Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Жертвами нападения на комплекс зданий минобороны Йемена в четверг стали 52 медицинских работника, в том числе граждане ФРГ, передает агентство Рейтер со ссылкой на йеменскую службу безопасности.

По уточненным данным, ранения получили 162 человека.

Ранее сообщалось, что боевики казнили 11 врачей и пациентов в военном госпитале, расположенном на территории комплекса, а общее число погибших военных и гражданских лиц в результате этой атаки составляло, по предварительным данным, 25 человек. Военные источники также сообщали о 30 ликвидированных боевиках.

Неизвестные, переодетые в военную форму, в четверг утром подорвали заминированный автомобиль у ворот минобороны в районе Баб-эль-Йемен в центре йеменской столицы Саны, затем на территорию комплекса проник еще один заминированный автомобиль, который подорвался у военного госпиталя. За взрывами последовало вооруженное нападение.

Йемен стал в среду 160-м членом Всемирной торговой организации (ВТО) после подписания соответствующего протокола в ходе проходящей на индонезийском острове Бали девятой министерской конференции организации.

"Каждое присоединение приближает нашу организацию к ее главной цели - универсальности", - заявил на церемонии генеральный секретарь ВТО Роберто Азеведо. "Ваше (Йемена - ред.) присоединение также ускорит проведение далеко идущих внутренних реформ, которые осуществлялись на протяжении последних 13 лет", - добавил он.

Йемен подал заявку на присоединение к ВТО в апреле 2000 года и начал формальные переговоры по этому вопросу девять лет назад.

За последние два года к ВТО присоединились, помимо Йемена, шесть новых членов: Российская Федерация, Вануату, Лаос, Самоа, Таджикистан и Черногория. Однако, несмотря на расширение, ВТО, созданная 1 января 1995 года с целью либерализации международной торговли и регулирования торгово-политических отношений, переживает сейчас не лучшие дни. Попытки добиться прогресса в рамках Дохийского раунда торговых переговоров, который длится уже больше 12 лет, пока не имели успеха.

Предложенный на нынешней встрече намного более скромный Балийский пакет договоренностей также уже встретил сопротивление ряда стран-членов ВТО, в частности, Индии. Между тем, все решения организации традиционно принимаются только на условиях консенсуса всех участников встречи. Михаил Цыганов.

Неизвестные в Йемене расстреляли парламентария, который являлся представителем шиитского сепаратистского движения "Аль-Хуси" в рамках общенационального диалога, сообщает в пятницу агентство Франс Пресс со ссылкой на представителей движения.

"Двое вооруженных мужчин открыли огонь по депутату парламента Абделькариму Джадбану (Abdel Karim Jadban), когда он выходил из мечети в (столице Йемена) Сане", - цитирует Франс Пресс слова источника. По информации агентства Рейтер, убийцы скрылись с места происшествия на мотоцикле. Других подробностей случившегося не сообщается.

С конца октября в Йемене не прекращаются вооруженные столкновения между салафитами и представителями шиитского движения "Аль-Хуси", которые уже привели к гибели десятков человек с обеих сторон. Салафиты обвинили боевиков "Аль-Хуси" в развязывании столкновений и применении тяжелого оружия - "артиллерии и танков" - при обстреле салафитского селения Дамадж. Члены "Аль-Хуси" заявили, что в Дамадж прибывают сотни боевиков из-за рубежа, а также что иностранцы превращают селение в военный лагерь, что является "вопиющим нарушением суверенитета страны".

Вооруженные столкновения между шиитами группировки "Аль-Хуси" и йеменскими салафитами периодически вспыхивают с 2011 года. Последняя вспышка вооруженных столкновений на севере Йемена происходит на общем фоне осложнения ситуации с внутренней безопасностью в стране. На юге страны не прекращаются теракты боевиков "Аль-Каиды", а начатый после прихода к власти в 2012 году нового президента Абд Раббо Мансура Хади общенациональный диалог с целью выработки новой конституции страны до сих пор не привел к каким-либо положительным результатам.

Любовь с первого взгляда

Голландские заметки туркменского писателя. С туркменского. Перевод Сергея Баймухаметова

Тиркиш ДЖУМАГЕЛЬДЫЕВ

Тиркиш Джумагельдыев (род. 1938) — туркменский прозаик. Начал печататься в 1957 г. Автор многих повестей и романов. Во времена СССР был постоянным автором “ДН”. В годы правления Сапармурата Ниязова его имя было вычеркнуто из туркменской литературы, каковым остается и по сей день. В ДН № 4, 2011 был опубликован роман Т. Джумагельдыева «Энергия страха, или Голова желтого кота» (перевод С. Баймухаметова), вызвавший внимание российской и зарубежной критики, но все еще умалчиваемый на родине писателя.

Ура, я лечу в Амстердам!

Выпустили… Я лечу из Москвы в Амстердам. После долгой вынужденной разлуки увижу младшего сына Бегенча, увижу внуков. Они уже несколько лет живут в Заандаме, внуки ходят в школу. Когда звонил им из Ашхабада, все время спрашивали: «Ата (дедушка), почему ты не приезжаешь к нам?» Что я мог ответить? Да еще зная почти наверняка, что телефон прослушивается. Я молчал или говорил: «Приеду, обязательно приеду!» Они же маленькие, не поймут, даже если рассказать.

На глаза наворачиваются слезы. Мне 75 лет. Я стал сентиментальным. В радости или грусти любой человек сентиментален.

Почти двадцать лет меня держали в клетке. Раньше выпускали на время, позволяли раз в два года выезжать в Москву, к старшему сыну. А в последние десять лет заперли наглухо. Говорили: «Нельзя». Спрашивал: «Почему?» Не отвечали. Но за молчанием явственно читалось: нельзя значит нельзя, вы же не маленький, человек в возрасте, и должны понимать, раз не пускают, значит, в чем-то виноваты.

И вот — выпустили! Приехал в Ашхабадский аэропорт имени великого вождя всех туркмен мира Сапармурата Туркменбаши. Самого его давно уже нет на свете, а имя и учение еще живы. Бог с ним, меня выпустили!

На паспортном контроле, конечно, переволновался. Объявили по громкой связи: «Лиц, имеющих двойное гражданство, просят подойти к стойке номер…». Это для меня, у меня туркменский и российский паспорта. Просматривают их очень тщательно. Жду. А вдруг скажут: «Произошла ошибка, вам вылет запрещается!»

Не меньше десяти минут проверяли. И сказали: «Проходите». Значит, лечу в Москву. Десять лет ждал. Лечу!

Меня встретил сын Байрам. Москва! Мой любимый город вот уже 40 лет. Здесь были опубликованы мои повести, переведенные на русский язык, здесь живут мои друзья. Здесь уже 25 лет живет Байрам. Здесь после окончания института работает мой старший внук Тахир, сын Байрама.

А сегодня, 3 мая, лечу в Амстердам. Невестка Алина специально прилетела за мной из Амстердама. И теперь сопровождает меня. Я ведь не знаю ни английского, ни голландского языка.

Думая об Амстердаме, представляю Петербург. Известно, Петр Первый основал и построил свою новую столицу по образу и подобию Амстердама. В советские времена я несколько раз приезжал в Ленинград, теперь увижу Амстердам! Буду ездить по Голландии, Бегенч сказал: «Мы составили специальную программу, увидишь всю страну, она ведь небольшая».

О Голландии, ее литературе мало знаю, к стыду моему. Да, Шарля де Костера читал, его великий роман о Тиле. Возрождение, Золотой век, Эразм Роттердамский… Его «Похвала глупости» есть в моей домашней библиотеке, но не читал, руки не дошли. Позор. Слышал о дневнике еврейской девочки Анны Франк, но не читал. Стыдно! Правда, знаком с голландской живописью. Увижу картины Рембрандта, Вермеера, великого страдальца Ван Гога, поезжу по его местам.

Слава Богу, лечу не как турист, и, особенно, не как советский турист. Помню, в конце семьдесят третьего года летал в Турцию, в составе группы Общества дружбы с зарубежными странами. Это было удивительно, не верилось. Меня, туркменского писателя, не члена коммунистической партии, пустили в Турцию. Ведь Турция для нас была особой страной. Представьте, до меня там был только Берды Кербабаев, аксакал туркменской советской литературы, так было принято говорить. Конечно, перед отъездом из Москвы нас пригласили на Старую площадь, в ЦК КПСС, провели специальную беседу: как себя вести в этой загадочной, не очень дружественной нам стране. Сказали: там даже воздух пахнет проклятым пантюркизмом.

В Турции я записывал услышанное, увиденное, после поездки опубликовал путевые заметки. Постарался дать побольше информации для нашего совет-ского человека. И, конечно, надо было акцентировать, что мы живем в самом лучшем, самом справедливом обществе и государстве.

В 1978 году, перед поездкой во Францию, позвонил сотрудник республиканского КГБ, попросил разрешения приехать ко мне домой. Их было двое, один русский, а другой туркмен, оба в штатском, разумеется. Назвали свои фамилии, сказали, что по званию подполковники. Показалось, по интонации, что давали понять: «Вот какие чины пришли!» Говорил только русский, туркмен ни слова не произнес.

Русский подполковник начал с того, какой я талантливый и уже известный молодой писатель (хотя мне было сорок лет), меня знают в Советском Союзе, теперь моим книгам, через переводы на русский, открыт путь к зарубежным читателям. Конечно, эти слова ласкали мой слух, но я сидел в тревожном ожидании: не хвалить же меня пришли два офицера КГБ.

Наконец подполковник перешел к делу. Сказал: теперь вы будете часто ездить за рубеж, вас будут приглашать на встречи, брать интервью. И нельзя ли попросить вас, если будет необходимо, встречаться там кое с кем?.. В общем, вербовали. Ну, я привел главный аргумент: какой с меня толк, я ведь не знаю ни одного иностранного языка. Подполковник заверил: вы молодой, есть возможность изучить, например, английский. Нет, говорю, я и русский-то плохо знаю, так что английский для меня вообще недоступен. Кагэбешник, однако, настаивал: не беспокойтесь, при необходимости подключим переводчиков. Я набрался духу и решительно сказал: нет, не смогу, избавьте меня от иностранцев, при них я теряюсь.

Тогда подполковник перевел разговор на другое. За месяц до того я дважды находил в почтовом ящике конверты с явно провокационными текстами, без указания автора или других выходных данных. Ясно было, что напечатано за рубежом. Я прочитал, отложил в сторону. Потом услышал, что такие же конверты получили и некоторые другие писатели — и отнесли их в КГБ. Я отнес свои в отдел кадров Союза писателей, которым тогда заведовал бывший работник КГБ. Он посоветовал мне самому отдать их в комитет, но я оставил их у него.

И теперь подполковник начал спрашивать: кто бы мог сделать это, откуда? Я ответил: на конвертах нет почтовых штемпелей, их просто бросили в мой ящик. «А как они узнали ваш адрес?» — спросил подполковник, почему-то покраснев. Не то от смущения, не то от раздражения. Я достал с полки большую книгу — справочник Союза писателей СССР. Там имена и адреса десяти тысяч членов СП. И моя фамилия, и адрес.

Два подполковника ушли молча. А я сказал себе: «Прощай, Франция!»

На следующий день встретил в Союзе писателей подполковника-туркмена. Он увел меня в пустой кабинет и сказал: «Генерал сожалел, очень сожалел!» О каком генерале речь, я не спросил. У нас было два генерала в КГБ. Председатель комитета — русский, и его заместитель — туркмен.

Удивительно, но в тот раз я поехал во Францию, в группе Общества дружбы с зарубежными странами. А потом на десять лет меня сделали невыездным. Лишь в 1989 году съездил в Ирак, по линии Союза писателей СССР.

А через два года Советский Союз распался. И в независимом от Москвы Туркменистане царем и богом стал бывший первый секретарь ЦК Сапармурат Ниязов, названный Великим Туркменбаши в нашей стране и диктатором — во всем остальном мире. Однако у нас было немало людей, которые чуть ли не гордились культом. Может, дело в том, что туркмены всегда воспевали и прославляли героя. Кер-оглы — культовый герой национального эпоса. И тут вроде как новый герой, национальный вождь! Воспевайте, прославляйте!

Молчание — знак согласия, но только не для писателей, тем более — туркменских. Туркменский литератор должен был воспевать и прославлять Туркменбаши Великого. А я — молчал. Значит — диссидент, враг. Меня вычеркнули из туркменской литературы. Новое поколение, наверное, даже имени моего не слышало.

Но довольно вспоминать мрачные дни. Я лечу в Амстердам. В страну, которая дала возможность свободно жить моим детям и внукам. Даже не знаю, как их называть. Эмигрантами? Для туркмена это странно. Туркмены и в совет-ские времена никуда не переселялись даже в пределах СССР. Теперь их можно встретить в Азии, Европе, США. А вот я не уехал, свободу ждал в родной стране. И стал, наверное, внутренним эмигрантом? На родной земле. Чего только не бывает на обломках империи! Родная страна отталкивает своего гражданина, становится чужой, как будто в ней поселились незнакомые тебе люди. А ты уже в годах, твое единственное желание — быть похороненным в этой земле, где могилы близких. Главным связующим звеном становится кладбище.

Мой старший сын — гражданин Российской Федерации, приезжает в родную страну как иностранец, каждый раз ждет разрешения, визы.

А младший, Бегенч, с семьей живет здесь, в Нидерландах, работает в центральном офисе организации «Врачи без границ». Она создана на деньги простых граждан Голландии, оказывает гуманитарную и медицинскую помощь жертвам военных конфликтов, природных катаклизмов, эпидемий и опасных болезней в странах Азии, Африки, Южной Америки и даже Европы. В странах, где столкновения на религиозной почве, гражданские войны, произвол полицейских режимов. Эти государства и на свои средства могут прокормить и обеспечить население медицинской помощью, но деньги уходят на счета их диктаторов в иностранных банках. А тот мизер, что выделяется на нужды детей, стариков, инвалидов, подается их прессой как великое благодеяние.

Здесь, в Нидерландах, о работе общественных фондов, созданных на пожертвования голландцев, не говорят, не афишируют их. По христианским понятиям, милосердие оглашению не подлежит. В романе Кнута Гамсуна герои обсуждают помощь голодающим, которую организовал Лев Толстой, о чем тогда широко писали в газетах, говорят, что это не по-христиански.

Кроме сбора материальных средств сотни добровольцев оказывают практическую помощь больным, голодающим. Почему они оставляют благополучную европейскую жизнь и едут туда, где война, кровь, грязь, страдания, горе, риск для жизни? Только человеческое сострадание. Оно выше всего. Никто из добровольцев не считает себя героем, они поступают так, как подсказывает их внутреннее убеждение. И даже отдают за него жизнь.

В центре Амстердама, рядом с офисом «Врачей без границ», под большой чинарой установлена памятная плита с именами сотрудников организации, погибших в Афганистане и Сомали. Чинара — символ долголетия, значит, символ долгой памяти. Благодарная память, как чинары на земле, долго живет в сердцах настоящих людей.

Каждый раз, когда Бегенч едет в Афганистан или Пакистан, нашу семью охватывает ужас. Однажды я сказал: брось это, не рискуй жизнью. Он ответил: «Это моя работа, она мне нравится».

В интернете нашел дневник Линды Бетман, акушерки из Ланкашира (Великобритания), она в 2006 году работала на афганско-пакистанской границе, оказывала помощь афганским беженцам.

«Наш логистический координатор Бегенч Джумагельдыев также известен как "сумасшедший парень", — пишет Линда. — Ему 34 года, он родился в Ашхабаде, в Туркменистане, который входил в Советский Союз до его распада в 1991 г. У него двойное гражданство, туркменское и российское, а также две работы, поскольку он является логистическим координатором в Пакистане и в Туркменистане, проводит по месяцу в каждом из этих мест — очень трудный режим. Мне кажется, только такой человек, как Бегенч, может это выдержать. У него есть жена Алина и пятилетний сын, в декабре они ждут второго ребенка. Его семья, в том числе и родители, живут в Туркменистане, но Алинины родители живут в Москве, поэтому они некоторое время проводят там. Бегенч присоединился к MSF ("Врачи без границ") в 1999 году и работал в Афганистане, Узбекистане, Пакистане, в том числе в Кашмире... Бегенч очень энергичный человек, он работает и разговаривает в режиме нон-стоп, отсюда и его прозвище. Когда Бегенч рядом, скучно и тихо никогда не бывает! Он говорит на туркменском, русском и английском, его английский очень выразительный, а о других языках я не знаю. Среди его хобби чтение русской, японской, скандинавской классиче-ской литературы, но самая большая любовь (за исключением семьи, конечно) — это футбол. Его любимые команды — "Спартак" (Москва) и "Челси" (Англия). Сейчас Бегенч в Туркменистане, поэтому в Исламабаде очень тихо!..»

Сегодня Бегенч курирует логистику в миссиях MSF в Пакистане, Бангладеш, Южном Судане, Мабане (часть Южного Судана), Афганистане (провинция Гельманд) и Йемене. Не отрываясь от основной работы, окончил Университет Гламоргана (Великобритания) по международной коммерческой логистике.

В Туркменистане он после университета и аспирантуры написал кандидат-скую диссертацию по биологии, готовился к защите. И тут «наш великий вождь всех туркмен мира» Сапармурат Туркменбаши закрыл Академию наук, научные советы. По его учению, они вредны туркменам как пережитки советских времен. Потом на территории Туркменистана закрыли программу «Врачи без границ». Бегенч со своей семьей уехал и живет в Голландии, занимается любимым, очень нелегким и одновременно опасным делом.

Я лечу в Амстердам, в Голландию, страну, в которой живут люди, способные понять страдания человека, помочь ему.

Парк тюльпанов

Нидерланды знамениты тюльпанами. Об этом я столько слышал, читал, смотрел документальный фильм. Нидерланды — удивительная страна. Половина ее территории лежит ниже уровня моря, то есть отвоевана у моря. И на этой рукотворной земле сельское хозяйство, в котором занято около 1 процента населения, приносит стране ежегодно 12 миллиардов евро. Только тюльпаны дают больше одного миллиарда. Население Нидерландов — 17 миллионов.

Мы ездили в парк тюльпанов в солнечный день. В мае такая погода здесь бывает редко.

Кекенхоф в городке Лиссе, всемирно известный как Парк тюльпанов, раскинулся на территории в тридцать два гектара. Попробуйте представить — тридцать два гектара тюльпанов! Он открыт для посетителей с 20 марта до 24 мая, в разгар цветения. За 64 года здесь побывало больше 50 миллионов человек.

Меня ошеломляет, поражает не только разноцветье тюльпанов, но и разнообразие людей. Я смотрю на них, и меня охватывает удивительное чувство. Кажется, на нашей земле все вдруг стало прекрасно, исчезли страдания, слезы, горе, нет расовых различий, религиозной нетерпимости, межнациональной ненависти. Потому что люди со всех концов мира приехали сюда — посмотреть на тюльпаны. Вспоминаю стихотворение балкарского поэта Кайсына Кулиева «Женщина купается в реке». Женщина купается, и вокруг устанавливается великая тишина, никто и ничто не осмеливается нарушить эту тишину. Сейчас для меня каждый тюльпан — прекрасный образ той женщины. Красота объединяет людей. Кажется, они с тихим восторгом смотрят не только на тюльпаны, но и друг на друга, как будто неслышно говорят друг другу: я тоже восхищаюсь тем, чем восхищаешься ты, твоя радость — моя радость. У всех на лицах — легкие улыбки. Они хотят сохранить это прекрасное мгновение, фотографируются на фоне тюльпанов. Говорят, парк тюльпанов — самое фотографируемое место на планете. Этот вечный миг дарит земля Нидерландов, спокойная, богатая земля, неотделимая от красоты ее тюльпанов. Они достойны друг друга.

Красота объединяет людей. Помню, в 1978 году мы с моим другом, талантливым композитором Чары Нурымовым, слушали орган под сводами Нотр-Дам в Париже. Казалось, божественная музыка соединяла людей в одно целое.

Здесь, в парке тюльпанов под ясным небом, музыка цветов, радуга на земле из миллионов тюльпанов. Как волшебный узор в текинском ковре. Как яркие подсолнухи, которые перенес на холсты Винсент Ван Гог.

Цветы Винсента Ван Гога

Этим летом после реставрации открылся музей Ван Гога. Садоводы, выращивая тюльпаны, вкладывают умение, труд, знание. Ван Гог, создавая свои цветы, вкладывал страдания, они питали его талант.

Природа живет по своим законам, искусство рождается из страданий. Без понимания этого нельзя понять Ван Гога. Вот его подсолнухи, вот цветущий миндаль. Красиво, прекрасно! Но эту красоту невозможно соотнести с тюльпанами, выращенными на природе. Любуясь ими, мы на какое-то время забываем свои невзгоды. Глядя на полотна Ван Гога, погружаемся в страдание.

Смотрю на людей в музее и думаю: все ли они знают, в каких муках рождались эти шедевры? Может, какая-то часть не знает, и знать не хочет. Не для того пришли сюда. Сегодня Ван Гог — такой же бренд, как парк тюльпанов. Если ты в Нидерландах, обязательно должен попасть в парк и музей Ван Гога, сфотографироваться там.

Не знаю в мировой культуре другого человека с такой трагической судьбой, как у Ван Гога. Непонятый, отвергнутый, одинокий, больной скиталец. Временами он выл от безысходности. Выйдя из клиники для душевнобольных, поселился в Овере, небольшой деревне возле Парижа. Когда узнал о неизлечимой болезни младшего брата Тео, единственного человека, который понимал его и поддерживал, Винсент Ван Гог решил поставить последнюю точку в своей земной жизни. В книге Анри Перрюшо «Жизнь Ван Гога» описывается тот роковой день — 27 июля 1890 года. Предсмертный монолог его на пшеничном поле по силе сравним с монологами древнегреческих и шекспировских трагедий. А потом — пуля в грудь. Умер в больнице. По свидетельству младшего брата, последними словами художника были: «Печаль будет длиться вечно».

Побывал я в городке Нюэнен. Здесь Ван Гог в 1885 году написал «Едоков картофеля». И не только. В Нюэнене он создал 194 картины. За два года.

Сегодня это уютный, чистый, тихий городок, в двух часах езды на машине от Амстердама. Солнечный, безветренный день. Много туристов. Здесь культурный центр, который, конечно, носит имя Ван Гога. Городок живет и дышит им. Повсюду продаются сувениры, репродукции картин. Обычное явление в нынешнем мире: имя Ван Гога — бренд. Торговая марка.

Конечно, за 130 лет городок изменился. Но сохранились некоторые дома из той жизни. Вот протестантская церковь, в которой служил пастор Теодор Ван Гог — отец Винсента. Его перевели сюда в 1883 году. Вот трехэтажный дом, где жила его семья. От дома до церкви — пять минут пешком. Представляю знакомый по картине облик строгого на вид священника, как идет он по улице, здороваясь с прохожими. По воспоминаниям, он был приятным, мягким человеком, внимательным к своим прихожанам, открытым. Только с сыном Винсентом не смог найти общий язык. Отец хотел, чтобы он продолжил семейную традицию, стал священником. Винсент тоже хотел, учился в миссионерской школе, но потом отказался от стези священнослужителя. Он родился художником, он смотрел на людей, на жизнь глазами художника, творца. Отец считал его занятия живописью несерьезным делом, а уж его манеру рисования и вовсе не признавал. И не только он. Никто из окружающих не признавал в нем художника. Винсент рисовал дома, мельницы, поля и леса, крестьян, ткачей и шахтеров, но они были совсем не похожи на тех, кого люди обычно видят. Винсент дарил рисунки — их выбрасывали. Винсент все равно рисовал, неустанно, одержимо — его считали чуть ли не сумасшедшим. В это время он и создал «Едоков картофеля». Говорили, что людей так не рисуют, они какие-то несимпатичные, смешные, сидят и едят картошку. Ну пусть едят, что здесь особенного, значительного, чтобы воссоздавать их на холсте? Другое дело — короли, герцоги, батальные полотна. А это — пачкотня, этими холстами только дыры на чердаке затыкать.

Сегодня маленькая улочка в городке Нюэнен называется «Едоки картофеля». Именно здесь дом, в котором они жили. Ели картошку. И ткачи Ван Гога тоже жили здесь. Некоторые дома сохранились, а тогдашний облик городка навеки запечатлен в картинах Ван Гога. С тех пор прошло 130 лет. Многое изменилось. Теперь Винсент Ван Гог — не полусумасшедший никчемный мазила, а слава и торгово-туристическая марка Нюэнена. Перед культурным центром — бронзовый памятник художнику, он идет по улице, прижимая к боку альбом для этюдов. Идет рисовать, невзирая на насмешки окружающих.

Сегодня потомки тех окружающих гордятся им. Изменился и еще изменится городок, туристов станет больше, художника будут прославлять еще громче, цена его картин вырастет. А Ван Гог каким был, таким и остался навсегда, — размышляю я, сидя возле памятника. Вдруг он превращается в князя Мышкина, героя романа Федора Достоевского «Идиот». Когда он вернулся в Россию, никому не известный, скромный, болезненный на вид молодой человек, его не заметили. А когда начал говорить правду об окружающем мире, обществе, — над ним стали насмехаться, записали в идиоты. Примерно то же с горечью писал Винсент Ван Гог в письмах к брату Тео — о нравах, глухоте и слепоте общества, о том, что стал чужим для своей семьи, для своей страны.

Но стоило князю Мышкину получить огромное наследство, как отношение к нему резко изменилось, он стал значительным, уважаемым человеком. Ван Гог умер в нужде, но оставил огромное наследство. Сейчас оно выражается в конкретных цифрах, в оценке его картин, в рыночно-туристической инфраструктуре, созданной вокруг его имени, приносящей стране доход. Сегодня Ван Гог — гордость Нидерландов.

Городок Нюэнен заполонен туристами из разных стран. Гуляют, сидят в кафе, наслаждаются солнечным, теплым днем. А бронзовый Ван Гог, как и в прошлом, уходит от людей, туда, где поля, леса, водяные и ветряные мельницы.

Ван Гог уходит. Он в свое время не успеха добивался — хотел понимания. Тогда на него, идущего за город, прижимающего к боку альбом для эскизов, смотрели с насмешкой. А сегодня бронзовый Ван Гог в центре почтительного, благоговейного внимания. Но кажется, что сам он воспринимает это с иронией, как будто отстраняется, уходя своей дорогой — дорогой скитальца-художника, душа которого ищет свет. Обрел он его в конце жизни, поселившись на юге Франции. С этого момента исчезла безысходность, картины его наполнились светом. Ван Гог — светлый художник.

И еще можно сказать, что все невзгоды преодолел и победил его могучий талант. Винсент в переводе с латыни — «Победитель».

Красные фонари

Еще в XVI веке магистрат Амстердама отдал отдельный квартал города в полное владение «жрицам любви», обязав их платить налог в виде 1 талера.

И ныне проституция в Нидерландах легальна: работники секс-индустрии платят налоги и зарегистрированы в Коммерческой палате. Однако уличная торговля телом запрещена: в квартале Красных фонарей вы не увидите девушек, стоящих «на панели» — они в специальных подсвеченных витринах. Фотографировать здесь запрещено: говорят, многие девушки ведут двойную жизнь, втайне от родных и близких.

Квартал Красных фонарей в Амстердаме — туристическая достопримечательность, входит в каждую экскурсионную программу. В тот вечер моим гидом был мой сын Бегенч.

Семидесятипятилетний писатель и его сорокалетний сын идут по улицам, где светятся красные фонари. Идут и смотрят, что происходит вокруг.

В 1960-е годы у нас, в закрытых для широкой публики Домах кинематографистов показывали фильм Федерико Феллини «Сладкая жизнь». Рим пятидесятых годов, журналист Марчелло приводит своего отца, который приехал из провинции, к знакомым проституткам. Тогда смотреть на это было забавно, смешно, немного неловко, стыдно. А теперь не кино — реальность. Обыденность. Сын просто показывает отцу одну из достопримечательностей города. Не тайный уголок, а квартал, занимающий большую территорию: магазины, рестораны, кафе, жилые дома, театры, даже собор.

Вспоминаю 1978 год, нашу специальную туристическую группу из Общества дружбы с зарубежными странами отправили в Париж. Планировались официальные мероприятия, строгая программа. Тем не менее три человека: я, мой друг-композитор и профессор-хирург тайно поехали на Пигаль, квартал красных фонарей вокруг площади Пигаль. Слышали, что это самое злачное место ночного Парижа. Ну как же не посмотреть своими глазами на аморальный облик загнивающего капитализма!

Представьте наше положение. Не знаем ни французского, ни английского языка, в кармане ни гроша. При этом надо еще прятаться от своих. Ведь в каждой группе есть, и не один, наверное, осведомитель. Мало того, что обвинят в аморальности, так еще страшнее — заподозрят наличие иностранной валюты!

Мы воровато прошли по району Пигаль, посмотрели на обнаженных женщин, красующихся в стеклянных витринах, зашли в секс-шоп, где торговали сами знаете чем. Боже мой, какая мерзость, стыд! Разве мог я тогда представить, что через 25 лет в тоталитарном Туркменистане, где все чиновники на каждом шагу только и говорят, что о вере, Аллахе и Коране, на улице ночного Ашхабада, окутанного страхом, будут стоять женщины «на панели». А у нас ни тогда, ни сейчас еще не наступила эра загнивающего капитализма, который так вкусно пахнет.

Я хожу по улице Красных фонарей в Амстердаме, все это вижу своими глазами. У меня нет потрясения, как в тот раз, тридцать пять лет тому назад в Париже. Просто смотрю на витрины, вижу красивых голых женщин. Они ничем не отличаются от красивых товаров, которые украшают витрины магазинов. Живой товар. Они потеряли таинственность, которая делает женщину желанной не только телом, а любовью, душой. Я не могу представить товаром женщину — источник вдохновения, источник чистоты, красоты. Может быть, женщины в витрине спрятали все эти качества глубоко в сердце, а на время «работы» надели маску?

Законодательство об оказании интим-услуг окончательно оформилось в Нидерландах к 2000 году. У проституток свой профсоюз, защищающий их права. А тем, кто решил оставить сомнительную профессию, помощь в дальнейшем устройстве жизни оказывают государственные социальные службы.

Опрос жителей Амстердама показал, что около 70 процентов не одобряют сексуальный туризм в их город, выступают за то, чтобы закрыть квартал Красных фонарей. Но понятно, что тогда проституция уйдет в подполье. А где подполье — там расцветает криминал. Пример тому — тайные публичные дома в городах России. А уж в восточных республиках бывшего СССР проституция — это жестокая преступность и трагедии беззащитных женщин. Так что установленный в Нидерландах порядок можно считать оптимальным.

Кофешоп

Нидерланды — одна из первых стран, где законодательно разрешили однополые браки. Без шума, митингов. Значит, правительство и народ проявили мудрость и терпимость в понимании проблем людей, которые живут рядом и составляют часть народа. Точно так же приняты закон о проституции и опиумный закон, предотвращающие возникновение нежелательных ситуаций — так считают в Голландии. Можно сказать, Нидерланды опережают события? Здесь основную роль играет принцип: каждый человек — часть общества.

Опиумный закон принят еще в 1928 году, он определил правила работы с наркотическими средствами и ответственность за нарушения. Со временем в него вносились новые и новые поправки, а в конце шестидесятых годов прошлого века был принят подзаконный акт, до сих пор вызывающий неоднозначное отношение и официальных кругов Европы, и некоторых голландских граждан. Акт не легализует наркотики, как повсеместно утверждается у нас, но указывает границу между «запрещенным и наказуемым» и «запрещенным, но ненаказуемым». В кофешопах продажа легких наркотиков не преследуется. При соблюдении ряда ограничений, при строгом контроле.

Захожу в один из них, с экзотическим названием «Али-Баба». Я вообще-то даже дыма сигарет не выношу. Но чего не сделаешь из любопытства. Замечаю, что меня охватывает чувство легкого стыда: раз я сюда зашел, значит, тоже анашист? А если не буду курить, то что я здесь делаю, кто такой? Подумают, что я переодетый полицейский? А если спросят, не смогу объяснить, ни английского, ни голландского языка не знаю. Лучше уйти.

Кофешоп окутан дымом, чувствуется отличие его от табачного. И надо же, этот запах на миг перенес меня в пятидесятый год, было мне тогда десять лет. Наш сосед в ауле, старый наркоман, курил анашу, все время что-то громко рассказывал о народных богатырях, потом начинал петь. С каждым днем становился злее, скандалил, нападал на людей. Потом приехали из города милиционеры и забрали его. Однажды мы, мальчишки, попали к нему в дом. При нас он набрал горсть травы из мешка, измельчил ее и бросил в алюминиевую миску, заполненную горячей золой. Трава начала дымить, а он трубкой, сделанной из камыша, втягивал дым. Тогда и я надышался, закружилась голова, я выбежал из дома и меня долго тошнило.

Какое удовольствие получали сидящие в кофешопе «Али-Баба», не знаю.

Свободная продажа марихуаны в кофешопах — постоянный предмет острых дискуссий в Нидерландах. Многие считают, что из-за нее страна превращается в рай для наркоманов Европы, вал наркотуризма влечет за собой рост преступности. В прошлом году власти трех южных провинций — Лимбурга, Зеландии и Северного Брабанта — запретили продажу марихуаны иностранцам. Естественно, кафе не получали прежней прибыли, некоторые закрылись, потому что основными посетителями были иностранцы. Запрет продержался с мая по ноябрь. В конце прошлого года новое правительство отменило его. Но мало того — как раз в дни моего пребывания в этой стране суд в Гааге вынес решение — правительство должно компенсировать убытки, понесенные хозяевами кафе. Вот такая это страна — Голландия…

И несколько слов — о единственном в мире музее конопли, открытом в 1985 году. Там я узнал, что, согласно французскому трактату XVIII века, «нет более полезного растения для человека, чем конопля, от нее даже больше пользы, чем от кукурузы»... Одна из целей вторжения Наполеона в Россию — получить доступ к российской конопле и перекрыть ее поставки военно-морскому флоту Великобритании... В Китае еще в I веке использовали коноплю в качестве сырья для производства бумаги… Фирма Hemp Flax выпускает текстильные волокна, которые заменяют хлопок… Конопля — лучшая экологическая альтернатива хлопку, поскольку ей не нужны химические удобрения, ее выращивание существенно повышает качество почвы… На сегодняшний день из конопли изготавливают более 50 тысяч товаров.

Размышление в уютном городе

Город Заандам в России называли Саардам. В середине позапрошлого века в России популярной книгой для детей и юношества была повесть Петра Фурмана «Саардамский плотник». Всем ясно, о ком и о чем речь.

Если в названии города есть «дам», значит, землю под него отвоевали у моря, воздвигнув дамбы: Амстердам, Роттердам, Заандам, на берегу реки Заан...

Ветряная мельница — одна из визитных карточек края. С начала XVII по XIX век тысячи ветряных мельниц пилили древесину из Скандинавии, Прибалтики и Германии. Есть здесь и выставка мельниц, они увековечены в картинах Клода Моне — «Мельница в Заандаме» и «Мельницы возле Заандама».

В 1697 году в Саардаме, в доме кузнеца Геррита Киста снимал комнату русский плотник Петр Михайлов, работавший на местной судоверфи — в то время здесь строили едва ли не лучшие в мире торговые корабли. Через двадцать лет Петр Первый приехал в Саардам, пришел к домику, где когда-то жил. Но им владел другой хозяин, а Кист обеднел, работал по найму в чужой кузне. По преданию, Петр пошел туда, но Кист отказался выйти к нему, заявив, что русский царь еще тогда недоплатил ему за постой. Услышав это, Петр вошел в кузницу, обнял старика, выпил с ним вина из серебряного кубка, подарил ему кубок и дал денег на кузню.

Уже в середине XVIII века домик стал музеем, собственностью королевской семьи.

В 1910 году в Петербурге, на Адмиралтейской набережной установили скульптурную композицию «Царь-плотник» работы Леопольда Бернштама. С нее сделали копию, и на следующий год царь Николай Второй подарил ее Саардаму. После революции петербургский памятник снесли и переплавили. И уже на исходе века, в 1996 году с заандамской копии сделали копию и установили на старом месте, на Адмиралтейской набережной. Надпись на постаменте: «Этот памятник подарен городу Санкт-Петербургу Королевством Нидерландов. Открыт 7 сентября 1996 года Его Королевским Высочеством Принцем Оран-ским».

Как всегда бывает в исторических городах, в Заандаме прошлое причудливо переплетается с настоящим. Например, Заандам первым в Европе открыл у себя ресторан сети «Макдональдс».

Я полюбил этот тихий, уютный город. Два месяца провел здесь. Думаю, по нему можно в какой-то мере судить о нравах, характере голландцев. Насколько это возможно для человека постороннего, да еще с советским менталитетом, да еще с незнанием языка. Но у меня было некое связующее звено — семья Бегенча живет здесь уже несколько лет.

Я водил внуков в школу, в спортивные секции, в плавательный бассейн. И ни разу не замечал, даже мимолетно, чтобы учителя, тренеры отнеслись к ним как-то иначе, нежели к детям коренных голландцев. А сами дети даже и не думают о том, что они — иные, отличаются происхождением, цветом кожи…

Здесь много эмигрантов, особенно из Турции. Их сюда в свое время пригласили, так как городу недоставало работников. Верующие турки ходят в свою мечеть. Но того, что называется «компактным проживанием», здесь нет и в помине. Северные европейские страны, в том числе Нидерланды, отказались от такого устройства. Ведь если эмигранты живут обособленно, они медленнее адаптируются к жизни страны, возникают проблемы этнического, языкового, религиозного, культурного характера.

Здесь немало женщин ходят в хиджабах. Иногда наблюдаешь причудливую картину: едет женщина на велосипеде, ноги открыты, а голова и шея закрыты платком. Слава богу, пока в Нидерландах нет конфликтов вокруг хиджаба. Как известно, года два назад в католической школе городка Волендам одну из учениц пытались отстранить от занятий за ношение головного платка. Комиссия по равным возможностям объявила это решение дискриминацией.

Многое наталкивает на размышления. Как эмигранты видят завтрашний день, будущее своих детей? Ведь они, выросшие здесь, вряд ли захотят вернуться в Турцию или Марокко. Смогут ли они полностью адаптироваться к европейской культуре? Разумеется, дети с рождения врастают в голландскую жизнь. А как относятся к этому родители? Своя культура не может быть препятствием для освоения других культур. Родители должны осознавать, что делать упор на свою национальную, религиозную традицию, не учитывая окружающей среды, значит посеять зерна будущих конфликтов.

Отмечу любопытный факт. Большинство голландцев, увидев меня в школе или на улице, обязательно здоровались. Они понимают по некоторым признакам, что ты приезжий, представитель другой нации, знают, что не все приехали сюда по своей воле, есть политические эмигранты, беженцы. Их подчеркнуто доброжелательное отношение означает, что они рады оказать вам помощь, рады, что теперь вы живете без страха, рады, что вы обрели жизнь, достойную человека, что дети ваши живут спокойно, учатся, радуются.

А вот между приезжими из разных стран мира, заметил я, нет той доброжелательности, приветливости, присущей коренным голландцам. Может, они ревнуют эту страну друг к другу? Это наблюдение натолкнуло меня на неприятную мысль. Если возникнет неожиданная необходимость пожертвовать чем-то для страны, которая дала им достойную жизнь, объединятся ли они друг с другом? По-моему, ответ зависит от степени адаптации. И тогда «адаптация» приобретает очень широкий смысл и значение.

Вокруг тишина, благодатное спокойствие. По каналам плавают утки, гуси, лебеди. Ни у кого нет повода для страха. Полицейских не видно, никого не останавливают, не требуют предъявить паспорт. Здесь действительное, а не формальное равенство всех перед законом. В течение двух месяцев я ни разу не видел, чтобы движение на улице перекрывали из-за того, что мчится кортеж какого-нибудь высокопоставленного лица, пусть даже это его величество король Нидерландов.

В Нидерландах не говорят о стабильности в стране, независимости, свободе, высоком уровне жизни. Для них — это норма повседневности, быт, воздух, и отделять что-то от целого, гордиться им — такая же нелепость, как гордиться тем, что у тебя есть рука, нога. Когда постоянно кричат о независимости, как это делается в некоторых постсоветских государствах, значит, с этой независимостью есть проблемы.

Вся моя долгая жизнь прошла в тисках несвободы. Можно сказать, в рабстве. Рабская жизнь порождает рабскую психологию. Как говорил герой романа «Годори» грузинского писателя Отара Чиладзе: «Свобода лишает его рабства, тогда как рабство побуждает мечтать о свободе».

Здесь никто не мечтает о свободе. Ведь о хлебе мечтают голодные, о свободе — заключенные. А есть люди, которых тоталитарные режимы приговорили без суда. Я был одним из них.

В Заандаме сегодня солнечный субботний день. Набережные усеяны гуляющими. Очень много велосипедистов. Здесь почти все передвигаются на велосипеде, и вообще — много двигаются, бегают. Редко встретишь человека, страдающего от лишнего веса.

Сегодня, 25 мая, в Голландии традиционный день музыки на каналах. В центре Заандама, на эстраде вдоль канала играет духовой оркестр. Музыканты — пожилые, дирижер — тоже. Идущие по улице люди останавливаются, слушают, аплодируют, покупают цветы и дарят музыкантам. Потом на эстраду выходит другой оркестр, в его составе молодые люди. Они начинают свою программу с государственного гимна Российской Федерации. 2013 год — Год России в Нидерландах. Неподалеку памятник российскому царю — плотнику Петру Великому.

Тихий, уютный город Заандам дышит благополучием, свободой. Это я особо подчеркиваю, ибо нуждаюсь в свободе и благополучии.

Нидерланды, май-июнь, 2013 год

Опубликовано в журнале:

«Дружба Народов» 2013, №11

Нидерланды. Туркмения > Миграция, виза, туризм > magazines.gorky.media, 20 ноября 2013 > № 948646

Восемь сотрудников йеменской полиции убиты в понедельник в результате нападения неизвестных на юге страны, сообщает агентство Франс Пресс со ссылкой на местные власти.

По данным местных властей, нападение было совершено недалеко от пункта охраны рядом с газовым терминалом "Бельхаф" (Belhaf) в южной провинции Шабва. Полицейские попали в засаду террористов, когда направлялись к КПП. "Вооруженные люди прибыли к месту засады на двух автомобилях и открыли огонь по полицейским, когда те оказались рядом. Все они погибли на месте", - сообщил агентству источник в правоохранительных органах.

Нападения на сотрудников полиции и военнослужащих в Йемене участились на фоне дестабилизации обстановки в стране. На юге республики не прекращаются теракты боевиков "Аль-Каиды", а начатый после прихода к власти в 2012 году нового президента Абд Раббо Мансура Хади общенациональный диалог с целью выработки новой конституции до сих пор не привел к каким-либо положительным результатам.

Пакистан обязали провести массовую вакцинацию против полиомиелита

Страны-участницы Всемирной организации здравоохранения подписали совместную резолюцию о первоочередной важности ликвидации полиомиелита в регионе, сообщает Washington Post.

Представители 21 государства призвали Пакистан в срочном порядке провести вакцинацию всех детей, чтобы предотвратить распространение вируса в регионе. Совместная резолюция была подписана Афганистаном, Бахрэйном, Джибути, Египтом, Ираном, Ираком, Иорданией, Кувейтом, Ливией, Ливаном, Марокко, Оманом, Катаром, Саудовской Аравией, Сомали, Суданом, Сирией, Тунисом, ОАЭ и Йеменом. Пакистан также поставил подпись под документом.

По данным ВОЗ наиболее остро проблема ощущается в Пакистане, где талибы запретили проведение любых работ по иммунизации населения. В настоящее время полиомиелит эндемичен только в Пакистане, Афганистане и Нигерии, откуда распространяется по странам Азии и Африки. Так, специалисты ВОЗ подтвердили пакистанское происхождение вируса, вызвавшего вспышку заболевания в Сирии. Он был также обнаружен в сточных водах Египта, Израиля и на Палестинских территориях в прошлом году.

Ранее представитель ВОЗ Сона Бари (Sona Bari) объявила о запуске масштабной программы вакцинации во всем регионе: за шесть месяцев специалисты проведут вакцинацию примерно 22 млн детей в Египте, Иране, Ираке, Иордании, Ливане, Сирии, Турции, на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа.

Рост без гарантии

Повышение цен на длинномерный прокат в странах Ближнего Востока идет медленно, несмотря на все старания поставщиков

Резкое подорожание металлолома, прибавившего в Турции около $20-30 за т в течение октября, поставило перед местными металлургами задачу достижения аналогичного увеличения котировок на готовый прокат. Почти до самого конца октября эта задача решалась не слишком успешно вследствие относительно низкого спроса на конструкционную сталь в регионе. Турецким металлургам не удавалось поднять экспортные цены на арматуру выше отметки $585 за т FOB, хотя предложения от некоторых компаний и в середине октября поступали из расчета $600 за т FOB и более.

Ситуация изменилась только в последних числах октября, когда на турецком рынке стали произошла долгожданная активизация спроса. Местные строительные компании, на протяжении более двух месяцев старавшиеся сократить запасы стальной продукции, приступили к их пополнению. Благодаря этим закупкам внутренние цены на длинномерный прокат прибавили порядка $10 за т. Арматура, в частности, варьируется между $590 и $610 за т EXW в зависимости от колебаний курса турецкой лиры по отношению к доллару.

Новые продажи внутри страны снизили давление на экспортные котировки. Тем более, что и спрос на турецкую арматуру в конце октября – начале ноября заметно оживился. Сообщалось, в частности, о поставках крупных партий продукции в Ирак, Ливан, Йемен, африканские страны. Интерес к приобретению турецкого длинномера в конце октября проявляли европейские покупатели, пока повышение курса доллара по отношению к евро в ноябре не сделало такие сделки проблематичными.

Даже некоторые американские трейдеры на свой страх и риск заключают сделки с турецкими поставщиками, несмотря на то что Комиссия по международной торговле США в конце октября постановило, что импорт арматуры из Турции наносит ущерб национальным производителям данной продукции и продолжило антидемпинговое расследование.

По данным турецких источников, в некоторых случаях цены при экспортных поставках арматуры в начале ноября могли достигать $600 за т FOB, хотя, по большей части, повышение котировок было более скромным – до $585-595 за т FOB. На региональном рынке сохраняются два главных слабых места – относительно низкий спрос на длинномерный прокат в странах Персидского залива, включая Саудовскую Аравию, и поставки дешевой китайской продукции.

В конце октября цены на арматуру в ОАЭ сократились на $15-20 за т. Ведущие местные поставщики и катарская Qatar Steel понизили ноябрьские котировки до около $590-600 за т CPT/EXW. Вследствие этого предложения турецких компаний на уровне выше $590 за т CFR (плюс 5%-ная пошлина) не вызывают интереса у местных дистрибуторов. Кроме того, сообщается, что металлурги в ОАЭ, недовольные снижением котировок из-за слабого спроса, обратились к властям с просьбой принять меры для усиления протекционистской защиты внутреннего рынка.

Китайские компании в начале ноября снова понизили цены на длинномерную продукцию. Покупатели в Ливане и ОАЭ получали предложения о поставке арматуры и катанки в январе всего лишь по $535-545 за т CFR. Правда, ближе к середине текущего месяца котировки могут немного возрасти. По крайней мере, китайские экспортеры в последние дни пытаются повысить цены на катанку на $5 за т, до около $505-515 за т FOB.

Очевидно, в дальнейшем турецкие компании будут продолжать попытки повышения экспортных котировок, однако реализовывать их будет все труднее. Рост цен на металлолом приостановился, а увеличение спроса на конструкционную сталь в Турции, судя по всему, имеет краткосрочный характер. Вполне вероятно, что через одну-две недели металлургам придется возвращать цены на прежний уровень.

Что касается производителей стали из СНГ, то они даже не пытались увеличить стоимость своей продукции в ноябре. Цены на арматуру остаются на уровне $570-575 за т FOB, причем, в конце октября ливанские компании могли совершать сделки и по $565 за т FOB, а катанка при поставках в страны Ближнего Востока и Африки варьирует между $560 и $585 за т FOB при весьма слабом спросе.

Виктор Тарнавский

Азия > Металлургия, горнодобыча > rusmet.ru, 8 ноября 2013 > № 976795 Виктор Тарнавский

Мировой рынок стали: 31 октября – 7 ноября 2013 г.

Обстановка на мировом рынке стали продолжает оставаться относительно стабильной. Меткомпаниям удалось остановить понижение котировок, а некоторые из них предпринимают определенные усилия для роста, но, как правило, эти попытки повышения не поддерживаются потребителями, которые все еще надеются на получение новых скидок от поставщиков во второй половине ноября. Увеличение стоимости сталепродукции наблюдается в последнее время только на рынке длинномерного проката, но там оно обусловлено, скорее, подорожанием сырья.

Полуфабрикаты

Подорожание металлолома в Турции помогло меткомпаниям из СНГ продолжить повышение экспортных котировок на полуфабрикаты. В начале ноября поставки заготовок осуществлялись не менее чем по $505/т FOB, причем, при заключении некоторых сделок с турецкими и египетскими потребителями стоимость этой продукции могла превышать отметку $510/т.

Наибольшую активность проявляли в последнее время турецкие компании. На их рынке заготовки подорожали до $530-545/т EXW, так что прокатчики охотно приобретали украинскую и российскую продукцию по $525-535/т CFR. Кроме того, сообщалось о поставках полуфабрикатов из СНГ в Саудовскую Аравию, страны Северной Африки и Леванта.

Отсутствует на рынке пока только Иран. В конце октября местные компании приобретали казахстанские заготовки по $530/т CFR, но в ноябре новых сделок на этом направлении не было. Правда, иранские компании в небольших количествах приобретали китайскую и индийскую продукцию, поступающую в порты юга страны по $550-560/т.

При заключении декабрьских контрактов металлурги из СНГ, очевидно, рассчитывают на увеличение стоимости заготовок до $510/т FOB и выше, но добиться нового подъема будет сложно. На турецком рынке металлолома падает покупательская активность, а региональный рынок длинномерного проката склонен к стагнации.

В Восточной Азии заготовки в последнее время тоже возросли в цене. Корейские и тайванские компании котируют продукцию в интервале $540-550/т CFR при поставках в страны Юго-Восточной Азии, прибавив до $10/тпо сравнению с концом октября. Аналогичным образом подорожал материал российского и вьетнамского производства, достигнувший $530-535/т.

Правда, реальных сделок по новым ценам пока практически нет. Этому препятствует демпинг со стороны китайских компаний, которые предлагают заготовки по $510-520/т с поставкой в декабре. При этом, китайцы, чтобы избежать уплаты 25%-ной экспортной пошлины, выдают полуфабрикаты за готовый сортовой прокат.

На рынке товарных слябов начало нового месяца не принесло каких-либо заметных изменений. Торговые обороты низкие из-за разрыва в ценах спроса и предложения. Особенно это свойственно Тайваню, где местные прокатчики отказываются приобретать слябы дороже $480/т CFR, а российские экспортеры не намерены снижать цены до менее $470-480/т FOB.

Конструкционная сталь

В начале ноября турецким производителям длинномерного проката, наконец, удалось повысить котировки, частично компенсировав резкое подорожание металлолома. Толчком для этого послужила активизация внутреннего рынка благодаря наметившейся в конце октября активизации строительной отрасли. Цены на арматуру в Турции за последнюю декаду прибавили до $10/т и сейчас находятся в интервале $590-610/т EXW.

При экспорте турецкие компании выставляют предложения по арматуре на уровне $590-605/т FOB, а некоторые компании пытаются добиться даже $610/т FOB и более. Трейдеры характеризуют спрос как достаточно высокий – особенно, со стороны Ирака, Ливана и Йемена. Тем не менее, они вынуждены признавать, что при заключении реальных сделок котировки, как правило, не превышают $600/т CFR, а чаще всего составляют $585-595/т FOB. Повышению сопротивляются, прежде всего, покупатели из Саудовской Аравии и ОАЭ, где длинномерный прокат недавно значительно подешевел. Кроме того, сказывается сокращение объема поставок в США, где продолжается антидемпинговое расследование против турецкой арматуры.

Производители из стран СНГ пока не в состоянии добиться повышения. Стоимость украинской арматуры при поставках в страны Ближнего Востока по-прежнему находится в пределах $570-575/т FOB, а катанка варьирует между $560 и $580/т. В начале ноября в регионе снова подешевел китайский длинномерный прокат, опустившийся до $535-545/т CFR, но эти цены, скорее всего, представляют собой крайнюю точку спада. В начале ноября китайцы повысили экспортные котировки на катанку и арматуру, в среднем, на $5/тпо сравнению с предыдущим месяцем.

В Европе в ноябре прибавил в цене металлолом, что непосредственно отразилось на стоимости длинномерного проката, подорожавшего, в среднем, на 5-10 евро за т. Арматура в Германии и восточноевропейских странах снова вышла на уровень 490-515 евро/тCPT. В то же время, реальный спрос остается низким и теперь уже вряд ли возрастет до весны.

Листовая сталь

Ноябрь начался для китайских производителей стали с первой значимой положительной коррекции за последние два с половиной месяца. Внутренний спрос на плоский прокат несколько оживился, и хотя проблема перепроизводства стали в стране остается исключительно актуальной, настроения участников рынка все-таки немного изменились к лучшему. Предполагается, что котировки на листовую сталь прошли через крайнюю точку спада и ниже уже не опустятся.

В то же время, экспортные цены на китайские г/к рулоны пока на прежнем уровне – $525-535/т FOB, однако толстолистовая сталь за последнюю неделю прибавила порядка $5 за т. Трейдеры отмечают и повышение интереса к закупкам китайской и индийской продукции со стороны покупателей в странах Юго-Восточной Азии, что также дает надежду на прекращение спада. Правда, поставщики из Японии, Кореи и Тайваня пока не усматривают изменений к лучшему. Спрос на их продукцию все еще минимальный, а цены не превышают $545-560/т FOB по декабрьским контрактам.

Не наблюдается роста активности и в странах Ближнего Востока. Местные дистрибуторы обладают достаточными запасами, а реальный спрос в последнее время наблюдается, в основном, со стороны трубопрокатной отрасли. Производители из СНГ пока вне рынка, готовя предложения на декабрь, хотя в конце октября сообщалось о продажах украинских ноябрьских г/к рулонов в страны Персидского залива по $555-565/т CFR.

В Турции цены стабилизировались на отметке $575/т EXW. По мнению местных аналитиков, рассчитывать на их повышение в обозримом будущем сложно. Поэтому и экспортерам из СНГ, скорее всего, не удастся поднять котировки по декабрьским контрактам. К тому же, в конце октября – начале ноября появились новые предложения для Турции со стороны итальянской Riva, готовой продавать г/к рулоны всего по $560-570/т CFR, т.е. менее чем по 400 евро/т FOB. При этом, продукция из Италии, в отличие украинской и российской, не облагается в Турции импортными пошлинами.

На европейском рынке плоского проката котировки в начале ноября не изменились по сравнению с концом прошлого месяца. Спад не завершился только на рынке толстолистовой стали, подешевевшей за последнюю неделю на 5-10 евро за т. Цены на материал коммерческого качества варьируют от менее 450 евро/т EXW в Италии до 490-520 евро/т EXW в Германии и странах Восточной Европы. Кроме того, сообщается о поставках индийского и китайского толстого листа по 430-440 евро/т CFR. Г/к рулоны европейского производства по-прежнему варьируют между 420 и 460-465 евро/т EXW.

Специальные сорта стали

По прогнозу британской консалтинговой компании MEPS, мировое производство в текущем году прибавит 2,9% и достигнет 36,4 млн. т, а в 2014 г. прибавит еще 4,1%, установив новый рекорд на отметке 37,9 млн. т. При этом, если практически весь рост 2013 г. обеспечит один Китай, то в будущем году ожидается небольшая прибавка в США и некоторых азиатских странах.

Тем временем, на мировом рынке нержавеющей стали не происходит значимых ценовых изменений. Все ведущие азиатские компании объявили о сохранении котировок на ноябрь. Точно так же и европейские металлурги не смогли компенсировать снижение доплаты за легирующие элементы в ноябре повышением базовых цен. Как признают поставщики, спрос на нержавеющую сталь в регионе вряд ли возрастет до января.

Металлолом

Цены на металлолом в Турции достигли пика. Местные сталелитейные компании к началу ноября, в основном, завершили процесс пополнения запасов и резко снизили активность. В то же время, поставщики не намерены отступать. Стоимость основных сортов лома прибавила в ноябре порядка 10-15 евро/т в Европе и до $25/т в США, так что экспортеры сохраняют прежний уровень котировок. К тому же, на рынке начинается зимний подъем, вызванный ограниченным объемом сборов в холодное время года.

Цены на американский материал HMS № 1&2 (80:20), как и в конце октября, достигают в Турции $395-400/т CFR, аналогичное сырье европейского происхождения котируется на уроне около $390/т. В конце октября турецкие компании также приобретали российский и румынский лом 3А по $380-385/т и украинский материал по $370/т. Эти предложения также сохраняют силу несмотря на ослабление спроса.

В Азии немного активизировались в последние дни корейские покупатели, заключившие несколько крупных сделок с поставщиками из Японии и России. При этом, цены на японский материал Н2, как правило, составляли не более $355/т FOB, хотя сейчас трейдеры запрашивают за него $360/т FOB и выше, а российский металлолом продавался в Корею по $380-385/т CFR.

Котировки на американский лом в регионе в ноябре стабилизировались, но японские компании все еще настроены на продолжение роста, поскольку внутренний рынок по-прежнему находится на подъеме.

Виктор Тарнавский

Весь мир > Металлургия, горнодобыча > ugmk.info, 8 ноября 2013 > № 976695 Виктор Тарнавский

Высвобождение Америки

Преимущества ослабления глобального лидерства США

Сокращение участия Соединенных Штатов в мировых процессах крупные мировые державы не рассматривают как риск. Результаты десятилетней активности американцев на Ближнем Востоке убедили эти страны в том, что Вашингтон не готов квалифицированно исполнять лидерские функции на благо общим интересам.

Избранный в 2012 г. на новый президентский срок Барак Обама получил четкий мандат от американцев – отвлечься от мировых дел и навести порядок дома. Неудачи внешней политики Джорджа Буша-младшего привели к росту изоляционистских настроений в США. Только 5% избирателей беспокоят международные проблемы, для остальных важнее преодолеть безработицу и стабилизировать национальное хозяйство.

Однако динамичные перемены на Ближнем Востоке, необходимость завершить войну в Афганистане, не допустить обретения Ираном ядерного оружия и укреплять присутствие в Азиатско-Тихоокеанском регионе побуждают Соединенные Штаты по-прежнему интенсивно участвовать в мировых делах. Этому, однако, препятствует не только отсутствие энтузиазма населения, но и относительное сокращение военных и финансовых ресурсов, а также стойкое неприятие американского активизма в мире, в том числе среди ближайших союзников Вашингтона в Европе. Белому дому приходится адаптировать свою глобальную стратегию. Оставляя неизменными заявленные приоритеты, Америка стремится найти способ более эффективного достижения целей.

КОНТУРЫ АМЕРИКАНСКОЙ СТРАТЕГИИ

Стратегия США характерна для развитых морских держав, основа благополучия которых строится на морской торговле. Это требует контроля ключевых морских коммуникаций путем постоянного передового базирования флота, способного действовать в открытом океане, и создания системы военных союзов, обеспечивающих его пребывание в удаленных точках. Могущество флота позволяет гарантировать неуязвимость американского «острова».

Влияние Соединенных Штатов в мире распространялось в несколько этапов. Важными составляющими этого процесса были острая внутриполитическая дискуссия между экспансионистами и изоляционистами о целях американского присутствия вне своего континента, а также отсутствие жизненной угрозы безопасности США в ходе экспансии – ни один из оппонентов, кроме СССР, не был сопоставим с Соединенными Штатами по совокупной мощи.

В XIX веке сферой интересов США было исключительно их ближайшее окружение в Северной Америке и Карибском бассейне. Принцип взаимного невмешательства Старого и Нового Света в дела друг друга был изложен в 1823 г. президентом Джеймсом Монро: «В интересах сохранения искренних и дружеских отношений, существующих между Соединенными Штатами и [европейскими] державами, мы обязаны объявить, что должны будем рассматривать попытку с их стороны распространить свою систему на любую часть этого полушария как представляющую опасность нашему миру и безопасности».

Завершив движение континентального фронтира, США начали постепенно втягиваться в мировые процессы. К началу ХХ столетия Вашингтон получил первые опорные пункты на Тихом океане, отвоевав у Испании не только Кубу, но и колонии на Гуаме и Филиппинах. Но подлинно глобальной американскую политику сделало участие в европейских делах. Если после Первой мировой войны в стране все еще продолжалась дискуссия о целесообразности присутствия в Старом Свете, то по итогам Второй мировой Соединенные Штаты прочно закрепили за собой место глобальной державы. Помимо участия американских войск в борьбе с фашизмом, мировой масштаб укрепили три ключевых процесса: создание ООН и НАТО как системы сдерживания Советского Союза, экономическая помощь Европе по плану Маршалла и замещение Франции и Великобритании как главных гарантов порядка на Ближнем Востоке.

Не все американские политики приветствовали такое развитие событий. Лидером изоляционистов в середине ХХ века был сенатор от штата Огайо Роберт Тафт, который утверждал, что конечной целью внешней политики должна быть защита свободы американских граждан – в первую очередь от злоупотреблений властью со стороны правительства. Логика Тафта состояла в том, что ложные приоритеты побуждают Вашингтон требовать от граждан больше, чем необходимо для защиты континента. При этом Тафт считал, что администрация Гарри Трумэна должна была нанести превентивный удар по СССР в 1945 г. и уничтожить исходящую от него угрозу. В силу того, что «время было упущено», Тафт предлагал укреплять оборону по периметру американских границ. И хотя его взгляды были осуждены как устаревшие, рассуждения в духе изоляционизма не исчезли из политического дискурса.

Во второй половине ХХ века американцы, одержав верх над Японией и став основным союзником Южной Кореи после войны на Корейском полуострове, укрепили позиции в Восточной и Юго-Восточной Азии. В 1951 г. США, Австралия и Новая Зеландия образовали военный союз (АНЗЮС). В тот же период была укреплена и модернизирована военная база на острове Гуам в западной части Тихого океана.

После окончания холодной войны глобальное присутствие Соединенных Штатов сократилось в Тихоокеанской Азии, но расширилось на Ближнем Востоке. В 1992 г. парламент Филиппин принял решение о закрытии крупнейших американских баз в регионе. Чтобы частично снизить негативный эффект от этой потери, в том же году Вашингтон заключил соглашение с Сингапуром об использовании военно-морской базы на его территории. В связи с угрозами, исходившими от Ирака и Ирана, начиная с 1995 г. США получили возможность стационарного присутствия в северо-западной части Индийского океана и в Персидском заливе, достигнув соглашения с Бахрейном и Кувейтом.

Любопытно, что период окончания холодный войны ознаменовался новой дискуссией о приоритетах внешней политики, в которой позиции изоляционистов были сильны. Наблюдая относительный упадок мощи Америки на рубеже 1980-х – 1990-х гг., изоляционисты призывали избежать «имперского перенапряжения». Консервативный американский публицист, постоянный представитель США в ООН Джин Киркпатрик писала в 1990 г., что настал конец эпохе, требовавшей от Соединенных Штатов внутренней мобилизации: наступило «нормальное время», и США пора стать «нормальной страной». Киркпатрик настаивала, чтобы Вашингтон сосредоточился на внутренних делах: «Мы должны быть обычной державой, а не сверхдержавой. Мы должны приготовиться психологически и экономически к снижению нашего статуса до уровня обычного государства». Позднее Киркпатрик отошла от идей изоляционизма и примкнула к неоконсерваторам, желавшим преобразования мира в соответствии с американскими идеалами.

Поддержание присутствия в планетарном масштабе требует колоссальных ресурсов. Последние симметричным образом распределены между разными компонентами мощи Соединенных Штатов – от военной силы и программ содействия международному развитию до экспорта популярной культуры и интернет-сервисов. Однако от страны-лидера требуется и нечто большее. В первую очередь – гарантировать стабильность регионального порядка, даже если его нарушение не затрагивает ее жизненные интересы. Для этого необходимо трезво оценивать региональную ситуацию и собственные интересы в связи с ней. Опыт лидерства Вашингтона в Североатлантическом сообществе со второй половины ХХ века имел ряд особенностей, которые не позволяют США эффективно выполнять лидерские функции в мировом масштабе.

Во-первых, в результате уверенного, но позднего вступления в круг великих держав Соединенные Штаты не получили классического европейского опыта конфликтов и сотрудничества, плодом которого является рассудительность в международных делах. В результате процесс рационального осознания Вашингтоном собственных интересов в региональных конфликтах нередко искажается идеологическими схемами. Во-вторых, длительное доминирование в западном сообществе и опыт односторонних решений 1990-х гг. привил США стойкую неприязнь к равенству и неверие в международные институты. Наконец, экономическое благополучие и технологические прорывы десятилетия после завершения холодной войны укрепили веру американского истеблишмента в исключительную – преобразовательную – роль в мире, на которую не должны распространяться закономерности международной политики.

Это делает политический и стратегический опыт Соединенных Штатов несовершенным. Для поддержания мировой стабильности необходимо понимание практической пользы суверенитета и возникающих в связи с ним правил применения силы и самоограничения. В свою очередь такое положение выдвигает особые требования к дипломатии. Навязанные силой перемены, экспорт революции как стратегия могли работать в ситуации подавляющего превосходства США, однако зенит подобного подхода миновал.

Американцы также с трудом осознают, что главный аспект мировой политики – субъективный, человеческий – требует понимания разности национальных общежитий и эмпатии, особенно для управления этой разностью (как в Афганистане и Ираке). Наконец, современный американский универсализм – демократизация – по сути антиисторичен. Соединенные Штаты искусственно ускоряют заведомо медленные процессы, на которые требуются столетия. Вашингтон не учитывает непредсказуемость мирового развития и часто не видит косвенных последствий своей активности. США также упрощают или игнорируют историю, рисуя будущее беспечным и глубоко отличным от прошлого. В действительности победа демократии в мировом масштабе не предопределена, а сами Соединенные Штаты, по выражению Генри Киссинджера, остаются экспериментом с открытым исходом. В этом отношении практики администрации Буша-младшего не новы – президенты такого склада уже руководили страной, новой была только степень свободы действий Вашингтона на международной арене.

В постидеологическом мире, где страны руководствуются прагматизмом, пространство для миссионерских инициатив по демократизации сокращается. Демократия перестает восприниматься как уникальная черта Соединенных Штатов и становится общечеловеческим достоянием, условием устойчивого развития. В этом большая заслуга американцев, однако они утратили монополию на этот институт. Задача осмысления новых обстоятельств международной среды и изменившихся возможностей США выпала на долю команды президента Обамы.АЛГОРИТМЫ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ ОБАМЫ

Администрации Барака Обамы пришлось активно участвовать в мировых делах на фоне сокращения ресурсов и катастрофического внешнеполитического наследия республиканцев. Начиная с 2009 г. пост государственного секретаря занимала Хиллари Клинтон. Помимо необходимости завершать две военные кампании в Афганистане и Ираке, на время ее пребывания в Белом доме пришелся крупный региональный кризис на Ближнем Востоке, в котором США должны были принять деятельное участие. Кроме того, в 2010 г. и 2012 г. Америка получила два чувствительных удара как раз на внешнеполитическом направлении – масштабная утечка секретных документов Госдепа в «Викиликс» и гибель четырех американских дипломатов во главе с послом в Ливии. В подобных обстоятельствах Вашингтон не оказывался давно. Сравнить их можно с завершающим периодом правления Джимми Картера (1977–1981), которому провалы в Иране и Афганистане стоили президентского кресла.

Хотя Клинтон не могла приписать себе какое-либо крупное достижение, ей во многом удавалось поддерживать высокий уровень одобрения американской внешней политики среди сограждан. Упреки республиканцев в адрес президента и госсекретаря в том, что те не способны активно продвигать американские интересы, потому что не готовы использовать силу при каждой возможности, больше не увлекали американцев. В их глазах убийство Усамы бен Ладена, решающее влияние США на события в Ливии и Египте и вывод американских войск из Ирака были удовлетворительными результатами.

Первая администрация Барака Обамы заработала международную репутацию именно своим осмотрительным внешним курсом наподобие того, что проводило правительство Дуайта Эйзенхауэра (1953–1961). Существенной ее характеристикой был некий стратегический оппортунизм – способствовать тем действиям оппонентов, которые им вредят, и препятствовать тем, которые приносят пользу. Эту тенденцию укрепил глава сенатского комитета по иностранным делам демократ Джон Керри, назначенный на пост госсекретаря в 2013 году.

У Керри репутация хорошего переговорщика и эффективного диспутанта. В ходе президентской кампании 2012 г. он «тренировал» Обаму, представляя себя в роли кандидата от республиканцев Митта Ромни на дебатах. Кроме того, Керри выгодно выделяло на фоне Хиллари Клинтон и Сьюзан Райс, отозвавшей свою кандидатуру с поста госсекретаря, развитое чувство эмпатии и умение строить и поддерживать конструктивные отношения. Процедура утверждения Керри в сенате была легкой беседой по сравнению с итоговым отчетом Клинтон в том же комитете несколькими днями раньше. Эмпатия Керри стала своего рода страховкой от внешнеполитического радикализма и гарантией умеренности. Именно эти качества он проявил в ходе дипломатического урегулирования ситуации вокруг Сирии в августе-сентябре 2013 года.

Недостаток у Керри опыта в сфере исполнительной власти компенсировался тем, что в кабинете Обамы сложилась коллективная модель принятия решений, которая отсекала радикальные предложения. И хотя половина команды сменилась в начале 2013 г., другая ее часть сохранила посты. Коллеги Керри в министерстве обороны (Чак Хэйгэл), ЦРУ (Джон Бреннан) и в офисе советника по национальной безопасности (Том Донилон, затем Сьюзан Райс) вместе с самим госсекретарем сформировали ядро совета по национальной безопасности. Важным было и назначение заместителем госсекретаря карьерного дипломата, бывшего посла США в России Уильяма Бернса, второе в истории ведомства. В совокупности эти умеренные фигуры блокировали возможность радикальных инициатив, источником которых нередко выступала постоянный представитель США в СБ ООН Саманта Пауэр.

США НА ТИХОМ ОКЕАНЕ

Внешнеполитическим приоритетом первого президентства Обамы была переориентация фокуса интересов с Ближнего Востока на Азиатско-Тихоокеанский регион. «Американские военные будут продолжать вносить вклад в безопасность в глобальном масштабе, однако мы по необходимости сместим акцент военного присутствия в сторону АТР», – говорилось в доктринальном документе «Поддержание американского глобального лидерства: оборонные приоритеты XXI века», обнародованном в январе 2012 года.

Особую обеспокоенность у американцев вызывает усиление КНР. Региональная политическая система и система безопасности в АТР сложились при ослабленном Китае и преследовали его изоляцию. Поэтому подъем КНР в его нынешней динамике – угроза региональной безопасности, причем единственная, в которой просматривается перспектива региональной войны.

Целью США является военное сдерживание Пекина путем передового базирования своих сил, формирования военно-политических коалиций и обеспечения прозрачности китайской военной программы. Другим элементом стратегии Вашингтона стало выравнивание уровней торгового баланса с Китаем и другими странами АТР. С этой целью в ноябре 2011 г. Соединенные Штаты объявили о подготовке многостороннего торгового соглашения с участием Австралии, Новой Зеландии, Малайзии, Брунея, Сингапура, Вьетнама, Чили и Перу для создания в АТР преференциального торгового режима. Проект получил название «Тихоокеанское партнерство».

Задача-максимум для Вашингтона – не допустить ревизии сложившегося порядка. Для этого КНР следовало вовлечь в систему тихоокеанских связей на приготовленные для нее роли. Уточнить параметры военной доктрины США в АТР позволяет документ «Стратегическое руководство Тихоокеанского командования ВС США». В соответствии с ним американская военная политика в регионе сконцентрирована вокруг пяти приоритетов: союзники и партнеры, Китай, Индия, Северная Корея и трансграничные угрозы. Первой целью заявлено укрепление военных альянсов и стран-партнеров. Особое внимание уделено поддержке становления Индии как «лидирующей и стабилизирующей силы в Южной Азии». В отношении Китая формулировка иная – «способствовать вызреванию отношений между военными США и КНР», что по существу означало ведение мирогарантийной и мониторинговой активности.

Начало народных волнений на арабском Востоке отвлекло внимание американской дипломатии от Азии и вынудило сосредоточиться на сохранении достижений многолетнего курса Соединенных Штатов в регионе. «Арабская весна», вызванная к жизни помимо прочего неумелыми действиями Америки в Ираке и Афганистане, укрепила мнение Белого дома о необходимости ограничения региональных амбиций в том числе в АТР.НЕСТАБИЛЬНОСТЬ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ И ПРИОРИТЕТЫ США

К началу второго десятилетия XXI века американцы по-прежнему активно вмешивались в дела Ближнего и Среднего Востока, однако Вашингтон был вынужден постоянно опускать планку: в Афганистане – от строительства демократии к уничтожению «Аль-Каиды», в Ираке – от борьбы с тиранией к союзу с любыми силами, способными контролировать ситуацию в стране. Драматические цифры опросов общественного мнения в ближневосточных странах показывали, что антиамериканские настроения, достигнув исторического максимума в 2003–2004 гг. (90%), сохранялись на рубеже первого и второго десятилетий XXI века на уровне 70 процентов.

Никто из американских аналитиков не предвидел революционных событий на арабском Востоке. Поведение официального Вашингтона в ходе разрастания народных волнений разительно отличалось от агрессивного, наступательного образа действия США в начале 2000-х гг. и давало пример кризисного реагирования в ситуации неопределенности. Анонимный источник в администрации Обамы сетовал: «Вот что происходит, когда события застают врасплох. На протяжении двух лет мы бессчетное число раз проигрывали ситуации в рамках ближневосточного урегулирования и меры по сдерживанию Ирана. Ни один из этих сценариев не учитывал возможность дестабилизации Египта».

Еще не было случая, чтобы Белый дом отказался присвоить результаты революционного внешнеполитического свершения. Но вот 23 февраля 2011 г., обращаясь преимущественно к международной аудитории, президент Обама произнес: «Перемены, происходящие в регионе, направляются исключительно населяющими его народами. Эти перемены не являются следствием политики Соединенных Штатов или другой внешней силы». Заявление подобного рода закономерно вызвало критику политических оппонентов и избирателей. Недовольны оказались и «прогрессисты» в арабском мире: американцев обвиняли в излишней пассивности. Однако Белый дом не мог позволить себе однозначно поставить на какую-либо из политических сил.

При этом Вашингтон стремился действовать настойчиво и с опережением. И хотя США хотели повлиять на ситуацию в выгодном для себя направлении, они до конца не были уверены в том, что им выгодно. Это порождало непоследовательность американской дипломатии, которая твердо стояла только на двух постулатах: исключении насилия и неприемлемости статус-кво. Определенная доля противоречивости в действиях объяснялась высокой приоритетностью для американцев египетско-израильских отношений, гарантом которых выступал Хосни Мубарак и созданный им режим. Деликатность ситуации состояла в том, что на Ближнем Востоке Соединенные Штаты фактически были вынуждены поддержать протестующих против своих союзников, на которых держались основы региональной системы безопасности. Косвенно это сыграло на пользу идеи демократизации, но повредило непосредственным стратегическим целям Вашингтона и ухудшило среду безопасности в регионе.

США были всерьез озабочены проблемой снижения издержек от революционных событий на Ближнем Востоке. Для сохранения влияния Вашингтону было необходимо сохранить связи с военным истеблишментом стран, получавших на протяжении трех десятилетий американскую помощь. По мере того как волна недовольства в Тунисе и Египте спадала, власть консолидировалась именно в руках военных. Эксперты отмечали, что продолжение курса на оказание финансовой и военной помощи Египту и Тунису нужно Соединенным Штатам для поддержания региональной стабильности.

Углубление кризиса в Ливии поставило перед США вопрос о вмешательстве. На фоне отсутствия значимых национальных интересов Вашингтон избрал линию защиты ливийских граждан от произвола руководства страны. В Белом доме и Пентагоне хорошо понимали последствия втягивания в третью военную кампанию за десять лет. Присоединяясь к действиям европейских союзников по НАТО против режима Каддафи, Вашингтон действовал вынужденно, а потому неохотно. Внося сопоставимый с другими державами вклад, Соединенные Штаты стремились его строго ограничивать. В отношении Триполи Вашингтон действовал в таком «сердечном согласии» с международным сообществом, какое в последний раз наблюдалось в начале 1990-х гг. в ходе первой кампании в Персидском заливе. Более того, на этот раз европейские державы опередили исторически передовые в деле «борьбы за демократию» США.

Следующий региональный кризис разразился в Сирии. Вплоть до осени 2013 г. американцы придерживались упрощенной концепции борьбы демократических масс с диктатурой. И хотя президент Обама констатировал, что сирийские события не угрожают жизненным интересам Америки, он подчеркнул, что применение режимом Башара Асада ОМУ приведет к вторжению. Такая постановка вопроса позволяла избежать действительного вовлечения в ситуацию и одновременно побуждала заинтересованные во вмешательстве силы подтолкнуть сирийское правительство к нарушению обозначенного условия или представить дело так, будто это произошло фактически.

К осени 2013 г. американская аналитика обрела многомерность восприятия сирийских событий. Появились публикации о сложном этно-конфессиональном составе населения Сирии и связанной с этим угрозой дезинтеграции государства в случае победы оппозиции. Вспомнили, что границы в регионе стали следствием договоренности европейских держав, а не естественного процесса формирования национальных идентичностей и государств. Начали просчитывать возможности широкой дестабилизации на Ближнем Востоке. Угроза слияния сирийского и иракского конфликтов, которая возрастала по мере перетекания шиитских и суннитских комбатантов через плохо охраняемую границу, отодвинула на второй план концепцию смены власти в Дамаске под демократическими лозунгами. В американской прессе появились спекуляции относительно разрушения существующих на Ближнем Востоке государств (в частности, Сирии, Ирака, Йемена, Саудовской Аравии, Ливана, Ливии).Несмотря на большую обеспокоенность положением дел в Ираке, американские власти всячески подчеркивали, что они не стремились вмешиваться во внутренние дела этой страны. Готовность Вашингтона смириться с потерей Ирака, а также неутешительные итоги десятилетия активизма на Ближнем Востоке побудили экспертов задаться вопросами о целях региональной стратегии США. Распространение нестабильности, крушение демократически избранных правительств, рост популярности исламизма и антиамериканских настроений – все это подталкивало к выводу о провале принятой в начале 2000-х гг. линии.

В этом контексте эксперты напоминали о традиции острожной политики в регионе, контуры которой были заложены президентом Картером на рубеже 1980-х годов. Эта стратегия фокусировалась на консервации существующих противоречий и включала четыре основных принципа: предотвращение доминирования одной державы, удержание арабов и израильтян от новой войны, поддержание стабильности союзных правительств в богатых энергетическими ресурсами монархиях Персидского залива и пресечение попыток свергнуть лояльные Соединенным Штатам режимы исламистскими силами. Ни одна из этих целей не предполагала, что американцы откажутся от поддержания «статус кво». В этом смысле неполное десятилетие правления Буша-младшего – когда считалось, что стабильность не может быть целью США на Ближнем Востоке – стало восприниматься в Вашингтоне как отступление от традиции американской региональной политики, а осмотрительность Обамы – как возвращение к ней.

Новые контуры политики на Ближнем Востоке Обама обозначил в выступлении перед членами Генеральной ассамблеи ООН 24 сентября 2013 года. Президент сделал еще один шаг в сторону реализма. Главной новацией стало расширение временного горизонта достижения целей – Обама заявил, что для принесения демократии на Ближний Восток потребуется «время жизни целого поколения». В лексикон американского истеблишмента вернулись понятия из сферы политики «статус-кво». То, что прежде именовалось «маршем в сторону демократии», Обама назвал угрозой региональной дестабилизации, коллапса государственных институтов, гражданской войны, межэтнических конфликтов. Он подтвердил приверженность дипломатическому урегулированию конфликтов и ставке на решение существующих проблем местными силами без вмешательства извне.

В своем обращении Обама изложил новую формулу региональной политики: «Время от времени мы будем сотрудничать с правительствами, которые не соответствуют в нашем понимании высоким международным стандартам, но будут взаимодействовать с нами по вопросам наших жизненных интересов». Отказ США руководствоваться исключительно ценностями во внешней политике позволил легитимировать связи с военной верхушкой в Египте, захватившей власть в результате переворота. В рамках нового мышления Вашингтон отложил в сторону разногласия о ценностях с Тегераном и предложил Ирану новые отношения на основе взаимного интереса. И хотя политическая программа Обамы более детализирована, чем стратегия Буша, в ней мало конкретики в отношении упомянутых проблем, а также подходов к ближневосточному урегулированию и разрешению сирийского конфликта.

В заключение Обама подтвердил стремление Соединенных Штатов сохранить статус гаранта региональной стабильности на Ближнем Востоке: «Даже когда жизненным интересам Америки ничто не угрожает, мы готовы предотвратить массовые убийства и защитить базовые права человека». По признанию информированных наблюдателей (таких как экс-министр обороны Роберт Гейтс), президент Обама извлек правильный урок из десятилетия американских ошибок на Ближнем Востоке: «В Ираке, Афганистане и Ливии мы много узнали о непреднамеренных последствиях военных действий». Как показывают опросы общественного мнения, следствием этих ошибок стало усиление антивоенных и антиэкспансионистских настроений в США – явление, которое президент Обама связал с угрозой появления «вакуума лидерства» в мировых делах.

Возобновление дискуссии о необходимости ограничения амбиций Соединенных Штатов в наибольшей степени затронуло республиканскую партию, видные члены которой начали выступать с неоизоляционистских позиций. Сенатор-республиканец Рэнд Пол заявил, что США, не имея никаких интересов в Сирии, должны воздержаться даже от ограниченного вмешательства и перейти к тактике сдерживания режима Асада. Это вызвало острую внутрипартийную полемику, в которой активисты во главе с сенатором Джоном Маккейном призвали к бойкоту идей Пола. В этом просматриваются зачатки партийного кризиса, который может сказаться на выдвижении кандидатов на пост президента на ближайших выборах. Эксперты ожидают, что в ходе президентской гонки в 2016 г. к власти могут прийти солидарные с сенатором Полом кандидаты от республиканцев. Особые надежды возлагались на возобновление прагматичных подходов республиканской партии к международным делам, как то было в президентство Эйзенхауэра, Ричарда Никсона и Джорджа Буша-старшего.

* * *

В основе американской фрустрации результатами своего лидерства лежит недовольство тем, что многие крупные страны вне Североатлантического сообщества – включая Россию – отказываются воспроизводить опыт США и идти по предписанному ими пути к демократии и свободному рынку. Не желая платить за внимание и участие Вашингтона в своих делах, они тем самым отрицают значение победы Америки в холодной войне. Внешнеполитические неудачи и относительное снижение возможности влиять на мировые дела побуждают Соединенные Штаты прислушиваться к независимым голосам. Новацией последних месяцев стало возвращение в лексикон американского руководства понятия «две сверхдержавы», которое использовали Обама и Керри для описания российско-американских отношений.

Сокращение участия США в мировых процессах крупные мировые державы не рассматривают как риск. Альтернативу одностороннему американскому доминированию они видят в формировании региональных комплексов безопасности, в которых порядок поддерживается консенсусом местных государств. Они аргументированно указывают на то, что такие системы существуют де-факто в поясе границ России, Китая, в Европе и в Латинской Америке. Результаты десятилетней активности американцев на Ближнем Востоке убедили эти страны в неготовности Вашингтона квалифицированно исполнять лидерские функции на благо общим интересам.

Тем временем США в правление Обамы не отказываются от приоритетной цели по демократизации мира. Пока Соединенные Штаты отступают – снижают планку задач, привлекают ресурсы союзников, раздвигают временные рамки достижения целей. Подлинный пересмотр приоритетов американской политики произойдет, когда и если ресурсы адаптации стратегии окажутся исчерпаны.

А.А. Сушенцов – кандидат политических наук, старший преподаватель кафедры прикладного анализа международных проблем МГИМО (У) МИД России.

Ближневосточный «кубик Рубика»: проблемы сборки

Размышления о первом этапе «арабской весны»

Сейчас трудно представить себе войны за территории. В основе будущих столкновений могут лежать только виртуальные, искусственно искаженные стереотипы массового сознания. Сирийский кризис дает в этой связи немало пищи для размышления.

В середине мая в Марракеше, туристической столице Марокко, прошла очередная встреча Ближневосточного диалога Международного дискуссионного клуба «Валдай». Помимо обычного круга «странствующих политологов» в ней приняли участие представители исламских партий и группировок – от египетских «Ан-Нур» и «Джамаа исламия», ливанской «Хезболлы» и палестинской ХАМАС до «Братьев-мусульман» и тунисской «Ан-Нахды». Интерес к встрече предопределила актуальная повестка дня – «Ислам в политике: идеология или прагматизм?».

Как вскоре выяснилось, встреча в Марракеше совпала по времени с завершением первой фазы «арабской весны», причем с провальными результатами. Вместо движения от авторитаризма к демократии регион качнуло в сторону новых форм авторитаризма, лишь слегка прикрытых фиговым листком народного волеизъявления. В Марракеше, за полтора месяца до событий в Египте, эти тенденции только начинали прорисовываться. Но неординарность алгоритма, по которому пошло демократическое переформатирование региона, становилась более или менее очевидна. Один из участников встречи генеральный секретарь Партии национального диалога Ливана Фуад Махзуми сравнил его со сборкой ближневосточного «кубика Рубика».

Попытки собрать ближневосточный «кубик» продолжаются уже многие десятилетия. Порой чудилось, что вот-вот – и за очередным проворотом его граней возникнет желанная гармония цветов и пропорций. Ан нет. Трудно ожидать результата, когда кубиком одновременно манипулируют несколько рук.

КУБИК ПРИХОДИТ В ДВИЖЕНИЕ

Это стало особенно очевидным с весны нынешнего года, когда ближневосточный «кубик Рубика» вдруг задергался, защелкал гранями как счетчик Гейгера, перенастроенный на химоружие. События, закрутившись вокруг Сирии, пошли вширь, начали наползать друг на друга. Похоже, что в движение «кубик» привели два фактора, неочевидно, но тесно связанные между собой – российско-американская инициатива по созыву «Женевы-2» и успехи сирийских правительственных войск в борьбе против мятежников.

Начнем с «Женевы-2», о подготовке к которой Сергей Лавров и Джон Керри объявили 7 мая в ходе визита госсекретаря США в Россию. Имелось в виду, что конференция будет проходить под эгидой ООН на базе заключительного коммюнике «группы действий» по Сирии, выработанного на предыдущей женевской встрече в июне 2012 года. Этот документ предусматривал создание в Сирии переходного органа власти, но не требовал немедленного ухода Асада с президентского поста.

Это вызвало серьезную тревогу, чтобы не сказать панику в рядах сирийской оппозиции и ее региональных спонсоров, в том числе и потому, что к моменту обнародования российско-американской инициативы ни у кого уже не вызывало сомнений, что наметившийся разворот в сторону политико-дипломатического решения обусловлен неблагоприятным для противников Асада развитием военной ситуации. С марта-апреля правительственные войска неспешно, но методично перехватывали инициативу. Был освобожден город Идлиб, контролировавший коммуникации боевиков с Ливаном. В районах, пограничных с Турцией, курды, сохранявшие до этого нейтралитет, начали отвечать на участившиеся провокации со стороны джихадистских групп оппозиции, получавших подкрепления от Саудовской Аравии и Катара через территорию Турции. Обострилась напряженность и в местах компактного проживания друзов вдоль сирийско-израильской границы.

Изменению военно-стратегической обстановки в пользу правительственных войск способствовал и углублявшийся по мере военных поражений раскол между светским прозападным крылом оппозиции, опиравшимся на Сирийскую свободную армию, и группировками радикальных исламистов. В середине мая боевики попытались объединить две свои основные группировки: «Исламское государство Ирака и Леванта», просочившуюся из Ирака и действующую под прямым руководством «Аль-Каиды», и сирийскую «Джабхат ан-Нусра». Объединение не состоялось. Но дало толчок к смене тактики: халифатисты приступили к созданию в «освобожденных районах», пограничных с Турцией и Ираком, «эмиратов», жизнь в которых строилась на основе норм шариата.

В этих условиях 3 и 5 мая, как раз в то время, когда Керри и Лавров готовились объявить в Москве о созыве «Женевы-2», Израиль нанес ракетно-бомбовые удары по сирийским военным объектам в районе Дамаска, мотивировав их стремлением предотвратить попадание химического оружия в руки джихадистов. Тема неконтролируемого расползания сирийского химоружия фигурировала и в ходе прошедших в начале июня на территории Иордании военных маневров с участием 19 государств. Встык с ними крупные военно-морские учения (41 участник) состоялись в Персидском заливе, вблизи берегов Ирана. Незадолго до этого, 22 мая, в Аммане в очередной раз встретились «Друзья Сирии» – группа, созданная в феврале 2012 г. в Тунисе для координации международной помощи противникам Асада (показательно, что если в предыдущей встрече в Марракеше приняли участие 114 «друзей», то в столице Иордании их было всего 13). Лейтмотивом дискуссий стал вопрос об оказании военной помощи оппозиции, которая связывала свои поражения с отсутствием у нее современного вооружения. Звучали в Аммане и идеи создания в Сирии буферной (с центром в Алеппо) или бесполетной зоны по образцу ливийской. В это же время сенатор Джон Маккейн (а чуть позже и госсекретарь Керри) высказались за бомбардировку сирийской военной инфраструктуры.

Все эти демонстрации были так или иначе связаны со стремлением региональных противников режима Асада, прежде всего Саудовской Аравии, форсировать силовое решение сирийской проблемы, сыграв на опережение российско-американской инициативы по созыву «Женевы-2». Параллельно с попытками реанимировать формат «Друзей Сирии» саудовцы вплотную занялись консолидацией рядов Национальной коалиции оппозиционных и революционных сил (НКОРС), где наметился тактический союз светских группировок с «Братьями-мусульманами», находившимися под опекой Катара. В ходе перевыборов руководства НКРОС, прошедших в Стамбуле, саудовцы сначала добились отставки его председателя Моаза Хатыба, близкого к «братьям» (единственный член руководства НКОРС, выразивший готовность к диалогу с Асадом в ходе подготовки «Женевы-2»), а потом, в июле, провели на этот пост своего ставленника Ахмеда Джарбу. Однако переломить баланс сил в НКОРС саудовцам на этом этапе не удалось – из «своего» списка в 25 человек провести в руководящий орган оппозиции они смогли только шестерых. В результате подковерная борьба за влияние на сирийскую оппозицию между саудовцами и Катаром обострилась. Региональные спонсоры сирийских мятежников раскололись на две противоборствующие группировки: Саудовскую Аравию, ОАЭ и Иорданию, с одной стороны, и Катар и Турцию – с другой.

27 мая Лавров и Керри в Париже обсудили подготовку к созыву «Женевы-2». Официальный Дамаск согласился на участие в конференции. Сирийская оппозиция, несмотря на давление американцев, такого согласия не дала. Командующий Сирийской свободной армией генерал Идрис категорически отказался от участия в конференции; руководство НКОРС заявило о готовности обсуждать в Женеве только вопрос об отстранении Асада от власти. В дальнейшем под воздействием продолжавшегося изменения военно-стратегической ситуации в пользу Дамаска подходы оппозиции только ужесточалась. К июлю представители НКОРС в качестве условия своего участия в конференции в Женеве добавили (разумеется, неофициально) требование о восстановлении «военного паритета» с правительственными войсками.

Однако 5 июня сирийская армия, усиленная боевыми подразделениями ливанской «Хезболлы», взяла небольшой, но имеющий ключевое стратегическое значение город Кусейр. Это имело решающее значение для последующих событий. И не только потому, что восстанавливало прямую связь Дамаска с приморскими алавитскими районами, включая порты Тартус и Латакия, через которые шли военные поставки Дамаску. Цена победы выше: речь шла о наметившемся морально-политическом переломе в ходе длившейся два с половиной года гражданской войны. Складывалось впечатление, что режим, опирающийся на поддержку широких слоев населения, выстоял в тяжелейшей конфронтации с оппозицией, политическая часть которой выглядела беспомощной в сравнении с мусульманскими экстремистами, наемниками и джихадистами, воевавшими на ее стороне. Пришло время вспомнить, что «Джабхат ан-Нусра» еще в декабре 2012 г. была занесена американцами в черные списки террористических организаций.

После падения Кусейра сирийская оппозиция и ее региональные спонсоры развязали массированную антишиитскую кампанию, обвинив «Хезболлу» и Иран во вмешательстве в сирийские дела. Саудовская Аравия и страны Персидского залива разорвали отношения с «Хезболлой». Их примеру вскоре (после смены власти в Катаре) последовали «Братья-мусульмане» в Египте. В региональные СМИ была вброшена тема возможного раздела Сирии на три анклава – алавитский (шиитский), суннитский и курдский.

Меняющийся региональный контекст событий в Сирии и «арабской весны» в целом подчеркнули и июньские массовые волнения в Турции, вылившиеся в острый конфликт правящей Партии справедливости и развития (ПСР), близкой по своим идейным истокам к «Братьям-мусульманам», со светским средним классом. Одной из составляющих противостояния было недовольство растущей вовлеченностью правительства Реджепа Эрдогана в сирийский кризис на стороне противников Асада, которую турецкие националисты связывали с крайне непопулярной в их среде инициативой ПСР по примирению с курдами. Массовые волнения в Стамбуле показали, что с «турецкой моделью» демократического переформатирования региона далеко не все в порядке. Кроме того, турецко-катарская связка во внешнем круге региональных спонсоров гражданской войны в Сирии оказалась существенно ослабленной. Это, похоже, придало уверенности действиям саудовцев в преддверии предстоявшей смены власти в Катаре и Египте.

14 июня по итогам президентских выборов к власти в Иране пришел умеренный реформатор Хасан Роухани, сразу же обозначивший готовность отойти от политики лобовой конфронтации с Западом, проводившейся его предшественником. В мире заявления нового иранского президента вызвали позитивный отклик. Из региональных держав только Саудовская Аравия и Израиль оценили изменения в Иране как тактическое маневрирование при оставшихся неизменными стратегических целях создания собственного ядерного оружия и экспансии. Проекция подобных подходов на сирийский кризис неизбежно вела к еще более тесному увязыванию сирийского вопроса с задачей изоляции и ослабления «режима аятолл».

Июнь завершился «тихим переворотом» в Катаре. 25 июня эмир Хамед бин Джасем Аль Тани передал власть сыну Тамиму бин Джасему Аль Тани. Подоплека такого шага более или менее ясна. При прежнем эмире Катар стал основным финансовым и медийным (телеканал «Аль-Джазира») спонсором режима «Братьев-мусульман» в Египте и исламской оппозиции в Сирии. Эта линия вошла в острое противоречие с интересами «заливных» монархий, прежде всего Саудовской Аравии, усматривавшей в политическом исламе серьезную угрозу для выживания полуфеодальных режимов на южной периферии Большого Ближнего Востока. Вследствие этого за кулисами катарского переворота многим виделась фигура принца Бендера, шефа саудовской разведки. Прошло всего несколько дней, и саудовцы уверенно вышли из-за кулис региональной политики.ЕГИПЕТ: СБОЙ В СБОРКЕ КУБИКА?

Военный переворот в Египте, грянувший 3 июля, стал одной из тех «ожидаемых неожиданностей», которые заложены в алгоритм «арабской весны». Поддержанный американцами эксперимент со строительством демократии с опорой на «Братьев-мусульман» с самого начала выглядел сомнительно. Понадобился, однако, ровно год, чтобы понять: путь к демократии на Ближнем Востоке будет проходить не по дорожкам, проторенным в соответствии со схемами, разработанными в Стэнфордском университете, а по ухабам вековых традиций, социальных и религиозных предрассудков, многоукладной экономики и расколотого общества, в котором армия является более мощным консолидирующим фактором, чем ислам.

Конечно, за год пребывания у власти Мухаммед Мурси наделал много ошибок, за которые несет личную ответственность. Главное: он не понял, что его задача заключалась в том, чтобы находить национальный консенсус, сплачивать те силы, которые могли бы способствовать решению стоящих перед страной проблем. Но он сосредоточился на вопросах, в наибольшей степени отвечавших интересам исламистов. Продавил конституцию, в которой был фактически узаконен шариат, что вызвало острый конфликт с судейским корпусом и в целом со светской оппозицией, решившей, что «братья» «украли у народа его революцию». Принял конституционную декларацию, серьезно расширившую его полномочия, что стоило ему обвинений в узурпации власти. А затем на волне эйфории от этих, как ему казалось, побед начал продвигать своих людей на ключевые посты в исполнительной власти. В народе этот курс назвали «ихванизацией» страны (от арабского «ихван» – «братья»).

Став президентом, Мурси формально вышел из рядов «Братьев-мусульман». Однако духовный лидер «братьев» играл, по всеобщему убеждению, серьезную, возможно, главную роль в политике, проводившейся при Мурси. В результате складывалось впечатление, что в Египте формировалась система, которая могла бы стать неприемлемым для «заливников» симбиозом суннитской (турецкой) и шиитской (иранской) моделей исламской демократии. От иранской модели было взято теневое исламистское руководство, которое из-за кулис дирижирует политическими событиями.

Мурси серьезно недооценил военных. Он не понял, что исламисты были нужны армии, чтобы сохранить своеобразный «иммунитет от демократии», ограждавший их корпоративные политические и экономические привилегии. Мурси проглядел и изменившееся отношение светской оппозиции к армии как к гаранту необратимости демократических изменений, ставшее главной предпосылкой событий 3 июля. А, судя по всему, координация между ними осуществлялась уже на раннем этапе развития событий.

Однако главные причины скорого и бесславного окончания политической карьеры Мурси были все же коренятся в его сложных отношениях со странами Персидского залива. Как представитель «братьев» Мурси выступал с позиций панисламизма. Этим он отражал философию и политическую программу «Братьев-мусульман», широко представленных по всему исламскому миру. Он попытался, особенно в самом начале своей деятельности, встать над суннитско-шиитскими разногласиями. Первый визит Мурси совершил в Саудовскую Аравию, второй – в Иран. Предложил создать четырехстороннюю комиссию (Египет, Саудовская Аравия, Турция и Иран) для обсуждения сирийских проблем. Наличие в этой комбинации Ирана, конечно, раздражающе подействовало на Саудовскую Аравию и другие страны Залива. Дело в том, что «заливники» исторически очень настороженно относятся к «Братьям-мусульманам». В Саудовской Аравии, Эмиратах их деятельность была запрещена после вторжения американцев в Ирак в 2003 г., когда организация резко осудила приглашение иностранных войск для смены режима в братской арабской стране.

Новый виток разногласий был связан с «арабской весной». Суть их, если говорить кратко, – в неприятии Саудовской Аравией самой идеи соединения ислама и демократии как движения, идущего «снизу» и тем самым несущего потенциальные угрозы монархическим режимам. «Братья-мусульмане», имеющие сетевые структуры по всему исламскому миру, представляют для традиционалистов Залива серьезную опасность в связи прежде всего со своими возможностями апеллировать к массам. В общем-то в этом и состояла главная, неафишируемая причина их запрещения. Своеобразие ситуации только подчеркнуло то обстоятельство, что социальная концепция «братьев» оказалась более совместимой с западными стандартами демократии – в отличие от салафитов и ваххабитов, которых поддерживают в Заливе, поскольку те не покушаются на авторитет и власть абсолютного монарха.

Похоже, что и этот потенциальный конфликт Мурси просмотрел. Уже на второй день после переворота, 4 июля, израильский интернет-портал «Дебка-файл» сообщил о том, что египетские военные координировали свои действия с Саудовской Аравией (ас-Сиси служил там одно время в качестве египетского военного атташе) и ОАЭ во время подготовки переворота. Эта информация затем получила подтверждение и в целом ряде арабских источников, вскрывших ключевую роль в координации усилий по свержению Мурси бывшего премьер-министра Египта Ахмеда Шафика, живущего ныне в ОАЭ. На причастность стран Залива к событиям в Египте указывает и то, что они уже в течение первой недели после переворота оказали существенную финансовую помощь новому режиму.

В целом события, связанные с июльским переворотом в Египте, высветили новую роль, которую начинают играть в контексте «арабской весны» нефтедобывающие монархии Персидского залива. Нажав на рычаги своего финансового влияния, страны Залива стремятся скорректировать ход, а возможно, и содержание «арабской весны», перефокусировать ее лозунги с модернизации социально-политической доктрины ислама на борьбу с экстремизмом (терроризмом). С такой линией действий они связывают перспективу собственного политического выживания. Но здесь уже намечаются новые базовые противоречия. Во-первых, в реальной ситуации, складывающейся на Ближнем Востоке, родственные саудовцам ваххабиты и салафиты давно уже сами имеют репутацию экстремистов. Как совместить с реальностью вытекающие из этого риски, пока остается открытым вопросом. Во-вторых (и это важнее), «заливники», в т.ч. саудовцы, явно не располагают достаточным политико-дипломатическим и военным инструментарием, необходимым для выхода на лидирующие роли в региональных делах. Показательно в этом смысле, что генерал ас-Сиси, покровителем которого пытаются выступить саудовцы, отказался, несмотря на давление Эр-Рияда, поддержать сценарий американского «воспитательного» удара по Сирии. Для реализации своих региональных амбиций саудовцам придется искать дополнительные ресурсы.ГЛОБАЛЬНЫЙ КУБИК. ИНСТРУКЦИЯ ПО СБОРКЕ

Новый этап «арабской весны», начавшийся с военного переворота в Египте, будет, судя по всему, еще более сложным. Ситуация в Ираке, Сирии, Ливии, в меньшей степени в Тунисе и Йемене не настраивает на оптимистический лад. Общим для всех стран является развал государственности, нарастание экономических трудностей на фоне углубления социальной поляризации. Вполне очевидная причина – отсутствие национального консенсуса по «поставторитарной» повестке дня, неспособность ни одной из общественных сил – исламистов разных мастей и оттенков, националистов, либералов прозападного толка – в одиночку выполнить масштабные задачи демократического переустройства.

Но вектор движения региона предопределен логикой глобального развития. В исторической перспективе Большому Ближнему Востоку предстоит адаптировать принципы демократии к местным условиям, прежде всего к традициям и идеологии ислама. Это единственная общеприемлемая основа для формирования национального и регионального консенсуса. Проблема, однако, в том, что задачи нового этапа предстоит решать при участии не скрывающих своей аллергии к демократическим реформам нефтедобывающих монархий Персидского залива, которые в силу своих огромных финансовых ресурсов оказались на авансцене ближневосточной политики. Похоже, что всем нам в очередной раз предстоит убедиться, что деньги при отсутствии идей способны затормозить, но не переломить ход истории.

В этом, по-видимому, состоит и скрытая подоплека накала страстей вокруг Сирии. Интересно, что схемы действий саудовцев в отношении «диктаторского режима» Асада, как и за два месяца до этого против «Братьев-мусульман» в Египте, были принципиально схожими. В обоих случаях речь шла о том, чтобы сформировать повод для силового вмешательства третьей стороны. В Египте – армии, в Сирии – американцев. Причем и в том и в другом случае тактические цели саудовцев совпали с интересами как Турции, так и Израиля, для которого хаос на Ближнем Востоке, вызванный «арабской весной», обернулся растущими угрозами безопасности. В результате давление на Барака Обаму в вопросе удара по Сирии достигло критического уровня. В целом по ходу развития сирийского кризиса порой складывалось впечатление, что мировая супердержава сама стала объектом манипуляций своих ближневосточных клиентов.

Это исключительно опасное развитие событий, поскольку основной смысловой нагрузкой второго этапа «арабской весны» и для саудовцев, и для Израиля будет Иран. Шиитская модель поведения – экзистенциальная угроза не только для еврейского государства, но и для полуфеодальных монархий Персидского залива. Это основная причина неприятия ими сирийского режима, являющегося главным союзником Тегерана в регионе. Именно данное обстоятельство и определило глобальный резонанс сирийского кризиса как имеющего в подтексте взрывоопасные темы Ирана и суннитско-шиитской конфронтации.

В целом регион явно приближается к опасной черте. Процессы, рожденные «арабской весной», выходят из-под контроля, причем не в последнюю очередь по причине отсутствия у Запада адекватного видения стратегической перспективы и побочных следствий демократизации региона. Не выдержала столкновения с реальностью ставка американцев на «Братьев-мусульман» как пионеров политического ислама. В Ираке, Ливии, ряде других ближневосточных государств усиливаются тенденции к дезинтеграции. Во весь рост встает проблема радикального ислама, имеющего – хочется признавать это кому-то или нет – выраженную антизападную направленность. Вполне очевидно, что в этих условиях на первый план выходит задача выработки скоординированной линии международного сообщества для предотвращения выхода региональной ситуации в неконтролируемое русло.

Но, как показало развитие сирийского кризиса, великие державы, вовлеченные в ближневосточные дела, говорят на разных языках. В чем причина такой разобщенности? Ответ, если попытаться вникнуть в суть проблемы, очевиден: миропорядок, приходящий на смену холодной войне, выстраивается хаотически, как набор конструктивных и не очень двусмысленностей. Окончание блокового противостояния после распада Советского Союза, глубокие политические сдвиги в странах Восточной Европы, на Балканах восприняты на Западе (во многом справедливо) в качестве исходной точки глобальной трансформации международных отношений. Однако окончание холодной войны не сопровождалось разработкой договоренностей о содержании и формате такой трансформации. Не адаптированы к изменившемуся балансу сил в мире и действующие структуры обеспечения международной безопасности, включая ООН. Следствием этого стало создание страховочных механизмов глобальной стабильности – «восьмерки», затем «двадцатки» с параллельным расширением зоны ответственности НАТО.

В этих условиях ценности, победившие в холодной войне, – демократия, права человека, рыночная экономика – начали восприниматься как необходимая предпосылка устойчивого развития и одновременно регулятор и критерий прогресса. Как результат на Западе, прежде всего в США, сформировалось понимание своей лидирующей (доминирующей) роли в мировых делах, базирующейся на продвижении демократии как главного компонента нового миропорядка.

Однако реальная картина мира после окончания холодной войны оказалась гораздо сложнее. Императивы геополитики, конфликт индивидуальных и групповых интересов по-прежнему превалируют над идеологией. Россия в этих условиях действует – и это, на наш взгляд, единственно возможная для нее позиция – в логике ялтинско-потсдамской системы, базирующейся на безусловном признании приоритета принципа государственного суверенитета и центральной роли ООН. Что касается Соединенных Штатов и их союзников, то они давно уже живут в иной системе политических и правовых координат, в которой продвижение демократии в мире поставлено выше суверенитета.

Это базовое, понятийное расхождение наглядно проявилось и во время сирийского кризиса, ставшего, в сущности, частным случаем разбалансированности общей ситуации в мире. На разных этапах кризиса Владимир Путин убежденно говорил о недопустимости использования силы против суверенного государства без санкции Совета Безопасности ООН. А Обама страстно отстаивал право президента и Конгресса США принимать решение о нанесении военного удара против страны, заподозренной в преступлении против человечности.

Парадокс в том, что при этом речь явно не шла о конфликте интересов в традиционном понимании. Соображения конкурентной борьбы, в частности в связи с путями доставки газа из Катара или Ирана в Европу, которые на определенном этапе назывались главной причиной конфликта вокруг Сирии, возможно, имели место. Но дело все же не в этом. Стратегические задачи главных мировых игроков – России, Соединенных Штатов и Евросоюза – на Ближнем Востоке совпадают в главном – стремлении сохранить стабильность в этом взрывоопасном регионе.

К счастью, на критическом этапе сирийского конфликта, когда речь зашла об использовании силы в связи с обвинениями режима в применении химического оружия против гражданского населения, ресурс здравого смысла и у внешних игроков, и у Дамаска оказался достаточным, чтобы остановить сползание к силовому сценарию, чреватому непредсказуемыми последствиями. Чрезвычайно важным уроком сирийского кризиса стала поддержка парламентами и общественностью широкого круга стран курса, проводимого президентом России. Но достигнутый успех – тактическая передышка, далеко еще не победа. Стратегический прорыв может быть связан только с окончательным политико-дипломатическим урегулированием сирийского кризиса, важным для общего оздоровления обстановки на Ближнем Востоке.

Уместен, на наш взгляд, и более далеко идущий вывод: для избежания рецидивов перехода локальных кризисов в опасную фазу нужно договариваться по базовым понятиям формирующейся новой системы глобальной безопасности. Задача архисложная, требующая «двухтрековой дипломатии», поскольку речь пойдет о вещах, которые практические политики всегда считали уделом идеалистических мечтаний философов. О нравственной основе глобализующегося мира, о самоограничении как предпосылке гармоничного развития, о разных моделях демократии, религиозной и этнической толерантности, гражданских правах и нравственных обязанностях, положении национальных меньшинств. О Западе и Востоке, которым в XXI веке приходится сходиться, несмотря на глубоко вошедшую в наше сознание максиму Редьярда Киплинга. Наконец, о давно назревшей необходимости привнести в международные отношения те же принципы плюрализма мнений, которые лежат в основе демократических систем на национальном уровне. И о многом другом, без чего урегулировать новые локальные кризисы будет все труднее.

Такая постановка вопроса только на первый взгляд кажется оторванной от реальности. Мир стремительно и, повторим, хаотически меняется. Угрозы глобальных потрясений перемещаются из традиционной сферы геополитики в область «мягкой силы». В новые времена трудно представить себе войны за территории. В основе будущих столкновений могут лежать только виртуальные, искусственно искаженные стереотипы массового сознания. Сирийский кризис как кульминация «арабской весны» дает в этом отношении немало пищи для размышления.

Крайняя сложность задачи понятна. Гармонизация мира через гармонизацию наших представлений о нем – скорее, процесс, чем результат. Процесс, в котором помимо политиков и дипломатов должны участвовать историки, философы, бизнесмены, студенты, домашние хозяйки. Представители развитых демократий и исламисты, защитники прав сексуальных меньшинств и их противники. Саудовцы, израильтяне, иранцы, русские, американцы, китайцы, французы, поляки – все. Организацию такого диалога вполне могла бы взять на себя ООН. Его естественное место – в социальных сетях интернета.

Сегодня это может показаться очередным проявлением российской прекраснодушной мечтательности. Но завтра – кто знает? – из этого может вырасти алгоритм сборки не только ближневосточного, но и глобального «кубика Рубика». В эпоху интернета народ умнеет быстрее своих правителей.

П.В. Стегний – доктор исторических наук, чрезвычайный и полномочный посол, член Российского совета по международным делам.

Непропорционально великая держава

Как Катар воспользовался обстоятельствами, но может стать их жертвой

По иронии истории позиция главного защитника и покровителя восстаний в Северной Африке досталась абсолютной монархии. В условиях всплеска протестной активности арабских масс Катар смело занял сторону «народа», открыто агитируя за перемены в соседних странах.

Первые два года «арабской весны» были отмечены небывалой политической активностью крошечного государства – Катара, который играл ведущую не только региональную, но, пожалуй, и мировую роль во время событий в Ливии, а потом в Сирии. В условиях всплеска протестной активности арабских масс Доха смело заняла сторону «народа», открыто агитируя за перемены в соседних странах. По иронии истории позиция главного защитника и покровителя восстаний в Северной Африке досталась абсолютной монархии.

В отличие от властей большинства стран региона, которых «арабская весна» откровенно напугала, катарское руководство чувствовало себя уверенно. Ситуация в стране оставалась стабильной, форма правления относительно прогрессивна по сравнению со многими соседями, но при этом централизована и управляема сверху вниз. Главное – правящий режим воспринимался как легитимный и в стране, и за ее пределами. Обладая богатыми источниками «мягкой силы» и при этом не будучи связанными с престарелыми и недееспособными режимами в Тунисе, Египте, Ливии, катарские лидеры воспользовались массовыми протестами в этих странах, чтобы резко нарастить свою региональную роль – вроде бы из альтруистических побуждений. Отсутствие внутренних сдерживающих факторов при принятии решений позволило официальным лицам во главе с бывшим эмиром шейхом Хамадом бен Халифа Аль-Тани и его премьер-министром шейхом Хамадом бен Джассим Аль-Тани превратить Доху в главного внешнего игрока на фронтах сирийской гражданской войны. Однако свертывание «арабской весны» в Египте в июле 2013 г. бросает опасный вызов новому эмиру Катара шейху Тамиму бен Хамад Аль-Тани, который взошел на трон за неделю до поразительного «демонтажа» всех революционных завоеваний в Египте.

КАТАР И ИСЛАМИЗМ

До 2011 г. катарская региональная и внешняя политика была сосредоточена на дипломатическом посредничестве. Энергичные усилия по достижению мирного урегулирования в Ливане, Йемене, Судане и других странах арабского и мусульманского мира снискали Дохе славу «неустанного миротворца». Страна стала пользоваться заслуженной репутацией вполне беспристрастного и честного поверенного, не обремененного историческим багажом, который лишал мобильности региональных тяжеловесов: Египет и Саудовскую Аравию.

Наиболее убедительно миротворческие усилия Катара можно объяснить желанием создать благоприятный имидж государства и тем самым – условия для проведения независимой внешней политики. Это своеобразная попытка преодолеть «дилемму безопасности», с которой сталкиваются небольшие страны наподобие Катара, через позиционирование себя в качестве нейтрального, но влиятельного партнера непохожих региональных и международных акторов. Монархия обрела больше пространства на мировой арене, нежели то, на которое могло рассчитывать такое маленькое государство, а позитивный образ позволяет привлекать иностранные инвестиции, бизнесменов и туристов.

Демонстративное поведение Катара во время «арабской весны» поначалу кажется отступлением от описанной стратегии, однако коррективы курса скорее вызваны резким изменением обстоятельств, чем фундаментальным сдвигом подхода. Палестинский ученый Халед Хруб считает действия Дохи естественным продолжением ее активной и все более настойчивой внешней политики в последнее десятилетие. Во время событий 2011 г. катарские правители были уверены в том, что согласованных и организованных беспорядков у них дома не случится, поэтому посчитали возможным вести себя более напористо по всем направлениям. К тому же решительные действия в отношении стран и режимов, Катару неблизких (в отличие от правящей в соседнем Бахрейне семьи Аль-Халифа, которой позволили и даже помогли жестоко подавить волнения), способствовали тому, чтобы перенаправить внимание вовне от проблем, связанных с отсутствием либерализации внутри самого Катара.

Реакция Дохи на «арабскую весну» стала продолжением более ранних тенденций. После 1995 г., когда к власти пришел Хамад бен Халифа Аль-Тани, внешнюю политику Катара отличало стремление к постоянному уравновешиванию явно конкурирующих между собой политических сил. Так, и в 2011 г. монархия заявила о себе в качестве союзницы Запада в арабском мире (требования гуманитарной интервенции в Ливии и политического урегулирования в Йемене), одновременно активно поддерживая исламистские движения в регионе. Решение использовать свое влияние и вес для поддержки исламистов, зачастую связанных с «Братьями-мусульманами» и региональными ответвлениями этого движения, также было кульминацией длительных перемен. Гидо Штейнберг, эксперт в области политического исламизма, отмечает, что в какой-то момент «Доха признала: исламисты станут следующей крупной силой в североафриканской и ближневосточной политике, и поэтому начала прилагать усилия для сближения с ними... Вокруг Юсуфа аль-Карадауи [живущий в эмиграции в Катаре египетский идеолог “братьев”] стало формироваться сообщество “Братьев-мусульман” в изгнании».

Формально Катар придерживается ваххабизма и ханбалистской школы исламского права, а ее акцент на повиновении правителю явно идет вразрез с популизмом движения «братьев», призывающего простых мусульман к противодействию властям, если того требуют обстоятельства. Это не помешало укреплению связей, которые берут начало с наплыва в страну «Братьев-мусульман», спасавшихся от гонений со стороны националистических и социалистических движений в Египте времен Насера в 1950-е и 1960-е гг., и из Сирии после резни в Хаме, устроенной Хафезом Асадом в 1982 г. для истребления радикальных исламистов. Многие из тех, кто нашел убежище в Катаре, устроились на работу учителями и госчиновниками, формируя политические взгляды молодого поколения. То же наблюдалось и в других странах Персидского залива. Однако если Кувейт и (в меньшей степени) Саудовская Аравия попытались одомашнить или «окультурить» гостей, Доха расширяла и диверсифицировала связи с региональными ветвями этого движения, не позволяя его активистам развернуться внутри Катара. Хотя аль-Карадауи и его сообщники получили возможность высказывать свои взгляды на канале «Аль-Джазира» после его создания в 1996 г., их пребывание в Катаре было негласно обусловлено тем, что они не станут вмешиваться во внутренние дела эмирата и комментировать происходящие там события. Как отмечает Бернард Хейкель, «Катару удалось искусно управлять энергией “братьев” и направлять ее во внешний мир».

Благодаря взаимодействию с видными деятелями исламистского движения Катар наладил тесные связи со многими оппозиционными лидерами, готовыми играть ведущую роль в революционных волнениях в Тунисе, Египте, Ливии, Сирии и Йемене. Поначалу лейтмотивом народных бунтов и восстаний служили общие требования политических и экономических свобод, уважения человеческого достоинства и социальной справедливости. Заводилы не выдвигали специфических исламистских лозунгов и не ставили целей и задач создания исламского государства. Однако организационный потенциал исламистов предопределял тот факт, что они смогут лучше воспользоваться открывающимися электоральными возможностями и ростками представительной демократии.

Это позволило Катару оказывать двоякое воздействие на страны, переживавшие волнения: благодаря личным связям с бывшими изгнанниками, вернувшимися из Дохи на родину, и через институциональное влияние, поскольку «братья» стали влиятельным игроком в этот переходный политический период.ИДЕАЛЬНАЯ ВНУТРЕННЯЯ СИТУАЦИЯ И ЕЕ ПРЕДЕЛЫ

С точки зрения соотношения ресурсов и потребностей Катар находится в уникальном положении. Он практически обезопасил себя от любого выражения недовольства в политической или экономической сфере. Уровень ВВП на душу населения в 440 тыс. долл. во много раз превышает показатель развитых стран Европы и Северной Америки. Чувство комфорта и безопасности, превалирующее среди граждан, неизбежно ведет к политической апатии и заглушает стремление к демократическим преобразованиям – жители Катара не склонны раскачивать лодку. Ежегодный опрос арабской молодежи показал, что число тех, кто считает демократию важным институтом, сократилось с 68% в 2008 г. до 33% в 2010 году. Это резко контрастирует даже с соседними государствами, такими как ОАЭ, где процент заявивших о важности демократии существенно вырос с 58% в 2008 г. до 75% в 2011 году.

Аналогичные результаты выявил Опрос об общемировых ценностях, проведенный (впервые в истории) в декабре 2010 г. научно-исследовательским подразделением Катарского университета. Накануне «арабской весны», начавшейся в разгар сбора анкет, эта крупнейшая и наиболее показательная выборка настроения продемонстрировала, что почти две трети респондентов (64%) считают «экономический рост» национальным приоритетом на предстоящее десятилетие. Цифра существенно превышала число тех, кто желает видеть более «представительную» демократию (16%) или даже «мощную оборону» (15%). Более того, катарцы заявили о гораздо более высоком уровне доверия государственным институтам (полиция, армия, суды и государственные учреждения), чем их сверстники в других арабских странах: 75% и 74% соответственно полностью удовлетворены полицией и армией; для сравнения – в Марокко этими институтами довольны лишь около 30%.

Примечательно, что катарская общественность не продемонстрировала такого же уровня доверия международным организациям: лишь 8% верят в работу ООН. Анализируя полученные данные, Юстин Генглер изSESRI и Марк Тесслер из Мичиганского университета отметили, что гражданское общество и общественная жизнь в Катаре «не подрывают устои традиционного общества и господствующего режима, а скорее являются их продолжением: наиболее активны те, кто получает максимальную выгоду и кто может больше всего потерять от любого пересмотра политического статус-кво».

Это не означает, что в катарском обществе не существует разных мнений. Интеллектуалы и ученые начали выражать сомнения в правомерности стратегий национального развития в эпоху головокружительного экономического роста. Особое беспокойство вызывает демографический дисбаланс, в результате которого граждане становятся в собственной стране постоянно сокращающимся меньшинством, если оценивать их как процент от общего населения. В преддверии чемпионата мира по футболу в 2022 г., подготовка которого предусматривает осуществление крупномасштабных и очень дорогих проектов, начинает ощущаться дефицит финансовых ресурсов, а также инфраструктуры для абсорбирования множества новых рабочих рук. Свыше 130 тыс. человек прибыли для работы в Катаре только с января по май 2013 года. Государственные и социальные службы просто не справляются с таким наплывом. То же можно сказать и об индустрии жилищного строительства, которая за тот же период смогла вывести на рынок только 10 тыс. квартир. Общее чувство неловкости и дискомфорта сквозит, например, в комментариях бывшего министра юстиции Наджиба аль-Нуаими для «Бюллетеня стран Персидского залива»: «Катар слишком много тратит последние пять лет, оставляя внутренние дела в плачевном состоянии. Если это продолжится до 2016 г., нам придет конец. Катар просто развалится как государство... На 2016 г. приходятся очень большие выплаты по облигационным займам, и если государство не сможет заплатить по долгам, с нами будет то же, что с Дубаем в 2008 году».

Несмотря на некоторые пессимистические прогнозы, чемпионату мира по футболу, право на проведение которого Доха выиграла буквально накануне «арабской весны», уделяется огромное внимание. Он призван позиционировать страну как тихую и безопасную гавань на фоне волнений, охвативших ближневосточный регион, продемонстрировать растущую роль эмирата на международной арене.

НА ВОЛНЕ ОБЩИХ ЦЕННОСТЕЙ

На ранних этапах «арабская весна» не представляла прямой угрозы Катару или его интересам за рубежом, напротив, очень способствовала их продвижению. Репутация Каддафи позволила Дохе, не опасаясь издержек, занять позицию обличителя диктатуры и тиранических режимов. Аналогичную возможность Катар получил, когда Сирия при Асаде лишилась легитимности на международной арене. В обоих случаях переход от посредничества в конфликтах к политике вмешательства был представлен как естественное развитие катарской дипломатии. Ее эффективность определялась двумя факторами – вертикальным устройством элиты, где решения принимаются строго сверху вниз, и способностью мобилизовать все возможности государственного капитализма для достижения поставленных целей. Кроме того, цели Катара несколько неожиданно оказались в одном русле с «общемировыми ценностями», что способствовало международной легитимации политики Дохи.

Неудачи в проецировании жесткой силы, которые испытали на Ближнем Востоке ведущие мировые державы (кампании в Ираке, Афганистане), открыли окно возможностей для обладателей «мягкой силы», на аккумулирование которой Катар потратил много сил начиная с 2000 года. По мере того как глобализация меняет само понятие «силы» в мировой политике и общее представление о каналах, по которым она может транслироваться, Катар и, в меньшей степени, ОАЭ смогли продемонстрировать, что небольшие страны способны играть непропорциональную их размерам роль на мировой арене. Растущая эффективность «мягкой силы», стабилизирующая роль суверенных фондов благосостояния, а также умелые инвестиции по миру позволили Катару выгодно разыграть свои козыри.

Во время кризисов в Ливии, а затем в Сирии наглядно появилось нечто новое: объединение различных инструментов «мягкой силы» с арсеналом силы жесткой, военной, для достижения определенных целей в регионе. Этот подход лежал в основе не слишком разрекламированного сдвига Дохи от дипломатического посредничества к интервенционистской внешней политике. Таким образом, действия Катара в 2011–2013 гг. можно рассматривать как последовательное продолжение его стратегии улучшения государственного имиджа и независимой внешней политики, но одновременно как реакцию на новые реалии Ближнего Востока.ПИК И НАЧАЛО СПАДА

В течение нескольких месяцев 2011 г. казалось, что «арабская весна» – это переломный момент во взаимоотношениях Запада и арабского мира, поскольку происходившие одно за другим восстания бросали вызов стереотипным представлениям западных людей о данном регионе. На ранних этапах волнений те нации, лидеры которых были достаточно дальновидны, чтобы возглавить процесс, получали политические, экономические и оборонные преимущества. Активность Катара (особенно в Ливии), умелое использование инструментов жесткой и «мягкой» силы находили отклик среди западных держав, которые считали эту страну своим ближневосточным рупором, агентом миротворчества и демократизации. Подобное признание увенчало десятилетние усилия Катара и позволило избавиться от негативного имиджа, осложнявшего взаимоотношения администрации Джорджа Буша с Дохой. Катар сыграл ключевую роль и в поддержании отношений между Западом и арабским миром на раннем этапе сирийского кризиса. Тогда эмират призвал Лигу арабских государств к решительным действиям после того, как работа СБ ООН забуксовала.

Успех лидеров Катара очевиден, о нем можно судить по комплиментам, звучащим на Западе. Министр обороны Франции Жерар Лонже выразил чувства многих, когда на радостях заявил (по поводу участия Катара в создании бесполетной зоны в Ливии), что «впервые Европе удалось достичь с арабским миром такой степени взаимопонимания». Еще более высокая похвала прозвучала из уст Барака Обамы по окончании его встречи с эмиром Катара в Белом доме в апреле 2011 г.: «Думаю, нам не удалось бы сформировать широкую международную коалицию, включающую не только страны НАТО, но и арабские государства, без лидерства эмира». Однако вечером того же дня на обеде для частных доноров в Чикаго тон Обамы был несколько иным. Не зная о том, что микрофон включен, он высказался об эмире следующим образом: «Довольно влиятельный парень, пропагандирующий демократию на Ближнем Востоке. Реформа, реформа, реформа – об этом денно и нощно вещает “Аль-Джазира”. Но сам он не слишком спешит реформировать свою страну. В Катаре демократизация идет ни шатко ни валко. Одна из причин в том, что доход на душу населения в Катаре – 145 тыс. долл. в год. Это позволяет легко гасить любые конфликты».

Ливийская кампания стала кульминацией в процессе «взросления» Катара и превращения его в заметный фактор международной политики. Но далее начался вполне естественный спад. Активное внешнее вмешательство, в том числе катарское, в Сирии не предотвратило сползания страны в пучину кровавой гражданской войны. Вскрылись факты теневого и не всегда приглядного участия Дохи в ливийском кризисе. Излишняя напористость стала вызывать ревность влиятельных соседей. В общем, недовольство Катаром начало расти, а это уже подрывает основы, созидавшиеся годами, в частности, репутацию эмирата как дипломатического посредника, поскольку его беспристрастность под вопросом. Повсеместно усиливается скептицизм относительно мотивов Дохи, особенно после того, как стало известно о рискованных играх катарского руководства, поддерживавшего «Братьев-мусульман» в Северной Африке и других местах. Главная опасность, по словам Лины Хатиб, в том, что «отсутствие последовательной внешней политики повышает риск дестабилизации в Катаре под воздействием внешних и внутренних факторов, и это идет вразрез с одним из главных мотивов катарской внешней политики: сохранение внутренней безопасности и стабильности».

Новое руководство, пришедшее к власти в Катаре 25 июня 2013 г., столкнулось с необходимостью противостоять этой негативной динамике. Отстранение через неделю от власти в Каире правительства «Братьев-мусульман» вынудило Доху работать в режиме сдерживания кризиса и заставило нового молодого эмира шейха Тамима бен Хамад Аль-Тани дистанцироваться от задиристой политики своего отца и, что еще важнее, от политики Хамада бен Джассима. Катар, щедро поддержавший в финансовом отношении каирское правительство «братьев», не участвовал в финансовой и топливной помощи переходному правительству, сменившему в июле президента Мурси, ее предоставили Саудовская Аравия, Кувейт и ОАЭ на общую сумму в 12 млрд долларов. Прежнее руководство эмирата публично поддержало политические силы и группировки, которые затем себя дискредитировали или были вытеснены на периферию политической жизни, нынешнее руководство вынуждено действовать на новом поле региональной политики. И эти новые условия почти диаметрально противоположны благоприятному для Дохи раскладу сил в начале «арабской весны», когда национальные интересы Катара совпадали с целями мятежников в странах Северной Африки.

Кристиан Коатс-Ульрихсен – научный сотрудник Института публичной политики Джеймса Бейкера при Университете Райса.

Более сотни человек погибли в течение недели вооруженных столкновений между боевиками шиитской племенной конфедерации "Аль-Хуси" и салафитами в северойеменской провинции Саада, сообщают в четверг арабские СМИ.

Начавшиеся в прошлую среду бои между шиитами и салафитами в Сааде после непродолжительного перемирия в понедельник, заключенного при посредничестве спецпосланника ООН Джамаля бин Омара, продолжаются до сих пор. Обе стороны обвиняют друг друга в нарушении соглашения о прекращении огня.

Салафиты обвиняют боевиков "Аль-Хуси" в применении "артиллерии и танков" при обстреле селения Дамадж. Со своей стороны, боевики "Аль-Хуси", называющие себя "Ансар Аллах" (сподвижники Аллаха), обвиняют салафитов в том, что к ним в Дамадж прибывают сотни боевиков из-за рубежа. По утверждению "Аль-Хуси", иностранцы превращают Дамадж в военный лагерь, что является "вопиющим нарушением суверенитета страны". Район селения Дамадж является суннитским анклавом в шиитской провинции Саада. Обосновавшиеся в этом районе несколько десятков лет назад сунниты создали в Дамадже религиозный учебный центр, который получил широкую известность среди салафитов, приезжающих сюда на учебу из различных мусульманских стран.

Выступая в четверг по телевидению, президент Йемена Абд Раббо Мансур Хади призвал противоборствующие стороны к сдержанности, подчеркнув, что межобщинные столкновения в Сааде угрожают "сохранению стабильности и безопасности страны".

Вооруженные столкновения в провинции Саада периодически вспыхивают с 2011 года. Нынешние бои на севере Йемена происходят на фоне кризиса внутренней безопасности в стране. На юге страны не прекращаются теракты боевиков "Аль-Каиды", а начатый после прихода к власти в 2012 году нового президента Абд Раббо Мансура Хади общенациональный диалог с целью выработки новой конституции до сих пор не привел к каким-либо положительным результатам.

Вооруженные столкновения в районе селения Дамадж в северойеменской провинции Саада между боевиками шиитской племенной конфедерации "Аль-Хуси" и местными салафитами, начавшиеся в среду и продолжившиеся в четверг, привели к новым жертвам, сообщают арабские СМИ.

По данным салафитов, с их стороны количество погибших возросло до 30 человек, среди которых один из руководителей религиозного учебного центра в селении Дамадж шейх Мухаммед Хазан. О потерях среди шиитов ничего не известно. Как сообщали СМИ, в среду при артобстреле салафитской мечети в Дамадже погибли 10 человек.

В заявлении, размещенном на одном из сайтов в интернете, шииты "Аль-Хуси", назвавшие себя "Ансар аллах" (сподвижники аллаха), обвиняют салафитов в том, что к ним в Дамадж прибывают боевики из-за рубежа, что является "вопиющим нарушением суверенитета страны".

Район селения Дамадж является суннитским анклавом среди шиитского большинства провинции Саада. Обосновавшиеся в этом районе несколько десятков лет назад сунниты создали в Дамадже религиозный учебный центр, который получил широкую известность среди салафитов, приезжающих сюда на учебу из различных мусульманских стран.

Вооруженные столкновения между шиитами группировки "Аль-Хуси" и йеменскими салафитами в провинции Саада периодически вспыхивают с 2011 года. В настоящее время Дамадж почти полностью окружен отрядами шиитского ополчения, которые стремятся к полному изгнанию салафитов из провинции, считающейся оплотом "Аль-Хуси".

Последняя вспышка вооруженных столкновений на севере Йемена происходит на общем фоне осложнения ситуации с внутренней безопасностью в стране. На юге страны не прекращаются теракты боевиков "Аль-Каиды", а начатый после прихода к власти в 2012 году нового президента Абд Раббо Хади общенациональный диалог с целью выработки новой конституции страны до сих пор не привел к каким-либо положительным результатам.

Власти Польши обратились в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) с просьбой провести назначенные на 3 декабря слушания по делу о секретных тюрьмах ЦРУ в закрытом режиме, без участия прессы и любых сторонних лиц, сообщает агентство Reuters.

Речь идет о жалобе уроженца Йемена Валида Мохаммед бен Атташа, который в настоящее время содержится в американской тюрьме в Гуантанамо. Он утверждает, что в период с 29 апреля 2003 года по 4 сентября 2006 года спецслужбы США в разных секретных центрах подвергали его пыткам. Одним из таких мест якобы был представительский особняк на территории школы разведки в поселке Старе-Клейкуты на северо-востоке Польши.

Дело о секретных тюрьмах ЦРУ ведется с 2008 года, его материалы засекречены. Накануне прокуратура Кракова заявила об очередном продлении срока расследования этого дела до 11 февраля 2014 года.

Жалоба в ЕСПЧ была подана в мае 2011 года по трем основаниям: унижающее достоинство обращение на территории Польши в одной из секретных американских "тюрем", отсутствие эффективного расследования со стороны польских властей и вывоз Валида Мохаммед бен Атташа с территории Польши, несмотря на существовавшую угрозу его жизни.

Первая подобная жалоба уже рассмотрена, ЕСПЧ вынес по ней решение 13 декабря 2012 года, отмечается в сообщении еврокомиссара. ЕСПЧ признал нарушение прав гражданина Германии ливанского происхождения Халеда эль-Масри.

Мужчина был похищен в декабре 2003 года сотрудниками ЦРУ в Македонии. Он подозревался в причастности к террористической организации "Аль-Каида". Из Македонии эль-Масри переправили в тюрьму в Кабуле. Однако в мае 2004 года он был отпущен. В декабре 2005 года эль-Масри подал жалобу в Американский союз защиты гражданских свобод, однако она была отклонена. После этого он обратился в ЕСПЧ, который признание нарушение его прав.

Религию невозможно отделить от политики

Алексей Малашенко

«Отечественные записки»: Алексей Всеволодович, сейчас много говорят о том, что в мире наблюдается ренессанс иррационализма. Как Вы думаете, так ли это?

А. М.: Я не совсем понимаю, почему противопоставляют рационализм и иррационализм. Одного без другого не бывает. Если рассуждать о религии, то на первый взгляд она представляется иррациональной — в контексте социально-экономического развития, политики, того, что можно назвать прогрессом, научным или еще каким-то. Но это тот самый иррационализм, который придает устойчивость рационализму. Он его, если угодно, скрытый противовес, «тормоз». Необходимо нечто, что сопротивляется безудержному движению, создает силу трения, заставляет осмотреться, подумать, быть осторожным. Без противодействия движению, без «тормозов» оно становится опасным.

Если мы посмотрим на нашу жизнь, то заметим: самое приятное, что мы делаем, — иррационально. Когда, например, слушаешь музыку, ходишь в театр, книги читаешь, вкусно ешь, пьешь, — для чего это? Это же иррационально, даже бессмысленно. Точно так же, как когда начинаешь поститься, изображать из себя аскета, религиозного человека — это тоже иррационально. В чем практический смысл веры в Бога? Наверное, религия с ее обязательным консерватизмом — и есть такой тормоз.

ОЗ: Как, по-Вашему, за последние десятилетия состоялось в России исламское возрождение или нет?Если да, то в каких формах?Если нет, то почему?

А. М.: Хороший вопрос. После того как распался Советский Союз, казалось, что термин «ренессанс» безупречен для описания постсоветского состояния религии — когда-то я написал книжку под названием «Возрождение ислама в современной России». Но, во-первых, ислам и не умирал. Председатель Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин как-то заметил, что речь шла не о возрождении ислама, а скорее о его легитимизации. Этот термин заслуживает внимания. Феномен, который мы называем «возрождением» или «легитимизацией», в постсоветское время имел место и в исламе, и в православии. Это был возврат религии в нормальное состояние, преодоление советского атеизма, навязанного большевиками людям безбожия. Религия была для большевиков едва ли не главным конкурентом в борьбе за общество, за человека. Не хочу повторять такую банальность, что коммунизм — это тоже религия. Кстати, и он был иррациональной идеологией. Главное, что требовалось, — верить в него.

Но вернемся к возрождению ислама. На практике это было восстановление свободы вероисповедания, снятие формальных и неформальных запретов на отправление религиозных обрядов, возврат верующим мечетей, строительство новых храмов (до 1989 года в России, по одним данным, была 41 мечеть, а по другим — 90, сейчас счет идет уже на тысячи), создание системы религиозного образования. И, наконец, — право на религиозную идентичность. Но появились и проблемы. Смотрите: в России сегодня — не только в России, везде, но у нас это более заметно и более конфликтно, — три идентичности: национальная, то есть российская, гражданская; этническая и религиозная. Не обязательно гражданская идентичность («я — россиянин») и религиозная («я — мусульманин») совпадают, они могут и конфликтовать. И последнее — политизация религии. Она сегодня имеет место и в православии. В исламе же связь политики и религии присутствовала всегда. Когда идут разговоры о том, что надо отделить религию от политики, стать поголовно «се-куляристами» — это замечательно, но невозможно, а применительно к исламу это и вовсе абсурд. Ислам изначально был обращен на решение светских, в том числе политических, государственных проблем. Пророк Мухаммед, создатель ислама, был великим политиком. Не будь у него политического таланта, политической напористости, дипломатичности, даже хитрости, ислам бы не состоялся.

ОЗ: Ислам — не только религия, это интегральная система, где и общественная жизнь, и политика соединены. В силу этого обстоятельства ведь и пострадали христианство и ислам от атеизма по-разному. Необходимым условием для христианства, для православия в частности, является полноценное существование церкви. Но ислам-то по-другому строится.

А. М.: Вы абсолютно правы. Только к этому надо добавить еще одну вещь: во-первых, в России ислам — религия меньшинств, а бороться против идентичности меньшинств даже при тоталитарном режиме было не так-то просто. Выстраивая отношения с исламом, большевики нуждались в консенсусе. Я имею в виду в первую очередь Среднюю Азию и Кавказ. Там без компромисса с традиционным обществом, без того чтобы позволить людям сохранять ислам как регулятор социальных отношений, установить советскую власть было невозможно. В Средней Азии басмачи вели против большевиков джихад. Кстати говоря, это было чем-то похоже на Афганистан. Пока басмачей не сделали председателями колхозов и вообще не дали им какую-то советскую должность, война казалась вечной.

Ну а дальше в мусульманских регионах СССР наступило мирное или, если угодно, «полумирное» сосуществование государства и религии. Игрались традиционные и комсомольские свадьбы, чтение стариками Корана порой шло под видом встреч ветеранов, коммунистов иногда хоронили дважды — по советскому и исламскому обряду. Большевики нутром чувствовали, что ислам — это та сила, с которой бессмысленно воевать.

Обратите внимание на то, что татарский ислам был задавлен почти так же, как и православие. Татары были более русифицированы, жили в центре России, в общем — были «свои ребята». И потому давили «своих мусульман» точно так же, как и православных. Я думаю, что из отношения государства к татарам-мусульманам и родилось замечательное идиотское выражение: «мусульманская церковь».

ОЗ: Есть прекраснодушная идея, что в России исторически сложился уникальный симбиоз православия и ислама. Но у меня всегда было такое ощущение, что это просто соседство по коммунальной квартире: все друг друга тихо ненавидят, но вынуждены жить вместе — уходить некуда. Что Вы думаете по этому поводу?

А. М.: У нас были попытки христианизации татар. Екатерина II в конце XVIII века поняла, что это невозможно, хотя и после нее православные миссионеры пытались действовать в этом направлении среди татар. Не получилось это, и не могло получиться. Что касается симбиоза... какой там симбиоз? «Поскреби русского — найдешь татарина» и наоборот. Но сколько мусульманина ни «скреби», никакого православного не получится. Христианство и ислам — это религии-конкуренты. Каждая доказывает свое превосходство. Особенно ислам, идеологи, богословы которого считают, что он взял лучшее из всех предыдущих традиций и является самым последовательным монотеизмом. Последнее — правда. В исламе имеется жесткий и честный принцип — таухида (строгое Единобожие, не предусматривающее наличия каких-либо еще богов или неких странных персонажей, например Троицы).

Сосуществование православия и ислама — неизбежное и вынужденное. Существует взаимопонимание, но остается и конкуренция. Конкуренция за человека. И когда мы говорим о диалоге между этими двумя религиями — это на самом деле не диалог, а необходимость признания вечного мирного сосуществования и дискуссии. Это очень сложно, особенно с учетом политического фактора. Но уж такова наша общая судьба.

ОЗ: Каковы, по-Вашему, перспективы такого сосуществования?

А. М.: Православно-исламские отношения в России в принципе нормальны. Однако мусульман, точнее многих представителей мусульманского духовенства, раздражают амбиции РПЦ быть «религией номер один», политические претензии, разговоры о «святой Руси». В Конституции РФ декларировано равенство религий. Теоретически так и должно быть. Но, с другой стороны, православие — религия большинства населения, церковь всегда (до 1917 г.) тесно сотрудничала с государством. Думаю, здесь трений не избежать.

А вот что помогает сосуществованию двух самых многочисленных конфессий России, так это их антизападничество. У них общий раздражитель — западное христианство, вообще секулярный Запад. И это — точка для согласия. Дескать, вот он, наш противник, а вот мы, при всех наших различиях, будем ему оппонировать. Любопытное обстоятельство: в РПЦ с уважением относятся к фундаменталистам Ирана, известно, что представители церкви посещают эту страну и ведут задушевные беседы со своими шиитскими коллегами.

ОЗ: Согласны ли Вы с тем, что существует такое явление в мире вообще и в России в частности, как исламофобия?Если да, то каковы природа и корни этого явления?

А. М.: Это явление существует, и я к нему подхожу двояко: во-первых, на чисто эмоциональном уровне это «нехорошо»: нельзя ненавидеть любую другую религию, ксенофобия здесь вредна и опасна. В то же время при объективном, так сказать, академическом подходе оказывается, что у исламофобских настроений есть объяснимые корни. У мусульман, у ислама огромное количество неизрасходованной энергии, религиозных, политических амбиций. Что имеется в виду? Ислам — последняя, самая совершенная религия, ее пророк Мухаммед — «печать пророков», и, кажется, мусульманский мир «обречен», заведомо обречен на то, чтобы быть «самым-самым». Но мусульмане проигрывают экономическое, политическое и военное состязание Западу, да и России, точнее, проигрывали Российской империи. Они себя чувствуют ущемленными: они были колонизированы и оказались в подчинении у иноверцев. А шансы на победу у ислама были: арабы пересекли Пиренеи, османы осаждали Вену, казалось бы, еще немножко, но... Не получилось.

Все это воспринимается очень болезненно. Особенно если учесть, что ислам предлагает оптимальную, прямо-таки идеальную модель государства — «исламское государство», идеальную модель экономики, самое совершенное устройство общества на основе данного Всевышним шариата. Наконец, все мы, верующие, рано или поздно должны прийти к исламу, перейти в ислам, то есть мир станет исламским.

И при таком потенциале — проигрыш. Отсюда раздражение, желание доказать, что «мы не хуже вас», не слабее, заодно и стремление отомстить за унижение, за то, что Запад хочет навязать мусульманам свою волю, свои ценности. Крайняя форма таких настроений — терроризм. 11 сентября Америка (а заодно весь Запад) была наказана. Отсюда же такая болезненная реакция на карикатуры на пророка, на фильмы с критикой исламского отношения к женщине и прочее.

Все это вместе взятое вызывает недоумение, раздражение у немусульман, провоцирует их страх перед исламом и является источником неприязни к исламу, исламофобии.

ОЗ: То есть исламофобия подпитывается у немусульман соответствующим поведением, реакцией мусульман?

А. М.: В каком-то смысле да.

ОЗ: А она имеет, по-Вашему, религиозные корни в христианской среде, в иудейской — эта исламофобия? Или это не религиозной природы явление?

А. М.: Исламофобия тесно связана с политикой, Мы уже говорили, что все религии политизированы. Там, где политика, — случается и кровь. Кровь удваивается, когда политика проводится именем Бога. Ведь тот, кто встал на путь «священной войны», исламской ли, христианской, отвечает не перед нацией, не перед государством или президентом, не перед своей совестью, но перед Аллахом.

ОЗ: Существует известная напряженность между исламом и иудаизмом. В чем ее корни?

А. М.: С чего все началось? Когда пророк Мухаммед формулировал исламские идеалы и нормативы поведения, когда получал откровения от Всевышнего, он уже был знаком с иудаизмом и христианством. Поэтому, с одной стороны, он учитывал опыт более ранних монотеизмов, а с другой — творил новое учение. От старого видения было необходимо дистанцироваться: «Я у вас много заимствовал, но мое учение лучше, поэтому вам лучше его принять». В Медине, куда Мухаммад и его сподвижники перебрались в 622 году, иудеи были их ближайшими соседями. У пророка не задались отношения с иудейскими племенами: Бану Кейнука, Бану Хазрадж, Бану Аус и Бану Надир. Однажды иудеи не поддержали его в сражении с язычниками. В отместку Мухаммад одних иудеев изгнал из города, а других уничтожил. То были прежде всего политические игры. Но они были замешаны на религии.

ОЗ: Мусульмане постоянно говорят: «Мы не против евреев, но против сионизма». Но то, что мы сейчас имеем, в реальности больше похоже на антисемитизм. Если я Вас правильно понял, антисемитизм имманентно в исламе присутствует?

А. М.: Возможно, мое суждение покажется неприемлемым. Но все же... Отношения между арабами и евреями — это отношения двух братских семитских народов. Хорошо известно, что в любой семье, если братья ненавидят друг друга, то ненавидят основательно. С другой стороны, в Израиле живет больше миллиона арабов, и они прекрасно уживаются с евреями. В Израиле один мой коллега, еврей, как-то разговаривал по телефону с другим «лицом еврейской национальности» на арабском языке. Я говорю: «Как?» — «А вот так, — отвечает, — некоторые его тоже знают». Мол, здесь все свои.

Не думаю, что мусульман так уж волнует иудаизм. Антисемитизм сегодня неотделим от антисионизма. Сионизм же — идеология собирания евреев у горы Сион, создания там еврейской этнорелигиозной общины, государства. Когда Великобритания в 1918 году предложила евреям для этого «кусочек Палестины», началась миграция, которая после Второй мировой войны стала обвальной. На территории, которую арабы считали своей, возник Израиль. В 1948 году арабы решили его уничтожить. Была война, которую они проиграли. Начался бесконечный ближневосточный конфликт, в который были вовлечены Америка, СССР, Европа. Сионизм стал средоточием арабской ненависти.

К сожалению, этот конфликт ужасен тем, что он никогда не будет решен — слишком тесно переплетены в нем политика, межэтнические отношения, религия. Это вечный конфликт. Правда, покойный лидер Палестинского движения сопротивления Ясир Арафат утверждал, что его «решит арабская матка», то есть демография. Но похоже, что и матка эта его тоже в ближайшем будущем ничего не решит.

ОЗ: Сейчас говорят о двух тенденциях: секуляризации и клерикализации, хотя, опять же, для ислама различение этих двух понятий достаточно условно. Так куда мы идем? К секуляризму или к клерикализму? Если посмотреть на это с точки зрения ислама.

А. М.: Ох, как все непросто. Идеальный вариант — это отделение религии от политики. Но это невозможно. В исламе тем более. Как говорил покойный Хомейни, «отнять у ислама политику — это значит кастрировать его». Хотя вообще-то есть даже теория исламского секуляризма, книжки об этом пишут. Но секуляризма в исламе нет. Есть попытка мягкого сочетания религии и решения мирских проблем. Ислам — самая обмирщенная религия, вовлеченная в решение светских вопросов.

Посмотрите, как политизируется православие, хотя его идеологи публично в этом стесняются признаться. А глобализация — казалось бы, вообще светская штука, — там разве не задействована протестантская этика, причем конкретного протестантизма? Есть, между прочим, католическая этика труда и протестантская этика труда. Об этом еще Вебер писал.

Мы находимся в дурацком положении: все «нормальные современные» люди — за отделение религии от политики, но это невозможно. Следовательно, мы вынуждены с этим считаться, приспосабливаться к данному обстоятельству, но и религию тоже приспосабливать, реформировать ее, не давая ей уж слишком много воли.

ОЗ: Вам не кажется, что «арабская весна»расставила иные акценты в этом вопросе? В частности, показала, что авторитарным режимам существует только одна альтернатива — демократический исламизм, условно говоря. Или что-то иное?

А. М.: Мы с Вами мыслим очень схоже. Вы произнесли слово «альтернатива», а у меня была книжка «Исламская альтернатива и исламистский проект». В 1950—70-е годы были национальные модели, был арабский социализм, были египетские, алжирские, сирийские, йеменские социализмы, наши советники даже Карла Маркса пытались внедрить к арабам. Была попытка внедрить классическую рыночную экономику, было подражание Западу, был французский язык — все было... и все провалилось. Кеннеди сказал, что Тунис должен стать западной (или американской — точно не помню) витриной. Потом настало время авторитарных режимов, которые застопорили развитие. Дальше — «арабская весна», приведшая к власти исламистов. Самое время подумать об исламской альтернативе. Это не значит, что все поголовно ее поддерживают: ну, может быть, половина, а может быть, еще меньше, но зато это активная, амбициозная публика, полагающая, что перемены можно совершить, идя по пути ислама. А что? В Америке плохо, в Европе плохо, Советский Союз развалился, свои правители развели семейственность, коррупцию, а ислам — вот он. Вот пророк Мухаммед, когда-то основавший справедливое исламское государство. Я утрирую, примитивизирую даже. Но суть дела именно такова.

Другой вопрос — насколько реально это самое исламское государство? Покажите мне его! Получается, что исламское государство было только во времена пророка в VII веке. А дальше? Многие пытались его построить, но безрезультатно. Исламская альтернатива, производные от нее исламское государство, исламская экономика — это на поверку мифология, иррационализм, если помните, с чего мы начинали разговор. Не может быть исламского государства. Зато может быть странный синтез с другими моделями. «Братья-мусульмане» в Египте пришли к власти, используя демократические принципы.

Возьмите исламские банки. Формально все замечательно — никакого ссудного процента нет. Но вникните в их схему — и вы обнаружите, что мошенничать внутри исламской банковской системы можно не меньше, чем в обыкновенной, так сказать, «христианской». К чему я веду? Мусульмане обижаются, когда говоришь: нет и не будет исламского государства, исламской экономики... Но здесь важно другое — борьба за их создание будет продолжаться. Так мы в СССР пытались построить коммунизм. Но коммунизм — это что-то такое связанное с «именем Ленина», человека, которого можно любить, можно не любить, а тут — «именем Аллаха». С этим не поспоришь!

Интересно, как поведут себя братья-мусульмане в Египте, где у них есть шансы удержаться у власти? Там новая исламизированная конституция, заговорили о шариате. Но ведь помимо шариата и работать надо, реформы проводить. А проведение реформ — дело очень непростое. Реформы требуют жертв, благосостояние каких-то социальных групп придется приносить в жертву. В этой ситуации возможны разные сценарии. Первый: все хорошо, все получается, «все сидят спокойно». Второй: получается плохо, с издержками — или вообще наступает новый виток кризиса. Тут тоже два варианта: а) общество устами радикалов скажет: ваша ошибка в том, что слишком робко обращаетесь к исламу, дайте больше шариата; б) другие люди заявят: не способны вы, братья-мусульмане, спасти страну на исламской основе. Хватит. Устали мы от ислама. Второй сценарий более вероятен, а по какому варианту он пойдет — сказать не берусь.

ОЗ: В 2001 году вышел номер «Отечественных записок», посвященный исламу. Воды с тех пор утекло немало. Как изменилась за это десятилетие ситуация в исламе вообще и в российском в частности? Я тут, лично для себя, вот на что обратил внимание: ведь именно в это время появился такой феномен, как «русский ислам»...

А. М.: Есть два феномена, которые называются «русским исламом», что Вы имеете в виду?

ОЗ: Я имею в виду приход к исламу этнических русских, в том числе достаточно известных людей, и попытку его превращения — хотя бы в общественном мнении — в некий новый феномен, и одновременно резкое сдувание этого феномена.

А. М.: По данным Русской православной церкви, не считая «мусульманских жен», всего насчитывается 2—3 тысячи мусульман славянского происхождения. Сами мусульмане говорят о десятках тысяч. Думаю, десятки тысяч — вполне реальная цифра. Тем не менее «русского ислама» как массового устойчивого феномена не существует. Заметим, что некоторые идеологи ислама, например Гейдар Джемаль, считают, что чисто русские мусульманские общины вообще не нужны.

ОЗ: Собственно, это и больше соответствует исламскому духу.

А. М.: Конечно. Исламизация русских звучит эффектно, но это не переломная для российского общества тенденция. Отметим два момента: первый — русские неофиты нередко настроены радикально, даже экстремистски, они участвовали в теракте в Домодедово, действуют в Дагестане (жертвой русской мусульманки в прошлом году пал духовный лидер дагестанских тарикатистов шейх Саид Афанди Чиркейский). Это уже серьезно. Они и дальше будут действовать весьма агрессивно.

Второй момент — есть любопытная литература, в основном беллетристика, на тему исламизации России. Сюжеты попадаются разные — и про то, как Москва застраивается мечетями, и как исламская Россия воюет против НАТО и, заметьте, побеждает. Делается заключение, что восстановление России как великой державы возможно, если она примет ислам. Люди читают, обсуждают это. Пока смешно. Но ведь есть другие увлекательные материалы — реконструкция прошлого, авторы которых рассуждают о том, каким был бы сейчас мир, если бы в свое время Россия все-таки приняла ислам.

ОЗ: То есть, по-Вашему, в русский ислам идут только радикальные элементы, часто леворадикально настроенные... Ну, если даже не русские, то те, для кого ислам не является традиционной религией?

А. М.: В «чужую» религию всегда переходят тогда, когда разочарованы в своей. Кто-то идет к протестантам, а кто-то — сюда, в ислам. Люди ищут себя, пути для самовыражения, хотят быть сопричисленными к неведомой духовной и материальной силе. Среди русских мусульман есть бывшие «афганцы», бывшие «чеченцы». Наверно, принятие ислама кому-то нужно для повышения самооценки, собственной значимости.

ОЗ: Ну, есть ведь и ищущие такие, либеральные, очень мягкие мусульмане...

А. М.: Это вы о суфизме. Интерес к исламскому мистицизму был всегда. Хотя знаете, у нас на Северном Кавказе и суфизм политизируется.

ОЗ: И последний вопрос, может быть, по месту, но не по важности: какой Вы видите политику государства, ее перспективы в отношении ислама?

А. М.: На этот вопрос я не отвечу, потому что нет российской политики на Кавказе, а то, что есть, — это безобразие полное, нет национальной политики, нет религиозной политики. Государство, власть требуют от религии, от ислама только одного — лояльности. Поэтому, будь вы хоть четырежды бен Ладеном, если повесите на стену портрет Путина, серьезных проблем у вас не будет.

Беседовал Валерий Емельянов

Опубликовано в журнале:

«Отечественные записки» 2013, №1(52)

Россия > Внешэкономсвязи, политика > magazines.gorky.media, 30 октября 2013 > № 948611 Алексей Малашенко

Демонстративный отказ Саудовской Аравии войти в число непостоянных членов Совета Безопасности ООН и более чем жесткие заявления Нетаньяху о том, что США в отношении ядерной программы Ирана обманывают сами себя, стали прологом возникновения нового ближневосточного альянса. Союз Эр-Рияда и Тель-Авива – это классический пример «дружбы против кого-то», когда в основе партнерства лежит страх. Страх перед Исламской Республикой Иран. Страх за собственное будущее.

Являясь долгое время двумя краеугольными камнями американской системы присутствия на Ближнем Востоке, своеобразными «непотопляемыми авианосцами» в регионе, и Тель-Авив, и Эр-Рияд все же сохраняли между собой определенную дистанцию. Открытый союз ортодоксальной суннитской монархии и «островка западной демократии в мусульманском мире» выглядел достаточно противоестественно. Все знают, что политика – дело грязное, что в ней всегда присутствует элемент «сделки с дьяволом», но одно дело знать, а другое – во всем этом участвовать. Поэтому и дому Саудов, и Тель-Авиву до определенного времени приходилось свои отношения скрывать.

Моментом истины для этих государств стал президентский срок Барака Обамы. Демократы запутались сами и запутали своих союзников. Казавшееся незыблемым стратегическое партнерство Вашингтона с двумя этими государствами оказалось под угрозой. Сначала Белый дом откровенно «кинул» антисирийскую коалицию, которая без ВВС США справиться с Башаром Асадом не в состоянии, и все свои расчеты строили именно с учетом американского военного удара. Сейчас – новая напасть, декларируемое Вашингтоном намерение нормализовать отношения с Ираном, что для Израиля и Саудовской Аравии означает крушение всех внешнеполитических усилий последнего десятилетия.

Какое уж тут соблюдение приличий. Обвинения в лицемерии со стороны мусульманского мира дом Саудов как-нибудь переживет, а вот шиитское «исламское пробуждение» может закончиться для него физическим устранением с политической арены. Аналогичная ситуация и в Израиле. Союз с мусульманскими фундаменталистами, которые до сих пор публично рубят головы преступникам и запрещают женщинам ездить за рулем автомобиля – меньшее зло по сравнению с усилением Ирана, который прекрасно помнит, какая страна являлась движущей силой необъявленной войны и калечащих санкций против Исламской Республики. Не от хорошей жизни, а исключительно из-за кризиса американской внешней политики Барак Обама оказал миру серьезную услугу – заставил Эр-Рияд и Тель-Авив сбросить маски и сделать тайные двусторонние договоренности достоянием и израильского общества, и мусульманской уммы.

Уйти, чтобы остаться

Другое дело, что услуга эта – с «двойным дном», своеобразная проверка ближневосточных партнеров США на прочность, на способность играть более самостоятельную роль в отстаивании американских интересов в регионе. Разговоры о том, что «США сокращают свое присутствие на Ближнем Востоке», что «центр тяжести американской внешней политики смещается в сторону Юго-Восточной Азии и Тихого океана» – имеют под собою основания. Но лишь отчасти. Один из нынешних архитекторов внешней политики США, Сьюзан Райс, в отношении Ближнего Востока выразилась достаточно определенно: «Мы не можем заниматься только одним регионом 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Президент Обама решил, что наступил хороший момент для того, чтобы сделать шаг назад, посмотреть критично и открыто на то, как мы представляем себе этот регион». Оценка ею же «азиатско-тихоокеанского региона» выдержана в совершенно иной тональности: «Там целый мир, – сказала она. – И у нас есть интересы и возможности в том целом мире». Собственно, ее слова – это продолжение идеи Хилари Клинтон о «повороте в сторону Азии», которые и сама Клинтон, и Обама высказывали еще два года назад. Только вот следует ли воспринимать эти заявления нынешней администрации как намерение Вашингтона уйти с Ближнего Востока? Воспринимать можно, верить – нельзя.

Американская внешняя политика – это, в первую очередь, бизнес, продолжение экономической экспансии «свободного рынка» другими средствами. Главное для американской политической элиты – сохранение баланса между извлекаемой прибылью и расходами на обеспечение безопасности извлечения. И сейчас баланс сместился. В результате того, что США откровенно переоценили собственные возможности в деле «переформатирования» Ближнего Востока, что они с грацией слона разрушили сложившуюся там систему сдержек и противовесов, сегодня им приходится слишком много вкладывать в регион. Американская экономика такого объема вложений откровенно не тянет. И самый лучший выход из ситуации, который Белый дом и избрал, - переложить значительную часть собственных расходов на местных игроков, на Израиль, на Саудовскую Аравию, на египетских военных… Никуда США с Ближнего Востока уходить не собираются, речь идет лишь о своеобразном аутсорсинге, о передаче части функций по поддержанию безопасности своим стратегическим партнерам. Естественно, не забывая извлекать прибыль и от военной помощи, и от стабильности, которую эти партнеры будут устанавливать.

«Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке»

Разумеется, в этом ближневосточном «финте Обамы» присутствует немалая доля внешнеполитического социал-дарвинизма, дескать – выживет сильнейший, и своим выживанием докажет право на стратегическое партнерство с США. Отсюда – откровенное недовольство и Эр-Рияда, и Тель-Авива, которые привыкли вытворять все, что захочется, не особо задумываясь о последствиях, потому как на случай осложнения отношений с соседями рядом с ними всегда оказывался один из флотов США.

Теперь им предстоит действовать самостоятельно, но их одиночество лишь иллюзия. Военные базы США в Аравии остаются на своих местах. Все оружейные контракты продолжают действовать. Экономическая конъюнктура позволяет той же Саудовской Аравии поддерживать самый высокий в мире уровень расходов на военные нужды по отношению к ВВП – 8,9%. Политическое влияние дому Саудов обеспечивают «прикормленные» ранее политические движения и военизированные группировки от Ливии до Пакистана. Основная угроза для Эр-Рияда – Тегеран. Ведь династия понимает, что если Исламская Республика даже в условиях калечащих санкций сумела нарастить свой внешнеполитический потенциал, сумела остаться ключевым игроком на Ближнем Востоке, сумела выиграть в Сирии - то страшно даже представить, какого положения сумеет добиться Иран, не расходующий свой потенциал на противостояние с США и Евросоюзом.

Из сходной логики исходит и Тель-Авив. Только совсем уж ангажированный наблюдатель может «не замечать», что именно Иран, Сирия и Хезбалла являются реальными и последовательными сторонниками справедливого решения палестинского вопроса. Все остальные игроки используют израильско-палестинские переговоры сугубо в корыстных интересах, готовы в любой момент торговаться и продаваться, меняя палестинцев на политические преференции. ХАМАС откровенно запутался в поисках спонсора и покровителя, антиизральского в ХАМАСЕ, по большому счету, только риторика. Кроме того, Сирия и Хезбалла – это непреодолимое препятствие для расширения израильского контроля над Левантом.

Израильская истерика по поводу иранской ядерной программы, которую Тель-Авив представляет как главную угрозу региональной и международной безопасности, имеет и еще одну сторону, усердно замалчиваемую в медиа. Наметившийся выход Ирана из международной изоляции позволит Тегерану все решительнее и настойчивее поставить вопрос о создании на Ближнем Востоке «зоны, свободной от ядерного оружия». А это – начало конца израильского ядерного арсенала. В условиях противостояния с Ираном существование этого арсенала вполне оправдано в глазах Запада. В условиях нормализации отношений с Тегераном международного сообщества – ядерное вооружение Израиля будет признано избыточным и встанет вопрос о его ликвидации. Словом, Эр-Рияд и Тель-Авив обречены на антииранский альянс, и эта обреченность заставляет их забыть о том, как они будут выглядеть в глазах мировой демократической общественности и мусульманской уммы.

Когда лекарство хуже болезни

Иранофобия Тель-Авива и Эр-Рияда носит маниакальный характер, является своеобразной болезнью, поразившей десятилетия назад мозги политических элит этих стран. Но их альянс вполне может обернуться для всего региона гораздо более худшими последствиями, чем даже американская экспансия. Демонстративный отказ Саудовской Аравии от места в Совете Безопасности ООН, нелестные высказывая Эр-Рияда о «деградации» этого международного института, имеют еще одно, мало кем замеченное последствие. Фактически, Эр-Рияд заявил, что мнение ООН для него ничего не значит и прислушиваться к нему он не намерен. Аналогичная позиция Израиля с его хроническим наплевательским отношениям ко всем резолюциям этой международной организации также очевидна. На практике это будет означать, что и Израиль, и Королевство теперь на ООН в решении палестинского, сирийского, шиитского и других актуальных вопросов, влияющих на региональную безопасность, - ориентироваться не намерены.

Кровавые репрессии, развязанный Эр-Риядом в собственной Восточной провинции, в Бахрейне и Йемене, поддержка домом Саудов международного терроризма во всем мире и спонсирование самых ортодоксальных и отмороженных групп исламских экстремистов пойдет теперь по нарастающей. Тель-Авиву теперь тоже нет особого смысла демонстрировать свою «готовность к политическому диалогу по Палестине», как-то ограничивать себя в борьбе с иранской ядерной угрозой, методами которой Тель-Авив считает диверсии и убийства, наращивать военное противостояние Хизбалле и Башару Асаду. Израильско-саудовский альянс в повседневной жизни региона обернется новым витком «государственного терроризма», ростом активности «джихадистов» в Сирии и Ираке, нестабильностью Ливана.

*****************

Нам следует ожидать активизации необъявленной войны против Исламской Республики Иран. Причем, суннитские экстремисты Джундаллы и израильская агентура в Иране будут действовать в привычной и для Эр-Рияда, и для Тель-Авива манере – нагло, агрессивно, не останавливаясь перед большой кровью. Недавние события в Белуджистане, в ходе которых погибло семнадцать иранских пограничников, боестолкновения с боевиками PJAK на границе с Ираком – это первые, но очень тревожные сигналы того, что израильско-саудовский альянс против Тегерана приступил к активным действиям. В дальнейшем боестолкновений и крови станет только больше, потому как данный альянс – это война. Война необъявленная, но от того лишь более жестокая и изощренная. Война, которая соберет кровавый урожай дестабилизации во всем регионе.

Игорь Николаев,

Специально для Иран.ру

Краткий очерк о производстве денег и способах выявления фальшивок.

Все ли мы знаем о деньгах, о признаках подлинности банкнот и монеты и их платежеспособности? Отвечая на этот вопрос, каждый вспоминает о случаях, в которых большинство из нас, возможно, оказывались (а может быть, еще окажутся), когда при оплате за покупку кассир «вежливо» отказывал в приеме какой-либо купюры или даже монеты, а мы искренне недоумевали, почему не принимают на вид вполне нормальные деньги.

В этой статье мы попробуем научиться определять подлинность банкнот и монеты (не имея оборудования и применяя лишь наши органы чувств), узнаем, с какими повреждениями можно смело ими расплачиваться, а в каких случаях и где можно поменять поврежденные деньги на целые и невредимые.

Для начала необходимо иметь хотя бы поверхностное понимание того, как изготавливают деньги. В России исключительным правом эмиссии (выпуска) денег обладает Центральный банк Российской Федерации, а изготавливаются банкноты и монеты на ФГУП «Гознак» – в Москве (банкноты и монеты), Санкт-Петербурге (монеты) и Перми (банкноты). В Перми, кстати, находится самое крупное предприятие «Гознак», на котором печатают банкноты и чеканят монеты, в том числе для других государств (Ангола, Йемен, Лаос, Камбоджа, Гватемала, Ливан, Малайзия, Индия и др.).

В настоящее время на территории России имеют хождение денежные знаки образца 1997 года – это банкноты достоинством 5, 10, 50, 100, 500, 1000 и 5000 рублей и монеты достоинством 1, 5, 10, 50 копеек и 1, 2, 5, 10, 25 рублей. Купюра достоинством 5 рублей уже не выпускается, однако продолжает оставаться законным платежным средством на территории Российской Федерации.

Кроме того, Банк России выпускает в обращение юбилейные, памятные и инвестиционные монеты (рис.1). Для их изготовления, как правило, используются сплавы из драгоценных металлов (платина, золото, серебро или их комбинации). Такие монеты выпускаются в обращение ограниченным тиражом, а приобрести их можно в кредитных организациях по цене, отличной от номинала. Все монеты из сплавов драгоценных металлов относятся к категории высшего качества – «пруф», именно поэтому их помещают в защитные прозрачные капсулы сразу после чеканки.

Есть особенность и у банкнот – в 2013 году впервые будет осуществлен выпуск банкноты достоинством 100 рублей с вертикальным расположением изображения, посвященного XXII Зимним Олимпийским играм в Сочи в 2014 году (рис.2). Такие банкноты и монеты, хотя и являются законным средством платежа, зачастую не используются в этом качестве, а «оседают» в коллекциях нумизматов.

Рис.1 Рис.2

В планах «Гознака» дальнейшая модернизация технологии изготовления денежных знаков. Например, рассматривается вопрос о внедрении в структуру банкнот микрочипов, а также возможный переход на пластиковые деньги, то есть изготовленные из полимеров. Первым среди центральных банков выпуск пластиковых купюр начал Резервный банк Австралии (в 1988 году). Сейчас многие центральные банки мира уже используют банкноты из полимеров, в их число входит Банк Канады, а в скором времени выпуск таких денег может начать Банк Англии. Безусловно, выпуск пластиковых банкнот обходится дороже, но они существенно долговечней бумажных денег и имеют ряд других преимуществ (более экологичны, сложнее подделать и др.).

Для банкнот изготавливают специальную бумагу, обладающую высокой прочностью к физическому износу, путем сложного технологического процесса. Бумага имеет сетчатую структуру, в которую в процессе производства внедряются цветные синтетические волокна (некоторые из них имеют свечение под воздействием ультрафиолетовой (УФ) лампы, а также магнитные свойства) и защитная нить. Водяные знаки изготавливаются также в процессе производства. Затем на готовые листы будущих купюр разными способами печати наносятся изображения – высоким (серийные номера), офсетным (цветные изображения, как правило, узоров и фона основного изображения), металлографским (основное изображение, метки для людей с ослабленным зрением, основные надписи и эмблемы). На банкнотах отдельных достоинств, в зависимости от модификации, некоторые элементы изображения выполнены трафаретным способом печати.

Для того чтобы «сходу» выловить подделку у себя в кармане достаточно знать, что труднее всего или почти невозможно подделать бумагу, следовательно, по характерным признакам можно определить ее подлинность, а именно: бумага «Гознака» имеет на просвет слабо заметную сетчатую структуру и нечеткие границы водяных знаков (зачастую злоумышленники изображают водяные знаки с помощью обычных белил, в таком случае «липовый» водяной знак имеет четкий контур и яркое свечение под воздействием УФ-лампы), белые купонные поля банкноты не имеют никаких остатков краски, характерных для подделок, изготовленных на копировально-множительной технике. В структуре бумаги и на ее поверхности присутствуют синтетические волокна различных цветов (в зависимости от номинала и модификации банкноты) и защитная нить.

Изображения на банкнотах должны быть четкими, без наплывов на границах примыкания элементов, выполненных разными цветами, а метка для людей с ослабленным зрением и надпись «БИЛЕТ БАНКА РОССИИ» – слегка выпуклыми на ощупь. Кроме того, на лицевой стороне банкнот всех достоинств ниже основного изображения присутствует узорная лента со скрытым эффектом, на которой под различными углами зрения проявляется надпись «РР» (Российский Рубль), так называемый «кипп-эффект» (рис.3). Легкостью для злоумышленников является воспроизведение на подделке микроперфорации – мельчайших проколов бумаги в виде повторения номинала купюры. Присутствие защитной нити в структуре бумаги с «ныряющим» эффектом также не является для мошенников непреодолимой задачей, поэтому на подделках она часто воспроизводится двумя способами – видимые части защитной полосы изображаются либо с помощью металлизированной краски, которая при незначительном механическом воздействии на нее «осыпается», либо путем наклеивания тончайшей фольги, что также можно с легкостью выявить, поддев острым предметом.

Рис. 3

Люди, обладающие достаточно острым зрением, могут разглядеть микротекст. Он встречается на каждой купюре в позитивном и негативном исполнении, а также с плавным переходом от одного типа к другому. При этом границы микротекста четкие, без наплывов краски.

Другие элементы защиты банкнот от подделок могут быть различимы только при использовании специального оборудования. В основном это свойства красок, обладающие различными эффектами. Например, краска с инфракрасным (ИК) эффектом – под воздействием инфракрасного спектра света на банкноте видно только ту часть изображения, в которую в процессе изготовления были внедрены специальные пигменты, обладающие отражающим свойством ИК-излучения, при этом другие элементы изображения не видны вовсе. Для выявления ИК-эффекта используется прибор с ИК-излучателем (для выявления физических свойств краски с ИК-эффектом можно, к примеру, прибегнуть к обычной бытовой видеокамере с ИК-излучателем, через визор которой будет виден данный эффект). Внедренные в структуру бумаги защитные волокна и часть изображения обладают УФ-эффектом – под воздействием УФ-лампы наблюдается свечение отдельных элементов изображения (разные, в зависимости от номинала и модификации банкноты) и некоторых защитных волокон. Еще одно уникальное свойство применяемых красок и внедренных в бумагу синтетических волокон – магнитное. Действительно, на банкнотах всех достоинств (в зависимости от модификации) присутствуют краска и волокна, обладающие магнитными свойствами, а увидеть этот эффект возможно только с помощью специальных приборов, например, магнитоскопа.

Существует еще ряд свойств, выявление которых основано на знаниях о специфике различных методов и способов нанесения красок на бумагу. Останавливаться на них не будем, так как выявление таких свойств возможно только с применением приборов, используемых для проведения полноценной экспертизы денежных знаков.

Все чаще в торгово-сервисных точках встречаются приборы с ИК-излучением, которые пришли на смену УФ-лампам. Это происходит по нескольким причинам.

Во-первых, приборы с УФ-излучением не так эффективны в борьбе с фальшивками, так как фальшивомонетчики уже давно научились обрабатывать бумагу и соответствующую часть изображений средствами, подавляющими УФ-свечение.

Во-вторых, подделать ИК-свойства краски довольно сложно технологически и требует значительных финансовых затрат.

Наконец, в-третьих, довольно часто встречаются подлинные деньги, имеющие яркое свечение в УФ-свете, что связано с воздействием на банкноты агрессивной среды (мыльные, порошковые растворы и пр.). Наиболее распространенный случай – это деньги, оставленные в карманах нашей одежды, которая подвергается стирке.

Интересный факт: способ определения подлинности купюры под ультрафиолетовыми лучами был изобретен в начале 1990-х годов в НИИ «Гознак», однако из-за отсутствия патента (в свое время «Гознак» не запатентовал множество разработок) «Гознак» с этого изобретения не получает ни копейки.

Гораздо реже встречаются поддельные монеты. Изготовление монет происходит методом чеканки, именно чеканки, а не штамповки (некоторые виды подделок монет как раз и называют «штамповкой»). Метод чеканки позволяет воспроизвести четкий оттиск на заготовке даже мелких элементов изображения, чего в отличие от распространенных способов подделок монет (штамповка, литье и др.) достичь практически невозможно. Кроме того, фальшивые монеты, выполненные способом литья, будут иметь на поверхности углубления и неровности, иметь глухой звук, а если провести такой монетой по белому листу бумаги, как правило, оставляют след темно-серого цвета (оксидная пленка). Разумеется, большинство фальшивомонетчиков занимаются подделкой монет наибольшего достоинства – 5 и 10 рублей, однако чаще всего подделывается именно 5-ти рублевая монета, так как по сравнению, например, с «десяткой», имеет меньше степеней защиты. Основное отличие 10-рублевых монет – это наличие скрытого эффекта, расположенного в цифре «0», изменяя угол зрения, мы можем увидеть меняющуюся надпись «руб» и «10» (рис.4).

Рис. 4

Обращаясь к технологии чеканки монет, следует отметить, что чеканка обычных разменных монет происходит на заготовках, которые в зависимости от номинала монеты выполняются из различных по составу сплавов, а также однородных (моно-) и неоднородных (би-) композиций металлов и сплавов. К биметаллической по структуре относится и 5-рублевая монета – медная основа с тонким мельхиоровым покрытием аверса и реверса, нанесенным на основу способом плакировки (термомеханическое воздействие), а со второй половины 2009 года – стальсодержащая основа с покрытием из никеля, нанесенного способом гальванотехники. При этом если в первом случае магнитные свойства не проявляются, то монеты со стальсодержащей основой такие свойства имеют. И это еще один способ определения подлинности 5-рублевой монеты.

Факты выявления поддельных монет в России редки, однако это не значит, что поддельные монеты совсем не имеют хождения. Во многом это объясняется современным уровнем нашей жизни и высоким темпом деловой активности, нашей ментальностью, ведь мы просто не обращаем внимания на «мелочь» в кармане.

Но что делать, если все-таки «попался» с фальшивкой? Зачастую в торгово-сервисных точках кассиры просто предлагают поменять сомнительную купюру, и на этом весь «криминал» заканчивается. Однако, например, в банках такой ход событий практически исключен. Если у кассира в банке вызовет сомнение подлинность банкноты, есть два варианта развития дальнейших событий. Первый – вам могут предложить передать данную купюру для проведения экспертизы (в данном случае необходимо составить в произвольной форме заявление и опись с реквизитами купюр, передаваемых на экспертизу). Второй – если у кассира не останется сомнений в том, что ваши деньги фальшивые, на место прибудет наряд полиции (по вызову одного из сотрудников банка), который оформит изъятие фальшивок и доставит вас в отделение для выяснения обстоятельств появления их у вас на руках. Других законных средств избавляться от подделок нет.

Еще одной причиной отказа в приеме ваших денег в качестве платежа может стать наличие повреждений на банкнотах или монетах. В процессе хождения банкноты и монеты изнашиваются, утрачивают некоторые свойства защиты, истираются изображения и т.п. Существует два типа денег – платежеспособные и неплатежеспособные.

К первому типу относятся подлинные, неповрежденные или с незначительными повреждениями деньги, а также с признаками брака предприятий «Гознак». К незначительным повреждениям банкнот, как правило, относятся отсутствующие уголки (края), отверстия (проколы), посторонние надписи, оттиски штампов, несильные загрязнения, пятна, а что касается монет – это следы незначительного механического воздействия (царапины, вмятины). Деньгами с такими повреждениями можно рассчитываться в любой торговой точке. Если ваша наличность по какой-то причине все же сильно повреждена (воздействие агрессивной среды, обожжена после пожара, составлена из нескольких фрагментов, повреждена животными и др.), и вам отказали в приеме, можно обратиться в кредитную организацию (банк), где проведут обмен на целые (неповрежденные) деньги бесплатно при условии подлинности ваших денег и сохранении не менее 55% от общей площади банкноты. Исключение – операции с иностранной валютой и разменные операции с валютой Российской Федерации, за которые кредитная организация вправе взимать комиссию.

Второй тип, неплатежеспособные – их не поменяют даже в банке. К данному типу относятся поддельные деньги и подлинные со следующими повреждениями: отсутствует более 45% от общей площади банкноты (по любой причине); характер повреждений не позволяет восстановить целостность банкноты до минимально допустимого размера (55% общей площади); монеты, утратившие изображение в такой степени, что это препятствует однозначному определению номинала и типа монеты. Однако Банк России и здесь предусмотрел возможность обмена неплатежеспособных, но подлинных банкнот и монеты в особом порядке. Исключительным правом обмена неплатежеспособных, но подлинных денежных знаков обладает только сам Банк России, который по заявлению «пострадавшего» может произвести их обмен в случае, если остаточная площадь банкноты составит не менее 30%. В такой ситуации необходимо направить свое заявление в Банк России или другой уполномоченный орган в его структуре с изложением обстоятельств, которые привели к повреждениям, не позволяющим их обменять в кредитной организации, приложив к заявлению документы, подтверждающие факт стихийного или иного бедствия (справка о пожаре, стихийном бедствии, протокол ДТП, другие подтверждающие документы).

К сожалению, такие случаи нередки. Однако бывает, что повреждения порой носят поистине экзотический характер. Так, Банком России рассматривались заявления граждан, сообщающих о повреждениях банкнот «мышевидными грызунами» или, например, обожженных (обугленных), но не вследствие пожара, а в результате «сработавшей в неподходящий момент духовки», когда один из супругов прятал там свою «заначку», которую в итоге принес на экспертизу в чугунной сковородке, дабы окончательно не разрушить то, что от нее осталось. Курьезных случаев в практике обмена поврежденных денег хватает, и в большинстве случаев Банк России идет навстречу «пострадавшим», обменивая такие деньги.

// Андрей Анорин, ведущий экономист Сводно-экономического управления ГУ Банка России по Краснодарскому краю – для Bankir.Ru

Число жертв среди гражданского населения только одном в Пакистане от применения там США дронов составило не менее 400 человек, и эти данные могут оказаться заниженными, говорится в опубликованном в пятницу докладе ООН.

В этой связи в документе содержится призыв к Соединенным Штатам рассекретить информацию о применении беспилотников и точное число жертв среди мирных жителей. Документ составлен для Генеральной Ассамблеи ООН специальным докладчиком по вопросу о защите прав человека в борьбе с терроризмом, англичанином Беном Эммерсоном.

Правительство Пакистана предоставило ему "документированные статистические данные, по меньшей мере, о 330 ударах с беспилотных летательных аппаратов в районе племенных территорий федерального управления, имевших место с 2004 года". По информации правительства, отмечается в докладе, общее число убитых в результате ударов с беспилотных летательных аппаратов составило не менее 2,2 тысячи, а число тяжело раненых - не менее 600 человек.

Правительству Пакистана удалось подтвердить, что "в результате ударов с беспилотных летательных аппаратов было убито не менее 400 гражданских лиц и еще 200 были сочтены возможными некомбатантами", сообщает Эммерсон.

В Афганистане, по его данным, за первые шесть месяцев 2013 года миссия ООН по содействию документально подтвердила 15 убитых и семь раненых среди гражданского населения в ходе семи раздельных операций беспилотных летательных аппаратов, целью которых были антиправительственные силы. В Йемене, по разным данным, по той же причине погибли от 21 до 58 мирных жителей.

Как подчеркнул Эммерсон, "участие ЦРУ в боевых контртеррористических операциях в Пакистане и Йемене является практически непреодолимым препятствием для прозрачности" применения дронов. Спецдокладчик ООН не считает, что соображения национальной безопасности оправдывают сокрытие данных о жертвах среди гражданского населения.

Компания QPM (Qatar Project Management) подписала соглашение о сотрудничестве с Марокканским агентством развития туристической инфраструктуры (Société Marocaine d’Ingénierie Touristique, SMIT). SMIT будет оказывать катарской компании консалтинговые услуги, стороны будут развивать сотрудничество в девелоперской отрасли, обмениваться опытом проектного менеджмента в сфере развития туристической инфраструктуры.

После того, как QPM открыла несколько региональных представительств в Саудовской Аравии, Марокко и Египте, это помогло компании реализовать проекты не только в этих странах, но и в соседних с ними государствах региона – Йемене, Судане, Ливии.

Qatar Project Management – крупнейшая в Катаре и одна из крупнейших в Персидском заливе девелоперских компаний.

“Aujourd’hui”

Саудовская Аравия все больше толкает США в объятия Ирана

Многие аналитики традиционно считали, что американо-саудовское партнерство непоколебимо и США всегда будут в этом союзе на главных ролях. Однако арабские «революции» и вторжение саудовских войск на Бахрейн в феврале 2011 года, а также выступления саудовских шиитов Восточной провинции в поддержку своих «собратьев» по вере опрокинули эти представления. Саудовская Аравия отвергает возможность вмешательства в свои внутренние дела и обещает отрезать пальцы тем, кто предпримет подобные попытки, заявил 9 марта 2011 года на пресс-конференции в Джидде министр иностранных дел страны Сауд Аль-Фейсал. А чуть раньше МВД КСА выпустило заявление, запрещающее проведение в королевстве каких-либо акций протеста. Позже госдепартамент США также выпустил заявление, в котором указывал на права саудовских граждан на мирные акции протеста, а также право народов на самовыражение. Сауд Аль-Фейсал в ответ подчеркнул, что «ясная позиция КСА заключается в том, что проведение реформ в обществе не может быть достигнуто при помощи митингов и демонстраций».

Ряд аналитиков по Ближнему Востоку в последние несколько месяцев прогнозируют ухудшение отношений между Саудовской Аравией и США по причине противоположных взглядов на разрешение сложившейся ситуации в странах региона, в том числе из-за арабских «революций» и саудовской оккупации Бахрейна, осуществленной по мандату Совета сотрудничество арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). «Это не так. Мы не вмешивались в дела американцев, мы стремимся к этим отношениям и чувствуем, что США также дорожат ими», - сказал глава МИД Саудовской Аравии. Но саудовцы действовали жестко и решительно, невзирая на стратегическое партнерство с Вашингтоном. Тогда госсекретарь Хиллари Клинтон, находившаяся в Каире, заявила: "Чем скорее они (примечание автора - правительство и оппозиция на Бахрейне) сядут за стол переговоров и попытаются найти ответы на законные требования народа, тем быстрее будет найдено решение". А затем она деликатно покритиковала саудовские власти за насилие в отношении шиитских волнений в Восточной провинции КСА и заикнулась о демократии. В результате, саудовский король отказался от встречи с ней, а ее визит в Эр-Рияд, намеченный к проведению после поездки в АРЕ, был вообще отменен.

Учитывая нынешние крайне непростые реалии на Ближнем Востоке и в зоне Персидского залива, Саудовская Аравия начала как никогда раньше испытывать необходимость в обновлении руководства спецслужб для мониторинга над ситуацией и прогнозирования в целях принятия важнейших политических решений. Особенно в сфере модификации отношений с США, которые перестали безоговорочно вставать на сторону КСА. Исходя из того, что за последние 2,5 года внутриполитическая ситуация во многих странах арабского мира претерпела кардинальные изменения, саудовской разведке стали необходимы люди, способные выполнять функции своеобразных «кризис-менеджеров», к которым, без всякого сомнения, можно отнести принца Бандара бин Султана бин Абдель Азиза Аль-Сауда. Смена руководителя саудовских спецслужб, произошедшая 19 июля 2012 года, была произведена довольно своевременно и правильно. Для Саудовской Аравии, являющейся политическим и энергетическим «гигантом» региона Персидского залива наряду с Ираном, помимо дальнейшего углубления стратегического партнерства с США на нынешнем этапе важно с максимальной долей профессионализма решить целый ряд первоочередных задач. К таковым относятся, прежде всего, ситуация в Сирии и связанное с ней дальнейшее развитие событий в Ливане, иранская ядерная программа и судьба «Хизбаллы», выстраивание партнерских отношений с Египтом и его военной верхушкой, участие в качестве ключевого регионального игрока в урегулировании палестино-израильского конфликта, дальнейшее проникновение в Йемен, дальнейшее ведение «подковерной» войны с Ираном за определение политического будущего Ирака, не говоря уже о внутриполитических угрозах, с которыми столкнулось королевство в свете непрекращающихся шиитских волнений как в Восточной провинции КСА, так и в соседнем Бахрейне.

В данном контексте нельзя сбрасывать также со счетов информационный скандал, в центре которого оказалась принцесса Ламья, дочь бывшего главы саудовской разведки принца Мукрина. Согласно появившихся в арабских СМИ в начале мая 2012 года сообщений, принцесса под прикрытием саудовских секретных служб вывезла из Каира миллиарды долларов, принадлежавших семье Хосни Мубарака, воспользовавшись находящимися в Красном море саудовскими королевскими яхтами, а также чартерными авиарейсами. Нельзя исключать и того, что смещение принца Мукрина с должности главы Управления общей разведки стала своеобразным оправдательным шагом семьи Аль-Сауд перед новым египетским руководством, призванным хоть каким-то образом сгладить имеющиеся у сторон противоречия вокруг персоны Хосни Мубарака и его семьи.

Повторный выход на авансцену политической жизни королевства принца Бандара бин Султана, находившегося последнее время в своеобразном «информационном забвении», стало попыткой семьи Аль-Сауд перейти к прагматичной, бескомпромиссной и более агрессивной внешней и внутренней политике с целью возвращения себе статуса безоговорочного регионального лидера. Особенно актуальным это выглядит в свете выхода КСА в течение последних трех лет на главные роли на Ближнем Востоке, вызванного событиями т.н. «арабской весны». Нельзя сказать, что Бандар бин Султан имеет менее скандальную репутацию, нежели смещенный с поста главы саудовских спецслужб принц Мукрин. За годы работы на должности посла Саудовской Аравии в США Бандар бин Султан стал источником многочисленных сплетен, которые с удовольствием тиражировали все ведущие мировые СМИ. Его имя фигурировало в коррупционных расследованиях, проводимых Скотланд-Ярдом в связи с подкупом британских должностных лиц, причастных к подписанию многомиллиардных контрактов на поставку современных видов вооружений в Саудовскую Аравию. Широко известен Бандар ибн Султан также среди американского политического и делового истеблишмента, успевшего наладить с ним тесные связи, учитывая, что саудовский посол пробыл на посту главы дипмиссии КСА в Вашингтоне целых 22 года. Известен он и тайными связями с некоторыми ведущими деятелями Израиля правого толка, в том числе по вопросам, связанным с ХАМАС и ПНА, а также контактами с произральским лобби в США.

Захлестнувшие Ближний Восток «демократические» потоки породили тревогу в Вашингтоне и европейских столицах. Все западные государства официально приветствовали победу «демократии», а на деле – радикального исламизма, в арабском мире, но опасаются потерять «дружественных тиранов», с которыми Запад уже давно ведет дела. С Ливией было проще, по крайней мере, для США, поскольку Америка практически не поддерживала Муаммара Каддафи. Но настоящим испытанием для Америки на преданность делу «демократии» является ее самый давний союзник - КСА. Эр-Рияд выступает в качестве важнейшего нефтедобывающего партнера, на которого Вашингтон давно уже полагается в вопросах стабилизации мирового нефтяного рынка. КСА также является крупным покупателем вооружений. И что самое важное, королевская семья щедро делится своим богатством в Вашингтоне, заводя многочисленных и влиятельных друзей.

Эр-Рияд является, по сути дела, тоталитарной теократией. Горстка дряхлых старцев и 7000 принцев стали истинным наказанием для этой страны с 27 миллионами населения. Там нет ни выборов, ни гражданских свобод, а люди немусульманского вероисповедания не могут свободно отправлять свои религиозные обряды даже дома. Саудовское правительство распространяет исламский фундаментализм (в виде салафизма – самого реакционного и экстремистского направления идеологии ваххабизма) по всему миру, а граждане страны оказывают существенную финансовую помощь террористам. Однако американское руководство никак не подталкивает членов королевской семьи к осуществлению демократических реформ. При этом, никак нельзя сказать, что обеспеченные принцы интересуются американскими политическими ценностями. Режим в Эр-Рияде всегда использовал все силы и средства, необходимые для самосохранения. А сейчас Саудовская Аравия переняла вашингтонскую стратегию и начала насаждать свои ценности за рубежом, начав с Бахрейна и Сирии. Эр-Рияд тогда решил силой задушить зарождающееся демократическое движение в Бахрейне и сохранить диктатуру семьи шейха Халифы, а затем смести светский режим Башара Асада, которому он мстил и за свое поражение в Ливане после убийства премьер-министра Харири.

Саудовский режим сохраняет абсолютную политическую власть, отвергая выборы, как "не соответствующие исламским убеждениям". Даже скромные реформы короля Абдаллы вызывают активное противодействие в королевской семье. Будущее режима кажется неопределенным и беспросветным. Власть практически полностью сосредоточена в руках сыновей бин Сауда. Однако среди стареющих братьев существуют серьезные разногласия по женской линии. Король и наследный принц - в преклонном возрасте и часто болеют. Скоро бразды правления перейдут к следующему поколению и последствия здесь могут оказаться самыми непредсказуемыми. К этой взрывоопасной смеси следует прибавить также межплеменные и региональные разногласия и распри. Казалось бы, саудовское королевство должно стать вполне очевидным объектом американского воздействия с целью демократизации. Однако даже администрация Буша не подталкивала страну к реформам. Не было никаких встреч с диссидентами, не было критики со стороны заезжих американских лидеров, не было даже холодного приема саудовским официальным лицам.

Эр-Рияд пришел в ужас, когда стал свидетелем мощных протестов на Ближнем Востоке. Новые информационные технологии дают королевской династии возможность скрывать от своих граждан всепроникающую коррупцию, бесхозяйственность и бедность. Однако режиму при поддержке армии и хорошо вооруженной национальной гвардии удалось избежать массовых демонстраций. Небольшие толпы собирались в ряде городов, особенно на востоке страны, где сосредоточены шииты, однако их быстро разогнали. Когда протесты за границей начали шириться, король объявил об увеличении социальных расходов на 36 миллиардов долларов. Режим также произвел аресты своих критиков и привел силы безопасности в состояние повышенной готовности.

Радикализация населения королевства, которое вначале хочет пока лишь реформ, может распространиться по всему Персидскому заливу. На самом деле, Саудовская Аравия очень сильно рискует, поскольку все это может сыграть на руку Ирану. Эр-Рияд уже обвиняет Тегеран в том, что он провоцирует беспорядки среди шиитов, но реалии таковы, что, наоборот, Иран вовсе не является движущей силой в этих действиях, в подстегивании шиитов Восточной провинции и Бахрейна на выступления.

Действия Эр-Рияда могут взбаламутить и иракскую политику. Лидер антиамериканских шиитов Муктада аль-Садр (Moqtada al-Sadr) уже призывает к протестам против действий Саудовской Аравии. Даже глава иракских шиитов аятолла Али аль-Систани, являющийся самым почитаемым среди шиитов духовным лицом и обычно избегающий политики и тот подверг критике Эр-Рияд за закручивание гаек. Действия саудитов грозят привести к еще большему расколу между суннитами и шиитами во всем регионе.

Пока что саудовская монархия кажется жизнеспособной и стойкой, однако ее отношения с США становятся все более натянутыми. Но самые крупные проблемы у королевской семьи Саудов носят внутренний характер. Речь идет об отсутствии у нее легитимности. Вполне можно предположить, что на будущие угрозы они станут реагировать с жестокостью. Вот как это объясняет саудовский министр внутренних дел Найеф бин Абдул-Азиз, являющийся, по сути дела, вторым претендентом на трон: "Что мечом завоевано, мечом и сохраним".

По сути, если режиму будет брошен вызов, он, конечно же, будет надеяться на поддержку Вашингтона. И очень многие заинтересованные лица из Вашингтона выступят именно за такой курс. Однако администрация вряд ли сможет выразить поддержку режиму, нарушающему почти все основополагающие принципы (демократии, права человека, свобода слова и т.д.), за которые выступают США. Вашингтон при таком вопиющем положении вещей не может даже спрятаться за фиговым листком реформ.

А над всей этой сумятицей в регионе спокойно наблюдает Иран. Глупое вторжение администрации Буша в Ирак сняло с Тегерана одно из важнейших ограничений. А теперь Королевство Саудовской Аравии вручило шиитскому Ирану мощный инструмент для расширения числа сторонников в арабском мире. Администрации США сейчас приходится отказываться от широко рекламируемой видимости теплых взаимоотношений между Вашингтоном и Эр-Риядом. Сотрудничество по вопросам, представляющим взаимный интерес, будет по-прежнему иметь большое значение. Но Вашингтону придется установить дистанцию между США и саудовским режимом. А заодно продолжить нормализацию отношений с Тегераном, который сможет заменить КСА в качестве главного стратегического партнера и мощного стабилизирующего фактора в Персидском заливе.

Владимир Алексеев,

Специально для Иран.ру

Невостребованность

Итоги сентября на мировом рынке стали

Невостребованность – именно это слово выглядит сегодня ключевым для понимания текущей ситуации на мировом рынке стали. Избыточные мощности в глобальной металлургической отрасли препятствуют повышению цен на стальную продукцию, даже когда спрос на нее увеличивается в силу действия сезонных факторов, как, собственно, и произошло в сентябре текущего года. Впрочем, основные проблемы отрасли заключаются не столько в избытке предложения, сколько в недостаточном спросе. Причем, его существенное увеличение в обозримом будущем выглядит маловероятным.

Дорога в тупик

Чтобы разобраться в причинах нынешнего кризиса в мировой металлургии, нужно вернуться даже не в 2008 год, а еще дальше, в 80-е годы, когда товарный рынок западных стран, с одной стороны, полностью оказался под контролем крупных транснациональных корпораций, а, с другой, стал насыщенным, сделав невозможным дальнейший экстенсивный рост или, по крайней мере, сильно затруднив его.

«Большой бизнес» нашел ответы на эти вызовы. С конца 80-х годов производственные мощности по выпуску практически всей продукции, кроме наиболее технически сложной и наукоемкой, стали переноситься в страны «третьего мира». Многократное сокращение расходов на рабочую силу в производственном звене позволило корпорациям значительно нарастить свои прибыли и создать новые рабочие места для американцев и европейцев в сферах дизайна, маркетинга и продаж, где теперь создавалась основная добавленная стоимость. Одновременно распад Советского Союза, ликвидация соцлагеря, открытие для внешней экспансии таких крупных экономик как индийская и китайская создали новые рынки сбыта и открыли новые возможности для роста.

Но в начале 2000-х эти резервы оказались в основном исчерпанными. Глобализация закончена. Новых рынков, которые могли бы обеспечить продолжение экстенсивного роста, в мире больше нет. Эффект от перенесения производства в государства «третьего мира» получен всеми игроками и перестал быть конкурентным преимуществом.

Де-факто в мировой экономике использовались три возможных выхода из этого тупика. Но во всех случаях последствия оказались катастрофическими.

Во-первых, все крупные корпорации мира применяют различные схемы «налоговой оптимизации», чтобы уменьшить долю прибыли, которую нужно «отстегивать» государству. Масштабы этого явления огромны. По оценкам Европейской комиссии, «недобор» налогов и сборов составляет в странах ЕС порядка 1 трлн. евро в год. Американская Internal Revenue Service полагает, что в 2012 году американские корпорации легально укрыли от внутреннего налогообложения около $2 трлн. доходов. Вследствие этого процесса государствам стало не хватать денег для покрытия социальных обязательств и финансирования проектов. Отсюда проистекают резкий рост государственного долга в последние годы и разрушительная для экономики политика «жесткой экономии».

Во-вторых, с целью сокращения затрат корпорации начали проводить массированные сокращения рабочей силы в западных странах. Причем, если в 80-90-е годы «лишними» становились промышленные рабочие, в основном, сумевшие найти новые места в офисах или в сфере услуг, то теперь под сокращения попадают, главным образом, разнообразные агенты по продаже и офисные клерки, имеющие лишь очень ограниченные возможности для альтернативного трудоустройства. Рост безработицы привел к сужению потребительского рынка в западных странах, подорвал благополучие малого бизнеса, занятого, в основном, в сфере услуг, и запустил замкнутый «порочный круг». Чем хуже рыночная конъюнктура, тем более жесткую политику проводят корпорации, увольняя новых сотрудников. Но чем больше увольнений, тем более угнетенным оказывается потребительский рынок и тем хуже конъюнктура.

В-третьих, последний подъем первой половины 2000-х происходил, в основном, за счет дешевого и доступного заемного капитала. Все, можно сказать, брали взаймы у будущего, но теперь пришло время расплачиваться по этим долгам. Обрушение пирамиды ипотечного и потребительского кредитования привело к «сгоранию» обесценившихся активов на триллионы долларов, заставило правительства вливать эти триллионы в банки, чтобы возместить им эти потери, нарушило стабильность финансовой системы в мировом масштабе и привело к резкому сокращению банковского финансирования для реального сектора экономики.

Что касается мировой металлургической промышленности, то основные ее мощности создавались во время бурного роста 90-х – первой половины 2000-х годов и для обеспечения этого роста. Причем, хотя с момента кризиса 2008 года прошло уже пять лет, возвращения к прежним объемам потребления не происходит, что и делает значительную часть глобальной сталелитейной отрасли невостребованной.

Конечными потребителями стальной продукции являются прямо либо опосредованно или домохозяйства, удовлетворению потребностей которых так или иначе служит большая часть реального сектора мировой экономики, или государства, реализующие различные проекты – от локальных до общенациональных. Однако оба этих направления сейчас находятся в тупике. Западные государства пытаются выйти из бюджетно-долгового кризиса посредством сокращения затрат на госаппарат (в самом широком смысле слова, включая врачей и учителей), социальные программы и госинвестиции. Но все это объективно лишь ухудшает ситуацию в экономике.

Мы ждем перемен

Поэтому немногим менее 1% экономического роста Германии, где сохранилась работающая промышленность, выглядят блестящим результатом на фоне стагнирующего Евросоюза. Американская же экономика, как ни странно, фактически находится на «нефтегазовой игле». Основными источниками ее роста в последние годы были сначала сланцевый газ, резкое увеличение поступлений которого вызвало массированный приток инвестиций в буровое оборудование, газопроводы и энергетику, а затем сланцевая нефть, добыча которой с 2011 года растет со скоростью 13-16% в год. Иных факторов экономического восстановления в западных странах нет и не появится при сохранении нынешней государственной политики.

По другому пути пытался пойти Китай, превратившийся к началу 2000-х в «мастерскую мира». Государство, ставшее основным партнером западных компаний, строивших в КНР свои заводы и фабрики, вкладывало свою долю доходов в инфраструктуру и повышение жизненного уровня населения. За счет этого производство стали в стране с 2000 по 2013 год выросло более чем в 6 раз. Только по официальным прогнозам оно может достигнуть в текущем году 780 млн. т, причем, как признают сами китайцы, еще до 50 млн. т в год могут оказаться вне сферы внимания официальной статистики.

Правда, сейчас производственные мощности китайской металлургии тоже оказываются невостребованными. Резервы роста и в этой стране подошли к концу. Китайский подъем опирался, прежде всего, на западный потребительский рынок, который после 2008 года резко сузился, а сейчас находится в состоянии стагнации. Рассчитывать на существенное улучшение здесь пока не приходится.

Китайские власти после 2008 года предпринимали просто титанические усилия, чтобы заместить «внешний» рост «внутренним». Были реализованы широкомасштабные программы по строительству инфраструктуры, приведшие, в частности, к появлению «мертвых» городов, в которых почти никто не живет, и дорог, ведущих из ниоткуда в никуда. Но сейчас и этот фактор перестал работать, просто потому что нельзя наращивать инвестиции в строительство до бесконечности. В последние месяцы в Китае стремительно разрастается пирамида потребительского кредитования, но это сопряжено с большой вероятностью краха по образцу США и Европы 2008 года.

Поэтому, как отмечали участники состоявшейся 25 сентября конференции «Прогноз-2014. Рынок черных и цветных металлов»,выход из нынешнего экономического кризиса, вероятно, возможен только за счет радикальной смены модели организации мировой экономики, создания нового уклада. По крайней мере, нынешняя модель либерального капитализма, основанная на отрыве финансовой сферы от реального сектора, преобладании денежных методов регулирования и господстве транснациональных корпораций над государствами и экономикой, явно выглядит не эффективной и разрушительной. Она завела мир в тупик, выхода из которого не видно – по крайней мере, при использовании привычных инструментов и традиционных (для данного уклада) мер.

Основная трудность здесь видится в том, что в мировых политических и экономических кругах пока нет не только понимания, какими должны быть изменения, но и осознания необходимости этих изменений. Либеральная модель по-прежнему доминирует в государственной политике. В частности, к применению таких типично либеральных инструментов как сокращение государственных расходов и ограничение «социалки» призывает в последнее время и российское правительство.

По этой причине процесс «смены трендов» в мировой экономике может значительно затянуться, а сами перемены – сопровождаться серьезными катаклизмами. Тут впору вспомнить о том, что способом разрешения кризиса 1929 года, тоже потребовавшего смены экономической модели, в конечном итоге, стала Вторая Мировая война.

Для мировой металлургической отрасли любое развитие событий, скорее всего, приведет к сокращению потребления стальной продукции или, как минимум, к снижению темпов роста. Если поиски выхода затянутся, то мир ждет длительная стагнация, напоминающая депрессию в экономике Японии, которая началась в конце 80-х с обвала рынка недвижимости и продлилась до начала 2000-х. Но и «новая» экономика, скорее всего, будет подразумевать более бережное расходование природных ресурсов и ограничение безудержного, необоснованного, избыточного потребления.

Поэтому металлургам не обойтись без значительного сокращения производственных мощностей. Только за счет этого мировой рынок стали может достичь баланса спроса и предложения в ближайшие годы. При этом, первыми кандидатами на сокращение выглядят компании Евросоюза и Китая, где перепроизводство наиболее выражено. Однако оптимизация мощностей вряд ли произойдет быстро. Металлургическим компаниям тяжело принимать решения по сокращению выпуска, так как они нуждаются в постоянном притоке наличных для обслуживания своей задолженности. Кроме того, против закрытия предприятий выступают государственные и местные власти, которым не нравится перспектива массовой ликвидации рабочих мест в промышленных районах.

Возможно, понадобится еще один год спада, когда низкие цены на стальную продукцию будут сочетаться с относительной дороговизной сырья, чтобы европейские и китайские компании приступили к реальному выводу из строя избыточных предприятий. По крайней мере, участники конференции «Прогноз-2014. Рынок черных и цветных металлов» не видели особых причин для оптимизма при оценке перспектив мировой металлургической отрасли на будущий год. В то же время, для российского рынка прогноз на 2014 год выглядит несколько более благоприятным, ожидается небольшое расширение спроса и повышение цен.

Первый месяц осени

Теперь переходим непосредственно к сентябрю 2013 года, который, по большому счету, разочаровал металлургов. Ожидавшегося в начале осени сезонного подъема деловой активности не произошло. Спрос на стальную продукцию почти везде остался ограниченным, потребители воздерживались от создания значительных запасов.

В Китае, где реально наблюдалось некоторое оживление, росту цен воспрепятствовал избыток предложения. Из-за этого стоимость проката на внутреннем рынке в течение всего месяца медленно ползла вниз. Во второй половине сентября китайским компаниям пришлось пойти на уступки и при экспорте. Вследствие ослабления позиций китайцев пришлось отказаться от намеченного повышения производителям из других стран Восточной Азии.

Правда, здесь свою роль сыграл еще один фактор, а именно, рекордное падение курса индийской рупии по отношению к доллару в начале сентября. Это – вместе с экономической депрессией в самой Индии, вызвавшей стагнацию внутреннего рынка, – привело к экспортной экспансии индийских металлургических компаний, предлагавших свою продукцию по заниженным ценам.

На Ближнем Востоке рыночную ситуацию заметно ухудшил другой краткосрочный фактор – кризис в Сирии, едва не приведший к полномасштабной войне, в которую могли бы быть втянуты и другие страны региона. Если учесть также и высокий уровень политической напряженности и в других странах региона – Ливии, Египте, Йемене, а также изменения в законодательстве Саудовской Аравии, в значительной мере сократившие использование труда гастарбайтеров, не удивительно, что в экономике региона наблюдался спад, а спрос на стальную продукцию был ограниченным. Соответственно, в течение сентября понизились котировки как на длинномерный, так и на плоский прокат.

Европейские и американские металлургические компании начали сентябрь с повышения котировок и кое в чем преуспели. Однако, в конечном итоге, этот подъем не был в полной мере поддержан рынком из-за недостаточного спроса. Во второй половине сентября производителям пришлось перейти к политике стабилизации цен (безотносительно к валютным колебаниям).

В октябре поставщики стальной продукции, очевидно, постараются повторить попытку подъема цен. Иного выхода у них все равно нет. Во-первых, металлургам приходится нести относительно высокие затраты на сырье и энергоносители, из-за чего многие компании сегодня убыточны. Во-вторых, в начале четвертого квартала в очередной раз ожидается расширение спроса на стальную продукцию.

Тем не менее, вероятность того, что металлургам в этот раз удастся настоять на своем, не слишком велика. На мировом рынке стали сохраняется избыток предложения, так что на нынешнем рынке доминируют покупатели. Скорее всего, в октябре они постараются сохранить цены неизменными, чтобы потребовать от поставщиков новых уступок перед концом года. По крайней мере, для возобновления длительного роста цен сейчас нет серьезных перспектив.

Виктор Тарнавский

Йеменские военные взяли под контроль штаб одного из армейских подразделений на юге страны, который в понедельник был захвачен связанными с "Аль-Каидой" боевиками, передает агентство Франс Пресс.

Боевики из группировки "Ансар аш-Шариа", захватившие командную структуру в портовом городе Эль-Мукалла - административном центре провинции Хадрамаут - были переодеты в форму сотрудников из центрального аппарата службы безопасности. Перед захватом трехэтажного здания, расположенного на прибрежном утесе напротив военной базы, они взорвали перед его воротами заминированный автомобиль. В результате нападения погибли четверо военнослужащих, оставшийся гарнизон боевики взяли в заложники.

Армейское командование сообщает, что боевики, число которых составляло около 20 человек, почти не оказали сопротивления, когда военные начали ответный штурм здания. Захватившие его экстремисты были взяты в плен, некоторые из них ранены. О потерях при штурме среди военнослужащих не сообщается.

В Йемене с 2011 года сохраняется нестабильная обстановка после смены власти. На территории Йемена действует местная ячейка "Аль-Каиды" - группировка "Аль-Каида на Аравийском полуострове", являющаяся одной из самых активных террористических группировок в мире.

Пентагон меняет место дислокации беспилотных летательных аппаратов (БЛА) в Джибути после того, как местные чиновники выразили озабоченность по поводу возможного столкновения беспилотников с коммерческими самолетами, сообщает Defense News 25 сентября.

После терактов 11 сентября 2001 года база Кэмп-Лемоньер, расположенная рядом с международным аэропортом Джибути, взяла на себя важную стратегическую обязанность в качестве места дислокации Сил специального назначения США для ударов по формированиям исламистских террористических организаций «Аль-Каида» в Йемене и «Аль-Шабаб» в Сомали.

С января 2011 года случилось пять аварий, связанных с беспилотниками MQ-1 Predator, и правительство Джибути потребовало от США прекратить полеты БЛА с базы Кемп-Лемоньер, где размещены около 3000 американских военнослужащих.

По соглашению с властями Джибути американские военные переместят базу беспилотников с Кэмп-Лемоньер на аэродром Чабеллей, расположенного примерно в 10 км к юго-западу от столицы. Решение перебазировать беспилотники обойдется в 800 млн долл США для модернизации инфраструктуры Кэмп-Лемоньер и в 13 млн долл для создания условий для полетов беспилотников с аэродрома Чабеллей. Переход на новое место базирования обсуждается уже более шести месяцев.

Другие американские самолеты, в том числе транспортники и истребители, будут по-прежнему использовать Кэмп-Лемоньер. На этой базе также дислоцированы около десятка французских военных самолетов.

На украинском «Стиролбиофарме» откроется новый цех

Ко дню фармацевта в компании ООО «Стиролбиофарм» состоится открытие цеха по производству препаратов в сиропных и суспензионных лекарственных формах. Цех спроектирован и построен с учетом требований международных стандартов качества, оснащен современным фармацевтическим оборудованием. Процесс выпуска сиропов и суспензий осуществляется в помещениях высочайшего класса микробиологической чистоты, использующих принцип «чистых помещений» согласно требованиям GMP. Скоро на прилавках украинских аптек появятся горловские муколитические сиропы «Амброксол» и «Фенспирит», жаропонижающий сироп «Тайленд», суспензия «Нифуроксазид» и сироп «Лактулоза для лечения желудочно-кишечных болезней, говорится в сообщении пресс-службы компании.

ООО «Стиролбиофарм» – современный производитель лекарственных средств, работающий в соответствии с требованиями международного специализированного сертификата качества GMP. Завод компании, располагающийся в Горловке Донецкой области, является одним из наиболее высокотехнологичных и инновационных фармацевтических предприятий Украины.

С момента своего создания компания «Стиролбиофарм» ориентирована на выпуск эффективных и конкурентоспособных лекарственных препаратов. Основные усилия фармацевтической компании «Стиролбиофарм» направлены на программу импортозамещения. В рамках этой стратегии компания постоянно модернизирует производство, совершенствует систему контроля качества выпускаемой продукции и развивает портфель производимой продукции. Фармпрепараты «Стиролбиофарма» по праву завоевали доверие врачей и потребителей, партнеров и клиентов.

История компании начинается в 1996 году, когда на Горловском химическом гиганте—концерне «Стирол» - было организовано фармацевтическое производство по производству твердых лекарственных форм. Проект нового фармацевтического предприятия в Горловке был выполнен Торонтским Институтом Фармацевтических Технологий (Канада) в полном соответствии с требованиями канадских (НРВ) и американских (FDA) требований международного стандарта GMP. Продуктовый портфель нового фармпредприятия был скромным: витамин С 500 мг. апельсиновый, ацетилсалициловая кислота 325 мг., парацетамол 325 мг. Но это было начало. И фармацевтический гигант—фирма «Пфайзер»,чьи акции сегодня включаются в базу расчётов промышленного индекса Доу-Джонса, начинала с производства лимонной кислоты.

Сегодня ассортимент продукции ООО «Стиролбиофарм» составляет более полусотни фармацевтическиех препаратов твёрдых и жидких лекарственных форм различных фармакотерапевтических групп; витамины, анальгетики, противовоспалительные, антиаллергические, противомикробные, БАДы и др. средства. Общая годовая мощность фармацевтического производства в Горловке составляет 8 млрд.979 млн. шт. таблеток и капсул, а также 34 млн. 560 тыс. шт. шприц-тюбиков.

По многим вопросам компания «Стиролбиофарм» является первой в Украине - своего рода первопроходцем. В августе 1998 года компания «Стиролбиофарм» первой среди фармпредприятий постсоветского пространства получила сертификат на предмет соответствия Good Manufacturing Practice (Надлежащая производственная практика) согласно требованиям Всемирной Организации Здравоохранения и Европейского Экономического Сообщества. «Стиролбиофарм» первым и единственным из фармацевтических предприятий Украины создал экспериментально-биологическую клинику (виварий) для проведения доклинических испытаний лекарственных препаратов.

На «Стиролбиофарме» работают с осознанием того, что будущее успешной фармацевтической компании должно основываться на гибких бизнес-процессах, способных преодолевать вызовы постоянно меняющегося окружения. Так «Стиролбиофарм» первым среди украинских фармацевтических предприятий начал работать в соответствии с новой глобальной концепцией «зелёной экономики», внедрив в производство ряд объектов альтернативной энергетики, которые позволили компании стать первым в стране газонезависимым предприятием. В настоящее время электроэнергию на «Стиролбиофарме» получают из возобновляемых бесплатных и неисчерпаемых источников—ветра и солнца. А для отопления используют не дорогостоящий природный газ, а бросовую биомассу и органические отходы.

Признанием качества является и то, что продукция горловских фармацевтов экспортируется в многие страны: она хорошо знакома потребителям Латвии, Азербайджана, Йемена, Беларуси, Молдовы, России, Литвы, Ливана. В планах компании дальнейшее усиление позиций в экспортном направлении, дальнейшее наращивание продуктового портфеля за счёт инновационных препаратов. Ассортимент производимой в Горловке продукции должен пополнится антираковыми и суппозиторными препаратами, современными новейшими антибиотиками, интерферонами, настойками и мазями. На «Стиролбиофарме» планируется производить субстанции—вещества, обладающие фармакологической активностью, предназначенные для производства и изготовления лекарственных препаратов и определяющие их эффективность.

Украинские пограничники открыли огонь при задержании в ночь на субботу группы нелегальных мигрантов в Сумской области вблизи границы с Россией, сообщает в субботу украинское агентство УНИАН со ссылкой на сумской пограничный отряд.

Информацию о возможном перемещении группы незаконных мигрантов пограничники получили заранее. Около 3.00 (4.00 мск) в районе села Рожковичи были задержаны гражданин Сомали и гражданин Йемена, а также сопровождавший их украинец. Из сообщения не ясно, пытались ли нелегалы попасть на территорию России или же, наоборот, проникли на Украину с российской территории.

"В ходе задержания нарушители отказались выполнять законные требования пограничного наряда, начали оказывать сопротивление, которое в дальнейшем перешло в физическое нападение на пограничников. Только после трех предупредительных выстрелов вверх и двух выстрелов в сторону правонарушителей из устройства для отстрела резиновых зарядов злоумышленники отказались от своих намерений", - говорится в сообщении.

О произошедшем проинформированы правоохранительные органы, начаты оперативно-следственные действия. Виктор Авдеенко.

Политика уступок

Цены на длинномерный прокат на Ближнем Востоке продолжают снижаться

После инцидента с применением химического оружия в Сирии 21 августа правительство Турции, как известно, выступило на стороне агрессоров, заявив о готовности присоединиться к нападению на южных соседей. Однако войны пока так и не случилось, а вот кризис, вызванный военными приготовлениями, нанес весьма сильный удар по турецкой экономике.

В частности, в конце августа значительно снизилась активность в национальной строительной отрасли, причем, восстановления не произошло и до сих пор. Из-за этого внутри страны сократился спрос на длинномерный прокат. Курс турецкой лиры совершал беспорядочные колебания. В течение последнего месяца он варьировался в интервале от 1,945 до 2,07 лиры за доллар. Из-за этого потребители стальной продукции начали откладывать закупки.

Сирийский кризис привел к уменьшению спроса на турецкий длинномерный прокат и на внешних рынках. Из-за роста политической напряженности в регионе сократили импорт арматуры такие страны как Ливан и Ирак, а покупатели в ОАЭ и Саудовской Аравии не проявляют особой активности с середины августа и конца июля соответственно. Экспорт в Ливию практически прекратился, так как страна фактически находится на грани новой гражданской войны.

Наконец, новое правительство Египта, оказавшееся в сирийском конфликте по разные стороны «фронта» с Турцией, объявило о возможном введении антидемпинговых пошлин на турецкую стальную продукцию. Несколько ранее, в начале сентября, о возбуждении антидемпингового иска против турецкой арматуры заявили американские производители длинномерного проката. Единственной страной, расширившей в последнее время закупки данной продукции, стал Йемен.

Внутреннюю котировки на арматуру в Турцию в последние три недели относительно стабильны в долларовом эквиваленте на уровне около $580-595 за т EXW, хотя местные компании постоянно меняют котировки в лирах, приспосабливаясь к скачкам курса. Однако на внешних рынках цены неуклонно идут вниз. С начала сентября турецкая арматура подешевела более чем на $10 за т. В середине месяца сделки заключались из расчета, в среднем, $580 за т FOB.

Негативное воздействие на рынок, безусловно, оказало удешевление китайской продукции. Попытка китайских компаний добиться роста цен на длинномерный прокат в начале сентября не удалась. Ближе к середине сентября стоимость этой продукции сократилась примерно на $10 за т, вернувшись на уровень конца августа. Китайская арматура предлагается теперь в Ирак по $565-575 за т CFR, как и месяц тому назад.

Из-за слабого спроса на уступки были вынуждены пойти и производители из стран СНГ. Котировки на украинскую арматуру опустились до $550-560 за т FOB из-за отсутствия интереса у крупнейшего (после России) покупателя – Ирака. Белорусский метзавод предлагает арматуру на экспорт по $580 за т FOB с предоплатой, но пока без особого успеха. Катанка украинского производства продается в страны Африки и Ближнего Востока по $565-585 за т FOB, тогда как в начале сентября цены были, в среднем, на $10 за т выше.

В последнее время на ближневосточном рынке синхронно дешевеют длинномерный прокат, заготовки и металлолом. Однако металлурги надеются, что спад уже подходит к концу. Дистрибуторы и конечные потребители уже истратили большую часть запасов, так что в скором будущем можно будет рассчитывать на активизацию спроса. Правда, на серьезный рост цен производители вряд ли смогут рассчитывать. Более вероятным вариантом выглядит стабилизация в конце сентября – начале октября.

Виктор Тарнавский

Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) рассмотрит две новые жалобы в связи с делом о секретных тюрьмах ЦРУ, говорится в сообщении Комиссара Совета Европы по правам человека Нильса Муйжниекса, обнародованном в среду.

"В ближайшем будущем суд может вновь изобличить безнаказанность, которая отличает программу ЦРУ, если он решит изучить жалобы, поданные Абу Зубайда против Польши и Литвы, а также аль-Нашири против Польши и Румынии", говорится в сообщении. Оба заявителя, подозреваемые в терроризме и содержащиеся на базе Гуантанамо, жалуются на то, что страны, против которых были поданы жалобы, не провели должного расследования обстоятельств их задержания, передачи Соединенным Штатам, а также жестокого обращения с ними.

Первая подобная жалоба уже рассмотрена, ЕСПЧ вынес по ней решение 13 декабря 2012 года, отмечается в сообщении еврокомиссара. ЕСПЧ признал нарушение прав гражданина Германии ливанского происхождения Халеда эль-Масри.

Мужчина был похищен в декабре 2003 года сотрудниками ЦРУ в Македонии. Он подозревался в причастности к террористической организации "Аль-Каида". Из Македонии эль-Масри переправили в тюрьму в Кабуле. Однако в мае 2004 года он был отпущен. В декабре 2005 года эль-Масри подал жалобу в Американский союз защиты гражданских свобод, однако она была отклонена. После этого он обратился в ЕСПЧ, который признание нарушение его прав.

Что касается Абу Зубайда, то, согласно данным, которые были разглашены при участии WikiLeaks, он был задержан в марте 2002 года в Пакистане. В сентябре 2006 года он был переведен в Гуантанамо. О том, где мужчина провел более четырех лет, в документах не говорится, но сообщается при этом, что он якобы принимал участие в планировании терактов 11 сентября в США и состоял в "Аль-Каиде".

Абд аль-Рахим аль-Нашири, главный подозреваемый в причастности к террористической атаке в Йемене в октябре 2000 года, был задержан в ОАЭ два года спустя и также оказался в конечном счете в Гуантанамо. Владимир Ядута.

Пустыня

Цены на длинномерный прокат в странах Ближнего Востока снижаются из-за слабого спроса и роста политической напряженности

Экономика стран Ближнего Востока в очередной раз оказывается заложницей политики. Двухнедельное балансирование на грани войны в Сирии все больше сказывается на положении дел не только в соседних Иордании и Ливане, но и в таких странах как Израиль и Турция. Большинство экспертов однозначно связывают ослабление турецкой валюты с событиями в Сирии. Кроме того, в последнее время в стране снизился уровень деловой активности, в частности, в строительной отрасли.

За последние две недели турецкие металлургические компании были вынуждены повысить внутренние цены на арматуру на 3-4%, чтобы компенсировать удешевление местной валюты по отношению к доллару. Однако в долларовом эквиваленте котировки немного понизились и составляют в настоящее время около $580-600 за т EXW. Спрос со стороны национальной строительной отрасли невысокий, поэтому металлургам пришлось пойти на уступки при экспортных поставках, чтобы заключить контракты на сентябрь.

Турецким производителям арматуры так и не удалось преодолеть рубеж $600 за т FOB, к которому они прикоснулись в начале августа. В первых числах сентября котировки сократились до около $585-595 за т FOB, причем, цены заметно тяготеют к нижней границе этого интервала. По словам трейдеров, цены выше $590 за т FOBвозможны сейчас только при поставках в африканские страны.

В целом покупательская активность на ближневосточном рынке длинномерного проката остается низкой. В Саудовской Аравии правительство в середине июля приняло новые правила регулирования рынка труда, установив для всех местных компаний квоту размером не менее 10% для саудовских граждан. Одновременно были резко ужесточены требования по отношению к использованию труда иностранных рабочих. Это привело к оттоку гастарбайтеров из страны и падения активности в строительной отрасли вследствие дефицита рабочей силы. Соответственно, уменьшился и спрос на конструкционную сталь.

В течение всего августа саудовские компании практически не проявляли интереса к импорту арматуры и только в самом конце месяца начали принимать предложения турецких поставщиков на уровне порядка $585 за тFOB. Примерно по тем же ценам приобретают турецкую арматуру и компании из ОАЭ. На местном рынке длинномерного проката продолжается стагнация. Национальные производители и катарская Qatar Steel в результате оставили на сентябрь те же цены, что и в предыдущем месяце, – порядка $620-630 за т EXW/CPT.

В Северной Африке спрос на турецкую арматуру резко упал. В Египте обстановка в последнее время немного успокоилась, но из-за хронического дефицита валюты дистрибуторы прекратили размещать заказы за рубежом. В Ливии, наоборот, разгорается новый конфликт. Большая часть портов страны блокирована, а добыча нефти упала почти что до нуля. Если в первом полугодии Ливия импортировала довольно значительные объемы длинномерного проката, то в августе и начале сентября сделки на этом направлении практически прекратились.

В итоге большая часть турецкого экспорта арматуры приходится в последнее время на Ирак, Йемен и ОАЭ. Кроме того, сообщалось о небольших поставках в Ливан, хотя местные компании в обозримом будущем вряд ли будут нуждаться в значительных объемах импорта. В текущем месяце в страну должны поступить крупные партии китайской арматуры и катанки. В настоящее время данная продукция с поставкой в ноябре предлагается по $570-590 за т CFR, что на $30-50 за т меньше, чем могут обеспечить турецкие или украинские компании.

Производители из СНГ по-прежнему находятся, по большей части, вне рынка. Украинская арматура предлагается в Ирак по $590 за т FOB, но реальных сделок не было уже несколько недель. Катанка украинского производства продается по $570-575 за т FOB в Израиль и $590-600 за т FOB/DAP в страны Африки и Юго-Восточной Европы. Однако объемы поставок по-прежнему невелики, а многие потребители требуют от поставщиков понижения котировок, по меньшей мере, на $5-10 за т.

Виктор Тарнавский

Почему мы разъединяемся?

Диалектика интеграции и дезинтеграции

Резюме: Между бывшими союзными республиками невозможно ничего «восстановить». Сотрудничество постсоветских стран друг с другом строится на совершенно новой основе, почти ничего общего не имеющей с былым пребыванием в одной стране.

Парадигма модерна, подразумевающая существование государств-наций как основы политического мироустройства, ныне зачастую видится методологически устаревшей или как минимум устаревающей, несмотря на этимологию («модерн» и означает «современность»). Не спасла ее и изначально вроде бы успешная попытка влить молодое вино в старые мехи: с некоторых пор в Европе и Америке основами государств-наций принято считать уже не этнические нации, но способы самоорганизации граждан вне зависимости от их этнокультурной, расовой или религиозной принадлежности. Однако даже по итогам этой весьма непростой трансформации модерный взгляд на политику все равно кажется отсталым. Ему противопоставляется представление о том, что современный мир движется в сторону глобализации, интернационализации и космополитизации всего – от процесса принятия политических и экономических решений до механизмов культурного взаимодействия.

Тезис о постепенном снижении роли национальных государств и передаче ряда полномочий с национального на наднациональный уровень (ЕС или Совет Европы) становится почти общепринятым и давным-давно перешел с сугубо научного, академического уровня на уровень массовых, газетных дискурсов. «Весь мир объединяется» – этот рефрен звучит на многих языках в разных частях мира. В частности, он очень популярен на бывшем советском пространстве. Однако это только первая часть формулы, вторая часть которой не всегда произносится вслух и не всегда осознается, но всегда предполагается и звучит так: «а мы разъединяемся» или «а вы разъединяетесь».

Однако первая часть формулы неверна, поскольку противоречит фактам. Глобализация не столь глобальна, как кажется на первый взгляд. За пределами «золотого миллиарда» государства-нации продолжают образовываться взрывным образом – Бангладеш, Южный Судан, Эритрея, Восточный Тимор, Босния и Герцеговина, Словакия. На планете продолжаются те же самые явления, через которые проходила Западная Европа с ХVII по начало ХХ века. Сейчас, как и тогда, в мире создаются новые нации со своими эльзасами и лотарингиями, судетами и силезиями, триестами и данцигскими коридорами. Множество процессов такого рода далеко не завершены, так что будет ли, и в какой конфигурации, в ХХII веке существовать, скажем, Курдистан или Турецкая Республика Северного Кипра, нелегко предвидеть, не говоря уже о таких проблемных случаях, как, допустим, Сомали или Афганистан. Брюссельскому горожанину XV века трудно, наверное, было предсказать, в каком государстве через пятьсот лет будет находиться город, в котором он живет: в Бургундии или, например, в Бельгии. Строго говоря, история могла разрешиться по-разному.

На сегодняшний день этнические чистки, обмены населениями и даже геноциды остаются частью гигантского процесса нациестроительства, идущего повсеместно и при этом протекающего схожим образом, как будто все эти «националисты, создающие нации» начитались Эрнеста Геллнера. Разумеется, речь не идет лишь о разъединении – случается и обратное или его попытки. Только содержание у таких объединений, как правило, то же, что и у разъединений. Присоединение Гонконга и Макао к материковому Китаю, воссоединение Южного и Северного Вьетнама, возникновение одного Йемена – проявления процесса создания наций-государств. Точно так же, как отнюдь не признаком постмодернизма или космополитизма было объединение Германии Бисмарком. Почти никто в мире не сомневается, что когда и если в Северной Корее наступит коллапс, она сольется с южной частью полуострова, а не, предположим, с Японией или Китаем – как и ГДР объединилась с ФРГ, а не с Польшей.

Весь ли мир?

Утверждение «весь мир объединяется» неверно не только на уровне фактов. Действительно, ведь на деле имеется в виду не математическое большинство стран или народов, а та часть мира, которую говорящие считают модельной (она и сама предлагает себя остальному человечеству в качестве образца для подражания). Соответственно, утверждение «весь мир объединяется, а мы…» означает примерно следующее: «Наиболее успешная часть человечества преодолевает модель наций-государств и переходит к более передовым видам сотрудничества, а у нас это не получается, потому что мы хуже». Тут одновременно с представлением об отсталости государств-наций и желательности глобализации заложена и парадигма политического транзита, в соответствии с которой все народы мира поступательно проходят через примерно одни и те же этапы развития, а страны за пределами Европы и Северной Америки просто отстали.

При всей ее умозрительности парадигма транзита хорошо усвоена представителями и «отсталого», и «передового» мира. Беда в том, что строится она как раз на представлениях о модерном нациестроительстве. Особенно это заметно в контексте практических последствий ее применения. Постулат «весь мир объединяется» на практике трактуется так: «нам, отсталым, надо стать передовыми, и тогда мы сможем объединиться». То есть в смысле общественных институтов и форм государственного устройства нам надо стать такими, какими были западные страны, прежде чем объединились – а именно успешными государствами-нациями. Которые, впрочем, устарели – весь мир-то объединяется! Но можно ли построить успешное государство-нацию, заведомо зная, что оно является устаревшей формой государственности, не соответствующей требованиям времени? А если нельзя, то как нам стать передовыми?

Правда, в научном сообществе представление о транзите и тем более «отсталости» уже не вполне политкорректно, и для многих ученых очевидна поверхностность такого рода универсалистских моделей в принципе. Как отмечает, например, Ульрих Бек, универсализм «провинциален, потому что абсолютизирует (исходя из ложных предпосылок) опыт западноевропейской и американской модернизации, искажая тем самым социологический взгляд на ее специфику».

Более того, неясно, воспринимать ли евроинтеграцию как закономерное следствие модерна или же как тренд, противостоящий модерну. Иными словами, можно ли считать появление инструментов типа Шенгенского соглашения или Европейского суда результатом успешно пройденного этапа национального строительства, или, наоборот, лишь острая необходимость наднациональных институтов и форм взаимодействия после ужасов двух мировых войн сделали возможным примирение различных национальных проектов.

Ведь у Евросоюза имелся исторический аналог, причем в том же регионе, вполне возможно, ставший его предтечей. Это Австро-Венгерская империя в самых поздних формах ее существования, которые не смогли развиться дальше ввиду ее краха. Правда, тогда мало кто видел в Австро-Венгрии модель для развития всего человечества. В глазах современников это был самобытный путь одной конкретной империи. Так или иначе, вопрос о том, можно ли миновать стадию модерна и прийти к тому же результату, остается открытым.

Кроме того, целеполагание тут тоже неочевидное. Невозможно судить о процессе, находясь внутри него. Евросоюз – пока эксперимент, причем никогда и нигде больше не проводившийся. Еще рано судить, будет он успешен или нет, не говоря уже о том, можно ли – и нужно ли – повторить его в других местах. Но стоит задать вопрос – почему любые попытки интеграции до сих пор не приводили ни к чему подобному ни в Латинской Америке, ни в Азии, ни в Африке? По причине ли «отсталости» или недостаточной модернизации? И вообще, какие именно исходные условия нужно воспроизвести, чтобы повторить опыт? Попытки стать «такими, как» могут приводить к разным результатам. Процессы, осознаваемые как «вестернизация», длятся столетиями. Как показывает опыт России или Турции, они меняют общества, но к желаемому результату не приводят. Получается другая Россия и другая Турция, но все равно не Голландия и не Франция.

Даже присоединение к Европе новых стран – причем не Сомали или Афганистана, а Болгарии с Румынией – вызывает напряжение внутри европейского проекта. Если ценой гигантских финансовых вливаний и политических усилий эти государства и удастся «европеизировать», на это при самых благоприятных обстоятельствах уйдут десятилетия. И наоборот, успешный пример быстрой интеграции – Восточная Германия – иллюстрирует как раз торжество идеи модерна «одна нация – одно государство». «Wir sind das Volk» («Мы – один народ») гласил слоган той революции, а ее символом стало разрушение Берлинской стены. По крайней мере, для немцев это была стена в первую очередь между двумя Германиями, а не двумя Европами.

Предположим, несмотря на все противоречия и сомнения, мы все же верим в модель единой Европы, в возможность и необходимость догоняющего развития остальных. Тут возникают новые вопросы. Можно ли стать «передовыми» благодаря каким-то сознательным усилиям? Кому уже удалось пройти этот путь или хотя бы продвинуться по нему, и почему? Сколько на это уйдет времени? А что между тем случится с теми, кого мы догоняем – будут ли они нас ждать, застыв на месте, или это вечный бег Ахиллеса за черепахой?

Советский интернационализм как колыбель наций

Для того чтобы поговорить на эту тему, удобно взять какой-нибудь конкретный пример. Бывший Советский Союз для этой цели почти идеален. Во-первых, потому, что народы, его населяющие, сравнительно долго прожили в едином политическом пространстве: от примерно 130 до примерно 500 лет. Во-вторых, потому, что это объединение было чрезвычайно жестким. Существовало единое государство, причем в последние 70 лет тоталитарное, то есть создававшее железной рукой по всему своему пространству единые механизмы управления и матрицы культурно-социальной реальности. В-третьих, потому, что оно развалилось сравнительно недавно, так что живы и вполне еще бодры люди, которые в нем выросли и состоялись. Ну и наконец, в-четвертых, потому, что на постсоветском пространстве, по крайней мере на дискурсивном уровне, в данный момент довольно сильна объединительная парадигма. Даже среди тех, кто не желает сближения, хорошим тоном считается тосковать по тому, что развалилось.

Создание СССР – хрестоматийный пример того, как политические проекты могут воплощаться с точностью до наоборот, вопреки желаниям их создателей и адептов. Российская империя развалилась в одночасье. За пару лет возникли некие первичные конфигурации различных протогосударственных проектов, от экзотического ЛитБела и Объединенного монгольского государства до воюющих по всем своим периметрам Армении или Украины. Война, именуемая Гражданской, трактовалась в советской традиции – да часто и сейчас по инерции – как война между различными социальными группами. Между тем реально она также, если не в первую очередь, была войной между нациями, прото-нациями, этническими группами и религиозно-культурными конгломератами.

При этом политический проект белых – «единая и неделимая Россия» – в реальности работал на распад России, уже одним этим лозунгом восстановив против себя практически все нерусские элиты, да и рядовых представителей нерусских национальностей. И наоборот, большевики, на словах провозглашавшие право на любые виды этнокультурных и каких угодно свобод и «самоопределения вплоть до отделения», реально стремились, по крайней мере в первые годы после прихода к власти, к мировой революции, выходящей за пределы «одной отдельно взятой страны», и тем самым на практике способствовали сохранению империи. Из СССР получилась, пусть и оригинальная и специфическая, но форма Российской империи, подкрепленная затем уже Сталиным всякого рода символикой, от погон до почитания героев русской истории как общенациональных.

Смогли «сбежать» только поляки и финны, которые в Российской империи были аналогами австро-венгерских наций и обладали наиболее развитыми национальными движениями и мифологиями, не говоря уже о формальных автономиях. Другой империи, распавшейся в то же время, – Османской – не удалось воссоздать себя. Вместо большевиков с их «вплоть до отделения» там были кемалисты, фундамент проекта у которых был не социальный, а националистический. Кемалисты очень напоминали большевиков социально и даже культурно, но национализм лишил их возможности сохранить Османскую империю. Османизм младотурок оказался ими самими же и повержен, и логичным исходом было сохранение исключительно тюрконаселенных земель с этническим нивелированием населения. Кого-то убили, кого-то изгнали, кого-то ассимилировали. Можно было идти дальше по пути создания государства-нации, каковым Турция сейчас и является, если пренебречь курдской проблемой.

В России было бы так же, если бы государство осуществилось только на руссконаселенных землях, то есть сработал не большевистский, а черносотенный проект. Но проект большевиков предполагал большее – и удалось воплотить его в жизнь. Никакого аналога кемализму тут быть не могло, и никакого распада, как в Австро-Венгрии, тоже. Большевики стремились воссоздать единое пространство и даже поначалу надеялись его расширить, а нерусские национальные элиты были слишком слабы, чтобы суметь этому противостоять. В итоге и образовалось то, что образовалось: империя «позитивной дискриминации» на первые примерно 15 лет существования СССР и кузница модерна, т.е. создания политических прото-наций – в последующие годы вплоть до сегодняшнего дня, когда этот процесс еще продолжается, но уже в новых независимых государствах.

В Российской империи процессы нациестроительства хотя и шли, но чрезвычайно неравномерно. Волей истории и географии в составе России объединились совсем разные сообщества, возможно, она была наиболее разнообразной с этой точки зрения континентальной империей. И Австро-Венгрия, и Османская империя принципиально более однородны. Морские же империи типа Британской или Французской могли позволить себе роскошь не создавать на всей своей территории единой политической сущности. Именно поэтому они вводили в метрополиях элементы демократии, не распространяя их на колонии, и именно поэтому сравнительно легко ушли из колоний, не потеряв себя. В России же в одной стране уживались охотники и собиратели, степные и пустынные кочевники, старые земледельческие культуры и бурно развивавшиеся городские сообщества.

Во время и после Гражданской войны способом сохранения всего этого пространства под единым управлением была федерализация, по крайней мере формальная и как минимум поначалу, до затвердевания новых форм имперского государства. Процесс образования Советского Союза – с чрезвычайно интересной динамикой поиска оптимальных внутренних и внешних границ, выстраивания сложных асимметричных иерархий территорий и этносов, «резания по живому» одних территорий и культур и объединения других – довольно хорошо описан, но, конечно, требует дальнейшего изучения. Каждый отдельный случай создания (или не-создания) национально-территориальных единиц, делимитации границ и определения административных уровней безумно занимателен, часто сюрреалистичен (как, например, в случае с Карело-Финской или Еврейской автономиями), но всегда обладает неким общим качеством, которое нас и интересует: советские территориальные единицы образовывались и строились по этнокультурному принципу.

В зачатке этот принцип существовал и в Российской империи, в виде формальных и неформальных исключений, от Великого княжества Финляндского и Остзейского генерал-губернаторства до Северного Кавказа или Бухарского эмирата. Однако в СССР он формализован и стал универсальным, вся страна была нарезана на квазиэтнические домены. «Квази» потому, что реальное управление при этом оставалось чрезвычайно централизованным и осуществлялось через структуры, мало общего имевшие с этим делением. Тем не менее у населения оформлялись ментальные карты, этнические идентичности укреплялись, а часто и создавались, языки кодифицировались, на них создавались литературные тексты, для культур задавалась некая система стандартов. Скажем, титульному народу автономной республики полагался педагогический институт и драматический театр, а союзной – еще и академия наук, университет и опера. Примечателен сам термин «титульный народ»: не народ, составляющий большинство в союзном или автономном образовании, но тот, именем которого названо это образование. То есть «владелец домена» с соответствующими привилегиями.

Это было классическое нациестроительство. Там, где наций не было, их создавали и даже придумывали им подходящее название из подручного материала. Вполне закономерным результатом стало появление национальных элит и генерирование идеологий национальных самоопределений. К 60-м гг., после смерти Сталина и с общим ослаблением режима, в разных республиках начали формироваться политические институты национализма, как в подпольно-диссидентском виде, так и в ослабленном, интеллигентском. Кроме того (что, может быть, важнее), национализмы – именно в политическом смысле – начали проявляться и в среде официальной «привилигенции», т.е. признанной властями художественной и научной интеллигенции, и отчасти даже среди собственно коммунистических элит.

Политическая элита советских наций, обретя после смерти Сталина некую стабильность, двигалась дальше к идее как можно более реальной автономии от московской элиты. Возможно, начало распада СССР точнее всего датировать именно 60–70-ми гг. ХХ века. Недаром именно в это время начинается слом миграционной парадигмы славянских народов с «центр-периферия» на «периферия-центр». Вместо того чтобы в соответствии с моделью колонизации, преобладавшей на протяжении 500 лет российской истории, двигаться из центра империи на ее окраины, русские, украинцы и белорусы поехали обратно. Возвращение русских в Россию – явление, принявшее форс-мажорные формы в период распада СССР, – возникло гораздо раньше. Очевидно, славянское – да и вообще нетитульное – население почувствовало себя неуютно в местах, куда когда-то приехали их отцы и деды. Начался процесс гомогенизации этнических доменов. Нации, уже привыкшие быть титульными, превратились в государственные. Вся логика предыдущего процесса вела к тому, чтобы рано или поздно он перешел некую черту и пошел дальше – к строительству политических идентичностей.

Крайне странно было бы ожидать в таких условиях строительства надэтнических или просто неэтнических сообществ, скажем, таких, как дальневосточные или уральские республики. Такого рода экзотические проекты, естественно, были, но остались маргинальными. Нации создавались именно в тех границах, которые были этнизированы семьюдесятью годами раньше. Даже этнические конфликты (с единственным исключением в виде Приднестровья) развивались именно по логике этих ментальных карт. И Карабах, и Южная Осетия, и Абхазия – это все автономные единицы матрешечной структуры союзных республик бывшего СССР. В советской Грузии армян и азербайджанцев по отдельности больше, чем абхазов в Абхазии и осетин в Южной Осетии вместе взятых. Причем и армяне, и азербайджанцы живут и жили в Грузии компактно. Опять же нельзя сказать, что там не было и нет противоречий и проблем, но ничего похожего на кровавые конфликты в Южной Осетии и Абхазии не произошло. Даже и приднестровское исключение вполне ложится в парадигму «автономии». Тирасполь был неформальной столицей региона, принципиально отличавшегося от остальных регионов Молдавии не только в культурно-языковом, но и в социально-историческом смысле. Неформальный аналог автономии.

В таком контексте естественно, что как только, неважно по каким причинам, центр ослаб, процесс продолжился с резким ускорением, изменив форму, но не изменив направления. «Коренизация» теперь уже не элит, но всего населения всех без исключения новых независимых государств радикально продолжилась в очень разных формах, от прямого юридического давления на этнокультурные меньшинства, как в Латвии и Эстонии, до погромов и депортаций, как в Киргизии или Азербайджане. Кое-где нетитульные народы пытаются ассимилировать, кое-где – выдавить. Но смысл процесса везде един. Тот самый, геллнеровский: «Националисты создают нации».

Интеграция хлодвигов с гарибальди

Еще одна популярная ныне формула – «Мы же в двадцать первом веке живем!» – тоже далеко не всегда работает. Мы живем в разных веках. В терминах европейской истории есть места на Земле, где люди живут в XIII веке, где-то в XVII, кое-где в деспотиях типа ранних ближневосточных, вроде Шумера или Ассирии, кое-где даже и в каменном веке. Большая часть постсоветского пространства живет в XVIII – начале XIX столетия в категориях западноевропейской истории или в начале XX века – в терминах истории восточно- и центральноевропейской. Это эпоха становления наций-государств, с наложениями друг на друга многочисленных этнических проектов, которые и создают конфликты – открытые, кровавые или холодные.

Более того, страны и народы находятся в разных веках одновременно. Религиозные войны образца XIV столетия могут соседствовать с созданиями гражданских религий в духе века XIX, и даже накладываться друг на друга или выступать как конкурирующие проекты. Архаизации общественных механизмов соседствуют с гомогенизацией населений, создание политических идентичностей – с отторжением всего того, что не подходит. Пространство становится все неоднороднее. Говорить о постсоветском пространстве как о неком единстве сейчас уже не очень разумно. Эстония гораздо ближе к Финляндии, а Таджикистан – к Афганистану, чем Эстония – к Таджикистану. Узбекистан гораздо больше похож на Иорданию, чем на Украину, и так далее. Сохраняется инерция, воплощенная, например, в знании русского языка в старших поколениях или в архитектуре зданий советской постройки, но это натура явно уходящая. В процессе нациестроительства страны все больше отдаляются друг от друга. Их взаимодействие и тем более интеграция могут быть только ситуативными, как могла бы быть ситуативной интеграция хлодвигов с гарибальди.

По иронии истории, государства, которые еще 20 лет назад были принципиально более унифицированы, чем европейские страны сейчас, находятся в данный момент в противофазе к объединяющейся Европе (даже учитывая все кризисные явления в еврозоне). Это не означает, что никакие объединительные тенденции невозможны. Группы стран внутри бывшего СССР имеют общие черты. Кроме того, есть жесткие политико-экономические интересы, которые способствуют поиску взаимовыгодных способов решения проблем – от транспортировки энергоносителей до сотрудничества в области обороны. Но сотрудничество ни в коей мере не следует понимать как движение в направлении интеграции и тем более объединения. Наоборот, постсоветские республики используют любые возможности взаимодействия с другими странами для упрочения своей независимости, строительства собственных «отдельностей». Тем более невозможно ничего «восстановить». Сотрудничество бывших советских республик друг с другом строится на совершенно новой основе, почти ничего общего не имеющей с пребыванием в одной стране в прошлом.

Эти процессы будут только углубляться. Лет через 10–15 начнет физически уходить поколение элит, выросших в Советском Союзе и обладающих общими культурными кодами, то есть умеющих общаться как свои, а не как иностранцы. Процесс моноэтнизации продолжится. В Центральной Азии, кроме Казахстана, и на Южном Кавказе славян уже практически не осталось. В Казахстане еще высок процент этнических русских, но община уменьшается и стареет. В Молдавии полным ходом идет процесс культурной молдовенизации и даже румынизации. Конечно, славянские страны бывшего СССР в этом смысле отличаются, однако процесс строительства политических наций там идет довольно интенсивно, в нем совершенно нет места интеграционным тенденциям, наоборот. Экономикам и политиям бывают нужны союзники, они их и находят в различного типа объединениях, но ожидать, что они будут существовать в рамках общих правил, как страны, которые шли к этому (а не от этого) как минимум десятилетиями, вряд ли стоит.

Может показаться, что из действующей на этом пространстве классической модерной парадигмы следует невозможность конструктивного взаимодействия. Это не так. Как показывает практика, эта парадигма допускает вполне успешную кооперацию на утилитарной основе. Тезису о том, что государства-нации отмирают, можно соположить наблюдение, что государства-нации строятся и поэтому нужны друг другу. Как, скажем, Саудовская Аравия нужна США или Германия – Италии. Такие типы взаимодействия, типологически очень похожие на союзы, существовавшие в Европе XIX – начала ХХ века, могут и будут выражать нужды формирующихся государств, постепенно отсекая менее важное и укрепляя то, без чего неудобно идти дальше.

А так как географическая и коммуникационная взаимодополняемость постсоветского пространства сохранится надолго, если не навечно, то будут и взаимные интересы и сотрудничество. Возможно даже, что дойдет и до глубоких форм, таких как унификация законодательных норм и передача части полномочий на наднациональный уровень. Вероятно, часть такого рода процессов будет проходить внутри именно того пространства, которое мы еще называем постсоветским. Тогда теоретически возможна и интеграция. И мы можем гадать, насколько она окажется успешной, как мы пытаемся судить сейчас о будущем европейского проекта. Очень многое зависит от того, насколько успешно будет развиваться уже начавшийся процесс разъединения и становления политических наций, чему, вероятно, могло бы способствовать осознание этого процесса как важного и закономерного в первую очередь самими его субъектами.

А.М. Искандарян – директор Института Кавказа (г. Ереван).

Россия. Армения > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 31 августа 2013 > № 885363 Александр Искандарян

Не менее 12 курсантов ВВС Йемена погибли при подрыве автобуса в Сане, передает в воскресенье агентство Синьхуа.

Ранее сообщалось о шести погибших и 26 раненых.

Автобус с курсантами направлялся на базу неподалеку от аэропорта Саны, когда сработало взрывное устройство. В транспорте в момент взрыва находились не менее 24 человек.

Курсанты с тяжелыми ранениями были доставлены в госпиталь. Ожидается, что число жертв может возрасти.

Ответственность взяла на себя организация "Аль-Каида на Аравийском полуострове". Сообщается, что взрыв в воскресенье стал первым ответом группировки на заявления президента Абд Раббо Мансура Аль-Хади, который в четверг сообщил об убийстве 40 боевиков сети "Аль-Каида" в ходе антитеррористических операций и "пообещал еще больше убийств".

Губернатор центральной сирийской провинции Хама погиб в результате взрыва, жертвами этого же взрыва стали еще семь человек, передает сирийское государственное информагентство САНА в воскресенье.

Заминированный автомобиль взорвался во время следования кортежа губернатора в густонаселенном районе Джараджама города Хама.

Среди погибших - три ребенка, есть раненые.

"Совет министров с прискорбием сообщает, что во время выполнения служебного долга от рук преступников погиб губернатор провинции Хама Анис Абдарразак Наим", - цитирует САНА сообщение совета министров Сирии. Денис Малков.

Порядка 355 человек, страдавших нейротоксическими симптомами, скончались в Сирии, сообщает в субботу агентство Франс Пресс со ссылкой на представителей Международной медицинской гуманитарной организации "Врачи без границ".

Врачи организации утверждают, что с 21 августа они оказали помощь 3,6 тысячам сирийцев с симптомами массового нервнопаралитического воздействия.

"Эти симптомы указывают на эпидемический характер, характеризующийся массовым притоком пациентов в короткий период времени", - говорится в сообщении медиков.

В среду, 21 августа, ряд СМИ сообщил о масштабном применении войсками сирийского правительства химического оружия в окрестностях Дамаска. Жертвами атаки стали, по предварительным данным, более 600 человек. Коалиция национальной оппозиции Сирии утверждает, что число жертв могло достигнуть 1,3 тысячи человек. Власти и военное командование Сирии, в свою очередь, отрицают данную информацию.

В субботу сирийское государственное информагентство САНА заявило, что мятежникам удалось применить отравляющие вещества против солдат правительственной армии. В результате химатаки пострадали несколько солдат.

Группа специалистов ООН по химическому оружию прибыла в страну 18 августа. Инспекторы должны установить сам факт применения химического оружия, а не то, кем именно оно было предположительно применено.

Как использование химоружия влияет на ход конфликта

"Использование химического оружия и растущее участие "Хезболлах" показывает отсутствие приверженности переговорам со стороны режима и грозит сделать мирный процесс недосягаемым", - говорилось в сообщении госдепартамента США о телефонном разговоре госсекретаря Джона Керри с главой МИД Ирака Хошияром Зебари. Читайте подробнее >>

Как развивался гражданский конфликт в Сирии

15 марта 2011 года в Сирии начались массовые антиправительственные выступления. Противники действующего режима организовали несколько акций протеста в столице страны Дамаске при помощи страницы "Сирийская революция против Башара аль Асада 2011" в социальной сети Facebook. Затем антиправительственные демонстрации вспыхнули на юге страны, в частности в расположенном на границе с Иорданией городе Дераа. По данным ООН, конфликт унес жизни свыше 100 тысяч человек.

Кто воюет в гражданском конфликте в Сирии

Обозреватель РИА Новости Дмитрий Косырев: "Никакой принципиальной разницы между военными Египта и военными Сирии. И тот, и другой полувоенный режим (точнее, альянс военных, чиновников и связанного с ними бизнеса) столкнулись с неплохо вооруженным сопротивлением дикой, неграмотной части своих обществ. В обоих случаях военные подавляли оппонентов довольно зверскими методами. И те, и другие защищают при этом интересы среднего класса столицы и больших городов - не очень богатого, никоим образом не "европейского", но все-таки четко показавшего, что "братья-мусульмане" или их сирийский аналог ему не свои".

Сейчас в международном розыске находятся более 1,8 тысячи человек, которых ожидает российское правосудие, заявил во вторник замгенпрокурора РФ Александр Звягинцев.

"В международном розыске сейчас находятся более 1,8 тысячи человек, которых ждет российское правосудие. География нашего сотрудничества расширяется, мы плотно взаимодействуем с коллегами из 80 стран мира", - рассказал Звягинцев в интервью "Российской газете", которое будет опубликовано в среду.

Он отметил, что в прошлом году надзорное ведомство помимо стран СНГ и Европы запросило об экстрадиции Доминикану, Гану, Йемен, Ямайку, Объединенные Арабские Эмираты, Чили, а также Таиланд и Камбоджу.

"В первом полугодии этого года мы направили в компетентные органы иностранных государств 200 запросов о выдаче лиц для привлечения к уголовной ответственности и для приведения приговоров в исполнение. Многие уже исполнены", - отметил собеседник издания.

Глава иракского МИД Хошияр Зебари в пятницу предложил США разместить в Ираке беспилотные летательные аппараты (БПЛА), которые могли бы помочь властям страны в борьбе против террористических группировок, связанных с международной организацией "Аль-Каида", передает в ночь на субботу агентство Ассошиэйтед Пресс.

После вывода американских войск из Ирака в стране активизировались боевики различных организаций. Ответственность за последние громкие террористические нападения в стране взяла на себя связанная с террористической организацией "Аль-Каида" радикальная группировка "Исламское государство Ирака и Леванта", которая была создана радикальными исламистами в 2006 году.

По словам Зебари, вооруженным силам Ирака требуется помощь в проведении разведывательных и наблюдательных операций, а также в аналитической работе. Кроме того, Ирак заинтересован в приезде в страну ограниченного числа американских консультантов в сфере борьбы с терроризмом.

Как отмечает агентство, всего менее двух лет назад войска США были полностью выведены из Ирака, после того как власти двух стран не смогли договориться о присутствии в Ираке небольшого американского контингента для поддержания безопасности.

Комментариев из Пентагона пока не поступало, пишет Ассошиэйтед Пресс.

США активно применяют БПЛА в антитеррористических операциях, в частности в совместной операции с правительством Йемена, которая проводится с февраля 2012 года. В конце прошлой недели американский беспилотный летательный аппарат уничтожил на юге Йемена пять боевиков, предположительно, состоявших в "Аль-Каиде". По данным правительства Йемена, с начала августа на территории страны ударами с БПЛА было ликвидировано около 35 террористов.

В ходе расследования обстоятельств последних террористических атак на Ближнем Востоке и в Африке американские спецслужбы обнаружили, что в качестве взрывчатого вещества террористы использовали «неизвестную» жидкость, которой пропитывали одежду.

Источники в разведывательном ведомстве США сообщают, что «принципиально новый» процесс изготовления взрывных устройств включает использование пропитанной взрывчатой жидкостью одежды. После высыхания ткани взрывчатку не может обнаружить ни одна из применяющихся сегодня на практике технологий. Фактически, даже обычная хлопчатобумажная футболка, воспламенившись либо сдетонировав, может нанести массовые повреждения находящимся вокруг. «Вычислила» разведка и автора этой «инновационной технологии» массовых убийств — это йеменский эксперт по изготовлению бомб Ибрахим аль-Асири.

Если предположить, что взрывчатое вещество является действительно чем-то принципиально новым, спецслужбам, силовым ведомствам и охранным структурам предстоит основательно пересмотреть существующие практики; в частности, это непосредственно касается авиационной безопасности. Однако есть вероятность, что вещество это давно известно и хорошо изучено.

Идея пропитывать жидкой взрывчаткой ткань вовсе не нова: первые упоминания об этом отсылают нас в позапрошлый век. В 1846 году швейцарский химик Христиан Фридрих Шёнбайн, работая на кухне у себя дома, случайно пролил на стол концентрированную азотную кислоту. Потянувшись к ближайшей тряпке, он схватил хлопчатобумажную салфетку, вытер жидкость и повесил салфетку на дверцу печи, чтобы просушить. Когда ткань высохла, тряпка, ярко вспыхнув, взорвалась. Так была изобретена нитроцеллюлоза, вскоре ставшая основой для армейских ружейных боеприпасов на долгое время.

Нитроцеллюлозная одежда фигурировала в целом ряде террористических актов. Наиболее известный из них — операция «Боджинка», в ходе которой ячейка «воинов джихада» под руководством Рамзи Юсуфа и Халида Шейх-Мохаммеда достаточно близко продвинулась к реализации плана взрыва одиннадцати американских авиалайнеров, направлявшихся в страну из аэропортов Юго-Восточной Азии. К счастью, заговор был раскрыт (это было в 1995 году). В качестве основных взрывных устройств террористы планировали использовать пропитанные жидкой взрывчаткой мягкие игрушки.

Победа Асада, а следовательно и Ирана, может обернуться крупнейшим геополитическим поражением для правящей династии Саудовской Аравии и ее ухода с политической сцены. Вот почему министр разведки Саудовской Аравии в ходе неожиданного визита в Москву решил резко изменить ситуацию, пойдя на беспрецедентный шаг – открытую попытку подкупа руководства России. Сделав доллар главным аргументом своей дипломатии, саудовцы на антисирийскую и антииранскую компании уже потратили более 50 миллиардов долларов, но безрезультатно. И во время переговоров с Путиным, принц Бандар бин Султан, от имени Короля бин Фейсала, решил добавить еще пятнадцать…

Еще месяц назад министр иностранных дел Саудовской Аравии принц Сауд аль-Фейсал обвинял Россию в «поддержке геноцида в Сирии» и заявлял, что сотрудничество с Башаром Асадом наносит непоправимый ущерб интересам Москвы на Ближнем Востоке, что мусульманский мир отвернулся от России, делающей ставку на нынешний режим в Дамаске. Медиа и эксперты не успели еще обсудить далеко идущие последствия этого демарша, а в Москву, в столицу государства, «поддерживающего геноцид» и «являющегося одним из оплотов безбожия» прибыл принц Бандар бин Султан, глава саудовской разведки и генеральный секретарь Совета национальной безопасности Королевства. Жизнеописание этого человека, его роль в «обустройстве» региона, в формировании ближневосточной политики Вашингтона, где Бандар просидел послом 22 года и был более чем близок и с Рейганом, и с семьей Бушей, рассказ о головокружительных комбинациях и формировании им просаудовского лобби на американском политическом Олимпе заслуживает отдельной книги. Отметим лишь постоянство двух его принципов – враждебное отношение к России и ненависть к Исламской Республике Иран, которые бин Султан считает главными геополитическими противниками Королевства. Но принципы – это одно, о них можно и нужно забыть, когда предлагаешь сделку потенциальному и извечному противнику. А именно с таким предложением и прибыл бин Султан в Москву.

Информации о переговорах Путина и главы саудовской разведки в официальных медиа – мизер, но в данной ситуации вполне достаточно того, что сообщают о встрече и ходе четырехчасовой беседы хорошо информированные источники и в Москве, и в ряде стран Ближнего Востока. Даже явно преднамеренный «слив» дозированной информации, организованный агентством Рейтер, здесь особой роли не играет, хотя и добавляет пикантный нюанс к тому, как Запад воспринял этот визит. На встрече с Бушем-младшим бин Султан одевался неформально и светски – джинсы, пиджак. Свои люди, повязанные совместными проектами и финансовыми операциями, чего уж там… На встречу с Путиным он прибыл весьма официально одетым, подчеркивая тем самым не только важность своих предложений, но и пытаясь создать впечатление, что говорит с российским президентом от имени всего мусульманского мира.

Итак, что предлагал глава разведки Королевства и Генеральный секретарь Совета национальной безопасности Саудовской Аравии Президенту России?

Первое. Вопреки появившимся версиям, бин Султан не предлагал России прямой оружейный контракт с Королевством. Он прекрасно понимал, что на фоне предыдущих обещаний, о которых ниже будет сказано, данное предложение будет выглядеть, мягко говоря, неуместно. Поэтому в «оружейном плане» России была предложена схема, по которой Саудовская Аравия оплатила бы закупки российского оружия Египтом, Ливией, Тунисом и Йеменом. Вполне, кстати, работающая схема, именно по такому принципу, оплата третьей стороной, осуществляются наши поставки в Ирак и Афганистан.

Второе. Бин Султан предложил российской стороне долгосрочный беспроцентный заем на максимально льготных условиях (чуть ли не по принципу «отдадите, когда сможете») для вложений в модернизацию предприятий российского ВПК.

Третье. Принц заявил, что саудовская сторона, используя свое влияние на Катар, готова приложить все усилия к ослаблению конкурентной активности эмирата на европейском газовом рынке с тем, чтобы создать максимально комфортные условия российскому Газпрому.

И, наконец, четвертое. Бин Султан дал понять Путину, что сегодня международное сообщество (США, ЕС и Королевство), ведет консультации о создании нового антитеррористического альянса, призванного противостоять новой реинкарнации аль-Каиды – своеобразной «аль-Каиды 2.0». И что Россия могла бы занять в этом альянсе достойное её лидирующее место, став, таким образом, равноправным стратегическим партнером США и ЕС.

Общая цена предложений принца щедра как посулы джиннов из «Тысячи и одной ночи» - 15 миллиардов долларов. А взамен от России и требуются-то сущие пустяки: во-первых, отказаться от поддержки Башара Асада, не препятствовать принятию СБ ООН резолюции по Сирии, в которой предусмотрены санкции, бесполетные зоны и возможность «гуманитарной интервенции» по ливийскому сценарию. Во-вторых, ужесточить свою позицию по иранской ядерной программе и отказаться от осуждения односторонних санкций, принятых США и Евросоюзом. Словом, в своих предложениях бин Султан не вышел за традиционную линию саудовской внешней политики – максимально ослабить Иран путем свержения Башара Асада.

Кипящий котел для Королевства

О «двойном дне» саудовских предложений поговорим чуть позже. Сейчас важнее понять, что подтолкнуло бин Султана на беспрецедентный дипломатический шаг и от имени кого он выступает – только от королевской семьи или же в его предложениях торчат уши Вашингтона и европейских столиц. Бандар бин Султан в пасьянсе саудовской династии прав на трон не имеет, его мать была не женой, а лишь наложницей наследного принца. Но его место в политической элите Королевства трудно переоценить. Именно он сегодня в основном формирует внешнюю политику Королевства. Источник его влияния, восстановленного после ареста и непродолжительного заключения в 2008 году, покоится на «двух китах». С одной стороны – тесные отношения с набирающим все больший вес младшим сводным братом Салманом бин Султаном, претензии которого на престол вполне реальны и весомы. С другой – теснейшие связи с американской деловой и политической элитой, причем связи эти скреплены совместными финансовыми интересами. Больше того – Бандар бин Султан в силу и своего опыта, и своего положения, и своих способностей видит дальше и больше, чем остальные члены королевской семьи. И то, что он видит, та реальная картина международного положения Королевства и внутриполитической ситуации в нем – заставляет его бить тревогу и идти на нестандартные дипломатические ходы.

Накал социальных противоречий в «счастливой Аравии» – отдельная тема, но и на международной арене положение Эр-Рияда выглядит не лучшим образом. Да, в Египте свергнут Мурси, которого поддерживал Катар. Саудовская Аравия обеспечила лояльность египетских исламских экстремистов - салафитов к армейскому перевороту. Но в данном случае Королевство играло за чужие интересы. Египет без Мурси нужен в первую очередь США и Израилю, пока не завершилась внутренняя смута, а с братьями-мусульманами в Каире разбираться будут еще долго, Египет не в состоянии подыграть саудитам в антисирийской и антииранской партиях. Кроме того, события в Египте обострили отношения Саудовской Аравии с Турцией. Характерно, что турецкий премьер Эрдоган своего негативного отношения к свержению Мурси, а заодно – к тем, кто этому свержению способствовал, не скрывает и свое неудовольствие Эр-Рияду уже высказал.

Да, удалось путем рокировки внутри катарской династии заставить эмират отказаться от лидерских амбиций и конкуренции с Саудитами за первенство в арабском и мусульманском мире. Но вот надолго ли? Обеспечив династические перестановки, Эр-Рияд отнюдь не обеспечил лояльность Дохи, и стремление к реваншу как политическая линия эмирата – лишь вопрос времени, достаточно Эр-Рияду на чем-то споткнуться…

А споткнуться есть где. Замалчиваемый, словно и несуществующий Бахрейн, вопреки территориальной малости имеет огромное значение для королевской династии. Ввод саудовского контингента, фактическая и реальная оккупация, массовые репрессии против шиитского большинства, полное попрание международных стандартов – особого результата не дали. Партнеры по Совету сотрудничества арабских государств Персидского залива (CСАГПЗ) только многозначительно молчат, когда Эр-Рияд говорит о «руке Тегерана» в бахрейнских событиях. Им, как никому другому, известно, что до оккупации, до массовых репрессий саудовских спецслужб, шииты Бахрейна отнюдь не ориентировались в политическом отношении на Иран. И то, что сейчас оппозиция радикализуется и ищет опору в Тегеране – прямой результат саудовского «замирения». У партнеров по CСАГПЗ возникает и такой вопрос: «Если Тегеран способен без видимых усилий обеспечивать такой уровень оппозиционной активности у шиитов Персидского залива, что вся мощь Эр-Рияда оказывается бессильна, то не лучше ли пойти на диалог с Тегераном и обеспечить добрососедские отношения?»

Есть и еще одно обстоятельство, нервирующее королевскую династию. Ситуация в Бахрейне – мина замедленного действия в международном плане, а контактный взрыватель этой мины находится в Вашингтоне и Москве (причем, Москва значимость этого факта, как представляется, не осознает). В любой момент Москва может инициировать слушания по массовым нарушениям прав человека в Бахрейне, поставить вопрос о фактической оккупации страны Саудовской Аравией на Совете Безопасности ООН. Вашингтон, разумеется, наложит вето, но он будет вынужден снять информационную блокаду вокруг Бахрейна, отказаться от двойных стандартов, и для успокоения общественного мнения внутри самих США поставить перед Эр-Риядом целый ряд очень неудобных вопросов о соблюдении прав человека, к которым Америка относится столь «трепетно». Но судьбоносный рубеж, от которого, без преувеличений, зависит будущее династии, проходит не только и не столько в Бахрейне.

Перспектива стратегического одиночества

На победу в Сирии, на свержение Асада Эр-Рияд поставил все. Победа и установление контроля над Дамаском стали бы самым драгоценным бриллиантом саудовской короны. Дуплет – падение ненавистного Асада и стратегическое поражение Тегерана, после которого Иран начнет терять статус региональной державы и свое влияние как ведущей исламской державы. Только вот победы не получается. Антисирийская коалиция рушится на глазах. Блицкрига не получилось, и сейчас каждый из участников этой коалиции лихорадочно ищет возможность выйти из конфликта с наименьшими потерями, оставляя династию наедине с Дамаском и Тегераном.

С конца минувшего года Эр-Рияд достаточно жестко критиковал Вашингтон за отсутствие последовательности в сирийском вопросе и двойственность позиции. Сегодня можно сказать, что подозрения Саудитов в ненадежности США по сирийскому и иранскому вопросу оправдались. Во-первых, вопреки усилиям израильского и саудовского лобби, да и собственных «ястребов», администрация Белого Дома более склоняется к диалогу с Хассаном Роухани, чем к продолжению противостояния. Разумеется, Вашингтон рассчитывает, что этот диалог пройдет на американских условиях, разумеется, в ходе этого диалога администрация Обамы потребует гарантий безопасности для Эр-Рияда и Тель-Авива. Но – это будет партия Вашингтона, а Саудиты останутся лишь наблюдателями, о планах регионального переустройства по саудовским лекалам придется забыть.

Во-вторых, в отношении Дамаска Вашингтон достаточно недвусмысленно дал понять, что не намерен активно «вкладываться» в сирийскую оппозицию. Более того, согласно полуофициальной информации, Обама уведомил Москву, что никаких массированных поставок оружия сирийской оппозиции не будет. Об этом же официальные американские представители уведомили и «дружественную» Сирийскую национальную коалицию.

Будучи проинформированными о таком решении Вашингтона, в европейских столицах вполне обоснованно решили, что им тоже нет никакого резона слишком активно и демонстративно вмешиваться в сирийские дела. Франция уже отказала «повстанцам» в ПЗРК «Мистраль», а Великобритания отделывается туманными обещаниями. Визит Бандара бин Султана в эти страны, и его прямые переговоры с руководителями европейских держав ситуации не изменили. Европейцы заверили принца, что они, безусловно, будут приветствовать военную победу оппозиции, признают новую власть в Дамаске, не откажут в помощи на последних этапах – но в настоящее время вязнуть в Сирии не хотят. Аргументы бин Султана о том, что западное оружие не попадет в руки «экстремистов» Европу все-таки не убедили.

Столь же безрадостно складывается ситуация и на «восточном» фланге антисирийской коалиции. Катар фактически самоустранился, избрав для этого вполне логичный довод для Эр-Рияда: «Вы хотели, чтобы мы отказались от региональных амбиций и снизили внешнеполитическую активность? Будь по-вашему, но теперь сами все расхлебывайте». Сирия вообще стала роковой страной для Катара. Вспоминается эпизод в ООН, когда представитель эмирата пообещал постпреду Российской Федерации при ООН Виталию Чуркину, что «Россия еще пожалеет о своем голосовании» против резолюции по Сирии, подготовленной активными участниками антисирийской коалиции. Ответ Чуркина стал кошмаром для Катара…. Ответ был все-таки пророческим, действительно, а где теперь Катар?

Не менее драматично обстоят для Эр-Рияда дела и с позицией Анкары. Глубокая вовлеченность в сирийский кризис обернулась политическим кризисом для самой Турции. Последний телефонный разговор Эрдогана с Путиным, в котором турецкий премьер попытался еще раз обосновать свою антиасадовскую позицию, закончился показательно глухим непониманием со стороны Москвы. Дальнейшая поддержка оппозиции сегодня приносит Анкаре исключительно минусы. Перспективы свержения Асада становятся все более туманными, а вот бесчинства сирийских «повстанцев» на турецкой территории, серьезное охлаждение отношений с Тегераном и Москвой, внутриполитический кризис – вполне уже реальность, изменить которую можно только отказом от участия в антисирийской коалиции. К чему Анкара и склоняется.

Конечно, «разброд и шатания» в антисирийской коалиции могут закончиться в любой момент, стоит только оппозиции добиться хоть сколько-нибудь значимых военных успехов. Но их пока нет, и перед Эр-Риядом в полный рост стала перспектива стратегического одиночества на сирийском фронте, которое может закончиться только поражением для династии. Восток не признает полумер, а потому политическое поражение обернется для саудитов физическим уничтожением. Именно на фоне столь безрадостных перспектив стратегического одиночества и возможного поражения в региональном противостоянии династия и решила пойти на некий прорыв, командировав Бандара бин Султана в Москву.

Российское партнерство с Эр-Риядом: «курс для чайников»

Разумеется, главный саудовский разведчик поставил и Вашингтон, и Париж, и Лондон в известность о сути предложений, которые он вез Путину. Но Запад, судя по всему, ни особых иллюзий по поводу успешности его визита не питал (информация со «сливом» Рейтера по итогам визита и комментарии западных СМИ достаточно злорадны), ни «подписываться» в качестве гарантов его инициатив никто из «западных партнеров» не собирался. Поэтому если в основе визита бин Султана в Москву было отчаяние, то в основе его предложений – блеф.

Разумеется, не прошли и «газовые инициативы» для взаимопонимания, как не имеющие сейчас особого смысла для России. Для Европы сейчас главное даже не цена, а именно расширение конкуренции на рынке поставщиков. Стремление сократить долю Газпрома на европейском рынке – единое решение Евросоюза, и договоренности России с Катаром, достигнутые при посредничестве Эр-Рияда, здесь роли не сыграют. Возникни такая договоренность – Европа попросту увеличила бы закупки, например, в Ливии, Алжире, Норвегии, да где угодно, вплоть до отмены санкций в отношении Ирана. Наши «газовые отношения» с Европой столь деликатная тема, что третий здесь более чем лишний. Россия имеет возможность расширить свое влияние на некоторых европейских и азиатских рынках, но никогда не сможет заместить Ближний Восток в качестве основного поставщика энергоносителей для всего мира.

Некая новая «антитеррористическая коалиция» и роль лидера в ней России? Спасибо, но мы уже одну антитеррористическую коалицию поддержали, до сих пор от баз США и НАТО в Центральной Азии, геостратегическом подбрюшье России, избавиться не можем. На фоне тупика по ПРО, активности НАТО в Черном море и на Каспии, территориальных претензий к России в Арктике нам коалиция с геополитическими оппонентами совершенно не нужна, в текущих противоречиях бы разобраться.

Ну а «оружейные контракты» с саудовцами и кредиты от них – это вообще «картина маслом». Напомним немного интересной истории. В 2007 году, во время визита Путина в Саудовскую Аравию, глава МИД КСА Сауд аль-Фейсал заявил о возможности заключения контрактов между Россией и КСА на поставку вооружений на общую сумму от $4 миллиардов. Предметом контрактов стало возможное приобретение Саудовской Аравией: 150 танков Т-90, 100 вертолетов Ми-17 и Ми-35,100 БМП-3, 20 комплексов ПВО. Чуть позже выяснилось, что переговоры с Россией были игрой саудитов, преследовавшей цель надавить на сенат США и западноевропейских партнеров, заставить их «подвинуться» в цене и условиях поставки американского и европейского оружия. Иного ожидать было бы по меньшей мере наивно, учитывая, что основу вооружений стран Персидского залива составляют американские и западноевропейские образцы. Игра саудитов получила информационную поддержку и американских производителей оружия, которые на слушаниях в Конгрессе о предоставлении оружейникам льгот, кредитов и особых условий экспорта вооружений в страны Персидского залива заявляли: «если саудиты не будут на льготных условиях покупать у нас, то они будут покупать у русских». Этот трюк поучительно сработал, игра удалась, огромный оружейный контракт получили США. Россия осталась ни с чем.

Второй эпизод, уже из истории президентского правления Дмитрия Медведева. Стремясь разрушить наметившееся в первый срок Путина российско-иранское сближение, саудиты, не мудрствуя лукаво, предложили сменившему его Медведеву оружейный контракт на 7.2 миллиарда долларов (из них три «отступные», в виде безвозвратного кредита). Условий получения было всего три: 1) не продавать Ирану С-300; 2) пересмотреть свои контракты на поставку российского оружия Сирии в сторону полного прекращения этих поставок; 3) не ветировать резолюции по Сирии, которые будут предусматривать «гуманитарной интервенции» и присоединиться к санкциям против Ирана или, как минимум, не накладывать вето на резолюцию СБ ООН, предусматривающую их ужесточение. И хотя практически все пожелания саудовской стороны были выполнены, но денег опять не поступило, а закупки российского оружия так и не начались.

Все объясняется просто. В отношениях с Саудовской Аравией следует учитывать, что это своего рода «непотопляемый авианосец» США на Ближнем Востоке и правящий дом никогда не откажется от этого статуса. Ради отношений с третьими странами Королевство никогда не пожертвует стратегическим партнерством с США, это аксиома и главное содержание «Курса партнерства с саудитами для чайников». Повторим еще раз: российско-саудовское партнерство может носить только временный характер и не имеет перспектив на развитие сверх сотрудничества в определенных, весьма узких границах. Возможные выгоды от этого партнерства столь малы, что не стоят отказа от геополитических интересов в регионе.

Стратегия Вашингтона на Ближнем Востоке держится сегодня на двузубой вилке – Эр-Рияд и Тель-Авив. И сколько бы Россия не старалась, ни один из зубцов этой вилки от стратегического партнерства с США не откажется. Столь же наивной является и надежда завязать «особые отношения» с Королевством через военно-техническое партнерство. Армия КСА, Национальная гвардия и спецслужбы ориентированы на Вашингтон. Антишиизм, русофобия, ненависть к лозунгу «Вахда, хуррийа, иштиракийа» («Единство, свобода, социализм»), который сирийская БААС предложила всему региону составляет идейную основу саудовских силовиков. Армия и силовые структуры королевства – это носители проамериканской идеи. Собственно, они и состоялись только и исключительно на военно-техническом сотрудничестве с Вашингтоном и Лондоном. Благополучие элит армии и силовых структур одинаково зависит и от лояльности к династии и от добрых отношений с американской политической элитой, поэтому переориентация на Москву или другие столицы, попросту невозможна.

По мнению иранских экспертов, у Путина неважные советники по ближневосточным делам. Впрочем, по иранским вопросам, имея в виду не просто Исламскую Республику, а «Большой Иран», геополитическое пространство от Леванта до Пакистана, – еще хуже. Сожаления иранцев понятны. За некомпетентность и догматизм этих советников россияне уже заплатили поражениями в Ливии, потерей позиций в Ираке, «готовятся проворонить» Иран. Россия откровенно мечется в поисках партнеров по диалогу в мусульманским миром, Москва не в состоянии сформулировать новые идеи и новые подходы для стремительно меняющегося «турбулентного Востока». Сирия стала последним нашим рубежом, и то лишь благодаря тому, что Путин замкнул данный вопрос на себя, на авторитет уже признанного политика. Да, действительно, у России пока еще нет потенциала для ведения на Востоке наступательной политики. Но те же «ассиметричные действия» по Сирии показали, что и того, что есть, при умелом применении вполне достаточно для ведения собственной партии и для отстаивания собственных интересов. Именно из-за этой твердой позиции весь мир повернулся к нам лицом. Именно из-за этого Бандар бин Султан приехал в Москву, а приезд других – лишь вопрос времени.

Сегодня в оценке реалий региона Путин больше опирается на интуицию и инстинкт самосохранения, нарабатываемый любым нормальным разведчиком в первую очередь. Кроме того, как политическая фигура общероссийского масштаба Путин состоялся на «северокавказском синдроме», начиная с Чечни. И он прекрасно помнит, кто был спонсором кровавой «кавказской бани». Именно эта интуиция, помноженная на инстинкт самосохранения и недоверие ко всему, что исходит от саудитов, позволили Путину ответить отказом на предложения Бандара бин Султана. Отчаянный маневр Эр-Рияда успехом не увенчался. С чем, собственно, нас всех и можно поздравить.

*******************

Отказ на предложения саудовской королевской династии может привести к поляризации в отношении к России на Ближнем Востоке. Москву пугают тем, что якобы весь арабский и исламский мир выступает против Асада, а мы и Иран его поддерживаем, теряя авторитет и возможных союзников. Надуманность и лживость подобных заявлений очевидны, они либо весьма корыстны, либо не от большого профессионализма. Так называемый «единый арабский мир», от имени которого выступает Эр-Рияд – это сказка, распространяемая реакционными исламскими СМИ, существующая только в головах некоторых экспертов и обывателей. А наблюдается другое. Твердость по Сирии прибавила России сторонников в регионе. Дело здесь не в Асаде, а в готовности отстаивать союзника, выполнять взятые на себя обязательства. Одним словом, конец переговоров с Эр-Риядом – это не конец света. Это начало Большого Диалога с новыми игроками ближневосточного региона.

Региональное металлопотребление: Северная Африка исчезает с рынка

Новая волна политического противостояния в Северной Африке, похоже, надолго заблокирует перспективы восстановления спроса и импорта сталепродукции не только в Египте, но также в Алжире и Тунисе, странах с очень высоким потенциалом потребления.

После событий 2011 года, именуемых «арабской весной», казалось, что ситуация в странах Северной Африки войдет в нормальное русло, экономика постепенно нормализуется, потребители вернутся к закупкам металлопродукции.

Однако происходящие сейчас в Египте, Алжире и Тунисе события демонстрируют, что до обретения политической стабильности в регионе еще очень далеко.

После свержения авторитарных режимов в этих странах власть получили исламисты, курс и методы правления которых не устраивают сторонников светских или либеральных ценностей. Учитывая, что в Египте, Алжире и Тунисе исламисты и их противники имеют примерно равные силы, противостояние обещает быть долгим и, скорее всего, далеко не всегда мирным.

К дискуссии между сторонникам исламского и светского пути примешиваются и распри на национальной и религиозной почве, акты насилия со стороны боевиков.

Рост политического хаоса ухудшает и без того плачевное состояние экономики, страдающей от спада инвестиций и ухудшения внутреннего спроса.

Как ожидалось, спрос на сталь в Африке (80% потребления приходится на страны Северной Африки) в 2013 г. вырастет на 8%, до 29 млн. т. В 2014 г. – еще 8%, до 32 млн. т.

Однако реалии таковы, что большинство стран региона ждет сильный спад потребления – во всяком случае, в Египте, Алжире и Тунисе. Очень далеко до восстановления экономической активности и нормального спроса на метпродукцию в Ливии, и лишь в Марокко ситуация пока сравнительно стабильна.

В Алжире в 2012 г. потребление готовой метпродукции оценивается на уровне 4 млн. т, в Марокко – 2 млн. т, в Тунисе – 1,5 млн. т.

Объемы стального импорта в охваченных революциями странах в минувшем году существенно снизились. В 2012 г. импорт в Алжир составил порядка 5 млн. т, Египет – 3,5 млн. т, остальные страны региона фактически выпали из числа крупных покупателей.

Общий объем импорта металлопродукции в страны Северной Африки в 2012 г. составил порядка 12 млн. т, из которых 2 млн. т поставили турецкий экспортеры.

Данный регион традиционно важный рынок сбыта для украинского стального экспорта, на него приходилось порядка 10-15% всех поставок. Однако в 2012 г. объем поставок в Северную Африку упал до 1,4 млн. т, из которых 1,1 млн. т пришлось на Египет, а экспорт в Алжир, Тунис, Ливию, Марокко и Йемен составил менее 300 тыс. т.

В текущем году украинские экспортеры начали наращивать поставки в Северную Африку, однако делать это удавалось лишь в 1-м полугодии, пока не началась дестабилизация обстановки в Египте, а за ним в Алжире и Тунисе.

За 5 месяцев 2013 г., по информации проекта Delphica, экспорт в Африку (весь регион) вырос на 19%, до 1,144 млн. т.

При этом объем поставок в Египет увеличился на 70%, до 631 тыс. т, Тунис – на 44%, до 81 тыс. т.

К сожалению, Алжир уже несколько лет как выпал из числа покупателей украинской метпродукции – во-первых, из-за политики Лакшми Миттала, который фактически запретил «Криворожстали» отгружать сюда длинномерный прокат, чтобы не создавать конкуренцию предприятию ArcelorMittal в Аннабе, во-вторых, вследствие перенасыщения местного рынка новыми мощностями (за последние 2 года свои заводы построили турецкие и катарские инвесторы), которые уже вдвое превышают реальный спрос.

Что касается Марокко, то эта страна, очевидно, станет лидером по росту стального потребления и импорта в регионе. События «арабской весны» не привели к серьезным политическим потрясениям в королевстве. Более того, сосредоточившись на экономическом развитии, Марокко стала лидером по приросту прямых иностранных инвестиций в Северной Африке. В 2012 г., согласно данным ООН, их объем вырос на 10%, до $ 2,84 млрд., составив 25% всех ПИИ в регионе.

В стране уже работают такие крупные мировые компании как Renault, Delphi, Лир, Leoni, Yazaki, Denso, Faurecia, Sumitomo. Особенно активно развивается автоиндустрия. Совокупные продажи автомобилей за 2012 год выросли на 16,2% по сравнению с предыдущим годом, до 130 316 единиц.

Только недавно начал производство компонентов на заводе в Марокко канадский производитель самолетов Bombardier.

Залогом роста стального потребления в 33-миллионной стране являются такие крупные инфраструктурные проекты, как строительство 1800-километровой сети автомагистралей и высокоскоростных железнодорожных линий, которые свяжут Танжер в Касабланку, а также строительство крупнейшего порта на Средиземном море.

Экономика страны в последние 10 лет растет на 4-5% в год при инфляции ниже 2%. В первом квартале 2013 г. рост ВВП составил 3,8%, что намного лучше, чем в большинстве стран региона.

Ведущим производителем в стране является Maghreb Steel. Следует добавить, что с весны 2013 г. в Марокко ведется антидемпинговое расследование в отношении импорта плоского проката, а по сортовому прокату уже введены временные (до конца 2013 г.) пошлины на импорт из ряда стран.

Максим Белов

Гражданская война в Сирии ослабила присутствие "Аль-Каиды" в арабских странах, но усилила его на сирийской территории, говорится в попавшем в четверг в распоряжение РИА Новости 14-м докладе группы экспертов ООН по санкциям против сети террористических организаций.

"Продолжающаяся гражданская война в Сирийской арабской республике выявила сильное присутствие там "Аль-Каиды", переходящее из ее ячеек в Ираке и привлекающее на свою сторону сотни завербованных лиц из-за пределов САР", - отмечают эксперты ООН.

В Ираке, как считают в ООН, "Аль-Каида" продолжает междоусобную борьбу, не имея никаких определенных целей помимо передела власти. "На границе с Сирией связанная с "Аль-Каидой" группировка "Джабхат аль-Нусра" обрела влияние и сторонников через свое участие во все более мучительной гражданской войне в САР", - говорится в докладе. Вопрос только в том, отмечают его составители, что будут делать сотни, а возможно уже и тысяча, завербованных "Аль-Нусрой" иностранцев, когда нынешний конфликт в Сирии прекратится.

Как показывают прежние конфликты, считают эксперты, присутствие иностранных боевиков в Сирии создает продолжительную угрозу на региональном и международном уровнях.

Согласно анализу экспертов ООН, влияние "Аль-Каиды" стало слабее проявляться не только в Ираке, но и в Йемене. На Аравийском полуострове она потеряла контроль над территорией, захваченной в 2012 году, включая несколько крупных городов. Тем не менее, как подчеркивается в докладе, "Аль-Каида" на Аравийском полуострове "остается опасной группировкой, которая продемонстрировала способность к изворотливости и изобретательности". Иван Захарченко.

МВД Саудовской Аравии сообщило в четверг о задержании двух иностранцев, подозреваемых в подготовке теракта.

Согласно сообщению министерства, которое приводит официальное саудовское агентство СПА, задержанные - граждане Чада и Йемена.

При задержании у них были изъяты компьютеры, мобильные телефоны и другие электронные носители. После изучения данных выяснилось, что подозреваемые вели переписку с иностранными пособниками, с которыми обсуждались атаки с использованием террористов-смертников.

Подозреваемые уже начали давать показания, следствие продолжается, сообщили в министерстве.

Согласно опубликованной информации, выйти на преступников удалось через социальные сети. Надим Зуауи.

2 августа на верфи Ingalls Shipbuilding в Паскагуле (шт. Миссисипи) проведена церемония закладки 11-го десантно-вертолетного корабля-дока (ДВКД) класса San Antonio (LPD-17) – Portland (LPD-27). Об этом говорится в пресс-релизе компании Huntington Ingalls Industries.

Как сказал на церемонии командующий КМП США генерал Джеймс Амос (James Amos), в настоящее время головной корабль USS San Antonio (LPD-17) несёт службу у берегов Йемена вместе с другим кораблем USS Kearsarge (LHD-3), построенным на верфи Ingalls Shipbuilding.

Строительство LPD-27, названного в честь самого населенного города штата Орегон, в настоящее время достигло около 7% готовности. Корабль планируется спустить на воду в начале 2016 года, передача ВМС США намечена на конец 2017 года. ДВКД Somerset (LPD-25) готовится к заводским морским испытаниям, John P. Murtha (LPD 26) находится в 50% готовности и будет спущен на воду в следующем году.

По соображениям безопасности в воскресенье, 4 августа США закроют ряд своих посольств в Афганистане и других странах.Госдепартамент США заявил о том, что в августе «Аль-Каида» планирует теракты в странах Северной Африки и Ближнего Востока. Опасность сохранится до 31 августа, цитирует заявление информационное агентство «Росбалт». Госдепартамент утверждает, что теракты могут быть направлены на транспортные объекты и туристическую инфраструктуру.

В воскресенье, которое является рабочим днём в мусульманских странах, США планируют закрыть посольства и консульства в Афганистане, Египте, Ираке, Катаре, ОАЭ, Кувейте, Саудовской Аравии, Алжире, Йемене, Ливии, Бангладеш, Омане и Иордании.

Напомним, что в преддверии вывода основной части войск НАТО из Афганистана в 2014 году активность боевиков в Афганистане заметно возросла.

В январе-мае 2013 г. экспорт пиломатериалов и промышленной древесины из Швеции в Китай вырос на 215% до 143,8 тыс. м3, в Японию — на 23,8% до 415,8 м3, об этом говорится в полученном Lesprom Network сообщении Шведский федерации лесопромышленников (Skogs Industrierna). Значительно увеличились поставки шведского леса в Йемен — на 122% до 53,9 тыс. м3 и США — на 268% до 86,3 м3. Экспорт пиломатериалов и промышленной древесины из Швеции в Великобританию в январе-мае 2013 г. снизился на 8,1%. Общий объем отгруженной в Великобританию за первые 5 месяцев 2013 г. древесины составил 969,7 м3. Строганные изделия составляют 72,8% этого объема — 561,3 тыс. м3, в годовом исчислении этот показатель снизился на 0,4%, в то время как объемы поставок сосновых пиломатериалов упали на 13,6% - до 265,3 тыс. м3, а пиломатериалов из ели — на 22,6% до 142,4 тыс. м3.

Вторым по значимости европейским партнером для шведских лесопромышленников стала Германия, куда было отгружено 443,6 тыс. м3 промышленной древесины, далее следует Норвегия (397,тыс. м3).

На европейском рынке в годовом исчислении поставки шведской промышленной древесины выросли лишь в Польшу и Португалию.

Беспилотный летательный аппарат (БПЛА) США уничтожил шесть предполагаемых членов террористической группировки "Аль-Каида" на юге Йемена, передает в воскресенье агентство Франс Пресс со ссылкой на военные источники.

Два автомобиля, в которых ехали предполагаемые боевики, подверглись обстрелу в районе Махфад провинции Абьян.

США участвуют в совместной с правительством Йемена антитеррористической операции с февраля 2012 года, когда пост президента страны занял Абд Раббо Мансура Хади.

Йеменская ячейка "Аль-Каиды", также известная как "Аль-Каида на Аравийском полуострове", является одной из самых активных группировок в мире. В ноябре 2010 года ее лидеры взяли на себя ответственность за крушение грузового самолета в ОАЭ и за посылки с взрывными устройствами, обнаруженные в почтовых грузах близ Лондона и на складе в Дубае.

Жители США владеют примерно половиной всего огнестрельного оружия, находящегося в частных руках по всему миру, утверждается в статье исследователя Мэтта Беннета, опубликованной на этой неделе Брукингским институтом в Вашингтоне.

Огнестрельное оружие в США распространено намного шире, чем в других странах - на 100 человек приходится 88 единиц. В занимающем второе место Йемене - всего 55 "стволов" на сотню жителей.

"По консервативным оценкам - 270 миллионов единиц - американцы накопили почти половину огнестрельного оружия в частных руках в мире", - отмечается в статье.

В последние годы темп приобретения оружия жителями США увеличился - за первые четыре года президентства Барака Обамы американцы купили 65 миллионов единиц оружия. Это вдвое больше, чем за аналогичный период пребывания у власти его предшественника - Джорджа Буша.

Ежегодно в США от огнестрельного оружия гибнет 31 тысяча человек. Этот показатель включает 11,4 тысячи убийств и 19 тысяч суицидов, а также 600 несчастных случаев. Кроме того, ранения от огнестрельного оружия получают 80 тысяч человек в год. При этом национальной базы данных оружия не существует, и точное количество оружия на руках населения неизвестно.

По мнению Беннета, отношение к оружию в обществе изменилось после массового убийства в школе Сэнди Хук в штате Коннектикут в декабре 2012 года, когда погибли 20 детей в возрасте шести-семи лет и шестеро взрослых. После этой трагедии президент Обама попытался ужесточить правила торговли оружием, но инициатива провалилась в сенате. Однако голосование негативно сказалось на рейтинге сенаторов, даже в консервативных штатах, что позволяет надеяться на новые подобные инициативы, считает Беннет. Право американцев на ношение оружия защищено второй поправкой к Конституции, принятой в 1791 году. Алексей Богдановский.

Голландская пара, похищенная неизвестными в Йемене, обратилась к правительству с просьбой о помощи, утверждая, что похитители могут их казнить, передает во вторник телерадиокорпорация Би-би-си.

Работавшие в столице Йемена городе Сана голландцы были похищены неизвестными 15 июня. Ответственность за похищение не взяла на себя ни одна группировка.

В видеообращении, размещенном на YouTube, мужчина и женщина заявляют, что у них "большие проблемы" и что, несмотря на обращение к послу Нидерландов, их положение остается плачевным, передает Би-би-си.

"Эти люди вооружены, и если решение не будет принято в течение десяти дней, они убьют нас", - цитирует телерадиокорпорация слова заложников. Сообщается, что правительство Голландии осведомлено о ситуации. Планируется ли выплатить выкуп за похищенных, неизвестно.

Похищения людей в Йемене совершаются достаточно часто. Как правило, представители племен идут на подобные преступления с целью вынудить местные власти освободить из тюрьмы их родственников или выдвигают правительству требования экономического характера, в частности, об улучшении инфраструктуры в регионе их проживания.

Электрогенератор взорвался в воскресенье в одном из жилых домов в Йемене, погибли 14 человек, четверо получили ранения, передает агентство Франс Пресс со ссылкой на местные власти.

Взрыв произошел в двухэтажном доме в населенном пункте Кадам (Qadam) в провинции Махвит (Al-Mahwit) на западе Йемена.

По словам представителя местных властей, причиной аварии могло стать короткое замыкание. Он также сообщил, что генератор был установлен в маленькой комнате, где также хранилось топливо.

Генераторы широко используются в Йемене из-за частых перебоев электроэнергии.

Производство нефти в Ливии в июне уменьшилось сразу на 16% до минимальной отметки с января в 1,13 миллиона баррелей в день, сообщает агентство Bloomberg.

Представитель госкомпании Arabian Gulf Oil Co. Абдель Джалиль Маюф (Abdel Jalil Mayuf) заявил агентству, что главной причиной падения добычи стали перебои с электричеством на добывающих предприятиях. При этом нефтегазовая индустрия составляет до 70% экономики страны и является центральным источником поступлений в госбюджет.

"Страна проходит через период нестабильности. Этот процесс будет продолжаться, что отразится на объемах добычи в дальнейшем", - считает аналитик KBC Energy Economics Сана Абид (Sana Abid).

Власти Ливии на фоне падения добычи пытаются предпринять меры для исправления ситуации. В частности, количество вооруженной охраны объектов было увеличено вчетверо - до 12 тысяч человек.

Кроме того, с британской компанией APR Energy Plc были подписаны контракты на развертывание мобильных генераторов общей мощностью 450 МВт.

В то же время, по оценкам экспертов и нефтедобывающих компаний, таких мер недостаточно. Генеральный директор французской Тotal Кристоф де Маржери считает, что нужно уделять больше внимания проблеме безопасности объектов нефтяной инфраструктуры. "Мы сократили наш штат в стране на случай крупных проблем, чтобы в случае необходимости быстро его эвакуировать", - добавил топ-менеджер в интервью агентству.

Кроме того, по мнению директора консалтинговой компании Cross-Border Information Джона Хэмилтона (John Hamilton), требуется масштабное обновление линий электропередач для удержания производства на текущем уровне.

Экстремистская группировка исламского толка "Ансар аш-Шариа", принадлежащая к террористической сети "Аль-Каида", объявила о создании на территории Египта ячейки своей организации, говорится в заявлении группировки на одном из исламистских сайтов в интернете.

"После этого военного переворота, после проявленного коррумпированными властями неуважения к исламу и его приверженцам, мы заявляем о невозможности существования в Египте демократической формы государства", - говорится в заявлении экстремистов.

Группировка "Ансар аш-Шариа", включающая в свои ряды членов "Аль-Каиды" из разных стран, действует, в частности, в Тунисе и Йемене - странах победившей "арабской весны".

Третьего июля армия Египта на фоне народных протестов и согласно собственной "дорожной карте", согласованной со светскими силами, отстранила от власти президента Мухаммеда Мурси, приостановила действие конституции, принятой в период правления исламистов и назначила переходный период, во время которого в стране пройдут парламентские и досрочные президентские выборы. На время переходного периода временным президентом Египта стал глава Конституционного суда Адли Мансур. Армия пообещала не участвовать в политической жизни и лишь гарантировать безопасность государства. Находившееся у власти последние два с половиной года движение "Братья-мусульмане" сдаваться не собирается и призвало своих сторонников продолжать акции протеста. Маргарита Кислова.

НА УХО ВЛАСТИ

С Мареком Домбровским беседует Яцек Жаковский

Марек Домбровский, один из создателей и бывший президент Центра общественно-экономического анализа (CASE), о том, как давать советы властям других стран и почему это стоит делать, даже если эта власть — не демократическая.

— Где вам приходилось консультировать?

— Более чем в двадцати странах, т.е. во всех государствах бывшего СССР, кроме Армении и Таджикистана, в Монголии, в юго-восточной Европе (Румыния, Болгария, Сербия, Македония, Босния и Герцеговина), на Ближнем Востоке (Ирак, Египет, Сирия, Йемен).

— Вы начинали с постсоветских стран?

— С России. В ноябре 1991 г. я подключился к группе, работавшей там над планом преобразований.

— Чего русские ждали от вас?

— Идей и аргументов. Тогдашний министр экономики недавно напомнил мне, как на неформальной встрече руководства я помог ему убедить коллег в том, что при наличии тотального дефицита товаров необходимо как можно скорее либерализовать цены. Так же было с либерализацией внешней торговли, конвертацией рубля, разрешением уличной торговли.

— Вы прививали в России «дух предпринимательства»?

— Там это было особенно трудно, так как действовала статья уголовного кодекса, предусматривающая наказание за «незаконное предпринимательство». Прежде всего нужно было отменить наказания. Вместе с Джеффри Саксом мы убеждали в необходимости быстрых и решительных действий. После того как в декабре 1992 года Егор Гайдар ушел с поста исполняющего обязанности председателя правительства, консультации сосредоточились на технических вопросах, связанных с бюджетом и денежной политикой и продолжались до весны 1994 го.

— Джеффри Сакс извинялся за то, что его советы и настойчивые рекомендации шоковой терапии повредили России. Джорджа Сороса, который финансировал консультативные миссии, в т.ч. и в России, обвиняют в том, что он спровоцировал обвал рубля и хорошо на этом заработал. Профессоров Гарварда в Америке судили за то, что они давали российским властям такие советы, чтобы это служило их собственному бизнесу в России. Как вы ощущаете, вы правильно советовали русским?

— Все эти примеры очень спорные. Гарвардцы объяснились и были оправданы. Инсинуации СМИ против Сороса касались кризиса 1998 г., но были сомнительны по своей сути. Между тем его роль в качестве источника финансовой поддержки преобразований во множестве стран огромна и неоспорима. И как крупный финансовый инвестор, он всегда будет подвергаться критике. Сакс же действительно отрекался от того, что делал в России. Но только спустя годы, когда у него произошел конфликт с МВФ и Всемирным банком. Он действительно считал, что в начале 90 х Россия должна была получить от Запада огромную безвозмездную помощь, благодаря которой реформаторы удержались бы у власти. Я так не считал и не считаю. Политическая экономия российских реформ была очень осложнена в результате того, что я назвал бы «постимперской травмой». То, что я вместе с многими другими экспертами советовал в начале 90 х, в полной мере созрело только к 2001 году. И приносило положительный экономический эффект, но более поздней эпохе.

— Потом были другие страны бывшего СССР?

— Украина. С весны 1993 до весны 2006 г., с небольшим перерывом в 2002-2003 гг. В Киргизии я начал консультировать в 1993 м. Работал в том числе для президента Акаева. Кроме прочего, мы способствовали оздоровлению банковской системы, помогали преодолевать последствия кризиса 1998 г., создавать систему адресной социальной политики, а также участвовали в разработке долговременных программ развития страны, экономических и институциональных реформ. Также и после «тюльпанной революции», когда Акаева сменил Бакиев. Большинство экономических рекомендаций было постепенно проведено в жизнь, хуже было с рекомендациями, касающимися институциональных и политических изменений. Несмотря на следующие одна за другой революции, недемократические тенденции возвращались, хотя, оценивая объективно, в Киргизии границы гражданских и экономических свобод значительно шире, чем, например, в соседнем Узбекистане.

— На Украине после «оранжевой революции» тоже не очень получилось.

— Наступившие в ее результате перемены оказались не столь глубокими, как представлялось вначале. Не хватало институциональных реформ, которые бы надежно предотвратили возврат авторитарных тенденций, кумовства и коррупции.

— Вам не посчастливилось давать советы истинным демократиям.

— Стабильные демократии в советах обычно не нуждаются. Страны бывшего СССР не оказались стойкими демократиями (исключая балтийские государства). Начиная с избрания Лукашенко в Белоруссии в 1994 г., страна за страной последовательно скатывались к авторитаризму.

— Несмотря на титанические усилия советников.

— Советы обычно даются в отношении экономики. И тоже не всегда успешно. Советников можно слушать или не слушать. И даже если власть хочет слушать наших советов, то система институтов — судов, управлений, регулирующих органов, — устроена в постсоветских странах таким образом, что закон плохо работает. Но то же самое угрожало странам Центральной и Восточной Европы. В последние десятилетия ряд этих стран преодолел угрозу тоталитаризма. Их спасла перспектива присоединения к Евросоюзу и НАТО, а затем и членство в них. Как раз такой перспективы не хватило государствам бывшего СССР. А также Ближнему Востоку.

— В Египте вы тоже были советником перед революцией.

— Ранее, летом 2003 г., я работал в Ираке для Всемирного банка, подготавливал проект либерализации цен, отхода от нормирования продуктов и топлива. Но у американцев не хватало смелости для таких перемен. Они опасались выдвигаемых американской прессой обвинений в том, что хотят навязать Ираку шоковую терапию по примеру России или Польши.

— С Мубараком у вас получилось лучше?

— В Египте я не был советником Мубарака. Я содействовал институциональным преобразованиям государственного консультативно-информационного центра в современный публичный «мозговой центр». С точки зрения компетентности сотрудников, условий их работы, уровня оплаты это было элитарное учреждение. Люди были открыты, настроены прореформаторски. Двое глав этого центра стали министрами в послереволюционных, технократических правительствах. Молодые сотрудники активно участвовали в событиях на площади Тахрир. То есть с сегодняшней перспективы нечего стыдиться.

— Но вы это знаете только теперь. А тогда вам приходилось втемную решать дилемму, которая стоит перед каждым, кто помогает советом или делом авторитарным режимам. В Польше мы, естественно, не имели понятия, чем был режим Мубарака, пока «арабская весна» нам этого не показала. Но кое-что было известно. Как вы с этим справлялись?

— Большинство стран, нуждающихся в технической помощи в сфере экономической и общественной политики, — это развивающиеся страны, в которых существуют проблемы с демократией и правами человека. При оценке такой деятельности имеют значение два критерия. Во-первых, в каких делах даются советы. Если кто-то помогает диктатору укреплять тайную полицию или учит эффективным методам пыток заключенных, то это, несомненно, проблема. Но я никогда не занимался такого рода консультированием. Мы давали советы, касающиеся решения экономических, институциональных, общественных проблем, которые нужно преодолевать невзирая на политическое устройство.

— Если власть и в самом деле этого хочет.

— Разумеется, не все рекомендации экспертов принимаются, а если и да, то не сразу. Такова природа этой деятельности. Но нельзя говорить, что она бесцельна и безрезультатна. Даже недемократические государства вынуждены решать социальные и экономические проблемы. Как бы ни оценивать политические системы России, Украины или Казахстана, в общественном и экономическом отношении это совершенно другие страны, чем 20 лет назад. Так же и на Ближнем Востоке.

— А второй критерий?

— Соблюдение профессиональной этики.

— В смысле?

— Представлять взгляды, в которых ты действительно убежден. Разумеется, нужно учитывать экономическую, политическую и общественную ситуацию в конкретной стране, но нельзя говорить власти то, что она хочет слышать.

— Например?

— В стране, где имеется постоянный дефицит бюджета, нельзя делать вид, что это не проблема. Например Египет в годы наибольшего экономического благополучия (2006-2008) при росте в 7—8% имел дефицит бюджета порядка 8% ВВП. Главная причина в огромных дотациях на энергию, топливо и продукты. Честный экономист должен говорить власти, что это неприемлемо.

— С другой стороны, если вы будете давать хорошие советы деспотии, то этим вы ее укрепите и продлите ее дни. Вы помните дилемму польской оппозиции 80-х? Чем лучше, тем хуже, потому что глубокий кризис скорее победит плохую власть; или чем лучше, тем лучше, так как экономический успех облегчает жизнь людей, которые и так страдают от дурной власти. Если бы Ярузельский добился экономического успеха, ПНР, возможно, никогда не пала бы. Как КНР.

— Это очень серьезная дилемма. Она касается не только работы советников, но и экономических санкций в отношении стран, нарушающих права человека. Из моих наблюдений, однако, следует, что в долговременной перспективе санкции, налагаемые из соображений «чем хуже, тем лучше», не дают результата, а только ведут к болезням, от которых потом трудно и долго выздоравливать. Хороший пример — санкции против бывшей Югославии. Прошли годы, санкций давно нет, Югославии тоже нет, а преступные структуры, сформировавшиеся благодаря санкциям, организовавшие тогда нелегальную торговлю, и сегодня остаются проблемой балканских стран.

— Лучше помогать деспотам хорошо управлять экономикой?

— Тезис, что крепкая экономика продлевает жизнь режимам, не столь очевиден. Общество, в котором растет уровень жизни, начинает требовать большей свободы. Так было, в частности, в Грузии в 2003 г., на Украине в 2004 м или недавно в арабских странах. Революции произошли не в период краха экономики, но в период активного роста. Новый средний класс потребовал гражданских и политических свобод, борьбы с кумовством и коррупцией, устранения различных несправедливостей. Вот и в России растущий средний класс начинает бунтовать против системы «ограниченной демократии».

— Когда в конце 80-х в ПНР появились сотрудничавшие с властью советники Всемирного банка и МВФ, у нас были смешанные чувства. Консультируя власти Египта, Йемена или Сирии, думает ли эксперт о том, как это воспринимают противники режима?

— Во-первых, адресаты технической помощи — это не исключительно органы высшей государственно власти, но и разные технические структуры, занимающиеся, например, образованием, здравоохранением, экологией, наукой, коммунальной сферой, местным управлением, а также негосударственные учреждения и организации. Таким примером может быть мой проект в Египте, который финансировался Еврокомиссией. Во-вторых, режим Мубарака не был самым худшим ближневосточным режимом. И, может быть, поэтому рухнул достаточно быстро.

— В Сирии уже не было так легко, как в Египте.

— В Сирии я работал в рамках крупной программы Евросоюза, но относительно недолго. В декабре 2006 г. меня попросили отрецензировать доклад, подготовленный другими экспертами, я участвовал в обучающем семинаре в Дамаске для местных экспертов и управляющих экономическими ресурсами, а также в брифинге для тогдашнего вице-премьера по поводу экономических реформ — бывшего сотрудника ПРООН (Программы развития ООН. — Пер.), единственного члена команды Асада, который не принадлежал к правящей партии БААС и который сразу после начала революции примкнул к оппозиции. Темой консультаций был отход от государственного центрального планирования экономики (названного когда-то арабским социализмом) и перспективы приватизации.

— Вы верили, что если таким людям удастся наладить экономику Сирии, то возрастут шансы на демократизацию и соблюдение прав человека? Хантингтон убедил когда-то Запад в том, что демократия — побочный эффект достижения обществом определенного уровня доходов.

— Статистика это подтверждает, как указывал также Роберт Барро, экономист из Гарварда. Хотя есть исключения — в основном нефтедобывающие страны, — что в числе прочего объясняет дефицит демократии в России, Казахстане или арабских странах. Это, разумеется, можно трактовать как аргумент в поддержку тезиса, что консультирование в недемократических странах имеет смысл. Однако не менее важен довод о том, что это дает странам, или по крайней мере их верхам, возможность контакта с людьми и идеями свободного мира. То, что Польша в 1989 г. концептуально была готова к проведению реформ, в значительной мере было обусловлено возможностью международных контактов и большей свободой дискуссии во времена ПНР. В странах, где такой возможности не было (напр. в Румынии или на Украине), не хватало подготовленной элиты и программ. Груз преобразований лег на плечи местной номенклатуры и экспертов провинциальной школы, которые не имели понятия о внешнем мире.

— Следует ли из этого, что даже если авторитарная власть не слушает рекомендаций иностранных советников, то одно их присутствие в поле зрения местной элиты создает капитал демократии?

— Так мне представляется. Если эксперты сотрудничают с местной элитой, то баланс может быть положительным независимо от того, чем завершится проект.

Конечно, ни один диктатор не сдался, подчинившись иностранным советникам, однако программы технической помощи способствуют экономической и общественной реформе, которая со временем может привести к демократизации.

Разумеется, не все рекомендации экспертов принимаются, а если и да, то не сразу. Такова природа этой деятельности. Но нельзя говорить, что она бесцельна и безрезультатна. Даже недемократические государства вынуждены решать общественные и экономические проблемы.

Польша > Внешэкономсвязи, политика > novpol.ru, 30 июня 2013 > № 888793 Марек Домбровский

Неуловимая пятая модель

Почему демократии недостаточно

Резюме: В VII веке достижение консенсуса означало учет мнений мусульман, прежде всего мужчин. Сегодня консенсус в арабском мире должен охватывать не только религиозных приверженцев ислама, но и светских мусульман, представителей других конфессий и обязательно женщин. В этом заключается главный вызов тем, кто ищет модель нового устройства государств после «арабской весны».

Признаков того, что «арабская весна» идет на спад, не видно, до эндшпиля далеко. Спустя два с лишним года после того, как Мохаммед Буазизи, сам того не ведая, повсеместно воспламенил народные протесты, арабский мир и международное сообщество остаются в неведении, чем завершится противостояние. Некоторые примелькавшиеся лица исчезли, доминировавшие группы стали маргинальными, бесконечные политические дебаты обогатились новыми идеями. Повеяло свежим ветром, в первую очередь для молодежи – крупнейшего сегмента населения в большинстве арабских стран. Впрочем, у нее так и не возникло иных героев, которые пришли бы на смену презренным «пожизненным» правителям и диктаторам.

Образец для подражания не появился. Ни одно из государств, включая те, что избавились от авторитарных правителей, не предложило альтернативу модели долгого автократического правления, преобладавшей в регионе с начала деколонизации в 1950-е гг., а заложенной еще после распада Османской империи. Не только демонстранты, но и их вожаки не определились с тем, что считать приемлемым минимумом, гарантирующим сохранение политической стабильности, с одной стороны, и удовлетворяющим требования масс – с другой. Даже кудесник не в состоянии удовлетворить запросы всех групп населения. Существует ли вообще модель, которая устроила бы большинство населения в арабском мире?

Можно обрисовать четыре гипотетические альтернативы однопартийному правлению или власти диктатора. Для удобства определим их как алжирскую, иранскую, ливанскую и турецкую. Все они противоречивы либо неприемлемы для арабских условий. Следовательно, арабским странам придется искать ускользающую от понимания пятую модель консенсуса в обществе. Вместо того чтобы сосредоточивать внимание на западной схеме выборной демократии, нужно искать пути национального примирения. Только так удастся преодолеть нынешнюю смуту и предотвратить возможный крах экспериментов по обновлению национальных государств.

ТУРЕЦКАЯ МОДЕЛЬ

Наиболее очевидным следствием «арабской весны» стал рост влияния исламистов на Ближнем Востоке. Это побудило многих, особенно в Турции, предположить, что курс Партии справедливости и развития (ПСР) являет собой жизнеспособную модель. Сумев объединить ислам с современностью и прийти к власти демократическим путем, она трижды подряд победила на парламентских выборах с ноября 2002 г., что рассматривается как доказательство одобрения ее постулатов избирателями. ПСР также нацелена на то, чтобы избавить понятие «исламист» от негативных стереотипов, которыми его награждают на Западе. Следуя этой логике, каждый вправе спросить: если в Турции умеренная исламистская партия избирается демократическим путем, почему это невозможно у арабов?

Программы арабских исламистов и ПСР внешне мало отличаются. В Турции ПСР пытается «разбавить», если не изменить, светский кемалистский режим, опираясь на имеющиеся политические институты. Хотя многие соотечественники обвиняют партию в выхолащивании секулярной сущности общества, нельзя не признать, что кемализм был изначально недемократичным и никогда не пользовался поддержкой всего общества, да и не считал ее необходимой. Любая эрозия светского режима, чего добивается ПСР, потребует одобрения народа, и поэтому процесс будет более демократичным и умеренным. Но тернистым, в чем Реджеп Тайип Эрдоган убедился во время недавних выступлений на площади Таксим в Стамбуле.

Модель интересна, но неуниверсальна. Арабы – не турки, в этническом отношении и по темпераменту они – совсем другой народ. Исторический водораздел, усугубленный длительным владычеством Османской империи, заставляет арабских исламистов усомниться в целесообразности принятия турецкой модели. Еще существеннее то, что ПСР добилась успеха не в вакууме, а в политической среде, создававшейся на протяжении десятилетий со времен Кемаля Ататюрка. Усилия последнего по созданию современной Турецкой республики были направлены на разрыв с памятью об исламской Османской империи. Его стремление вестернизировать государство сопровождалось отказом, в частности, от такого наследия, как арабская вязь. Мощным напором и железной рукой Кемаль осуществил преобразования, используя военных как инструмент государственной власти.

Политику Кемаля продолжили его последователи. Благодаря вовлеченности в политический процесс армия играла роль не только хранительницы кемалистского наследия, но и самопровозглашенной защитницы светской республики, в которой 98% населения – мусульмане. Проведение в жизнь заветов Ататюрка, в свою очередь, привело к возникновению среднего класса, кровно заинтересованного не только в сохранении статус-кво, но в плюрализме и сосуществовании различных сил, что стало предпосылкой многопартийности. В прошлом кризисы приводили к вмешательству военных, но с конца 1990-х гг. Турция стала свидетелем другого явления. Упадок привычных политических объединений привел к росту популярности партий с исламистскими притязаниями – сначала Партии благоденствия, а затем ПСР, Эрдоган играл видную роль в обеих.

Словом, успех ПСР объясняется не только провалом светских политических организаций, но и созданием других институтов, необходимых для нормального политического процесса, таких как эффективный парламент, многопартийная система, разделение властей и профессиональная армия, охраняющая интересы государства. Основы, заложенные ранее, позволили сделать это довольно быстро.

В большинстве арабских стран подобных общественно-политических институтов нет. Во-первых, до «весны» массы населения не были знакомы с по-настоящему многопартийной выборной системой. До начала президентства Мухаммеда Мурси в Египте в июне 2012 г. покойный палестинский глава Ясир Арафат был единственным арабским лидером, избранным всенародным голосованием. Периодические президентские кампании в Египте, Сирии и Тунисе, например, являлись не чем иным, как фарсом. В избирательных бюллетенях фигурировал единственный кандидат – действующий президент. В некоторых случаях он никогда не набирал менее 98% законно отданных голосов.

Во-вторых, как это было в Иране до исламской революции 1979 г., мечети оставались единственным местом, где граждане могли собираться, обсуждать политические вопросы и участвовать в общественной деятельности без непрошеного государственного вмешательства. Не то чтобы мечети были местом свободного обмена мнениями – в большинстве случаев проповедники находились на содержании властей, за ними внимательно следили, их проповеди и деятельность контролировались. Однако других публичных политических площадок просто не существовало.

В-третьих, исламисты относятся к категории тех, кто пришел на все готовенькое. Они не были в первых рядах протестующих, хотя являлись главной мишенью авторитарных режимов. Например, на площади Тахрир их стали замечать лишь тогда, когда стало ясно, что дни Мубарака сочтены. Такая тенденция характерна и для других стран. Однако организационные навыки и обширные сети социального обеспечения исламских организаций оказались действенными, когда они все же решили окунуться в политику. Прошло совсем немного времени, как исламист стал главной альтернативой статус-кво.

Правда, арабским исламистам повезло меньше, чем их турецким собратьям. Они не только пытаются предложить иной политический порядок, но вынуждены делать это в отсутствии жизнеспособных общественно-политических институтов и системы сдержек и противовесов. Как показал пример президента Мурси, демократия не устанавливается приказами и посредством монополизации полномочий.

Арабские режимы были не только авторитарными и отчужденными от широких масс, но и в большинстве случаев династическими. И монархии, и республики стремились к преемственности в рамках правящих семей. Главным приоритетом правящих кланов всегда являлось не создание общественно-политических институтов, а обеспечение плавной передачи власти. Приверженность арабских исламистов демократии также подвергается серьезным сомнениям как в регионе, так и за его пределами. Многие подозревают их в том, что они намерены «дополнить» известный демократический принцип: один человек – один голос, но –только один раз. Даже в частных беседах видные лидеры не стремятся рассеять опасения по поводу их готовности признать и принять поражение на свободных и справедливых выборах. Единственный прецедент – выборы в Палестине – не воодушевляет. С начала 1990-х гг. воинственное палестинское движение ХАМАС не желало признавать легитимность Ясира Арафата и возглавляемые им политические институты, такие как ФАТХ, ООП и ПНА. После январских выборов 2006 г. к тотальному отрицанию итогов выборов прибегла уже ФАТХ, не признавшая победу ХАМАС. Причина разобщенности кроется не во внешних факторах, а в нежелании согласиться с волеизъявлением избирателей.

Отсутствие в арабском мире политических институтов – реальность политической системы, и по этой причине арабские исламисты едва ли могут пойти путем турецких единомышленников из Партии справедливости и развития.

ИРАНСКАЯ МОДЕЛЬ

Дата падения режима Мубарака, 11 февраля 2011 г., совпала с годовщиной победы революции в Иране. Даже если правители арабских стран не готовы подражать иранской модели, представляет ли исламская революция привлекательную альтернативу для масс?

Нельзя игнорировать основополагающую религиозную структуру иранского общества и арабских стран со всеми вытекающими последствиями. Исторически суннитский ислам предпочитает хаосу статус-кво. Приверженность стабильности и порядку порой заставляла суннитских богословов терпимо относиться к авторитарным и несправедливым правителям, поскольку больше всего они опасались того, что общество низвергнется в бездну хаоса и анархии. Напротив, шиитский ислам преподносит себя как силу сопротивления, стоящую на страже справедливости и равенства; поэтому по своей природе шиитский ислам не желает мириться со сложившимся положением. Наглядным примером служит движение «Хезболла» в Ливане.

В контексте «арабской весны» особенно наглядно проявилось суннитское стремление к порядку в противовес шиитским призывам к насильственному ниспровержению. «Братья-мусульмане» в Египте и движение «Ан-Нахда» в Тунисе отдают предпочтение постепенному переходу вместо насильственной трансформации. То же можно было сказать о Ливии и Сирии до того, как они погрузились в пучину гражданских войн.

Успех иранской модели предполагает присутствие харизматического лидера, который пользовался бы всеобщим уважением и обладал религиозным авторитетом. Таким был аятолла Хомейни. Но «арабская весна» – не тот случай. Ни в одной из стран у демонстрантов не было узнаваемой идеологической платформы, не говоря уже о лидере. Рассредоточение сил не дало возможности какой-либо конкретной группе или классу демонстрантов доминировать над толпой, но в этом заключалась и ее слабость. Без сильного лидера с религиозным весом арабские исламисты не смогут подражать Ирану.

Хомейни завоевал репутацию своим долгим противостоянием шаху в 1960-х гг., в арабском мире таких вождей нет. Деятельность большинства исламских богословов и учреждений финансировалась режимами. Клир и правоведов в Египте и Саудовской Аравии критикуют за то, что они низведены до уровня придатка государственного аппарата, а потому не пользуются уважением рядовых граждан. Многие улемы не желают создавать даже видимость того, что дистанцируются от правящего клана.

Более того, арабские власти не являются светскими ни в западном, ни в кемалистском понимании. Они скорее криптоисламистские, чем светские. Изображая себя оплотом сопротивления религиозному экстремизму, арабские правители зачастую без колебаний соглашаются с требованиями религиозно настроенной части общественности. Чтобы отвести от себя стрелы критики и доказать собственную легитимность, многие арабские правители объявили шариат источником всех законов в своих странах. Даже революционные режимы, ничтоже сумняшеся, ставят на высшие посты исключительно верующих и набожных мусульман. Иногда государство доходит до того, что пытается дать официальное определение правоверному мусульманину.

В Иране богословы смогли использовать народное негодование, клеймя верхушку за низкопоклонство перед Западом и, как следствие, за отчуждение от народа. Шах намного опережал свою эпоху и стремился преобразовать страну по западным лекалам, хотя делал необдуманные шаги, которые маргинализировали могущественных землевладельцев и настроили их против него. Арабский мир более разношерстный и подвержен разным культурным и социальным воздействиям. Например, в Тунисе ощущаются арабское, исламское, африканское, берберское и европейское влияние. То же можно сказать о многих других странах, широко взаимодействующих с внешним миром. С практической точки зрения это означает, что арабское общество куда больше пропитано секуляризмом, чем Иран в 1970-е годы. Например, готовность «Братьев-мусульман» в Египте и «Ан-Нахды» в Тунисе позиционировать себя в качестве умеренных сил в сравнении с салафитами-экстремистами означает признание того факта, что широкая общественность в этих странах не приемлет религиозных крайностей.

Отсутствие харизматичного лидера, традиционные предпочтения суннитов, выбирающих спокойную жизнь, длительное влияние внешнего мира и светский характер общества означают, что иранская модель здесь не подходит.

АЛЖИРСКАЯ МОДЕЛЬ

Она подразумевает активное военное вмешательство для предотвращения захвата государства исламистами и сохранения или восстановления светского порядка. Подобная реакция имела место в Алжире в 1991 г., когда стало понятно, что на выборах неминуемо побеждает Исламский фронт спасения.

Однако, к несчастью для армии, в арабских странах она всегда служила оплотом дискредитировавших себя республиканских режимов. То есть военные обеспечивали легитимность и выживание ненавистных народу властителей. Алжирская модель предполагала бы возвращение генералов в качестве главного арбитра, но именно этому и стремились положить конец демонстранты. Даже профессиональные армии в арабском мире не могут подменять собой государственные учреждения хотя бы потому, что не представляют интересы всех слоев населения. Арабская военная верхушка, как правило, олицетворяет собой отсутствие согласия в обществе, навязывание ему определенных правил. Если в Тунисе армия слаба, то в Ливии и Йемене она расколота по этническому и племенному принципу. Этот внутренний раскол во многом способствовал гражданской войне и продолжающемуся насилию.

В Сирии ситуация несколько иная, но нельзя сказать, что принципиально отличная. Сирийские вооруженные силы отражают состав правящей элиты, и доминирующее положение занимает алавитское меньшинство. В каком-то смысле продолжающееся насилие в Сирии – это прежде всего попытка алавитской армии Асада сохранить статус-кво. Личное и коллективное выживание Асада и алавитов тесно связаны.

Поскольку демографическая ситуация в Бахрейне складывается в пользу шиитов, правительство давно привлекает в вооруженные силы мусульман-суннитов, предлагая им гражданство. Так, после «арабской весны» армия Бахрейна пополнилась немалым числом выходцев из Пакистана. Богатые нефтью монархии Персидского залива обладают самыми современными вооружениями и арсеналами, но способность использовать их ограниченна. В критический момент, как это видно на примере кризиса в Кувейте 1990–1991 гг., выживание режимов зависит от внешних держав. Точно так же Саудовская Аравия вынуждена была прибегнуть к помощи элитных французских войск, чтобы положить конец осаде Великой мечети Кааба в Мекке, организованной Джухайманом Аль Утайби в ноябре 1979 года.

К тому же военный переворот, например в Алжире, отнюдь не обошелся без массового кровопролития, и в конечном итоге генералам пришлось отказаться от власти в пользу более приемлемого политического устройства. Алжирская модель может быть лишь временным решением, поскольку не решит ни одной из проблем, воспламенивших протесты на арабской улице. Большинство армий не являются сильным государственным институтом, их способность осуществлять институциональные перемены наподобие тех, что произвели турецкие военные, также ограниченна. В лучшем случае они смогли бы управлять временно, что в арабском контексте означало бы продолжение прежней политики. Кроме всего прочего, возвращение генералов разожжет народный протест, и тогда к нему активно присоединятся исламисты, которые начинают ощущать вкус власти благодаря волеизъявлению граждан на избирательных участках.

ЛИВАНСКАЯ МОДЕЛЬ

Тот факт, что «арабская весна» вывела на передний план разнообразные и соперничающие политические силы, привлекает внимание к «квотируемой» модели демократии в Ливане (ее еще называют консоциальной, когда в правительстве обязательно представлены все политические силы и этнические меньшинства). Несмотря на преобладание арабов и мусульман, арабский мир неоднороден. В нем наличествуют доисламские и немусульманские общины, проживают неарабские этносы. Даже если исключить три страны – Иран, Израиль и Турцию, – арабское большинство на Ближнем Востоке вынуждено искать общий язык с бедуинами, берберами, друзами и курдами. На религиозном фронте арабам-мусульманам приходится считаться не только с христианами и иудеями, но и с другими несуннитскими мусульманскими направлениями, такими как шииты, бахаисты, исмаилиты и т.д. Учесть интересы всех и каждого невозможно, но ливанская модель обеспечит большинству религиозных групп представительство, а также нечто вроде коллективного договора. Но есть четыре препятствующих фактора.

Во-первых, действующая в Ливане модель признает лишь три доминирующие группы: христиан, мусульман-суннитов и мусульман-шиитов, тогда как друзы, бахаисты и др. вынуждены присоединяться к одной из них, чтобы участвовать в управлении страной и в распределении богатства. В таких странах, как Сирия, с ее многочисленными религиозно-этническими группировками подобное привело бы к расчленению государства.

Во-вторых, курды проживают в Иране, Ираке, Сирии и Турции, и любая уступка курдскому меньшинству в одной стране может иметь далеко идущие последствия и подорвать стабильность в других. Курдские ирредентисты стремятся к воссоединению разрозненных частей исторической родины и образованию великого Курдистана, что усугубит все проблемы.

В-третьих, ливанская модель возникла не в одночасье. Желая, чтобы у христиан-маронитов была своя родина, французы создали Ливан (Маронитское государство), заодно усилив свои позиции на Ближнем Востоке. Для сохранения арабской идентичности Ливана выработан компромисс, в соответствии с которым марониты получили больше власти, впоследствии его закрепили. Распределение полномочий власти между тремя основными религиозными группами произошло после продолжительной борьбы и 15-летней кровавой междоусобицы. Аналогичный эксперимент в Ираке еще продолжается; страна расколота по деноминационным линиям. Хотя Ирак может гордиться тем, что выбрал первого в истории неарабского главу государства, общество раздроблено по религиозному признаку, и не видно конца насилию. Если будет выбрана подобная модель, ситуация в других странах может развиваться по аналогичному сценарию.

В-четвертых, новое устройство будет нуждаться в крепком политическом ядре, а зачастую и внешней поддержке. Как видно на примере Турции, сильный национальный лидер способен добиться консолидации ценой пренебрежения правами меньшинств. Ататюрк объединил и укрепил Турцию, но пожертвовал правами курдов. Сколько-нибудь выдающиеся арабские лидеры в поле зрения пока не попадали. Поэтому ливанская модель на практике означала бы активное и продолжительное внешнее вмешательство во имя государственного строительства. Сменить режим гораздо легче, чем трансформировать его, и ни одна держава или коалиция не пожелает взвалить на себя такую геркулесову ношу. Но без этого консоциальная модель не пустит корней или все пойдет по иракскому пути, и страны погрузятся в пучину хаоса.

ЕСТЬ ЛИ ВЫХОД?

Чтобы «арабская весна» закончилась коренными изменениями, нужен не только демократический, но и по-настоящему представительный политический порядок. Западная разновидность выборной демократии может быть привлекательна для исламистов, особенно когда они добиваются всенародной поддержки на выборах. Даже если они не получают абсолютного большинства, вне всякого сомнения, после 2011 г. это доминирующая политическая сила. Благодаря расширенным сетям социального обеспечения, организационным навыкам и политической приспособляемости они сумели не только преподнести себя как альтернативу презираемым и свергнутым авторитарным режимам, но и усвоить демократическую риторику. Хотя их реальные планы до конца не ясны, исламисты разных мастей говорят о либерализме, демократии, универсализме и равенстве.

Приверженность духу демократии и электоральная популярность сделали их политически приемлемыми для Запада и других крупных игроков. Таким образом, поддержка на родине обеспечила им легитимность на международной арене, и они пришли надолго. Однако долгосрочная политическая программа окажется под вопросом, если они сочтут, что перевес 51:49 дает карт-бланш на трансформацию арабских обществ в исламистские.

Новым правителям Египта и Туниса приходится платить высокую цену за то, чтобы понять, что подобный курс приводит к конфронтации. Миллионы демонстрантов, собравшихся на площади Тахрир и в других местах, не стремились к замене одного диктаторского режима на другой. Многие граждане не позволят исламистам монополизировать их веру во всем ее многообразии. Идеологический авторитаризм гораздо опаснее власти военных: армия лишь борется за выживание, тогда как «братья» стремятся навязать всем определенные доктрины и подчинить их своему пониманию религии. Мубарака в последние дни его пребывания у власти стали именовать фараоном. Это оскорбительное прозвище как бы отсылало его в доисламскую и неисламскую эпоху «аль-Джахилии». Аналогичное оскорбление кое-кто уже адресует и Мурси.

Отказ арабских исламистов безоговорочно объявить о готовности прислушаться к всенародному протесту и общественному мнению – предмет главной обеспокоенности светских кругов. Чем больше арабские исламисты говорят о демократии и принятии их широкими массами, тем меньше им верят.

Чтобы заслужить доверие избирателей и одновременно остаться носителями духа «весны», арабской элите, включая исламистов, придется вступить на долгий и мучительный путь поиска и достижения консенсуса в обществе. Этот метод создает условия для более представительного общества, чем выборная демократия, поскольку учитывает интересы всех слоев и групп. Что еще важнее, путь – мусульманский по своей сути, поэтому никто не обвинит их в слепом подражании Западу. В VII веке лишь благодаря согласию были избраны четыре непосредственных преемника Пророка Мохаммеда. Только Абу Бакр, первый халиф, умер своей смертью, трех остальных зверски убили. Однако при выборе учитывалось мнение всех групп населения, поэтому в основе его лежал всеобщий консенсус. Не все остались довольны, и это посеяло первые семена раздора, а именно – привело к возникновению шиитского ислама.

Многие жаждут появления современного Саладина, который освободит мусульман. Но если легендарный курд был снисходителен к своим пленникам, особенно немусульманам, современная эпоха до сих пор порождала лишь автократов, которые были социалистами в том смысле, что одинаково жестоко обращались со всеми гражданами. Поиск и достижение консенсуса в обществе – модель, наиболее доступная для «арабской весны», особенно для новых исламистских лидеров, пришедших к власти на ее волне. На примере Ливии и Ирака мы видим, что любой другой подход, будь то демократический или авторитарный, ведет к тяжкой смуте.

Однако есть одно «но». В VII веке достижение консенсуса означало учет мнения и взглядов верующих мусульман, прежде всего мужчин. В современном контексте узкой социальной базы недостаточно. Согласие в арабском мире должно охватывать не только набожных, но и светских мусульман, представителей других конфессий и обязательно женщин. В этом реальный вызов для любого политика, ищущего модель, способную умиротворить арабский мир.

П.Р. Кумарасвами – профессор Университета имени Джавахарлала Неру, почетный директор Института Ближнего Востока в Дели.

Алжир. Иран. Ливан. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 29 июня 2013 > № 885381 Полур Кумарасвами