Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Боевики радикальной группировки "Боко Харам" напали в пятницу на деревню на границе Камеруна и Нигерии: погибли 20 мирных жителей, передает агентство Синьхуа со ссылкой на военный источник.

Боевикам удалось организовать нападение на деревню на границе Камеруна и Нигерии, несмотря на размещенные в этом районе объединенные войска Камеруна и Чада.

Боевики "Боко Харам" выступают против западной модели образования и добиваются введения шариата по всей Нигерии. По последним данным ООН, с начала 2014 года более 8 тысяч мирных жителей в Нигерии и соседних странах стали жертвами группировки "Боко Харам".

С начала февраля текущего года правительственные войска Нигерии при поддержке воинских контингентов из Чада и Нигера проводят масштабную операцию по ликвидации баз экстремистов. К настоящему моменту, по мнению военных экспертов, военная операция значительно подорвала боевую мощь "Боко Харам".

Названы лучшие страны для жизни

Скандинавские страны лидируют в списке самых социально прогрессивных стран в мире, тройку замыкает Швейцария. В основном в первую десятку вошли государства с населением менее 25 млн.

Индекс социального прогресса был создан во время Всемирного экономического форума в 2009 году и служит альтернативой ВВП. Он замеряет развитие государства в таких сферах, как здравоохранение, образование, безопасность, личная свобода и доступ к продовольствию, воде и жилью, чтобы оценить то, насколько приятно жить в стране. В 2015 году организация Social Progress Imperative исследовала и оценила ситуацию в 133 государствах, сообщает портал The Local.

Норвегия в этом году лидирует в категории "основы благополучия", однако оказалась на девятом месте в сферах "основные потребности человека" и "возможности". Результат Швеции, занимавшей первое место в 2014 году, был более сбалансированным: она заняла третье место в "основах благополучия", восьмое в "основных человеческих потребностях" и пятое место в категории "возможности".

По словам Михаила Грина, главного исполнительного директора организации, ВВП – это просто "экономическая генерализация" для хорошего самочувствия. "Давайте не будем обобщать, а непосредственно измерим все важные показатели," – объяснил он цели индекса социального прогресса.

Например, Новая Зеландия заняла пятое место в индексе, несмотря на то, что доходы ее граждан в два раза ниже зарплат норвежцев, то есть социальный прогресс не очень плотно связан с ВВП на душу населения. Многие из крупнейших экономик мира оказались за пределами топ-10: Великобритания – на 11 месте, Германия – на 14, США – на 16, Испания замыкает первую двадцатку, а Франция томится на 21 позиции.

Абсолютная, а не относительная бедность была гораздо более сильным фактором низкого социального прогресса в нижней части индекса, куда попали Центральноафриканская Республика, Чад, Афганистан, Гвинея, Ангола, Йемен, Нигер и Эфиопия.

Первая десятка лидеров социального прогресса в 2015 году:

1. Норвегия

2. Швеция

3. Швейцария

4. Исландия

5. Новая Зеландия

6. Канада

7. Финляндия

8. Дания

9. Нидерланды

10. Австралия

Интервью Министра иностранных дел России С.В.Лаврова МИА «Россия сегодня», Москва, 6 апреля 2015 года

Вопрос: По Ирану договорились. Европейцы, похоже, даже счастливы и благодарны России за позитивное участие. Но в России уже говорят, что «все плохо, теперь Иран будет продавать газ, мы сами себе выстрелили в ногу, ничего не понимаем, что происходит», предрекая в общем чуть ли не закат России в результате этих договоренностей с Ираном. Насколько это так?

С.В.Лавров: Странная логика получается: в интересах развития экономики России нужно либо наших конкурентов держать под санкциями, либо чтобы их кто-нибудь разбомбил, как Америка хотела бомбить Иран. Это, наверное, позиция людей, которые не верят, что страна может слезть с нефтяной и газовой «игл». Такую задачу поставил Президент России, Правительство имеет все необходимые поручения. Её никто не отменял, и она остается приоритетной.

Что касается конкретно состояния рынка газа и нефти. Во-первых, иранские газ и нефть никогда с рынка не исчезали. Напомню, что никаких международных санкций Совета Безопасности ООН в отношении нефти и газа Ирана не существует. Нефть и газ этой страны являются объектом односторонних незаконных санкций, которые ввели Соединенные Штаты, Евросоюз и некоторые их союзники типа Австралии. Но даже в отношении этих санкций, запрещающих покупать иранскую нефть, были сделаны исключения. Те же китайцы, индийцы, ряд других стран, если не ошибаюсь Япония, «полюбовно» договаривались с Америкой, что они будут продолжать покупать у Ирана определенные объемы, соответствующие прошлым закупкам, но не будут их наращивать.

По большому счету, иранская нефть никогда с рынка не уходила. Как говорят эксперты, ее увеличение, по крайней мере, на весьма обозримую перспективу на мировых рынках возможно в незначительных объемах. Против иранского газа каких-либо жестких мер не принималось. Многие годы иранский газ поставляется, в частности, в Турцию. Каждую зиму, и наши эксперты об этом говорили, случаются перебои, турки обращаются с просьбой возместить недополученные объемы иранского газа. Те, кто так меркантильно подходят к достигнутым на данном этапе решениям по Ирану, по-моему, недооценивают как фактическое состояние на рынках углеводородов, так и, самое главное, не могут «приподняться» над утилитарным подходом: «Как же так, Россию обидит то, что Иран выйдет из-под санкций?». Наоборот, если говорить о чисто экономических интересах, за эти годы у нас с Ираном сложилась очень прочная база сотрудничества.

В прошлом году был подписан масштабный пакет документов, который ставит наше сотрудничество в сфере мирного использования ядерной энергии и строительства большого количества блоков АЭС в Иране как на площадке Бушер, так и на новой площадке, на долгосрочную весьма выгодную основу. Будет эта ли выгода взаимной? Безусловно! Иран получит гарантированные объемы электроэнергии, независимо от того, что произойдет с запасами нефти и газа. Эта страна смотрит далеко вперед, не хочет разбазаривать свое природное богатство, и мы ему в этом помогаем. Росатом получил выгоднейшие контракты. Конечно, снятие экономических и финансовых санкций с Ирана позволит ему по полной расплатиться с Росатомом, а, соответственно, в наш бюджет пойдут миллиардные платежи.

Не надо смотреть узко на происходящее и так уж переживать. У нас много общего с Ираном. Это наш очень давний сосед, страна, с которой у нас огромное количество общих интересов в двусторонних отношениях, на Каспии, в борьбе с терроризмом, в том, что касается недопущения суннитско-шиитского разлома в исламском мире. Не надо переживать по поводу того, что наш сосед, дружественная нам страна выйдет из-под гнета как санкций Совета Безопасности ООН, так и незаконных, односторонне принятых Соединенными Штатами и Евросоюзом рестрикций.

Вопрос: Вы договорились о развитии иранской атомной энергетики под контролем МАГАТЭ. Там есть пункты, легко проверяемые, а есть позиции типа ядерного компонента, которые можно толковать достаточно произвольно. Все-таки насколько окончательно договорились по ИЯП, и не будет ли затяжек с подписанием соглашения до 30 июня?

С.В.Лавров: Очень важно проводить различия между тем, о чем мы – Россия - договорились с Ираном по мирному атому, и всем остальным. Ни первый блок АЭС в Бушере, ни все остальные блоки, которые будут там сооружаться, ни атомная электростанция на другой площадке в Иране, о чем уже подписаны соглашения, контракты и так далее, никоим образом не подпадают под ограничения, которые ввел Совет Безопасности ООН. Не подпадают наши планы и уже ведущееся строительство ни под какие-либо односторонние ограничения Соединенных Штатов и Евросоюза. На протяжении всей переговорной работы наше двустороннее сотрудничество с Ираном по мирному атому было надежно выведено за рамки любых репрессалий как международных, легитимных, так и односторонних незаконных. В любом случае, при строительстве атомных электростанций предполагается контроль МАГАТЭ. Это верно для Ирана и для того, что мы делаем в Турции, европейских странах, что будем делать во Вьетнаме. Есть стандарты МАГАТЭ, которые применяются при строительстве объектов атомной энергетики. Но эти объекты не находятся ни под какими санкциями.

Теперь что касается обсуждения рестрикций, введенных на собственную деятельность Ирана без нашего участия, которую наши западные партнеры как раз хотели сделать более транспарентной. Мы уверены, что это обязательно нужно было сделать: были достаточно серьезные подозрения, их важно было развеять и убедиться в исключительно мирном характере иранской ядерной программы. Повторю, это касается именно того, что иранцы делали сами. У них были несколько точек, где они занимались обогащением урана, строили реактор на тяжелой воде, который может и производит оружейный плутоний. Это все, конечно же, вызывало обеспокоенность.

Достигнутая договоренность предполагает ограничение количества центрифуг, обогащение будет осуществляться только на одном объекте, другой подземный объект Фордо также сохранит определенное количество центрифуг, но будет работать исключительно в научных целях (производство медицинских изотопов и т.д.) – не будет обогащения в промышленном смысле этого слова. Третий объект - реактор на тяжелой воде - будет реконфигурирован таким образом, чтобы он не мог производить оружейный плутоний и не представлял собой каких-либо угроз с точки зрения распространения ядерных технологий. Параллельно иранцы в принципе дали добро на применение к их программам всего спектра мер проверки со стороны МАГАТЭ - это дополнительный протокол и документы (так называемые «модифицированные коды»), что предполагает доступ ко всем этим объектам и полное сотрудничество со стороны, полную транспарентность. За это будут сняты санкции Совета Безопасности ООН и односторонние санкции отдельных государств западного лагеря.

Ключевые компоненты этой сделки были согласованы достаточно рано, на завершающей финишной неделе, которая прошла в Лозанне. То, что было согласовано, когда я второй раз приезжал в Лозанну, вошло в документ, на данный момент являющийся единственным официальным итогом прошедшего этапа переговоров, которые зачитали Высокий представитель Евросоюза Ф.Могерини и Министр иностранных дел Ирана М.Дж.Зариф. Это можно было сделать на ранней стадии той завершающей недели, но возникла задержка.

Поскольку многие задают вопросы, хотел бы воспользоваться интервью и немного подраскрыть причины этой задержки. Как условились в ноябре 2013 года, когда договаривались, как работать над этой проблемой, окончательный пакет всеобъемлющих договоренностей должен быть готов к 30 июня 2015 г. До конца марта с.г. была факультативная цель достичь понимания о том, какие компоненты будут у этого пакета: ограничение количества центрифуг, концентрация обогатительных работ только на одном объекте, второй объект - только научные исследования, третий объект реконфигурируется таким образом, чтобы он не был реактором на тяжелой воде, не производил плутоний. В дополнение к этому будут очень жесткие контрольные меры МАГАТЭ по всему спектру имеющихся практик, а в обмен - сняты санкции. Это все зафиксировали.

Думаю, большого секрета не раскрою, но наши американские и европейские коллеги хотели в дополнение к этим принципиальным компонентам пакета расшифровать те его части, которые прежде всего им были нужны, чтобы зафиксировать Иран на каких-то нужных им позициях, не дожидаясь конца июня. Мы тоже были к этому готовы, потому что, в конце концов, чем дальше мы продвинемся в плане конкретных цифр, конкретных объемов, тем лучше. Но в ответ иранцы сказали - давайте будем столь же конкретны в отношении снятий санкций: когда, в каком объеме, каковы гарантии, что вы нас не обманете. И тут наши западные партнеры оказались не готовы, но все равно пытались еще несколько дней «выматывать душу» из переговорщиков и журналистов, стараясь в одностороннем порядке детализировать нужное им и всячески уйти от детализации того, что просил Иран. Собственно в этом и была причина задержки.

Все важные для нас компоненты, включая полное изъятие российско-иранского ядерного сотрудничества из-под процессов, идущих в рамках «шестерки», мы достигли на очень раннем этапе той переговорной недели.

Вопрос: В Эр-Рияде говорят, что это соглашение даст старт «гонке вооружений» в регионе, поскольку другие страны могут попросить для себя такие же условия и получить право на развитие атомной энергетики, а под прикрытием этого что-то еще и затевать…

С.В.Лавров: Для «гонки вооружений» нет никаких поводов. Достигнутая договоренность, которую еще предстоит оформить - а это далеко не простой вопрос – отнюдь не решенное дело. Вы знаете, как эта промежуточная политическая рамочная договоренность воспринята в разных кругах, в том числе многими в американском конгрессе, в Израиле, Саудовской Аравии. Так что, мы еще должны добиться того, чтобы эти принципы все-таки были переведены на язык очень конкретных, вплоть до одного цифрового знака, договоренностей. Но в любом случае, то, что решено, что должно воплотиться, и я очень надеюсь, воплотится в документ юридического звучания, одобряемый Советом Безопасности ООН, не даёт никакого повода, чтобы говорить о провоцировании «гонки вооружений». Наоборот, договоренность закрывает возможности каким-либо образом искать «лазейки» для того, чтобы открывать военное измерение в иранской ядерной программе. Иранцы политически взяли на себя обязательства, что этого нет и не будет. Они взяли на себя обязательства и по линии своего верховного духовного лидера, который даже издал специальную фетву. А теперь уже в светском русле «доверяй, но проверяй» создается документ, который гарантированно будет это обеспечивать.

Я слышал, что Саудовская Аравия заявила о том, что это вызовет «цепную реакцию» в том смысле, что другие страны региона захотят таких же условий развития ядерной энергетики. Не вижу в этом ничего невозможного. Если существует интерес к легитимному, юридически легальному развитию ядерной энергетики, я убежден, что Россия будет это поддерживать. При заключении с нашими партнёрами соглашений в сфере мирного атома, как правило, заключаются договоренности, согласно которым Россия строит АЭС, готовит персонал, поставляет топливо, а потом отработавшее топливо увозит к себе для утилизации. Иран получил право обогащать уран. Но рассматривать это как какое-то «из ряда вон выходящее» явление нельзя, потому что обогащение урана для целей производства топлива, которое поставляется на атомные электростанции, никем нигде не запрещено. Договор о нераспространении ядерного оружия этого не запрещает. Да, технологии обогащения позволяют потом наращивать опыт, потенциал и выходить на более высокие проценты, вплоть до оружейного урана. Но на то и существует МАГАТЭ и договорные процессы, чтобы решать эти вопросы. Если стране нужно гарантированное развитие ядерной энергетики, и она готова делать это на основе получения топлива из-за рубежа, это проще. Если страна захочет обогащать уран сама, то опыт Ирана показывает, что это тоже возможно. И тогда надо будет согласовывать какие-то гарантии.

Вопрос: Мы говорили о том, что другие страны могут попросить для себя такие же условия. А если зайти с другой стороны, может ли международное сообщество попросить таких же условий, прозрачности, способов контроля в отношении других стран, например Израиля? И может ли это соглашение стать первым шагом к созданию безъядерной зоны в регионе?

С.В.Лавров: Мы всегда говорили и будем подчеркивать на остающемся этапе переговоров, что сверхинтрузивные меры, предусмотренные в отношении ядерной программы Ирана, не будут прецедентом, потому что Иран – это все-таки особый случай. Многие годы - прошлые, позапрошлые, поза-позапрошлые - правительства Ирана вообще скрывали от МАГАТЭ наличие у них ядерной программы. И хотя на первый взгляд, когда, наконец, стали с этим разбираться, казалось, что это просто обогатительная программа, для целей топлива. Во-первых, почему ее скрывали, когда обязаны были сразу же сказать МАГАТЭ? Во-вторых, появились подозрения, что у нее все-таки были военные измерения и т.д. Это недоверие накапливалось, и сейчас для того, чтобы развеять его, идет процесс между «шестеркой» и Ираном и между МАГАТЭ и Ираном на основе совершенно конкретных документальных фактов, которые вызывают подозрение.

Поэтому предельная интрузивность, согласованная с Ираном, но повторю, в принципе ещё подлежащая детализации, к сожалению, не стопроцентная (но надо этого добиваться) объясняется именно прошлыми «грешками». Если страна будет начинать разговор «с чистого листа», не обремененная какими-либо подозрениями, то не вижу необходимости поступать «один в один». Иран не должен создавать никаких негативных прецедентов для режима нераспространения в принципе, для экспертно-контрольного режима и для деятельности МАГАТЭ по проверке обычных мирных ядерных разработок, поскольку, повторю, у него всё-таки особая ситуация.

Вопрос: Значит, никаких подозрений в отношении других стран, например Израиля, нет?

С.В.Лавров: Если берется пример мирной ядерной энергетики, то нужно понимать, что Израиль не является участником Договора о нераспространении ядерного оружия. Израиль не отвечает на вопрос о наличии у него ядерного оружия – это его официальная позиция. Но известны и подозрения многих стран региона, которые, в том числе по этой причине, выступают за создание на Ближнем Востоке зоны, свободной от оружия массового уничтожения и средств его доставки. Речь идет о зоне, которая была бы посвящена отказу не только от ядерного, но и от других видов оружия массового уничтожения, включая химическое оружие. Здесь тоже не все страны региона являются участниками Конвенции о запрещении химического оружия. Дело уходит глубоко в историю, когда много лет назад Совет Безопасности ООН, рассматривая очередную ситуацию по урегулированию конфликтов между странами Ближнего Востока в регионе Персидского залива, зафиксировал такую задачу, понимая, что она может стать системообразующим фактором, который будет стимулировать позитивные тенденции. Впоследствии задача создания на Ближнем Востоке зоны, свободной от оружия массового уничтожения, была закреплена на Конференции по обзору действий Договора о нераспространении ядерного оружия в 2010 г. как часть пакета, позволяющего обеспечить бессрочное продление этого очень важного документа. К сожалению, 2012 год, который был обозначен в качестве даты созыва такой конференции, прошел, как прошли и два следующих года. Через несколько недель откроется очередная Обзорная конференция по рассмотрению действий Договора о нераспространении ядерного оружия, на ней будут докладывать, что это принятое консенсусом решение не выполнено. Считаем, что это большая ошибка, и побуждаем все без исключения страны региона (а только с универсальным участием можно рассчитывать на какой-то результат) преодолеть остающиеся между ними уже больше процедурно-организационные разногласия и созвать такую конференцию. Работаем с Лигой арабских государств, Израилем, конечно же с Ираном, потому что только весь спектр участников может обеспечить вразумительный диалог, конечно, при поддержке стран, не входящих в этот регион, которые будут оказывать содействие в ходе этого важного мероприятия.

Вопрос: Все-таки фиксируем подозрения в адрес Ирана и в адрес Израиля, о которых Вы только что сказали. Нет ли здесь двойных стандартов? Ведь Иран, по выражению Б.Обамы, самая контролируемая и инспектируемая сейчас страна мира, а Израиль не отвечает на вопросы.

С.В.Лавров: Ещё раз хочу сказать, что Иран будет самой контролируемой и инспектируемой страной, если те принципы, которые согласовали в Лозанне (а это очень большое дело), будут переведены на язык практических договоренностей. Язык этот может быть только взаимным, а поэтому надо еще послушать, как наши американские коллеги видят процесс снятия санкций.

Иран постоянно подчеркивал, что готов выполнять свои обязательства по Договору о нераспространении ядерного оружия. Израиль не является участником этого Договора. Но в силу того, что постоянно возникают вопросы о наличии у Израиля ядерного оружия, на которые Израиль не отвечает – такова его государственная политика – и была предпринята попытка выйти на более откровенный разговор через созыв конференции, посвященной созданию во всем этом регионе зоны, свободной от оружия массового уничтожения. Израиль согласился начать участвовать в этом процессе, а он будет не однодневным, даже не одногодичным - это будет долгий процесс, сопоставимый, может быть, с созданием ОБСЕ. Сейчас израильтяне немного, простите, «бодаются» с арабами по поводу того, как построить повестку дня конференции. Арабы считают, что нужно обсуждать только зону, ее параметры – у кого есть ядерное оружие, должны сознаться и от него отказаться. Израиль говорит, что готов вести диалог на тему создания зоны, но ему не менее важно понимать, как в целом будут обеспечиваться вопросы безопасности в этом регионе. Я считаю, что резон в такой постановке вопроса есть. Зона нужна нам не для того, чтобы сказать «а, вот, мы создали зону!». Зона нужна именно для того, чтобы мы обеспечивали безопасность. Мы все – Россия, как один из учредителей этой конференции, вместе с США и Великобританией, Финляндия, которая предоставила свою площадку для этой конференции и назначила под эгидой ООН своего рода «фасилитатора», посредника – считаем, что развязку можно найти, повестку дня можно скомпоновать таким образом, чтобы обсуждать зону, но с прицелом всё-таки на повышение общего уровня безопасности в регионе. Надеюсь, что эти процедурные споры и кое-где споры, объясняемые престижем, поутихнут.

Вопрос: Какие у Ирана появляются перспективы в ШОС после отмены санкций?

С.В.Лавров: Хорошие перспективы. Мы выступаем за это. Наряду с Индией и Пакистаном, которым, убеждены, на саммите ШОС в Уфе должны быть переданы не просто приглашения, а документы, запускающие в соответствии с их обращениями процесс присоединения к ШОС. В Организации достаточно длительное время разрабатывался пакет документов, их три или четыре: критерии, обязательства, перечень договоров, которые были заключены в рамках ШОС и которые «страны-аспиранты» должны подписать и ратифицировать. То есть это процесс.

В зависимости от того, как пойдет дело с детализацией договоренностей по Ирану, если никакого срыва не произойдет, если мы будем видеть, что принципы переведены на язык практических договоренностей, то лично я считаю (конечно, я ещё не советовался со своими коллегами по ШОС), что мы, министры иностранных дел, вполне можем порекомендовать президентам и главам правительств стран-членов ШОС рассмотреть такой документ и в отношении Ирана.

Вопрос: Насколько законна операция в Йемене сейчас?

С.В.Лавров: Сейчас она не имеет под собой никакой международно-правовой основы. Нас, конечно же, немного разочаровало, мягко говоря, то, что операция была начата даже без каких-либо консультаций в Совете Безопасности ООН или по двусторонним каналам и что наши партнеры (мы очень ценим наши отношения с Саудовской Аравией и другими участниками этой коалиции) лишь задним числом пришли в СБ ООН и стали просить задним же числом одобрить начатое ими. Это нам сделать невозможно, поскольку речь идёт о просьбе одобрить одну сторону конфликта, а другую объявить чуть ли не вне закона.

Мы занимаем иную позицию. Сейчас активно работаем с нашими саудовскими, египетскими коллегами, другими странами, принимающими участие в этой операции, призываем их вернуться на путь мирного урегулирования, для чего потребуются шаги с обеих конфликтующих сторон: хуситы должны прекратить операцию на юге Йемена, где достаточно активно идут военные действия, предпринимаются попытки захватывать новые территории; прекращение огня должно быть безусловным; коалиция должна прекратить, соответственно, удары с воздуха; силы, противостоящие хуситам «на земле», тоже должны присоединиться к прекращению огня. После этого все йеменские стороны должны сесть за стол переговоров. Это не за пределами наших возможностей.

Уже всерьез обсуждают конкретные столицы в странах региона и не только, которые могут быть приемлемы для всех йеменских сторон и позволят вернуться к диалогу с учетом мирных инициатив, которые в свое время (до того, как Совет начал операцию по ударам с воздуха) были выдвинуты Советом сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). Там надо создавать правительство национального единства, готовить новые выборы. Все это мы проходили на примере Украины.

Вопрос: Президент США Б.Обама заявил, что образование «Исламского государства» было непреднамеренным последствием вторжения в Ирак. Не получится ли так, что теперь появится некий непреднамеренный продукт этих бомбардировок: хуситов ослабят, «Аль-Каида» захватит Йемен? Он сказал, надо целится, прежде, чем стрелять.

С.В.Лавров: Там уже этих непреднамеренных продуктов политической деятельности больше, чем достаточно. После Ливии более десятка стран продолжают страдать от потоков незаконного оружия, боевиков. Вся эта террористическая компания блокируется друг с другом: «Аш-Шабаб», «Боко-Харам». Что недавно произошло в Кении – там требовали процитировать Коран, прежде чем помиловать, а кто не смог, тот был приговорен на месте, и приговор был приведен в исполнение.

Нас очень тревожит, что в том же Йемене опять создается новая глубокая трещина между суннитами и шиитами. Весь геополитический расклад в регионе Персидского залива крутится вокруг этого противостояния. Когда на самой заре так называемой «арабской весны» в своих публичных комментариях мы предостерегали от подхода к этим событиям таким образом, чтобы противопоставлять суннитов и шиитов, некоторые страны региона обвиняли нас в том, что мы как раз стали об этом упоминать, чтобы спровоцировать такой конфликт. Но теперь все признают, что это очень опасное развитие событий. Гораздо опаснее, чем даже деятельность или анализ, который пытается противопоставить ислам христианству. Если «рванет» внутри ислама, если дать выйти наружу подспудно накопленной ненависти, не успокоив ситуацию, не создав рамки для возобновления диалога внутри исламского мира, это будет страшно. На всем геополитическом пространстве Персидского залива и Ближнего Востока шииты и сунниты обязательно в том или ином конфликте каким-то образом противостоят друг другу все более агрессивно. Однако были примеры, когда они сосуществовали в таких странах, которые принято считать диктаторскими, авторитарными, как Ирак С.Хусейна. Надо выбирать.

Что касается непреднамеренного ущерба (“collateral damage”, как они говорят), то у него слишком дорогая цена. Взять, к примеру, случившееся с Ираком, где государство, по сути дела, ослаблено до такой степени, что может рассыпаться. Или Ливию, где вообще не существует никакого государства. В САР хотят сделать то же самое, хотя Госсекретарь США Дж.Керри постоянно убеждает меня, что они не допустят повторения ливийского сценария в Сирии, сохранят там институты, чтобы государство не развалилось, а продолжало функционировать, но уже без Б.Асада. Как это сделать на практике, никто не знает. Здесь опять одержимость судьбой одного человека, который стал им вдруг несимпатичен. Так же, как было с Президентом Сербии С.Милошевичем – человек не понравился, и страны нет. Не понравился С.Хусейн – и страна вот-вот может развалиться на три части. В Ливии М.Каддафи был приемлем, а потом стал много о себе воображать – нет государства. Сейчас на очереди Йемен, где, по большому счету, очень персонифицированы действия тех, кому не нравится то, что происходило не так давно. К этой ситуации надо ответственно подходить.

Как Вы сказали, непоправимый ущерб обрел также форму «Аль-Каиды». Проявился он 11 сентября 2001 г. – это последствия созданного американцами движения моджахедов и т.д., переродившегося потом в «Аль-Каиду». Сейчас эти «щупальца» широко забрасываются, все созданные «франкенштейнами» существа сплетаются воедино, наращивают свои амбиции. Там ведь идет разговор не конкретно о Йемене, Ливии, Мали, Чаде, Алжире, Египте, а об исламском мире, о святынях исламского мира – Мекке и Медине. Все это прекрасно понимают, поскольку сейчас уже об этом говорят открыто. Лидеры так называемого «Исламского государства» не зря убрали из названия слова «Ирак и Левант». Им этого мало, им нужно быть вершителями судеб в исламском мире.

Нужны какие-то вдумчивые разговоры историков, ответственных политиков, которые видят значительно дальше горизонта очередной выборной кампании, на которой избирателям нужно предъявить что-то победоносное, пусть и с каким-то непредвиденным продуктом. Есть серьезные и умные люди, пытающиеся искать объяснения такому достаточно воинственному ренессансу ислама в том, что ислам – молодая религия, примерно на 600 лет моложе христианства. У христиан были свои крестовые походы, когда они хотели утверждаться в мире. Наверное, и у ислама наступает такой исторический период. Это интересно слышать и анализировать, но происходящее требует не только теоретического осмысления, а весьма предметного, политического, прикладного разговора с участием лидеров западного мира, исламских стран – как шиитов, так и суннитов – и, конечно же, таких стран, как Россия и Китай, которые непосредственно сталкиваются с исламом внутри своих государств. Ислам в России – не импортный «товар», мусульмане жили с нами бок о бок всю жизнь. В Китае тоже есть свои мусульмане. Поэтому такой разговор постоянных членов Совета Безопасности ООН, ведущих стран исламского мира вполне назрел.

Вопрос: В прикладном плане, что стоит и кто стоит за разграблением нашего консульства в Йемене? Это точно не входило в наши планы, и российские дипломаты вынуждены были последними эвакуироваться оттуда. Как это все-таки получилось? Было полной неожиданностью для нас?

С.В.Лавров: Это произошло уже после того, как консульство было «законсервировано», и все дипломаты и другие сотрудники консульства покинули его территорию и даже территорию Йемена на находящемся там корабле Военно-морского флота России. Поэтому мне трудно сказать. Когда происходят такие события (бомбардировки с воздуха, одни объявляют других вне закона, призывая сдаваться под угрозой бомбардировок «до победного конца»), то неизбежно появляются мародеры и просто те, кто хотят поживиться. Сейчас, наверное, уже невозможно определить.

Вопрос: Украина, П.А.Порошенко...

С.В.Лавров: Украинцев мы тоже эвакуировали из Йемена.

Вопрос: Да, вчера мы об этом сообщили. К сожалению, они даже не поблагодарили, в отличие от поляков. Президент Украины П.А.Порошенко уже неоднократно громко повторял, буквально анонсировал, что сейчас состоится новая встреча министров иностранных дел в «нормандском формате». Насколько правомерны такие анонсы?

С.В.Лавров: В принципе, «нормандский формат» сыграл очень полезную роль, прежде всего, в подготовке комплекса мер по выполнению минских договоренностей, который, как известно, текстуально согласовывался лидерами России, Германии, Франции и Украины, и потом ими же был рекомендован для подписания членами Контактной группы, в которой представлены Киев, Донецк, Луганск при участии ОБСЕ и Российской Федерации. В этом комплексе мер, который был поддержан отдельной декларацией, принятой президентами России, Украины, Франции и Канцлером Германии, предусмотрены последовательность шагов, механизм мониторинга за их выполнением по линии ОБСЕ и общий «пригляд» со стороны самого «нормандского формата» - где сказано, что на уровне министерств иностранных дел будет создан такой обзорный мониторинговый механизм, чтобы всё, о чем договорились и поддержали Москва, Берлин, Париж и Киев, выполнялось.

Уже состоялись две встречи на уровне заместителей министров иностранных дел/политдиректоров, в ходе которых рассматривалось, как выполняются зафиксированные в Минске 12 февраля с.г. договоренности.

Последняя встреча прошла в конце марта. На ней обсуждалась возможность подключения министров, и было заявлено, что на каком-то этапе, когда этого потребуют обстоятельства, мы этого не исключаем. Никто ни с кем не согласовывал какую-либо повестку дня или дату. Поэтому для меня было немного удивительно читать вчера о том, что Президент Украины П.А.Порошенко заявил, что министры иностранных дел будут рассматривать миротворческую операцию ООН, которая будет опираться на полицейскую миссию Евросоюза.

Мы готовы обсуждать любые предложения и, конечно, не уйдем от реакции на те или иные идеи, будь то украинские, германские, французские или какие-либо еще. Однако миротворческая операция, которую хотели бы видеть в Киеве, по их заявлению, касается и линии разъединения между украинскими силовиками и силами самопровозглашенных Донецкой и Луганской республик, и всей протяженности российско-украинской границы. Но в этом случае, конечно же, первое, что приходит в голову, – идею такой миротворческой операции при всех обстоятельствах нужно обсуждать с Луганском и Донецком.

Когда мы впервые услышали об этом через два дня после завершения 12 февраля минской встречи на высшем уровне итогами, которые все приветствовали, нашей первой реакцией было: как же так, в Минске никто не упоминал «ни сном, ни духом» про каких-то миротворцев. Весь пафос был сконцентрирован на необходимости существенно укрепить специальную мониторинговую миссию ОБСЕ и оснастить ее, добавить персонала, выделить в ее распоряжение беспилотники и другую технику, чтобы она могла эффективно мониторить и прекращение огня, и разведение тяжелых вооружений. И, вдруг, два дня спустя, заявляется о необходимости миротворческой миссии. На вопросы, почему так неожиданно, не выполнив даже того, о чем договорились в отношении укрепления миссии ОБСЕ, нужно продвигать эту идею, П.А.Порошенко сказал, что в Киеве убеждены, что без безопасности ничего не получится. Трудно спорить с этой фразой. Мы ровно этим и пытаемся заниматься. Иногда бывают случаи на переговорах, когда одной стороне нужно как-то потянуть или выиграть время. Тогда вбрасывается новая идея, которую никто и никогда ни с кем не согласовывал, и начинает отвлекать внимание от работы над тем, о чем уже договорено.

Мне бы очень не хотелось, чтобы произошел очередной пример такой тактической уловки. Не так давно Президент России В.В.Путин сказал в телефонном разговоре Президенту Украины, и я говорил своему украинскому коллеге П.А.Климкину (мы с ним довольно долго в течение четырех дней общались по телефону), что мы готовы это обсуждать, но на Украине должны отдавать себе отчет, что у нас будут вопросы, и они уже озвучены. Прежде всего, чем это будет отличаться от роли ОБСЕ? Если вы хотите ввести именно миротворческий контингент, это уже бронетранспортеры, оборудованные лагеря миротворческих сил. Это какая-то более изолирующая структура, которая будет присутствовать на линии соприкосновения. К тому же иногда приходится слышать новости с Украины о том, что большая часть населения вообще хотела бы забыть про этот самопровозглашенный регион, что было бы очень печально. Это стало бы серьезной конфронтационной тенденцией - не хочу даже думать об этом.

Вопрос: «Ампутация» части страны…

С.В.Лавров: Да. Я просто пытаюсь понять, к чему может привести эта идея и что за ней может стоять. Одно из объективных объяснений, которое лежит на поверхности – если хотят этот регион отрезать, наверное, нужно вводить войска ООН и держать эту границу. Вопрос, зачем это нужно? Почему нельзя сконцентрироваться на укреплении ОБСЕ? Надо обязательно это обсуждать с Луганском и Донецком. И, наконец, последнее. Они же настаивают на том, чтобы не только линия разъединения контролировалась такой гипотетической миротворческой операцией, но и российско-украинская граница. При этом в Минских договоренностях четко сказано, что завершение процесса восстановления контроля над границей с Россией произойдет не только после того, как на эти территории будет распространен закон об особом статусе и проведены выборы в местные органы власти (прежде всего муниципальные), но и когда этот особый статус будет закреплен в конституции, в изменениях, которые должны рассматриваться с участием Луганска и Донецка. И так далее и тому подобное.

Поэтому выдвижение сейчас на самый первый план этой миссии ООН и разговоры, что особый статус будет только тогда, когда она перекроет границу, загоняют нас в тупик. И то, что сейчас по-прежнему в рамках Контактной группы идут достаточно конструктивные консультации по согласованию количества рабочих подгрупп, их мандатов и персонального состава, это проявление очень большой доброй воли ополченцев. Потому что они ведь заявили, что принятые в Верховной раде законы, которые перевернули с ног на голову всю последовательность Минских договоренностей, по сути дела, подрывают усилия глав государств и правительств «нормандской четверки». Но мы все-таки рассчитываем и работаем с Берлином, Парижем, пытаемся работать с Вашингтоном, чтобы они вразумили киевские власти и заставили все-таки на этот-то раз выполнить договоренности.

Как известно, невыполнение нынешней киевской властью (в то время оппозицией) Соглашения от 21 февраля прошлого года просто было воспринято сквозь пальцы. Никто из западных лидеров, которые гарантировали те договоренности, даже не пожурил Киев. Сейчас продолжается то же самое. Но мы не можем допустить провала Минских соглашений, теперь уже закрепленных не на уровне европейских министров, а на уровне глав государств.

Вопрос: У Вас нет ощущения, что П.А.Порошенко просто-напросто обманывает, а Москва, Париж и Берлин идут у него на поводу? Ведь он устраивает смотры боевой техники, ходит в камуфляже, проводит мобилизацию и откровенно готовится к войне. Получается, мягко говоря, какая-то двойная игра. Адекватно ли действуют ведущие европейские державы? Я имею в виду Францию, Германию и Россию.

С.В.Лавров: Мы-то не сильно обманываемся и об этом говорим открыто. Германия, Франция - могу уверенно сказать после совсем недавно состоявшихся у меня в Лозанне разговоров с Министром иностранных дел Франции Л.Фабиусом и Министром иностранных дел Германии Ф.-В.Штайнмайером - тоже прекрасно понимают, что принятые решения, которые, по большому счету, П.А.Порошенко даже не пытался оспаривать (он сам их инициировал, хотя они шли вразрез с тем, что подписал в Минске), серьезно препятствуют урегулированию ситуации.

Киев заявляет - мы будем заниматься политическим процессом только когда полностью прекратится любое нарушение прекращения огня, и ОБСЕ скажет, что оно полностью удовлетворено отводом всех видов вооружений. Хорошо. Это правильно, и это нужно делать независимо ни от чего, чтобы было меньше рисков возобновления боевых действий. Потом Киев говорит: мы будем заниматься политическим процессом после того, как восстановим свою полную власть и полный контроль над этими территориями.

Но тогда не нужно будет никакого политического процесса. Они всех «построят», как «построили» остальную Украину и пытаются ее держать в достаточно авторитарных, «ежовых» рукавицах. Это трудно не признать. В этой ситуации Берлин и Париж, конечно же, понимают, что такие законы и такая позиция идут полностью вразрез с Минскими договоренностями. Я спрашиваю своих партнеров, почему они об этом не скажут публично? Ведь они уже промолчали 22 февраля 2014 года, и вот что произошло. Если сейчас опять там готовится «план Барбаросса», то вы будете виноваты, потому что мы призываем не допустить этого, отойти от линии, которая нагнетает конфронтацию, а вы молчите. Но они нас заверяют, что работают с Киевом по своим каналам, Но, видимо, американцы работают активнее и эффективнее. И то, что Вашингтону совершенно не хочется видеть успех Минских договоренностей и преодоление нынешнего кризиса в отношениях между Россией и Европой, для меня это тоже очевидно. Хотя Госсекретарь США Дж.Керри мне постоянно говорит об обратном. Но практические действия, которыми руководят несколько чиновников гораздо более низкого уровня, да и всякие неправительственные организации, разные фонды, сейчас правят бал на Украине. Информация растекается достаточно широко и активно.

Еще один интересный момент. Решение не вводить новые санкции против России, а заявить, что полное выполнение Минских договоренностей является критерием отказа от санкционного давления, преподносятся, как величайшее завоевание европейских ответственных политиков. Но сейчас Минские договоренности не то что не выполняет, а блокирует Украина. Получается, у Украины сейчас в руках ключ к нормализации отношений России с Евросоюзом.

Вопрос: А Украина под контролем США.

С.В.Лавров: Видите, тут такие головоломки, хотя и достаточно простенькие. Это не «многоходовки».

Вопрос: Откровенная конфронтация с американцами (я понимаю, что у Вас с Госсекретарем США Дж.Керри хорошие отношения, но это отдельно) во всем мире ощущается все жестче и жестче. Более того, американцы позволяют себе высказывать недовольство большими китайскими проектами и участием в них других стран. Завтра в Москву приезжает Министр иностранных дел Китая Ван И, состоятся полноформатные переговоры. В какой степени американцы оказывают влияние на наши отношения? Сдерживают ли они Китай? Если отношения развиваются, то они должны проходить какие-то этапы. Какой может быть следующий уровень отношений с Китаем? Как Вы себе это представляете?

С.В.Лавров: Американцы, в принципе, пытаются сдерживать отношения всех без исключения стран с Российской Федерацией. Неоднократные настойчивые демарши, с которыми они обращались в том числе и к Китаю, с призывом не слишком «активничать» на российском направлении, заставляют меня серьезно сомневаться в адекватности решений, которые принимаются в Государственном департаменте, уж не знаю, на каком уровне. Все партнеры, с которыми встречаемся – куда я езжу, мои коллеги, которые к нам приезжают – перед этим контактом (с нами) все обязательно на себе испытывают воздействие либо американского посла, либо кого-то еще ниже уровнем, обращающихся с соответствующим требованием, либо эмиссар из Вашингтона ездит по региону и всем что-то говорит.

Вопрос: Предостерегает.

С.В.Лавров: Да, предостерегает. Посол США в Праге Э.Шапиро с сожалением заявил, что Президент Чехии М.Земан поступает недальновидно, отправляясь в Москву. Кошмар! Я даже комментировать это не могу. По-моему, Вы это сделали уже достаточно подробно. М.Земан – человек, у которого есть собственные достоинство и гордость. К сожалению, не все такие. Не понимаю, когда примерно с таким же, может быть, менее аррогантным демаршем обращаются в Пекин. Непонятно, кто там тогда изучает китайскую политику, китайское позиционирование в современном мире, российско-китайские отношения.

У нас с Китаем отношения вышли на небывало хороший уровень. По-настоящему уровень многоплановый, всеохватывающий, стратегический. Инфраструктурные проекты, о которых Вы упомянули, как я понимаю, Азиатский банк инфраструктурных инвестиций. Это часть философии современного Китая по продвижению концепции экономического пояса «Шелкового пути».

Необходимо сказать, что Президент Российской Федерации В.В.Путин и Председатель КНР Си Цзиньпин на своих встречах регулярно рассматривают ход регионального и многостороннего взаимодействия – Шанхайская организация сотрудничества, БРИКС и все, что так или иначе связано с развитием Евразийского пространства и его сопряжения с Азиатско-Тихоокеанским регионом, с одной стороны, и с Европой - с другой. Это огромный мост. Раньше это называлось «Шелковым путем». Сейчас таких символов гораздо больше. Есть проекты модернизации Байкало-Амурской и Транссибирской магистралей. На уровне экспертов по указанию лидеров России и Китая ведется очень предметное обсуждение того, как обеспечить сопряжение всех этих проектов. Думаю, что в этом ряду будут идеи, которые сейчас закладываются в Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, участником которого стала Россия вместе с первой группой стран. Будем активно использовать конструктивный, кооперативный механизм для продвижения проектов, в том числе, выгодных для подъема наших Сибири и Дальнего Востока.

Вопрос: На этой неделе в Москву приезжают не только Ваш коллега из Китая, но и из Бельгии, а также новый Премьер-министр Греции А.Ципрас. И все это на фоне разговоров об изоляции России. Как это все сочетается?

С.В.Лавров: Мне уже даже неловко все это комментировать. В свое время мне было стыдно за некоторые образчики советской пропаганды, хотя она в целом была достаточно убедительной, но иногда, конечно, выходила за рамки того, что умный человек воспринимает. Сейчас я также отношусь к продолжающемуся вдалбливанию в течение полутора лет в мысль обывателей, что Россия находится в изоляции. Жизнь показывает – все совсем наоборот. Мы знаем способности ведущих телекомпаний, которые не хотят делиться своим монопольным правом на мировом медийном рынке.

Вопрос: В какой степени Китай может ощутить себя в новой позиции, в новом качестве, статусе после визита 9 мая в Москву лидера КНР на празднование 70-летия Победы?

С.В.Лавров: Мне кажется, свой новый статус Китай осознал уже достаточно длительное время. Это статус державы, которая, конечно же, очень ценит свое богатейшее прошлое, свою культуру и свои традиции. Страна, которая осознает свое возрождение после Второй мировой войны, победы над японским милитаризмом. Это очень большая часть современного китайского самосознания. 70-летний юбилей окончания Второй мировой войны для Китая – очень серьезный рубеж, который сопряжен с необходимостью не допустить какой-либо ревизии той войны. Здесь наши интересы полностью совпадают. Президент России В.В.Путин пригласил Председателя КНР Си Цзиньпина на празднование 9 Мая. К визиту будет приурочен полноформатный раунд переговоров. Председатель КНР Си Цзиньпин пригласил Президента России В.В.Путина в начале сентября с.г. посетить Китай, где будут проводиться мероприятия по случаю 70-летнего юбилея победы на Тихом океане.

Убежден, что это очень важная связка наших стран, позволяющая отстаивать нерушимость итогов той войны, неприемлемость предания забвению истории и героев, попыток переписать ее таким образом, чтобы поставить на одну доску героев с нацистскими и милитаристскими преступниками.

Вопрос: Как Вы оцениваете свистопляску, которая идет вокруг 9 Мая? Я абсолютно убежден, что ее провоцируют американцы, держат буквально «за штаны» – не приезжайте, отговаривают, предостерегают, запугивают, как они это умеют – ломают буквально через колено. С Вашей точки зрения, что это такое?

С.В.Лавров: Как говорили древние: «Юпитер, ты сердишься? Значит, ты неправ». Можно ограничиться этим ответом. От наших американских коллег я не ожидал ничего другого, зная их повадки на нынешнем этапе мирового развития. Меня больше тревожат некоторые наши обозреватели из отдельных средств массовой информации, которые начинают как бы потирать руки и говорить: «То ли Лавров, то ли Сергей Иванов насчитали 25 участников. Давайте посмотрим, что за качество этих приглашений». Знаете, эта гаденькая логика означает только одно – для этих людей качественными партнерами могут быть только те, кто на Западе принимают решения, которые должны затрагивать судьбы всего остального мира. Мне немного стыдно за такие «аналитические материалы».

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 6 апреля 2015 > № 1336531 Сергей Лавров

"МегаФон" позиционируется в рамках бюджета

Даниил Сидоров

"МегаФон" не вышел за пределы бюджета при смене слогана и обновлении позиционирования компании. Оператор также не намерен проводить ребрендинг или существенно изменять маркетинговую политику.

Об этом рассказал вчера директор по маркетингу ОАО "МегаФон" Леонид Савков на пресс-конференции в Москве. Размер рекламного бюджета компании менеджер раскрывать отказался.

"Наш визуальный стиль нам нравится, будем продолжать его использовать", - отметил он. По его словам, компания намерена по-прежнему продвигать рекламу по всем каналам, где есть ее потребители. "Сильных изменений в маркетинговой политике мы делать не будем", - подчеркнул директор по маркетингу.

Напомним, что 30 марта "МегаФон" отказался от слогана "Будущее зависит от тебя", использовавшегося c 2003 г., в пользу нового - "По-настоящему рядом". Этот шаг повлек новое позиционирование компании: теперь фокус сделан на "настоящих эмоциях и живом общении" с целью выстроить более личные и доверительные отношения с клиентами. При участии агентства Instinct оператор уже запустил рекламную кампанию в поддержку обновленного тарифного плана "Все включено". В первом ролике, снятом режиссером Анной Меликян в формате короткометражного фильма, заняты актеры Алексей Чадов и Любовь Аксенова.

Через месяц компания собирается выпустить на экраны второй ролик, роли в котором исполнили Данила Козловский и Оксана Акиньшина. В беседе с журналистами Леонид Савков отметил, что в течение года "МегаФон" собирается снять и представить еще около 10 роликов - по одному-два в месяц.

"Нам важно передать эмоцию здесь и сейчас, чтобы она не успела "остыть", - пояснила в свою очередь директор Instinct по стратегическому планированию Анна Захарова. "Героями наших сюжетов становятся люди, а не только продукты", - добавил креативный директор агентства, автор сценария обоих роликов Алексей Мешков.

Помимо ТВ-рекламы, кампания "МегаФона" включает наружную рекламу, материалы для оформления мест продажи (Point of Sale Materials, POSM), рекламу через цифровые каналы распространения и в метрополитене. Леонид Савков заметил, что помимо Instinct оператор сотрудничает "с целым пулом агентств, как креативных, так и медийных", но не стал их называть.

На взгляд Леонида Савкова, новое позиционирование должно делать коммуникацию с пользователями "менее тактической и более стратегической". "Мы хотим, чтобы коммуникация создавала более долгосрочные отношения с клиентами", - заметил он. Представитель "МегаФона" обратил внимание, что за время работы оператора его целевая аудитория "повзрослела" и теперь компания ориентируется на более возрастную группу.

"Это позиционирование будет существовать длительное время, более чем несколько лет, - рассказал Савков. - Оно дает больше возможностей по продвижению как голосовой связи, так и Интернета. Одна из задач, которую мы решали, - идти в историю с Интернетом, но оставаться релевантными для голоса. На мой взгляд, мы эту задачу хорошо решили".

Согласно данным Ассоциации коммуникационных агентств России (АКАР), в 2013 г. средняя стоимость пакета из творческой идеи, ТВ-ролика, радиоролика, макета в прессу, макета наружной рекламы, организации производства третьими лицами и творческого надзора над производством составляла в российских рекламных агентствах 1,88 млн руб. Средний показатель по сетевым рекламным агентствам равнялся 3,61 млн руб.

Планируемый ребрендинг с рекламной кампанией в 2013 г. оценивался в $200-250 млн, возражает аналитик Райффайзенбанка Сергей Либин. Впрочем, с тех пор изменились как цены, так и курс доллара к рублю, уточняет он.

На чистый ребрендинг ОАО "Мобильные ТелеСистемы" (МТС) потратило в 2006 г. около $4 млн, однако эта сумма не учитывает стоимости обновленной рекламной кампании, напоминает ведущий аналитик Газпромбанка Сергей Васин. "Не думаю, что на технические вещи оператор потратит более $2-3 млн, но это опять-таки без учета затрат на обновленную рекламную кампанию", - подчеркивает эксперт.

Навигатор AdIndex оценивал бюджет "МегаФона" на баннерную рекламу за 2013 г. в 460 млн руб.

В развивающихся странах на аграрный сектор приходится почти четверть всего ущерба, нанесенного стихийными бедствиями - эта доля выше, чем предполагалось ранее, согласно предварительным результатам нового исследования ФАО, опубликованного на Всемирной конференции ООН по снижению риска стихийных бедствий.

Организация также объявила о запуске специального проекта, направленного на оказание помощи странам в подготовке своих агропромышленных комплексов к борьбе с последствиями стихийных бедствий и снижению рисков.

Двадцать два процента от общего ущерба, причиненного в результате стихийных бедствий, таких как засуха, наводнения, бури или цунами, приходятся на сельскохозяйственный сектор, согласно проведенному анализу ФАО 78-ми стихийных бедствий в 48 развивающихся странах, охватывающих период с 2003 г. по 2013 г.

Эти убытки и потери часто ложатся на плечи бедных сельских и полу-сельских общин, не обладающих страховкой и достаточными финансовыми средствами, необходимыми для восстановления потерянных средств к существованию. Несмотря на это, только 4,5 процента гуманитарной помощи, предназначенной на восстановление после стихийных бедствий в 2003-2013 гг., были направлены на нужды сельского хозяйства.

Показатель ФАО в 22 процента учитывает только ущерб, оцененный сразу после стихийных бедствий, тогда как фактическое воздействие, вероятно, будет еще выше. Чтобы более точно оценить ущерб развитию мирового сельского хозяйства, ФАО сравнила показатели урожайности во время и после стихийных бедствий в 67 странах, пострадавших от, по крайней мере, одного средне- или крупномасштабного стихийного бедствия в период с 2003 г. до 2013 г.

Окончательный итог: за этот 10-летний период ущерб растениеводству и животноводству составил 70 млрд. долл. США.

Азия стала наиболее пострадавшим регионом, где потери составили 28 млрд. долл. США, за ней следуют Африка, где ущерб составил 26 млрд. долл. США.

«Сельское хозяйство и все, что оно включает в себя, не только имеет решающее значение для производства наших продуктов питания, но и остается основным источником средств к существованию на планете. Будучи сектором, подверженным риску, сельское хозяйство одновременно может стать фундаментом, на котором мы сможем построить общество, более устойчивое и лучшим образом подготовленное для борьбы с последствиями стихийных бедствий», - сказал Генеральный директор ФАО Жозе Грациану да Силва.

«Вот почему укрепление устойчивости систем жизнеобеспечения к опасностям и кризисам является одним из главных приоритетов ФАО», - добавил он.

Новый механизм по снижению опасности последствий стихийных бедствий в сельском хозяйстве

Чтобы помочь странам лучше подготовиться и противостоять стихийным бедствиям, оказывающим влияние на сельское хозяйство, ФАО запустила новый механизм по оказанию технической поддержки там, где это необходимо. Механизм будет нацелен на снижение основных рисков последствий стихийных бедствий в сельском хозяйстве на всех уровнях с помощью различных мер.

«С помощью этих новых усилий мы стремимся снизить подверженность людей рискам, избежать или уменьшить воздействие, где это возможно, и повысить уровень готовности к быстрому реагированию в случае наступления катастроф», - сказал Грациану да Силва.

Исследования показали, что на каждый доллар, потраченный на снижение опасности стихийных бедствий, от 2 до 4 долларов возвращаются в форме сниженных потерь, отметил он.

Новый механизм будет руководствоваться Рамочной программой ФАО по снижению опасности стихийных бедствий для продовольственной безопасности и питания.

Сельское хозяйство остается ключевым сектором

Во всем мире средства к существованию 2,5 миллиарда человек зависят от сельского хозяйства. Эти мелкие фермеры, пастухи, рыболовы и зависимые от леса сообщества производят более половины мирового производства сельскохозяйственной продукции и в наибольшей степени подвержены опасности стихийных бедствий, уничтожающих или наносящих ущерб их урожаям, оборудованию, скоту, семенам и хранящимся продуктам.

Помимо очевидных последствий для продовольственной безопасности населения, могут произойти заметные изменения в экономике и траектории развития целых регионов и государств, когда стихийное бедствие оказывает отрицательное воздействие на сельское хозяйство. На аграрный сектор приходится до 30 процентов от национального ВВП в таких странах, как Буркина-Фасо, Бурунди, Центральноафриканская Республика, Чад, Эфиопия, Кения, Мали, Мозамбик и Нигер.

Отрицательные последствия могут сказаться и на секторах, связанных с сельским хозяйством, и на торговых потоках. В рассмотренных странах после наступления стихийных бедствий наблюдалось увеличение импорта сельскохозяйственной продукции на 18,9 млрд. долл. США и снижение экспорта сельскохозяйственной продукции на 14,9 млрд. долл. США в период с 2003 г. по и 2013 г.

Подробнее об исследовании ФАО

Основные факты

Экономические потери в результате стихийных бедствий выросли в три раза за последние десять лет и продолжают расти.

Стихийные бедствия, рассмотренные в исследовании ФАО, включают засухи, наводнения, штормы, циклоны и ураганы, землетрясения, цунами и извержения вулканов.

С 2003 г. по 2013 г. в результате стихийных бедствий и катастроф в развивающихся странах пострадали более 1,9 миллиарда человек, а ущерб всем секторам составил более 494 млрд. долл. США.

Предыдущие оценки показывали, что урон сельскохозяйственному сектору, нанесенный в результате стихийных бедствий в развивающихся странах, составлял около 13% от общего ущерба. Согласно новой оценке этот показатель взлетел до 22%.

Оценки ущерба из исследования ФАО:

Общий ущерб в размере 140 млрд. долл. США был нанесен всем секторам экономики, из них ущерб в размере 30 млрд. долл. США был нанесен сельскому хозяйству (растениеводство, животноводство, лесное хозяйство, рыбное хозяйство).

При наступлении засухи на сельское хозяйство приходится до 84% всех экономических последствий.

В сельскохозяйственном секторе 42% убытков нанесены урожаям (13 млрд. долл. США) - наводнения ответственны за 60% от общего ущерба урожаям, штормы - за 23%.

Животноводство является вторым наиболее пострадавшим сектором после растениеводства, на него приходилось 36% от всего ущерба и убытков, в общей сложности 11 млрд. долл. США с 2003 г. по 2013 г.

Из 78 рассмотренных стихийных бедствий 45 оказали негативное воздействие на сектор рыбного хозяйства (1,7 млрд. долларов США или 6% от общих убытков в сельскохозяйственном секторе). Львиная доля в размере 70% была вызвана цунами, как правило, очень редким событием. На штормы, такие как ураганы и тайфуны, пришлось примерно 16% экономического ущерба на рыболовство, за ними следуют наводнения - 10%.

Лесное хозяйство понесло потери в размере 737 млн. долл. США, что составляет 2,4% от общего ущерба в сельскохозяйственном секторе.

Из развернутого анализа ФАО

Потери и ущерб для сельскохозяйственных культур и скота в период с 2003 г. по 2013 г., по оценкам, составили 70 млрд. долл. США

82% производственных потерь были вызваны засухой (44%) и наводнениями (39%).

Азия стала наиболее пострадавшим регионом, где потери оцениваются в 28 млрд. долл. США, затем следует Африка, где ущерб составил 26 млрд. долл. США.

В период с 2003 г. и 2013 г. Африка к югу от Сахары пережила 61 засуху, от которой пострадали 27 стран и 150 миллионов человек. По оценкам ФАО, 77% всех потерь сельскохозяйственного производства в мире, вызванных засухой, произошли в этих 27 странах южнее Сахары, где потери составили 23,5 млрд. долл. США.

Решение руководства боевиков "Боко Харам" присягнуть на верность группировке "Исламское государство" показывает, что нигерийские исламисты испытывают затруднения, заявил представитель правительства Нигерии.

В ходе наступательных действий нигерийских и региональных вооруженных сил было убито множество боевиков "Боко Харам", из-за чего "снизился боевой потенциал группировки", сообщил в интервью телерадиовещательной корпорации "Би-би-си" пресс-секретарь правительства Майк Омери. По его словам, объявление о присяге ИГ — это попытка исламистов попросить о помощи.

Подразделения армии Нигерии и Чада в воскресенье начали масштабное наступление на группировку "Боко Харам" на северо-востоке Нигерии, где боевики закрепились, взяв под контроль несколько городов и селений.

Боевики "Боко Харам" выступают против западной модели образования и добиваются введения шариата по всей Нигерии. Группировка стоит за большинством терактов, которые совершаются в стране на регулярной основе.

Широкая экспансия "Исламского государства", захватившего значительную территорию Ирака и Сирии, стала одной из главных мировых проблем 2014 года. Группировка, насчитывающая, по данным ЦРУ, около 30 тысяч боевиков, провозгласила на захваченных территориях халифат и стремится и далее расширять свои приобретения.

Совет Безопасности ООН предупредил о возможности введения санкций после повторного теракта в Мали, в ходе которого ракетному обстрелу подверглась миротворческая миссия ООН.

"Члены Совета Безопасности серьезно осудили скоординированную террористическую атаку против лагеря многопрофильной комплексной миссии ООН по стабилизации в Мали (MINUSMA) в городе Кидаль 8 марта, которая привела к гибели двух детей и одного миротворца из Чада, а также множеству раненых", — говорится в принятом заявлении Совбеза.

Ранее СМИ со ссылкой на очевидцев сообщили, что в воскресенье в направлении базы миротворцев ООН были запущены десятки ракет и снарядов. Местные службы безопасности сообщили, что в ходе ракетного обстрела базы ООН в городе Кидаль на севере Мали погибли по меньшей мере три человека.

Совбез призвал власти Мали провести оперативное расследование этой атаки, подчеркнув, что "нацеленные нападения на миротворцев могут являться военными преступлениями по международному праву".

Совет Безопасности потребовал все стороны конфликта в африканской республике воздержаться от любых действий — прямых или через представителей, которые ставят под угрозу достижение мира. В этой связи СБ ООН напомнил о "готовности рассмотреть соответствующие меры, включая нацеленные санкции против тех, кто продолжает враждебные действия и нарушает режим прекращения огня".

Члены СБ также выразили соболезнования семьям погибших, правительствам Мали, Чада и миссии МИНУСМА и отметили вклад миротворцев из Чада и их работу в миссии. "Члены СБ вновь заявили о необходимости побороть любыми средствами, в соответствии с Уставом ООН, угрозы международному миру и стабильности, которые несут террористические акты, а также подчеркнули, что любым актам терроризма и преступлениям нет оправдания, вне зависимости от того, кем, когда и где они были совершены", — говорится в распространенном в воскресенье заявлении.

Накануне, 7 марта, вооруженные люди совершили нападение на ресторан в столице Мали Бамако, в результате чего погибли пять человек, включая двух местных жителей и трех иностранцев. Среди погибших — гражданин Франции и гражданин Бельгии. Также сообщалось о пострадавших среди персонала миссии ООН в Мали (MINUSMA). Ответственность за нападение на себя взяла исламистская группировка "Аль-Мурабитун".

В Мали — африканском государстве, северная часть которого контролируется сепаратистами, миротворцы находятся по решению СБ ООН до 30 июня 2015 года. В составе миссии более 11 тысяч военнослужащих, включая резервистов, способных быстро развернуться в стране, и около 1,5 тысячи полицейских. Кроме этого, с санкции СБ ООН в Мали находится четырехтысячный контингент французских войск.

Ольга Денисова.

ЦРУ пытается посадить «своего человека» президентом Ливии

Владимир Одинцов

Продолжающая ухудшаться ситуация с безопасностью в Ливии вынуждает Белый дом усиленно искать пути решения проблемы власти в этой стране, ввергнутой в пучину всеобъемлющего кризиса из-за военной интервенции США в 2011 г.

Де-факто страна расколота на три части — Триполитанию, Киренаику и Аззан, две из которых провозгласили автономию и почти не подчиняются центральному правительству. Ни структура новой государственной власти, ни вооруженные силы окончательно не сформированы. В стране остается значительное число боевиков и воинствующих радикальных исламистов, которые не согласились перейти под контроль официальных властей и подчиняются только своим полевым командирам. Они организуют теракты, взрывы вблизи правительственных учреждений, активно используют практику похищения людей как средство давления на новые ливийские власти.

Деградация ситуации в Ливии в июле 2014 г. приняла обвальный характер.

Однако, как написала газета Washington Post, «Ливия очень нуждается в помощи Соединенных Штатов для дальнейших демократических преобразований», чем Вашингтон и попытался объяснить свою «бескорыстную» симпатию к этой стране. При этом газета не преминула отметить, что «огромные нефтяные богатства страны в сочетании с ее относительно небольшим и «однородным» населением (6,5 млн граждан) позволяют Ливии для финансирования своего развития привлекать лишь скромные иностранные инвестиции».

Сегодня в Ливии отсутствует центральная власть, которую подменяют два правительства: в Триполи исламисты держат в своих руках парламент, а в Тобруке действует второй парламент, которым руководят «антиисламисты», признаваемые США, а отсюда — и международным сообществом.

Именно властные структуры в Тобруке Вашингтон уже давно стал «укреплять» своими людьми, в надежде создать из их числа «костяк» будущего марионеточного правительства, которое бы четко следовало инструкциям из Белого дома и, наконец-то, принесло бы США ту выгоду, ради которой и затевалось в 2011 г. свержение М. Каддафи и вооруженная интервенция в Ливию. Естественно, что в этих целях основное внимание Вашингтона уделяется главарям военизированных формирований в Тобруке.

Кроме того, недавний успех прихода к власти в Египте фельдмаршала Абдул-Фаттах Халил Ас-Сиси лишает сна как Белый дом, так и ЦРУ, усиленно стремящихся повторить этот «эксперимент» и посадить в ливийское президентское кресло взращенного собственными силами военачальника.

Такой выгодной для Вашингтона и ЦРУ кандидатурой все отчетливее становится отставной генерал ливийской армии Халифа Белкасим Хафтар, который находится сегодня в двух шагах от того, чтобы возглавить армейские формирования Ливии и получить поддержку национального парламента.

Хафтар родился в 1949 г. в Бенгази и с раннего возраста стал служить в ливийской армии. В 1969 г. он активно поддержал Каддафи в революционном свержении короля Объединенного королевства Ливия Идриса 1, что в значительной степени определило рост его военной карьеры до 2011 г. Совершенствование военных знаний Хафтара проходило как в высших учебных заведениях Ливии, так и в СССР, ряде других стран, с которыми режим Каддафи поддерживал тесные связи.

В 80-х годах прошлого века Хафтар, будучи одним из высших армейских военачальников, принимает активное участие в ливийско-чадском вооруженном конфликте, попадает в плен французских войск в Чаде, откуда его вытаскивают США и устраивают в 1990 г. на жительство в штат Вирджиния, поближе к штаб-квартире ЦРУ. В течение 23 лет эмиграции в США Хафтар получает американское гражданство и, не без участия ЦРУ, находясь в США, формирует из числа других покинувших Ливию военных и гражданских лиц оппозицию Каддафи. После вооруженной интервенции США в эту страну и на волне «арабской весны» Вашингтон его возвращает в 2011 г. в Ливию и он становится одним из руководящих сотрудников «обновленной ливийской армии».

В феврале 2014 года в СМИ появилось сообщение о том, что Хафтар запросил приостановку деятельности Национального конгресса и начал военные действия против исламских группировок, которые заняли все правительственные посты Ливии после Каддафи. Однако эти его действия не привели к заметным результатам, пока 16 мая он не развернул военную кампанию против нынешнего временного правительства и парламента Ливии, которую эмиратские СМИ окрестили «Ливийским милосердием».

Сегодня генерал Хафтар обладает значительным количеством оружия, которое, по отдельным сведениям, оценивается в 50 миллионов единиц. Поэтому не вызвало удивление появившееся недавно сообщение, что группировка его боевиков захватила 21 января отделение ливийского ЦБ в г. Бенгази, а 22 января, по данным издания New York Times, боевики установили полный контроль над отделением центробанка, где хранилась экспортная выручка от продажи нефти, а также валютные резервы Ливии в общем объеме около $100 млрд. Как отмечается в газете, ливийский центробанк был «одним из последних действующих институтов государственной власти в Ливии».

На фоне этих успехов, Хафтара стали называть его сторонники «верховным командующим армии», а сам он для дальнейшего укрепления своей личной власти инициировал новую волну критики против премьер-министра и начальника генштаба, от которых непосредственно зависит его будущее. Не останавливаясь «на достигнутом» и четко следуя рекомендациям своих американских кураторов, Хафтар в недавнем интервью газете Asharq Al-Awsal уже озвучил свои намерения баллотироваться на пост президента страны, заявив, «если народ меня позовет, я готов положительно ответить».

Названы лучшие страны для женщин

Самый низкий уровень неравенства между мужчинами и женщинами наблюдается в Исландии. На втором месте рейтинга расположилась Финляндия. А «бронзу» взяла Норвегия.

Такие данные обнародованы в Глобальном докладе гендерного неравенства, опубликованном Всемирным экономическим форумом. В исследовании измеряется уровень гендерного неравенства, который существует в 142 странах мира между женщинами и мужчинами, по четырем ключевым критериям: экономическое участие и карьерные возможности, образование, здоровье, политические права и возможности.

В докладе отмечается, что до достижения полного равенства между полами на рабочих местах во всем мире должен пройти еще 81 год.

Интересно, что Россия находится в середине рейтинга – на 75 месте.

ТОП-10 лучших стран для женщин:

1. Исландия

2. Финляндия

3. Норвегия

4. Швеция

5. Дания

6. Никарагуа

7. Руанда

8. Ирландия

9. Филиппины

10. Бельгия

ТОП-10 худших стран для женщин:

133. Марокко

134. Иордания

135. Ливан

136. Кот-д'Ивуар

137. Иран

138. Мали

139. Сирия

140. Чад

141. Пакистан

142. Йемен

Плодородие джунглей Амазонки обеспечивает фосфор из высохшего озера в центре Сахары, утверждают американские ученые. Новое исследование, опубликованное в журнале Geophysical Letters, еще раз демонстрирует тесную взаимосвязь далеких регионов планеты. Коротко о работе сообщает Los Angeles Times.

Давно известно, что ветер поднимает над Сахарой шлейф из пыли и песка, который затем перемещается на тысячи километров к западу, оседая в бассейне Амазонки. В 2006 году НАСА запустило спутник CALIPSO, наблюдающий за облачным покровом и аэрозолями в атмосфере Земли.

Благодаря данным с этого спутника Хунбинь Ю (Hongbin Yu) из Университета штата Мэриленд выяснил, что ежегодно из Сахары улетает в среднем 182 миллиона тонн пыли, а до Амазонии доходит около 28,8 миллиона тонн.

Также Ю подсчитал, какую часть этой массы составляет фосфор. Почвы бассейна Амазонки чрезвычайно бедны фосфором: дожди и течение реки вымывают это питательное вещество из джунглей. Сахара же, напротив, богата фосфором — и крупнейшим источником минерала является дно высохшего озера на территории Чада (впадина Боделе).

Анализ данных со спутника, а также образцов пыли, собранных на научно-исследовательских станциях в Чаде, на Барбадосе и в Майами (США), показал, что ежегодно в бассейн Амазонки поступает примерно 22 тысячи тонн фосфора — почти столько же, сколько вымывается из региона.

Тем не менее, такая ясная картина не обошлась и без своих странностей: величина пылевого шлейфа очень сильно отличается от года к году: облако 2007 года на 86 процентов больше шлейфа 2011 года. По мнению ученых, эти колебания как-то связаны с осадками в Сахеле (тропической саванне к югу от Сахары): чем больше выпадает дождей, тем меньше пыли уходит на запад. Однако точное объяснение этой корреляции пока найти не могут.

Президент Нигерии Гудлак Джонатан заявил во вторник, что армия добилась превосходства в борьбе с радикальной исламистской группировкой "Боко Харам", несмотря на сегодняшние взрывы в двух городах страны, унесшие жизни более 25 человек.

"Президент заверил всех граждан Нигерии и жителей северо-восточной части страны в особенности, что время траура по жертвам непрекращающихся терактов скоро прекратится и что переломный момент в борьбе с "Боко Харам" уже наступил", — сообщается в заявлении администрации президента.

В Нигерии активно действует радикальная исламистская группировка "Боко Харам", члены которой выступают против западной модели образования и добиваются введения шариата по всей стране. Группировка стоит за большинством терактов, которые регулярно совершаются в стране. В начале января СМИ сообщили о том, что "Боко Харам" убила порядка 2 тысяч человек в городе Бага на границе с Чадом.

Президент Нигерии еще год назад объявил о введении чрезвычайного положения в ряде штатов в связи с угрозой терактов и нападений боевиков.

Правительственные войска Нигерии заявили об освобождении от боевиков "Боко Харам" города Бага — одного из крупных населенных пунктов на северо-востоке страны у границы с Чадом.

"Нигерийские военные этим утром отбили Багу после трудного боя с террористами. Есть тяжелые потери", — сообщил представитель штаба нигерийской армии.

В Нигерии активно действует радикальная исламистская группировка "Боко Харам", члены которой выступают против западной модели образования и добиваются введения шариата по всей стране. Группировка стоит за большинством терактов, которые регулярно совершаются в стране. В начале января СМИ сообщили о том, что "Боко Харам" убила порядка 2 тысяч человек в городе Бага на границе с Чадом.

Президент Нигерии Гудлак Джонатан еще год назад объявил о введении чрезвычайного положения в ряде штатов в связи с угрозой терактов и нападений боевиков.

Воздушные силы Нигерии нанесли авиаудар по позициям исламистской организации "Боко Харам", в результате которого удалось уничтожить значительное число боевиков, заявил представитель вооруженных сил Нигерии.

Число погибших не уточняется.

Как сообщает агентство Франс Пресс, авиаудар стал очередным шагом наступательной операции четырех африканских союзников (Нигерии, Камеруна, Чада и Нигера) против "Боко Харам". Целевыми точками бомбардировки стали город Гвоза и леса Самбиза, где располагаются лагеря боевиков.

"Сегодняшние бомбардировки лесов Самбиза и районов города Гвоза оказались очень успешными", — заявил представитель сил обороны Крис Олуколаде (Chris Olukolade). "Мы констатировали гибель большого числа террористов", — сказал он.

Число жителей города Гвоза неизвестно, поэтому на данный момент невозможно установить, стали ли жертвами бомбардировки мирные жители.

В Нигерии активно действует радикальная исламистская группировка "Боко Харам", члены которой выступают против западной модели образования и добиваются введения шариата по всей стране. Группировка стоит за большинством терактов, которые совершаются в стране на регулярной основе. Военное командование Нигера заявило, что полномасштабное наступление на позиции группировки "Боко Харам" силами Нигера, Чада и Камеруна планируется на конец марта. До начала данного наступления эти страны будут пытаться ограничить деятельность "Боко Харам" территорией Нигерии.

Вооруженные силы США предоставят коммуникационное оборудование и разведданные африканским союзникам для борьбы с исламистской группировкой "Боко Харам", сообщил начальник операций сил специального назначения США в Африке, генерал-майор Джеймс Линдер (James Linder).

Генерал уточнил, что помощь будет предоставлена "странам озера Чад" (Нигерия, Камерун, Чад, Нигер), сообщает агентство Рейтер.

По словам Линдера, США обеспечат африканских партнеров технологиями, позволяющими им контактировать между собой с помощью сотовой, радиосвязи и компьютеров.

"Наше национальное руководство четко дало понять, что оно собирается предпринять дополнительные меры. В данный момент продолжается обсуждение того, как мы будем снабжать наших союзников дополнительными средствам, техническим оснащением и сведениями", — сказал Линдер.

Западноафриканские военачальники ссылались на нехватку качественного коммуникационного оборудования как на затруднительный фактор при выполнении операций против террористов.

В Нигерии активно действует радикальная исламистская группировка "Боко Харам", члены которой выступают против западной модели образования и добиваются введения шариата по всей стране. Группировка стоит за большинством терактов, которые совершаются в стране на регулярной основе.

Сенегал получил израильские легкие бронеавтомобили RAM Mk3, согласно сообщению Минобороны Франции 2 февраля. Об этом пишет Jane's.

Минобороны Франции заявило, что французские войска провели тактические учения по подготовке двух сенегальских моторизованных подразделений для их развертывания в Кот-д Ивуаре в рамках миротворческой операции ООН.

В сообщении также говорится, что сенегальские военные, кроме RAM Mk3, располагают южноафриканскими бронеавтомобилями Ratel 20, которые «также повысят мобильность и защиту».

В сообщении прилагается фотография, на которой видны, по крайней мере, два новых сенегальских бронеавтомобиля, оснащенных турелями для установки пулеметов.

Журнал Israel Defense 28 января сообщала, что две африканские страны, которые уже располагают бронеавтомобилями RAM, в общей сложности заказали 100 машин RAM Mk3, поставка которых завершится в 2016 году.

Известными африканскими пользователями RAM являются Ботсвана, Камерун, Чад, Демократическая Республика Конго, Габон, Лесото и Марокко.

Созданный в подразделении RAMTA компании IAI бронеавтомобиль RAM Mk3 является новейшей разработкой в серии израильских легких бронеавтомобилей.

Первоначальный вариант RBY Mk1 с открытым верхом был создан как автомобиль разведки и дальнего патрулирования Армии Обороны Израиля в 1970-х годах. Бронеавтомобиль имеет низкий профиль, усиленную противоминную защиту, оси колес расположены на максимальном возможном удалении от боевого отделения. Последующие версии машины выросли в размерах и весе с добавлением крыши, люков и двери.

Предназначенная для продажи на рынке развивающихся стран версия Mk3 может перевозить до восьми полностью экипированных солдат.

Названы самые подготовленные к климатическим катастрофам страны

Возглавляет рейтинг Норвегия. На втором месте расположилась Новая Зеландия. А «бронзу» взяла Швеция.

Эксперты американского университета Нотр-Дам составили рейтинг под названием Индекс глобальной адаптации (Global Adaptation Index, GAIN), который публикуется ежегодно начиная с 1995 года.

Индекс GAIN оценивает способность стран мира противостоять угрозам глобального потепления по 100-балльной шкале по следующим показателям: чувствительность государства к изменениям климата, готовность принять соответствующие риски, имеющаяся инфраструктура, доступ к чистой воде, уровень медицины.

В настоящее время мир в целом лучше подготовлен к климатическим катастрофам, чем в 1990-е годы. А лучше всего с этой опасностью может справиться Норвегия благодаря протяженной береговой линии, высокой продуктовой безопасности, отличной медицине, социальной ориентированности, хорошим доступом к чистой воде и развитой инфраструктуре.

Худшие показатели демонстрируют страны, находящиеся в состоянии военного конфликта, как правило, не имеющие своего выхода к морю и испытывающие дефицит водных ресурсов. Это такие государства, как Центральноафриканская Республика, Республика Конго, Бурунди, Эритрея и Чад.

Россия в этом году поднялась до 32 позиции в рейтинге – это лучший результат с 1995 года.

ТОП-10 самых подготовленных к климатическим катастрофам стран:

1. Норвегия

2. Новая Зеландия

3. Швеция

4. Финляндия

5. Дания

6. Австралия

7. Великобритания

8. США

9. Германия

10. Исландия

Глава Разведывательного управления Минобороны США генерал-лейтенант Винсент Стюарт раскритиковал руководство Нигерии за недостаточные, по его мнению, усилия по борьбе с экстремистской группировкой "Боко Харам".

В руководстве Нигерии отмечается "недостаток лидерских качеств" и "отсутствие усилий по развитию армии", сказал Стюарт на слушаниях в конгрессе во вторник. По его словам, Нигерии не удалось добиться эффективной военной реакции на действия экстремистов. "Если все будет продолжаться в том же русле, успехи "Боко Харам" могут вырасти в значительный региональный кризис с последствиями за пределами Северо-Западной Африки", — предупредил генерал.

При этом он отметил усилия сопредельных стран. "Чад, Камерун и Нигер, а также другие страны региона начали и вплотную занялись "Боко Харам", — считает глава военной разведки. "Это ("Боко Харам") — жестокое движение, но оно в настоящий момент изолировано в северо-восточной части Нигерии, и мы начинаем получать некоторую помощь в противостоянии с ним от соседних стран", — сказал он.

Ранее во вторник сообщалось, что армия Чада в ходе наступления на боевиков "Боко Харам" в некоторых местах пересекла границу Нигерии. Радикальная исламистская группировка "Боко Харам" активно действует в Нигерии. Члены группировки выступают против западной модели образования и добиваются введения шариата. Радикалы стоят за большинством терактов, которые регулярно совершаются в стране. Президент Нигерии Гудлак Джонатан еще год назад объявил о введении чрезвычайного положения в ряде штатов в связи с угрозой терактов и нападений боевиков.

Алексей Богдановский.

Боевики радикальной исламистской группировки "Боко Харам" атаковали воинские формирования республики Чад на севере Камеруна; в результате столкновений 123 экстремиста были уничтожены.

Как передает агентство Франс Пресс, нападение на армейские подразделения было совершено в районе коммуны Фоколь. В результате столкновений силовикам удалось уничтожить 123 экстремиста. Отмечается, что их собственные потери при этом составили три человека убитыми и 12 ранеными.

"Боко Харам" стремится создать на северо-востоке Нигерии исламский халифат, ввести нормы шариата и регулярно совершает теракты в стране. В результате в Нигерии за пять лет погибли более 13 тысяч человек, еще около 1,5 миллиона стали перемещенными лицами и беженцами.

В начале января СМИ сообщили о том, что "Боко Харам" убила порядка двух тысяч человек в нигерийском городе Бага на границе с Чадом. Президент Нигерии Гудлак Джонатан еще год назад объявил о введении чрезвычайного положения в ряде штатов в связи с угрозой терактов и нападений боевиков.

Ранее парламент Чада проголосовал за отправку военного контингента для борьбы с "Боко Харам" в соседний Камерун и Нигерию. За отправку военных проголосовали все 150 членов парламента страны.

Вооруженные силы Нигерии освободили от боевиков "Боко Харам" пять городов на севере Нигерии, заявил представитель национальных силовых структур Майк Омери (Mike Omeri).

Экстремисты несколько дней назад начали наступательную операцию на севере страны, захватили несколько населенных пунктов и попытались овладеть его крупнейшим городом Майдугури.

В список освобожденных городов включены Мафа, Маллам-Фатори, Абадам, Марте и Гамбору, передает агентство Франс Пресс. Отмечается, что контрнаступление правительственных сил стало возможно при активной поддержке гражданских добровольцев и военных из соседних Чада и Камеруна. Ранее власти Нигерии заявляли о ликвидации по меньшей мере 500 боевиков в боях за Майдугури.

"Боко Харам" стремится создать на северо-востоке Нигерии исламский халифат, ввести нормы шариата и регулярно совершает теракты в стране. В результате в Нигерии за пять лет погибли более 13 тысяч человек, еще около 1,5 миллиона стали перемещенными лицами и беженцами.

«Технички» давно стали символом войн на Ближнем Востоке и в Африке. Речь идет о пикапах с установленными в кузове станковыми пулеметами, зенитными установками или даже легкими безоткатными артиллерийскими орудиями и реактивными системами залпового огня. Название «техничка» появилось в 90-х годах в Сомали, когда гуманитарные организации платили местным боевикам на джипах с пулеметами за безопасность перемещения и оплата их услуг проходила в ведомостях по неброской графе «техническая поддержка».

Боевые пикапы активно использовались в конфликтах в Чаде, Сомали, Судане, Руанде, Эфиопии, Либерии, Демократической республике Конго, Йемене, Сирии, Ираке, Афганистане и т.д.

Впрочем, их историю можно вести еще со времен боев генерала Першинга с мексиканцами Панчо Вильи или англичан с турками в Палестине в начале 20-го века, когда пулеметы устанавливались на машины Willys-Overland и Ford-T.

В 1975 году бойцы фронта «Полисарио» в Западной Сахаре использовали внедорожники с зенитными установками против войск Марокко и Мавритании.

В 1987 году Франция поставила Чаду 400 внедорожников Toyota (Toyota Land Cruiser 40-й и 70-й серий), укомплектованных пулемётами и противотанковыми ракетными комплексами Milan. Именно эти внедорожники и дали чадско-ливийскому конфликту знаменитое название «война тойот». Начштабу вооруженных сил Чада приписывают следующее высказывание: «Теперь мы знаем, что лучше иметь хорошую Тойоту, чем танк Т-55».

В 1996 году «технички» Toyota Hilux сыграли ключевую роль в стремительном захвате Кабула талибами.

Плюсы использования «техничек» понятны: мобильность, проходимость, относительная бесшумность, высокая скорость передвижения, вместимость, обилие доступных запчастей, возможность сойти за обычный гражданский автомобиль, легкость десантирования из кузова живой силы и т. п.

У иррегулярных войск популярны пикапы Toyota, Nissan, Mitsubishi и др. Обилие Тойот в Ливии породило такой термин, как «Тойота Хаоса» — символ гражданской войны. Настоящая же «звезда» среди «техничек» — Toyota Hilux. Как ее только не воспевают. Бывший рейнджер армии США Эндрю Эксам: «Это автомобильный эквивалент автомата Калашникова». Кевин Хантер, шеф калифорнийского филиала Toyota: «Hilux — это рамный грузовик. Рама делает машину намного более прочной. Я бы назвал ее неубиваемой: у нас есть множество клиентов, которые намотали 200 и 300 тысяч миль, а машины все еще на ходу». Британский военный аналитик Аластер Финлейн: «Эти Тойоты превращаются в своего рода умножитель военной силы. Они быстрые, маневренные, а их вооружение позволяет бороться даже с легкобронированными машинами и их экипажами, чьи бронежилеты, естественно, не способны противостоять калибру 12,7-мм». Командиры Аль-Каиды любили рассекать на двухкабинных Toyota Hilux. Сомалийские пираты обожают Toyota Hilux.

Военный эксперт Дэвид Килкаллен рассказывал в 2010 году, что в Афганистан из Канады была поставлена крупная партия Hilux в отличном состоянии. Машина произвела впечатление на афганцев, со временем эта партия из рук официальных афганских структур практически целиком перешла на рынок и в итоге попала к талибам, оценившим достоинства «технички», на бортах которой были наклейки с флагом Канады. По словам пораженного Килкаллена, он даже видел татуировки в виде кленового листа с флага Канады на плечах убитых боевиков Талибана.

Сегодня «технички» — это неотъемлемая часть имиджа и основное средство передвижения бойцов Исламского Халифата в Ираке и Сирии. Возникает резонный вопрос, откуда у них данные автомобили в таком количестве?

Безусловно, часть из них была захвачена Халифатом непосредственно в Ираке и Сирии.

Например, до захвата исламистами Мосула в июне 2014 года в Ираке официально было зарегистрировано всего полтора миллиона автомобилей. С 1960-х годов в Ирак было поставлено около 270 тысяч машин, в основном это были Toyota Land Cruisers. В 2012 году через северную границу Ирака было импортировано 140 тысяч автомобилей и около 100 тысяч через другие границы. Речь идет как о подержанных, так и о новых машинах.

Продажи новых автомобилей в последние годы составляли около 90 тысяч единиц (в 2005 году, для сравнения, было продано всего 2 тысячи автомобилей).

По разным данным, на рынке Ирака в год продается: китайских Geely и Cherry — около 30 тысяч, Hyundai — около 20 тысяч, Chrysler — 400 машин, Kia — до 50 тысяч, иранских машин — до 100 тысяч. Можно заказать дорогие машины из США. Исламистам есть, из чего выбирать.

Кстати, в 2004-2007 гг. иракские боевики через посредников специально покупали машины в США. По данным Интерпола, за это время были поставлены «дюжины» автомобилей. Их использовали для подрывов американских военных колонн и конвоев, так как, по мнению исламистов, таким машинам было легче сойти за своих: дескать, их класс говорил о том, что в них сидят скорее всего важные иракские шишки или сотрудники западных организаций, а не террорист-смертник.

Но это все официально поставленные машины.

Сегодня процветает другой бизнес. Боевиками Халифата налажена целая система доставки «техничек» в Ирак и Сирию.

Основной источник поставок внедорожников — Турция. По данным газеты Milliyet со ссылкой на доклад турецких спеслужб, за последние два года в Турции были похищены около 2 тысяч автомобилей, которые оказались в итоге в руках исламистов Халифата. В Турции организованы банды угонщиков, которые крадут машины определенных моделей прямо по списку заказов от иракских боевиков. Машины переправляют в Сирию или сразу в Ирак. Пограничникам и таможенникам на лапу дают с каждой машины от 1 до 5 тысяч долларов. По другим данным, в руки Халифата из Турции было передано уже около 5 тысяч автомобилей.

Кстати, во время боев за курдский Кобане на границе с Турцией курды отмечали скопление 2 тысяч «техничек» исламистов на окраинах города. Такое обилие машин — идеальная цель для авиации, но силы Коалиции так ни разу к удивлению курдов и не нанесли воздушный удар по данной технике.

Всего авиация Коалиции за все время бомбежек уничтожила на сегодняшний день около 700 «техничек» Халифата.

Второй основной канал поставок — Иордания. Через ее границы машины идут боевикам как в Сирию, так и в Ирак. Спонсором поставок «техничек» выступает Саудовская Аравия. По не подтвержденным данным, в мае 2014 года до атаки на Мосул Саудовская Аравия помимо вооружений передала боевикам Халифата большое количество новых Тойот.

На роликах исламистов в Ираке можно увидеть номера из Ливана, Ирана, Кувейта, Иордании, Саудовской Аравии. Встречаются и российские номера. Угнанные машины идут даже из Канады и Норвегии.

Спецсужбы Кипра также сегодня ведут расследование, поскольку у исламистов замечены двухкабинные пикапы с номерами этой страны. На Кипре внедорожники мега-популярны среди деревенских жителей, и не составляет труда перегнать машины на территорию Турецкой республики Северного Кипра (ТРСК), откуда они идут в Турцию и далее в Сирию и Ирак. Данная практика осуществляется с 2013 года.

Недавно The New York Daily News опубликовала статью о том, что пикап Ford F-250 водопроводчика из Техаса с логотипом его компании Mark-1 Plumbing обнаружился в качестве «технички» с установкой ЗУ-23 у боевиков под Алеппо в Сирии. Техасскому шокированному происходящим водопроводчику в итоге поступали угрозы из-за его предполагаемой «поддержки джихада» после того, как старый пикап показали в ролике исламистов. Машина невезучим водопроводчиком была отдана дилеру AutoNation Ford еще в 2013 году. Дилер выставил ее на аукцион и продал, а дальше следы машины затерялись.

Но самый большой публичный резонанс вызвала поставка 43 новеньких «техничек» Toyota Hilux в апреле 2014 года Госдепом США для нужд умеренной Свободной Сирийской Армии. «Технички» же быстро оказались у Халифата, который вскоре гордо провел их парад и показал всему миру, не забыв высказать с сарказмом благодарности США за такой щедрый подарок.

Другой относительно забавный момент — это наличие у Тойоты модели под названием Toyota Isis. Toyota Isis — это пятидверный семиместный минивэн, выпускаемый с сентября 2004 года. Девиз модели тоже по иронии судьбы в тему — «Раскрой свою жизнь!» Как мы все знаем, ISIS — это одно из предыдущих названий Халифата (обычно употребляют два варианта: Islamic State of Iraq and Syria или Islamic State of Iraq and al-Sham). Скорее всего, в Тойоте, и без того не знающей, как относиться к своей популярности среди исламистов, прокляли все, когда на Ближнем Востоке появилась еще группировка с аббревиатурой ISIS.

Так или иначе, «Тойота Хаоса» колесит по планете. Впору переименовать известный лозунг в: «У вас еще мир? Тогда мы едем к вам!»

Десятки тысяч жителей Чада приняли участие в шествиях в поддержку решения правительства страны отправить войска в соседний Камерун и Нигерию для борьбы с боевиками исламистской группировки "Боко Харам".

Как сообщает агентство Франс Пресс, демонстрация прошла в субботу в столице страны Нджамене. Шествие возглавил премьер-министр Чада Кальзеубе Пахими Деубе.

В пятницу парламент Чада проголосовал за отправку военного контингента в соседний Камерун и Нигерию. За отправку военных проголосовали все 150 членов парламента страны.

Ранее об этом решении властей Чада заявил президент Камеруна Поль Бийя, сообщавший, что президент Чада Идрисса Деби Итно решил направить значительный контингент военных для помощи солдатам Камеруна, которые отражают непрекращающиеся атаки террористов "Боко Харам". В пятницу президент Ганы Джон Махама объявил, что лидеры ряда западноафриканских стран намерены создать объединенные вооруженные силы для борьбы с группировкой "Боко Харам".

Боевики группировки, действующей в основном в Нигерии, в последнее время активизировались в Камеруне.

Члены группировки выступают против западной модели образования и добиваются введения шариата. Радикалы стоят за большинством терактов, которые регулярно совершаются в Нигерии. Президент страны Гудлак Джонатан еще год назад объявил о введении чрезвычайного положения в ряде штатов в связи с угрозой терактов и нападений боевиков.

Совет Безопасности ООН приветствует нормализацию ситуации в Гамбии, где произошла попытка военного переворота, заявил председательствующий в СБ в декабре постпред Чада Махамат Шериф.

Организатор неудавшегося переворота в Гамбии убит

Ранее сообщалось, что силовики Гамбии ликвидировали предполагаемого организатора неудавшегося военного переворота. По данным агентства Франс Пресс, заговор возглавлял бывший капитан гамбийской армии Ламин Санне (Lamin Sanneh).

"Члены Совета Безопасности ООН осудили попытку силового государственного переворота против властей страны", — заявил Шериф после специального заседания Совбеза по ситуации в Африке в среду.

Он отметил, что Совбез приветствовал нормализацию обстановки.

"Сейчас ситуация полностью под контролем. Кризиса в Гамбии удалось избежать. Мы надеемся, что ООН и Африканский союз окажут необходимую поддержку, чтобы ситуация оставалась спокойной", — подчеркнул постпред Чада.

В ближайшее время ожидается, что спецпредставитель генсека ООН Мохаммед Шамбас представит доклад о ситуации в стране, добавил Шериф.

В ночь на вторник военные и дипломатические источники сообщили, что в Гамбии произошла попытка военного переворота — вооруженные люди напали на президентский дворец в Банжуле. Накануне президент Гамбии Яйя Джамме вернулся в столицу страны из Чада. Сам Джамме пришел к власти в результате военного переворота в июле 1994 года, когда он находился в звании лейтенанта.

Вопрос о правах человека в КНДР внесен в повестку дня Совбеза ООН, Россия и Китай голосовали против. За проголосовали 11 членов СБ ООН, еще двое воздержались.

СБ ООН проводит специальную встречу по обсуждению прав человека в КНДР. Встречу ранее запросили десять членов совета — Австралия, Чили, Иордания, Литва, Люксембург, Южная Корея, Руанда, США, Великобритания и Франция. Встреча проходит в открытом формате, на ней также ожидается выступление представителя КНДР.

Постпред Китая Лю Цзеи на заседании заявил, что "СБ ООН — не тот орган который занимается правами человека". По его словам, "включение ситуации с правами человека в КНДР в повестку дня СБ ООН могут принести больше вреда чем пользы".

В начале заседания председатель Совета безопасности (в декабре Чад) объявляет предварительную повестку работы, которую участники должны одобрить. В результате голосования вопрос был принят к обсуждению.

Ольга Денисова.

День арабского языка отмечается с 2010 года. Тогда накануне Международного дня родного языка департамент ООН по связям с общественностью предложил учредить собственный праздник для каждого из шести официальных языков организации. Предполагается, что эта инициатива послужит укреплению межкультурного диалога и развитию многоязычного мира. Для Дня арабского языка в международном календаре была выбрана дата 18 декабря. В этот день в 1973 году Генеральная ассамблея ООН включила арабский язык в число официальных и рабочих языков Организации объединенных наций.

В настоящее время число людей, говорящих на арабском языке и его вариантах, составляет около 300 миллионов человек. Для более 240 миллионов из них арабский является родным, еще около 50 миллионов человек употребляют его в качестве второго языка. В религиозных целях классический арабский — язык Корана — используется приверженцами ислама по всему миру (количество мусульман превышает 1,5 миллиарда человек).

В течение столетий арабский язык постоянно менялся. В настоящее время классический, или, как его принято называть, высокий арабский нельзя назвать языком общения — в разговорной речи он не используется. Зато употребляется на письме — при издании книг и даже современных газет. В научной и технической литературе при недостатке терминов используют французский язык (в Тунисе, Марокко и Алжире) или английский (в других арабских странах). Известно, что в Турции первая печатная книга с арабским шрифтом была издана в 1729 году.

Арабский язык входит в число официальных и рабочих языков Генеральной ассамблеи и некоторых других органов ООН. Является официальным языком всех арабских стран, а также одним из официальных языков в Израиле, Эритрее, Чаде, Сомали и Джибути. 18 декабря в секретариате ООН проводятся различные мероприятия, позволяющие всем желающим познакомиться с арабским языком и арабской культурой.

Минное поле оскорбленного индуизма: подрывы и увечья

Ирина Глушкова

«Я ж от многих бед пошел в Индию», — сообщил в XV веке неудачливый тверской купец Афанасий Никитин, претерпевший немало «бед» и в самой Индии. «Сияющий» (India shining!) образ этой страны воспроизводится совместными усилиями индийского госаппарата и туриндустрии, а в России произрастает Феникс-птицей из экзальтированного восприятия нашими соотечественниками их собственных поездок в Гоа, Путтапарти, Пушкаре и Ришикеше: «Нам, русским, за границей иностранцы ни к чему». Гребенщиковская финальная строчка из «Афанасий Никитин буги» вкупе с памятной немолодым поколениям кричалкой «хинди-руси — бхай-бхай!» и актуальной для самоутверждения России 2010-х конфигурацией БРИКС поясняет, почему массовое сознание принимает на веру: «Не счесть алмазов в каменных пещерах, / Не счесть жемчужин в море полуденном / Далекой Индии чудес». К этому добавляются и невнятные аллюзии к духовному авторитету Махатмы Ганди, проповедовавшего à propos непротивление злу насилием, то есть бескомпромиссную толерантность как высшую ценность.

Лик Индии как «республики оскорбленных чувств»[1], где «оскорбленность» признается не личным чувствованием, переживаемым индивидуумом, а привычным состоянием общества, от имени которого вещают его чуткие представители, в России не известен. Тем не менее провоцируемые этим диагнозом «беды» как самих индийцев, так и связавших с этой страной свою профессиональную деятельность иностранцев, вызывают ассоциацию с минным полем: никто не знает, где рванет в следующий раз и каков будет радиус поражения.

Последние взрывы

20 августа 2013 года в 7.20 на утренней прогулке в Нарендру Дабхолкара всадили четыре пули. Это произошло на мосту через реку Мутха, между театром им. Балгандхарвы и храмом Омкарешвара, в самом центре четырехмиллионной Пуны (штат Махараштра, столица Мумбаи), когда-то считавшейся индийским Кембриджем / Оксфордом. Врач по образованию и общественник по роду деятельности, Дабхолкар (1945—2013) в 1984 году основал «Движение за искоренение суеверий», под которыми он понимал практики черной магии, связанные с (само)истязанием и причинением телесного, душевного и финансового вреда. Пуна — это «мой» город: здесь я учила язык маратхи в университете, вице-канцлером которого был Девдатт Дабхолкар, старший брат Нарендры, о трагической смерти которого я узнала из эсэмэски, прибывшей в мой дом в считанные минуты после выстрелов. Об обвинениях в «оскорблении религиозных чувств» некоторых организаций и анонимных угрозах в его адрес было известно давно, однако охрану собственной личности он рассматривал как препятствие к прямому общению с малограмотным населением, просвещение которого считал первостепенной задачей.

Четвертого февраля 2014 года, после двух лет судебных заседаний, индийское издательство Penguin заключило мировое соглашение с «Комитетом борьбы за спасение образования», согласившись отозвать с рынка и уничтожить нераспроданные экземпляры 780-страничной книги Венди Донигер «Индусы. Альтернативная история»[2]. Американская исследовательница Донигер (р. 1940) — многолетний редактор основанного Мирчей Элиаде журнала «История религий», заслуженный профессор Чикагского университета, избиралась на посты президента Американской академии религии и Ассоциации азиатских исследований. Убеждена, она является лучшим знатоком индуизма и одним из самых глубоких религиоведов-компаративистов, и поэтому я тут же подписала петицию в адрес обеих палат индийского парламента и министра юстиции с требованием о незамедлительном пересмотре статей 153А и 295А индийского Уголовного кодекса в целях защиты свободы слова. Статья 153А носит название «О разжигании вражды на почве религии, расы, места рождения, проживания, языка и т. д. и о действиях, наносящих ущерб поддержанию гармонии [в обществе]; статья 295А — «О намеренном и злоумышленном действии, нацеленном на надругательство над религиозными чувствами любой группы путем оскорбления ее религии или религиозных убеждений».

Хотя 153А содержит общие положения по всему спектру социальной конфликтности, она, на пару с 295А, называется либеральной общественностью английским словом blasphemous, потому что в индийских языках аналога ему нет. В УК, составленном еще в 1860 году на английском языке и на основе британских концепций и западных ассоциаций, статья 295А была добавлена той же колониальной властью значительно позднее — в 1927 году — как раз потому, что «оскорбление религии» нигде не просматривалось[3]. Изобретательность колонизаторов еще раньше сформировала термин «индуизм»: в последней трети XVIII века[4] они добавили суффикс «-изм» к «хинду», экзоэтнониму, придуманному персами и греками на основе гидронима «Синдху» («океан»[5], Инд) для обозначения тех, кто живет «по ту сторону реки». Британцы же, срастив «хинду» с «-измом», приложили неологизм к «океану» верований всех тех, кто не был приверженцем авра-амических религий — мусульманином или христианином. Привычная навигация в «океане», бурлившем непонятными для пришельцев противоречиями, была невозможна, поэтому при дальнейшей классификации и инвентаризации «океан» усох: при участии высококастовых помощников — брахманов — он обрел конкретные, вполне «ориенталистские» очертания с опорой на отборные священные тексты — веды, упанишады, пураны, эпические поэмы «Махабхарата» и «Рамаяна» и, наконец, «Бхагавад-гиту», которую тот же Ганди впервые прочел на английском языке, осваивая юриспруденцию в Великобритании. Те же британцы ошибочно интерпретировали социальные конфликты как религиозные[6], тем самым легитимируя идею внутри- и межрелигиозного противостояния и указывая путь к обнаружению триггеров, приводящих в ход механизм чувств.

В неотфильтрованном индуизме идея «богохульства» отсутствует, потому что люди и боги могут по-разному выстраивать свои взаимоотношения: почитание «своего» бога уживается с пренебрежением к «чужому», «своим» может оказаться как «родовой», так и «избранный» или «обетный», да и конфронтация со «своим» — дело житейское. Личностные отношения, строившиеся на силе чувств, позволяли, например, поэту Тукараму (перв. пол. XVII в.) поносить любимого им бога Витхобу обсценными словами, среди которых «вор», «бесстыдник», «осел» и «задница» были отнюдь не самыми грубыми. Его жена, разъяренная невниманием поэта к нуждам семьи, винила в этом бога и не упускала случая ошпарить храмовую статую последнего кипятком.

Немаловажно и то, что в индийских языках отсутствует как слово, так и концепция «религия», не вполне определенные смысл и функции которой в последнее столетие обслуживает многозначная лексема дхарма, «моральный императив, долг, жизненный кодекс» и т. д. Сочетание дхармыс определением санатана, «вечный, незыблемый», то есть санатана дхарма, вошло в обиход почти одновременно с УК — на волне местного ревайвализма: так ортодоксальные индусы, взбрыкнув против «индуизма», стали называть свою веру, «существовавшую всегда». После 1947 года на фоне размежевания между исламским Пакистаном и формально светской Индией индуизм оказался мощным подспорьем в дальнейшем конструировании национальных ценностей: из его ресурсов на равных черпали чиновники, политики, коммерсанты, кинематограф, ТВ, школьные учебники, неогуру и т. д. Под сурдинку возникла и новая богиня — Мать-Индия, вписываемая в географические контуры страны или изображаемая на фоне ее карты: государственное «геотело» обрело четкий индусский привкус.

Так же сложились начиная с XX века определенные организации правого — религиозно-шовинистического / «шафранового»[7] — толка, методично и целенаправленно занятые внедрением внутри и вовне Индии унифицированной и монолитной версии индуизма собственного изготовления. Они возвращают слову «хинду» его первоначальную увязку с территорией, тем самым превращая в индусов всех, кто живет в Индии, в том числе 200 млн мусульман и представителей других религий. Одновременно в монолитной версии утвердилась концепция хиндутвы (хинду+тва, то есть инду+изм), история которой насчитывает чуть более сотни лет, однако как отдельное лексическое гнездо она вошла в издание Краткого окс-фордского словаря английского языка только в 2004 году: «Очень сильное ощущение индусской идентичности, жаждущей создания индусского государства»[8]. Расположенная в диапазоне между «индийскостью» и «индусскостью», благодаря сверхинтенсивному употреблению в 1998—2004 годах при правлении «шафрановой» Бхаратийя джаната парти (БДП, Индийская народная партия), к началу второго десятилетия XXI века и возвращения БДП во власть в 2014 году хиндутва действительно обрела не только лексическую определенность, но и интенсивную эмоциональную окраску. «Очень сильное ощущение» сначала превратилось в идеологему, отражающую усилия по созданию гомогенной индийской нации на основе унификации («одна нация, одна культура, одна религия, один язык»), и затем в нетерпимо и отчаянно «сильное ощущение», разрядка которого осуществляется запуском взрывных устройств на «минном поле».

Индуизм — не единственная религиозная система (точнее «бессистемье»), где постоянно «рвёт»: в состоянии войны и обороны находятся индийский ислам, христианство, сикхизм и другие религии Индии. Начало триумфального — мирового — шествия «оскорбленных религиозных чувств» вдоль и поперек любой конфессии отсчитывают с 1988 года, когда прогремел «первый взрыв». Тогда — еще до фетвы иранского аятоллы, приговорившего к смерти британского писателя индийского происхождения Салмана Рушди, — премьер-министр Раджив Ганди, наследник знаменитой династии Неру — Ганди[9] и лидер светской партии Индийский национальный конгресс (ИНК), запретил хождение в Индии его «Сатанинских стихов», предположив (с подсказки советников), что роман может «поранить» мусульман. Свою историю и сам Рушди назвал прологом и предвестником этого контагиозного феномена в интервью «Нет права не быть оскорбленным» перед мировой премьерой своего монументального автобиографического романа «Джозеф Антон» о десятилетней жизни в подполье с подробным анализом той ситуации[10]. Однако в Индии численность индусов составляет 83 процента из 1 млрд 252 млн, что естественным образом сказывается и на площади «минного поля», равного чуть ли не всей стране. Стоит заявить: «Мои чувства оскорблены» или подать жалобу в полицию в соответствии с прописанным в индийском законодательстве правом «первого уведомления» (FIR, first information report), как обидчика «ставят на место» — унижают, наказывают, изгоняют и ликвидируют — или запускают долгий и тягостный процесс судебного производства.

Скорее всего Дабхолкар и Донигер не были знакомы, однако «подрыв» одного и «увечье» другой стали финальным аккордом в развязанных против них кампаниях об «оскорблении религиозных чувств». Невзирая на общественный и научный авторитет и широкую известность, обоих записали в кощунники и с обоими расправились: modus operandi в таких ситуациях отработан и многократно апробирован[11]. У меня также не было с ними личных встреч, но я связана с ними многими нитями — профессиональными и личными, и их книги стоят на моих максимально «удобных» книжных полках.

Дабхолкар

За пределами монолитного, то есть лишенного естественного разнообразия, основательно «подорванного» и «увечного» индуизма, комплектацию которого взяли в свои руки сначала британские ориенталисты, а потом националисты и политики коммуналистского толка, по-прежнему плещется «океан» примыкающих к основным направлениям поверий и местных практик. Ведущие позиции занимает астрология, статус которой во время предыдущего срока БДП в ряде регионов был поднят до университетской дисциплины. Укорененность астрологии подкреплена санскритскими текстами, авторитет которых неоспоримо и непреложно утвержден их древностью и принадлежностью к той или иной священной книге. Именно поэтому астрологи правят бал: они определяют благоприятное время для свадьбы и зачатия, обнаруживают и устраняют вредоносные влияния планет и их сочетаний, составляют личные, партийные и корпоративные гороскопы, то есть расписывают все вплоть до совместимости брачных партнеров, предвыборных блоков, бизнес-сделок или предпочтительности тех или иных продуктов питания. Дабхолкар бросал астрологам вызов, предлагая крупные премии за точные предсказания, например, результатов выборов, но вызова никто не принял, продолжая публиковать эластичные прогнозы на собственных сайтах и в СМИ. «Если это не наука, то их деятельность должна рассматриваться как коммерческое предприятие и попадать под действие Закона о защите прав потребителей 1986 г.», — настаивал Дабхолкар.

Некоторые из бытующих в Индии ритуально-обрядовых практик опираются на маргинальные или (что тоже не редкость) фальсифицированные тексты, мимикрирующие под архаику; другие изобретаются и распространяются индустрией неогуру и пророков, среди которых бхагваны (боги), баба, махарадж, буа и т. д.[12]; третьи (тантрики, агхори[13]) подпитываются остатками потаенной экзотики, почерпнутой из обрядности исчезающих племен и асоциальных групп и изобретенной «по слухам». Суеверия пропитывают повседневность: карканье вороны, падение на пол кухонной сковородки или ящерицы в молоко и многое другое ассоциируется с грядущими несчастьями, подлежащими упреждению. Полнолуние, впрочем, как и другие дни месяца, некоторые растения, места и события, также обладают негативным или позитивным воздействием и нуждаются в регулировании. В силу достаточно эпатажных методик — от использования физиологических выделений человеческого тела до болевых приемов для снятия порчи и сглаза, превосходящих известную в индуизме традицию аскетизма[14], — они попадают под определение черной магии, включающей различные типы колдовства, алхимии и т. д. И если астрология стреножит интеллектуальную и физическую свободу индуса, то неугомонная, вопреки научно-технической модернизации тяга к сверхъестественному и поиски его через символические действия раздирают в клочки дух, тело и кошелек: упование на чудо сопровождается реальной оплатой «чудотворца».

Медик Дабхолкар, возможно, профессионально понимал необратимость воздействия приемов черной магии на человеческий организм, и борьба с нею превратилась в его главную, но не единственную, цель. В 1989 году он основал «Махараштранский комитет по искоренению суеверий» (МКИС), определив два направления работы: просвещение общества и изобличение мошенников, каким бы словом (см. выше) они ни назывались. В меморандуме «Вера и суеверия»[15] Дабхолкар-рационалист изложил главные постулаты своего мировоззрения: «МКИС не имеет намерений противостоять вере, но нацелен на искоренение порабощающих суеверий. Одно от другого отличить трудно, и даже распространение науки и образования не облегчает этой задачи. Мы можем в общих чертах согласиться, что положение, подкрепленное бесспорной причинно-следственной связью, является основой для доверия к нему, а такой связью не обеспеченное, но принимаемое на веру, — суеверием». Признавая, что религия подогревает иррациональность, в том числе манипулируя суевериями, поскольку суеверия одного являются верой другого, он заключал: «Вера не боится испытаний на истинность, и преданность своей вере не должна препятствовать другой вере реализовать себя на практике, то есть неприятие принципа ненасилия равносильно суеверию». И добавлял: «Очевидная глупость и есть суеверие». Он напоминал, что через 400 лет католическая церковь принесла извинения за преследование Джордано Бруно и Галилея Галилео.

Дабхолкар не только рассуждал, владея литературно-философским и ораторским даром и издавая три журнала, но и действовал: к моменту его гибели в Махараштре насчитывалось 230 отделений МКИС в 30 из 35 округов штата. Они вели просветительскую работу, разъясняя вымышленность субстанций, присутствием которых объяснялись все людские горести и изгнание которых требовало изощренного вмешательства: неупокоенные мертвецы бхутыи преты, злобные элементы — Карни-проклятие и Бханамати-одержимость — внутри человеческого тела и т. д., и предупреждая против чудовищных процедур, к которым прибегают целители: от человеческих жертвоприношений и прижигания каленым железом гениталий до ритуального оплодотворения и запрета на обращение к аллопатам. Перечни подобных предрассудков и методов псевдоспасения присутствуют в брошюрах Дабхолкара, написанных на родном языке (маратхи) и изданных в дешевой серии. Они отражены в виде комиксов на интернет-сайтах МКИС и в видеоклипах, разоблачающих «чудеса» реальных и весьма прославленных знахарей-шарлатанов[16], и, главное, визуализированы во внешнем оформлении двух автобусов, на которых активисты комитета ездят в сельскую глубинку. Эти автобусы носят название «пробуждающий к научным знаниям транспорт», а программа активистов начинается с показа «чудес» и стоящих за ними трюков.

Каждая книжица помимо общих принципов разбирает конкретные примеры из практики того или иного духовного и физического целителя в том или ином махараштранском городке: все имена названы и маски сорваны. После нескольких лет сотрудничества с Дабхолкаром и его активистами Иоганн Квэк (Johannes Quack), этнолог и религиовед, в пику «сияющему» лубочному образу из предвыборных декламаций и турпакетов, написал книгу «Разочаровывающая Индия: организованный рационализм и критицизм» (Disenchanting India: Organized Rationalism and Criticism in India, 2012). Верхний левый угол мрачно-черной обложки озаряется то ли взрывом, то ли неуверенно пробивающимся свечением затемненного светила. 350 страниц книги, удостоенной премии им. Макса Вебера, посвящены вехам рационализма и гуманизма в Махараштре, Дабхолкару и МКИС.

Просветительство Дабхолкара подкреплялось ежеминутной борьбой за принятие закона о запрещении практик черной магии, проект которого он внес в Законодательное собрание Махараштры еще в 1995 году: это диктовалось необходимостью создания юридической базы для привлечения к ответственности виновных в преступлениях против человеческого тела и духа. На следующий день после убийства было опубликовано последнее интервью Дабхолкара, в котором он, в частности, сказал: «Фанатики доминируют в каждой сфере и контролируют нашу жизнь, но они уже начали терять свой бизнес»[17], а главный министр Махараштры заявил: «Дабхолкара убила та же нетерпимость, что и Махатму Ганди». Еще через пять дней — 26 августа 2013 года — впервые в Индии и пока только в одном-единственном штате был принят долгожданный закон. Он перечисляет 12 запрещенных практик (от истязания под предлогом изгнания бесов до кормления экскрементами в целях излечения) и устанавливает диапазон наказания (от штрафов в размере от 5 до 50 тыс. рупий до тюремных сроков от 6 месяцев до 7 лет).

Дабхолкара убили потому, что он и его активисты «оскорбляли религиозные чувства индусов» — МКИС обвиняли в этом на протяжении многих лет, вчиняя иски по статьям 153А и 295А. Никто и не сомневается, что за убийством Дабхолкара стоят «оскорбленные» и «обиженные»: те самые колдуны и знахари или их защитники, признающие их «святость» («Нет, нет, мой буа не такой, он — настоящий!»). Точно так же БДП и еще ряд партий, объединенных приверженностью к хиндутве, выступали против Дабхолкара общим фронтом, добавляя к оскорблению «религиозных» и «национальные» чувства за критику индуизма и священных текстов, то есть отождествляя индусов с индийцами. Они требовали его изгнания из Махараштры, сжигали его чучело, блокировали дороги, закидывали камнями и избивали его соратников, проводили протестные голодовки и процессии и т. д. Дабхолкар, будучи также защитником межкастовых и межрелигиозных браков, неоднократно извинялся, уверяя, что выступает только против суеверий и «эксплуатирующих форм религии». Однако противники утверждали: МКИС распространяет не научное знание, а атеизм, и под предлогом борьбы с суевериями искореняет веру, тем самым оскорбляя «религиозные чувства миллионов простых индусов»[18].

Главным, но не единственным накопителем обид и разносчиком ответных реакций стал «Комитет индусской народной бдительности» (КИНБ)[19]. Типичный материал на их сайте выглядит следующим образом: «24 апреля 2011. Палдхи, округ Дзалгав, Махараштра. Группа „Шрирам“ из граждан преклонного возраста организовала выездной лагерь для проверки зрения и операций по удалению катаракты. Директор В. К. Бхадане, активист МКИС, был главным гостем на этой программе. В своей речи он сделал несколько замечаний, оскорбивших религиозные чувства индусов. Когда присутствовавшие там гордые индусы осознали это, они призвали его к ответу, но поскольку он проигнорировал их, то был ими избит. (Мои поздравления гордым индусам, преподавшим урок тем, кто оскорбляет индусские религиозные чувства! Если индусы из других мест последуют этому примеру, никто не осмелится критиковать индуизм! — Редактор)»[20].

Моим глубоко личным потрясением стало то, что самым влиятельным противником Дабхолкара и Закона против суеверий стали варкари, приверженцы Витхобы, родового божества Махараштры, к которому Тукарам, его сварливая жена, а также целая плеяда поэтов той же традиции[21] обращались запросто, по-свойски (Я вступлю с тобой в драчку, / Я знаю, что врежу тебе там, где больнее. / Боже, ты ядозуб, мерзкая жаба и злобный тигр. / Какой же ты трус иной раз, / судорожно прячущий собственный зад. / Коль сильного встретишь, хвост подожмешь, / Но слабого гнобишь, кто от тебя увернуться тщится. / Молвит Тука: вали-ка отсюда, Витхоба, / Не муж, не жена ты, и даже не вещь). В целом варкари всегда считались образцом смирения и доброжелательности и в силу многочисленности и визуальной узнаваемости — региональным брендом Махараштры, но в отношении МКИС они словно с цепи сорвались. Не на многодневном паломническом маршруте в священный Пандхарпур к ждущему их Витхобе, а на митингах, устроенных их лидерами, они заявляли, что миссия по просвещению простого человека принадлежит им и они ее выполняют посредством песнопений поэтов традиции, в том числе и Тукарама.

В марте 2013 года, как раз на родине Тукарама — в деревушке Деху в 35 км от Пуны, на восьмитысячном «Великом собрании варкари» они в очередной раз потрясли в воздухе кулаками и сообщили: суеверия — это традиции и обычаи, на которые распространяется действие регулярного законодательства, вследствие чего продвижение «драконовского» закона, «бьющего по вере» и «разъединяющего варкари», следует немедленно остановить. Их резолюция потребовала прекратить очернение святых фигур индуизма, запретить продажу мяса и алкоголя в местах паломничества, обуздать тех, кто попираетдхарму индусов и т. д. В том же месяце варкари блокировали администрацию главы Насикского округа, требуя немедленного наказания для Бхалчандры Немаде (р. 1938), выдающегося маратхского писателя, когда-то издавшего книгу о Тукараме, но сейчас «оскорбившего их религиозные чувства» тем, что в выступлении при получении литературной премии позволил себе «оскорбительные» высказывания о главных персонажах «Рамаяны» и «Махабхараты»: Раме и его жене Сите, братьях Пандавах и их общей жене Драупади. Тремя годами раньше бурный протест вызвала новая книга Немаде «Индус: щедрый хаос бытия», самим названием объясняющая особенность именно индуизма — религии «без»: без основателя, места и времени создания, без единой священной книги, но состоящей из десятков тысяч фрагментов-лоскутов, взаимообогащающих друг друга. Продажа книги на книжной ярмарке в Пуне была опять же остановлена «гордыми индусами», чьи чувства были оскорблены. Поскольку владелец стенда осмелился заявить, что издание не запрещено, на помощь пришла полиция, поддержавшая «гордых»: книга была изъята, а продавец принес извинения, о чем опять же сообщает неустанно бодрствующий КИНБ[22].

Вообще варкари, в основном бедные и малообразованные слои общества, признают основоположником своей традиции Днянешвара, юного философа XIII века[23]. Он не только переложил санскритскую «Бхагавад-гиту» на старый маратхи, открыв к ней доступ черни, но и прославился совершением чудес, что подтверждало его духовную мощь: на его горячей от накала высоких мыслей спине пеклись лепешки, по его распоряжению пел ведийские гимны буйвол; он все еще «жив» и уже более семи веков пребывает в «сосредоточенном состоянии» в подземной пещере в местечке Аланди, откуда в XXI веке поклонники Витхобы выступают организованной колонной — вместе с «сандалиями» Днянешвара — в сторону Пандхарпура. Эти «чудеса», как и аналогичные истории о Тукараме, который, например, улетел в рай на колеснице, присланной Витхобой, переполняют популярную литературу варкари, и мысль о том, что они могут влиться в список суеверий, спускает курок «оскорбленных религиозных чувств». Окрепнув как важный электоральный компонент в период, когда религия повсеместно сплелась в змеиный узел с политикой, варкарипочувствовали себя силой: они срывают показы модной одежды, навеянной образами бредущих к Витхобе паломников, выражают возмущение совпадением во времени общеиндийских выборов 2014 года и их коллективного шествия в Пандхарпур, требуют запрета тех или иных фильмов, «неверно» освещающих персонажей их традиции, протестуют против изображения богов на петардах, которые взрываются мелкими осколками, тем самым «уничтожая» богов и т. д.

Варкари, в чьем милейшем обществе я когда-то преодолела тяготы 18-дневного пути в Пандхарпур, также преуспели в травле еще одного знаменитого маратхского писателя — Ананда Ядава (р. 1935). Их несогласие вызвали две художественные биографии — «Любезный народу Днянешвар» (2005) и «Сияющий, словно солнце, святой Тукарам» (2008), «оскорбленный» иск в связи с которыми подал один из потомков последнего. Обе были написаны в духе «реалистической реконструкции», то есть с попыткой найти рациональное объяснение для чудес, захлестнувших агиографию обоих святых, и связать их с содержанием их девоционалистских песнопений. При этом первая из двух книг выдержала пять переизданий, а вторую автор по собственной воле передал в храмовый комплекс в Деху. Другой тукарамовский потомок — университетский профессор и мой собственный учитель — пафосно назвал ее «неэтичной» и «литературным насилием». К слову, год назад, когда я его дотошно выспрашивала, откуда ему известно, что Тукарам то-то и то-то, какие источники, где сноски, его ответом стал истошный вопль: «К черту сноски!», что естественным образом положило конец нашей дискуссии. Совершенно беспардонные, грубо-издевательские нападки и шумные демонстрации «оскорбленности» вынудили Ядава в 2009 году принести извинения и подать в отставку с поста председателя Всеиндийского съезда писателей маратхи. Однако иск с опорой на те же 153А и 295А ушел в пунский (читай: «кембриджский» / «оксфордский»!) суд, который и вынес вердикт: в силу клеветнического содержания и отсутствия исторической базы оба произведения уничтожить, а автора и издателя приговорить к денежному штрафу[24].

Успехи на поприще моральной индоктринации весьма окрылили варкари: тактика «оскорбленности» оказалась беспроигрышной. Закрепив свою значимость в виде организаций с говорящими названиями (например, «Армия варкари»), после нескольких многотысячных митингов в разных частях штата с протестами против МКИС и лоббируемого им Закона против суеверий, распоясавшиеся лидеры «обладающих внутренней мягкостью и миролюбивым настроем» (как когда-то их описал Немаде) приверженцев Витхобы стали названивать Дабхолкару и заявлять под запись: «Вы не реформатор, а грабитель самого дорогого, что есть у верующих».

В первую годовщину смерти Дабхолкара в городе объявили «День протеста». Траурная процессия, в которой были и мои друзья, с плакатами «С идеями надо бороться идеями», «Можно убить человека, но дело его живет», «Доктор, нам стыдно, ваш убийца жив» выдвинулась от дома Дабхолкара, к 7.20 дошла до моста через реку Мутха между театром им. Балгандхарвы и храмом Омкарешвара и продолжила путь по его обычному утреннему маршруту, демонстрируя «живыми сценами» кошмары из черной магии. Убийцы Дабхолкара — два человека, остановивших своей мопед у полицейского участка возле моста, были хорошо осведомлены о привычках своей жертвы; они не найдены до сих пор. Пунская полиция обратилась за помощью к бывшему констеблю, а ныне «божьему человеку» Манишу Тхакуру, который ложится на кушетку, зажигает свечку, ставит рядом сосуд с водой и входит в транс, вызывая дух Дабхолкара, чтобы узнать, как он провел день накануне своей гибели[25].

Донигер

За пределами монолитного, санированного от разно- и многообразия, основательно «подорванного» и «увечного» индуизма, комплектацию которого взяли в свои руки сначала британские ориенталисты, а потом националисты, политики коммуналистского толка и «армии» защитников, по-прежнему вздымает волны «океан» иных учений, текстов и ритуалов. Океаноподобен и всеядно-необъятен список литературы, щедро вскормленный индуизмом Индии, или «океанизмом Океании». Редкая птица, не имеющая никаких шансов долететь куда бы то ни было, поплещется у его берегов и тут же присядет на выступающую отмель — утвержденные мейнстримом книги и практики.

Замечательная Венди Донигер (О’Флаерти) не последовала примеру мудреца Агастьи, когда-то заглотнувшего океан целиком, но 50 лет интенсивной профессиональной карьеры отдала древним санскритским текстам и их бытованию в современном контексте. Выйдя за пределы прошедших селекцию канонических сюжетов, которые и стали мировой визиткой индуизма в его брахманско-мускулинном обличье, она вчиталась в нарративы, рассказанные вполголоса и неглавными героями известных текстов, вставных сюжетов, региональных пересказов или вовсе за их пределами, в результате чего увидела другую, альтернативную версию индусского «-изма» глазами «молчаливого большинства»: женщин, низших сословий и животных (лошадей, собак, коров и т. д.). В этой версии Донигер опять же выделила именно то, что спровоцировало в ней устойчивый «когнитивный диссонанс» по отношению к предлагаемым стереотипам: насилие и религиозная терпимость, жертвоприношение животных и вегетарианизм, противостояние между идеологиями семейной жизни и отрешения от нее и умопомрачительные несоответствия между бьющей через край сексуальной энергией и поучениями к ее обузданию. Кстати, излагая пролегомены к своему труду, Донигер не упускает случая заметить, что она вставляет конструируемый ею религиозный нарратив в исторический «подобно линге (символ бога Шивы, представляющий его фаллос в состоянии эрекции), укрепленном в йони (символ спутницы Шивы, или женский сексуальный орган...»[26]Наряду с исторической встроенностью [«истории в истории» (stories in hi-stories)] и сшитостью («лоскутное одеяло, своего рода бриколаж»), Донигер устанавливает предыдущее состояние той или иной идеи, ее взаимодействие с конкурирующими нарративами — попеременно с различными эпохами и течениями в формировании индуизма, с буддизмом и джайнизмом, позднее с исламом и, наконец, христианством — и верифицирует модификации через взаимные полилоги. Впечатляющим итогом интеллектуальной скрупулезности, аналитического таланта, энциклопедической осведомленности, методологической четкости и искрометного дара рассказчика стала книга «Индусы. Альтернативная история», отследившая эти темы с середины 3 тысячелетия до нашей эры до момента выхода книги в 2009 году. Предупредив, что некоторые вопросы и сюжеты еще ждут ответа, Донигер отсылает к 80 финальным страницам (мельчайший фонт!) тех читателей, которые «(признаюсь, как и я) сразу идут в конец и сначала проглядывают сноски и библиографию, то есть читают книгу, словно она на иврите, справа налево, чтобы оценить, где пасется автор, подобно тому, как собаки обнюхивают друг друга сзади, определяя, кто и чем недавно потрапезничал»[27].

Жонглируя на протяжении всего фолианта вербальными изысками, Донигер назвала заключительную — 25-ю — главу «Безрезультатность, или Злоупотребление историей»[28] и вынесла в эпиграф два высказывания — М. С. Голвалкара (1906—1973), главного идеолога мощного «Союза добровольных служителей нации», деятельность которого опирается на хиндутву в ее самых демонических проявлениях[29], и Махатмы Ганди (1869—1973), «отца нации», чей убийца-индус из дорогой моему сердцу Пуны формально не входил в «Союз», но был взращен его установками, прежде всего «гордостью за историю индусов». В первом Донигер обнаруживает «культурную шизофрению», поскольку в начале цитаты индус Голвалкар называет «универсальность, благородство, терпимость и т. д.» основными чертами индуизма, а во второй призывает неиндусов «отказаться от нетерпимости и неблагодарности по отношению к этой земле... и подчиниться индусской нации», не требуя ничего взамен, даже гражданских прав. Индус Ганди же, «проклятие Союза», видит главное в «инклюзивности и полете воображения», свойственных индуизму, и тут же выговаривает жрецам-брахманам, «хранителям» религии, за предрассудки и суеверия[30]. Донигер вполне признает хвастливо-банальный трюизм о толерантности индуизма, но подтверждает и совершенно иные его возможности, что тот и демонстрировал всегда и повсюду, насильственно «подрывая» другие религии, например, буддизм, на десять веков покинувший Индию.

Между тем экзерсисы с индийским прошлым и его ситуативная непредсказуемость неравнодушную американку действительно удручают (вплоть до аналогий с российской историей[31]): «В современной Индии вы легко можете использовать историю в качестве аргумента в любом положении — для доказательства того, что индусы были вегетарианцами и что они ими не были, что индусы и мусульмане ладили друг с другом и что ровным счетом наоборот, что индусы противостояли сати(самосожжение вдов на костре покойного супруга. — И. Г.) и не противостояли, что они отказывались от материального благополучия и тянулись к нему. Что они притесняли женщин и низкие касты и что боролись за их равенство. На протяжении всей истории, вплоть до современной политической сцены, трения между различными индуизмами и различными сортами индусов одновременно укрепляли традицию и вели ее к неисчислимым страданиям. Величайшая загадка этого злоупотребления историей не само злоупотребление, но вопрос о том, почему в насквозь упоенную будущим эпоху мы все еще тянемся к [определенной версии] прошлого (пусть даже прошлого вообще, в его засахаренном варианте), чтобы оправдать настоящее? „Это же история!“ — в конце концов, всего лишь американский аналог выражения „Ну и что с того?“»[32]

В промежутке между «Предисловием» и «Безрезультатностью» Донигер расположила альтернативные свидетельства, выполненные в стиле пуантилистского коллажа или в методике синекдохи, объясняющей общее через выделенное частное. Из древней «Ригведы» она извлекает диалоги мужчин и женщин и обнаруживает обладающие индивидуальностью женские характеры в традиционно не имевшей своего представительства «молчаливой» части общества; в уложениях «Ману-смрити» и других санскритских текстах вычленяет одновременные призывы к мясоедству и его порицание, и балагурит: «Не ирландский ли бык эта священная корова (старый шовинистский термин для ox-y-moron)?»[33]; применительно к «Рамаяне» и ее герою она говорит о «пламени истории и дымке мифа» и без экивоков заявляет: «От Рамы не осталось ни археологии, ни надписей. Нет никаких свидетельств о том, что некто по имени Рама жил или не жил в Айодхъе... Помещение „Рамаяны“ в исторический контекст свидетельствует: это вымысел авторов, живших в разное время...», тем самым отвергая историчность обожествленного эпического героя, ставшего уже в XX веке главным небожителем-воителем монолитного индуизма, мечущегося в поисках единоначалия из авраамических религий. На этом фоне совсем смешно выглядят многочисленные стяжки прошлого и настоящего, как, например, рассказанный Донигер сюжет из жизни городка Дханабад (североиндийский штат Джхаркханд) в 1987 году: поскольку жители утверждали, что земля вокруг храма Рамы и его помощника божественной обезьяны Ханумана принадлежит соответственно Раме и Хануману, а не жрецу, судья отправил обоим богам повестку о явке в суд как участникам процесса. После возвращения корреспонденции «за необнаружением адреса» судья разместил объявление в местной газете[34]. История с «историчностью» Рамы как раз и стала тем водоразделом, который — после разрушения в 1992 году мечети Бабура, построенной в XVI веке «на месте рождения бога Рамы», — не только привел в Индии к массовому кровопролитию, но и не оставил шансов на взаимопонимание между индусским большинством и мусульманским меньшинством в 200 млн.

Донигер и раньше привлекала к себе внимание, прежде всего индусской диаспоры США, которая уже давно строго отслеживает правильность мыслей и поведения в отношении индуизма — будь то научные публикации или футболки с изображениями Шивы, Вишну, Кали и прочих персонажей. Скандал в 2003 году по поводу обнаженности слоноголового бога Ганеши на обложке труда другого американского индолога Пола Котрайта[35] и элементов фрейдистского психоанализа в мифах о взаимоотношениях в божественной семье примечателен не только тем, что вспыхнул почти через 20 лет после выхода книги и сопровождался смертельными угрозами автору, но и четким месседжем: индуизм принадлежит индусам и только они знают, какой он был, есть и будет. В том же 2003 году уже в Лондоне[36] во время лекции, когда Донигер затронула вопрос о взаимоотношениях Ситы и Лакшманы, супруги и младшего брата Рамы, в самой древней — санскритской — «Рамаяне» Валмики, из аудитории в нее полетело яйцо. На следующий день обидчик разместил в интернете объяснение: «Я был потрясен сексуальной направленностью ее выступления, посвященного одному из наших священнейших эпосов. Кто кого желал — оказывается, не только [демон] Равана Ситу, но и ее деверь. Потом другие пары — из других священных текстов, о некоторых я и вовсе не слыхивал, были задействованы, чтобы соткать будоражащий сексуальный гобелен. Чем бы эти заумные, „образованные“ западные люди зарабатывали на жизнь, если бы у них не было наших шастр (научные трактаты. — И. Г.) и традиций, чтобы копаться в них и выворачивать наизнанку?»[37]

Вызов был брошен и принят. Тогда же в интервью британским СМИ Донигер сказала: «Санскритские тексты [процитированные в моей лекции] были написаны в прославленную эпоху сексуальной открытости и озарения, и я часто фокусирую внимание именно на таких эпизодах... Ирония заключается в том, что я воспевала эти тексты и переводила их таким образом, чтобы люди за пределами индуизма, те, кто иначе думал бы, что индуизм это не более чем кастовая система, которая плохо относится к неприкасаемым, — узнали бы о них и полюбили за красоту, сложность и мудрость»[38]. Завершая «Предисловие», Донигер возвращается к этому эпизоду: «И еще бы мне следовало добавить о разнообразии индусских текстов. На обвинение, что я процитировала отрывок из письменной традиции, о котором некий индус „никогда не слышал“, вот мой ответ: Да! И я намереваюсь продолжать. Элементы традиций, против которых он возражает, приняты другими индусами и, в любом случае, исторически зафиксированы. Одна из причин большого объема этой книги — мое желание показать, сколько же еще есть такого, что яичная фракция хотела бы отвергнуть. Я намереваюсь и дальше воспевать разнообразие и плюрализм, не говоря о мирской мудрости и чувственности индусов, которых я люблю 50 лет и буду любить дальше»[39].

Триггер был спущен уже в самой Индии, и снаряды на «минном поле» стали рваться один за другим. Немолодой, но преисполненный благих порывов Динанатх Батра (р. 1932), школьный учитель-пенсионер, активист «Союза добровольных служителей нации», генеральный секретарь принадлежащей «Союзу» школьной сети (Vidya Bharati) и основатель «Движения за спасение образования», заявил: «Всемирно оскорблены чувства миллионов индусов». И дело о лживом изображении индуизма и неподобающих замечаниях об индусских богах и индийских знаменитостях, в том числе о Свами Вивекананде, авторе знаменитого выступления на Всемирном парламенте религий в Чикаго в 1893 году, и Махатме Ганди, которые ни при каких обстоятельствах «не могли есть говядину», пошло в суд вместе с проникшим в самое сердце оскорблением — «как она может называтьлингу Шивы пенисом в состоянии эрекции???» — по уже известным статьям 153А и 295А[40].

Ярый проводник хиндутвы, Батра на фотосессиях красуется перед портретами столпов «Союза добровольных служителей нации» — К. Б. Хедгевара (1889—1940) и Голвалкара. Помимо прочего его чувствительность вздыбилась и от суперобложки книги, на которой темноликий бог Кришна играет на свирели, сидючи на ягодицах одной из девяти обнаженных женщин, чьи сплетенные тела изображают фигуру коня. Этим лубком современного художника-индуса из Восточной Индии, даром бывшей аспирантки, а ныне коллеги[41], Донигер особенно гордится, потому что в нем сплавились древность и модерн, соединились привнесенные каноны персидской живописи и индусские мифы (не Кришна ли обольстил сразу 16 тыс. пастушек?), переплелись вера и базар, то есть все то, что, по ее убеждению, и составляет бриколаж индуизма, который она как-то охарактеризовала как «политеистический политеизм, одновременно являющийся монотеизмом, монизмом и пантеизмом» (эту мантру я использую как личное утешение в минуты, когда мой рационализм начинает захлебываться в «океане»).

Уже фигурировавший в истории с Дабхолкаром «Комитет индусской народной бдительности», предпочитающий уличные перформансы, устроил демонстрации в Индии и США, протестуя против присуждения Донигер научных и литературных премий и обвиняя ее в разжигании «ненависти, нетерпимости, расизма» и т. д. по отношению к индусам. По мере того как пандемия оскорбленности нарастала, каждый находил собственную «оскорбинку»[42]. Группа «За индусские права человека» на своем сайте привела несколько образцов унижающих заявлений и фактических ошибок: «На 40-й странице: Если девизом Уотергейта стало Ищи деньги (Follow the money), девизом истории индуизма стало Ищи обезьяну (Follow the monkey)[43]. Реплика: Очень унизительно и оскорбительно. Девиз индуизма — Ищи правду и соединяйся с Богом; на 112-й странице: Автор утверждает, что гимн 10.62 „Ригведы“ подразумевает, что женщина может обнаружить собственного брата в собственной постели. Реплика: Гимн не содержит такого предположения. Оскорбительно предполагать, что индусы занимаются извращенным сексом; на странице 128: Книга уподобляет поклонение разным ведийским богам поведению лживого юноши, флиртующего с несколькими девушками и обманывающего их. Реплика: Это оскорбительно и не принимает во внимание тот факт, что, согласно „Ригведе“, все боги объединены между собой и рождены друг от друга и из одного источника…» и т. д.[44] Возмущенные комментаторы на окрашенных в шафрановый цвет сайтах обвиняли Донигер в том, что она смешивает индуизм и суеверия!

Суммируя все оскорбления, представитель Батры выделил два главных пункта в исковом заявлении. Согласно первому «вышеупомянутая книга написана с пылом христианского миссионерства», то есть ставит своей целью отторжение от индуизма его адептов; согласно второму — «авторский подход к текстам индуизма сексуально ориентирован». Когда после двух лет судебного разбирательства индийское издательство «сдулось» и отозвало книгу из продаж, либерально настроенная публика приняла решение устроить ее публичную читку на книжной ярмарке в Нью-Дели, но тут уже в ход пошли кулаки молодчиков из недавно возникшей «Национальной индусской армии». В другой части глобуса Донигер не потеряла присутствия духа. В заявлении, опубликованном в The New York Times[45], она сообщила: «Как только стал известен вердикт и наступил мой темный час, пришли сотни электронных писем с сочувствием. И хотя я ценю выраженную в них симпатию, она впустую: я чувствую себя на высоте! Я уже давно натренирована нападками узкой группки узкомыслящих индусов».

Донигер сообщила, что первый пункт иска вызвал приступ неудержимого хохота у всех ее друзей, поскольку она родилась и выросла в еврейской семье в Great Neck, еврейском же районе Нью-Йорка. «И тогда я по глупости решила исправить оплошность и написала своему обвинителю: „Эй, я — еврейка“, а в ответ получила шквал антисемитизма. Один из корреспондентов написал: „Привет. Наткнулся тут на вашу книжку об индусах. В которой вы стараетесь нас унизить. Я ничего не знаю о евреях. Но на примере вашей работы полагаю, что евреи — это зло. Прав, пожалуй, был Гитлер, убивая в Германии евреев. Пока“... Да, уж лучше было остаться христианской миссионеркой. Ирония, однако, заключается в том, что христианские миссионеры и являют собой часть проблемы. Британские протестанты Викторианской эпохи обругивали индусский политеизм, эротическую скульптуру, живую веселость его богов и земную мифологию как грязное язычество. При этом они предпочитали тексты, которые создавала и распространяла малочисленная группка мужей из высококастовой элиты, а огромнейший пласт устной литературы на вернакулярах, обогащенной голосами женщин и низших каст, считали недостойной даже презрения. Как раз этот „альтернативный“ индуизм на протяжении всей индийской истории и воспевает моя книга... Приверженцы хиндутвы — вот кто нападает на индуизм, а я защищаю его от них». По поводу второго пункта неоднократно обвиненная в порнографии Донигер заявила: «Викторианский фактор также повлиял на антипатию хиндутвы к сексу... В свою защиту могу сказать, что в индуизме полно секса, и следовательно, в хиндутве полно ханжества — где есть львы, там есть и шакалы... Но вообще „Индусы“ не о сексе, а о религии, что будет погорячее, чем секс»[46].

Столь же горяч, страстен и искрометен стиль Донигер, присущий ей с самых первых публикаций. Сколь «сексуальны» ни были бы описываемые ею пассажи, будучи в дополнение к прочим умениям ученицей Джорджа Баланчина и Марты Грэм, она как бы балансирует на «пуантах пристойности» и, обращаясь к здравому читателю/слушателю, заразительно смеется над собой и американцами. Чего только стоит ее шутка о том, что в силу особенностей звучания, то есть почти полного отсутствия r («р») в языке американцев, они утрачивают разницу между ка(р)мой («судьба, определенная предыдущими деяниями») и камой («плотские удовольствия»)? Или производное Californication[47] of Tantra — о сохраняющейся в Калифорнии, куда «все скатывается, по выражению Фрэнка Лойда Райта», приверженности к тантрическим техникам? Кстати, если Батра преуспел в запрете на циркуляцию бумажной версии «Индусы. Альтернативная история», то most welcome — заходите в интернет и скачивайте: Донигер открыла свободный доступ к своей книге всему миру. К ее 70-летию «дети Венди» — Дэвид Шульман, Джеффри Крипал, Паула Ричман, Дэниел Голд и еще с десяток лучших из лучших индологов мира — принесли к стопам учителя сборник собственных — блистательных — работ. В предоставленном ей слове Донигер, вскормившая их мать, бабушка их учеников и прабабушка учеников их учеников, признает, что при этом родстве у каждого из них — свой путь: «Если продолжить акушерскую метафору, я их Doktor Mutter, но, похоже, у них у всех разные идеологические отцы (наверное, мне лучше не продолжать...)»[48]

Чувства? Оскорблены? Да ладно!

Дабхолкар и Донигер... Даже имена созвучны: Д — р, оба еще раз д-р, то есть медицинский доктор и научный, два бесстрашных рационалиста и высоких профессионала. Один боролся против суеверий и непристойных экзотических практик, а другую как раз в них и обвинили. Оба, как оказалось, спустили триггер оскорбленности, ранив религиозные чувства индусов, и оба поплатились, одновременно обретя всемирную славу[49] — посмертную и прижизненную. Правда, Батру-победителя распирает гордость, что он повел себя цивилизованно, то есть оперся на 153А и 295А, и никакие голоса индийских и западных интеллектуалов, собранные в отдельной папке в моем компьютере, не смогли переломить сложившийся в «республике оскорбленных чувств» тренд: ты что-то сделал, хоть за тридевять земель, но мои чувства от этого взвыли от боли, и ты — получи по заслугам. Меня поддерживают миллионы индусов здесь и столько же за пределами Индии, и вот, наконец, на моей стороне государство — суд, принимающий решения в пользу моих чувств, и полиция, ищущая твоих убийц с помощью фриков.

Проблемы со свободой слова[50] и цензура известны повсеместно, не новы они и в Индии, восприемнице колониальной модели[51], где давно и легально работают Комитет по сертификации фильмов и региональные, в рамках распространения того или иного языка, комитеты драматургической цензуры. Государство с древних времен признавало себя регулятором инициатив и блокировщиком политических, религиозных, этнических, лингвистических, кастовых и прочих высказываний, потенциально опасных для власти, но в XXI веке из всех резонов главным стали подлежащие защите «чувства». Эфемерность легитимировалась и оказалась прагматичнее, чем умствования по поводу трудноопределимых «вражды» и «гармонии», а также требующих доказательств «намеренности» и «злоумышленности», присутствующих в статьях 153А и 295А наряду с чуждым для «океана» индуизма «богохульством» и даже «религией». Государство сомкнулось с толпой («миллионами»), от имени которой выступают престарелый Батра и амбициозные лидеры махараштранских варкари вместе со скороспелыми индусскими «армиями», и их объединенная мощь — судопроизводство и коллективный вандализм[52] — нацелена на личности, неосмотрительно вступившие на «минное поле». Так сложился современный механизм контроля над общественным пространством в самой большой демократии мира, пропитанной «очень сильным ощущением индусской идентичности, жаждущей создания индусского государства». «Приводящий доводы индиец замещается оскорбленным, терпеливый человек — нетерпящей толпой, размышляющий гражданин — обиженным коммуналистским агитатором, мужественный — трусливым головорезом, который нуждается в государстве, чтобы защитить его от необходимости аргументировать, благочестивый — отъявленным богохульником, который считает, что он должен защищать богов, а не боги его... Либеральную Индию заставили замолкнуть, поскольку единственный институт, который призван ее защищать — суды, — постоянно ее подводит»[53]. Умри — лучше не скажешь, причем «умри» — вовсе не фигура речи.

Самый главный вопрос я оставила под конец — что такое признанные в судебном порядке «религиозные чувства» и их оскорбление? Правовую оценку этому явлению как «растущей угрозе нетерпимости» дал Соли Сорабджи, известный юрист и экс-советник Министерства юстиции: «Одна из причин, часто называемых для наложения запрета, мол, это оскорбит чувства некоторых слоев общества. „Оскорбленные чувства“ и есть такое словосочетание, которое означает запрет»[54]. Мои — семантические и историко-антропологические — штудии ни «оскорбленных», ни «религиозных» чувств не выявили, во всяком случае их точно нет в известных мне индийских языках: в иные минуты Тукарама охватывал восторг при мысли о Витхобе, в другие — злоба, тоска, скука и т. д., однако все эти чувства специфически религиозными не являются. УК использует английское выражение religious feelings, а дефиниция Индии, прозвучавшая в начале статьи, выражена опять же по-английски —republic of hurt sentiments. Опросы, которые я проводила ранее, давали любопытные результаты вплоть до ответов: надо посмотреть в газете (на хинди, маратхи, телугу и т. д.), и они там действительно обнаруживаются в виде уморительных калек с английского, о чем я уже писала[55].

В самом общем понимании чувство («горе», «радость», «ужас», «смущение», «беспокойство», «ярость» и др.) представляет собой эмоциональный процесс, в котором отражается оценочное субъективное отношение, то есть это исключительно личный опыт. Очевидно, что никакой процесс, часто скрытый от глаз постороннего, оскорбить невозможно, и длительность естественного чувствования, как правило, коротка: Тукарам, порой в пределах одного гимна, рвется на части между умилением и злобой. Вытекающие из той или иной эмоции более длительные состояния обычно называют настроем или настроениями, и ими можно заразить «своих». Контекст «оскорбленных чувств», как правило, связан с гневом — самой опасной и губительной из всех эмоций, к тому же живущей на собственной подпитке, а соответствующие гневу и его подвидам настроения могут быть обозначены как неприязнь, вражда и т. д. Каждая эмоция и связанное с ней настроение имеют родственное психопатическое состояние — Тукарам и пел, и трещоткой трещал, а тривиальным выходом из гнева являются словесные атаки и физическое насилие, как и все агрессивные формы поведения, вытекающие из настойчивого желания доминировать и убрать с дороги то, что этому мешает[56].

В противоречии с научными положениями «оскорбленные чувства» (которые в принципе нельзя оскорбить) не опосредуются индивидуальным пониманием (например, «миллионы» не читали трудов Донигер), но поступают в виде цельного и готового к употреблению продукта и становятся руководством к действию (например, акции протестов варкари против лекций активистов МКИС). Ни в коей мере не отражая реального психологического процесса, «оскорбленные чувства» выполняют роль оповещения — «клича», «выражения-приманки», — и последующая их демонстрация, вовне индивидуальных сердец и душ, превратилась в технологию отторжения и вытеснения из пространства жизни, поскольку «мобилизация эмоций — необходимая и весьма важная составляющая любой инстанции коллективного действия»[57]. Именно так поступили с Дабхолкаром и Донигер.

В последние годы во время наездов в родные индийские места я стала ощущать, что атмосфера насыщена ожиданием оскорбления — в прошлый раз, впервые за много лет моего общения с миролюбивыми варкари, в Аланди, откуда я когда-то вместе с ними вышла в паломничество к Витхобе, один из их храмовых руководителей вполне злобно спросил: «А не чересчур ли любопытствуете?», и я почувствовала, что «минное поле» где-то рядом. Вообще говоря, этим вопросом он выразил почти то же самое, что и номенклатурный пропагандист хиндутвы: «Каждый политик и множество организаций в стране соревнуются в оскорблении индусских чувств, [участвуя] в гонке заигрывания с другими слоями общества. Это делается с явным намерением заполучить голоса избирателей. Кого следует винить в этом позорном неуважении индусских чувств? Любая община, которая не может постоять за свои институты или символы, становится молчаливым наблюдателем того, как подвергают насмешкам ее гордость, и должна уйти „неспетой песней“ со страниц истории. Для нее будет лучше сгинуть, чем продолжить позорное существование... „Проснись и не останавливайся, пока не достигнешь цели“, как говаривал Свами Вивекананда; он же наставлял: „Произноси с гордостью — я — индус“»[58]. Modus operandi, понимаешь.

P. S. 20 ноября в Панджи, столице Гоа, открывается 45-й Международный кинофестиваль Индии. Его специальная программа — «Индийская панорама» — должна, по решению жюри, начаться на следующий день фильмом «Элизабет-экадаши», снятом на языке маратхи известным маратхским режиссером Парешем Мокаши. Действие фильма происходит в том самом дорогом сердцу варкариПандхарпуре, где каждый одиннадцатый день светлой половины лунного месяца (экадаши) их ждет Витхоба, стоящий в своем храме почти по стойке «смирно», за исключением рук, упертых в боки. «Элизабет» — имя велосипеда, который смастерил для своих детей — Днянешвара и Мукты — их отец, надеясь, что он окажется не менее прочным, чем длительное правление королевы Великобритании. Но отец умер, и бедственное положение вынуждает мать задуматься о продаже велосипеда как раз в тот момент, когда в город в преддверье экадаши стекаются толпы миролюбивых варкари, распевающих гимны Днянешвара и Тукарама…

Над показом нависла угроза, потому что накануне в том же Аланди, где более семи веков в подземной пещере покоится «живой мертвец» Днянешвар, главный «чудотворец» Махараштры, на спине которого, к слову, и выпекала — в XIII веке! — лепешки его сестра Мукта, состоялось 10-е Великое собрание варкари. Их вердикт в отношении фильма, выходу на экран которого предшествовала остроумно-минималистская реклама, весьма отличная от обычного болливудского китча, звучит как грозный набат: «Бог Витхоба оскорблен, священный день экадаши оскорблен, паломничество в Пандхарпур оскорблено, гимн во славу Витхобы оскорблен[59], и наши религиозные чувства оскорблены. Кинокартина должна быть снята с показа, запрещена, а ее производители арестованы. В противном случае варкари перекроют все дороги». Далее последовал длинный список требований и заявлений, в том числе вновь поминающих неласковыми словами Дабхолкара и Донигер.

Огромная Махараштра грозно нависает над примыкающим к ней на юго-западе микроскопическим Гоа, так что исполнить свою угрозу многочисленным варкари не составит труда. Этот туристический оазис уже заполнен сезонными путешественниками, тут и там гремит русская речь, оживляя в памяти гребенщиковское «Нам, русским, за границей иностранцы ни к чему»: явно, что посланцам из нашего отечества невдомек, чем живет «республика оскорбленных чувств» и что случится завтра на «минном поле» «невероятной» (Incredible!) Индии, постепенно заменяющей потускневшую «сияющую».

[1] Эта дефиниция пришла из одноименной статьи Мукунда Падманабхана. The Hindu. 09.02.2012. См. подр. мои статьи: Глушкова И. П. Индия: культура и религия как стражи/нарушители общественного порядка (1980-х годов по начало XXI в.) Упражнение в обобщениях и предположениях // Ванина Е. Ю., Сидорова С. Е., Устенко А. В. (отв. ред.). Разговор с Мариной и Олегом Плешовыми: политические символы и реалии Южной Азии. М.: ИВ РАН, 2010; Индия: Медиафеномен «оскорбленных чувств» как политический проект // Политическая наука. Религия и политика. № 2. М.: ИНИОН РАН, 2013; «Эмоциональный поворот»: индуизм, ислам и другие религии в «республике оскорбленных чувств» // Малашенко А. и Филатов С. (отв. ред.) Монтаж и демонтаж секулярного пространства. М.: РОССПЭН, 2014. Об оскорблении «кастовых», «этнических» и «исторических» чувств см. мою же статью «Нет памятника — нет проблемы. Дебрахманизация национального героя Махараштры» и статью Джеймса Лэйна «Ответ моим критикам, ответ моим защитникам. Как создавались нарративы о Шиваджи» // Глушкова И. П. (рук. проекта), Прокофьева И. Т. (отв. ред.). Под небом Южной Азии. Портрет и скульптура. Визуализация территорий, идеологий и этносов через материальные объекты. М.: Наука — Восточная литература, 2014.

[2] Doniger Wendy. The Hindus. An Alternative History. N. D.: Penguin/Viking, 2009.

[3] Именно поэтому суд в Лахоре (ныне Пакистан) оправдал автора-индуса, написавшего памфлет «Сладострастный пророк» в ответ на нападки мусульманского автора, обвинившего в распутстве богиню Ситу. В 1929 г. во время продолжившихся заседаний мусульманин убил индуса.

[4] Австралийский ученый Джеффри Одди ссылается на (вероятно) первое употребление словаHindooism в письме (сентябрь, 1787 г.) Чарльза Гранта, директора Ост-Индской компании, обнаруживает его в других письмах того же автора и, наконец, в официальном документе за тем же авторством, написанном в 1792 г., но опубликованном в 1813 г. Oddie Geoffrey A. Imagined Hinduism. British Protestant Missionary Constructions of Hinduism, 1793—1900. New Delhi: Sage Publication, 2006. P. 69—71.

[5] Т. е. первоначально «хинду» был привязан к географии — своего рода «заречник» (ср. «волжанин»); от той же реки берет свое происхождение экзотопоним «Индия» (официальное государственное название Индии — Бхарат). Начиная с XVI—XVII вв. «хинду» стали называть тех, кто не был «тюрком», т. е. мусульманином. Употребляемое в русском языке «индус» не что иное, как усвоенное английское мн. число — hindus.

[6] См.: Freitag Sandria. Collective Action and Community Public Arenas and the Emergence of Communalism in North India. Berkeley: University of California Press, 1989.

[7] Шафрановый цвет ассоциируется с одеждами индусских аскетов и со знаменем воинствующего индуизма. В современной Индии говорят о «шафранизации», например, образования или террора.

[8] Hindustan Times. 03.07.2004.

[9] «Наследник», т. е. сын третьего премьер-министра Индии Индиры Ганди, внук первого премьер-министра Джавахарлала Неру и тезка (не родственник!) Махатмы Ганди.

[10] The Hindu. 06.10.2012; Салман Рушди. Джозеф Антон. М.: Астрель, 2012.

[11] Выбор Дабхолкара и Донигер в качестве case studies обусловлен не только масштабом этих фигур, но и моей вовлеченностью в сферу деятельности обоих. По причине оскорбления «исторических чувств» более 10 лет назад началась (и до сих пор не стихла) травля еще одного известного индолога и моего друга американца Джеймса Лэйна, получившая широкий международный резонанс. Кроме отсылок в примеч. 1 см. мои статьи: Махараштра в истории и воображении // Восточная коллекция. Лето. 2004; Шиваджи: проблемы историографии // Вопросы истории. № 6.

[12] Наибольшую известность и приверженцев, в том числе в России, приобрели Ошо

(Бхагван Шри-Раджниш, 1931—1990), Махариши Махеш Йоги (1917—2008), Сатья Саи Баба (1926—2011). Ведийский университет Махариши Махеша Йоги в Джабалпуре (штат Мадхъя-Прадеш) также осуществляет набор в «астрологическую аспирантуру». В 1968 г., после посещения обители Махариши в Ришикеше, в одной из песен разочарованный Джон Леннон написал: Maharishi, what have you done/ You made a fool out of everyone.

[13] Тантрики — приверженцы тантры, особых методик (внутри ряда направлений индуизма), в том числе утверждающих различные виды секса как духовную практику; агхори — отшельники-шиваиты, чьи ритуалы связаны с местами утилизации трупов, в представлениях простонародья наделены целительной силой.

[14] См.: Глушкова Ирина. Чем больнее, тем ближе к цели. Ритуалы самоистязания в индуизме // Теория моды. Одежда. Тело. Культура. Выпуск 9, осень, 2008.

[15] www.antisuperstition.org

[16] https://docs.google.com/viewer?url=http://www.antisuperstation.org/image.... Более того, многие «фанатики» являются приближенными к ведущим политическим деятелям особами как в Махараштре, так и в других районах Индии. На похоронах Сатъя Саи Бабы в Путтапарти (2011) отметились: тогдашний премьер-министр Индии Манмохан Сингх, президент ИНК Соня Ганди, главный министр штата Гуджарат (нынешний премьер-министр страны) Нарендра Моди и др.

[17] Daily News and Analysis. 21.08.2013.

[18] Quack Johannes. Disenchanting India: Organised Rationalism and Criticism in India 258, 260.

[19] Hindu Janajagruti Samiti. Характер деятельности этой организации, учрежденной в 2002 г., побудил меня перевести слово jagruti как «бдительность», хотя оно имеет и другие значения: «пробуждение» и «бодрствование».

[20] http://www.hindujagruti.org/news/11842.html

[21] Именно этой разновидности индуизма и «легким» взаимоотношениям бога и верующих посвящена моя книга: Глушкова И. П. Индийское паломничество. Метафора движения и движение метафоры. М.: Научный мир, 2000.

[22] http://www.hindujagruti.org/news/10938.html

[23] Современные искатели особой духовности помещают главу о Днянешваре между главами о Бонавентуре (XIII в.) и Николае Кузанце (XV в.), см., например: Dallmayr Fred. In Search of the Good Life. A Pedagogy for Troubled Times. Lexington: The University Press of Kentucky, 2007. См. также:Глушкова И. П. Живой мертвец как этнокультурный бренд // Отечественные записки. 2013. № 5 (56). С. 175—190.

[24] Maharashtra Times. 10.06.2014; The Indian Express. 11.06.2014.

[25] Khetan Ashih. Exclusive investigation: Dabholkar Murder //www.thoughnaction.co.in/exclusive-investigation-dabholkar-murder

[26] Doniger. Op. cit. P. 3.

[27] Ibid. P. 4.

[28] Inconclusion, or The Abuse of History. Собственно, слитного inconclusion в английском языке нет, и Донигер играет с раздельным in conclusion, т. е. «в заключение», но существует inconclusive как прилагательное, одно из значений которого я выбрала по собственному вкусу, хотя можно было предложить и «неубедительность» (с чем я не могу согласиться) или «неопределенность» (что представляется возможным). Выбор «безрезультатности» следует как из моих собственных попыток описать индуизм в целом (см., например: Глушкова И. П. (отв. ред.). Древо индуизма. М.: Восточная литература РАН, 1999 и т. д.), так и из усилий что-либо объяснить тем (в Индии ли, в России), кто не настроен на плюралистическое миропостроение.

[29] В Индии «Союз» известен по аббревиатуре RSS (Rashtriya svayamsevak sangh), основан в 1925 г. в г. Нагпуре (Махараштра) маратхскими брахманами как «культурная организация». Победившая на общеиндийских парламентских выборах 2014 г. и на выборах в Законодательное собрание Махараштры в том же году БДП является политическим крылом RSS, утверждающим кандидатуру члена БДП, который возглавит страну / штат.

[30] Doniger. Op. cit. P. 687—688.

[31] В 1970–1971 гг. Венди Донигер оказалась в Советском Союзе на стажировке в Институте востоковедения РАН и его ленинградском филиале. Это произвело на нее впечатление, и те или иные аллюзии к российско-советским реалиям присутствуют во всех ее книгах.

[32] Ibid. P. 688.

[33] Doniger. Op. cit. P. 658. Переводить игру слов, как и шутки в целом, — дело неблагодарное. Выражение Irish bull означает «чушь; нелогичное, лишенное смысла высказывание», впоследствии вытесненное древнегреческим «оксюморон» (остро-глупое), где первая часть ox- в восприятии носителя английского языка опять же означает «бык».

[34] Ibid. P. 662—663.

[35] Courtright Paul. Ganesha: Lord of Obstacles, Lord of Beginnings. N.Y.: Oxford University Press, 1985. См. Также: Глушкова И. П. Общеиндийский бог Ганеша // Глушкова И. П. (отв. ред.). Древо индуизма...

[36] Именно там в 2000 г. была учреждена группа «За индусские права человека» (Hindu HumanRights), мониторящая ситуацию с «преследованием» и «оскорблением» индуизма по всему миру.

[37] Цит. по: Doniger. Op. cit. P. 15.

[38] Ibid. В изысканном и строго научном переводе Донигер и Судхира Какара — впервые (после тяжелого и манерного переложения Ричарда Бёртона в 1883 г.) — вышел знаменитый трактатKamasutra (2002). Ее первая книга — Asceticism and Eroticism in the Mythology of Siva (1973) — определила научную судьбу еще одного замечательного индолога, ученика Донигер, Дэвида Шульмана: «Эта книга все еще занимает почетное место на моих полках самых необходимых работ (необходимых для того, чтобы прожить хорошую жизнь)» (David Shulman. Foreword // Patton Laurie L., Haberman David L. (eds). Notes from a Mandala. Essays in the History of Indian Religions in Honour of Wendy Doniger. New Jersey: Associated University Presses, 2010.

[39] Doniger. Op. cit. P. 16.

[40] За плечами Батры уже насчитывалось немало инициатив, направленных против Сони Ганди, президента ИНК; Национального совета по образованию, в чьих учебниках он насчитал 70 пунктов, «неправильно описывающих» тех или иных исторических деятелей и их действия; полового воспитания в школах Центральной Индии и т. д. В период предыдущего срока правления БДП (1998—2004) именно Батра «шафранизировал» школьные учебники, привнося в них идеологию хиндутвы, очищая от упоминания о кастовой системе и диетах, включающих говядину, и насыщая «свидетельствами» того, что в Древней Индии были и самолеты, и ядерное оружие. Одним из самых громких его «подвигов» стала в 2008 г. победа над покойным А. К. Рамануджаном (1929—1993), чье эссе о множественности (а не единичности) «Рамаян» в итоге было исключено из программы Делийского университета.

[41] Кэтрин Улрич. Doniger. Op. cit. P. 692.

[42] Это выражение было выделено в российском конкурсе «Слово года» в 2012 г. (Архангельский А.Между молчевидцами и ропщественностью // Новая газета. 24.12.2012.

[43] Звуковая игра между money и monkey.

[44] http://www.hinduhumanrights.info/review/wendy-donigers-the-hindus-an-alt.... Я далека от мысли, что ошибок нет — они случаются. Среди выловленных мною и утверждение, что впервые слово «индуизм» употребил бенгальский просветитель Раммохан Рой в 1816 г. См. сноску 4.

[45] 05.03.2014. Как всегда, Донигер не преминула поиграть со словами и выражениями: она озаглавила заявление Banned in Bangalore, повторяя слово ban («запрет») в названии южноиндийского города, где уже давно буйствует добровольная полиция нравов, и отправляя к Ban in Boston, существовавшей ранее практике запрещения литературы, содержащей непристойности.

[46] Кстати о сексе: первым на память приходит ведийский громовержец и cладострастник Индра, чья иконография изображает его с телом, усыпанным глазами: это графический эвфемизм женских лон, которые он получил в проклятие от одного из мудрецов. Дальше память работает бесперебойно, затрудняя возвращение к тексту статьи.

[47] Донигер соединяет Калифорнию с fornication, «блудодейство».

[48] Doniger Wendy. Wendy’s Children // Patton Laurie L., Haberman David L. (eds). Op. cit. P. 296.

[49] Я писала — на примере с Салманом Рушди, что голос России отсутствует в громких гуманитарных делах, а Иосиф Бродский, уже будучи за ее пределами, «после фетвы присоединится к партии он-понимал-на-что-идет и он-это-сделал-намеренно» (Рушди Салман. Op. cit. С. 156; Глушкова Ирина.«Эмоциональный поворот»...). «Сатанинские стихи» также не были изданы в России, но доступны в русском переводе в интернете.

[50] В списке Reporters Without Borders Press Freedom Index из 180 стран Индия находится на 140-м месте (между Чадом и Иорданией), Россия занимает 148-е (между Малайзией и Филиппинами). 12 лет назад — в 2002 г. порядковый номер Индии был 80-м, России — 121-м.

[51] См., например, Сидорова С. Е. Законы о цензуре прессы в Индии в XIX веке: колониальный вариант // Ванина Е. Ю., Сидоров С. Е., Устенко А. В. (отв. ред.). Разговор с Мариной и Олегом Плешовыми: политические символы и реалии Южной Азии. М.: ИВ РАН, 2010.

[52] См. подглавку «Оскорбление чувств. Цензура, суды, запреты и насилие как элемент национальной культуры» в: Глушкова И. П. Индия: культура и религия... Op. cit.

[53] Mehta Pratap Bhanu. Silencing of liberal India. Courts, publishers, educators and professional offence mongers are to blame. The Indian Express. 12.02.2014. Несколько лет назад интеллектуальная Индия зачитывалась книгой нобелевского лауреата по экономике Амартьи Сена «Индиец-спорщик», в которой были собраны доказательства того, что публичное пространство Индии — на протяжении всего своего существования — было и «местом для дискуссий». Sen Amartya. The Argumentative Indian. Writings on Indian history, Culture and Identity. New Delhi: Allen Lane — Penguin, 2005.

[54] Sorabjee Soli S. The Rising Menace of Intolerance // The Hindu. 14.02.2013.

[55] Самоцитирование — страшный грех, и все же: этапы формирования моей позиции и связанная с ней аргументация подробно изложены в моих статьях, см. сноску 1.

[56] Подробнее о гневе см.: Экман Пол. Психология эмоций. Я знаю, что ты чувствуешь. СПб.: Питер, 2010.

[57] Aminzade R., McAdam D. Emotions and Contentious Politics // Mobilization. 2002. Vol. 7. Pt. 2.

[58] Agarwal Gopal K. In search of lost pride. Why the politician feels free to disregard Hindu sentiments // The Indian Express. 19.01.2009.

[59] Maharashtra Times. 20.11.2014. Один из гимнов, приписываемый Днянешвару, начинается строкой «Красиво изваяние это, стоящее на камне». Последнее слово в рекламе заменено на «велосипед», а в самом фильме звучит песня о «камне», который неотъемлем от традиционной мифологии Витхобы.

Опубликовано в журнале:

«Отечественные записки» 2014, №6(63)

Индия > Внешэкономсвязи, политика > magazines.gorky.media, 9 декабря 2014 > № 1458933 Ирина Глушкова

Российский самолет, задержанный в Нигерии, вылетел из аэропорта местного города Кано по маршруту следования, сообщил РИА Новости по телефону пресс-атташе посольства РФ в Нигерии Артем Романов.

"Самолет покинул аэропорт Кано, ситуация разрешена… Все формальности улажены", — сказал Романов. Он добавил, что самолет вылетел по маршруту следования.

Как сообщил ранее МИД РФ, 6 декабря в аэропорту города Кано на севере Нигерии был задержан грузовой самолет Ан-124 с российским экипажем, зафрахтованный французской миротворческой миссией в Центральноафриканской Республике и сопровождавшийся ее представителями. В сообщении отмечалось, что рейс выполнялся для перевозки в Чад военного имущества, включая два легких вертолета, запчасти к ним и средства техобслуживания. В российском дипведомстве заявили, что посадка российского самолета не была согласована с нигерийской стороной и имела непредвиденный характер, поскольку аэропорт в столице Чада оказался закрытым.

"Посольство работает над этой ситуацией. Мы находимся в контакте с нигерийскими правоохранительными органами насчет этого случая. Работаем над скорейшим вылетом самолета из Кано. Надеемся, что в скором времени она будет разрешена", - заявил пресс-атташе посольства РФ в Нигерии Артем Романов.

Посольство РФ в Нигерии работает над разрешением ситуации с задержанием в аэропорту города Кано российского грузового самолета и надеется, что вопрос с вылетом в скором времени будет улажен.

Накануне агентство Рейтер со ссылкой на источники в силах безопасности Нигерии сообщило, что власти страны задержали в аэропорту нигерийского города Кано российский грузовой самолет, на борту которого находилось военное оборудование. По данным агентства, самолет следовал из столицы Центральноафриканской Республики в столицу Чада, однако вынужден был совершить посадку в Нигерии, так как аэропорт Нджамены был закрыт. Кроме того, власти страны задержали пять членов экипажа.

Позднее дипмиссия РФ в Нигерии сообщила, что самолет является российским, а груз принадлежит французской миротворческой миссии в Чаде, которая зафрахтовала судно. Также поступило подтверждение, что среди членов экипажа есть россияне.

"Посольство работает над этой ситуацией. Мы находимся в контакте с нигерийскими правоохранительными органами насчет этого случая. Работаем над скорейшим вылетом самолета из Кано. Надеемся, что в скором времени она будет разрешена",- сказал РИА Новости в воскресенье по телефону пресс-атташе посольства РФ в стране Артем Романов.

Нигерийские власти разрешили задержанному ранее российскому самолету продолжить полет, сообщил посол Франции в Нигерии Шампань Лабриолль.

Самолет летел из столицы Центральноафриканской Республики в столицу Чада. Этот коммерческий рейс был зафрахтован французской миротворческой миссией в Чаде, которой и принадлежит груз. Самолет не смог сесть в чадской столице и приземлился в нигерийском Кано, где был задержан для проверки.

"Федеральные власти Нигерии и администрация аэропорта, будучи удовлетворенными документами и тем, что это рядовой полет, объявили, что самолет продолжит свой полет в город Нджамена", — цитирует Лабриолля агентство Франс Пресс.

"Вопреки сообщениям в ряде СМИ, на борту самолета не было никакого оружия или боеприпасов", — сказал Лабриолль.

По его словам, самолет Ан-124-100 вылетел из Банги (столица ЦАР) в Нджамену (столица Чада) с двумя легкими вертолетами Gazelle, а также запчастями к ним и средствами для техобслуживания.

Лабриолль заявил, что самолет, у которого было дипломатическое разрешение Нигерии, перенаправили в нигерийский город Кано из-за интенсивного воздушного движения в небе над столицей Чада. Проверку воздушного судна провели из-за принадлежности самолета и характера груза, о котором нигерийские власти оповестило посольство.

По данным агентства, экипаж из 18 россиян и двоих французских военных не был арестован, но был допрошен о грузе и плане полета. Российская дипмиссия в Нигерии сообщала, что самолет российский, а груз принадлежит французской миротворческой миссии в Чаде, которая зафрахтовала судно. Также поступило подтверждение, что среди членов экипажа есть россияне.

В начале 2013 года в столице ЦАР произошли столкновения между боевиками "Селека" и противостоящими им повстанцами-христианами. Жертвами беспорядков стали, по данным ООН, около 600 человек, еще около 159 тысяч были вынуждены покинуть свои дома. Совет Безопасности ООН принял резолюцию, согласно которой в ЦАР размещены будут 1,2 тысячи французских военных и 3,6 тысячи военнослужащих африканских стран.

Товаропроводящая сеть Белорусского металлургического завода пополнилась компанией BelmetSteelDMCC, офис которой заработал в Дубае (ОАЭ).

Основной задачей созданной в этом году компании является реализация всех видов металлопродукции БМЗ на рынок Ближнего Востока и Северной Африки. В первую очередь акцент будет сделан на продукцию с высокой добавленной стоимостью.

Стоит отметить, что данный рынок является емким и перспективным, но, в тоже время, и достаточно сложным. Ввиду привлекательности и потенциала, на нем существует большая конкуренция со стороны турецких производителей и представителей стран СНГ, которые в последнее время очень активно выходят на данный рынок со своей металлопродукцией.

Как сообщила коммерческий директор BelmetSteelDMCC Татьяна Фоменок, в настоящее время специалисты компании активно прорабатывают рынки Египта, Турции, Саудовской Аравии, Кувейта и ОАЭ. Являясь дочерним предприятием ООО «BelmetGmbH» (Австрия, г. Линц), BelmetSteelDMCC предпримет все меры, чтобы продукция БМЗ нашла свою достойную и постоянную нишу в данном регионе, а объемы поставок наращивались с каждым годом. В страны Ближнего Востока и Африки за 10 месяцев 2014 года в денежном выражении приходится почти 18% от общей отгрузки БМЗ.

В Африку жлобинские металлурги поставили металлопродукцию в 7 стран: ЧАД, Египет, Тунис, Сенегал, Кот д Ивуар, Эфиопию и Нигерию. Что касается Ближнего Востока, то здесь металл направлялся потребителям из Ливана, Ирака, Ирана, Турции, Иордании и Сирии. К слову, Египет и Турция по итогам 10 месяцев входят в десятку крупнейших импортеров продукции БМЗ и занимают в данном рейтинге 4-е и 6-е места, соответственно.

Специалисты международной антикоррупционной ассоциации TRACE International и американского аналитического центра Rand Corporation опубликовали собственный рейтинг ситуации со взяточничеством в разных странах мира TRACE Matrix, где Узбекистан занял 194 место из 197.

Страны оценивались по четырем критериям: уровень взаимодействия с властями, существующее антикоррупционное законодательство и его применение на практике, прозрачность государственной службы и возможность общественного контроля. При этом наименее значимым признается взаимодействие бизнеса со властью, а наиболее важным — законодательство и применение на практике.

Узбекистан занимает 194 место, опережая Анголу, Йемен и Нигерию.

Хуже всего, считают авторы доклада дела обстоят в категории «взаимодействие власти и бизнеса», где Узбекистан достиг максимальной отметки в 100 баллов, сообщает Anhor

Наименее рискованными странами для бизнеса в плане коррупции в рейтинге названы Ирландия, Канада, Новая Зеландия, Гонконг, Швеция и Финляндия. Замыкают список Вьетнам с полной непрозрачностью государственных органов (100 баллов), Южный Судан, Чад, Бурунди, Гвинея и Камбоджа.

По данным TRACE Matrix Туркменистан занял первое место среди стран Центральной Азии занял (115), зетем Казахстан (141), Кыргызстан (161), Таджикистан (182).

Новый рейтинг предназначен в первую очередь для компаний, которые смогут на его основе оценивать коррупционные риски и условия выхода на новые рынки.

13.11.2014 (Anons.uz)

Вильям Энгдаль, доктор политических наук Принстонского университета, автор серии книг о современной геополитике, рассказывает в своей статье о том, что за последние 40 лет американское общество претерпело целый ряд изменений, которые негативно повлияли на права и свободы граждан.

Запад любит обвинять Россию в том, что она стала родиной для различных олигархических структур. Однако автор уверен, что избежать в бурные девяностые годы появление олигархов в России было практически невозможно, тем более, что большинство из них были и остаются патриотами, защищающими интересы своей страны.

Что же касается США, то недавнее исследование, проведенное Принстонским университетом совместно с Северо-Западным университетом, расположенным в пригороде Чикаго, свидетельствует о том, что американские олигархи практически полностью подмяли под себя власть в США. Исследование, охватившее более 1800 законодательных инициатив, выдвинутых в период 1981-2002 гг., доказывает, что рядовой американский гражданин практически не способен повлиять на политику своего государства, несмотря на разрекламированные Вашингтоном «демократические ценности». Основные решения в Соединенных Штатах принимают не политические партии, а влиятельные группы лоббистов, которые способны воздействовать на политику государства на разных уровнях власти для достижения своих целей. Более того, исследователи отмечают стремительное падение числа некоммерческих объединений, которыми Америка всегда славилась.

Автор отмечает, что, благодаря усилиям его матери-одиночки, ему удалось закончить один из самых престижных в мире американских институтов, ведь в то время цена за год обучения составляла 650 долларов. За эти деньги тогда родители могли купить своему чаду поддержанный Шевроле, либо же отправить его учиться уму-разуму. Сегодня стоимость года обучения в Принстоне составляет 42 тысячи долларов в год, что не позволяет абсолютному большинству семейств в США дать своему потомству хорошее образование.

Таким образом олигархические структуры в США не только захватили контроль над государством, но и обеспечили самовоспроизводство, перекрыв для «простых смертных» все пути к рычагам управления

Составлен рейтинг самых благополучных стран мира

Первое место в рейтинге досталось Норвегии, а Россия расположилась лишь на 68-й строчке в списке самых благополучных стран мира.

Ежегодный рейтинг преуспевающих стран готовит британский аналитический центр Legatum Institute. Аналитики ранжируют 142 государства по восьми категориям: экономика, образование, здравоохранение, личная свобода, безопасность, возможности для ведения бизнеса, управление и социальный капитал.

Первое место ученые присудили Норвегии, второе – Швейцарии, третье – Новой Зеландии. Популярная у российских покупателей недвижимости Германия оказалась на 14-й строчке, Испания – на 26-й, Болгария – 48-й.

Россия по сравнению с прошлым годом потеряла 7 позиций и опустилась на 68-е место. Среди бывших членов СССР лучшие результаты продемонстрировала Литва, которая заняла 42 место в рейтинге благополучных стран. Латвия находится на 44 строчке, Беларусь – на 53-й, Украина – на 63-й.

Худшими признаны африканские страны - Республика Конго, Чад и Центральноафриканская Республика.

ТОП-10 стран в рейтинге благополучия

1. Норвегия

2. Швейцария

3. Новая Зеландия

4. Дания

5. Канада

6. Швеция

7. Австралия

8. Финляндия

9. Нидерланды

10. США

В мировом рейтинге равноправия полов лидируют европейские страны

Первое место в рейтинге заняла Исландия. На второй позиции расположилась Финляндия. А «бронзу» взяла Норвегия.

Исследование Global Gender Gap Indeх проводилось Всемирным экономическим форумом. В нем проанализированы различия между мужчинами и женщинами в здоровье, образовании, экономике и политике 142 стран мира. Отчет измеряет размер гендерного неравноправия в четырех областях – уровень зарплаты и лидерства, доступ к базовому и высшему образованию, присутствие в политических структурах, продолжительность жизни.

Удивительно, что на шестом месте рейтинга расположилась Никарагуа, а на седьмом – Руанда. Россия же занимает 75 строчку. Нашу страну обогнали Беларусь, которая разместилась на 32 позиции, и Украина, которая находится на 56 месте.

Последние пять мест рейтинга заняли Мали, Сирия, Чад, Пакистан и Йемен.

ТОП-10 стран с самым большим уровнем равноправия между мужчинами и женщинами:

1. Исландия

2. Финляндия

3. Норвегия

4. Швеция

5. Дания

6. Никарагуа

7. Руанда

8. Ирландия

9. Филиппины

10. Бельгия

В Шведскую Торговую палату, работающую с Россией и странами СНГ, обращаются чаще, тревог выражается больше, инвестиции в Россию падают, но это касается перспектив дальнейшего развития деловых связей. Пока же действует принцип "business as usual": многократные визы в Россию сотрудникам шведских фирм выдают без проблем, с таможней тоже всё, как раньше... Дипломаты, консультанты и бизнесмены о санкциях ЕС и их последствиях. Для России. Для Швеции

Отмечу сразу, что все места в помещении семинара были заняты, аудитория была весьма активна, слушали докладчиков внимательно и вопросов задавали множество. Это отражает возросший интерес к деловым отношениям с Россией, окрашенный, к сожалению, беспокойством за будущее, за свой бизнес, подтверждает председатель Шведской торговой палаты, стремящейся к расширению контактов Хайнц Шёгрен/ Heinz Sjögren:

- Нам задают намного больше вопросов, чем раньше, - говорит он, но вопросы связаны чаще всего именно с темой сегодняшнего семинара: Санкции по отношению к России, правила, которым мы должны следовать, где искать ответы на вопросы, в какую инстанцию обращаться, чтобы получить корректную информацию? Часто, как можно судить по вопросам, возникают недоразумения, взаимное непонимание, если обращаешься не в ту инстанцию. Большинство шведов ведь хотят всё делать правильно, как положено, чтобы не возникало проблем. А санкции - это то, что находится вне возможностей отдельно взятого предприятия, на что они никак не могут повлиять.

Что касается санкций Евросоюза по отношению к России в связи с ее действиями в Украине, то в своем докладе "Официальная точка зрения Швеции на санкции" глава отдела шведского МИД по России и Центральной Азии Карл-Микаель Гренс/ Carl-Michael Gräns сказал:

- У нас (у Швеции. Прим. ред.) нет никакой другой точки зрения помимо той, которая есть у Евросоюза. Это европейское мнение. Выводы Европейского Совета, результатом которых стали санкции ЕС, - подчеркнул Карл-Микаель Гренс.

А на вопросы из зала (такое мнение не раз муссировалось и в шведских массмедиа), не звучит ли голос Швеции "громче других стран", благодаря министру иностранных дел Карлу Бильдту, ответ был таким:

- Я думаю, что в фокус внимания многих попадает его твиттер/ twitter, и то, что он очень активен в социальных сетях, но не это ложится в основу дискуссий в Брюсселе. Там путем переговоров устанавливаются позиции 28 стран, - сказал Карл-Микаель Гренс, отметив далее, что пока еще рано говорить о будущем (что интересовало задававших вопросы в зале) санкций:

- Нужно больше времени, для оценки того, что происходит в Украине, ведь там 26 октября предстоят парламентские выборы. Мы хотим убедиться, что эти выборы пройдут должным образом, а к концу октября можно будет начать оценку санкций, - сказал он.

Пока же, по наблюдениям Шведской Торговой Палаты, деловая активность шведских бизнесменов в России снижается, говорит Хайнц Шёгрен:

- Дела идут хуже, инвестиции падают, санкции влияют на интерес к России, как к деловому партнеру, потому что там труднее становится заниматься бизнесом. К сожалению, всё это ведет к снижению, как торговли, так и инвестиций. То есть, с одной стороны, мы наблюдаем рост числа вопросов, а, с другой, снижение торговли и инвестиций, - подводит итог Хайнц Шёгрен, глава Торговой палаты, одного из организаторов сегодняшнего семинара.

Представителя второго организатора семинара - Russia Consulting, Сергея Сумленного, главы отдела PR из Берлина, тоже слушали внимательно, поскольку он не только дал обзор нынешней ситуации в России, но и приводил конкретные примеры бизнес-отношений. Его доклад назывался "Как защитить свой бизнес" и главным посылом был совет: надо обладать информацией. О своем партнере в России, о структуре предприятия, его владельцах и т.д. Что же касается последствий санкций Евросоюза для России, то о них судить еще рановато. А то, что лежит на поверхности, типа роста инфляции, роста цен и падение курса рубля связано не с санкциями, а с более фундаментальными факторами в экономике России, и эти процессы начались еще задолго до всяких санкций, говорит Сергей Сумленный. Целиком интервью на русском языке можно послушать здесь:

Интересен был и обмен опытом между самими шведскими предпринимателями. Вот, к примеру, фирма Orbit One, уже больше десяти лет работающая в Калининградской области, говорит ее исполнительный директор Матс Юханссон/Mats Johansson:

- Мы производим электронную и электромеханическую продукцию по заказам наших партнеров в России или в Швеции. У нас три фабрики в Швеции, одна в Польше и одна в России, в Калининградской области. Пока санкции нас касаются мало, потому что наша продукция санкциями не охватывается. Многократные визы наши сотрудники получают беспрепятственно, работа продолжается и, можно было бы сказать, что "бизнес идет как обычно"/ business as usual. Но, с другой стороны, конечно, всё это влияет и на нас, продолжает Матс Юханссон:

- Решимся ли мы инвестировать и дальше в Россию? И тут я должен сказать, что та политика, которую Россия ведет сегодня, будет влиять на инвестиции еще долго. И это очень жаль. Потому что, когда вкладываешься в бизнес и начинаешь дело с нуля, когда годами ведешь с людьми дела, сближаешься со своими партнерами чисто по-человечески, сидишь с ними вместе, семьями, на даче, понимаешь, что мы не так уж сильно друг от друга отличаемся, и эта интернационализация бизнеса играет огромную роль. И я, конечно же, хотел бы, чтобы больше шведов набирались храбрости и делали шаг в сторону России. Россия - это половина моего сердца, - улыбается он. Никогда не забуду, как испугалась моя теща, когда я сказал, что поеду в Россию. В первый раз. Было это в 2001 году. И я чувствовал себя там совершенно в безопасности. В 2004-м я начал ремонтировать помещение будущего завод. Всё начинал с нуля. Ясно, что твое дело, твой бизнес становится твоим "чадом" (baby), говорит Матс Юханссон. А у нас ведь были планы по расширению деятельности. Теперь мы не можем принять такое решение. Потому что не знаем: попадет ли наша продукция в списки запрещенных к ввозу в Россию? Или Россия предпримет какие-то ответные шаги, что сделает невозможным наш бизнес там...

Размышляет исполнительный директор Orbit One Матс Юханссон.

Материал Ирины Макридовой

Список санкций против разных стран на сайте шведского МИД/ правительства (на шведском языке): http://www.regeringen.se/sb/d/9230

Отдельно санкции против России, 3 этапа: http://www.regeringen.se/sb/d/18725

Документы (только один пример) Евросоюза на английском языке в связи с событиями на востоке Украины:

http://www.consilium.europa.eu/uedocs/cms_data/docs/pressdata/EN/foraff/144090.pdf

Страницы на русском языке того шведского предприятия, интервью с исполнительным директором которого есть в материале: http://www.orbitone.se/ru/

Очерки из цикла «ПереМайданули»

Наталия Филимошкина — прозаик, критик, неоднократный участник Форумов молодых писателей России, автор нескольких книг. Победитель и призер Литературно-издательского проекта «Пишущая Украина 2009–2011». Живет в Днепропетровске (Украина).

Беги, Янык, беги

Впервые я приехала в Енакиево в 2010 году. Меня разбирало любопытство, что это за город, в котором рос и жил Янукович. Избранный в 2004 году президентом, он безропотно отдал свою победу оранжевым путчистам. Тогда ему предрекли политический крах. И вот снова выборы — Янукович в лидерах. Видимо, не родился еще аналитик, способный предсказать все превратности судьбы.

Здесь, в Енакиево, прошла не только юность, но и уголовное прошлое четвертого президента Украины.

Енакиево город небольшой, шахтерский, 80 тысяч населения. Единственный на Украине, где в центре расположен огромный металлургический завод, и вокруг него, словно нить на клубок, наматывается городская жизнь.

Завод был основан еще во времена Российской империи на русско-бельгийские капиталы. Конец ХІХ века, промышленный бум. В краеведческом музее хранятся фотографии промышленника Федора Енакиева, одного из отцов Донбасса. Сосредоточенное, целеустремленное лицо. Он оказался в нужном месте и в нужное время. Вокруг завода разрастался поселок. Почти три тысячи рабочих мест. Затем революция 1917 года, национализация, завод превратился в гиганта, а поселок — в город.

Высокие трубы, из них лениво вываливаются мощные клубы дыма, огромные доменные печи — покоренный и прирученный зверь на доброй службе. Это завораживает и захватывает дух, человеческое творение восхищает. Даешь индустриализацию! Сердце города, оно качает литры крови и людских судеб. Здесь работали династиями, складывалась особая атмосфера рабочей элиты. Остановится завод — и город медленно вымрет. В 90-е годы у будущих миллиардеров, а тогда скромных миллионеров, был соблазн распилить гиганта на металлолом. Пронесло.

Янукович попал в достойную среду и работал среди достойных людей. Именно на чувствах этих людей он и сыграл. Шакалу тяжело все время жить в овечьей шкуре, рано или поздно блеяние сменяется звериным рыком. Сматывая удочки в феврале 2014 года, Янукович меньше всего думал о самых верных и стойких избирателях — енакиевских рабочих. Они голосовали за него не потому, что позволяли навешивать на свои уши недоваренную лапшу, а потому что считали «своим».

Ранняя весна, только-только сошел снег, еще немного, и город заиграет яркими красками. В Енакиево много зелени. Но огромный завод в центре — не единственное, что вызывает удивление. Есть музей космонавта Георгия Берегового. Вот уж чудо в донбасской глубинке — миниатюрный музей космонавтики! Г. Береговой учился в Енакиево и, конечно же, работал на заводе. Он сделал космическую карьеру. Провинциальным мальчишкам есть с кого брать пример. Став депутатом Верховного Совета СССР, Г. Береговой задействовал все рычаги влияния, чтобы с его помощника Януковича были сняты две судимости. Землячество — сильная вещь. Кидая народ и страну, драпая так, что пятки сверкали, Янукович предавал великого земляка, возможно, даже больше, чем кого-либо. Есть такая форма благодарности — кусать руку, протягивающую хлеб. И тут уж никакие мемориальные доски и юбилейные чествования не замажут глаза.

Ты беги, Янык, беги. Пока время расставит все по своим местам, ты сможешь обежать экватор, пожаловаться на лихую долю, поплакать в жилетку. И кто-то даже пожалеет и простит. И, возможно, кто-то из простивших сейчас заступает на утреннюю смену или на выходных собирается посетить музей Берегового. Но ты лучше беги, Янык, беги. Ты, конечно, без всякого срама посмотришь нам всем в глаза, снова плюнешь в душу и утрешься. Но время всех расставит по своим местам. Это закон. Неумолимый и справедливый. От него никто не отмажет. Хотя ты уверен, что купить можно все. Но все имеет конец, даже бесконечная подлость. Так что ты беги, Янык, беги. Как можно дальше. Но не дальше России.

…В Енакиево тихо и спокойно, автобус везет меня в другой район города. Мы проезжаем посадку, пустые улицы, одинокие магазины. Провинциальная жизнь нетороплива, она убаюкивает. В этом ли сквере промышлял наш Янык с подельниками или в другом? Только в смутные времена возможен такой фантастический взлет — из провинциального шахтерского городка, с темным прошлым за плечами, — в президентское кресло — трон. Пешка прошла в дамки. Но, чтобы выиграть шахматную партию, надо хотя бы уметь играть. Эх, товарищ Береговой, как же вы так… Камень, брошенный в воду, быстро идет ко дну, но круги от него еще долго расходятся. Последний круг достался нам.

А в окно постучали бесы

В детском санатории представлена вся социальная палитра, словно геологический срез в мезозойскую эру, обыкновенные украинские семьи — дети туберкулезников, безработных, уголовников, алкоголиков, наркоманов, из интернатов, приемных и неполных семей, просто из бедных или обычных семей, дети-ВИЧ. Обеспеченных и наследников олигархов здесь нет и никогда не будет, для них Европа, в случае чего. Часто с грустью говорю коллегам — мне известно, каким будет украинское завтра. И это будущее уже диагноз. За два года работы не было ни одного ребенка, написавшего собственную фамилию без ошибок. То, что читают по слогам в 6 классе, не удивляет, некоторые вообще не умеют читать. Я даже не задаю вопрос, как они переходят из класса в класс, не умея читать и практически писать. Это дурацкий вопрос. Потому что системы образования на Украине не существует. Говорить об этом не принято, здесь вообще не говорят о настоящих социальных проблемах, тогда их пришлось бы решать. Но, возможно, у ребят постарше ситуация лучше? Отнюдь. Три года назад моим студентам из Высшего полиграфического училища было по 16-17 лет, и они также читали по слогам и с ошибками писали свою фамилию. На вопрос: «Каким видишь свое будущее?» я всегда получала один и тот же ответ: «Никаким». И тут же следовало возмущение:

— Тю! Вы шо, не знаете, шо работы нет? Откуда мне знать, шо я буду делать? Я даже не знаю, как жить!

— А как бы ты хотел жить?

— Тю… ну, квартира, классная работа, тачка.

— Семью хочешь?

— Та не знаю… Дорого все. А на фига?

— Возможно, у тебя будет хорошая зарплата, и ты сможешь содержать себя, жену и детей.

— Та ничё не будет, — нервный смешок. — Я знаю, шо ничё не будет, как ни старайся.

Таких ребят десятки, сотни тысяч. Огромное количество невостребованной энергии и человеческих судеб, без единой возможности и шанса найти себе применение. Почти атомная бомба. В подлых руках рванет так, что мало не покажется. Не то что президент сбежит, страна развалится. А еще это отличное пушечное мясо для тех же самых подлых рук. Как тонко подметила Тимошенко, «мусор».

Молодость и жажда деятельности бьет через край, с таким добром только на Майдан, в ряды сентиментальных демонстрантов. Они свято верят, что наконец-то стали нужны, полезны и необходимы. Самозабвенно валят памятники Ленину и обвиняют его во всех украинских бедах. Возможно, ребята действительно не знают, что Владимир Ильич умер 90 лет назад. Они кричат : «Украина без Путина!» — а вдруг и впрямь не знают, что Путин — президент другой страны — России? Ведь в голове сизый туман, а он похож на обман. Ребята задорно вопят: «Бандера придет — порядок наведет», что ж и этому есть объяснение. Вера в воскрешение мертвецов и некрофилия давно конкурируют с православием на Украине. Ужас именно в этом. Они искренни, когда утверждают, что Гитлер хотел спасти мир от Сталина, они гордятся свастикой на рукаве, призывают к убийству русских и войне с Россией. В их одинокие и изуродованные души наконец-то пришла ясность. Изничтожим все русское, и наступит рай. Это цель, которая превращается в смысл жизни. Пустые сердца необходимо чем-то заполнить — и если нет любви, то сойдет и ненависть. Сентиментальные демонстранты, как и сочувствующие, никогда не поверят, что они — используемое пушечное мясо, даже если привести миллион фактов. Правда — беспросветная нищая жизнь на веки вечные, ибо в олигархическом переделе место для народа не предусмотрено. Правда невыносима, а среди розовых слоников спокойней. Чтобы понять и осознать истинное положение вещей необходимо подняться с четверенек. Но человек прямоходящий отныне редкость.

Шесть часов бравые молодцы валили памятник Ленину в центре Днепропетровска. И чем дольше и тверже он стоял за всех нас, прогнувшихся и запуганных, одинокий и освистанный, тем безумнее становилась толпа. Кто-то пытался вызвонить милицию, но на проводе дали понять: мы такие же униженные и покорные, а потому не способны никого защищать и отстаивать справедливость, умываем руки, прикрывая все будущие преступления. Молодой парень из немногочисленных защитников не выдержал, бросился к памятнику, просил одуматься, взывал к совести, но озверевшая толпа неандертальцев кинулась на него с битами, в последний момент оттащили, спасли. И, словно в дурном сне, в прогорклом чаду, в котором реальность просто не имеет права быть реальностью, журналистка с местного телеканала радостно верещала о торжестве украинской демократии и свободы.

Твердая и безжалостная рука разжигает огромный костер ненависти и безумия, в нем сгорят все, но кто думает сейчас об этом? События развиваются так стремительно, что невозможно устоять на ногах, осознать, оценить происходящее. Но что осознать? Что пропасть разверзлась, что рыхлая черная земля исторгает из себя прообраз ада, что куда бы ты ни бежал, спрятаться невозможно — костлявая рука возьмет за глотку при любом раскладе. Пережить катастрофу еще полбеды, не пропасть, бесследно сгинув в ее горниле, — трудное, почти непосильное бремя. Некоторые певцы, актеры, политики сели в самолеты и улетели. Бросили квартиры и дома? Какой пустяк! Столько наворовано и получено в ночных клубах, что легко можно купить новое жилье и обустроить новую жизнь. А как быть мне? Простому обывателю, если не только на самолет, но и на поезд не насобирать денег, а про жилье… можно, конечно, и под открытым небом жить, когда прижмет. И вообще питаться травкой, пить воду из луж, да это стоит запомнить, в концлагерях так и выживали.

…В далеком XVIII веке, в разгар Французской революции и кровавого террора, известный художник Гойя отправился навестить друга, но тяжело заболел. Полный сил и надежд, на пике творческой карьеры и востребованности Гойя вдруг оказался во тьме. И в ней все было не так, как говорили церковники. Люди с ослиными головами или того хуже, с деревянными сундуками, уродливые боги, безобразные и гадкие ведьмы. А сколько силы в проклятом мраке! Зло всегда побеждает добро, черное наступает на белое, глупость пожирает мудрость, бесы торжествовали… больной разум… человек не тот, кем кажется… Но Гойя пошел дальше, в запредельное, в тревожные сумерки души… Правды нет. Истина в разуме, который спит и поглощен бесами. Все, что понял, почувствовал, увидел во тьме, нарисовал — 80 уникальных листов графики «Капричос». В слове «Capriccio» два значения: первое — «взбалмошная коза», второе — «взъерошенные волосы». Если соединить все вместе, получается примерно следующее — от увиденного волосы встанут дыбом. Это название совпадало с тем, к чему и стремился Гойя, — поразить, ошарашить современников и будущие поколения, а еще предостеречь — бродяжничество по сумеречным закоулкам души дорогого стоит. Пока разум спит, а глумливые опасные бесы торжествуют, кто встанет на защиту мира?

Апокалипсис

Что есть человек перед ликом Истории? Одинокая песчинка, безжалостно сметаемая ураганом. Или древо, вырываемое с корнями? В социальных катаклизмах время течет по-иному, меняется его ощущение, все мгновенно устаревает, а то, что было месяц назад, уже и не помнится. В украинской катастрофе день идет за месяц. Сложно поверить в то, как начинался год и что мы имеем на третий месяц. С человеческой точки зрения, события стремительно сменяют друг друга, а с вселенской — медленно и натужно вращается Колесо Истории. Острые спицы протыкают тысячи человеческих судеб. Повезет ли соскочить? Мы по-прежнему не знаем, что будет завтра и наступит ли оно для нас? Хаос и тьма надвигаются неумолимо. Даже если удастся пережить украинскую катастрофу, потери будут необратимыми — душевные и нравственные. Вряд ли мне захочется восстанавливать отношения с людьми, которые за одну ночь забыли родной язык и сейчас на каждом перекрестке, «размовляя на мовЁ», убеждают, что они истинные украинцы. Так безопаснее. Они наивно полагают, что, вовремя подстроившись под обстоятельства, уберегут себя. Конечно, я больше не протяну руку человеку, который еще вчера называл себя русским, а теперь проклинает Россию и русских солдат, «захвативших» не только Крым, но и Юго-Восток Украины, о чем несется со всех телеканалов 24 часа в сутки. Конечно же, я обойду стороной человека, который 15 лет разговаривал со мной исключительно на мове, а теперь пошел в яростную атаку, что его права украинца попирались, ибо он притворялся, вынуждая себя говорить на русском с такими второсортными существами, как я. Мир вокруг меня сошел с ума. Может, в один день открыли все психиатрические больницы? Вряд ли. Многих знакомых и сотрудников я знаю годами. Что стало с людьми? Еще не случился второй Бабий Яр, еще не загоняют во рвы для расстрела, не выкидывают из окон детей. Но все мерзкое и подлое, что только есть в человеках, уже полезло наверх. Люди словно глина, мни и растирай их. Пришли бандиты — мы базарим по понятиям и прогибаемся. Пришли нацисты — занимаемся стукачеством и умиленно кричим: «москалей на ножи!». Куда бы ветер ни подул, мы всегда наклонимся, ибо есть такая мантра: «главное, чтобы работа была». Она «оправдывает» любые животные, немыслимые физические и нравственные преступления. Как мы будем смотреть в глаза своим внукам? Да что я спрашиваю, мы даже безразличны к собственным детям. В Раде уже давно спонсоры Майдана, но по-прежнему исчезают люди и происходят убийства на площади Независимости. За два дня февраля погибло 100 человек, за месяц новой власти — 1500.

Публика неприкосновенных из гомосексуалистов, наркоманов, педофилов, сектантов, русофобов захватила власть, а в ответ — «главное, чтобы работа была».

Киев лишают звания города-героя — «главное, чтобы работа была».

В Днепропетровске избивают парней, отказавшихся кричать «слава Украине!» — «главное, чтобы работа была».

В том же Днепропетровске исчезли 25 беркутовцев, их боятся искать даже родственники, — «главное, чтобы работа была».

В Одессе сжигают георгиевские ленточки, в Днепропетровске вылавливают и унижают людей, осмелившихся их носить, — «главное, чтобы работа была».

Отменяют праздник 9 мая, а советские войска отныне оккупанты, — «главное, чтобы работа была».

Народ никогда не позволит так унизить себя, население поднимется на бунт, а биомасса жует и отрыгивает, отрыгивает и жует.

Украина разделилась на параллельные реальности. В одной — Россия жестокий агрессор, идут боевые действия, — все на фронт, объявлена мобилизация; в другой — царит ужас от происходящего и слабое сопротивление хунте. Эти реальности плохо сочетаются друг с другом — в разобщенности и вражде 45 миллионов изрыгают из себя ненависть к себе подобным. Мужиков насильно загоняют в армию, их кормят раз-два в день, не хватает туалетов, матрацев, питьевой воды, когда заканчивается срок мобилизации, заставляют подписывать контракт в Национальную гвардию. Почти все ломаются, но в пгт. Гвардейском решились на бунт, забрали военные билеты и разошлись по домам.

Да, Михаил Афанасьевич, все повторяется, но уже в виде фарса. Вряд ли Киев сейчас будет переходить из рук в руки восемнадцать раз, но то, что он снова пошел по рукам, факт.

Война очень необходима неприкосновенным, она спишет все. И я сомневаюсь, что простых обывателей погонят воевать с Россией, но вот заставить убивать своих же граждан, украинских жен и детей, донбасских шахтеров, харьковских учителей, луганских врачей, это за милую душу.

Для того, чтобы стать истинным украинцем и получить право жить на этой территории, необходимо умыться кровью, очиститься от русской скверны. И желающих стать правильными украинцами — тьма. А воинство тьмы черпает силу в ненависти.

Все начинается с детей. Совершенно неожиданно я столкнулась с русофобией в детском санатории. На одном из занятий одиннадцатилетний Саша заявил, что ненавидит русских.

— За что? — уточнила я.

— Просто так.

— А разве так бывает? Вот ты, например, говоришь на русском языке, — мягко замечаю я.

В ответ ошарашенное молчание.

— Как на русском? — для Сашки, как и других ребят, это полная неожиданность. Русский язык в школах не изучается, украинский преподносится с галицкой позиции, дома в основном говорят на суржике или плохом русском, поэтому у ребят в голове полная каша. Они и правда не знают, на каком языке говорят и на каком пишут по слогам. Они не знают истории своей земли, кто они и откуда пошли.

— Русские напали на нас! — поддержал Сашу Богдан. — Я их тоже ненавижу.

— А еще они Крым отобрали! — подхватили другие.

— Ребята, в Крыму прошел референдум, то есть всеобщее голосование, и народ выразил желание выйти из состава Украины, так что никто Крым не захватывал. И Украине войну никто не объявлял. Русские не собираются и не хотят с нами воевать.

И тут Сашку осенила догадка.

— Так вы что, русская? — враждебно спросил он и словно поставил жирную точку в вынесении мне приговора.

Я растерялась. Я смотрела на одиннадцатилетнего мальчишку и не могла произнести ни слова.

— А у меня родители русские, — в какой-то задумчивости произнес Дима.

— И я наполовину русский, — поддержал его Валера.

Этого было достаточно, чтобы ситуация изменилась. Моя растерянность прошла, я улыбнулась.

— Вот видите, ребята, мы все крепко связаны, русские и украинцы. Вы все дружите, общаетесь и народы так же дружат. К чему ссоры, если в мире жить намного лучше?

Через минуту инцидент забылся. Но мне долго было не по себе. Всю жизнь слышать «так ты что, русская» словно некое обвинение — и вдруг услышать это от ребенка уже как приговор.

Каждый день я езжу на работу через весь город, один час на автобусе, и каждый день вижу одно и то же. На улице Ал. Гальперина выведено: «смерть москалям», «Украина для украинцев», на улице Мильмана огромные свастики. Эти надписи никто не стирает, ни коммунальные службы, ни хозяева домов и заборов. Каждый хочет стать истинным украинцем, выслужиться перед киевской публикой.

Намедни наш славный губернатор Коломойский, олигарх и рейдер, приказал арестовывать всех, кто выказывает лояльность по отношению к России или имеет собственное мнение, отличное от официального. Тут же троих ребят задержали, а четвертого забили до полусмерти. Быть истинным украинцем не просто даже для еврея, ну очень, очень необходимо стараться.

Можно сколько угодно жевать и отрыгивать, приспосабливаться и угождать, предавать себя и свой род, повторять, словно мантру, «главное, чтобы работа была». Но Абаддон, демон-разрушитель, придет за каждым, ибо древние силы разбужены, они голодны и требуют жертв.

Опубликовано в журнале:

«Урал» 2014, №9

Автомобиль миссии ООН в Мали (MINUSMA) подорвался на мине на севере страны в четверг, пять миротворцев из Чада погибли, трое получили ранения, передает в четверг агентство Рейтер со ссылкой на заявление организации.

Взрыв произошел в четверг между населенными пунктами Агельхок и Кидаль. Ответственность за случившееся пока не взяла ни одна группировка, действующая в регионе.

В понедельник в результате взрыва, прогремевшего недалеко от города Агельхок, погиб один миротворец из Чада, еще четверо получили ранения. Генсек ООН Пан Ги Мун осудил теракт, заявив, что организация продолжит поддержку народа Мали.

Аналогичный инцидент с автомобилем "голубых касок" произошел 2 сентября. Тогда погибли четверо миротворцев, 15 были ранены.

В Мали — африканском государстве, северная часть которого контролируется сепаратистами — миротворцы MINUSMA находятся по решению СБ ООН до 30 июня 2015 года. В составе миссии предусмотрена численность в пределах 11,2 тысячи военнослужащих, включая резервистов, способных быстро развернуться в стране, и 1440 полицейских. Кроме этого, с санкции СБ ООН в Мали находится четырехтысячный контингент французских войск.

Кризис в Мали стал последствием свержения в 2011 году режима Муаммара Каддафи в соседней Ливии, когда оттуда на малийскую территорию хлынули беженцы из племен туарегов. Заняв северную часть Мали, они провозгласили там независимое государство Азавад. Позднее туарегов с подконтрольных территорий вытеснили экстремисты.

В школах Москвы появятся экспериментальные кадетские классы

70 кадетских классов планируется организовать на базе 7 - 8-х классов в общеобразовательных московских школах, сообщил мэр Москвы Сергей Собянин. По его словам, сегодня в Москве насчитывается 17 кадетских школ, и они достаточно востребованы. «Очень многие родители хотят устроить свое чадо в такое училище. Но охватить всех желающих невозможно, поэтому мы решили в порядке эксперимента создать такие кадетские классы в действующих обычных школах для ребят седьмых-восьмых классов. Что это значит? Это усиленная военная подготовка, изучение истории России, усиленная спортивная подготовка и так далее», - рассказал С. Собянин в интервью телеканалу «Россия 24». По его словам, пока это пилотный проект, который по результатам эксперимента может быть расширен. Напомним, что в июне Сергей Собянин и его заместитель по градостроительной политике и строительству Марат Хуснуллин открыли новые здания, возведенные для Первого московского кадетского корпуса, расположенного в Северо-Восточном округе (СВАО) по адресу: ул. Вучетича, д. 30.

Американская исследовательская организация «Налоговый фонд» (Tax Foundation) опубликовала отчёт о сравнении ставок корпоративного налога в разных странах мира.

В соответствии с заключением фонда, подготовленном на основании анализа данных о 163 государствах, «ТОП-20» стран с самой высокой максимальной ставкой корпоративного налога выглядит следующим образом:

ОАЭ - 55%

Чад – 40%

США – 39,1%

Камерун – 38,5%

Япония – 37 %

Виргинские острова (США), Ангола, Замбия, Экваториальная Гвинея, Мальта, Аргентина, Конго, Йемен, Сент-Китс и Невис, Гайана – 35%

Франция, Бразилия, Венесуэла, Пакистан, Индия – 34%

Исследование представило также рейтинг стран с минимальными предельными ставками налога на прибыль предприятий (исключив из него страны, в которых корпоративный налог отсутствует вовсе). Вот двадцатка «победителей»:

Иордания – 14%

Лихтенштейн, Ирландия, Кипр, – 12,5%

Оман, Макао, Молдавия – 12%

Тимор-Лесте, Албания, Парагвай, Катар, Кыргызстан, Македония, Гибралтар, Босния и Герцеговина, Андорра, Болгария – 10%

Черногория – 9%

Туркменистан, Узбекистан – 8%

Отдельно перечислены и государства, законодательством которых не предусмотрен налог на прибыль компаний:

Бахрейн

Багамские острова

Гернси

Вануату

Джерси

Каймановы острова

Остров Мэн

Британские Виргинские острова

Уоллис и Футуна

Бермудские острова

Проведённый анализ подтвердил тенденцию к снижению ставок корпоративного налога в большинстве стран мира на протяжении последних десяти лет.

Китайская национальная нефтегазовая корпорация (Сhina National Petroleum corporation, СNPC) и государственная нефтяная компания Узбекистана НХК "Узбекнефтегаз" создадут совместное предприятие, которое займется строительством и эксплуатацией ветки D газопровода Китай – Центральная Азия на территории Узбекистана.

Эта ветка обеспечит поставки природного газа из стран Центральной Азии в КНр объемом 85 млрд куб. м ежегодно.

Кроме того, СNPC и "Узбекнефтегаз" заявили о планах по строительству химического производства на базе узбекского газоперерабатывающего завода в Мубареке. Новое предприятие будет выпускать полиэтилен и сжиженный природный газ.

Напомним, что по итогам января-марта 2014 г., чистая прибыль компании PetroChina составила 34,25 млрд юаней. Это на 4,9% меньше, чем за аналогичный период 2013 г. Рост объема добычи в PetroChina составил 2,3% в годовом выражении – до 360 млн баррелей нефтяного эквивалента. Объем производства дизельного топлива в компании снизился на 0,2%, а его продаж – на 15,4%. При этом выручка компании от деятельности в газо- и трубопроводном блоке подскочила на 26% относительно уровня января-марта прошлого года и достигла 1,4 млрд юаней. В области нефтепереработки прибыль PetroChina вышла на уровень 3,5 млрд юаней за первые три месяца текущего года.

PetroChina – это дочерняя компания Китайской национальной нефтегазовой корпорации (CNPC) и крупнейший в Поднебесной производитель нефти и газа. Компания также работает на территории Казахстана, Венесуэлы, Индонезии, Перу, Алжира, Азербайджана, Чада, Канады, Китая, Эквадора и Омана.

Военные Республики Чад в субботу освободили около 85 нигерийских заложников, похищенных боевиками исламистской группировки "Боко Харам" в прошлые выходные на северо-востоке Нигерии, сообщает в субботу агентство Франс Пресс со ссылкой на заявление правозащитников.

"Мы получили информацию от наших коллег из Чада о перехвате конвоя из автобусов, перевозивших около 85 нигерийцев, которые, предположительно, были похищены боевиками из деревни Бага, расположенной на северо-востоке страны", — заявил представитель службы безопасности города Майдугури (Maiduguri) в интервью агентству. По его словам, конвой, который возглавляли шесть боевиков из "Боко Харам", был остановлен для проверки на границе между Нигерией и Республикой Чад.

По данным Национальной комиссии по защите прав человека города Майдугури, военным удалось освободить 65 мужчин и 22 женщины, более 30 человек все еще могут оставаться в плену у боевиков.

"Боко Харам" — радикальная исламистская группировка, активно действующая в Нигерии. Ее боевики выступают против западной модели образования и добиваются введения шариата по всей стране. Группировка стоит за большинством терактов, которые регулярно совершаются в стране. Президент Нигерии Гудлак Джонатан еще год назад объявил о введении чрезвычайного положения в ряде штатов в связи с угрозой нападений боевиков "Боко Харам".

В апреле 2014 года боевики "Боко Харам" похитили свыше 270 нигерийских школьниц и теперь угрожают дестабилизацией всего региона. Главарь группировки предложил обменять девочек на всех арестованных боевиков, однако правительство страны отказалось. На данный момент 57 школьниц воссоединились со своими семьями, 219 остаются в заложниках у боевиков.

Украинская смута глазами Клио

Адам КУЗНЕЦОВ

О чем шумите вы, народные витии?

Зачем анафемой грозите вы России?..

Оставьте старый спор славян между собою...

Александр Пушкин

Долог и труден путь каждого народа от племенного устройства социума до государственного. Триста-четыреста лет ушло у иудейских племен от вторжения на берега Иордана до создания собственного царства. Примерно столько же — на превращение латинов в Древнеримскую республику, вестготов — в Испанское королевство, гуннов — в Венгерское, франков — во Французское, германцев — в Немецкое, норманнов — в Британское. Процесс этот продолжается и в наши дни. Спотыкаясь — на ощупь — сквозь кровавое противоборство прокладывают свой путь к государственной форме бытия курды, пуштуны, тамилы, палестинцы.

Украинская народность долго вызревала на территориях, принадлежавших Польско-Литовскому королевству, Крымскому ханству, Турецкой империи, княжеству Московскому. Первая серьезная попытка украинцев обрести государственную независимость имела место в середине XVII века и была связана с именем гетмана Богдана Хмельницкого. О нем знаменитый историк Ключевский писал:

«Успехи Богдана превзошли его помышления: он вовсе не думал разрывать с Речью Посполитой [то есть Польшей], хотел только припугнуть зазнавшихся панов, а тут после трех побед почти вся Малороссия очутилась в его руках... Он очень досадовал на московского царя за то, что тот не помог ему с самого начала дела, не наступил тотчас на Польшу... грозил сломать Москву, добраться и до того, кто на Москве сидит. Простодушная похвальба сменялась униженным, но не простодушным раскаяньем. Эта изменчивость настроения происходила не только от темперамента Богдаа, но и от чувства лжи своего положения. Он не мог сладить с Польшей одними казацкими силами, а желательная внешняя помощь из Москвы не приходила»1.

В таком же двойственном положении оказался следующий лидер — гетман Мазепа. Историк Костомаров так описывает его метания между вторгшимися шведами, Петром Первым и Запорожской Сечью: «Перед царем, выхваляя свою верность, он лгал на малорусский народ и особенно чернил запорожцев, советовал искоренить и разорить дотла Запорожскую Сечь, а между тем перед малоруссами охал и жаловался на суровые московские порядки, двусмысленно пугал их опасением чего-то рокового, а запорожцам сообщал тайными путями, что государь их ненавидит и уже искоренил бы их, если бы гетман не стоял за них и не укрощал царского гнева»2.

После двух веков существования в рамках Российской империи мало что изменилось для тех украинцев, которые рвались к независимости. После Февральской революции в 1917 году гетман Скоропадский искал помощи у германского кайзера, сменивший его Симон Петлюра вступил в союз против большевиков с польским маршалом Пилсудским, двадцать лет спустя Степан Бандера надеялся избавиться от власти «москалей» с помощью Гитлера.

Создание независимой Украины в 1991 году не смогло прервать эту традицию. Разнородное сорокамиллионное население не чувствовало достаточной прочности в государственной постройке, привычно искало опоры либо на Западе, либо на Востоке. Прозападный президент Ющенко, играя на карте украинского национализма, приказал установить памятник Мазепе и обращался к Православной церкви с просьбой снять анафему с гетмана, объявленную ему за измену царю Петру Первому в 1708 году. Пришедший ему на смену Янукович, поколебавшись, засадил бывшего прозападного премьер-министра Юлию Тимошенко в тюрьму и шатнулся в сторону России. Тогда прозападные украинские радикалы и националисты вышли на киевский майдан и испустили свой традиционный клич: «Москалей нэ трэба!» Если к Хмельницкому и Мазепе спешили с посулами и дарами посланцы из Варшавы, Кракова, Вильнюса, Стокгольма, Вены, то к нынешним самостийщикам ринулись с кренделями и долларами доброхоты из Вашингтона, Лондона, Брюсселя, Парижа.

Вот к этим послам «свободного мира» стоит приглядеться внимательно.

Они объявляют себя защитниками демократии и прав человека во всем мире. Японо-американский философ Фрэнсис Фукияма объяснил им, что история подошла к концу, что идеальная форма сосуществования людей найдена, что ее можно учредить даже у народов, не знающих еще колеса, и остался лишь пустяк: насадить свободный рынок и свободно избираемых правителей во всех уголках планеты Земля. Ради этой великой цели можно порой и нарушать какие-то пункты и статьи международного права.

Например, пункт о соблюдении суверенитета независимых государств и неприкосновенности их границ в принципе заслуживает поддержки. Но иногда и на него можно закрыть глаза. Вот советники двух политических недорослей, Билла Клинтона и Тони Блэра, никогда не бывавших ни в Косове, ни в Белграде, объяснили им, что выступить в защиту албанских мусульман от недоброго сербского лидера Милошевича может принести несколько сотен голосов мусульманских избирателей. И на суверенную Сербию, никогда ни словом, ни делом не угрожавшую ни Америке, ни Англии, десять недель сыплются новейшие ракеты и бомбы — о, исключительно с гуманитарной целью защиты обижаемых косоваров! Результат: разрушенные дома, мосты, вокзалы, больницы, две с половиной тысячи погибших сербов и создание посреди Европы независимого мусульманского государства Косово, которое наконец смогло преуспеть в своем уникальном бизнесе: переправке проституток из стран Восточной Европы в страны Западной.

Трагедия 11 сентября потрясла американцев, возбудила ярость и справедливую жажду мести в миллионах сердец. Но кому мстить? Большинство террористов-самоубийц, захвативших американские лайнеры, были родом из Саудовской Аравии. Их главарь, миллионер Осама бен-Ладен, много лет возглавлявший беспощадную войну против Америки и Израиля, глава «Аль-Кайды», с руками по локоть в крови погибших от взрывов дипломатов и моряков, — тоже саудовец. Но нет: в Саудовскую Аравию вложено слишком много американских денег, она исправно поставляет нам нефть и выступает союзником в опасном регионе. Зато рядом есть два безусловно злодейских режима: талибы в Афганистане и Саддам Хусейн в Ираке. Ударим по ним, поможем учредить в этих странах власть святой западной демократии и заодно покажем всему миру, что с нами шутки плохи.

В результате после десяти лет оккупации «демократический» Ирак превратился в вулкан межрелигиозной и этнической вражды, взрывы бомб террористов-самоубийц уносят сотни жизней каждую неделю. Тринадцать лет войны в Афганистане привели к тому, что талибы окрепли, разбогатели, выйдя на первое место в Азии по выращиванию и экспорту опийного мака, и только и ждут ухода американцев, чтобы снова воцариться в Кабуле.

И что же наши идолопоклонники демократии? Усвоили уроки, убавили пыл, осознали, что не каждый народ и не в каждый исторический момент способен учредить у себя этот сложный вид государственного правления?

Да ничего подобного!

В 2011 году наперегонки кидаются бомбить злодея Каддафи и его суверенную Ливию. Подбодренные такой поддержкой, в страну слетаются джихадисты и алькайдовцы со всего мира. В аэропорту Триполи приземляется вечный седовласый подросток, американский сенатор Мак-Кейн, трясет руки «героям», свергнувшим диктатора, обещает помощь деньгами и советниками. Для его двухмерных мозгов, видимо поврежденных во вьетнамском плену, представить, что враги злодея Каддафи могут оказаться в десять раз страшнее него, — непосильное усложнение картины мира.

Ливия, конечно, погружается в смуту со стрельбой, взрывами и поджогами. «Борцы за свободу» убивают американских дипломатов в Бенгази, сотрудников Красного Креста, тысячи беженцев пытаются спастись морем и тонут на пути в Италию. Но сенатору Мак-Кейну не до того. Он уже в Киеве, на майдане, помогает свергнуть «злодея» Януковича, посмевшего предпочесть сотрудничество с Москвой союзу с Брюсселем.

Казалось бы, что должны были сделать первым делом в Киеве провозвестники святой демократии — американский госсекретарь Керри, его помощница Виктория Нулан, британский министр иностранных дел Хейг и десятки других «спасителей», приземлившихся за баррикадами из горящих шин? Не следовало ли им организовать семинары по политическому ликбезу и объяснить украинцам, веками жившим под властью королей, ханов, императоров, большевиков, что устраивать кулачные драки в парламенте-раде есть атавизм, несовместимый с правилами демократического правления? Что если вы недовольны законно избранным президентом, то нужно дождаться перевыборов и усадить в кресло нового, а не свергать неугодного силой? Может быть, разумная Ангела Меркель могла бы позвонить Юлии Тимошенко и посоветовать ей не заявлять публично во время предвыборной гонки на пост президента: «Я не признаю ничьей победы на выборах, кроме своей, потому что знаю цену всем другим кандидатам»?

Увы, такого разумного подхода от западных политиков сегодня ждать не приходится. Они зависят от голосов избирателей, чья политическая ментальность формировалась ковбойскими фильмами, в которых хороших парней всегда легко было отличить от плохих, а победа добра достигалась при помощи меткой стрельбы и быстрой езды на лошади. Образованная часть избирателей, конечно, брала в колледжах курсы политических наук (political science), но, похоже, никто уже не считает нужным учить политическую азбуку. А как было бы хорошо, если бы муза Клио появилась на кафедрах истории западных университетов и повесила бы на стенах крупные плакаты обязательные к заучиванью:

А. Опыт всех мировых революций — американской (1776), французской (1789), итальянской (1849), мексиканской (1854), турецкой (1909), российской (1917), германской (1918), испанской (1936), китайской (1949), снова российской (1991) и т. д. — ясно показывает, что после свержения существовавшей верховной власти вы получите либо гражданскую войну, либо распад государства, либо террор, либо все эти три беды в разных сочетаниях.

Б. Свергнуть властителя можно за один день, но на переход от единовластия к республике всегда уходит около ста лет. Примеры: Афинская республика, Древний Рим, Англия, Франция, Германия, Испания, Россия.

В. Народы часто отказываются от демократических форм и смиряются с деспотической властью не потому, что они темны и запуганны, а потому, что, зная свою застарелую взаимную беспощадную вражду, ясно понимают: альтернатива деспотизму — кровавый хаос и война всех со всеми.

Но ведь слушаться старушку Клио — это означает снова садиться за парты, изучать исторические реалии всех этих неблагодарных племен, неспособных оценить дары демократии, заучивать их головоломные названия: албанцы, боснийцы, галичане, запорожцы, молдаване, русины, хорваты, черногорцы — и несть им числа. То ли дело отстаивать священные принципы! Например, право народов на самоопределение. Тем более что мы оставим за собой обязанность решать, кто и от кого имеет право отделяться.

Да, мы поддержали отделение косоваров от Сербии и даже слегка побомбили ее для этого. Неважно, что Косово — такое же священное место для сербов, как для израильтян — Иерусалим. Что косовары-албанцы появились здесь лишь после Второй мировой войны, спасаясь от собственного коммунистического диктатора Энвера Ходжи, и потом, стремительно размножаясь, вытеснили приютивших их сербов. И что становиться обратно албанцами они никак не хотят, потому что им очень понравилась вся индустриальная инфраструктура, выстроенная в Косове сербами.

Мы будем неустанно требовать самоопределения палестинцев. Этот многострадальный народ почему-то отказывается ассимилироваться в других арабских странах, где говорят на их языке и верят в того же Аллаха. Мы будем кормить их в лагерях для беженцев до тех пор, пока в израильтянах не проснется совесть и они не дадут свободу угнетенным и оккупированным. То, что палестинцы открыто объявляют своей главной целью физическое уничтожение восьми миллионов израильтян, не должно нас остановить. И то, что в независимой Газе они немедленно попали под власть террористической организации «Хамас», тоже не должно рассматриваться как аргумент «против». Палестина будет принадлежать палестинцам!

Мы благосклонно отнесемся к стремлению других народов выделиться из имеющихся государств — до тех пор, пока они останутся в сфере нашего влияния и подчинения. Пусть путем проведения всенародного референдума квебекцы отделяются от Канады, каталонцы — от Испании, шотландцы — от Англии, фламандцы — от Бельгии, даже венецианцы — от Италии (дуют и такие ветры). Вот попытки курдов выделиться из Турции и Ирака как-то не вызывают у нас энтузиазма. Ведь для них придется отнять территорию от «нашей» Турции и «нашего» Ирака, а захотят ли они сами стать «нашими» — гарантии нет. Зато самоопределение тираспольцев, абхазцев, осетин, крымчан — это уже такое возмутительное нарушение всех международных норм, что ни один западный лидер с ним никогда не смирится. И станет набирать голоса избирателей, противоборствуя очередному удобному «злодею» — российскому президенту Путину.

Ох, этот Путин! Вот он — враг священных принципов свободы и демократии, ухитряющийся без бомбежки чужих столиц достигать своих целей. Жаль только, что у него от советских времен остался мощный ядерный арсенал. Не то бы наши гуманитарные ракеты и бомбардировщики давно вылетели в направлении Москвы, как они уже вылетали в сторону Могадишо, Белграда, Кабула, Багдада, Триполи. Не дал, злодей, нам хотя бы разбомбить Дамаск!

Ах, как хорошо, как удобно иметь универсального суперагрессора, борьба с которым оправдывает — затеняет — все наши отступления от высоких принципов. Раньше мы лелеяли такие обременительные правила, как «презумпция невиновности», «тайна банковских вкладов», «священное право собственности», не отступали от них даже в противоборстве с безжалостными главарями мафиозных кланов. Теперь все стало гораздо проще! Без суда и следствия, без улик и свидетелей мы включим соратников Путина в черные списки и обрушим на них всевозможные кары, как это делала когда-то большевистская ЧК — по классовому признаку! — да еще назовем это красивым словом «санкции».

То, что за этим красивым термином прячутся и огромные финансовые потери для западного мира, теряющего выгодные связи с бескрайним российским рынком, нужно старательно и изобретательно замазывать. Поневоле задаешься вопросом: каким образом США, погрязшие в шестисоттриллионном государственном долге, могут позволить себе вмешиваться в военные конфликты по всему свету, содержать крупные войсковые соединения в Японии, Южной Корее, Германии, на Ближнем Востоке, рассылать авианосцы и атомные крейсера по всем океанам, обещать миллиардные дотации разным неустойчивым режимам. Оказывается, они нашли трюк, которому могли бы позавидовать персонажи О’Генри и Ильфа–Петрова: раз за разом поднимая потолок государственного долга, грабить неродившихся внуков, переваливая на них заботы о выплате непосильных займов и неоправданного транжирства налоговых ресурсов.

Один за другим разгораются кровавые межплеменные пожары в Африке: Берег Слоновой Кости, Руанда, Чад, Эфиопия, Дарфур, Нигерия... Не могло бы наше ЦРУ и здесь отыскать руку Москвы, происки все того же Путина? Не то разные темные силы могут потребовать возложения санкций на нас самих — за преждевременное навязывание священной демократии незрелым народам.

Шумят, грозят, протестуют политические недоросли — «народные витии». Никогда не признают простой истины: своими подзуживаниями и несбыточными посулами они раздули очередной пожар в очередной стране, разрушили шаткую постройку незрелой Украинской республики, лишили миллионы людей укрытия от социальных бурь.

Когда в Канзасе очередное торнадо разнесет в щепки городок, выстроенный не из железобетона, а из досок и картона, никто не осудит соседние города, давшие приют бездомным. Но Россию, давшую укрытие двум миллионам соотечественников в Крыму, оставшимся без социальной крыши над головой, будут проклинать неустанно. Потому что посмели истолковать право народа на самоопределение по-своему. И потому что краткосрочный политический капиталец можно зарабатывать на антироссийской брани легко и безотказно.

Конечно, пропагандная война вокруг разгоревшегося кризиса ведется свирепо и с реальностью считается мало. Каждая сторона спешит изобразить своих противников кровожадными негодяями, зловредными заговорщиками, грабителями и насильниками. На самом же деле, как это всегда и бывает при любой политической смуте, в глубине народного сознания идет невидимая война между страстными упованиями и неодолимыми страхами. Население западных районов Украины верит, что союз с культурной и пока благополучной Европой принесет им желанное облегчение. Население восточных страшится, что ни их донецкий уголь, проклинаемый защитниками чистой атмосферы, ни их подсолнухи и кавуны не смогут конкурировать с продукцией развитых европейских стран и им придется опуститься еще ниже в болото безработицы и нищеты, оказаться на одном уровне с Албанией, Грецией, Болгарией.

Чем кончится противоборство, никто предсказать не может. Хотелось бы надеяться, что украинцы преодолеют очередной порог на трудном пути к строительству своего устойчивого государства. С другой стороны, нелегко представить себе, чтобы шесть миллионов, живущих по берегам Северского Донца, сказавших на своих референдумах такое решительное «нет», согласились снова подчиниться киевским властям. И, конечно, вспоминаются печальные строчки Бродского: «Но Клио выбирает почему-то из многих — наихудший вариант».

___________________

1 В. О. Ключевский. Собрание сочинений. М.: Госполитиздат, 1957. Т. 3. С. 116.

2 Н. И. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях ее деятелей. Глава 16. Мазепа. Цитируется по: http: //русскоедвижение.рф/index.php/history/52-articles/9452.

Опубликовано в журнале:

«Нева» 2014, №8

Национальный вопрос в отсутствии ответов

Из опыта жизни российского гражданина

Вадим Ковский

1

Не хотелось бы погружаться в теоретическую проблематику, путаницу и неразбериху того, что мы привыкли именовать «национальным вопросом» (почему-то в единственном числе, хотя вопросов тут бездна). В многонацио­нальной России это всегда было похоже на глубоководное погружение: илистое, плохо различимое дно; водоросли, оплетающие ноги и мешающие двигаться; разноцветные стаи неведомых существ, затейливых чудовищ, проплывающих над и под тобой, а то и несущихся прямо на тебя; остро ощущаемый недостаток кислорода и паническое желание поскорее вынырнуть — наверх, к воздуху и солнцу…

Людям вроде меня, многие годы жившим в национальной республике, абстрактное теоретизирование по поводу пустой диалектики национального и интернационального, которому советские гуманитарии предавались на протяжении многих десятилетий, решая в ходе такого теоретизирования не столько научные, сколько пропагандистские задачи, всегда представлялось занятием малопродуктивным.

В столице Киргизии городе Фрунзе (ныне Бишкеке), куда эвакуация занесла нас в 1941 году из главной столицы, тогда насчитывалось тысяч сто населения (сегодня в одном районе Москвы, где я живу, людей раза в четыре больше). И все же это была столица — с узким, но качественным слоем интеллигенции, университетом и несколькими институтами, двумя драматическими театрами, Союзом писателей, филиалом Академии наук, очень неплохой республиканской публичной библиотекой, клиниками, школами и многими другими атрибутами цивилизации. Меня затянуло: я прожил здесь почти четверть века, учился в школе и университете, работал, женился, развелся... Я полюбил этот город, приобрел в нем друзей на всю жизнь, похоронил здесь отца, а в 1964 году вернулся на родину, в Москву.

Небольшая национальная республика составляла органическую часть многонационального целого, называвшегося Советским Союзом, но это частное, «территориальное» перемещение нашей семьи из большой столицы в малую имело помимо таких глобальных причин, как война, еще и конкретный общественно-исторический контекст, повлекло самые серьезные социально-психологические последствия для моей индивидуальной биографии и судьбы. Жалеть об этом не приходится: событиями управляла сама История, и нам было дано расслышать ее подземный гул. К тому же, как остроумно заметил И. Бродский, «если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря». На роль моря вполне могло претендовать грандиозное высокогорное озеро Иссык-Куль…

Если бы меня спросили, что мне запомнилось во времена моей юности из ближней политической истории более всего, то я бы, наверное, перечислил все это без особого труда. Смерть Сталина (я в десятом классе): мистический карнавал вечером во Фрунзе — десятки тысяч людей в полном молчании колоннами движутся в свете синих прожекторов в центр города на Правительственную площадь, к огромному бронзовому истукану. XX съезд партии: в актовом зале университета несколько часов подряд читают доклад Хрущева, изредка прерываемый вскриками (кто-то падает в обморок). Радиосообщение об аресте «иностранного шпиона» Берия. Разгон «антипартийной группы» — в институт экономики, старшим научным сотрудником присылают (вернее — высылают) «примкнувшего» к ней Шепилова, на импозантную фигуру которого я, будучи главным редактором издательства Академии наук, нередко натыкаюсь в коридоре. Приезд во Фрунзе Хрущева — сразу после венгерских событий: его с огромным опозданием привозят на стадион то ли с правительственной дачи, то ли с джайлоо в изрядном подпитии, он выступает с трибуны и хвастается тем, как в Будапеште пришлось «немножко поработать» нашим танкам, а мальчишки, толпящиеся на футбольном поле, радостно бросают в воздух кепки. Днем я встречаю в центре города мужчину с безумными глазами, который несет наперевес правую руку и сообщает всем встречным: «Эту руку пожимал Хрущев»…

С историей национальных взаимоотношений дело обстояло куда сложнее. Из центра Империи мы в результате эвакуации переместились на ее периферию и погрузились, таким образом, в насыщенный субстрат национальных проблем, исторических конфликтов и культурных традиций. В национальной республике сами собой возникали вопросы, которые в русской части России промелькнули бы мимо меня, даже не задев. И сами вопросы, и ответы на них, там, где они вообще возможны, не только сужали, но и обогащали мою жизнь, миропонимание, идеологию. Можно множить их до бесконечности — для русских, проживавших в национальных республиках, они быстро утрачивали свой исторический и теоретический характер, становясь практикой повседневной жизни, политики и быта. Общей особенностью этих вопросов являлось то, что ни один из них не имел простого и ясного ответа, будучи обремененным некоей «диалектической противоречивостью», чтобы не сказать — двусмысленностью. Была ли Россия «тюрьмой народов» и чем стала при советской власти? Каково было положение «титульной» нации в условиях, где она эту «титульность» утрачивала? Как возможности развития конкретной национальной культуры соотносились с культурой «господствующей»? Что из себя представляло «двуязычие» в национальной республике? Как это «двуязычие» сказывалось на литературе? И т. д. и т. п.

Думаю, что взгляд на «национальный вопрос» изнутри и «снизу», бытовые заметки и наблюдения человека (назовем его даже «обывателем» — от добрых русских корней «быть», «обывать», а не в традиционно отрицательном смысле этого слова), попавшего в инонациональные условия, причем человека, относящегося к своему инонациональному окружению с желанием понять и с самыми добрыми чувствами, представляет сегодня, во времена крайнего обострения этнических конфликтов, не просто живой, но, если хотите, даже практический интерес. Да не примет читатель эти слова за самомнение — вне практической жизни рассуждения о «национальном вопросе» гроша ломаного не стоят!

Стоит хотя бы мельком заглянуть в историю многонациональной России, чтобы увидеть, как она разбухала и разрасталась с каждым новым десятилетием и веком царствования Романовых. «На диком бреге Иртыша сидел Кучум, объятый дымом», — остроумно переделал А. Вознесенский народную песню о Ермаке. Похвастаться интенсивными приращениями территорий не мог разве что Николай II, которому, впрочем, и в других отношениях крупно не повезло. Я был живым свидетелем пропагандистской смены исторических декораций. Стремление «улучшать» и лакировать отечественную историю, уложить ее в единый учебник возникло вовсе не сегодня: по единому учебнику истории мы учились все семьдесят лет советской власти, а привычная формулировка «присоединение», всегда сопровождавшая тему включения в состав России новых территорий (формулировка, в большинстве случаев обозначавшая насильственные действия Империи, колонизирующей новые территории, была крайне «деликатна», потому что вернее говорить о «завоевании»), стала, на моих глазах, активно вытесняться новой, уже просто умиляющей своей бесконфликтностью и гуманностью — «добровольное вхождение народов в состав России».

Иногда «вхождение» действительно было добровольным — стоит вспомнить Георгиевский трактат (Грузия при Ираклии II спасалась от наступления мусульманского мира) или учесть, что в условиях военных угроз и нацио­нальных междоусобиц малые этносы вынуждены были постоянно искать покровительства и защиты у более крупных и сильных. С другой стороны, какое же это «добровольное вхождение», если история завоевания Кавказа длилась десятилетиями? Если восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане, когда сотни тысяч крестьян — киргизов, казахов, туркменов — бежали в Китай и Персию, гибли от голода и холода во время перехода через горы, было свирепо подавлено царскими карательными отрядами, а освободившиеся земли генерал-губернатор Туркестанского края Куропаткин отдал русским переселенцам? Если, по подсчетам известного санкт-петербургского историка Е. Анисимова, царская Россия присоединяла чуть ли не по 400 кило­метров чужих территорий ежедневно? Нет, империи на добровольных началах не расширялись. Я помню, как иронизировали по поводу этой формулировки все окружавшие меня взрослые и как сам потом, когда стал взрослым, испытывал чувство неловкости, натыкаясь на нее во Фрунзе по несколько раз в день. Большой неловкости от большой лжи.

Пушкин, всю жизнь мечтавший побывать за границей, но почему-то зачисленный, как бы сейчас сказали, в разряд «невыездных», иронически зафиксировал факт «расширения пределов» автобиографическим «Путешествием в Арзрум»: «Я весело въехал в заветную реку, и добрый конь вынес меня на турецкий берег. Но этот берег был уже завоеван: я все еще находился в России». Любопытно, правда, что тот же Пушкин не без гордости восклицал: «Смирись, Кавказ: идет Ермолов!» Зато другой великий русский писатель, Лев Толстой, написавший «Хаджи-Мурата», вряд ли с Пушкиным бы согласился. Образ репейника, символизирующий энергию и силу несмирившегося народа, давно уже стал хрестоматийным. А ведь есть в повести Толстого помимо самого Хаджи-Мурата или картины разграбленного чеченского аула, еще и до странности современная фигура Николая I, приказывающего: «Твердо держаться моей системы разорения жилищ, уничтожения продовольствия в Чечне и тревожить их набегами».

«Как ни привык Николай к возбуждаемому им в людях ужасу, этот ужас был ему всегда приятен... — писал Толстой. — Постоянная, явная, противная очевидности лесть окружающих его людей довела его до того, что он не видел уже своих противоречий, не сообразовывал уже свои поступки и слова с действительностью, с логикой или даже с простым здравым смыслом, а вполне был уверен, что все его распоряжения, как бы они ни были бессмысленны, несправедливы и не согласны между собою, становились и осмысленны, и справедливы, и согласны между собой только потому, что он их делал».

После Октября Российская империя, казалось бы, затрещала по всем швам, но Гражданская война помогла большевикам остановить этот процесс. «Триумфальное шествие советской власти» было триумфальным броском Красной армии по бывшим царским территориям, где она стремительно устанавливала новый порядок (иное дело, что некоторые территории еще несколько лет переживали судороги сопротивления). С присоединением в 1940 году к Советскому Союзу прибалтийских республик Сталин фактически завершил процесс воссоздания Российской империи в прежних, дореволюционных, границах. После смерти Ленина этот «чудесный грузин», который написал когда-то по его поручению брошюру «Марксизм и национальный вопрос», с установкой на «полную демократизацию страны как основу и условие решения национального вопроса», с правом наций на «самоопределение» и прочими маниловскими мечтаниями, в полной мере осуществил свою идею «автономизации», заставившую больного и слабеющего Ленина напрячь в полемике последние силы и признаться — в совершенно не свойственном ему тоне, — что он «сильно виноват перед рабочими России», поскольку вовремя не увидел необходимости «защитить российских инородцев от нашествия того истинно русского человека, великоросса-шовиниста, в сущности, подлеца и насильника, каким является типичный русский бюрократ».

Параллельно присоединениям и подавлениям, с середины 1920-х Сталин принялся перекраивать внутреннюю территорию страны, исходя всякий раз из политических, административных или властных интересов, менее всего связанных с конкретными национальными потребностями. Нагорный Карабах был отнят у Армении и передан Азербайджану. Северная Осетия оказалась в составе РСФСР, а Южная — Грузии. В одну автономную республику объединялись народы с разными языками, способные общаться друг с другом лишь через русский (Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария). Республики то повышались в статусе, становясь из автономных союзными (в Средней Азии), то, напротив, понижались (Абхазия из союзного подчинения перешла в республиканское, превратившись в грузинскую автономию, — так были заложены предпосылки многолетней борьбы абхазов за независимость). Подчас территории республик кроились из кусков, подобно лоскутному одеялу («грандиозный опыт национального размежевания», как писала об этом с восторженным придыханием Малая советская энциклопедия 1928—1931 гг.). Города и целые области с мононациональным населением оказывались включенными в инонациональную среду, имевшую право государственного приоритета (спустя полвека эта политика отозвалась, в частности, кровавыми столкновениями на юге Киргизии).

К этой малопривлекательной картине нужно добавить национальные ре­прессии. От десятилетия к десятилетию репрессии эти все более разра­стались и приобретали впечатляющий масштаб. По ходу Великой Отечественной войны стали репрессировать и выселять из родных мест целые народы — теперь уже за предательство, за сотрудничество с гитлеровцами. Это чудовищное «красное колесо» продолжало вращаться и после войны. Поразительно было само расширение списка лиц, лишавшихся права проживать на родной земле: согласно указу 1949 года к тем, кто «сотрудничал с немецко-фашистскими оккупантами», были добавлены «спекулянты» и (только послушайте!) «неблагонадежные элементы». О том, как выселялись по этому указу молдаване из пограничных с Румынией районов, рассказала в 1987 году повесть И. Герасимова «Стук в дверь», пролежавшая у автора в письменном столе многие годы.

«О том не пели наши оды, / Что в час лихой, закон презрев, / Он мог на целые народы / Обрушить свой верховный гнев...» — написал много лет спустя о Сталине в поэме «За далью — даль» А. Твардовский. Первой попала под нож Автономная республика немцев Поволжья (немецкие колонисты обосновались в Нижнем Поволжье еще при Екатерине, в XVIII веке). Красочно описал когда-то историю прихода сюда советской власти в очерке «Концерт в Катериненштадте» И. Бабель: в трактирах еще можно было заказать себе «котлеты, каждая в кулак <...> белые калачи с румяной и коричневой коркой <...> миски с жареным картофелем, с картофелем рассыпчатым, хрустящим и горячим», но владелец одного из трактиров уже прикрывает свое заведение; к воротам недавно открытого «клуба Маркса» приближается кавалерия на лошадях офицеров, убитых под Уральском, а «из дома Советов выходят комиссары <...> с красными шарфами на шеях», чтобы, «стоя на возвышениях <...> говорить речь народу»…

Трудолюбивые колонисты, однако, выжили и неплохо обустроились даже при комиссарах. Но это их не спасло. С началом войны немецкая республика была в одночасье ликвидирована: немцев Поволжья, числом почти полмиллиона человек, выслали в Среднюю Азию. Множество немецких спецпереселенцев оказалось в Киргизии — они жили преимущественно в пригородных районах, в областях и привычно занимались земледелием. Несколько немецких колхозов (или совхозов?) славились на всю республику и поражали успехами своих хозяйств. Вернуться в Поволжье после высылки немцы уже не могли — было некуда, и, естественно, они рвались в Германию. Однако на историческую родину их после смерти Сталина долго еще не отпускали. Время от времени они съезжались из разных областей в столицу Киргизии и устраивали молчаливые, без речей и плакатов, митинги возле ЦК партии (вероятно, передавали туда петиции). Однажды я пробивался сквозь такую молчаливую толпу (демократия еще не достигла сегодняшнего расцвета, и милиция не разгоняла людей дубинками), когда шел на работу, и увидел, как одного из секретарей Киргизского ЦК партии милиция проводила в здание с черного хода.

Лично с немцами мне во Фрунзе не довелось сталкиваться. Разве что в коридорах университета я видел издали фигуру седого, похожего на Эйн­штейна профессора Франкля, то ли математика, то ли физика-теоретика, которого киргизские аспиранты очень любили за нетерпеливость (сформулировав задачу кандидатской диссертации, он с ужасом взирал на неуклюжие формулы своих учеников, затем перечеркивал все написанное и «показывал» часть решения, чтобы на следующей консультации «показать» следующую часть, — и так до конца).

За немцами подверглись депортации карачаевцы, балкарцы, ингуши, чеченцы, калмыки, крымские татары, турки-месхетинцы… Похоже, что могли стать ими и евреи, — судя по многим признакам, экспозицией этого плана являлось «дело врачей». Прямые свидетельства планировавшейся высылки евреев (план был иезуитски остроумен, поскольку должен был осущест­вляться под лозунгом «Спасем евреев от гнева русского народа!») до сих пор не найдены, но косвенных осталось довольно много, и наши историки на них неоднократно указывали. Не знаю, насколько подобная версия достоверна, но ученый секретарь ИМЛИ Уран Абрамович Гуральник, специалист по русской литературе ХIX века, рассказывал мне, в частности, что в те времена жил в Подмосковье и несколько раз являлся по повестке с вещами на железнодорожную станцию, где проводились репетиции будущей эвакуации. Впервые я услышал эту историю из уст моего друга И. Вайнберга, исследователя творчества М. Горького, а тот, в свою очередь, от И. Эренбурга. До ИМЛИ Вайнберг работал в издательстве «Советский писатель» и был редактором мемуаров И. Эренбурга, причастного к сюжету высылки самым непосредственным образом — и как один из предполагаемых «подписантов» письма советских деятелей культуры Сталину, отобранных Кремлем для дальнейшего выживания, и как автор собственного письма вождю, возможно, сыгравшего какую-то роль в том, что «отец народов» в конце концов от безумного своего замысла отказался (см. об этом эпизоде в книге Б. Фрезинского «Об Илье Эренбурге» (М., 2013)).

Плотный слой спецпереселенцев был одной из характерных национальных примет жизни Фрунзе той поры. Слово это, по счастью, уже почти забылось, как и другое — аббревиатура «нацмены» (национальные меньшинства). Генетически проблема, конечно, уходила корнями в глубокое прошлое империи, привыкшей передвигать, переселять и перемешивать завоеванные народы, как фигурки на шахматной доске. Практически она стала для нас, я бы сказал, даже не проблемой, но скорее приметой повседневного быта и человече­ских взаимоотношений, которая имела смутную и тяжелую предысторию, нам не вполне понятную и как будто бы нас не касающуюся. Говоря о «нас», надо бы, конечно, учитывать возрастной критерий: «взрослый мир» и знал, и понимал, и переживал многое, но «детский (юношеский) мир» во второй половине 1940-х годов не понимал ничего: при детях политические проблемы в семьях, как правило, не обсуждались, и моя семья исключения не представляла. К тому же в седьмом классе, если я не ошибаюсь, ввели в школьную программу новый предмет — «Конституцию СССР», и статья о праве республик на свободный выход из СССР могла нами восприниматься только как полная бессмыслица: во-первых, кто и когда это «выходил» и, во-вторых, кому вообще могло прийти в голову отделяться при той всеобщей дружбе и любви народов, о которой мы слышали с утра и до вечера!

Как бы то ни было, но Фрунзе, подобно многим городам и весям Средней Азии, оказался в мои юношеские годы прибежищем для самых разных спецпереселенцев, и прибежищем далеко не худшим. Лишенные родных земель, они все же получали в теплых краях возможность приобрести крышу над головой, устроиться на работу, даже учить детей в столичных школах. Со спецпереселенцами с Северного Кавказа — главным образом карачаевцами и балкарцами — я сдружился со школьных времен. Ближайшим моим другом в старших классах стал «маленький Осман» (у меня сохранилась фотография тех лет — он приходился мне под мышку). Я сидел с Османом за одной партой, писал ему шпаргалки, провожал вместе с ним девочек из соседней школы, приходил к нему домой, готовил с ним уроки. Мама его Аймелек кормила нас супом с брынзой и вкусными лепешками. Большую часть своего времени он тратил не на школу, а на спорт. Плотно сбитый крепыш, состоявший, казалось, из одних мускулов, он, несмотря на рост, был чемпионом Киргизии по боксу, и даже отпетые хулиганы боялись его как огня.

Школа, в которой я заканчивал все три старших класса, называлась «узбекской», вероятно потому, что ее директором был узбек. На самом деле это была русская школа, и такой она остается до сих пор. Все предметы здесь преподавались на русском языке, и если уж говорить о каких-то ее особенностях, то она пользовалась скорее «наднациональной» репутацией вполне «хулиганского» свойства и потому плотно втянула меня в уличную молодежную жизнь. Вечерами молодежная толпа направлялась в центр города, на свой, фрунзенский, Бродвей и образовывала водоворот, вертеться в котором было небезопасно. Однако дружба с Османом избавляла от необходимости «самообороны». Когда он шел по центру города со своей компанией, мальчишеская толпа почтительно расступалась. Информация о том, «кто есть кто», была налажена между школами отлично, и друзья Османа автоматиче­ски получали «статус неприкосновенности». Ребята османовского клана, у которых я успешно сходил за профессора, постоянно донимали меня предложениями кого-нибудь отлупить, чтобы поднять мой авторитет во всех школах города на недосягаемую высоту, и не уставали удивляться моим отказам.

По существу, османовский клан прибрал к рукам всех фрунзенских школьников, и только много позже я понял социальные истоки этого поведения: кавказцы, самоутверждаясь таким образом, компенсировали те унижения и бесправие, на которые обрекала их высылка. Вместе с тем в «уличных» формах этих отношений не было криминального духа, хотя некоторые родственники Османа, в отличие от него самого, человека со спортивным кодексом чести, могли без колебаний пустить в ход ножи, и когда я по какому-то поводу сказал, что его дядя Магомет приставал ко мне с ножом к горлу, Осман понял эти слова буквально и кинулся к родне выяснять отношения.

Клан работал, обеспечивал и обслуживал сам себя — одним словом, выживал, невзирая на обстоятельства. Среди спецпереселенцев были прекрасные врачи, портные, сапожники. Сапожники доставали откуда-то щеголь­ские кожаные заготовки и сами шили себе модельную обувь. Излюбленным элементом туалета у моих друзей были отлично пошитые собственными умельцами «чесучовые» брючки сливочного цвета. Танцор театра оперы и балета чеченец Махмуд Эсамбаев, впоследствии прославившийся на весь мир (танцем «Автомат» из балета «Красный мак», который я впервые увидел во Фрунзе, Махмуд, мне кажется, во многом предвосхитил модернистские искания современного балета), ходил по городу в ярких экзотических костюмах, сшитых по индивидуальному фасону, и напоминал яркую заморскую птицу. В театре его держали в кордебалете или использовали в отдельных танцевальных номерах и главных ролей никогда не давали. В последний раз я увидел Эсамбаева в 1964 году на заброшенном пляже в поселке Лазарев­ское под Туапсе, где он, уже будучи знаменитым, зарывался в песок, чтобы скрыться от многочисленных поклонников. К тому времени он целиком посвятил себя изучению танцев народов мира и только что вернулся из Индии. Отряхнувшись, он сразу же стал рассказывать о значении жеста в национальном танце индусов, которые чуть его не побили, когда, танцуя, он неправильно сложил пальцы…

После окончания школы Осман серьезно заболел: у него оказалось тяжелое поражение надпочечников, но Аймелек сумела поставить его на ноги какими-то дефицитнейшими западными лекарствами и увезла на родину, как только их народу разрешено было возвращаться. Так мы потеряли друг друга из виду, и я не слышал об Османе более четверти века, пока не узнал в ИМЛИ от аспирант­ки-карачаевки, что он жив, здоров и заведует в Карачаевске «Горгазом». Она раздобыла мне его домашний телефон. В 1981 году мы с женой отдыхали в Кисловодске, в санатории им. Орджоникидзе, и я позвонил Осману. На следующий день в номер постучали, и в дверях возник маленький крепыш. «Собирайтесь, — сказал он, глядя на меня сухими, не знающими слез глазами и судорожно двинув кадыком, — машина ждет». И мы поехали в Карачаевск.

Во Фрунзе в османовской комнате на стене висела большая панорамная фотография: «Курорт Теберда». Величественные горы, ущелье, снег, ослепительное солнце, свежий простор — сколько раз я разглядывал эту фотографию, когда мы вместе делали уроки! И вот все стало явью: розовый город Османа, сверкающий в створе двух рек, Кубани и Теберды; его дом прямо у входа в ущелье; и сильно постаревшая Аймелек, которая кинулась ко мне с криком «Вадим!»; и ее суп с лепешками, уже дымящийся на столе…

Увы, Осман давно умер — в онкологическом госпитале на Каширке, а круг фрунзенских переселенцев (не только депортированных, но и «просто» ссыльных) оказался гораздо шире, чем я мог себе тогда предположить.

Рядом с нами, на противоположной стороне улицы Советская, в одном из маленьких глинобитных домиков, огороженных саманным дувалом, жил знаменитый балкарский поэт Кайсын Кулиев. Перед дувалом журчал арык. Дувал, вода и домики были насквозь прокалены белым азиатским солнцем. В 1999 году дочь Кайсына Жанна прислала мне из Нальчика составленную и изданную ею прекрасную книгу об отце «Я жил на этой земле… Кайсын Кулиев. Портрет в документах». Там я с удивлением обнаружил среди инскриптов разных знаменитых людей и свою скромную надпись (совершенно забыл, что отправлял Кайсыну в 1970 году книжку «Романтический мир Александра Грина»): «…с любовью и памятью о двух домах, стоявших по соседству…».

Я, уже старшеклассником, заходил к Кайсыну за книгами. У него, например, было пятитомное собрание произведений Велимира Хлебникова 1928–1933 годов, бог весть каким образом сохраненное в катастрофических сломах его биографии. Я в силу возраста Хлебникова понимал плохо, но Кайсын говорил о нем с огромным уважением: «Тебе еще рано, но смотри, какие прекрасные и прозрачные строки — „Свобода приходит нагая…“!» Слова Хлебникова: «Мне мало надо! Краюшку хлеба и каплю молока. Да это небо, да эти облака!» — он произносил с особой, непередаваемой, интонацией. В Киргизии были и снежные горы, и солнце, и синее небо. Однако ему нужны были «свое» небо, «свои» облака. «Тело его состояло из земли — этой и никакой другой…» — скажет Д. Кугультинов много лет спустя на его похоронах в Чегеме.

Воспоминания Кайсына, написанные лаконично и очень сдержанно, опубликованы сравнительно поздно — думаю, в то время, когда их уже можно было публиковать, хотя он и тогда этого делать не спешил. Он был парашютистом-десантником, воевал, лежал в госпиталях, как военный журналист участвовал в боях на Сталинградском фронте, в штурме Перекопа и освобождении Крыма, получил медаль «За оборону Сталинграда» и боевой орден Отечественной войны. О депортации балкарцев, о том, что его мать и сестры высланы в Северный Казахстан (потом он перевез их «к себе», в Киргизию), Кайсын узнал при переходе через Сиваш: «Мы с Кешоковым пошли на татарское кладбище и плакали, лежа в траве». Народ Алима Кешокова, кабардинского писателя, ближайшего друга Кайсына, по непонятным причинам не выслали, но это было общее горе, общая боль…

После ранения и госпиталя в Симферополе Кайсына отправили в санитарном поезде долечиваться в Пятигорск. Оттуда до родного Чегема было рукой подать, и он не удержался. Аул был пуст, окна домов заколочены. Он ходил по обезлюдевшим улицам и читал надписи на стенах на балкарском языке: «Наши отцы и братья на фронте! Бейте проклятых фашистов! Отомстите им за наше горе!»; «Наши родные фронтовики! Нас увозят. Знайте — мы вас не предавали!». «Я плакал, глядя на горы, которым в детстве пел песни», — писал Кайсын об этих черных днях.

Когда его наградили орденом, он обязан был в связи с выселением балкарцев запрашивать начальство, имеет ли право эту награду получить. Наши гуманисты ему разрешили! И. Эренбург, Н. Тихонов и К. Симонов обратились в самые высокие инстанции с просьбой, чтобы выселение не коснулось лично Кайсына. Ему разрешили жить, где он захочет, кроме Москвы и Ленинграда, но он решил, что должен разделить судьбу своего народа, и отправился в Среднюю Азию. В качестве места жительства он выбрал Фрунзе. «Во Фрунзе я приехал вечером. Утром увидел горы. Они были рядом, как и в Нальчике. Я подумал: хорошо это, хоть не разлучился с горами. Пусть не Кавказские, но горы! Зеленый Фрунзе понравился мне».

Как поэт Кайсын в изгнании безмолвствовал, писал «в стол», не имел читателя, и всю благородную горечь его молчания я остро ощутил лишь однажды, когда Кайсын вдруг собрал в Союзе писателей русскую секцию, которой он руководил, и устроил собственный поэтический вечер в узком кругу. Какой необычный, какой чудесный был вечер! Кайсын читал подстрочники своих стихов, потом сами стихи на балкарском, чтобы дать почувствовать их музыку, размышлял о поэзии, что-то комментировал, а под конец прочел одно небольшое стихотворение, которое сам перевел на русский. Там речь шла о фронтовом друге: друг любил петь песню о девушке с голубыми глазами, он пал в бою, а песня осталась, но ее уже никто не споет, как он. Я нашел потом эту «Песенку о голубых глазах» в его трехтомнике, изданном в Нальчике, и, конечно, не в кайсыновском переводе. Допускаю, что в юношеском восприятии все пылает особыми красками, но я и сейчас уверен: Кайсын перевел куда лучше, лаконичнее, мускулистее. Много позже рассуждение на эту тему я встретил в письме к Кайсыну у Бориса Пастернака: «…думаю, Вы давно уже пишете или могли бы писать по-русски так же хорошо, как на родном языке, или еще лучше».

У Елены Дмитриевны Орловской, журналистки, переводчицы и ближайшего друга Кайсына (она жила в нескольких кварталах от нашего дома), я впервые увидел сборник Дмитрия Кедрина, где было и стихотворение, посвященное Кайсыну. Кедрин дружил с Кайсыном и написал, провожая его в ссылку, о великой силе поэзии, объединяющей людей вопреки социальным и национальным преградам: «Тлела ярость былая, / Нас враждой разделя, / Я — солдат Николая, / Ты — мюрид Шамиля. / Но над нами есть выше, / Есть нетленнее свет: / Я не знаю, как пишут / По-балкарски „поэт“…» Сборник был издан в 1947 году — балкарцев и Кайсына упоминать было уже нельзя. Посвящение Кайсыну цензура убрала, а слово «по-балкарски» изобретательно заменила другим — «по-кавказски». Так были предугаданы будущие «лица кавказской национальности», которые и стихи, разумеется, должны писать… на «кавказском языке».

Пастернак высоко ценил поэзию Кайсына. Орловская играла при них роль посредницы и переводчика. Доверительность этих взаимоотношений была такова, что в конце 1948 года Пастернак через дочь Марины Цветаевой Ариадну Эфрон переправил во Фрунзе первую часть машинописи романа «Доктор Живаго». Кто бы себе мог тогда представить, что рукопись была около нас! Кайсын откликнулся на душевное движение Пастернака сильной эмоцией: «Я читал Ваш роман. Могу сказать только Вашими же словами: „Благодарствуй, ты больше, чем просят, даешь“».

Мысли Пастернака о Кайсыне в этой тройственной переписке (она опубликована Евгением Борисовичем Пастернаком с примечаниями в журнале «Дружба народов» в 1990 году, спустя пять лет после смерти Кайсына) полны глубины и значительности. «Вы из тех немногих, кого природа создает, чтобы они были счастливыми в любом положении, даже в горе <…>. Дарование учит чести и бесстрашию… В Вас есть эта породистость струны или натянутой тетивы, и это счастье» (25 ноября 1948 г.). «В тот день, когда пришло письмо от Вас и Е. Д. (Орловской. — В. К.), из Тбилиси приехала приятельница моя, жена Тиц<иана> Табидзе, она обедала у нас, я пробовал читать ей Вас вслух, но всякий раз слезы мешали мне… Это не только выношено и выражено с большой покоряющей силой, это каждый раз изображение самой этой силы, хмурой, грустящей, плененной, это каждый раз ее новый образ в той или иной форме прометеевой скованности и неволи» (30—31 декабря 1949 г.). «После Есенина я в одном только Павле Васильеве находил такие черты цельности, предназначения и отмеченности, как в Вас» (10 августа 1953 г.).

После того как я подробнее узнал биографию Кайсына и проникся его горем, меня иногда посещала мысль, что он не полностью «впускает» эту биографию в свою поэзию, что его лирический герой должен был бы видеть мир более драматично и дисгармонично (подобное ощущение возникало у меня неоднократно и по отношению к такому замечательному поэту, как Ярослав Смеляков). Я был не прав: не все читал и не все он мог печатать. Многое в исповедальной лирике Кайсына дожидалось своего часа: «Нет матери, соседей нет в селенье. / Вдали, в степях, мне близкие сердца. / И я себе казался в то мгновенье / Надгробьем над могилою отца». (пер. С. Липкина).

В то же время в своей поэзии, проникнутой трагизмом, Кайсын, со свойственными ему благородством и сдержанностью, сознательно, я думаю, подавлял гнев и обиду, дабы не быть истолкованным в антирусском духе. Добавим сюда ограничения, накладываемые на Кайсына общественными званиями и должностями, которыми советская власть щедро осыпала его после возвращения на родину (эта «компенсация» вместо признания вины была хорошо продуманным ходом национальной политики). Однако главную роль играло здесь последнее по месту, но не по значению обстоятельство: в характере Кайсына были заложены огромные запасы жизнелюбия, энергии, исторического оптимизма. Чувствам озлобления, мстительности, мелочности в этом характере и в этом поэтическом даре просто не находилось места: «Я был бездомен, изнывал в беде, / Дни черные, как черных птиц, считая, / Но радовался все же и тогда я / Вину и хлебу, песне и звезде» (пер. Л. Шерешевского).

Вместе с тем на мировосприятии Кайсына, хотел он того или нет, долго лежала трагическая тень прошлого, которую он в поэзии старался отогнать: «Чтобы жить, я работал чрезвычайно много. Пил тоже немало. „О чем жалеть?“ — сказал Пушкин. Но надо признаться, что лучшие мои годы во многом были погублены, силы потрачены на пустяки <…>, мой звездный час был упущен». Судя по воспоминаниям, было время, когда он даже подумывал о самоубийстве. Однако прав оказался в итоге Арсений Тарковский, написавший ему в 1966 году: «Поэтов всегда подкармливает хлебом вдохновения история: трясет мир, как решето, тасует народы и жизни, а чего бы ни насеяла — ото всего поэтам витамины истинности и убедительности, только мускулы становятся крепче, если уж поэт выживет. Это очень наглядно на твоем примере <…> я поклонник твоего прекрасного, чистого, спокойного и в то же время такого страстного, сильного и бурного дарования. <…> Я очень люблю тебя, дорогой Кайсын, и верю в твою духовную силу».

К будущим своим произведениям Кайсын вообще относился с какой-то трепетной надеждой и любовью. Зайдя к нему как-то в 1974 году в гостиницу «Москва», где он обычно останавливался, я застал его у телефона. Видимо, Кайсын отбивался от редакционных просьб, объясняя, что у него совсем нет времени, что ему надо еще многое успеть написать, и меня поразило, как он говорил о своих планах: нежно улыбаясь, перебирая названия будущих произведений, будто малых детей по голове гладил... Он дал мне тогда рекомендацию для вступления в Союз писателей и, чтобы я не подумал, будто делает он это исключительно по доброте душевной, сослался, хитро усмехнувшись, на какую-то деталь из моей статьи об Алексее Толстом, опубликованной

в журнале «Дружба народов»: «Читаем кое-что, почитываем…»

2

Перечислять погибших в годы сталинских репрессий писателей наци­о­нальных республик можно очень долго. По некоторым подсчетам, в конце 1930-х годов было уничтожено около трети Союза писателей СССР. Если «присоединения» территорий и «вхождения» разных народов — пусть даже насильственные, — как это ни парадоксально, имели своим результатом определенное приращение культуры (об этом, кстати, выразительно свидетельствует и само возникновение такого эстетического феномена, как «советская многонациональная литература»), то национальные репрессии, спецпереселения и пр. наносили культуре один лишь катастрофический ущерб. Погибшим литераторам и деятелям культуры несть числа: О. Мандельштам, И. Бабель, Н. Клюев, Б. Пильняк, П. Васильев, А. Веселый, С. Клычков, Вс. Мейерхольд, А. Таиров, Лесь Курбас, Т. Табидзе, П. Яшвили, Е. Чаренц, С. Сейфуллин. Некоторые малочисленные творческие организации в автономиях были вырублены чуть ли не поголовно. Культура больших народов как-то прорастала сквозь все свои протори и убытки, находила в себе достаточно внутренних сил, чтобы продолжаться. Но чем измерить, например, ущерб, нанесенный балкарской литературе ссылкой и длительным молчанием Кайсына? Калмыцкой — многолетними лагерями Д. Кугультинова? Киргизской культуре — гибелью К. Тыныстанова, первого при советской власти «письменного» — уже в системе новой письменности — киргизского поэта, драматурга, просветителя, филолога? Национальные меньшинства нередко лишались не просто своих деятелей культуры, но и ее основоположников.

Установка на разгром в культурном наследии национальных республик всего того, что не соответствовало ленинско-сталинским идеологическим императивам, приобретала в «центре» директивные формы и шла отсюда на «периферию», где начиналась своя «охота на ведьм». Последняя моя служебная командировка во Фрунзе в марте 1988 года оказалась связанной с двумя знаменитыми представителями киргизской культуры, о которых, честно сказать, я не знал ровным счетом ничего, несмотря на многие годы, проведенные в Киргизии. Цели командировки причудливо совместили элементы традиционно русификаторской политики с принципиальным отходом от нее, начавшимся в республике во времена перестройки. Дело в том, что в Киргизии готовились к реабилитации имена Касыма Тыныстанова и акына-письменника Молдо Кылыча, жившего и творившего на рубеже столетий. Первого советская власть в республике в 1938 году расстреляла. Второго не успела, поскольку он умер вскоре после Октябрьской революции, однако посмертно, со второй половины 1940-х годов и на протяжении ряда десятилетий, подвергала — как носителя «феодально-реакционной идеологии и антирусских настроений» — жестокому поруганию.

Возникал естественный вопрос: почему во многих партийных и литературоведческих документах советского Киргизстана имя Молдо Кылыча объединялось с именем Касыма Тыныстанова? Что общего между двумя этими фигурами, олицетворявшими разные исторические эпохи, разные типы художественного мировосприятия, разный уровень становления национальной киргизской литературы, разные творческие системы? Между поэтом второй половины ХIХ — начала ХХ века и поэтом 1920—1930-х годов следующего столетия; акыном, сделавшим принципиально важный шаг от традиций устной поэзии к письменности, и профессиональным литератором, работавшим во многих жанрах новой литературы; поэтом религиозного сознания, замкнутого национального кругозора и ученым-просветителем, человеком широкой филологической культуры? Что объединяло эти имена в идейно-художественной борьбе, которая происходила вокруг них в Киргизии практически на протяжении полувека?

Ответ выглядит «проще пареной репы» — объединяли их общие обвинения в реакционности и национализме. Если в «центре» сотни тысяч людей были расстреляны по зловещей 58-й статье, в основном за шпионаж и сотрудничество с западными разведками (количество подстатей к 58-й само по себе могло составить миниатюрный Уголовный кодекс), то в республиках не было более страшного в 1930-е годы обвинения, нежели жупел «национализма».

Вот абсолютно «советская» биография Тыныстанова. До Первой мировой войны — малоземельный дехканин. Учился в сельской школе, потом в городской мусульманской, потом в русском интернате. Во времена подавленного царизмом восстания киргизов бежал в Китай, где батрачил два года. По возвращении еще два года работал на «кулака». В 1919 году записался в комсомол. Потом закончил в Ташкенте педагогический институт. В 1924 го-ду вступил в члены РКП(б) и «бросился в общественную жизнь», как сам сообщал в автобиографии. В этой общественной жизни успел побывать и членом ЦИК, и наркомом просвещения Киргизии. С 1922 года занялся киргизской филологией, был научным сотрудником научно-исследователь­ских институтов — сначала культуры, потом языка и литературы. Читал лекции, участвовал в создании нового киргизского алфавита. Издал книги по грамматике, морфологии и синтаксису киргизского языка. Помимо всего этого занимался в 1920—1930-е годы литературным творчеством — ему принадлежит цикл пьес «Академические вечера», шедших на сцене Киргизского драматического театра, и ряд поэтических произведений. Сборник его стихов на киргизском языке был издан в 1925 году.

Собственно литература и «подвела» этого хорошо образованного и творчески разностороннего человека, дав главный толчок для обвинений автора в воспевании феодального, бай-манапского, прошлого киргизов и пуще того — «байско-буржуазной идеологии», в идеализации досоветского образа жизни народа. В марте 1933 года за драматургию «некоего Тыныстанова» взялась газета «Правда», утверждая, что в пьесе «Шабдан», первой из цикла «Академических вечеров», под видом легенды о народном богатыре Шабдане сложена поэма в честь уходящего эксплуататорского класса — киргизского байства. После этой статьи Киргизский обком партии словно с цепи сорвался: к каждой части драматургической трилогии были предъявлены политические обвинения, одно другого резче: если бай-манапское прошлое автор изображает ярко и красочно, то советскую эпоху — бледно и сухо; если хан, угнетатель народа, феодальный хищник, выглядит щедрым и добродушным, то бедняк — неумным, смешным и жалким; если изображена советская действительность, то борьба за советскую власть и колхозное строительство показаны в примитивных, вульгарных и плоских тонах.

К этим обвинениям уже произвольно добавлялись все остальные: развенчивались представления о том, что Тыныстанов — основоположник киргизского языкознания; в учебных пособиях его обнаруживали кучу политических ошибок; в словарных упражнениях и примерах усматривались коварные политические цели. Доходило до смешного (смешного, разумеется, не для него): например, киргизская пословица «Если в яму у тебя заложен корм, то во дворе будет скот», приведенная в учебнике «Родной язык», истолковывалась как призыв к крестьянам утаивать от советской власти в годы сплошной коллективизации излишки продовольствия… А дальше все складывалось по проверенной схеме: Тыныстанова исключали из партии, восстанавливали, снова исключали, изымали книги из широкого доступа, переставали печатать, лишали работы, подвергали беспрерывно тому, что можно было бы назвать «пытками критикой», — ведь «признания» и «покаяния» не обязательно было вырывать прямыми пытками, хотя это был, конечно, самый простой и действенный способ достижения нужной цели. В процессе непрерывной психологической обработки и давления человек вольно или невольно сам начинал чувствовать себя виноватым перед государством. Хорошо знакомыми нам по многим московским делам выглядят эти выступления и обращения Тыныстанова: «Тов. Шахрай (первый секретарь Киробкома партии. — В. К.), очень и очень прошу Вас прочесть эту пьесу и помочь мне своими товарищескими указаниями в деле разоблачения мною допущенных ошибок»; «Я зачту выдержку из одного моего неопубликованного контр­революционного произведения, где Вы увидите подлинного замаскированного врага советской власти. <…> На моих ошибках нужно воспитывать трудящееся поколение»; «Я дал чуждой идеологии трибуну нашего театра, и этим далеко откатился от генеральной линии партии»…

Поскольку в самих литературных текстах Тыныстанова примеров воинствующего национализма, при всем желании, обнаружить не удавалось, пришлось соорудить чисто политическое дело: его обвинили в том, что он в начале 1920-х годов состоял членом антисоветской националистической организации «Алаш-Орда», вел подрывную деятельность на идеологическом фронте и т. п. 1 августа 1937 года он был арестован, а 6 ноября 1938 года расстрелян. В октябре 1957 года приговор был отменен «за отсутствием состава преступления», но это вовсе еще не означало реабилитации.

Отношение к наследию Молдо Кылыча в Киргизии имело гораздо более сложную и длительную историю, на протяжение которой неоднократно менялось. До 1946 года творчество этого акына оценивалось вполне положительно, его произведения переиздавались, включались в школьные хрестоматии и учебники. Его знаменитая поэма «Землетрясение», считавшаяся образцом письменной культуры дореволюционных киргизов, впервые была напечатана в Казани еще в 1911 году, разумеется, «арабской вязью». «Реакционным акыном» Молдо Кылыч стал (попробуйте догадаться!) после постановления ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград», хотя, казалось бы, связь между ним и главными «героями» этого постановления — А. Ахматовой и М. Зощенко — не могла прийти на ум даже самому изощренному любителю шарад. Выяснилось, в частности, что акын не просто воспевал своих предков вплоть до седьмого колена, но и призывал киргизов сопротивляться присоединению к России. Что любые свидетельства его образованности и знакомства с книжной литературой мусульманского Востока уже сами по себе объективно ставили под сомнение воздействие на киргизскую литературу русской классики, а на киргизский народ — самой Октябрьской революции.

Обвинения в адрес акына то усиливались, то ослабевали в прямой зависимости от общественных процессов, развертывающихся в стране. В 1950 году, когда велась борьба с буржуазными космополитами, он становился «реакционным поэтом». Вскоре после ХХ съезда КПСС — талантливым акыном-письменником, который хоть подчас и идеализировал патриархально-родовое прошлое, зато выражал гуманистические идеи. В 1956 году многие произведения акына уже причислялись к «лучшим образцам дореволюционной киргизской поэзии» (даже критические высказывания о русских, как выяснялось, противники Кылыча толковали слишком односторонне). В 1960-х, когда пафос борьбы с культом личности и общие демократические настро­ения в стране начали сильно ослабевать, преследование Кылыча возобновилось, сопровождаясь целым ворохом документов и обвинений: тут были и национализм, и религиозный мистицизм, и реакционная идеология. Ученых, призывавших к спокойному и взвешенному взгляду на акына, стали обвинять в попытках ревизовать ранее принятые партийные решения.

Возвращения творческого наследия Молдо Кылыча и Тыныстанова в национальную культуру добивались в Киргизии многие писатели, ученые, историки, педагоги. Однако все они в этом благом деле вынуждены были обратиться за поддержкой к Москве: хотя «маховик» горбачевской перестройки, казалось бы, уже раскручивался полным ходом, республикам еще не позволяли решать важнейшие проблемы истории собственной культуры самостоятельно. «В помощь киргизской культуре» Союз писателей СССР командировал во Фрунзе из Москвы З. Кедрину и меня грешного. Зоя Сергеевна Кедрина, возглавлявшая московскую комиссию, прославилась не только переводом романа Мухтара Ауэзова об Абае, хотя казахского языка, разумеется, не знала, как и киргизского, но и тем, что во время знаменитого процесса над А. Синявским и Ю. Даниэлем выступала в роли их общественного обвинителя от лица Института мировой литературы Академии наук, где Синявский работал, когда я учился там в аспирантуре. Вряд ли она представляла в этом процессе лицо Института или даже собственное лицо, но сослуживцы, после того как Синявский и Даниэль отправились по лагерям, общаться с ней побаивались. Человек весьма немолодой и нездоровый, она к моменту приезда в Киргизию ходила уже с трудом, и мы в четыре руки заталкивали ее в однодверную «Ниву» моего друга по филфаку, прозаика и драматурга Мара Байджиева, с которым, помнится, еще писали когда-то юморески для студенческих капустников (ныне он — народный писатель Киргизии).

Едва ли Кедрина толком понимала, чего от нее ожидают, но с удовольствием участвовала в банкетах и была очень возмущена, узнав, что мы должны написать некое реабилитационное заключение о творчестве Тыныстанова и Молдо Кылыча. Заниматься скучным делом — чтением многочисленных подстрочников, которыми заботливо снабдили нас киргизские товарищи, — и портить себе праздник сочинением официальных документов она категорически отказалась. Вплотную заниматься материалами, связанными с судьбами наследия Молдо Кылыча и К. Тыныстанова, таким образом, пришлось мне. Пользуясь малейшими перерывами в «мероприятиях», а также ночными часами, я ухитрился прочитать немало подстрочников (выполненных, к чести киргизского руководства, на очень хорошем уровне) и всякого рода документов, а затем собственноручно написал для ЦК КП Киргизии «реабилитационное» заключение, ставшее коллективным письмом и официальным документом после того, как под ним кроме меня и Кедриной поставили подписи несколько известных киргизских филологов и деятелей культуры.

Мощь эпических поэм Молдо Кылыча, представлявших целые своды бесценных знаний по истории, культуре, природе, этнографии и быту киргиз­ского народа, заставила меня впервые всерьез задуматься над проблемой «младописьменных» литератур. Метрополия создала это понятие в противоположность литературам с древней письменностью. Применительно к истории отдельных народов оно, правда, было вполне правомерным (например, работа над созданием письменности для народов Севера началась только с 1922 года), подчеркивая цивилизационную роль Октября, но по отношению к другим служило не более чем камуфляжем для прикрытия процессов прямо противоположных: диктуемой «центром» смены одной, традиционной, арабской системы письменности на другую, русскую. Так получилось, в частности, и с киргизской литературой.

Известный философ и литературовед Г. Гачев, мой коллега по ИМЛИ, создал когда-то применительно к истории советской культуры понятие «ускоренного развития литератур» — от феодализма к социализму, минуя капиталистическую стадию, и рассматривал такое «ускорение» в сугубо положительном контексте, хотя искусственное форсирование исторического процесса, как показал сегодняшний день, на самом деле оказалось в итоге чревато катастрофическим отставанием в общем развитии и в чем-то было подобно губительному вторжению человека в законы природы.

В понятии «ускореное развитие», притом что в искренности Гачева, человека кристально честного и постоянно витающего в чистых сферах теоретических концепций, у меня нет ни малейшего сомнения, крылась немалая доля нашей общесоветской исторической казуистики и въевшегося в кровь идеологического лукавства. Если бы речь шла только о том несомненном благе, которым для любых национальных культур — как бы ни относиться к истории становления Советского государства — оборачивалось соприкосновение с великой русской литературой, то тут и спорить не о чем. Процесс этот был подобен несомненной цивилизационной роли мировых метрополий в истории своих колоний. Однако в плане культуры концепция «ускорения» имела по отношению к истории и традициям «малых» народов явно уничижительный характер, подразумевая определенное «благодеяние» со стороны большого социума.

Между тем разве сама Россия не прошла тот же путь «ускоренного развития» от феодализма к так называемому социализму, оставив для капитализма весьма короткий исторический отрезок со дня отмены крепостного права до Октября, а потом — вообще несколько месяцев от Февраля до Октября 1917-го? Меня всегда умиляло это бесхитростное и не объяснимое никакими объективно-историческими обстоятельствами, кроме теоретиче­ского авантюризма большевиков, утверждение о молниеносном переходе «буржуазной» революции в «социалистическую». Если уж пользоваться понятием «ускоренное развитие», то Россия ХХ века ярко продемонстрировала сокрушительные результаты такого развития, «миновав» капитализм, к которому она вернулась только век спустя, причем весь этот век был потрачен на строительство и утверждение тоталитарного строя, который, по существу, оказался извращенной формой привычного феодализма.

С другой стороны, можно ли вообще говорить о «младописьменности» народа, в истории культуры которого, в частности, присутствует такой поэт, как Молдо Кылыч? Ведь он был не только устным исполнителем народных преданий (акыном), но и замечательным письменным поэтом — просто письменность была арабской, то есть древней и вполне традиционной для стран мусульманской культуры. По существу, советская власть превратила Киргизию в «младописьменную» страну самым незатейливым способом: ликвидировав арабскую письменность и внедрив вместо нее сначала латинский алфавит, а чуть позднее — кириллицу. Разумеется, «всякое сравнение хромает», но переведите завтра французов на кириллицу, и послезавтра они тоже станут «младописьменным» народом…

Сегодня я имею возможность иронизировать по этому поводу, но для того, чтобы назвать «установившееся мнение, будто киргизский народ до революции не имел своей письменности», «ошибочным и неправильным», в 1956 году профессору К. Юдахину требовалось немалое гражданское мужество (я еще застал этого замечательного лингвиста в живых, и что может более выразительно свидетельствовать о связях двух народов, чем тот факт, что создателем первого огромного «Киргизско-русского словаря» стал исконно русский человек!).

Читая многочисленные подстрочники произведений Молдо Кылыча и забыв на время об идеологической догматике, я поистине был поражен размахом его творчества и той ролью, которую сыграл этот акын в развитии нацио­нального самосознания, языка, просвещения, литературы. Его поэмы «Землетрясение», «Пернатые», «Обманщики» были подлинной энциклопедией народной жизни, обрушивали на читателя огромное количество географических, естественно-научных, бытовых сведений и этико-философских максим, которых необразованному, а по большей части просто неграмотному читателю неоткуда было получить.

По органике своей Кылыч был мудрецом и учителем: «Если тебя не слушают, какая польза, что ты оратор»; «Бессмыслен смех по поводу бесполезных слов»; «Не надо пугать всех, чтобы тебя признали за храбреца»; «Делать непосильное — непосильный грех»… Те, кто скажет, что Молдо Кылыч — сочинитель глубоко консервативный, что он обращен в прошлое и даже — о ужас! — не любит неверных, в том числе — русских, будут совершенно правы. Маркса и Энгельса Кылыч явно не читал и к историческому материализму причастен не был. Но при этом он обличает богатых, сострадает своему бедному и мучительно живущему народу, защищает общечеловеческие нормы нравственности и постоянно подчеркивает, как много полезного (от хлебопашества до ремесел) привнесли русские в быт киргизов, как утихомирили «дерущийся народ». Будучи человеком глубоко религиозным, он в то же время исповедует не столько культ религии, сколько культ человека, своим трудом преобразующего землю, а целому пласту традиционных назиданий и заклинаний противостоят у него своеобразный антропоморфизм, мотивы социальной «антиутопии». Язычество органически сочетается у него с едино­божием; его мифология перекладывает на свой лад Священное Писание; он поэтически приспосабливает Коран к уровню понимания массовой киргизской аудитории.

Стоит ли, однако, удивляться борьбе с наследием Молдо Кылыча, если яростным преследованиям в советской Киргизии подвергался и грандиозный эпос киргизского народа «Манас», с той лишь разницей, что коллективного «автора» его нельзя было подвести под статью Уголовного кодекса. Я еще только заканчивал среднюю школу, когда в двух кварталах от моего дома, в Киргизском филиале Академии наук СССР, проходила сессия, где эпос клеймили за «реакционность», за «бай-манапские» и феодально-буржуазные пережитки (уж не знаю, что за каша из смеси феодализма с капитализмом варилась в тогдашних ученых головах).

Мой университетский товарищ, ныне народный писатель Киргизии Мар Байджиев рассказал мне о роли «Манаса» в истории своей семьи и собственной биографии. Его отец, Ташим Байджиев, один из главных «манасоведов» республики, заведовал сектором фольклора и эпоса «Манас» в Институте языка, литературы и истории Киргизского филиала Академии наук СССР. Он был осужден за свои научные взгляды и погиб в Карлаге в 1952 году. Мар написал о нем биографическую книгу. Был репрессирован и соавтор его отца по осужденному партией учебнику «Киргизская литература» Зыяш Бектенов. С его сыном Эмилем я учился в школе в одном классе. От взгорья Чон-Арыкского кладбища, разросшегося сразу за верхней чертой Бишкека, мне показали открывающееся вдали, за селом Воронцовка, место коллективного захоронения жертв Большого террора в республике — наподобие страшных подмосковных кладбищ Северного Бутова или совхоза «Коммунарка». Там находятся могилы отца Чингиза Айтматова и отца Мара Байджиева.

Мар, можно сказать, вырастал в атмосфере «Манаса» и его исторических легенд. На старости лет он взялся за невероятную задачу — дать широкому читателю в огромном сокращении и сохранении всех главных сюжетных линий (из полумиллиона строк он оставил примерно восемь тысяч) вольное поэтическое переложение эпоса. Он издал три главных сказания эпоса, о Манасе, Семетее и Сейтеке, отдельной книгой, взбаламутив тем самым всю научную и творческую интеллигенцию Киргизии, поскольку обратился, что называется, к святому.

Мар составил и издал энциклопедический трехтомник по «Манасу», с пересказом эпоса и включением ряда работ и справочных материалов о нем. В послесловии к этому трехтомнику он говорил о зловещей истории идеологической борьбы, на протяжении десятилетий сталинизма разыгрывавшейся вокруг эпоса, и огласил целый мартиролог безвинно погибших и пострадавших в этой борьбе людей. На книге «Сказаний…» Мар написал: «Посвящаю светлой памяти отца моего Ташима Байджиева, отдавшего за эпос „Манас“ свою свободу и жизнь».

«Реабилитируя» наследие Молдо Кылыча, я впервые по-настоящему понял, чем оборачивались для киргизов история дореволюционного фольклора и проблема народного творчества, а заодно и «акынства». Тут везде пахло кровью…

3

Мы, разумеется, не знаем, как выглядели бы национальные литературы в условиях самостоятельного исторического и государственного развития своих стран, но можем, во всяком случае, констатировать, что все они, отличаясь традициями, языком, ментальностью, были при этом исторически подчинены в Советском Союзе формам самого тесного взаимодействия в пределах единого социально-политического, культурного и экономического устройства. Разумеется, общность их всячески подчеркивалась и пропагандировалась, а различия и противостояния активно затушевывались или цензурировались. Тем не менее невозможно отрицать, что так или иначе, но на огромном пространстве России одновременно и параллельно, соприкасаясь, пересекаясь, взаимно подпитываясь, протекали общие художественные процессы, подчиненные общей истории и общей идеологии, эстетически осваивающие общий предмет изображения и предполагающие общие смысловые решения, художественные позиции. (Вот хороший пример: прогремевший в свое время на всю страну фильм литовского режиссера В. Жалакявичюса «Никто не хотел умирать» был абсолютно национален по конкретному историческому материалу и ансамблю актеров, хотя сюжетно использовал при этом традиционную схему американского вестерна, а по духу и смыслу своему представлял абсолютно советское произведение.)

Несмотря на национальное своеобразие, неравноценность и неравномерность развития отдельных литератур, советский литературный процесс обнаруживал повсеместный интерес к мифологизации и мифотворчеству. Здесь рядом с «Прощанием с Матёрой» В. Распутина и «Царь-рыбой» В. Астафьева располагались произведения Ч. Айтматова, О. Чиладзе, Т. Пулатова, а также писателей малых народов Севера — В. Санги, Ю. Рытхэу, Ю. Шесталова, чье профессиональное творчество было еще всецело пронизано народным миросозерцанием и дыханием фольклора. Острые формальные импульсы советский литературный процесс получал от литератур Прибалтики, особо чувствительных к западноевропейским влияниям, — в прозе эти литературы культивировали систему «внутренних монологов», в поэзии расшатывали классическую ритмику, формы и размеры. Общезначимыми становились поиски русской литературы в жанровой сфере — повсеместно распространилась «маленькая повесть», начал активно развиваться рассказ (ощутимую роль здесь сыграла так называемая «молодая проза»).

Трудно представить себе прозаиков более несхожих — и национальным материалом, и ментальностью авторов, и стилистикой, — нежели Василий Белов, Витаутас Бубнис и Грант Матевосян. Но как схожи были проблемы их произведений 1970-х годов, противоречия, одолевавшие героев, сюжеты и конфликты изображаемой жизни! Когда я был в Ереване, чудесном городе, сложенном из розового туфа, в гостях у Матевосяна, художника замечательного и, мне кажется, в России еще далеко недооцененного, мы два часа проговорили об этом общем, удивляясь нашему сходству и гордясь различиями. В повестях «Похмелье», «Буйволица», «Мать едет женить сына», «Мы и наши горы» Грант выступает как подлинный певец армянской деревни, глубинной, мощной социальной структуры, уже разъедаемой вторжением городской жизни. Это крестьянский сын, очень близкий по своему мировосприятию и к В. Белову, и к В. Распутину. Правда, национальные характеры тут другие, без русской пластичности и философского смирения, словно вытесанные из камня. И краски не акварельные — яркие, резкие, сарьянов­ские. Юмор и ирония Гранта, роднящие его с грузинской прозой, тоже совершенно не свойственны потомкам русских крестьян. Однако кто будет спорить, что во всех этих произведениях изображены схожие социальные типы, рифмующиеся настроения и интонации!

Больше того, общность национальных литератур советской эпохи сохраняется даже в тех случаях, когда социальный материал, психология персонажей, изображаемый быт в произведениях совершенно различны. Например, действие повести В. Мартинкуса «Флюгер для семейного праздника» происходит в сугубо современном совхозе, с отлично механизированным хозяйством, собственной гостиницей, большими магазинами, поликлиникой, кинотеатром, краеведческим музеем и пр. (в семейном особняке комната председателя совхоза напоминает кабинет-библиотеку ученого). Однако автор говорит ровно о том же, что В. Шукшин или Н. Рубцов: город «таранит» село, молодежь не хочет работать на земле и продолжать дела отцов, дети разбегаются из семейного гнезда. И все то же самое происходит, кстати, в литовской прозе совсем иного стиля — эпической трилогии В. Бубниса «Жаждущая земля», где первая книга подобна литовской «Поднятой целине», а последняя доводит действие до драматического распада современной литовской деревни.

Все заметные произведения национальных литератур переводились на русский язык, и это открывало перед писателями неоценимые возможности художественных контактов, учебы, взаимообогащения. Лучшее подтверждение тому — творческая судьба моего однокурсника и друга, народного поэта Киргизии Омора Султанова. Мы учились на одном курсе филологического факультета — он в киргизской, а я в русской группе. Группы были разделены языком, и сблизились мы много позже, когда оба вступили в одну и ту же общесоветскую литературную жизнь, а Султанов, одна из самых ярких фигур в современной киргизской поэзии, — в сферу влияния русского языка и русской культуры. Не уверен, что, поэт глубоко национальный, Султанов занял бы столь значительное место в собственной литературе, если бы не русский язык и контекст мировой поэзии.

Чтобы ощутить силу и свежесть поэзии Омора в полной мере, надо было обязательно увидеть его село, привольно раскинувшееся по берегу Иссык-Куля. Огромное глубоководное озеро, растянувшееся на десятки километров, было одним из чудес киргизской природы. Я помню, как нашу Академию наук посетили однажды знаменитые тогда чешские путешественники Ганзелка и Зикмунд, объехавшие полсвета (их книги лежали на прилавках всех книжных магазинов России). Сравниться с Иссык-Кулем по красоте, говорили они, может только африканское озеро Чад (да-да, то самое, где бродил изысканный гумилевский жираф!).

Омор привез меня на свою «малую родину» в солнечный день: россыпь белых домиков и фруктовых садов была замкнута между зеленой громадой предгорий и бесконечным голубым пространством озера. Все природные стихии — небо, земля, вода — сопряжены были здесь самым глубоким и естественным образом, создавая не просто величественный пейзаж, но единую жизненную среду обитания. Жизнь строилась уступами, поясами, вздымаясь от озера в горы, сменяя рыболовство на землепашество, овощеводство на хлеборобство, золотые долины, где колышутся волны пшеницы и ячменя, на сочные пастбища — джайлоо и, наконец, завершаясь, подобно пирамиде, высокогорными сыртами, куда уходили со стадами овец и яков на свои суровые зимовья обветренные, прокаленные стужей и солн­цем чабаны...

Горы, Иссык-Куль, горные реки, луга, стада овец, табуны лошадей, мерный крестьянский обиход — все это сводится в одну сияющую точку, и называется она в поэзии Омора по имени села — Тосор. «Милый Тосор, если чего-то стою — / это тебе я обязан, твоим истокам». Подобно В. Астафьеву, который сказал как-то в интервью, что после писательского труда ему ближе всего «профессия пахаря», Омор Султанов признается: «…Когда бы век мой не вручил перо мне — / пасти бы мне в джайлоо табуны! / Табунщиком я стал бы — не поэтом! / Исполненный пастушеских забот, / летал бы на коне зимой и летом, / и так из года в год, из года в год».

«Крестьянская» ли это поэзия? С одной стороны — чисто крестьянская, и «грани меж городом и селом» волнуют Омора не меньше, чем, скажем, русского поэта Николая Рубцова. С другой стороны, только отчасти крестьянская, ибо сияющая точка Тосора все время готова в его стихах «расшириться», превратиться во вселенную, сопрягая пространство и время, национальное и общечеловеческое, техническую цивилизацию и гуманитарную культуру. «Вместе с природой цвету, в сентябре облетаю... / И обрастаю винтами годичных колец». А если виражами промчаться по этим кольцам, как взлетает мотоциклист по вертикальной стене, то откроется исполненная ярких контрастов картина, в поэтическом воссоздании которой Омор без русского языка и русской культуры уже никак бы не обошелся: «Париж — / этого слова не знали предки мои, / которые жили в горах Ала-Тоо… / Мои седобородые предки / в такое время, / когда красное солнце спешит к закату, / на зеленых холмах восседали, / а рядом блеяли овцы и козы... / Я вечером был в „Гранд-Опера“, / слушал там Берлиоза...»

В год, когда не вернулся с войны отец Омора, умерла и мать. Мальчик остался круглым сиротой, жил в интернате, после окончания средней школы не поехал вслед за сверстниками в столицу и еще поработал в колхозе. Деревенский паренек, приехавший в 1954 году из Тосора во Фрунзе, почти не говорил по-русски и размышлял на вокзале: не бросить ли все и не удрать ли на край света (краем света представлялся шахтерский городок Кызыл-Кия в Киргизии). В поздней лирике, в «Песнях усталости», Омору удалось с жестким, подчас даже жестоким реализмом воссоздать картины жизни киргизского аила во время войны, характеры сверстников и односельчан, недетскую тяжесть конфликтов и впечатлений, навалившихся на плечи его лирического героя: «Четыре хребта с четырех сторон. Посередине — долина. Грабли одни. Четыре лошади. Плуг один. Я и Абды... Шалашик из прутьев. Шаром покати».

После переезда во Фрунзе и поступления на филфак биография Омора переживает крутой подъем. В литературе его имя появляется уже в студенческие годы, во времена большого общественного подъема после XX съезда, когда в Москве завоевывают аудиторию Политехнического Е. Евтушенко, А. Вознесенский, Р. Рождественский. Стихи Султанова, как и стихи нашего сверстника Рамиса Рыскулова, становятся в киргизской поэзии обновляющим, «дрожжевым» началом. Отсюда, от русских шестидесятников, эта сила, напор, сплав лирики с публицистикой, «ершистость» и пафосность. В отличие от Омора, Рамису завоевать общесоюзную известность так и не удалось, однако его все знали: он жил в мире слов и строк, производил впечатление человека не от мира сего, чуточку шаманил, говорил странно, невпопад и был готов, остановившись, читать стихи каждому встречному. Я хорошо помню его маленькую крепкую фигуру с огромной копной волос на голове, сразу бросающуюся в глаза среди молодежной толпы, фланирующей во Фрунзе по улице, которая сейчас называется Чуйским проспектом, а на моем веку побывала и улицей Сталина, и улицей ХХII партсъезда.

...В Тосоре нас поселили в каком-то «гостевом» домике райкома партии, почти на самом берегу, и в день приезда устроили торжественный обед. Райкомовские начальники пришли с празднично одетыми женами, кушанья подавали скромные молодые киргизки, тут же исчезавшие, унося пустые блюда. Вероятно, партаппарат понимал исходящую от нас опасность, и потому вечерами мы гуляли по пустому пляжу, безуспешно гадая, куда скрылось все женское народонаселение, которое могло бы очень украсить наш холостяцкий быт. Для купанья прозрачная голубая вода озера уже была холодна. Под черным куполом неба, усеянного крупными мохнатыми звездами, мы вдыхали запах степных трав, прислушивались к плеску воды, вглядывались в слабые огоньки курорта Чолпон-Ата, расположенного на противоположном берегу. Одинокие и лишенные женского внимания, мы говорили о поэзии. Стихи, которые Омор читал мне по-киргизски, «на слух», были нежны и музыкальны, несмотря на резкость звуков тюркской фонетики. Насквозь пронизывающие их вертикальные рифмы, казалось, натягивают эти строки на колки, подобно струнам между бездонным небом и металличе­ской рябью озера. Одной из новых форм, фактически введенных в киргизскую поэзию именно О. Султановым и Р. Рыскуловым (только значительно позже она проникла в творчество «старших», например С. Эралиева), был верлибр. Сегодня верлибр широко распространен в молодой поэзии Средней Азии, Закавказья, Прибалтики, — вероятно, потому, что он наиболее соответствует внутреннему ощущению поэтической свободы. Но если для прибалтийских литератур, традиционно связанных с Западом, здесь нет ничего удивительного, то в системе тюркской языковой группы, с ее закрепленными ударениями, легкодоступной и повсеместной флективной рифмовкой, верлибр ознаменовал подлинную революцию не только в художественных средствах, но и в самом поэтическом сознании. Не менее революционными были исповедальность, резко окрашенный индивидуальностью лиризм — ведь национальная поэзия располагала главным образом описательно-эпическим взглядом на мир, уходившим корнями в фольклор.

Поэзия шестидесятников Киргизии принципиально раздвинула и обогатила горизонты национальной лирики новой художественной ориента­цией — помимо совместного движения с русской поэзией в процессы художественного развития этой лирики была включена, через переводы, поэзия других народов СССР и Западной Европы. Русский язык Омор начал осваивать, только перебравшись из села во Фрунзе, и до сих пор говорит по-русски с некоторым затруднением: точно, с пониманием тонкостей, особенно юмористических, но медленно, подбирая слова. Русский стал для него проводником в большую поэзию, русскую и зарубежную. Нельзя не заметить в его стихах перекличку с поэтами, которых он либо переводил, либо внимательно читал и знал: Э. Межелайтиса, Б. Брехта, П. Неруды, Н. Хикмета, Г. Лорки и др.

После того как я уехал в Москву, наши отношения сохранялись, и мы виделись во время своих поездок — то в Москве, то во Фрунзе. Омор не терял литературной формы и был созвучен и молодым московским поэтам 1980-х годов, которых я печатал в журнале «Дружба народов», когда заведовал там отделом поэзии. Очень близким ему по своему творческому мировидению и стилю показался мне молодой тогда Саша Еременко. В 1984 году я опубликовал подборку Еременко, а для перевода дал ему несколько стихотворений Омора, представив оба имени в одной связке. Соединение этих двух имен оказалось настолько удачным, что переводы Еременко я впоследствии не раз встречал и в новых поэтических сборниках Султанова.

Не менее показателен с точки зрения связей киргизской литературы с русской и русским языком и творческий опыт Мара Байджиева. Имя Мара известно больше по театральным постановкам, телеспектаклям и киносценариям, нежели по прозе, причем известно не только в нашей стране, но и за рубежом, где оно — в числе немногих — долгое время представляет современную киргизскую литературу.

«Мар Байджиев — один из наиболее известных представителей новой литературной генерации, — писал Ч. Айтматов. — Его творчество, так же как и творчество его сверстников, формировалось в сложном процессе сочетания национальных традиций с достижениями единой многонациональной советской литературы и опытом мировой культуры». Подобное наблюдение, кстати, целиком относится и к самому Айтматову, который, на несколько лет раньше вступив в литературу, тоже, по существу, принадлежал к «новой литературной генерации», разве что старшей возрастной группы. В причастности к достижениям русской литературы первостепенное значение имело у киргизских писателей литературное «двуязычие», отнюдь не равнозначное «бытовому». Творческие биографии Айтматова или Байджиева в этом отношении явно стоят особняком. Айтматов начинал свой путь в литературе на киргизском языке, постепенно расширяя употребление русского. Проблема «двуязычия», или «билингвизма», как выражаются ученые люди, применительно к творчеству Айтматова представляет огромный интерес. Первые его повести были переведены на русский (скорее всего, с подстрочников) моск­вичами, но уже в 1961 году он, видимо, почувствовав необходимость общаться с всесоюзным читателем без посредников, сам переводит на русский повесть «Тополек мой в красной косынке», в 1962 году — «Материнское поле» (так, кстати, всегда поступал, например, и замечательный белорусский прозаик Василь Быков, не доверявший перевод третьим лицам, но мы, конечно, понимаем, что трудности перевода с одного славянского языка на другой и с языка тюркской группы на славянский несоизмеримы).

У «Первого учителя» два переводчика, и автор — один из них. Повести «Прощай, Гульсары» и «Ранние журавли» Айтматов пишет, если судить по журнальным сведениям, уже на русском (говорил он на русском прекрасно и практически без акцента). Я не знаю, как обстояло дело с последующими произведениями, печатавшимися на русском вообще без ссылки на чей бы то ни было перевод (вопрос этот достаточно запутан). Конечно, пиши Айтматов только по-киргизски, он и так стал бы в конце концов — через переводы на другие языки — широко известен, но мне представляется несомненным, что русский язык послужил мощнейшим мотором для стремительного вывода произведений Айтматова на мировую орбиту.

Помимо расширения индивидуального художественного горизонта автора и возможностей воздействия его произведений на общий уровень национальной литературы двуязычие имело своим прямым результатом и само­определение писателя на карте литературного процесса. Киргизская письменная литература, сообразно историческому бытию киргизов, всегда была близка фольклору, природе и крестьянско-кочевому образу народной жизни. Айтматов удачно соединил в своей прозе древний миф и социальную реальность, традиции и новизну, оставаясь, несмотря на свои интеллектуальные конструкции и возникающую рядом с ними «городскую» тему, писателем, глубоко укорененным в народной почве. Байджиев же изначально заговорил голосом города (причем в драматургии, мне кажется, этот голос даже слышнее, чем в прозе) и, по существу, обозначил в киргизской литературе целое направление, явно рифмующееся с русской «молодой прозой», с урбанизмом В. Аксенова или А. Гладилина.

Действие его пьес, как правило, разворачивается на фоне городской жизни; его персонажи — студенты, врачи, научные работники, люди творческого труда; сюжеты и конфликты этой литературы зачастую связаны с профессиональными взаимоотношениями и городским бытом; авторский текст насыщен скрытыми цитатами, литературными аллюзиями, разговорными интонациями городской среды. Но не только диалоги в пьесах — сам стиль повествования в его прозе, даже «деревенской» по материалу, далек от склада народной речи и не пытается ее имитировать. В этой стилистике сочетаются разнообразие нюансов, психологическая разработанность, подтекст, ироничность, умелое использование лирических акцентов. В начале 60-х годов прошлого века в киргизской литературе мало кто так писал, и опыт русских прозаиков-шестидесятников, опыт, условно говоря, литературного круга катаевской «Юности», Мару очень пригодился. Последующему обращению автора к «Манасу», к древним народным сказаниям и культурным традициям этот опыт, как ни странно, не противоречил.

4

На протяжении многих десятилетий мы так привыкли говорить о взаимо­действии национальных культур в пределах Российской империи, что совершенно перестали обращать внимание на то, что в подобных разговорах все больше утрачивалось ощущение различий в национальной истории, традициях и менталитете народов, объединенных общей государственностью. Киргизы, например, были в прошлом кочевым народом, разумеется, с совершенно иным общественным укладом и мировосприятием, нежели у народов оседлых, в первую очередь — русского. Стали аксиомой представления, исходящие из иерархии социально-исторических этапов развития человеческого общества, а следовательно, и о том, как кочевники были осчастливлены социализмом. Но не случайно ведь Айтматов, сделавший борьбу с косностью патриархального мира одной из доминантных художественных тем своего творчества, вспоминает о кочевье как о культурном празднике народа, как о ярчайшем впечатлении своего детства. «Мне очень повезло, — говорил он в одном из своих интервью, — что я застал сразу несколько эпох в истории своего народа; во времена моего детства народ еще кочевал, причем кочевье было демонстрацией народной культуры, ее праздником, когда в путь, пролегавший по горам, по равнинным просторам, по берегам бурных рек, брали с собой самое лучшее — нарядную утварь и упряжь для лошадей, когда девушки пели песни, а акыны состязались в поэтическом мастерстве…» В мифологических слоях произведений Айтматова золотые слитки народной прапамяти, идущей именно из патриархального мира, противостоят злу, сосредоточенному в настоящем и порожденному во многом современной цивилизацией.

Могу снизить эту тему до забавного бытового эпизода. Мой друг и однокурсник Сеит Джетимишев во время одного из моих приездов во Фрунзе (по-моему, он был тогда директором киргизского Учпедгиза) повез меня в родной колхоз на какое-то празднество. Поездка была дальняя, на черной «Волге». Молодой председатель колхоза, родственник Сеита, уже накрыл праздничный стол. Мы были почетными гостями: Сеит, земляк, большой человек из столицы; я — посланник Москвы, аксакал, учитель, «муалим». Развернулось пиршество. Западный человек был бы шокирован. Плов, возвышавшийся на столе золотой горой, брали щепоткой пальцев, аккуратно уминали рис и отправляли в рот без помощи вилок. В знак особого расположения хозяин вложил порцию такого риса и в мой рот. Тостам не было конца, и стол все больше погружался в туман, из которого неожиданно возник передо мной дымящийся череп барана. Прямо из черепа бессмысленно пялился на меня голубой бараний глаз. Оказалось, что глаз предназначался самому уважаемому человеку, то бишь мне. Съесть я его при всем желании был не в силах. Все вокруг меня пели и плясали, после чего преподнесли мне несколько шкурок то ли енота, то ли сурка, из которых я впоследствии сшил себе в прославленном В. Войновичем ателье Литфонда меховую шапку. Сломить мое упорство, однако, хозяевам так и не удалось, и шапка много лет напоминала мне о моей черной неблагодарности.

На обратном пути я уже в черной «Волге» не столько сидел, сколько возлежал и, когда машина на полпути резко остановилась, буквально вывалился из нее на засеянное какой-то неведомой сельскохозяйственной культурой поле. Дивная картина открылась передо мной: над полем висело сверкающее металлическое блюдо луны, а под луной была постлана прямо на земле скатерть, и блюдо на ней, в свою очередь, сверкало всяческой снедью. В развале снеди лучилась непочатая бутылка водки. «А это зачем?» — заплетающимся языком простонал я, не обращаясь ни к кому и не требуя ответа. «Надо выпить, Вадим-агай, — убедительно сказал мне председатель. — Мы пересекаем границу нашего района». Вряд ли бы эти традиции, в основе которых лежат замечательное гостеприимство и патриархальная привязанность к своей земле, изменились, даже если бы жителей аила снабдили для приемов серебряной посудой с монограммами, а бараний глаз заменили кристаллом горного хрусталя…

Взаимодействие взаимодействием, но республики и народы все же изрядно отличались друг от друга, что в итоге неопровержимо подтвердил сам распад Советского Союза. В начале 1980-х годов мы проводили семинар по литературам Прибалтики в Дубултах. Речь зашла о прозе военного времени, и я, в своей увлеченности общими категориями литературного процесса, упрекнул какие-то литовские произведения за «другое» изображение войны, нежели в русской «лейтенантской» прозе. Не помню, кто из прибалтийских литературных критиков (это могли быть и мои товарищи по аспирантуре ИМЛИ латыш Харий Хирш или литовец Альгис Бучис, а мог быть и молодой Михаил Веллер, совсем тогда еще не знаменитый, но сразу отмеченный проводившим семинар А. М. Борщаговским), одним словом, кто-то из них, с очень сложной интонацией заметил: «Но ведь у нас была иная война». Где-то в своих воспоминаниях Веллер написал, что мы пошли с ним и хорошо надрались по этому поводу…

На фоне многообразных национальных различий разворачивались в республиках процессы «русификации», о чем стоит поговорить особо. Как ни парадоксально, но сама Россия при этом выпадала из категории национальных образований. Согласно самому поверхностному объяснению, это происходило потому, что она всегда была многонациональной. Но ведь мононациональных этносов в СССР, кроме каких-нибудь совсем уж малых народностей, практически вообще не существовало, и это обстоятельство самоопределению каждой республики именно рядом с «титульной» нацией ничуть не мешало. Будучи численно преобладающими на территории СССР, русские, однако, оказались единственным народом, не имеющим своего национального и административно-территориального ареала. Во многом эта ситуация определяла и крайнюю двусмысленность их положения на «чужой» территории (вряд ли оно стало лучше после того, как несколько десятков миллионов русских после распада СССР вообще оказались за пределами России).

В исключении России из числа национальных государственных образований крылся, правда, некий смысл или по крайней мере некое объяснение, если вспомнить ленинское утверждение, что интернационализм «великой нации» не просто сводится к соблюдению «формального равенства», но и налагает на нее обязанность возместить «национальным меньшинствам» «то неравенство, которое складывается в жизни фактически». Но крылась здесь и великая странность, сопровождавшая всю историю построения национальных взаимоотношений в Советском Союзе. С уверенностью могу засвидетельствовать, что государственная политика русификации республик к русскому народу никакого отношения не имела, его бытовых нужд и практических интересов никак не затрагивала и никакими выгодами для него не оборачивалась. Бюрократический «централизм» был готов пожертвовать любыми национальными интересами во имя общих интересов государственной власти и личных интересов ее чиновников. В результате рассеяния по огромной территории страны русские все более утрачивали ощущение этнического единства. «Господствующая» роль русского народа как «титульной» в СССР нации, во многом фиктивная, болезненно сочеталась в национальных республиках с ощущением «второсортности», которое русские неизбежно испытывали здесь как «инородцы».

Ярче всего политика русификации отражалась на положении национального языка. Киргизский у нас, конечно, преподавался — и в школе, и в вузе, но чисто формально (даже иностранные языки, оставшиеся для нашего поколения книгой за семью печатями, «изучались» лучше). Это сейчас, по прошествии многих лет, я могу только удручаться тому, что не выучил киргизского: такое знание не просто помогло бы мне совсем по-иному почувствовать себя в республике, но, главное, дало бы разговорный ключ к целой группе тюркских языков. Я, можно сказать, упустил единственную в своей жизни возможность стать «полиглотом»… Надо, однако, учесть, что «чужой» язык всегда успешно осваивается не по любви, а по необходимо­сти. Этой необходимости не было: русские составляли тогда во Фрунзе не меньше 60—70 процентов населения. К тому же все киргизы знали русский и росли двуязычными с детства (в киргизских семьях, как правило, родители, а потому и дети общались на обоих языках). Двуязычие представляло для киргизов заранее предопределенный и не зависящий от их желания выход из тупиковой социально-исторической ситуации. Дело в том, что русский во всех республиках был единственным государственным языком (факт, который сегодня, после распада СССР, может показаться новому поколению в бывших советских республиках просто невероятным). Советская власть нашла, таким образом, поистине замечательный способ заставить сотни народов, национальностей и этнических групп, населяющих необъятные просторы России, выучить русский. Русские же от необходимости осваивать другие языки на местах своего проживания были по определению освобождены.

Суть всей этой ситуации с единым государственным мы, однако, не поймем до конца, если не добавить сюда одной очень важной детали: незнание языка коренной нации ощущалось нами как некое естественное право, избавлявшее русское население от «ненужной» затраты времени и усилий. Более того, создавалась, сколь ни парадоксально, некая модель «космополитического» мироощущения и для «малых народов», при котором национальные меньшинства тоже освобождались от необходимости знания собственного национального языка. Среди них возник целый слой молодежи, получившей странное наименование «русскоязычной».

Сегодня в положение «иностранного», «ненужного» языка попадает, увы, в странах СНГ уже русский, и сколь бы ни предполагал этот процесс некую историческую «сатисфакцию», общественные последствия его сугубо негативны. Если история наша сложилась так, что целый континент выучился говорить по-русски и нет необходимости изобретать некий искусственный язык, «эсперанто», отказ от действительно великого и могучего русского языка, совершенно не повинного в навязанной ему политической роли и ставшего мощнейшим средством межнационального — в мировом масштабе! — общения культур (через переводы на русский все народы Советского Союза приобщались к мировой культуре, а русский народ — к культурам национальных республик), есть величайшая глупость и в каком-то смысле даже преступление перед будущим. Ведь еще одно-два поколения, и новые независимые государства, отколовшиеся от России, безвозвратно русский утратят! Киргизия оказалась одной из немногих бывших советских республик, сохранившей

на официальном уровне «двуязычие» и нашедшей в своем народе достаточно здравомыслия, чтобы понимать, какие преимущества для развития экономики и культуры республики дает возможность напрямую общаться с Россией.

Вместе с тем насильно мил не будешь, и молниеносный отход большинства бывших республик после развала империи от русского языка указывает лишь на то, что его принимали по необходимости. Я с интересом наблюдал в Нью-Йорке за молодыми китайцами, обслуживающими китайскую закусочную: они говорили между собой только на английском. Никто не заставлял их учить этот язык, никто не контролировал их яыкового поведения — это было желание побыстрее ассимилироваться, форма уважения к Америке и, в конце концов, просто условие выживания. В Москве, на рынке, что под окнами моего дома, торговцы-мигранты говорят по-русски лишь с русскими покупателями, между собой моментально переходя на родной язык. Так мы пожинаем плоды прежней национальной политики…

В мои школьные и студенческие годы во Фрунзе на улице Токтогула, как раз против моего дома, стояла единственная киргизская школа-интернат (ее все знали — «школа № 5»); чуть ниже, на аллее Дзержинского (ныне бульвар Эркендик), располагалось единственное киргизское женское педагогическое училище (девушек отсюда вечером на улицу не выпускали, и под окнами его вечно толпились особи мужского пола, жаждущие любви). Учащихся в школу и училище свозили из дальних горных районов республики. Заведения эти имели чисто формальный, декоративный характер и были как будто бы предназначены лишь для того, чтобы засвидетельствовать успехи национальной политики в СССР. Чем их выпускники могли в дальнейшем заниматься, если все вузы в стране функционировали на русском языке, я ума не приложу. Точно такое же положение сложилось и в других республиках, даже в странах с древней письменной культурой. В середине 1980-х мне, например, рассказывали об этом в Литературном институте мои студенты-армяне: школьники сплошным потоком переходили из национальных армянских школ в русские, имея в виду дальнейшую свою судьбу. В республике, чья столица Ереван отличалась уникальным мононациональным составом (более 90 процентов населения составляли армяне), этот факт выглядел особенно выразительно.

Кто решится утверждать, что диктатура русского языка, русской системы образования, русских политических и художественных представлений, существование в Киргизии единственной школы на киргизском языке — это не русификация, пусть бросит в меня камень. Мои университетские сокурсники-киргизы подбирали русские аналоги своих имен, и я долго называл Сеита Джетимишева Сережей, а Камбыралы Бобулова — Колей, ничуть не интересуясь тем, как их называли родители… Однако ведь и несомненная эта русификация в советской империи была отягощена крайней двусмысленностью. Положение русских в национальных республиках всегда было весьма не простым. О том, каково оно стало ныне, когда несколько десятков миллионов русских после распада СССР оказались за пределами России и лишились прикрытия «центра», больно даже думать.

Особенно заметно национальное неравенство бросалось в глаза в кадровой политике. Известный лозунг «Кадры решают все» в национальных республиках приобретал своеобразную окраску. Разного рода должности, не требующие высокой профессиональной квалификации, но социально репрезентативные, занимали в Киргизии национальные кадры (точно так же, кстати, в «центре» к высшей власти сквозь толщу «титульной» русской нации пробивались лишь редчайшие представители республик — Г. Алиев, позже Э. Шеварднадзе). Русских больше было «снизу» — на фабриках, в сфере неквалифицированного городского труда (во многом, конечно, и потому, что они преобладали в сфере городского населения).

Вместе с тем к облеченным всеми атрибутами власти первым секретарям ЦК компартии союзных республик (обязательно — лицам коренной национальности) всегда был приставлен второй, обязательно — русский, эмиссар из Москвы, без которого не решались никакие серьезные вопросы. Ставленники Москвы возглавляли все, говоря современным языком, силовые и специальные структуры — министерства госбезопасности, МВД, военные гарнизоны, ведомства, связанные с «оборонкой», «почтовые ящики» и пр. Русские по большей части в мою бытность в Киргизии руководили кафедрами вузов и академическими институтами, поскольку национальных кадров на протяжении многих десятилетий не хватало.

Во главе пирамиды власти стоял киргиз, первый секретарь ЦК партии. В детстве я только и слышал его имя — Разаков, Раззаков (не ручаюсь за количество «з», может быть, их было даже три, и в моем детском сознании все они звучали угрожающе: Раз-з-з-аков). Человек с жужжащей фамилией обитал в обнесенном высоким четырехугольным забором особняке в нескольких кварталах от центра города, рядом с обычными домами; тогда социальная иерархия не бросалась в глаза столь вызывающе, как сейчас. Особняк через забор не просматривался, и казалось, там царит вечное молчание. Не­однократно проходя мимо, я ни разу не видел его обитателей и не слышал за забором живых голосов.

Потом Раззакова сменил другой секретарь — Усубалиев, но при нем я уже уехал из Фрунзе. Правда Усубалиева я однажды лицезрел вблизи. Я летел в очередную командировку в Киргизию, опаздывал на самолет, взбежал по трапу последним, но проводница сказала, что все места уже заняты. Я, разумеется, начал скандалить. Вышел командир экипажа и с необычной любезностью быстро повел меня в третий, хвостовой, салон. Салон поражал необычайной тишиной и серьезностью пассажиров. В первом ряду не было никого, кроме важного человека, который медленно и сосредоточенно читал «Краткий курс ВКП(б)». Стюардесса носила ему бутылки «Боржоми». В салоне пустовало одно-единственное место, около иллюминатора. Соседнее кресло занимал приветливый красивый русский парень, пропустивший меня к окну. Я вежливо предложил ему иллюминатор, но он отказался. Когда я наконец уселся, расслабился и смог более внимательно рассмотреть обстановку, меня осенила догадка. «Это Усубалиев?» — спросил я соседа. Парень сразу утратил приветливость и насторожился: «А вы откуда знаете?» Я понял, что надежно отсечен от выхода и, главное, от правительственного тела. Это действительно был его телохранитель.

Мы приземлились во фрунзенском аэропорту (это был еще не «Манас» с американской военной базой, а маленький и уютный аэродром прямо за городской чертой), но из самолета никого не выпускали. К нашему салону подогнали трап, и по нему степенно спустился Усубалиев. В иллюминатор я наблюдал, как к трапу подкатило несколько черных «Волг». Состоялся радостный обряд встречи с членами ЦК, и телохранитель кинулся ловко перетаскивать чемоданы республиканского вождя, выгружаемые командой из чрева самолета. Количество их меня поразило — ведь он, я думаю, бывал в Москве чаще, чем в своей фрунзенской квартире. Черные «Волги» укатили, и только потом подвели трап пассажирам…

Однако что там Усубалиев — в конце концов я его не знал ни как руководителя, ни как человека. Даже разного рода должности, не требующие высокой профессиональной квалификации, но сколько-нибудь репрезентативные, занимали, как правило, киргизы. Сразу по окончании университета мне довелось повстречать такого доподлинного, ничего, я предполагаю, не умеющего и ничего не знающего, но исполненного почти картинной важности и спеси номенклатурного киргизского бюрократа.

Я был «распределен» (тогда «свободных» дипломов не выдавали — надо было в течение нескольких лет отрабатывать свое высшее образование по назначению государства) в местную «Учительскую газету» при Министерстве просвещения Киргизии. Газета находилась прямо в здании министерства и ютилась в двух комнатках. Весь штат ее состоял из двух молодых симпатичных киргизов, принявших меня как своего товарища, женщины — ответственного секретаря (то ли узбечки, то ли татарки), в силу своей «ответственности» тоже достаточно важной, и главного редактора, чья важность просто не имела пределов.

Главный занимал собой смежную комнату и четырежды в день, не глядя и не здороваясь, проходил сквозь нас, ибо другого пути, увы, не было: на работу, с работы, на обед в столовую ЦК, располагавшегося в двух кварталах от министерства, и обратно. Не уверен даже, что он ходил в наш, общеминистерский, туалет — скорее всего, терпел до обеда, когда уже можно было пойти в туалет ЦК: наличие естественных потребностей наравне с сотрудниками, вероятно, казалось ему унизительным. Раньше он был секретарем обкома партии в какой-то отдаленной горной области, откуда и был прислан в газету — то ли на повышение, то ли на понижение. На дверях его кабинета, со стороны нашей комнаты, висел увесистый звонок, который то и дело заставлял всех вздрагивать: мы находились от него на расстоянии вытянутой руки, но нас вызывали звонком. Вернее, даже не нас, ритуал был таков: сначала по звонку осторожно входила в кабинет главного, втянув голову в плечи, ответственный секретарь, потом она появлялась с выражением глубокого почтения на лице и указывала, кого главный хочет в данный момент видеть.

Я прокантовался в газете около года, и все было бы хорошо, если бы главный редактор не решил, что с моим появлением пришло его время печататься в центральной «Учительской газете». Он вызывал меня в кабинет, совал мне какие-то инструкции, требовал, объясняясь чуть ли не жестами, чтобы я писал на основе этих инструкций статьи и посылал за его подписью в Москву. Статьи, разумеется, отвергали, и вскоре мы друг друга возненавидели. Не помню уж причины очередного конфликта, но только я, будучи по природе незлобивым молодым человеком, кинулся на него с кулаками. Два моих товарища-киргиза и насмерть перепуганная ответственная секретарша с трудом меня оттащили. И вот ведь что любопытно: когда через несколько лет в кинотеатре, после фильма, я наткнулся взглядом на ненавидящий взгляд главного, посланный мне из соседнего ряда, то самым неожиданным было неприятное чувство, связанное не с ним (ничего хорошего тут ожидать не приходилось!), а с тем, что пожилая усталая женщина около него, явно его жена, оказалась… русской. Как будто бы русская женщина должна была «выдаваться» киргизу в качестве некоего «приза»! Вот тогда я впервые — и очень остро! — почувствовал, что человеку надо по капле выдавливать из себя не только раба (это-то я в отношениях с главным осуществил быстро), но и дремлющего до поры до времени националиста, что сделать гораздо труднее…

5

Были ли в нашей среде межнациональные конфликты? Конечно, были, хотя в школе я их практически не наблюдал, за исключением общих для России во все времена антисемитских настроений. Я, например, дважды сталкивался с национальным вопросом в «еврейском варианте». Шел 1946-й или 1947 год. Мальчишек нашего дома терроризировал какой-то приходящий амбал лет восемнадцати. Однажды он изловил меня где-то в буйном кустарнике, окружавшем дом, одной рукой крепко зажал мою голову у себя под мышкой, а другой с какой-то исследовательской целью залез мне в штаны. Внимательно осмотрев привлекавшую его малость, он явно изменил отношение ко мне к лучшему и, удовлетворенно констатировав: «Хороший жиденок», — отпустил меня восвояси.

Дорого бы я сегодня заплатил, чтобы узнать, в каких жизненных обстоятельствах сформировался тогда этот юный антисемит. В самом деле, только представьте себе: едва закончилась война — и ведь не Гражданская же, с ее национальными и классовыми конфликтами, а, напротив, Отечественная, с феноменом великого единения народов (все этнические конфликты были еще впереди). Русских в Киргизии оставалось не так уж много, евреев — и того меньше (эвакуированные начали возвращаться в родные места). Киргизы до антисемитизма, что называется, вообще еще не «дозрели» (что им, вчерашним кочевникам, вообще была Гекуба!). И вдруг из каких-то залетевших на азиатскую окраину отбросов великодержавной психики возникает в нашем фрунзенском дворе существо, как будто бы прямо описанное в рассказе Бабеля 1920—1930-х годов «Дорога»: «Мужик с развязавшимся треухом отвел меня за обледеневшую поленницу дров и стал обыскивать. На нас, затмеваясь, светила луна. Лиловая стена леса курилась. Чурбаки негнувшихся мороженых пальцев ползли по моему телу. Телеграфист крикнул с площадки вагона: „Жид или русский?..“».

Я долго потом приставал со своими недоумениями к отцу, но тот, видимо, не мог найти удовлетворительных для моего возраста объяснений случившегося и, проходя по двору, где я бил баклуши с приятелями, только мрачно просил меня время от времени показать ему «того хулигана». Однако амбал был удачлив и на глаза отцу не попадался.

Был, однако, эпизод, с точки зрения национальных отношений куда более серьезный и надолго оставивший во мне чувство горечи.

Наш курс на филфаке делился на две группы — русскую и киргизскую. Преподавание в каждой группе шло на родном языке. Каждый год на протяжении первых трех курсов летом нас отправляли на месяц на сельскохозяйственные работы: сначала это была уборка сахарной свеклы во Фрунзенской области (белые сладкие огромные клубни — уехав из Киргизии, я больше нигде их не видел), потом — уборка хлопка на юге республики. Плантации располагались вблизи «узбекских» городов Киргизии — Джалал-Абада и Оша (если название «Ош» склоняется). Это уже была серьезная поездка — месяц жизни в полевых условиях, вдали от дома, без каких-либо удобств: с соломой на глиняном полу, служившей постелью, ночевками вповалку, умыванием холодной водой из горной речушки, «туалетами» в кустах и т. п.

Конечно, молодость во всем находит какое-то удовольствие и романтику. На сельских базарчиках продавались ломтями (купить целую — денег не было) невероятной сладости и величины дыни, истекавшие соком. На прощанье для нашей группы зарезали барана, и совхозный повар сварил в огромном чугунном котле плов, вкуснее которого я никогда не едал (каждая крупица риса, пропитанная маслом, лежала здесь отдельно от другой, а неж­ная баранина буквально таяла во рту). Вечерами над нашим стойбищем вставала огромная луна, освещая глинобитные домики сельчан. Многие из них пустовали, и туда можно было забраться (если не через дверь, то в окно) с любимой девушкой…

Вместе с тем общая атмосфера сельхозработ была тягостна и унизительна: жесткие нормативы (надо было собрать за день порядка 35 килограммов чертовой ваты, клочками выдергиваемой из маленьких коробочек на низком стебле!); обязательные производственные «летучки» вечером, с публичной «поркой» тех, кто дневной нормы не выполнил (я со своим ростом постоянно был среди отстающих — в рекордсменках ходили маленькие юркие девушки); перерождение преподавателей, превращавшихся порой, вероятно, под давлением районных партийных инстанций и высокого университетского начальства, из интеллигентных людей в ретивых надсмотрщиков. Освобождение от сельхозработ получить было труднее, чем от мобилизации в армию: меня на первом курсе отправили в колхоз сразу после операции на горле и увезли на скорой помощи в город только после нескольких обильных кровотечений, а на третьем за короткую отлучку, когда я съездил в райцентр, чтобы купить маме материал на пальто, вывесили в университете на всеобщее обозрение строгий выговор. Между тем я был среди лучших, если не лучшим на своем курсе студентом! Школы не отставали от вузов — на полях работали даже дети. Из учебных программ безжалостно выбрасывались целые разделы, из расписания — месяцы. Утверждение, что в СССР не эксплуатируется детский труд, было одним из мифов советской власти, так же как и то, что у нас нет подневольного труда вообще. Ведь нигде, ни в каких законах, не прописывалась даже намеком возможность существования такого «сельского хозяйства»!

Вспоминая все эти истории, я с горечью думаю сегодня о том, что же заставляло нас (да только ли нас, скорее родителей наших!) терпеть подобное бесправие и даже в глубине души с ним соглашаться! Сказать, что нас преследовал просто страх, далеко недостаточно. Здесь проявлялись, конечно, и биологически присущая человеку потребность в труде, гораздо большая, чем потребность от него отлынивать, и «коллективное бессознательное», и сугубо прагматические соображения: отказ от сельхозработ автоматически влек за собой исключение из университета. Но главная причина крылась, я думаю, в другом — в почти подкожном ощущении своего бессилия, в жалкой мыслишке, барахтающейся у каждого из нас где-то на дне сознания: «А может быть, они действительно наделены кем-то этой безграничной властью, этим правом так нас попирать!..»

Работали мы с киргизскими группами в разных районах (что само по себе было величайшей глупостью: разделение по национальному принципу в учебе диктовалось объективными обстоятельствами, но на колхозном поле оно выглядело совершенно необъяснимым), а возвращались вместе, в одном вагоне, и, видимо, в описываемом ниже эпизоде выплеснулись наружу не только подавляемые в нормальных условиях национальные комплексы, но и накопившиеся за период «трудовой повинности» усталость и раздражение.

Грузились беспорядочно, вперемежку. Поезд был ночной, кроме нашего курса сели в вагон и еще какие-то пассажиры. После месяца сельхозработ наши группы впервые встретились на перроне. Русский курс филфака, как и положено, был преимущественно женским (нас, ребят, можно было сосчитать по пальцам), зато в киргизской группе, по-моему, девушек не было вовсе. Мы разместились в вагоне вразброс, не по группам; среди пассажиров были и русские солдаты, державшиеся особняком. Ребята в честь окончания колхозного сезона раздобыли на станции водку, выпили, и, не знаю уж как и по какому поводу, между студентами, русским и киргизом, разгорелся нешуточный конфликт.

Запахло большой дракой. В вагоне царила полутьма. Когда поезд двинулся, дали свет, и тут, как на театральной сцене, обнаружилась неожиданная картина: все киргизы, невзирая на общую суматоху и плохую видимость, каким-то образом сосредоточились в одном конце вагона, все русские — в другом. Между двумя лагерями растерянно блуждал мой приятель, обрусевший киргиз Володя Джаналиев, не зная, к какой стороне примкнуть. Малочисленные и сугубо гуманитарные ребята из нашей группы не внушали русскому участнику конфликта особой уверенности в поддержке (к тому же он был совсем с другого факультета), и, понимая, что вот-вот окажется один перед целой толпой киргизов, готовых поддержать своего соплеменника, он стал взывать к солдатам: «Русские! — с некоторым подвыванием в голосе выкрикивал он. — Солдаты! Русских бьют!» Солдаты начали медленно снимать с гимнастерок и накручивать на руки толстые кожаные ремни с сия­ющими медными пряжками…

Как рассосалась эта несостоявшаяся драка, грозившая обернуться серьезным побоищем, не помню; участники конфликта исчезли впоследствии из моего поля зрения, но тень его тяжело укрылась в каком-то углу памяти. Описанный эпизод, наверное, ни в малой степени не объясняет того, что произошло с пресловутой «дружбой народов» за несколько последних десятилетий, начиная счет еще от «горбачевского» периода — всех этих Баку, Сумгаитов, Тбилиси, Вильнюсов, Карабахов, Абхазий, Осетий и т. д. и т. п. Тут корни подчас уходят в такие исторические глубины национальных и социальных взаимоотношений, которые еще предстоит анализировать специалистам. Что же касается внешних и в значительной степени поверхностных впечатлений, то, будучи в свое время членом двух Советов по национальным литературам при Союзе писателей СССР, редколлегии такого тематически целеустремленного журнала, как «Дружба народов», обозревателем «Литературной газеты» и проехав в том или ином качестве на протяжении ряда лет по многим столицам союзных республик, участвуя во всяческих «круглых столах», конференциях, семинарах, дискуссиях и юбилеях, а также в обильных застольях и дружеских признаниях, которыми наши «мероприятия» сплошь и рядом сопровождались, я, честно говоря, и до сих пор не могу примирить в своем сознании вышеуказанные торжества и радости с тем драматическим финалом, который сопровождал «распад империи».

Праздник закончился в течение нескольких дней: занавес опустился; актеры погасили свечи; народы и нации стремительно разбежались в разные стороны. Обострились территориальные споры; национальные конфликты начали приобретать формы вооруженных столкновений; экономические разногласия разрослись до масштаба экономических войн; факты истории стали подвергаться кардинальному пересмотру...

В прошлом году после длительного перерыва я посетил свой бывший Фрунзе, вероятно, в последний раз. Город разросся, похорошел, стал еще более зеленым. Прямые, как стрела, просторные улицы, устремленные к белоснежной гряде Тянь-шаньского хребта, теперь кишели автомобилями западных марок. Русла стекающих с гор арыков зацементировали, и глини­стая вода, в которой мы в детстве купались, строя запруды, стала серо-стальной. Мемориальные доски на клиниках, с именами хорошо знакомых мне профессоров, заменили на другие. Что-то неуловимо изменилось в самой атмо­сфере города, и я поначалу не мог понять что. Потом понял — она стала тихой и, хочется сказать, благопристойной. Русские лица встречались на улицах редко. Пьяных почти не было. Вечерами на скамейках в зеленых кущах бульвара Эркендик (в мою бытность — аллеи Дзержинского, явно не имевшего к Фрунзе никакого отношения) стайками, молча и как-то отчужденно друг от друга сидели молодые киргизы — парни без девушек. Все это так не походило на заполненный в центре толпами шумливой и драчливой молодежи город нашей с Омором юности, что мой друг, словно предупреждая незаданный вопрос, лаконично и очень серьезно произнес лишь одно слово: «Мусульмане». Дальше вдаваться в эту тему он не стал.

Подчас мне хотелось воскликнуть: «Да полно, не пригрезилась ли мне наша прошлая жизнь, с ее заверениями, восклицаниями и объятьями? Не было ли во всем этом какой-то неискренности?» Но я гнал от себя коварные искушения разума. Нет, конечно, на уровне личных взаимоотношений все так и было — и любовь, и встречи, и объятья, и совместная профессиональная жизнь. В школьном возрасте отсутствие национальных проблем и противоречий было, за редкими исключениями, о которых я уже говорил, особенно очевидным — мы вместе росли, вместе учились, читали одни и те же книги, наши родители работали в одних и тех же учреждениях. То, что некоторые одноклассники были спецпереселенцами, сулило им многочисленные проблемы в будущем, но в школе это никого не интересовало. В повседневном быту никто не фиксировал своей национальной «особости». Всех объединяло своеобразное «равенство»: равенство условий материально убогой, почти нищей жизни, будь то одежда, жилье или даже разница в социальном положении родителей. Во всем этом «казарменном» равенстве, право же, крылся большой запас человеческой сердечности, осознания общих усилий и целей, чувства вполне реального, а не пропагандистского межнационального добрососедства. И разве не могли бы подобные взаимоотношения развиваться и углубляться дальше, если бы их не выхолащивало и не истребляло постоянное давление тоталитарного, бездушно-чиновничьего государства, если бы они были направлены в сторону гибкого и демократического «конфедеративного» устройства? Впрочем, и этот вопрос, подобно многим другим, история наша оставила без ответа...

«Нынешнему (человеку. — В. К.) кажется, что он всегда считал преступлением то, что было сделано в сорок четвертом с балкарцами, или калмыками, или чеченцами. Ему многое надо проверить в себе, чтобы заставить себя вспомнить, что тогда, в сорок четвертом, или сорок пятом, или даже сорок шестом, он думал, что так оно и должно было быть. <…> Вот так смутно — кое-что подробно, кое-что с провалами — вспоминается мне это время, которое, наверное, если быть честным, нельзя простить не только Сталину, но и никому, в том числе и самому себе». Это покаяние К. Симонова было опубликовано только спустя десять лет после его смерти.

Повесть А. Приставкина «Ночевала тучка золотая» я читал еще в рукописи и рассказывал, конечно, Толе Приставкину о спецпереселенцах во Фрунзе, но чем автора такой книги и с такой, детдомовской, биографией можно было удивить… До сих пор восхищаюсь этой повестью — и как прозой, и как гражданским поступком. Сюжет ее, пожалуй, даже слишком эффектен и подчас приближается к жанру кинобоевика; язык расшит сказовыми интонациями; взволнованный лиризм соседствует с памфлетом; слова поставлены крупно, сочно, иногда жаргонно. Но материал повести таков, что о «художествах» и говорить не хочется. Приставкин пошел неожиданным путем — нарисовал не выселение, а заселение: пришлые люди в чужом краю, всей кожей ощущающие временность и несправедливость своего здесь пребывания. Эта атмосфера страха, ожидание возмездия, красные сполохи ночных пожаров, набеги тех, кто не согласился покинуть свою землю и ушел в горы, топот стремительных коней, гортанные возгласы невидимых всадников — мастерски выписанные картины, приобретающие особый колорит на фоне величальных песен о Сталине и привычной социальной демагогии («Наши колонисты <…> прибыли сюда, чтобы осваивать эти плодородные земли, <…> начать новую трудовую созидательную жизнь, как и живут все трудящиеся советские люди»).

Зло порождает ответное зло: горцев огнем выкуривают из их убежищ, и они тоже не щадят никого, зверски убивая детей и взрослых, а раненый солдат, ослепленный болью, яростно стонет: «Басмачи, сволочь! К стенке их!.. Не зазря товарищ Сталин…» И это перепутавшее причины и следствия, мутное, агрессивное сознание волнами перекатывается в наше время, когда некий эпизодический персонаж, допустим «Виктор Иванович», рассказывает в баньке: «Я автоматчиком был… Вот на Кавказе… Мы там этих, черных, вывозили… Не добили мы их тогда, вот теперь хлебаем».

Русский ли народ эти сдвигающие «в едином толчке», с глухим звоном, немытые пивные кружки «его мирные, улыбчивые дружки», не верящие, что все у них позади, и сожалеющие, что во времена, удобные для злодеяний, они кое-кого не добили? Скорее всего, у них нет национальности, они всюду одинаковы — механические слуги авторитарной, бесконтрольной власти, упивающиеся тем, что тоже приобщены к ее могуществу, к праву подавлять и карать. Русский же народ в изображении Приставкина сострадает и страдает: гибнет от рук чеченцев веселая шоферша Вера; гибнет незадачливый директор колонии вывезенных на Кавказ детей Петр Анисимович, готовый прикрыть их от выстрелов своим телом; подкармливает оголодавших сирот на консервном заводе бывшая курская крестьянка Зина; приносит еду и лекарство больному чеченскому мальчишке солдат Василий Чернов из Тамбова. А вернувшийся с войны калекой и теперь, на Кавказе, не менее других отравленный шовинистической пропагандой Демьян Иванович («У них русских резать — это национальная болесть такая») неожиданно находит выразительную социальную параллель в судьбах русских и чеченцев: «Дык и меня выселяли… За лошадь, шашнадцать лет было… В кулаки записали».

Воображаемый диалог Кольки Кузьменыша со своим братом Сашкой, зверски убитым чеченцами, диалог достаточно декларативный и сугубо «книжный» пронизан, однако, мыслями «детскими» и «наивными» только по внешнему своему обличью, и лермонтовский перифраз в финале повести приобретает неожиданный и прекрасный смысл: «…они с Сашкой снова встретятся там, где люди превращаются в облака… Они будут плыть над серебряными вершинами Кавказских гор золотыми круглыми тучками, и Колька скажет: „Здравствуй, Сашка! Тебе тут хорошо?“ А Сашка скажет: „Ну, конечно. Мне тут хорошо“. „Я думаю, что все люди братья“, — скажет Сашка, и они поплывут, поплывут далеко-далеко, туда, где горы сходят в море и люди никогда не слышали о войне…»

Сейчас я думаю, что мне очень повезло — меня всю жизнь окружал целый интернационал друзей.

Память о карачаевце Османе до сих пор согревает мое сердце.

Ранние школьные годы я провел в саду русского парнишки, моего одноклассника Веньки Пелишенко, отец которого Николай Иванович, главврач фрунзенской «спецполиклиники», соорудил для нас во дворе своего фрунзенского особняка маленький, на два квадратных метра, бассейн, зацементировал его, и мы ухитрялись нырять туда с тумбочки, не разбиваясь вдрызг, а потом загорать на черепичной крыше сарая, и оранжевые плоды абрикосовых деревьев сыпались нам прямо в рот, как вареники гоголевскому Пацюку. С Венькой вдвоем я хоронил, уже в Москве, свою мать, с ним затаскивал на второй этаж старый диван, купленный в комиссионном на Преображенке, когда первым жильцом заселялся в свой девятиэтажный шестиподъездный кооперативный дом, еще погруженный в темноту, без электричества и газа, потому что после развода жить мне было негде и в порядке исключения я получил ключ от запертого подъезда. С ним мы дружим по сию пору.

Такая же, школьная и на всю жизнь, дружба связывает меня с другим одноклассником, Семкой Левиным. Его родители, литовские евреи, эмигрировали в Израиль в начале 1970-х годов, и я на четверть века, как и Османа, потерял его из виду. Потом мы друг друга разыскали, вступили в редкую, по лености нашей всеобщей, переписку и опять не виделись бог знает сколько. Но когда в отчаянное положение попал другой мой друг, замечательный ученый-офтальмолог, доктор медицинских наук Лиза Рапис (коренная омичанка, она вынуждена была эмигрировать в Израиль, чтобы не «обезножить», и ей сделали там несколько сложных хирургических операций), я позвонил Семену и попросил помочь. В Израиле Лизу не ждала ни одна живая душа. Я провожал ее в аэропорту. Ее внесли в самолет прямо из больничного аэропортовского бокса на носилках, и я с ужасом представлял, как ее выгрузят в аэропорту имени Бен-Гуриона, свалят на каталку и безразличные пассажиры, стремящиеся поскорей получить багаж, будут отталкивать эту каталку с дороги, дабы не мешала… Но Семен встретил ее, взял к себе, устроил в больницу, спас.

Сам я добрался до Тель-Авива не скоро: на белоснежном многопалубном лайнере «Тарас Шевченко», до отказа набитом деятелями культуры, включая весь оркестр Олега Лундстрема, мы осуществляли некую культурную миссию, бороздя моря и океаны по пути от Одессы к берегам Израиля через Турцию и Египет. В Хайфе меня уже встречал у трапа сотрудник Семена, занимавшего какой-то достаточно высокий пост в тель-авивском министерстве. В Иерусалим от Хайфы мы двигались на автобусе через желтые песчаные равнины с редкими зелеными оазисами, поражаясь выращиваемым в кибуце, буквально на песке, цитрусовым: около каждого стебелька змеились оросительные шланги. Бесплодная земля цвела и плодоносила. В автобусе неподалеку от меня сидели два хороших русских прозаика, Евгений Носов и Виктор Лихоносов, знающие толк в сельском хозяйстве. Прильнув к окну, они перебрасывались восклицаниями вроде: «Ты посмотри! Это они — на голой земле! А у нас…» Еврей-земледелец был непривычен русскому сознанию, как и еврей-воин, но загадочная нация после образования своего государства постоянно преподносила миру всяческие неожиданности вроде Шестидневной войны. Я вспоминал ироническое у Слуцкого: «Иван воюет в окопе, / Абрам торгует в рабкопе»…

В огромном университете Иерусалима, в путанице этажей и бесконечных коридоров, Семен разыскал меня и уволок в Тель-Авив прямо из аудитории, где нас ожидала встреча с израильскими славистами, не дав мне возможности оправдать потраченные на меня деньги. Мы просидели ночь у него дома, радуясь и горюя, обсуждая с ним разные забавные эпизоды нашей юности за бутылкой, как пел А. Вертинский, «шотладского доброго виски». И только когда я приехал в 2013 году в Израиль вторично и мы провели с Семеном целую неделю буквально с утра до вечера, я узнал подробно историю его семьи, прошедшей через немецкую оккупацию, каунасское гетто и совет­скую депортацию. Внутри и вокруг маленькой страны, десятилетиями мужественно отстаивающей свое право на существование, кипел страстями ярост­ный арабский мир; небо Израиля патрулировали стайки истребителей, а сам Семен, профессиональный инженер-взрывник, специалист по шахтному делу, не один год проработавший до эмиграции на Курдайских урановых рудниках в Казахстане, поднявшись ко мне в гостиницу, первым делом выложил на стол из кармана восьмизарядный браунинг, который не хотел оставлять в своей машине.

Другая моя хорошая приятельница, армянка Седа, повезла меня однажды на своей машине показать Севан. Зима была на исходе, еще лежал, но уже начинал таять снег, и шоссе было покрыто «салом». Посмотрев на тоскливый серый Севан под таким же серым, неинтересным небом, мы отправились назад, в Ереван, но по пути у машины отказали тормоза, «Смотри, танцует, — с усмешкой сказала сосредоточенная Седа, уже не справляясь с рулем, но не выказывая страха. — Ты, случайно, водить машину не умеешь?» Я не только не умел, но и не понимал, что происходит. Повиляв по шоссе, мы стремительно понеслись под крутой откос — далеко внизу белело снежное поле, утыканное деревцами. Я автоматически тоже схватил руль, и считанное время мы молча и бессмысленно крутили «колесо истории» в четыре руки. В этом слаломе машина ухитрилась не врезаться ни в одно дерево, и опомнились мы, только оказавшись внизу, в глубоком сугробе. Когда я выбрался из кабины и посмотрел наверх, на шоссе, то увидел, как там остановилось сразу несколько машин и с откоса к нам отовсюду бежали мужчины — почему-то все в черных пальто и черных лаковых туфлях; картинка напоминала Питера Брейгеля Старшего. Не прошло и двадцати минут, как нас уже подцепили буксиром и вытащили на дорогу, окружили заботой

и сочувствием. Это было теплое дыхание патриархального мира, в котором я, после многих лет жизни в московском муравейнике, неожиданно почувствовал себя своим...

Нет, мне положительно везло на друзей. А как же «национальный во­прос»? — скажете вы. Ну, это для ученых. Во всяком случае, моя жизнь была одним сплошным национальным ответом. Где-то однажды я написал и напечатал — в полемике с амбициозными попытками противопоставить одну нацию другой, — что у нас на каждом шагу можно услышать восклицания вроде: «Горжусь тем, что я русский (грузин, узбек и т. д.)», — но ни разу: «Горжусь тем, что я — порядочный человек!» В моем «интернационале» яркие национальные черты лишь обогащали и украшали человеческую индивидуальность. И хорошо бы на этом поставить точку. Но вот радиостанции и газеты сообщают об очередном происшествии: двадцать пять подрост­ков почти до смерти забили на московской улице киргизского мальчика с криками «Убей хача!». А некая женщина-эксперт (видимо, двадцать шестая, хотелось бы посмотреть ей в глаза!) дает суду заключение, что не видит здесь никаких признаков преступления на национальной почве…

Я уже сбился, какое это по счету в Москве, столице нашей родины, убийство по единственной причине — патологической ненависти к инородцам. Правда, убивают в моем городе — тоже на национальной почве — и русских. Упаси господь, если их начнут, «в ответ», убивать в наших бывших республиках: слишком много заложников осталось у России за пределами ее нынешних границ! И получится тогда, что не поэтический разговор о золотых тучках, а совсем другой отрывок из воображаемого разговора приставкинских Кузьменышей — разговора Кольки со своим убийцей — надо будет цитировать: «Ты нас с Сашкой убил, а солдаты пришли, тебя убьют… А ты солдат станешь убивать, и все: и они, и ты — погибнете…»

Маяковский мечтал о том, «чтобы в мире без Россий, без Латвий жить единым человечьим общежитьем». История доказала, что без Россий и Латвий не получается: вся проблема в том и состоит, чтобы единым человечьим общежитием жить с Россиями и Латвиями. Но в подобном случае предстоит достичь такого уровня нравственного сознания, такой, по Достоевскому, «всечеловечности», чтобы определять национальность не просто по «крови», а по культуре, по традициям, по слову, да и мало ли найдется для такого случая самых существеннейших и сущностных критериев! Всеобъемлющие формулы бытия при решении этих проблем, как и многих других, создают все же священные книги, а не наука. С их нравственными заповедями напрямую перекликается поэзия. А потому закончу замечательным соображением поэта, барда и ученого-океанолога Александра Городницкого: «Своим происхождением, не скрою, / Горжусь и я, родителей любя, / Но если слово разойдется с кровью, / Я слово выбираю для себя. / И не отыщешь выхода иного, / Какие возраженья ни готовь: / Родство по слову порождает слово, / Родство по крови порождает кровь».

Опубликовано в журнале:

«Звезда» 2014, №7

Судебная система России: перелицовка

Сергей Пашин

Судебная система россии: перелицовка[1]

Но кто ж они, все эти судьи —

Холопы или мудрецы?

Искусством бились ли их груди?

Впускали ль их в себя дворцы?

Игорь Северянин. Любители «Гелиотропа»

Плоды реформы

Многотрудная и без того судейская работа становится и вовсе тяжелой, как вериги, в годы реформ. Судьям и работникам аппарата, обеспечивающим их деятельность, всегда проще жить по старинке, не отвлекаясь на освоение новых путей. Не случайно великий русский адвокат Ф. Н. Плевако, выступая с речью в защиту рабочих Коншинской мануфактуры, сравнил судейский опыт с «соблазняющими своей прямолинейностью» колеями «на широкой дороге, по которой гладко и ровно идет к цели судейское мышление»[2].

Как мне уже доводилось писать, судебная реформа в постсоветской России, начавшаяся в «лихие 90-е» одобрением либеральной Концепции[3], быстро миновала романтический этап и к 1997 году была загнана в бюрократическое депо. Преобразования «судебной части» уже не способствовали утверждению «судебной власти в государственном механизме как самостоятельной влиятельной силы, независимой в своей деятельности от властей законодательной и исполнительной»[4], но все глубже втягивали суды в административную систему, получившую у нас название «вертикаль власти». Разыгрывалась известная с библейских времен мистерия: первородство за чечевичную похлебку.

В начале нынешнего века практически прекращаются разговоры о судебной реформе и на первый план выступает забота о развитии судебной системы[5], под которым понимается оптимизация ее функционирования: ресурсное обеспечение и удобство ее высших эшелонов. После драматических перипетий начальной стадии реформы движение продолжилось «по накатанной» — в меру понимания чиновников президентской администрации и под влиянием своекорыстных интересов судейского начальства. На этом пути была важная развилка, связанная с деятельностью Д. Н. Козака, добившегося некоторого изменения норм о статусе судей, в частности — ограничения срока полномочий председателей судов и их заместителей, однако благотворные новшества оказались недостаточными для возврата к подлинным реформам, а впоследствии были сведены на нет. Вполне уместно для характеристики ситуации в судебной системе использовать меткое выражение Конституционного Суда Российской Федерации, употребленное в связи с рассмотрением жалоб нескольких судей-изгоев; речь в постановлении КС шла о «консервации недостатков в сфере судопроизводства»[6].

Правительство Российской Федерации вынужденно признает: «Реализуемый комплекс государственных мер в сфере развития судебной системы при положительной динамике отдельных показателей пока не оказал решающего позитивного влияния на доверие граждан к правосудию. Это подтверждается данными, получаемыми в ходе опросов общественного мнения. В частности, согласно опросам общественного мнения, только 27 процентов граждан России доверяют органам правосудия, при этом 38 процентов органам правосудия не доверяют»[7]. Если говорить без экивоков, предыдущая Федеральная целевая программа провалилась: деньги освоены, а правосудие, как и было, — «второй свежести». Так, согласно Приложению 2 к Федеральной целевой программе «Развитие судебной системы России» на 2007—2012 годы» «важнейшими целевыми индикаторами и показателями результативности» мероприятий Программы служили, в частности: увеличение доли граждан, «доверяющих органам правосудия», с 19 % в базовом 2006 году до 50 % к концу реализации программы, то есть в 2012 году; в этот же период планировалось уменьшение доли граждан, «не доверяющих органам правосудия», с 33 до 6 %[8]. Расчеты не оправдались, причем оказалось, что судам не доверяют в 6 раз больше граждан, чем хотелось бы составителям Программы.

Недоверие граждан к судам создает России проблемы не только внутри страны, но и на международной арене, заставляя Европейский суд по правам человека признавать производство в ряде инстанций неэффективным средством защиты прав человека. Согласно правовой позиции Европейского суда требование справедливости процесса включает в себя не только обязательность соблюдения гарантий fair trial (честного суда), но также и отсутствие у граждан — непрофессиональных участников разбирательства и публики в целом — сомнений в справедливости рассмотрения дела и беспристрастности суда[9]. Европейский суд настаивает на том, чтобы правосудие не только свершилось, но и было очевидно, что оно свершилось (justice may not only be done: it must also be seen to be done)[10].

Причины недоверия граждан к судебной системе в ней и коренятся, отнюдь не являясь следствием ворчания злопыхателей. В правительственной Программе на 2007—2012 годы предусматривалось «увеличение объема исполнения судебных актов с 52 до 80 процентов», обещалось осуществление судопроизводства «в разумные сроки»[11] — а воз и ныне там. В тексте Программы на 2013—2020 годы сказано: «В настоящее время существует ряд проблем, связанных с качеством правосудия, сроками судопроизводства, недостаточной информированностью граждан о деятельности судебной системы, неудовлетворительной работой судов, неэффективным исполнением судебных актов...»[12]За десятилетний период с 2001 по 2011 год число обращений граждан с жалобами на судей в квалификационные коллегии судей субъектов РФ увеличилось на 112 % (с 19 тыс. до 40,5 тыс.)[13].

Словом, судебная система богатеет, но не меняется в самых существенных своих проявлениях. Тем не менее последние годы принесли судебной системе новшества и даже потрясения. Настало время познакомить читателей с основными преобразованиями в сфере правосудия и оценить их плоды.

Новый человек

Надо отдать должное руководителям пирамиды, именуемой «судебной системой». За 20 лет своего главенства они, назидательно используя кнут и пряник, достигли результата, который оказался не по зубам большевикам даже к исходу их 70 -летнего правления, а именно — создали нового человека. Зародившийся в недрах судебной системы гомункулус отличается своеобразным миросозерцанием.

Как установили сотрудники Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге, необходимо говорить о «разительном несходстве» ценностей, которым привержены судьи и прочие наши сограждане, «об очень большой дистанции между россиянином с высшим образованием и судьей». Например, «очень важны» друзья для 38,7 % россиян с высшим образованием и только для 8,2 % судей. Свободное время «очень важно» для 31,2 % опрошенных, окончивших вуз, и для 14,1 % судей». На первом месте у судей стоят не обычные человеческие интересы и пристрастия, а работа[14].

Социологические исследования судейского корпуса фиксируют присутствие в нем «аппаратно-бюрократической субкультуры, рост которой объясняется доминирующим способом набора судейских кадров — молодые женщины из аппарата судов. Эти кадры не только имеют преимущества в сильно забюрократизированной судебной системе, поскольку знают, как составлять документы, и привыкли к высоким нагрузкам, но и удобны, поскольку на первое место ставят такие качества, как ответственность и дисциплинированность, не имеющие специфического отношения к профессии судьи, а важные для любого подчиненного работника большой иерархической организации»[15].

Пожалуй, главными средствами образования нового судейского человека выступили Кодексы профессиональной этики. Первый из них, образца 1993 года, назывался Кодексом чести[16] и занимал полторы страницы, ныне действующий не помещается и на 15 листах[17]. О направленности и смысле этого документа можно судить хотя бы по пункту 3 его статьи 2, который предписывает судье «следовать общепринятым принципам нравственно-этического поведения в обществе» только «в тех случаях, когда какие-либо вопросы судейской этики не урегулированы Кодексом судейской этики». Судья не вправе в зале заседания ни иконы повесить, ни лба перекрестить (п. 5 ст. 10 Кодекса); ему нельзя дать юридический совет соседу (ч. 1 ст. 16 Кодекса). Верховный Суд РФ запрещает давать гражданам «советы и правовые консультации... относительно их действий в судебном процессе»[18]. Правильно, конечно, да только не всегда, да только не в нашей ситуации: люди юридически безграмотны, бедны и квалифицированная правовая помощь им практически малодоступна. Вспоминаю с тревогой, как помогал несчастной женщине, у которой злодеи убили за золотое колечко сына, составить исковое заявление об удержании с подсудимых 150 тысяч рублей в качестве компенсации причиненного морального вреда — но не могу сказать, чтобы это нарушение легло на мою совесть тяжким бременем.

Кодекс судейской этики — это не просто набор благих пожеланий, выработанных прекраснодушными Маниловыми. Этот корпоративный акт служит основой дисциплинарного преследования судей и прекращения полномочий неугодных. Гвоздем, вокруг которого вращаются все нормы Кодекса, является упрятанное в статью 15 словцо «лояльность». Именно лояльность к судебной системе, а точнее, к ее начальникам, определяет судьбу судьи, представшего по представлению председателя суда перед квалификационной коллегией. А эти органы судейского сообщества работают не покладая рук. С 2001 по 2011 год из 32,5 тысячи российских судей дисциплинарным взысканиям было подвергнуто 3 408 человек, причем полномочия 653 из них досрочно прекратили, а 2 755 судей получили предупреждения; в 2012 году было с позором уволено 12 судей, в 2013 году — 20 судей[19]. Иными словами, штрафником оказался каждый десятый судья.

Положения Кодекса судейской этики чрезвычайно расплывчаты, что позволяет считать правонарушением любой не совсем ангельский поступок судьи. Например, были прекращены полномочия судьи, нарушившего Правила дорожного движения, за что предусмотрен штраф в размере 100 руб.[20] Кодекс изобилует каучуковыми формулами вроде: «...Судья не должен осуществлять никакой деятельности, которая могла бы поставить под сомнение его независимость и беспристрастность» (п. 3 ст. 5); «Судья должен... избегать всего, что могло бы умалить авторитет судебной власти и причинить ущерб репутации судьи» (п. 1 ст. 6); «При освещении судебной деятельности в средствах массовой информации судья должен проявлять осмотрительность.» (п. 3 ст. 13).

Понятно, что квалификационная коллегия толкует эти положения, как это делал мифический Прокруст: судью могут «растянуть» или «урезать» под норму. Попробуй пойми, что означает «осмотрительность» в общении с прессой! Однажды в Смоленске судью наказали за то, что он в интервью корреспонденту среди проблем судебной системы назвал коррупцию; оказывается, надо было заявить, что взяточничество свойственно не только судам, но всем ветвям власти[21]. Содрогнувшись от исследования материалов дисциплинарного преследования судей, Конституционный Суд России разъяснил излишне ретивым блюстителям авторитета судов: «Привлечение судьи к дисциплинарной ответственности за критику судебных постановлений и поведения своих коллег, .когда применение санкций аргументируется тем, что соответствующие действия получили или могут получить огласку, недопустимо, .противоречит сформулированным в законе целям судейского сообщества, приводит к нарушению конституционных и международно-правовых принципов публичности (гласности) судопроизводства, к не основанному на законе ограничению гражданских прав и свобод»[22].

«Самое важное, возможно, заключается в том, — отмечает Международная комиссия юристов, посвятившая специальный доклад проблеме дисциплинарной ответственности российских судей, — что пример тех, кто подвергся. взысканию и увольнению, используется, чтобы "побудить других" действовать в соответствии с практиками и ожиданиями судейского истеблишмента, например так, как нужно председателю суда или местным органам власти. .Реальная угроза прекращения полномочий, в отсутствие четких оснований и надлежащей процедуры. может помешать судьям осуществлять свои полномочия независимо и эффективно»[23]. Трудно не согласиться с данными выводами.

Особенностью «нового судейского человека» выступает чрезвычайная эластичность совести и нравственных принципов, готовность в любой момент по-солдатски исполнить поворот «кру-гом!». Пункт 1 статьи 6 Кодекса судейской этики 2004 года[24] (как и аналогичные положения п. 5 ст. 2 ранее действовавшего Кодекса чести судьи) запрещал судье публично, вне рамок профессиональной деятельности, подвергать сомнению постановления судов. Теперь «Каждый судья имеет право свободно выражать свое мнение»; «...Судья должен взаимодействовать с представителями средств массовой информации... способствовать профессиональному освещению в средствах массовой информации работы суда и судей... По рассмотренному делу судья вправе в устной или письменной форме разъяснить принятый судебный акт. Судья вправе давать пояснения либо комментарий к принятому им решению, высказывать мнение о сложившейся практике применения норм материального и/или процессуального права» (п. 1 ст. 22, ст. 13 Кодекса 2012 г.). В Москве в 2004 году полномочия судьи прекратили, в частности, за «настойчивость в разъяснении сторонам права на примирение», а нынче «Судья должен. содействовать примирению сторон, мирному урегулированию спора» (п. 2 ст. 11 Кодекса 2012 г.). Разве может нравственность так по-хамелеонски быстро меняться?!

На самом деле восприятие судейским сообществом цивилизованных ценностей на словах мало влияет на дисциплинарную практику. Судей, которые были пионерами морали и за то пострадали, надо было бы восстановить на работе с извинениями и почетом, и такая возможность имеется в виде процедуры «вновь открывшихся обстоятельств» — имеется, но не используется. Нам твердят, что «закон не имеет обратной силы», но милостивый закон — имеет такое свойство (см. ч. 2 ст. 54 Конституции РФ). А потом, моральный закон записан в сердцах, а не на бумаге. Не благородные судьи нарушили юридические предписания, но их гонители преступили нормы морали и в том закоснели.

В регулировании дисциплинарной ответственности судей за последнее время появились три новшества, два из которых действительно важны. Привожу их по мере нарастания значимости.

Во-первых, с 2013 года к судьям можно применить в виде взыскания, наряду с предупреждением и досрочным прекращением полномочий, еще и замечание «при малозначительности совершенного им дисциплинарного проступка»[25].

Во-вторых, упразднено Дисциплинарное судебное присутствие, орган, в который на паритетных началах входили судьи Верховного и Высшего Арбитражного Суда РФ (по три судьи). Уволенный судья мог жаловаться в ДСП, а неуволенному грозило обращение в ДСП председателя ВС или ВАС РФ, который вправе был требовать, чтобы полномочия судьи все-таки прекратили, отменив мягкое решение квалификационной коллегии по его делу. С февраля 2014 года властью ДСП пользуется Дисциплинарная коллегия вновь созданного Верховного Суда РФ[26].

В-третьих, наконец-то действие дамоклова меча дисциплинарного преследования, висевшего над судьями чуть ли не пожизненно, было ограничено разумным сроком. С 2013 года «Решение о наложении на судью дисциплинарного взыскания не может быть принято по истечении шести месяцев со дня выявления дисциплинарного проступка... и по истечении двух лет со дня совершения дисциплинарного проступка» (п. 6 ст. 121 Закона о статусе судей). Данная новелла затруднит накопление компромата на судью и воздействие на его решения под угрозой преследования за волокиту или другой проступок, совершенный много лет назад, может быть, по неопытности в начале карьеры[27].

Тотальная зависимость от председателей судов и другого начальства сочетается в положении отечественного судьи с возможностью полного игнорирования мнения сограждан. В Москве, например, жила припеваючи до определенного момента судья, на которую в год подавалось около 500 жалоб[28] (не на процессуальные решения в вышестоящую инстанцию — это уж само собой, а именно на проступки в московскую городскую квалификационную коллегию судей и председателю суда). Дело в том, что, как и прежде, жалобы граждан на судей не влекут никаких правовых последствий. Если будет угодно квалификационной коллегии судей, председателю суда или Совету судей, жалоба будет проверена; два последних упомянутых субъекта вправе реализовать итоги проверки, обратившись к первому из них с представлением о привлечении судьи к дисциплинарной ответственности. Но ущемленный в правах, обхамленный и униженный судьей гражданин сам довести дело до дисциплинарного разбирательства в заседании квалифколлегии не может.

Итак, новый судейский человек заботливо выпестован. Российские судьи переболели независимостью, как детской корью, в начале 90-х годов прошлого века, и теперь приятны начальству во всех отношениях.

Шок и стабильность

Обаятельный мошенник Глумов, персонаж комедии А. Н. Островского «На всякого мудреца довольно простоты», вывел точную формулу для вертикали власти: «Подчиненный должен быть робок и постоянно трепетен». Похоже, многие преобразования судебной системы продиктованы этой максимой.

Власти предержащие периодически демонстрируют судам и судьям свою силу, возбуждая в них ощущение шаткости бытия и незащищенности, реализуя капризы и подвергая отеческим наказаниям. Достаточно вспомнить приостановление деятельности Конституционного Суда России в 1994 году, а также перевод его в «столичный город с областной судьбой» в 2007-м.

Аналогичным потрясением для Верховного и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации обернулся февраль 2014 года, когда неожиданно было принято затратное решение о слиянии высших судов и переезде обновленного ВС РФ к холодной Неве. Понятно, высокое предначертание никак не связывалось с незадолго до того утвержденной Федеральной целевой программой развития судебной системы на период до 2020 года: там не было ни слова о перетасовке судебных звеньев и о путешествии судов навстречу А. Н. Радищеву.

Мало удовольствия перемещаться к новому месту службы с чадами и домочадцами. Однако нервозность высших судей усилилась, когда им, вроде бы пользовавшимся благом несменяемости, вдруг объявили, что для сохранения должности их еще подвергнут отбору, пропустив через сито Специальной квалификационной коллегии; для приема экзаменов у претендентов, не являвшихся судьями, была учреждена Специальная экзаменационная комиссия[29]. Уже до меня описали атмосферу, царившую в заседаниях Специальной коллегии[30]. Но, даже забыв о «роспросе» и репликах участников этого собрания, судьи надолго запомнят обстановку чрезвычайщины, и неожиданное, как снег на голову, лишение их конституционного статуса.

Собственно, жрецам высшего правосудия, попавшим в переплет, аукнулось их нежелание подать руку помощи нижестоящим коллегам, которых изгоняли из сообщества, используя похожую схему. Захотел как-то мэр Москвы именовать суды города-героя межрайонными, что, понятно, звучит красивее, чем просто «районные». Таблички перевесили, а потом спохватились: по закону-то суды бывают районными да городскими. Вывески на зданиях судов исправили, а «несменяемых» судей вывели за штат: мол, ты работал в межрайонном суде, а нынче реформа — первые три буквы в названии затерли. И переназначили в 2004 году судей в те же кресла, но не всех. А кого не взяли (то есть выгнали), тот управы в Верховном Суде не нашел и уже не ищет.

Для нижестоящих судей тоже приберегли некоторые сюрпризы. В системе арбитражных судов меняются инстанции, вводится «вторая кассация», а проверять их акты готовится Верховный Суд в лице своих свежеиспеченных Судебных коллегий по экономическим спорам и по административным делам. Но это касается лишь судей арбитражных судов; их около 4 тысяч. Зато всех без исключения судей задело изменение системы квалификационных классов, с которыми связаны большие и не очень прибавки к жалованью. Было их семь, а стало десять (от девятого до первого, и еще высший квалификационный класс), так теперь пересчитывают, не без обид и скандалов, выслугу лет и должности в новые ранги, почти как в сталинское время аттестовывали в генералы (а кого и в полковники) из комдивов да бригвоенюристов.

Нынешняя судебная система имеет мощный остов, подобный панцирю черепахи — председателей судов и их заместителей. Броня остается стабильной, поскольку обнимает и удерживает в рамках повиновения весь судейский корпус. Это не просто судьи, да и судебными деятелями их не назовешь. Они — часть номенклатуры, плоть от плоти нашей бюрократии, ее любимцы. Уже переназначен на должность председателя Верховного Суда В. М. Лебедев, занимающий это кресло с советских времен. Специально для него, вслед за председателем Конституционного Суда В. Д. Зорькиным, законодатель снял ограничения на пребывание в должности: можно не до 70 лет возглавлять свой суд, а до кончины, не два раза по шесть лет, а еще много-много раз. Разумеется, председатели областных и к ним приравненных судов вскоре воспользуются такими же благами. Судебная система отвердевает вокруг своих отобранных по признаку лояльности руководителей; происходит откат к положению, существовавшему в прошлом веке и закрепленному в законодательстве о судебной системе 1996 года[31].

Апелляция

Мощным процессуальным фактором перестройки судов общей юрисдикции должна была послужить новая система обжалования судебных приговоров и других решений, изначально известная арбитражным судам: апелляционная проверка актов, не вступивших в законную силу. Апелляционный пересмотр решений, по замыслу, происходит «в процедурах, наиболее приближенных к производству в суде первой инстанции»[32]. Это означает, например, что в апелляционной инстанции, в отличие от кассационной, дела рассматриваются не по бумагам, а в условиях непосредственного исследования доказательств, то есть с выслушиванием показаний живых людей: подсудимых, потерпевших, свидетелей, экспертов и специалистов. Апелляционная инстанция вправе вынести по делу собственное решение, улучшающее или ухудшающее положение истца, ответчика и подсудимого; апелляционный приговор заменяет собой приговор суда первой инстанции.

Апелляционное обжалование решений мирового судьи было возможно еще с начала века, но апелляции на акты прочих судов стали подаваться в 2012 году по гражданским и в 2013 году — по уголовным делам. Ознакомление с первыми итогами этих масштабных преобразований удручает. Верховный Суд добился уменьшения нагрузки на свои коллегии, убедив законодателя изменить подсудность дел. Началась цепная реакция. Верховный Суд перестал рассматривать в качестве суда первой инстанции какие бы то ни было уголовные дела. Ради облегчения апелляционной работы Верховного Суда из ведения областных и к ним приравненных судов были изъяты и переданы в районные суды дела о многих преступлениях, включая взятку. Как следствие подсудимые (в том числе женщины и несовершеннолетние[33], обвиняемые в убийстве) потеряли право предстать перед судом присяжных, ибо за последние 20 лет так и не удалось ввести подлинно народное судопроизводство в низовых федеральных судах. Стало невозможно жаловаться на продление срока пребывания под стражей в Верховный Суд. Даже если человека держит под стражей судья областного суда, обжаловать его решение предстоит... его же коллегам из того же областного суда.

Наблюдение за современной апелляционной процедурой рассмотрения уголовных дел и отклики адвокатов и других юристов, поступающие с мест, рисуют довольно неприглядную картину: судьи освоили и урезали апелляцию, продолжая воспроизводить прежнюю «скоростную» и «бумажную» кассацию. Практически повсеместно в апелляционном процессе суд уклоняется от удовлетворения ходатайств стороны защиты, избегает допрашивать свидетелей; подсудимый обычно не доставляется в заседание, а излагает свою позицию по видеоконференцсвязи. Говорящая голова не может полноценно наблюдать за ходом процедуры, вручать судьям для приобщения к материалам дела документы.

Кардинальная смена принципов пересмотра приговоров должна была оказать благоприятное воздействие на судебную практику, сделать вторую инстанцию придирчивее, что, теоретически, не могло не отразиться на судебной статистике. Обратимся к ее данным.

За предшествовавший введению апелляции 2012 год вторая (тогда кассационная) инстанция областных судов рассмотрела 347,1 тыс. уголовных дел по жалобам и представлениям сторон (в 2011 году — 367,7 тыс. дел). Было отменено 7,7 тысячи обвинительных приговоров районных судов (в 2011 году — 13,5 тыс.) и 0,4 тыс. оправдательных приговоров (в 2011 году — 0,5 тыс.)[34]. В 2013 году вторая (уже апелляционная) инстанция тех же федеральных судов рассмотрела 306,7 тыс. уголовных дел, отменила 4 795 обвинительных приговоров (характерно, что по реабилитирующим основаниям — только 79) и 394 оправдательных приговора районных судов[35]. Эта странность, когда новые, более справедливые механизмы пересмотра приговоров, попав на нашу почву, не обеспечивают выявления большего числа судебных ошибок, позволяет говорить о фиктивно-демонстративном характере современного апелляционного производства. Остается уповать на постепенное совершенствование института апелляции в уголовном процессе и на новую генерацию судей, способных и желающих проверять и оценивать доказательства во второй инстанции.

Как видно, судебная реформа в России продолжает идти рука об руку с контрреформой, имеющей влиятельных приверженцев. Идти вниз легче и веселее, чем вверх, рутина привлекательнее новаций. Застой судебной системы неизбежен: он может растянуться на годы без вливания в нее демократически настроенных честных судебных деятелей, без самого широкого участия в правосудии представителей народа.

[1] Статья подготовлена при информационной поддержке СПС «КонсультантПлюс».

[2] Плевако Ф. Н. Избранные речи / Сост. Р. А. Маркович. Отв. ред. Г. М. Резник. М.: Юрид. лит., 1993. С. 529.

[3] См.: постановление Верховного Совета РСФСР от 24 октября 1991 г. № 1801-1 «О Концепции судебной реформы в РСФСР» // Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. № 44. Ст. 1435.

[4] Там же.

[5] См., например: постановление Правительства РФ от 20 ноября 2001 г. № 805 «О федеральной целевой программе «Развитие судебной системы России» на 2002—2006 годы» // Собрание законодательства РФ. 2001. № 49. Ст. 4623.

[6] См.: постановление Конституционного Суда РФ от 28 февраля 2008 г. № 3-П // Собрание законодательства РФ. 2008. № 10 (2 ч.). Ст. 976.

[7] Концепция Федеральной целевой программы «Развитие судебной системы России» на 2013—2020 годы», утв. распоряжением Правительства Российской Федерации от 20 сентября 2012 г. № 1735-р // Собрание законодательства РФ. 2012. № 40. Ст. 5474.

[8] Федеральная целевая программа «Развитие судебной системы России» на 2007—2012 годы», утв. постановлением Правительства Российской Федерации от 21 сентября 2006 г. № 583 // Собрание законодательства РФ. 2006. № 41. Ст. 4248.

[9] См.: постановления ЕСПЧ: от 12 мая 2005 г. по делу Окалан против Турции, пар. 112, 140; от 15 декабря 2005 г. по делу Киприану против Кипра, пар. 118.

[10] См.: постановления ЕСПЧ от 26 октября 1984 г. по делу Де Куббер против Бельгии, пар. 26.

[11] Собрание законодательства РФ. 2006. № 41. Ст. 4248.

[12] См.: Федеральная целевая программа «Развитие судебной системы России на 2013—2020 годы», утв. постановлением Правительства РФ от 27 декабря 2012 г. № 1406 // Собрание законодательства РФ. 2013 г. № 1. Ст. 13.

[13] Поздняков М. Л. Критерии оценки качества работы судей и дисциплинарная ответственность. СПб.: ИПП ЕУ СПб., 2014. С. 13.

[14] Титаев К. Ценности судей // http://www.vedomosti.ru/opinion/news/7391311/cennosti_sudej

[15] Волков В., Дмитриева А. Российские судьи как профессиональная группа: нормы и ценности // Как судьи принимают решения: эмпирические исследования права / Под ред. В. В. Волкова. М.: Статут, 2012. С. 155.

[16] Кодекс чести судьи Российской Федерации, утв. постановлением Совета судей РФ от 21 октября 1993 г. // СПС «КонсультантПлюс».

[17] См.: Кодекс судейской этики, утв. VIII Всероссийским съездом судей 19 декабря 2012 г. // СПС «КонсультантПлюс».

[18] См.: п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31 мая 2007 г. № 27 «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений квалификациошгых коллегий судей о привлечении судей судов общей юрисдикции к дисциплинарной ответственности» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. № 8.

[19] Поздняков М. Л. Критерии оценки качества работы судей и дисциплинарная ответственность. СПб.: ИПП ЕУСПб., 2014. С. 23, 24.

[20] См.: Российская газета. 2010. № 5173 (94). 4 мая.

[21] Текущий архив Независимого экспертно-правового совета. 2002 г.

[22] Постановление Конституционного Суда РФ от 28 февраля 2008 г. № 3-П // Собрание законодательства РФ. 2008. № 10 (2 ч.). Ст. 976.

[23] Защита правосудия: Дисциплинарное производство в отношении судей Российской Федерации. Доклад миссии МКЮ // Стокгольм: МКЮ, 2012. С. 9.

[24] Кодекс судейской этики, утв. VI Всероссийским съездом судей 2 декабря 2004 г. // СПС «КонсультантПлюс».

[25] Пункты 1 и 3 ст. 121 Закона РФ от 26 июня 1992 г. № 3132-1 «О статусе судей в Российской Федерации» // Российская газета. 1992. 29 июля (в ред. Федерального закона от 2 июля 2013 г. № 179-ФЗ «О внесении изменений в Закон Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2013. № 27. Ст. 3471).

[26] Ст. 3 Федерального конституционного закона от 5 февраля 2014 г. № 3-ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2014. № 6. Ст. 550.

[27] См., например, решение Верховного Суда РФ от 11 октября 2006 г. № ГКПИ06-1125 // СПС «КонсультантПлюс».

[28] Самойлов М. Беглый взгляд на проблему дисциплинарной ответственности судей в России / Блоги Закон.ру, 13.04.2012. URL: http://zakon.ru/Discussions.

[29] См.: Федеральный закон от 5 февраля 2014 г. № 16-ФЗ «О порядке отбора кандидатов в первоначальный состав Верховного Суда Российской Федерации, образованного в соответствии с Законом Российской Федерации о поправке к Конституции Российской Федерации «О Верховном Суде Российской Федерации и прокуратуре Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2014. № 6. Ст. 567.

[30] См., например: Минкин А. Кто всех осудит? Письма Президенту // Московский комсомолец. 2014. 25 мая.

[31] Отказ от пожизненного пребывания на своих постах председателей и заместителей председателей судов достигнут в 2001 году (см.: ст. 61 Закона о статусе судей, введенную Федеральным законом от 15 декабря 2001 г. № 169-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2001. № 51. Ст. 4834), но теперь он пересматривается.

[32] См., например: п. 3 мотивировочной части постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 21 апреля 2010 г. № 10-П // Собрание законодательства РФ. 2010. № 19. Ст. 2357; п. 2 постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 25 марта 2014 г. № 8-П // Собрание законодательства РФ. 2014. № 14. Ст. 1690.

[33] К сожалению, Конституционный Суд РФ, рассмотрев жалобу В. А. Филимонова, не усмотрел нарушения Основного закона в лишении несовершеннолетних возможности выбора между единоличным судьей и судом присяжных. См.: постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 20 мая 2014 г. № 16-П. Между тем Конституция РФ определенно запрещает издавать законы, умаляющие права и свободы человека, снижающие достигнутый уровень их гарантий (ч. 2 ст. 55 Конституции). Никаких конституционно оправданных целей ограничением процессуальных прав несовершеннолетних обвиняемых не достигнуто.

[34] Обзор судебной статистики о деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2012 году // Официальный сайт судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации. С. 43—44.

[35] Основные показатели деятельности судов общей юрисдикции за 2013 г. // Официальный сайт судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации. С. 4.

Опубликовано в журнале:

«Отечественные записки» 2014, №3(60)

Названы самые дорогие для иммигрантов города мира.

На первом месте по дороговизне – Луанда, столица Анголы. На второй позиции расположилась Нджамена, столица Чада. А «бронзовым призером» стал Гонконг.

К такому выводу пришла в своем отчете за 2014 год компания Mercer. В исследовании измерялась сравнительная стоимость 200 товаров и услуг сервиса в 211 городах мира, включая жилье, транспорт, питание, одежду, предметы обихода и развлечения, передает портал The Local.

Примечательно, что в десятку самых дорогих городов для иммигрантов попали сразу три швейцарских города – Цюрих, Женева и Берн, а также Москва.

ТОП-10 самых дорогих городов для иммигрантов в 2014 году:

1. Луанда (Ангола)

2. Нджамена (Чад)

3. Гонконг

4. Сингапур

5. Цюрих (Швейцария)

6. Женева (Швейцария)

7. Токио (Япония)

8. Берн (Швейцария)

9. Москва (Россия)

10. Шанхай (Китай)

За год Дубай поднялся в списке самых дорогих для проживания иностранцев городов планеты на 23 пункта и занимает 67-е место.

Два города ОАЭ вошли в сотню самых дорогих для проживания иностранцев городов планеты, заняв в ежегодном рейтинге Cost of Living Survey компании Mercer (2014 г.) 67 и 68 места (рост на 23 и 11 пунктов соответственно).

Исследование стоимости жизни в 214 странах мира, проводимое ежегодно компанией Mercer, дает международным компаниям основу для расчета заработной платы и прочих компенсаций их сотрудников, направленных на работу за границу. Аналитики компании изучают и сравнивают цены на 200 ключевых товаров и услуг, в том числе жилье, образование, медицинское обслуживание, питание, одежду и развлечения.

За год Дубай обошел в этом рейтинге Абу-Даби и стал вторым самым дорогим для иностранцев городом арабского Ближнего Востока после Бейрута. Столица Ливана занимает в рейтинге 63 место, а самым дешевым из исследованных городов региона является Джедда (Саудовская Аравия) – 175 место.

Важно отметить, что стоимость жизни для иностранцев и местных жителей может отличаться разительно. Например, самыми дорогими городами для иностранцев являются столица Анголы Луанда и Нджамена (Чад). Они возглавляют рейтинг благодаря дефициту, а значит и дороговизне, качественных товаров и услуг, и значительному отличию официального и реального курсов местной валюты. Колебания курсов валют вообще оказывают на рейтинги заметное влияние, которое на деле проживающие в этих городах иностранцы могут и не почувствовать. Цены на товары и услуги конвертируются для оценки и сравнения в доллары США по официальному курсу, действующему на дату оценки.

За двумя африканскими городами идут традиционные лидеры списка. На третьем месте Гонконг, за ним – Сингапур. На пятом месте швейцарский Цюрих, за ним – еще один швейцарский город Женева, а Токио находится на 7 месте. На восьмом месте снова швейцарский город Берн, на 9 – Москва и замыкает десятку Шанхай.

Самым дорогим городом Ближнего Востока является Тель-Авив (18), Северной Америки – Нью-Йорк (16), Латинской Америки – Сан-Паулу (49)

По мере того, как война, проводимая силами США и НАТО в Южной и Центральной Азии, сходит на нет, внимание переносится на африканский континент, считает журналист и основатель блога StopNATO Рик Розофф.

По его мнению, во второй декаде XXI века Соединенные Штаты стараются вести войны без рисков для себя настолько, насколько это максимально возможно. Вместо крупного контингента сухопутных войск, бронетехники и артиллерии США стали использовать беспилотники, оборудованные ракетами класса "воздух-земля", и проводить секретные спецоперации для уничтожения противников за рубежом.

Розофф приводит в качестве примера статью, опубликованную 26 мая в The New York Times. В материале сообщалось, что Минобороны США выделило несколько десятков миллионов долларов на подготовку сотен элитных диверсионно-десантных отрядов на севере Африки – в Ливии, Мали, Мавритании и Нигере. По информации издания, большая часть обучения будет проводиться американскими силами специального назначения – "зелеными беретами" и "Дельтой".

В той же статье говорится о том, что Пентагон выделил 16 миллионов долларов для обучения и вооружения элитных войск для проведения операций против повстанцев в Ливии; 29 миллионов досталось Мавритании; Нигеру – 15 миллионов долларов; сумма, выделенная для Мали, не разглашается.

Также в начале мая Пентагон подписал с Республикой Джибути десятилетний контракт на продолжение использования базы Кэмп-Лемоньер, где с 2003 года находятся тысячи американских военнослужащих, включая спецназ, совместно с объединенной целевой группой специальных операций — “Африканский Рог”. Вашингтон использовал Джибути и Эфиопию для атаки дронов на территории Сомали и Йемена. Также США использовали Нигер для осуществления полетов беспилотников над Мали в качестве поддержки Французских сил на севере страны в 2013 году.

В том же месяце Минобороны США подписало контракт стоимостью 8,5 миллионов долларов на снабжение ведущих борьбу с угандийской националистической повстанческой группировкой американских войск в Южном Судане, ЦАР, Конго и Уганде силами AAR Airlift Group, размещенных во Флориде.

В апреле 2014 года Африканское командование вооружённых сил США (АФРИКОМ) провели ежегодные противоповстанческие военные учения в Нигере с участием тысячи солдат США и НАТО, а также Буркина Фасо, Чада, Мавритании, Нигерии и Сенегала.

АФРИКОМ на сегодняшний день является единственным зарубежным военным командованием, учрежденным Пентагоном после окончания периода холодной войны.

Вашингтон продолжит вести кровопролитные войны чужими руками от Сирии до Украины, но их операции сосредоточены на Африке, утверждает Рик Розофф, приводя в пример полугодовую войну АФРИКОМ-НАТО против Ливии.

Дети читают книгу Дети все меньше и меньше читают. Мир полон цифровых развлечений, ярких мультфильмов, красочных и захватывающих видеоигр. Куда с ними тягаться обыкновенным текстовым книгам, даже с картинками. Но родителям порой не нравится, что их дети предпочитают электронные книги бумажным.

Книги Ведущая ресурса Coomon Sense Media Кэролайн Кнорр, основываясь на исследовании, проведенном центром Joan Ganz Cooney Center, полагает, что если дети читают электронные книги, родителям следует радоваться, а не сетовать на то, что их чада не проявляют интереса к бумажному носителю.

Это представители старших поколений могут любить бумажные книги за то, что это книги их юности. Для нового поколения электронный носитель предпочтительнее, потому что он удобнее. Ведь у них нет никаких ярких эмоциональных воспоминаний, связанных с бумажными книгами. Нет и не может быть. Что делать, они привыкли к своим Android- и iOS-девайсам. Это, а не бумага, технологии их эпохи. То, что они будут с теплотой вспоминать, став постарше.

Если родители хотели бы, чтобы дети начали проявлять интерес к литературе, необходимо выбирать книги, где текст превалирует над картинками. И не важно, будут эти книги бумажными или электронными. А чтобы увлечь чтением детей, которые не любят читать, лучше отдавать предпочтение книгам с интегрированными мультимедийными возможностями.

Аудиокниги предпочтительны для изучающих языки, детей со специальными потребностями и тех юных читателей, которые не располагают временем на то, чтобы тихонько посидеть с книжкой.

Несмотря на появление множества новых способов получения информации, чтение остается тем навыком, который необходим человеку. Сегодня выбор и бумажных, и электронных книг огромен. Перенасыщенные мультимедийным контентом книги не позволяют детям в должной мере усваивать материал, поскольку отвлекают их внимание на внешние эффекты, связь которых не в сознании ребенка с текстом может быть не совсем очевидной.

По данным проведенного исследования, юные читатели мультимедийных книг в меньшей степени запоминают детали повествования. То есть, если электронная книга - это обычная текстовая книга, пусть даже и с картинками, по своим свойствам она практически ничем не отличается от бумажной. Электронные книги, которые якобы <хуже> бумажных, - это книги, содержащие насыщенный мультимедийный контент, не позволяющий детям сосредоточить свое внимание на самом главном в излагаемом авторами книги материале. Это как раз та ситуация, при которой красивая <упаковка> затмевает содержание.

Эксперты рекомендуют родителям читать своим детям, читать вместе с ними. Но, самое главное, дети должны видеть своих родителей читающими. Вряд ли существует способ заставить детей полюбить книгу, если взрослые в семье сами предпочитают держаться подальше от литературы, зато поближе к телевизору и компьютеру с социальными сетями.

Рекомендуется также подбирать детям книги для чтения. При этом очень важно учитывать вкусы самих детей. Может оказаться и так, что та детская литература, которая нравится взрослым, не произведет на малышей никакого впечатления.

Старшее поколение нередко сетует на чрезмерное увлечение подростков своими цифровыми устройствами, планшетами и смартфонами. Но ведь эти девайсы - превосходные инструменты для знакомства с сокровищами мировой литературы! Хотя есть и аргументы против того, чтобы знакомить детей со смартфонами. Да и против планшета в школьном классе тоже есть доводы. Может быть, основные опасения в отношении мобильных у родителей сложились как раз потому, что девайсы отвлекают детей от чего-то серьезного и важного?

Подросткам следует просто подсказать, что планшет необходим им не только для того, чтобы общаться с социальных сетях и играть. Порой достаточно просто указать нужное направление, показав юным и любознательным ценителям электроники, какой важный пласт человеческой культуры проходит мимо них.

Не впечатляет формулировка? На самом деле все намного проще. Подросток ищет ответ на какой-либо вопрос. В этой ситуации родители могут подсказать ему книгу, в которой раскрывается интересная ему тема и недвусмысленно дать понять, что книги как раз для того и служат, чтобы рассказывать что-то интересное юным <почемучкам>. При этом, разумеется, литературу следует подбирать с учетом возраста и мировосприятия каждого подростка.

Как вы считаете, имеет ли значение формат книги: бумажная или электронная? Или главное - любовь к чтению, а носитель второстепенен?

О развитии ведущих российских университетов.

Заседание президиума Совета при Президенте Российской Федерации по реализации приоритетных национальных проектов и демографической политике.

Дмитрий Медведев посетил национальный исследовательский университет «МИЭТ».

Председатель Правительства осмотрел информационные стенды, где представлены новые образовательные программы НИУ МИЭТ, и выставку научно-практических разработок студентов, которые внедряются в медицине, обороне, на российских железных дорогах.

В частности, главе Правительства продемонстрировали электроаппарат – насос вспомогательного кровообращения, который помогает людям, нуждающимся в трансплантации сердца, дожидаться момента пересадки. Также в области медицины студенты разработали биопластырь, который можно использовать для быстрого заживления ран, в том числе ожогов.

Среди других экспонатов выставки – комплексная система учёта энергоресурсов в домах и квартирах, позволяющая потребителям контролировать средства, которые они затрачивают, а также сокращать или увеличивать подачу тепла. Экономия может составить до 30%.

Премьеру продемонстрировали также уже поступивший в продажу 3D-принтер, который может создавать различные пластиковые изделия и который стоит гораздо дешевле зарубежных аналогов.

МИЭТ сотрудничает с ведущими вузами Европы и США, участвует в программах обмена студентами и преподавателями, реализует программы двойных дипломов. Среди партнёров МИЭТа Мюнхенский технический университет, Политехнический университет Каталонии, университет Фридриха Александра. Создан ряд учебно-научных центров совместно с крупнейшими международными компаниями, такими как Synopsys, Cadence, Mentor Graphics, PTC, Cisco и многими другими.

* * *

Председатель Правительства провёл заседание президиума Совета при Президенте Российской Федерации по реализации приоритетных национальных проектов и демографической политике

Стенограмма:

Д.Медведев: Мы сегодня проводим заседание нашего президиума по реализации приоритетных национальных проектов. Напомню, что изначально, когда идея национальных проектов создавалась, как раз в том числе сделали упор на образование. С тех пор уже прошло довольно много времени, почти семь лет. Считаю, что есть определённые результаты. Они касаются и всей системы образования в целом, и, безусловно, системы высшего профессионального образования.

Мы сегодня встречаемся в национальном исследовательском университете «МИЭТ», который, вне всякого сомнения, входит в число ведущих российских университетов. Оба вопроса касаются образования. Обсудим, как реализуются программы развития таких университетов как раз, как МИЭТ, и как за счёт информационных технологий современных повысить качество и доступность общего образования.

Требования современной экономики, увеличение в ней доли наукоёмких высокотехнологичных отраслей очень часто опережают возможности наших высших учебных заведений, поэтому обновление высшей школы действительно стало одним из приоритетов при реализации проекта по образованию. С 2007 года мы формируем сеть, которая состоит сегодня из 40 ведущих российских университетов – это и классические университеты, и федеральные университеты, и национальные исследовательские университеты, к коим относится МИЭТ.

Эти университеты – действительно лидеры нашего отечественного образования, и нам бы хотелось, чтобы они стали ориентиром для всех учебных заведений для достижения иного уровня подготовки специалистов. Мы заинтересованы, чтобы на базе таких университетов отрабатывались и современные образовательные программы в самом широком смысле этого слова и, конечно, чтобы к образовательным программам привлекался реальный сектор экономики, то есть вовлекался бизнес отечественный, чтобы он непосредственным образом влиял на развитие образования. Чтобы, конечно, создавались нормальные современные условия для исследовательской работы, в том числе в рамках инновационных центров и предприятий, например, подобных тому, где мы собрались.

Каждый университет сформировал программу развития, получил от государства поддержку.

Кроме того, вузам поставлена задача добиться конкурентных преимуществ на международном уровне. Я напомню, что эта задача сохраняется – задача по вхождению наших университетов в мировой топ-100. Задача, скажем откровенно, очень непростая. Тем не менее мы всё равно к ней стремимся, и с этой целью в 2013 году Правительством запущен специальный проект: 14 университетов, которые отобраны на открытом конкурсе, получили дополнительные средства. Всего на реализацию проекта из федерального бюджета, напомню, предусмотрено выделить за текущий период, до 2016 года, 44 млрд рублей.

Конечно, пока не всё получается так, как мы запланировали, но есть и изменения по многим критериям. Самый главный критерий, который носит нетленный характер, что называется, – это, конечно, качество образования. Надеюсь, что это отражается и в среднем балле по единому госэкзамену, и в числе желающих поступить именно в отобранные вузы, включая самых способных, самых подготовленных ребят. Достаточно сказать, что в прошлом году более половины победителей и призёров Всероссийской олимпиады школьников стали студентами именно этих университетов, что само по себе, конечно, отрадно, потому что это означает, что и школьники, и их, естественно, родители, которые так или иначе обеспокоены судьбой своих детей, всё-таки определяют приоритеты того, где учиться. Не просто посылают своё чадо куда-нибудь, где учиться полегче или где легко можно получить образование за деньги, а именно выбирают более престижные и, стало быть, более сложные университеты. Так всегда.

Ещё один важный показатель – это трудоустройство выпускников. Большинство ведущих университетов руководствуется требованиями работодателей к подбору кадров, использует предоставленные базы для практик и стажировок студентов. Это готовит их к решению практических задач, включая конкретные отрасли и регионы, ну и, конечно, помогает просто найти работу по специальности, нормальную и интересную. Позитивные перемены в развитии университетов связаны и с наукой. Создано 222 центра коллективного пользования научным оборудованием и экспериментальными установками. Это принципиальный момент, ведь не все вузы имеют собственную базу для проведения исследований. При университетах работает около 800 малых инновационных предприятий, которые мы с вами совместно создавали, в которых довольно большое уже количество и студентов, и аспирантов, и преподавателей трудится. Есть и показатели по выручке от коммерциализации изобретений, они такие, понятно, условные, считать это сложно, тем не менее считается, что в прошлом году эти суммы, суммы выручки от коммерциализации, превысили 2,7 млрд рублей. Есть успешный опыт участия университетов в технопарках, инновационных территориальных кластерах, в различных технологических платформах, скажем прямо, практически ни один технопарк, ни одна технологическая платформа не обходится без коренного, базового университета. То есть в конечном счёте конкретную отдачу уже получают не только сами университеты, но и наша экономика.

Результаты в целом, ещё раз подчёркиваю, есть, но, конечно, все лучшие федеральные и исследовательские университеты могли бы играть более активную роль в модернизации высшей школы. Очень важно, чтобы был установлен контакт с другими университетами, развивалась мобильность студентов и преподавателей внутри страны, активно вводились сетевые и электронные методы обучения, целевые наборы, создавались, конечно, условия для обучения студентов с ограничениями по здоровью.

И ещё нужно подумать над системой современной оценки эффективности работы университетов. Мы её всё время совершенствуем, иногда, может быть, даже избыточно часто, но надо всё равно этим заниматься, надо понимать, как оценивать достижения.

И второй вопрос, который я обозначил, – это информатизация общего образования. Я напомню, что в 2006 году, когда мы начинали национальный проект, к интернету было подключено всего 2% российских школ, в основном, это, конечно, московские школы, столичные школы. К концу 2013 года, естественно, у нас уже давно общий доступ обеспечен. За несколько лет в обеспечении также компьютерной техникой мы достигли уровня европейских стран (порядка 7 человек на компьютер). Конечно, вопрос ещё в том, что это за компьютеры – где-то это сверхсовременные компьютеры, где-то достаточно старенькие, но в целом всё равно у нас все школы практически имеют кабинеты информатики, практически все, кто этим занимается, имеют сайты свои, электронные дневники, действует более 17 тыс. образовательных ресурсов, тысячи сайтов по основным школьным предметам.

Школьники могут сами себя оценивать по итогам олимпиад, в том числе в интернете с помощью автоматизированных систем. Доступность образования в этом смысле, безусловно, расширилась. Но наряду с успехами есть и проблемы.

Если говорить о возможностях для так называемого удалённого доступа, то за последнее время в школах такая возможность выросла на 40%. Около 70 тыс. детей, включая инвалидов, а также тех, кто живёт на селе, могут теперь учиться дистанционно, к чему мы стремились. Это хорошо, конечно, но не следует себя обманывать: такие возможности есть далеко не везде.

Что касается скоростного интернета… Понятие скорости меняется с каждым годом, ещё совсем недавно считали, что интернет, подведённый по проводному телефонному каналу, – это нормальный интернет, и школы говорили: «Вот хорошо, у нас интернет теперь есть». Это было тогда, когда мы начинали этим заниматься, в 2006–2007 годах. Сейчас, конечно, эта скорость абсолютно никуда не годится, не удовлетворяет, поэтому, когда я сказал, что у нас все школы подключены к интернету сейчас, – это не только вопрос подключения, это вопрос скорости, потому что скорость сейчас определяет возможности использования Сети. Ну а если говорить о процентах скоростного интернета, то сейчас, если серьёзно к этому относиться, у нас скоростной интернет есть только примерно в 10% городских школ и 3% школ сельских – это, конечно, мало. Даже несмотря на текущие сложности бюджетные в регионах всё равно нужно этой проблемой заниматься. Надо посмотреть меры в программах модернизации общего образования до 2020 года, уделить внимание наиболее проблемным нашим регионам.

В рамках нацпроекта («Образование») созданы справочно-методические центры поддержки школ, их тоже нужно использовать, в том числе и для обновления образовательных интернет-ресурсов, потому что качество этих ресурсов тоже очень разное: что-то вполне достойное, а что-то как раз нацелено на совершенно другие сегменты, это очень часто просто такие, по сути, шпаргалки, которые знаний не несут, а, может быть, даже обратный эффект имеют.

Есть ещё тема электронных учебников. Министерство образования и науки разрешило их использование начиная с 1 января 2015 года. Это, конечно, не отказ от классических учебников в бумажной форме, просто это определённая альтернатива. И здесь нужно просто научить и учеников, и учителей ими пользоваться в тех случаях, когда это удобнее и полезнее.

Очень важно, чтобы IT-технологии помогали выпускникам школ выбирать будущую профессию, получать дополнительные квалификации. Знаю, что в рамках развития региональных систем профессионального образования предусматривается создать такие возможности.

Вот такое вступительное слово у меня. Теперь переходим к обсуждению вопросов повестки дня.

Пожалуйста, для доклада слово Дмитрию Викторовичу Ливанову.

Д.Ливанов: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги! Идея создания группы ведущих университетов, их приоритетной поддержки возникла в начале 2000-х годов, однако первые практические шаги удалось сделать лишь в 2006 году, когда стартовал приоритетный национальный проект «Образование». Тогда на конкурсной основе было определено 57 вузов, которые получили целевые средства на реализацию своих инновационных образовательных программ в течение двух лет. Одновременно было создано два первых федеральных университета: Сибирский в городе Красноярске и Южный в Ростове-на-Дону.

В последующие годы формировался пул ведущих университетов. На сегодня их 40, это 2 университета, которые мы относим к нашему национальному достоянию, – МГУ и СПбГУ, 9 федеральных университетов и 29 национальных исследовательских университетов. Видно, что они распределяются по всей территории нашей страны, в каждом федеральном округе есть как минимум два… Нет. Один есть в СКФО, в других – не менее двух ведущих университетов.

Д.Медведев: И один будет ещё, по всей вероятности, на территории Крымского федерального округа.

Д.Ливанов: И один будет в Крымском федеральном округе.

Что организационно представляют собой ведущие университеты? В основе организационной модели федеральных университетов – слияние разных вузов, как правило, нескольких, модель эта оказалась эффективной, хотя очень часто высказывалась и критика, что объединение происходит механически, не достигается необходимого синергетического эффекта. Действительно, в жизни каждого федерального университета был непростой организационный этап, когда проводилась оптимизация действующих структур, создавались новые управленческие подразделения.

Мы знаем, что в Дальневосточном федеральном университете вслед за объединением последовал и переезд в новый кампус, тоже не безболезненный. Мы планируем и строительство нескольких кампусов для других ведущих университетов. Мы понимаем, насколько труден и иногда болезнен этот процесс, но без трудностей роста невозможно дальнейшее развитие. В основе модели национальных исследовательских университетов – прежде всего развитие науки в тесной связи с образованием и инновациями, восстановление исследовательской компоненты в нашей высшей школе. Значительная часть этой группы – это инженерные вузы, исследования и разработки которых тесно связаны с реальным производством. Таким образом, национальные исследовательские университеты развиваются по модели выстраивания системы приоритетов, их поддержки и существенного повышения интенсивности научно-исследовательской работы. Для каждого ведущего университета утверждены программы развития. Эффективность реализации этих программ оценивается по достижению плановых значений целевых показателей.

В истекшем, 2013 году федеральными университетами выполнено более 95% показателей, национальными исследовательскими университетами – более чем 85% показателей. В целом реализация программ развития привела к существенной положительной динамике в развитии ведущих университетов. На сегодняшний день они составляют всего 8% всех государственных вузов страны, но в них учатся 17% студентов, работают 22% преподавателей, при этом это лучшие преподаватели и исследователи. Сотрудниками ведущих университетов опубликовано 62% статей в научных журналах, индексированных базой «Сеть науки», от всех публикаций, опубликованных российскими вузами, и получено, Вы уже об этом сказали, более половины средств на выполнение научно-исследовательских опытно-конструкторских работ. Все эти показатели год от года в каждом университете стабильно растут.

В ведущие университеты поступают наиболее подготовленные абитуриенты. Средний балл единого экзамена, поступивших на места, здесь 73 балла – это на 8 баллов выше среднего показателя по сети государственных вузов. И действительно, как Вы сказали, более половины победителей, призёров Всероссийской олимпиады школьников поступает именно в наши ведущие вузы.

35 из 40 ведущих университетов воспользовались правом самостоятельно разрабатывать и утверждать образовательные стандарты, а это способ учёта актуальных требований предприятий реального сектора экономики и социальной сферы.

У ведущих университетов и хорошие международные связи. Они реализуют более 300 программ двойного дипломирования, преимущественно с вузами дальнего зарубежья, с ведущими международными университетами.

За время реализации программ развития за пять лет все показатели всех ведущих вузов существенно выросли. Например, количество индексированных научных публикаций в среднем на один университет выросло за пять лет в 3,5 раза. В ведущих университетах создаётся современная инфраструктура для образования и исследований, укрепляется материально-техническая база, создаются условия для генерации новых знаний и технологических инноваций. 13 ведущих университетов стали участниками инновационных территориальных кластеров – это объединения предприятий, организаций научно-производственной сферы регионов для развития там конкурентоспособных производств. 23 национальных исследовательских университета и все федеральные университеты привлечены к выполнению программ инновационного развития компаний с государственным участием. Очень важно, что в ведущих университетах сформирована современная система управления. Поскольку они раньше других вузов перешли в статус автономных организаций, там были созданы новые органы стратегического управления – наблюдательные советы, которые уже активно включаются в развитие соответствующих университетов.

Каковы эффекты деятельности ведущих университетов для системы образования, для экономики и общества в целом? Сегодня созданы условия для распространения достижений ведущих вузов на всю систему высшего образования. Сегодня ведущие вузы являются пилотными площадками для реализации важнейших федеральных проектов. В законе «Об образовании в Российской Федерации» предусмотрена возможность сетевого взаимодействия образовательных организаций. Реализуя эту норму закона, мы планируем в ближайшее время создать сетевые магистратуры, когда студент один семестр учится в одном вузе, другой семестр – в другом, в зависимости от того, где и какие дисциплины преподаются лучше, где есть более интересные исследовательские проекты, где есть самое современное оборудование. Несомненно, это окажет положительное влияние на качество образования.

Не менее значим эффект работы ведущих вузов и для экономики. Выпуск специалистов, подготовленных в соответствии с современными требованиями, с учётом задач, стоящих перед регионами, – тоже важный вклад в экономическое развитие страны. Важны социальные эффекты. Ведущие университеты, как правило, активно взаимодействуют с городской средой. В последние годы существенно выросло и число студентов в этих университетах, а это означает, что выросла доступность качественного высшего образования.

Как будут развиваться федеральные национальные исследовательские университеты после завершения их программ развития, поддержанных из федерального бюджета? У нас каждая программа поддерживается государством в течение пяти лет, а дальше ещё в течение пяти лет университет сам финансирует свою программу развития из внебюджетных источников, опираясь на созданный в течение первых пяти лет инфраструктурный потенциал.

Мы считаем, что в рамках этой модели ведущие университеты могут динамично развиваться, однако закладываем и дополнительные инструменты их поддержки, прежде всего это повышенные нормативы финансирования. Каждый ведущий университет получит повышенный в 1,5 раза по отношению к обычному норматив подушевого финансирования на обучение одного студента. Ведущие университеты имеют преимущество и при распределении государственных инвестиций. Здесь в приоритетном порядке строятся общежития. Я уже сказал про строительство новых кампусов.

Новые механизмы распределения контрольных цифр приёма на бюджетные места таковы, что именно вузы с наибольшим потенциалом образовательным и научным получат наибольшее число бюджетных мест в магистратуре и аспирантуре. Точно так же ведущие университеты благодаря своему потенциалу будут иметь преимущество и при распределении государственного задания на научные исследования, при получении научных грантов на конкурсной основе. Мы понимаем, что чем успешней развивается университет, тем больший интерес к нему проявляют работодатели.

Сформирована на сегодняшний день группа из 14 вузов, которые участвуют в проекте повышения международной конкурентоспособности, так называемом проекте «5/100». Задача этого проекта состоит в том, чтобы к 2020 году не менее пяти российских вузов вошли в сотню ведущих мировых университетов. Проекту «5/100» предшествовал строгий конкурсный отбор, в котором участвовали самые разные вузы, более 50, доступ был открыт для всех. Победителями оказались преимущественно федеральные и национальные исследовательские университеты. Им удалось это сделать благодаря не только амбициозным и одновременно реалистичным планам, но и накопленному за предыдущие годы потенциалу. Теперь эти университеты, а также МГУ и СПбГУ продолжают борьбу за лидерство в международном образовательном и научном пространстве.

В ближайшее время нам предстоит актуализировать программы развития ведущих университетов с учётом особенностей развития регионов и макрорегионов, где они располагаются. Необходимо сформировать единую систему целевых показателей, на основе которой будет оцениваться работа каждого вуза. В программах развития будут отражены такие направления деятельности, как участие университетов в сетевом взаимодействии с другими вузами и научными организациями, внутрироссийская академическая мобильность преподавателей и студентов, сотрудничество с предприятиями и организациями реального сектора экономики, а также другие факторы, например, создание безбарьерной среды для лиц с ограниченными возможностями здоровья.

Важно отметить, что мы сегодня прорабатываем вопрос о создании 10-го федерального университета в Республике Крым, в городе Симферополе, в новом российском регионе. В его программе развития также будет предусмотрено сетевое взаимодействие с другими ведущими российскими вузами и научными организациями.

В заключение подчеркну, что перед ведущими российскими вузами стоят масштабные задачи. Благодаря реализации их программ развития создан хороший, серьёзный задел на будущее. Они сегодня работают не только на развитие своих регионов и различных отраслей науки и техники, их достижения важны для страны в целом, важны и в международном масштабе. Продолжая реализовывать те идеи, те проекты, которые были заложены в программах развития, тесно взаимодействуя между собой, ведущие университеты призваны обеспечивать образовательные и научные результаты мирового уровня.

Спасибо за внимание.

Д.Медведев: Дмитрий Викторович, спасибо. Передаю слово нашим коллегам – ректорам, которые здесь присутствуют. Вы можете взять слово в произвольном порядке. Давайте я Владимиру Николаевичу Васильеву передам слово, а потом уже просьба поднимать руки и выступать.

В.Васильев (ректор федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский национальный исследовательский университет информационных технологий, механики и оптики»): Спасибо. Глубокоуважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые члены совета! Коллеги! Прежде всего я хотел бы сказать, что тот проект, который начал реализовываться, первый этап проекта, первая очередь национально-исследовательских университетов, по истечении сейчас уже отчётного периода пятилетнего (2009–2013 годы), безусловно, очень серьёзно повлиял на развитие системы высшего профессионального образования нашей страны.

Несколько слов про университеты, потом – те предложения, которые, как видится, можно было бы сделать.

Наш университет, университет ИТМО, Санкт-Петербургский университет ИТМО, в 2009–2010 годах, как и все первые очереди, получил порядка 1 млрд 800 млн рублей за пять лет бюджетных инвестиций. Общий объём научно-исследовательских работ, который был проведён университетом за эти пять лет, превысил в два раза полученные субсидии (подчёркиваю – в два раза), а если говорить по годам, 2009 и 2013 годы сравнивать, то пятикратное увеличение.

Важным является, наверное, не только сам объём финансирования, а то, что была построена цепочка, начиная от форсайта, проведения научных исследований, оценки интеллектуальной собственности через бизнес-инкубирование в технопарке, то есть коммерциализация результатов научной деятельности.

В нашем университете создано 39 малых инновационных предприятий в соответствии с 217-м федеральным законом и 32 соглашения с крупными объединениями. Этот опыт сейчас тиражируется в российских регионах.

Безусловно, проведение научных исследований позволило серьёзно очень изменить и модель образовательного университета. Университет сейчас встал на тренд, на направление магистерско-аспирантское, то есть сейчас опережающим темпом идёт рост магистрантов и аспирантов в нашем университете. Точно так же можно говорить и о дополнительных образовательных программах. За эти пять лет более 10 тыс. специалистов из реального сектора экономики, из промышленности прошли повышение квалификации.

Конечно, то, что было сказано по поводу совместных программ и своих собственных образовательных стандартов, – крайне важное направление, и университет реализует семь образовательных программ с ведущими зарубежными университетами и реализует 55 образовательных программ на основе собственных образовательных стандартов.

По числу статей рост… Уже Дмитрий Викторович (Ливанов) говорил, поэтому здесь останавливаться не буду, но действительно в базе данных Web of Science и Scopus российские университеты начинают выглядеть, в общем-то, уже достойно, из года в год всё лучше и лучше.

Теперь перейду уже конкретно к предложениям. Глубокоуважаемый Дмитрий Анатольевич! Вот то, что за пять лет действительно создана очень хорошая исследовательская учебная инфраструктура – это действительно факт, потому что приходит к нам, ко всем, кто относится к исследовательским университетам, действительно оборудование высочайшего класса. Но сейчас тем более мы чувствуем отсутствие… Отстаёт очень сильно социальная инфраструктура, то есть если мы говорим о приглашении иностранных преподавателей, об иностранных студентах, которые у нас есть, социальная инфраструктура, безусловно, отстаёт – это первая проблема, которой я хотел бы коснуться.

Вторая – это сетевое развитие. Для того чтобы мы стали конкурентоспособными на международном уровне, нам не обойтись без резкого увеличения сетевых, совместных образовательных программ как c внутрироссийскими, так и с зарубежными университетами.

И третье – всё-таки, несмотря ни на что, система управления высшими учебными заведениями ещё оставляет желать лучшего, ещё требует серьёзной модернизации. Это касается профессорско-преподавательского состава, изменения инфраструктуры, потому что, безусловно, появляются новые департаменты, новые управления, но так или иначе всё-таки кафедральная факультетская инфраструктура остаётся, и она чуть-чуть, подчёркиваю, на мой взгляд, просто сдерживает развитие. На этих трёх моментах я хотел бы остановиться. Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо большое, Владимир Николаевич. Пожалуйста, коллеги.

С.Иванец (ректор федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Дальневосточный федеральный университет»): Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги! Представляю Дальневосточный федеральный университет. Хотел бы сказать, что университет создан решением руководства как крупнейший научный образовательный центр тихоокеанской России. Сегодня три года исполняется с того момента, как четыре вуза начали объединяться и началось, собственно, формирование университета.

Для того чтобы обеспечить решение поставленных перед университетом задач, за короткий срок проведена полная структурная реформа, реорганизована сама образовательная практика, система управления, система контроля качества, осуществлён в общем-то беспрецедентный по своим масштабам переезд в новый кампус. Запущены и начали успешно реализовываться программы привлечения ведущих профессоров, в том числе из-за рубежа. На сегодня их в вузе 180 человек из 3 тыс. ППС (профессорско-преподавательский состав). Активизировалась студенческая мобильность, студенческий обмен: из 30 тыс. студентов 1,5 тыс. – иностранцы. Значительно повысилась научная продуктивность преподавателей-исследователей, по количеству публикаций международного уровня – в четыре раза. Пересмотрен весь спектр образовательных программ, и ДВФУ теперь концентрирует усилия на подготовке специалистов в первую очередь под те крупные инвестиционные проекты, которые реализуются в регионе.

Заработал созданный по самым передовым международным стандартам медицинский центр, что позволяет, с одной стороны, жителям Дальнего Востока получать высокотехнологичную помощь непосредственно в Приморье, а с другой стороны, исследователям школы биомедицины ДВФО даёт кратчайшую возможность внедрения передовых разработок в медицинскую практику.

Отдельная перед нами стоящая задача – привлечение и закрепление талантливой молодёжи на Дальнем Востоке. Доля абитуриентов из других субъектов Федерации постоянно растёт, с 5% в 2010 году – до 25% в 2013-м. Могу сказать, что в прошлом году в вуз приехали поступать ребята из 56 регионов России, включая Москву, Санкт-Петербург, даже Калининград.

Такое поступательное движение университета определялось утверждённой Правительством Российской Федерации программой развития. Её требования и показатели чётко выполняются, но сегодня пришло время для актуализации наших стратегических планов. Мы выработали своё представление на этот счёт и реализовали его в виде «дорожной карты» до 2020 года. С этой картой, которая является логическим продолжением программы развития, вуз добился победы в конкурсе по повышению конкурентоспособности ведущих вузов 5/100. «Дорожная карта» получила одобрение авторитетного международного совета, а университет получил в виде поддержки существенные бюджетные средства.

Помимо дальнейшего развития уже указанных элементов, исследовательской активности, международного рекрутинга эта наша «дорожная карта» предусматривает теперь концентрацию усилий на таких важнейших направлениях, как, первое, участие в формировании на региональном уровне системы профессионального и дополнительного профобразования. Качество такого образования будет обеспечено за счёт формирования университетом современных образовательных кластеров. У нас уже подобный опыт начал накапливаться: образовательный кластер судостроения с партнёром –Дальневосточным центром судостроения и судоремонта (это дочернее предприятие ОСК), кластер по морским технологиям и подводному приборостроению с «Моринформсистемой-Агат». Аналогичные структуры у нас будут созданы с «Роснефтью», Объединённой авиастроительной корпорацией, «Русгидро». Тем самым бизнес непосредственно влияет на развитие образования.

Второе. В рамках разработки вот этой самой «дорожной карты» определены и обоснованы те прорывные направления, на которых планируется сконцентрировать интеллектуальные и материальные ресурсы. Это семь основных направлений, таких как разработка лекарственных препаратов на основе морских гидробионтов, создание и эксплуатация морских гидросооружений, в том числе подводной робототехники, или, скажем, исследования социально-экономического развития Дальнего Востока. И все эти вместе взятые направления как раз обеспечат нашему университету мировую идентификацию как лучшего российского университета в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Третье. В ближайшее время на острове Русский будет реализовываться проект территории опережающего развития, и инфраструктура, и потенциал университета будут задействованы непосредственно при её создании. И за счёт объединения ресурсов, в том числе и с академическими университетами, мы рассчитываем за два года увеличить научную продуктивность в два-три раза, а создание территории опережающего развития позволит успешно и быстро реализовывать эти продукты научной деятельности в конечные изделия и технологии.

Четвёртое. Для нас повышение конкурентоспособности университета однозначно увязывается с дальнейшей интеграцией с Дальневосточным отделением Академии наук. Для тех самых выявленных направлений, о которых я говорил, у нас определены наиболее перспективные для нас партнёры из институтов академических, но при этом важно, чтобы созданные совместные коллективы – лаборатории, базовые кафедры – находили своё место в решении проблем, значимых для всего Азиатско-Тихоокеанского региона. Для этого мы будем привлекать для руководства коллективами ведущих учёных Азиатско-Тихоокеанского региона, и здесь мы пользуемся своим конкурентным преимуществом – тем, что расположены непосредственно в сердце этого региона. Этому будут очень способствовать наши налаженные связи, в частности, с авторитетнейшей Ассоциацией вузов Тихоокеанского региона, так называемой APRU. Для нас такое партнёрство – это прекрасная возможность привлечения ресурсов этой ассоциации для своего развития.

Пятое. Важная роль для достижения целей международной интеграции отведена инфраструктуре единого кампуса, в котором совмещены не только условия для научной и образовательной деятельности, но и первоклассные конгресс-центр, гостиницы, спортивная инфраструктура. Это позволяет кампусу уже стать признанной площадкой проведения мероприятий.

Наконец, шестое. Президент Российской Федерации сформулировал для нас основную задачу интеллектуально-аналитического плана: университет должен быть готов проводить глубокую научную экспертизу программ развития Дальнего Востока. Это поручение выполнено, мы сконцентрировали свои ресурсы, ресурсы Академии наук, ресурсы независимых исследовательских структур в специальном центре, который уже активно участвует в работе по информационно-аналитическому сопровождению тихоокеанской политики России. Сейчас у нас формируется совместная с Министерством по развитию Дальнего Востока повестка подготовки аналитических документов.

Изложенное, на наш взгляд, свидетельствует о возрастающем вкладе университета в процессы социально-экономического развития Приморья и Дальнего Востока России в целом и о том, что в университете правильно выбраны приоритетные направления для концентрации ресурсов, предусматривающие не размазывание их, а определение на ключевых задачах. Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо.

Власть в гендерном измерении

Виктор Владимирович Бочаров родился в 1949 году. Доктор исторических наук, профессор СПбГУ. Живет в Санкт-Петербурге.

Власть мужчин, управление женщин. Положение о том, что власть мужчины над женщиной обусловлена естественными причинами, прежде всего различиями в психофизиологии, не принимается, как известно, антропологами феминистского направления. Они, с подачи его провозвестников XIX столетия Бахофена, Макленнана и Моргана, в той или иной мере поддерживавших идею матриархата, считают, что первоначально женщины доминировали в общественной жизни, однако потом положение вследствие разных причин коренным образом изменилось в пользу мужчин. Эта же идея поддерживалась и марксизмом, в результате чего порожденные им политические режимы, в первую очередь в России, всегда придавали большое значение решению «женского вопроса».

Однако этнографические данные, а также этноисторические источники однозначно свидетельствуют о том, что в самых разных культурах существовала (и существует) та или иная степень мужского доминирования. Это относится только к «внешнему пространству», или пространству «вне дома», так как во «внутренней жизни», как правило, доминировала женщина. Правда, здесь скорее следует говорить не о категориях «власти», а «управления». Имеется в виду то, что официально господствующее положение занималось мужчиной (мужем), в то время как женщина действовала неформально (исподволь), эффективно направляя тем не менее деятельность мужа.

В некоторых культурах социальный контроль, осуществляемый женщинами над поведением мужа, был очень сильным. Это в полной мере относится к русской культуре. В русском фольклоре«женское» и «мужское» пространства составляют вселенскую гармонию: «Баба да кошка в избе, мужик да собака на дворе»; «От хозяина чтоб пахло ветром, от хозяйки — домом». Поэтому: «Муж — представитель своей семьи во всех делах с соседями, с миром, с властями. Жена за его спиной не знает никаких хлопот вне дома: “Побереги Бог мужа вдоль и поперек, а я без него ни за порог”». Со смертью мужа женщине приходилось выполнять не свойственные ей «внешние политические функции», что воспринималось не иначе как «вдовье горе». Дома жена далеко не бесправна, более того, она, по сути, руководит мужем: «У плохой бабы муж на печи лежит, а хорошая сгонит». Но руководство мужем осуществлялось на неформальной основе, как бы исподволь: «Жена мужа не бьет, а под свой нрав ведет» (Желобовский 1892: 2–31).

Принято считать, что у мусульман влияние женщин на поведение мужчин минимально, включая все сферы деятельности. Коран однозначно утверждает власть мужчины в семье: «Мужья стоят над женами за то, что Аллах дал одним преимущество перед другими... Жена не может покинуть мужа, даже если он совершает дурные поступки...» (Сура 24). Однако собственный полевой материал ставит под сомнение данный постулат. Будучи в экспедиции в Абхазии в 1980 году, мы были приглашены в гости муллой. После застолья я разговорился с его женой, которая была гораздо моложе своего мужа. Разговор зашел о положении женщины. Она сказала примерно следующее: «Да, я не сижу за столом, ничего не могу приказывать мужу по домашнему хозяйству, но я гляну туда, и он сделает, посмотрю сюда, он и то сделает...» Власть женщины в доме также распространялась на детей, а также младших женских родственников (свойственников).

Можно отметить и некоторые «внешнеполитические» функции женщин, зафиксированные в традиционных культурах. Они сводились к поддержанию разного рода отношений (экономических, социальных) между домохозяйствами. Иными словами, жены, взаимодействуя друг с другом, решали некоторые вопросы, которые влияли на отношения в социуме в целом.

Словом, на заре человеческой истории сложился определенный баланс между властно-управленческими функциями, осуществляемыми полами. Если мужчины занимались политикой на уровне социума, то женщины — дома. Эта взаимодополняемость обеспечивала реализацию генетических программ, присущих мужским и женским особям в принципе. Если женщины, как считает Геодакян (Геодакян 1965: 105–113), гарантируют простое воспроизводство вида, то мужчины — его развитие за счет выработки инноваций. В социальной сфере это выражалось в том, что женщины, реализуя властно-управленческие функции дома, тратили свою энергию преимущественно на рождение и первичную социализацию потомства (простое воспроизводство), мужчины же создавали внешние «политические» структуры: возрастные классы, мужские союзы, союзы охотников, тайные союзы и т. д. (инновационная деятельность — расширенное воспроизводство).

Мужская активность, таким образом, способствовала становлению политической системы, складывались новые формы властных отношений. Однако, осуществляя свои полномочия во «внешней» сфере, мужчины тем не менее черпали ресурсы для этого у женщин. Иными словами, женщины играли важную роль и в тех отношениях власти, которые в первичном социуме складывались между мужчинами «вне дома», то есть там, где они безраздельно доминировали. Данная статья посвящена, во-первых, выявлению механизмов, посредством которых женщины осуществляли эту роль в раннем социуме, во-вторых, доказательству того, что они же во многом определяют и поведение современных людей.

Брак и право на власть. Материалы по традиционным культурам, а также этноисторические источники свидетельствуют о том, что мужчины обретали высокий статус в социуме только благодаря женщине. Более того, мужчина имел возможность состояться в качестве социального субъекта только посредством женщины.

Так, полноправным членом социума мужчина становился только после заключения брака. Остаться холостяком считалось позорным. Практически везде к ним относились с великим презрением и сожалением. В русском фольклоре «холостой — что бешеный»; «холостой — полчеловека». В иудаизме тот, кто еще не создал семью, не является в полном смысле человеком (Тюгашев 2006). Холостяки продолжали пребывать в статусе мальчика-юноши.

Данный поведенческий архетип, возникший, вероятно, на заре человеческой истории, обнаруживается и в поведении современников. Это проявляется, например, в преимуществах, которые имеют женатые мужчины при трудоустройстве, особенно в некоторых сферах деятельности. При этом кадровики на предприятиях оценивают холостяков, исходя из поведенческого стереотипа молодежной (юношеской) субкультуры, с ее агрессивностью, отрицанием авторитетов, максимализмом (экстремизмом) и т. д. Поэтому, чтобы сделать карьеру в советское время, мужчине был необходим статус женатого, то есть социально полноценного по традиционным меркам.

В той или иной мере данного «неписаного закона» придерживаются сегодня представители практически всех культур. В частности, вряд ли мы сможем легко обнаружить холостяка, стоящего во главе государства, да и вообще на вершине государственной иерархии.

Этот принцип сохраняется и в современных монархических режимах, что вполне естественно. Монарх, восходящий на престол, обязан быть социально полноценным субъектом, то есть иметь жену. Незнание данной обычно-правовой нормы подчас приводит историков к неверным выводам при оценке тех или иных событий прошлого. Приведу пример.

К. Ф. Шацилло, доктор исторических наук, анализируя дневники последнего российского императора Николая II, пишет, что тот являл собой пример исключительной «эмоциональной тупости». Основанием послужил известный факт, что Николай сочетался браком с Александрой Федоровной сразу после смерти своего отца — императора Александра III, скончавшегося 20 октября 1894 года в условиях траура по покойному. Шацилло приводит текст из дневника Николая: «22 октября суббота: Происходило брожение умов по вопросу о том, где устроить мою свадьбу. Мама, некоторые другие и я находили, что всего лучше сделать ее спокойно, пока еще дорогой Папа под крышей дома...» (Дневники 1991: 10). Шацилло комментирует: «”Дорогой Папа”, едва остыв, лежит на первом этаже, любящий сын и мысли не допускает о том, что свадьбу можно отложить... и готов пировать над трупом отца этажом выше». С точки зрения христианской морали необходимо было бы подождать хотя бы 40 дней, пока душа умершего не удалится на тот свет1.

Представляется, что сам будущий император и его ближайшие родственники придерживались архетипической модели поведения. Для этой ментальности, сформировавшейся в рамках идеологических представлений культа предков, в противовес христианским воззрениям, подобное поведение вполне правомерно. Предполагается, что «Папа» является свидетелем столь радостного события, когда его потомок, обретя социально-полноценный статус, то есть вступив в брак, наследует его должность.

Автор комментария, оценивая поведение Николая, исходит из христианских ценностей. Конечно, Шацилло прав в том, что Николаю как лидеру православной страны с многовековой историей следовало бы исходить отнюдь не из «языческих» ценностей. Тем не менее данный поведенческий архетип, как видим, прочно удерживается на различных этапах развития общественной системы.

Другой пример — история с восхождением на престол нового короля Марокко Мухаммеда Шестого 30 июля 1999 года после смерти отца — Хасана Второго. Как сообщал ряд западных СМИ, церемония провозглашения нового короля проходила с некоторой задержкой, поскольку молодой монарх якобы должен был срочно... жениться. Дело в том, что, согласно традиции двора, королем мог стать только женатый престолонаследник. Кстати, столь же экстренно вынужден был оформить брак (опять-таки по слухам) и покойный Хасан перед восхождением на трон в 1961 году.

Марокканские власти официально опровергли подобные слухи, заявив, что они являются «фальсификацией, направленной на подрыв авторитета правящей династии и нового суверена», и что свадьба не могла состояться во время 40-дневного траура (Мухаммед VI: 2005).

Представляется, что на данном примере мы опять сталкиваемся с феноменом культурного плюрализма. Источником «компрометирующих слухов» могло стать только население Марокко, которое удерживает данный поведенческий архетип. С другой стороны, с точки зрения ислама подобное поведение неприемлемо. Иными словами, мы опять сталкиваемся с культурным конфликтом, но здесь реальное поведение отличается от архетипического: хотя брак короля, видимо, состоялся после его провозглашения, тем не менее он трактуется народной культурой в прежней системе ценностных координат.

Традиционные взгляды на обретение мужчиной зрелости лишь после вступления в брак восходят к архаической социальной организации. Этнографические материалы, обнаруженные антропологами в ХIХ–XX столетиях, дали основания предполагать, что первичный социум строился на системе так называемых возрастных классов. Сначала такие общества были зафиксированы в Восточной Африке (Калиновская 1976), затем следы присутствия возрастных классов стали находить у народов других регионов мира2.

Как предполагается, возрастные группы (классы) состояли из индивидов одного биологического возраста. Их было несколько, но главные — это дети, молодежь (неженатая), зрелые мужчины, старейшины и старики. Переход из класса в класс проходил одновременно по истечении некоторого времени, в среднем 6–8 лет. Он сопровождался специальными ритуалами («ритуалы перехода»), после чего все члены когорты получали новое имя, знаки отличия, обретали иные права и обязанности (Калиновская 1976). По мере их продвижения по возрастной лестнице права, связанные с принятием управленческих решений, а также статус когорт возрастали, достигая своего пика в степени старейшинства (40–45 лет). Затем снова шли на убыль. Старики, как и дети, вовсе исключались из управления обществом. Например, у галла (Восточная Африка) они именовались «немыми», то есть так же, как дети, не имевшие голоса при принятии решений (Бочаров 2000: 53–59). Практически они лишались голоса и в русской культуре (Белов: 1984).

Брак и возраст в архаическом обществе. Кросскультурный анализ отчетливо свидетельствует о том, что социальная неполноценность повсеместно маркировалась в категориях возраста (ребенок — раб). В старославянском, чешском и словацком языках слово отрок также означало раб. Этимология слова отрок — неговорящий, бессловесный, не имеющий права говорить, то есть принимать участие в управлении общественными делами. В частности, в Древней Руси отроками назывались не только дети, но и иноплеменные пленные, по сути, рабы. «Челядь», как утверждают лингвисты, также восходит к слову дети, то есть люди, не имеющие никаких прав. В договорах Руси с Византией под челядью разумелись рабы-пленники. Наконец, и слово холоп также восходит к детству, холоп — хлопец, то есть ребенок. Холоп в отличие от челядина — это раб, вышедший из своих, то есть из недр местного общества (подр. Бочаров 2001: 527).

Реконструкция ранних форм социальности дает основания предполагать, что первоначально вступление в брак происходило одновременно у всех представителей мужчин определенного возраста (определенного возрастного класса). В результате данная когорта юношей становилась полноправными мужчинами. Если до этого они участвовали в военной деятельности, осуществляя по приказу старших набеги на соседей, или занимались выпасом скота и другими подсобными работами, то теперь они допускались к принятию управленческих решений.

Пример подобной организации брачного процесса европейцы могли наблюдать еще в ХХ столетии у зулусов (Африка): «Юноши собирались в военные краали по воле короля... они действовали и как армия, и как полиция, и как рабочие команды... сражались в боях с врагами и делали набеги на чужие стада... Девушки,как и юноши, также объединялись в возрастные группы или полки, но у девушек это было лишь номинально. Взрослые девушки примерно одинакового возраста, не включенные еще ни в какую группу, получали от короля общее групповое имя... Когда распускали какой-нибудь полк, то есть позволяли им жениться... король приказывал старшей женской группе с этого времени носить узел волос на макушке... и разрешал выходить замуж. Без королевского дозволения никто — ни девушки, ни мужчины — не имели права вступать в брак» (Брайант 1953: 128–131).

Повторные браки как «социальное омоложение». По мнению ученых, стройная архаическая система, когда вся когорта юношей одновременно вступала в брак по достижении определенного биологического возраста, начала давать сбой по мере усиления родового принципа в организации социальной структуры традиционного общества. Первостепенную роль начал играть материальный фактор. Теперь не все молодые люди могли вступать «вовремя» в брак, так как это стало зависеть от их биологических отцов, от способности последних заплатить калым. Если патриарх не мог этого сделать, то его сыновья, несмотря на биологический возраст, продолжали «ходить в мальчиках», то есть не переходили в следующую возрастную степень. Подчас отцы попросту не хотели расставаться со своим привилегированным социальным положением, продолжая эксплуатировать труд своих сыновей. Поэтому, наблюдая за социумами, сохранившими архаическую структуру вплоть до ХХ столетия, антропологи нередко сталкивались с фактами, когда зрелые в биологическом отношении мужчины продолжали оставаться социальными детьми, то есть не имели никаких управленческих прав. Например, М. Вильсон, изучая ньякуса в Южной Африке, застала картину, когда старый вождь и его поколение оставались у власти, хотя их срок давно вышел. Они объясняли, что молодежь «еще не созрела», чтобы их сменить, хотя «молодым» было порядка 40 лет. Здесь «сбой» в традиции произошел под влиянием англичан, которые стремились оставить старшее поколение у власти, то есть вождя с его «двором», представлявшим одно поколение. При этом старики (в биологическом отношении) продолжали вступать в брак с женщинами, предназначавшимися для их сыновей. Таким образом они «омолаживали» себя социально, так как именно брак с данной когортой женщин символизировал с точки зрения прежней традиции право на получение высокого статуса, то есть власти (подр. Бочаров 1992).

Иными словами, женщины выступали в качестве своего рода «хранительниц» власти, которую мужчины могли заполучить, только вступив с ними в брак. Отражение данного архетипического феномена В. М. Мисюгин обнаружил в фольклоре Древнего Египта, в частности в мифе об Осирисе и Изиде. Старший «брат» Осирис имеет «сестру» — жену Исиду3, а у долженствующего сменить его младшего «брата» Сета (представителя нисходящего возрастного класса и легитимного наследника Осириса) есть невеста Нефтида. Но Осирис женится и на ней, чем исключает Сета из права преемственности, и таким образом продлевает свое нахождение у власти. Иными словами, его «время» продлевается повторным браком. Предполагается, что сложившаяся на определенном этапе традиция продлевать нахождение во власти новым браком на молодой женщине вызвала к жизни институт полигинии, что, в свою очередь, породило представление о бессмертии богов: «Видимо, в таком же “ключе” было архаическое представление о “бессмертии богов”, как бесчисленное повторение браков, например, бессчетность жен древнегреческого бога Зевса». Иными словами, социальное бессмертие, обретаемое путем заключения все новых и новых браков, стало осмысливаться как бессмертие биологическое (Мисюгин 1998: 120).

Убийство же Сетом Осириса также можно трактовать как отражение архетипического поведения в системе властных отношений, когда предыдущий правитель ритуально убивался. Это фиксировалось во многих африканских традиционных культурах (Бочаров 1992).

Женщина как «хранительница власти». Иными словами, «сестры» изначально — это возрастная группа (класс) женщин, с которыми вступала в брак когорта «братьев». «Сестра-жена», будучи «хранительницей» статуса власти, занимала достаточно высокое положение в социуме. С развитием же социально-политической организации брак на «сестре» продолжает легитимировать право правителя на власть. Этот поведенческий феномен раскрылся в полном виде в институте сестер-соправительниц, в котором «хранительница» власти могла сама также реализовывать властные полномочия. По мнению Л. Е. Куббеля, для случаев соправления характерно следующее: если жена правителя пользуется широкими правами в административной и судебной областях, то этими правами она обладает скорее как сестра царя или — после смерти мужа — как мать его восприемников, чем как супруга. (Ксенофонтова 2006).

Институт сестер-соправительниц зафиксирован этнографами у многих народов Африки от юга до севера, от запада до востока (Куббель 1960: 149–151). Он был также зафиксирован в иньском Китае, в древней Спарте, в Индии, в Северной Америке, на островах Микронезии (Ксенофонтова 2006). В этом институте, с одной стороны, сохранялся брак на «сестре», благодаря которому мужчина обретал статус правителя, с другой же, будучи «хранительницей», она и сама могла использовать часть властных полномочий. При этом же она должна была позиционировать себя как мужчина, так как властителем мог быть только мужчина. Яркий пример — древнеегипетская царица Хатшепсут (1525–1503 до н. э.), которая после смерти своего брата-мужа Тутмоса II стала фараоном. Приняв титулатуру фараонов, Хатшепсут стала изображаться в головном уборе хат с уреем, с накладной бородкой. Эти символы «маскулинности» царица часто надевала на официальных церемониях. Подобным же образом вели себя и африканские сестры-соправительницы (Куббель 1960).

Функция женщины как «хранительницы» мужского статуса-власти могла принимать и иные формы. Интересный пример дает этническая группа качин (Бирма), у которых несколько родов одной группы связывались брачными узами с другими родами, входящими в группу, стоящую ниже по своему социальному положению. Взаимный интерес был таков: в обмен на женщин, которых они уступали родам, стоящим ниже по социальному положению и желающим иметь жен более высокого происхождения, высокопоставленные роды получали брачную компенсацию, размер которой напрямую зависел от социального положения отдаваемых ими женщин (Рулан 1999: 107).

Аналогичную роль играла женщина и у древних римлян: «Если отец единственной дочери умирал, не усыновив никого и не оставив завещания, то древний закон предписывал, чтобы наследником ему был его ближайший родственник, но наследник этот был обязан жениться на его дочери... Она не наследовала сама лично, но через нее передавался культ и наследство» (Фюстель де Куланж 1906: 79–81).

Исчерпывающий материал, основанный на европейской истории, также свидетельствует о том, что любой «правитель со стороны», будь то чужак, завоеватель, узурпатор и т. д., «мог сделать свою власть легитимной в глазах членов социума, лишь вступив в брак с женщиной с соответствующей родословной» (Грот 2009: 132–194). Классическим примером «хранительницы» является гомеровская Пенелопа, из-за которой отчаянно соревнуются мужчины, стремясь заполучить ее согласие на брак, сулящий избраннику высокий статус и богатство.

Отголоски данного архетипического пласта фиксируются в поведении современников. Хорошей иллюстрацией может служить брачное поведение большевиков после Октябрьской революции. Уже в 20-х годах ХХ столетия новые «начальники» стали бросать своих «работниц» и жениться на представительницах дворянского сословия. Эта практика приняла серьезные размеры. Данная проблема даже была поставлена на обсуждение на одном из партийных форумов ВКП(б): «Можно привести цифровые данные, что товарищи разводятся с работницами и сходятся с бывшими генеральскими женами, с офицерскими женами, с купчихами и с кем угодно» (Партийная этика 1989: 211). Очевидно, что это было вызвано потребностями в новой социальной самоидентификации за счет привлечения традиционных (обычно-правовых) символов статусности. Иными словами, новые правители, как видно, сами ощущали эту потребность, а также стремились таким образом убедить окружение в легитимности своего нового положения в обществе, прибегнув к закодированному в человеческой культуре образу действий, где женщина является главным сигнификатором социально-политического статуса мужчины.

Интересные в связи с этим данные приводит наша коллега-этнограф Э. Панеш в своем исследовании этнических групп Западного Кавказа в СССР. По ее материалам, бжедуги в советский период фактически монополизировали партийно-государственный аппарат «данного административно-территориального района», занимая в нем все посты. В результате проникновение туда представителей других племенных подразделений практически было невозможным. При этом имела место, по ее словам, имитация кровно-родственных отношений за счет установления своего рода экзогамии, когда мужчины, находившиеся у власти, вступали в брак преимущественно с русскими (Панеш 1995: 31). Выбор брачных партнеров диктовался этнической иерархией, существовавшей в Советском Союзе, в которой, как известно, русские выступали в качестве «старшего брата». Естественно, что браки с его «сестрами» укрепляли в сознании представителей окружающих племен, право бжедугов на верховенство.

Налицо и стремление современных «хозяев жизни» легитимировать свой статус браком с женщинами из престижных по прежним меркам социальных сфер: культуры, образования, науки и т. д., а также с дворянскими корнями и даже принадлежащими к семействам бывшей партийной и советской номенклатуры.

Сексуальность и власть в архаической ментальности. Выше отмечалось, что появление института полигинии связано с процессом социальной дифференциации, когда возникавшая персональная власть стала легитимировать себя посредством брака с женщинами, предназначавшимися для следующего поколения. В античной мифологии на этой основе формируется идея бессмертия, которое приписывается богам, имеющим «несметное число жен». Словом, феномен полигинии стал идентифицироваться с сакральным статусом. Неудивительно поэтому, что повсеместно у архаических лидеров (вождей, монархов) были самые большие гаремы, служившие маркером данного статуса.

Обретение подобным образом доминантной позиции осмысливалось архаическим сознанием в магических представлениях, восходящих к культу плодородия, наличие которого фиксируется этнографами практически повсеместно. Он связан с проявлениями сексуальности, половым актом как креативным космическим началом. В соответствии с этим число жен служило одним из главных маркеров сакральной Силы архаического лидера, посредством которой он обеспечивал природное и социальное плодородие. Для многих традиционных культур характерны фаллические обряды в честь богов плодородия, сопровождавшиеся сексуальными оргиями. На Украине, например, еще в XIX веке в период посева фиксировался обычай ритуального совокупления на полях. Мужские гениталии, особенно член, символизировали силу, могущество, власть, общее одухотворяющее, но необязательно детородное начало. В наскальных изображениях каменного века мужчины более высокого социального ранга наделяются более длинными членами (Кон 1988).

Словом, наличие у вождя Силы в известном смысле отождествлялось с сексуальным здоровьем, за состоянием которого общество тщательно следило. Нельзя было допустить, чтобы лидер оказался «бессильным». Например, если старейшине, надзирающему в некоторых африканских племенах за гаремом вождя, становилось известно, что вождь стал совсем плох, то его ждала незавидная участь. Он далее не мог оставаться у власти, так как, с точки зрения соплеменников, его недомогания непременно негативно отразились бы на состоянии всего социума. В это верили и сами вожди. Есть сведения о том, что их настигала психогенная смерть, когда они обнаруживали у себя отсутствие Силы.

Поэтому ритуальные действа, в процессе которых лидеры обязаны демонстрировать свое «здоровье», — широко распространенная практика в архаических системах. Из арабских источников известно «о соитии царя русов в присутствии своих “сподвижников”, чем удостоверялась физическая сила царя. Об этом же свидетельствовало и число жен и наложниц царя русов и князя Владимира» (Фроянов 1996: 94–95). Много написано о подобных «подвигах», совершаемых прилюдно, известным африканским вождем Чакой-зулу (Риттер 1968).

Данный ментальный пласт обнаруживается в поведении и современных мужчин. Число «покоренных» женщин служит в мужской среде важным маркером статуса. Т. Б. Щепанская пишет о данном феномене в субкультуре хиппи. По ее наблюдениям, авторитет лидера тусовки, помимо прочего, зависит от числа «покоренных» им женщин: «у каждого “олдового” (лидера. — В. Б.) обычно множество юных поклонниц». Продвижение по социальной иерархии опять же сопряжено с женщиной, которая выступает в качестве «объекта охоты»: «Тогда продвижение (повышение статуса) от “пионера” до “олдового” может быть описано как приближение (или же облегчение допуска) к “объекту охоты”. “Пионеру” охота запрещена... Он получает... доступ к герлам, но только достигнув степени “олдовости”».

По наблюдениям исследовательницы, именно результаты «охоты» определяли статус мужчины в сообществе: «для одних становится просто обилие сексуальных партнерш; для других — удачный брак; для музыкантов и художников — обретение восторженных почитательниц (и, как следствие, профессиональное самоутверждение). Именно таким путем приобрели первоначальную известность многие художники-авангардисты и музыканты, вышедшие из хипповской среды» (Щепанская 2005: 255–258).

Архетипическое поведение, ориентированное на демонстрацию Силы (сексуального здоровья), широко представлено сегодня в поведении пожилых мужчин. Нередко можно слышать их похвальбы о связях с молодыми женщинами, что, несомненно, мотивировано стремлением повысить свой статус в мужском коллективе. Это особенно заметно в поведении высокостатусных персон — политиков, преуспевающих бизнесменов. Они либо обзаводятся молодыми женами, либо нанимают в специальных агентствах молодую («презентабельную») женщину для участия в разного рода публичных мероприятиях. Она призвана демонстрировать Силу своего партнера, обеспечившую ему «жизненный успех».

Подобное поведение свойственно и пожилым политикам. В государствах Востока зачастую такие политики изображаются на портретах мужчинами «в расцвете сил», несмотря на их преклонный возраст. (Это памятно бывшим советским гражданам, именно такими они видели своих вождей на портретах, в реальности же дряхлых стариков.) В этих государствах информация о состоянии здоровья верховного правителя всегда жестко табуирована. Молодая женщина же удостоверяет «физическое здоровье» власти. В коммунистической Болгарии 80-х годов газеты пестрели фотографиями лидера страны Т. Живкова, в то время глубокого старика, вместе со своей молодой женой.

Еще более контрастно подобное поведение было представлено в коммунистическом Китае. По широко распространенной мифологии, у Мао Цзедуна существовал своего рода гарем из молодых девиц, сексуальность которых, как утверждается, служила омолаживающим фактором для старого вождя. Данная трактовка, на мой взгляд, имеет самое прямое отношение к упоминавшимся выше древним мифам, увязывавшим многоженство с бессмертием. Кстати, и поведение стареющего генсека КПСС Л. Брежнева, по воспоминаниям очевидцев, нарочито демонстрировавшего свою связь с молодой стюардессой, имеет, на мой взгляд, те же истоки (Бочаров 2006: 360–376).

Данный поведенческий архетип можно фиксировать и в поведении западных политиков. Интересна в этом смысле реакция населения США на известный скандал, связанный с сексуальными похождениями президента Б. Клинтона: «Произошла любопытная вещь: популярность президента в действительности возросла...» (Харрис 2003). Данной факт свидетельствует, с одной стороны, об укорененности в «народном» сознании известных архетипических представлений, увязывающих сексуальность с Силой, с другой же — об их конфликте с официальным поведенческим кодексом западного политика, истоки которого лежат в христианском аскетизме. Поведение же публичного политика, по определению стремящегося к популярности, ориентировано именно на народное сознание, а поэтому его «девиантное» поведение в этой сфере, с точки зрения норм официальной морали, на самом деле ведет к росту его популярности. В этой же плоскости можно рассматривать и брак президента Франции Н. Саркози и известной модели К. Бруни, который, несомненно, сигнализировал о «покорении» политиком «секс-символа», что привело в свое время к росту его популярности, хотя многие СМИ изначально негативно освещали данное событие. Недавно СМИ сообщали о возросшем рейтинге другого президента Франции Ф. Олланда в связи с его нашумевшими любовными похождениями.

Безбрачие в молодежно-военной культуре и политическая власть. Политическая власть с момента ее нарождения старалась регламентировать брачный процесс, контролируя таким образом социальную динамику своих подданных. Как отмечалось, без дозволения зулусского вождя «никто — ни девушки, ни мужчины — не имели права вступать в брак». Это было важно для раннего политического объединения типа вождества, так как его ядром была дружина, которая состояла из неженатой молодежи. Традиция, предписывающая неженатой молодежи заниматься войной (набегами), еще более древняя, связанная социальной организацией, построенной на возрастном принципе. У зулусов юноша пребывал в дружине до 30 лет, что считалось очень долгим сроком, но уволиться он мог только с разрешения верховного вождя и лишь затем вступить в брак, обретая тем самым статус полноценного члена социума. Словом, регламентация брачного процесса была необходима для поддержания института дружины — центрального для данной стадии политогенеза.

Власть лидера, позволявшая ему устанавливать сроки пребывания в дружине юношества, исходила из новых возможностей, которые тот обрел с появлением вождества. Теперь он брал на себя функции отца семейства, обеспечивая своих воинов брачным калымом из тех ресурсов, которые захватывались посредством военных экспедиций. Поэтому в дружину шли преимущественно сыновья бедных родителей, не имевших возможности обеспечить ресурсами своих чад. Таким образом, дружинники были полностью лояльны вождю, так как теперь только от него зависело их социальное будущее, соответственно, они и называли вождя «отцом».

Сами же великие вожди зулусов (Чака, Дингаан и др.), несмотря на свой биологический возраст, оставались холостяками, символизируя таким образом приверженность военно-молодежной традиции. Этим самым они как бы приносили себя в жертву, оставаясь в низком статусе ради интересов общества, хотя и имели большие гаремы. Словом, безбрачием они демонстрировали приверженность своему воинству, служившему теперь главной опорой власти. С другой стороны, гарем свидетельствовал об их Силе, легитимируя в соответствии с известными магическими представлениями их право на лидерство.

В поведении вождей эпохи тоталитаризма, опиравшихся на армию, также отчетливо фиксируется архетипический поведенческий пласт, символизирующий принадлежность лидера к неженатой молодежи, независимо от его биологического возраста. А. Гитлер, как известно, отвечал на вопросы о своем безбрачии словами: «Моя невеста — Германия». Сталин, став диктатором, предпочел остаться холостяком, подчеркивая свой статус ношением военной формы. Ряд лидеров подобного толка, обретя диктаторские полномочия в брачном статусе, резко изменили свое поведение, откровенно демонстрируя молодецкий разгул с множеством женщин (Ататюрк, Тито). Подобное поведение символизировало, с одной стороны, их «свободу», предназначенную для «свершения великих дел во имя нации», с другой же — их Силу. Муссолини, как известно, не только открыто ее демонстрировал в поведении с женщинами, но и сделал свой день рождения государственной тайной, что гарантировало ему «вечную молодость».

Корреляция безбрачия со статусом воина, а также стремление политической власти регулировать брачный процесс фиксируется в середине XIX века практически во всех европейских странах. Военнослужащие должны были получать разрешение на брак у высшего начальства (военного министерства или даже главы государства). Также запрещалось создавать семьи до достижения определенного возраста; имело место квотирование семейных лиц (с этой целью в каждом полку устанавливалась предельная доля женатых); от вступивших в брак требовалось материальное возмещение (Веременко 2006).

В России XVIII века запрещалось жениться солдатам и студентам, а также детям дворян, не поступавшим в школы и на государственную службу. Иными словами, власть препятствовала обретению социальной полноценности по обычно-правовым меркам традиционного общества без достижения соответствующего статуса в государственной иерархии. В XIX веке браки чиновников и военных, социального оплота государства, также контролировались властью. В 1899 году начала свою работу комиссия под председательством генерал-майора С. И. Бибикова. Итогом ее деятельности, в целом поддержанной Военным советом, стало издание нового закона о браках офицеров, объявленного в приказе по военному ведомству № 102 от 19 марта 1901 года. Повышался статус руководителей, дававших согласие на брак (Веременко 2006).

Насилие над женщиной в рамках военной культуры. В традиционных обществах, в которых война была делом неженатой молодежи, насилие над женщиной расценивалось как проявление молодечества и удальства, что повышало статус насильника в среде сверстников. Причем акции подобного рода, похоже, носили ритуальный характер, увязывались с обрядами инициации. В русской культуре: «Для молодых мужчин участие в них (подобных акциях. — В. Б.) нередко превращалось как бы в “пропуск” в среду сверстников или в молодежный союз» (Блуд на Руси 1997). Данная поведенческая норма входила в «этический кодекс» войны повсеместно, когда насилию подвергались женщины побежденных. И сегодня многочисленные сведения, поступающие из «горячих точек», говорят о том, что изнасилование женщин поверженных врагов остается одной из составляющих поведенческого «кодекса победителей».

Эти акции, учитывая, что архаическая ментальность жестко увязывала мужчину и женщину в единое целое, символизировали доминирование над побежденными мужчинами. Яркий пример, когда изнасилование выступает в качестве подобного рода маркера, имеется в нашей древней истории. Иностранец свидетельствовал: «Ярополк направляется к брату. Когда он входит в ворота, то два варяга умерщвляют его на глазах Владимира, смотрящего на это с некой башни. По свершении этого Владимир изнасиловал жену брата, родом гречанку» (Контарини 1989: 41). Итак, убив соперника в борьбе за власть, победитель насилует его жену, символизируя тем самым окончательное подчинение и иных «ипостасей конкурента» своей воле.

Подведем итоги. В первичном социуме формируется распределение сфер влияния по гендерному признаку, когда мужчина доминирует в социальном пространстве «вне дома», женщина — внутри домохозяйства. Правда, она скорее «управляет», чем «властвует», так как в качестве формального доминанта и здесь выступает мужчина. Подобное распределение ролей объясняется психофизиологическими особенностями разнополых организмов.

Однако во «внешнем пространстве» власть мужчины детерминирована женщиной. Только брак делает его правоспособным к осуществлению властно-управленческих функций. С разложением первобытной формации лидеры (старшие) начинают «перекрывать» доступ молодежи к женщинам, вступая в повторные браки, вопреки традиции, с теми их представительницами, которые предназначались для молодого поколения. Тем самым они как бы социально омолаживались, получая таким образом право продолжать исполнять престижные властные полномочия. Здесь коренятся истоки полигинии. По мере нарастания социальной дифференциации, появления специализированных институтов власти женщины высоких социальных страт становятся «хранительницами власти», брак с которыми только и может обеспечить мужчине доминантный статус.

С возрастанием роли войны в общественно-хозяйственной деятельности, в которой задействована преимущественно молодежь, наблюдается обратная тенденция, а именно: безбрачие, символизирующее принадлежность к воинству, начинает определять авторитет полководца. В то же время власть жестко регламентирует брачную активность своих подчиненных, сосредоточивая в своих руках в том числе и необходимые для этого материальные ресурсы.

Социальные причины, определявшие чрезвычайно важную роль женщины для обретения мужчинами власти, осмысливались архаической ментальностью посредством магических представлений, воплощавшихся прежде всего в культе плодородия. Здесь первостепенное значение имел сексуальный аспект брачных отношений, в рамках которых «сексуальное здоровье» мужчины идентифицировалось с наличием сакральной Силы, за счет которой лидер в состоянии обеспечить природное и социальное плодородие, а значит, гарантировать социуму стабильное существование. В результате маркером их авторитета стало большое количество жен, а для военных предводителей — соответствующие гаремы.

В рамках военной культуры мужчины, соперничая между собой, символизировали свое доминирование насилием над женщинами поверженных. Данный феномен имеет истоки в обычно-правовой норме, не признававшей женщину (как и детей) полноправным социальным субъектом, а лишь продолжением (ипостасью) мужчины, с которым она ассоциировалась.

Наконец, мы приходим к выводу о том, что сформировавшиеся на заре человеческой истории поведенческие стереотипы продолжают во многом определять поведение людей на всем протяжении истории. Данные «психологические документы» (по выражению Л. С. Выготского) отчетливо фиксируются и у современных акторов, рефлексируемых, правда, в категориях целерациональной ментальности.

Литература

Белов В. Лад // Избранные произведения. М., 1984. Т. 3.

Блуд на Руси. М.: Колокол-Пресс, 1997.

Бочаров В. В. Власть. Традиции. Управление. Попытка этноисторического анализа политических культур современных государств Тропической Африки. М., 1992.

Бочаров В. В. Антропология возраста. СПбГУ, 2000.

Бочаров В. В. Антропология насилия // Антропология насилия. СПб.: Наука, 2001.

Бочаров В. В. Россия: Молодость против старости? Антропологический аспект // Антропология власти. Власть в антропологическом дискурсе. Т. 1, 2006.

Бочаров В. В. Истоки власти // Антропология власти. Хрестоматия по политической антропологии. СПбГУ, 2006. Т. 1.

Брайант А. Зулусский народ до прихода европейцев. М., 1953.

Веременко В. А. Семья в обход закона-ВИЖ. 2006. № 3 (http: // www.mil.ru/viz-03-06–55–59.pdf).

Геодакян В. А. Роль пола в передаче и преобразовании генетической информации // ППИ. 1965. Т. 1. № 1.

Гиренко Н. М. К диалектике пола в структуре первичного социума // Антропология власти. Хрестоматия по политической антропологии. СПбГУ, 2006. Т. 1.

Грот Л. П. Алгебра родства и практика призвания правителя «со стороны» в европейской истории // Алгебра родства. МАЭ РАН. 2009. Вып. 12.

Дневники императора Николая II. М.: Орбита, 1991. С. 10.

Желобовский А. И. Семья по воззрениям русского народа. Воронеж, 1892.

Измена повысила рейтинг Олланда, 19.01.2014 // (http: // www.vesti.ru/doc.html&id=1202133&tid=106094).

Калиновская К. П. Возрастные группы народов Восточной Африки. Л., 1976.

Кон И. С. Введение в сексологию, М.: Медицина, 1988 (http: // sexology.narod.ru/chapt416.html).

Ксенофонтова Н. А. Женщина как действующее лицо африканской истории. Взгляд сквозь пространство и время // Антропология власти. Хрестоматия по политической антропологии. СПбГУ, 2006. Т. 1.

Куббель Л. Е. Древнейшее сообщение о соправлении брата и сестры у африканских народов // Советская этнография. 1960. № 6.

Мисюгин В. М. Становление цивилизаций. СПб., 1998.

Мухаммед VI // Люди. Peoples. Ru 2005 //(http: // www.peoples.ru/state/king/morocco/mohammed_VI/).

Панеш Э. Традиции в политической культуре народов Северного Кавказа. Этнические аспекты власти. СПбГУ, 1995.

Партийная этика: Дискуссии 20-х гг. М., 1989.

Риттер Э. А. Чака Зулу. Возвышение зулусской империи / Пер. с англ. — М.: Наука, 1968.

Тюгашев У. А. Семьеведение. Новосибирск, 2006 (http: // window.edu.ru/window catalog/files/r28138/nsu017.pdf.

Фюстель де Куланж. Гражданская община древнего мира, СПб., 1906.

Фроянов И. Я. Рабство и данничество, СПб., 1996.

Харрис Р. Психология массовых коммуникаций, СПб., 2003 — http: // evartist. narod.ru/text5/10.htm

Щепанская Т. Б. Термины родства в группировках хиппи // Алгебра родства. СПб.: МАЭ РАН, 2005.

___________________

1 Венчание состоялось 14 ноября 1894 года в Большой церкви Зимнего дворца.

2 Далеко не все исследователи разделяют данную точку зрения, считая, что возрастной принцип действительно был определяющим в первобытных общественных структурах, но это не означало, все они когда-то состояли из институализированных возрастных образований (возрастных классов) (Бочаров 2000: 54–55).

3 По мнению В. М. Мисюгина, термины родства в данном случае указывают не на кровное родство, а на классификационное, идентифицируя брачные группы «братьев» и «сестер».

Опубликовано в журнале:

«Нева» 2014, №5

Практики смены лидера в странах Черной Африки

Петр Вячеславович Панов (р. 1965) – профессор кафедры политических наук Пермского государственного национального исследовательского университета.

Сегодня, спустя полвека после обретения независимости, традиционалистская модель воспроизводства власти в новых африканских государствах[2] в значительной мере утратила легитимность, а рационально-легальные, демократические практики остаются все еще плохо освоенными. По этой причине вопрос о том, как правители должны сменять друг друга, не имеет внятного и легитимного ответа. С одной стороны, несмотря на рационализацию политического авторитета, в политических лидерах по-прежнему видят традиционных правителей-вождей. С другой стороны, в условиях становления современных по форме государств они рассматриваются как «отцы нации». Кроме того, интенсивное строительство государственности и реализация амбициозных социально-экономических программ привели к тому, что африканские правители сконцентрировали в своих руках огромные ресурсы. На этой основе во многих странах получили значительное развитие патримониализм, клиентела, коррупция. В таком контексте вполне понятно, почему лидеры Африки, как правило, изо всех сил цепляются за власть, а значительная часть населения поддерживает их стремление в силу и традиционалистских установок, и рационально-инструментальных мотиваций[3].

В результате в некоторых авторитарных режимах правители не сменяются десятилетиями, хотя процедурно их право на власть оформляется через выборы. Большое значение в некоторых государствах при этом имеют доминирующие партии, которые обеспечивают патримониальное распределение ресурсов, консолидацию элитных групп и массовую политическую мобилизацию. Как показывает практика, такая «несменяемая» власть во многих случаях оказывается достаточно стабильной. Проблемы у нее возникают по большому счету лишь в двух случаях.

Редкое явление

Во-первых, стабильность может быть подорвана конфликтом между элитными группировками. В условиях демократии для его разрешения используется такой институциональный механизм, как выборы: потерпев поражение на выборах, правящая группа уходит в оппозицию, а победившая партия сменяет ее у власти. Выборы, таким образом, оказываются институтом, который позволяет решать проблему смены (и воспроизводства) власти в условиях рационализации господства. Но в рамках диктатуры выборы не могут выполнять подобную функцию, поскольку являются инструментом сохранения, а не смены власти. Поэтому в случае возникновения внутриэлитных или межэлитных конфликтов в авторитарных системах борьба за власть находит «выход» в иных, не конвенциональных формах, и, если правящей группе не удается подавить оппозицию, лидер меняется в результате переворота, восстания, гражданской войны.

Во-вторых, стабильность оказывается под угрозой, когда политический руководитель оставляет должность по естественным (смерть, болезнь, возраст) или рукотворным (институциональные ограничения) причинам. В подобных случаях перед правящей группой встает вопрос о том, кем его заменить, нередко влекущий за собой раскол в правящем лагере и сопутствующие ему заговоры и перевороты. Чтобы избежать этого, членам правящей группировки необходимо заранее договориться, кто именно станет «следующим» политическим лидером. Решение, принятое внутри правящей элиты, обычно оформляется через избрание «нового лидера». Разумеется, оно предполагает предварительное и хотя бы относительное согласие членов верхушки по поводу его кандидатуры. Кроме того, это решение необходимо провести в жизнь, то есть преодолеть возможное сопротивление оппозиционных групп, которые, как правило, активизируются в условиях смены лидерства.

Разумеется, в политической практике современных африканских государств иногда встречается и демократический способ смены лидера: через победу оппозиции на выборах. С учетом этого дополнения можно выделить три варианта смены лидера, практикуемые сегодня в странах Черной Африки: 1) демократический; 2) насильственный; 3) согласованный. Второй вариант, подобно первому, включает в себя и такие случаи, когда новый лидер оказывается у власти вопреки желанию предыдущего, но, в отличие от первого варианта, это происходит не через выборы, а путем переворота или из-за восстания и гражданской войны. Третий вариант, напротив, предполагает мирную смену лидера, но, в отличие от первого, к власти приходит не оппозиционный деятель, а представитель все той же правящей группы. Практики смены лидера в странах Черной Африки, интерпретированные в указанном ключе, представлены в таблице.

Варианты смены лидера в странах Черной Африки (в динамике).

Полученные результаты в очередной раз подтверждают характеристику Африканского континента как зоны перманентной политической нестабильности. Всего в постколониальной Африке произошло более 90 военных переворотов, в ходе которых главы государств смещались со своих постов, и это больше половины всех случаев смены лидера. Смена лидера насильственным путем наиболее явно преобладала в 1960–1980-е годы. Однако с начала 1990-х в рамках очередной волны демократизации на Африканском континенте, как и повсюду, начался переход от авторитарных военных и однопартийных режимов к многопартийным политическим системам. В этот период смена лидеров все чаще проходит демократическим путем. Впрочем, хотя в последние два десятилетия число переворотов пошло на убыль, военные мятежи по-прежнему остаются привычным для африканской политики делом. Так, в апреле 2012 года военные свергли президента Мали Амаду Тумани Туре, месяцем ранее произошел военный переворот в Гвинее-Биссау, а весной 2013 года был лишен власти диктатор Центральноафриканской Республики Франсуа Бозизе.

Вместе с тем период относительной «демократизации» в африканской политике характеризуется и увеличением количества тех случаев, когда власть менялась по «согласованному варианту». В целом эта опция довольно широко распространена: в Черной Африке на нее приходится примерно четверть всех случаев смены лидера. Разумеется, далеко не все подобные ситуации можно отнести к категории «Преемник», поскольку «согласованный вариант» включает в себя все разновидности случаев, когда новый лидер приходит к власти с согласия правящей элиты. Причем, как правило, без специального качественного анализа невозможно определить, кто именно – предыдущий лидер или правящая группа в целом – выступил субъектом решения. Нередко инкумбент, казалось бы, самостоятельно называя имя следующего президента, на деле выражал волю правящей группы. Подобная ситуация, к примеру, наблюдалась в 2001 году в Замбии, когда президенту Фредерику Чилубе не удалось устранить конституционные положения, блокирующие возможность третьего срока и он был вынужден выдвинуть на освобождающуюся президентскую вакансию Леви Мванавасу. Интересно, что отношения двух политиков были далеко не безоблачными. Мванаваса, который занимал должность вице-президента, в 1994 году из-за разногласий с Чилубой покинул ее, а в 1996-м пытался конкурировать с президентом в борьбе за пост лидера правящей партии. После неудачи он на какое-то время ушел из политики, но накануне выборов, когда действующий президент уже не мог баллотироваться, партийцы выдвинули именно его, фактически заставив уходящего президента поддержать Мванавасу на выборах. Примечательно, что уже через год после прихода к власти Мванаваса обвинил своего предшественника в коррупции. В ответ на это Чилуба на следующих выборах, состоявшихся в 2006 году, поддержал конкурента главы государства. Он явно рисковал, и, вероятно, только смерть Мванавасы в 2008 году спасла его от тюрьмы.

«Дорогу молодым»

Тем не менее некоторые случаи – их примерно полтора десятка – обнаруживают явные признаки модели «Преемник». При анализе этой совокупности обращает на себя внимание прежде всего динамика использования этого варианта. Впервые преемник в африканской политике появился в 1967 году, когда после смерти габонского диктатора Леона Мба президентом стал его ближайший сотрудник Омар Бонго. Известно, что, подбирая преемника, лидер Габона консультировался с властями бывшей метрополии и даже лично с генералом де Голлем. Количество преемников заметно увеличивается в конце 1970-х – начале 1980-х годов; судя по всему, это связано с естественной сменой поколений в рядах африканских лидеров. В большинстве своем на рубеже 1950-х и 1960-х они, будучи молодыми и полными энергии политиками, возглавляли национально-освободительные движения в собственных странах. Но спустя два десятилетия пришла старость; некоторые из них, как Леопольд Сенгор в Сенегале или Джулиус Ньерере в Танзании, уходили в отставку добровольно, «открывая дорогу молодым», а их авторитет был настолько велик, что правящая верхушка без возражений принимала сделанный ими выбор преемника. Другие правители, напротив, держались за власть до последнего; если же фигура следующего руководителя определяется лишь после смерти правителя, не всегда удается установить, участвовал ли в этом процессе сам уходящий лидер.

Обращения к варианту «Преемник» из-за естественной смены поколений – обозначим этот вариант как «стандартный», – разумеется, имели место и позже. В 1993 году преемником умершего президента Кот-д-Ивуара Феликса Уфуэ-Буаньи стал Анри Конан Бедье; в 2005 году, когда скончался многолетний диктатор Того Эйадема Гнассингбе, на смену ему пришел его сын. И такие случаи не единичны. В 1990-е годы, однако, появляется новая разновидность африканских преемников, в значительной мере обусловленная начавшимся после краха Советского Союза этапом демократизации. Сдвиги, происходившие тогда в мире, по-разному повлияли на судьбы диктаторских режимов. Некоторые из них смогли успешно адаптироваться к новым условиям. Так, в Мозамбике, Анголе и Танзании, которые когда-то избрали путь «социалистической ориентации», правящие («авангардные») партии смогли сохранить власть и в условиях конкурентных выборов. Правда, во главе Анголы с 1979 года стоит один и тот же лидер – Жозе Эдуарду душ Сантуш, но в Мозамбике за это время президент сменился уже дважды, а в Танзании – даже трижды. Отметим, что в Мозамбике партийному руководству оба раза удавалось достичь согласия относительно кандидатуры преемника. В Танзании, напротив, после того, как ушедший Ньерере разочаровался в выдвинутом им в качестве преемника Али Хасане Мвиньи и начал критиковать его политику, всякое новое выдвижение кандидата в президенты сопровождается острыми разногласиями. Эта особенность, кстати, не позволяет квалифицировать как преемников ни Бенджамина Мкапу, выдвинутого в танзанийские президенты после (и вместо) Мвиньи, ни ныне действующего президента Джакайя Киквете.

В других случаях демократизация привела к тому, что диктаторы (и правящие партии) потеряли власть, проявив неспособность побеждать на конкурентных выборах. В 1991 году, например, многолетний лидер Замбии Кеннет Каунда проиграл выборы лидеру оппозиции Чилубе, а Матьё Кереку в Бенине потерпел поражение от Нисефора Согло; в 1994 году правивший в Малави на протяжении тридцати лет Хастингс Банда проиграл электоральную гонку Бакили Мулузи. Заметим, что в условиях свободной конкуренции подобный проигрыш отнюдь не означал, что они теряли власть навсегда. Тот же Кереку через пять лет смог вернуть себе утраченное президентское кресло, а в 2008-м снова потерпел поражение. Правда, чаще всего из факта поражения на выборах африканские политики делают вывод о вреде политической конкуренции как таковой и при малейшей возможности стремятся от нее избавиться. Многолетний президент Конго (Браззавиль) Дени Сассу-Нгессо, к примеру, уступив в 1995 году на конкурентных выборах Паскалю Лиссубе, развязал в стране гражданскую войну. Свергнув своего оппонента, он вернулся к власти и больше уже не практикует демократических выборов.

Тем не менее в настоящее время в Африке определилась небольшая группа стран, где смена лидера уже не раз происходила «демократическим путем», то есть в результате электоральной конкуренции. Помимо Бенина, к ней относятся Кабо-Верде, Маврикий, Сан-Томе и Принсипи, а также, с некоторыми оговорками, Сенегал и Лесото. Таким образом, можно считать, что в отдельных странах «второе освобождение», связанное с отказом от социалистического пути развития, способствовало закреплению «демократической» модели смены лидера.

Третий срок

Вместе с тем, как это ни парадоксально, демократизация привела и к тому, что спустя десятилетие, уже в 2000-е годы, чаще начала практиковаться смена лидера по «согласованному варианту». В значительной мере это связано с тем, что в 1990-е годы многие африканские страны ввели конституционную норму, ограничивающую полномочия президентов, как правило, двумя сроками. По данным Даниэля Познера и Даниэля Янга, на 2005 год такого рода ограничения действовали в 32 странах[4]. Соответственно, к середине 2000-х достаточно типичной для африканской политики оказалась проблема «третьего срока». Действующие президенты, столкнувшись с ограничениями, нередко пытались отменить эту норму либо в виде исключения, либо полностью. Всего зафиксированы девять таких случаев, причем в шести странах (Уганда, Намибия, Чад, Того, Габон и Гвинея) эти попытки увенчались успехом. Так, президенту Намибии Сэму Нуйоме разрешили – в виде исключения – избираться на третий срок, а другие лидеры вообще добились отмены ограничений на количество переизбраний. Впрочем, справедливости ради, стоит отметить, что далеко не все африканские президенты пытались обойти ограничение «третьего срока». Более того, известны случаи, когда инкумбент сам настаивал на его соблюдении: в частности, в 2004 году президент Мозамбика Жоакин Альберто Чиссано не стал переизбираться на третий срок, хотя местная конституция даже не препятствовала ему в этом.

Но из тех ситуаций, когда президент хотел бы переизбраться, но не мог этого сделать – порой, как это было, например, в Малави, Нигерии и Замбии, даже лояльные главе государства парламенты отказывались снимать ограничение «третьего срока», – родился еще один, вполне новаторский, вариант преемничества. Суть его в том, что действующий президент, не имея конституционной возможности переизбираться, продвигает на выборах и обеспечивает победу «своего» кандидата. Такая фигура называется «преемником, отобранным вручную» (handpickedsuccessor)[5]. Подобный механизм был использован в 2004 году в Малави, когда президент Бакили Мулузи продвигал Бингу Ва Матарику, и в 2006-му в Нигерии, где президент Олусегун Обасанджо способствовал победе на выборах своего ставленника Умару Яр-Адуа, а также в некоторых других странах.

Внедрение «нового» варианта преемничества существенно повлияло на логику политического процесса, а также на формат взаимоотношений между предшественником и преемником. Следует напомнить, что в «стандартном» варианте тема преемника возникала в связи с кончиной или немощью прежнего правителя, – лишь в редких случаях (Сенегал, Танзания, Джибути, ЮАР) лидеры уходили в отставку в относительно добром здравии. Как правило, это были весьма неординарные личности, а их взаимоотношения с преемниками складывались по-разному. Сенегальский президент Леопольд Сенгор после отставки уехал во Францию, и его преемник Адбу Диуф правил самостоятельно. В Джибути Хассан Гулед Аптидон, передав в 1999 году президентский пост своему племяннику Исмаилу Омару Гелле, вплоть до самой смерти в 2006-м оставался самым влиятельным президентским советником. Нельсон Мандела после ухода с высшего поста ЮАР продолжал активную общественную и международную деятельность. Открытое вмешательство предшественника в политику было большой редкостью, а явный конфликт между предшественником и преемником имел место лишь в Танзании, где Джулиус Ньерере, хотя и отошел от текущих дел, выступил против смены политического курса, которую осуществил Али Хасан Мвиньи.

В «новом» варианте предшественник, как правило, находится в расцвете сил, но вынужден оставлять власть из-за подчинения конституционным принципам. Психологически ему, видимо, бывает достаточно трудно покинуть политическую сцену. Вместе с тем, у преемника в подобной ситуации возникает естественное стремление дистанцироваться от предшественника и заявить о себе как о самостоятельном политике, а желание совместить лояльность с самостоятельностью нередко оказывается нереализуемым. В итоге в рамках «нового» варианта часто возникает конфликт между предшественником и преемником. Примером этому служит случай Малави, где в 2004 году президент Мулузи, не сумевший устранить мешавшие ему конституционные ограничения, сделал ставку на Матарику. Преемник был влиятельным членом Объединенного демократического фронта (ОДФ), под флагом которого еще в 1994 году Мулузи нанес поражение диктатору Банде. Теперь, опираясь на президентскую поддержку, Матарика одержал победу над главным оппозиционным кандидатом Джоном Тембо. Но вскоре после выборов в стане победителей возник конфликт: Матарика вышел из ОДФ и создал свою партию, от которой и баллотировался на пост президента в 2009 году. Мулузи, в свою очередь оставаясь в ОДФ, был готов на этих выборах выступить соперником бывшего соратника, и вопрос о том, не нарушается ли тем самым правило «третьего срока», долго дебатировался. Лишь за три дня до голосования конституционный суд вынес отрицательный вердикт. Примечательно, что ОДФ и лично Мулузи поддерживали на этих выборах своего прежнего оппонента Тембо.

Следует отметить, что обновленный вариант «Преемник» при реализации менее предсказуем, нежели «стандартный» вариант. Во многих случаях действующему президенту вообще не удавалось успешно решить вопрос о преемнике. Так, президент Ганы Джерри Роллингс, захвативший власть в ходе военного переворота в 1981 году, в период демократизации 1990-х дважды побеждал на выборах, но из-за правила «третьего срока» не смог участвовать в выборах 2000 года. Пытаясь преодолеть это затруднение, он выдвинул в качестве преемника своего вице-президента Джона Эванса Миллза, однако тот в ходе голосования уступил лидеру оппозиции Джону Куфору. Спустя восемь лет, после двух президентских сроков, сам Куфор оказался в аналогичной ситуации и в качестве преемника выдвинул Нана Акуфо-Аддо, который проиграл выборы тому же Миллзу. Подобные неудачи имели место и в других странах. Например, Даниэль арап Мои, ставший в свое время преемником первого кенийского президента Джомо Кениаты, не смог участвовать в выборах 2002 года в силу конституционных ограничений и выдвинул вместо себя Ухуру Кениату, сына первого президента. Тот оказался не слишком удачливым и проиграл выборы. Правда, в 2013 году ему все-таки удалось стать президентом.

Новаторская версия варианта «Преемник» отнюдь не упразднила его «стандартную» разновидность. Более того, проверенные и привычные способы будут использоваться и в будущем, поскольку во многих странах Африки по-прежнему сохраняются одиозные диктаторские режимы, для которых «проблемы третьего срока» вообще нет. Список африканских диктатур внушителен. Почти 25 лет правит в Буркина-Фасо Тома Санкара, более 30 лет находятся у власти президент Камеруна Поль Бийя и президент Зимбабве Роберт Мугабе. «Старейшим» же африканским диктатором остается Нгема Мбасого из Экваториальной Гвинеи, который, как заявляется официально, «подобен Богу на небесах», находится «в постоянном контакте со Всемогущим» и обладает «всею властью над людьми и вещами». Свергнув в 1979 году своего дядю, он занимает президентский пост уже 33 года. Но рано или поздно всем этим лидерам тоже придется уйти, и вполне вероятно, многие из них попытаются передать власть преемникам – подобно тому, как это произошло недавно в Габоне. Данный факт, кстати, весьма символичен, поскольку именно в этой стране было положено начало африканской традиции политического преемничества. Открыв список в 1967 году, Омар Бонго оказался «достойным» преемником: он правил страной 42 года и завещал ее своему сыну. Круг замкнулся.

* * *

Таким образом, можно констатировать, что вариант «Преемник» играет заметную роль в практиках смены лидера в странах Черной Африки. Уступая по масштабам другим моделям, модель «Преемник», возникнув еще в 1960-е годы, получает все большее распространение. Примечательно, что увеличение числа преемников во многом связано с внедрением в африканскую политику формальных демократических процедур. Это лишний раз свидетельствует о том, что, хотя процедуры сами по себе не в состоянии изменить существа политического процесса, они заметно влияют на стратегии политических акторов.

[1] Статья подготовлена в рамках исследовательского проекта «Институт преемника: модель воспроизводства власти и перспективы модернизации в современном мире», выполненного коллективом ученых из Пермского государственного национального исследовательского университета при поддержке РГНФ (проект № 11-03-00198а).

[2] В настоящей статье речь идет о той части Африканского континента, которую принято обозначать терминами «Черная Африка» или «Африка южнее Сахары» (Sub-SaharanAfrica).

[3]См.: Agyeman-Duah B. Managing Leadership Succession in African Politics (www.cddghana.org/documents/managing%20leadership%20succession%20in%20african%20politics.pdf).

[4] Posner D., Young D. The Institutionalization of Political Power in Africa // Journal of Democracy. 2007. Vol. 18. № 3. Р. 132.

[5]См.,например: Southall R., Melber H. (Eds.). Legacies of Power: Leadership Change and Former Presidents in African Politics. Cape Town: The Nordic Africa Institute, 2006.

Опубликовано в журнале:

«Неприкосновенный запас» 2014, №2(94)