Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

ХОЛОДНАЯ ВОЙНА ТОГДА И ТЕПЕРЬ: В ЧЁМ РАЗЛИЧИЯ?

ВИКТОР МУРАХОВСКИЙ

Эксперт Российского совета по международным делам.

В не столь далёком 2007 г. политологи осторожно задавались вопросом: приключится ли новая холодная война[1]? В 2014 г. уже призывали не допустить новой холодной войны[2]. Сегодня это явление считают состоявшимся и термин «холодная война 2.0» используют в фундаментальных трудах[3]. Действительно, в противостоянии Советского Союза (стран Варшавского договора) и Соединённых Штатов (стран Североатлантического договора) после Второй мировой войны и сегодняшней политикой сдерживания США «стран-ревизионистов» – Китая и России – есть некоторые общие черты[4].

По ряду формальных, внешних признаков холодная война в первой и второй версиях весьма схожи. Но между ними есть и фундаментальные различия, которые позволяют сомневаться в правомерности применения термина «холодная война» к современным отношениям соперничающих великих держав. Не являясь специалистом в международных отношениях и политологии, рискну предложить обзор различий в военных аспектах.

Ключевая характеристика текущей ситуации – появление третьего участника «большой игры», Китайской Народной Республики. Это вполне самостоятельный субъект военной стратегии, придерживающийся собственных интересов и принципов, не примыкающий по умолчанию ни к одной стороне. В данном обзоре КНР не рассматривается, поскольку страна не была активным участником холодной войны.

Многогранность и размах военного противоборства в годы холодной войны и в наши дни требуют обширного исследования, которое невозможно упаковать в одну статью, – этим объясняется «телеграфный» стиль изложения, присущий скорее военным сводкам.

Численность вооружённых сил[5]

В период холодной войны стороны активно готовились к глобальной «горячей» войне, в том числе с применением ядерного оружия и/или другого оружия массового поражения. Вооружённые силы в основном комплектовались призывным контингентом. Их численность была рассчитана на длительное ведение боевых действий высокой интенсивности с большими потерями. Например, ожидался рост санитарных потерь в 10–20 раз по сравнению со Второй мировой войной[6].

Британская армия после 1960 г. и армия США после 1973 г. стали комплектоваться по контракту, с уменьшением общей численности, в расчёте на качественное превосходство над противником. Офицерский корпус везде состоял из профессиональных военнослужащих. Унтер-офицерский и сержантский состав в ряде стран комплектовался по контракту, во многих странах, в частности в СССР и ФРГ, был смешанным (по контракту и по призыву).

К 1989 г. основные соперники в холодной войне имели следующую численность вооружённых сил.

СССР – после заявленного в декабре 1988 г. одностороннего сокращения ВС на 0,5 млн человек их общая численность составила 4,2 млн военнослужащих; с учётом внутренних, пограничных и железнодорожных войск – 5 млн 960 тыс. человек.

США – 2 млн 130 тыс. 229 военнослужащих действующих ВС, свыше 1,5 млн человек в активном резерве и Национальной гвардии, всего свыше 3,6 млн военнослужащих.

Великобритания – 311 600 военнослужащих.

Франция – 471 тыс. человек.

ФРГ – 456 тыс. военнослужащих.

По завершении холодной войны было радикальное сокращение численности вооружённых сил основных участников противостояния: более чем четырёхкратное в России, в 2–2,5 раза у ведущих европейских стран НАТО, в 1,7 раза – в Соединённых Штатах. Российская Федерация перевела вооружённые силы на смешанный принцип комплектования, их численность после 2008 г. не превышает 1 млн человек. В американских вооружённых силах состоят 2 млн 213 тыс. военнослужащих (армия, ВМС, морская пехота, ВВС, силы специальных операций, национальная гвардия). Великобритания имеет вооружённые силы численностью 144 650 человек. Во Франции с 1997 г. вооружённые силы комплектуются по контракту, их численность 268 тысяч. ФРГ отменила призыв в 2011 г., сейчас контрактные вооружённые силы страны насчитывают менее 183 тыс. человек.

В целом армии основных соперников в холодной войне сегодня сократились в несколько раз по личному составу и основным образцам вооружения. Это не позволяет им содержать развёрнутые группировки, необходимые и достаточные для ведения глобальной войны или масштабного регионального конфликта. Даже менее масштабные конфликты низкой интенсивности вынуждают их привлекать активные резервные компоненты вооружённых сил. Так, США приходится для операций в Афганистане, Ираке, Сирии использовать на постоянной основе войска Национальной гвардии[7]. Сегодня часть задач в военных операциях перекладывают на негосударственные вооружённые формирования, обычно в формате частных военных кампаний, а также местные союзные силы.

Гонка вооружений

В годы холодной войны под гонкой вооружений подразумевался качественный прогресс, наращивание номенклатуры и количественное насыщение войск современными образцами оружия, военной и специальной техники (ВВСТ). При этом количество ВВСТ, содержащегося в мирное время, рассчитывалось, исходя из обеспечения высокой интенсивности боевых действий и восполнения потерь по меньшей мере в начальный период войны, во время развёртывания мобилизационного производства. Так, по состоянию на 1989 г. войска ОВД и НАТО имели на европейском театре военных действий соответственно: танков – 59470 и 30690, орудий и миномётов – 32390 и 24200, боевых вертолётов – 2785 и 5270, боевых самолётов – 7876 и 7130.

На пике холодной войны можно отметить следующие особенности гонки вооружений.

Количество межконтинентальных носителей ядерного оружия и ядерных боевых частей позволяло накрыть зонами поражения и радиоактивных осадков практически все населённые территории противостоящих государств (вывод сделан по результатам советского стратегического командно-штабного учения «Решающий удар» 1970 г.)[8].

Высокая насыщенность ядерными боеприпасами военных формирований оперативного и тактического уровня. Ядерными боезарядами оснастили ракеты большой, средней, малой дальности и зенитные, артиллерию калибра от 152 мм и выше и даже американское 120-мм безоткатное орудие. Получили распространение ядерные бомбы, торпеды и фугасы. К середине 1980-х гг. соперники располагали огромными ядерными потенциалами (по 40–50 тыс. ядерных зарядов у каждой стороны)[9]. Договор об ограничении стратегических вооружений 1972 г. (ОСВ-I) между Москвой и Вашингтоном остановил наращивание числа МБР и носителей БРПЛ. Договор 1979 г. (ОСВ-II) установил для стратегических ядерных сил потолок в 2250 единиц с 1981 года. На момент подписания Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-I, 1991 г.) США и СССР имели на стратегических носителях 10563 и 10271 ядерный заряд соответственно[10]. Суммарная мощность ядерных зарядов только на МБР составляла 1100 и 6500 мегатонн тротилового эквивалента[11].

В сфере обычных вооружений происходило накопление больших мобилизационных запасов вооружений, военной и специальной техники (ВВСТ), ракет и боеприпасов, горючего, продовольствия, иных материальных средств. Все страны резервировали и поддерживали мобилизационные мощности промышленности. Отмечался очень высокий темп обновления ВВСТ, обычно характерный для военного времени. Всего за сорок с небольшим лет в вооружённых силах США, СССР, других государств НАТО и ОВД сменилось от трёх до пяти поколений обычных видов оружия и военной техники, и как следствие этого – операции и боевые действия с использованием такого оружия приобрели качественно новый характер. Особенно глубокие сдвиги произошли на рубеже 1970–1980-х гг., когда в развитии классических видов оружия наметилась тенденция, связанная с разработкой и широким внедрением высокоточного управляемого оружия, в том числе разведывательно-ударных систем. В этот период появились и опытные образцы ОНФП — оружия на новых физических принципах. К нему обычно относят лазерное, направленной энергии, электромагнитное, пучковое, гиперскоростное кинетическое.

За тридцать лет после окончания холодной войны (с 1990 по 2020 г.) темпы обновления ВВСТ резко замедлились. Количество ключевых систем вооружения существенно сократилось. Определённый качественный прогресс наблюдается в оперативно-тактической авиации (истребители пятого поколения), высокоточном ракетном оружии, робототехнике, ОНФП, цифровых технологиях. Но «гонки вооружений» в прежнем понимании не происходит. Зачастую передовые системы вооружения поступают в войска в ограниченном количестве и не повсеместно. Большинство основных систем вооружения являются модернизированными вариантами образцов, созданных в годы холодной войны.

Американские и российские стратегические ядерные вооружения ограничены договором СНВ-3 (по развёрнутым носителям – 700 единиц, по боевым частям – 1550 единиц). Фактически на 1 марта 2020 г. стороны имели 655 и 485 развёрнутых стратегических носителей соответственно, 1373 и 1326 ядерных боевых частей.

Мобилизационные запасы и мобилизационные возможности соперников радикально уменьшились, а в ряде стран они фактически ликвидированы.

Не будет преувеличением сказать, что мобилизационная готовность экономик и обществ большинства стран сейчас находятся на самом низком уровне после Второй мировой войны.

Военная стратегия

Общие концепции военной стратегии Соединённых Штатов, нацеленной на глобальную ядерную войну с Советским Союзом, постепенно менялись. С 1971 г. была принята концепция «полутора войн», допускавшая возможность ведения одной всеобщей ядерной и одной локальной войны. В 1980 г. её сменила концепция «двух с половиной войн», которая предусматривала готовность вооружённых сил к ведению двух крупномасштабных войн (ядерной и обычной) и одной локальной. С середины 1980-х гг. появилась концепция «множественности войн». США допускали возможность ведения двух крупномасштабных и нескольких локальных войн в различных регионах мира.

Военная стратегия СССР в ядерную эпоху сначала опиралась на теорию ядерной войны с неограниченным применением ракетно-ядерного оружия с самого начала и до конца боевых действий. Затем получила развитие теория поэтапной войны с последовательным переходом к использованию всё более разрушительных средств. Впоследствии сформировалась стратегия равной готовности. Имелась в виду готовность вести как ядерную, так и обычную войну с широким использованием высокоточных боевых средств и автоматизированных систем управления войсками и оружием.

Стратегия ведения войны в целом координировала действия на различных театрах войны и театрах военных действий. Она определяла цели и задачи всех вооружённых сил, а также иных средств, направленных на поражение противника, уничтожение его экономической базы, вывод из войны государств, которые могли стать противником. Связанная в основном с межконтинентальными действиями стратегических наступательных и оборонительных средств, стратегия объединяла в себе глобальные стратегические операции этих средств и сил.

Суть стратегии ведения войны на театрах военных действий (ТВД) сводилась к разгрому группировок войск и сил противника. Она охватывала и рассматривала главным образом проблемы, касающиеся подготовки и ведения операций на континентальных и океанских ТВД. Такой подход оказался целесообразным после создания главных командований на театрах военных действий. Планирование глобальных операций стало прерогативой Генерального штаба, а подготовка, планирование и ведение стратегических операций на ТВД – задачей соответствующих главных командований.

Для холодной войны характерно наличие боеготовых группировок войск сторон в Европе, находящихся в непосредственном соприкосновении. Европейский театр войны считался ключевым. На Центрально-Европейском и Северо-Европейском стратегических направлениях были сосредоточены основные группировки войск. СССР имел группы войск в ГДР, Польше, Чехословакии и Венгрии. На территории ФРГ размещался воинский контингент США, Великобритании и Франции. Предполагалось, что одновременно с действиями стратегических ядерных сил начнутся крупные наступательные операции на континентальных театрах. Их главные особенности – массированное применение ядерного оружия на всю глубину расположения противника, высокоманёвренные боевые действия и их развитие по отдельным направлениям.

Советский Союз в сентябре 1984 г. сформировал Главное командование Западного направления, объединившее войска в Германии, Польше, Чехословакии, Белорусский и Прикарпатский военные округа. Это было самое мощное стратегическое объединение в мире, включавшее 5 танковых, 6 общевойсковых и 5 воздушных армий. К 1989 г. на Западном направлении насчитывалось 50 дивизий – 26 танковых и 24 мотострелковые, из которых 35 были развёрнуты до полного штата. Для действий на Южно-Европейском направлении было сформировано Главное командование Юго-Западного направления, которому подчинялись войска в Венгрии, Киевского и Одесского военных округов: 2 общевойсковых и танковая армии, 22 дивизии[12].

Страны НАТО формально имели меньшее число дивизий и бригад сухопутных войск, но по оснащению они ненамного уступали армиям ОВД. В ФРГ дислоцировалось 24 дивизии различных типов четырёх стран[13]. Во втором стратегическом эшелоне альянса находилось ещё порядка 20 дивизий и около 30 отдельных бригад различных типов на территории Франции, Бельгии, Испании и Италии. Созданные НАТО и ОВД войсковые группировки в Европе могли начать полномасштабные боевые действия в течение 24 часов, а передовые эшелоны и дежурные средства – немедленно. Существовала возможность развёртывания наступательной конфигурации группировок в течение нескольких суток. Поддерживалась готовность войск вести широкомасштабные боевые действия с применением как обычного, так и ядерного и/или другого оружия массового поражения.

В Мировом океане оперативные флоты, эскадры, корабельные тактические группы и отдельные корабли непрерывно следили друг за другом, готовые к немедленному реагированию. В 1989 г. советский военно-морской флот насчитывал 1005 кораблей и катеров всех классов общим водоизмещением около 3,5 млн тонн. Американские ВМС имели 456 кораблей общим водоизмещение свыше 4,9 млн тонн.

Проводилось планирование и практическая отработка масштабного развёртывания войск второго стратегического эшелона и резервных компонентов. США проводили учения “REFORGER” (REturn of FORces to GERmany, 1969–1993 гг.) по усилению контингента на Европейском ТВД с переброской войск морем и по воздуху.

Советский Союз проводил учения с отмобилизованием соединений и последующим вводом их в сражение. Так, при подготовке манёвров «Запад-81» провели отмобилизование соединений 28-й общевойсковой армии Белорусского военного округа с призывом из запаса десятков тысяч человек, доведя его численность до 130 тыс. военнослужащих[14].

Стороны регулярно проводили масштабные учения с отработкой применения всех видов вооружённых сил и типов вооружений, включая ядерное, по сценарию глобальной войны. Характерным примером являются крупнейшие после Второй мировой войны манёвры «Запад-81» ВС СССР, на которых отрабатывались вопросы подготовки и проведения стратегической наступательной операции на Западном направлении. Самые крупные за послевоенный период учения НАТО прошли в 1988 году. За две недели с территории США в Западную Европу были переброшены 125 тыс. человек, что позволило создать на учениях группировку войск НАТО численностью до 300 тыс. военнослужащих. Средства усиления включали пехотную дивизию, бронекавалерийский полк, две пехотных бригады, батальон пехотного полка Национальной гвардии.

Сегодня соперничающие страны не имеют развёрнутых группировок войск в непосредственном соприкосновении. Единственный регион, где можно (при некотором допущении) заметить лёгкий намек на такое противостояние – Калининградская область и прилегающие территории Польши. Однако масштаб здесь тактический, нет и речи о создании ударных наступательных группировок хотя бы на одном операционном направлении.

После холодной войны значительно сократилось количество кораблей военно-морских сил ведущих держав (за исключением КНР, которая наращивает флот) при некотором повышении боевых возможностей каждой единицы. Уменьшилось число постоянно действующих оперативных флотов и эскадр. Особенно заметно сокращение кораблей океанского класса (дальней морской зоны). В этой категории ВМФ России насчитывает 104 корабля общим водоизмещением 0,76 млн тонн, американские ВМС имеют 221 корабль общим водоизмещением 3,5 млн тонн.

Масштаб нынешних войсковых учений в Европе в разы меньше, чем в годы холодной войны. Заметен акцент на перенос учений, особенно командно-штабных стратегического и оперативно-стратегического уровней, в виртуальное пространство компьютерного моделирования. На крупнейшее за последние 25 лет учение НАТО “DEFENDER-Europe 20” планировалось привлечь 35 тыс. военнослужащих из 18 стран. В том числе 2,5 тыс. человек из Великобритании и около 25 тыс. из США. В крупнейших в новейшей истории России манёврах на Западном стратегическом направлении «Запад-2017» с участием войск Западного военного округа и ВС Белоруссии было задействовано до 13 тыс. военнослужащих.

Военные конфликты

В данном обзоре не затронута тема прямого противостояния СССР и США/НАТО за пределами Европейского ТВД, хотя таковое случалось во время войн в Корее и во Вьетнаме. Правила и «красные линии» холодной войны вырабатывались не за столом переговоров. Пределы возможностей и границы допустимого тестировались в острых конфликтных ситуациях. Переговоры, если и случались, констатировали соотношение сил сторон, сложившееся «по факту».

Например, «красная линия» в Берлине в виде Берлинской стены формировалась в острейшей конфликтной ситуации. Самым опасным эпизодом стал инцидент у КПП «Чарли» американской зоны оккупации в западной части Берлина 26–27 октября 1961 г., когда американские и советские танки с полным боекомплектом целились друг в друга с дистанции пары сотен метров: «кто первым моргнёт».

Правило не нарушать воздушные границы, которое сегодня кажется аксиомой, прописывалось кровью в жёстком противоборстве авиации западной коалиции и советской ПВО в 1950–1960-е годы. Известно о примерно полутора десятках иностранных военных самолётов, сбитых в воздушном пространстве СССР в этот период. Самым резонансным случаем стало уничтожение американского разведывательного самолёта типа U-2 вблизи Свердловска 1 мая 1960 года.

Правила «большой игры» с нулевой суммой также формировались в ходе жёсткого противоборства. Характерны два эпизода с участием ракет средней дальности.

Инициатором первого стали США, разместившие в 1961 г. в Турции ракеты средней дальности «Юпитер» с ядерной боевой частью, в зону досягаемости которых попадала европейская часть СССР, включая Москву. В ответ СССР разместил на Кубе ядерные ракеты Р-12 и Р-14, в зону досягаемости которых попали многие американские города, включая Вашингтон. Вызванный этими действиями Карибский кризис октября 1962 г. считают переломным моментом в холодной войне. Примерно со второй половины 1960-х гг. противостояние постепенно смещалось от прямого конфликта вооружённых сил СССР и США к опосредованному противоборству.

Инициатором второго эпизода стал СССР, размещавший с 1977 г. в европейской части страны комплексы «Пионер» (РСД-10) с ядерными ракетами средней дальности (около 5,5 тыс. км), которые позволяли держать под прицелом всю Западную Европу. К 1987 г. на боевом дежурстве и в арсеналах находилось 650 ракет РСД-10.

12 декабря 1979 г. на саммите НАТО в Брюсселе было принято решение дислоцировать в Европе 572 ракеты средней дальности и предложить Советскому Союзу переговоры по двустороннему ограничению этого вида вооружений. Тем не менее эскалация продолжалась: в Европе развёртывались американские баллистические и крылатые ракеты, СССР разместил в ГДР и Чехословакии оперативно-тактические ракетные комплексы «Ока». Новое руководство, пришедшее к власти в СССР, пошло на односторонние уступки, и 8 декабря 1987 г. в Вашингтоне был подписан договор, по условиям которого стороны согласились уничтожить РСМД как класс вооружения. Это единственный случай в практике международных отношений за всю их историю.

Сегодня предпосылки конфликтных ситуаций возникают в основном в международном воздушном пространстве при идентификации и сопровождении боевых самолётов сторон. При этом интенсивность таких встреч в воздухе на порядок ниже, чем в годы холодной войны. На море интенсивность слежения кораблей друг за другом также в разы меньше, чем во время холодной войны.

Единственным регионом, где войска США и России находятся в непосредственном соприкосновении, является Сирия. При этом между ними заключено соглашение о предотвращении инцидентов, командующие группировками связаны прямой линией деконфликтации. В целом за почти пять лет операции ВС РФ в Сирии вооружённых конфликтов с американскими войсками не отмечено. Такой подход был бы невозможен в годы холодной войны.

Итоги и выводы

Сегодня вероятность развязывания глобальной войны или масштабного регионального конфликта между великими державами значительно меньше, чем во время холодной войны. Что не исключает возможности единичных военных инцидентов в районах непосредственного соприкосновения сторон.

Мобилизационная готовность государств и обществ к войне стала существенно ниже.

Оппоненты в глобальном военном противостоянии не имеют боеготовых группировок войск, способных реализовать даже максимально благоприятные для инициатора результаты внезапных ударов обычным высокоточным и/или ядерным оружием составом боеготовых сил мирного времени. Для этого требуется масштабное и относительно длительное стратегическое развёртывание вооружённых сил, что невозможно скрыть от национальных технических средств разведки.

Конфликтность из военной сферы переместилась по большей части в медийную, информационную, политико-дипломатическую, финансово-экономическую, юридически-правовую и другие, не создающие непосредственной военной угрозы.

При этом конфронтационность в иных областях не транслируется напрямую в сферу военного противостояния. Численность ВС не наращивается. Наступательные группировки войск не развёртываются. В войсках нет нестратегического ядерного оружия. Стратегическое ядерное вооружение ограничено разумными пределами. В обозримой перспективе не ожидается открытия неизвестных ранее физических принципов, на основе которых может быть создано оружие, радикально меняющее соотношение сил.

Вместе с тем попытки получить преимущество за счёт качественного превосходства некоторых систем вооружения, изменения их предназначения, форм и способов применения вооружения и группировок войск[15] не прекращаются. Потенциальную военную опасность создают разработки ОНФП следующего поколения, автономных робототехнических комплексов, стратегических средств быстрого глобального удара[16], систем ПРО передового и космического базирования, развёртывание нового поколения ракет средней дальности, оперативная подготовка театра военных действий странами НАТО вблизи российских границ и ряд других мероприятий.

Однако перечисленные опасности не формируют непосредственной военной угрозы, требующей чрезвычайных действий по укреплению обороны страны и мобилизации общества. Их можно парировать в ходе планового развития вооруже?нных сил, совершенствования вооружения, военной и специальной техники.

СНОСКИ

[1] Арбатов А.Г. Грядёт ли новая холодная война. Журнал «Россия в глобальной политике, №2, 2007. Ссылка: https://globalaffairs.ru/articles/gryadet-li-holodnaya-vojna/

[2] Караганов С.А. Европа и Россия: не допустить новой «холодной войны». Журнал «Россия в глобальной политике, №2, 2014. Ссылка: https://globalaffairs.ru/articles/evropa-i-rossiya-ne-dopustit-novoj-holodnoj-vojny/

[3] Адамишин А.Л. Конец холодной войны 30 лет спустя. Журнал «Россия в глобальной политике, №2, 2020. Ссылка: https://globalaffairs.ru/articles/vojna-30-let/

[4] National Security Strategy of The United States of America, December 2017. P. 25.

[5] Здесь и далее использованы в основном данные на 1989 и 2019 годы.

[6] История военной стратегии России. Под ред. В.А. Золотарёва. М.: Кучково поле. 2000. – 592 с. С.434.

[7] Defense Budget Overview. United State Department of Defense Fiscal Year 2020 Budget Request. 6. Overseas Contingency Operations and Emergency. P. 66-74.

[8] История военной стратегии России. Под ред. В.А. Золотарёва. М.: Кучково поле. 2000. – 592 с. С. 406.

[9] Там же. С. 446.

[10] Там же. С .418.

[11] Robert S. Norris & Hans M. Kirstensen. “Nuclear Notebook: U.S. and Soviet/Russian intercontinental ballistic missiles, 1959–2008”. Bulletin of the Atomic Scientist. January/February 2009. P. 2.

[12] Феськов В.И., Калашников К.А., Голиков В.И. Советская Армия в годы «холодной вой-ны» (1945–1991). Томск: Издательство Томского университета, 2004. – 246 с. С. 6.

[13] Там же. С. 13.

[14] Военный академический журнал. 2016. №3(11). С. 64–71.

[15] “The U.S. Army in Multi-Domain Operations is an operational-level military concept designed to achieve U.S. strategic objectives articulated in the National Defense Strategy, specifically deterring and defeating China and Russia in competition and conflict”. The U.S. Army in Multi-Domain Operations, 2028. TRADOC Pamphlet 525-3-1. 6 December 2018. P. 24.

[16] Conventional Prompt Global Strike and Long-Range Ballistic Missiles: Background and Issues. Congressional Research Service. R41464. August 14, 2019. P. 13. The Conventional Strike Missile.

Россия. США. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493695 Виктор Мураховский

«“ПРОШЛЫХ” БУДЕТ МНОГО…»

ИЛЬЯ МАТВЕЕВ, Кандидат политических наук, доцент факультета международных отношений и политических исследований Северо-Западного института управления РАНХиГС.

СЕРГЕЙ УШАКИН, Профессор антропологии и славистики в Принстонском университете

АЛЕКСАНДР ФИЛИППОВ, Доктор социологических наук, ординарный профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», руководитель Центра фундаментальной социологии.

ФЁДОР ЛУКЬЯНОВ, Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Директор по научной работе Международного дискуссионного клуба «Валдай». Профессор-исследователь НИУ ВШЭ. Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник.

КРУГЛЫЙ СТОЛ

Я прочёл в газетах биографию об одном американце. Он оставил всё своё

огромное состояние на фабрики и на положительные науки, свой скелет

студентам, в тамошнюю академию, а свою кожу на барабан, с тем чтобы

денно и нощно выбивать на нём американский национальный гимн.

Увы, мы пигмеи сравнительно с полётом мысли Северо-Американских Штатов;

Россия есть игра природы, но не ума. Попробуй я завещать мою кожу на барабан,

примерно в Акмолинский пехотный полк, в котором имел честь начать службу,

с тем чтобы каждый день выбивать на нём пред полком русский национальный

гимн, сочтут за либерализм, запретят мою кожу.

Ф.М. Достоевский. Бесы

Что происходило в ведущих западных странах летом 2020 года? И почему в России к этим событиям относятся совсем иначе, чем там? Об этом – дискуссия в редакции нашего журнала. Участники: Илья Матвеев, Сергей Ушакин, Александр Филиппов. Ведущий – Фёдор Лукьянов.

ЛУКЬЯНОВ: Можно ли сказать, что события лета 2020 г. в США и Европе похожи на то, что происходило в 1968 году?

УШАКИН: Не уверен. С одной стороны, да, есть накал, протест и энергия, с другой, на мой взгляд, абсолютно отсутствует то, чем 1960-е гг. так запомнились многим, а именно – попытками предложить иной взгляд на сложившуюся систему, другой способ мышления и социальной организации. События 1968 г. привели к пересмотру базовых социальных, теоретических, социологических установок. Феминистская философия, критическая философия, культурная критика, психоаналитический подход – во многом это всё оттуда, из 1960-х. Сегодня я не вижу желания или способности идти на такие интеллектуальные эксперименты. Говоря коротко – симптомы те же, болезнь – другая.

ЛУКЬЯНОВ: Что за болезнь?

УШАКИН: Глубокое социальное неравенство, которое можно устранить только посредством серьёзных социальных реформ, но именно о них, по сути, широкой дискуссии не получается. А ведь это такие базовые вещи, как доступ к образованию, медицинским услугам и так далее. Вместо них на первый план выходят разного рода политические ритуалы и символическая политика.

ЛУКЬЯНОВ: А почему не обсуждаются сущностные вопросы?

УШАКИН: Разные причины. Возможно, широкой дискуссии нет, потому что американцев долго пугали коммунизмом и социализмом и вопрос о перераспределении средств в обществе навсегда оказался прочно маркирован как относящийся к социализму и тоталитаризму. Например, ситуация с высшим образованием, которое из-за своей стоимости становится практически недоступным. Масса выпускников заканчивает университет с громадными долгами, их потом приходится выплачивать полжизни. И эта тема почти не обсуждается. Элизабет Уоррен – один из кандидатов от Демократической партии – пыталась об этом говорить, но, как мы видели, особой поддержки не нашла. Та же ситуация и с системой здравоохранения. Казалось бы, в нынешних условиях пандемии как раз можно было бы показать все достоинства социальной медицины. Но таких дискуссий почти нет. Иными словами: проблема неравенства есть, а способов её решения пока не видно.

МАТВЕЕВ: Я вижу связь с 1968 г. в том, что нынешним протестам может грозить та же печальная судьба, которая постигла наследие тех. В книге Люка Болтански и Эв Кьяпелло «Новый дух капитализма» проводится мысль о том, что саму идею яркой, творческой, неотчуждённой жизни, которую отстаивали студенты в 1968-м, присвоил капитализм, она и составила его «новый дух». Сегодня идеология функционирует так, что работа должна восприниматься как страсть и творчество («Делай то, что любишь, и тебе не придётся проработать в жизни ни дня»), но целью и такой работы всё равно остаётся прибыль, а сама она сопряжена с эксплуатацией, просто человек эксплуатирует сам себя. В этом – мрачное перерождение 1968 года. И я боюсь, что нынешние протесты, которые тоже возникли из-за глубочайшего кризиса западного мира – проблем колониального прошлого и его влияния на настоящее, – тоже могут переродиться в новую корпоративную философию антирасизма. Если в совете директоров корпорации половина состава – представители меньшинств, если каждый год проводятся тренинги по антирасизму – проблема считается решённой. Члены Демократической партии в Конгрессе повязали на себя шарфики с традиционным узором из Ганы, совершили символический жест, и тоже вопрос как бы снимается.

Антикапиталистический мятеж – 1968 переродился в новый извод капитализма, который присваивает идею творческого труда. Раньше героями были студенты-маоисты, а сейчас – Илон Маск и прочие. Они тоже своего рода ниспровергатели основ, но всё это ради создания удачного продукта и повышения стоимости акций компании. То есть это фиктивное «ниспровержение основ» в рамках системы. Точно так же антирасизм протестов Black Lives Matter может превратиться в выхолощенный корпоративный антирасизм, подменяющий настоящую борьбу с расовым угнетением, а она ведь неизбежно является и борьбой против несправедливого экономического порядка, бенефициарами которого как раз и являются крупные корпорации.

ЛУКЬЯНОВ: Че Гевара стал буржуазным потребительским брендом. А Даниэль Кон-Бендит, который был одним из лидеров студенческого движения, уже больше тридцати лет сидит в Европарламенте, причём не как левый, а как либерал.

УШАКИН: Я не очень уверен в том, что такое «перерождение» предопределено самим событием. Мне кажется, тут всё-таки работает другая логика – так называемой «нормализации». Практически любой исходный радикализм со временем становится всё более и более привычным – на уровне и формы, и содержания. В России, например, похожая ситуация скложилась после 1917 года. В 1919 г. Эль Лисицкий рисует разнообразные абстрактные проуны (проекты по установлению нового – концепция изображения моделей супрематической архитектуры – прим. ред.), создаёт с Малевичем свою версию авангарда. А заканчивается всё тем, что в конце 1920-х гг. тот же Лисицкий оформляет советские павильоны на международных выставках, делает дизайн для «СССР на стройке» и так далее. Но это не значит, что предложенные формы и концепции не обладали изначально новаторским потенциалом. Та же визуальная пропаганда Лисицкого, например, во многом изменила наши зрительные привычки, создав новые визуальные каноны. Логика состоит в том, что в долгосрочной перспективе всё заканчивается консервацией метода и превращением его в продаваемый приём.

Но если вернуться к Че Геваре и теме борьбы в 1960-е гг., мне кажется, что мы обычно забываем: тогда протесты в Америке были во многом антивоенными. Да, объектом критики была система в целом, но студенты протестовали против призыва в армию. И, благодаря этим протестам, призыв отменили. И война закончилась. Со временем. В сегодняшних протестах показательно, на мой взгляд, то, что такой консолидирующей темы, которая обнажала бы уязвимость системы в целом, нет. Например, присутствие американских войск в Афганистане или в других частях света не вызывает возражений и воспринимается как часть патриотической позиции. Недавний скандал по поводу якобы российских вознаграждений за убийства американских военных в Афганистане обсуждается в контексте того, что «наши солдаты защищают рубежи нашей Родины».

Вот этот взгляд, мне кажется, сложно представить в рамках протестов 1960-х годов. В том числе и потому, что связь между военными тратами и, скажем, бюджетом на образование и здравоохранение виделась довольно прямой: чем больше ракет, тем меньше школ. Сейчас таких связей не усматривают. Годы неолиберализма приучили всех к тому, что каждый умирает в одиночку. Ну, или побеждает. Вернее, эти связи прослеживаются, но на местном, а не федеральном уровне. Призывы «финансово обескровить полицию» (Defund The Police) – во многом проявление логики перераспределения. Существенное отличие в том, что полиция-то как раз финансируется из местных налогов, и там видна прямая взаимозависимость между бюджетами полиции и бюджетами социальных служб. Протест, таким образом, переводится на муниципальный уровень, а не на уровень государственного бюджета.

МАТВЕЕВ: В Америке есть мощный антивоенный полюс в обществе, но у корпоративных демократов – другая повестка. И они пытаются присвоить себе нынешнее движение, говоря: «Мы тоже антирасисты, мы за то, чтобы было больше чёрных предпринимателей». И протестному движению придётся с этим бороться: отвечать, что демократы не представляют их интересов, что проводимая политика имеет чисто символический характер. Например, часть улицы, ведущей к Белому дому, переименовали в “Black Lives Matter Plaza” (Площадь «Жизни чернокожих имеют значение»). А местное движение BLM ответило: «Нам ваши надписи ни к чему, сначала сократите бюджет полиции. Нам нужны не пустые жесты, а реальные дела». У нас в России многие наблюдатели не до конца понимают, что есть само движение, а есть представители истеблишмента вокруг него. А у них совершенно другая повестка.

ЛУКЬЯНОВ: Вернёмся к 1968 году. В Германии в то время была волна осмысления нацизма. Немцы задавались вопросом, а что делали их родители, например, в 1943 году? Получается, сейчас происходит нечто похожее: а что в 1810 г. делал мой прапрапрадедушка и не надо ли за это покаяться?

ФИЛИППОВ: Когда мы говорим о событиях 1968 г., то должны помнить, что в каждой стране была своя специфика. Волнения в общежитиях в Париже не похожи на антивоенные выступления или на движение американских хиппи. Везде что-то своё, но ведь было и общее. Во всех странах (назовём их условно – развитыми) есть молодые люди, которым надоели родители, благополучная культура, предполагающая однотипный ход жизни. По крайней мере, для наследников хороших семей. Помните спектакль «На полпути к вершине» по пьесе Питера Устинова, который показывали у нас в Театре имени Моссовета в конце 1970-х? Действие происходит в Великобритании во второй половине XX века. В первой части сынок бунтует против папаши. Потом сынок одевается во всё офисное, а папаша залезает на дерево и оттуда произносит контркультурные речи. Пьеса шла с большим успехом. А почему? Потому что там был если и не общечеловеческий, то понятный для всех людей в индустриальных странах в эпоху модерна мотив неудовлетворённости культурой, переставшей отвечать на ключевые вопросы о смысле жизни. Это был не просто конфликт поколений, иначе среди почитаемых новыми левыми авторов не было бы столько пожилых господ. Международный характер культуры модерна обеспечил им аудиторию во всех странах. Не то сейчас. Если у нас вдруг решат поставить «Хижину дяди Тома» (Гарриет Бичер-Стоу, 1852 г. – прим.ред.), то я не уверен, что наберётся полный зал. Нас собственно расовая тема не волнует. А в конце 1960-х гг. у нас были свои контркультурные тенденции, часть из них проявилась много позже. И начальство всё время боялось, что молодёжь осмелеет.

Сейчас нет ощущения соучастия. События локализованы в нескольких странах, которые были активными агентами колониализма, причём особого рода, с идеологией расового превосходства. Там и сейчас расовая проблематика имеет значение именно в силу ощутимой внятности. Категория расы исторически очень изменчива, а уж сводить вопрос о расизме к простым делениям по цвету кожи совсем дико. Но у социальной истории расовых делений есть и какие-то трудно релятивируемые основания в биологии, и – что в нашем случае более важно – не отменяемая, состоявшаяся история. Цвет кожи, его оттенки интерпретируются, из этого делаются социальные выводы, они откладываются в истории вместе с образцами интерпретации. У одних стран есть опыт расового порабощения, в нём связаны образцы интерпретации цвета кожи, происхождения и социальные выводы, а другие страны, как бы ни относиться к их истории, в том числе истории порабощения или истребления других народов, расового порабощения в том же самом смысле не знали.

И если мы смотрим именно через этот окуляр, понимая, что там происходят процессы, которые являются внутренними, не приобретающими хотя бы в публичной сфере, в общественной дискуссии универсального значения, то для нас это проблема нескольких стран, не более того. И мы можем задаться вопросом: «А что же нас в этом задевает?». Потому что мы, конечно, неравнодушны.

Задевает как раз то, что напоминает нам конец 1960-х гг., о которых мы что-то знаем. Вот это контркультурное движение, когда большой разницы нет: испачкать или уничтожить какой-нибудь памятник или – если в очередной раз перечитать знаменитое интервью Жана-Поля Сартра журналу Esquire, в котором он говорил, что сжёг бы Мону Лизу без малейших раздумий, – агрессивно и пренебрежительно относиться к собственной унаследованной культуре. В те годы, условно говоря, быть на стороне Моны Лизы значило – быть на стороне традиции, репрессивной культуры, стариков, капитализма и колониализма. И всё равно как-то неловко получалось. Интеллигент мало того, что говорит, мол, сапоги выше Пушкина или там – гвоздь всё в том же сапоге важнее, чем фантазия у Гёте, но прямо стремится к аннигиляции великого. Это часто пытаются как-то замять, хотя в этом суть.

А сегодня мы возмущаемся: «Как же так? Памятники – всемирное достояние человечества! Линкольн – тоже достояние человечества. И Дэвид Юм – достояние человечества. Они на нашего Юма покусились!». Какое нам дело до Юма? Насколько он наш и в каком смысле? По-моему, это очевидно. Для себя самих мы на стороне культуры, традиции и общечеловеческих ценностей. Вся эта концепция великой гуманистической общечеловеческой культуры, в общем, не всегда органична для нас, но раз уж так получилось, приходится делать выводы. Для современного контркультурного движения мы на стороне белых господ, но только с той разницей, что раньше у нас традиционное одобрение революции и бунта против капитализма боролось с вновь утвердившимся «общечеловеческим» консерватизмом. Как-то мы умудрялись совмещать Пушкина в школьной программе и борьбу с колониализмом и капитализмом. Вроде бы революционное движение было и за гуманизм, и за дело мира, и за Шекспира, и за Мону Лизу, и за Патриса Лумумбу. А сегодня у нас некому стать на сторону чёрных и почувствовать их проблему. Никто не кричит, что США только притворялись царством справедливости, а на самом деле там расовая дискриминация (даже само слово исчезло из лексикона пропаганды). Да и борцы за справедливость скажут скорее, что отвлекать нас на расовую проблему – значит замалчивать настоящие социально-экономические противоречия. Как-то удивительно получается, что при всём сложном отношении к Соединённым Штатам, у нас легче найти защитников американских статуй и американской полиции, чем сочувствующих BLM. У этого есть свои основания, но и издержки.

Надо, конечно, ещё посмотреть, чем там у них всё кончится. Новые левые и контркультура не опрокинули традицию, но сильно изменили способ её передачи и потребления. И не только это произошло. 1960-е гг. закончились университетской реформой. В результате в развитых странах наплодили прорву университетов, чтобы люди, которые кричали, что кругом неравенство и социализировалась в берлинских коммунах, стали неомарксистской профессурой в бесчисленных новых учебных заведениях. Именно они учредили новый университетский истеблишмент в социальных и гуманитарных науках, воспроизводя себе подобных, которые занимали места во всё новых университетах. Именно они задают тон в производстве социального знания и оценке происходящего в наши дни.

Думаю, что сейчас дело не ограничится только университетами. Видно, что у людей реальная проблема, они её не придумали. Сейчас они добьются каких-то мест, каких-то шансов, каких-то дополнительных компенсаций за поруганное колониальное прошлое. Произойдёт изменение структуры существующей системы, чтобы недовольные тем, что их не уважают, получили бы это уважение в нужном количестве. Потом система всё сглотнёт, переварит, и те, кто прежде контролировал денежные и идеологические потоки, будут их и дальше контролировать.

МАТВЕЕВ: Я согласен с тем, что и на этот раз элите удастся удержать позиции, но я думаю, что социального мира достичь будет гораздо труднее, чем после 1968-го. В конце концов, мы имеем дело с парадоксальной ситуацией – на символическом уровне, с точки зрения публичного дискурса на протяжении последних десятилетий в США вроде бы наблюдается непрерывный прогресс антирасизма. Отношение не только к откровенно расистским, но и просто «бестактным» (tone-deaf) и двусмысленным высказываниям – очень жёсткое, работы за них лишиться легче лёгкого. Политики и другие публичные фигуры либерального толка постоянно совершают какие-то символические жесты солидарности с антирасистским движением. И тем не менее – массовые протесты и беспорядки афроамериканского населения происходят вновь и вновь, повторяясь едва ли не каждый год. Причина в том, что на фоне вот этого символического прогресса антирасизма сохраняется практически нетронутым экономический фундамент расового угнетения. Расовое неравенство накладывается на классовое. Либеральный истеблишмент не спешит обращаться к этой корневой проблеме – отчасти из-за глубоко въевшегося лицемерия, отчасти из-за приверженности так называемой «политике идентичности», которая предполагает жёсткое отделение экономики от расовых, гендерных и других неравенств, как будто они существуют в параллельных реальностях. Результат – регулярные вспышки гнева афроамериканцев в стране, на словах вроде бы давно и окончательно открестившейся от своего расистского прошлого. До тех пор, пока сохраняется разрыв в оплате труда, уровне безработицы, жизненных перспективах, доступе к образованию, стоимости жилья, – пока все эти объективные разрывы будут сохраняться, прогресса не будет. Ложные достижения будут всё время выдаваться за реальные дела.

ЛУКЬЯНОВ: Действительно ли не решается проблема наполнения интеллектуального класса за счёт чернокожих?

УШАКИН: Она не решается по тем причинам, о которых уже говорилось. Мы забываем, что университеты расширялись за счёт «бэби-бумеров», которые просто своей численностью во многом модифицировали сложившуюся к тому времени систему социальных институтов. Тогда это были школы и университеты, сейчас данная группа меняет здравоохранительную и пенсионную сферы. Займы на обучение, которые давали ветеранам Второй мировой, были попыткой встроить их в новый контекст, изменить траектории их социальной мобильности. В университеты пришли представители социальных групп, которых там раньше не было: нижнего среднего, рабочего классов, первое поколение тех, кто получал высшее образование.

Что происходит сейчас? В Принстоне, например, есть программа, когда университет при зачислении специально обращает внимание на абитуриентов первого поколения – то есть, дети тех, у кого нет университетского диплома. Это, как правило, представители социально и экономически уязвимых групп – дети мигрантов и меньшинств. Им дают дополнительные льготы и финансирование. Но они должны соревноваться на равных с другими абитуриентами. То есть при равных баллах, например, можно отдать предпочтение вот такому first-generation кандидату. Проблема в том, как добиться этих равных баллов? Снижать уровень проходного балла ради определённой группы тоже нельзя – это подорвёт идею справедливой конкуренции в принципе.

В Советском Союзе проблему решали с помощью так называемых рабфаков, подготовительных курсов, куда принимали только детей рабочих, чтобы они в течение года могли подготовиться к учёбе в университете. Понятно, что таких «рабфаков» в Штатах почти нет. В основе этой проблемы – специфическая роль общеобразовательной системы. Которая, как правило, воспринимается не как институт социальной мобильности, а во многом как институт социального управления, помогающий работающим родителям держать детей под присмотром. Коронавирус проявил неблагополучие в этой области: вдруг выяснилось, что обучение онлайн совсем не общедоступное – и потому, что у школьников нет соответствующих гаджетов, и потому, что доступ к интернету дорог. В прессе масса публикаций о том, как школьники делают домашнюю работу рядом с «Макдоналдсами», потому что там – бесплатный вайфай.

Есть и другая сторона. Я не так давно беседовал с одним своим студентом из Африки. Он мне объяснял трудности с выбором специализации. Он – один из немногих чернокожих студентов на кампусе, который хотел бы специализироваться в области гуманитарных исследований. Как правило, таких студентов их руководители подталкивают специализироваться на более, так сказать, хлебных профессиях – технических специальностях, компьютерных делах и тому подобном. В результате в ряде дисциплин представителей меньшинств очень немного. Эта ситуация, естественно, воспроизводится и на уровне преподавательского состава. Славистика, например, в расовом отношении – очень «белая» дисциплина – количество преподавателей-афроамериканцев минимально. Как диверсифицировать состав преподавателей, когда в то или иное дисциплинарное поле афроамериканцы почти не идут, неясно. Как преодолевать эту расовую гомогенность дисциплины? Где брать кадры, которые решат всё?

ЛУКЬЯНОВ: Подъём антирасизма, антирабства и антиколониализма – это своего рода ответ на рост традиционалистских, популистских настроений по всему миру, особенно в странах ЕС последние лет пятнадцать. Они апеллируют к золотому веку, устоям, скрепам, которые теперь расшатываются и которые надо вернуть. И тут им говорят: «А вот они – ваши скрепы. Вот на чём они зиждились: рабство, торговля людьми и прочая». Это обратная волна, ответ популистам. Но в России скрепы – самое главное. И немалая часть общества (которая действительно консервативно настроена), и руководство этого общества отчасти воспринимают атаку на «скрепы» за морями, за лесами как косвенную угрозу и себе. Иными словами, может быть, всё-таки есть элемент и нашей сопричастности, как в 1968 г., мы находимся не вне, а внутри течения?

ФИЛИППОВ: Когда владелец магазина или его подчинённые видят, что кто-то разбивает булыжником витрину магазина, радости они от этого не испытывают. Возможно, от этого легче человеку, которому совсем плохо, который думает: «Господи, ведь правда, раз в жизни пожить по-человечески, разбить эту витрину, взять что-нибудь и убежать». Это можно понять. Но никто в массе не фокусируется на вопросе: откуда такая широкая поддержка контркультурного движения со стороны медийного истеблишмента? Очевидно сочувствие, желание показать, как угнетают бедных, как доводят людей до того, что они, будучи не в силах так жить, идут и разбивают витрины.

Этот момент у нас вызывает даже большее беспокойство, потому что само устройство медийной среды (если она действительно является медийной средой, а не пропагандистским рупором) должно быть эхом общественных настроений, резонировать с ними. Есть ощущение массовости контркультурных настроений, которые подпитываются чувством попранной справедливости, ощущением того, что существует исторически и культурно укоренённая прослойка, или класс тех, кто продолжает быть законодателями вкуса, правильного суждения, допустимого или недопустимого для преподавания в системе высшего образования. И бедному человеку вырваться, разорвать эту паутину иным способом, кроме как разбив стекло, нельзя. Я не говорю о том, справедливо это ощущение или нет. Но медийная среда его воспроизводит и входит с ним в резонанс.

Наша медийная среда устроена совершенно по-другому. Есть естественное требование справедливости и болезненное ощущение застывающей, как паутина, как соты, окаменевающей структуры, из которой человеку уже не вырваться. Это требование в редких случаях ещё может активизироваться ради какой-то пропагандистской кампании, но оно никогда не становится в медиа настоящим эхом массовых настроений. Наоборот, здесь усматривается основание для беспокойства. Происходящее – не просто протест чёрных, которых у нас нет, это протест людей, чувствующих себя навечно ущемлёнными. Поэтому воспроизводятся несколько нарративов демотивации, чтобы заранее дискредитировать эту тему. И это свидетельствует о правильном понимании социальных процессов теми, кто такое транслирует. Потому что они понимают, что фундамент этого противостояния не такой и чужд нам.

МАТВЕЕВ: Согласен. Действительно, где бы ни происходили протесты, прокремлёвские СМИ неизменно используют при рассказе о них одну и ту же консервативную риторику: «Их ждёт Майдан и коллапс, как на Украине». Интересно другое, – что у наших российских либералов, которые поддерживали Майдан, сегодняшние протесты вызывают жесточайшее неприятие. И мы видели гротескный расизм со стороны многих известных персон. Почему?

Думаю, дело в следующем. Запад долгое время испытывал некое чувство экзистенциальной безопасности. В том смысле, что его идентичность была недоступна для посягательств. Мы – носители прогрессивных ценностей; либерализм, универсализм – это всё наше. Отсутствие либерализма, каких-то универсалистских ценностей, прав человека – это за пределами западного мира. Поэтому Запад был спокоен по поводу самого себя.

Другой стороной этого было наше вечное российское беспокойство, что мы живём в неправильной, ненормальной стране. Ненормальной по отношению к кому? По отношению к «нормальному» Западу.

В западном россиеведении в начале 2000-х гг. постоянно велась дискуссия о том, является ли Россия нормальной страной. На эту тему даже есть книга “A Normal Country: Russia after Communism” («Нормальная страна: Россия после коммунизма», Андрей Шлейфер, 2005 г. – прим. ред.) . Кто-то говорил, что Россия – “normal”, кто-то – что “abnormal”. Но критерии нормальности – на Западе. Запад – это нормально. Россия по отношению к нему или приближается к нормальности, или, наоборот, отдаляется от неё.

И вот теперь мы столкнулись с ситуацией, когда сам Запад начал глубоко задумываться: «А мы сами нормальные?». Трансатлантическая работорговля? Переселенческий колониализм? Вдруг появилось чувство сильнейшей внутренней тревоги, а чувство экзистенциальной безопасности исчезло: «Что, если весь наш западный мир – он тоже не “normal”? И наше собственное прошлое – кошмар, такой же безобразный, а может, ещё и хуже, чем у других стран, про которые мы привыкли думать, что у них всегда проблемы, а у нас никаких проблем нет. И наша собственная история – не описание прогресса либеральных идей, а хронология геноцидов, работорговли, экономической эксплуатации, чудовищных войн?».

На самом деле Запад познакомился с тем чувством, которое знакомо русскому интеллектуальному классу уже 200 лет. Мы в России привыкли вечно переживать из-за того, что западная «семья народов» нас отторгает, как говорил Чаадаев. Когда-то мы отклонились от верного курса и теперь мучаемся: у нас самодержавие, православие, и мы не можем этого идеала достичь. А Западу ничего не нужно было достигать, он же и есть эталон. Это очень глубокая экзистенциальная проблема всего западного мира, потому что из истории вытекает идентичность: а что значит – быть «западным человеком»? Раньше думали: «Быть либералом, который выступает за права человека». Оказывается, историю либерализма очень трудно отделить от истории рабовладения. Отцы-основатели США были богатыми плантаторами, Джон Локк – акционером рабовладельческой компании. Российская же интеллигенция впитала идею, что там всё хорошо, а наша история – ненормальная. И вдруг они видят Запад, который начал сомневаться в самом себе. И русский интеллигент не может ему эту неуверенность в себе простить. Потому что Запад должен быть полностью уверен в том, что он – идеал, а вокруг всё ненормально. Появляется ощущение, что весь мир рушится потому, что рушится западный мир.

Конечно, русские интеллигенты успокаивают себя тем, что это пройдёт, американцы решат эту проблему, и не с таким справлялась Америка. Может, и проблемы на самом деле нет, просто медиа нагнетают. Тем не менее в целом ситуацию можно описать как экзистенциальный кризис русского либерализма, связанный с кризисом западной культуры, которая начинает в себе сомневаться. А наши вслед за ней начинают сомневаться во всём в этой жизни.

УШАКИН: Про системный расизм было известно давно. То, что у афроамериканцев короткая продолжительность жизни, что они не представлены в корпоративных советах и так далее, – для образованной публики секрета здесь не было, как и для самих афроамериканцев. И для меня основной вопрос не в том, что это стало очевидно, а в том, с какой скоростью СМИ вдруг переобулись в воздухе и стали подавать это как нечто ранее абсолютно неизвестное. Я спрашиваю знакомых: «Объясните мне, почему вы раньше об этом не говорили? Почему эта озабоченность расовыми проблемами проявилась только сейчас, когда начали сносить памятники? У вас – при всей свободе слова, академической свободе, при наличии демократических институтов – результат примерно такой же, как в России со сталинизмом: об этой проблеме говорят единицы, а остальные молчат». Ответа, естественно, нет, да его и не может быть.

Но мне бы хотелось и другой тип молчания отметить. Мне кажется, что антирасистский дискурс в Соединённых Штатах может быть крайне актуален и для России. За исключением ограниченного числа научных публикаций у нас ведь тоже не сложилось приемлемого и доступного понятийного аппарата, чтобы говорить о собственной колониальной истории – будь то на уровне Российской империи или Советского Союза. У нас есть общий лозунг про дружбу народов, есть цивилизационная логика: русские – учителя, которые несли свет модернизации, просвещая полудикие народы. Есть, наконец, тезис про Россию как тюрьму народов. Но дальше этих лозунгов продвигаемся с трудом.

Я отдаю себе отчёт в том, что говорить (и думать), например, о политике русификации Средней Азии или Кавказа непросто и в интеллектуальном смысле, и в эмоциональном. Но не выносить эту тему в общее дискурсивное пространство тоже нельзя. Цель, понятное дело, не в том, чтобы скатиться в очередной приступ «виктимизации» и искать новых жертв и палачей. Цель таких дискуссий – понять, как функционировала эта система отношений? Какие последствия она имела? Что с ними делать теперь? Как, например, наше колониальное прошлое видится сегодня, с точки зрения современных миграционных процессов? Какие негативные и позитивные тенденции оно провоцирует? Или как такое колониальное прошлое даёт о себе знать в контексте «новых» суверенитетов на постсоветском пространстве? Как работать с имперским наследием, не воспроизводя при этом его логику доминирования?

Естественно, речь идёт не совсем о расизме, но отчуждённость и отсутствие понимания того, как взаимодействовать с людьми из другой культурно-религиозной среды, из среды, сформированной в ситуации ассиметричных властных отношений, абсолютно такие же.

ЛУКЬЯНОВ: Это очень интересная тема, хотя нельзя прямо сопоставлять – слишком разный генезис процессов. Но рефлексия по поводу того, что можно назвать «колониализмом», действительно, отсутствует. Ещё один аспект. Сегодня Запад находится под мощным давлением двойного рода. С одной стороны, происходит размывание западных обществ из-за неостановимых потоков населения с Юга на развитый Север. С другой стороны, это утрата лидерства по мере роста Китая и подъёма других стран Азии, их технологического и экономического развития. Европа уже потеряла ведущие позиции, а Соединённым Штатам брошен вызов. Не является ли всё это актом капитуляции Запада перед собственным прошлым?

УШАКИН: Это не капитуляция перед прошлым, а модернизация отношений с ним. Ведь тридцать лет назад казалось, что история закончилась. Нарративы сформировались. Гештальт закрыт. У нас всё хорошо, а то, что не очень хорошо, – мы знаем, почему, и над этим работаем. А тут выясняется: гештальт был не закрыт, а просто прикрыт на время. Дырки в этом гештальте, оказывается. И немаленькие!

И в полном соответствии с тем, чему нас так долго учил постмодернизм, начали появляться самые разные культурные логики и практики. В частности, пришло вполне чёткое понимание того, что, например, Вторая мировая война, скажем, с точки зрения Китая, выглядит немного не так, как она выглядит с точки зрения Берлина или Парижа. И с точки зрения Нур-Султана и Минска – она тоже другая.

Кроме того, появилось поколение, которому очевидность прежних канонов мироустройства не так очевидна. Мы видим это по студентам, которые задают естественные вопросы о том, почему мы изучаем то, что мы изучаем? Точнее – почему изучаем одних авторов за счёт того, что не изучаем других? Вопрос о происхождении канонов и прочих очевидностей – это уже вопрос не только исследователей, которые занимаются историей понятий и гносеологических рамок. Это базовая установка.

Важно и другое – студенты задают вопросы, которым мы, собственно говоря, их и научили, но переносят они их на современную им ситуацию: «Мы знаем, что социальные институты создавались в прошлом. Мы знаем, что традиции придумываются. Мы знаем, что память конструируется. Тогда это придумали так, теперь давайте придумывать по-другому». Это всё мейнстрим культурологии сорока-пятидесятилетней давности, просто теперь такая конструктивистская логика стала общим достоянием. И неважно, как она оформляется: в виде консервативного призыва «назад, к традициям» или футуристического – «вперёд, в светлое будущее, которого нас лишили». Логика сходная: основания своей жизнедеятельности мы формулируем сами.

Так что я не думаю, что это капитуляция перед прошлым. Скорее признание очевидного – претендовать на гегемонию той или иной версии прошлого теперь невозможно.

«Прошлых» будет много. И эти разные «прошлые» станут активно артикулироваться и распространяться.

И для меня главный вопрос в том, как жить с этими разными правдами о прошлом, точнее – как искать общий язык, когда ощущения общего прошлого нет. Где искать тогда общую почву? И стоит ли искать? Или разойтись по своим культурным автономиям, где можно холить и лелеять свою, групповую версию истории, с которой хочется жить?

ФИЛИППОВ: Когда я слышу о том, что Западу «кранты», хочу напомнить, что я впервые, кажется, читал это у Герцена – он писал подобное в середине XIX века. Уже тогда русский человек приезжает на Запад и понимает, что единственное место, где можно спасти западную культуру, – это Россия. И Достоевский со «священными камнями» Европы. Всё, Запад кончился. Эта волынка заводится всегда примерно одинаково. Но у меня никакого страшного беспокойства за судьбу Запада нет. Может быть, потому, что я к нему более безразличен, чем к своей стране. В конце концов, гори там всё огнём, что же делать, это их проблемы, они их как-то решают.

С другой стороны, я думаю, что всё, о чём мы успели поговорить, выглядит как симптом слабости или обречённости только в совершенно определённой перспективе. Эта перспектива, в принципе, мне лично близка. Я предпочитаю сталинские ампиры, «Лебединое озеро», поэтов-лауреатов и школьную программу, по крайней мере, по литературе, которая позволяет людям через пятьдесят лет или через две-три тысячи километров находить общий язык, потому что у них есть что-то в основании, то, что делает их и современниками, и согражданами государства. Иерархическая концепция культуры мне внутренне гораздо ближе. Но это нельзя путать с концепцией культуры, социальной жизнью культуры. То движение, которое мы наблюдаем в США, в значительной степени контркультурное и в очень большой степени имеет характер культурного реванша.

Организация этих множественных дискурсов, сред, которые плохо понимают друг друга, иногда даже не имеют ничего общего между собой, – это же можно трактовать совсем по-другому. Разнообразие является способом повышения чувствительности социальной системы. Например, есть большой остров социальной жизни – тот же чёрный район. Если вы не озабоченный проблемами социальной справедливости белый учёный или не местный политик, который чувствует, что оттуда идёт зараза, убийства и прочее, то о 90% здешних проблем вы никогда не узнаете и тем более не будете поднимать это наверх медийной повестки. Там должна образоваться какая-то мощная коммуникативная среда, чтобы об этом речь шла в общезначимых терминах, а не на уровне эмоций, аффектов и недовольства.

Это же касается чего угодно. Есть огромное количество плохо связанных между собой участков или блоков социальной жизни, бунтующих против истеблишмента и иерархической гомогенной культуры и отвоёвывающих себе право на возможность жить своей жизнью, говорить на своём языке. И как бы это ни было неприятно большим белым господам, тем самым они сохраняют продуктивность большого социального целого и социальный мир на новой, гораздо более эффективной ступени. Боюсь показаться бессмысленным оптимистом, но мне кажется, что это, наоборот, какой-то очередной пароксизм, содрогание, из которого страны, где это происходит, выйдут быстрее и более крепкими, более приспособленными к будущему, чем те, которые скрепили всё, что можно, своими скрепами. Меня как раз беспокоит наше привычное чувство превосходства. Знаете, одни больные могут пройти через кризис, через обострение, а потом выздоравливать, а других преследует вялое течение болезни, годами подтачивающее организм. Я не уверен, что хочу публичных кампаний такого же накала у нас в стране, не хочу всех этих диких эксцессов. Но меня беспокоит такое, говоря техническим языком, загрубление датчиков – бывает, что некоторые приборы срабатывают слишком быстро или слишком часто из-за чрезмерной чувствительности датчиков, и тогда перед установкой их специально загрубляют, чтобы, например, сигнал тревоги раздавался, когда лезет вор, а не когда летит муха. Но и в социальной жизни то же самое, только датчики здесь особого рода: острые общественные дискуссии, резкости и несправедливости, которые неизбежны в таких делах, переопределение авторитетов и прочего. Но это жизнь, а не смерть.

МАТВЕЕВ: Конечно, нескончаемые пророчества о «конце Запада» звучат смешно, но меня здесь беспокоит другое. Если бы только учёные подвергали канон сомнению, всё было бы очень мирно. Но когда это становится общественной дискуссией, то приводит к росту консервативных реакций. Вы сказали, что нынешние протесты – ответ на волну правопопулистских движений. А мне кажется, наоборот, сами эти правопопулистские движения – ответ на нарастающую самокритику Запада. И уже это опасно.

Первая проблема – самокопание – может привести пусть к временному, но росту очень агрессивных реакционных сил в обществе.

О второй проблеме я уже много говорил – либеральные центристы способны символически усвоить актуальную риторику: «да, мы во всём виноваты, колониализм». Но они сделают это так, что никаких системных изменений не будет. То есть на символическом уровне все согласятся с тем, что колониализм и рабство – это очень плохо. А в реальности останется тот же грубый капитализм, глубочайшее неравенство, которое накладывается на расовую проблему. Это пугает меня больше, чем Трамп. Возможно, именно так и произойдёт. И потому стихийные восстания будут повторяться через десять, двадцать, тридцать лет. В Америке такое всё время происходит. В 1965 г. был огромный бунт в Уоттсе, в Лос-Анджелесе. В 1992 г. сожгли весь Лос-Анджелес. В 2014 г. по поводу Эрика Гарнера был бунт, охвативший всю страну. Сейчас – вот это. В какой-то момент замкнутый круг должен быть разорван.

ЛУКЬЯНОВ: Мне понравилась мысль о том, что новое поколение, которое воспитано в новых представлениях, за канонические трактовки истории держаться не будет. Потому что оно прекрасно знает, что пишется любая история, какая надо. Мы все боремся с историческим ревизионизмом, а это, оказывается, битва с мельницами.

Текст подготовила Евгения Прокопчук, выпускающий редактор журнала «Россия в глобальной политике», аналитик ЦКЕМИ Научно-исследовательского университета «Высшая школа экономики».

США. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493692 Илья Матвеев, Сергей Ушакин, Александр Филиппов, Федор Лукьянов.

КАК ЛИБЕРАЛИЗМ ВСТУПИЛ В КОНФЛИКТ С ДЕМОКРАТИЕЙ

РЕЙН МЮЛЛЕРСОН

Профессор-исследователь Таллинского университета.

Конфликт между космополитичными элитами и массами, голосующими за популистские партии, который обострился в западном обществе, уходит корнями в диалектические противоречия демократии и либерализма. Особенно ярко они проявились в условиях гиперглобализации. Запад, поражённый «вирусом Фукуямы», попытался сделать мир единообразным, используя политику либерального империализма. Либерализм может выжить и даже процветать в мире без границ. Но современная демократия, словно пуповиной связанная с возникновением и укреплением национальных государств, не сохранится без мощных суверенных политий.

Вместо того, чтобы подливать масла в огонь ожесточённой борьбы между самопровозглашёнными прогрессистами и популистами или охотиться на «драконов» и «медведей», западным политикам и СМИ необходимо осваивать искусство компромисса в отношениях с оппонентами у себя дома и осознать, что в международных отношениях баланс сил даже важнее, чем разделение властей во внутренней политике.

С лёгкой руки американского политолога Фарида Закарии термин «нелиберальная демократия» прочно закрепился в академических и политических дискуссиях[1]. Соглашаясь с Закарией в том, что встречаются демократии, где либеральные ценности не в приоритете, автор задался вопросом: а бывает ли наоборот? Есть ли политические системы, определяемые как либеральные, но не являющиеся демократическими? Конечно, имели место авторитарные режимы, либеральные экономически, но консервативные в социальном и репрессивные в политическом плане, как, например, Чили при Аугусто Пиночете или Южная Корея в годы правления военных. В западных демократиях оба аспекта либерализма – экономический и социально-политический – обычно воспринимаются как две стороны одной медали. Однако сегодня мы более чётко, чем десятилетие-другое назад, осознаём наличие политических моделей, которые можно определить как либеральные, но испытывающие серьёзный дефицит демократии.

Недемократический либерализм – политический режим, где присутствует только второй элемент из известного триптиха: «власть народа, избранная народом и для народа». То есть участие граждан во власти является формальным и неэффективным, а управление осуществляется не в интересах большинства. Популизм – реакция на установление и распространение таких режимов. Конечно, это не единственная причина роста популизма, и преобладание либерализма над демократией не вылечить популистскими средствами. Но взаимосвязь между ростом популизма и дефицитом демократии в западных либеральных обществах бесспорна. И хотя лидеры-популисты есть в незападном мире, нынешний популизм – феномен преимущественно западный.

Глобализация и революционные ситуации

Волна глобализации, которую в 1990-е гг. приветствовали не только как непременное условие мирового экономического роста, но и как механизм распространения идей и практик либеральной демократии, быстро явила свои менее привлекательные черты. Помимо издержек глобализации и вызванных ею процессов, наблюдаются две взаимосвязанные революционные ситуации: геополитическая и социально-политическая. Революционная ситуация по определению нарушает работу всех нормативных систем, включая право и мораль, поскольку, будучи нормативными, они могут функционировать только в нормальных условиях. В периоды революций (как во Франции в конце XVIII века или в России в начале XX века, когда норма уступила место целесообразности) закон не работает и даже мораль теряет свою направляющую силу. В этом отношении международное сообщество не является исключением.

Первая революционная трансформация – геополитическая – началась в конце 1980-х гг. крахом относительно стабильной биполярной международной системы. Миновав однополярный момент в 1990-е гг., эта трансформация теперь движется к некой форме многополярности. Однополярный момент 1990-х – начала 2000-х гг. был коротким не только из-за ряда фундаментальных ошибок, допущенных последовательно всеми американскими администрациями (войны в Афганистане и Ираке, отчуждение России, поддержка «арабской весны» и так далее), но и в значительно большей степени из-за того, что никогда прежде в истории одна «гипердержава», по выражению главы МИД Франции Юбера Ведрина, не доминировала во всём мире. Империя Чингисхана и Британская империя контролировали лишь части мира. 1990-е гг. аберрации не только в международных отношениях, но и во внутренней жизни некоторых государств, прежде всего для России, его можно сравнить со Смутным временем 1598–1613 годов. Вскоре на международной арене начались попытки уравновесить доминирующий центр. Трудно ожидать, что международное право будет функционировать «нормально», пока не уляжется революционная пыль и не возникнет новая норма (или не вернётся старая, хотя это менее вероятно).

Вторая революционная ситуация, взаимосвязанная с первой, – кризис либеральной демократии, которая должна была праздновать триумф после краха коммунизма как её главного идеологического конкурента. Многие из тех, кто в 1990-е гг. публично оппонировал Фрэнсису Фукуяме с его «концом истории» или оспаривал некоторые его выводы, по сути, были скрытыми фукуямистами. Продвижение идей и практик либеральной демократии по всему миру было одним из важных компонентов внешней политики почти всех западных стран, а также международных организаций, включая ООН. Однако исчезновение принципиального противника вскрыло, хотя и не сразу, противоречия между либерализмом и демократией.

Кризис либеральной демократии был заложен в диалектическом противоречии между демократией и либерализмом. Аристотель говорил: «Человек есть существо политическое, а тот, кто в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств живёт вне государства, – либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек… Государство существует по природе и по природе предшествует каждому человеку… А тот, кто не способен вступить в общение или, считая себя существом самодовлеющим, не чувствует потребности ни в чём, уже не составляет элемента государства, становясь либо животным, либо божеством». Демократия, будь то в Древней Греции или на постмодернистском Западе, подчёркивает коллективистское и общественное начало человека, в то время как либерализм гиперболизирует индивидуалистические черты и предполагает освобождение индивидуума от различных социальных связей, которые иногда действительно могут подавлять. Однако в подобной ситуации многие из нас, освободившись от ответственности по отношению к другим (семья, родители, дети, соседи) и обществу в целом, начинают считать себя богами, а действуют, как животные.

Избыточный коллективизм ведёт к тоталитаризму, а избыточный либерализм разрывает социальные связи – прав оказывается тот, кто сильнее.

В основном два эти феномена – либерализм и демократия – подкрепляют друг друга, но между ними необходимо постоянно поддерживать баланс.

«Слишком много демократии» часто означает «слишком мало либерализма», и наоборот.

В большинстве западных обществ, особенно в Западной Европе, до недавнего времени удавалось уравновешивать это противоречие. Иногда демократия брала верх (например, в социальных демократиях Скандинавии), иногда превосходства добивался либерализм, но открытого конфликта не возникало. Однако вследствие быстрой глобализации и изменения баланса сил в международной системе противоречивые отношения между демократией и либерализмом перешли во враждебность. В глобализированном мире угрозу для демократии представляют не только авторитарные режимы. Демократию сдерживает распространение и либерализация глобальных, прежде всего финансовых рынков.

Увеличивая совокупный ВВП стран, ничем не ограниченные либеральные рынки делают небольшое число людей невероятно богатыми, а большинство остаётся далеко позади. Разрыв в материальном благосостоянии растёт практически повсеместно. Если в автократиях люди бесправны в отношении правителей, то в глобализированном мире граждане и избранные ими правительства бесправны по отношению к глобальным рынкам, даже если живут в так называемых либеральных демократиях. Так экономический либерализм подрывает демократию. В то же время рост значимости индивидуальных прав и прав различных меньшинств, которые агрессивно продвигают свою – часто недавно обретённую – идентичность, подрывают социальное единство и общие ценности. Так либерализм в отношении социальных явлений дестабилизирует демократию.

Обычно никто не замечает первых тревожных сигналов. Почти четверть века назад американский философ Ричард Рорти опубликовал небольшую книгу под названием «Обретая нашу страну: политика левых в Америке XX века», в которой отмечал, что либеральные левые силы в США, сосредоточившись на правах этнических, расовых, религиозных, культурных и сексуальных меньшинств, игнорируют растущий разрыв между богатыми и бедными. Однажды, предупреждал Рорти, «что-то даст трещину. Негородской электорат решит, что система не работает, и начнёт искать сильного лидера, который пообещает после своего избрания обуздать бюрократов, хитрых юристов, брокеров с огромными зарплатами, и постмодернистские профессора уже не будут определять повестку дня»[2]. Звучит знакомо и очень современно, не правда ли? Рорти относил себя к левым либералам, хотя его, как одного из ярких представителей американского прагматизма, нельзя назвать постмодернистским профессором. В отличие от многих он не высмеивал, не осуждал и не презирал людей с противоположными взглядами, а по совету Бенедикта Спинозы пытался понять их тревоги.

Нынешний конфликт между либерализмом и демократией проявляется в частности в том, что либеральные элиты в большинстве западных стран стали называть популистами тех демократов, чья политика и идеи (или личности) им не нравятся (кстати, англо- немецкий философ и социолог Ральф Дарендорф отмечал, что «популизм для одного человека – это демократия для другого, и наоборот», но при этом подчёркивал, что «популизм прост, а демократия сложна»)[3]. В свою очередь, демократы (или популисты) считают либералов высокомерными представителями элиты, отдалившимися от граждан, их нужд и образа мыслей, потому что они неудачники и невежды. Вспомним, как Хиллари Клинтон охарактеризовала сторонников Дональда Трампа (хотя потом лицемерно отказалась от своих слов), – «расисты, сексисты, гомофобы, безнадёжные люди». Обвинения с обеих сторон – и самопровозглашённых прогрессистов, и так называемых популистов – справедливы. Сегодня мы видим, как диалектические противоречия между либерализмом и демократией, если их не сбалансировать аккуратно и разумно, начинают разрушать ранее стабильные общества.

Проблемы адаптации

Интересно и одновременно полезно вспомнить, что нынешний кризис либеральной демократии имеет параллели с проблемами и дебатами, которые имели место в основном в США почти столетие назад. Французский философ Барбара Стиглер в недавнем исследовании с символичным названием «Нужно адаптироваться» (Il faut s’adapter) показала, как в начале XX века два известных американских мыслителя Уолтер Липпман и Джон Дьюи предложили разные ответы на вопрос о приспособляемости человечества к быстрым социальным изменениям, вызванным промышленной революцией[4]. Она пишет: «Впервые в истории эволюции жизни на планете один вид – наш homo sapiens – оказался в ситуации, когда он не был приспособлен к новым условиям. Для Липпмана проблема заключалась в огромном разрыве между естественной склонностью человеческого вида не меняться, сформировавшейся благодаря длительной, медленной биологической и социальной эволюции, и необходимостью быстро адаптироваться к новым условиям, навязанным промышленной революцией. Поэтому главная тема политических исследований Липпмана – как адаптировать человеческий вид к постоянно и быстро меняющейся обстановке… Фундаментальный вопрос для Липпмана – как избежать напряжённости между переменами и статичностью, открытостью и закрытостью, когда люди вынуждены выбирать национализм, фашизм или другие формы изоляционизма, чтобы противодействовать быстрым изменениям, восстановить статичность и изоляцию»[5].

Уолтера Липпмана особенно беспокоила пропасть между медленной исторической, биологической и социальной эволюцией человеческого вида и быстро меняющейся под влиянием промышленной революции физической и социальной обстановкой. В начале прошлого столетия это была промышленная революция, дополненная экономической глобализацией, в начале XXI века произошла революция информационных технологий и ускоренная глобализация экономических и финансовых рынков, которые вновь затронули массы людей в разных странах, и преуспели те, кто легко приноровился к переменам. Получился социально-биологический эксперимент на выживание для самых приспособленных. Самые приспособленные – рационально мыслящие эксперты и менеджеры, а также беспристрастные судьи, применяющие рациональные законы и знающие, в каком направлении человечество должно и будет эволюционировать. Людей нужно научить подавлять иррациональные инстинкты и доверять просвещённым экспертам, которые смогли адаптироваться к постоянно меняющимся условиям. В такой ситуации одна из главных задач системы образования и медиа – «обеспечить согласие» людей с политикой, которую проводят эксперты. Что касается роли политиков, Липпман писал, что «хотя государственный деятель не может держать в голове жизнь всего народа, он, по крайней мере, должен прислушиваться к советам тех, кто знает»[6]. Политик обязан проявлять компетентность в выборе экспертов. Липпман и все неолибералы после него видели решение проблемы разрыва между быстро меняющимися условиями и неспособностью людей к ним приспособиться в привлечении компетентных специалистов и обеспечении согласия масс (то есть промывание мозгов через систему образования и СМИ).

Джон Дьюи больше полагался на коллективный разум людей. Он стал первым критиком неолиберального мышления: «Класс экспертов неизбежно будет отрезан от общих интересов и превратится в класс с собственными частными интересами. Любое правление экспертов, когда массы не способны информировать их о своих потребностях, превращается в олигархию, которая правит в интересах избранных. Информация должна заставить специалистов учитывать нужды народа. Мир больше пострадал от лидеров, чем от народных масс»[7].

Этот интеллектуальный спор почти столетней давности, повлиявший на политику западных правительств (при этом идеи Липпмана превалировали), приобрёл актуальность на фоне глобализации и IT-революции. Вновь возник конфликт между элитами и массами, между самопровозглашёнными прогрессистами и теми, кого презрительно называют популистами или их сторонниками.

«Оседлые» против «кочевников»

В книге «Дорога куда-то» британский обозреватель Дэвид Гудхарт предложил различать две группы людей – «где угодно» и «где-то»[8]. К первой категории (не более 20–25 процентов населения на Западе и ещё меньше в остальном мире) относится космополитичная элита, которая извлекла выгоду из глобализации. Большинство (более 50 процентов на Западе) ощущает потребность в тесной связи со своей страной, её историей, традициями и языком. Таким образом, мы видим конфликт между космополитами и теми, кто заботится о своих корнях и привязан к конкретному месту, будь то деревня, город или национальное государство.

Всегда существовало меньшинство, считавшее своим «отечеством» весь мир или хотя бы Европу. Большинство же людей чувствует себя дома только там, где они родились, среди говорящих с ними на одном языке, исповедующих одну религию и ведущих такую же жизнь. На протяжении веков первая категория была относительно небольшой, остальные рождались, жили и умирали в одном и том же месте, исключая массовое переселение народов, которое несколько раз имело место в истории человечества. Один из таких случаев мы, возможно, наблюдаем сегодня.

Конфликт сплочённости и разнородности, противоречия между государством всеобщего благосостояния и массовой миграцией обострил размежевание на людей «где угодно» и «где-то», или, по выражению Александра Девеккьо из Le Figaro, на «осёдлых» и «кочевников»[9]. Глобализация и волна миграции как одно из её проявлений усугубили кризис в Евросоюзе, потому что те, кто может жить, где угодно, не понимают тех, кто хочет быть в конкретном месте. Первые доминируют в политике, экономике и СМИ и ведут себя как либеральные автократы по отношению к тем, кого считают массами. Такое близорукое высокомерие влечёт за собой серьёзные социально-политические издержки. Не преодолев описанных противоречий, Европа не выйдет из нынешнего кризиса.

Рост популизма – симптом уже существующего недуга, а не его причина. Популистские партии и лидеры появляются, потому что в западных обществах нарастает неравенство и углубляется раскол. Либеральные идеи превалируют среди европейских элит, в то время как ценности демократии сегодня всё чаще выражают популистские партии и движения. Французский философ Шанталь Дельсоль справедливо отмечает: «Популисты, что бы кто ни говорил, – реальные демократы, но они не либералы. В то же время универсалистские элиты, в частности в Брюсселе, действительно либералы, но они уже не демократы, потому что им не нравится, когда люди голосуют за ограничение некоторых свобод»[10]. В равной степени прав и Дэвид Гудхарт, который в интервью Le Figaro Vox подчеркнул, что ситуация с Brexit необязательно означает конец демократии, скорее это признак конфликта между двумя концепциями демократии – представительной и прямой, которая в том числе выражается через референдум[11]. Обе имеют как преимущества, так и серьёзные недостатки. Если представительная демократия привела к отчуждению элит от простых граждан, то прямая демократия несёт в себе семена авторитаризма. Но Brexit вызвал хаос не потому, что решение было принято путём референдума как элемента прямой демократии. Причина в общественном недоверии и отчуждённости элит от большинства граждан.

Удача на выборах может отвернуться от популистских партий и движений, их рейтинги пойдут вниз. Но сам феномен никуда не денется, поскольку не исчезнут его причины. Более того, партии мейнстрима всё чаще заимствуют лозунги и политику у популистов. Самый яркий пример – метаморфозы с британскими тори, которые при Борисе Джонсоне перестали быть традиционной консервативной партией. Взяв на вооружение рецепты лейбористов и идеи партии Brexit Найджела Фаража, чтобы привлечь часть их электората, тори превратились в популистскую партию – отчасти левую, отчасти правую[12]. Можно сказать, что Brexit и победа Трампа – триумф популизма над элитизмом (или, если хотите, демократии над либерализмом).

Национальное государство как колыбель демократии и субъект международного права

Современная демократия, то есть власть народа и в интересах народа, возникла и развивалась в рамках национальных государств и кажется неотделимой от них. Экономический либерализм с глобальными неконтролируемыми финансовыми рынками и социальный либерализм, ставящий индивидуума с его интересами и желаниями выше интересов общества, разрушают связи, которые скрепляли общество воедино. В результате они подрывают и национальные государства – колыбель демократии. Поддержка и продвижение многообразия в обществе ведёт к уничтожению многообразия между обществами, организованными в государства. Некоторые общества, особенно на Западе, стали столь разнородными, что удерживающие их социальные связи вот-вот разорвутся. В других, особенно на Востоке и на Юге, попытки навязать социальные модели, заимствованные у Запада, не прижились на враждебной почве, начали уничтожать традиционные институты и, по сути, ведут к коллапсу государств.

Британский политолог Бенедикт Андерсон был не так уж не прав, определяя нации как «воображаемые сообщества», потому что исторические мифы и усилия политических лидеров по созданию нации из разнообразных сообществ играли значительную роль в строительстве государств[13]. Итальянский писатель и политик Массимо Тапарелли Д'Адзельо отмечал в 1861 г.: «Мы создали Италию. Теперь нам нужно создать итальянцев»[14]. Но есть и более важные, основополагающие вещи, без которых невозможно появление нации: общая история, культурные и религиозные традиции, язык, территориальная близость, победы и поражения.

Национализм, формирование национальных государств и развитие демократии шли в Европе рука об руку. Без национализма не возникли бы национальные государства, без национальных государств не было бы демократии, по крайней мере в её нынешней форме. Философ и политический деятель Джон Стюарт Милль, суммируя практику демократических институтов в середине XIX века, писал, что «необходимое условие свободных институтов – совпадение границ государства с границами национальностей», а если люди не чувствуют «общности интересов, особенно если они говорят и читают на разных языках, не может существовать и единого общественного мнения, необходимого для работы представительных институтов»[15]. Спустя сто лет британский дипломат и теоретик международных отношений Адам Уотсон пришёл к выводу, что «самоутверждение среднего класса в Европе имело две формы: требование участия в управлении и национализм» и что «идеи национализма и демократии были связаны»[16].

В отличие от Милля Даниэль Кон-Бендит, лидер студенческого движения 1968 г., размышляя о длительном эффекте тех событий, высказал мнение, что 1968 г. открыл путь к парадигме многообразия. «Для меня это было открытие мышления к принятию различий как объединяющего фактора. Признание различий может объединить нас и придать дополнительную силу обществу»[17]. Сегодня европейские общества кардинально изменились по сравнению со временами Джона Стюарта Милля: они стали гораздо более неоднородными, возросло и принятие этого многообразия. Тем не менее есть различия, которые делают интеграцию невозможной, ведут к параллельному существованию антагонистических субкультур в рамках одного и того же общества, и оно в конце концов попросту теряет свои базовые характеристики. Сегодня, спустя десятилетия, всё больше европейцев боятся оказаться чужаками в собственной стране, городе или деревне, и поэтому они ищут свои корни. Речь идёт не только о неудачниках гиперглобализированного мира, которым важно, где и с кем жить. Многие образованные, успешные, говорящие на нескольких языках люди ценят своё этническое, религиозное и культурное происхождение, являются патриотами своей страны и не забывают своих корней.

Сегодня мы видим, как из-за растущего многообразия обществ два феномена – национализм и демократия (так же, как либерализм и демократия) – демонстрируют скорее негативные, чем позитивные аспекты своих противоречивых отношений. Или они могут быть только негативными? Всё зависит от того, чья точка зрения вам ближе. Национализм, требующий независимости Каталонии от Испании, позитивен или негативен? Чей национализм предпочтительнее: английский, который привёл к выходу (всё ещё) Соединённого Королевства из ЕС, или шотландский, который после провала референдума 2014 г. теперь, в условиях Brexit, требует выхода из состава Британии, чтобы остаться в ЕС? Есть ещё один, более важный вопрос, на который у меня нет однозначного ответа: может ли демократия вообще существовать без стабильных национальных государств? На этот счёт у меня серьезные сомнения.

В этом отношении тревожный, по моему мнению, но оптимистичный, с точки зрения авторов, сценарий был описан в статье мэра Парижа Анн Идальго и мэра Лондона Садика Хана, опубликованной в Le Parisien и The Financial Times. Констатируя летаргию национальных государств (тут они правы), авторы предсказывают появление в XXI веке мира городов вместо мира империй XIX столетия и национальных государств XX столетия[18]. Это будут Лондон, Париж, Нью-Йорк, Токио и другие агломерации, которые возглавят человечество вместо наций, организованных в государства. Часто можно услышать, что Москва – не Россия, Нью-Йорк – не Америка, Париж – не Франция. Действительно, дальнейшая концентрация элит в крупных городах и игнорирование периферии – верный путь к углублению раскола наций. Но крупные города столкнутся с не менее острыми проблемами и трудностями, чем национальные государства, которые начали из летаргии выходить.

Ещё более утопической выглядит идея мирового правительства, то есть либеральный империализм под именем либерального миропорядка. В международных отношениях идее демократии больше соответствует система баланса сил, когда претензии одной державы на доминирование или гегемонию уравновешиваются одной или несколькими другими державами. Это хорошо понимал известный швейцарский юрист Эмер де Ваттель, который в 1758 г. писал об основах международного права в книге «Право народов, или Принципы естественного права, применяемые к поведению и делам наций и суверенов»: «Это знаменитая идея о политическом балансе или равновесии сил. Мы имеем в виду ситуацию, когда ни одна держава не способна доминировать абсолютно, создавая законы для других»[19]. Английский юрист Ласа Оппенхайм писал в знаменитом трактате о международном праве: «Право отмечал может существовать, только если есть равновесие, баланс сил между членами семьи наций»[20]. В этом отношении мир не изменился. Даже сегодня самоуверенность одной супердержавы может сдерживать другая супердержава (или коалиция держав), международное право играет важную роль в этом процессе, но без баланса оно будет беспомощным и просто исчезнет, открыв путь для империалистического права.

Критика либерального империализма

Параллельно с ростом «недемократического либерализма» укреплялся и его аналог в международных отношениях – либеральный империализм, обозначаемый эвфемизмом «либеральный международный порядок». Либеральный империализм, то есть попытки навязать либеральные ценности как универсальные с помощью убеждения или силой, – тревожный сигнал для тех, кто считает ценности коллективизма, исторические традиции, стабильность и национальную независимость не менее (или даже более) важными, чем индивидуальные свободы. Многие авторитетные либеральные авторы, в том числе философы и экономисты, пропагандировали либеральный империалистический порядок. Фридрих фон Хайек, один из влиятельных теоретиков либерализма прошлого столетия, считал, что идея межгосударственной федерации станет «последовательным развитием либеральной точки зрения»[21], а Людвиг фон Мизес, сторонник классического либерализма, выступал за прекращение существования национальных государств и создание «мирового супергосударства»[22]. Израильский автор Йорам Хазони в книге с провокационным названием «Достоинство национализма» справедливо отмечал: «Несмотря на споры, сторонники либеральной конструкции едины в одобрении простого империалистического мировоззрения. Они хотят видеть мир, в котором либеральные принципы закреплены как универсальная норма и навязаны всем странам, в случае необходимости – силой. Они убеждены, что это принесёт всем нам мир и процветание»[23].

В 1990-е гг. в контексте триумфа либерализма Фукуямы многие влиятельные авторы предсказывали крах национальных государств, которые были основными субъектами международного права. Например, японский экономист, бизнесмен и интеллектуал Кэнъити Омаэ и француз Жан-Мари Геэнно, заместитель генсека ООН по миротворческим операциям, написали книги с практически одинаковым названием – «Конец национального государства»[24], [25]. Йорам Хазони отмечает, что «его либеральные друзья и коллеги не понимают: строящаяся либеральная конструкция – это форма империализма», она не способна уважать (не говоря о том, чтобы приветствовать) «отклонение наций, стремящихся сохранить право на собственные уникальные законы, традиции и политику[26]. Любое подобное отклонение воспринимается как вульгарное и невежественное или даже как проявление фашистского мировоззрения»[27]. Он подчёркивает, что после падения Берлинской стены в 1989 г. «западные умы одержимы двумя империалистическими проектами: Евросоюз, постепенно лишающий страны-члены функций, которые традиционно ассоциируются с политической независимостью, и проект американского миропорядка, при котором государства в случае необходимости можно принудить к выполнению норм международного права, в том числе с помощью военной мощи США. Это империалистические проекты, хотя их сторонники не любят использовать это слово»[28].

В защиту международного права стоит сказать, что Вашингтон пытается навязать с помощью военной силы и санкций против непослушных не ту благородную нормативную систему, которая так или иначе работала даже в период холодной войны (в значительной степени благодаря существовавшему балансу сил), а так называемый «основанный на правилах» либеральный миропорядок, то есть порядок, базирующийся на правилах Вашингтона и не имеющий отношения к международному праву. Неслучайно единственная поднимающаяся глобальная империя обвиняет своих оппонентов – Китай и Россию – в попытках построить или восстановить их собственные империи.

Называть Евросоюз империалистическим проектом всё же несправедливо, хотя, действительно, пообещав построить более тесный союз, некое подобие федеративной Европы (и выполняя это обещание), европейские элиты всё больше дистанцируются от устремлений граждан. Очевидно, что европейские общества, в отличие от политических элит, не готовы отправить национальные государства на свалку истории. Тем не менее Европейский союз ещё может укрепить свою стратегическую автономию, особенно в отношениях с Вашингтоном и Пекином. Для этого нужно существенно улучшить отношения с Москвой. В то время как Вашингтон пытается сохранить мировое доминирование и поэтому заинтересован в одновременном сдерживании Китая и России (хотя это опасный и контрпродуктивный план), Европа страдает от дурных отношений с Москвой не меньше, чем Россия. Демонизируя Россию и её политическое руководство, Европа не извлечёт никаких выгод. Нормализация же отношений выгодна Европе не только экономически – она расширит стратегическое пространство для манёвра, даже не создавая европейское супергосударство. Как выразилась французский политолог Каролин Галактерос, «стратегическое сближение ЕС и России добавит Европе дополнительный вес в новых геополитических играх»[29].

* * *

Предложить решение сложно из-за превалирующих конфронтационных подходов: либо мы, либо они. В геополитике это Запад против Китая и России, внутри западных обществ – либералы против популистов (популизм распространяется по Европе, «как проказа», если использовать выражение президента Эммануэля Макрона). Компромисс считается признаком слабости. Однако радикализм хорош в спорте или в искусстве, но в политике он опасен.

Кроме того, в таких вопросах не бывает абсолютной правды. Вот как это сформулировал французский философ Люк Ферри в контексте нынешних кровопролитных конфликтов: «Что бы ни думали узколобые моралисты, правда в том, что многие кровопролитные конфликты в современном мире подобны классической греческой трагедии: противоборствующие стороны представляют собой не добро и зло, правых и неправых, а вполне законные, хотя и отличающиеся претензии. Если бы я был западным украинцем польского происхождения, то, наверное, хотел бы, чтобы моя страна вступила в Евросоюз и даже в НАТО. Но если бы я родился на востоке Украины в русскоговорящей семье, я бы, безусловно, предпочитал, чтобы моя страна была более тесно связана с Россией. Будь я пятнадцатилетним палестинским подростком, разумеется, был бы антисемитом, а будь израильским подростком из Тель-Авива, то ненавидел бы палестинские организации»[30].

Конечно, есть и те, кого можно назвать абсолютным злом, кто заслуживает безоговорочного морального порицания. Но чаще всего в современных конфликтах между странами или внутри них трудно найти абсолютно правых и неправых.

В либеральных демократиях прогрессистам и популистам следовало бы сбавить накал взаимных обвинений и сгладить разногласия, ставшие неприемлемыми во многих обществах. Пока те, кто может жить, где угодно, не поймут и не признают проблемы тех, кто предпочитает быть в конкретном месте, и наоборот, мы будем двигаться к переломному моменту (или к точке невозврата), когда революционная ситуация рискует перейти в революцию или войну. А в геополитике надо стремиться к системе баланса сил, наподобие той, что была выстроена в Европе после Венского конгресса 1815 г., но способной противостоять вызовам XXI века.

СНОСКИ

[1] Zakaria F. The Rise of Illiberal Democracy. Foreign Affairs, 1997. Vol. 76. No. 6 (November/December). P.22-43.

[2] Rorty R. Achieving Our Country: Leftist Thought in Twentieth-Century America. Harvard University Press, 1997. P. 90.

[3] Dahrendorf R. Acht Anmerkungen zum Populismus [Eight Notes on Populism]. Transit-Europäische Revue, 2003. No. 25. P. 156.

[4] Stiegler B. Il faut s’adapter: sur un nouvel impératif politique [It Is Necessary to Adapt: On a New Political Im-perative]. Gallimard, 2019.

[5] Stiegler B. Il faut s’adapter: sur un nouvel impératif politique [It Is Necessary to Adapt: On a New Political Im-perative]. Gallimard, 2019.

[6] Lippmann, W. A Preface to Politics. HardPress Publishing, 2013. С. 98.

[7] Dewey, J. The Public and Its Problems in The Later Works of John Dewey 1925-1953. Vol. 2. Southern Illinois University Press, 1984. P. 364-365.

[8] Goodhart D. The Road to Somewhere: The New Tribes Shaping British Politics. Penguin UK, 2017.

[9] Devecchio A. Recomposition: Le nouveau monde populiste [Reconstruction: A New Populist World]. Serf, 2019. P. 1798.

[10] Delsol C. Populiste, c’est un adjectif pour injurier ses adversaires [‘Populist’ as an Adjective to Hurt Your Ad-versaries]. Le Figaro Vox, 6 September 2018.

[11] Goodhart D. Après le Brexit, le Royaume-Uni ne va pas couler en mer [After Brexit: The UK Will Not Sink]. Le Figaro Vox, 4 October 2019.

[12] Bock-Côté M. Le Multiculturalisme comme Religion Politique [Multiculturism as a Political Religion]. Les éditions du Cerf, 2016. P.291-292.

[13] Anderson B. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. Verso, 1983.

[14] Tharoor S. E Pluribus, India: Is Indian Modernity Working? Foreign Affairs, 1998. Vol. 77. No. 1. [online]. URL: https://www.foreignaffairs.com/print/node/1069817. Accessed 1 August 2020.

[15] Mill J.S. Utilitarianism. On Liberty: Considerations of Representative Government. Basil and Blackwell, 1993. P. 392-394.

[16] Watson A. The Evolution of International Society. Routledge, 1992. P. 230, 244.

[17] Cohn-Bendit D. Forget 68. Éditions de l’aube, 2008.

[18] Khan S., Hidalgo A. London and Paris Are Leading the Charge to Shape the 21st Century. The Financial Times, 27 June 2016.

[19] Vattel, E. Le Droit Des Gens, Ou Principes de la Loi Naturelle, Appliqués À La Conduite Et Aux Affaires Des Nations Et Des Souverains [The Law of Nations]. Chapter III, §§ 47-48. 1758.

[20] Oppenheim L.F.L. International Law: A Treatise. Vol. I, Peace. London, 1905. P.73.

[21] Hayek F. The Economic Conditions of Interstate Federalism. Foundation for Economic Education, 17 April 2017 [online]. URL: https://fee.org/articles/the-economic-conditions-of- interstate-federalism. Accessed 4 February 2020.

[22] Mises L. von. Liberalism in the Classical Tradition. Cobden Press, 1985. P.150.

[23] Hazony Y. The Virtue of Nationalism. Basic Books, 2018. P.45.

[24] Ohmae K. The End of the Nation State: How Regional Economics Will Soon Reshape the World. Simon & Schuster, 1995.

[25] Guehenno J.M. The End of the Nation-State. University of Minnesota Press, 2000.

[26] Hazony Y. The Virtue of Nationalism. Basic Books, 2018. P.43.

[27] Там же. P. 49.

[28] Там же. P. 3-4.

[29] Galactéros, C. Un nouveau partage du monde est en train de se structurer [A New Division of the World] // Figaro Vox, 9 November. 2019.

[30] Ferry L. La Révolution Transhumaniste: comment la technomédecine et l’uberisation du monde boulverser nos vies [The Transhumanist Revolution: How Techno-Medicine and the Uberization of the World Destroy Our Lives]. Plon, 2016. P. 222.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493689 Рейн Мюллерсон

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова перед студентами и профессорско-преподавательским составом МГИМО по случаю начала учебного года, Москва, 1 сентября 2020 года

Уважаемый Анатолий Васильевич,

Уважаемый Александр Владимирович,

По традиции мы встречаемся здесь 1 сентября. Даем совместный старт новому учебному году. Конечно, направляем особые наши поздравления первокурсникам, которые поступили в очень серьезной и конкурентной борьбе, о чем ректор А.В.Торкунов сейчас подробно рассказал. Из года в год МГИМО подтверждает свою репутацию. Конкурс здесь самый серьезный в Российской Федерации, и качество тех, кто пополняет ряды студентов, всегда вызывает огромное уважение и восхищение.

В этом году, несмотря на коронавирус, приемная кампания прошла прекрасно. Мы наблюдали, как и в онлайн-режиме и в других форматах, все необходимые процедуры были обеспечены. О результатах А.В.Торкунов сейчас упомянул. Они впечатляют.

На днях Анатолий Васильевич отметил свой очередной юбилей. Что было особенно отрадно, в этот день очень много говорилось о традициях МГИМО, нашей истории, о людях, которые здесь работают и учатся. Поэтому у меня нет нужды лишний раз много говорить в адрес родного института. Хотел бы еще раз поздравить А.В.Торкунова с его прекрасной датой. Как вам известно, Президент Российской Федерации В.В.Путин подписал Указ о награждении ректора МГИМО А.В.Торкунова Орденом за заслуги перед Отечеством 2-й степени. Я думаю, в этом символично проявляется не только признание его личных заслуг, но и заслуг в том, что касается деятельности университета.

А.В.Торкунов сказал, что для университета главный камертон – это работодатель в лице МИД России. Хотя, если брать чистую статистику, конечно же, из выпускников каждый год в МИД попадает незначительная часть. Она, может быть, исчисляется десятками, порой, цифра приближается к сотне. Гораздо больше людей идут на работу в другие структуры: в правительственные ведомства, частный бизнес, журналистику. Образование богатое и дает возможность прекрасного выбора профессии по душе. Еще раз скажу, качество этого образования гарантирует, что при желании в любом выбранном деле можно достичь очень больших успехов.

Как вам известно, мы выбирали дипломатию в тот период, когда выбирать было легче. Наверное, было меньше искушений по сравнению с количеством факультетов, которые сейчас функционируют в МГИМО. У нас было 4 факультета. Мы выбрали дипломатию, поэтому я каждый год говорю здесь о дипломатии. Учитывая, что вы поступили все-таки в институт международных отношений, не хочу много рассказывать о ситуации в мире. Если вы здесь, значит, следите за этой ситуацией, интересуетесь ею.

Очень коротко скажу, что уже не первый год ситуация в мире характеризуется переходом к новой, более демократичной и справедливой, многосторонней системе, которая должна в гораздо большей степени учитывать те перемены, которые за последние десятилетия произошли в мире. Перемены, прежде всего, заключаются в том, что все проблемы становятся трансграничными, одинаково затрагивающими все страны. Проблемы становятся такими, от которых ни одна страна в одиночку укрыться не сможет. Коронавирус лишнее тому подтверждение, не говоря уже о международном терроризме, наркотрафике, других формах организованной преступности, проблемах климата и многое другое.

Еще одна проблема, с которой сегодня нам приходится сталкиваться – это нежелание многих стран, прежде всего отдельных западных государств во главе с США, признать объективную реальность формирования в нашем мире новой системы отношений, когда появились новые центры силы. Китай и Индия – достаточно назвать эти две страны как локомотивы экономического роста. А если брать Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР) в целом, то он наиболее быстрорастущий. С появлением экономического могущества, конечно же, приходит и финансовая мощь, а с этим и политическое влияние. Попытки игнорировать эту реальность, не дать сформироваться таким отношениям, которые в полной мере уважительно учитывали бы эти новые достижения многих стран мира, я считаю недальновидно и опасно. Что получается? Наши западные коллеги почти полтысячелетия задавали тон в мировых делах, контролировали экономику через колониальные завоевания, обеспечивали безбедное и роскошное функционирование своих элит за счет вывоза из колоний природных ресурсов. За эти 500 лет, конечно же, многое произошло. Даже после того, как колониальная система разрушилась, отношения «учителя и ученика», «хозяина и помощника» все-таки в значительной степени сказывались на менталитете западных политиков. Они до сих пор отказываются признавать необходимость вести дела на равных, признавать многополярную и полицентричную реальность. Пытаются удержать свое доминирующее положение теперь уже не за счет естественных созданных ими механизмов экономического доминирования, а за счет применения уже совсем нелегитимных методов. Это санкции, прямая интервенция и много другое, что мы сейчас наблюдаем практически ежедневно в отношении многих государств.

Там, где не получается с наскока подчинить своей воли ту или иную страну, создается то, что называется «пространством хаоса», который они рассчитывают видеть управляемым хаосом. Жизнь показывает, что управлять хаосом невозможно. Началось это еще в 1999 г. в бывшей Югославии, потом были Ирак, Ливия, Сирия и другие страны Ближнего Востока. Всем известен печальный пример того, что было сделано на Украине. Сейчас непростые времена переживают наши белорусские соседи. Мы свою позицию очень четко изложили. Президент России В.В.Путин говорил об этом откровенно. Мы будем руководствоваться международным правом, теми обязательствами, которые существуют между Российской Федерацией и Республикой Беларусь. Конечно, хотим, чтобы белорусам самим была предоставлена возможность решить свои проблемы без какого-либо вмешательства извне.

Мы видим искушения многих западных государств как соседей, так и стран, которые находятся далеко за океаном – имею в виду США и Канаду – навязать некие подходы к преодолению нынешней ситуации в Республике Беларусь. На эти подходы реагирует Президент Беларуси А.Г.Лукашенко. Считаем, что необходимости в каких-либо навязчивых посреднических услугах нет. Президент Беларуси предложил конституционную реформу. По нашей общей оценке, это и есть та форма, в которой вполне можно организовать диалог с гражданским обществом и которая должна позволить обсудить все вопросы, волнующие ту или иную часть белорусских граждан. Я могу потом, когда будем уже интерактивно общаться, дополнительно прокомментировать эту тему, если будут у вас вопросы. Сейчас хотел бы завершить свое вступление тем, что мы, выступаем за более демократичный и справедливый миропорядок, неуклонное соблюдение Устава ООН, против попыток подменить международное право некими правилами, на которых должен быть основан миропорядок. Это сейчас новая идея наших западных стран. Они изобрели термин «порядок, основанный на правилах». Правила меняются от случая к случаю в зависимости от того, что в том или ином случае нужно нашим западным коллегам. Создаются коалиции единомышленников, как правило, из числа западных стран, также они «вручную» выбирают партнеров из других регионов, которые послушны нашим западным коллегам. В своем кругу договариваются создать то какое-то «партнерство против безнаказанности в сфере применения химического оружия», то «партнерство по обеспечению кибербезопасности» и «по наказанию тех, кто вмешивается в киберпространство с неблаговидными целями», то какое-то «партнерство по защите прав человека». Все это делается в далеко не универсальном формате, а в узком кругу тех, кто не будет спорить с западными инициаторами этих затей. Потом правило, которое складывается вокруг той или иной темы, декларируется универсальным, и от всех требуют его соблюдать. А те, кто не соблюдает сформированные в узком кругу постулаты, против них объявляются санкции. К сожалению, Евросоюз вслед за США все больше и больше идет по пути санкционного давления. Внутри ЕС выработали решение о создании механизмов введения санкций за вторжение в киберсферу с преступными целями (как они считают), по правам человека и еще по каким-то вопросам. Эти санкции нелегитимны с точки зрения международного права, как нелегитимны любые односторонние санкции. Тенденция такая просматривается. «Мы – Запад, Евросоюз, НАТО – знаем, как надо жить на этой Земле». Все остальные должны прислушиваться.

Посмотрите, какие заявления делают про ситуацию в Белоруссии Генеральный секретарь НАТО Й.Столтенберг, представители Евросоюза, западные лидеры, которые оказались во главе ОБСЕ. Нравоучения, произносимые тоном, который не допускает даже сомнений в том, что это должно быть воспринято всеми, как руководство к действию. Это уже, в общем-то, от отсутствия элементарных дипломатических навыков, по большому счету, это уже неэтично не только с дипломатической, но и с общечеловеческой точки зрения. Мы это видим и обращаем на это внимание.

Например, наши французские и германские коллеги в прошлом году объявили, что они создают партнерство в защиту мультилатерализма, то есть многосторонности. Многосторонность, наверное, дело хорошее. Мы всегда выступаем за то, чтобы проблемы решались не через односторонние подходы, а через коллективные – многосторонние. Почему те, кто хочет отстоять многосторонность, выдвигают эту инициативу за рамками самой многосторонней и универсальной ООН? Непонятно. Они даже не пытались. В ООН, кстати говоря, Россия вместе с большой группой стран наших соседей и стран Азии, Африки, Латинской Америки, продвигает партнерство в защиту принципов Устава Организации Объединенных Наций. Это, наверное, то самое движение, которое требуется, чтобы обозначить свою приверженность принципам многосторонности.

Тем не менее, критикуя то, что мы видим в действиях наших западных партнеров, ряда других стран по проблемам, которыми предпочли бы решать на основе международного права, поиска баланса интересов, а не через одностороннее давление, не ограничиваемся критикой. Мы выдвигаем позитивную повестку дня. Она, как я уже говорил, заключена в необходимости все-таки вернуться к истокам: уважать принципы Устава ООН, помнить о том, что ООН родилась 75 лет назад на руинах Второй мировой войны, родилась благодаря Победе в Великой Отечественной и во Второй мировой войне, благодаря Победе, которую ковали страны разных социально-политических и идеологических систем. Союзники в той войне объединились ради Победы над общим врагом. Они поднялись выше разногласий, разделявших их в годы, предшествовавшие Второй мировой войне. Об этом уже много раз говорилось. Считаю, что сегодня ситуация в мире, конечно, не такая кровопролитная, как та, что сложилась в ходе Второй мировой войны, но рисков гораздо больше и они не менее серьезные. Я упомянул терроризм, наркопреступность, которая ежегодно уносит огромное количество людей. Давайте не будем забывать и о рисках распространения оружия массового уничтожения. Сейчас США практически разрушили всю систему сдерживания в сфере контроля над вооружениями, они доктринально внедряют в свою практическую деятельность принципы, которые, по сути дела, понижают порог применения ядерного оружия. На все на это накладывается стремление преступных террористических и прочих группировок получить доступ к ядерным технологиям, а также к технологиям создания и использования других видов оружия массового уничтожения (химическое или биологическое). Нам, я считаю, преступно разбегаться по «национальным квартирам», «хлопать дверьми», заявлять о том, что с такой-то страной «вообще общаться не буду, пока она не выполнит ультиматум». Мы все это наблюдаем.

Смотрите, какие сейчас существуют проблемы не только в отношениях между Россией и США, но и в отношениях между США и КНР.

Мы за то, чтобы искать компромиссы, балансы интересов. Именно на выработку консенсусов нацелены такие организации, в которых участвует Россия – СНГ, ОДКБ, ЕАЭС, БРИКС, ШОС. Признанием новых реальностей стало создание «Группы двадцати», в которой представлены страны БРИКС, т.н. «семерка» и ряд других ведущих государств развивающихся регионов современного мира. В «Группе двадцати» продолжается очень важная работа. Сейчас, по сути дела, это единственная площадка за пределами ООН, где, все без исключения ведущие экономические страны представлены и, где поставлена общая цель – договариваться. Этой логике не хватает многим другим форматам, в которых наши западные партнеры работают.

Мы продвигаем повестку дня, которая должна помочь преодолеть сохраняющиеся проблемы в международных делах через сотрудничество. Оно может быть только равноправным, основанным на учете озабоченностей друг друга, нацеленным, еще раз подчеркну, на выработку баланса интересов. Сформировали свое видение продвижения к гармонии в мировых делах. Если говорить об экономических проблемах, то мы убеждены (и это отражено в инициативе Президента России В.В.Путина) в необходимости двигаться к созданию Большого Евразийского партнерства, которое было бы открыто для экономического и гуманитарного сотрудничества для всех стран Евразии, включая членов ЕАЭС, ШОС, Европейского союза, АСЕАН. У нас общий огромный континент с огромными богатствами и не использовать это Богом данное преимущество было бы, конечно, весьма неосмотрительно. Это долгосрочная цель. Это процесс, который исторически, я убежден, будет воспринят всеми странами нашего континента.

В ближайшей перспективе считаем принципиально важным, чтобы постоянные члены СБ ООН реализовали свою ответственность в соответствии с Уставом ООН и провели саммит, на котором можно было бы, реализуя полномочия этих пяти стран, заложенных в Уставе ООН, рассмотреть пути кардинального «оздоровления» ситуации в сфере безопасности в глобальном масштабе. Все страны «пятерки» в ответ на это предложение Президента России В.В.Путина откликнулись позитивно. Надеюсь, как только коронавирусная ситуация позволит, такой саммит состоится. Он должен, конечно, проходить в очном формате.

Давайте перейдем к интерактиву.

Вопрос: Вы затронули сегодня очень много тем. В том числе Вы говорили о том, как важно решать проблемы совместно, коллективно с учетом того, что они становятся трансграничными. Порой они затрагивают не просто какие-то заокеанские дела, а наших партнеров по СНГ. Многократно отмечалось, в том числе и Президентом Российской Федерации В.В.Путиным, что именно СНГ является приоритетным направлением для нашей внешней политики. Как Россия может помочь в разрешении карабахского кризиса между Республикой Армения и Азербайджанской Республикой?

С.В.Лавров: Россия участвует в международных усилиях по созданию условий для урегулирования различных кризисов и конфликтов, в том числе это касается нагорно-карабахского урегулирования, для рассмотрения которого в свое время была создана Минская группа ОБСЕ. Сопредседателями в этой группе сейчас являются Россия, США и Франция. Туда входят еще несколько стран, в том числе Белоруссия, Германия, Италия, Швеция, Финляндия, Турция. По решению этой группы сопредседатели – Россия, Франция и США – наделены полномочиями повседневной работы для того, чтобы создавать необходимую атмосферу, в которой стороны сами смогут найти общеприемлемые договоренности.

Я это особо подчеркиваю, мы не занимаемся написанием сценариев решения проблемы. Мы создаем условия для того, чтобы они сами между собой могли договориться. Последние 18 лет прорабатывались первые такие документы между сторонами. Сделано немало. Там сформулированы принципы, которые отражают положения Устава ООН и Хельсинкского Заключительного акта совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, а также те конкретные параметры, которые необходимо согласовать для того, чтобы это урегулирование состоялось. Я не буду сейчас вдаваться в детали.

За последнее время произошло несколько инцидентов, в том числе в районе Карабаха, а в июле этого года и на границе между Азербайджаном и Арменией. Эти инциденты, конечно же, очень серьезно повысили напряженность и не сыграли позитивной роли для формирования правильной атмосферы усилиями сопредседателей.

Во время этого кризиса я общался по телефону с моим армянским и азербайджанским коллегами. Новый министр иностранных дел Азербайджана был у нас с визитом на прошлой неделе. С министром иностранных дел Армении я еще раз поговорил по телефону. У нас есть ощущение, что обе стороны заинтересованы в том, чтобы сейчас ситуация успокоилась и возобновились встречи, которые представители сопредседателей (Россия, Франция, США) организуют в регионе, когда они посещают Баку и Ереван, потом обмениваются своими оценками и готовят встречи министров иностранных дел Армении и Азербайджана со своим участием. На определенных этапах, когда есть надежда на конкретные позитивные сдвиги проводятся саммиты Президентов Азербайджана и Армении.

Россия – одна из наиболее активных участниц этого процесса, поскольку помимо тройки сопредседателей мы еще продвигаем свои посреднические усилия по созданию благоприятных условий для диалога сторон в национальном качестве. Несколько раз приглашали министров иностранных дел Армении и Азербайджана к нам в страну. Были и встречи на уровне Президентов трех стран – России, Армении и Азербайджана.

Этот вид работы – наш вклад в общие усилия сопредседателей. Никогда свои двусторонние шаги не противопоставляем деятельности «тройки» – России, США и Франции. Всегда, когда мы проводим такие трехсторонние встречи – Россия, Азербайджан, Армения – мы приглашаем сопредседателей для того, чтобы они получили по завершении этих встреч всю необходимую информацию.

Наша линия опирается на тот комплекс документов, который был наработан почти за 18 лет. Есть т.н. Мадридские принципы, есть обновленные версии документов, которые были одобрены сторонами в качестве основы для дальнейшей работы. Эти документы депонированы в секретариате ОБСЕ.

Мы сейчас наблюдаем, как в условиях некоего застоя звучат голоса о том, что надо отказаться от этих документов и начать с чистого листа, а то и вообще запустить какой-то план «Б». Мы считаем, что это будет большой ошибкой. Убеждены в том, что наработанное за эти годы должно оставаться в основе наших дальнейших усилий.

Я не буду в деталях описывать, что там согласовано в предварительном порядке, это достаточно конфиденциальная часть работы. Но могу вас заверить, что там есть развязки, которые позволят обеспечить справедливость и для армянских представителей, и для азербайджанских.

Вопрос: В недавнем времени Конгресс США одобрил ряд дополнительных санкций против судов и компаний, участвующих в строительстве «Северного потока-2». Как Вы оцениваете правомерность этих санкций? Свидетельствуют ли они об утрате интереса США к развитию трансатлантического партнерства, либо же они являются актом дружбы по отношению к странам Европейского союза?

С.В.Лавров: В своем вступительном слове я уже касался проблемы односторонних санкций. Любые односторонние санкции нелегитимны. Легитимными являются только санкции, которые вводит Совет Безопасности ООН. Все остальное – это попытки подрывать международное право, подрывать принципы Устава ООН, которые заключаются в необходимости коллективно выстраивать работу по решению любых проблем.

В случае с «Северным потоком-2» совершенно откровенно имеют место методы нечистоплотной конкуренции. Американцы открыто заявляют, что «Северный поток-2» необходимо прекратить, потому что он нарушает энергетическую безопасность Европы и, что для ее обретения Европа должна покупать сжиженный природный газ у США. При этом стоимость американского СПГ гораздо выше, нежели стоимость газа, который будет поступать по новому трубопроводу на европейский континент.

Подобные заявления аррогантны, они показывают полное неуважение США к своим союзникам. В Германии и в ряде других стран Евросоюза уже отреагировали на это. На днях Канцлер Германии А.Меркель, выступая после очередного совещания Евросовета, подтвердила, что «Северный поток-2» – это сугубо коммерческий проект, он не может быть разменной монетой в каких-то политических играх. Мы такую позицию разделяем. Что касается отношений в Евроатлантическом сообществе и оценки намерений США в отношении этого сообщества – это дело тех, кто расположен по обе стороны Атлантики. Я комментировать евроатлантические дела не буду, а то меня еще обвинят в том, что я вмешиваюсь в эту ситуацию. Мне этого не хочется.

Вопрос: Я хотел бы спросить Вас о ситуации, которая сложилась сегодня в Республике Беларусь. Как Вы считаете, какие пути решения данного конфликта есть на сегодняшний день? Какую позицию должна занять Россия? Какие действия предпринять для стабилизации ситуации в таком важном для России государстве, как соседняя Республика Беларусь?

С.В.Лавров: Мы уже говорили об этом, когда я делал свое вступительное слово. Об этом не раз высказывался Президент Российской Федерации В.В.Путин, в том числе в своем недавнем интервью каналу «Россия-1». У нас позиция очень простая и четкая. Мы убеждены, что белорусский народ имеет все возможности самостоятельно эту проблему решить. Есть вопросы, которые необходимо обсуждать, это очевидно.

Мы считаем недопустимым в современном мире попытки выступать неким судьей, выносить свои приговоры и исполнять их путём введения санкций и прочих угроз, как это пытаются делать наши западные коллеги. К сожалению, эти повадки проявляются в ЕС, в том числе у соседей Белоруссии, которые хотят затянуть всех членов ЕС на свою жесткую антилукашенковскую платформу. Мы знаем, что это вызывает серьезный дискомфорт у стран, считающихся «старой Европой», понимающих необходимость действовать сбалансированно, у которых грубое, откровенное вмешательство во внутренние дела любого государства всё-таки вызывает дискомфорт. Они, например, требуют, как и американцы, поляки, литовцы, другие прибалты, чтобы руководство Республики Беларусь согласилось на посредничество ОБСЕ.

Я разговаривал с Действующим председателем ОБСЕ, Премьер-министром Албании Э.Рамой, с Министром иностранных дел Швеции (Швеция будет следующим Председателем в ОБСЕ), они хотели вдвоём наладить такой процесс. Звонили нам, пытались через нас донести до белорусского руководства необходимость пойти на такое посредничество. Мы поинтересовались, почему ОБСЕ не поехала наблюдать за выборами в Республику Беларусь, когда она получила приглашение? Они заявили, что приглашение пришло поздно. На самом деле, оно пришло за месяц до проведения выборов. В ОБСЕ не существует никаких требований, согласно которым нужно приглашать наблюдателей на выборы больше чем за месяц. Там не указано никаких параметров. Единственное обязательство – приглашать международных наблюдателей. А для того, как это приглашение сделать, есть национальные законы и собственное видение ситуации, что Беларусь и сделала. Все эти вымыслы, что нужно приглашать за два месяца, содержатся в методичках, разработанных самой ОБСЕ в лице своего Бюро по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ). Если посмотреть на штатный состав этого Бюро, там 99% - это граждане ЕС и НАТО. Мы вместе с нашими партнерами по СНГ с 2007 года продвигаем в ОБСЕ предложение о том, чтобы превратить ОБСЕ в нормальную организацию, где будут понятные критерии для всех видов деятельности, включая критерии, которыми необходимо руководствоваться, организуя наблюдение за выборами. Западные страны категорически отказываются даже обсуждать подобные вещи. Мы также предложили обсудить, согласовать и одобрить устав организации, потому что ОБСЕ называется организацией, а устава у нее до сих пор нет.

Весь пафос наших западных партнеров, защищающих ОБСЕ в нынешнем виде, заключается в том, что её размытость, двусмысленная гибкость является тем, что нужно поддерживать, потому что это, как они выражаются, - золотой стандарт. Я вижу в этом только одно объяснение: такую «размытую» организацию без четких правил очень легко использовать, ей легче манипулировать. Тем более, ОБСЕ хочет – или Запад её выталкивает на эту роль – быть главным посредником, а в самой ОБСЕ глубокий кризис: там нет генерального секретаря, руководителей институтов по правам человека, национальным меньшинствам и по СМИ. Все эти руководители уволились, потому что попытка продлить их полномочия (в «пакете», всех четверых) натолкнулась на возражение ряда стран. Единственное, что есть важное в ОБСЕ – это консенсус. Все четыре представителя, которые были одобрены на предыдущие три года, были представителями западных стран. Мы много раз пытались продвинуть на один из четырех постов хотя бы одного гражданина или гражданку из стран СНГ. Ничего не получилось.

В ОБСЕ есть исполняющий обязанности в Генеральном секретариате, в институтах по правам человека, по СМИ и по национальным меньшинствам. Просто следующий в иерархии человек исполняет обязанности. Как Вы думаете, из каких стран эти четверо? Тоже все из западных стран. И так насквозь весь секретариат. Я не хочу никого огульно обвинять. Многие страны-члены ОБСЕ хотят видеть ее сбалансированной и нейтральной, но им не дают «развернуться», и ОБСЕ, к сожалению, большей частью используется агрессивным меньшинством для сведения политических счетов.

Учитывая, где мы все сейчас оказались (с проблемами в руководстве организации, и с тем, как она себя ведет в отношении Белоруссии), при подготовке к очередному Совету министров иностранных дел (СМИД) ОБСЕ, которое состоится в начале декабря в столице Албании Тиране, мы будем требовать начала конкретного, профессионального разговора по реформе этой уже немного застоявшейся структуры.

Возвращаясь к Белоруссии. Как и Президент России В.В.Путин, я упоминал, что Президент Белоруссии А.Г.Лукашенко еще до начала выборов говорил о необходимости конституционной реформы. Недавно А.Г.Лукашенко высказывался о том, что реформа должна быть деперсонифицирована и предполагать устойчивость политической системы Республики Беларусь независимо от личности. Он сказал, что уже сейчас готов приступать к разработке этих реформенных предложений. Я посчитал правильным, чтобы к этой работе были приглашены представители гражданского общества. Если им хочется выйти из этого кризиса в качестве окрепшей страны, а не разжигать какие-то противоречия, они должны сами проявить к этому интерес. Но мы видим попытки раскачивать ситуацию. Этого никто и не скрывает. Наши литовские соседи уже перешли все грани приличия в требованиях, которые они выдвигают. У нас есть основания предполагать, что они с С.Г.Тихановской работают совсем не демократическими методами, в которых не проявляется уважение к суверенитету Республики Беларусь.

Вопрос: Каково, на Ваш взгляд, будущее иранской ядерной программы? Есть ли на сегодняшний день шансы сохранения СВПД в рамках, приемлемых для всех стран-участниц? Допускаете ли Вы возвращение США и Ирана к конструктивному диалогу по разрешению накопившихся взаимных претензий?

С.В.Лавров: Ситуация вокруг Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) по урегулированию вокруг иранской ядерной программы напряженная. Она сложилась так в результате того, что пару лет назад США официально, через подписание соответствующего указа Президентом Д.Трампом, вышли из договоренности, достигнутой в 2015 году по итогам многолетних переговоров (более 10 лет), и которая была одобрена единогласно принятой резолюцией СБ ООН, тем самым обретя силу инструмента международного права, накладывающего обязательства строго руководствоваться решениями, достигнутыми между переговорщиками со стороны Запада, России, Китая и Ирана, не только на участников СВПД, но и на остальные страны-члены ООН.

Этот документ в свое время был охарактеризован как беспрецедентный прорыв, в том числе в сфере укрепления режима нераспространения ядерного оружия, а также в военно-политической сфере – как важнейший шаг по созданию системы безопасности в регионе Персидского залива. Все комментаторы, которые были знакомы с ситуацией, по заслугам превозносили это достижение. Но когда США при администрации Д.Трампа назвали эту сделку худшей в истории и официально из нее вышли, она была поставлена под удар. Многие сомневались, сможет ли она сохраниться. Для того, чтобы ее сохранить потребовалась политическая воля остающихся участников. Это, прежде всего Россия, Китай, Иран, и европейская тройка: Германия, Франция и Великобритания. Все эти страны подтвердили свою заинтересованность в сохранении сделки, но проблема заключалась в том, что США, отказавшись от своих обязательств, возобновили свои односторонние санкции против Ирана, в том числе, злоупотребляя своим положением в мировой валютной системе, стали пресекать любые попытки использовать долларовые расчеты для того, чтобы кто-нибудь другой торговал или совершал какую-то инвестиционную деятельность с Ираном. Потребовалась большая работа.

Через пару месяцев после этого решения США мы с европейцами, иранцами и китайцами встречались в Вене. Они обещали придумать механизм, который не будет зависеть от доллара и будет обеспечивать расчеты для всех остальных стран, желающих торговать и иметь экономические дела с Ираном. Этот механизм называется «Инстекс». Он был создан не так быстро, как нам обещали, – только в конце прошлого года. Пока через него прошла только одна-единственная операция. Конечно, этого мало для того, чтобы обеспечить нормальную торговлю с Ираном.

Получается, что США отказались от этого плана действий. Они не просто сказали, что возобновляют односторонние американские санкции, но и запретили всем остальным торговать с Ираном. Есть даже примеры, когда некоторые союзники США унизительно просили у них сделать исключение из этого запрета, чтобы несмотря на экстерриториальное, противоправное применение американских рестрикций, они могли бы кое-как торговать с Ираном, получать оттуда нефть и т.д. Я считаю, что это невообразимо. Несколько лет назад такое невозможно было представить.

Будучи уже за рамками этой программы и потеряв все свои права (раз они отказались от обязательств), США на днях пытались провести в СБ ООН решение, которое устанавливало бы оружейное эмбарго на поставки любых вооружений в Иран и из Ирана, несмотря на то, что соответствующие положения действующей резолюции истекают в середине октября. Они убеждали всех нас, что если сейчас мы не обеспечим продолжение ограничений на торговлю оружием с Ираном, Тегеран будет еще больше дестабилизировать Ближний Восток, регион Персидского залива и т.д. Это было абсолютно нелегитимно. Эта резолюция набрала только два голоса из пятнадцати. Все остальные либо проголосовали против, либо воздержались.

Теперь США хотят использовать достаточно сложный, изощренный юридический инструмент, который был заложен в СВПД и одобрен Советом Безопасности ООН. Благодаря ему можно восстановить те коллективные санкции, которые вводились по линии ООН и были отменены в начале 2016 г. после принятия СВПД. Это тоже попытка с негодными средствами. Несмотря на наличие механизма, который в свое время был заложен для возможности вернуть санкции ООН, во-первых, механизм готовился исключительно на случай, если Иран не будет выполнять свои обязательства (а иранцы их выполняют), во-вторых, США потеряли все свои права, отказавшись от своих обязательств. США требуют от всех подчиняться их воле. Как вы знаете, не только по Ирану, но и по Венесуэле – перехватывают суда, пытаются организовать морскую блокаду. Мы, конечно, знаем, что символ Республиканской партии США – это слон, но все-таки мир – это не посудная лавка.

Вопрос: Хочу поблагодарить Вас за выступление и возможность задать интересующие вопросы Вам напрямую. В феврале этого года Великобритания вышла из состава Евросоюза. Какие отношения будут складываться между Россией и Великобританией, учитывая тот факт, что 1 августа Россия открыла границы для трех государств, в числе которых есть и Великобритания?

С.В.Лавров: В том факте, что мы открыли границы для Великобритании и ряда других стран, не усматривайте политики, политического предпочтения. Эти решения принимаются исключительно на основе оценок, которые проводят наши санитарно-эпидемиологические власти и принимает Оперативный штаб, созданный при Правительстве.

Отношения между Англией и Россией насчитывают столетия. Они никогда не были простыми, несмотря на родственные связи, которые периодически устанавливались между монархиями. К нынешнему периоду мы подошли совсем не в лучшей форме, даже хуже, чем в те годы, когда отношения развивались ни шатко, ни валко. Сейчас они резко отрицательные по причине действий наших британских коллег.

Все началось еще с кончины А.Литвиненко в 2007 г. Потом были Скрипали, потом англичане так же активно подхватили другие антироссийские выходки (например, малайзийский «Боинг» в Донбассе). Были внесены сугубо британские акценты: якобы мы вмешивались в референдум по «брекзиту», потом сказали, что не вмешивались, но «точно вмешивались в референдум о независимости Шотландии», сейчас опять «будем вмешиваться во внутренние дела Соединенного Королевства». Это печально слышать.

Мы никогда не пытались искусственно осложнять наши отношения.

В них и так немало проблем. Я перечислил лишь некоторые, созданные британской стороной без каких-либо доказательств.

Нам сейчас выдвигают требования, чтобы врачи в Омске немедленно представили свои заключения, чтобы мы провели расследование по поводу того, что А.Навальный впал в кому. Помните, в Омске он пролежал чуть более суток? И все наши западные коллеги уже подняли шум, почему нет никакой информации. Вот, наконец, он уже неделю как находится в Германии. Немецкие врачи тоже не дают никакой информации. Значит, требуется дополнительное время? Но почему-то к ним никто не выдвигает никаких требований, не осуждает их в том, что они «пытаются скрыть истину».

Нас обвиняют, что мы не расследуем эту ситуацию. Это неправда. Начиная с того же дня, когда это произошло, наше Министерство внутренних дел запустило доследственную проверку. А следствие может начаться, когда будет установлено, что произошло, чего, повторяю, пока не ясно. Немецкие врачи пока не могут передать нам соответствующую информацию. Наша Генеральная прокуратура обратилась к коллегам в Германии с просьбой задействовать Соглашение об оказании взаимной правовой помощи.

Почему я об этом вспомнил? Потому что я стал перечислять те «занозы», которые наши британские коллеги осознанно вонзали в тело наших связей – А.Литвиненко, Скрипали. И в том, и в другом случае никаких окончательных фактов никто никому не представил. Когда от нас требуют полного, объективного расследования ситуации, случившейся с человеком, который уже давно находится за границей, то, если они исходят из своих критериев, это не будет полным расследованием. Ни по А.Литвиненко, ни по Скрипалям никаких конкретных фактов никто не представлял. По Скрипалям англичане просто заставили всех членов Евросоюза (большинство согласилось, но некоторые все-таки устояли) выгнать российских дипломатов. Причем мы знаем доподлинно, что, когда эти обращения лихорадочно делались по европейским столицам, многие европейцы спрашивали у англичан, могут ли они показать факты того, что это сделала Россия. Англичане сказали, что факты будут, но позже, а пока – выгоняйте. Я не шучу. Это факт. Так вот теперь, спустя почти уже полтора года, когда я спрашиваю своих европейских коллег, дали ли им факты англичане, они, потупив взор, говорят, что пока еще нет. И не предоставят – я почти в этом уверен.

У нас сложные отношения с Великобританией, хотя оснований для их ухудшения, особенно искусственного, я не вижу. У нас бурно развиваются культурные, гуманитарные, образовательные, научные связи. Есть соответствующие структуры, в которых взаимодействуют представители наших гражданских обществ. Быстро развивается бизнес. Английский бизнес очень заинтересован в нашем рынке. Работает здесь, делает инвестиции, в том числе в сооружение спортивных объектов и многое другое. Кстати, за первую половину 2020 г. торговля увеличилась более, чем на 50 процентов по сравнению с аналогичным периодом в прошлом году, и уже превышает 10 млрд долларов. Это не рекорд, но устойчивая тенденция. Если британские руководители все-таки будут проводить в отношении России политику, чтобы она достигала тех результатов, которые хочет и бизнес, и гражданское общество Великобритании, думаю, мы сможем действовать гораздо более продуктивно, с пользой для обеих наших стран.

Вопрос: Сирийский кризис тянется с 2011 г. Было предпринято множество попыток урегулирования ситуации в стране. Были переговоры лидеров стран. Как Вы оцениваете результаты совместного патрулирования российских и турецких военных в Сирии?

С.В.Лавров: Результаты неплохие. Они пока еще не стопроцентные, но прогресс идет. Напомню, что патрулирование происходит в провинции Идлиб, в отношении которой есть целый пакет российско-турецких договоренностей: основной меморандум заключен в Сочи в 2019 г. и затем дополнен парой протоколов.

Суть договоренностей между Президентами России и Сирии В.В.Путиным и Р.Т.Эрдоганом заключается в том, чтобы в Идлибе была создана «зона безопасности», в рамках которой все террористические группировки должны быть отделены от патриотической оппозиции, пусть даже вооруженной, но не повязанной террористическими деяниями и готовой участвовать в решении судеб своей страны. Это было обязательством Турции, и им остается – отмежевать оппозицию, которая сотрудничает с турками от террористов. Это делается с большим трудом. Хотя, повторю, мы видим, что наши турецкие коллеги прилагают усилия. Террористы тем не менее пытаются сопротивляться: обстреливают позиции сирийской армии из «зоны безопасности» и многократно пытались устраивать вооруженные провокации, в том числе с использованием ударных беспилотников против российской военно-воздушной базы в Хмеймиме.

Буквально в эти дни в Москве проходит очередная серия консультаций между российскими и турецкими экспертами, в том числе по Сирии, а также и по сотрудничеству в сфере ливийского урегулирования. Эти вопросы мы обсуждаем. Патрулирование тоже завязано на необходимости лишить террористов какого-либо пространства и свободы действий в идлибской зоне. Там есть трасса «М4», которую в соответствии с очередным протоколом, подписанным президентами России и Турции, необходимо освободить и обеспечить ее полное, нормальное функционирование для гражданских грузов, сирийской армии и для российских военных полицейских. Патрулирование этой трассы продвигается не очень быстрыми темпами, т.к. экстремисты сопротивлялись, но каждый раз это патрулирование добавляло несколько километров. Недавно оно состоялось полностью по всей протяженности трассы. В Идлибе еще много работы, но прогресс мы наблюдаем. Самое главное, что там сейчас нет кровопролитных инцидентов. Случаются отдельные эпизоды, с которыми справляются сирийские и турецкие военнослужащие.

Вопрос: Пандемия коронавируса стала стимулом к изменениям во всех сферах жизни общества. Какие изменения ждут систему международных отношений?

С.В.Лавров: Система международных отношений – часть системы жизни общества. Поэтому в той же степени, в которой дистанционные и онлайн технологии проникают в жизнь человечества вообще, в той же мере они будут расширять свою роль в сфере международных отношений.

Здесь нужно упомянуть об очень серьезном ограничении. Далеко не все, что является наиболее важным в международных делах, можно обсуждать онлайн, даже если технически будут обеспечены средства защиты от прослушивания и нелегитимного проникновения в соответствующие сети. Главное даже не то, что технически это будет небезопасно, а то, что самые серьезные договоренности по самым серьезным проблемам невозможно согласовать онлайн. Это требует личного контакта, ощущения собеседника, понимания возможности убедить его в своей правоте и, конечно же, готовности найти в его словах то, что убедит тебя. Это процесс, который, по-моему, никогда не сможет быть полностью переведен в онлайн. Ничто не заменит личного общения. При этом есть целый ряд мероприятий, особенно носящих более протокольный характер, например, заседание министров какой-то организации, в рамках которой уже подготовлены экспертные документы, министры должны выступить и одобрить соответствующие резолюции. В этом случае не вижу больших проблем с тем, чтобы прибегать к онлайн механизму. Мы провели видеоконференцию министров иностранных дел ШОС, готовим для БРИКС, на этой неделе состоится видеоконференция министров иностранных дел «двадцатки», где сейчас председательствует Саудовская Аравия и ее организует. Повторю, это больше протокольно-церемониальные поводы. Для реальных переговоров, например, по иранской ядерной программе – никогда не смогли бы договориться, если бы не было многочисленных личных встреч, в том числе закрытых, приватных, конфиденциальных между представителями США и Ирана.

Мы сейчас готовы поддержать прямой диалог между США и Ираном, готовы помочь создать условия для такого диалога, если обе стороны будут в этом заинтересованы. Всегда лучше напрямую изложить претензии и выслушать ответ.

Вопрос: Как известно, на международной арене, в том числе в ходе судебных разбирательств, для российской стороны, к сожалению, не всегда все складывается удачно. Например, недавно шведский суд отклонил апелляцию ПАО «Газпром» на вердикт Международного арбитражного суда Стокгольма, который обязал ПАО «Газпром» выплатить «Нафтогазу Украины» около 2,5 млрд долл. Как Вы считаете, является ли это поражение результатом ошибок российских юристов? Какими компетенциями и качествами должен обладать будущий юрист-международник?

С.В.Лавров: Считаю, что я не вправе описывать качества, которыми должен обладать юрист-международник. Их вам будут преподавать в институте, верьте своим профессорам и преподавателям. Здесь есть очень много экспертов, которые не просто знают, как в теории это выглядит, а как на практике. Что касается арбитражных решений, многие из них выносятся как в Стокгольме, так и в некоторых национальных судах стран Евросоюза, особенно по «Северному потоку-2». Первая ветка была признана подпадающей под исключение из третьего пакета, вторая не признана таковой. Там идут апелляции со стороны самой компании «Северный поток-2». ПАО «Газпром» тоже излагает свою позицию публично. Надеюсь, что это на самом деле спор в сфере корпоративных отношений. Не хотелось бы, чтобы в любом арбитраже, будь то Стокгольмский либо какой-то еще, присутствовали элементы политической игры. Право не терпит политизации.

Вопрос: Считаете ли Вы нынешнюю расстановку сил на международной арене аналогичной той, что была когда-то ранее? Если да, то с какой эпохой Вы могли бы сравнить сегодняшнюю геополитическую ситуацию?

С.В.Лавров: Не хотелось бы опускаться до первобытного строя. Иногда кажется, что каких-то норм не существует, либо есть державы, которые ставят целью все эти нормы игнорировать. Нельзя, наверное, найти абсолютной параллели между нынешним периодом и любой другой эпохой в прошлом. Было союзничество во Второй мировой войне, «концерт великих держав» в XIX в. – многое, что говорило о понимании тогдашними лидерами преимуществ объединения усилий. Единственное, что в большинстве случаев усилия объединялись против кого-то – коалиции, общего врага – это, конечно же, высочайшее достижение человечества. Сейчас у нас тоже много общих врагов, против которых надо объединиться. Поэтому если брать просто алгоритм «человечество и общий враг», то Вторая мировая война была примерно такой ситуацией.

Сейчас у нас пока еще недостаточно присутствует осознание остроты всех угроз, которые нам противостоят. Отсюда такая «расслабленность» и искушения у некоторых наших партнеров. Возможно, пробиваются какие-то генетические последствия колониальной эпохи. Даже в ситуации, когда лучше всем объединиться, видим стремление все-таки кого-то маргинализировать, получить какую-то одностороннюю выгоду, заниматься нравоучениями в ситуации, когда нужно работать сообща. Я упоминал про двойные стандарты, когда чего-то требуют от нас, а по тем же самым темам Скрипалей и А.В.Литвиненко все было засекречено. Никто ничего не сообщает. Это не снижает пафос, с которым обращаются к нам по разным делам, которые могут быть на Западе раскручены с пользой для правящих элит.

Считаю, что понимание безальтернативности объединения усилий все-таки пробьет себе дорогу. Большое евразийское партнерство, необходимость разобраться во взаимоотношениях между постоянными членами Совета Безопасности ООН, которые несут особую ответственность за поддержание международной стабильности во всех ее аспектах. На это нацелена наша инициатива, выдвинутая Президентом России В.В.Путиным.

То, что мы сейчас проходим, – становление многополярного мира – историческая эпоха. Она займет не одно десятилетие. Вы видите сопротивление возвышению КНР (как сами китайцы говорят), «перетягивание каната» в борьбе за Индию, изобретение новых концепций, «Индо-Тихоокеанский регион», – хотя существует понятие Азиатско-Тихоокеанский регион, в котором есть инклюзивные, коллективные формы работы. Нет, продвигают «Индо-Тихоокеанский регион» – концепцию, в которой главное «отодвинуть» Китай (да и Россию тоже), сформировать клуб единомышленников, которые будут «сдерживать» Китай и Россию. Внедряются не позитивные, а негативные критерии для формирования каких-то коалиций. Уверен, что все пройдет, т.к. это по определению не может быть успешным, а только может привести к более острым конфликтам, чем те, которые сейчас существуют. В мире достаточно кризисов, которыми нужно заниматься (Ближний Восток, Персидский залив, Афганистан и т.д.). Напомню о гипотезе: кому-то, наверное, хочется поддерживать такую хаотичную ситуацию в надежде, что в этом «управляемом хаосе» кто-то сможет управлять. Пока мы не видим перспектив подобной политики. Хотим по-честному, на основе равноправия, говорить и договариваться.

Вопрос: Я родился в Стерлитамаке, Республика Башкортостан. Знаю, что Вы были в наших краях и сплавлялись по р.Белой. У меня вопрос бытового характера, чтобы «разбавить» обстановку. В СМИ мы часто наблюдаем Ваши передвижения по миру и, в связи с этим, вероятно, колоссальную нагрузку. Как часто Вы проводите время с близкими? Помните ли Вы, когда в последний раз собирались за семейным столом?

С.В.Лавров: Когда Вы сказали, что в курсе моих путешествий по р.Белой и хотите задать бытовой вопрос, я даже испугался.

Не часто получается пообщаться с друзьями и близкими, но тем ценнее каждый раз, когда это удается.

Вопрос: Если бы у Вас была возможность сегодня выбрать другое направление деятельности, кем бы Вы хотели стать?

С.В.Лавров: Это уже бессмысленно. Когда я оканчивал среднюю школу, хотел поступать в МИФИ. Но когда выяснилось, что в МГИМО экзамены на месяц раньше, решил попробовать, все равно ничего не теряю. С тех пор я абсолютно не жалею о своем выборе. И Вам не советую.

Вопрос: Отношения России и Латинской Америки можно охарактеризовать как взаимовыгодное сотрудничество, проверенное временем. Как известно, сейчас Латинская Америка переживает не самые лучшие времена, сюда можно отнести тяжелую ситуацию с COVID-19, экономические проблемы Венесуэлы и Аргентины. Как Вы смотрите на дальнейшее сотрудничество России со странами Латинской Америки? Планируются ли совместные проекты?

С.В.Лавров: Смотрим как на сотрудничество с очень важным регионом мира. С уважением относимся ко всем странам Латинской Америки и не меняем своей готовности взаимодействовать с каждой из них вне зависимости от того, какое правительство пришло к власти в той или иной стране. К сожалению, для наших партнеров, в частности американских, главное не сотрудничество с конкретной страной, а чтобы ее правительство было лояльным американцам. Это неправильно. Это опять попытки поставить суверенные страны перед ложным выбором «либо ты с США, либо против». Отсюда такая агрессивная политика по отношению к Венесуэле, Кубе, Никарагуа. Отсюда события, произошедшие в Боливии. Кстати, недавно Эстония, непостоянный член Совета Безопасности ООН, созвала специальное, неофициальное совещание для обсуждения протестов в Минске и действий правоохранительных органов. Я вспомнил Боливию. Когда Э.Моралеса поставили перед фактом многочисленных протестов, в пользу него выступали демонстранты, там полиция действовала совсем не так, как в других случаях: были десятки убитых. Никто в СБ ООН даже «пальцем не пошевелил». Просто потому что приходили к власти те, кто удобен Вашингтону. У нас другой подход. Например, в Бразилии было правительство Д.Роуссефф, а сейчас – Ж.М.Болсонару, которые считаются антиподами в своих политических взглядах. Мы с Бразилией развиваем стратегическое партнерство и руководствуемся прагматичными подходами и необходимостью искать общие интересы, их у нас немало. То же самое относится к любой другой стране.

Помимо двусторонних отношений со странами Латинской Америки и Карибского бассейна мы развиваем тесные контакты с региональными и субрегиональными объединениями, прежде всего, с Сообществом стран Латинской Америки и Карибского бассейна (СЕЛАК), с Торгово-экономическим союзом стран Центральной и северо-восточной Южной Америки (КАРИКОМ) и др. В КАРИКОМ и Центральноамериканской интеграционной системе мы получаем статус наблюдателя. Сфера приложения наших совместных усилий достаточно многообразна: высокие технологии, военно-техническое сотрудничество, борьба с организованной преступностью (подготовка полицейских для стран Латинской Америки в региональных центрах, специально созданных в Перу и Никарагуа). В последнее время добавилось сотрудничество в борьбе с коронавирусной инфекцией. Многим странам региона мы предоставили тест-системы. Сейчас договариваемся с целом рядом из них о поставке российских препаратов и вакцины и о совместном производстве препаратов российского происхождения и российской вакцины в этих странах. Мы говорим о формирующемся многополярном мире, и Латинская Америка – одна из опор такого мира, который сейчас объективно складывается. Эта опора будет делать будущий полицентричный миропорядок гораздо более устойчивым.

Вопрос: В США разгорелся бурный ажиотаж вокруг предвыборной гонки. Как могут измениться отношения России и США в случае, если повторится украинский вариант (пусть он маловероятен) и президентом США станет К.Уэст? Каков Ваш прогноз?

С.В.Лавров: Знаете, мы с А.В.Торкуновым в Вашем возрасте с первых же дней учебы в МГИМО стали писать «капустники», в которых шутили над всеми: над президентами и даже над генеральными секретарями. Поэтому Вы можете пофантазировать в своем творчестве над любым персонажем из США. Надеюсь, Вас точно не обвинят во вмешательстве в выборы.

Вопрос: Не так давно премьер-министр Японии С.Абэ объявил о том, что он уходит в отставку. Как бы Вы могли охарактеризовать долгие восемь лет сотрудничества в международных отношениях России и Японии с того момента, как С.Абэ стал премьер-министром? Какие Вы видите перспективы в развитии отношений между Российской Федерацией и Японией?

С.В.Лавров: Отношения между премьер-министром Японии С.Абэ и российским руководством, прежде всего Президентом Российской Федерации В.В.Путиным, были товарищескими, по-настоящему дружескими, взаимоуважительными и было очевидно, что они основывались на взаимной личной симпатии. Все это Президент Российской Федерации В.В.Путин подчеркнул в своем недавнем послании на имя премьер-министра Японии С.Абэ и в телефонном разговоре, который за этим посланием последовал, когда было объявлено, что С.Абэ уходит с поста премьер-министра. Президент Российской Федерации В.В.Путин подтвердил, что всегда и в любом качестве будет готов продолжать дружеское общение с С.Абэ и это искренне.

Что касается перспектив российско-японских отношений – мы за то, чтобы они были самыми процветающими, самыми тесными и предлагаем начать с того, чтобы развивать взаимодействие во всех без исключения областях – экономике, в сфере высоких технологий, научно-технической, культурной, гуманитарной, образовательной областях, в контактах между людьми, окружающей среды, совместных проектов, в том числе на Курильских островах и, конечно же, тесное сотрудничество, транспарентность в вопросах безопасности.

Это предполагает не только рассмотрение конкретных ситуаций, которые складываются в нашем общем регионе, особенно в контексте японо-американского военного альянса, но и тесную координацию, взаимодействие в международных организациях. Это именно то, о чем договаривались премьер-министр Японии С.Абэ и Президент Российской Федерации В.В.Путин когда выдвигали задачу развивать отношения во всех областях максимально активно, глубоко, чтобы достичь такого уровня связей, который будет позволять решать даже самые сложные вопросы.

Такая формула была согласована и выдвинута. К сожалению, пока мы далеко не там, куда хотим попасть в отношениях с Японией. Японцы присоединились к санкциям, что сдерживает экономическое сотрудничество. Токио оглядывается на другие западные страны, прежде всего, США, когда речь заходит о совместных производствах в сфере нано-технологий, например, как и в других сферах высоких технологий.

Япония, к сожалению, практически всегда, когда в ООН рассматриваются проблемные резолюции, по которым проводится голосование, голосует против Российской Федерации. Конечно, мы очень хотим наладить профессиональный диалог по проблемам безопасности в регионе, где мы граничим с японскими островами и хотим понять, как все-таки Япония рассматривает свои обязательства перед США в военной области в ситуации, когда США официально объявили Россию своим противником. В Токио говорят, что они никогда не будут что-то с американцами делать против России, но они находятся в тесном союзе с США, которые нас считают противниками. Как минимум, тут есть, о чем поговорить.

Сказав все это, я еще раз подтверждаю, что как бы ни закончилась нынешняя ситуация с выборами лидера правящей партии и, соответственно, с выборами премьер-министра мы с нашими японскими соседями готовы к максимально тесному сотрудничеству по всем этим направлениям. У нас есть, пусть не столь быстрое, как хотелось бы, но продвижение по вопросам совместной хозяйственной деятельности на южнокурильских островах. Это проекты, которые приносят пользу людям, проживающим там, а также компаниям, задействованным в этих проектах. Так что мы готовы и мелкими шагами двигаться, но всегда остается ключевая задача – поднять отношения на качественный, принципиально новый и позитивный уровень.

Россия. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > mid.ru, 1 сентября 2020 > № 3492646 Сергей Лавров

Грубое вмешательство

США не оставляют в покое Синьцзян и Центральную Азию

Текст: Гао Ханьсюнь (младший научный сотрудник Института России, Восточной Европы и Центральной Азии Академии общественных наук Китая)

17 июня в США был принят так называемый "Акт 2020 года о политике в области прав человека в отношении уйгуров", цель которого - грубое вмешательство во внутренние дела Китая, подрыв гармонии и процветания Синьцзяна. В так называемом "законопроекте по Синьцзяну" отдельно упомянуты этнические казахи и киргизы, которые проживают в Китае и в странах Центральной Азии, - это было сделано с тем, чтобы вбить клин между КНР и ее соседями по региону.

Китай и страны Центральной Азии издавна - добрые соседи, друзья и партнеры. Казахстан, Киргизия и Таджикистан, граничащие с Китаем, имеют общие границы протяженностью более 3000 километров. Между ними исторически сложились тесные связи, а современные взаимоотношения позитивны и учитывают реальную ситуацию в каждой из стран. В 2016 году, после смерти первого президента Узбекистана Ислама Каримова, в странах региона наступил этап реформирования и смены властей. В это время адепты "трех сил зла" (экстремизм, сепаратизм и терроризм) организовали и провели ряд терактов, нарушив мир и стабильность в регионе Центральной Азии, в том числе и в китайском Синьцзяне.

"Три силы зла" стали общим врагом всего человечества. Борьбу с ними активно ведет КНР. Во-первых, Китай жестко пресекает насильственные террористические акты в целях обеспечения максимальной защиты основных прав и интересов всех этнических групп Синьцзяна. Одновременно с этим в регионе реализуются строгие меры по искоренению почвы для развития терроризма и экстремизма. Во-вторых, Китай и страны Центральной Азии активизируют взаимодействие в сфере безопасности в рамках ШОС, сдерживая возвращение террористов из Ближнего Востока в Афганистан, Центральную Азию и сопредельные районы, пресекая попытки ИГ (запрещенного в РФ) по созданию в Центральной Азии провинции "вилаят Хорасан".

Страны Центральной Азии негативно относятся и к так называемому "законопроекту США по Синьцзяну". 12 июля 2019 года постпреды Таджикистана, Туркменистана и других мусульманских стран в Женеве направили коллективное послание в адрес председателя Совета ООН по правам человека (СПЧ), в котором высоко оценили достижения Китая в защите прав человека и борьбе с терроризмом в регионе. Узбекистан, желающий стать членом СПЧ в ближайшем будущем, неоднократно признавал успехи Китая в управлении Синьцзяном, эта страна поддерживает принятые меры по дерадикализации. МИД Киргизии в 2018-2019 годах по просьбе своих граждан провел исследование, посвященное киргизской диаспоре в Китае. Его результаты показали, что права киргизов в КНР полностью гарантированы, случаев пропажи людей без вести зафиксировано не было (об обратном заявляют США).

В 2019 году на саммите глав государств ШОС президент Киргизии Сооронбай Жээнбеков дал высокую оценку динамичному развитию Китая, в том числе Синьцзяна, граничащего с Киргизией. В декабре 2019 года президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев в интервью немецким СМИ подтвердил, что этнические казахи в Синьцзяне - это китайские граждане. Ряд западных стран и организаций под предлогом прав человека публикуют лживые сведения о ситуации в регионе. "Центры профессионального обучения, созданные в Синьцзяне, - это образовательные базы, а не лагеря перевоспитания, как их описывают западные СМИ". Казахстан выступает против очернения Китая, а КНР никогда не вмешивалась и не вмешивается во внутренние дела Казахстана. Казахстан ведет себя аналогично.

Аналитики утверждают, что так называемый американский "законопроект по Синьцзяну" - важная составляющая глобальной стратегии Вашингтона, которую США не намерены менять. Принятая в феврале этого года "Новая стратегия США по Центральной Азии" и подписание США в марте мирного соглашения с группировкой "Талибан" (запрещена в РФ) вновь показали всему миру, что у Вашингтона множество устремлений, однако сил для их реализации недостаточно.

С точки зрения региональной политики на основе Конвенции о статусе апатридов и Конвенции о сокращении безгражданства США под предлогом защиты демократии и прав человека заставили страны Центральной Азии принять беженцев из Афганистана и Ближнего Востока, которые, возможно, были родственниками террористов.

С точки зрения государственной политики Вашингтон пытается с помощью так называемого "Акта по Синьцзяну" оклеветать Китай, вмешаться во внутренние дела КНР, не оставляя в покое ни Синьцзян, ни всю Центральную Азию.

Население Синьцзяна и само понимает, как лучше управлять своим районом. В последние годы здесь царят стабильность и процветание, отмечается экономический рост, не было серьезных терактов, и этот факт нельзя игнорировать. Страны Центральной Азии оказывают Китаю поддержку по вопросам Синьцзяна, что демонстрирует прочный характер традиционной дружбы и высокий уровень взаимного доверия.

КНР и страны Центральной Азии прилагают усилия для укрепления безопасности во имя совместного процветания и формирования в регионе сообщества единой судьбы.

Центральная Азия стала спасательным кругом для мирных афганцев

Автор: Григорий Алексеенко

Афганистан и Узбекистан завершили работу над договоренностями, которые охватывают сферы энергетики, транспорта и торговли. По итогам личной встречи и. о. министра иностранных дел Афганистана Мохаммад Ханифа Атмара с узбекским коллегой Абдулазизом Камиловым было объявлено, что Ташкент обеспечит нужды Кабула в том, что касается источников электроэнергии. Инициатива последовала после прекращения соответствующих поставок из Таджикистана. Ситуация вокруг этой проблемы накануне стала свидетельством того, что афганские жители рассчитывают в некоторых кризисных ситуациях на руководство других стран больше, чем на свое.

По словам Атмара, накануне была завершена работа над соглашениями с Узбекистаном «по импорту электроэнергии, соединению региона и железнодорожным проектам, расширению торговли и транзита между двумя странами и взаимодействию с другими региональными партнерами». Шеф афганской дипломатии подчеркнул: официальный Кабул рассчитывает на помощь Ташкента и других региональных столиц в том числе в сфере безопасности, потому что, по его словам, терроризм представляет собой серьезную угрозу «всем пяти странам региона, а также Китаю, России, Индии, Ирану и Пакистану». В связи с этим Атмар выразил надежду на то, что свой вклад в обеспечение мира в Афганистане сделают все страны Центральной Азии.

Перебои с электроэнергией

Проблема в сфере электроэнергетики обострилась для Афганистана после того, как в конце июля Таджикистан прервал поставку ресурсов соседним странам. «Поставка электроэнергии, производимой в Таджикистане, в соседние страны — Узбекистан и Афганистан — прекращена в связи с сокращением водных запасов страны для ее производства», – пояснил тогда пресс-секретарь Открытой акционерной холдинговой компании «Барки точик» Нозир Едгори. По его словам, поставка прекращена раньше тех сроков, которые установлены международными договорами с этим странами: подобное решение было принято в связи со сложившейся ситуацией и по распоряжению властей республики для обеспечения электроэнергией населения Таджикистана.

Этому предшествовало обращение правительства Таджикистана к своему населению, в котором содержался призыв с пониманием отнестись к вводимым ограничениям в сфере подачи электроэнергии – для резервирования нужного количества воды в Нурекском водохранилище. Уровень воды в нем, по официальным данным, уменьшился на 17 метров. В заявлении отмечалось, что снижение водных запасов обусловлено климатическими изменениями, что может привести к проблемам с энергоснабжением в осенне-зимний период. Тем не менее, в настоящее время приток воды в Нурекском водохранилище поднимается ежедневно на 70-80 см, что внушает надежду на то, что местным властям удастся избежать масштабных осложнений.

Надежда на соседей

Телефонный разговор между лидерами Афганистана и Таджикистана Ашрафом Гани и Эмомали Рахмоном на эту тему состоялся 21 августа. В ходе беседы главы двух государств отметили, что в настоящее время важно укрепить сотрудничество по всем направлениям, в том числе в сфере электроэнергетики. Акцент, как сообщалось, президенты сделали на осуществлении энергетического проекта CASA-1000. Этот план, стоимость которого составляет около 1,2 млрд долларов, был запущен четыре года назад. CASA-1000 предполагает расширение линий электропередач для транспортировки избыточной гидроэлектроэнергии из Таджикистана и Кыргызстана в Афганистан и соседней с ним Пакистан.

За два дня до телефонного разговора с Гани президент Таджикистана совершил визит в область Дарваз, который стал избыточной иллюстрацией накопившихся в Афганистане проблем с ресурсами. Узнав о приезде Эмомали Рахмона, по ту сторону реки Пяндж на таджикско-афганской границе собрались граждане Афганистана, которые захотели лично поговорить с таджикским лидером. Беседа была недолгой и велась через громкоговоритель. Афганцы просили Рахмона помочь в решении таких проблем, как нехватка питьевой воды, отсутствие связи, автомобильных дорог. Но главной просьбой было обеспечить регион электроэнергией. Президент Таджикистана пообещал решить этот вопрос, но в рамках партнерства с афганским правительством.

Региональная ответственность

На страны Центральной Азии, безусловно, влияет то, что происходит в Афганистане, однако они не могут способствовать разрешению афганских проблем в равной степени – из-за ограниченных возможностей. Так, Таджикистан и Киргизия обладают слабой экономикой и крайне нестабильной политической системой. Туркменистан не столько активен с точки зрения внешней политики. Узбекистан, в свою очередь, имеет все возможности для помощи Афганистану – из-за географического положения и имеющихся у него ресурсов. Кроме того, приход в 2016 году к власти президента Шавката Мирзиеева ознаменовал перемену в позиции республики по афганскому кризису и сделал возможным укоренение взгляда на Афганистан как на часть Центральной Азии.

Именно в связи с этим Узбекистан рассматривался в числе возможных площадок для проведения одного из этапов афганского внутригражданского диалога, который, если полагаться на уверения официального Кабула, должен начаться уже на следующей неделе. Главной интригой сейчас остается не только то, смогут ли афганские власти и движение «Талибан» (запрещено в РФ) беспрепятственно сесть за стол переговоров, но и то, будут ли в состоянии соседи Афганистана сформировать эффективную модель контроля над ситуацией в сфере безопасности после того, как США завершат вывод войск из Исламской Республики. Этот вопрос, безусловно, адресован и Узбекистану. Граждане Афганистана, судя по всему, не возлагают больших надежд на Кабул.

Кабул и Ташкент подписали соглашение о поставках электроэнергии сроком на 10 лет

Афганистан подписал соглашение с Узбекистаном об импорте электроэнергии сроком на 10 лет.

Договор был подписан в ходе визита исполняющего обязанности министра иностранных дел ИРА Мохаммад Ханифа Атмара в Ташкент.

Согласно соглашению, при поддержке Азиатского банка развития будет построена новая линия электропередачи. Реализация проекта позволит обеспечить бесперебойное энергоснабжение Кабула и других афганских провинций, говорится в сообщении МИД Афганистана.

Отметим, что Афганистан по-прежнему испытывает большие трудности в связи с нехваткой электроэнергии. Недавно обесточенной оказалась афганская столица. Из-за сокращения поставок электричества из Таджикистана Кабул на несколько дней остался без света.

Развитие единственного в Иране океанского порта Чабахар является достижением СВПД

Генеральный директор Организации портов и морского судоходства иранской провинции Систан и Белуджистан заявил, что развитие единственного в Иране океанского порта Чабахар является важным достижением Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД).

Бехруз Агаи рассказал об этом в интервью IRNA в четверг. По его словам, общая годовая мощность погрузки и разгрузки в этом порту составляет 20 миллионов тонн.

"Порт Чабахар, расположенный в прибрежной зоне южной провинции Систан и Белуджистан, является единственным океаническим портом в Исламской Республике Иран, который играет важную роль во внешней торговле страны", - сказал он, добавив: "Учитывая значение Чабахара, это регион считается важным международным коридором, который может соединить Россию, Центральную Азию и Афганистан со свободными водами, а также с Индийским субконтинентом».

Он разъяснил тенденцию развития порта Чабахар. По его словам: «3,2 миллиона тонн товаров было загружено и разгружено в порту Чабахар в прошлом году (закончился 20 марта 2020 года), с возможностью увеличения до 4,5 миллионов тонн в текущем иранском календарном году (до конца 20 марта 2021 г.)».

«Порт Чабахар - национальная честь для страны, которая может удовлетворить потребности страны при любых условиях», - подчеркнул Агаи.

В своем выступлении он также отметил, что развитие порта Чабахар серьезно отслеживалось в 2016 году, и сказал, что «предоставление льгот, специальных скидок и пакетов было первым шагом, предпринятым в этом порту для ускорения соответствующей деятельности».

По его словам, в ходе реализации СВПД было закуплено около 30 единиц стратегического оборудования, «в дополнение к оборудованию порта было заключено трехстороннее соглашение между Ираном, Афганистаном и Индией».

Соответственно, девять судов доставили индийские грузы в Афганистан через порт Чабахар, сказал он, добавив, что «четыре корабля также доставили груз Афганистана в некоторые страны через этот стратегический порт».

Чабахар - единственный океанический порт Исламской Республики Иран, который был построен в ходе реализации Совместного всеобъемлющего плана действий, - подтвердил он.

Иран > Транспорт > iran.ru, 28 августа 2020 > № 3526648

СОЮЗНИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА РОССИИ: ЧТО ДЕЛАТЬ И ЧТО МЕНЯТЬ?

ДМИТРИЙ ТРЕНИН

Директор Московского Центра Карнеги, член Совета по внешней и оборонной политике.

РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ

Союзники. С.А. Денисенцев, А.В. Лавров, Ю.Ю. Лямин, А.В. Никольский; под ред. К.В. Макиенко. – М.: Центр анализа стратегий и технологий, 2020. – 176 с.

Острый политический кризис в Белоруссии, разразившийся в результате президентских выборов в августе 2020 г., заставляет внимательнее присмотреться к политике Москвы в отношении номинальных российских союзников – не только Белоруссии, но и других членов Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) – Армении, Казахстана, Киргизии и Таджикистана.

Российский официоз через каналы государственных СМИ привык говорить об этих странах преимущественно комплиментарно, избегая серьёзного анализа и лишь изредка, вскользь упоминая о проблемах во взаимоотношениях. В результате реальная ситуация в ближайшем окружении России выносится за скобки в публичном пространстве, а кризисы, когда они возникают, для многих в России выглядят неожиданными.

Еще хуже то, что политика Москвы в отношении союзников строится, по-видимому, по обстоятельствам, без тени стратегического целеполагания. Психологическим фоном этой политики служит инерция советско-имперской общности, а основной движущей силой – материальные отношения между группами элит. Общества стран-соседей при этом выпадают из поля зрения.

Всё это напоминает отношения в социалистическом содружестве, которые выглядели беспроблемными и братскими, пока они внезапно не прорывались кризисами и восстаниями и в конце концов не трансформировались в лучшем случае во взаимное безразличие, а в худшем – в устойчивую враждебность. Как ни парадоксально это звучит, России обычно удавалось более удачно выстраивать отношения с дальними партнёрами и даже противниками, чем с ближними соседями, пусть даже и союзниками.

Это положение нужно менять. Вот почему небольшая книга «Союзники», написанная авторским коллективом в составе С.А. Денисенцева, А.В. Лаврова, Ю.Ю. Лямина, А.В. Никольского под редакцией признанного эксперта в области военного и военно-технического сотрудничества Константина Макиенко и изданная Центром анализа стратегий и технологий (ЦАСТ), так актуальна, полезна и важна.

ЦАСТ – это исследовательская группа военно-политических международников нового поколения, которая за последние годы, основываясь на богатом фактологическом материале, опубликовала целый ряд чрезвычайно интересных работ по отечественной военной и военно-промышленной политике, анализу боевому применению Вооружённых Сил РФ, а также военному страноведению – в том числе по операции ВКС в Сирии и ситуации на Южном Кавказе.

Инвентаризация отношений России с её союзниками, которую сейчас провели специалисты ЦАСТ, не только собирает воедино богатый фактический материал, но и подводит к интересным и во многом тревожным выводам, которые непременно должны учитываться при формировании российской внешней и военной политики в ближнем зарубежье Российской Федерации.

Авторы исследования ставят два основных вопроса: насколько важны для России отношения с каждой из союзных стран; насколько лояльны союзники по отношению к Москве. Ответы на эти два вопроса позволяют поднять более общую проблему: учитывая цену, которую Россия платит за поддержание союзнических отношений с конкретными странами, и возможности, которые она получает в результате, – какова эффективность союзнической политики Российской Федерации на каждом из пяти страновых направлений.

Отсюда всего лишь один шаг к заключительному, главному вопросу: что делать и что менять?

Прежде чем приступать к анализу ответов на поставленные авторами вопросы, есть смысл рассмотреть феномен союзничества в современном мире и его актуальность для Российской Федерации. Известно, что господствующая позиция США на международной арене в значительной степени основывается на системе союзов и партнёрств с десятками государств. Благодаря этой системе США имеют возможность выступать и действовать не как одно, пусть даже самое мощное государство, а в качестве лидера международного сообщества либеральных демократий и ассоциированных стран – «свободного мира», коллективного Запада и тому подобных. Положение лидера не только придаёт Вашингтону известный моральный авторитет в различных международных организациях, но и позволяет эффективнее действовать в отношении противников, мультиплицируя эффект собственно американских экономических и политических шагов. Кроме того, США получают возможность размещать свои вооружённые силы на территории десятков стран по всему миру, во всех океанах и многих морях, материально подкрепляя тезис о подлинно глобальном характере американских интересов.

Многие американцы уверены в том, что фундаментальная слабость Китая как главного соперника США на современном этапе состоит в том, что у КНР сейчас практически нет союзников. Действительно, считать такими Северную Корею, Камбоджу или Пакистан можно с очень большой натяжкой. Именно поэтому провозглашённая ещё в 2013 г. пекинская инициатива «Пояс и путь» сталкивается сейчас с растущим противодействием Вашингтона, поскольку считается, что её подлинная долгосрочная цель – создание китаецентричной международной системы, так называемой Pax Sinica. В условиях углубляющейся американо-китайской конфронтации всё большее внимание в США и в странах Европейского союза привлекает развитие отношений между Китаем и Россией, которые уже достигли уровня, который можно определить как антанта: больше, чем стратегическое партнёрство, но всё ещё меньше, чем военно-политический союз.

Вопрос о потенциале дальнейшего развития российско-китайских отношений лежит далеко за пределами работы специалистов ЦАСТ. Здесь же отметим, что в России по-прежнему широко распространено мнение, что наличие постоянных союзников, пусть и не очень мощных, – необходимый атрибут великой державы. У Советского Союза была Организация Варшавского договора – военный блок, объединявший государства Восточной Европы; в разное время – двусторонние союзнические отношения с такими странами, как Афганистан, Вьетнам, Китай, КНДР, Куба, Монголия; договорные квазисоюзнические обязательства с Анголой, Египтом, Индией, Ираком, Южным Йеменом, Мозамбиком, Сирией и другими. Советские военные советники и специалисты служили – и нередко принимали участие в боевых действиях – во многих горячих точках в Азии, Африке и Латинской Америке.

Отсюда – непосредственно к предмету рецензируемой работы. Сегодняшняя Россия возглавляет Организацию Договора о коллективной безопасности, охватывающую шесть – включая саму РФ – республик бывшего СССР. ОДКБ существует уже больше двух десятилетий. Проводятся регулярные саммиты, функционирует штаб сотрудничества, организуются совместные учения, подготовка офицеров, осуществляются поставки российских вооружений и техники по льготным ценам. Тем не менее ОДКБ так и не стала интегрированной военной организацией.

Более того, во внешнеполитическом политическом отношении все номинальные союзники Москвы официально провозглашают и практикуют многовекторность. Иными словами, наши союзники постоянно и открыто балансируют между Россией и другими игроками: США, Евросоюзом, Китаем, отдельными странами НАТО, Турцией, Ираном и другими. При этом даже самые близкие союзники (Белоруссия и Казахстан) на официальном уровне неоднократно говорили о России как о потенциальной угрозе их суверенитету и активно развивают отношения с США, находящимися в состоянии долговременной конфронтации с Россией. К чему этот курс приводит на практике, многие увидели этим летом в Белоруссии.

Минск, однако, не исключение. Ни один из союзников России не признал вхождение Крыма в её состав или независимость Абхазии и Южной Осетии. При голосовании в ООН по резолюциям, затрагивающим интересы России, солидарность союзников факультативна. Наиболее высокую степень поддержки, как видно из приведённой в книге ЦАСТ таблице, демонстрирует Армения, наименьшую – Таджикистан.

В Москве эта ситуация вызывает раздражение, но вместе с тем часто и порождает уныние: союзники «уходят от Москвы»; неблагодарные элиты бывших имперских окраин смотрят кто на Запад, кто на Восток; их народы пассивны, а геополитические противники и конкуренты России, напротив, активны.

Противоположная риторически активная реакция ничуть не более конструктивна. Говорится о необходимости нового союза народов во главе с Россией против антинародных «самостийных» элит.

Как свидетельствует книга «Союзники», не стоит ни опускать руки, ни предаваться иллюзиям. Реальность на постсоветском пространстве, а также действительные потребности российской внешней и военной политики одновременно позволяют и требуют не восстановления государственного союза федеративного или конфедеративного типа (это невозможно и невыгодно самой России), а создания гибкой системы партнёрств, обеспечивающей защиту и продвижение национальных интересов. Для этого необходимо отрешиться от ностальгических воспоминаний, а также отказаться от устаревших представлений и некритического отношения к формальным союзникам. Исследование ЦАСТ позволяет в этой связи сделать ряд важных выводов.

Первый вывод заключается в том, что у России нет ни возможностей, ни необходимости пытаться следовать примеру США и выстраивать региональный военно-политический блок в Евразии по образу и подобию НАТО или ОВД. В отличие от союзников США по НАТО, которые за три четверти века, прошедшие после окончания Второй мировой войны, фактически отказались от военного и геополитического суверенитета и делегировали решение важнейших проблем безопасности и внешней политики на уровень НАТО, а фактически – Вашингтона, все постсоветские страны, впервые в современной истории получившие независимость в результате роспуска Советского Союза, всё ещё переживают праздник независимости от бывшей метрополии. Формальный суверенитет – фактически главное достижение, которое правящие элиты от Минска до Душанбе могут сегодня предложить своим народам. Россиянам необходимо не только иметь в виду, но и принять, что независимость для каждой бывшей республики СССР – это прежде всего, или даже исключительно, – независимость от Москвы.

К этому выводу необходимо добавить, что постоянные военные союзы – не только детище, но и функция холодной войны. С её окончанием Вашингтону и западноевропейским столицам пришлось искать новые занятия для НАТО: миротворчество, борьба с терроризмом, наконец, новое противостояние с Россией, но ни одна из этих новых миссий не стала полноценной заменой первоначальной. В современных условиях НАТО существует главным образом благодаря стремлению США сохранить если не господство, то первенство в мире, и нежеланию – а также неспособности – подавляющей части европейских элит брать на себя ответственность за внешнюю политику безопасность своих стран. Нынешние попытки Парижа придать стратегическую субъектность Европейскому союзу и переосмыслить НАТО как равноправный альянс объединённой Европы и Америки наталкиваются на отторжение внутри ЕС и противодействие США.

Ситуация на постсоветском пространстве принципиально иная. Заключение Договора о коллективной безопасности в 1992 году и создание на его основе ОДКБ в 1999 году было призвано сохранить внешний периметр обороны и безопасности после распада СССР. Предпринятая в 2011 году попытка Москвы создать Евразийский союз как интегрированный региональный блок с военно-политической компонентой оказалась, однако, неудачной. В то время как Россия таким образом стремилась обеспечить себе благоприятное окружение и статус центра силы в Евразии, союзные страны, напротив, руководствовались собственными интересами и видели для себя иные угрозы. Максимум, чего удалось добиться – это партнёрство в сфере безопасности под названием ОДКБ и таможенное соглашение, официально именуемое Евразийский экономический союз. Фактически это – предел возможного в нынешних условиях.

Необходимости выстраивать на этой основе полноценный военно-политический блок у России сейчас тоже нет.

Российская Федерация, в отличие от СССР и США в прошлом или США и КНР сейчас и в будущем, не участвует в борьбе за мировое первенство.

У России нет идеологии или политико-экономической системы, которую ей хотелось бы распространить на остальной мир. Главная цель внешней политики РФ заключается в том, чтобы сохранить и укрепить суверенитет России, обеспечить её безопасность и процветание, а также добиться учета её интересов при решении основных глобальных и региональных проблем, включая вопросы мироустройства. В стратегическом отношении на обозримую перспективу это означает позицию активной обороны в сочетании с конструктивными действиями по формированию более свободного миропорядка. Для таких целей гибкие партнёрства, учитывающие особенности конкретных стран, более эффективны, чем громоздкие союзы и блоки.

Вторым выводом является то, что для обеспечения безопасности страны на американо-натовском стратегическом направлении, вновь ставшем главном, собственного потенциала России вполне достаточно. Основой её системы безопасности является стратегическое сдерживание – ядерное и неядерное. В этой области она практически не зависит от союзников.

Для целей обороны страны Россия также может рассчитывать почти исключительно на себя. Значение Белоруссии как передовой оборонительной позиции на важнейшем стратегическом направлении чрезвычайно велико. Тем не менее необходимо учитывать, что даже локальное вооружённое столкновение в этом регионе с большой вероятностью может перерасти в региональный конфликт с применением ядерного оружия, который в свою очередь вряд ли останется ограниченным. Точно так же Россия должна рассчитывать только на собственные силы в случае экспедиционных операций типа сирийской или действий по сохранению мира или принуждения к нему, как это было в Грузии.

Что касается стран ОДКБ, то они могут быть полезны для решения ряда задач – борьбы с экстремизмом и терроризмом, наркотрафиком, а также, возможно, для стабилизации обстановки в Центральной Азии.

Упор на безопасность, а не на оборону означает необходимость более тесного сотрудничества специальных служб России и соответствующих стран.

Советы безопасности, а не министерства обороны или генеральные штабы должны в соответствии с этой логикой быть головными участниками взаимодействия.

Как Россия не вправе ожидать помощи союзников в случае нападения на себя, так и она со своей стороны не должна обещать союзникам автоматическую военную защиту в случае конфликтов, в которые они могут оказаться вовлечены. В принципе, Москва так и поступает: достаточно посмотреть на ситуацию между союзной России Арменией и её противником – Азербайджаном. Москва поддерживает баланс между враждующими сторонами, выступает сопредседателем международной группы по Нагорному Карабаху и является противовесом амбициям соседней региональной державы Турции.

Третьим важным выводом, к которому подводит работа ЦАСТ, является то, что ОДКБ является зонтичной структурой, своего рода холдинговой компанией в сфере безопасности, и что центр тяжести этих отношений лежит в области двусторонних связей России с соответствующими странами. Более или менее тесная координация двусторонних связей требуется, пожалуй, только на центрально-азиатском направлении, где у России сразу три союзника: Казахстан, Киргизия и Таджикистан.

Каждая пара отношений имеет свою специфику, уходящую корнями в многовековую историю, почти всегда плохо знакомую большинству россиян, в том числе международникам. Авторы исследования справедливо уделяют внимание сложным перипетиям политики России в отношении соседних народов, а затем имперских окраин на протяжении нескольких веков. Трактовка этой политики не раз менялась в царский, советский и постсоветский периоды и всегда была политизированной. Потребности строительства новых наций и государств на месте бывших советских республик ведут, как правило, к закреплению в политической мифологии этих государств критического отношения к роли Российской империи и Советского Союза в судьбе соответствующих народов. С этим России нет необходимости соглашаться, но приходится жить.

Четвёртым выводом может стать то, что для реализации ряда военно-политических целей Россия может эффективно действовать вне системы ОДКБ и без формальных союзников. Опыт проводящейся с 2015 года российской военной операции на Ближнем Востоке, подробно описанной в другой книге ЦАСТ, продемонстрировал совершенно иную модель союзничества, чем воплощённая в НАТО и в сильно ослабленной форме в ОДКБ модель ХХ века. Это тактическое и оперативное взаимодействие с ситуативными партнёрами на ограниченном театре военных действий, без долгосрочных обязательств, без создания специальных институтов и без интеграции вооружённых сил. Главное, что объединяет участников такой коалиции, – это совпадение их конкретных интересов по месту и времени.

Такое союзничество мало напоминает ситуацию в Европе в период холодной войны, но очень похоже на Европу XVIII или отчасти XIX веков – эпоху непостоянных отношений и калейдоскопически меняющихся коалиций. Очевидно, что эта модель больше подходит для условий локальных и региональных конфликтов XXI века, чем блоковая модель, изначально выстроенная в ожидании глобального конфликта с вероятным применением ядерного оружия.

От общих выводов теперь можно перейти к частным, по конкретным странам.

Белоруссия

Президент Белоруссии Александр Лукашенко давно эксплуатировал, с одной стороны, опасения Москвы относительно «утраты» Белоруссии, а с другой – страхи стран НАТО перед российской экспансией в направлении Польши и Прибалтики. Это была чистая спекуляция на образах прошлого. У Москвы, разумеется, нет ни потребности, ни сил для дальнейшей геополитической экспансии – например, для захвата Прибалтийских стран, не говоря уже о Польше. Что касается ценности Белоруссии как оборонительного форпоста России, то она, как же отмечалось, велика, но новая война, если она случится, вряд ли начнётся и будет вестись так, как это было в 1812-м, 1914-м или 1941 году.

России – не только стратегически, но и психологически – необходима дружественная Белоруссия с предсказуемым руководством, тесно связанная с Россией отношениями экономического сотрудничества, культурной близости и взаимодействия в сфере безопасности и обороны. Москва, однако, не может игнорировать, что за тридцать постсоветских лет не только белорусские элиты, но и большая часть общества приобрели вкус к независимости, который уже не пройдёт. Союзное государство с Россией для большинства белорусов не слишком привлекательно. В Белоруссии формируется особая политическая нация. Значительная часть белорусского населения, особенно горожане и молодёжь, ориентированы больше на образ Европы (возможно, идеализированный), чем на то, что может предложить современная Россию.

Очевидная потребность России состоит в том, чтобы сохранить Белоруссию как партнёра и доброго соседа – вне зависимости от характера политического режима и личностей лидеров. Для этого есть много возможностей. В Белоруссии, как и в других союзных странах, Москве необходимо взаимодействовать не только с верховным правителем и его окружением, но и с элитами (не только политическими и экономическими) и шире – обществами. Партнёрские отношения между Россией и Белоруссией в области обороны и безопасности должны обеспечить взаимодействие в области ПВО, а также по возможности сохранить существующее небольшое российское военное присутствие России в Белоруссии – РЛС ПРО в Барановичах и Центр связи ВМФ в Вилейке. Учитывая недавний опыт, однако, есть смысл заменить эти объекты другими, расположенными на территории самой России. То же самое относится к военно-промышленному сотрудничеству – производству в Белоруссии тягачей для МБР «Ярс», а также для комплексов ПВО С-400, ОТР «Искандер» и других российских систем вооружений. Правилом для России должно стать размещение критически важных объектов и производство всех систем вооружений на национальной территории.

Нельзя полностью исключить того, что события в Белоруссии будут развиваться в неблагоприятном для России направлении и Минск политически отойдёт от Москвы. В этом случае Кремль обязан недвусмысленно дать понять Западу, что Россия будет рассматривать перспективу членства Белоруссии в НАТО как подготовку альянса к агрессии против России, что заставит Москву ужесточить политику в области ядерного сдерживания.

Казахстан

В отличие от Белоруссии, важность для России военно-политического партнёрства с Казахстаном определяется не традиционными угрозами, а новыми опасностями: возможным распространением религиозного экстремизма, а также наркоторговлей. 7500-километровая граница между Россией и Казахстаном – самая протяжённая и при этом открытая в мире; более того, между этой границей и территорией Афганистана практически не имеется укреплённых и хорошо контролируемых рубежей. В этих условиях Москве жизненно необходимо тесно сотрудничать с Нур-Султаном как с ведущим партнёром в области безопасности в Центральной Азии.

Традиционные угрозы с территории самого Казахстана пока не просматриваются. Перспектива размещения на огромной площади республики военных баз мировых держав – Китая или США – остаётся очевидной фантазией. Чисто гипотетической является перспектива того, что какое-то будущее казахстанское руководство будет проводить политику, существенно ухудшающую положение русскоязычного населения. Для предотвращения этих гипотетических угроз Москве необходимо активно развивать связи с политической элитой Казахстана, с казахстанским обществом в целом, наглядно демонстрируя как уважение к казахстанскому суверенитету, так и конкретные выгоды от добрососедских и партнёрских связей с Россией. Русскоязычное население Казахстана, как и других постсоветских стран, должно рассматриваться в качестве демографического ресурса Российской Федерации.

Киргизия и Таджикистан

В Киргизии и Таджикистане расположены российские военные базы. Эти две небольшие страны – важные наблюдательные пункты и позиции для борьбы с экстремизмом. Для поддержания минимальной социальной стабильности в этих странах Россия экономически поддерживает Киргизию, которая была принята в ЕАЭС, а также Таджикистан, который экономически и политически ориентирован больше на Китай. Россия принимает многие сотни тысяч киргизских и таджикских рабочих, но не вмешивается в перманентную борьбу за власть киргизских кланов или в жёстко авторитарную таджикскую политику. В ходе очередной киргизской «революции» 2010 года, приведшей к массовым беспорядкам и столкновениям на межрегиональной и этнической почве в этой стране, Москва удержалась от военного вмешательства во внутрикиргизский конфликт. Это представляется разумным подходом.

Если после ухода США из Афганистана ситуация в этом регионе ухудшится и в Среднюю Азию прорвутся группы экстремистов, например, запрещённого в РФ так называемого Исламского государства, Россия будет вынуждена купировать или отражать угрозы на передовых рубежах Таджикистана и Киргизии. Делать это придётся вместе с региональными союзниками по ОДКБ. Необходимо будет взаимодействовать с партнёрами по Шанхайской организации сотрудничества – прежде всего с Китаем, а также с Узбекистаном.

Киргизия и Таджикистан являются не только важными транзитными странами для транспортировки афганских наркотиков в Россию, но и производителями наркотических веществ. Сотрудничество с Бишкеком и Душанбе в этих условиях совершенно необходимо, но высокий уровень организованной преступности и коррупции в этих странах является серьёзной проблемой. На обозримую перспективу наркотики являются главной угрозой безопасности России со среднеазиатского направления.

Армения

Исторически Армения являлась форпостом России, выдвинутым в направлении Ближнего и Среднего Востока. Сегодня на её территории расположена 102-я военная база Вооружённых Сил РФ. Эта передовая позиция, однако, географически изолирована от территории России, представляет собой стратегический эксклав и таким образом – фактор уязвимости. Собственно для целей обороны России военное присутствие в Армении не имеет особой ценности: стратегическая граница РФ в регионе проходит по Главному Кавказскому хребту, с выдвинутыми вперёд позициями в Южной Осетии и Абхазии. Не является Армения также и плацдармом для продвижения интересов России в Закавказье, в направлении Турции и Ирана. Экономическое значение отношений с Арменией для России невелико. Главная ценность позиции в Армении – в возможности поддержания относительной стабильности в Закавказье, баланса между Азербайджаном и Арменией, сдерживания амбиций Турции.

Для Армении союзнические отношения с Россией имеют, напротив, жизненно важное значение. Россия в этой связи не может игнорировать чувства более 1,2 млн российских армян. Правда, ереванская элита, в значительной степени ориентированная на ту часть диаспоры, которая проживает вне России (в США, Франции и других странах), – зачастую относится к России пренебрежительно и потребительски. Смена власти в Ереване, случившаяся в 2018 году, не привела к геополитической переориентации Армении: безальтернативность поддержки со стороны Москвы очевидна даже для тех, кто не особенно симпатизирует России. Тем не менее сегодня Армения является для России союзником не вполне надёжным. Если эта ситуация в принципе не изменится в будущем, значение отношений с Арменией для России уменьшится, и характер связей с этой страной может быть пересмотрен и скорректирован без ущерба для интересов России.

***

Три десятилетия спустя после распада СССР в России остро не хватает специалистов по бывшим советским республикам: у нас по-прежнему лучше знают и понимают Ближний Восток, чем собственное ближнее зарубежье. Большинство тех, кто вовлечён в процессы реализации или просто обсуждения внешней и военной политики в регионе СНГ, ещё исходят из воспоминаний времён Советского Союза. Книга ЦАСТ – для них ценный подарок. Она может быть полезной для офицеров Западного, Южного и Центрального военных округов, в зону ответственности которых входят соответствующие соседние государства. Кроме того, она – прекрасное учебное пособие для слушателей военных университетов и академий и различных курсов повышения квалификации высокопоставленных чиновников, а также авторитетный справочник о военных доктринах, вооружённых силах, военной промышленности, политических, экономических и военных отношениях союзных государств с Россией.

Белоруссия > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 28 августа 2020 > № 3493728 Дмитрий Тренин

Первое грузовое судно с индийским сахаром для Афганистана прибыло в порт Чабахар на юго-востоке Ирана

Первое грузовое судно с индийским сахаром прибыло в порт Чабахар на юго-востоке Ирана, сообщил IRNA в среду представитель провинции.

Судно, перевозившее 1890 тонн сахара из Индии в 70 контейнерах, пришвартовалось в порту Шахид Бехешти в Чабахаре, заявил Бехруз Акаи, генеральный директор департамента портов и морского судоходства провинции Систан-Белуджистан, где находится стратегический порт Чабахар.

На прошлой неделе, в порт Шахид Бехешти прибыло седьмое грузовое судно, перевозившее подаренную Индией пшеницу для Афганистана с 352 контейнерами, сообщил тогда Акаи.

Он сказал, что партия весит около 8 800 тонн, добавив, что на данный момент в порт Чабахар прибыло около 1700 контейнеров с индийской пшеницей для Афганистана, весящей 43 000 тонн.

Груз был отправлен в Афганистан через КПП Милак в южной части Систана-Белуджистана.

Индия намеревается передать Афганистану около 75 000 тонн пшеницы через иранский портовый город Чабахар.

Ссылаясь на прибытие другой гуманитарной пшеницы из Индии в Афганистан в ближайшие месяцы текущего года, Акаи сказал: «Хотя мировая экономика затронута пандемией коронавируса, мы наблюдаем за развитием экспорта и импорта в порту Шахид Бехешти».

Ранее государственный министр союзного судоходства и государственный министр химии и удобрений Индии Мансух Лаксманбхай Мандавия заявил, что его страна сэкономит 20% логистических затрат, используя порт Чабахар для транспортировки в Содружество Независимых Государств (СНГ).

В 2016 году Иран, Индия и Афганистан решили совместно создать торговый путь для не имеющих выхода к морю стран Центральной Азии.

Индия отправила первую партию пшеницы в Афганистан через иранский порт Чабахар еще в 2017 году.

Позже, в феврале 2019 года, был официально открыт торговый коридор Афганистан-Иран-Индия для торговли между двумя странами через порт Чабахар.

Индия, которая изначально выделила до 500 миллионов долларов на развитие порта Чабахар вместе с соответствующими дорогами и железными дорогами, удвоила выделенное финансирование на развитие порта в своем национальном бюджете на 2020 год.

Горькое лекарство

Вакцины от COVID могут попасть в руки организованной преступности

Текст: Михаил Фалалеев

Сигнал тревоги от Интерпола - после пандемии поднимет голову организованная преступность. Международный криминал стремится взять под контроль финансовые потоки и даже распределение вакцин от коронавируса. Об этом "Российской газете" рассказал президент российской секции Международной полицейской ассоциации генерал-лейтенант Юрий Жданов.

Юрий Николаевич, на чем основаны опасения, что после пандемии мировая экономика может оказаться в руках мафии? Не слишком ли, так сказать, громкие заявления?

Юрий Жданов: Не слишком. Это подробно расписано в аналитическом обзоре "Влияние COVID-19 на организованную преступность (июль 2020 года)", подготовленном сотрудниками Управления по наркотикам и преступности ООН Анджелой Ме, Аньи Коренблик и Кристиной Кангаспунты. Там отмечено, что при пандемии в странах, где широко распространена организованная преступность, частные компании, чтобы удержаться на плаву, с большой вероятностью будут искать заемные средства на черном рынке.

Горькое лекарство

Так будут поступать многие частные компании, испытывающие трудности и зачастую не имеющие доступа к государственному финансированию.

Предприятия, работающие в таких секторах, как транспорт, гостиничные услуги, искусство, розничная торговля и индустрия красоты, особенно уязвимы в отношении подобного влияния организованных преступных групп. Когда эти компании возобновят свою деятельность, некоторые из них окажутся либо в долгу перед ОПГ, либо будут напрямую контролироваться ОПГ. Организованная преступность может получать контроль путем передачи денег в обмен на покупку акций или путем прямого поглощения бизнеса. Это открывает новые возможности для преступной деятельности, включая отмывание денежных средств и контрабанду, что ведет к дальнейшему расширению контроля и влияния ОПГ в сфере законной экономики.

В прицеле государственные финансы

И все-таки непонятно, как трудности отдельных компаний, которые могут попасть в руки организованной преступности, скажутся на мировой экономической системе? В конце концов государства окажут помощь своим уязвимым, но жизненно важным секторам экономики.

Юрий Жданов: В том-то и дело, что в зоне риска окажутся потоки государственных средств.

Сегодня правительства всего мира выделяют большие суммы на стабилизацию экономики и поддержку наиболее уязвимых групп населения. Хотя сейчас слишком рано говорить о наличии убедительных доказательств присвоения государственных средств ОПГ, сведения, относящиеся к прошлым кризисным ситуациям, позволяют предположить, что ОПГ сделают эти средства своей целью. Особому риску будут подвергаться деньги, предназначенные для помощи пострадавшим компаниям, приобретения медицинских и фармацевтических товаров, оплаты работ, связанных с общественными объектами, например, работ по модернизации больниц, а также услуг по утилизации отходов. Аналогичные процессы наблюдались после бедствий в Латинской Америке, вызванных тропическими циклонами, после землетрясения в Италии и после цунами 2011 года в Японии. В каждом случае ОПГ использовали процедуры государственных закупок для извлечения собственной выгоды.

Какие суммы выделяются государствами?

Юрий Жданов: Европейский союз собирается выделить своим членам беспрецедентное количество денег. На саммите в Брюсселе в конце июля было решено, что Фонд экономического восстановления после пандемии и семилетний бюджет превысят в сумме 1,8 триллиона евро.

И наверняка подключиться к таким ресурсам хотят не только пострадавшие страны и их граждане, но и ОПГ?

Юрий Жданов: И в Европе это понимают. Глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен сказала, что "защита нашего бюджета и уважение верховенства права неразрывно связаны, и мы должны сделать все возможное, чтобы защитить европейские деньги, усилив борьбу с мошенничеством".

Каким образом они собираются защищать свои деньги?

Юрий Жданов: Они очень стараются это сделать.

Европейское агентство по борьбе с мошенничеством OLAF до сих пор занималось расследованием такой деятельности в основном в отношении союзных проектов инфраструктуры и исследований в отдельных странах. Теперь агентство вынуждено создавать центр обмена информацией между государствами и налаживать межведомственное сотрудничество по борьбе с трансграничными финансовыми правонарушениями. Риск хищения государственных средств и риск проникновения в законную экономику - это две стороны одной медали, они представляют собой дилемму.

Помощь со штампом мафии

Почему во время пандемии ОПГ усилили свое влияние?

Юрий Жданов: Пандемия выявила слабость структур управления на нескольких уровнях. Не в последнюю очередь это касается предоставления срочной помощи, в которой отчаянно нуждаются беднейшие слои населения. По всему миру ОПГ стали предлагать наборы первой помощи и другие товары и услуги первой необходимости тем, кто нуждается в них больше всего. Это позволило ОПГ укрепить свое влияние на тех территориях, где они осуществляют свою деятельность.

В Италии мафиозные структуры использовали несуществующие благотворительные фонды для оказания помощи нуждающимся. Мексиканские картели распространяли наборы с едой и санитайзерами в штатах и городах, входящих в зоны их влияния. Якудза в Японии передавали в аптеки и детские сады бесплатные маски, туалетную бумагу и салфетки. "Талибан"(организация, запрещенная в РФ) направил в отдаленные районы Афганистана бригады медицинской помощи, чтобы помочь справиться с вирусом.

При этом многие из ОПГ не забывали про пропаганду и саморекламу, чтобы широкие массы населения знали, кто оказал им помощь. Один из мексиканских картелей рассылал видео вооруженных людей, раздающих из кузова пикапа сумки с продовольствием. Другие картели ставили свой логотип на упаковку наборов, которые они распространяли. Якудза делали щедрые предложения о помощи, что создавало вокруг ОПГ ореол благородства и могущества, даже если помощь в конечном итоге так и не была предоставлена.

И, что очень важно, эти действия имели целью продемонстрировать ошибки и неудачи государственных органов и дискредитировать официальные учреждения и ведомства. В результате ОПГ с высокой вероятностью будет легче вести свою деятельность на таких территориях и вербовать себе новых сторонников.

Полезные бандиты

Странно, ведь, казалось бы, усиление полицейского контроля при режиме карантина должно снизить и уровень преступности.

Юрий Жданов: Многим тоже так казалось. Однако, по мере того как распространялся вирус и правительства все больше ужесточали контроль за населением своих стран, чиновники во многих государствах начали испытывать трудности, связанные с масштабностью задачи обеспечения соблюдения введенных мер. ОПГ увидели в этом еще одну возможность для укрепления своего положения, участвуя в принудительном осуществлении режима изоляции и комендантского часа.

В Афганистане "Талибан" заставлял проходить карантин тех, кто прибывал из Ирана. ОПГ в Латинской Америке вводили комендантский час для населения контролируемых ими территорий. Бывшие боевики в Колумбии и члены "Хайат Тахрир аль-Шам" (организация, запрещенная в РФ) в Сирии помогали следить за соблюдением запрета на большие скопления людей и режима изоляции.

Бразильские ОПГ и незаконные вооруженные формирования принимали самое активное участие в процессе, осуществляя контроль за ценами на такие товары повышенного спроса, как маски и антисептики. Таким образом, деятельность ОПГ прочно переместилась в области, традиционно регулируемые государством, с целью получения прибыли и вместе с тем улучшения своей репутации за счет государственных политиков и должностных лиц.

Получается, ОПГ нашли с государством общий язык?

Юрий Жданов: В некоторых странах - да, и это только видимая часть айсберга.

Социальное дистанцирование, комендантский час и карантин - даже когда их соблюдение обеспечивается ОПГ посредством таких противоправных методов, как угрозы и насилие, -соответствуют интересам правительств, поскольку все государства использовали ту или иную форму режима изоляции с целью предотвратить распространение COVID-19. Это говорит о сложности отношений между криминальным управлением и управлением, осуществляемым законной государственной властью. Но не о том, что они непременно находятся в прямой оппозиции друг к другу. Однако в долгосрочной перспективе любая возможная форма легитимизации ОПГ, обусловленная текущим кризисом, будет лишь усложнять и замедлять построение здорового общества.

И, наверное, еще сложнее противостоять организованной преступности в виртуальной реальности?

Юрий Жданов: Да, и это тоже одна из важнейших проблем правоохранительных и судебных органов - неудовлетворительная связь и координация с частными технологическими компаниями, что составляет серьезные препятствия для правоприменения на всех незаконных интернет-рынках.

Существующие правовые рамки не обеспечивают в достаточной мере надлежащего регулирования незаконной деятельности в интернете, и требуется более жесткое законодательство для обеспечения кибербезопасности.

Что же этому мешает?

Юрий Жданов: Наряду с созданием законов важно понять, какие организации должны отвечать за соблюдение обязательства по мониторингу, предусмотренного такими законами. Традиционно такую роль брало на себя государство, а исполнение обеспечивали правоохранительные органы. Однако, по мере того как сложность онлайновых рынков все больше возрастает, технологические компании, как наделенные на исключительной основе соответствующими средствами и ресурсами, должны контролировать интернет-среду, как того требует законодательство.

Фрагментированный характер правовых структур, в том числе тех, которые регулируют использование электронных доказательств в суде, затрудняет проведение трансграничных расследований. По мере нарастания трансграничных информационных потоков судебные и правоохранительные органы ведут борьбу за доступ к электронным доказательствам, относящихся к уголовным расследованиям.

Это особенно актуально, поскольку такие доказательства становятся все более доступными в частных инфраструктурах. Если они находятся за пределами страны, проводящей расследование, или принадлежат провайдерам услуг, учрежденным за пределами ее территории, получить такие доказательства очень сложно или даже невозможно. Задержки с получением соответствующих доказательств часто означают, что они уничтожены или перемещены, прежде чем будут завершены процессы трансграничной передачи данных. Даже если электронные доказательства собраны и использованы для обвинения, слабая осведомленность многих представителей судебной власти делает их практически бесполезными.

Что значит - слабая осведомленность? Это вы так корректно называете техническую неграмотность?

Юрий Жданов: Можно и так сказать. Даже в богатейших странах мира нет достаточного числа полицейского персонала, имеющего подготовку в области онлайновой криминалистики, необходимую для расследования широкого ряда преступлений, совершаемых в интернете, начиная от мошенничества с кредитными карточками и шантажа разоблачением сексуальной жизни и заканчивая наркотрафиком в теневом интернете и торговлей вымирающими биологическими видами.

Вообще же многие проблемы правоохранительным органам и судебной системе придется решать буквально "с колес", поскольку организованная пандемическая преступность мутирует так же быстро и неожиданно, как COVID-19.

Ключевой вопрос

Аптека с черного входа

Наблюдаются ли признаки того, что в условиях пандемии международная преступность усиливает свои позиции в сфере здравоохранения?

Юрий Жданов: Странно было бы иначе. В некоторых секторах экономики пандемия вызвала существенное увеличение спроса. Сюда относятся, например, медицинское оборудование, фармацевтическая продукция, электронная коммерция, розничная продовольственная торговля, ритуальные услуги. Также значительно вырос спрос на медицинские маски, дыхательные аппараты и лекарственные препараты. Чем незамедлительно воспользовались преступники.

В результате проведенной в период пандемии международной операции, которую координировал Интерпол, было изъято свыше четырех миллионов потенциально опасных лекарственных препаратов стоимостью более 14 миллионов долларов и блокирована деятельность 37 ОПГ. При посредстве примерно 2000 веб-сайтов осуществлялась реализация более чем 34 000 нелицензированных или фальсифицированных товаров, включая поддельные маски, некачественные санитайзеры для рук, дезинфицирующие "спреи от коронавируса", "наборы для защиты от коронавируса", а также нелицензированные противовирусные препараты.

ООН прогнозирует, что рынок вакцин может стать следующей областью, которая столкнется с повышенным спросом и недостаточным предложением, что сделает ее уязвимой для организованной преступности.

Россия. Весь мир > Медицина. Армия, полиция > rg.ru, 27 августа 2020 > № 3480967 Юрий Жданов

Сергей Маслов: новейший вертолет Ми-28НМ – это дом для летчика

Вся линейка российских вертолетов за последние несколько лет существенно обновилась. Стали появляться модификации легендарного Ми-8, создан и ряд новых винтокрылых машин, в числе которых Ми-38, Ка-62, Ансат и так далее. Но и боевые машины подвергаются значительным изменениям. В частности, в настоящее время ведутся опытно-конструкторские работы по созданию Ка-52М, а также проходит госиспытания модернизированный ударный вертолет Ми-28НМ, оснащенный новыми бортовыми системами и перспективным оружием.

О возможностях и комфортности нового вертолета, тонкостях испытательного процесса, об улучшении уже модернизированной винтокрылой машины, а также об оружии, которое она может применять, в интервью обозревателю РИА Новости Алексею Паньшину рассказал Герой России, начальник отдела летных служб, старший летчик-испытатель Национального центра вертолетостроения "Миль и Камов" Сергей Маслов.

— Сергей Владимирович, расскажите о себе и своей карьере. Как стали летчиком-испытателем?

— Я, как и все советские мальчишки, зачитывался книжками про Покрышкина, Кожедуба и болел авиацией. К тому же я родился в Сибири, где авиация в то время работала очень хорошо, потому что, кроме как самолетом, в некоторые таежные районы никак было не добраться. Это тоже наложило определенный отпечаток в моем детском сердце, и я не мыслил себя никем, кроме летчика. После 8 класса, в 1976 году, с двумя друзьями поехал поступать в Уссурийское суворовское военное училище, надеясь после этого продолжить обучение и стать военным летчиком. Но там нас огорошили: сказали, что это учебное заведение является поставщиком кадров для автомобильного и танкового училищ. Мы уехали, так и не поступив. К слову, все трое впоследствии стали летчиками, только двое моих одноклассников гражданскими, а я все-таки поступил в 1978 году в Сызранское училище (Сызранское ВВАУЛ во времена СССР готовило военных вертолетчиков на вертолеты Ми-2, Ми-8, Ми-24 и Ка-27, в настоящее время является филиалом ВУНЦ ВВС ВВА им. Жуковского и Гагарина, проводит теоретическую и летную подготовку курсантов 1-5 курсов. – Прим. ред.). Зачитываясь книжками, я мечтал стать истребителем и хотел поступать в Качинское высшее военное авиационное училище летчиков, но специалисты в военкомате уверили меня в отсутствии набора в "Качу" том году и направили в Сызрань. Так я оказался в вертолетном училище.

Узнав о специализации училища, был дико разочарован, вплоть до того, что хотел забрать документы и уехать. Но памятуя о своем опыте возвращения на малую родину после несостоявшегося поступления в суворовское училище, я остался в Сызрани. К тому же в один из дней на училищный стадион в центре города прилетели вертолеты Ми-8 и Ми-2, пилотируемые начальником училища и его замом, сели прямо на футбольное поле. На Ми-2 летчик мастерски выполнил спортивное упражнение "Квадрат", вращался, перемещался боком, хвостом, вперед. Меня это настолько очаровало, что я решил остаться, о чем не пожалел.

После окончания училища в 1982 году служил в Чехословакии летчиком-оператором, потом командиром вертолета Ми-24. В 1986-1987 годах принимал участие в боевых действиях в Афганистане (Лашкрагах, Кандагар). До 1990 года служил в Прибалтике, потом поступил в академию (ВВА им. Ю.А. Гагарина), а в начале 1993 года, перед выпускными экзаменами, приехала группа офицеров из Центра подготовки летчиков-испытателей (ЦПЛИ) в Ахтубинске для отбора кандидатов на обучение. В итоге я оказался в числе шести человек, которых отобрали в школу летчиков-испытателей, поступили четверо. Армейская авиация уже тогда находилась в составе Сухопутных войск, и приказ главкома ВВС о моем зачислении в школу летчиков-испытателей на руководство Армейской авиации действия не возымел. Мне сказали: "Кто такие ВВС? И кто такие мы? Поэтому даже не думай и не мечтай".

После окончания академии я уехал по распределению на Дальний Восток командиром эскадрильи Ми-24, но по прибытии оказалось, что мое место занято. Мне предложили несколько равнозначных должностей по округу, от которых я отказался, мотивировав это тем, что меня назначили приказом министра обороны командиром конкретной эскадрильи, поэтому либо я буду им, либо уезжаю в школу испытателей. В итоге около месяца меня еще продержали под Хабаровском и к началу обучения в ЦПЛИ я опоздал. Но в конце сентября 1993 года присоединился к своей группе и начал обучаться. Таких опоздавших выпускников ВВА было еще три человека, один из них вообще приехал только к Новому году – не отпускали из части.

— Можно ли сравнить школу испытателей со строевой частью?

— Прямо скажем, общего немного. И главное, совершенно другие отношения между людьми, ведь испытания новой техники – это очень сложная область авиации, поэтому психологическая атмосфера в коллективе должна быть соответствующая. Туда идут люди осознанно и с пониманием того, что им предстоит рисковать. Мы все понимали и понимаем, что занимаемся благим делом – развитием и совершенствованием авиации. Быть может, звучит немного высокопарно, но тем не менее хотим летать, делать авиацию более безопасной.

Самые основные отличия в том, что в строевой части больше полагаются на командирскую волю, дисциплину, уставы, тогда как в школе испытателей не было такой главенствующей роли командиров. Они, скорее, были как наставники: следили за развитием летчика, за его прогрессом и образованием. Иногда можно было даже поспорить с командиром, и если твои аргументы были весомыми, то к ним прислушивались. Конечно, с точки зрения полетов последнее слово всегда было за командиром. Он принимал решение, кто будет управлять летательным аппаратом, кто будет ведущим, а кто будет помогать и так далее.

— Можете ли вспомнить свой первый испытательный полет и сравнить ощущения с теми, которые вы сейчас испытываете при подъеме новой машины в воздух?

— Скажу сразу, что отличия между моим первым полетом в качестве испытателя с нынешними подъемами вертолетов в воздух громадные. И техника стала другой, да и полученный опыт никуда не денешь. Хорошо помню свой первый полет на легком пилотажном вертолете Ми-34, хотя он не был моим первым полетом в качестве испытателя. Вертолет был одноместным, кабина была напичкана оборудованием и датчиками системы бортовых измерений, которые записывали параметры полета, вибрации, нагрузки на конструкцию фюзеляжа и трансмиссию, то есть масса машины всегда была предельной. Командир эскадрильи с большим волнением отпускал меня в этот полет, несмотря на то, что я к тому моменту уже был летчиком-испытателем третьего класса, подполковником с опытом боевых действий. Перед полетом я много общался с летным составом, который эту машину испытывал, ребята рассказали мне обо всех нюансах, а перед самим полетом ко мне подошел начальник службы летных испытаний и говорит: "Серега, ты не торопись, сделай виражик в районе третьего разворота, почувствуй машину". Мой командир эскадрильи про этот совет не знал, он примерно представлял, сколько может длиться полет из двух кругов, и ждал меня на аэродроме к определенному времени. Я же, почувствовав прелесть полета, сделал не по одному, а по два виражика на каждом кругу. Вдобавок погода в тот день была очень плохая. Конечно, ожидающий моего возвращения командир начал переживать. Ми-34 — машина без автопилота, без гидросистемы, то есть хороший такой мускулолет, на полозковом шасси, руление на котором осуществлялось по воздуху. Поэтому я вкусил все ее прелести и понял, что, справившись с этим вертолетом, ты уже ощущаешь себя полноценным летчиком. Единственное, что омрачило мои восторженные ощущения после полета, это глаза моего комэски, в которых читалось все, о чем он думал в тот момент.

Волнение перед первым подъемом присутствует и сейчас, но оно уже осознанное. Это даже больше сосредоточенность, настроенность, никакой расслабленности. Это, кстати, еще одно, что отличает испытателя от строевого летчика, который иногда может позволить себе особенно не напрягаться, потому что все знакомо и изведано.

— Какие машины уже освоили?

— Милевские машины все ныне летающие, камовские тоже. Еще будучи военным летчиком-испытателем, я летал на вертолетах обеих фирм. Кроме того, я освоил несколько типов самолетов – Ан-26, Ан-72, Ан-30, Ил-18, Ил-20, а также покрутил пилотаж на Як-52. Единственное, конечно, истребителем я так и не стал, но, как говорится, каждому свое.

— На чем, по-вашему, сложнее летать?

— Когда только начинаешь осваивать летательный аппарат, летать сложно, но как только привыкаешь, становится проще. На мой взгляд, на вертолете летать сложнее, но это мое мнение, не хочу никого обидеть. К слову, я знаю много летчиков, которые переучивались на вертолет и уже не хотели летать на самолетах, потому только на винтокрылой машине можно испытать прекрасные ощущения, когда на предельно малой высоте фактически под ногами шевелится трава.

— Есть ли разница для летчика между машинами Камова и Миля?

— Для летчика особой разницы нет. У каждого вертолета свои особенности. Сегодня в России одинаково широко применяются как вертолеты Камова, так и вертолеты Миля.

— Вы летали когда-нибудь на иностранных машинах?

— К сожалению, не довелось полетать, но я общался с летным составом, который на них летал, поэтому представление имею, плюс изучаю материалы по разработкам зарубежных коллег, ведь нужно знать, куда движется мысль у наших потенциальных партнеров (смеется).

— Давайте вернемся к испытаниям. Есть ли какие-то традиции перед полетом? Может, общаетесь с вертолетом?

— Летчики – народ суеверный, и у каждого есть традиции, которым он следует. Я в этом плане тоже не исключение. Я общаюсь с вертолетом, разговариваю, пытаюсь понять. Особенно когда машину только поднимаешь и начинаешь ее чувствовать, ведь самое главное, чтобы летчик и вертолет почувствовали друг друга, только тогда будет успех. Кто-то любит кошек, кто-то собак, а я – вертолеты.

На вертолете Ми-28Н я был ведущим летчиком в ходе государственных испытаний, за результаты которых, собственно, и звезду Героя получил в 2008 году. Там вертолет учился летать, воевать, выживать, а вместе с ним учился и летчик. Государственные испытания заканчивались посадками на авторотации (Режим самовращения несущего винта. – Прим. ред.), то есть мы сознательно выключали двигатели и садились без двигателей, чтобы показать возможность и безопасность таких посадок, после которых обеспечивается дальнейшая эксплуатация машины. Кроме того, выполняются пуски ракет с земли по вертолету, а бортовой комплекс обороны, установленный на машине, обязан нейтрализовать эту угрозу. Это реальные пуски по реальному боевому вертолету с экипажем внутри, поэтому если у летчика с машиной нет незримой связи, то ничего хорошего не выйдет. Должно быть полное взаимопонимание человека и вертолета, чтобы выполнить задачу и сохранить жизнь летчику и машине.

— В вашей карьере летчика-испытателя случались нештатные ситуации?

— Такие случаи были, в жизни летчика они неизбежны. Другой вопрос, что кому-то больше везет, кому-то меньше. Эти ситуации весьма скоротечны, и, как правило, они нарастают как снежный ком. Если действовать несвоевременно, то это может обернуться катастрофой. У меня был случай, когда на Ми-8 мы сделали шесть оборотов, попав в режим левого вращения на зависании, но справились, произвели посадку — не без повреждений вертолета, конечно. Но самое главное, что машину сохранили и на следующий день после замены носовой стойки шасси подняли ее в полет. На испытаниях Ми-28 тоже случались сложные ситуации. Всегда важно найти узкие моменты на испытаниях, чтобы в эксплуатации эта машина не подвела. К таким вещам нужно быть готовым, летчик должен быть все время в тонусе.

— Вы поднимаете в воздух Ми-28НМ. До этого летали на его старшем брате – Ми-28Н. Какие отличия у них?

— На этой машине летаю уже достаточно давно. Если говорить о разнице, то Ми-28НМ – это очень глубокая модернизация, машина совсем другого класса. В ней уже учтены все замечания, которые были сделаны Ми-28Н на этапе госиспытаний. Поскольку Ми-28НМ машина ночная, то значительное внимание было уделено эргономике рабочих мест экипажа, много сделано в кабине для работы в темное время суток. В этом вертолете летчику намного проще ориентироваться в темноте, чем на предыдущей модели. Машина стала гораздо серьезнее в цифровом плане, что накладывает определенные требования на летный состав. Все новые возможности вертолета нужно знать и понимать, чтобы эффективно применять их в бою.

— Есть ли отличия по управляемости?

— С этой точки зрения особенных отличий нет, так как несущая система осталась та же самая, изменены лишь органы управления, а также увеличен комфорт. Кабина экипажа нового вертолета дополнительно шумоизолирована и увеличена в размерах, там сейчас вообще дом для летчика и тихо как в пассажирском самолете.

Если говорить подробнее об управляемости, то следом за НМ будет новая модификация, на первом образце которой уже установлена новая несущая система, более совершенная, опробованная на летающей лаборатории, которая позволит увеличить скоростные качества, дальность полета, высотность. В общем, рассчитываем на многое.

— Это будет уже Ми-28НМ-1?

— Нет, это будет все еще НМ, но более совершенный. Там будут другие лопасти несущего винта и прочее. Мы не останавливаемся, совершенствуем машину.

— Какие испытания этот вертолет уже прошел? Сколько еще осталось?

— На НМ сейчас проводятся испытания новых видов управляемого вооружения, в которых значительно увеличены дальности поражения воздушных и наземных объектов, испытывается новый бортовой комплекс обороны, который обеспечивает сохранение жизни экипажу и машине.

— По нему уже стреляли с земли?

— Да, уже проверяли. С точки зрения окончания испытаний я надеюсь, что в течение года мы их завершим, памятуя о том, что ГОЗ уже сформирован.

— Все ли оружие, которое он может нести, испытано или есть какие-то образцы, которые только готовятся к стрельбам?

— Примерно две трети того, что он должен применять, испытали. Помимо вооружения, сейчас готовится к проведению испытаний еще ряд усовершенствованных систем, которые расширят возможности вертолета. Улучшаем характеристики, увеличиваем диапазон боевого применения, чтобы обеспечить экипажу возможность работать по целям, не входя в зону ПВО.

— Насколько современный вертолет оцифрован? К примеру, ваши коллеги – летчики ОКБ Яковлева, Микояна и Гуревича рассказывали, что современные самолеты – это как высокотехнологичный гаджет. Который можно "перепрошить", и он будет уже другим. Относится ли этот тезис к вертолетам?

— Я не стал бы наш вертолет сравнивать с гаджетом прежде всего потому, что в нем больше живого и одухотворенного, способствующего замыслам и воле летчика в небе, оберегающего его жизнь. Тем не менее, как я уже говорил, вертолет Ми-28НМ абсолютно цифровой в части бортовых комплексов, вся информация выводится летчику на мониторы. По желанию летчика можно выводить разную информацию на одном и том же экране, причем компьютер помогает определить наиболее важные данные в тот или иной момент. Также на вертолете установлен цифровой автопилот, позволяющий выполнять полет в различных условиях в автоматических режимах.

— Сергей Владимирович, последнее время стало модно говорить о том, что Ми-28НМ умеет управлять беспилотниками. В чем смысл этого управления и не мешает ли это выполнению основной боевой задачи?

— Конечно, вы правы с точки зрения того, что для управления беспилотником нужно отряжать одного члена экипажа, поэтому существует определенная схема, в которой наиболее приемлемый вариант заключается в управлении беспилотниками с вертолетов Ми-8, где есть оператор, управляющий дроном. А Ми-28 в этой цепочке получает целеуказание и решает боевую задачу в окончательном варианте. Однако если поставлена задача управлять беспилотником с борта Ми-28, то этим занимается штурман. Система достаточно интересная и перспективная. Она позволяет получить картинку с поля боя в реальном масштабе времени.

— А беспилотник при этом запускается с помощью воздушного старта или как-то иначе?

— Есть несколько вариантов. Один из них, как вы правильно отметили, это воздушный старт. Но вариантов несколько.

— Отрабатывалось ли взаимодействие Ми-28НМ с беспилотником в ходе испытаний?

— Да, уже отработаны сценарии, когда дрон, находясь в заданном районе, выполняет функцию целеуказания как раз для перспективных средств поражения, о которых я говорил ранее. Такой вариант решения боевых задач позволит осуществлять применение средств поражения с максимальных дальностей, обеспечит повышение эффективности применения боевых вертолетов в современных условиях.

Россия. ЦФО > Армия, полиция. Авиапром, автопром > ria.ru, 26 августа 2020 > № 3486251 Сергей Маслов

Погонное право. Детей силовиков принимают в лучшие школы без очереди и конкурсов

Поступление в первый класс – событие волнительное, а в нашей стране – вдвойне. С ростом численности силовиков все больше остальных граждан, отправляя детей грызть гранит науки, уже на пороге школы ломают зубы о «погонное право» и вынуждены бороться с «сословной дискриминацией». Как опять выходит так, что кто-то равнее?

Виктория Левина

Вместо предисловия. Согласно федеральному закону «Об образовании в Российской Федерации», отказать в приеме ребенка в образовательное учреждение возможно только по причине отсутствия в нем мест, и никакого преимущественного права у детей, зарегистрированных и проживающих на территории, к которой прикреплена школа, не обнаруживается.

Музыкант Александр Смакотин из Ижевска в этом сентябре поведет дочь в первый класс. Процессы вовсю кипели уже с января – очереди, предварительные записи, квесты на Госуслугах, встречи с администрациями школ и педагогическим составом.

До кабинета учительницы начальных классов школы №40 Александр дошел не один и стал невольным свидетелем поразившего его диалога. Разговор деликатного свойства состоялся между педагогом и местным депутатом, тоже озабоченным устройством своего ребенка-первоклассника.

«Следом за мной в класс к педагогу зашел депутат городской думы всех возможных созывов, почетный единоросс, тот самый король господряда, с гордым видом и добродушной улыбкой он появляется на пороге унылого школьного класса, который своим убожеством только подчеркивает значимость фигуры входящего», - рассказывает собеседник.

Далее – цитируем диалог полностью со слов Александра Смакотина.

«Войдя в класс и подперев своим увесистым брюшком, скрипящую под его весом парту, депутат ласково обратился к учителю:

- Ну, и как у вас тут с местами?

- Похоже, что все под завязку, все заявления поданы, наверное, мест уже нет, - будто бы оправдываясь, пробормотала педагог.

- Ммм, - задумчиво прогудел депутат, - знаете, я вообще свою дочь планирую в двадцать девятый лицей отдать, но там эти льготники в погонах понавалили. Ну, знаете, полиция, фсбшники всякие. Ещё и Росгвардия эта. Похоже, все места займут. Боюсь, что моего влияния может не хватить. А я, вы знаете, и с Бречаловым [прим. ред. Глава УР] регулярно общаюсь, не последний человек в городе. А что у вас с этими в погонах? Много таких?

- Да, есть вроде бы такие, не уверена, но наверняка есть. Я же этими вопросами не ведаю, это у директора надо узнавать, - улыбаясь и покусывая губы, учительница с некоторым смущением отводила взгляд, а депутат продолжал о своем.

- Вы знаете, я человек честный и прямолинейный, я вам прямо скажу, как есть, мне вас рекомендовали, как подходящий запасной вариант. И место у вас тут тоже хорошее, мне нравится. Так вот, я хочу, на случай, если эти в погонах там все места под себя подгребут, у вас тут место закрыжить!

- Закрыжить? - растерянно переспросила учительница, а после, как бы примеряя на себя такое непривычное слово, почти смеясь, повторила, – закрыжить!

- Ну да, закрыжить, вы же понимаете – депутат сверкнул своей неотразимой и отработанной на избирателях улыбкой и добавил, - ну вы тут продолжайте, я уж с директором потом пообщаюсь.

Учительница как будто бы и не была удивлена такой наглости депутата, и информация про льготников тоже не стала для нее открытием, в отличие от Александра.

Придя домой, с родительского аккаунта Александр Смакотин решил перепроверить суждения законотворца о привилегиях определенной категории граждан в надежде, что они окажутся ошибочными. Открыв форму на Госуслугах, он пролистал перечень льготников, претендующих на школьные места, и все еще рассчитывал разглядеть врачей, учителей, представителей других человеколюбивых профессий, но в подразделе «Обоснование преимущественного права подачи заявления» были только погоны, погоны, погоны, и снова погоны. Не оказалось там зазора даже многодетных семей! - рассказывает собеседник.

В итоге по прописке места в государственной школе ребенку так и не досталось (школа - обычная, даже не элитная), и дочь Смакотиным пришлось отдавать в частную. Благо, у семьи есть такая возможность, но у большинства родителей, особенно в регионах, особенно многодетных и малоимущих, таких перспектив нет...

ГБОУ «Инженерно-технологическая школа №777» в Приморском районе Санкт-Петербурга считается как раз престижным учебным заведением. Только что открывшаяся, с совершеннейшим оснащением, собственным бассейном, планетарием, ботаническим садом, богатым разнообразием кружков и секций, площадками для научно-исследовательской и инновационной деятельности, огромной охраняемой территорией. В немалом количестве родительских отзывов школу характеризуют как «лучшую в России».

Понятно, что попасть сюда жаждут не только семьи с близлежащих кварталов.

Семья Крыловых живет в 300 метрах от расхваленной школы, буквально под ее изгородью, но пока будет только наблюдать, как туда ходят другие дети, но не их собственный сын.

Менеджер по закупкам Дарья Крылова готовилась к поступлению сына в школу тщательнейшим образом и, наверно, выучила наизусть всю законодательную базу по этой части.

20 января, в первый же день приема заявлений о зачислении в первый класс, ровно за 2 минуты (!) она заполнила и отправила на портале Госуслуг в ГБОУ «ИТШ №777» все необходимые формы.

Сын с самого рождения проживает в Приморском районе Санкт-Петербурга, по адресу, официально закрепленному за школой – зарегистрирован еще до начала закладки ее фундамента. На очередь в детский сад по прописке он также был поставлен с самого рождения в 2013 году (а чиновники обязаны контролировать и ежегодно уточнять планы приема детей в воспитательно-образовательные учреждения), так что внезапно «выкатиться из списков» ребенок никак не мог.

В итоге в ответ на заявление от 20.01.2020 г. о зачислении ребенка в первый класс образовательной организации ГБОУ " ИТШ № 777" Санкт-Петербурга Крыловы получили отказ по причине того самого «отсутствия свободных мест в образовательной организации».

В устных разговорах с дирекцией школы при этом Дарье ответили, что места в этом году, как и в прошлом, снова «заняты квотами» (федеральными и региональными льготниками).

Школа №777 является госучреждением городского подчинения, находится в ведении комитета по образованию Санкт-Петербурга, но никак не ведомственным, а потому первичный учет при составлении планов приема в первые классы должен производиться в том числе для детей, проживающих на закрепленной территории.

Конституция, законодательство РФ, множественные нормативно-правовые акты и подакты гарантируют право каждого человека на образование, недопустимость дискриминации в сфере образования. Само руководство «Инженерно-технологической школы №777» совершенно точно прекрасно осознает свою обязанность обеспечивать равный доступ к обучающихся к образованию, раз декларировало ее в п.1.16 своего Устава.

На деле же, родителям, без сучка и без задоринки преодолевшим все бюрократические «веселые старты» для оформления ребенка в первый класс, приходит отказ...

«Иначе как социальной дискриминацией сложившуюся ситуацию в области образования, когда в угоду льготных категорий ущемляются права остальных граждан, я назвать не могу. Мой ребенок равноправный гражданин Российской Федерации. Я и мой муж такие же работающие граждане Российской Федерации, обладающие равными правами. Мы соблюдаем все законы и исправно платим все налоги. Но как только доходит до выполнения перед нами государством своего минимального долга, мы вынуждены участвовать в каком-то унизительном конкурсе», - рассказывает Дарья.

«В первые три класса они заполнили только льготниками. Дети военных, сотрудников ФСБ, росгвардейцев и так далее. Остальные дети – единицы могут проскочить только, инициировав конфликтные комиссии – тогда ненадолго приоткрывается «окно». Школа закрытого режима. Вышки с караульными, железный забор, никаких вывесок для родителей, внутрь родителям - никак не попасть», - продолжает родительница.

Здесь надо отметить еще, что семья Крыловых не в одном поколении служит государству. Муж Дарьи, отец первоклассника - моряк дальнего плавания, помощник капитана. Обе родительские семьи тоже в полной мере отдали себя России: один дед - ветеран боевых действий в Афганистане и Абхазии, полковник медицинской службы и до сих пор практикующий врач; второй дед - ветеран-подводник; первая бабушка - учитель русского языка и литературы высшей категории; вторая бабушка - ветеран Внутренних войск МВД, продолжает трудиться в войсковой части на гражданской должности. Но и заслуги целой семьи никак не помогли внуку записаться в первый класс по месту прописки.

При том, что ближайшую школу видно из окон квартиры, в качестве альтернативы чиновники предлагают ребенку ходить в учебное заведение в 1,5 км от дома. Отец ребенка – моряк торгового флота по полгода находится в плаваниях и по этой причине не может водить сына в школу. Самой Дарье это не позволяет делать рабочий график (кроме того, у нее онкологический диагноз), бабушки и дедушки живут за пределами города.

Бумажный чиновничий отказ этой семье на деле означает, что семилетнему сыну ежедневно придется самостоятельно преодолевать 4 оживленных проезжих части, 3 из которых не оборудованы светофором и являются местом повышенной опасности и частых ДТП, отмечает мать.

Под общедоступностью образования, в том числе, подразумевается и физическая доступность, под которой в свою очередь понимается безопасная физическая досягаемость образования посредством посещения учебного заведения, находящегося на разумном географическом удалении, цитирует Дарья п. 2.1 Постановления Конституционного суда РФ № 5-П от 15.05.2006. А в постановлении Главного государственного санитарного врача РФ от 29 декабря 2010 г. N 189"Об утверждении СанПиН 2.4.2.2821-10 "Санитарно-эпидемиологические требования к условиям организации обучения в общеобразовательных учреждениях", под пешеходной доступностью во II и III строительно-климатических зонах подразумевается расстояние не более 0,5 км.

Но все эти законы и аргументы, по-видимому, ничто для администрации школы. Не поддержала родителей и комиссия по урегулированию спорных вопросов при реализации права на получение общего образования в Санкт-Петербурге, в которую Дарья вместе с другими родителями, получившими отказ, обжаловала решение учебного заведения.

Комиссией комитета по образованию Правительства Санкт-Петербурга в этой году рассмотрено 215 заявлений о зачислении детей в первый класс школы №777 - это вдвое больше, чем школа может принять, открыв даже 5 параллелей.

«Каждое заявление родителей (законных представителей) было рассмотрено с учетом изложенных обстоятельств, подтвержденных соответствующими документами. По итогам рассмотрения принято решение об открытии дополнительных первых классов. К сожалению, принять положительное решение для всех, проживающих на территории микрорайона, не представляется возможным во избежание нарушения прав других детей», - рассуждает в своем ответе Начальник Отдела общего образования Комитета Анна Грубская.

«Но кого-то же в эту школу всё-таки зачисляют, а также мы знаем, что и после конфликтных комиссий по некоторым претендентам выносились положительные решения. Значит, места есть. Нет только прозрачной логики и процедуры принятия решений по всем кандидатам, на лицо – явный избирательный процесс», - говорит родительница.

В поисках справедливости Дарья Крылова обращалась к местным депутатам, Уполномоченному по правам ребенка в РФ, в Комитет по образованию Правительства Санкт-Петербурга, в Администрацию Президента РФ, дважды инициировала конфликтную комиссию. Но никто не помог.

Нарушения разглядела только Прокуратура Санкт-Петербурга. Но только по части работы Комиссии по урегулированию спорных вопросов при реализации права на получение общего образования Комитета по образованию Санкт-Петербурга.

«Действительно, критерии которыми руководствовалась комиссия при вынесении решений о зачислении/отказе, не определены, что исключает прозрачность ее работы для обратившихся граждан. По данному факту прокуратурой города в адрес председателя Комитета по образованию Санкт-Петербурга внесено представление», - пишет начальник отдела по надзору за исполнением законов о несовершеннолетних, старший советник юстиции Качанова.

И в этом же ответе прокурор, собственно, спокойно излагает то, с чего мы начали, а именно: закрепляющееся преимущественное право у детей определенных категорий граждан:

«На момент рассмотрения Вашего обращения свободные места в школе отсутствовали, поскольку в первый класс были приняты дети, имеющие федеральную или региональную льготу, подтвержденную соответствующими документами, дающую им преимущественное право на прием в школу и зачисление в учреждение на основании приказов директора № 01-уд от 13.01.2020 и №04-уд от 17.01.2020», - говорится в ответе прокуратуры.

В соответствии с действующим законодательствам родителям, работающим в силовых и правоохранительных ведомствах, действительно, уже невозможно отказать в приеме их детей в образовательное учреждение только из-за отсутствующей прописки по адресам, закрепленных за школой, комментирует адвокат Валерия Михальченко:

«В соответствии с п.4 ст.67 Федерального закона от 29.12.2012г. «Об образовании в Российской Федерации», в приеме в государственную или муниципальную образовательную организацию может быть отказано только по причине отсутствия в ней свободных мест, за исключением случаев, предусмотренных частями 5 и 6 настоящей статьи и статьей 88 настоящего Федерального закона. В случае отсутствия мест в государственной или муниципальной образовательной организации родители (законные представители) ребенка для решения вопроса о его устройстве в другую общеобразовательную организацию обращаются непосредственно в орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации, осуществляющий государственное управление в сфере образования, или орган местного самоуправления, осуществляющий управление в сфере образования. Как видно из содержания статьи, отказать в приеме в образовательное учреждение ввиду того, что ребенок не зарегистрирован на территории образовательного учреждения также невозможно (это к вопросу о льготниках)».

В Москве всё же ситуацию с льготниками еще пытаются как-то балансировать. Детей федеральных льготников (людей в погонах) не берут в ущерб детям, территориально прикрепленных к школе, комментируют педагоги.

«Первоочередное право зачисления в первый класс всё-таки имеют те дети, которые проживают на территории, к которой прикреплена школа. В этой ситуации понятно, что нельзя выкинуть ребенка, который проживает рядом со школой, им мест всегда хватает, а взять вместо их кого-то еще – это скандал! Другое дело, что классы перегружены, потому что сверх этого берутся категории, которые имеют преимущества – силовые структуры. Действительно силовики, военнослужащие, офицеры, прошедшие горячие точки, имеют право быть зачислены в школы в обход территориального приниципа. Таким правом не обладают отдельно даже многодетные семьи при наличии свободных мест, понимаете? Это действительно так, таков закон, а мы живем не на Луне. Безусловно, ощущается эта проблема. Действительно, они хотят, чтобы их дети учились в хороших школах. Мотались по гарнизонам, и когда попадают в столицы или крупный город, то хотят, чтобы их дети получили полноценное образование», - комментирует Евгений Ямбург, заслуженный учитель РФ, доктор педагогических наук, член-корреспондент РАО, директор школы №109 города Москвы.

Северная столица, а точнее два депутата из Заксобрания Санкт-Петербурга, как известно, еще полтора года назад предприняли попытку расширить преференции для детей силовиков/правоохранителей при поступлении в школу, чем вызвали шквал общественной критики.

В декабре 2018 года единороссы Александр Тетердинко и Павел Зеленков предложили зачислять в приоритетном порядке, то есть вне очереди детей судей, прокуроров и сотрудников Следственного комитета в школы по месту жительства, не имеющие интерната. Сейчас право на внеочередное зачисление детей в школы имеют сотрудники МВД, органов уголовно-исполнительной системы, военнослужащих, пожарных, таможенников. Дети работников СКР, прокуратуры и судей зачисляются вне очереди только в образовательные учреждения, которые имеют интернат.

Народные избранники аргументировали свою инициативу тем, что данные категории ежедневно сталкиваются с давлением, поэтому им необходимо оказывать дополнительную социальную поддержку наравне с другими представителями силовых структур. "Профессиональная деятельность судей, прокуроров и следователей отличается высокой загруженностью, необходимостью выполнения возложенных обязанностей в условиях, сопряженных со значительным риском для жизни и здоровья, повышенными психологическими нагрузками", объясняли Тетердинко и Зеленков.

Инициатива была отклонена, но ее призрак, по-видимому, всё еще слоняется по Петербургу.

Нужны ли силовикам дополнительные льготы, распространяющиеся на детей?

Полицейские, следователи, прокуроры, судьи, военнослужашие и без того имеют множество льгот по сравнению с остальными гражданами: раньше выходят на пенсию, дольше отдыхают в отпусках (некоторые ведомства - с частично компенсируемыми расходами), обслуживаются бесплатно в ведомственных медучреждениях и санаториях, претендуют на получение льготного жилья и т.д. Получают высокую, белую зарплату (в отличие от большинства остальных граждан).

Очевидно, что желание узаконить приоритетное право на поступление своих детей в учебные заведения, независимо от прописки – это скорее попытка организовать беспрепятственный проход в лучшие учебные заведения страны в обход конкурсных критериев.

Ситуация с блатом в образовании при общей тенденции нехватки мест, очевидно, будет только ухудшаться в ближайшее время.

За последние 5 лет численность силовиков в России выросла на 10%, подсчитал Проект. Им работает каждый 57-й россиянин (около 2,6 млн человек). Самым многочисленным силовым ведомством в России остается армия - по данным на 2018 год в Минобороны было 793,5 тысячи действующих военнослужащих. При этом совокупная численность внутренних войск – МВД и Росгвардии превышает размеры российской действующей армии на 30%. Третья по численности служба - ФСИН. Надзирает за заключенными в России 211 тысяч человек. Похожее число сотрудников — на уровне 200 тысяч человек — у Федеральной службы безопасности. С 2012г. больше всего выросло количество прокуроров и следователей — на 25% и 23% соответственно. Также существенно - на 19% - вырос штат Минобороны. «На всех российских силовиков ежегодно уходит почти треть всего федерального бюджета страны. Доля расходов на статью «органы безопасности» от общих трат на силовиков в федеральном бюджете выросла до 7%. Во всех силовых ведомствах средние зарплаты превышают средний уровень по стране в 2−3 раза, больше всего с 2012 года увеличилась зарплата сотрудников уголовно-исполнительной системы», - говорится в исследовании.

Но и этих привилегий мало. «Сапог» хочет зайти в школы, вывесить там свои табели о рангах, причем интересуют его только лучшие заведения родины...

В округах, на флотах, в регионах

Международный военно-технический форум стартует по всей стране: от Кронштадта до Курил и от Севастополя до Чукотки.

Масштаб и формат проведения форума «Армия-2020» от Москвы до самых, как поётся в песне, до окраин ставят новые рекорды. В этом году география его региональных площадок значительно расширена. Многие из них, как в Анадыре и на Курильских островах, откроются впервые. Значительно выросла в этом году и экспозиция вооружения и военной техники – часть современных образцов будет представлена впервые. Из года в год организаторы Международного военно-технического форума не перестают удивлять многочисленных гостей и участников этого масштабного события. О том, в каком свете современная Российская армия предстанет перед нами по всей стране, – рассказывают наши специальные корреспонденты.

От Бурятии до Анадыря и Курил

В Восточном военном округе готовятся расширить возможности регионального форума «Армия-2020». В этом году, как сообщили корреспонденту в штабе ВВО, его проведение спланировано на 36 тематических площадках в 17 городах и семи населённых пунктах на территории девяти субъектов страны – от Республики Бурятия до Чукотского автономного округа.

Впервые мероприятия в рамках военно-технического форума запланированы в Анадыре и на Курильских островах. По сравнению с прошлым годом значительно увеличится и количество представленной на региональных площадках техники – заявлено порядка 600 единиц.

К примеру, в Приамурье он будет представлен на двух площадках в городе Белогорске. Выбор места обусловлен нахождением в городе штаба общевойсковой армии. На статической площадке вниманию гостей будет представлено более 30 современных образцов вооружения и техники, поступающих в войска объединения.

Здесь же организуют демонстрацию нового стрелкового оружия, экипировки «Ратник», различных комплексов связи, разведки и иных современных образцов снаряжения. Посетители также увидят показные тактические действия в бою артиллерии, разведки и других войсковых подразделений с применением холостых боеприпасов и средств имитации. Спланированы культурно-художественные программы творческих коллективов и работа пунктов отбора по контракту.

Демонстрация и реконструкция

На выставочной площадке сахалинского аэродрома Пушистый организаторы представят гостям форума зенитный пушечно-ракетный комплекс «Тунгуска», установку разминирования УР-77, вертолёт Ми-8АМТШ «Терминатор», реактивные системы залпового огня «Град» и «Ураган» – всего около 30 единиц вооружения, военной и специальной техники ПВО, авиации и Сухопутных войск.

Подобные экспозиции откроются и в городах Курильске и Южно-Курильске. Кроме образцов военной техники здесь планируется выставка техники спасательной, стоящей на вооружении МЧС.

В ходе проведения форума состоится демонстрационный пролёт винтокрылых машин армейской авиации, развёртывание и работа станций комплексов противовоздушной обороны и радиоэлектронной борьбы. Своё мастерство в небе также покажут пилоты легкомоторной авиации ДОСААФ.

В Забайкалье военно-технический форум «Армия-2020» пройдёт на территории четырёх гарнизонов. Его площадки разворачиваются в парке Победы и в Доме офицеров города Читы, впервые в посёлках Горный и Домна, по месту дислокации зенитного ракетного и мотострелкового соединений.

В частности, в краевом центре будут представлены новейшие аппаратная П-230Т на базе автомобиля «Тигр» и комплекс радиоэлектронной борьбы «Палантин», войсковая станция комплексной очистки воды «Гигиена», тяжёлая огнемётная система ТОС-1А «Солнцепёк». На выставке авиационной техники посетители форума ознакомятся с вертолётами Ми-8АМТШ, Ми-24, беспилотными летательными аппаратами «Орлан-10». Одну из площадок займут разработки регионального клуба робототехники «Кулибин-2020» и центра юношеского технического творчества.

Примечательным событием регионального форума в Чите станет уникальная выставка-реконструкция событий времён войны в Афганистане. В ней участвуют члены регионального военно-исторического клуба «Забайкальский фронт» совместно с воинами частей общевойскового объединения. В основе реконструкции – воздушно-наземная операция «Западня», проведённая советскими войсками на афганской земле в августе 1986 года с целью ликвидации ключевых полевых командиров.

Хабаровский форум в масштабе

Наиболее масштабно форум развернётся в Хабаровске на аэродроме Центральный. Для этого подготовлены 12 выставочных мест на двух площадках, где разместят 115 единиц вооружения и военной техники. Отличительной особенностью события станет показ перспективных средств водолазного оборудования. Экспозицию «Кулибин» представят технические разработки военнослужащих и научно-исследовательских организаций края.

В динамическом показе гостям регионального форума на шести площадках состоятся выступления подразделений специального назначения и танковых экипажей. Танкисты исполнят для зрителей на мощной бронетехнике «танковый вальс», а мотострелковые экипажи на боевых машинах пехоты – «мазурку».

В воздушной части программы гостям покажут десантирование посадочным способом с захватом объекта, тушение пожара вертолётом Ми-26, эвакуацию терпящего бедствие экипажа вертолётом Ми-8АМТШ и двойной демонстрационный пролёт самолётов истребительной и бомбардировочной авиации.

Смотр в главной базе ТОФ

Как всегда основательно готовится к важному событию и флот России на Тихом океане. Его основной площадкой станет 33-й причал на Корабельной набережной во Владивостоке. Здесь состоится показ кораблей, будет развёрнута экспозиция боевой техники и техники специального назначения береговых войск, оборудования поисково-спасательной службы ВМФ.

Для участников и гостей форума трапы на борт «распахнут» эскадренный миноносец «Быстрый», малый противолодочный корабль «Кореец», ракетный катер «Р-19», базовый тральщик «БТ-215», десантный катер «Иван Карцов», противодиверсионный катер типа «Грачонок» и большой гидрографический катер «БГК-2151».

В целом же для демонстрационного показа вооружения и военной техники Тихоокеанского флота и Восточного военного округа, а также продукции военного и двойного назначения оборонных предприятий в Приморье оборудуется пять площадок. В частности, с образцами авиационной техники морской авиации ВМФ, самолётами, вертолётами и зенитными ракетными комплексами армии ВВС и ПВО гости форума смогут ознакомиться на аэродроме Центральная Угловая в пригороде Владивостока.

В филиале парка «Патриот» на острове Русском откроется экспозиция тяжёлого вооружения времён Великой Отечественной войны и послевоенного периода. Научные конференции и круглые столы мероприятия пройдут на базе Дальневосточного федерального университета и в Доме офицеров флота.

Специфика сибирского кластера

На военном аэродроме Толмачёво под Новосибирском завершается подготовка к выставке вооружений и военной техники в рамках Международного военно-технического форума «Армия-2020». С 27 по 29 августа на специальных площадках аэродрома будут представлены около 100 боевых и специальных машин различных видов и родов войск и более 25 образцов стрелкового оружия.

В числе систем вооружений, которые традиционно вызывают наибольший интерес у посетителей сибирского кластера, в этом году будут представлены истребитель-перехватчик МиГ-31Б, многофункциональный сверхзвуковой истребитель-бомбардировщик Су-34, сверхзвуковой бомбардировщик Су-24, многоцелевой ударный вертолёт Ми-24П и транспортно-штурмовой Ми-8 АМТШ-В, зенитный ракетно-пушечный комплекс «Панцирь-С1», танки Т-72Б3, Т-80 и Т-90, боевая машина пехоты БМП-3, бронетранспортёр БТР-82АМ, бронеавтомобиль ГАЗ «Тигр-М СпН», зенитная ракетная система С-400, машина дистанционного разминирования 15М107 «Листва».

Стоит отметить, что к «Листве» из арсенала техники РВСН интерес особый, так как она предназначена для поиска и обезвреживания мин и фугасов и различных взрывных устройств на маршрутах патрулирования подвижных грунтовых ракетных комплексов. Посетители выставки также увидят бронеавтомобиль «Тайфун-К» на базе КамАЗ, состоящий на вооружении сибирского соединения специального назначения. 4-й класс бронирования этого автомобиля выдерживает выстрелы не только 7,62-мм пулемётных патронов, но и 30-мм авиационных пушек.

Технику доставили эшелонами

Часть военной техники и вооружений прибыли в Толмачёво воинскими эшелонами из соединений, дислоцированных в Алтайском крае, Кемеровской области и Республике Тыва. Так модернизированная самоходная установка (САУ) 2С3М «Акация», реактивная система залпового огня РСЗО БМ-21 «Град» и боевая машина пехоты БМП-2 из состава мотострелковой бригады доставлены из Кемеровской области, а САУ «Нона-СВК» – из Тувы.

Помимо вооружений, жители и гости города увидят современную боевую экипировку военнослужащих, радиостанции, приборы наблюдения и разведки, парашютные системы Д-10 и «Арбалет-1», беспилотные летательные аппараты, бинокли дневного и ночного видения, медицинские модули и многое другое из оснащения подразделений различных родов войск 41-й общевойсковой армии ЦВО. На региональной площадке форума свою технику также представят новосибирская дивизия РВСН и 14-я армия ВВС и ПВО, бригада специального назначения и подразделения Сибирского округа войск национальной гвардии РФ и подразделения МЧС по Новосибирской области.

Традиционно в дни выставки на одной из площадок будет развёрнут мобильный информационный пункт отбора граждан на военную службу по контракту. Должностные лица расскажут о правилах отбора, предоставят информацию о наличии вакантных должностей, условиях, льготах и социальных гарантиях, распространяющихся на военно-

служащих-контрактников.

Как и в прошлом году, посетители выставки увидят показательные выступления по рукопашному бою воинов сибирского соединения специального назначения, организацию и проведение засады на колонну военной техники «противника». Кроме того, программой сибирской площадки форума «Армия-2020» предусмотрено участие творческих коллективов Новосибирска и области.

Уральский дебют «Тирады»

Посетители екатеринбургской площадки Международного военно-технического форума «Армия-2020» на полигоне Свердловский впервые увидят новейший мобильный комплекс радиоэлектронной борьбы (РЭБ) «Тирада» для блокирования спутниковых сигналов, который недавно поступил на вооружение войск РЭБ Центрального военного округа. Комплекс размещён на базе армейского КамАЗа и предназначен для ведения радиоразведки и подавления линий спутниковой связи противника.

В составе кластера техники РЭБ также будут представлены и другие современные образцы вооружения. В их числе комплекс радиоподавления «Поле-21» для защиты стратегических объектов от крылатых ракет, ударных беспилотников и управляемых авиабомб, наземный подвижный комплекс радиопомех «Мурманск-БН», станция помех «Красуха-С4», комплекс «Леер-3» на базе беспилотного летательного аппарата «Орлан-10», обеспечивающий разведку и скрытое радиоподавление абонентских терминалов сотовой связи противника.

В этом году организаторы регионального военно-технического форума в Екатеринбурге, который пройдёт в период с 27 по 29 августа, на треть увеличили состав статической экспозиции современного вооружения, военной и специальной техники. На площадке форума можно будет увидеть свыше 150 новых и модернизированных образцов вооружения. В рамках форума также запланирована научно-деловая программа с участием ведущих предприятий оборонной промышленности.

Боевая мощь юга России

На территории Южного военного округа Международный военно-технический форум пройдёт на 16 площадках на территории филиалов парка «Патриот» в субъектах Российской Федерации. Организаторам Международного военно-технического форума на Юге России из года в год удаётся удивлять многочисленных гостей, которые проявляют интерес к разработкам отечественной оборонной отрасли и в целом к Российской армии.

В этом году на площадках южного регионального форума обещают ряд новинок. Впервые широкой аудитории будут представлены такие новейшие образцы вооружения и военной техники, как станция радиопомех АСП БМ «Ртуть» и станция обнаружения и целеуказания «Купол». В экспозиции также заявлен зенитный ракетный комплекс СОУ «Бук-М2», оперативно-тактический комплекс «Искандер», зенитный ракетный комплекс «Тор-М2У».

Бронеавтомобили «Тигр», многофункциональные комплексы беспилотной авиации «Орлан-10» и «Элерон-3», 152-мм самоходная артиллерийская установка «Мста-С», пусковые установки зенитного ракетного комплекса С-400 и зенитные ракетно-пушечные комплексы «Панцирь-С1», противотанковые ракетные комплексы «Штурм-С», специальные транспортные средства семейства «Тайфун», танки Т-72Б3 и Т-90, боевые машины пехоты БМП-3, техника подразделений РЭБ и РХБ защиты – список современных образцов можно продолжить и дальше.

История оживёт на глазах

Впрочем, на военно-техническом форуме будут наглядно представлены не только настоящее и будущее Российской армии, но и её прошлое. Так, в Дагестане, в Дербентском парке «Патриот», установлен единственный в мире ракетный экраноплан проекта 903 «Лунь», доставленный туда по морю.

Славному героическому прошлому будет посвящена и часть донской экспозиции. В Ростовской области гостям форума будет представлена «партизанская деревня». Гости смогут детально изучить штаб партизанского отряда, замаскированные огневые позиции, места для занятий боевой подготовкой, медпункт, быт и условия проживания и питания партизан в землянках и шалашах.

Интересными будут и экспозиции в других субъектах. Как отметил в разговоре с корреспондентом «Красной звезды» командующий войсками ЮВО генерал армии Александр Дворников, самые масштабные мероприятия в рамках форума пройдут в Ростовской области и Севастополе. Ранее командующий вместе с главой Ростовской области побывал на территории филиала парка «Патриот» Донского региона, созданного на базе военно-исторического комплекса «Самбекские высоты», где оценил масштаб и качество выполненных работ.

Не менее грандиозные мероприятия в рамках форума ожидаются на территориях филиалов парка «Патриот» в Ставропольском крае, Владикавказе, Волгограде и впервые – в дагестанском Каспийске. Также проведение военно-технического форума на территории ЮВО спланировано в Адыгее, Астрахани, Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, на Кубани, в Чечне и армянском городе Гюмри, где дислоцируется российская военная база.

Всего в региональном форуме «Армия-2020» на Юге России с 27 по 29 августа примут участие более 40 воинских частей и соединений, более 10 предприятий промышленности, научно-исследовательские институты и учебные заведения. На статический показ спланировано привлечь более 12 тысяч единиц техники и вооружения войск Южного военного округа, Росгвардии, МЧС и предприятий оборонной промышленности.

Таким образом, гости форума смогут увидеть эпизоды исторических сражений, а также ознакомиться с современными боевыми возможностями вооружения и военной техники каждого из регионов, в пределах которых дислоцированы войска Южного военного округа. Это Крым, Севастополь, Астраханская, Волгоградская и Ростовская области, Ставрополье и Кубань, республики Северного Кавказа, а также Армения.

Кронштадт – готовность полная

На этой неделе для Северной столицы местом повышенного внимания со стороны туристов и горожан на три дня станет вовсе не Санкт-Петербург, а город воинской славы Кронштадт. На острове Котлин 27 августа состоится торжественное открытие морской части Международного военно-технического форума «Армия-2020». В этот день на пристани Петровского парка Кронштадта намечено большое праздничное событие, а на Кронштадтском рейде развернётся увлекательное действо.

Гости форума смогут увидеть практическое применение более 30 новейших образцов кораблей, судов, катеров, а также боевой и специальной техники. В день открытия форума состоится динамический показ, в котором примут участие корвет, малые ракетные и противолодочные корабли, водолазные, десантные, противодиверсионные, пожарные и спасательные катера, гидрографические корабли. Своё мастерство на практике покажут участники противодиверсионного и поисково-спасательного отрядов.

На причалах и кораблях будут представлены новейшие образцы вооружения и военной техники. В статическом показе будут представлены образцы техники войск противовоздушной обороны, сил специального назначения, ракетных войск, военной полиции.

Константин Лобков, «Красная звезда»

Тарас Рудык, «Красная звезда»

Юрий Бородин, «Красная звезда»

Ольга Воробьева, «Красная звезда»

Александр Александров, «Красная звезда»

Москва приветствует намерение Вашингтона сократить военный контингент в Афганистане

МИД России прокомментировал недавнее заявление президента США Дональда Трампа о сокращении военного контингента в Афганистане.

Москва приветствует намерение Вашингтона сократить численность военнослужащих в ИРА до 4 тысяч человек, заявил на сегодняшнем брифинге заместитель директора департамента информации и печати МИД РФ Алексей Зайцев.

«Считаем соответствующее заявление президента США Д. Трампа подтверждением приверженности его предвыборному обещанию о выводе американских войск из Афганистана и твердости настроя Белого дома выполнить свою часть обязательств по мирному соглашению с Движением талибов», — подчеркнул представитель внешнеполитического ведомства, отвечая на вопросы журналистов.

Как уже отмечал «Афганистан.Ру», в минувший понедельник американский лидер в очередной раз сообщил о сокращении военного присутствия в Афганистане, однако он не уточнил конкретные сроки вывода войск.

Уход США сталкивает интересы России и Китая в Афганистане

Автор: Игорь Субботин

Делегация правительства Афганистана отправляется 12 августа в Катар с тем, чтобы подготовиться к запланированным через четыре дня прямым переговорам с движением «Талибан» (запрещено в РФ). В то время, когда основной гарант мирных договоренностей – США – продолжает вывод контингента из Исламской Республики, переосмысливая сроки, региональные игроки, похоже, обсуждают новую конфигурацию сил в Южной Азии, которой теперь уже вряд ли помешают иностранные войска. Так происходит в контактах между Китаем и Пакистаном, которых подозревают в создании полноценной стратегической оси в Афганистане. Эксперты предупреждают: пакистано-китайский союз вряд ли обрадует Россию.

Разведывательный альянс

Китай и Пакистан заключили беспрецедентную договоренность об обмене разведданными, свидетельствуют новые оценки американских спецслужб, с которыми удалось ознакомиться новостному журналу U.S. News & World Report. Такой вывод США, в частности, сделали из качественно новых контактов между силовыми ведомствами двух стран.

Так, по этим сообщениям, КНР предоставила министерству обороны Пакистана доступ к одной из наиболее секретных встреч в военной сфере. Речь идет о переговорах Объединенного комитета начальников штабов (входит в Центральный военный совет Китая), куда, как правило, допускались только высокопоставленные китайские руководители, подчеркивает U.S. News & World Report. В связи с тем, что Пекин осознает необходимость пакистанского опыта в том, что касается ситуации в Афганистане, а также действующих там группировок, которые теперь, похоже, будут определять судьбу страны, он пригласил одного из старших офицеров вооруженных сил (ВС) Пакистана присутствовать на этих переговорах в качестве наблюдателя.

«В разведывательном сообществе начинает проясняться реальное положение дел, – цитирует U.S. News & World Report высокопоставленного американского источника. – Мы покидаем Афганистан, но кому мы его оставляем?». Разведсообщество США не может не впечатлять информация о том, что Китай и Пакистан даже возложили обязательства на командиров «Талибана» не предоставлять убежище или поддержку мусульманам-уйгурам из находящегося по соседству Западного Китая. Эта договоренность, подчеркивают собеседники издания, в разы превосходит любые уступки, которые афганские повстанческие группировки когда-либо делали американцам по поводу присутствия «Аль-Каиды» (запрещена в РФ) в Афганистане.

Сохранение критических возможностей

США настроены решительно в отношении своего присутствия в Афганистане. Так, Вашингтон проинформировал союзников о деталях сокращении численности американских военных в Афганистане в рамках миротворческой миссии НАТО «Решительная поддержка». Об этом говорится в представленном накануне членам Бундестага докладе министерства обороны и министерства иностранных дел ФРГ. В докладе цитируется представитель администрации президента США, который довел до сведения германской стороны, что «США до конца ноября 2020 года сократят войска в Афганистане до менее чем 5 тыс. солдат». По непубличным каналам американская сторона уведомила об этом своих планах партнеров по НАТО еще два месяца назад.

«Критические возможности США по-прежнему будут находиться в распоряжении», — оценивают ситуацию германские ведомства. Поэтому, с точки зрения германского правительства, расквартированный на севере Афганистана контингент Бундесвера по-прежнему сможет беспрепятственно выполнять свой мандат. «Правительство ФРГ считает, что дальнейшее сокращение сил должно зависеть от существенного прогресса в мирном процессе, — говорится в докладе минобороны и МИД Германии для парламентариев. – К этому относится обязательство «Талибана» снизить уровень насилия, выступить против международного терроризма и начать мирные переговоры с афганским правительством».

Риски пакистано-китайского альянса

Новое качество контактов между Китаем и Пакистаном отражает давнюю политику Пекина по укреплению связей с Исламабадом для защиты своих экономических интересов и интересов в сфере безопасности в Афганистане, а также новые настроения в Китае в связи с уходом иностранного контингента, заявил порталу «Афганистан.Ру» директор Центра военно-политического анализа Гудзоновского института Ричард Вайц, который также представляет международный дискуссионный клуб «Валдай». «В связи с этим у Пекина есть как проблемы, так и возможности восполнить этот пробел», – пояснил аналитик.

«Китай расширяет свою роль в Афганистане при помощи Пакистана из соображений обороны, из необходимости защищать свою безопасность и из экономических интересов, а также из наступательных соображений, чтобы еще больше расширить свое влияние в Южной Азии, что выгодно с точки зрения его соперничества с Индией, – отмечает Вайц. – Один из рисков заключается в том, что российские государственные структуры, которые также расширяют свои связи в Афганистане в свете сокращения американского присутствия и роста террористической угрозы, будут негативно воспринимать рост китайского влияния в Афганистане». Однако до сих пор Москва и Пекин умели находить согласие, как умели находить согласие Москва и Исламабад, заключает эксперт.

Пентагон: Талибы прекратили нападения на американских военнослужащих в Афганистане

После подписания соглашения с США движение «Талибан» (запрещено в РФ) прекратило нападения на американских военнослужащих в Афганистане, отмечается в недавно опубликованном отчете генерального инспектора Пентагона.

Согласно ежеквартальному докладу, в период с 1 апреля по 30 июня 2020 года не было зарегистрировано ни одной талибской атаки, направленной против сил США и коалиции. Тем не менее, в отчете подчеркивается, что талибы увеличили количество нападений на афганские силы безопасности.

Кроме того, радикальное движение не выполняет взятые на себя обязательства относительно разрыва связей с экстремистскими группировками и продолжает взаимодействовать с «Аль-Каидой» (запрещена в РФ), отметили в американском оборонном ведомстве.

Напомним, что 29 февраля США и «Талибан» подписали соглашение, в рамках которого талибы обязались разорвать отношения со всеми террористическими организациями и начать переговоры с афганским правительством. США, в свою очередь, обязались приступить к поэтапному выводу войск из Афганистана.

Источники: Новым послом Афганистана в России назначен Саид Таиб Джавад

Правительство Афганистана назначило нового посла в России. Им стал Саид Таиб Джавад, сообщил порталу «Афганистан.Ру» дипломатический источник в Кабуле.

Напомним, что предшественником Джавада был Мохаммад Латиф Баханд, отстраненный от занимаемой должности в середине августа. В МИД ИРА отметили, что дипломат был уволен в связи с кадровыми перестановками.

Отметим, что новоиспеченный посол считается одним из опытных афганских дипломатов. До недавнего времени возглавлял посольство ИРА в Великобритании. Ранее представлял интересы Афганистана в США, Бразилии, Колумбии, Аргентине и Мексике. Кроме того, в прошлом он занимал посты пресс-секретаря президента Хамида Карзая, главы президентской администрации и директора офиса по международным отношениям, а также советника главы исполнительной власти Абдуллы Абдуллы.

Автор: Игорь Субботин

«Талибан» уходит из сферы влияния Пакистана

Представители движения «Талибан» (запрещено в РФ) провели переговоры в Исламабаде с пакистанским руководством. В центре внимания были вопросы, связанные с будущим Афганистана после ожидающегося ухода иностранного военного контингента, который предусмотрен февральским соглашением с США в Катаре. Несмотря на то, что Пакистан накануне внес верхушку движения в свои санкционные списки, это не помешало сторонам обсудить все проблемные зоны. В исследовательской среде утверждают, что талибы всерьез обеспокоены своим имиджем пропакистанского движения.

Визит в условиях санкций

Делегация «Талибана» во главе с муллой Абдул Гани Барадаром посетила 25 августа офис пакистанского министерства иностранных дел. В ходе переговоров с шефом пакистанской дипломатии Шах Мехмудом Куреши произошел обмен мнениями по поводу состояния мирного процесса, который ведется под эгидой США, а также по поводу мер безопасности в условиях ухода иностранных военных, следует из коммюнике МИД Исламской Республики. Глава дипломатического ведомства подчеркнул, что для афганского конфликта нет военного решения и что договоренности между талибами и США нуждаются в скорой имплементации. Их выполнение должно привести к началу межафганских переговоров, отмечается в сообщении МИД Пакистана.

Переговоры в Исламабаде были интересны тем, что в этом месяце пакистанское руководство ввело санкции против лидеров «Талибана». В «черные списки» попали десятки лиц, в том числе главный переговорщик движения мулла Барадар и несколько видных представителей «Сети Хаккани». Ограничения Пакистана затронули и другие радикальные группировки – в соответствии с решениями ООН. Источники агентства Associated Press отмечали, что указ о санкциях был принят, чтобы избежать попадания Пакистана в стоп-лист Группы разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег, которая, помимо всего прочего, отслеживает деятельность и финансирование группировок, признанных террористическими на международном уровне.

Меняющаяся позиция талибов

В разговоре с порталом «Афганистан.Ру» старший аналитик Международной кризисной группы Эндрю Уоткинс, который занимается проблемами афганского конфликта, заявил, что пакистанские санкции в отношении лидеров «Талибана» представляют собой только запоздалое применение ооновских ограничительных мер, не соблюдая которые Пакистан рисковал бы потерять международную помощь и наработанные торговые связи. «Время (когда происходит визит талибов. – «Афганистан.Ру») также, вероятно, связан со способностью Пакистана убедить США в том, что он «делает достаточно», чтобы усадить талибов за стол переговоров и указать им на необходимость принимать участие в мирных переговорах по существу», – заявил Уоткинс.

«Санкции не обязательно сигнализируют о значительном сдвиге в позиции страны или в ее подходе к талибам, – говорит аналитик. – Во всяком случае мы видим более интересную позицию руководства «Талибана» – с точки зрения налаживания связей. Именно «Талибан» попытался переместить более половины своего высшего руководящего совета в политический офис в Дохе. Это заметно выведет большую часть лидеров движения из пакистанского укрытия (и, возможно, отчасти из-под влияния Исламабада). Что касается внутриафганского диалога, «Талибан» показал: его беспокоит идея, что он находится под влиянием или контролем Пакистана». Это противоречит его оправданию «джихада», которое сводится к войне против влияния иностранцев, говорит эксперт.

Новая тактика в Афганистане

Тем временем в Афганистане талибы, похоже, решили совершить тактический сдвиг, перейдя от политики атак с массовыми жертвами к проведению небольших, но многочисленных нападений, которые призваны подорвать авторитет афганских сил безопасности. Частые целенаправленные нападения газета The New York Times назвала «медленной осадой» Кабула. Член комитета по безопасности афганского парламента Мохаммед Ариф Рахмани заявил накануне, что талибы воодушевились заключением соглашения с Соединенными Штатами и практически безусловным согласием Вашингтона на вывод войск. Свою роль в значительной степени играет прекращение работы американской авиации, которая имела решающая значение для безопасности.

Афганские официальные лица признают, что в пригородах столицы «Талибан» имеет ресурсы, которые необходимы для проведения подобных мелких и быстрых нападений. Один из представителей сил безопасности Афганистана заявил The New York Times на условиях анонимности, что существование сети симпатизантов группировки в Кабуле и прилегающих к нему районах делает уязвимыми городские кварталы. Вероятно, именно поэтому выполнение прозвучавшего ранее в Кабуле предварительного требования к талибам прекратить насилие перед потенциальным стартом внутригражданского диалога не может быть обеспечено принудительными мерами. По-видимому, начало межафганских переговоров зависит только от давления внешних сил.

Гани: В случае освобождения последней группы талибов большое количество наркотиков может попасть в Европу

Президент Афганистана Мохаммад Ашраф Гани заявил, что в случае освобождения последней группы заключенных-талибов большое количество наркотиков может попасть в Великобританию и другие европейские страны.

В интервью британскому изданию “The Times” афганский лидер отметил, что в числе заключенных находятся крупные наркоторговцы. Он подчеркнул, что страны Запада будут нести ответственность в случае роста международной торговли наркотиками.

Как уже сообщал «Афганистан.Ру», на прошлой неделе Ашраф Гани подписал указ об освобождении 400 талибских пленников. Освобождение заключенных является предварительным условием «Талибана» (запрещено в РФ) для начала межафганских переговоров. К настоящему времени афганские власти освободили 80 узников.

Напомним, что ряд стран выступили против освобождения заключенных, причастных к тяжким преступлениям.

Ашраф Гани: Индия помогает Афганистану защищать ценности республики

Индия помогает Афганистану защищать ценности республики, заявил накануне президент ИРА Мохаммад Ашраф Гани.

Соответствующее заявление было сделано главой государства в ходе подписания меморандума о взаимопонимании между двумя странами. Соглашение предполагает содействие индийской стороны в реставрации исторической крепости Бала-Хиссар в Кабуле.

На церемонии подписания соглашения посол Индии в ИРА Вини Кумар подчеркнул, что Индия заинтересована в восстановлении культурных объектов в Афганистане, и хочет видеть его мирным, процветающим государством.

В свою очередь, афганский лидер поблагодарил индийского дипломата за поддержку своей страны и отметил важность сохранения культурного наследия для будущих поколений.

Аятолла Хаменеи: Экономика страны не должна быть связана с внешними событиями

Лидер Исламской революции аятолла Али Хаменеи заявил в воскресенье, что экономика страны не должна быть связана с внешними событиями, поскольку это было бы «стратегической ошибкой».

«Не следует ждать отмены санкций или результатов выборов в какой-либо стране, чтобы планировать экономику», - сказал Лидер членам кабинета министров по видеоконференции, сообщает Tehran Times.

Он добавил, что необходимо устранить препятствия на пути производства и приложить больше усилий для решения проблем.

«Администрация должна использовать свой последний год пребывания у власти, как возможность послужить народу», - указал лидер революции.

Аятолла Хаменеи отметил, что производство является основным ключом к решению таких проблем, как «безработица, инфляция и падение стоимости национальной валюты».

«Вы должны приложить максимум усилий в этих областях», - добавил он.

Он отметил: «Конечно, определенные препятствия, такие как санкции и невозможность получения доходов от продажи нефти, не входят в компетенцию администрации, однако многие из препятствий являются внутренними и должны быть серьезно устранены».

Лидер сказал, что чрезмерный ввоз товаров является препятствием для производства, и назвал его «очень опасным».

Он также отметил, что противодействовать контрабанде должны вооруженные силы, судебная и исполнительная власть.

Лидер предложил усилить координацию, чтобы увеличить производство.

Аятолла Хаменеи также сказал, что различные школы мысли не смогли управлять Соединенными Штатами, отметив, что эта страна является «неудавшимся образцом для подражания».

«Человеческие ценности, такие как здоровье, справедливость и безопасность, попираются больше всего в Соединенных Штатах. В ходе своих предвыборных кампаний они признали, что каждый пятый ребенок в США голоден. Кроме того, в Соединенных Штатах очень высок уровень незащищенности и преступлений», - пояснил он.

Он добавил: «Помимо внутренних и управленческих проблем, убийства, разжигание войны и создание небезопасности являются обычными действиями, предпринимаемыми американцами в Сирии, Палестине и Йемене, а до этого в Ираке, Афганистане и таких регионах, как Вьетнам и Хиросима».

Он сказал, что правители в США унижают свою страну.

«Тот факт, что США возглавляют люди, которые являются источником унижения для этой страны, - еще один признак поражения западных моделей и упадка западной цивилизации в мире», - отметил лидер.

СТРЕМЛЕНИЕ К МЕНЬШЕМУ: ПРАВДА О РАСХОДАХ НА ОБОРОНУ

КЭТЛИН ХИКС

Директор программы по международной безопасности в Центре стратегических и международных исследований. Семнадцать лет проработала в Пентагоне, в администрации Барака Обамы отвечала за стратегическое планирование и развитие вооружённых сил.

Что должны делать американские вооружённые силы и к чему они должны быть готовы? Если изучить военные расходы, становится ясно: хотя радикальное сокращение трат потребует опасных стратегических изменений, оно позволит сэкономить значительные средства. Но для этого нужно принять сложные политические решения. Результат – менее милитаризированные, но более конкурентоспособные Соединённые Штаты.

В вопросе о том, сколько тратить на оборону (как, впрочем, и во многом другом), мнения американцев разделились. По данным опроса Gallup 2019 г., 25% респондентов считают, что США тратят на военных слишком мало, 29% – что слишком много, а 43% считают расходы оптимальными. Значительное расхождение для политиков, пытающихся интерпретировать волю народа. Президент Дональд Трамп в ходе предвыборной кампании обещал «вернуть» мощь американских вооружённых сил и теперь подчёркивает, что добавлял «миллиарды и миллиарды долларов» в бюджет Пентагона каждый год своего президентства. Кандидаты от демократов предлагали двигаться в противоположном направлении. Чтобы найти средства на свою программу по здравоохранению, сенатор от Массачусетса Элизабет Уорнер планировала урезать военные расходы. Сенатор от Вермонта Берни Сандерс заявляет: чтобы «инвестировать в семьи рабочих и защитить самых уязвимых в этой стране», Соединённые Штаты должны прекратить масштабные траты на «раздутый военный бюджет».

Однако дискуссии редко затрагивают главный вопрос оборонных расходов: что должны делать американские вооружённые силы и к чему они должны быть готовы? Если внимательно изучить военные расходы, становится ясно: хотя радикальное сокращение трат потребует опасных стратегических изменений, оно позволит сэкономить значительные средства. Но для этого нужно принять сложные политические решения, освоить инновационное мышление и попросить военных быть менее активными, чем раньше. Конечный результат – менее милитаризированные, но более конкурентоспособные Соединённые Штаты.

Вверх-вниз

После Второй мировой войны военные расходы США шли по отработанной схеме: увеличивались в период крупных операций и падали (хотя не на равнозначную сумму) после них. В 1950 г., в начале Корейской войны, расходы выросли на 290% за два года – до 692 млрд долларов (по нынешнему курсу), или 13% от ВВП. Затем с 1952 по 1955 год они упали на 51%. Во время войны во Вьетнаме они вновь выросли и достигли в 1968 г. 605 млрд долларов или 9% от ВВП, а 1975 г. упали на 25%. Но когда в конце 1970-х – начале 1980-х гг. напряжённость холодной войны возросла, президенты Джимми Картер и Рональд Рейган увеличили бюджет Пентагона. После распада Советского Союза военные расходы вновь стали уменьшаться при президентах Джордже Буше-старшем и Билле Клинтоне и в итоге упали на 34% в период с 1985 по 1997 год.

Потом случилось 11 сентября. Последовавшие войны в Афганистане и Ираке вызвали новый скачок военных расходов – в 2010 г. они достигли 820 млрд долларов, или 4,7% от ВВП. При администрации Обамы расходы продолжали расти до 2012 финансового года, когда произошло противостояние с Конгрессом, повлекшее автоматическое сокращение (или секвестр бюджета) в 2013 году. В следующие три года расходы снижались незначительно, в соответствии с бюджетными лимитами Конгресса.

Снижение продолжалось недолго. Россия аннексировала Крым, в Ираке и Сирии появилось «Исламское государство» (запрещено в России – прим.ред.), а Китай расширил претензии на территории в Южно-Китайском море. Военные расходы США вновь стали расти начиная с бюджета на 2016 финансовый год – последний при администрации Обамы. Они ещё подросли в 2017 г. после инаугурации Трампа, который в ходе предвыборной гонки пообещал наращивать военную мощь. За первые три года в Белом доме Трамп добился умеренного роста оборонного бюджета, чему способствовала готовность республиканцев повысить лимиты расходов, а финансирование операций за рубежом (Overseas Contingency Operations) – строка бюджета, не подпадающая под лимиты Конгресса, которая изначально была создана для обеспечения войны в Афганистане и Ираке, но сегодня используется в более широких целях. В 2020 финансовом году США потратят на оборону около 738 млрд долларов.

Это слишком мало, слишком много или то, что надо? Просто цифр недостаточно. С одной стороны, оборонные расходы сегодня составляют минимальную долю от ВВП и федеральных дискреционных расходов с 1962 года. С другой стороны, при пересчёте с поправкой на инфляцию Пентагон сегодня тратит почти столько же, сколько в 2010 г., на пике военного присутствия США в Афганистане и Ираке. Более важно взглянуть на то, как расходуются деньги. В целом можно сказать, что средства идут на три цели: подготовить вооружённые силы к сегодняшнему дню (боеготовность), к завтрашнему дню (инвестиции) и определить их формирования и численность (структура).

Рассмотрим некоторые новые задачи, которые взяли на себя американские военные, чтобы противостоять угрозе, которую представляет Россия после присоединения Крыма. Чтобы повысить боеготовность, была увеличена регулярность военных учений в Восточной Европе и сформированы новые соединения бронетехники. С точки зрения инвестиций активизировалась разработка ракет малой дальности и ЗРК. Что касается структуры, развёрнуты новые подразделения в Болгарии, Польше, Румынии и странах Балтии.

Как распределять ресурсы – в этом вопросе учитываются различные интересы США, в том числе ядерное сдерживание, борьба с терроризмом и обеспечение свободных торговых потоков в Тихом океане. Сейчас расходы делятся практически поровну на эти три категории. Чётко определённые приоритеты облегчают поиск компромиссов между миссиями и временными рамками, но найти идеальный баланс всегда трудно. Для этого нужно уметь прогнозировать глобальные и внутриполитические тренды, включая амбиции будущих политиков.

Неверный способ сокращения

Правильные стратегические решения позволяют максимально эффективно использовать военный бюджет, но не менее важно, чтобы Пентагон предельно точно исполнял эти решения. На практике усилия сберечь ресурсы с помощью их рачительного использования часто оказываются тщетными. Политики возлагают чрезмерные ожидания, добиваются краткосрочных результатов и избегают сложных решений.

Самая частая ошибка – пойти на лёгкие, а не умные сокращения, то есть урезать те статьи бюджета, где это можно сделать быстро, без политической борьбы. Хороший пример – исследования и разработки. В отличие от закупок, исследования и разработки можно легко и быстро сократить: прекращение производства систем вооружений грозит потерей тысяч рабочих мест, а закрытие программы на начальной стадии НИОКР влечёт значительно меньше подобных рисков. Но НИОКР – это основа будущего военного потенциала, и сделанные сегодня сокращения приведут к пагубным последствиям через десять лет, когда вооружённые силы лишатся преимущества или будут вынуждены вступить в дорогостоящую гонку за соперниками. Ещё один способ экономии расходов – поставить все корабли, самолёты и другое вооружение на плановое обслуживание. Эффект опять же проявится через годы: увеличится количество происшествий, снизится число боеспособных единиц. Плохое техническое обслуживание отчасти объясняет, почему в морской пехоте число авиаинцидентов возросло на 80% с 2013 по 2017 гг. и почему осенью 2019 г. все шесть авианосцев ВМС США, базирующихся на Восточном побережье, находились в сухом доке.

Ещё одна ошибка – рефлексивная тенденция концентрироваться на сокращении сотрудников штабов. Как и в корпоративном мире, сокращение высшего звена сигнализирует о готовности руководства разделить тяготы урезания бюджета. Действительно, в период президентства Клинтона и Обамы Пентагон пытался повысить эффективность расходов, сократив персонал, и прежде всего речь шла о гражданских сотрудниках. Нынешний министр обороны Марк Эспер пытался сделать то же самое. Но реальная экономия от этих усилий обычно значительно меньше ожидаемой. Например, хотя Конгресс потребовал от Министерства обороны уменьшить расходы на 10 млрд долларов с помощью административных мер в 2015–2019 гг., Пентагон не подтвердил, что ему удалось добиться этого показателя. Проблема в том, что работа, которую выполняли гражданские сотрудники, обычно перекладывается на военный персонал или передаётся подрядчикам. Поэтому глупо рассчитывать на экономию от этих мер при планировании будущих бюджетов, как обычно делают в Пентагоне.

Ещё одна ошибка – не рассматривать длительные миссии, хотя факты доказывают их необходимость. Самый яркий пример – нежелание администрации Джорджа Буша – младшего планировать оккупацию Ирака. С самого начала войны министр обороны Дональд Рамсфелд игнорировал призывы военных готовить дополнительные войска для стабилизации обстановки в стране, что привело к хаосу, человеческим жертвам, финансовым и стратегическим издержкам. Только спустя четыре года, когда Рамсфелд ушёл в отставку, Пентагон и Белый дом пересмотрели подход и в 2007 г. увеличили численность американского контингента. Специалист по стратегическому планированию или бюджету склонен считать, что сегодняшние проблемы исчезнут, а завтрашние волшебным образом разрешатся сами собой, но история говорит об обратном.

Политики совершают ошибку, пытаясь избежать политически сложных сокращений бюджета. Затраты на личный состав – одна из самых чувствительных тем. С учётом инфляции расходы на одного военнослужащего с 1999 по 2019 г. выросли более чем на 60%. Отчасти этот рост обусловлен увеличением денежных компенсаций, но в основном это льготы. За этот период стоимость медицинского обслуживания военных удвоилась. Политики предприняли лишь слабые попытки проверить взрывной рост расходов на личный состав, но им не удалось замедлить увеличение денежного содержания военных или привлечь страховые компании, как на рынке частных медицинских услуг. Любые изменения в этой сфере требуют учитывать цели по рекрутированию военнослужащих и сохранению профессиональных кадров, но статус-кво оставляет пространство для улучшений.

Закрытие военных объектов – ещё один политически опасный вопрос. Министерство обороны признаёт, что имеет 19-процентный избыток объектов в стране. Объединив или закрыв ненужные объекты, Конгресс обеспечит существенную экономию средств. Но законодатели, опасаясь политических последствий закрытия баз в своих округах, отказываются это делать. С последнего раунда закрытия военных объектов прошло пятнадцать лет, давно пора начать новый, который, несмотря на первичные издержки, позволит экономить несколько миллиардов долларов ежегодно. Точно так же политики не желают сокращать устаревшие программы закупок. Это обеспечило бы пространство для инвестиций, нацеленных на будущие вызовы, но политические издержки высоки: потеря рабочих мест, закрытие объектов, банкротство поставщиков. Нужно принимать непростые решения, а негативные последствия можно смягчить с помощью программ по смене работы, как это обычно делается при закрытии баз.

Стратегия и расходы

Стратегические ошибки также не способствовали экономии средств. Президент Трамп неоднократно обещал вернуть американские войска домой. Расходы на операции за рубежом – соблазнительная цель, поскольку сокращать их политически безопаснее, чем расходы дома. Но держать войска на территории союзников часто дешевле, чем выводить в США, где их присутствие не будет субсидироваться иностранными правительствами, следовательно, потребуются новые расходы на жильё, размещение и военную подготовку.

Или вспомним призыв Элизабет Уоррен полностью ликвидировать операции за рубежом как канал неограниченных ассигнований и направить высвободившиеся средства на невоенные приоритеты. Это ещё одно заблуждение. В основном средства идут не на обеспечение американского присутствия в Афганистане, Ираке и Сирии, а на содержание наземных и военно-воздушных сил в Европе, морские операции в Персидском заливе и Индийском океане и поддержание способности поднять самолёты над американскими городами в случае боевой тревоги.

Самым радикальным подходом к сокращению военных расходов, равнозначным масштабному разоружению, было бы принятие стратегии национальной безопасности в духе «Америка прежде всего». Можно представить себе способы сэкономить около 100 млрд долларов, а со временем эта сумма будет только расти. Соединённые Штаты могут полагаться исключительно на ядерное сдерживание, чтобы отпугивать агрессоров. Можно отказаться от обязательств по договорам, вместо постоянных альянсов создавать временные коалиции. Военные могут отказаться от традиционного проецирования силы, сократив сухопутные силы, но продолжать выполнять ограниченный набор задач: защита американской торговли, ответ на прямую атаку в случае необходимости, противодействие террористам. Десятки тысяч военных и госслужащих окажутся на улице.

Стоит напомнить, насколько радикальным поворотом окажется такая стратегия. Будет затруднительно обеспечивать защиту таких территорий, как Аляска, Гуам и Гавайи – вдали от континентальной части США. Американские граждане и компании за границей должны будут осознать, что их интересы и безопасность обеспечиваются дипломатическими и экономическими средствами, а не военной мощью страны. Активизируется ядерное распространение, поскольку бывшие союзники, лишившись американского щита, как и противники, почувствовавшие отступление США, будут стремиться обзавестись собственным ядерным арсеналом. И самое главное: если Соединённые Штаты изменят подход и решат восстановить военный потенциал, то, скорее всего, не смогут сделать это быстро, а за усилия придётся заплатить очень высокую цену. Таким образом, стратегию «Америка прежде всего» нельзя считать рациональным подходом или выгодной сделкой.

Другой путь

Есть вариант лучше. Разумная стратегия, совпадающая с общественным мнением, позволит укрепить доверие к обещаниям США и восстановить роль Америки как лидера в противодействии самым сложным глобальным вызовам, хотя очевидно, что американское доминирование уже не будет таким, как прежде.

В рамках этой стратегии Соединённые Штаты должны поддерживать, а не отталкивать союзников, и культивировать жизненно важные – но всё чаще оспариваемые – преимущества над Китаем и Россией.

Сотрудничая с государствами-единомышленниками, Вашингтон сможет защитить глобальную экономику, обеспечив процветание частной торговли и свободу перемещения людей даже в условиях роста авторитаризма. В то же время союзники должны будут взять на себя основную ответственность за собственную безопасность.

За рубежом США должны укреплять невоенные инструменты внешней политики – назначать послов, готовить кадры для дипломатической работы и программ развития. Дома нужно наращивать источники американской мощи – направлять больше ресурсов на образование (увеличение числа квалифицированных кандидатов позволит сократить расходы на обучение военнослужащих), инвестировать в НИОКР (которые генерируют инновации на благо вооружённым силам) и разрешить здоровый приток иммигрантов с научными, технологическими, инженерными и математическими знаниями, что также будет способствовать инновациям. Результатом станет уменьшение бремени, лежащего на военных, в частности в выполнении таких задач, как борьба с киберпреступностью и терроризмом. Соответственно, сократятся и военные расходы.

Тем не менее военные возможности по-прежнему будут играть важную роль. Американские вооружённые силы обеспечивают экономическое процветание страны и укрепляют альянсы. Американская дипломатия становится сильнее, опираясь на военную мощь, которая упрочивает как обязательства перед союзниками, так и угрозы противникам. Чтобы поддерживать этот уровень надёжности, Соединённым Штатам нужно сохранить военное присутствие за рубежом, особенно в Азии и Европе. Важно подтвердить обязательства по ядерному сдерживанию перед союзниками, что дополнительно укрепит режим нераспространения, так как у них не будет стимула обзаводиться собственным ядерным арсеналом. Нужно участвовать в совместной работе по снятию угроз в воздухе, на море, в космосе и киберпространстве. Кроме того, нужно сохранить возможности для борьбы с терроризмом и для кризисного реагирования на Ближнем Востоке, даже если общая численность контингента в регионе будет сокращена.

Эта стратегия потребует переформатирования военного бюджета. Военным придётся приложить усилия, чтобы избежать болезненных ошибок и сохранить баланс между боеготовностью, инвестициями и структурой, поскольку все эти три типа расходов имеют ключевое значения для поддержания мира с Китаем и Россией. Поскольку эта стратегия предполагает меньшую численность вооружённых сил, Пентагон может меньше тратить на структуру, значит – уменьшится давление на две другие категории. С точки зрения инвестиций следует отдавать предпочтение долгосрочным программам, а не усовершенствованию имеющихся систем. Расходы на боеготовность должны остаться высокими, хотя в абсолютном выражении затраты снизятся из-за уменьшения численности вооружённых сил.

В то же время, пересмотрев общие приоритеты военных расходов, политикам стоит проявить политическую смелость и пойти на кардинальные изменения, чтобы добиться экономии внутри бюджета. Для этого должны совпадать цели внутренней и внешней политики. Общее снижение затрат на здравоохранение, например, должно включать снижение затрат на медицинское страхование военных, которое является вторым главным драйвером роста расходов на содержание военнослужащих (после денежных компенсаций). Инвестиции в образование, инфраструктуру и программы помощи в смене места работы позволят политикам отказаться от поддержки предприятий, производящих устаревшую технику. Средства можно будет вложить в развитие технологий будущего. Прочная торговля с проверенными партнёрами-демократиями снижает стоимость поставок для военных. Закрытие и консолидация избыточных военных объектов, возможно, самое сложное политическое препятствие, но Конгресс может с ним справиться, используя существующие программы помощи, стимулирующие коммерческое развитие районов, где планируется закрыть военный объект.

Чтобы добиться длительной экономии, военным нужно внедрить культуру инноваций и экспериментов. Этому можно способствовать. Например, министр обороны может создать специальный фонд, а подразделения и командования будут соперничать за финансирование своих идей из бюджета. Пентагон может также премировать за быстроту реализации и перспективные идеи.

Все эти решения – пересмотр общей стратегии, политически болезненные шаги, внедрение инноваций – обеспечат существенную экономию. После первичных инвестиций Министерство обороны может ожидать сокращения расходов на 20–30 млрд долларов в год.

Чего хотят американцы

Вашингтон слишком долго следовал милитаризированному подходу к национальной безопасности. Мир, в котором США постепенно утрачивают доминирование, требует иного подхода, особенно в контексте новых стратегий авторитарных конкурентов, которые стремятся ускорить упадок американской мощи. Пришло время стратегии, которая расширит арсенал внешнеполитических инструментов – помимо тех, которые дают военные расходы.

Да, экономии можно и нужно добиться, но не стоит забывать, что менее дорогостоящая армия обычно меньше по численности, редко воюет, живёт в плохих условиях и получает небольшое жалованье. Это не та армия, которую хотят видеть американцы и которая им нужна. Один за другим опросы показывают, что подавляющее большинство американцев считает, что их процветание и безопасность в значительной степени зависят от событий за пределами страны. Для защиты США от внешних угроз и интересов страны за рубежом обязательно потребуются дорогостоящие военные возможности.

Нужно также помнить, что главная финансовая проблема США – не дискреционные расходы, включая оборонный бюджет, а неспособность компенсировать разрыв между падением налоговых поступлений и ростом затрат на социальное обеспечение, а также увеличением процентов по госдолгу. Иными словами, Соединённые Штаты не смогут финансировать будущее, к которому стремятся только за счёт урезания оборонных расходов. Но для будущего можно выстроить более эффективную оборону.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs №2 за 2020 год. © Council on foreign relations, Inc.

Россия > Армия, полиция. Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 24 августа 2020 > № 3493720 Кэтлин Хикс

Железная дорога из Ирана в Афганистан Хаф-Герат будет запущена в начале ноября

Представитель Министерства дорожного и городского развития Ирана сообщил, что проект железной дороги Хаф-Герат будет запущен в течение Недели единства (29 октября - 3 ноября 2020 г.).

Проект железной дороги Хаф-Герат будет запущен в течение двух с половиной месяцев с участием президентов Ирана и Афганистана, а также других высокопоставленных официальных лиц двух стран, сообщил в среду заместитель министерства дорог и городского развития Амир Махмуд Гаффари.

Он подчеркнул стратегическое значение этой железной дороги как в регионе, так и в мире.

Гафари отметил, что железная дорога важна как для внутренних перевозок, так и для пассажирских перевозок, добавив, что она очень важна с точки зрения соединения Афганистана со свободными водами и даже со странами Европы, отмечает Fars News.

«С другой стороны, транспортировка и транзит грузов и товаров в Афганистан, а затем в страны Восточной Азии считаются очень важными для Ирана», - добавил чиновник.

Хаф-Герат является частью железнодорожного коридора Иран-Афганистан. Проект, начатый в 2007-2008 финансовом году, соединяет восточный город Ирана Хаф с западным афганским городом Гориан.

В соответствующем выступлении в начале июля иранский министр дорог и городского развития Мохаммад Эслами объявил, что железная дорога Хаф-Герат будет введена в эксплуатацию к концу текущего иранского календарного года (20 марта 2021 года).

В пятницу, 3 июля, Эслами заявил, что часть железной дороги Хаф-Герат будет построена Ираном, а оставшаяся часть будет построена Афганистаном.

По его словам, строительство участка, связанного с Ираном, находится на грани завершения.

Министр сообщил, что от границы до города Хаф проходит 66 километров железной дороги. «Значение этого огромного проекта состоит в том, что железная дорога в Афганистане будет восстановлена, чтобы страна была связана с национальной железнодорожной сетью Ирана, а также с другими странами», - подчеркнул он.

Эслами продолжил: «У Ирана есть множество маршрутов, таких как коридоры Север-Юг и Восток-Запад, поэтому транзит через территорию Афганистана и инвестирование в Афганистан имеют важное значение для иранских торговцев, а также для торговцев из Афганистана».

Он добавил, что правительство Афганистана обязано передать горнодобывающие и минеральные мощности другим странам, чтобы соглашение, подписанное между Индией, Афганистаном и Ираном, было эффективным в этом отношении.

Иран. Афганистан > Транспорт > iran.ru, 21 августа 2020 > № 3526686

НЕВИДИМАЯ СИЛА

УИЛЬЯМ БЁРНС

Американский государственный деятель и дипломат. Заместитель Государственного секретаря США в 2011–2014 гг. Посол США в Российской Федерации (2005–2008), посол США в Иордании (1998–2001).

ГЛАВА ИЗ КНИГИ УИЛЬЯМА БЁРНСА «НЕВИДИМАЯ СИЛА. КАК РАБОТАЕТ АМЕРИКАНСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ»

В издательстве «Альпина Паблишер» недавно вышел русский перевод книги видного американского дипломата, посла США в России в 2005–2008 гг. Уильяма Бёрнса «Невидимая сила. Как работает американская дипломатия». Автор подвергает критике внешнеполитическое поведение Соединённых Штатов и призывает пересмотреть подходы Вашингтона. С любезного разрешения издателя публикуем одну из глав.

Вызов, с которым пришлось столкнуться американской дипломатии, когда к власти пришёл Дональд Трамп, оказался несравнимо более серьёзным, чем я предполагал. За время его пребывания в президентском кресле как наше сравнительное влияние, так и наше стремление и способность контролировать ситуацию в мире постепенно ослабевали, причём этот процесс ускорялся. Наша роль становилась всё менее значимой, что приводило в замешательство наших друзей, радовало противников и подтачивало фундамент системы международных отношений, которую мы выстроили и сохраняли в течение семи десятилетий.

Глубоко саморазрушительная кампания против профессиональной дипломатии под девизом «Страх и трепет», развязанная новой администрацией, сделала этот вызов ещё более серьёзным. Придя к власти, администрация сразу же настояла на унилатералистском дипломатическом разоружении, что в равной степени стало следствием её идеологических предрассудков и вопиющей некомпетентности. Это произошло именно в тот момент, когда дипломатия начала приобретать большое значение с точки зрения защиты интересов США в мире, где Америка уже не была единственным влиятельным игроком, но по-прежнему оставалась великой державой, сохраняющей достаточно сильные позиции, позволяющие вести за собой мир в решении стоящих перед всеми нами проблем.

Окно наших возможностей определять стратегию в меняющемся международном пейзаже и играть ведущую роль в мире постепенно закрывается, но оно ещё не захлопнулось.

Стратегия, о которой идёт речь, потребует переосмысления роли дипломатии и нового пакта между ней и американским обществом, необходимого для восстановления нормального финансирования основных функций и направлений деятельности дипломатов и их успешной адаптации к новым вызовам и реалиям. Важно также осознать, что возможность обеспечения лидирующей роли США в мире напрямую зависит от внутреннего обновления в стране.

* * *

Кто бы ни занял пост президента в 2016 г., ему неизбежно пришлось бы столкнуться со множеством сложных проблем, порождённых как быстрым изменением международной обстановки, так и ростом недовольства внутри страны. Эти проблемы создал не Дональд Трамп. Если бы к власти пришла Хиллари Клинтон, ей тоже не удалось бы их избежать. Когда в ноябре 2016 г. американцы пришли на выборы, в мире уже начали происходить исторические сдвиги, которые потребовали бы от любой новой администрации как огромных затрат сил и средств, так и творческого подхода.

Возвращение к соперничеству между великими державами в каком-то смысле стало возвратом к более естественному состоянию международных отношений, чем то, в котором они находились в биполярном мире времён холодной войны или в период американского превосходства после её окончания. Вместе с тем оно несло в себе новые риски, а также ряд других положительных и отрицательных моментов, с которыми американской системе государственного управления не приходилось сталкиваться в прошлом. Стремление Китая восстановить своё традиционное доминирующее положение в Азии уже заставило пересмотреть многие наши привычные, сложившиеся после окончания холодной войны представления о том, как посредством интеграции в контролируемый США мировой порядок заставить эту страну отказаться от своих амбиций или хотя бы ограничить их. Председатель КНР Си Цзиньпин пытался демонстрировать своё влияние не только в Азии, но и в других регионах, вплоть до Европы и Ближнего Востока. И нашим традиционным азиатским союзникам, и новым партнёрам – таким как Индия – приходилось учитывать это и, соответственно, корректировать свои стратегические расчёты, что вело к росту напряжённости в регионе и усиливало ощущение неопределённости.

Динамизм Китая и в целом Азиатско-Тихоокеанского региона сделал более заметными проблемы и противоречия в Европе, страдающей как от внутриполитических кризисов, так и от давления извне, в том числе со стороны возрождающейся России. Путин продолжал провоцировать более сильных противников, используя разделение в Европе, стремясь отомстить нам на Украине и в Сирии и сея хаос во всех направлениях, вплоть до грубых попыток повлиять на президентские выборы в США.

На фоне трений между великими державами углублялся кризис регионального порядка, вызванный как усилением влияния отдельных региональных конкурентов, так и бессилием распадающихся государств. Чемпионом по количеству и сложности проблем и постоянным очагом нестабильности оставался Ближний Восток. Перестав играть традиционную роль мировых поставщиков энергетических ресурсов, большинство арабских стран утратили возможность поддерживать экономику за счёт природной ренты и драпировать проблемы, связанные с неравенством возможностей и неуважением к человеческому достоинству. Они балансировали на грани новых внутренних потрясений, а их слабостью пользовались экстремисты. Будущее Африки несло в себе и новые надежды, и угрозы, учитывая, что численность населения континента к середине XXI века могла удвоиться, а нерешённые проблемы, включая региональные конфликты, плохое управление, а также дефицит воды, продовольствия и медицинской помощи, приобретали угрожающие масштабы. Оба американских континента оставались главной естественной стратегической опорой Соединённых Штатов. «Тихоокеанский век» давал им определённые преимущества и открывал новые возможности, но им мешали диспропорции развития и недостаток внимания со стороны США.

Из-за непрекращающегося соперничества между государствами и разрушения основ региональной стабильности старый послевоенный мировой порядок трещал по швам. Его устаревшие институты уже не могли приспособиться к новым условиям. Пять постоянных членов Совета Безопасности ООН ревниво защищали изношенную систему, а международные финансовые и торговые организации сопротивлялись радикальным реформам. Между тем трансформационный эффект климатических изменений с каждым годом проявлялся всё сильнее. Таяние полярных льдов, повышение уровня Мирового океана и небывалые климатические аномалии, а также другие последствия катастрофического разрушения природной среды, вызванного человеческой деятельностью, создавали проблемы, требующие принятия срочных мер. Достаточно сказать, что всего через два десятилетия половина населения земного шара может столкнуться с острой нехваткой пресной воды.

По сравнению со скоростью изменений и сдвигов, вызванных технологической революцией, темпы перемен, обусловленных в своё время промышленной революцией, выглядят просто черепашьими. Достижения в области компьютерного обучения, искусственного интеллекта и биосинтеза мгновенно изменили ситуацию, не оставив государству и обществу времени на поиск путей максимального использования преимуществ новых технологий, минимизации их возможных негативных последствий и разработки эффективных международных «правил дорожного движения». Авторитарные режимы начали использовать новые технологии, которые, казалось бы, должны были играть децентрализующую роль, для усиления централизованного контроля над гражданами.

Конкуренция, коллизии и хаос, вызываемые всеми этими факторами, нарастали постепенно; их контуры наметились уже в сложный период после окончания холодной войны. В меморандуме, подготовленном в январе 1993 г. для вступившего тогда в должность госсекретаря Кристофера, я указывал на шизофреническую двойственность формирующейся новой системы международных отношений, разрываемой противоречием между двумя разнонаправленными тенденциями: глобализацией мировой экономики и фрагментацией международной политики. Баланс сил и сравнительные позиции конкурентов постоянно менялись, причём разобраться в этих хитросплетениях было непросто. «Результатом этих тенденций, – писал я, – стал хаос, заставляющий некоторых ностальгировать (или почти ностальгировать) по знакомой дисциплине и порядку времен холодной войны»[1]. Четверть века спустя мне всё ещё удавалось побороть ностальгию, но масштабы хаоса значительно возросли.

В этот период глубоких потрясений дипломаты, как и представители всех других оказавшихся под угрозой профессий, испытывали экзистенциальную тревогу и страдали от неуверенности в завтрашнем дне. За долгие годы службы я своими глазами мог наблюдать, как постепенно разрушается почти полная монополия на представительство, доступ к информации и возможность наблюдать за событиями изнутри и влиять на них, которой раньше обладали дипломаты, работавшие в иностранных столицах и напрямую контактировавшие с представителями государства и общества. В начале 1980-х гг., будучи начинающим дипломатом и служа на Ближнем Востоке, я отправлял в Вашингтон с дипломатической почтой так называемые аэрограммы – тщательно подготовленные, подробные аналитические материалы, которые доходили до адресата только через несколько дней. Высшие должностные лица посещали столицы зарубежных государств всё чаще, но низкая скорость коммуникаций делала дипломатические каналы важнейшим направлением работы. Дипломаты играли центральную роль, они были наделены значительными полномочиями и пользовались относительной самостоятельностью.

Десять лет спустя «эффект CNN», проявившийся во время войны в Персидском заливе, ознаменовал начало эпохи доступности информации в реальном времени, а в последующие годы интернет снёс последние препятствия для мгновенного распространения информации и налаживания прямых коммуникаций. Главы государств и высокопоставленные правительственные чиновники получили возможность общаться друг с другом напрямую; необходимость покидать для этого здание министерства иностранных дел или посольства стала восприниматься как анахронизм. Негосударственные акторы – главы крупных благотворительных фондов, активисты гражданского общества и руководители корпораций, а также представители других негосударственных организаций – пользовались все бóльшим влиянием в мире, ставя на повестку дня огромное количество стратегических проблем и финансируя их решение. Пример WikiLeaks наглядно продемонстрировал, что любое сообщение под грифом «секретно» может стать достоянием широкой общественности, а социальные сети разрушили некогда чёткие каналы формирования общественного мнения.

Несмотря на огромные усилия госсекретарей, представлявших обе партии, нам часто не удавалось грамотно адаптироваться к новой реальности. В результате наши базовые навыки атрофировались, а новые ещё не выработались, и мы не успевали вовремя реагировать на происходящие события, вызовы меняющейся политической ситуации и появление новых игроков и инструментов. После окончания холодной войны наши бюджеты значительно сократились – за период с 1985 по 2000 г. расходы на содержание Госдепартамента и внешнеполитическую деятельность в реальном выражении снизились наполовину. Госсекретарь Бейкер открыл более десять новых посольств в бывших республиках СССР, не требуя от Конгресса дополнительного финансирования, а при госсекретаре Олбрайт расходы на дипломатическую службу Госдепартамента фактически были сведены к нулю. После событий 11 сентября 2001 г. общая устойчивая тенденция к милитаризации и централизации управления получила чудовищное ускорение, в результате чего сила и дипломатия поменялись местами; влияние США ослабело, мы оказались в трагическом тупике войны в Ираке; стратегия развалилась, а дипломатические инструменты были повреждены.

Разумеется, нельзя отрицать, что угроза применения силы значительно повышает шансы на дипломатический успех. Нередко лучший способ прочистки мозгов упрямых партнёров за столом переговоров – наглядная демонстрация убедительного силового «аргумента» в фоновом режиме. Именно силовые аргументы помогали Бейкеру проявлять свой талант переговорщика на встречах с арабами и израильтянами в ходе подготовки к Мадридской мирной конференции, а Керри – блистать своим дипломатическим искусством при решении иранской ядерной проблемы. «Вы и представить себе не можете, – отмечал Джордж Кеннан, – каким прекрасным дополнением к дипломатическому обмену любезностями является небольшое, не бросающееся в глаза воинское формирование на заднем плане»[2].

Однако привычка чрезмерно полагаться на военные инструменты разрушительна для политики. Убедительным подтверждением этого может служить эпизод с линкором «Нью-Джерси», обстреливавшим Ливан в начале 1980-х гг. без привязки к реализуемой стратегии и дипломатии. Другое подтверждение, намного более печальное, – наш катастрофический провал в Ираке два десятилетия спустя.

Милитаризация дипломатии – это ловушка, ведущая к избыточному (или преждевременному и непродуманному) использованию силы и недооценке эффективности других инструментов, помимо военных.

Как любил повторять Барак Обама, «если из всех инструментов у вас есть только молоток, то все проблемы кажутся вам гвоздями». Даже Пентагон и военачальники вопреки своим интересам указывали на опасность нарушения баланса между силой и дипломатией. Министр обороны Боб Гейтс постоянно напоминал Конгрессу, что численность чиновников американских военных ведомств превосходит численность сотрудников дипломатической службы Госдепартамента, а одному из его преемников, Джиму Мэттису, принадлежит знаменитое высказывание о том, что сокращение расходов на дипломатию порождает рост расходов на боеприпасы.

Гейтс и Мэттис понимали, что усиление роли и возможностей вооружённых сил ведёт к ослаблению внимания к дипломатии и её способности решать свои главные задачи. В Ираке и Афганистане дипломаты обнаружили, что их постепенно начали использовать для поддержки стратегии военных, занятых борьбой с повстанцами, вынуждая решать задачи, связанные с переустройством социальной структуры общества и укреплением государства, – то есть задачи, которые в принципе не могли и не должны были решать американцы. Временами нас, казалось, заставляли заниматься тем, чем в XIX веке занималось британское Министерство по делам колоний, а не тем, чем подобало заниматься дипломатической службе Госдепартамента США. Нам приходилось использовать наши постоянно сокращающиеся кадровые ресурсы для долгой и тяжёлой работы, направленной на создание институтов государственного управления и экономических структур, построить которые могли только сами иракцы и афганцы. На самом же деле дипломаты, работавшие «на местах», должны были выполнять свои прямые обязанности, решая намного более серьёзные задачи. Они должны были вести кропотливую, чрезвычайно сложную работу с национальными лидерами, убеждая их преодолеть религиозные разногласия, минимизировать коррупцию и начать постепенно создавать некое подобие справедливого политического режима. В широком смысле задачей дипломатов было обеспечение региональной поддержки неустойчивых национальных правительств в зонах конфликта и ограничение внешнего вмешательства.

Ещё одной ловушкой для дипломатии, помимо милитаризации после событий 11 сентября 2001 г., стала чрезмерная централизация управления и склонность раздутого аппарата Совета национальной безопасности к микроменеджменту. Разумеется, в эпоху, начавшуюся после событий 11 сентября 2001 г., пяти десятков специалистов, работавших в аппарате СНБ при Колине Пауэлле в конце 1980-х гг., или примерно такого же количества сотрудников аппарата СНБ времён Брента Скоукрофта и Джорджа Буша – старшего было уже недостаточно для решения множества новых задач. Борьба с терроризмом набирала обороты, ситуация в мировой экономике диктовала свои требования, и Белый дом был вынужден расширять свои координационные функции. Но пятикратный рост аппарата СНБ за четверть века – это явный перебор. СНБ по-прежнему привлекал многих опытных политических назначенцев и лучших карьерных госслужащих из различных министерств и ведомств. Естественно, у них возникал соблазн брать на себя всё больше исполнительных функций. Близость к Овальному кабинету усиливала их ощущение избранности, а энергия, талант и энтузиазм обуславливали стремление не ограничиваться исключительно координационными функциями, но также участвовать в разработке и реализации политики.

Проблема состояла в том, что в результате, как и следовало ожидать, начались жалобы на недостаток инициативы и драйва в других министерствах, прежде всего в Госдепартаменте. На труднодоступных игровых площадках политической бюрократии Вашингтона Госдепартамент часто выталкивали за пределы поля. Заместителей госсекретаря, ответственных за важнейшие регионы, всё реже приглашали на заседания в Зале оперативных совещаний Белого дома, зато задняя скамья была до отказа заполнена сотрудниками аппарата СНБ. Видя, что их оттесняют ещё на взлёте, не допуская к участию в обсуждении стратегии и процессу принятия решений, даже самые добросовестные высокопоставленные сотрудники Госдепартамента, естественно, считали себя свободными от всякой ответственности за мягкую посадку, то есть за успешную реализацию стратегии. Это никоим образом не оправдывало неспособность нашего ведомства действовать более энергично, проявить изобретательность и решать проблемы собственными бюрократическими методами, оптимизировав организационную структуру и заставив работать корпоративную культуру. Но в условиях чрезмерной централизации и милитаризации делать это было чрезвычайно трудно.

Слишком много было прерванных взлётов и жёстких посадок. Ситуация в мире становилась всё более опасной. Все видели, что наши злоключения обходятся стране слишком дорого. Льётся кровь, тратятся деньги, которым можно было бы найти лучшее применение. Между вашингтонским истеблишментом, глубоко убежденным в необходимости мирового лидерства США, и американским обществом, не разделяющим этого убеждения, образовался и начал быстро расти раскол. Доказывать целесообразность ведущей роли Соединённых Штатов в условиях зарождающегося нового мирового порядка с каждым днём становилось всё труднее.

Администрация Клинтона столкнулась с первой версией этого вызова сразу после окончания холодной войны. Как мы писали госсекретарю Кристоферу, только что заступившему на свой пост, в переходный период, наступивший после окончания холодной войны, «госсекретарю и президенту придётся решать очень сложную задачу. Во время холодной войны оправдывать расходы на национальную безопасность и добиваться поддержки долгосрочных обязательств США за рубежом было относительно несложно. Теперь делать это будет несравнимо труднее». К 2016 г. такие магические формулы, как «либеральный мировой порядок», уже не работали за пределами внешнеполитического «пузыря», ограниченного кольцевой автострадой вокруг Вашингтона, а противоречие между нашей приятной вознёй вокруг ведущей роли Америки и сомнениями граждан США в том, что мы правильно расставили приоритеты, продолжало нарастать.

Наследие первого десятилетия XXI века, включающее две чрезвычайно дорогостоящие и изнурительные войны и глобальный финансовый кризис, не только усилило чувство усталости от зарубежных неурядиц, но и вызвало откровенное разочарование. Многие американцы на собственной шкуре ощутили рост неравенства доходов и возможностей, разъедающий наше общество, и убедились в неспособности ни одной из предыдущих администраций решить проблемы инфраструктуры. При этом они инстинктивно понимали, что некоторые наши решения, касающиеся зарубежных обязательств, оказались неудачными и к тому же были приняты в период, когда внешних угроз нашему существованию или чего-либо похожего на них было куда меньше, чем в любой другой период в течение последних десятилетий. Недоверие и сомнения усиливались вследствие явных успехов наших конкурентов и противников, особенно хорошо заметных на фоне наших потерь и ошибок. Никакие бюрократические реформы и законодательные инициативы не решат проблему, пока не будет преодолено это фундаментальное противоречие.

* * *

Администрация Трампа унаследовала проблемы, накопившиеся более чем за три десятилетия после окончания холодной войны, и способствовала их обострению. Она внесла свой вклад в сокращение возможностей США влиять на меняющуюся ситуацию в мире, разрушение американской дипломатии и углубление раскола внутри страны в вопросе о нашей глобальной роли.

Как и Барак Обама, Дональд Трамп понимал, что подход Америки к внешней политике требует серьёзной корректировки. Как и Обама, Трамп правильно поставил главный вопрос: как изменить стратегию США в период, когда наше доминирующее положение в однополярном мире, сформировавшемся после окончания холодной войны, кануло в историю, а общественная поддержка активной ведущей роли США в мире становится всё слабее? Оба президента видели необходимость восстановления баланса и в отношениях с союзниками, которые слишком долго несли непропорционально малую долю общего бремени, связанного с обеспечением безопасности, и в экономических отношениях с такими конкурентами, как Китай, которые продолжали пользоваться протекционистскими торговыми преимуществами, хотя их статус развивающихся стран давно остался в прошлом. Оба президента были готовы порвать с привычными представлениями и начать договариваться с противниками напрямую; оба с самого начала скептически относились к нашей ортодоксальной внешней политике. Однако их ответы на главный вопрос об изменении американской стратегии были совершенно разными.

Президент Обама стремился адаптировать к новым реалиям и лидирующую роль США, и мировой порядок, который мы в основном сами построили и поддерживали в течение семи десятилетий. Он опирался на понятие просвещённого эгоизма, определявшего американскую внешнюю политику в лучших её проявлениях со времён реализации в Европе плана Маршалла, нацеленного на то, чтобы всё больше людей и государств во всём мире были заинтересованы в соблюдении общих правил и участии в работе институтов, обеспечивающих безопасность и процветание. Его подход основывался на трезвом понимании пределов американского влияния. Хотя в кризисных ситуациях Обама вынужден был играть и короткие партии, он старался не браться за решение непосильных задач. Он был сторонником игры вдолгую, что иногда воспринималось как нерешительность. Но в основе его подхода лежало оптимистичное представление о том, в каком направлении пойдёт история Америки, если будет создана продуманная модель политической и экономической открытости, а участие в обновлённых союзах и партнёрствах будет выгодно отличать США от таких одиноких держав, как Китай и Россия.

В отличие от Обамы, президента Трампа трудно было заподозрить в нерешительности. Его целью была не адаптация, а разрушение. Он пришёл к власти с не основанным на историческом опыте твёрдым убеждением, что Соединённые Штаты оказались в заложниках у созданного ими самими мирового порядка; что Америка – это Гулливер, которому давно пора разорвать путы лилипутов. Союзы – тяжёлые жернова, многосторонние соглашения – помеха, а не инструмент влияния, а ООН и другие международные организации – только отвлекающий или вообще не заслуживающий внимания фактор.

Вместо понятия просвещённого эгоизма, на которое опирался Обама и которое в значительной мере определяло всю послевоенную внешнюю политику США, администрация Трампа, придя к власти, сделала упор на понятие «эгоизм», отринув понятие «просвещённый».

Под девизом «Америка прежде всего» Трамп начал варить дурно пахнущее варево из воинствующего унилатерализма, меркантилизма и непримиримого национализма. На международной арене новая администрация часто прибегала к силовой риторике и использовала бездоказательные утверждения для оправдания отказа от ранее принятых на себя обязательств и быстрого выхода из Парижского соглашения по климату, Транстихоокеанского партнёрства, иранской ядерной сделки и других международных соглашений. Разрушение, казалось, было самоцелью – ни о «Плане Б», ни о том, что будет дальше, когда всё будет разрушено, почти ничего не было слышно. Подход Трампа не был вызван минутным порывом – в его основе лежало стройное мировоззрение, в котором отчетливо просматривалась гоббсовская картина мира. Однако рассматривать его как некую стратегию было трудно. Неудивительно, что наши противники поспешили воспользоваться преимуществом, союзники – подстраховаться, а и без того обветшавшие институты зашатались.

Имиджу США как государству равных возможностей и уважения человеческого достоинства, который, несмотря на все наши недостатки, делал Америку такой привлекательной для многих в мире, был нанесён немалый ущерб. За долгие годы, что я представлял Соединённые Штаты за рубежом, я понял, что наш пример действует куда сильнее, чем вся наша пропаганда. Но теперь мы всё чаще подаём пример грубости, разделения и непродуманных действий, а наша пропаганда направлена не на защиту прав человека везде, где они нарушаются, но чаще всего на оскорбление союзников и оправдание автократов.

Нанося удар по Госдепартаменту, администрация Трампа исходила из своих идеологических предрассудков и природных инстинктов. Будем откровенны: разрушение американской дипломатии началось задолго до Трампа. Десятилетиями непропорционально большие объёмы финансовых ресурсов направлялись главным образом в оборону и безопасность, что привело к негативным последствиям. Сыграла свою роль и неспособность Госдепартамента контролировать собственную контрпродуктивную бюрократию и развивать корпоративную культуру. Но пренебрежительное отношение нового президента к профессиональным дипломатам, как и в целом его подход к роли Америки в мире, усложнил и без того сложное положение дипломатии и довёл её до кризиса.

В июле 2018 г. в Финляндии на совместной пресс-конференции с президентом России Владимиром Путиным Трамп назвал себя поборником «славных традиций американской дипломатии». Однако его политика отнюдь не походила на тщательно продуманную, хорошо подготовленную политику таких действительных приверженцев этих традиций, как Джим Бейкер[3]. Трамп воспринимал дипломатию не как институт, а как инструмент самовосхваления. Диалог был не привязан к стратегии; президент, видимо, отказывался понимать, что задача дипломатии – отстаивание реальных интересов США, а не «налаживание отношений» с такими конкурентами, как Путин, и что импровизации на важнейших встречах на высшем уровне – надёжный способ поставить себя в неловкое положение, особенно взаимодействуя с такими опытными автократами, как Путин, который никогда не делает необдуманных заявлений.

Для Белого дома Трампа Госдепартамент – царство ереси, «государство в государстве», прибежище сторонников Барака Обамы и Хиллари Клинтон, целью которых является сопротивление новой администрации. Это его главное, если не просто удобное, заблуждение. Во всяком случае карьерные дипломаты и другие госслужащие, работающие в Госдепартаменте, как правило, лояльны к ошибкам администрации; они обычно ищут возможности угодить ей и надеются, что их экспертные знания будут если не учтены, то хотя бы оценены по достоинству. Но Белый дом ответил им откровенной враждебностью, отражающей его неверие в их приверженность игре по правилам и ценность профессиональных экспертных знаний, лежащее в основе политического феномена Трампа и питающее энергией нового президента.

Первый госсекретарь Трампа Рекс Тиллерсон только усугубил ситуацию. Опытный руководитель, бывший глава Exxon, Тиллерсон придерживался закрытого, деспотичного стиля управления. На государственные учреждения он смотрел скептически, как генеральный директор частной корпорации, а на возможность реформировать дипломатию – линейно, как инженер. Он согласился на самое серьёзное сокращение финансирования в новейшей истории Госдепартамента; начал фатально ошибочный «процесс перестройки»; отдалился от большинства своих сотрудников и замов; вытеснил многих самых способных чиновников высшего и среднего звена; более чем на 50% сократил приём новых сотрудников в дипломатическую службу Госдепартамента и повернул вспять тенденцию, и без того развивавшуюся крайне медленно, к расширению гендерного и этнического разнообразия кадрового состава. Самым пагубным из всех его шагов стало внесение в чёрный список некоторых сотрудников только потому, что при предыдущей администрации они работали над решением таких неоднозначных вопросов, как, например, ядерная сделка с Ираном.

Яростная критика американской дипломатии, начавшаяся сразу после формирования и консолидации новой администрация Трампа, была не первым ударом по дипломатам в нашей истории, но во многих отношениях самым мощным. Пренебрегать дипломатией всегда преступно, но сейчас для этого самый неподходящий момент.

* * *

Алексис де Токвиль писал: «Величие Америки не в том, что это страна более просвещённая, чем какая-либо другая, а в её способности исправлять свои ошибки»[4]. Эпоха Трампа становится испытанием для нашей способности исправлять такие ошибки, которые Токвиль даже не мог вообразить. Было бы глупо недооценивать ущерб, нанесённый нашему положению и влиянию, а также перспективам формирования устойчивого мирового порядка, отвечающего вызовам нового века. Тем не менее наша способность к восстановлению и внутренние ресурсы всё ещё достаточно велики.

Не являясь более главным игроком, каким мы были после окончания холодной войны, и утратив возможность диктовать свою волю и влиять на события (как нам, по нашему мнению, удавалось делать это раньше), мы тем не менее по-прежнему остаёмся ведущей мировой державой, способной обновить мировой порядок с учётом новых реалий, защитив при этом наши интересы и ценности.

В течение следующих нескольких десятилетий, если мы сами не выроем себе яму, никакая другая страна не будет находиться в лучшем положении для того, чтобы играть эту ведущую роль и управлять сложными геополитическими сдвигами XXI века.

Наши возможности огромны. США до сих пор ежегодно тратят на вооружения больше, чем семь следующих за ними стран – лидеров в этой области, вместе взятых. Наша экономика, несмотря на риски перегрева и хронические диспропорции, остаётся самой мощной, гибкой и инновационной в мире. Энергетические ресурсы, нехватка которых когда-то была нашим слабым местом, теперь (благодаря быстрому развитию новых технологий, позволяющих использовать значительные запасы природного газа, а также экологически чистые и возобновляемые источники энергии) обеспечивают нам значительные преимущества. Демографическая ситуация тоже является нашей сильной стороной. По сравнению с крупнейшими конкурентами население США моложе и более мобильно, и если мы прекратим наносить себе материальный и моральный ущерб, решая вопросы иммиграции так, как мы их решаем сейчас, то сможем закрепить за собой это стратегическое преимущество на несколько поколений вперёд. Географическое положение также выгодно отличает нас от других держав – у нас есть два величайших «ликвидных жидких актива»[5] – Тихий и Атлантический океаны. Они до некоторой степени изолируют нас, защищая от многих угроз, чем не могут похвастаться другие ведущие державы. Дипломатия тоже должна стать нашим преимуществом. У нас больше союзников и потенциальных партнёров, чем у любой другой крупной дружественной или конкурирующей с нами державы, что в значительной степени расширяет наши возможности в области строительства коалиций и решения международных проблем.

Наши преимущества не образуются сами по себе и не сохраняются автоматически. Чтобы не утратить их, мы должны прилагать больше усилий, разумно поддерживая наши активы и используя их с умом и осторожностью. Утверждение, что эффективная внешняя политика начинается дома и требует постоянного внимания к национальным институтам внешнего влияния, – это трюизм. Несмотря на все травмы, которые мы нанесли себе сами в последние годы, – на все ошибки и удары и по дипломатии как инструменту реализации внешней политики, и по американской идее как источнику глобального влияния, – у нас всё ещё есть окно возможностей, позволяющее начать участвовать в строительстве нового, более прочного и долговечного мирового порядка, прежде чем это будет сделано без нас.

Разработка американской стратегии в мире, где США утратили своё неоспоримое превосходство, – задача не из лёгких. Самая известная американская стратегия послевоенной эпохи – концепция ядерного сдерживания Кеннана – в течение нескольких десятилетий, прошедших с момента её принятия до окончания холодной войны, претерпела множество изменений[6]. В её основе лежало обязательство поддерживать устойчивость сообщества демократических государств с рыночной экономикой, возглавляемого Соединёнными Штатами, и трезвое понимание того, что слабые места Советского Союза и неповоротливого коммунистического блока рано или поздно приведут к их распаду. Баланс военной силы, экономического могущества и осторожной дипломатии помог избежать прямого столкновения, предотвратить ядерную войну и контролировать конкуренцию в постколониальном мире.

В период после окончания холодной войны нам не хватило творческого воображения, чтобы предложить простой лозунг, идею, равноценную концепции Кеннана. Как мы указывали в меморандуме для госсекретаря Кристофера в январе 1993 г., реализация стратегии, основанной на «экспансии» коалиции и идей, обеспечивших победу в холодной войне, сколь бы соблазнительна она ни была, в силу внутренних ограничений стала невозможной в мире, где назревали угрозы региональному порядку, глобализация создавала свои собственные противоречия и коллизии, а превосходство Америки носило временный характер и неизбежно должно было быть оспорено набирающими силу конкурентами. Возможности «экспансии» ещё более сузились в результате войны в Ираке в 2003 г. и финансового кризиса, разразившегося несколько лет спустя, и мы были вынуждены искать альтернативную стратегию, отвечающую вызовам нового мира после утраты превосходства.

После ухода Трампа успешная американская стратегия, видимо, будет возвращением к важнейшим подходам Обамы, то есть к изменению внешнеполитического равновесия путём пересмотра нашего портфеля глобальных инвестиций и инструментов, усилению внимания к управлению конкуренцией с соперниками – великими державами и использованию рычагов влияния и нашей возможности мобилизовать других игроков для решения проблем XXI века. Эта стратегия должна будет опираться на смелое и непредвзятое видение будущего для свободных людей и свободных и справедливых рынков, где Соединённые Штаты станут более привлекательным игроком, чем сегодня.

Азия, судя по всему, останется нашим главным приоритетом, учитывая усиление Китая как самую устойчивую современную геополитическую тенденцию.

Непредсказуемость и оторванность от реальности президента Трампа создали игровую площадку для Китая, неожиданно быстро открыв ему путь к установлению господства в Азии.

Тот факт, что Китай связан со своими соседями и Соединёнными Штатами экономически, а будущее процветание каждой из этих стран зависит от успеха других, уменьшает возможность конфликта, но не гарантирует его отсутствие. Обеспокоенность других игроков Азиатского региона китайской гегемонией даёт Вашингтону естественную возможность укрепить отношения как с таким традиционным союзником, как Япония, так и с таким новым партнёром, как Индия. Идея сделать долгоиграющую ставку на Индию зародилась ещё в администрации Джорджа Буша – младшего, причём ради получения стратегической выгоды пришлось изменить международное законодательство в области нераспространения ядерного оружия.

Более пристальное внимание США к Азии нисколько не умаляет роли Трансатлантического партнёрства, которое, напротив, становится всё более значимым для нас. Это партнёрство предполагает новый стратегический подход к «разделению труда»: наши европейские союзники должны будут взять на себя больше ответственности за поддержание порядка на своём континенте и в долгосрочной перспективе вносить более весомый вклад в обеспечение стабильности на Ближнем Востоке, а Соединённые Штаты, соответственно, – направлять больше ресурсов в Азию и уделять больше внимания этому региону. Помимо этого, оно требует постоянного развития торгового и инвестиционного сотрудничества, создающего возможность учитывать новые экономические реалии, оправдывать новые ожидания и отвечать на новые императивы. Необходимо также обновление политики атлантизма, базирующейся на общих интересах и ценностях, поскольку она позволяет выработать единый подход к решению проблем в мире, где усиливается Китай, возрождается Россия, а Ближний Восток страдает от постоянных кризисов. В области безопасности нашими главными задачами сегодня являются не расширение, а консолидация НАТО; укрепление суверенитета Украины и оздоровление политической и экономической ситуации в этой стране вне рамок каких-либо формальных военных структур, а также сдерживание российской агрессии. Мы также глубоко заинтересованы в поддержании жизнеспособности Европейского союза после Брекзита[7].

Нам так и не удалось выстроить прочную архитектуру европейской безопасности XXI века, несмотря на все попытки привлечь Россию к участию в этом процессе, предпринимаемые в течение почти трех десятилетий после окончания холодной войны. В ближайшее время ситуация вряд ли изменится – во всяком случае до тех пор, пока Путин находится у власти. Лучшая стратегия сейчас – игра вдолгую. Мы не должны ни поддаваться на провокации Путина, мечтающего свести с нами счёты, ни отказываться от возможности смягчения отношений с Россией после его ухода. Учитывая, что наши отношения иногда приобретают конфронтационный характер, мы не должны забывать и о необходимости своего рода «поплавков» – налаживания связей между американскими и российскими военными и дипломатами и попыток по мере возможности сохранить то, что ещё осталось от архитектуры контроля над вооружениями. Поскольку медленно нарастающие российско-китайские противоречия в Средней Азии в конце концов могут принять угрожающие масштабы, со временем потребность России в оздоровлении отношений с Европой и Америкой может возрасти. По мере возвращения к конкуренции между великими державами будет расти и наша заинтересованность в господствующем положении США, позволяющем управлять международными отношениями и обеспечивающем возможность влияния по всем направлениям.

Нестабильность на Ближнем Востоке сохранится. Этот проблемный регион ещё в течение многих лет будет находиться в ставшем привычным для него состоянии неустойчивости. Пессимисты почти никогда не ошибаются в прогнозах развития ситуации на Ближнем Востоке и никогда не испытывают недостатка ни в сторонниках, ни в подтверждениях своей правоты. Трезвый взгляд на наши интересы в этом регионе указывает, что нам следует отказаться от активного вмешательства в ситуацию. Мы больше не зависим напрямую от ближневосточных углеводородов. Израиль сегодня более надежно, чем когда-либо прежде, защищён от экзистенциальных угроз. Иран – опасная страна, но достаточно гибкая; его амбиции не выходят за границы территории суннитского большинства; кроме того, там медленно закипает внутреннее недовольство и назревают проблемы, порождаемые агонией экономики.

Несмотря на возрождение России, у нас нет ни одного заслуживающего внимания внешнего противника, как это было во времена холодной войны.

В то же время, как убедился президент Обама, ослабление влияния на Ближнем Востоке иногда способно автоматически дестабилизировать ситуацию. Неустойчивость в регионе – заразная болезнь; для неё не существует границ, и очаги инфекции могут возникнуть где угодно. Соединённые Штаты не должны забывать о своей ведущей роли, но в то же время проявлять максимум смирения и уклоняться от крупномасштабного вооружённого вмешательства и усилий в области государственного строительства, которыми они занимались в недавнем прошлом. Эти усилия заранее обречены на провал. Регион нередко становился кладбищем планов военной оккупации и проектов социального строительства, разработанных чужаками, пускай даже с самыми лучшими намерениями. В рамках долгосрочной ближневосточной стратегии мы должны поддерживать наших традиционных арабских партнёров, обеспечивая им защиту от угроз – будь то суннитские экстремистские группировки или хищный Иран. Одновременно необходимо требовать от суннитских лидеров понимания того, что ради сохранения порядка в регионе им придётся придерживаться определённого modus vivendi с Ираном, который сохранит влияние на Ближнем Востоке, даже если умерит свой революционный пыл. Кроме того, они должны, не откладывая, начать выводить систему государственного управления из глубокого кризиса, ставшего главной причиной «арабской весны». Дружественные отношения с Израилем требуют, чтобы мы настаивали на урегулировании арабо-израильского конфликта с помощью давно назревшего и перезревшего решения на основе сосуществования двух государств, без которого будущее Израиля как демократического еврейского государства окажется под угрозой.

Невнимание президента Трампа к Африке и Латинской Америке – это глупость, поскольку в силу демографических тенденций, множества факторов нестабильности и потенциальных возможностей в этих регионах их стратегическое значение для Соединённых Штатов растёт. Антипатия Трампа к многосторонним соглашениям и международным организациям поставит его преемников перед лицом невероятно сложной задачи восстановления этих институтов, особенно учитывая, что многие из них и так давно нуждаются в обновлении и адаптации к новым условиям. Отказ от Транстихоокеанского партнёрства – это историческая ошибка. При соответствующих усилиях в Европе нам, возможно, удалось бы поднять две трети мировой экономики до уровня, отвечающего высоким стандартам и требованиям, принятым в американской экономической системе; со временем обеспечить вступление развивающихся рынков в члены этого клуба и повлиять на формирование курса Китая и его готовность к реформам. Всё это отнюдь не означало бы отказа от усилий, нацеленных на выработку справедливых, взаимовыгодных условий торговых соглашений и смягчение их воздействия на важнейшие сектора нашей экономики и рынок труда. В любом случае отказ от несовершенных соглашений вряд ли можно считать более удачным подходом, чем попытки постепенно исправить их недостатки.

Выход Трампа из Парижского соглашения по климату и демонстративный отказ от международных обязательств США, касающихся миграции и беженцев, имели самые разрушительные последствия. Они усилили недоверие к мотивам американской политики и посеяли сомнения в нашей надёжности. Руководство нашей страны полностью игнорировало лидирующую роль США в решении множества проблем, связанных с ускоряющимся технологическим развитием, – от киберугроз до последствий быстрого прогресса в области создания искусственного интеллекта, – которые, возможно, в XXI веке полностью изменят характер геополитического соперничества, как промышленная революция изменила его в XIX и XX века. В меняющейся конфигурации центров силы американские ресурсы уже не так значимы, а влияние США не так ощутимо, как десять лет назад, тем более что они подверглись разрушительному воздействию политики администрации Трампа. Тем не менее в решении всех вышеперечисленных проблем Соединённые Штаты по-прежнему могут играть ведущую роль, и ключевое значение для их успеха в этой роли имеет качество нашей дипломатии.

СНОСКИ

[1] Memo to Secretary of State–Designate Christopher, January 5, 1993, “Parting Thoughts: U.S. Foreign Policy in the Years Ahead.”

[2] Отрывок из лекции 1946 г. в Национальном военном колледже. Цит. по: Barton Gellman, Contending with Kennan: Toward a Philosophy of American Power. New York: Praeger, 1984. PP. 126–27.

[3] Выступление президента США Трампа и президента Российской Федерации Путина на совместной пресс-конференции, Хельсинки, Финляндия, 16 июля 2018 г.

[4] Alexis de Tocqueville, Democracy in America, volume 1, chapter XIII (1835). (В одном из переводов на русский эта фраза звучит так: «Самое большое преимущество американцев состоит не только в том, что они более просвещённые, чем другие народы, но ещё и в их способности совершать поправимые ошибки». – Токвиль А. Демократия в Америке. М.: Прогресс, 1992. С. 180. – Прим. пер.)

[5] Игра слов: liquid (англ.) – жидкий; liquid asset (англ.) – ликвидный актив. – Прим. пер.

[6] John Lewis Gaddis, Strategies of Containment: A Critical Appraisal of American National Security Policy During the Cold War. New York: Oxford University Press, 2005.

[7] Michael E. O’Hanlon, Beyond NATO: A New Security Architecture for Eastern Europe. Washington, D.C.: Brookings Institution Press, 2017.

США > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 21 августа 2020 > № 3493723 Уильям Бернс

Владимир Молчанов: А я верю – грядет новый расцвет телевидения

Сергей Бирюков

Один из создателей нового российского ТВ учит своих студентов быть свободными людьми

Идея нашей беседы возникла необычно — Владимир Кириллович предложил посмотреть гуляющий по Сети видеофрагмент, который ему самому только что прислали друзья. Включаю и вижу моего старого доброго знакомого помолодевшим на 30 лет на фоне заставки программы «Время»: «Печальное известие пришло из Юрмалы. Вчера в автокатастрофе погиб один из кумиров советской молодежи, известный в мире рок-исполнитель Виктор Цой...» Так история и день сегодняшний, когда легендарная песня «Перемен!» продолжает бередить сердца, тесно переплелись. Что думает о нынешнем российском телевидении журналист, стоявший у его истоков? Возможна ли в теперешнем эфире та свобода, которой добились в перестройку Молчанов и его единомышленники? Как вообще он, человек культуры, выросший в кругу, где имена Чехова и Рахманинова воспринимались не абстрактно, а обозначали родных людей, стал политическим журналистом? И почему из политической журналистики ушел?

— Владимир Кириллович, вы 16 августа 1990 года прямо так и начали программу «Время» с сообщения о гибели Виктора Цоя?

— Прямо так и начал, хотя это было нарушением всех канонов. Единственное — предупредил режиссера, но больше никто, включая начальство, о моем намерении не знал. Сразу после эфира спускаюсь в кабинет моего руководителя Ольвара Какучая, через секунду там звонит правительственный телефон и из трубки на меня орет помощник секретаря ЦК Лигачева: кто позволил?! Я выслушал его и спокойно ответил: «Видите ли, Цоя любят миллионы людей. А вас они не любят. И единственное, что могу обещать: некролога о вас в программе «Время» не сделаю». Он бросил трубку, а через несколько секунд по той же вертушке позвонил помощник другого секретаря ЦК, Александра Яковлева, поблагодарил от Александра Николаевича и от себя... Вот так мы тогда и работали: пока наверху спорили, мы делали свое дело.

— Сегодняшнее ТВ смотрите?

— Обязательно, и далеко не только «Дождь», хотя он, пожалуй, наиболее информативен. Но знать я должен все: студенты (в РГГУ и других вузах, где преподавал и преподаю) задают разные вопросы. Я учу их сравнивать новости на наших каналах и западных, понимать разницу между информацией и низкопробной пропагандой, между, допустим, близким моему сердцу каналом «Культура» и совсем не близким Федеральным агентством новостей или «Царьградом», между Никитой Михалковым — потрясающим актером и ведущим «Бесогон ТВ»...

— Если сравнивать тогдашнее ТВ и сегодняшнее...

— Телевидение перестройки и первого постперестроечного десятилетия было самым свободным и интересным в Европе. Хотя это случилось не вдруг. Помню, весной 1986-го группу советских журналистов пригласили в Нью-Йорк. Приземлились, внизу ждет добрая сотня репортеров с камерами. Владимир Ломейко — тогдашний глава пресс-службы МИДа — доволен: смотрите, какая у нас популярность... А оказалось, накануне взорвался Чернобыль, и американцы надеялись получить свежую информацию. Мы же в полном неведении! Хотя в группе были председатель Гостелерадио Леонид Кравченко, авторитетнейший политобозреватель Александр Бовин... Представляю, что думали о нас американцы, глядя на наши изумленные лица.

Но та поездка сыграла в моей жизни важную роль. На обратном пути Кравченко пригласил меня в свой салон и предложил переходить из Агентства печати «Новости», где я тогда работал, на телевидение. И в ночь на 8 марта 1987 года впервые вышла передача с невнятным пока названием «Вы с ними где-то уже встречались» (притом что ни меня, ни мою соведущую Майю Сидорову никто из зрителей толком не знал). А вскоре она обрела имя, которое затем носила в разных вариантах несколько десятилетий: «До и после полуночи». Это была первая неподцензурная передача в прямом эфире на нашем ТВ. «Взгляд» появился через полгода, осенью. И там был более молодежный акцент, в частности много говорилось о службе наших солдат в Афганистане, где еще шла война. А мы больше рассказывали о культуре, о русской эмиграции, представителей которой когда-то скопом зачислили в «предатели». Делали сюжеты о Михаиле Барышникове, Наталии Макаровой, Рудольфе Нурееве, организовывали прямые мосты с нашими замечательными пианистами, дирижерами... И все это в нарушение запретов. Нельзя было звать в эфир композитора Альфреда Шнитке — но мы звали.

К сожалению, сегодня эти традиции федеральным эфиром утрачены. Вы можете семь программ подряд провести под юбкой у какой-нибудь госпожи Шурыгиной — но маловероятно, что набредете хоть на одну программу, знакомящую с творчеством, допустим, серьезных современных композиторов, или на обстоятельную полемику по самым острым проблемам.

— Однажды после вашего расследования произошел международный судебный процесс.

— Это еще в бытность обозревателем АПН. Я, нидерландист по специальности, полученной на филфаке МГУ, напал на след голландского нацистского преступника Питера Ментена. Опубликовал в АПН очерк, этого человека нашли и арестовали, судили... Тогда генеральный прокурор СССР Роман Руденко открыл мне доступ в архивы прокуратуры, после семи лет работы в которых я издал свою первую книжку «Возмездие должно свершиться», принесшую мне премию имени Горького.

— Но как вы, сын композитора Кирилла Молчанова и актрисы Марины Пастуховой-Дмитриевой, вообще решили пойти в журналистику? Будучи с детства окруженным людьми культуры, даже крестной вашей была Ольга Книппер-Чехова...

— А другой крестной — Анна Трубникова, двоюродная сестра Рахманинова. Вот так получилось, что у меня не было крестного папы, зато сразу две крестные мамы. Анна Андреевна жила практически в нищете, переводы от брата в тех условиях были невозможны. Мама, отправляясь на спектакль, часто завозила меня к ней, и можно сказать, до трех лет я там и рос. Анна Андреевна умерла в 1955-м, оставив нам памятные рахманиновские вещи — бокалы, пепельницы, которые я потом передал в Музей имени Глинки, где обещали создать уголок Рахманинова, но не уверен, что создали.

А насчет журналистики... Моя любимая фраза у Блока: «Нас всех подстерегает случай», всегда начинаю с нее свой курс у студентов. Так вот, я вполне мог бы стать и спортсменом. Моя старшая сестра Анна Дмитриева была великолепной теннисисткой, а сам я стал чемпионом страны в парном разряде среди юношей. Но еще в школе в сочинении «Кем хочу стать» написал: хирургом или в крайнем случае журналистом. Тот крайний случай и наступил... Кстати, когда я после филфака университета пришел устраиваться в АПН, располагавшееся у Пушкинской площади (ныне это здание занимает Роспечать), то понял: эта комната парткома и есть бывшее жилище Анны Андреевны, часть квартиры Рахманиновых, где я провел первые три года своей жизни, а до революции жил сам Сергей Васильевич.

— И культура в вас в конце концов взяла верх над политикой?

— Да, проведя в прямом эфире президентскую выборную кампанию 2000 года, я сказал себе: хватит. В то время я уже работал на «РЕН-ТВ». А что это была за компания, можно судить хотя бы по кабинетной «географии»: две комнаты Эльдара Рязанова, две — Лени Филатова, кабинет Юрия Никулина, за ним — Гриша Горин с Аркадием Аркановым, Юра Рост, мои два кабинета... Вот такое телевидение создала Ирена Лесневская. Еще я работал в компаниях «Ностальгия», «Мир». Среди героев моих программ — Василий Аксенов, Чингиз Айтматов, Майя Плисецкая, Кшиштоф Пендерецкий, Анджей Вайда, Анни Жирардо, Наталия Бехтерева, Лео Бокерия, Боря Гребенщиков, Миша Веллер, Женя Евтушенко, директор Лувра Анри Луаретт...

Звали меня и за границу — в Латвию, на Украину. В Латвии мы с женой сняли телефильм про Рижское гетто. Пронзительная и тяжелая тема. Из пяти или шести остававшихся в живых узников удалось разыскать четверых. Сняли и их детей, в том числе скрипача Гидона Кремера, чей отец чудом спасся, но тридцать других их родственников погибли, прежде чем Красная армия освободила Ригу... Была премьера в огромном рижском зале, пришли министры, парламентарии, большое еврейское сообщество. Фильм потом показали по российскому телевидению. А по латвийскому не показали. Красная армия в сегодняшней Латвии не считается освободительницей.

— Что вы снимали на Украине?

— Женя Киселев позвал делать ремейк давнего моего документального фильма «Забой» о луганских шахтерах. Тогда, в 1991-м, я показывал, в каких чудовищных условиях работали люди на шахте, где когда-то устанавливал рекорды Стаханов. Фильм поставили в эфир с условием, что я тут же увольняюсь из «Останкино». Как всегда, обвинили в том, что я очерняю действительность. Но я ничего не очернял: через полчаса после показа ленты шахта взорвалась, погибли 70 человек...

— Я слыхал, что из-за вас на какое-то время была «уволена» с телевидения даже музыка Георгия Свиридова?

— Два месяца я не мог поставить в эфир сюжет с ней! Еще во время службы в АПН подружился с архиепископом Питиримом — настоятелем той самой церкви Воскресения Словущего в Брюсовом переулке, где меня крестили. Он был, кстати, прекрасным виолончелистом, я несколько раз бывал в его настоятельском домике во дворе церкви, он мне играл... Мы с ним сняли рассказ о судьбе церкви в Советском Союзе, о расстрелянных священниках, разрушенных храмах. А в финале большая группа деятелей церкви во главе с Питиримом возлагала 9 Мая цветы к памятнику защитникам Москвы на 23-м километре Ленинградского шоссе. Мой очень хороший музыкальный редактор Володя Давыденко, человек с дипломом Московской консерватории, нашел к этой сцене идеальный звуковой ряд — музыку из «Метели» Свиридова. Правда, на летучке опять обложили «за антисоветчину». Но несколько политических обозревателей сказали, что это чушь, что финал сильнейший...

— Сегодняшнюю музыку слушаете — Шнура, рэп?

— Я же говорю вам: педагог должен знать все, о чем говорят и спорят. Сергей Шнуров талантлив в своей области, хотя расцениваю его творчество скорее как стеб. И чтобы осознать достоинства рэпа, я, наверное, староват. Обожаю творчество Шевчука, Гребенщикова, Макаревича их золотой поры. Всегда с увлечением смотрел «Гражданин поэт» и очень переживаю все, что сейчас случилось с Мишей Ефремовым. Но понимаете, я воспитан на песнях, где главенствовала мелодия. Стихи допускались и ерундовые, а вот мелодии у Фрадкина, Френкеля, Мокроусова были гениальные.

— К сожалению, единственное в стране радио классической музыки «Орфей» сейчас по сути законсервировано из-за пандемии, там только повторы старых передач. Возобновится ли осенью полноценное вещание — не могу сказать.

— Подытоживая — есть у телевизионной журналистики будущее?

— Как полагаете, что вам скажет человек, выпустивший две сотни молодых журналистов? И каждый год приходят учиться все новые ребята. А какие сюжеты они делают — например, о лефортовском приюте бездомных или о районе Калитники, где рядом и кладбище с плачущими женщинами, и милицейское управление района с алкоголиками... Грустнейшие, но человечные рассказы. Я смотрю программы Юрия Дудя, который на наших глазах вырос в главного интервьюера страны, в чей эфир мечтают попасть все звезды. Наблюдаю сегодняшние репортажи канала NEXTA Live 22-летнего Степана Путило, рассказывающие нам правду о Белоруссии. Другое дело — все это не в федеральных компаниях, а в интернете. Но для профессии какая разница? Я верю: грядет новый расцвет телевидения, оно разовьется до такой универсальности, что нам даже трудно это себе представить. Как перед перестройкой, когда мы не представляли себе его тогдашнего скорого всплеска. Ведь все эти ребята, которые сегодня учатся быть свободными, завтра станут управлять страной — в культуре, экономике, политике, космосе.

— Или разъедутся по миру...

— Тоже возможно. На улицах Амстердама или Берлина русскую речь слышу чуть ли не чаще, чем голландскую или немецкую. Тогда утешаю себя тем, что русский мир, оказывается, куда больше, чем я думал.

Россия > СМИ, ИТ > trud.ru, 21 августа 2020 > № 3482492 Владимир Молчанов

Осенью в Улан-Удэ откроется обновленный сквер «Ровесникам, ушедшим в бой»

Там появятся 138 портретов военнослужащих и тематическая детская площадка. В Улан-Удэ продолжается благоустройство сквера «Ровесникам, ушедшим в бой». Работы начались с конца мая на средства национального проекта «Жилье и городская среда». Общая стоимость работ по благоустройству составила 44,621 млн рублей. Работы планируют завершить к концу сентября 2020 года.

По словам министра строительства и модернизации ЖКК Республики Бурятия Николая Рузавина, рабочим предстоит выполнить облицовку гранитом, водоснабжение уже практически завершено.

«Подрядчик сообщил, что уже скоро будет пробная приемка. Хотелось бы, что здесь было место, где люди могли бы отдать дань памяти тем, кто пострадал в военных конфликтах», - пояснил министр.

На Аллее героев появятся новые портреты. Их будет 138 вместо 114. В целом площадь сквера не изменилась, но были внесены конструктивные изменения.

«Например, было выделено место для детской площадки в военной тематике, также изменилась парковка. Кардинально ничего не поменялось. Задачи, которые поставлены в рамках контракта, выполняются. Работы идут по графику», - говорит Николай Рузавин.

Директор подрядной организации ООО «Стройсервис» Галина Шарахаева добавляет, что для полноценного озеленения сквера предусмотрен гидрополив.

«Мы закупили импортное оборудование и установили автоматическую систему полива. Каждый сектор будет орошаться отдельно специальными разбрызгивателями, которые «прячутся» под землей. С наступлением холодов мы закроем воду и с помощью насоса-компрессора продуем трубы. То есть вода нигде не будет замораживаться. Уже стоят новые колодцы, - объясняет она. - Работа выполнена на 80 %. Были неблагоприятные погодные условия, и мы не работали».

Что касается самого монумента, то на данный момент его освежили, убрали ненужную ротонду, вместо нее появился «Камень памяти», посвященный всем военнослужащим локальных войн этого столетия. Провели озеленение, освещение, вскоре установят скамейки с навесами от солнца. Установили сцену для выступлений и увеличили площадь для посетителей. Учли все пожелания Российского союза ветеранов Афганистана и «Боевого братства», не забыли и про жителей. Для удобных прогулок была заменена тротуарная плитка. Вскоре памятные стены, сцену и фундамент под бронемашиной БМП-1 облицуют гранитом. Сам танк перенесли ближе к пересечению улиц Бабушкина и Терешковой для лучшего обзора. Рядом установят флагштоки.

Изначально детская площадка была обычной, но «Воинское братство» предложило сделать ее тематической. Там будет установлена игровая военная техника: ракеты, «Катюши», грузовики, танки, чтобы подрастающее поколение имело интерес к этому.

Глава республиканского Минстроя уточнил, что в Бурятии в 2020 году благоустраиваются 111 общественных и 120 дворовых территорий, из которых в Улан-Удэ соответственно 56 и 1.

«На эти цели предусмотрено финансирование в размере 283,6 млн рублей, - резюмирует Николай Рузавин. – Уже благоустроены 42 общественные и 47 дворовых территорий».

Сегодня — плохо, но это хорошо

потому что дальше может быть хуже

Шамиль Султанов

То, что происходит сейчас в Беларуси, — пока первый в Европе управляемый гибридный кризис, происходящий на фоне длящейся пандемии, резко снизившихся цен на нефть, всё более надвигающегося глобального экономического кризиса и роста тотальной внешнеполитической неопределённости.

Ключевой вопрос — кому выгоден, с точки зрения Realpolitiks, этот разгорающийся конфликт в рамках большой глобальной геополитической игры? Но один стратегический результат уже совершенно ясен: в любом случае Беларусь обязательно ослабеет.

Важнейший компонент долгосрочной евразийской стратегии военно-разведывательного комплекса (ВРК) США заключается в том, чтобы существенно усилить геополитическое влияние Польши: и как противовес России с Германией, и как существенное препятствие для потенциального германо-российского сближения в будущем. Для Вашингтона именно Польша становится всё более привилегированным (после Британии) союзником в Европе. Быстрорастущее и разностороннее взаимодействие польских и американских разведслужб, недавнее решение о перемещении части американских вооружённых сил из Германии в Польшу — только подтверждение этого тезиса.

Главное направление такого польского геополитического усиления — формирование негласной антироссийской коалиции, включающей в себя ряд восточноевропейских стран и бывших республик Советского Союза. Поэтому главную роль в управлении нынешним белорусским кризисом играет не Прага, а именно Варшава. Как и в случае с Украиной, возможное отдаление Беларуси от России должно форсированно привести её в зону влияния не Германии, а именно Польши.

Причём офицеры противника, которые работают над нынешней ситуацией, стремятся к тому, чтобы любой вариант разрешения белорусского кризиса в долгосрочном плане негативно сказался на российских национальных интересах. Своего рода вариант тотального цугцванга!

Разгорающийся конфликт в Беларуси используется и для продолжения важнейшей стратегии Вашингтона по окружению России цепью взаимодействующих горячих или как бы замороженных региональных конфликтов и кризисных точек, которые позволяют оказывать управляющее воздействие на Москву, избегая "горячей" стадии в большой гибридной войне. Эта цепь включает в себя армяно-азербайджанское силовое противостояние, продолжающийся кризис в отношениях между Россией и Грузией, треугольник Молдова — Москва — Приднестровье, кризисное силовое противостояние между Москвой и Киевом на Украине. Добавьте к этому взрывоопасную ситуацию, которая складывается в Центральной Азии: прежде всего, в Таджикистане, и на границах Туркменистана и Афганистана, — плюс геополитическая ловушка в Сирии, которую организовал Москве американский ВРК. Если режим Лукашенко не устоит, то Беларусь неминуемо превратится в следующее важное звено в этой системе окружения России. И тогда вполне логично можно прогнозировать, что следующей целью американского "Deep state" станет управляемая дестабилизация Казахстана. Вполне возможно, этот процесс начнётся уже зимой-весной следующего 2021 года.

Главная задача формирования такой конфликтной цепи вокруг России заключается в том, чтобы не допустить дальнейшего сближения Москвы с Пекином на антиамериканской основе. Более того, эту цепь Вашингтон может более активно использовать после ноябрьских президентских выборов в США для того, чтобы заставить Кремль занять более активную позицию противовеса Китаю.

В рамках этой большой геополитической игры шансы Москвы существенно ухудшаются в связи с тем, что у Кремля нет единой, выверенной стратегии ни по поводу режима Лукашенко, ни по поводу Беларуси как таковой. Существуют, по меньшей мере, три политические линии в отношении главного на сегодняшний день российского внешнеполитического союзника, которые формально сами по себе достаточно обоснованы. Причём одна из таких стратегий прямо исходит из того, что в политическом будущем Беларуси для Лукашенко не должно быть места. Поэтому не случайно, что информационная война, идущая против Беларуси, активно подпитывается, в том числе, и из Москвы.

Опять-таки, вполне логично, что многие ошибки, которые были допущены Москвой в 2013-14 годах по отношению к Украине, вполне могут повториться и в условиях раскалывающегося белорусского социума.

Конечно, от Лукашенко многие в республике объективно устали. Прежде всего, это целый ряд местных бизнес-кланов. А в условиях, когда социально-экономическая ситуация в Беларуси объективно ухудшается, недовольство охватывает и общество в целом. Хотя то же самое происходит сейчас практически во всех странах мира. Кроме того, Александр Григорьевич делает в последнее время много ошибок, в том числе и во внешнеполитической сфере, пытаясь играть с разными игроками, которые порой прямо ненавидят друг друга. И, как говорил классик: "Ошибки — один из видов моих поступков, в отличие от ваших, имя которым преступление". Наконец, у него накопилось много внутренних врагов внутри правящей элиты, которые объединились или их "объединили".

Но — самое главное! — ключевых стратегов этого раунда большой геополитической игры ни сам Лукашенко, ни его т. н. оппоненты, по большому счёту, вообще не интересуют. Их задача — не в том, чтобы помочь "свободолюбивому белорусскому народу в его борьбе за демократизацию", а в том, чтобы инициировать и запустить долгосрочные процессы социально-политической энтропии в этой точке Евразии. При этом они явно торопились и также сделали несколько серьёзных ошибок, хотя многие рекомендации Джозефа Ная использовались и продолжают активно использоваться.

Например, главными оппонентами Лукашенко неожиданно стали три добропорядочные женщины, у которых, однако, нет ни только никакой политической харизмы, но даже минимального опыта руководства сложными структурами и организациями. Тем не менее, недавняя домохозяйка Тихановская на полном серьёзе заявила, что готова стать "национальным лидером", и, что интересно, её с пеной у рта поддерживают те самые либералы, которые постоянно вопили, что "кухарка не может управлять государством". Даже в насквозь феминистской Калифорнии такой фокус вряд ли прошёл бы, что уж говорить о традиционалистском характере белорусов. При этом никакой позитивной программы у этих трёх матрон не было по определению. Убрать Лукашенко и новые выборы? Но это просто продолжение внутриполитического конфликта, потому что новые выборы — это уже прямое, грубое столкновение различных белорусских кланов и групп, различных денежных мешков в борьбе за власть. Да ещё в условиях развивающегося экономического кризиса. И здесь лозунг "Запад нам поможет!" не пройдёт, Запад сам поиздержался на нынешней пандемии.

Кризисы не только обостряют ситуацию, не только ведут к депрессии и хаосу, но и создают новые возможности. Например, Лукашенко сейчас получает возможность творчески модернизировать политическую систему, в том числе за счёт подготовки нового социального договора. Если глобальные игроки дадут ему это сделать.

Белоруссия. Польша. Россия > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 19 августа 2020 > № 3541937 Шамиль Султанов

Иран выдвинул предложение о создании новой железнодорожной линии с Турцией

Иран выдвинул предложение о создании новой железнодорожной линии с Турцией, рассказал министр дорог и городского развития Мохаммад Эслами.

Эслами и министр транспорта и инфраструктуры Турции Адиль Караисмаилоглу провели видеоконференцию, чтобы обсудить пути развития сотрудничества между двумя соседями, сообщает Tasnim News.

Подчеркнув необходимость улучшения железнодорожного транспорта и сообщения между Ираном и Турцией, Эслами сказал, что пограничный переход Рази-Капикой в настоящее время является единственным железнодорожным соединением между двумя странами.

Призывая к увеличению количества железнодорожных маршрутов, он сказал, что Иран определил станцию Чешме-Сорайя в качестве точки соединения для открытия новой железнодорожной линии с Турцией и отправил результаты своих исследований в Анкару.

Он также подчеркнул необходимость общей дорожной карты по расширению связей в транспортной отрасли.

В 2019 году Тегеран и Анкара достигли крупных соглашений по автомобильным и железнодорожным перевозкам, в том числе о создании международного коридора, соединяющего Афганистан с Турцией через Иран.

Иран. Турция. Афганистан > Транспорт > iran.ru, 18 августа 2020 > № 3526713

Иран станет основным транзитным маршрутом для Индии и России

Иран достиг договоренностей с Россией и Индией о транзите товаров указанных стран через свою железнодорожную сеть, сообщает ILNA со ссылкой на главу "Железных дорог Исламской Республики Иран" (RAI).

«"Железные дороги Исламской Республики Иран" добились хороших результатов в области железнодорожных перевозок, включая договоренности, достигнутые с Индией и Россией, на основании которых огромные транзитные грузы из этих двух стран будут проходить через иранский железнодорожный коридор», - рассказал Саид Расули в воскресенье на встрече с членами парламентского комитета развития.

«"Железные дороги Исламской Республики Иран" прилагают все усилия, чтобы максимально использовать сегодняшние железнодорожные мощности. В этой связи серьезно рассматривается вопрос увеличения доли железнодорожных перевозок, и подготовленные программы будут представлены в парламент, в отчете», - добавил он, сообщает Tehran Times.

Заместитель министра транспорта также сообщил, что из общего объема грузов, перевезенных за последний иранский календарный год (закончившийся 19 марта), который составил 513 миллионов тонн, 208 миллионов тонн были перевезены по железнодорожным маршрутам.

Чиновник подчеркнул, что необходимо принять серьезные меры для увеличения доли железной дороги в грузоперевозках страны, включая развитие национальной железнодорожной сети в менее развитых регионах, а также обнуление налога на добавленную стоимость в этом секторе.

Еще в июле Расули сказал, что Иран может использовать свой восточный железнодорожный коридор для транзита товаров между Россией и Индией, а также между странами СНГ.

Упомянув о начале работ по прокладке путей для железной дороги Чабахар-Захедан, Расули сказал: «Пока мы не смогли использовать все мощности порта Чабахар, поскольку он не был подключен к железнодорожной сети, но с завершением этой линии порт может стать транзитным узлом в регионе».

Создание полностью железнодорожного коридора на востоке страны, соединяющего Чабахар, как единственный океанический порт страны с национальной железнодорожной сетью, развитие Макранского побережья с помощью железнодорожного транспорта, соединение Центральной Азии и Афганистана с открытыми водами океана, создание подходящей платформы для развития и экономический рост, экономия топлива и сокращение дорожно-транспортных происшествий, обеспечение устойчивого развития и безопасности в регионе и установление постоянного сотрудничества со странами в регионе и другими странами с торговыми и транзитными обменами, были названы одними из целей проекта железной дороги Чабахар-Захедан.

Правительство Ирана планирует увеличить пропускную способность порта Чабахар с нынешних 2,5 млн. тонн до 8,5 млн. тонн, а завершение строительства восточного железнодорожного коридора проводится в рамках плана по подготовке необходимой инфраструктуры для управления дополнительной мощностью.

Иран. Индия. Россия > Транспорт > iran.ru, 18 августа 2020 > № 3526711

Иран экспортировал кондитерских изделий на сумму более 152,89 млн. долларов

Иран экспортировал сладостей, шоколадных конфет и печенья на сумму более 152,89 миллиона долларов в 56 стран за первые четыре месяца текущего 1399 иранского календарного года (20 марта - 21 июля), рассказал официальный представитель Таможенного управления Исламской Республики Иран (IRICA).

По словам Рухоллы Латифи, экспорт упомянутых товаров за указанный период составил 39 588 тонн, сообщает IRIB.

Между тем, иранские производители также экспортировали 106 336 тонн сухого хлеба, теста, печенья, вафель и других зерновых продуктов на сумму 94,883 миллиона долларов в 53 страны за этот период, сообщил представитель IRICA.

Норвегия, Нидерланды, Австралия, Германия, Австрия, Канада, Малайзия, Япония, Польша, Джибути, Армения, Россия, Пакистан, Кувейт, Кот-д'Ивуар, Катар, Кыргызстан, Швейцария, Китай, Бахрейн, Ирак, Таджикистан, Сомали, Йемен, ОАЭ, Афганистан, Беларусь, Нигер и Оман были одними из основных направлений иранских сладостей и шоколадных конфет.

По словам Латифи, кондитерская и шоколадная промышленность в Иране за последние 20 лет вступили в новую фазу прогресса с развитием технологий и использованием современного оборудования.

Эти события привели к расширению экспортных рынков страны для кондитерских изделий и сладостей по всему миру, сказал он, добавив: «Это указывает на то, что Иран имеет глобально приемлемые продукты в этом секторе и имеет потенциал конкурировать с другими странами в этой области, а также прекрасную возможность увеличить экспорт в этом отношении».

Дубай, ОАЭ. Российские и эмиратские авиакомпании совершили новые репатриационные рейсы, которые доставили на Родину граждан России.

Так, вывозной рейс авиакомпании «Азимут» с 116 гражданами Российской Федерации вылетел из международного аэропорта эмирата Шарджа в Минеральные воды 10 августа 2020 года.

14 августа 2020 года вывозной рейс по маршруту «Дубай – Санкт-Петербург» выполнила авиакомпания Emirates – на борт поднялись 102 пассажира. Днем позже, 15 августа 2020 года, эмиратский авиаперевозчик выполнил рейс по маршруту «Дубай – Москва».

Как сообщили в Генеральном консульстве России в Дубае, на рейс были допущены 288 пассажиров, включая граждан России, следующих транзитом с Сейшельских островов, из Бахрейна, Гвинеи, Южной Кореи, Австралии, Афганистана, Индии, Маврикия, Египта, Пакистана.

«Благодаря налаженному взаимодействию Генконсульства России в Дубае с Минкомсвязью России и коллегами из диппредставительств по всему миру все пассажиры благополучно вернулись домой к своим семьям», отметили в генеральном консульстве.

Новость размещена при поддержке проекта Olivara Residence & Park. Новый жилой проект в Дубае. Квартиры в зелёном квартале в аренду напрямую от застройщика Palma Holding. Получите месяц аренды в подарок прямо сейчас.

Будет ли большая война?

Израиль и США против Ливана

Анастасия Ежова

Страшный "гриб" от мощного взрыва, громыхнувшего в порту Бейрута, потряс сознание ливанцев и всего мира. Вой сирен разодрал плотный морской воздух вмиг искореженной, израненной ливанской столицы. Счет погибших пошел на сотни, раненых - на тысячи, десятки людей пропали без вести, 300 тысяч человек остались без жилья, уничтожено 90 % запасов продовольствия и медикаментов Ливана. Странных совпадений так много, что в ливанских СМИ не без оснований озвучивается версия об американо-израильском и саудовском следе. Мы расскажем вам о предыстории бейрутской трагедии и той серьезной эскалации, которая ей предшествовала...

Ливан, отмечающий в эти дни 14-ю годовщину победы над Израилем, сотрясается от внутренних кризисов и внешних вызовов. Рост доллара, падение курса ливанского фунта, коронавирус, безработица, разорение предприятий и увольнения сотрудников, урезание зарплат до мизера, пустые холодильники и переполненные улицы, протесты и акции, вплоть до погрома магазинов и актов насилия, — всё это стало результатом целенаправленной политики США и рабской привязанности экономики Ливана к доллару.

Прекрасный, живописный Ливан, окутанный вкусным дымом терпких кальянов, запахом кофе с кардамоном и дуновением морского бриза, с его петляющими промеж камней и кедров горными серпантинами, с его уютными кафе на набережных, с его красными черепичными крышами, усеянными золотыми знамёнами "Хизбаллы", ныне полыхает, и запах едкого дыма этого пожарища будоражит людей, заставляя их не на шутку беспокоиться о будущем своей страны, за которую они проливали кровь, приносили в жертву лучших сыновей, которую они трудом и потом отстроили заново после того, как израильская военная машина оставила от её доброй половины груду руин. Иран тогда, кстати, на 70% профинансировал это рекордно быстрое восстановление.

Я помню Ливан меланхолично-лощёным, изысканно-небрежным: 10 лет назад его улицы ещё не были безнадежно замусорены, но потом стараниями внешних сил загорелась в огне войны соседняя Сирия, и в Ливан потекли чумазые, неприкаянные сирийские беженцы, которые начали клянчить мелочь, воровать на улицах, возводить незаконные постройки и спускать в бирюзовые воды Средиземного моря потоки зловонной канализации, из-за чего в черте Бейрута стало невозможно купаться. Увы, все ливанцы знали, чьи это жёны и дети: правительство Башара Асада снабжало лишившихся крова сирийцев каким-никаким жильём, а в Ливан бежали члены семей боевиков. Ливанцы — люди добрые: они не стали распространять на них отношение к их мужчинам. Однако проблема сирийских беженцев до сих пор стоит очень остро, ибо они служат источником преступности и угрозы: попрошайки, которым сегодня по 10 лет, всего лишь через 5 лет созреют, чтобы держать в руках оружие. Ливанские патриотические силы, включая "Хизбаллу", давно лоббируют вопрос, чтобы беженцев организованно вернули в Сирию, гарантировав им безопасность, и чтобы переговоры об этом велись на уровне двух правительств: ливанского и сирийского. Но кое-кто упорно саботировал этот процесс.

Этот же кое-кто настырно добивается натурализации других беженцев — палестинских; хотя сами обездоленные палестинцы не горят желанием делить маленький Ливан с ливанцами, а десятилетиями мечтают о возвращении на украденную у них родину — в Палестину. "Марш Возвращения" в Газе, в ходе которого израильские военные безжалостно отстреливают безоружных женщин и подростков, медиков и журналистов, зародился именно под сенью ливанских кедров. Палестинско-ливанское братство выдержало испытание сирийской мясорубкой: искренним сторонникам Сопротивления враждовать незачем, будь они суннитами или шиитами — как бы кое-кто ни старался вбить между ними клин.

Кое-кто меняет имена и лица, порой высказываясь открыто, а порой действуя через местных лоббистов. И этот кое-кто — посольство США в Ливане.

Госпожа посолка

Новоприбывший посол (или как теперь положено говорить по митушному фэн-шую? Послиха? Послица? Посолка?) Дороти Ши лихо, словно под звуки залихватской ливанской дабки, принялась костерить "Хизбаллу" в СМИ, обвинив её во всех бедах Ливана. В интервью саудовскому гостелеканалу "Аль-Хадат" она заявила, что "Хизбалла" "взяла Ливан в заложники" и якобы выкачивает деньги из госбюджета на свои нужды. Приятную слуху многих ливанцев антиамериканскую риторику "Хизбаллы" Ши с ужасом назвала "устрашающей".

В ответ госпожа посолка получила неожиданную для себя жёсткую отповедь со стороны ливанского МИД и президента Мишеля Ауна лично. Министр иностранных дел Ливана Нассиф Хитти напомнил ей про Венскую конвенцию о дипломатических отношениях 1961 года, согласно которой посол иностранного государства не должен вмешиваться во внутренние дела другой страны. Высказался и депутат парламента от "Хизбаллы" Хасан Фадлалла: он назвал интервью Ши "возмутительным актом агрессии в отношении суверенитета Ливана и его национального достоинства".

"Когда посол США Ши жонглирует фактами, инкриминируя "Хизбалле" плоды социально-экономической агрессии её собственной страны, Америки, против Ливана, это не способно убедить никого, и никто не поверит этому. В администрации США разразился конфликт между госсекретарем Помпео, его помощником Шенкером и этим послом. Он вспыхнул, когда в адрес Америки посыпались обвинения, связанные с обнародованием факта, что именно США стоят за попытками удушить Ливан экономически, повысить курс доллара и предотвратить приток валюты в Ливан", — заявил заместитель лидера "Хизбаллы" шейх Наим Касем.

"Вишенкой на торте" стала массовая антиамериканская протестная акция в Бейруте: Ши снискала достойную порцию хайпа в ответ на свой словесный харрасмент. Но дальше — больше: судья Мухаммад Мазех из города Тир, что на юге Ливана, нашёл в интервью Ши разжигание религиозной и социальной розни, а потому запретил ливанским СМИ брать у госпожи посолки интервью. Запрет введен сроком на год, и точно такой же длительности тюремный срок светит нарушителям. Подобного американцы явно не ожидали: они привыкли, что арабы пресмыкаются и отплясывают перед ними с саблями. Нарушителей этого бедуинского ритуала вносят в "списки террористов", но добро бы так повела себя одна лишь "Хизбалла", которая и так занимает в этом американском списке почётное место — но чтобы "с крючка сорвалось" всё ливанское государство? И как тут не подвергнуть его коллективному наказанию, сознательно ограничив приток наличной валюты в Ливан, который из-за долларизации экономики остро в ней нуждается?

Наглость — неотъемлемая часть американской политики и дипломатии. Как вы думаете, какими "благородными мотивами" США оправдывают свои действия? Правильно: снова "виновата" "Хизбалла" — она якобы скупает доллары, чтобы отправлять их в Сирию и Иран, помогая "жутким террористическим режимам" обходить санкции. И на это обвинение лидер "Хизбаллы" сейид Хасан Наср-Аллах ответил колко и жёстко: "Во время официальных заседаний некоторые чиновники заявили, что 20 млрд. долл. были выведены из нашей страны за рубеж в период между сентябрем 2019 г. и февралем 2020 г. Но занимались этим вовсе не "Хизбалла" и не "Амаль" — и попали эти деньги отнюдь не в Сирию и не в Иран. Кто "увёл" 20 млрд. долл. из ливанских банков за границу? Есть специальный банк, который занимается этим… Ситуация с долларами — заговор, направленный против Ливана, против ливанского народа, против нашей экономики, против ливанского фунта и только в последнюю очередь — против Сирии. Сирия для них — лишь предлог. Спросите главу ливанского Центробанка, ушел ли хоть один доллар из тех самых 20 млрд. в Сирию, и сколько она получила из этой общей суммы".

Вспомним "Акт Цезаря" — введённый США пакет санкций против Сирии, содержащий в себе беспрецедентные законодательные инновации, в соответствии с которыми санкции против Сирии, Ирана и "Хизбаллы" распространяются отныне не только на американцев, а на всех жителей Земли, — и картина заговора будет полной.

"Поворот на Восток"

Вопреки козням США, "Хизбалла" подготовила программу выхода Ливана из экономического кризиса, которую её лидер обозначил как "поворот на Восток": "Если доллар — это инструмент давления, который используется против нас даже в том, что касается наших базовых потребностей, как мы можем ослабить нужду в долларе? Ведь доллар нужен нам, чтобы оплачивать бензин, газ, дизельное топливо, муку. Чтобы покупать лекарства, медицинское оборудование, сырьё для производства, нам нужен доллар. Если у Центробанка нет достаточного количества долларов, чтобы покрыть все эти запросы, — то это лишь потому, что он не хочет иметь проблемы с американцами… Можем ли мы найти дружественную нам страну, которая может пойти нам навстречу? Например, Иран… Могут найтись и другие страны, которые согласятся вести с нами бизнес, чтобы мы при этом рассчитывались не в долларах, а в ливанских фунтах.

Исходя из нашего опыта, нам придётся сперва убедить в этом ливанские власти, а потом уже обращаться к иранцам или к кому-либо ещё… В прошлом, когда наш брат Мухаммад Фнейш был министром энергетики, я ездил в Иран, где обсуждал с министром энергетики Ирана и другими иранскими чиновниками ситуацию с электричеством в Ливане. Мы привезли предложение по этому поводу и представили целый проект — но он не был утверждён в Ливане…

Ещё одна альтернатива — бартер. Страна может не взять ливанскую валюту в обмен на топливо, но мы в состоянии расплачиваться с ними нашей продукцией, сельскохозяйственной либо промышленной. Так мы сможем вести торговлю и с Ираном, и с другими странами… Это будет стимулировать ливанское производство, придаст импульс экономике, поможет создать новые рабочие места и снизит потребность в долларе — и в результате курс местной валюты возрастёт. В самом начале доллар всё ещё будет востребован, но постепенно его важность будет уменьшаться, а курс ливанской лиры — расти. Это поможет снизить зависимость Ливана от Америки. Мы будем в состоянии обеспечивать себя всем необходимым без доллара и прочих "твёрдых" валют. Это во многом оздоровит Ливан…

Я также прошу ливанцев помочь мне убедить в этом ливанских чиновников, которые могут отказаться, опасаясь давления со стороны США. Если они боятся американцев, должны ли мы испытывать страх перед ними? Американцы к нам безжалостны. Бояться их — неприемлемо…

У меня есть чёткая информация, что китайские компании готовы делать инвестиции в нашу экономику, несмотря на все сложности, существующие в Ливане. Это не мы будем давать им деньги — это они будут привозить их в нашу страну. Что, если будет реализован проект строительства высокоскоростной железнодорожной магистрали из Триполи в Накуру? Разве это не принесёт прибыль в нашу страну? Это выгодная для Ливана инвестиция. А разве это не создаст рабочие места и не приведёт к колоссальным сдвигам в экономике и обществе, позитивно сказавшись на уровне жизни? Я официально объявляю, что китайские компании готовы помочь нам. Они также готовы построить электростанции по схеме СЭП (строительство—эксплуатация—передача) — причём от ливанского государства не требуется никаких вложений, ибо китайцы готовы всё взять на себя. Мы также обсуждали с китайцами, могут ли они построить тоннель между Бейрутом и долиной Бекаа. Китайские компании готовы инвестировать в эти проекты на основе схемы СЭП".

Лидер "Хизбаллы" обозначил три страны, которые могут стать для Ливана основными партнёрами: это Иран, Китай и Россия.

Вражеские провокации

Меж тем, становится неспокойно и на внешних рубежах Ливана. Вечером 23 июля в сирийском небе американские военные самолёты F-15 позволили себе опасное сближение с иранским пассажирским бортом Mahan Air, что чуть не привело к катастрофе. На фоне вспыхнувшего скандала, жалобы Ирана в ИКАО и возмущения ООН вновь всплыл наболевший вопрос: а что вообще боевая авиация США делает в небе Сирии? Сирийское руководство не давало им на это разрешения. И если раньше они оправдывали свои действия "борьбой против ИГИЛ*", то теперь, после победы Сирии, это хлипкое алиби и вовсе перестало работать.

Мой добрый знакомый Фади Бу Дийа, главный редактор аффилированного с "Хизбаллой" журнала "Аль-Марайя", прокомментировал это так: "Объявленное военное соглашение между Ираном и Сирией вызывало серьёзную обеспокоенность у израильского военного руководства — особенно в связи с тем, что это соглашение существенно укрепит возможности ПВО Сирии противостоять израильским атакам. Это привело нас к мысли, что израильская армия нанесёт удар, узнав о последствиях этого соглашения" (из заявления для Russia Today от 19 июня 2020).

"Сионистский враг ударил по Дамаску, в результате которого был убит боец "Хизбаллы", и официально взял на себя ответственность за это.

"Хизбалла" чётко и недвусмысленно указала на необходимость отреагировать на это в соответствии с программным заявлением её лидера сейида Хасан Наср-Аллаха, что его организация не оставит без ответа гибель кого-либо из наших братьев.

И мы объявили, что страх Израиля перед нашим ответом приведёт к военной эскалации. Это усилит давление на руководство Сопротивления в свете кризисов, от которых страдает Ливан, где уже ведутся разговоры о нормализации и нейтралитете" (из интервью на канале OTV от 3 и 22 июля 2020 и из интервью на канале "Аль-Джадид" от 23 июля 2020).

"На следующий день израильская армия подвергла бомбардировке объекты на Голанах и в Кунейтре. Был перехвачен иранский гражданский пассажирский самолёт, следовавший из Тегерана в Бейрут, который совершил вынужденную посадку в Международном аэропорту имени Рафика Харири.

Возникает вопрос: чем обусловлена эта израильская эскалация? Каков её фон?

Эта эскалация спровоцирована США, которые объявили об экономической блокаде Сирии и Ливана, чтобы обеспечить победу на выборах Трампу и Нетаньяху.

Эта эскалация отражает явные разногласия в сионистском истеблишменте при составлении "дорожной карты" для управления ситуацией.

Некоторые израильские спецслужбы повелись на агентурные донесения, в которых их призывают усилить давление, полагая, что у "Хизбаллы" сейчас неподходящий момент для открытия фронта на юге. Кроме того, налицо явная попытка заманить Иран за стол переговоров с американцами, основанная на ошибочном предположении, будто иранское руководство ещё не оправилось от последствий убийства Касема Сулеймани, и, кроме того, озабочено распространением коронавируса и экономической ситуацией внутри Ирана.

Все эти ложные донесения возвращают нас к ситуации в канун израильской агрессии 2006 года, которая закончилась провалом их планов и поражением Израиля в Ливане. На данном же этапе их ложные калькуляции приведут сионистское образование к неизбежному поражению. Возможно, открытие фронта в неожиданном месте принесёт свои плоды, и американцы ничего не смогут предпринять, помимо сильного давления, призванного нивелировать следы их поражения.

Следовательно, вполне реалистичен сценарий, что реакция "Хизбаллы" будет новой по своему стилю и способу исполнения, что отражает силу и готовность "Хизбаллы" противостоять любой израильской агрессии, ибо враг находится под неусыпным военным наблюдением Сопротивления".

В этой заметке содержится намек на то, о чем лидер "Хизбаллы" говорит давно и открыто: если Израиль вновь решится напасть на Ливан, он потеряет север оккупированной Палестины — Галилею, план освобождения которой у "Хизбаллы" уже давно готов.

Галилея 1.0 или Айн аль-Асад 2.0?

Тремя неделями ранее в интервью журналистке связанного с "Хизбаллой" ИА Alahed News Фатиме Диб Хамзе шейх Наим Касем говорил о повторении сценария июля 2006 года как о маловероятном: "Сложившаяся атмосфера не способствует тому, чтобы Израиль замышлял войну против Ливана, поскольку сейчас он сосредоточен на эпидемии коронавируса. Также Израиль вплотную занят аннексией части Западного берега, в связи с чем опасается ответной реакции палестинцев.

Кроме того, его смущают военные возможности Сопротивления, благодаря которым оно создало баланс сил, устрашающий врага. Сейчас они боятся нас больше, чем когда-либо. Как Израиль может напасть на нас, если результаты непредсказуемы?

Внутри самого Израиля даже раздаются крики, что их внутренний фронт не готов к войне! Один их военный эксперт отметил, что их сухопутные силы недостаточно квалифицированы для ведения реального боя. Все эти факторы, включая готовность самой "Хизбаллы", которая постоянно наращивает боеспособность и не поддаётся никакому давлению, удерживают их от агрессии, исключая возможность войны против Ливана.

Но мы всегда принимаем во внимание худшие сценарии. Мы поддерживаем уровень боевой готовности. Если разразится война, мы встретим её с достоинством и полной уверенностью, что Сопротивление одержит победу, потому что правда — на его стороне, потому что эта земля — наша, и потому что мы — готовы".

Современная ситуация столь динамична, что расклады меняются быстро, как погода в горах. Но, возможно, даже за явными американо-израильскими провокациями никакого полномасштабного конфликта не последует, а "Хизбалла" ограничится ювелирно точными актами возмездия, которые не навлекут беды на сам Ливан, но повергнут противника в полное смущение.

А ведь в начале года нечто подобное уже произошло: в ответ на убийство генерала Касема Сулеймани КСИР нанёс сокрушительный удар по американской базе "Айн аль-Асад" в Ираке, и мир сжался в напряжении, ожидая большой войны. Но вместо этого американцы начали эвакуацию своего персонала из Кувейта и ОАЭ. Они тайно вывозили из Ирака своих раненых, сливая в подконтрольные им СМИ потоки неуклюжей "дезы", будто потерь нет, а иранцы "отстрелялись" по пустой базе". Но, увы, "Гаарец" сумел "пропалить" данные о 224 вывезенных через Тель-Авив раненых, а РИА ФАН сообщил о 80 убитых и 200 получивших ранения.

Впрочем, стратегически у "Хизбаллы" и всей оси Сопротивления тоже есть амбициозные планы. Недаром, говоря о покойном Касеме Сулеймани, шейх Наим Касем заявил: "Касем Сулеймани был назначен командующим силами "Кудс" в 1998 году. Их предназначение — подготовить 20-миллионную армию к освобождению Иерусалима. Эта армия должна включать в себя бойцов Сопротивления из Палестины, Ливана, Ирака, Пакистана, Афганистана и Сирии. Он отвечал за военную подготовку и обучение бойцов во всём регионе…И Аллах обещал нам победу".

* Террористическая организация, запрещённая в России.

Дневник Брежнева

Фёдор Раззаков об "узбекском деле" и пути Андропова на вершину СССР

Андрей Фурсов

Андрей ФУРСОВ. Вы — автор многих книг на острые темы по истории позднего Советского Союза. К нашему разговору особое отношение имеет ваша книга "Коррупция в Политбюро. Дело "красного узбека". Как вы нашли эту тему?

Фёдор РАЗЗАКОВ. В 2007 году, после долгого перерыва, я съездил в Узбекистан. На тот момент уже почти сотня книг была мной написана, и я подумал, что про свою малую родину, про Узбекистан, ничего не написал. А тут как раз стали показывать снятые на НТВ фильмы про Шарафа Рашидовича Рашидова. Антирашидовские, демонизирующие СССР, который якобы естественным путём развалился из-за коррупции.

И я понял, что герой моей будущей книги найден.

Андрей ФУРСОВ. Период 1967-1983 годов в Советском Союзе ознаменовался отказом номенклатуры от реального рывка в посткапиталистическое будущее — от идеи построения коммунизма. С реформами Либермана—Косыгина стартовала попытка "излечить" социализм несоциалистическими методами. Советское руководство приняло решение активно интегрироваться в мировую систему, полагая, что ядерного и научного потенциала уже хватит для разговора на равных. Запад активно поддержал эту позицию, Советскому Союзу был предложен "детант" — разрядка напряжённости, которая должна была обеспечить Западу, прежде всего США, передышку для того, чтобы выйти из кризиса и перехватить у СССР историческую инициативу. Советское руководство, уже плывшее по течению Истории, на эту обманку купилось.

Надо учитывать, что это происходило на фоне ослабления США, которые в 1944 году давали 50% мирового валового продукта, а в начале 1970-х — всего 24-25%. Тогда начали создаваться принципиально новые, закрытые международные структуры: Римский клуб (1968 год) и Трёхсторонняя комиссия (1973 год). По линии этих структур Советский Союз стали втягивать в ряд проектов по экологии, демографии, "глобальному управлению".

А внутри СССР развивалась активная фаза формирования связки "теневая экономика — криминал — партийно-хозяйственные структуры". Из вашей книги я узнал о кисловодском "сходняке" воров в законе и "теневиков" в 1979-м. Там было принято два решения: "теневики" стали отстёгивать 10% в "общак", а воры в законе решили… двигаться во власть.

В 1973-м Андропов стал членом Политбюро ЦК КПСС и начал превращать КГБ из функции власти в её альтернативный полюс. Он создаёт свою личную разведку под названием "Фирма" (во главе с Е. Питоврановым), начинается её проникновение в западный мир. Параллельно Андропов ведёт борьбу за власть внутри страны. Со второй половины 1970-х годов странным образом уходят на тот свет люди, которые вовсе не рады усилению КГБ: министр обороны Андрей Гречко (1976 г.); через два года — совершенно здоровый человек, член Политбюро Фёдор Кулаков, потенциальный кандидат в генсеки; в 1980-м в очень странной автокатастрофе погибает кандидат в члены Политбюро, первый секретарь ЦК компартии Белоруссии Пётр Машеров. Это люди, которые могли занять место Брежнева!

В то же время в республиках, особенно — в серьёзно коррумпированных Грузии и Армении, уже тогда тесно связанных с Прибалтикой и через неё — с Западом, нарастают сепаратистские настроения. А говорили только об Узбекистане, где никаких поползновений к отделению не было. Почему именно он оказался под ударом?

Фёдор РАЗЗАКОВ. О широкомасштабном "узбекском деле" нет никаких подробных материалов. Историю пишут победители, и горбачёвская "одноглазая гласность" её написала. В те годы я начал собирать свой архив, причём не только по "узбекскому делу", а вообще по всем делам. У меня таких папок несколько сотен. Все посвящённые "узбекскому делу" публикации я собирал вплоть до 1990 года, когда дело было практически закрыто. Увы, либеральная трактовка следователей Гдляна и Иванова, написавших книгу "Кремлёвское дело", продолжает доминировать и сейчас.

Андрей ФУРСОВ. Она не просто либеральная, она лживая.

Фёдор РАЗЗАКОВ. И в фильмах об "узбекском деле" — всё та же "песня", что очаг узбекской коррупции приехали искоренять честные следователи со всей страны: сначала 12 человек, потом 200 и так далее. В этих пропагандистских материалах муссируется постулат, что "узбекское дело" — продукт праведной воли энергичного Андропова. В ноябре 1982 года он стал генеральным секретарём ЦК КПСС, в феврале 1983-го закрутилось это дело, а в апреле пошли аресты. "Хлопковое дело" — январь 1984-го.

Андропова в наши дни часто преподносят как интеллектуала, дисциплинизатора, искоренителя зла, а Брежнева и его команду — как коррупционеров, выживших из ума стариков: например, опальных при новом генсеке Сергея Медунова, Николая Щёлокова…

Андрей ФУРСОВ. Не упоминая, что "честный борец с коррупцией" наносил селективные удары по потенциальным оппонентам. Классическая кампанейщина.

Фёдор РАЗЗАКОВ. Я бы назвал это "операцией спецслужб". Очень выверенной, что закономерно, учитывая многолетний опыт Юрия Владимировича.

Внушалось, что "брежневские" тянули страну в болото, а им противостояли "прогрессисты" Андропов, Горбачёв, Яковлев, Шеварднадзе…

Андрей ФУРСОВ. Вспомнил книгу одного из борзописцев — называется "Юрий Андропов. Последняя надежда режима".

Фёдор РАЗЗАКОВ. Книга — Леонида Млечина, не к ночи будь помянут. Он олицетворяет собой либеральную пропаганду, которая вливается в уши нашего бедного обывателя. Так вот, я попытался опровергнуть ложный миф.

Андрей ФУРСОВ. На основании каких фактов?

Фёдор РАЗЗАКОВ. Ко мне попал, благодаря и вашему содействию, рабочий дневник Леонида Ильича Брежнева. Этот дневник он вёл с октября 1964 года до самой своей смерти. Объёмный документ, практически ежедневник, который вели в секретариате: чем занимался, куда ездил, с кем встречался, кто звонил.

Рабочий дневник даже за последний год жизни Леонида Ильича показывает, как много перемен Брежнев пытался осуществить.

Начну с предыстории — с декабря 1981 года, когда проходила финансовая проверка в Институте международной экономики и международных отношений (ИМЭМО). Это базовый институт для межэлитных отношений. Проверка преследовала цель сместить директора Николая Иноземцева. В его институте "паслась" целая группа пролиберальных советников, занимавшихся экономикой и международными вопросами: Георгий Цуканов, Георгий Арбатов, Александр Бовин и некоторые другие.

Андрей ФУРСОВ. Но у Иноземцева и у Арбатова с Бовиным были разные взгляды на развитие страны. Два последних были абсолютными либералами — в советско-номенклатурном, разумеется, смысле слова.

Фёдор РАЗЗАКОВ. Да, но Иноземцев возглавлял институт, где либералы чувствовали себя вольготно. Консервативные команды Черненко и Брежнева, яркими представителями которых были, например, Кириленко и Суслов, начали теснить либералов.

Андрей ФУРСОВ. При обыске в сейфе Иноземцева нашли необъяснимо крупную сумму в долларах. А обыск-то был связан с молодыми вольнодумными сотрудниками института, которые распечатывали тексты еврокоммунистов.

Фёдор РАЗЗАКОВ. Декабрь 1981-го был только началом: обе стороны прекрасно осознавали, что следующий год должен стать решающим.

Михаил Суслов, главный идеолог партии, к ноябрю 1982 года готовил Пленум, на котором планировались серьёзные кадровые перестановки. О жестокости борьбы свидетельствует непонятная смерть первого зампредседателя КГБ Семёна Цвигуна: то ли самоубийство, то ли убийство. Его внучка Виолетта Ничкова пыталась истребовать у ФСБ документы о смерти деда.

Андрей ФУРСОВ. Немалая часть людей, находящихся "в теме", в самоубийство не верят.

Фёдор РАЗЗАКОВ. Я тоже считаю, что его убили. Это вполне укладывается в ту картину борьбы.

Андрей ФУРСОВ. Дело в том, что Леонид Ильич заблаговременно приставил к Андропову двух своих людей — "государево око", если хотите. Это были заместители Юрия Владимировича: Семён Цвигун и доверенное лицо генсека в КГБ Георгий Цинёв.

Фёдор РАЗЗАКОВ. Более того, Брежнев собирался в 1982 году вернуть Андропова в ЦК секретарём международного отдела по соцстранам. Связано это было с военным положением в Польше. Брежнев хотел использовать прежние связи Андропова: ведь тот до КГБ работал в МИДе.

Андрей ФУРСОВ. В Венгрии был послом.

Фёдор РАЗЗАКОВ. Конечно. А вместо него планировал назначить председателем КГБ Цвигуна. Но 19 января Цвигун ни с того ни с сего якобы кончает жизнь самоубийством. Уже потом была растиражирована история о раке лёгких.

Андрей ФУРСОВ. Классическое "прикрытие".

Фёдор РАЗЗАКОВ. Никакого рака там не было. Можете ознакомиться в Интернете с вердиктом его лечащего врача — профессора Перельмана.

Но самое интересное, что с середины ноября 1981 года, когда Чазов прописал ему какие-то лекарства, Цвигуну становилось всё хуже, а потом и голос пропал на время. С середины ноября Цвигун в рабочем кабинете не появлялся. Кто-то захотел, чтобы он умер естественным образом или чтобы его не было на Лубянке в это время. Со второй половины ноября по январь включительно он жил либо в Барвихе, либо на даче в Усово.

Андрей ФУРСОВ. Ситуацию уже не контролировал?

Фёдор РАЗЗАКОВ. Пытался, судя по рабочему дневнику Брежнева. Я выписал некоторые факты… Цвигун в октябре звонил Брежневу пять раз, в ноябре — один раз (уже голос пропадал). А в декабре, в период ИМЭМО, опять активизировался — звонил Брежневу пять раз.

А что делал Андропов в этот "период Польши"? Он 7 раз был у Брежнева на приёме и 15 раз говорил с ним по телефону. Столь высокой частоты контактов с Брежневым больше не было ни у кого в этот период!

Но вот зачем звонил Брежневу пять раз в декабре больной Цвигун, отвечавший за внутреннюю политику, в том числе за диссидентов? Помимо проблем с ИМЭМО, в те дни пошёл накат на дочь Брежнева, Галину, тогда ещё жену Юрия Чурбанова: смаковалась история вокруг её романа с цыганским певцом Борисом Буряце и кражей драгоценностей у дрессировщицы Ирины Бугримовой.

Андрей ФУРСОВ. Это вы отлично описали в книге "Пуля для Зои Фёдоровой".

Фёдор РАЗЗАКОВ. Почему шёл такой накат на Брежневу? Зачем был нужен вброс "бриллиантового дела"? Дело в том, что Галина Брежнева начала участвовать в политике, стала встречаться с людьми, которые могли повлиять, например, на того же Чурбанова, которому после ноябрьского Пленума прочили место министра внутренних дел.

Андрей ФУРСОВ. А Щёлоков переместился бы на должность председателя Совета министров?

Фёдор РАЗЗАКОВ. Скорее, его заместителя, который курировал бы весь силовой блок. Галина Брежнева пыталась перетянуть нужных людей на сторону отца. Поэтому на неё стало собирать компромат Второе управление КГБ, которое де-факто уже не курировал больной Цвигун. Моё мнение: его убили, ибо он стал поправляться и даже планировал в феврале выйти на работу.

А тут ещё два дня спустя после смерти Цвигуна в больнице стало плохо Михаилу Суслову. В этот день, день смерти Ленина, он с дочерью Майей смотрел телевизор, как рассказывал впоследствии Леонид Сумароков, её муж. И подошёл врач, попросил Михаила Андреевича выпить таблетку перед сном. Суслов выпил и через час упал в обморок. В сознание так и не пришёл, умер 26 января. Это всё связанные вещи, на мой взгляд. Борьба за власть перешла в конечную фазу. У нас же принято всегда было считать, что Андропов ни на кого не мог руку поднять, он считался едва ли не святым человеком.

Заметьте, как всё выстроено… Цвигун уходит из жизни 19 января, а на следующий день к Брежневу приходит Андропов, потому что он как председатель КГБ должен отчитаться, что так, мол, и так, теперь нет первого заместителя. И Брежнев после этой встречи не подписывает некролог Цвигуну! Это беспрецедентный случай!!! Они дружили ещё с Молдавии. Он должен был подписать некролог, должен был присутствовать на похоронах, а он вместо работы и всех этих вопросов уехал на дачу в Завидово. Всё это читаем в рабочем дневнике.

Полагаю, Андропов сказал ему, что Цвигун покончил жизнь самоубийством. И Брежнев счёл это предательством себя и своей команды.

Андрей ФУРСОВ. А не мог Брежнев сделать вид, что поверил? Леонид Ильич Андропову не доверял. Не допускаете мысли, что Брежнев хотел поставить Андропову ловушку?

Фёдор РАЗЗАКОВ. Такие уловки были видны в дальнейших его действиях. Ему подсказывала его команда, да и сам он был политик опытный. Тем более, когда 26 января Брежневу сообщили, что Суслова больше нет, ему стало ясно, что что-то не то… Конечно, Суслов был стар, 80 лет. Чазов списал всё на больное сердце. Но, позвольте, в день, когда была принята та таблетка, у него сняли охрану! То же самое было перед странной аварией с Машеровым. Всегда таким роковым событиям сопутствовало исчезновение охраны и свиты.

Андрей ФУРСОВ. Так же за полгода до смерти Сталина из обоймы начали выпадать Власик, Поскрёбышев… Чтобы Иосиф Виссарионович оказался один на один с заговорщиками.

Фёдор РАЗЗАКОВ. Если Суслову помогли уйти из жизни, то Андропов не секретарём по международным делам планировал стать, а секретарём по идеологии — вторым человеком в партии, каким и был Суслов. Проще говоря, сесть на его место.

Но вот умер Цвигун. Вместо него Андропов пытается отстоять своего человека, Виктора Чебрикова. Но Брежнев…

Андрей ФУРСОВ. Ставит Федорчука.

Фёдор РАЗЗАКОВ. Да. Но давайте вернёмся к дневнику Брежнева. 4 февраля 1982 года там значится звонок в Ташкент первому секретарю компартии Узбекистана Рашидову. Он входил в брежневскую команду, как мы знаем. О чём мог быть разговор в феврале? Хлопковая страда только в сентябре начинается — отпадает. Подозреваю, речь шла о предстоящем мартовском визите Брежнева, чтобы вручить республике Узбекистан орден Ленина, а Рашидову — орден Октябрьской революции. Там должен был состояться серьёзный разговор по поводу ноябрьских перестановок: мол, готовься, Шараф, тебя это тоже коснётся.

Андрей ФУРСОВ. Брежнев хотел ввести Рашидова в Политбюро?

Фёдор РАЗЗАКОВ. Шараф Рашидович поставил рекорд по пребыванию в "предбаннике" Политбюро — 23 года кандидатом!

Далее, 17 февраля Брежнев звонит в Киев Щербицкому, первому секретарю ЦК компартии Украины. У того был день рождения. Тоже, полагаю, говорит и ему: "Готовься!" Щербицкий должен был стать генеральным секретарём вместо Леонида Ильича.

Андрей ФУРСОВ. Идёт сборка команды.

Фёдор РАЗЗАКОВ. 22 февраля Брежнев разговаривает по телефону с Андроповым, после чего шеф КГБ надолго, до 16 марта, исчезает из дневниковых записей. Я выяснил, что в феврале Андропов летал в Афганистан и подцепил какую-то заразу. Что немудрено, ибо там принято целоваться в знак приветствия. Неделю он лежал в больнице. Это давало команде Брежнева пространство для манёвра. 16 марта Брежнев выступил с большим докладом на Съезде профсоюзов в Москве. Ни слова не было сказано о советской внешней политике в Азии — только о Европе.

Тем временем министр обороны Дмитрий Устинов, будучи с визитом в Индии 15-20 марта, сообщил Индире Ганди о новых инициативах нашего руководства по Китаю и Афганистану: смягчить противостояние с китайцами и поставить вопрос о выводе советских войск из Афганистана. Индия как сосед этих двух стран была заинтересована в мирном сценарии. Ганди получает приглашение закрепить все договорённости в сентябре. То есть налицо смещение вектора и в нашей внешней политике тоже.

Андрей ФУРСОВ. Брежнев по-своему пытался исправить ситуацию, в которую ввергли Советский Союз Андропов и его "пристяжные" Устинов и Громыко.

Фёдор РАЗЗАКОВ. Шёл, хоть и медленный, но разворот. Брежнев прилетает в Ташкент 22 марта. На следующий день они с Рашидовым посещают авиационный завод, и там почти трагедия происходит: рушатся стропила, Брежнев по счастливой случайности не погибает — отделывается переломом ключицы. На самом деле, они с Рашидовым вполне могли погибнуть. Может, это было подстроено. Может, и нет. Но случай — произошёл.

Андрей ФУРСОВ. Вообще, визиты первых лиц тщательно продумываются, любые мелочи, а тут стропила валятся на головы!

Фёдор РАЗЗАКОВ. Как вспоминал один из телохранителей Леонида Ильича, Владимир Медведев, визит к авиационщикам поначалу был отменён. Охрана была тут же снята с объекта, а потом при спонтанном визите спешно вернули, вот тут-то всё и приключилось. Врачи умоляли Брежнева срочно вернуться в Москву, лечь в больницу Четвёртого главного управления на Грановского. Но Брежнев остался, потому что ордена не были вручены, и о ноябрьских делах с глазу на глаз не было говорено.

Самое интересное произошло на другой день, во время его выступления во Дворце дружбы народов имени Ленина. Накануне в Москве на Съезде профсоюзов Леонид Ильич ни словом не обмолвился о новых отношениях СССР с Индией и Китаем. Он приберёг это для визита в Ташкент! В его речи можно выделить четыре основных пункта: 1) мы критикуем Китай, но не вмешиваемся во внутреннюю жизнь КНР, не отрицаем наличия там социализма; 2) признаём суверенитет Китая над островом Тайвань; 3) со стороны СССР нет угрозы Китаю, и мы готовы продолжать переговоры; 4) мы хорошо помним времена, когда СССР и Китай соединяли узы дружбы. Программная речь!

Андрей ФУРСОВ. По сути, это было внешнеполитическое обеспечение внутренней борьбы.

Фёдор РАЗЗАКОВ. Ташкент для этой речи был удачным местом, так как Рашидов имел авторитет в Азии. Завоевал он его давно, в бытность председателем Президиума Верховного Совета Узбекской ССР в 1950-1959 годах. В 1955-м, когда Джавахарлал Неру и Индира Ганди посетили Ташкент, даже термин "дух Ташкента" появился.

Андрей ФУРСОВ. Рашидов был противником войны в Афганистане.

Фёдор РАЗЗАКОВ. Это сильно раздражало Андропова. И это, забегая вперёд, стало одним из побудительных мотивов его "десанта" в Узбекистан.

Вернёмся к событиям вокруг КГБ. На освободившееся место первого заместителя председателя КГБ был назначен Цинёв. Андропов пока не был назначен секретарём по идеологии. Брежнев сознательно тянул. Вся андроповская команда продавливала желаемое будущее для шефа, потому что из секретарского кресла тот вполне мог перепрыгнуть в генсековское.

5 мая Брежнев имел телефонный разговор с Цинёвым, который предложил на пост председателя КГБ СССР Виталия Федорчука, главного украинского комитетчика. Это было бы крайне полезно для Щербицкого.

Андрей ФУРСОВ. Щербицкий, заменив Брежнева, имел бы в этом случае своего проверенного председателя КГБ. И блокада всех каналов андроповского воздействия была бы обеспечена.

Фёдор РАЗЗАКОВ. Это было грамотное решение, предложенное Цинёвым, бо?льшую часть жизни проработавшим в 3-м Управлении КГБ, то есть в военной контрразведке.

А тут подоспели новости с афганского контура: в Термезе 12 мая Рашидов встречался с афганским лидером Кармалем, и уже 28 мая Громыко принял у себя главу афганского МИДа Доста. В Афганистане, кстати, доля узбекского населения составляла четвёртую часть. Поэтому Рашидов в роли ответственного за переговорный процесс выглядел более чем убедительно. Ему было поручено курировать очень широкий периметр: Индию, Китай и Афганистан, этим он должен был заниматься в будущем составе Политбюро. Как видим, команда позднего Брежнева не думала складывать лапки, успешно сражалась на всех фронтах.

22 мая Брежнев принял Алиева — первого секретаря ЦК компартии Азербайджана. Азербайджан был тоже проблемной точкой после произошедшей по соседству, в Иране, Исламской революции. Алиев, по задумке Брежнева, тоже должен был быть включён в состав Политбюро в ноябре. Ему поручалось контролировать иранский вектор.

23 мая Брежнев говорил с Андроповым. Тот хотел, чтобы в Комитете госбезопасности был Чебриков, и пока ещё не в курсе относительно Федорчука.

24 мая проходит Пленум ЦК КПСС, посвящённый продовольственной программе. Она была доверена Горбачёву, который её провалил. Что не помешало ему стать впоследствии генеральным секретарём. По итогам майского пленума Евгений Чазов стал членом ЦК. Брежнев хотел перетянуть его на свою сторону.

Андрей ФУРСОВ. Но Чазов-то был абсолютно андроповский кадр, хотя, возможно, реальная ситуация была сложнее — с двойным, а то и с тройным дном.

Фёдор РАЗЗАКОВ. На Чазова вполне могла воздействовать и другая команда. Ведь Брежнев не противился его назначению в ЦК!

25 мая Брежнев имеет разговор с Федорчуком, предлагает ему переезд в Москву. 7 июня — разговор по телефону с Щербицким, об уже озвученных планах. Видимо, Щербицкий колебался, так как не знал точного расклада московских сил и опасался заведомо проигрышного сражения. Перевод же в Москву опытного профессионала Федорчука должен был успокоить Щербицкого.

Андрей ФУРСОВ. На весы положили тяжёлую гирю.

Фёдор РАЗЗАКОВ. Дело серьёзное. Брежнев принимает Федорчука у себя в кабинете 9 июня. Замечу, что Брежнев стал чувствовать себя увереннее, потому что на майском пленуме произошла, наконец, нужная рокировка: Андропов стал вторым секретарём ЦК, однако славы Суслова ему не досталось — доверили курировать только Международный отдел, а не всю идеологию. То есть при формальном повышении вышло понижение.

Андрей ФУРСОВ. А кто ведал остальными линиями?

Фёдор РАЗЗАКОВ. На той же ниве идеологии (наука, образование, культура, СМИ) работал Михаил Зимянин; он был из брежневской обоймы и, кстати, санкционировал ту атаку на ИМЭМО.

Андрей ФУРСОВ. То есть Андропову резко сузили круг обязанностей, следовательно, и возможностей?

Фёдор РАЗЗАКОВ. Да, он оказался генералом без армии.

Но вернёмся к Федорчуку. Он в качестве председателя КГБ СССР делает важные перестановки. Упомяну только изменения в Первом главном управлении (ПГУ), ведавшем внешней разведкой и бывшем до этого под непосредственным попечением Андропова (помимо "девятки" — службы охраны руководителей страны). Федорчук заменил руководителей: 1-го отдела (занимавшегося США), 7-го (Индия и Пакистан), 8-го (Ближний/Средний Восток и Африка), 9-го (Управление "РТ" — "Разведка с территорий"), 11-го (связь с соцстранами) и управления кадров.

Далее, с 3 июля по 31 августа Брежнев был в отпуске. В Ялте принимал Ярузельского, Гусака, Хоннекера и монгольского лидера Цэдэнбала. В Монголии стояли наши войска. Cудя по всему, речь у Брежнева с Цэдэнбалом шла о выводе части советского контингента. 1 сентября Леонид Ильич вышел на работу. Первым, кого он принял, был председатель Совета министров СССР Николай Тихонов.

А уже утром 2 сентября (!) Брежнев летит в Киев к Щербицкому — на три дня. Это был секретный визит, ни в одной газете он не освещался! Сам Андропов об этом не знал! Его поставил в известность постфактум Виктор Алидин, начальник УКГБ по Москве и области, сославшись на директора аэропорта Внуково.

Что за тайная миссия и невероятная спешка, что за странный маршрут последних трёх дней? 31 августа Брежнев ещё в Ялте, откуда до Киева рукой подать. Но возвращается в Москву, встречается с Тихоновым, и только потом… Очевидно, Щербицкий продолжает колебаться, и об этом сообщил Брежневу Тихонов. Леонид Ильич был вынужден лететь на разговор, иначе всё "здание" могло рухнуть. И уговорил-таки! 7 и 8 сентября Брежнев принимает Андропова, после чего в их контактах возникает гигантская пауза длиной в два месяца. 9 сентября Юрий Владимирович улетает в Кисловодск, у него месячный отпуск.

Андрей ФУРСОВ. Получается, они возобновят контакт лишь совсем незадолго до смерти Брежнева.

Фёдор РАЗЗАКОВ. Да, в напряжённые дни перед Пленумом.

В это время Брежнев продумывал новую конфигурацию уровней власти. Тут я усматриваю параллель с Китаем, где на прошедшем в начале сентября XII Съезде КПК Ху Яобан стал генсеком ЦК КПК, а Дэн Сяопин — председателем комитета Народного политического консультативного совета. То есть встал над советниками, как некий третейский судья… То же самое собирался сделать Брежнев в ноябре: учредить пост председателя партии, который занял бы самолично, как Дэн Сяопин. Генеральным секретарём стал бы Щербицкий, а первым секретарём — Рашидов либо Алиев. Оба при любом раскладе должны были остаться у себя в республиках и войти в Политбюро не с совещательным, а с решающим голосом, и заниматься международными делами на азиатском направлении. А либеральные историки настаивают, что Брежнев ничего не понимал!

Вернёмся к переговорам. 16 сентября — телефонный разговор с Рашидовым. Не только хлопковую страду, но и ноябрьские вещи, конечно, обсуждали.

20 сентября в СССР с официальным визитом прилетает Индира Ганди. Она заверила Брежнева в поддержке внешней политики СССР. Сразу после встречи (согласно рабочему дневнику) Брежнев звонит Рашидову в Ташкент. Явно не по поводу хлопка…

Андрей ФУРСОВ. Разумеется, обсуждались международные дела.

Фёдор РАЗЗАКОВ. А Ганди-то, знаете, куда из Москвы полетела? К Щербицкому в Киев! И только оттуда — в Дели. Без комментариев!

24-27 сентября Брежнев был с визитом в Баку, явно для разговора с Алиевым о действиях на иранском направлении и ноябрьским делам.

5 октября к Брежневу приезжает председатель Госсовета Вьетнама Чьюнг Тинь — понятно, по поводу Китая.

11 октября Брежнев разговаривает с Щербицким о переезде в Москву. До решающего Пленума остаётся чуть больше месяца (Пленум был назначен на 15 ноября).

13 октября Брежнев вновь принял Федорчука опять, рассказал ему о своей беседе со Щербицким.

Андрей ФУРСОВ. Ситуация сгущается с каждым днём…

Фёдор РАЗЗАКОВ. Да. 18 октября Брежнев принимает Тихонова и разговаривает с Федорчуком, который, видимо, должен был обеспечить решение проблем, озвученных Тихоновым.

19 октября Брежнев посещает больницу на Грановского и едет на дачу "Заречье-6". В больнице его проверили (75 лет всё-таки!), и если были бы выявлены проблемы, то ни на какую дачу его бы не отпустили. Следовательно, вполне был здоров.

21 октября он имеет телефонный разговор с Алиевым. 25-го — ещё один телефонный диалог с Федорчуком. Наверняка наряду с международными вопросами касались внутренних перестановок и поведения противной стороны… Не стоит забывать, что Федорчук, новоиспечённый председатель КГБ, был вынужден работать в окружении блокирующей андроповской команды: Бобкова, Чебрикова и прочих. Помогал ему Цинёв.

27 октября в рабочем дневнике Брежнева обозначено так: "Среда. Леонид Ильич прибыл на работу в Кремль в 10.30, переговорил по телефону с Гришиным и Чазовым". А теперь читаем воспоминания Чазова: "В конце октября после встречи с кем-то из них (противников Андропова. Я думаю, это Гришин, он тоже входил в брежневскую команду, и на него впоследствии был нарыт компромат — параллельно с "узбекским делом" — Ф.Р.) мне позвонил Брежнев и сказал: "Евгений, почему ты мне ничего не говоришь о здоровье Андропова? Как у него дела? Мне сказали, что он тяжело болен, и его дни сочтены. Ты понимаешь, что на него многое поставлено, и я на него рассчитываю? Ты это учти. Надо, чтобы он работал". Брежнев знает, что Чазов дружит с Андроповым и ему этот разговор передаст. Зачем он это сделал? Может, хотел припугнуть Юрия Владимировича. Такая спецслужбистская тактика — внести смятение и посмотреть, как будут действовать. Какой же после этого Брежнев "политический труп"? Он был очень умён.

Андрей ФУРСОВ. Все его действия были абсолютно грамотными.

Фёдор РАЗЗАКОВ. В тот же день, 27 октября, Брежнев произнёс часовую речь в Кремле на совещании руководящего состава Вооружённых Сил CCCР. Выступление было организовано по инициативе Дмитрия Устинова, который, видимо, стал склоняться в сторону Брежнева.

Андрей ФУРСОВ. Устинов в течение многих лет действовал в тандеме с Андроповым. Они вместе гнобили потрясающего конструктора Челомея, оба были сторонниками ввода войск в Афганистан. Что-то не верится, что Устинов стал "брежневцем".

Фёдор РАЗЗАКОВ. Он мог сориентироваться по докладам военной разведки и понять, что у Брежнева больше козырей в колоде.

Андрей ФУРСОВ. Могло быть и так. Из вашего рассказа у внешнего наблюдателя складывается "картинка": "Всё! Андропова обложили!" Вариант, задуманный Брежневым, пройдёт, если не будет форс-мажора.

Фёдор РАЗЗАКОВ. Да, тем более что 4 ноября, за 11 дней до Пленума, Брежнев принял у себя Щербицкого и Алиева.

Андрей ФУРСОВ. Одновременно?

Фёдор РАЗЗАКОВ. Да, разговаривали втроём. И тут же Брежнев позвонил Рашидову.

Андрей ФУРСОВ. Ну, теперь всё понятно.

Фёдор РАЗЗАКОВ. Утрясались все сомнения. 7 ноября Брежнев был на демонстрации, 9-го в 12.00 принял Андропова в рабочем кабинете после двух месяцев необщения. И тут какой-то важнейший разговор между ними происходит, который, к сожалению, мы не знаем!!! Судя по всему, он открыл перед ним карты: знай, дескать, Юра, какая участь тебя ждёт, после Пленума ты станешь четвёртым человеком. Председатель партии — первый, генеральный секретарь — второй, первый секретарь — третий и главный идеолог — четвёртый человек. Пленум готов, Брежнев уверился в этом окончательно после поддержки его Устиновым. Этот разговор с Андроповым — роковая ошибка Леонида Ильича!

Андрей ФУРСОВ. На следующий день он ушёл из жизни.

Фёдор РАЗЗАКОВ. По официальной версии, в интервале с 8.00 до 10.00 утра 10 ноября Брежнев тихо умер в своей постели. Хотя мелькает тревожный факт, что Андропов якобы приехал первым — забрать какой-то чемоданчик. Жена Леонида Ильича, Виктория Петровна, потом рассказывала, что как-то спросила: "Лёня, что у тебя в этом чемоданчике?" Он ответил: "Компромат!" Что там было, интересно?

Андрей ФУРСОВ. Наверное, Брежнев, чтобы сломить сопротивление Андропова, накануне и предъявил ему этот компромат!

Фёдор РАЗЗАКОВ. Вполне возможно. И это досье содержалось в чемоданчике, который почему-то не в сейфе Брежнев хранил! Потому что был уверен в своей охране?

Итак, Андропов появился, взял чемоданчик, уехал. А через час вернулся со всеми членами Политбюро. Он два раза появлялся там, по опубликованным воспоминаниям родственников.

Что же дальше? Пленум переносят на декабрь. Щербицкий, естественно, не переезжает в Москву, его блокируют. Собирается комиссия, которая держит его на крючке: дёрнешься, мы на тебя сразу компромат сошьём! Поэтому Щербицкий за всё время правления Андропова ни разу не переступил порог его кабинета.

Но, судя по всему, брежневская команда не была уничтожена. Она продолжала сопротивление, о чём свидетельствовало "узбекское дело". Рашидов сопротивлялся.

С Алиевым же хитрую штуку провернули. Его сделали первым заместителем председателя Совета министров, членом Политбюро и перевели в Москву. В Азербайджане под шумок постепенно пришла к власти оппозиция. Карабахские "семена" уже прорастали. Группировке, стоявшей за Андроповым, было выгодно выкинуть из Азербайджана Алиева…

Андрей ФУРСОВ. Победа андроповской команды — это победа тех, кто стоял за Андроповым внутри страны и за рубежом.

Спасибо вам содержательную беседу!

Россия. Узбекистан > Образование, наука. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 14 августа 2020 > № 3541930 Федор Раззаков Андрей Фурсов

Куда пойдёт Афганистан

В канун очередных президентских выборов Белый дом возвращает американские войска из Центральной Азии и с Ближнего Востока на родину.

Уже менее чем через три месяца, то есть к ноябрю, американский воинский контингент в Афганистане сократится до 4-5 тысяч человек. Об этом недавно заявил президент США, подчеркнув, что считает «величайшей ошибкой» в истории своей страны начатые предыдущими администрациями войны на Ближнем Востоке.

Это уже не первое заявление нынешнего хозяина Белого дома на данный счёт. Более того, в последнее время они заметно участились. И тому есть своё объяснение. Во-первых, приближаются президентские выборы, которые, как известно, назначены на 3 ноября. Президенту-республиканцу, который рассчитывает вновь победить на них, но пока проигрывает по опросам представителю Демократической партии Джозефу Байдену, необходимо срочно набирать дополнительные очки.

Трамп стремится предстать в глазах американцев, с одной стороны, как последовательный миротворец, а с другой – как решительный политик. Это он отметил в своём заявлении: «Мы ликвидировали ИГИЛ*… 100 процентов этого халифата… Мы убрали Сулеймани, Аль-Багдади… Я сделал много того, чего не делали другие президенты. Им вообще никогда не стоило приходить на Ближний Восток».

Кроме того, совершенно очевидно, что американский интерес к Ближнему Востоку, который подогревался стремлением контролировать имеющиеся там богатые запасы углеводородов (Ирак, Аравийский полуостров), заметно упал в связи со снижением мирового спроса на нефть и намерением США сделать ставку на использование собственных энергоресурсов. Тем более что все попытки навязать Ближнему Востоку западную модель общественного устройства потерпели неудачу и принесли США лишь человеческие жертвы и огромные финансовые издержки. По данным американского Института Уотсона, которые были опубликованы в ноябре 2019 года, с 2001 года США потратили на ближневосточные войны не менее 6,4 трлн долларов.

Но при этом трудно предположить, что США устранятся от событий на Ближнем Востоке. Да и Трамп сам себе противоречит, приводя пример с убийством иранского генерала Касема Сулеймани. Трудно представить, что Вашингтон оставит Тель-Авив один на один с враждебным ему исламским миром.

Нет окончательной ясности и в отношении американского военного присутствия в Афганистане. Вне всякого сомнения, американцы устали от самой длительной в своей истории войны, которую они ведут в этой стране. По данным Пентагона, в 2001–2019 годы только на военные операции в Афганистане было потрачено 975 млрд долларов, а с учётом затрат на инфраструктуру эта цифра составила один триллион долларов. Погибли 2400 американских военнослужащих, более 20 тысяч раненых и изувеченных.

В начале этого года после длительных переговоров США с движением «Талибан»* была достигнута договорённость о выводе американских войск из Афганистана. Соединённые Штаты и их союзники обязались в течение 14 месяцев покинуть Афганистан. На первом этапе США за четыре с половиной месяца после подписания договора должны были уменьшить до 8,6 тысячи численность дислоцированных в Афганистане военнослужащих и вывести войска с пяти военных баз. Пропорционально обязались сокращать свои контингенты и американские союзники, также направившие свои контингенты «для борьбы с международным терроризмом».

Вашингтон пообещал содействовать снятию Совбезом ООН санкций с лидеров «Талибана», а те, в свою очередь, гарантировали, что не станут использовать территорию Афганистана для действий, представляющих угрозу безопасности США и их союзников.

В середине июля 2020 года Пентагон подтвердил завершение первого этапа вывода американских войск из Афганистана. А недавно госсекретарь США Майкл Помпео, выступая в комитете по иностранным делам сената, заявил, что все идёт по плану и в мае следующего года Соединённые Штаты намерены окончательно вывести свои войска из этой страны.

Однако на прошлой неделе официальный представитель Пентагона Джонатан Хоффман отказался подтверждать такие планы. «Я не собираюсь обсуждать указы и распоряжения, которые были даны… в том числе и о сроках вывода», – сказал он в прошлый четверг на брифинге для журналистов, отвечая на просьбу прокомментировать прозвучавшие заявления о выводе американских войск из Афганистана. По его словам, Пентагон оптимистично настроен по поводу того, что нынешняя ситуация в Афганистане может привести к межафганскому диалогу, который будет содействовать мирному процессу, что, в свою очередь, создаст условия для завершения вывода войск.

В то же время в политическом классе США нет единства в вопросе вывода войск. Существуют опасения, что Кабул вскоре вновь окажется под контролем талибов, со всеми вытекающими для Центрально-Азиатского региона военно-политическими осложнениями. Ни для кого не секрет, что без военной поддержки извне нынешним афганским властям сложно в одиночку противостоять идейно мотивированным радикальным исламистам.

В конгрессе США немало тех, кто противится поспешному выводу американского контингента из Афганистана и прилагает немалые усилия, в том числе и на законодательном уровне, чтобы хотя бы замедлить этот процесс. Как отметил в этой связи симпатизирующий Трампу телеканал Fox News, «глупцы» из конгресса постоянно придумывают новые поводы, чтобы не допустить завершения афганской операции, но уходить из Афганистана всё равно придётся.

В этой связи, естественно, возникают вопросы: а что будет с Афганистаном, как станет развиваться ситуация в нём после ухода иностранных войск? Смогут ли талибы и власти в Кабуле найти компромисс?

С 30 июля по 3 августа по инициативе «Талибана» было объявлено перемирие на время мусульманского праздника жертвоприношения (Ид аль-Адха). В Кабуле объявление паузы в боевых действиях оценили как «важный шаг» к началу прямых переговоров о мире.

Вроде бы близится к завершению и процесс обмена пленными. Талибы уже объявили о передаче пленных афганских силовиков представителям Кабула. Афганские власти до последнего момента удерживали 400 талибов, которых обвиняли в совершении особо тяжких преступлений. Их судьбу решило заседание совета старейшин (лойя-джирги), которое, несмотря на протесты талибов и части парламента, было созвано в Кабуле 7 августа. После долгих дебатов участники заседания высказались за передачу оставшихся пленников движению «Талибан».

Тем самым открыт путь к старту межафганских переговоров – финальной части договорённости между США и движением «Талибан». Нетрудно предположить, что они будут непростыми. Талибы, контролирующие значительную часть сельской местности, будут использовать ослабление американской поддержки Кабула, прежде всего с воздуха, и сделают всё для того, чтобы навязать правительству свои условия. Эту цель они и не скрывают. На днях лидер движения Мавлави Хайбатулла Ахундзада откровенно заявил, что его движение стремится к созданию «чистого исламского правительства».

Пока не ясно, как собираются талибы выполнить своё обязательство относительно предотвращения использования территории Афганистана для действий, представляющих угрозу безопасности США и их союзников. Ведь в Афганистане существует немало других группировок радикальных исламистов, включая ячейки ИГИЛ*. Вряд ли они добровольно покинут Афганистан, а контроль за его труднодоступными районами всегда был проблемой для центральной власти в Кабуле.

Мария Томиленко, «Красная звезда»

* Террористическая организация, запрещённая в РФ.

Объем экспорта иранских фиников в 52 страны составил 60 734 тонны за 4 месяца

Представитель таможни Ирана Рухолла Латифи сообщил, что за первые четыре месяца этого года объем экспорта иранских фиников в 52 страны составил 60 734 тонны на сумму более 53 млн. 51 тысячу долларов.

Рухолла Латифи, указав, что Иран входит в число стран с подходящими условиями для выращивания различных видов фиников, сказал: «Эти условия привели к производству высококачественных фиников, и поэтому образец высококачественных иранских фиников является уникальным в мире, поскольку место выращивания и условия, предусмотренные для выращивания этого вида фиников, возможны только на землях некоторых частей Ирана».

«За первые четыре месяца этого года Иран экспортировал более 60 734 тонны фиников на сумму 53 млн. 51 тыс. долларов в 52 страны, включая Швецию, Нидерланды, Россию, Турцию, Катар, Украину, Афганистан, Канаду, Австралию, Германию, Францию, Англию, Ирак, Индию, Пакистан, Китай, Чили, Венгрию», - отметил он, сообщает IRNA.

«Вы – позор нашей армии!»: полковник спецназа ГРУ обратился к силовикам Белоруссии

Полковник спецназа ГРУ Владимир Бородач разместил видеообращение к сотрудникам силовых структур Белоруссии, потребовав от них прекратить калечить мирных людей в угоду «диктатору».

По Белоруссии прокатилась волна видеообращений и массовых протестов известных людей, возмущенных зверскими действиями силовиков по разгону мирных уличных акций.

Ветеран войны, дважды раненый в бою полковник ГРУ Владимир Бородач, опубликовал в сети Yuotube эмоциональное обращение к действующим сотрудникам правоохранительных органов и силовых структур страны, которые принимают участие в избиениях и арестах мирных граждан, протестующих против фальсификаций на выборах президента страны.

«Господа офицеры, прапорщики, сержанты, солдаты! Такого позора не видела наша страна! Мы, ветераны ВС, МВД, КГБ, ветераны войны, проливали кровь за интересы своей Родины, за интересы людей, которых вы калечите и убиваете сегодня на улицах нашей страны, людей, которые кормят, вооружают вас для защиты от своих врагов», - обратился полковник к белорусским военным.

Демонстрируя кадры жестких задержаний мирных безоружных людей на улицах Минска, Бородач заявил, что силовики становятся «не гордостью, а позором нашей армии, МВД и КГБ».

«Посмотрите, кого вы защищаете! Вы защищаете сумасшедшего диктатора, обворовавшего свой народ. И этот народ вы пытаетесь закатать в асфальт за бутерброд с маслом», - возмутился происходящим ветеран.

По мнению полковника, «время Лукашенко ушло».

«Диктатор с своими 30 миллиардами долларов спрячется в Китае. Вам не останется места в его самолете. Вы позорите нас, ветеранов, Армию, которая всегда были плотью от плоти народной», - заявил он.

Бородач сделал отдельное обращение к десантникам и военнослужащим Пятой отдельной бригады спецназа, батальон которой воевал в Афганистане. Он выразил негодование тем, что их «превращают в карателей и врагов своего собственного народа». Он призвал их «любить Беларусь, как эти юноши и девушки, которые встали напротив вас за вашу и нашу свободу».

«Тошно смотреть, как вы браво хороните будущее Белоруссии, защищаете рабство и беззаконие. Очнитесь! Защитите свой народ или хотя бы уйдите с улиц», - резюмировал он.

Ранее с похожим призывом к силовикам обратился телеведущий Владимир Бурко, работавший «медийным лицом» минобороны Белоруссии на канале «Беларусь 1». Утром 13 августа стало известно, что Бурко покинул телепроект в знак протеста против применения военной силы против мирного населения страны.

«Я никогда бы, даже в самом страшном сне, не подумал, что солдаты и техника, о которых я рассказывал, могут быть применены против своего народа… Против мирного населения страны, против женщин и не дай Бог детей», - заявил Бурко.

Вместе с ним белорусское телевидение на фоне массовых избиений мирных граждан покинул ведущий Агентства теленовостей Белтелерадиокомпании Сергей Козлович, ведущий телеканала «Беларусь 1» Евгений Перлин, ведущая телеканала СТВ Татьяна Бородкина.

Волну увольнений и публичных обращений к силовикам спровоцировали разгоны мирных демонстраций, массовые избиения, задержания и аресты жителей, требующих пересмотра итогов президентских выборов. По официальной версии ЦИК, действующий глава государства Александр Лукашенко, правящий страной уже 26 лет, на выборах 9 августа набрал 80,08% голосов, а его основной соперник Светлана Тихановская — 10,9%. Однако жители страны убеждены, что эти итоги сфальсифицированы. Все кандидаты, участвовавшие в предвыборной гонке, за исключением Лукашенко, обратились с заявлениями в ЦИК и потребовали пересмотра результатов голосования.

Иран открыл новый транзитный коридор через Афганистан в Узбекистан

Иран запустил новый транспортный коридор через Афганистан в Узбекистан. Накануне в Узбекистан была отправлена первая партия иранских товаров.

Официальный представитель афганского Министерства транспорта Хекматулла Кавандж сообщил, что новый маршрут был открыт в рамках Конвенции о международных перевозках грузов “TIR”. Он отметил, что в первую партию груза вошли чай и автомобильные шины.

Кавандж добавил, что в рамках той же конвенции из Ирана были отправлены коммерческие грузы в Кыргызстан и Таджикистан. По его словам, на данный момент товары находятся на территории Афганистана.

Он подчеркнул, что развитие транзитных перевозок является одним из приоритетов транспортного ведомства.

В свою очередь, генеральный директор таможенного транзита Ирана Мостафа Аяти заявил, что транзитный коридор через Афганистан в страны Центральный Азии будет способствовать развитию торговли и укреплению регионального сотрудничества.

«КЕДРОВАЯ» РЕВОЛЮЦИЯ: СРАЖЕНИЕ ЗА СВОБОДНЫЙ ЛИВАН

ВАЛИД ФАРЕС

Американский учёный и публицист ливанского происхождения, автор многих книг о ситуации на Ближнем Востоке.

ВОСЬМАЯ ГЛАВА ИЗ КНИГИ ВАЛИДА ФАРЕСА

«“Кедровая” революция: сражение за свободный Ливан» – глава из пророческой книги Валида Фареса «Революция грядет: борьба за свободу на Ближнем Востоке», опубликованной осенью 2010 г. в США, когда ничто не предвещало, что через три месяца Ближний Восток и Северная Африка взорвутся волной социально-политических протестов. В 2011 г. книга вышла в издательстве «Эксмо». С любезного разрешения издателей публикуем главу о Ливане, которая – ретроспективно – объясняет многие процессы, происходящие в этой стране сегодня.

Пока Запад наблюдал за афганцами и иракцами, идущими к избирательным урнам после падения «Талибана» и «Баас», многие американские и европейские критики политики доктрины «глобальной демократии», очевидно, не без влияния антиосвободительного регионального картеля, заявляли, что администрация Буша принуждает к демократии народы, которые этого не желают. Набросившись со всей силой на плюралистический политический процесс, «братство противников демократии» выдвинуло идею, что Америка и её союзники насаждают политическую культуру, которую не приемлют афганцы и иракцы. Разумеется, они опустили тот момент, что подъёму либеральной демократии противодействовали доминирующие элиты, а не большинство населения. «Картель» и его союзники на Западе утверждали, что без военной интервенции выборы в Ираке и Афганистане не могли бы состояться.

Ясно, что без насильственного свержения режимов «Баас» и «Талибана» два общества, находившиеся под их властью, не смогли бы добиться свободы. Но рано или поздно они всё равно восстали бы против ужасов, творимых тоталитарными режимами панарабистов и джихадистов. Впрочем, другие общества уже продемонстрировали готовность подняться на борьбу за свободу без присутствия чужеземных солдат на своей территории. Всё, что для этого требовалось – ясная, однозначная, твёрдая позиция Запада относительно права этих народов на собственное освобождение и его моральная готовность оказать помощь в момент, когда этого потребуют обстоятельства. Одно это обещание способно стимулировать глубинные силы угнетённого народа, привести к неожиданному проявлению смелости. Реальность этого подтверждает пример Ливана, страны, с которой связаны годы моей молодости.

Воздействие ливанской «кедровой» революции на души многих американцев и европейцев само по себе стало важнейшим поворотным пунктом в восприятии США и Западом политической культуры региона. Я лично наблюдал этот психологический шок, мотаясь в 2003–2005 гг. между Вашингтоном и Брюсселем, выступая за освобождение этой маленькой страны от оккупантов.

Случай, который я никогда не забуду, произошел в штаб-квартире MSHNC в Секаукусе, штат Нью-Джерси. Я работал у них аналитиком по терроризму и проблемам Среднего Востока. 15 февраля 2005 г., на следующий день после убийства бывшего премьер-министра Ливана Рафика Харири, американские и западные СМИ обратили внимание на необычные кадры, поступающие со спутников в отделы новостей по обе стороны Атлантики. Тысячи, затем десятки тысяч, а затем сотни тысяч ливанских граждан, преимущественно молодых юношей и девушек, вышли на улицы, скандируя с невиданной доселе страстью лозунги против сирийской оккупации. «Кто эти люди, кто эти молодые мужчины и женщины? Тысячи скандируют лозунги против сирийской армии и «Хизбаллы». Они такие молодые, такие энергичные. Откуда они взялись?» Отставной полковник Кен Аллард, бывший декан одного из военных колледжей, не мог поверить своим глазам. Он, и бывшие рядом с ним отставной полковник Джек Джейкобс и отставной подполковник Рик Франкона, специалисты по международным конфликтам и корреспонденты NBC, специализирующиеся на вопросах терроризма и вооружённых конфликтах, в изумлении наблюдали за тем, как полтора миллиона человек шли по центру Бейрута с плакатами, требуя прекращения оккупации и угнетения, выступая за демократию и свободу. Джейкобс восторгался красотой и энергией молодых участниц демонстрации. «Клянусь, эти девушки революции – кошмар “Талибана” и реальные конкурентки “Хизбаллы”», – говорил кавалер медали Почёта *.

Отделы новостей Fox News, CNN, BBC и прочих СМИ были, похоже, немало удивлены. Медийная элита Запада, особенно после 11 сентября и тем более после войны в Ираке, была уверена, что народы региона испытывают неприязнь к западной демократии или к демократии вообще, точка. На протяжении ряда лет наш внешнеполитический истеблишмент заявлял, что в Ливане всё хорошо и нет необходимости выводить сирийские войска, поскольку гражданское общество страны этого не требует. Затем наступил 2005 год. И события стали разворачиваться в реальном времени. В Бейруте более трети населения вышли на улицы, сообщая всему миру, что больше не могут терпеть угнетения. На самом деле, это была революция. Одинокий и забытый более чем на четверть века ливанский народ восстал. Без закрытой для полётов зоны, способной защитить их, как иракских курдов, без иностранного военного присутствия, как в Афганистане и Ираке, небольшая, но энергичная нация продемонстрировала всему международному сообществу, что на Ближнем и Среднем Востоке назрел взрыв. Это произошло 14 марта 2005 года.

Из всех средневосточных стран Ливан – наиболее сложная в плане социально-этнической и политической структуры стран. До войны 1975 г. в Ливане действовала демократическая политическая система, сопоставимая с израильской и до некоторой степени с турецкой. Его гражданское общество в различные времена и при различных обстоятельствах пробовало и проверяло на себе демократическую культуру. Потребуются целые тома, чтобы описать и проанализировать ливанский опыт взаимодействия с феноменом демократии, но очевидно, что среди всех членов Лиги арабских государств в этой стране произошла одна из самых первых демократических революций, хотя исход восстания до сих пор окончательно не ясен. Получившая широчайшее освещение «кедровая» революция 2005 г., удивившая мир и обратившая на себя внимание мировой общественности в целом и ООН в частности, с 2008 г. ведёт борьбу за выживание.

Феномен мирного переворота в регионе, пережившим одну из самых жестоких и продолжительных войн, заслуживает называться наивысшим достижением освободительного движения на Среднем Востоке – даже при том, что в настоящее время этот свободный анклав демократической культуры окружают объединённые силы джихадизма и авторитаризма. Ливан не первый раз в своей истории сопротивляется оккупантам и угнетателям. Вторжения и мятежи преследуют эту многострадальную страну с античных времён.

Исторические предпосылки

Я рос в Бейруте, поэтому острый интерес к ливанской истории у меня не случаен. Нескончаемая война, которая опустошала страну, заставила меня попытаться понять, что же такое есть в геноме этой страны, что продуцировало такой ошеломительный уровень насилия и нетерпимости между воюющими фракциями. Но сначала недоумение у меня вызывал отказ Сирии признать возникшую в 1943 г. независимую Ливанскую республику.

Для арабского мира, преимущественно управляемого диктаторскими и авторитарными режимами, особая ливанская демократия уникальна. В отличие от большинства арабских стран, Ливан знал политические кампании, выборы, парламентские переговоры, правительственные коалиции и энергичную свободную прессу. Всё это беспрецедентные явления для Ближнего и Среднего Востока. Под давлением регионального авторитарного «Халифата» ливанский эксперимент с плюрализмом и свободами рухнул. Однако он бросил серьёзный вызов «братству против демократии». Убитый в результате покушения ливанский президент Башир Жмайель однажды сказал в своём выступлении: «Ливанцы одновременно ангелы и дьяволы Востока». Может быть, точнее было сказать, что Ливан – земля, где столкнулись и ведут борьбу ад и рай, угнетение и свобода. Здесь проходит линия раскола между ними.

Ливанские националисты всегда считали своими предками финикийцев – первый народ, оставивший след в письменной истории цивилизации на побережье восточного Средиземноморья, преимущественно в античных городах Библос, Тир, Сидон и Угарит. Историки страны с гордостью заявляют о финикийском наследии, которому мы обязаны созданием алфавита, первых законов мореплавания и, до некоторой степени, первой консультативной демократией, возникшей в городах-государствах на ливанских берегах раньше греческой. Несмотря на исторические дискуссии, свидетельства говорят о том, что на протяжении тысячелетий ранние обитатели Финикии, преимущественно амореи, арамеи и ханаане, осваивали различные формы протодемократических институтов. Там очень рано распространилось христианство, и уже к V веку христиане жили на всей территории современного Ливана.

В течение следующих столетий мозаика восточнохристианских народов, включая маронитов и мелькитов, заполонила прибрежные и горные районы. В VII веке на эти земли с юга вторглись войска Халифата, захватив приморские города и долину Бекаа. Так здесь появилось арабское население. Начиная с VIII века, конфигурация Ливана оставалась почти неизменной и состояла преимущественно из христиан в Горном Ливане и мусульман на равнинах. На протяжении семи столетий марада, вооружённые формирования маронитов, противостояли армиям Халифата, сохраняя свободный анклав на окраине обширной империи.

После падения христианского государства в Горном Ливане в XIV в. и оккупации Османской империей, начавшейся в XVI в., автономное княжество продолжало существование в горах и долинах Ливана вплоть до европейской интервенции, которая в XIX в. формально установила протекторат над государством Горный Ливан. Новое образование получило наименование Petit Liban, или Малый Ливан. Большинство его населения составили христиане, меньшинство – друзы. Во время Первой мировой войны жители этой маленькой автономной страны испытали жестокие притеснения со стороны турок. Треть населения Горного Ливана погибла, другая эмигрировала, оставшиеся образовали ядро современной республики.

После краха Османской империи в 1919 г. Франция получила мандат на управление регионом и намеревалась постепенно наделить Le Petit Liban полной независимостью. Христианские политики попросили прибавить территории к Горному Ливану, и в сентябре 1920 г. возник Большой Ливан. Он стал мультиэтническим и в определённой степени биконфессиональным государством с христианами-ливанцами, ориентированными на Средиземноморье, и мусульманами-ливанцами, аффилированными с арабским миром. В 1943 г. правление французов закончилось, для новой республики настал «золотой век», однако на почве национальной идентичности страну охватил серьёзный кризис. В 1975 г. грянула война.

Специфика ливанской демократии

К 1943 г. большая часть региона находилась под властью Османского халифата, и только в автономии Горный Ливан существовало хрупкое равновесие между христианами и мусульманами, и квазидемократическая система, сформировавшая конституционную демократию с религиозным представительством. Президент был маронитом, премьер-министр суннитом, спикер парламента шиитом; места в парламенте и все должностные посты распределялись между религиозными общинами. Эта необъявленная «федеральная система» была уникальной для арабского мусульманского Среднего Востока, в странах которого правили либо панарабисты, либо авторитарные исламисты.

В 1945 г. арабские националисты вынудили страну присоединиться к Лиге арабских государств, поставив её международные отношения под контроль организации, тон в которой задавали авторитарные режимы. В 1948 г. Лига арабских государств втянула Ливан в совершенно ненужную, растянувшуюся на десятилетия войну с Израилем, вынудив последнего принять сотни тысяч палестинских беженцев и дав указание Бейруту содержать их все эти десятилетия в бедственном состоянии неопределённости. «У нас нет причин ввязываться в войну между арабскими режимами и Израилем», – говорил мне в 1982 г. основатель Ливанского университета, эрудированный мыслитель Фуад Афрам Бустани. Бывший президент Чарльз Хелоу говорил мне, что в 1974 г. большинство ливанцев не хотело вступать в Лигу арабских государств или вмешиваться в арабо-израильский конфликт. «Это показало бы режимам региона, как мы управляем нашей демократией в Ливане», – сказал бывший президент, которому в 1968 г. пришлось иметь дело с первым вооружённым восстанием палестинцев.

В Ливане конца 1960 – начала 1970-х гг. многие критиковали «конфессиональный режим» за то, что он даёт привилегии маронитам и христианам в ущерб нарастающему количеству мусульман. На самом деле республика управлялась группой политических и экономических элит из всех сообществ, получавших огромные прибыли от ливанского свободного рынка и процветающей экономики. Несмотря на споры о её уникальности, фактом оставалось то, что граждане свободно голосовали за своих представителей в муниципальной и законодательной власти, а свобода слова более или менее защищалась. Если бы не длившаяся десятилетия кампания панарабистских и исламистских движений по подрыву этой неустойчивой демократии, Ливан мог бы постепенно присоединиться к клубу демократических государств Средиземноморья и стал бы исключением для всего арабоязычного мира. Вместо того чтобы превратиться в полухомейнистскую страну, маленькая республика могла бы намного раньше выпестовать демократическую революцию.

Но «братство противников демократии» уже с конца 1940-х гг. стало нервничать по поводу появления «Швейцарии на Среднем Востоке».

Вскоре авторитарные режимы Египта, Ирака и в особенности Сирии вместе с шайкой радикальных организаций региона ополчились на бейрутскую модель плюрализма. И после иранской революции хомейнизм раздавил ливанскую демократию.

В 1958 г. египетский президент-диктатор Гамаль Абдель Насер поддержал военный мятеж против прозападного ливанского правительства Камиля Шамуна, спровоцировав первую гражданскую войну. Ливанская демократия выжила, но возможности страны обратиться за международной помощью сократились, а влияние соседних авторитарных режимов на Ливан возросло многократно. Нападения палестинских организаций, позже вооружённых сирийской партией «Баас» и другими режимами, в том числе ливийским и иракским, на ливанскую армию и обычных граждан нарастали на протяжении всех 1960-х и в начале 1970-х гг. Целые районы были выхвачены из-под власти закона, граждан похищали, ливанская демократия постепенно оказалась парализована. В результате нескольких схваток с вооружёнными террористическими группировками, финансируемыми радикальными арабскими режимами, рухнули все демократические институты, оказалась разрушенной демократическая культура страны. Распад власти вызвал появление в христианских и мусульманских районах гражданских военизированных формирований, что, в свою очередь, привело страну ко второй, более продолжительной и разрушительной гражданской войне и иностранной интервенции.

13 апреля 1975 г. уникальный демократический эксперимент республики Большой Ливан рухнул. Страна оказалась поделена между военными диктаторами и гражданскими вооружёнными формированиями, раскололась на две крупные зоны. Одна оказалась под контролем Организации освобождения Палестины (ООП) и группы исламистских, марксистских и панарабистских сил. В этой части страны о демократии и свободах пришлось забыть. Верх взяли военизированные формирования, целью которых была ликвидация либеральной ливанской системы. В другой части страны, разорванной войной, христианские силы теоретически держались за многопартийную демократию, но на самом деле военизированные формирования установили авторитарную власть и там. Либеральные и умеренные мусульмане оказались погребены под наслоениями исламистских и панарабистских сил, их коллеги в христианских зонах попали под власть военных диктаторов правого толка. Таким образом, возникла идеально подготовленная сцена для действий сирийского диктатора Хафеза Асада.

Сирийское вторжение: 1976–1990

После того, как многочисленные военизированные формирования захватили ливанское государство и раздавили конституционные институты, в июне 1976 г. сирийский диктатор направил в страну регулярные войска. В выступлении, которое прозвучало через несколько недель, Асад открыто признал, что его режим поддерживает радикальные силы и он считает сирийцев и ливанцев «одним народом в двух государствах». Ни одна международная коалиция не выступила против вторжения – в отличие от ситуации, сложившейся двадцать лет спустя, когда другой баасистский диктатор Саддам Хусейн вторгся в Кувейт.

Я своими глазами видел сирийские танки, расползающиеся по моей родной стране, и пропускные пункты, устанавливаемые на перекрёстках. Уникальную ливанскую демократию развалила не только гражданская война. Возможность возрождения свободы раздавила сирийская армия. Так продолжалось тридцать пять лет – до «кедровой» революции. Баасисты установили контроль над преимущественно мусульманскими территориями и рядом захваченных христианских районов, создав слоёный пирог диктатуры, которую возглавляли сирийцы в компании с разного рода радикальными силами – палестинскими, ливанскими и, с начала 1980-х гг., движением «Хизбалла», поддерживаемым Ираном.

У демократии в Ливане, оказавшейся под контролем Сирии, практически не было шансов выжить.

Впрочем, в риторике о так называемом «Восточном Бейруте» сохранялась надежда: обещание возвращения свободы после того, как будут выдворены сирийские и прочие оккупанты. Христианские силы объединились под командованием главы вооружённых формирований партии «Катаиб» («Ливанские фаланги») Башира Жмайеля, получив наименование «Ливанские силы». В этом «христианском сопротивлении» были свои авторитаристы, в основном среди фалангистов, свои либералы, в том числе сторонники президента Шамуна, и некоторое количество интеллектуалов, в частности, бывший председатель Генеральной ассамблеи ООН Чарлз Малик и Фуад Бустани. Эти силы имели поддержку коалиции политических партий, в задачи которой входило образование федеративного и плюралистического Ливана. Короче, Восточным Бейрутом правили авторитаристы, но их официальный нарратив оставался привержен либеральным демократическим принципам, в то время как баасисты, панарабисты и джихадисты, доминировавшие в Западном Бейруте, не оставляли и малейшей лазейки для плюрализма.

В период сирийской частичной оккупации Ливана между 1976 и 1990-м гг. у меня была возможность работать со многими политиками и интеллектуалами, а затем и сформировать собственную философскую позицию в рамках тех границ свободы, которые были в моём распоряжении. Во время ливанской войны встал вопрос, к какому лагерю примкнуть? Многие утверждали, что демократия разрушена, поэтому, если ты выбираешь свободу на любой стороне, то оказываешься в изоляции. Действительно, господствующие силы в Западном и Восточном Бейруте препятствовали подъёму демократии, но отдельные лица и группы в пределах своих сообществ неустанно ратовали за расширение освободительной борьбы. Различие было в одном: если в Восточном Бейруте долгосрочной целью большинства политических сил было освобождение Ливана от сирийских, иранских и палестинских (ООП) сил и возвращение к плюралистической демократии, то долгосрочной целью господствующих сил в Западном Бейруте – замена республиканского либерализма образца 1943 г. зловещей идеологией баасизма, панарабизма, коммунизма или, позднее, джихадистского исламизма.

В самые мрачные дни ливанского конфликта перед защитниками демократии стояла трудная задача: оказывать из Восточного Бейрута сопротивление силам, подконтрольным Сирии и поддерживаемым Ираном, и бороться в пределах «свободных зон» против тоталитаризма и фашизма. Именно такой выбор сделали многие демократически настроенные группы, находившиеся в христианских районах, в то время как либералы, оказавшиеся под властью ООП и сирийцев на остальной территории Ливана, вынуждены были ждать многие годы, прежде чем национальная революция против сирийской оккупации дала им возможность поднять головы.

В 1977 г. ряд поселений на юге Ливана сформировали местные вооружённые группы для противодействия палестинским и просирийским силам. Изолированный от свободных зон и всего остального мира, южный анклав не имел иного пути, кроме как искать помощи от приграничного Израиля. В результате Освободительная армия Ливана под командованием майора Саада Хаддада, позже переименованная в «Армию Южного Ливана» (АЮЛ) была заклеймена просирийскими силами и «Хизбаллой» как «агенты Израиля». С 1978 по 1982 гг. между сирийскими силами и их союзниками и ливанскими силами под командованием Башира Жмайеля шли нескончаемые ожесточённые бои. Жмайель был прозападным политиком и мечтал об альянсе с Израилем, который в 1982 г. вторгся с юга на территорию страны и дошёл до Бейрута. В какой-то момент сирийцы были на грани изгнания из Ливана, но президент Асад, проницательный стратег, сумел нанести поражение противнику.

В сентябре 1982 г., спустя несколько дней после избрания президентом, Жмайель был убит, новым президентом стал его брат Амин, у которого была более примиренческая позиция по отношению к Сирии. Через год «Хизбалла» организовала взрывы в казармах американских морских пехотинцев и французов, заставляя многонациональные силы покинуть страну. Наступление возглавили сирийцы, постепенно выдавившие христианские силы из Восточного Бейрута и загнавшие их в небольшой анклав. Невероятно, но последний очаг сопротивления раскололся в 1990 г., началась гражданская война между христианскими вооружёнными отрядами во главе с Самиром Гиги и ливанской армией под командованием Мишеля Ауна.

Пока свободный анклав вёл внутреннюю борьбу, а Запад беспокоился по поводу вторжения Саддама в Кувейт, Асад предложил Вашингтону маккиавелиевскую сделку: я поддержу вас в изгнании Ирака из Кувейта, но моя добыча – Ливан. Он изложил свои условия в сентябре 1990 г. Государственному секретарю США Джеймсу Бейкеру. Соединённые Штаты под нажимом нефтедобывающих региональных режимов согласились, и 13 октября того же года танки Асада прогрохотали по улицам свободного анклава Ливана, завершая пятнадцатилетнюю войну. Вторжение Асада положило конец надеждам на демократическое возрождение как Восточного, так и Западного Бейрута. Вся страна оказалась под игом баасистов. Я покинул Ливан 24 октября 1990 г., через несколько дней после убийства либерального политика Дани Шамуна и его жены. В Ливане открылся путь террору, который продлится пятнадцать лет.

Сирийская оккупация: 1990–2005

В считанные недели сирийский «Мухабарат» установил контроль над всей страной, за исключением южного анклава АЮЛ, оставшегося под контролем Израиля. Настойчивому Асаду и его иранским союзникам понадобилось десять лет, чтобы вынудить Израиль отойти за государственную границу, разоружить АЮЛ и установить полную власть над Ливаном. Первые десять лет сирийской оккупации Ливана (1990–2000) получили известность как самая мрачная эпоха в современной ливанской истории. Всё руководство республики, от президента до чиновников и служащих, контролировалось Дамаском. В Бейруте установился режим наподобие режима Виши в оккупированной фашистами Франции, под жёстким контролем сирийского «гестапо», которым много лет руководил генерал Гази Канаан. В это мрачное десятилетие происходило тотальное уничтожение всех противников сирийской оккупации. В христианских районах, захваченных в 1990 г., масштабы репрессий были наивысшими. Сотни активистов и обычных граждан подверглись арестам, избиениям и пыткам. Многие оказались в сирийских тюрьмах. Молодые мужчины и женщины зачастую бесследно исчезали из своих домов. За всеми СМИ велось тщательное наблюдение. Всё демократическое движение в стране было подавлено. Тем не менее сопротивление оккупации никогда не прекращалось.

В 1990-е гг. последователи генерала ливанской армии Мишеля Ауна и сторонники различных групп бывшего «Ливанского фронта», таких, как «Стражи кедров», были вынуждены уйти в подполье или эмигрировать. В 1991 г. сирийский режим заключил с Бейрутом «договор о братстве и сотрудничестве», который давал сирийским разведслужбам и «Хизбалле» полную свободу действий на ливанской территории. В этот год были разоружены все вооружённые формирования, за исключением поддерживаемых Ираном сил и радикальных палестинских организаций. Вся страна оказалась под властью сирийско-иранского режима. В 1994 г. Самира Гиги обвинили в нескольких преступлениях и посадили в тюрьму, его движение «Партия ливанских сил» было распущено.

К середине десятилетия практически вся оппозиция сирийскому режиму была ликвидирована. Спорадически происходили лишь студенческие демонстрации, но они почти не имели народной поддержки. Сторонники бежавшего из страны Мишеля Ауна, сидевшего в тюрьме командующего Самира Гиги, а также независимые активисты сформировали в эмиграции действующую оппозицию, но она не имела существенного влияния на международное сообщество. На юге Ливана израильтяне совместно с армией Южного Ливана под командованием генерала Антуана Лахада удерживали так называемую «зону безопасности». АЮЛ контролировала 10% ливанских территорий и противостояла всей мощи «Хизбаллы» и её союзников.

Постепенно сирийско-иранский альянс стал оказывать давление на южный анклав, и в результате премьер-министр Израиля Эхуд Барак в 2000 г. решил уйти из зоны безопасности, а армию Южного Ливана распустить. 23 мая того же года отряды «Хизбаллы» вышли к государственной границе, и Сирия установила полный и неоспоримый контроль над Ливаном. Сил, оказывающих сопротивление оккупантам, не осталось, и притеснения ливанцев возросли многократно. Но под глубочайшим гнётом в стране зарождалось движение протеста, которое переросло в восстание.

Путь к восстанию: 2000–2005

Со смертью диктатора Хафеза Асада в июне 2000 г. Сирия не утратила господства над Ливаном. Баасистская машина немедленно подобрала замену: его сына Башара. Смена отца на сына дала антисирийским голосам в Ливане небольшой просвет для робкой критики сирийской оккупации. Среди первых, кто начал публиковать в стране оппозиционные статьи, был Гебран Туэни, издатель ежедневной газеты Al Nahar. 20 сентября Епископальный совет маронитов сделал заявление, призывающее к выводу сирийских войск и освобождению заключённых. Постепенно патриарх маронитов и ряд его сторонников подняли голос против баасистской диктатуры в стране. Стало нарастать количество студенческих демонстраций, в университетские городки были направлены силы безопасности. Эмигрантские группы, активизировавшиеся с конца 1990-х гг., принялись лоббировать западных законодателей и ООН. Череда официальных ливанских правительств, действовавших в интересах Сирии, тщетно пыталась подавить активность эмигрантов. В мае 2000 г. лидеры эмиграции собрались на конференции в Мехико и решили обратиться в ООН и попросить её поддержать призыв к выводу сирийских войск из Ливана. На тот момент это казалось весьма маловероятным.

Однако сколь бы энергичными ни были все эти действия, если бы не теракт 11 сентября, события в Ливане могли бы развернуться иначе. После атак «Аль-Каиды» в сентябре 2001 г. США объявили войну террору, Иран и «Хизбалла» объявлены членами «оси зла». Лидеры ливанской диаспоры, преимущественно из США, быстро выступили с заявлением о поддержке американских антитеррористических действий и вышли с инициативой передать дело о выводе сирийских войск на рассмотрение в ООН. Состоялось несколько встреч в Конгрессе, Государственном департаменте и Белом доме. Ливанская делегация настоятельно требовала активизации действий США в Совете безопасности ООН. На одной из таких встреч в марте 2004 г. Эллиот Абрамс, который был главным по Среднему Востоку в Государственном департаменте, спросил лидеров неправительственных организаций: «Если мы усилим давление извне, поддержит ли ливанский народ нашу инициативу?»

Американские лидеры не были уверены, что народные массы Ливана готовы к демократическому восстанию. Вдоволь нахлебавшись джихадистской и апологетической пропаганды в связи с вторжением в Ирак, администрация Буша-младшего с опаской относилась к развязыванию новой кампании, которая могла вызвать ответный огонь. Критики и так без устали нападали на Вашингтон за политику «поддержки демократических революций». New York Times и американские научные круги утверждали, что народы Среднего Востока не готовы к демократии и по своей воле не сделают выбор в её пользу.

Я отвечал так: «Если Америка и другие демократические страны помогут Ливану освободиться от сирийской оккупации, ливанское гражданское общество пойдёт вам навстречу». У меня не было данных, подтверждавших эту мысль; в своём утверждении я опирался на собственную веру в человеческую натуру и на основные инстинкты человека, находящегося в опасности.

Если ливанцы не перестали надеяться на свободу, они воспользуются возможностью и восстанут. Спустя несколько месяцев мои слова подтвердились: вспыхнула «кедровая» революция.

Администрация Буша была наготове, и перед нами открылся путь в Совет безопасности ООН.

Встреча с послом США в ООН Джоном Негропонте в марте 2004 г. стала первым шагом. Неправительственная делегация объяснила свой план, цели и передала записку послу и его помощникам. Так было положено официальное начало битве за освобождение Ливана. Мы проинформировали главу американской делегации, что ливанская миссия в ООН, подконтрольная сирийскому режиму, называет ливийско-американскую команду «ренегатами». Негропонте только отмахнулся. Затем мы встретились с французской и британской делегациями, которые положительно отнеслись к нашему проекту. Состоялись также встречи в Совете безопасности с послом России и китайскими дипломатами. Проведя переговоры с пятью постоянными членами Совбеза, затем мы пообщались и с временными членами, и с представителями Лиги арабских государств.

Следующим шагом стала перегруппировка политических сил. Правители Бейрута и Дамаска получили информацию, что в Нью-Йорке что-то происходит, но не придали этому значения. К середине лета тысячи бумажных и электронных писем, написанных американскими гражданами ливанского происхождения, поступили в Конгресс США и администрацию президента, а также во французские посольства по всему миру. Ливанская диаспора всячески подталкивала Совет безопасности к рассмотрению резолюции. Башар Асад занервничал, его разведка выступила с обвинениями ООН в нечестном поведении по отношению к ряду ливанских политиков, в том числе к бывшему премьер-министру сунниту Рафику Харири и бывшему министру друзу Марвану Хамаде. Дамаск полагал, что Харири оказал влияние на президента Франции Ширака, чтобы тот поддержал Буша по ливанскому вопросу, но на самом деле ливанские политики не имели к этому никакого отношения.

Инициатива ООН была проектом, выдвинутым исключительно ливанскими неправительственными организациями в изгнании. Харири вызвали в Сирию, где как сообщали американские СМИ, Асад обрушился на него с угрозами. 18 сентября 2004 г. Совет безопасности ООН принял резолюцию № 1559, призывающую Сирию вывести войска, а «Хизбаллу» и прочие вооружённые формирования – сложить оружие. После июня 1976 г., когда Хафез Асад отдал приказ о вторжении в Ливан, и после террористических атак «Хизбаллы» в 1982 г. на многонациональные миротворческие силы в Бейруте, это стало первой акцией ООН, направленной на прекращение баасистско-хомейнистского господства в Ливане. Яростной реакцией Дамаска стала попытка убийства либерального политика друза Марвана Хамаде осенью 2004 года. В январе 2005 г. лидеры ливанской эмиграции призвали ливанское гражданское общество к восстанию против сирийского террора. 14 февраля 2005 г. в результате мощного взрыва в центре Бейрута были убиты Рафик Харири, несколько других политиков и их охранники. Друзья погибших обвинили в заказном убийстве Башара Асада, но спустя несколько лет появились сообщения о том, что за этим террористическим нападением стояла «Хизбалла». Через несколько месяцев в ООН был создан специальный трибунал для расследования действий террористов. Жестокое убийство Харири вызвало серию массовых демонстраций в центре Бейрута. Впервые после 1990 г. десятки тысяч граждан, преимущественно христиан, суннитов и друзов, выступили с маршами и лозунгами против сирийской оккупации. Гражданское общество действовало согласно своим свободолюбивым инстинктам. Мои предсказания оправдались: инициатива в ООН вызвала встречное движение народных масс в Бейруте.

8 марта 2005 г. «Хизбалла» и просирийские силы собрали около трёхсот тысяч сторонников для выступления против назревающей революции. В тот день ведущий телекомпании Fox News спросил у меня, правда ли, что большинство ливанцев хотят демократии, ведь организованный «Хизбаллой» гигантский марш «в поддержку Сирии» собрал четверть миллиона людей. Я объяснил ему, что это – максимальная сила трёх режимов, иранского, сирийского и ливанского, которую они могут мобилизовать для сохранения власти господствующей элиты, и что это – решающий момент для молчаливого большинства, готового поднять свой голос в защиту свободы. Действительно, через неделю полтора миллиона мужчин, женщин, молодёжи прошли маршем по столице, призывая «Свободе – звенеть, Сирии – уходить, “Хизбаллу” – разоружить». 14 марта 2005 г. началась «кедровая» революция.

«Кедровая» революция: 2005 – 2008

Международное сообщество не могло не отреагировать на появившиеся в СМИ фотографии и видеокадры, демонстрирующие народные массы, высыпавшие на улицы Бейрута. «Кедровая» революция (термин, придуманный в Вашингтоне, но не чуждый истории ливанского сопротивления сирийской оккупации) была немедленно признана всеми странами западной демократии, включая США, Францию, многих членов Европейского союза, и поддержана арабскими правительствами таких стран, как Саудовская Аравия, Иордания и Египет. Успех демократической революции, обеспеченный не вооружённым насилием, а исключительно мирными массовыми демонстрациями, поразил многих. Все обратили внимание на резкий контраст между демократическим движением в Ливане, созревшим до такой степени, чтобы объединить различные сообщества, и сирийскими, иранскими и представляющими движение «Хизбалла» силами, господствовавшими в регионе. В Афганистане и Ираке выборы, формирование политических партий, свободные дискуссии, появились благодаря военным кампаниям США и союзников. В Ливане авторитарное правительство, поддерживаемое баасистами и джихадистами, рухнуло от песен безоружных граждан и давления эмигрантских неправительственных организаций.

Вскоре после полуторамиллионной демонстрации в Бейруте Вашингтон и Париж попросили Башара Асада немедленно вывести войска из Ливана. Сирийский диктатор оказался перед выбором: либо направлять дополнительные войска для подавления революции, либо уходить. При наличии американских вооружённых сил на востоке, в Ираке, и на западе, в Средиземноморье, военное командование Сирии быстро сообразило, что в случае международных действий у них нет ни единого шанса.

Оказавшись перед лицом мощной народной революции «снизу» и стратегически зажатым между военными группировками Запада, Асад выбрал третий вариант: вывести свои регулярные войска, но сохранить на ливанской территории «вторую армию». В её состав вошли «Хизбалла», сирийские разведслужбы и радикальные палестинские группировки. К концу апреля план Асада был приведён в действие: армия стала быстро покидать Ливан, оставляя за собой лишь несколько позиций вдоль протяжённой границы между двумя государствами.

Политики, которые появились, чтобы возглавить народное восстание, окрестили свою коалицию «Движение 14 марта». К ядру антисирийской оппозиции, которая вела освободительную борьбу с 1990-х гг., присоединились политические деятели из числа суннитов и друзов. Движение объединило сторонников из многих различных ливанских сообществ.

«Кедровая» революция показала, что большинство ливанского народа лелеяли глубокие надежды на свободу и демократию и были готовы вести борьбу с иностранной оккупацией, тоталитарными идеологиями и терроризмом.

Они справились со сложнейшей задачей: после пятнадцати лет оккупации, которую апологетическая пропаганда во всех средствах массовой информации подавала как «стабилизирующую силу», продемонстрировали окружающему миру подлинную волю народа.

«Кедровая» революция сохраняла свою девственную чистоту до тех пор, пока за дело не взялись политики. Вместо того, чтобы довершить начатое дело и полностью сокрушить просирийский режим и отстранить от власти символы периода оккупации – президента Эмиля Лахуда и спикера парламента Наби Берри, – оппозиционные политики предпочли провести выборы в законодательные органы, а некоторые из них вступили в альянс с «Хизбаллой». «Кедровая» революция завоевала огромное большинство в парламенте, но её политики пригласили в кабинет террористическую группировку.

Первые революционные недели оказались сопоставимы с теми днями, когда иракцы и афганцы шли к избирательным урнам, реализуя свои демократические права. Единственным отличием было то, что избиратели в Месопотамии и Афганистане шли на выборы под защитой американских солдат. В Бейруте треть населения, выступая против двух наиболее деспотичных режимов региона, вышла на улицы без присутствия иностранных сил, которые могли бы их защитить.

К июлю 2005 г. наиболее искренние дни демократической революции закончились. В правительство вошли политики движения «14 марта» и, как это ни странно звучит, просирийски и проирански настроенные деятели, хотя и в меньшинстве. Революционные «политики» остановились на полпути. Они не могли просить большей международной поддержки из страха перед «Хизбаллой» и не могли распустить правительство «национального единства», в которое вошли вместе с террористами. К полному смятению населения, стратегическое преимущество быстро перехватили политики, пользующиеся поддержкой Сирии и Ирана. До конца года трое выдающихся лидеров «кедровой» революции были убиты. Погибли политики левого толка Джордж Хави и Самир Кассир, а также недавно избранный в парламент либеральный издатель Гебран Туени. На следующий год «Хизбалла» втянула политиков движения «14 марта» в бесплодный процесс так называемого диалога. В июле лидер «Хизбаллы» Насралла дал команду на начало обстрелов Израиля. Но главной его целью было слабое правительство Фуада Сениоры. После военных действий лета 2006 г. «Хизбалла» отомстила кабинету министров, организовав городские волнения в Бейруте и парализовав центр столицы.

Расчёт Асада и шиитских аятолл был безупречным: со сменой большинства в Конгрессе США администрация Буша оказалась беспомощна в вопросах международной политики. С 2007 г. Америка больше не могла оказывать стратегическое давление на «Хизбаллу» и Сирию. Контрреволюционное движение против демократии набирало в Ливане ход. Росло количество террористических атак и покушений на законодателей, членов правительства, военнослужащих, политиков, лидеров неправительственных организаций и рядовых граждан. 7 мая вооружённые отряды «Хизбаллы» вторглись в суннитские районы Восточного Бейрута и напали на населённые друзами районы Горного Ливана. Его жители с оружием в руках оказали яростное сопротивление отрядам «Хизбаллы», однако политики движения «14 марта» вынуждены были сдать парламент и признать «легитимность» проиранских вооружённых формирований.

«Хизбалла», государственный переворот: 2008–2010

После захвата основных правительственных территорий Бейрута «Хизбалла» стала главным игроком на политической карте страны. Любопытно, что новые выборы в законодательные органы власти, состоявшиеся в июне 2009 г., опять обеспечили политикам движения «14 марта» парламентское большинство. Старшие лидеры коалиции, опасаясь новых вооружённых действий «Хизбаллы», уступили политическое большинство силам, тесно связанным с Дамаском и Тегераном. За два года «кедровая» революция оказалась вытеснена из правительственных институтов и выдавлена назад на улицы, в мир беспомощных неправительственных организаций. Новый президент республики Мишель Слейман признал власть «Хизбаллы» и возобновил старые сирийско-ливанские «переговоры». В 2010 г. новый премьер-министр Саад Харири, сын убитого суннитского лидера Рафика Харири, тоже подчинился влиянию Сирии и «Хизбаллы». Просирийский альянс сил «Хизбаллы» быстро установил контроль над рядом министерств, в том числе министерством иностранных дел, формируя политический курс посольств по всему миру и в ООН, членом Совета безопасности которого Ливан стал в 2010 г. С помощью чиновничества сирийско-иранская «ось» начала активные действия против сторонников «кедровой» революции, вычищая кабинеты и службы безопасности от сочувствующих движению «14 марта». К началу 2010 г. политическое руководство «кедровой» революции в Ливане практически отказалось от борьбы. Лидер друзов Валид Джумблат встречался с лидером «Хизбаллы» Насраллой; премьер-министр суннит Саад Харири посещал Башара Асада в Дамаске; христианские лидеры неохотно, но признали «Хизбаллу» как легитимное «движение сопротивления».

Возврат к власти «Хизбаллы» и сирийских союзников, хотя и не полный, означает конец первой «кедровой» революции или, по крайней мере, первой её фазы. Противники подконтрольного хомейнистам и попавшего под влияние баасистов государства втайне у себя на родине и открыто в эмиграции собирают силы для второй «кедровой» революции.

Демократические силы Ливана

Я встречался с лидерами Ливана, которые появлялись и исчезали, которые были убиты, оказались в изгнании или в тюрьмах. И понял, что демократические идеалы в этой маленькой стране переходят от поколения к поколению, от сообщества к сообществу и возрождаются как феникс. Непрестанное стремление к свободе столь же древнее, как и народы, населяющие горные и приморские районы Ливана.

Жители глубоких ливанских долин относятся к числу очень немногих народов, которые веками боролись против Омейядов, Аббасидов, мамелюков и османов. Эта борьба запечатлена в истории и будет продолжена. Причина многих неудач и поражений от сил «Халифата» всегда крылась во внутренних разногласиях между лидерами сопротивления.

В настоящее время демократические силы рассредоточены по многим сообществам, образующим современный Ливан. Единомышленникам по освободительному движению из разных этнических групп не всегда удаётся координировать свои действия. Христианское сообщество с 1975 г. ступило на путь борьбы с сирийской оккупацией и вело её пятнадцать лет, прежде чем развалиться в ходе христианской гражданской войны 1990 г. В годы войны либерально мыслящие представители мусульманских сообществ жестоко преследовались вооружёнными формированиями и сирийскими разведслужбами. Примеров героизма активистов и писателей в избытке. Например, литератор либерального толка мусульманин Мустафа Джиха, который был убит джихадистами 15 января 1992 г. Джиха выступал против аятоллы Хомейни, «Хизбаллы» и сирийской оккупации. В 1985 г. я спрашивал его, почему он, шиит, выступающий против иранских хомейнистов, не боится преследований со стороны террористов. Он ответил: «Мусульманские интеллектуалы, которые, подобно нам, бросают вызов господствующим исламистским силам в арабском мире и, в особенности, в Ливане, очень хорошо понимают, что все мы – живые мученики за свободу. Некоторые из нас увидят наши общества свободными отсюда. Другие увидят это оттуда». В начале 2010 г. другой Мустафа Джиха направил электронное письмо ливанской эмиграции, заявив о возобновлении борьбы путём переиздания книг убитого литератора. Это его сын, который решил подхватить знамя и продолжить борьбу.

Начали подниматься демократы суннитских и друзских общин, особенно после 2005 г., когда Сирия вывела свои войска из Ливана. В этот решающий для выступлений год было убито несколько либеральных деятелей из числа суннитов.

В Восточном Бейруте за демократию и права человека выступали многие знаменитые личности. Среди них – д-р Чарлз Малик, бывший президент Генеральной ассамблеи ООН и один из авторов Всеобщей декларации прав человека; ректор Ливанского национального университета. Фуад Афрам Бустани; бывший президент университета cв. Джозефа Селим Абу; либеральный юрист Муса Принс, активисты и профсоюзные лидеры. Защитники демократии поддерживали борьбу, одновременно продолжая оказывать давление на политиков, заставляя их придерживаться принципов плюрализма мнений и основных демократических свобод. В 1990-е г., в период сирийской оккупации, либеральные авторы и комментаторы находились под особым прицелом. Но драма достигла своего апогея в 2005 г., когда началась революция. Было совершено покушение на журналистку Мэй Чидиак. В её машину была заложена бомба, Мэй лишилась руки и ноги. Объектами нападений становились и журналисты левого толка, такие как Самир Кассир, автор ежедневной газеты Orient Lejour. И последнее, но не менее важное: взрыв автомобиля в декабре 2005 г. унес жизнь члена парламента либерала Гебрана Туэни. Это – высокая цена, которую приходится платить за демократию в Ливане.

Тем не менее демократические силы в Ливане набирают силу. Те голоса звучали в разгар «кедровой» революции. Либеральные силы мусульманских сообществ прилагали страния, чтобы сбросить ярмо тоталитарных идеологий. Революция дала исторический шанс демократам суннитского сообщества. Как говорил мне один из их молодых лидеров, «сунниты ещё удивят ливанцев, поскольку они являются реальным противовесом джихадистским экстремистам». Член парламента Мисбах аль Абдах – один из многообещающих суннитских лидеров. Абдах представляет Триполи, один из крупнейших суннитских городов Леванта. Он согласен с мыслью о том, что в мультиэтническом Ливане каждое сообщество живёт по своему ритму и времени, «но в итоге демократы всех религиозных конфессий станут силой, которая способна произвести изменения».

Восходящий молодой лидер шиитов Ахмад Асад говорил в 2007 г. на брифинге в Вашингтоне, организованном, среди прочих, и Фондом в защиту демократии, что «даже в среде шиитского сообщества реформаторы и демократы полны энергии и готовы к восстанию, несмотря на силу “Хизбаллы”». Эти слова, произнесённые за три года до того, как в Иране вспыхнула «зелёная» революция, говорят о многом. Асад, который выступал против сирийской интервенции в Ливан ещё до «кедровой» революции, говорил мне, что дух демократии распространён повсеместно даже среди шиитов долины Бекаа и южного Ливана – традиционных опорных пунктов поддерживаемой Ираном «Хизбаллы».

С мая 2008 г. «Хизбалла» постепенно начала повторное проникновение в страну. В 2010 г. её вооружённые формирования блокировали все попытки восстановления плюралистической демократии. Международный суд предъявил ей обвинения в совершении террористических актов, но «Хизбалла» продолжает угрожать возобновлением насилия, чтобы не допустить повторения «кедровой» революции.

Перспективы на будущее

Сражение за демократию в Ливане имеет решающее значение для Среднего Востока. В статье, опубликованной в 2004 г. и основанной на записке, которая была направлена в Администрацию президента и Конгресс США, я доказывал, что Ливан является «нервным центром» всего региона. При наличии пяти крупных университетов, множества СМИ, традиции демократических выборов до 1975 г. и мультиэтнического сообщества на перекрёстке между Востоком и Западом любой прорыв к демократии в Бейруте окажет влияние на весь регион. «Кедровая» революция была первым шагом в этом направлении.

Члены «братства противников демократии», несмотря на внутренние разногласия, сплотились, чтобы остановить возникновение передового свободного общества в Ливане. Авторитарные режимы и джихадистские движения Среднего Востока увидели для себя огромную опасность в ливанской демократической революции, успех которой мог дать толчок глубоким изменениям в политической культуре региона. Изменения на «земле кедров» более чем в любой другой недемократической стране региона способны стереть в порошок «идеологический Халифат», который мечтают установить джихадисты и прочие тоталитаристы.

Перевод: Калинин А. А., Лаирова Антонина, Бавин С. П.

--

СНОСКИ

* Медаль Почёта (Medal of Honor) – высшая военная награда в США; учреждена в период Гражданской войны в 1862, вручается президентом США от имени Конгресса. – Прим. пер.

Ливан. США. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 12 августа 2020 > № 3468412 Валид Фарес

Сухейль Шахин: в слухах о подкупе Россией талибов нет ни слова правды

Официальный представитель политического офиса движения "Талибан" Сухейль Шахин прокомментировал в интервью РИА Новости нашумевшую историю с обвинениями в том, что Россия будто бы пыталась нанимать талибов, чтобы те убивали американских военнослужащих в Афганистане, рассказал, поставляет ли Москва талибам вооружения и откуда они получают оружие на самом деле. Он также сообщил, как идет процесс реализации соглашения с США, когда можно ожидать полного вывода американских войск. Кроме этого, Шахин поделился своим видением перспектив мирного процесса в Афганистане, роли России в этом, высказал мнение о том, что мешает продвижению вперед.

— Ожидается, что в ходе заседания Лойя Джирги, которое началось 7 августа, будет обсуждаться вопрос об освобождении остающихся в плену талибов. Ждете ли вы каких-то решений по этому поводу и если стороны не договорятся, то означает ли это срыв сделки с США по выводу войск?

— Нынешняя так называемая Лойя Джирга созывается кабульской администрацией. С нашей точки зрения, она нелегитимна, а значит, и принимаемые в ходе встречи решения так же не имеют силы, они незаконны. Во-вторых, напомню, у нас есть соглашение (С США. — Прим. ред.), заключенное в Дохе. И согласно этому документу, пленные талибы должны быть освобождены. Там четко прописано: перед началом межафганских переговоров на свободу должны выйти пять тысяч пленных (Талибов. — Прим. ред.). Для этого не нужна Лойя Джирга. Она созывается только для того, чтобы создать препятствия для процесса освобождения заключенных. Дохийское соглашение — это подходящий механизм для урегулирования афганского вопроса.

— Если пленные не будут отпущены на свободу, как будет развиваться ситуация? Чего стоит ожидать?

— Если заключенных не освободят, то это будет означать, что администрация в Кабуле не хочет мирного урегулирования афганского вопроса, что они избрали военное решение. И это приведет к тому, что столкновения усилятся, а ответственность за это будет нести администрация в Кабуле.

— В США сейчас звучат обвинения, что Россия будто бы пыталась подкупать участников "Талибана", чтобы они убивали американских военнослужащих. Не могли бы вы прояснить ситуацию? Могло ли такое произойти в принципе?

— Хотел бы в первую очередь заявить, что эти заявления безосновательны. В них нет ни слова правды. А сами подобные публикации — это часть кампании, которую развернули противники мирного процесса в Афганистане. Они хотят навредить ему, ставят палки в колеса.

Эта ошибочная и безосновательная информация была передана кабульским департаментом национальной безопасности некоторым американским и европейским журналистам, чтобы саботировать процесс мирного урегулирования. В этих публикациях нет ничего, что имеет отношение к реальности, это просто кампания против мирного процесса. И мы полностью отвергаем все эти заявления.

— Контактировали ли с "Талибаном" американские спецслужбы для того, чтобы получить информацию по этому делу? Согласился ли "Талибан" на сотрудничество с ними в этом?

— Американская сторона не запрашивала нас об этом, потому что они знают, что это неправда, что это фейк. Сейчас у нас есть канал коммуникации военных, и если случаются какие-либо нарушения, мы информируем их (Американскую сторону. — Прим. ред.), направляем заявления, они поступают так же. Но по этой конкретной теме они нас не запрашивали.

— Россию также обвиняют в поставках вооружений движению "Талибан". Как бы вы могли прокомментировать эти утверждения? И если они не соответствуют действительности, то откуда талибам поступает оружие?

— Я отвергаю это утверждение, это неправда. Мы поддерживаем отношения с Российской Федерацией, но речь идет о политических отношениях. Наш политический офис (в Дохе. — Прим. ред.) поддерживает отношения как с Россией, так и с соседними странами и регионами. Но только на политическом уровне. Речь не идет о военных отношениях, и мы категорически отвергаем подобные соображения. Они также могут быть частью кампании по срыву мирного соглашения. Что касается имеющихся у нас вооружений, то у нас есть запасы оружия в Афганистане, и мы также закупаем оружие у кабульской администрации — у армии. Как-то появились сообщения, что у них пропали или были украдены сотни тысяч единиц оружия. Так это оружие купили у них мы. Что-то мы захватили (В ходе боев. — Прим. ред.). Так что у нас много боеприпасов. И все это получено от администрации Кабула.

— Если говорить о политических отношениях между "Талибаном" и российской стороной — на каком уровне эти отношения? Когда были в последний раз? Какие вопросы обсуждаются?

— У нас есть отношения с министерством иностранных дел РФ. Оно открыто, у нас были встречи, это отражается в соцсетях. Мы также встречались и проводили переговоры в Москве, это было открыто для медиа. Так что наши отношения открыты, об этом всем известно. У нас такие отношения.

— Есть ли у движения "Талибан" данные о советских военнослужащих, которые находятся в Афганистане или Пакистане со времен войны 1980-х годов?

— У нас нет такой информации, мы не знаем. Может, и есть, а может, и нет — где-нибудь в сельской местности. У нас нет официальной информации об их местонахождении.

— В чем вы видите роль России в афганском урегулировании?

— Я считаю, что роль России в этом вопросе очень важна. Она и в прошлом играла важную роль, когда приняла в Москве межафганскую встречу, мы были там впервые.

— Возможно ли повторение московской встречи по Афганистану?

— Да. Сначала, как и договаривались, будут межафганские переговоры в Дохе. А после них две стороны – мы и представители Кабула – обсудят и решат, где проводить следующий раунд межафганских переговоров. Одним из возможных мест могла бы быть и Россия, Москва.

— В июне МИД Ирана заявил о готовности предоставить площадку для переговоров по Афганистану. Что думает об этом движение "Талибан"? Были ли контакты на эту тему с иранской стороной?

— Да, у нас есть контакты со всеми соседними странами, включая Иран, потому что у нас длинная граница с Ираном. Там находятся сотни тысяч афганских беженцев, так что мы ведем диалог с Ираном, мы обсуждали мирное решение этого вопроса и продолжим обсуждение и в будущем. Тегеран проявляет волю к решению афганского вопроса, это приветствуется.

— Как, по вашему мнению, идет реализация соглашения между "Талибаном" и США? Выполняют ли американская сторона и Кабул свои обязательства в полном объеме? Если нет, не рассматриваете ли вы возможность выхода из соглашения? В каком случае это произойдет?

— Тут есть два аспекта. Во-первых, мы договорились с американцами, что они выведут войска из Афганистана в течение 14 месяцев. Мы взяли на себя обязательства, что мы предоставим безопасный проход для вывода войск из страны. Мы также согласились, что мы не позволим ни одному из своих членов использовать территорию Афганистана против США и их союзников из других стран. Второй аспект — межафганские переговоры. Мы ждем их начала, но, к сожалению, пока администрация Кабула создает препятствия для этого. Даже недавний созыв Лойя Джирги. Вся эта тактика затягивания делает невозможным начало переговоров. Но, согласно договоренности, американцы должны вывести войска в течение 14 месяцев. Так что мы привержены обязательству предоставить им безопасный проход, а они обязались уйти за 14 месяцев.

— Прогнозируете ли вы, что реализация сделки с США по выводу войск будет завершена до президентских выборов в ноябре?

— Да, это может случиться. Если они выведут войска до этого, я думаю, это хорошо для них. Потому что у афганского вопроса нет военного решения. Мы будем приветствовать их участие в восстановлении Афганистана, реабилитации страны. Мы приветствуем их роль в гражданских вопросах. Но они должны завершить свою военную задачу как можно раньше. Если они выведут войска раньше выборов, мы оценим и поприветствуем это.

— Два дня назад прошли переговоры муллы Барадара, главы политического офиса, и госсекретаря США Майка Помпео? Что обсуждали? К каким договоренностям пришли?

— Да, я присутствовал на встрече. Помпео и Барадар обсуждали освобождение оставшихся пленных, а также начало межафганских переговоров. Эти два вопроса, политические вопросы.

— Недавние отчеты аналитических организаций, действующих под эгидой ООН, указывают на высокую вероятность начала в предстоящие месяцы масштабного наступления бойцов "Талибана", аналогичная информация поступает и из различных афганских провинций. Можете ли вы опровергнуть такие планы? Это правда?

— Нет, это неправда. Это ложная информация, распространяемая департаментом национальной безопасности Кабула. Пока мы не начинали никаких наступлений на провинциальные города, на Кабул и не пытались захватить их. В прошлом у нас были масштабные наступления на провинциальные города и Кабул, но после заключения соглашения — нет. Каждый год мы объявляем о весеннем наступлении, но в этом году мы этого не сделали. Так что мы проявляем сдержанность, чтобы дать американцам возможность уйти из Афганистана и дать шанс мирному решению афганского вопроса. Мы этому привержены.

— Обмен заключенными многими расценивается как важнейший шаг для начала межафганского мирного процесса. Что тормозит обмен заключенными и когда, по вашим данным, должен завершиться этот процесс?

— По мирному соглашению, Кабул должен освободить пять тысяч заключенных, а мы – одну тысячу заключенных представителей администрации Кабула. Мы уже освободили более тысячи – 1005 пленных представителей администрации. Этот процесс был завершен накануне праздника Эйд аль-Адха. Но администрация в Кабуле с самого начала предпочитает затягивать процесс, прикрываться отговорками. И пока они освободили 4450 заключенных. А по остальным они созвали Лойю Джиргу, хотя в этом нет необходимости. Так что препятствия в действиях кабульской администрации, затягивании процесса с их стороны. Надеемся, это закончится и все начнут честно участвовать в мирном процессе.

— Какой процент территории страны сегодня находится под контролем "Талибана"?

— Под нашим контролем около 70% сельской местности. У нас там работают все органы власти, включая департаменты образования, военные, гражданского развития, сельскохозяйственные и департаменты восстановления. Все они работают на контролируемых нами территориях. Наша система там работает.

— Как вы оцениваете выполнение нынешнего соглашения о прекращении огня?

— Прекращение огня — это один из вопросов на повестке дня межафганских переговоров. Когда они начнутся, среди других тем, таких как будущее политическое устройство Афганистана и прочее, будет обсуждаться и постоянное прекращение огня, которое принесет в нашу страну устойчивый мир.

— Кем для "Талибана" сейчас являются группировки ИГ* и "Аль-Каида"*?

— У нас есть обязательство, соглашение, что мы не позволим никому, ни под каким именем использовать территорию Афганистана для действий против США или любой другой страны. Это наше обязательство, наше послание всему миру.

— Скептики обеспокоены тем, что после интеграции талибов в афганское общество страна может откатиться назад в ряде областей, в том числе в вопросе прав человека?

— Это все пропаганда. Нарушения прав человека имеют место на территории, контролируемой кабульской администрацией. Это тысячи случаев, тогда как на подконтрольных нам территориях их нет. Ноль! Мы привержены тому, чтобы предотвращать нарушения прав человека в любой форме, как это предписывает ислам и его нормы. Это касается в том числе права на образование — оно едино как для мужчин, так и женщин. Мы привержены праву женщин на работу, особенно женщин, носящих хиджаб. Мы привержены их праву на образование и работу. Афганцы на подконтрольной нам территории обладают всеми правами, проблем нет. А на территориях, контролируемых Кабулом, там царит коррупция, там нарушают права человека, и это могут подтвердить данные международных организаций. Так что обвинения в наш адрес это все лишь пропаганда: у нас с этим проблем нет, мы привержены правам человека.

— Может ли "Талибан" в ближайшее время интегрироваться в афганское общество и стать официально частью власти в стране?

— После запуска межафганских переговоров стороны приступят к обсуждению дорожной карты по будущему политического устройства. Как и говорится в мирном соглашении, это будет новое исламское правление с участием всего афганского народа. Оно будет инклюзивным, с участием всех афганцев, никто не будет обделен. Так что смысла в присоединении к нынешнему правительству нет, оно – результат вторжения.

Мы стремимся к независимости страны, нам нужно новое правительство, которое станет символом этой независимости. И все эти вопросы будут обсуждаться в ходе межафганских переговоров.

* Запрещенные в России террористические группировки

Афганистан. США. Иран. Россия > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 11 августа 2020 > № 3486857 Сухейль Шахин

Открыт транзитный коридор Иран-Афганистан-Узбекистан

Иран отправил два транзитных груза из порта Шахид Раджаи, находящегося в южном портовом городе Бендер-Аббас, в Узбекистан через недавно созданный коридор Иран-Афганистан-Узбекистан в рамках пилотной операции по оценке упомянутого маршрута, заявил официальный представитель Таможенного управления Исламской Республики Иран (IRICA).

По словам директора транзитного бюро IRICA Мостафы Аяти, после успешного запуска маршрута Кыргызстан-Таджикистан-Афганистан-Иран (KTAI) в конце июля, на этот раз два грузовика с транзитными товарами из порта Шахид Раджаи направились в Узбекистан, пройдя через пограничный переход Догхарун с Афганистаном.

По словам Аяти, в качестве короткого и недорогого маршрута в страны Центральной Азии в соответствии с Конвенцией TIR, развитие транзитных коридоров через Афганистан поддерживается как международными организациями, так и правительством Ирана и IRICA в сотрудничестве с Торгово-промышленной палатой Ирана (ICCIMA), которые полны решимости развивать этот сектор.

«Пилотное открытие этого коридора свидетельствует о том, что Афганистан серьезно настроен развивать транзит по своей территории и соединять страны Центральной Азии с южными водами, включая порты вдоль Персидского залива и Оманского залива (Чабахар)», - отметил он, сообщает Tehran Times.

Новый коридор Иран-Афганистан-Узбекистан может сыграть эффективную роль в развитии региональной торговли и сотрудничества, способствуя миру и безопасности в Афганистане.

Еще 26 июля Иран впервые отправил два груза из порта Шахид Раджаи в Кыргызстан через коридор KTAI, чтобы официально запустить упомянутый коридор.

Коридор KTAI был также создан, как короткий и альтернативный маршрут для отправки товаров из южных портов Ирана в страны Центральной Азии.

Коридор был запущен IRICA в сотрудничестве с Международным союзом автомобильного транспорта (IRU) и Организацией экономического сотрудничества (ECO) в рамках Конвенции TIR.

Конвенция о международной перевозке грузов TIR - это многосторонний договор, заключенный в Женеве 14 ноября 1975 года для упрощения и гармонизации административных формальностей международных автомобильных перевозок.

Иран. Афганистан. Узбекистан > Транспорт > iran.ru, 11 августа 2020 > № 3464966

Нефть и газ в июле 2020

Ежемесячный обзор нефтяного рынка и нефтегазовой отрасли

Рынок нефти. Дисциплина превыше всего: как Саудовская Аравия наводит порядок в ОПЕК+

Цены на нефть растут уже третий месяц, однако темпы роста от месяца к месяцу замедляются. Так, цена барреля сорта Brent в июле выросла, но только на 4,3% до $43,64 за баррель, отметка в заветные $45 за баррель была достигнута только в начале августа, но оказалась неустойчивой. А цена техасской WTI в июле смогла вырасти только на 2,1%, до $40,54 за баррель, но важный психологический уровень в $40 за баррель был достигнут и даже превышен. В июле первая волна пандемии коронавируса Covid-19 несколько притихла, а мировые фармацевтические корпорации уже начали работать над вакциной против этого опасного вируса, что создавало позитивный фон финансовым и сырьевым рынкам. В то же время нефтяной рынок рос очень сдержанно из-за, во-первых, нового обострения отношений между США и Китаем, во-вторых, в ожидании увеличения добычи нефти с 1 августа на 2 млн баррелей в сутки, согласно договорённостям, достигнутым в ОПЕК+.

Участники ОПЕК+ на видеоконференции 15 июля приняли решение придерживаться первоначального плана сокращения добычи в августе и увеличить, как планировалось, добычу нефти с 1 августа на 2 млн б/с. В итоге общее сокращение добычи нефти в августе составит 7,7 млн б/с, причём без учёта недисциплинированных участников ОПЕК+, которые должны будут в августе и сентябре снизить добычу в общей сложности на 840 тыс. б/с, чтобы компенсировать отставание по сокращению в прошлые месяцы.

На заседании министерского мониторингового комитета ОПЕК+ в середине июня министры стран-участниц соглашения решили, что отстающие страны должны представить графики выполнения квот по сокращению добычи, и это оказалось краткосрочным позитивом для рынка нефти. Однако во второй половине июля цены на нефть «зависли» в узком коридоре, сильных движений ни в сторону роста, ни в сторону понижения не наблюдалось, видимо, из-за того, что игроки фьючерсного рынка заняли выжидательную позицию и понаблюдать, как цены будут вести себя в августе, когда добыча начнёт понемногу расти.

Так, в июле у дисциплинированных участников ОПЕК+, в том числе, у Саудовской Аравии, было немало вопросов к «саботажникам», видимо, надеявшимся и от высоких цен на нефть выиграть, и долю рынка не потерять: в первую очередь речь шла об Ираке и Нигерии. В июле, как и в предыдущие месяцы с начала вступления в силу условий новой сделки ОПЕК+, Ирак выполнял соглашение не на все 100%, о чём рассказал в интервью министр нефти страны Ихсан Абд аль-Джаббар, напомнив, что Саудовская Аравия в начале июля пригрозила Ираку за этот обман ценовой войной.

Впоследствии информация о том, что Саудовская Аравия может начать новую ценовую войну, оказалась не настолько угрожающей. На самом деле ситуация заключалась в том, что министр энергетики Саудовской Аравии принц Абдул Азиз бин Салман аль-Сауд пригрозил не выполняющим условия соглашения ОПЕК+ Ираку, Нигерии и Анголе, что его страна может возобновить поставки нефти своим постоянным покупателям по сниженной цене, если нарушители дисциплины в ОПЕК+ не изменят своё поведение.

Разъяснение ситуации дало рынку надежду на то, что соглашение будет исполняться участниками сделки более аккуратно, однако нового бурного роста цен в июле так и не произошло из-за беспокойств рынка относительно самого факта слабой дисциплины в ОПЕК+.

В этом контексте важное наблюдение сделало в июле международное рейтинговое агентство Fitch. Эксперты агентства опубликовали обзор, в котором прогнозируют, что вплоть до 2022 года участники сделки ОПЕК+ будут периодически корректировать её параметры в целях регулирования как избытка предложения, так и его возможного дефицита. Мы полагаем, что это вполне возможно, так как не все участники сделки готовы одинаково дисциплинированно выполнять беспрецедентно жёсткие условия сделки.

С другой стороны, новости о резком падении добычи нефти в США было двояким импульсом для нефтяного рынка. Американское Министерство энергетики в июле сообщило, что в мае текущего года добыча нефти в США упала до 40-летних минимумов, на 16,6% к апрелю 2020 года из-за влияния пандемии коронавируса и её последствий для американской экономики. Сильнее всего добыча нефти рухнула в крупнейших нефтедобывающих штатах Техасе и Северной Дакоте (на 764 и 353 тыс. б/с, соответственно; напомним, что только на один Техас приходится 41% совокупной американской нефтедобычи).

Глава крупной американской компании Parsley Energy, добывающей сланцевую нефть, Мэтт Галлахер в июле заявил в интервью британской The Financial Times: «Не думаю, что когда-либо увижу снова 13 млн баррелей в сутки», подразумевая рекордные объёмы добычи нефти в США, достигнутые в период расцвета американской сланцевой отрасли.

Напомним, что, по прогнозам Минэнерго США, сделанным год назад, в Соединённых Штатах в 2020 году планировалось выйти на ещё один исторический рекорд по добыче нефти в 13,3 млн б/с. По мнению Мэтта Галлахера, пик нефтедобычи в США уже давно пройден. Однако нефтяной рынок не встретил ликованием «быков» это заявление, так как беспокойства относительно резкого экономического спада в США и связанного с этим снижения спроса на нефть оказались сильнее. Падение ВВП США во 2 квартале 2020 года на 32,9% (согласно первой оценке, опубликованной в конце июля) лишь подтвердило эти опасения скептиков нефтяного рынка.

Тем не менее, слова руководителя Parsley Energy выглядят весьма похожими на правду. Спрос на нефть по мере преодоления последствий пандемии Covid-19 рано или поздно восстановится, чего не скажешь о сланцевой отрасли США.

Так, в июле о банкротстве объявила ещё одна крупная американская сланцевая компания California Resources, слухи о финансовых проблемах которой появились на рынке ещё весной. И несмотря на то, что Международное энергетическое агентство считает, что сланцевую отрасль хоронить ещё рано, и что при ценах выше $45 за баррель сланцевики быстро восстановятся, аналитическое агентство Rystad Energy прогнозирует банкротство 140 американских сланцевых компаний до конца 2020 года.

Тем не менее, темпы снижения количества активных нефтедобывающих платформ в США, по данным Baker Hughes, в июле немного замедлились. К концу июля количество активных буровых установок в США сократилось до всего 180 работавших буровых платформ, но темпы снижения их числа к середине июля снижались всего на несколько единиц в неделю.

Мы подтверждаем наш июньский прогноз (как оказалось, совпавший с обнародованным в июле прогнозом российского Минэнерго) о том, что цены на нефть к концу года могут подняться до $50 за баррель, но пока мы ожидаем, что в августе цена Brent в силу недостаточно сильной динамики восстановления спроса на нефть и одновременного увеличения ОПЕК+ предложения нефти на 2 млн б/с будет колебаться вокруг $45 за баррель.

Газовая отрасль. Американский СПГ не нужен Европе

В июле 2020 года газодобыча в России немного начала расти: так, объём добычи газа за месяц вырос к июню на 5,5% до 50,33 млрд кубометров, но оказался ниже на 7,9%, чем в июле прошлого года. По итогам первых семи месяцев 2020 года объём добычи газа в годовом исчислении упал на 9,4% до 391,45 млрд кубометров.

Неоднозначные показатели июльского объёма газодобычи в России связаны с такой же ситуацией на европейском газовом рынке. Котировки газа на европейских биржах в мае–июне проваливались до $70 и даже до $50 за тысячу кубометров, однако, по мнению топ-менеджмента «Газпрома», цены на газ к июлю уже миновали дно. Отчасти низкие цены на газ были связаны с резким падением спроса, но не в меньшей степени с тем, что в текущем году цены на газ начали формироваться уже без привязки к беспрецедентно обвалившимся в апреле этого года ценам на нефть. Однако среди немногочисленных «бычьих» факторов европейского газового рынка можно отметить то, что в июле американский сжиженный природный газ в Европе стал неконкурентоспособен: по сравнению с резким ростом объёма экспорта в Европу в марте, к началу июля экспорт СПГ из США в Европу рухнул вдвое.

Согласно приводившимся некоторыми производителями СПГ расчётам, себестоимость тысячи кубометров сжиженного газа составляет около $200, а это в разы выше, чем у «Газпрома», который в условиях падения спроса продаёт газ по $80-100 за тысячу кубометров. По сравнению со многими другими производителями СПГ выигрывает НОВАТЭК и его проект «Ямал СПГ», где и себестоимость производства низкая, и транспортировка в Европу обходится дешевле, чем, например, доставка из Катара и тем более из США, и заработать на добываемом попутно газовом конденсате тоже возможно.

Так что даже при низких ценах на газ и ограниченном спросе российские производители газа имеют более высокий потенциал конкурентоспособности, чем многие другие производители, и особенно американские.

В прошлые месяцы Турция резко сокращала импорт российского газа по «Турецкому потоку», одновременно увеличив закупки СПГ у Азербайджана и Ирана, тенденция продолжилась и в июле. Хотя по итогам первого квартала 2020 года импорт российского газа Турцией упал на 70% в годовом исчислении, эта страна не сможет полностью заместить российский газ поставками СПГ, так как у неё очень ограничены возможности для регазификации СПГ, а трубопроводная инфраструктура давно построена; кроме того, в контрактах с «Газпромом» закреплён принцип «бери или плати».

Тем временем, в начале августа Датское энергетическое агентство (ДЭА) объявило, что Датский апелляционный совет по энергетике не получал никаких апелляций против решения ДЭА об участии в строительстве «Северного потока-2» судов с якорным позиционированием. Это означает, что оператор проекта Nord Stream 2 может привлечь к строительству не только трубоукладчик «Академик Черский», но ещё и трубоукладочную баржу «Фортуна», не имеющую динамического позиционирования. Кроме того, в ДЭА опровергли, что причиной задержки строительства «Северного потока-2» стал нерест трески, а задержка в строительстве была вызвана именно тем, что до истечения срока подачи апелляций на решение ведомства проводить строительные работы было запрещено. Таким образом, угрозы американских санкций опять оказались ничтожными. Однако «ястребы» из Конгресса не хотя признавать поражение.

В конце июля Палата представителей Конгресса одобрила проект оборонного бюджета США, в котором предусмотрено ужесточение санкций против «Северного потока-2».

Пока неясно, подпишет ли этот проект президент Дональд Трамп, так как этот проект бюджета запрещает президенту сокращать численность американских военных в Германии и Афганистане, а также использовать средства из федерального бюджета для строительства стены на границе с Мексикой. Но наиболее агрессивно настроенные конгрессмены готовы бороться до последнего.

В начале августа группа американских сенаторов отправило письмо владельцам немецкого порта Мукран, в котором базируются «Академик Черский» и баржа «Фортуна», где содержались прямые угрозы руководству порта и даже поднимался вопрос о его «финансовом выживании», если порт по-прежнему продолжит оказывать услуги судам, участвующим в строительстве «Северного потока-2». Это вызвало резкую реакцию в МИД Германии и более сдержанную, но всё равно негативную реакцию бундестага. Борьба за «Северный поток-2» ещё продолжается, но уже ясно, что США не могут вести эту борьбу, не испортив отношений с Германией окончательно.

Рынок нефтегазовых акций. Рост снова прошёл мимо нефтегазовых акций

В июле российский фондовый рынок вернулся к росту, индекс Московской Биржи вырос на 4,4%. Однако рост снова прошёл мимо нефтегазовых акций, локомотивом роста рынка выступали акции сектора золотодобывающей промышленности, розничной торговли и технологий. Практически все нефтегазовые «фишки» за июль, кроме НОВАТЭКа, вышли в минус, а бумаги НОВАТЭКа выросли на 5,1% за июль, даже превзойдя динамику индекса МосБиржи.

На рост акций НОВАТЭКа, скорее всего, повлияли достаточно неплохие операционные и финансовые результаты компании по МСФО за 1 полугодие 2020 года (компания опубликовала отчётность за полгода по МСФО уже в июле, пока остальные нефтегазовые компании готовятся представить отчётность до конца августа). За первые шесть месяцев 2020 года выручка компании сократилась в годовом исчислении в 1,4 раза до 328,5 млрд руб., однако нормализованная чистая прибыль (без учёта продажи долей в проектах) за 1 полугодие упала в годовом исчислении в 1,7 раз до 74,77 млрд руб. Таким образом, компания не вышла в убыток, хотя первое полугодие текущего года оказалось очень тяжёлым для всей нефтегазовой отрасли.

В свою очередь, аутсайдером в нефтегазовом секторе по итогам июля оказались акции «Газпрома» (-6,9%), почти столько же потеряли в стоимости акции ЛУКОЙЛа (-6,1%). Акции Роснефти упали за июль на 2,9%, «Газпром нефти» — на 3,7%, обыкновенные акции «Татнефти» — на 2,8%, а «Сургутнефтегаза» — на 4,1%. Не смогли стать «защитным активом» в июле и «префы» «Транснефти», подешевевшие за месяц на 1,6%.

Основной причиной такой неудачной динамики нефтегазового сектора стало, скорее всего, ожидание негативных результатов нефтегазовых компаний по МСФО за 1 полугодие.

Аналитики ожидают, что убыток по МСФО по итогам 1 полугодия в годовом исчислении, скорее всего, зафиксируют «Роснефть» и «Татнефть», что может негативно отразиться на дивидендах. В то же время, по заявлению руководства Газпром нефти, компания ожидает, что её чистая прибыль по МСФО по итогам 1 полугодия будет положительной. Вероятно, положительной окажется и чистая прибыль «Сургутнефтегаза», который, скорее всего, перевёл свою денежную «кубышку» в доллары и евро и получит таким образом прибыль от курсовой разницы.

Наталья Мильчакова, к. э. н., заместитель руководителя «Информационно-аналитического центра «Альпари»

США обеспокоены партнерством Тегерана и Москвы

«Американцы не хотят, чтобы ни Иран, ни Россия выступали в качестве региональных держав, - сказал иранский эксперт в интервью Mehr News. - США также не хотят, чтобы Тегеран и Москва были партнерами».

Отмечая 100-летие установления дипломатических отношений, Иран и Россия становятся свидетелями непрерывного развития их взаимных связей. Они ведут конструктивные переговоры по СВПД, сирийскому кризису, текущим делам в Ираке, Йемене, Ливии, а также о региональном и международном сотрудничестве в борьбе с терроризмом.

Обе страны верят в принципы, включая сопротивление гегемонии ведущих западных держав в регионе, сохранение региональной стабильности и безопасности, уважение суверенитета других стран и невмешательство в их внутренние дела.

Тегеран и Москва заинтересованы в расширении общих экономических и торговых связей, а также в сотрудничестве в парламентской, энергетической, культурной, научной и политической сферах, помимо военной. Стороны планируют в будущем обновить документ о сотрудничестве, создать коридоры Иран-Россия-Европа, Иран-Ирак-Россия и Россия-Иран-Афганистан, а также создать таможенный «зеленый коридор» друг с другом.

В интервью информационному агентству Mehr, иранский эксперт по России Шуайб Бахман подробно остановился на различных аспектах экономического и политического сотрудничества между двумя странами.

Полный текст интервью приводится ниже:

Вопрос: Не могли бы вы дать общее представление об экономических сделках между Ираном и Россией?

Ответ: Чтобы получить всесторонний обзор экономических связей Ирана и России, мы можем изучить их с разных сторон.

Одна из них - это товарообмен между двумя сторонами, в котором в последние годы не наблюдалось заметного роста. В последние два-три десятилетия эта цифра была ниже 2 миллиардов долларов, что очень мало. Объем торговли между двумя странами не продемонстрировал заметного роста по ряду причин, среди которых я могу назвать банковские и таможенные препятствия, а также санкции США, политические вопросы и нежелание менеджеров обеих стран расширять такие связи. Я считаю, что последний фактор наиболее актуален. Конечно, у обеих сторон была возможность, в частности после одобрения соглашения между Ираном и ЕАЭС, осуществлять свои финансовые операции независимо от SWIFT или других западных каналов и через собственные финансовые механизмы, то есть иранскую SEPAM и российскую платежную систему "Мир".

Стоит отметить, что между Тегераном и Москвой подписаны взаимно подписанные соглашения на сумму более 25 миллиардов долларов, однако они пока не реализованы. Я могу сказать, что основная причина проблемы - это склонность некоторых иранских менеджеров к представителям Запада, которая коренится в их незнании технологических и технических достижений, потенциала и возможностей России. Например, россияне разработали ГЛОНАСС (глобальную навигационную спутниковую систему), которая является конкурентом американской GPS (глобальной системы позиционирования), или у них есть уникальные и современные технологии для расширения сети морских трубопроводов природного газа из России в Германию через Балтийское море.

В последние годы, Иран импортировал из России различные виды масел, крупы, сталь, бумагу, запчасти для железных дорог и т. д. Но на самом деле российский рынок намного больше, и, если лучше с ним познакомиться, наш импорт может быть более разнообразным, и Иран может импортировать из страны многие другие товары, в том числе технические и технологические.

Мы не должны забывать, что в настоящее время развитие и модернизация основных отраслей промышленности Ирана, включая железную дорогу, сталелитейную промышленность, машиностроение и т. д., осуществляются с помощью восточных стран, таких как Китай и Россия.

Это при том, что жители Запада не были склонны передавать знания и технологии Ирану, даже когда эта страна была среди их союзников. Если мы изучим внешнюю торговлю России за последние годы, то увидим, что страна расширила свои экспортные направления, а также количество товаров для экспорта.

Говоря о двусторонних экономических отношениях, можно также упомянуть строительство различных фаз Бушерской АЭС с помощью россиян или строительство гидроэлектростанций и соглашение об электрификации железнодорожных дорог в Иране.

Между двумя сторонами есть также некоторые соглашения об оружии и военном деле, экономические аспекты которых значительны.

Вопрос: А как насчет политических связей Тегерана и Москвы?

Ответ: Политические отношения между Ираном и Россией в последние годы были свидетелями взлетов и падений, в частности, после Исламской революции в Иране или распада Советского Союза. Но можно сказать, что после того, как президент Путин занял свой пост во второй раз, у сторон наметилась тенденция к улучшению двусторонних отношений. Однако, несмотря на рост связей, мы все же не можем сказать, что общие отношения вышли на стратегический уровень.

Вопрос: Как вы оцениваете сотрудничество двух сторон в региональных вопросах?

Ответ: Тегеран и Москва начали свое региональное сотрудничество с поездки в Москву мученика генерал-лейтенанта Сулеймани. В 2014-2016 годах он провел встречи и переговоры с президентом Путиным, когда убедил президента России в военном присутствии в Сирии. Можно сказать, что командующий КСИР заложил основу связей Тегеран-Москва в регионе. После состоявшихся встреч стороны также начали новый этап общих отношений. Например, Россия впоследствии возобновила поставки Ирану ракетного комплекса С-300. Можно сказать, что после этого Иран и Россия начали беспрецедентное региональное сотрудничество, которое продолжилось ослаблением террористов ИГИЛ в Сирии. Они также могли бы наладить сотрудничество для разрешения кризиса в Сирии, не отдавая при этом роль западным странам.

Ключевая роль командующего КСИР генерал-лейтенанта Сулеймани в развитии отношений между Ираном и Россией и их сотрудничества в Сирии неоспорима.

Вопрос: Можно ли считать Россию и Иран соперниками в Сирии?

Ответ: Конечно, у сторон есть некоторые разногласия по сирийскому вопросу, что естественно, но мы не можем назвать их конкурентами. Стоит отметить, что все ролевые игроки, участвующие в разрешении сирийского кризиса, и все сформированные коалиции между такими странами, как Турция, Катар, Египет, Эмираты, Саудовская Аравия и США, не только потеряли свое предыдущее сотрудничество, но и нашли некоторые разногласия, споры и враждебность по поводу своих позиций по этому вопросу. При этом, Тегеран и Москва смогли успешно наладить сотрудничество в Сирии, несмотря на все различия в их интересах. У двух партнеров также есть некоторые планы на будущее сотрудничества в Сирии.

Вопрос: Учитывая, что и Иран, и Россия являются крупными экспортерами энергии, можем ли мы сказать, что они могут столкнуться с некоторыми конфликтами в их общих интересах в долгосрочной перспективе?

Ответ: Кто-то может сказать «да», учитывая тенденцию обеих стран экспортировать нефть и газ в Европу или другие рынки.

Но мы должны помнить, что быть крупными экспортерами нефти и газа не обязательно значит быть конкурентами. Возможно даже обратное; две страны могут достичь взаимных интересов, если будут идти рука об руку.

Иран и Россия могут играть большую роль на международном энергетическом рынке, устанавливая цены, контролируя поставки и т. д. Например, идея создания Форума стран-экспортеров газа была первоначально выдвинута Ираном, а затем поддержана Россией. То же самое и с ОПЕК +.

Фактически, Тегеран и Москва могут больше выиграть, если будут партнерами, а не соперниками.

Кроме того, следует отметить, что по некоторым причинам Россия не следует своей прежней политике эксклюзивного экспорта энергии в Европу. Теперь у них есть хорошие покупатели на востоке, то есть в Китае. Россияне обнаружили, что их усилия стать единственным экспортером газа в Европу не принесли результатов, в частности, за последнее десятилетие Россия потеряла около 20 процентов своей доли на европейском газовом рынке, поскольку европейцы были склонны диверсифицировать своих поставщиков энергии.

Другой вопрос касается Ирана, который применяет жесткие санкции. Санкции США против Ирана помешали стране развивать свои энергетические связи с Европой. Кроме того, если Иран выйдет из-под санкций и разрешит все споры с европейцами, стране потребуется около 10 лет, чтобы подготовить инфраструктуру и взносы для начала экспорта энергии в Европу.

Поэтому нельзя рассматривать Иран и Россию как соперников в этом секторе.

Вопрос: Чем вы объясняете позицию России в отношении экспорта иранского газа в Турцию?

Ответ: Не следует винить Россию в этом. Сложности с экспортом иранского газа в Турцию следует объяснить спорами Тегеран-Анкара. Именно турки решили перенести своего поставщика газа из Ирана в Россию. Турция сейчас делает огромные инвестиции в средиземноморские газовые и нефтяные ресурсы, что избавит страну от потребности в иранских энергоресурсах. Страна планирует превратиться в крупнейший энергетический узел региона.

Вопрос: Может ли сотрудничество Тегерана и Москвы противостоять гегемонии США, то есть их политическому, экономическому или военному превосходству?

Ответ: Мы не должны забывать, что время формирования блоков, восточных или западных, прошло, но дело в том, что сотрудничество Тегерана и Москвы может иметь большое влияние на гегемонию и одностороннюю политику США. Такое сотрудничество, в том числе и с Китаем, может нейтрализовать антииранские санкции. Это также может негативно повлиять на США в долгосрочной перспективе.

Гегемония США в долгосрочной перспективе может принести Америке нежелательные результаты. Но все это не означает формирование антиамериканского или восточного блока.

Вопрос: Как Россию можно считать значимым партнером для Ирана?

Ответ: По сравнению с западными странами, Россия никогда не пыталась оказать давление на Иран и не нанести вред государственности. Страна выступает за расширение связей с Ираном в различных сферах. Это делает Китай и Россию важными партнерами для Ирана.

Следует отметить, что, несмотря на пропаганду врагов, Россия - хороший партнер, а враги всегда стремились представить ее, как ненадежного.

Западные СМИ сравнили план 25-летнего сотрудничества Ирана и Китая с Туркманчайским договором, чтобы показать иранскому народу, что ни одна из этих стран не является надежным партнером для Ирана.

Западные СМИ начинают различные кампании против любого сотрудничества между Ираном и другими странами, кроме западных. То же самое и с 25-летней "дорожной картой" Иран-Китай. Ожидается, что то же самое произойдет с неизбежным долгосрочным соглашением о всеобъемлющем стратегическом сотрудничестве между Ираном и Россией.

Запад никогда не был заинтересован в налаживании какого-либо сотрудничества между Тегераном и Москвой по нескольким причинам.

Прежде всего, это геополитическая причина. Объединившись, Иран и Россия могут создать уникальный географический путь, который простирается от Персидского залива до Восточной Европы и к западу от Китая.

Второй - коэффициент энергии. Тегеран и Москва могут иметь огромное влияние на международный энергетический рынок.

Третий фактор - независимая внешняя политика, которую проводят обе страны. Они обе выступают бок о бок против гегемонии США, хотя сами по себе являются крупными державами в регионе.

Мы не должны забывать, что после распада Советского Союза, США всегда считали сдерживание региональных держав одним из своих главных приоритетов. Поэтому американцы не хотят, чтобы Иран или Россия выступали в качестве региональных держав, и они также не хотят, чтобы Тегеран и Москва были партнерами.

Как мы стали свидетелями, западные СМИ сравнили план 25-летнего сотрудничества между Ираном и Китаем с Туркманчайским договором, который был заключен между Персией и Российской империей еще в 1828 году. Это сравнение должно было показать иранцам, что ни Китай, ни Россия не являются надежными партнерами для их страны.

Несомненно, враги развернут кампании против любого возможного долгосрочного сотрудничества между Ираном и Россией и в будущем.

Интервью взял: Хания Садат Джафария

Черный лебедь для Белой Руси: почему Кремль обыгрывает белорусских политиков

Александр Лукашенко вынужден постоянно самоопределяться между ценностью суверенитета Беларуси и российско-белорусскими отношениями.

Политический аналитик Андрей Окара очень грамотно оценил перспективы сегодняшних выборов и Александра Лукашенко, в частности:

«Беларусь — относительно небольшая и достаточно понятная страна. Однако уровень сложности ситуации, сложившейся вокруг выборов белорусского президента (если слово «выборы» в данном случае уместно), явно превосходит уровень сложности самой Беларуси.

Отсутствие конкурентного политического процесса на протяжении десятилетий и «просвещенно-авторитарный» тип режима, а также географическое расположение, скудость природных ресурсов, зависимость от российской экономики привели страну в западню, выхода из которой нет. Но утратить или умалить суверенитет в этих обстоятельствах очень даже возможно.

Особенность нынешних выборов в том, что в них не два, а три больших субъекта — «коллективный Лукашенко», «объединенная белорусская оппозиция» и «Кремль», а также несколько малых (чье влияние не является определяющим) — «коллективный Запад», Газпром, Украина и некоторые другие. И этот белорусский политический треугольник в принципе не сводим к двустороннему черно-белому противостоянию: Лукашенко плюс оппозиция — против Кремля (мечта украинских наблюдателей). Или оппозиция плюс Кремль — против Лукашенко (на такой версии настаивает сам Лукашенко). Или Кремль плюс Лукашенко — против «прозападной» оппозиции (позиция российских государственных СМИ). Чем-то напоминает историю про волка, козу и капусту или про камень-ножницы-бумагу, причем в разных позициях разные субъекты могут быть и тем, и другим, и третьим.

Но ни одна из этих трех комбинаций не является возможной, а тем более устойчивой и долгосрочной. Поэтому всем троим приходится бороться сразу на два фронта и лавировать между сложными обстоятельствами.

Лукашенко вынужден самоопределяться между ценностью суверенитета Беларуси и российско-белорусскими отношениями. Не будет большим преувеличением сказать, что именно экономические преференции Кремля по отношению к белорусской экономике в виде открытия российского рынка и углеводородной ренты позволили режиму Лукашенко сохраняться на протяжении четверти века. А ликвидация скидок на нефть стала серьезным подкопом под политическое будущее белорусского «бацькі».

Белорусской оппозиции приходится лавировать между Россией и Западом, между ценностями «Русского мира» и «европейским выбором». В отличие от Украины, где ориентации на Запад или Москву чаще всего исключают друг друга, в Беларуси подобный антагонизм не развит: большинство белорусских политиков клянутся в вечной дружбе и с одними, и с другими. В результате все, включая Кремль, Запад и Украину, недоумевают, какова же будет внешняя политика Минска в случае, если победит оппозиционный кандидат? Каким будет счет в политических «хоккей» между Путиным и Светланой Тихановской? И есть хоть один процент гарантии того, что она не проиграет суверенитет своей страны в первом же матче?

Белорусская оппозиция ненавидит Лукашенко не только по политическим и этическим причинам, но прежде всего — по эстетическим. На иностранных наблюдателей белорусский президент нередко производит позитивное впечатление — скажем, в России и Украине многие им восхищаются: он создал социально ориентированное государство, построил современные автодороги и ледовые дворцы, сохранил советские госты на еду, обеспечил условия для развития IT-отрасли, сберег советское машиностроение и автостроение, благодаря ему многие белорусские города выглядят нарядными и ухоженными.

Но из-за границы сложно увидеть, как в стране улетучился воздух свободы и дух предпринимательства, а вместе с ними — разъехались по разным концам света активные творческие люди. Сложно ощутить, как всё обитаемое пространство Беларуси залилось унынием, мороком, мертвечиной, призраками советского прошлого, а также — жертвами коронавируса. Творческая интеллигенция ставит в вину президенту еще и культурно-языковую политику — государственный статус русского и белорусского языков одновременно привел последний язык на грань небытия — он вытеснен в сферу «изящной словесности».

Кремль в «белорусском» вопросе тоже в состоянии сложного выбора: приходится лавировать между Лукашенко и белорусской оппозицией. Отношения между Лукашенко и Кремлем (а также лично Путиным) уместно описывать как уникальный пример политической «любви-ненависти». С одной стороны, Лукашенко — свой, понятный, предсказуемый в своей непредсказуемости. На фоне этого «последнего диктатора Европы» обитатели Кремля до 2014 года могли считать себя чуть ли не духовными детьми махатмы Ганди, Руссо, фон Хайека и де Монтескьё одновременно.

Многие считают, что российско-белорусские отношения были братско-паразитическими и строились по формуле «Газ у абмен на пацалункі». Однако это не вполне справедливо — всё же формула была такой: «Углеводородная рента в обмен на геополитическую лояльность». Лукашенко был гарантом нереализации двух геополитических кошмаров Кремля — вступления Беларуси в НАТО (теоретически ей туда вступить намного проще, чем той же Украине) и создания Балто-Черноморского проекта (с участием Польши, Украины, Литвы, Латвии, Эстонии и др.). Кроме того, непереизбрание Лукашенко может стать тревожным звонком для российской власти, показывая уязвимость и неэффективность авторитарного правления.

С другой стороны, Лукашенко постоянно создавал Кремлю проблемы или не оправдывал вмененных ему ожиданий: провалил проект Союзного государства России и Беларуси (в результате чего Кремль вынужденно пошел на изменение Конституции РФ), не признал независимость Абхазии и Южной Осетии, не признал Крым и Севастополь российскими, продавал Украине солярку во время горячей фазы войны на Донбассе, «выжил» из страны посла РФ Михаила Бабича, сменил руководство Белгазпромбанка и бросил в тюрьму его главу и незарегистрированного кандидата в президенты Виктора Бабарико, провел военный парад 9 мая 2020 года — к явному неудовольствию российских «наследников Победы».

Ну а арест под Минском так называемой группы «ЧВК Вагнера» стал главной предвыборной интригой и невероятным образом возмутил кремлевских обитателей. Любители немецкой оперы ехали в Минск, чтобы оказаться в нужное время в нужном месте и быть готовыми исполнить любой приказ Кремля? Ехали, чтобы захватить резиденцию Президента Беларуси — по типу штурма дворца Хафизуллы Амина в Кабуле в конце 1979 года? Ехали, чтобы в разгар протестов учинить стрельбу в обе стороны, спровоцировав большой кровавый конфликт? Лукашенко специально заманил «вагнеровцев» в Беларусь и арестовал, чтобы оправдываться перед Западом — мол, Москва пыталась меня свергнуть? Бойцы «Вагнера» действительно летели из Москвы в Венесуэлу, Ливию и Судан — через Минск и Стамбул, но опоздали на самолет? Группу случайных наемников с боевым опытом на Донбассе подставили украинские спецслужбы, чтобы поссорить Беларусь и Россию? Единой и убедительной версии — с какой целью эти люди оказались в Минске — нет и уже никогда не будет. Но этот скандал может стать «последней каплей».

Впрочем, у Лукашенко есть и компромиссный выход из сложной ситуации: не выдавая бойцов Украине, вернуть их в Россию — в обмен на некоторое количество украинских бойцов, находящихся в плену на Донбассе (поскольку «вагнеровцев» в случае выдачи Украине с высокой долей вероятности обменяют на пленных украинцев).

При всём при этом за все 26 лет президентства Лукашенко Москву нельзя упрекнуть в том, что она когда-либо делала персональную ставку на кого-либо из оппозиционных белорусских политиков (включая политиков с жесткой ориентацией на Россию и Союзное государство), хотя некоторое количество таковых регулярно «штурмовало» Кремль со своими антилукашенковскими прожектами.

Но вот вдруг сейчас всё сложится так, что нынешний президент исчезнет с политической арены. Разумеется, в значительной степени его политическое выживание зависит от белорусских силовиков. Если они под напором революционной толпы не поверят в легитимность переизбранного Лукашенко, то вряд ли станут его лично и политический режим его имени защищать — как то случилось в феврале 2014 года с Януковичем. Ведь силовики всегда предпочитают оказываться на стороне победителя. Ну а если поверят, что он навсегда, то доля белорусской оппозиции может оказаться весьма печальной, к чему она, впрочем, за четверть века уже привыкла.

Следует заметить, что по состоянию на текущий момент любые катастрофические сценарии выборов — при всех возможных рисках — объективно усиливают кремлевскую позицию — хоть это будет Лукашенко — с урезанной легитимностью, хоть оппозиция — без опыта и поддержки в госаппарате и среди силовиков (эдакий «белорусский Зеленский»). Да, Кремль будет изматывать Светлану Тихановскую или следующего президента Беларуси игрой в политический «хоккей». Но кто даст гарантию, что та же Светлана не подаст заявку о выходе из ОДКБ и не возьмет курс на вступление в НАТО?

Всё это выглядит маловероятным, даже совсем невероятным, но после пандемии коронавируса, американской революции «BLM», событий в Хабаровске и взрыва в Бейруте уже, похоже, все смирились, что 2020 год — это год «черных лебедей» и непредвиденных ситуаций.

Ну разве кто-то всего лишь полгода назад мог себе представить, что неприметная на политической карте Беларусь на наших глазах вдруг превратится в эпицентр мировой политики?»

Время синглов

Рок-звезды поют в честь "Брата-2"

Текст: Александр Алексеев

Этот фестиваль посвящен 20-летию фильма Алексея Балабанова "Брат-2". Поколенческого, правдоискательского, дерзкого и не бесспорного. Но по-прежнему вызывающего желание смотреть его, думать, соглашаться или может быть спорить. Но точно - не оставаться равнодушными.

В большом концерте 6 августа выступят те, чьи песни звучали в "Брате" или в "Брате-2": Вячеслав Бутусов, Сергей Бобунец (это он, вместе с Олегом Генефельдом, автор знаменитого хита "Вечно молодой"), "Сплин", Настя Полева, Глеб Самойлов из "Агаты Кристи" и другие.

Конечно, за кулисами снова будут обсуждать и то, стоит ли снимать фильм "Брат-3", чтобы постараться ответить на актуальные проблемы уже нынешних дней и насытить саундтрек очередного "Брата" самой интересной рок-музыкой уже 20-х годов. Мнения об этом ходят самые разные…

Певица Настя Полева, которую всегда считали "первой леди свердловского, а потом и екатеринбургского рока", и чьи песни звучали в "Брате" и "Брате-2", рассказала обозревателю и о фестивале "Петербург Live", и о том, как снимали легендарное кино, и про то, при каких условиях она захотела бы увидеть "Брата-3", уже без ушедших из жизни режиссера Алексея Балабанова и исполнителя главной роли Сергея Бодрова.

Часто артисты рассказывают о том, что в кино оказались случайно. Верно, что и вы попали в "Брата", а потом и в "Брата-2", абсолютно неожиданно?

Настя Полева: Да, я просто пришла в гости к Андрею Розину, чтобы показать Чижу мою новую песню "Даром и не даром", которая должна была войти в мой новый альбом "Море Сиам". Эта квартира была эдаким салоном, где собирались рокеры, киношники, художники. Тогда еще не наступила эпоха клубов, и мастерская Розина (теперь он стал кинопродюсером) была своеобразным культурным центром. А в соседней комнате, оказывается, снимали кино. Мы с Чижом и не знали. Мне уже кто-то подпевал. Но оказалось, что Балабанов краем глаза наблюдал за нами. Он закончил снимать сцену, подошел к нам и спросил, можем ли мы повторить все то, что происходило десять минут назад, только в присутствии рядом Бутусова и Бодрова? Он рассказал, что будет снимать кино и хотел бы, чтобы я тоже поучаствовала. Надо было помочь. Я согласилась. Даже не читая сценария.

Как относитесь к тому, что и "Брата", и "Брата-2" сейчас упрекают в неполиткорректности?

Настя Полева: Да, была в первом фильме сцена в общественном транспорте вполне соответствующая тому времени - откровенная и резкая. Но вопиющую наглость тогда останавливали только такие вот методы нейтрализации. Алексей служил в горячих точках, в Афганистане. Насмотрелся там многое, заранее предвидел, что Россия столкнется на своей собственной территории и с терроризмом, и с исламским радикализмом. Может от неприятия их и появилась эта неоднозначная реакция и то, что вы называете неполиткорректностью.

Нужно ли снимать "Брата-3", - эту идею отстаивает шоумен, поэт и бывший бэк-вокалист "Ленинграда" Стас Барецкий? По моему опыту общения с ним - человек пусть и неоднозначный, эпатажный, но мыслящий оригинально и неравнодушно.

Настя Полева: Если серьезно подойти к этой идее, то почему бы и нет? Все возможно. Даже очень интересно, поскольку снимать фильм придется уже другому режиссеру. Но надо сильно постараться и ни в коем случае не облажаться. Слишком уж высоко поднята планка предыдущими фильмами, и зритель не простит неискренности или, допустим, понтов и фальши. Пока я обеими руками за "Брата-3". Потребуются ли и там мои песни, не знаю. Я никогда не навязываюсь.

Чем позитивным вам запомнилось время, проведенное на карантине?

Настя Полева: Хороший момент - не суетиться, не дергаться, отбросить все лишнее. Побыть длительное время наедине с собой, со своими мыслями. Примерить роль отшельников. Полезное время. Карантин учит терпению и сосредоточенности, дисциплине и укреплению силы воли. А бонус - возможность отсыпаться. Песни на злобу дня я, правда, не умею сочинять, про карантин и пандемию ничего не придумала. Но бесконечно буду петь хвалу нашим замечательным докторам, их ежедневному труду во благо нашему здоровью. Ура им (фестиваль "Петербург Live" посвящен и врачам, ожидается, что 400 из них получат бесплатные пригласительные билеты, - Прим. Ред)!

Последнее время вы записали много дуэтов: с "Би-2", Светланой Сургановой, Юлией Чичериной… Приблизило ли это вас к созданию собственного нового альбома?

Настя Полева: Да, сейчас я работаю над новыми песнями. Когда они соберутся в единое целое - выйдет цельный альбом. Хотя боюсь, что время концептуальных альбомов (таких, как записывали "Наутилус Помпилиус", "Урфин Джюс", "Агата Кристи", да и сама Настя, - Прим. Ред.) уже не вернется. Мышление измельчало. Или эта "тема исчерпана", как любят говорить композиторы, - "закрыта навсегда". Так же, как столь значительное явление, как "рок-опера". Ныне время синглов. Может, и жаль.

Кстати

Прямую трансляцию фестиваля "Петербург Live" можно посмотреть на сайте www.NCA.ru 6 августа в 18.00

Главное оружие Ирана

беседа с Чрезвычайным и Полномочным Послом Исламской Республики Иран в Российской Федерации Каземом Джалали

Андрей Фефелов

Андрей ФЕФЕЛОВ. Господин Посол, Иран много лет находится под санкциями Западной Европы и США. Как ваша страна преодолевает эти санкции?

Казем ДЖАЛАЛИ. Во имя Всевышнего! Да, Исламская республика Иран с самого своего основания, с начала Исламской революции 1979 года находится под санкциями. Сегодня все народы мира знают, что Иран постоянно боролся и борется с этими санкциями.

Если мы будем перечислять причины, почему иранскому народу удаётся так долго сопротивляться, это будет очень длинный список. Однако можно указать на главное.

Первый фактор — это мудрое руководство. И Имам Хомейни, и аятолла Хаменеи — мудрые лидеры.

Второй фактор — это народ Ирана, который очень хорошо осознал философию своей революции. Философию, которая заключается в независимости, в том, чтобы не разрешать чужим вмешиваться в наши дела. Мы можем видеть это осознание народа на различных аренах нашей революции. Так, наш народ восемь лет сопротивлялся Саддаму Хусейну, которого поддерживали тогда многие страны мира.

Третья причина заключается в том, что мы следуем заветам Имама Хомейни — доказать, что мы можем стоять на своих ногах. Поэтому во многих сферах мы сейчас сами являемся производителями.

Санкции настолько велики и тяжелы, что если бы не было этих трёх факторов, на которые я указал, любая страна была бы уничтожена.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Исламская республика Иран сильно пострадала из-за эпидемии COVID-19. Насколько велики потери? Каков ущерб, нанесённый экономике страны?

Казем ДЖАЛАЛИ. Мы потеряли примерно 15 тысяч человек. И сейчас, к сожалению, некоторое число наших сограждан ежедневно умирает.

Нет сомнений, что пандемия есть везде, и, к сожалению, многие люди во всех странах мира каждый день из-за неё уходят из жизни.

Однако в Иране в некоторых смыслах эта ситуация отличается. Мне кажется, что санкции очень влияют на гибель людей. В первую очередь — в плане обеспечения медикаментами. Американцы сказали, что у Ирана нет никаких проблем с поставками медикаментов, и что Иран может обеспечивать людей необходимыми препаратами. Однако это ложь и лицемерие.

Во-первых, мы не можем пользоваться финансовыми ресурсами, которые "заморожены" в других странах. Ими не разрешается пользоваться даже в ситуации, когда наш народ находится в тяжёлом состоянии. Во-вторых, американцы заблокировали банковскую систему, и даже если у нас есть деньги, мы не можем производить с ними какие-либо операции.

Конечно, в ситуации коронавирусной пандемии мы и не ждали, что с нас снимут санкции. Мы не просили, чтобы нас жалели. В этой сложной обстановке наше правительство, наши вооружённые силы, наш народ явили такие картины действия, подобных которым нет в мире.

Андрей ФЕФЕЛОВ. А какова позиция Ирана в связи со статусом Каспийского моря? Насколько Иран удовлетворён существующим положением вещей?

Казем ДЖАЛАЛИ. В последние годы были проведены очень успешные переговоры относительно статуса Каспия. В Конвенции о правовом статусе Каспийского моря, подписанной в августе 2018 года всеми пятью прикаспийскими странами: Азербайджанской Республикой, Исламской Республикой Иран, Республикой Казахстан, Российской Федерацией и Туркменистаном, — очень много положительного. Почти по 90% вопросов у нас есть консенсус и единая точка зрения. По очень важному вопросу окружающей среды на Каспии у пяти стран есть полное взаимопонимание. По ещё одному важному вопросу, о недопущении чужих иностранных сил к Каспию, тоже есть согласие всех сторон.

Некоторые вопросы мы надеемся обсудить в ходе дальнейших переговоров. Это вопросы исходной линии и недр. С учётом взаимопонимания, которое существует между пятью странами, это решаемо.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Вновь, увы, разгорелся конфликт между Арменией и Азербайджаном. Какова позиция Ирана в этом вопросе?

Казем ДЖАЛАЛИ. Армения и Азербайджан являются нашими соседями. Поскольку конфликт между ними может распространиться на весь регион, все страны должны стремиться как можно быстрее его затушить.

Мы считаем, что наилучшим способом разрешения конфликта являются прямые переговоры между Арменией и Азербайджаном. Исламская Республика Иран всегда старалась в этой связи играть положительную роль. И мы надеемся, что путём терпения и сотрудничества между соседями и странами региона это вопрос будет решён.

Андрей ФЕФЕЛОВ. "Астанинская тройка" в составе России, Ирана и Турции была создана с целью урегулирования ситуации в Сирии. Насколько устойчиво взаимодействие держав в рамках Астанинского процесса?

Казем ДЖАЛАЛИ. Я думаю, что Астанинский процесс являлся и является одним из самых успешных механизмов для разрешения сирийского конфликта. Если вы посмотрите на другие механизмы, которые были предложены или созданы с той же целью, вы поймёте, что это именно так.

В любом случае сирийский вопрос — это такой вопрос, на который надо смотреть под несколькими углами. Первое — это нахождение в Сирии террористов, которые очень опасны и для региона, и для мирового сообщества. И они до сих пор опасны. Иран и Россия очень успешно вместе борются с терроризмом.

Второе — это поддержание стабильности внутри Сирии и существование там центральной власти. Посмотрите на Ливию! Центральная власть уничтожена в этой стране, и до сих пор Ливия не может обрести стабильность. Эту вторую задачу в Сирии мы смогли решить благодаря солидарности Ирана и России.

Третье — это вопрос будущего Сирии. Чтобы можно было в рамках политического процесса, в рамках межсирийских переговоров, собрать всех сирийцев и решить вопрос будущего. Благодаря Астанинскому процессу для этого созданы хорошие условия.

Таким образом, мы смотрим на Астанинский процесс как на интеграцию между Ираном, Россией и Турцией и оцениваем его положительно.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Влияние Ирана в Сирии достаточно велико, и оно, скорее всего, будет расти. Какие цели ставит перед собой Иран, осуществляя это влияние?

Казем ДЖАЛАЛИ. Наши отношения с Сирией — это исторические отношения, они имеют давние корни. Даже во время войны Саддама против Ирана Сирия была одной из самых верных арабских стран, то есть государство и народ Сирии поддержали Иран. Иранский народ — благодарный народ. У нас хорошая историческая память, и мы не забываем ни добра, ни зла.

Сейчас уже доказано: всё, что Исламская Республика Иран и Россия говорили о Сирии, — это были правильные вещи. Если бы правительство Сирии было свергнуто, представьте, кто бы сидел на его месте? На месте правительства Башара Асада сидели бы террористы, которые ножами отрезали головы своим жертвам. Сидели бы те люди, которые из высоких зданий выбрасывали людей. Сидели бы те люди, которые заживо сожгли иорданского лётчика внутри клетки. Сидели бы те люди, которые продавали сирийских женщин на рынках в качестве наложниц.

Террористы, которые были в Сирии и в Ираке, — это новое поколение террористов, отличающееся от старых. У новых террористов были деньги и возможности, хорошее оборудование. Их поддерживали региональные и внерегиональные державы. Поэтому противодействие иранского народа террористам и помощь центральной власти в Сирии — это была принципиальная борьба. И это, конечно, способствовало укреплению отношений между двумя народами в эмоциональном плане.

Мы верим, что судьба сирийского народа в его руках, и сирийцы своим выбором будут определять эту судьбу. Мы не вмешивались и не намерены впредь вмешиваться во внутренние дела Сирии.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Недавно прошла операция специальных сил Исламской республики Иран в Курдистане. Параллельно шла операция и со стороны военных Турции. Значит ли это, что отношения между Ираном и Турцией на этом направлении укрепились?

Казем ДЖАЛАЛИ. У нас с Турцией по многим направлениям близкие позиции. Турция — наш сосед, и мы всегда стремились к тому, чтобы иметь хорошие отношения с турками. Наши страны имеют большой экономический, исторический и культурный потенциал. Нас многое сближает. Турецкий народ — это мусульманский народ, мы единоверцы. Во многих сферах мы сотрудничаем.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Ещё одна проблемная зона — Афганистан. Есть ли какая-то координация дипломатических усилий Москвы и Тегерана на этом направлении?

Казем ДЖАЛАЛИ. Афганистан — страна, которая является нашим соседом. И, естественно, стабильность или нестабильность в этой стране влияют на национальную безопасность Исламской Республики Иран. У нас протяжённая общая граница с Афганистаном. Есть много вопросов, которые обязывают нас стремиться к тому, чтобы в этой стране были мир и стабильность.

Как вам известно, недавно состоялся успешный визит министра иностранных дел Афганистана в Иран. А заместитель по политическим вопросам министра иностранных дел Ирана уважаемый Аббас Аракчи совершил хорошую поездку в Афганистан. Мы надеемся, что межафганские переговоры вскоре будут проведены, и будет достигнуто некое единство между афганцами по вопросам будущего этой страны.

Для Исламской Республики Иран стабильность, безопасность и целостность Афганистана очень важны. Также для нас важно, чтобы в этой стране был республиканский строй, демократия, чтобы корни терроризма внутри Афганистана высохли.

Всё это требует налаживания диалога между различными группами в Афганистане. Мы считаем, что присутствие внерегиональных сил: хоть в военном, хоть в политическом плане, — нанесёт вред Афганистану.

Исламская республика Иран всегда приветствует консультации с региональными странами по вопросу Афганистана. Естественно, Россия является одной из важных стран, с которой мы советуемся.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Похоже, что Израиль любой ценой готов ограничивать влияние Ирана в Сирии и в регионе в целом. Как вы считаете, политика США идёт в канве интересов Израиля?

Казем ДЖАЛАЛИ. Это действительно так. И американцы, и израильтяне стремятся не позволить Ирану иметь влияние в регионе. Однако корни их взглядов, их подходов имеют дефект. Поскольку они не разобрались в сути вопроса, они предлагают неправильные решения.

Они говорят, что Исламская республика Иран с помощью денег и оружия распространяет своё влияние в регионе. Но тогда возникает вопрос: мы же страна, которая находится под санкциями, и у нас нет особых финансовых ресурсов. А рядом с нами есть очень богатые страны, которые тратят в регионе миллиарды долларов. И в нашем регионе, и вне его пределов есть государства, которые поставляют в регион огромное количество оружия. Почему же эти страны не имеют и десятой доли того влияния, которое есть у Исламской республики Иран?

Мы не отрицаем своего влияния. У нас есть влияние, однако наше влияние не основывается на деньгах или военной силе. Главное оружие Ирана — это комплекс идей. Наше влияние опирается на наш диалог, на наш дискурс, инициированный Имамом Хомейни в Иране и распространившийся на весь регион. Наш лозунг сопротивления исходит из принципа справедливости, из принципа "верить себе". Поэтому мы советуем американцам и израильтянам: если хотите уничтожить наше влияние, побольше читайте, и тогда будете знать, о чём идёт речь.

Аналогичную ошибку они совершают и по внутренним вопросам Ирана. Некоторые оппозиционеры, которые очень любят деньги, из Ирана поехали на Запад. И постоянно дают, как говорится, неправильный посыл американцам. Уже 40 лет они говорят: "Исламская Республика Иран вот-вот (через два месяца, через три) исчезнет!"

А эти западные страны ни разу не спросили у оппозиционеров: "Почему вы доставляете нам неверную информацию? Почему вы говорите, что через два-три месяца Исламская Республика исчезнет, а она до сих пор на месте?" Ответ очевиден: иранская оппозиция хочет получать деньги и потому должна произносить те слова, которые нравятся США и другим западным странам.

И ещё возникает вопрос: почему у американцев, которые очень много тратят в нашем регионе, нет влияния? Ответ ясен: потому что американцы не выполняют в регионе того, о чём заявляют на мировом уровне. Американцы говорят, что придерживаются принципа либеральной демократии, а на деле поддерживают самые деспотические страны в регионе. У молодёжи, которая живёт в этих странах с очень опасными режимами, нет работы, нет никаких возможностей. Они на кого смотрят и какую причину ищут? Поэтому и секрет нашего влияния и секрет невлияния Америки и других стран очень легко можно понять.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Провокации нынешнего года, в том числе теракт в отношении генерала Сулеймани, показали, что какие-то силы в США и в Израиле заинтересованы в эскалации конфликта. Насколько этот сценарий реалистичен?

Казем ДЖАЛАЛИ. Это верно. Они добиваются эскалации ситуации в регионе. Террор в отношении генерала Сулеймани — это, с одной стороны, потеря. Но с другой стороны, это для нас победа. Потеря в том смысле, что мы потеряли великого генерала. Однако наша победа и потеря для американцев заключается в том, что лицо генерала Сулеймани, как генерала сопротивления, стало известным и ясным для всего мирового сообщества.

Посмотрите на церемонию похорон генерала Сулеймани, проходившую от Ирака до юга Ирана, потом через города Тегеран, Мешхед и Керман! Мы сами не ожидали такого масштаба похорон. Подумайте, сколько нам потребовалось бы потратить денег, чтобы создать образ генерала Сулеймани и показать миру! Его смертью этот вопрос для мирового сообщества решён. Позиции, которые заняли разные страны и ООН в этом вопросе, показывают, что действия США были абсолютно противозаконными.

Андрей ФЕФЕЛОВ. А каково состояние военно-технического сотрудничества между Россией и Ираном? А также сотрудничества в области ядерной программы?

Казем ДЖАЛАЛИ. Сотрудничество Ирана и России в области ядерной энергии имеет давнюю историю. Россия — это страна, которая создала первую атомную станцию в Иране. Нами были заключены контракты на создание второго и третьего блока АЭС в Иране, и русские сейчас занимаются строительством этих блоков. Наше сотрудничество в области мирного атома очень серьёзно.

С другой стороны, с Россией, как сильной страной, которая является членом СВПД, мы сотрудничаем и в области политического атома.

Что касается военно-промышленного оборонного комплекса, то во время войны с Саддамом мы почувствовали, что нам надо укрепиться. Тогда никто нам не помогал. С того времени мы начали работать в этом направлении и приобрели много технологий. Однако мы заинтересованы в том, чтобы продолжать военно-техническое сотрудничество с дружественными нам странами. Одной из таких стран с большим потенциалом является Россия. Мы сотрудничали с Россией и раньше, и в дальнейшем будем сотрудничать.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Большое спасибо, господин Посол!

Казем ДЖАЛАЛИ. Я также благодарю вас и желаю вам успехов!

Иран. Россия > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 5 августа 2020 > № 3541431 Казем Джалали

Партиец

С Виктором Поляничко я познакомился в Афганистане, где тот был главным партийным советником

Александр Проханов

Виктор Петрович Поляничко в моём представлении был настоящим партийцем: крепкий, деловитый, хваткий, неутомимый, народный любимец, с Оренбуржья, где он начинал свою партийную деятельность. С Поляничко я познакомился в Афганистане, где тот был главным партийным советником и опекал Бабрака Кармаля. Он был первым человеком в Афганистане. Без его решения не предпринималась ни одна войсковая операция, ни один политический демарш, ни одно крупное политическое или хозяйственное назначение.

Я видел его издалека. Он носил грубошёрстную афганскую форму без знаков различия, такой же грубошёрстный картуз. Мне хотелось подойти к нему и познакомиться, но не случалось.

Вдруг однажды под ночь в мой гостиничный номер в Кабуле постучали, и вошли Поляничко и писатель Анатолий Сафронов, который приехал в ту пору в Афганистан. Он был уже разжалован, уже не имел "Огонька", но бодрился и был рад человеческим отношениям. Они принесли с собой початую бутылку виски. Мы хорошо посидели, выпили, подружились. На следующий день генерал Валентин Варенников, который был представителем Ставки и жил на территории 40-й армии, дал нам обед. Это была моя первая встреча с Варенниковым, моё первое с ним знакомство, которым я обязан Поляничко.

В Афганистане мы не часто встречались, у каждого были свои заботы, свои пути. Помню, когда на выводе полков меня занесло в расположение 101-го гератского полка, я ходил по уже пустым казармам, пустым модулям. Видя, что нет ни одной живой души, я стал выбираться и увидел, что на вертолётной площадке стоит вертолёт, раскручивая винты, готовый взлететь. Я кинулся к вертолёту, тот подождал меня. Меня подсадили, и в вертолёте я увидел Поляничко. Он пожурил меня за мои журналистские демарши, сказав, что в расположение полка, откуда ушли военные, вот-вот должны были нагрянуть мародёры, а вместе с ними — моджахеды.

Когда завершился его советнический срок, он вернулся в Советский Союз, в Азербайджан, где был вторым секретарём ЦК компартии республики, правой рукой Муталибова. В ту пору уже вовсю горел, кровенел карабахский конфликт. Несчастные советские армии: одна в Армении, другая в Азербайджане, — поставляли на эту войну своих добровольцев. Именно там, в Карабахе, первый раз в эти годы одни русские убивали других.

Бездарное военное руководство Азербайджана проигрывало кампанию в прах, и Армения район за районом занимала пространство вокруг Степанакерта, уже готова была взять Степанакерт. И туда был направлен Поляничко. Там, в Степанакерте, я его увидел в новой роли: организатора военного сопротивления. Он был так же деятелен, неутомим, так же окружён людьми, он ведал делами на фронте, за что и получил удар из гранатомёта, когда выстрелили в его окно, и он был контужен.

Когда мы встретились в Степанакерте, я видел его усталое, измождённое, поражённое контузией лицо, и он в тоске попросил меня об одном: "Нужна информационная поддержка! Нужна информационная поддержка!" Потому что Горбачёв, который дал разгореться этому конфликту, не погасил в самом начале, оставил его на откуп азербайджанцам и армянам, он замалчивал этот конфликт. И Поляничко просил о поддержке.

Оттуда, из Степанакерта, измученные, наглотавшись пыли, нанюхавшись пороха, мы вернулись в Баку и провели удивительный, незабываемый день. Под Баку на берегу Каспийского моря есть госдача. Это райский оазис среди раскалённых камней и зелёного морского рассола. По всему высокому склону, от вершины до воды, растут райские деревья, цветут райские цветы, летают райские птицы. Мы спустились с Поляничко к морю, сели на камни, нам принесли стеклянную вазу, полную фруктов, бутылку вина и бокалы, и мы сидели, укутавшись в белые простыни, как древние эллины в туниках. Вели нескончаемые разговоры о литературе, о природе, о семье, о жизни. Пили вино, заедали сладкими персиками, а потом уходили в море и купались каждый отдельно. И я помню солёный вкус этих чудесных каспийских вод.

Возвращались, садились на камни, заворачивались в туники и снова говорили, говорили, говорили. Не говорили только об одном — о том, что витало над нами. Мы чувствовали, что кончается советское время, что погибает Советский Союз, что там, в этом бескрайнем морском просторе, тонет великая советская Атлантида. Тонут наши университеты, наши заводы, наши памятники, наши великие книги, наши кумиры, наши мечты о совершенной блаженной жизни. Мы смотрели на эту тонущую Атлантиду, и было нам горько, и мы пили вино.

Когда рухнул Советский Союз, Поляничко уехал из Азербайджана в Москву, которая его как партийца приняла неласково, враждебно — по сути, оставила без средств к существованию. Он, могущественный человек, всесильный, всезнающий, перебивался тем, что в какой-то мастерской делал гвозди. А потом перекупал картошку. Помню, как в то несытное время он подарил мне большой мешок картошки.

Благодаря своим оренбургским связям он вышел на Черномырдина, который принял его, согрел, дал ему место подле себя. Но не тёплое, не бархатное, какими награждал своих молодых помощников, которых когда-то назвали "мальчиками в розовых штанишках". Он дал ему должность вице-премьера и направил опять на войну — на Кавказ, в Осетию, где в это время шла жестокая бойня между осетинами и ингушами. Уже в новой России продолжались распри, которые кололи её, были готовы рассыпать её на враждующие, ненавидящие друг друга фрагменты. Поляничко поехал во Владикавказ, и очень скоро был убит. Попал в засаду на какой-то трассе, и его в упор расстреляли. И пули, которые не настигли его в Афганистане, пролетали мимо него в Карабахе, эти пули настигли его во Владикавказе.

На Новодевичьем кладбище стоит прекрасный памятник Виктору Петровичу Поляничко. И когда я бываю там, кладу цветы к подножию этого памятника, вспоминаю наши сидения на берегу малахитового зелёного моря и наше прощание с любимой Родиной, с любимым восхитительным прошлым, и как над стеклянной вазой с персиками всё летала и не решалась присесть рыжая, в чёрных полосках, оса.

Афганистан. Азербайджан. Армения. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > zavtra.ru, 5 августа 2020 > № 3541415 Александр Проханов

Минздрав ИРА сообщил о 10 млн. инфицированных коронавирусом в Афганистане

К настоящему времени число инфицированных коронавирусом в Афганистане достигло 10 млн. человек, заявил министр здравоохранения ИРА Ахмад Джавад Османи.

По данным министерства, в Кабуле опасной инфекцией заразились более 50% населения. В восточных провинциях страны коронавирусом заболели около 42% жителей, в западных провинциях – около 34%. Процент заболевших COVID-19 в центральной части Афганистана составил 36,3.

Наименьшее количество случаев заражения вирусом было зарегистрировано в провинциях Гор и Дайкунди, отметил представитель Минздрава.

Афганский спорт: история и современность

Автор: Олеся Емельянова

«О спорт, ты – мир!»

Пьер де Кубертен

История возникновения спорта уходит своими корнями в далекое прошлое и берет начало с древнейших времен. На протяжении тысячелетий развития человечества люди стремились к физическому совершенству, проводили состязания, чтобы продемонстрировать свои силу и ловкость. Помимо оздоровительной и соревновательной функций, спорт также выполняет развлекательную функцию. Миллионы болельщиков по всему миру посещают спортивные мероприятия, смотрят матчи и переживают за любимые команды. Как и в других странах, спорт в Афганистане является важной частью жизни общества, наравне с традиционными видами спорта в ИРА продолжают развиваться современные виды.

Национальные виды спорта

Одним из любимых национальных видов спорта в стране является бузкаши, что в переводе с языка дари означает «перетягивание козла». Участники соревнования передвигаются верхом на лошадях и пытаются отобрать друг у друга тушу козла, в игре также может использоваться туша теленка. До сих пор нет единого мнения, где и когда зародился этот вид состязаний. По одной из легенд, бузкаши придумал легендарный полководец Чингисхан. Тем не менее, существуют версии более раннего происхождения игры.

Для участия в соревновании необходима тщательная подготовка, поскольку игра требует немалой физической силы, отваги, ловкости и предельной концентрации. Первоначально борьба за тушу козла была частью подготовки воинов. Наиболее искусные игроки в бузкаши называются чапандозы, за их плечами, как правило, не одна одержанная победа.

Помимо умений всадника, большое значение имеет выбор лошади. Животных специально отбирают и тренируют на протяжении нескольких лет. Как отметил французский писатель Жозеф Кессель, «лошади для бузкаши должны сочетать в себе несочетаемые качества: взрывной темперамент и умение выжидать, легкость, быстроту и выносливость вьючного животного, быть агрессивными, как лев, и послушными, как дрессированная собака». Для игры в бузкаши обычно используют лошадей двух пород: каттаганской и бадахшанской. Бузкаши для афганцев – это не только спорт, но и образ жизни, неотъемлемая часть культурного наследия. В книге американского антрополога Уитни Азоя «Бузкаши: игра и власть в Афганистане» национальный спорт выступает метафорой политической жизни в стране.

«Лидеры — это люди, которые могут контролировать всё нечестным и несправедливым способом, а затем победить своих соперников. Аналогично же наездник в бузкаши действует также», – подчеркивает ученый.

Популярная игра была увековечена в фильме «Рэмбо-3». В третьей части знаменитого боевика герой Сильвестра Сталлоне отправляется в Афганистан, где играет в бузкаши с моджахедами. Тема бузкаши также нашла отражение в афгано-американской кинокартине «Мальчики бузкаши». Фильм получил несколько престижных наград и был номинирован на «Оскар». Картина рассказывает о жизни двух афганских подростков, один из которых мечтает стать известным игроком в бузкаши. Особой популярностью этот вид спорта пользуется в северных провинциях страны.

Еще одним излюбленным развлечением афганцев является запуск воздушных змеев. Красочные соревнования привлекают многих жителей страны. Запуск змея осуществляется в паре: один человек держит катушку, на которую намотан леер, второй контролирует движения самого змея. Победителем считается та команда, чей змей дольше всего продержится в воздухе.

После публикации романа «Бегущий за ветром» Халеда Хоссейни о любимой афганской забаве узнали во всем мире. Книга стала бестселлером и принесла автору мировую известность.

Говоря о национальных видах спорта в Афганистане, стоит упомянуть нейзебази (в переводе с дари «нейзе» – копье, «бази» – игра). Это конный вид спорта, также известный как тентпеггинг, входит в десятку дисциплин, признанных Международной федерацией конного спорта.

Смысл состязания заключается в том, что вооруженный копьем всадник должен на полном скаку проколоть находящийся на земле небольшой предмет. Первые упоминания о нейзебази относятся к IV веку до н. э. Спорт имеет давнюю историю в Афганистане и особенно популярен в восточных провинциях. Соревнования обычно проходят по пятницам.

В прошлом году поклонники увлекательной игры призвали правительство обратить внимание на развитие этого вида спорта, напомнив о его глубоких исторических корнях. В своем обращении к властям они отметили, что возрождение нейзебази в стране будет способствовать объединению афганцев.

В число любимых национальных видов спорта в Афганистане также входит пахлавани (традиционная борьба). Как известно, территория современного Афганистана была частью Персидской империи. В Персии издавна развивались боевые искусства, и каждый воин должен был обязательно овладеть ими. Юноши обучались пахлавани еще со времен правления династии Ахеменидов (VI – IV вв. до н. э.).

Классик персидской поэзии Фирдоуси прославил пахлаванов (народных богатырей) на страницах своей выдающейся эпопеи «Шахнаме». В современном Афганистане практикуется множество разновидностей борьбы, и этот зрелищный спорт продолжает набирать популярность в стране.

Крикет

Пожалуй, главная спортивная страсть афганцев – это крикет. Спорт, зародившийся в XVI веке в Англии, сравнительно недавно завоевал сердца жителей Афганистана. Первый матч по крикету в Кабуле состоялся еще в 1839 году, в разгар первой англо-афганской войны. В соревновании принимали участие служащие британских войск. Однако тогда принесенная англичанами игра не заинтересовала афганцев.

В 90-е годы прошлого века крикет стал популярен среди афганских беженцев в Пакистане. Вынужденные покинуть раздираемую войной страну, оказавшиеся за чертой бедности, афганцы нашли утешение в захватывающей игре. Зачастую спортивный инвентарь изготавливали из подручных материалов: мячи делали из тряпок, в качестве биты использовали палки. После падения режима «Талибана» (запрещено в РФ) вернувшиеся на родину беженцы продолжили играть в крикет и способствовали его распространению в Афганистане.

В 1995 году была сформирована Афганская федерация крикета (в настоящее время – Афганский совет по крикету). В 2001 году Афганистан стал аффилированным членом Международного совета по крикету, в 2017-м получил полноправное членство.

В 2010 году сборная Афганистана стала победителем отборочного турнира Кубка мира по крикету T-20, завоевав тем самым путевку на престижное соревнование. Первая серьезная победа национальной сборной воодушевила многих афганцев, игра начала привлекать все больше болельщиков.

В настоящее время афганская команда участвует во многих международных турнирах, дважды принимала участие в Чемпионате мира по крикету (в 2015 и 2019 годах). Соревнования проходят и внутри страны, в крикет играют более 1 млн. афганцев, около 300 из них – профессиональные спортсмены. «Спорт – это единственная вещь, которая может принести мир в Афганистан», – уверен известный афганский игрок в крикет Рашид Хан.

Футбол

По популярности с крикетом в Афганистане конкурирует футбол. Сборная Афганистана по футболу была сформирована в 1922 году во время правления Амануллы-хана. В 1923 году в Кабуле был построен первый стадион, получивший название «Гази». Он до сих пор остается главным стадионом Афганистана. Первый международный футбольный матч был сыгран на стадионе в 1941 году. Тогда сборная Афганистана сразилась с командой Ирана. Матч завершился вничью. В 1948 году Афганистан стал членом Международной федерации футбола (ФИФА), в том же году сборная Афганистана по футболу впервые приняла участие в Олимпийских играх. В 1954 году Афганистан присоединился к Азиатской федерации футбола.

Первый футбольный клуб под названием «Махмудия» был основан в стране в 1934 году. В различные периоды истории в Афганистане проводились национальные соревнования по футболу, однако значительным шагом к развитию этого вида спорта стало формирование в 2012 году первой профессиональной премьер-лиги. Основным спонсором лиги является афганская телекоммуникационная компания «Рошан». На данный момент в состав премьер-лиги входят 8 клубов: «Шахин Асмайи», «Туфан Харирод», «Симург Альборз», «Окабан Гиндукуш», «Мавджхай Аму», «Де Майванд Аталан», «Де Спингар Базан» и «Де Абасин Сапе». Названия команд связаны с географическими объектами, указывающими на место их формирования.

Самым титулованным клубом страны является «Шахин Асмайи», представляющий столицу страны. Команда четыре раза становилась победителем турнира (в 2013, 2014, 2016 и 2017 годах). Второе место занимает клуб «Туфан Харирод», представляющий западные провинции. Он одержал победу в трех чемпионатах (в 2012, 2018 и 2019 годах).

Стоит отметить, что матчи премьер-лиги широко освещаются в прессе и приковывают внимание миллионов афганцев как внутри страны, так и за ее пределами.

Крупным достижением в истории афганского футбола стала победа в Кубке футбольной федерации Южной Азии в 2013 году. В том же году Афганская федерация футбола получила международную награду “FIFA Fair Play”.

В настоящее время главным тренером афганской сборной является Ануш Дастгир. По словам его коллег, несмотря на молодой возраст (спортсмену сейчас 30 лет), он обладает хорошим опытом и необходимыми для тренерской работы качествами. Дастгир проходил обучение в Нидерландах, стажировался в нескольких европейских клубах, играл за нидерландский «НЕК». С его приходом в сборную футболисты связывают надежды на подъем афганского футбола.

Азартными болельщиками в Афганистане становятся не только взрослые, но и дети. В 2016 году фотография 6-летнего Муртазы Ахмади, сделавшего футболку из пластикового пакета с именем Лионеля Месси, разлетелась по социальным сетям, и юный уроженец Газни стал известен во всем мире. Благодаря усилиям фанатов ФК «Барселона» и Афганской федерации футбола мальчик смог встретиться со своим кумиром. Встреча состоялась в Дохе, где «Барселона» играла товарищеский матч с командой из Саудовской Аравии «Аль-Ахли». Счастливый Муртаза вышел на поле вместе с Лионелем Месси.

К несчастью, известность юного афганца принесла ему неприятности на родине. Его семья неоднократно сталкивалась с угрозами со стороны «Талибана» и других вооруженных группировок и была вынуждена покинуть Газни, опасаясь похищения ребенка. Тем не менее, мальчик по-прежнему надеется осуществить свою мечту и стать выдающимся футболистом.

Афганистан на Олимпийских играх. Запрет спорта при «Талибане»

Афганцы также увлекаются и другими видами спорта. В 1936 году сборная Афганистана впервые участвовала в Олимпийских играх. Состязания проходили в Берлине, страну представляли 19 спортсменов. К сожалению, им не удалось завоевать ни одной медали. Команда Афганистана принимала участие в 14 летних Играх и ни разу не участвовала в зимних. Тем не менее, ожидается, что лыжники из Афганистана Алишах Фарханг и Саджад Хуйсени примут участие в зимних Олимпийских играх 2022 года в Пекине. Ранее афганские спортсмены боролись за победу в таких видах спорта, как легкая атлетика, футбол, хоккей на траве, тхэквондо, бокс, дзюдо, вольная и греко-римская борьба. За время выступления на Олимпийских играх страна получила две бронзовые медали. Обе победы принес тхэквондист Рохулла Никпай (в 2008 году на Олимпиаде в Пекине и в 2012 году в Лондоне).

В 2000 году Афганистан был отстранен от участия в Олимпийских играх в Сиднее из-за дискриминации женщин. На тот момент у власти в стране находились талибы, запретившие женщинам заниматься спортом. Многие виды спорта были также запрещены и для мужчин.

В годы правления «Талибана» стадион «Гази» в Кабуле использовался как место для проведения публичных казней. Кровавые расправы обычно проходили по пятницам. При талибах на стадионе также проводились футбольные матчи, однако игроки должны были носить соответствующую одежду, закрывающую все тело.

Во время гражданской войны «Гази» был практически полностью разрушен. В 2011 году состоялось открытие стадиона после реконструкции. Сейчас спортивное сооружение вмещает до 25 тысяч зрителей.

Помимо футбола, редкими видами спорта, разрешенными «Талибаном», были бокс и популярный в Пакистане крикет. Сборная по крикету, сформированная талибами, неоднократно посещала Пакистан для участия в спортивных состязаниях.

Возрождение спортивной жизни после талибов

После падения режима талибов в Афганистане началось постепенное возрождение спортивной жизни. В 2004 году афганские спортсмены приняли участие в Олимпийских играх в Афинах. Впервые за всю историю страны в состав олимпийской сборной вошли женщины: бегунья Робина Мукимьяр и дзюдоистка Фариба Резайи. Девушки послужили примером для многих соотечественниц. За последние 15 лет роль афганских женщин в спорте значительно возросла. В Афганистане были сформированы ряд женских спортивных федераций и клубов, представительницы прекрасного пола получили возможность наравне с мужчинами представлять свою страну на международных соревнованиях.

В 2008 году в Афганистане прошла первая в истории страны велогонка, участники которой преодолели расстояние от Кабула до Джелалабада (около 150 километров). В 2015 году в центральной провинции Бамиан состоялся первый международный марафон. В соревновании приняли участие 160 спортсменов из 12 стран, включая США, Канаду, Великобританию, Францию и Германию. В рамках марафона также состоялся забег на 10 километров, в котором участвовали местные жители. Победителем марафона стал британский бегун Кейт Макинтош. Спортсмен высоко оценил организацию мероприятия и подчеркнул, что в Афганистане есть все условия для проведения марафона.

Следует отдельно отметить возросший интерес населения к боевым искусствам. Успехи афганских борцов на международной арене содействовали популяризации единоборств среди молодежи. Помимо уже упоминавшегося олимпийского призера Рохуллы Никпая, любимцами афганских болельщиков стали боксер Хамид Рахими, а также бойцы смешанных единоборств Баз Мохаммад Мубариз и Сияр Бахадурзада.

Стоит отметить, что ключевую роль в развитии боевых искусств сыграла афганская миграция. Значительная часть успешных спортсменов вернулись на историческую родину, получив опыт и образование за пределами страны. Некоторые спортсмены, оставаясь за рубежом, играют под флагом Афганистана и приносят очки Кабулу.

Одним из таких спортсменов стал Хамид Рахими. Он родился в Кабуле 12 сентября 1983 года. В 1992 году его родители бежали в Германию вместе с четырьмя детьми, спасаясь от гражданской войны. В 2006 году афганский боксёр впервые выступил на ринге под псевдонимом «Дракон» и вскорости получил прозвище «Непобедимый». В 2012 году Рахими одержал победу на первом профессиональном матче по боксу, состоявшемся в Кабуле. Спортивное мероприятие прошло под девизом «Борьба за мир» и привлекло многомиллионную аудиторию зрителей, явившихся на матч или же следивших за трансляцией в прямом эфире.

Легендарный боец Баз Мохаммад Мубариз родился в 1990 году в афганской столице. С ранних лет начал заниматься боевыми искусствами, открыл в Кабуле первый частный клуб смешанных единоборств. В настоящее время возглавляет Федерацию смешанных единоборств Афганистана.

Сияр Бахадурзада, на счету которого больше 20 побед международного уровня, также является уроженцем Кабула. Однако в 1999 году вместе с семьей уехал в Нидерланды, где и начал обучаться борьбе. С января 2020 года приступил к тренерской работе в ведущей организации боевых искусств Азии “Evolve MMA”.

Афганские спортсмены, в том числе Мубариз и Бахадурзада, неоднократно приезжали в Россию для участия в соревнованиях.

В 2016 году в Кабуле впервые прошел чемпионат по смешанным единоборствам под названием “Snow Leopard Fighting Championship”. Сейчас занятия боевыми искусствами в Афганистане становятся все более доступными, открываются тренажерные залы, проводятся турниры, в которых принимают участие не только мужчины, но и женщины.

Афганскую молодежь привлекают и такие экстремальные виды спорта, как сноубординг, скейтбординг и мотокросс. В феврале этого года команда из Афганистана в первый раз участвовала в международных соревнованиях по сноубордингу, которые проходили в Пакистане. Спортсмены привезли домой 5 медалей.

Благодаря проекту некоммерческой организации «Скейтистан» сотни афганских детей смогли научиться кататься на скейтборде. На данный момент школы по обучению скейтбордингу действуют в Кабуле и Мазари-Шарифе, в 2021 году НКО планирует открыть школу в Бамиане. Помимо катания на скейте, детей обучают чтению, письму и другим предметам. Недавно документальный фильм об афганских девочках-скейтбордистках получил премию «Оскар». В картине рассказывается о юных жительницах Кабула, вместе преодолевающих трудности и мечтающих о лучшем будущем для нового поколения афганцев.

В последнее время еще один экстремальный вид спорта набирает популярность среди представительниц прекрасного пола. В Федерации мотоциклетного спорта ИРА пока состоят 10 женщин, однако спортсменки уверены, что их количество возрастет.

«Этот вид спорта требует большого мужества, и у афганских девушек это мужество есть. Мы готовы сделать первые шаги», – отметила одна из мотоциклисток. Несмотря на продолжающийся конфликт в стране и связанные с ним трудности, афганцы не теряют надежды на установление мира и уверены, что спорт поможет объединить народ и справиться с препятствиями на пути к достижению стабильности и процветания.

Спортсмены афганского происхождения на международной арене

Спортсмены афганского происхождения покоряют новые высоты и в других странах. Например, любителям российского биатлона наверняка известно имя Карима Халили, многократного призера чемпионата мира среди юниоров. Подающий большие надежды спортсмен родился в 1998 году в Московской области в семье выходца из Афганистана. В интервью российской прессе Карим рассказывал, что отец хотел отдать сына в борьбу, однако он настоял на биатлоне. Юноша никогда не был в Афганистане, хотя не исключает возможности посетить родину отца. Карима называют восходящей звездой российского биатлона, недавно он присоединился к взрослой сборной России, в составе которой завоевал серебряную медаль на чемпионате Европы и успешно дебютировал в Кубке мира по биатлону.

Спортсменов с афганскими корнями можно встретить и в российском футболе. Отец футболиста Амира Мохаммада, в настоящее время выступающего за махачкалинский клуб «Легион-Динамо», является уроженцем Кабула. Старший брат Амира Шариф тоже воспитанник дагестанского футбола, с 2015 года играет за национальную сборную Афганистана.

За свои 25 лет финский футболист афганского происхождения Моштаг Ягуби успел выйти на поле не только в составе нескольких финских клубов, но и в составе московского «Динамо» и карагандинского «Шахтера». Молодой спортсмен также выступал за сборную Финляндии. Моштаг родился в Кабуле в 1994 году. В детстве футболист пережил трагедию: его отец был убит у него на глазах. После смерти мужчины семья перебралась в Иран, а оттуда – в Финляндию. В память об отце Ягуби сделал на руке татуировку с его именем.

В составе сборной Германии по футболу также можно найти футболиста афганского происхождения. Надим Амири родился и вырос в Германии, однако его семья родом из Афганистана.

Тем временем уроженка Герата Надия Надим стала первой футболисткой иностранного происхождения, выступающей за сборную Дании. Семья девушки покинула Афганистан в 2000 году после того, как ее отец, генерал афганской армии, был казнен талибами. В Дании Надия начала заниматься футболом, в 2009 году получила гражданство этой страны и с тех пор выступает за национальную сборную. Футболистка не раз отмечала, что спорт помог ей преодолеть жизненные трудности и вернул веру в себя. Надия свободно говорит на 9 языках, оканчивает медицинский университет и планирует стать врачом. Девушка следит за ситуацией на родине и намерена посетить Афганистан, чтобы рассказать подрастающему поколению афганок о любимом виде спорта и своим примером мотивировать девочек на занятия футболом.

Объем внешней торговли Ирана за четыре месяца года достиг 19,635 млрд. долларов

Объем внешней торговли Ирана за первые четыре месяца текущего 1399 иранского календарного года (с 21 марта по 22 июля) достиг 19,635 млрд. долларов.

Пресс-секретарь Таможенного управления Исламской Республики Иран (IRICA) Сейед Рухолла Латифи рассказал, что объем внешней торговли Ирана в этот период составил более 42 миллионов тонн, сообщает Mehr News.

Он также назвал доказанный объем экспорта без учета нефти, мазута и керосина, а также без чемоданной торговли, на уровне более 30 285 000 тонн, стоимостью 8,713 млрд. долларов, показав сокращение на 40% по сравнению с соответствующим периодом прошлого года.

За этот период в страну было импортировано 11 793 000 тонн продукции на сумму 10,922 млрд. долларов, что на 24% меньше по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, добавил он.

Основные целевые экспортные рынки Ирана в этот период включали в себя следующие страны: Китай с импортом 8 469 000 тонн иранской продукции на сумму 2,447 млрд. долларов США, затем Ирак с импортом 6 446 000 тонн продукции на сумму 1,965 млрд. долларов США, Объединенные Арабские Эмираты с импортом 4 625 000 тонн продукции на сумму 4,216 млрд. долларов США, Афганистан с импортом 2115 тыс. тонн продукции на сумму 713 млн. долларов США, добавил представитель IRICA.