ШОС, Россия не будет возражать против афганских отношений с США и другими странами, лишь бы они не имели антироссийской окраски.

Экономическое развитие

Оформление нового пространства ШОС потребует серьезного вклада в экономическое и инфраструктурное развитие Афганистана. Причина лежит на поверхности: между старыми и новыми членами организации потребуется усиление транспортных связей, которые в силу географических условий лучше всего проложить через Афганистан. Других возможностей нет. Проложить мощную, соответствующую потребностям экономик стран ШОС линию коммуникаций вдоль Каракорумского шоссе из Китая в Пакистан вряд ли возможно, высокогорные районы сильно снижают пропускную способность автомобильных магистралей и сильно затрудняют строительство железных дорог, трубопроводов, линий электропередач. Для запада и юга Афганистана, где преобладает равнинный рельеф, таких ограничений нет.

О выгодности афганского транзита было написано немало, но за все время американского присутствия почти ничего в этом направлении сделано не было. США тормозили участие Ирана и России в строительстве железных дорог, фактически заблокировали сооружение газопоровода ТАПИ и ЛЭП CASA-1000. Как только высказывались предложения о строительстве новых инфраструктурных объектов, как раздавался хор голосов: это невозможно из-за ситуации с безопасностью, с которой американцы совладать не смогли. Американские политики, хотя на словах и обещавшие Афганистану процветание, фактически шла вразрез с национальными интересами Афганистана. Афганцы давно бы могли получить работу на строительстве и обслуживании транспортных систем, получить дешевую энергию, хорошие транспортные возможности для ввоза и вывоза товаров, для развития промышленности. Хотя сейчас для афганцев слово «промышленность» звучит как чистая абстракция, тем не менее, это огромная ценность. Дешевая энергия с таджикских ГЭС и из туркменского газопровода даст возможность создать крупные промышленные предприятия, с тысячами рабочих, которые смогут кормить целые города. Разве работа и дешевая электроэнергия — это не то, что нужно сейчас афганцам больше всего?

Помимо первоначальной индустриализации Афганистана и развития проходящих через его территорию транспортных коммуникаций, дальнейшее развитие сотрудничества в рамках ШОС, конечно, вынесет на повестку дня долгосрочное экономическое развитие всего региона. Здесь можно обсудить очень амбициозный план развития, включающий строительство общей энергосистемы на основе крупных ГЭС на территории Афганистана, Таджикистана, Пакистана и Китая, часть из которых уже строится, развитие горнодобывающей промышленности, черной металлургии, химической промышленности, легкой промышленности. Немаловажным будет развитие орошаемого сельского хозяйства, которое должно покончить с недоеданием населения в Афганистане и Пакистане. Еще несколько лет назад Афганистан не мог и мечтать о таких перспективах. Это экономическое развитие не только преобразит облик всего региона, но и будет ощущаться по всему миру. Решение о повышении статуса Афганистана в ШОС поэтому нельзя не приветствовать.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.

Автор: Дмитрий ВЕРХОТУРОВ

Развитие общественной жизни у насекомых приводит к сокращению (у отдельных особей) участков мозга, отвечающих за восприятие и познание. Иными словами, рост «коллективного разума» заставляет индивидов получать информацию о мире не по личным каналам восприятия, а посредством социальной коммуникации. К такому выводу пришли американские энтомологи, сравнивавшие различные виды тропических ос. Материалы исследования представлены в журнале Proceedings of the Royal Society B, а коротко о нем сообщает издание Live Science.

Ученые собрали 180 самок ос 29 видов, обитающих на территории Коста-Рики, Эквадора и Тайваня. Некоторые насекомые ведут уединенный образ жизни, некоторые живут небольшими группами, а остальные — в крупных и сложно организованных колониях. Энтомологи поместили головы ос в пластичный полимер, а затем проанализировали структуру их мозга под микроскопом.

Выяснилось, что грибовидные тела (нейронные структуры, отвечающие за обучение, память и восприятие) у ос-одиночек гораздо крупнее, чем у общественных насекомых. Ученые полагают, что по ходу эволюции насекомые в колониях стали больше полагаться на информацию от соседей, чем на собственный интеллект. Кроме того, сокращение грибовидных тел снижает энергетические затраты организма.

«Мы думаем, что у общественных насекомых меньше потребность в самостоятельной оценке и реакции на происходящее вокруг них. Члены группы делятся информацией и помогают друг другу решать возникающие проблемы», — заявил ведущий автор исследования Шон О’Доннелл (Sean O'Donnell).

Эволюция позвоночных животных пошла в диаметрально противоположном направлении: чем более развита их общественная жизнь, тем крупнее и сложнее становится их мозг. Ученые объясняют это тем, что высокоразвитые позвоночные нередко конфликтуют друг с другом, и множество ресурсов их организма тратятся на победу и выживание в таких столкновениях. В группах насекомых, напротив, царит мир и координация усилий ради достижения общей цели, отмечает О’Доннелл.

Вооруженные силы Тайваня представили новую винтовку ХТ-105 разработки 205-го арсенала Бюро по вооружениям (205th Armory of the Armament Bureau), сообщает Asian Defence News.

Новая винтовка может быть принята на вооружение в ближайшее время. Ранее, в 2013 году, сообщалось о разработке винтовки под обозначением ХТ-97.

Винтовка ХТ-105 имеет три варианта ствола длиной 300, 360 и 450 мм. Режимы огня: полностью автоматический, очередями и одиночными. Другие технические подробности не разглашаются, в 205-м арсенале сказали, что возможны некоторые изменения в конструкции по желанию заказчиков.

Винтовка имеет высокую точность стрельбы, низкую отдачу, сбалансированную конструкцию и складной приклад для удобства в обращении. Возможна установка различных оптических прицелов, дополнительных креплений и других аксессуаров. ХТ-105 должна заменить в тайваньской армии винтовку Т91, которая является производной от знаменитой AR-15.

За январь-май 2015 г. в Китае использовано 330,95 млн юаней ($53,83 млн) зарубежных инвестиций. Это на 10,5% больше, чем за аналогичный период 2014 г., сообщило Министерство коммерции КНР.

По итогам первых пяти месяцев текущего года, в Поднебесной учреждены 9582 компаний с участием иностранного капитала. Это на 9,6% больше, чем годом ранее. Наиболее привлекательными для зарубежных инвесторов стали сферы услуг и эксклюзивного производства. Так, на предприятия, специализируеющиеся на оказании услуг, пришлось 6830 новоучрежденных компаний с участием иностранных инвестиций. Данный показатель вырос на 20,9% в годовом сопоставлении. На эти цели было направлено $33,94 млн зарубежных капиталовложений с приростом на 23,5%.

Ранее сообщалось, что по итогам января-февраля 2015 г., объем прямых китайских инвестиций в нефинансовый сектор зарубежных экономик достиг $17,42 млрд. Это на 51% больше, чем за аналогичный период 2014 г. Главными получателями капиталовложений из Поднебесной стали специальный административный район Сянган (Гонконг), страны АСЕАН и государства Европейского Союза.

Напомним, что по итогам января-февраля 2015 г., объем прямых иностранных инвестиций в китайскую экономику достиг $22,48 млрд. Это на 17% больше, чем за январь-февраль 2014 г. За два месяца текущего года в стране зарегистрировано 3831 новых предприятий с участием иностранного капитала. Это на 38,6% больше, чем за аналогичный период 2014 г. Среди главных поставщиков инвестиций в китайскую экономику – специальный административный район Сянган (Гонконг), Тайвань, Республика Корея, Сингапур и Япония.

Полиция Южной Кореи раскрыла схему контрабанды краба из России

В Республике Корея выявлен незаконный канал поставок российского камчатского краба – ценный биоресурс ввозился под видом добытого в Японии и затем отправлялся в Китай.

Управление полиции города Инчхон обнаружило преступную схему ввоза камчатского краба, выловленного в России. По подозрению в совершении незаконных действий задержаны семь человек, в том числе представители компаний, занимающихся импортом и экспортом морепродуктов, сообщает корреспондент Fishnews со ссылкой на материалы южнокорейских СМИ.

Как показало расследование, с мая по август прошлого года контрабандным способом под видом добытого в Японии было ввезено 25 тонн российского камчатского краба общей стоимостью 600 млн. вон (около 540 тыс. долларов). Представитель компании-экспортера – гражданин Республики Корея – подделал сертификаты, удостоверяющие место производства и радиационную безопасность продукта. 15 тонн нелегального краба были реэкспортированы в КНР, в том числе на Тайвань.

Некий Ким решил воспользоваться дефицитом краба на южнокорейском рынке (как отмечается в южнокорейских СМИ, нехватка ценного биоресурса стала следствием перекрытия доступа для нелегальных поставок в результате действия межправительственного соглашения РФ с Кореей). Ким, проживающий в Японии, нашел южнокорейскую фирму-посредника и совершил аферу.

Ядерные страхи после украинского кризиса

Олег Барабанов - заведующий Кафедрой политики и функционирования ЕС и Совета Европы в Европейском учебном институте при МГИМО-Университете; профессор кафедры мировой политики факультета мировой экономики и мировой политики Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»; старший научный сотрудник Фонда клуба «Валдай»

Ричард Вайц - Старший научный сотрудник, директор Центра военно-политического анализа, Институт Хадсона, США

Резюме Одним из последствий текущего украинского кризиса для глобальной безопасности стали возросшие «ядерные страхи» как среди политических элит, так и в мировом общественном мнении. Можно выделить несколько измерений подобных страхов.

Чего боится Россия?

a) Украинская атомная бомба

Прежде всего, существует возможность нарушения действующего статуса-кво в режиме нераспространения. Украинский политический кризис 2013-2014 гг. обострил дискуссии, до этого вялотекущие, о ядерном статусе Украины. Киев сделал несколько заявлений о том, что Украине необходимо обзавестись собственным ядерным оружием. Сторонники этой идеи указывают на нарушение положений Будапештского меморандума 1994 года. Согласно документу, три ядерных державы – США, Великобритания и Россия, – предоставили гарантии безопасности Киеву в обмен на его отказ от ядерного арсенала, оставшегося в наследие от СССР. Эта мера должна была послужить компенсацией безъядерного статуса Украины в соответствии с Договором о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО).

Первая волна таких заявлений относится к февралю-марту 2014 г. Подобными высказываниями отметились, среди прочих, ключевые политические фигуры, пришедшие к власти в результате Майдана: глава Радикальной партии Украины Олег Ляшко и бывший министр иностранных дел Украины Владимир Огрызко. Восстановление военного ядерного статуса Украины стало ключевым пунктом электоральной программы Олега Ляшко во время президентских выборов в мае 2014 года, где он занял третье место, набрав 8,32% голосов. Вновь к разговорам о ядерном оружии вернулся теперь уже бывший министр обороны Украины Валерий Гелетей, заявив в сентябре 2014 года, что если США (или НАТО) не предоставят военным силам Украины необходимые виды вооружений, украинское правительство приступит к созданию собственной атомной бомбы.

Естественно, в случае принятия такого решения, будет нарушен международный режим нераспространения. В то же время вопрос требует анализа реальных возможностей Украины в этой сфере.

Что касается ракет-носителей ядерных боеголовок, ситуация довольно прозрачна. Конструкторское Бюро Южное (Південне), расположенное в Днепропетровске, было важной частью советской ракетной программы, поэтому сомневаться в способности Украины производить ракеты-носители ядерных боеголовок не приходится. При этом, во времена СССР Украина не имела необходимого оборудования для обогащения урана в военных целях или для производства радиохимического плутония. Тем не менее, высокого научного уровня Института ядерных исследований Национальной академии наук Украины и других исследовательских центров может быть вполне достаточно для того, чтобы справиться с технологическими трудностями и произвести необходимое оборудование.

Более важным является вопрос об оружейных расщепляющихся материалах. Одним из возможных вариантов их получения может стать переработка отработавшего ядерного топлива с пяти атомных станций, расположенных на территории Украины. На одной из них – печально известной Чернобыльской АЭС, – установлены так называемые РБМК-реакторы, которые созданы по тому же проекту, что и советские военные реакторы серии «АД», предназначенные для производства плутония. Сегодня все отработавшее топливо, произведенное на Чернобыльской АЭС за более чем 20 лет ее эксплуатации, по-прежнему хранится там. В 2013-2014 гг. украинское правительство запустило программу по строительству в Чернобыле нового завода по переработке этого топлива и добыче из него плутония. Власти Украины обосновали это решение желанием обзавестись оборудованием для производства МОКС-топлива – смешанного оксидного уран-плутониевого топлива, – с тем, чтобы на территории Украины воспроизводился полный ядерный цикл. Не говоря уже о том, что такой план сам по себе противоречит идеологии гарантий МАГАТЭ, подобное оборудование очень легко может быть переориентировано на использование в военных целях.

Конечно, политическое решение о начале собственной ядерной программы ляжет дополнительным бременем на экономику Украины и поставит под угрозу ее финансовую устойчивость. Некоторые эксперты утверждают, что Украине просто не хватит финансовых ресурсов для ее выполнения. Но текущие крупномасштабные программы, спонсируемые ЕС и «большой семеркой», по реструктуризации Чернобыльской Зоны, включая завод по переработке топлива, могут поспособствовать и реализации проекта по созданию ядерного оружия. Кроме того, пример Пакистана и Северной Кореи наглядно демонстрирует, что наличие проблем в экономическом развитии не является препятствием на пути к созданию атомной бомбы.

Если Украина действительно начнет свою военную ядерную программу, то ядерные державы-члены НАТО не будут возражать против подобного развития событий (учитывая напряженность между Россией и США), и это не может не вызывать обеспокоенности со стороны России. По крайней мере, на сегодняшний день никто из западных политиков не призвал Украину отказаться от мыслей о ядерном оружии. Эта ситуация определенно очень серьезно повлияет на действующий международный режим нераспространения и будет иметь серьезные последствия для всей системы глобальной безопасности.

b) Возможна ли мировая ядерная война?

Россию беспокоит и возможность перерастания напряженности в отношениях между Россией и США в реальную ядерную войну, или, по крайней мере, включение такой возможности в повестку двусторонних отношений. Этот сценарий стал возможен в результате украинского кризиса. В сентябре уже упоминавшийся Валерий Гелетей заявил о готовности России нанести ядерный удар по территории Украины, что привнесло ядерное измерение в украинский конфликт. После этого, в свете возросшей напряженности между Россией и США и решений, принятых на саммите НАТО в Уэльсе о наращивании военного присутствия альянса вдоль российской границы на Балтике и в Арктике, многие российские эксперты заговорили о возможности провокаций, в том числе и взаимных, которые потенциально могут перерасти в открытую войну с применением ядерного оружия. Вероятность такого развития событий открыто обсуждалась во время всевозможных политических передач на российском телевидении в сентябре-октябре 2014. Таким образом, ядерные страхи передались и широким массам населения.

Все это вызвало новую серию дискуссий о способности (или неспособности) российских вооруженных сил удерживать США от возможного нанесения ядерного удара. Большинство таких обсуждений ведутся вокруг эффективности и потенциала системы противоракетной обороны США. Современная ситуация придала вес предсказаниям и страхам о том, что основной целью программы ПРО США является блокировка так называемого «второго удара» или «ответного удара» со стороны России на «первый удар» США. Активные заверения официальных лиц США о том, что американская система ПРО не имеет никакого отношения к России, кажутся довольно лицемерными. Ведь ПРО будут защищать США не от «первого удара», а от «ответного», когда российская ядерная мощь уже будет значительным образом ослаблена.

Как же на все это реагировать? В России довольно широко распространено мнение о том, что единственной действенной мерой в таких условиях будет выход из договора по СНВ и значительное наращивание числа российских стратегических боеголовок, что позволило бы превзойти мощность американской системы ПРО в случае «второго удара».

Очевидно, что подобные представления непосредственно связаны с потенциальным ослаблением системы взаимного сдерживания и мыслями о том, что «взаимное гарантированное уничтожение» больше не является единственным вариантом развития событий, как это было во времена холодной войны. На такие мысли наталкивают размышления о существующих обязательствах по СНВ/СНП в комплексе с действием американской системой ПРО.

c) Возможна ли тактическая ядерная война в Европе?

Украинский кризис также поставил вопрос о возможности тактической ядерной войны в Европе – на Украине или, шире, в Центральной и Восточной Европе – без перерастания в глобальную ядерную войну. Рассмотренные выше сценарии, предусматривающие становление Украины в качестве ядерной державы и принятие ее ядерного статуса странами Запада, могут привести к крупномасштабному конфликту между Украиной и Россией, а также способствовать применению ядерного оружия на ограниченном театре военных действий. Возможный обмен ядерными ударами между вооруженными силами Украины и России не обязательно приведет к мировой ядерной войне. Существует и возможность повторения в Восточной Европе индо-пакистанского сценария ограниченной ядерной войны.

Принимая во внимание подобный вариант развития событий, кажется вполне логичным, что Россия уже начала всерьез задумываться о собственной боеспособности. Ни для кого не секрет, что российская ядерная стратегия предусматривает возможность обмена ядерными ударами с США, а отнюдь не возможность применения ядерного оружия на ограниченном, тактически или регионально, театре военных действий.

Таким образом, перед Россией стоит две очевидные задачи. Первая – создать собственную эффективную систему ПРО для ограниченного театра военных действий. Вторая – увеличить готовность и удельный вес в оборонной системе тактических ядерных вооружений, а также пересмотреть подход к ракетам средней и малой дальности в своей оборонительной стратегии. На практике это будет означать выход из договора о РСМД. Следует отметить, что в российском экспертном сообществе уже давно бытует мнение о необходимости немедленного выхода из этого договора. Еще задолго до украинского кризиса часть экспертов пришли к осознанию, что ключевые угрозы для российской национальной безопасности исходят от «дуги нестабильности» вдоль российской границы, и что единственной действенной сдерживающей мерой должен стать возврат к возможности использования ракет средней и малой дальности с ядерными боеголовками. Недавно озвученные Украиной планы по становлению в качестве ядерной державы очевидно усилит дискуссии в российском экспертном сообществе о необходимости выхода из договора по РСМД.

***

Здесь приведены наиболее значимые из «ядерных страхов» России. Переход Украины к фактическому статусу ядерной державы поставит под угрозу и режим нераспространения, и систему международной безопасности в целом. Принимая во внимание все вышесказанное, Россия может поставить вопрос о более серьезном контроле за выполнением Украиной требований МАГАТЭ (как это сейчас происходит с Ираном). Но в контексте текущего противостояния между США (НАТО) и Россией, вряд ли подобные предложения будут благосклонно приняты Западом.

Кроме того, сегодня стало очевидным, что в результате украинского кризиса фокус российского общественного мнения сместился к рассмотрению более военизированных аспектов в российской ядерной стратегии, в отличие от «обычной» политической повестки, касательно режима нераспространения. Современные события сформировали новую реальность.

Чего боится Америка?

Ядерные страхи политической элиты США отличаются от страхов Москвы или же обыкновенных американцев. Опасения, связанные с украинским кризисом, не идут ни в какое сравнение со страхами, вызванными в 1961 г. Кубинским кризисом или, позднее, европейским ракетным кризисом времен администрации Рейгана. Угрозы Северной Кореи в отношении США и ее запуски ракет большой дальности также вызывают куда большую тревогу. Президент Обама ясно дал понять, что не планирует осуществлять военное вмешательство в конфликт, а его администрация тщательно избегает любого умышленного бряцания ядерным оружием. Опасения политических кругов Вашингтона, а также примыкающих к ним ученых, экспертов и заинтересованных граждан значительно менее целенаправленны и более спекулятивны. В этих кругах преобладает недовольство, вызванное тем, что кризис в Украине, вместе с другими факторами, может привести к дальнейшему горизонтальному распространению ядерного оружия, негативно сказаться на безопасности хранения связанных с ядерным оружием материалов и привести к возрастанию риска, хотя и небольшому, ядерного конфликта между Россией и США из-за взаимных недопониманий и ошибочных расчетов.

a) Распространение ядерного оружия

Хотя американские эксперты и недовольны неуважением России к Будапештскому меморандуму 1994 г., они считают практически невероятным приобретение Украиной ядерного оружия в результате кризиса. Отчасти поэтому США и Великобритания исключили возможность военного вмешательства в ответ на нарушение меморандума.

У Украины отсутствуют средства для немедленного воссоздания ядерного арсенала. Что еще более важно, следование по этому пути неизбежно ослабит поддержку со стороны Запада, а также спро воцирует Россию на принятие упреждающих действий, направленных на предотвращение появления еще одной ядерной державы в непосредственной близости от своих границ. Хотя западные лидеры и не делали открытых призывов к Украине отказаться от любых ядерных устремлений, они давали такие советы в частном порядке и, очевидно, пребывают в уверенности, что Киев последует этим советам. Как и в первые годы после холодной войны, политические круги США уверены, что украинские лидеры по-прежнему придерживаются старой логики о том, что безопасность Украины в большей мере обеспечивается хорошими отношениям с Западом и получением от него дипломатической, экономической и другой помощи, нежели возможной ядерной гонкой с Россией. Тем более, что это сделало бы ее крайне уязвимой для первого удара со стороны России.

Тем не менее, в США озабочены тем, что фактический проигрыш Украины в войне, а также нарушение гарантий безопасности, подразумевавшихся Будапештским меморандумом (даже принимая во внимание то, что он представлял собой политическое решение, а не правовой документ, обязательный к исполнению), ослабят международный режим нераспространения, который и так уже находится под угрозой в связи с различными факторами. Среди таких факторов можно назвать патовую ситуацию в переговорах между США и Россией по контролю за ядерными вооружениями, провал в организации конференции по созданию безъядерной зоны на Ближнем Востоке, незначительные успехи в переговорах по иранскому ядерному вопросу, отказ Северной Кореи, Индии и Пакистана сделать хоть один шаг в направлении ядерного разоружения. Существует опасность того, что конференция по пересмотру положений Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в следующем году окажется еще более напряженной, чем сессия 2010 г., даже если судьба Украины не побудит другие страны немедленно приступить к строительству собственной системы ядерного сдерживания. Например, с момента начала украинского кризиса, Казахстан и другие страны уже потребовали от ядерных держав предоставить более серьезные и конкретные гарантии ядерной безопасности. Но даже учитывая все вышесказанное, наибольшие угрозы режиму нераспространения по-прежнему исходят от Ирана и Северной Кореи. Кроме этих двух государств больше нет ни одной страны, которая бы столь рьяно стремилась завладеть ядерным оружием в обход существующих международных договоренностей.

b) Безопасность материалов, связанных с ядерным оружием

Конфликт между Россией и Западом вокруг Украины не воспрепятствовал проведению Саммита по ядерной безопасности в Гааге в марте 2014 года, не вызвал у Москвы желания порвать с Западом и выйти из шестисторонних переговоров по иранской ядерной проблеме и не помешал успешному сотрудничеству России, США и Казахстана по вопросу нераспространения (в результате этого сотрудничества Казахстан не так давно передал России отработавшее ядерное топливо). Тем не менее, из-за украинского конфликта программа Нанна-Лугара не смогла привести к укреплению сотрудничества между США и России в сфере противодействия угрозам в других странах, хотя на нее и возлагались большие надежды.

Значение российско-американского взаимодействия в сфере нераспространения по-прежнему трудно переоценить. Эффективными оказались совместные усилия России и США по вывозу высокообогащенного урана (ВОУ) из Сербии, Казахстана и других стран, предпринятые в сотрудничестве с МАГАТЭ и другими партнерами. Кстати, в рамках этого сотрудничества в 2012 году также было вывезено ядерное топливо с территории Украины, что лишило Киев возможности создать собственное ядерное оружие в краткосрочной перспективе. Довольно неожиданную возможность по уничтожению оружия массового уничтожения предоставила Сирия, чем не преминули воспользоваться США в партнерстве с Россией. Подобные возможности неизбежно будут возникать и в будущем, например, в связи со сменами режимов или другими национальными потрясениями, такими как возможный крах низкоэффективной коммунистической династии в Северной Корее или угроза захвата террористами ядерного оружия в Пакистане.

К сожалению, побочным ущербом от конфликта на Украине стала приостановка сотрудничества в рамках «большой восьмерки». Этот институт в некоторой степени утратил свой высокий статус в 1980-1990х гг., когда его начали рассматривать в качестве организации Великих держав, стремящихся к управлению всей мировой экономикой. В результате, большая часть экономических функций была передана «группе двадцати». Но «большая восьмерка» все же сохранила за собой часть важных функций, в частности, связанных с поддержанием режима нераспространения, включая создание инициативы «Глобальное партнерство против распространения оружия массового уничтожения и связанных с ним материалов». Учитывая сворачивание российско-американской Программы по совместному уменьшению угроз, в ближайшие годы Глобальное Партнерство (ГП) может стать самой важной площадкой по противодействию угрозам. В отсутствие «большой восьмерки» Глобальному Партнерству понадобится новая система управления.

Приостановка «большой восьмерки» также затруднит принятие решения по созданию новых механизмов, которые должны будут заместить завершающиеся в 2016 г. саммиты по ядерной безопасности. Поддержка России будет необходима для формирования новой архитектуры с тем, чтобы МАГАТЭ и другие институты могли продолжить эффективно работать в сфере обеспечения ядерной безопасности в отсутствие саммитов глав государств.

Экономические санкции против России могут также привести к тому, что правительство уменьшит финансирование проектов, направленных на обеспечение безопасности материалов, связанных с ядерным оружием. Хотя западные эксперты не особенно верят в то, что ИГИЛ или другие террористические организации могут завладеть ядерными материалами и создать радиологические рассеивающие устройства, их угрозы взорвать эти «грязные бомбы» в самом сердце западной цивилизации могут в значительно большей степени удержать Запад от военного вмешательства на Ближнем Востоке, нежели распространяемые сегодня видео с казнями или пустые угрозы. Причиной этому является, в первую очередь, психологическое отвращение и возможные экономические последствия.

Не нулевой является и угроза радиологического или ядерного терроризма, направленного против России. Этот вопрос все еще требует активного российско-американского сотрудничества в целях предупреждения террористических актов. Угрозы применения ОМУ становятся все более глобальными и сложными. По многим причинам все больше стран начинают активно рассматривать возможность развития собственных мирных ядерных программ, которые в дальнейшем могут быть переориентированы на изготовление ядерного оружия. Новые технологии, такие как лазерное обогащение урана, также ставят под угрозу режим нераспространения.

Отличные друг от друга подходы России и США, а также их возможности и отношения с другими в сфере безопасности могут дополнить друг друга и упростить работу этих стран по поддержанию режима нераспространения. Например, в зависимости от их связей с США или Россией, некоторые страны чувствуют себя более или менее комфортно, что создает почву для взаимовыгодного «разделения труда». Учитывая их исторически важные роли в поставках ядерных материалов и технологий и принимая во внимание значительные запасы этих материалов и оружия, сотрудничество между Россией и США в области нераспространения крайне важно для предотвращения доступа террористов и других негосударственных акторов к ОМУ, в первую очередь к ядерному оружию.

К сожалению, украинский кризис осложняет российско-американское взаимодействие и делает еще более трудным преодоление давно существующих различий во взглядах на приоритеты в области режима нераспространения. Аннексия Крыма только углубила существующие противоречия.

c) Риск возникновения вооруженных конфликтов между ядерными державами

Главный урок, который извлекли большинство европейских и евразийских правительств из кризиса на Украине – государства не должны вступать в военную конфронтацию с Россией, не являясь членами НАТО. Основное же послание, которое Вашингтон пытается донести до Москвы, заключается в том, что любая попытка использовать военную силу, или же гибридную тактику, совмещающую военные и невоенные инструменты, против члена НАТО (даже если он является государством бывшего социалистического лагеря или бывшей советской республикой) будет встречена решительным противодействием в соответствии с Пятой статьей Вашингтонского Договора, являющегося уставным документом НАТО.

Для того, чтобы придать своему посланию большую убедительность для России, а также успокоить нервничающих союзников по НАТО, США вместе с другими членами НАТО, стремятся исправить существующие недостатки в позиции сдерживания, занятой альянсом в Центральной и Восточной Европе. Пока реакция НАТО остается умеренной, а правительства стран членов-альянса пока игнорируют требования сторонников жесткой политики, настаивающих на установке постоянных баз на границе с Россией, на проведении масштабной программы по преобразованию системы ПРО НАТО в Европе в более эффективную систему защиты от ракетных ударов со стороны России по странам НАТО, или же на перемещение тактических ядерных арсеналов НАТО из Западной Европы, где они не нужны, в страны Восточной Европы, обеспокоенные российской военной угрозой.

Правительство России, естественно, недовольно подобным развитием событий. Пока российская риторика еще не достигла исторического минимума, который можно было наблюдать во время нахождения у власти администрации Джорджа Буша-младшего. В то время президент Путин высказывал открытые угрозы нацелить свои ядерные ракеты на территорию Украины в том случае, если она разместит у себя американские системы ПРО. Но и сегодня российские лидеры заявляют о намерениях увеличить ядерный потенциал страны и сообщают о том, что Крым теперь находится под защитой ядерного зонтика России. Также они отказываются вести переговоры с НАТО даже по такому вопросу, как снижение числа своих нестратегических ядерных вооружений, количество которых значительно превосходит количество подобного оружия у альянса. Россия продолжает участвовать в военных учениях, включающих в свою программу имитацию использования ядерного оружия. Также в российской ядерной доктрине содержится довольно сомнительная идея о том, что взрыв одной ядерной боеголовки может привести к де-эскалации конфликта, а не наоборот.

Одним из последствий действий России стало то, что в США возобновились дискуссии о том, как американское ядерное вооружение может влиять на формирование русских убеждений и поведения. Например, сейчас правительство США более склонно к публичным обвинениям России в нарушениях договора по РСМД, несмотря на то, что существует угроза выхода России из этого договора. Москва отмечает, что этот договор применяется только к России и США, которые должны в соответствии с ним отказаться от ракет дальностью 500 -5000 км. В то же время ракетами такой дальности обладают Китай, Индия, Пакистан и другие ядерные державы, а Россия, в отличие от США, находится в зоне их поражения. Однако, если Москва примет решение о выходе из договора, то российским производителям ракет придется распределить свои усилия в сфере научных исследований между несколькими проектами, связанными с созданием ядерных ракет-носителей. При этом проблемы, с которыми Россия столкнулась во время тестового запуска ракеты «Булава» с подводной лодки, показали, что ядерные возможности России и без этой дополнительной задачи вызывают много вопросов.

Кроме того, в настоящий момент США может дать симметричный ответ. Все большее число американских аналитиков высказываются за выход США из договора о РСМД – не для того, чтобы направить больше ракет на Россию, а для того, что бы противостоять ракетам средней и малой дальности Китая, которые нацелены на Тайвань, Японию и американские базы в Тихом Океане, включая, возможно, Южную Корею. Учитывая, как яростно Россия настаивает на том, что несколько невооруженных перехватчиков ПРО США в Европе направлены именно против нее, а не против ядерных ракет Ирана, можно представить себе, насколько болезненной будет реакция на размещение нескольких сотен американских ракет средней дальности в непосредственной близости от россий ского Дальнего Востока или где-то еще неподалеку.

Вне зависимости от того, что произойдет с договором о РСМД, представители администрации Обамы открыто признают, что, учитывая плохие отношения с Россией в сфере безопасности, обсуждение нового договора о сокращении стратегических вооружений невозможно как минимум до января 2017 г, когда кончатся сроки их полномочий. В остальных же политических кругах надежды на безъядерный мир в краткосрочной перспективе уже давно испарились. В то же время получило широкое распространение мнение о том, что ядерная политика США должна быть направлена на оперативные решения и сдерживание, а не на контроль над вооружениями и вопросы управления альянсами.

***

Несмотря на все вышесказанное, опасения США по поводу возможности ядерной войны между США и Россией остаются минимальными. Разворачивающаяся на наших глазах война в Сирии является наглядным тому примером. Если в 1973 г. во время ближневосточного кризиса Советский Союз повысил уровень ядерной угрозы и предпринял некоторые другие меры по демонстрации своей ядерной мощи, то сегодня Российская Федерация не стала запугивать США применением военной силы в ответ на объявление Обамы о готовности нанесения ядерных ударов по сирийскому правительству после применения последним химического оружия. Такую же степень сдержанности проявили и США и их партнеры по НАТО во время украинского кризиса.

Основным источником недовольства и беспокойства США является то, что правительства других стран, в первую очередь Китая, могут использовать ту же тактику, что и Россия, для удовлетворения своих территориальных претензий. Копируя поведение России во время конфликтов в Грузии и в Украине, такие государства могут начать оказывать постоянное давление на соседние страны, чтобы в подходящий момент разморозить конфликт, рассчитывая на то, что США не применит против них военную силу. Мотивацией для них может являться то, что США пока отказываются от идеи применения силы против Северной Кореи, Ирана или Сирии, несмотря на то, что те пересекли «красные линии» в области разработки и применения оружия массового уничтожения. В случае более агрессивных действий со стороны Китая или Северной Кореи риск войны между каждым из этих государств и США возрастет, т.к. последние будут вынуждены применять военную силу для защиты своих партнеров в регионе, например Японии или Южной Кореи. Естественно, Россия также понесет человеческие, финансовые и другие потери, если война дойдет до стадии обмена ядерными ударами между одной из этих стран и США. Даже если Пентагон не будет наносить ядерные удары вблизи российской территории, гуманитарная катастрофа и крушение азиатской, а затем и глобальной экономики, окажет пагубное влияние и на Россию.

К счастью, российская дипломатия осознает все риски подобного развития событий и не поощряет участие Китая в военном противостоянии с соседними странами. Также Москва по-прежнему бок о бок с Вашингтоном и Пекином настаивает на прекращение провокаций и ядерных испытаний Северной Кореей. Первостепенная задача сейчас – поддержать это трехстороннее сотрудничество по вопросам иранской и северокорейской ядерной программ и избежать прямых военных столкновений между тремя державами. В будущем же можно будет распространить это сотрудничество и на другие сферы, когда для этого будут созданы более благоприятные условия.

Данный материал вышел в серии записок Валдайского клуба, публикуемых еженедельно в рамках научной деятельности Международного дискуссионного клуба Валдай. С другими записками можно ознакомиться по адресу http://valdaiclub.com/publication/

Украина. Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 14 июня 2015 > № 2907531 Олег Барабанов, Ричард Вайц

Тайвань накануне президентских выборов

Владимир Терехов

Тайвань в последние годы редко упоминается в аналитических текстах, в которых оцениваются состояние и перспективы развития ситуации на “Балканах” современного мироустройства, то есть в той относительно узкой морской полосе, которая простирается от Корейского полуострова до Южно-Китайского моря (ЮКМ).

О Тайване, расположенном между “популярными” зонами этой крайне чувствительной полосы (то есть между островами Сенкаку/Дяоюйдао и ЮКМ) аналитики “забыли” с 2008 г., когда президентом островной республики был избран Ма Инцзю – лидер партии Гоминьдан, старейшей в новой истории Китая.

Он сменил Чэнь Шуйбяня, занимавшего президентский пост с 2000 г. и представлявшего Демократическую прогрессивную партию (ДПП), более или менее определённо выступающую за государственную самостоятельность Тайваня де-юре.

Эти претензии ДПП и были основной причиной опасных сложностей в отношениях Тайваня с “мейнлэндом”, то есть с КНР, которая позиционирует себя на международной арене в качестве того единственного государства, имеющего сегодня право называться “Китаем”.

Что касается Тайваня, то в зависимости от ситуации в Тайваньском проливе он обозначается Пекином либо “мятежной провинцией” (в отношении которой допустимы любые, включая силовые меры воздействия), либо “заблудившейся дочерью” (которой надо помочь вернуться в лоно матери-родины).

Потенциальная опасность указанной ситуации обусловлена тем, что в неё неявным (но от этого не менее весомым) образом вовлечён ведущий мировой игрок США, цели которых в тайваньской проблеме (публично, впрочем, не озвучиваемые) прямо противоположны целям КНР.

Позиция Вашингтона по вопросу отношений “между берегами Тайваньского пролива” (зафиксированная ещё в 1979 г. в виде специального закона) такая же, как по территориальным проблемам КНР с Японией, Вьетнамом, Филиппинами: спорьте “в благожелательной атмосфере” сколько угодно, но, пожалуйста, “без рук”, то есть не только без угроз применения военной силы, но и без оказания любого (например, экономического) воздействия на оппонента.

Это обрекает на неудачу достижение КНР ключевой политической цели, заключающейся в “восстановлении единства нации”. Точнее будет сказать, гипотетический курс КНР “любой ценой” решить основную государственную проблему чреват прямой военной конфронтацией с США.

В тоже время для американцев такая позиция резко облегчает решение важнейшей стратегической задачи, заключающейся в блокировании попыток быстро растущих ВМС Китая по выходу за пределы так называемой “Первой островной линии” в акваторию Тихого океана.

Когда в 2008 г. к власти на Тайване пришёл представитель партии Гоминьдан, в отличие от ДПП всегда выступавшей за единый и неделимый Китай, перспектива прямой американо-китайской конфронтации в Тайваньском проливе была отодвинута.

Указанная позиция Гоминьдана позволила в 1992 г. достичь так называемого “Консенсуса” между КНР и Тайванем. Согласно “Консенсусу 1992 г.”, на международной арене присутствует только “один и единый” Китай.

При этом каждая из сторон до сих пор понимает этот термин по-своему, что существенным образом нивелирует практическую значимость указанного документа.

На самом деле цель политики Ма Инцзю, несмотря на публичный отказ от оформления государственной независимости Тайваня де-юре и приверженность “Консенсусу 1992 г.”, заключается в продлении “до бесконечности” нынешней независимости де-факто.

Ма Инцзю придерживается концепции “трёх нет” (международно-правовой самостоятельности Тайваня, объединению с КНР и использованию силы с целью разрешения проблем в двусторонних отношениях), что практически нивелирует значимость его признания “Консенсуса 1992 г.”. Но всё же это не полное его отрицание, как было при президенте Чэнь Шуйбяне.

И при гоминьдановцах сохраняются проблемы в формате поддержания двусторонних отношений. Общение администраций КНР и Тайваня осуществляется главным образом через формально негосударственные структуры. Это для тайваньцев Ма Инцзю – президент Китайской Республики, а для КНР он кто? Как Пекину его поздравить после переизбрания в 2012 г.?

Как обозначать Тайвань в списке участников Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (АБИИ), одного из важнейших финансово-политических проектов Пекина, нацеленного на укрепление позиций в борьбе с США за влияние на страны азиатского континента?

Из-за этой проблемы сохраняется неопределённость с членством Тайваня в АБИИ. При том, что руководство острова, принимая во внимание негативные настроения общественности, проявило чудеса эквилибристики с подачей заявки на участие в этом банке.

Нынешнее руководство Тайваня готово на многое в процессе развития крайне выгодных экономических отношений с “мэйнлэндом”. Но существуют пределы уступчивости и у гоминьдановцев.

В частности, тайваньский МИД “выразил сожаление” в связи с включением в итоговые документы, принятые в ходе недавнего визита Си Цзиньпина в Беларусь, положений, которые были оценены в Тайбэе как ущемляющие его право участвовать в международных организациях.

Тем не менее соблюдение “внешних приличий” в отношениях с КНР, позволяющее Пекину “сохранить лицо” (что имеет особое значение в восточных странах), предоставляет гоминьдановскому Тайваню разнообразные выгоды от развития связей со второй мировой экономикой.

Но дело в том, что на предстоящих в январе 2016 г. очередных президентских и парламентских выборах почти определённо победит Цай Инвэнь – дама, приятная во всех отношениях.

Однако в КНР её “приятные” качества едва ли оценят, ибо она является нынешним лидером ДПП – источника головной боли в Пекине. ДПП отказывается (по крайней мере, пока) соблюдать упомянутые выше “приличия” и, в частности, не желает ничего знать о “Консенсусе 1992 г.”.

Столицу “мейнлэнда” Цай Инвэнь заставила поволноваться ещё в 2012 г., когда не сильно отстала от Ма Инцзю на очередных президентских выборах 2012 г. (45,6% против 51,6% у нынешнего президента).

Начиная с 31 мая с.г. госпожа Цай совершила небывалое по длительности 12-дневное турне по территории США, в ходе которого встречалась с представителями американской общественности, экономической и политической элиты, а также действующей администрации и конгресса США.

Заслуживают внимания как несколько тезисов, которые сформулировала в ходе поездки Цай Инвэнь, так и то, о чём она предпочла не говорить. Во-первых, она отказалась отвечать на вопрос о своём отношении к “Консенсусу 1992 г.”.

Во-вторых, она обещала, что в случае прихода ДПП к власти новое правительство “внесёт свой вклад в дело поддержания мира и стабильности” в Тайваньском проливе.

В-третьих, Цай Инвэнь позиционировала себя в качестве сторонницы сложившихся отношений между Тайванем и КНР, в том числе путём развития военной кооперации с США и повышения финансирования собственной обороны.

В-четвёртых, она произнесла довольно комплиментарные слова в адрес лидера КНР Си Цзиньпина и выразила надежду на его “понимание тайваньских реалий”.

Пока сложно сделать какие-либо определённые выводы по этим достаточно противоречивым тезисам о возможном будущем политическом курсе потенциального президента Тайваня.

Примечательным представляется сдержанный характер комментария посла КНР в Вашингтоне относительно турне Цай Инвэнь по территории США, посоветовавшего ей “лучше пройти тест у 1,3 млрд китайцев”.

Остаётся лишь надеяться, что после предстоящих президентских выборов в аналитических текстах, посвящённых ситуации в современных “Балканах”, слово “Тайвань” не станет вновь упоминаться через запятую с такими словами, как “Сенкаку/Дяоюйдао” и “Южно-Китайское море”.

Официальный представитель МИД КНР Хун Лэй подверг критике высказывания участников саммита G7 по поводу ситуации в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях, сообщает агентство Xinhua.

Отвечая на вопрос журналиста о заявлении представителей "семерки" по поводу ситуации в регионе, Хун Лэй назвал высказывания участников саммита безответственными и не совпадающими с фактами и мнением международного сообщества.

Учения по противохимической защите на Гвардейском ракетном крейсере (ГРКР) Москва во время совместных военных учений России и Китая

"Китай обладает неоспоримым суверенитетом над островом Дяоюйдао и прилегающими к нему островами, над архипелагом Наньша и прилегающей к нему акваторией. Никакие зарубежные страны не имеют права вмешиваться в строительство, которое Китай ведет на островах и рифах Наньша в рамках собственного суверенитета. Сооружаемые там Китаем объекты имеют в основном гражданское назначение и некоторые оборонительные функции. После завершения их строительства Китай сможет лучше выполнять международные обязательства в области навигации и поисково-спасательных операций на море", — заявил представитель Китая во время пресс-конференции.

Издание отмечает, что 8 июня было опубликовано заявление представителей G7, в котором участники "семерки" выразили озабоченность в связи с напряженностью в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях и призвали обеспечить свободное законное использование морей, выступили против решения вопросов с применением угроз и силы, а также односторонних попыток изменить статус-кво путем засыпания моря.

По заявлению китайского дипломата, правительство КНР никогда не признавало так называемый статус-кво, при котором остров Дяоюйдао и прилегающие к нему острова, а также некоторые острова и рифы Наньша незаконно захвачены другими странами. Китайская сторона всегда сохраняет максимальную сдержанность с целью сохранения мира и стабильности в регионе. Китай неизменно стремится к решению споров путем переговоров и консультаций с непосредственно заинтересованными странами на основе уважения исторических фактов и международного права, призывает заинтересованные стороны прилагать совместные усилия к защите мира и стабильности, подчеркнул Хун Лэй.

Саммит G7 прошел 7-8 июня в Баварии. В нем приняли участие лидеры Германии, США, Канады, Франции, Италии, Японии и Великобритании. Россия, которая была принята в объединение в 1998 году, отстранена от участия в мероприятии с 2014 года.

В чем суть спора Японии и Китая

Спор между КНР и Японией о принадлежности островов Сенкаку (Дяоюйдао) ведется с начала 1970-х годов. Япония утверждает, что занимает острова с 1895 года, а до того времени они никому не принадлежали. Китай настаивает на том, что острова были включены в состав китайской империи еще 600 лет назад. После Второй мировой войны острова находились под контролем США и были переданы Японии в 1972 году вместе с островом Окинава. На Тайване и в континентальном Китае считают, что Япония удерживает острова незаконно.

Конфликт обострился в середине 2012 года, когда японское правительство объявило о национализации островов. По Китаю прокатилась волна антияпонских демонстраций, а лидеры страны выразили готовность применять любые средства для защиты территориальной целостности и суверенитета КНР над островами.

США призывают стороны договориться друг с другом, избегая напряженности, но при этом стремятся укрепить собственный стратегический союз с рядом стран региона, спорящих с Китаем.

Пекин отвергает все обвинения в свой адрес и в свою очередь обвиняет США в нагнетании обстановки в регионе. Негодование китайских властей, в частности, вызвало заявление Пентагона о намерении рассмотреть возможность отправки американских судов и авиации в район спорных островов для обеспечения в этом регионе свободной навигации.

Новая газовая революция?

Светлана Мельникова, Евгения Геллер

На сей раз – «мокрая»

С.И. Мельникова – научный сотрудник Центра изучения мировых энергетических рынков ИНЭИ РАН и Института энергетики НИУ ВШЭ.

Е.И. Геллер – младший научный сотрудник Центра изучения мировых энергетических рынков Института энергетических исследований (ИНЭИ) РАН

Резюме Не успели стихнуть споры вокруг сланцевой революции, как в тиши лабораторий уже зреет новая газовая революция – газогидратная. Родина ее преимущественно та же – Соединенные Штаты.

Не успели стихнуть споры вокруг сланцевой революции, как в тиши лабораторий уже зреет новая газовая революция – на сей раз газогидратная. Родина ее преимущественно та же – Соединенные Штаты, механизмы реализации не просто копируют сланцевые, но во многом учитывают прежние недоработки. Системный подход и столь же системное финансирование, в котором на сей раз помимо государственных структур принимают участие и крупные компании, проспавшие в свое время сланцевый рывок. По сути, мы наблюдаем управляемый технологический прогресс с конечной целью – сделать доступным еще один нетрадиционный газ, ресурсы которого, по предварительным оценкам, значительно превосходят традиционные. Правительства ряда государств и крупные нефтегазовые компании ведут активную работу по изучению как ресурсного потенциала, так и развития технологий, что критически важно для начала промышленной добычи газогидратов. Если отработать технологии, выстрелит эта новая «мокрая» революция, когда сочтут нужным ее авторы. Скорее всего, это игра «в долгую» – пока в мире предостаточно более дешевых в разработке ресурсов.

Первые оценки ресурсной базы

Международное энергетическое агентство в 2009 г. оценило ресурсы газогидратов в диапазоне от 1 тыс. до 5 тыс. трлн куб. м, а наиболее предпочтительными для начала разработки названы газовые гидраты арктических песчаных коллекторов.

Более поздний отчет МЭА (2013) повторяет прежнюю оценку, подчеркивая ее высокую степень неопределенности, которую лишь усиливает расширение границ потенциальных ресурсов газогидратов в Мировом океане до 120 тыс. трлн куб. метров. Таковы расчеты термодинамической модели, предположившей присутствие газогидратов в 68 из 71 рассмотренного бассейна. Не комментируя столь впечатляющие результаты, МЭА несколько конкретизирует «газогидратную ресурсную пирамиду». На ее вершину как наиболее вероятный к разработке ресурс ставятся песчаные коллекторы Аляски вблизи существующей инфраструктуры, следующие на очереди – такие же коллекторы в отсутствии инфраструктуры. В основании пирамиды – морские резервуары с низкой проницаемостью, разработка которых наименее вероятна.

Приведем еще один модельный расчет ресурсов газовых гидратов от международного отраслевого объединения Hydrate Energy International, дающий некоторое представление об их региональном распределении. По средневзвешенным оценкам, наиболее значительные ресурсы предполагаются в США, арктических океанах, Латинской Америке, СНГ и южных океанах (см. таблицу «Ресурсы газогидратов…»). На долю Европы приходится около 40 трлн куб. м потенциальных ресурсов, в то время как активно включившиеся в газогидратные исследования Япония и Китай могут обладать лишь относительно незначительными ресурсами. Беспрецедентный разрыв между верхней и нижней границей оценок, достигающий по некоторым регионам до 700 раз, лишний раз подчеркивает, что такие расчеты носят предельно общий характер. Более точные и обоснованные данные геолого-разведочных работ будут появляться по мере реализации текущих и будущих пилотных проектов.

Ресурсы газогидратов по основным регионам мира, трлн куб. м

Теоретические исследования предполагают значительные ресурсы газогидратов на российском арктическом шельфе. Документально подтверждено их наличие на уже действующих газовых месторождениях – в Уренгое, Бованенково, Ямбурге, Мессояхе, а также на дне Черного, Охотского и Каспийского морей и озера Байкал. По предварительным оценкам ВНИИГАЗа, ресурсный потенциал газогидратов в нашей стране превышает 1100 трлн куб. м.

Детальная разведка и разработка этих залежей начнется по мере истощения традиционных запасов. За это время вполне могут быть созданы и достаточно конкурентные технологии. Но даже на текущем, самом начальном этапе развития темы газогидратов в мире очевидно: Россия – крупный держатель таких ресурсов, что определяет ее ведущие позиции на далекую перспективу.

Работы идут уже давно

Первые лабораторные эксперименты по получению газовых гидратов начались еще в XIX веке. В 60-е гг. прошлого столетия с началом разработки Мессояхского месторождения (Россия) были обнаружены природные газовые гидраты, которые тогда воспринимались как помеха при добыче традиционного газа. Позднее такие залежи были обнаружены на Аляске и в Черном море. С 1990-х гг. исследования в этой области носят масштабный и системный характер, где лидерами выступают Соединенные Штаты, Канада и Япония.

В 1995 г. Геологическая служба США провела первую комплексную оценку газогидратных ресурсов на территории Соединенных Штатов (Ocean Drilling Program Leg 164). В 1997 г. Министерство нефти и газа Индии учредило национальную программу по газогидратам (National Gas Hydrate Program, NGHP). В 1998 г. начались работы по канадскому проекту Mallik, а в 1999 г. – по проекту Nankai Trough в Японии. С 2000 г. Япония учредила целевую программу по изучению газогидратов, образовав исследовательский консорциум MH21 для отработки технологий промышленной добычи газогидратов.

В 2000 г. Конгресс США поручил Министерству энергетики возглавить программу национальных исследований газовых гидратов, которая позднее была расширена. С 2006 г. под эгидой министерства началась совместная исследовательская работа с привлечением смежных и заинтересованных ведомств. В ее рамках создана Национальная энергетическая лаборатория (Fossil Energy’s National Energy Technology Laboratory, NETL), которая занимается определением потенциала коммерческой добычи газовых гидратов в глубоководных районах, а также изучением зон концентрации больших объемов этого нетрадиционного вида газа.

С этого же момента началась и широкая международная кооперация по изучению газогидратов. В 2006 г. Министерство энергетики и Геологическая служба США приступили к совместной работе по поискам в Индийском океане, с 2007 г. аналогичные работы стартовали в Южно-Китайском море, в том же году началась геологоразведка в бассейне Ulleung в Восточном море (Корея).

Что происходит сейчас?

По состоянию на начало 2015 г. тестовые проекты по разработке газогидратных залежей идут в двух регионах мира – Северной Америке и АТР. Наиболее вероятные перспективы промышленной добычи имеются у двух проектов – Nankai Trough (MH21) в Японии и North Slope, Аляска (США).

Проект Nankai Trough с 2001 г. курирует правительство Японии и Национальная корпорация по нефти, газу и металлам (JOGMEC). В рамках второй фазы проекта (2009–2015 гг.) в феврале 2012 г. началось пробное бурение скважин в Тихом океане, в 70 км к югу от полуострова Ацуми, в марте 2013 г. проведено шестидневное тестовое извлечение метана из газогидратов в открытом море с получением суточного притока в объеме 20 тыс. куб. метров. Начало промышленной добычи запланировано на 2018 год.

Проект North Slope реализуют компания Alaska ConocoPhillips, японская корпорация JOGMEC при участии Министерства энергетики США. Технически извлекаемые запасы газогидратов на Северном склоне Аляски Геологическая служба оценивает в 2,4 трлн куб. метров. Проект по добыче метана из газогидратов в условиях вечной мерзлоты North Slope на Аляске интересен тем, что здесь отрабатывается новая технология с закачкой в скважину углекислого газа. В 2012 г. в течение 30 дней применение такой технологии на скважине Ignik Sikumi обеспечило приток газа общим объемом 28,3 тыс. куб. м, или 0,944 тыс. куб. м в сутки. Несмотря на столь скромные результаты, на 2018–2019 гг. здесь также предполагается начало промышленной добычи.

Исследования шельфа Мексиканского залива, проводимые американцами в рамках партнерства Joint Industry Partnership (JIP), куда входит большое число международных компаний (Chevron, BP, Total, Statoil, ConocoPhillips и др.) включали апробацию методов бурения газогидратных отложений (Этап I экспедиции, 2005 г.). Подтверждено наличие высокопродуктивных резервуаров газовых гидратов в некоторых районах Green Canyon и Walker Ridge (Этап II экспедиции, 2009 г.). В 2013 г. Служба недропользования США оценила залежи газогидратов Мексиканского залива в 566 трлн куб. м, из них 190 трлн куб. м содержится в высоких концентрациях в песчаных коллекторах.

Проект Mallik (Канада), где первые работы начались еще в 1998 г. и продолжались до 2008 г., по итогам последнего тестового испытания показал начальный приток в объеме 6 тыс. куб. м в сутки, который на третий-четвертый день сократился вдвое, после чего работы здесь были признаны малоперспективными при текущем состоянии технологий и отсутствии инфраструктуры.

С 2006 г. исследовательские работы в рамках национальной программы (NGHP) при большом числе участников идут в Индии, завершены две экспедиции, обследовавшие четыре потенциальных района, наибольшие ожидания связаны с бассейном Krishna-Godavari.

Программа по газогидратам в Китае учреждена в 2007 г. Министерством по землям и ресурсам, Национальной геологической службой и Морской геологической службой провинции Гуаньчжоу, прошли две экспедиции (2007 и 2013 гг.). Разведочное бурение на шельфе Южно-Китайского моря подтвердило присутствие газогидратов в трех зонах. В 2007–2011 гг. проведено тестовое бурение вечной мерзлоты на плато Цинхай в Тибете, однако о продолжении работ в этом бассейне не сообщается.

С 2000 г. при участии правительства и компаний KNOC и KOGAS идут исследования в Южной Корее, промышленные испытания в бассейне Ulleung запланированы на 2015 год. Кроме этого производственные и технологические исследования газогидратов идут в Норвегии, России, Германии, Тайване, Новой Зеландии, Мексике, Колумбии, Уругвае и Бразилии.

Американская лаборатория NETL, координирующая эту работу, определила перспективы наиболее вероятных проектов по добыче газогидратов в мире (см. рисунок «Дорожная карта…»). Важно отметить, что с 2011 по 2014 гг. оценки NETL по предполагаемому началу промышленной добычи в Японии и на Аляске заметно сдвинулись на более ранние сроки.

Источник: NETL, 2014

Про экономику пока лучше не думать

При отсутствии промышленной добычи метана из газогидратных месторождений оценки стоимости его извлечения носят расчетный и гипотетический характер, что лишь усиливается несовершенством технологий добычи. Широкий диапазон подобных расчетов объясняется также значительными различиями в геологии таких месторождений и различными способами добычи.

По результатам тестовых испытаний на месторождении Mallik (Канада) в условиях вечной мерзлоты в 2008 г. совокупные капитальные и операционные издержки оценивались в 195–230 долл./тыс. куб. м для газогидратов, расположенных над свободным газом, и в диапазоне 250–365 долл./тыс. куб. м для газогидратов, расположенных над свободной водой. Отсутствие инфраструктуры в регионе еще более осложняло экономику проекта.

В 2011 г. МЭА дает оценочную стоимость извлечения метана из газогидратов в сравнении с другими видами природного газа. Даже с учетом неопределенности подобных расчетов газогидраты при текущем уровне развития технологий становятся замыкающим ресурсом.

Однако самые любопытные и, пожалуй, обоснованные данные по цене добычи газогидратов приводит оператор наиболее близкого к промышленной добыче японского проекта Nankai Trough. Расчеты пока также модельные, но в их основу положены конкретные данные для зоны Alpha-1, с глубиной залегания пласта (800–900 м) и его толщиной (106 м), глубиной бурения (920 м), температурой формации в 10,2 °С при среднем коэффициенте извлечения в 32% и пр. С учетом таких вводных в итоге получилось, что при базовом уровне добычи на уровне 55–600 млн куб. м в сутки на одну скважину себестоимость добычи может составить 420 долл./тыс. куб. метров. Если же продуктивность скважины окажется лишь на четверть ниже базовой, то цена вырастает до 1,6 тыс. долл./тыс. куб. метров. Важно, что все расчеты приведены в ценах 2004 г., которые к настоящему моменту изрядно выросли.

К началу 2015 г. операторы проекта Nankai уже точно определились, какие именно залежи газогидратов будут разрабатывать в первую очередь, утвержден метод извлечения, однако остается еще слишком много сомнений относительно экономической эффективности добычи данного вида нетрадиционного газа, некая ясность наступит лишь с началом промышленных работ.

Цена газогидратов может еще вырасти за счет дополнительных затрат на обеспечение безопасности промыслов, поскольку с этим ресурсом, как и со сланцевым газом, связаны существенные экологические риски. Больше всего тревожит опасность выбросов метана в Мировой океан или в атмосферу в силу нестабильности этого ресурса, а также масштабное использование химических реагентов и ингибиторов.

Управляемый техпрогресс

Отдельного рассмотрения заслуживает финансирование исследовательских проектов в сфере газогидратов, которое координирует Министерство энергетики США. Объемы, сроки и назначение инвестиций многое дают для понимания динамики развития сектора. Начиная с 1998 г. под эгидой этого ведомства реализовано 56 проектов с общим объемом финансирования 157,63 млн долл., из которых гранты министерства составили 108,62 миллионов. Статус действующих имеют еще 27 проектов на общую сумму 33,41 млн долл. с долей министерства 25,18 миллионов. Таким образом, с 2000 г. инвестиции в изучение нового энергоресурса уже составили 191,04 млн долл., где доля правительства – 133,8 млн или 70% (см. рисунок «Динамика инвестиций…»). Суммы не запредельные, но их точная адресация и высокая мотивация к достижению конечного результата во многом являются гарантиями успеха.

Картина очень напоминает столь же активное и последовательное участие Министерства энергетики США в исследованиях сланцевого газа, когда помимо прямых инвестиций в размере 100 млн долл. в 1970-х–1980-х гг. министерство методически способствовало развитию технологий, которые обеспечили сегодняшний уровень производства сланцевого газа (см. рисунок «Стимулирование развития….»). Отчего бы не использовать однажды найденный алгоритм, если он успешно работает, притом что вложения в изучение газогидратов уже практически вдвое превысили такие же затраты при изучении сланцевых газоносных пород.

При расчетах учитывалось равномерное финансирование в течение всего периода действия проекта. Источник: NETL, расчеты ИНЭИ РАН

На сей раз в процессе изучения газогидратов наряду с университетами и лабораториями участвуют крупные нефтегазовые компании, извлекшие уроки из «сланцевой революции», куда они не были вовлечены на начальных этапах, в отличие от мелких и средних компаний. Последовательно реализуемая в США на протяжении последних 20 лет программа изучения газогидратов, с высокой долей государственного финансирования и участием частного капитала, свидетельствует не только о высокой заинтересованности этой страны в обретении нового энергоресурса, но и о ее возможностях во многом организовать и направить технологический прогресс в нужное для себя русло.

Перспективы добычи газогидратов

При отсутствии промышленной добычи метана из газогидратов, самых предварительных оценках ресурсной базы и недостаточном уровне развития технологий нет ничего удивительного в том, что перспективные оценки по добыче этого ресурса на данный момент практически отсутствуют. Первые такие оценки появились лишь в последней редакции прогноза МЭА в ноябре 2014 г. – 0,1 млрд куб. м в 2025 г., 0,3 млрд – в 2030 г., 0,7 млрд куб. м – в 2035 г. и 0,9 млрд куб. м – в 2040 г. при общем объеме нетрадиционной газодобычи к этому моменту в 1,689 млрд куб. метров. Такая осторожность в оценках свидетельствует о недостаточном оптимизме МЭА относительно развития технологий в этом секторе до 2040 г., что согласуется с большинством экспертных оценок о начале такой газодобычи не ранее чем через 20–30 лет.

Более определенные ориентиры в развитии сектора газогидратов дает уже представленная национальная программа США и дорожная карта, опубликованная в 2006 году. Согласно этому документу, к 2015 г. должна быть представлена техническая и финансовая возможность извлечения метана гидратов из арктических залежей, а также оценены все экологические риски и возможности их снижения, а к 2025 г. все эти подходы должны быть распространены и на морские гидраты.

Любопытно, что последние редакции национального прогноза развития энергетики США AEO2014 (май 2014 г.) и международного прогноза IEA2014 (сентябрь 2014 г.) не делают никаких акцентов на перспективах добычи метана из газовых гидратов до 2040 года.

Помимо изучения ресурсной базы и отработки технологий, для начала промышленной добычи газогидратов необходима благоприятная рыночная конъюнктура, когда извлечение самого дорогого на сегодня энергоресурса окажется экономически оправданным. А такого момента, при значительных запасах традиционного газа и масштабных работах с угольным метаном и сланцевым газом, еще придется подождать.

* * *

Продолжая тенденцию на развитие нетрадиционной добычи углеводородов, в мире активно реализуются исследовательские программы по добыче метана газогидратных месторождений, предварительные оценки ресурсов которых значительно превосходят запасы традиционного газа. Для продвижения сектора в равной мере важны два основных направления – изучение потенциальной ресурсной базы и отработка технологий для извлечения этого труднодоступного ресурса. При достаточном уровне технологий станет возможной более релевантная экономическая оценка проектов, которая пока носит гипотетический характер.

Соединенные Штаты, Канада и Япония, а также еще целый ряд стран приняли национальные программы по изучению газовых гидратов на своей территории с активным участием государства в этом процессе. Самым ярким примером такого настойчивого и заинтересованного отношения к новому энергоресурсу является Министерство энергетики США, направляющее технологический прогресс в этой области, по сути приняв на себя функции глобального координатора.

Столь последовательные усилия в заданном направлении уже сокращают сроки возможного старта промышленной разработки газогидратов, которые могут начаться в Японии и на Аляске в 2018– 2019 гг. при весьма скромных перспективных оценках по добыче этого энергоресурса со стороны мирового экспертного сообщества.

Масштабные работы по добыче газогидратов вряд ли возможны ранее 2040 года, однако даже отдельные успешные проекты и ожидания новой газогидратной революции способны оказать давление на традиционные газовые рынки.

Россия. США. Весь мир > Нефть, газ, уголь > globalaffairs.ru, 7 июня 2015 > № 1395133

Как сдержать Китай

Эндрю Крепиневич

Преимущества архипелажной обороны

Эндрю Крепиневич – президент Центра стратегических и бюджетных оценок

Резюме Некоторые полагали, что с ростом военной мощи китайские руководители почувствуют себя более защищенными и их поведение станет более сдержанным. Но более вероятным кажется совершенно иной сценарий.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 2, 2015 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

В американских вооруженных силах «поворот к Азии» уже начался. К 2020 г. ВМС и ВВС планируют разместить 60% своих сил в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В то же время Пентагон вкладывает значительную долю своих сократившихся ресурсов в новые стратегические бомбардировщики и атомные подлодки, предназначенные для действий в обстановке повышенной опасности.

Эти изменения явно нацелены на сдерживание все более агрессивного Китая. И вполне обоснованно: растущие территориальные претензии Пекина угрожают практически всем странам вдоль так называемой «первой цепи островов», включающей части Японии, Филиппин и Тайваня, а Вашингтон взял на себя обязательства защищать эти государства. Но чтобы надежно сдерживать китайскую агрессию, Пентагону придется пойти еще дальше. Растущие возможности КНР ставят под вопрос способность Вашингтона обеспечивать военную поддержку союзников и партнеров. Хотя сдерживание через перспективу наказания в виде авиаударов и морской блокады может сыграть роль и заставить Китай воздержаться от авантюр, задача Вашингтона и его союзников и партнеров заключается в том, чтобы добиться сдерживания посредством лишения доступа – убедить Пекин в том, что он просто не сможет достичь своих целей силой.

Используя скрытый потенциал сухопутных войск США, а также союзников и партнеров, Вашингтон сможет реализовать эту задачу, создав систему взаимосвязанных оборонных рубежей вдоль «первой цепи островов» – «архипелажную оборону», – и таким образом лишит Пекин возможности достичь своих ревизионистских целей путем агрессии или давления.

РИСКИ РЕВИЗИОНИЗМА

Китай утверждает, что его подъем имеет мирные цели, но действия говорят совсем о другом – ревизионистская держава стремится к доминированию в западной части Тихого океана. Пекин претендует не только на Тайвань, но и на японские острова Сенкаку (по-китайски Дяоюйдао) и большую часть из 1,7 млн квадратных миль, которые составляют Восточно-Китайское и Южно-Китайское моря, где еще шесть стран выдвигают различные территориальные претензии. Пекин никак не оправдывается и не извиняется за свою позицию. Так, в 2010 г. тогдашний министр иностранных дел КНР Ян Цзечи одним махом отверг все опасения по поводу экспансионизма Пекина, заявив: «Китай – большая страна, а другие страны – маленькие, и это факт».

Вспомните последние действия Пекина в Южно-Китайском море. В марте 2014 г. береговая охрана КНР лишила Филиппины доступа к островам Спратли. Спустя два месяца Китай попытался установить буровую вышку в исключительной экономической зоне Вьетнама, произошли столкновения с вьетнамскими рыболовецкими судами. Ранее произошел ряд инцидентов в Восточно-Китайском море. В сентябре 2010 г. в ответ на задержание капитана китайского рыболовецкого судна, который протаранил два корабля японской береговой охраны, Пекин приостановил экспорт в Японию редкоземельных металлов, необходимых для производства мобильных телефонов и компьютеров. В ноябре 2013 г. Пекин в одностороннем порядке ввел над спорными островами Сенкаку и другими районами Восточно-Китайского моря «зону идентификации ПВО», где действуют его собственные правила регулирования воздушного движения. Китайские власти предупредили, что против самолетов-нарушителей будут приняты военные меры.

Некоторые полагали, что с ростом военной мощи китайские руководители почувствуют себя более защищенными и их поведение станет более сдержанным. Но более вероятным кажется совершенно иной сценарий. На самом деле провокации совпали с резким наращиванием военных мускулов. Пекин вкладывает средства в новые возможности, которые представляют прямую угрозу региональной стабильности. Например, Народно-освободительная армия Китая (НОАК) расширяет возможности по преграждению доступа к отдельным районам (anti-access/area-denial), чтобы помешать армиям других стран оккупировать или пересечь значительную территорию, но очевидно конечная цель – сделать западную часть Тихого океана запретной зоной для войск Соединенных Штатов. Для этого разрабатываются средства блокирования систем командования и контроля Пентагона, координация операций и логистика которых зависят от работы спутников и интернета. В последние годы НОАК удалось добиться значительного прогресса в этом направлении: проводятся испытания противоспутниковых ракет и лазеров для блокирования американских спутников, оборонные сети США подвергаются масштабным кибератакам.

Китай также расширяет возможности по противодействию военным силам и ограничению маневров американских ВМС в международных водах. НОАК уже имеет на вооружении обычные баллистические и крылатые ракеты, способные атаковать крупные военные объекты Соединенных Штатов в регионе, включая базу ВВС Кадена на японском острове Окинава, и разрабатывает самолет «стелс» для ударов по целям вдоль «первой цепи островов». Чтобы обнаруживать военные корабли на больших расстояниях, НОАК развернула мощные радары и спутники слежения, а также использует беспилотники для дальних разведывательных полетов. Для противодействия американским авианосцам и кораблям сопровождения китайские ВМС получают субмарины, оснащенные современными торпедами и высокоскоростными крылатыми ракетами для дальних ударов.

Действия Пекина нельзя объяснить реакцией на наращивание вооружений США. В последние 10 лет Вашингтон сосредоточил максимум усилий и ресурсов на обеспечении своих сухопутных войск в Афганистане и Ираке. Оборонный бюджет Соединенных Штатов, который до недавнего времени превышал 4% от ВВП страны, по прогнозам, опустится ниже 3% к концу десятилетия. Проще говоря, Пентагон сокращает военный потенциал, в то время как НОАК его увеличивает.

Тем не менее если полагать, что истоки нынешней политики коренятся в прошлом, то КНР не будет стремиться к достижению экспансионистских целей посредством открытой агрессии. Придерживаясь собственной стратегической культуры, Пекин хочет медленно, но неумолимо изменить военный баланс в регионе в свою пользу, чтобы у других стран не было иного выбора, кроме как принять силу Китая. Большинство морских соседей убеждены, что дипломатическое и экономическое вовлечение не изменят этот основополагающий факт. Некоторые из них, включая Японию, Филиппины и Вьетнам, акцентируют внимание на противодействии амбициям Пекина. Однако они прекрасно понимают, что, действуя в одиночку, не помешают Китаю двигаться к своей цели. Только при материальной поддержке США можно сформировать единый фронт, чтобы удержать Пекин от агрессии или давления.

ЭФФЕКТИВНОЕ СДЕРЖИВАНИЕ

Если Вашингтон хочет изменить расчеты Пекина, ему нужно лишить Китай возможности контролировать воздушное и морское пространство вокруг «первой цепи островов», поскольку только доминируя в воздухе и на море, НОАК сможет изолировать архипелаг. Соединенным Штатам также необходимо интегрировать боевые системы союзников и усовершенствовать их арсеналы – это позволит противодействовать усилиям НОАК по дестабилизации военного баланса в регионе. Этих целей можно добиться с помощью сухопутных войск, которые не заменят существующие ВВС и ВМС, а дополнят их.

Что касается ПВО, то государства, расположенные вдоль «первой цепи островов», могут усилить свои возможности лишить Китай доступа в воздушное пространство путем развертывания армейских подразделений, оснащенных мобильными и относительно простыми ракетами-перехватчиками малого радиуса действия (например, Evolved Sea Sparrow при поддержке РЛС Giraffe для обнаружения целей). Одновременно армия США вместе с такими союзниками, как Япония, могла бы использовать усовершенствованные системы большего радиуса действия, способные перехватывать китайские крылатые ракеты и уничтожать новейшие самолеты. Не являясь частью «первой цепи островов», Вьетнам уже начал расширять свой потенциал в воздушном пространстве, и это может способствовать совместным оборонным усилиям.

Также стоит задача по лишению НОАК морского контроля, который она должна наращивать для проведения наступательных операций против островов. Высокопоставленные члены Конгресса предлагают армии США подумать о возрождении артиллерийских подразделений для береговой обороны, от которых отказались после Второй мировой войны. Идея проста и кажется убедительной. Вместо того чтобы рисковать военными кораблями в зоне досягаемости НОАК или перенаправлять подлодки с приоритетных направлений, американцы и их союзники могли бы использовать сухопутные войска, базирующиеся вдоль «первой цепи островов» и вооруженные мобильными пусковыми установками и противокорабельными крылатыми ракетами, чтобы выполнять те же задачи. Именно так поступила Япония, разместив пусковые установки противокорабельных крылатых ракет на островах Рюкю во время военных учений. Аналогичные системы развернул Вьетнам. Другие страны могли бы последовать их примеру – самостоятельно или при финансовой, обучающей и технической поддержке Соединенных Штатов.

Еще одна задача, которой могли бы заняться сухопутные войска США и союзников, – морские мины. Традиционно военные корабли закладывают мины или обезвреживают их, чтобы ограничить или обеспечить проход через узкие проливы. Хотя разминирование останется преимущественно функцией ВМС, сухопутные войска, особенно если они будут дислоцированы вблизи ключевых проливов, связывающих Восточно-Китайское и Южно-Китайское моря с океаном, способны играть более заметную роль в установке мин. Обладая возможностью закладывать морские мины с наземных баз с помощью ракет малого радиуса действия, вертолетов и барж, сухопутные войска могут сделать значительные морские районы недоступными для китайских ВМС. Минные поля в «узких горлышках» вдоль «первой цепи островов» серьезно затруднят продвижение китайских военных кораблей и помешают беспокоить ВМС союзников. В то же время береговые батареи противокорабельных ракет сделают операции по разминированию очень рискованными для кораблей НОАК.

В долгосрочной перспективе сухопутные войска смогут также поддерживать операции против растущего подводного флота НОАК. Главное для подлодки – оставаться незамеченной; при обнаружении она должна избегать контакта, в противном случае ей грозит уничтожение. Установив низкочастотные и акустические датчики в водах в районе «первой цепи островов», США и их союзники улучшат возможности обнаруживать подлодки НОАК. Тогда береговые артиллерийские подразделения используют ракеты-торпеды, чтобы заставить субмарины прекратить поход и уйти.

Если Китай атакует союзника или партнера Соединенных Штатов, даже небольшой контингент американских сухопутных войск поможет местным силам оказать решительное сопротивление. Современные конфликты в Юго-Восточной Азии и на Ближнем Востоке показали, чего могут добиться небольшие нерегулярные сухопутные подразделения при наличии современного вооружения и грамотных советников. Благодаря американским советникам и авиации армия Южного Вьетнама смогла противостоять полномасштабному наступлению превосходящих по численности войск Северного Вьетнама в 1972 году. Спустя почти 30 лет, в 2001-м, небольшой контингент сил специального назначения США при содействии штурмовой авиации помог «Северному альянсу» нанести поражение «Талибану» в Афганистане. В 2006 г. боевики «Хезболлы» в Ливане при поддержке иранских советников воевали с израильской армией, и через месяц ситуация зашла в тупик.

Аналогичные действия американских сухопутных войск в Тихоокеанском регионе могут превратить захват и оккупацию территории в чрезвычайно затратное предприятие для Китая, особенно если местные силы будут иметь современную подготовку и вооружение. Наличие высокоточных реактивных снарядов и ракет малого радиуса действия, а также ПЗРК максимально повысят эффективность партизанских отрядов сопротивления.

Взяв на себя больше ответственности за лишение НОАК контроля в воздухе и на море, который необходим для наступательных операций, сухопутные войска позволят ВВС и ВМС США и союзников сосредоточиться на задачах, которые могут выполнить только они – например, дальнее наблюдение и нанесение авиаударов. Если сдерживание провалится, воздушные и морские силы окажутся жизненно необходимы для защиты «первой цепи островов» и лишения НОАК преимущества. Например, НОАК может сконцентрировать силы в любой точке вдоль «первой цепи островов» гораздо быстрее, чем американцы и их союзники, войска которых рассредоточены на большой территории. Кроме того, Китаю не нужно искать компромисс между противоречивыми национальными интересами. (В случае нападения на один из «островов первой цепи» другие страны скорее всего захотят оставить войска на месте, чтобы защитить свою территорию.) Освободив ВВС и ВМС Соединенных Штатов от участия в лишении Китая контроля в воздухе и на море, сухопутные войска позволят им находиться в резерве и быть готовыми к быстрой передислокации для защиты уязвимого звена в цепи.

Чтобы политика сдерживания оказалась успешной, необходима и реальная угроза ответного удара, и в этом сухопутные войска тоже могут помочь. В настоящее время американское вооружение, предназначенное для нанесения точного ответного удара, находится на уязвимых передовых авиабазах и авианосцах. Пентагон планирует решать проблему, строя новые подлодки и стратегические бомбардировщики «стелс», но стоимость этих проектов очень высока, особенно учитывая сравнительно небольшую боевую нагрузку. Сухопутные войска, напротив, предлагают более дешевый способ повысить огневую мощь. В отличие от ВВС и ВМС, сухопутным войскам не нужно возвращаться на дальние базы, чтобы пополнить боезапас. Они обладают большим боезапасом, чем любой бомбардировщик или военный корабль, и готовы поместить вооружение в бункеры, которые надежнее защищены от атак.

Кроме того, в случае конфликта НОАК в состоянии воспользоваться асимметричным преимуществом – значительным арсеналом баллистических ракет средней и меньшей дальности наземного базирования. США, подписавшие Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, не могут использовать такое оружие. Однако оснастив сухопутные войска относительно недорогими ракетами разрешенной дальности и разместив их на «островах первой цепи», чтобы снизить расходы на доставку ракет на большие расстояния, Вашингтон вместе с союзниками сможет решить проблему дисбаланса при относительно небольших затратах. И если сухопутные войска окажутся не в состоянии оперативно отреагировать на прорыв обороны одного из островов цепи, подразделения на соседних островах быстро перенацелят ракеты на район, оказавшийся в опасности.

Возможно, главная уязвимость «первой цепи островов» связана с американскими армейскими сетями – важнейшими системами, которые управляют всем: от направления и отслеживания войск и их снабжения до наведения оружия. В настоящие время работа этих систем в значительной степени зависит от спутников и беспилотников без технологии «стелс», которые могут стать целями для НОАК. Лучший способ снизить риски – создать коммуникационную сеть из оптоволоконного кабеля, проложенную под землей и по морскому дну. Это позволит разрозненным подразделениям безопасно передавать и получать данные от укрепленных командных центров на суше. Базирующиеся на островах подразделения ПВО и морского контроля, а также противокорабельные минные поля обеспечат защиту кабелей, проложенных между островами.

ИСКУССТВО ВОЗМОЖНОГО

Как и любая оперативная концепция, архипелажная оборона может столкнуться с несколькими препятствиями. Два основных – это финансы и геополитика, т.е. предполагаемые затраты и готовность стран «первой цепи островов» к сотрудничеству. Несмотря на стоимость нового проекта, военные эксперты в США начинают понимать, что планируемое сокращение бюджета Пентагона не соответствует текущей все более опасной обстановке. Комиссия по национальной обороне, в которую входят военные эксперты обеих партий, недавно рекомендовала администрации Обамы и Конгрессу вернуть военные расходы на уровень, первоначально заявленный в бюджете Пентагона на 2012-й финансовый год. Если эти рекомендации будут приняты, ресурсы Пентагона в ближайшие 10 лет существенно возрастут.

Пентагон может привести следующий аргумент: инвестирование средств в архипелажную оборону в будущем принесет плоды и за пределами западной части Тихого океана. Например, так называемая доктрина «воздушно-наземной операции», разработанная в 1970-е гг. для сдерживания атак Организации Варшавского договора на НАТО, оказалась эффективной не только в Центральной Европе, Америка и ее союзники в модифицированной форме использовали ее во время войны в Персидском заливе в 1990–1991 годах. Аналогичным образом Пентагон сможет использовать многие возможности архипелажной обороны для защиты других ключевых регионов, включая союзников и партнеров в Персидском заливе и на Балтике.

Если Министерство обороны не добьется увеличения бюджета, оно все равно сможет произвести изменения, чтобы лучше соответствовать нынешней ситуации в мире. Приведем пример: Пентагон по-прежнему выделяет значительный контингент сухопутных войск для защиты Южной Кореи от атак КНДР. Однако масштабное вторжение маловероятно; главная угроза состоит в том, что Пхеньян в силах нанести ракетный удар, используя ядерные или химические боеголовки. В любом случае население Южной Кореи в два раза превышает население страны-противника, а подушевой доход выше более чем в 15 раз. Сеул может и должен взять на себя большую часть затрат на собственную защиту от традиционного наземного вторжения.

Даже при наличии необходимых ресурсов иметь дело с целой группой региональных союзников – безусловно серьезный вызов. Американским сухопутным войскам придется выполнять разные задачи в зависимости от страны. Япония обладает значительным военным потенциалом и может усилить сухопутную оборону без поддержки США. На Филиппинах, напротив, американским войскам скорее всего придется взять на себя более существенную роль. В обеих странах увеличение численности армейских частей Соединенных Штатов обеспечит определенный уровень доверия, который не создают ВВС и ВМС, так как их можно быстро вывести. Тайваню, учитывая отсутствие дипломатических отношений с Вашингтоном, придется обходиться практически без американской помощи.

Некоторые страны, в частности Япония и Вьетнам, уже продемонстрировали серьезность намерений по поводу укрепления своих рубежей, которое потребуется для архипелажной обороны. Другие страны за пределами «первой цепи островов», включая Австралию и Сингапур, кажется, готовы оказать логистическую поддержку. НАТО потребовалось более 10 лет, чтобы обеспечить эффективное неядерное сдерживание стран Варшавского договора. Очевидно, что США и их союзникам не удастся создать архипелажную оборону за один день.

Приняв эту стратегию сейчас, Вашингтон и его друзья смогут распределить расходы на создание такой обороны. А пока, учитывая продолжающееся военное соперничество в регионе, Соединенные Штаты и их союзники должны прилагать максимум усилий для сохранения региональной стабильности и процветания. Конечно, архипелажная оборона – не панацея от всех форм китайской агрессии, так же как натовская доктрина неядерного сдерживания не сняла всех угроз, которые представляли национально-освободительные войны и наращивание ядерного арсенала Москвы. Но создание такой системы является важнейшим – и давно назревшим – первым шагом в противодействии ревизионистским амбициям Китая.

Китай. США. Азия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 7 июня 2015 > № 1395132 Эндрю Крепиневич

Неравнобедренный треугольник

Дмитрий Новиков

Цели и возможности России в отношении китайско-американского дуэта

Д.П. Новиков – научный сотрудник Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ.

Резюме Два главных союзника России в АТР – энергоресурсы и флот. Эти средства вкупе с искусной дипломатией способны вывести китайско-американские отношения из тупикового равновесия и способствовать их качественной перестройке.

Одним из главных результатов саммита АТЭС в ноябре 2014 г. стала демонстрация все более противоречивой динамики китайско-американских отношений в регионе.

Стремление Пекина перекрыть повестку Вашингтона более амбициозным проектом либерализации торговли в АТР отразило более глубокие расхождения между двумя странами. России расшатывание китайско-американских отношений дает шанс на то, чтобы придать динамику процессу пересмотра правил международной политики, навязанных после холодной войны. Однако анализ этой практической возможности ставит важный теоретический вопрос – каковы цели и средства Москвы относительно самой главной связки Азиатско-Тихоокеанского региона и как она может встроиться в запутанную динамику отношений Пекина и Вашингтона.

США И КИТАЙ: СУЩНОСТЬ СТРАТЕГИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

В китайско-американских связях сложилось хрупкое положение, когда лидеры двух стран не хотят выяснения отношений посредством открытого конфликта, предпочитая до поры до времени замалчивать копящиеся противоречия. Раздражители хорошо известны. Более или менее традиционны вопросы, связанные с экономикой – торговые споры, валютное манипулирование, диалог по реформе региональной и глобальной финансовой системы, а также споры относительно соблюдения прав человека, давно составляющие общий фон партнерства. Не так давно появились противоречия, которые отражают принципиально разное видение Пекином и Вашингтоном международного порядка в АТР. Новые проблемы имеют качественно иную природу и создают уже хорошо различимые линии разлома.

Эти линии проходят по трем основным вопросам.

Во-первых, политические конфликты между Китаем и союзниками США, прежде всего обострившиеся территориальные споры по периметру китайских границ. Этот комплекс проблем включает в себя и дремлющий, но никогда не исчезающий из поля зрения «тайваньский вопрос», чреватый крайним обострением. Усугубление споров вызвано решительным стремлением Пекина включить прибрежные воды в зону своих неотъемлемых интересов, что ранее не было характерно для китайской дипломатии.

Во-вторых, военно-стратегические противоречия, особенно на море, обострившиеся в связи с усилением американской группировки в АТР и увеличением оборонных расходов КНР. Этот вопрос плотно увязан с давним стремлением Пекина повысить контроль над морскими коммуникациями посредством развития портовой инфраструктуры в Юго-Восточной Азии и Индийском океане.

В-третьих, борьба вокруг будущей институциональной организации в АТР в сфере как безопасности, так и международной торгово-инвестиционной деятельности. Последний вопрос, по сути, содержит более фундаментальную проблему экономического порядка в регионе.

Конфигурация противоречий позволяет провести историческую аналогию с англо-германскими отношениями, павшими жертвой гонки вооружений на море и разных повесток относительно политической и экономической организации в Европе. Некоторые аналитики говорят о неизбежности расширения линий разлома в американо-китайских отношениях и скорой их трансформации в конфронтационные. Однако пока, невзирая на большой конфликтный потенциал, связи остаются устойчивыми.

Со времен нормализации отношений ключевым фактором устойчивости, невзирая на идеологические и геополитические разногласия, было отсутствие объективной угрозы жизненным интересам Китая со стороны Соединенных Штатов. На протяжении последних десятилетий Пекин воспринимал свои интересы через призму экономики, считая приоритетом национальной безопасности сохранение высоких темпов социально-экономического развития, на чем в известной степени строится и легитимность нынешнего руководства. Географически же зона жизненных интересов очерчивалась собственно национальными границами, где Пекин пользовался неотъемлемым правом строить собственную экономическую и социальную модель, существенно отличную от западной – физическое и даже вербальное вторжение в эту сферу вызывало яростный отпор. В остальном Пекин проявлял удивительную гибкость, что укладывалось в предложенную Дэн Сяопином стратегию 24 иероглифов – «вести себя скромно» и «не претендовать на лидерство», сосредотачиваясь на внутренней трансформации.

До недавнего времени США не демонстрировали серьезных намерений вторгаться в пространство жизненных интересов Китая. Финансовая и моральная поддержка протестующих в Гонконге осенью прошлого года может рассматриваться как проверка китайского руководства на прочность – в этом случае оно ее прошло, подтвердив устойчивость системы. Вашингтон едва ли имеет сегодня достаточно возможностей, чтобы угрожать КНР как государству с определенной формой политического и территориального устройства. Более того, если заглохнет мотор китайской экономики, Соединенным Штатам будет нанесен огромный экономический и даже стратегический урон. Ясное осознание этого факта обеими сторонами позволяет им удерживать отношения в стабильном состоянии, невзирая на наличие противоречий, схожих с англо-германской конфронтацией столетней давности.

Однако пятое поколение китайских руководителей пока достаточно осторожно, но отходит от принципов 24 иероглифов, переосмысливая нарратив китайской внешней политики в пользу географического и смыслового расширения сферы жизненных интересов. XVIII съезд КПК, на котором произошла смена руководства, подтвердил приверженность идее «гармоничного и справедливого мира» и концентрации на мирном развитии. В то же время уходящий с поста лидера партии и государства Ху Цзиньтао подчеркнул в итоговом докладе необходимость «создания прочной национальной обороны, соответствующей международному статусу» КНР, и превращения страны в «могущественную морскую державу». Тональность значительно отличается от того, что десятью годами ранее завещал предыдущий руководитель Цзян Цзэминь, и отражает возросший интерес Пекина к наращиванию и модернизации оборонных возможностей, хотя и достаточно осторожно зашифрованный в вязи традиционных деклараций о мирном развитии.

При Си Цзиньпине эти тезисы стали воплощаться в жизнь с неожиданной решительностью. В 2014 г. оборонный бюджет КНР вырос на 12%, а амбициозные планы усиления военно-морской компоненты – до 351 корабля к 2020 г., включая развитие авианесущей составляющей и качественное обновление подводного флота – заставляют Вашингтон подозревать Пекин в стремлении получить стратегическое преимущество не только в прилегающих водах, но и на просторах Тихого океана. Укрепление ВМС сопровождается более решительным подходом к территориальным спорам, а также видимым стремлением Пекина «перебить» американскую повестку дня в области либерализации региональной торговли, отчетливо проявившуюся на последнем саммите АТЭС. Эти тенденции серьезно противоречат заветам Дэн Сяопина «держаться в тени» и «не стремиться к лидерству». Как раз региональное лидерство становится ядром внешней политики Пекина, и среди китайской элиты набирает силу представление о том, что контроль над экономическими и политическими процессами в АТР является неотъемлемым условием сохранения высокой динамики развития.

Новый нарратив пока в инкубационном состоянии, постепенно обретая отчетливые формы в китайской академической и экспертной среде и лишь ограниченно находя отражение в официальных документах, которые в основном сохраняют пацифистскую умеренную риторику. Но спрос на великодержавность, существующий в китайском обществе, позволяет говорить о том, что при желании руководство может быстро сформулировать и внедрить в сознание более конфронтационный подход к международной реальности.

Тем не менее пятое поколение китайских лидеров предпочитает эволюционный вариант пересмотра внешнеполитических приоритетов. Большая часть исходящих от США угроз по-прежнему носит субъективный характер, а базовая логика анализа китайских жизненных интересов через призму экономики сохраняет актуальность. Китай по-прежнему экспортно-ориентирован, он в огромной степени зависит от доступа на внешние рынки и возможности привлечения инвестиций, а значит от отношений с Западом. Переориентация экономики КНР на внутренний спрос и более сбалансированный рост – одна из главных целей Си Цзиньпиня – сделает ее более самодостаточной и в долгосрочной перспективе стимулирует отход китайской дипломатии от старых принципов, актуальных в начальный период интеграции Китая в мировую экономику.

Смена принципов и расширение границ национальных интересов не означает изменения целей. Внутреннее развитие по-прежнему, как и во времена Дэна, остается стратегическим приоритетом, от которого Пекин выстраивает логическую цепь своей внешней политики.

Заявка на региональное лидерство, таким образом, не столько отражает субъективные националистические чувства китайской элиты и общества, сколько является объективным следствием развития страны в последние десятилетия. Китайская экономика, судя по всему, на долгие годы сохранит уклон в экспортные производства и зависимость от внешнего капитала и технологий. Но в ней будут появляться черты, свойственные развитым экономикам – повышение в ВВП доли внутреннего потребления с опорой на сформировавшийся за тучные годы средний класс, институциональное и технологическое развитие социальной сферы и экспорт капитала с переносом производств в страны, где рабочая сила уже сегодня дешевле китайской. Сохранять высокие темпы роста в этих условиях труднее – отсюда возросшая потребность использования политических инструментов для замыкания региональной экономики на китайский рынок.

Хороший политический климат отношений с Вашингтоном соответствует первому тренду, в то время как укрепление позиций в регионе – второму. Таким образом, рассматривая внутреннюю трансформацию как императив, китайское руководство не отходит от логики целеполагания времен Дэна, но меняет инструментарий и границы национальных приоритетов в условиях качественного усложнения стоящих перед Китаем задач и потребностей.

Это означает, что в ближайшее время интересы Пекина сконцентрируются преимущественно в АТР, в то время как на глобальном уровне повышение стратегического присутствия будет увязано с решением ключевых задач в регионе, подобно тому как Германия времен Бисмарка наращивала глобальное присутствие для обеспечения дополнительных козырей в европейской политике. Едва ли Китай повторит ошибку Вильгельма II в конце XIX века, который ввязался в колониальную гонку и растратил ресурсы на бесполезное наращивание глобального присутствия в ущерб региональным приоритетам. Главным принципиальным отличием этой ситуации от англо-германских отношений является низкий порог допустимой цены, которую Пекин готов позволить себе в борьбе за региональное лидерство.

Таким образом, ключи находятся в Вашингтоне – будущее зависит от того, как Соединенные Штаты отреагируют на описанные изменения в китайской внешней политике. Привычка рассматривать региональные и даже локальные вызовы в глобальном контексте может сыграть с Америкой злую шутку, так как делает поддержание глобального лидерства самоцелью, а зону жизненных интересов расширяет на весь мир. Такой подход уже продемонстрировал свою пагубность, трансформировав внутриполитический кризис на Украине в противостояние двух ядерных сверхдержав.

Интерпретация китайских действий как попытки достижения геостратегического преимущества над США и запуск механизма сдерживания сделает конфликт неизбежным. Пока в американском экспертном сообществе доминирует намерение сохранить курс на сглаживание негативных последствий китайского роста для баланса сил в регионе. Это отражает понимание сущностного отличия нынешней ситуации от реальности столетней давности. Однако существующий в Соединенных Штатах запрос на значительно более жесткий подход в отношении практически всех угроз американскому мировому лидерству – объективных и субъективных – может заставить Вашингтон нанести ущерб стратегическому партнерству, предопределив более конфронтационную модель развития отношений. Уже сегодня умеренная администрация Обамы вынуждена с нехарактерной для нее жесткостью реагировать даже на незначительные шаги Пекина в сторону пересмотра своего регионального статуса. Таким образом, как раз реакция США является источником наивысших рисков для стратегических отношений Пекина и Вашингтона.

ЦЕЛИ И СТРАТЕГИЯ РОССИИ

Роль Москвы в раскладе китайско-американских отношений до недавних пор была относительно ясной: Россия оптимально вписывалась в роль страны-балансира и географически – как мост между Западом и Востоком, и стратегически – как одно из немногих самодостаточных в плане обороноспособности государств, способных осуществлять независимую внешнюю политику, а значит имеющих достаточно широкое пространство для маневра.

Стратегическое преимущество России на фоне хитросплетений китайско-американских отношений было в чем-то сродни тому положению, которое занимал маоистский Китай в отношении советско-американской конфронтации. Пока дракон и орел готовились к схватке века, мудрый медведь, расположившись в тайге, мог наблюдать и извлекать выгоды.

«Новая холодная война», казалось бы, закрывает это окно возможностей, сужая варианты развития отношений с Вашингтоном до одного и толкая Россию в тесные, подчас удушливые объятия восточного соседа. Это заставляет некоторых аналитиков говорить о том, что Москва загнала себя в стратегический цугцванг, в котором альтернативой капитуляции перед Западом является постепенное превращение в младшего партнера, а то и в сырьевой придаток Китая. Однако это не совсем так.

В действительности Россия никогда и не вписывалась в известную формулу Мао о «мудрой обезьяне», наблюдающей за противостоянием двух хищников и извлекающей из него стратегические преимущества. Россия имеет серьезный задел на глобальном уровне, что обуславливает ее трения с США, но ее позиции в Азиатско-Тихоокеанском регионе в настоящий момент незначительны. В свою очередь огромный вес Китая в АТР, где у Пекина сосредоточены политические интересы, совершенно не коррелирует с его скромными стратегическими позициями на глобальном уровне, а те – с его возрастающей ролью в мировой экономике. Эти дисбалансы сами по себе делают логику стороннего наблюдения и «извлечения выгод» за счет маневрирования несостоятельной – между кем Москве маневрировать на глобальном уровне и чем на региональном, в АТР?

Нынешняя стратегическая ситуация является в известной степени производной от этих дисбалансов и имеет непоколебимую логику. В отношении перспектив китайско-американских отношений Москва еще до конфронтации с США была ограничена и в возможностях осуществлять какие-либо активные маневры, и даже «примкнуть» к одной из сторон (очевидно слабейшей) в качестве балансира. Россия и Китай представлены в разных аспектах силы и имеют разные весовые категории и интересы в зависимости от конкретного вопроса и региона, а взаимодополнение и синергия их стратегических возможностей остается скорее в области желаемого, чем действительного. Для этого китайско-американские отношения либо должны быть ввергнуты в предвоенное состояние, когда логика привлечения союзника любой ценой превалирует над всеми иными соображениями, либо требуется выравнивание описанных выше дисбалансов, когда китайско-американские отношения выйдут с преимущественно регионального уровня на глобальный, из области в большей степени экономической – в стратегическую, а Россия будет играть большую роль в АТР, который очевидно станет ключевым регионом XXI века.

Выправление дисбалансов скорее всего неизбежно в силу естественных исторических процессов. Растущая роль Китая в глобальной экономике рано или поздно вытолкнет его на качественно новый уровень стратегического присутствия в мире. Для России же «поворот к Азии», развитие Сибири и Дальнего Востока – жизненно важные приоритеты для сохранения не только международного статуса, но и суверенитета.

Однако благоприятный сценарий, при котором качественно новый облик китайско-американских отношений станет источником стратегических преимуществ для России, не является обязательным. По этой причине Москва не может просто пережидать, когда все выправится само – традиционно активное начало российской дипломатии направлено на созидание истории, а не на подчинение ее процессам. Пассивная роль в отношении ключевой стратегической связки в АТР чревата огромными издержками и развитием другого, менее благоприятного сценария. В то же время использование противоречий между экономическим весом Китая и не соответствующей ему политической ролью не только на глобальном уровне, но и в АТР является объективной основой для изменения международного порядка в пользу Москвы. Соответственно России нужны действенные инструменты влияния на динамику отношений Вашингтона и Пекина. В условиях ограниченности ресурсов единственное, от чего Москва может сейчас оттолкнуться – противоречия в китайско-американских отношениях.

Природа роста международных амбиций Китая позволяет скептически относиться к возможности активного вовлечения Пекина в переустройство глобального порядка, фактически запущенного Москвой весной 2014 года. Хотя китайское руководство декларирует приверженность совместному с Россией стремлению к изменению мироустройства, фиксируя это в ряде двусторонних деклараций (прежде всего – в совместной Декларации о многополярном мире и формировании нового международного порядка от 1997 г.), на практике изменение международного порядка не является для Пекина самоцелью. Его наибольший интерес вызывает реформа финансовой системы и торговли, где Москва сейчас мало чем может помочь.

У России нет прямых инструментов стратегического вовлечения КНР в глобальное геополитическое переустройство (попытки США переложить на Китай некоторую часть груза ответственности за мировой порядок также оказались безуспешными). Таким образом, реальное воздействие на китайско-американские отношения России возможно только за счет наращивания собственного потенциала в АТР и вовлечения Пекина в те нерегиональные вопросы, которые прочно увязаны c китайскими национальными приоритетами (иными словами – потребностями социально-экономической трансформации общества).

Любая стратегия Москвы в отношении китайско-американских отношений будет обречена на неудачу без динамичного развития Сибири и Дальнего Востока. Включение этого огромного макрорегиона в систему региональной экономики само по себе сделает Россию одним из важнейших игроков в АТР и качественно увеличит ее вес в глобальной экономике.

Два главных союзника России в АТР – энергоресурсы и флот. Эти средства вкупе с искусной дипломатией способны вывести китайско-американские отношения из тупикового равновесия и способствовать их качественной перестройке.

Первый инструмент уже активно используется Москвой, в значительной степени вынужденно – в условиях политической конфронтации с Евросоюзом, основным потребителем отечественных энергоресурсов. Китай является крупнейшим импортером нефти и имеет огромный потенциал наращивания потребления нефти и газа, доля которых в энергопотреблении китайской экономики сравнительно меньше, чем в развитых странах, значительно уступая углю (около двух третей всех энергоресурсов, потребляемых Китаем). В перспективе спрос на нефть и особенно газ, который теснит уголь в качестве топлива для производства электроэнергии, станет одним из важнейших факторов зависимости китайской экономики от благоприятной внешней среды.

Увеличение поставок российских углеводородов само по себе будет важным фактором обеспечения энергобезопасности Китая. Россия может сыграть с Вашингтоном на китайском поле в ту же игру, которую тот затеял с Россией в Европе – претендовать на роль гаранта энергетической безопасности КНР. При этом возможности Москвы куда реальнее, чем у США в ЕС, а объективная потребность растущего Китая в диверсификации энергопоставок выше, чем у Европы. В этом отношении партнерство России и Китая взаимовыгодно – Москва не только помогает Пекину диверсифицировать поставки, но и хеджирует свои собственные риски.

Наращивание военного присутствия – также часть российского «поворота в Азию». Тихоокеанский флот качественно обновляется в соответствии с новыми вызовами и угрозами. Уже сегодня ТОФ активно взаимодействует с КНР в формате совместных российско-китайских морских учений. Это сотрудничество можно расширить за счет предоставления облегченного режима захода китайских и российских военных судов в порты этих стран. Для китайского ВМФ даже символическая демонстрация флага во Владивостоке и Петропавловске-Камчатском будет ощутимым геостратегическим преимуществом над японскими военно-морскими силами, для России же это может стать своеобразным возвращением в Далянь и Порт-Артур после многих десятилетий отсутствия – в качестве не колониальной державы, а равноправного партнера по обеспечению региональной безопасности. Такое сотрудничество соответствует установкам обеих стран на достижение военно-морского паритета с Соединенными Штатами и их союзниками как минимум на Дальнем Востоке, а в перспективе и в Тихоокеанском бассейне.

Развитие китайской портовой инфраструктуры двойного назначения по линии морских путей поставок энергоресурсов может стать дополнительным фактором сближения. Присутствие российского флага в водах ЮВА и Индийского океана с опорой на право пользования этой инфраструктурой освободило бы КНР от ощущения стратегического одиночества, а также укрепило бы роль России в качестве важнейшего гаранта энергетической безопасности Китая – уже не только как поставщика, но и как партнера по патрулированию, пусть даже весьма ограниченному, линий морских коммуникаций.

Расширение российского военного присутствия с явной игрой на китайском поле может быть неправильно интерпретировано другими региональными игроками – особенно теми, кто имеет с КНР территориальные споры. В этой связи Москве необходимо проявить дипломатическую активность в многосторонних форматах сотрудничества, пока на этом направлении чувствуется отсутствие системного подхода. Парадоксально отличие в уровнях представительства России в АТЭС (традиционно ездит президент) и Восточноазиатского саммита (в этом году российскую делегацию возглавлял премьер-министр, до этого же обходились главой МИДа).

Именно в области безопасности Москва может сказать веское слово и уравновесить за счет многостороннего формата развитие связей с КНР, принять участие в строительстве региональной архитектуры безопасности, эффективность которой, также как и в Европе, снижается из-за сохранения реликта холодной войны в виде системы американских альянсов. Продвижение такой повестки дня может вызвать серьезный интерес не только Пекина, но и других игроков, объективно нуждающихся в снижении напряженности во избежание появления новых «украин» уже на просторах АТР. С этой точки зрения Москва должна поддержать и китайские инициативы в области либерализации региональной торговли, идущие вразрез с американским проектом Транс-Тихоокеанского партнерства, хотя бы потому что участие в проектах под патронатом США в нынешних условиях для России просто невозможно.

Через ШОС Россия и Китай могут расширить сотрудничество в области обеспечения региональной безопасности в Центральной Азии, имеющей для Пекина большое значение как источник энергоресурсов. Растущая обеспокоенность Пекина по поводу террористической активности Исламского движения Восточного Туркестана и угрозы стабильности всей Центральной Азии требует более активного вовлечения КНР в проблемы региона. Россия при этом оказывается неизбежным партнером как единственная страна, обладающая действенным военно-политическим инструментом обеспечения региональной безопасности в виде ОДКБ.

Опора на «российское плечо» в вопросе энергетической безопасности и расширение военно-политического присутствия КНР в примыкающих регионах безусловно послужит «приглашением» Вашингтону к ответным действиям. Следующий президент вне зависимости от партийной принадлежности окажется под огромным давлением в условиях объективной эрозии стратегических позиций США в мире и необходимости «проявить решительность» на фоне «слабака» Барака Обамы. Это может спровоцировать на активизацию сдерживания Пекина, что вызовет ответную реакцию и создаст риск выхода китайско-американских отношений из состояния хрупкого равновесия, в котором они находятся сейчас. Следствием станет запуск процесса выверки баланса сил в регионе, что в конечном счете способствует оздоровлению международной системы.

В свою очередь, если в Вашингтоне возобладает здравый и прагматичный подход в отношении Китая, курс на уважение его интересов и наращивание стратегических связей для сохранения баланса между сдерживанием и вовлечением, это откроет путь эволюционной трансформации китайско-американских отношений и всей политики в регионе.

Важными представляются усилия США по развитию академической сети в Китае, позволяющей проецировать свою систему взглядов на теорию и практику глобальной и региональной политики, что удовлетворяет огромный спрос китайского экспертного сообщества на изучение истории и теории международных отношений. Россия, несмотря на значительный потенциал в этой области, мало применяет этот инструмент, являющийся долгосрочной инвестицией, результаты которой не всегда осязаемы, что, однако, не умаляет ее важности. «Университетская дипломатия» на основе уже существующих и развития новых академических связей остается неразработанным ресурсом, который Москва просто не может игнорировать в условиях и без того ограниченного политико-дипломатического инструментария. Увеличение роли российского фактора в китайско-американских отношениях и в конечном счете – в Азиатско-Тихоокеанском регионе возможно за счет использования комплекса разногласий между Вашингтоном и Пекином и их трансформации из субъективных в объективные. Последнее обстоятельство не означает неминуемого роста конфронтации и разрушения системы безопасности АТР. Напротив, осознание обеими сторонами объективности двусторонних противоречий способно придать дополнительную динамику построению устойчивой региональной, а затем и глобальной системы безопасности с учетом национальных интересов всех игроков, в том числе и России.

«Демократизм» против демократии

Александр Лукин

Постбиполярный мир: мирное сосуществование или хаос

А.В. Лукин – доктор исторических наук, руководитель департамента международных отношений НИУ «Высшая школа экономики».

Резюме Россия вряд ли может позволить себе неограниченную конфронтацию. Гораздо более азумный курс – попытаться создать альтернативу Евросоюзу в рамках Большой Европы.

Исследование осуществлено при грантовой поддержке факультета мировой экономики и мировой политики НИУ «Высшая школа экономики» в 2015 году.

На рубеже ХХ и ХХI веков биполярная система, господствовавшая после Второй мировой войны, рухнула в результате саморазрушения одного из полюсов. После краха советского центра силы, вызванного не войной, а давлением и внутренними проблемами, наступил период триумфа Запада.

Соединенные Штаты и их союзники могли взять на вооружение сбалансированный курс, опереться – с лидерских позиций – на улучшение отношений с крупными мировыми игроками. Россию, например, тогда вполне было возможно в значительной степени интегрировать в западную систему. Однако в интеллектуальном пространстве США и Европы верх взяла идеология, которую можно назвать «демократизмом» – своеобразное и однобокое соединение политического либерализма, концепции «фундаментальных прав человека», просвещенческого секуляризма и отдающих колониализмом теорий западного превосходства. В результате Запад попытался силой навязать миру собственную модель, выдавая ее за универсальную, а идеология, родившаяся из победы над тоталитарными системами ХХ века, сама стала приобретать тоталитарные черты.

Тоталитарный крен победителей тоталитаризма

Фундаментальные принципы внешней политики, основанной на идеях «демократизма», просты. Лучший путь присоединить все «варварские» народы и страны к миру «свободы и демократии» – подчинить их политическому влиянию через экономические и политические союзы. Для этого к власти должны прийти силы, ориентирующиеся на Запад, чему необходимо всячески способствовать. Если эти силы не вполне отвечают «демократическим» стандартам – не страшно. Пусть сначала подчинятся экономически и политически, а затем их «дотянут».

После распада СССР Запад избрал путь, основанный не на реализме, а на этой идеологии. Его лидеры почувствовали себя победителями, которым не нужно считаться с интересами других: ведь мир и так скоро упадет к их ногам, так как все народы мечтают слиться с Западом на основе единственно верных всеобщих «универсальных» ценностей. Между тем в большей части мира значительную часть этих ценностей не принимали, не без основания считая их идеологическим прикрытием навязывания Западом миру своей гегемонии. Кроме того, многие постулаты прямо противоречили традиционной культуре и господствующим верованиям других крупных цивилизаций.

Запад переоценил себя в двух смыслах: политическом и культурном. Мир оказался гораздо более сложным, а его ценности – гораздо более разнообразными, чем их представляли себе западные лидеры, опьяненные успехами, но ограниченные собственной идеологией. Но в западных столицах, особенно в Вашингтоне, продолжали вести себя так, как будто «история кончилась»: продавливая свое видение мира и даже внутреннего устройства стран и целых регионов, которые вовсе не желали вестернизироваться. Эта политика привела к хаосу в Ираке, Египте, Сирии, а затем и на Украине.

Некоторые западные наблюдатели задним числом увидели эту тенденцию. Так, известный американский внешнеполитический аналитик Ричард Хаас пишет, что действия США усугубили всемирный беспорядок: «порядок развалился в результате сплава трех тенденций. Сила в мире распределилась между большим количеством игроков. Снизилось уважение к американской экономической и политической модели. А выбор конкретной политики, особенно на Ближнем Востоке, породил сомнения в рассудительности Америки и в том, что угрозы и обещания Соединенных Штатов заслуживают доверия. Чистый итог заключается в том, что, хотя абсолютная сила и мощь США остаются значительными, их влияние уменьшилось».

Если Хаас говорит только о внешнеполитических просчетах, Генри Киссинджер фактически указывает на рост идеологизированности американской политики как на одну из причин неудач. «Прославление универсальных принципов, – пишет он о внешней политике США, – должно быть соединено с признанием реальности истории, культуры и представлений о безопасности народов других регионов планеты», т.к. история «не гарантирует успех даже самым возвышенным убеждениям в отсутствие целостной геополитической стратегии».

В одном из докладов Европейского совета по международным делам (авторы – Иван Крастев и Марк Леонард) утверждается, что уклад жизни ЕС, который европейцы приняли за универсальную модель будущего всего мира, был исключением: «Европейцы хорошо осознавали особый характер своей системы, но были убеждены в ее универсальности… Претензия новой европейской идеи одновременно на исключительность и универсальность сделала невозможным для европейцев принятие альтернативных проектов интеграции на континенте».

Конечно, между Соединенными Штатами и Евросоюзом есть тактические разногласия. США, будучи отдаленной от Европы и самой мощной державой Запада, мало озабочены реальными последствиями своих действий. Вашингтон выступает за более чистое воплощение идеологических целей, не считаясь с европейскими издержками. Кроме того, курс на расширение военных операций по всему миру, раздувание различных угроз позволяет консолидировать доминирование Соединенных Штатов над Европой. В самой Европе есть чисто проамериканские круги, но есть и те, кто хотел бы превратить ее в самостоятельный или хотя бы автономный центр силы. Для этого конфронтация с другими центрами силы в мире не нужна и даже вредна.

Но в целом США и Европу, а также, например, более отдаленные Австралию, Новую Зеландию и в меньшей степени Японию нужно рассматривать как единое сообщество, объединенное прежде всего общей идеологией «демократизма»: стремлением навязать собственную модель всему миру. В обозримом будущем внешнюю политику этого все еще самого мощного центра силы определит противоречие между растущими идеологическими амбициями и снижающимся относительным потенциалом.

Популярность западной модели и западной идеологии была основана прежде всего на том, что, как считали в значительной части незападного мира, особенно после Второй мировой войны, она обеспечивает наивысший уровень благосостояния. Свобода, конечно, привлекательна для части населения небогатых и диктаторских государств, но не за счет благосостояния. Мощный рост китайской экономики в конце ХХ – начале ХХI веков, а также экономический и политический крах многих государств, которым США и Евросоюз пытались навязать собственную модель (Россия 1990-х гг., Ирак, Ливия и др.), заставили усомниться в универсальности западных лозунгов «демократизации», «рыночной экономики» и «свободной торговли».

Подобное ранее случилось с другой тоталитарной идеологией – советской, а вместе с ней и «мягкой силой» СССР после Второй мировой войны, а особенно в 70–80-е гг. ХХ века. Коммунистические идеалы, пользовавшиеся популярностью во всем мире, в том числе в Европе и Америке, особенно в период антифашистской борьбы и деколонизации, поблекли, когда выяснилось, что экономически в третьем мире советская модель не работает, а ведет лишь к созданию коррумпированных диктаторских режимов и застою. Советские военные интервенции в Венгрию (1956), Чехословакию (1968) и Афганистан (1979) заставили усомниться в искренности Москвы относительно создания лучшего мира, породили новое отношение к советской идеологии как к прикрытию геополитических интересов.

В действительности и в СССР, и на современном Западе геополитические цели сложно отделить от идеологических. Все тоталитарные идеологи считают, что навязываемая ими высшая и наиболее прогрессивная политическая модель гарантирует процветание и счастье, а осуществлять ее наиболее эффективно можно с использованием, как говорили в СССР, «братской помощи» «прогрессивных» государств, то есть под их политическим контролем. Поэтому установление контроля над максимальным количеством стран и забота об их счастье путем навязывания единственно верной модели развития в этой конструкции неразделимы.

Пока будет происходить процесс адаптации «демократизма» к новым реалиям (а это займет годы), вряд ли можно рассматривать Запад как источник мира и стабильности. Напротив, его политика останется основным источником мировых конфликтов, которые будут особенно часто возникать на территориях, пограничных с другими, незападными центрами силы, придерживающимися иных ценностных установок.

Только геополитика, ничего личного

В связи с событиями на Украине Россия окончательно отказалась следовать в фарватере Запада и вступила в конфронтацию, начав политический и экономический поворот к незападному миру. Постсоветский консенсус между Западом и Россией был основан на предположении, что обе стороны двигаются к более тесному сотрудничеству, с пониманием относятся к интересам друг друга и идут на взаимоприемлемые компромиссы.

Россия старалась выполнять эти условия. Не отказавшись полностью от идеи национальных интересов, она показывала, что готова ими частично жертвовать ради сотрудничества с «цивилизованным миром». Однако последний, несмотря на обилие ободряющих слов, мыслил категориями собственной победы в холодной войне. Запад включал в сферу своего влияния все больше стран, передвигал военные объекты все ближе к российской границе, в том числе и на территорию ее традиционных союзников. Когда очередь дошла до Украины, Россия взорвалась.

Новая Россия отвергла советскую и любую другую тоталитарную идеологию. Она не пытается навязать свою политическую модель другим. На Украине, как и повсюду вокруг своих границ, Россия ведет борьбу не за установление там модели какого-то идеального общества, а за чисто геополитические цели, связанные с выживанием в условиях хаотического и опасного мира. Она стремится не быть окруженной, не подпасть под политический контроль США и их союзников, сохранить дружественные ей или хотя бы нейтральные режимы у соседей.

Соединенные Штаты и Запад в целом рассматривают конфликт как крайне опасный, хотя и локальный. Москва фактически подрывает глобальный западный проект мирового развития: постепенного подключения всех стран мира к западному проекту на условиях Запада, то есть в качестве «учеников», старательно пытающихся подняться до уровня западных стандартов. Локален же он потому, что Россия – не самый серьезный вызов на этом пути, хотя и наиболее острый в настоящее время. В долгосрочной перспективе формирование многополярного мира в целом вызывает у Запада гораздо большую тревогу. Неясно, как вестернизировать огромный Китай, да и с Индией, Бразилией и многими другими центрами силы не все складывается идеально.

Обаяние модернизации без демократии

В долгосрочном плане возвышающийся Китай представляет собой гораздо больший вызов западной идеологии мирового господства, чем все еще довольно слабая Россия. Китай – вторая экономика и самая густонаселенная страна мира – представляет угрозу не военной мощью, которая пока несравнима с американской и даже с российской. Но КНР удалось сделать то, чего не смог СССР, – построить эффективную экономику, не основанную на политической модели Запада. Более того, Китай настолько взаимосвязан с экономиками Соединенных Штатов и Евросоюза, что в случае осложнений будет крайне сложно принять против Пекина меры, которые были приняты против России. Возможно, в открытой конфронтации объединенному Западу и удастся одолеть Китай, но это очень дорого обойдется мировой экономике.

Сам Пекин активизирует внешнюю политику. Первый этап активизации сводился к стремлению убедить соседей и весь мир в том, что усиление страны не угрожает их интересам. В этом смысл концепции «мирного подъема», выдвинутой в 2003 г. Ху Цзиньтао. Из-за опасений относительно термина «подъем» она затем была заменена теориями «мирного развития» и строительства «гармоничного мира».

При Си Цзиньпине Пекин перешел от защиты к наступлению. Новый лидер выдвинул амбициозные планы создания «Экономического пояса Шелкового пути» и «Морского шелкового пути». Их экономическое содержание пока не вполне ясно, но очевиден политический смысл: Китай выдвигает собственные, альтернативные западным, концепции развития ряда азиатских регионов. Пекин предлагает концепцию соразвития, подкрепленную значительными материальными ресурсами. Он говорит: подключайтесь не к ареалу «демократизма», а к зоне «Шелкового пути». Присоединение ряда союзников США, несмотря на возражения Вашингтона, к предложенному Пекином Азиатскому банку инфраструктурных инвестиций показывает серьезную привлекательность китайских проектов.

Другое свидетельство внешнеполитической активизации – часто раздающиеся в Китае призывы пересмотреть концепцию «таогуан янхуэй» (держаться в тени и стараться ничем не проявлять себя), выдвинутую Дэн Сяопином в начале 90-х гг. ХХ века. Игорь Денисов делает вывод, что «в современном китайском политическом дискурсе четко прослеживается как преемственность внешней политики…, так и стремление придать китайской дипломатии более инициативный характер, что в перспективе должно вывести КНР в число государств, устанавливающих правила игры в соответствии со своими возросшими интересами». И хотя, по его мнению, принцип ограничения стратегического планирования, прежде всего вопросами, затрагивающими «ключевые интересы», не изменился при Си Цзиньпине, сама сфера ключевых интересов постоянно расширяется. Если в годы правления Дэн Сяопина к ним относились лишь проблема Тайваня и контроля над Тибетом и Синьцзяном, то сегодня это уже и защита китайской позиции в территориальных спорах с Японией вокруг островов Дяоюй (Сенкаку), и конфликт в Южно-Китайском море. А некоторые эксперты относят к ключевым интересам и необходимость обеспечить Китаю возможность занять достойное место в мире в целом.

Главным препятствием, по широко распространенному в КНР мнению, являются США. Вашингтон, как считают большинство китайских аналитиков, старается сдерживать Китай, видя в нем основного конкурента. Для этих целей Соединенные Штаты при помощи союзников и дружественных государств пытаются окружить Китай в военном и стратегическом отношении, настраивают против него соседей, раздувая теорию «китайской угрозы». В одной из книг китайского военного аналитика Дай Сюя утверждается, например, что окружение уже удалось почти со всех сторон, за исключением России и Центральной Азии.

Хотя некоторые и предлагают более активные меры по прорыву окружения, например, за счет строительства военно-морских баз за рубежом или привлечения армии к защите зарубежных капиталовложений, официальная позиция пока гораздо мягче. Характерно отношение китайских аналитиков к идее «глобального управления». Считая его нынешнюю теорию и практику западной конструкцией, призванной защищать доминирование США и Европы, в Китае не предлагают подорвать или ликвидировать систему, но выступают за ее реформирование так, чтобы КНР и другие незападные государства получили бы в ней достойное представительство.

В целом Китай не заинтересован ни в конфронтации с кем бы то ни было, ни в революционном изменении мировой системы, однако намерен настойчиво и последовательно содействовать ее эволюции в более выгодную для себя сторону.

КНР, как и Россия, далеко ушла от коммунистического глобального тоталитаризма, не стремится навязывать другим государствам собственную модель развития. При этом экономические интересы страны все больше выходят за пределы собственной территории. И само это стремление, подкрепленное экономическими успехами и серьезными финансовыми ресурсами, ростом популярности китайской модели модернизации без демократии у авторитарных лидеров развивающихся стран, представляет вызов идеологии «демократизма».

Конечно, на Западе многие рассматривают китайский опыт как один из частных случаев теории модернизации. Китай, мол, в принципе идет путем Японии и «азиатских тигров»: за экономической модернизацией должна последовать демократизация, как было в Южной Корее и на Тайване. В Пекине отвечают: КНР нельзя сравнивать с государствами другого калибра; будучи целой цивилизацией, он продолжит развиваться собственным путем, по традиционно китайским схемам. В последнее время в Китае появилось много статей о том, что и для мира в целом традиционные китайские концепции мироустройства гораздо полезнее, чем западные подходы.

Среди западных экспертов между тем снова распространились предсказания скорого краха коммунистического Китая. И хотя эти прогнозы в ближайшей перспективе представляются не более чем стремлением выдать желаемое за действительное, в более отдаленном будущем серьезные проблемы и даже кризис китайской системы власти вполне возможен. Но, как показывает опыт СССР и России, даже гипотетический крах коммунизма и длительный кризис вряд ли приведет к вестернизации такой огромной державы, как Китай, и ее подчинению западным интересам.

Умеренный не-Запад

Индия, Бразилия и ряд других государств постепенно превращаются в мощные центры незападного мира. Дели, как и Пекин, проводит самостоятельную внешнюю политику, стараясь поддерживать конструктивные отношения со всеми основными мировыми игроками. Являясь на протяжении веков мультикультурной и многоконфессиональной страной, она сохраняла общецивилизационное единство, основанное на уважении чужих мнений и традиций. Этот опыт стал основой индийской демократии, и его Индия хотела бы передать миру, желая видеть мировое устройство таким же плюралистическим, как и само индийское общество.

И этот идеал противоречит западной идеологии «демократизма». Совпадая с ним в уважении к демократии, он отрицает идею навязывания «прогрессивных» ценностей и моделей силой и наказания за отход от них. Кроме того, в моральном отношении Индия хотя и идет за Западом, но все еще гораздо более традиционна. Приход к власти в 2014 г. правительства лидера индуистской Бхаратия джаната парти Нарендры Моди еще укрепил чувство индийской миссии в мире и традиционалистские тенденции внутри страны.

Дели старается наладить связи с Пекином, так как этого требует экономическая необходимость. В то же время значительные проблемы в индийско-китайских отношениях сохраняются, в том числе территориальный спор. Но, что более важно, в случае с Китаем и Индией мир является свидетелем зарождения геополитических противоречий между двумя растущими незападными центрами силы, интересы которых сталкиваются, например, в нескольких островных государствах, которые ранее считались сферой влияния Индии, но сегодня стали объектом экономической экспансии Пекина (Мальдивы, Сейшелы, Маврикий, Шри-Ланка).

Бразилия, по данным за 2014 г., была седьмой экономикой мира, ее ВВП превышал показатель таких стран, как Италия или Россия. Два последних президента, Лула да Сильва и Дилма Руссефф, представляют левые силы, и именно в этом – основа нарастающих расхождений с США. Внешняя политика Бразилии во многом противоречит американской: она выступила против операций в Ираке и Ливии, за мирное решение сирийского конфликта, не одобряет санкций в отношении Ирана. Бразилия отказалась поддержать американский проект создания Американской зоны свободной торговли (АЛКА), что явилось одной из главных причин его провала. Соединенные Штаты часто критикуют бразильский протекционизм и якобы демпинг, а также нарушения прав интеллектуальной собственности, в то время как Бразилия обвиняет Вашингтон в приверженности «монетаристской» политике и провоцировании «валютных войн» против развивающихся рынков. По мере укрепления бразильского центра силы и возрастания его влияния в Латинской Америке и мире в целом противоречия с США будут возрастать, хотя экономическая необходимость, как и в случаях с Китаем и Индией, не позволит довести дело до острой конфронтации.

Сосуществовать мирно

Постбиполярный мир на нынешнем этапе можно было бы назвать промежуточным. Глобальное доминирование Запада, сложившееся после холодной войны, заканчивается, а многополярный мир еще не сложился и неизвестно, сложится ли окончательно. Новые центры силы будут пытаться создать вокруг своих границ зоны собственного влияния за счет сокращения влияния Запада, что, естественно, встретит ожесточенное сопротивление последнего (как это уже происходит в случае с Китаем и Россией). Более слабые незападные державы будут пытаться координировать свои действия (в рамках БРИКС, ШОС, АСЕАН).

Однако это не означает создание антизападного альянса. Там, где зоны влияния незападных центров силы столкнутся друг с другом, возможны острые конфликты (как намечающаяся борьба за сферы влияния между Китаем и Индией). Запад (в особенности США) использует это в своих целях. В связи со сложной структурой такого мира окончательное формирование реальной многополярности с несколькими приблизительно равными по влиянию центрами силы не является исторически неизбежным. Заметную роль в этой системе будут играть среднемощные или региональные центры силы, например Вьетнам, Южная Африка, Нигерия и др., имеющие собственные цели и взгляды на региональную политику. Они могут вступать во временные альянсы с более крупными центрами для достижения собственных локальных целей (как, например, Вьетнам, пытающийся использовать Вашингтон в территориальном конфликте с Китаем).

Роль России в переходном мире пока только намечается. Россия пытается стать крупным независимым игроком, позиционируя себя как центр евразийской интеграции. Однако неясно, хватит ли для этого ресурсов. В обстановке экономической зависимости от Запада Россия вряд ли может позволить себе неограниченную конфронтацию. Гораздо более разумный курс – позиционировать Россию и Евразийский союз как часть Большой Европы, но не проекта ЕС, попытаться создать альтернативу Евросоюзу в рамках Большой Европы. Такая цель более реалистична и приемлема для различных слоев российского населения и элит. Она вызовет симпатии тех кругов в Старом Свете, которых не устраивает доминирование США, и позволит продолжить экономическое сотрудничество с Европой. Больше того, Россия должна стать проводником европейских подходов и ценностей в Евразии. Такая теория существовала еще в XIX веке.

Речь, конечно, категорически не может идти о роли России как агента «демократизма». Для Евразии с ее собственными традициями приемлемы лишь самые базовые европейские ценности, обеспечившие общественный прогресс этой части континента на протяжении предшествующих столетий, но не сиюминутные увлечения в области секуляризма и морали, которые Европа пытается навязывать всем окружающим сегодня. Для Азии же, напротив, Евразийский союз мог бы стать «послом» в Европе. Здесь необходимо подчеркивать не только европейскую, но и азиатскую принадлежность России.

В постбиполярном мире сохранятся и даже обострятся глобальные проблемы, которые можно решать только общими усилиями: нехватка ресурсов, перенаселение, загрязнение окружающей среды, нераспространение оружия массового уничтожения и т.п. Смертельную угрозу для человеческой цивилизации в целом представляет терроризм.

Действенный механизм решения таких проблем можно создать, если основные центры силы договорятся о той ограниченной сфере, где их взгляды сходятся, и о том, что по всем другим вопросам они «соглашаются не соглашаться», не доводя дело до острой конфронтации. По сути это будет возрождение «мирного сосуществования» периода биполярности. Ее суть сформулирована еще во времена Никиты Хрущёва: не разделяя ни целей мирового развития, ни идеалов общественного устройства, мы отказываемся от войны друг с другом, пытаемся договориться по тем проблемам, по которым можно договориться. Для рабочих органов этого механизма больше всего подходят уже существующие институты глобального управления, прежде всего ООН с ее Советом Безопасности. Но это не означает неизменность системы, напротив, ее следует постепенно реформировать для достижения более адекватного представительства растущих центров силы.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 6 июня 2015 > № 1395137 Александр Лукин

Apple Watch будут продаваться еще в семи странах к концу месяца, пишет издание The Wall Street Journal со ссылкой на американскую корпорацию Apple.

С 26 июня "умные часы" Apple начнут продаваться в Мексике, Италии, Сингапуре, Южной Корее, Испании, Швейцарии и Тайване, сообщает издание.

Реакция на старт продаж Apple Watch, которые в апреле были доступны для заказа в девяти странах, "превзошла ожидания во всех отношениях", передает издание слова вице-президента компании Джеффа Уильямса (Jeff Williams). При этом Apple не сообщает каких-либо конкретных данных по уровню продаж.

В сентябре 2014 года компания Apple представила гаджет Apple Watch, который способен показывать текстовые сообщения, картинки и фотографии, а также отслеживать пульс их владельца. Компания продемонстрировала несколько моделей "умных" часов: они будут отличаться размерами, а также материалом, из которого изготовлен корпус.

Цены на "умные часы" варьируются от 350 долларов до 1000 долларов в зависимости от модели и ремня. Кроме того, есть ограниченная серия Apple Watch из золота, которая стоит от 10 тысяч долларов.

Intel и экосистема Тайваня создают решения для трансформации бизнеса и повышения уровня жизни

Intel объявила о пяти новых пилотных проектах и инициативах в области «Интернета вещей», которые будут реализовываться с участием представителей экосистемы Тайваня. Новые решения призваны трансформировать привычные бизнес-процессы и повысить уровень жизни. Intel организовала пресс-конференцию в рамках международной выставки Computex, в рамках которой были представлены новые инициативы, пилотные проекты и планы корпорации по дальнейшему развитию с целью превратить концепцию «Интернета вещей» в реальность в странах Азии и по всему миру.

«“Интернет вещей” является быстро развивающимся рынком, который представляет большие возможности, – сказал Джейсон Чен (Jason Chen), вице-президент по продажам и маркетингу и глава представительства Intel в Тайване. – Наш 35-летний опыт работы и сотрудничество с экосистемой “Интернета вещей” Тайваня являются критическим фактором успеха, который позволит нам развить бизнес и расширить возможности этой концепции».

В рамках пресс-конференции были представлены проекты на основе «Интернета вещей» в архитектуре, градостроительстве, здравоохранении, производстве, розничной торговле, сельском хозяйстве, образовании и решениях для дома. Представители экосистемы продемонстрировали, как полностью готовые платформы на основе Интернета вещей преобразуют бизнес-процессы и повышают уровень жизни.

«Умное» производство Formosa Plastics Corp.*

Intel и Formosa Plastic Corps* (FPC) внедрят комплексную платформу на основе Интернета вещей для запуска «умного» производства. Новое решение создано на базе технологий Intel и разработок компании-партнера в области автоматизации производственных процессов FPC FORMOSA-FX DCS (Distributed Control System) и SIS (Safety Instrument System). Кроме того, в проекте будут использоваться шлюзы на базе технологий Intel компании Nexcom*, облачный сервер Supermicro* и решение для анализа «больших данных» Cloudera*. Новое решение позволит Formosa Plastics* повысить энергоэффективность, оптимизировать управление охраной окружающей среды и улучшить безопасность производства. С помощью Министерства энергетики Тайваня FPC* также разработает солнечные элементы на основе сенсибилизированных красок для беспроводных датчиков, которые лягут в основу технологии сохранения энергии.

Решения для «умного» производства включают аналитику в режиме реального времени для прогнозирования и мониторинга. Анализ «больших данных» позволит сотрудникам предприятий заранее обнаруживать возможные неполадки для предотвращения остановки производства и своевременно решать вопросы, связанные с защитой экологии и безопасностью производства. Такой подход позволит уменьшить операционные расходы и повысить эффективность работы предприятия.

Экспериментальный вариант «умного» производства находится на стадии подготовки и будет готов к октябрю 2015 г. Решение для «умного» производства будет внедрено на других предприятиях Formosa Plastics* в Тайване и в других странах.

«Умный» завод Fusheng*

Intel и компания Fusheng*, один из пяти крупнейших производителей воздушных компрессоров, объявили об успешном развертывании платформы на основе «Интернета вещей» и о предоставлении новых сервисов в других странах. С целью повышения эффективности бизнес-аналитики Intel предоставила Intel IoT ® Platform и Intel® IoT Gateway с участием ADLINK* на базе процессоров Intel® Quark™ для подключения сенсорных систем к серверам на базе технологий Intel. С помощью нового решения, Fusheng* получила возможность предоставлять своим заказчикам дополнительные сервисы, которые позволят им прогнозировать определять потребность в техническом обслуживании. Этот проект даст возможность Fusheng* преобразовать свой аппаратный бизнес и предложить заказчикам новые варианты обслуживания.

«Умные» здания и «умные» дома Elitegroup Computer Systems (ECS)* и Tatung* Elitegroup Computer Systems (ECS)* развернет новые решения для «умного» дома в Тайване, используя шлюзы для Интернета вещей корпорации Intel на базе процессоров Intel Quark и систему Smart Building Management System (SBMS) компании Tatung*. Новая разработка позволит будущим домам подключать бытовую технику, интернет-инфраструктуру, развлекательные системы и системы безопасности к одной централизованной платформе, что позволит владельцам более эффективно управлять своими домами и повысить уровень удобства проживания в них. ECS* надеется стать первой компанией, предлагающей подобного рода сервисы в Азии, и в будущем надеется расширить рынок предложения услуг.

Система YouBike*, реализуемая с участием Intel, Advantech* и Microprogram* Intel реализовала совместный проект с Advantech* и Microprogram* с целью развертывания YouBike*, системы «умных» городских велосипедов, в Тайване, Китае и других странах Азии. В проекте использовались процессоры Intel Quark для сенсорных узлов YouBike*, процессоры Intel® AtomTM для шлюзов и процессоры Intel® XeonTM для создания серверов. Созданное решение позволяет своевременно и в автоматическом режиме обнаруживать проблемы в системе удаленного управления и обеспечения безопасности данных.

YouBike* является самой популярной системой общественных велосипедов. На данный момент в Тайване установлено 430 станций проекта велосипедов, а к концу года их количество будет увеличено до 700. При участии Intel, Advantech* и Microprogram* YouBike планирует внедрить эту систему в других городах.

«Умные» города Chunghwa Telecom* (CHT)

Intel сотрудничает с Chunghwa Telecom* (CHT) для реализации проекта Smart City IoT в Тайване с целью повышения качества жизни городских жителей. В системе используется шлюз Intel для Интернета вещей на основе системы Smart City Pole для подключения к сети датчиков, установленных на уличных фонарях и линиях энергоснабжения. Шлюз используется для управления данными для контроля качества воздуха, погодных условий, загруженности дорого и энергопотребления. Кроме того, предусмотрена возможность подключения к центру обработки данных для выполнения анализа в режиме реального времени с использованием серверов Intel. Первый этап реализации проекта начнется в конце 2015 г. в Тайбэе. CHT* является одним из первых операторов связи в Азии, который приступил к сотрудничеству с Intel в области Интернета вещей. В будущем CHT* и Intel планируют реализовать совместные проекты, связанные с управлением транспортом, созданием «умных» домов и зданий.

Япония в “Больших манёврах” мая 2015 г.

Владимир Терехов

Стратегическая ситуация в АТР формируется в ходе “Больших манёвров”, которые проводятся основными участниками региональной “Большой игры”. Главным актом японского маневрирования в мае с.г., несомненно, стал государственный визит премьер-министра Синдзо Абэ в США, некоторые итоги которого были рассмотрены ранее.

К другим примечательным событиям подобного рода следует отнести рабочий визит премьер-министра Малайзии Наджиб Тун Разака в Токио (25 мая), 7-ю встречу лидеров Японии и “Форума тихоокеанских островов” (22-23 мая), посещение КНР представительной делегацией японского парламента (4-6 мая) и масштабную акцию, проведенную 21-22 мая в Пекине в рамках “народной дипломатии”.

Все эти акции и события объединяет то, что они прямо или косвенно (а также противоречивым образом) затрагивают интересы Китая – другого ведущего участника “Большой игры” в АТР.

Так, визит в Японию Н.Т. Разака проходил на фоне очередного обострения ситуации в Южно-Китайском море (ЮКМ), в чём политические оппоненты Китая обвиняют Пекин.

Речь идёт о китайских работах по расширению поверхности некоторых из небольших островов-рифов архипелага Спратли, являющегося предметом претензий (полностью или частично) со стороны Вьетнама, Филиппин, Тайваня, Брунея и той же Малайзии.

Эти страны подозревают Пекин в намерении превратить искусственные острова в полноценные военные базы, с помощью которых будет осуществляться контроль над той большей частью (85% всей поверхности) ЮКМ, которую КНР считает своей в силу “исторических” причин.

В свою очередь в Китае отрицают военную направленность тех сооружений, которые уже возводятся на искусственных островах, подчёркивая при этом своё “суверенное право строить на своей территории” то, что считают необходимым.

В ответ на вопли: “Караул! Грабят!”, которые периодически раздаются из ряда упомянутых выше прибрежных стран ЮКМ (главным образом из Филиппин и Вьетнама), в его акваторию стал захаживать ”мировой шериф” и, поигрывая дубинкой, настоятельно советовать джентльменам успокоиться, решать проблемы мирным способом, не угрожая друг другу и в соответствие с международным правом.

Его появление в ЮКМ встречает полное одобрение со стороны почти всех “джентльменов”. Кроме одного, но самого главного, позиция которого в связи с самим фактом присутствия здесь “шерифа” сводится к нескольким тезисам: “Вы, собственно, зачем сюда приехали с другого конца Земли”; “Мы здесь сами разберёмся без “внешних” советов” и (в последнее время) “Зачем портить двусторонние отношения по таким пустякам, как мои проблемы в отношениях с другими местными джентльменами”.

Взаимное маневрирование США и Китая, то есть двух основных региональных игроков, уже давно является одним из главных факторов, определяющих ситуацию в ЮКМ. Однако всё более определённо на роль не менее важного регионального игрока претендует Япония.

Более того, вполне вероятно, что уже в ближайшей перспективе манёвры в связке “Япония-Китай” будут играть по меньшей мере столь же важную роль в ЮКМ, как и в паре “США-Китай”. Тем более, что Вашингтон всячески подталкивает Токио к принятию на себя функции “помощника шерифа”.

Именно с позиций усиления присутствия в ЮКМ Японии комментируются итоги визита премьер-министра Малайзии в Токио. Наряду с расширением разностороннего экономического сотрудничества Япония намерена оказать помощь в совершенствовании морской пограничной службы Малайзии “перед лицом роста китайского влияния в ЮКМ”.

Обширным “Совместным заявлением”, принятым по итогам переговоров, двусторонние отношения повышаются до состояния “стратегического партнёрства”, которое теперь охватывает практически все аспекты межгосударственных отношений. В частности, в разделе “Кооперация в целях обеспечения мира и стабильности”, говорится, что оба лидера “подтверждают недавно подписанный меморандум о двусторонней кооперации в сфере обороны” и обмена военными технологиями.

Фактор Китая незримо присутствовал и в ходе очередной встречи С. Абэ с лидерами 16-и стран, объединённых “Форумом тихоокеанских островов” (ФТО), которая с 1997 г. проводится раз в три года. Следует напомнить, что наряду с экзотическими островными государствами юго-западной части Тихого океана в ФТО входят Австралия и Новая Зеландия.

Основной мотив растущего интереса Японии к этим странам тот же, что и 80 лет назад. Он обусловлен их крайне важным стратегическим положением. Роль этого мотива будет только возрастать по мере выхода региональной “Большой игры” за рамки прилегающего к Китаю морского пространства и её распространения на всю акваторию Тихого океана.

Важным признаком указанной тенденции становится растущий интерес КНР к тихоокеанским островным странам, о чём свидетельствует, в частности, визит на Фиджи председателя КНР Си Цзиньпина, состоявшийся 21-23 ноября 2014 г. В ходе этого визита китайский лидер обозначил свою страну в качестве «вечного искреннего друга народов островных государств Тихого океана«.

Не менее яркий и многообещающий характер для лидеров тихоокеанских стран носило выступление перед ними С. Абэ. Он назвал “маяками, высвечивающими путь в будущее” уже реализуемые Японией проекты в этих странах.

Как следует из заключительного документа работы очередного Форума, Япония продолжит оказание разносторонней помощи малым островным странам. При этом и далее особое внимание будет уделяться решению специфической для них проблемы, которая заключается в уязвимости к природным катаклизмам (главным образом тайфунам), а также к последствиям климатических изменений.

Если переговоры С. Абэ с премьер-министром Малайзии и лидерами “Форума тихоокеанских островов” отражают скорее конкурентную компоненту в манёврах Японии на китайском направлении, то визит в Пекин японской парламентской делегации и масштабная акция в формате “народной дипломатии” свидетельствуют о стремлении Токио к притормаживанию процесса раскручивания спирали недоверия между двумя ведущими странами Азии.

В ходе трёхдневного (с 4 по 6 мая) визита в Пекин представительной делегации из 11 японских парламентариев во главе с заместителем руководителя правящей Либерально-демократической партии Масахико Комурой были проведены переговоры с китайскими коллегами, а также руководящими лицами в иерархии КПК.

В комментариях к этому визиту подчёркивается, что он стал возможен в результате инициирования лидерами Китая и Японии в ноябре 2014 г. (на полях очередного саммита АТЭС) процесса “размораживания” двусторонних политических отношений.

Однако символически даже более значимым событием стало “экстраординарно тёплое обращение”.

Си Цзиньпина в адрес 3 тыс. японцев (бизнесмены, политические деятели и просто туристы), собравшихся 21-22 мая в Пекине. Масштабный взаимный туризм вполне может рассматриваться в качестве своеобразного проявления “народной дипломатии”.

В связи с этим отмечается резкое (на 83% и до 2,4 млн человек) увеличение в 2014 г. числа китайских туристов, посетивших в том году Японию. Каждый из них, между прочим, оставил в стране в среднем по 1 тыс. долл., что немаловажно для стагнирующей японской экономики.

Таким образом, общая картина от майских манёвров Японии на китайском направлении носит противоречивый характер. Как, впрочем, и региональная ситуация в целом.

Intel открывает новую эпоху вычислительных возможностей и совершенствует интеллект устройств

Intel объявила о новой продукции и решениях, которые поддержат развитие экосистемы вычислений. Во время приветственной речи на выставке Computex 2015 Кирк Скауген (Kirk Skaugen), старший вице-президент и руководитель подразделения Client Computing Group корпорации Intel, обратился к представителям ИТ-экосистемы Тайваня с предложением наладить сотрудничество для совместного определения будущего компьютерных технологий.

«Потенциал закона Мура позволил создавать невероятные компьютерные инновации на протяжении последних 50 лет, поэтому в будущем практически все электронные устройства будут поддерживать вычисления и расширенные сетевые возможности, – сказал Скауген (Skaugen). – Наше сотрудничество с тайваньскими компаниями на протяжении 30 лет позволило создать уникальные решения, начиная персональными вычислениями, заканчивая облачными решениями и центрами обработки данных. В следующие 30 лет мы создадим еще более значимые решения, предложив пользователям новые функциональные возможности, и вместе мы реализуем сетевые и развитые логически возможности в рамках концепции Интернета вещей». Скауген рассказал о будущем компьютерных вычислений и представил продукцию и платформы, которые скоро станут неотъемлемой частью нашей повседневной жизни.

Интернет вещей

•Intel объявила о расширении семейства Intel® IoT Gateway. Новейшие образцы разработки шлюзов предлагают расширенные возможности выбора аппаратных и программных решений, благодаря созданию шлюзов на базе процессоров Intel® Core™ и платформы Wind River* Intelligent Device Platform XT 3 с гибкими возможностями для компоновки, предназначенными для областей применения, которые требуют низких затрат на организацию производства.

•С выпуском Ubuntu Snappy Core* компании Canonical* корпорация Intel расширила набор операционных систем для образцов разработки Intel® IoT Gateway. Новый программный продукт создан на базе текущей версии ОС Microsoft* и Wind River*.

•Intel объявила о новых процессорах Intel® Pentium®, Intel® Celeron® и Intel® Atom™, предназначенных для Интернета вещей. Новые разработки ориентированы на использование в сфере розничной торговли и медицины. Процессоры обеспечивают высокую производительность обработки графики при низком уровне тепловыделения, что делает их оптимальными решениями для Интернета вещей. Корпорация сообщила о гарантированном выпуске новой продукции на протяжении 7 лет.

Новые платформы и расширенные функциональные возможности

•Intel представила Intel® Unite™ — новое бизнес-решение, созданное для того, чтобы упростить совместную работу специалистов и повысить результативность деловых встреч. С помощью мини-ПК на базе процессоров Intel® Core™ vPro™, расположенных в помещениях для переговоров, и приложения Intel Unite, залы для совещаний превращаются в «умные» комнаты с расширенными возможностями и системой безопасности.

•Thunderbolt™ 3 — один разъем, который позволяет подключаться к устройствам с разъемом Thunderbolt, любым мониторам и миллиардам USB-устройств. Впервые один кабель может предоставлять в 4 раза более высокую скорость передачи данных и в 2 раза более высокую скорость передачи видео по сравнению с другими. Эта технология отлично подойдет для видео формата 4K, док-станций, внешних графических решений и 10-гигабитных сетей. Первая продукция на базе новой технологии поступит в продажу до конца этого года.

•Семейство процессоров Intel Core 5-го поколения теперь включает первый процессор для настольных ПК с разъемом LGA с интегрированной графической системой Iris™ Pro — самым мощным клиентским графическим решением Intel. Термопакет 65 Вт позволяет создавать еще более компактные и тонкие мини-ПК и настольные моноблоки, которые будут обеспечивать до 2 раз более высокую производительность обработки 3D-графики, на 35% более высокую скорость конвертирования видео и на 20% более высокую общую производительность по сравнению с процессорами предыдущего поколения.1

•Intel представила процессоры Intel® Core™ 5-го поколения с Intel® Iris™ Pro для мобильных устройств и Интернета вещей. Оптимизированные для геймеров и разработчиков контента, работающих в мобильном режиме, самые быстрые мобильные процессоры Intel оснащаются графической системой Intel Iris Pro 6200 и обеспечивают до 2 раз более высокую производительность и в 2 раза более высокую скорость обработки 3D-графики по сравнению с прежним поколением.2 Они отлично подойдут для использования в медицине и в промышленности, благодаря поддержке критически важных функций для создания мощных систем в рамках концепции Интернета вещей, включая поддержку памяти с кодом коррекции ошибок и технологии Intel® vPro™. Новая продукция будет выпускаться на протяжении 7 лет.

•Intel объявила о сотрудничестве с компанией Targus* (по созданию решений для беспроводной зарядки на базе стандарта Rezence*) и о заключении соглашения с китайской компанией Haier* (об установке в этом году решений для беспроводной зарядки в ресторанах, гостиницах, кафе и аэропортах Китая). Кроме того, Intel будет сотрудничать с участниками альянса A4WP, Foxconn Interconnect* и Basecom* и производителями электроники — BYD*, Primax* и Kokuyo*, — с целью разработки решения для беспроводной зарядки.

Центры обработки данных

Intel представила семейство процессоров Intel® Xeon® E3-1200 v4, которые первые получили интегрированную графическую систему Intel® Iris™ Pro P6300. Созданное на базе 14-нанометрового технологического процесса и предназначенное для рабочих задач, связанных с обработкой графики, включая перекодирование видео высокой четкости, семейство продукции обеспечивает до 1,4 раза более высокую производительность преобразования видео3 и до 1,8 раза более высокую производительность обработки 3D-графики4 по сравнению с предыдущим поколением процессоров.

Министерство обороны Тайваня продолжает рассматривать возможность приобретения 120 подержанных танков M1 Abrams , сообщает taipeitimes.com 28 мая.

Сумма контракта может составить 33 млрд тайваньских долл (1,08 млрд долл США), «Абрамсы» должны заменить устаревшие M60A3 и CM-11 Brave Tiger (национальная версия американского М-48Н).

Тайваньские военные предпочитают танки версии М1А2, которые оснащены улучшенной электроникой и системой управления огнем, но они имеют более высокую цену чем М1А1 .Тайвань планирует пойти по пути Австралии, которая повысила мощь сухопутных войск покупкой подержанных, но более простой версии, танков М1А1 из американских хранилищ (59 боевых машин на сумму 550 млн долл США - ВП).

Командование тайваньской армии считает, что устаревшие танки М60А3 и СМ-11 не способны на равных бороться с современными китайскими танками Тип 99 и другими. Задержка закупки М1 произошла из-за перевода средств бюджета на финансирование более приоритетных программ, таких как покупка ударных вертолетов AH-64E Apache и многоцелевых транспортных UH-60 Black Hawk.