Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Дмитрий Биричевский: от SWIFT нас скоро не отключат, а может – и никогда

Директор департамента экономического сотрудничества МИД России Дмитрий Биричевский рассказал в интервью корреспонденту РИА Новости Ксении Алейниковой о том, кто из высокопоставленных представителей зарубежных государств примет участие в Санкт-Петербургском международном экономическом форуме, и какие темы станут там основными. Он также поделился мнением о том, могут ли в Россию ближайшее время отключить от SWIFT, есть ли вообще такие риски, и сообщил, идет ли в РФ работа по созданию альтернативы этой системе. Кроме этого, российский дипломат объяснил, будет ли означать завершение строительства "Северного потока — 2" прекращение транзита газа из РФ через Украину, как долго эти поставки будут продолжаться, и уточнил, будет ли Москва помогать Минску, если против того введут санкции Евросоюза.

– Приближается Петербургский международный экономический форум – какие иностранные гости уже подтвердили свое участие?

– Во-первых, хотел бы отметить, что мы все соскучились по очному общению. В прошлом году форум не состоялся из-за пандемии, но в этом году все должно получиться, и девиз форума "Снова вместе: экономика новой реальности" говорит сам за себя. С учетом эпидемиологических требований на форуме соберется порядка пяти тысяч человек. Из главных гостей, которые, правда, будут выступать онлайн – эмир Катара Тамим Бен Хамад Аль Тани и канцлер Австрии Себастьян Курц. Они будут выступать на пленарном заседании, которое откроет президент РФ Владимир Владимирович Путин. Очно мы ожидаем внушительный набор высоких гостей: это вице-президент Венесуэлы, семь вице-премьеров – Азербайджана, Катара, Северной Македонии, Словакии, Словении, Сомали и Туркменистана. Кроме того, ожидается пять глав внешнеполитических ведомств – это Бахрейн, Венгрия, Монголия, Нигерия и Словакия. В работе форума примут участие более 20 зарубежных отраслевых министров, несколько глав и заместителей руководителей парламентов и целого ряда международных организаций, включая онлайн-выступление руководителя Всемирного Банка Дэвида Мэлпасса.

– Какие темы станут основными в контексте международного экономического сотрудничества?

– Наверное, главная тема – это влияние пандемии коронавируса на мировую экономику. Понятно, что в 2020 году рост глобального ВВП серьезно приостановился. Это коснулось не только развивающихся стран, но и во многом развитых. И дальнейший рост ВВП будет зависеть, в том числе, от того, насколько будет доступна вакцина от коронавируса, насколько окажутся доступны лекарственные препараты, что позволит снимать ограничения, развивать туризм и восстанавливать экономический спрос.

– В ВТО идут дебаты о приостановке действия патентов на препараты от коронавируса. Какова позиция России в этом вопросе? Готова ли российская сторона пойти на это?

– Да, это один из самых существенных вопросов, обсуждаемых сейчас и на площадке ВТО, и во Всемирной организации здравоохранения. Недавно прошел Глобальный саммит по здравоохранению в рамках итальянского председательства в "Группе двадцати". Несколько недель назад президент дал поручение проработать вопрос о снятии патентной защиты с вакцин от COVID-19.

Россия исходит из того, что вакцины должны быть доступны и распределяться справедливо. Не у всех стран есть возможность разрабатывать собственные вакцины или их приобретать, но коллективный иммунитет не сформируется только за счет отдельных государств, которые сейчас имеют вакцины и могут иммунизировать население. Нужно, чтобы это происходило в глобальном масштабе, иначе должного эпидемиологического эффекта не будет. Поэтому Россия позитивно относится к идее снятия патентной защиты.

Другое дело, что это сложный вопрос, требующий достижения договоренностей прежде всего в рамках Всемирной торговой организации, где есть так называемое соглашение ТРИПС о защите прав интеллектуальной собственности. Одно из последних положений, которое было принято несколько лет назад – пункт 31-бис – предусматривает как раз изъятия из патентной защиты для лекарственных препаратов. Россия недавно этим воспользовалась для того, чтобы можно было производить препарат "Ремдесивир" от коронавируса. Что касается вакцин, нужно, чтобы были достигнуты конкретные договоренности, потому что там речь идет и о лицензировании, сроках снятия патентной защиты. Важно, чтобы производство в других странах проходило под контролем тех, кто знает, как это производить, чтобы не было фейковых или ненадежных вакцин.

– Если говорить об экономике, начата ли в России работа по формированию альтернативной SWIFT системы?

– Да, такая работа начата. Ни для кого не секрет, что раздаются угрозы, прежде всего из Соединенных Штатов, отключить Россию от системы SWIFT. В принципе, если говорить о западных санкциях, данное понятие некорректно, поскольку санкции может вводить только легитимный орган, а это – Совет безопасности ООН. Те меры, которые принимает какая-то страна или группа стран, нельзя назвать санкциями: санкции могут приниматься по решению уполномоченной на это структуры, а то, что применяют наши западные партнеры, – это, скорее, барьеры в целях защиты собственных производителей и защиты собственных интересов на мировой арене. Есть опасения, что система SWIFT может быть вовлечена в эту "санкционную спираль".

Пока, как мы понимаем, об этом речи не идет, но готовиться с учетом непредсказуемости ситуации к этому обязательно надо. Россия этим занимается уже достаточно продолжительное время, поскольку это – объективная необходимость. Начиная с 2014 года, Россия работает над собственной платежной системой, и такая система уже имеется – все мы пользуемся картой МИР, она принимается также в ряде стран ближнего зарубежья и в Турции. Ведутся переговоры с другими партнерами. Система передачи финансовых сообщений, которые сопровождают соответствующие финансовые платежи, тоже работает. Она работает внутри страны, и мы договариваемся с партнерами, чтобы можно было производить расчеты в национальных валютах и не только в них, чтобы быть независимыми от возможных потрясений. Это, конечно, непросто. Не все партнеры готовы на это идти, не всегда удается договориться по условиям. Некоторые оглядываются на Вашингтон, на то, что сами могут попасть под какие-то рестрикции, но тем не менее постепенно эта работа идет.

Я на самом деле уверен, что от SWIFT мы не будем отключены в ближайшее время, а может и никогда. Но даже если это произойдет, то готовность к тому, чтобы иметь возможность расплачиваться за товары и услуги с нашими основными партнерами, в любом случае необходима. Тем более, в этом заинтересованы не только мы, но и те, кто торгует с нами.

Как говорят наши руководители, санкции – это обоюдоострое оружие. Те, кто вводит санкции, сами попадают под этот прессинг. Ситуация с нашими ответными мерами против западных санкций в 2014 году наглядно показала, что это – прямой путь к развитию собственного производства. Взлет сельского хозяйства за последние годы во многом произошел в связи с санкциями – среди прочего мы видим впечатляющие успехи молочной и мясной промышленности. Это укрепляет нашу экономическую и финансовую независимость, добавляет рабочие места. Поэтому все должны подумать несколько раз и очень крепко, прежде чем вводить какие-то рестриктивные меры, потому что ответ может быть не только зеркальным, но и асимметричным.

– Есть ли уже решения по сопряжению Системы передачи финансовых сообщений Банка России с иностранными аналогами – европейской SEPA, иранской SEPAM, китайскими CUP и CIPS?

– По карте МИР мы работаем и с китайской платежной системой UnionPay, и с японской JСB, и с международной системой Maestro. Что касается Системы передачи финансовых сообщений, то переговоры идут с европейской системой SEPA, иранской SEPAM и соответствующими китайскими системами. Пока все это находится в переговорной стадии, и говорить о каких-то результатах было бы преждевременно.

– Когда Россия сможет стать полностью независимой от SWIFT и западных платежных систем?

– Я не уверен, что нам нужна самоцель в виде независимости от глобальных платежных систем – нам надо иметь возможность реализовывать собственные интересы, проводить платежи и расчеты за торговые операции. Если такое отключение произойдет, важно быть готовыми к этому, но не следует к этому стремиться. В нынешнем глобализованном мире мы все друг от друга зависим, и обособление не приведет ни к чему хорошему, поэтому надо учитывать реалии, деполитизировать экономику и работать над тем, чтобы экономические проекты были вне политики. Но при этом готовиться, если потребуется, обезопасить себя – в этом наша задача. Хотя, как мы понимаем, санкции используются очень ограниченной группой стран – практически никто в Азии, Африке, Латинской Америке, значительной части Европы санкции в отношении России не применяет и даже не думает об этом. Если какие-то партнеры не хотят вступать с нами в деловые отношения, то с ними мы какое-то время не будем торговать, если они от этого откажутся.

– Объявленные Москвой ответные меры на новые, объявленные в апреле, санкции США включают зеркальную высылку дипломатов и запрет на въезд ряду американских чиновников. Рассматривается ли возможность экономических санкций в отношении США? Что они могут включать в себя?

– Естественно, мы постоянно изучаем возможности таких ответных мер. Те дипломатические шаги, которые были реализованы, хорошо известны. А что касается экономических ответных мер, нам главное – не навредить собственным производителям, не навредить нашим компаниям. И там, где остается поле для сотрудничества, я думаю, нам необходимо продолжать взаимодействие. Так действуют и наши оппоненты, которые говорят, что там, где им выгодно, будут сотрудничать с Россией. Значит, где нам выгодно, мы будем сотрудничать с Западом.

– Строительство "Северного потока — 2", судя по всему, выходит на финишную прямую. Означает ли это, что в ближайшее время можно ожидать сокращения транзита газа через Украину?

– "Северный поток — 2" – это сугубо экономический проект, а в отношении транзита газа через Украину существуют определенные контрактные обязательства, и эти поставки через Украину будут продолжаться до тех пор, пока будут действовать соответствующие контракты.

"Северный поток — 2" – очень важный проект, и, к сожалению, мы услышали заявление министра энергетики США Дженнифер Грэнхолм о том, что по этому газопроводу идет чуть ли не самый грязный газ в мире. Курирующий энергетику в правительстве вице-премьер Александр Новак на это ответил, что наш газ, который пойдет по "Северному потоку — 2", в четыре раза чище, чем другие виды газа, и есть расчеты экспертов, которые показывают, что при транспортировке газа по обычному трубопроводу через Украину, выделяется существенно больше парниковых газов, чем по "Северному потоку — 2". А если говорить о чистоте, то при используемом в Соединенных Штатах методе фрекинга, гидроразрыва пласта, наносится такой вред окружающей среде, что ни о какой экологичности речи быть не может.

– Рассматривается ли возможность вообще не продлевать договор о транзите с Украиной?

– Сейчас контракт действует, а дальше будут переговоры "Газпрома" и их партнеров на Украине. У нас нет задачи приостановить поставку газа через Украину. Россия никогда не использовала энергетику и свои природные ресурсы как элемент давления или шантажа. Если хозяйствующие субъекты договорятся, если есть потребность в российском газе в тех или иных регионах Европы, то этот газ будет надежно и предсказуемо идти потребителям.

– Как в Москве оценивают призыв Лондона ввести санкции против "Северного потока — 2" и "Ямал-Европа" из-за якобы причастности Москвы к инциденту с самолетом Ryanair?

– Этот вопрос не входит в компетенцию департамента экономического сотрудничества – мы имеем дело с экономикой, а это вопрос уже политический. На мой сугубо личный взгляд, это совершенно абсурдное заявление, Россия не имеет никакого отношения к этому инциденту, и привязывать к нему наши экономические или энергетические проекты – это подход, который не поддается пониманию и ничего, кроме сожаления, не вызывает.

– По словам главы европейской дипломатии Жозепа Борреля, возможные секторальные санкции в отношении Белоруссии могут предусматривать запрет на экспорт калия и транзит российского газа. Насколько эти меры представляют угрозу для экономики России?

– Санкционный инструментарий, как правило, не работает в принципе, и мы не знаем примера за последние полвека, чтобы односторонние санкции помогли изменить позицию государства, против которого они введены. Мы знаем, как все эти годы Куба борется с американской блокадой, мы видим, как противостоят ей Иран и КНДР. Экономические рестрикции не позволяют расшатать суверенные права государств.

Я думаю, что мы будем защищать нашего партнера Белоруссию, мы будем помогать нашим союзникам. А то, что придумывают западники против Белоруссии, вызывает абсолютно негативные эмоции, потому что прежде всего надо провести расследование того, что произошло, а потом думать над тем, как на это реагировать, а не делать поспешные заявления.

– То есть Москва готова зеркально отвечать на секторальные санкции, затрагивающие российский газ?

– Давайте дождемся каких-то конкретных решений, потому что наш подход заключается в том, чтобы не принимать импульсивных мер. Надо посчитать, как это отразится на экономике, на имеющихся контрактах. Мы не можем реагировать на те меры, которые введены в отношении другой страны. Нам нужно обсудить это с партнерами и посмотреть, что мы можем сделать. Я думаю, это уже обсуждается.

Россия. Евросоюз > Госбюджет, налоги, цены. Финансы, банки. СМИ, ИТ > ria.ru, 31 мая 2021 > № 3739919 Дмитрий Биричевский

АРГУМЕНТЫ ПРОТИВ НОВОГО КОНЦЕРТА ДЕРЖАВ

Нику Попеску, Директор программы Wider Europe Европейского совета по международным отношениям.

Алан Александрофф, Директор Global Summitry Project, сопредседатель диалога «Китай – Запад», преподаёт в Школе глобальных отношений и государственной политики Мунка, Университет Торонто.

Колин Брэдфорд, Приглашённый старший научный сотрудник Института Брукингса, сопредседатель диалога «Китай – Запад», сотрудник Global Solutions Initiative в Берлине.

Ричард Хаас, Президент Совета по международным отношениям.

Чарльз Капчан, Старший научный сотрудник Совет по международным отношениям, профессор мировой политики факультета внешней службы и государственного управления Джорджтаунского университета.

СТАРОЕ СРЕДСТВО НЕ ПОМОЖЕТ НЫНЕШНЕМУ ПРОБЛЕМНОМУ МИРОПОРЯДКУ

Придерживаться статус-кво или перекраивать существующие институты – не лучший вариант в условиях нарастающего соперничества великих держав и сворачивания международного сотрудничества. Если новый концерт держав так и не возникнет, наиболее вероятным результатом станет либо никем не управляемый мир, либо возврат к сферам влияния.

Прошлое не всегда является прологом

Нику Попеску

В глобальной политике сегодня царит сумбур, поэтому привлекает мысль обратиться к истории, чтобы найти способы навести порядок, как недавно предложили Ричард Хаас и Чарльз Капчан в статье «Новый концерт держав». Но стоит быть осторожным, извлекая из истории уроки. Хаас и Капчан утверждают, что Европейский концерт XIX века – модель регулирования отношений великих держав, позволяющая избежать крупных войн и сбалансировать нестабильность в мире. Это важные цели, но Европейский концерт в итоге не смог их достичь. То же самое случится с любой новой аналогичной организацией.

В 1815 г. Австрия, Франция, Пруссия, Россия и Великобритания основали концерт, призванный поддерживать их власть и стабилизировать ситуацию на континенте, измученном войнами и революционными восстаниями. Период существования концерта иногда называют золотым веком дипломатии – дипломаты и государственные деятели демонстрировали взаимное уважение, поддерживали баланс сил, старались не вторгаться в сферы влияния друг друга, а войне предпочитали совместные выезды в оперу и поздние дискуссии за стаканом виски с сигарами.

Это ошибочное представление. Европейский концерт базировался на идее, что несколько великих держав могут управлять миром. На самом деле концерту не удалось ни предотвратить войны между его членами, ни сохранить баланс сил на протяжении длительного времени.

Его достижения оказались краткосрочными, а ошибки – катастрофическими.

Хаас и Капчан утверждают: концерт продемонстрировал, что «находящаяся у руля группа ведущих стран в состоянии сдерживать геополитическое и идеологическое соперничество, которое характерно для многополярности», а подходы концерта к государственному управлению и кризисам представляли собой «важные инновации», которые помогли «сохранить мир в многополярном мире». Но мирная фаза «Европейского концерта» составила всего 38 лет – от Венского конгресса 1815 г. до начала Крымской войны в 1853 году. В этот период не было войн между членами концерта, но они участвовали в различных военных конфликтах, революциях и вооружённых интервенциях.

38 лет относительного мира вряд ли можно считать золотым веком. Для сравнения: холодная война, другой вариант недопущения конфликта великих держав, позволяла избегать прямой войны между Советским Союзом и США на протяжении 43 лет. Однако немногие захотят вернуться к такому мироустройству. После окончания холодной войны пошёл уже 32-й год, и если Китаю, России и Соединённым Штатам удастся избежать войны ещё шесть лет, нынешняя изношенная международная система сравняется с Европейским концертом по показателю предотвращения войн между великими державами.

То, что произошло после относительно мирной фазы концерта, также дискредитирует его как модель. В 1853 г. Европа погрузилась в столетие войн между участниками концерта. Сначала Франция и Великобритания вступили в войну с Россией, которая атаковала Турцию. Затем в 1866 г. Пруссия сошлась на поле боя с Австро-Венгрией, и, наконец, в 1870 и 1871 гг. Франция воевала с Германией, в итоге проиграла, что нарушило хрупкое равновесие на континенте.

Все эти войны были обусловлены тем, что Европейский концерт не выполнил свою главную задачу – не обеспечил баланс сил. Начиная с 1850-х гг. Пруссия приступила к укреплению армии и принялась развязывать войны с соседями. Концерт не предвидел такого развития событий и не смог его предотвратить, фактически подтолкнув континент к череде конфликтов, продолжавшихся почти столетие, а кульминацией стали две мировые войны. В результате система концерта потребовала войны, а не тихой дипломатии, чтобы восстановить баланс сил. Даже в первые десятилетия существования концерта, когда превалировал мир, дипломатия работала только потому, что постоянно присутствовала угроза войны между участниками концерта, дипломатам приходилось прикладывать усилия, чтобы сдерживать эту угрозу.

Хаас и Капчан говорят, что новая многосторонняя организация, аналогичная Европейскому концерту, сможет справиться с вызовами современного турбулентного миропорядка. Но подумайте о сложностях, с которыми столкнулась бы подобная группа, реагируя на кризисы, которые мир пережил в последние годы. Если бы новый концерт, предлагаемый Хаасом и Капчаном, существовал в 2014 г., когда Россия направила свои войска на Украину, вряд ли Китай присоединился бы к антироссийским санкциям США и ЕС, не говоря уже о том, чтобы угрожать Москве в военном плане. В 2015 г., после того как Турция сбила российский самолет, трудно представить, что США и ЕС выступили бы на стороне России, поставив солидарность великих держав выше единства НАТО.

Даже если бы предлагаемый Хаасом и Капчаном концерт всё-таки был создан, он бы долго не просуществовал – развалилась бы либо западная система альянсов, включая НАТО и ЕС, либо сам новый концерт.

Кроме того, система концерта абсолютно не подходит для эпохи ядерного оружия. Дипломатия Европейского концерта сработала несколько раз – например, сдержав посягательства России на Османскую империю, – из-за постоянной угрозы, что несколько участников концерта объединятся и атакуют оппонента. Но в современной версии концерта, когда все его члены являются ядерными державами, вероятность этого значительно меньше из-за фактора ядерного сдерживания, соответственно, вряд ли любой участник концерта будет угрожать войной своему визави, потому что это будет равноценно катастрофе. В отсутствие призрака войны у нового концерта будет гораздо меньше стимулов искать дипломатические способы урегулирования разногласий.

Хаас и Капчан справедливо отмечают нарастающую опасность соперничества великих держав, которое может привести к войне. Но не стоит забывать, что Европейский концерт не был золотым веком отношений великих держав. Концерт строился на готовности этих держав развязать войну против любого оппонента в случае провала дипломатии. На смену концерту пришло разрушительное столетие, и появление новой организации, созданной по его подобию, может привести к аналогичному результату.

Нику Попеску, директор программы Wider Europe Европейского совета по международным отношениям

Алан Александрофф и Колин Брэдфорд

В недавней статье «Новый концерт держав» Ричард Хаас и Чарльз Капчан прямо признают ряд фактов, которые многие эксперты по глобальной политике склонны игнорировать: трения между ведущими державами являются доминирующей тенденцией в международных отношениях. Китай сегодня становится ровней Соединённым Штатам по многим аспектам, а западные ценности, сформировавшие эпоху после Второй мировой войны, уже не доминируют в современном многообразном и многополярном мире.

Ответ Хааса и Капчана – «руководящая группа великих держав», или глобальный концерт держав. Подобная организация, полагают они, «лучший вариант для управления интегрированным миром, где больше нет гегемона». В группу должны войти Китай, Индия, Япония, Россия, США и Евросоюз. Авторы утверждают, что организация будет более гибкой, чем существующие международные институты, и сможет быстрее и лучше справляться с геополитическими и идеологическими разногласиями.

Хаас и Капчан описывают, как сказали бы теоретики международных отношений и торговые эксперты, систему многостороннего управления (plurilateralism) – нечто среднее между биполярностью и многополярностью, когда небольшое количество государств объединяются, чтобы продвигать конкретный вопрос. При определённых обстоятельствах подобная многосторонность более эффективна, чем её альтернативы. Она даёт возможность для инклюзивного глобального лидерства и позволяет избежать какофонии голосов и мнений, характерной для многополярности. Однако такая система работает лучше не отдельно, а как составная часть более широкой организационной структуры, в которой группы влиятельных держав создают постоянно меняющиеся коалиции на базе консенсуса, чтобы обеспечить коллективное управление в определённые моменты и по определённым вопросам. В таких крупных многосторонних структурах, как G20, подобная динамичность помогает странам избежать жёстких блоков, которые душат соглашения и выхолащивают политику.

Предлагаемому Хаасом и Капчаном концерту будет трудно воспроизвести такую систему. В комнате просто будет недостаточно игроков. Представим, к примеру, как трудно придётся Индии и Японии разрешать застарелые разногласия с Китаем, Россией, да ещё в условиях неоднозначных отношений ряда участников с США и Европой. Лучший способ решать обозначенные Хаасом и Капчаном проблемы – действовать на базе существующих институтов, прежде всего G20. Это достаточно крупная организация, чтобы обеспечить государствам пространство для манёвра в сложных переговорах или при посредничестве между ведущими державами. Получив необходимые полномочия, G20 поможет избежать тупиковых ситуаций, укрепить доверие и уважение, а также добиться прогресса по сложным вопросам.

В условиях нынешней геополитической напряжённости ведущие державы вряд ли смогут создать новый глобальный институт, который предлагают Хаас и Капчан, особенно если приоритет в нём должны получить лишь шесть крупных игроков.

Из всех возможных вариантов G20 – лучшая возможность урегулировать геополитические разногласия и управлять глобальной экономикой.

G20 – неформальная и достаточно гибкая организация, чтобы приспособиться к идеологическому разнообразию, что, по мнению Хааса и Капчана, необходимо для сдерживания соперничества великих держав. За столом собраны нужные действующие лица. Плюралистичное лидерство в рамках G20 – жизненно необходимо участие Китая – потребует учитывать разнообразные интересы, перспективы и факторы давления при решении насущных вопросов. G20 более всеобъемлющая организация, чем полагают Хаас и Капчан, и предусматривает министерские встречи по широкому спектру вопросов. Так, до следующего полноценного саммита, намеченного на ноябрь, запланированы одиннадцать встреч. G20 организует официальные рабочие группы по наиболее острым проблемам энергетики, здравоохранения, инфраструктуры и цифровой экономики. К работе привлекают представителей частного сектора, профсоюзов, гражданского общества, молодёжных организаций, научного сообщества и аналитических центров.

Хаас и Капчан отмечают нерегулярность работы G20, но на самом деле это не только саммиты, но и постоянные мероприятия и переговоры, в которых участвуют сотни официальных лиц и лидеры общественного мнения. Особое значение имеет деятельность так называемых шерп, которые представляют национальных лидеров и встречаются регулярно, чтобы сформировать повестку саммитов и согласовать финальные декларации и коммюнике.

Тем не менее Хаас и Капчан справедливо отмечают, что G20 может стать более сильным институтом. Одна из главных уязвимостей группы – отсутствие связи с гражданами стран-членов. G20 практически не занимается коммуникацией – редко объясняет значение совей работы, влияние реализуемой политики и взаимосвязь между мероприятиями группы и тем, что происходит в странах-членах. Если G20 всё же обращается к публике, то в основном ориентируется на финансовую, торговую, деловую и политическую элиту, а не общество в широком смысле. В результате декларации группы переполнены технократическим жаргоном и поэтому непонятны рядовым гражданам.

Чтобы преодолеть эти и другие проблемы, требуются институциональные изменения. На саммитах основное внимание должно быть сосредоточено на системных и долгосрочных вопросах, беспокоящих общество, а детали можно оставить министрам. Шерпы должны выносить эти вопросы на повестку. А министры G20 – иметь право прорабатывать совместный план действий по актуальным вопросам, например, глобального здравоохранения или финансовой стабильности. При этом они должны взаимодействовать с лидерами, но не ждать их. В G20 существует и проблема реализации: страна-хозяйка меняется каждый год, поэтому трудно координировать имплементацию конкретной политики. Небольшой, но работающий на постоянной основе секретариат решил бы эту проблему, контролируя реализацию от начала до конца и затем донося результаты работы до публики.

Самое главное, чтобы действовать как глобальный концерт, G20 нужно не только изменить рабочие процессы. Вместо того чтобы ограничивать себя экономическими, социальными и экологическими проблемами, группа должна функционировать как форум глав государств, министров иностранных дел и обороны и других официальных лиц, которые смогут обсуждать стратегические вопросы и политическую безопасность. Периодически G20 поднимает эти вопросы, но это скорее исключение, чем правило. Расширив свою роль, G20 превратится в ключевую площадку для урегулирования геополитических разногласий.

Система многостороннего управления может сработать. Меняющиеся коалиции ослабят напряжённость, обеспечат взаимоуважение и проложат путь к решению важнейших вопросов. Именно эти атрибуты, как отмечают Хаас и Капчан, необходимы глобальным институтам, чтобы не допустить биполярного соперничества Китая и США. При правильном подходе, реформах, сосредоточенности на вопросах безопасности и включении Китая в руководящую группу, G20 может стать моделью плюрилатерализма – и тогда не придётся создавать с нуля новый глобальный концерт.

Алан Александрофф, директор Global Summitry Project, сопредседатель диалога «Китай – Запад», преподаёт в Школе глобальных отношений и государственной политики Мунка, Университет Торонто

Колин Брэдфорд, приглашённый старший научный сотрудник Института Брукингса, сопредседатель диалога «Китай – Запад», сотрудник Global Solutions Initiative в Берлине

Ответ Хааса и Капчана

Наше предложение создать глобальный концерт вызвало активную дискуссию, отражающую интерес к свежим идеям о международном порядке в эпоху возобновления соперничества великих держав, идеологического разнообразия, формирующейся многополярности и технологического динамизма. Мы обратились к Европейскому концерту как к историческому примеру, так как ему удавалось сохранять мир между пятью ведущими державами посредством диалога и консенсуса, несмотря на различия в подходах и целях.

Нику Попеску прав, отмечая, что концерт XIX века давал привилегированные права и обязанности крупных государств за счёт более слабых. Но в этом и есть суть. Руководящие группы великих держав работают потому, что за столом переговоров именно те государства, которые должны там быть. Попеску также прав в том, что «мирная фаза» концерта длилась всего 38 лет, он не смог предотвратить Крымскую войну и конфликты, обусловленные объединением Германии. Но мы ищем лучший подход к управлению многополярным миром, а не вечный мир.

Если новому глобальному концерту удастся предотвратить крупную войну, урегулировать трения между великими державами и продвигать даже ограниченное сотрудничество по региональным и глобальным вопросам в период до 2060 года, мы будем искренне рады.

Попеску также утверждает, что включение Китая и России в глобальный концерт поставит крест на его эффективности или приведёт к коллапсу западной системы альянсов. Учитывая склонность Пекина и Москвы к агрессивному поведению, отмечает он, Соединённым Штатам в итоге придётся выбирать: отказываться от концерта или расставаться со своими демократическими союзниками. Но это ложный выбор. Новый концерт не заменит, а станет дополнительной опорой существующей международной архитектуры. Американоцентричная сеть альянсов сохранится. США и их демократические партнёры, то есть четыре из шести предполагаемых участников концерта, постараются, чтобы новая группа предотвратила или сгладила разногласия с Китаем и Россией, а не приспособилась к актам агрессии.

Во взаимозависимом мире, где Китай при поддержке России становится равноправным конкурентом Америки, кооперация вопреки идеологическим различиям необходима. Конечно, поиск точек соприкосновения с Пекином и Москвой по таким вопросам, как геополитическая стабильность, кибербезопасность, глобальное здравоохранение и изменение климата, будет трудным и может не оправдать ожиданий. Но если не попытаться и даже не надеяться на то, что статус-кво трансформируется в нечто более стабильное, это фактически гарантирует более опасный и беспорядочный мир.

В отличие от Попеску, Алан Александрофф и Колин Брэдфорд признают необходимость новых подходов к регулированию отношений великих держав в многополярном мире. Они согласны с нашим призывом к неформальному объединению крупных держав для решения актуальных вопросов, но полагают, что G20 – более подходящая площадка, поскольку включает двадцать, а не шесть стран. Чем больше, тем лучше, утверждают они, потому что более широкое представительство «обеспечит государствам пространство для манёвра в сложных переговорах или при посредничестве между ведущими державами».

Мы не видим в этом логики. Объединение двадцати стран более громоздкое. Практически всегда существует обратная зависимость между инклюзивностью и эффективностью. Неслучайно небольшие форматы – шестисторонние переговоры по Северной Корее, ядерные переговоры с Ираном по формуле «P5+1», «нормандский формат» по Украине, состоящий из четырёх участников – предпочтительные механизмы сегодняшней дипломатии. G20 – важная площадка для дискуссий, но даже с учётом рекомендаций Александроффа и Брэдфорда по институциональному реформированию трудно представить, что это объединение станет руководящей группой, решающей ключевые проблемы мира. G20 обладает ценностью при координации политики по экономическим, социальным и экологическим вопросам, но она всегда воздерживалась от решения проблем безопасности. Из-за своего размера и многообразия группа не подходит для рассмотрения актуальных геополитических вопросов. Имеет смысл создать глобальный концерт из шести ключевых стран-участниц и, как мы предлагаем, при необходимости привлекать других акторов.

Как мы отмечали в статье, наше предложение создать глобальный концерт имеет свои недостатки и ограничения. Тем не менее придерживаться статус-кво или перекраивать существующие институты – не лучший вариант в условиях нарастающего соперничества великих держав и сворачивания международного сотрудничества. Если руководящая группа великих держав так и не возникнет, наиболее вероятным результатом станет либо никем не управляемый мир, либо возврат к сферам влияния. При таком исходе организовать коллективные усилия по решению глобальных проблем станет ещё сложнее, чем сейчас.

Ричард Хаас, президент Совета по международным отношениям, автор книги The World: A Brief Introduction

Чарльз Капчан, профессор международных отношений Джорджтаунского университета, автор книги Isolationism: A History of America’s Efforts to Shield Itself from the World

Foreign Affairs

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 24 мая 2021 > № 3766612 Нику Попеску, Алан Александрофф, Колин Брэдфорд, Ричард Хаас, Чарльз Капчан

Из войны в революцию

альтернативой для России 1917 года был только "прыжок из войны в могилу"

Александр Нагорный

Любая "знаковая" дата заключает в себе сразу три слоя смыслов: внешний формальный, внутренний формальный и внутренний содержательный.

Празднование 7 ноября (25 октября по "старому стилю", т.е. по юлианскому календарю) как Дня Великой Октябрьской социалистической революции впервые официально было установлено Постановлением Президиума (верховного органа государственной власти в перерывах между съездами Советов и сессиями его Центрального Исполнительного Комитета) ЦИК СССР от 26 октября 1927 года "О праздничных днях, посвящённых годовщине октябрьской революции, и об особых днях отдыха", в котором говорилось:

"Учитывая потребность трудящихся Союза ССР в наиболее полном ознаменовании дней годовщины октябрьской революции и связанных с нею достижений на пути социалистического строительства — Президиум Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР постановляет:

1. Годовщина октябрьской революции ежегодно, начиная с 1927 года, празднуется в течение двух дней — 7 и 8 ноября.

Производство работ в эти праздничные дни воспрещается на всей территории Союза ССР (за исключением тех общественно-необходимых предприятий и учреждений, в которых работа должна производиться беспрерывно).

2. Особые дни отдыха устанавливаются, начиная с 1928 года, в числе семи в год, в порядке, определяемом кодексами законов о труде союзных республик.

3. Центральным исполнительным комитетам союзных республик предлагается согласовать законодательство союзных республик с настоящим постановлением".

Как можно видеть, ни Великой, ни социалистической, ни даже Октябрьской с большой буквы в данном документе события тогда десятилетней давности не именуются. До того празднование 7 ноября ежегодно осуществлялось, можно сказать, явочным порядком и стихийно "красной", революционной частью тогдашнего населения страны — разумеется, при поддержке органов центральной и местной советской власти, а также организаций коммунистической партии. Более того, долгое время события, приведшие к свержению Временного правительства и установлению в стране власти Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов публично именовались — даже лидерами новой власти — "октябрьским переворотом" и "октябрьским восстанием".

Отмечается, что с середины 1920-х до середины 1930-х годов наиболее употребительным стал термин "Октябрьская революция", хотя и он утвердился не сразу. Например, речь М.И. Калинина на торжественном заседании 6 ноября 1926 года называлась "К IX годовщине советской власти". Но уже в 1927 году доклад Н.И. Бухарина именовался "10я годовщина Октябрьской революции", в 1928 году доклад А.В. Луначарского — "12-я годовщина Октябрьской революции", доклад В.М. Молотова в 1931 году — "Октябрьская революция и борьба за социализм", его же в 1933 году — "К годовщине Октябрьской революции". Термин же "Великая Октябрьская социалистическая революция" впервые публично прозвучал в речи Е.М. Ярославского в январе 1935 года на VII Всесоюзном съезде Советов — правда, в форме "Великой социалистической Октябрьской революции". Окончательное же и привычное для нас название "Великая Октябрьская социалистическая революция" данное историческое событие приобрело только на страницах "Краткого курса истории ВКП(б)", опубликованного в 1938 году.

Таким образом, понадобился 21 год, чтобы сформировать более-менее устойчивый образ данного события и, соответственно, его "имя". Даже в Конституции СССР 1936 года ("сталинской") про Октябрьскую революцию 1917 года не говорится ни слова, хотя Конституция СССР 1977 года ("брежневская") открывается словами: "Великая Октябрьская социалистическая революция, совершённая рабочими и крестьянами России под руководством Коммунистической партии во главе с В.И. Лениным, свергла власть капиталистов и помещиков, разбила оковы угнетения, установила диктатуру пролетариата и создала Советское государство — государство нового типа, основное орудие защиты революционных завоеваний, строительства социализма и коммунизма".

Уже отсюда понятно, что "мифологизация" даты 7 ноября с течением исторического времени в отечественном (советском) обществе только нарастала, пока не достигла критической массы и не превратилась — на уровне государственной власти — в свою полную противоположность.

Наиболее "фундированную" либерально-прозападную версию по данному поводу высказала доктор политических наук, руководитель Центра россиеведения ИНИОН РАН Ирина Глебова в статье "Выбор России. В октябре 1917-го Россия проиграла свое будущее", опубликованной 2 ноября 2017 года "Независимой газетой" (главный редактор — нынешний "теневой идеолог" Кремля Константин Ремчуков):

"Революция в её октябрьском изводе была направлена против освободительной, демократической, европейской линии русской истории. Она дала пример не эмансипации индивида, но его нового закрепощения; отбросила Россию на особый путь, на котором страна отказалась от всех достижений цивилизации. Реакцией на все сложности, которые принесла в страну на рубеже XIX–XX веков современность, стал массовый запрос на упрощение, примитивизацию.

Для России падение 1917 года оказалось окончательным и бесповоротным. Полная катастрофа произошла с властью: весь ХХ век её бросало от кровавой диктатуры к полицейщине. Лучшее её время — застой: состояние внутреннего разложения, когда верхи паразитируют на природных запасах, прошлых достижениях, человеческих слабостях и т.д.

Была разрушена старая, многообразная, сложная социальная структура, связанные с нею формы жизни. В войне и революции покончила самоубийством Россия европейская. Это означало конец гражданского общества, гражданского активизма, вымирание людей европейского склада. Всё это победила Россия неевропейская. Мы — её наследники, потому и не забываем Октябрь как свою революцию. Но победа очень быстро обернулась поражением. Прервалась естественная, мирная эволюция традиционной России. Её тоже упростили, лишили творческого потенциала, источников самодеятельности. Она закончилась в колхозах.

Проиграли все. Рванув из войны в революцию, страна, по существу, проиграла будущее, закрыла для себя те возможности, те перспективы, которыми располагала и которые обещала довоенная и дореволюционная Россия".

Нарисованная И. Глебовой картина является полным зеркальным "негативом" того безусловного "позитива", который наполнял в советскую эпоху официальное содержание даты 7 ноября как празднования Дня Великой Октябрьской социалистической революции. Даже более того, она призвана "вбить" в общественное сознание современной России тот же тезис об "отсталости" и "неполноценности" населения нашей страны и (по умолчанию) структур её государственной власти сравнительно с "цивилизованным миром", от полученных "мирным, естественным и эволюционным путём" достижений которого оно в 1917 году якобы отказалось вследствие революции и установления советской власти.

Доктору политических наук, видимо, не обязательно и даже противопоказано знать историю, особенно — в её хотя бы минимально очищенном от пропагандистской мифологии виде.

Ключевой вопрос здесь заключается в том, на что могла рассчитывать Россия в случае отказа "рвануть из войны в революцию". Ответ на этот вопрос могут дать и судьба Австро-Венгрии, и судьба Российской империи, и судьба — через 70 с лишним лет после 1917 года — самого Советского Союза.

И эту гипотетическую "безреволюционную" судьбу нельзя назвать сколь-нибудь приемлемой с точки зрения отечественной государственности и русской цивилизации в целом. После февраля 1917 года Временное правительство, находившееся в тесном взаимодействии и, можно сказать, под контролем государств Антанты, вело дело к расчленению бывшей Российской империи и возникновению на её территории множества малых национальных и псевдонациональных, "областнических" государств, существование которых наверняка было бы легитимировано международными соглашениями после окончания Первой мировой войны.

Кстати, весьма показателен тот факт, что США официально объявили войну блоку "Центральных держав" только 6 апреля 1917 года, когда стало понятно, что Российской империи больше не существует, а потому все обязательства "союзников" перед ней могут быть аннулированы. И в тот же день 6 апреля союзные Антанте японские войска высадились во Владивостоке. Арест Николая II состоялся 10 (22) марта 1917 года, а 10 апреля король Великобритании Георг V официально уведомил Временное правительство, что ранее сделанное им приглашение бывшего российского императора отзывается — из-за "негативного отношения общественности".

В то же время, как известно, "главковерх" адмирал Колчак был принят на службу в британскую армию, и вообще степень зависимости "белых" армий от внешних покровителей была близка к абсолютной. Собственно, большая часть истории гражданской войны 1918—1922 годов была историей вооружённой борьбы Советского правительства против иностранных интервентов и созданных ими "туземных" армий — в рамках типичной колониальной практики того времени, но, разумеется, применительно к местным условиям. Уже 23 декабря 1917 года в Париже было заключено англо-французское соглашение (Сесиля—Милнера) о разделе России на зоны "влияния" и поддержке всех "национальных" и прочих правительств, которые требовали суверенитета на её территории. Признание этих правительств предполагалось оформить после победы над "Центральными державами", а их статус вряд ли мог оказаться выше, чем статус, например, Чехословакии, которую Великобритания и Франция сначала даже всячески "накачивали", но затем спокойно пожертвовали Гитлеру по итогам Мюнхенского соглашения 29-30 сентября 1938 года.

В самой партии большевиков в то время "агентура Антанты" также была чрезвычайно влиятельна и сильна, а её борьба против возглавляемых Лениным сил была неотъемлемой составной частью Первой мировой войны — достаточно вспомнить историю заключения "похабного" Брестского мира (3 марта 1918 года), собственно, и приведшего к началу Гражданской войны, "сигнальным выстрелом" для чего стало восстание чехословацкого корпуса 25 мая 1918 года, а затем — создание эсеровского Комитета членов Всероссийского Учредительного Собрания (КОМУЧ) 8 июня в захваченной чехословаками Самаре и "левоэсеровский мятеж" 6 июля. Все эти акции проходили под плотным "кураторством" официальных и неофициальных представителей государств Антанты, чьей задачей было в результате ослабления и возможного свержения власти большевиков отвлечь хотя бы часть сил Германии и её союзников от решающих битв на Западном фронте, затруднить поступление сырья и продовольствия с занятых немецкой армией территорий бывшей Российской империи. С другой стороны, "проанглийские", "профранцузские" и "проамериканские" силы внутри самой партии большевиков не препятствовали интервенции стран Антанты на российской территории — так появились "легальные", с разрешения Троцкого, десанты "союзников" в Мурманске (Романов-на-Мурмане) и Одессе, датированные мартом 1918 года, а также оформленное решениями местных Советов пребывание их сил в Одессе и Закавказье.

Есть все основания полагать, что если бы планы Лондона и Парижа по отношению к России в 1918—1919 годах оказались осуществлены, наступление войск Антанты, несмотря на потери, не было бы остановлено в ноябре 1918 года, и бывшую Германскую империю в итоге разделили бы на части отдельных и "независимых" государств — точно так же, как разделили империю Австро-Венгерскую. Но "единая Германия" (сначала — Веймарская, а затем — и нацистская) оказалась нужна англичанам и французам как "естественный" противовес для единой Советской России, утратившей, по сравнению с Российской империей, только Царство Польское, с частью западно-украинских и западно-белорусских земель, а также Великое Княжество Финляндское, прибалтийские губернии (где появились "новые независимые государства" Литва, Латвия и Эстония), небольшие территории Закавказья и оккупированную Румынией часть Бессарабии.

Разумеется, в ходе гражданской войны 1918—1922 годов под разными предлогами на территории России уничтожались и разрушались в первую очередь промышленные предприятия и железные дороги. Промышленное производство в 1921 году составляло около 15% от максимума 1916 года, из 75 тысяч вёрст железных дорог оставались действующими только 15 тысяч (20%), общие экономические потери только по результатам гражданской войны исчислялись в 39 млрд золотых рублей, а демографические — в 25 млн человек (без учёта отделившихся и захваченных иностранными государствами территорий).

Именно на этом основании Советское правительство отказалось от признания долгов царской России перед государствами Антанты и возврата национализированных активов иностранным собственникам.

Подводя итоги, можно сказать, что альтернативой "прыжку из войны в революцию" для России 1917 года был только "прыжок из войны в могилу". И наша страна, как боец Фёдор Сухов из кинофильма "Белое солнце пустыни", выбрала вариант "Желательно помучиться".

В итоге получилось то, что получилось. И фиксация даты 7 ноября в качестве Дня Великой Октябрьской социалистической революции в середине 30-х годов прошлого века стала возможной только вследствие полной внутриполитической победы "сталинизма" в Советском Союзе. А эта линия, в свою очередь, заключалась в ставке не на "мировую революцию", что предлагали "троцкисты", и не на встраивание СССР в мировую систему империалистического капитализма на правах агросырьевого придатка, что предлагали "бухаринцы", а в цивилизационном прорыве, получившем форму "строительства социализма в одной, отдельно взятой стране". Это был триединый процесс индустриализации, коллективизации сельского хозяйства и "культурной революции", точно осуществлённый в невероятно сжатые исторические сроки.

4 февраля 1931 года, выступая на Первой всесоюзной конференции работников социалистической промышленности, Сталин сказал: "Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут". То есть уже тогда, почти за два года до прихода к власти Гитлера, "отец народов" располагал весьма достоверным прогнозом (или даже расчётом? — авт.) дальнейшего развития событий и строил свою работу, исходя из весьма жёстких целевых ориентиров и весьма ограниченной ресурсной базы, что во многом если не оправдывает, то объясняет ситуацию всего предвоенного десятилетия на территории СССР.

Вряд ли Октябрьская революция 1917 года могла бы получить имя Великой и социалистической, если бы послереволюционный советский "цивилизационный эксперимент" не оказался настолько удачным и эффективным, что послужил после Второй мировой войны образцом для многих государств, в том числе — бывших колониальных и полуколониальных владений империалистических держав Европы, США (Куба) и Японии (КНДР).

Разумеется, особую роль в историческом наследии Великого Октября играет сегодня опыт Китайской Народной Республики, уже ставшей под руководством Коммунистической партии Китая первой экономикой современного мира и успешно преодолевающей тот "постиндустриальный" технологический барьер, который был заявлен либеральными идеологами и пропагандистами в качестве главного "триггера" уничтожения советского "красного проекта".

Отсюда, не вдаваясь в излишнюю формализацию доказательств, которые, применительно к советским реалиям, и без того достаточно хорошо известны, можно подвести итог первого этапа нашей деконструкции, объектом которого было празднование даты 7 ноября григорианского календаря (нового стиля) в качестве Дня Великой Октябрьской социалистической революции.

Его "внешняя форма" — это утверждение легитимности Великого Октября как источника государственной власти на территории Советского Союза.

Его "внутренняя форма" — утверждение принципа "симфонии" государственной власти и коммунистической партии, опирающейся на идеологию марксизма, с приоритетом второй по "римскому" образцу.

"Внутреннее содержание" — утверждение "правильности" и "исторической неизбежности" политической и социально-экономической победы социализма: сначала — в России как "слабом звене" мировой капиталистической системы, а затем — и во всём мире.

Рыба из Приморья расширила географию экспорта

Рыбная продукция из Приморского края в 2021 г. поставлялась в 19 стран - такие данные привело территориальное управление Россельхознадзора. В ведомстве отметили рост поставок в Южную Корею, Японию, Африку.

С начала 2021 г. управление Россельхознадзора по Приморскому краю и Сахалинской области оформило ветсертификаты на экспорт 476,7 тыс. тонн рыбы и морепродуктов.

Появилось восемь новых стран-импортеров рыбопродукции из Приморского края: Гана, Бенин, Того, Камерун, Эстония, Норвегия, Испания и Ямайка. Всего с начала года рыбопродукция поставлялась в 19 стран мира, сообщили Fishnews в пресс-службе Россельхознадзора.

Большая часть рыбы и морепродуктов направлена в Республику Корея – 369,6 тыс. тонн. По сравнению с показателем за соответствующий период 2020 г., экспорт рыбопродукции в Южную Корею вырос на 63,7%.

На 33,7% увеличились объемы экспорта рыбы и морепродуктов в Японию. По данным на первую декаду мая, управление Россельхознадзора оформило ветсертификаты на отправку в эту страну почти 9 тыс. тонн.

В 2021 г. существенно вырос экспорт рыбопродукции в Нигерию. В эту страну направлено 20,5 тыс. тонн рыбы и морепродуктов, тогда как за весь прошлый год - 9,6 тыс. тонн. В целом с начала 2021 г. управление оформило на экспорт в страны Западной и Центральной Африки партии общим весом 29,8 тыс. тонн.

Вырос экспорт рыбопродукции в КНДР. С начала 2021 г. в Северную Корею уже направлено 126 тонн, а в 2020 г. всего экспортировано 100 тонн.

За отчетный период в КНР экспортировано 63,8 тыс. тонн рыбы и морепродуктов.

В Германию направлено 2,7 тыс. тонн рыбопродукции, во Вьетнам 673 тонны, в Великобританию 140 тонн, во Францию 97 тонн, в Эстонию экспортировано 23 тонны, в Норвегию - 22 тонны, в Испанию - 16 тонн и на Ямайку - 12 тонн.

Fishnews

Касперская: за кибератакой на Colonial Pipeline может стоять ЦРУ

По мнению президента компании Info Watch Натальи Касперской, нельзя с уверенностью заявлять, что хакерская атака на Colonial Pipeline совершена из России. По ее словам, «если кибер-атакующий не захочет оставить о себе какую-то информацию, то доподлинно установить его происхождение практически невозможно». При этом она не исключила участие в атаке хакеров из ЦРУ США. Ссылаясь на расследование WikiLeaks 2017 года, она напомнила, что в ЦРУ США существует подразделение UMBRAGE, которое имитирует деятельность различных мировых хакерских групп. Она уточнила, что UMBRAGE может маскироваться под хакерские группы из России, Северной Кореи, Китая, Ирана. «Поэтому сказать с уверенностью, что атаку произвела хакерская группа из России, или это не было спровоцировано ими самими там, или это не было сделано из какой-то другой страны — с уверенностью сказать этого нельзя», — подчеркнула Касперская в беседе с РИА «Новости» на международном салоне «Комплексная безопасность 2021» в подмосковной Кубинке.

Крупная трубопроводная компания США Colonial Pipeline возобновила работу своих магистралей, которые были остановлены 7 мая из-за хакерской атаки. «Colonial Pipeline теперь может сообщить, что перезапустила всю трубопроводную систему и что доставка продуктов началась на все обслуживаемые нами рынки», — цитирует «Коммерсант» сообщение компании. Тем не менее вся система поставок будет приведена в норму через несколько дней. Компания намерена полностью загрузить систему трубопровода для стабилизации ситуации на рынке.

Colonial Pipeline обеспечивает около 45% поставок бензина и дизельного топлива на Восточное побережье США с НПЗ, расположенных в Мексиканском заливе. Из-за хакерской атаки многие АЗС в нескольких штатах США остались без бензина. Президент США Джо Байден накануне высказал уверенность, что власти России не стоят за этой атакой. Однако, по его словам, хакеры, которые совершили нападение, могут жить в России. Затем Минэнерго США заявило, что не связывает атаку с государственными органами России.

Министры иностранных дел России и США обсудили по телефону вопрос об Иране

Министры иностранных дел России и США обсудили по телефону вопрос об Иране и договорились встретиться 20 мая в столице Исландии Рейкьявике.

Министр иностранных дел России Сергей Лавров и госсекретарь США Энтони Блинкен договорились провести переговоры на полях заседания Арктического совета в Рейкьявике на следующей неделе, сообщает A Shargh al-Awsat.

Министерство иностранных дел России заявило, что Лавров и Блинкен разговаривали по телефону и обсудили международные и двусторонние связи, а также договорились провести переговоры «в кулуарах» министерской встречи Арктического совета 20 мая.

Лавров и Блинкен обсудили Северную Корею, Иран и «стратегическую стабильность», а также сотрудничество в рамках Арктического совета.

Госдепартамент США подтвердил, что встреча состоится «на следующей неделе» и что два министра повысили «потенциал сотрудничества во время последующего председательства России в Арктическом совете».

«Госсекретарь Блинкен подтвердил решимость президента Байдена защищать граждан США и твердо защищать интересы США в ответ на действия России, которые причиняют вред нам или нашим союзникам», - говорится в заявлении Госдепартамента относительно недавней напряженности в отношениях между Россией и США.

Вернет ли Токио полноценную армию?

Текст: Константин Волков

Верхняя палата парламента Японии может уже к середине июня одобрить законопроект о всенародном референдуме, по итогам которого из конституции могут изъять положение, со времен окончания Второй мировой войны запрещающее стране иметь вооруженные силы. Ранее на этой неделе нижняя палата заксобрания страны, которая традиционно более дотошно пропускает документы, уже дала зеленый свет референдуму.

За изменение "пацифистской" 9-й статьи выступал предыдущий премьер-министр Японии Синдзо Абэ, его линию продолжил нынешний глава правительства Ёсихидэ Суга. Они считают, что это позволит создать стране полноценную армию вместо нынешних Сил самообороны, на которые наложены значительные ограничения. В частности, они касаются ведения боевых действия, из-за чего Токио вынужден в случае опасности рассчитывать, прежде всего, на американскую защиту согласно Договору о взаимной безопасности, подписанному в 1960 году. Между тем, полагают ястребы, обстановка вокруг Японии становится все более непредсказуемой, особенно это касается поведения КНДР с ее ядерной программой и Китая.

Однако очень многие в Японии возражают против отмены 9-й статьи, заявляя, что, по сути, страна и так уже имеет боеспособную армию. Силы самообороны входят в десятку самых боеспособных армий мира с ее более чем 317 тысячами личного состава, современной техникой и рекордным военным бюджетом, в 2021 финансовом году он составил 51,5 миллиарда долларов. Также есть опасения, что использование Японией армии в операциях за рубежом обострит отношения Токио со многими странами. Если в июне законопроект о референдуме касательно изменений в конституцию будет принят, то это, скорее всего, расколет страну на два лагеря. Действующая конституция Японии вступила в силу 3 мая 1947 года после того, как страна капитулировала во Второй мировой войне. Разработка конституции велась под контролем США, добивавшихся того, чтобы Япония не имела возможности вновь стать мощной военной силой. Отсюда появилась статья 9 конституции, которая запрещает Японии вести войны и иметь вооруженные силы.

ЯДЕРНАЯ ПРОГРАММА ИРАНА: ЧТО ДАЛЬШЕ?

АДЛАН МАРГОЕВ

Аналитик Института международных исследований МГИМО.

Кому и зачем в Иране нужна ядерная программа? Кто принимает решения и влияет на выработку политики в этой сфере? В контексте американо-иранских контактов о возврате к Совместному всеобъемлющему плану действий (СВПД) и консультаций по новому соглашению автор изучает участников иранского внешнеполитического процесса и их мотивацию развивать ядерную программу или вести переговоры по её ограничению.

Иранская власть на бумаге и в реальности

Внешняя политика Ирана – результат гибкого сочетания формального межведомственного взаимодействия и неформальных процедур. Последние часто опережали юридическую реальность и позже фиксировались документально: так, после смерти основателя Исламской республики Рухоллы Хомейни состоялся единственный после революции транзит власти, а затем появилась обновлённая конституция[1].

Конституционные органы власти и их полномочия неизменны до сих пор (рисунок 1). Формально система власти в Исламской Республике децентрализована: она повторяет принцип разделения властей, но за счёт специфических органов и политико-правовой доктрины (велайат-е факих), проработанной ещё до революции аятоллой Хомейни, прямо или косвенно закрепляет главное полномочие верховного лидера – влиять на кадровые назначения и тем самым поддерживать баланс между различными органами власти и представленными в них политическими силами.

Верховный лидер принимает решения по ключевым вопросам, командует армией, объявляет войну и мир, задаёт ориентиры во внутренней и внешней политике и продвигает их как самостоятельно, так и через представителей (а их примерно 2 тысячи) в федеральных и региональных органах власти. Он назначается на неопределённый срок и может сместить избираемый населением Совет экспертов из 88 шиитских правоведов-богословов, который в составе шести комиссий собирается дважды в год и в закрытом режиме обсуждает ситуацию в стране. Когда на внеочередном заседании Совета экспертов в 1989 г. верховным лидером Ирана назначили президента Али Хаменеи, часть духовенства сочла такое решение неправомерным – у Хаменеи не было даже сана аятоллы, а его предшественник был великим аятоллой и в силу революционных заслуг назывался имамом. Однако сравнительно слабый с точки зрения личного авторитета Хаменеи был удобен управленческим кругам, поскольку вместо продвижения собственной повестки он был сосредоточен на поддержании статус-кво, от которого зависело и его положение.

Несоответствие формальных полномочий и реального веса Хаменеи определило стиль его руководства – главной задачей стал поиск консенсуса и равновесие политической системы. Находясь у власти три десятилетия, аятолла Хаменеи укрепил влияние, но сохранил осторожность, которая не была присуща Хомейни: верховный лидер не высказывается первым даже по главным политическим вопросам, предпочитает излагать консенсусную позицию, не допускает чрезмерного усиления каких-либо политических сил, попеременно поддерживая позиции разных сторон. Именно поэтому в его выступлениях можно найти противоположные по смыслу высказывания, к которым он апеллирует при необходимости – с позиции «а я вас предупреждал».

Один из двух органов, который позволил укрепиться Али Хаменеи – Наблюдательный совет, известный также как Совет стражей конституции. Шесть его членов – исламских правоведов назначает верховный лидер и ещё шесть гражданских юристов со знанием исламского права – избранный народом парламент по представлению главы судебной власти, назначенного верховным лидером.

Круг замыкается, поскольку члены Наблюдательного совета ветируют – часто произвольно – кандидатов на выборах, включая выборы в Совет экспертов, который назначает и смещает верховного лидера. Более того, без одобрения Наблюдательного совета законы, принятые однопалатным меджлисом, не имеют силы. Если между парламентом и Наблюдательным советом или между другими органами власти возникает спор, его решает Ассамблея по определению государственной целесообразности, в которую верховный лидер назначает в силу занимаемой должности или личных заслуг 36 государственных деятелей – их задача в том, чтобы занять позицию «над схваткой» в межведомственных разногласиях и межэлитных противоречиях и предложить верховному лидеру и истеблишменту консенсусное решение, соответствующее национальным интересам Ирана, конституции и нормам ислама.

Консенсусные решения по вопросам национальной стратегии и безопасности в штатном режиме вырабатываются в Высшем совете национальной безопасности (ВСНБ)[2]. Формально им руководит президент, и большинство членов совета входят в него в силу занимаемой ими руководящей должности в других структурах, но председателя совета «уравновешивает» секретарь, которого вместе с ещё одним членом совета назначает по своему усмотрению верховный лидер. С 2013 г. секретарём ВСНБ является Али Шамхани – контр-адмирал КСИР и бывший министр обороны, получивший высшую награду Саудовской Аравии за улучшение отношений между Ираном и странами Персидского залива.

В формальной иерархии власти вслед за верховным лидером и координационными органами, которые помогают ему калибровать политическую систему, расположена исполнительная власть во главе с президентом. Однако в реальности за более чем тридцать лет правления Хаменеи бесконтрольно укрепила своё влияние главная силовая структура страны – Корпус стражей исламской революции (КСИР). На него уже после реформы конституции 1989 г. сделал ставку Хаменеи для укрепления личной власти.

Чтобы хоть отчасти представить роль КСИР в иранской политике, нужно объединить в сознании вооружённые силы, Федеральную службу безопасности, Центр «Э», Федеральную службу охраны, Росгвардию, Главное управление минобороны, часть администрации президента, часть корпорации «Ростех» с предприятиями военно-промышленного комплекса и «Росатома» – и всё равно не удастся адекватно объяснить, насколько влиятельна эта структура. Помимо властных полномочий, под контролем КСИР, по некоторым оценкам, находится не менее трети иранской экономики.

«Гиперсиловики» из КСИР не подотчётны никому, кроме верховного лидера. С 2019 г. этой структурой руководит генерал-майор Мохаммад Али Джафари, однако оценить сплочённость и гомогенность позиций групп влияния внутри КСИР сложно: они редко выступают с внешнеполитическими или иными заявлениями, но могут предпринимать самостоятельные силовые акции, не согласованные с другими органами власти.

По гамбургскому счёту вслед за КСИР в рейтинге власти располагается президент страны. Ему подотчётен и главный дипломат страны, от команды которого зависят успехи Ирана на международной арене, и руководитель Организации по атомной энергии Ирана как гражданской структуры.

В 2013 г., когда стало очевидно, что без снятия санкций иранская экономика не сможет обеспечить благосостояние населения, духовный лидер сделал ставку на Хасана Роухани. Команда Махмуда Ахмадинежада, с которым у верховного лидера возник конфликт, была пригодна скорее для дальнейшего наращивания ядерной программы, чем для переговоров по её ограничению. Будучи секретарём ВСНБ в 1989–2005 гг., Роухани досконально знал предмет переговоров, а в его команде был Мохаммад Джавад Зариф – выпускник Университета штата Калифорния и Денверского университета, бывший постпред Ирана в ООН и один из переговорщиков по иранской ядерной программе под руководством того же Роухани в 2003–2005 годах.

Команду ключевых переговорщиков дополнил ещё один опытный функционер – Али Акбар Салехи. Глава иранской атомной программы в должности вице-президента, обладатель докторской степени по ядерной физике Массачусетского технологического института, в прошлом постпред Ирана в МАГАТЭ и министр иностранных дел. В 2019 г. Салехи заявил в одном из интервью, что заблаговременно приобрёл копии оборудования, демонтированного при реализации СВПД на тяжеловодном реакторе в Араке, чтобы в случае срыва ядерной сделки оперативно вернуть реактор в строй. По словам Салехи, об этом решении знали только он и верховный лидер.

Принцип разделения властей подразумевает независимость трёх ветвей власти и систему сдержек и противовесов. Несмотря на ограниченную роль парламента в принятии решений, депутаты контролируют деятельность исполнительной власти и открыто излагают позиции, противоречащие линии президента и правительства. Парламентский контроль на ядерном треке выразился в том, что депутаты провели процесс ратификации СВПД, хотя с точки зрения международного права этот документ не был международным договором и не требовал одобрения в парламенте, и обязали министра иностранных дел отчитываться перед меджлисом о реализации сделки каждые три месяца.

Рисунок 1. Система органов власти в Иране

В 2020 г. на фоне кризиса ирано-американских отношений при Дональде Трампе ситуация усугубилась из-за того, что в результате выборов парламент перешёл под контроль консервативно настроенных сил. Председателем меджлиса стал бригадный генерал КСИР Мохаммад Багер Галибаф, который участвовал в президентских выборах 2005 и 2013 гг. и может выдвинуть свою кандидатуру на выборах в 2021 году. Во главе судебной власти стал Эбрахим Раиси, который проиграл Роухани в президентской гонке в 2017 году.

В отличие от США, где ценным источником знаний о политической «кухне» всегда – и особенно при администрации Дональда Трампа – служили «сливы» в информационное пространство и мемуары отставников, в Иране в открытом доступе крайне мало сведений о том, как принимались и принимаются решения по вопросам национальной безопасности, включая ядерную программу. Реконструировать процесс принятия решений удаётся по отдельным заявлениям в прессе, верифицировать которые не представляется возможным, если информацию не подтверждают или не опровергают другие источники – тоже публично. О таких решениях иранские политические деятели могут рассказывать в редких интервью, которые не получают огласки в зарубежной прессе, а также в мемуарах, появляющихся с большой задержкой во времени: представить, что президент ещё у власти, а бывший член его команды публикует обличительные воспоминания, в иранской политической культуре невозможно.

Ядерная мотивация

Мотивация иранского истеблишмента – вне зависимости от политических предпочтений его представителей – зиждется на стремлении сохранить режим. При общности цели выбор средств её достижения разделяет иранских государственных деятелей на условных консерваторов и реформаторов. Однако они остаются двумя ветвями одного дерева, о вырубке которого запрещено думать, потому что советский опыт подсказывает иранцам, что пересмотр основ политического режима может привести к его самоликвидации (помимо атеистичности коммунистического строя и открытия страны тлетворному влиянию Запада, другие причины распада СССР иранцы замечают в меньшей степени). Когда в 1998 г. президентом стал реформатор Мохаммад Хатами, противники стали называть его аятолла Горбачёв, намекая на то, что следовать путём открытого сотрудничества с Западом опасно для государственного строя.

Тегеран мог бы добиться эффективного сдерживания противников с помощью ядерного оружия – его отсутствие в Ираке и Ливии и последовавшее вторжение США в эти страны стало для иранцев не менее релевантным примером, чем для создавшей ядерное оружие Северной Кореи. Иранцы не успели продвинуться к этой цели – раскрытие в 2002 г. ядерного объекта в Натанзе привело к тому, что в 2003 г. скоординированная деятельность, которая могла способствовать военным ядерным разработкам, была прекращена.

Бремя санкций десятилетиями усугубляло экономическое состояние, и часть иранских элит (особенно в управленческих кругах, отвечавших за национальное хозяйство) осознавала, что ядерные мощности не могут обеспечить устойчивость страны – необходим нормальный внешнеторговый баланс. Накануне переговоров по СВПД в 2013 г. верховный лидер издал фетву – религиозный приказ, запрещающий разработку ядерного оружия. С тех пор публично за разработку ядерного оружия могут выступать только смелые политологи.

Несоответствие цели и средств её достижения привели к адаптации намерений – создать максимальный технологический потенциал мирной ядерной программы, чтобы в случае масштабного кризиса иметь возможность перевести мощности в военное русло.

Пока фетва верховного лидера и членство в Договоре о нераспространении ядерного оружия создают политическое прикрытие, а МАГАТЭ с помощью инспекционного режима – техническое, Тегеран имеет право развивать ядерную программу в соответствии с собственными задачами.

Несмотря на то, что в стране всего одна действующая атомная электростанция, топливо для которой поставляет «Росатом», а Иран является мировым лидером по запасам углеводородов, Тегеран оправдывает широкомасштабную ядерную программу необходимостью технологического прогресса и неэнергетическим применением ядерных технологий – например, в медицине.

Ядерная программа – это также символ независимости и оплот политического режима. Если власти Ирана после стольких лет противостояния уступят по ядерному вопросу, а затем сдадут позиции по другим – например, по ракетной программе или региональной политике, – зачем тогда нужен этот политический режим и чем ему гордиться?

Стремление Ирана развивать ядерную программу в международно-приемлемых рамках объясняет открытая переписка верховного лидера и президента Ирана после заключения СВПД в 2015 году. Главные доводы иранского руководства зафиксировали «красные линии» и позволяют объяснить современную позицию Тегерана по ядерному соглашению:

Иран согласился на переговоры по ядерной программе для «ликвидации жестоких экономических и финансовых санкций», но необходимы «сильные и достаточные гарантии для предотвращения нарушений противоположной стороной» своих обязательств, например, под «надуманным предлогом о терроризме и правах человека».

СВПД – дипломатическая победа Ирана и показатель несостоятельности санкционного давления, поскольку Совет Безопасности ООН больше не считает ядерную программу Ирана угрозой миру и безопасности и отменил действие шести резолюций без их выполнения Ираном.

Иран готов реализовать СВПД только при условии, что МАГАТЭ закрывает иранское ядерное досье, которое ставило вопросы о военной ядерной программе в прошлом.

Необходимо обеспечить стабильное проведение НИОКР в ядерной сфере – международное сообщество признаёт неотъемлемое право Ирана на мирный атом.

Судьба ядерной сделки

В 2018 г. Вашингтон вышел из СВПД, но Тегеран год соблюдал соглашение в полном объёме. Пять шагов Ирана по сокращению своих обязательств оказались скромными – во многом из-за риска спровоцировать военный конфликт при администрации Дональда Трампа и потерять дипломатическую поддержку на международной арене. После убийства генерала Касема Сулеймани в январе 2020 г. Тегеран ограничился ракетным обстрелом американских баз и силовыми акциями против союзников США в регионе. Лишь убийство физика-ядерщика Мохсена Фахризаде в декабре того же года, совпавшее с разработкой законопроекта о снятии санкций против Ирана и победой Джо Байдена на президентских выборах, привело к тому, что Иран начал вновь обогащать уран до 20 процентов[3], а затем – после диверсии на обогатительном комплексе в Натанзе – до 60 процентов (впервые за историю ядерной программы), а также производить его в металлической форме и ограничил инспекционную деятельность МАГАТЭ рамками «обычного» соглашения о гарантиях, сняв с себя добровольное обязательство соблюдать условия дополнительного протокола к нему.

Законопроект меджлиса об увеличении производства низкообогащённого урана обозреватели изначально воспринимали как очередную инициативу с целью продемонстрировать свою роль во внешней политике Ирана, но считали, что текст документа либо не будет одобрен, либо правительству удастся его обойти уже после принятия. Ожидания не оправдались: вопреки пожеланиям команды Хасана Роухани Наблюдательный совет одобрил документ с одной поправкой, чем вынудил правительство соблюдать его неукоснительно – за уклонение от имплементации закона грозит уголовная ответственность.

Поведение меджлиса можно было бы объяснить предвыборными амбициями его спикера, но когда законопроект стал законом, он оказался основой консенсуса всей политической системы Ирана по поводу ядерной программы. Тот, кто выступит против закона после его одобрения, противопоставит себя не меджлису, а всему режиму во главе с верховным лидером.

Чем руководствуется Тегеран, повышая ставки накануне диалога с Вашингтоном по ядерной программе?

Во-первых, стремлением ликвидировать дисбаланс за столом переговоров: Соединённые Штаты благодаря администрации Трампа не только сохранили рычаги давления, которые были у администрации Обамы, но и приумножили их, а вынужденная приверженность Ирана ядерному соглашению привела к тому, что на переговоры о возвращении в сделку иранцы вышли бы без каких-либо козырей. К тому же новый закон позволяет накопить ещё больше знаний о ядерных технологиях и полезен Ирану с точки зрения технологического развития – об этом, специально оставляя политические вопросы за скобками и не скрывая своего удовлетворения, заявил глава иранской атомной программы Али Акбар Салехи.

Во-вторых, администрация Байдена дала понять, что её не устраивает просто возврат к СВПД – за этим последуют настойчивые призывы к переговорам по ракетной и региональной проблематике. Демократическая администрация, как и республиканская, планирует обрушить в обмен на более глубокое снятие санкций три столпа иранской стратегической политики[4]. В Иране это понимают, публично такого сценария не допускают, но, вероятно, готовятся к нему. Пусть и в совершенно других условиях, в 2003 г. при администрации Хатами иранцы предпринимали попытку начать диалог с США по всему спектру вопросов, интересующих Вашингтон и Тегеран, однако сегодня в Иране историю с несостоявшейся «большой сделкой» (grand bargain) отрицают.

В-третьих, иранским элитам важно сохранить лицо и не быть обманутыми дважды. По внутриполитическим причинам Иран не может предпринять шаги по возврату к СВПД первым, ведь выходили из сделки американцы – им и нужно проявить инициативу. Более того, необходимы гарантии того, что сценарий с Трампом не повторится и ядерная сделка не окажется вновь заложницей президентских циклов в Соединённых Штатах. Очерёдность действий и механизмы политических гарантий определяют в диалоге с участием других членов СВПД. И даже в этом случае останется проблема «компенсации», которую иранцы требуют то в форме денежной выплаты, то в виде инвестиций или других гарантий получения экономической выгоды.

С учётом того, что 23 мая 2021 г. камеры МАГАТЭ на иранских ядерных объектах будут демонтированы, а трёхмесячные показания стёрты с диска без передачи инспекторам, если не достигнуть промежуточных договоренностей по возврату к соглашению, у администрации Байдена остаётся не так много времени для возвращения в СВПД без долгосрочных потерь для дипломатии и режима ядерного нераспространения. В противном случае есть риск нового витка конфронтации и потери Ирана за столом переговоров на следующее десятилетие.

--

СНОСКИ

[1] Kazemzadeh M. Foreign Policy Decision Making in Iran and the Nuclear Program // Comparative Strategy, 2017. Т. 36. №. 3. С. 198–214.

[2] В состав ВСНБ входят: главы трёх ветвей власти, два представителя верховного лидера, руководители вооружённых сил, КСИР и генерального штаба, министры иностранных дел, внутренних дел, разведки, руководитель Организации управления и планирования. На отдельные заседания ВСНБ могут быть приглашены профильные министры.

[3] В природном уране около 0,7 процента урана-235, остальная часть руды содержит уран-238. Для производства ядерного топлива для АЭС долю урана-235 доводят с помощью центрифуг до примерно 3,5 процента. Потребность обогащать уран выше этого порога в гражданской ядерной программе может возникнуть в исследовательских целях (например, в медицине). Уран с процентом обогащения выше 20 может потребоваться для некоторых исследовательских реакторов или производства топлива для атомных подлодок, а для создания атомной бомбы процент обогащения урана должен быть выше 90.

[4] Tabatabai A. Nuclear Decision-Making in Iran: Implications for S Nonproliferation Efforts // Columbia University. 6.08.2020. URL: https://www.energypolicy.columbia.edu/research/report/nuclear-decision-making-iran-implications-us-nonproliferation-efforts(дата обращения: 24.04.2021).

Иран > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 мая 2021 > № 3763782 Адлан Маргоев

НОВОЙ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ НЕ БУДЕТ

ТОМАС КРИСТЕНСЕН

Профессор международных и общественных отношений Колумбийского университета.

На протяжении последних десятилетий китайские эксперты и дипломаты обвиняли США в переходе к менталитету холодной войны в отношении Пекина. Обычно такие заявления звучат, когда Вашингтон укрепляет военное присутствие или оказывает военное содействие союзникам в Азии.

Действительно, после холодной войны Соединённые Штаты вместе с союзниками и партнёрами в Азиатско-Тихоокеанском регионе вступили в стратегическое военное соперничество с КНР, которая модернизировала войска и наращивала возможности проецирования силы. До сих пор США удавалось удерживать материковый Китай от силового разрешения территориальных споров в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, а также в Тайваньском проливе. Кроме того, США и их ближайшие союзники запретили продажу оружия Китаю и попытались ограничить передачу ему некоторых военных технологий.

На этом основании, по крайней мере до недавнего времени, проводилась аналогия с холодной войной. Однако в 1950–1960-е гг. американское сдерживание СССР и его блока выходило далеко за рамки военной сферы. Все усилия были направлены на то, чтобы ограничить экономические контакты с этими странами, подорвать их экономики и расстроить дипломатические планы на международной арене. После начала реформ в Китае в 1978 г., напротив, никто (кроме самих китайцев) не содействовал масштабному экономическому развитию страны так, как это делала Америка. Открытие американских рынков для китайского экспорта, огромные инвестиции в китайскую промышленность, сотни тысяч китайских студентов в американских университетах – всё это способствовало стремительному росту и технологической модернизации КНР. Соединённые Штаты предлагали Пекину играть более активную роль в международной дипломатии или, как выразился бывший замгоссекретаря Роберт Зеллик, выполнять свою часть работы в качестве «ответственного акционера» международной системы[1]. Китай в ответ действовал спонтанно, но в любом случае слова Зеллика опровергают идею о том, что Вашингтон десятилетиями не позволял Китаю оказывать влияние на международную систему.

Сейчас ситуация меняется, «ястребы» укрепляют позиции в американской политике. После прихода Дональда Трампа в Белый дом в 2017 г. многие комментаторы предсказывали холодную войну с Китаем. В качестве доказательств они приводили не только активизацию военного соперничества в Индо-Тихоокеанском регионе (что не ново), но и американо-китайскую торговую войну, сопровождаемую призывами к полномасштабному экономическому разъединению. Вашингтон внёс Huawei и ряд других китайских компаний и учреждений в список контроля за экспортом Министерства торговли, а также в список иностранных активов Минфина – американские компании лишились права вести бизнес с этими организациями без специальной лицензии. В стратегии национальной безопасности США, опубликованной в декабре 2017 г. Китай и Россия были названы противниками Америки, а администрация Трампа расценила внешнеэкономическую политику Пекина как «хищническую»[2]. COVID-19 явно не улучшил отношения. Вместо того, чтобы сообща решать проблему, две страны обвиняли друг друга в пандемии и выясняли, какая политическая система лучше справляется с ситуацией.

Во второй половине 2020 г. в различных выступлениях, правительственных документах, статьях и твитах администрация Трампа практически объявила КНР холодную войну. Утверждалось, что Пекин пытается разрушить либеральный международный порядок и заменить его своей гегемонией. Администрация Трампа называла Китай экзистенциальной угрозой Америке и базовым свободам, которые традиционно защищал Вашингтон. Как и в случае с Советским Союзом, предлагалось единственное долгосрочное решение – Соединённые Штаты должны возглавить глобальную коалицию стран-единомышленниц, чтобы ослабить Китай за рубежом и содействовать фундаментальным политическим изменениям внутри страны.

Критики такой политики могут сказать, что США создают самореализующееся пророчество: объявив холодную войну, Вашингтон провоцирует её появление. Но ничего похожего на холодную войну с Советским Союзом или с тем же Китаем в 1950–1960-е гг. в перспективе не просматривается – независимо от декларируемых стратегий.

Холодная война – это сложный набор отношений со многими странами. Ни одна держава, даже очень мощная, не может в одиночку развязать холодную войну.

Не холодная война

Американо-китайское соперничество реально и несёт в себе опасности, но ему не хватает трёх ключевых элементов холодной войны США и СССР.

Америка и Китай не ведут идеологическую борьбу за сердца и умы третьих стран.

Сегодняшний глобализированный мир невозможно чётко поделить на два экономических блока.

Соединённые Штаты и Китай не возглавляют противоборствующие альянсы подобные тем, что вели кровопролитные опосредованные войны в середине XX века в Корее и Вьетнаме и создавали ракетные кризисы в Берлине и на Кубе.

Без любого из этих трёх факторов холодная война между США и Советским Союзом была бы менее ожесточённой и опасной. Поэтому, хотя подъём Китая связан с реальными вызовами для Соединённых Штатов, их союзников и партнёров, угрозу следует понимать правильно. Призывающие использовать против Китая стратегию сдерживания времён холодной войны, не понимают природу китайского вызова и поэтому предлагают ответные действия, которые лишь ослабят Америку.

Если Вашингтон в одностороннем порядке примет ушедшую в прошлое стратегию холодной войны в отношении Пекина, то оттолкнёт от себя союзников, которые слишком зависят от КНР. Хотя многие страны и разделяют обоснованную обеспокоенность Вашингтона по поводу политики Пекина, большинство американских союзников и партнёров не считают Китай экзистенциальной угрозой. Если президент Джо Байден продолжит политику своего рода холодной войны с Китаем, которую проводила администрация Трампа, Соединённые Штаты ослабят собственные позиции, лишившись одного из главных конкурентных преимуществ – альянсов и партнёрства с более чем шестьюдесятью странами, среди которых представлены и наиболее технологически развитые державы мира. Сравните с галереей партнёров Китая: в первую очередь в голову приходят Северная Корея, Иран, Пакистан, Судан и Зимбабве.

Кто-то может сказать, что реальное различие между холодной войной и нынешним стратегическим соперничеством Вашингтона и Пекина заключается в ограниченном значении КНР по сравнению с СССР в 1950–1960-е годы. США по-прежнему существенно опережают Китай по общей национальной мощи. Однако этот факт не должен успокаивать американцев. Ещё в 2001 г. я говорил, что Китай создаёт асимметричные угрозы войскам и базам США в Восточной Азии – регионе, имеющем геостратегическое значение. На региональном уровне Китай сегодня мощнее, чем тогда, мощнее, чем любой американский союзник в Азии[3].

Споры о морских границах между Китаем и Японией, Тайванем и несколькими государствами Юго-Восточной Азии (включая американского союзника Филиппины) несут серьёзный риск вовлечения США и КНР в прямой конфликт. К счастью, как отмечает норвежский профессор Эйстейн Тюншё[4], кризисы и даже конфликты за морские территории опасны, но более управляемы в сравнении, например, с обычным конфликтом между США и СССР за территорию в Центральной Европе в годы холодной войны. Государство не может просто захватить и удерживать контроль над морской территорией. Кроме того, за исключением Тайваня, спорные острова, скалы и рифы вблизи Китая – не очень привлекательные цели для захвата.

Помимо различий в силе и географии есть ещё три фактора, которые делают нынешнее американо-китайское стратегическое соперничество менее опасным, чем холодная война Соединённых Штатов и Советского Союза. Если бы США и КНР возглавляли противоборствующие и экономически независимые блоки, основанные на фундаментально противоположных идеологиях, их стратегическое соперничество быстро вышло бы на сушу и из Восточной Азии распространилось на всю планету. Даже если бы Китай не был в состоянии проецировать военную мощь таким образом, чтобы бросить вызов Америке в отдалённых районах мира, он мог бы снабжать, готовить и поддерживать идеологически близкие пропекинские государства, которые, в свою очередь, атаковали бы американских союзников и партнёров в регионах. Иными словами, нынешнее региональное соперничество в Восточной Азии могло бы перерасти в глобальное. И это больше бы напоминало холодную войну, поскольку за локальными конфликтами между американскими и китайскими марионетками стояли бы США и КНР с их ядерным и обычным наступательным вооружением дальнего радиуса действия.

К счастью, пока всё это политическая научная фантастика. Нет фактов, подтверждающих, что Китай пытается распространить свою идеологию в мире или что идеология является лакмусовой бумажкой отношений КНР с другими странами. Некоторые эксперты подняли шумиху после заявления председателя КНР Си Цзиньпина на XIX партийном съезде в ноябре 2017 г., где он сказал, что китайский путь может стать альтернативой так называемому вашингтонскому консенсусу. «Путь, теория, система и культура социализма с китайской спецификой продолжает развиваться, прокладывая новую дорогу для других развивающихся стран, стремящихся к модернизации. Это новый вариант для стран и народов, которые хотят ускорить своё развитие, сохранив при этом независимость», – сказал Си Цзиньпин[5]. Его заявление скорее выглядело как обоснование правления и экономической политики Компартии Китая (КПК), чем как призыв к экспорту «китайской модели».

Последующие заявления Си Цзиньпина говорят в пользу такой интерпретации. В декабре 2017 г. в Пекине состоялся Диалог КПК с политическими партиями мира, на котором присутствовали представители 300 политических партий из 120 стран. Выступая на мероприятии, Си Цзиньпин отверг утверждения о том, что Китай экспортирует свою идеологическую модель: «Мы не импортируем иностранные модели и не экспортируем китайскую модель, мы не можем требовать от других стран повторять китайский подход к жизни»[6]. А ведь этот форум мог бы быть подходящим местом для пропаганды китайской модели. В период реформ КПК добавляла термин «с китайской спецификой» для описания своего бренда так называемого социализма, который опирается на рыночные принципы ценообразования и страдает от большего неравенства, чем многие капиталистические страны, включая США.

Трудно экспортировать модель, если даже её апологеты говорят, что она должна быть глубоко укоренена в китайской истории и культуре.

Менять сердца и умы?

Пекин авторитарно и часто пугающе репрессивно действует дома, создавая «лагеря перевоспитания» в Синьцзяне, подавляя протесты тибетцев и голоса политических диссидентов, журналистов и правозащитников. Однако в отличие от России, которая активно пытается подорвать демократию в Восточной Европе и других странах, Китай индифферентно относится к внутриполитическим структурам других стран. Пекин гораздо больше заботит отношение этих стран к внутренней политике КПК, территориальным спорам Китая и экономическому сотрудничеству с КНР – именно в таком порядке. Доклад RAND метко упрекнул администрацию Трампа в том, что она объединила Россию и Китай в списке угроз: «Россия – изгой, но не соперник; Китай – соперник, но не изгой»[7]. Бывший китайский дипломат Ши Цзэ, работавший в России, говоря о различиях Москвы и Пекина, резюмирует: «У Китая и России разные подходы. Россия хочет разрушить нынешний мировой порядок. Россия считает себя жертвой нынешней международной системы, в которой её экономика и общество не развиваются. А Китай получает пользу от нынешней международной системы. Мы хотим улучшить и модифицировать её, но не разрушать»[8].

Тем не менее, как и Москва, Пекин использует нелиберальные методы влияния на общественное мнение в мире. Лора Розенбергер, американский чиновник с большим опытом, отмечает, что Пекин перенял российскую тактику интернет-атак для подрыва доверия к демократии. Её статья касается примеров кампаний по дезинформации в Гонконге, но выводы справедливы и для Тайваня[9]. Однако поведение Китая в регионах, которые он считает своими, не стоит экстраполировать на внешнюю политику Пекина в целом. Попытки Китая оказывать влияние в других странах – в частности, в Австралии, Новой Зеландии и даже США – называют примерами идеологического ревизионизма. Да, они вызывают обеспокоенность, но кардинально отличаются от атак на демократию в Гонконге и на Тайване. В период коронакризиса китайские дипломаты и СМИ ополчились на иностранные правительства и экспертов, которые критиковали Пекин за действия на начальном этапе пандемии, отсутствие прозрачности и свободы слова. То же самое касается критики репрессий против уйгуров в Синьцзяне и подавления протестов китайских интеллектуалов, юристов, журналистов и правозащитников. Но вместо того, чтобы пытаться подорвать либеральную демократию в критикующих его странах, Пекин сосредоточил усилия на изменении их отношения к правлению КПК и предотвращении поддержки оппонентов Китая, в том числе в Тайваньском проливе.

В докладе Института Гувера (Стэнфордский университет) содержится, пожалуй, наиболее резкая критика попыток Китая влиять на другие страны. Однако даже там отмечается, что главная цель Пекина – защитить правление КПК от зарубежной критики, а не экспортировать китайскую авторитарную модель в другие государства[10]. Китайский подход, по сути, не нацелен против иностранных демократий и очень далёк от поддержки коммунистических революций во времена Сталина и Мао Цзэдуна.

Попытки Пекина оказывать влияние всё же представляют серьёзную проблему, хотя и не являются основой для новой холодной войны. Используя деньги, чтобы повлиять на исход выборов или освещение в СМИ тех или иных событий, а также заставляя представителей научного сообщества и студентов занимать выгодную Пекину позицию по вышеперечисленным вопросам, КПК наносит ущерб важнейшим институтам свободного общества, хотя и не подрывает основы либеральной демократии в ярко выраженной форме. Потенциально ущерб может быть достаточно серьёзным и поэтому должен вызывать обеспокоенность в экспертном и журналистском сообществе.

Китаевед Элизабет Экономи отмечает, что региональные власти в Китае проводят для иностранцев курсы по эффективному госуправлению. Среди обучающихся есть исследователи, эксперты и чиновники из соседних государств. Китай предлагает обучающие программы по госуправлению и экономическому развитию авторитарным государствам, например Камбодже и Судану. Данную практику можно считать максимально приближенной к пропаганде авторитаризма со стороны КПК. Но было бы гораздо опаснее и могло бы создать условия для новой холодной войны, если бы Китай обучал проавторитарные партии и группировки в демократических странах, как захватить власть и уничтожить демократию[11]. Это напоминало бы поддержку Советским Союзом и КНР международных коммунистических организаций в начале холодной войны. Нынешние китайские обучающие программы стоит рассматривать как усилия общественной дипломатии – они призваны показать, что китайская модель управления работает и является легитимной, несмотря на критику со стороны США и других демократий по поводу отсутствия гражданских свобод и демократических выборов в КНР.

До того, как президентом стал Трамп, американская внешняя политика, возможно, была более идеологизированной, чем в Китае.

При администрации Байдена тенденция возродится. США приветствовали демократизацию и поддерживали прореформистские «цветные революции» в Северной Африке, на Ближнем Востоке, в Центральной Европе и Центральной Азии. Трамп, однако, выдвинув лозунг «Америка прежде всего», отказался от традиционной формы идеологического ревизионизма, присущей обеим партиям. Он также отверг усилия по проведению либеральных институциональных реформ, например, в рамках Транстихоокеанского партнёрства, и подвергал нападкам многосторонние экономические соглашения, в том числе ВТО. Наконец, Трампу было вполне комфортно общаться с диктаторами, и он мог в равной мере критиковать и либеральные демократии, и авторитарные государства. В результате за президентский срок Трампа Америка и Китай оказались ещё дальше от идеологической холодной войны 1950–1960-х годов. Китай не экспортировал свою идеологию, как при Мао, а Соединённые Штаты при Трампе больше не экспортировали свою.

При администрации Трампа наиболее идеологической была кампания «Свободный и открытый Индо-Тихоокеанский регион» с участием четырёх ведущих демократий: США, Японии, Австралии и Индии. Эта «четвёрка», или «бриллиант безопасности», – концепция японского премьер-министра Синдзо Абэ – гипотетически могла создать некий географический и политический сдерживающий свод над Китаем. Взаимодействие четырёх стран в сфере безопасности совершенствуется, но пока далеко от многосторонних альянсов холодной войны, особенно с учётом присутствия традиционно неприсоединяющейся Индии и при наличии прочных экономических связей всей «четвёрки» с КНР. Другие ключевые демократические союзники Соединённых Штатов в Азии, включая Южную Корею и Филиппины, по-видимому, не хотят участвовать в многосторонних (тем более идеологических) блоках, направленных против Китая. Фактические и потенциальные американские региональные партнёры, например, Таиланд после переворота и коммунистический Вьетнам, не подходят для идеологических альянсов и не хотят делать выбор между США и Китаем.

Реализация собственных целей

Подход Байдена к Китаю увязывается с необходимостью восстановить испорченные отношения с американскими союзниками и партнёрами. Многие из них разделяют обеспокоенность США по поводу агрессивного поведения Китая на международной арене и несправедливых экономических условиях дома. Сосредоточиться на укреплении коалиций – разумное решение администрации Байдена, но было бы ошибкой строить альянсы и партнёрства исключительно на общей идеологии или заставлять союзников и партнёров выбирать между Соединёнными Штатами и КНР.

Китайские эксперты убеждены, что Пекин в состоянии предотвратить формирование альянса холодной войны в Индо-Тихоокеанском регионе. Они подчеркивают: Китай – а не США – является крупнейшим экономическим партнёром многих ключевых американских союзников в АТР, включая Японию, Южную Корею и Австралию. Ян Цземянь, брат высокопоставленного китайского дипломата Ян Цзечи, считает, что холодная война нарушит транснациональные производственные цепочки и окажется слишком затратной для американских союзников в Европе и Азии, поэтому им будет проще договориться с Китаем независимо от Вашингтона[12].

Несмотря на территориальные споры с КНР, десять стран – членов Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) также экономически зависят от Китая. Китайские аналитики убеждены: эти государства – плохие кандидаты для американской коалиции против Китая. Эксперты отмечают подозрительность, с которой друг к другу относятся Япония и Южная Корея. Все эти трения усугубляет печальная история японского империализма в Восточной Азии и то, как нынешние политические акторы манипулируют исторической памятью, скрывают или искажают факты в политических целях, в том числе на выборах.

Администрация Трампа создала два новых источника напряжённости с партнёрами: торговые споры, инициированные Соединёнными Штатами против своих давних союзников – Японии, Кореи и Евросоюза, и требования – нередко публичные – разделить с США бремя затрат на альянсы. После введения Соединёнными Штатами пошлин для Японии и Китая в 2018 г., произошло потепление в отношениях Токио и Пекина. Введение пошлин навредило Токио, как и выход администрации Трампа из Транстихоокеанского партнёрства. При этом немногие признают, что пошлины против КНР ударили по японским и американским компаниям, которые завершают производство в Китае или продают комплектующие для цепочки поставок, конечной точкой которых является Китай, а основным целевым рынком – США[13]. В октябре 2018 г. Абэ стал первым за несколько лет японским премьером, посетившим Китай. В целом дипломатические и экономические отношения между двумя самыми мощными государствами Азии улучшились. То же относится и к Южной Корее, где после начала американо-китайского торгового конфликта зафиксировано падение экспорта полупроводников, ключевой отрасли корейской экономики.

Команда Байдена понимает, что альянсы и партнёрства – главная сила США в соперничестве с Китаем. Отказаться от идеи Трампа ослабить эти отношения будет разумно и относительно несложно. Однако было бы ошибкой считать, что американские партнёры и союзники хотят выступить единым фронтом с Америкой против Китая или что они готовы способствовать замедлению экономического роста и ограничению международного влияния КНР, как это делала американская система альянсов против Советского Союза в период холодной войны.

Также было бы ошибкой сконцентрировать американскую политику альянсов или многостороннюю дипломатию на идеологической борьбе с Пекином. Многие важные потенциальные партнёры США, в частности – Вьетнам или Таиланд, не являются государствами-единомышленниками, а либеральные страны-партнёры – Индия и Южная Корея – не хотят, чтобы стратегическое сотрудничество с Америкой означало подход с нулевой суммой в отношении Пекина. То же можно сказать о многих странах Евросоюза. ЕС разделяет опасения Вашингтона по поводу грубой дипломатии и агрессивности Китая после финансового кризиса 2008 года. Он работает над улучшением защиты от краж интеллектуальной собственности и шпионажа. В марте 2019 г. в документе, касающемся безопасности, Еврокомиссия даже назвала Китай «системным соперником, продвигающим альтернативные формы госуправления». Но в стратегических документах той же Еврокомиссии подчёркивается необходимость сотрудничества и экономической интеграции с Пекином и даже «стратегического партнёрства». В конце декабря 2020 г. Евросоюз заключил двустороннее соглашение об инвестициях, которое призвано ещё прочнее связать европейские экономики с Китаем в будущем. Вряд ли это можно назвать холодной войной.

Пределы влияния Китая

Перспектив формирования альянса холодной войны на другой стороне американо-китайского противостояния ещё меньше. У Китая есть формальный союз только с Северной Кореей и прочное партнёрство в сфере безопасности с Пакистаном. Кроме того, выстроены тесные связи с некоторыми членами АСЕАН, прежде всего с Лаосом и Камбоджей. Эти отношения помешали АСЕАН сформировать единую позицию по территориальным спорам в Южно-Китайском море. Но они не укрепили способность Китая проецировать мощь или противодействовать американской системе альянсов в Восточной Азии. Исключением можно считать только Камбоджу, где Китай получил особые портовые права, которые могут облегчить постоянное присутствие китайских ВМС. Но даже там постколониальный национализм препятствует такому развитию событий.

С помощью инициативы «Пояс и путь», запущенной в 2013 г., Пекин сможет выстроить особые отношения с большим числом азиатских и африканских государств, соответственно, будет расти и глобальное влияние Китая. Такие особые отношения скорее помешают этим странам проводить политику, противоречащую интересам Китая, но не заставят их объединиться в альянс, чтобы навредить США и их союзникам. Тем не менее это может стать вызовом для дипломатических усилий Вашингтона и его партнёров. Например, член НАТО Греция блокировала резолюцию ЕС по правам человека в Китае после того, как китайский гигант морских грузоперевозок COSCO инвестировал огромные средства в греческий порт Пирей в рамках проекта «Пояс и путь». Но даже в этом случае Пекин использовал особые отношения для защиты собственной политической системы и не собирался превращать Грецию в платформу для наступления против интересов безопасности НАТО.

С точки зрения Соединённых Штатов, самые важные отношения Китая в сфере безопасности – партнёрство с Россией, ещё одной великой державой со значительным военным потенциалом. Сотрудничество предусматривает совместные военные учения, продажу оружия и дипломатическое взаимодействие в ООН с целью блокировать усилия США и их союзников по оказанию давления или свержению лидеров, подобных сирийскому президенту Башару Асаду. Но китайско-российские отношения не достигают уровня реального альянса. Трудно себе представить, что Китай принимает прямое участие вместе с Россией в событиях вокруг Грузии, Украины или в потенциальном конфликте на Балтике. Точно так же сложно представить, чтобы российские военные участвовали в конфликте в Тайваньском проливе или в морских спорах со странами Восточной Азии. Россия, кстати, продаёт усовершенствованные системы вооружений Вьетнаму и Индии, соперникам Китая в территориальных спорах.

Самая мощная сила, подталкивающая Россию и Китай друг к другу, – это их общее недовольство стремлением предыдущих американских администраций к смене репрессивных режимов и «цветным революциям».

Китай не пытался подрывать демократии, как это делала Россия, но на международных форумах Пекин не раз выступал вместе с Москвой против давления США и либеральных демократий на другие страны из-за их внутренней политики и гуманитарных преступлений. Особенно ярко такое сотрудничество проявилось в случае с Сирией – Москва и Пекин накладывали вето на многочисленные проекты резолюций, подвергавшие критике режим Асада, а также в случае с Венесуэлой, где Америка стремилась свергнуть президента Николаса Мадуро.

Китай известен инвестициями в ресурсы и инфраструктуру в регионах с явным дефицитом демократии. Не менее важно, что Китай экспортирует технологии наблюдения (в том числе камеры высокого разрешения и ПО для распознавания лиц) ради прибыли, потенциально укрепляя наиболее репрессивные режимы мира. Если администрация Байдена откажется от слогана «Америка прежде всего» и вернётся к традиционному продвижению демократии за рубежом, эта практика станет серьёзной проблемой. Тем не менее Китай продаёт такое оборудование любому желающему, независимо от режима, поэтому было бы преувеличением говорить, что китайская политика экспорта направлена на распространение авторитаризма и подрыв демократии. Китай гораздо больше ведёт бизнес с развитыми экономиками мира, в том числе со многими либеральными демократиями, которые являются союзниками или партнёрами Америки в Азии и Европе. Согласно статистике КНР за 2016 г., США и семь их союзников вошли в десятку ведущих торговых партнёров Китая. Поскольку легитимность КПК внутри страны базируется на экономических показателях, будет глупо, если Пекин оттолкнёт от себя развитые либеральные демократии, которые загружают его производство, содействуют технологическому развитию и обеспечивают рынки сбыта для произведённых в КНР товаров. Китай и Россия продолжат сопротивляться попыткам США поддерживать «цветные революции», но только Россия, менее интегрированная в глобальные производственные цепочки, будет стремиться к распространению нелиберальных форм госуправления в мире.

Поучительная история

Глобализация, взаимозависимость и транснациональное производство – безусловно, улица с двусторонним движением, и благополучие многих развитых экономик с либеральной идеологией зависит от Китая. КНР – крупнейший торговый партнёр ключевых союзников США и цель их прямых инвестиций. И хотя многие из них были обеспокоены, когда Пекин отошёл от умеренной внешней и экономической политики после финансового кризиса 2008 г., они разделяют позицию Вашингтона, который всё чаще называет КНР главной угрозой безопасности и идеологической угрозой. Поэтому призывы отделиться от китайской экономики, как во времена холодной войны, не только нереалистичны, но и неразумны. Американская сеть из более чем шестидесяти союзников и партнёров включает самые развитые и высокотехнологичные экономики мира, в том числе Австралию, Францию, Германию, Израиль, Японию, Сингапур, Южную Корею и Великобританию. Эта система безопасности позволяет Соединённым Штатам проецировать мощь по-настоящему глобальной супердержавы. У Китая такой сети альянсов нет, что серьёзно ограничивает проецирование его мощи. Многие американские партнёры скорее станут на сторону США, если Китай перейдёт к агрессивным и экспансионистским действиям.

Китайские элиты, безусловно, об этом знают. Это одна из причин, почему поведение поднимающегося Китая до сих пор остаётся относительно благоразумным. КНР не вела открытых конфликтов с 1988 г. и не участвовала в полномасштабной войне с 1979 года. Сдерживание работает и продолжит работать при соблюдении определённых военных и дипломатических условий. Если Китай не ввяжется в агрессивные военные авантюры, ни один американский союзник не подпишется под жёсткой политикой сдерживания КНР, подобной холодной войне. Даже внутри администрации Трампа не было согласия по поводу таких инициатив, как торговая война с Китаем. Существовал ли план создания рычагов, чтобы сделать китайскую экономику более открытой и углубить интеграцию США и КНР? Американские союзники, сталкивавшиеся с закрытием рынков, госсубсидиями и нарушением прав интеллектуальной собственности, могли бы его поддержать. Но если введение пошлин и других ограничений было призвано замедлить экономический рост Китая, то предложения, напоминающие стратегию холодной войны, могут лишить Вашингтон поддержки союзников.

Однако в период правления Трампа сформировался консенсус, что в некоторых высокотехнологичных сферах, например пятого поколения мобильной связи (5G), Соединённым Штатам и их союзникам лучше избегать интеграции с такими китайскими провайдерами, как Huawei. В этом вопросе администрация Трампа получила мощную поддержку обеих партий – США и их партнёры не должны полагаться на китайские системы. Борьба за внедрение стандартов 5G во всём мире повлияет на будущие бизнес-транзакции, развитие индустрий с использованием искусственного интеллекта и разработку автоматизированных систем вооружений.

В некоторых особо значимых секторах экономики соперничество с Китаем может выглядеть как игра с нулевой суммой по образцу холодной войны. Высокотехнологичная сфера напоминает военную отрасль после введения оружейного эмбарго в 1989 г., а Соединённые Штаты попытаются замедлить прогресс КНР в развитии 5G и искусственного интеллекта. Но даже борьба за 5G демонстрирует низкую вероятность того, что мир будет чётко разделён на два экономических блока. Большинство друзей и союзников США осознают риски вовлечения компаний вроде Huawei в свою коммуникационную инфраструктуру, но американцам пришлось серьёзно потрудиться, чтобы заставить, например, Великобританию и Германию полностью отказаться от продуктов и услуг Huawei. Способность Вашингтона убеждать единомышленников в том, чтобы они избегали китайских продуктов, быстро уменьшится, если речь пойдёт о бойкоте не телекоммуникационных технологий, явно связанных с национальной безопасностью, а более широкого набора продуктов и технологий.

Любая попытка просто навредить экономике Китая или заставить других отделить свою экономику от китайской в XXI веке обречена на провал.

Такую же поучительную историю можно рассказать об отношении правительства США практически к любой внешнеэкономической деятельности Китая, включая инфраструктурные инвестиции, которые в стратегии национальной обороны 2018 г. названы «хищническими»[14]. Такое огульное осуждение звучит неубедительно в Восточной Азии, Центральной Азии и Южной Азии, где Всемирный банк определил более значительные инфраструктурные потребности, чем могут быть удовлетворены даже в рамках масштабной инициативы «Пояс и путь». Вместо того, чтобы жаловаться на китайские кредиты, США и их союзникам следует конкурировать с КНР в экономической дипломатии. Администрация Трампа получила от Конгресса (по Закону о лучшем использовании инвестиций, ведущих к развитию, BUILD Act) 60 млрд долларов для Международной корпорации финансирования развития. Но называя американские деньги «хорошими», а китайские – «хищническими», Соединённые Штаты рискуют проиграть конкуренцию в этой сфере. Большинство стран по-прежнему будут приветствовать китайские инвестиции и ноу-хау в инфраструктурные проекты и не поймут, если американцы назовут их наивными дураками.

Вашингтон также утверждает, что Пекин практикует дипломатию «долговой ловушки», создавая неприемлемый уровень задолженности в определённых странах. Но в Азии эти заявления не услышали. Единственный пример прямой замены долговых обязательств инвестициями – аренда Китаем ланкийского порта Хамбантота на 99 лет. Но это скорее исключение, а не правило. И даже в этом случае вряд ли Пекин изначально хотел спровоцировать долговой кризис и потом этим воспользоваться. Более того, если никто не готов финансировать новые проекты прямыми грантами вместо кредитов – ЕС и США такую готовность не демонстрируют – любой новый проект неизбежно повлечёт за собой рост долгов страны независимо от источника кредитования. А поскольку рыночных стимулов недостаточно, чтобы европейские и американские банки инвестировали в инфраструктуру Азии, деньги Китая часто являются единственной возможностью. Япония, ближайший союзник Соединённых Штатов в Азии, понимает это лучше, чем американцы. Токио не только увеличил собственную инфраструктурную помощь и инвестиции в Азии, но и выразил готовность совместно с Пекином работать по проекту «Пояс и путь» в таких странах, как Индия.

Чего ожидать?

Ключевая позиция Китая в глобальной производственной цепочке и отсутствие борьбы за идеологическое господство между авторитаризмом и либеральной демократией означают, что новая холодная война маловероятна. Должны измениться два фактора, чтобы повторилось нечто похожее на противостояние США и СССР. Если Китай осознанно начнёт кампанию по укреплению авторитаризма и подрыву демократии в мире, тогда американские и китайские союзники будут постоянно сталкиваться друг с другом. Если Пекин решит заменить определённые звенья глобальной производственной цепочки китайскими компаниями вместо иностранных и будет меньше полагаться на глобальные рынки, тогда Китай, возможно, окажется готов принять издержки идеологической борьбы. Подобное развитие вероятно и в том случае, если некоторые страны слишком резко отреагируют на пандемию COVID-19 и станут жертвами национализма и антиглобализации – тогда произойдёт отказ от глобальных экономических трендов, которые связывают Китай и другие крупные экономики в транснациональные цепочки поставок.

Соединённым Штатам и их международным партнёрам необходимо изучить результаты пекинской экономической модели «двойной циркуляции». По крайней мере судя по риторике, этот подход призван отдавать предпочтение внутреннему спросу и производству вместо международных контактов, хотя пространство для последних, безусловно, сохраняется. Движение в противоположном направлении – недавнее открытие Китаем своего финансового сектора для американских инвестиционных банков и двустороннее соглашение об инвестициях между КНР и ЕС, подписанное в декабре 2020 года.

Если политиков и экспертов беспокоит перспектива новой холодной войны, им нужно проанализировать последствия интеграции Китая в глобализированную экономику и отделения от неё. Надо также последить за изменениями в китайской внешней политике в отношении международных конфликтов и гражданских войн, где сталкиваются либеральные и авторитарные политические силы. Пока Китай кардинально не изменит свою позицию по обоим аспектам, холодной войны между США и КНР не будет.

Опубликовано на сайте журнала Foreign Affairs в марте 2021 года. © Council on foreign relations, Inc.

--

СНОСКИ

[1] Zoellick R. “Whither China? From Membership to Responsibility.” a speech to the annual gala of the National Committee on US-China Relations. September 21, 2005. URL: https://2001- 2009.state.gov/s/d/former/zoellick/rem/53682.htm.

[2] See The National Security Strategy of the United States, The White House, December 2017. URL: https://www.whitehouse.gov/wp-content/uploads/2017/12/NSS-Final-12-18-2017-0905.pdf.

[3] Christensen Th.J. “Posing Problems without Catching Up.” International Security 25, No. 4 (2001): 5-40; and The China Challenge, chapter. 4.

[4] Tunsjo O. The Return of Bipolarity in World Politics: China, the United States, and Geostructural Realism. New York: Columbia University Press, 2018.

[5] See Full Text of Xi Jinping’s Report to the 19th CPC National Congress, Xinhua, November 3, 2017. URL: http://www.xinhuanet.com/english/download/Xi_Jinping’s_report_at_19th_CPC_National_ Congress.pdf.

[6] Ў°эНвўЛп设МЪКҐЪёыїоЬб¦НЈЎЄЎЄо¤сй国Нм产党与б¦НЈпЩ党Н‘层对话会ЯѕоЬс«т©讲话.Ў±[CooperationinBuilding a More Beautiful World: The Keynote Speech at the Dialogue of the CCP and World Political Parties]. Xinhua, December 1, 2017. URL: http://www.xinhuanet.com//politics/leaders/2017-12/01/ c_1122045658.htm.

[7] Dobbins J., Shatz H., Wyne A. “Russia Is a Rogue, Not a Peer; China Is a Peer, Not a Rogue: Different Challenges, Different Responses” Rand Corporation PE-310-A, 2019. URL: https:// www.rand.org/pubs/perspectives/PE310.html.

[8] Trofimov Y. “The New Beijing-Moscow Axis.” The Wall Street Journal/ February 1, 2019. URL: https://www.wsj.com/articles/the-new-beijing-moscow-axis-11549036661?emailToken=a611 4fbfd51b469e6df782cf715bfcfcAP9uXXksXFWULgQXn73dxERuZagXDtlN3jwDQ1TJd8fs0541 bVJ0KtgTCScVMH6FR/2mICf+bPZkntPeQMYWyA%3D%3D&reflink=article_email_share

[9] Rosenberger L. “Making Cyberspace Safe for Democracy.” Foreign Affairs, May/June 2020. URL: https://www.foreignaffairs.com/articles/china/2020-04-13/making-cyberspace-safe- democracy.

[10] Hoover Institution. “Chinese Influence Activities in Select Countries.” URL: www.hoover.org/sites/ default/files/research/docs/13_diamond-schell_app2_web.pdf.

[11] Economy E. “Yes, Virginia, China is Exporting Its Model.” Council on Foreign Relations Blog. July 10, 2020. URL: https://www.cfr.org/blog/yes-virginia-china-exporting-its-model

[12] Yang J. “Bu Hui you Xin de Lengzhan,” “There Cannot Be a New Cold War,” Shanghai Institute of International Studies. November 22, 2018. Supporting Yang’s view is Scott, Christopher Scott, “China Hysteria Falls on Deaf Ears in Europe,” Asia Times, March 22, 2019. URL: https://www. asiatimes.com/2019/03/article/in-europe-us-china-hysteria-falls-on-deaf-ears/.

[13] See the Bloomberg video on this topic, entitled “A Third of Japan Inc Hurt by US-Chins Trade War-Reuters Poll.” October 16, 2018. URL: https://www.reuters.com/video/2018/10/16/a-third-of- japan-inc-hurt-by-us-china-tr?videoId=473938099.

[14] Summary of the 2018 National Defense Strategy of the United States of America: Sharpening the American Military’s Competitive Edge, US Department of Defense. URL: https://dod.defense.gov/ Portals/1/Documents/pubs/2018-National-Defense-Strategy-Summary.pdf.

США. Китай > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2021 > № 3763775 Томас Кристенсен

НА ГРАНИ ВОЙНЫ

КЕВИН РАДД

Бывший премьер-министр Австралии, президент Института политики Азиатского общества в Нью-Йорке.

КАК НЕ ДОПУСТИТЬ КАТАСТРОФЫ В РЕЗУЛЬТАТЕ КОНФРОНТАЦИИ МЕЖДУ США И КИТАЕМ

У  официальных лиц в Вашингтоне и Пекине хватает разногласий по многим вопросам, но есть нечто, в чём они полностью солидарны: в 2020-е гг. соперничество между двумя странами вступит в решающую фазу. Это опасное десятилетие.

Независимо от того, какую стратегию выберут стороны или какие события развернутся на наших глазах, напряжённость между США и Китаем будет нарастать, а конкуренция – обостряться. Это неотвратимо, хотя войну нельзя считать неизбежной. Остаётся возможность договориться о защитных механизмах для предотвращения катастрофы. Я называю это «управляемой стратегической конкуренцией», способной снизить риск эскалации соперничества и её перехода в фазу открытого конфликта.

Компартия Китая всё более уверена в том, что к концу десятилетия китайская экономика, наконец, превзойдёт американскую в номинальном выражении по рыночному обменному курсу и станет крупнейшей в мире. Западные элиты могут недооценивать значение этой вехи, но Политбюро ЦК КПК относится к ней очень серьёзно. Для Китая размер всегда имел значение. Первая позиция в мировой табели о рангах даст Пекину новый рычаг влияния в отношениях с Вашингтоном, резко повысит его уверенность в себе и увеличит вероятность того, что Центральный банк Китая отпустит юань в свободное плавание, откроет счёт движения капитала и бросит вызов доллару как мировой резервной валюте. Тем временем КНР продолжает наступать и на других фронтах. Согласно новому плану, объявленному прошлой осенью, к 2035 г. китайцы собираются доминировать во всех новых технологиях, включая искусственный интеллект. А к 2027 г. Пекин намерен завершить программу военной модернизации (на семь лет раньше прежнего графика). Главная цель такой спешки – обеспечить решающее преимущество во всех возможных сценариях вооружённого столкновения с Соединёнными Штатами по поводу Тайваня. Победа в этом конфликте позволила бы президенту Си Цзиньпину осуществить принудительное воссоединение с Тайванем до ухода из власти. Это достижение обеспечило бы ему место в пантеоне КПК наравне с Мао Цзэдуном.

Вашингтон должен быстро решить, как реагировать на самонадеянные планы Пекина.

Если США склонятся к экономическому разъединению и открытой конфронтации, все страны мира будут вынуждены выбирать, на чью сторону встать, и риск эскалации только возрастёт.

Среди политиков и экспертов бытует понятный и объяснимый скепсис по поводу способности Вашингтона и Пекина избежать такого исхода. Многие сомневаются, что американские и китайские лидеры смогут установить определённые рамки в дипломатических отношениях, военных операциях и деятельности в киберпространстве, чтобы обеспечить стабильность, избежать случайной, непреднамеренной эскалации и при этом сохранить пространство для конкуренции и сотрудничества в двусторонних отношениях. Нужно подумать о процедурах и механизмах сродни тем, что выработали США и СССР для управления отношениями после кубинского ракетного кризиса 1962 г., но в данном случае без обретения опыта игры со смертью, когда сверхдержавам с трудом удалось избежать большой войны.

Управляемая стратегическая конкуренция включала бы жёсткие ограничения на проведение политики в сфере безопасности каждой из сторон, но допускала бы полноценную и открытую конкуренцию на дипломатическом, экономическом и идеологическом фронтах. Она бы также давала Вашингтону и Пекину возможность сотрудничать в некоторых областях посредством двусторонних договорённостей, а также многосторонних форумов. Хотя такое соглашение выработать трудно, это всё же возможно, тем более что любые альтернативы с большой долей вероятности приведут к катастрофе.

Отдалённая перспектива Пекина

В Соединённых Штатах мало кто всерьёз анализирует внутриполитические и экономические движущие силы большой стратегии Китая, её содержание или способы реализации в последние десятилетия. В Вашингтоне обсуждают то, что необходимо делать Соединённым Штатам, но совершенно не задумываются о том, приведёт ли тот или иной курс к реальным переменам в стратегии Китая. Яркий пример подобной внешнеполитической близорукости – речь госсекретаря Майка Помпео, произнесённая в июле прошлого года, когда он призвал к свержению КПК. «Мы, свободолюбивые страны мира, должны убедить Китай в необходимости перемен», – заявил он. В том числе за счёт «наделения китайского народа полномочиями». Однако единственное, что может заставить китайцев восстать против партийного государства – это разочарование в связи с неубедительными итогами правления КПК, её неспособностью решить проблему безработицы или проблему национальной катастрофы (например, пандемии) либо широкомасштабное ужесточение и без того значительного политического гнёта. Стимулирование такого недовольства извне, особенно со стороны Вашингтона, вряд ли поможет. Скорее наоборот – лишь затормозит любые перемены. Кроме того, союзники США никогда не поддержат подобный подход, поскольку в последние десятилетия стратегия смены режимов не приносила желаемых результатов. Наконец, высокопарные заявления наподобие тех, с которыми выступил Помпео, полностью контрпродуктивны, потому что укрепляют позиции Си внутри страны, позволяя ему указывать на угрозу внешних диверсий и подрывной деятельности в качестве оправдания дальнейшего ужесточения мер внутренней безопасности. И, в случае чего, ему будет легче сплотить недовольные элиты КПК на борьбу с внешней угрозой.

Последний фактор особенно важен для Си, потому что одна из его целей – остаться у власти до 2035 г., когда ему исполнится 82 года. Это возраст, в котором умер Мао. Решимость Си отражается в отмене ограничений по срокам пребывания на высшем посту и недавнем объявлении плана экономического развития до 2035 года. Кроме того, Си даже не намекал на возможного преемника, хотя формально до окончания срока его пребывания на посту руководителя КПК остаётся всего два года. Си пережил трудные месяцы в начале 2020 г. из-за замедления экономики и пандемии COVID-19, китайское происхождение которой вынудило КПК обороняться. Но к концу года официальные средства массовой информации Китая приветствовали Си как нового «великого кормчего и штурмана», победившего в героической «народной войне» с коронавирусом. Действительно, сумбурные и беспорядочные действия Соединённых Штатов и ряда других западных стран, не знавших, как быстро и эффективно обуздать пандемию, во многом помогли Си. КПК указывала на эти действия как на доказательство превосходства китайской авторитарной системы. На тот случай, если какие-либо честолюбивые партийные функционеры решат подумать об альтернативном кандидате, который смог бы возглавить партию после окончания срока пребывания Си у руля в 2022 г., он устроил крупную чистку партийных рядов для избавления от недостаточно лояльных ему членов – «кампанию исправления», согласно терминологии КПК.

Между делом Си осуществил широкомасштабную кампанию подавления уйгурского меньшинства в Синьцзяне, кампанию удушения гражданского общества в Гонконге, усмирения Внутренней Монголии и Тибета, а также травли диссидентов в среде интеллектуалов, юристов, артистов и религиозных деятелей во всём Китае. Си уверовал, что КНР не следует больше бояться санкций, которые США могли бы ввести против его страны или отдельных официальных лиц в ответ на нарушение прав человека. С его точки зрения, экономика Китая сегодня достаточно сильна, чтобы пережить подобные санкции, и партия сможет защитить своих функционеров от любых неприятностей. Кроме того, другие страны вряд ли примут односторонние санкции США из-за опасения ответных действий Пекина. Тем не менее КПК не может игнорировать урон, который способны нанести глобальному бренду Китая сообщения о жестоком обращении с меньшинствами. Именно поэтому Пекин в последнее время активизировался на международных форумах, включая Совет ООН по правам человека, где заручился поддержкой своей кампании противодействия давно устоявшимся универсальным нормам в области прав человека и регулярно критикует американцев за мнимое нарушение этих самых норм.

Си также намерен добиваться самодостаточности Китая для противодействия любым попыткам Вашингтона отделить экономику Соединённых Штатов от китайской или использовать свой контроль над мировой финансовой системой, чтобы помешать дальнейшему подъёму КНР. Эти усилия составляют сердцевину того, что Си называет экономикой двойного обращения (или двойной циркуляции): сдвиг от экспортной зависимости к внутреннему потреблению в качестве долгосрочного драйвера экономического роста и опора на гравитационную силу крупнейшего потребительского рынка мира для привлечения иностранных инвесторов и поставщиков на условиях Пекина. Недавно Си объявил о новой стратегии в области промышленного производства, а также технологических исследований и разработок для снижения зависимости от импорта некоторых ключевых технологий (полупроводников).

Проблема в том, что предпочтение отдаётся партийному контролю и государственным предприятиям вместо поощрения инновационного, предприимчивого и без устали работающего частного сектора, благодаря которому и стал возможен выдающийся экономический успех страны в течение двух последних десятилетий. Чтобы справиться с внешней экономической угрозой, исходящей, по мнению КПК, от Вашингтона, и с внутренней политической угрозой со стороны частных предпринимателей, долгосрочное влияние которых угрожает власти КПК, Си предстоит решить дилемму, хорошо знакомую всем авторитарным режимам: как ужесточить центральный политический контроль, не снижая уверенности и динамики в деловом секторе.

С аналогичной дилеммой Си сталкивается и тогда, когда речь заходит о цели первостепенной важности: установление контроля над Тайванем. Похоже, Си пришёл к выводу, что Китай и Тайвань сегодня дальше от мирного воссоединения, чем когда-либо за семьдесят последних лет. Вероятно, такое предположение справедливо. Но Китай недооценивает собственную роль в расширении этой пропасти. Многие из тех, кто верил, будто политическая система Китая будет становиться более либеральной по мере открытия его экономики, теснее переплетённой с остальным миром, надеялись, что этот процесс в итоге позволит Тайваню более терпимо относиться к воссоединению. Вместо этого Китай при Си стал более авторитарным, и надежда на воссоединение по формуле «одна страна, две системы» испарилась. Жители Тайваня внимательно наблюдают за Гонконгом, где Пекин ввёл новый жёсткий закон о национальной безопасности, арестовал оппозиционных политиков и ограничил свободу средств массовой информации.

Поскольку мирное воссоединение больше не стоит на повестке дня, стратегия Си предельно ясна: резко увеличить военную мощь в Тайваньском проливе до такой степени, чтобы отбить у Соединённых Штатов охоту ввязываться в войну, которая, по оценке американских экспертов, может закончиться поражением Вашингтона. Си считает, что без поддержки США Тайвань либо капитулирует, либо попытается сражаться в одиночку и потерпит поражение. Однако при таком подходе игнорируются три фактора. Во-первых, сложность оккупации острова размером с Нидерланды и с рельефом Норвегии, имеющим хорошо вооружённое 25-миллионное население. Во-вторых, грубое применение военной силы нанесёт непоправимый урон политической легитимности Китая на мировой арене. В-третьих, непредсказуемость внутриполитической ситуации в Америке, от которой будет зависеть характер реакции в случае возникновения такого кризиса.

Проецируя на Вашингтон свой глубокий стратегический реализм, Пекин заключил, что США никогда не ввяжутся в войну, в которой не могут победить, потому что это было бы смертельно для будущего американской мощи, престижа и положения в мире.

Однако в своих расчётах китайские стратеги не учитывают обратную динамику при таком выборе американского руководства: отказ сражаться за родственную демократию, которую Соединённые Штаты поддерживали на протяжении всей послевоенной истории, был бы такой же катастрофой для Вашингтона, особенно если подумать о том, как это будет воспринято его союзниками в Азии. Последние могут заключить, что американские гарантии безопасности, на которые они так долго полагались, на самом деле бесполезны, поэтому им нужно заключать пакты о ненападении с Китаем.

Что касается притязаний Китая на морскую акваторию и территории в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, Си не уступит здесь ни пяди. Пекин продолжит оказывать давление на соседние страны Юго-Восточной Азии в Южно-Китайском море, активно оспаривая принцип свободы навигации, прощупывая слабые стороны в коллективной готовности защищать общее благо и решимость отдельных стран. Вместе с тем Китай воздержится от провокаций, которые могли бы привести к прямой военной конфронтации с Вашингтоном, потому что на данном этапе не вполне уверен в своей победе. На продолжающихся переговорах со странами Юго-Восточной Азии, которые претендуют на совместное использование энергетических ресурсов и рыбных промыслов в Южно-Китайском море, Пекин попытается заставить их считаться со своими интересами. С этой целью Китай, как всегда, станет в полной мере использовать экономические рычаги в надежде добиться нейтралитета от государств региона в случае военного инцидента либо кризиса с участием США или их союзников. В Восточно-Китайском море КНР продолжит наращивать военное давление на Японию вокруг спорных островов Сенкаку/Дяоюйдао, но, как и в Юго-Восточной Азии, маловероятно, что Пекин пойдёт на риск вооружённого конфликта, особенно с учётом однозначного характера гарантий безопасности, которые США предоставили Японии. Любой риск поражения в этом конфликте, каким бы малым он ни был, политически неприемлем для Пекина, поскольку будет иметь самые серьёзные внутриполитические последствия.

Америка глазами Си

За всеми этими стратегическими раскладами стоит уверенность Си, отражённая в официальных заявлениях Китая и литературе КПК, что Соединённые Штаты переживают неуклонный и необратимый структурный упадок. Сегодня это убеждение опирается на массив доказательств. Расколотое американское правительство не сумело выработать национальную стратегию долгосрочных инвестиций в инфраструктуру, образование, фундаментальную науку и технологии. Администрация Трампа нанесла урон американским альянсам, отказалась от либерализации торговли, освободила США от бремени лидерства в послевоенном мировом порядке и подорвала дипломатические возможности Америки. Республиканская партия отдана на откуп крайне правым, а политический класс и электорат настолько глубоко поляризованы, что любому президенту будет трудно добиться поддержки долгосрочной двухпартийной стратегии по Китаю. Си считает маловероятным, что Вашингтону удастся восстановить доверие к себе как к региональному и мировому лидеру. И он делает ставку на то, что в середине и конце нынешнего десятилетия такую точку зрения начнут разделять другие мировые лидеры, которые скорректируют стратегические расчёты и планы, постепенно переходя от игры на стороне Вашингтона против Пекина к хеджированию рисков между двумя сверхдержавами, а затем к солидаризации с КНР.

Но Китай беспокоится, что Вашингтон сможет доставить Пекину много неприятностей до тех пор, пока мощь США не сойдёт на нет окончательно. Си тревожит не только возможное военное столкновение, но также быстрое и радикальное экономическое разъединение. Более того, дипломатический истеблишмент КПК опасается: администрация Байдена, понимая, что США в скором времени будут не способны в одиночку противостоять растущей мощи Китая, сформирует действенную коалицию стран демократического капиталистического мира с целью коллективного противостояния ему. В частности, лидеры КПК полагают, что предложение президента Джо Байдена провести саммит крупных демократий мира может стать первым шагом на этом пути. Потому Китай и взялся в ускоренном порядке подписывать новые соглашения в сфере торговли и инвестиций со странами Европы и Азии до того, как новая администрация пришла в Белый дом.

Памятуя о сочетании рисков ближайшего времени и долгосрочного усиления Китая, Си предпочитает играть вдолгую.

Поначалу общая дипломатическая стратегия Пекина в отношении администрации Байдена сведётся к снижению напряжённости и скорейшей стабилизации двусторонних отношений для предотвращения любых кризисов в сфере безопасности. С этой целью Пекин будет стремиться восстановить с Вашингтоном полномасштабные военные контакты на высшем уровне, по большому счёту прерванные при администрации Трампа. Си может также попробовать начать постоянный политический диалог на высшем уровне. Вашингтон, правда, не демонстрирует интереса к возобновлению стратегического и экономического диалога между США и Китаем, служившего основным каналом взаимодействия между двумя странами, пока он не был свёрнут в разгар торговой войны 2018–2019 годов. Наконец, Пекин может в ближайшее время умерить военную активность на тех территориях, где Народная освободительная армия Китая непосредственно соприкасается с вооружёнными силами США – в частности, в Южно-Китайском море и вокруг Тайваня. КПК при этом исходит из того, что администрация Байдена откажется от политических визитов в Тайбэй на высоком уровне, которые стали определяющей чертой последнего года пребывания администрации Трампа в Белом доме. Однако для Пекина это тактические, но не стратегические перемены.

Поскольку Си пытается снять напряжённость в ближайшей перспективе, ему придётся решать, стоит ли продолжать жёсткую стратегию против Австралии, Канады и Индии – друзей или союзников США – либо смягчить политику в отношении этих стран. Неуступчивая линия Пекина выражалась в глубоком замораживании дипломатических контактов и экономическом принуждении, а в случае Индии – в прямой военной конфронтации. Си будет ждать ясного сигнала от Вашингтона, что, если Китай хочет стабилизации отношений, ему придётся положить конец таким принудительным мерам против партнёров Америки. Если таких сигналов не поступит – а при президенте Трампе их не было – то Пекин возобновит свою обычную практику.

Си также склонен объединить усилия с Байденом в противодействии изменениям климата. Этому способствует растущая уязвимость его страны перед экстремальными погодными явлениями. Он понимает, что у Байдена есть возможность завоевать престиж на международной арене, если Пекин будет сотрудничать с Вашингтоном в борьбе с изменением климата, учитывая обязательства Белого дома вплотную заняться этой проблематикой. Си знает, что Байден захочет продемонстрировать: его взаимодействие с Пекином привело к ограничению углеродных выбросов в китайское небо. По мнению Китая, эти факторы дадут Си рычаг в выстраивании отношений. И Си надеется, что сотрудничество в области климата поможет стабилизировать американо-китайские отношения в целом.

Однако корректировка китайской политики в этой сфере всё же будет скорее тактическим, нежели стратегическим ходом. На самом деле, с момента прихода Си к власти в 2013 г., китайская стратегия в отношении США отличается выдающейся последовательностью, и Пекин был удивлён сравнительно вялой и ограниченной реакцией Вашингтона на его действия – по крайней мере, до недавнего времени. Си, вдохновляемый марксистско-ленинским детерминизмом, также полагает, что история – на его стороне. Как и Мао, он стал грозным стратегическим конкурентом для Соединённых Штатов.

При новом управлении

Пожалуй, китайские лидеры предпочли бы увидеть переизбрание Трампа на прошлогодних президентских выборах. Нельзя сказать, что Си усматривал стратегическую ценность во всех элементах внешней политики Трампа. КПК находила торговую войну администрации Трампа унизительной, её шаги к разъединению двух экономик – тревожными, её критику положения дел с правами человека в Китае – оскорбительной, а формальное объявление Китая «стратегическим конкурентом» – отрезвляющим. Но большинство стратегов во внешнеполитическом истеблишменте КПК считают недавний сдвиг в позиции США относительно Китая структурным, то есть неизбежным побочным продуктом меняющегося баланса сил между двумя странами. Ряд китайских экспертов вздохнули с облегчением, когда на смену притворному двустороннему сотрудничеству пришла открытая стратегическая конкуренция.

По этой логике теперь, когда Вашингтон скинул маски, Китай сможет быстрее двигаться вперёд – в некоторых случаях открыто – к реализации своих стратегических целей, в то же время претендуя на роль обиженной и огорчённой стороны с учётом воинственного американского настроя.

Однако самым большим подарком, который Трамп преподнёс Пекину, был воцарившийся в годы его президентства хаос внутри Соединённых Штатов, а также в отношениях Вашингтона и его союзников. Китай смог эксплуатировать трещины в отношениях между либеральными демократиями, пытавшимися как-то сориентироваться в условиях протекционистской политики Трампа, выхода США из соглашения о климате, отрицания других международных соглашений, ярого национализма и презрения ко всем формам многосторонних отношений. В годы президентства Трампа Пекин выиграл не только от того, что он предлагал миру, но и благодаря тому, что Вашингтон перестал предлагать многие блага. В итоге Китай одержал яркие победы – это, в частности, подписание широкомасштабного соглашения о свободной торговле в Азиатско-Тихоокеанском регионе, известного как Региональное всеобъемлющее экономическое партнёрство, а также Всеобъемлющего соглашения об инвестициях с ЕС, по которому китайская и европейская экономики будут переплетены гораздо теснее, чем того хотелось бы Вашингтону.

Китай опасается, что администрация Байдена поможет Америке оправиться от этих ран, которые она сама же себе и нанесла. Пекин уже видел, как быстро Вашингтон может восстанавливаться после политических, экономических и военных катастроф. Тем не менее КПК сохраняет уверенность в том, что внутриполитический раскол не позволит недавно заступившей администрации добиться поддержки новой последовательной стратегии в отношении Китая.

Байден намерен доказать, что Пекин не прав, думая, будто США вступили в эпоху необратимого упадка. Он попытается использовать свой обширный опыт на Капитолийском холме для выработки внутренней экономической стратегии, которая позволит восстановить американскую мощь в мире после окончания пандемии. Вероятно, он продолжит укреплять военный потенциал и делать всё необходимое для сохранения американского мирового лидерства в сфере новых технологий. Байден собрал команду экономических, внешнеполитических советников, а также экспертов в области национальной безопасности. Это опытные профессионалы, хорошо знающие Китай. Их предшественники за исключением пары экспертов среднего звена, плохо разбирались в Китае и ещё хуже понимали, как действовать Вашингтону. Советники Байдена также понимают, что для возрождения мощи США за рубежом нужно прежде восстановить экономику страны, сократить пугающую пропасть между богатыми и бедными и резко увеличить экономические возможности для всех американцев. Это поможет Байдену сохранить политические рычаги, необходимые для выработки долгосрочной стратегии в отношении Китая при поддержке обеих партий. Принятие такой стратегии будет нетривиальным достижением в условиях, когда у его оппонентов-конъюнктурщиков, например, Помпео, имеется достаточно стимулов, чтобы опорочить любой план, представив его попыткой умиротворения Пекина.

Чтобы стратегия вызывала доверие внутри страны, армия США должна на несколько шагов опережать Китай с его бурно развивающимися военными возможностями, о чём Байдену тоже следует позаботиться. Выполнение этой задачи затруднено бюджетными ограничениями и давлением некоторых фракций внутри Демократической партии, требующих снижения военных расходов для поддержки программ соцобеспечения. Чтобы стратегия Байдена выглядела убедительной в глазах Пекина, администрации нужно наращивать оборонный бюджет и покрывать растущие расходы в Индо-Тихоокеанском регионе за счёт перенаправления военных ресурсов с менее напряжённых театров военного противостояния (из Европы).

По мере укрепления Китая крупнейшие и ближайшие союзники США будут становиться для Вашингтона всё важнее. Впервые за много десятилетий Соединённым Штатам понадобится совокупный вес и влияние союзников для поддержания общего баланса сил против главного противника. Китай попытается ослабить связь Америки с такими странами, как Австралия, Канада, Франция, Германия, Япония, Южная Корея и Великобритания, используя комбинацию экономического кнута и пряника. Чтобы не допустить успеха КНР на этом направлении, администрации Байдена нужно полностью открыть экономику для главных стратегических партнёров. Американцы гордятся тем, что у них одна из самых открытых экономик мира, но это не соответствовало действительности ещё до того, как Трамп взял курс на протекционизм. Вашингтон давно уже ставит даже перед самыми близкими союзниками устрашающие пошлинные и беспошлинные барьеры, от чего страдает торговля, инвестиции, финансовый и человеческий капитал, сфера высоких технологий.

Если США желают и дальше оставаться центром того, что до недавних пор называли «свободным миром», им нужно создать беспрепятственную трансграничную экономику, которая объединит азиатских, европейских и североамериканских партнёров и союзников.

Для этого Байдену необходимо поддержать новые торговые соглашения и открыть рынки, преодолев протекционистский соблазн, которому поддался Трамп. Чтобы снять опасения скептически настроенного электората, придётся доказать американцам, что подобные соглашения, в конце концов, приведут к снижению цен, повышению заработных плат, увеличению возможностей для промышленности, более надёжным мерам по защите окружающей среды. Ему необходимо заверить земляков, что выгоды от либерализации торговли повысят качество образования, здравоохранения и ухода за детьми.

Администрация Байдена будет также стремиться восстановить лидерство США в таких многосторонних организациях, как ООН, Всемирный банк, Международный валютный фонд и Всемирная торговая организация. Большая часть мира приветствует возвращение Соединённых Штатов после четырёх лет саботажа институтов послевоенного устройства мира со стороны администрации Трампа. Но за пару дней причинённый урон не восполнить. Наиболее безотлагательные задачи – исправление нарушенной процедуры оспаривания-разрешения спора в ВТО, возвращение в Парижское соглашение по изменению климата, повышение капитализации Всемирного банка и Международного валютного фонда (в качестве заслуживающих доверия альтернатив Азиатскому банку инфраструктурных инвестиций Китая и его инициативе «Пояс и путь»). Не менее важно восстановление финансирования критически важных агентств ООН. Эти организации не только были инструментами мягкой силы США, содействовавших их созданию после последней мировой войны – их деятельность существенно влияет на жёсткую американскую силу в таких областях, как нераспространение ядерных вооружений и контроль над вооружениями. Если Вашингтон не возобновит активное участие в этих организациях, они ускоренными темпами начнут превращаться в китайские сатрапии вследствие получения финансирования и квалифицированных кадров из Китая, а также усиления влияния быстро растущей азиатской сверхдержавы.

Управляемая стратегическая конкуренция

Глубоко противоречивая суть стратегических целей США и Китая и конкурентный характер их взаимоотношений может сделать вооружённый конфликт и даже войну между ними почти неизбежными, даже если ни одна из сторон не желает такого исхода. Китай будет стремиться к достижению глобального экономического доминирования и регионального военного превосходства над США, не провоцируя прямой конфликт с Вашингтоном и его союзниками. Добившись превосходства, Китай постепенно изменит отношение к другим странам, особенно если их политика входит в противоречие с постоянно меняющимся в Пекине определением ключевых национальных интересов. Помимо всего прочего, Китай уже стремится постепенно подчинить систему многосторонних связей своим национальным интересам и ценностям.

Однако поэтапный, мирный переход к международному порядку, устраивающему китайское руководство, сегодня кажется менее вероятным, чем несколько лет назад. Несмотря на все причуды Трампа и изъяны его администрации, решение объявить Китай стратегическим конкурентом, формально положить конец доктрине стратегического взаимодействия и начать торговую войну с Пекином дало ясно понять китайским лидерам, что Вашингтон готов к большому сражению. А план администрации Байдена возродить основы национальной мощи США внутри страны, восстановить союзнические отношения с зарубежными партнёрами и отказаться от упрощенческого возврата к более ранним формам стратегического взаимодействия с Китаем сигнализирует о продолжении соперничества, которое, правда, будет сглаживаться сотрудничеством в ряде областей.

Следовательно, главный вопрос для Вашингтона и Пекина состоит в том, смогут ли они продолжать стратегическую конкуренцию на высоком уровне в рамках согласованных параметров, снижающих риск кризиса, вооружённого конфликта и войны. Теоретически это возможно, но практически почти полное размывание доверия резко увеличивает сложность реализации такого сценария. На самом деле, многие в американском сообществе национальной безопасности считают, что КПК всегда лгала или скрывала истинные намерения без малейших угрызений совести, чтобы вводить в заблуждение противников. По их мнению, китайская дипломатия нацелена на то, чтобы связать противнику руки и выгадать время для достижения превосходства в военной сфере, а также в области безопасности и разведки, чтобы затем уже закрепить новый расклад сил на земле. Следовательно, для получения широкой поддержки внешнеполитических элит США, разработчикам любой доктрины управляемой стратегической конкуренции нужно будет включить в неё положение о том, что в новой дорожной карте обе стороны должны опираться на практику «доверяй, но проверяй».

Идея управляемой стратегической конкуренции основывается на глубоко реалистичном представлении о мировом порядке. Она исходит из того, что страны и дальше будут стремиться к безопасности за счёт смещения баланса сил в свою пользу, признавая при этом, что тем самым создают дилеммы в сфере безопасности для других стран, фундаментальные интересы которых могут пострадать от их действий. Весь фокус в том, чтобы снизить риски для обеих сторон по мере развёртывания конкуренции между ними посредством разработки ограниченного числа строгих правил в рамках дорожной карты для недопущения войны. Эти правила позволят каждой из сторон энергично конкурировать друг с другом по всему политическому и региональному спектру.

Но если одна из сторон нарушит эти правила, положение кардинально изменится, и вернётся опасная неопределённость закона джунглей.

Перед созданием такого механизма следует, прежде всего, определить несколько ближайших шагов, которые необходимо сделать каждой из сторон для начала диалога по существу, а также ввести немногочисленные жёсткие ограничения, которые обеим сторонам (и союзникам США) нужно соблюдать. Например, воздерживаться от кибератак, нацеленных на критически важную инфраструктуру. Вашингтон должен вернуться к неукоснительному проведению политики «одного Китая», положив конец провокационным и ненужным визитам в Тайбэй на высоком уровне, которые осуществляла администрация Трампа. Со своей стороны, Пекину надо отказаться от провокационных военных учений, развёртывания воинского контингента и манёвров в Тайваньском проливе. КНР не должна заявлять свои права на новые острова в Южно-Китайском море или милитаризировать их. Необходимо также принять на себя обязательство уважать свободу навигации и воздушных полётов. Со своей стороны, Соединённые Штаты смогут в этом случае (и только в этом) сократить число операций, проводимых в данной акватории. Аналогичным образом Китай и Япония могли бы со временем по взаимному согласию сократить воинские контингенты в Восточно-Китайском море.

Если обе стороны согласятся с такими условиями, каждой из них придётся смириться с тем, что другая сторона всё же будет стараться максимально нарастить преимущества в рамках принятых ограничений. Вашингтон и Пекин продолжат конкурировать за стратегическое и экономическое влияние в разных регионах мира. Они не перестанут искать взаимный доступ на рынки друг друга и принимать ответные меры, если в таком доступе им откажут. Они и дальше будут конкурировать на рынках зарубежных инвестиций, технологий, капитала и на валютном рынке. И они, вероятно, активизируют борьбу за умы и сердца жителей всей планеты. При этом Вашингтон не прекратит подчёркивать важность демократии, открытой экономики и прав человека, а Пекин – доказывать преимущества авторитарного капитализма и того, что он называет «китайской моделью развития».

Но, несмотря на эскалацию конкуренции, в ряде важных областей появится место для сотрудничества. Оно имелось даже между США и СССР в разгар холодной войны и, конечно, возможно сейчас между США и КНР, ведь ставки далеко не так высоки, как тогда. Помимо сотрудничества в области противодействия изменению климата, две страны могли бы проводить двусторонние переговоры по контролю над ядерными вооружениями, в том числе по взаимной ратификации Всеобъемлющего договора о запрете ядерных испытаний. Они способны взаимодействовать по вопросу ядерного разоружения Северной Кореи и недопущения превращения Ирана в ядерную державу, а также принять ряд мер по укреплению доверия в Индо-Тихоокеанском регионе в части координации действий в случае природной катастрофы и совместных гуманитарных миссий. Вместе можно работать над повышением мировой финансовой стабильности – в том числе согласившись реструктурировать долги развивающихся стран, пострадавших от пандемии. И совместными усилиями выстроить более эффективную систему распределения вакцины от COVID-19 в развивающемся мире.

Это далеко не исчерпывающий перечень, но стратегическое обоснование всех инициатив одно и то же: обеим странам лучше действовать в рамках согласованного механизма управляемой конкуренции, чем не придерживаться никаких правил. Параметры новых договорённостей должны согласовать назначенный и доверенный высокопоставленный представитель Байдена и его китайский партнёр, близкий к Си. Только прямой канал такого рода для обмена мнениями на высоком уровне способен обеспечить понимание обеими сторонами жёстких ограничений и согласие с ними. Эти высокопоставленные представители обязаны поддерживать тесное общение, чтобы в случае нарушения договорённостей была возможность предотвратить обострение отношений. Со временем есть шанс добиться минимального уровня стратегического доверия. И, возможно, обе стороны обнаружат, что выгоды от сотрудничества для совместного поиска ответов на глобальные вызовы, в частности – изменение климата, оказывают влияние на другие конкурентные и даже конфликтные сферы взаимоотношений. Многие станут критиковать такой подход как наивный. Однако никто не мешает предложить что-то лучшее. И Соединённые Штаты, и Китай нуждаются в формуле управления двусторонними отношениями в предстоящее опасное десятилетие.

Суровая правда жизни в том, что невозможно эффективно управлять взаимоотношениями между странами без подписания фундаментального соглашения об условиях управления двусторонними отношениями.

Игра начинается!

Если США и Китай договорятся о таком стратегическом соглашении, что станет мерилом его успешности? Одним из признаков было бы избегание вооружённого конфликта или кризиса в Тайваньском проливе, отсутствие кибератак, выводящих из строя критически важную инфраструктуру. Конвенция о запрещении различных форм роботизированных военных действий стала бы очевидной победой, как и незамедлительное объединение усилий по борьбе со следующей пандемией вместе с Всемирной организацией здравоохранения. Но, наверное, самым важным признаком успеха была бы ситуация, в которой обе страны конкурировали, проводя открытую и энергичную кампанию для привлечения глобальной поддержки идей, ценностей и подходов к решению проблем.

Конечно, у успеха тысяча отцов, а неудача всегда остаётся сиротой. Но наиболее явной иллюстрацией провального подхода к управляемой стратегической конкуренции мог бы стать Тайвань и события вокруг этого острова. Если Си решит обмануть Вашингтон путём одностороннего выхода из всех ранее достигнутых с ним соглашений, мир окажется в устрашающей ситуации. Кризис такого масштаба одним махом переписал бы будущее мирового порядка.

За несколько дней до инаугурации Байдена генеральный секретарь Центральной комиссии КПК по политическим и правовым вопросам Чэнь Исинь заявил, что «подъём Востока и упадок Запада – это общемировая тенденция, и мировой ландшафт меняется в нашу пользу». Доверенное лицо Си и ключевая фигура в китайском истеблишменте национальной безопасности, Чэнь известен осторожностью в высказываниях. Так что высокомерие его слов особенно примечательно. Впереди длительная гонка. Внутриполитическая уязвимость Китая может быть вызвана разными причинами, которые редко обсуждаются в СМИ. С другой стороны, слабости США всегда на виду у общественности; однако эта страна не раз демонстрировала способность к возрождению подобно птице феникс. Управляемая стратегическая конкуренция обнажит сильные и слабые стороны обеих великих держав, и пусть победит наилучшая система!

Китай. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2021 > № 3763773 Кевин Радд

Профсоюзные сети

1 мая в России отпразднуют День весны и труда

Надежный барометр, точно отражающий настроения людей, появился в нашей компьютеризированной жизни в ХХI веке, и барометр этот — социальные сети. Время от времени погружаюсь в их глубины, чтобы отыскать интересующую меня, профсоюзника, информацию. Главным образом — сведения о социально-трудовых конфликтах. Как говорится, чтобы из первых рук. Приостановки работы, забастовки, митинги… На все эти события соцсети реагируют, на мой взгляд, хоть и не всегда объективно, но весьма оперативно.

Попаду ли я когда-нибудь, к примеру, на Курильские острова? Не уверен. Но открываю Instagram — и вот я уже в их административном центре Северо-Курильске, на предприятии «Спиро», основном подрядчике местной администрации в жилищном строительстве.

21 апреля 150 строителей этой компании (то есть практически весь коллектив «Спиро», представляющий собой «интернационал» из стран ближнего зарубежья) объявили забастовку, остановили работу на объектах и собрались у офиса своего работодателя, расположенного по улице Вилкова, 6. В списке претензий строителей несколько пунктов, главный из которых — задержка заработной платы за два последних месяца.

Как оказалось, работники северо-курильской компании «Спиро» заключили трудовые договоры с работодателем на минимальную сумму 12 тыс. рублей в месяц. Остальные деньги — от 40 до 50 тысяч — доплачивались по «серой» схеме. Однако с февраля эту часть зарплаты не платят. Так как никто не вышел на работу, столовую закрыли. Денег у людей нет, есть им негде.

«Больше ста человек живут в полуразрушенных общежитиях с клопами. Нам негде помыться и приготовить еду. Печь ставить нельзя, так как запросто может возникнуть пожар. А теперь еще перестали кормить. Нам сказали, что, пока мы не выйдем на работу, еды можем не ждать», — сообщает в посте Instagram скрывшийся под псевдонимом строитель «Спиро».

Устраивать судьбу 150 мужчин пришлось местным властям. Как сообщили в областном правительстве, 22 апреля исполняющий обязанности председателя правительства Сахалинской области Владимир Сидоренко провел рабочее совещание с руководителями областных органов власти и заинтересованных лиц. Там решили, что: агентство по делам ГО, ЧС и пожарной безопасности Сахалинской области выделит бедолагам полевую кухню; Северо-Курильская база сейнерного флота обеспечит их свежей рыбой, а предприниматели — продуктами с отсрочкой платежа; муниципалитет поможет организовать питание с помощью резервного фонда; в случае расторжения трудовых отношений чиновники помогут трудоустроить работников в иные строительные компании и организуют их переезд.

Однако социальные сети без собственных комментаторов не выжили бы. Цитирую лишь некоторые:

«Братцы, продолжайте бастовать до победного конца!»

«Сами все подписали, согласились на рабские условия, теперь работодателя к ответственности не привлечешь, лицензии не лишишь. А вас выкинут на улицу и новых наберут…»

«Черная касса, минималку платят… Кто «наварился» капитально на работягах? Мало того, что налоги не отчисляют в полном объеме, так еще и зарплата всего 50-60 тысяч. Для Курил это очень мало. Коренной житель за такие деньги и не чихнет!»

И подобных комментариев — десятки. Уверен, история эта закончится для работяг благополучно, в том числе и благодаря той солидарности, которая проявляется и в комментариях, и в действиях местных властей, местной прокуратуры, нашего профсоюза строителей, которые следят за развитием ситуации и помогают «интернационалу» стран ближнего зарубежья справиться с тяжелейшей жизненной ситуацией. Тем более, что происходит это в канун Первомая, традиционно именуемого в мире Днем международной солидарности…

Это хороший повод поговорить об этой самой солидарности и почему она тесно связана с профсоюзными традициями.

Восемь часов, которые изменили мир

Первомай зародился в середине XIX века среди рабочих, которые требовали введения восьмичасового рабочего дня. Первыми — 21 апреля 1856 года — выступили рабочие Австралии. А 1 мая 1886 года в США и Канаде прошел ряд митингов и демонстраций. В Чикаго в этот день акция закончилась стычками с полицией. 4 мая на митинге протеста в Хеймаркете террорист бросил бомбу в полицейских, которые ответили стрельбой по толпе. Шестьдесят сотрудников полиции получили ранения, восемь погибли, точное число погибших рабочих определено не было. Полиция арестовала сотни горожан, семь рабочих-анархистов были приговорены к смертной казни. В июле 1889 года Парижский конгресс Второго интернационала в знак солидарности с чикагскими рабочими принял решение об организации 1 мая ежегодных рабочих демонстраций. 1 мая 1890 года праздник был впервые проведен в Австро-Венгрии, Бельгии, Германии, Дании, Испании, Италии, США, Норвегии, Франции и Швеции; в Великобритании он прошел 4 мая. Основным лозунгом манифестаций было требование восьмичасового рабочего дня.

В 1891 году по решению Брюссельского конгресса Второго интернационала секциям Интернационала в каждой стране было предоставлено право самостоятельно устанавливать дату и форму празднования 1 Мая, после чего в Великобритании и некоторых других странах манифестации были перенесены на первое воскресенье мая.

В России 1 мая 1891 года социал-демократическая группа революционера Михаила Бруснева организовала первую праздничную сходку рабочих в Петрограде. С 1897 года маевки стали носить политический характер и сопровождались массовыми демонстрациями. На первомайские стачки и демонстрации 1912-1914 годов выходило более 400 тыс. рабочих. После Октябрьской революции 1917 года праздник стал официальным: в 1918 году он был закреплен в Кодексе законов о труде и получил название День Интернационала. Название праздника было изменено в 1972 году на День международной солидарности трудящихся — Первое мая. С 2001 года отмечается как День весны и труда.

На защите трудовых прав строителей

Крепнущие традиции солидарности способствовали формированию в трудовых коллективах профессиональных союзов трудящихся. Профессиональные объединения строителей стали появляться в самом начале первой русской революции в 1905 году. В Петербурге возник Союз архитектурно-строительных рабочих. Вслед за ним союзы возникли в Москве, Варшаве, Лодзи, Одессе, Самаре, Саратове и многих других городах России.

Через два года сформировался общероссийский союз. 15 января 1907 года делегаты союзов строителей из пяти городов России — Петербурга, Москвы, Вильнюса, Лодзи и Харькова — провели в Москве первую всероссийскую конференцию строительных рабочих. Они представляли 10 тыс. рабочих — половину всех строителей, объединенных в профессиональные союзы. Так начинался наш Профсоюз работников строительства и промышленности строительных материалов РФ. Собственно, российский, существующий сегодня Профсоюз строителей был образован 14 декабря 1990 года на съезде делегатов территориальных организаций РСФСР, входивших в состав Профсоюза работников строительства и промышленности строительных материалов СССР.

История Профсоюза строителей, как и российских профсоюзов в целом, очень сложна. Но никогда наш профсоюз не утрачивал характера самостоятельной общественной организации. В самые тяжелые времена первичные профсоюзные организации оставались очагами производственной демократии, рабочей солидарности и взаимопомощи.

Важно подчеркнуть, что инициатива в создании профсоюзов принадлежала не какой-нибудь партии или организации, а самим трудящимся, которые объединились в союзы для защиты своих социально-экономических интересов. Первыми требованиями профсоюзов были: увеличение заработной платы, оплата сверхурочных в двойном размере, оплата времени болезни и некоторые другие.

Изменение и развитие социально-экономической среды, в которой действуют профсоюзы строителей, определяют новые тенденции в их деятельности. Распределение материальных благ, выделение материальной помощи из профсоюзной казны отходят в работе профсоюзов на задний план. Главенствующую роль начинают играть защитные функции профсоюза. Проблемы занятости, регулирования заработной платы, условий труда, дополнительных социальных гарантий — вот те вопросы, которые сегодня определяют основные направления работы профсоюзных организаций.

Сегодня Профсоюз строителей России выдвигает требования, направленные на повышение оплаты труда, обеспечение достойного уровня жизни, настаивает на принятии законодательных и нормативных актов, защищающих социальные права работников. Профсоюз отстаивает права и интересы работников в первую очередь там, где разрабатываются и принимаются правовые акты, затрагивающие их социально-трудовые интересы.

Профсоюз строит взаимоотношения с работодателями, их объединениями, органами государственной власти и местного самоуправления на основе социального партнерства и взаимодействия. В этих целях профсоюз ведет переговоры, заключает соглашения, коллективные договоры, осуществляет контроль за их выполнением.

В сфере труда профсоюз контролирует соблюдение работодателями и должностными лицами законодательства о труде, следит за состоянием охраны труда на производстве.

Профсоюз крепит единство и солидарность в международном масштабе. Он является членом Международной конфедерации профсоюзов стран СНГ (МКП «Строитель»), Интернационала строителей и деревообработчиков (BWI), поддерживает двусторонние связи с родственными профсоюзами многих государств мира.

Вместо послесловия

…А вот еще одна весточка из Instagram. В самый канун Первомая при содействии профсоюзной организации перед 132 работниками ООО «Иркутский кирпичный завод» администрация предприятия погасила задолженность по зарплате в сумме 4 млн 101 тыс. рублей. Профсоюзная выручка действует. Будет на что отметить День международной солидарности трудящихся!

Справочно:

1 Мая как национальный праздник отмечают в следующих странах: Австрия, Албания, Алжир, Аргентина, Армения, Аруба, Бангладеш, Белоруссия, Бельгия, Болгария, Боливия, Босния и Герцеговина, Бразилия, Венгрия, Венесуэла, Вьетнам, Гватемала, Германия, Греция, Гондурас, Гонконг, Доминиканская Республика, Египет, Замбия, Зимбабве, Индия, Иордания, Ирак, Исландия, Испания, Италия, Казахстан, Камерун, Кения, Киргизия, Китай, КНДР, Колумбия, КостаРика, Кот д’Ивуар, Куба, Латвия, Ливан, Литва, Люксембург, Маврикий, Малайзия, Мальта, Марокко, Мексика, Молдавия, Мьянма, Непал, Нигерия, Норвегия, Пакистан, Панама, Парагвай, Перу, Польша, Португалия, Республика Гаити, Республика Кипр, Республика Корея, Россия, Румыния, Сальвадор, Северная Македония, Сербия, Сингапур, Сирия, Словакия, Словения, Таиланд, Турция, Украина, Уругвай, Филиппины, Финляндия, Франция, Хорватия, Чили, Черногория, Чехия, Швеция, Шри-Ланка, Эквадор, Эстония, ЮАР.

К публикации материал подготовил Иван ДЕНИСОВ

№16 30.04.2021

Автор: Борис СОШЕНКО, председатель Профсоюза строителей России

Браконьеры КНР стали чаще промышлять в южнокорейских водах

В Южной Корее отмечают возросшую активность китайских крабовых браконьеров, вторгающихся в морское пространство республики со стороны КНДР. Причинами называют пандемию, а также ослабший контроль у северного соседа.

По информации правительства Республики Корея, в апреле нынешнего года в исключительную экономзону страны китайские браконьерские суда вторгались в среднем 240 раз в сутки. Это в 3 раза больше, чем в апреле 2020 г., и в 2,6 раза - чем в апреле 2019 г., подсчитала южнокорейская газета «Чунъанъ ильбо».

Традиционно нелегальные рыбаки из КНР проникают в южнокорейские воды Желтого моря с марта по июнь – это сезон промысла голубого краба газами (Portunus trituberculatus). Чаще всего днем браконьеры находятся к северу от Северной разграничительной линии (не признаваемой КНДР морской границы между двумя Кореями), а в ночное время переходят ее для незаконного лова, сообщает корреспондент Fishnews.

С 2015 г. количество таких нарушений неуклонно сокращалось, в апреле 2018 г. оно достигло минимума - 50 судов в сутки. Однако сейчас браконьеры внезапно активизировались, так что южнокорейские патрульные корабли были вынуждены задержать уже шесть китайских судов.

Причинами сложившейся ситуации в Южной Корее называют последствия пандемии, повлекшей дефицит импортных морепродуктов в Китае, а также ослабление контроля КНДР над промыслом в своих водах.

Fishnews

Самый восточный офис

На этой неделе компания «РЖД» объявила об открытии представительства в столице Японии Токио. Открытие филиала позволит ознакомить представителей японских компаний с услугами ОАО «РЖД» и увеличить объём транзитных перевозок по Транссибирской магистрали между Японией и странами Европейского союза.

Согласно информации, размещённой на официальном сайте ОАО «РЖД», токийский офис будет представлять интересы компании на территории Японии, формировать предложения, направленные на развитие зарубежного бизнеса холдинга «РЖД». По словам заместителя генерального представителя ОАО «РЖД» в Японии Сергея Трушенкова, представительство уже реализует мероприятия по представлению холдинга и его услуг.

«Мы и наши коллеги проводим в Японии, европейских странах и в России встречи с профессиональными объединениями и логистическими компаниями, на которых рассказываем о холдинге, о его возможностях на рынке мультимодальных перевозок. – рассказал он «Гудку».

Планируются также участие в профильных выставках в Японии и в регионе, встречи с крупными японскими компаниями и филиалами европейских компаний. В сферу компетенции представительства входят информирование о транспортно-логистических услугах, укрепление научно-технического, инновационного и образовательного сотрудничества в области железнодорожного транспорта и в сфере строительства и модернизации объектов транспортно-логистической инфраструктуры, специализированного оборудования и техники. Одна из специфических для местного рынка задач представительства – объяснять потенциальным клиентам, что обеспечение безопасности доставки грузов, диспетчеризация и другие услуги перевозки контролируются одной компанией ОАО «РЖД», находятся в руках единого холдинга.

«Увеличение транзитного потока из Японии в Европу и в обратном направлении по Транссибирской магистрали – главная задача. Сейчас объём транзитного грузопотока в обе стороны незначителен в сравнении с общим контейнерным оборотом между Японией и Европой. Хотя динамика уже есть. Но основной маршрут доставки грузов между двумя странами – это по-прежнему Deep Sea. Мы бы хотели переориентировать часть груза с моря на железную дорогу. Сейчас для этого сложились благоприятные условия с точки зрения стоимости, при этом у РЖД есть важные преимущества – это скорость, безопасность и экологичность», – говорит Сергей Трушенков.

Одной задачей представительства является налаживание взаимодействия между японскими грузоотправителями с компаниями – провайдерами контейнерных перевозок, которые также являются клиентами ОАО «РЖД». Сюда входят Транспортная группа Fesco, Maersk, MSC, Nurminen – это те, кто уже работает на этом транзитном направлении, и ряд других.

В феврале 2021 года Maersk совместно с ОАО «РЖД» успешно выполнил первую пробную отправку транзитного поезда из Японии в Европу.

«В настоящее время контейнеры из Японии регулярно перевозятся в составе наших транзитных поездов по маршруту АЕ19 через территорию России и порты Восточный и Санкт-Петербург. С конца апреля 2021 года частота отправок Maersk в этом коридоре была увеличена до четырёх раз в неделю», – рассказывает «Гудку» заместитель генерального директора «Maersk Восточная Европа» Андрей Нараевский.

По мнению директора по стратегии и развитию Транспортной группы FESCO Максима Шишкова, компания обеспечивает 18% от всех контейнерных отправок по суше и морю. В 2020 году доля Дальнего Востока России во всём импорте из Японии составила 57%, тогда как четыре года назад составляла от 42% до 45%.

«Мы активно развиваем транзитный коридор Япония – ВМТП – Европа. На сегодняшний день мы видим рост спроса со стороны японских грузовладельцев на транспортировку грузов через Дальний Восток в центральную часть России и в Европу за счёт более выгодных транзитных и ценовых условий по сравнению с альтернативными маршрутами», – говорит он.

В новом представительстве есть план открытия интернет-портала специально для японских и европейских грузоотправителей.

«Он будет посвящён именно Японии и транзитным сервисам из Японии в Европу, – комментирует планы развития Сергей Трушенков. – Концепция состоит в том, что сайт будет на пяти языках, в том числе на японском и английском, и потенциальные заказчики и клиенты смогут свободно общаться и знакомиться с информацией, услугами и пользоваться личным кабинетом».

На официальном сайте Министерства земель, инфраструктуры, транспорта и туризма Японии сообщается, что доставка по Транссибирской магистрали позволяет японским грузоотправителям сократить сроки доставки. Поэтому транзит контейнеров по железной дороге через Россию является очень важным для развития рынка транспортных перевозок Японии.

«С 1970-х по 1980-е годы Транссибирская железная дорога активно использовалась для грузовых перевозок из Японии в Европу, но после распада Советского Союза в 1991 году объём грузовых перевозок резко сократился», – уточнятся на сайте японского министерства. Министерство путей сообщения СССР никогда не имело в Японии своего представительства.

Сегодня в Японии они есть у многих крупных российских компаний. Среди них Группа компаний «Метрополь», компания «Аэрофлот – Российские авиалинии», разработчик образовательной робототехники компания «РОББО», «S7 – Сибирские авиалинии», ОАО «Мечел», грузовая авиакомпания «Группа Волга-Днепр», ЗАО «Аби Продакшн», ООО «Доктор Веб», ЗАО «Лаборатория Касперского», компания Intourist.

Представительства ОАО «РЖД» есть в 11 странах: в Венгрии, Китае, КНДР, Польше, Словакии, на Украине, в Германии, Финляндии, Франции, Эстонии и Белоруссии. Теперь к ним присоединилась и Япония.

Сергей Волков

Интеллект с отмычкой

Американская разведка прогнозирует рост транснациональной преступности

Текст: Михаил Фалалеев

Удивительно, но о предполагаемом росте уровня транснациональной преступности международному полицейскому сообществу стало известно из доклада американских спецслужб. Казалось бы, у полиции и разведки разные сферы интересов. Одни борются с криминалом, другие охотятся за государственными тайнами.

Однако точки соприкосновения все же нашлись. Как выяснилось, активность криминала теперь напрямую связана с межгосударственными отношениями.

Президент российской секции Международной полицейской ассоциации генерал-лейтенант, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист России Юрий Жданов рассказал "Российской газете", какие криминальные угрозы спрогнозировали разведчики США для себя, России и мира.

Юрий Николаевич, почему информацию о возможном всплеске криминала вы получили именно из документов американской разведки? Что это за документы?

Юрий Жданов: Мы изучали несколько документов. Сначала - доклад разведчиков о прогнозе на двадцать лет вперед. Он так и называется - "Глобальные тенденции-2040". Затем - ежегодный отчет об угрозах национальной безопасности Соединенных Штатов во всем мире. Этот отчет предоставлен комитету Конгресса по разведке, комитету по делам вооруженных сил Палаты представителей и Сената. Они провели обсуждение отчета 14 и 15 апреля.

Вот в этом отчете разведчики, как они считают, предоставили "подробную, независимую и неприукрашенную разведывательную информацию, которая необходима политикам, оперативникам и сотрудникам местных правоохранительных органов для защиты жизни американцев и интересов Америки в любой точке мира".

Звучит внушительно. Но, как я понял, эта информация оказалась важна не только для американцев.

Юрий Жданов: Да. Мы, полицейские, обратили внимание на проблемы транснациональной организованной преступности. Выяснилось, что пандемия создала некоторые проблемы для торговцев наркотиками. В основном из-за ограничений на передвижение.

Но наркобароны это сумели преодолеть, и количество смертей от передозировок увеличилось. Доминируют мексиканские торговцы кокаином, фентанилом, героином, марихуаной и метамфетамином. Угроза для России точно такая же, как и для США - в этом году будет наверняка достигнут успех в производстве высококачественного фентанила с использованием химических прекурсоров из Азии. Фентанил - причина почти половины всех смертей от передозировки.

А наркомафия - это обязательно вооруженные разборки, разбои и грабежи. И что важно для экономики - финансовые схемы для отмывания доходов, в том числе и с помощью киберинструментов. Дальше уже несложно протянуть цепочку и к финансированию терроризма.

Кстати, авторы доклада ожидают, что в США сейчас хлынет новый поток беженцев из Южной и Центральной Америки, в Европу - из Северной Африки и Ближнего Востока. А к нам - из Юго-Восточной и Средней Азии. Этому способствуют высокий уровень преступности и слабые рынки труда в этих странах. Правда, есть небольшая надежда на карантин.

Но киберпреступников карантин никак не сдерживает.

Юрий Жданов: В России уж точно. У нас происходит более трети краж всех персональных данных в мире - из банков, финансовых и страховых компаний. В прошлом году в мире таких утечек было зафиксировано 202, что привело к компрометации 486 миллионов персональных данных и платежной информации. В России число утечек в финансовом секторе выросло с 52 до 71 случая, что привело к утечкам 13,4 миллиона записей пользовательских данных.

При этом больше половины таких хищений в мире приходится на долю так называемых внешних злоумышленников, которые не являются сотрудниками банков и компаний. Зато в России воруют информацию в основном свои же, но непривилегированные работники. На их счету - 82 процента хищений.

У американцев похожие проблемы?

Юрий Жданов: Что характерно, американская разведка вообще не говорит о киберпреступниках как таковых. Ну, мол, хакер просто захотел украсть деньги. Или, на худой конец, продать чужие данные, пошантажировать корпорацию угрозой сбоев в программах, нарушением работы коммуникаций. И опять же, заработать на этом деньги. Создается впечатление, что любые кибератаки, по мнению их джеймсов бондов, - дело рук вражеских государственных спецслужб. Ну, или эти преступники сотрудничают с государственными структурами.

То есть, по мнению американских разведчиков, киберпреступность в чистом, так сказать, виде просто отсутствует как явление?

Юрий Жданов: Выходит, что так. Их аналитики почему-то считают, что многие опытные иностранные киберпреступники, нацеленные на США, поддерживают взаимовыгодные отношения с другими государствами, которые предлагают им безопасное убежище или извлекают выгоду из их деятельности. Например, по информации американской разведки, цитирую: "Северная Корея провела киберкражу финансовых учреждений и криптовалютных бирж по всему миру, потенциально похитив сотни миллионов долларов". Сделано это было, вероятно, для финансирования ядерных и ракетных программ.

Американские аналитики также утверждают, что не только правительства, но и многие компании будут иметь мощные инструменты для улучшения индивидуализированного маркетинга или продвижения определенной повестки. Например, такие, как манипуляции с видео или другие глубокие подделки. А новые приложения искусственного интеллекта могут стать потенциальными целями для манипуляций с любыми данными, чтобы исказить их результаты. Открывается широчайшее поле для деятельности преступников.

Россия. США > Армия, полиция > rg.ru, 23 апреля 2021 > № 3701027 Юрий Жданов

Хуньчунь запускает второй маршрут в Европу

В настоящее время поезда Китай-Европа-экспресс быстро развиваются. Ван Юэ, оператор поезда Китай-Европа в провинции Цзилинь и председатель Changchun International Dry Port Development Co., Ltd., рассказал о том, что ускоряется создание нового маршрута из восточного пограничного города Хуньчунь. в провинции Цзилинь.

Движение поездов Китай – Европа в провинции Цзилинь было открыто в 2015 году. Грузовой поезд Чанчунь-Маньчжоули-Европа соединил 80 станций в России и 30 станций в Европе, включая города Польши, Германии и Нидерландов.

Ван Юэ сказал, что по мере того, как ситуация с экономическим развитием провинции Цзилинь продолжает улучшаться, а спрос на импорт и экспорт товаров растут, ускоряется и запуск нового поезда Чанчунь – Хуньчунь – Европа.

Хуньчунь, расположенный на стыке Китая, России и Северной Кореи, имеет единственный железнодорожный порт в провинции Цзилинь, ведущий в Россию. В апреле здесь открывается вторая линия поездов Китай – Европа. Ван Юэ сообщил, что 25 апреля 2021 года поезд отправится из Хуньчуня, чтобы доставить 108 TEU грузов через Россию в Европу. Открытие нового поезда «Чанхуэйоу» будет способствовать развитию внешней торговли во многих городах Северо-Восточного Китая.

ПЕРЕСМОТР ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ КАНАДОЙ И РОССИЕЙ: НОВАЯ ПАРАДИГМА ДЛЯ МНОГОПОЛЯРНОГО МИРА

ЗАХАРИЙ ПАЙКИН

Зарубежный научный сотрудник Института за мир и дипломатию в Торонто и исследователь Центра европейских политических исследований в Брюсселе.

Гранича с тремя из четырёх магистральных направлений канадской внешней политики, Россия будет представлять стратегические вызовы и возможности для Канады независимо от того, кто будет сидеть в Кремле. Именно эта квазивездесущность России делает её идеальным кандидатом, с которым Канада может отработать разные внешнеполитические подходы для подготовки к наступающему веку многоукладного мира.

Предисловие

Реакция Канады на украинский кризис 2013–2014 гг., когда премьер-министром страны был Стивен Харпер, выделялась в западном сообществе как одна из самых жёстких. Хотя формально дипломатические связи не были разорваны, уровень взаимодействия между Оттавой и Москвой сильно снизился. Если не считать ограниченного и непродолжительного заигрывания после федеральных выборов 2015 г., когда министром иностранных дел был Стефан Дион, с тех пор отношения между двумя странами остаются в состоянии глубокой заморозки.

Последним премьер-министром Канады, который провёл двусторонний саммит с российским президентом (а не встречу в кулуарах многостороннего саммита) был Пол Мартин. Другими словами, прошло уже более пятнадцати лет со времени последнего взаимодействия на высшем уровне между Канадой и соседней великой державой, с которой она соприкасается на трёх мировых театрах. Первый театр – это Евроатлантический регион, где Россия остаётся самым могущественным игроком в военном отношении, если не считать Соединённых Штатов. Второй театр – это Арктика, где Канада и Россия делят между собой большую часть береговой линии. Третий театр – это Тихий океан, который быстро превращается в центральный регион мировой геополитики.

Несмотря на рост напряжённости, другие лидеры «Большой семёрки» не прекращали вести диалог с Москвой, что необходимо для управления вызовами безопасности и сохранения стратегической стабильности. Наверно, неслучайно другие страны «Большой семёрки» продолжают регулярно добиваться места в Совете Безопасности ООН. Канада также играет ведущую роль в усилении передового базирования НАТО в Восточной Европе, и она созвала Оттавскую группу, чтобы предложить реформы Всемирной торговой организации. Однако будущее происходящего сдвига и пока ещё неясные контуры нового мирового порядка не будут определяться исключительно в многостороннем и союзническом контексте.

Угасающие отношения Оттавы с Москвой – лишь часть всё более тревожных внешнеполитических перспектив Канады. Растущая зависимость Канады от США после терактов 11 сентября предопределила внешнеполитическую линию, опирающуюся исключительно на ценности, а не на интересы, и зачастую направленную не на внешнюю, а на внутреннюю аудиторию. Это создаёт видимость несерьёзного отношения Канады ко многим вопросам и вредит её способности вносить вклад в многосторонние отношения на высшем уровне.

Напряжённые отношения Оттавы с несколькими ведущими столицами на евразийском континенте, включая Москву, Пекин и Дели, угрожают усилить отношения зависимости между Оттавой и Вашингтоном.

Избрание Джо Байдена президентом США также делают более тесные отношения между Канадой и США в большей степени политически приемлемым выбором.

Чтобы обратить эту тенденцию вспять и наметить стратегически автономный путь, пригодный для жизни во всё более многополярном мире, Канада должна разработать всеобъемлющую ментальную карту для правильной навигации во взаимоотношениях с другими ведущими державами. В нынешних обстоятельствах это кажется неординарным вызовом с учётом ограничений, вызванных враждебными отношениями Вашингтона с Москвой и Пекином. Но если посмотреть внимательнее, Канада и Россия имеют определённые стратегические императивы, которые во многом совпадают. Трёхсоставная стратегическая концепция, постулирующая разные парадигмы для канадско-российских отношений в Европе, Азии и Арктике, могла бы принести добрые плоды. Хотя стремление Канады к многостороннему сотрудничеству в Заполярье хорошо известно, имеется немало возможностей для развития сотрудничества между Канадой и Россией также и в Азии.

Канада в формирующемся многополярном мире

В западных политических кругах преобладает мнение, согласно которому США и их союзники породили «либеральный мировой порядок» после Второй мировой войны, который, хоть и ограничивался западным блоком в годы холодной войны, начал расширяться в мировом масштабе после краха Советского Союза. Большой вопрос, было ли такое монолитное, западноцентричное представление о мировом порядке достаточно точным описанием мировой политики. Как бы то ни было, Ричард Хаас и Чарльз Купчан доказывают, что такой порядок больше не может обеспечить стабильность во все более многополярном и идеологически многообразном мире.

Однако альтернативой мировому порядку, опирающемуся на гегемонию Запада, вовсе необязательно должна стать китайско-российская антанта в качестве гегемона-противовеса. Китай в значительной степени стал бенефициаром нынешних условий международного сотрудничества, которые позволили ему осуществить впечатляющий рывок в экономическом развитии. Со своей стороны, Россия оспаривает некоторые случаи злоупотребления Западом силой, но в целом не является противницей устоявшихся мировых норм и организаций.

Следовательно, вероятный исход нынешнего соперничества между великими державами – не новый монолитный порядок, а скорее утверждение многополярного и многоукладного мира с разными порядками.

Такой многоукладный мир может быть разделён по тематическим линиям – таким, как торговля, контроль над вооружениями и права человека. В каждой из этих областей может быть выстроен свой особый порядок. Новый мир может также быть организован по географическому признаку, когда разные регионы будут подчиняться разным нормам, в соответствии с которыми государства этого региона будут взаимодействовать друг с другом. Вовсе необязательно, что это будет мир совершенно разобщённых регионов с учётом мировой экономической интеграции, международного права и глобальных вызовов, например, пандемий и изменения климата. Однако в таком мире признавалось бы, что организации, механизмы и институты, необходимые для выстраивания порядка в Азии, могут отличаться от механизмов, действующих в евроатлантическом регионе.

Евроатлантические взгляды Канады по-прежнему зацементированы благодаря НАТО, которая в последние годы вернулась к своей первоначальной миссии сдерживания России. В эпоху холодной войны и железного занавеса, а также в течение первых двух десятилетий после окончания холодной войны, когда в мире доминировал победивший Запад, членство в НАТО обеспечивало Канаде «место за столом» в кругу других ведущих держав, рядом с США, Великобританией и Францией. Но в виду того, что мировая сила сдвигается на Восток, Канада вынуждена будет признать, что структура азиатско-тихоокеанской политики будет неизбежно отличаться от евроатлантической динамики, к которой она привыкла. Следовательно, Канаде следует подумать, как выстраивать отношения с региональными державами.

Никакой монолитный блок или «азиатское НАТО» не сформировалось для сдерживания всё более самонадеянного поведения Китая в последние годы, несмотря на углубление сотрудничества между США и их избранными партнёрами – Японией, Индией и Австралией. Торговля с Китаем остаётся критически важной составляющей экономического роста для нескольких союзников США. Ассоциация стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН) отчасти призвана сдерживать последствия конкуренции между великими державами – её члены отвергают постулат, согласно которому им необходимо сделать выбор между Вашингтоном и Пекином. Хотя конкуренция между США и Китаем грозит миру опасным противостоянием двух сверхдержав в краткосрочной и среднесрочной перспективе, долгосрочной тенденцией в Азии остаётся движение в направлении некой разновидности многополярного мира по мере того, как Индия и Юго-Восточная Азия продолжают усиливаться в экономическом плане. В отличие от евроатлантического театра, где продолжается биполярный российско-американский диспут по поводу норм обеспечения панъевропейской безопасности, многополярный порядок в Азии не создаёт динамики «выбора сторон». Следовательно, Канаде нужно развивать отношения с разными игроками на азиатском поле, чтобы успешно продвигать свои интересы в этом регионе.

Восхождение Азии на ведущие позиции в мире совпало с размыванием трёх главных столпов послевоенной внешней политики Канады: континентализм, мультилатерализм и атлантизм.

Тектонические сдвиги в интерпретации Соединёнными Штатами своих экономических и геополитических интересов означают, что особые отношения с США больше нельзя считать само собой разумеющимися.

Канада не может добиться места в Совете Безопасности ООН в течение двух десятилетий, когда и многосторонний подход переживает не лучшие времена в мире, где всё отчётливее вырисовывается соперничество двух сверхдержав. А один лишь атлантизм больше не может гарантировать Канаде статус в мире, где сила и влияние всё больше сдвигаются на Восток.

Канада плохо готова к этой новой реальности. Если представить себе карту, в центре которой находится Канада, то канадская внешняя политика по идее должна определяться четырьмя векторами – по одному на каждую сторону света. Южный и восточный векторы – континентализм и атлантизм – наиболее развиты у Канады в принципе и практически. Однако будущее первого не гарантировано, тогда как относительная важность второго вектора снижается. Хотя Канада по-прежнему страдает от недостаточных инвестиций в развитие северных территорий с их неблагоприятными климатическими условиями, она интуитивно позиционирует себя как «северная страна», придавая большое значение северному или арктическому вектору своей внешней политики. В свете вышесказанного западный внешнеполитический вектор Канады – Азия – остаётся наименее развитым, как психологически, так и эмпирически.

Учитывая отсутствие «азиатского НАТО», Канаде вряд ли удастся увеличить своё влияние в Азии, если она просто прицепит свой вагон к внешнеполитическому поезду Соединённых Штатов. Это особенно справедливо с учётом того, что усиливающееся противостояние Китая и США угрожает характеру регионального порядка, опирающегося на чёткие правила, открытое многостороннее сотрудничество и торговлю, на которые полагается Канада для усиления своих позиций суверенного игрока на мировой арене. Следовательно, азиатская стратегия Канады должна включать более обстоятельный диалог и избирательное сотрудничество с целым рядом региональных игроков. Парадокс в том, что, несмотря на недружественные отношения между Россией и Канадой на евроатлантическом театре, Россия могла бы стать одной из таких стран, во взаимодействии с которыми Канада была бы заинтересована на азиатском театре.

Канада и Россия: общие стратегические интересы

Если смотреть поверхностно, то у Канады и России имеются некоторые очевидные сходства. Обе страны занимают большие территории и вместе делят большую часть арктической береговой линии. Обе страны расположены в северной части своих полушарий, и обе сделали какую-то разновидность интеграции на своём полушарии ключевым столпом своей международной стратегии: у Канады это НАФТА/USMCA (соглашение между США, Мексикой и Канадой – прим. ред.), а у России – наметившийся план создания «Большой Евразии». В последние годы Оттава и Москва также стремятся проводить многовекторную внешнюю политику, при этом Канада громко заявляет о выгодах диверсификации торговли, а Россия подчёркивает свой «поворот на Восток» в качестве противовеса чрезмерной зависимости от Европы.

У обеих стран развился смешанный комплекс неполноценности-превосходства в отношении своего более могущественного соседа. Канада довольствуется знанием того, что её общество более миролюбиво и прогрессивно, чем в США, – оно «добрее и мягче». В то же время она опасается избыточной силы и превосходства США. Аналогичным образом Россия во всеуслышание заявляет о превосходстве своих ценностей в сравнении с «упадничеством» либерального и космополитического Запада, но в то же время она надеется «догнать» Европу в части экономического и технологического развития. Обе страны также стремятся получить «место за столом» в качестве компенсации своей ограниченной или уменьшающейся мощи: Россия желает быть частью консорциума великих держав на мировом уровне, а Канада использует НАТО в качестве рычага влияния, поскольку в НАТО она имеет такой же голос, как и другие страны Запада.

И Канада, и Россия сталкиваются с дилеммой на стыке географии и национального самоопределения. У канадцев развито чувство принадлежности к Северной Америке, но они также твёрдо верят в свои отличия от американцев. Россия в течение многих веков была неотъемлемой частью европейской политики и общества, но сегодня она оказывается на периферии европейского континента. Она больше похожа на многонациональную империю, чем на обычное европейское национальное государство. Тот факт, что Россия в равной степени принадлежит двум континентам, объясняет её неизбывное стремление к великодержавному статусу и её чувство особой ответственности за поддержание порядка в мире. Тем временем регулярные попытки Канады как-то преодолеть своё удалённое и изолированное географическое положение через утончённую дипломатию и повышение своей значимости в укреплении безопасности – неразрывно связаны с утверждением ею своего статуса независимого и влиятельного игрока на мировой сцене.

Однако самые важные сходства между Канадой и Россией находятся на стратегическом уровне – конкретно в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Оттава и Москва предпочли бы избежать участия в противостоянии между США и Китаем, поскольку это не сулит им никакой выгоды. Китайско-американское соперничество повредило устремлениям Оттавы к диверсификации торговли, поскольку администрация Трампа убедила Канаду согласиться с положением о создании общего фронта в геополитическом споре Вашингтона с Пекином в процессе переговоров о перезаключении договора НАФТА. Хотя материальные факторы, подкрепляющие великодержавный статус России (большое население, грозный ядерный арсенал, квалифицированный дипломатический корпус, обилие природных ресурсов и огромная территория, граничащая с несколькими стратегическими важными регионами), не зависят от состояния китайско-американских отношений, затяжная конфронтация между США и Китаем, охватывающая существенную часть мировой геополитики, грозит вытеснением Москвы на относительную периферию.

Наверно, ещё важнее то, что внешняя политика, проводимая Канадой и Россией, уже начала обнаруживать тенденцию разъединения азиатского и европейского векторов. Другими словами, обе страны уже начали сеять семена многоукладного мирового порядка. Вопрос сегодня в том, смогут ли люди, принимающие ответственные политические решения в Оттаве и Москве, признать эту общность интересов и на этой основе развивать взаимовыгодный диалог, а в долгосрочной перспективе также и сотрудничество.

В евроатлантическом регионе Оттава и Москва сохраняют недружественные отношения. Хотя российское политическое руководство уделяет существенное внимание евразийскому и азиатскому вектору внешней политики в последние годы, ключевые интересы России в сфере безопасности по-прежнему находятся в Европе, поскольку большинство россиян живёт западнее Уральских гор. С учётом важности форума, который НАТО обеспечивает Канаде для утверждения её статуса и (несколько устаревшего) самоопределения «срединной державы», отношения между Канадой и Россией в Европе структурно ограничены соперничеством России с НАТО.

Однако на тихоокеанском театре динамика совершено иная. В противовес позиции Канады в Европе, которую она сверяет с позицией США, в отношениях с Китаем Канада с большим трудом старается балансировать на тонком «льду», несмотря на ухудшение отношений между Вашингтоном и Пекином. Канада также не спешит солидаризироваться с четвёркой в этом регионе (США – Япония – Индия – Австралия), и ей ещё предстоит установить дружеские отношения с любым индийско-тихоокеанским альянсом, цель которого – отчасти дистанцироваться от тех стран, которые опасаются усиления Китая.

То же свойственно и российской внешней политике. В последние годы отношения Москвы с западными столицами омрачены соперничеством – от конфликта вокруг Украины до обвинений во вмешательство в выборы и дезинформации. Россия остаётся самым могущественным игроком в Европе, хотя и не является членом двух её ключевых политико-оборонных организаций: НАТО и ЕС. Таким образом, динамика конфронтации носит структурный характер, и вряд ли градус противостояния снизится в ближайшем будущем.

С учётом продолжающегося соперничества с Вашингтоном Россия может использовать своё углубляющееся партнёрство с Китаем, чтобы стратегически нервировать Соединённые Штаты – например, через участие Китая в военных учениях «Восток-2018» или китайско-российское сотрудничество в сфере обнаружения пуска ракет. Но даже ввиду вышесказанного, российская внешняя политика не направлена исключительно на уравновешивание влияния и мощи США. России удалось объединить исторически непримиримых противников, Индию и Пакистан, под эгидой Шанхайской организации сотрудничества – межправительственной организации, нацеленной на углубление сотрудничества в сфере безопасности и решение других проблем в Евразии, – членами которой обе страны теперь являются. В свете усиления поляризации китайских и американских интересов в Южной Азии у России появляется уникальная возможность играть роль полезного посредника в этом регионе. Россия прилагала усилия по снижению градуса противостояния и напряжённости во время пограничных столкновений Китая и Индии в середине 2020 г., а также предлагала посреднические услуги в разрешении конфликта между США и Северной Кореей в самом начале президентства Трампа.

Канада в Азии: избегание логики конфронтации

В связи с резким ухудшением отношений Канады с Китаем в последние годы, многие призывают Оттаву занять более жёсткую позицию в отношении Пекина и теснее согласовывать свою усилия в этом регионе со странами-единомышленницами, хотя не вполне понятно, в чём это должно выражаться. Однако Канада сталкивается со структурным вызовом во внешней политике, проводимой в Тихоокеанском бассейне. С одной стороны, Канаде нужно сохранять добрые отношения с соседней американской сверхдержавой. С другой стороны, соперничество США и Китая – движущая сила размывания условий международного сотрудничества, которые на протяжении нескольких десятилетий были жизненно важны для безопасности, процветания и независимости Канады. Чтобы избежать этой дилеммы, Канаде придётся занять позицию, предполагающую стратегическую неразборчивость в некоторых вопросах.

Проблематику, связанную с безопасностью в Европе, легко представить игрой с нулевой суммой: если включение России в архитектуру европейской безопасности в качестве «равноправной» великой державы предположительно повлечёт за собой ограничение суверенитета соседних с Россией небольших стран, то путь к выстраиванию отношений сотрудничества неизбежно становится сложным и стрессовым. В отличие от европейского вектора азиатский внешнеполитический вектор России отражает менее воинственную динамику с более позитивным исходом, хотя это направление всё ещё недостаточно развито из-за исторической ориентации страны в направлении Европы. Более того, распределение силы и ресурсов в Азии гораздо в меньшей степени способствует длительному биполярному противостоянию, что создаёт потенциал для перекрывающих друг друга партнёрств в регионе.

Канада заинтересована в сохранении многополярной структуры на тихоокеанском направлении, которая бы компенсировала излишества китайско-американской конкуренции. Поэтому Оттаве следует приветствовать дальнейшее развитие азиатского вектора российской внешней политики, который мог бы ещё больше усилить многополярный характер региона.

Более устойчивый и уверенный поворот России в сторону Азии мог бы также благотворно сказаться и на евроатлантическом взаимодействии, поскольку позволил бы найти новую точку равновесия в долгосрочной перспективе с учётом того, что Москва будет стремиться к новому балансу во внешнеполитических приоритетах.

Продолжая согласовывать свою позицию с НАТО по вопросам евроатлантической безопасности, Оттава могла бы занять такую точку зрения по азиатской проблематике, которая, если и не будет нейтральной в полном смысле, вместе с тем подчеркнёт предпочтительность дипломатического подхода в разрешении проблем вместо того, чтобы своими действиями углублять соперничество. Из-за сравнительно небольших военно-стратегических инвестиций Канады в Азию такой подход лучше соответствовал бы имеющимся у Канады возможностям и был бы более надёжным путём для усиления позиций Оттавы в этом регионе. В то время как континенталистское и атлантическое измерения канадской стратегии безопасности сосредоточены по большей части на военном взаимодействии посредством NORAD[1] и НАТО, азиатский вектор больше поддаётся преимущественно дипломатической стратегии.

Благодаря многополярному характеру региона именно в Азии Канада в случае активного вовлечения имеет потенциал стать в большей степени стратегическим мыслящим игроком и в меньшей степени заниматься уникальным нормотворчеством. Оттава отличалась от Вашингтона во время биполярной холодной войны тем, что вносила большой вклад в разработку норм и принципов многостороннего взаимодействия. Хотя последние, несомненно, останутся важными, хотя и менее надёжными столпами канадской внешней политики, лишь занимаясь стратегическими вопросами и полярностью, Канада сможет выйти из тени своего соседа в многополярном веке Азии. Канадская и американская экономика сохранят высокую степень интеграции. Вашингтон будет и дальше считать безопасность Северной Америки синонимом своей собственной безопасности, особо не считаясь с суверенными устремлениями Канады, которая никогда не сможет представлять серьёзную военную или стратегическую угрозу для Соединённых Штатов. Следовательно, у Оттавы есть рычаг и гибкость для аккуратного (если она того пожелает) проведения более неразборчивой внешней политики.

Таким образом, есть веское основание для того, чтобы в канадской внешней политике были обозначены разные парадигмы для взаимодействия и построения порядка в разных регионах земного шара. Оттава может выделить диспуты с Москвой по проблемам европейской безопасности в отдельную категорию и начать взаимовыгодный двусторонний диалог, нацеленный на исследование общих интересов обеих стран на азиатском континенте. Такой диалог позволил бы реализовать постоянный механизм, посредством которого обе страны смогут углублять своё участие в делах региона и вносить свой вклад в дискуссии о построении оптимального порядка в Азии.

Выводы

Оттава сможет играть существенную роль в формировании норм и уставов Азиатско-Тихоокеанского региона лишь в случае полной открытости, так как её деятельность в этом регионе малозаметна. Если Канада бросится принимать сторону того или иного игрока, это сразу же ограничит перспективы её участия в жизни региона и низведет до положения третьеразрядной страны, находящейся в тени великих держав и других стран, вкладывающих больше сил и средств в региональную безопасность Азии. Стратегический каркас, определяющий общее положение Канады в Азии, должен быть всеобъемлющим и выходить за рамки ведущихся сегодня споров с отдельными странами.

Стратегический диалог Оттавы с Москвой мог бы начаться с попыток выявления элементов общности в видении развития и стабильности в Азии, которое разделяют обе страны. Принимая во внимание заинтересованность Канады в углублении экономических связей с Азией, эти попытки могут включать исследование того, какую роль Россия отводит Евразийскому экономическому союзу (ЕАЭС) в архитектуре региональной торговли. Канада может подумать о том, как ей встроиться в будущие усилия по гармонизации имеющихся сегодня региональных торговых блоков, включая Всеобъемлющее и прогрессивное соглашение для Транстихоокеанского партнёрства и недавно подписанное соглашение о Всестороннем региональном экономическом партнерстве (ВРЭП). Исследование возможностей канадских компаний и представительств по усилению федерализма и экономического развития на Дальнем Востоке России – ещё один потенциально общий стратегический интерес, поскольку это способствовало бы многополярному распределению силы в Азии.

Гранича с тремя из четырёх магистральных направлений канадской внешней политики, Россия будет представлять стратегические вызовы и возможности для Канады независимо от того, кто будет сидеть в Кремле. Именно эта квазивездесущность России делает её идеальным кандидатом, с которым Канада может отработать разные внешнеполитические подходы для подготовки к наступающему веку многоукладного мира. У Канады уже накоплен некоторый опыт в этой области, поскольку в прошлые десятилетия она прилагала усилия по отделению своей политики в Арктике от геополитических диспутов в других регионах мира. Во всё более децентрализованном мире лишь принятие отличительных особенностей каждого вектора может компенсировать Канаде её географическую изолированность, увеличить её влияние в мире и вписать разнонаправленные региональные подходы в единое стратегическое целое.

Данная статья была издана Peace Diplomacy совместно с Сетью стратегического анализа, которая входит в Программу мобилизующих взглядов на оборону и безопасность (MINDS) Департамента национальной обороны Канады.

--

СНОСКИ

[1] Командование воздушно-космической обороны Северной Америки (англ. North American Aerospace Defense Command

Россия. Канада > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 21 апреля 2021 > № 3708360 Захарий Пайкин

Петр Ильичев: вопроса о введении миротворцев ООН в Донбасс в повестке нет

Директор департамента международных организаций МИД РФ Петр Ильичев рассказал в интервью РИА Новости о том, обсуждается ли сейчас возможность введения миротворцев ООН на юго-восток Украины, кто ответственен за нагнетание обстановки в регионе, и о том, как в Москве оценивают работу наблюдателей ОБСЕ в Донбассе. Он также сообщил, что российская сторона думает о путях урегулирования политического кризиса в Мьянме, а также оценил перспективы развития крайне тяжелой гуманитарной ситуации в Северной Корее.

– Считает ли Россия, что в настоящий момент ситуация на юго-востоке Украины настолько накалилась, что только введение миротворческой миссии поможет стабилизировать обстановку? Насколько в принципе сейчас актуален вопрос о введении миротворцев ООН в Донбасс, и может ли такая миссия быть оперативно согласована в случае неконтролируемой эскалации в Донбассе? Прорабатывается ли сейчас возможность такого сценария, хотя бы гипотетически?

– Вопрос введения в Донбасс миротворческой миссии ООН в повестке дня урегулирования внутриукраинского конфликта не стоит. Сейчас главное – добиться от Киева полного и последовательного выполнения Минских соглашений как единственного пути достижения мира на востоке Украины. В Минском "Комплексе мер", одобренном резолюцией 2202 Совета Безопасности ООН, говорится о роли ОБСЕ в процессе урегулирования.

Ее спецпредставитель координирует соответствующую работу контактной группы. На Украине действует Специальная мониторинговая миссия (СММ) ОБСЕ, которая призвана следить за соблюдением режима прекращения огня, верифицировать разведение сил и отвод вооружений от линии соприкосновения. Другой вопрос – насколько эта работа эффективна.

– Насколько полноценно и эффективно миссия наблюдателей ОБСЕ на Украине сейчас выполняет свои функции в рамках согласованного мандата? Видит ли Россия необходимость в том, чтобы этот мандат расширить и сделать работу наблюдателей более эффективной? Прорабатывается ли возможность наделения миссии ОБСЕ полномочиями по принуждению к миру?

– Мандат СММ ОБСЕ на Украине, утвержденный решением Постсовета ОБСЕ № 1117 от 21 марта 2014 года, наделяет ее широкими полномочиями в плане наблюдения за ситуацией в Донбассе в области безопасности, равно как и за соблюдением прав человека и нацменьшинств на остальной территории Украины. Проблема в том, что миссия, видимо под воздействием Киева и его сторонников, в своих отчетах не всегда полно и достоверно отражает допускаемые украинской стороной нарушения.

Тем не менее лучшего механизма контроля над ситуацией в зоне конфликта у нас нет. И создать его с учетом деструктивной линии Киева и его западных партнеров вряд ли возможно.

Пять лет назад обсуждались предложения о наделении СММ дополнительными функциями, включая ношение наблюдателями легкого и стрелкового оружия, о создании миссии по обеспечению безопасности местных выборов в отдельных районах Донецкой и Луганской областей. В сентябре 2017 года российская сторона внесла проект резолюции СБ ООН об учреждении миссии ООН по содействию охране СММ ОБСЕ на востоке Украины. Наш документ предусматривал, что наблюдатели ОБСЕ, где бы они ни находились в Донбассе, должны сопровождаться охранниками ООН. К сожалению, ни одна из этих инициатив не получила поддержки.

В сегодняшних реалиях важно в полной мере задействовать имеющийся у СММ инструментарий для раннего предупреждения возможной эскалации на линии соприкосновения. Исходим из того, что миссии следует активизировать мониторинг тылов ВСУ, включая склады техники и боеприпасов, а также железнодорожных станций, через которые осуществляется транспортировка вооружений. Кроме того, СММ стоило бы повысить точность фиксации и анализа нарушений режима прекращения огня, особенно в плане оперативного отражения фактов гибели мирных жителей и разрушения объектов гражданской инфраструктуры в результате целенаправленных действий ВСУ.

– Намерена ли Россия созывать срочное заседание СБ ООН по ситуации в Донбассе?

– В настоящее время таких планов нет. В дальнейшем будем руководствоваться развитием ситуации на "земле".

На данный момент наблюдаем, что Киев и страны НАТО не прекращают русофобскую пропагандистскую кампанию и не останавливают военные приготовления, что в конечном счете ведет лишь к нагнетанию напряженности в Донбассе. На этом фоне призываем их воздерживаться от действий, способных привести к дальнейшей дестабилизации обстановки на востоке Украины. Повторюсь, российская сторона выступает за урегулирование данного конфликта исключительно мирным политико-дипломатическим путем на безальтернативной основе Минского "Комплекса мер".

– Прорабатывается ли сейчас на площадке УВКПЧ вопрос о посещении делегацией ООН места гибели ребенка в Донбассе после обстрела украинского беспилотника? Когда миссия УВКПЧ может посетить Донбасс? Видим ли мы попытки Киева этому воспрепятствовать? Считает ли Россия необходимым инициировать начало международного расследования действий Киева после последних случаев гибели детей на Донбассе?

– Прежде всего, хотел бы разъяснить, что Управление верховного комиссара ООН по правам человека (УВКПЧ) представляет собой структурное подразделение секретариата ООН, а не международную переговорную площадку. В свою очередь, наблюдательная миссия УВКПЧ по правам человека на Украине была учреждена в марте 2014 года решением верховного комиссара ООН по правам человека по просьбе правительства Украины. Другими словами, она функционирует на двусторонней основе без каких-либо решений на этот счет, принятых Советом ООН по правам человека или Генассамблеей ООН.

Российская Федерация не является участником внутреннего вооруженного конфликта на Украине и не имеет какого-либо отношения к деятельности наблюдательной миссии УВКПЧ в этой стране. К сожалению, зачастую ее доклады носят предвзятый и политически ангажированный характер, когда замалчиваются многие массовые и грубые нарушения прав человека со стороны Киева.

Насколько нам известно из открытых источников, наблюдательная миссия УВКПЧ намерена провести расследование гибели ребенка в Донбассе после обстрела украинского беспилотника. Но, к сожалению, это не первый и не единственный случай гибели детей в Донбассе с момента начала конфликта. По оценкам ООН, за весь период вооруженного противостояния только среди гражданского населения погибли 3077 человек, из них 148 детей. Тысячи получили ранения. Это ужасные цифры. Россия настаивает на расследовании всех преступлений и нарушений прав человека, совершенных в ходе конфликта на востоке Украины, включая обстрелы жилых районов тяжелой артиллерией, транспортную блокаду, фактическое лишение Киевом своих граждан, проживающих в ДНР и ЛНР, социальных выплат и многое другое. Ответственность за это несут в первую очередь сами украинские власти.

– Какие конкретные действия может предпринять Совет Безопасности ООН, чтобы избежать дальнейшей эскалации ситуации в Мьянме? Обсуждается ли возможность введения оружейного эмбарго, поддержит ли РФ такое решение? Считает ли Россия необходимым введение миротворческого контингента в Мьянму? Как в целом в Москве оценивают введение рядом стран односторонних санкций против Мьянмы? И ранее западные СМИ сообщали, что поставки российского вооружения Мьянме противоречат нормам международного права, учитывая, что в стране произошел "госпереворот". Как в Москве оценивают подобные заявления?

– Совет Безопасности ООН внимательно следит за развитием событий в Мьянме. Позиция СБ четко сформулирована в заявлении председателя совета от 10 марта. В нем решительно осуждается насилие против участников мирных протестов, подчеркивается необходимость сохранения демократических институтов, содержится призыв к проведению мирного диалога и примирению в соответствии с волей и интересами народа Мьянмы. Россия полностью разделяет эту сбалансированную позицию.

Чтобы избежать дальнейшей эскалации, по нашему мнению, СБ ООН следует и далее настаивать на налаживании диалога между всеми заинтересованными сторонами. С этой целью выступаем за большую вовлеченность регионалов, прежде всего АСЕАН. Обратили внимание на активно обсуждаемую асеановцами инициативу созыва внеочередного саммита для обмена мнениями по ситуации в Мьянме. Будем ждать итогов форума. Важно помочь Мьянме достойно выйти из нынешнего непростого периода ее истории.

Непременным условием предпринимаемых усилий должна стать последовательная приверженность принципу невмешательства во внутренние дела суверенного государства. Решение возникающих в стране проблем должны найти сами мьянманцы, а роль международного сообщества заключается в оказании им содействия в этом деле.

Мьянма – отнюдь не единственная и далеко не первая страна, где возникают внутриполитические конфликты в связи с национальными выборами. Как мы видели, даже государства с более давними традициями демократии, в том числе и в западном полушарии, не в полной мере застрахованы от внутренних постэлекторальных потрясений.

В контексте Мьянмы угроз миру и безопасности мы на данный момент не усматриваем. Кроме того, очевидно, что до конца не исчерпан дипломатический потенциал. Соответствующим образом намерены реагировать на возможные санкционные инициативы в СБ. Вместе с тем будем и дальше внимательно отслеживать динамику ситуации, плотно координируясь с нашими партнерами, в том числе в регионе.

Вопрос о необходимости введения миротворческого контингента в Мьянму сейчас обсуждать также преждевременно.

В отношении односторонних ограничительных мер, тем более с политизированным подтекстом, наша позиция неизменна: применение таковых идет вразрез с нормами международного права и уставом ООН. Подобное внешнее давление, как показывает практика, не способствует урегулированию кризисов и лишь загоняет ситуацию в тупик.

Более того, Мьянма на протяжении десятилетий существовала в условиях внешних санкций, и местные власти, включая военных, приспособились к подобным обстоятельствам. Возобновление рестрикций приведет лишь к ухудшению и без того непростого положения простых людей, тем более на фоне пандемии COVID-19. В этой связи считаем санкционный подход, который стремятся задействовать западные страны, неоправданным и безответственным.

В отношении инсинуаций о неправомерности нашего двустороннего военно-технического сотрудничества с Мьянмой должен напомнить, что против этой страны не существует международного санкционного режима, который ограничивал бы контакты по военной линии и поставки вооружений в эту страну. Подобного рода заявления прессы – чистой воды пропагандистский трюк. Любопытно, что некоторые столицы, из которых они исходят, не отказываются от военных поставок в государства в активной фазе конфликта.

– Планирует ли Россия через международные организации отправлять гуманитарную помощь в КНДР в связи с тем, что в стране наблюдается острая нехватка продуктов питания и медикаментов?

– В связи с пандемией COVID-19 северокорейские власти закрыли границы. Международные организации лишились возможности ротировать свой персонал, заблокированными оказались поставки гумпомощи из-за рубежа – с августа 2020 года в Северную Корею не поступило ни одного контейнера. На фоне прекращения гумпоставок, опустения складов, перебоев в снабжении топливом ожидаемая эффективность деятельности гумагентств фактически сошла на нет. Как результат – в марте страну покинули последние командированные сотрудники гуманитарных агентств, в том числе Всемирной продовольственной программы ООН (ВПП), оставив во главе странового отделения на месте нанятый персонал.

На сегодняшний день перспективы отмены тотальных карантинных ограничений в стране не просматривается. Именно от этого и будет напрямую зависеть возможность возвращения международных гуманитарных агентств в КНДР, а также российское участие в их операциях.

Россия традиционно оказывает гумпомощь нуждающемуся населению КНДР как на двусторонней, так и многосторонней основе. Нашим основным партнером в этом процессе выступает ВПП.

В 2014-2021 годах по линии ВПП нами выделено Пхеньяну в общей сложности 30 миллионов долларов США на обеспечение полноценного питания уязвимых слоев населения. В 2020 году по двусторонней линии поставлено 50 тысяч тонн пшеницы.

В то же время нельзя упускать из виду, что на экономическую и гуманитарную ситуацию в Северной Корее оказывают существенное влияние санкции, причем на ограничительные меры, введенные СБ ООН с целью купирования угроз безопасности, накладываются "драконовские" односторонние рестрикции. Совокупность этих мер не достигает поставленной цели, но бьет по народному хозяйству и простому населению. Специальные гуманитарные исключения работают неэффективно. Положение этой страны, близкое к полной внешней изоляции, усугубляется разрушительным воздействием таких природных бедствий, как засухи, наводнения, нашествия вредителей. Россия постоянно привлекает внимание международных партнеров к этой проблеме, призывая их к переоценке такой негуманной политики.

Украина. Евросоюз. Мьянма. ООН. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > ria.ru, 21 апреля 2021 > № 3699350 Петр Ильичев

НАЗАД К ТРАДИЦИОННОЙ ДИПЛОМАТИИ!

АЛЕКСАНДР ЛУКИН

Д.и.н., профессор, руководитель департамента международных отношений, заведующий Международной лабораторией исследований мирового порядка и нового регионализма НИУ ВШЭ.

С нервными нужно разговаривать спокойно, но твёрдо и последовательно. Никаких переговоров в прямом эфире, поменьше пышных пресс-конференций. Закрытая встреча и короткие сообщения, выход к прессе без вопросов – этим можно ограничиться. Такая тактика исключит желание партнёра использовать переговоры для пропаганды, а не для дела.

17 марта 2021 г. президент США Джо Байден в интервью утвердительно ответил на вопрос журналиста о том, является ли его российский коллега Владимир Путин «убийцей». 13 апреля на фоне ухудшающихся двусторонних отношений он позвонил Путину и предложил встретиться в ближайшие недели. На следующий день он подписал указ о новых антироссийских санкциях. Ещё через день в специальном выступлении о своём подходе к России Байден выразил надежду на начало с ней стратегического диалога по сотрудничеству в контроле за вооружениями и безопасности. При этом один раз он назвал российского президента «Клютиным» (в размещенной на сайте Белого дома официальной расшифровке стоит пометка «так в оригинале»).

На основе анализа всех этих событий и высказываний эксперты и аналитики многих стран мира стали строить догадки о том, что бы это всё могло значить. Доминирующий в России подход состоит в том, что команда Байдена не вполне понимает, что делает и чего добивается, принимает решения ситуативно, потому результат выходит столь противоречивым. Пошли разговоры и о возрастной неадекватности американского президента, хотя эта теория возникла вовсе не в России, но активно распространяется республиканской оппозицией и её сторонниками в США.

Мне представляется, что поведение демократической администрации вовсе не является непоследовательным. Точнее, оно является непоследовательным с точки зрения остальных, но с её собственной точки зрения она придерживается линии, с которой сторонники Байдена шли на выборы, и которую они заявляли уже давно, противопоставляя её курсу Дональда Трампа.

Трамп, по их мнению, своей жёсткой и эгоистической линией не только отпугнул друзей, но и не мог конструктивно договариваться с оппонентами. Он обоснованно критиковал этих оппонентов (Китай, Россию, Иран, КНДР и других), но недостаточно делал, чтобы превращать давление в нужные для США результаты. Советники Байдена предложили свой подход: одновременно давить, критиковать, но и разговаривать на темы, выгодные США, склоняя противника к договорённостям и уступкам. Байден сформулировал этот принцип афористично, заявив, что «можно идти и жевать жвачку одновременно».

В действительности, ничего нового в этом подходе нет. Его активно применял и сам Трамп. Придя к власти, он как только ни клеймил лидера Северной Кореи Ким Чен Ына: и «сумасшедшим», и «маленьким ракетным человеком», но всё это не помешало двум политикам встретиться и провести переговоры. Трамп обрушивался с резкой критикой на политику Китая, Ирана и даже таких дружественных стран, как Мексика и Канада, но это вовсе не означало, что он отказывается от переговоров с ними. Напротив, он считал жёсткое давление, включая доходящую до неприличия критику, чем-то вроде составной части начальной переговорной позиции, и в некоторых случаях (например, с Китаем и Мексикой), хотя и не во всех, такая тактика даже приносила определённый успех.

Свою новую тактику демократы заявляли ещё до выборов. Так, например, в интервью программе «Фронтлайн» компании PBS будущий госсекретарь Энтони Блинкен уже в 2017 г. фактически сформулировал стратегию, которую и проводит в жизнь теперь. С одной стороны, он говорил о необходимости «каким-то путём вернуться к месту, когда отношения между Соединёнными Штатами и Россией не являются игрой с нулевой суммой, но мы работаем в реальности вместе в областях, представляющих взаимный интерес». С другой, он призывал не допустить, чтобы российский лидер смотрел на мир через призму нулевой суммы без последствий для него и без того, чтобы платить за это. Таким образом, предлагался подход кнута и пряника, а не одного только кнута, которым, по мнению демократов, только и хлестал Трамп.

Подход этот относился не только к России, но и ко всем оппонентам. Придя к власти, демократы поначалу испробовали его на Иране и Китае. Резкая критика Тегерана не помешала провести с ним консультации по перспективам новой ядерной сделки. Иранское руководство в публичной сфере отвечало столь же резко, однако от разговора не отказалось.

Следующим испытуемым был Китай, встречу с делегацией которого в Анкоридже 18–19 марта 2021 г. тот же Блинкен начал с жёсткой критики Пекина по вопросам Синьцзяна, Тибета, Тайваня, Южно-Китайского моря и другим. После такого введения и не менее жёсткого ответа Китая начало встречи, передававшееся в прямом эфире, превратилось в перепалку. Однако после неё стороны всё же провели закрытые переговоры по вопросам, представляющим взаимный интерес (Иран, Северная Корея, Афганистан, климат и торговля), которые обе стороны назвали «конструктивными».

Таким образом, случай с Россией не исключительный, он вполне вписывается в новую американскую тактику. При этом по сравнению со временами Трампа скорее изменился стиль, чем основная идея. Вашингтон при Байдене больше не критикует союзников и сместил критику противников с геополитических аспектов на права человека и «ценности». Однако сама идея одновременного давления и переговоров сохранилась.

В этой обстановке для стран, которые Вашингтон считает своими оппонентами, встаёт естественный вопрос: как реагировать. Понять подобный подход как логичный им трудно. Дело в том, что все эти страны более традиционны как в целом, так и в своих подходах к дипломатии, которая столетиями считалась искусством избегать вооружённых конфликтов путём взаимных уступок и достижения взаимоприемлемых договорённостей. Для таких целей и был изобретён сложный дипломатический протокол, суть которого сводилась к выражению формального уважения к другой стороне при любых обстоятельствах, так как согласно представлениям о чести, существовавших в период развития дипломатии, в противном случае с тобой просто не будут разговаривать. В результате даже нота, заключавшая в себе ультиматум или объявление войны, должна была заканчиваться уверениями в «весьма высоком уважении».

Сегодня времена меняются. Понятие чести сменяется моральным эксгибиционизмом. Язык блогов и социальных сетей сливается с языком печати и приходит в политику, в особенности в странах, где политики зависят от выбора избирателей и во все большей степени должны разговаривать с ними на их языке. Трамп был, пожалуй, первым президентом США, избранный благодаря социальным сетям, он и говорил языком твитов и комментов. Кроме того, сама необходимость отличаться от предшественника и казаться «круче» его, заставляет устраивать шоу, подобные тому, что мы видели в Анкоридже.

Но это только одна сторона дела. Другая состоит в том, что в США реально не знают, что делать со странами, бросающими им открытый вызов (а с американской точки зрения, вызов бросает любой, кто отказывается подчиняться). После распада СССР в Вашингтоне возникла иллюзия всесильности.

Но внезапно возникшее подавляющее влияние США было не следствием укрепления их объективной мощи, а результатом самоубийства основного соперника.

В действительности относительная мощь США и доля американской экономики в мировой падали по мере укрепления Китая, стабилизации России и роста ряда других центров силы. Американское руководство крайне раздражено тем, что может повлиять на всё меньшее количество процессов в мире, и символом этого раздражения являются крупные непослушные игроки. Поскольку сделать с ними практически мало что можно, остаётся только ругать их публично, пытаться душить бессмысленными санкциями, чтобы избиратели внутри и союзники за рубежом не подумали, что Вашингтон слабеет. Но ведь и вопросы с ними надо как-то решать, отсюда и одновременное стремление вести переговоры.

Как реагировать?

Для начала эту логику и её причину надо понять. Это именно логика, а не сумасшествие, точнее логика крайне раздражённого человека, близкого к нервному срыву, который к тому же не хочет, чтобы его родственники и знакомые узнали о его состоянии. Другая возможная наглядная модель – стареющий человек, который не желает пока признаться ни себе, ни родственникам, ни поклонницам в том, что уже не может вести себя, как раньше. Иногда он пытается прыгать и бегать, как в молодости, но спотыкается и набивает шишки, из-за чего злится и клянёт окружающих, которые порой, действительно, пользуются его слабостями и хотят отправить его на пенсию. В другое время он, понимая, что годы берут своё, ведёт себя более осторожно и старается с окружающими договориться о новых, более выгодных условиях своей жизни.

С нервными нужно разговаривать спокойно, но твёрдо и последовательно. Излишние эмоции могут вызвать лишь ответные, ещё более сильные эмоции.

Китайская тактика встречных обвинений не кажется выигрышной. Западные союзники и американские избиратели Байдена не вдохновятся китайской пропагандой, они даже не обратят на неё внимания. Другое дело, если она тоже предназначена для собственного внутреннего потребления.

В обиде отказываться от переговоров тоже не стоит, решать проблемы со всё ещё сохраняющими значительное влияние США необходимо. К тому же и с той стороны некоторая заинтересованность просматривается, и этим шансом нужно пользоваться. Как бывший работник дипломатической службы, придерживающийся традиционных взглядов, я бы порекомендовал просто избегать публичных мероприятий. Никаких переговоров в прямом эфире, поменьше пышных пресс-конференций, вопросов на них и тому подобного. Закрытые переговоры и короткие сообщения, выход к прессе без вопросов – этим можно ограничиться. Такая тактика исключит желание партнёра использовать переговоры для пропаганды, а не для дела, не даст другой стороне шанса считать их инструментом общения с собственным избирателями и союзниками. Хочешь – говори дело, не хочешь – нечего и предлагать! А ругаться впустую в закрытом помещении без аудитории особого смысла нет: всё равно никто не услышит.

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 апреля 2021 > № 3708362 Александр Лукин

Российский трубопроводный газ и СПГ в Азии: конкуренты есть, но побороться стоит

Сжиженного и трубопроводного газа из России в странах Юго-Восточной Азии становится больше. Сможет ли РФ наращивать поставки, и на кого из конкурентов следует смотреть более пристально?

В 2020 году Китай показал наибольший объем импорта СПГ в Азии, закупив 67,4 млн т СПГ. Это на 11,1% больше, чем в 2019 году. При этом в 2020 году КНР сократила импорт трубопроводного газа до 34,5 млн т (с 36,3 млн т в 2019 году). Пример Китая наглядно показывает, как растет популярность СПГ в Азии. Ждут ли в Юго-Восточной Азии отечественный СПГ и насколько важным поставщиком трубопроводного газа для Китая сегодня является РФ?

Трубопроводы

По итогам прошлого года «Газпром» поставил в Китай по «Силе Сибири» 3,5 млрд кубометров газа, что меньше не только контрактного объема (5 млрд кубометров), но и уровня, предусмотренного правилом «бери или плати» (4,25 млрд кубометров). Для сравнения: в 2020 году по газопроводу «Центральная Азия-Китай», по которому газ в КНР экспортируют Туркмения, Узбекистан и Казахстан, было отправлено более 39 млрд кубометров газа. Большую часть поставок по этой коммуникации осуществляет именно Туркмения. К примеру, в 2019 году она, согласно отчетам таможенной службы КНР, отправила в Китай 33,2 млрд кубометров (Узбекистан — 10 млрд, Казахстан — 7,1 млрд).

Впрочем, ситуация может в скором времени ощутимо измениться. «Газпром» рассчитывает удвоить поставки энергоносителя по «Силе Сибири» в 2021 году. Эта информация дублируется в сообщениях группы PipeChina, представители которой в январе 2021 года заявили, что рассчитывают на годовой объем в 10 млрд кубометров, а в 2022 году — 15 млрд. В конечном счете, мощность «Силы Сибири» должна быть увеличена до 38 млрд кубометров.

Остальные поставщики трубопроводного газа в Китай со второго квартала 2020 года демонстрируют определенный спад экспорта. Поставки из Узбекистана сократились на 36%, Казахстана — на 21%, Туркменистана — на 18%. Даже Мьянма сократила экспорт трубопроводного газа в КНР на 14%. Некоторые поставщики в Китай намерены и дальше уменьшать экспорт газа.

К примеру, в руководстве Узбекистана неоднократно заявляли, что в ближайшее десятилетие страна сократит экспорт газа до нуля за счет использования энергоресурса для внутреннего рынка. В рамках этих планов «Узбекнефтегаз» инвестирует в два крупных проекта по переработке газа: проект Oltin Yo’l GTL и расширение Шуртанского газохимического комплекса.

В Казахстане в чем-то схожая ситуация. Международное товарищество «Тенгизшевройл» в 2023 году завершит проект по расширению разработки месторождения Тенгиз. Для увеличения его нефтеотдачи будет использоваться значительная часть газа, которая сейчас идет на экспорт. Более того, этот энергоноситель в Казахстане начнут вскоре использовать и для обеспечения сырьем Атырауского газохимического комплекса. Также руководство Казахстана намерено газифицировать центральные и северные территории страны, что в сумме с вышесказанным может серьезно уменьшить объемы поставок газа в Китай.

В случае с Мьянмой, у которой есть газопровод с максимальным объемом прокачки в 12 млрд кубометров в год, также не ожидается наращивания поставок в Китай. Более того, сейчас, когда в Мьянме недавно произошел переворот, китайское правительство больше озабочено вопросами охраны магистрали, чем потенциальным увеличением импорта газа из этого государства.

В итоге для российского трубопроводного газа остается один соперник, который пока не намерен уменьшать свой экспорт в КНР — Туркменистан.

В январе 2021 года президент Гурбангулы Бердымухамедов заявил, что за счет недавно построенной компрессорной станции (стоимостью $192 млн) и месторождения «Галкыныш», страна в перспективе сможет даже удвоить объем поставок газа в Китай.

Однако у РФ есть неплохие шансы в конкурентной борьбе со среднеазиатским поставщиком газа. Речь идет о цене. Во втором квартале 2020 года стоимость газа из «Силы Сибири» для Китая составляла $183 за тыс. кубометров. Это ощутимо ниже, чем у Туркменистана — $227, впрочем, как и в случае с Мьянмой — $365. Даже Узбекистан ($212), и Казахстан ($194) не смогли предложить лучших условий. В третьем квартале того же года цена российского газа снизилась еще больше — до $144, а в четвертом — до $126 за тысячу кубометров. В первые месяцы 2021 года российский трубопроводный газ для КНР и вовсе стоил $118,5 за тыс. кубометров.

Конечно, цена в будущем может несколько измениться, ведь стоимость газа из «Силы Сибири» по контракту между «Газпромом» и CNPC привязана к цене мазута и газойля с девятимесячным лагом. Однако, как считает замдиректора по энергетическому направлению Института энергетики и финансов Алексей Белогорьев, нефтепродуктовая привязка — не единственное преимущество, которое сейчас делает цену газа из РФ крайне привлекательной.

«Большую роль играет логистическое плечо. Стоимость транспортировки газа от Синьцзяня (западной провинции КНР), куда поступает среднеазиатский газ, включая туркменский, до восточного побережья Китая составляет примерно $3 за млн БТЕ. В случае поставок с территории России издержки уже меньше. Поэтому даже если на входе в Китай туркменский газ сравняется по цене с российским или даже станет для Китая чуть дешевле, энергоноситель из РФ все равно, когда дойдет до крупных городов, будет выгодным. Поставки из России для КНР считаются более надежными, ведь „Сила Сибири“ проложена напрямую в Китай. Нет никаких посредников-транзитеров и, что еще крайне важно, магистраль не проходит через проблемный регион Синьцзяня.

Газ из России для КНР — это такой „безопасный углеводородный тыл“. В каком-то смысле это как поставки углеводородов из Канады для США или из Норвегии для Евросоюза»,

— рассказал эксперт.

При этом Алексей Белогорьев подчеркивает, что кроме китайского рынка в странах Юго-Восточной Азии трубопроводному газу из России делать нечего. Он напомнил, что от разных политиков и компаний звучали предложения о постройке магистрали из РФ в Южную Корею, но по техническим и политическим (прокладка трубы через КНДР) причинам этим никто всерьез не занимается. Строить газопровод в Японию тоже нет особого смысла, поскольку правительство этой страны ориентируется на импорт СПГ. Вообще если говорить о Юго-Восточной Азии, то государства этого региона сейчас склоняются к наращиванию импорта сжиженного газа. Даже в Китае трубопроводный газ из России объективно будет конкурировать с СПГ, который имеет гораздо большую волатильность.

СПГ

В регионе Юго-Восточной Азии Россия в качестве экспортера СПГ пока что занимает весьма скромное место. По данным Главного таможенного управления Китая, в 2020 году экспорт СПГ из РФ в КНР хоть и увеличился в 2 раза с 2019 года, но в итоге составил лишь 5 млн т. Тем самым Россия уступила не только Австралии (29,1 млн т), но и Катару (8,1 млн т), Малайзии (6,1 млн т) и Индонезии (5,1 млн т). Не смогла Россия занять первое место и по ежегодной динамике роста поставок СПГ в Китай. Ее увеличение в 2 раза не сравнить, к примеру, с 12-кратным ростом продаж сжиженного газа из США в 2020 году по сравнению с 2019-м.

Австралия является важнейшим поставщиком и для другого крупнейшего потребителя СПГ в Юго-Восточной Азии — Японии. В общем импорте СПГ страны Восходящего солнца за 2020 год австралийский продукт занял 39,1% (29,1 млн т). Россия в 2020 году экспортировала в Японию 6,14 млн т СПГ (-4% к 2019 году). Это позволило РФ обойти США с их объемом экспорта в Японию 4,8 млн т, однако впереди все равно остаются страны АСЕАН (16,8 млн т) и государства Ближнего Востока (12,2 млн т).

По словам главы Фонда энергетического развития Сергея Пикина, в мире сейчас нет проблемы перепроизводства СПГ. Даже в Азии, где спрос на него выше, чем в других уголках планеты, конкуренция не настолько сильна, чтобы российскому сжиженному газу не нашлось места на рынках Японии, Китая, Южной Кореи или Индии.

«Даже в январе этого года, когда цена на СПГ в Азии выросла практически до $1000 за тысячу кубометров, а экспортеры ринулись в Азию, покупатели нашлись для всех.

Китай приступает к реализации стратегии по снижению выбросов СО2, поэтому ему нужно больше газа — более экологически чистого энергоносителя, чем уголь. В Японии и Южной Корее схожая политика. В Индии до сих пор наблюдается энергетический голод, некоторые территории в отдельных провинциях все еще не электрифицированы, поэтому сжиженный газ стране нужен все время. Впрочем, у катарского СПГ, пожалуй, будет в Индии все же больше преимуществ, чем у остальных поставщиков, включая РФ, поскольку ближневосточное государство находится совсем уж рядом», — резюмировал эксперт.

Конечно, индийский рынок еще будет расширяться. В МЭА уверены, что в ближайшие 20 лет эта страна будет потреблять до четверти мирового спроса СПГ (к 2030 году до 48 млн т в год, а к 2040 еще больше). Но тут следует добавить, что Катар обеспечивает около 60% всего импорта СПГ в Индии и, возможно, в будущем попытается увеличить свою долю. При этом масштабные поставки российского СПГ (Gazprom Marketing & Trading договорился с правительством Индии о ежегодных поставках 2,85 млн т) начнутся только с 2022 года. Есть также и меморандум о взаимопонимании, предусматривающий будущие поставки энергоносителя с «Арктик СПГ-2», который в 2019 году подписали НОВАТЭК и индийская компания H-Energy Global Ltd. Однако о конкретном объеме и дате начала таких поставок пока ничего неизвестно.

Еще один крупнейший потребитель сжиженного газа в Юго-Восточной Азии — Южная Корея. По итогам 2020 года ее закупки СПГ снизились на 13,9% (до 35,08 млн т) по сравнению с 2019 годом. Такой спад, очевидно, был спровоцирован коронавирусом и временным снижением производственных мощностей промышленных объектов в стране. Однако правительство и бизнес этой страны намерены увеличивать потребление СПГ, в первую очередь, за счет политики перехода на более экологически чистый тип топлива — газ. При этом главным поставщиком для Южной Кореи все еще остается Катар, который отправил ей за 2020 год 9,08 млн т СПГ. Россия же поставила в азиатскую страну около 2 млн т.

В итоге можно заключить, что российский СПГ нашел свою нишу на всех ключевых рынках сжиженного газа в Юго-Восточной Азии, не считая Индии, а главными его конкурентами являются поставщики из Австралии, Катара и США.

За 2020 год США отправили в Азию около половины своего экспорта (49 млн т) сжиженного газа. В начале 2021 года в Управлении энергетической информации США заявили, что после ввода в эксплуатацию дополнительных установок по сжижению газа в текущем году пиковая экспортная мощность американского СПГ достигнет 10,8 млрд куб. м в сутки. При этом пока не ясно, как быстро экспорт СПГ будет расти (и будет ли) в ближайшие 5 лет, поскольку остается множество неясностей с политикой декарбонизации, о которой неоднократно заявляли в администрации Джо Байдена.

Экспорт СПГ Австралии в 2020 году составил 78 млн т. Ряд экспертов сходится во мнении, что в 2021 году его объем увеличится до 80 млн т. При этом о масштабном наращивании продаж энергоносителя в азиатские страны пока не говорят ни правительство, ни нефтегазовые компании страны. Напротив, как пишет Reuters, в ходе недавней конференции Australian Domestic Gas Outlook представители газодобывающей промышленности заявили, что газа уже не хватает для самих австралийских потребителей. 10 лет последовательных инвестиций именно в экспортный потенциал Австралии де-факто заставил наиболее выгодные месторождения работать на внешний, а не на внутренний рынок. Газ для австралийских потребителей в большинстве случаев поступает из месторождений, из которых углеводороды добывать сложнее и дороже.

Зато в Катаре нет никаких сомнений относительно наращивания продаж сжиженного газа. Руководство страны еще в 2020 году объявило о начале программы по увеличению мощностей производства СПГ с нынешних 77 млн т в год до 110 млн т к 2026 году, а к 2027 году — до 126 млн т. Очевидно, что большая часть такой продукции, если конъюнктура на азиатском рынке не претерпит кардинальных изменений, отправится в Китай, Индию, Южную Корею, Японию и другие страны Юго-Восточной Азии. Правда, в апреле этого года глава Qatar Petroleum Саад Шерида Аль-Кааби заявил о том, что сроки по наращиванию производства СПГ будут несколько сдвинуты из-за задержки тендерных процедур проекта North Field East до 2025 года. Однако общей картины это не меняет.

Следовательно, российским поставщикам СПГ следует опасаться конкуренции в первую очередь из Катара, впрочем, поставки из США и Австралии также могут вырасти, но не настолько, чтобы полностью «подмять под себя» весь спрос на СПГ в регионе.

По данным Федеральной таможенной службы РФ, в 2020 году производство СПГ в России достигло 30,5 млн т, из которых за рубеж было поставлено 30,3 млн т. Судя по базовому прогнозу министерства, в 2021 и 2022 годах экспорт сжиженного газа из РФ составит 30,3 млн т ежегодно, а в 2023 году он вырастет до 37,8 млн т. По словам вице-премьера Александра Новака, утвержденная программа развития производства СПГ предусматривает рост до 140 млн ежегодно к 2035 году, что позволит России занять 20% мирового рынка.

«Спрос на СПГ в странах АТР в краткосрочном периоде будет увеличиваться. При этом у российского СПГ больше возможностей для наращивания продаж сжиженного газа в Азию, чем в Европу. Инвесторами было заявлено о реализации не менее 9 новых проектов по производству СПГ в России общей производительностью 95,5 млн т, среди которых:

НОВАТЭК/Арктик-СПГ-2/Мурманск, Белокаменка;

НОВАТЭК-Камчатка (перегрузка с арктических судов-газовозов в обычные суда-газовозы);

Газпром/Сахалин-2/Дальневосточный СПГ;

Газпром/Сахалин-3/Владивосток СПГ, бухта Перевозная.

У российских компаний имеется значительный опыт с реализацией проектов СПГ. В этой связи ключевое значение для эффективности реализации перспективных проектов СПГ — это поддержка растущего спроса на энергоресурс странами Азиатско-Тихоокеанского региона», — рассказала гендиректор ООО «НААНС-МЕДИА», доцент кафедры международной коммерции РАНХиГС при Президенте РФ Тамара Сафонова.

Напомним, в марте 2021 года глава Минприроды РФ Дмитрий Кобылкин предложил запретить рейдовую перевалку грузов (включая нефтепродукты) в акваториях российских морей. Цель инициативы — обеспечить снижение аварийности при перевалке грузов с судна на судно, чтобы повысить экологическую безопасность транспортировки. Законопроект был направлен на рассмотрение в Госдуму до 24 июня.

Впрочем, есть шанс, что для СПГ сделают исключение. За несколько дней до этого события, на совещании о мерах по повышению инвестиционной активности, которое прошло у президента РФ Владимира Путина, глава НОВАТЭКа Леонид Михельсон обратился к президенту с несколькими просьбами, в том числе в качестве исключения разрешить перевалку СПГ «борт-в-борт», на что глава РФ ответил: «В целом можно позитивно отреагировать на ваши просьбы, надо только разделить — не все в одном флаконе, а то, о чем мы договаривались». Это означает, что у России должен сохраниться потенциал для конкурентной борьбы в СПГ гонке в Юго-Восточной Азии.

Илья Круглей

Доброму гостю хозяин рад

О перспективах китайского туризма в России

Константин Батанов

Сегодня туристический бизнес является одной из наиболее пострадавших от пандемии отраслей. Мировая туристическая индустрия потеряла около 1,3 трлн долл. прибыли. Ожидается, что по мере расширения масштабов вакцинации в Китае и в мире ограничения на туристические поездки будут сниматься. По оценкам экспертов, это произойдет осенью. Мир постепенно готовится выйти из карантина. Поэтому потерпевшие серьёзные убытки из-за остановки турпотока страны уже начинают переговоры с китайскими турфирмами и властями о подготовке к восстановлению «китайского туризма».

Примеров принятия мер по восстановлению турпотока из Китая можно найти много по всему миру.

Так, министерство туризма и спорта Аргентины и китайский туристический онлайн-сервис Ctrip.com подписали пятилетний меморандум о стратегическом сотрудничестве. Ctrip.com предоставляет услуги по продаже билетов, бронированию гостиниц, формированию тургрупп, разработке маршрутов и т.д. Компания предоставит свою платформу для рекламы аргентинских туристических ресурсов и увеличения доли Аргентины в объёме выездного туризма в Китае. В ближайшие пять лет стороны будут вести углублённый обмен мнениями в таких областях, как маркетинг путешествий, турпродукты и большие данные, чтобы сделать поездки туристов в Аргентину более удобными. Ctrip сделает акцент на продвижение «аргентинской темы» среди китайских туристов, которые любят самостоятельные путешествия.

В Таиланде в целях привлечения китайских туристов Новый год по лунному календарю в 2021 году объявлен официальным праздником.

Все очень надеются, что после вакцинации объёмы турпоездок хотя бы приблизятся к допандемийному уровню. В 2018 г. за рубеж выезжало около 150 млн китайских туристов. До прихода коронавируса самыми популярными странами были Таиланд, Япония, Южная Корея, Вьетнам, Камбоджа, Россия, Мальдивы, Индонезия, Северная Корея и ЮАР. В среднем расходы каждого туриста за одну поездку составляли 5400 юаней (около 800 долларов по курсу 2018–2019 гг.). По мере развития экономики и роста доходов населения выросла доля среднего класса, живущего в малых городах, уездах и более мелких административных единицах. Поэтому если раньше основной поток туристов формировали жители Пекина, Шанхая, Чунцина и других больших городов, то в 2018 г. стала стремительно расти доля туристов из небольших, по китайским меркам, населённых пунктов. Соответственно, есть все основания ожидать, что число китайских путешественников будет увеличиваться.

Пока границы закрыты, китайские власти и турфирмы развивают внутренний туризм. Для этого принимаются самые разные меры — турфирмы получают налоговые послабления, предоставляя, в свою очередь, туристам скидки на поездки, подарки, бесплатные развлечения и т.д. Причём это относится не только к «большим» путешествиям, но, например, и к поездкам на автобусе в соседний город. Иногда такие проекты не приносят особой прибыли, так как стоят на грани себестоимости, но китайские предприниматели всё равно их организуют, так как важно запустить движение капитала. Другой момент — реклама в виде сарафанного радио. Если туристам понравится, они напишут хорошие отзывы в Интернете, расскажут своим знакомым, и тогда можно будет продавать туры дороже.

В Китае в туристической отрасли работают почти 80 млн человек, поэтому бросать её на произвол судьбы нельзя. Это приносит свои плоды: количество внутренних поездок туристов в 2020 году составило 2,879 млрд человеко-раз. Ожидается, что число внутренних туристов в 2021 году достигнет 4,1 млрд человеко-раз. На всякий случай надо пояснить, что сюда входят все поездки, в том числе семейные выезды на выходные на море или по достопримечательностям в соседнюю провинцию. По самым примерным прикидкам весьма солидный объём «внутренних туристов» планирует стать «международными», то есть поехать отдыхать за рубеж, поэтому неудивительно, что за долю в нём готовы биться все страны мира, даже те, которые находятся очень далеко от Китая.

Что же касается китайского туризма в России, то он часто вызывает неоднозначные оценки у российских участников двустороннего сотрудничества. Кто-то очень доволен, кто-то указывает на проблемы и утверждает, что приезд китайских туристов не приносит особой пользы России.

Среди проблем упоминают то, что китайские тургруппы живут в гостиницах и питаются в ресторанах, которые принадлежат китайским бизнесменам. Это отчасти верно, но лишь отчасти, потому что они живут в самых разных гостиницах, в том числе и со 100%-м российским капиталом. Насчёт питания тоже не всё так просто. Конечно, китайцы — кулинарные патриоты, но они очень любопытны и всегда хотят попробовать что-то новое, поэтому в программу поездки часто включают посещение ресторана русской или европейской кухни.

Относительно пользования турфирмами, зарегистрированными китайцами в России, надо отметить один момент: они предлагают своим китайским партнёрам (которые продают туры в Китае) более низкие цены. Это на фоне того, что российские СМИ нам регулярно сообщают, что цены на отдых в Краснодарском крае и Крыму в очередной раз вырастут на 10–30%. Китайцы делают ставку на большой объём потока туристов, поэтому снижают цену. Китайские туристы из нескольких одинаковых предложений выбирают то, что дешевле. Поэтому если наши бизнесмены хотят их привлечь, то им придётся снижать цены или делать программу эксклюзивной.

Ещё одна проблема состоит в том, что туристы якобы предпочитают, чтобы их обслуживали только китайские гиды. Это не совсем верно. Наоборот, им интересно пообщаться с русским гидом с хорошим знанием китайского языка. Вопрос в организации работы гида. Дело в том, что гидам-китайцам не платят зарплату, их заработок — 10-15% от стоимости сувениров, которые купят туристы, — им выплачивают владельцы магазинов. Турфирмы с китайским участием, работающие в Москве и Санкт-Петербурге, нанимают китайских студентов в качестве гидов, потому что с ними проще договориться о таком принципе работы. Другой аспект — китайский гид рассказывает о том, что интересно китайскому обывателю, например, об особенностях быта жителей России, ценах на недвижимость, зарплатах, какие-то интересные случаи и т.п. В противоположность этому, российский гид читает серьёзную лекцию, перегруженную подробностями исторических событий, биографий знаменитостей (о которых в Китае никто не знает). Так же часто строится и программа: китайские организаторы делают упор на зрелищность и новые ощущения, российские — на информативность.

Есть и другие проблемы, о которых вам открыто не скажут. Пару лет назад делегация китайских турфирм, работающих в Москве, посетила Тверскую область. Их идея состояла в том, что в настоящее время китайские туристы посещают только Москву и Питер, поэтому хорошо было бы делать остановку посередине пути и вводить в программу новые пункты — рыбалку, прогулку по лесу, посещение деревни и общение с местными жителями. Это добавило бы впечатлений туристам (а заодно позволило бы побольше на них заработать). Поездка прошла удачно, руководителям турфирм всё понравилось, но им пришлось отказаться от своего плана. Причина банальна — плохие дороги. Во время переезда на озеро Селигер автобус так трясло, что они решили отказаться от своей затеи, объяснив это тем, что многие туристы — люди пожилые и имеют проблемы со здоровьем, если их везти несколько часов по такой дороге, то они будут недовольны из-за физического дискомфорта, а кому-то вообще может понадобиться помощь врача. Как сказал гендиректор одной из турфирм: «У них все камни из почек вытрясутся».

Ещё одна проблема — нехватка информации. В глазах китайцев в России не так много мест, достойных посещения. Как правило, это Москва, Санкт-Петербург, Владивосток, озеро Байкал. В последние годы в этот список прочно вошёл Мурманск — туда едут смотреть северное сияние. Также популярен маршрут «красного туризма» — Ульяновск. При этом во многих регионах России есть что показать и китайцам, и другим иностранцам. Если посмотреть на опыт развития внутреннего туризма в Китае, то там поступили просто: каждый город, уезд, не говоря уже о провинциях, должны были найти свой собственный колорит — что-то, что есть только у них. Если колорита нет в силу исторических или культурных причин, то его необходимо создать специально (например, построить какую-то достопримечательность, придумать легенду, внедрить новый народный промысел и т.д.). После этого нужную информацию довести до турагентств, чтобы они стали ей пользоваться для привлечения туристов.

Подводя итог, можно дать несколько рекомендаций российским туркомпаниям:

— нужно обходить посредников в виде цепочек турфирм, выходить на китайские онлайн сервисы и продавать свои услуги китайским потребителям напрямую; примерно половина туристов, выезжающих за рубеж, едет «дикарём», то есть они заинтересованы в получении услуг без участия туроператоров; это образованные люди, неплохо владеющие английским, общение с ними не составит особого труда;

— китайские туристы избалованы вниманием туристических компаний всего мира, поэтому необходимо находить свои местные особенности и превращать их в эксклюзивный турпродукт, которого нет у конкурентов;

— с учётом специфики культуры и менталитета китайцев при подготовке туров и турпродуктов целесообразно привлекать тех, кто в этом разбирается; это могут быть российские специалисты по Китаю, а могут быть китайцы, имеющие опыт работы в туристической отрасли; эти люди смогут подсказать, что может пользоваться спросом у туристов;

— имеет смысл вести себя более активно — открывать филиалы в Китае, проводить презентации, рекламировать свои турпродукты конечным пользователям;

— стимулировать региональные власти озаботиться строительством комфортной туристической инфраструктуры в виде дорог, создать условия для возникновения новых турпродуктов и строительства гостиниц.

Китай. Россия > Миграция, виза, туризм > zavtra.ru, 14 апреля 2021 > № 3719192 Константин Батанов

Вожди и суд истории

о Северной Корее и не только

Лаврентий Гурджиев

15 апреля 2021 года исполняется 109 лет со дня рождения Ким Ир Сена.

Даже друзья нередко спрашивают как прогрессивно, так и консервативно ориентированных патриотов, державников: зачем вы порой чрезмерно захваливаете, славословите ваших вождей, зачем они вообще нужны обществу, нации, гражданину?

Во-первых, славословие есть хвала заслуженная; хвала незаслуженная есть пустословие. Во-вторых, всё зависит от меры заслуги, и да будет славословие ей под стать.

Когда враг поливает грязью выдающегося деятеля, он не просто клевещет на конкретную личность, он хочет смешать с этой грязью всю страну в целом и каждого её гражданина в отдельности. Враги поступают подобным образом со всеми великими, но «чужими» сыновьями и дочерьми. Ведь великие личности появляются лишь у великого народа, а признать таковым русский, корейский, любой неподвластный им народ — выше их сил. Уж сколь колоссален своей численностью и обилен своими разносторонними качествами этнический массив китайцев, а осатаневшие оппоненты нагло принижают и низводят его до уровня быдла.

В своё время убеждение советских людей, а ныне — россиян в том, что они ничтожны, лучше всего достигалось (и достигается) через придание ничтожности их истории, свершений, вождей. Народ, принявший осквернение, не восставший против поругания столпов своего величия, пребывает в состоянии срамоты, обезволен, интеллектуально раздавлен, его родина легче захватывается неприятелем, он безропотнее прислуживает ему. Его проще удерживать от какого-либо протеста.

Невзирая на гибель Советского Союза и потерю его поддержки, там, где традиция вождизма не была сломана, сохранились наиболее сильные, жизнеспособные государственные потенциалы. Если не считать успеха контрреволюции в Албании, культ подлинного вождя доказал свою эффективность. Он пошатнулся было в Китае, но его партийно-государственное руководство выправило положение, удержало страну от провала в бездну и хаос либеральной демократчины.

В Корее вождизм имеет многозначное внутреннее содержание. В нём важнейшими составляющими являются культ подвига и героизма, культ силы, да не простой, а одарённой, головастой, способной ответить на любые вызовы природных и политических стихий. В чём отличие сильной личности и сильной нации от слабых? Слабые верят в удачу. Сильные верят в себя. Ким Ир Сен и корейский народ были сильны, так как верили друг в друга и в себя. Эта линия была выдержана и в период руководства Ким Чен Ира. Она кристаллизовалась и обрела не менее чёткие очертания и тогда, когда КНДР возглавил Ким Чен Ын.

Культ лидера страны проверяется не степенью восхваления и преклонения перед ним при жизни, а отношением к нему после его смерти. Когда не стало Хрущёва, наша страна этого не заметила. Когда не стало Брежнева, она взгрустнула. Когда не стало Андропова — ухмыльнулась. Когда не стало Черненко — пожала плечами. Когда не стало Ельцина — обрадовалась.

Когда скончался Сталин, страна рыдала.

Длительное, то вульгарно-демонстративное, то ханжески-келейное попрание властями памяти о нём не умерило его культа в мировоззрении миллионов. Причём среди них сегодня осталось мало живых свидетелей сталинской эпохи, доминируют те, кто помоложе, но умеет вышелушить зерно истины в запомоенном мире трепотни и дезинформации. Чем не проверка культа личности, выявление его подлинности или фальшивости!

Переносимся в Корею, и что же видим? Немногие здесь проливали слезу, когда умирали руководители южной части полуострова. Разве что их родственники плюс должностные лица, коим всплакнуть полагается по службе. Корея плакала навзрыд, когда 8 июля 1994 года из жизни ушёл Ким Ир Сен, чьи государственные, партийные, военные заслуги и звания суммированы в ослепительном титуле — Солнце Нации. Данный титул следует не только из исторической роли этой выдающейся фигуры, но также из символического звучания великого имени, ибо иероглиф «ир» означает «Солнце» *. Младенца, который появился на свет в деревне Мангёндэ в бедной учительской семье, звали Ким Сон Чжу. Но в конце 1920-х от соратников по антияпонскому подполью он получил новое имя, которое мир узнал и с тех пор восторженно произносит: Ким Ир Сен. Полный перевод этих трёх нетленных слогов озаряется светом «Восходящего Солнца».

Начиная с горепамятного 1994-го, искренняя народная боль по-прежнему рвётся из корейских и иных сердец, хранящих священную память о вожде. А день его рождения празднуется как День Солнца. Корейские хрущёвы, разнузданно поносящие покойников, не могли возникнуть даже в больном воображении. А возникни они, их бы здесь разорвали в клочья.

Таковы корни явления, которое мудрёно и не всегда понятно считают культом личности, хотя следовало бы выразиться менее лаконично, зато яснее: заработанным любовью, авторитетом, уважением и, если хотите — поклонением со стороны друзей. Со стороны врагов — вынужденной констатацией столь необыкновенной любви и поклонения, чему поспешно и безосновательно наклеивается неконкретный ярлык — «культ личности».

В головах большинства сей термин скомпрометирован. Культ личности и вождизм в массовом сознании уравнены с обожествлением, фетишизмом и даже с тотемизмом, хотя не имеют с ними никакой научной связи, но лишь обывательскую. Тем не менее право на позитивное «терминологическое гражданство» нынешняя политология отводит только слову «лидерство» — невнятной копии судьбоносного феномена. Верно: вождь вырастает из лидера. Но не факт, что всякий лидер способен стать вождём.

Выскажусь ещё определённее: при общей нежелательности культа личности, как одного из проявлений несовершенства социальной жизни и человеческого сознания, можно прийти к выводу об исключительности ряда частных исторических случаев. Само собой, имеются в виду не карикатурные князьки, периодически возникавшие там и сям, включая постсоветские квазигосударства в Прибалтике, Средней Азии, Закавказье.

Надо сказать, что в Корее тоже возражают против применения понятия культа к своим руководителям. В то же время здесь было сказано: «Вождь рабочего класса — это не отдельная личность… Это, прежде всего, мозг народных масс, высшее олицетворение их требований и воли. Революционные массы без вождя, что тело без мозга. Они неразъединимы. Вождь — это ядро революции, величие страны, нации». Существо вопроса корейскими товарищами выражено в безукоризненной политической манере, не лишённой поэтики: «На победу в революции без вождя надеяться, что цветов без солнца ожидать». Отбрасывая политханжество, они утверждают: «Верность вождю — благородное качество, присущее только трудящимся, прежде всего — рабочему классу».

Нюансы терминологические, конечно, важны. Но ещё более важно не то, являются ли культ личности и вождизм синонимами, насколько они близки к авторитаризму или далеки от него, а то, какое содержание мы в это вкладываем. Ну и, разумеется, какое действие они производят. Следует также различать вождизм искусственный, кабинетный, и вождизм естественный, народный. В советском случае кабинетный суть хрущёвщина и горбачёвщина, народный суть всемирное признание героического жизненного пути таких титанов, как Ленин и Сталин.

При этом не худо бы понимать, что любимый и любящий вождь вторичен, каким бы звонким и переливчатым не было его восхваление. Ибо первично, что он сам и восхваление его — ни больше ни меньше, как песнь величальная народа о самом себе. Корейцы не стесняются превозносить до небес своих высших руководителей, потому что, согласно заветам Ким Ир Сена, поклоняться своему народу как небу — святая обязанность руководителя.

Результат налицо. Небольшая, малочисленная дальневосточная страна живёт и успешно развивается. Огромный Советский Союз, чьё многомиллионное население «купилось» на антисталинскую, а затем на антиленинскую демагогию и отринуло вождизм, уничтожен.

Ничто так не укрепляет чувство любви к родине и к справедливости, как наличие вождя. Совсем необязательно, чтобы он правил какой-то страной. Легендарный Эрнесто Че Гевара не занимал никакой государственной должности, когда стал духовным вождём бессчётного множества латиноамериканцев и жителей других континентов. Ибо вождизм — это не всегда государственная атрибутика, однако непременно высокая культура, свободолюбие, отвага, суверенитет.

Что такое суверенитет в современном мире? Нормальный человек разумеет под ним максимальную неподвластность государства диктату мирового капитала, возможность противостоять любому давлению извне, включая давление гегемона — США. Благодаря принципу вождизма корейцы под руководством Ким Ир Сена, китайцы под руководством Мао Цзэдуна, кубинцы под руководством Фиделя Кастро, вьетнамцы под руководством Хо Ши Мина неодинаковыми действиями в неодинаковых условиях одинаково добились стократно большего суверенитета, чем Англия, Франция, Германия, Япония, Канада…

Эстафета суверенности и свободы за пределами России была подхвачена крепкими руками и продолжена Си Цзиньпином, Мигелем Диас-Канелем, Нгуен Фу Чонгом… Что же касается перечисленных западных государств, то они, да, экономически высокоразвиты. Но несвободны, несамостоятельны по самому большому философскому счёту. Впрочем, и по мелкому политическому тоже. Устанешь перечислять, сколько раз капиталистам Италии или Канады выкручивали руки капиталисты рангом повыше. И сколько раз те получили по своим рукам, когда пытались сделать это с Северной Кореей. Такое же фиаско их ждало и ждёт в Китае, на Кубе, во Вьетнаме.

Чтобы противостоять бессмертной славе народных вождей, буржуазия пыталась копировать и взращивать культы угодных ей личностей. Почему же один за другим лопались дутые пузыри фюреров, дуче и каудильо? Потому что людские массы способны любой путь сделать великим, но человека делает великим избранный им единственно верный путь. По нему он массы умело направит и поведёт. Эта древняя мудрость ещё раз была подтверждена Ким Ир Сеном, который сызмальства, подростком включился в борьбу за освобождение родины и очень скоро встал во главе движения сопротивления японским оккупантам.

Видеть, что путь большой, яркой личности в своей основе антибуржуазен и коллективен, значит постигать необходимые предпосылки для появления не примитивного диктатора, а мудрого вождя.

Поясню. Гений рождается сразу. Но это «изделие» штучное. Да и сам гений может навсегда остаться в одиночестве — гордом либо не очень. А вот вождь — «изделие» именно коллективное, и оно превращается в остриё человеческих чаяний и устремлений не в одночасье.

Судьба и характер, дружба и преданность, упорная учёба и самозабвенная работа… — все крупные и мелкие события, ситуации, все дерзания выстраивали ступени возвышения Ким Ир Сена в жизни и над жизнью. Ширина и глубина его взглядов поражали каждого из более чем 70 тысяч иностранных общественных деятелей разного ранга, с которыми он встречался после того, как возглавил Трудовую партию Кореи и Корейскую Народно-Демократическую Республику, которыми бессменно руководил после их провозглашения в октябре 1945-го и сентябре 1948-го соответственно.

Имя Ким Ир Сена навеки связано не только с этими эпохальными датами, но и с победой КНДР в войне 1950–1953 годов против интервенции 16 государств под эгидой США. Нельзя не подчеркнуть замечательное проявление его прозорливости уже в новейшее время. Ким Ир Сен, посетив в 1986-м Советский Союз, первым из руководителей соцстран раскусил потаённый, антинародный смысл горбачёвской перестройки. Он предпринял превентивные меры по предотвращению попадания этой заразы на корейскую землю, где с самого начала не жаловали краснобайствующих горбачёвцев, завладевших вниманием обширной советской и иностранной аудитории — в информпространство КНДР им так и не удалось пролезть.

На планете есть и будут другие примеры культа личностей-исполинов, любящих народ и любимых народом, смерть которых ставит точку в материальном существовании, но не влияет на метафизику их жизни, продолжающейся в поколениях последователей. Иными словами, идеи и духовные сущности вождя перетекают в материю не только прижизненно, но и посмертно. Они излучают его космизм, чей генеральный признак заключается в том, что тот формируется на глазах и при активном участии современников, вдохновляя их на реализацию ранее необъяснимого, недоступного, невыполнимого…

«Грудью защитим вождя!» — от каких военнослужащих, в какой стране вы услышите сегодня подобный клич, почувствуете этот порыв, поймёте эту вселяющую ужас во врага силу? Ни от каких, ни в какой. Только от северокорейских и в Северной Корее.

А раньше-то ведь и у нас были такие войны, и у нас была такая страна, и у нас был такой клич, звучал только немного по-другому — «за Родину, за Сталина!»

Что ж, это оружие посильнее атомных бомб и гиперзвуковых ракет. Человек не есть их придаток. Скорее наоборот. Без человека самое эффективное, смертоносное оружие представляет собой кусок железа. Без «железа», разумеется, долго не повоюешь. Однако без человека невозможно воевать вообще.

Какое мощное оружие имелось у Советского Союза и какими низкопробными оказались его военные и прочие кадры, сдавшиеся на милость перестройщикам! Антисталинизм и антивождизм в качестве инструментария разрушения и методики оболванивания в течение десятилетий разлагали и развращали некогда авангардную мировую силу. Они изгадили умы, выели души и атрофировали волю народа. Ненадёжный, нестойкий человек — будь то рабочий, чиновник, офицер и др. — обесценил совершеннейшую боевую технику. Вот СССР и потерпел унизительное поражение без официального объявления ему войны и без ядерных ударов по его территории.

А Северная Корея выстояла, даже ещё безъядерная. Выстояла вместе с другими несдавшимися и заслуживающими уважения субъектами политической карты мира, которые превзошли нас, бывшесоветских, почти по всем показателям, кроме разве что индустриального, военно-технического, географического… Наиболее значимый из этих показателей — пассионарность нации. При этом амбициозность, граничащая с лихостью (не путать с лихачеством!), удивительным образом сочетается со строгой дисциплиной, куда, особенно на корейском примере, органично вписывается поразительное трудолюбие.

Вышесказанное напрямую связано с проблемой преемственности власти.

Граждане КНДР явили образец завидной идейной закалки, обеспечив после ухода из жизни Ким Ир Сена надлежащую, поэтапную смену рулевых на вахте госуправления.

Ошибок при выборе или назначении формального главы государства, правительства, партии, он же неформальный кормчий класса, нации, народа, не должно быть. Иначе лёгкая зыбь волны-ошибочки фатально разбухает до громадного пенистого вала-катастрофы. В КНДР выработана именно такая ответственность за переход власти к новому руководителю.

Кадры решают всё. Однако если нет руководителей, умеющих подбирать, воспитывать и расставлять кадры, тогда всё решает случай. Одним из факторов, предотвративших подобное развитие событий, и явилась специфическая форма преемственности власти в Северной Корее, вызывающая нервный тик у пресловутого «мирового сообщества», у разнообразных правовых чистоплюев хоть от капитализма, хоть от коммунизма.

В отличие от них, северокорейцы всегда знали, что правильное решение вопроса о преемнике вождя является стержневым для продолжения выбранного курса государственного строительства — курса отстаивания интересов абсолютного большинства трудящихся, а не кучки богатеев и компрадоров. Вождизм простёр над КНДР могучий морально-материальный щит. Он воплощён в достижениях рабочих, крестьян, инженеров, учёных в различных сферах деятельности — от повышения урожайности сельхозкультур до запуска спутника на околоземную орбиту, — в расцвете образования, здравоохранения, искусств, в невиданной консолидации народа. Этому способствовали коммунистические идеалы, усиленные выработанной Ким Ир Сеном идеологией чучхе (опора на собственные силы), подкреплённые развитой Ким Чен Иром политикой сонгун (приоритет обороноспособности), заряженные энергетикой намеченных Ким Чен Ыном новых задач (курс на передовую, наукоёмкую, высокотехнологичную экономику).

Ким Ир Сен, а впоследствии Ким Чен Ир прошли тяжелейшую школу борьбы за народное счастье, где платой за обучение было само существование — духовное и физическое, — но не растеряли ценных человеческих качеств. Они обладали уникальной работоспособностью, трудились по 14 часов в сутки. Отличались великолепными организаторскими способностями. Порядок и исполнительность в органах управления стали при них безукоризненными. Правилом было: сказано — сделано. А если не сделано, то лишь потому, что не сказано. А не сказано могло быть исключительно потому, что нечего попусту болтать. Оба вождя были сплавом мысли, слова и дела.

Говоря о сегодняшнем высшем руководителе Ким Чен Ыне, отмечу, что он не просто плоть от плоти своих предшественников, но каждодневной деятельностью доводит этот великолепный сплав до высших параметров прочности и чистоты.

Таким верят и позволяют собой командовать, в таких не ошибаются, за такими идёт народ.

Если коротко, то при определённых обстоятельствах идейная наследственность, действительно, может полностью совпадать с наследственностью кровной. Главное, чтобы талантам народа соответствовал талант руководителя, чтобы верность народа своему руководителю совпадала с верностью руководителя своему народу, чтобы идейность обоих была выкована в совместных труде и борьбе. С доброжелательной завистью подтверждаю совпадение верности, соответствие идейности, трудовую солидарность в северокорейском обществе.

И ещё. Пропагандистская обслуга Запада хочет уязвить коммунистов недопустимостью, мол, «партийного престолонаследия». Но пусть крикливая буржуазная кумушка на себя оборотится. Зеркало мировой политики конца ХХ — начала ХХI веков демонстрирует десятки форм капиталистической семейственности среди лидеров как отсталых бантустанов, так и многих очагов «продвинутой демократии».

Речь о тех самых очагах, где сильные мира сего давно пришли к выводу, что нельзя допускать к высшим постам честных, талантливых и сверхспособных. Обратим внимание, как измельчали руководители ведущих стран Европы и Северной Америки, где за последние полвека не появилось ни одного деятеля, сравнимого по масштабу с такими неординарными политиками прошлого, как, например, Франклин Рузвельт или Шарль де Голль. Сподручнее манипулировать безликими и бесталанными президентами и премьерами, ограниченными в сроках пребывания у власти, которые никогда не посмеют ставить национальные интересы выше транснациональных, не выступят против волчьих законов Системы.

Для западных кукловодов, привыкших иметь дело с холуйской массовкой из правителей-марионеток, не только коммунистические Ким Ир Сены, но и вполне капиталистические Путины словно кость в горле. А кость в горле — это в самом деле убийца. Правда, торчит она в горле у разбойников с большой международной дороги, коими исповедуются следующие принципы (точнее — беспринципность) поведения: глобализм (вернее — тоталитаризм) по-американски, двойные стандарты в межгосударственных отношениях, хамские санкции, эмбарго и блокады, информационный беспредел, экономический грабёж, излюбленная дубина военной агрессии и терроризма, насаждение прозападных ценностей (вернее — мерзостей), подавление всякой самобытности и самостоятельности, увековечивание социального бесправия и насилия…

Список беззакония велик. Но велик и всякий, взявшийся за ликвидацию сего беззакония доступными ему средствами, на доступном пространстве и в доступном времени. Наверное, это не последняя причина того, что русофобы, ненавидящие всех, кто радеет о Российской Федерации, равно ненавидят радеющих о КНДР. То есть — её вождей, во главе шеренги которых сияет Солнце Нации.

Воистину любовь и ненависть, производимые вождизмом, интернациональны и универсальны. Это один из существенных уроков истории, на суд которой любят ссылаться все, кому не лень. Его наделяют характером некоей абстрактной и одновременно абсолютной объективности и беспристрастности, каковые толкуются весьма произвольно, отчего никуда не годны, лукавы, двуличны. Тухлая беспристрастность — «общечеловеческая», «общемировая», «общепризнанная» и т. д. — не для нас. Суд истории всегда пристрастен. В этом вся его соль. Можно и до?лжно стремиться к непредвзятости в гражданской или административной тяжбе физических и юридических лиц. В области уголовного права это нелегко, хотя тоже достижимо. Относительно политического судопроизводства надо признать, что оно априори не предоставляет такой возможности. Отрицающие это, будь то государство или индивид, проявляют лицемерие.

Применительно к суду истории тенденциозность всегда выходит на первый план и подчиняет себе. Цена, которую необходимо уплатить при решении исторического спора, зависит от краеугольного критерия: тенденция и позиция какого класса (эксплуататоров или эксплуатируемых), какого государства (независимого или подневольного), какой цивилизации (Западной или Восточной) однажды возьмут верх? Вот он, оценочный рубеж, отделяющий свет от тени, добро от зла, правду от лжи — рубеж настоящей исторической объективности. А она жестока, поскольку неизменно стои?т не над спором, а по одну из сторон его.

Этот спор давно решён на Корейском полуострове, где почвенная традиция, оплодотворённая вождизмом, дала на крошечной территории столь могучий росток жизни, что его не смяли ни мучительные экономические испытания, ни военно-политические бури. Разве миссией, которую история взвалила на Россию, не востребованы истоки этой могучести?

* Корейское письмо «хангыль» давно стало фонетическим и слоговым. Однако дополнением к нему, хотя всё реже используемым, является иероглифическая письменность «ханча».

ДРУГОЙ – ЧУЖОЙ – ВРАГ: ТРАНСФОРМАЦИИ ВООБРАЖАЕМЫХ ИДЕНТИЧНОСТЕЙ || РУКОВОДСТВО К ДЕЙСТВИЮ

АЛЕКСАНДР СОЛОВЬЁВ

Заместитель главного редактора журнала «Россия в глобальной политике».

РУКОВОДСТВО К ДЕЙСТВИЮ || ЗЕРКАЛЬНАЯ КОМНАТА КОНСТРУКТИВИЗМА

От редакции:

Журнал «Россия в глобальной политике» продолжает серию публикаций под рубрикой «Руководство к действию». В этой рубрике мы рассматриваем текущие события с позиций одной из доминирующих школ международных отношений. У каждого своя линза и свой угол зрения. А нашим читателям мы предоставляем возможность выбирать, чья теория убедительнее интерпретирует события современной политики. Конструктивизм – от Александра Соловьёва.

↓ ↓ ↓

Весеннее «риторическое обострение» в международной коммуникации (от конфронтационных переговоров до личных выпадов глав государств друг в адрес друга) оказалось содержательным в том смысле, что подчеркнуло уже вполне сформировавшиеся линии размежевания между государствами, обозначив заодно и перспективы новых.

Возможно, предлагаемая всё чаще отечественными экспертами «стратегическая пауза» в отношениях с США и позволит Москве и Вашингтону провести качественную ревизию своих отношений. Однако с такой же – если не большей – вероятностью она будет способствовать закреплению во внутриполитическом дискурсе образа врага.

Этот образ, между тем, есть нечто большее, чем элемент пропаганды, призванной сплотить население перед лицом внешней угрозы и вызвать эффект консолидации вокруг фигуры национального лидера[1]. Образ врага – одно из воплощений образа Другого, необходимого государствам, чтобы выстраивать и поддерживать свою идентичность в международной политике.

Всё это, конечно, хорошо известно специалистам, а дискуссии об идентичности и спекуляции вокруг этого понятия давно достигли таких масштабов, что ещё двадцать с лишним лет назад некоторые исследователи предупреждали: злоупотребление этим термином ведет к его выхолащиванию[2]. Их, похоже, не услышали, и сведение почти любой проблемы к проявлению или формированию «идентичности» стало стереотипным приёмом, с помощью которого пытались объяснить всё, а значит – не объясняли ничего.

Однако «публицистическая девальвация» понятия еще не делает его ничтожным ни в качестве аналитической категории, ни в качестве предпосылки (не руководства, а именно предпосылки) к политическому действию[3]. Другой – это иной, которого можно понять, и с которым даже можно искать общий язык. Инаковость Другого – это инструмент и мерило самоидентификации.

Другой – многогранное понятие, и Враг – лишь одно из воплощений Другого. Так, Георг Зиммель выделял образ Чужого – социального маргинала, амбивалентной сущности, одновременно и принадлежащей группе, и находящейся вне её, да ещё и противостоящей ей[4].

Для Европы Россия была – и, возможно, остаётся – не столько «Другим», сколько именно «Чужим».

Само её присутствие давало возможность размышлять над тем, что такое «Европа», что – «не совсем Европа», а что – «не Европа». Для России, особенно в последнее время, Европа также становится скорее Чужим, чем Другим. Другим для России является всё же Китай, что, вероятно, даже помогает налаживать и поддерживать конструктивные отношения, при этом сохраняя комфортную для обеих сторон дистанцию.

«Чуждость» Европы даёт возможность отечественным интеллектуалам притязать на то, что Россия – более «европейская» страна, чем Европа (особенно в споре с теми, кто категорично утверждает, что Россия – не Европа). Конечно, этот спор ведётся в поле скорее публицистическом, чем академическом. Но он влияет на общественное мнение (а, значит, и на легитимацию власти) больше, чем «заумные» диспуты учёных о том, насколько соотносятся между собой понятия «национальное самосознание» и «идентичность» или о том, насколько «национальным государством» является Россия.

Ключевым элементом этого спора является ценностный дискурс, в подробности которого вдаваться нет смысла – и сильные, и уязвимые места аргументации сторон достаточно хорошо известны. Важно то, что именно разговор о ценностях позволяет при определённых обстоятельствах определить Другого как Врага. Для этого требуется показать, что Другой посягает на «наши» экзистенциальные ценности, угрожает им.

Так, Россия угрожает американской (и, шире – западной) демократии, а США (и Запад в целом) – посягают на российский суверенитет[5]. Понятно, что список угроз шире, но, допустим, стремление России «подорвать трансатлантическое единство» (неприязнь к последнему Россия, в общем, и не скрывает) или «использовать вакцину как инструмент политического влияния» можно даже считать «условно легитимным» конфронтационным поведением. «Трансатлантическое единство» для рядового европейца или американца – гораздо менее осязаемая ценность, чем демократия (и без того подвергающаяся изрядным стрессам[6]).

После Второй мировой войны международная конфронтация с Другим, не приводящая к открытой войне, всегда имела гносеологический оттенок. Это действительно был способ и взаимного изучения, и познания самого себя. Прекрасный практический пример такой гносеологии – «Длинная телеграмма» Джорджа Кеннана. В принципе, и сейчас даже самая яростная риторика (вроде печально знаменитой перепалки КНДР с США) скорее определяет пределы и инструментарий такого познания.

Другое дело, когда речь заходит о посягательстве извне на нормы и обычаи отправления внутренней власти суверенным национальным государством. Ощутив такую угрозу, оно немедленно начинает в полной мере реализовывать самопровозглашённую монополию на определение «друзей» и «врагов» общества[7].

Однако, несмотря на всё более настойчивые попытки государств размежеваться, наш мир всё ещё остается гиперсвязанным – хотя бы коммуникационно. В такой ситуации – при желании – любое международное общение на любой платформе можно трактовать как попытку внешнего воздействия на внутриполитический дискурс (а значит, на нормы и обычаи). Возможно, государствам, пытающимся поставить подобное общение под контроль, и удастся это сделать (вопрос о цене, которую придётся за это заплатить, мы оставим в стороне), но это неизбежно ограничит их возможности по познанию образа Другого, а значит, это ограничит их возможности по познанию самих себя. Вот только пугает ли это их?

Пример США после холодной войны показывает, что, скорее всего, нет. После устранения Врага государство скорее предпочтёт найти нового Другого, чем задуматься об изменении собственного «Я».

--

СНОСКИ

[1] Или «вокруг флага» – иногда американскую идиому rally 'round the flag у нас передают буквально.

[2] Brubaker R., Cooper F. Beyond “Identity” // Theory and Society. № 1 (2000). P. 1–47.

[3] Нойманн И. «Использование «Другого»», 2004, с. 15.

[4] Simmel G. The Stranger / / On Individuality and Social Forces: Selected Writings / Ed. by D. N. Levine. Chicago: University of Chicago Press, 1970; цит. по: Нойманн И., указ. соч., с. 38.

[5] То есть на способность политического руководства страны принимать внешне- и внутриполитические решения полностью самостоятельно, независимо от «внешних» ограничителей (будь то иностранные государства или внутренняя общественная оппозиция). При этом угроза (или даже влияние) извне – достаточный с точки зрения российского этатиста аргумент, чтобы дезавуировать любого критика режима.

[6] Как только демократия из способа организации и управления обществом стала ценностью, она, как и любая ценность, обрела способность к девальвации. То же касается и суверенитета – обретая ценностное выражение, он теряет в эффективности.

[7] Schmitt C. Der Begriff des Politischen: Text von 1932 mit einem Vorwort und drei Gallarien. Berlin: Duncker and Humblot, 1963; цит. по: Нойманн И., указ. соч., с. 38.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 апреля 2021 > № 3708368 Александр Соловьев

НОВЫЙ КОНЦЕРТ ДЕРЖАВ

РИЧАРД ХААС

Президент Совета по международным отношениям.

ЧАРЛЬЗ КАПЧАН

Профессор международных отношений Джорджтаунского университета, старший научный сотрудник Совета по международным отношениям.

КАК ПРЕДОТВРАТИТЬ КАТАСТРОФУ И ОБЕСПЕЧИТЬ СТАБИЛЬНОСТЬ В МНОГОПОЛЯРНОМ МИРЕ

Вызвавшая некоторый ажиотаж в России статья двух весьма видных американских международников. На общем фоне, к которому мы уже привыкли, – неожиданный подход. Правда, у нас о чём-то подобном пишут уже минимум лет двадцать, но для США – просто-таки озарение.

Международная система находится в точке исторических изменений. Азия продолжает экономическое восхождение, в то время как два столетия западного доминирования в мире – сначала Pax Britannica, а потом Pax Americana – подходят к концу. Запад теряет не только материальное доминирование, но и идеологическое господство. Демократии по всему миру становятся жертвой антилиберализма и популистского недовольства, а поднимающийся Китай при содействии агрессивной России бросает вызов авторитету Запада и республиканским подходам к внутреннему и международному управлению.

Президент США Джо Байден обещает восстановить американскую демократию, вернуть стране лидерство в мире и обуздать пандемию, оказавшую разрушительное гуманитарное и экономическое воздействие. Но Байден одержал победу с минимальным перевесом, и по обе стороны Атлантики гневный популизм и антилиберальные соблазны так просто не отступят. Более того, даже если западные демократии преодолеют поляризацию, подавят антилиберализм и перезапустят экономику, им не удастся предотвратить формирование мира, который будет многополярным и идеологически разнообразным.

История знает, что периоды бурных изменений таят в себе огромную опасность. Соперничество великих держав за иерархию и идеологию часто ведёт к крупным войнам. Чтобы избежать такого развития событий, нужно признать: западный либеральный порядок, возникший после Второй мировой войны, не может обеспечивать глобальную стабильность в XXI веке. Необходимо искать жизнеспособный, эффективный путь вперёд.

Лучшее средство продвижения стабильности в XXI веке – это глобальный концерт крупных держав.

Как показала история Европейского концерта XIX века (в него входили Великобритания, Франция, Россия, Пруссия и Австрия), находящаяся у руля группа ведущих стран в состоянии сдерживать геополитическое и идеологическое соперничество, которое характерно для многополярности.

Концерты имеют две особенности, которые делают их оптимальным вариантом для формирующегося глобального ландшафта: политическая инклюзивность и неформальность процедур. Инклюзивность означает, что за стол переговоров садятся страны, обладающие наибольшим геополитическим влиянием, которые и должны там быть, независимо от типа режима. Таким образом, идеологические разногласия по поводу внутреннего управления фактически отделяются от вопросов международного сотрудничества. Неформальность концерта означает, что он воздерживается от обязывающих процедур, соглашений и принуждения к их исполнению, что явно отличает его от Совета Безопасности ООН. Совбез часто служит площадкой для игры на публику, а его работу парализуют споры между постоянными членами, обладающими правом вето. Концерт, напротив, предлагает приватную площадку, где поиск консенсуса сочетается с уговорами и маневрированием, потому что у участников есть как общие, так и личные интересы. Обеспечив площадку для постоянного стратегического диалога, глобальный концерт действительно способен заглушить неизбежные геополитические и идеологические разногласия и преодолеть их.

Глобальный концерт стал бы консультативным, а не принимающим решения органом. Он разрешал бы кризисы, но так, чтобы насущные проблемы не заслоняли важное, а также занялся бы реформированием существующих норм и институтов. Эта руководящая группа помогла бы сформулировать новые правила игры и выстроить фундамент для коллективных инициатив, а оперативные вопросы – размещение миротворческих миссий, оказание помощи в условиях пандемии, заключение новых соглашений по климату – остались бы в ведении ООН и других существующих институтов. Таким образом, концерт занялся бы разработкой решений, которые потом можно применять более широко. Он находился бы над нынешней международной архитектурой и служил бы её опорой, при этом никого не вытесняя, а обеспечивая диалог, которого сейчас нет. ООН – слишком большая, бюрократическая и формалистская структура. Периодические саммиты G7 и G20 могут быть полезны, но даже в лучшем варианте они удручающе неэффективны – отчасти потому, что слишком много сил уходит на согласование детальных, однако в основном успокаивающих деклараций. Телефонные переговоры глав государств, министров иностранных дел и советников по национальной безопасности происходят эпизодически и обычно посвящены конкретным вопросам.

Формирование консенсуса ведущих держав по международным нормам, которые определяют политику государств, признание либеральных и нелиберальных правительств легитимными и авторитетными, продвижение общих подходов к кризисам – именно на этих инновационных принципах строилась работа Европейского концерта по сохранению мира в условиях многополярности. Изучив опыт своего предшественника из XIX века, глобальный концерт XXI столетия мог бы делать то же самое. Концертам не хватает определённости, предсказуемости и обязывающего характера альянсов и других формализованных групп. Но при разработке механизмов поддержания мира в условиях геополитической нестабильности политикам стоит стремиться к эффективному и достижимому, а не к желаемому, но невозможному.

Глобальный концерт XXI века

В глобальный концерт могут войти шесть участников: Китай, Евросоюз, Индия, Япония, Россия и США. Демократии и недемократии будут обладать равным статусом, а включение в концерт станет следствием мощи и влияния государства, а не ценностей и типа режима. На долю предполагаемых участников концерта приходится около 70 процентов глобального ВВП и мировых военных расходов. Включение в концерт этих шести тяжеловесов придаст ему геополитический авторитет и не позволит превратиться в слишком громоздкий дискуссионный клуб.

Участники направят постоянных представителей высшего дипломатического ранга в штаб-квартиру концерта. Хотя формально они не будут участниками концерта, четыре организации – Африканский союз, Лига арабских государств, Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) и Организация американских государств (ОАГ) – отправят свои постоянные делегации в штаб-квартиру концерта. Эти организации обеспечат своим регионам представительство и возможность участия в формировании повестки концерта. Обсуждая вопросы, касающиеся этих регионов, участники концерта смогут приглашать делегатов этих организаций или представителей конкретных стран на заседания. Например, если концерт займётся урегулированием на Ближнем Востоке, к участию в дискуссии можно пригласить ЛАГ, её наиболее влиятельных членов, а также Израиль и Турцию.

Глобальный концерт сможет отказаться от кодифицированных правил, опираясь на диалог как способ достижения консенсуса. Как и «Европейский концерт», он будет отдавать приоритет территориальному статус-кво и суверенитету, если международный консенсус по поводу применения силы и других инструментов принуждения в целях изменения границ или свержения режима не будет достигнут. Этот относительно консервативный подход будет способствовать вовлечению всех участников. В то же время концерт станет идеальной площадкой для обсуждения влияния глобализации на суверенитет и обретёт потенциальную возможность лишать суверенного иммунитета государства, занимающиеся преступной деятельностью. К такой деятельности относятся геноцид, предоставление убежища и спонсирование террористов или уничтожение лесов, которое ведёт к катастрофическим изменениям климата.

Иными словами, глобальный концерт будет отдавать предпочтение диалогу и консенсусу. Однако эта ведущая группа должна признать: в многополярном мире великие державы руководствуются реалистскими представлениями об иерархии, безопасности и преемственности режимов, поэтому разногласия неизбежны. Участники концерта сохранят право предпринимать односторонние действия – в одиночку или в составе коалиции, если считают, что под угрозой находятся их жизненно важные интересы. Благодаря прямому диалогу неожиданные шаги будут менее распространены и – в идеале – односторонние действия станут редкими. Регулярные открытые консультации между Москвой и Вашингтоном, например, могли бы ослабить напряжённость по поводу расширения НАТО. А Китаю и США было бы удобнее напрямую обсуждать проблему Тайваня без риска военных инцидентов в Тайваньском проливе или провокаций, которые могут привести к эскалации конфликта.

Глобальный концерт сделает односторонние действия менее разрушительными. Конфликты интересов не исчезнут, но новый механизм дипломатии великих держав позволит управлять этими конфликтами. Участники концерта в принципе одобрят основанный на нормах международный порядок, но одновременно будут придерживаться реалистичных представлений о пределах сотрудничества, оставляя в стороне свои разногласия. В XIX веке участники концерта нередко яростно спорили о том, как реагировать на либеральные восстания в Греции, Неаполе и Испании. Но благодаря диалогу и компромиссам им удавалось преодолеть разногласия. Они перешли к боевым действиям только в Крымскую войну в 1853 г., когда на фоне революций 1848 г. на континенте стали распространяться дестабилизирующие волны национализма.

Глобальный концерт предоставит участникам пространство для манёвра во внутренней политике. Они, по сути, смогут не соглашаться по вопросам демократии и политических прав, но эти разногласия не будут препятствовать международному сотрудничеству. США и их демократические союзники не перестанут критиковать нелиберализм в Китае, России и других странах и не откажутся от усилий по продвижению демократических ценностей и практик. Напротив, они по-прежнему будут выступать в защиту универсальных политических прав и прав человека. Китай и Россия, в свою очередь, смогут критиковать внутреннюю политику демократических участников концерта и публично пропагандировать собственные взгляды на государственное управление. В то же время концерт выработает единое понимание, что такое недопустимое вмешательство во внутренние дела других стран, которого следует избегать.

Наша главная надежда

Создание глобального концерта, безусловно, станет отступлением от проекта либерализации, запущенного мировыми демократиями после Второй мировой войны. Но цели этой ведущей группы – незначительное препятствие по сравнению с давними амбициями Запада распространить республиканскую форму правления и глобализировать либеральный международный порядок. Однако это отступление неизбежно, учитывая геополитические реалии XXI века.

Международная система станет одновременно демонстрировать черты биполярности и многополярности. Будет два равных соперника – США и Китай. Но в отличие от периода холодной войны идеологическое и геополитическое соперничество между ними не охватит весь мир. ЕС, Россия и Индия, а также другие крупные государства – Бразилия, Индонезия, Нигерия, Турция и ЮАР – скорее всего, будут натравливать две супердержавы друг на друга и пытаться сохранить определённую степень автономности. Китай и США, в свою очередь, постараются ограничить свою вовлечённость в нестабильных зонах, не представляющих стратегический интерес, и разрешать потенциальные конфликты придётся другим – или делать это будет просто некому. Китай уже давно сохраняет политическую дистанцированность от отдалённых зон конфликта, а США учились на собственных ошибках и теперь уходят с Ближнего Востока и из Африки.

Поэтому международная система XXI века будет напоминать Европу XIX столетия, где было две основные державы – Великобритания и Россия, и три с меньшим влиянием – Франция, Пруссия и Австрия. Главной целью Европейского концерта было сохранение мира между его участниками посредством выполнения взаимных обязательств придерживаться территориального урегулирования, достигнутого на Венском конгрессе 1815 года. Пакт базировался на доброй воле и чувстве долга, а не на формальном договоре. Любые действия по выполнению взаимных обязательств, согласно Британскому меморандуму, «определялись обстоятельствами времени и дела». Участники концерта признавали несовпадение своих интересов, особенно когда речь шла о периферии Европы, но старались урегулировать разногласия, чтобы не подрывать солидарность группы. Великобритания, например, выступила против предложенного Австрией подавления либерального восстания в Неаполе в 1820 году. Но британский министр иностранных дел лорд Каслри в итоге согласился с планами Австрии при условии, что Вена предоставит любые заверения, что её взгляды никак не связаны со стремлением подорвать европейскую территориальную систему.

Глобальный концерт, подобный европейскому предшественнику, соответствует целям поддержания стабильности в условиях многополярности. Размер концерта ограничен для обеспечения эффективной работы. Неформальность позволяет адаптироваться к меняющимся условиям и не даёт запугивать страны, которые не готовы выполнять обязательства. На фоне роста популизма и национализма – и в XIX веке, и сегодня – влиятельные державы предпочитают более свободные объединения и дипломатическую гибкость фиксированным форматам и обязательствам. Неслучайно государства уже используют подобные концерту объединения, так называемые контактные группы, для противодействия серьёзным вызовам. В качестве примеров можно назвать шестисторонние переговоры по ядерной программе Северной Кореи, коалицию «5+1», которая добилась иранской сделки в 2015 г., а также «нормандскую четвёрку», которая ищет пути дипломатического урегулирования конфликта на востоке Украины. Концерт можно считать постоянной контактной группой глобального охвата.

XXI век будет политически и идеологически разнообразным. В зависимости от траектории популистских настроений на Западе либеральные демократии вполне способны сопротивляться. Как и нелиберальные режимы. Москва и Пекин ужесточают внутреннюю политику, не открываясь миру. На Ближнем Востоке и в Африке трудно найти стабильную демократию. Фактически во всём мире демократия отступает, и этот тренд вполне может сохраниться.

Грядущий международный порядок должен оставить пространство для идеологического разнообразия.

Концерт обладает необходимыми для этого неформальностью и гибкостью, он разделяет вопросы внутреннего правления и командную работу на международной арене. В XIX веке именно подход «руки прочь» в отношении типа режима позволил двум либеральным державам – Великобритании и Франции – сотрудничать с Россией, Пруссией и Австрией – тремя государствами, защищавшими абсолютную монархию.

Наконец, нынешняя международная архитектура из-за своей неадекватности недооценивает потребность в глобальном концерте. Соперничество США и Китая очень быстро накаляется, мир страдает от разрушительной пандемии, изменения климата усугубляются, эволюция киберпространства представляет новые угрозы. Эти и другие вызовы позволяют говорить о том, что полагаться на статус-кво и существующие международные нормы и институты не просто наивно, но и опасно. «Европейский концерт» был создан в 1815 г. после длительного периода катастрофических наполеоновских войн. Однако отсутствие войны между великими державами сегодня не должно нас успокаивать. Мир уже переживал в прошлом периоды многополярности, но прогресс глобализации повышает потребность в новых подходах к глобальному управлению и их значимость. Глобализация началась в период Pax Britannica, и Лондон контролировал её до Первой мировой войны. После мрачного межвоенного разрыва США взяли на себя глобальное лидерство – с момента окончания Второй мировой и до вступления в XXI век.

Сегодня Pax Americana уже на последнем издыхании. У США и их традиционных демократических партнеров нет ни возможностей, ни желания поддерживать взаимозависимую международную систему и универсализировать либеральный порядок, выстроенный после Второй мировой.

Отсутствие американского лидерства во время коронакризиса проявилось особенно ярко: странам пришлось полагаться только на себя. Президент Байден хочет возродить роль Соединённых Штатов как командного игрока, но внутриполитические проблемы и развитие многополярности лишили Вашингтон прежнего влияния. Позволить миру скатиться к региональным блокам или двухблоковой системе времён холодной войны – это путь в никуда. США, Китай и остальной мир не могут полностью разъединиться, пока национальные экономики, финансовые рынки и цепочки поставок так тесно переплетены. Руководящая группа великих держав – лучший вариант для управления интегрированным миром, где больше нет гегемона. Глобальный концерт – как раз то, что надо.

Без вариантов

Альтернативы глобального концерта имеют дисквалифицирующие их слабости. ООН останется ключевым глобальным форумом, но опыт организации демонстрирует пределы её деятельности. Из-за разногласий, ведущих к применению права вето, Совет Безопасности нередко выглядит беспомощным. Состав его постоянных членов отражает мир 1945 г., а не сегодняшние реалии. Увеличение количества членов Совбеза, возможно, поспособствует его адаптации к новому распределению сил, но одновременно орган станет ещё более громоздким и неэффективным. ООН должна продолжать выполнять свои полезные функции, включая оказание гуманитарной помощи и миротворчество, но она не в состоянии поддерживать глобальную стабильность в XXI веке.

Ожидать глобализации западного порядка и возникновения мира, состоящего преимущественно из демократий-приверженцев либеральной, основанной на правилах международной системы, уже не имеет смысла. Однополярный период закончился, и оглядываясь назад, можно сказать, что разговоры о «конце истории» – триумфалистский нонсенс. Политическое единство Запада нельзя воспринимать как должное. Даже если западные демократии будут придерживаться обязательств по продвижению республиканских идеалов, у них просто нет необходимых материальных ресурсов и политических возможностей, чтобы универсализировать либеральный международный порядок.

Кондоминиум США и Китая – своеобразная G2, которая будет контролировать приемлемый для обеих сторон международный порядок, – тоже имеет недостатки. Даже если два равных конкурента смогут обуздать соперничество, в основном мир останётся за пределами сферы их прямых интересов. Кроме того, увязывать глобальную стабильность с сотрудничеством Вашингтона и Пекина – рискованная идея. У них и так будет достаточно проблем с урегулированием своих взаимоотношений в Азиатско-Тихоокеанском регионе. К тому же нужна поддержка и участие других стран. Американо-китайский кондоминиум – это мир, поделённый на сферы влияния, Вашингтон и Пекин договорятся распределить своё господство по географическим линиям и пропорционально разделят права и ответственность за страны второго эшелона в своих регионах. Но если предоставить Китаю, России или другой державе свободу действий в своём регионе, это стимулирует экспансионистские тенденции, ущемит автономию соседей или побудит их к ответным действиям. Что приведёт к дальнейшему распространению оружия и региональным конфликтам. Когда мы задумываемся о международном порядке XXI века, главная задача – избежать формирования мира, склонного к принуждению, соперничеству и экономическому расколу.

Pax Sinica тоже не вариант. В обозримом будущем у Китая не появится достаточно возможностей и амбиций, чтобы поддерживать глобальный порядок. По крайней мере пока его геополитические устремления ограничиваются Азиатско-Тихоокеанским регионом. Китай существенно расширил коммерческий охват, особенно благодаря проекту «Пояс и путь», который, безусловно, повысит его экономический и политический вес. Пекин пока не продемонстрировал готовности обеспечивать глобальные общественные блага, сосредоточившись на меркантилистских подходах. Он также не стремится экспортировать свои взгляды на внутреннюю политику или продвигать набор новых норм в целях поддержания глобальной стабильности. К тому же США, даже ступив на путь сокращения своей вовлечённости, останутся державой первого ранга на ближайшие десятилетия. Нелиберальный и меркантилистский Pax Sinica вряд ли будет приемлемым для американцев и других народов мира, которые по-прежнему придерживаются либеральных принципов.

Когда речь заходит об улучшении нынешней международной архитектуры, глобальный концерт выигрывает не из-за совершенства, а из-за отсутствия альтернатив. Это самый перспективный вариант. Другие неэффективны, нежизнеспособны или недостижимы. Если руководящая группа великих держав так и не материализуется, нас ждёт неуправляемый хаотичный мир.

Запустить движение

Глобальный концерт обеспечит глобальную стабильность посредством постоянных консультаций и переговоров. Представители участников концерта будут встречаться регулярно, их работу поддержит небольшой, но высококвалифицированный секретариат. Постоянными представителями должны стать самые опытные дипломаты, по статусу равные постпредам в ООН или даже выше. Такие же авторитетные фигуры будут направлять Африканский союз, ЛАГ, АСЕАН и ОАГ. Саммиты концерта будут проходить на регулярной основе. В случае кризисов будет созываться специальная встреча. Одним из самых эффективных механизмов «Европейского концерта» был созыв срочной встречи для урегулирования возникших разногласий. Если обсуждаются затрагивающие их вопросы, на саммитах концерта должны присутствовать руководители Африканского союза, ЛАГ, АСЕАН и ОАГ, а также главы заинтересованных государств. Председательство в концерте будет ротироваться ежегодно между шестью участниками. Штаб-квартира не должна располагаться в одной из стран-участниц, предпочтительнее Женева или Сингапур.

В отличие от Совбеза ООН, где игра на публику часто препятствует содержательным инициативам, постоянные представители концерта не будут использовать вето, проводить формальные голосования и принимать соглашения обязывающего характера. Дипломатия будет осуществляться за закрытыми дверями и должна быть направлена на достижение консенсуса. Участник, решивший действовать в одностороннем порядке, сначала должен обсудить альтернативные варианты с коллегами. Если один из участников нарушил достигнутый консенсус, остальные должны выработать скоординированные ответные шаги.

Предполагается, что среди участников концерта не будет ревизионистских держав, склонных к агрессии и завоеваниям. «Европейский концерт» функционировал эффективно во многом благодаря тому, что в его состав входили удовлетворённые державы, которые хотели сохранить, а не сломать территориальный статус-кво. В современном мире захват Россией территорий Грузии и Украины – это тревожное развитие событий, демонстрирующее готовность Кремля нарушить территориальную целостность своих соседей. То же самое можно сказать о претензиях Китая на спорные острова в Южно-Китайском море и строительстве там военных баз. Кроме того, Пекин нарушает собственные обещания уважать автономию Гонконга. Тем не менее ни Россию, ни Китай нельзя назвать непреклонно агрессивными государствами, стремящимися к масштабной территориальной экспансии. Глобальный концерт сделает такой вариант маловероятным, став площадкой, где участники смогут открыто обозначить ключевые интересы безопасности и стратегические «красные линии».

Но если появится государство-агрессор, регулярно угрожающее интересам других участников концерта, оно будет исключено из группы, а оставшиеся члены объединятся против него.

Чтобы поддерживать солидарность великих держав, концерт должен сосредоточиться на двух приоритетах. Первый – это уважение существующих границ и недопущение территориальных изменений посредством применения силы или принуждения. Да, это предвзятость по отношению к претензиям на самоопределение, но участники концерта сохранят возможность признавать новые государства, если посчитают это приемлемым. Хотя все страны получат свободу в вопросах внутреннего управления, концерт сможет рассматривать конкретные случаи систематического нарушения базовых прав человека или признанных норм международного права.

Вторым приоритетом концерта должна стать выработка коллективного ответа на глобальные вызовы. В момент кризиса концерт будет продвигать дипломатические методы и предлагать совместные инициативы, а затем передавать контроль за реализацией соответствующим институтам – ООН по миротворческой миссии, МВФ по срочному займу, ВОЗ по вопросам здравоохранения. Концерт также будет инвестировать в долгосрочную работу по адаптации существующих норм и институтов к глобальным изменениям. Даже защищая традиционный суверенитет в целях уменьшения конфликтов между государствами, концерт должен обсуждать, как лучше адаптировать международные правила и практики к современному взаимосвязанному миру. Если национальная политика оказывает негативное воздействие на международную обстановку, она немедленно становится делом концерта.

В этом отношении концерт поможет противодействовать распространению ядерного оружия и решить проблему ядерных программ КНДР и Ирана. Когда дело касается дипломатических шагов в отношении Пхеньяна и Тегерана, введения санкций или ответа на возможные провокации, в концерте собран нужный состав участников. Как постоянный орган концерт поспособствует прогрессу шестистороннего формата и формата «5+1», в которых ведутся переговоры с КНДР и Ираном.

Концерт также может стать площадкой для борьбы с изменениями климата. Лидеры по выбросам парниковых газов – Китай, США, ЕС, Индия, Россия и Япония. Суммарно на их долю приходится 65 процентов глобальных выбросов. Когда все они соберутся за одним столом, концерт сможет установить новые цели сокращения выбросов и выработать новые стандарты зелёного развития, а затем передать реализацию другим форумам. То же самое с пандемией COVID-19, которая продемонстрировала неэффективность ВОЗ, – концерт станет оптимальной площадкой для достижения консенсуса по реформе организации. Выработка правил игры в сфере технологических инноваций – цифровое регулирования и налогообложение, кибербезопасность, сети 5G, социальные медиа, виртуальные валюты, искусственный интеллект – также должна войти в повестку концерта. Эти важные вопросы выпадают из поля зрения из-за институциональных пробелов, концерт станет полезным механизмом международного мониторинга.

Если вернуться к опыту европейского предшественника, глобальный концерт должен признать: солидарность великих держав часто ведёт к бездействию, нейтралитету и сдерживанию вместо вмешательства. Европейский концерт полагался на буферные зоны, демилитаризованные районы и нейтральные участки, чтобы смягчить конфронтацию и затушить потенциальные конфликты. Участники концерта, возражавшие против инициатив других членов, просто отказывались участвовать, чтобы не нарушать единства. Так, Великобритания выступала против вмешательства и подавления революций в Неаполе и Испании в 1820-х гг., но предпочла сидеть сложа руки, не препятствуя действиям других участников концерта. Франция поступила точно так же в 1839 и 1840 гг., когда другие участники концерта вмешались в ситуацию в Египте, чтобы не допустить угроз османскому правлению.

Как глобальный концерт мог бы с пользой применить эти механизмы сегодня? В Сирии, например, он мог бы совершить скоординированную совместную интервенцию, чтобы остановить гражданскую войну, бушующую с 2011 г., или вытеснить из страны другие державы. Концерт мог бы стать площадкой для дипломатических усилий по созданию буферной или демилитаризованной зоны на севере Сирии, чтобы остановить боевые действия и гуманитарную катастрофу после спешного вывода американских войск и интенсивных атак правительственных сил в провинции Идлиб. Опосредованные войны, как в Йемене, Ливии и Дарфуре происходили бы реже, если бы глобальный концерт помог выработать единую позицию ведущих держав. Если бы руководящая группа великих держав сформировалась в момент окончания холодной войны, она могла бы предотвратить или хотя бы сделать менее кровопролитными гражданские войны в Югославии и Руанде. Конечно, такой исход не был гарантирован, но шансов на успех было бы больше.

Стоит ли игра свеч?

Предложение создать глобальный концерт может вызвать ряд возражений. В первую очередь – по составу. Почему не включить самые влиятельные европейские державы вместо ЕС, который управляется громоздкой структурой из Еврокомиссии и Евросовета? Дело в том, что геополитический вес Европы основывается на её совокупной мощи, а не показателях отдельных государств. ВВП Германии около 4 трлн долларов, её военный бюджет 40 млрд долларов, а совокупный ВВП ЕС 19 трлн долларов, суммарные военные расходы почти 300 млрд долларов. Ведущие европейские лидеры должны присутствовать на заседаниях концерта. Вместе с главами Еврокомиссии и Евросовета на саммитах концерта могут присутствовать лидеры Германии, Франции и других стран ЕС. Великобритания покинула ЕС, но пока выстраивает свои отношения с блоком. Участие ЕС в глобальном концерте стать стимулом для Лондона и Брюсселя действовать сообща, когда речь идёт о внешней политике и политике безопасности.

Кто-то может возразить против включения России, которая по объёму ВВП не входит в топ-10 и уступает Бразилии и Канаде. Но Россия – ядерная держава, и это закрепляет её вес на глобальной арене. Отношения России с Китаем, европейскими соседями и США будут оказывать значительное влияние на геополитику в XXI веке. Москва также начала восстанавливать свое влияние на Ближнем Востоке и в Африке. Кремль заслуживает места за столом переговоров.

Значительные части мира – Африка, Ближний Восток, Юго-Восточная Азия и Латинская Америка – будут представлены региональными организациями, делегаты которых будут постоянно присутствовать в штаб-квартире концерта. Но они, как и лидеры отдельных государств, будут приглашаться на заседания концерта, только если обсуждаются вопросы, затрагивающие их напрямую. Такой формат усугубляет иерархию и неравенство международной системы. Но стимулировать сотрудничество можно, только ограничив участие в концерте самыми влиятельными акторами. Поэтому широкое представительство приносится в жертву ради эффективности. Более широкий доступ предоставляют другие международные институты. Страны, не включённые в концерт, по-прежнему смогут использовать своё влияние в ООН и на других международных площадках. А концерт будет иметь право изменить состав участников, если по этому поводу достигнут консенсус.

Ещё одно возможное возражение – с появлением глобального концерта мир будет поделён на сферы влияния великих держав. Европейский концерт предоставлял своим членам право надзора за сопредельными территориями. Однако концерт XXI века не разрешит деления на сферы влияния. Наоборот, он будет продвигать региональную интеграцию и в сотрудничестве с региональными институтами осуществлять сдерживание. В рамках концерта великие державы будут проводить консультации и предлагать пути решения ключевых региональных вопросов. Главная задача – способствовать глобальной координации, признавая при этом авторитет и ответственность региональных институтов.

Критики могут сказать, что концерт слишком государствоцентричный для сегодняшнего мира. «Европейский концерт» прекрасно подходил для суверенных и авторитарных национальных государств XIX века. Но социальные движения, неправительственные организации (НПО), корпорации, города и многие другие негосударственные акторы сегодня обладают политическим влиянием и должны участвовать в дискуссиях, особенно по социальной повестке. Тем не менее государства остаются главными и наиболее влиятельными акторами международной системы. Действительно, глобализация и вызванный ей подъём популизма, а также пандемия COVID-19 укрепили суверенитет и позиции национальных правительств в целом. Концерт может и должен привлечь НПО, корпорации и других негосударственных акторов к обсуждениям. Например, Фонд Билла и Мелинды Гейтс и крупные фармкомпании – при обсуждении вопросов здравоохранения, Google – когда речь идёт о цифровом управлении. Концерт дополнит, а не заменит участие негосударственных акторов в глобальном управлении.

Наконец, если жизнеспособность глобального концерта базируется на его гибкости и неформальности, критики могут задать вполне обоснованный вопрос: зачем его институционализировать? Почему нельзя позволить решать актуальные вопросы на шестисторонних переговорах, в формате «5+1» и других? Разве глобальный концерт не станет избыточным, если уже существуют G7 и G20?

Создание штаб-квартиры и секретариата глобального концерта укрепит его эффективность в сравнении с другими группами, собирающимися от случая к случаю. Регулярные встречи постпредов концерта, ежедневная работа секретариата, присутствие делегатов от регионов, плановые и чрезвычайные саммиты – всё это обеспечит устойчивость, авторитет и легитимность глобального концерта. Непрерывный диалог, личные отношения, взаимное воздействие в сочетании с дипломатическими приёмами будут способствовать сотрудничеству. Постоянное взаимодействие гораздо лучше эпизодических встреч.

Постоянный секретариат особенно пригодится для обеспечения экспертного диалога и в долгосрочной работе над решением нетривиальных проблем, в том числе в сфере кибербезопасности и глобального здравоохранения. Кроме того, он станет механизмом реагирования на непредвиденные кризисы. С пандемией коронавируса удалось бы справиться более эффективно, если бы глобальный концерт координировал усилия с первого дня. Критически важная информация из Китая поступала очень медленно, и только в середине марта 2020 г. – через несколько месяцев после начала кризиса – лидеры G7 провели видеоконференцию, на которой обсуждалось быстрое распространение заболевания.

Таким образом, концерт обладает потенциалом, чтобы заменить G7 и G20. США, ЕС и Япония скорее сосредоточат свою энергию на новой структуре, а G7 просто отомрёт. G20 стоит сохранить, учитывая широкое представительство стран. Такие страны, как Бразилия, Индонезия, Саудовская Аравия, ЮАР и Турция, не захотят терять площадку для высказывания своей позиции. Тем не менее если глобальный концерт реализует свой потенциал и превратится в ведущую площадку политической координации, в существовании G7 и G20 уже не будет смысла.

Не панацея, но альтернатив нет

Создание глобального концерта не является панацеей. Собрав мировых тяжеловесов за столом переговоров, невозможно гарантировать консенсус между ними. Действительно, Европейскому концерту удавалось поддерживать мир на протяжении нескольких десятилетий, но в итоге Франция и Великобритания были вынуждены противостоять России в Крымской войне. Россия вновь вступила в конфронтацию с европейскими соседями по поводу Крыма, недооценив фактор солидарности великих держав. В похожем на концерт формате – «нормандской четвёрке» в составе Франции, Германии, России и Украины – пока не удалось урегулировать противостояние по Крыму и Донбассу.

Но глобальный концерт – лучший и наиболее реалистичный способ добиться взаимодействия великих держав, обеспечить международную стабильность и продвигать основанный на правилах порядок. У США и их демократических партнёров есть причины стремиться к возрождению солидарности Запада. Но им пора перестать притворяться, что глобальный триумф порядка, созданного после Второй мировой войны, вот-вот наступит. Нужно осознать реальность: в случае потери лидера глобальная система погрузится в хаос и ничем не ограниченную конфронтацию. Глобальный концерт – это прагматичная середина между идеалистическими, но недостижимыми стремлениями и опасными альтернативами.

Статья подготовлена на основе работы исследовательской группы Ллойда Джорджа по мировому порядку. Опубликовано в журнале Foreign Affairs.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 апреля 2021 > № 3708371 Ричард Хаас, Чарльз Капчан

Дмитрий Евстафьев: «Мы ведём битву за души наших людей»

Победа на информационном фронте достигается только наступлением.

Политолог-американист, профессор НИУ ВШЭ, кандидат политических наук Дмитрий Евстафьев в интервью «Красной звезде» затронул широкий круг тем. И зачастую с очень неожиданной стороны…

– Дмитрий Геннадиевич, что вы скажете о сегодняшней Российской армии, её военно-техническом потенциале?

– Не обладая никакими инсайдами, могу сказать, что Российская армия имеет военно-силовой потенциал, адекватный, чтобы обеспечивать безопасность Российской Федерации в пределах её национальной территории. Это колоссальное достижение. Колоссальным это достижение стоит считать по двум причинам: во-первых, такого не было с начала 1990-х годов, когда была разрушена единая система обороны и военной безопасности Советского Союза.

Во-вторых, Россия добилась этого в условиях исключительно жёсткого противодействия со стороны стран «коллективного Запада», обладающих куда более значительными финансовыми и организационными возможностями. Когда смотришь на свежие графики роста военных бюджетов стран НАТО, это вызывает и лёгкую оторопь, и серьёзную гордость за нашу страну, военных и учёных, которые смогли нейтрализовать малыми средствами такие военные машины и эффект таких военных расходов. Но есть, как и во всём, нюансы.

Первый: мы смогли обеспечить военную защищённость страны на оптимальном уровне, но есть ещё и проецирование силы и обеспечение безопасности на дальних рубежах. Что такое сдерживание на дальних рубежах? Это потенциал проактивного применения силы в экономических и политических интересах до возникновения прямой военной угрозы России. Нам до этого довольно далеко.

Второе. Россия смогла обеспечить высокий уровень военной безопасности применительно к американоцентричному миру. Где наличие инструментов сдерживания США, причём сдерживания с использованием стратегических вооружений, означало бы сдерживание почти всего спектра угроз. Но мир меняется, он становится если не многополярным, то полицентричным, возникает реальная многовекторность военно-политических угроз, а главное, военно-политические угрозы со стороны «коллективного Запада», сохраняя американоцентричность, приобретают новую «глубину».

– Вы имеете в виду гибридные войны?

– Прежде всего – их. Что такое гибридная война в условиях глобального мира, переживающего кризис глобализации? Это война не просто информационная, это война, в которой технологии информационных манипуляций и инструменты киберударного воздействия на важнейшие объекты управленческой и социальной инфраструктуры (что мы видели в Иране и Венесуэле) дополняются возможностью локального использования силовых инструментов. На сегодняшний день классику гибридных войн представляет собой ситуация в Белоруссии, но можно не сомневаться, что наши «замечательные партнёры» будут интенсивно совершенствовать методы гибридного политико-силового противоборства. И уже понятно, в какую сторону. Главной тенденцией становится усиление военно-силового компонента в этой «зонтичной» модели.

Гибридные войны становятся всё менее информационными, хотя информационно-манипулятивный элемент будет оставаться доминирующим. Но даже киберударные средства воздействия на противника становятся всё деструктивнее. Гибридная война из варианта холодной войны постепенно становится одним из инструментов войны «тёплой». И эту трансформацию нужно не просто вовремя заметить и осмыслить, но и заблаговременно воплотить в конкретные политические решения и соответствующее «железо».

Но дело не только в гибридных войнах. Современный мир отличается от классического монополярного мира не только резко возросшей агрессивностью «коллективного Запада», отчасти порождённой ощущением безнаказанности при использовании модели гибридных войн, но и рядом системных черт.

• Расширением числа игроков в политической и военно-силовой конкуренции и изменением их состава. Резко увеличилась значимость негосударственных факторов. Например, частные военные компании, но не только. Вспомним хуситов, противостоящих одновременно трём не самым дезорганизованным армиям региона Персидского залива.

• Резко повысился уровень военно-технологической обеспеченности региональных «центров силы». КНДР здесь самый очевидный и, наверное, самый важный пример, но не забудем и Египет, и Индию, и Иран. Войны в «колониальном» формате, характерные для 1990-х (например, войны в Ираке и против Югославии), уже просто невозможны.

• Внесением военно-силовых инструментов в спектр допустимых средств для достижения геоэкономических целей. Военно-технологические средства усиленно меняют географию в восточноазиатских морях. Менее заметен польский проект «Триморье», подразумевающий интеграцию военно-силовых и геоэкономических инструментов переформатирования Восточной Европы. А ведь процесс формирования геоэкономических макрорегионов ещё только начался.

• Резко расширившимся использованием силовых возможностей корпоративными структурами и на корпоративной организационной основе. Большие, мобильные и хорошо вооружённые частные армии в последнее время стали вполне очевидной реальностью. И мы пока видим только относительно легальную вершину айсберга.

Это совершенно новое операционное пространство. И поиск крупнейшими игроками оптимальных форматов обеспечения безопасности в нём ещё только начинается.

В этих условиях, чтобы сохранить нынешний уровень военной защищённости даже в самом узком понимании, необходимо постоянно двигаться вперёд в качественном совершенствовании Вооружённых Сил. И когда я слышу, что после восстановления устойчивого стратегического ядерного сдерживания США, в частности, за счёт гиперзвуковых стратегических средств, можно расслабиться и начать сокращать военные расходы, меня это удивляет. Эти люди, вероятно, плохо понимают, что происходит в современном мире…

– Был ли для США ожидаемым столь стремительный рывок России в сфере гиперзвукового оружия?

– Нет, США явно не ожидали рывка России ни по этому, ни по другим направлениям военно-технологического развития. Это было связано с тем, что они всерьёз поверили в то, что все советские заделы в области вооружений были полностью Россией утрачены. Или вывезены на Запад. Это не означает, что они полностью неадекватно оценивают ситуацию в российской промышленности. Просто они слишком глубоко поверили в то, что им говорили их друзья в России. А их друзья в России говорили им то, что они хотели слышать. Но здесь есть и негативный момент: поверив в то, что Россия полностью утратила свой высокотехнологический потенциал, американцы отказались от любых попыток договориться с нами о снижении уровня конфронтации, когда это было ещё возможно.

– Кажется, вам принадлежит мысль, что мир входит в эпоху тотальной хаотизации. Но даже у хаоса есть свои закономерности. И чем это грозит России?

– Мысль о принципиальной допустимости для «коллективного Запада» полной хаотизации и деструкции (экономической и социальной) больших геополитических пространств высказывалась многими. Не думаю, что я тут пионер. Концепция так называемого четвёртого мира – стран и регионов, пространств, вынесенных за рамки глобализации, за рамки глобального развития и в силу этого обречённых на социально-экономическую деградацию, гуляет по западным экспертным коридорам с начала нулевых.

Новое здесь то, что мы всегда думали, что хаотизация – удел слаборазвитых стран. И она просто не может рассматриваться применительно к России, которая в самых худших трактовках оставалась страной ресурсно-промышленной полупериферии глобализации.

Сдвиг логики произошёл по следующим причинам: Россия и Евразия – очень ценный геоэкономический актив, фактически, ключ к мировому господству на следующие лет 50. Это и ресурсы (про постуглеродный мир я слышу последние 30 лет, но как-то всё не выруливается в этом направлении), и логистика, и вода, и сельскохозяйственные ресурсы. Тот, кто сможет этот актив контролировать в той или иной форме, получает очень большую фору. Сейчас, когда глобализация явно тормозит, – решающую. Но контролировать этот актив, как показал опыт американцев в 1990-е и начале 2000-х, – дело хлопотное и затратное. Российский народ и российская почва, как постоянно говорят Западу наши либералы, непригодна к демократии и будет постоянно рождать империю. С подобной империей может войти в стратегические отношения Китай… Поэтому проще и дешевле запустить в отношении России процесс хаотизации, тем более что носители такой идеологии у нас всё ещё есть.

Ещё более очевидный пример – нарастающая борьба мировых центров силы за влияние и доступ к ресурсам в Центральной Азии, исход которой, кстати, сильно зависит от России, может привести одну из сторон (и необязательно именно США) к выводу в стиле «так не доставайся же ты никому». И регион будет временно выведен и из геоэкономического, и из геополитического оборота. Но для России и это создаст серьёзные риски.

– По-вашему, на Западе всерьёз полагают, что нас опять можно принудить стать беззубыми и податливыми, если, как в начале 1990-х, найти коллаборационистов?

– Ситуация развивается как бы в двух проблемных слоях. Слой первый: критическая потребность США в устранении России как самостоятельного игрока на мировой арене. Не как потенциального союзника КНР, как нас пытаются уверить сторонники «большой сделки» с США, заявляющие, что стоит России только дезавуировать стратегическое партнёрство с Китаем, и ситуация в отношениях с США начнёт налаживаться, а именно, как самостоятельного игрока. Не начнёт.

Слой второй: наличие в США иллюзий в отношении российской элиты, которая, по мысли американцев, стоит только поднажать санкциями, совершит разворот к уже даже не прозападной, а чисто проамериканской политике. Второй слой гораздо важнее первого, поэтому на нём остановлюсь. Я всегда привык воспринимать американцев как людей сугубо рационалистических, системных и последовательных. И я с огромным удивлением наблюдаю последние лет пять-шесть, как они последовательно начинают верить в собственные же пропагандистские штампы. Тем более что им их концепции услужливо подтверждают российские оппозиционеры, преследующие свои цели.

И это уже существенно, можно сказать, катастрофически сузило возможности диалога между Москвой и Вашингтоном. И увы, это надолго. В чём-то это неплохо, поскольку создало у США ложные надежды на быстрое «крушение России» (это было особенно очевидно в 2014–2016 годах), дало нам выиграть время. Но в среднесрочной перспективе нереалистическое понимание ситуации несёт, скорее, риски.

– Недавно вы сформулировали стратегию «четырёх дорог» как инструмента сдерживания США. Получается, они пытаются сдерживать нас, а мы – их? И никак иначе?

– Сдерживание может быть только взаимным. Оно может создаваться за счёт использования асимметричных моделей и несовпадающих средств, но может быть только взаимным. Если противник не понимает, не верит, что вы его сдерживаете, все ваши усилия совершенно бессмысленны. Это означает, что вы должны быть в своём сдерживании убедительным. То есть сдерживать противника, а вернее, тогда уже партнёра по сдерживанию так, чтобы кончик вашего клинка не больно, но чувствительно покалывал в моменты напряжённости его горло. Иными словами, сдерживание, чтобы стать понятным американцам и быть ими осознанным, должно перестать быть чисто оборонительным, бункерным, если хотите.

Потому и буксуют наши попытки вести контрпропаганду, что они, во-первых, реактивны, а во-вторых, оборонительны. Нам нужно расширять инструментарий влияния на население, социально и политически активные слои наших «замечательных партнёров», а по жизни – геоэкономических конкурентов, не ограничиваясь пропагандой. Нам не нужно, чтобы Запад нас полюбил. И даже не нужно, чтобы они нас оставили в покое, хотя это было бы неплохо, но вряд ли эта цель реалистична. Нам нужно, чтобы США начали действовать в отношении России, учитывая возможные последствия для себя, в том числе и внутри Америки.

Главный смысл стратегии «четырёх дорог»: сочетание диалога с США с асимметричным разменом того, что нужно им, на то, что нужно нам; надавливание на точки болезненных уязвимостей; диалог об ограничении конфронтации в некодифицированных сферах отношений (в сфере кибервойн, экологического воздействия и прочее); наконец, формирование «антитоталитарной коалиции» широкого спектра геополитических сил – перевод взаимоотношений с США для России из состояния глухой обороны в состояние сдерживания американских действий на передовых рубежах.

– Вы утверждаете, что в нынешней американской администрации на пальцах одной руки можно сосчитать людей, которые понимают, что такое ядерное оружие и каковы последствия войны с его применением. Западный мир в самом деле оказался в заложниках у дилетантов и политических авантюристов?

– Мы 30 лет жили в условиях, когда публично на высшем политическом уровне заявлялось, что ядерное оружие утратило политическое значение и вообще перестаёт быть военно-политически значимым. И если в России эти заявления носили политический характер и делались явно не от большого ума, то в США они отражали реальные настроения: преимущество американцев в обычных вооружениях было настолько колоссальным, что они реально мыслили таким образом, что для обеспечения военно-политической гегемонии ядерное оружие им больше не нужно. Но ядерное оружие России представляло угрозу.

Напомню, что в 1990-е было по крайней мере две попытки поднять вопрос о денуклеаризации России. Начиная с нулевых, всё несколько успокоилось – американцы пришли к выводу, что наши возможности в ядерном оружии сократятся сами собой. Да и свои ядерные силы американцы развивали откровенно по остаточному принципу, перестав считать их и политическим, и военно-силовым инструментом.

Впервые по-настоящему ими стали заниматься при Трампе. Но именно так утрачивается реалистичное восприятие того, что такое ядерное оружие и какие последствия его применение несёт. Маленький пример: в 2008 году, во время российской операции по принуждению Грузии к миру, по многочисленным утечкам (разнятся детали, но суть одна), в совете национальной безопасности США обсуждался вопрос удара тактическим ядерным боеприпасом по Рокскому тоннелю. Дальше «креатива» дело тогда не пошло. Но ситуация вряд ли с тех пор улучшилась.

– Давайте сменим тему. По вашим словам, у нас есть-таки молодёжь, способная удовлетворить запрос общества на идеологию развития. Почему именно на молодёжь вы возлагаете надежды?

– Молодёжь не должна удовлетворять ничьи запросы. Давайте исходить из того, что должны мы только нашей Родине и более никому. И они – тоже. Но увы, нам ещё предстоит доказывать, что наша молодёжь что-то должна Родине. Три десятилетия вбивания в голову молодым, что они всего лишь потребители, должны только квалифицированно потреблять, тоже даром не прошли. Мы ещё долго будем оплачивать тогдашние политические наивности. Для начала нужно объяснить нашей молодёжи, что без своей земли, без своей истории, без своей многонациональной культуры она – лишь материал для лепки. И «слепить» из неё можно всё что угодно. Основная ответственность здесь лежит на нас, на социально и политически активных поколениях. Мы должны, с одной стороны, оставить молодёжи страну, где не стыдно будет жить – жить не потому, что нельзя уехать, а потому, что здесь круто.

Надежды на молодёжь я возлагаю потому, что она разная. В ней нет какого-то одного идеологического направления, одной модели поведения, как нас хотят убедить оппозиционеры. Развитие есть продукт многообразия, а не унификации, идеологической штамповки, которая всегда безобразна, что коммунистическая, что либеральная. В молодёжной среде есть и бунтари, и книжники, есть «Юнармия». В ней есть люди, с удовольствием идущие в армию, и их много. В ней есть люди, гордящиеся службой в научных ротах. Но работа с такой молодёжью требует большой ответственности и подготовленности. Этого порой и не хватает. Для того чтобы сделать молодёжь «нашей», нам самим нужно стать другими.

– Запад по-прежнему внедряет в молодёжную среду идеалы и нормы, угрожающие общественному согласию и культурному суверенитету. Что противопоставить духовной экспансии Запада?

– Конечно, внедряет. А что вы хотите? Чтобы наши западные партнёры с унылым выражением лица наблюдали за тем, как на месте разгромленного в пыль СССР вырастает новый гигант? Западной духовной экспансии можно противопоставить только собственную – ничего другого не придумано. Никакие меры информационной защищённости, а они были очень серьёзными и до известной степени эффективными, не спасли Советский Союз. Тем более не спасут они никого в условиях современного глобализированного информационного общества. Уход в оборону, отказ от работы на внешних площадках, ставка только на контрпропаганду – движение в сторону поражения. Мы ведём битву за души наших людей, но мы должны понимать, что победа достигается только наступлением. Это касается и информационных войн.

Необходимо перенести битву «за умы» на их территорию. Учитывая очевидное состояние полного политического раздрая и признаки тоталитарных тенденций в политике, для успешной информационно-идеологической войны в отношении нового западного тоталитаризма есть абсолютно все возможности. Это будет справедливо и с точки зрения интересов подлинной человеческой морали. Нам не нужно крушение западной цивилизации, напротив. Нам даже не нужно, чтобы Запад признал свою моральную и политическую неправоту. Нужно создать такие риски внутри западного мира, чтобы расходы – не только финансовые – на их купирование с лихвой превосходили возможные дивиденды от продолжения гибридной войны против России.

Бумеранг, запущенный американцами в начале 1980-х годов в сторону Советского Союза, должен к ним и вернуться.

Беседовал

Владимир Мохов, «Красная звезда»

Россия. США. НАТО > Армия, полиция. СМИ, ИТ > redstar.ru, 2 апреля 2021 > № 3682436 Дмитрий Евстафьев

Интервью Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова программе «Большая игра» на «Первом канале», Москва, 1 апреля 2021 года

В.А.Никонов: В последнее время все чаще звучит слово «война». Оно с легкостью вылетает из уст американских, натовских политиков, еще легче – из уст украинских военных. Вам когда-нибудь было более тревожно, чем сейчас?

С.В.Лавров: И да, и нет. С одной стороны, конфронтация достигла «дна». С другой стороны, в глубине души есть надежда, что все люди взрослые и понимают риски, которые сопряжены с нагнетанием дальнейшей напряженности. Но слово «война» в дипломатический, международный обиход ввели наши западные коллеги. «Гибридная война, развязанная Россией» – очень популярное сейчас описание того, что Запад воспринимает в качестве главного события международной жизни. Я все-таки считаю, что благоразумие возобладает.

В.А.Никонов: США в последнее время действительно «взвинтили» градус конфронтации как никогда. Президент США Дж.Байден объявил, что Президент Российской Федерации В.В.Путин – «убийца». Мы отозвали Посла России в США А.И.Антонова.

С.В.Лавров: Пригласили для консультаций.

В.А.Никонов: Возникает вопрос: как дальше развивать отношения? Как долго продлится «пауза»? Когда А.И.Антонов вернется в Вашингтон?

С.В.Лавров: То, что прозвучало в интервью Президента США Дж.Байдена каналу «Эй-би-си», – возмутительная, беспрецедентная риторика. Но за риторикой всегда нужно видеть реальные дела, а они начались задолго до этого интервью, еще при Администрации Б.Обамы. Они продолжились при Администрации Д.Трампа, несмотря на то, что 45-й Президент США публично высказывался за хорошие отношения с Россией, с которой он готов «ладить», но «ему не давали». Имею в виду последовательное разрушение всей инфраструктуры сдерживания в военно-политической и стратегической сфере.

Договор об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО) «почил в бозе» достаточно давно. Президент В.В.Путин не раз вспоминал, как в ответ на его слова о том, что Дж.Буш делает ошибку и незачем обострять отношения, тогдашний Президент США ответил, что это не направлено против России. Якобы мы можем делать любые шаги, которые считаем необходимыми, в ответ на выход США из Договора по ПРО. Якобы американцы также не будут это воспринимать как нацеленные против них действия. Но потом противоракетные системы стали сооружаться в Европе – третий позиционный район ПРО. Было однозначно объявлено, что это исключительно против Ирана. Наши попытки договориться о формате транспарентности, которые были поддержаны в ходе визита в Москву Госсекретаря США К.Райс и Министра обороны США Р.Гейтса, затем были отвергнуты. Сейчас мы имеем противоракетный район в Европе. Никто уже не говорит, что это против Ирана. Это однозначно анонсируется как глобальный проект, призванный сдерживать Россию и Китай. Те же самые процессы идут в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Никто не пытается делать вид, что это против Северной Кореи.

Это глобальная система, призванная подкрепить претензии США на абсолютное доминирование, в том числе в военно-стратегической, ядерной сфере.

Д.Саймс тоже может поделиться своими оценками того, что говорят и пишут в Соединенных Штатах. Сейчас однозначно взят курс на развертывание ракет средней и меньшей дальности в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД) был разрушен американцами под надуманными предлогами. Это был не наш выбор. Президент России В.В.Путин в своих специальных посланиях предложил даже в отсутствие ДРСМД на добровольной основе договориться о взаимном моратории с сопутствующими мерами верификации и в Калининградской области, где американцы подозревали нас в том, что «Искандеры» нарушали ограничения, установленные ушедшим в историю Договором, и на базах США в Польше и Румынии, где установки «МК-41» рекламируются компанией-разработчиком «Локхид Мартин» однозначно как имеющие двойное назначение.

Эта риторика – хочу подчеркнуть еще раз – возмутительна и неприемлема. Но Президент России В.В.Путин отреагировал на нее дипломатично и вежливо. К сожалению, ответа на предложение поговорить в прямом эфире и расставить все точки над разными буквами русского и английского алфавитов не последовало. Все это давно уже сопровождается материальным наращиванием инфраструктуры конфронтации, куда надо записать и безоглядное продвижение военных объектов НАТО на Восток, превращение ротационного присутствия в постоянное на наших границах, в Прибалтике, Норвегии, Польше. Так что все гораздо серьезнее, чем просто слова.

В.А.Никонов: Когда Посол России А.И.Антонов возвращается в Вашингтон?

С.В.Лавров: Это будет решать Президент России В.В.Путин. Посол А.И.Антонов сейчас проводит консультации в Министерстве иностранных дел России. Он встречался с комитетами по международным делам Государственной думы, Совета Федерации Федерального собрания Российской Федерации. У него были беседы в Администрации Президента.

Нам важно проанализировать нынешнюю стадию наших отношений, которая создалась не за один день, не в момент того самого интервью, а формировалась в течение лет. Обостренное вбрасывание неприемлемой лексики в ходе интервью Президента США Дж.Байдена телеканалу «Эй-би-си» показало неотложность такого крупного анализа. Это не значит, что все эти годы мы просто наблюдали и не делали выводы. Но сейчас пришло время обобщений.

Д.Саймс: Когда я нахожусь в Москве после того, как провел год в Вашингтоне, бросается в глаза контраст между тем, как говорят руководители двух стран. Думаю, Вы согласитесь, что когда в Вашингтоне говорят об отношениях с Россией, там это достаточно простая и понятная схема: «Россия является противником». Иногда в Конгрессе говорят и более резко – «врагом». Но политические руководители из Администрации все-таки говорят «противником». Допускают сотрудничество с Россией в отдельных вопросах, которые важны для США. Но в целом подчеркивается, что в военном плане Россия – «противник номер один», а в политическом измерении – это не просто страна, с которой не соглашаются, а государство, «стремящееся распространять авторитарные режимы по всему миру», «выступающее против демократии», «подрывающее основы основ самих Соединенных Штатов».

Когда я слушаю Вас, Президента России В.В.Путина, создается впечатление, что в Москве картина более сложная и с большим количеством нюансов. С Вашей точки зрения, США сегодня являются противником России?

С.В.Лавров: Я бы не вдавался в анализ лексики – «противник», «враг», «конкурент», «соперник». Все эти слова используются в жонглировании в официальных и неофициальных заявлениях. На днях я читал, как Госсекретарь Э.Блинкен сказал, что при всех разногласиях с Россией и Китаем Соединенные Штаты не испытывают ничего против этих стран. А то, чем США занимаются, – это просто «демократия» и «отстаивание прав человека». Не знаю, насколько можно воспринимать всерьез такого рода описание американской политики по отношению к Москве и Пекину. Но если они занимаются продвижением демократии, практика должна доказывать обоснованность теории.

Дж.Буш-младший объявил демократию установленной в Ираке в мае 2003 г.. На борту авианосца он провозгласил завершение освобождения Ирака от тоталитарного режима и установление демократии в стране. Думаю, дальше можно не продолжать, если только сослаться на количество жертв войны, развязанной американцами. Это сотни тысяч людей. Можно также вспомнить, что итогом «правления» печально известного П.Бремера в Ираке стало создание «Исламского государства», куда мгновенно переметнулись потерявшие работу члены партии «Баас», сотрудники спецслужб С.Хусейна. Им просто нужно было кормить семьи. ИГИЛ возник далеко не по причинам идеологических разногласий. Это активно использовали радикалы, опираясь на ошибки США. Такова «демократия» в Ираке.

«Демократию» в Ливии устанавливали бомбами, ударами, убийством М.Каддафи под восторженные возгласы Х.Клинтон. Результат: Ливия – «черная дыра», на север идут потоки беженцев, от которых страдает Евросоюз и не знает, как с этим быть, а на юг через страну идут потоки незаконных поставок оружия, террористов, от которых страдает Сахаро-Сахельский регион.

Мне бы не хотелось каким-то образом описывать то, что американцы испытывают к Российской Федерации. Если за их заявлениями о том, что мы – «противник», «враг», «соперник» или «конкурент», – кроется желание обвинить нас в последствиях их безрассудной политики, то серьезный разговор едва ли может состояться.

Д.Саймс: Когда в Вашингтоне, в Администрации Дж.Байдена или в Конгрессе говорят, что Россия – это противник, и они это подчёркивают, я думаю, они не согласятся, что это просто риторика, как и не согласятся с тем, что это делается для внутреннего потребления. Администрация Дж.Байдена говорит о другом, что у США не было цельной линии в отношении России, и бывший Президент США Д.Трамп позволял России «делать всё, что Правительство Президента Российской Федерации В.В.Путина хотело». Сейчас пришёл новый «шериф», который готов говорить так, как он считает нужным, не обращая большого внимания на то, как это будет интерпретировано в Москве. И наоборот, если в Москве этим будут недовольны, так это хорошо, не ради того, чтобы вызвать недовольство, конечно, а потому что это показывает, что Россия наконец-то осознает, что так себя больше вести нельзя. Есть какие-то шансы, что эта новая линия Администрации Дж.Байдена приведёт к какой-то новой российской гибкости?

С.В.Лавров: Упомянутая Вами линия, продвигаемая в тех формах, которые мы сейчас наблюдаем, не имеет никакого шанса на успех. Это отнюдь не какая-то новелла: пришёл Дж.Байден, стал применять против России санкции, ужесточать риторику и вообще оказывать давление по всем фронтам. Это продолжается много лет. Санкции начались с Администрации Б.Обамы, но, если исторически брать, то ещё раньше. Как и многие другие ограничения они просто приобрели гипертрофированный, идеологизированный вид начиная с 2013 г., ещё до Украины.

Д.Саймс: Они Вам скажут, и Вы это знаете лучше меня, что эта линия проводилась недостаточно последовательно, без должной энергии, и что сейчас они вместе с союзниками по НАТО всерьёз займутся Россией, чтобы показать нам, что мы должны принципиально изменить свою линию поведения не только во внешней политике, но и во внутренней.

С.В.Лавров: Дмитрий, Вы опытный человек, знаете Соединённые Штаты лучше нас с В.А.Никоновым. Что ещё они могут сделать? Кто из аналитиков вызвался доказывать перспективность дальнейшего давления на Россию? И насколько хорошо они изучали историю? Вот вопрос к Вам.

Д.Саймс: Г-н Министр, как Вы, наверное, догадываетесь, я не большой сторонник линии Администрации Дж.Байдена.

С.В.Лавров: Я Вас как наблюдателя и независимого эксперта спрашиваю.

Д.Саймс: С моей точки зрения у Администрации Дж.Байдена есть ещё серьезный арсенал средств, которые могут быть применены в отношении России: и новые дополнительные санкции, и продвижение инфраструктуры НАТО в Европе, и более «гармоничное» давление на Россию вместе с союзниками, и продвижение американской политики ближе не к традиционной старой Европе, (я имею в виду ту же Великобританию, особенно Францию и Германию) а к Польше и, наконец, поставки летального оружия Украине. В Вашингтоне сейчас считается очень важным продемонстрировать России, что её нынешний курс на Украине, – это бесперспективно, и в общем-то, если Россия не изменит своё поведение – ей придется «платить большую цену».

С.В.Лавров: Диапазон моих оценок происходящего – от «упражнения в бессмысленности» до «опаснейшей игры со спичками». Вы знаете, сейчас модно жизненными образами описывать происходящее. Все мы в детстве играли во дворе. Из подъездов выбегали ребятишки разных возрастов, разных школ воспитания (тогда жили все вместе, скопом). И всегда во дворе были 2-3 главных хулигана, которые всех строили, наказывали, заставляли чистить ботинки, отнимали деньги, (какие-то копейки, которые мама давала на пирожки, на завтраки). Но проходило 2-3-4 года, и эти маленькие пацаны подрастали и становились способными отвечать. Нам даже подрастать не надо. Мы не ищем никакой конфронтации.

Президент Российской Федерации В.В.Путин многократно, в т.ч. после этого печального интервью Дж.Байдена телеканалу «Эй-Би-Си» говорил о нашей готовности работать с Соединёнными Штатами в интересах народов двух стран и в интересах международной безопасности. Если США хочется поставить под угрозу интересы глобальной стабильности и глобального (пока ещё мирного) сосуществования человечества, я не думаю, что у них будет много сторонников. Да, Евросоюз очень быстро встал в строй, присягнул на верность. Заявления, звучавшие в ходе виртуального саммита ЕС с Дж.Байденом, для меня беспрецедентны. Я такого «принесения присяги на верность» не припомню. Причём публично озвучивались речи, которые показывали абсолютное незнание истории создания ООН и многое другое. Я уверен, что серьёзные политики – они в США ещё сохранились – понимают не просто бесперспективность, а бессмысленность этой линии. Как я понимаю на днях 27 политических организаций в США опубликовали публичный призыв к Администрации Дж.Байдена о том, что необходимо изменить и риторику и суть подхода к выстраиванию отношений между США и Россией.

В.А.Никонов: Вряд ли на это можно рассчитывать. Считаю, что Ваша аналогия с дворовым хулиганом даже слегка мягкая. Соединённые Штаты ведут себя просто выходя уже за рамки приличия, не говоря о дворовых понятиях, которые всегда всё-таки существовали. Мы это хорошо видим, например, на Украине. Президент США Дж.Байден всё-таки является одним из творцов современной Украины, украинской политики, войны на Донбассе. Я так понимаю, что он очень близко к сердцу принимает эту ситуацию и будет её продолжать поддерживать в напряжённом, горячем состоянии. Насколько Вы оцениваете опасной ситуацию на Украине с учётом американских поставок вооружений, которые уже пошли, тех решений, которые во вторник приняла украинская Рада и заявлений украинских военных, которые уже реально говорят о войне? Где мы находимся на украинском фронте?

С.В.Лавров: Сейчас идёт много спекуляций на тему тех документов, которые Рада одобрила, а Президент Украины В.А.Зеленский подписал. Насколько это отражает реальную политику? И насколько это преследует цель решения проблем В.А.Зеленского внутри страны с падением рейтинга? Я не знаю, блеф это или конкретные планы. По информации, которая в т.ч. в СМИ публикуется, военные в большинстве своём понимают пагубность любых действий по развязыванию горячего конфликта. Я очень надеюсь, что их не будут «подзуживать» политики, которым в свою очередь будет «подзуживать» Запад во главе с США. В очередной раз подтверждается истина излагавшаяся не раз многими аналитиками и политологами, включая З.Бжезинского, что они рассматривают Украину в геополитическом разрезе: близкая России Украина делает Россию великой; Россия, от которой оторвана Украина, не представляет какого-то глобального значения. Оставляю это на совести тех, кто исповедует эти идеи, их справедливость и способность оценить современную Россию. Президент Российской Федерации В.В.Путин сказал не так давно, но это высказывание актуально и сегодня, что те, кто будут пытаться развязать новую войну в Донбассе, – разрушат Украину.

В.А.Никонов: Чего точно добилась американская и западная дипломатия, – она «посадила» Россию и Китай в одну лодку. Мы действительно уже стали стратегическими партнёрами не на словах, а на деле. Вы только что вернулись из Китая, Вы бываете там чаще чем раз в год точно. Во время нынешней поездки, что нового Вы почувствовали в настроении китайского руководства, в отношении которого американцы сейчас хамят абсолютно беспрецедентно? Насколько прочны те связи, которые устанавливаются между Россией и Китаем? И где та планка, на которую мы можем выйти или уже вышли в наших отношениях?

С.В.Лавров: Китайцы, как и россияне – очень гордая нация. Наверное, они исторически более терпеливы. В национальном коде, в генетическом коде китайской нации присутствует нацеленность вперёд в историческую перспективу. У них никогда нет ограничений 4-5 летними электоральными циклами. Они смотрят вперёд: «большое путешествие начинается с маленького шага» и многие другие афоризмы китайских руководителей говорят о том, что им важна цель, которая не просто на горизонте, а за горизонтом. Это касается и воссоединения всех китайских земель – последовательно, без спешки, но целеустремлённо и настойчиво. Те, кто с Китаем, как и с Россией ведёт разговор «через губу», как у нас принято говорить, свысока, с оскорблениями, – они никудышные политики и стратеги. Если им это нужно для того, чтобы через пару лет на очередных парламентских выборах показать свою «крутизну», значит так тому и быть.

У.Черчилль сказал, что «демократия – наихудшая форма правления, если не считать всех остальных». Идет большой спор, кто более эффективен. Коронавирусная инфекция дала новый толчок дискуссиям: насколько демократии, прежде всего западные, показали себя способными противостоять этому абсолютному злу и насколько страны с централизованной, сильной, «авторитарной» властью оказались успешными. История рассудит. Здесь надо дождаться результатов. Мы хотим сотрудничать, никогда никого ни в чем не обвиняли, не организовывали против кого бы то ни было какие-то медийные кампании, хотя нас именно в этом обвиняют. Президент России В.В.Путин с первых дней, как только объявил о создании вакцины, предложил международное сотрудничество. Вы помните, как «выстраивалось» отношение к «Спутнику V». Сначала сказали, что это неправда, потом, что это пропаганда, сделано с единственной целью – продвигать российский политический интерес в мире. Слышим отголоски всего этого. 30 марта с.г. состоялись переговоры В.В.Путина с Канцлером ФРГ А.Меркель и Президентом Франции Э.Макроном. Почувствовали более реалистичный настрой на то, чтобы все-таки сотрудничать, а не пытаться заниматься «вакцинной дискриминацией» или «вакцинной пропагандой».

Возвращаясь к сути вопроса. По большому счету, никому нельзя хамить. А с такими великими цивилизациями, как Россия и Китай, разговор идет свысока, нам указывают, что делать. Если же мы хотим что-то сказать, то нас просят «отстать». Так было в Анкоридже, когда зашла речь о правах человека. Э.Блинкен сказал, что в США много нарушений, но подтекст был ясен – они сами разберутся и уже разбираются. А в Синьцзян-Уйгурском округе, в Гонконге, в Тибете и т.д. надо сделать по-другому. Это не просто отсутствие навыков дипломатии. Это гораздо глубже. В Китае я почувствовал, что эту терпеливую нацию, которая всегда отстаивает свои интересы, одновременно продвигая готовность к компромиссам, поставили в безвыходное положение. На днях официальный представитель МИД Китая делал комментарий, не припомню такого.

Насчет того, толкают ли нас в объятия Китая или его в наши. Все помнят постулат Г.Киссинджера, что США должны иметь отношения с Китаем, которые будут лучше, чем отношения Китая с Россией, и наоборот. Он видел этот исторический процесс и понимал, как он может эволюционировать. Многие сейчас пишут, что США стратегически делают огромную ошибку, предпринимая усилия одновременно против России и Китая, тем самым форсируя наше дальнейшее сближение. Москва и Пекин не дружит против кого бы то ни было. Во время моего визита в Китай, мы с Министром иностранных дел Ван И приняли Совместное заявление о некоторых проблемах глобального управления, где подчеркнули неприемлемость нарушения международного права, его подмены некими келейно вырабатываемыми правилами, вмешательства во внутренние дела и в принципе всего того, что противоречит Уставу ООН. Там нет никаких угроз. В документах, подписываемых лидерами России и Китая, всегда подчеркивается, что двустороннее стратегическое взаимодействие и многогранное партнерство существует не против кого бы то ни было, а исключительно в интересах наших народов и стран. Оно развивается на четкой, объективной основе совпадения интересов. Мы ищем баланс интересов, у нас много направлений, где он найден и реализуется с пользой для всех нас.

В.А.Никонов: Почувствовали ли Вы какое-то изменение китайской позиции? Понятно, что Пекин поставлен в очень сложное положение. Насколько далеко Китай готов зайти в конфронтации с США? Ясно, что сейчас они отвечают жестко. Против Пекина вводятся санкции, он отвечает жесткими контрсанкциями, причем не только против США, но и против их союзников, которые тоже вводят эти санкции. Европа подключилась к этой конфронтации. Готовы ли мы синхронизировать с Китаем, например, свою политику контрсанкций, как мы это делали с Белоруссией? У нас есть общая стратегия противодействия этому давлению, которое наращивается со стороны т.н. «альянса демократий»?

С.В.Лавров: Общая стратегия есть, только что о ней упомянул. Наряду с Заявлением, подписанным во время визита в Китай, в прошлом году было принято развернутое Заявление лидеров. Сейчас готовим очередной документ, который будет подписан Президентом России В.В.Путиным и Председателем КНР Си Цзиньпином, посвященный 20-летию Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве. Наш стратегический договор будет продлен.

Эти документы излагают линию нашего поведения. Конкретных «козней» в ответ на то, что делается в отношении нас, не планируем и не будем. Не думаю, что будем синхронизировать наши ответы на санкционные «выходки», предпринимаемые в отношении Китая и России.

Уровень нашего сотрудничества продолжает качественно укрепляться.

Вы упомянули военные союзы. Часто спекулируют насчет того, что Россия и Китай могут заключить военный союз. Во-первых, в одном из документов на высшем уровне подчеркнуто, что наши отношения не являют собой военный союз, эту цель мы не преследуем. Военный союз в его классическом понимании мы видим на примере НАТО, такого союза нам не надо. В НАТО, особенно после того, как Администрация Дж.Байдена сменила Д.Трампа, раздался «вздох облегчения». Все возрадовались – хорошо, что теперь есть хозяин, который нам объяснит, как дальше поступать. Э.Макрон еще пытается иногда «всуе» упоминать инициативу о стратегической автономии Евросоюза, но никто больше в Европе это не хочет даже обсуждать. Все, «приехал барин».

Такой союз – это союз эпохи «холодной войны». Я бы сейчас мыслил категориями современной эпохи, когда формируется многополярность. В этом смысле наши отношения с Китаем совсем другие, нежели отношения классического военного союза. Может быть, они даже более близкие в определенном смысле.

В.А.Никонов: «Альянс демократий» будет создаваться. Это очевидно. Хотя в России уже все меньше людей, которые верят, что там действительно речь идет о демократии. США своими выборами, отношением к свободе СМИ, возможностями для выражения оппозиционных взглядов не оставили больших сомнений, что с демократией там большие проблемы. Европа тоже дает примеры, заставляющие сомневаться, что они продвигают сильный демократический проект. И она все-таки заявляет о себе как об игроке, ориентирующемся на «барина».

30 марта с.г. был разговор между В.В.Путиным, Э.Макроном и А.Меркель. Кстати, без В.А.Зеленского. Это «нормандский формат» минус Украина, на что Киев болезненно отреагировал. Был обсужден широкий круг вопросов. При этом Вы уже не раз говорили, что наши отношения с ЕС находятся на точке «замерзания» или вообще отсутствуют. Значит ли это, что мы поддерживаем контакты и они возможны в отношениях с различными участниками Евросоюза, но контакта с ЕС у нас нет.

С.В.Лавров: Так и есть. Это тоже упоминалось в ходе переговоров 30 марта с.г., как и в разговоре В.В.Путина с Председателем Евросовета Ш.Мишелем. Мы удивляемся, что ЕС с обидой воспринимает эти оценки. Это просто констатация объективной данности.

Отношения Москвой с ЕС как организацией выстраивались не один год. На момент, когда произошел госпереворот на Украине, они включали в себя: саммиты дважды в год; ежегодную встречу полного состава российского Правительства с Еврокомиссией тоже полном составе; около 17 секторальных диалогов от энергетики до прав человека; четыре общих «пространства», выстраиваемых на основе решений саммитов Россия-Евросоюз, по каждому из них была своя «дорожная карта».

Шли переговоры над соглашением о переходе к безвизовому режиму. Очень показательно, что еще в 2013 г., задолго до украинского кризиса, Евросоюз их прервал. Как нам рассказали некоторые коллеги, когда дело дошло уже до принятия решения о подписании соглашения, агрессивное русофобское меньшинство выступило категорически против: нельзя допустить, чтобы Россия получила безвизовый режим с ЕС до того, как он будет предоставлен Грузии, Украине и Молдавии. Вот вся подоплека. То, что потом ЕС сделал, разрывая все имевшиеся каналы системного диалога, это так «прорвало». Они срывали на нас свою злость, т.к. «путчисты» их оскорбили – на утро разорвали документ, подписанный накануне В.Ф.Януковичем и оппозицией. А он был «завизирован», подтвержден Германией, Францией и Польшей. Первые действия новой власти – убирать русский язык из обихода, выгонять русских из Крыма. Когда русскоязычное и русское население Украины восстало против этого, попросило оставить их в покое, против них пошла т.н. «антитеррористическая операция».

ЕС, по сути дела, ввел против нас санкции и разорвал все каналы общения за то, что мы возвысили голос в защиту россиян и русских на Украине, в Донбассе и в Крыму. Мы пытаемся обсуждать с ними, когда они начинают предъявлять нам претензии. Наверное, они понимают. Надеюсь, они все-таки опытные политики. Но если они понимают и не хотят учесть это в своей практической политике, то значит они «заряжены» на русофобию либо ничего не могут поделать с русофобским агрессивными меньшинством в ЕС.

Д.Саймс: Мне кажется, когда мы говорим о ЕС, важно посмотреть на то, что представляет собой ЕС, и до какой степени он изменился по сравнению с тем, что было, и с тем, что предполагалось, когда его основывали. ЕС должен быть, в первую очередь, организацией экономического сотрудничества.

Первоначально «политическая компонента» даже не предполагалась. Тогда говорили о том, что ЕС будет способствовать европейской экономической интеграции. Даже ставился вопрос о том, как Россия могла бы играть какую-то ассоциированную роль в этом процессе. Потом сказали, что ЕС должен иметь еще и общие ценности. Сначала говорили о том, что общие ценности – цемент самого ЕС. Потом появилась идея, рождённая в Варшаве, что неплохо было бы, чтобы эти европейские ценности (поскольку они являются универсальными) распространялись и на другие регионы, а также чтобы Россия стала считаться с ними, если хотите – даже подчиняться. Когда смотрю на подход ЕС к Украине, конфликту в Донбассе с требованием вернуть Киеву Крым, то, мне кажется, что ЕС становится миссионерской организацией. Если вы имеете дело с крестоносцами, то пытаться поговорить с ними по-хорошему и апеллировать к их логике и совести, наверное, бесполезно. Вам не кажется, что то, где сегодня находится ЕС, открывает ограниченные возможности для партнёрства и большой потенциал для противостояния? Я слишком пессимистичен?

С.В.Лавров: Нет, я абсолютно с Вами согласен. Это миссионерство – манера читать лекции, ощущение собственно превосходства. Важно видеть эту тенденцию, не раз доводившую Европу до беды.

На самом деле это так. Он создавался как Сообщество угля и стали, потом Европейское экономическое сообщество и так далее. Если вы сейчас посмотрите на ЕС и на то, как у них обстоят дела с ценностями, то они уже набрасываются на своих членов – Польшу, Венгрию – только за то, что эти страны исповедуют несколько другие культурные и религиозные традиции. Вы сказали, что начала Польша. Не помню, кто начинал эту тему...

Д.Саймс: Я впервые услышал на конференции от польских делегатов.

С.В.Лавров: Сейчас Польша сама сталкивается с последствиями своих идей только уже не вовне ЕС, а внутри организации.

Когда России навязывают ценности, связанные, как они считают, с демократией и правами человека, мы отвечаем конкретно: универсальные ценности содержатся во Всеобщей декларации прав человека 1948 года, под которыми все подписались. Ценности, которые сейчас изобретаются и в которые пытаются загнать нас и все другие страны, не являются универсальными, не носят характера договорённостей всего мирового сообщества. Даже в ЕС, посмотрите, какие были демонстрации! Во Франции пару лет назад проходили демонстрации в защиту традиционных семей, понятий «мать», «отец» и «дети». Это сидит глубоко. Играть с традиционными ценностями опасно.

Насчет того, что ЕС приглашал нас в ассоциированные члены. Мы никогда не соглашались на то, чтобы подписать документ об ассоциации. Сейчас это делается со странами Восточного партнерства – Армения, Украина, Молдавия. Но от отношений с ЕС, которые разрушал Брюссель, осталось только одно – базовый документ об условиях торговли и инвестиций. Он действительно был предметом переговоров между брюссельской комиссией и Российской Федерацией. Это документ, сохраняющий свою силу. Мы сотрудничаем с отдельными странами, но не с ЕС, потому что условия были зафиксированы, а их практическая реализация идет по двусторонним каналам. Единственное, чем ЕС сейчас отличается на этой ниве, это введением санкций, запретом своим членам выполнять это соглашение в той или иной части, поскольку они хотят «наказать Россию». Всё, других отношений не существует. Нам говорят, что мы сознательно разрываем отношения (хотя факты просто вопиющие), пытаемся перекинуть свои связи с Европой на двусторонние каналы, хотим «расколоть» Евросоюз. Мы никого не хотим раскалывать. Мы всегда говорим, что заинтересованы в сильном и самостоятельном Евросоюзе. Если ЕС выбирает несамостоятельную позицию на международной арене, о чем мы только что говорили, это их право. Мы ничего не можем с этим поделать. Всегда выступали за его самостоятельность и единство. Но в нынешней ситуации, когда Брюссель разорвал все отношения и когда к нам обращаются (мы никого к себе не зазываем) отдельные страны Европы с предложением пообщаться, приехать к ним или к нам, обсудить какие-то перспективные проекты в двусторонних связях, как мы можем этим партнерам отказывать? Нечестно (даже немного стыдно) пытаться позиционировать такие контакты как нашу линию на внесение раскола в ЕС. У них своих расколов хватает.

Д.Саймс: Философский вопрос в отношениях России с ЕС. Сейчас, когда ЕС ввел санкции против Китая, Китай ответил достаточно жестко. В ЕС, что называется, неприятно удивились и возмутились. А вот от России такого ответа не ожидают, потому что сложилось убеждение, что у России нет экономических рычагов противостоять давлению ЕС. Россия никаких серьёзных санкций против ЕС, как мне кажется, не принимала.

Интересная ситуация. Россия поставляет 33 процента газа, которым пользуются в Европе. Примерно такие же цифры в отношении нефти. Россия на протяжении всего этого времени, как мне кажется, достаточно эффективно доказывала, что не будет пользоваться энергией как рычагом политического давления в Европе. Понятно, что это было в интересах России, особенно когда речь заходит о завершении строительства «Северного потока – 2». Мне кажется, что многие в Европе забыли, что если Россия чего-то не делает, то это не значит, что она не может и не будет вынуждена сделать, если давление ЕС на Россию перейдет «красную черту». Скажите, теоретически, это возможно? Или Россия принципиально исключает подобного рода действия?

С.В.Лавров: Вы хотите сказать (если образно), что они либо не читали (что скорее всего), либо забыли былину об Илье Муромце, который спал на печке, и никто не обращал на это внимание? Это не угроза. Мы никогда (это принципиальная позиция независимо ни от чего) не будем использовать энергоносители, наши маршруты нефти и газа в Европе.

Д.Саймс: Даже сели вас отключат от СВИФТа и всего чего угодно?

С.В.Лавров: Мы не будем этого делать. Это принципиальная позиция Президента России В.В.Путина. Не будем «вставать» в ситуацию, когда нам придется «заморозить» граждан Евросоюза. Мы никогда не будем этого делать. Мы не киевский режим, перекрывший канал, который поставляет воду в Крым, и радующийся этому. Это позорная позиция на международной арене. Запад, достаточно часто делающий восклицания насчет того, что мы используем энергоносители как инструмент влияния, как оружие, вообще помалкивает о том, что делает Киев с поставками воды в Крым. Считаю, что предоставление базовых нужд, от которых зависит повседневная жизнь простых граждан, никогда не может быть предметом санкций.

Д.Саймс: Что Вы тогда имеете в виду, когда говорите про «феномен» Ильи Муромца?

С.В.Лавров: Можно же по-разному отреагировать. Всегда предупреждали, что будем готовы отвечать. На любые злостные действия в наш адрес, мы будем отвечать необязательно симметрично. Кстати, насчет того, как санкции влияют на гражданское население, посмотрите, что происходит в Сирии в результате «Акта Цезаря». Мои собеседники в Европе и, кстати, в регионе шепотом говорят, что они в ужасе от того, что этот «акт» перекрыл любые возможности хоть как-то вести экономические дела с Сирией. Цель провозглашена: задушить сирийский народ, чтобы он восстал и сверг Б.Асада.

Насчет нашего и китайского ответов на европейские санкции. Китай ведь тоже ответил не прекращением экономической активности. Он просто поставил под санкции физических лиц и организации, которые слишком активно выступали с антикитайских позиций. Мы поступаем примерно также.

В.А.Никонов: Как известно, Илья Муромец не перекрывал нефть и газ. Он действовал другими методами, часто симметричными. Думаю, у нас тоже достаточно серьезный набор инструментов.

Не преувеличиваем ли мы значение ЕС в современном мире? У него есть субъектность. Все-таки если мы говорим о европейских ценностях, я много лет общаюсь с европейцами на разных уровнях – на парламентском, экспертном.

Но у меня такое ощущение, что есть две основные ценности: первая – это евро, а вторая – это ЛГБТ и ещё 60 букв, которые расшифровывают это понятие, связанное с сексуальными ориентациями, их наличием, отсутствием или смешением.

Евросоюз переживает кризис – Брекзит. Великобритания ушла из Европейского союза. Экономический кризис очень тяжёлый. В Европе, наверное, тяжелее чем где бы то ни было. Наблюдается падение до 10 % экономики во многих странах. Кризис, связанный с вакцинами показал, что Европа не может противостоять вирусу и выработать единую политику, причём сталкивается с этим на всех уровнях. Не может выработать единую экономическую политику, договориться по миграционным правилам и т.д. Может действительно мы слишком много внимания уделяем Европе? Может быть мы можем действовать уже без оглядки на эту «падающую» структуру?

С.В.Лавров: Ну а где мы сейчас уделяем чрезмерное внимание Европе? У нас очень простая позиция, Президент Российской Федерации В.В.Путин её излагал неоднократно: мы ни на кого не обижаемся. «На обиженных воду возят», которой в Крыму не хватает. Мы всегда будем готовы отношения наши возрождать, чтобы они восстали практически из пепла, но для это мы должны понимать в чём заинтересован Евросоюз. Мы не будем стучаться в закрытую дверь. Они прекрасно знают о нашем предложении, так же как американцы знают о наших предложениях по стратегической стабильности, по кибербезопасности и многому другому. Мы всем сказали: «Дорогие друзья, дорогие коллеги, мы готовы вот на это. Понимаем, что у вас будут какие-то встречные идеи, но мы их пока не видим. Как только вы будете готовы, давайте садиться, обсуждать, искать баланс интересов». Нас же сейчас обвиняют в том, что мы как раз забросили политику на направлении ЕС, поэтому я не думаю, что мы слишком обхаживаем эту структуру и приподнимаем её значение. Она сама место своё в мире определяет. Мы уже об этом сегодня говорили.

А насчёт европейских ценностей. У нас идёт много дискуссий. Есть те, кому нужны не столько европейские ценности, сколько европейские ценники: съездить на шопинг, отдохнуть, какую-то собственность приобрести и вернуться домой. Ценности наши совместные, как я уже сказал, в нашей истории, во взаимовлиянии культур, литературы, живописи, музыки. Они огромны.

В.А.Никонов: А что в современной европейской культуре, живописи может действительно нас как-то…

С.В.Лавров: Я сказал исторические корни.

В.А.Никонов: Потому что современная Европа, по моему мнению, представляет из себя в культурном отношении такое достаточно пустое пространство.

С.В.Лавров: Есть какие-то весёлые песенки, можно иногда в машине послушать.

Д.Саймс: Когда мы говорим об отношениях с Соединёнными Штатами мне хочется задать Вам личный вопрос, потому что Вы долго жили и работали в США, когда были Постоянным представителем России при ООН, и, конечно, Вы много занимались Соединёнными Штатами уже как Министр иностранных дел Российской Федерации. Я жил в США почти 50 лет.

С.В.Лавров: Почему в прошедшем времени?

Д.Саймс: Сейчас нахожусь в Москве. Когда я смотрю сегодня на США, у меня ощущение, что там происходит культурная революция. Я думаю, что если сказать об этом многим людям в Администрации Дж.Байдена, демократам в Конгрессе, они никак не оскорбятся. Они скажут, что эта культурная революция давно назрела, что нужно наконец искоренять расизм, давать равные и не очень равные преобладающие возможности сексуальным меньшинствам, потому что они тоже подвергались дискриминации и развивать настоящую демократию, которая требует, чтобы все, кто хочет голосовать – могли голосовать. А на практике это означает, что миллионы людей будут иметь возможность голосовать, которые совершенно не обязательно являются гражданами США. Вот почему демократы так настаивают, чтобы в штате Джорджия не запрещали голосование по воскресеньям. В США, как Вы знаете, по воскресеньям никогда не голосовали. Воскресенье ещё называют днём общения с Богом. Так вот демократы так настаивали на голосовании в воскресенье для того, чтобы можно было подавать к афроамериканским церквям автобусы и на этих автобусах везти людей прямо на избирательные участки.

В.А.Никонов: А зачем возить? Можно по почте проголосовать.

Д.Саймс: Можно сделать и то, и другое.

С.В.Лавров: А можно прямо в церкви поставить урну избирательную.

Д.Саймс: Совершенно верно. Кажется ли Вам, что США становятся во многом другой страной, что это необязательно необратимый процесс, но процесс достаточно серьезный, и что этот процесс не чисто американское дело, потому что он сопровождается рождением новой революционной идеологии, требующей распространения американских ценностей в мире, и чтобы эти американские модели не встречали того сопротивления, которое они встречают со стороны России и Китая? Не есть ли здесь возможность экзистенционального конфликта?

С.В.Лавров: Об этом сейчас поговорим. Но сперва закончу мысль об европейской культуре. Вот, по-моему, ярчайший пример того, что она из себя сейчас представляет. Говоря о революциях, включая культурную, очень показателен конкурс «Евровидение». То, что они сейчас вытворяют с белорусами – это отвратительно. То есть это цензура чистейшей воды: эта песня, поскольку мы, непонятно какие, какие-то анонимные люди в этой песне усматриваем какие-то намёки мы вас не пускаем, давайте другую. Дают другую песню, и то же самое. Ну, что это за искусство, что это за культура, что это за демократия.

На счёт культурной революции в США. Да, я чувствую, что там происходят процессы, которые вполне заслуживают быть описанными таким образом. Наверное, все хотят избавиться от расизма, и у нас это никогда не вызывало сомнений. Мы были пионерами движения за равные права людей любого цвета кожи. Но как бы не перейти в другую крайность, что мы наблюдали во время событий с «БЛМ» и той агрессией, которая проявлялась в отношении белых людей, белых граждан США.

На днях был какой-то очередной международный день, посвящённый этой проблеме, и Генеральный секретарь ООН А.Гуттереш, выступая на Генассамблее сказал, что минувший год был годом самых серьезных и многочисленных проявлений белого «превосходства». Я попросил, чтобы мне прислали полный текст его речи. Хочу понять, что конкретно он имел в виду. Если это улавливание тенденций, о которых Вы сказали, и желание быть в «тренде» – это печально. Это всё-таки Организация Объединённых Наций, а не продвижения американских концепций, каких-то американских веяний.

На счёт того, зачем это нужно. Да, они хотят это распространить по всему миру. У них для этого есть колоссальные возможности. Голливуд теперь тоже меняет свои правила, чтобы всё отражало многообразие современного общества, что тоже является формой цензуры, зажима искусства, навязывания каких-то искусственных ограничений, требований. Я видел, как чернокожие теперь играют в комедиях Шекспира. Только не знаю, когда будет белый Отелло. Понимаете, это абсурд. Политическая корректность, доведённая до этого абсурда, добром не кончится.

Второй «инструмент» – это социальные сети, Интернет-платформы, серверы, находящиеся в США. Соединённые Штаты категорически отказываются обсуждать демократизацию управления Интернетом и какие-то общие правила, которые будут регулировать социальные сети, чтобы не было как с Тик-Током и другими социальными сетями в ходе недавних акций в России, когда распространялась отвратительная информация: личные оскорбления, педофилия и многое другое. Мы уже договариваемся и с Тик-Током, и с другими социальными сетями о том, что нужны элементарные правила уважения, приличий, но американцы не хотят это делать в универсальном масштабе.

В Анкоридже помощник Президента США по национальной безопасности Дж.Салливан и Госсекретарь США Э.Блинкен китайцам читали свои «лекции» про права человека, нацменьшинства, демократию в Китае. Да, Э.Блинкен сказал, что у них тоже есть задачи в этой области, но они сами с ними разберутся. Но как только вы на переговорах с американцами, да и с европейцами, предлагаете поговорить о демократизации международных отношений, о верховенстве права в международном масштабе, – они уходят от этих разговоров. Они хотят установить вместо международного права свои «правила», которые ничего не имеют общего с верховенством права в глобальном, универсальном масштабе. Я уже говорил, как во Франции были серьёзные демонстрации в защиту традиционных семейных ценностей. Получается, для того, чтобы обеспечить права одной группы, надо ущемить права другой группы. То есть продвижение этих ценностей по всему миру это не самоцель – это инструмент обеспечения своего доминирования.

Д.Саймс: Р.Никсон в свое время сказал Н.С.Хрущеву, что не будет подлинной гармонии, подлинного партнерства между Советским Союзом и Америкой, пока Советский Союз не откажется от распространения своей идеологии. И надо сказать, что в брежневскую эпоху это было большой проблемой, потому что говорили о «разрядке», но одновременно о продолжении международной классовой борьбы. Мне кажется, что Л.И.Брежнев делал это без большого убеждения. И вот сейчас все перевернулось. Сейчас свою идеологию и ценности хочет распространять коллективный Запад. И, как мне кажется, с большим убеждением и настойчивостью, чем хотел делать Советский Союз при Л.И.Брежневе. Это не создает опасность столкновения?

С.В.Лавров: При Л.И.Брежневе Советский Союз не ощущал угроз своему существованию. Можно спорить, дальновидно это было или нет, но было так. А Запад сейчас ощущает угрозу своему доминированию. Это факт. И вот эти вот все «телодвижения», включая изобретение «правил, на которых должен основываться миропорядок» - не Устав ООН, а «правила», которые Запад придумывает – они отражают ровно эту тенденцию.

Согласен насчет того, что мы сейчас поменялись местами, вернее Советский Союз и современный Запад. Думаю, что никто на меня не обидится, это не большой секрет. Когда Р.Тиллерсон был Государственным секретарем США, мы с ним беседовали. Он вдумчивый опытный политик, дипломат. С ним было хорошо работать. Мы по большинству вещей не соглашались, но всегда хотели продолжать диалог, чтобы как-то сближать позиции, хотя бы по чуть-чуть. Когда он стал мне говорить, что они очень волнуются из-за того, что мы «вмешиваемся» в одни выборы, в другие выборы, я ему говорил, что они нам еще ничего не доказали ни разу, мы слышали только обвинения. Когда нас стали обвинять во вмешательстве в их выборы, мы многократно предлагали задействовать специальный канал, существующий у нас для обмена информацией об угрозе информационным сетям и структурам. Они отказывались. Еще при Б.Обаме с октября 2016 года до инаугурации Д.Трампа (январь 2017 года) многократно предлагали диалог. Они отказывались.

Я сказал Р.Тиллерсону, что они без всяких подозрений, в открытую, в своих законах (например «О поддержке демократии на Украине»), прямо записали, что Госдепартамент США должен тратить 20 млн долларов в год на поддержку российского гражданского общества и продвижение демократии. Тут даже доказывать нечего, просто объявили, что будете вмешиваться. Он сказал, что это разные вещи. На вопрос почему, он ответил, что мы «несем авторитаризм», а они – демократию». Всё!

Д.Саймс: И это говорится с искренним убеждением, правда?

С.В.Лавров: Да.

В.А.Никонов: Сергей Викторович, естественно, эта политика приводит к очень серьезной поляризации. Поляризация международных отношений – опасная вещь. Мы помним начало 19 века, начало 20 века. Это всё заканчивалось войнами. Американцы, теряющие глобальное доминирование, будут создавать (уже заявляют об этом) «союз демократий». Имею в виду просто американские и проамериканские альянсы, заставляя всех других определяться. Эта поляризация будет нарастать. Что это будет означать для мира и союзов, в которые входит Россия? Имею в виду БРИКС (который, думаю, постараются расколоть), Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС), Содружество независимых государств (СНГ). Насколько далеко это может зайти? Насколько это опасно?

С.В.Лавров: Это осознанная политика, продолжение того, о чем мы говорим – США «несут демократию, несут благо». Очень активно работают американцы и Европа (но американцы особенно активно) в Центральной Азии. Пытаются создавать свои форматы - «С5+1». У России тоже есть в Центральной Азии, в дополнении к ШОС, СНГ, ЕврАзЕС, ОДКБ, формат «5+1» - пять министров иностранных дел центрально-азиатских стран и ваш покорный слуга. Формат полезный. Объем экономических связей, выстраивающихся сейчас у США и ЕС с Центральной Азией, не сопоставим с нашим экономическим взаимопроникновением, но поставленная цель, однозначно – всячески ослаблять наши связи со своими союзниками и стратегическими партнерами.

Многочисленные инициативы вокруг афганского урегулирования, вокруг Индо-Тихоокеанского региона предполагают переориентацию Центральной Азии с нынешнего направления на Юг – помогать восстанавливать Афганистан и одновременно ослаблять свои связи с Российской Федерацией.

Про Индо-Тихоокеанский регион, Индо-Тихоокеанскую концепцию можно говорить долго. Это многослойная инициатива призванная сдерживать китайский проект «Один пояс, один путь», сдерживать китайское влияние в регионе в целом, создавать постоянные раздражители для КНР. Уже проскальзывает тема создания «азиатского НАТО». Хотя в презентации США Индо-Тихоокеанский регион называется «свободным и открытым», там едва ли будет равноправный процесс выработки позиций. То, что он не «открытый» – это очевидно. Туда не приглашают Китай. КНР объявляется объектом приложения усилий для сдерживания. Нас туда никто не зовет, что означает примерно то же самое в отношении России. Мне кажется, эти тенденции надолго. Мы с нашими соседями – ближайшими союзниками говорим об этом откровенно. Убежден, что они понимают все эти угрозы. Никто не ставит вопрос о том, что им кто-то должен запретить с кем-то общаться. Выбирать себе партнеров – это их суверенное право. Многовекторность стала полуругательным словом, но мы сами никогда не отказываемся от многовекторности. Мы открыты к сотрудничеству, дружбе со всеми, кто готов на это на условиях равноправия, взаимного уважения, поиска компромиссов и баланса интересов. То, что наши западные коллеги явно злоупотребляют этим подходом, особенно на постсоветском пространстве – это очевидный факт.

В.А.Никонов: Можно ли избежать в этих условиях реального военного развития событий? Не пора ли с учетом инверсии наших ролей в современном мире создавать альянс свободных стран – альянс, может быть, настоящих демократий, которые будут противостоять этому тотальному наступлению?

С.В.Лавров: Мы таким политическим инжинирингом не будем заниматься. Россия привержена Организации Объединенных Наций. Когда Франция и Германия выдвинули концепцию эффективного мультилатерализма, мы у них спросили, что это такое? Ответа не последовало, но потом были совместные статьи министров иностранных дел Франции и Германии, в которых говорилось, что пример эффективного мультилатерализма – это Евросоюз. И всем надо подстраиваться под эти европейские процессы. На вопрос, почему очевидная и универсальная многосторонняя площадка ООН для этого не подходит, ответа не последовало. Но он заключается в том, о чем мы не раз уже сегодня говорили – они выдумывают правила, на которых должен основываться миропорядок.

Д.Саймс: Г-н Министр, мы заняли очень много Вашего времени и очень Вам благодарны. Но не можем Вас отпустить, не задав Вам еще один личный вопрос. Каково быть Министром иностранных дел России в этом быстроменяющемся мире?

Вы работаете в нескольких, совершенно разных эпохах. Когда Вы были Постоянным представителем России при ООН в Нью-Йорке, был период «романтического увлечения» России в Соединенных Штатах, хотя, может быть, совсем не на тех условиях, которые были выгодны для России. Потом, в начале нынешнего века, были поиски партнерства. Ну и потом у нас появилось то, что мы видим сейчас. Как Вам, тому, который во многом стал архитектором этой эпохи, свидетелем и одновременно участником этого процесса, работается в этой очень сложной роли?

С.В.Лавров: Если коротко – не скучно. Это если говорить об эпохах, через которые я прохожу в своей карьере. Все мы в этих эпохах существовали, видели все эти переходы. Вы меня ранее спросили, изменились ли США. Они изменились очень серьезно.

Д.Саймс: А Вы изменились?

С.В.Лавров: Наверное. Это не мне судить. Человек воспринимает окружающее как постоянно развивающийся процесс. Ты сам взрослеешь, умнеешь или глупеешь, но этого не замечаешь.

Д.Саймс: У Вас нет ощущения, что мы все во многом разочарованы, но во многом выросли в результате этого опыта, и, конечно, в первую очередь человек, занимающий такие посты, как Вы?

С.В.Лавров: Это, конечно, так. Как это может не влиять на формирование человека? Формирование личности происходит, я уверен, постоянно, до конца дней. Все эти революционные события очень сильно повлияли. Переломный момент (с моей точки зрения) в отношении того, как американцы живут, был 11 сентября 2001 г.. Я был в Нью-Йорке, на Манхэттене, ощущал этот запах, пытался дозвониться, потому что телефоны все выключились. С тех пор Нью-Йорк стал другим. Этот свободный, живущий круглые сутки своей жизнью, получающий от этого удовольствие город как-то насторожился, стал оглядываться через плечо – нет ли рядом кого-то, кто может принести беду.

Эта подозрительность затем глубоко стала проникать в американское общество. Наверное, причины тому были, причины серьезные. Честь и хвала спецслужбам США, потому что с тех пор, кроме Бостонского марафона, о чем мы их предупреждали, других терактов не было. Но эта подозрительность, какая-то замкнутость ощущается до сих пор. Наверное, есть люди, которые хотят это использовать для того, о чем Вы сказали. Если 11 миллионов американцев получат право голосовать, то добро пожаловать в однопартийную систему – Back to the USSR.

В.А.Никонов: Сергей Викторович, спасибо Вам огромное за это интервью. В этих исторических стенах Особняка МИД России на Спиридоновке, где творилась история и большая дипломатия, в том числе дипломатия великих держав, хотелось бы нам всем пожелать, чтобы дипломатия вернулась. Если она вернется, как предлагает Президент России В.В.Путин Президенту США Дж.Байдену, в диалоге в прямом эфире, то «Большая игра» к Вашим услугам, к услугам двух президентов.

С.В.Лавров: Спасибо. Дж.Байден уже сказал, что дипломатия вернулась во внешнюю политику Америки. Ваши мечты сбываются.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 1 апреля 2021 > № 3695337 Сергей Лавров

Россия и Япония наметили план действий по кальмару

Представители России и Японии в двусторонней комиссии по рыболовству обсудили вопросы борьбы с незаконным промыслом тихоокеанского кальмара. Намечена совместная работа, рассказали в Росрыболовстве.

Вопросы сотрудничества России и Японии обсуждались на межсессионной рабочей встрече, которую провели заместитель руководителя Росрыболовства, представитель РФ в двусторонней комиссии по рыболовству Петр Савчук и представитель правительства Японии в комиссии Фудзита Хитоси.

Целью встречи стал обмен информацией в рамках взаимодействия, которое страны осуществляют на основе соглашения между правительством СССР и правительством Японии о взаимных отношениях в области рыболовства у побережий обеих стран от 7 декабря 1984 г.

Обсуждались вопросы борьбы с незаконным промыслом в отношении запасов тихоокеанского кальмара. Японская сторона представила информацию о фактах ведения рыболовными судами третьих стран ННН-промысла в 200-мильной зоне Японии.

Для укрепления международных контактов в области противодействия ННН-промыслу стороны наметили совместные действия с учетом сохранения стабильной тенденции на снижение запасов тихоокеанского кальмара, сообщили Fishnews в пресс-службе Росрыболовства.

Напомним, что влияние незаконного промысла на запасы тихоокеанского кальмара не раз становилось предметом внимания зарубежных СМИ. Ассоциация рыбохозяйственных предприятий Приморья в 2019 г. обращалась в правительство с предложением организовать четырехсторонние консультации с участием представителей России, Японии, КНДР и Республики Корея, чтобы обсудить вопросы сохранения, изучения и рационального промысла тихоокеанского кальмара в Японском море.

Fishnews

РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ: ИССЛЕДОВАНИЯ «ЛЕВАДА-ЦЕНТРА» И CHICAGO COUNCIL ON GLOBAL AFFAIRS

ИССЛЕДОВАНИЯ «ЛЕВАДА-ЦЕНТРА» И CHICAGO COUNCIL ON GLOBAL AFFAIRS

67 процентов американцев считают, что за последние десять лет США стали пользоваться меньшим уважением в мире, а 42 процента россиян уверены, что Россия стала пользоваться большим уважением. Мы публикуем два интересных и очень актуальных исследования: «Левада-центр» представляет взгляд на российско-американские отношения из России, Chicago Council on Global Affairs – из США.

Почти половина россиян (46 процентов) считают, что за последние десять лет США стали пользоваться меньшим уважением в мире, среди американцев таких ещё больше – 67 процентов. 42 процента россиян убеждены, что Россия стала пользоваться большим уважением, половина американцев (51 процент) полагают, что меньшим. Россияне больше, чем американцы, верят в улучшение отношений, хотя в целом взгляды граждан обеих стран пессимистичные. Мнения о национальных лидерах разделились. Лишь к Дональду Трампу и россияне, и американцы относятся не очень хорошо.

Отношение россиян к США

В феврале 2021 г. 40 процентов россиян положительно относились к США, отрицательно – 43 процента. Рост положительного отношения можно отметить впервые с ноября 2019 года.

https://www.levada.ru/indikatory/otnoshenie-k-stranam/

Уважение к США в мире

Почти половина россиян (46 процентов) считают, что США стали пользоваться меньшим уважением в мире за последние десять лет. Среди американцев эта доля ещё выше – 67 процентов. 9 процентов россиян считают, что уважение выросло, среди американцев такого же мнения придерживаются 12 процентов. 33 процента россиян считают, что уважение остаётся на прежнем уровне, среди американцев такого же мнения придерживаются 19 процентов.

Уважение к России в мире

В отношении международного уважения России мнения россиян и американцев разделились. 42 процента россиян считают, что Россия стала пользоваться большим уважением.Среди американцев так ответили лишь 9 процентов. 26 процентов россиян считают, что Россию стали меньше уважать в мире. Среди американцев так считает половина (51 процент) опрошенных.

Перспективы улучшения отношений

Примерно одинаковые доли россиян и американцев (42 и 44 процента) считают, что в течение ближайших десяти лет отношения между двумя странами не изменятся. При этом россияне несколько позитивнее смотрят на отношения двух стран: 19 процентов считают, что Россия и США сблизятся, 29 процентов – что отдалятся. Среди американцев эти показатели составляют 10 и 43 процента соответственно.

В каких сферах двум странам нужно сотрудничать?

Россияне и американцы по-разному смотрят на перспективы сотрудничества между двумя странами в зависимости от сферы взаимодействия. Если для россиян самой важной областью для сотрудничества из предложенных оказалась совместная борьба с грядущими эпидемиями (82 процента ответивших), то для американцев приоритетной темой стал контроль за ядерным вооружением в Северной Корее и Иране (по 71 проценту). Значимо разделились мнения по поводу сотрудничества в области сдерживания влияния Китая на мировую политику: лишь 37 процентов россиян видят сотрудничество в этой сфере необходимым, тогда как в США такого мнения придерживается половина (53 процента) респондентов. Мнения россиян и американцев совпали в представлении о необходимости ограничения ядерного арсенала России и США (70 процентов среди россиян и 69 процентов среди американцев).

Отношение к лидерам стран

В вопросе об отношении к лидерам двух стран мнения россиян и американцев разделились. Две трети россиян (67 процентов) хорошо или очень хорошо относятся к Владимиру Путину. Среди американцев таких лишь 11 процентов. 56 процентов американцев хорошо или очень хорошо относятся к Джо Байдену. Среди россиян таких только 19 процентов.

Россияне и американцы сближаются в своём отношении к Дональду Трампу: 25 процентов россиян и 37 процентов американцев относятся к нему хорошо или очень хорошо.

Методология

Опрос «Левада-центра»[1] проведён 29 января – 2 февраля 2021 г. по репрезентативной всероссийской выборке городского и сельского населения объемом 1616 человек в возрасте от 18 лет и старше в 137 населённых пунктах, 50 субъектах РФ. Исследование проводится на дому у респондента методом личного интервью. Распределение ответов приводится в процентах от общего числа опрошенных вместе с данными предыдущих опросов.

Статистическая погрешность при выборке 1600 человек (с вероятностью 0,95) не превышает:

3,4% для показателей, близких к 50%

2,9% для показателей, близких к 25% / 75%

2,0% для показателей, близких к 10% / 90%

1,5% для показателей, близких к 5% / 95%

Опрос Чикагского совета (Chicago Council on Global Affairs) был проведён 29 января–1 февраля 2021 г. компанией Ipsos с использованием её крупномасштабной общенациональной онлайн-исследовательской группы Knowledge Panel среди взвешенной национальной выборки из 1021 человека в возрасте 18 лет и старше, проживающих во всех 50 штатах и округе Колумбия.

--

СНОСКИ

[1] АНО «Левада-центр» внесена в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента. Заявление директора «Левада-центра», не согласного с данным решением, см. здесь.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 24 марта 2021 > № 3708378

Россия и Китай будут стремиться обеспечить безопасность финансовых и торговых отношений от угрозы недружественных стран. Об этом заявил министр иностранных дел России Лавров в ходе переговоров с министром иностранных дел Китая Ван И. Лавров отметил, что Россия намерена избавиться от зависимости от финансовой системы, контролируемой западными странами. Об этом сообщает ИА Sputnik.

Министр иностранных дел России Лавров посетил Китай с двухдневным визитом. Лавров встретился с министром иностранных дел Китая Ван И в Гуйлине. Министры иностранных дел подробно обсудили вопросы стратегического взаимодействия двух стран. Так, Китай и Россия договорились продлить «Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве» и добавить в него новое содержание.

Россия и Китай пытаются предпринять скоординированные действия для совместного реагирования на западные угрозы, найти общий путь решения этой проблемы. Как сказал Лавров, Россия и Китай уже не первый год пытаются увеличить свою долю расчетов в национальной валюте в торговле. Глава МИД России считает, что необходимо отказаться от использования западных систем расчетов, чтобы торгово-экономическое сотрудничество между двумя странами было свободным от внешнего давления.

Сюй Полин, директор российского экономического офиса Института России, Восточной Европы и Центральной Азии Китайской академии общественных наук, отметил, что вполне закономерно, что в центре встречи оказались вопросы финансового сотрудничества. По его словам, единственная возможность для подавления и сдерживания России и Китая — это санкции, гегемония доллара и система SWIFT. От этого можно избавиться только путем расчетов в национальных валютах и создания новой системы расчетов, независимой от SWIFT. США все больше используют SWIFT в качестве инструмента санкций. Так, они отключили от SWIFT Иран и Северную Корею, после чего эти страны покинули мировую финансовую систему. Бартер стал для этих стран практически единственным механизмом ведения международной торговли. Конечно, он не идеален и не удобен.

В настоящее время большинство двусторонних транзакций между Россией и Китаем по-прежнему номинированы в долларах США, и, что наиболее важно, они совершаются через систему SWIFT. Это означает, что США могут заблокировать любую транзакцию или даже полностью заблокировать доступ к системе международных торговых расчетов. Вот почему Россия и Китай начали создавать свои собственные системы передачи финансовой информации, чтобы обезопасить себя. Система передачи финансовых сообщений (СПФС) Банка России и китайская CIPS успешно работают на внутреннем рынке России и Китая. Сейчас стоит задача связать эти системы с международной системой расчетов. И эта работа будет продолжена. Александр Габуев, руководитель программы «Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе» Московского центра Карнеги сказал в интервью, что в реализации программы есть определенные трудности, поэтому она может занять больше времени, чем первоначально планировалось.

Что касается вопросов расчетов в национальной валюте, то Сюй Полин отметил: «Рубль и юань имеют определенные ограничения в качестве международных валют. Так, обменный курс рубля тесно связан с ценами на энергоносители. Помимо валютных рисков, рубль также имеет кредитные риски».

России и Китаю предстоит еще много работы по адаптации своих двусторонних отношений к меняющимся внешним условиям.

Таможенное оформление грузов? Легко!

Великобритания мечтает стать глобальной

В Лондоне представили новую доктрину внешней и оборонной политики Соединённого Королевства.

У Великобритании есть все предпосылки, необходимые для обеспечения статуса глобального игрока, потому что благодаря истории и географии Великобритания уже во многих отношениях более глобальна, чем другие страны. С таким заявлением выступил премьер-министр Великобритании Борис Джонсон, представляя 16 марта парламенту комплексный обзор вопросов безопасности, обороны и внешней политики Соединённого Королевства на период до 2030 года.

Этот 100-страничный документ, излагающий приоритеты Великобритании на международной арене и в области безопасности после её выхода из Евросоюза, готовился долго. Формально он должен быть представлен ещё в 2020 году, но обнародование отложили из-за пандемии коронавируса. По сути это самый значительный пересмотр стратегии страны со времени окончания холодной войны.

В основу обзора положена концепция «Глобальная Британия», которая появилась после решения о выходе страны из Евросоюза. Она отражала решимость правительства консерваторов приспособиться к изменениям в политике, которые наступят после Brexit, и одновременно провозглашала стремление Великобритании быть успешным глобальным игроком на мировой арене.

Горячим сторонником этой концепции является Борис Джонсон. Комментируя в 2020 году её суть, он сравнил Британию с Суперменом, которая наденет свой плащ и спасёт мир. А уже в речи с изложением комплексного обзора Джонсон в этом месяце дополнил свою мысль, заявив: «Великобритания никогда не сможет довольствоваться ограниченными горизонтами региональной внешней политики, для неё нет далёких стран, концепция «Глобальная Британия» – это не отражение старых обязательств и не выражение тщеславия, а необходимость для безопасности и процветания государства».

Тем более что на планете, как отмечается в обзоре, происходит «ослабление международного правопорядка» и ухудшение ситуации в сфере безопасности. В качестве ключевых факторов, вызывающих эти процессы, названы «конкуренция великих держав и оппортунизм таких государств, как Россия, Иран и Северная Корея». Следует сказать, что наша страна упоминается в обзоре более десяти раз, причём в негативном контексте – везде она привязана к слову «угроза».

В похожем ключе говорится в документе и о Китае. «Усиливающееся международное положение Китая является самым значимым геополитическим фактором в современном мире с большими последствиями для британских ценностей и интересов и для структуры и формы международного порядка… Мы не будем колебаться, чтобы встать на защиту наших ценностей и наших интересов в случае угрозы им или когда Китай действует в нарушении существующих договорённостей», – утверждается в обзоре.

Играть свою глобальную роль Великобритания намерена в тесном союзе с США. «Соединённые Штаты останутся самым важным стратегическим союзником и партнёром Великобритании», – отмечается в документе. При этом обращается внимание на то, что сотрудничество Лондона и Вашингтона находится на «беспрецедентном уровне», а взаимодействие двух стран в области обороны, разведки, киберугроз, борьбы с терроризмом и ядерной энергетики поддерживает безопасность Соединённого Королевства.

Комплексный обзор также призван, судя по всему, убедить бывших партнёров Великобритании по Евросоюзу в том, что «Соединённое Королевство планирует оставаться опорой европейской безопасности, будучи ведущим членом НАТО». В документе сказано, что Британии необходимо искать партнёров в ключевых стратегических регионах, включая Индо-Тихоокеанский регион.

Действовать же на мировой арене Великобритания будет, опираясь на свою военную мощь. Как подчёркивают в этой связи в Лондоне, «применять силу во благо является правильным шагом для ведущего государства, который полностью соответствует интересам британцев». А посему Великобритания будет «использовать вооружённые силы для сдерживания исходящих от государств угроз… за счёт постоянного зарубежного присутствия», – говорится в новой стратегии. Для этого будет увеличено число военных баз за границей, а также расширено участие в совместных с НАТО операциях и учениях.

Правда, у ряда экспертов уже появились сомнения в реалистичности намерений расширить военное присутствие за рубежом – состояние британской экономики отнюдь не внушает оптимизма. Министр финансов Великобритании Риши Сунак в ноябре прошлого года признал, что в 2020 году ВВП Великобритании переживёт крупнейшее падение за последние 300 лет. По имеющимся данным, в 2020 году экономика Великобритании сократилась на 10 процентов, а промышленное производство упало в 2020 году на 8,6 процента. После Brexit произошёл 40-процентный спад экспорта в ЕС. Как видим, торговые ограничения и пандемия нанесли экономике серьёзный ущерб.

Тем не менее, по сообщениям британских СМИ, Лондон рассматривает возможность увеличить численность личного состава и количество боевой техники на своих базах на Ближнем Востоке и в районе Тихого океана, а также расширить военное присутствие в Австралии, Сингапуре и Японии. Ранее британские власти подтвердили обсуждение планов по увеличению в три раза площади военной базы в Омане, чтобы «усилить своё присутствие к востоку от Суэцкого канала».

На модернизацию военной инфраструктуры и вооружённых сил в ближайшие четыре года будет направлено порядка 80 млрд фунтов стерлингов (111,3 млрд долларов США). А за 10 лет объём выделенных средств на эти цели может составить около 200 млрд фунтов стерлингов (278,4 млрд долларов).

Значительная часть этой суммы будет израсходована, как отмечено в обзоре, на «обновление ядерных средств сдерживания». Так, количество используемых в ракетах «Трайдент-2» ядерных боезарядов будет увеличено на 40 процентов – с нынешних 180 до 260. После этого англичане рассчитывают произвести замену своих зарядов, аналогичных американским W76-1, на новые. Они будут схожи по конструкции с американским боезарядом W93, который планируют начать выпускать в середине 2030-х.

Это свидетельствует о том, считает газета «Файнэншл таймс», что Великобритания отходит от курса на нераспространение ядерного оружия, которого придерживалась многие годы. Новый шаг Лондона нацелен на укрепление статуса Соединённого Королевства как ядерной державы и надёжного союзника США в сфере обороны.

Серьёзные изменения ожидают и британские сухопутные войска, состояние которых не раз подвергалось критике в парламенте. Буквально накануне выступления Джонсона комитет по обороне палаты общин обнародовал доклад о британской армии под названием «Устаревшие и плохо вооружённые», в котором утверждается, что национальная бронетехника значительно устарела и «отстаёт от мощностей наших союзников и потенциальных противников».

В ответ на появление этого доклада официальный представитель министерства обороны Великобритании заявил: «Мы благодарим комитет по обороне за этот доклад и соглашаемся с его рекомендациями, продолжая совершенствовать управление нашими сложными и масштабными программами по военной технике». Военное ведомство также пообещало, что повышение бюджета позволит ему создать «обновлённые, цифровые и объединённые в сеть бронетанковые силы, способные ответить на будущие угрозы».

В комплексном обзоре также сделан особый акцент на новую стратегию в сфере кибербезопасности. Соответствующий документ должен быть опубликован в течение 2021 года, а основными приоритетами стратегии станут усиление британской кибернетической экосистемы и противодействие тем, кто попытается осуществить нападение на неё.

Выполнение этих задач будет возложено на созданные в ноябре прошлого года национальные кибернетические силы Великобритании. Новая структура объединила гражданских и военных специалистов, сотрудников службы внешней разведки Mи-6, лаборатории оборонных наук и технологий, а также представителей центра правительственной связи – спецслужбы, которая несёт ответственность за радиоэлектронную разведку и защиту правительственной и военной информации. В Великобритании, кроме того, создано агентство по вопросам искусственного интеллекта.

В этом году в стране появится и своё космическое командование. «Великобритания сильно зависит от союзников в вопросах доступа к запуску спутников. Правительство рассчитывает, что к 2030 году страна получит возможность отслеживать, защищать и отстаивать интересы страны во всём космическом пространстве, используя суверенные средства, а также средства, используемые совместно с союзниками. С этой целью в 2021 году Национальный совет по космосу разработает первую британскую космическую стратегию. Она будет включать военную и гражданскую сферы», – говорится в правительственном документе. Первый же запуск британской ракеты со спутником планируется осуществить в 2022 году с космодрома, который строится в Шотландии.

В основу плана модернизации британских вооружённых сил в рамках концепции, которая представлена в обзоре, особое внимание уделяется глубокой интеграции сухопутных войск, ВМС, ВВС, космических и кибернетических сил и повышению их оперативной совместимости с силами союзников.

Борис Усвяцов

СУМБУР ВМЕСТО ДИПЛОМАТИИ: ОБ АМЕРИКАНО-КИТАЙСКИХ ПЕРЕГОВОРАХ НА АЛЯСКЕ

АЛЕКСАНДР ЛУКИН

Д.и.н., профессор, руководитель департамента международных отношений, заведующий Международной лабораторией исследований мирового порядка и нового регионализма НИУ ВШЭ.

Если Вашингтон будет и впредь открыто на камеру критиковать китайскую политику, ему придётся столкнуться с такой же критикой со стороны Пекина, причём в том числе и по внутриполитическим проблемам, которые в Америке всё острее. И критика эта в мире может быть воспринята как вполне обоснованная.

Яркие кадры перепалки на американо-китайских переговорах в Анкоридже 18–19 марта 2021 г. обошли весь мир. На первый взгляд они могли показаться совершенно абсурдными. Абсурдным предстаёт в первую очередь поведение США. Зачем, спрашивается, приглашать высокопоставленных китайских чиновников ехать к себе в гости, ещё и на далёкую Аляску, только для того, чтобы с ними поругаться. С гостями вежливые люди так не поступают, да и непонятно, в чём, собственно, цель подобного мероприятия. Но странным это выглядит только с точки зрения традиционной дипломатии, считавшейся искусством возможного, цель которой – достижение некоторых договорённостей. Американское же поведение можно понять только в контексте современного подхода к дипломатии, который активно развивается в США.

Прежде всего, его объект – внутренняя аудитория. Новой демократической администрации необходимо доказать, что она проводит жёсткий курс в отношении Пекина, чтобы не подвергнуться критике за «предательство» со стороны республиканцев, которых при Трампе сами демократы обвиняли в «предательстве» и «мягком подходе» к России. С этой точки зрения Китай, как и Россия, для обеих партий в США – не реальные страны, а символы во внутриполитической борьбе.

Но это ещё не всё. В связи с быстрым развитием и укреплением Китая во всей политической элите Соединённых Штатов, в том числе и в обеих основных партиях, отношение к нему коренным образом изменилось, однако нового последовательного курса, связанного с этим изменением, пока не выработано. В США считают, что ранее, со времён Никсона или, по крайней мере, с начала реформ Дэн Сяопина, с КНР был заключён некий негласный контракт, согласно которому Вашингтон закрывает глаза на коммунистический режим и содействует развитию Китая путём предоставления различных льгот и принятия в международные организации. Китай, со своей стороны, подключается к международной системе, «основанной на правилах», которые формулируют сами США и их союзники, и постепенно «либерализует» свой политический строй, меняя его в сторону «демократии» американского типа. Подключение к американской международной системе означало, в частности, содействие американским целям, например, урегулированию на Корейском полуострове или в Иране по плану Вашингтона.

Контракт этот, конечно, существовал только в воображении американцев. Цели китайских реформ, которые Пекин многократно провозглашал публично, состояли вовсе не в этом. Рост экономики рассматривался не как средство демонтажа коммунистического режима, а путь к его укреплению и демонстрации его преимуществ. Что касается системы глобального управления, то Пекин не стремился подрывать её полностью или менять на другую, но требовал изменить так, чтобы его роль в ней соответствовала новому весу КНР на мировой арене и в системе мировой экономики.

Когда стало очевидно, что реальность развивается скорее по китайскому плану, а Китай вырос настолько, что по объёму ВВП почти догнал Соединённые Штаты, в Вашингтоне решили, что Пекин обманул американцев, нарушив воображаемый контракт.

Первое решение, которое принял ещё Трамп: прекратить льготы и жёстко сдерживать Китай. Своей политикой он смог добиться некоторых уступок от Пекина в области торговли, однако главный, с точки зрения США, вопрос решён не был. Китай продолжает эффективно развивать экономику, справляться с различными кризисами, в то время как в Соединённых Штатах наступил внутриполитический хаос. Кроме того, у курса на давление нет конструктивной программы – с таким важным экономическим партнёром, как Китай, нельзя оборвать все связи, но как вести с ним диалог в новых условия, Вашингтону неясно. Администрация Байдена предложила подход, который ранее был опробован на России: «можно идти и жевать жвачку одновременно» (выражение Байдена). То есть резко критиковать по одним позициям, но вести конструктивный диалог по другим, где это выгодно самим США.

Идея эта, может, и кажется в Вашингтоне удачной, однако неизвестно, согласятся ли на неё в Москве и Пекине. Государства эти обрели новую национальную гордость, и в них тоже есть внутренняя аудитория, которая не допустит безответных публичных унижений. Жёсткие ответы китайской делегации на критику американцами в Анкоридже свидетельствуют об этом. Если Вашингтон будет и впредь открыто на камеру критиковать китайскую политику, ему придётся столкнуться с такой же критикой со стороны Пекина, причём в том числе и по внутриполитическим проблемам, которые в Америке всё острее. И критика эта в мире может быть воспринята как вполне обоснованная.

Таким образом, жёсткие нападки Китая в первый день переговоров в Анкоридже означают лишь нерешённость для американской элиты главного вопроса: что делать с КНР в условиях, когда что-то решительно надо делать.

Попытки сдержать китайский рост проваливаются, остаётся только ругать Пекин публично, чтобы собственная элита поняла – новая администрация в этом направлении работает.

Для Китая такая ситуация означает, что надежды тех китайских экспертов, кто считал, что жёсткий курс Трампа связан исключительно с его личностью, а новая демократическая администрация вернётся к старой политике, полностью не оправдались. КНР в будущем придётся постоянно жить в условиях жёсткого давления со стороны США. Это неизбежное следствие укрепления Китая, и изменить ситуацию никак невозможно. Разница лишь в том, что демократы, вероятно, будут более умело использовать для этого давления своих союзников и другие страны, опасающиеся роста Китая.

Конечно, всё это не означает, что никакие договорённости между Китаем и США невозможны. Резкая перепалка между делегациями в Анкоридже заняла только начало первого дня. В остальное время дискуссия шла за закрытыми дверями, и глава китайской делегации Ян Цзечи назвал её «откровенной, конструктивной и полезной». А госсекретарь США Энтони Блинкен рассказал о вопросах, в обсуждении которых стороны выразили взаимную заинтересованность: Иран, Северная Корея, Афганистан, климат и торговля. И, хотя конкретных решений ни по одному из них, очевидно, принято не было, само обсуждение может сыграть роль для достижения подобных решений в будущем.

Тем не менее любые шаги, как и в случае отношений США с Россией, будут очень затруднены резкими взаимными обвинениями и могут быть сделаны только по ограниченному числу проблем.

Создавшаяся ситуация ставит перед Китаем важный вопрос. Дело в том, что у самого Пекина фактически нет союзников. Более того, отношение к нему в мире в связи с проведением того, что на Западе называют «самоуверенной» (assertive) внешней политикой и «дипломатией боевых волков», ухудшается. Согласно опросам общественного мнения, число тех, кто хорошо относится к КНР, за последние несколько лет резко уменьшилось практически во всех частях света, в том числе в таких традиционно дружественных местах, как Африка и Латинская Америка. Конечно, многие страны заинтересованы в китайских деньгах, но Китай постепенно теряет «мягкую силу», состоящую в искреннем стремлении к сотрудничеству, не подкреплённому материальными или силовыми факторами. В такой ситуации Пекину будет сложно противостоять американскому давлению. Китаю нужно научиться понимать другие страны и их интересы и работать с ними не путём окриков и приказов, как это делают США, а привлекая их к сотрудничеству взаимными компромиссами и демонстрируя не жёсткость, а искренность и понимание.

США. Китай > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 23 марта 2021 > № 3708380 Александр Лукин

Министерство транспорта КНР разрешило пограничному КПП Хуньчунь в провинции Цзилинь на северо-востоке Китая импортировать сжиженный углеводородный газ (СУГ) из России.

Согласно данным Хуньчуньского управления транспорта, в 2020 году Хуньчунь в тестовом режиме осуществил перевозку опасных грузов из России, в рамках которой было ввезено 1 699 тонн СУГ в 90 автоцистернах.

Хуньчунь является автодорожным КПП, расположенным на стыке границ Китая, России и КНДР. В последние годы здесь быстрыми темпами развивается сектор СУГ.

Как стало известно, на данный момент в городе Хуньчунь был полностью построен и взят под таможенный надзор объект по хранению и сбыту сжиженного газа при энергетической компании Jilin Hongxing Energy Co. Ltd., который является одним из китайско-российских проектов в области энергетического сотрудничества.

На следующем этапе городское транспортное управление будет активно содействовать скорейшему подписанию двустороннего соглашения по перевозке опасных грузов между Китаем и Россией, а также продолжит улучшать обслуживание и надзор за импортом российского СУГ через КПП Хуньчунь.

Военная дипломатия: от Петра I до наших дней

За долгую историю офицеры-международники внесли весомый вклад в укрепление обороноспособности страны.

На момент создания предшественника Главного управления международного военного сотрудничества Минобороны России – 10-го Главного управления Генштаба СССР – основной внешнеполитической задачей военного ведомства было оказание военно-технической помощи союзникам и партнёрам Советского Союза. С ростом влияния за рубежом и укреплением международного авторитета государства расширялся и круг задач, решаемых силами военной дипломатии. Менялись структура и названия службы – неизменным оставался приоритет обеспечения безопасности и укрепления обороноспособности государства при отстаивании позиций страны на мировом уровне.

С императорских времён

Необходимость поддержания контактов с иностранными армиями существовала со времён зарождения российской государственности. Ещё при Петре I, когда в конце XVII века отечественная дипломатия решала в основном задачи оборонного характера, в состав российских посольств за рубежом впервые включаются русские сухопутные и морские офицеры, которые, по сути, были военными консультантами при дипломатических миссиях.

Во времена славных походов Петра Румянцева и Александра Суворова в 1787–1791 годах представители русской армии направлялись в штабы союзных армий для координации совместных действий. Системный характер связи России с иностранными государствами в военной области приобретают в начале XIX века.

Тогда по инициативе военного министра Михаила Барклая-де-Толли решением императора Александра I в ноябре 1810 г. впервые в мире при военном министерстве создаётся Экспедиция секретных дел, позже переименованная в Особую канцелярию – службу военных атташе, прикомандированных к русским посольствам в столицах иностранных государств. Первые из них уже к концу года направляются в Париж, Вену, Варшаву, Мюнхен. В их задачи входило в том числе ведение переговоров о продаже или закупке вооружения и военной техники.

Во второй половине XIX века расширяется география военного сотрудничества, увеличивается число стран, в которых работают русские офицеры. Например, в этот период российские военные инструкторы направляются в Иран, начинается постепенное становление российско-китайского военного и военно-технического сотрудничества. Так, в 1861 году российские инструкторы приступили к обучению китайских войск – им передаётся первая партия оружия в количестве 2 тысяч нарезных ружей и шести полевых орудий.

Из истории европейского партнёрства

В конце XIX века в составе посольств создаются аппараты военных атташе с заместителями и техническими сотрудниками, – происходит разделение представительств по видам войск. А в Санкт-Петербурге в это время появляются иностранные военные агенты.

Наиболее тесные военные контакты из числа европейских стран в этот период складываются с Францией. Потерпев поражение в франко-прусской войне, Париж нуждался в опыте русской армии – одной из самых сильных на континенте.

В период с 1871 по 1874 год секретная французская военная миссия, находясь на территории России, изучает состояние русской армии, её вооружение, систему подготовки командных кадров. Позже Россия и Франция проводят регулярные обмены военными делегациями и отдельными группами офицеров, которые посещают соединения и части для ознакомления и изучения военного дела.

А с 1890 года расширяются контакты на уровне генеральных штабов. Ведётся активное военно-техническое сотрудничество: российские военные агенты во взаимодействии со своими европейскими коллегами размещают военные заказы на французских заводах, организуют подготовку пилотов и специалистов для авиационных и воздухоплавательных подразделений, что способствует развитию авиации в русской армии.

Рождённая революцией

Октябрьская революция оказала значительное влияние на характер, географию, формы, методы и цели военного и военно-технического сотрудничества. С первых дней молодое Советское государство приоритетной практической задачей внешнеполитического курса определило оказание всемерной помощи и поддержки народам и странам, боровшимся за социальное и национальное освобождение. Для её решения советская власть использовала широкий спектр экономических, политических, дипломатических и других мер.

Основной акцент был сделан на оказание помощи в подготовке национальных кадров, оснащении воинских формирований вооружением и военной техникой. На протяжении многих десятилетий военная помощь оставалась базовым направлением военного сотрудничества по линии оборонного ведомства СССР.

В 20–40-е годы прошлого века советские войска и военные специалисты в разное время находятся на территории Монголии, Турции, Афганистана, Китая, Персии, Польши, Испании и других стран. В эти государства организуются значительные поставки вооружения и военной техники, оказывается помощь в подготовке кадров. В этот же период создаётся ряд советских организаций, ставших в какой-то мере прообразом Главного управления международного военного сотрудничества.

В 1921 году формируется отдел внешних закупок Наркомата по военным и морским делам РСФСР, призванный заниматься закупкой за рубежом образцов военной техники, а также получать военно-техническую информацию. Работа велась через подчинённые ему инженерные отделы при советских торговых представительствах в Англии, Франции, Германии, Италии, Чехословакии, а также при АО «Амторг» в США.

По мере установления СССР дипломатических отношений с разными странами мира в сентябре 1926 года в структуре Штаба РККА создаётся отдел внешних сношений, который можно рассматривать как прототип одного из управлений в современной структуре ГУМВС, отвечающего за работу с военно-дипломатическим корпусом. А в 1936 году в Наркомате обороны СССР создаётся специальное подразделение, которое занимается поставками вооружений и техники, а также командированием личного состава РККА в зарубежные страны.

Ленд-лиз по-русски

Особым этапом в истории развития военно-технического сотрудничества стало взаимодействие СССР со странами антигитлеровской коалиции в период Великой Отечественной войны. Прежде всего с США и Англией, которые поставляли в нашу страну вооружение, военную технику и другое имущество военного назначения.

Советский Союз, особенно в последние годы войны, в свою очередь наладил поставки вооружения и военной техники в страны Центральной и Юго-Восточной Европы, боровшиеся против фашизма. Более того, содействовал формированию, вооружению и обучению национальных войск Польши, Чехословакии, Румынии, Югославии, оказывал всевозможную помощь зарубежным партизанским и патриотическим движениям.

После окончания Великой Оте­чественной войны Советский Союз продолжил оказывать зарубежным странам военную помощь. К началу 1950-х годов её объём достиг значительных масштабов. С августа 1950 года советские авиационные подразделения на территории Китая выполняли боевые задачи по прикрытию военных объектов и войск от ударов американской авиации, велась подготовка лётного состава в интересах вооружённых сил страны. Для выполнения этих задач в Китай тогда было направлено 18 тысяч советских авиационных специалистов и 1,5 тысячи различных самолётов.

Масштабные поставки вооружений, военной техники и продукции военного назначения велись и в воюющую Корею для поддержки Корейской народной армии и китайских добровольцев. В страну направлялись советские военные советники и специалисты для подготовки военных кадров Северной Кореи. Ответственность за выполнение всех этих задач в то время возлагалась на Генеральный штаб.

В этот период развитию военных связей СССР со странами народной демократии придаётся особое значение. Советский Союз оказывает помощь молодым вооружённым силам государств социалистического лагеря. Сотрудничество энергично развивается по всему спектру военных вопросов: от военного строительства до подготовки личного состава. Кроме того, существенно расширяются география и масштаб военной помощи дружественным государствам, освободившимся от колониальной зависимости.

Предшественники Главка

В условиях активизации международных связей в военной области стала очевидной необходимость создания в структуре Минобороны СССР более крупного подразделения, непосредственно занимающегося решением задач военного сотрудничества с армиями зарубежных стран. И 15 марта 1951 года приказом Военного министра СССР Маршала Советского Союза Александра Василевского из состава 2-го Главного управления Генштаба был выведен 10-й отдел и переименован в 10-е Управление Генерального штаба Советской Армии.

Эта дата считается точкой отсчёта современной истории легендарной «десятки», преемником которой стало Главное управление международного военного сотрудничества. Первым начальником 10-го Управления был назначен генерал-лейтенант Михаил Иванович Дратвин. Под его руководством организационно-штатная структура и задачи управления начали меняться с учётом расширения связей с иностранными оборонными ведомствами.

Так, укрепление взаимодействия со странами Варшавского договора привело к созданию штаба Объединённых вооружённых сил. В результате в 1956 году было сформировано единое структурное подразделение, в итоге получившее наименование 10-го Главного управления Генерального штаба и штаба Объединённых вооружённых сил.

В последующем рост объёмов задач привёл к разделению «десятки» на два самостоятельных органа: 10-е Главное управление Генерального штаба и Советскую часть штаба Объединённых вооружённых сил.

В помощь молодым республикам

В 1970–1980-х годах завершается перевод военного сотрудничества с дружественными странами на долгосрочную плановую основу. Деятельность 10-го Главного управления в этот период способствовала обеспечению защиты национальных интересов ряда стран. Так, Советский Союз оказал помощь Демократической Республике Вьетнам в отражении американской агрессии, Египту и Сирии – в ведении боевых действий против Израиля.

В период агрессии ЮАР и Южной Родезии против Анголы советская военная техника и вооружения поставлялись в эту республику. В 1977–1978 гг. была оказана всесторонняя военная помощь Эфиопии в отражении нападения сомалийских войск. Проделана огромная работа по созданию регулярной армии и подготовке национальных военных кадров в Мозамбике.

Нельзя не сказать и о том, что в этот период советские военнослужащие принимают непосредственное участие в боевых действиях на территории Алжира, Йеменской Арабской Республики, Афганистана, Бангладеш, Лаоса, Ливана.

Задачи новейшей истории

С созданием в июле 1992 года Министерства обороны Российской Федерации 10-е Главное управление Генерального штаба было преобразовано в Главное управление международного военного сотрудничества Минобороны России. В этот период возрастает объём задач по обеспечению международного военного сотрудничества со странами – участницами СНГ. Происходит расширение контактов с оборонными ведомствами ряда других дружественных государств, активизируется переговорный процесс по вопросам военной безопасности, контроля над вооружениями и укрепления мер доверия в военной области.

В марте 1994 года Главное управление международного военного сотрудничества входит в состав Генштаба. А в дополнение к действующим в структуре Главка управлениям военно-технического сотрудничества, командирования специалистов в зарубежные страны и обучения иностранных военнослужащих в вузах Минобороны России, а также финансово-экономическому управлению, – в состав ГУМВС входят ранее самостоятельные структуры, такие как Международно-договорное управление, Управление военного сотрудничества с государствами – участниками СНГ и Национальный центр по уменьшению ядерной опасности.

В ноябре 1996 года Главное управление было вновь выведено из состава Генерального штаба и переподчинено Министерству обороны. На данном этапе, несмотря на солидный объём задач, ГУМВС пришлось пережить непростой период организационно-штатных преобразований: от резкого сокращения личного состава в 2009 году до постепенного восстановления штатной численности офицеров и количества структурных подразделений в наши дни.

В настоящее время круг решаемых Главным управлением вопросов заметно расширился. Перед коллективом ГУМВС стоит широкий спектр задач по взаимодействию с зарубежными оборонными ведомствами и международными организациями. Приоритетное направление актуальной международной повестки – расширение сотрудничества со странами СНГ и ОДКБ, развитие военной составляющей ШОС.

В числе важнейших задач – оказание содействия политическому урегулированию в Сирии, наращивание военного и военно-технического сотрудничества на Ближнем Востоке, в Азиатско-Тихоокеанском регионе, со странами Латинской Америки и Африки. Параллельно с этим ведётся укрепление нормативной правовой базы военного сотрудничества с дружественными государствами и возобновление военных контактов с Западом.

При этом уровень компетентности, опыт и самоотдача коллектива Главного управления международного военного сотрудничества не раз подтверждались при решении сложных задач, поставленных руководством Министерства обороны и Российской Федерации, – в интересах обеспечения безопасности и укрепления обороноспособности государства на мировом уровне.

Русско-китайский тандем на старте новой эпохи

интересы национальной безопасности двух соседних держав в очередной раз совпали

Юрий Тавровский

Каждый год после Праздника Весны китайская элита собирается в Пекине, чтобы обсудить достижения и проблемы Поднебесной, утвердить планы на будущее. В этом мероприятии принимают участие депутаты законодательного органа ВСНП (Всекитайское собрание народных представителей) и члены совещательного органа НПКСК (Народный политический консультативный совет Китая). На длившемся целую неделю в нынешнем марте заседании были подведены триумфальные итоги создания «общества среднего достатка» (сяо кан) за счёт искоренения бедности, удвоения ВВП и доходов населения. Кроме того, коммунисты и беспартийные в дорогих костюмах, военной форме и национальных нарядах утвердили государственный план на ближайшие 5 лет и ориентиры на последующее десятилетие, которые должны к 2035 году превратить Поднебесную в «общество высокого достатка», удвоить нынешний ВВП и доходы на душу населения. Эти решения были ожидаемы – о них шла речь на пленуме ЦК КПК в октябре прошлого года. Сенсацией стало заявление Ван И, министра иностранных дел КНР и члена Госсовета КНР (это ещё выше, чем просто министр) об отношениях с Россией.

Ван И, в частности, сказал в ходе пресс-конференции 7 марта: «В прочном тандеме Китай и Россия играют стабилизирующую роль в обеспечении мира и стабильности во всём мире. Чем больше турбулентности и потрясений в мире, тем важнее продвигать вперёд китайско-российское сотрудничество. Китай и Россия, как стратегическая опора друг для друга, взаимно предоставляют возможности развития и выступают настоящими партнерами по насущным проблемам мировой повестки дня». Главный китайский дипломат конкретизировал свою мысль: «В этом году отмечается 20-летие подписания Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Китаем и Россией. Мы с российскими друзьями условились о продлении Договора и наполнении его новый содержанием. Для китайско-российских отношений это будет очередной исторической вехой и новым стартом».

Новый термин «российско-китайский тандем» явно неспроста применил также посол России в Китае А.И. Денисов. В интервью агентству Синьхуа под ярким заголовком "Настоящее золото проходит закалку огнём" он назвал Договор 2001 года «отправной точкой формирования российско-китайского стратегического тандема, вносящего важный вклад в поддержание мира и стабильности на планете, в защиту послевоенного мироустройства и системы межгосударственных отношений, основанной на международном праве при центральной координирующей роли ООН».

Итак, Москва и Пекин собираются «налить новое вино в старую бутыль». Прежде, чем порассуждать о количестве и качестве свежего напитка, стоит получше разглядеть «старую бутыль». Российско-китайский договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве был подписан 16 июля 2001 года в Москве новым тогда Президентом России Владимиром Путиным и Председателем КНР Цзян Цзэминем. Этот договор стал одним из первых, подписанным В.В.Путиным. Он же стал первым российско-китайским международно-правовым документом в новом веке, в новом тысячелетии.

Московский договор 2001 года – победа реализма и оптимизма

Московский договор оказался не просто договором-долгожителем, сохранявшим своё действие все 20 лет, предусмотренные в тексте документа. Он позволил развить отдельные статьи в целые новые направления взаимодействия. В то же время Договор был написан с учётом непростой судьбы предыдущих договоренностей, зигзагов в отношениях между Москвой и Пекином. Реализм проявился уже в названии Договора – на первое место было поставлено добрососедство...

Покончить с взаимным недоверием и закрыть токсичный территориальный вопрос не на словах, а на деле была призвана 6-я статья, в которой «закрепляется отсутствие у сторон взаимных территориальных претензий». Два небольших участка «с неурегулированным статусом» предстояло обсудить «для нахождения взаимовыгодного компромисса». Такой компромисс был достигнут после активных переговоров к 2004 году, когда было подписано «Дополнительное соглашение о государственной границе на её Восточной части». После ратификации оно вступило в силу в 2005 году. Важность устранения последней щёлки на сопредельной линии очевидна на фоне истории с такой же щёлкой в Китайско-японском договоре 1972 года. Дипломаты тогда не могли договориться насчёт принадлежности нескольких необитаемых скал под названием острова Сэнкаку, и Дэн Сяопин предложил «оставить вопрос следующим поколениям». Эти поколения уже через 40 лет чуть не развязали вооружённый конфликт. Вот почему решение судьбы нескольких островов на Амуре площадью в 375 квадратных километров по принципу «50 на 50» надо считать мудрым и дальновидным.

Инновации бывают и в такой консервативной сфере, как дипломатия. Уже в первой статье Договора впервые в документе подобного калибра был выделен принцип «равноправного доверительного партнерства и стратегического взаимодействия» в качестве долгосрочной основы двусторонних отношений. Новаторский принцип «стратегического партнерства» был настолько же ёмким, сколь и неопределённым, позволяя наполнять его реальным содержанием с учётом развития мировой обстановки, нюансов в понимании национальных интересов двух стран. Неудивительно, что этот новый в международно-правовом обиходе термин уже вскоре вошёл в моду, стал использоваться не только в документах Москвы и Пекина. В двусторонних же отношениях к «стратегическому партнерству» дипломаты стали добавлять всё новые напыщенные определения, последним из которых стало «новой эпохи», которое появилось во время встречи В.В. Путина и Си Цзиньпина в июне 2019 года.

Ещё до появления формулировки «стратегическое партнёрство новой эпохи» особенно эффективно шло наполнение именно стратегического компонента. Расширились контакты военных в ходе совместных учений, обмены новинками военной техники и технологии. Прочной основой для возрождения доверия стала Статья 7: «Договаривающиеся Стороны предпринимают усилия по обеспечению собственной безопасности, основываясь на принципе разумной достаточности вооружений и вооружённых сил».

Ещё большее значение для грядущего форсажа стратегического партнерства имела Статья 9. В ней были понятия, обычно встречающиеся в «договорах безопасности», означающих военно-политический союз. «В случае возникновения ситуации, которая, по мнению одной из Договаривающихся Сторон, может создать угрозу миру, нарушить мир или затронуть интересы её безопасности, а также в случае возникновения угрозы агрессии против одной из Договаривающихся Сторон Договаривающиеся Стороны незамедлительно вступают в контакт друг с другом и проводят консультации в целях устранения возникшей угрозы».

Для продвижения в будущее надо было избавиться от дурных воспоминаний о недавнем прошлом. Отсюда такие положения Статьи 2: «Договаривающиеся Стороны в своих взаимоотношениях не применяют силу или угрозу силой, не используют друг против друга экономические и иные способы давления и разрешают разногласия между собой исключительно мирными средствами… Договаривающиеся Стороны подтверждают обязательства не применять первыми друг против друга ядерное оружие, а также взаимно не нацеливать стратегические ядерные ракеты». Совокупность «стратегических» статей Московского договора и их практическая реализация позволили создать ситуацию, которую китайцы описывают ярким выражением «стоять спина к спине».

Интересным примером одновременной реализации сразу нескольких статей Московского договора стало также создание в том же 2001 году Шанхайской Организации Сотрудничества (ШОС). К этой новой региональной организации (сейчас включает Китай, Россию, Казахстан, Таджикистан, Киргизию, Узбекистан, Индию и Пакистан) относится в первую очередь Статья 14: «Договаривающиеся Стороны всемерно способствуют укреплению стабильности, утверждению атмосферы взаимопонимания, доверия и сотрудничества в регионах, прилегающих к их территориям, и содействуют усилиям по созданию в этих регионах соответствующих их реалиям многосторонних механизмов взаимодействия по вопросам безопасности и сотрудничества».

К созданию ШОС также имеет отношение и Статья 20: «Договаривающиеся Стороны в соответствии со своим национальным законодательством и международными обязательствами каждой из них активно сотрудничают в области борьбы с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом…». Нетрудно разглядеть истоки создания в июне 2006 года также и организации БРИКС (Бразилия, Россия, Индия и Китай) в Статье 17 Московского договора: «Договаривающиеся Стороны развивают сотрудничество в международных финансовых учреждениях, экономических организациях и форумах».

Само собой разумеется, в Московском договоре содержались традиционные для подобных документов статьи о торговле, экономическом, научно-техническом и гуманитарном сотрудничестве. Достижения на этом направлении за 20 лет можно назвать весомыми – объём торговли даже в 2020 году, на который пришлась вспышка пандемии КОВИД-19, превысил 107 миллиардов долларов. Обмен студентами исчисляется десятками тысяч, число туристов в удачные годы измерялся миллионами. На этой основе выросли взаимные симпатии простых людей, об этом говорят опросы общественного мнения. Но даже невооружённым глазом видно, что Договор не устранил, да он и не мог устранить, все накопившиеся за годы противостояния преграды и предрассудки, «бутылочные горлышки» в торговых и финансовых операциях. Но самое главное, от количества и качества в областях «партнёрства» жизненные интересы России Китая зависели меньше, чем от содержания «стратегического» компонента.

Этот компонент стал нарастать под влиянием постепенного осознания в Кремле и Чжуннаньхае иллюзорности надежд на равные и конструктивные отношения с Западом. Россия перешла Рубикон в 2007 году после известной речи В.В. Путина в Мюнхене. В начале своего руководства страной он даже предлагал включить Россию в состав НАТО, рассчитывал на широкое участие Запада в возрождении российской экономики. Западные руководители оттолкнули протянутую руку дружбы и возродили антирусскую политику, стали восстанавливать «железный занавес». Пекин с начала века тоже начал сталкиваться с рецидивами политики «сдерживания»: активизировались военные приготовления вдоль китайского побережья, обвинения в «нечестной конкуренции» стали лейтмотивом на торговых переговорах, в печати и официальных документах. Китай перешёл Рубикон в 2012 году, когда новый руководитель Си Цзиньпин обнародовал свой долгосрочный план «Китайская мечта о великом возрождении китайской нации». Теперь пути назад, к наращиванию экономического потенциала в тени политики «реформ и открытости» не было. Для Запада «великое возрождение» Поднебесной было неприемлемо.

Национальные интересы России и Китая в очередной раз в четырёхвековой истории их отношений стали быстро сближаться, и Московский договор 2001 года послужил устойчивой основой для расширения стратегического взаимодействия. Свой первый зарубежный визит Си Цзиньпин совершил в Москву весной 2013 года, и затем его встречи с В.В. Путиным проходили ежегодно и по несколько раз. Оба лидера откровенно обсуждали международные кризисы, проясняли позиции по неизбежным проблемам двусторонних отношений. Си Цзиньпин проявил понимание позиции Путина в 2014 году во время кризиса на Украине. Путин, в свою очередь, поддержал насторожившую экспертов инициативу «Один пояс и один путь», дал команду воздерживаться от уже начавшейся критики Пекина во время обострения ситуации в Южно-Китайском море. Подобных примеров взаимной поддержки в международных делах накопилось довольно много. Ко времени встречи в июне 2019 года планка взаимодействия находилась на таком высоком уровне, что инновационная добавка «новая эпоха» к устоявшейся формуле «стратегического партнёрства» была расценена как доброжелателями, так и недоброжелателями как прелюдия к «большому скачку» - оформлению отношений военно-политического союза.

Договор России и Китая о союзе – двухвековая традиция

Договор о союзе – вовсе не новинка в истории российско-китайских отношений. Первый из них был заключен в 1896 году. «Союзный договор между Российской империей и Великой империей Цин» был подписан под большим секретом во время коронации нового императора Николая II в Москве 22 мая 1896 года. Союз заключался против Японии, и одним из его последствий стала Русско-японская война 1904-1905 годов.

Следующий договор, направленный опять против Японии, не имел слова «союз» в названии, но означал реальное боевое сотрудничество Советского Союза и Китайской Республики. 7 июля 1937 года японские войска спровоцировали столкновение на линии соприкосновения с китайскими частями в окрестностях Пекина. Как всегда, без объявления войны японцы сразу развернули широкомасштабное наступление. К концу 1937 года они заняли Тяньцзинь, Шанхай и десятки других городов. Получить реальную помощь в борьбе с агрессорами китайские власти смогли только от Советского Союза. Уже 21 августа, всего через 6 недель после начала тотальной фазы Войны китайского народа против японской агрессии (официальное название в истории) в Нанкине был подписан Советско-китайский договор о ненападении. Ещё спустя несколько недель через советскую Среднюю Азию и китайский Синьцзян пошли караваны с оружием, были построены автодороги, аэродромы, сборочные заводы. За первые четыре года китайско-японской войны Китай получил от нас 1285 самолетов, 1600 артиллерийских орудий, 82 танка, 14000 пулеметов, 110000 винтовок, а также другое оружие и снаряжение. С японскими пилотами сражались 3665 советских лётчиков-добровольцев, 211 из них погибли, 14 стали Героями Советского Союза. Неоценимой помощью Китаю и фактическим участием СССР в войне стали стратегические операции Красной армии в районе озера Хасан в 1938 году и реки Халхин-Гол в 1939 году.

В следующем двустороннем документе слово «союз» не пришлось маскировать под теми или иными терминами. «Советско-китайский Договор о дружбе и союзе» был заключен 14 августа 1945 года сроком на 30 лет. Он. был первым международно-правовым документом, который отражал новый статус Китайской Республики как одной из стран-победительниц во Второй мировой войне. Документ фиксировал итоги войны и обеспечивал реализацию Ялтинских соглашений 1945 года. Советский Союз ценой колоссальных потерь внёс решающий вклад в разгром войск фашистского блока на Европейском театре. Приняв участие в войне на Тихоокеанском театре, СССР сократил время военных действий и потери союзников, которые планировали ещё год-полтора воевать на Японских островах. Антияпонская война китайского народа тоже продолжалась бы не один год. Недаром в тексте документа ещё в августе 45-го говорилось о решимости сторон «вести войну против Японии до полной победы».

Договор 1945-года просуществовал недолго по объективной причине –правительство Китайской Республики во главе с Чан Кайши проиграло гражданскую войну и не могло выступать от имени Китая. 1 октября 1949 года победители-коммунисты во главе с Мао Цзэдуном провозгласили в Пекине Китайскую Народную Республику. На Востоке Евразии возник мощный плацдарм соцлагеря. Было необходимо оформить военно-политическую связку СССР и его нового союзника в лагере социализма. Именно эта задача была выполнена с подписанием советско-китайского «Договора о дружбе, союзе и взаимной помощи» в Москве 14 февраля 1950 года во время пребывания там Мао Цзэдуна.

Развитие мировой социалистической системы воспринималось лидерами Запада как реальность, несовместимая с их жизненными интересами. Разрабатывались планы ядерных атак, готовились прорывы наземных сил. Непосредственная и реальная опасность войны нависла над Китаем. В США разрабатывались планы возвращения на материк войск Гоминьдана. В полной готовности к интервенции были корабли ВМС США в Тайваньском проливе и войска на американских тихоокеанских островах, на базах в Японии и Южной Корее. О степени готовности Соединённых Штатов к борьбе с Красным Китаем красноречиво говорят события Корейской войны 1950-53 годов, Американцы за считанные недели отмобилизовали и перебросили ударный контингент, достаточный не только для разгрома войск Северной Кореи, но и для уничтожения как минимум 300 тысяч «китайских добровольцев». Союзный договор 1950 года реально действовал примерно до начала 60-хгодов и был разорван в 1979 году по указанию Дэн Сяопина. Он тогда не только установил дипломатические отношения с США, но и «прицепил» Китай к мировому антисоветскому блоку.

Российско-китайский союз возвращается в повестку дня

Москве и Пекину пришлось преодолеть огромную дистанцию по времени и политическому пространству, прежде чем подписать Московский договор 2001 года. Ни о каком союзе тогда не могло быть и речи. Только спустя почти два десятилетия среди экспертов и дипломатов раздались первые голоса в пользу восстановления традиций союза. В России первые статьи появлялись в "Завтра". Прозападные СМИ и эксперты с пеной у рта отвергали эту идею.

Вопрос о подписании очередного союзного договора в истории российско-китайских отношений с новой силой стал обсуждаться в экспертных кругах и СМИ двух стран летом 2019 года. И это не случайно. Количество враждебных слов и дел администрации президента Трампа к тому времени перешло в качество под названием «холодная война». Россия и Китай стали двумя фронтами, на которых одновременно стала действовать самоуверенная Америка. Кроме того, начался отсчёт времени до завершения срока действия Московского договора. Согласно Статье 25, этот двадцатилетний срок «автоматически продлевается на последующие пятилетние периоды, если ни одна из Договаривающихся Сторон не менее чем за один год до истечения соответствующего периода действия Договора не уведомит в письменной форме другую Договаривающуюся Сторону о своём намерении прекратить его действие». Конечно, ни Москва, ни Пекин даже не помышляли о таком развитии событий. Но вот проанализировать сильные и слабые статьи Договора, внести в текст изменения или дополнить его новыми соглашениями…

В Москве и Пекине к тому времени сложились группы экспертов, предлагавших юридически оформить союзнические отношения, де-факто сложившиеся между двумя странами. Предлагались разные формы – от заключения «Договора новой эпохи» до подписания документа типа секретного Союзного договора 1896 года. Активно действовали и другие эксперты, под разными предлогами категорически отвергавшие новый союз. По мере приближения предельного срока коррекции Договора полемика обострялась, а её уровень поднимался и достиг самого высокого.

22 октября 2020 года президент Путин в режиме видеоконференции принимал участие в заседании дискуссионного клуба "Валдай". Он несколько раз затрагивал отношения с Китаем, но самое большое внимание привлекло такое «размышления вслух» о возможности оформления альянса России и Китая: «Мы всегда исходили из того, что наши отношения достигли такой степени взаимодействия и доверия, что мы в этом не нуждаемся, но теоретически вполне можно себе такое представить. Мы проводим регулярные военные мероприятия совместно, учения и на море, и на земле, и в Китае, и в России, мы обмениваемся лучшими практиками в сфере военного строительства. Мы достигли большого уровня взаимодействия в сфере военно–технического сотрудничества, причём это, наверное, самое главное, речь не только об обмене продукцией или купле–продаже военной продукции, а об обмене технологиями. И здесь есть вещи очень чувствительные. Я сейчас не буду говорить об этом публично, но наши китайские друзья об этом знают. Наше сотрудничество с Китаем, без всяких сомнений, повышает обороноспособность Китайской народной армии. И Россия в этом заинтересована, и Китай. Так что как это будет развиваться дальше – жизнь покажет. Но перед собой такой задачи сейчас не ставим. Но в принципе и исключать этого не собираемся».

Сенсационное «размышление вслух» вызвало шквал комментариев в российской, китайской и международной прессе. Однако реакции из Пекина на соответствующем уровне не последовало. Официальный представитель МИД КНР заявил, что «в традиционной дружбе Китая и России нет пределов и запретных зон для расширения двусторонних связей». Он также отметил, что заявление российского лидера «демонстрирует высокий уровень и особую природу наших двусторонних связей».

Несимметричность отношения Путина и Си Цзиньпина к идее оформления союза можно объяснить несколькими причинами. В ещё недавно регулярных личных контактах двух лидеров возникла длительная пауза из-за пандемии коронавируса, а обсуждение столь деликатной темы через послов или в переписке не даёт полного понимания настроений партнера. Важно и то, что в октябре 2020 года ещё продолжалась предвыборная борьба в США, и в Пекине оставались надежды на смягчение антикитайского курса Трампа в случае победы Байдена. Среди советников Си Цзиньпина и Путина, в руководстве внешнеполитических ведомств и экспертных центрах двух стран по традиции доминируют специалисты по Америке. Накопленный багаж знаний, личный опыт взаимодействия с американскими коллегами подталкивает их к восприятию отношений с Вашингтоном сквозь розовые очки.

Сейчас деятельность администрации нового президента Байдена развеивает остаточные иллюзии в Москве и Пекине. Словами и делами Вашингтон подтверждает прогнозы дальновидных экспертов, которые предсказывали, что при Байдене Америка станет наращивать противодействие именно Китаю, сохраняя текущий уровень враждебности России. Так, в программном документе «Национальная стратегия безопасности» за подписью 46-го президента США, опубликованном 3 марта, чёрным по белому написано: «Китай является единственным конкурентом, потенциально способным за счёт объединения своей экономической, дипломатической, военной и технологической мощи стать постоянным вызовом стабильной и открытой международной системе». За словами идут и дела – ни на одном из фронтов начатой Трампом «холодной войны» против Китая не наблюдается перемирия.

Стратегия враждебности к Китаю в полном объёме унаследована режимом Байдена от своего предшественника. Существенные различия проявляются только в тактике. Если Дональд Трамп надеялся одержать верх за счёт одной только американской мощи, то Джозеф Байден старается объединить союзников и сочувствующих в «Антикитайский Интернационал». В Китае тоже привыкли к стратегии «опоры на собственные силы» и твердят о нежелании вступать в какие-либо объединения, коалиции или, упаси Бог, союзы. Однако очевидный рост антикитайских настроений в ключевых странах и первые успехи в сколачивании «Антикитайского Интернационала» подталкивают Пекин к корректировке завещанного ещё Мао Цзэдуном принципа. Возможны изменения и в отношении официального вступления в союз с Россией. Интересы национальной безопасности двух соседних держав в очередной раз совпали. У них в очередной раз появился общий противник.

Как корабль назовёшь, так он и поплывет…

16 июля нынешнего года действие нынешнего Московского Договора 2001 года будет автоматически продлено ещё на 5 лет. Но это вовсе не мешает активизировать работу над текстом нового документа. Для этого созрели как объективные, так и субъективные причины. Прежде всего, необходимо зафиксировать новый уровень военного взаимодействия. Сейчас боевые планы Запада, окружение России и Китая ракетами с ядерными боеголовками и граничащие с нацизмом русофобия и синофобия вновь приближают опасность глобальной катастрофы. Синергия потенциалов возмездия России и Китая станет непреодолимым препятствием на пути стратегов-авантюристов. На деле такая синергия уже складывается и даже проходит тестирование. Российские и китайские стратегические бомбардировщики уже совершают совместное патрулирование вблизи границ Китая и России, а также Японии и Южной Кореи, где расположены американские базы носителей ядерного оружия. После передачи Китаю уникальной Системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) произошла унификация этих ключевых компонентов ядерного потенциала двух стран. Всё это - только видимая часть айсберга…

Ещё одна причина для заключения нового договора состоит в необходимости оформления единым документом высшего международно-правового уровня договоренности о прохождении государственной границы. Сейчас линия разграничения зафиксирована в Московском Договоре 2001 года, 6-я статья которого оставляла два небольших участка «с неурегулированным статусом». Потребовались мощные усилия дипломатов и учёных двух стран, прежде чем в 2004 году было подписано «Дополнительное соглашение о государственной границе на её Восточной части». После ратификации оно вступило в силу в 2005 году.

Однако токсичность территориального вопроса оказалась настолько велика, что и в последующий период в СМИ и блогосфере Поднебесной появлялись материалы, повторяющие старые штампы с претензиями на российские земли. Даже китайские туристы, посещавшие города и природные памятники Дальнего Востока, делали подобные заявления, оставляли записи в книгах посещения музеев. Всё это порождало противоречивые настроения среди местного населения – воскрешало настороженность в отношении сотрудничества с соседями и усиливало желание переехать в европейскую часть России. Окончательная фиксация линии границы и её режима в едином документе, а также обязательство положить конец спекуляциям в области истории призваны устранить остатки взаимного недоверия как среди населения, так и в элитах двух стран.

Субъективной причиной для подписания нового договора может стать подспудное желание нынешних лидеров России и Китая зафиксировать свою роль в установлении нынешнего, небывало высокого уровня двусторонних отношений. Московский договор 2001 года стал, пожалуй, самым результативным из всех двусторонних соглашений с лёгкой руки В.В. Путина, поставившего под ним свою подпись. Ускорение в развитии отношений Китая с Россией совпало с началом периода правления Си Цзиньпина в 2012 году. Очевидно, он предвидел неприятие Западом своего долгосрочного плана «Великого возрождения китайской нации» и параллельно с попытками умиротворить Америку решил ускоренно сближаться с северным соседом. Этот курс привёл Пекин и Москву к наполнению формата «стратегического партнёрства» таким объемом договоренностей и реальных дел, что в 2019 году было подписано «Совместное заявление о развитии российско-китайских отношений всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия, вступающих в новую эпоху». В Китае термин «новая эпоха» является эвфемизмом, под которым подразумевается вся деятельность Си Цзиньпина на посту национального лидера. Было бы справедливо включить слова «новая эпоха» и в название будущего российско-китайского договора. В этом названии можно обойтись без штампов о «дружбе и сотрудничестве», которые кочуют из одного документа в другой, но не соответствуют реальности. Зато слово «добрососедство» из Договора 2001 года прошло проверку временем и вполне уместно повторить. Таким образом, вырисовывается название «Российско-китайский Договор о союзе и добрососедстве новой эпохи».

Название можно менять, в него, например, можно вставить красивое слово «тандем». Главное не в этом, а в том, что в новой международной реальности, в ускорившихся в обеих странах позитивных процессах наши отношения нуждаются в новой линии старта и в новом названии дистанции, которую нам предстоит преодолеть вместе.

Россия. Китай > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 12 марта 2021 > № 3677267 Юрий Тавровский

А мы вам «Твиттер» отключим

«Не пущать и запрещать» - похоже, в России это принцип вечен

Михаил Морозов

Главным событием среды, 10 марта, стали, пожалуй, трудности в работе российского сегмента интернета. Причины и следствия этого — предмет для анализа специалистов. Тут много всего сошлось: угрозы Вашингтона провести кибератаки на Россию в ответ на вмешательство в американские выборы, масштабный сбой в одном из европейских дата-центров. Но главной новостью в этом ряду все же стало «замедление» социальной сети «Твиттер» в результате технических манипуляций со стороны Роскомнадзора.

Таким оригинальным образом Роскомнадзор решил наказать заграничную соцсеть за то, что та с 2017 года не удалила контент, «склоняющий несовершеннолетних к совершению самоубийств, содержащий детскую порнографию, а также информацию об использовании наркотических средств». Как заявило ведомство, им было направлено свыше 28 тысяч первоначальных и повторных требований об удалении противоправных ссылок и публикаций. Так чего ждали четыре года? Или не в порнографии дело?

Американская компания отреагировала на «замедление» и выразила «озабоченность попытками ограничить общественную дискуссию». «Твиттер» заявил, что его правила запрещают публикацию призывов к самоубийству и предполагают «абсолютную нетерпимость к сексуальной эксплуатации детей».

Скорее всего, спусковым крючком стало недвусмысленное заявление президента России от 4 марта о том, что интернет может разрушить общество изнутри, если не будет подчиняться моральным законам. Там среди угроз упоминался не только неприличный контент, но и призывы к уличным акциям, звучавшие через интернет. Ранее перед Давосским экономическим форумом в конце января Владимир Путин поставил вопрос о том, что IT-гиганты противопоставляют себя государству и обществу.

И вот Роскомнадзор, вооружившись соответствующим оборудованием и законодательством, «замедлил» «Твиттер», что было воспринято его пользователями как «моральные страдания». Вместе с «Твиттером» «замедлился» и весь российский интернет, включая сайт Кремля. Теперь РКН грозит и вовсе заблокировать соцсеть. Но возможно ли это в современных российских условиях? Попытка блокировки соцсети «Телеграм» пару лет назад обернулась большими проблемами для всего российского сегмента интернета. Пришлось договариваться с владельцами. Не лучше ли и сейчас пойти по этому пути, тем более что «Твиттер» пошел на сотрудничество с властями Франции, Израиля, Пакистана и других стран? Впрочем, «Твиттер» блокировался в Турции, Венесуэле и Египте. И не работает в Иране, Северной Корее, Туркмении и КНР.

А что кроме запретов? В Китае, к примеру, создан свой, полностью автономный сегмент Всемирной сети. Опыт КНР говорит о том, что для этого нужны как минимум «воля партии и народа», продуманный стратегический план, колоссальные средства, десятилетия работы по созданию собственного интернета, своих социальных сетей, цифровых услуг и платежных сервисов. Как можно судить, у нас этот минимальный набор если и присутствует, то не полностью.

При отсутствии «Твиттера» и «Фейсбука» в Китае исправно работают свои соцсети. Например, WeChat, которой пользуются около 750 млн человек и в которой есть весь набор сервисов, вплоть до оплаты ЖКХ. При этом в Китае китайские госучреждения и корпорации с разрешения властей пользуются «Твиттером», используя официально одобренный VPN-сервис.

Лет десять назад крупнейшие европейские спецы в области интернета, смотревшие на десятилетия вперед, через нашего итальянского друга Джульетто Кьезу предлагали российским властям начать создавать российский интернет. Было даже предложение объединить его с европейским, отделенным от мирового. Предложение интереса не вызвало. Вместо этого предлагается «война на уничтожение»? Но в ней в ХХI веке невозможно одержать победу.

Как показывают попытки борьбы с иностранными соцсетями в России, это приводит к сбоям в работе даже таких авторитетных ресурсов, как сайт Кремля и правительства. Так что же, у нас задумали в какой-то момент вовсе отказаться от интернета? Но это напрочь противоречит нашим собственным попыткам цифровизации жизни и экономики, о которых любят порассуждать с трибун российские политики. Я уж не говорю о мировых трендах.

Так как же быть, как поступать в борьбе за «сохранение общества от разрушения изнутри» посредством интернета? На этот вопрос, похоже, наверху и не пытаются дать ответ. Там лишь следуют известной с незапамятных времен логике «не пущать и запрещать». Но не приведет ли это к тому, что в результате Россия и здесь будет отброшена на десятилетия в своем развитии, как это уже происходит во многих других областях?

Манифест Великого Пробуждения

Имперский Ренессанс против «Большой Перезагрузки»

Александр Дугин

Часть 1. Great Reset

5 пунктов принца Чарльза

В 2020 году на форуме в Давосе его основатель Клаус Шваб и Принц Чарльз Уэльский провозгласили новый курс человечества «Great Reset», «Большая Перезагрузка».

План, озвученный Принцем Уэльским, состоит из 5 пунктов:

1. Захват воображения человечества (так как изменения случаются только тогда, когда люди действительно их захотят);

2. Восстановление экономики после пандемии Covid-19, что должно привести к началу «устойчивого развития». Необходимо изобрести иные устойчивые производственные структуры, нежели те, которые оказали зловредный эффект на окружающую среду планеты;

3. Переход к экономике без использования нефти на глобальном уровне. Добиться этого следует с помощью критического влияния на цены на нефть с целью достижения устойчивости рынка;

4. Наука, технологии и инновации должны получить новый импульс развития. Человечество стоит на пороге радикального прорыва, который изменит все наши представления о том, что возможно и что выгодно в контексте устойчивого будущего;

5. Необходимо изменить структуру баланса инвестиций. Следует увеличить долю «зеленых инвестиций» и создать рабочие места в области «зеленой энергии», циклической экономики и био-экономики, развивать эко-туризм и «зеленые» публичные инфраструктуры.^[1]

Термин «устойчивое» (sustainable) является важнейшим концептом «Римского клуба» – «устойчивое развитие». Эта теория основана на другой теории – «пределов роста», согласно которой перенаселение планеты достигло критической черты (что подразумевает необходимость сокращения рождаемости).

Тот факт, что слово «устойчивое» используется в контексте пандемии Covid-19, что, согласно некоторым аналитикам, и должно привести к сокращению населения, вызвало значительную реакцию в мировом масштабе.

Основной смысл «Большой Перезагрузки» сводится к:

управлению сознанием населения в глобальном масштабе, что лежит в основе «cancel culture» – введения цензуры в сетях, подконтрольных глобалистам (пункт 1);

переходу к экологической экономике и отказе от индустриальных структур Модерна (пункты 2 и 5);

вступлению человечества в 4-й экономический уклад (ему была посвящена предыдущая встреча в Давосе), то есть постепенной замене рабочей силы киборгами и внедрение развитого Искусственного Интеллекта в глобальном масштабе (пункт 3).

Основная идея «Большой Перезагрузки» – это продолжение глобализации и укрепление глобализма после серии неудач: консервативного президентства антиглобалиста Трампа, роста влияния многополярного мира – прежде всего Китая и России, подъема исламских стран Турции, Ирана, Пакистана, Саудовской Аравии и выхода их из-под влияния Запада.

На Давосском форуме представители глобальных либеральных элит декларируют мобилизацию своих структур в преддверии столь желательного для них президентства Байдена и победы в США демократов, управляемых глобалистами.

Имплементация

Маркером глобалистской agenda становятся слова песни (Jeff Smith) «Build Back Better» («Построим снова и ещё лучше» – лозунг предвыборной компании Джо Байдена). Имеется в виду, что после серии неудач (таких, как тайфун или ураган Катрина), люди (имеется в виду, глобалисты) отстраивают свои инфраструктуры еще лучше, чем было прежде.

«Большая Перезагрузка» – «Great Reset» – начинается с победой Байдена.

Мировые лидеры, главы крупнейших корпораций – Big Tech, Big Data, Big Finance и т. д. – объединились и мобилизовались, чтобы победить своих оппонентов – Трампа, Путина, Си Цзиньпина, Эрдогана, аятоллу Хаменеи и других. Началом стало вырывание победы у Трампа с использованием новых технологий – через «захват воображения» (пункт 1), введение цензуры в интернет и махинаций с голосованием по почте.

Приход Байдена в Белый дом означает, что глобалисты переходят и к дальнейшим пунктам.

Это должно затронуть все области жизни – глобалисты возвращаются к тому месту, где их остановил Трамп и другие полюса поднимающейся многополярности. И здесь контроль над сознанием (через цензуру и манипуляции с социальными сетями, тотальным слежением и сбором данных обо всех) и внедрение новых технологий играют ключевую роль.

Эпидемия Covid-19 дает для этого основания. Под предлогом санитарной гигиены «Большая Перезагрузка» рассчитывает резко изменить структуры контроля мировых глобалистских элит над населением земли.

Инаугурация Джо Байдена и уже подписанные им указы, отменившие практически все решения Трампа, означают, что план начал приводиться в действие.

В своей речи, посвященной «новому» курсу внешней политики США, Байден фактически озвучил основные направления глобалистской политики. «Новым» – да и то лишь отчасти – этот курс может казаться только по сравнению с курсом Трампа. В целом же Байден просто анонсировал возврат к прежнему вектору:

постановку глобальных интересов выше национальных;

укрепление структур Мирового Правительства и его филиалов в виде глобальных наднациональных организаций и эконмических структур;

укрепление блока НАТО и сотрудничество со всеми глобалистскими силами и режимами;

продвижение и углубление демократических перемен в мировом масштабе, что на практике означает:

1) эскалацию отношений с теми странами и режимами, которые отвергают глобализацию – прежде всего с Россией, Китаем, Ираном, Турцией и т. д;

2) усиление военного присутствия США на Ближнем Востоке, в Европе и Африке;

3) распространение нестабильности и «цветных революций»;

4) широкое применение практики «демонизации», «деплатформирования» и сетевого остракизма (cancel culture) в отношении всех тех, кто придерживается точки зрения, отличной от глобалистской (как за рубежом, так и в самих США).

Таким образом, новое руководство Белого Дома не просто не демонстрирует ни малейшего желания вести с кем бы то ни было равный диалог, но лишь ужесточает свой собственный либеральный дискурс, не терпящий никаких возражений. Глобализм прочно вступает в тоталитарную фазу. А это делает более чем вероятной возможность новых войн – включая повышенный риск Третьей мировой.

Геополитика «Большой Перезагрузки»

Глобалистский «Фонд Защиты Демократий» (Foundation for Defence of Democracies), выражающий позицию неоконсервативных кругов США, совсем недавно выпустил доклад, содержащий рекомендации Байдену, где отметил, что такие Трамповские направления как:

1) усиление противостояния Китаю,

2) усиление давление на Иран

– положительны, и Байдену следует двигаться по этим осям во внешней политике.

Осудили же авторы доклада такие действия Трампа во внешней политике, как:

1) работу по дезинтеграции НАТО;

2) сближение с «тоталитарными лидерами» (китайским, КНДР и российским);

3) «плохую» сделку с талибами;

4) вывод американских войск из Сирии.

Таким образом, «Большая Перезагрузка» в геополитике будет означать сочетание «продвижения демократии» с «неоконсервативной агрессивной стратегией полномасштабного доминирования», что является главным вектором политики «неоконсерваторов». При этом, Байдену рекомендуется продолжать и наращивать противостояние с Ираном и Китаем, но основное внимание сосредоточить на борьбе с Россией. И для этого необходимо усиление НАТО и расширение американского присутствия на Ближнем Востоке и в Центральной Азии.

Также, как и Трамп, Россия, Китай, Иран и некоторые иные исламские страны рассматриваются адептами «Великой Перезагрузки» как главные преграды на её пути.

Так экологические проекты и технологические инновации (прежде всего внедрение Искусственного Интеллекта и роботизация) сочетаются с ростом агрессивной военной политики.

Часть 2. Краткая история либеральной идеологии: глобализм как кульминация

Номинализм

Чтобы отчетливо понять, чем именно является в историческом масштабе победа Байдена и «новый» курс Вашингтона на «Большую Перезагрузку», следует окинуть взором всю историю становления либеральной идеологии – начиная с ее корней. Только в этом случае мы сможем по достоинству оценить всю серьезность нашего положения. Победа Байдена не случайный эпизод, а анонсирование глобалистской контратаки не просто агония провалившегося проекта. Все намного более серьезно. Байден и те силы, которые за ним стоят, воплощают в себе кульминацию исторического процесса, который берет начало еще в Средневековье, достигает зрелости в Новое время вместе с появлением капиталистического общества и сегодня доходит до своей последней стадии – теоретически намеченной с самого начала.

Корни либеральной (=капиталистической) системы уходят в схоластический спор об универсалиях.

Этот спор расколол католических богословов на два лагеря: одни признавали бытие общего (вида, рода, универсалии), а другие считали существующими только отдельные конкретные – индивидуальные вещи, а их обобщающие имена толковали как чисто внешние условные системы классификации, представляющие собой «пустой звук». Те, кто были убеждены в существовании общего, видового, опирались на классическую традицию Платона и Аристотеля. Они стали называть «реалистами», то есть признающими «реальность универсалий». Самым ярким представителем «реалистов» был Фома Аквинский и в целом традиция монахов-доминиканцев.

Сторонники того, что реальны только отдельные индивидуальные вещи и существа, стали называться «номиналистами», от латинского nomen, «имя». Требование «не двоить сущности» восходит именно к одному из главных защитников «номинализма», английскому философу Уильяму Оккаму. Еще раньше эти же идеи отстаивал Иоанн Росцелин. И хотя на первом этапе победили «реалисты», а учение «номиналистов» было предано анафеме, позднее пути западно-европейской философии – особенно Нового времени – пошли вслед за Оккамом.

«Номинализм» заложил основу будущего либерализма – и в идеологии, и в экономике. Человек здесь мыслился именно индивидуумом – и ничем больше, а все формы коллективной идентичности (религия, сословие и т. д.) подлежали упразднению. Также и вещь рассматривалась как абсолютная частная собственность, как именно конкретная отдельная вещь, которую было легко приписать как собственность тому или иному индивидуальному владельцу.

Номинализм возобладал прежде всего в Англии, получил широкое распространение в протестантских странах и постепенно стал основной философской матрицей Нового времени – в религии (индивидуальные отношения человека с Богом), в науке (атомизм и материализм), в политике (предпосылки буржуазной демократии), в экономике (рынок и частная собственность), в этике (утилитаризм, индивидуализм, релятивизм, прагматизм) и т. д.

Капитализм: первая фаза

Отталкиваясь от номинализма, мы можем проследить весь путь исторического либерализма – от Росцелина и Оккама до Сороса и Байдена. Для удобства разделим всю эту историю на три фазы.

Первая фаза заключалась во внедрении номинализма в сферу религии. Коллективную идентичность Церкви, как ее понимал католицизм (и в еще большей мере православие), протестанты заменили отдельными индивидуумами, которые могли отныне толковать Священное Писание, опираясь только на свой рассудок и отвергая любую традицию. Так многие аспекты христианства – таинства, чудеса, ангелы, посмертное вознаграждение, конец света и т. д. – были пересмотрены и отброшены, как не соответствующие «рациональным критериям».

Церковь как «мистическое тело Христа» была разрушена и заменена клубами по интересам, создававшимся по свободному согласию снизу. Это породило множество спорящих друг с другом протестантских сект. В Европе и в самой Англии, где номинализм дал самые основательные плоды, этот процесс был несколько сглажен, а самые яростные протестанты ринулись в Новый Свет и создали там свое общество. Так позднее, после борьбы с метрополией, появились США.

Параллельно разрушению Церкви как «коллективной идентичности» (чего-то «общего») стали упраздняться сословия. На место социальной иерархии священников, аристократии и крестьян вступили неопределенные «горожане», а это и есть изначальное значение слова «буржуа». Буржуазия вытеснила все остальные слои европейского общества. Но именно буржуа и был оптимальным «индивидуумом», гражданином без рода, племени и профессии, но зато с частной собственностью. И новый класс стал перестраивать под себя все европейское общество.

При этом наднациональное единство Папского престола и Западно-Римской Империи – как еще одно выражение «коллективной идентичности» – также упразднялось. А на его месте устанавливался порядок на основе суверенных национальных государств, своего рода «политических индивидуумов». После окончания 30-летней войны Вестфальский мир закрепил именно такой порядок.

Так к середине XVII века в Западной Европе сложился в основных чертах буржуазный строй, то есть капитализм.

Философия нового строя была во многом предвосхищена еще Томасом Гоббсом и развита Джоном Локком, Дэвидом Юмом и Иммануилом Кантом. К экономической области эти принципы применил Адам Смит, положив начало либерализму как экономической идеологии. Фактически, капитализм, основанный на систематической имплементации номинализма, приобрел характер связного системного мировоззрения. Смысл истории и прогресса отныне заключался в том, чтобы «освобождать индивидуума от всех форм коллективной идентичности» – вплоть до логического предела.

К XX веку – через период колониальных завоеваний – западно-европейский капитализм стал глобальной реальностью. Номиналистский подход возобладал в науке и культуре, в политике и экономике, в самом повседневном мышлении людей Запада и всего человечества, оказавшегося под сильным западным влиянием.

ХХ и триумф глобализации: вторая фаза

В ХХ веке капитализм столкнулся с новым вызовами. На сей раз это были не привычные формы коллективной идентичности – религиозной, сословной, профессиональной и т. д., но искусственные и также современные (как и сам либерализм) теории, отвергающие индивидуализм и противопоставляющие ему новые – скомбинированные концептуально – формы коллективной идентичности.

Социалисты, социал-демократы и коммунисты противопоставляли либералам классовую идентичность, призывая рабочих всего мира сплотиться, чтобы опрокинуть власть мировой буржуазии. Эта стратегия оказалась действенной, и в некоторых крупных странах, правда, совсем не в тех индустриально развитых и западных, где рассчитывал основатель коммунизма Карл Маркс, пролетарские революции победили.

Параллельно коммунистам произошел – на сей раз в Западной Европе – захват власти крайне националистическими силами. На сей раз они действовали во имя «нации» или «расы», снова противопоставляя либеральному индивидуализму нечто «общее», некоторое «коллективное бытие».

Новые противники либерализма относились уже не к инерции прошлого, как на предыдущих стадиях, а представляли собой модернистские проекты, сложившиеся на самом Западе. Но они также строились на отвержении индивидуализма и номинализма. Это было ясно осмыслено теоретиками либерализма – прежде всего Хайеком и его учеником Поппером, которые объединили «коммунистов» и «фашистов» под общим названием «врагов открытого общества». И начали с ними смертельную войну.

Тактически использовав Советскую Россию, капитализму вначале удалось справиться с фашистскими режимами, и это стало идеологическим результатом Второй мировой войны. Последовавшая за этим «холодная война» между Западом и Востоком к концу 80-х годов ХХ века завершилась победой либералов над коммунистами.

Так проект освобождения индивидуума от всех форм коллективной идентичности и «идеологический прогресс» в понимании либералов прошел еще одну стадию. В 90–е годы либеральные теоретики заговорили о наступившем «конце истории» (Ф. Фукуяма) и о «однополярном моменте» (Ч. Краутхамер).

Это стало ярким доказательством вступления капитализма в свою наиболее продвинутую фазу – в стадию глобализма. Собственно, именно в это время в США у правящих элит и восторжествовала стратегия глобализма – намеченная еще в Первую мировую войну 14 пунктами Вильсона, но по итогам «холодной войны» объединившая элиту обеих партий – как демократов, так и республиканцев, представленных преимущественно «неоконсерваторами».

Гендер и постгуманизм: третья фаза

После победы над последним идеологическим противником – социалистическим лагерем, – капитализм подошел к решающей черте. Индивидуализм, рынок, идеология прав человека, демократия и западные ценности победили в глобальном масштабе. Казалось бы, повестка дня выполнена – никто больше не противопоставляет «индивидуализму» и номинализму ничего серьезного и системного.

В этот период капитализм вступает в третью фазу. При ближайшем рассмотрении, после победы над внешним врагом либералы обнаружили ещё две формы коллективной идентичности. Прежде всего, пол. Ведь пол – это также нечто коллективное: либо мужское, либо женское. Поэтому следующим этапом стало уничтожение пола как чего-то объективного, существенного и неотменимого.

Половая принадлежность требовала отмены, как и все иные формы коллективной идентичности, изжитые и упраздненные еще раньше. Отсюда гендерная политика, превращение категории пола в нечто «опциональное» и зависящее от индивидуального выбора. И снова здесь мы имеем дело с тем же номинализмом: зачем двоить сущности?! Человек и есть человек как индивидуум, пол же можно выбирать произвольно – как раньше выбирали религию, профессию, нацию и образ жизни.

Это стало главной повесткой дня либеральной идеологии именно в 90-х после победы над СССР. Да, на пути гендерной политики вставали внешние противники – те страны, у которых еще сохранились по инерции остатки традиционного общества, ценности семьи и т. д., а также консервативные круги на самом Западе. Борьба с консерваторами и «гомофобами», то есть защитниками традиционного взгляда на бытие полов, стала новой целью адептов прогрессивного либерализма. К этому примкнули многие левые, заменившие гендерной политикой и защитой иммиграции прежние антикапиталистические цели.

По мере успехов институционализации норм гендерной политики и успехов массовой миграции, атомизирующей население в странах самого Запада (что также вписывается полностью в идеологию прав человека, оперирующей с индивидуумом без учета его культурных, религиозных, социальных или национальных аспектов), стало очевидным, что либералам остается сделать последний шаг – и упразднить человека.

Ведь человек – это тоже коллективная идентичность, а значит, ее следует преодолеть, отменить, упразднить. Этого требует принцип номинализма: «человек» – это только имя, пустое сотрясение воздуха, произвольная, а поэтому всегда спорная классификация. Есть лишь индивидуум, а человеческий или нет, мужской или женский, религиозный или атеистический – это зависит от его выбора.

Таким образом, последний шаг, который осталось сделать либералам, прошедшим многовековой путь к своей цели, заменить людей – пусть частично – киборгами, сетями Искусственного Интеллекта и продуктами генной инженерии. Human optional логически следует за gender optional.

Эта повестка уже вполне предвосхищена постгуманизмом, постмодернизмом и спекулятивным реализмом в философии, а технологически с каждым днем становится все более реалистичной. Футурологи и сторонники ускорения исторического процесса (акселерационисты) уверенно смотрят в ближайшее будущее, когда Искусственный Интеллект станет сопоставим по основным параметрам с человеческим. Этот момент называется Сингулярностью. Ее наступление прогнозируется в пределах от 10 до 20 лет.

Последний бой либералов

Вот именно в этот контекст и следует помещать продавленную победу Байдена в США. Именно это и означает «Большая Перезагрузка» или лозунг «Построим снова и ещё лучше».

В 2000-е годы глобалисты столкнулись с рядом проблем, которые носили не столько идеологический, сколько «цивилизационный характер». С конца 90-х в мире практически не осталось более или менее стройных идеологий, способных бросить вызов либерализму, капитализму и глобализму. В разной мере, но эти принципы принимали все или почти все. Но, тем не менее, процессы имплементации либерализма и гендерной политики, а также упразднения национальных государств в пользу Мирового Правительства затормозились сразу на нескольких направлениях.

Этому все активнее сопротивлялась Россия Путина, имевшая в запасе ядерное оружие и историческую традицию оппонирования Западу, а также ряд консервативных традиций, сохранившихся в обществе.

Китай, хотя и активно включился в глобализацию и либеральные реформы, не спешил применять их к политической системе, сохранял господство Компартии и отказывался от политической либерализации. Более того, при Си Цзиньпине стали нарастать национальные тенденции в китайской политике. Пекин ловко использовал «открытый мир», чтобы преследовать свои национальные и даже цивилизационные интересы. А это в планы глобалистов не входило.

Исламские страны продолжали свою борьбу против вестернизации и, несмотря на блокаду и давление, сохраняли (как, например, шиитский Иран) свои непримиримо антизападные и антилиберальные режимы. Все более независимой от Запада становилась политика таких крупных суннитских государств, как Турция и Пакистан.

В Европе стала подниматься волна популизма, которая нарастала по мене взрыва недовольства коренных европейцев массовой иммиграцией и гендерной политикой. Политические элиты Европы оставались полностью подчиненными глобалистской стратегии, что и видно на Давосском форуме – в докладах его теоретиков Шваба или принца Чарльза, но сами общества пришли в движения и подчас поднимались на прямое восстание против власти – как в случае протестов «желтых жилетов» во Франции. Кое-где – например в Италии, Германии или Греции – популистские партии стали прорываться даже в парламент.

И, наконец, в 2016 году в самих США президентом умудрился стать Дональд Трамп, подвергший глобалистскую идеологию, практику и цели резкой и прямолинейной критике. И его поддержало около половины американцев.

Все эти антиглобалистские тенденции в глазах самих глобалистов не могли не сложиться в зловещую картину: история последних столетий с, казалось бы, неизменным прогрессом номиналистов и либералов была поставлена под вопрос. Это была не просто катастрофа того или иного политического режима. Это была угроза конца либерализма как такового.

Даже сами теоретики глобализма почувствовали неладное. Так, Фукуяма отказался от своего тезиса о «конце истории» и предложил еще сохранять национальные государства под властью либеральных элит, чтобы с опорой на жесткие методы лучше подготовить массы к окончательной трансформации в постчеловечество. Другой глобалист Чарльз Краутхаммер вообще заявил, что «однополярный момент» закончился, а глобалистские элиты не сумели им воспользоваться.

Именно в таком паническом и практически истерическом состоянии провели последние 4 года представители глобалистской верхушки. И поэтому вопрос устранения Трампа с поста Президента США был для них вопросом жизни и смерти. Если бы Трамп сохранил свой пост, обвал глобалистской стратегии был бы необратим.

Но Байдену удалось – правдами и неправдами – изгнать Трампа и демонизировать его сторонников. Тут-то и начинает работать «Большая Перезагрузка», Great Reset. В ней, действительно, нет ничего нового – это продолжение основного вектора западно–европейской цивилизации Нового времени в направлении прогресса, истолкованного в духе либеральной идеологии и номиналистской философии. Осталось совсем немного: освободить индивидуумов от последних форм коллективной идентичности – завершить упразднение пола и перейти к постгуманистской парадигме.

Успехи высоких технологий, интеграция обществ в социальные сети, жестко управляемые, как сейчас выясняется, либеральными элитами в открыто тоталитарном ключе, отработка способов слежения и влияния на массы делают достижение глобальной либеральной цели вполне близкой.

Но чтобы совершить этот решающий бросок, им необходимо в ускоренном режиме (и уже не обращая внимания на то, как это выглядит) стремительно расчистить путь к финализации истории. А это значит, что зачистка Трампа является сигналом к атаке на все остальные преграды.

Так мы определили наше место на шкале истории. И тем самым получили более полное представление о том, чем является «Большая Перезагрузка». Это не что иное, как начало «последней битвы». Глобалисты в своей борьбе за номинализм, либерализм, освобождение индивидуума и гражданское общество представляются сами себе «воинами света», несущими массам прогресс, освобождение от тысячелетних предрассудков, новые возможности – и, вероятно, даже физическое бессмертие и чудеса генной инженерии.

Все, кто им противостоит, в их глазах представляют собой «силы тьмы». И по этой логике с «врагами открытого общества» надо поступать по свей строгости. «Если враг не сдается, его уничтожают». А врагом является каждый, кто ставит под сомнение либерализм, глобализм, индивидуализм, номинализм – во всех их проявлениях. Такова новая этика либерализма.

Ничего личного. Все имеют право быть либералами, но никто не имеет права не быть либералом.

Часть 3. Раскол в США: трампизм и его враги

Враг внутри

В более ограниченном контексте, нежели рамки общей истории либерализма от Оккама до Байдена, вырванная у Трампа победа демократов в битве за Белый дом зимой 2020-2021 годов также имеет огромное идеологическое значение. Это связано прежде всего с процессами, развертывающимися внутри самого американского общества.

Дело в том, что после падения СССР и наступления «однополярного момента» в 90–е годы ХХ века у глобального либерализма исчезли внешние противники. По крайней мере, так тогда казалось в контексте оптимистичного ожидания «конца истории». Пусть такие прогнозы оказались преждевременными, но в целом Фукуяма не просто гадал – наступило ли будущее? – он строго следовал самой логике либерального толкования истории, и поэтому с определенными поправками его анализ был в целом верен.

Во всем человечестве, на самом деле, в той или иной мере установились нормы либеральной демократии – рынок, выборы, капитализм, признание «прав человека», нормативы «гражданского общества», согласие с технократическими трансформациями и стремление примкнуть к развитию и внедрению высоких технологий – прежде всего дигитальных. Если кто-то и упорствовал в своей неприязни к глобализации, это можно было рассматривать как простую инерцию, как не готовность быть «осчастливленным» либеральным прогрессом.

Иными словами, это было не идеологической оппозицией, но лишь досадной помехой. Цивилизационные различия должны были постепенно стереться. Капитализм, принятый и Китаем, и Россией, и исламским миром, рано или поздно повлек бы за собой процессы политической демократизации, ослабление национального суверенитета и привел бы, в конце концов, к принятию общепланетарной системы – то есть к Мировому Правительству. Это было не делом идеологической борьбы, но делом времени.

Именно в этом контексте глобалисты и принялись за дальнейшие шаги по продвижению своей основной программы – упразднению всех остаточных форм коллективной идентичности. Это прежде всего касалось гендерной политики, а также усиления потоков миграции, призванных окончательно размыть культурную идентичность самих западных обществ – в том числе европейского и американского. Таким образом, основной удар глобализации пришелся по своим.

В этом контексте на самом Западе стал проявляться «внутренний враг». Им стали те силы, которые возмутились уничтожению половой идентичности, остатков культурной традиции (через миграцию) и ослаблению позиций среднего класса. Постгуманистские горизонты надвигающейся Сингулярности и замена людей Искусственным Интеллектом также внушали все большие опасения. А на философском уровне не все интеллектуалы приняли парадоксальные выводы Постмодерна и спекулятивного реализма.

Кроме того, наметилось явное противоречие между западными массами, живущими в контексте старых норм Модерна, и глобалистскими элитами, стремящимися любой ценой ускорить социальный, культурный и технологический прогресс, понятый в либеральной оптике. Так стал складываться новый идеологический дуализм – на сей раз внутри Запада, а не вне его. Враги «открытого общества» отныне появились в самой западной цивилизации. Ими стали те, кто отвергали последние выводы либералов и совершенно не принимали ни гендерной политики, ни массовой миграции, ни упразднения национальных государств и суверенитета.

При этом, такое нарастающее сопротивление, названное обобщенно «популизмом» (или «правым популизмом»), опиралось на ту же самую либеральную идеологию – на капитализм и либеральную демократию, но толковало эти «ценности» и «ориентиры» по-старому, а не по-новому.

Свобода здесь мыслилась как свобода иметь любые взгляды, а не только соответствующие нормам политкорректности. Демократия истолковывалась как власть большинства. Свобода менять пол сочеталась со свободой сохранить верность семейным ценностями. Готовность принять мигрантов, выражающих желание и доказывающих способность к интеграции в западные общества, строго отличалась от поголовного принятия всех без различия в сопровождении непрерывных извинений перед любыми приезжими за колониальное прошлое.

Постепенно «внутренний враг» глобалистов достиг серьезных пропорций и большого влияния. Старая демократия бросила вызов новой.

Трамп и восстание ничтожеств

Кульминацией этого стало избрание Дональда Трампа в 2016 году. Трамп построил свою компанию на этом самом расколе американского общества. Кандидат от глобалистской партии – Хилари Клинтон – опрометчиво назвала сторонников Трампа, то есть «внутреннего врага» – «depplorables», то есть «жалкими», «достойными сожаления», «ничтожествами». «Ничтожества» в ответ выбрали Трампа.

Так раскол внутри либеральной демократии стал важнейшим политическим и идеологическим фактом. Те, кто толковали демократию «по-старому» (как власть большинства), не просто восстали против нового толкования (как власть меньшинств, направленную против большинства, склонного вставать на популистскую точку зрения, что чревато… ну да, конечно, «фашизмом» или «сталинизмом»), но сумели одержать победу и привести в Белый Дом своего кандидата.

Трамп же со своей стороны провозгласил свое намерение «осушить Болото» (drain the Swamp), то есть покончить с либерализмом в его глобалистской стратегией и «сделать Америку снова великой» (Make Americagreat again). Обратим внимание на слова «снова» (again). Трамп хотел вернуться к эпохе национальных государств, то есть сделать ряд шагов против течения истории (как её понимали либералы). То есть «старое доброе вчера» противопоставлялось «глобалистскому сегодня» и «постгуманистскому завтра».

Следующие 4 года стали для глобалистов настоящим кошмаром. Подконтрольные глобалистам СМИ все 4 года обвиняли Трампа во всех возможных грехах – в том числе в работе «на русских», так как «русские» также упорствовали в непринятии «прекрасного нового мира», саботируя укрепление наднациональных институтов – вплоть до Мирового правительства – и препятствуя проведению гэйпарадов.

Все противники либеральной глобализации собирались логическую в одну группу, куда попали не только Путин, Си Цзиньпин, некоторые исламские лидеры, но и – только вдумайтесь! – Президент Соединенных Штатов Америки, человек номер один «свободного мира». Для глобалистов это было катастрофой. И пока Трампа – с использованием цветной революции, спровоцированных беспорядков, поддельных бюллетеней и методов подсчета голосов, ранее применявшихся лишь в отношении других стран и неугодных США режимов – не сбросили, они не могли чувствовать себя спокойно.

Лишь после этого, снова захватив бразды правления в Белом Доме, глобалисты стали приходить в себя. И снова взялись за… старое. Но в их случае «старое» (build back) означало возврат к «однополярному моменту» – в до-трампистские времена.

Трампизм

Трамп в 2016 году оседлал волну популизма, чего не удалось сделать ни одному европейскому лидеру. Поэтому он стал символом противостояния либеральной глобализации. Да, это была не альтернативная идеология, а всего лишь отчаянное сопротивление последним выводам, сделанным из логики и даже метафизики либерализма (и номинализма). Трамп оспаривал отнюдь не капитализм и не демократию, но лишь те формы, которые они приобрели на последней стадии и постепенной и последовательной имплементации. Но и этого было достаточно, чтобы обозначить фундаментальный раскол американского общества.

Так сложился феномен «трампизма», во многом превосходящий масштаб личности самого Дональда Трампа. Трамп сыграл на антиглобалисткой волне протеста. Но совершенно очевидно, что он не являлся и не является идеологической фигурой. И тем не менее, именно вокруг него стал формироваться оппозиционный блок. Американская женщина консерватор Энн Култер, написавшая книгу "In Trump we trust"^[2], позднее переформулировала свое кредо так: «in Trumpism we trust».

Не столько сам Трамп, сколько намеченная им линия противостояния глобалистам, стала ядром трампизма. В роли Президента Трамп далеко не всегда был на высоте сформулированной им самим задачи. И уже тем более ничего даже близко напоминающего «осушение Болота» и победу над «глобализмом» ему осуществить не удалось. Но, несмотря на это, он стал центром притяжения для всех тех, кто осознавал или только чувствовал опасность, исходящую от глобалистских элит и неразрывно связанных с ними представителей Больших Финансов и Больших Технологий.

Так стало складываться ядро трампизма. В этом процессе важную роль сыграл американский интеллектуал консервативной ориентации Стив Бэннон, мобилизовавший в поддержку Трампа широкие слои молодежи и разрозненные консервативные движения. Сам Бэннон вдохновлялся серьезными антимодернистскими авторами – такими как Юлиус Эвола, и, следовательно, его оппозиция глобализму и либерализму имела более глубокие основания.

Важную роль в трампизме сыграли последовательные палео-консерваторы – изоляционисты и националисты – Пат Бьюкенен, Рон Пол, а также отодвинутые ранее – с 80-х годов – на периферию неоконами (глобалистами справа) адепты антилиберальной и антимодернистской (следовательно, фундаментально антиглобалистской) философии – Ричард Вивер и Рассел Кирк.

Выразителем массовой мобилизации «трампистов» стали представители сетевой организации QAnon, которые облекли критику либерализма, демократов и глобалистов в форму теории заговора. Они распространяли в сетях потоки обвинений и разоблачений глобалистов, замешанных в секс-скандалах, педофилии, коррупции и сатанизме.

Верные интуиции о зловещем характере либеральной идеологии – ставшем очевидным на последних стадиях её триумфального распространения в человечестве – сторонники QAnon сформулировали на уровне среднестатистического американца и массового сознания, едва ли склонного к углубленному философскому и идеологическому анализу. Параллельно этому QAnon расширяли свое влияние, но одновременно придавали антилиберальной критике гротескные черты.

Именно сторонники QAnon как авангард массового конспирологического популизма оказались во главе протестов 6 января, когда возмущенные украденными выборами сторонники Трампа ворвались в Капитолий. Они не добились при этом никакой цели, но лишь дали Байдену и демократам повод еще больше демонизировать «трампизм» и всех противников глобализма, приравняв всякого консерватора к «экстремистам». За этим последовала волна арестов, а наиболее последовательные «новые демократы» предложили лишить сторонников Трампа всех социальных прав – включая возможность покупки билетов на самолет.

Поскольку социальные сети регулярно мониторятся сторонниками именно либеральной элиты, то собрать сведения практически о всех гражданах США и их политических предпочтениях не составляло проблемы. Так приход в Белый Дом Байдена ознаменовался тем, что либерализм прибрел откровенно тоталитарные черты.

Отныне трампизм, популизм, защита семейных ценностей и любые намеки на консерватизм или на несогласие с установками глобалистского либерализма приравнены в США почти к преступлению – к hate speechи «фашизму».

Но все же трампизм не исчез с победой Байдена. В его рядах в той или иной степени оказались те, кто отдал на прошедших выборах свои голоса Дональду Трампу – а это более 70 000 000 голосов.

Поэтому совершенно очевидно, что «трампизм» отнюдь не закончится вместе с Трампом. Половина населения США фактически оказалась в положении радикальной оппозиции, а наиболее последовательные из трампистов представляют собой ядро антиглобалистского подполья в самой цитадели глобализма.

Нечто аналогичное происходит и в европейских странах, где популистские движения и партии все больше осознают себя диссидентами, лишенными всех прав и подвергающихся идеологическим гонениям в условиях ставшей очевидной глобалистской диктатуры.

Как бы ни хотели глобалисты, снова захватившие власть в США, представить предыдущие 4 года «досадным недоразумением», а свою победу объявить окончательным «возвратом к нормальности», объективная картина предельна далека от успокоительных заклинаний глобалистской верхушки. Против нее и против ее идеологии мобилизованы не только страны с иной цивилизационной идентичностью, но на сей раз и половина собственного населения, постепенно приходящего к осознанию серьезности своего положения и приступающего к поиску идеологической альтернативы.

Вот в каких условиях Байден возглавил США. Сама американская почва горит у глобалистов под ногами. И это придаёт ситуации «последнего боя» особое, дополнительное измерение. Не Запад против Востока, не США и НАТО против всех остальных, но либералы против человечества – включая тот сегмент человечества, который оказался на территории самого Запада, но все больше и больше отворачивается от своих же глобалистских элит – вот, что определяет стартовые условия этой битвы.

Индивидуум и дивидуум

Следует прояснить еще один существенный момент. Мы видели, что вся история либерализма представляет собой последовательное освобождение индивидуума от всех форм коллективной идентичности. Последним аккордом в процессе этой логически безупречной имплементации номинализма станет переход к постгуманизму и вероятной замене человечества иной – на сей раз постчеловеческой – цивилизацией машин. Именно к этому ведет последовательный индивидуализм, взятый как нечто абсолютное.

Но здесь либеральная философия подходит к принципиальному парадоксу. Освобождение индивидуума от человеческой идентичности, к чему готовит его гендерная политика, осознанно и целенаправленно превращающая человека в извращенное чудовище, не может гарантировать того, что это новое – прогрессивное! – существо останется индивидуумом.

Более того, и развитие сетевых компьютерных технологий, и генная инженерия, и сама объектно-ориентированная онтология, представляющая собой кульминацию Постмодерна, явно ведут к тому, что «новое существо» будет не столько «животным», сколько «машиной». Именно с этим и связаны горизонты «бессмертия», которые скорее всего будут обеспечиваться искусственным сохранением личных воспоминаний (которые достаточно легко симулировать).

Таким образом, индивидуум будущего, как исполнение всей программы либерализма целиком, не сможет гарантировать именно того, что было главной задачей либерального прогресса – то есть своей индивидуальности. Либеральное существо будущего даже в теории представляет собой отнюдь не индивидуума, то есть нечто «неделимое», но напротив, «дивидуума», то есть нечто делимое и состоящее из заменяемых деталей. Такова машина – она состоит из комбинации частей.

В теоретической физике уже давно состоялся переход от теории «атомов» (то есть «неделимых единиц материи») к теории частиц, которые мыслятся не как «части чего-то целого», но как «части без целого». Индивидуум как целое также разлагается на составные детали, которые можно снова собрать, но можно и не собирать, а использовать как биоконструктор. Отсюда образы мутантов, химер и монстров, которыми изобилует современная фантастика, населяя ими большинство воображаемых (а значит, в каком-то смысле, предвосхищаемых и даже планируемых) версий будущего.

Постмодернисты и спекулятивные реалисты уже подготовили для этого почву, предложив заменить тело человека как что-то цельное на представление о «парламенте органов» (Б. Латур). Тем самым индивидуум – даже как биологическая единица – превратится в нечто иное, мутирует именно в тот момент, когда достигнет своего абсолютного воплощения.

Прогресс человечества в либеральном толковании с неизбежностью заканчивается упразднением человечества.

Именно это и подозревают – пусть весьма смутно – все те, кто встает на путь борьбы с глобализмом и либерализмом. И хотя QAnon и свойственные им антилиберальные теории заговора только искажают действительность, придавая своим подозрениям гротескные черты, которые легко опровергнуть либералам, реальность в ее трезвом и объективном описании оказывается намного страшнее самых тревожных и чудовищных ее предвосхищений.

«Большая Перезагрузка» – это, действительно, план ликвидации человечества. Потому что именно к такому выводу логически приводит доведенная до конца линия либерально понятного «прогресса»: стремление освободить индивидуума от всех форм коллективной идентичности не может не завершиться освобождением индивидуума от него самого.

Часть 4. Великое Пробуждение (Great Awakening)

«Великое Пробуждение»: вопль в ночи

Мы подошли вплотную к тезису, представляющему прямую противоположность «Большой Перезагрузке» – к тезису о «Великом Пробуждении», Great Awakening.

Этот лозунг первыми выдвинули представители именно американских антиглобалистов – ведущий альтернативного телеканала Infowars Алекс Джонс, подвергшегося глобалистской цензуре и деплатформированию из социальных сетей ещё на первом этапе президентства Трампа, и активисты QAnon. Важно, что это произошло именно в США, где назрело ожесточение между глобалистскими элитами и популистами, получившими – пусть на 4 года – своего президента, хотя и стреноженного административными преградами и ограниченностью собственного идеологического кругозора.

И, сами не обремененные серьезным идеологическим и философским багажом, антиглобалисты сумели схватить сущность самых важных процессов, развертывающихся в современном мире. Глобализм, либерализм и «Большая Перезагрузка», являясь выражением решимости либеральных элит довести свои планы до конца, причем любыми методами – включая прямую диктатуру, масштабные репрессии и компании по тотальной дезинформации – натолкнулись на все более растущее и все более осознанное сопротивление.

Алекс Джонс заканчивает свои программы одним и тем же возгласом – «You are Resistance!», «Сопротивление – это вы!» При этом сам Алекс Джонс или активисты QAnon не имеют строго определенных мировоззренческих взглядов. В этом смысле они – представители именно народных масс, те самые «deplorables», которых так больно унизила Хиллари Клинтон. То, что просыпается, это не идеологические противники либерализма, не враги капитализма и не идейные оппоненты демократии. Это даже не консерваторы. Это просто люди – люди как таковые, самые обычные и простые. Но… люди, желающие быть и оставаться людьми. То есть иметь свободу, пол, культуру и живые конкретные связи с Родиной, окружающим миром, народом.

«Великое Пробуждение» – это не о элитах и интеллектуалах, но о народе, о массах, о людях как таковых. И Пробуждение, о котором идет речь, не связано с идеологическим анализом. Оно есть спонтанная реакция едва ли компетентных в философии масс, живо и внезапно осознавших, – как скот перед бойней, – что их судьба уже решена правителями и что в будущем для людей больше нет места.

«Великое Пробуждение» спонтанно, во многом неосознанно, интуитивно и слепо. Это еще отнюдь не выход на осознание, на вывод, на глубокий исторический анализ. Как мы видел в кадрах из Капитолия, активисты трампизма и участники QAnon выглядят как персонажи из комиксов или супергерои из сериалов Marvel. Конспирология – это детская болезнь антиглобализма. Но с другой стороны, это начало фундаментального исторического процесса. Так возникает полюс оппозиции самому ходу истории в ее либеральном понимании.

Поэтому не следует поспешно нагружать тезис о «Великом Пробуждении» идеологической детализацией – фундаментальным консерватизмом (в том числе религиозным), традиционализмом, марксистской критикой капитала или анархическим протестом ради протеста. «Великое Пробуждение» это нечто более органическое, более спонтанное и в то же время тектоническое. Так человечество внезапно озаряется осознанием близости своего неминуемого конца.

И поэтому «Великое Пробуждение» столь серьёзно. И поэтому оно исходит из США, той цивилизации, где сумерки либерализма гуще всего. Это вопль из центра самого ада, из той зоны, где черное будущее уже отчасти наступило.

«Великое Пробуждение» есть спонтанный ответ человеческих масс на «Большую Перезагрузку». Конечно, можно отнестись к этому скептически. Либеральные элиты –особенно сегодня – держат в своих руках управление всеми основными цивилизационными процессами.

Они управляют мировыми финансами и способны делать с ними все, что угодно – от безграничной эмиссии до любых махинаций с финансовыми инструментами и структурами.

В их руках вся американская военная машина и управление союзниками по НАТО. Байден обещает снова укрепить влияние Вашингтона в этой структуре, почти распавшейся в последние годы.

Либералам подчинены практически все гиганты High Tech – компьютеры, айфоны, сервера, телефоны и социальные сети строго контролируются несколькими монополистами, входящими в глобалистский клуб. А значит, у Big Data, то есть у всего объема сведений о практически всем населении земли, есть хозяин и владелец.

Технологии, научные центры, мировое образование, культура, СМИ, медицина и социальные службы полностью в их руках.

Либералы в правительствах и властных кругах страны есть органические компоненты планетарных сетей – все с тем же штабом.

На глобалистов работают спецслужбы стран Запада и их агентура в других режимах, завербованная или подкупленная, принужденная к сотрудничеству или добровольно на него пошедшая.

Казалось бы, как в такой ситуации сторонникам «Великого Пробуждения» осуществить восстание против глобализма? Как – не имея никаких ресурсов – эффективно противостоять мировой элите? Каким оружием пользоваться? Какой стратегии придерживаться? И более того – на какую идеологию опереться, ведь либералы и глобалисты всего мира едины и имеют общую идею, общую цель и единую линию, а их противники разрозненны не только в разных обществах, но и в рамках одного и того же.

И конечно, эти противоречия в рядах оппозиции еще более усугубляется правящими элитами, привычно разделяющими, чтобы властвовать. Поэтому мусульман натравливают на христиан, левых на правых, европейцев на русских или китайцев и т. д.

Но «Великое Пробуждение» происходит не благодаря, а вопреки всему этому. Против либералов восстает само человечество, человек как эйдос, человек как общее, человек как коллективная идентичность, причем сразу во всех ее формах – органических и искусственных, исторических и новаторских, восточных и западных.

«Великое Пробуждение» только начинается. Оно даже толком еще не началось. Но уже тот факт, что у него есть имя, и что это имя появилось в самом эпицентре идеологических и исторических трансформаций – в США, на фоне драматического разгрома Трампа, отчаянного захвата Капитолия и поднимающейся волны либеральных репрессий, когда глобалисты не скрывают более тоталитарной сути и своей теории, и своей практики, имеет огромное (может быть, решающее) значение.

«Великое Пробуждение» против «Большой Перезагрузки» – это восстание человечества против правящих либеральных элит. Более того, это восстание Человека против своего извечного давнего врага, против врага самого рода человеческого.

Если есть те, кто провозглашают «Великое Пробуждение», как бы наивно ни выглядели их формулы, уже значит, что не все потеряно, что в массах зреет ядро Сопротивления, что они начинают мобилизацию. С этого момента начинается история всемирного восстания – восстания против «Большой Перезагрузки» и ее адептов.

«Великое Пробуждение» есть вспышка сознания на пороге Сингулярности. Последняя возможность принять альтернативное решение о содержании и направлении будущего. Полное замещение людей новыми сущностями, дивидуумами, не может быть просто навязано силой сверху. Элиты должны соблазнить человечество, получить от него – пусть смутное, но согласие. «Великое Пробуждение» призывает сказать решительное «нет!».

Это еще не конец войны, даже не сама война. Более того, это еще и не ее начало. Но это возможность такого начала. Нового Начала истории Человека.

Конечно, «Великое Пробуждение» совершенно не подготовлено.

Как мы видели, в самих США противники либерализма – как Трамп, так и трамписты – готовы отвергнуть последнюю стадию либеральной демократии, но и не помышляют о полноценной критике капитализма. Они защищают вчера и сегодня против надвигающегося зловещего завтра. Но у них отсутствует полноценный идеологической горизонт. Они пытаются спасти предыдущую стадию той же либеральной демократии, того же капитализма, от последующих и более продвинутых стадий. А это само по себе содержит противоречие.

Современные левые также имеют границы своей критики капитализма – и потому, что разделяют материалистическое понимание истории (Маркс был согласен с необходимостью мирового капитализма, который он наделся преодолеть через мировой пролетариат), и потому, что в последнее время социалистические и коммунистические движения были перехвачены либералами и переориентированы с ведения классовой войны против капитализма на защиту мигрантов, сексуальных меньшинств и борьбу мнимыми «фашистами».

Правые же ограничены своими национальными государствами и культурами, не видя того, что в таком же отчаянном положении оказались народы и других цивилизаций. Буржуазные нации, возникшие на заре Нового времени, представляют собой рудимент буржуазной цивилизации. Эта цивилизация сегодня разрушает и упраздняет то, что сама же создала вчера, но использует все ограничения национальной идентичности для поддержания противостоящего глобалистам человечества в разрозненном и конфликтном состоянии.

Поэтому «Великое Пробуждение» есть, а идейной основы у него пока нет. Но если оно действительно и является по-настоящему историческим, а не эфемерным и чисто периферийным явлением, то такая основа ему просто необходима. Причем за пределом существующих политических идеологий, сложившихся в Новое время на самом Западе. Обращение к любой из них будет автоматически означать, что мы оказываемся в идеологическом плену становления капитала.

Значит, в поисках платформы для «Великого Пробуждения», вспыхнувшего в США, мы должны выйти за пределы американского общества и довольно короткой американской истории и двинуться за вдохновением в иные цивилизации – прежде всего в нелиберальные идеологии самой Европы. Но и этого недостаточно, так как наряду с деконструкцией либерализма мы должны обрести опору в самых разных цивилизациях человечества, далеко не исчерпывающихся Западом, откуда собственно и исходит основная угроза и где – в швейцарском Давосе! – и была провозглашена «Большая Перезагрузка».

Интернационал народов против интернационала элит

«Большая Перезагрузка» хочет снова сделать мир однополярным, чтобы перейти к глобалистской бесполярности, когда элиты станут в полном смысле слова интернациональными и их местопребывание будет распылено по всему пространству планеты. Именно поэтому глобализм несет в себе конец США – США как страны, государства, общества. Это-то и чувствуют – подчас интуитивно – трамписты и сторонники «Великого Пробуждения». Байден – это приговор США. А через США и всем остальным.

Соответственно, «Великое Пробуждение» в целях спасения народов и обществ должно начинаться с многополярности. Это не просто спасение самого Запада, но даже и не спасение от Запада всех остальных. Это спасение человечества – и западного, и незападного – от тоталитарной диктатуры либеральных капиталистических элит. А это в одиночку не могут сделать ни люди Запада, ни люди Востока. Здесь надо действовать сообща. «Великое Пробуждение» предполагает интернационал народов против интернационала элит.

Многополярность становится важнейшим ориентиром и ключом к стратегии «Великого Пробуждения». Только обратившись ко всем государствам, культурам и цивилизациям человечества мы способны собрать достаточно сил, чтобы эффективно противостоять «Большой Перезагрузке» и ориентации на Сингулярность.

Но в этом случае вся картина неизбежного финального столкновения оказывается далеко не столь отчаянной. Если мы окинем взглядом все то, что может стать полюсами «Великого Пробуждения», ситуация будет представлена в несколько ином свете. Интернационал народов, стоит только начать мыслить в этих категориях, оказывается далеко не утопией и не абстракцией. Более того, мы легко можем увидеть уже сейчас огромный потенциал, который может быть задействован в борьбе против «Большой Перезагрузки».

Перечислим кратко тот диспозитив, на который «Великое Пробуждение» может рассчитывать в глобальном масштабе.

Гражданская война в США: выбор нашего лагеря

В США мы имеем опору в трампизме. И хотя сам Трамп проиграл, это не значит, что и сам он опустил руки, смирившись с украденной победой, и что его сторонники – 70 000 000 американцев – успокоились и приняли либеральную диктатуру как должное. Ничего подобного. Отныне в самих США действует мощное многочисленное (половина населения!), озлобленное и доведенное до отчаяния тоталитаризмом либералов антиглобалистское подполье. Дистопия Оруэлла из романа "1984" воплотилась в жизнь не в коммунистическом или фашистском режиме, но в либеральном. Однако опыт и советского коммунизма и даже нацистской Германии показывает, что сопротивление возможно всегда.

Сегодня США находятся, по сути, в состоянии гражданской войны. Власть захватили либерал-большевики, а их противники отброшены в оппозицию и оказались на грани того, чтобы перейти на нелегальное положение. 70 000 000 оппозиции – это серьезно. Конечно, они разрознены и могут растеряться в ходе карательных рейдов демократов и новых тоталитарных технологий Big Tech.

Но американский народ рано списывать со счетов. Явно, что у него еще есть определенный запас сил, и свою индивидуальную свободу половина населения США готова защищать любой ценой. А сегодня вопрос стоит именно так: или Байден – или свобода. Конечно, либералы попытаюсь отменить Вторую поправку и разоружить становящееся все менее лояльным глобалистской верхушке население. Вероятно, что демократы попытаются добить и саму двухпартийную систему, введя по сути однопартийный режим – вполне в духе современного состояния их идеологии. Это и есть либерал-большевизм.

Но Гражданская война никогда не имеет заведомого исхода. История открыта, и победа любой из сторон всегда возможна. Особенно если человечество осознает, насколько важна американская оппозиция для всеобщей победы над глобализмом. Как бы мы ни относились к США, к Трампу и трампистам, мы все просто обязаны поддержать американский полюс «Великого Пробуждения». Спасти Америку от глобалистов, а значит, содействовать тому, чтобы он снова стала великой, это наша общая задача.

Европейский популизм: преодоление правых и левых

Не спадает волна антилиберального популизма и в Европе. Хотя глобалисту Макрону и удается сдерживать бурные протесты «желтых жилетов», а итальянским и германским либералам изолировать и блокировать правые партии и их лидеров, предотвращая их приход к власти, эти процессы неостановимы. Популизм выражает собой то самое «Великое Пробуждение», но только на европейской почве и с европейской спецификой.

Для этого полюса сопротивления чрезвычайно важна новая идеологическая рефлексия. Европейские общества намного более идеологически активны, нежели американцы, и поэтому традиции правой и левой политики – и присущие им противоречия – ощущаются намного более остро.

Именно этими противоречиями и пользуются либеральные элиты, чтобы сохранять свои позиции в странах Евросоюза.

Дело в том, что ненависть к либералам в Европе нарастает одновременно с двух сторон: левые видят в них представителей крупного капитала, эксплуататоров, потерявших последние приличия, а правые – провокаторов искусственной массовой миграции, уничтожителей последних остатков традиционных ценностей, губителей европейской культуры и могильщиков среднего класса. При этом в большинстве своем и правые и левые популисты отложили традиционные идеологии, не отвечающие больше историческим потребностям, и выражают свои взгляды в новых формах – подчас противоречивых и обрывочных.

Отказ от идеологий – ортодоксального коммунизма и национализма – в целом положителен, это дает популистам новую, гораздо более широкую базу. Но это же является и их слабым местом.

Однако самое фатальное в европейском популизме это не столько деидеологизация, сколько сохранение глубокого отторжения между левыми и правыми, сохранившееся с предыдущих исторических эпох.

Становление европейского полюса «Великого Пробуждения» должно быть сопряжено с решением этих двух идеологических задач: окончательным преодолением рубежа между левыми и правыми (то есть обязательный отказ одних от надуманного «антифашизма», а других от сталь же надуманного «антикоммунизма») и возведением популизма как такового – интегрального популизма – в самостоятельную идеологическую модель. Ее смысл должен заключаться в радикальной критике либерализма и его высшей стадии – глобализма, но при этом сочетать требование социальной справедливости и сохранения традиционной культурной идентичности.

В этом случае европейский популизм, во-первых, приобретет критическую массу, которой фатально не достает, пока правые и левые популисты тратят время и усилия на сведения счетов друг с другом, а во-вторых, станет важнейшим полюсом «Великого Пробуждения».

Китай и его коллективная идентичность

У противников «Большой Перезагрузки» есть и еще один существенный аргумент. Это современный Китай. Да, Китай воспользовался открываемыми глобализацией возможностями, чтобы усилить экономику своего общества. Но Китай не принял сам дух глобализма, либерализм, индивидуализм и номинализм его идеологии. Китай взял у Запала то, что сделало его сильнее, но отверг то, что его ослабляло. Это опасная игра, но до настоящего момента Китай с ней успешно справляется.

По сути, Китай – это традиционное общество с многотысячелетней историей и устойчивой идентичностью. И он явно намерен оставаться таким же и дальше. Особенно ясно это видится в политике нынешнего руководителя Китая Си Цзиньпиня. Он готов идти на тактические компромиссы с Западом, но строго следит за тем, чтобы суверенитет и независимость Китая только росли и укреплялись.

То, что глобалисты и Байден будут действовать с Китаем солидарно, является мифом. Да, на него опирался Трамп и об этом говорил Бэннон, но это следствие узости геополитического горизонта и результат глубокого непонимания сущности китайской цивилизации. Китай будет следовать своей линии и укреплять многополярные структуры. По сути, Китай является важнейшим полюсом «Великого Пробуждения», что станет понятным, если мы примем за отправную точку необходимость интернационала народов. Китай и есть народ с ярко выраженной коллективной идентичностью. Китайского индивидуализма вообще не существует, а если он есть, то представляет собой культурную аномалию. Китайская цивилизация – это торжество вида, рода, порядка и структуры над всякой индивидуальностью.

Конечно, «Великое Пробуждение» не должно становиться китайским. Оно вообще не должно быть единообразным – ведь у каждого народа, у каждой культуры, у каждой цивилизации – свой дух и свой эйдос. Человечество многообразно. И свое единство оно пронзительнее всего может ощутить лишь при столкновении с серьезной угрозой, которая нависла надо всем им. А именно этим и является «Большая Перезагрузка».

Ислам против глобализации

Еще один аргумент «Великого Пробуждения» – это народы исламской цивилизации. То, что либеральный глобализм и западная гегемония радикально отвергаются исламской культурой и самой исламской религией, на которой эта культура основана, очевидно. Конечно, в колониальный период и под силовым и экономическим влиянием Запада часть исламских государств оказалась в орбите капитализма, но практически во всех исламских странах в отношении либерализма и особенно в отношении современного глобалистского либерализма существует устойчивое и глубокое отторжение.

Это проявляется как в крайних формах – исламского фундаментализма, так и в умеренных. В некоторых случаях носителями антилиберальной инициативы становятся отдельные религиозные или политические течения, а в других случаях эту миссию берет на себя само государство. В любом случае, исламские общества идейно подготовлены к системному и активному противостоянию либеральной глобализации. В проектах «Большой Перезагрузки» не содержится вообще ничего того, что даже теоретически могло бы импонировать мусульманам. Поэтому весь исламский мир в целом и представляет один огромный полюс «Великого Пробуждения».

Среди исламских стран полнее всего в оппозиции глобалистской стратегии находятся шиитский Иран и суннитская Турция. При этом, если главная мотивация Ирана – это религиозные представления о приближающемся конце света и последней битве, где главным врагом – Даджалом – однозначно признается Запад, либерализм и глобализм, то Турцией движут больше прагматические соображения – стремление усилить и сохранить национальный суверенитет и обеспечить турецкое влияние на Ближнем Востоке и в Восточном Средиземноморье.

В политике Эрдогана, постепенно отдаляющегося от НАТО, национальные традиции Кемаля Ататюрка сочетаются с желанием играть роль лидера суннитских мусульман, но и то, и другое достижимо только в оппозиции либеральной глобализации, предусматривающей как полную секуляризацию обществ, так и ослабление (и, в пределе, полное упразднение) национальных государств. Как промежуточная фаза рассматривается предоставление малым этническим группам политической самостоятельности, что для Турции было бы губительно – в силу большого и достаточно активного курдского фактора.

Постепенно от США и Запада все больше отдаляется и суннитский Пакистан, представляющий собой еще одну форму сочетания национальной и исламской политики.

Хотя страны Залива больше зависят от Запада, при более внимательном рассмотрении и аравийский ислам, а тем более Египет, представляющий собой еще одно важное и самостоятельное государство исламского мира, оказываются социальными системами, не имеющими ничего общего с глобалистской повесткой дня и естественным образом предрасположенными к тому, чтобы встать на сторону «Великого Пробуждения».

Этому препятствуют лишь искусно разогреваемые тем же Западом и глобалистскими центрами управления противоречия между самими мусульманами, что касается не только шиитско-суннитских противоречий, но и региональных конфликтов отдельных суннитских государств между собой.

Контекст «Великого Пробуждения» мог бы стать идеологической платформой и для объединения исламского мира в целом, так как оппозиция «Большой Перезагрузке» является практически для каждой исламской страны безусловным императивом. Это и позволяет взять стратегию глобалистов и противостояние ей в качестве общего знаменателя. Осознание масштаба «Великого Пробуждения» позволило бы в определенных границах снять остроту локальных противоречий и содействовать формированию еще одного полюса глобального сопротивления.

Миссия России: встать в авангарде «Великого Пробуждения»

И наконец, важнейшим полюсом «Великого Пробуждения» призвана стать Россия. Несмотря на то, что Россия отчасти была вовлечена в западную цивилизацию – и через культуру Просвещения в царистский период, и при большевиках, и особенно после 1991 года, на всех этапах – и в древности, и в настоящее время – глубинная идентичность русского общества с огромным недоверием относится к Западу и особенно к либерализму и глобализации. Номинализм глубоко чужд русскому народу в самих его основах.

Русская идентичность всегда ставила во главу угла именно общее – род, вид, церковь, традицию, народ, державу, и даже коммунизм представлял собой – пусть искусственную, классовую – но коллективную идентичность, противопоставленную буржуазному индивидуализму. Русские упорно отвергали и продолжают отвергать номинализм во всех его формах. И это является общей платформой как для монархического, так и для советского периода.

После неудачной попытки интегрироваться в глобальное сообщество в 90-е годы ХХ века, благодаря провалу либеральных реформ, общество только еще больше убедилось в том, насколько глобализм и индивидуалистические установки и принципы чужды русским. Именно этим и определяется общая поддержка консервативного и суверенного курса Путина. Русские отвергают «Большую Перезагрузку» и справа, и слева – и это, вместе с историческими традициями, коллективной идентичностью, восприятием суверенитета и свободы государства как высшей ценности, составляет не сиюминутную, но долгосрочную, фундаментальную черту русской цивилизации.

Особенно обострилось отторжение либерализма и глобализации в последние годы, когда сам либерализм обнаружил свои глубоко отталкивающие для русского сознания черты. Именно этим обосновывалась определенная симпатия русских к Трампу и параллельно глубокое отвращение к его либеральным оппонентам.

Со стороны Байдена отношение к России вполне симметрично. Он и глобалистские элиты в целом рассматривают Россию как главного цивилизационного противника, упорно отказывающегося принимать вектор либерального прогрессизма и жестко отстаивающего свой политический суверенитет и свою самобытность.

Конечно, и у современной России нет законченной и внятной идеологии, которая могла бы составить серьезную проблему для «Большой Перезагрузки». Кроме того, в России либеральные элиты, укрепившиеся на верхах общества, по-прежнему сильны и влиятельны, а в экономике, образовании, культуре и науке до сих пор господствуют либеральные идеи, теории и методы. Все это ослабляет потенциал России, дезориентирует общество и создает почву для нарастания внутренних противоречий. Но в целом Россия представляет собой важнейший – если не главный! – полюс «Великого Пробуждения».

Именно к этому вела вся русская история, выражающая внутреннюю убежденность, что русским предстоит нечто великое и решающее в драматической ситуации конца времен, конца истории. Но именно этот конец – причем в наихудшей версии – и предполагает проект «Большой Перезагрузки». Победа глобализма, номинализма и наступление момента Сингулярности означали бы провал русской исторической миссии не только в будущем, но и в прошлом. Ведь смысл русской истории был обращен именно к будущему, а прошлое являлось лишь подготовкой к нему.

И в этом будущем, которое наступает как раз сейчас, роль России сводится к тому, чтобы не просто принять активное участие в «Великом Пробуждении», но и в том, чтобы встать в его авангарде, провозгласив императив «интернационала народов» в борьбе против либерализма – этой чумы XXI века.

Просыпающаяся Россия: имперский Ренессанс

Что значит в таких условиях для России «проснуться»? Это значит в полной мере восстановить свой исторический, геополитический и цивилизационный масштаб. Стать полюсом нового многополярного мира.

Россия никогда не была «просто страной» – тем более «просто одной из европейских стран». При всем единстве с Европой наших корней, уходящих в греко-римскую культуру, Россия на всех этапах своей истории шла по своему собственному – особому – пути. Это сказалось и в нашем твердом и непоколебимом выборе Православия и в целом византизма, что во многом и предопределило нашу отстранённость от Западной Европы, выбравшей католичество, а позднее еще и протестантизм. В Новое время этот же фактор глубинного недоверия к Западу сказался в том, что мы оказались не столь затронутыми самим духом Модерна – номинализмом, индивидуализмом, либерализмом. И даже когда мы заимствовали с Запад отдельные учения и идеологии, часто они были критическими, то есть содержали в себе столь близкое нам самим отторжение магистрального – либерально-капиталистического – пути развития западно-европейской цивилизации.

На идентичность России огромное влияние оказал и восточный – туранский – вектор. Как показали философы-евразийцы, в том числе и великий русский историк Лев Гумилёв, монгольская государственность Чингисхана стала для России важным уроком централизованной организации имперского типа, что во многом предопределило наш державный подъем начиная с XV века, когда Золота Орда распалась, а Московская Русь заняла ее место в пространстве Северо-Восточной Евразии. Эта преемственность геополитике Орды закономерно привело к могущественной экспансии последующих эпох. И всякий раз Россия отстаивала и утверждала не просто свои интересы, но и свои ценности.

Так Россия оказалась наследницей сразу двух Империй, которые рухнули приблизительно в одно и то же время, в XV веке – Византийской и Монгольской. Империя стала нашей судьбой. И даже в ХХ веке при всем радикализме большевистских преобразований Россия вопреки всему оставалась Империей – пусть на сей раз советской.

Это значит, что наше пробуждение немыслимо без возврата к исполнению заложенной в нашей исторической судьбе имперской миссии.

По своей ценностной структуре такая миссия прямо противоположна глобалистскому проекту «Большой Перезагрузки». И естественно было бы ожидать, что в своем решительном броске глобалисты сделают всё от них зависящее, чтобы не допустить имперского Ренессанса в России. Соответственно, нам нужен именно он – имперский Ренессанс. Не для того, чтобы навязать всем остальным народам, культурам и цивилизациям свою — русскую и православную – истину, но чтобы возродить, укрепить и защитить свою идентичность и по мере сил помочь другим возродить, укрепить и защитить свои. Ведь адепты «Большой Перезагрузки» нацелены не только против России, хотя во многом именно наша страна является главной преградой для исполнения и планов. Но в этом и состоит наша миссия – быть «катехоном», «удерживающим», препятствующим приходу в мир последнего зла.

Однако в глазах глобалистов остальные традиционные цивилизации, культуры и общества также подлежат демонтажу, переформатированию и превращению в недифференцированную глобальную космополитическую массу, а в ближайшем будущем и замещению новыми – постчеловеческими – формами жизни, организмами, механизмами или их гибридами. Поэтому имперское пробуждение России призвано стать сигналом для общечеловеческого восстания народов и культур против либеральных глобалистских элит. Возрождаясь как Империя, как православная Империя, Россия покажет пример и другим Империям – китайской, турецкой, персидской, арабской, индийский, а также латино-американской, африканской и… европейской. Вместо доминации одной единой глобалистской «Империи» Большой Перезагрузки, русское пробуждение должно стать зачином эпохи многих Империй, отражающих и воплощающих в себе все богатство человеческих культур, традиций, религий и ценностных систем.

К победе «Великого Пробуждения»

Если сложить трампизм в США, европейский популизм (как правый, так и левый), Китай, исламский мир и Россию, предусмотрев, что к этому лагерю могут примкнуть в какой-то момент и великая индийская цивилизация, и страны Латинской Америки, и заходящая на очередной виток деколонизации Африка, а также вообще все народы и культуры человечества, мы получаем не просто рассеянных и растерянных маргиналов, пытающихся что-то возразить могущественным либеральным элитам, ведущим человечество на финальную бойню, но полноценный фронт, включающий в себя разномасштабных акторов – от великих держав с планетарной экономикой и ядреным оружием до влиятельных и многочисленных политических, религиозных и общественных сил и движений.

Власть глобалистов, в конце концов, основана на внушении и «чёрных чудесах». Они правят не на основе действительного могущества, а опираясь на иллюзии, симулякры и искусственные образы, которые маниакально стараются внедрить в сознание человечества.

В конце концов, «Большую Перезагрузку» провозгласила горстка выродившихся и на ладан дышащих глобалистских стариков на грани деменции (сам Байдан, сморщенный злодей Сорос или упитанный бюргер Шваб) и маргинального извращенного отребья, отобранного для иллюстрации возможности сделать молниеносную карьеру для любого ничтожества. Конечно, на них работают биржи и печатные станки, мошенники с Уолл-стрит и наркоманы-изобретатели из Силиконовой долины. Им подчинены дисциплинированные люди разведки и послушные генералы армии. Но это ничтожно мало в сравнении с человечеством – с людьми труда и мысли, с глубиной религиозных институтов и фундаментальных богатейших культур.

«Великое Пробуждение» заключается в том, что мы начинаем догадываться о сути фатальной – убийственной и одновременно самоубийственной – стратегии «прогресса», как его понимают глобалистские либеральные элиты. И если мы это понимаем, то способны объяснить и другим. Пробужденные могут и должны пробуждать всех остальных. И если нам это удастся, то «Большая Перезагрузка» не просто не состоится, но справедливый суд настигнет тех, кто сделал своей целью уничтожение человечества – вначале духовное, а затем и телесное.

^[1] Английские формулировки 5 пунктов «Большой Перезагрузки» из доклада Принца Чарльза:

· To capture the imagination and will of humanity – change will only happen if people really want it;

· The economic recovery must put the world on the path to sustainable employment, livelihoods and growth. Longstanding incentive structures that have had perverse effects on our planetary environment and nature herself must be reinvented;

· Systems and pathways must be redesigned to advance net zero transitions globally. Carbon pricing can provide a critical pathway to a sustainable market;

· Science, technology and innovation need re-invigorating. Humanity is on the verge of catalytic breakthroughs that will alter our view of what it possible and profitable in the framework of a sustainable future;

· Investment must be rebalanced. Accelerating green investments can offer job opportunities in green energy, the circular and bio-economy, eco-tourism and green public infrastructure.

^[2] Ann Coulter. In Trump We Trust: E Pluribus Awesome! New York: Sentinel, 2016.

США. Россия. Весь мир. ЦФО > Экология. Образование, наука. СМИ, ИТ > zavtra.ru, 7 марта 2021 > № 3718585 Александр Дугин

Вы расист, Доктор Сьюз!

Детские книги культового американского писателя запретили за якобы расистские иллюстрации

Текст: Игорь Дунаевский

Запущенная борцами за расовую справедливость лавина стерла из культурного наследия Америки очередную классику. В этот раз речь о запрете на публикацию шести детских книг культового для США писателя и мультипликатора Теодора Гайзеля (1904-1991), известного под псевдонимом Доктор Сьюз. Содержащиеся в них образы сочли расистскими.

Иронично, но решение об этом приняло издательство Dr. Seuss Enterprises, занимающееся авторскими правами и сохранением литературного наследия Доктора Сьюза. Этот "успех" еще и приурочили к дню рождения писателя, чье детское творчество настолько популярно, что более двадцати лет в этот день по всей Америке отмечался День чтения.

"Эти книги изображают людей так, что это неправильно и несет вред, - пояснили в издательстве. - Прекращение их продаж - это только часть нашей приверженности и нашего плана действий по тому, чтобы каталог Сьюза представлял и поддерживал все семьи и сообщества".

Решение принято по итогам работы специально привлеченной группы экспертов. Что расистского они нашли в иллюстрациях на страницах книжек Сьюза? Честно говоря, не зацикленному на этой теме российскому читателю понять это будет непросто, тут, пожалуй, нужно пройти "обработку" у прогрессивных американских активистов. Например, расистским сочли изображение желтокожего персонажа из Азии в конической шляпе, с палочками для риса и плошкой в руках. В другой книжке крамолой стал рисунок с двумя босоногими темнокожими, одетыми в юбки из соломы.

В издательстве заверили, что готовы "слышать и учиться" (по-видимому, у борцов с дискриминацией), поэтому продолжат и далее бдительно изучать все творчество автора на предмет вымарывания расизма.

Переоценить значимость творчества Доктора Сьюза для Америки трудно. Это один из самых продаваемых англоязычных детских писателей, в свое время получивший немало престижных премий, включая Пулитцер за "вклад в образование и развитие американских детей".

Но для нынешней "прогрессивной" общественности авторитетов нет. Под их постоянным давлением пересмотр и стирание культурно-исторического наследия приобрели в США тотальный размах. О чем говорить, если "записными" расистами теперь числятся первооткрыватель Христофор Колумб и классик Уильям Шекспир. Вот и Доктору Сьюзу уже не первый год все настойчивее ставят диагноз "расизм". Начиналось с претензий к его политическим карикатурам в годы Второй мировой войны. Этот писатель "имеет давнюю историю публикации расистских и антисемитских карикатур, в том числе в юмористических журналах в 1920-х", пишет Yahoo! News. Затем добрались и до произведений для детей. Два года назад вышло исследование с говорящим за себя названием: "Время достать кота из мешка: Ориентализм, неприятие чернокожих и белое превосходство в детских книгах Доктора Сьюза".

В результате День чтения все меньше ассоциируется с именем писателя, в чей день рождения он отмечается. В пресс-релизе по случаю Дня чтения президент Джозеф Байден в этом году даже не упомянул имя Доктора Сьюза, хотя это делали и Дональд Трамп, и Барак Обама.

Эта тенденция по вкусу далеко не всем, в том числе в либеральной среде. Для нее даже придумали название - "культура стирания" (англ. cancel culture). "Мне не нравится стирание искусства, не думаю, что это умно или мудро, - заявила соведущая популярного шоу The View на телеканале ABC Джой Бехар. - Эти книги - инструменты для учебы. Будь я преподавателем, я бы принесла их в класс, чтобы ученики могли узнать, как он думал. Я бы провела с ними дискуссию, спросила, считают ли они это расистским или антисемитским. А если книги просто уничтожить, то уже не получится обсудить то, что в них написано".

При подготовке этой заметки автор наткнулся на онлайн-опрос, участникам которого предлагалось решить, что делать с "проблемными" книгами и, проголосовав, выяснил: из более 4 тысяч опрошенных 83 процента "оставили бы все как есть, а люди пускай сами делают выводы". Еще 14 процентов предложили оставить книги в продаже только при условии внесения в них изменений, и только 3 процента поддерживают их отправку в небытие. Ситуация показательна в плане того, как под давлением агрессивного меньшинства борьба с проявлениями расизма, которую в целом поддерживают большинство американцев, порой доводится до абсурда, не находящего понимания практически ни у кого. Но американцы терпят. Ведь если слишком резко высказаться против, то крикливая прогрессивная публика сразу запишет в расисты, а это сегодня запросто может поставить крест на карьере.

Тем временем

Научный репортер Дональд Макнил, проработавший в газете The New York Times 45 лет и недавно уволенный за то, что в командировке произнес слово "негр", опубликовал эссе, в котором раскрыл подробности вокруг скандального ухода. Слово, которое белому американцу сегодня нельзя произносить, Макнил произнес в частном разговоре в 2019 году во время поездки по Перу. После этого в редакцию на него стали поступать жалобы.

В своем эссе Макнил категорически отверг обвинения в расизме, выразив сожаление тем, что его коллеги столь быстро "поверили" в эти нападки и слили детали скандала в прессу, что и привело к увольнению журналиста. Он считает, что руководство редакции проявляет "паникерство" перед лицом таких конфликтов. "Против тебя ньюсрум. Многие из твоих коллег оскорблены и не хотят с тобой работать. Поэтому спасибо за письменное извинение, но было бы неплохо, если бы ты приложил к нему заявление об увольнении" - такие слова, по версии Макнила, ему сказал главный редактор Дин Баке. Дабы подтвердить, что дело не в обиде из-за увольнения, Макнил приложил старое электронное письмо, в котором он еще до скандала говорил приятелю, что редакция превращается в "нетерпимое и мстительное место", а ее руководство формирует атмосферу Северной Кореи.

США > СМИ, ИТ > rg.ru, 5 марта 2021 > № 3655337

МЕТАМОРФОЗЫ КОРЕЙСКОЙ ПОЛИТИКИ, ИЛИ КАК ПОСТАВИТЬ МИР НА УШИ

АЛЕКСАНДР ЖЕБИН

Кандидат политических наук, руководитель Центра Корейских исследований ИДВ РАН.

РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ

Торкунов А.В., Толорая Г.Д., Дьячков И.В. Современная Корея: метаморфозы турбулентных лет (2008–2020 гг.). – М.: Просвещение, 2021. – 448 с.

Наверняка найдётся немало читателей, которые сочтут преувеличением данную в заголовке рецензии оценку событий, связанных с Кореей, в мировой политике последних десятилетий. Да и сама Корея сейчас скорее историко-географическое понятие. Вместо существовавшей на полуострове более тысячи лет единой страны, в 1948 г. там появилось два государства – Республика Корея и Корейская Народно-Демократическая Республика.

Вооружённый конфликт, начавшийся между ними в 1950 г., привёл к прямому или косвенному участию в нём не только великих держав, но и ещё пары десятков государств со всех континентов. Мир оказался на грани третьей мировой войны, но уже с применением ядерного оружия, которым к тому времени обзавелись США и СССР. Последовавшее за подписанием в 1953 г. соглашения о перемирии (война юридически до сих пор не закончена) военно-политическое противоборство Севера и Юга не раз порождало острейшие ситуации, не столь известные широкой публике, но не менее опасные для мира в регионе и за его пределами.

В последние пару десятков лет трудно назвать встречу мировых лидеров, включая саммиты «семёрки», «восьмёрки», «двадцатки», АТЭС, в повестке дня которой в той или иной форме не фигурировала бы корейская тема, не говоря уже о двусторонних контактах руководителей России, США, КНР и Японии и глав их внешнеполитических ведомств.

Так что сказанное в заголовке вряд ли можно назвать большим преувеличением. Вдобавок можно напомнить о многих тысячах часов изматывающих переговоров в различных форматах и сотнях тысяч километров, налётанных их участниками с целью найти устраивающее все заинтересованные стороны решение корейского вопроса.

Авторы рецензируемого труда вводят читателя в многомерный, многофакторный мир политических и экономических процессов, протекавших в исследуемый период в двух корейских государствах, а также в мир дипломатии великих держав, имеющих интересы на полуострове. Речь идёт о США, вот уже более семидесяти лет сохраняющих там свой воинский контингент, Китае и России, имеющих общую сухопутную границу с КНДР, и Японии, которая захватила Корею в 1905 г. и хозяйничала там почти всю первую половину ХХ века.

Нынешняя работа стала завершением трилогии, начатой в 2003 г. первым в отечественной литературе вузовским учебником по истории Кореи с древности до конца ХХ века. Он так и назывался: «История Кореи (новое прочтение)» и был результатом сотрудничества преподавателей и учёных МГИМО (У), Дипломатической академии МИД России и МГУ имени М.В. Ломоносова.

В 2008 г. три автора из этого коллектива выпустили более детальное исследование послевоенного периода истории двух корейских государств с 1945-го по 2008 г. включительно (Торкунов А.В., Денисов В.И., Ли Вл.Ф. Корейский полуостров: метаморфозы послевоенной истории. – М.: ОЛМА Медиа Групп, 2008. – 544 с.).

Рецензируемая книга фактически является заключительным томом этой трилогии, написанной с учётом достижений постсоветской исторической науки и опирающейся во многом на документы, исследования и оценки, которые раньше по целому ряду причин были недоступны или оставлялись без внимания.

Первый раздел авторы посвятили анализу «расходящихся путей развития» двух корейских государств.

В КНДР главным содержанием политического процесса в этот период стал переход власти от внезапно умершего в декабре 2011 г. Ким Чен Ира к его третьему сыну – Ким Чен Ыну – представителю третьего поколения клана Кимов. Утверждение молодого лидера на вершине партийно-государственной вертикали, инициированное отцом ещё в 2009 г., сопровождалось безжалостным устранением недостаточно лояльных (начальник Генштаба Ли Ен Хо и даже родной дядя Чан Сон Тхэк) или просто нерасторопных руководителей (министр обороны Хон Ен Чхоль).

Не исключено, что с борьбой за упрочение безраздельной власти нового руководителя был связан и инцидент в малазийском аэропорту в феврале 2017 г., в результате которого погиб живший за рубежом Ким Чен Нам – старший брат нынешнего лидера КНДР. Впрочем, в книге отмечается, что северокорейцы так и не взяли на себя ответственность за устранение возможного претендента на власть, а непосредственные исполнительницы убийства – две девицы «с пониженной социальной ответственностью» – почему-то избежали серьёзного наказания малазийской фемиды.

Главное, что произошло в КНДР с приходом Ким Чен Ына, – «смена парадигмы власти». Руководство стало осуществляться, как в классических соцстранах, через партийные структуры, а не через военную вертикаль, что практиковалось при Ким Чен Ире. Зримое свидетельство тому – довольно регулярное проведение пленумов ЦК правящей Трудовой партии Кореи и его Политбюро и созыв двух съездов ТПК – VII в 2016 г. и VIII – в 2021 году. Достаточно сказать, что предыдущий, VI Съезд прошёл в 1980 году.

Большой интерес представляет содержащийся в книге анализ экономической политики нового руководителя Северной Кореи, его склонность к экспериментам в рамках так называемого рыночного социализма, внимание к науке, возведению объектов социально-культурного назначения, а также жилья.

Беспрецедентно жёсткий санкционный режим побудил Пхеньян делать ставку на «самоусиление» и повышение самостоятельности экономики.

Тем не менее в августе 2020 г. очередной Пленум ЦК ТПК был вынужден признать, что в результате «серьёзных внутренних и внешних обстоятельств и разнообразных непредвиденных вызовов» не удалось достичь показателей роста экономики, намеченных на VII Съезде ТПК, а уровень жизни народа «заметно не вырос». В условиях посткоронавирусного мира и сворачивания глобализации, считают авторы, руководство КНДР вновь решило вернуться к методам «мобилизационной экономики» и «усилению контроля над рыночными силами».

Когда в Пхеньяне началась подготовка к наследственной передаче власти, на юге полуострова произошёл «консервативный реванш». После десятилетнего правления (1998–2008) либеральных президентов Ким Тэ Чжуна и Но Му Хёна к власти пришли правые консерваторы Ли Мен Бак и сменившая его Пак Кын Хе – дочь отставного генерала- президента Пак Чжон Хи, 18-летнее правление которого первое гражданское правительство, появившееся в 1993 г., назвало периодом «фашистской диктатуры».

Авторы показывают, как щедрые, но маловыполнимые обещания экономических благ, помноженные на соответствующие ожидания населения, так и не получившего их, но зато раздражённого чередой коррупционных скандалов, привели к появлению своего рода «качелей» во власти – после десятилетнего правления либералов пришли консерваторы, которых в 2017 г. вновь сменили либералы во главе с Мун Чжэ Ином. Впрочем, правые, продержались в «Голубом доме» (резиденции южнокорейских президентов) даже меньше десяти лет. И Ли Мен Бак, и Пак Кын Хе, подвергнувшаяся в 2017 г. импичменту, в настоящее время отбывают длительные сроки тюремного заключения за коррупцию и другие преступления.

В отличие от либералов, выступавших за диалог с КНДР и провозгласивших так называемую политику «солнечного тепла», консерваторы делали ставку на коллапс северокорейского режима под воздействием международных санкций, внутренних проблем, борьбы за власть после кончины Ким Чен Ира. В годы их правления оказались заморожены все значимые проекты межкорейского экономического сотрудничества, в том числе курортная зона в горах Кымгансан и промышленный парк в Кэсоне.

Приход к власти Мун Чжэ Ина, обещавшего возобновить диалог с КНДР, и «олимпийские инициативы» севеверокорейского лидера привели к проведению в течение одного только 2018 г. трёх межкорейских саммитов и заключению первого соглашения о мерах военной разрядки и доверия вдоль демилитаризованной зоны. Однако надежды на возобновление межкорейского сотрудничества быстро угасли. Требования старшего союзника, США, придерживаться линии «максимального давления» на КНДР и неспособность администрации Мун Чжэ Ина проводить более самостоятельный курс в межкорейских отношениях привели в 2020 г. к их практически полному свёртыванию.

Контраст между реальными действиями и заявленными РК планами и обязательствами, взятыми ею на межкорейских саммитах 2018 г., а также неоднократными декларациями о стремлении реализовать трёхсторонние инфраструктурные проекты с участием России и КНДР стал настолько очевиден, что позволил президенту России в апреле 2019 г. заявить о «дефиците суверенитета» у Сеула.

Второй раздел книги посвящён попыткам дипломатического решения ракетно-ядерной проблемы Корейского полуострова. Авторы напоминают о некоторых объективных обстоятельствах и событиях в мировой политике, которые привели к её возникновению и к тому, что в КНДР стали рассматривать обладание ядерным оружием как «единственную гарантию безопасности и самостоятельности страны».

Надо признать, что страхи Пхеньяна за свою судьбу были отнюдь не безосновательными, кроме того, они порождены сомнениями в готовности былых союзников времён холодной войны прийти на помощь в случае использования Западом в отношении КНДР югославского, иракского или ливийского сценариев экспорта демократии и «цветных революций». К тому же за океаном не упускали случая напомнить Пхеньяну, что там рассматривают «все варианты» (читай: и силовые тоже) принуждения его к отказу от ядерного оружия.

Помимо того, что ядерная программа «выдвигает эту страну в число немногих самостоятельных субъектов международного права», замечают авторы, она играет важную роль в легитимации режима, ибо «работает на престиж северокорейских вождей».

Опираясь на обширный фактический материал и свидетельства участников встреч и переговоров, в том числе американо-северокорейских саммитов в Сингапуре и Ханое, авторы вводят нас в мир напряжённого, порой циничного и в то же время захватывающего дипломатического торга, который, увы, пока не только не решил проблему, но и оставил мир в неведении относительно реальной степени развития ракетно-ядерного потенциала Пхеньяна.

Но к одному «неизбежному» выводу они всё же приходят: «КНДР будет держаться за ядерное оружие до последнего – во всяком случае, до маловероятного момента, пока не будет полностью уверена в отсутствии враждебных намерений со стороны своих противников и сможет обоснованно рассчитывать на получение действенной помощи развитию». Впрочем, добавляют они, «в скором будущем ожидать такого точно не приходится», и с этим заключением согласятся, пожалуй, большинство специалистов.

Авторы не склонны возлагать вину за происходящее на одну лишь КНДР. По их мнению, США и их партнёров на данный момент устраивает определённый градус контролируемой конфронтации. Не всё ладно с самим переговорным процессом. В частности, проходившие в 2003–2008 гг. шестисторонние переговоры «с самого начала не могли определить свой мандат»: то ли они, по мнению США, были направлены на ликвидацию ядерного оружия КНДР, то ли, как полагали Россия и КНР при согласии КНДР, – на комплексное урегулирование корейских проблем, в том числе и ядерной, на создание основ безопасности в регионе.

Вместе с тем, считают авторы, добиться успеха на исключительно двустороннем треке США – КНДР не получится, и потому предлагают свой вариант «многосторонней кооперации» для строительства региональной архитектуры безопасности, которая может включать как «зонтичные» организации, так и структуры обсуждения специфических вопросов в увязке с деятельностью других региональных и международных организаций.

«Главное, – подчёркивается в монографии, и с этим нельзя не согласиться, – в чём нуждается Корейский полуостров и СВА сегодня – отход от конфликта как главного способа внешнеполитического взаимодействия по вопросам безопасности».

Третий раздел книги посвящён анализу корейской политики России в исследуемый период. Помимо прослеживания эволюции довольно непростых двусторонних отношений Москвы с Пхеньяном и Сеулом, наибольший интерес здесь представляет рассмотрение имеющегося, по мнению авторов, «дуализма», присущего политической линии России по отношению к корейскому урегулированию. Дуализм этот проистекал из объективной ситуации, в которой оказалась Москва.

С одной стороны, Россия не менее, чем другие, была заинтересована в сохранении одного из столпов современного миропорядка – режима нераспространения ядерного оружия. И уж больше, чем кто-либо, была не заинтересована в появлении новой ядерной державы прямо на своей границе (вместе с Китаем, которого тоже не устраивала такая ситуация). Но в отличие от США и их союзников, делавших ставку на силовое, санкционное давление для решения «северокорейской ядерной проблемы», в Москве понимали, что вопрос гораздо сложнее и требует комплексного подхода, учёта законных интересов безопасности как самой КНДР, так и других государств региона.

Именно взвешенным, сбалансированным подходом, а отнюдь не «симпатиями» и «потворством» ядерным амбициям Пхеньяна, в чём любят упрекать Россию некоторые западные и российские обозреватели, можно объяснить постоянные призывы Москвы к сдержанности и поиску разумных, компромиссных, приемлемых для всех сторон решений.

Но развитие событий вокруг ядерной проблемы зачастую оставляло Россию в роли наблюдателя, которого США и КНР пытались перетянуть на свою сторону, в результате чего, считают авторы, её ответ был «реактивным и ситуационным», так как инициатива была не в её руках. В частности, США пытались заставить Россию проявить большую жёсткость к КНДР, не стесняясь увязывать эту проблему с другими раздражителями в двусторонних отношениях. Случалось, признают авторы, что «российский МИД был просто поставлен перед фактом – необходимостью в течение суток согласиться с американо-китайским проектом (резолюции СБ ООН), хотя он явно расходился с видением Кремля и конкретными российскими интересами».

В таких условиях, отмечается в монографии, дипломатия сводилась «к лавированию, продиктованному желанием поддерживать ровные отношения со всеми участниками долговременного конфликта, несмотря на их непримиримые противоречия». Хотя России и удавалось значительно смягчать предлагавшиеся Западом в ООН проекты резолюций по КНДР, стремление не испортить отношения с этими странами и международными организациями, где они доминируют, приводило к тому, что Москва «в итоге всегда присоединилась к санкциям и вынуждена их соблюдать».

При этом российские дипломаты не могли не понимать, что для США Корейский полуостров стал своего рода «полигоном испытаний методов санкционной войны», которые впоследствии стали применяться к России и Китаю.

Выводы авторов довольно пессимистичны – «большой войны, вероятно, можно будет избежать», в ней не заинтересованы ни Япония, ни Китай, ни Россия. США не против «управляемого хаоса» в Восточной Азии, разумеется, под их контролем. Нормализации межкорейских отношений придётся ждать ещё десять-пятнадцать лет, пока не будет найдена формула сосуществования двух корейских государств. Достигнутый к настоящему времени «конфронтационный баланс интересов», возможно, всех устраивает.

Однако есть и проблески надежды: хотя «переговорный процесс заглох, но, как показывает история, на каком-то этапе может возобновиться». Российской дипломатии придётся лавировать в этом бурном море, и рассматриваемая книга – безусловный вклад в понимание корейской проблематики. Новый труд известных российских корееведов, без сомнения, поможет «правильной навигации» в беспокойных и изменчивых водах корейской политики, чтобы обеспечить интересы безопасности России в этом регионе.

* Написание име?н политических и государственных деятелей КНДР и Республики Корея дано в редакции, применяемой на официальных сайтах президента РФ и МИД РФ.

Корея. Россия > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 марта 2021 > № 3708350 Александр Жебин

Новые правила открытия счетов и осуществления платежей

Новые правила расчетов, принятые указанием Банка России, зарегистрированы Минюстом в прошлом году. Введены либо готовятся и другие новшества в области контроля за банковскими операциями, наличными расчетами, почтовыми переводами и криптовалютами. Предпринимателю важно знать, как не совершить оплошности при открытии счетов, осуществлении безналичных и наличных платежей, а также на какие операции банки будут теперь обращать особое внимание.

Екатерина Шестакова

Внесение денежных средств на расчетный счет

Согласно Указанию Банка России № 5348-У «О правилах наличных расчетов» установлены особенности расчетов для отдельных видов компаний:

• микрофинансовой организации;
• ломбарда;
• сельскохозяйственного кредитного потребительского кооператива;
• кредитного потребительского кооператива.

Микрофинансовая организация, ломбард и т. д. могут расходовать деньги на цели, установленные в указании, без предварительного внесения их на банковский счет. Для остальных компаний и ИП внесение средств на расчетный счет обязательно.

Чтобы внесение денег на счет ООО учредителем было законным и не вызвало нареканий со стороны контролирующих органов, необходимо правильно отражать их приход в бухучете и указывать основания:

• финансовая помощь или дар;
• вклад средств в имущество организации;
• оплата товаров, работ или услуг фирмы;
• заем средств;
• оплата доли в уставном капитале.

Просто так внести заем наличными и затем снять с расчетного счета денежные средства в счет возврата такого займа не получится, поскольку такая операция не предусмотрена законодательно.

Существует несколько способов внесения денежных средств в организацию. Первым из них является материальная помощь от учредителя, внесение которой осуществляется путем перевода с банковской карты или через кассу банка. Возможно, придется заплатить комиссию за операцию, а также налог с суммы полученных средств (если учредителю принадлежит менее 50% в доле компании). Организация может вернуть учредителю внесенную им сумму путем выплаты дивидендов в будущем. Обязательными условиями при этом являются решение об операции на общем собрании учредителей компании и оплата НДФЛ по ставке 13%.

Учредитель может также пополнить счет юридического лица, переведя средства в качестве оплаты его товаров или услуг. Осуществляется эта операция наличными либо платежным поручением в счет будущих поставок товара или оказанных услуг. Ключевым моментом является наличие договора, который подтверждает сделку и выступает в качестве обоснования внесения денег. Если его нет, появление средств на расчетном счете считается незаконным.

Еще возможна передача средств в качества займа. Этот метод наиболее распространен среди бизнесменов, поскольку деньги по нему очень просто внести и со временем их можно вернуть. Учредители могут предоставить фирме заем, по которому средства можно внести как без процентов, так и с начислением процентов. Решение о виде займа принимается учредителями компании.

Деньги займом могут вноситься наличными через кассу компании или банковским переводом. Заем может быть краткосрочным и долгосрочным. Также законодательством предусмотрена возможность поэтапного предоставления заемных средств (например, когда предоставляется крупная сумма). Для этого заключается один договор, который устанавливает порядок и сроки внесения денег на расчетный счет. В случае займа под проценты все операции по его обслуживанию (начисление процентов, просрочки и прочее) обязательно должны отражаться в бухучете.

И последний способ, как внести наличные на расчетный счет ООО: пополнить уставной капитал организации. Для этого созывается и проводится собрание учредителей, составляется протокол, вносятся изменения в устав. После этого новую редакцию документа необходимо зарегистрировать в налоговой инспекции, предварительно оплатив государственную пошлину. Увеличение уставного капитала повлечет за собой перераспределение долей (в отличие от внесения средств в целях увеличения добавочного капитала). Эта информация отражается в протоколе собрания учредителей.

Расходование наличных денежных средств

Расходование наличных денежных средств возможно осуществлять с расчетного счета только на уставные цели. При этом признать в качестве расходов нельзя расходы, которые поименованы в статье 270 НК РФ, например штрафные санкции, расходы в виде сумм добровольных членских взносов (включая вступительные взносы) в общественные организации, сумм добровольных взносов участников союзов, ассоциаций, организаций (объединений) на содержание указанных союзов, ассоциаций, организаций (объединений), стоимость безвозмездно переданного имущества и расходы на его передачу и другие подобные расходы.

Расходование средств из кассы возможно только на установленные законодательно цели:

• выплаты работникам, включенные в фонд заработной платы, и выплаты социального характера;
• выплата страховых возмещений (страховых сумм) по договорам страхования физическим лицам, уплатившим ранее страховые премии наличными деньгами;
• выдача наличных денег на личные (потребительские) нужды ИП, не связанные с осуществлением им предпринимательской деятельности;
• оплата товаров (кроме ценных бумаг), работ, услуг;
• выдача наличных денег работникам под отчет;
• возврат денежных средств за оплаченные ранее наличными деньгами и возвращенные товары, невыполненные работы, неоказанные услуги;
• выдача наличных денег при осуществлении операций банковского платежного агента (субагента);
• выдача займов, возврат привлеченных займов, уплата процентов и (или) неустоек (штрафов, пени) по привлеченным займам микрофинансовой организацией, ломбардом – в сумме, не превышающей 50 тыс. руб. по одному договору займа, но не более чем 1 млн руб. в течение одного дня в расчете на микрофинансовую организацию, ломбард;
• выдача займов, возврат привлеченных займов, возврат средств по договорам передачи личных сбережений, плата за использование денежных средств по договорам передачи личных сбережений, уплата процентов и (или) неустоек (штрафов, пени) по привлеченным займам, по договорам передачи личных сбережений, выплата сумм пая кредитным потребительским кооперативом, сельскохозяйственным кредитным потребительским кооперативом – в сумме, не превышающей 100 тыс. руб. по каждому из перечисленных договоров, по каждому паю, но не более чем 2 млн руб. в течение одного дня в расчете на кредитный потребительский кооператив, сельскохозяйственный кредитный потребительский кооператив.

Контроль за банковскими операциями

Контроль за банковскими операциями осуществляется на основании Федерального закона от 07.08.2001 № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» (далее – Закон № 115-ФЗ). В 2020 году в данный закон были внесены поправки, которые усиливают контроль за операциями.

Во-первых, будет проводиться особый контроль за суммами сделок. Организации и ИП обязаны выявлять операции, подлежащие обязательному контролю. Это операции с денежными средствами или иным имуществом, сумма которых равна или превышает 600 тыс. руб. по операциям, перечисленным в ст. 6 Закона № 115-ФЗ, купля-продажа недвижимости стоимостью 3 млн руб. и более, некоторые операции некоммерческих организаций, хозяйствующих обществ, имеющих стратегическое значение, операции по гособоронзаказу и др. Что касается зачисления или снятия наличных на сумму от 600 тыс. руб., то ранее эти операции юрлиц также подлежали обязательному контролю, но только в тех случаях, когда они не обусловлены характером хозяйственной деятельности компании.

Будут проверяться и совместные предприятия, и компании, которые открывают независимых агентов для деятельности за рубежом. В налоговой практике уже есть случаи доначисления налогов, если российская компания открывает агента, дилерский центр за рубежом, но не может это обосновать.

Также контролируемыми будут операции почтового перевода денежных средств. Они подлежит обязательному контролю, если сумма, на которую совершается данная операция, равна или превышает 100 тыс. руб. либо равна сумме в иностранной валюте, эквивалентной 100 тыс. руб., или превышает ее. А также операции по возврату неиспользованного остатка денежных средств, внесенных в качестве аванса за услуги связи, подлежат обязательному контролю, если сумма, на которую совершается данная операция, равна или превышает 100 тыс. руб. либо равна сумме в иностранной валюте, эквивалентной 100 тыс. руб., или превышает ее.

Во-вторых, будут более тщательно проверяться сделки, связанные с выводом денежных средств за рубеж. К таким сделкам относятся: зачисление денежных средств на счет (вклад) либо списание денежных средств со счета (вклада) юрлица или иностранной структуры без образования юрлица, период деятельности которых не превышает трех месяцев со дня их регистрации, либо зачисление денежных средств на счет (вклад) или списание денежных средств со счета (вклада) юрлица или иностранной структуры без образования юрлица, в случае если операции по указанному счету (вкладу) не производились с момента его открытия. Контролируются сделки, если стороной операции является юрлицо, имеющее регистрацию или место нахождения в государстве, не выполняющем требования Группы разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ), либо если указанные операции проводятся с использованием счета в банке такого государства. К таким странам согласно приказу Росфинмониторинга от 10.11.2011 № 361 относятся Исламская Республика Иран и КНДР.

Банк будет запрашивать сведения, необходимые для идентификации иностранной структуры без образования юрлица, совершающей операцию с денежными средствами или иным имуществом (наименование, регистрационный номер (номера) (при наличии), присвоенный иностранной структуре без образования юрлица в государстве (на территории) ее регистрации при регистрации, код (коды) (при наличии) иностранной структуры без образования юрлица в государстве (на территории) ее регистрации в качестве налогоплательщика (или их аналоги), место ведения основной деятельности).

В целом подобная тенденция наметилась уже давно, когда в НК РФ внесли поправки в отношении обмена информацией с иностранными банками. Однако в связи с пересмотром соглашений об избежании двойного налогообложения операции с иностранными структурными подразделениями, контролируемыми компаниями подпадут под дополнительный контроль.

В рамках контроля по запросу банка необходимо будет предоставить в течение трех дней следующую информацию:

• сведения, необходимые для идентификации физического либо юридического лица или иностранной структуры без образования юрлица, по поручению и от имени которых совершается операция с денежными средствами или иным имуществом;
• данные миграционной карты;
• документ, подтверждающий право иностранного гражданина или лица без гражданства на пребывание в РФ;
• идентификационный номер налогоплательщика (при его наличии);
• код (коды) (при наличии) иностранной структуры без образования юрлица в государстве ее регистрации в качестве налогоплательщика (или их аналоги);
• адрес места жительства или местонахождения соответственно физического или юридического лица.

В-третьих, к рискованным относятся: операции, имеющие запутанный или необычный характер сделки, не имеющей очевидного экономического смысла или законной цели; ее несоответствие целям деятельности; выявление неоднократного совершения операций или сделок, характер которых дает основание полагать, что целью их осуществления является уклонение от процедур обязательного контроля, предусмотренных Законом № 115-ФЗ.

Организации и ИП вправе отказать в совершении операции клиента (п. 11 ст. 7 Закона № 115-ФЗ), в случае если у его работников возникают подозрения, что операция совершается в целях ОД/ФТ, а клиент не представляет необходимые для фиксации информации документы. Исключение составляют только операции по зачислению денег. В этом случае клиента необходимо проинформировать о причинах отказа в совершении операции и направить информацию в Росфинмониторинг (п. 13 ст. 7 Закона № 115-ФЗ и Постановление Правительства РФ от 19.03.2014 № 209.

Контроль за наличными операциями

В НК РФ внесут новый вид контроля – «оперативный контроль для наблюдения за своевременной фиксацией расчетов и правильным подсчетом выручки». Оперативный контроль собираются проводить в двух формах (будущий новый п. 5 ст. 105.47 НК РФ):

• оперативные проверки;
• мониторинг.

При этом контролировать будут не только непосредственно расчеты с применением контрольно-кассовой техники, но и расчеты через Интернет и социальные сети, ведь в настоящее время именно операции через Интернет контролируются достаточно сложно.

В ходе оперативной проверки будут проводиться контрольные закупки, процедура проведения таких закупок будет подробно описана в НК РФ. По итогам оперативной проверки будут составляться акт, решение.

Контроль за почтовыми переводами

Почтовые переводы достаточно давно вызывали опасения Центробанка. На таких переводах часто строился микро- и малый бизнес, когда предприниматели приобретали товары через почтовые посылки в Китае и продавали их через Интернет. Расчеты же осуществлялись путем почтовых переводов. Проблемой почтовых переводов является их неподконтрольность Центробанку, ведь фактически такие переводы регулируются законодательством «О почтовой связи».

Однако поправки в Закон № 115-ФЗ говорят о том, что теперь такие расчеты будут также контролироваться. Операция почтового перевода денежных средств подлежит обязательному контролю, если сумма, на которую совершается данная операция, равна или превышает 100 тыс. руб. либо равна сумме в иностранной валюте, эквивалентной 100 тыс. руб., или превышает ее.

Кроме того, под контроль попадает и снятие денег со счетов абонентов сотовой связи на аналогичную сумму. В этом случае будут контролироваться компании, которые осуществляют скупку минут, гигабайтов, осуществляющих гемблинговые операции через физических лиц. Фактически под контроль попадут посредники между физлицом и крупным сотовым оператором.

Контроль за криптовалютами

В настоящее время криптовалюты в Российской Федерации не легализованы, поэтому и контроль за компаниями, предпринимателями не проводится, так как нет прецедентов расчетов в РФ.

Однако принят Федеральный закон от 31.07.2020 № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», который фактически устанавливает возможность использования криптовалют в расчетах.

Финансовые активы разделены на следующие категории:

• денежные требования;

• возможность осуществлять права по эмиссионным ценным бумагам;

• права участия в капитале непубличного АО.

Юрлица смогут выпускать токены так же, как они выпускают акции: токены можно будет продавать, покупать и передавать в залог, однако платежным средством они также не будут являться. Право на выпуск токенов будет у тех организаций, чей уставной капитал составит не менее 50 млн руб. на момент подачи соответствующего ходатайства.

Сделки потребуется заключать через операторов обмена цифровыми финансовыми активами. И конечно, в качестве контролирующих органов будут выступать банки. Порядок контроля также установлен в Законе № 115-ФЗ. Для целей идентификации уполномоченное лицо должно передавать кредитной организации, микрофинансовой организации, профессиональному участнику рынка ценных бумаг (за исключением профучастника рынка ценных бумаг, осуществляющего деятельность исключительно по инвестиционному консультированию), оператору инвестиционной платформы, управляющей компании инвестиционного фонда, паевого инвестиционного фонда и негосударственного пенсионного фонда, оператору финансовой платформы, оператору информационной системы, в которой осуществляется выпуск цифровых финансовых активов, оператору обмена цифровых финансовых активов, оператору лотереи, страховой организации (за исключением страховой медицинской организации, осуществляющей деятельность исключительно в сфере обязательного медицинского страхования), организатору азартных игр в букмекерской конторе или тотализаторе в полном объеме сведения, полученные при проведении идентификации или упрощенной идентификации, в порядке, предусмотренном договором, незамедлительно, но не позднее трех рабочих дней со дня получения лицом, которое проводило идентификацию или упрощенную идентификацию, таких сведений.

Банк будет осуществлять контроль конкретной сделки. Кредитная организация, микрофинансовая организация, профессиональный участник рынка ценных бумаг, оператор инвестиционной платформы, управляющая компания инвестиционного фонда, паевого инвестиционного фонда и негосударственного пенсионного фонда, оператор финансовой платформы, оператор информационной системы, в которой осуществляется выпуск цифровых финансовых активов, оператор обмена цифровых финансовых активов обязаны сообщать Банку России в установленном им порядке информацию о лицах, которым поручено проведение идентификации или упрощенной идентификации.

В заключение необходимо отметить, что компаниям и предпринимателям остается работать в четких рамках. Выход за рамки приведет к блокировке счетов и отдельных операций. А ведь всем известно, что всегда легче предотвратить, чем исправлять ситуацию.

Российский производитель готов осовременить пассажирскую дрезину

Российская машиностроительная группа "Синара – транспортные машины" (СТМ, входит в группу "Синара" бизнесмена Дмитрия Пумпянского) ориентируется на новейшие тенденции в пассажирском подвижном составе, однако при наличии заказа готова осовременить и "пассажирскую дрезину", сообщили РИА Новости в компании.

Ранее МИД РФ опубликовал в своём Telegram-канале кадры выезда сотрудников российского посольства в КНДР на родину: так как железнодорожное сообщение закрыто из-за пандемии, часть пути им пришлось преодолеть на дрезине, толкали которую сами сотрудники посольства. Кадры вызвали большой интерес пользователей интернета.

"Такой вид отечественного самоходного рельсового транспорта, как пассажирская дрезина, в настоящее время не существует и вряд ли появится, так как уже реализуемый сейчас вектор развития – это высокоскоростные поезда, повсеместное внедрение технологии "автопилота", создание локомотивов на альтернативных источниках энергии. СТМ в своем развитии ориентирован именно на эти технологии, но, при наличии соответствующего заказа, мы можем осовременить и "пассажирскую дрезину", - сообщили в СТМ.

"Синара – транспортные машины", отметили в компании, обладает широчайшим объемом компетенций во всех сегментах железнодорожного машиностроения – от путевых машин и дизелестроения до локомотивов и пассажирских электропоездов. В частности, в структуре холдинга есть научно-исследовательский центр – инжиниринговая компания, специализирующаяся на разработке "с нуля" инновационной железнодорожной техники.

"Мы постоянно работаем над новыми видами техники, ориентируясь на нужны наших заказчиков и потребности рынка", - рассказали в холдинге. В частности, за 2020 год СТМ получила рекордное количество сертификатов Таможенного союза на новые модели (восемь).

КАК ОСТАНОВИТЬ НАРАСТАЮЩУЮ ВОЛНУ ГЛОБАЛЬНОГО БЕСПОРЯДКА

ТОМАС ГРЭМ

Заслуженный сотрудник Совета по международным отношениям, работал старшим директором по России в Совете по национальной безопасности при президенте Джордже Буше.

Без взаимной готовности договариваться, которая повлечёт за собой компромиссы в отношении того, что ведущие страны считают основными ценностями и принципами, мир столкнётся с нарастающей волной глобального беспорядка. В XVII веке Европа нашла способ положить конец религиозным войнам, а великие державы сделали то же самое после окончания Второй мировой войны. Сегодня нам нужно повторить этот подвиг.

Мир приближается к исторической переломной точке. Система глобального управления, которая была создана после окончания Второй мировой войны, трещит под напором меняющегося баланса сил, кризиса легитимности и быстрого технического прогресса. Возродится ли она, уступит ли место новой системе, более соответствующей этим возникающим реалиям, или рухнет во всемирный хаос – это центральный вопрос сегодняшних международных отношений.

Соединённые Штаты играли ведущую роль в создании этой системы. Часто её называют либеральным мировым порядком, потому что в её фундаменте – набор норм, правил и институтов, отражающих либеральные принципы. Это открытая рыночная экономика, демократические сообщества, коллективная безопасность и общий суверенитет.

Предполагается, что эти правила должны поддерживаться коллективно, но сила США остаётся их главным гарантом.

Безусловно, во время холодной войны они действовали только в небольшой части земного шара, которую Запад называл «свободным миром». Но с окончанием холодной войны и крахом марксизма-ленинизма как одной из мировых идеологий – даже Китай отказался от него на практике – Соединённые Штаты принялись универсализировать либеральный порядок. Вашингтон работал над интеграцией России в Евроатлантическое сообщество, способствуя её переходу к рыночной демократии и убедил Китай стать «ответственным участником» системы. В других странах Соединённые Штаты продвигали демократию и свободный рынок. С Россией и Китаем ничего не получилось; в других местах результаты оказались неоднозначными. Даже в части Европы, на Балканах, Соединённые Штаты и их европейские союзники не смогли построить прочный порядок или стабильные демократические государства.

У этой неудачи было множество причин. И не последней из них были события в самих Соединённых Штатах. Когда Америка увязла в безнадёжных войнах в Афганистане и Ираке, многие наблюдатели стали сомневаться в американской мощи и в мудрости американских лидеров. Мировой финансовый кризис 2008–2009 годов, который начался на Уолл-стрит, вызвал сомнения в жизнеспособности рыночного капитализма в американском стиле. В последнее время глубокая поляризация и явная политическая дисфункция, наглядно продемонстрированные штурмом Капитолия 6 января 2021 года, серьёзно подорвали репутацию американской демократии. Чего в таком случае стоил либеральный миропорядок и по какому праву американцы претендовали на лидерство?

Впрочем, по либеральному мировому порядку ударили не только американские неудачи. Глобальное развитие потрясло два столпа, необходимых для любой стабильной международной системы: общее чувство легитимности и стабильный баланс сил. Без этих столпов институциональная структура либерального мирового порядка – Организация Объединённых Наций и связанные с ней органы, международные финансовые институты – не в состоянии функционировать эффективно.

Подъём Китая и возрождение России представляют собой наиболее серьёзную проблему, но они не единственные нарушители мирового порядка. В течение многих лет беспорядок в Европе ограничивал её способность поддерживать либеральные ценности за рубежом. В последнее время стремление европейцев к стратегической автономии дополнительно подпитывалось презрительным отношением президента Трампа к союзникам Америки. Беспорядки на Ближнем Востоке, рост популизма и возрождение национализма ещё больше подорвали основы мирового порядка, возглавляемого США.

Президент Байден ясно дал понять, что хочет восстановить этот порядок. В статье, опубликованной прошлой весной, он обосновал необходимость глобального лидерства Америки. Он пообещал наладить отношения с союзниками, и его администрация строит планы провести в конце этого года «саммит демократий», чтобы противостоять усилению авторитарных сил. Тем не менее, хотя американские союзники приветствовали избрание Байдена, далеко не ясно, готовы ли они принять американское лидерство. В любом случае они не собираются слепо следовать американским целям. Если и должно быть лидерство, оно должно быть совместным. Что касается саммита демократий, Соединённым Штатам необходимо сначала исцелить себя самих, если они хотят сплотить другие страны вокруг совместной программы действий.

Короче говоря, прямого пути к возрождению либерального международного порядка, возглавляемого США, на данный момент нет – а может, и не будет.

Тем не менее контуры нового глобального равновесия, которое может возникнуть в ближайшие годы, всё ещё трудно различить. Мы находимся в состоянии неравномерной, многослойной многополярности. Порядок в сфере безопасности становится всё менее биполярным, поскольку распространение ядерного оружия, обычных вооружений нового типа и кибероружия подрывает дуополию, которой когда-то обладали США и Россия. Экономический порядок становится всё более многополярным с быстрым ростом крупных экономических держав, особенно в Азии. В политическом плане растёт число государств, соперничающих за влияние, особенно на региональном уровне. При этом мощи государств как таковых бросает вызов появление деструктивных негосударственных субъектов, включая международные террористические организации.

В то же время у ведущих держав очень разные концепции мирового порядка и, следовательно, легитимности. В отличие от либерального видения Соединённых Штатов, основанного на правилах, Россия убеждена, что всё более полицентричным миром должен управлять на основе совместных решений концерт великих держав, в котором каждый участник должен иметь право вето. У Китая есть своё видение иерархической системы с центром в Китае, в рамках которой другие государства должны трепетать перёд его культурной и экономической мощью и в которой он возьмёт на себя ведущую роль в установлении правил игры.

Без общих представлений о легитимности и без прочного баланса сил сдерживание в мировых делах на протяжении последних тридцати лет обеспечивалось существованием ядерного оружия и угрозы его применения. Но этот последний элемент сдерживания рушится, поскольку режим контроля над вооружениями, созданный за последние полвека, сходит на нет перед лицом новых технологий и политических решений в Москве и Вашингтоне, которые весьма снизили порог для применения ядерного оружия. На данный момент недавно продлённое соглашение ДСНВ-3 остаётся последней опорой двустороннего ядерного режима контроля над вооружениями под руководством США и России, и срок его действия всё-таки истечёт через пять лет.

Что же тогда нужно сделать, чтобы остановить нарастающий глобальный беспорядок и построить новый прочный порядок? Для начала стоит реформировать или заменить глобальные структуры в трёх важнейших областях. Это безопасность, экономика и стратегическая стабильность.

В сфере безопасности необходим рабочий форум для обсуждения неотложных проблем и разработки способов их решения. Неоднократные усилия по реформированию Совета Безопасности ООН для выполнения этой задачи не привели к успеху, и перспективы также не радуют. В связи с этим следует подумать о создании с этой целью неформального концерта великих держав. В него должны войти Китай, Россия и США, три самых активных на сегодняшний день геополитических игрока. В качестве восходящей державы следует включить Индию, а также некоторые, если не все, страны с историческими великодержавными традициями: Францию, Германию, Великобританию и Японию. Этот концерт не будет иметь формальной власти Совета Безопасности, но он может иметь большее влияние, поскольку он объединит ведущие державы с ресурсами, необходимыми для оказания практического воздействия на глобальную безопасность.

Также надо возродить или создать региональные форумы безопасности. В Европе основными такими форумами являются ОБСЕ и Совет Россия – НАТО. Оба они были созданы в более обнадёживающий период, и теперь их деятельность необходимо переосмыслить, чтобы они могли иметь дело с повесткой дня, в меньшей степени ориентированной на построение позитивного сотрудничества, чем на жёсткую конкуренцию. В Восточной Азии уже действуют различные платформы – Восточноазиатский саммит и Региональный форум АСЕАН. Для урегулирования ситуации в Северо-Восточной Азии было бы неплохо создать новый форум, возможно, на основе шестисторонних переговоров по Северной Корее. Многообещающий формат для Центральной Евразии представляет собой Шанхайская организация сотрудничества, в то время как адекватную структуру для Ближнего Востока ещё предстоит создать.

В экономической сфере корректировка голосов во Всемирном банке, Международном валютном фонде и банках развития будет продолжаться, уменьшая влияние западных держав в пользу растущих держав, особенно восточноазиатских. Кроме того, три региональных торговых и инвестиционных центра глобального значения – Восточная Азия, Европа и Северная Америка – будут продолжать институциональную консолидацию. Вместе с тем необходимо активизировать работу Всемирной торговой организации, чтобы предотвратить превращение этих центров в конкурирующие протекционистские блоки.

Что касается стратегической стабильности, США и Россия должны возглавить разработку новой концепции, которая будет учитывать многополярный характер ядерного мира и влияние передовых и новых технологий на стратегическую среду.

Со временем в этот процесс придётся вовлечь другие державы, в первую очередь Китай, чтобы предотвратить дестабилизирующую гонку вооружений.

Последняя проблема заключается не столько в институциональной структуре, сколько в неготовности к компромиссам. В мире, в котором ведущие державы руководствуются разными системами ценностей, ключевой вопрос заключается в том, как сделать такой разнообразный мир безопасным и надёжным. Для этого потребуется, чтобы Китай, Россия и Соединённые Штаты, а также ряд других стран всё-таки согласовали свои расходящиеся мировоззрения и создали хотя бы приблизительное общее видение легитимного мирового порядка. Это будет нелегко, потому что мировоззрение лежит в основе национальной идентичности и национальных целей. Тем не менее без некоторой взаимной готовности договариваться, которая повлечёт за собой компромиссы в отношении того, что ведущие страны считают основными ценностями и принципами, мир столкнётся с растущим беспорядком. Такая задача не представляется невыполнимой. В XVII веке Европа нашла способ положить конец религиозным войнам, а великие державы сделали то же самое после окончания Второй мировой войны. Сегодня нам нужно повторить этот подвиг.

Международный дискуссионный клуб «Валдай»

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 22 февраля 2021 > № 3708390 Томас Грэм

Амурская область нарастила торговлю с Китаем в январе

В 2020 году внешнеторговый оборот Амурской области вырос на 22,2% в годовом выражении. Об этом сообщила ТАСС министр экономического развития и внешних связей области Людмила Старкова.

Министр сказала, что такой рост уже подтвержден таможенной статистикой. Драйвером увеличения внешнеторгового оборота Приамурья стал экспорт. Прежде всего, экспорт золота и сои. Изменения стоимости золота и оказали влияние на рост товарооборота в денежном выражении. Незначительно, но все-таки вырос в обороте и экспорт амурской сои.

Ранее о росте экспорта в Китай сои и соевого шрота говорил и губернатор области Василий Орлов.

Главным импортером продукции Приамурья является Китай. Его доля в импорте из Амурской области составляет 97%. В агроэкспорте — 95%. Кроме Кита, продукция Амурской области поставляется еще в ряд стран, среди которых Монголия, КНДР, Таиланд, Вьетнам, Япония, Польша, США. На 2021 год запланированы бизнес-миссии для амурских сельхозпроизводителей в Японию, Республику Корея, Индию, Казахстан, Узбекистан.

Китайская сторона ограничила виды грузов к ввозу в КНР через Краскино и Махалино

С 15 февраля по 15 марта в Хуньчуне (как на автомобильном, так и железнодорожном пунктах пропуска) производятся работы по улучшению противовирусной инфраструктуры. На период этих работ китайская сторона ограничила категории товаров, которые допускаются к ввозу в Китай через Хуньчунь. Об этом сообщает правительство города.

Через автомобильный пункт пропуска Краскино – Хуньчунь к ввозу в Китай допускаются следующие категории товаров:

замороженные морепродукты (только в контейнерах и с использованием палет);

живые морепродукты;

древесина;

газ;

навалочные грузы;

транзитные грузы из Японии и КНДР;

порожние грузовые транспортные средства;

конфеты, пиво, шоколад (в контейнерах с использованием паллет, вес единицы товара должен быть не менее 50 кг).

К ввозу в КНР через железнодорожный пункт пропуска Махалино – Хуньчунь допускаются следующие категории товаров:

уголь;

железорудный и медный концентрат;

древесина (в контейнерах);

транзитные грузы из Японии и КНДР.

НАДО РЕШИТЕЛЬНО РАЗМЕЖЕВАТЬСЯ? || РУКОВОДСТВО К ДЕЙСТВИЮ

АЛЕКСАНДР СОЛОВЬЁВ

Заместитель главного редактора журнала «Россия в глобальной политике».

РУКОВОДСТВО К ДЕЙСТВИЮ || ЗЕРКАЛЬНАЯ КОМНАТА КОНСТРУКТИВИЗМА

От редакции:

Журнал «Россия в глобальной политике» продолжает серию публикаций под рубрикой «Руководство к действию». В этой рубрике видные учёные-международники рассматривают текущие события с позиций одной из доминирующих школ международных отношений. У каждого своя линза и свой угол зрения. А нашим читателям мы предоставляем возможность выбирать, чья теория убедительнее интерпретирует события современной политики. Сегодня – для гурманов: Александр Соловьёв в «Зеркальной комнате конструктивизма».

↓ ↓ ↓

Подспудное – а местами и открытое – ожидание революции в Соединённых Штатах в связи с нарастающим напряжением в обществе вокруг смены Трампа на Байдена вылилось в скверный анекдот имени Салтыкова-Щедрина: «Добрые люди кровопролитиев от него ждали, а он чижика съел». Точнее, вышло даже ещё более смешно и обидно – это чижик съел «бурбона стоеросового». Хотя и без «кровопролитиев», как водится, тоже не обошлось.

Многие обозреватели, правда, склонны интерпретировать сюжет с блокировкой аккаунта президента США скорее в духе «отца киберпанка» Уильяма Гибсона – дескать, частная корпорация оказалась сильнее государства – или подменила государство собой, учинив акт цензуры. Редукционистское отождествление одного человека (пусть и занимающего высший пост в государстве) со всем государством в целом можно, конечно, списать на полемический задор публицистов и политиков, поторопившихся вставить очередную реплику в диспут о смысле и границах суверенитета.

Но твиттер-остракизм Трампа, похоже, существенно расширил представление о противоречивой природе этого конструкта как во внутригосударственном, так и – в силу глобальности соцсетей – в международном контексте. И спор довольно быстро вышел за пределы разговоров о суверенизации интернета и соцсетей (хотя эта тема явно будет одной из самых востребованных в ближайшей перспективе, благо платформы регулярно подбрасывают дровишек в костёр, как, например, Google, перешедший в разговоре с правительством Австралии на язык ультиматумов).

Спектр дебатов очень широк – от сомнений в правомерности «деплатформинга», осуществлённого кулуарно, без широкого общественного обсуждения, до фундаментальных противоречий в трактовках свободы слова, которыми руководствуются носители разных идентичностей. Такие дебаты – хороший пример социальной практики, которую так любят конструктивисты, поскольку эти дебаты сами по себе создают социальную реальность.

Характерной чертой этих (да и многих других) дебатов становится по-ленински решительное размежевание оппонентов – идея о суверенизации интернета становится частным случаем суверенизации смыслов или суверенизации дискурса. Пышным цветом расцветает интеллектуальная капитализация страхов – секьюритизация всего и вся. Технологии, лидерство в которых считалось прерогативой либерально-демократического устройства, становятся угрозой для демократии – идёт ли речь о «русских хакерах», «засилии платформ» или о перспективах доминирования Китая в области финтеха.

Стремление к демаркации территорий и сфер влияния порождает призывы к демаркации диалога. Тем более что и говорить предметно – на языке реализма, привычного и политикам, и многим политологам-международникам – вроде уже почти и не о чем.

А там, где со стороны тех же США желание поговорить наблюдается, оно выглядит попыткой повернуть время вспять и вернуться в реальность, которая существовала до Трампа. В тех сферах, где взаимодействие акторов, набрав в своё время динамику, развивалось по инерции в более или менее прежнем русле – вроде Парижского соглашения по климату или сотрудничества в рамках ВОЗ, – подключение Соединённых Штатов к общему разговору в более или менее неизменном статусе представляется достаточно вероятным. Во всяком случае, очевидно, что держава, претендующая на лидерский статус, должна стремиться к тому, чтобы формировать мировую повестку в этих областях.

А вот там, где размежевание уже произошло, и прежде всего, в области ядерной безопасности, где собеседниками США выступают в числе прочих Иран и КНДР, вернуться к прежней системе образов и смыслов будет гораздо сложнее. Ещё сложнее (если вообще возможно) будет привлечь к разговору на эту тему Китай, и даже продление ДСНВ вряд ли приведёт к вовлечению КНР в обсуждение стратегической безопасности в рамках, задаваемых этим договором.

Между тем стремление всё большего количества стран к новому осмыслению вопросов стратегической – и в первую очередь ядерной – безопасности порождает новые размежевания. Очередной разлом возник 22 января со вступлением в силу ДЗЯО – Договора о запрещении ядерного оружия, который подписали полсотни участников. Сам факт появления и продвижения этого договора – яркая иллюстрация конструктивистского тезиса о том, что акторами международных отношений являются не только государства, но и неправительственные организации – и даже символы. Один из главных протагонистов ДЗЯО – Международная кампания за запрещение ядерного оружия (International Campaign to Abolish Nuclear Weapons – ICAN). В 2017 году она удостоилась Нобелевской премии мира за «…новаторские подходы к достижению договорного запрещения этого оружия».

Однако ДЗЯО демонстрирует не только могущество НПО в международной политике, но и способность благого по намерениям дискурса взламывать другой, может быть, и менее благонамеренный, но уж точно действенный. ДЗЯО не только отмежевал ядерные (и примкнувшие к ним) государства от условно «безъядерных» – он претендует и на обессмысливание ДНЯО. А это рискует не наполнить разговор о международной безопасности новым содержанием, но выхолостить его.

Однако январь 2021 г. подсказал область ещё более фундаментального размежевания – физиологическую. В эту область попадают и конфликты вокруг вакцинирования – как внтуригосударственные, так и международные. Конкуренция производителей вполне интерпретируется как конкуренция систем (это в целом продолжение разговора о том, кто лучше отреагировал на эпидемию коронавируса – демократии или автократии), а продвижение своей вакцины на рынки противоборствующей политической группы – как локальная победа в новой холодной войне.

В область физиологического размежевания вполне попадают и поколенческие разрывы. На фоне капитолийских, кремлёвских или чжуннаньхайских «старцев» (Байдену – 78 лет, Путину – 68, Си Цзиньпину – 67), «старушка»-Европа в лице 43-летнего Макрона выглядит подозрительно молодо (тут стоит упомянуть и дальневосточного enfant terrible Ким Чен Ына, который пятый десяток даже не разменял). Впрочем, потенциальный преемник 66-летней Меркель 59-летний Армин Лашет и 56-летний Борис Джонсон несколько сглаживают этот разрыв. Да и дело, конечно, не в возрасте – в конце концов, Джимми Картер в свои 86 летал в тот же Пхеньян, чтобы вызволить незадачливого соотечественника-авантюриста, а влиянию 97-летнего Генри Киссинджера на политическую мысль США может позавидовать любой действующий политик.

Однако поколенческое размежевание к возрастным различиям лидеров мировой политики, конечно, не сводится. Этот разлом проходит гораздо глубже – через культуру, обычаи, образование, мировоззрение. Как те, для кого интернет – прежде всего, инструмент информационного воздействия на общество, будут общаться с теми, для кого он – среда обитания? Борьба с платформами с помощью межплатформенного ПО (по сути – попытка укротить одни алгоритмы другими) выглядит заманчиво практичным и инструментальным решением. Но как быть с тем, что алгоритмы всё-таки пишут люди – со свойственными им предвзятостями и фобиями, предпочтениями и различиями в культурном багаже?

Насколько содержательно смогут обсудить, например, силу как одну из ключевых категорий в любой теории международных отношений: международник, воспитанный в традициях классического образования, и его коллега, вскормленный в рамках «деколонизированной науки», в которой «деплатформизации» могут подвергнуться такие столпы «белого супрематизма», как Фукидид и Макиавелли? Пока Китай осваивает наследие другого «супрематиста» – Мишеля Фуко – и оттачивает дискурсивную силу, английский Лестерский университет раздумывает над «деколонизацией» курса английской литературы путём изъятия из неё Чосера, Беовульфа и артурианского цикла.

***

Вообще, любое размежевание само по себе – как идея – должно серьёзно пугать любого конструктивиста. Не столько потому, что тотальная суверенизация смыслов в «информационных эхо-камерах», оболочки которых совпадают с государственными границами, затруднит понимание этих смыслов. И не потому, что размежевание может предшествовать расколу, способному спровоцировать гоббсовскую войну «всех против всех» – по большому счёту война способна породить массу новых смыслов. Да, они будут, скорее всего, ужасны и уродливы, но не будут недоступны для понимания и интерпретации.

Скорее, размежевание должно пугать конструктивистов потому, что в доведённой до абсолюта (или до абсурда) реальности нормированного диалога представителям «понимающей социологии» просто нечего будет есть.

Без взаимодействий, без социальных практик, без свободного общения акторов у конструктивистов-международников не останется предмета исследования.

Однако такой исход представляется всё же маловероятным – государства (и не только они) вынуждены так или иначе взаимодействовать в системе международных отношений. А раз они взаимодействуют, то общие темы для информационного взаимодействия всегда найдутся. Как и поводы для очередного «столкновения смыслов».

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 февраля 2021 > № 3708395 Александр Соловьев

Михаил Зыгарь: полицейское государство разлагает людей

Автор книги «Все свободны» о выборах 1996 года в интервью Business FM рассказал, как на нее отреагировали ее главные герои

Михаил Зыгарь — писатель и продюсер, его проекты теперь — об истории. Как на его последнюю книгу о выборах 1996 года отреагировали ее главные герои? И как в исторических хрониках о революции, о 1996-м и о 1968-м отражается день сегодняшний? На эти и другие вопросы Михаил Зыгарь ответил в интервью главному редактору Business FM Илье Копелевичу.

Мы в гостях у Михаила Зыгаря. В прошлом ты мой коллега, а сейчас делаешь вещи, которые, безусловно, я уверен, переживут сегодняшний день, в отличие от того, чем мы занимаемся в своей обычной журналистской деятельности. У тебя совсем недавно был день рождения, 31 января, и я не могу не спросить: что ты делал 31-го числа, в свой день рождения?

Михаил Зыгарь: Это простой вопрос: мне в этом году 31-го числа исполнилось 40 лет, и я решил ровно на день рождения, задолго до того, как стало известно, что именно будет происходить в Москве, уехать в Каир, потому что я там учился, в Каирском университете, и там я праздновал день рождения, когда мне было 20 лет. Поэтому спустя 20 лет я решил вернуться туда же, где когда-то отмечал день рождения. И мои ощущения от трех дней в Каире, может быть, очень созвучны вообще моему ощущению того, что с нами происходит. Я посмотрел на сегодняшние виды и поразился тому, как полицейское государство разлагает людей. На мой взгляд, египтяне — те люди, которых я видел на улицах и с которыми случайно пересекался, очень сильно поменялись. Мы все помним из новостей, что происходило с Египтом последние 20 лет: десять лет назад — революция, потом реставрация и закручивание гаек, куда более репрессивный нынешний режим Сиси, чем был режим Мубарака. И это просто видно по людям. Практически любой полицейский, которого ты встречаешь, — а ты их встречаешь все время, каждые десять метров ты натыкаешься на группу полицейских, и каждый второй тебя остановит и как-то попытается до тебя докопаться. Это удивительное изменение в психологии целого народа, когда люди видят, что хозяева жизни — это силовики и они могут все, они абсолютно безнаказанны в том, что делают, и насколько это лишает какой-то воли, надежды и какой-то созидательной энергии практически все население страны. Я был поражен, насколько затхлое ощущение от города, который я помню 20 лет назад ярким и очень эмоциональным, энергичным.

Ты был в Египте, это было давно запланировано, перед тобой не стоял естественный выбор, что бы ты делал, а мы знаем твою позицию и в какой-то степени роль.

Михаил Зыгарь: Я всегда был журналистом, я на все предыдущие важные события, которые случались в стране, обычно смотрел из аппаратной, потому что, когда я еще работал на телеканале, я организовывал эфиры.

Да. Но если посмотреть картинки событий 31 января, 2 февраля, там много людей, но почти нет медийных, известных лиц, которые в 2011-м, 2012 году и даже во время московских митингов 2019 года активно участвовали, говорили, излагали свой взгляд публично. Сейчас этого нет.

Михаил Зыгарь: Я сразу с тобой не соглашусь. Мне кажется, что очень много медийных лиц. Может быть, ты тоже видел скриншот куска допроса Любови Соболь, где ее следователь спрашивает о том, знакома ли она — и там перечисляется большой список людей, которые в своих соцсетях писали, что пойдут на митинг.

И в основном это новые люди, не те, которые были заметны и писали в 2011-2012 годах.

Михаил Зыгарь: Конечно. С тех пор прошло десять лет, выросло новое поколение политически активных звезд: Варвара Шмыкова, Саша Бортич, Семен Трескунов, это очень молодые актеры. И в этом смысле как раз лица поменялись, это совсем новые медийные лица, конечно.

Ты сейчас, наверное, в первую очередь историк. Ты сейчас историком себя считаешь, писателем, продюсером? У тебя несколько ипостасей.

Михаил Зыгарь: Я считаю себя человеком, который очень много занимается историей, да.

Тем более важно у тебя спросить: то, что происходило или происходит все еще сейчас, эмоционально это события, которые доминируют в умах, а судя по твоим книжкам — и мне это очень нравится — сначала приходят в движение умы. С чем бы ты это сравнил?

Михаил Зыгарь: Я бы не стал ни с чем сравнивать. Я могу очень долго говорить про то, почему это не похоже на — и дальше подставлять разные этапы. Это совершенно не похоже на конец 1980-х. Очевидно, потому, что в конце 1980-х даже у советского руководства было ощущение, что перемены нужны, и был запрос на изменения. Он исходил в первую очередь сверху, а потом, в ответ на объявленную Горбачевым перестройку, запрос появился и снизу. Сейчас мы видим, что все совсем иначе. Сверху есть внутренние перемены, которые выражаются в борьбе между разными людьми из окружения президента, но это совсем не запрос на какие-то глобальные перемены в стране. Поэтому это совсем не похоже, например, на конец 1980-х.

А эпизоды истории из «Империя должна умереть», в которой так много написано обо всей цепочке событий начиная с конца 1890-х вплоть до 1917-го, там было много эпизодов, много героев, с чем это можно сравнить и сказать, что это не похоже? Какая ассоциация, может быть, тебе придет в голову?

Михаил Зыгарь: Каждый раз всякая новая волна протеста выглядит как протест молодежи. И это всякий раз видно и в книге «Империя должна умереть», которая описывает многочисленные волны протестных движений в Российской империи. Эти волны на протяжении десятилетий бились о берег, бились и разбивались. Можно сказать, что и те волны, которые время от времени возникают сейчас, еще разбиваются о бетонную набережную, которая чем дальше, тем более бетонной становится, и этот волнорез все нарастает.

Мы беседовали с Зюгановым, он сказал, что для того, чтобы написать честную книгу про эти события, нужна большая смелость. Был какой-то риск?

Михаил Зыгарь: Конечно, всегда сложно писать о тех людях, которые живы, находятся вокруг и обладают какими-то рычагами, потому что заранее понятно, что им очень многое не понравится. Я же не пишу, чтобы им понравиться, я пишу ради аудитории, а не ради героев. Когда я писал книгу «Вся кремлевская рать», я думал, что меня просто распнут все. Я знаю про нескольких людей из героев книги, которые обиделись, но как-то публично своего возмущения не высказывали. В этот раз я знаю, что несколько ключевых героев сильно обиделись на меня за эту книгу, написали мне.

А можешь сказать кто?

Михаил Зыгарь: Могу сказать, что Валентин Юмашев написал мне письмо, в котором сообщил мне, что книга ему не понравилась.

Ему не понравились описания деталей или ему не понравилось нечто в целом?

Михаил Зыгарь: Ему не понравилось то, что я, по его мнению, некритично подошел к выбору источников. Он считает, что очень многие источники врут, а он, естественно, говорит правду. По его мнению, я должен был его правду подать как-то весомее, а тех других героев, которые ему противоречат, наоборот, или вычеркнуть, или не использовать их точку зрения, потому что, по его словам, «понятно же, что они врут». Это противоречит моему подходу. Я не убежден, что Валентин Борисович всегда говорит правду, более того, подозреваю, что и он иногда говорит неправду.

Мы знаем, жизнь так устроена, что каждый видит правду именно со своей точки зрения.

Михаил Зыгарь: Поэтому для меня было важно сделать очень разноплановую и разноголосую картину того, как разные люди по-своему говорят в чем-то неправду. Мне кажется, что от сочетания этих неправд возникает более полная картина.

Мне кажется, есть один риск именно в этой книге. Ты ведь не пишешь выдержки из интервью: вот здесь Юмашев мне рассказал то-то, Чубайс сказал то-то, Фридман рассказал то-то, Авен рассказал то-то. Ты пишешь, и мы смотрим, как будто это так и было.

Михаил Зыгарь: Я же везде ссылаюсь на то, откуда я это знаю. Мне кажется, этим отличается книга «Все свободны», например, от «Кремлевской рати». В «Кремлевской рати» у меня не было возможности называть открыто почти все источники, большая часть источников у меня анонимная, а тут почти все истории, 99%, почти каждый абзац тегирован тем, откуда я это знаю, кто мне это рассказал.

Я просто хочу перейти к приему, мне кажется, в этом есть риск именно в отношении людей, которые все еще живы: все разговоры, все диалоги написаны как в документальном фильме, как будто мы там есть, хотя они воссозданы по разным воспоминаниям.

Михаил Зыгарь: Но они воссозданы не мной, а теми людьми, которые в них участвовали. Например, если условный Чубайс мне пересказывает эмоционально свой разговор с Ельциным, я беру его прямую речь и помещаю ее в книгу.

Но Ельциным-то, скорее всего, не описан этот разговор в его воспоминаниях. В этих диалогах не всегда есть то, что обе стороны пересказали, как это происходило. А это самое интересное, потому что это живая драматургия, и у тебя так написано, что ты видишь, как люди разговаривают, то, чего в принципе ни ты, ни тем более мы увидеть не могли. Мне кажется, поэтому опасно: они живы, и каждый со своей стороны видит, он не знает, что другой сказал.

Михаил Зыгарь: Да. А что делать?

Кто еще обиделся или посчитал, что все неправильно? Чубайс, наверное, занимает больше всего места в этой книге, и вполне заслуженно, понимая, какую роль он сыграл в 1996 году.

Михаил Зыгарь: Мне кажется, что у Анатолия Борисовича сложное отношение к этой книге. Мы с ним несколько раз разговаривали после того, как он прочитал. Сначала мы с ним конструктивно поспорили, а потом, мне кажется, он немного сильнее на меня обиделся. Но я думаю, что это не его рациональное отношение, а просто, очевидно, тяжелое восприятие книги наложилось на довольно тяжелую полосу жизни. Потому что сейчас, очевидно, Чубайс находится не в самой выгодной позиции.

А можно я погадаю, что, может быть, Чубайсу могло не понравиться?

Михаил Зыгарь: Давай.

Собственно, первые слова, подзаголовок книги о том, как выборы в России закончились в 1996 году. Он уверен, что выборы 1996 года были очень конкурентными.

Михаил Зыгарь: Я везде это и цитирую, что Чубайс до сих пор гордится всем этим и гордится своей ролью. Он меня попросил вставить, и это есть в эпилоге, его триумфальная цитата, его триумфальная мысль о том, что русское экономическое чудо — кажется, так он это называет — 2001-2013 годов было бы невозможно без торжества демократии в 1996 году.

Тогда объясни, почему ты с ним так не согласен? Подзаголовок этой книги — «История о том, как в 1996 году в России закончились выборы». Причем дальше в книге нет никаких оценок, что замечательно, никаких авторских ремарок.

Михаил Зыгарь: Так и тут же тоже нет никакой оценки. Эту фразу можно понять как угодно. О том, как закончились выборы.

Автор не готов раскрыть, как он понимает эту фразу?

Михаил Зыгарь: Я специально избрал фразу, которую можно по-разному толковать, чтобы каждый считал свой собственный смысл.

Но у тебя есть герои, которым ты лично все-таки сочувствуешь. И можно ли, на твой взгляд, это разглядеть в книге, твое личное сочувствие, симпатию к тем или иным?

Михаил Зыгарь: В этой книге совершенно не было кого-то, за кого я болел. С некоторыми персонажами я общался, с некоторыми я не смог общаться, потому что они уже, например, умерли, и, конечно же, есть те люди, с которыми мне было наиболее приятно, наиболее комфортно разговаривать, более разговорчивые или самые интересные рассказчики.

Очевидно, есть люди, с которыми мы в большей степени на общем языке говорим. Кстати, про язык: очень хорошо описаны все эти языковые и культурные соответствия и несоответствия людей, которые были наверху в то время. Это ярко показано.

Михаил Зыгарь: Мне было очень важно сохранить язык, на котором они говорят. Мне кажется, это очень видно.

Это очень видно. Я же тоже свидетель всех этих времен, и для меня, я помню, была сюрпризом неожиданная симпатия, которую Гайдар начал проявлять к Черномырдину, — настолько разный у них был язык. У тебя написано, как это происходило, какие-то вещи, которых я даже не знал, работая в то время, какие были диалоги, моменты, которые породили доверие между ними. В «Империя должна умереть» время уже куда более далекое, у тебя есть персонажи, которые вызывают твою личную симпатию? Можно я угадаю? Столыпин?

Михаил Зыгарь: Нет, Столыпин — точно нет. Мне, во-первых, симпатичны в большей степени герои, которых обошла своим вниманием мейнстримовая история. Мне было очень важно раскопать каких-то героев, которые незаслуженно забыты. Там очень много таких.

Таких революционеров, которые на время становились агентами охранки, потом кидали охранку.

Михаил Зыгарь: О, это Гапон, да.

И не он один. Там целая группа.

Михаил Зыгарь: Да. Но поскольку история под Ленина была очень сильно переписана, по сути, выдумана, чтобы выпятить Ленина, а всех остальных придавить, мне как персонаж и как человек, например, был очень симпатичен Ираклий Церетели, один из героев последних глав, де-факто руководитель страны во время Временного правительства.

Это лузеры, это проигравшая интеллигенция, которая мечтала о переменах и пала их самой первой жертвой.

Михаил Зыгарь: Да, но не всегда. Мне как раз тезис о том, что история пишется победителями, кажется довольно убогим. Потому что, конечно же, история состоит из победителей и из проигравших. И голос проигравших должен быть услышан, и он не менее интересен, чем голос победителей. Для чего вообще нам нужна история? История, мне кажется, вообще имеет смысл только такой, что это возможность рассчитать какие-то сценарии на свое собственное будущее. История никогда не повторится ни в каком ключе, но размышления об истории — единственная возможность мысленно прорепетировать свою жизнь. Люблю говорить, что история — это репетиция будущего: мы можем смотреть на то, как вели себя точно такие же люди, как мы, в других ситуациях. Мы можем ставить себя на их позицию и размышлять, как бы повели себя мы. Именно поэтому нам очень важно смотреть на то, как вели себя проигравшие, потому что мы не можем быть уверены, что мы всегда будем победителями. А часто можем быть уверены, что мы ими не будем. Поэтому точно так же интересно смотреть, слышать голоса и читать мысли людей, которые оказались лузерами. Да, это очень важные герои, мне кажется.

Столыпин, хотя и был премьер-министром и вошел в историю, в общем-то, тоже оказался проигравшим, потому что то, к чему он стремился, тоже не произошло, те цели, которые он ставил, не были реализованы.

Михаил Зыгарь: Как интересно, на этой исторической перспективе видно, что все они оказались проигравшими. Нет ни одного человека, даже Ленин...

Одна группа, конечно, есть.

Михаил Зыгарь: Кто? Что, Ленина можно считать в итоге победителем, зная, чем закончилась его жизнь и что ничего из его замысла не осуществилось? Если считать захват власти финальной целью, то, видимо, да. Но ведь, я так думаю, для Ленина захват и удержание власти не были финальной целью, у него были еще какие-то ценностные ориентиры. И ничего не случилось. Это очень сложный вопрос.

К твоей чести хочу заметить, что личность Ленина, душа Ленина тобой не раскрыта. И это, я считаю, очень хорошо, потому что ты не претендовал, ты очень хорошо показал те моменты, которые действительно в сознании всех, кто учился в советской школе, даже после краха Советского Союза, абсолютно отсутствуют. Тем не менее его мотивов мы из твоей книги так и не узнали, и это хорошо — нам остается об этом каждому размышлять. Все-таки эта книга, как и последняя, как мне кажется, написана с актуальным посылом. Они написаны так, да и сам ты это делаешь временами специально, чтобы, читая о тех или иных людях, событиях, эпизодах этих драматичных моментов, мы их проецировали на сегодняшний день. Хотя выводы ведь можно делать очень разные. Один из них я произнес: интеллигенция, желавшая перемен, была полностью уничтожена, раз выжили абсолютно другие. Можно сделать такой вывод. Можно сделать другой. С тобой круг твоего общения часто спорит на тему, что ты хотел сказать современности в этой книге?

Михаил Зыгарь: Нет, никогда. Если бы даже это произошло, у меня есть любимая отговорка. Я в таких случаях цитирую Толстого, который сказал: для того, чтобы объяснить, о чем «Анна Каренина», мне нужно еще раз написать «Анну Каренину», потому что в книжке все и написано, что я хотел сказать. Конечно, если говорить про приближение того, как выглядят герои, к нашей сегодняшней реальности, мне очень важно, чтобы все они выглядели живыми, такими же, как мы, чтобы мы могли себя в них узнавать. Эти люди ничем не отличались от нас. У них не было мобильных телефонов и еще чего-то, но все остальное они делали точно так же.

А вообще, это так, как ты думаешь? Да, они в этой книжке выглядят и она написана, как если бы современная хорошая журналистика неделю за неделей, этап за этапом описывала современную жизнь, потому что там во главе угла даже не какие-то большие события, а люди, персонажи, то, что сейчас называется лидерами мнений. Все начинается со Льва Толстого, «зеркала русской революции», как когда-то было замечено, но затем в истории напрочь потеряно. И действительно, у них все, как у нас: мысли, столкновения, споры, распределение ролей. Очень узнаваемо. Как ты думаешь, в этом нет натяжки? Может быть, на самом деле все-таки мы переносим свою модель?

Михаил Зыгарь: На самом деле ты думаешь, они были царственно-театральными и говорили как в Малом театре? Я же все это, к счастью, не выдумал.

Но ты это оживил.

Михаил Зыгарь: Я это взял из их текстов, из их дневников. Все диалоги, которые я привожу, я же не пишу сам, я беру это из воспоминаний, из писем, из дневников, это все их настоящие слова. Мне было бы сложнее оживлять, например, персонажей екатерининской эпохи, даже пушкинской, потому что язык сильно поменялся. А с начала прошлого века язык почти не поменялся, эти люди говорили примерно нашим языком, иногда чуть-чуть чище — в том смысле, что не матерились, судя по всему, так активно, как это принято сейчас.

Я немножко хочу поговорить о тебе. Тебе можно завидовать, безусловно, белой завистью. Тебе нравится твоя новая жизнь, которая началась с того момента, как ты перестал быть главным редактором?

Михаил Зыгарь: Мне, конечно, очень нравится моя новая жизнь. Мое решение уйти из институционального СМИ было одним из самых удачных моих решений. Я не должен больше заниматься тем, что не хочу делать. Я не должен следить за псевдоновостями. В отличие от институциональных журналистов, я могу не делать вид, что то, что всем кажется важным, правда важно.

Ты думаешь, институциональные журналисты обязаны это делать?

Михаил Зыгарь: Конечно. Каждый год, когда бывает послание президента Федеральному собранию, прямая линия или что-нибудь еще многочасовое, все журналисты обязаны сидеть и слушать это и потом крупицу смысла оттуда просеивать и еще обязаны как-то это анализировать, хотя все в глубине души понимают, что это проходной церемониальный момент.

Крупица может появиться и, может быть, ляжет зерном и даст всходы, которые потом попадут в книгу историка.

Михаил Зыгарь: Может, да, а может — нет. Помню, когда я работал на «Дожде», я всегда просил корреспондентов не приходить ко мне с новостями про Северную Корею. Потому что, как правило, они всегда очень цикличны и очень сезонны. Весной и осенью, когда заканчивается запас продовольствия, начинаются новые испытания ракет, потому что это такая северокорейская традиция. Поэтому всякий раз, когда что-то происходит, я говорю: посмотри, ровно с этой новостью ты ко мне приходил год назад. И если как-то так перенастроить свой мозг, то можно к этому привыкнуть. И мне как раз всегда казалось правильным учиться отличать псевдоновости от реальных новостей. Другое дело, что, к сожалению, онлайн-режим, в котором работают журналисты, вынуждает искать, выдавать какой-то контент все время.

Тем не менее эта работа онлайн на износ, со всем, что сыпется, постоянна. И если она производится более или менее успешно, она пока все еще приносит постоянный доход. Теперь ты сам по себе. Мне кажется, ты стал гораздо успешнее. Вот я про это хотел послушать — и позавидовать.

Михаил Зыгарь: Успешнее — ты имеешь в виду в материальном плане?

В том числе. Я не то что хочу поинтересоваться, на какой машине ты сегодня ездишь. Я хочу, чтобы ты просто рассказал...

Михаил Зыгарь: У меня нет машины.

У меня тоже, кстати. Мне кажется, то, что ты сделал, просто круто. Ты занимаешься тем, что тебе интересно, зарабатывая хорошие, честные деньги?

Михаил Зыгарь: Я бы не сказал, что они прямо очень… Они, конечно, хорошие…

Хорошее все то, что позволяет нам жить в свое удовольствие.

Михаил Зыгарь: Они не то что большие, но у меня просто появилась возможность. Я создал студию, она производит вещи, которых не было раньше. Я одно время любил называть себя изобретателем, потому что я изобретаю какие-то новые жанры, как мне кажется, которых раньше не было. Например, мы создали Мобильный художественный театр. Это мобильное приложение, в котором появляются каждый месяц, иногда даже чаще, спектакли, вписанные в городское пространство.

И не только это, есть еще наикрутейший проект. Я книжки читаю по привычке, стараюсь минимально быть в мобильном телефоне, но я понимаю, что молодое поколение уже только там. Поэтому я только на днях узнал про «1968.Digital», посмотрел фрагмент, это совершенно потрясающе. Давай я не буду за тебя говорить, расскажи. Это не так известно у нас, как книжки.

Михаил Зыгарь: Это сериал про 1968 год, снятый в вертикальном формате, то есть это видео не для телевизора, а для мобильного телефона. Сериал из 35 серий, который рассказывает разные истории, происходящие в 1968 году с разными главными героями, но при этом там есть этот трюк — это все выглядит так, как если бы у каждого из них был мобильный телефон: у Высоцкого, у Гагарина, у Джона Леннона, у Мухаммеда Али, у Годара, Трюффо, Фиделя Кастро.

Я прочитал в Forbes историю, как ты все это создавал, осваивал, сначала искал спонсоров, потом это было запущено как нормальная работающая коммерческая история, которая продается. Что-то продается, что-то — нет. Что самое успешное? Потому что Зыгарь сейчас не просто писатель или автор исторических бестселлеров, это еще и такая студия, продакшн, это мобильный театр, мобильный исторический видеопроект. Дети в мобильном телефоне сплошь в TikTok, а это мобильный телефон для умных и взрослых. Я не знал, что это существует. Что на самом деле работает коммерчески, а что проваливается?

Михаил Зыгарь: Сейчас я думаю, что самое коммерчески успешное — это сериалы. И сейчас новое направление моей работы — например, мы будем экранизировать книжку «Все свободны». Она станет художественным сериалом, не документальным, а именно художественным, игровым. В связи с тем, что сейчас Netflix произвел революцию в том, как люди потребляют сериалы, и большое количество платформ возникло в России, которые тоже произвели революцию в отечественном кинобизнесе, я надеюсь, что это будет самой прибыльной частью моего бизнеса.

Спрошу тебя как теперь самостоятельного предпринимателя: когда ты что-то затеваешь, собираешь деньги, а сейчас уже, наверное, есть свои, но тем не менее вкладываешь в новые проекты, как ты живешь с риском? Насколько ты знаешь или не знаешь вообще, когда что-то запускаешь, заработает оно или нет?

Михаил Зыгарь: Первые полгода я жил в состоянии абсолютной паники, потому что, когда ты первый раз что-то начинаешь, это, конечно, довольно страшно. Потом — как на серфе: когда уже чуть-чуть встаешь, дальше уже приходит уверенность, ты расправляешь плечи. И дальше все проще и проще. Страшно брать на себя ответственность за людей. У меня в студии работает большое количество людей, которым надо всегда платить зарплату. Это, пожалуй, единственный риск, который сейчас меня пугает.

Было такое, что нечем было платить?

Михаил Зыгарь: Довольно часто. Мне за последние годы приходилось брать какие-то кредиты, чтобы платить зарплату сотрудникам. Но когда ты видишь цель, нужно же к ней идти. Тем более я, видимо, рисковый человек, и, если я точно знаю, что это должно получиться, я готов на многое пойти, готов биться головой в стену, чтобы это получилось.

Илья Копелевич

Россия > СМИ, ИТ > bfm.ru, 5 февраля 2021 > № 3647455 Михаил Зыгарь

Столица фотографии

Центр братьев Люмьер станет галереей

Текст: Жанна Васильева

Центр фотографии имени братьев Люмьер с 24 февраля закрывает выставочные залы на "Красном Октябре".

За годы работы он стал любимой площадкой для всех, кто интересуется фотографией. В Москве не так уж много учреждений, работающих с искусством фотографии на таком профессиональном уровне. Здесь показывали выставки отечественных фотографов от легендарного конструктивиста Александра Родченко до тонкого лирика, мастера уличной съемки Владимира Лагранжа; от поэта Москвы Наума Грановского до петербургского мастера Александра Китаева, от Владимира Богданова, подхватившего интонацию фильмов Хуциева и Данелии, до Вадима Гущина, выстраивающего диалог с супрематизмом и художниками "новой вещественности".

Среди ярких проектов, показанных в залах на "Красном Октябре", - выставка "Время колокольчиков" о ключевых фигурах ленинградской рок-сцены 70-90-х, замечательная экспозиция, посвященная журналу "Советское фото", проект "PRO ЗАВОД", объединивший динамичные фото 30-х Бориса Игнатовича, Дмитрия Дебабова, Аркадия Шайхета, Марка Маркова-Гринберга, виртуозные снимки "оттепельных" времен Александра Абазы, Михаила Савина, Якова Халипа, Василия Егорова. И все помнят серию выставок, посвященных культовым героям советской и постсоветской эпохи…

Параллельно шли выставки, открывающие пространство мировой фотографии. Среди самых памятных выставка старой японской фотографии, в том числе из музеев Японии, ошеломляющий проект "(Не)возможно увидеть. Северная Корея", рассказывающий о самой закрытой тоталитарной стране, выставки литовского мастера Антанаса Суткуса и чешского - Виктора Колара… Было много выставок фэшн-фотографии, в частности, легендарного Ги Бурдена.

Последние хиты Центра - те, которые можно увидеть сейчас. До 23 февраля открыты выставки "Москва Наума Грановского 1920 -1980", приуроченная к столетию фотографа, и американского фотографа Роба Вудкокса "Природные связи", в которую вошла серия работ, сделанных в год пандемии.

Прямая речь

Наталья Литвинская, главный куратор и владелец Центра фотографии имени братьев Люмьер:

Почему вы закрываете Центр?

- За 11 лет на "Красном Октябре" мы провели более 160 выставок в Москве и в регионах. В 2020 году полгода были закрыты в связи с локдауном. Собрали все силы, чтобы открыться в июле, запустили новые проекты. Но в ноябре нас опять закрыли, лишив доходов в новогодние каникулы, которые нас держат на плаву как минимум полгода. При этом клубная жизнь вокруг просто кипела. Толпы бились за вход на концерты над нами, а Центр стоял закрытым.

Какой выход? Повышать цены на билет - невозможно. Этот путь прошли театры и в своем большинстве стали недоступны для людей. Невозможно и привозить выставки - их бюджет рассчитан до мелочей. И мы приняли решение отказаться от выставок и работать в формате галереи. Галерея Люмьер откроется в марте в особняке на Большой Полянке, 61, стр. 1. Мы продолжим работу с коллекционерами, издательскую деятельность и образовательные программы.

Россия. ЦФО > СМИ, ИТ > rg.ru, 5 февраля 2021 > № 3629759

СОВЕРШАЮТ ЛИ ДЕРЖАВЫ САМОУБИЙСТВА? || РУКОВОДСТВО К ДЕЙСТВИЮ

ТИМОФЕЙ БОРДАЧЁВ

Кандидат политических наук, научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ «Высшая школа экономики», программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».

РУКОВОДСТВО К ДЕЙСТВИЮ || УГОЛОК РЕАЛИСТА

От редакции:

Журнал «Россия в глобальной политике» продолжает серию публикаций под рубрикой «Руководство к действию». В этой рубрике видные учёные-международники рассматривают текущие события с позиций одной из доминирующих школ международных отношений. У каждого своя линза и свой угол зрения. А нашим читателям мы предоставляем возможность выбирать, чья теория убедительнее интерпретирует события современной политики.

Сегодня – «наше всё»: «Уголок реалиста» с Тимофеем Бордачёвым.

↓ ↓ ↓

До тех пор, пока в мире не произошло ничего более драматического, основное событие международной политики последних недель – приход к власти в США нового президента и связанные с этим внутриполитические коллизии. То, что там происходит последние несколько лет и – особенно – сейчас, является красочным и интересным с точки зрения политологов. Очевидно, что эта держава вступила в стадию фундаментальных внутренних трансформаций – подъём несистемных сил, спровоцированный президентством Дональда Трампа, и жёсткая реакция на него истеблишмента своим накалом прекрасно иллюстрируют серьёзность внутренних проблем.

Однако в рамках дисциплины «международные отношения» нас может интересовать только одно – насколько происходящие в США процессы способны отразиться на выживании этого государства в конкурентном международном окружении. Только это имеет значение для того, как другие народы, включая российский, смогут в будущем реагировать на вызовы внешнего окружения. Наиболее фундаментальный вопрос – какова теоретическая вероятность того, что в результате внутренних процессов поведение этой державы окажется таким же нерациональным, как поведение её главного противника СССР тридцать лет назад?

В прошлом году международная политика закончила длившееся 75 лет путешествие в поисках порядка, который мог бы всех более-менее устраивать. Драма двух мировых войн и выход на первые позиции Соединённых Штатов создали условия для того, чтобы силовая конкуренция держав была помещена в относительно цивилизованные рамки международных институтов. Сейчас обе базовые предпосылки исчерпали свой запас влияния на международную политику – США уже не могут играть роль главного диспетчера общественных благ, а впечатления от наиболее крупной в истории военной катастрофы почти стерлись из памяти. Главная причина – окончательное угасание Европы и переход международной политики на глобальный уровень в результате взрывного роста силовых возможностей Китая. Всё-таки международный порядок, возникший после Второй мировой войны, был европейским по духу и черпал легитимность из источника большой общеевропейской трагедии.

Шахматная доска, по которой фигуры ходили в соответствии с общими правилами исчезла. Наступила новая эпоха, и система отношений между государствами вернулась к первоначальному виду бессистемно катающихся по столу бильярдных шаров разного размера.

Мы вряд ли можем рассчитывать на то, что в мире появится новый универсальный центр притяжения, достаточно сильный, чтобы предложить остальным правила игры, которые будут всех устраивать.

Бильярдные шары одинаковы в своих внешних проявлениях – они ударяют по другим шарам и тем самым заставляют их двигаться пропорционально силе удара и встречным препятствиям. При том условии, что они сделаны из одинакового материала. И вот здесь начинаются вопросы.

Бильярдные шары не совершают самоубийств даже в момент полного своего ничтожества. В мире достаточно много держав, которые по степени морального разложения и некомпетентности властей близки к позднему СССР, но они живы. Маленькая Северная Корея или Иран демонстрируют примеры борьбы за выживание тогда, когда для этого почти нет ни ресурсов, ни внешних условий. Практически растворившие свою государственность в европейской интеграции страны Западной Европы ожесточённо держатся за главные атрибуты суверенитета. Италия, Испания или Франция даже готовы дать сейчас больше прав и ресурсов самому сильному участнику своего круга – Германии, потому что это сохраняет межгосударственную природу Европейского союза и ограничивает возможности наднациональной бюрократии. Они с удивлением смотрят вслед покинувшей ЕС Великобритании, справедливо считая её поведение нерациональным – с такими ограниченными ресурсами в одиночку не выжить.

Германское могущество приходит и уходит, а переход лояльности граждан к новому центру власти стал бы фатальной для европейских государств реализацией мечты федералистов середины прошлого века. Поэтому, на первый взгляд, нет причин ожидать, что весьма консервативные в абсолютизации собственного суверенитета США могут поступить иначе.

Но аксиома рационального поведения государств была опровергнута однажды, и нет оснований считать, что это не может повториться, если мы столкнемся с аналогичным по своей уникальности случаем. Новое внешнеполитическое мышление Михаила Горбачёва и завершение холодной войны стали в своё время наиболее сложным вызовом для всего реалистского направления в науке о международных отношениях именно потому, что были нерациональны с точки зрения ресурсов и места СССР в глобальном балансе сил. И вызовом настолько сложным, что наиболее распространённый ответ на упрёк в неспособности нашей дисциплины предсказать конец холодной войны сводится к указанию на внутренние причины исчезновения одного из двух главных её участников. А внутренними вопросами наука о международных отношениях не занимается – это к политологам и экономистам.

Благодаря им мы знаем, что при всех колоссальных достижениях СССР был действительно уникален в невозможности реформирования собственного политико-экономического устройства. Сравнительные исторические исследования доказывают, что, когда это его качество стало доминировать и угрожать выживанию Российского государства, оно избавилось от опасной нагрузки. Сохранив в своих руках большую часть богатств, накопленных за несколько столетий развития и территориальной экспансии. То же самое сделали европейские колониальные империи после двух мировых войн, хотя сохранить им удалось гораздо меньше.

Самоубийственное поведение СССР продолжалось несколько десятилетий и было вызвано искренним непониманием того, как сделать его более устойчивым к элементарным материальным требованиям граждан.

Природа этого государства ставила необходимые решения за грань возможного. Советское государство было уникальным по своей идеологии, организационной композиции и противоестественной человеческой природе экономической модели. Америка совсем другая – она предоставляет своим гражданам потрясающие возможности самореализации. Накопленные силовые ресурсы позволяют американской элите извлекать выгоду из всего международного окружения. Но для нас имеет значение не качество американского государства, а признаваемый всеми факт его крайнего своеобразия на общем уже тридцать лет достаточно однообразном фоне.

Нам нет необходимости абсолютизировать уникальность Америки, её политической культуры и экономического устройства тогда, когда мы принимаем решения, какую политику в отношении США нужно проводить. Как и любая линия великих держав в отношении друг друга она не может быть иной, чем сдерживание всеобщего порыва к одностороннему усилению и проявлению своих эгоистических инстинктов. И уж тем более мы не можем принять разговоры об уникальности в качестве аргумента, извиняющего или объясняющего внешнеполитические решения. На протяжении нескольких десятилетий американская внешняя политика успешно развивалась как обычная для европейской традиции стратегия поведения рационального игрока. Оставаясь в здравом уме, нет оснований думать, что это может измениться.

Одновременно мы с удивлением наблюдаем, как на американской почве сейчас произрастают явления, которые в европейской или азиатской политической культуре если не преодолены, то, по крайней мере, осмыслены в качестве крайне болезненного, разрушительного опыта. Так, массовые кампании и искренняя задорная травля оппонентов, с точки зрения россиян, европейцев или китайцев, нерациональны – ведь завтра точно так же могут травить и преследовать каждого из нас (и примеров этого в истории достаточно).

Америка идёт своим путём, и мы не можем, признавая за нацией такую степень уникальности, отрицать, что у неё может быть уникальная судьба. Включая гипотетическую возможность вести себя нерационально и совершать поступки, ведущие к самоубийству.

Совершенно не важно, как будут выражаться конкретные поступки, – в чрезмерном смирении или агрессии по отношению к конкурентному международному окружению – результат один.

В случае с СССР всё произошло относительно мирно благодаря тому, что его падающее тело подхватили на руки противники по глобальному противостоянию 1945–1991 годов. Из развалившейся скорлупы появилась Россия. После того, как она прошла через полтора десятилетия внутренних испытаний, всё встало на круги своя, как и предсказывали в момент распада Советского Союза представители школы реализма. Признавая наличие базовых предпосылок для того, что бильярдный шар взорвётся изнутри, другие страны мира должны по меньшей мере быть интеллектуально готовы к такой вероятности. Тем более что грань между самоубийственным поведением и собственно актом уничтожения себя как международного игрока, как мы видели, можно перейти совсем незаметно. Принципиально, конечно, ничего не изменится. Но риски для международной безопасности просчитать всё-таки стоит. Мы же рациональные игроки.

Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 февраля 2021 > № 3632151 Тимофей Бордачев

ХУЖЕ ТОЛЬКО ДЕВЯНОСТЫЕ

ОЛЕГ КИРЬЯНОВ

Кандидат исторических наук, кореевед, журналист-международник, корреспондент «Российской газеты» в странах Восточной Азии.

ИТОГИ РАЗВИТИЯ ЭКОНОМИКИ КНДР В ПРОШЛОМ ГОДУ И ПРОГНОЗ НА 2021 ГОД

Экономическую ситуацию в Северной Корее уже давно принято характеризовать эпитетами типа «сложная», «предкризисная», «борьба за выживание». 2020 г., который стал шоковым для экономики всей планеты, и для КНДР был очень непростым, заставив Страну чучхе в экстренном порядке реагировать на новые, неожиданные вызовы. В отличие от иных стран, которые имеют основания надеяться, что по мере затихания пандемии их экономика в 2021 г. сможет наверстать упущенное и во многом восстановит «докоронавирусные» темпы роста ВВП, у Северной Кореи не так много поводов для оптимизма.

Высоки шансы на то, что наступивший год станет большим испытанием, а кумулятивный эффект неблагоприятных факторов в полной мере начнет проявляться именно в 2021 году. Вряд ли дело дойдёт до полного коллапса системы, но, насколько можно судить, народ КНДР ждёт, пожалуй, самый сложный за последние два десятилетия год.

Северная Корея прошла «коронавирусный» год с потерями и ущербом для экономики, что вынуждено было публично признать даже высшее руководство государства. Безусловно, урон во многом был предопределён фактором пандемии, спровоцировавшей экономический кризис во всём мире, а также сочетанием неблагоприятных событий, которые невозможно было избежать. С другой стороны, руководство КНДР и само совершило шаги, которые усугубили масштаб ущерба, иногда подобную линию выбирали сознательно, считая её наиболее приемлемой перед лицом COVID-19 и иных неблагоприятных внешних условий.

В новый 2021 г. Северная Корея вступила с багажом куда более серьёзных экономических проблем, чем годом ранее. Многие эксперты прочат кризис в новом году, указывая, что начавшиеся ранее проблемы в полной мере себя проявят несколько позже.

Ситуация на начало 2020 года

Для лучшего понимания положения, в котором оказалась экономика КНДР, стоит кратко обрисовать ситуацию, в которой страна находилась до начала пандемии коронавируса.

Несмотря на многочисленные дипломатические усилия, результатом которых были личные встречи Ким Чен Ына с президентом США Дональдом Трампом и лидером Южной Кореи Мун Чжэ Ином, Пхеньян не смог добиться хотя бы частичной отмены международных санкций, а также односторонних ограничительных мер, которые ввели Вашингтон и Сеул против Северной Кореи. Южная Корея была бы не против активизировать связи с КНДР и пойти на предоставление крупномасштабной экономической помощи Северу, но не захотела провоцировать конфликт с главным союзником в лице Соединённых Штатов. Вашингтон однозначно дал понять, что Югу не стоит идти на шаги, которые противоречат линии Вашингтона. В итоге экономика КНДР продолжала страдать от международных санкций, которые перекрыли ей пути для зарабатывания иностранной валюты путём экспорта природных ресурсов, рабочей силы и прочей деятельности, что, по разным оценкам, привело к сокращению валютной выручки на 70–90 процентов.

Вместе с тем КНДР, несмотря на трудности, продолжала выживать в условиях санкций, во многом приспособившись к ним и сумев наладить пути их обхода. По данным южнокорейской статистики, в 2019 г. внешняя торговля с внешним миром выросла на 14,1 процента по сравнению с 2018 г., когда было зафиксировано падение на 48,8 процента. Кроме того, если верить оценкам южнокорейских институтов, после сокращения ВВП на 3,5 и 4,1 процента в 2017 и 2018 гг. экономика КНДР по итогам 2019 г. впервые продемонстрировала рост, увеличившись на 0,4 процента. Это сопровождалось ростом урожаев и производства угля, хотя в то же время производство стали и цемента сократилось.

Ситуация на внутренних рынках оставалась в целом очень стабильной, когда колебания цен на наиболее важные товары и продукты (рис, кукуруза, бензин, дизель и другие), а также курса обмена валюты были незначительными.

Подход же руководства КНДР к квазирыночным отношениям, получившим широкое распространение в экономике страны, оказался несколько противоречивым. Одобрив ряд изменений, которые позволили предприятиям и крестьянам более свободно действовать на внутреннем рынке, государство затем ввело меры, которые выглядели как попытка вновь усилить свой контроль.

В любом случае речи о каком-то крахе экономики по крайней мере в ближайшем будущем не шло: страна более-менее стала приспосабливаться к жизни в режиме новых, более жёстких санкций, а высшее руководство во главе с Ким Чен Ыном, судя по всему, возлагало надежды на дипломатический прорыв с США и как минимум частичную отмену международных ограничений. Это должно было стать компенсацией Пхеньяну за его частичные уступки по ядерной проблематике.

Внешняя ситуация и влияние на экономические связи КНДР

Коронавирус и реакция КНДР на него

Когда в Китае началась вспышка COVID-19, некоторое время в мире к нему относились, как к появлению «очередной» не самой опасной инфекции, которая не выйдет за пределы Поднебесной. Так считали многие, но только не Северная Корея.

КНДР отреагировала очень быстро и весьма радикально, резко прекратив пассажирское, а затем и грузовое сообщение с внешним миром, практически полностью изолировав страну. В дальнейшем для грузов делались какие-то исключения, периодически допускался ввоз товаров и продукции, в отношении которой соблюдались строгие карантинные меры, но в целом с конца января – начала февраля 2020 г. власти КНДР пошли на полную и сознательную изоляцию, беспрецедентную по длительности и масштабу ограничений за период после Корейской войны 1950–1953 годов.

Судя по поступающим из Северной Кореи сообщениям, власти самым серьёзным образом отнеслись к угрозе COVID-19, введя тотальный долгосрочный карантин в городах и районах, где были даже малейшие подозрения на заболевания коронавирусом. Режим охраны границ был существенно усилен и подчас принимал экстремальные формы, когда пограничники открывали огонь на поражение. Это сильно затруднило возможность ведения контрабандной деятельности, которая ранее позволяла получать существенный заработок значительной части населения КНДР, проживающего в районе северокорейско-китайской границы.

Согласно официальной позиции властей, в стране до сих пор не выявлено ни одного подтверждённого случая COVID-19. В зарубежных СМИ со ссылкой на анонимные источники периодически попадаются сообщения о вспышках коронавируса в различных регионах, но проверить информацию сложно. Власти КНДР тоже противоречат себе, вводя такие ограничения внутри страны, которые выглядят не самыми логичными для ситуации, когда, если верить заявлениям, нет ни одного больного коронавирусом.

Тем не менее КНДР даже при её уровне контроля вряд ли смогла бы скрыть факт полномасштабного распространения COVID-19, а потому, скорее всего, утверждения об отсутствии эпидемии правдивы, а вспышки, если и имели место, то остались локализованными. Это во многом стало следствием быстрой и жёсткой реакции властей, которая вплоть до марта-апреля 2020 г. многим зарубежным наблюдателям казалась чрезмерной и служила поводом для иронии. Пока пандемия не началась на всей планете.

Но данный успех КНДР по части сдерживания коронавируса был достигнут ценой, повторимся, практически полной изоляции и резкого сокращения любых контактов с внешним миром, что в полной мере сказалось и на внешней торговле.

Крах внешней торговли

Показатели внешней торговли КНДР, которые базируются в основном на китайской и южнокорейской статистике, рисуют очень драматичную картину катастрофического снижения товарооборота. Введённые по линии международного сообщества и отдельных государств ограничительные меры привели к тому, что объём внешней торговли упал с 5,5 млрд долларов в 2017 г. до 2,8 млрд в 2018 году. Потом Северная Корея смогла несколько улучшить показатели по итогам 2019 г., но лишь до скромных 3,2 млрд долларов.

Особенностью внешней торговли КНДР является тот факт, что на долю Китая приходится более 95 процентов всего товарооборота. Для сравнения: на Россию, находящуюся на втором месте в списке ведущих торговых партнёров КНДР, в 2019 г. пришлось лишь 1,6 процента, потому не будет большим преувеличением считать, что внешняя торговля Северной Кореи – это почти исключительно торговля с Китаем.

Итоговая статистика всей внешней торговли КНДР за 2020 г. пока не подведена, но данные по товарообороту КНДР и КНР уже есть, а потому общая картина в целом более-менее ясна.

Согласно данным китайских источников, северокорейско-китайский товарооборот в прошедшем году составил всего лишь 539,06 млн долларов, что на 80,67 процента меньше, чем в предыдущем. При этом по-прежнему сохранилось значительное отрицательное торговое сальдо Северной Кореи в торговле с Китаем: из Китая в КНДР было ввезено продукции на 491,06 млн долларов (падение на 80,92 процента по сравнению с 2019 г.), а поставлено на экспорт лишь на 48 млн долларов (снижение на 77,69 процента).

Если же посмотреть на темпы изменения товарооборота с РФ, то за период с января по сентябрь 2020 г. они выглядят лучше, чем с Китаем. Согласно данным Федеральной таможенной службы России, за этот период товарооборот РФ и КНДР даже увеличился по сравнению с аналогичным периодом 2019 г. на 11 процентов. Но, повторимся, все эти колебания мизерны по сравнению с китайским сегментом внешней торговли КНДР. В абсолютных цифрах товарооборот между РФ и КНДР за январь-сентябрь 2020 г. составил около 42,64 млн долларов (импорт КНДР из РФ – 42 млн долларов, экспорт – около 630 тысяч долларов). В октябре 2020 г. торговля России с КНДР тоже провалилась, напоминая масштабы снижения в китайском сегменте. В октябре 2020 г. импорт КНДР российской продукции упал на 81 процент, составив всего лишь 249 тысяч долларов США, а экспорт КНДР в Россию – уменьшился на 51 процент (по сравнению с сентябрём 2020 г.).

Исходя из всех этих цифр, можно констатировать, что в 2020 г. внешняя торговля КНДР испытала снижение объёмов, которое беспрецедентно как минимум за последние двадцать лет, если не более длительный срок. Здесь стоит также учесть, что из-за коронавируса и введённых властями КНДР ограничений компенсировать спад в официальной торговле контрабандными поставками не удавалось, так как сама Северная Корея стала опасаться любых контактов с зарубежьем.

Экономические санкции

Мы уже упоминали жёсткие международные санкции против КНДР, которые поставили под запрет большинство экономических контактов. Значительное количество государств вообще запретили торговлю. Угроза США применить вторичные финансовые санкции против тех государств и отдельных компаний, кто не хочет следовать курсу Вашингтона, стала ещё одной из причин, почему с Северной Кореей стали избегать иметь дело даже тогда, когда сделки не подпадали под санкции ООН.

Надежды Ким Чен Ына на то, что он сможет заключить сделку с США и добиться хотя бы частичного смягчения санкционного режима, не оправдались. Согласно южнокорейским оценкам, ограничения ООН сделали незаконным около 90 процентов всего экспорта КНДР. Кроме того, корейцы сами теперь боятся контактировать с иностранцами, без чего невозможно зарабатывать валюту. Ужесточение режима охраны границы сделало невозможной работу контрабандистов. КНДР часто отказывалась и от зарубежной помощи, принимая её лишь тогда, когда считала крайне необходимой, нередко игнорируя предложения о безвозмездных поставках со стороны правительства Южной Кореи.

Внутриэкономическая ситуация

Стихийные бедствия августа-сентября

Корейские эксперты при характеристике ситуации с экономикой Страны чучхе в 2020 г. используют оборот «самчжунго», что означает «три серьёзные трудности»: продолжающиеся международные санкции, коронавирус и природные катаклизмы, которые обрушились на страну летом-осенью прошлого года. КНДР действительно не повезло. С середины июля на весь Корейский полуостров обрушились беспрецедентные по мощности и длительности муссонные дожди, которые спровоцировали сильные наводнения и оползни. Затем по югу и северу Кореи один за другим прокатились несколько сильных тайфунов, которые принесли ветер, а также снова дожди и наводнения.

Всё это в итоге привело к значительным человеческим жертвам, разрушению жилья, объектов транспортной и прочей инфраструктуры. Серьёзно пострадали сельскохозяйственные угодья и урожай. Проблема коснулась как Южной, так и Северной Кореи, только Юг с его более мощным запасом экономической прочности легче перенёс удары стихии.

Кроме приводимых официальными СМИ Северной Кореи, нет точных цифр, отражающих экономический ущерб КНДР в 2020 г. от муссонных дождей, наводнений и тайфунов. Называются различные данные на уровне десятков погибших, десятков тысяч разрушенных домов и сотен тысяч гектар пострадавших посевных земель. Очевидно, что экономика Севера из-за стихийных бедствий второй половины лета- начала осени понесла огромный урон, который стал ещё одним ударом, существенно осложнившим общую ситуацию.

Ожидаемые проблемы с обеспечением продуктами питания

Проблема нехватки продуктов питания известна со второй половины 1990-х годов. В последние годы при правлении Ким Чен Ына общая ситуация улучшилась. Это было связано во многом с тем, что крестьянам дали возможность зарабатывать на излишках урожая, продавая часть продукции по рыночным ценам. В 2019 г. Ким Чен Ын с радостью констатировал, что в стране собран богатый урожай. Это давало повод смотреть в будущее с оптимизмом. Однако в 2020 г. ситуация в сфере обеспечения продуктами питания изменилась и отнюдь не в лучшую сторону.

Согласно оценкам южнокорейского Агентства развития сельского хозяйства, в 2020 г. из-за описанных выше стихийных бедствий, а также хронической проблемы истощения земель, нехватки удобрений, сельхозтехники, урожай в Северной Корее сократился по сравнению с 2019 г. на 5,2 процента, составив 4 млн 440 тысяч тонн зерновых, это на 240 тысяч тонн ниже показателей предыдущего года. Особенно сильно – почти на 10 процентов – сократились урожаи риса.

Международные и западные эксперты ещё более пессимистичны в оценках. В феврале прошлого года ООН предупреждала, что в 2020 г. в КНДР «срочная» продовольственная помощь понадобится для более чем 10 миллионов человек, что составляет около 40 процентов всего населения страны. В августе Министерство сельского хозяйства США в докладе «Оценки международной продовольственной безопасности» отметило, что почти 60 процентов населения КНДР находятся в «уязвимом и нестабильном» положении с точки зрения обеспечения продуктами питания.

Безусловно, о точности этих оценок можно спорить. Нельзя исключать, что по идеологическим, политическим и иным соображениям некоторые зарубежные структуры и эксперты могут сгущать краски, но объективные данные говорят в пользу того, что ситуация с обеспечением населения продуктами питания в КНДР в 2020 г. ухудшилась.

Динамика внутренних цен

Благодаря сети осведомителей ряд находящихся в Южной Корее и других странах информационных порталов и изданий получили возможность отслеживать динамику колебания цен на ключевые товары и продукты в некоторых регионах Северной Кореи. Обычно оценивают динамику курсов обмена валют, а также цены на энергоносители (бензин, дизель) и некоторые продукты питания – рис, кукурузу, мясо и другие.

На основании имеющихся данных, регулярно поступающих из нескольких разных регионов КНДР (обычно это Пхеньян, находящиеся возле границы с Китаем Синыйджу, Хэсан, Расон, иногда некоторые другие места), можно сказать, что катастрофических скачков цен в 2020 г. зафиксировано не было. С другой стороны, диапазон колебаний цен в прошлом году был заметно больше, чем в 2019 году. В 2020 г. северокорейская вона заметно укрепилась по отношению к двум главным зарубежным валютам, имеющим на практике хождение, – доллару США и китайскому юаню. Особенно заметен скачок в курсе с сентября прошлого года, когда вона укрепилась по отношению к доллару почти на 40, а к юаню – на 25 процентов. Правда, затем произошла некоторая корректировка, но в целом курс северокорейской войны после нескольких лет стабильности в итоге заметно пошёл вверх. Это произошло не из-за улучшения ситуации в экономике КНДР, а по причине санкций, сворачивания внешней торговли и ограничений со стороны властей КНДР на операции с иностранной валютой. Доллары и юани стали менее востребованы, их стало куда проблематичнее использовать при расчётах, что и вызвало падение курса.

Цены на бензин и дизель также менялись сильнее, чем в 2019 г., но в долларовом выражении стоимость этих видов энергоносителей к концу 2020 г. уменьшилась почти на 40 процентов по сравнению с годом ранее, а временами падала на 60 процентов.

Цены на продукты питания внутри КНДР давали противоречивую картину. Хотя в СМИ появлялись сообщения о том, что «в универсамах Пхеньяна зажиточные северокорейцы сметают продукты с полок», но если эти явления и имели место, то были скорее разовыми. В общем цены на продукты питания на рынках, насколько мы можем судить, колебались ещё меньше, чем курс валюты или стоимость энергоносителей. Коллапса или серьёзного кризиса с обеспечением населения продуктами пока нет, но налицо заметный рост волатильности цен в 2020 году.

Противоречивые госмеры по регулированию внутренней экономики и финансов

В прошлом году руководство Северной Кореи продолжило предпринимать шаги, направленные на ограничение влияния свободного рынка и возвращение государству рычагов, которые лишь несколько лет назад оно же сознательно передало рынку. В конце 2018 г. в Закон о внешней торговле КНДР были внесены поправки, которые значительно сокращали самостоятельность и свободу компаний и предприятий при выходе на внешний рынок. В 2020 г. внесены дополнения в Закон о торговле, вновь позволившие государству напрямую контролировать цены на рынках. Появились сообщения из разных источников, утверждающие, что попытки контроля цен действительно стали происходить. Также есть информация о фактах ограничения автономии в сельском хозяйстве и постепенного сворачивания мер, позволявших крестьянам торговать излишками урожая по рыночным ценам, что стимулировало производительность труда и вело в итоге к росту урожаев.

В отношении компаний, действующих в сфере экспорта-импорта, также введены новые, более строгие меры контроля за финансовой и прочей отчётностью. Впрочем, не исключено, что это делалось не столько из желания ограничить самостоятельность отдельных компаний при работе с зарубежными партнёрами, сколько из стремления центральных властей КНДР контролировать финансовые потоки таких организаций и гарантировать, чтобы они делали положенные отчисления в госказну и не скрывали свои прибыли. Также стало известно, что власти КНДР стали различными способами пытаться ограничивать циркуляцию иностранной валюты.

В целом ситуация в этой сфере более запутанная, чем просто объяснение новых тенденций попытками властей КНДР ограничить рынок. В поправках к новым актам и законам часто присутствуют противоречащие друг другу положения, которые вводят более широкие возможности для контроля со стороны госорганов, усложняя систему выдачи разрешений на экспорт, но призывают к развитию автономии и инициативы на предприятиях. Похоже, что руководство КНДР понимает сложность общей ситуации и подчас хаотически пытается генерировать различные меры, которые, как кажется финансовым экспертам правительства Северной Кореи, помогут преодолеть экономические и финансовые проблемы. Но большинство новых мер всё же выглядят как ужесточение контроля со стороны госорганов и сужение пространства для рыночных отношений в экономике.

Публичное признание проблем в экономике

Проблемы в экономике оказались настолько очевидны, что высшее руководство КНДР, включая лично Ким Чен Ына открыто признало проблемы, не стесняясь использовать прямые и резкие эпитеты для характеристики ситуации. Серия подобных публичных откровений продолжалась практически в течение всего 2020 г. и получила отражение в речи Ким Чен Ына на 8-м съезде Трудовой партии Кореи, который прошёл в Пхеньяне с 5 по 12 января 2021 года.

В апреле 2020 г. на расширенном заседании Политбюро ЦК ТПК заявлено о «серьёзных ошибках», которые допустили чиновники правительства в управлении экономикой в 2019 г., и сообщено об изменении в сторону понижения планов по экономическому развитию. В мае в главной партийной газете «Родон Синмун» появилась статья, которая констатировала проблемы и обещала трудности в будущем. Там же целый ряд министров, руководителей крупнейших предприятий и партийных чиновников КНДР заявили о невыполнении поставленных государством планов, взяв ответственность на себя.

Позже стало очевидно, что руководство КНДР окончательно признало невозможность выполнения экономических планов пятилетней стратегии развития, которая была принята на 7-м съезде ТПК и устанавливала цели с 2016 по 2020 годы. В августе Ким Чен Ын сказал, что планы, установленные в 2016 г., не будут выполнены, хотя и объяснил всё это «неожиданными и неизбежными вызовами», имея в виду, скорее всего, вспышку пандемии коронавируса.

Другим доказательством стали проблемы со вводом в строй разрекламированных пропагандой Северной Кореи масштабных объектов, которые должны были стать демонстрацией успехов Страны чухче по части преодоления международных санкций. Так, несмотря на личные посещения Ким Чен Ына и его внимание к проекту, до сих по не введена в строй масштабная туристическая зона «Вонсан – Кальма» на восточном побережье, которая должна была начать функционирование еще в октябре 2019 года. Есть проблемы и со сдачей новой общегородской больницы в центре Пхеньяна, которая должна была принять пациентов 10 сентября 2020 года. В менее публичных строительных проектах Северной Кореи также наблюдаются задержки с их выполнением в срок. Это касается возведения в Пхеньяне новых жилых кварталов, государственных учреждений и других объектов.

В конце концов на прошедшем в начале января 2021 г. в Пхеньяне 8-м съезде Трудовой партии Кореи Ким Чен Ын признал невыполнение планов экономического развития, которые приняты на предыдущем съезде в 2016 году. Признание было сделано не только перед участниками съезда, но и публично: соответствующие слова лидера были процитированы и в открытой печати. «Период осуществления пятилетней стратегии развития государственной экономики завершился, но почти во всех областях мы не достигли поставленных целей», – подчеркнул Ким в речи на открытии съезда партии.

В общем, ситуация в экономике КНДР из-за целого ряда причин в 2020 г. сложилась если не катастрофическая, то очень сложная, причём до такой степени, что скрывать это руководство страны не посчитало нужным, публично признав проблемы и провалы в планах развития.

Прогноз на 2021 г. и рекомендации для России

Что ждёт в новом году?

Понятно, что из-за отсутствия достоверной статистики оценки весьма условны, но западные и южнокорейские институты считают, что по итогам ушедшего года ВВП КНДР упал очень сильно – от 8,5 до 10 процентов. 2020-й год по своим результатам, конечно же, не является повторением «трудного похода» и шока второй половины 1990-х, но, пожалуй, это самый сложный в экономическом плане год за последние два десятилетия.

В наступившем году ситуация выглядит не лучше. Обострится проблема обеспечения населения продуктами питания и прочими товарами. Тайфуны, ливни и наводнения нанесли весьма ощутимый ущерб, уничтожив часть урожая. Надежды на помощь по линии ООН не так много. Зарубежные доноры не так щедры, а санкции и неблагоприятный имидж Северной Кореи отпугивает многих из тех, кто мог бы изъявить желание помочь Стране чучхе. Сама же Северная Корея при этом демонстративно отказывается от предложений помощи со стороны как официальных, так и неправительственных структур Юга.

На быстрый прорыв санкционной блокады тоже надеяться пока не приходится. Всё зависит в первую очередь от итогов переговоров Пхеньяна с Вашингтоном, а новой администрации во главе с Джо Байденом потребуется около полугода, чтобы полностью сформировать новый внешнеполитический аппарат, определить приоритеты и линию в отношении КНДР. Да и после этого, судя по заявлениям как США, так и Северной Кореи, вряд ли переговоры, если они состоятся вообще, будут простыми. Сложно ожидать, что Вашингтон и Пхеньян быстро о чём-то договорятся. Для экономики КНДР это означает, что 2021 г., скорее всего, придётся прожить в условиях рестрикций, которые могут быть даже усилены, ведь среди нового американского руководства нет сторонников мягкого подхода к северокорейской проблеме.

Однако не стоит ждать, что КНДР сорвётся в пучину неконтролируемого кризиса. Страна чучхе, судя по всему, имеет и какие-то свои запасы, о которых не знают зарубежные специалисты.

Северокорейский народ привычен к сложностям, и ему свойственно выживать, опираясь на психологию «гарнизона осаждённой крепости».

Судя по публикуемой в иностранных источниках статистике внешней торговли, КНДР уже давно должна была исчерпать свои золотовалютные резервы, так как у неё весьма ощутимое (для размеров экономики КНДР) отрицательное торговое сальдо, но страна, на удивление многих, продолжает жить с этим. Либо «кубышка с запасом на чёрный день» куда больше, чем можно предположить, либо Северная Корея как-то умудряется зарабатывать валюту, о чём никто не знает, либо просто у нас нет достоверной информации о той же торговле.

По стратегическим, идеологическим и иным причинам Китай вряд ли даст Северной Корее подойти слишком близко к опасной черте. Удачным для Пхеньяна стало то, что отношения Пекина и Вашингтона в последние годы обострились, а потому у Поднебесной нет причин подыгрывать США в её политике давления на КНДР. Конечно, Пекин вряд ли пойдёт на открытое нарушение санкций, но у него и без этого достаточно способов и рычагов помогать собратьям по идеологии в Северной Корее. Не стоит ожидать, что КНР будет вливать в КНДР десятки миллиардов долларов, но высока вероятность, что негласно будет предоставлять необходимую помощь хоть продовольствием, хоть энергоносителями, хоть в ином виде.

В этой связи для руководства КНДР проблему в стратегическом плане могут представлять долгосрочные внутриполитические и социальные последствия экономических трудностей. Ким Чен Ын несколько лет назад обещал, что народу больше не придётся затягивать пояса, но, получается, не сдержал обещания. Кроме того, новое поколение, которое не знает «лихих 1990-х», также менее склонно слепо придерживаться идеологических установок. Вопреки официальным лозунгам о социализме и всеобщей справедливости в Северной Корее растёт расслоения общества.

Но это, повторимся, вопрос долгосрочных последствий, а не того, чего стоит ожидать в 2021 г. Реальной организованной оппозиции в Северной Корее нет и пока не предвидится, а с проявлениями стихийного недовольства власти КНДР безусловно справятся, так как хорошо контролируют репрессивный аппарат. Нынешний же год будет для КНДР сложным, но вряд ли дело дойдет до полномасштабного краха системы.

Рекомендации для России

Россия, как страна, имеющая общую сухопутную (пускай и весьма непротяжённую) границу с Северной Кореей, не может оставаться равнодушной к тому, что происходит у соседей. Кроме того, экономические, внешнеполитические и стратегические интересы Москвы требуют наличия политической линии, которая бы позволяла упреждать возможные кризисы и угрозы, а не реагировать на них, будучи застигнутой врасплох.

Можно рекомендовать политическому руководству Российской Федерации предпринять следующие шаги.

Отслеживание ситуации с целью выявления ранних признаков кризисных ситуаций. Объективной информации по КНДР всегда не хватает, а потому внимательное, скрупулезное и тщательное изучение данных о событиях внутри Северной Кореи позволит на ранних этапах выявить признаки приближения кризисных ситуаций в КНДР и быть заранее к ним готовым. Такая задача, безусловно, стоит в любое время, но и из-за осложнения общего положения в КНДР в 2020 г. она стала ещё более актуальной.

Проработка вопросов оказания помощи и реализации сотрудничества по части борьбы с коронавирусом

Хотя КНДР заявляет, что полностью свободна от COVID-19, тем не менее она демонстрирует серьёзную заинтересованность в сотрудничестве и получении помощи в сфере противоэпидемических мер. Россия могла бы проработать вопросы по предоставлению посильной помощи на этих направлениях, включая направление оборудования, материалов, медикаментов, проведение подготовки медперсонала с задействованием технологий видеоконференций. КНДР также заинтересована в получении российской вакцины в целях профилактики COVID-19.

Продумать продовольственную и иную гуманитарную помощь в ограниченных масштабах

Гуманитарная катастрофа в КНДР, чреватая потоком беженцев и дестабилизацией ситуации, не отвечает интересам России, а потому стоит рассмотреть вопрос о продовольственной и иной помощи этой стране. Естественно, Россия не может и будет пытаться занять место Китая по части главного донора, но определённые объёмы продуктов питания и иных товаров, которые необходимы КНДР, РФ всё же имеет возможность поставить. Особенно это касается помощи наиболее слабым и уязвимым слоям населения – больным, пожилым людям, детям, беременным женщинам.

Возможное сотрудничество с Южной Кореей по части оказания помощи КНДР

Правительство Южной Кореи неоднократно выражало готовность в самых разных формах оказывать содействие Северу. По различным соображениям руководство КНДР отказывается, хотя нередки случаи, когда Пхеньян был согласен принять ту же самую продукцию и товары, если они поступают из других стран.

Россия может сыграть роль посредника при передаче подобного рода помощи. Учитывая позицию правительства КНДР, участие Юга может реализовываться в завуалированной форме, например, путём создания в России совместных компаний. Главная цель – не дать политическим соображениям стать препятствием тем начинаниям, в которых есть реальная потребность уязвимых слоёв населения КНДР.

Продолжение работы по линии ООН с целью отмены в отношении КНДР некоторых санкционных мер

В настоящий момент действующие против Северной Кореи санкции настолько широки, что не только ограничивают ввоз в страну товаров и продукции, которые могут быть использованы для создания вооружений и прочей опасной деятельность, но и не позволяют оказание гуманитарной помощи, поставок медицинского оборудования. Для направления партий лекарств и иных безобидных товаров требуется получение специального разрешения по линии ООН, что ведёт к задержкам.

В этой связи России стоит продолжать вести работу, которая будет направлена на отмену в отношении КНДР хотя бы тех рестрикций, которые никак не связаны с развитием ракетно-ядерного арсенала и препятствуют реализации программ чисто гуманитарного характера.

Сохранение российского присутствия в КНДР

Вводимые властями Северной Кореи ограничительные меры временами чрезмерно жёсткие даже в условиях пандемии. Часть подобных ограничений целенаправленно адресована на оставшееся в КНДР и без того очень немногочисленное количество иностранцев. По сообщениям некоторых СМИ, представители КНДР недвусмысленно намекают иностранцам и подталкивают их к тому, чтобы те покинули страну. Не исключено, что руководство Северной Кореи в том числе и под предлогом COVID-19 просто попытается сократить до минимума любое иностранное присутствие.

Рано или поздно пандемия пройдёт, ситуация изменится, и тогда преимущество будут иметь те, кто смог удержаться в Северной Корее. России целесообразно сохранять своё присутствие как минимум в ныне существующих формах через посольство в Пхеньяне, генеральное консульство в Чондине и персонал совместного предприятия «Расонконтранс» на территории свободной экономической зоны Расон.

КНДР > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 3 февраля 2021 > № 3632155 Олег Кирьянов

Губернатор Амурской области рассказал о сотрудничестве с Китаем

В интервью «Интерфаксу» губернатор Амурской области Василий Орлов рассказал о современном этапе сотрудничества региона с соседним Китаем и важных для этого сотрудничества проектах. В беседе были затронуты вопросы экспорта в Китай продукции АПК, строительства Амурского ГХК (совместного предприятия с Китаем), последствиях нехватки китайских рабочих на стройках области и возведении ТЛТ в районе пункта пропуска Каникурган.

По словам губернатора, агроэкспорт области в Китай в 2020 году увеличился в 1,4 раза. Всего регион поставил в КНР аграрную продукцию на $198,2 млн. «Нам удалось не только сохранить, но и нарастить грузооборот с КНР. Это оказалось возможным благодаря большому опыту работы с китайскими партнерами и, конечно, соблюдению определенных эпидемиологических требований. Для нас это важно, потому что ключевая позиция экспорта региона — сельхозпродукция, если не брать в расчет экспорт электроэнергии. Конечно, доля электроэнергии большая. Но сельское хозяйство для нас принципиально важно в стратегическом плане», — рассказал глава области. И добавил: «Мы регулярно экспортируем от 350 до 450 тыс. тонн сои в Китай. Это, конечно, серьезная поддержка для нашего сельского хозяйства».

Кроме Китая область поставляет свою продукцию еще в 10 стран: Таиланд, Японию, КНДР, Вьетнам, Польшу, США и др.

По данным таможенной статистики, внешнеторговый оборот с Китаем за 11 месяцев 2020 года увеличился на $68,4 млн, что больше на 15% по сравнению с аналогичным периодом 2019 года.

Основной проблемой, связанной с пандемией, стал для области отток китайских рабочих, которые до этого составляли значительную долю строителей. «Когда границы закрылись, оказалось, что просто некому строить, поэтому мы видим снижение в строительстве жилья. По нацпроекту мы рассчитывали ввести в прошлом году около 220 тыс. кв. м, а ввели около 146 тыс. кв. метров. Естественно, мы скорректировали эти параметры с Минстроем РФ. Все понимают возникшую проблему».

Что касается строительства производственного гиганта — совместного с Китаем Амурского ГХК, то, по словам губернатора, полностью завершен процесс инженерной подготовки площадки. Продолжается возведение свай, началось строительство подъездной дороги, строятся полевые офисы и подстанция. Ввести ГХК в эксплуатацию планируется в 2024 – 2025 годах.

Полным ходом идет и строительство ТЛТ в районе пропускного пункта Каникурган. Василий Орлов рассказал: «В финальной стадии сейчас находится реализация так называемой «временной схемы», при которой открывшийся мост между Россией и Китаем будет обеспечен всей необходимой инфраструктурой для обработки грузов. В ближайшее время ожидаем приказ Федеральной таможенной службы о внесении в реестр СВХ».

Китай для Амурской области — стратегический партнер. И большим достижением региона можно считать то, что ситуация с пандемией практически не повлияла на сотрудничество области с соседней страной.

Арсеналы под взаимным присмотром

Текст: Александр Степанов

Темой номер один в мире стало восстановление процесса ратификации договора между Россией и США о стратегических наступательных вооружениях. Согласование позиций по этому документу позволит обсуждать дальнейшие шаги по контролю над стратегическими вооружениями не только с США, но и с другими ядерными державами.

Многие российские военные эксперты называют "многострадальным" договор между Россией и США о стратегических наступательных вооружениях, или, как его еще называют, СНВ-3.

Битва за его продление шла с переменным успехом несколько лет. США хотели внести в договор ряд неприемлемых для России условий. Мы, в свою очередь, предлагали продлить действие документа хотя бы на год, заморозив на этот срок количество ядерных боезарядов. В итоге судьба этого международного документа решалась буквально "на флажке". Его действие заканчивается 5 февраля этого года.

Продление еще на пять лет действия этого международного механизма взаимного ограничения ракетно-ядерных арсеналов, по мнению экспертов, позволит миру вздохнуть с облегчением. Ведь неизвестно, к чему бы в итоге привело неконтролируемое никакими договорами наращивание ядерных потенциалов.

Как рассказал "РГ" военный эксперт, главред журнала "Арсенал Отечества" Виктор Мураховский, заключение в свое время договора по сокращению стратегических наступательных вооружений можно назвать уникальным случаем в отношениях между Россией и США.

"Мы не только ограничили количество ядерных боезарядов. Мы также обмениваемся телеметрическими данными с испытаний стратегических ядерных систем. Проводим взаимные инспекции, которые проверяют развернутые и неразвернутые носители, а также реальное наличие ядерных боевых частей на них".

Эксперт напомнил, что согласно СНВ-3 Россия и США должны иметь 700 носителей стратегического ядерного оружия и 1550 ядерных боевых частей на этих носителях. Кроме того, у каждой страны должно быть не более 800 развернутых и неразвернутых пусковых установок.

Эти цифры у каждой страны периодически меняются, но превышения этих значений ни Россия, ни США не выявляли.

"Носителями стратегических ядерных средств считаются межконтинентальные баллистические ракеты наземного базирования и аналогичные ракеты на подводных лодках. А также стратегические бомбардировщики, оборудованные под ядерное оружие. При этом зачет стратегических бомбардировщиков чисто формальный: один бомбардировщик - один ядерный боезаряд", - пояснил эксперт.

Под действие договора у России подпадают ракетные комплексы "Тополь", "Тополь-М", "Воевода" и "Ярс", баллистическая ракета "Булава", ракетный комплекс "Авангард" и тяжелые бомбардировщики Ту-95МС и Ту-160.

У США под ограничения попадают межконтинентальные баллистические ракеты "Минитмен", ракеты "Трайдент-2" и тяжелые бомбардировщики Б-52.

Мураховский подчеркнул, что подписание договора СНВ-3 открывает возможности для обсуждения ряда других проблем глобальной безопасности. В частности, с развитием в США систем противоракетной обороны, с возможным выводом оружия в космос и так далее. "Мы готовы обсуждать дальнейшие шаги в области укрепления контроля над вооружениями в стратегической области не только с США, но и с другими ядерными державами", - сказал Мураховский. Он напомнил, что Владимир Путин предложил провести встречу глав государств - постоянных членов Совета Безопасности ООН для обсуждения этих вопросов. По его словам, в этот разговор должны включиться страны, которые имеют ядерные арсеналы, но не говорят об этом, к примеру Израиль, и молодые ядерные державы, такие как Северная Корея.

"В общем, есть о чем поговорить постоянным членам Совбеза ООН, которые сами являются ядерными державами и несут ответственность за поддержание стабильности и военной безопасности в мире", - считает эксперт.

«Темному флоту» КНДР стало не до российского кальмара

Активность кальмароловов Северной Кореи в российских водах в 2020 г. снизилась почти на 95% по сравнению с предыдущим годом, заявили в НКО Global Fishing Watch. Вероятная причина - жесткие карантинные меры КНДР.

Global Fishing Watch (GFW) это некоммерческая организация, созданная Google в партнерстве с природоохранными структурами Oceana и SkyTruth. Сайт GFW позволяет вести мониторинг рыболовецкой активности по всему миру.

Используя оптические и радиолокационные спутниковые снимки, GFW с 2017 г. отслеживала работу в водах КНДР и России «темных флотов». Так называют скопления судов, преимущественно не использующих автоматизированные информационные системы (АИС).

Наблюдения в период промысла кальмара (с мая по декабрь) показали: в прошлом году число судосуток, проведенных рыбаками Северной Кореи в российских водах, уменьшилось почти на 95% - со 146,8 тысячи в 2019 г. до всего 6,6 тысячи в 2020 г.

«За исключением небольшого пика в размере около 200 рыболовных судов, обнаруженных в октябре 2020 года, число судов, обнаруживаемых ежемесячно в течение всего года, ничтожно мало по сравнению с предыдущими годами», - рассказали Fishnews в пресс-службе GFW.

В организации обратили внимание, что уход северокорейского флота из экономзоны РФ не привел к одновременному росту его числа в водах КНДР. Более того, в прошлом году на побережье Японии практически не выносило брошенные лодки Северной Кореи.

Это, по мнению специалистов GFW, подтверждает ранее озвученные в СМИ предположения о влиянии на рыбный промысел КНДР самоизоляции страны из-за пандемии коронавируса.

Fishnews