Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Советник президента Ирана Акбар Торкан заявил, что Иран передал управление некоторыми проектами в торговом порту Чабахар Индии.

Афганистан, Иран и Индия подписали соглашение о совместном использовании порта Чабахар

Он отметил, что соответствующее соглашение было подписано в ходе визита министра по делам судоходства Индии в Тегеран.

Торкан также рассказал, что Тегеран, Кабул и Нью-Дели договорились о транспортировке индийских грузовых судов в Чабахар, но этот процесс еще не был запущен.

Советник президента ИРИ напомнил, что порт имеет возможность погрузки и разгрузки 85 тысяч тонн грузов. Он также добавил, что порт оснащен 6 причалами и в ближайшем будущем число причалов увеличится до 22.

Торкан подчеркнул, что развитие порта является одной из приоритетных задач иранского правительства, сообщают иранские средства массовой информации.

Напомним, что в мае прошлого года Афганистан, Иран и Индия подписали соглашение о совместном использовании порта Чабахар.

Президент Афганистана Мохаммад Ашраф Гани предупредил пакистанские власти, что Кабул может запретить транзит пакистанских товаров через территорию Афганистана в страны Центральной Азии.

Заявление, получившее широкий резонанс и поддержку общественного мнения, было сделано Гани в ходе встречи со спецпредставителем Великобритании по Афганистану и Пакистану Оуэном Дженкинсом.

Глава Афганистана подчеркнул, что соответствующие меры могут быть приняты, если Пакистан закроет пограничный пункт Вагах, обеспечивающий доступ Афганистана в Индию.

Гани добавил, что Пакистан, как правило, закрывает границу во время сельскохозяйственного сезона, в связи с чем афганские предприниматели несут большие убытки.

В свою очередь, пакистанские власти сообщили, что пограничный пункт Вагах открыт для афганцев.

Гудбай, прежняя Америка?

Прогноз до 2024 года

Дмитрий Суслов - программный директор Фонда развития и поддержки Международного дискуссионного клуба «Валдай», заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», Россия

Резюме: Внешняя политика США вступает в эпоху перемен – самых значительных со времен Трумэна. Выработанный тогда и укрепившийся в 1990-е гг. внешнеполитический консенсус больше не соответствует тенденциям развития мира

Президентские выборы в Соединенных Штатах вступили в заключительную фазу. Время подвести промежуточные итоги. Прежде всего нынешняя кампания демонстрирует глубочайший раскол не только между демократами и республиканцами, как было на всех последних выборах, начиная с 1996 г. (Билл Клинтон – Роберт Доул), и особенно в 2000 (Джордж Буш – Альберт Гор) и 2008 гг. (Барак Обама – Джон Маккейн), но и между американской политической элитой в целом и обществом.

В том, что касается международных дел, этот раскол по своей природе и глубине напоминает споры изоляционистов и интернационалистов времен Вудро Вильсона и Франклина Рузвельта, обозначает пределы внешнеполитического консенсуса в США. Консенсуса, сложившегося к концу 1940-х гг. при Гарри Трумэне и существенно укрепившегося после того, как Вашингтон объявил о победе в холодной войне и приступил к попыткам трансформировать весь мир под свои представления и ценности, показавшиеся тогда универсальными.

Консенсус и вызовы

Консенсус, разделяемый как демократическими либералами-интернационалистами, так и республиканскими неоконсерваторами, базируется на четырех столпах:

неоспоримость «глобального лидерства»,

приверженность укреплению и распространению «либерального международного порядка»,

признание неразрывной связи между влиянием, безопасностью и процветанием Соединенных Штатов, с одной стороны, и их доминированием в «либеральном международном порядке» – с другой,

необходимость распространения демократии. Это, в свою очередь, предполагает сохранение (и даже приумножение) глобального присутствия США и их вмешательство в урегулирование большинства международных и даже внутригосударственных проблем и кризисов.

Реализация описанного консенсуса основывалась на представлениях о развитии мира и места в нем Америки.

Мир развивается линейно и в целом в выгодном для Соединенных Штатов и соответствующем их идеологии направлении (тезис о «конце истории»).

Американская идеология универсальна. Мир нуждается в руководстве Соединенных Штатов и в массе своей приветствует его.

Глобализация благоприятна для США; втягиваясь в нее, страны и регионы мира снижают конфликтность и начинают играть по правилам, выгодным американцам и ими установленным.

Распространение демократии и рыночной экономики автоматически расширяет пространство мира, безопасности и процветания. Наконец, завтра американцы – как, впрочем, и население Запада в целом – будут жить лучше, чем вчера.

Огромный запас легитимности нынешний внешнеполитический консенсус получил в связи с окончанием холодной войны, которая, как тогда представлялось, подтверждала многие из этих утверждений. Сегодня же становится все более очевидным, что указанные постулаты в значительной степени оказались иллюзиями. Спустя 15–20 лет после величайшего триумфа Запада и Соединенных Штатов мир перестал развиваться в выгодном для них направлении. Проявилась «темная сторона» глобализации (мировые финансово-экономические кризисы, всевластие рынков, всеобщая уязвимость, транснациональные угрозы безопасности), и вообще она все чаще работает на незападные страны лучше, чем на Запад. На этом фоне необычно жесткое заявление Барака Обамы о том, что Соединенные Штаты, а не Китай, будут писать правила мировой торговли XXI века, и обещания Дональда Трампа вернуть промышленное производство обратно в Америку – симптомы одного и того же явления. Глобализация по-старому США уже не устраивает. Она чревата вымыванием среднего класса, падением уровня жизни и чудовищным для прогрессистской страны осознанием того, что отныне дети будут жить хуже, чем их родители.

То же – и в области безопасности. Оказалось, что с окончанием холодной войны никакой «кантианский мир» не наступил. Напротив, международная среда становится все более конфликтной, неуправляемой и недружественной по отношению к Соединенным Штатам и Западу в целом. Обострение транснациональных угроз происходит на фоне возрождения великодержавного соперничества – при полном бессилии США как самоназначенного лидера что-либо с этим сделать. Попытки же Вашингтона вмешаться и играть роль «глобального полицейского», как правило, лишь усугубляют ситуацию. Свидетельство тому – состояние Ирака, Афганистана, Ливии и Большого Ближнего Востока в целом, а также Украины.

То же – в области миграции, ставшей одним из главных вызовов общественному развитию и идентичности как Соединенных Штатов, так и стран Западной Европы. Американское общество оказалось не готово к непрекращающемуся наплыву латиноамериканцев. Успешно сработавший в отношении белого населения «плавильный котел» стал не просто давать сбои, но фактически развалился. Белые, которые, видимо, станут численным меньшинством страны к середине века, почувствовали себя в осаде. На этом фоне рост террористической угрозы со стороны исламских радикалов ожидаемо спровоцировал еще больший скачок нетерпимости.

Одним словом, столкнувшись с неконтролируемыми силами глобализации и все менее благоприятным внешним миром, американское общество – или по крайней мере весомая его часть – стало выступать против внешнеполитического консенсуса, предлагаемого вот уже несколько десятилетий правящей элитой. Общество требует привычного и благоприятного «вчера» и инстинктивно стремится отгородиться от враждебного внешнего мира – как «ближнего» (Мексика), так и «дальнего» (Европа, Ближний Восток и так далее).

Главным выразителем этого протеста стал Дональд Трамп. Именно в том, что его популистские высказывания резонируют с общественными настроениями и неприятием прежнего внешнеполитического консенсуса (а вместе с ним – и той элиты, которая за ним стоит) и заключена причина его популярности.

Показательно: все республиканские кандидаты и почти все демократические (за исключением одного), представлявшие на этих выборах традиционную политическую элиту и традиционный внешнеполитический консенсус, с треском проиграли. А главными «звездами» стали критики системы: популист Дональд Трамп, социалист Берни Сандерс и представитель «партии чаепития» Тед Круз. На этом фоне Хиллари Клинтон является своего рода «последним из могикан». Она – единственный представитель истеблишмента и гарант статус-кво, вышедший в финал.

В результате глубинного раскола между традиционной элитой и рассерженным обществом впервые с начала XX века кандидаты в президенты идут на выборы не просто с несовпадающими, а с принципиально разными взглядами на внешнюю политику.

Вернуть лидерство vs вернуть величие

Хиллари Клинтон, внешнеполитические пристрастия которой сформировались в 1990-е гг., являет собой концентрированное выражение традиционного внешнеполитического консенсуса. Она – апологет глобального лидерства США и управляемого ими «либерального международного порядка», истинный кандидат тех представителей американской элиты, кто разочаровался как в Джордже Буше-младшем, так и в Обаме, считая политику одного излишне жесткой и односторонней, а второго – чересчур мягкой и уступчивой. Не зря большинство внешнеполитического истеблишмента стало объединяться вокруг Клинтон уже на первых стадиях выборной кампании. Сначала – те демократы, кто считал, что президент Обама недостаточно утверждает лидерство США в мире, слишком вяло продвигает американские интересы и еще менее убедительно – ценности. Затем, когда стало ясно, что от республиканцев побеждает Трамп, к ней устремились неоконсерваторы.

Действительно, по внешнеполитическим взглядам Клинтон представляет собой нечто среднее между Бараком Обамой и Джорджем Бушем-младшим. Она убеждена, как и Обама, что Соединенным Штатам следует укреплять «либеральный мировой порядок», не отделяет международное положение США от существования этого порядка и лидерства в нем. Но, как и Буш, она считает, что для защиты сложившегося порядка, ценностей и интересов Америке следует более решительно применять военную силу, при необходимости – без оглядки на международное право. И риторика в ходе нынешней кампании, и заявления ближайших соратников Клинтон, и ее послужной список на посту госсекретаря, и предыдущие шаги свидетельствуют о том, что кандидат от демократов является «ястребом» и «либералом-интервенционистом», и в случае избрания президентом будет проводить более жесткую и идеологизированную политику, чем Обама. Внешнеполитическая часть принятой на съезде в Филадельфии предвыборной платформы Демократической партии наглядно это подтверждает. Там сполна сказано и про лидерство, и про «либеральный порядок», и про продвижение демократии, и про «сдерживание российской агрессии».

Разумеется, Клинтон не лишена прагматизма. Вся ее политическая карьера и особенно нынешняя кампания доказывают, что она легко совершает беспринципные поступки и ради политической выгоды идет на действия, противоречащие провозглашаемым ею же самой (и общепринятым в США) ценностям и нормам. Однако это – черта Клинтон как политика внутри страны. Во внешней же политике ей присущи твердые представления о правильном и неправильном, о том, куда должен развиваться мир и какую роль в нем следует играть Соединенным Штатам. Учитывая практически тотальную поддержку ее подхода к внешней политике истеблишментом от обеих партий, нет оснований считать, что в случае избрания президентом она вдруг от него откажется или существенно скорректирует. В этом контексте ее склонность пренебрегать принципами и правилами, когда это политически целесообразно, может обернуться не столько прагматизмом, сколько готовностью нарушать международные нормы, если это будет казаться тактически выгодным. Не случайно именно Хиллари Клинтон на посту госсекретаря пыталась убедить Барака Обаму применить военную силу в Сирии.

Трамп, хотя и не имеет детальных внешнеполитических взглядов и руководствуется, скорее, бизнес-инстинктами и возведенным в абсолют прагматизмом, демонстрирует фундаментальный разрыв с устоявшейся парадигмой американской внешней политики. Он чувствует неудовлетворенность избирателя, который, с одной стороны, хотел бы отгородиться от все менее благожелательного внешнего мира, сконцентрировать ресурсы на внутренних делах и, если называть вещи своими именами, отменить глобализацию, но, с другой стороны, недоволен «слабой» политикой администрации Обамы.

Судя по его выступлениям и комментариям советников, Трамп интуитивно склоняется к сочетанию классического политического реализма с фокусированием на национальных интересах, пренебрежении вопросами ценностей и международного порядка (как совокупности правил и норм поведения) и неореализма, чутко улавливающего динамику расстановки сил в мире.

Одной из главных отправных точек внешнеполитических воззрений Трампа является отрицание связи между величием США, с одной стороны, и их лидирующей ролью в либеральном международном порядке (американская система союзов, торгово-экономических блоков и международных экономических институтов) и стремлением трансформировать мировую систему в соответствии с американскими интересами и ценностями, с другой стороны. Не случайно один из авторитетнейших американских дипломатов – бывший посол в ООН, Ираке и Афганистане Залмай Халилзад – характеризует внешнеполитическую платформу Трампа как своего рода возврат к временам Франклина Делано Рузвельта.

Если очистить то, о чем говорит Трамп, от эпатажа и скандальности, то можно увидеть, что его повестка во многом соответствует концепции «заокеанского балансирования» (offshore balancing), которую уже несколько лет продвигают ведущие американские реалисты (см. статью Джона Миршаймера и Стивена Уолта в этом номере). В соответствии с ней США следует сократить непосредственное присутствие в разных регионах мира (за исключением того, где это связано с защитой жизненно важных интересов) и переложить больший груз ответственности за безопасность в соответствующих регионах на союзников, крайне избирательно подходить к непосредственному вовлечению в кризисные ситуации, воздерживаться от применения военной силы и тем более от оккупаций и операций по государственному строительству, а также снизить активность распространения демократии. В соответствии с этой концепцией (и школой реализма в целом) Соединенным Штатам надлежит сосредоточиться на отношениях с другими великими державами и придерживаться курса, который позволит им закрепить первенство на максимально длительный срок.

Даже по конкретным внешнеполитическим вопросам скандальные заявления Трампа, если их опять-таки отделить от популистской шелухи, полностью совпадают с рекомендациями реалистов. Так, смысл его высказываний о том, что европейские страны должны защищать себя сами, а НАТО себя изжила, по сути ничем не отличается от призывов Джона Миршаймера и Стивена Уолта полностью вывести американские войска из Европы (даже сейчас, несмотря на украинский кризис и обострение противостояния с Москвой) и тем более от слов бывшего министра обороны Роберта Гейтса о том, что Вашингтон может пересмотреть свое отношение к альянсу и его нужности для Америки, сделанного еще в 2011 году.

Заявления Трампа о России и Китае и то место, которое он отводит отношениям с другими великими державами в своей внешнеполитической повестке дня (если ее можно так назвать), также в целом соответствуют реалистической парадигме. В отношении КНР как главного экономического и политического соперника США постулируется жесткая политика сдерживания. Трамп уже дал понять, что не станет пытаться выстроить с Пекином партнерство, и дело тут не только в том, что в Китай перетекают американские рабочие места. Что касается России, которая, безусловно, воспринимается как великая держава, но не та, что может бросить Америке главный вызов и посягнуть на ее глобальное первенство, то здесь предлагается более конструктивный подход. По всей видимости, реалистически мыслящие советники республиканского кандидата рассчитывают использовать предлагаемое партнерство с Москвой ради более эффективного сдерживания Китая. Если это так, то данный фактор может стать одним из главных раздражителей отношений двух стран в случае избрания Трампа.

Сказанное не означает, что Трамп, став президентом, действительно начнет проводить курс а-ля Генри Киссинджер или Джордж Буш-старший. Ввиду сопротивления Конгресса, элиты, госаппарата и СМИ это попросту невозможно. Для значительной части сотрудников Госдепартамента и Пентагона даже нынешняя внешняя политика США представляется недостаточно жесткой, а местами и вовсе пораженческой (вспомним письмо 50 сотрудников Госдепа Бараку Обаме с призывом начать бомбардировки Сирии по югославскому сценарию). В отношении же Трампа и вовсе могут иметь место акции саботажа или массового увольнения. Очевидно, что, если он будет избран президентом, реальный курс будет существенно отличаться от нынешних деклараций. Уже выбор в качестве напарника Майкла Пенса – представителя традиционного республиканского истеблишмента с жесткими внешнеполитическими взглядами, в том числе в отношении России – свидетельствует о неизбежности коррекции.

Отход неизбежен

И все же существенные изменения во внешней политике Соединенных Штатов произойдут обязательно. Пока сложно предсказать, как именно, но Трамп, будучи избран, сделает серьезный шаг в сторону от доминировавшей в США последние 70 лет внешнеполитической парадигмы. Подход к Китаю станет более враждебным, к Европе – более жестким и прагматичным, к России – более прагматически-нейтральным, к Ближнему Востоку – более индифферентным. Скорее всего, будет предпринята попытка перезапустить российско-американские отношения, на сей раз на новой – реалистской – основе неформального «обмена интересами». Усилится односторонность американской внешней политики, окончательно уйдет в прошлое традиционный, доставшийся в наследство от холодной войны, двусторонний российско-американский контроль над ядерными вооружениями. Это и не хорошо, и не плохо, с точки зрения интересов России, здесь есть как положительные, так и отрицательные моменты. Но это в любом случае не традиционная стратегия поддержания «глобального лидерства» США и укрепления руководимого ими «либерального международного порядка».

Клинтон в случае победы на какое-то время заручится поддержкой истеблишмента от обеих партий по вопросам внешней политики. Пользуясь этим, новая администрация с упоением кинется делать то, что не сделала администрация Обамы или же сделала слабо. Однако этот период продлится недолго. Глубинный раскол между элитой и обществом и отказ значительной части общества принимать традиционный внешнеполитический консенсус никуда не уйдет. Более того, он станет только глубже. Следовательно, внешнеполитический курс Хиллари Клинтон будет критиковаться в лице популистских лидеров, а уже на выборах 2020 г. она столкнется с новыми трампами. Протест общества против нынешнего статус-кво выстрелит с новой силой. В 2024 г. кандидат от «антиэлиты» вполне может победить.

Таким образом, внешняя политика США в любом случае вступает в эпоху перемен – самых значительных со времен администрации Гарри Трумэна. Их причина – в несоответствии выработанного тогда и укрепившегося в 1990-е гг. внешнеполитического консенсуса нынешним (и, скорее всего, будущим) тенденциям развития мира. Поддерживать «глобальное лидерство» в условиях многополярности невозможно, а «руководимый Соединенными Штатами либеральный международный порядок» в его традиционном американском понимании не состоялся. Вопрос в сроках. Если победит Трамп, то отход от нынешнего консенсуса начнется уже в 2017 году. Если победит Клинтон – то чуть позже. Но сам по себе он неизбежен.

Данная статья основана на материалах доклада, подготовленного автором для МДК «Валдай».

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 сентября 2016 > № 1892029 Дмитрий Суслов

Старое вино в новые мехи

Какой будет доктрина президента Хиллари Клинтон

Максим Сучков – кандидат политических наук, эксперт Российского совета по международным делам, доцент кафедры международных отношений, политологии и мировой экономики Пятигорского государственного университета, приглашенный исследователь Нью-Йоркского (2015) и Джорджтаунского (2010–2011) университетов.

Резюме: Последней по порядку, но, возможно, первой по значимости является общая обеспокоенность будущих членов администрации Клинтон тем, что внешнеполитические элиты Соединенных Штатов утратили стратегическое видение.

В ходе президентской кампании Хиллари Клинтон не упускает возможности напомнить избирателям, что разбирается в международных отношениях и внешней политике гораздо лучше, чем ее оппонент из стана республиканцев Дональд Трамп. Действительно, за Клинтон – больший опыт в этой сфере, укомплектованная команда профессиональных дипломатов и политологов и, главное, стремление продолжать движение в сформированном десятилетиями фарватере двухпартийного «внешнеполитического консенсуса». В этой связи особенно важно понимать, какой будет стратегия США в случае избрания первой в истории страны женщины-президента и насколько вероятный курс отвечает реалиям быстро меняющегося мира.

В американском предвыборном дискурсе сложилось убеждение, что Дональд Трамп в качестве потенциального президента выгоден исключительно Москве. Такое мнение основано на незамысловатой логике: если предложения эпатажного миллиардера противоречат национальным интересам, как их понимает истеблишмент в Вашингтоне (а в этом, за редким исключением, не сомневаются ни элиты, ни СМИ, ни экспертное сообщество), они могут служить только противникам Америки, прежде всего России. Именно Москва рассматривается как «главный бенефициар» президентства Трампа. Весьма кстати в этой связи пришлись и спекуляции о связях его советников и самого бизнесмена с «околокремлевскими инсайдерами», благожелательные заявления Трампа и российского президента в отношении друг друга и, наконец, взлом почтовой рассылки Национального совета Демократической партии, который сразу поспешили приписать «российским хакерам». В одних случаях все это призвано усилить нарратив о Трампе как о «кандидате Кремля», в других – отвлечь избирателя от скандалов и внутрипартийной оппозиции Клинтон в стане демократов.

С чем действительно сложно спорить, так это с тем, что у Хиллари Клинтон и ее команды гораздо больший опыт в управлении внешней политикой, лучшее понимание «химии» международных отношений и наличие видения роли, которую Соединенные Штаты должны играть в современном мире. Но при более внимательном рассмотрении окажется, что опыт далеко не всегда был удачным, понимание – весьма специфическое, а видение – достаточно ригидное для подвижной и турбулентной динамики международной системы. Однако если исходить из того, что шансы Клинтон на победу высоки, России и остальному миру придется иметь дело с проекцией подобного видения во внешнеполитическом курсе США на протяжении как минимум четырех лет.

«Исключительность» как заявка на право обладания

Детальной разработкой собственной внешнеполитической программы Клинтон занималась еще с середины 2000-х гг., готовясь подойти к партийным праймериз максимально подготовленной. За это время мир претерпел серьезные изменения, немалой части которых способствовала сама же Клинтон, будучи госсекретарем США. Немногочисленные открытые брифинги советников Хиллари Клинтон по внешнеполитическим вопросам и беседы с отдельными членами ее будущей команды не оставляют сомнений: в штабе кандидата демократов уверены, что способны адекватно рефлексировать на тему новых и старых вызовов Америке, верно определять приоритеты. Это отражается в системе внешнеполитических целей, выстраиваемой под будущую администрацию, и в разработке инструментария по их достижению.

Исходным посылом внешнеполитической программы Клинтон является признание – американские граждане в целом разочарованы собственной страной. Этому, по мнению демократической команды, способствовало пять основных факторов: две затяжные и непростые во многих отношениях войны в Афганистане и Ираке; болезненный финансовый кризис, перманентная угроза терроризма, которая «держит Америку в напряжении»; вызовы «увядающих» и «поднимающихся» держав; и, наконец, политическая дисфункция всей системы власти и межпартийных отношений в самом Вашингтоне.

Вместе с тем для бывшего госсекретаря это не является демотиватором к продолжению более наступательного курса. Ее главный консультант по внешней политике и наиболее вероятный претендент на пост помощника по национальной безопасности Джейк Салливан обозначил общее настроение в команде Клинтон: «Хоть эти кризисы и ослабили веру граждан в наши способности и наши возможности, мы должны быть сильными и уверенными. Несмотря на все наши недостатки, на все раны, которые мы сами себе нанесли, только мы сможем привести мир к большему успеху и процветанию».

Даже со скидкой на предвыборный пафос несложно заметить, что, подобно Обаме, Клинтон полностью разделяет идею американской «исключительности», которую готова продвигать и отстаивать с еще большей настойчивостью. Более того, в ее случае это – реальный идеологический фундамент директив, которыми она намерена руководствоваться. Ранее Хиллари Клинтон сама высказывала схожую мысль: «Американская исключительность оправдана потому, что только у нас есть исключительные способности выстроить будущее для себя и других».

Команда Клинтон предлагает «проект за новую американскую политику» – терминология, созвучная языку «неоконов». Напомним, что идеологема «проекта за новый американский век», призванная «продвигать американское лидерство», получила распространение в период президентской легислатуры Джорджа Буша-младшего, в то время как одноименный мозговой центр стал, по сути, главным генератором неоконсервативных идей для его администрации. За год до закрытия этого центра в 2008 г. был создан аналогичный институт с ярко выраженной продемократической ориентацией – «Центр за новую американскую безопасность», ставший кузницей кадров для команды Клинтон и разработчиком основных идей ее внешнеполитической программы.

В основе концепции – двухуровневый императив. С одной стороны, американской внешней политике следует стремиться к обновлению мирового порядка, учитывая его новые реалии. С другой – мировой порядок должен гарантированно защищать собственно американские ценности и установки. В такой диалектике стратеги Клинтон усматривают как вызовы, так и возможности: «Если позволить всему идти своим путем, события вскоре сами начнут определять наше поведение, в то время как все должно быть наоборот».

Штаб внешнеполитических советников Клинтон выделяет два основных типа угроз, с которыми, по его мнению, столкнулась Америка. К первой группе относятся геополитические вызовы «увядающей» (declining) России и «поднимающегося» (rising) Китая. Вторая группа обозначается более расплывчатым термином – «стратегический терроризм» (strategic terrorism). Под этим понимают широкий круг акторов: от ставших уже конвенциональными террористических организаций радикально-религиозной направленности до кибертерроризма, способного парализовать работу правительственных институтов и влиять на внутриполитический процесс в отдельных странах.

Поскольку противостояние обозначенным вызовам прогнозируется как процесс, рассчитанный на 10–15 лет, само президентство Клинтон видится критическим этапом для того, чтобы создать предпосылки укрепления американского доминирования в мире XXI века. Если Обама был озабочен формированием благоприятного политического наследия своего президентства, личные амбиции Клинтон не ограничиваются намерением продолжать его инициативы или стремлением успешно реализовать ряд собственных точечных проектов. Важно запомниться как «президент-строитель», заложивший фундамент для обновленной системы международных отношений при безусловном лидерстве Соединенных Штатов.

«Политика позитивных действий»

Для описания будущей внешнеполитической стратегии США советники Клинтон вводят термин «политика позитивных действий» (affirmative action foreign policy), по аналогии с практикой предоставления преимущественных прав различным – чаще всего ранее притесняемым – расовым, этническим и социальным группам с целью создания статистического равенства в государственных и социальных институтах. Во внешнеполитическом срезе это предполагает пересмотр отношений с одними субъектами мировой политики и большее «вовлечение» других.

Проведение в жизнь «политики позитивных действий» потребует реализации трех групп установок. Согласно уже укоренившейся традиции их доктринального оформления, они выстраиваются по маркетинговым лекалам трех «R»: укрепление (reinforce); перебалансировка (rebalance); видоизменение (reshape).

«Укрепление» как предпосылка для осуществления двух других инициатив предполагает работу по четырем основным направлениям. Во-первых, Клинтон считает необходимым укрепить основы американской мощи и престижа, которые, по ее мнению, изрядно девальвировались за последние годы. Примечательно, что аналогичный тезис был центральным пунктом в критике, которая звучала в адрес Джорджа Буша-младшего и Республиканской партии во время президентской кампании 2008 г. от сенатора Барака Обамы. Главный инструмент для Клинтон – создание условий для динамичного роста экономики, прежде всего посредством масштабного инвестирования в три сферы – инфраструктуру, образование и инновации.

Укрепление политической системы – второй значимый элемент этого процесса. Основным средством и одновременно необходимым условием для решения задачи является примирение двух партий. Это должно не только стать прологом к консолидации всего американского общества, но и положить конец ситуациям, когда межпартийный разрыв приводит к саботажу законодателями внешнеполитических акций администрации действующего президента. Более того, в идеале Клинтон хотелось бы видеть «единую интеллектуальную приверженность» поиску наиболее эффективных решений в сфере обеспечения национальной безопасности.

Третий пункт программы – укрепление основ американских ценностей, которые, по мнению Клинтон, как и престиж страны, на протяжении многих лет «подвергались коррозии»: «Молодые люди по всему миру видят в Америке главный моральный ориентир, но их разочаровывают наши тюрьмы Абу-Грейб и Гуантанамо. Вместе с тем они мало знают о том, как много США сделали для демократии по всему миру в годы холодной войны». В качестве основного инструмента корректировки ситуации предполагается еще больше подчеркивать роль, которую Соединенные Штаты сыграли в борьбе за права женщин, ЛГБТ-сообществ и распространение интернет-свобод. Таким образом, известное стремление Клинтон к активному продвижению этих тем органично встраивается в общую систему внешнеполитического целеполагания.

Наконец, финальным пунктом программы является укрепление ведомых Соединенными Штатами альянсов. Основной акцент направлен на работу с европейцами, которые, по мнению демократов, в настоящий момент столкнулись с тремя ключевыми вызовами: последствиями «Брексита», кризисом с беженцами и – шире – массовой миграцией, а также «агрессивной Россией». Сторонники Клинтон и сама бывшая госсекретарь избегают критических рефлексий на тему упадка Европейского союза, внутренней хрупкости и глубоких проблем его институтов как предпосылок для двух первых вызовов, предпочитая фокусироваться на третьем. Как результат, предлагаемые рецепты для будущей администрации не содержат новых ингредиентов: консолидация трансатлантического партнерства, прежде всего через укрепление связей с Великобританией и союзниками в Восточной Европе. При этом американцы убеждены, что безопасность европейских союзников – «ключ к успеху и безопасности у нас дома».

«Перебалансировка» и «видоизменение» как способ трансформации стратегии

Параллельно с курсом на укрепление политической ресурсной базы Америки команда Клинтон считает необходимой серьезную работу по переустройству окружающего мира. В последние годы баланс сил в некоторых стратегически значимых регионах складывался не в пользу Соединенных Штатов. Уже сейчас это ограничивает возможности для всестороннего американского присутствия, а в перспективе и вовсе может лишить США стратегических преимуществ. Таким образом, возникает «запрос» на «перебалансировку» как минимум в двух частях мира.

Во-первых, это Азиатско-Тихоокеанской регион, где растет геополитическое влияние Пекина, его готовность следовать более наступательной линии поведения, не исключающей силовых моделей. Хотя конкретных планов по сдерживанию Китая пока немного, желаемая генеральная линия обозначена – избегать лобового столкновения.

Американцы намерены использовать преимущественно две тактики. Первая – дальнейшее создание в регионе возможностей для американского капитала и наращивание регионального авторитета через замыкание точек экономического роста на собственных проектах и инициативах. Вторая – укрепление Транстихоокеанского партнерства через опору на региональных союзников: Японию, Южную Корею, Австралию, Филиппины и Таиланд. Разговоры о формировании «Тихоокеанской НАТО» в американских экспертных кругах ходят давно, но администрация Клинтон будет как минимум стремиться сделать серьезное движение в сторону практического воплощения этой идеи.

Вторая масштабная «перебалансировка» должна коснуться Ближнего Востока. Американцы понимают опасность «радикальной идеологии», охватившей регион, долгосрочные последствия крушения государственных институтов и самой государственности на Ближнем Востоке, а также угрозы «войн по доверенности». Вместе с тем, по собственному признанию советников Клинтон, пока отсутствует четкий план необходимых шагов. В качестве рабочего варианта предлагается давно обсуждаемая идея формирования новой системы региональной безопасности.

Действительно, существующая система не обеспечивает стабильность, не справляется с предотвращением кризисов и неэффективна даже как переговорная площадка. Она ограничена по степени участия региональных держав и строится, по сути, вокруг монархий Персидского залива. В связи с этим всестороннее вовлечение Ирана поможет, как полагают сторонники этой идеи, снизить градус его противостояния с арабскими странами, сделать Тегеран «более ответственным», эффективнее находить ответы на актуальные вопросы безопасности. Особенно это касается решений, которые могут угрожать интересам США. Вашингтон не рассматривает Иран как альтернативу державам Залива. Напротив, «сопряжение» призвано упрочить уверенность аравийских партнеров в приверженности Америки гарантиям их безопасности. Насколько сами участники потенциального проекта готовы совместно выстраивать региональную безопасность – вопрос открытый. Однако «перебалансировка» – не самоцель. Она нужна, чтобы подготовить почву для дальнейшего более глубокого, эффективного, но вместе с тем точечного вовлечения в регион Соединенных Штатов.

План пока выглядит утопическим. Сильных и целостных государств на Ближнем Востоке остались единицы, а сам регион вступил в период длительной турбулентности. В таких условиях долгосрочная стратегия вообще едва ли возможна, а бесконечное число импровизаций трудно выстроить в последовательную «перебалансировку».

«Перебалансировки», по мнению штаба Клинтон, требуют и собственные возможности кризисного реагирования США. Эта тема рассматривается в контексте отставания Америки от «новых способов проявления внешнеполитической активности» государственными и негосударственными игроками: быстрота принятия решений и скорость их практического воплощения, использование «асимметричных средств» достижения целей. Демократов особенно заботят способы противодействия «пропаганде иностранных государств», коррупции как «инструменту влияния на соседние государства» и кибератакам. Данные вызовы не столько привязываются к конкретным странам, сколько служат контекстуальным оформлением видения изменяющейся природы международных угроз, которое существует у Клинтон.

Наконец, третьей приоритетной целью является «видоизменение». В отличие от двух других установок эта наименее четко сформулирована, а ее организационные задачи наиболее размыты. Однако все они подчинены общей директиве – первыми устанавливать правила. Это в равной степени относится к защите окружающей среды и политики в области изменений климата, регулированию киберпространства, вопросам ядерного нераспространения и принципам международной торговли. Для президентства Клинтон именно способность задавать тон, формировать тренд, писать директивы – фундаментальная задача внешней политики, которая будет определять жизнеспособность Америки в этом веке.

«Крокодилы» возле лодки

Реализации этого складного в теории плана может помешать ряд деструктивных сил. Между собой советники Клинтон называют их «крокодилами, способными перевернуть лодку и сожрать пассажиров».

Тот факт, что первой в списке этих «крокодилов» стоит Россия, символичен. Он отражает место, которое Россия занимает в картине мира Клинтон – главный «спойлер», разрушитель всего хорошего. Это видение мало отличается от того, которое в свое время изложил Обама и которое до сих пор при каждом удобном случае смакуют в российских СМИ. Однако для Клинтон главную опасность представляет именно «слабость» России. «Легко отмахнуться от страны с одномерной экономикой и сокращающимся населением. Но “увядающие” державы могут быть не менее опасны, чем “восходящие”. Поэтому нельзя недооценивать то, что, скорее всего, станет долгосрочным вызовом от обиженной (aggrieved), агрессивной и чувствующей себя неуверенной и незащищенной России», – сказал один из главных советников Клинтон по России. Если Россия не будет встраиваться в политику позитивных действий (в чем в штабе Клинтон почти не сомневаются), давление на нее посредством ограничения доступа к мировому капиталу, формирования соответствующего международного информационного фона и санкционной политики – в том числе через европейских союзников – должно быть продолжено. Это не означает, что приход Клинтон автоматически приведет к обострению конфронтации. Она неоднократно демонстрировала умение договариваться с бывшими врагами, если видела возможность прагматичного сотрудничества, которую могла использовать с выгодой для себя. Однако это очень узкое окно возможности. Чтобы им воспользоваться, необходима серьезная обоюдная политическая воля, а прагматика должна казаться американцам достаточно убедительной в деле достижения вышеизложенных целей и задач.

Отсутствие в этой системе Китая является, скорее, показателем «стратегического лукавства» разработчиков доктрины Клинтон. Сами они в частных беседах признают, что на закрытых мозговых штурмах китайская тема зачастую занимает до девяноста процентов времени. Хотя на России, по их признанию, и замыкается большее число сюжетов безопасности – от Европы, проблем разоружения и отношений с НАТО до борьбы с ИГИЛ (запрещено в России. – Ред.) и сотрудничества в Центральной Азии, – именно Китай видится главным соперником на глобальной арене, в то время как Россия – помехой.

Так или иначе, вторым «крокодилом» будущей администрации Клинтон представляется финансовый кризис и общая экономическая неопределенность. Американцев беспокоит низкая предсказуемость того, в какой сфере может произойти следующий кризис и как именно он отразится на состоянии рынка, мировых финансовых институтах и собственно на американской экономике. К тому же они признают, что инструментарий преодоления кризисов исчерпался в последние годы, а отдельные его элементы оказались не настолько эффективными, как предполагалось.

Третья деструктивная сила, способная неожиданным образом изменить направление развития и характер внешней политики США, – международный терроризм. За последние годы террористические сети разрослись по всему миру, изменив географию угроз, способы вербовки сторонников и характер террористических актов. Ближайшие союзники Соединенных Штатов теперь непосредственно в зоне риска, да и для самой Америки «доморощенные террористы» остаются проблемой.

Наконец, последней по порядку, но, возможно, первой по значимости является общая обеспокоенность будущих членов администрации Клинтон тем, что внешнеполитические элиты США утратили стратегическое видение. По словам одного из близких соратников кандидата, вместо «толпы детей, бегущих за брошенным мячом» (аллегория зацикленности современных политиков и экспертов на новостных сенсациях), необходимо создавать «ориентированные на стратегические миссии команды профессионалов... Следить за тем, что происходит в мире, важно, но нельзя отрывать взгляда и от долгосрочности того, какую страну и какой мир мы хотим создать».

«Застегнуться как следует»

Для достижения заявленных целей у Хиллари Клинтон, кажется, есть почти всё. В ее распоряжении – обширный кадровый резерв советников и практиков, а Соединенные Штаты – по-прежнему мощная инновационная экономика и крупнейшая военная держава с наилучшими политическими возможностями формирования постоянных и ситуативных альянсов. Американцы могут рассчитывать и на демографический ресурс – его правильная организация, в том числе через изменение миграционного законодательства, также является одним из внутренних приоритетов штаба Клинтон.

В инаугурационной речи 20 января 1993 г. 42-й президент США Билл Клинтон заявил: «Наша страна столкнулась с вызовом формирования абсолютно новой внешней политики в фундаментально изменившемся мире. С вызовом, равным, пожалуй, тому, что был брошен нам в конце сороковых». Можно спорить, насколько текущий этап мировой политики сопоставим по значимости с вызовами начала 1990-х гг., однако то, что сама Клинтон воспринимает свою миссию как минимум равной той, что возлагали на ее супруга, сомнений не вызывает. Клинтон убеждена, что хорошо усвоила уроки, которые ее предшественникам пришлось познать на горьком опыте собственных ошибок. Она готовится выстраивать свое президентство – от организационного до операционного уровней – на качественно иной основе, по крайней мере ей так кажется.

Заявляемые Клинтон идеи не новы, а на концептуальном уровне весьма уязвимы для критики. В частности, «политика позитивных действий» не лишена изъянов и во внутриполитической практике – расовые предрассудки, неравные возможности, разрыв в доходах между белым и цветным населением сохраняются, хоть и не в тех масштабах, о которых часто говорят в России. Однако едва ли приходится надеяться на то, что скроенная по этим принципам внешняя политика будет в состоянии полноценно вовлечь «обездоленные» группы и государства в новый мир при американском лидерстве. К тому же, учитывая характер самих предложений, не совсем ясно, в какой степени американцы готовы к такому «вовлечению». Поступаться своими интересами ради интересов других они, очевидно, не собираются вне зависимости от того, кто окажется в Белом доме.

Внешняя политика Хиллари Клинтон, скорее всего, будет выстраиваться как «комбинация лучших практик» в политике трех президентов, правивших страной после окончания холодной войны. От Билла Клинтона в разных формах унаследуют три доктринальных столпа президентства: продвижение демократии, содействие экономическому процветанию и укрепление безопасности. От Джорджа Буша-младшего – ориентацию на военную силу и склонность к интервенционизму. От Обамы – продолжение намеченных им магистральных направлений, прежде всего во внутренней политике. Но и во внешней большинство стратегических инициатив сохранятся и станут развиваться: контроль над ключевыми мировыми транспортно-логистическими коммуникациями, «ядерная сделка» с Ираном, Трансатлантическое инвестиционное партнерство (ТТИП) и Транстихоокеанское партнерство (соратники Клинтон признают, что нынешние критические заявления о нем делаются исключительно в электоральных целях и не отражают истинного отношения Хиллари к этому проекту).

На протяжении более тридцати лет карьеры и публичной жизни Клинтон допустила немало просчетов. Гёте как-то сказал: «Кто неправильно застегнул первую пуговицу, уже не застегнется как следует». Справедлива ли эта максима в политике или Клинтон, сменив наряд, удастся «не запутаться в пуговицах», можно будет говорить по окончании ее – пока еще потенциального – президентства. В противном случае международные отношения ожидает еще больший беспорядок.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 сентября 2016 > № 1892027 Максим Сучков

Укрепить силу Америки

Как видит мир республиканский кандидат в президенты

Дональд Трамп – кандидат в президенты Соединенных Штатов от Республиканской партии.

Резюме: У главнокомандующего должна быть хорошая интуиция. И это одна из самых больших проблем Обамы: в сфере национальной безопасности интуиция почти всегда его обманывает.

Среди других стран США занимают достойное положение, которое может быть вовсе утрачено, если Америка проявит репутацию слабой страны. Если мы хотим избежать оскорблений, мы должны быть способны им противостоять; если мы хотим обеспечить мир, который является самым могущественным инструментом нашего растущего процветания, пусть все знают, что мы всегда готовы к войне.
Президент Джордж Вашингтон

Если вы мертвы, ваши гражданские свободы ничего не значат. Вот почему национальная оборона – самая важная функция федерального правительства. Отцы-основатели США понимали это. Они понимали, что, если люди опасаются за свое физическое существование, они не могут наслаждаться радостями жизни. Не могут наслаждаться религиозной свободой, экономической свободой, свободой слова. Но, к сожалению, мы живем в опасном мире, который с каждым днем становится еще опаснее. Китай наращивает военную мощь и создает кибероружие, способное поставить Америку на колени. На подъеме Россия. Иран, финансирующий террористов по всему миру, приближается к созданию ядерного оружия. Пакистан разоблачен как страна, пригревшая у себя Усаму бен Ладена, а разведывательное управление Пакистана помогает группировке Хаккани, которая даже опаснее «Аль-Каиды». Афганистан погружен в хаос и остается рассадником терроризма. Сирия на грани гражданской войны, в Ливии она уже идет. И, разумеется, не стоит забывать о безумных диктаторах в Венесуэле, на Кубе и в Северной Корее.

Короче говоря, угрозы национальной безопасности Соединенных Штатов есть повсюду, и они нарастают. Если история чему-то нас учит, так прежде всего тому, что сильные страны нуждаются в сильных лидерах, имеющих четко сформулированные принципы национальной безопасности. Реальность стремительно меняется; международная обстановка способна накалиться в мгновение ока. Президент не всегда в состоянии предвидеть, где в следующий раз возникнет угроза национальной безопасности, но может и должен иметь устойчиво работающий и надежный компас, направляющий его решения. Любая внушающая доверие доктрина внешней политики Америки должна определяться по меньшей мере семью основными принципами:

Интересы Америки прежде всего. Всегда. И никаких извинений.

Максимальная огневая мощь и военная готовность.

В войну США вступают только для того, чтобы одержать победу.

Всегда сохранять верность друзьям и подозрительность в отношении врагов.

Постоянно поддерживать остроту нашего технологического «меча».

Видеть невидимое. Готовиться к отражению угроз еще до того, как они материализуются.

Уважать и поддерживать нынешних военнослужащих и ветеранов прежних времен.

К сожалению, президент Обама попрал каждый из этих базовых принципов. Большинство американцев настолько зациклены на экономических провалах Обамы, что у них нет времени присмотреться к тому, как Обама «свинтил» национальную безопасность. Но при более пристальном рассмотрении обнаруживаются некоторые весьма тревожные реалии.

У главнокомандующего должна быть хорошая интуиция. И это одна из самых больших проблем Обамы: в сфере национальной безопасности интуиция почти всегда его обманывает. В ходе президентской кампании 2008 г. он обещал, что закроет тюрьму в Гуантанамо на Кубе. Потом Обаму избрали президентом, он встретился с людьми, выросшими в мире военных и разведчиков, и был вынужден впрямую столкнуться с тем, что тюрьма в Гуантанамо служит определенной цели, о чем постоянно твердили президент Джордж Буш и вице-президент Дик Чейни.

И тут проявился глупый инстинкт Обамы, который велит относиться к террористам как к преступникам (а не как к попавшим в плен солдатам противника, каковыми они и являются) и судить их гражданским судом, а не военным трибуналом. Как известно, гражданские суды не дают обвинителям свободы, в которой те нуждаются, чтобы изолировать опасных террористов и обеспечить безопасность. Но Обама и его министр юстиции Эрик Холдер мыслили по-другому, пока реальность снова не шлепнула их по лицу. Я говорю о болезненном уроке, который получил Обама, когда гражданский суд оправдал Ахмеда Гайлани, участника взрывов американских посольств в Африке, по более чем 224 обвинениям в убийстве.

Эта ошибка напомнила проволочку, допущенную Обамой и Холдером в вопросе о том, судить или не судить зачинщика террористических ударов 11 сентября Халида Шейха Мохаммеда в Нью-Йорке. Причины, по которым Обама и Эрик Холдер хотели предоставить одному из самых главных врагов Америки трибуну для связей с общественностью и широкий доступ к СМИ в городе, где террористы нанесли удары по башням-близнецам, выходят за рамки здравого смысла. После года путаницы и международного унижения Обама и Холдер, наконец, сделали то, что изначально хотел сделать каждый американец, т.е. решили судить Халида Шейха Мухаммеда в Гуантанамо.

А потом Обаму озарило внезапное желание ограбить американских военных, сократив оборонный бюджет на 400 млрд долларов, т.е. на сумму вдвое большую, чем та, которую Роберт Гейтс, занимавший тогда пост министра обороны, назвал разумной. Но тут дело в самом Бараке Обаме. Ведь этот малый никогда не сталкивался с расходами, которые ему не по душе. Это человек, который своими непомерными тратами раздул государственный долг сильнее, чем все президенты вместе взятые за 225 лет существования США. Когда речь заходит о финансировании военных, о предоставлении им оснащения, подготовки и поддержки, в которых они нуждаются, Обама прикидывается без вести пропавшим. Как сказал бывший министр обороны Роберт Гейтс, когда услышал о решении своего президента, такой ход приведет к деградации «структуры вооруженных сил и их боеспособности».

Вообще, когда министр обороны говорит президенту, что предлагаемые им сокращения расходов подорвут боеспособность вооруженных сил, тому стоит прислушаться. Причина, по которой консерваторы поддерживают сильные и хорошо финансируемые вооруженные силы, заключается в том, что они знают: все свободы вытекают из национальной безопасности. Поэтому нам нужен новый президент. Надо проводить мощную внешнюю политику для того, чтобы противостоять угрозам и вызовам, которые бросают Америке ее соперники и враги.

«Очнитесь и вспомните»

Пока Обама, сокращая расходы, ослабляет нашу военную мощь, китайские коммунисты хохочут до упаду. Они с умом используют миллиарды долларов, которые ежегодно крадут у США, и наращивают свои военные расходы на 13% ежегодно в течение последних двадцати лет!

Конечно, поскольку китайское руководство действует исподтишка, оно сообщает существенно заниженные данные о своем оборонном бюджете и технологическом преимуществе. Китайцы следуют завету Дэн Сяопина, который сказал, что Китай должен скрывать свою мощь и ждать благоприятного момента. Например, Пекин утверждает, что его годовой военный бюджет составляет всего лишь 78,6 млрд долларов. Однако в Пентагоне считают, что на самом деле Китай ежегодно тратит на военные нужды более 150 млрд долларов. А если принять во внимание покупательную способность юаня и доллара, то реальный военный бюджет приближается к 300 млрд долларов (и является вторым по величине в мире). Эта сумма равна той, на которую Китай ежегодно обдирает США.

Китай также искусно надувает Америку, когда речь заходит о совершенствовании китайских вооружений. После того, как глава делегации Народно-освободительной армии Китая генерал Чэнь Биндэ посетил Институт национальной обороны в Америке, он заявил: «Честно говоря, я очень расстроен, поскольку думаю, чувствую и знаю, насколько несовершенно наше оружие и насколько мы еще отстаем». Только дурак может принять на веру такой вздор.

В 2011 г., всего лишь за неделю до визита в США председателя КНР Ху Цзиньтао, НОАК успешно испытала новый, малозаметный для систем ПВО средний бомбардировщик J-20, который, как считали в администрации Обамы, китайцы смогли бы разработать разве что через несколько лет. Как выразился один из экспертов, «китайцы показали неприличный жест министру обороны Роберту Гейтсу», который в то время находился у них с официальным визитом. А как поступил Обама? Не желая упустить возможность поклониться еще одному иностранному лидеру, он сделал то, что всегда делает, когда враги Америки наносят чувствительные удары. То есть ничего. Позволил Ху Цзиньтао на следующей после этих испытаний неделе запросто приехать в нашу страну, сделать из нас полных идиотов и продемонстрировать слабость. Хуже того, Обама пресмыкался перед коммунистом, от займов которого зависит финансирование провальных программ американского президента. В частной беседе Хиллари Клинтон сказала: «Как можно жестко разговаривать с вашим банкиром?»

Вот мой ответ на этот вопрос: очнитесь и вспомните, что деньги сами по себе – оружие. Ху Цзиньтао понимает это. Понимает и большинство американцев. Но только не бестолковая и бесхребетная клика Белого дома. А может быть, этим парням все равно. В любом случае, китайские коммунисты знают: накопление нашего долга позволяет им держать нас в заложниках под угрозой того, что они сбросят наш долг и взвинтят процентные ставки до небес. Вот почему Китай скупает полезные ископаемые, нефть и продовольствие в Африке, Южной Америке и на Среднем Востоке. Соедините это экономическое «оружие» с массированным наращиванием военной мощи, и станет предельно ясно, что Америке следует укреплять военную мощь, а не ослаблять ее. Скажу конкретнее: эксперты считают, что военный вызов со стороны Китая потребует от Соединенных Штатов развертывания большего числа подводных лодок, самолетов пятого поколения вроде F-22 Raptor и F-35 Lightning. США должны укрепить противолодочную и противоминную оборону, системы защиты от ракетных снарядов и крылатых ракет, усовершенствовать технологии кибервойны и разведывательные платформы и дополнить эти системы прецизионным оружием дальнего действия.

«Снимаю шляпу перед русскими»

Популярность Обамы в Америке, возможно, достигла минимума, но я знаю место, где его рейтинг достигает заоблачных высот. Это – Кремль. Российские лидеры, наверное, до сих пор не могут поверить в свою удачу. Ни разу за миллион лет российские лидеры не думали, что в Америке изберут президентом такого неэффективного, некомпетентного человека. Проводимая Обамой дипломатия в стиле «всегда пожалуйста» и бесконечные разъезды по миру американских официальных лиц, которые приносят извинения и раскланиваются перед всеми, отлично соответствуют интересам России. Владимир Путин, с моей точки зрения, очень умный и деловитый руководитель, – бывший офицер КГБ. Как только Обама перебрался в Белый дом, он начал делать уступки и приносить мощь Америки в жертву ради «улучшения отношений» с Россией.

По словам любимой Обамой The New York Times, через несколько недель после торжественной клятвы президента США он направил в Москву высокопоставленного американского чиновника. Посланец Обамы вручил Дмитрию Медведеву, который был в то время президентом, секретное послание. По данным газеты, в письме говорилось, что Обама «воздержится от развертывания новой системы противоракетной обороны в Восточной Европе, если Москва поможет в деле прекращения Ираном разработки оружия дальнего действия». Едва только Обама успел перевести свой аппарат в Белый дом, как ему уже не терпелось поскорее заняться снижением мощи Америки и подрывом позиций наших союзников.

Неудивительно, что Путин пришел в восторг. «Последнее решение президента Обамы… имеет позитивное значение, – заявил он. – Очень надеюсь на то, что за этим очень правильным и смелым решением последуют и другие».

Дальше – больше. Администрация Обамы приняла решение толкнуть друзей Америки, Польшу и Чешскую Республику, под русский «автобус» и лишить их защиты от ракетных ударов, «невзирая на отсутствие каких-либо публичных гарантий», что Москва обеспечит содействие в ликвидации ракетной программы Ирана. Опрометчивый и нелепый ход поставил в тупик многих представителей разведывательного сообщества. К единодушному хору критиков присоединились и сенаторы. «Послание Обамы будут рассматривать как капитуляцию перед русскими, у которых нет никаких реальных причин возражать против того, что творят США, – предупредил сенатор-республиканец. – И, в конце концов, окажется, что это вы дали русским такие возможности, осчастливили Иран и заставили народы Восточной Европы задаться вопросом, кто мы, американцы, такие». Как отреагировал на критику Обама? Он ответил: «Если побочным продуктом этой инициативы станет некоторое ослабление паранойи русских, и отныне они захотят более эффективно сотрудничать с нами в борьбе с угрозами вроде иранских баллистических ракет или разработки Ираном ядерного оружия, это бонус за наши усилия».

Результаты заискивания Обамы перед русскими обернулись полной катастрофой. В 2010 г. русские перехитрили Обаму, пообещав играть по правилам и не продавать Ирану системы ПВО. Сообщение об этом Белый дом приветствовал как большой успех и похвалил Медведева за то, что тот «проявил лидерские качества и заставил Иран отчитаться за свои действия, с начала и до конца». Затем, пока Обама всячески подбадривал русских, газета Los Angeles Times сообщила, что «русские дипломаты потихоньку привлекают другие страны к противодействию более жестким санкциям против Исламской Республики». Для России это было невероятной удачей: русские заставили Обаму отказаться от развертывания систем ПРО в Восточной Европе, практически не сделав никаких уступок, и продали Америке «порченый товар», втайне убеждая другие государства поддержать Иран.

Путин строит большие планы для России. Он хочет потеснить соседние страны для того, чтобы Москва могла контролировать поставки нефти во все европейские государства. Путин также объявил о создании Евразийского союза, в который вошли бы постсоветские страны и который бы господствовал в регионе. Я уважаю Путина и русских, но не могу поверить, что лидер США позволяет им так запросто себя дурачить. Я уверен, что Владимир Путин удивлен даже сильнее, чем я. Снимаю шляпу перед русскими.

«Плохие сделки – не для меня»

План Обамы заставить Россию противостоять Ирану провалился, в результате чего Америка выставила себя на посмешище. К сожалению, политика, которую США ныне проводят в отношении Ирана, не менее катастрофична.

Во-первых, Обама, энергично выступивший за свободу во время так называемой «зеленой революции» в Иране, допустил огромную и необъяснимую ошибку. Весь мир наблюдал, как иранские студенты и диссиденты вышли на улицы, требуя демократических реформ и соблюдения прав человека. Но их мирные протесты были подавлены головорезами режима. Что же сделал Обама? Промолчал, хотя это невероятно и возмутительно. Мы говорим о режиме Махмуда Ахмадинежада – человека, который заявил о желании увидеть, как «с карты мира будет стерт» Израиль, один из самых старых и верных союзников Америки. Если бы Обама в самом начале «зеленой революции» поддержал протестующих, Ахмадинежада можно было бы легко свергнуть, и сегодня Америка была бы избавлена от самой серьезной проблемы. Когда речь заходит о защите прав человека в исламском мире, Обама уходит в кусты, потому что думает, будто Америке надо извиняться перед исламскими странами, а не высказывать свою позицию откровенно. Это позор.

Однако самое сильное возмущение вызывает нежелание Обамы решительно противодействовать ядерным амбициям Ахмадинежада. Иран – член ООН, на которого наложено больше всего санкций. И все же, зная об этом, Обама продолжает придумывать незрелые «решения», которые должны якобы остановить иранскую угрозу. Например, в то время когда взрослые люди в разведывательном сообществе ломают головы над тем, как остановить Иран и не дать ему создать ядерное оружие, Барак Обама предлагает такую детскую чушь, что мне даже неловко писать об этом. Обама хотел провести линию экстренной телефонной связи между Америкой и Ираном. Решение, призванное помешать превращению Ирана в ядерную державу, сводится к установлению жалкой телефонной линии, которой американские военные могут воспользоваться для того, чтобы вежливо побеседовать с террористическим режимом.

Иран посмеялся над Обамой и полностью отверг его план. Хуже того, как только в Тегеране узнали о предложении Обамы и поняли, какой шут этот малый, иранцы ощутили прилив храбрости и стали вести себя намного жестче. По сообщениям The Wall Street Journal, «иранские военные не только отвергли предложение о линии горячей телефонной связи, но и пригрозили развернуть военно-морские силы в западном полушарии, в том числе, возможно, и в Мексиканском заливе» (курсив мой. – Д. Т. ).

И как отреагировал на это Белый дом? Обама через своего пресс-секретаря сделал такое энергичное заявление: «Мы не принимаем эти слова всерьез, поскольку они нисколько не соответствуют возможностям ВМФ Ирана». Как это обнадеживает…

Суть не в том, что ВМФ Ирана не способны разместить корабли у побережья Флориды. Просто правительство Ирана настолько мало боится американского руководства и так мало его уважает, что может безбоязненно бросать такой вызов. Иранцы знают, что президент США отсидится и ничего не предпримет, точно так же как он ничего не сделал во время «зеленой революции». Они уверены: Обама инстинктивно предрасположен к извинениям, пресмыкательству и отступлениям. Другими словами, Иран теперь чувствует себя в состоянии говорить повелительным тоном потому, что Обама принял кошмарное решение и объявил о сроке вывода американских войск из района Персидского залива. А между тем в 2011 г. Пентагон сообщил о том, что скоростные катера Корпуса стражей исламской революции и военные корабли США и союзных стран несколько раз «опасно сближались». Так держать, господин президент!

Позвольте заявить это с предельной откровенностью, поскольку я знаю, как добиться цели: ядерную программу Ирана необходимо прекратить – причем любыми средствами. Точка. Америка не может позволить иранскому радикальному режиму завладеть ядерным оружием. Лучше положить конец этому сейчас, чем потом!

В конце своего второго срока президент Джордж Буш санкционировал секретную программу «разрушения электрических и компьютерных систем» на заводе по обогащению урана в Натанзе, Иран. В результате было создано самое передовое в мире кибероружие. При технической поддержке Израиля и других союзников против иранских центрифуг применили компьютерный червь Stuxnet, который заставил центрифуги вращаться с такой скоростью, что они сами разрушились. Была уничтожена примерно пятая часть иранских центрифуг. Никто не знает точно, на сколько месяцев или лет мы отбросили назад ядерную программу Ирана. Некоторые аналитики говорят, что на полгода, другие – что на год, а то и на два.

Многие эксперты считают, что единственный способ устранить иранскую ядерную угрозу – это разбомбить иранские предприятия по обогащению урана. Очевидно, что Тегеран учитывает такую возможность. В сентябре 2011 г. Иран перевел производство самого важного ядерного топлива на «надежно защищенный подземный военный объект». Представитель Белого дома от имени Совета национальной безопасности заявил, что это прямое нарушение требований ООН и «еще одна провокация». Как всегда, Обама ничего не предпринял. Он слишком занят своим переизбранием, общением со сборщиками средств на президентскую кампанию и поездками на отдых.

Бестолковые действия Обамы в отношении Ирана просто шокируют. 18 мая 2008 г. в речи, которую Обама произнес, будучи кандидатом в президенты, он сделал ошеломляюще невежественное заявление: «Вот что я хочу сказать, подумайте об этом. Иран, Куба, Венесуэла – крошечные страны по сравнению с Советским Союзом. Эти страны не представляют для нас такой серьезной угрозы, какую представлял Советский Союз… Иран расходует на военные нужды одну сотую того, что тратим мы. У Ирана нет ни малейшего шанса всерьез угрожать США. И нам следует использовать нашу силовую позицию, чтобы набраться мужества и слушать». Затем, после того как советники объяснили Обаме, какое идиотское заявление он сделал, он через пару дней изменил свою позицию: «Иран – серьезная угроза. Иран разрабатывает незаконную ядерную программу, Иран поддерживает террористов по всему региону и ополчение в Ираке, Иран угрожает существованию Израиля и отрицает Холокост». И снова первые, интуитивные потуги Обамы всегда оказываются неправильными. В данном случае эти движения создают угрозу Америке и нашему союзнику Израилю.

Очевидно, нам нужно прислушаться к тому, что говорят наши специалисты из разведки, чтобы выбрать самый лучший способ свести на нет ядерные амбиции Ирана. Но реальность такова: следующий президент, которого изберет Америка, по всей вероятности, либо пресечет разработки Ираном ядерного оружия, либо отсидится в стороне и позволит этой стране довести дело до конца. Учитывая жуткий послужной список Барака Обамы, на такой риск Америка пойти не может.

Обама заключил жалкую и очень невыгодную сделку с Ираном. Он вознаградил его сотнями миллиардов долларов, иранские муллы получили ядерное оборудование и обещание того, что Америка в случае чего защитит Иран от израильского нападения. Это вызовет гонку ядерных вооружений на Среднем Востоке и сделает главного в мире спонсора терроризма ядерной державой. И Тегеран будет продолжать ядерный проект, одновременно наращивая темпы роста своей экономики.

Обама вел переговоры с позиций слабака. Это крайне непрофессионально. Обаме следовало не снимать санкции в начале переговоров, а вдвое их ужесточить. А республиканцы снова капитулировали перед Обамой, разрешив ему протолкнуть опасное соглашение с Ираном через Сенат без подавляющего большинства голосов.

Обама отказывается называть свою ядерную сделку с Ираном договором. Это означает, что ни одна будущая администрация не обязана соблюдать это соглашение. Если президентом изберут меня, можете быть уверены: я не стану считать себя обязанным соблюдать это соглашение. Плохие сделки – не для меня.

«Пакистан – не друг Америки»

Когда наши прославленные «морские котики» захватили Усаму бен Ладена, они нашли его не в каком-то мрачном подземном убежище и не в отдаленной горной пещере. Нет, Усаму бен Ладена обнаружили в Пакистане, в доме, расположенном по соседству с одной из самых престижных пакистанских военных академий. О чем это говорит? Лично мне – о том, что Обама всегда знал, где скрывается бен Ладен.

Скажу прямо: Пакистан – не друг Америки. США вбухали туда миллиарды и миллиарды долларов, а что взамен? Предательство, неуважение и даже хуже. Когда один из американских вертолетов был сбит в ходе операции по захвату бен Ладена, Пакистан передал его Китаю для того, чтобы китайские инженеры украли технологии, на разработку которых мы потратили миллиарды. Пакистанцы считают нас сборищем наркоманов. Они не уважают нас и не начнут уважать до тех пор, пока главнокомандующим в США остается Барак Обама. По словам одного военного чиновника, «нам не разрешают открывать огонь в ответ на обстрелы с территории Пакистана. Мы знаем, что во многих случаях придется вести огонь по пакистанским военным. Пакистан нас провоцирует».

То, что американские правила ведения боевых действий не разрешают нашим военным обороняться и открывать ответный огонь, – полное сумасшествие. Нам необходимо снять наручники с наших военных и проявить силу. Если по нашим войскам ведут огонь, они должны отвечать. И всё. Точка.

Но из Пакистана исходит еще одна угроза. Я имею в виду появление так называемой сети Хаккани, террористической организации, в которой, по различным оценкам, состоит 15 тыс. бойцов. Эта группировка тесно связана с «Аль-Каидой». Сеть Хаккани изначально возникла в Афганистане, но ее члены проникли в Пакистан и теперь отсиживаются там. Группировку Хаккани считают даже более крупной, чем «Аль-Каида», и, кроме того, она лучше финансируется. А вот и самая плохая новость: помощь Хаккани оказывает пакистанская Межведомственная разведка. Адмирал Майкл Маллен, бывший председатель Объединенного комитета начальников штабов, работал с пакистанцами теснее, чем большинство других военных. Он говорит, что Хаккани превратилась в «стратегическое оружие» пакистанского разведывательного ведомства и несет ответственность за нападения на посольство США и отель «Интер-Континенталь» в Кабуле, а также за взрыв грузовика, в результате которого пострадали 77 американских солдат.

И примите к сведению: по мнению экспертов из разведки, «в благодарность за миллиарды долларов критически важной военной помощи, которую Пакистан получает из США, он любезничает с Китаем и активно выпрашивает помощь у исламского союзника, Саудовской Аравии».

Когда мы проснемся и поймем, что финансируем собственных врагов? И когда наши войска, наконец, откроют ответный огонь? В настоящий момент мы запрещаем нашим силам использовать беспилотные летательные аппараты Predator в городе Мирам, где находится штаб-квартира Хаккани. Почему? Обама, видите ли, не хочет «оскорблять» Пакистан. Но это абсурд – ведь террористы убивают наших солдат! Нам надо стать сильнее, жестче, дать нашим войскам разрешение открывать ответный огонь и заявить Пакистану, что разорвем с ним все экономические отношения, если он не прервет связи с сетью Хаккани. Если пакистанская разведка сотрудничает с террористами, значит, и пакистанских военных мы должны объявить террористической организацией.

"Нефть сама текла к нам в руки"

Обама шел в президенты с обещанием больше не развязывать ни одной «незаконной войны». И что же? Он ее начал! Обама не выступил в Конгрессе с просьбой объявить войну Ливии. Вместо этого он по личной инициативе начал эту войну и вверг Америку в кровопролитную гражданскую бойню. Разве не за это Обама так резко критиковал Джорджа Буша, который все-таки избавился от Саддама Хусейна?

Теперь Каддафи мертв. США потратили на операции в Ливии более миллиарда долларов, а взамен получили огромный счет. Глупость администрации Обамы просто баснословна. В Ливии сосредоточены огромные запасы нефти. Когда так называемые «повстанцы» обратились к НАТО (а НАТО – это на самом деле Соединенные Штаты) с просьбой помочь им разгромить Каддафи, нам следовало сказать: «Мы поможем вам свалить Каддафи, а вы отдадите нам половину своей нефти на следующие 25 лет, чтобы расплатиться за нашу военную поддержку». «Повстанцы» с радостью вцепились бы в такое предложение. В конце концов, они не имели шансов на успех: они были разобщены, и войска Каддафи громили «повстанцев» повсюду.

Представьте, сколько нефти мы могли бы получить. Подумайте, какое экономическое облегчение мы дали бы американцам и американскому бизнесу. Заключить подобную сделку было нетрудно. Нефть сама текла нам в руки. Но наши дипломаты просто слабаки. Они не хотят никого «оскорблять». А в результате оскорблен американский народ! Наша политика должна быть такой: нет нефти, нет и военной поддержки.

К сожалению, теперь, когда Каддафи нет, цена, которую нам придется платить за нашу глупую политику в Ливии, может оказаться намного выше и намного ужаснее, чем миллиард долларов. В сентябре 2011 г. в Ливии пропало до 20 тыс. ПЗРК. По данным правозащитной организации Human Rights Watch, это произошло из-за отказа Барака Обамы обеспечить надлежащую охрану и защиту складов оружия. Либеральные СМИ раздули из пропажи оружия в Ираке целую историю, которую использовали в попытках свалить Джорджа Буша. Но теперь, под надзором Обамы, невозможно найти 20 тыс. ПЗРК, которыми можно сбивать коммерческие авиалайнеры! А ведущие газеты и телеканалы зевают, как будто так и надо.

Нечего и говорить о том, сколько денег можно выручить за эти ПЗРК на черном рынке. Могу поставить последний доллар на то, что в очередь за ними выстроятся террористические организации. Мы знаем, что «Аль-Каида» уже действует в Ливии. Ричард Кларк, бывший советник Белого дома по вопросам борьбы с терроризмом, считает «весьма высокой» вероятность того, что «Аль-Каида» успешно вывезет ПЗРК из Ливии. Когда всплыла эта история, в Белом доме, как обычно, пожали плечами.

А вот и самая плохая новость: угадайте, кто оказывал ливийским повстанцам «гуманитарную помощь» до падения Триполи? Правильно, Иран. Когда повстанцы захватили столицу, Иран «поздравил исламский народ Ливии».

Как и все, я рад тому, что Каддафи больше нет. Но если бы мы были умнее и жестко вели переговоры, то взяли бы половину нефти, которую добудут в Ливии в течение следующих 25 лет, прежде чем потратили бы горы денег. Обама снова показал себя ужасным переговорщиком и специалистом по расточению огромных возможностей для Америки. И угадайте, кто получает большую часть ливийской нефти? Правильно, Китай.

* * *

Американцы слишком заняты борьбой с опустошениями, которые принесла экономическая политика Обамы. Они не замечают той колоссальной катастрофы, которую вызвал «организатор общественности», заняв пост главнокомандующего. Ущерб, нанесенный Обамой военной мощи Америки и ее положению в мире, может исправить только новый президент, человек, который будет уважать наших мужчин и женщин в форме и следовать доктрине национальной безопасности, ставящей интересы Америки на первое место.

Данная статья – сокращенный вариант шестой главы книги «Время стать сильными» (“Time to get tough: Making America # 1 again”), опубликованной в США в 2011 году и с тех пор неоднократно переизданной. На русском языке она вышла под названием "Былое величие Америки" в издательстве «Эксмо», которое любезно предоставило нам право напечатать отрывок. Публикуется в журнальной редакции.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 сентября 2016 > № 1892025 Дональд Трамп

Среднего не дано

Российско-американские отношения и региональный постсоветский порядок

Самуэль Чарап – директор российских и евразийских программ и старший научный сотрудник Международного института стратегических исследований (IISS).

Джереми Шапиро – директор по исследованиям Европейского совета по международным делам (ECFR).

Резюме: Администрация Обамы заявила, что намерена избежать холодной войны, но не проявила интереса к решению ключевого вопроса – установлению регионального порядка в постсоветской Европе и Евразии. Нужен другой подход.

Российско-американские отношения развиваются по нисходящей с момента, как в феврале 2014 г. Владимир Путин принял судьбоносное решение о вторжении в Крым. Прошло два с половиной года, и сегодняшняя ситуация столь же угрожающа, как в самые опасные дни начала 1980-х годов. Россия и Соединенные Штаты фактически ведут опосредованную войну в Сирии.

Двусторонние дипломатические каналы по-прежнему открыты и активно действуют, но снять напряженность не удается. Из-за недоверия к России и страха перед агрессивной непредсказуемостью любые уступки ей вызывают на Западе яростные обвинения в попустительстве. С другой стороны, чувство исторической несправедливости укрепляет позиции авторитарного российского лидера, упивающегося готовностью рисковать и доказывать военную мощь своей страны.

Конфронтация быстро превращается в новую холодную войну. Для российского премьер-министра Дмитрия Медведева она уже началась. «Мы скатились, по сути, во времена новой холодной войны», – сказал он в феврале, выступая на Мюнхенской конференции по безопасности. Войны, холодные или горячие, не похожи друг на друга, поэтому новая холодная война будет кардинально отличаться от прежней. Но этот конфликт приобретает чрезвычайно опасную форму: он предполагает широкую конфронтацию, которая разыграется на различных опосредованных театрах по всему миру и может привести к возрождению постоянной угрозы ядерной войны.

Президент Обама заявил, что намерен избежать новой холодной войны. Однако он не продемонстрировал заинтересованности в решении ключевого вопроса – установления регионального порядка в постсоветской Европе и Евразии. После российского вторжения в Крым в феврале 2014 г. администрация Обамы пытается следовать по «среднему пути».

Вместо прямой конфронтации он предполагает сотрудничество с Россией по ключевым глобальным вопросам, в решении которых требуется участие Москвы, пример – ядерная программа Ирана. В то же время администрация продолжает оказывать давление на Россию в связи с ее действиями на Украине. Средний путь базируется на предположении, что новой холодной войны можно избежать, не вступая в переговоры с Россией по региональному порядку на окружающем ее пространстве.

Иллюзия среднего пути

Год назад мы предупреждали, что долго придерживаться среднего пути не удастся; политические и бюрократические факторы с обеих сторон приведут к усугублению конфронтации. Мы говорили, что поддерживать сотрудничество с Россией по глобальным вопросам, при этом открыто противодействуя ей на Украине, политически невозможно. Такой двойственный подход – осуждать Россию как агрессора, а на следующий день пытаться сотрудничать с ней – дает повод критикам Обамы обвинять его в слабости и беспринципности. В то же время влиятельные фигуры в правительствах обеих стран продолжают увязывать с украинским кризисом те аспекты двустороннего взаимодействия, которые еще функционируют.

Аналогичная динамика в Сирии и Европе. В Сирии российское вмешательство в значительной степени было направлено на то, чтобы продемонстрировать Соединенным Штатам, что Россия больше не будет мириться с американской политикой смены режимов на Ближнем Востоке. Иными словами, это передовой рубеж обороны от глобальных – простирающихся от Триполи до Киева и в конечном итоге до Москвы – попыток Запада свергнуть неугодных ему лидеров посредством поддержки извне демократических восстаний, как это видится российскому истеблишменту. Россия пошла на односторонние действия, ведущие к эскалации ситуации, потому что считает: США будут учитывать ее интересы лишь под давлением. Такой шаг оказался возможен только после разлада в российско-американских отношениях.

Соединенные Штаты, признавая российский вызов в регионе, где они долгое время были доминирующей внешней державой, начали контрэскалацию, цель которой – заставить Россию заплатить высокую военную цену за вмешательство. Действия обеих сторон создали опасные условия для дальнейшего взвинчивания, включая прямую конфронтацию между Россией и США.

Несмотря на нежелание переходить к активному военному участию в сирийском конфликте, в конечном итоге Обаме, возможно, придется предпринять военные действия против режима Асада – не для достижения конкретных целей в Сирии, а для поддержания репутации Америки в мире. Президент находится под невероятным давлением даже со стороны собственной администрации: от него требуют продемонстрировать, что США не отступят перед «российской агрессией».

В Европе ситуация менее взрывоопасная, но также не способствующая предотвращению новой холодной войны. Россия продолжает проверять сплоченность Североатлантического альянса, используя различные провокации – от прощупывания ВВС до предполагаемого похищения эстонского офицера разведки, что вызывает медленную, но вполне определенную реакцию со стороны НАТО и Соединенных Штатов. Военные расходы в Европе и США начинают расти на фоне нового российского вызова.

Соединенные Штаты выделят 789 млн долларов в 2016 г. и 3,4 млрд долларов в 2017 г. в специальный фонд для расширения своего присутствия в Восточной Европе, помимо прочего предполагается периодическая ротация бронетанковых и воздушно-десантных бригад в Польше. Саммит альянса в Варшаве принял решение разместить в Прибалтике и Польше четыре батальона в знак решимости защищать новых членов. Эти меры направлены на укрепление доверия союзников по НАТО и сдерживание авантюризма России. Но такие шаги также убедят Москву, что США форсируют приближение своей военной инфраструктуры к границам России, начавшееся после холодной войны. Мы, в свою очередь, можем ожидать дальнейшего наращивания военной мощи России в Западном военном округе, включая Калининградскую область, граничащую с Польшей и Литвой.

Больше всего пугает тот факт, что ядерная риторика времен холодной войны возвращается, хотя и в другом виде. Россия, осознавая, что уступает НАТО в обычных вооружениях, открыто говорила о возможности приведения ядерных сил в боевую готовность во время операции в Крыму, разместила ракеты, способные нести ядерные боеголовки, в Калининградской области и даже угрожала членам НАТО. В ответ альянс укрепляет средства сдерживания и продвигает планы развертывания системы ПРО – ситуация развивается по спирали.

Средний путь администрации Обамы дал некоторые результаты. Прежде всего стороны смогли преодолеть политическое и бюрократическое сопротивление и сотрудничать в рамках переговоров с Ираном в формате «5+1». Достигнуты военные и военно-технические договоренности по Сирии, которые позволили снизить вероятность эскалации. Кроме того, стороны пытаются добиться прогресса по политическому урегулированию, хотя пока без результатов. Но общая направленность российско-американских отношений не внушает оптимизма и только ухудшается. В феврале Москва объявила о прекращении сотрудничества с Вашингтоном по Афганистану, где США и Россия обычно находили общую цель и эффективно работали на протяжении 15 лет.

Выработка американской политики в отношении России после украинского кризиса – непростая задача. Средний путь оказался не худшим вариантом: он отражал разумное решение игнорировать призывы к крайним мерам в ответ на поведение России. И администрация Обамы заслуживает похвалы за то, что последовательно отвергала варианты, ведущие к гиперэскалации. Показательным примером стали яростные дебаты – не только в правительстве, но и в экспертном сообществе – по поводу поставок оружия на Украину. Те, кто выступал «за», вероятно, стремились обеспечить безопасность этой страны, но следование их рекомендациям, несомненно, усугубило бы напряженность между Соединенными Штатами и Россией.

Однако отказ от радикальных решений не предотвратил сползания к новой холодной войне, просто происходило это не так резко. Иными словами, средний путь провалился. Главная идея такой политики – новой холодной войны можно избежать, не решая ключевой вопрос европейской безопасности, – оказалась ошибочной. Пришло время переориентировать американский курс, пока не нанесен непоправимый ущерб.

Как мы до этого дошли?

Безусловно, стабильные российско-американские отношения предпочтительнее новой холодной войны. Чтобы их наладить, нужно заняться ключевой проблемой, ставшей катализатором кризиса на Украине – конфликтом из-за регионального порядка на постсоветском пространстве. Cубрегион, включающий Украину, Белоруссию, Молдавию, Грузию, Армению и Азербайджан, поднялся на поверхность из геополитических глубин на фоне фундаментальных противоречий между Россией и Западом по поводу его будущего.

Возникновение этих противоречий относится к критическому периоду 1989–1991 гг., когда порядок, существовавший после Второй мировой войны, был отвергнут. Удачное решение сделать объединенную Германию полноправным членом НАТО и Европейского сообщества создало прецедент для остальной посткоммунистической Европы: расширение без существенных модификаций существующих евроатлантических институтов для стимулирования демократических и экономических преобразований. В конечном итоге расширение институтов способствовало позитивной трансформации большей части посткоммунистической Европы – в начале 1990-х гг. такой результат не казался очевидным.

Минусы заключались в том, что таким образом НАТО и ЕС никогда не смогут полностью интегрировать Россию, а Москва не примет интеграцию на ультимативных условиях Запада. Даже если бы Россия стала рыночной демократией и стремилась к членству в НАТО и Евросоюзе, эти институты не были бы способны принять такую большую страну – с множеством проблем в экономике, социальной сфере и сфере безопасности, – кардинально не изменившись сами. Базовое исходное условие расширения НАТО и ЕС – существующие правила не подлежат обсуждению. Меняются страны, которые хотят вступить в эти институты, а не институты – чтобы принять новых членов.

Проблему положения России как аутсайдера усугубляли сигналы от НАТО и ЕС о намерении продолжать процесс интеграции, пока все или почти все соседи России не будут включены в евроатлантический порядок. Москва – справедливо или ошибочно – воспринимала это как прямую угрозу. Была запущена спираль «действие-противодействие»: Евросоюз и НАТО продвигались на восток, Россия предпринимала контрмеры, что вело к эскалации конфронтации. В апреле 2008 г. на саммите Североатлантического альянса в Бухаресте была принята декларация, в которой говорилось, что Украина и Грузия станут членами блока. В августе 2008 г. Россия вторглась в Грузию и признала независимость двух сепаратистских регионов. На следующий год Евросоюз запустил программу «Восточное партнерство», предложив укрепление политических и экономических связей Молдавии, Украине, Белоруссии, Грузии, Армении и Азербайджану. Россия реализовывала собственные проекты в сфере региональной безопасности и экономической интеграции – в форме Организации договора о коллективной безопасности и Евразийского экономического союза.

Украинский кризис начался в контексте этого соперничества за влияние на постсоветском пространстве. В конце ноября 2013 г. правительство Украины приостановило подготовку к подписанию соглашения об ассоциации с ЕС – апофеоза «Восточного партнерства». Переговоры по соглашению напоминали прежнюю практику расширения, хотя в данном случае перспективы членства не предлагались: ожидалось, что страны-претенденты примут правила и нормы Евросоюза в обмен на либерализацию торговли, упрощение визового режима и более тесное политическое сотрудничество. Под давлением Кремля президент Виктор Янукович отказался подписать соглашение за несколько дней до намеченной даты. Такой поворот привел к массовым протестам, в итоге Януковичу пришлось покинуть страну.

Доводы в пользу стабильности

Политика США должна быть направлена на достижение стабильности в российско-американских отношениях, потому что они необходимы Вашингтону для эффективной реализации его целей в мире. Устойчивые связи позволят России и Соединенным Штатам сотрудничать по общим вызовам и угрозам, рассчитывая на взаимную выгоду по каждой конкретной глобальной проблеме. Сегодня испорченные отношения фактически гарантируют отсутствие сотрудничества, даже если оно жизненно необходимо. Стабильность не означает, что стороны всегда будут согласны друг с другом, но она даст им шанс приходить к консенсусу и решать споры. Многосторонняя дипломатия перестанет быть жертвой российско-американских разногласий.

Стабильные отношения также позволят резко уменьшить вероятность непреднамеренного конфликта между Россией и НАТО. Сегодня у Кремля есть мотивация бряцать оружием у границ альянса, такое поведение не только демонстрирует недовольство политикой блока, но и заставляет Запад обратить внимание на опасения Москвы. Снизятся предполагаемая и реальная вероятность конфликта России и НАТО, поскольку такой мотивации уже не будет. Кроме того, уменьшится необходимость ремилитаризации Европы с обеих сторон.

Стабильные отношения высвободят политическое пространство для поддержания стратегического баланса в ядерной сфере. Для примера возьмем нынешние разногласия по поводу выполнения Москвой Договора о ракетах средней и меньшей дальности. (США полагают, что Россия в нарушение документа разрабатывает крылатую ракету наземного базирования, Москва отвергает эти обвинения и выдвигает встречные претензии.) Если события продолжат развиваться в русле новой холодной войны, дипломатическое решение, которое позволит сохранить договор, маловероятно. Голоса тех в российском правительстве, кто задается вопросом, с какой стати идти на уступки Вашингтону, заглушат мнение сторонников контроля над вооружениями. На Капитолийском холме уже раскритиковали Белый дом за бездействие и потребовали принять военные контрмеры. Если в ближайшее время решение не будет найдено, такие призывы зазвучат еще громче. Стабильные отношения обеспечат пространство для работы дипломатов.

Наконец, стабильные российско-американские отношения дадут Украине шанс выжить и даже, возможно, процветать. Хотя интенсивность боевых действий в Донбассе снизилась с сентября 2015 г., инциденты происходят ежедневно и риск эскалации сохраняется. Кроме того, экономика Украины остается в плачевном состоянии. Уровень коррупции не уменьшился, и власть еще в руках олигархов. У страны нет шансов добиться устойчивости или процветания, пока Соединенные Штаты и Россия рассматривают ее в качестве трофея в своем соперничестве.

Стабильность в двухсторонних отношениях не означает возвращения к положению дел до присоединения Крыма. Россия произвела слишком большой переполох, чтобы такой возврат был возможен или желателен. Многие решения, принятые за два года, останутся в силе, в том числе запрет на экспорт в Россию товаров военного и двойного назначения, введенный США и ЕС. Сохранятся и новые меры сдерживания в НАТО. Российско-американские отношения никогда не станут стратегическим партнерством, о котором многие мечтали в прошлом, и по ряду вопросов – от ПРО до прав человека – неизбежны разногласия, но угроза назревающего конфликта исчезнет. Кроме того, у сторон появится пространство для сотрудничества, когда их интересы совпадают.

Как к этому прийти?

Резкая реакция России на смену власти в Киеве в феврале 2014 г. понятна только в контексте более широкого соперничества с Западом за региональный порядок. В Москве, по-видимому, решили, что новое правительство Украины выполнит свое обещание о быстром движении к членству в НАТО и Евросоюзе. Пока интеграция Украины в евроатлантические институты остается правдоподобным сценарием, любое российское руководство пойдет на крайние меры, чтобы этого не допустить.

Ирония в том, что ни НАТО, ни ЕС не могут предложить членство ни одной из шести стран субрегиона, который стали называть «промежуточным» (“in-between”). Мнения участников альянса по поводу разумности такого решения разделились, особенно в контексте предоставления гарантий безопасности государствам, на которые Россия регулярно посягает. А Евросоюз переживает самый глубокий кризис за время существования: дестабилизация еврозоны, волны мигрантов с Ближнего Востока и из Северной Африки, выход Великобритании из ЕС. Когда под вопросом выживание Союза, присоединение новых партнеров не является приоритетом.

Более того, ни одно из государств промежуточного субрегиона (и в наименьшей степени Украина) не соответствует стандартам эффективного управления, функционирующего рынка и демократических процессов, которые необходимы для членства в Евросоюзе или НАТО. Украина уже не справляется с выполнением условий соглашения об ассоциации – интеграционного инструмента, который оказался слишком амбициозным для страны, переживающей кризис. Иными словами, несмотря на прошлые успехи, политика расширения евроатлантических институтов в посткоммунистической Европе себя исчерпала.

Признание этого факта не означает, что Запад должен согласиться с доминированием России над соседями. Для государств промежуточного субрегиона необходимы другие институты, которые послужат мостом между евроатлантическими структурами и проектами, которые осуществляет Россия. Чтобы эти институты были эффективными, они должны соответствовать следующим критериям:

Быть приемлемыми для всех вовлеченных сторон – России, Запада и самих государств промежуточного региона.

Позволить странам повысить уровень интеграции и с Евросоюзом, и с Евразийским экономическим союзом. Иными словами, обеспечить разнонаправленную интеграцию, а не сегодняшнюю несовместимость одних институтов с другими.

Способствовать дальнейшим экономическим реформам и улучшению функционирования рынка. Экономические стандарты стоит привязать к наименьшему общему знаменателю, но поскольку ЕАЭС стремится походить на Евросоюз, процесс переговоров поможет повысить нормативное качество во всем регионе.

Прежде чем браться за изменение согласованной региональной архитектуры, участники переговоров принимают на себя обязательство добиться консенсуса. Это позволит укрепить стабильность и исключить одностороннее изменение статус-кво.

Все стороны должны уважать суверенитет и территориальную целостность друг друга, воздерживаться от использования силы для разрешения споров. Россия будет вовлечена в процесс, в результате которого она в конечном итоге выведет свои войска из таких неоспариваемых районов, как Приднестровье и Донбасс.

Всем надлежит вести активные переговоры по гуманитарным, экономическим мерам, а также вопросам безопасности, связанным со спорными территориями. Многосторонние гарантии нейтралитета в том, что касается статуса территорий, т.е. официальное снятие с переговоров политических вопросов, позволит сторонам, занимающим непримиримые позиции, решать практические вопросы, которые касаются жителей зон замороженных конфликтов, не отступая от своих политических позиций. Со временем это ослабит напряженность и создаст условия для урегулирования.

Даже при таких широких критериях по некоторым темам потребуются жесткие переговоры. И, конечно, прийти к согласию в нынешней атмосфере недоверия и взаимных упреков будет чрезвычайно сложно. Но все-таки возможно. В конце концов, Хельсинкский Заключительный акт – возможно, еще более амбициозный проект – удалось согласовать на пике холодной войны.

Как бы ни было трудно, прежде всего Соединенные Штаты и их союзники должны поставить долгосрочную цель – достижение компромисса приблизительно по вышеупомянутым критериям. После окончания холодной войны Запад никогда не стремился к компромиссу, иногда даже убеждая себя, что Россия примет региональный порядок, определяемый исключительно евроатлантическими институтами.

Урегулирование нынешнего кризиса должно исходить из необходимости достичь этой долгосрочной цели. Это не значит, что США следует просто удовлетворить все требования России. Процесс переговоров предполагает, что всем сторонам, включая Москву, придется пойти на непростые уступки. Запад будет вынужден признать, что модель, отлично работавшая в Центральной и Восточной Европе, не подходит для остальной части континента. России предстоит четко следовать новым соглашениям, которые определят пределы ее влияния в регионе, и отказаться от военного вмешательства в дела соседей. Подобная стратегия обеспечит России безопасность у ее границ без конфронтации с Западом, но отказ от участия в новых договоренностях будет подразумевать ее изоляцию и новую конфронтацию.

Таков путь к стабильным российско-американским отношениям, и это единственный способ избежать новой холодной войны. Успешные переговоры не только обеспечат взаимоуважение великих держав. Новые институциональные механизмы региональной архитектуры также дадут постсоветскому региону шанс на безопасность, реформы и процветание. Поддержание статус-кво геополитического соперничества – путь к постоянной нестабильности, политической дисфункции и экономической отсталости.

Сегодня главное препятствие в том, что ни одна из сторон не верит, что оппонент стремится к стабильности. Москва убеждена, что Запад хочет распространить свое влияние до самых границ России (и даже вглубь ее территории). Запад – что применение силы и угрожающее поведение России отражает абсолютную приверженность агрессивной политике в отношении соседей. К сожалению, ни те, ни другие опасения нельзя назвать безосновательными. Чтобы избежать новой холодной войны, придется пойти на уступки: США и их союзникам – в отношении дальнейшего расширения евроатлантических структур, а России – в том, что касается вмешательства в дела соседей и угрожающего поведения в военной сфере. Скептики укажут множество причин, по которым подобные переговоры могут провалиться. Но тяжелые последствия длительной конфронтации оправдывают попытки прийти к согласию. Одной холодной войны достаточно.

Опубликовано в журнале Bulletin of the Atomic Scientists, Vol.72:3 (2016) pp.150–155 (‘US-Russian relations: The Middle Cannot Hold’ By Samuel Charap & Jeremy Shapiro), публикуется на русском языке с разрешения Taylor & Francis Ltd, www.tandfonline.com по поручению Bulletin of the Atomic Scientists.

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 сентября 2016 > № 1892021 Самуэль Чарап, Джереми Шапиро

Доводы в пользу офшорного балансирования

Лучшая внешнеполитическая стратегия США

Джон Миршаймер – профессор политологии в Чикагском университете.

Стивен Уолт – профессор международных отношений Школы имени Кеннеди Гарвардского университета.

Резюме: Офшорное балансирование основано на уверенности в американских традициях и понимании непоколебимых преимуществ страны. Стратегия использует географическое положение и признает, что другие государства должны уравновешивать мощных соседей.

Впервые за последние годы значительное число американцев ставит под сомнение внешнеполитическую стратегию страны. Как показал проведенный в апреле 2016 г. опрос центра Pew, 57% американцев считают, что Соединенные Штаты должны «заняться собственными проблемами и позволить другим решать свои проблемы как они считают нужным». В ходе предвыборной кампании и демократ Берни Сандерс, и республиканец Дональд Трамп неизменно находили поддержку избирателей, когда задавались вопросом о стремлении США продвигать демократию, субсидировать оборону союзников и прибегать к военному вмешательству. Лишь Хиллари Клинтон защищала статус-кво.

Недовольство американцев доминирующей внешнеполитической стратегией не должно вызывать удивления, учитывая результаты последних 25 лет. В Азии Индия, Пакистан и Северная Корея увеличивают свои ядерные арсеналы, а Китай бросает вызов статус-кво в региональных водах. В Европе Россия аннексировала Крым, а отношения Вашингтона с Москвой оказались на самом низком уровне со времен холодной войны. Американские войска по-прежнему воюют в Афганистане и Ираке, но побед не видно. Несмотря на ликвидацию большинства первоначальных лидеров, «Аль-Каида» распространилась по всему региону. Арабский мир охвачен хаосом – в значительной степени из-за решения США способствовать смене режимов в Ираке и Ливии и попыткам добиться этого в Сирии. Из этого хаоса возникло «Исламское государство» (ИГИЛ). Многочисленные попытки Соединенных Штатов добиться урегулирования палестино-израильского конфликта закончились провалом, вероятность существования двух государств сейчас далека как никогда. В то же время демократия переживает спад по всему миру, а применение пыток, точечных ликвидаций и других морально неоднозначных методов серьезно навредили имиджу США как защитника прав человека и международного права.

Не только Соединенные Штаты несут ответственность за все эти беды, но они приложили руку к большинству из них. Неудачи являются естественным следствием неверной внешнеполитической стратегии либеральной гегемонии, которой демократы и республиканцы следовали на протяжении многих лет. Согласно этому подходу, США должны использовать мощь не только для решения глобальных проблем, но и для укрепления мирового порядка, основанного на международных институтах, представительных органах власти, открытых рынках и уважении прав человека. Как «исключительная держава» Соединенные Штаты обладают правом, обязанностью и мудростью, чтобы контролировать политику практически во всех точках планеты. По сути либеральная гегемония – это ревизионистская внешнеполитическая стратегия: вместо того чтобы требовать от Америки простого поддержания баланса сил в ключевых регионах, она вынуждает Соединенные Штаты продвигать демократию по всему миру и защищать права человека, если они находятся под угрозой.

Существует более подходящий вариант. Следуя стратегии «офшорного балансирования», Вашингтон откажется от амбициозных усилий по переделке общества в других странах и сосредоточится на том, что действительно важно: сохранении американского доминирования в Западном полушарии и противодействии потенциальным гегемонам в Европе, Северо-Восточной Азии и Персидском заливе. Вместо того чтобы выступать в роли мирового полицейского, США должны поощрять другие страны к активному участию в сдерживании поднимающихся держав и вмешиваться только в случае необходимости. Это не означает отказа от позиции единственной мировой супердержавы или возвращения к стратегии «Америка – это крепость». Скорее, офшорное балансирование позволит сберечь силы и таким образом обеспечит лидерство Соединенных Штатов в будущем и укрепит свободу внутри страны.

Постановка правильных целей

США – самая успешная великая держава в современной истории. Другим ведущим государствам приходилось мириться с наличием грозных противников у своих границ – даже Великобритания несколько раз сталкивалась с угрозой вторжения через Ла-Манш. У Соединенных Штатов на протяжении двух с лишним столетий подобных проблем не было. Далекие державы не представляют серьезной угрозы из-за двух огромных океанов, отделяющих их от Америки. Жан-Жюль Жюссеран, французский посол в США с 1902 по 1924 гг., писал: «На севере у страны слабый сосед, на юге – другой слабый сосед, на востоке – рыба и на западе – рыба». Кроме того, Соединенные Штаты обладают огромными территориальными и природными ресурсами, значительным энергичным населением, что позволило создать крупнейшую экономику мира и самый мощный военный потенциал. США также имеют на вооружении тысячи ядерных боеголовок, поэтому атака на американскую территорию еще менее вероятна.

Такие геополитические преимущества дают огромный простор для ошибок: лишь настолько защищенная страна может пытаться переделать мир по собственному усмотрению. Одновременно эти преимущества позволяют ей оставаться мощной и защищенной, не прибегая к затратной экспансионистской внешнеполитической стратегии. Офшорное балансирование будет иметь именно такой эффект. Его главная задача – поддерживать мощь Соединенных Штатов на максимуме, в идеале это доминирующее положение на планете. В первую очередь речь идет о сохранении господства в Западном полушарии.

Однако в отличие от изоляционистов сторонники офшорного балансирования полагают, что и за пределами Западного полушария есть регионы, которые заслуживают американских усилий. Сегодня для США значимы три региона: Европа, Северо-Восточная Азия и Персидский залив. Первые два – это ключевые центры индустриальной мощи и местонахождение других великих держав, в третьем производится почти 30% мировой нефти.

Главная проблема в Европе и Северо-Восточной Азии – подъем региональных гегемонов, которые будут доминировать там почти так же, как США на Западе. Государство-гегемон должно обладать огромным экономическим весом, способностью разрабатывать современное вооружение, потенциалом для проецирования силы в мире и, возможно, достаточными ресурсами, чтобы превзойти американцев в гонке вооружений. Такое государство может даже завести союзников в Западном полушарии и вмешиваться в ситуацию вблизи Соединенных Штатов. Главная цель США в Европе и Северо-Восточной Азии – поддерживать региональный баланс, чтобы самое мощное государство каждого региона – на данный момент Россия и Китай соответственно – продолжали беспокоиться по поводу своих соседей и не интересовались Западным полушарием. В Персидском заливе Соединенные Штаты заинтересованы в блокировании гегемона, который может вмешаться в поставки нефти и таким образом нанести ущерб мировой экономике и угрожать благополучию Америки.

Офшорное балансирование – это реалистическая стратегия, имеющая ограниченные цели. Продвижение мира хотя и желательно, но в число этих целей не входит. Это не значит, что Вашингтон должен приветствовать конфликты и отказаться от дипломатических и экономических инструментов для предотвращения войны. Но для этой цели не могут использоваться только американские войска. Целью офшорного балансирования также не может быть прекращение геноцида, как в Руанде в 1994 году. Однако следование этой стратегии не исключает проведение подобных операций при условии, что необходимость очевидна, миссия выполнима и американское руководство уверено, что вмешательство не приведет к ухудшению ситуации.

Как это работает

Офшорное балансирование предполагает, что США будут определять свое военно-политическое поведение в соответствии с распределением сил в трех ключевых регионах. Если потенциального гегемона в Европе, Северо-Восточной Азии или Персидском заливе не видно, нет оснований и для размещения в регионе сухопутных войск или ВВС, соответственно, нет необходимости наращивать военный потенциал дома. Чтобы обрести достаточный вес для доминирования в регионе, требуется много лет, поэтому у Вашингтона будет время для выявления угрозы и выработки адекватного ответа.

В этом случае США должны обратиться к странам региона как первой линии обороны, позволив им поддерживать баланс сил на собственном пространстве. Вашингтон может предоставлять помощь союзникам и обещать поддержку в случае угрозы нападения, но должен воздерживаться от размещения значительных военных контингентов за границей. В некоторых случаях имеет смысл сохранить соответствующие активы, например небольшие контингенты, объекты для сбора разведданных или склады военной техники, но в целом нужно переложить ответственность на региональные державы, которые в большей степени заинтересованы в предотвращении доминирования над ними одного государства.

Если эти страны не могут сдерживать потенциального гегемона собственными силами, Соединенные Штаты должны помочь, разместив достаточную огневую мощь в регионе, чтобы изменить баланс сил в свою пользу. Иногда это означает отправку войск до того, как начнется война. Например, в годы холодной войны США сохраняли значительные контингенты сухопутных войск и ВВС в Европе, полагая, что западноевропейские страны не способны сдерживать Советский Союз собственными силами. В других случаях американцы могут вмешаться после начала войны, если есть вероятность, что одна из сторон превратится в регионального гегемона. Так происходило в двух мировых войнах: Соединенные Штаты вмешались, когда стало ясно, что Германия может доминировать в Европе.

Иными словами, цель – держаться в отдалении как можно дольше, осознавая при этом, что иногда нужно переходить к активным действиям. В случае необходимости США должны заставить союзников взять на себя основную нагрузку, а американские войска следует вывести как можно быстрее.

У офшорного балансирования много плюсов. Ограничение регионов, которые США будут обязаны защищать, а также привлечение других стран к выполнению своей части работы позволят уменьшить расходы Вашингтона на оборону, стимулируют инвестиции и потребление в стране; гораздо меньше американцев будут рисковать жизнью. Сегодня союзники воспринимают американскую защиту как должное, после окончания холодной войны проблема лишь усугубилась. Например, на Соединенные Штаты приходится 46% ВВП НАТО, при этом они несут 75% военных расходов. «Это соцобеспечение для богатых», – язвительно отметил политолог Барри Позен.

Офшорное балансирование также позволит уменьшить риск терроризма. Либеральная гегемония обязывает США распространять демократию в незнакомых странах, что иногда требует военной оккупации и всегда подразумевает вмешательство в местную политическую систему. Такие действия неизменно вызывают националистическое возмущение, и поскольку противники слишком слабы, чтобы напрямую противостоять Соединенным Штатам, они используют терроризм. (Стоит напомнить, что мотивацией для Усамы бен Ладена в значительной степени послужило присутствие американских войск в его родной Саудовской Аравии.) Либеральная гегемония не только стимулирует появление террористов, но и облегчает их деятельность: смена режимов для продвижения американских ценностей подрывает местные институты и создает неконтролируемые пространства, где процветает экстремизм.

Офшорное балансирование смягчит эту проблему посредством отказа от социального инжиниринга и минимизации присутствия войск. Американские военные будут находиться на иностранной территории, только если государству ключевого региона угрожает потенциальный гегемон. В этом случае возможная жертва будет воспринимать США как спасителя, а не оккупанта. Когда угроза ликвидирована, американские войска могут вновь скрыться за горизонтом, вместо того чтобы остаться в стране и вмешиваться в местную политику. Демонстрируя уважение к суверенитету, офшорное балансирование вряд ли будет стимулировать антиамериканский терроризм.

Убедительная история

Сегодня офшорное балансирование может показаться радикальной стратегией, но на протяжении многих десятилетий именно оно определяло логику американской внешней политики и хорошо служило стране. В XIX веке США были заняты расширением своей территории в Северной Америке, строительством мощного государства и обеспечением гегемонии в Западном полушарии. Выполнив эти задачи к концу столетия, страна заинтересовалась сохранением баланса сил в Европе и Северо-Восточной Азии. Тем не менее она позволяла великим державам обоих регионов сдерживать друг друга, прибегая к военному вмешательству только когда баланс сил нарушался – во время двух мировых войн.

В годы холодной войны у Соединенных Штатов не было выбора – требовалось военное присутствие в Европе и Северо-Восточной Азии, поскольку их союзники не могли сдерживать СССР собственными силами. Поэтому Вашингтон заключал союзы, размещал войска в обоих регионах, воевал в Корее, чтобы противодействовать советскому влиянию в Северо-Восточной Азии.

В Персидском заливе Соединенные Штаты держались в отдалении, предоставив Великобритании главную роль в противодействии доминированию того или иного государства в нефтеносном регионе. Когда британцы в 1968 г. объявили об уходе из Персидского залива, американцы обратились к иранскому шаху и монархам Саудовской Аравии, чтобы возложить на них эту задачу. После свержения шаха в 1979 г. администрация Картера начала создавать силы быстрого развертывания, чтобы не допустить доминирования Ирана или СССР в регионе. По тем же причинам администрация Рейгана помогала Багдаду в 1980–1988 гг. во время ирано-иракской войны. Американские военные держались на расстоянии до вторжения Саддама Хусейна в Кувейт в 1990 г., которое могло повысить влияние Ирака и угрожало Саудовской Аравии и другим нефтедобывающим странам региона. Для восстановления регионального баланса сил администрация Джорджа Буша-старшего направила экспедиционные войска, чтобы освободить Кувейт и нанести удар по военной машине Саддама Хусейна.

Иными словами, на протяжении почти 100 лет офшорное балансирование позволяло предотвращать появление опасных региональных гегемонов и сохранять глобальный баланс сил, который обеспечивал безопасность США. Показательно, что, когда американские политики отходили от этой стратегии – например во Вьетнаме, где у Вашингтона не было жизненно важных интересов, – все заканчивалось сокрушительным провалом.

События после окончания холодной войны преподали тот же урок. В Европе после распада СССР не было доминирующей державы. Соединенным Штатам следовало постепенно сокращать военное присутствие, развивать дружественные отношения с Россией и предоставить решение вопросов европейской безопасности европейцам. Вместо этого США расширяли НАТО и игнорировали интересы России, что в конечном итоге привело к конфликту на Украине и сближению Москвы с Китаем.

На Ближнем Востоке Соединенным Штатам также следовало отойти на расстояние после войны в Персидском заливе и позволить Ирану и Ираку уравновешивать друг друга. Вместо этого администрация Клинтона проводила политику «двойного сдерживания», которая требовала присутствия сухопутных войск и ВВС в Саудовской Аравии, чтобы сдерживать Иран и Ирак одновременно. Администрация Джорджа Буша реализовывала еще более амбициозную стратегию «региональной трансформации», которая привела к дорогостоящим неудачам в Афганистане и Ираке. Администрация Обамы повторила эту ошибку – она помогла свергнуть Муаммара Каддафи в Ливии и способствовала эскалации хаоса в Сирии, настаивая на том, что Башар Асад «должен уйти», и поддерживая некоторых его противников. Отказ от офшорного балансирования после холодной войны стал рецептом провалов.

Пустые надежды гегемонии

Сторонники либеральной гегемонии приводят ряд неубедительных аргументов. Обычно они утверждают, что только сильное лидерство США может сохранить порядок в мире. Но глобальное лидерство не является самоцелью, оно желательно, пока приносит пользу непосредственно Соединенным Штатам.

Кто-то может утверждать, что американское лидерство необходимо для решения проблемы коллективных действий, когда локальные акторы не справляются с потенциальным гегемоном. Офшорное балансирование признает эту опасность и призывает Вашингтон вмешиваться, если это нужно. Эта стратегия также не запрещает давать советы и оказывать материальную помощь дружественным государствам в ключевых регионах.

Другие сторонники либеральной гегемонии считают, что американское лидерство необходимо, чтобы противостоять новым транснациональным вызовам, которые исходят от распавшихся государств, терроризма, преступных сетей, потоков беженцев и т.д. Атлантический и Тихий океаны не обеспечивают достаточную защиту от этих угроз, но, с другой стороны, благодаря современным военным технологиям Соединенным Штатам проще проецировать свою власть в мире и бороться с этими угрозами. Иными словами, современная «глобальная деревня» более опасна, но одновременно ею проще управлять.

Для этой точки зрения характерно преувеличение угроз и переоценка способности Вашингтона справиться с ними. Преступность, терроризм и прочие проблемы вызывают беспокойство, но они вряд ли являются экзистенциальными угрозами, требующими военного решения. Постоянное вмешательство в дела других государств – и особенно частые военные интервенции – напротив, вызывают недовольство, стимулируют коррупцию и таким образом обостряют транснациональные угрозы. Долгосрочное решение проблем может дать только компетентное местное управление, а не тяжелая рука США как мирового полицейского.

Кроме того, такая роль обходится совсем не так дешево, как утверждают сторонники либеральной гегемонии, – и в долларах, и в жизнях. Войны в Афганистане и Ираке стоили 4 и 6 трлн долларов соответственно, погибли около 7 тыс. американских солдат, более 50 тыс. были ранены. Среди ветеранов этих конфликтов высокие показатели депрессий и самоубийств, а государству практически нечем компенсировать принесенные ими жертвы.

Сторонники статус-кво также опасаются, что офшорное балансирование позволит другим государствам заменить Соединенные Штаты на вершине глобальной власти. На самом деле стратегия продлит доминирование страны, позволив сосредоточить усилия на ключевых целях. В отличие от либеральной гегемонии, офшорное балансирование не предполагает растрачивания ресурсов на дорогостоящие и контрпродуктивные крестовые походы, что позволит государству больше инвестировать в компоненты долгосрочной силы и процветания: образование, инфраструктуру, исследования и разработки. Вспомните, США стали великой державой, не участвуя в войнах за рубежом и строя экономику мирового уровня. Аналогичной стратегии придерживается Китай последние 30 лет. А Соединенные Штаты в это время тратили триллионы долларов и поставили под угрозу свое лидерство в долгосрочной перспективе.

Еще один аргумент – американские войска должны дислоцироваться по всему земному шару, чтобы поддерживать мир и обеспечивать открытость глобальной экономики. Согласно этой логике, сокращение военного присутствия приведет к возобновлению конфликтов великих держав, губительному экономическому соперничеству, в конечном итоге вспыхнет большая война, и США не смогут остаться в стороне. Лучше по-прежнему выступать в роли мирового полицейского, чем рисковать повторением 1930-х годов.

Подобные опасения неубедительны. Во-первых, такой аргумент предполагает, что более активное участие Соединенных Штатов в европейских делах могло предотвратить Вторую мировую войну – это утверждение никак не соотносится с непоколебимым стремлением Адольфа Гитлера к войне. Региональные конфликты будут иногда происходить независимо от действий Вашингтона, но в них не стоит вмешиваться, если не затронуты жизненно важные интересы США. Иногда в случае региональных конфликтов Соединенные Штаты действительно оставались в стороне – во время русско-японской войны, ирано-иракской войны и нынешнего конфликта на Украине – что противоречит утверждениям о неизбежном втягивании Америки в конфликт. А если страна вынуждена вести войну с другой великой державой, то лучше не спешить и позволить прочим государствам нести основную нагрузку. Последней из крупных держав вступив в обе мировые войны, Америка стала сильнее после них, потому что выжидала.

Недавние события заставляют сомневаться в том, что американское лидерство обеспечивает мир. За последние 25 лет Вашингтон начал или поддерживал несколько войн на Ближнем Востоке и способствовал мелким конфликтам в других регионах. Если стратегия либеральной гегемонии направлена на укрепление глобальной стабильности, то она не справляется с этой задачей.

С точки зрения экономики стратегия также не дала особых результатов. Учитывая свою защищенность в Западном полушарии, США могут свободно торговать и инвестировать средства в любой прибыльный проект. Поскольку все страны заинтересованы в этой деятельности, Вашингтону не нужно выступать в роли мирового полицейского для экономического взаимодействия с другими государствами. На самом деле американская экономика находилась бы сейчас в лучшем состоянии, если бы правительство не тратило так много денег, пытаясь управлять миром.

Сторонники либеральной гегемонии также полагают, что Соединенные Штаты должны следить за всем земным шаром, чтобы не допустить распространения ядерного оружия. Утверждается, что если США сократят свою роль в ключевых регионах или вообще уйдут, у стран, привыкших к американской защите, не останется другого выбора, кроме как защищаться своими силами, т.е. разрабатывать ядерное оружие.

Ни одна внешнеполитическая стратегия не может быть полностью успешной с точки зрения предотвращения ядерного распространения, но офшорное балансирование справится с этой задачей лучше, чем либеральное господство. В конце концов эта стратегия не помешала Индии и Пакистану наращивать ядерный потенциал, Северной Корее – стать новым членом ядерного клуба, а Ирану – добиться значительного прогресса в реализации ядерной программы. Страны обычно стремятся сделать ядерную бомбу, потому что боятся нападения, а действия США по смене режимов только усиливают эти опасения. Благодаря офшорному балансированию, которое предполагает отказ от смены режимов и сокращение американского военного присутствия, у стран будет меньше оснований гнаться за ядерными проектами.

Кроме того, военные действия не могут помешать государству получить ядерное оружие, если оно к этому стремится, разве что замедлить процесс. Недавнее соглашение с Ираном служит напоминанием о том, что скоординированное международное давление и жесткие экономические санкции – лучший способ противодействовать ядерному распространению, чем превентивная война или смена режима.

Конечно, если США урежут гарантии безопасности, несколько уязвимых государств могут пойти по пути разработки собственного ядерного оружия. Такой исход нежелателен, но полномасштабные усилия по пресечению ядерного распространения обойдутся очень дорого и вряд ли окажутся успешными. Кроме того, последствия могут быть не такими серьезными, как полагают пессимисты. Обладание бомбой не превращает слабые государства в великие державы и не дает им возможности шантажировать соперников. 10 государств преодолели ядерный порог после 1945 г., но мир не перевернулся. Ядерное распространение будет оставаться проблемой независимо от действий Соединенных Штатов, но офшорное балансирование – лучшая стратегия в этой сфере.

Иллюзия демократии

Другие критики отвергают офшорное балансирование, потому что уверены: США имеют моральный и стратегический императив продвигать свободу и защищать права человека. По их мнению, распространение демократии избавит мир от войн и жестокостей и сохранит безопасность Соединенных Штатов.

Никто не знает, каким будет мир, состоящий исключительно из либеральных демократий, но распространять демократию под дулом автомата редко удается, а формирующиеся демократии особенно подвержены конфликтам. Вместо того чтобы укреплять мир, США в итоге будут вести бесконечные войны. Более того, насильственное насаждение либеральных ценностей за рубежом может подорвать их значение дома. Глобальная война с терроризмом и связанные с ней попытки внедрить демократию в Афганистане и Ираке привели к пыткам заключенных, точечным убийствам и масштабному электронному слежению за американскими гражданами.

Некоторые сторонники либеральной гегемонии утверждают, что смягченная версия этой стратегии позволит в дальнейшем избегать катастроф, которые произошли в Афганистане, Ираке и Ливии. Они обманывают себя. Продвижение демократии требует масштабного социального инжиниринга в иностранных обществах, которые американцы плохо понимают. Именно поэтому усилия Вашингтона обычно заканчиваются провалом. В результате разрушения старых политических институтов и строительства новых неизбежно появляются победители и проигравшие, и последние часто берут в руки оружие. Когда это происходит, американские чиновники, уверенные, что на кону стоит доверие к США, используют чудовищную военную мощь, чтобы решить проблему, и страна оказывается втянутой во все большее количество конфликтов.

Если американцы хотят способствовать распространению либеральной демократии, лучший способ – самим быть хорошим примером. Другие страны будут подражать Соединенным Штатам, если увидят справедливое, процветающее и открытое общество. А для этого нужно улучшать ситуацию дома и меньше манипулировать политикой за границей.

Проблематичный успокаивающий фактор

Некоторые считают, что Вашингтон должен отказаться от либеральной гегемонии, но сохранить значительные войска в Европе, Северо-Восточной Азии и Персидском заливе исключительно для предотвращения возможных проблем. Утверждается, что такая недорогая страховка сохранит жизни и сэкономит деньги в долгосрочной перспективе, потому что США не придется бросаться на помощь, когда конфликт уже начался. Такой подход – иногда называемый «селективным вовлечением» – выглядит привлекательно, но тоже не сработает.

Во-первых, вероятен возврат к либеральной гегемонии. Взяв на себя обязательства по поддержанию мира в ключевых регионах, американское руководство будет испытывать искушение заняться распространением демократии, опираясь на убеждение, что демократии не воюют друг с другом. Именно этот довод использовался при расширении НАТО после холодной войны, заявленной целью которого была «единая и свободная Европа». В реальном мире черта, отделяющая селективное вовлечение от либеральной гегемонии, легко стирается.

Сторонники селективного вовлечения также полагают, что само присутствие войск США в различных регионах гарантирует мир, поэтому американцам не нужно беспокоиться о втягивании в отдаленные конфликты. Иными словами, расширение обязательств по обеспечению безопасности несет незначительные риски, потому что с ними никогда не придется столкнуться.

Но такая точка зрения слишком оптимистична: союзники зачастую действовуют непродуманно, а Соединенные Штаты сами могут спровоцировать конфликты. В Европе успокаивающий фактор присутствия США не предотвратил балканские войны 1990-х, российско-грузинский конфликт в 2008 г. и нынешний клинч на Украине. На Ближнем Востоке Вашингтон несет основную ответственность за несколько последних войн. Сегодня реально возможен конфликт в Южно-Китайском море, несмотря на существенную роль ВМС США в регионе. Размещение американских войск по всему земному шару не гарантирует мир автоматически.

Селективное вовлечение также не решает проблему перекладывания всей ответственности на США. Сегодня Великобритания выводит войска из континентальной Европы, в то время как НАТО говорит о растущей угрозе со стороны России. Ожидается, что Вашингтон вновь займется решением проблемы, хотя мир в Европе должен больше волновать державы региона.

Стратегия в действии

Как будет выглядеть офшорное балансирование в современном мире? Трудно представить себе серьезный вызов американской гегемонии в Западном полушарии, кроме того, на данный момент не видно потенциального гегемона в Европе и Персидском заливе – это хорошие новости. Теперь к плохим новостям: если Китай продолжит свой впечатляющий подъем, то будет стремиться к гегемонии в Азии. Соединенным Штатам необходимо предпринять серьезные усилия, чтобы этого не допустить.

В идеале Вашингтон должен опираться на региональные державы в сдерживании Китая, но эта стратегия не обязательно сработает. Китай не только может оказаться мощнее своих соседей, но и сами государства расположены далеко друг от друга, поэтому сформировать эффективную коалицию сложно. США придется координировать усилия партнеров и поддерживать их своим весом. В Азии Соединенные Штаты действительно являются необходимым участником.

В Европе США следует отказаться от военного присутствия и отдать НАТО европейцам. Не имеет смысла держать в Европе американские войска, поскольку ни одно государство не может доминировать в регионе. Ведущие державы, Россия и Германия, потеряют свою относительную мощь из-за сокращения населения, а других потенциальных претендентов на гегемонию не видно. Правда, что перекладывание ответственности за безопасность в Европе на европейцев может повысить там риски. Но если конфликт возникнет, он не будет угрожать жизненно важным интересам Соединенных Штатов. Поэтому США нет смысла ежегодно тратить миллиарды долларов (и рисковать жизнями своих граждан) ради предотвращения подобного конфликта.

В Персидском заливе следует вернуться к стратегии офшорного балансирования, которая отлично работала до перехода к двойному сдерживанию. Ни одна держава сейчас не в состоянии доминировать в этой части мира, поэтому американцы могут спокойно вывести большую часть войск.

Что касается ИГИЛ, то стоит предоставить решение этой проблемы региональным державам, ограничив роль Соединенных Штатов поставками вооружения, передачей информации и подготовкой военных. ИГИЛ – серьезная угроза для стран региона, но менее значимая проблема для США, а лучшее долгосрочное решение – совершенствование местных институтов власти, и в этом Вашингтон не в состоянии помочь.

В Сирии целесообразно позволить России взять на себя ведущую роль. Сирия, стабилизированная под контролем Асада или разделенная на враждующие мини-государства, не представляет особой опасности для интересов Америки. Президенты и от Демократической, и от Республиканской партии успешно сотрудничали с режимом Асада в прошлом, а разделенная, слабая Сирия не будет угрожать балансу сил. Если гражданская война продолжится, это будет проблема Москвы, хотя Вашингтону нужно быть готовым помочь в политическом урегулировании.

Отношения с Ираном надо улучшать. Нарушение ядерного соглашения Тегераном – не в интересах США, возобновление погони за бомбой более вероятно, если персы будут опасаться американского удара – поэтому необходимо налаживать связи. Кроме того, с ростом своих амбиций Китай будет искать союзников в Заливе, и Иран скорее всего возглавит список. (В подтверждение этих слов, в январе председатель КНР Си Цзиньпин посетил Тегеран и подписал 17 соглашений.) В интересах США противодействовать китайско-иранскому сотрудничеству в сфере безопасности, а для этого нужно протянуть руку Ирану.

Исламская Республика имеет большую численность населения и обладает более значительным экономическим потенциалом, чем ее арабские соседи, поэтому рано или поздно она может достичь уровня, когда будет в состоянии доминировать в регионе. Если страна начнет двигаться в этом направлении, США должны помочь другим державам Персидского залива уравновесить Тегеран, соизмеряя свои действия и военное присутствие в регионе с масштабом опасности.

Заключение

В сумме все эти шаги позволят Соединенным Штатам заметно сократить оборонные расходы. Хотя американские войска останутся в Азии, их вывод из Европы и Персидского залива высвободит миллиарды долларов, так же как уменьшение расходов на борьбу с терроризмом, завершение войны в Афганистане и сворачивание других операций за рубежом. США сохранят значительные активы ВМС и ВВС, а также небольшие, но мощные сухопутные силы, и будут готовы нарастить их в случае необходимости. Но в обозримом будущем государство будет тратить больше денег на внутренние нужды или оставит их в карманах налогоплательщиков.

Офшорное балансирование – внешнеполитическая стратегия, основанная на уверенности в американских традициях и понимании непоколебимых преимуществ страны. Стратегия использует выгодное географическое положение и признает главный побудительный мотив: другие государства должны уравновешивать слишком мощных или амбициозных соседей. Стратегия уважает национальные чувства и не пытается навязывать американские ценности другим обществам, фокусируется на том, чтобы показать пример, которому захотят следовать другие. Как и в прошлом, офшорное балансирование не только отражает интересы США, но и совпадает с приоритетами американцев.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 4, 2016 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 сентября 2016 > № 1892019 Джон Миршаймер, Стивен Уолт

Единство и борьба

Василий Кашин – кандидат политических наук, старший научный сотрудник Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», ведущий научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН.

Резюме: Сфера сдерживания Китая начинает расширяться, а область сотрудничества с США – постепенно сужаться. Опасно не замечать этого, жонглируя цифрами двустороннего товарооборота и увлечением китайцев американской массовой культурой.

Американо-китайские связи, как любят подчеркивать китайские политики и ученые, – «самые важные двусторонние отношения в XXI веке». Постепенно они превратились в один из центральных, если уже не в главный мировой сюжет. От их развития, а они переживают нелегкий период, зависят и перспективы российской внешней политики, и ситуация в весьма отдаленных от Азии частях мира. Насколько далеко могут зайти противоречия? Чтобы ответить на этот вопрос, имеет смысл вспомнить, почему вообще США и КНР начали когда-то сотрудничать, с какими целями связи продвигались вперед и к чему они привели.

Борьба с коммунизмом

Предпосылки для взаимодействия между руководством Коммунистической партии Китая (КПК) и Соединенными Штатами сложились еще до того, как в 1949 г. КПК пришла к власти. Мао Цзэдун стремился к установлению пусть ограниченного, но сотрудничества с Вашингтоном, еще находясь на своей «революционной базе» в Яньане. Во время Второй мировой войны коммунисты регулярно контактировали с американскими политическими и военными представителями в Китае, а с 1944 г. в Яньане постоянно находились американские наблюдатели («миссия Дикси»). Такой подход к США был для китайской компартии вполне естественным при всем радикализме ее доктрин. Мао был прежде всего китайским националистом, видевшим в коммунизме способ восстановить величие страны. Он тяготился зависимостью от СССР (и избавился от нее при первой возможности). Его стремление к проведению многовекторной политики было логичным и неизбежным.

Целый ряд опытнейших американских специалистов-китаеведов, военных и гражданских, уже в те далекие времена обоснованно указывали на перспективы партнерства с коммунистами. Режим президента Китайской Республики Чан Кайши был слаб, коррумпирован и неэффективен, его устойчивость вызывала сомнения, он систематически злоупотреблял экономической и военной помощью США. В то же время американцы ясно осознавали стремление Мао выйти из тени Москвы. Группа заслуженных работников Госдепартамента, известных как China Hands, указывала на весомые достоинства китайских коммунистов, их эффективную организацию, дисциплину и некоррумпированность, а также готовность заключать сделки с Соединенными Штатами.

Точка зрения China Hands пользовалась поддержкой и некоторых видных военных, включая генерала Джозефа Стилуэлла. Но им противостояла группа антикоммунистических догматиков во главе с Патриком Херли, американским послом в Китае на завершающем этапе войны, полностью подпавшим под влияние семьи Чан Кайши. Казалось бы, после победы коммунистов на материке в 1949 г. и изгнания сторонников Гоминьдана на Тайвань выбор в пользу сотрудничества с Мао становился очевидным. Но этого не произошло. После победы коммунистов в Китае США охватила паника, которая внесла весомый вклад в раскручивание маккартизма. На эти настроения удачно легли эффективные лоббистские усилия Чан Кайши и его жены Сун Мэйлин, делавших ставку на партнерство с консервативными религиозными группами в Соединенных Штатах (оба были христиане-методисты).

Результатом стало парадоксальное для развитой демократической страны явление массовой кадровой чистки неугодных с привлечением спецслужб и установление атмосферы подозрительности и самоцензуры в отдельно взятой области американской внешней политики. China Hands и близкие к ним ученые, разведчики и журналисты подверглись травле, основанием для обвинений становились порой даже их вполне верные, уже сбывшиеся прогнозы. Так, Джон Дэвис, политический атташе при Стилуэлле и один из организаторов «миссии Дикси», сумел заблаговременно предсказать победу коммунистов в гражданской войне и был на этом основании обвинен в симпатиях к ним, уволен из Госдепартамента и занимался мебельным бизнесом в Перу.

Даже вмешательства судебных властей не хватало для исправления ситуации и защиты жертв идеологической кампании. Другой известный дипломат-китаист, Джон Сервис, встречавшийся с Мао в Яньане, после восстановления на службе решением Верховного суда был направлен в американское консульство в Ливерпуле без присвоения дипломатического ранга.

События, происходившие в 1950-е гг. в американской внешней политике под влиянием сформированного Чан Кайши так называемого «китайского лобби», определили облик американо-китайских отношений до конца 1960-х годов. Американская политика на Дальнем Востоке была догматизирована и захвачена узкой группой профессиональных идеологов и лоббистов. До 1970-х гг. Чан Кайши продолжал успешно продавать американцам миф о «коммунистической угрозе», и многие были готовы его купить. Высказывать альтернативные точки зрения было опасно.

За подобный курс США и их союзники дорого заплатили – политическими интересами, территориями, экономическими потерями и тысячами жизней. КНР, став непримиримым врагом западного мира, сражалась с войсками ООН в Корее, способствовала поражению Франции в Индокитае и американскому провалу во Вьетнаме. Даже явный советско-китайский разрыв в 1960 г. не привел к немедленным изменениям американской позиции. Лишь явно неудачный ход холодной войны и увязание во вьетнамской западне побудили США к концу 1960-х гг. искать пути диалога с Пекином. Никсон и Киссинджер, волевым решением перечеркнувшие предыдущие 20 лет американской внешней политики в Восточной Азии, одержали крупнейшую, пусть и запоздалую, победу.

Сближение против СССР

Переход Пекина в лагерь партнеров Соединенных Штатов по антисоветской коалиции был самой тяжелой внешнеполитической катастрофой Москвы за весь период глобального соперничества с Америкой. СССР и КПСС утратили влияние на целый ряд левых и национально-освободительных движений в «третьем мире», обрели активного и авторитетного оппонента, занявшего вскоре место в СБ ООН. В сибирской и дальневосточной тайге пришлось разместить группировку войск в многие сотни тысяч человек, обеспечить их жильем и инфраструктурой, что привело к перенапряжению экономики. Китай сыграл ключевую роль в вооружении афганских моджахедов стрелковым оружием советских образцов. Наибольшие потери авиации в Афганистане приходились не на широко разрекламированные американские переносные зенитные ракетные комплексы «Стингер», а на произведенные в Китае по советской лицензии крупнокалиберные пулеметы ДШКМ.

Однако в 1988–1989 гг. произошли важные изменения, устранившие базовые предпосылки для американо-китайского партнерства на антисоветской основе. Закончилась холодная война, советские войска покинули Афганистан, а Вьетнам приступил к выводу войск из Камбоджи, в ходе визита Михаила Горбачёва в Пекин в 1989 г. советско-китайские отношения окончательно нормализовались. В то же время подавление выступлений на площади Тяньаньмэнь явно продемонстрировало, что китайские коммунисты не намерены идти по пути советских и восточноевропейских коллег и становиться на путь демократических реформ.

Китайско-американские отношения действительно вступили в период кризиса. После подавления выступлений в 1989 г. на Китай были наложены экономические и технологические санкции, некоторые из них (оружейное эмбарго) США и их союзники не отменили до сих пор. В Конгрессе раздавались призывы к полному пересмотру отношений с Пекином или по крайней мере увязке их с соблюдением прав человека. Президент Клинтон в 1993 г. принял решение обусловить постоянный статус наибольшего благоприятствования в торговле прогрессом в этой сфере, правда, оно не было выполнено.

Отношения смогли сохраниться, трансформироваться и возобновить развитие на основе двух важнейших факторов – экономического и идеологического. Китайско-американская торговля товарами к 1990 г. уже достигла 20 млрд долларов и росла на десятки процентов в год. Приток прямых инвестиций международных компаний в Китай достигал к этому времени уже 6,6 млрд в год. Для бизнеса было очевидно, что Китай – перспективный гигантский рынок и выгодное место размещения производства.

Пекин тщательно учитывал влияние американского бизнеса на политику и уделял приоритетное внимание связям с предпринимательскими кругами. При необходимости осуществлялись крупномасштабные одномоментные закупки американской продукции, например, гражданских самолетов, представительских автомобилей, промышленного оборудования. Ко времени распада Советского Союза сотрудничество Китая и Соединенных Штатов имело активных и заинтересованных сторонников, доносивших свое мнение до Конгресса и президента.

Ожидание перерождения

С идеологической точки зрения после крушения советского блока авторитарные коммунистические режимы перестали восприниматься в качестве серьезного оппонента. Трансформация и в последующем полное перерождение либо падение подобных режимов с переходом к либеральной демократии считалось предопределенным. Еще в 1980 г. китайские реформы вызвали в США надежды на то, что коммунистическая система «рассосется сама собой» и уже находится на грани распада и перерождения (Рональд Рейган любил называть КНР «так называемый коммунистический Китай»).

События 1989 г. лишь слегка поколебали эту уверенность. Более того, предполагалось, что китайские власти сами понимают неизбежность движения к либеральной модели и просто стремятся придать преобразованиям управляемый характер. Ясные и недвусмысленные формулировки партийных документов о недопустимости «либерального перерождения», усилившийся контроль над СМИ и общественной жизнью, изменения в военной политике и прочие «неудобные факты» игнорировались Вашингтоном по идеологическим мотивам. Президент Билл Клинтон в 1998 г. написал в книге My Life про своего китайского коллегу: «Чем больше времени проводил я с Цзяном, тем больше он мне нравился... Хотя я не во всем соглашался с ним, я был убежден, что он верил в изменение Китая настолько, насколько это возможно и в правильном направлении».

Распространение Интернета в 1990-е гг. сопровождалось завышенными романтическими ожиданиями и укрепило иллюзию неизбежного и скорого изменения режима – считалось, что власть КПК несовместима со свободным движением информации в сети. Господствующие взгляды на неизбежное перерождение китайского государства были, например, системно изложены в марте 2000 г. в выступлении Клинтона в Конгрессе по вопросу о предоставлении Китаю постоянного статуса нормальных торговых отношений.

«В новом веке свобода будет распространяться через сотовый телефон и кабельный модем. В прошлом году количество адресов в Интернете выросло более чем вчетверо, с двух до девяти миллионов... Нет сомнения, что Китай пытался контролировать Интернет. Удачи им! Это все равно, что пытаться прибить желе гвоздем к стене... В экономике, основанной на знаниях, экономические инновации и расширение политических прав, нравится это кому-то или нет, неизбежно идут рука об руку», – заявил американский президент.

Но сегодня правительство КНР имеет эффективную систему контроля над Интернетом. Китай является одной из самых мощных держав мира в сфере компьютерного шпионажа, компьютерной безопасности и использования Интернета для решения политических задач. Новые технологии не привели к подрыву системы, а, скорее, укрепили ее, расширив возможности пропаганды и контроля.

Клинтон в 2000 г. упоминал сотовый телефон как один из инструментов либерализации. В 2015 г. агентство «Синьхуа» опубликовало забавный материал о том, как Главное политическое управление Народно-освободительной армии Китая начало закачивать в смартфоны китайских солдат специальные приложения для изучения идеологических дисциплин – с текстами Мао и классиков марксизма-ленинизма и контрольными для закрепления пройденного.

В целом США никогда ни на минуту не были готовы смириться с существованием Китая в его нынешнем виде. Американская политика по отношению к КНР с конца 1960-х гг. и до первых успехов реформ Дэн Сяопина основывалась на необходимости любой ценой восстановить баланс сил с Москвой после серии тяжелых поражений. В дальнейшем, в особенности после краха коммунизма в Европе, курс исходил из господствующей в Соединенных Штатах целостной догматической картине мира, в соответствии с которой китайский режим просто вследствие экономического развития и модернизации должен был прийти к установлению либерального капиталистического порядка.

До того как эта трансформация произойдет, Пекин предполагалось сдерживать в тех областях, где его действия будут мешать интересам США. Считалось, что слишком больших усилий тратить не придется, ведь Китай изменится прежде, чем сможет представлять серьезную проблему.

Китайские усилия по восстановлению и наращиванию военной мощи со второй половины 1990-х гг. не остались незамеченными. В 2000 г. Конгресс потребовал от Пентагона предоставлять ежегодные доклады по китайской военной мощи. Тем не менее вплоть до конца 2000-х гг. действия Пекина в этом направлении рассматривались на Западе главным образом с насмешливым пренебрежением. Считалось, что Китай не способен в разумные сроки создать высокотехнологичную промышленную базу и мощные вооруженные силы. Недооценивались и темпы роста экономического присутствия Китая в таких регионах мира, как Африка, Латинская Америка, Ближний Восток, и рост китайского политического влияния, и расширение сферы его интересов.

Пекин старательно поддерживал иллюзии американцев. Политическая риторика для внутреннего и внешнего потребления была четко разделена. Страна неукоснительно проводила предписанный Дэн Сяопином временно пассивный внешнеполитический курс («оставаться в тени, копить силы»). Либерально настроенные экономисты и политологи, выступавшие за осторожные реформы и сотрудничество с Западом, пользовались благосклонностью властей. Были удвоены усилия по налаживанию связей с представителями крупного американского бизнеса и политики. Иногда такие усилия принимали анекдотический характер. Согласно опубликованным в конце 1990-х гг. показаниям Джонни Чана, собиравшего средства для Демократической партии, в августе 1996 г. шеф китайской военной разведки генерал-майор Цзи Шэндэ лично встретился с ним в Макао и вручил 300 тыс. долларов для кампании по переизбранию Клинтона на второй срок.

Разумеется, Китай действительно переживал в это время существенную социальную и политическую трансформацию, но со временем ее вектор все сильнее отклонялся от американских ожиданий. Китайские реформы не имеют ничего общего с тем, что происходило в Восточной Европе в конце 1980-х или в 1990-е годы. Скорее эти преобразования напоминают Западную Европу XIX века, Россию и Японию конца XIX – середины XX веков.

Индустриализация и экономический рывок неизбежно ведут к разрыву поколений, ломке векового жизненного уклада и семейных устоев, экономическому неравенству и радикализму. Постепенно обостряются внутренние конфликты, общество чувствует потребность в «сильной руке». К этому добавляется упоение экономическими и промышленными успехами, рост национализма, чувство исключительности, интерес «к корням». Сегодня в Китае можно наблюдать симбиоз государственной бюрократии и крупного капитала, нуждающегося в международной экспансии, сильнейшее имущественное расслоение и вызванные им противоречия, доминирование левых и националистических идей в общественной дискуссии при наличии небольшой, не пользующейся широкой поддержкой прослойки прозападных либеральных «публичных интеллектуалов». На внутренние проблемы накладывается стремление к реваншу за шок и позор, пережитый китайцами с середины XIX по середину XX веков. На осмыслении и переживании этой травмы во многом строится современная идеология и культура. Даже свою программную речь о «китайской мечте», понимаемой как обновление и возрождение нации, Си Цзиньпин произнес при посещении выставки, посвященной «столетию позора», в пекинском Национальном музее.

Милитаризация политики и растущая популярность радикальных идей – еще один показатель того, что Китай, где еще в 1980 г. в деревнях жило более 80% жителей, находится на той стадии политического развития, на которой крупные страны Европы и Япония пребывали 100–150 лет назад. Проводимые в таких условиях политические реформы могут и, скорее всего, должны сопровождаться внедрением отдельных демократических институтов, но они будут далеки от образцов современной западной либеральной демократии, как далеки от нее, например, реально работающие выборные институты современного Ирана.

Исторический опыт свидетельствует, что в таком состоянии можно существовать и быстро расти, в том числе и технологически, в течение неопределенно долгого времени – как минимум, много десятилетий. Европейские империи и японская империя перестали быть таковыми не в результате плавного и естественного перерождения, а после мировых войн, которые приводили к распаду государства или иностранной оккупации для побежденных, либо катастрофическому перенапряжению для победителей. В ядерную эпоху угроза таких войн снизилась. При этом поддержание ядерного щита после завершения основных работ по его строительству стоит дешево (расходы на ракетные войска стратегического назначения составляют менее 10% военных расходов России). Это позволяет обеспечить военную неуязвимость, избегая экономического перенапряжения, конечно, при проведении разумной (т.е. не советской) военной политики.

Дестабилизация правящего режима в таких условиях возможна, но трудно увидеть, как она приведет к установлению либеральной демократии. Имеющиеся данные говорят о том, что в китайском обществе накопился значительный потенциал недовольства, однако требования равенства и социальной справедливости, а также национализм занимают куда более важное место в глазах населения, чем политические свободы. В гипотетическом «постреволюционном» Китае командование НОАК, функционеры нынешней КПК и менеджмент госкомпаний будут неизмеримо сильнее прогрессивной профессуры и журналистов деловых СМИ.

Между тем Китай уже сейчас превратился в экономическую сверхдержаву и великую военную державу. Китайский фактор полностью изменил систему отношений между поставщиками и покупателями природных ресурсов не в пользу последних. Правящие режимы развивающихся стран – экспортеров ресурсов и дешевого труда почувствовали себя куда увереннее с появлением нового рынка, а также источника инвестиций и технологий, альтернативного западному. Ряд государств уже могут фактически рассматриваться в качестве китайских «клиентов» – например, в Юго-Восточной Азии это Камбоджа и Лаос. Партнерство с Пекином укрепило позиции лидеров военного правительства Таиланда на фоне реакции США, осудивших переворот.

Китай уже стал третьей военной и военно-промышленной державой мира после Соединенных Штатов и России. При этом по отдельным важным составляющим военной мощи Китай опережает Россию и имеет несравнимо большие резервы для наращивания военного потенциала. Внешнеполитический курс КНР начал меняться с 2013 г., становясь постепенно все более активным и наступательным, особенно в важных для Китая стратегических проблемах (Южно-Китайское море), а в 2015 г. страна обзавелась первой зарубежной военной базой. Предписанная Дэн Сяопином пассивная внешняя политика уходит в прошлое.

Между тем перспективы «трансформации» Китая становятся все более туманными. Реформы экономической модели начались еще в конце 2000-х гг., но были замедленными и часто запоздалыми. С приходом к власти Си Цзиньпина их начали сопровождать куда более очевидные перемены политической модели, связанные с масштабной антикоррупционной чисткой госаппарата и армии, а также беспрецедентной централизацией власти, усилением контроля над СМИ и обществом, ужесточением политики по отношению к действующим в стране западным структурам.

Отказ от иллюзий

Важным рубежом в американском осмыслении китайской ситуации можно считать опубликованную в марте 2015 г. в The Wall Street Journal статью известнейшего американского китаеведа Дэвида Шамбо «Предстоящий китайский развал», в которой теория трансформации была развенчана и отброшена. По оценке автора, китайский режим под руководством Си Цзиньпина движется в неправильном направлении, в отличие от эпохи Цзян Цзэминя и Ху Цзиньтао, когда происходили желаемые перемены. Соответственно, единственным возможным исходом является коллапс, который, скорее всего, будет сопровождаться хаосом и насилием и наступит быстрее, чем многие думают. В обоснование приводятся, в числе прочих, параллели с Советским Союзом, крайне странные, учитывая, что СССР и современная КНР являются совершеннейшими культурными, политическими и экономическими антиподами, общее у которых – только «отсутствие демократии» и слово «коммунизм» в названии правящей партии.

Как бы то ни было, представление о неизбежном поэтапном и относительно безболезненном превращении Китая в лояльного члена возглавляемого США мирового порядка ушло на периферию дискуссии. Существующему режиму дана определенная оценка и ему предсказан крах, но когда он наступит, точно никто не знает.

Следует отметить, что сомнения в быстрой трансформации Китая стали укрепляться еще в конце 1990-х – начале 2000-х гг., однако события 11 сентября 2001 г. временно сместили фокус американской политики в сторону Ближнего Востока, обеспечив Пекину стратегическую передышку, которая продолжалась до провозглашенного администрацией Обамы «поворота в Азию». Некоторые китайские аналитики ожидали, что вторую передышку им дадут события на Украине. Однако положение в Южно-Китайском море показывает, что они ошиблись. Украинская ситуация в целом стабилизировалась и ушла из глобальной повестки дня, ситуация в западной части Тихого океана привлекает все большее внимание.

Сфера сдерживания Китая начинает расширяться, а область американо-китайского сотрудничества – постепенно сужаться. Разумеется, очень легко не замечать этого, жонглируя гигантскими цифрами американо-китайского товарооборота и увлечением китайцев американской массовой культурой. Обычно именно их приводят в доказательство того, что отношения тесны и продуктивны, а элементы соперничества – второстепенны. Оба аргумента, и экономический, и культурный, были столько раз опровергнуты историей, что странно их использовать до сих пор.

Главными торговыми партнерами Японии в 1920-х – начале 1930-х гг. были США, Британская империя, Китай и Голландская Индия (Индонезия) – как раз те страны, на которые Япония напала. Своим возвышением Япония была обязана длительному (до начала 1920-х гг.) экономическому и индустриальному партнерству с Великобританией – даже японские броненосцы, утопившие русский флот при Цусиме, были построены на британских верфях. Германия и Италия, ее союзники во Второй мировой войне, напротив, не играли существенной роли в японской торговле. Британская империя и Франция были важнейшими торговыми партнерами Германии перед обеими мировыми войнами. Крупнейшим экономическим партнером России перед Первой мировой была Германия, на которую приходилось до половины русского импорта и которая была важнейшим источником технологий и инвестиций.

Нынешняя американская «мягкая сила» – жалкое подобие «мягкой силы» Франции XVIII – начала XIX веков. Были времена, когда в целом ряде стран Европы по-французски говорила вся аристократия. Франция была единственным законодателем в моде и искусстве, и следы тех времен мы до сих пор храним в нашем языке. Это Францию, как известно, ни от чего не уберегло. Франкоязычные русские аристократы привели башкирскую конницу в Париж. Первая мировая война велась европейскими империями, правящие дома и ведущие семьи которых состояли между собой в кровном родстве. Великий японский адмирал Исороку Ямамото, спланировавший атаку на Перл-Харбор, был изрядным американофилом, поскольку учился и много лет работал в США. Многие образованные японцы того времени были под сильнейшим влиянием английской и американской культуры.

Разумеется, процесс нарастания конфронтации между двумя гигантами современного мира будет медленным, как, впрочем, было и нарастание противоречий между европейскими империями перед Первой мировой. По-прежнему продолжится торговля и сотрудничество в самых разных сферах. В конце концов, от формирования франко-русского союза 1891 г. до открытого столкновения великих держав в Первой мировой прошло более двух десятилетий. И все это время не было недостатка в рассуждениях о том, что в цивилизованный век торговли, инвестиций и прогресса прямой конфликт великих держав невозможен.

США. Китай. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 сентября 2016 > № 1892014 Василий Кашин

Слияние цивилизаций

Аргумент в пользу глобального оптимизма

Кишор Мабубани – декан факультета публичной политики Ли Куан Ю в Государственном университете Сингапура, автор книги «Великое слияние: Азия, Запад и логика единого мира».

Лоуренс Саммерс – почетный президент и профессор экономики в Гарвардском университете. Министр финансов США с 1999 по 2001 гг. и директор Национального экономического совета с 2009 по 2010 годы.

Резюме: По самым объективным меркам, прошедшие три десятилетия были лучшими в истории человечества. Ведь, вопреки мрачному предсказанию Сэмюэля Хантингтона, мы стали свидетелями не столкновения, а слияния цивилизаций.

Сегодня в мире царит довольно мрачное настроение. Хаос на Ближнем Востоке уже привел к гибели сотен тысяч людей, миллионы стали беженцами. Теракты то и дело совершаются в разных странах. В Восточной Европе и Азии усиливается геополитическое напряжение. Товарный суперцикл, похоже, завершен. Рост китайской экономики замедляется, и мы видим стагнацию во многих странах. Все это в совокупности вызывает глубокий пессимизм относительно настоящего и, что еще хуже, будущего.

Однако историков, которые будут спустя несколько поколений изучать нашу эпоху, скорее всего, озадачит сегодняшнее уныние и обреченность. По самым объективным меркам, прошедшие три десятилетия были лучшими в истории человечества. Все больше и больше людей и стран живут лучше, чем раньше, и это не случайность. Ведь, вопреки мрачному предсказанию Сэмюэля Хантингтона, последние поколения стали свидетелями не столкновения, а слияния цивилизаций.

Попросту говоря, великие мировые цивилизации, которые некогда отличались неповторимым своеобразием и колоритом, теперь обретают общие черты. У большинства людей в мире сегодня те же устремления, что и у западного среднего класса: дать детям качественное образование, найти хорошую работу и жить счастливо и продуктивно, будучи членами стабильного и мирного общества. Вместо уныния и подавленности Западу следует радоваться феноменальному успеху, поскольку ему удалось привить элементы своего мировоззрения другим великим цивилизациям.

Триумф разума, начавшийся на Западе с эпохи Просвещения, распространяется по всему миру и приводит к появлению культур, нацеленных на прагматичное решение возникающих проблем. Это позволяет надеяться на возникновение и укрепление стабильного и устойчивого порядка, основанного на правилах. Более того, есть все основания полагать, что следующие несколько десятилетий будут даже лучше для человечества, чем несколько последних десятилетий – если только Запад не разуверится в своих ключевых ценностях и не отступит от курса на глобальное взаимодействие. Поэтому величайшая опасность нынешнего пессимизма в том, что он может стать сбывающимся пророчеством, сея страх и разобщенность вместо того, чтобы пытаться вдохнуть новую жизнь в нынешнюю глобальную систему.

Истоки современной эпохи следует искать в преобразовании Запада во времена Возрождения, Просвещения и Промышленной революции. Ни одна другая цивилизация не может похвастаться тем, что породила современность. Это не было сделано с благими намерениями облагородить и возвысить человечество в целом; по ходу возникало множество проблем, и бурный рост западной мощи имел ужасные последствия для других культур и регионов. Однако конечным итогом стало распространение современного мировоззрения, опирающегося на науку и логику при разрешении проблем, что в конечном счете пошло на благо всем жителям Земли.

Всего полвека назад, например, мы были свидетелями глобального столкновения разных экономических идеологий. Бывший советский лидер Никита Хрущёв мог заявлять, что государство лучше обеспечивает граждан необходимыми благами, чем свободные рынки, но сегодня подобную точку зрения подняли бы на смех. Благодаря рыночной экономике производительность труда китайских и индийских рабочих сегодня намного выше, чем при Мао Цзэдуне или Джавахарлале Неру, первом премьер-министре Индии. Сегодня повсеместно признается простая истина, что для повышения производительности труда нужны материальные стимулы, поскольку это поднимает чувство собственного достоинства и самоуважения рабочих. Большинство людей сегодня грамотны, и многие имеют доступ к мобильной связи и Интернету. Это означает, что они могут приобщиться к мировой сокровищнице знаний. Около половины взрослых в мире пользуются смартфоном, и число подключенных мобильных устройств превышает население планеты.

Тем временем распространение науки и технологий также улучшает качество жизни и делает ее более достойной. Жизнь большинства раньше была повсюду тяжелой, беспросветной и короткой. Сегодня ожидаемая продолжительность жизни растет скачкообразно практически повсеместно. Смертность среди новорожденных и рожениц резко упала – отчасти благодаря повсеместному распространению стандартов санитарии и гигиены и строительству современных больниц и роддомов.

По данным Фонда Билла и Мелинды Гейтс, еще в 1988 г. полиомиелит свирепствовал в 125 странах мира; сегодня это число снизилось до двух. Если не считать талибов и нескольких очагов в США, где обретаются сектанты, все признают преимущества вакцинирования. И этого консенсуса удалось достичь благодаря признанию преимуществ западной науки и технологий.

На смену суевериям приходит разум и логика. Люди во всем мире сегодня привычно осуществляют анализ затрат и выгод, ища решение проблем. Это приводит к улучшению результатов в самых разных сферах – от сельского хозяйства и строительства до общественной и политической жизни. И также объясняет долгосрочную тенденцию резкого снижения интенсивности конфликтов и насилия, которую документировал ученый из Гарварда Стивен Пинкер.

После рабства и тюремного заключения самое унизительное состояние человека – бедность. В 2000 г. Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан объявил, что одна из самых честолюбивых целей развития тысячелетия – снижение вдвое бедности в мире к 2015 году. Задача была существенно перевыполнена и, согласно прогнозам Национального совета по разведке США, крайняя бедность еще больше снизится к 2030 г., что станет самым выдающимся достижением в истории человечества. Между тем средний класс в мире, согласно прогнозам, вырастет с 1,8 млрд в 2009 г. до 3,2 млрд в 2020 г. и до 4,9 млрд в 2030 году. Детская смертность в мире снизилась с 63 смертей на 1000 новорожденных в 1990 г. до 32 в 2015 году. В абсолютном выражении это означает, что каждый год умирает на четыре миллиона меньше младенцев.

Однако вместо оптимизма, основанного на прогрессе последних десятилетий, сегодня на Западе преобладает удрученный настрой в связи с тремя насущными вызовами: волнения в мусульманском мире, подъем Китая, а также застой в экономической и политической жизни развитых стран. Пессимизм совершенно необоснован, потому что на все эти вызовы есть ответ.

Модернизация мусульман

Исламский мир от Марокко до Индонезии – это 1,6 млрд человек, то есть больше, чем каждый пятый житель планеты. Подавляющее большинство мусульман разделяют устремления всего мира – они хотят модернизации общества, жаждут достичь уровня среднего класса и жить в мирной процветающей стране. Вопреки утверждению некоторых, ислам полностью совместим с модернизацией.

Башни Петронас в Малайзии или небоскреб Бурж-Халифа в Дубае – не просто высотные сооружения и материальные конструкции, но и метафизическая весть: мы хотим быть частью современного мира во всех его проявлениях. Во многих мусульманских странах женщины получают хорошее образование. 65% студентов в малайзийских университетах – девушки. Даже некоторые исламские государства, которые поначалу неохотно соглашались с модернизацией, вступили на этот путь. Например, в Катаре, Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратах открылись филиалы западных университетов. Одной из причин подобного сдвига стал опыт других регионов, таких как Азия, который продемонстрировал, что не следует ставить знак равенства между модернизацией и вестернизацией и что можно добиваться экономического и социального развития, сохраняя при этом культурную самобытность.

Верно и то, что какая-то часть молодых мусульман будет и дальше выбирать восстание против современного мира, а не интеграцию в него, вступая в радикальные группировки и пытаясь сеять хаос, где только смогут. Примерно 30 тыс. мусульманских боевиков отовсюду, включая западные страны, влились в ряды «Исламского государства» (известного также как ИГИЛ). Но, хотя они представляют серьезную угрозу безопасности в мире, их ничтожно мало по сравнению, скажем, с 200 млн нерадикальных мусульман, мирно живущих в одной только Индонезии. Два последних лидера, избранных индонезийцами, были твердо намерены вести страну по пути интеграции в современный мир, а крупнейшая мусульманская организация «Надлатул Улама», насчитывающая более 50 миллионов членов, бросила публичный вызов идеологии и деятельности ИГИЛ.

Следовательно, реальный вызов – не исламский мир как таковой, а понимание того, как поддержать в нем промодернистские тенденции, одновременно ограничивая радикальные проявления. Оглядываясь назад, можно сказать, что Запад допустил ошибку, не отреагировав на действия Саудовской Аравии, которая профинансировала резкое увеличение числа радикальных медресе во всем мире. Сегодня сопоставимые инвестиции в строительство хороших современных школ возле каждого радикального медресе создали бы легитимную конкуренцию и, вероятно, способствовали бы широкому распространению ценностей эпохи Просвещения. Подобная программа могла бы быть реализована такими организациями ООН, как ЮНЕСКО и ЮНИСЕФ, по достаточно умеренной цене, и это лишь один из многих способов решения проблемы.

Вызов Китая

Второй серьезный вызов, тревожащий многих, – это подъем Китая. Однако успех КНР можно также рассматривать как высшее торжество западных идей. Хорошо известно, что в 1793 г. император Цяньлун писал королю Великобритании Георгу III: «Наша Поднебесная империя все имеет в изобилии в своих границах, и не нуждается в заморских товарах. Нам не нужно завозить изделия варваров, обменивая их на наш товар». Два века спустя китайцы поняли, что встраивание западной современности в ткань китайского общества сыграло решающую роль в нынешнем возрождении страны. Это привело к быстрому экономическому росту, созданию новой впечатляющей инфраструктуры, триумфам в исследовании космоса, способствовало проведению зрелищных Олимпийских игр в Пекине, и так далее.

Однако, приняв современность с большим энтузиазмом, китайцы не отказались от своих культурных корней и наследия. Они любят подчеркивать национальный характер их современной цивилизации, не видя в этом никаких противоречий. И действительно, Китай сегодня переживает культурный ренессанс, подпитываемый растущей зажиточностью.

Запад шизофренически реагирует на двойственность китайской истории. Администрация Никсона стремилась наладить отношения с Пекином при Мао, а когда Дэн Сяопин пошел ва-банк, пустив в страну иностранный капитал, Запад рукоплескал этим переменам. США открыли свои рынки для китайских товаров, допускали огромное положительное сальдо торгового баланса в пользу Китая, с радостью приветствовали его вступление во Всемирную торговую организацию в 2001 г. и не блокировали морские пути, давая возможность КНР беспрепятственно торговать со всем миром. Все это позволило Китаю к 2013 г. стать торговой державой номер один в мире. Соединенные Штаты также щедро разрешили более чем миллиону китайских студентов обучаться в американских университетах.

Однако подъем Китая породил серьезные страхи. Страна по-прежнему управляется коммунистической партией, не желающей принимать идеи либеральной демократии. Пекин проявляет воинственность во взаимоотношениях с Японией и некоторыми членами АСЕАН в связи с территориальными спорами в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях. Нельзя исключать агрессивных, милитаристских действий со стороны КНР.

Но мы проделали огромный путь с тех пор, когда Мао открыто рассуждал о победе в ядерной войне, а из истории Китая следует, что Пекин скорее предпочтет принять нынешний порядок, созданный Западом на основе определенных правил, нежели попытается заменить или отвергнуть его. Будучи первой торговой державой в мире, Китай может потерять больше других от крушения глобальной экономической системы. Более того, на протяжении всей своей истории китайцы больше всего боялись «люань» (хаоса). Это может выливаться в беспощадное подавление любых беспорядков внутри страны, но Пекин также поддерживает порядок, основанный на правилах, в международном сообществе. Вне всякого сомнения, с ростом могущества КНР будет действовать более самоуверенно, и мы уже это видим. Но поскольку Китаю нужно еще несколько десятилетий мира для завершения модернизации, у него есть веские основания избегать военного решения конфликтов.

Китайское общество никогда не станет копией западного. Культура Китая слишком богата, чтобы быть поглощенной любой другой культурной вселенной. Однако устремления модернизирующегося Китая во многом будут направлены на освоение западного образа жизни – достаточно посмотреть на быстрое распространение там классической музыки. В 2008 г. 36 млн китайских детей обучались игре на фортепиано (в шесть раз больше, чем в США), и еще 50 млн – на скрипке. В некоторых китайских городах в один только вечер заполняются 15 театров оперы и балета.

Современный Китай с процветающими симфоническими оркестрами, которые исполняют музыку западных композиторов, и университетами в западном стиле являет собой яркое свидетельство слияния цивилизаций. Государственные деятели Запада должны всячески способствовать дальнейшему поступательному развитию КНР в этом направлении и проявлять терпение, дожидаясь перемен в других областях, таких как политика. Китай вовсе не обязательно будет развиваться линейно, но в долгосрочной перспективе все в этой стране изменится в лучшую сторону.

Популисты-пессимисты

Третий вызов сегодня – то, что Запад, похоже, разуверился в собственной системе и ее потенциале. Медленный подъем в развитых странах, отсутствие роста доходов у большинства населения, усугубление экономического неравенства, тупиковая ситуация и популистские мятежи по обе стороны политического спектра порождают ощущение, что западные модели государственного и экономического управления дают сбой.

Многие из проблем реальны и остры, но решительно настроенным политическим лидерам под силу разрешить их, и они не говорят о фундаментальных слабостях западной модели. Поэтому пессимизм представляется чрезмерной и неуместной реакцией, подобно прошлым приступам упаднического настроения и тревоги по поводу того, что лучшие дни Запада позади. На самом деле наибольшая опасность в том, что широко распространенный пессимизм может стать самосбывающимся пророчеством. Унылые и подавленные западные политики и общественность склонны видеть угрозы вместо возможностей и отворачиваться от мира вместо того, чтобы продолжать успешное руководство глобальным сообществом.

Это заметно, например, по растущему противодействию Транстихоокеанскому партнерству – крупному торговому соглашению, которое помогло бы расширить и углубить либеральный порядок на значительной части земного шара. Это также проявляется в растущей подозрительности по отношению к иммигрантам и беженцам, все более громких требованиях закрытости. Эта же тенденция проявляется в кризисе и разговорах о роспуске международных институций, таких как Европейский союз, некогда служивших образцом международной интеграции.

Будет очень печально, если Запад откажется от того самого мирового порядка, который он создал после Второй мировой войны и который способствовал безопасности, процветанию и развитию на протяжении нескольких десятилетий. Вместо этого Западу следует попытаться вдохнуть новую жизнь в этот порядок, сосредоточившись на следующих моментах: взаимодействие с Китаем и Индией, укрепление международной правовой основы и акцентирование внимания на положительных тенденциях в мире, которые упускаются из виду и заглушаются истерией по поводу отрицательных трендов.

Почему Китай и Индия? Потому что это крупнейшие экономики развивающегося мира с самым большим населением, во главе которых стоят сильные, энергичные лидеры, настроенные на продолжение реформ, смотрящие в будущее с оптимизмом и надеждой. Обе страны понимают, что им нужно взять на себя больше обязательств в борьбе с вызовами, стоящими перед мировым сообществом и, как явствует из соглашения о противодействии изменению климата, подписанного в Париже осенью прошлого года, они уже начинают это делать.

Хотя укрепление Китая стало одним из общепризнанных чудес нынешнего века, подъем Индии в последние годы также впечатляет: это стало возможно после того, как страна взяла курс на модернизацию, глобализацию и рационализм – наследие эпохи Просвещения. Индия остается крупнейшей демократией мира, успешно абсорбируя удивительно разнородную культурно-демографическую мозаику, не падая духом и не отступая от избранного пути, невзирая на непрекращающиеся теракты.

Хотя обе страны являются азиатскими державами, они так сильно отличаются друг от друга, что установление тесного взаимодействия с обеими, способность учиться у каждой из них было бы огромным шагом вперед в овладении искусством управления поистине всемирным порядком. Быстрое распространение западных университетов и оркестров в КНР будет способствовать наведению новых мостов между Китаем и Западом. Исключительно успешная индийская община в США обеспечит тесное взаимодействие с Индией. И все это сотрудничество ускорит процесс слияния цивилизаций.

В отличие от двух азиатских гигантов, Россия воздерживается от более глубокого вхождения в современность, хотя Советский Союз начал модернизироваться раньше Китая и Индии. Россия долго не решалась вступить во Всемирную торговую организацию и пока еще не согласилась с тем, что участие в современном порядке, основанном на правилах без всяких оговорок, может способствовать ее прогрессу. Однако чем больше будут процветать Пекин и Дели, тем более убедительными для Москвы станут доводы в пользу следования их примеру.

Поскольку Россия тесно сотрудничает с ведущими развивающимися державами, Западу также следует наращивать усилия по построению жизнеспособного мирового сообщества на основе четких правил. В 2003 г. бывший президент Билл Клинтон сказал, что американцам стоит попытаться «создать мир с такими правилами, партнерствами и привычками, в котором нам хотелось бы жить, когда мы уже не будем военной, политической и экономической сверхдержавой». Если бы соотечественники Клинтона приняли этот совет, граждане большинства других стран охотно сделали бы то же самое. И этого можно достичь гораздо легче, чем считается.

Большая часть современных международных организаций были ценным подарком Запада остальному миру. Вместе с тем крупные западные державы позаботились и о том, чтобы эти структуры не становились слишком сильными или независимыми и не диктовали условия своим создателям. Генеральные секретари ООН были креатурой постоянных членов Совета Безопасности; руководителями Всемирного банка и Международного валютного фонда становились исключительно представители США и Европы, и Запад периодически эксплуатировал доминирование в этих финансовых организациях для достижения не только финансово-экономических, но и политических целей.

Этот курс следует пересмотреть, поскольку легитимность системы зависит от общего согласия с тем, что правила разрабатываются и применяются справедливо и одинаково в отношении всех участников мирового порядка, а не служат узкокорыстным интересам немногих избранных. Выдвижение сильных руководителей, способных достойно возглавлять крупные международные организации, недопущение политизации этих организаций или предвзятости было бы шагом вперед. Западным политикам, наконец, нужно работать над адекватным освещением всего доброго и хорошего, что происходит в мире, вместо того чтобы все время говорить о тревожных тенденциях. Сотни миллионов людей выбрались из бедности за последние десятилетия, и количество вооруженных конфликтов резко снизилось.

Сближение целей и устремлений означает, что подавляющее число стран хотят, чтобы эволюция преобладала над революцией в преобразовании мировой архитектуры. Появление злободневных транснациональных проблем должно стимулировать дальнейшее сближение интересов и побуждать участников мирового процесса сотрудничать для поиска и нахождения совместных решений. А присутствие многочисленного и образованного среднего класса в разных странах поможет правительствам проводить взвешенный курс.

Есть все основания для уверенности в том, что состояние мира будет и дальше улучшаться по мере того, как прагматизм и рационализм станут всеобщими ценностями. Западные университеты были важной движущей силой в этом процессе. Не только их учебные программы копируются в разных странах, воспроизводится вся экосистема современного университета с его лабораториями и научными исследованиями, и именно выпускники этих университетов, скроенных по западным лекалам, в свою очередь вводят современные методы в систему образования, общественное здравоохранение, управление экономикой и публичную политику. Прогрессу также содействуют международные управляющие и консалтинговые компании, делящиеся лучшими западными методами работы и передающие лучшие западные идеи остальному миру. Они также все чаще заимствуют хорошие идеи у других, прививая их на Западе. В итоге даже страны с дурным государственным управлением, которые раньше не имели надежды, – такие как Бангладеш и Эфиопия – сегодня уверенно вступают в современный мир.

Несмотря на то что СМИ пестрят мрачными и пессимистичными заголовками, мир в действительности не становится более разобщенным; напротив, люди и страны все больше сплачиваются. До сих пор движущей силой слияния цивилизаций было в основном введение западного ДНК в другие цивилизации. Со временем поток культур и идей, вероятно, будет идти в обоих направлениях. Это уже происходит в гастрономии, где влияние разных культур глубоко проникло в меню западных ресторанов, и нечто подобное должно происходить во всех областях.

Появятся новые вызовы, и возможны даже серьезные откаты назад с завоеванных позиций. Слияние цивилизаций и связанные с этим процессом социально-экономические перемены могут кому-то казаться опасными и предоставлять демагогам возможность эксплуатировать страхи, существующие даже в развитом, индустриальном мире. Однако все более открытые и просвещенные общества, вероятно, справятся с этой угрозой. В XXI веке над миром будет властвовать авторитет идей, а не идея властного авторитета. Короче, прогресс человечества, который мы видим на протяжении последних десятилетий и который поднял человечество на недосягаемые прежде высоты, неминуемо продолжится в будущем.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 3, 2016 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 сентября 2016 > № 1892002 Кишор Мабубани, Лоуренс Саммерс

Иран нашел необходимые средства для работ по строительству второго блока АЭС "Бушер" - МИД.

Иран изыскал необходимые средства для работ по строительству второго блока АЭС "Бушер", разногласий по проекту между Москвой и Тегераном нет, заявил РИА Новости во вторник спецпредставитель президента по Афганистану, директор Второго департамента Азии МИД РФ Замир Кабулов.

"С мертвой точки сдвинулся процесс, Кириенко съездил. Закладка камня - это символически, но важно, что иранская сторона изыскала необходимые средства, чтобы оплатить это сооружение. Сейчас - нулевой цикл", - сказал высокопоставленный дипломат.

По его словам, "физическое сооружение второго блока "Бушер" начнется в следующем году, третьего блока - в 2019-м". "Почему важно сейчас это открыть, потому что строительные мощности, все люди, оборудование, которое использовалось на строительстве первого блока, если бы мы сейчас затянули с подписанием и строительством, то их надо было либо вывозить, а потом завозить обратно, что повысило бы издержки, а теперь этого не надо делать. Эти люди плавно перетекут на новую площадку", - пояснил Кабулов.

Он добавил, что "мы Ирану собираемся построить блоки нового поколения, новые постфукусимские дизайны".

Торжественная церемония начала работ по проекту строительства второй очереди АЭС "Бушер" (проект АЭС "Бушер-2") состоялась в Иране 10 сентября. В ходе нее иранские и российские атомщики подписали протокол о начале работ.

Контракт на строительство двух новых блоков АЭС "Бушер" РФ и Иран подписали в ноябре 2014 года. На энергоблоках №№2 и 3 будут работать реакторные установки российского проекта ВВЭР-1000, отвечающие самым высоким, так называемым "постфукусимским", требованиям безопасности. Генеральный проектировщик АЭС "Бушер-2" - АО "Атомэнергопроект", генеральный подрядчик — АО "Атомстройэкспорт" (входят в инжиниринговый дивизион госкорпорации "Росатом" группу ASE).

Реализация проекта "Бушер-2" займет 10 лет, его стоимость иранская сторона оценивает примерно в 10 миллиардов долларов. Работы по физическому пуску второго энергоблока АЭС "Бушер" намечено начать в октябре 2024 года, такие же работы на третьем энергоблоке по плану стартуют в апреле 2026 года.

Первый бетон в основание энергоблока №2 АЭС "Бушер" планируется залить в третьем квартале 2019 года, это будет началом фактического строительства блока.

Ситуация с транзитом подсанкционной продукции из третьих стран через территорию России сигналит об острой зависимости Кыргызстана от транзитных коридоров. Не обладая прямым выходом к морю, Кыргызстан вынужден использовать транспортные коридоры соседей.

Транзитные перевозки затрагивают основополагающие интересы стран, по территории которых они осуществляются. Поэтому на первый план выходят политические, экономические, социальные аспекты.

Вопросы выхода из транспортного тупика все больше обостряются с постоянными приграничными конфликтами Кыргызстана с Узбекистаном, запретом транзита через Российскую Федерацию. Обращаясь к транспортным потенциалам наших соседей, можно отметить, что Узбекистан обладает большим преимуществом – расположением в центре региона, развитой сетью железных и автодорог, и пока еще остается единственным выходом для Афганистана к пространству ширококолейной железно-дорожной сети. Казахстан в силу своего экономического потенциала и географического положения, включая выход к Каспию, является наиболее транзитоспособным из числа окружающих Кыргызстан государств.

Без аннексий и терроризма

Министры обороны Франции и Германии предлагают обновить концепцию обороны ЕС

Максим Солопов, Михаил Ходаренок

Министры обороны Франции и Германии подготовили проект по обновлению единой системы обороны Европейского союза. Документ предлагает в том числе создание европейского центра обороны, общей системы спутникового наблюдения и материально-технического обеспечения войск. При этом французский министр в своем последнем выступлении среди основных вызовов Европе наряду с терроризмом назвал ситуацию вокруг Крыма и милитаризацию Китаем спорных островов в Южно-Китайском море.

Министерства обороны Франции и Германии подготовили совместный проект предложений по укреплению европейской обороны. Документ, подписанный военным министром Франции Жан-Ив Ле Дрианом и его немецким коллегой Урсулой Гертрудой фон дер Ляйен предлагает сделать европейскую оборонную политику «более активной, не подменяя при этом органы национальной обороны, которые остаются, по определению, ключевыми в обеспечении безопасности государств — членов ЕС», пишет The Guardian со ссылкой на собеседника в минобороны Франции.

В оборонном ведомстве Франции полагают, что документ станет «основой для обсуждения перезапуска европейской обороны». По замыслу, он будет подготовлен к саммиту Европейского союза.

Франко-германский проект предполагает создание европейской центра обороны, общей системы спутникового наблюдения, материально-технического и медицинского обеспечения войск, уточняет немецкое издание Sueddeutsche Zeitung.

В документе будет жестко очерчен круг членов ЕС для отдельных оборонных проектов, в которых представляется невозможным получить согласие от всех стран, добавил собеседник The Guardian.

Министры также предлагают усовершенствовать механизмы использования Еврокорпуса — межправительственной военной структуры, в которой принимают участие Франция, Германия, Бельгия, Испания и Люксембург.

Ранее президент Франции Франсуа Олланд и канцлер ФРГ Ангела Меркель инициировали совместную встречу по безопасности на полях саммита НАТО в июле и договорились представить свои идеи в этой сфере для обсуждения на саммите ЕС в Братиславе, который пройдет на следующей неделе, напоминает британское издание. Как уточняет Le Figaro, проект министров Франции и Германии был направлен верховному представителю союза по иностранным делам и политике безопасности ЕС Федерике Могерини.

О необходимости новой стратегии европейской обороны министр обороны Франции Ле Дриан говорил и в своей речи на закрытии Летнего университета обороны 6 сентября.

По его словам, важным событием для обсуждения оборонной политики станет неформальная встреча глав государств и правительств в Европейском совете в Братиславе 16 сентября.

Во время мероприятия проведут переговоры и военные министры. Затем они увидятся уже в рабочем порядке (15–16 декабря 2016 года).

К политическому кризису ЕС, связанному с выходом Великобритании и миграционными проблемами, сегодня добавились серьезные угрозы в области безопасности, говорит Ле Дриан. Расходы на национальную оборону устойчиво снижались в большинстве стран Европы с момента окончания «холодной войны», хотя в некоторых из них последние год или два наблюдается обратная тенденция, напоминает министр. По его мнению, ЕС не хватает бюджетных инструментов для содействия совместным европейским мероприятиям в области обороны.

«Мы наблюдаем фактически усиление существующих и появление новых угроз. Наши проекты в Европе ставятся под сомнение или сильно поколеблены. Нормы международного права, в некоторых из его наиболее универсальных выражениях, нарушаются, о чем свидетельствует применение химического оружия в Сирии, безнаказанное до сих пор, что зафиксировано инспекционной группой ООН, или де-факто аннексия территорий», — рассказал Ле Дриан.

По его словам, сейчас Франция на постоянной основе задействует более 30 тыс. военных во внешних и внутренних операциях: против «Исламского государства» (деятельность этой группировки запрещена на территории России и в ряде других стран) в Ираке и Ливии; против «Аль-Каиды» (организация также запрещена в России) в Сахеле, в странах бассейна озера Чад против «Боко Харам». Французы покинули Афганистан, но «сохраняют бдительность со стороны разведывательных служб» в этом регионе, важном для «Аль-Каиды» и ИГ, подчеркнул военный чиновник.

Однако помимо угрозы джихадистов от Атлантики до Юго-Восточной Азии, тревогу на Западе вызывают и «примеры применения армии крупными государствами во имя своих территориальных амбиций», заявил Ле Дриан.

«Я думаю в первую очередь о России. Она осуществила аннексию Крыма. Ее армия массово перевооружается и модернизируется, наращивая присутствие на границах морского и воздушного пространства стран Североатлантического альянса. Она демонстрирует силу и обеспечивает значительную военную поддержку Башару Асаду в Сирии», — сказал французский министр.

Ле Дриан также обратил внимание, что в России разработаны и внедрены в практику новые доктрины, в частности «гибридной войны».

Не смотря на это, французский министр предлагает продолжать с Россией диалог и «даже партнерство» по вопросам, представляющим общий интерес, таким как борьба с терроризмом или поддержание глобального мира. «Но мы должны в то же время убедительно продемонстрировать нашу решимость отстаивать основополагающие принципы международного права, безопасности Европы и наших союзников. Это наша концепция отношений с Россией: сочетать твердость и открытость к диалогу», — констатировал Ле Дриан.

Обратил внимание министр и на растущую военную мощь Китая. Он приветствовал китайское участие в миротворческих операциях ООН по поддержанию мира в Африке и в борьбе с пиратством. Однако руководитель военного ведомства призвал с осторожностью воспринимать концепцию активной обороны этой азиатской страны, особенно в связи с милитаризацией спорных островов и рифов в Южно-Китайском море (ЮКМ).

Инициатива Франции и Германии представляется «слабым отголоском» предыдущих призывов председателя Еврокомиссии Жан-Клода Юнкера к созданию единых европейских войск, считает генерал-майор экс-начальник 4-го центрального НИИ Минобороны России Владимир Дворкин.

«Некоторые эксперты полагают, что европейские войска должны будут представлять собой боевое острие для отражения атак со стороны России, для боевых действий против «Исламского государства», что их будут готовить к так называемым «гибридным войнам» и тому подобное. Однако такие представления не имеют под собой каких-либо обоснований, — сказал Дворкин «Газете.Ru». — Дело в том, что любые современные самостоятельные вооруженные силы для проведения боевых операций должны иметь современную инфраструктуру. Она, в частности, должна включать в себя, помимо солдат, офицеров, генералов, бронетехники, авиации, кораблей еще космические и авиационные системы оптико-электронной, радиотехнической разведки, системы автоматизированного боевого управления и связи. Без этих систем и средств боевые операции не могут быть эффективными. А ими располагают только США и НАТО. Поэтому «самостоятельными» единые европейские силы могут стать в основном только при выполнении гуманитарных операций».

По мнению Дворкина, оборонное сознание Европы, особенно Восточной, накалено сегодня до психоза, страны ЕС готовы увеличивать оборонные расходы. «За безопасность Европы отвечает НАТО, в состав которого входят 25 европейских государств (22 страны из ЕС). Основные расходы продолжают нести США, и европейские страны НАТО стали их активно поддерживать. Можно предположить, что новый призыв должен поддержать «финансовую атаку» и прочно закрепить увеличение расходов на оборону на фоне нагнетания милитаристского ажиотажа на Западе и в России», — констатировал эксперт.

«Газпром» разворачивается на Восток

«Газпром» начинает переговоры о поставках в Индию

Алексей Топалов

Россия может значительно нарастить поставки газа в Индию, однако возникают сложности с логистикой. Строить газопроводы смысла не имеет, считают эксперты, но бороться за растущий индийский рынок необходимо, особенно учитывая негативное отношение к «Газпрому» в Европе. Таким образом, единственным разумным вариантом остается сжиженный газ.

«Газпром» начинает консультации по поставкам газа в Индию. Об этом в понедельник сообщил замминистра энергетики России Юрий Сентюрин. По его словам, 13 сентября в Нью-Дели должна состояться встреча представителей российской компании (в том числе зампредправления «Газпрома» Виталия Маркелова) с индийскими коллегами и представителями министерства нефти и природного газа Индии.

Ранее Сентюрин говорил, что Индия заинтересована в закупках до 25 млрд кубических метров российского газа в год. Это сравнимо с объемами, поставляемыми «Газпромом» своему второму по объемам клиенту в Европе, Турции.

По данным Союза нефтегазопромышленников России, собственная добыча газа в Индии в прошлом году составляла 35 млрд кубометров при потреблении 55 млрд кубов. Но до соседей по Азиатско-Тихоокеанскому региону Индии в плане газового импорта пока далеко. Так, Южная Корея закупает за рубежом 53–54 млрд кубов, а Япония, не имеющая собственной добычи, — 123 млрд. Для сравнения: общий объем потребления газа в России, чья территория примерно в 45 раз превосходит японскую, составляет около 170 млрд кубометров.

«Но темпы роста потребления газа в Индии весьма высоки, — отмечает ведущий эксперт СНР Рустам Танкаев. — За восемь лет оно выросло на 65%». Впрочем, по этому показателю Индия лишь на 13-м месте в мире. Быстрее всего потребление газа растет в Казахстане, Азербайджане и ОАЭ.

На данный момент Индия закупает небольшие объемы сжиженного природного газа с завода на Сахалине (проект «Газпрома» «Сахалин-2»). Но индийцы уже давно предлагают построить ответвление от газопровода, по которому российский газ должен поступать в Китай. Речь идет о «Силе Сибири», в последний раз тема поднималась в 2014 году.

Кроме того, еще в 2010 году выдвигалась идея о строительстве Трансафганского газопровода (он же газопровод Туркменистан – Афганистан – Пакистан – Индия, или ТАПИ).

Однако, по словам Юрия Сентюрина, сейчас пока идет лишь «обсчет целесообразности» поставок, так как на данный момент реализовать их сложно. Россия и Индия не имеют общих границ, и там масса транзитных стран, и там вопросы безопасности в Афганистане», — напомнил российский чиновник.

Сентюрин заявил, что исследовательская работа по вопросу индийских поставок сейчас находится на стадии теоретического осмысления и на это может потребоваться еще минимум год.

Рустам Танкаев говорит, что индийский рынок очень перспективный, но единственная на сегодняшний день реальная возможность для поставок в Индию — это вариант Пакистана, где российский «Ростех» собирается строить газопровод мощностью 12,4 млрд кубометров. То есть газ будет доставляться в сжиженном виде газовозами до определенной точки на побережье, где должен быть построен регазификационный терминал. И уже от него газ будет поступать по газопроводу до потребителя.

Глава Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов также полагает, что выбор должен быть сделан в пользу СПГ. По словам эксперта, сложность при строительстве ответвления от китайской трубы в том, что до Индии ее придется прокладывать через горные массивы.

«ТАПИ же проект крайне рискованный, учитывая, что и Туркмения, и Афганистан, и Пакистан даже по отдельности могут в любой момент этот проект похоронить», — указывает глава ФНЭБ.

Впрочем, возможны своповые поставки, то есть по схеме замещения. В этом случае «Газпром» поставляет газ третьему участнику сделки, например Ирану. А иранцы затем уже осуществляют поставку в Индию собственного газа.

Симонов считает, что России нужно бороться за растущий индийский рынок, так как эта ниша может быть занята другими поставщиками.

«Особенно это актуально в свете агрессивных атак на российский газ на рынке Европы», — подчеркивает эксперт.

Европа, в соответствии со своей стратегией энергетической безопасности, старается максимально снизить зависимость от российских газовых поставок.

Туркменистан планирует создать кольцевую энергосистему страны

Туркменистан наращивает поставки электроэнергии в Иран и Афганистан. Большое будущее и у проекта строительства высоковольтной ЛЭП наряду с газопроводом Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия (ТАПИ), реализация которого позволит диверсифицировать маршруты поставок туркменской электроэнергии.

«Энергетическая промышленность – одна из важнейших отраслей национальной экономики, - подчеркнул президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов. поздравляя туркменских энергетиков с профессиональным праздником. - В целях повышения эффективности работ в сфере энергетики в самые короткие сроки были претворены в жизнь крупные проекты, построены и введены в эксплуатацию мощные электростанции, реконструированы тысячи километров линий электропередачи, установлено современное энергетическое оборудование. Реализованы проекты, призванные улучшить внешнее электроснабжение крупнейшего, индустриально перспективного газового месторождения «Галкыныш», нефтегазовых месторождений на правобережье Амударьи, других крупных промышленных предприятий».

Работниками электроэнергетической отрасли накоплен богатый опыт управления и технического обслуживания современных электростанций, возведенных в целях надежного и бесперебойного обеспечения электричеством Национальной туристической зоны «Аваза», столицы – города Ашхабада, организаций и предприятий, а также населенных пунктов велаятов.

Планируется создать кольцевую энергосистему страны, в том числе энергосеть столицы – города Ашхабада, значительно улучшить энергоснабжение путем внедрения современных энергосберегающих технологий, а с учетом климатических условий – приступить к использованию альтернативных источников – энергии солнца и ветра.

«Концепция развития отрасли электроэнергетики Туркменистана на 2013-2020 годы», в рамках которой были построены электростанции и высоковольтные линии электропередачи, позволит достичь поставленных целей, подчеркнул глава государства.

Со строительством новых электростанций значительно улучшается электроснабжение потребителей страны, растет мощность энергетической отрасли. Это позволяет экспортировать избыток электроэнергии в другие государства.

Поддержание мирового порядка — естественная обязанность всех государств, а не только Пентагона, заявил министр обороны России Сергей Шойгу, отвечая на обвинения главы Пентагона Эштона Картера.

"И чем быстрее наши американские коллеги осознают это и начнут меняться, тем скорее будут решаться все накопленные разногласия. Причем не только по Сирии", — добавил он.

Шойгу призвал не путать мировой порядок с американским, подчеркнув, что Россия всегда выступала за сохранение справедливого и многополярного мира.

Глава Минобороны напомнил, что "именно США вместе с западными партнерами, начиная с Боснии и Косово и заканчивая Ираком и Ливией, последовательно разрушали базовые основы существующего миропорядка".

По словам Шойгу, всякий раз, "наступая на грабли в Ираке, Афганистане, Ливии, других странах, американские коллеги не делают никаких выводов".

По его мнению, Штатам пора менять стратегию действий, чтобы не "оправдываться за свои просчеты, сваливая всё на Россию, Китай и другие страны, имеющие независимое мировоззрение".

Ранее Картер на выступлении в Оксфордском университете заявил, что Россия стремится подорвать основы мирового порядка. Он также добавил, что США не ищут врага в России, однако Вашингтон будет защищать "союзников, основу мирового порядка и позитивное будущее, которое он нам обеспечивает".

Внешнее вмешательство лишает Сирию мирной перспективы

Две сильнейшие военные державы мира вместе нажали на «паузу». Если в сирийской гражданской войне пушки будут молчать неделю, то Москва и Вашингтон могут начать сотрудничество в борьбе против исламистов и помочь, наконец, стране найти общее политическое будущее - после пяти лет жестокостей, сотен тысяч убитых и миллионов людей, для которых даже неизвестное будущее в качестве беженца показалось более безопасным, нежели пережидание войны дома.

Женевское соглашение между США и Россией, по идее, должно было стать хорошей новостью для Сирии. Кто, кроме сильных США, может оказать достаточно сильное давление на раздробленную оппозицию, чтобы сдерживать ее, в то время как ее бойцы по праву не доверяют режиму Асада? Что, кроме ясных слов Владимира Путина, может удержать сирийского правителя Башара Асада от дальнейших бомбардировок находящихся под контролем повстанцев жилых кварталов, больниц и рынков с применением кассетных бомб и в некоторых случаях даже химического оружия?

Но многие эксперты настроены скептически относительно скорого наступления мира в Сирии. Во-первых, даже малейший необдуманный поступок одного из акторов более низкого звена может разрушить хрупкую мирную конструкцию мировых держав. Более того, сама базовая структура этой гражданской войны указывает на то, что эта бойня будет продолжаться еще очень долго. Непредвзятый статистический анализ гражданских войн прошедших десятилетий развеивает надежды. На «паузу» нажали две мировые державы, а не сами непосредственные стороны гражданской войны. Конфликтология доказывает наличие простой, но к сожалению, очень действенной взаимосвязи: как только происходит вмешательство в конфликты извне, они затягиваются в разы. Большинство подобных конфликтов завершается не по доброй воле участников войны, а когда мораль и ресурсы одной или всех фракций полностью истощаются.

В случае с Сирией этого не произошло. Наоборот, все больше оружия и бойцов наводняли страну до тех пор, пока она не превратилась в одно большое поле битвы. Когда режим в 2012 находился в обороне, вмешался Иран. В качестве противовеса ИРИ страны Персидского Залива послали мятежникам еще больше оружия. Чуть спустя еще сильнее вмешались в конфликт США. С 2015 года Россия проявляет активность в Сирии как в воздухе, так и на суше. С августа этого года Турция также начала вести в Сирии собственную игру. К этим державам нужно добавить и подгосударственные группировки «Хизбалла» из Ливана, шиитские группы из Афганистана и Ирака, а также одиночек со всех концов планеты, борющихся за джихадистов или на стороне курдов. Единственный общий интерес, который разделяют абсолютно все: никто не хочет покидать поле боя в качестве проигравшей стороны. И, даже если нынешняя патовая ситуация не принесет никому победы, это намного лучше, чем поражение.

Даже если перемирие продержится и дело дойдет до мирных переговоров, статистика вновь не дает поводов для особых надежд. В гражданских войнах мирные переговоры приводят к стабильному миру в двух из трех случаев. Но если между собой боролись несколько групп, то лишь в одной четверти случаев удавалось добиться успеха: множество различных интересов делало поиск консенсуса невозможным. В сирийском случае же точно определить число сторон конфликта едва ли возможно.

Süddeutsche Zeitung

Сирийская угроза Китаю

Как уйгурский сепаратизм грозит дестабилизировать постсоветские республики

Александр Рыбин

Смертник, атаковавший посольство Китая в Бишкеке 30 августа, оказался этническим уйгуром с таджикским паспортом. Это первое нападение уйгурских сепаратистов на официальные китайские учреждения за пределами Китая. Многие уйгуры-сепаратисты участвуют в боевых действиях в Сирии, но, если они решат вести борьбу с Китаем на территории постсоветских республик Средней Азии, это может вызвать серьезную дестабилизацию обстановки в регионе.

30 августа cмертник на заминированном автомобиле пытался протаранить ворота китайского посольства в Бишкеке. В результате взрыва погиб он сам, несколько человек получили ранения.

Смертником, напавшим на китайцев, оказался этнический уйгур, пользовавшийся паспортом гражданина Таджикистана, позже официально объявил Государственный комитет национальной безопасности Киргизии.

Данный инцидент — очень тревожный знак для бывших советских республик Средней Азии. В настоящее время значительная часть уйгуров-сепаратистов участвуют в боевых действиях в Сирии. Но если они решат вести борьбу с Китаем на территории постсоветских республик Средней Азии, это может вызвать серьезную дестабилизацию обстановки.

Народ без государства

Проблема уйгуров в том, что это крупнейший народ Средней Азии, не имеющий своего государства.

Большая часть их, около 10 млн, проживает в Китае — а именно в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР). СУАР является территорией традиционного проживания уйгуров. Здесь в Средние века существовали их государства-каганаты.

С самого момента появления уйгуров в этом регионе около 1,5 тыс. лет назад им приходилось бороться с экспансией Китая. Во второй половине XIX века уйгурский город Кульджа и его окрестности попали в состав Российской империи. С русскими властями у местного населения было гораздо меньше противоречий, чем с китайскими — положительную роль играло то, что России уже подчинялись другие мусульманские тюрские народы (уйгуры относятся к числу тюркских народов, исповедующих ислам суннитского толка), и у правительства была длительная практика управления ими.

В 1881 году Россия отдала Китаю Кульджу и окрестности. Многие местные уйгуры не захотели жить под властью китайцев и, перейдя горы Тянь-Шаня, оказались на территории, подконтрольной русским. Таким образом возникли районы компактного проживания уйгуров на юго-востоке современного Казахстана и севере современной Киргизии.

Сегодня численность уйгуров оценивается в 200 тыс. человек в Казахстане и около 50 тыс. человек в Киргизии.

До последнего времени не было известно случаев участия казахстанских или киргизских уйгуров в составе террористической группировки «Исламское движение Восточного Туркестана» (ИДВТ), которая борется с китайскими властями в СУАР и проводит террористические атаки в других регионах Китая. ИДВТ состоит преимущественно из китайских уйгуров и декларирует необходимость отделения СУАР от Китая, чтобы создать на его территории независимое уйгурское теократическое (суннитское) государство.

До начала войны в Сирии основные базы террористической организации располагались в западных горных районах Пакистана, вдоль границы с Афганистаном. Эти территории не подконтрольны официальному правительству.

Боевики ИДВТ пытались проникать на территорию СУАР через горные труднодоступные районы Пакистана, Афганистана и Таджикистана. Однако китайской армии и спецслужбам удавалось эффективно пресекать эти попытки.

И даже те сторонники ИДВТ, которые снова оказывались в Китае и проводили террористические атаки, за редким исключением, не имели стрелкового оружия и взрывчатых веществ — что опять же говорит в пользу китайских спецслужб, которым удавалось пресекать контрабанду оружия из соседних стран.

Теракты совершались с помощью холодного оружия (нападения с ножами на этнических китайцев в СУАР, например) или автомобилей (врезались в массовые скопления этнических китайцев).

Уровень же казахстанских и киргизских спецслужб значительно ниже, чем китайских. Поэтому, если уйгурские сепаратисты, серьезно нацелятся на борьбу с Китаем на территории Казахстана и Киргизии, то это вызовет большие проблемы с безопасностью в постсоветских республиках.

Кто может стать мишенью для уйгуров

Найти объекты для атаки в Казахстане и Киргизии, а также в соседних Таджикистане и Узбекистане уйгурским сепаратистам не составит труда. Кроме непосредственно китайских посольств, там присутствуют многочисленные представительства китайских компаний, работают китайские мигранты (правда, не обязательно этнические китайцы — много, например, китайцев-мусульман, которых относят к отдельному этносу, называемому по-русски «дунгане»).

Китайский бизнес играет существенную роль в экономике постсоветских республик. В Киргизии, в частности, благодаря китайским инвесторам реализуются ряд проектов в сфере энергетики, горнорудной промышленности и транспорта. Например, на китайские деньги модернизируется ТЭЦ в Бишкеке, строится новая дорога, соединяющая север и юг страны, а также новая линия электропередач «Датка – Кемин».

Так что активизация уйгурского терроризма может нанести значительный экономический урон постсоветским республикам.

Сами казахстанские и киргизские уйгуры в неформальном общении выражают солидарность со своими соплеменниками, борющимися с властями в СУАР. Неприязненное отношение уйгуров к китайцам вызвано тем, что на протяжении истории китайцы очень жестоко обходились с захваченным и побежденным уйгурским населением. Количество смешанных браков между представителями этих народов в Китае не превышает показателя социологической погрешности.

Правительство к тому же поддерживает этнических китайцев и дунган, которые переселяются в СУАР на постоянное место жительства, в ущерб местным уйгурам. Для переселенцев, например, строятся новые кирпичные дома с централизованной системой водоснабжения (это очень важно, ведь большую часть района составляет пустынная местность), в то время как значительное количество уйгуров продолжают жить в традиционных глинобитных домах. Качество образования в школах, в которых преподавание ведется на китайском языке, гораздо выше, чем в школах с уйгурским языком.

В результате уйгуры считают, что китайское правительство ведет против них политику «тихого геноцида». Уже сегодня они составляют меньше половины, 45%, от общего населения СУАР.

Поэтому предпосылок для разрешения этого этнического конфликта пока не видно. И вполне логично, что, не имея возможности наносить эффективный урон китайскому государству в СУАР, сепаратисты попытаются это сделать там, где проще.

Уйгуры на стороны сирийских боевиков

С 2015о года ИДВТ участвует в боевых действиях в Сирии. Арабские медиа утверждают, что боевики ИДВТ принимают участие в нынешней «битве за Алеппо» в составе «Джебхат Фатах аш-Шам», запрещенной в России. Как пишет в своем блоге Angry Arab американский политолог ливанского происхождения Асад абу Халил, уйгурские боевики участвуют в элитных подразделениях — в том числе они есть среди смертников, которым поручаются особо важные задания.

«В джихадизме сейчас есть два вида смертников, — пишет абу Халил. — Первый — это интихари, который использует лишь пояс с взрывчаткой, его задача взорваться в назначенном месте. Второй — ингимаси, тот, кто помимо пояса с взрывчаткой имеет какое-либо легкое вооружение. Во второй тип идут лучшие бойцы, они ведут бой, пока не закончится боекомплект, а затем взрывают себя».

Этнические уйгуры составляют отряды ингимаси — элитных смертников в формированиях сирийских боевиков.

В Сирии на стороне террористов тоже достаточно боевиков из бывших советских республик Средней Азии. По официальной информации киргизских властей, в рядах террористических организаций там находится как минимум 500 их граждан. Есть все необходимые условия к появлению некого террористического интернационала, который может начать вооруженную борьбу с китайцами в той же Киргизии.

В связи с терактом против китайского посольства 30 августа спецслужбы Киргизии уже арестовали пятерых подозреваемых – все они граждане старны. Еще двое подозреваемых, тоже граждане Киргизии, предположительно находятся в Турции (как известно, в Сирию на сторону террористических организаций попадают именно через Турцию, поэтому, возможно, что они в Сирии).

После теракта пресс-секретарь министерства иностранных дел Китая Хуа Чуньин заявила, что ИДВТ представляют серьезную угрозу не только непосредственно для Китая, но и для Сирии и для стран Средней Азии.

С ней согласен Рафаэлло Пантуччи, заведующий отделом по международной безопасности Королевского объединенного института оборонных исследований в Лондоне. Есть «значительный риск» новых нападений на китайские представительства и китайских граждан за рубежом, приводит слова Пантуччи «Голос Америки». В Сирии, по его данным, в боевых действиях участвуют как минимум 200 этнических уйгуров.

«Мы наблюдаем ситуацию, когда проблема внутреннего китайского терроризма начинает достаточно интенсивно экспортироваться в другие страны», — говорит эксперт.

Министерство сельского хозяйства, ирригации и животноводства ИРА объявило о намерении увеличить производство шафрана в три раза за ближайшие пять лет.

В настоящее время Афганистан производит 5,3 т. дорогостоящей пряности в год. Через пять лет министерство планирует вывести производство на уровень не менее 14 т. В стране будут построены новые лаборатории, отработана процедура лицензирования, луковицы шафрана будут раздаваться желающим, для которых также будут организованы обучающие курсы, передают афганские СМИ.

Отметим, что пятилетний план развития производства шафрана был утверждён в Афганистане в июне 2016 года. Президент Ашраф Гани, выступая на мероприятии, заметил, что интерес к афганскому шафрану уже выразили Китай и ОАЭ.

Климат ряда провинций Афганистана идеально подходит для выращивания шафрана, что уже неоднократно подтверждалось международными дегустаторами, ставящими его на первое место в мире.

До конца сентября планируется ввести в эксплуатацию третью турбину ГЭС «Каджаки», расположенной в провинции Гельманд.

Предполагается, что в итоге ГЭС будет вырабатывать на 18,5 МВт электроэнергии больше, а именно, 51 МВт. Проект проспонсировало Агентство международного развития США.

«ГЭС готова к установке и пуску третьей турбины, и он состоится до конца месяца», — заявил советник энергохолдинга Шакиб Ахмад Ансар в интервью Национальному телевидению Афганистана.

Не так давно поступали сообщения об активности боевиков в близлежащих районах. Представитель управляющей компании ГЭС Мэттс Гэлл Мэтсан, однако, заявил, что афганские ВС прекрасно справляются с обеспечением безопасности объекта и он не видет серьёзной угрозы со стороны боевиков.

Следующий этап работы над ГЭС будет включать установку ещё четырёх турбин, что позволит производить до 150 МВт электроэнергии. Работы запланированы на ближайшие два года, заявил замдиректора проекта ГЭС «Каджаки».

Отметим, что ГЭС «Каджаки» является высокоприоритетным проектом для энергодефицитного Афганистана, который недавно объявил о плане достижения энергетической самодостаточности и отказался от закупки электроэнергии в рамках регионального проекта CASA-1000.

Мистика 11 сентября 2001 года. 15 лет спустя вопросы остаются

Дмитрий СЕДОВ

Если бы американская демократия делала выводы из всех внешнеполитических авантюр своих президентов, наверное, мир стал бы намного безопаснее. Однако, увы. Ни одна из тайных историй новейшей американской политики, становившаяся со временем явной, ни к каким выводам не приводила.

Так, президент США от Демократической партии Франклин Рузвельт знал о готовившемся нападении японцев на флот США в Перл-Харборе 7 декабря 1941 года. Американские спецслужбы перехватывали секретную переписку японского посольства в Вашингтоне с Токио. Однако всё, что Рузвельт сделал, – это приказал вывести авианосцы из гавани, подставив остальные корабли вместе с экипажами под японские бомбы. Чтобы начать войну, Америке требовался глубокий шок, национальная трагедия. И Рузвельт трагедию обеспечил. Повлиял ли его образ действий на последующих американских президентов или на посмертный авторитет самого Рузвельта? Никоим образом.

«Тонкинский инцидент» 1964 года, предоставивший Америке повод к началу войны во Вьетнаме, был спланированной провокацией. Эта война имела позорное для США завершение, и в ней погибли около 60 тысяч американцев, и реакция общества носила весьма острый характер; велись расследования, а спустя четыре года правительство США всё же признало, что «Тонкинский инцидент» был операцией, спланированной самими американцами. 24 июня 1970 года Сенат США был вынужден дезавуировать свою же «Тонкинскую резолюцию», давшую начало войне. Однако ни виновные в развязывании этой авантюры, ни военные преступники, применявшие во Вьетнаме и Камбодже запрещённое международными конвенциями оружие, никогда не привлекались к ответственности.

Примерно то же самое происходит и с террористическим актом 11 сентября 2001 года, которому сегодня исполняется 15 лет.

Официальная версия теракта была сразу подвергнута сомнению в США и за рубежом. Разбирательством дела наряду с официальной комиссией занимались множество независимых исследователей. Были среди них и специалисты высокого класса. В 2005 году после тщательной и кропотливой работы группа исследователей во главе с Питером Филлипсом и Джессикой Фриоланд опубликовала доклад «Вопросы, оставшиеся без ответа», шаг за шагом разоблачающий официальную версию. В предисловии к докладу есть такая фраза: «Мы стоим перед чертой, перешагнув которую откроем большое зло в нашем собственном руководстве и, возможно, в руководстве некоторых других стран. Мы должны перешагнуть эту черту и иметь мужество потребовать ответы на вопросы, касающиеся американской трагедии. Если мы не сможем смело взглянуть на эти тёмные и страшные страницы, как мы сможем гарантировать достойное будущее нашим детям? …Правительство много раз предупреждали о готовящейся атаке, но оно ничего не делало для её предотвращения и позволило её совершить. Больше того: факты говорят о ещё более пугающей ситуации – атака была организована людьми из нашего правительства».

Подготовка столь масштабного преступления не могла остаться в абсолютной тайне. Информация о том, что башни будут снесены, начала расползаться в определённых кругах, которые использовали её как возможность обогатиться. Одним из самых больших счастливчиков оказался владелец башен Ларри Сильверстайн, застраховавший небоскрёбы на 4,5 млрд. долларов незадолго до теракта и через два года получивший страховку. Его офисы были заблаговременно выведены из башен. Мелкие дельцы скупали акции оптом по опционам put (приобретатель акции получает прибыль от их реализации в результате падения стоимости бумаг). Сделки совершались анонимно. Торговались акции корпораций, расположенных в башнях. В результате те, кто располагал внутренней информацией, заработали в общей сложности 5 млн. долларов.

В отличие от экспертов FEMA (американское Федеральное агентство по управлению в чрезвычайных ситуациях - The Federal Emergency Management Agency, FEMA) представители страховой компании «Альянс Групп» имели доступ к информации и провели свой анализ. Их выводы до сих пор носят закрытый характер, но «Альянс групп» отказалась выплатить страховку по причине «страхового мошенничества». В разгоревшемся скандале она не стала раскрывать собственных сведений, а только сослалась на заключение правительственных комиссий: «…две правительственные комиссии изучали инцидент 9/11 в деталях. Результаты их работы не содержат в себе данных, подтверждающих основания для выплат страховки». Исследователи говорят, что позиция страховщиков была твёрдой, потому что характер разрушения здания 7 со всей очевидностью указывал на технологию контролируемого сноса с помощью взрывчатых веществ, и это в случае тяжбы без труда можно было доказать. Можно доказать и сегодня.

Ассоциация американских пожарных провела собственное расследование и составила заключение о контролируемом сносе. Досье было направлено в комиссию по расследованию, судьба его неизвестна.

О причинах разрушения здания 7 существует несколько версий. В любом случае в этом здании находились офисы ЦРУ, ФБР, Пентагона, корпорации Энрон (в отношении неё велось громкое расследование), служб безопасности, которые, скорее всего, имели отношение к подготовке террористического акта, и там могло остаться множество улик. Поэтому понадобилось разрушить всё здание, чтобы замести следы. Следствие не выявило никаких данных о планах владельцев здания 7 снести его путём контролируемых взрывов, но если его кто-то снёс, значит, в Америке существуют люди-невидимки, ведущие террор против своего народа, и правительство покрывает их. Или руководит ими?

Ассоциация сотрудников ЦРУ в отставке также собрала досье по теракту, в котором утверждается, что самое большое после Лэнгли отделение ЦРУ в Нью-Йорке, располагавшееся в здании 7, было замешано в террористическом акте и, соответственно, было заинтересовано в заметании следов. Судьба досье неизвестна.

Возникает вопрос, на который администрация до сих пор не дала ответа: если правительство бессильно опровергнуть версию о контролируемом сносе трёх гигантских зданий вместе с находившимися в них людьми, то кто за всем этим стоит? Сколько людей нужно было подключить к тому, чтобы начинить взрывчаткой эти гиганты, как можно было склонить людей к этой дьявольской работе и какие деньги потребовались, чтобы её оплатить?

Атака на Пентагон - самый мистический эпизод всей истории. По официальной версии, рейс 77 вылетел из аэропорта Далласа 11 сентября в 8.20 в направлении Лос Анджелеса. В 8.50 он был захвачен террористами и через полчаса врезался в Пентагон.

Высота «Боинга» – 13 метров, вес – 100 тонн, скорость – более 300 км в час. Керосина не менее 20 тонн. И почему-то от удара такого гигантского снаряда всего-то и осталось отверстие в стене радиусом 2-3 метра (затем стену быстро обвалили пожарные) да несколько разрушенных помещений внутри здания. Сам «Боинг» или его обломки испарились. Исчезли даже шасси из высоколегированной стали, которые, как правило, сохраняются при любой катастрофе.

Целый ряд экспертов считает, что пробоина больше всего похожа на удар самолёта-снаряда «Хоук», стоящего на вооружении армии США. Кстати, его фрагменты просматривались на первых фотографиях с места происшествия.

Вопрос, оставшийся без ответа: если в Пентагон ударил не рейс 77, то куда делся сам этот самолёт со всеми пассажирами? ФБР глухо молчит в ответ на требования исследователей предъявить им записи 86 камер наружного наблюдения с места трагедии. Эти видеозаписи могли бы многое прояснить.

Не меньше путаницы в версиях с другими «Боингами», ударившими в башни-близнецы, и с самолётом, упавшим в Пенсильвании. Об этом написано очень много, но в докладе правительственной комиссии никаких конкретных выводов не сделано.

Небезынтересно, как американские СМИ готовят общественное мнение к 15-летию трагедии. Разговора по существу нет. Те, кто хотели бы сообщить что-то новое, такой возможности не получат. Зато появились досужие рассуждения о том, что эта трагическая дата на сей раз совпадет с празднованием двух мусульманских праздников – Дня Арафата (11 сентября) и Курбан-байрама с его жертвоприношением (12 сентября). Праздники широко отмечаются мусульманами, что, по мнению тех, кто пускаются в эти рассуждения, может вызвать негативную реакцию не мусульман: в этот день в Америке радоваться не принято. Не случится ли столкновений?

Едва ли, конечно, празднование Курбан-байрама выльется в какие-то серьёзные столкновения (хотя от инцидентов никто не застрахован), а вот увести общественное внимание в сторону от существа не прекращающейся дискуссии о тайнах трагедии 9/11 таким путём можно.

15-летие чудовищного преступления 9/11 ещё раз показывает, что Америка стояла и стоит на циничной манипуляции сознанием собственных граждан в интересах властной элиты, давно взявшей на вооружение гангстерские методы фабрикации нужных ей предлогов для войны.

За последние 15 лет США использовали теракт 9/11 для того, чтобы сделать мир ещё опаснее. Сразу после 11 сентября 2001 года началась не затухающая поныне война в Афганистане, разгорелись войны в Ираке, Сирии, расползается эпидемия международного терроризма.

11 сентября в США в очередной раз прозвучат напыщенные речи об американской решимости в борьбе с терроризмом. Однако всё больше людей задают вопрос: Соединённые Штаты - это Град на холме или Лысая гора, обитаемая нечистой силой?

Учебник по геоэкономике для сверхдержавы

Сергей Караганов — ученый-международник, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Анастасия Лихачева – кандидат политических наук, заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований (ЦКЕМИ) Научно-исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Blackwill R.D., Harris J.M. War by Other Means: Geoeconomics and Statecraft. – Cambridge: Belknap Press, 2016. – 384 p. – ISBN-10: 0674737210

Самая мощная экономика мира разучилась лучше всех использовать экономические инструменты для достижения политических целей – главный парадокс, который исследуют в своей новой книге «Война другими способами: геоэкономика и искусство управлять государством» Роберт Блэкуэлл и Дженнифер Харрис. И предлагают 20 рецептов, как преодолеть этот изъян во всех приоритетных сферах американской внешней политики. События последнего времени подтверждают, что в Белом доме книгу прочитали еще на стадии рукописи. И она нацелена на то, чтобы предложить новый курс демократической администрации, если, как явно надеются авторы, та придет к власти.

Издание вышло в свет в апреле 2016 г., оба автора – исследователи американского Совета по международным отношениям. За плечами Блэкуэлла – больше 30 лет работы в американской внешней политике на постах заместителя советника по национальной безопасности по стратегическому планированию, представителя президента в Ираке и посла в Индии при администрации Джорджа Буша-младшего. Блэкуэлл – яркий и творчески мыслящий представитель консервативного крыла киссинджерианских реалистов. Дженнифер Харрис до возвращения в экспертную среду в 2012 г. работала в аппарате Госдепа при первой администрации Обамы и была основным разработчиком экономической повестки для госсекретаря Хиллари Клинтон.

Издание похоже на первоклассный учебник или развернутую аналитическую записку: все рекомендации подкрепляются многочисленными примерами из политики последних лет, ключевые идеи ярко выделяются в тезисы, а изучение литературы, на которую опираются авторы в своем исследовании (речь идет о сотнях ссылок: от научных книг и статей до бизнес-новостей и экспертных интервью авторов) – отдельный и очень ценный бонус издания.

Книга начинается с описания проблемы: самая мощная экономика мира разучилась использовать экономические инструменты для достижения внешнеполитических целей, т.е. применять инструменты современной геоэкономики. Вместо этого США обзавелись дорогостоящей и неэффективной привычкой «хвататься за пистолет, а не за кошелек». За полвека страна, совладавшая с великими европейскими державами, воплотившая в жизнь план Маршалла, ставшая конструктором и гарантом Бреттон-Вудской системы, дошла до трех неудачных военных интервенций подряд – в Афганистане, Ираке и Ливии. И, что самое удивительное для авторов, позволила другим державам, прежде всего Китаю, значительно преуспеть на геоэкономическом поприще.

Авторы часто повторяют, что военной силой Соединенные Штаты многого больше не добьются. А гигантские военные бюджеты – неэффективная растрата средств. Сказываются уроки поражений 2000-х гг., когда США попытались закрепить то, что они считали победой в холодной войне, серией военных кампаний. И предсказуемо провалились, политически обесценив триллионные вложения в военную мощь.

Предполагается иная стратегия: де-факто силовая экономическая борьба за сохранение американских позиций в мире, «политизация» или даже «военизация» внешнеэкономической деятельности. Если недавно в этом постоянно обвиняли Россию, то сейчас эта тенденция все явственнее проявляется и в американской политике. Авторы немного лукаво, как и многие другие специалисты, пишущие аналитику для своих правительств, играют «от обратного»: американские возможности в области экономической дипломатии всячески преуменьшаются, а китайские и российские преувеличиваются. Цель очевидна: заставить Вашингтон резко активизировать инструменты экономической дипломатии, если не экономической войны.

Работа разделена на четыре блока. Первые три главы – это анализ того, что такое геоэкономика (глава 1), как устроена взаимосвязь между геоэкономикой и международной системой, какова эволюция этих связей вплоть до настоящего времени (глава 2). Третья глава – настольное чтение для всех экспертов, работающих над такими инструментами, как торговая, монетарная, энергетическая политика, экономические санкции и программы помощи развитию. Где, в каком объеме, почему применялись подобные инструменты, описано достаточно подробно и системно. В этом отношении авторы продолжают схожие исследования Дэвида Болдуина, Алана Гобсона и Дэвида Грюваля, пионеров геоэкономики. Но резенцируемое издание выгодно отличается тем, что не страдает исключительно американоцентричным подходом, а как раз сравнивает искусство геоэкономики в Америке и в других центрах силы, опираясь на самые свежие факты, правда иногда выгодно для авторской аргументации выстроенные.

Второй блок – это иностранные примеры, прежде всего китайские. Авторы рассматривают применение экономических инструментов во внешней политике Пекина (главы 3 и 4) и обращаются к примерам из практики всех ключевых стран Евразии – России, Индии, Пакистана, Саудовской Аравии, Ирана. Охватываются самые последние события, включая инициативу «Одного пояса, одного пути» и создание Азиатского банка инфраструктурных инвестиций.

Третий блок – собственно американский. В книге даны системные оценки американской геоэкономики: начиная с комплексного исторического анализа (глава 5) и оценки возможностей для реализации американского потенциала в этой области (глава 6) до конкретных случаев в сфере энергетики, за которой авторы видят большие возможности для американской внешней политики. В частности, они рекомендуют использовать ресурсы США как энергетической сверхдержавы для поддержки Польши и Украины, зависимых от российских поставок. Авторы высоко оценивают, с методологической точки зрения, практику «газовых войн», считая их, правда, исключительно российской прерогативой. Упор на новую энергетическую мощь Соединенных Штатов не может не вызвать улыбку у нас, русских, помнящих о российских миражах «энергетической сверхдержавы». Похоже, что недавно обретенная (и наверняка быстро преходящая) энергетическая мощь, связанная со сланцевой революцией, кружит голову американцам, как энергетические доходы еще недавно кружили голову многим нашим соотечественникам.

В целом сложившаяся ситуация в мире не выглядит для Вашингтона блестяще, но авторы надеются, что американский истеблишмент вынесет ряд уроков из прошлых неудач. Есть среди них вполне академичные: «Мощь государства зависит прежде всего от состояния национальной экономики, ее способности мобилизовать и распределять ресурсы». В российской внутренней повестке это сегодня остро дебатируемый тезис, однако, как оказывается, и для США этот вопрос – далеко не аксиома. Подчеркивается необходимость изменить парадигму внешней политики: от привычки концентрироваться на военно-политических инструментах – к упору на экономические факторы во внешней политике.

Наверное, для американцев, как и для остальных, самый ценный – четвертый блок, предлагающий 20 рекомендаций «Что делать» (глава 9) и «Каким образом?» (глава 10). Рекомендации сформулированы хлестко и емко, предполагают обширную «домашнюю работу», чтобы выучить уроки геоэкономики.

В первую очередь – качественное повышение информированности всех ветвей власти о геоэкономической политике и выработка ее правил, необходимость обеспечить взрывной рост американской экономики. Повышение роли президента в формировании, разъяснении и реализации геоэкономической политики (и на уровне риторики, и на уровне полномочий), обуздание Конгресса и сокращение финансирования Пентагона в пользу экономических инструментов внешней политики.

На международном уровне – ратификация ТТП и заключение ТТИП с европейскими партнерами, формирование долгосрочной геоэкономической политики в отношении Китая, России, новые «планы Маршалла» для ряда стран Центральной Америки и Африки, экономическая поддержка Индии и американских союзников в АТР. На этом фоне некоторые рекомендации выглядят парадоксально, особенно для российского читателя, например «Фокус на изменении климата». Но столь пристальное внимание авторов к этой проблеме более чем убедительно аргументировано.

Для воплощения в жизнь всех этих многочисленных рекомендаций авторы требуют формирования новой Большой стратегии, которая позволила бы Соединенным Штатам в полной мере координировать внутреннюю и внешнюю политику, вопросы национальной экономики и национальной безопасности. Не случайно в названии книги используется слово «война» – идеальным примером Большой стратегии авторы называют политику Эйзенхауэра во время холодной войны.

Если же Америка не перестанет ставить на военную силу в ущерб обширному экономическому инструментарию, под угрозой окажутся важнейшие сферы национальных интересов – Китай будет успешно перенастраивать баланс сил в АТР экономическими методами (правда, с негласной опорой на модернизированную армию), вытесняя США; Ближний Восток еще глубже погрузится в хаос, Мексика продолжит сползание к экономическому упадку и не сможет никак совладать с наркотрафиком. Судьба Украины и других постсоветских республик, неоднократно затрагиваемая в книге, также зависит от того, насколько эти страны с помощью американских и европейских денег в форме займов, грантов и торговли смогут стабилизировать собственную экономику. Только последовательное и скоординированное применение экономических инструментов внешней политики, заключают Блэкуэлл и Харрис, обеспечит продвижение американских национальных интересов в будущем мире.

Вызывает веселое изумление, если не восхищение интеллектуальная прямота авторов. Они иногда все еще упоминают ценность либерального экономического порядка. Но по существу предполагают огосударствление внешнеэкономической политики, использование антилиберальных, «государственно-монополистических» методов, которые они приписывают, иногда не всегда точно, конкурентам – странам «авторитарного капитализма».

И последнее, на более серьезной ноте. Разумеется, далеко не все предлагаемые рецепты будут использованы. Многие из них нереалистичны. Но даже частичное претворение в жизнь будет качественно подстегивать деглобализацию, экономическую фрагментацию в мире, рост нового протекционизма. По сути предложенный путь напоминает слова гоголевского Тараса Бульбы: «Я тебя породил, я тебя и убью». Такая политика уже претворяется в жизнь – см. санкции, инициативы вытеснения универсальной торговой системы блоками. У многих партнеров США появляется и нарастает разумное стремление максимально отгородиться от американцев и от навязываемых ими новых экономических порядков. И в случае реализации предлагаемой геоэкономической стратегии, а похоже, так и будет, мир станет более опасным и менее предсказуемым местом. В том числе и для Соединенных Штатов. Как это было после того, как Вашингтон, решив, что он выиграл холодную войну и почувствовав себя безнаказанным, «распустил руки» и развязал серию военных кампаний.

Но есть ли позитивная альтернатива этой новой деглобализации? Об этом надо думать совместно, по крайней мере с партнерами по Большой Евразии.

В заключение хочется процитировать один из эпиграфов книги, фразу бывшего госсекретаря Джеймса Бейкера: «Никогда не позволяйте другим определять повестку». В книге «Война другими средствами» содержится целый кладезь рецептов, которые Россия может использовать для формирования собственной внешнеэкономической политики. Которая, вопреки преувеличениям уважаемых авторов этой книги, находится в младенческом состоянии, формировалась в годы иллюзий о возможностях интеграции в Запад или галлюцинаций об «энергетической сверхдержаве». Нельзя уповать бесконечно на блестящую дипломатию или хирургическое применение обновленной военной силы. Хотя без нее, похоже, не получится. Нужно восстанавливать экономический инструментарий внешней политики и дополнять его творческой, современной геоэкономической стратегией. Не копируя, разумеется, рекомендации Блэкуэлла и Харриса, но черпая в них вдохновение.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 10 сентября 2016 > № 1892012 Сергей Караганов, Анастасия Лихачева

Игорь Иванов: шанс на новый миропорядок после 11 сентября упущен из-за США

Спустя 15 лет после терактов в США 11 сентября 2001 года бывший министр иностранных дел РФ, глава Российского совета по международным делам Игорь Иванов рассказал в интервью РИА Новости о своей поездке в США в сентябре 2001 года и первых впечатлениях, а также о том, как Джордж Буш отреагировал на поддержку Владимира Путина, как развивались отношения двух лидеров и почему был упущен шанс на создание нового миропорядка.

— Как и когда вы узнали о террористических атаках на Нью-Йорк и Вашингтон? Владимир Путин был первым мировым лидером, кто выразил соболезнования США в связи с терактами. Вы участвовали в подготовке того его телефонного разговора с Джорджем Бушем? Если да, расскажите, как это было?

— В тот день я был на церемонии открытия музея истории дипломатии у нас в МИД на Смоленской. В какой-то момент вошел мой первый заместитель Вячеслав Трубников, сказал, что по CNN передают очень странные новости о столкновении самолета с небоскребом в Нью-Йорке. Я тут же вернулся в кабинет, включил телевизор — в этот момент как раз второй самолет врезался во вторую башню Всемирного торгового центра. Первая мысль: надо срочно доложить президенту. Тут же позвонил Владимиру Владимировичу. Он поручил оперативно собрать на совещание руководителей силовых ведомств. Съехались все быстро. Путин сразу дал поручение связаться с президентом Бушем. Буш тогда был в самолете, его, как потом стало известно, в тот момент таким образом пытались уберечь от возможной атаки на Белый дом, никто же не понимал, что происходит и когда это закончится. Сергей Иванов пытался выйти на связь через Кондолизу Райс, я — через Колина Пауэлла. В итоге связь установили.

— Что было после разговора?

— После телефонного разговора с Бушем Путин дал указание всем ведомствам активизировать сотрудничество со своими американскими партнерами в вопросах борьбы с терроризмом. Я сразу же позвонил Колину Пауэллу, чтобы выразить солидарность и обсудить наши дальнейшие совместные шаги. Дело в том, что теракт произошел перед началом очередной сессии Генеральной ассамблеи ООН, где я должен был выступать. До поездки в Нью-Йорк у меня был запланирован визит в Вашингтон. Естественно, понимая ситуацию, я поинтересовался у Колина, остаются ли в силе наши планы. Он сказал, что должен переговорить с президентом. Через несколько часов Колин перезвонил и сказал, что визит остается в силе и что президент Буш также планирует принять меня.

— Когда вы в итоге встретились?

— Через неделю. Я прибыл в Вашингтон, и 19 сентября у меня состоялись переговоры с Пауэллом. Затем меня принял президент США в Белом доме. По поручению Путина я передал его личное послание Бушу. В послании излагалась не только наша принципиальная позиция относительно противодействия международному терроризму, но и говорилось о готовности всесторонне развивать российско-американское сотрудничество в различных областях. Реакция Джорджа Буша была очень эмоциональной: он выражал признательность Владимиру Владимировичу Путину, российскому народу за то, что они первыми протянули руку помощи США в трудный для страны период, говорил о необходимости придать новый позитивный импульс отношениям между нашими странами. Он просил передать Путину, что с нетерпением ждет их личной встречи в Шанхае во время сессии АТЭС, а затем в ходе первого официального визита российского президента в США в середине ноября 2001 года.

— Затем вы поехали в Нью-Йорк. Какие у вас воспоминания остались от Нью-Йорка в те дни?

— Да, из Вашингтона после встречи с президентом и переговоров с Пауэллом наша делегация выехала в Нью-Йорк для участия в сессии Генеральной ассамблеи ООН. Поскольку воздушное пространство в США оставалось закрытым, мы поехали на посольском автобусе. Это было в ночь с 19 на 20-е.

Подъезжая к Нью-Йорку со стороны Нью-Джерси, мы увидели ужасающую картину: в центре полыхало зарево, как от плавящейся лавы, в свете прожекторов на месте разбора завалов стояли два гигантских столба пыли, как призраки башен-близнецов. Картина была действительно страшная. На следующий день мы посетили пожарную часть, которая находится напротив нашего представительства при ООН в Нью-Йорке, чтобы выразить поддержку и солидарность пожарным, которые проявили мужество при тушении пожара, среди них были погибшие.

Кстати, солидарность с американцами тогда выражали очень многие российские граждане. Я помню, что когда еще в Москве 11 сентября я поехал в посольство США, чтобы оставить запись в книге соболезнований, то был поражен, увидев большое количество наших граждан, которые выстраивались в длинную очередь, чтобы возложить к посольству цветы. Это был искренний порыв солидарности. И надо сказать, что в последующие месяцы опросы общественного мнения в России фиксировали, пожалуй, самый высокий уровень симпатий среди российского населения к Соединенным Штатам.

— Главная претензия в адрес администрации США после расследования терактов 11 сентября состояла в непонимании Белым домом и разведсообществом масштабов угрозы. Насколько широко в то время шел обмен информацией между РФ и США по контртеррористической тематике?

— Не только в США, но и в других западных государствах действия России по борьбе с международным терроризмом встречались в штыки, подвергались резкой критике. Практически на всех встречах, международных форумах мы постоянно разъясняли, что на Северном Кавказе наша страна фактически первой приняла на себя удар со стороны международного терроризма, призывали к сотрудничеству. К сожалению, понимания мы не встречали. Естественно, что в такой обстановке не могло быть и речи о серьезном сотрудничестве по линии спецслужб. Скорее, все было наоборот.

По линии министерства иностранных дел мы регулярно снабжали наших партнеров информацией о базах подготовки террористов, в том числе в Афганистане, о каналах переправки боевиков на наш Северный Кавказ, о финансовых потоках и так далее. Эти обращения, как правило, оставались без реакции.

— Насколько адекватной, на ваш взгляд, была реакция США на теракты? В адрес Белого дома до сих пор звучит мощная критика по операциям в Афганистане и Ираке, хотя формально иракская кампания и не была ответом на 11 сентября, но многими воспринималась именно так, вероятно, не без повода. Ни там ни там американцы так и не смогли добиться своих заявленных целей — ликвидации талибов и "Аль-Каиды". Более того, эти действия, как считают многие политики, спровоцировали волну экстремизма и терроризма по всему региону Ближнего Востока, следствием чего стала и нынешняя активность "Исламского государства" (запрещенного в России), а также разрушение государственности Ирака, Ливии, попытка повторить тот же сценарий в Сирии. Вы согласны с такими оценками?

— Что касается военных операций США в Афганистане, а затем в Ираке, то между ними нельзя ставить знак равенства, хотя последствия этих операций были в равной степени тяжелыми для международной безопасности. Дело в том, что в Афганистане США начали военную операцию в ответ на террористические акты 11 сентября и проводили ее в рамках соответствующей резолюции СБ ООН. Они пользовались поддержкой со стороны международной антитеррористической коалиции, а внутри самого Афганистана — со стороны так называемого Северного альянса, который также вел борьбу с режимом движения "Талибан".

К сожалению, США и их союзники отступили от начальной цели — свержения режима талибов и формирования в стране коалиционного правительства, которое было бы в состоянии при содействии международного сообщества ликвидировать центры террористических организаций в стране и начать восстановление мирной жизни в Афганистане. Вашингтон решил надолго закрепиться в этой стране, руководствуясь своими геополитическими интересами, что привело к затяжной войне с известными тяжелыми последствиями для региональной и международной безопасности.

В Ираке дела обстояли иным образом. Благодаря усилиям международного сообщества, в стране удалось не только ликвидировать имевшиеся запасы оружия массового уничтожения, но и создать уникальную систему контроля во избежание его производства. Вся информация на этот счет имелась в Совете Безопасности ООН. А поэтому, когда США обратились в Совет за резолюцией, которая давала бы им формальный повод начать военную операцию, то, разумеется, подавляющее большинство стран эту просьбу не поддержали.

— У вас были доверительные отношения с Колином Пауэллом. Когда вы впервые услышали от него о пробирке с «сибирской язвой», которую он демонстрировать с трибуны ООН якобы в доказательство разработки биологического оружия Багдадом? Говорил ли он вам что-то после того, как обнаружилось, что это была фальсификация?

— Что касается известного эпизода с пробиркой, которую Колин Пауэлл показывал во время своего выступления на заседании СБ ООН, то он со свойственной ему откровенностью рассказал обо всех подробностях в своей книге It Worked for Me. In Life and Leadership, изданной в 2012 году.

Мне и добавить нечего. Честно говоря, не очень понимаю, почему вообще этому эпизоду уделяется столько внимания. Главное ведь заключалось совсем в другом. Несмотря на мощное давление со стороны американской администрации, Совет Безопасности ООН так и не дал согласие на проведение военной операции в Ираке. Не только Россия, Франция, Китай и Германия, но и многие другие не постоянные члены Совета также отказались поддержать Вашингтон. В результате проект резолюции даже не был поставлен на голосование.

— Но США это никак не помешало. Ни отсутствие санкции СБ ООН, ни очевидность тяжелых последствий…

— Все то, что затем произошло после начала войны в Ираке, — резкий рост экстремистских настроений, волна террора, расползание терроризма по всему большому ближневосточному региону, превращение целой страны в террористическую гавань — все это не в деталях, но было предсказуемо.

И мы об этом предупреждали. Я говорил об этом неоднократно Колину Пауэллу, мы предупреждали об этом и других американских представителей. К сожалению, эти предсказания сбылись, и мы видим, к чему это привело.

— Что американцы отвечали?

— Они отвечали, что нужно убрать режим Саддама и построить новый Ирак.

— Давайте вернемся к глобальным последствиям терактов и американской реакции на них…

— О последствиях военных операций в Афганистане и Ираке уже много сказано и написано. Но я бы хотел выделить одно очень важное обстоятельство, которое порой ускользает от внимания. Теракты 11 сентября, конечно же, прежде всего стали большой трагедий для американского народа. Но они получили и огромный международный резонанс. Люди в самых различных уголках мира увидели, что перед терроризмом никто не может чувствовать себя защищенным. Даже такая мощная страна, как США. Сама идея создания международной антитеррористической коалиции свидетельствовала о том, что в мире растет понимание необходимости объединения усилий для борьбы с новыми вызовами и угрозами безопасности.

В ООН начались активные дискуссии о формировании глобальной системы противодействия новым угрозам на основе международного права. Между Россией и США, например, заметно активизировалось сотрудничество по линии спецслужб. Причем это сотрудничество начинало носить далеко не формальный характер.

Свидетельством того, что между Москвой и Вашингтоном стали складываться новые отношения, стал первый визит президента Буша в Москву в мае 2002 года. В ходе визита была подписана декларация двумя президентами, которая определяла наши отношения как отношения стратегического партнерства. Что давало определенные надежды на то, что те сложные вопросы, которые оставались, можно решать в новой атмосфере.

Эти новые отношения проявились и в том, что Путин стал фактически первым иностранным гостем, которого Буш принял у себя на семейном ранчо в Техасе. Тот вечер проходил в очень дружественной атмосфере. Буш специально пригласил на вечер гениального ван Клиберна, который, как оказалось, жил по соседству. Ван Клиберн тогда приехал, музицировал на рояле. Наблюдая за этой общей атмосферой, я про себя размышлял, что, наверное, холодная война уходит в прошлое и что, хотя между нашими странами будут наверняка сохраняться противоречия, но их можно будет решать в атмосфере большего доверия, понимания и учета взаимных интересов.

Новая атмосфера сотрудничества во многом предопределила и создание Совета Россия — НАТО в 2002 году. Это было в Риме, еще до войны в Ираке.

На этой церемонии присутствовали все главы государств НАТО и России. Это был очень мощный сигнал, свидетельствующий — и это было записано в тексте — о намерении строить новые отношения в сфере безопасности.

11 сентября давало возможность начать двигаться по новому пути. И мы готовы были действительно это сделать, Путин был готов на новые отношения и с НАТО, и с Западом в целом. Однако, как показали последующие события, избавиться от наследия холодной войны не так просто. В этом мы убедились, когда США в одностороннем порядке вышли из Договора по противоракетной обороне.

К сожалению, американская война в Ираке фактически поставила крест на усилиях по улучшению российско-американских отношений, снижению общей напряженности в мире: распалась антитеррористическая коалиция, обострились международные отношения, был нанесен удар по авторитету ООН…

В Москве — могу говорить о себе, но, наверное, такое ощущение было не только у меня — наступило разочарование. Потому что мы делали многое для того, чтобы открыть новую страницу в наших отношениях. Такой односторонний шаг со стороны Вашингтона без учета интересов России и даже американских союзников разрушил наши надежды на возможность новых отношений.

Естественно, стали сворачиваться и контакты между спецслужбами России и США.

По моему мнению, таким образом был упущен уникальный после Второй мировой войны шанс формирования основ нового мирового порядка в интересах всеобщей неделимой безопасности.

— Вы сейчас упомянули выход США из договора по ПРО. Стали ли теракты 11 сентября причиной или одной из причин выхода США из договора по ПРО?

— Нет, теракты не стали причинами этого решения. Повторю: твердая позиция, занятая Россией в отношении теракта 11 сентября, способствовала заметному улучшению атмосферы в российско-американских отношениях. Вместе с тем по принципиальным вопросам, по которым у наших стран имелись разногласия, ситуация мало в чем изменилась. Это прежде всего касалось позиции в отношении договора по ПРО 1972 года. Администрация Буша-младшего, как только пришла к власти, взяла курс на выход из договора. На это решение не повлияли ни теракт 11 сентября, ни последующее потепление российско-американских отношений. Несмотря на всю гибкость российской позиции, Вашингтон объявил в декабре 2001 года об одностороннем выходе из договора и начале создания собственной системы противоракетной обороны. Последствия известны: сегодня, 15 лет спустя, ни одно государство не может чувствовать себя в безопасности.

США. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > russiancouncil.ru, 9 сентября 2016 > № 1926731 Игорь Иванов

Узбекский плов в предвыборном котле

После кончины президента Узбекистана Ислама Каримова в стране возник фактор неопределенности при переходе власти

8 сентября узбекский парламент назначил Шавката Мирзиёева врио президента страны до выборов, которые должны состояться в течение трех месяцев. Ислама Каримова западные политики считали диктатором, но при этом отдавали ему должное за последовательную борьбу с мусульманскими радикалами. Ведь рядом на костре войны давно греют руки талибы и ИГИЛ. От того, сумеет ли преемник справиться с местным экстремистским подпольем, зависит мир не только в Средней Азии.

Для России это более чем очевидно. Неслучайно Владимир Путин срочно внес изменения в рабочий график, прилетел в Самарканд и почтил память ушедшего лидера. Несмотря на разные периоды российско-узбекских отношений и подчеркнутую многовекторность внешней политики, Каримов четверть века оставался гарантом стратегического диалога с Москвой. На встрече с узбекским премьером Шавкатом Мирзиёевым наш президент подчеркнул, что Россия сделает все возможное, чтобы «поддержать путь нашего взаимного развития». На что получил заверения узбекской стороны, что наши отношения «были, есть и будут стратегическим партнерством и союзничеством».

Тем не менее, фактор неопределенности при переходе власти сохраняется. США, Китай, Евросоюз, мусульманский мир не остаются в стороне и пытаются дергать за свои нити влияния. Западные СМИ бесцеремонно пишут о смерти Каримова, руководствуясь привычным принципом «о покойнике либо плохо, либо ничего».

«Смерть Ислама Каримова, который правил Узбекистаном как диктатор с неограниченной властью, наступила с подобающей степенью загадочности», — иронизирует бывший советник главкома ВС США и НАТО в Афганистане Эндрю Пик в The Wall Street Journal. — Для американцев Каримов представлял собой дилемму. После 11 сентября он был союзником США в войне против террора и разрешил американцам пользоваться очень нужной узбекской авиабазой. Но затем поссорился с США, которые подвергли его санкциям, закрыл авиабазу и повернулся к России«. Аналитик полагает, что «если бы Каримов продержался немного дольше, то его могли вновь пригласить в Белый дом». Хотя совсем не факт, что даже в этом случае гипотетический визит за океан состоялся бы. В последние годы узбекский лидер по внешней политике жестко отстаивал курс на независимость и равноудаленность от центров силы.

«Пришел конец одному из самых жестоких диктаторов на свете, человеку, который когда-то велел сварить своего противника заживо» — это уже цитируем The Financial Times. — Кто бы ни стал новым лидером, он вряд ли будет менее авторитарным правителем". В итоге Запад окажется перед прежней дилеммой: что ставить выше — стратегические интересы или либеральные принципы и борьбу за права? "В щекотливой обстановке Центральной Азии геополитика, вероятно, одержит верх«,- логично подытоживает обозреватель газеты.

Французская Le Figaro в материале «Вашингтон и Москва озабочены: кто придет после Каримова?» высказывает версию: узбекские элиты сами будут решать вопрос о преемнике, хотя и под внешним давлением. Газета отмечает, что визиту Путина в Самарканд предшествовала встреча министра иностранных дел Узбекистана с Дэниелом Розенблюмом, отвечающим в Госдепартаменте США за Центральную Азию. Сегодня Вашингтон откровенно вмешивается в процессы смены высшего руководства даже в таких лояльных странах, как Бразилия, поэтому не приходится ожидать, что американцы оставят в покое долго раздражавший их Узбекистан. Напрямую навязать своего ставленника достаточно сложно, но осложнить процесс извне они при определенных обстоятельствах могут попытаться. В этот непростой период можно ждать сюрпризов от радикалов из «Исламского движения Узбекистана» или «Исламского государства», где как раз усилились позиции выходцев из Средней Азии.

Однако назначение врио президента Мирзиёева, с которым двумя днями раньше встречался российский президент, демонстрируют приоритеты политики наших соседей.

В любом случае Узбекистан — состоявшееся государство, он может решить проблемы смены власти, исходя из своих национальных интересов. А если понадобится помощь для защиты от внешней агрессии, то даже приостановленное членство страны в ОДКБ дает право задействовать механизмы коллективной обороны. Так что Узбекистан имеет все шансы вступить в новый этап развития, укрепив связи с традиционными партнерами и сделав экономической реальностью проект «Шелковый путь».

Олег Шевцов

Обама должен вернуть Нобелевскую премию

Автор: Александр ДРАБКИН. Политический обозреватель "Правды".

В 2008 году Барак Обама шёл в президенты США под лозунгом «Мы можем!» — тогда в мире родилась обамомания. В 2012 году противники Обамы собрали миллионы протестовавших под лозунгом «Он не может!» — президент был избран на второй легислатурный период только благодаря массированной поддержке большого бизнеса. Сейчас оппоненты Обамы усиленно эксплуатируют новый лозунг — «Он должен вернуть Нобелевскую премию мира!»

Бегом к Карибскому кризису

Барак Хуссейн Обама был удостоен Нобелевской премии мира авансом. Ко времени её вручения молодой президент самой вооружённой державы ещё ничего не успел сделать для ослабления международной напряжённости. Миллионам людей в разных странах хотелось верить, что ещё немного, ещё чуть-чуть — и нобелевский аванс сработает. Кошмары вооружённых конфликтов останутся в прошлом, и человечество станет процветать в райских кущах спокойствия и безопасности. Кандидат в президенты США от Демократической партии, бывший госсекретарь США Хиллари Клинтон и до сих пор твердит: «Соединённые Штаты — последняя и лучшая надежда Земли».

Однако практика международной жизни демонстрирует другое: «Афган — Вьетнам Обамы!» За прошедшие годы этот тезис обрёл кровавую реальность. Широко разрекламированный частичный вывод американских войск из Афганистана обернулся ростом военного контингента США в этой стране. «Талибан» на волне обамомании набрал силу и сейчас захватывает всё больше афганских провинций. Ливия фактически перестала существовать как единое государство — используя американское оружие, там все стреляют во всех. В Йемене, по утверждению некоторых экспертов, в ходе спровоцированной Вашингтоном гражданской войны уже было применено нейтронное оружие. В Сирии поддерживаемые Соединёнными Штатами наёмники использовали боевые отравляющие вещества. Ирак стал заповедником терроризма. Любопытно, что при этом оппоненты Обамы упрекают его не в эскалации военных действий в этой некогда богатейшей стране: им не нравится, что Соединённые Штаты упустили там «военные трофеи» — нефтяные месторождения, которые должны были бы, по их мнению, стать «призом победителей».

У берегов Китая созданы мощнейшие военно-морские и военно-воздушные группировки США и их союзников. Там мир висит на волоске — схватка за «острова раздора» может похоронить нынешнюю цивилизацию.

Эксперты отмечают, что Обама свёл к нулю «перезагрузку» с Россией — процесс, имеющий мировое значение. А кандидат в президенты Соединённых Штатов от Республиканской партии Дональд Трамп упрекнул Обаму и его госсекретаря, нынешнего кандидата в президенты от Демократической партии Хиллари Клинтон, в пособничестве силам, создавшим исламское государство ДАИШ, которое сегодня превратилось в огромную и пока неодолимую силу глобального масштаба.

Так в реальности выглядит «последняя и лучшая надежда Земли». Мир обеспокоен итогом президентства Обамы — оставшиеся до выборов полтора месяца могут, по мнению специалистов, ознаменоваться некоей грандиозной американской провокацией, которая поставит человечество на грань уничтожения. Нынешний президент США за восемь лет ясно обозначил свой внешнеполитический курс — война по всем азимутам, тотальное устрашение для укрепления американской гегемонии. И не случайно эксперты обращаются к опыту так называемого Карибского кризиса. 65 лет назад молодой и очень популярный президент США Джон Кеннеди постоянно провоцировал Кубу — союзника СССР. При этом в Турции в непосредственной близости от советских границ было размещено «оружие устрашения» — новейшие американские ракеты, способные нанести ядерный удар по важнейшим объектам на территории Советского Союза.

Когда же в ответ на эти провокационные действия Москвой были приняты соответствующие меры, мир захлебнулся в пропагандистском крике: «Русские угрожают человечеству третьей мировой войной!» Американские пилоты на старте своих боевых самолётов ждали последнего приказа атаковать Кубу.

Тогда обошлось. Планета была спасена в последние минуты. Но это отнюдь не значит, что нечто подобное сейчас тоже обретёт своё мирное решение. Джон Кеннеди — кумир Барака Обамы. А это значит, что он накануне своей политической смерти может использовать опыт своего кумира и развернуть грандиозную провокацию, которая отнюдь не обязательно закончится мирно. Тем более что Пентагон уже заявил о готовности направить в 18 стран подразделения морской пехоты — попробуй угадать, где и в каком обличье громыхнёт завтра новая «большая американская революция борцов за свободу».

«Сегодня — Шверин, завтра — Берлин!»

На севере Германии праздник: в Мекленбурге — Передней Померании избран новый состав земельного парламента. Победила старейшая партия Германии — социал-демократы. На втором месте — недавно созданная «Альтернатива для Германии». Чаще всего её членов называют «правыми популистами» (а то и националистами-неофашистами). Христианско-демократический союз — один из столпов германской политической жизни — впервые в своей истории проиграл не только «красным» (СДПГ), но и крайне правым, ещё недавно мало кому известным политикам из «Альтернативы». Особенно знаменательно, что ХДС — партия Меркель — потерпела поражение на родине фрау канцлерин, в той земле, от которой она впервые стала депутатом федерального парламента — бундестага.

Правительственные СМИ делают упор на скромное политико-географическое положение Мекленбурга — Передней Померании. Дескать, это глубокая провинция, которая демонстрирует глубоко провинциальные чудачества: никто с «Альтернативой» блокироваться не будет, собственных голосов для создания правительства у неё не хватит, а значит, «правые популисты» как были, так и останутся за бортом большой политики. Однако «альтернативщики» думают иначе. Их лозунг — «Сегодня Шверин — завтра Берлин!» Там скоро выборы. Если «Альтернатива» и в Берлине добьётся успеха, тут уж на «провинциальность избирателя» результат не спишешь.

В программе «Альтернативы» много актуального. Прежде всего — противостояние с миграционной политикой Меркель и, разумеется, евроскептицизм. А также осуждение антироссийских санкций.

Но Берлин — это будущее. А пока — Шверин. Если Гамбург — это морские ворота Германии, то Шверин — неприметная, но очень удобная калитка. Со времён глубокого Средневековья городок этот стоял на перекрёстке торговых путей с запада на восток: тут и море недалеко, и сухопутный маршрут удобный. Издавна известно, что «немецкую моду делают в Шверине» — там аккумулировалось всё самое новое из Парижа, Лондона и других знатных европейских столиц. Нарядный замок ХVI века разительно отличается от других — это скорее пышный дворец, чем военно-фортификационное сооружение. А ещё я видел там удивительное зрелище — угри (рыба ценнейшая и осторожная) потоком устремляются из местных озёр к морю. Автомобилисты почтительно уступают дорогу этой живой волне — экзотика редкостная.

«Альтернативу» сразу же поздравили единомышленники — Марин Ле Пен от французского Национального фронта и руководство австрийской партии «Свобода». Они тоже готовятся к выборам, по прогнозам, их тоже ждёт успех, и сейчас они радостно приветствуют торжество «братьев по духу» в Германии.

Толкотня у могилы

Активизация национально ориентированных политических сил не только в Германии, но и в ряде других европейских государств означает идеологический крах Ангелы Меркель. Фрау канцлерин всё ещё настаивает на толерантности и обещает справиться с проблемами миграции. Её можно понять — дешёвая рабочая сила выгодна крупному бизнесу, мигрантам платят гроши по сравнению с немцами и выходцами из других стран Евросоюза. А Меркель старательно выполняет социальный заказ капитанов германской экономики — обеспечивает приток бесправных тружеников.

Рядовые немцы активно демонстрируют недовольство пришельцами. Некоторые наиболее яростные противники Меркель говорят о том, что она сама выкопала себе политическую могилу. Так это или нет, станет ясно в ближайшем будущем. Однако то, что около этой виртуальной могилы толпятся, отпихивая друг друга локтями, наследники канцлерин, — очевидный факт. И корреспонденты Интернета это широко обсуждают.

Первым среди возможных наследников фигурирует нынешний министр финансов Вольфганг Шойбле. Сам он на канцлерский пост вряд ли будет претендовать. Его ограниченные физические возможности, как считается, препятствуют такому развитию событий — сложно управлять Германией из инвалидного кресла. Но его ближайшие сотрудники вполне конкурентоспособны. И активно действуют. Так, недавно Бруно Каль возглавил Бундеснахрихтендинст (БНД) — знаменитую внешнюю разведку ФРГ. Очевидно, никому не нужно объяснять, сколь важен этот пост — особенно в период смены легислатурных периодов.

Герр Каль известен своей близостью к Вольфгангу Шойбле. Когда нынешний глава минфина возглавлял МВД, Каль руководил его канцелярией. Перейдя в финансовое ведомство, Шойбле взял Каля с собой. Теперь эти двое получили контроль над одной из мощнейших разведок мира, которая ведёт свою родословную от конторы гитлеровского генерала Гелена. Люди Гелена изначально были «заточены» на добывание информации об «армиях Востока» — проще говоря, на операции против СССР и его союзников. Именно эту организацию бывших шпионов Гитлера высоко оценили в послевоенные годы американцы. Они быстро прибрали к рукам «ценных специалистов», создали им все необходимые организационные и материальные условия для продолжения работы на традиционном направлении. Теперь руководитель этого шпионского гнезда может, по оценкам аналитиков, стать канцлером Германии.

Есть «в рукаве» у Вольфганга Шойбле и другая весомая карта — «политический вундеркинд» Йенс Шпан. У него много сторонников — авторитетная английская газета «Гардиан» однозначно объявила его преемником Меркель. Сейчас он парламентский секретарь в министерстве финансов, которое возглавляет Вольфганг Шойбле. Нынешняя должность герра Шпана соответствует должности заместителя министра — такую работу герр министр может, разумеется, доверить только весьма близкому человеку.

36-летний Шпан позиционирует себя как «паранджафоба». Он знает, на какие болевые точки правительства Меркель следует давить — огромный парламентский опыт (он был избран в бундестаг 13 лет назад в возрасте 23 лет) позволяет Шпану искусно маневрировать в бурном парламентском море. Не выступая открыто против Меркель, он формулирует политические тезисы, разрушающие её идеологическую базу, основанную на всеобщем креативе. Шпан заявил «Гардиан»: «Германия — это неправильная страна для тех, кто хотел бы закутать своих женщин в паранджу или никаб. Мы должны решительным образом сигнализировать, что для нас приемлемо, а что — нет». Популярная немецкая газета «Вельт» приводит его слова: «Я не хочу видеть в этой стране паранджу». Шпан выступает и против постепенной «ассимиляции немцев с новыми гражданами». Дальше — больше: «Каждый, кто собирается в путь в Германию, должен знать, что его жизнь здесь будет отличаться от той, что он вёл на родине. Кто не хочет пускать свою дочь в школу, узнает, что девочка будет приведена туда государственными органами». Такие слова очень нравятся тем, кто критикует Меркель за «предательство основных ценностей партии». По мнению Шпана, немецкая культура «теряет популярность за счёт ислама консервативного толка».

Многие молодому политику аплодируют — они готовы поддержать его в борьбе за «трон Меркель». Однако есть в ХДС и другие взгляды — влиятельные силы готовы поддержать министра внутренних дел Томаса де Мезьера или министра обороны Урсулу фон дер Ляйен. Толкотня у виртуальной могилы Меркель активизируется.

Впрочем, неправильно было бы сосредоточить всё внимание в разговоре о «Германии после Меркель» на ХДС и не посмотреть на «красных» — социал-демократов. Сегодня в Мекленбурге — Передней Померании на земельных выборах победили именно они. Да и последние выборы в бундестаг альянс ХДС/ХСС проиграл. Конечно, он набрал голосов больше всех остальных партий. Но команда Меркель не получила в бундестаге такого большинства, которое обеспечивало бы ей принятие любых решений.

Тогда после длительных споров и компромиссов появилась «большая коалиция» СДПГ и ХДС/ХСС. Сейчас многие аналитики считают, что на новых выборах в бундестаг партия Меркель потерпит ещё более тяжёлое поражение, чем на предыдущих. Следовательно, актуальными становятся самые различные варианты коалиций — не только с социал-демократами, но и с «зелёными», с обновлённой СвДП, а также — чем чёрт не шутит — с «левыми» и даже с «Альтернативой для Германии». Об этом мы ещё поговорим после выборов в Берлине.

Финляндия отменяет ограничения на границе с Россией

Власти северной страны не собираются продлевать временное соглашение о границе, по которому северные погранпункты могли быть использованы только гражданами Финляндии, России и Белоруссии и членами их семей.

Ограничения на пунктах Салла и Райа-Йосепи в северной Финляндии вступили в силу 10 апреля сроком на 180 дней. Эта мера была введена для сокращения нелегальной миграции. Срок этого соглашения истекает в октябре 2016 года, пишет РИА Новости.

Как заявил министр внутренних дел Финляндии Паулу Рисикко, сейчас ситуация с беженцами нормализовалась, поэтому власти приняли решение снять ограничения.

Как сообщает телекомпания YLE, в конце 2015 года и в первые два месяца нынешнего года через лапландские погранпункты в Финляндию въехало более 1 700 просителей убежища, в основном выходцев из Афганистана, Сирии, Индии и Бангладеш. В марте 2016-го это явление полностью сошло на нет.

Зима и весна одновременно

Признаки геокультурного обновления в Европе

Тома Флиши де Ла Невилль - профессор по международным отношениям, Университет Париж IV Сорбонна, Франция

Резюме: Правящие элиты потерпели сокрушительное фиаско, потому что технократическое образование, опирающееся на юридические процедуры и финансовый менеджмент, сделало их неспособными понимать мир во всех его политических и культурных измерениях.

Невзирая на глубокий кризис идентичности, порожденный нигилистскими элитами, которые неспособны осмыслить проблемы и действовать во имя общего блага, во Франции начинается едва заметное обновление. И на периферии, и в центре государственной системы появились живые и энергичные социальные группы, способные вдохнуть в геокультурную среду новую жизнь. В реальности они лишь выигрывают от нынешнего беспорядка, поскольку предлагают обществу жизнеспособную альтернативу и таким образом добиваются растущего признания среди французского населения. Ускоряющийся упадок, как ни парадоксально, пробуждает геокультурную весну.

В Европе появились признаки перемен. Самый важный из них касается духовной сферы. Не могут же теоретические построения бесконечно противоречить действительности! Хотя человек, говорящий правду по телевизору, сразу объявляется провокатором – в царстве лжи истина действительно зачастую смахивает на провокацию, – ниспровергатели становятся популярными. Под давлением альтернативных источников информации традиционные СМИ утрачивают легитимность и поддержку. Они вынуждены апеллировать к иконоборцам, чтобы хоть как-то оставаться на виду.

Либеральные постулаты один за другим ставятся под сомнение и быстро утрачивают статус непреложных истин. Например, масштабные инвестиции в пропаганду гендерной идеологии в конечном итоге объединили разные слои населения на почве растущей убежденности в том, что ребенок должен расти в семье и воспитываться матерью и отцом, связанными между собой супружескими узами. Другой луч надежды в том, что самыми популярными книгами 2016 г. во Франции являются исследования, анализирующие исторические корни нации и предлагающие здравые решения насущных проблем. Короче говоря, «мертвые» элиты потерпели поражение в интеллектуальном сражении; их можно сравнить с защитниками французской монархии, которая проиграла битву идей в 1750 г., за 40 лет до революции. Стоит обратить внимание на появление начальных школ, колледжей и даже университетов, развивающихся параллельно государственной системе образования и предлагающих альтернативное обучение, результаты которого превосходят самые смелые ожидания. Геокультурная весна происходит не только в интеллектуальной сфере, но и в бизнесе. Многие предприятия предпочитают не укрупняться, чтобы сохранять гибкость, инновационный дух и креативность, не превращаться в заорганизованные и громоздкие структуры с раздутым управленческим аппаратом.

С политической точки зрения, исключение любой реальной альтернативы теми, кто монополизировал власть, вызывает беспокойство – не только потому, что демократия в этом случае кажется иллюзорной, но и из-за растущего отрыва профессиональных политиков от простых граждан.

Удаленные с телеэкранов политические дебаты переместились на улицы и в Интернет. Именно там теперь идут «передачи» о культурной, экономической, политической и духовной жизни. Из всего этого хаоса на низовом уровне появляются творчески мыслящие лидеры, утоляющие духовную жажду населения, доведенного до отчаяния правилами, установленными техно-нигилистами. Они пришли не для того, чтобы заполнить вакуум, но чтобы выполнить свою миссию: пока мертвые хоронят своих мертвецов, они отчетливо осознают, что только живые способны на передачу и развитие жизнеспособных идей.

«Живые элиты» возвращаются

Все закономерно: в мире, где одновременно происходит глобализация и развитие демократии, военные были обречены на вымирание. Конфликты все чаще имеют свойство растворяться в рыночной среде, и у высокопоставленных чиновников появляется «монополия на мышление», на которую не могут повлиять настроения кучки «безмозглых» военных, будто бы имеющих особую точку зрения и способных на что-то иное, кроме самой войны. В конце концов, у офицерской бюрократической верхушки изначально было преимущество, позволяющее не допускать пропаганду иного мировоззрения в военной среде.

Для технократов все сложилось не совсем так, как им хотелось. Неизбежное развитие либеральной демократии в действительности оказалось обманом зрения. Глобализация резко сбавила ход, и национальная идентичность снова дала о себе знать. А повсеместное открытие границ породило столкновение идентичностей и возвращение войн.

В состоянии ли гражданские элиты справиться с теми войнами, которые они непреднамеренно развязали? Смогли ли люди, претендовавшие на монополию духа и разума, использовать свое интеллектуальное превосходство, чтобы обеспечить мир? Ответ слишком очевиден. Они потерпели сокрушительное фиаско, потому что технократическое образование, опирающееся на юридические процедуры и финансовый менеджмент, сделало их неспособными понимать мир во всех его политических и культурных измерениях. Они потерпели крах, потому что действительность противоречила догмам. Несмотря на протесты высокопоставленных офицеров, развязывались бессмысленные войны, кончавшиеся военными победами и политическими катастрофами. Простые солдаты отдавали жизни из-за непростительных ошибок идеологов, или, что еще хуже, из-за циничных действий лоббистов, которые настаивали на ведении «ограниченных войн», позволявших наращивать экспорт оружия. В любом случае творческое мышление в это бедственное время явно не поощрялось. По крайней мере, это ясно видно на примере французских военных, которым хорошо известна знаменитая книга Марка Блока «Странное поражение» (издана в 1940 г.). Там описывается, как целая армия бюрократов неожиданно была разбита молодым поколением, которое удерживало инициативу на низовом уровне и по непонятным причинам решило не вести войну по правилам, которым их учили во французском военном колледже.

Как известно, полчища политтехнологов не способны понять реалии, когда они ослеплены идеологией. В последние годы внешняя политика погрязла в собственных противоречиях. Во Франции армейские чины быстро смекнули, что во главе государства находится верховный политтехнолог. В то же время страны, прошедшие эволюцию, отличную от нашей, выдвигали в национальные лидеры могущественного силовика – «князя войны». В качестве примера можно привести Россию и Владимира Путина.

Военным предельно ясно, что в неспокойное время верховный политтехнолог скорее всего проиграет в конкурентной борьбе «князю войны», понимающему, что происходит в политике. Не имея поддержки широкой общественности, политтехнолог временами вынужден рядиться в силовые одежды, чтобы вернуть доверие. В этом смысле ливийская кампания, несмотря на ее катастрофические геополитические последствия для Северной Африки и Европы, помогла президенту Саркози заручиться поддержкой народа: его рейтинги резко подскочили после первых же авиаударов. Президент Олланд усвоил этот урок и укрепил свое положение на политическом Олимпе, проведя военную операцию в Мали.

Проблема в том, что даже тупые военные «роботы», плохо разбирающиеся в чем-то, не связанном с ведением боевых действий, осознают, что войны в наши дни становятся инструментом для налаживания общественных связей. Внешняя политика подменяется военными операциями, поскольку у дипломатов нет четкого плана действий. Что делать с Мали? Провести выборы, которые магическим образом решат все проблемы. Что делать в Сирии? Пока воздержаться от выборов – иначе Башар Асад сразу будет переизбран на новый срок.

Военные катастрофы, порожденные неспособностью гражданского правительства проводить верный курс, вызывают закономерные вопросы в стане военнослужащих. Поскольку «гражданские» оказались недееспособны, настала очередь военных поучаствовать в политике. Некоторые офицеры убедились, что понимают этот мир ничуть не хуже своих штатских коллег. Многочисленные военные операции после афганской войны обострили мыслительные способности офицерского корпуса. На театрах внешнеполитических действий военные прекрасно поняли суть политических и культурных реалий, остававшихся загадкой для зашоренных гражданских чиновников.

В прошедшем десятилетии отношения между чиновниками и офицерами во многом напоминали те, что существовали во Франции в 1715–1789 годы. Армия Людовика XIV резко сократилась с 1715 по 1723 гг., лишившись двух третей своих солдат. Офицерский корпус пытался вести себя осмотрительно в составе коалиций, чтобы снизить издержки войны. Следуя моде, просвещенные руководители наслаждались пением механических соловьев и ожидали, что и офицеры будут вести себя как послушные машинки.

Однако сравнение с XVIII веком утратило смысл. Война вернулась, и военные понимают, что могут играть все более заметную роль в политике ближайших лет. Окна распахнулись, и можно услышать пение настоящего соловья. У некоторых офицеров появилась мысль, что если они солидаризируются с «живыми», творчески мыслящими кругами, отвергнутыми государственной бюрократией, им удастся образовать альтернативную элиту, которая будет усиливаться по мере нарастания внутренних проблем.

Уроки первых недель 1914 г. не были сразу же забыты: часть офицеров, поддержанная миролюбивой бюрократией, оказалась не в состоянии осуществлять командование. Но новые лидеры неожиданно появлялись практически ниоткуда. Давайте мысленно перенесемся в конец III века. Римская империя переживала в те годы финансовый коллапс, общественный кризис, беспорядки в политической сфере. Над империей навис призрак раздробления царств в Сирии и Галлии, настало время войн и великого переселения народов. Какое решение нашел император, чтобы обуздать растущее насилие? Он прибег к милитаризации своей администрации.

Геокультура как обновление распадающихся цивилизаций

Новые, «живые» элиты не только сформировались, но и изобрели метод размежевания с нигилизмом. С их точки зрения, не все можно свести к экономике. При поддержке телевидения и всего многообразия средств массовой информации навязывается идея первичности экономики, которая якобы олицетворяет сегодняшнюю действительность. На самом деле, чтобы убедить людей, вовсе необязательно прибегать к наглядной агитации. На первый взгляд, наднациональные организации, союзы государств, международные саммиты, государственные назначения – все, что считается олицетворением и средоточием политического действа – стало просто придатком экономических решений. Хотя слово «решение» представляется слишком сильным: игнорируя причины экономических кризисов, мы не должны удивляться, что очевидный шаг сегодня (девальвация валют или снижение процентных ставок) может завтра привести к катастрофе.

Вера в примат экономики в конечном итоге – современная версия известного лозунга Сталина – «кадры решают все». Что было справедливо для социализма, еще больше справедливо в отношении глобального либерализма. Конечно, человек не выпадает полностью из поля зрения, но в условиях кризиса он стал не более чем переменной величиной, ожидая и надеясь, что экономическая система стабилизируется – рано, поздно… или никогда.

Но первичность экономики – оптический обман. Она оспаривается движениями антиглобалистов и зеленых, статистикой неявки на избирательные участки или возвратом к патриотической риторике. Всюду можно услышать призывы к другому типу управления. Говорят о новых перспективах, об изменении торговых потоков во благо общественной солидарности. Парадокс в том, что антиглобалистские протесты не бросают принципиального вызова постулату о главенстве экономики: на самом деле сокращение прибыли и налогообложение доходов – это лишь дрова, подбрасываемые в топку новой мировой материальной революции. Короче, даже для тех, кто желает упразднить капитализм, основанный на торговле, все сводится к экономике.

Однако статистика дает нам лишь приблизительное представление о будущих рисках. Кроме того, этими комплексными показателями легко манипулировать. Сведение всех мировых процессов к простому взаимодействию экономических сил в конце концов становится препятствием для чистого разума, поскольку игнорирует два существенных измерения: культурное самоутверждение и волю для осуществления власти или проецирования силы.

Искусственный мир, выстроенный СМИ, низвел культуру до уровня музейного экспоната: доказывается, что люди сегодня взаимозаменяемы. Наша экономическая система, учитывая, что разные культуры препятствуют свободному обмену товарами, приходит к полному отрицанию несхожести между людьми. Например, развитие исламизма связывается исключительно с экономическими проблемами; при этом упускаются из виду религиозные причины данного движения. Но культурные корни – это далеко не иллюзия. В каждой культуре устанавливаются стандарты принадлежности отдельного индивидуума к группе. Без культуры человек – просто одиночка, но с культурой он – уже личность. Она дает ориентиры во внешнем мире, определяет образ действий и обеспечивает устойчивость. И это – не простой маркер: если изучение корней помогает понять наше нынешнее положение, то предоставленные культурой индикаторы помогают решить, в каком направлении двигаться.

Культура охватывает все аспекты бытия, определяя правильный путь движения. Следовательно, она вводит и такое измерение, как ценности, дает представление о добре, прекрасном, справедливости и истине, хотя эти понятия не указывают одно и то же направление движения во всех широтах. Крайне упрощенно можно сказать, что культура определяет человеческое достоинство, мораль и ценности. В наши дни отрицание культурного фактора уже привело Запад к сокрушительным фиаско.

Это касается и офицеров, прилагающих максимум усилий для ведения войны по виртуальным сценариям, как будто армия может сражаться независимо от цивилизаций, в которых она действует. Эта маниакальная ролевая игра в рамках стандартизированных штабов автоматически приводит к катастрофам на разных театрах военных действий: от Афганистана до Ливии, между которыми находятся и другие «театры», такие как Сирия и Ирак. Мы склонны забывать, что большинство незападных стран по-прежнему придают культуре огромное значение. Достаточно посмотреть на потери среди американских переводчиков в Ираке, чтобы понять, что для мятежников толмачи, толкователи – такая же мишень, как командиры воинских частей и подразделений. Они полагали, что это лучший способ уничтожить противников.

То же самое можно сказать о международных компаниях, приверженность которых стандартным процедурам ведения переговоров стала причиной их коммерческих неудач. Если добавить мобильность руководителей, которые занимают свои должности всего по два-три года и не покидают центральных штаб-квартир своих компаний, оставаясь оторванными от положения дел в реальной стране, на реальном рынке, понятно, почему эти структуры теряют влияние. Нравится кому-то или нет, но культура – это данность. Можно даже сказать, что это сок цивилизаций. Любая цивилизация намерена себя увековечить. Именно по этой причине отрицание культурного фактора – первый шаг к варварству.

С другой стороны, очарование экономикой заставляет нас забывать геополитический фактор. Например, массовый захват земель анализируется исключительно с позиции инвестиций. Но большинство государств, если они не слишком слабы для удержания власти, имеют определенные политические стратегии. Их можно исследовать через призму истории. Нынешний курс КНР на удивление похож на стратегию династии Тан в первые столетия нашей эры, когда Центральный Китай начал колоссальную экспансию к Каспийскому морю и Персидскому заливу. Использование силы опирается на объективные критерии, актуальные в любую эпоху. Можно выявить три таких критерия.

Первый – коллективное самоуважение или сила культурных и религиозных ценностей, толкающая эмоциональные меньшинства на мученичество или джихад. Второй – сила инноваций в сочетании с трудолюбием: творческий подход деятельных меньшинств, по сути, находится на острие экономического развития. Третий – положительная демографическая динамика, сохраняющаяся на протяжении длительного времени.

Только 25% нынешнего населения Франции может проследить свои корни от предков, населявших страну в 1789 году. Опять же лишь меньшинство сумело спроецировать себя в будущее благодаря ответственной демографии, то есть обретению многочисленного потомства. Чувство собственного достоинства, способность к творчеству и изобретательству, а также умение проецировать себя в будущее долгое время были преимуществом Европы. Но времена изменились.

Культурная антропология и геополитика, каждая по-своему, пытаются бросить вызов мировоззрению, которое сводит все к столкновению финансовых интересов. Однако эти альтернативные точки зрения не соединяются друг с другом и не включают экономический фактор, чтобы восстановить верное понимание мира в умах дезориентированных представителей элиты. Тезис о том, что мы будем развиваться, можно суммировать следующим образом: устойчивые цивилизации непременно опираются на усвоенную культуру. Таким образом, необходимо противопоставлять геокультурные нации, черпающие силу и влияние в глубоких корнях и самоопределении, абстрактным технократическим построениям, стремящимся компенсировать свою противоестественность насилием и забвением. Первые способны оказывать влияние долгое время, в том числе и после своей политической смерти, как в случае с Римской империей. Даже подавленные и ослабленные вторжением варварских племен геокультурные нации способны исторически влиять на окружающий мир.

Так, Персия веками обеспечивала «ирригацию» мусульманского мира, несмотря на свою очевидную слабость. С учетом демографического роста при сохранении элит современная Индия также принадлежит к геокультурным нациям. Она противоположна абстрактным построениям клириков и мыслителей, таким как империи Карла V и Наполеона I, в которых отсутствие культурного единства оказывается первым фактором слабости, несмотря на искусственные попытки добиться однородности. Это справедливо и в отношении Великобритании, которая поняла, что неограниченное открытие границ в сочетании с бесконтрольным импортом законов, совершенно чуждых ее природе, несет угрозу самому ее существованию. Выход из Европейского союза может оказаться самым важным вкладом этой страны в геокультурное возрождение Европы – особенно в то время, когда ставится под вопрос легитимность ее общих военных интервенций с Соединенными Штатами.

То, что касается империй, относится и к бизнес-структурам, жизнеспособность и финансовое здоровье которых подвергаются опасности из-за веры в технократический миф. Это также справедливо в отношении семей, которые сохранятся, если станут держаться духовных ценностей. Если они отвергнут эти ценности, то расколются на множество соперничающих друг с другом одиночек, тех, что слетаются, подобно светлячкам, к огню прибыли и больших денег, который превращает их в прах и пепел. Следовательно, устойчивые нации дорожат своими культурными корнями, которые могут быть невероятно разнообразными. Вместе с тем, ради того чтобы увековечить себя, они должны сохранять способность к обновлению, не отрицая своего прошлого.

В этом контексте можно сказать, что геокультурная стратегия состоит в мобилизации внутренних сил, в том числе экономического потенциала, из многовековой культуры. Геокультура оказывается чем-то большим, нежели новый геополитический или исторический подход; она претендует на способность отвоевать старое понятие цивилизации интеллектуальными методами. По сути, когда финансовые кризисы сметают целые государства, сохраняется только культура. Подобный подход позволяет раскрыть парадигмы, которые не видят экономисты, ослепленные количественными оценками. Через эту призму происходит перестройка иерархий: когда мы начинаем поиски геокультурных следов, оставленных империями прошлого, у нас появляется возможность созерцать душу этого мира. Короче, геокультура избегает застывшего материализма Маркса, а также исчерпавшего себя глобального капитализма, чтобы разглядеть то, что не сразу бросается в глаза, и понять, на чем зиждутся более устойчивые иерархии. Являясь фундаментом для устойчивых цивилизаций, геокультурный подход определяет для нации цель, выходящую далеко за рамки экономического доминирования, культурного влияния или политической силы и власти. Эта цель сводится просто к передаче жизни.

Данный материал вышел в серии записок Валдайского клуба, публикуемых еженедельно в рамках научной деятельности Международного дискуссионного клуба «Валдай». С другими записками можно ознакомиться по адресу http://valdaiclub.com/publications/valdai-papers/

Франция. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 9 сентября 2016 > № 1892017 Тома Флиши де Ла Невилль

Германия хочет принимать мигрантов-христиан, а не мусульман

Правящая партия Германии хочет ужесточить миграционные законы, отдав предпочтение мигрантам-христианам перед мусульманами. Партия также хочет запретить одежду, закрывающую частично или полностью лицо, отменить двойное гражданство, ввести обязательное изучение немецкого языка для мигрантов, а также ограничить число людей, ищущих убежище, до 200 тысяч в год. Консервативные баварские союзники канцлера Ангелы Меркель опубликовали документ, в котором изложен призыв к беженцам из европейской "христианско-западной культурной сферы", сообщила газета Agence France-Presse в четверг. Предлагаемые правила будут официально представлены на заседании в пятницу.

"Германия должна оставаться Германией, - утверждает издание. - Мы против того, чтобы наша гостеприимная страна изменилась из-за миграции и волны беженцев. Не мы должны приспосабливаться к мигрантам, а наоборот. Государство, а не мигранты, должно решать, кого принимать".

В последние годы Меркель часто вступала в конфронтацию со своей партией из-за стремления помочь мигрантам, которые спасаются из зон боевых конфликтов в Афганистане, Ираке и других странах и едут в Европу. В документе также содержится мнение об одежде, которая скрывает лицо, например, о буркини как о "форме исламизма, огромном барьере для интеграции и символе подавления женщин, что неприемлемо в нашей культуре". "Те, кто не хочет жить без паранджи и никаба должны найти другую страну", - говорится в документе.

Избиратели уже дали понять, что обеспокоены промигрантской позицией Меркель. На недавних выборах ее партия проиграла правой популистской и антииммиграционной партии "Альтернатива для Германии", а рейтинг Меркель понизился на фоне мигрантского кризиса, в результате которого беженцы наводнили Европу. Национальные выборы в Германии состоятся в 2017 году.

"Преступления на почве ненависти к мусульманам вспыхнули в последние месяцы беспрецедентным образом, - сказал Айман Мазьек, глава правозащитной группы "Центральный совет мусульман". - Те, кто обвиняет канцлера за ее политику по отношению к беженцам и поддерживает успех партии "Альтернатива для Германии", игнорируют глубоко укоренившиеся расистские тенденции в нашем обществе".

В Соединенных Штатах республиканские лидеры также призывали правительство отдавать предпочтение мигрантам и беженцам-христианам. Но президент США Барак Обама назвал такой подход неамериканским: "У нашего сострадания нет религиозных предпочтений".

International Business Times

Казахстан планирует экспортировать 8,5 миллиона тонн зерна

Казахстан в предстоящем маркетинговом году (июль 2016 г. - июнь 2017 г.) планирует экспортировать 8,5 млн. тонн зерновых с учетом муки в зерновом эквиваленте, заявил заместитель председателя АО «НК «Продкорпорация» Сабит Кашкимбаев в ходе брифинга на тему текущего состояния уборочной страды в МСХ РК.

«С учетом валового сбора мы прогнозируем экспорт в объеме 8,5 млн. тонн зерна, в том числе в Среднюю Азию, это традиционные наши рынки: 4,2 млн. тонн - в Афганистан, 1,8 млн. - в Иран, порядка 500 тыс. тонн - в Китай, до 500 тыс. тонн - в Азербайджан, 200 тыс. тонн - в Грузию, до 900 тыс. тонн - в Россию», - сообщил он.

Вместе с тем, С. Кашкимбаев подчеркнул, что текущий прогнозный баланс зерна позволяет обеспечить полностью внутренний рынок и сохранить экспортный потенциал на довольно высоком уровне.

Следует отметить, что в текущем уборочном сезоне Продкорпорация расширила ценовой коридор на закупаемую пшеницу в зависимости от ее качества.

Первый вице-министр сельского хозяйства РК Кайрат Айтуганов сообщил, что качество зерна в текущем году ниже, чем в прошлом.

«Погодные условия не позволили сформироваться более качественному зерну, на некоторые поля повлияли такие болезни, как септориоз, стеблевая ржавчина и др. Качество в этом году зерна третьего класса ниже, чем в прошлом году. Зато увеличился по качеству у нас четвертый класс», - заявил вице-министр.

Напомним, как ранее информировало ИА «Казах-Зерно», по предварительным данным МСХ, валовой сбор зерновых, масличных и других с/х культур ожидается более 22 млн. тонн.

Иран тянет железную дорогу в Афганистан

Строительство 191-километровой железной дороги, которая должна соединить иранский город Хваф, находящийся в северо-восточной провинции Ирана Хорасан-Разави, и афганский город Герат, быстро развивается.

Герат является третьим по величине городом Афганистана. Первый этап маршрута уже стал функционировать и ведутся интенсивные работы на двух других участках проекта.

Старшие должностные лица Ирана, в том числе министр дорог и городского развития, Аббас Ахунди, генеральный директор «Иранских железных дорог» Мохсен Пурсейед Агаи и генерал-губернатор провинции Хорасан-Разави Алиреза Рашидиан провожали первый поезд, проходящий по 14-километровому маршруту.

Первая фаза проекта стоила $ 7,35 млн., и расчеты показывают, что данная железная дорога позволит транспортировать огромные объемы полезных ископаемых из района Кваф. На первом этапе планируется транспортировать до 2,5 млн. тонн грузов в южные порты Ирана.

Как сообщают иранские источники, Иран завершил возведение путей на второй фазе железной дороги, которая составляет длину около 63 километров, начинаясь в Сангане и заканчиваясь в пограничном городе Шамтиг.

Маршрут имеет особое значение для Ирана, так как страна стремится использовать свой опыт в горнодобывающей отрасли для использования афганских полезных ископаемых. Еще в марте, Иран подписал соглашение с Афганистаном по разведке и эксплуатации шахт и экспорту полезных ископаемых.

В Афганистане имеется более 1400 объектов, содержащих медь, золото, железную руда, свинец, серу, цинк и высококачественные драгоценные камни, такие как изумруд, лазурит, красный гранат и рубин. В стране имеется неосвоенных месторождений полезных ископаемых на сумму $ 1 триллион, как сообщала Геологическая служба США.

В Тегеране пройдет выставка инфраструктуры больничного строительства

2-я Международная выставка инфраструктуры больничного строительства, монтажа оборудования и смежных отраслей промышленности «Iran Hospitex» пройдет в Тегеране в павильонах Постоянного международного выставочного комплекса 17-20 октября 2016 года.

По словам исполнительного директора выставки Махмуда Седиги, компании из разных стран, со всего мира примут участие в экспозиции. "70 иранских и 13 иностранных компаний из Германии, США, Тайваня, Италии, Турции, Англии и Франции представят свои недавние продукты на «IranHospitex», - сказал он.

"Две делегации из Афганистана и Ливана также посетят выставку", - уточнил чиновник. Иранская организация по развитию торговли (TPO), Иранская компания международных выставок и консалтинговая компания «Sepantas Kish» являются организаторами этой выставки.

«США и Китай могут быть вовлечены в войну»

Мэтью Берроуз – директор Инициативы по прогнозированию, стратегии и рискам Атлантического совета.

Александр Братерский - обозреватель Газеты.Ru

Резюме О том, какие угрозы ждет мир в будущем, будет ли конфликт между Китаем и США и почему администрация США видит в России угрозу.

Вопросы долгосрочного прогнозирования — одна из важных составляющих американской политической аналитики, ориентированной на десятилетия вперед. О том, какие угрозы ждет мир в будущем, будет ли конфликт между Китаем и США и почему администрация США видит в России угрозу, «Газете.Ru» рассказал директор прогнозного центра экспертного центра Atlantic Council, в прошлом высокопоставленный аналитик, прогнозист Национального совета по разведке США Мэтью Берроуз.

— Дональд Трамп — очень необычный кандидат для Республиканской партии США, и кажется, что он уже пришел к нам из времени, о котором вы говорите в ваших долгосрочных прогнозах. Можно ли рассматривать его как попытку спасти Америку от потери влияния?

— В Америке есть большая часть общества, которая считает, что страна осталась на обочине. Однако если вы посмотрите на статистику, это происходило годами: средний доход сокращался, студенты обрастали долгами и возникало чувство, что истеблишмент в Вашингтоне не понимает, что происходит.

Финансовый кризис 2008 года оказал минимальное влияние на Вашингтон. Цены на недвижимость упали, но люди не всегда осознают, какие последствия этот кризис имел для всей Америки. Я лично родился и вырос в Огайо, там десятками разорялись поселки, а Вашингтон продолжал идти своей дорогой, не понимая, во что превратились надежды многих людей.

Мечты о том, что дети будут жить лучше, — это краеугольный камень, на котором стоит американское общество.

В США ты растешь с идей «американской мечты», которая заключается в том, что твои дети должны жить лучше тебя, и, когда эти ожидания не оправдываются, мы видим настоящую злость.

Я думаю, что Трамп дал выход этой злости.

— Часть людей считает, что мы находимся на пороге опасного военного конфликта.

— Я думаю, что с Трампом дела могут скорее принять подобный оборот (смеется.) Однако кроме желания обложить китайцев тарифами и заставить мексиканцев строить стены он вряд ли заинтересован в силовых решениях.

Трамп смотрит на это все с точки зрения бизнеса. Он рассуждает, как укрепить американскую экономику, и не очень обеспокоен тем, что касается оборонных связей с союзниками. Трамп не обожествляет идею НАТО и американского доминирования. И поэтому сегодня все внимание предвыборной кампании в США сосредоточено на теме противостоянии истеблишмента, который олицетворяет Клинтон, и контристеблишмента, который олицетворяет Трамп.

Что касается Клинтон, то у нее есть опасная идея о том, чтобы США снова доминировали в мире.

США всегда будут великой державой, у нас могут быть проблемы с Москвой или Пекином, но конфликт — всегда худшее решение.

— Могут ли США встать на более изоляционистские позиции, если Трамп придет к власти?

— Америка прошла через две дорогостоящие войны. Будь ты сторонником Трампа или Клинтон, сегодня приходит осознание, что надо урезать расходы. Циничная правда в том, что дети принимающих решения элит, как правило, на войну не идут. Противоположной ситуация была во время войны во Вьетнаме, когда по призыву забирали всех.

— Не придет ли мировая система к коллапсу, если США перестанут доминировать в мире?

— Нет, необязательно. У Вашингтона достаточно возможностей, которые он может использовать для сотрудничества с ведущими странами. Я думаю, что президент Путин будет сотрудничать с США и уже это делает в Сирии. Он не хочет, чтобы США меняли местный режим, как мы делали это в Ливии.

Мне кажется, Путин стремится реорганизовать мир в клуб больших держав, где США будут иметь большую долю, но так, чтобы Вашингтон звонил в Москву, как мы это делали во времена «холодной войны», чтобы избежать плохого развития событий.

— Вы много занимались Китаем. Можно ли сегодня говорить, что Китай становится новым Советским Союзом?

— Он уже им стал. Для большинства американцев это единственный соперник в плохом и хорошем смысле. Я не то чтобы разделяю этот взгляд. Мне кажется, мир становится многополярным, Россия останется ведущей державой — как и Европа. Но для большинства американцев все смещается в сторону Китая. Две страны очень зависимы друг от друга в экономическом смысле, так, конечно, никогда не было между США и СССР. Нет никакой возможности, чтобы США вели по отношению к Китаю политику сдерживания без того, чтобы не навредить себе.

— Считается, что демократии другом с другом не воюют. Взаимозависимые страны тоже?

— Если посмотреть на Первую мировую войну, было очень много зависимости в те времена, и это все равно не помешало начать войну. Я предполагаю, что США и Китай могут быть вовлечены в войну, хотя, конечно это не самый вероятный сценарий.

— Если США и Китай вступят в войну, на чьей стороне будет Россия?

— Это большой вопрос для России. В последние годы под руководством Путина Россия начала сближаться с Китаем после украинского кризиса, что было неожиданно для многих здесь. Я думаю, что Москва находится на перепутье. Если санкции останутся и если Европа не пойдет на их смягчение, Россия начнет двигаться в сторону Китая.

Я думаю, что есть много культурных и цивилизационных связей между Европой и Россией, которые трудно приуменьшить.

Однако в сценарии «холодной войны» Россия и Китай могут быть на одной стороне. Все это, как я писал в одной из своих работ в прошлом году, переворачивает «Треугольник Киссинджера» с ног на голову.

Бывший советник президента США по национальной безопасности Генри Киссинджер писал, что Вашингтон может улучшить политический климат как с Москвой, так и с Пекином, а Москва и Пекин — не могут улучшить свои двусторонние отношения.

— В вашем прогнозе Global Trends 2030: Alternative Worlds сказано: Россию, в случае если многие факторы развития не сработают, ждут к 2030 году времена упадка. В то же время мы в неплохой кампании. ЕС и Япония будут в аналогичном положении. Может ли этот фактор подтолкнуть страны к взаимному сотрудничеству?

— Здесь можно возвратиться к рассуждениям о президентстве Трампа. Если ему удастся стать президентом США и интерес к делам ЕС начнет падать, может возрасти интерес европейцев к России и можно будет даже увидеть поиск совместных мер безопасности.

— Демография — это один из наиболее серьезных вызовов для России, об этом много говорится в вашем прогнозе. Может ли миграция стать решением демографических проблем?

— Одна из вещей — это, конечно, увеличение рождаемости. Здесь наблюдается позитивный процесс. Однако один из факторов падения связан с тем, что у вас много мужчин в возрасте 50 лет, смертность среди которых выше, чем даже в СССР.

Даже если речь не идет о смертности от алкоголя, таких людей нельзя назвать продуктивными работниками. Поэтому исправление демографической ситуации — это не только увеличение рождаемости, а улучшение системы здравоохранения вне Москвы и больших городов.

Однако Россия по-прежнему привлекает эмигрантов, и, если посмотреть на статистику, люди до сих пор приезжают. Я не думаю, что это плохо, хотя нужно думать, как интегрировать их в общество.

— Вы были в России, когда готовили доклад совместно с ИМЭМО «Глобальная система на переломе». Считаете ли вы, что представители российской политической элиты озабочены будущими глобальными вызовами? Или их интересуют лишь насущные вопросы?

— Это мне не очень ясно, возможно, Путин думает о стабильности прежде всего. Он был реформатором какое-то то время, и я думал, что его идеи о свободной торговле, которые он высказывал, были достаточно креативными.

Однако тут можно сказать и о США. Многие ученые говорят о проблемах, но политическая элита не очень к этому прислушивается.

— Вы много лет провели внутри разведывательного сообщества. Насколько мнение разведки сегодня высоко оценивается в политических кругах?

— Я думаю, что разведывательное сообщество и, прежде всего, ЦРУ потеряло определенный авторитет после войны в Ираке и лишилось поддержки части политической элиты из-за неправильных прогнозов.

Сегодня из-за террористических угроз к ним прислушиваются, однако одна из главных проблем в том, что угрозы стали очень комплексными. Разведка не обязательно может помочь тем, кто занимается политикой, не в состоянии понять всю сложность разных угроз.

Я работал под руководством генерала Джеймса Клэппера (директор по Национальной разведке США. — «Газета.Ru»), и он иногда говорил, что был бы рад вернуться в «холодную войну». Тогда было проще. Был СССР, и что бы ни случалось, он всегда имел к этому какое-то отношение.

Посмотрите нынешние слушания в конгрессе, когда он дает оценку угрозам. Это огромный список. Поэтому те, кто принимает политические решения, находятся в трудном положении.

В то же время, когда в России слышат, что российская угроза стоит между террористическим «Исламским государством» (ИГ, запрещено в России) и Эболой, это трудно понять.

К сожалению, после кризиса на Украине все кризисы «холодной войны» снова вернулись на прежнее место. Стало легче указывать пальцем в сторону Москвы.

Кроме того, понятно, что неприязнь Обамы и Путина — это личное. Правда, я считаю, что Обама несет даже большую ответственность за это.

США должны взаимодействовать с разными странами, и необязательно, чтобы все они разделяли наши ценности.

После кризиса на Украине многие в США удивлялись: «А понимает ли Россия свое место в мире? Это страна, которая не может делать такое. Ну, Китай еще — может быть».

Это было отражением высказываний Обамы, что Россия — это страна, которая идет к закату. То же самое касалось Сирии. Вашингтон считал, что Россия завязнет там, как в Афганистане или мы во Вьетнаме.

— Когда вы пишете в своих исследованиях о терроризме, то констатируете, что в будущем исламистский терроризм исчезнет. Не произойдет ли так, что его сменят иные формы террора?

— С одиночками покончить невозможно. Среди этих людей могут быть и кибертеррористы, и биотеррористы.

Пока атаки террористов направлены на людей, но если они начнут атаковать объекты инфраструктуры или банковскую систему, будет нанесен еще больший урон.

Все будет зависеть от того, какая обстановка будет в Ираке и Сирии. Я опасаюсь, что эти государства будут пребывать в расколотом и хрупком состоянии, если не будет предложено долговременного мирного решения. Можно вспомнить такие страны, как Босния. Экономически это не лучшее место, однако ситуация там относительно спокойная.

— Вы изучаете новые угрозы. Какие войны будущего нас ждут?

— Я думаю, что шпионские игры времен «холодной войны» возвратятся. Они не будут столь зрелищными, когда шпионы прыгали через Берлинскую стену. Но они будут использоваться для того, чтобы добывать информацию, подобно тому, как это произошло с Национальным демократическим комитетом. (Речь о хакерской атаке на штаб Демократической партии, в которой обвиняют Россию. — «Газета.Ru».)

В США говорят о том, что Россия в упадке, но когда речь идет обо всем, что связано с киберугрозами, выясняется, что страна очень конкурентоспособна и с большими возможностями, чем Китай. Россия проводит эти операции на более высоком уровне. Я думаю, подобные вещи будут происходить и далее и вряд ли перерастут в большую войну.

— В «гибридную»?

— Когда люди говорят о «гибридной войне», это такой общий термин. Часть ее как раз ведется в сфере коммуникаций и состоит в извлечении информации. Вторая — это популяризация своей точки зрения. Кремль был довольно эффективен в распространении своей точки зрения на Украину. США — не очень.

Все эти «зелененькие человечки» — это новое слово. Мы в подобных ситуациях посылали агентов и помощь для того, чтобы всем занимались другие.

— Если говорить о ядерном оружии, не происходит ли сегодня ситуация, когда оно перестает быть оружием сдерживания?

— В своих прогнозах мы пишем, что все больше стран рассматривают ядерное оружие как средство сдерживания для США. Таким образом, ядерное оружие становится инструментом для бедных стран — таких, как Северная Корея, — и это опасно. США и Россия имеют различные доктрины. Мы понимаем «красные линии» и уважаем подписанные документы.

Если же посмотреть на Ближний Восток, там нет таких сдерживающих вещей. Возможно, и существует опасность войны США и России, однако большая опасность — это применение ядерного оружия третьей страной.

Индо-пакистанский конфликт — сценарий, когда Пакистан может подумать, что единственное, чем он может противостоять Индии, которая очень серьезно вооружена обычными средствами, — это ядерное оружие.

— Ждет ли человечество «война за стакан воды»?

— Я не думаю, что это произойдет между великими державами. Но подобное тому, что произошло в Сирии, где четыре года длилась засуха, можно будет увидеть в Судане. Мы увидим несостоявшиеся государства, но я не вижу подобного сценария для Европы или для России.

В то же время для России важно развивать свое сельское хозяйство, что в принципе происходит. Россия, часть Украины, Австралия, США, Канада обеспечивают зерном весь мир. Если прекратятся поставки из одной из стран, то цены на продовольствие пойдут вверх, и это приведет к большим проблемам в тех странах, которые зависимы от подобных поставок.

Газета.Ру

США. Китай. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 сентября 2016 > № 2851553 Мэтью Берроуз

Влияние международных процессов на развитие социально-политической ситуации на Украине

Антон Найчук

К.полит.н., эксперт Международного центра прогрессивных исследований, Украина

Жаркие погодные условия отобразились на политическом процессе на Украине. Сохраняется высокий градус дискуссий относительно последних тенденций в мире и стране, а также их возможных последствий для будущего Украины. Значительный резонанс вызвали недавний саммит НАТО в Варшаве, попытка государственного переворота в Турции, противоречивая динамика развития отношений Украины с важным региональным партнером — Польшей, а также возможная угроза обострения ситуации на Донбассе.

Саммит НАТО в Варшаве

Содиректор программ внешней политики и международной безопасности Центра Разумкова О. Мельник в своем аналитическом докладе «Итоги саммита НАТО в Варшаве из первых уст» размышляет над важностью прошедшего собрания стран Альянса и исторической роли принятых решений. В первую очередь автор акцентирует внимание на консолидации стран НАТО вокруг восприятия «российской угрозы», что отображается в сопоставлении внешнеполитического курса России с исламским фундаментализмом по уровню небезопасности для мировой системы социально-политического устройства. По мнению эксперта, за ширмой относительной дипломатической сдержанности, в своих оценках стратегического противостояния НАТО с Россией, участники саммита пришли к следующим выводам:

Россия продолжает быть главным инициатором дестабилизации ситуации на Восточной границе Альянса и причиной систематической эскалации конфликта на Востоке Украины;

«российский фактор» также присутствует в многочисленных угрозах, относящихся к функционированию Южного фланга Альянса: нестабильность на Ближнем Востоке, в Средиземноморье и Северной Африке. Речь идет о сирийском конфликте, ИГ, миграционном кризисе, терроризме, ситуациях в Ираке, Афганистане и пр.;

существует большая вероятность создания еще одной зоны стратегического противостояния в Арктике, где Россия продолжает наращивать свое присутствие.

Среди практических решений саммита украинский эксперт приветствует укрепление позиций Альянса путем развертывания четырех батальонов в странах Балтии и Польше, что, по его мнению, является эффективным проявлением тактики «умной обороны» (smart defence). Принятые Альянсом меры будут и дальше втягивать Россию в гонку вооружений, вынуждая расходовать небезграничный бюджет.

В свою очередь, директор военных программ Центра Разумкова Николай Сунгуровский в своих комментариях информационному ресурсу «Новое время» пытается определить значение результатов Варшавского саммита в контексте национальных интересов Украины. В статье под названием «Поддержит ли НАТО Украину» украинский эксперт выделяет два ключевых фактора, определяющих уровень поддержки НАТО в будущем: наличие достаточных ресурсов в распоряжении самого Альянса и эффективность внутренней политики Украины. Каждый визит представителей НАТО сопровождается оценкой достижений украинской стороны. По мнению автора, Альянс готов расширять партнерство с Украиной, если местные власти будут придерживаться единого политического мировоззрения, четко аргументировать объемы необходимой помощи и держаться в фарватере политики, проводимой странами объединения. Украина должна активизировать процессы политического реформирования и военной модернизации для сохранения необходимой поддержки со стороны западных партнеров, потому что инвестиции в Украину — это инвестиции в безопасность Европы.

В своей аналитической статье «Саммит НАТО для Украины: Уэльс плюс, Бухарест минус» директор Института стратегических исследований А. Гетьманчук детально разбирает характер принятых решений. При этом автор дает оценку не только позитивным для Украины тенденциям мероприятия, но и находит несколько проблемных аспектов. По мнению эксперта, несомненным успехом украинского политического истеблишмента стал прием на высшем уровне президента П. Порошенко. Причиной видимого гостеприимства со стороны мировых лидеров можно считать успешную презентацию руководством страны своего видения реформ в секторе безопасности и обороны, четко сформулированного и структурированного в Стратегическом оборонном бюллетене, а также консолидацию большинства участников Альянса вокруг необходимости сдерживания агрессивного курса российской внешней политики по причине «украинского прецедента». В то же время автор обращает внимание на то, что в случае бездействия больше таких авансов Украине не дадут, потому что уже через год стране нужно будет отчитываться по результатам имплементации разработанного плана.

Важным практическим достижением взаимодействия Украина — НАТО автор считает утверждение Комплексного пакета помощи Украине. Тем не менее на данный момент отсутствует детализированная информация относительно дополнительной стоимости пакета, которая могла бы показать его качественное отличие от плана помощи, принятого на саммите в Уэльсе.

Сохраняя непредубежденность, автор обращает внимание на несколько негативных обстоятельств, сопровождавших саммит. Во-первых, саммит подтвердил как отсутствие реальных предпосылок для полноценного членства Украины в НАТО, так и отсутствие согласия между странами Альянса относительно необходимости предоставления Украине летального вооружения. Во-вторых, НАТО не продемонстрировала поддержку Бухарестской декларации относительно возможного членства Украины и Грузии в Альянсе.

В контексте политики НАТО на российском направлении, автор отмечает довольно четкие и однозначные сигналы со стороны Альянса относительно неправомерности аннексии Крыма и нарушения прав человека на полуострове, а также принятие стратегии действий по отношению к России по принципу 3D (defense, deterrence, dialogue) — оборона, сдерживание, диалог.

Кроме представленных аналитических исследований, саммит НАТО уже длительное время обсуждается большинством украинских экспертов на страницах тематических информационных ресурсов. Доминирующее число аналитиков сходятся во мнении, что саммит стал маленькой победой украинской дипломатии, поскольку страны Альянса не только выразили традиционную обеспокоенность курсом внешней политики Российской Федерации, но и приравняли его к основным угрозам международной безопасности в своей финальной декларации. НАТО четко очертила линию обороны на своей Восточной границе, оставив открытым вопрос относительно достаточности военного потенциала в виде четырех батальонов в странах Балтии и Польше в сопоставлении с тремя новыми дивизиями России на Юго-Западном направлении. При этом декларируется, что поддержка Украины будет осуществляться на достаточном уровне, не допускающем намеренное провоцирование России на эскалацию боевых действий на Донбассе и обеспечивающем сдерживание пророссийских боевиков или регулярных войск от укрепления своих позиций на Украине.

Кроме достижения договоренностей относительно взаимодействия с Польшей в военной сфере, саммит стал платформой для качественного улучшения украинско-канадских отношений в этом же сегменте, что нашло свое продолжение во время последующего визита премьер-министра Канады Д. Трюдо на Украину. После Варшавского саммита активно обсуждается возможность создания нового переговорного формата для урегулирования ситуации на Украине без участия России. Некоторые украинские эксперты утверждают, что на замену Нормандскому формату может прийти пятерка США, Германия, Франция, Италия и Украина, а Минские договоренности якобы будут замещены полностью согласованным в Москве В. Сурковым и В. Нуланд планом примирения. Он должен быть более выгодным для украинской стороны, а также подразумевать допуск полицейской миссии ОБСЕ к территориальным объектам, подконтрольным боевикам, и установление контроля Украиной над собственной границей до проведения местных выборов, а не после. Если такие предположения соответствуют действительности, то можно говорить об определенных вынужденных уступках со стороны Кремля на украинском векторе собственной политики. А для успешного завершения украинской кампании России необходимо надеяться на инспирацию внутриполитического кризиса на Украине, сопровождающегося перевыборами и массовыми демонстрациями, либо в рамках разрешения конфликта обеспечить интеграцию проблемных регионов с разрушенной инфраструктурой и неоднозначными социальными настроениями в украинское политико-экономическое пространство. Для соблюдения паритета следует упомянуть, что на переговорных площадках саммита мировые лидеры акцентировали внимание на необходимости смягчения позиции украинского руководства в вопросах урегулирования ситуации на Донбассе, исходя из Минских договоренностей. Это может свидетельствовать о преждевременности разговоров о принятии Минска-3 в новом формате международных участников. Скорее всего, к этому вопросу можно будет вернуться не раньше осени 2016 г., в случае блокирования Верховной Радой голосования по законопроекту, включающему особый статус Донбасса. В этом контексте допускается возможность поиска нового переговорного формата и разработки альтернативного механизма решения конфликта на Востоке Украины.

Варшавский саммит подтвердил, что в случае успешной реализации планов НАТО в Европе, Россия столкнется с существенными проблемами. Кроме усиления своих позиций в Центральной Европе, НАТО может активизировать усилия по ограничению коммуникаций с Калининградской областью и созданию военно-политической оси на базе так называемого Балто-Черноморского региона, что станет важным этапом дальнейшей изоляции России.

Политические события в Турции: значение для Украины и мира

За последние несколько недель Турция стала ключевым «ньюсмейкером» международного масштаба, что никак не могло ускользнуть от внимания украинских экспертных кругов.

Президент Фонда национальных стратегий Т. Березовец в своей аналитической статье «Сколько продлится дружба Турции и России» дает интересную оценку прошедшим событиям. По мнению эксперта, на потепление отношений с Россией Р. Эрдогана подтолкнул турецкий бизнес, который нес существенные убытки от ограничения торговых отношений с Россией и сокращения потока российских «прибыльных» туристов. Турецкий лидер вынужден был пойти на уступки, чтобы заручиться поддержкой экономических элит страны в контексте реализации дальнейшей политики централизации политической власти и возможного проведения конституционной реформы, законодательно укрепляющей доминирующий статус исполнительной власти в лице президента. Прагматичность Р. Эрдогана позволила ему инициировать урегулирование конфликта с Россией, а отсутствие официального одобрения европейскими партнерами и США ликвидации российского штурмовика Су-24 посодействует оправданию принятого решения перед турецким народом.

Поскольку Р. Эрдоган пользуется американской моделью прихода к власти, а управляет по российской, некоторым представителям военной элиты страны такая идея пришлась не по вкусу. По мнению автора, турецкие спецслужбы могли намеренно инициировать «контролируемый переворот», провал которого власти смогли использовать для наказания неугодных режиму военачальников и осуществить массовую чистку кадров в государственных структурах.

Разговоры о возвращении смертной казни и укреплении политической власти усугубят и без того не лучшие отношения Турции с ЕС, что подтолкнет страну к политико-экономическому сближению с Россией. При этом эксперт не видит перспектив для длительных союзнических российско-турецких отношений. Для этого есть две причины: интересы стран переплетаются во многих регионах, и сложно предположить успешное достижение компромисса в Сирии. Кроме того, США не допустят выхода Турции из зоны американского влияния, поскольку страна имеет стратегическое значение для обеспечения реализации политики Вашингтона в регионе.

Автор также не видит позитивных последствий турецких событий для Украины. При сохранении сегодняшней политической конъюнктуры прагматизм Р. Эрдогана перерастет в своеобразную политику двойных стандартов на украинском направлении. Турция официально не признает аннексию Крыма, но будет и дальше вести бизнес и инвестировать средства в полуостров.

Директор коммуникации Международного центра прогрессивных исследований Е. Духович в своем материале «Как завещал Ататюрк: причины и последствия неудачного переворота в Турции» объясняет последние события дрейфом политического режима страны от умеренного демократического исламизма к авторитарному президентскому правлению. Начатый курс спровоцировал недовольство в кругах военной элиты и влиятельной прослойки культурной интеллигенции, возглавляемой Ф. Гюленом, хотя проповедник опроверг свою причастность к попытке переворота. При этом, как отмечает эксперт, несмотря на ущемление гражданских свобод, Р. Эрдоган сохраняет достаточный уровень гражданской поддержки в провинциальных регионах, населению которых чужды переживания относительно преследований СМИ или ограничения демократии. К тому же президенту удалось успешно использовать потоки сирийских беженцев и возникновение конфликтов с соседними странами для консолидации турецкой общественности вокруг жесткого политического курса. По мнению автора, длительное противостояние Р. Эрдогана с нонконформистскими представителями военной элиты закончится частичной дискредитацией армии и дальнейшей ликвидацией угрожающих режиму сил.

Несколько лидеров украинского общественного мнения, в числе которых философ С. Дацюк, попытались смоделировать возможность повторения турецкого сценария на Украине. В своей статье «Будет ли эффективным военный переворот на Украине?» для информационно-аналитического портала «Хвыля» и «Украинской правды» С. Дацюк проводит параллели на уровне стратегии переворотов и задается вопросом эффективности принятия аналогичных мер в украинских политических реалиях. По мнению автора, в случае истинности сценария «контролируемого переворота» можно проследить следующую стратегию действий турецкой власти:

Р. Эрдоган хочет реализовать в Турции политический ислам, одновременно ограничивая либеральное государство и радикальный исламизм;

Для нивелирования влияния турецкой армии, заданного еще Ататюрком, турецкий президент систематически усиливает полицию, способную противостоять ключевым угрозам режима;

Турецкий лидер создает предпосылки для сталкивания исповедующую «кемалистские идеалы» Анкары с исламистским Стамбулом.

Достигнув промежуточных целей, Р. Эрдоган не мешает возникновению масштабной провокации, которая дает ему возможность расправиться с либеральными и светскими движениями в стране.

Структурировав последовательность событий, «идейную архитектуру» переворота и первоочередное место турецких властей в резонансных процессах, автор ищет ответы на вопросы, связанные с присутствием заинтересованных в перевороте лиц и располагаемыми ими ресурсами. Наиболее эффективную модель организации гражданского протеста эксперт видит в консолидации антиолигархических сил против коррупции и доминирования экономических элит. В основе лежит идейная платформа самостоятельного развития Украины с опорой на собственную армию, гражданские движения и патриотический неолигархический бизнес. Одновременно автор задается вопросом рациональности использования радикальных методов данными группами для достижения собственных целей, учитывая опасность сегодняшней ситуации на Донбассе и внешние факторы. Более эффективной в этом случае будет легитимная борьба за политическую власть с использованием исключительно правовых инструментов.

Анализируя мнение эксперта, можно прийти к выводу, что достижение дальнесрочных перспектив реализации разработанной цивилизационной стратегии развития Украины, в отличие от намерений временных политических трансформаций, требует не радикальных действий или переворотов, подобных турецкому, а системной легитимно-правовой деятельности, сохраняющей общественный баланс и государственную целостность.

Не видит С. Дацюк и перспектив успешной инициации переворота со стороны военных участников АТО. По его мнению, хотя представители этой социальной категории обладают моральным правом и общественной поддержкой, у них нет международной легитимности и программы гражданского развития, которая соответствует критериям, именуемым экспертом «стратегической идеей». Кроме того, автор подчеркивает необходимость финансового обеспечения длительных акций протеста, а если в контексте этого мнения проанализировать современные обстоятельства и существующий опыт, источником денежных ресурсов могут выступать либо противодействующие власти олигархи, либо зарубежные вливания.

Продолжая тему угрозы дестабилизации ситуации на Украине и необходимости ее предотвращения, директор социологической службы Центра Разумкова А. Биченко в интервью информационному ресурсу «День» видит возможность возникновения массовых протестов в случае уступок украинских властей в вопросах урегулирования ситуации на Донбассе. Поскольку в украинском обществе нет спроса на поддержку особого статуса Донбасса или амнистии боевиков, попытки протолкнуть эти решения через украинский парламент могут спровоцировать резонанс, потенциально более ощутимый, чем возможное негодование по причине высоких тарифов.

Таким образом, учитывая мнение А. Биченко, можно предположить, что положения Минских договоренностей не полностью удовлетворяют интересы украинской общественности, могут иметь обратный эффект и привести к усложнению социально-политической ситуации на Украине. Поскольку украинские власти не могут не учитывать общественное мнение, западные партнеры настаивают на необходимости воплощения минского плана, а на Востоке страны продолжают гибнуть украинские солдаты по причине несоблюдения непризнанными республиками перемирия, напрашивается сценарий, предусматривающий будущей осенью очередной тупик в имплементации принятых положений.

Российская сторона будет все активнее обвинять Украину в отходе от выполнения Минских договоренностей и «закрывать глаза» на собственную поддержку пророссийских боевиков, продолжающих боевые действия. Для предотвращения возможных проблем украинская власть должна активизировать реальную борьбу с коррупцией, нивелировать действия дестабилизирующих сил внутри страны, ускорить процесс реформирования, принять необходимые экономические меры, в числе которых адекватная приватизация и ограничение тарифного давления. Украине также следует усилить свои позиции на действующих переговорных платформах для пересмотра социально-политических особенностей урегулирования ситуации на Востоке Украины.

Проблемные аспекты польско-украинских отношений

В последнее время отношения между Украиной и Польшей обострились на почве исторических противоречий. Решение Польского сейма признать Волынскую трагедию 1943 г. геноцидом, которое было принято в одном временном диапазоне с Варшавским саммитом и визитом президента Украины П. Порошенко в Польшу, стало очередным камнем преткновения для стратегического сближения влиятельных региональных игроков.

Анализируя исторические предпосылки и сегодняшние политические реалии, украинский политолог К. Бондаренко в статье «Наши соседи устали придумывать, зачем им Украина» не видит перспектив существенного улучшения отношений, пока у власти в Польше находятся правые популисты — министр иностранных дел Витольд Ващиковский и министр обороны Антоний Мацеревич. Популисты активно используют исторический фактор для углубления раскола между странами и формирования в рядах нейтрально либо положительно настроенных к Украине политиков ошибочных суждений. Результатом таких действий стала угроза того, что страшные трагические события, произошедшие во время Второй мировой войны, станут причиной политических противоречий сегодня. Автор отмечает некоторое ухудшение в отношении поляков к Украине, периодически перерастающее в недоверие. При этом К. Бондаренко уточняет, что действительное положение дел пока нельзя считать катастрофическим или чреватым враждой.

Эксперт акцентирует внимание на сложностях во взаимодействии Польши и Украины, находящихся в сфере влияния США. Политикам обеих стран легче прийти к взаимопониманию через посредников из Вашингтона, чем напрямую. Это обстоятельство ограничивает перспективы военно-политического взаимодействия важных региональных игроков. Если развивать мнение автора дальше, то эти затруднения могут негативно отобразиться на практической реализации популярной идеи балто-черноморского союза.

Более радикальную позицию в своей статье «К радости Кремля: как украинцы с поляками разругались» представил директор Института национальной памяти В. Вятрович. По мнению эксперта, вина за возникшие противоречия лежит полностью на польской стороне, которая поставила под угрозу все успешные наработки предыдущих лет. Причину неоднозначного решения польского сейма автор видит в беспрецедентном росте влияния националистических сил в политическом истеблишменте страны. Одним из таких явлений стали «кресовяки» — потомки поляков-выходцев из западной Украины, имеющие достаточно сильное лобби. В. Вятрович связывает решение сейма с деятельностью этой социально-политической ячейки польского общества. Кроме того, автор опасается, что существующие исторические противоречия могут сыграть на руку России, потенциально заинтересованной в обострении двусторонних отношений между Польшей и Украиной. Эксперт ожидает активизации информационной пропаганды, направленной на провоцирование дальнейшего ухудшения сложившейся ситуации. При этом автор надеется на скорый триумф конструктивных польских политиков, которые сумеют отменить конфликтное решение, т.к. представители украинской политической элиты готовы к ведению диалога и достижению важного примирения. Свидетельством намерений украинской стороны сгладить все исторические противоречия можно считать возложение цветов президентом Украины П. Порошенко в честь погибших поляков на 73-ю годовщину памяти Волынской трагедии.

Неудивительно, что последние события ставят много вопросов относительно перспектив дальнейшего развития отношений между Польшей и Украиной. Ответ на некоторые из них дал в своей статье исполнительный директор Фонда украинско-польского взаимодействия PAUCI, новый посол Польши на Украине Я. Пекло. Дипломат отмечает, что Украина была и будет для Польши стратегическим партнером в Восточной Европе. На протяжении длительного периода внешнеполитического становления и самоопределения Украины Польша всегда выступала фактически главным лоббистом украинских интересов перед европейскими партнерами, отстаивая идею интеграции Украины в ЕС. Оценивая сложность внешнеполитических процессов в Восточной Европе в контексте реализации европейской политики «Восточного партнерства», автор акцентирует внимание на особенностях развития отношений по линии Украина — ЕС и Украина — Россия.

Без Украины Россия не сможет реализовать свои внешнеполитические проекты, поэтому руководство Кремля готово платить огромную цену за попытки сохранить Киев в орбите своего влияния. Политик сомневается, что Евросоюз способен эффективно отреагировать на агрессивную политику Москвы в регионе, поэтому ЕС должен искать координационное взаимодействие с НАТО. Кроме того, необходимо уделять должное внимание украинскому фактору путем поддержания исполнения Договора об ассоциации, включения перспектив членства Украины в ЕС и НАТО, предоставления помощи в сфере военно-технического взаимодействия, работы над новым форматом регулирования российско-украинского конфликта, а также стимулирования инвестиционного потока в экономику страны.

Анализируя разные по своему содержанию статьи этой рубрики, можно прийти к следующим выводам. Несомненно, политические элиты Польши под руководством А. Дуды не могут себе позволить потерю поддержки части собственного электората и будут подыгрывать постоянно растущей социальной категории националистичного мировоззрения. Таким образом, исторический вопрос будет в дальнейшем играть роль камня преткновения в отношениях между двумя странами. В то же время в Польше осознают, что вопрос Украины играет важную роль в укреплении регионального лидерства страны и возможной реализации межнационального проекта балто-черноморского союза. До событий 2014 г. поляки успешно играли роль главного посредника в диалоге между ЕС и Украиной, укрепляя таким образом свой статус среди европейских партнеров, заинтересованных в реализации политики «Восточного партнерства». Конфликт на Украине существенно повысил ставки в геополитической игре, оставив Польшу за бортом переговорных платформ, что, естественно, не могло понравиться польскому руководству.

Сегодня Польша получила дополнительные инструменты вовлечения в украинский процесс посредством углубления взаимодействия между НАТО и Украиной (Польша может успешно играть знакомую ей роль посредника). Кроме того, в случае продолжения деструктивных процессов в ЕС Польша получит замечательный шанс укрепиться в статусе влиятельного игрока не только в регионе, но и во всей Европе, благодаря практической реализации идей о создании союза с участием Балтийских стран и, возможно, Украины.

В этом контексте есть основания считать, что польским и украинским политикам удастся достичь взаимопонимания, в том числе благодаря содействию американской стороны. Устав от извилистых политических перипетий традиционного европейского политического истеблишмента, США будут все чаще полагаться на альтернативные пути достижения собственных интересов, один из которых — взаимодействие с Польшей и содействие Украине в борьбе с агрессивной политикой России. Не исключено, что попытки Польши обеспечить свое национальное самоопределение с использованием исторического аспекта не будут мешать расширению военного или экономического сотрудничества с Украиной, и польское руководство будет проявлять прагматичную политику, вытекающую из соблюдения интересов собственного народа и геополитических приоритетов, иногда противоречащих друг другу. Таким образом, сторонам, заинтересованным в инициировании противостояния между Украиной и Польшей, пока рано говорить об успехе.

Что значит Brexit для Украины

Сенсационные результаты референдума в Британии продолжают лихорадить валютные рынки, угрожать экономической стабильности Королевства и ежедневно «взрывать» информационное пространство новыми устрашающими подробностями. В один момент даже казалось, что сборная Англии по футболу демонстративно покинула Европейский чемпионат, исполняя волю собственного народа оборвать все отношения с Европой. Аналитик Международного центра перспективных исследований Е. Ярошенко в материале «Brexit: сценарии развития событий» определил возможные пути развития ситуации еще до объявления официальных результатов.

Первый сценарий, наиболее негативный для целостности ЕС и евроинтеграционных ожиданий Украины, подразумевает, что победа евроскептиков материализуется в действительный выход Британии из ЕС, сопровождающийся системным экономическим кризисом в Европе и утратой Украиной долгосрочной перспективы членства в Союзе. При этом автор справедливо замечает, что выход из ЕС — это длительный процесс, который может занять месяцы, а то и годы. Второй, принадлежащий приверженцам идеи сохранения Британии в ЕС, уже потерпел фиаско, однако может быть слегка трансформирован в контексте возможного провала кампании по имплементации идеи Brexit. Такой сценарий кажется наиболее подходящим для Д. Кэмерона и его окружения. Уходя в отставку, он, видимо, надеялся разыграть сложную политическую комбинацию: отдать бразды правления евроскептикам и возложить на их плечи бремя организации выхода страны из Союза. Результаты референдума должны будут быть утверждены через парламент, а учитывая превалирование проевропейских взглядов среди его членов, новое правительство столкнется с противодействием и будет вынуждено попытаться инициировать роспуск законодательного органа.

Тем временем, ощутив все негативные последствия выхода из ЕС, на возможных досрочных выборах британцы опять отдадут предпочтение Консервативной партии, что создаст предпосылки для формирования нового правительства под ее началом и «политическое убийство» евроскептиков и популистов, в том числе и в рядах самих «консерваторов». Поскольку ярые сторонники выхода Британии, среди которых одиозный мэр Лондона Б. Джонсон, отказались взять на себя ответственность за будущие события, новому премьеру Т. Мэй, возможно, уготовлена роль политической жертвы, которой все же удалось привлечь в правительство британских популистов и реализовать разработанный план.

Пока что все теории остаются догадками, можно только предполагать, как указанные события отобразятся на Украине. Вероятно, украинский вопрос уйдет на второй план, а это может спровоцировать откладывание решения по оформлению безвизового режима и задержать стратегическое сближение Украины с ЕС.

Внутриполитическая ситуация на Украине

За июль 2016 г. на Украине произошло много событий. Широкий общественный резонанс вызвало создание новых политических проектов Демократический Альянс и партия «Волна», желающая объединить всех соратников М. Саакашвили. Динамика появления новых политических сил заставляет вновь задуматься о возможности проведения досрочных выборов на Украине, которые могут привести к дестабилизации и без того хрупкого политического баланса. Актуальным остается вопрос относительно будущего новых политических образований.

Соучредитель «Украинского института будущего» и основатель информационного ресурса «Хвиля» Ю. Романенко усматривает вероятность краха грузинского проекта на Украине и объясняет его причины в своей статье «Почему партия Саакашвили обречена на провал». Во-первых, существенно снизился рейтинг М. Саакашвили: по данным соцопроса Украинского института будущего, в конце мая 2016 г. за бывшего президента Грузии готовы были проголосовать 5–7% респондентов, в отличие от 2015 г., когда показатели сохранялись на уровне 20–25%.

Во-вторых, есть некоторые проблемные аспекты, связанные с названием партии. Название «Волна» («Хвыля») на Украине ассоциируется с информационным ресурсом и имеет неоднозначную коннотацию, что может успешно использоваться конкурирующими политтехнологами.

В-третьих, оба проекта исповедуют идеи либерализма, а значит, будут бороться приблизительно за 10% электората и конкурировать между собой. К тому же украинское общество негативно относится к базовым идеям чистого либерализма. Возвращаясь к данным Института украинского будущего, 55,7% респондентов выступают против приватизации госсобственности, 67,2% — против продажи сельскохозяйственной земли, 79% — против продажи земли иностранцам, а еще 87,4% и 90% соответственно — против таких деликатных вопросов, как легализация наркотиков и проституции.

В-четвертых, М. Саакашвили ощутит жесткое политическое давление внутри страны. Главной целью его прихода в украинскую политику было противодействие украинским олигархам (в первую очередь И. Коломойскому) в борьбе за Одесскую область и искусственному возникновению идей «русского мира». Благодаря регулярной критике бывшего премьер-министра страны А. Яценюка и его команды, переросшее в дальнейшее противостояние с А. Аваковым, политик сумел нажить много врагов на Украине. Возможно, поэтому Ю. Романенко считает, что в случае ослабления позиций П. Порошенко М. Саакашвили будет вытеснен из украинской политики.

Некоторый резонанс вызвало заявление освобожденного украинского депутата Н. Савченко о необходимости временного введения диктатуры в стране для исправления действующего положения. Все тот же Ю. Романенко на информационно-аналитическом портале «Хвиля» (не путать с партией М. Саакашвили) разместил занимательные данные, полученные в ходе опроса Украинским Институтом Будущего. Оказывается, 52,5% респондентов выступают против диктатуры, 41,3% ее поддерживают, а 6,2% еще несостоявшихся демократов не определились. Меньше всего диктатуру поддерживают в западных регионах — 38,6%, а также на Востоке Украины — 29,7%.

В то же время на вопрос «Поддержали ли бы вы военную диктатуру при условии обеспечения ею реального роста уровня жизни, борьбы с коррупцией и обеспечения стабильности?» 51,9% опрашиваемых ответили согласием. На другой интересный вопрос «Если бы выборы президента проходили в ближайшее воскресенье, за кого вы отдали бы свой голос?», голоса распределились следующим образом: действующий президент П. Порошенко — 10,7%, лидер «Батьківщини» Ю. Тимошенко — 10,3%, мэр Львова А. Садовой — 9,6%, лидер Радикальной партии О. Ляшко — 9,1%, губернатор Одесской области М. Саакашвили — 7,9%, депутат от партии «Батьківщина» Н. Савченко — 5,7%, государственный деятель из Харькова М. Добкин — 4,1%, лидер партии «Свобода» О. Тягныбок — 4,0%, лидер запрещенной на Украине Коммунистической партии О. Симоненко — 3,0%, бывший премьер-министр Украины А. Яценюк — 2,0%, мэр Киева В. Кличко — 1,7%.

23 июля 2016 г. правительство В. Гройсмана достигло первого заметного управленческого юбилея длительностью в 100 дней. Не удивительно, что многие украинские эксперты сошлись в дискуссии относительно успехов и просчетов премьер-министра. Политолог В. Фесенко в блоге на «Украинской правде» назвал новое правительство «менее политизированным и более технологическим» в отличие от команды А. Яценюка. В. Гройсман может концентрироваться на системной работе для собственного авторитета, не обременяя себя рейтингами партии, поскольку он, хоть и ассоциируется с П. Порошенко, но не имеет такой имиджевой привязанности к БПП, как А. Яценюк к «Народному фронту». Среди достижений В. Гройсмана автор отмечает успешное начало работы над реформами; демонстрацию достигнутых за короткое время наработок западным партнерам во время визита в США, Бельгию и Германию; выполнение минимальной задачи в виде предотвращения кризисных явлений в экономике и социальном сегменте, а также публичный формат планирования деятельности для обеспечения реальности гражданского контроля. В послужной список премьера следует добавить внедрение современных технологий, а именно запуск системы публичных электронных закупок ProZorro. Несмотря на установленный правительством дедлайн для перехода всех областей страны на электронные закупки 1 августа 2016 г., уже сейчас средняя экономия госсредств благодаря этой инновации составила 16% или 2,5 млрд гривен.

Главный недостаток В. Фесенко видит в налоговой политике правительства. Существенное повышение коммунальных тарифов чревато не только ростом социального напряжения, которое может принести первые плоды с началом отопительного сезона, но и уже приносит политические дивиденды конкурентам из числа новых оппозиционеров Ю. Тимошенко и О. Ляшко.

Более критичен в своих оценках директор Центра исследований гражданского общества В. Кулык. В своей статье «100 дней правительства Гройсмана: есть ли успехи?» в рубрике «Достижения» эксперт отмечает упрощение процедуры лицензирования импортных лекарств из США, ЕС и Японии и решение создать специальный Дорожный фонд, который аккумулировал бы средства на строительство качественных дорог по всей стране.

Однако в разделе «Критика» автор отметил гораздо больше пунктов: рост тарифов и отсутствие доходов населения, провал большой приватизации, не до конца понятная ситуация с возвратом НДС, накопление недоверия граждан к государству, что выражается в боязни украинцев вкладывать свои средства в украинские финансовые институты. Упрек автора касательно использования кредитных средств (за два года 7 млрд евро от ЕС и 11 млрд долл. от МВФ) и необходимости проведения общественного аудита скорее следует относить не только к правительству В. Гройсмана, которое находится при власти чуть более трех месяцев.

Не покидает украинское информационное пространство конфликт на Востоке Украины и поиск путей его урегулирования, который получил дополнительную актуальность в контексте нового заседания трехсторонней контактной группы. Интересное мнение относительно проблемных аспектов имплементации плана представил директор военных программ Центра Разумкова М. Сунгуровский. В интервью «Алгоритм выполнения Минских договоренностей предусматривает выборы после урегулирования конфликта» автор акцентирует внимание на необходимости окончательного определения украинской властью ситуации на Донбассе и четкой идентификации происходящих событий. По мнению эксперта, власть должна понять и объяснить мировой общественности, ведется ли в восточных регионах АТО либо война. Если же Россия воспринимается Украиной как страна-агрессор, необходимо пересмотреть свои политические и экономические отношения. Причину замедления реализации Минского процесса автор видит в разном подходе к пониманию договоренностей.

Если украинские власти настаивают на необходимости достижения полного перемирия и обеспечения безопасности в регионе перед проведением выборов, российская сторона заинтересована в скорейшей организации голосования перед полноценной реализацией миротворческих процессов. Другими словами, в Киеве хотят возобновить украинский контроль в проблемных областях на момент проведения выборов, а в Москве заинтересованы в выборах при сохранении некой нестабильности, поскольку в случае установления Украиной при посредничестве ОБСЕ контроля на территориях ДНР, ЛНР и прилегающей границе, Россия будет существенно ограничена в предоставлении помощи непризнанным республикам.

Оценивая перспективы нормализации ситуации на Донбассе, некоторые украинские эксперты опасаются обострения конфликта. Например, Президент Фонда национальных стратегий Т. Березовец ожидает эскалации противостояния с целью мобилизации российской общественности накануне будущих выборов в Госдуму. В свою очередь, старший аналитик Международного центра перспективных исследований А. Оксытюк, в статье «Война России с Украиной: четыре сценария ближайшего будущего» не исключает возможности возобновления боевых действий на Востоке страны, что будет невыгодно для политического имиджа украинской власти. Кроме того, автор выделяет еще три сценария, среди которых — дальнейшее сближение Украины с западными странами, возвращение к нормализации отношений с Россией, а также «грузинский сценарий», подразумевающий возможное возвращение пророссийских сил.

Попавшие в фокус обзора события обрели наибольший резонанс в информационном пространстве Украины на протяжении лета и стали объектом многочисленных дискуссий представителей экспертной среды. Кроме того, они имеют большое значение для социально-политической обстановки на Украине и будут определять дальнейшие тенденции развития ситуации в стране в среднесрочной перспективе.

Премьер назначен президентом

Новый президент Узбекистана Шавкат Мирзияев может начать сближение с Россией

Мария Баранова, Александр Братерский

Премьер-министр Шавкат Мирзияев в четверг был назначен исполняющим обязанности президента. Новые президентские выборы могут пройти в течение трех месяцев. Преемник покойного президента Ислама Каримова начнет постепенное сближение с Россией, предполагают эксперты.

2 сентября, по официальным данным, после перенесенного инсульта скончался президент Узбекистана Ислам Каримов. В четверг, 8 сентября, исполняющим обязанности президента стал Шавкат Мирзияев, его кандидатуру утвердили обе палаты узбекского парламента. Аналитики уже упоминали его в качестве наиболее вероятного преемника Ислама Каримова, едва только появилась информация о тяжелом состоянии первого президента Узбекистана.

Учитывая авторитарный характер политической системы Узбекистана, победа Мирзияева в борьбе за президентский пост не вызывает сомнений. Однако в отличие от предшественника — покойного президента Каримова срок полномочий нового главы государства урезан. В 2011 году президентская каденция была сокращена с семи до пяти лет.

Как сообщает «Фергана.ру»,

Мирзияев — один из наиболее близких и преданных Каримову политиков, который посещал президента практически ежедневно.

Один из российских дипломатов, работавший в Узбекистане, говорит о тесных связях премьер-министра с семьей покойного президента. «Его можно назвать соратником Каримова, про которого говорят, что тот чужих к себе не подпускал», — объясняет собеседник.

Однако

в Узбекистане Мирзияев не пользуется популярностью. Будучи руководителем администрации сначала Джизакской, а потом Самаркандской областей, он прославился «способностью крепко выражаться и пускать в ход кулаки», а также рядом непопулярных мер, в том числе так называемыми продразверстками фермеров.

Знаток «поливной борозды»

Исполняющий обязанности президента Узбекистана является сыном врача Миромона Мирзияева, который всю свою жизнь посвятил борьбе с туберкулезом после того, как его супруга умерла от этой болезни. В детстве будущий узбекский лидер воспитывался мачехой. Она, утверждают в узбекских СМИ, «сыграла положительную роль его в воспитании».

По образованию Мирзияев — инженер-мелиоратор. В советское время эта профессия пользовалась большим спросом в Узбекистане, так как республика нуждалась в большом количестве воды для урожая хлопка.

При СССР Мирзияев написал работу «Модель взаимодействия пневмашины с почвой в поливной борозде». В Узбекской ССР он также активно занимался комсомольской работой, а в 1990 году стал депутатом Верховного Совета республики.

На посту главы правительства, который Мирзияев занимает с 2003 года, он курировал сельское хозяйство и развитие регионов. В частности, был ответственным за уборку хлопка, к которой до недавнего времени принудительно привлекали даже детей.

Тем не менее еще в должности премьера Мирзияев грозил карами тем хозяйствам, которые будут использовать на уборке урожая труд подростков.

Несмотря на то что он занимал должность премьера более 12 лет, Мирзияева нельзя назвать публичной фигурой. Он почти не общался с прессой и держался в тени, занимаясь хозяйственными вопросами.

По одной из версий, Мирзияева в правительство внедрил Рустам Иноятов, глава Службы национальной безопасности.

В статье для Московского центра Карнеги говорится, что Иноятов контролирует все основные силовые ведомства и оказывает влияние на президента через своих людей в аппарате, одним из которых считается премьер-министр.

Не зря президент стремился держать Мирзияева на «коротком поводке», стараясь ограничить его контакты с представителями СНБ.

Андрей Серенко из Центра изучения современного Афганистана говорит «Газете.Ru», что Мирзияев вместе с «серым кардиналом Иноятовым составляли жесткий административный клан». По его мнению, Иноятов будет оставаться в тени, помогая Мирзияеву.

Правда, эксперт по Узбекистану Юрий Мавашев полагает, что значение СНБ в политической карьере Мирзияева преувеличено. «Действительно, он всегда поддерживал хорошие отношения с Иноятовым и с силовыми структурами. Но в первую очередь он талантливый и опытный управленец».

Мавашев отмечает, что

Мирзияев — компромиссная фигура, так как был назначен на свой пост в обход конституции страны: она гласит, что в случае смерти президента временным главой страны является спикер парламента.

«Это свидетельствует о том, что между правящими кланами была достигнута договоренность и компромиссной фигурой стал именно премьер-министр. К тому же, в отличие от спикера парламента — законного врио, фигура Мирзияева знакома и понятна гражданам страны», — говорит эксперт.

Дальние родственные связи Мирзияева с российским миллиардером и уроженцем Узбекистана Алишером Усмановым дали повод СМИ спекулировать о «пророссийской» ориентации премьера.

Племянница жены Мирзияева вышла замуж за Бабура Усманова, племянника и некогда предполагаемого наследника Алишера. Однако несколько лет назад Бабур погиб в автокатастрофе.

На этой неделе Шавкат Мирзияев провел личную встречу с Владимиром Путиным, который приехал в Самарканд почтить память первого президента Узбекистана. Премьер выразил благодарность за визиты президента и премьер-министра России, назвав их «плечом настоящего друга». Он также заявил, что отношения Узбекистана с Россией «были, есть и будут стратегическим партнерством».

Узбекистан в настоящее время не является членом ЕАЭС, а также ОДКБ, военно-политического блока под патронатом России.

По мнению Серенко, с приходом к власти в Узбекистане Мирзияева «будет усиливаться пророссийский крен». Эксперт Мавашев полагает, что Узбекистан будет заинтересован в экономической интеграции в близкие России экономические союзы вроде Евразийского экономического сообщества: «Однозначно, будут предприниматься шаги в сторону интеграционных объединений, поскольку экономические вопросы требуют безотлагательных практических мер».

Другие эксперты, напротив, предполагают, что ожидать кардинальных изменений в политике по отношению к России не стоит: Мирзияев будет продолжать «балансировать между разными центрами силы» и «заигрывать» с США.

Вашингтон действительно намерен укреплять связи в Узбекистане, но, в отличие от России, представленной премьер-министром, США не прислали на похороны Каримова значимой фигуры. При этом при жизни бывшего президента именно узбекский Самарканд был выбран во время визита госсекретаря США Джона Керри для подписания декларации партнерства и сотрудничества Киргизии, Казахстана, Таджикистана, Туркмении и Узбекистана с США.

Среди недавних публичных шагов Мирзияева — лишение гражданства узбекского певца Абдулазиза Карима, принявшего подданство Турции. По сведениям участников заседания правительства, он назвал певца «предателем родины». Однако турецкие эксперты говорят о том, что при новом президенте отношения Анкары и Ташкента со временем улучшатся. Поскольку покойный Каримов холодно относился к Турции из-за того, что эта страна дала приют бывшему лидеру узбекской оппозиции Мухаммаду Салиху, а у нового президента таких предубеждений к Анкаре нет.

Эрдогана проверят на лояльность

Как развиваются отношения НАТО и Турции после мятежа против Эрдогана

Александр Атасунцев

В четверг генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг начнет свой двухдневный визит в Турцию. Детали встречи не уточняются, но, скорее всего, она связана с тем, что альянс теряет влияние на Анкару, а отношения США и Турции ухудшаются после недавней попытки госпереворота.

Генсек НАТО Йенс Столтенберг посетит Турцию. Это будет первый визит генсека НАТО в Анкару после попытки переворота в ночь на 16 июля, отмечает турецкое издание Sabah. Очевидно, визит генсека НАТО связан с тем, что

альянс теряет влияние на Турцию, а отношения США с ней ухудшаются.

И для этого есть ряд причин, корни которых тянутся даже дальше июльских событий в Стамбуле и Анкаре.

Дело Гюлена

24 августа, в день начала совместной операции западных союзников «Щит Евфрата», Анкару посетил вице-президент США Джо Байден. Одной из ключевых тем переговоров стала экстрадиция Фетхуллаха Гюлена, на которой настаивает Анкара. Гюлен – проповедник умеренного ислама, популярный в Турции, но проживающий в американской эмиграции. Сторонники Эрдогана считают его главным организатором и вдохновителем переворота.

Эрдоган ранее уже ставил в связи с этим ультиматум. «Либо организующая перевороты FETO (последователи Гюлена – «Газета.Ru»), либо демократическая Турция; она [Америка] должна сделать этот выбор», – заявил 11 августа Эрдоган. Вашингтон же стоит на том, что Анкара пока не представила достаточно доказательств участия Гюлена в июльском мятеже.

Однако конфликт глубже.Такое бескомпромиссное требование Анкары вкупе с массовыми задержаниями подозреваемых в организации переворота не вяжется с представлениями альянса – и, в частности, США — о демократии, правах человека и международном праве.

Обеспокоенность реакционными действиями Эрдогана выражал ранее Европейский совет, а также – чуть более сдержанно — НАТО.

Ведь в преамбуле устава Североатлантического альянса его члены декларируют намерение «защищать свободу, общее наследие и цивилизацию своих народов, основанные на принципах демократии, свободы личности и законности».

«Полагаю, что основной темой будет участие Турции в НАТО как таковое ввиду того, что между Турцией и Европой существует масса разногласий. Конкретно – это участие Турции в военной операции на территории Сирии», – считает Владимир Брутер, эксперт Международного института гуманитарно-политических исследований.

Курдский вопрос

Также 24 августа Джо Байден обсудил с президентом Турции Реджепом Эрдоганом особенно болезненный для Анкары курдский вопрос. Сирийские курды входят в антиасадовскую коалицию и пользуются поддержкой Запада. США поставляет им оружие, курдские командиры обучаются американскими специалистами. И тогда, 24 августа, было не очевидно, что целью вторжения Турции в Сирию является не только война против ИГ (запрещенная в России организация), но и ослабление курдов, на тот момент близких к тому, чтобы замкнуть всю южную границу Турции.

Владимир Брутер считает, что США и Европа ведут сложную игру, преследуя, однако, простую цель. «Когда было нужно, США мгновенно выразили готовность пожертвовать интересами курдов, одобрив турецкое вторжение. А ведь курдами американцы вытаскивают большинство своих военных интересов в регионе. Однако в то же время

Запад безусловно не будет полностью поддерживать и Турцию, но сделает все, чтобы Анкара не сблизилась с Россией и Ираном»,

– считает эксперт. А она между тем сближается.

Москва – Анкара

Сейчас уже действительно можно говорить о перезагрузке отношений между Москвой и Анкарой. 9 августа Эрдоган после девяти месяцев кризиса отношений с Кремлем встретился с президентом России Владимиром Путиным. Тогда же турецкий лидер пообещал, что две страны смогут вместе достичь «огромных целей».

Более того, к 29 августа было полностью восстановлено чартерное авиасообщение между странами. А на прошедшем саммите G20 в ходе двусторонних переговоров Путин и Эрдоган обсуждали реализацию проекта «Турецкий поток», расширение поставок российской нефти по линии «Роснефти», а также проект АЭС «Аккую». Об этом рассказал 4 сентября пресс-секретарь президента Дмитрий Песков.

Ведущий внешнеполитический эксперт Фонда Маршалла в Брюсселе Йан Лессер полагает, что в ходе визита Столтенберга значительное внимание будет уделено будущему отношений между альянсом и Турцией. «Анкара будет добиваться какой-то уверенности в отношениях, ведь ей пришлось столкнуться с многочисленными вызовами внутренней безопасности, включая террористическую угрозу, приграничные конфликты и риски угроз от баллистических ракет», — заявил он «Газете.Ru».

Эксперт имеет в виду комплексы «Патриот» которые США предоставляли Турции для защиты от ракет. «В то же время НАТО стремится понять соображения Турции в вопросе стратегии в Сирии, восточном Средиземноморье и Черном море, – рассказал Лессер. – Обе стороны видят связь с альянсом стратегически важной, но только в самом широком смысле. И НАТО, и Турция осознают, что отношения становятся сложными и напряженными.

Я ожидаю, что Генеральный секретарь НАТО еще раз заявит о важности для альянса следовать демократическим идеалам.

А также о необходимости гражданского контроля над вооруженными силами во втором по величине военном ведомстве НАТО».

С этим прогнозом соглашается и военный эксперт Александр Храмчихин. Главной целью переговоров, по его мнению, будет попытка добиться от Турции большей лояльности к альянсу.

База Инджирлик

Среди стран НАТО турецкая армия – вторая по величине после США. Однако не только из-за этого Турция нужна альянсу.

Одной из важнейших тем переговоров может стать будущее авиабазы Инджирлик — одной из основных баз НАТО, предназначенных для реагирования на кризисы Ближнего Востока. Именно отсюда в начале 90-х во время операции «Буря в пустыне» американские бомбардировщики вылетали в Кувейт. После атаки на ВТЦ в 2001 году США использовали авиабазу для переброски и снабжения войск коалиции сначала в Афганистане, а потом и в Ираке. После активизации ИГ (запрещенная в России организация) Инджирлик использовалась для войны против террористов.

Однако после попытки путча Турция запретила США и их союзникам пользоваться базой. Министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу заявлял в июле, что военные с базы Инджирлик участвовали в попытке переворота. А правоохранительные органы Турции задержали главнокомандующего базой Бекир Эркан Вана.

Уже 16 июля Инджирлик была обесточена – по неподтвержденной информации, на ней находились американские ядерные боеприпасы, хотя по официальной версии американское ядерное оружие было вывезено из Турции еще после окончания холодной войны. 18 августа европейское новостное издание EurActiv сообщало — правда, со ссылкой на анонимные источники — что США начали вывозить ядерные боеприпасы из Инджирлика на румынскую базу «Девеселу». Те же источники, на которые ссылается европейское издание, подчеркивают, что

такая передислокация свидетельствует об охлаждении отношений между Анкарой и Вашингтоном: видимо, США перестало доверять Турции свое стратегическое вооружение.

База Инджирлик может стать одним из главных козырей в предстоящих переговорах между Вашингтоном и Анкарой. Брутер считает, что база еще долгое время останется за НАТО. Храмчихин же подчеркивает, что база находится под ведением США и к переговорам по ней Столтенберг и НАТО не имеют отношения.

Остается вопрос о роли Москвы в этой ситуации. «России следует в диалоге с Анкарой строго, тщательно и придирчиво следовать своим интересам, если они не пересекаются с интересами Эрдогана, — отмечает Храмчихин, не исключающий в будущем более тесного сотрудничества между Россией и Турцией.. — На мой взгляд,

Эрдоган из этого кризиса много что понял: если Путину не нужен его скальп, то вполне возможно, что Хиллари он уже будет нужен.

И это, как говорят в Одессе, в корне меняет дело. Эрдоган знает, откуда для него исходит максимальная опасность, и эта опасность точно не со стороны Москвы».

Запретит ли украинский концерн «Антонов» летать российским «Русланам»

Украинский концерн «Антонов» намерен добиваться запрета полетов за пределами России самолетов Ан-124 «Руслан». Это произойдет в том случае, если российская сторона откажется от украинского сервисного обслуживания этих лайнеров

Ан-124 «Руслан» является самым грузоподъемным самолетом из серийно производимых в мире и предназначен для перевозки на большие расстояния тяжелых и крупногабаритных грузов. В настоящее время 12 самолетов составляют основу авиапарка компании «Волга-Днепр». (Два находятся на хранении на аэродроме Ульяновск-Восточный). Еще девять «Русланов» эксплуатирует Минобороны.

Военные за границу не летают. Пожалуй, за исключением доставки на авиабазу в Хмеймиме в Сирии комплекса С-400. А вот «Волга-Днепр» осуществляет коммерческие перевозки по всему миру. Теперь госпредприятие «Антонов» хочет запретить международные полеты самолетов Ан-124, которые были разработаны киевским КБ. И все потому, что российские компании, как сообщали неофициальные источники, могут перестать обслуживать «Русланы» на Украине. Кому принадлежат права на «Руслан»? Главный редактор портала Avia.ru Роман Гусаров считает, что это большой вопрос.

«Разработчиком, выполнением заказа со стороны министерства обороны был Минавиапром Советского Союза, и дальше работы распределялись между конструкторским бюро и заводами. В строительстве самолетов участвовало огромное количество предприятий и не только украинские, и даже может быть в меньшей степени украинские. Единственное, что головным разработчиком, который собирал все это в единую конструкцию, было КБ «Антонов». А вот производство было организовано в России, в Ульяновске, где сейчас и находится. Поэтому если вступать в спор по поводу нарушения авторских прав, не факт, что это будет все решено в пользу Украины, потому что, все-таки, правопреемником Советского Союза является Российская Федерация».

И все-таки есть понятие бренда. После развала Союза «Антонов» стал принадлежать Украине. А российские «Русланы», по-прежнему, летают под маркой Ан-124. Может ли Украина оспорить это в международных судах? Может, но и из этого есть выход, говорит директор по развитию в СНГ компании «Авиационный чартерный сервис» Сергей Вехов.

- При развале Советского Союза не потрудились мы заглянуть в будущее и догадаться, что когда-нибудь у нас с Украиной начнутся, что называется контры. Вот сейчас они наступили. Дело в том, что правообладание — вот эта бумажная работа, патент, я не знаю, как все это называется, она не была произведена. Мы все время думали, что мы с Украиной будем братскими странами. Но вот случилось по-другому, и теперь, конечно, путаница имеет место. Но как факт, для технической эксплуатации, безопасной, не связанной просто с бумажками нам Украина никак не нужна, потому что и самолеты, и запчасти уже давным-давно производятся в Ульяновске.

- А вот имя, как быть с ним? Кому оно, все-таки, принадлежит сейчас, это понятно или нет?

- Вы знаете, мне кажется, это уже не столь важно. Давайте мы его обзовем просто А, не Антонов, а просто А-124, вот и все. Сделаем ребрендинг. Дело в том, что добро на его полеты выдает, все-таки, МАК — Международный авиационный комитет и наш Минтранс, который отчитывается, который отвечает перед мировым сообществом за безопасность этих полетов. Украинцы здесь, по сути, ставят подпись свою за использование вот этого имени.

- Ну, хорошо, вот они, все-таки, исполнили свою угрозу и будут заявлять, что эти самолеты, которые обслуживаются не у них, небезопасны. Чем это реально грозит?

- Это нам грозит некой небольшой задержкой, большим количеством бумажной работы, использованием дорогих адвокатов, связанных с работой ICAO, IATA и так далее. Ну, некоторыми затратами, в первую очередь, для нашего единственного оператора «Волга-Днепр», ну и для военных, наверное, тоже. После чего Минтранс наш должен быть задействован, конечно же, МАК. После чего несколько месяцев работы, и самолет будет назван по-другому и продолжит летать.

Ан-124 создал целый рынок грузоперевозок в мире. И пользуется большим спросом. Такого самолета больше нет нигде (если не считать семь машин, доставшихся Украине, и которые практически не летают).

Вряд ли полеты «Русланов» запретят. Достаточно сказать, что с 2006 года компания «Волга-Днепр» занимается транспортировкой грузов в Афганистан для международного альянса, который возглавляют США. Не смогла в свое время обойтись без Ан-124 и Саудовская Аравия. Интересный факт. В 1992 году из королевства в Швейцарию были перевезены 52 тонны золота. Так что без «Русланов» никак не обойтись.

Сергей Ткачук

Как заявил исполнительный директор Национальной иранской компании очистки и распределения нефтепродуктов, Иран мог бы построить в Афганистане нефтеперерабатывающий завод с тем, чтобы повысить топливную и энергетическую независимость соседней страны.

Аббас Каземи заявил о готовности своей страны построить нефтеперерабатывающий завод на территории Афганистана. Предприятие сможет перерабатывать около 400 тыс. баррелей нефти-сырца в сутки. Ранее Афганистан выразил желание увеличить закупки нефтепродуктов у соседней страны на 1 млн. тонн в год, а сжиженного газа — на 200 тыс. тонн в год, передает информационное агентство «Financial Tribune».

В настоящее время Афганистан импортирует из Ирана порядка 200 тыс. тонн дизельного топлива в год. Отметим, что в Южном Хорасане вскоре будет сдано в эксплуатацию нефтехранилище на 100 тыс. баррелей. Стоит отметить, что на данный момент, наряду с Ираном, основными поставщиками нефтепродуктов на афганский рынок являются Россия и страны Центральной Азии.

Госдепартамент США объявил о планах предоставления в распоряжение афганских сил оружия и боеприпасов совокупной стоимостью 60 млн. долларов.

Соответствующий тендер был утверждён Конгрессом США, сообщается в пресс-релизе Управления военного сотрудничества министерства обороны США. Предполагается закупить 4,9 тыс. винтовок M16A4 (калибр 5.56), 485 автоматов M240B (калибр 7.62) и 800 пулеметов М2 (калибр 50). Кроме того, будет закуплено пока не определённое в точности число автоматов M249, снайперских винтовок M1110 и гранатомётов MK-19.

Как отмечают средства массовой информации Афганистана, в стоимость контракта включены комплектующие, расходники, обучение персонала и сервисное обслуживание, цитирует пресс-релиз афганское телевидение. Предполагается, что финансирование будет предоставлено из правительственных грантов США.

Отметим, что в последнее время ситуация с безопасностью в Афганистане ухудшилась: боевики даже предприняли ряд попыток захватить контроль над отдельными уездами северных провинций страны.

Власти Индии планируют увеличить военную помощь Афганистану, сообщает индийская пресса.

Индия приступила к поставке российских вертолётов в Афганистан

Ожидается, что заявление о поставках военной техники будет сделано в этом месяце в ходе визита президента Афганистана Мохаммад Ашрафа Гани в Нью-Дели.

Напомним, что недавно Индию посетил начальник генерального штаба Афганской национальной армии генерал Кадам Шах Шахим. Глава афганской армии предоставил индийской стороне конкретный список запросов.

По данным СМИ, индийское правительство уведомило Кабул, что большая часть запросов будет удовлетворена.

На этой неделе пресс-служба Пентагона объявила о направлении в Афганистан 1400 служащих американских военно-воздушных сил в рамках регулярной ротации контингента.

Служащие 3-й бригадной тактической группы 101-й воздушно-десантной дивизии прибывают в ИРА текущей осенью. Стоит отметить, что указанное подразделение неоднократно было задействовано в военных миссиях на территории ИРА – начиная с боевых операций по борьбе с «Талибаном» и «Аль-Каидой» в 2002 году и вплоть до программы консультирования и поддержки афганских сил в 2014 – 2015 годах.

Точных сведений о том, в какой части страны будут проходить службу американские десантники, в отчёте командования не приводится. Тем не менее, известно, что подразделение будет участвовать в антитеррористических операциях.

Напомним, что недавно бывший командующий военным контингентом США и НАТО в Афганистане генерал Джон Аллен выразил мнение, что его стране следует расширить участие в операциях на территории ИРА, в том числе авиационную поддержку афганских сил, а возможно, ввести в страну дополнительные войска.

Торговый оборот между Афганистаном и Пакистаном снизился на 50% за последние два месяца

Так заявили представители Торгово-промышленной палаты Афганистана (ТППА), за последние два месяца торговый оборот между Афганистаном и Пакистаном снизился не менее чем на 50%.

В связи с уменьшением активности афганских бизнесменов на этом направлении в разгар сельскохозяйственного сезона оборот товаров существенно снизился, в связи с чем запланированный товарооборот в 1 млрд. долларов между странами вряд ли будет достигнут. Кроме того, импорт Афганистаном цемента и пищевых продуктов из соседней страны снизился с 9 до 4 тыс. тонн в день, заявил вице-глава ТППА Хан Джан Алокозай.

Среди причин такой динамики он назвал не только охлаждение отношений между странами, но и низкое качество товаров, а также снижение покупательной способности пакистанских импортёров, цитирует его слова Национальное телевидение Афганистана.

Мусафир Коканди, спикер Министерства торговли и промышленности ИРА, в свою очередь, заявил, что зависимость Афганистана от импорта в Пакистан закончится в ближайшем будущем, поскольку теперь у страны появилась возможность поставлять продукцию в другие, в том числе европейские страны, без необоснованных задержек на таможне и по другим ценам.

Четырьмя днями ранее Пакистан остановил работу таможни в приграничном пункте Спинбулдак, из-за чего афганские бизнесмены уже потеряли около 8 млн. афгани (120 тыс. долларов).

Как заявила исполнительный директор Всемирной продовольственной программы (ВПП) ООН Эртарин Кузин, организация планирует и далее сотрудничать с Афганистаном, однако для эффективной работы требуются дополнительные финансовые источники.

Начиная с января 2016 года, ВПП оказала помощь более чем 2 млн. голодающих жителей Афганистана, однако для помощи ещё 1,6 млн. нуждающихся жителей страны организации до конца 2016 года потребуется не менее 50 млн. долларов, цитируют её слова афганские СМИ. ВПП ведёт переговоры с афганским правительством и международными партнёрами организации, пытаясь найти необходимое финансирование.

Эртарин Кузин также посетила поддерживаемые ВПП проекты в Кабуле: ферму органической продукции Пелавари, где работают только женщины, и завод по производству обогащённой витаминами и минералами муки.

Согласно последним исследованиям ВПП, 11,3 млн. жителей Афганистана, или около 40% населения, не могут быть уверены в том, что смогут прокормить себя в ближайшем будущем. Более 40% детей в возрасте до пяти лет страдают от хронического недоедания, что приводит к замедлению развития и различным болезням.

ВПП работает с 80 странами мира и ежегодно предоставляет помощь более чем 80 млн. человек. Основным приоритетом организации является обеспечение продовольственной безопасности всему населению планеты, независимо от религиозной и этнической принадлежности, а также политических предпочтений.

Первый товарный поезд из Китая во вторник прибыл в афганский торговый порт Хайратон (провинция Балх) через Казахстан и Узбекистан.

Перегон по железной дороге протяжённостью более 7,5 тыс. км продолжался две недели. Как сообщает афганское телевидение, в поезде прибыли сто контейнеров с различными товарами, общая стоимость которых составляет около 4 млн. долларов.

Посол Китая в Афганистане Яо Цзин, выступая на торжественной церемонии, подчеркнул приверженность Китая идее развития Шёлкового Пути и интеграции региональных экономик, в том числе афганской. Таким образом, теперь бизнесмены смогут поставлять товары из Китая в Афганистан, равно как и из Афганистана в Китай, за две недели вместо трёх месяцев, как это происходило во времена поставок по морю.

Отметим, что Китай рассматривается афганскими импортёрами и экспортёрами как перспективный партнёр, а железнодорожная доставка является одной из самых дешёвых.

Президент Афганистана Ашраф Гани посетил торжественную церемонию сдачи в эксплуатацию нового жилого района Кабула Хваджа Раваш.

Строительство производилось в течение четырёх лет на территории более 40 га. Финансирование производилось совместно государственными и частными инвесторами. В результате было построено 78 жилых домов (2104 квартиры), сообщил на торжественной церемонии министр городского развития Саид Садат Мансур Надири.

Стоимость проекта составила 94,3 млн. долларов. Выступая на церемонии, министр отметил, что Китай и ОАЭ в ближайшем будущем построят в Афганистане ещё 10 тыс. и 1 тыс. жилых домов, соответственно. Он выразил надежду, что работы по проектам начнутся ещё до окончания календарного года. Как отмечают афганские СМИ, ещё 1 тыс. домов готов построить Катар.

Кроме того, министр рассказал о проекте строительства более 20 жилых районов для преподавателей, а также бараков для афганских ВС.

Уже неоднократно отмечалось, что проблема перенаселения Кабула, инфраструктура которого не рассчитана на проживание нескольких миллионов человек, потребует решения в ближайшие годы. Для этого, в частности, был разработан проект строительства мегаполиса-спутника афганской столицы, «Нового Кабула».

Стыковка на стратегической орбите

Об укреплении партнерских отношений между Россией и Китаем

В.Я. Воробьёв – старший научный сотрудник Центра исследования Восточной Азии и ШОС МГИМО (У) МИД России, Чрезвычайный и Полномочный Посол.

Резюме: В замыслы Вашингтона, похоже, входит провоцирование Китая на эскалацию игры мускулов. Выдержка и холодная расчетливость могут если не отрезвляюще, то сдерживающе воздействовать на Соединенные Штаты.

Сотрудничество и взаимодействие между Россией и Китаем, опирающееся на равноправное конструктивное партнерство, обрело за двадцать лет стратегический характер и всеобъемлющий размах. Формула «навсегда друзья, никогда враги» емко и образно передает общеполитическое видение того, какими должны быть впредь российско-китайские отношения.

Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве, которому в 2016 г. исполнилось 15 лет, определяет базовые черты партнерской модели. Документ стимулирует постоянное движение вперед, наращивание взаимопонимания и доверительности, уплотнение отношений в конкретных областях. Это важно не только с точки зрения укрепления добрососедства, но и по причине усугубляющейся турбулентности в международной обстановке. Устойчивость российско-китайских отношений служит стабилизирующим фактором глобальной значимости.

Партнерство – не застывшая конструкция, а динамичная и разветвленная система контактов между суверенными государствами, каждое из которых имеет свои внутренние особенности и самостоятельные подходы к международным проблемам. Смысл партнерства – состыковывать интересы, находить общие знаменатели, действовать сообща или координированно ради обоюдной пользы. В отличие от военно-политического союза партнерство не направлено против кого-то, не ориентировано на противостояние или сдерживание, не предполагает идеологического единства и полного совпадения мнений, не имеет обязательной внутренней дисциплины. По такому лекалу 15 лет назад по инициативе России и КНР создана Шанхайская организация сотрудничества.

Некоторые «энтузиасты» в России и Китае, старомодно упрощая текущую внешнеполитическую и внешнеэкономическую конъюнктуру, усматривают в указанных свойствах партнерства его слабости. Обеим странам, мол, следует их изживать и гальванизировать союзничество, хотя на практике оно уже показало неспособность служить прочной долговременной основой для отношений. Задача на обозримый период – не в пересмотре успешно работающей 20 лет модели партнерства, а в ее непрерывном укреплении и совершенствовании. Для качественной характеристики достигнутого уровня и перспектив партнерства стоит более активно и широко использовать термины «состыковка», «сопряжение», звучащие по-китайски «дуй цзе».

В общественном сознании двух стран живы стереотипы, сформировавшиеся во времена так называемой идеологической полемики и конфронтационных отношений 1960-х – начала 1980-х годов. В обеих странах еще напоминает о себе шлейф пограничных вопросов – существуют подспудные сомнения в полном и окончательном их урегулировании. Не секрет, что в России и в Китае распространены зачастую конфликтующие версии истории формирования границы. Следует чаще напоминать о высказываниях Дэн Сяопина в мае 1989 г.: «черта под прошлым подведена» и «никаких исторических счетов больше не существует». Резонно подчеркивать, что граница между Россией и КНР «сделана раз и навсегда», теперь мы имеем не разделяющую линию, а полосу, связывающую великих соседей.

Празднование в 2015 г. 70-летия Победы во Второй мировой войне продемонстрировало наличие мощных ресурсов для укрепления дружбы и добрососедства на базе общих исторических переживаний. Полезно совместно подготовить перечень-календарь консолидирующих дат на несколько лет вперед. К такой работе можно подключить общества дружбы, крупные двусторонние общественные структуры, межпартийные связи.

Необходимо пристальное внимание к поддержанию позитивного настроя и благоприятной атмосферы в торгово-экономической области. Она испытывает влияние колебаний международной конъюнктуры и сложностей, по разным причинам возникающих во взаимодействии. Многие традиционные деловые связи «зависают» или даже обрываются. Крупные проекты тормозятся, нередко из-за трудностей платежных проводок по международным каналам. Надо всячески уходить от обмена упреками, по-деловому разбираться в каждом случае с прицелом не на «быструю наживу» (это время безвозвратно прошло), а на поиск приемлемых вариантов, находить новые поля для сотрудничества (сельское хозяйство, продовольствие).

Подход двух стран к выбору практических шагов по преодолению экономических сложностей различается, стоит детально и профессионально проанализировать превалирующие точки зрения, в том числе использовать в этих целях консультации о сопряжении Евразийского экономического союза и идеи «Экономического пояса Шелкового пути» (по существу речь идет о взаимном приспособлении ЕАЭС и Китая).

США – вездесущий «посторонний»

Необходимо совершенствовать механизм координации позиций и действий по стратегическим международным проблемам. Обмен мнениями по текущим проблемам дополнить сопоставлением прогностических выкладок, чтобы осуществлять координацию упреждающих действий на среднесрочную и долгосрочную перспективы.

Постоянного внимания требует продуктивное взаимодействие в международных делах, особенно по различным аспектам политики Соединенных Штатов. Независимо от партийной принадлежности, вашингтонская администрация в послевоенный период последовательно проводит одну и ту же генеральную линию – отстаивание сверхдержавного положения США в мире. Стиль отчасти корректируется в зависимости от личности президента и состояния внутренних проблем. Вряд ли что-то существенно изменится с приходом новых властей зимой 2017 года. Может стать жестче тональность, особенно в начальный период.

Проецируя свои интересы на весь мир, Соединенные Штаты не воспринимают себя как «постороннего», «внешнего», «внерегионального» игрока в любой точке земного шара. Курс на сдерживание влияния России и Китая, по американской логике, является не чем-то специальным, а естественной частью наступательных средств защиты единоличного доминирования в мире. Такого рода высокомерие проистекает из глубокой убежденности в образцовой правильности политической системы США и в эффективности организации экономической жизни, опирается на технически высокооснащенную военную машину. Эти факторы еще долго будут подпитывать гегемонистские амбиции.

В оппозиции Вашингтона попыткам серьезно реформировать существующий мировой порядок просматривается все то же глубинное стремление сохранить супердоминирование. Отсюда – скептическое отношение к теории многополярного мира. Она интерпретируется не как объективная тенденция, а как покушение на уникальный статус Соединенных Штатов в мире. На руку Вашингтону то, что теория многополярности нередко самими ее сторонниками подается близко к американской трактовке, то есть как инструмент противостояния США, а не естественное развитие мировой системы. Некоторые базовые категории, прежде всего – что считать «полюсом», остаются непроясненными.

Центральная Азия – в центре внимания

Стратегическое значение Центральной Азии будет возрастать, в то время как обстановка в регионе – усложняться. Накапливаются элементы неустойчивости, в том числе в силу надвигающегося периода естественного ухода со сцены ряда авторитетных лидеров. Финансово-экономический кризис негативно сказывается на развитии всех стран ЦА. Происходит радикализация настроений населения, во многом из-за распространения фундаменталистских версий ислама под воздействием «Исламского государства». Крайне запутанные проблемы межгосударственного разграничения, унаследованные от прошлого, а также обостряющаяся тема водопользования замедляют преодоление все еще дающей о себе знать разобщенности стран ЦА.

Разновекторная внешняя политика, проводимая странами региона с тем или иным креном в сторону России и/или Китая, предоставляет западным государствам возможности не только экономического, но и политического присутствия. Все напористее действуют американцы. Неопределенность перспектив Афганистана позволяет им не только придать «новое дыхание» прежним проектам, ориентированным на вовлечение ЦА в орбиту собственных интересов, но и создавать новые механизмы. Группа «США плюс пять (центральноазиатских стран)», образованная в ноябре 2015 г. в Ташкенте с довольно широкой повесткой дня, сразу начала набирать обороты.

Москва и Пекин одинаково заинтересованы в том, чтобы ситуация в ЦА была максимально стабильной, вспышки напряженности не перерастали в громкие и острые конфликты, проблемы решались путем переговоров, а в регионе брали верх интересы консолидации, добрососедства и дружественного общения.

«Стыковка» взглядов России и Китая, ставшая на рубеже XXI века главным импульсом для создания ШОС, должна оставаться несущей конструкцией организации и впредь, независимо от того, сколько новых членов прибавится (их все же не может быть бесконечное количество). Важно, чтобы начавшийся процесс пополнения основного состава не приводил к размыванию фокуса приоритетного внимания ШОС и смещению его с Центральной Азии. Нельзя допустить, чтобы центральноазиатские участники – основатели организации почувствовали себя маргинализированными, сдвинутыми на периферию интересов крупных игроков. Расширение не должно привести к появлению разделительных линий внутри ШОС, девальвации культуры диалога среди всех ее участников, определяемой «шанхайским духом».

Ловушки АТР

Восточная Азия является основным звеном принятого восемь лет назад президентом Бараком Обамой стратегического решения о «развороте США в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона». Вряд ли следующая американская администрация пойдет на свертывание этого курса. Его главной целью, как и повсюду, является удержание американского «сверхдержавного» превосходства. Явным приоритетом выступает контролирование роста мощи Китая и его влияния, а также содержательного сближения Пекина с Москвой.

Американским замыслам в северо-восточной части Восточной Азии своими действиями и заявлениями подыгрывает Пхеньян. Демонстрация «несгибаемости», не считаясь с себестоимостью, выглядит своего рода приманкой для постоянного привлечения всеобщего внимания к КНДР и персоне ее лидера. Пхеньяну удается добиваться этого уже много лет, задача же реального урегулирования корейской проблемы, судя по всему, интересует его все меньше и меньше. Шестисторонние консультации по денуклеаризации Корейского полуострова северокорейцы хотели бы подмять под себя, сведя их к собственному диалогу с США. Но неправильно говорить о бесполезности и ненужности данного деликатного переговорного инструмента.

Сомнительно, чтобы КНДР была в состоянии самостоятельно наладить и поддерживать ритмичную работу сложнейших производственно-технологических цепочек для крупного поточного производства ядерных зарядов и ракетных носителей, систем наведения и контроля. Это не исключает лабораторной или опытной сборки отдельных элементов и целых агрегатов, демонстративного проведения разовых испытаний. В данном деле ощущается привкус постоянной азартной игры со стороны Пхеньяна. Подобные игры весьма рискованны, их необходимо блокировать самым серьезным образом.

В Пхеньяне, видимо, исходят из того, что силовых действий в отношении КНДР никто предпринимать не собирается. Не из-за опасения ответной реакции, а потому, что они никому не нужны ни политически, ни экономически. Вашингтон по большому счету устраивают пхеньянские «неожиданности», создающие новые предлоги для наращивания поблизости от России и Китая американских военно-технических систем. Они позволяют совершенствовать мониторинг ракетных пусков в этих странах, а если потребуется, то и нейтрализовывать их на начальных этапах полета. Соединенные Штаты получают также дополнительные возможности для подтверждения своего права голоса в делах Северо-Восточной Азии. КНДР вряд ли двинется в наступление на Южную Корею. Там все же должны представлять себе губительные последствия для существования режима. России и Китаю следует исходить из того, что в целом статус-кво сохранится неопределенно долго, а Пхеньян будет оставаться раздражителем в этой части Азии.

Правительство Японии недвусмысленно держит линию на то, чтобы «освободиться» от наследия и бремени страны, проигравшей во Второй мировой войне, представить Японию чуть ли не «жертвой победителей». Одновременно Токио хотел бы вернуть себе место главного партнера США в тихоокеанском пространстве, нейтрализовать сдвиг внимания Вашингтона в сторону Пекина. Американцам это не мешает, поскольку не ведет к потере или ослаблению союзнического контроля над Японией. В то же время Соединенные Штаты способны более маневренно укреплять свои позиции в Восточной Азии, в том числе выстраивать отношения со странами региона по собственным сценариям.

В США благосклонно относятся к намерению Японии подключиться к решению проблем Южно-Китайского моря. Может быть, они даже станут подначивать Токио со временем занять в ЮКМ ведущую роль (но не главную) под вывеской регионального заинтересованного государства. Вашингтону выгодно сохранение отчужденности в отношениях Японии с Россией и Китаем из-за территориальных споров. Внешне у Москвы и Пекина разные ситуации – Россия контролирует Южные Курилы, Япония осуществляет административное управление над островами Дяоюйдао. Однако суть едина: по итогам Второй мировой войны Япония утратила обе группы островов. Апелляции к разным историческим документам и записям только затуманивают существо дела. В Японии эти вопросы превращены в национальный символ борьбы против «несправедливостей» наследия Второй мировой войны. Для России и Китая, наоборот, они стали показателями «справедливости» наказания агрессора. В таких случаях, помимо терпения и продолжения диалога, важно не допускать обострений и особенно эмоциональных вспышек, которые трудно поддаются контролю и всегда ухудшают общую атмосферу отношений.

В Южно-Китайском море переплелись интересы многих государств, при том что мотивы каждым из них излагаются по-разному. В территориальных спорах участники оперируют главным образом ссылками на исторические свидетельства, а они у каждого говорят в свою пользу. В то же время юридическая доказательная база выглядит весьма зыбкой. Представления о том, что считать международно признанными границами ЮКМ, сильно различаются. На некоторые острова, рифы и отмели одновременно претендуют несколько государств. В таких обстоятельствах трудно применить на практике абсолютно правильный принцип, согласно которому территориальные споры в ЮКМ следует рассматривать и решать сугубо в двустороннем порядке.

Если страны АСЕАН будут двигаться дальше в деле создания действительного сообщества, раньше или позже они осознают необходимость и потребность снять территориальные претензии друг к другу, признать по примеру Евросоюза сложившееся положение вещей. Тогда возникнет качественно иная ситуация, которая позволит поставить вопрос о запуске переговорных процессов с Китаем на двусторонней основе.

США заявляют, что не стоят на чьей-либо стороне в территориальных спорах. Это, однако, не мешает им публично посылать некоторым странам сигналы поддержки. Акциями своих ВМФ и ВВС Вашингтон дает понять, что всю акваторию внутри прерывистой линии, которую Китай наносит на свои карты в ЮКМ, он считает свободной для любого вида судоходства, включая постоянное крейсирование своих военных кораблей. Затягивая Японию, Австралию, Индию в обозначение ими военного присутствия в ЮКМ, американцы хотят продемонстрировать, что они не одиноки в своих подходах к местной проблематике. Независимо от того, насколько им это удастся, Соединенные Штаты будут вести дело к интернационализации давления на Китай в вопросах ЮКМ.

Вместе с тем США, скорее всего, не пойдут на развязывание военного конфликта с Китаем в ЮКМ, но не откажутся от поддержания там регулируемой напряженности. Всплески задиристости со стороны ряда стран Юго-Восточной Азии в адрес Китая – отзвуки американской политики. В замыслы Вашингтона, похоже, входит провоцирование Китая на эскалацию игры мускулов. Выдержка и холодная расчетливость могут если не отрезвляюще, то ограничительно воздействовать на Вашингтон.

Россия заинтересована в том, чтобы ЮКМ не превращалось в полигон для испытания крепости нервов, чтобы все стороны проявляли сдержанность и не прибегали к силе. В геополитическом смысле для России важно, чтобы по периметру ее стратегического партнера Китая не возникало никаких обострений.

Россия. Китай > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 сентября 2016 > № 1892013 Виталий Воробьев

В ОДКБ знают, как защитить границы от экстремистов

После смерти президента Узбекистана Ислама Каримова, не оставившего после себя преемника, эксперты начали выражать опасения относительно возможности дестабилизации ситуации в Центральной Азии, где в последнее время активизировались экстремисты. Организации «Хизб ут-Тахрир» и «Исламское движение Узбекистана» имеют сторонников и в Узбекистане, и Таджикистане. Эксперты говорят, что кочевые народы Центральной Азии (киргизы, казахи, туркмены) менее подверженные радикальным псевдорелигиозным воззрениям. Зато в аграрных цивилизациях региона, на территориях современных Узбекистана и Таджикистана, у экстремистов есть шанс обрести еще больше сторонников.

Угроза стабильности исходит из Афганистана, с которым граничат обе республики. Генеральный секретарь Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) Николай Бордюжа говорит, что в последние годы на таджикско-афганской границе очень нестабильная обстановка: "Это связано с активностью наркотрафика, с нестабильностью ситуации в Афганистане, с общей деградацией ситуации в Афганистане. Из года в год количество боестолкновений на таджикско-афганской границе увеличивается. Несколько лет назад в ОДКБ было принято решение оказания таджикским пограничникам. Помощь была оказана, этого не достаточно".

Сейчас ОДКБ занимается отработкой целевой программы создания инфраструктуры таджикско-афганской границы. "Если эта межгосударственная программа будет принята, а туда будут заложены конкретные финансовые средства, то, думаю, государства-члены ОДКБ помогут Таджикистану обустроить эту границу достаточно качественно. Хотя в последние несколько лет руководство Таджикистана очень серьезное внимание уделяет вообще таджикско-афганской границе, повышению потенциала пограничных войск. Я могу сравнивать, потому что знаю, что там было в 1990-х, и вижу, что происходит сейчас. Это строительство новых пограничных отрядов, создание дополнительных подразделений, опорных пунктов у границы, решение вопросов войскового прикрытия границы, создание системы территориальной обороны, проведение учений по использованию вооруженных сил Таджикистана, оказание помощи пограничникам в случае пересечения этой границы", заявил Бордюжа.

Он рассказал, что год назад более 1,5 тысяч военнослужащих со всех государств-членов ОДКБ были переброшены на таджикско-афганскую границу вместе с бронетехникой, со своим оружием, с материально-техническими средствами, Там были созданы органы управления для этой группировки, в ОДКБ спланировали учебную операцию и провели ее. Несколько батальонных тактических групп прошли вдоль таджикско-афганской границы. "Это предпринималось для демонстрационных действий нашей силы и наших возможностей. По оценке наших таджикских коллег, после этого ситуация на границе стала значительно спокойнее. Потому что мы подтвердили возможность задействования всего потенциала ОДКБ в случае желания какой-то силы эту границу пересечь или создать напряжение на границе", - пояснил генсек ОДКБ.

По словам Бордюжи, сейчас в ОДКБ озабочены угрозой терроризма: "Мы отработали ряд механизмов, помогающих нам эффективно совместно бороться с терроризмом, противодействовать террористическим атакам. Кроме организационных шагов, оперативно-правоохранительных мер, мы серьезное внимание уделяем боевой подготовке силового потенциала. В течение этого года мы провели четыре учения. Во-первых, учение военных разведок на таджикско-афганской границе, где спецподразделения военных разведок наших государств отрабатывали совместные разведывательно-поисковые действия. Во-вторых, учения «Кобальт» в мае на территории Армении, где спецподразделения органов внутренних дел государств-членов ОДКБ отрабатывали меры по борьбе с бандформированиями, планирование операций и проведение специальных антитеррористических операций. В-третьих, учения Коллективных сил оперативного реагирования во Пскове, где отрабатывались вопросы управления. В-четвертых, первые учения миротворческих сил ОДКБ. Мы попытались адаптировать замысел учений к современной обстановке. И проводили все действия войск по эпизодам миротворческой деятельности в условиях наплыва крупных масс перемещенных лиц. Для этого создавались фильтрационные пункты, пункты оказания помощи беженцам, отрабатывались совместные действия миграционных, правоохранительных служб".

Афганские власти предупредили жителей страны об угрозе распространения геморрагической лихорадки Крым-Конго (ККГЛ).

Заболевание передается людям в основном при укусе клещей и контактах с зараженной кровью домашнего скота, сообщается в пресс-релизе властей.

«ККГЛ яляется серьезной проблемой здравоохранения в Афганистане с вероятностью летального исхода в 12% случаев. В этом году были зафиксированы 66 случаев заболевания, и 12 человек скончались в результате болезни», — отметил министр здравоохранения ИРА Ферозуддин Фероз.

Он также предупредил, что в связи с массовым забоем скота к празднику Ид аль-Адха риск заражения опасным вирусом может возрасти, передает телеканал «Толо».

Об угрозе лихорадки также предупредил министр сельского хозяйства Асадулла Замир. Он посоветовал надевать защитную одежду во время забоя скота, чтобы обезопасить себя от заражения через кровь животного. По словам министра, одежда светлого цвета позволит быстрее обнаружить клещей.

В свою очередь, представители Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) и Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО) призвали афганцев быть бдительными и принять дополнительные меры, чтобы избежать контакта с вирусом.

Отметим, что основными симптомами ККГЛ являются повышение температуры, мышечные боли, боли в шее и спине, головные боли, а также воспаление глаз и чувствительность к свету. Кроме того, у больного могут наблюдаться боли в животе, тошнота и рвота.

Жесткий курс Каримова спас Узбекистан от хаоса

Вчера на встрече с Владимиром Путиным в Самарканде, куда российский президент приехал почтить память Ислама Каримова, премьер-министр Узбекистана Шавкат Мирзиёев выразил надежду на то, что для Узбекистана взаимоотношения с Россией будут союзническими: «Ислам Абдуганиевич [Каримов] говорил всегда, и мы это будем продолжать, что с Российской Федерацией у нас отношения совершенно стратегические. Сегодняшний ваш приезд в Узбекистан говорит о вашем личном отношении к нашему уважаемому Исламу Абдуганиевичу, о вашем отношении к узбекскому народу».

На самом деле отношения между Москвой и Ташкентом не были безоблачными, но справедливости ради стоит сказать, что с момента обретения независимости Узбекистану под руководством Каримова действительно пришлось пройти очень сложный путь.

«Руководитель Узбекистана не был закоперщиком распада Советского Союза, и Ташкент устами Каримова заявил о своем суверенитете через несколько дней после провала августовского путча в Москве, крах СССР был уже очевиден. К этому времени советскую Узбекскую республику сотрясали многочисленные конфликты. Это сложносоставное государство, на территории которого находились разные культурно-политические центры региона, которое достаточно искусственно скроено из различных регионов, насыщено проблемами клановыми, региональными, этническими, религиозными, хозяйственными проблемами», - говорит старший научный сотрудник сектора центрально-азиатских исследований Центра исследований проблем стран ближнего зарубежья Российского института стратегических исследований Иван Ипполитов.

По его словам, «к моменту распада Союза республика находилась в глубоком кризисе, который проявился еще в конце 1980-х годов в связи с известными событиями в Ферганской долине, в Наманганской области в первую очередь, в ходе межнациональных столкновений на почве неприязни узбекского населения в частности турок-месхетинцев. Тогда порядка 17 тысяч человек пришлось срочно эвакуировать из Ферганской области, то есть масштаб событий был очень серьезный. И этот кризис был усугублен тяжелыми социальными потрясениями в соседней Киргизии, а особенно в Таджикистане, где до 1997 года шла тяжелейшая, кровопролитнейшая война. По южным рубежам Узбекистана продолжался непрекращающийся до сих пор кризис в Афганистане. В таких условиях нужно было приложить недюжинные усилия, чтобы стабилизировать ситуацию».

Сегодня эксперты говорят, что от возможного обострения застарелых конфликтов Узбекистана может удержать новый глава республики.

Ипполитов полагает, что главным итогом правления Ислама Каримова стала стабилизация ситуации и превращение Узбекистана в прочное, достаточно эффективное по региональным меркам и сплоченное государство: «Власти сумели преодолеть, в значительной степени сгладить межрегиональные, межклановые, межнациональные противоречия, конечно же, не без определенных оговорок, причем на основе ведущей роли узбекского народа. В 1990-е годы была сделана ставка на узбекскость культуры, то есть на максимальное развитие наиболее национально окрашенных ее сторон. В том, что касается стабилизации ситуации и строительства эффективного государства, у Ислама Каримова все фактически получилось, и это было сделано эффективно».

 Сирия — душа мира

беседа главного редактора «Завтра» с Чрезвычайным и Полномочным Послом Сирийской Арабской Республики

Александр ПРОХАНОВ.

Господин Посол, благодарю вас за согласие ответить на интересующие все наше общество вопросы. Скажите, как государство с таким жёстким, осмысленным, централистским, традиционно крепким и сильным режимом допустило возникновение столь чудовищного исламского протеста? Как происходило наращивание исламского фактора, и почему государство ничего не смогло с этим сделать?

Рияд ХАДДАД.

И я, господин Проханов, благодарю вас и, в вашем лице, весь российский народ за внимание к нашей стране, за помощь и поддержку, которую оказывает Россия сирийскому народу. Да, режим в Сирии сильный и осознает, что происходит вокруг него. Все те, кто следят за событиями в Сирии, замечают, что Президент Башар Аль-Асад с 2000 года, когда пришел к власти в стране, был уверен, что расширение свобод и прав подталкивает всех чувствовать свою ответственность за строительство Отечества, за необходимость его защиты. Эта уверенность дала положительные результаты, и Сирия на международном уровне продвинулась намного вперед в сфере обеспечения безопасности в стране.

А что касается вашего вопроса по поводу того, почему государство не смогло ничего сделать в отношении исламистского мятежа, то я считаю, что сирийское государство сделало очень много. И если бы Сирия не смогла ничего сделать, то не смогла бы противостоять самой ужасающей и грязной вой­не в истории человечества. И здесь необходимо вспомнить, что Тунис кардинально изменился всего через 18 дней, Египет — меньше чем за месяц, а Сирия, несмотря на то, что воюет уже шестой год против террористического такфиризма, до сих пор сохраняет государственный строй и работоспособные государственные институты.

Вкратце мы можем отметить несколько пунктов, которые способны дать ответ на ваш закономерный вопрос. Политизирование ислама и его постоянное использование для достижения целей, прописанных в проектах некоторых крупнейших стран, не ново и не родилось сейчас, а произошло в 70-х годах прошлого века под непосредственным контролем американских спецслужб и других спецслужб стран-вассалов США. Результаты этой деятельности проявились в Афганистане в противостоянии с СССР, и все прекрасно помнят, какие последствия эта политика оказала на баланс сил на международной и региональной аренах.

Распространение религиозных школ в Сирии было очевидным явлением, но изначально целью этих школ было предотвращение проникновения такфиристской идеологии и сохранение хороших отношений с арабскими странами, и, в первую очередь, с Саудовской Аравией, чтобы прекратить воздействие катастрофических последствий оккупации Кувейта со стороны Саддама Хусейна. Этим воспользовались определенные зарубежные спецслужбы, отвечающие за деятельность этих религиозных школ, и в результате произошло укоренение такфиристской идеологии — вместо получения ученых-богословов, способных противостоять такфиризму. Хотелось одно, а получилось другое по ряду объективных причин.

Материальные средства, выделенные для распространения такфиризма, были колоссальными, что мешало сирийскому государству справиться с этим явлением. Ведь Саудовская Аравия, как крупнейшая нефтяная держава, постоянно выделяла и выделяет огромные деньги и заставляет остальные страны Персидского залива двигаться в ее русле, а это значит задействование гигантских финансовых механизмов, полученных от продажи нефти, для распространения ваххабизма в регионе и в мире. Это радикальное исламистское течение содержит в себе разрушительные принципы для общества, цивилизации, человечества и даже для ислама и приводит, в конечном счете, к распространению радикальной идеологии и терроризма, практикующего убийства, насилие, использование смертников. И, к сожалению, некоторые иностранные спецслужбы, такие как немецкие, английские и американские, использовали развитие ваххабизма в своих узких политических целях, забывая о том, что это радикальное течение представляет угрозу тем странам, которые его поддерживают или закрывают на него глаза. Противостояние этому течению было не под силу Сирии в одиночку — из-за нескончаемых финансовых источников. И хочу, пользуясь случаем, призвать страны, выступающие против разрушительной идеологии мракобесия в мире, противостоять этой идеологии до того, как она уничтожит всех нас.

Сыграли свою роль близкие дружественные отношения, сложившиеся у Сирии с некоторыми странами, которые сейчас являются агрессорами, такими как Турция и ОАЭ, и артистические лицемерные способности Эрдогана, которые, например, ярко проявились в Давосе, когда он демонстративно покинул зал из-за участия президента Израиля, якобы возмущаясь политикой Израиля по отношению к палестинцам и, вернувшись в Турцию, тут же объявил об отправке турецкого корабля "Мармара" для прорыва блокады сектора Газа, Сирия ему поверила, но Эрдоган потом вероломно ударил в спину Сирии, как он это сделал позже в отношении России.

События в Сирии произошли после вторжения так называемой "арабской весны" в Тунис, Египет и в Ливию, и общая атмосфера в обществе состояла в том, что люди на самом деле думали, что это весна, и поэтому внутреннее, региональное и международное общественное мнение было готово принять эту "весну" и поддерживать ее. А как можно было объяснить людям, что весна в Ливии, Тунисе и Египте — это нормальное явление, а в Сирии — наоборот? То есть то, что происходило в тех странах, было репетицией и подготовкой стратегической почвы для достижение самой главной цели — Сирии. Если бы сирийское руководство не действовало мудро и аккуратно по отношению к этим событиям, то вулканы этой "весны" полностью сожгли бы Сирию в течение нескольких недель, максимум месяцев, как это и было изначально запланировано.

Использование самых известных информационных империй и подготовка армии журналистов и идеологов, готовых вовремя включиться в эту войну, а также влияние фетв, изданных некоторыми религиозными деятелями, которые сыграли на чувствах людей, апеллируя к благам загробной жизни и к животным низменным инстинктам, стали контролировать поведение большинства людей в закрытых обществах из-за обычаев, традиций и ошибочного понимания религии. Все вышеперечисленные факторы и ряд других помогли в распространении такфиристской идеологии в Сирии и соседних странах, и можно сказать что если бы не стойкость сирийского государства, то носители этой разрушительной идеологии свободно бы разгуливали по всему миру.

Александр ПРОХАНОВ.

Вся Сирия охвачена различными формами и фазами военных действий — все воюют со всеми. Что это за очаги военных схваток? Что происходит с туркоманами, что происходит с курдами, с Джабхат ан-нусра, что происходит с ИГИЛ, с умеренной оппозицией? Кто с кем воюет? Какова военная обстановка? И что происходит в Алеппо — ключевом центре, от ситуации в котором во многом будет решён, возможно, в ближайшее время, исход кампании?

Рияд ХАДДАД.

Вопрос сложный, и он содержит в себе несколько подвопросов. Поэтому невозможно однозначно ответить. Но я начну с понятия "умеренная оппозиция". Этот термин был создан специально для вторжения в регион так называемой вооруженной "умеренной оппозиции". Ведь это выражение не существует ни в политических науках, ни в социологии, ни в стратегии, ни в международном праве. Как известно, оппозиция — это здоровое общественное явление, которое обычно включает в себя различные партии, но это явление существует в границах страны для ее развития, а не для расчленения. А что касается вооруженной оппозиции, то тут дело обстоит с точностью до наоборот. И пока есть люди вне властных структур страны, которые держат в руках оружие, то это называется вооруженным мятежом, если, конечно, эти люди — граждане этой же страны. Либо это считается терроризмом, экспортируемым извне. В обоих случаях государство обязано противостоять им и их уничтожать.

Немаловажным моментом является характер сирийского общества и его составляющие, которые обогащают сирийское государство. Но для достижения своих целей хозяева разрушительного проекта, оседлав "управляемый хаос", провели четкую профессиональную, тщательно продуманную работу для разрушения уникальной мозаики сирийского общества и превращения его в инструмент, нацеленный на подрыв внутреннего единства страны. Есть группы, которые поддерживает Саудовская Аравия, есть — которые поддерживает Катар, третьих — Турция, четвертых — американские спецслужбы либо другие страны НАТО. Большинство этих групп воюют против сирийской армии в Алеппо под руководством запрещенной международным правом террористической организации Джабхат Ан-Нусра, и все эти группы нацеливают свои удары против мирных жителей и уничтожают инфраструктуру, а значит, они являются лишь расходным материалом для войны под руководством США, нацеленной на осуществление вышеуказанной стратегии — новый Ближний Восток, управляемый хаос — и на то, чтобы сделать XXI век веком исключительно Америки.

Александр ПРОХАНОВ.

Как на будущее Сирии смотрят разные игроки? Как будущее Сирии видит Америка? Как видит Россия, как — Иран? Как видит Турция, Саудовская Аравия? Возможно ли при этих взглядах сохранение единства страны? Как на эту проблему смотрит Башар Асад? В чём механизм согласования этих различающихся точек зрения и взглядов на сирийскую проблему?

Рияд ХАДДАД.

Здесь необходимо различать два уровня: первый касается США и России, а второй — региональных стран, таких как Турция, Саудовская Аравия, Иран и т.д. Что касается Вашингтона, то всем, кто хотя бы элементарно разбирается в политике, очевидно, что он стремится изменить режим в Сирии с помощью терроризма. С первых недель американские высокопоставленные представители власти заявляли, что Президент Асад должен уйти. А это означает вопиющее внешнее вмешательство в дела независимой страны, обладающей суверенитетом, что запрещено международным "законом" и традициями сирийского общества, которое никогда не сдавалось внешним захватчикам. Что касается позиции России, то она ясна и опирается на устав ООН, международное право и на два основных пункта. Первый заключается в том, что необходимо бороться с терроризмом и консолидировать общие усилия ради этой борьбы, потому что терроризм представляет опасность и угрозу, которые не исключают ни одну из стран мира; а второй заключается в том, что необходимо политическое решение кризиса в Сирии, а это исключительно право сирийского народа, и только сирийский народ может решать, какая власть ему нужна, кто будет стоять во главе государства.

Что касается Турции и Саудовской Аравии, то они пляшут под дудку Америки, у каждой своя роль, каждая выполняет свою задачу, и официальные заявления Саудовской Аравии подтверждают саудовскую причастность к каждой капле крови, пролитой в Сирии. Все данные указывают на то, что семья Аль Сауд прилагает максимум усилий для расчленения Сирии на слабые зависимые части. Роль Америки снижается, а, как известно, когда империи переживают такую ситуацию, когда идут к упадку, то проявляются самые опасные их черты, и Америка в таком случае вынуждена расширить полномочия своих вассалов, и это явно проявляется в случае с группировками, поддерживаемыми Саудовской Аравией и Турцией.

Что касается Ирана, то он является важнейшим полюсом в оси сопротивления. Его позиция — поддержать Сирию — исходит из понимания открытой войны против тех стран, которые не повинуются сионистско-американской воле. Подчеркну, что позиция Ирана отвечает принципам международного права и уставу ООН, запрещающим вмешательство во внутренние дела суверенных государств, и все действия Российской Федерации и Ирана являются ответом на просьбу сирийского государства, то есть ведутся в соответствии с международным правом. И всем известно то, что российско-иранская поддержка сыграла свою яркую роль в вопросе подрыва боевого духа террористических вооруженных группировок в Сирии, что ее отличает от позиции США и их союзников. Что касается видения по поводу будущей Сирии, то все на словах говорят, что хотят сохранить единство Сирии и её территориальную целостность и суверенитет, но реальная деятельность Вашингтона и его прихвостней говорит об обратном. Ведь поддержка вооруженных группировок означает навязывание раздела страны, и Америка, и те, кто крутятся в её орбите, стремятся перенести деятельность вооруженных группировок с военного уровня на политический, а это, в конечном счете, означает расчленение страны. Сирийское государство противодействует этому, используя все свои возможности при поддержке друзей в России и в Иране. И господин Президент Башар Аль-Асад следит и руководит политической и военной обстановкой в Сирии, он уже представил полное видение разрешения кризиса в марте 2011 года, неоднократно повторял это видение, в частности, когда давал присягу во время президентских выборов. Те указы, которые он издал, в том числе об амнистии, а также законы, которые принял (закон о партиях, о СМИ, о местном самоуправлении, об отмене чрезвычайного положения и др.) — яркое доказательство тому, что он в первую очередь заинтересован в сохранении государства Сирия, целостности его территории. И народ Сирии — единственный, кто имеет право, без внешнего вмешательства, выбирать своих представителей и власть.

Что же касается темы согласования позиций между противостоящими сторонами, то это зависит от их воли, которая, к сожалению, у некоторых отсутствует. И если Вашингтон не убедится в бесполезности инвестиций в терроризм, нацеленных на уничтожение политической инфраструктуры, то положение дел будет еще хуже. И перед Сирией нет другого пути, кроме как продолжать работать на двух треках: политическом и военном, которые нацелены на противостояние терроризму. Дамаск будет работать с любой силой, будь она внутренняя, региональная или международная, с целью прекращения войны, навязанной против народа, армии и руководства Сирии. Он будет консолидировать и усилия с любыми другими сторонами для сохранения целостности, суверенитета страны и независимости в принятии государственных решений, в то время как сирийская армия продолжит выполнять свой национальный и конституционный долг в противостоянии терроризму, экспортируемому из всех стран мира. То есть Сирия воюет против системного транснационального терроризма за весь мир.

Александр ПРОХАНОВ.

Какова доля истины в рассуждениях о том, что всё происходящее в Сирии и вокруг неё связано главным образом с планами проведения трубопроводов из Катара и других стран Персидского залива в сирийские порты?

Рияд ХАДДАД.

Конечно, часть кризиса — из-за проведения нефтегазопроводов, но проблема не только в этом, а в расширении влияния и полного контроля над регионом путем систематического уничтожения, как это было прописано в проекте "управляемого хаоса" и " нового Ближнего Востока". Ведь центры принятия решений в мире, придерживающиеся проамериканской точки зрения, заинтересованы в том, чтобы Вашингтон оставался единственным полюсом и работают, законно или незаконно, над тем, чтобы не появлялось новых альтернативных полюсов. Это является сутью проблемы, но все инструменты, которые были использованы для достижения этой цели, столкнулись с геополитическими изменениями, главное из которых — возвращение России как одного из основных игроков на международную арену, а также рост экономической силы Китая и расширение его влияния во всех областях и по всем направлениям, появление возможности формирования экономических региональных и международных объединений, которые угрожают исключительности Вашингтона. И то, что происходит в Сирии в частности и в регионе в общем, является частью американской атлантической программы, подготовленной много десятилетий тому назад, и поэтому нефтегазопроводы — это лишь одно звено в проекте гегемонии, и, если посмотреть на картину сегодня, то можно сказать, что Россия через "сирийские ворота" вернула себе место альтернативного полюса, Москва сильно укрепила свою позицию, и Вашингтон не в силах больше это игнорировать. Москва стремится сохранить достигнутый статус–кво и перевести его из фактической реальности на уровень всеобщего признания, которое невозможно отрицать, в то время как Вашингтон пытается все подать так, что это возвращение Москвы — лишь единичный частный случай, связанный с определенными условиями, и как только эти условия исчезнут, исчезнет и эта реальность. Это противоречие, скорее всего, и повлияет на развертывание событий в будущем.

Александр ПРОХАНОВ.

Какова действительная роль Израиля и мирового сионизма в трагических событиях в Сирии? Имеется ли убедительная информация о сотрудничестве Израиля и ИГИЛ, и другими исламскими террористическими группировками в войне против Сирии?

Рияд ХАДДАД.

Объективно мы не можем разделять между Израилем и американо–атлантическими проектами в регионе, все американские чиновники соревнуются в потакании Израилю, и ни для кого не секрет, что один из стратегических принципов Америки заключается в защите интересов Израиля, в обеспечении его безопасности и военного превосходства над соседями. Здесь необходимо отметить, что термин "новый Ближний Восток" изначально был израильским, а не американским, поскольку этот термин являлся заголовком книги Шимона Переса в начале 90-х годов прошлого века, и поэтому американская стратегия, которая продвигала этот проект с начала нового тысячелетия, попросту стала опекуном израильского проекта, заключающегося в подрыве основ государств Ближнего Востока и перестройки его так, чтоб это отвечало израильским интересам. Все факты указывают на то, что т.н. "арабская весна" является лишь искусственным принудительным смешиванием двух терминов: "управляемый хаос" и "новый Ближний Восток". А навязывание этой "весны" странам региона служит исключительно израильским интересам. И понятно, что Израиль поддерживает террористические группировки, работающие над уничтожением Сирии: все телеканалы показывали, как премьер-министр сионистского государства посещает раненых террористов в больницах Израиля, и что израильская армия неоднократно вела огневую поддержку нападающим на позиции сирийской армии. Всем известно, что представители спецслужб Израиля присутствовали в находящимся в Иордании центре оперативного управления вооруженными террористическими группировками осуществляющими диверсионную деятельность в Сирии. И когда террористы захватили миротворцев ООН на Голанских высотах, оккупированных Израилем, и затем была достигнута договоренность о передаче этих миротворцев в палестино-сирийско-иорданский треугольник, что невозможно было бы сделать без координации со спецслужбами Израиля.

Неоднократные заявления и комментарии, которые распространяются официальными СМИ Израиля в последнее время, указывают на тот факт, что успех сирийской армии в Алеппо означает, что американские планы исчерпаны. И тут необходимо обратить внимание на заявление одного из руководителей спецслужб Израиля, три месяца тому назад, сказавшего, что " недавний успех сирийской армии указывает на возможность покончить с ИГИЛ в ближайшее время, но этого нельзя допустить". К тому же неоднократные акты израильской агрессии против Сирии сопровождаются ликованием со стороны террористов и активизацией их деятельности. Например, камеры наблюдения в районе Маараба зафиксировали ракетные удары Израиля по Сирии ещё до достижения цели, и первые секунды взрыва, и ликование вооруженных группировок, и попытки наступления на Дамаск с семи направлений, что говорит о взаимосвязи этих действий. Есть масса примеров того, что Тель-Авив заинтересован в негативных событиях в Сирии и извлекает из этого выгоду.

Александр ПРОХАНОВ.

Сирийский народ, сирийская нация получили в результате этой войны чудовищный шок, огромную травму, и эта травма будет болеть ещё долгие годы и после завершения конфликта. После этой войны сирийцы будут другими. У них появится другое миросозерцание, другая этика, другие представления о процессах в мире и стране. Кто из художников, писателей, поэтов, прозаиков сегодняшней Сирии исследует эту травму, эту войну, пишет её?

Рияд ХАДДАД.

Нет сомнения, что у войн есть свои последствия, результаты и катастрофические итоги, и эта война — не исключение, ведь она породила и порождает множество кризисов, в том числе экономический, жилищный, продовольственный, медицинский, культурный и т.д. И хуже всего то, что она порождает нравственный социальный кризис, на что неоднократно обращал внимание наш Президент г-н Башар Аль-Асад, который подтвердил, что процесс восстановления инфраструктуры в Сирии, быть может, будет самое легкое из того, что предстоит сделать. Сложнейшая задача состоит в том, чтобы восстановить самого человека и исправить искаженные понятия и убеждения, взгляды и мышление, которые определяют поведение. А это очень сложная задача, и люди запросто решить ее не могут, потому что этот процесс нуждается в консолидации исследований и усилий отечественных и зарубежных учёных при координации со стороны профильных международных организаций. И здесь должна проявиться роль интеллектуальной элиты страны. Пока трудно определить, кто будет этим заниматься, но можно определённо сказать, что этот процесс займёт приоритетное место у сирийского государства. Эта сложная задача должна быть компетенцией специализированных государственных институтов, а её решение стать национальным долгом всех, кто заинтересован в оздоровлении и восстановлении сирийского общества. Ведь в наших поверьях всегда считалось, что Сирия — это душа мира

Александр ПРОХАНОВ.

В центре всех этих событий находится Башар Асад. Волею обстоятельств, возможно, против его желания, он стал во главе страны и продолжает руководить государством в один из самых трагических и страшных периодов его истории. Именно на Башаре Асаде сосредоточены все проблемы. Его психика, его нервы, его интеллект находятся под чудовищным давлением. Как вы, встречаясь с Башаром Асадом, находите его настроение? Как видите перемены, что переживает президент?

Рияд ХАДДАД.

Президент Башар Аль-Асад был законно избран большинством народа Сирии, и выборы 2014 года — тому доказательство. Да, это самый сложный этап и самый трудный в истории новой Сирии. И если бы не стойкость Президента Башара Асада, если бы не его твердость духа и высокая уверенность в себе, в народе, в армии, то мы бы сегодня увидели совсем другую Сирию. Его Превосходительство прекрасно владеет собой, его искусное управление и мудрость, его способности руководителя, стратегическое видение образовали некий предохранительный клапан для Сирии и региона. Формирование нового мирового порядка, во многом объясняется настойчивостью большинства народа Сирии в сохранении приверженности политике нашего Президента. Наша армия остается единой, сплоченной, она, ведя самую страшную войну, уверена в победе под руководством Башара Аль-Асада. Яркое доказательство приверженности народа Президенту — это колоссальное количество сирийцев, стоявших в многочасовых очередях, чтобы отдать свой голос за Башара Аль-Асада не только в Сирии, но и в соседних странах, в особенности в Ливане, несмотря на антисирийскую риторику официальных ливанских лиц в то время. И нет сомнения, что взаимодействие между сторонами золотого треугольника (верный народ—сильная армия—руководитель-стратег) является секретом стойкости Сирии на протяжении более 5 лет в противостоянии в самой ужасной войне в истории человечества. И каждый, кто наносит визиты г-ну Президенту, замечает, насколько он спокоен, уверен в себе, в своем народе и армии, насколько настойчив в том, чтобы быть капитаном корабля в самый сложный период сирийской истории, отстаивая суверенитет Сирии, ее независимость в принятии решений. Но при этом он глубоко ощущает тяжесть тех потерь, которые понесла Сирия, и ту большую цену, которую заплатили сыновья нашей страны. Поэтому он прилагает максимум усилий, чтобы обеспечить всем необходимым семьи погибших и тех, кто был ранен или пострадал во время войны. И наш народ полностью уверен в политическом курсе руководителя страны. Те, кто планировали эту войну, и те, кто отвечает за реализацию этого коварного плана, оставили Сирии только один выбор — а именно противостояние и борьба против терроризма для сохранения чести, суверенитета и национального достоинства чего бы это ни стоило, до последней капли крови.

Сирия. Турция. Ближний Восток > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 7 сентября 2016 > № 1890492 Рияд Хаддад, Александр Проханов

Тайны близнецов-небоскрёбов

Дашичев Вячеслав

Приближается 15-я годовщина сентябрьской атаки на США. О ней многое сказано. Но вопросы остаются

Следы ЦРУ

Официальная версия такова: два «боинга» компании «Америкэн Эйрлайнз» были захвачены арабскими террористами и направлены на здания-близнецы торгового центра Нью-Йорка. Небоскрёбы рухнули. Под завалами погибло более трёх тысяч человек. Жертвой третьего самолёта-киллера стало здание Пентагона в Вашингтоне. Четвёртый «боинг», пассажиры которого якобы попытались обезвредить террористов, потерял управление и рухнул вблизи Шенксвилля (Пенсильвания), не долетев до цели – Белого дома или здания Конгресса США.

Американская администрация заявила: организаторы преступления – Усама бен Ладен и его «Аль-Каида». Исламский терроризм назвали главной угрозой нац­безопасности США. Дату 11 сентября объявили переломным этапом в американской политике и военной стратегии. На волне негодования вскоре последовало возмездие – нападение на Афганистан, где якобы находилось гнездо террористов во главе с Бен Ладеном.

Однако когда настало время анализа обстоятельств, связанных с трагедией, официальная версия вызвала много сомнений. Они нашли отражение в прессе, в десятках книг в США, Германии, Франции, Австрии и других странах.

В Берлинском университете им. Гумбольдта ещё 30 июня 2003 года прошла дискуссия «Инсценированный терроризм. Заговор 11 сентября». Соображениями поделились политические и общественные деятели, журналисты ФРГ – например, бывший министр Андреас фон Бюлов (специалист в области секретных служб, курировавший в бундестаге с 1989 по 1994 год работу германской разведки), корреспонденты «Западногерманского радио» (ВДР) Герхард Висневски и Еккехард Зикер, корреспонденты «Франкфуртер рундшау» Экард Спо, «Тагесцайтунг» Матиас Брёкерс, и другие. Дискуссия вызвала резонанс в ФРГ и других странах. Ход её был освещён в печатном органе бундестага «Дас Парламент». В итоге официальную версию администрации Буша определили как обман. Отмечалось, что трагедия послужила оправданием американской глобальной экспансии под предлогом борьбы с «международным терроризмом».

В ходе дискуссии вспоминали, что в 1962 году Объединённый комитет начальников штабов вооружённых сил США разработал специальную операцию «Нортвудс». Сценарий таков: ЦРУ тайно инсценирует террористический акт, якобы направленный против США. Вина возлагается на кубинское руководство во главе с Ф. Кастро. По плану пассажирский самолёт с американскими туристами, а на деле с агентами ЦРУ на борту, вскоре после взлёта совершает посадку. Вместо него поднимается пустой самолёт, управляемый с земли, и берёт курс на Ямайку, Панаму или Венесуэлу. Пролетая над кубинскими водами, он посылает радиосообщение, что его атаковали истребители «МиГ». Вслед за тем по радиосигналу из США приводится в действие бомба на борту. Самолёт падает в море. Разворачивается шумная кампания о «неспровоцированном нападении» кубинских истребителей на гражданский самолёт США. Ясное дело, в США – взрыв возмущения. И тут же американские вооружённые силы совершают нападение на Кубу. Красиво и убедительно!

Но плану Пентагона не суждено было сбыться – президент Джон Кеннеди наложил запрет. Герхард Висневски во время упомянутой дискуссии выразил мнение, что при президенте Буше-младшем примерно по такому же сценарию секретным службам США не составляло труда инсценировать теракты 11 сентября. Фильм Висневского «Вопрос об 11 сентября остаётся открытым» в июле 2003 года прошёл на каналах ВДР и «Феникс». Автор, побывавший вскоре после терактов в Шенксвилле в поисках обломков упавшего самолёта, утверждает: никакого четвёртого самолёта не было. Воронка, якобы оставленная им после падения, была похожа на результат совершённого на земле взрыва. Висневски не нашёл следов разбившегося самолёта. Он опубликовал фотографию воронки с надписью: «Поверите ли вы, что в этой дыре исчез весь «боинг-757»?». Лишь через шесть лет (!), в апреле 2006 года, на официальном уровне в США сообщили, что на месте падения самолёта в Шенксвилле якобы найден «чёрный ящик» с записью переговоров пилотов. Но список пассажиров «по этическим соображениям» не был опубликован. Это само по себе не могло не удивлять…

Общее мнение было таково: теракты 11 сентября инсценированы секретными службами США. Журналист Михаэль Опперскальски выразил убеждение: никакой «террористической сети «Аль-Каида» нет», а «угроза исламского терроризма» – это не что иное, как образ врага, «сконструированный западными тайными службами».

Любопытны взгляды экспертов разведки. Хорст Эмке, который координировал при Вилли Брандте работу секретных служб ФРГ, считал, что террористы не могли угнать сразу четыре самолёта без ведома ЦРУ. Его коллега Андреас фон Бюлов полагал: к атакам причастна также израильская разведка Моссад. Для неё, как и для Белого дома, важно было настроить общественное мнение в пользу войны против арабов. В книге «ЦРУ и 11 сентября. Международный террор и роль секретных служб» Бюлов отмечает: «Террористические операции для воздействия на общественное мнение являются для ЦРУ обычным делом. Длинен список инспирированных ЦРУ убийств».

Тотальная ложь

Авторы публикаций поставили перед администрацией Буша множество вопросов по событиям 11 сентября. Многие и поныне без ответа. Например:

• Почему Конгресс США не создал незамедлительно комиссию для расследования обстоятельств и не провёл слушаний по чрезвычайному событию? Решение о её создании приняли только два года спустя, когда все улики, которые могли пролить свет на тайну, исчезли. Возглавить комиссию предложили Генри Киссинджеру. Он отказался. Почему?

• Почему в списках пассажиров самолётов, обнародованных СNN и попавших в интернет в тот же день, 11 сентября, не оказалось ни одной арабской фамилии? А на третий день после теракта ФБР обнародовало список 19 арабских террористов – участников операции. 10 из них, как скоро выяснилось, были живы.

• Почему журналистам запретили самостоятельно расследовать дело и позволили снимать руины небоскрёбов только с одного указанного места?

• Почему исключительным правом сбора фактов и улик наделили только ФБР, частную фирму Controlled Demolition Inc. («Корпорация управляемого разрушения»), а также Инженерно-пожарную службу?

• Почему «Корпорация управляемого разрушения», обладавшая спецматериалами и техникой (в том числе лазерной, для вертикального сноса высотных зданий, чтобы не подвергать угрозе соседние строения), оказалась первой на месте преступной акции и получила за «разборку завалов» крупную сумму вознаграждения?

• Почему оба 110-этажных здания, скреплённых изнутри прочным стальным каркасом, рухнули вертикально, на свои фундаменты, как будто было осуществлено их «управляемое разрушение», хотя возводившие их архитекторы и инженеры гарантировали: оба небоскрёба сконструированы так, что могут выдержать удары даже крупных самолётов?

• Как мог быть разрушен каркас на всю его длину, если температура плавления стали – около 1300 градусов Цельсия, а температура выгорания авиационного горючего – 800 градусов? Вертикальное сползание башен вниз стало бы возможным, если вдоль их каркасов были установлены баллоны с веществом, быстро разрушающим металл, или в результате направленных взрывов. Кроме того, горючее самолёта, врезавшегося в центр первой башни, вылилось почти целиком внутрь, а горючее второго самолёта, угодившего в угол второй высотки, вылилось наружу.

• Чем объяснить, что произошло тотальное разрушение стальных каркасов обеих башен? От них не осталось даже скелетов. По мнению экспертов, это не могло быть следствием направленных ударов самолётов.

• Почему рухнуло стоявшее поблизости третье высотное здание, хотя в него никто не врезался?

• Почему, как заявили представители нью-йоркской полиции, все остатки рухнувшего металла были срочно отправлены на переплавку? На запрос «Нью-Йорк Таймс», кто отдал данный приказ, ведомство губернатора Нью-Йорка не ответило.

• Почему разрушение башен началось по единой схеме с самого верха, а не с этажей, повреждённых самолётами? Почему они обрушились так быстро, всего через час после того, как верхние этажи одного из небоскрёбов загорелись?

• Почему официальные органы отказались комментировать показания свидетелей и пожарных, что они слышали многочисленные взрывы внутри башен перед тем, как те стали падать? Не было ли использование самолётов отвлекающим манёвром?

• Не кажется ли также странным, что ни Бен Ладен, ни кто-либо другой из арабских террористов не взял на себя ответственность за теракт? Две недели спустя после него по американскому ТВ показали видеозапись, на которой Бен Ладен якобы выражал удовлетворение по поводу случившегося. Но, по мнению экспертов, запись похожа на монтаж.

• Обращает на себя внимание, что американская фирма «Сильверстайн» и израильская фирма «Лови» за шесть недель до трагических событий застраховали оба здания торгового центра более чем на 3 млрд. долларов. Эта сумма выше той, что пошла на их строительство. Общий объём страховых выплат составил рекордную сумму в 70 млрд. долларов.

Резюмируя, американский автор Эрик Хуфшмид в своей книге писал: «Что случилось 11 сентября – это не заключительный акт, а пролог к дальнейшим невероятным событиям и лжи, которую будет не так-то просто разгадать».

Американские власти воздержались от комментариев по поводу доводов «скептиков». Джордж Буш кратко заявил: «Мы должны сказать правду о терроре. Мы никогда не потерпим наглые теории заговора и злонамеренную ложь в связи с терактами 11 сентября. Они преследуют цель отвлечь внимание от террористов». Но отчёт комиссии Конгресса о расследовании обстоятельств и о виновниках теракта так и не дал ответа на конкретные вопросы, поставленные политическими, научными и общественными кругами.

В октябре 2007 года было опубликовано письмо 160 учёных и специалистов США, где они отвергли официальную трактовку терактов 11 сентября и обвинили секретные службы США в их проведении. В 2009 году председатель Комитета по внешней и оборонной политике японского парламента Юкихиса Фуйита опубликовал книгу «11 сентября под вопросом – обсуждение в японском парламенте. Может ли Обама изменить США?». Его соавторами были американский профессор Дэвид Гриффин и ряд японских политиков. В 2008 и 2009 годах на слушаниях в японском парламенте они подвергли сомнению официоз о событиях. В апреле 2008 года Фуйита совместно с Джульеттой Кьеза, бывшим министром обороны Канады Полом Хеллиером, членом канадского парламента Либби Дэвисом, американскими политиками Майком Грэвелом, Ральфом Надером и Синтией МакКинли, сенатором от Аризоны Карен Джонсон потребовали от властей США провести новое расследование теракта. Тогда ничего не было сделано…

Когда размышляешь об обстоятельствах теракта 11 сентября, возникают исторические ассоциации с практикой организации американской правящей элитой и её спецслужбами провокаций и тайных операций для оправдания войн против того или иного государства или свержения неугодных правительств. Можно вспомнить инсценированное потопление американского фрегата «Мэйн» в 1898 году, чтобы создать предлог для войны США против Испании, или такую же инсценировку потопления «Лузитании» в 1915 году, чтобы оправдать вступление США в Первую мировую войну. В том же ряду трагедия Пёрл Харбора в 1941 году, тайна которой десятилетиями держалась за семью печатями. А загадка убийства Джона Кеннеди? Она не разгадана. Организаторы убийства неизвестны, несколько десятков свидетелей один за другим отправлены на тот свет.

Примеров множество. И после 11 сентября тайные провокации и изощрённый обман со стороны руководства и спецслужб США не прекращались. Чтобы начать войну против Ирака, Буш ввёл в заблуждение сограждан, ООН и остальной мир, объявив, что Саддам Хусейн причастен к теракту 11 сентября, обладает оружием массового поражения, опасен и должен быть устранён силой. И всё это также было ложью.

От редакции. Эта статья была подготовлена к печати за несколько дней до кончины Вяче­слава Ивановича Дашичева 1 июня 2016 года. Она стала последней в его жизни (1925–2016). Автор не дожил до дня, когда в июле был опубликован отчёт Конгресса США о террористических атаках 11 сентября 2001 года, подготовленный ещё в 2002 году. И в этом отчёте, кстати, не содержится ни окончательных выводов, ни всей правды о трагедии.

Кандидат в президенты США от Демократической партии Хиллари Клинтон слепо верит в исключительность Америки, оправдывает войны и вполне может развязать вооруженный конфликт с Китаем и Россией, пишет обозреватель Huffington Post Брюс Фейн.

"Если вы верите, что война США против России и Китая, необъявленная конгрессом, необходима, чтобы исполнить божественную миссию по несению свободы, справедливости, достоинства и цивилизации российскому и китайскому народам, тогда голосуйте за кандидата в президенты от демократов Хиллари Клинтон", — иронизирует Фейн. Он напоминает, что высокомерная убежденность демократов в том, что "Соединенные Штаты — локомотив человечества, а остальной мир — тормозные вагоны", когда-то привела к войне во Вьетнаме.

Клинтон продемонстрировала свои агрессивные и ура-патриотические взгляды во внешней политике в ходе речи, которую она произнесла в августе перед Американским легионом, говорится в статье. Она прочитала целую "проповедь" на тему того, что США — "исключительная" и "незаменимая" страна, и что люди по всему миру смотрят на Соединенные Штаты и следуют за их лидерством, а если Вашингтон отклонится от своей "ниспосланной свыше" роли, то мир охватит хаос.

"Госпоже Клинтон, очевидно, невдомек, что мир существовал в течение тысяч лет, не впадая в хаос, до появления США в 1776 году", — отметил автор.

Представления Клинтон о таких понятиях, как мир, прогресс и свобода, прослеживаются по ее деятельности на постах сенатора, госсекретаря и кандидата на пост президента страны.

"Она поддерживала и поддерживает войны- то есть легитимизацию предумышленных убийств — в Афганистане, Ираке, Йемене, Сомали, Ливии", — говорится в материале. При этом вмешательство США в военные конфликты в перечисленных странах лишь усилило, а не уменьшило хаос.

"На посту госсекретаря Клинтон помогла срежиссировать смену режима на Украине, а затем отстояла предоставление военной помощи новому правительству, которое мы создали, чтобы бороться с Россией в ее исторической сфере влияния. Она поддерживает наше расширенное военное присутствие в странах Балтии и в Польше, которые также находятся в сфере российских интересов", — утверждает Брюс Фейн.

Красноречивее всяких слов о том, что, вероятно, произойдет, если бросить вызов России или Китаю в их традиционных сферах влияния, рассказано в учебниках по истории, отмечает автор статьи. Он напомнил, что Китай во время Корейской войны после угроз о применении силы со стороны США направил против войск генерала Дугласа Макартура военный и гражданский персонал в количестве трех миллионов человек, а СССР ответил на американские баллистические ракеты с ядерными боеголовками в Турции и Италии размещением ракет на Кубе.

Не менее поучительны президентские выборы в США 1964 года, считает Фейн. Тогда победил кандидат от демократов Линдон Джонсон, который разделял "примитивные" внешнеполитические взгляды Клинтон — "хорошие парни против плохих парней". К концу его срока в джунглях Вьетнама более полумиллиона американских солдат увязли в бесполезной войне.

Хиллари Клинтон готова развязывать войны с Россией, Китаем и вообще любым государством, которое не захочет выполнять роль тормозного вагона в ее игре. "Я вас предупредил", — резюмирует Фейн.