Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Пресс-служба Банка Китая объявила во вторник о закрытии в банке счетов Внешнеторгового банка (Foreign Trade Bank) КНДР и прекращении приема на них денежных средств, передают китайские СМИ.

Банк Китая входит в пятерку крупнейших государственных коммерческих банков КНР. На территории страны открыты более 10 тысяч отделений банка. Более 600 отделений и дочерних структур банка работают в 28 государствах и регионах мира.

КНДР объявила себя ядерной державой в 2005 году, в 2006, в 2009 и 2013 годах провела подземные ядерные испытания, которые вызвали протесты со стороны международного сообщества. 7 марта

2013 года СБ ООН одобрил новые санкции против КНДР в ответ на проведение Северной Кореей ядерных испытаний. Резолюция с новыми санкциями против Пхеньяна позволяет блокировать банковские транзакции, замораживать счета КНДР, досматривать воздушные и морские суда, а также дипломатов в поисках крупных сумм наличности при подозрении, что они направлены на развитие ядерной и ракетной программ Пхеньяна. Олег Остроухов.

США И ЮЖНАЯ КОРЕЯ НАЧАЛИ СОВМЕСТНЫЕ УЧЕНИЯ НА МОРЕ

КНДР требует прекратить эти военные маневры

Южная Корея и Соединенные Штаты начали противолодочные учения в Желтом море. По данным южнокорейских военных, такие учения проводятся регулярно в условиях напряженных отношений с Северной Кореей, передает агентство "Ренхап".

Учения, которые будут проводиться с 5 по 10 мая, являются вторыми в этом году совместными военными маневрами США и Южной Кореи. Первый раз в 2013 году такие мероприятия проводились в феврале.

Известно, что в новых учениях принимают участие американская атомная подлодка класса "Лос-Анжелес", эсминцы Aegis, самолеты морского наблюдения Р-3С, а также южнокорейские эсминцы, подводные лодки и самолеты. "Это часть ежегодных учений, которые направленны на подготовку действий против несанкционированного проникновения противника", - сообщил один из военных чиновников.

Накануне северокорейское Центральное телеграфное агентство Кореи (ЦТАК) выступило с резкой критикой готовящихся военных учений США и Южной Кореи. Отмечалось, что "на карту" поставлена работа в совместной с Южной Кореей индустриальной зоне Кэсон, которая была приостановлена в апреле этого года. Данное заявление сегодня прокомментировал пресс-секретарь Минобороны Южной Кореи Ким Мин Сок. По его словам, Сеул не будет выполнять требования Пхеньяна и прекращать военный учения на море. "Мы считаем нецелесообразным связывать совместные учения с США с деятельностью промзоны Кэсон. Ввиду того, что учения проводятся для отработки действий по защите от провокаций КНДР, они не могут быть прекращены. До тех пор пока Северная Корея будет продолжать свою враждебную политику, такие совместные учения будут продолжаться", - сказал чиновник.

В последний раз полномасштабные совместные военные учения США и Южной Кореи Foal Eagle, вызвавшие резкую критику КНДР, проводились на территории Кореи с 1 марта по 30 апреля. Власти Северной Кореи тогда пригрозили нанести ракетные удары по США, Южной Корее и их союзнику Японии.

Тему ядерной программы КНДР должны сегодня обсудить американский президент Барак Обама и его северокорейская коллега Пак Кын Хе, которая прибыла в США на переговоры. С тех пор как Пак Кын Хе в феврале этого года вступила в должность президента, Соединенные Штаты стали первой страной, которую она решила посетить. Эксперты считают, что данная поездка поможет странам укрепить отношения.

Проблемы со СМИ в России существуют, но это следствие целого ряда факторов и обвинять в сложившейся ситуации одного человека нельзя, заявили в Общественной палате РФ и президентском Совете по правам человека, комментируя опубликованный организацией "Репортеры без границ" список "врагов свободы информации", в который попал и президент РФ Владимир Путин.

Международная организация "Репортеры без границ" 3 мая, когда в мире отмечается День свободы печати, опубликовала на своем сайте список из 39 "врагов свободы информации в 2013 году". В него попал и Путин. Организация отмечает, что в то время, пока Путин был у власти, в стране погибли 29 журналистов. По мнению "Репортеров без границ", работа журналиста в РФ по-прежнему остается рискованным занятием. Также в списке есть глава Чечни Рамзан Кадыров, президенты Ирана Махмуд Ахмадинежад и Сирии Башар Асад, лидер КНДР Ким Чен Ын.

"Я не согласен с такой точкой зрения. Сегодня существуют проблемы со СМИ, но это не значит, что (в этом виноват) единолично только Путин или кто-то другой. Это система, которая сегодня создана в целом в России. Она существует на фоне того, что здесь до 80% государственных СМИ, которые, естественно, работают в том поле, которое хочет государство. 20% работают в том поле, в котором они хотят. И вот это создает определенные проблемы для СМИ. Если бы существовала другая экономическая основа, чтобы СМИ могли свободно сегодня существовать в России! Это не значит, что их запрещает закон, просто экономически они невыгодны и мало кто решается сегодня создавать новые СМИ, вот и вся эта проблема", - сказал РИА Новости гендиректор издательского дома "Московский комсомолец", глава Союза журналистов Москвы и глава комиссии Общественной палаты (ОП) РФ по поддержке СМИ Павел Гусев.

Он добавил, что "в регионах зажимают СМИ, там есть проблема со свободой слова, но это не Путин дает указания губернаторам, что вот, "вы там прижмите", просто губернаторы или отдельные руководители финансируют прессу и требуют от нее того, за что они платят".

"Создана система, и отнюдь не Путиным. Конечно, факт давления на СМИ присутствует. Чтобы это преодолеть, надо менять всю систему подхода к СМИ. Должны существовать государственные СМИ, но они не могут превалировать до 80%, как сейчас происходит. И в этом вся самая большая проблема", - сказал Гусев.

В свою очередь глава президентского Совета по правам человека, секретарь Союза журналистов России Михаил Федотов тоже не поддержал оценку "Репортеров без границ".

"Нет, не согласен. Все гораздо сложнее", - сказал Федотов РИА Новости, отвечая на вопрос, согласен ли он с тем, что Путин является "врагом свободы информации".

"Я бы обратил внимание совсем не на список "Репортеров без границ", а на то послание, с которым обратились к миру генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун и генеральный директор ЮНЕСКО Ирина Бокова. Именно сегодня, во Всемирный день свободы прессы, они обратились со словами призыва обеспечить безопасность журналистов, безопасность свободного слова. Вот это гораздо более важная и более серьезная вещь", - отметил Федотов.

Китай не планирует отправить в Пхеньян спецпосланника для переговоров о снятии напряженности на Корейском полуострове, передает агентство Ренхап со ссылкой на дипломатический источник в Пекине.

Об этом, по словам источника, специальный представитель правительства КНР по вопросам Корейского полуострова У Давэй сообщил в четверг своему южнокорейскому коллеге Лим Сон Наму (Lim Sung-nam), который прибыл в Пекин с двухдневным визитом.

Ранее японские СМИ передавали, что Китай собирается делегировать в КНДР своего представителя для начала диалога о решении проблем на Корейском полуострове. Сообщалось, что в Пхеньян будет направлен У Давэй или другой дипломат высшего ранга. По данным СМИ, КНДР сообщила о своем намерении вести диалог с Пекином еще в середине апреля.

Две Кореи. С чего все началось

Отношения между Пхеньяном и Сеулом значительно ухудшились после жесткой реакции КНДР на проведение США и Южной Кореей широкомасштабных военных учений. В начале апреля появились предположения, что Северная Корея может осуществить испытательный пуск баллистической ракеты средней дальности типа "Мусудан".

На фоне ухудшения отношений КНДР заявила о закрытии совместной с Южной Кореей промзоны Кэсон, а Сеул 26 апреля объявил о выводе всего персонала. В среду представитель южнокорейского министерства по делам объединения сообщил, что семеро сотрудников по-прежнему остаются в индустриальной зоне, чтобы урегулировать спорные вопросы по зарплате и налогам.

Утраченная логика сдерживания

Что сегодня можно, а чего нельзя сделать с помощью стратегии, которая обеспечила победу в холодной войне

Ричард Беттс – директор Института исследований войны и мира имени Зальцмана в Колумбийском университете и старший научный сотрудник в Совете по внешним связям. Недавно вышла его книга «Американская сила: опасности, заблуждения и дилеммы национальной безопасности».

Резюме: Применение сдерживания, если в нем нет необходимости, означает в лучшем случае растранжиривание ресурсов. В худшем – может спровоцировать конфликт вместо того, чтобы предотвратить его.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 1, 2013 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Сдерживание уже не то, каким было раньше. В XX веке эта стратегия служила становым хребтом национальной безопасности Соединенных Штатов. Ее цель, логика и действенность были ясны и понятны. Она была необходима в противостоянии с Советским Союзом и стала важным слагаемым победы в холодной войне без развязывания Третьей мировой. Но в последние десятилетия сдерживание утратило четкую направленность, что плохо сказывается на американской оборонной политике.

После окончания холодной войны США использовали сдерживание там, где этого не следовало делать, ухудшив без всякой на то надобности отношения с Россией. Еще важнее то, что они отвергли сдерживание в случаях, где это было необходимо, что привело к ненужной и разрушительной войне с Ираком и увеличило риск столкновения с Ираном. Но главное – Вашингтон никак не может решить, стоит ли делать ставку на сдерживание Китая, и невнятица может привести к кризису, если Пекин сделает неправильные выводы.

Ошибки в подходе к сдерживанию происходят от непонимания самой концепции, неверной оценки угроз, пренебрежения уроками истории и близорукого политиканства. Акцент на данной проблематике может возродить веру в сдерживание там, где она была утрачена, снизить издержки в случаях, когда эта стратегия неправильно применялась, и уменьшить опасность сюрпризов в ситуациях с неопределенной угрозой.

Сдерживание – это сочетание двух конкурирующих целей: противодействовать противнику и избежать войны. Ученые исследовали бесчисленные вариации на эту тему, но основополагающая идея достаточно проста: враг не нанесет удар, если знает, что обороняющаяся сторона может успешно отразить нападение или причинить ему неприемлемый урон ответными действиями.

Применение сдерживания, если в нем нет необходимости, означает в лучшем случае растранжиривание ресурсов. В худшем – может спровоцировать конфликт вместо того, чтобы предотвратить его. Даже когда сдерживание уместно, оно может не срабатывать – например, если неприятель склонен к самоубийственным действиям или неуязвим для контратаки. Таким образом, сдерживание работает в отношении правительств, имеющих обратный адрес и стремящихся выжить, но не террористов, которых невозможно найти, и они не боятся смерти. Сдерживание не слишком эффективно в киберпространстве, где трудно знать наверняка, кто является источником атаки.

Когда США выбирают сдерживание и готовы сражаться, сдерживающее предупреждение должно быть громким и ясным, чтобы противник не понял его превратно. Сдерживание может быть двусмысленным лишь в том случае, если это блеф. Однако одна из самых больших опасностей – это обратная ситуация, когда Вашингтон не объявляет заблаговременно о сдерживании, но начинает войну в ответ на неожиданный удар. Подобная путаница вынудила Соединенные Штаты внезапно вступить в корейскую войну и в войну в Персидском заливе, несмотря на сделанные ранее официальные заявления, которые дали агрессорам повод надеяться, что американцы не будут вмешиваться.

Сдерживание – не универсальная стратегия, и она не гарантирует успех. Имеются определенные риски упования на нее, но и отказа, когда альтернативы еще хуже.

Ненужная жесткость

Москве должно казаться, что холодная война закончилась только наполовину, поскольку Запад продолжает проводить в отношении России политику сдерживания, хотя и не столь явную. Во время холодной войны сдерживание было жизненно важно, потому что советская угроза казалась гигантской. Москва держала 175 дивизий, нацеленных на Западную Европу, и около 40 тыс. ядерных боеголовок. Шли многочисленные дебаты по поводу намерений Советского Союза, но официально они считались очень враждебными. В ответ на эту угрозу Запад развернул достаточные контрсилы в рамках НАТО и Командования стратегических ВВС США. И политика сдерживания неплохо работала более 40 лет. Несмотря на острые кризисы из-за Берлина и Кубы и опосредованные конфликты в третьем мире, Москва так и не осмелилась направить войска против Запада. «Голуби» сомневались в необходимости сдерживания, а «ястребы» были уверены в том, что против серьезной угрозы сдерживание непременно сработает.

Однако неявное сдерживание продолжалось и после победы Запада из-за требований бывших стран – участниц Варшавского договора, вступивших в НАТО, ретроградства лидеров постсоветской России и в силу привычки. Кандидат в президенты от республиканцев на выборах президента Митт Ромни озвучил общую точку зрения, когда сказал, что Россия остается «геополитическим врагом номер один» для Соединенных Штатов.

Хотя большая часть американской военной инфраструктуры в рамках НАТО используется для материально-технического снабжения операций в других регионах, а военные расходы США сокращаются, в Европе по-прежнему расквартированы две военные бригады. Это можно считать лишь символическим присутствием, но вкупе с расширением НАТО они, похоже, направлены против Москвы. Соединенные Штаты и Россия продолжают переговоры о сокращении ядерных потенциалов. Однако нет повода осуществлять формальный контроль над вооружениями, если две страны не опасаются друг друга, не чувствуют надобности ограничивать взаимный ущерб, который они могли бы обоюдно причинить в случае войны, и не желают возобновлять взаимное сдерживание.

Сценарии холодной войны имели бы смысл, если бы речь шла о двух непримиримых противниках. Отношения Вашингтона и Москвы натянуты, но их нельзя назвать врагами. Если холодная война вправду закончена, и Запад действительно одержал в ней победу, то продолжение неявной политики сдерживания не столько защитит от ничтожно малой угрозы, исходящей от России, сколько будет подпитывать подозрения, усугубляющие политические трения. Сегодня трудно доказать, что Россия представляет для НАТО большую угрозу, чем НАТО для России. Во-первых, баланс военных возможностей между Востоком и Западом, который на пике холодной войны был благоприятным для стран Варшавского договора или в лучшем случае равным, сегодня не только сместился в пользу альянса, но и совершенно нарушился. Нынешняя Россия – одинокая и малая часть того, что представлял собой Варшавский договор. Она не просто потеряла бывших союзников из стран Восточной Европы, но они оказались по другую сторону баррикад – под знаменами НАТО. По любым значимым критериям силы – военным расходам, численности вооруженных сил, численности населения, экономической мощи и контролю над территорией – на стороне Североатлантического альянса колоссальные преимущества. Единственно, что делает Россию могущественной с военной точки зрения – это ее ядерный арсенал. Однако не существует реалистичного сценария, при котором Москва могла бы использовать ядерное оружие для агрессии – разве только в качестве заслона или опоры для наступления обычных сил. Но возможности НАТО в этом отношении значительно превосходят российские.

Намерения России представляют не большую угрозу, чем ее потенциал. Хотя правящие элиты в Москве упорно проводят крайне неприятную Западу политику, нет оснований думать, будто они заинтересованы в нападении. В XX веке между сторонами происходили напряженные территориальные конфликты и титаническая идеологическая борьба. Россия Владимира Путина – авторитарная страна, но в отличие от Советского Союза не авангард революционной идеологии.

Дисбаланс возможностей между НАТО и Россией не означает, что с интересами Москвы не следует считаться или что США могут безнаказанно утереть русским нос, воспользовавшись военным превосходством. Россия остается крупной державой, будущая политика и союзы которой имеют значение. Если Россия заключит военно-стратегический альянс с усиливающимся Китаем, это может иметь отнюдь не шуточные последствия для Соединенных Штатов. Слишком многие американцы беспечно полагают, что российско-китайский антагонизм неизбежен. На самом же деле Япония, НАТО и США дают Пекину и Москве достаточно мощные стимулы для того, чтобы забыть о разногласиях и объединиться для противостояния давлению Запада.

Даже при отсутствии российско-китайского партнерства конфронтация с Россией означает ненужный риск. Единственные неразрешенные территориальные конфликты в регионе важнее для Москвы, чем для Запада, как это продемонстрировала мини-война 2008 г. между Грузией и Россией. Если бы НАТО еще дальше продвинулась по пути сдерживания и приняла Грузию в свои ряды – что в принципе находит поддержку у администрации Обамы, как и у администрации Джорджа Буша, – политике протекционизма, которую проводит Москва в отношении отколовшихся грузинских регионов, был бы брошен открытый вызов. Это стало бы откровенным заявлением о том, что у России вообще не может быть сферы интересов, хотя это прерогатива любой крупной державы. Тем самым НАТО завершила бы дело преобразования сдерживания в прямое доминирование – именно то, в чем Китай и Советский Союз обвиняли Запад, утверждая, что в этом и кроется конечная цель политики сдерживания. В худшем случае прием Грузии в НАТО мог стать последней каплей для России и ускорить кризис.

Цена любого из этих исходов была бы выше, чем более решительная западная военная деэскалация и окончание разговоров о дальнейшем расширении НАТО. Стабильный мир с одиозным режимом в Москве следует считать более важной целью, чем поддержка ближайших соседей России. В конечном итоге, пока НАТО останется союзом, исключающим Россию, а не подлинной организацией коллективной безопасности, которой придется включить ее в свои ряды, Москва неизбежно будет видеть угрозу в существовании блока. Углубление мира в Европе не станет совершенным и полным до тех пор, пока членами Североатлантического альянса будут почти все европейские государства, кроме России. На сегодняшний день идея членства России кажется эфемерной; на Западе не заметно движения в сторону России, равно как нет никаких указаний на то, что Москва приняла бы приглашение, если бы оно было ей сделано. Однако утверждения о том, что НАТО несет угрозу, было бы легче опровергнуть, если бы члены этой организации проявили готовность рассмотреть вопрос о приглашении России в альянс на условии ее возвращения на стезю демократии.

Неусвоенные уроки

Чрезмерное сдерживание России – это ошибка, но не настолько серьезная, как отказ от сдерживания, когда в нем есть острая необходимость. Эта ошибка вредит стремлению США справиться с распространением ядерного оружия и, в частности, с Ираном. Вместо того чтобы планировать сдерживание предполагаемых нарушителей режима распространения, американские политики предпочитают превентивную войну. Похоже, они опасаются, что сдерживание малоэффективно в борьбе с радикальными режимами, забывая о том, что конкретная цель сдерживания – противостояние опасным, а вовсе не осторожным противникам. Это предпочтение особенно тревожно потому, что продолжается даже после двух болезненных авантюр с Ираком, которые ярко продемонстрировали, почему сдерживание лучше.

Сдерживание не играло никакой роли в подготовке к первому серьезному конфликту после холодной войны – войне в Персидском заливе 1990–1991 годов. Большинство аналитиков неверно интерпретировали наступление Саддама Хусейна на Кувейт как доказательство того, что его невозможно сдерживать. На самом же деле это не так, поскольку США никогда этого делать и не пытались. Если бы Саддам знал, что вторжение в Кувейт побудит Вашингтон начать с ним решительную войну, он, конечно, воздержался бы. Однако администрация Джорджа Буша-старшего не выступила с подобной угрозой, и у диктатора появилась возможность для просчета.

Буш не был готов прибегнуть к сдерживающей угрозе, потому что никто не предвидел вторжения Ирака в Кувейт. Эта ситуация мало отличалась от той, которая привела к неожиданной и неизбежной войне 40 лет тому назад. В 1949 г. генерал американской армии Дуглас Макартур публично заявил, что Южная Корея не попадает в оборонный периметр США в Азии; в следующем году с аналогичными комментариями выступил госсекретарь Дин Ачесон. Эти заявления отражали тот факт, что Соединенные Штаты, рассматривая возможность Третьей мировой войны, не отводили Корее значимой роли. Именно поэтому президент Гарри Трумэн очень удивился, когда Север напал на Юг в отсутствие более широкомасштабных военных действий.

В 2003 г. Джордж Буш не имел подобных оправданий и не мог ссылаться на какие-то сюрпризы. Он сознательно отказался от сдерживания Ирака, решив вместо этого сразу начать войну, чтобы исключить возможность использования Багдадом оружия массового поражения.

Невозможно знать, привела бы ставка на сдерживание и попытка удерживать Саддама под контролем к более серьезной катастрофе, как утверждали поборники войны. Однако нет доказательств того, что Саддама нельзя было сдерживать неопределенное время. Он начал беспричинную агрессию против Ирана в 1980 г. и против Кувейта спустя десятилетие, но у него был повод считать, что ему не придется иметь дело с грозной контратакой. Хусейн был бесшабашным задирой, но не самоубийцей. Он никогда ни на кого не нападал, если налицо была угроза ответного удара со стороны США, и он не стал применять химическое или бактериологическое оружие даже для защиты от Соединенных Штатов в 1991 г., когда Вашингтон предупредил о страшном возмездии, если подобная атака будет предпринята.

Страхи Америки по поводу Саддама, а сегодня иранских лидеров, кажутся преувеличенными в свете опыта, обретенного во время холодной войны. Президенты рассматривали возможность превентивной войны против Мао и Сталина, которые казались еще более фанатичными и агрессивными, чем современные противники, но отвергли эту возможность. Мао делал заявления, от которых кровь стыла в жилах – ничего похожего пока не прозвучало из уст тегеранских лидеров. Например, Мао сказал, что перспектива ядерной войны «не так плоха», поскольку победа над капитализмом стоит того, чтобы за нее погибли две трети населения мира.

С учетом положительных последствий сдерживания времен холодной войны и ужасных просчетов профилактической стратегии против Ирака хочется верить, что американские политики способны признать сдерживание привлекательной альтернативой во взаимоотношениях с Ираном, если Исламскую Республику не удастся отговорить от разработки ядерного оружия. В конце концов, именно так Вашингтон поступил с Северной Кореей, когда у нее появилось ядерное оружие. Но американские и израильские лидеры убедили себя, что Тегеран может однажды использовать ядерное оружие для иррациональной и ничем не спровоцированной агрессии. Однако нет доказательств того, что иранское руководство заинтересовано в национальном самоубийстве. Иран поддерживал терроризм, оправдываясь тем, что это реакция на тайные военные операции США и Израиля. Но какими бы агрессивными ни были мотивы Ирана, революционный режим в Тегеране никогда не начал бы полномасштабную войну.

Тем не менее вместо того, чтобы планировать сдерживание Ирана, США и Израиль отдают предпочтение превентивной войне. Хотя многие по-прежнему надеются отговорить Тегеран от разработки ядерного оружия с помощью санкций и дипломатии, дебаты в Соединенных Штатах, а также между США и Израилем идут не о том, следует ли атаковать Иран, если он разработает атомную бомбу, а о конкретных сроках военной операции. Президент Барак Обама твердо заявил, что намерен проводить не «политику сдерживания», а «политику недопущения того, чтобы у Ирана появилось ядерное оружие». Другие официальные лица в администрации также неоднократно подчеркивали эту мысль. Похоже, что это внешнеполитическое обещание высечено в камне. Отказ от его выполнения при соответствующих обстоятельствах был бы правильным шагом, но явил бы непоследовательность и разбрасывание пустыми угрозами.

Логика отказа от сдерживания состоит в том, что Тегеран может принять решение о применении ядерного оружия, несмотря на опасность страшного возмездия. Подобный риск нельзя полностью исключить, но нет поводов считать, будто от Ирана исходит более серьезная угроза, чем от других одиозных режимов, которые уже владеют ядерным оружием. Наиболее красноречивым примером может служить Северная Корея. Хотя американская общественность не уделяет КНДР столько внимания, сколько Ирану, послужной список фанатичных действий и террористического поведения Пхеньяна за последние годы значительно более зловещ, чем у Тегерана.

Нежелание принять даже малую толику риска, связанную с Ираном, игнорирует гораздо более значительный риск развязывания войны. Даже если не принимать во внимание опасность совершенно неожиданных ответных действий – например, применение Тегераном биологического оружия, – очевиден риск явного и скрытого возмездия, направленного против американских активов.

Последствия поначалу успешного наступления на Ирак в 2003 г. служат напоминанием, что войны, которые Соединенные Штаты начинают, далеко не всегда заканчиваются тогда и так, когда и как им захочется. На самом деле «кредитная история» и США, и Израиля свидетельствует о том, что обеим странам свойственно недооценивать возможную стоимость войн, в которые они ввязываются. Расходы Вашингтона во время первой войны в Персидском заливе оказались меньше, чем предполагалось, но в Корее, Вьетнаме, Косово, Афганистане и во второй войне с Ираком американцам пришлось выложить куда больше того, на что они рассчитывали. Израиль понес меньшие издержки, чем ожидалось, во время Шестидневной войны 1967 г., но был неприятно удивлен расходами во время войны Судного дня 1973 г., в Ливане в 1982 г. и против «Хезболлы» в 2006 году.

Развязывание боевых действий против Ирана также чревато негативными последствиями. Прежде всего без наземного вторжения и оккупации удар с воздуха не гарантирует сворачивания ядерной программы. Он может обеспечить лишь отсрочку и почти наверняка увеличит решимость иранцев создать атомную бомбу. Если производственные мощности и ядерные объекты Ирана будут временно выведены из строя, а его рвение возрастет многократно, это лишь усугубит угрозу. Нанесение упреждающего удара также расколет международную коалицию, которая сейчас поддерживает санкции против Тегерана, ослабит противодействие режиму внутри самого Ирана и будет воспринято в мире как очередной пример агрессии надменных американцев против мусульман.

Эти издержки могли бы показаться оправданными, если бы война против Ирана убедила другие страны в тщетности и опасности попыток создания собственного ядерного оружия сдерживания. Однако она, как раз напротив, заставит их с удвоенной энергией работать над созданием ядерного арсенала. Война Джорджа Буша с Ираком под предлогом недопущения разработки ядерного оружия не разубедила Северную Корею, которая спустя несколько лет продолжила испытания атомной бомбы, Иран также не отказался от ядерных планов. Возможно, это побудило ливийского лидера Муамара Каддафи свернуть ядерную программу, но спустя лишь несколько лет наградой от Вашингтона стало его низложение и смерть. Едва ли этот пример убедит врагов США в разумности отказа от ядерного оружия.

Одна из причин, по которой американские лидеры не горят желанием применять сдерживание, заключается в том, что наиболее действенная форма этой стратегии – угроза уничтожения экономики и населения неприятеля – сегодня считается преступной. В 1945 г. едва ли кто-то из американцев возражал против испепеления сотен тысяч мирных граждан Японии, а в годы холодной войны мало кто сомневался в самом принципе уничтожения еще большего числа мирных жителей в ответ на нападение Советского Союза. Но времена меняются, и, согласно нормам ведения боевых действий после окончания холодной войны, да и по мнению юристов Пентагона, удар по гражданскому населению даже в качестве ответной меры считается однозначно непропорциональным и незаконным применением силы. Правительству Соединенных Штатов трудно заявить, что если хотя бы одна иранская бомба взорвется где-либо, в качестве возмездия будут убиты миллионы иранцев.

Но это едва ли повод для отказа от войны с иранской армией или от сдерживания. Приемлемым вариантом может стать угроза уничтожения не гражданского населения, а режима – лидеров, служб безопасности и активов иранского правительства, если оно санкционирует применение ядерного оружия. Хотя на практике даже тщательно выверенная контратака неизбежно приведет к сопутствующему урону и значительному числу случайных жертв. Американские стратеги могли бы выступить с достоверной угрозой и обострить ее, пообещав осуществить также и наземное вторжение. Этот шаг был бы куда более логичен после иранского ядерного удара, чем против Ирака в 2003 году. И даже если бы юридические соображения удержали США от актов массового возмездия против гражданского населения Ирана, израильских лидеров ничто не остановит, если Тегеран атакует Израиль с применением ядерного оружия, поскольку в этом случае на карту окажется поставлено само существование еврейского государства. Эти усиливающие друг друга угрозы стереть с лица земли не только плоды иранской революции, но и само общество были бы серьезным сдерживающим фактором для Тегерана.

Иран с ядерным арсеналом – тревожная перспектива, но некоторые опасности невозможно полностью устранить, и главная задача сводится к стратегическому выбору между разными рисками. Не существует убедительных доказательств того, что война с Ираном безопаснее, нежели попытка решить проблему с помощью доброго старого сдерживания.

Противоречивые сигналы

Самый опасный долгосрочный риск, с которым Вашингтон может столкнуться, связан с уклонением от выбора той или иной стратегии в отношении Китая. Вашингтону нужно определиться, считать ли Пекин угрозой, которую следует сдерживать, или же державой, с которой надо уживаться. Американские стратеги давно пытаются сочетать оба подхода. Подобная непоследовательность, естественная для политиков, безвредна лишь до тех пор, пока нечто не послужит катализатором и не обнажит скрытое противоречие. Следовательно, раздвоенность не сможет длиться бесконечно – разве только Китай решит еще долгое время вести себя смиреннее, чем любая другая восходящая держава в истории, и будет «качать права» существенно реже, чем сами Соединенные Штаты.

Существует влиятельная точка зрения, согласно которой сдерживание не стоит в повестке дня американо-китайских отношений, поскольку экономическая взаимозависимость исключает возможность военного конфликта. Сторонники этой теории утверждают, что конфронтация бессмысленна, а если готовиться к возможному конфликту, можно накликать беду. Противоположная точка зрения – растущая мощь Китая является угрозой, которой необходимо противостоять военными средствами – становится все более популярной, но пока не привела к выработке соответствующей внешнеполитической линии. Между тем объявленный администрацией Обамы новый поворот внешней политики или перегруппировка и смещение американской военной мощи в направлении Азии не сопровождается последовательными сигналами о том, где, когда, почему или как США вступят в вооруженное противостояние с Китаем. Также отсутствует внятная логика переброски американских морских пехотинцев в Австралию – наиболее конкретного и видимого символа этого поворота. Проблема не в том, что сдерживание неподобающим образом отвергается или принимается, а в том, что оно осуществляется сумбурно.

Вашингтон также продолжает игнорировать вопрос о том, когда и почему закончится долготерпение Пекина в вопросе о статусе Тайваня. Китай всегда давал ясно понять, что воссоединение – вопрос времени, а не принципиальной осуществимости. Но провозглашение Тайбэем независимости Пекин однозначно расценил бы как провокацию, и согласно неоднократным заявлениям китайских официальных лиц это неизбежно повлечет за собой вооруженное столкновение. На протяжении долгих лет Вашингтон отделывался полумерами, удерживая Тайвань от такого шага. Когда Буша спросили в 2001 г., что он будет делать для защиты Тайваня, американский президент заявил: «Все, что понадобится». По сути, политика Соединенных Штатов сводится к обещанию защищать Тайвань до тех пор, пока он остается мятежной провинцией Китая, но не в том случае, если он станет независимой страной. Некоторые эксперты считают подобную позицию умной, но на деле она ставит под сомнение наличие у большинства американцев здравого смысла, посылает двусмысленный сигнал Пекину и тем самым снижает готовность Вашингтона к кризису.

Между тем назревают многочисленные конфликты наподобие недавнего обострения отношений вокруг спорных островов в Южно-Китайском море. Поглощенный другими стратегическими вызовами, Вашингтон дрейфует в направлении непредвиденной конфронтации, не принимая четкого и ясного решения об обстоятельствах, при которых мог бы решиться на войну с Китаем. Эти колебания и распыление внимания мешают послать Пекину ясные предупредительные сигналы о красных линиях США и увеличивают риск случайного кризиса, просчета и эскалации.

Маневры китайских и филиппинских ВМС вблизи спорных островов в середине 2012 г. были первым тревожным звоночком, а последующие шаги и соперничество Китая и Японии, вызванные еще более опасными разногласиями по поводу принадлежности островов Сенкаку/Дяоюйдао, обнажили замешательство Вашингтона. Первоначальный отклик Соединенных Штатов выявил серьезное противоречие в американской позиции: «Мы сохраняем нейтралитет в споре об островах, но утверждаем, что действие договора распространяется и на них», – заявил представитель Государственного департамента, имея в виду договор о взаимной безопасности между США и Японией. Министр обороны Леон Панетта затем сказал, что Соединенные Штаты не будут вставать на чью-то сторону в региональных территориальных спорах, а также заявил, что хотя смещение стратегических приоритетов в направлении Азии больше, чем просто риторика, это не угроза в адрес Китая.

Все это довольно двусмысленное сдерживание: скорее упражнение в риторике, чем стратегическое планирование. Практика опасная, одновременно создающая впечатление провокации и слабости. Вашингтон посылает Пекину сигналы о том, что он не должен оккупировать острова, но при этом не угрожает блокировать подобные попытки, хотя заверяет Токио, что договор о взаимной безопасности обязывает Соединенные Штаты защищать и эту территорию. Последующие разъяснения или тайные заявления, которыми могли обменяться политики, возможно, смягчили противоречие, но публичные действия США подрывают доверие к американской риторике. Вашингтон как будто предлагает китайским лидерам считать Соединенные Штаты бумажным тигром, который может сдуться в случае эскалации кризиса. Однако при возникновении такого кризиса, под давлением событий и обстоятельств, к которым американцы окажутся не готовыми, Вашингтон может удивить противника объявлением войны по тем же причинам, по которым он это сделал после вторжения Северной Кореи на территорию Южной Кореи в 1950 г. и после оккупации Ираком Кувейта в 1990 году.

Имеются две логические долгосрочные альтернативы этой рискованной путанице. Одна заключается в недвусмысленном обязательстве сдерживать Китай. То есть Вашингтон объявляет о готовности путем военных действий или политического шантажа и принуждения пресечь попытки Пекина расширить территорию. Это звучит безрассудно, потому что Китай считает сдерживание агрессией и угрозой. Вашингтону придется тщательно подбирать слова, подчеркивая оборонительную цель сохранения статус-кво, а не посягательства на права Китая. Преимущество этой позиции в том, что сдерживание будет трудно не распознать или принять за что-то другое, и тем самым оно окажется более действенным. Иными словами, четкие красные линии снизят вероятность непредсказуемой игры «кто первым струсит», а также войны, которой не желает ни одна из сторон. Ведь при этом пришлось бы заплатить очень высокую цену: новая холодная война и конец взаимовыгодного сотрудничества в разных областях. Соединенным Штатам также раз и навсегда придется решить, готовы ли они воевать с Китаем из-за Тайваня. В настоящий момент серьезной дискуссии об этом не ведется, не говоря уже о попытке достижения консенсуса среди американских избирателей или внешнеполитической элиты в Вашингтоне.

Если в стратегии сдерживания по принципу зажигания красного света нет необходимости или ее цена неприемлемо высока, тогда противоположная альтернатива – примирение или, по сути, зеленый свет. Это имело бы смысл, если бы амбиции Пекина были ограничены и остались такими еще долгое время, если не будет перспективы внезапной остановки роста китайской мощи, если Соединенные Штаты предпочтут пренебречь интересами союзников, которым будет угрожать все более явная опасность конфликта с формирующейся сверхдержавой. Все это большие «если». Коль скоро Вашингтон будет стремиться к миру с Пекином, ему придется признать, что когда Китай превратится в сверхдержаву, он, естественно, станет считать себя вправе претендовать на соответствующие прерогативы – прежде всего на непропорциональное влияние в регионе. И Вашингтону придется согласиться с тем, что споры по второстепенным вопросам будут урегулироваться на условиях Китая, а не его более слабых соседей. Большим препятствием для такой альтернативы был бы конфликт по поводу Тайваня – куда более важный и серьезный спор, чем трения по поводу необитаемых скал, статус которых спровоцировал такую напряженность в прошлом году. Сегодня нет консенсуса в вопросе сдерживания; в то же время американцам ненавистна сама мысль об умиротворении.

С учетом непривлекательности обеих альтернатив нет ничего удивительного в уклончивости Вашингтона. Невнятный компромисс – это распространенная и иногда разумная дипломатическая стратегия. Однако в Азии это означает недооценку рисков колебания и нерешительности, когда мощь и сила Китая растет, а его сдержанность – уменьшается. Нынешний внешнеполитический курс США – это желтый свет китайским лидерам, предупреждение и призыв немного остудить пыл. При этом не звучит твердое требование остановиться – красный свет не зажигается. Однако желтый свет для некоторых водителей – это искушение ускорить движение, а не ударить по тормозам.

Безболезненного решения проблем, вызванных восхождением Китая на политический Олимп, не существует, если только Тайвань не уступит могущественному соседу. Позиция «завтра-завтра, не сегодня» может работать долгое время – до тех пор, пока Китай будет воздерживаться от действий. Если же случится конфликт, то двусмысленное сдерживание вызовет его обострение, а не предотвращение. Оно может оказаться слишком слабым, чтобы заставить Пекин отступить, но достаточно острым, чтобы Вашингтон также не дрогнул, и это создаст коллизию. Единственный выход – четкое стратегическое решение относительно того, согласятся ли Соединенные Штаты с притязаниями Китая на статус полноценной сверхдержавы, когда он станет таковой по факту, или проведут четкие красные линии, прежде чем в двусторонних отношениях грянет кризис.

Сдерживание не катастрофично, когда применяется в мягком варианте, пусть и без особой надобности, в отношении России. Хотя в этом случае негативные последствия неизбежны. Сдерживание Ирана не даст стопроцентной гарантии, но позволит избежать войны, которая в конечном итоге может лишь усугубить угрозу. И перед лицом серьезной долгосрочной политической дилеммы в виде Китая решение о сдерживании или отказе от него – чрезвычайно трудный выбор. Но если все время уклоняться от него, дилемма станет еще опаснее. Для снижения риска в будущем придется заплатить какую-то цену прямо сейчас.

Возрождение политики сдерживания поможет решить эти стратегические проблемы. В годы холодной войны сдерживание было неотъемлемой частью американского внешнеполитического курса, слово было у всех на слуху и использовалось для оправдания всего, что предпринималось в оборонной политике. Однако в последние годы оно почти полностью исчезло из стратегических дебатов. Американцам нужно заново усвоить основы сдерживания и открыть для себя перспективность этой стратегии в одних обстоятельствах, признав ее недостатки в других. Альтернатива в виде продолжающейся путаницы и замешательства не будет иметь значения, если только в один прекрасный день Пекин не решит, что настало время перемен; ведь он всегда говорил, что эти перемены – лишь вопрос времени.

США. Весь мир. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 мая 2013 > № 886294 Ричард Беттс

Разорвать отношения нетрудно

Почему союз между США и Пакистаном не стоит треволнений

Хусейн Хаккани – профессор международных отношений Бостонского университета и старший научный сотрудник Института Хадсона. Он был послом Пакистана в США с 2008 по 2011 годы.

Резюме: США и Пакистану лучше перестать заниматься самообманом и признать, что союз в нынешней ситуации невозможен, а затем продолжить двигаться вперед и вести поиск компромиссов.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 1, 2013 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Вашингтону, мягко говоря, нелегко управлять американо-пакистанскими отношениями. На протяжении нескольких десятилетий Соединенные Штаты стремятся переключить Пакистан со стратегического соперничества с Индией и усиления влияния в Афганистане на защиту внутренней стабильности и экономическое развитие. Однако, несмотря на то что Пакистан по-прежнему зависит от американской военной и экономической помощи, он так и не изменил приоритетов. Обе страны жалуются друг на друга как на невыносимого союзника и, наверное, не без оснований.

Пакистанцы считают, что США их шантажируют. Крайне необходимую, на их взгляд, помощь Вашингтон предоставляет от случая к случаю, перекрывая ее каналы всякий раз, когда американские официальные лица хотят добиться от пакистанских коллег изменений во внешнеполитическом курсе. Пакистанцы полагают, что Америка никогда не испытывала к ним благодарности, хотя тысячи военных и офицеров служб безопасности погибли на полях сражения с террористами, не говоря уже о десятках тысяч мирных жителей, убитых в результате терактов. Многие в стране, включая президента Асифа Али Зардари и главного военачальника генерала Ашфака Каяни, признают, что Пакистан иногда отклоняется от американского сценария, но утверждают, что их страна была бы более преданным союзником, отнесись Вашингтон с большим пониманием к региональной озабоченности Исламабада.

С другой стороны, американцы не видят в Пакистане благодарного получателя военно-экономической помощи, которая с 1947 г. составила 40 млрд долларов, причем 23 млрд было выделено только в последнее десятилетие – на нужды борьбы с терроризмом. Они считают, что Пакистан с улыбкой принимал американские доллары, даже когда тайно от своего союзника разрабатывал ядерное оружие в 1980-е гг., передавал ядерные секреты другим странам в 1990-е гг., а в недавние годы поддерживал вооруженные исламистские группировки. Что бы Вашингтон ни делал, он, по мнению многих американских сенаторов, членов Конгресса и авторов передовиц, не может рассчитывать на Исламабад как на надежного союзника. Между тем помощь, предоставляемая США в возрастающем объеме, не способна оживить экономику Пакистана.

Тайная операция по уничтожению Усамы бен Ладена в Абботтабаде (май 2011 г.) повлекла за собой небывалое охлаждение отношений между двумя союзниками, и сохранять иллюзию дружбы стало сложнее, чем когда-либо. Двум странам стоит признать, что их интересы просто не сходятся в той мере, которая позволяла бы сохранять прочное партнерство. Не стоит препираться по поводу малозначимых выгод – денег для Пакистана, ограниченного сотрудничества по предоставлению Соединенным Штатам разведданных и небольших военно-тактических преимуществ для обеих сторон. Если Вашингтон смирится с реальностью, у него будут развязаны руки для поиска новых способов оказания давления на Пакистан и достижения собственных целей в данном регионе. Тем временем Исламабад мог бы, наконец, дать волю своим региональным амбициям, которые либо позволят ему добиться успеха, либо, что более вероятно, покажут пакистанским официальным лицам крайнюю ограниченность их возможностей.

Дружеская просьба

Есть искушение считать, что отношения никогда еще не были столь натянутыми. И наверняка жители обеих стран сегодня питают антипатию друг к другу: согласно опросу Гэллапа в 2011 г., Пакистан наряду с Ираном и Северной Кореей попал в перечень держав, вызывающих наибольшую неприязнь у американцев. Между тем исследовательский центр Pew выявил, что 80% пакистанцев неблагожелательно относятся к Соединенным Штатам, а 74% считают их недружественной державой. Угрозы Вашингтона лишить Пакистан помощи и призывы Исламабада защитить суверенитет своей страны от американских беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) свидетельствуют о том, что отношения стремительно охладевают.

Впрочем, они никогда не были хорошими. В 2002 г., когда две страны довольно тесно сотрудничали в борьбе с терроризмом, согласно опросу общественного мнения Pew, 63% американцев не считали Пакистан дружественной страной. Он располагался на пятом месте среди наименее привлекательных государств после Колумбии, Саудовской Аравии, Афганистана и Северной Кореи. Еще раньше, вскоре после советского вторжения в Афганистан в 1980 г., опрос общественного мнения, проведенный центром Harris, показал, что большинство американцев отрицательно относятся к Пакистану, хотя 53% пакистанцев поддержали военную операцию США по защите страны от коммунизма. В 1950-е и 1960-е гг. Пакистан не фигурировал в американских опросах общественного мнения, но пакистанские лидеры часто жаловались на неблагожелательную прессу в Америке.

В неприязни пакистанцев к Соединенным Штатам также нет ничего нового. Центр Pew в 2002 г. выявил, что около 70% пакистанцев не одобряют действия США, причем их отрицательное мнение сложилось еще до войны с терроризмом. В сентябрьском выпуске The Journal of Conflict Resolution за 1982 г. опубликована статья высокопоставленного пакистанского чиновника Шафката Нагхми, в которой он проанализировал ключевые слова в пакистанской прессе с 1965 по 1979 годы. Он доказал, что повсеместные антиамериканские настроения восходят ко времени начала данного исследования. В 1979 г. враждебно настроенная толпа сожгла американское посольство в Исламабаде, подобные сообщения о нападениях на официальные представительства Соединенных Штатов в Пакистане датируются еще 1950-ми и 1960-ми годами. Со времени основания государства Пакистан и в последующие годы две страны пытались как-то примирить несовпадающие интересы и замять тот факт, что общественность не верит в дружеские отношения.

В 1947 г. перед лидерами Пакистана открывалось неопределенное будущее. Большинство стран мира проявляли безразличие к новому государству, за исключением гигантского соседа, настроенного бескомпромиссно и враждебно. Расчленение Британской Индии дало Пакистану треть бывших вооруженных сил, но лишь шестую часть их источников дохода. Таким образом, с самого возникновения Пакистан был обременен гигантской армией, которую ему было крайне трудно содержать. Британские официальные лица и ученые, такие как сэр Олаф Кэроу, губернатор пограничной Северо-Западной провинции (нынешняя Хайбер-Пахтунква) до расчленения колониальной Индии, а также Иэн Стивенс, главный редактор журнала The Statesman, советовали отцам-основателям Пакистана содержать большую армию для защиты от Индии. Не имея на нее средств, пакистанские лидеры обратились за помощью к Соединенным Штатам, рассуждая, что Вашингтон будет готов взять на себя часть расходов с учетом стратегически важного положения Пакистана на стыке Ближнего Востока и Южной Азии.

Мухаммед Али Джинна, основатель и первый генерал-губернатор страны, а также большинство его заместителей и помощников в Мусульманской лиге, главной политической партии, никогда не были в США и мало знали об этой стране. В качестве посла в Соединенные Штаты они выбрали из своей среды человека, объехавшего Америку в середине 1940-х гг., чтобы добиться поддержки независимого мусульманского государства в Южной Азии. Звали эмиссара Мирза Абол Хасан Испахани. В своем письме Мухаммеду Джинне в ноябре 1946 г. Испахани изложил свои знания об американском менталитете: «Я понял, что приятные слова и первые впечатления производят наибольшее впечатление на американцев, – писал он. – Они склонны очень быстро проявлять симпатию или антипатию по отношению к отдельному человеку или организации». Юрист, получивший образование в Кембридже, сделал все, что было в его силах, чтобы произвести хорошее впечатление, и прославился в среде вашингтонской элиты своей эрудицией и умением одеваться.

Джинна попытался поближе сойтись с Полом Оллингом, недавно назначенным послом Соединенных Штатов в Карачи – в те годы столице Пакистана. На одной из встреч Джинна посетовал на нестерпимую жару и предложил продать свою официальную резиденцию посольству США. Посол подарил ему четыре лопастных вентилятора, которые вешаются на потолок.

Джинне трудно давались интервью американским журналистам, наиболее известное из которых взяла корреспондент журнала Life Маргарет Бурк-Уайт. «Пакистан нужен Америке больше, чем Америка нужна Пакистану, – сказал ей Джинна. – Пакистан – это мировая ось, рубеж, от которого зависит будущее положение в мире». Подобно многим своим преемникам, занимавшим ведущие посты в пакистанском государстве, Джинна намекал на то, что Соединенные Штаты будут щедро помогать Пакистану деньгами и вооружениями. А Бурк-Уайт, подобно многим другим американцам после нее, была настроена скептически. Она понимала, что за внешней бравадой скрывается неуверенность и «банкротство идей… нации, которая собирает тлеющие угли древнего религиозного фанатизма, пытаясь согреться от них и тщетно стремясь раздуть из них новое пламя».

Грубый и примитивный антиамериканизм, свойственный сегодня многим пакистанцам, не позволяет даже представить себе, как настойчиво Джинна и его послы добивались признания и дружбы в те первые годы. Однако американцев это не убедило. Например, советник Государственного департамента Джордж Кеннан не видел в Пакистане как союзнике никакой ценности. В 1949 г. на встрече с первым премьер-министром Пакистана Лякуатом Али Ханом Кеннан ответил на просьбу Хана поддержать Пакистан в его противостоянии с Индией следующими словами: «Наши друзья не должны ожидать от нас того, чего мы сделать не можем. Не менее важно и то, чтобы они не надеялись, что мы будем теми, кем мы не можем быть». Эти слова Кеннана были подкреплены скудной помощью, которую США оказали новой стране: из 2 млрд долларов, запрошенных Джинной в сентябре 1947 г., было выделено лишь 10 миллионов. В 1948 г. объем помощи снизился до мизерных полумиллиона долларов, а в 1949 и 1950 гг. помощь вообще прекратилась.

Собратья по оружию

Пакистан наконец получил то, что хотел, после избрания в 1952 г. президентом Дуайта Эйзенхауэра. Его государственный секретарь Джон Фостер Даллес согласился с идеей – помощь в обмен на поддержку Пакистаном стратегических интересов США. Он видел в Пакистане жизненно важное звено в своих планах взять в кольцо Советский Союз и Китай. Ярый антикоммунист времен холодной войны, Даллес намеревался создать в Пакистане большую профессиональную армию, укомплектованную офицерами, обученными в Великобритании для противостояния советской экспансии. Чтение старинных текстов позволило Даллесу сделать вывод о пакистанцах как о воинственном народе. «Мне нужны настоящие воины на юге Азии, – сказал он журналисту Уолтеру Липману в 1954 году. – Единственные азиаты, которые могут по-настоящему воевать, это пакистанцы».

Мухаммед Али Богра, назначенный послом Пакистана в Соединенных Штатах в 1952 г., также ратовал за укрепление дружбы между двумя странами. Как и его предшественник, он преуспел в подкупе представителей американской элиты, в том числе Даллеса, который стал подозрительно относиться к лидерам Индии из-за их решения сохранять нейтралитет в холодной войне. Богра позаботился о том, чтобы Даллес, а также политики и журналисты, с которыми он играл в боулинг в Вашингтоне, знали о его антикоммунистических взглядах. Тем временем Эйзенхауэр поручил Артуру Рэдфорду, председателю Комитета начальников штабов, добиться расположения влиятельных пакистанцев – в частности главнокомандующего Мухаммеда Аюб Хана, который пришел к власти в стране к концу десятилетия. Именно Аюб Хан настоял на кандидатуре Богры на пост премьер-министра Пакистана в 1953 г. после дворцового переворота, в надежде, что дружба последнего с американцами ускорит приток вооружений и помощи для экономического развития. И в самом деле, военно-экономическая помощь стала быстро расти и к концу десятилетия достигла уровня в 1,7 млрд долларов.

В ответ Америка потребовала от Пакистана участия в двух антисоветских договорах в сфере безопасности – Организации договора Юго-Восточной Азии в 1954 г. и Багдадского пакта (впоследствии Центральная организация договора) в 1955 году. Но вскоре появились признаки кризиса в отношениях. Надежды на то, что Пакистан присоединится к любому из этих альянсов в случае войны, быстро развеялись, поскольку он (подобно многим другим странам) отказался вносить существенные средства в бюджет организаций или предоставлять значительные вооруженные формирования. В 1954 г. Даллес отправился в Пакистан в поисках военных баз, которые можно было бы использовать против СССР и Китая. По возвращении он попытался скрыть свое разочарование по поводу отсутствия видимого прогресса. В меморандуме Эйзенхауэру после поездки он описал отношения между США и Пакистаном как «капиталовложение», от которого Соединенные Штаты «в целом не могут ждать какой-то конкретной отдачи». По мнению Даллеса, присутствие в Пакистане означало, что Америка могла бы со временем усилить влияние и тем самым добиться «доверия и дружбы».

Со своей стороны, Аюб Хан исходил из того, что если армия Пакистана получит – под предлогом борьбы с коммунистами – современное оружие, она сможет использовать его против Индии, и это не приведет к разрыву отношений с США. В своих мемуарах он признал, что «цели западных держав, заключивших Багдадский пакт, существенно отличались от наших целей». Но он доказывал, что Исламабад «никогда не скрывал своих намерений или интересов», а Соединенные Штаты знали, что Пакистан собирается использовать новые вооружения против своего восточного соседа. Но когда Пакистан попытался осуществить теорию Аюб Хана на практике, вторгшись в 1965 г. в Кашмир и тем самым ускорив полномасштабную войну с Индией, президент Линдон Джонсон приостановил поставки запчастей к военной технике и Индии, и Пакистану. В ответ Исламабад прекратил работу в 1970 г. секретной базы ЦРУ в Пешаваре, которую арендовали для организации разведывательных полетов U2. (Хотя решение о закрытии базы было принято сразу после войны 1965 г., Пакистан предпочел просто не продлевать договор аренды, чем раньше положенного срока закрыть базу.)

Американо-пакистанские отношения «свернулись» после приостановки поставок военной помощи, но от попыток найти какое-то объединяющее начало не отказались. Преемник Аюб Хана на президентском посту генерал Ага Мухаммед Яхья Хан согласился на роль посредника между США и Китаем, организовав в 1971 г. тайную поездку в Пекин Генри Киссинджера, помощника президента Ричарда Никсона по национальной безопасности. Чуть позже в том же году Никсон поблагодарил Пакистан за помощь, оказав благорасположение Западному Пакистану в его противостоянии с Восточным Пакистаном и его индийскими покровителями во время гражданской войны, которая привела к появлению на карте мира государства Бангладеш. Соединенные Штаты принижали масштаб зверств западных пакистанцев в Восточном Пакистане, и Никсон даже попытался в обход Конгресса направить материально-технические ресурсы западно-пакистанским войскам. Но это не предотвратило распад страны на два независимых государства. Когда гражданское правительство во главе с Зульфикаром Али Бхутто объединило то, что осталось, в новое государство, меньшее по размеру, США и Пакистан оставались на некотором удалении. Во время визита Никсона в Пакистан в 1973 г. Бхутто предложил ему военно-морскую базу на побережье Аравийского моря, но президент отказался. К тому времени лед в отношениях между двумя странами стал таять. Когда Вашингтон отменил эмбарго на поставки оружия в середине 1970-х гг., Пакистан уже стремился получить экономическую поддержку у своих западных соседей – арабских стран, которые купались в нефтедолларах.

За пределами военных баз

Очередная попытка сотрудничества состоялась по инициативе Вашингтона, который был заинтересован в расширении поначалу небольшого восстания в Афганистане, поддержанного Пакистаном. После вторжения СССР в Афганистан в 1979 г. Соединенные Штаты увидели возможность реабилитироваться после неудачи во Вьетнаме и обескровить Советскую Армию. На помощь пришли афганские моджахеды, обученные пакистанской Межвойсковой разведкой (ISI) и финансируемые ЦРУ.

Военный руководитель Пакистана, генерал Мухаммед Зия-уль-Хак, сделал свой маркетинговый ход: «Советский Союз у наших границ, – сказал он американскому журналисту в интервью 1980 года. – У свободного мира остались хоть какие-то интересы в Пакистане?» Впоследствии Зия даже удивил советника Госдепартамента Роберта Макфарлейна весьма любезным предложением: «Почему вы не просите у нас предоставить вам базы?»

США больше не интересовали военные базы в Пакистане, но им хотелось использовать страну в качестве плацдарма для организации сопротивления в Афганистане. Поэтому Вашингтон не только направлял оружие и деньги моджахедам через границу, но и увеличил вчетверо помощь Пакистану.

Исламабад в конце 1970-х и начале 1980-х гг. неоднократно обращался с просьбой к Соединенным Штатам предоставить ему истребители-бомбардировщики F-16, и Рейган нашел способ пойти навстречу, вплоть до того что призвал Конгресс отменить запрет на военно-экономическую помощь странам, приобретающим или передающим ядерные технологии. Тогдашний заместитель госсекретаря по вопросам международной безопасности Джеймс Бакли объяснял в газете The New York Times, что подобная американская щедрость позволит избавить Пакистан от «ощущения собственной уязвимости, которое побуждает его в первую очередь стремиться к обретению ядерного оружия». В 1983 г. первая партия истребителей поступила в Равалпинди.

Однако решение Советского Союза вывести войска из Афганистана в 1989 г. обнажило, как и война 1965 г. между Индией и Пакистаном, противоречия в американо-пакистанских отношениях. Не заставили себя ждать разногласия между Вашингтоном и Исламабадом по поводу того, кто должен встать во главе постсоветского Афганистана, и это нарушило негласное примирение двух стран. Конечно, Пакистан стремился обрести максимум влияния, полагая, что дружественный Афганистан обеспечит ему стратегическую глубину в противостоянии с Индией. В планы США входила задача привести к власти устойчивое некоммунистическое правительство, способное вернуть Афганистану статус маргинальной региональной державы.

Впервые камнем преткновения стал вопрос поддержки Пакистаном террористических группировок. В 1992 г. в письме пакистанскому премьер-министру Навазу Шарифу посол США в Пакистане Николас Плат предупреждал, что Соединенные Штаты близки к тому, чтобы объявить Пакистан государством, спонсирующим терроризм: «Если это положение не изменится, государственный секретарь просто обязан будет по закону включить Пакистан в список стран, спонсирующих терроризм. Вы должны предпринять конкретные шаги и сократить выделение помощи боевикам, а также не допускать создания их тренировочных баз и лагерей на территории Пакистана или Азад Кашмира (часть Кашмира, находящаяся под контролем Пакистана)». Это была угроза, не влекущая за собой никаких последствий, но Соединенные Штаты нашли другие способы наказания своего бывшего союзника. В 1991 г. Вашингтон перекрыл военную помощь после того, как президенту Джорджу Бушу не удалось убедить Конгресс в том, что Пакистан выполняет свои обязательства в части нераспространения ядерного оружия. С 1993 по 1998 гг. США ввели жесткие санкции против Пакистана из-за неуклонного приближения к созданию ядерного оружия. Еще больше санкций было введено в 2000 и 2001 гг. в качестве реакции на военный переворот 1999 г., в результате которого к власти пришел генерал Первез Мушарраф. Тем временем мирная помощь Пакистану также достигла своего минимума.

С нами или против нас

Раздражение и взаимные нападки сопровождали отношения вплоть до 2001 г., но после событий 11 сентября Вашингтон снова попытался наладить сотрудничество с Исламабадом, надеясь, что на этот раз Пакистан решит свои внутренние проблемы и изменит стратегическую направленность в лучшую сторону. Но у широкой пакистанской общественности или военной элиты, которая принимала все ключевые решения, не было особого желания соглашаться с планами Соединенных Штатов в регионе. Между тем пакистанским дипломатам в США приходилось посвящать большую часть времени ответам на критику Конгресса по поводу двойных стандартов Пакистана в его отношении к террористам. Послом Пакистана в этот период был сначала бывший журналист Малееха Лодхи, а затем кадровый офицер внешней разведки Ашраф Кази.

Они работали над тем, чтобы убедить американцев, что Пакистан – линия фронта в войне с терроризмом, активно общаясь с американскими средствами массовой информации и – при помощи расширяющейся пакистанской общины – занимаясь лоббизмом в Конгрессе. Благодаря поддержке администрации Джорджа Буша послы смогли отразить все критические нападки и добиться одобрения огромных пакетов материальной помощи. Однако такие скептики, как журналист Селиг Харрисон, указывали, что Пакистан продает «плохую политику с помощью хороших продавцов». Этих «продавцов» сменили отставные генералы Джехангир Карамат и Махмуд Али Дюррани, пытавшиеся наладить тесное сотрудничество с американскими военными. Они уверяли их, что слухи о продолжающейся поддержке Пакистаном афганского «Талибана» сильно преувеличены. С американской стороны Энтони Зинни, глава Центрального командования войск США во время военного переворота Мушаррафа, продолжавший поддерживать контакты с Мушаррафом после его отставки, публично высказывался в том духе, что «солдат с солдатом» всегда найдут общий язык. Тем не менее бывшим военным в качестве послов не удалось преодолеть негативное мнение об участии Пакистана в афганских делах, сформированное прессой.

Американские послы в Пакистане со своей стороны сосредоточились на трудном деле укрепления тесной связи с лидером страны Мушаррафом. Когда к концу десятилетия тот уже не мог контролировать ситуацию в стране, Анна Паттерсон, посол в Исламабаде с 2007 по 2010 гг., попыталась наладить контакт с гражданскими политиками, познакомившись с лидерами основных политических партий. Что касается сотрудничества в военной сфере, адмирал Майк Маллен, тогдашний председатель Комитета начальников штабов, поддерживал личные теплые отношения с главой военного ведомства Пакистана генералом Ашфаком Каяни. За четыре года Маллен провел 26 совещаний с Каяни, часто называя его своим другом. Но по истечении срока своих полномочий Маллен выразил разочарование по поводу того, что ему так и не удалось переубедить Каяни: «Выбирая экстремизм и насилие в качестве политического инструмента, правительство Пакистана и прежде всего пакистанская армия и ISI ставят под угрозу не только перспективы нашего стратегического партнерства, но и возможности Пакистана быть уважаемой страной, оказывающей законное влияние в своем регионе». Эти слова были сказаны им в комитете сената по вооруженным силам.

Когда срок полномочий Паттерсон и Маллена уже истекал, режим Мушаррафа рухнул, и к власти пришло гражданское правительство. С самого начала новая администрация во главе с Али Асифом Зардари попыталась преобразовать американо-пакистанские отношения в то, что он называл стратегическим партнерством. Зардари стремился мобилизовать пакистанское население и политиков на общественно-политическую поддержку контртеррористических операций. В обмен он требовал от Соединенных Штатов долговременных обязательств выделять многостороннюю военно-техническую помощь Пакистану на протяжении многих лет, в том числе увеличения помощи гражданскому населению. Это также предполагало сотрудничество двух стран по принятию взаимоприемлемого плана по окончанию военной операции в Афганистане.

В качестве посла Пакистана с 2008 по 2011 г. я пытался выполнять все пункты повестки дня и быть связующим звеном между двумя сторонами. Я организовал десятки встреч между гражданскими и военными лидерами. Высокопоставленные американские чиновники, включая советника по национальной безопасности Джеймса Джонса, госсекретаря Хиллари Клинтон и директора ЦРУ, а впоследствии министра обороны Леона Панетту, не жалели времени. Сенаторы Джон Маккейн, Диана Фейнштейн и Джозеф Либерман выясняли разные элементы стратегического партнерства, а сенатор Джон Керри много времени потратил на то, чтобы строить модели переговоров в Афганистане. Ричард Холбрук, специальный представитель администрации Обамы по Афганистану и Пакистану, перед смертью в 2011 г. неустанно перемещался между двумя столицами, стремясь объяснить политику США пакистанским официальным лицам и добиться поддержки Пакистана в Конгрессе. Убежденный в том, что ключ стабилизации в регионе находится в руках пакистанских военных, президент Барак Обама довел до сведения пакистанцев, что Америка хочет помочь Пакистану чувствовать себя в безопасности и процветать, но что они не потерпят предоставление с его стороны помощи джихадистским группировкам, угрожающим безопасности Соединенных Штатов.

Однако в конечном итоге попытки построить стратегическое партнерство ни к чему не привели. Гражданские лидеры не смогли сгладить недоверие между американскими и пакистанскими военными и разведслужбами. А отсутствие полноценного контроля гражданского общества над армией и спецслужбами Пакистана означало, что, как и всегда, две стороны тянут одеяло на себя, пытаясь добиться совершенно разных целей. Однако вряд ли положение было бы намного лучше, находись все под контролем гражданского правительства. Силовым структурам легче дать своим союзникам то, что они хотят, невзирая на желания народных масс, будь то U2, базы БПЛА или вооружение афганских моджахедов.

Срок моих полномочий как посла неожиданно завершился в ноябре 2011 г. – несколько недель спустя после того, как американский предприниматель пакистанского происхождения ложно обвинил меня в том, что я использовал его в качестве посредника для получения американской помощи из США. Это якобы было необходимо для предотвращения военного переворота сразу после спецоперации американских войск, в ходе которой уничтожили бен Ладена. Обвинение было совершенно необоснованным, поскольку у меня как у посла был прямой доступ к американским официальным лицам и не было нужды прибегать к содействию сомнительного бизнесмена, чтобы довести до их сведения обеспокоенность тем, что пакистанские военные угрожают гражданскому устройству общества. Этот эпизод лишний раз доказывает, что стремление поддерживать тесные связи с Соединенными Штатами непопулярно в Пакистане, и в целом пакистанские СМИ, разведслужбы и судебно-правовые инстанции подозревают людей, стремящихся восстановить пошатнувшееся партнерство, в самых худших намерениях.

Возможность компромисса

С учетом истории неудач пора подумать, стоит ли сохранять американо-пакистанский союз. По крайней мере, в обозримом будущем США не согласятся с планами пакистанских военных добиваться господства Пакистана в Южной Азии или равенства с Индией. И американская помощь сама по себе не изменит приоритетов Исламабада. Конечно, по мере укрепления демократии пакистанцы смогут однажды провести непредвзятые дебаты и прийти к пониманию того, в чем состоят национальные интересы и как их добиваться. Но результаты даже таких дебатов могут не устроить Соединенные Штаты. Так, например, 69% пакистанцев, принявших участие в опросе общественного мнения в 2012 г., одобряют улучшение отношений с Индией, при этом 59% из них по-прежнему считают, что Индия несет главную угрозу Пакистану.

Поскольку отношения между США и Пакистаном зашли в тупик, двум странам нужно исследовать пути построения несоюзнических отношений. И пробный шар был брошен в 2011–2012 гг., когда Пакистан перекрыл транзитные маршруты в ответ на удар натовского БПЛА по афганско-пакистанской границе, в результате чего погибли 24 пакистанских солдата. Это не воспрепятствовало продолжению военной кампании США, которые быстро переориентировались на другие пути доставки военных и материально-технических грузов в Афганистан. Конечно, это более дорогие маршруты, но гибкость Соединенных Штатов показала Исламабаду, что Вашингтон нуждается в его помощи не так остро, как когда-то казалось. Это осознание должно лечь в основу новых отношений. Америке надо недвусмысленно определять свои интересы, а затем действовать соответствующим образом, не слишком волнуясь по поводу реакции Исламабада.

Новое охлаждение в конечном итоге спровоцирует сведение счетов. Вашингтон продолжит делать в регионе то, что считают нужным для обеспечения безопасности – например, наносить удары с помощью БПЛА по подозреваемым в террористической деятельности. Это будет приводить в ярость Исламабад и Равалпинди, где сосредоточено военное руководство Пакистана. Пакистанские военачальники способны поднять шумиху, угрожая сбивать американские БПЛА, но им придется трижды подумать и взвесить все с учетом потенциальной эскалации недружественных действий. Поскольку Пакистан слаб (и будет еще слабее без американской военной помощи), наверное, он воздержится от прямой конфронтации с США.

Когда национальные элиты Пакистана в сфере обороны и безопасности осознают пределы своих возможностей, они, вероятно, попытаются возобновить партнерские отношения с Соединенными Штатами, отказавшись от былых амбиций и понимая, что в их силах, а что нет. Также не исключено, хотя и менее однозначно, что пакистанские лидеры решат обойтись своими силами, не уповая слишком на США, как это было в течение нескольких последних десятилетий. В этом случае также удастся избавиться от взаимного разочарования, вытекающего из вынужденной зависимости Пакистана от Соединенных Штатов, которой будет положен конец. Дипломаты обеих стран направят тогда усилия на то, чтобы разъяснять собственную позицию и понять позицию другой стороны, вместо того чтобы обмениваться обвинениями, как это происходило в последние шесть десятилетий. Даже если разрыв союзнических отношений не приведет к подобной драматической развязке, у обеих стран появится свобода принятия жестких стратегических решений в отношении друг друга, которых они до недавнего времени избегали.

Пакистан мог бы выяснить на практике, осуществимы ли цели его региональной политики (сдерживание Индии) без американской помощи. США могли бы решать проблемы, связанные с терроризмом и распространением ядерного оружия, освободившись от груза обвинений в предательстве со стороны Пакистана. Честное признание истинного статуса взаимоотношений могло бы даже помочь обеим сторонам больше уважать друг друга и облегчило бы им задачу налаживания сотрудничества. В конце концов, вряд ли отношения стали бы хуже, чем сегодня, когда обе столицы упорно держатся за союзнические отношения, не веря в возможность построения таковых. Так, может быть, лучше перестать заниматься самообманом и признать, что союз в нынешней ситуации невозможен, а затем продолжить двигаться вперед и вести поиск компромиссов?

Пакистан. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2013 > № 886290 Хусейн Хаккани

Цугцванг Пхеньяна

Почему Северная Корея не пойдет китайским путем

А.Н. Ланьков – профессор Университета Кунмин (г. Сеул).

Резюме: Во главе КНДР находятся циничные и умные прагматики, они вполне здраво оценивают ситуацию, в которой оказалась их страна. Главная задача очевидна – сохранение режима.

Северная Корея имеет не самую лучшую репутацию. В мире считают, что в КНДР воцарился иррациональный и воинственный режим, а управляют страной люди, остающиеся в плену идеологических моделей 70-летней давности. Однако более трезвый взгляд показывает: Северной Кореей руководят отнюдь не фанатики и идеологически зашоренные национал-сталинисты. Скорее наоборот – во главе КНДР находятся циничные и умные прагматики, они вполне здраво оценивают ситуацию, в которой оказалась их страна. Главная задача очевидна – сохранение режима. Винить их за это трудно, ведь едва ли на планете найдется государство, правящая элита которого не заботилась бы о сохранении собственной власти и привилегий.

Корейская Народно-Демократическая Республика возникла в 1945–1948 гг. в условиях, очень похожих на обстоятельства появления на свет многих режимов Восточной Европы. После того как северная часть Корейского полуострова оказалась под контролем Советской Армии, СССР начал активно и в целом успешно насаждать там несколько модифицированную версию собственной политической и экономической модели. Однако на рубеже 1950-х и 1960-х гг. отношения Пхеньяна и Москвы резко ухудшились. Ким Ир Сен и его окружение не приняли хрущевских реформ и начали перестраивать политическую и экономическую модель страны в противоположном направлении. В результате в Северной Корее сложилось общество, в котором характерные черты сталинской модели государственного социализма нашли даже более яркое выражение, чем в Советском Союзе конца сороковых.

Торговля как таковая практически исчезла – почти все продовольствие и товары первой необходимости распределялись по карточкам. Роль материального стимулирования снизилась – основную ставку делали на идеологическое воспитание. Размер приусадебных участков в деревнях не мог превышать 100 кв. м (разумеется, основой сельскохозяйственного производства уже к концу пятидесятых стали кооперативы – аналог советских колхозов). Поездки за пределы того уезда или города, в котором житель КНДР был зарегистрирован для постоянного проживания, жестко ограничивались. Владение радиоприемниками со свободной настройкой считалось политическим преступлением. Иностранная литература и периодика нетехнического характера отправлялась в спецхран, причем исключения не делалось и для публикаций из социалистических стран. Вне доступа оказались даже собрания сочинений Маркса, Энгельса и Ленина – с работами классиков марксизма северокорейцы могли знакомиться только по цитатникам и отдельным текстам, которые были сочтены идеологически допустимыми. Контакты с иностранцами, в том числе и гражданами СССР, строго ограничивались. Культ личности Ким Ир Сена (а впоследствии – и членов его семейства) достиг такой интенсивности, которая была немыслима ни в Советском Союзе времен Сталина, ни в Китае времен Мао. Крайние, если не гротескные, формы принимал корейский этнический национализм.

С 1970-х гг. режим фактически превращается в абсолютную монархию. Преемником Ким Ир Сена официально назначен его старший сын Ким Чен Ир, который возглавил партию и правительство после смерти отца в 1994 году. После кончины Ким Чен Ира в 2011 г. власть перешла к его сыну, «молодому маршалу» Ким Чен Ыну. Значительная часть высших административных позиций с конца 1970-х гг. занимают представители второго поколения элиты, то есть в основном дети и ближайшие родственники маньчжурских партизан тридцатых годов.

Сложившаяся в 1960-е гг. экономическая модель отличалась крайней неэффективностью и затратностью. Известно, что государственно-социалистическая экономика способна к мобилизационным рывкам и концентрации значительных ресурсов в тех отраслях, которые высшее руководство считает жизненно важными. В то же время стабильное развитие, равно как и производство потребительских товаров удовлетворительного качества, для такой системы являются задачами крайне затруднительными. В КНДР, где особенности данной экономической модели были доведены до логического конца, все эти проблемы проявились особенно ярко. К восьмидесятым экономический рост почти прекратился. Тем не менее до начала 1990-х экономика держалась на плаву во многом благодаря советской и китайской помощи, которую северокорейцы получали, умело играя на противоречиях и соперничестве Москвы и Пекина. Продовольственные карточки регулярно отоваривались, и голода в стране не было.

Однако ситуация резко изменилась в начале 1990-х гг., когда поступление извне внезапно прекратилось. Результатом стал тяжелейший экономический кризис. По существующим оценкам, объем промышленного производства сократился в 1990–2000 гг. примерно в два раза. Особенно сильно пострадало сельское хозяйство, которое изначально очень зависело от поставок химических удобрений и поддержания в должном порядке дорогостоящих ирригационных систем и насосных станций. Урожаи зерновых резко сократились, и КНДР, которая и ранее не могла толком прокормить себя, столкнулась с массовым голодом. В 1996–1999 гг. он унес от 600 до 900 тыс. жизней, а также привел к громадным переменам в обществе. Черный и серый рынки начали играть решающую роль в выживании населения, коррупция, ранее практически отсутствовавшая, стала всеобщей, возможности государства контролировать повседневную жизнь существенно ослабели.

Стихийная трансформация

Развал государственной экономики привел к стихийному возрождению частного сектора – формально незаконного, но фактически очень влиятельного. Рынки, до конца 1980-х гг. – весьма маргинальное явление, начали стремительно расти. Хотя ни о каком роспуске сельскохозяйственных кооперативов нет и речи, крестьяне по своей инициативе активно возделывают землю на крутых горных склонах и иных неудобьях, так что сейчас именно они вносят немалый вклад в производство продовольствия в стране. Появились частные мастерские, в основном занятые изготовлением товаров народного потребления. Расцвела частная торговля с Китаем – как контрабандная, так и легальная и полулегальная. Наконец, немалую роль играло отходничество в Китай – благо до 2008–2009 гг. граница охранялась весьма слабо.

Грань между частной и государственной экономикой быстро стиралась. Многие из формально государственных предприятий (например, большинство ресторанов и очень многие магазины) в действительности являются частными. Их владельцы инвестируют собственные средства, по своему усмотрению нанимают и увольняют работников, по рыночным ценам реализуют продукцию и услуги, а государству отдают определенную часть дохода (или заранее оговоренную фиксированную сумму). Часто встречающееся в печати утверждение о том, что КНДР остается чуть ли не заповедником государственного социализма, уже давно не соответствует действительности. Большинство северокорейцев живет серыми и черными доходами. Один из ведущих специалистов по теневой экономике Северной Кореи профессор Ким Бён-ён считает, что в 1998–2008 гг. индивидуальное предпринимательство обеспечивало примерно 78% дохода средней семьи.

Неизбежным следствием этих процессов стало имущественное расслоение. Многие из теневиков, равно как и связанные с ними чиновники, сделали неплохие состояния. В пересчете по рыночному курсу официальная зарплата в КНДР на протяжении последних 15 лет составляла 2–3 долл. в месяц (в последние месяцы – даже меньше, по причине очередной вспышки гиперинфляции). Реальный доход средней семьи существенно выше, примерно 30 долл., однако некоторым удалось создать состояние в несколько сот тысяч долларов. «Новые корейцы», непропорционально большая часть которых живет в Пхеньяне и пограничных городах, активно посещают многочисленные коммерческие рестораны, покупают квартиры (формально торговля недвижимостью запрещена, но фактически – процветает), ввозят из Китая мебель и сантехнику, в некоторых случаях обзаводятся мотоциклами и даже автомобилями.

Притом что едва ли не большинство чиновников так или иначе кормится с рынка, государство не одобряет новую экономику. В официальной печати трудно найти даже намеки на само ее существование, а идеологические работники постоянно напоминают, что социализм кимирсеновского образца является идеалом, от которого, возможно, и пришлось несколько отойти под влиянием исключительно неблагоприятных обстоятельств, но к которому надо стремиться. В отдельные периоды, впрочем, власти готовы смотреть на индивидуальное предпринимательство сквозь пальцы, а в 2002 г. они даже декриминализовали некоторые виды частной экономики (эти изменения были тут же объявлены в мировой печати «началом радикальных реформ китайского образца»). В другие периоды власти, наоборот, стремятся подорвать частный сектор – кульминацией этих усилий стала денежная реформа 2009 г., изначальной целью которой была ликвидация капитала частных фирм. В общем и целом же отношение властей к «стихийному капитализму» остается негативным. Северокорейские частные предприниматели действуют в теневой зоне. Они гораздо влиятельнее (и многочисленнее), чем, скажем, «цеховики» советских семидесятых, но, с другой стороны, им далеко до официально признанных и поощряемых предпринимателей современного Китая.

Частный бизнес внес немалый вклад в то, что в последнее десятилетие экономическая ситуация в Северной Корее отчасти выровнялась. Появляющиеся время от времени в печати сообщения о голоде и даже каннибализме не должны вводить в заблуждение. Население в своей массе питается плохо, но голода в стране больше нет, а жизненный уровень растет, хотя и довольно медленно. По оценкам (южнокорейского) Банка Кореи, среднегодовой рост ВВП в КНДР на протяжении последнего десятилетия составлял примерно 1,3% – показатель не слишком высокий, но и не катастрофический. Впрочем, по сравнению с уровнем роста Китая и Южной Кореи это мизерная цифра. Ситуация в стране крайне тяжелая, а разрыв с соседями, и без того огромный, продолжает нарастать.

Тем не менее северокорейское руководство упорно отказывается воспользоваться выходом из сложившейся ситуации, который внешним наблюдателем представляется вполне очевидным: оно не собирается следовать по пути Китая и Вьетнама. И в КНР, и в СРВ коммунистическая олигархия провела фактический демонтаж государственного социализма и осуществила поэтапный переход к рыночной экономике (с большими элементами дирижизма), сохранив при этом однопартийную систему, социалистическую риторику и символику. В результате китайская и вьетнамская номенклатура не только сохранила власть, но и существенно увеличила свои доходы. Впрочем, от перемен в этих странах выиграли не только чиновники, но и подавляющее большинство населения: оба государства переживают экономический бум, который почти не имеет аналогов в мировой истории.

Пример Китая кажется привлекательным, и неудивительно, что многие наблюдатели уже не одно десятилетие ожидают, что руководство КНДР в самое ближайшее время решится пойти по китайскому пути – такому, казалось бы, простому и эффективному. Разговоры о якобы намечающихся в Северной Корее реформах возникают каждые несколько лет. Первый раз на памяти автора этих строк о начале «реформ китайского образца» заговорили в 1984 г., когда был принят Закон о смешанных предприятиях. Однако пока все это остается лишь разговорами.

Именно на это упорное нежелание реформировать страну чаще всего указывают те, кто обвиняют пхеньянское руководство в иррациональности. Однако КНДР не следует по китайскому пути по причинам сугубо рациональным: в Пхеньяне отлично понимают, что между Китаем и Северной Кореей существует коренное отличие, которое делает реформы крайне рискованным и едва ли не самоубийственным предприятием.

Незнание – сила

Главные проблемы для северокорейских властей создает существование исключительно успешного государства-близнеца – Южной Кореи. В колониальные времена (1910–1945 гг.) Южная Корея была отсталым аграрным регионом, а практически вся индустрия была сосредоточена на той территории, что впоследствии оказалась под контролем Пхеньяна. Несмотря на тяжелые разрушения, вызванные Корейской войной, Пхеньян быстро привел в порядок промышленное наследие, оставшееся от японского колониализма, и до конца 1960-х гг. опережал Юг по большинству макроэкономических показателей.

Однако с начала 1960-х гг. Южная Корея вступила в период стремительного экономического роста, который вполне обоснованно именуют «южнокорейским экономическим чудом». Между 1960 и 1995 г., то есть за время жизни одного поколения, уровень ВВП на душу населения увеличился в десять раз, с 1105 до 11873 долл. (с поправкой на инфляцию, в постоянных долларах 1990 года). Около 1970 г. по ВНП на душу населения Южная Корея обогнала Север, и с тех пор разница в уровне жизни двух корейских государств постоянно растет. Поскольку с начала 1960-х гг. Пхеньян засекретил экономическую статистику, с полной уверенностью говорить о масштабах нынешнего разрыва сложно. По оптимистическим оценкам, показатель ВВП на душу населения в КНДР уступает южнокорейскому в 12 раз. Если же верить оценкам пессимистов, то разрыв примерно 40-кратный. Впрочем, даже если правы оптимисты, речь все равно идет о самом большом различии между двумя странами, имеющими сухопутную границу. Для сравнения: в 1990 г. разрыв в уровне ВВП на душу населения между Восточной и Западной Германией был примерно двукратным.

Именно существование этого разрыва является, с точки зрения северокорейского руководства, главной политической проблемой. Проведение реформ китайского образца неизбежно предусматривает открытие страны (пусть и частичное), ибо для таких преобразований необходимы внешние инвестиции и зарубежные технологии. Понятно, что открытие приведет к быстрому распространению информации о процветании Южной Кореи, которая официально даже не считается другим государством (в северокорейских официальных документах и пропаганде – это всего лишь «часть КНДР, временно оккупированная американскими войсками»).

Следует отметить, что до начала 2000-х гг. основная масса северокорейцев не знала о том, как далеко вперед ушла Южная Корея. Им внушали, что Юг – это «живой ад», «страна нищеты и бесправия», где голодают дети. Однако с конца 1990-х гг. тщательно построенная система самоизоляции КНДР стала постепенно распадаться, и сведения о жизни за рубежом просачиваются в страну. Теперь многие северокорейцы догадываются, что Южная Корея живет существенно лучше КНДР. Однако истинные масштабы этого колоссального различия осознают немногие. Надо помнить, что представления о «благополучной жизни» у большинства жителей КНДР весьма скромные: символ процветания для них – возможность ежедневно досыта есть рис, а пару раз в неделю – мясо.

Понятно, что начало реформ изменит эту ситуацию коренным образом. Станет известно, что даже бедная южнокорейская семья может позволить себе и автомобиль, и отпуск за границей (и то и другое в Северной Корее доступно лишь нескольким тысячам семейств, находящихся на самой верхушке наследственной властной иерархии). Распространение такой информации, естественно, заставит многих жителей КНДР задаться вопросом о том, кто же виноват в крахе экономики Северной Кореи – страны, которая восемь десятилетий назад являлась самым развитым регионом континентальной Восточной Азии. Понятно и то, что ответственность будет возложена на нынешний режим. Реформы неизбежно приведут к ослаблению и идеологического, и административно-полицейского контроля. Рыночная экономика, пусть и контролируемая государством, невозможна в стране, где для выезда за пределы родного уезда нужно получить разрешение полиции и по-прежнему нельзя позвонить за границу с домашнего телефона.

В Китае, конечно, наблюдались аналогичные процессы, однако там они не имели серьезных политических последствий. Китайцы сейчас отлично знают, что уровень жизни в их стране куда ниже, чем, скажем, в Соединенных Штатах или Японии. Однако это обстоятельство не воспринимается ими как доказательство неэффективности или нелегитимности КПК: ведь и Япония, и США – это другие страны, с другой культурой и историей. Кроме того, Китай не может объединиться с богатыми соседями по планете, не может и не хочет превратиться ни в 51-й американский штат, ни в японскую префектуру.

В Северной Корее ситуация совершенно иная. У руководства есть все основания опасаться, что реформы приведут к потере легитимности власти и внутриполитической нестабильности. Иначе говоря, результатом социально-экономических реформ с большой долей вероятности станет не экономический бум (как это случилось в Китае), а кризис и падение режима. При этом велика вероятность поглощения КНДР Южной Кореей.

Следует отметить, что северокорейской номенклатуре будет крайне трудно отказаться от идеологии, в которую они и так давно не верят, но сохранить значительную долю реальной власти в качестве предпринимателей, приватизировавших государственные предприятия, или даже демократических политиков, как это произошло в СССР и ряде социалистических стран. Северокорейская номенклатура отлично понимает, что в объединенном государстве ее ничего хорошего не ждет. Бывшие секретари райкомов и директора маленьких заводиков с технологией 1930-х гг. не смогут конкурировать с менеджерами из Samsung или LG.

Более того, среди северокорейского руководства распространены опасения по поводу возможных репрессий со стороны победителей. В конце концов они знают, как бы сами поступили с южнокорейской элитой, если бы конкуренция двух корейских государств закончилась триумфом Севера. Не случайно в откровенных разговорах с членами северокорейских правящих семейств очень часто звучит вопрос о том, что случилось с чиновничеством в бывшей Восточной Германии.

Даже если реформы приведут к быстрому улучшению экономической ситуации, это, скорее всего, не очень поможет реформаторам: при самом благоприятном повороте событий на ликвидацию отставания от Юга уйдут два-три десятилетия. На протяжении всего этого периода Пхеньян будет оставаться политически уязвимым. То обстоятельство, что верхушка страны уже полвека является наследственной, усугубит кризис легитимности. В глазах народа самые успешные реформаторы останутся детьми и внуками тех, кто в свое время довел ситуацию до кризиса.

В последнее время и в открытых источниках появились прямые подтверждения того, что вышеописанные страхи действительно свойственны северокорейскому руководству. В начале 2012 г. в Японии вышла в свет книга интервью и писем Ким Чен Нама – старшего сына Ким Чен Ира и сводного брата нынешнего Верховного руководителя Ким Чен Ына. Сам Ким Чен Нам постоянно живет в Макао и, по слухам, не слишком ладит со своим братом, однако сохраняет неплохие контакты с семейством Кимов. Кроме того, Ким Чен Нам – единственный представитель правящего клана, который временами общается с журналистами. Собственно говоря, вышедшая в Токио книга состоит из его бесед и переписки с корреспондентом газеты «Токио симбун» Ёдзи Гоми. В подлинности большей части текста сомнений нет, так как многие из вошедших в книгу фрагментов публиковались и раньше.

В своих интервью Ким Чен Нам признает, что реформы – единственный способ радикально улучшить благосостояние народа. С другой стороны, он опасается, что в той специфической ситуации, в которой оказалась Северная Корея, реформы китайского образца приведут к политической дестабилизации. В январе 2011 г. он сказал: «Я лично полагаю, что экономическая реформа и открытость являются лучшим способом для того, чтобы сделать жизнь северокорейского народа зажиточной. [Однако] с учетом специфики Северной Кореи есть опасения, что экономическая реформа и открытость приведут там к падению нынешнего строя».

Возможно, конечно, что такие страхи преувеличенны – нельзя исключать, что и в случае реформ пхеньянская элита найдет способы удержать внутриполитическую ситуацию под контролем. Тем не менее вероятность катастрофического (для властей предержащих) поворота событий весьма велика. Поэтому вполне понятно, что на протяжении последних 25 лет северокорейское руководство не проявляло желания следовать по китайскому пути. Возможно, этот подход излишне осторожный, однако его никак нельзя считать иррациональным.

Правда, отказ Пхеньяна от реформ не означает, что ситуацию в стране удается полностью заморозить. Доминирование частной экономики в потребительском секторе само по себе делает процесс перемен неизбежным.

Наиболее важным является уже упомянутое выше распространение в стране информации о внешнем мире, в первую очередь – о Южной Корее и Китае. Каналы, по которым происходит распространение этой опасной информации, достаточно разнообразны, и перекрыть их властям не удается. Большую роль, например, играет трудовая миграция в Китай – до полумиллиона жителей КНДР на протяжении 1955–2012 гг. побывали в КНР, в основном в качестве нелегалов-гастарбайтеров (сейчас число их резко сократилось). Эти люди не только своими глазами видели результаты китайского экономического роста, но и немало слышали о жизни в Южной Корее – благо в приграничных районах Китая, заселенных в основном этническими корейцами, очень сильно экономическое и культурное влияние Сеула.

Некоторую роль в распространении сведений о внешнем мире также играет контрабандный ввоз радиоприемников со свободной настройкой, равно как и появление в частном владении компьютеров. Однако решающим фактором все-таки стало распространение видеоаппаратуры. Дешевые китайские модели стоят около 20–30 долл., что примерно соответствует среднемесячному доходу северокорейской семьи, и активно используются для просмотра южнокорейской видеопродукции, которая ввозится из Китая контрабандно.

Другие важные перемены связаны с ослаблением внутреннего контроля. Переход к рыночным отношениям предсказуемо привел к росту коррупции, которая в былые времена практически отсутствовала. В новых условиях чиновники зачастую готовы игнорировать те или иные правонарушения (в том числе и политические), если их невнимательность будет щедро вознаграждена. Например, за взятку в 100–150 долл. можно избежать неприятностей в случае обнаружения дома радиоприемника или южнокорейских видеокассет.

В некоторых случаях, впрочем, послабления явно инициированы сверху. Например, в конце 1990-х гг. почти перестал применяться принцип семейной ответственности за политические преступления. Ранее вся семья политического преступника подлежала аресту и отправке на несколько лет в лагерь (с последующей пожизненной ссылкой). Сейчас подобные меры принимаются только в чрезвычайных случаях. Идет стихийная либерализация и на низовом уровне. Недовольство правительством в последние 5–10 лет распространилось и среди студентов, и среди чиновников среднего и низшего звена. Так что медленная дезинтеграция режима продолжается. Скорее всего, в долгосрочной перспективе режим действительно обречен, однако его руководство вовсе не стремится приблизить его конец, начиная политически опасные реформы.

Пугать, чтобы выжить

Важную роль в поддержании северокорейской экономики на плаву играет внешняя помощь, в первую очередь продовольственная (даже сейчас, когда ситуация в сельском хозяйстве несколько улучшилась, КНДР собирает на 15–20% меньше зерна, чем необходимо для обеспечения минимальных физиологических потребностей населения). В результате внешняя политика в первую очередь построена вокруг выдавливания этой самой помощи, в том числе и из тех стран, которые официально считаются «смертельными врагами народной Кореи».

В целом с задачей изымания помощи северокорейские дипломаты справляются весьма успешно. По данным WFP, на протяжении 1996–2011 гг. КНДР получила 11,8 млн тонн бесплатной продовольственной помощи (примерно 15% от потребления). При этом среди доноров есть только одно государство, которое формально считается союзником КНДР – это Китай, поставивший за это время 3 млн тонн продовольствия. Все остальные поставщики – «враждебные» США (2,4 млн тонн), Япония (0,9 млн тонн) и Южная Корея (3,1 млн тонн). Получение этой помощи требует тонкой и одновременно жесткой игры на противоречиях держав.

Важным подспорьем в этих дипломатических маневрах является и ядерная программа – значительная часть иностранной помощи фактически предоставлялась в качестве вознаграждения за готовность КНДР приостановить ядерную программу. Именно настоятельная потребность в эффективных средствах дипломатического давления является одной из двух основных причин, которые вынуждают Пхеньян работать над ядерным оружием. Другая причина – вопросы национальной безопасности: в Пхеньяне видели, что случилось с Саддамом Хусейном и Муамаром Каддафи – и извлекли из их печальной судьбы вполне очевидные уроки.

Иначе говоря, внутриполитические решения во многом определяют и внешнюю политику КНДР. Чтобы как-то компенсировать неэффективность экономической системы, изменить которую они не могут по весьма весомым внутриполитическим причинам, пхеньянские руководители вынуждены вести рискованную (по крайней мере на первый взгляд) политику: нагнетать напряженность, чтобы потом получать вознаграждение за возврат к статус-кво, играть на противоречиях великих держав, заниматься мягкими формами ядерного шантажа. Все это, конечно, действия предосудительные с точки зрения внешнего мира, но в нынешних обстоятельствах никакой реалистической альтернативной модели поведения у северокорейского руководства нет.

Итак, Пхеньян оказался в непростой ситуации, выхода из которой не просматривается. Попытка что-то изменить, скорее всего, спровоцирует политический кризис и крах режима, упорный отказ от изменений означает, что ситуация в стране будет по-прежнему ухудшаться, а отставание от современного мира – нарастать. Пока не ясно, решит ли новый руководитель страны, Верховный руководитель маршал Ким Чен Ын продолжать линию своего отца. Для Ким Чен Ира, которому в 2002 г. исполнилось шестьдесят, консервативная линия имела смысл – у него был шанс продержаться у власти до последних дней жизни. Это ему и удалось – он умер в своем поезде-дворце, лишь немного не дожив до семидесятилетия.

Однако у его сына такого шанса нет: в долгосрочной перспективе система обречена, ее подтачивают экономическая неэффективность, постепенное распространение информации о внешнем мире, нарастающий скепсис народа и низов элиты. Поэтому нельзя исключить, что новое руководство все-таки начнет реформы, которые, с одной стороны, резко увеличивают политические риски, а с другой – дают некий шанс на спасение. Впрочем, реформы едва ли начнутся в ближайшем будущем – сначала Ким Чен Ыну нужно сосредоточить в своих руках всю полноту власти и заменить престарелых сановников отца своими людьми, которые уже просто в силу возраста куда с большей активностью будут осуществлять программу преобразований.

КНДР > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2013 > № 886288 Андрей Ланьков

Экономики разные – проблемы общие

БРИКС: время для консолидации

Л.М. Григорьев – ординарный профессор, заведующий кафедрой мировой экономики факультета мировой экономики и политики Высшей школы экономики; главный советник руководителя Аналитического центра при правительстве РФ.

А.К. Морозкина – специалист Экономической экспертной группы.

Резюме Обострение проблемы неустойчивости мирового развития в 2008–2013 гг. показало, что глобальные решения не обязательно будут найдены в Бреттон-Вудских институтах или ОЭСР. Это подтолкнуло БРИКС к активизации.

Саммит БРИКС в Дурбане в марте 2013 года имеет шанс стать поворотным пунктом в судьбе этого объединения разнородных государств с рядом общих проблем и интересов. Этеквинская декларация и Этеквинский план действий охватывают широкий диапазон политических и социально-экономических вопросов. Важно, что приняты эти документы в период явного обострения мировых проблем – экономических (замедленное восстановление экономики в ЕС), политических (Северная Корея), финансовых (Кипр). По сути, пять стран выразили вежливое недовольство состоянием дел в мире, в том числе процессом преодоления рецессии: «Мы отмечаем проведение в Европе, США и Японии политики, направленной на уменьшение побочных рисков для мировой экономики. Некоторые из предпринимаемых действий ведут к “переливу” негативных последствий в другие экономики мира. Сохраняются значительные риски, и функционирование мировой экономики все еще не отвечает нашим ожиданиям».

Конечно, это еще далеко не создание параллельных Бреттон-Вудсу институтов, однако развернутая декларация о необходимости усовершенствования мирового управления. Перспективы развития и взаимодействия в рамках БРИКС породили за последнее десятилетие широкий диапазон комментариев: от сарказма до ожидания чудес. Но обострение проблем с устойчивостью мирового развития в 2008–2013 гг. выявило новые роли этих государств и показало, что глобальные решения не обязательно будут найдены в Бреттон-Вудских институтах или ОЭСР. Это подтолкнуло БРИКС к интенсификации консультаций, академическим контактам, разработке ряда общих тем.

«Неизбежность» БРИКС

БРИКС – страны, находящиеся на этапах развития от индустриализации до ранней постиндустриализации. Для всех них характерно огромное социальное и региональное неравенство и нахождение в ловушке среднего уровня развития. Их общая цель – относительно быстрый прорыв к устойчивому и более высокому социально-экономическому уровню.

Изначально, после появления работы Goldman Sachs, давшей путевку в жизнь аббревиатуре БРИК, внимание к этой группе было приковано благодаря прогнозам их будущей доли в мировом ВВП. Однако упор на ВВП, полученный путем экстраполяции темпов роста на период через два поколения, уводит от существа проблемы. При любом выравнивании развития (скажем, по теории Роберта Солоу) рост доли самых крупных стран – явление естественное.

Для государств БРИКС проблема будущего – это не тривиальный рост объема ВВП, а выход на траекторию развития от сравнительно низкого, среднего уровня с массой диспропорций к более устойчивому в социальном отношении и качественно более высокому, сравнимому со странами ОЭСР. Существенно, какое качество жизни стоит за цифрами ВВП и личного потребления, как обстоят дела с технологическим прогрессом, гражданским обществом, насколько демократична система. На протяжении жизни двух поколений предстоит не полная смена живущих, а постепенное изменение поведения и стандартов нынешней молодежи. Определяющую роль будет играть характер политических и финансовых элит. Их устойчивость, эволюция, легитимность на протяжении поколений определят качество развития. И тема не ограничивается вопросом зрелости демократической системы, на котором принято сосредотачивать внимание. От того, какие институты сформируются в БРИКС, какое влияние они будут оказывать на смежные страны, зависит конфигурация мира в ближайшие десятилетия. Эта большая ответственность на фоне стремительных перемен в мире и в собственных государствах толкает элиты стран БРИКС к взаимодействию ради движения вперед при сохранении собственной идентичности.

Представим себе, что в результате «Великого разделения» XVI–XVII веков лидерами прогресса (включая социальное развитие и технологии) оказались Китай, Индия, прибавим Бразилию и даже Россию. Что стали бы сейчас делать США, Германия, Япония (последняя это делала фактически в эпоху Мейдзи) для догоняющего развития? Если бы Соединенные Штаты, Германия и Англия догоняли Китай и Индию, им нужен был бы банк для финансирования всего того, что они (в реальной истории) построили во время Великой депрессии (дороги), войны или последовавшей конверсии (как Япония после войны – с авиа- на автозаводы), европейского госкапитализма (инфраструктуру).

Странам догоняющего развития приходится концентрировать ресурсы на критических направлениях, совершенствовать общественные институты. То же самое необходимо и странам БРИКС, но не за 200 с лишним лет со времени Промышленной революции, а за 30–40 лет или даже быстрее. Преимуществом сегодня является относительный мир на планете и отсутствие колонизаторов. С другой стороны, интересы развитых стран и в части использования ресурсов, и в части правил торговли, доступа к рынкам не во всем совпадают с интересами БРИКС.

Особая ситуация у России, которая несколько превысила объем ВВП 1989 г., не достигла объема капиталовложений того времени и утратила значительную часть своих позиций в области технологий. Ей нужно одновременно решать ряд проблем, оставшихся от времен плановой экономики, компенсировать потери 1990-х гг. (и ошибки того периода), пытаться догнать развитые страны и не отстать от быстро развивающихся по мере выравнивая экономического уровня социальных структур и технологий.

Разумеется, не журнальная статья 2001 г. сдвинула с места процесс становления БРИК в 2005–2008 годы. Это были текущие политические интересы в мире, где доминируют развитые страны, их международные институты и правила игры, ими установленные. Четыре государства БРИК обладают огромным населением (3,2 млрд из 7 млрд на Земле), представляют две древнейшие мировые цивилизации, одну из важнейших мировых цивилизаций (Россию) и укрепляющуюся цивилизацию Нового времени. За два десятилетия растущие четыре (и Россия – восстанавливающаяся) державы обнаружили, что увеличение веса не означает автоматического повышения их ролей в мировом управлении.

Все они не удовлетворены своим фактическим положением в экономической и политической архитектуре современного мира. На старте процесса формирования БРИКС они уже разделяли общие взгляды, соглашались по ряду принципов современного миропорядка, включая оппозицию гегемонии, уважение к интересам всех участников и поддержку многополярного мира. Чрезмерная ригидность и инерция сложившегося развитого мира с доминированием идей «конца истории», установлением (и фиксацией на практике) господства неолиберализма радикального толка вызвали естественную реакцию. Четыре страны наметили совместные действия для изменения мирового экономического порядка, ситуации с безопасностью и политической конфигурации. Присоединение к четырем крупнейшим странам Евразии и Латинской Америки Южно-Африканской Республики, весьма схожей по набору стоящих перед ней проблем, существенно активизировало координацию.

Практика показывает, что развитые страны не готовы идти навстречу «великим развивающимся державам» в том, что касается распределения ролей на мировой арене. Основные решения и характер подходов определяются странами ОЭСР или «великими развитыми державами», в том числе в Бреттон-Вудских институтах. Но после Великой рецессии 2008–2009 гг. страны с относительно быстрым ростом оказались опорой для развитых. Стало ясно, что в долгосрочном плане вес БРИКС будет увеличиваться, и в дальнейшем будет очень сложно или просто невозможно поддерживать устойчивый мировой порядок без этих ключевых государств, демонстрирующих здравый и ответственный подход к мировым событиям и процессам.

Общие параметры ситуации типичны и не раз повторялись в истории: доминирующая элита вызывает к жизни контрэлиту, предлагающую свое видение мира. Последняя требует учесть ее интересы и вырабатывает собственные принципы взаимодействия как внутри себя, так и с другими силами, дабы выйти на новое жизнеспособное «креативное» равновесие.

Структура экономики и стадия развития

Государства БРИКС стремятся совместно повысить свою роль в глобальной политике и экономике, но это означает, что настало время для более серьезной институционализации. Трудности с адаптацией существующих институтов, неготовность развитых держав в полной мере учитывать новую роль быстрорастущих стран в существующих финансовых структурах заставляет последних задуматься о создании собственного банка развития.

За прошедшее десятилетие значительно вырос приток (в три раза) и отток (в 20 раз) прямых иностранных инвестиций в страны БРИКС. Сами они в основном инвестируют в развитом мире (США, ЕС), а также в государствах, наиболее близких по географическому положению. Однако сотрудничество друг с другом, взаимные инвестиции, совместное использование средств, технологий и знаний может дать более значительные результаты.

В настоящий момент основным направлением прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в страны БРИКС является обрабатывающая промышленность – 45% в Китай и 34% в Бразилию. Но в эту ключевую отрасль идет только 10% в России и 8% в Индии. Иностранные вложения в здравоохранение находятся на высоком уровне только в Индии (11% притока ПИИ), а в финансовый сектор – только в России (47% притока инвестиций) при 19% в Индии и 10% в Бразилии. Последнее указывает не столько на нехватку национальных сбережений в России, сколько на «карусель»: вывоз огромных сбережений государством (покупка облигаций денежными властями) и капиталом (прямые вложения). В основном все же ввозятся именно портфельные инвестиции, а часть прямых вложений в Россию – это возврат из офшоров российских частных капиталов, защищенных иностранным статусом.

Таблица 1. Ключевые индикаторы развития технологий для стран БРИКС и некоторых развитых стран, 2007

Источник: Мировой банк

Расходы на НИОКР в странах БРИКС отстают технологически от развитых стран (таблица 1) – их доля в ВВП находится на уровне около 1%, тогда как в развитом мире данная величина достигает 2% и выше. Поэтому при выборе проектов рабочая группа по созданию Банка БРИКС должна ориентироваться именно на те, которые связаны с созданием собственных высоких технологий стран БРИКС или массовое производство еще неиспользованных технологий.

Модернизация экономики России и других стран группы требует не только обновления основных фондов в существующих предприятиях, но и создания принципиально новых знаний и технологий. Поэтому в качестве возможных направлений инвестирования можно предложить приоритетные отрасли стран БРИКС в соответствии с национальными стратегиями. Первоочередными среди них являются научные и исследовательские разработки (биотехнологии, защита окружающей среды, ядерные технологии, новые материалы); информационные технологии (программное обеспечение); высокие технологии (авиастроение, судостроение, ракетно-космическая техника); образование (предоставление грантов, обмен опытом высших учебных заведений).

Таблица 2. Показатели неравенства в группе БРИКС, США, Германии и Японии

Источник: Мировой банк

Странам БРИКС присуще сейчас значительное внутреннее (социальное и региональное) неравенство, которое несет серьезную угрозу устойчивости развития. Поэтому общей задачей является выход из «ловушки среднего уровня развития» с перспективой перехода в категорию развитых держав. Банк развития БРИКС мог бы сыграть роль интегрирующего института в ряде вопросов экономики и политики, став и разработчиком стратегических вопросов, и координатором финансирования стратегических высокотехнологичных проектов.

Финансы – старт кооперации

Именно в финансовой сфере наблюдается очевидное единство интересов. Ряд скоординированных шагов можно рассматривать как заявку на создание элементов конкурирующего глобального управления. В условиях мировой рецессии взаимодействие стран БРИКС стартовало в МВФ и в области международных финансов: реформы архитектуры и в пр.

Основой для этого стали золотовалютные активы государств БРИКС, которые являются крупнейшими держателями международных резервов – 4,5 трлн долл. в 2012 г. (41% мировых резервов, 62% резервов развивающихся стран), наибольшую долю в валютных резервах занимает доллар (58%). Правда, почти две трети резервов Китая (более 3 трлн долл. на 2011 г.) не раскрыты официально по составу валют (у других стран – в меньшей степени), что создает неопределенность. Но ясно одно – повышение спроса на долларовые активы в результате расширения мировой экономики, в частности экономик стран БРИКС, приводит к избыточному накоплению американского долга и усугубляет мировые дисбалансы. Это ставит под сомнение долгосрочную устойчивость системы. Повышение роли других валют в качестве резервных активов и снижение роли доллара США – возможные направления реформирования мирового финансового устройства.

Международные институты развития призваны быть источниками ликвидности для проблемных и развивающихся стран. В последние годы все больше развивающихся государств, в том числе и члены БРИКС, становятся нетто-кредиторами, однако их роль в управлении не соответствует месту в мировой экономике и финансировании организаций. Текущая реформа распределения квот в МВФ увеличивает совокупную долю БРИКС с 10,71% до 14,8%, но так и не отражает вклад стран в развитие мировой экономики. Многие эксперты считают, что требования БРИКС при реформировании системы квот в МВФ недостаточно радикальны. Если доля резервов в расчете квоты увеличится до 0,3 за счет сокращения доли степени открытости экономики, суммарная квота пяти стран возрастет до 25,3%, если же за счет одновременного сокращения доли волатильности и доли степени открытости экономики – до 25,41%.

При обоих сценариях Соединенные Штаты теряют способность наложить вето на наиболее важные решения МВФ, для принятия которых требуется 85% голосов. Суммарная доля 27 стран ЕС снизится в первом случае с 30,01% до 22,16%, во втором – до 22,8%. Учитывая более быстрый темп роста развивающихся экономик по сравнению с развитыми государствами, развивающиеся также заинтересованы в том, чтобы ввести механизм автоматического пересмотра квот в будущем в соответствии с изменением экономических показателей.

Дальнейшие изменения в мире финансов и валют будут связаны с укреплением позиций юаня, а проблемы зоны евро не позволяют ожидать «контригры» ведущих резервных валют. Китайский юань теоретически может стать мировой резервной валютой через 10–15 лет, но для этого необходимо более активное развитие зарубежных рынков юаня. Сейчас они сконцентрированы в основном в странах Южной и Юго-Восточной Азии. Россия, Бразилия и Индия предпринимают определенные шаги, чтобы стать крупными зарубежными рынками юаня в будущем. Так, на ММВБ в 2010 г. начали торговаться валютные контракты на юань. В конце марта 2013 г., перед саммитом стран БРИКС, лидеры Бразилии и Китая объявили о частичном переходе на собственные валюты в торговых расчетах между странами и заключили соглашение о валютных свопах на 30 млрд долларов.

Зарубежные рынки валют стран БРИКС могут развиваться на базе биржевого альянса, в который входят основные биржи пяти стран: бразильская фондовая биржа BM&FBOVESPA, ОАО Московская Биржа, индийская фондовая биржа BSE Ltd, корпорация бирж и клиринговых организаций HKEx (Гонконг), представляющая интересы Китая, и фондовая биржа Йоханнесбурга JSE Limited. Биржи уже начали осуществлять кросс-листинг фьючерсных контрактов на ключевые фондовые индексы стран БРИКС, далее планируется разработка новых продуктов на основе валют этих государств. Саммит в Дурбане подтвердил желание ускорить реформы в МВФ, изменения квот стран. Разумеется, мощность финансовых рынков мира огромна по сравнению с финансовыми возможностями БРИКС (хотя валютные резервы достаточно велики), но последние будут расширяться.

Банк развития

До последнего момента саммита загадочной оставалась судьба Банка развития БРИКС. Специфические задачи и цели стран объединения – завершение индустриализации, выход (или начало его) в постиндустриальную стадию на фоне одновременного сотрудничества и соперничества с развитым миром. Эти задачи грандиозны не только по капиталовложениям, но и по необходимому масштабу мышления. Конечно, каждая страна руководствуется своей стратегией развития, которые не всегда сочетаются. На наш взгляд, Банк БРИКС в финансовом плане не будет иметь решающего значения, превышать по мощности национальные средства стран – участниц группы или другие банки развития. Страны БРИКС объединяет даже не столько интерес, сколько необходимость повышения уровня развития за пределы первоначальных проблем индустриализации или бедности. Речь идет о значительном шаге вперед в сфере модернизации, как отражено, в частности, в российских национальных программах, планах других стран группы и решениях недавнего Съезда КПК. Группа БРИКС не ставит перед собой цели противостоять существующим банкам, а создаваемый Банк развития не должен дублировать Мировой банк и уже действующие региональные банки. Однако Таблица 3 показывает, что эти институты практически отошли от финансирования промышленности и торговли. Поэтому принципиально важно заниматься той специфической проблематикой, которой другие аналогичные институты не уделяют должного внимания.

Кредитный рейтинг стран БРИКС находится на уровне от BBB- (Индия) до A (ЮАР) и AA- (Китай), так что Индия и ЮАР не могут занимать уж очень значительные средства. Создание Банка развития БРИКС не только способствовало бы финансированию строительства инфраструктуры в странах – участницах форума, но и содействовало расширению практики расчетов в национальных валютах. Осуществление проектов в третьих странах может стать одним из инструментов повышения роли национальных валют в международных расчетах. «Учреждение нового Банка развития возможно и целесообразно. Мы согласились создать новый Банк развития, – говорится в документах саммита в Дурбане. – Первоначальный взнос в капитал Банка должен быть существенным и достаточным для того, чтобы Банк мог эффективно финансировать инфраструктурные проекты».

Банк должен способствовать переходу от среднего уровня развития к высокому и, в частности, уменьшению уровня неравен

ства в странах-членах. Сферы деятельности могут включать, например, преодоление демографических рисков, нехватки продовольствия, решение проблем урбанизации и управления водными и земельными ресурсами. Все большее значение придается повышению энергетической эффективности, технологического уровня экономики, развитию инфраструктуры, подъему человеческого капитала. Банк развития Бразилии (BNDES) – второй в мире банк такого профиля по объему выданных кредитов после Банка развития Китая, и он успешно решает национальные проблемы развития. Его можно рассматривать как модель возможных операционных полномочий Банка развития БРИКС.

Индия в первую очередь заинтересована в реализации крупных инфраструктурных проектов на своей территории, поскольку именно данное направление является на настоящий момент одним из приоритетов. Алок Шил, секретарь департамента экономических отношений министерства финансов Индии, сделал акцент на необходимости финансирования инфраструктурных проектов Банком БРИКС. Инфраструктура в Индии находится на низком уровне не только относительно развитых держав, но и по сравнению с другими государствами объединения – по-прежнему меньшинство населения имеет доступ к санитарным средствам (34%), к средствам связи (три телефонных линии на 100 человек). Собственные инвестиции Индии в инфраструктуру в следующей пятилетке (2013–2017 гг.) должны составить до 1,5 трлн долл., что почти в три раза превышает инвестиции в текущей пятилетке (542 млрд долларов). Правительство Индии взяло курс на активное привлечение частного капитала и развитие государственно-частного партнерства (ГЧП). Средства банка БРИКС могли бы стать дополнительным источником инфраструктурных проектов. Схожие задачи развития у ЮАР и такие же огромные потребности в инфраструктуре, образовании, технологиях.

Отдельный вопрос о том, для чего такой банк нужен России. Мы полагаем, что и экономические, и геополитические интересы страны требуют, чтобы она была вовлечена в коллективную перестройку мирового экономического порядка. Вложение частных и государственных ресурсов в проекты, повышающие уровень развития, оказание определенной помощи в развивающемся мире – элементы такой политики. Однако односторонние возможности России ограничены. Так что Банк развития БРИКС может намного повысить эффективность участия и расширить присутствие России на международной арене. Это касается как инвестиционных проектов, так и в еще большей степени – совместной с другими странами группы выработки стратегий развития.

Приоритетными должны стать начинания, связанные со снижением уровня неравенства, предоставлением грантов на исследования в этой области и проведением собственных исследований. В существующих банках развития наибольшую долю по выданным кредитам занимают именно проекты в области инфраструктуры. Государственные инфраструктурные проекты занимают первое место по объему выданных кредитов в Межамериканском банке развития (21,5%) и Мировом банке (18,4%). Проекты в сфере транспорта и телекоммуникационных технологий занимают первое место в Азиатском банке развития (33,4%).

Таблица 3. Распределение кредитов, выданных некоторыми банками развития, по отраслям, 2010 г., в % к общему объему кредитов

Источник: отчетность ЕБРР, МБР (Межамериканского банка развития), АБР (Азиатского банка развития), Мирового банка

Деятельность Банка БРИКС может включать в себя инвестиционную и аналитическую составляющую. Поэтому следует предусмотреть следующие направления: анализ проблем развития и выработка эффективных решений; финансирование проектов; предоставление грантов; оказание консультационных услуг; анализ тенденций развития и рисков мирового и регионального роста. Банк развития БРИКС способен осуществлять финансирование инициатив стран-членов по решению сложных проблем перехода на более высокий организационный уровень, в частности для снижения социального неравенства. Он не должен вкладывать в начинания, которые могут быть полностью профинансированы коммерческими или государственными институтами. Предпочтительно стремиться к планированию и реализации проектов с синергетическим эффектом и в региональном, и в отраслевом плане.

Цель грантов Банка развития – стимулирование сотрудничества в приоритетных областях, в том числе на исследования в сфере энергоэффективности, продовольственной безопасности, урбанизации. Средства предоставляются напрямую или в рамках партнерских соглашений с другими финансовыми институтами. Банк развития должен выступать в качестве не только финансового агента, но и консультанта по вопросам проводимой политики. Подразделения банка могут заниматься стратегическими исследованиями в интересах учредителей и партнеров на темы, связанные с финансируемыми банком проектами (развитие инфраструктуры, энергоэффективность, биотехнологии, защита окружающей среды и пр.). Команды аналитиков Банка развития в идеале работают с лучшими университетами пяти стран.

Каждых из учредителей Банка БРИКС должен иметь право участвовать в управлении, согласно доле в уставном капитале. Сергей Сторчак, заместитель министра финансов России, отметил, что «корпоративное управление Банка развития стран БРИКС может быть похоже на структуру Всемирного банка, где есть совет управляющих, совет директоров и менеджмент». По его словам, это не исключает и иную структуру, наподобие той, что действует в банках, доставшихся от Совета экономической взаимопомощи. Руководящие должности там распределены по квотам, а процесс принятия решений основан на принципе консенсуса.

Уставный капитал может финансироваться за счет валютных резервов учредителей. Банку нужно дать право заимствования на открытом рынке. Финансирование операций возможно за счет продажи облигаций банка на мировых финансовых рынках, а также совместно с другими институтами. Например, в случае реализации крупного проекта одной из стран Банк развития способен выступать в качестве стратегического агента и осуществлять финансирование совместно с заинтересованной страной и другими партнерами. Иными словами, банку нужна возможность быть только консультантом и проводить переговоры с потенциальными инвесторами, заинтересованными банками, агентствами, компаниями. Возможны крупные постоянные партнеры, например, из числа существующих банков развития и правительств государств, не входящих в БРИКС.

На стартовом этапе полноправное членство в Банке развития БРИКС следует, видимо, ограничить только странами-членами. По примеру других аналогичных институтов (например, Азиатский банк развития) возможно привлечение постоянных инвесторов без предоставления права голоса. Для того чтобы мнения всех учредителей по ключевым вопросам были учтены вне зависимости от их доли в уставном капитале, целесообразно создать двухуровневую систему принятия решений. По группе стратегических вопросов нужны консенсусные решения или решения большинством в 90% голосов в совете директоров, круг данных вопросов должен быть четко определен.

Банк развития БРИКС, как и другие аналогичные институты (Мировой банк, Азиатский банк развития, Межамериканский банк развития), может иметь форму международной некоммерческой организации. Зарегистрировать его следует в стране с наиболее благоприятным налоговым режимом, но различные функциональные офисы могут располагаться во всех пяти странах.

* * *

В Дурбане сделан важный шаг к координации усилий: «Наша цель – поступательное развитие БРИКС и его трансформация в полноформатный механизм текущей и долгосрочной координации по широкому кругу ключевых проблем мировой экономики и политики». Теперь вопрос в том, способны ли правительства (элиты) пяти стран довести координацию и сотрудничество до практических шагов. В частности, Банк развития мог бы стать важным инструментом не столько по финансированию проектов, сколько по выработке подходов к развитию пяти стран – местом выработки стратегий.

ЮАР. Китай. БРИКС. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 апреля 2013 > № 2907540 Леонид Григорьев, Александра Морозкина

Стратегия в эпоху жесткой экономии

Почему Пентагону следует сделать акцент на гарантиях доступа

Эндрю Крепиневич – президент Центра стратегических и бюджетных оценок

Резюме: Обязательства в области безопасности перед Европой требуют сохранения НАТО, но при минимальных издержках. Нужно пересмотреть планы размещения систем ПРО при отсутствии финансирования со стороны европейских союзников.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 1, 2013 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

В течение следующего десятилетия США предстоит осуществить самое резкое изменение оборонной стратегии за последние 60 лет – со времени появления ядерных вооружений. В то время как бюджетные расходы на оборону сокращаются, цена проецирования и поддержания военной мощи увеличивается, а круг интересов, требующих защиты, расширяется. Это означает, что в конце концов придется сделать трудный выбор не только на словах, но и на деле. Как сказал однажды своим коллегам английский физик Эрнест Резерфорд, «у нас нет денег, поэтому нам надо думать».

Новая стратегия должна быть меньше сфокусирована на отражении традиционного трансграничного вторжения, смене режимов и проведении крупномасштабных операций по стабилизации положения. И больше – на сохранении доступа к ключевым регионам и всеобщему достоянию человечества, что важно для обеспечения безопасности и процветания Соединенных Штатов. К сожалению, это будет означать снижение приоритетности некоторых задач и более высокий риск в ряде областей. Однако если сместить акценты, действительно важные для США интересы можно будет и дальше защищать при вполне допустимом уровне расходов.

Сокращающиеся запасы сырьевых ресурсов

После холодной войны, в ситуации однополярного мира, Вашингтон был уверен, что подавляющее преимущество в ресурсах и технологиях позволит ему добиться беспрецедентного военного превосходства над всеми остальными. Однако спустя два десятилетия однополярный мир уходит в прошлое. Мотор американской экономики барахлит, и это может иметь неприятные последствия для министерства обороны, которое привыкло к постоянно растущему бюджету.

С 1999 по 2011 гг. военные расходы США увеличились с 360 до 537 млрд в постоянных долларах, не считая дополнительных 1,3 трлн, израсходованных на операции в Афганистане и Ираке. Администрация Обамы и Конгресс уже договорились о сокращении в течение следующего десятилетия уже запланированных увеличений почти на 487 млрд долларов. В январе 2013 г. бюджетный процесс, известный как «секвестр», должен привести к урезанию военных расходов еще на 472 млрд долл. за тот же период. Конгресс может избежать секвестра, если найдет другие способы сокращения бюджетного дефицита, но в любом случае вряд ли удастся избежать дополнительного серьезного уменьшения ассигнований на оборону. Однако вряд ли большая часть из тех 200 млрд долл., которые Пентагон надеется сэкономить за счет повышения «эффективности» в течение следующих пяти лет, материализуется. Истории такие примеры неизвестны.

Это означает, что грядет серьезное «затягивание поясов» – процесс, который будет еще более трудным из-за растущей стоимости трудовых ресурсов и экономического упадка у европейских союзников.

С 1970-х гг. американская армия, формируемая только на добровольной основе, была исключительно сильной и укомплектованной высокопрофессиональными воинскими частями. Но недавние войны в Афганистане и Ираке выявили ее ахиллесову пяту: для привлечения большого числа квалифицированного персонала, готового служить в опасных и неприятных условиях, министерству обороны пришлось существенно повысить заработную плату военных, а также премиальные выплаты и льготы. Даже с поправкой на инфляцию общее вознаграждение военным возросло за последнее десятилетие почти на 50% – в дальнейшем выдерживать такие темпы совершенно точно не удастся. Добровольный набор также означает низкие потери на поле боя и короткие войны. Для защиты персонала от дешевых придорожных мин в Афганистане и Ираке Пентагон потратил более 40 млрд долл. на тысячи новых бронемашин и свыше 20 млрд долл. для лучшего обнаружения мин.

В прошлом Соединенные Штаты могли надеяться на помощь богатых и технически оснащенных союзников, таких как Франция, Германия и Соединенное Королевство. Но хотя все эти страны имеют давнишние и впечатляющие боевые традиции, сегодня их армии и оборонная промышленность – бледная тень былой славы. Их совокупные расходы на оборону составляют лишь четверть того, что тратят на эти цели США, в реальных долларах, а в процентном отношении к ВВП – менее половины от расходов Соединенных Штатов. Тихоокеанские союзники, такие как Япония и Австралия, быть может, изъявят желание взвалить на себя более тяжелое бремя, но им еще предстоит значительно расширить свои военные возможности, чтобы быть в состоянии внести заметный вклад.

Вызовы обостряются

По мере того как США и их союзники сокращают военные расходы, в мире становится все более неспокойно. В течение нескольких десятилетий Соединенные Штаты пытаются не допустить доминирования враждебных им сил в критически важных регионах, таких как Западная Европа, запад Тихоокеанского бассейна и Персидский залив, сохранив при этом беспрепятственный доступ к общему достоянию: морской акватории, космосу, а теперь еще и киберпространству. После окончания холодной войны угроза европейской безопасности резко снизилась, но этого нельзя сказать о двух других регионах или общем достоянии, поскольку такие соперничающие державы, как Китай и Иран, стремятся сместить военный баланс в регионе в свою сторону.

Наверное, самым удивительным событием стала постепенная утрата армией США фактической монополии на высокоточные вооружения, или «умные бомбы». В частности, Китай собирается использовать высокоточные боеприпасы для достижения своих стратегических целей. Народная освободительная армия Китая (НОАК) встраивает систему точного наведения в свои баллистические и крылатые ракеты, а также в снаряды, которые несет ударная авиация, чтобы увеличить точность поражения конкретных целей на больших расстояниях. Это будет иметь серьезные последствия для традиционного проецирования силы, которым привычно пользуется американская армия. США всегда делали ставку на развертывание и военно-техническое снабжение войск через крупные порты, базы ВВС и логистические парки. Помимо поражения неподвижных целей с помощью высокоточного оружия, НОАК также разрабатывает ракетные системы для высокоточного поражения мобильных мишеней, таких как авианосцы американских ВМС. С не меньшим упорством НОАК расширяет возможности противоспутниковых операций и кибернетических войн; главная цель – это информационные системы и системы связи армии США. В совокупности эти возможности ограничения и воспрещения доступа и маневра (a2/ad) существенно увеличат риски для американских войск, действующих в западной акватории Тихого океана.

Иран, стремясь к гегемонии в регионе, но располагая меньшими ресурсами, делает ставку на более скромные возможности ограничения и воспрещения доступа и маневра, включая противокорабельные крылатые ракеты, передовые противокорабельные мины и подводные лодки. Он намерен сочетать эти средства с большим количеством боевых катеров, способных проводить «массированные атаки» на военные корабли Соединенных Штатов, с растущим числом баллистических ракет с дальностью действия, выходящим далеко за пределы Персидского залива.

Похоже, что Тегеран преследует несколько целей – сделать Персидский залив зоной, закрытой для ВМС США, а заодно подорвать веру партнеров Соединенных Штатов в регионе в надежность Вашингтона. Иран также может начать поставлять высокоточное оружие близким ему структурам, таким как «Хезболла» и другие военизированные группировки Ближнего Востока, чтобы превратить их в более серьезную угрозу для экспедиционных подразделений американской армии. Наконец, Иран, похоже, намерен приобрести ядерное оружие.

Безопасный доступ к общечеловеческому достоянию, который мировое сообщество считает само собой разумеющимся, затрудняется. Контроль США над морскими путями и Мировым океаном не подвергается сомнению, но в этом десятилетии распространение подводных лодок, противокорабельных крылатых ракет дальнего радиуса действия и «умных» противокорабельных мин может сделать прохождение узких морских путей, таких как Ормузский пролив, опасным. Космические спутники – важные компоненты мировой экономики и боеспособности американской армии – все более уязвимы для противоспутниковых лазеров и ракет НОАК. И критически важная для слаженного функционирования экономики Соединенных Штатов инфраструктура – от высоковольтных линий передачи электроэнергии и трубопроводов до финансовых систем и электронной коммерции – или слабо защищена от кибератак, или не защищена вообще.

В прошлом свобода на море означала преимущественно свободу перемещения по морской акватории. Однако в последние десятилетия появилась огромная подводная экономическая инфраструктура, расположенная преимущественно на континентальных шельфах. Здесь добывается существенная часть нефти и природного газа, потребляемого в мире, и проложена целая паутина кабелей, представляющих собой мировую информационную сеть Пентагона.

Стоимость капитальных активов, расположенных только на дне прибрежных вод США, превышает 1 трлн долларов. Крупные новые залежи нефти и газа в Восточном Средиземноморье, наряду с открытием перспективных месторождений в Южно-Китайском море, гарантируют дальнейшее разрастание инфраструктуры морского дна. Однако подводные капитальные активы совершенно не защищены, ведь, как и в случае с интернетом, их создатели и разработчики исходили из наличия благоприятной геополитической обстановки.

До последнего времени это не было серьезной проблемой, поскольку такие активы были в целом недоступны. Но сегодня технологические достижения делают подводную инфраструктуру все более уязвимой. Когда-то обладание самым передовым ВМФ, автономными и роботизированными подводными аппаратами было фактически монополией Соединенных Штатов, но сегодня эти устройства могут приобретаться кем угодно и нести на борту взрывчатые вещества и другой контрабандный товар. Латиноамериканские торговцы наркотиками используют подводные аппараты для перемещения своих грузов, и похоже, что другие негосударственные образования скоро будут способны эффективно действовать под водой.

Сокращение разрыва

Суть новой стратегии должна заключаться в достижении реалистичных целей с помощью имеющихся ресурсов. Поскольку ресурсы, доступные армии США, все более ограничены, такими же должны быть и цели, в противном случае наша стратегия не позволит нам ни беспокоить врагов, ни успокаивать друзей. А значит придется установить приоритеты в сфере безопасности. Обобщенная здесь стратегия гарантированного успеха позволит добиться этого за счет перегруппировки целей, избирательного риска, эксплуатации сильных сторон Соединенных Штатов и слабостей противников.

Со времени окончания холодной войны Вашингтон придавал большое значение способности вести две большие войны одновременно в Северо-Восточной Азии и Персидском заливе. Акцент делался на защите ключевых союзников и партнеров от традиционных трансграничных, наземных вторжений (таких как нападение КНДР на Южную Корею в 1950 г., вторжение Ирака в Кувейт в 1990 г.) и, если потребуется, на разгроме агрессоров путем оккупации с целью смены режима.

Но сегодня совсем другие угрозы. Ни Китай, ни Иран не делают ставку на обновленную версию советских танковых армий или аналог Республиканской гвардии Ирака. Нынешние и будущие вызовы стабильности на западе Тихоокеанского бассейна и в Персидском заливе – это не трансграничное вторжение, а возможности преграждения доступа и блокирования зон, что будет все больше затруднять Соединенным Штатам беспрепятственные операции в этих регионах.

В последние годы армия США предприняла ряд операций по смене режима, прежде всего в Афганистане и Ираке. Враждебные правительства сместить удалось, но затем потребовались долговременные, крупномасштабные действия для стабилизации положения, которые проводились нерешительно и потребовали огромных капиталовложений. Похоже, что американская общественность не потерпит других подобных кампаний – разве только в качестве ответа на серьезную угрозу жизненно важным интересам. Кроме того, оккупация вражеской территории, скорее всего, будет становиться все более трудным делом из-за распространения того, что Пентагон обозначает термином g-ramm – управляемых ракет, артиллерийских и минометных снарядов. И если перспективы проведения операции по смене режима в стране размером с Иран устрашают, то в случае с Китаем это просто утопия. К счастью, Соединенные Штаты не ставят перед собой столь дерзких целей, поскольку на самом деле им нужны не завоевания, а доступ. Вызов, который Китай и Иран бросают США, не в угрозе трансграничного вторжения с применением традиционных вооружений, а в их стремлении обозначить сферы своего влияния и в конечном итоге ограничить доступ американцев к жизненно важным регионам. Следовательно, Пентагону следует сделать акцент не на оптимизации войск, чтобы иметь возможность сменить режим путем контроккупации, а на возврате к более скромной цели осуществления передовой обороны: сдерживание региональной агрессии, принуждение к миру и защита общего достояния человечества.

При таком смещении фокуса возможности ограничения и воспрещения доступа и маневра, благоприятствующие обороне, становятся не проблемой для США и их союзников, а инструментом, способствующим перекладыванию бремени проецирования силы с Вашингтона, на его противников. С этой целью Соединенным Штатам и их союзникам и партнерам на западе Тихоокеанского региона и в Персидском заливе следует работать над созданием сетей блокирования доступа к воздушному и морскому пространству, которые сделают любую агрессию трудным, дорогостоящим и малопривлекательным предприятием. Южная Корея и Тайвань могли бы внести лепту в создание таких региональных оборонительных сетей, но краеугольным камнем любой американской стратегии сохранения стабильности и обеспечения доступа в западных акваториях Тихоокеанского бассейна останется Япония. Токио следует увеличить инвестиции в возможности ограничения и воспрещения доступа и маневра. К ним можно отнести подводные лодки, противолодочную авиацию, противокорабельные крылатые ракеты, оборонительные минные заграждения, воздушную и ракетную оборону, укрепление и рассредоточение военных баз, уменьшение вероятности нападения Китая или Северной Кореи и облегчение бремени американских вооруженных сил в защите Северо-Восточной Азии. Аналогичный вклад Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) помог бы минимизировать региональную угрозу, исходящую от Ирана.

Подобные усилия позволили бы американским войскам в обоих регионах проявить свои уникальные преимущества, такие как ударные системы дальнего радиуса действия. Они способны наносить удары, находясь вне зоны досягаемости соперничающих с ними систем ограничения и воспрещения доступа и маневра и ядерных ударных подлодок, которые могут успешно действовать внутри ограждений, затрудняющих доступ и блокирующих зоны. А увеличение числа передовых укрепленных баз ВВС позволило бы ударной авиации США рассредоточиться на передовых рубежах; тем самым был бы снижен риск их уничтожения вражескими ракетами во время упреждающего удара и повысилась бы устойчивость к кризису.

Подобная стратегия позволяет использовать конкурентные преимущества Соединенных Штатов, среди которых широкая сеть региональных альянсов и партнерств, а также лидерство в области передовых вооружений. Можно было бы также эксплуатировать региональную географию. Оборонительная архитектура США в западной части Тихоокеанского бассейна, опирающаяся на так называемую первую островную гряду (проходящую от Курильских островов через Японию и острова Рюкю до Тайваня и Филиппин), защитила бы союзников и партнеров Америки, блокируя недружественные силы ВМС во время конфликта. И у Ирана не будет другого выбора, кроме экспорта нефти и газа через Ормузский пролив или трубопроводы, пролегающие по территории зарубежных стран. ССАГПЗ, напротив, мог бы расширять возможности экспорта энергоресурсов по Красному и Аравийскому морям. Это создаст бесценную альтернативу в случае блокады Ормузского пролива, тогда как Тегеран будет экономически уязвим. Если он попытается направить экспорт через порты Аравийского моря, то ВМС США вполне смогут этому помешать.

Подобное смещение акцентов едва ли предоставит противникам надежное укрытие на суше или неуязвимость от атак. У Соединенных Штатов есть возможности нанесения проникающих ударов по неприятельским войскам, находящимся на большом расстоянии, с помощью самолетов, ракет и подводных лодок, и нужно во что бы то ни стало сохранять эти преимущества. Спецподразделения США доказали способность проводить эффективные операции на вражеской территории, особенно при поддержке ударной авиации и БПЛА. Американская армия также располагает впечатляющим арсеналом кибернетического оружия, которое в состоянии нанести колоссальный урон критически важной инфраструктуре и вооруженным силам противника. И, если понадобится, ВМС смогут выдавить неприятеля обратно в его территориальные воды посредством блокады.

Сдерживание через блокирование призвано убедить предполагаемого агрессора, что он не сможет достичь поставленной цели, поэтому не стоит даже пытаться. Сдерживание посредством наказания призвано убедить его, что предполагаемые издержки перевесят ожидаемую выгоду. Сдерживание путем блокирования возможно как на западе Тихоокеанского региона, так и в Персидском заливе, поскольку в будущем обстановка, скорее всего, станет благоприятствовать не наступательным, а оборонительным действиям при планировании военных операций с применением традиционных вооружений. Однако когда речь заходит о защите общечеловеческого достояния (огромное множество потенциальных мягких мишеней – подводная инфраструктура, спутники, компьютерные сети), наступательные действия выглядят более предпочтительными, поэтому Соединенным Штатам и их союзникам нужно больше полагаться на сдерживание посредством наказания или карательных мер.

Проблема в том, что трудно вычислить, кто несет ответственность за нападение, а это необходимая предпосылка для наказания. Следовательно, когда речь идет об атаках под водой, в космосе и киберпространстве, Пентагону следует сделать приоритетом совершенствование инструментов расследования и разведывательной деятельности, направленных на выявление нападающих. Чем быстрее и лучше он сможет это сделать, тем больше возможностей осуществлять сдерживание посредством наказания в качестве главного условия обеспечения доступа к общему достоянию человечества. Даже точное установление агрессора может оказаться недостаточным для сдерживания атак, если негосударственные группировки усовершенствуют способность атаковать киберпространство и подводную инфраструктуру, поскольку они могут не опасаться возмездия или иметь меньше объектов, против которых оно может быть направлено. Поэтому Пентагону следует разрабатывать способы снижения ущерба от подобных атак и быстрого восстановления поврежденных или разрушенных объектов.

Несмотря на желание многих держав развитого мира снижать зависимость от ядерного оружия или даже полностью исключить его, оно по-прежнему популярно. Россия в своей военной доктрине сделала еще более явную ставку на ядерный арсенал, чтобы компенсировать слабость обычных вооружений. Китай сохраняет солидные ядерные подразделения. Пакистан строит дополнительные реакторы для получения расщепляющихся материалов в качестве ядерного топлива для расширения своего ядерного потенциала и нивелирования преимуществ Индии в традиционных вооружениях. Иран стремится к созданию ядерного оружия, что может подстегнуть новый виток в его распространении на Ближнем Востоке.

В свете этих процессов министерству обороны США необходимо кардинальным образом пересмотреть позицию по ядерным вооружениям и разработать более практичную политику в этой области. Надо подумать о том, как не допустить применения ядерного оружия, а если это не удастся, как быстро прекратить начавшийся ядерный конфликт на приемлемых условиях.

Любая стратегия связана с определенными рисками; в частности, данная во многом опирается на действия и инвестиции региональных союзников и партнеров, а это не всегда надежно. Однако воодушевляет то, что многих партнеров США в Азиатско-Тихоокеанском регионе все больше беспокоит растущая военная мощь Китая и его все более самонадеянные территориальные притязания. Теперь эта озабоченность должна воплотиться в инвестиции, направленные на наращивание собственного военного потенциала.

Арабские партнеры Соединенных Штатов в Персидском заливе, напротив, готовы осуществлять массированные инвестиции в оборону и безопасность, но им нужно сосредоточиться на противодействии попыткам Ирана установить гегемонию в регионе. Данная стратегия отчасти зиждется на надежде, что страны, имеющие общие интересы с США, такие как Индия и Индонезия, будут приветствовать усилия по сохранению стабильности и обеспечению беспрепятственного доступа к Индийско-Тихоокеанскому региону. Стратегия гарантированного доступа опирается на реалистичные цели, которых может достичь американская армия. Если сдерживание не принесет результатов, задача любой военной операции должна заключаться в восстановлении статус-кво, а не в реализации более широких вильсоновских идеалов и не в устранении предполагаемых глубинных причин проблемы. Цель будет заключаться в ограничении конфликта, пусть даже ценой отказа от достижения оптимального исхода или устранения его причин. Нынешний курс может быть аналогичен иракской стратегии Буша-старшего, но не Буша-младшего, корейской стратегии президента Гарри Трумэна, но не генерала Дугласа Макартура. Возможно, придется отказаться от гипотетически наилучшего варианта в пользу наиболее приемлемого, особенно если наилучший вариант – это опасная и недостижимая иллюзия. Отказ от достижимых целей ради иллюзорного идеального исхода – рискованное заблуждение.

Трудный выбор

Стратегия – это правильная расстановка приоритетов, тем более что далеко не все можно считать первоочередной задачей. Так что если в стратегии гарантированного доступа первоочередным считается сохранение доступа к критически важным регионам и общечеловеческим благам, каким из нынешних приоритетов придется пожертвовать? От каких целей нужно отказаться и на какие дополнительные риски стоит пойти, чтобы сократить до минимума разрыв между стратегическими задачами и ограниченными средствами? Новая стратегия предполагает, что серьезной экономии на оборонных расходах можно добиться за счет более значительного сокращения наземных сил. Армейские подразделения и подразделение морских пехотинцев, которые были увеличены для ведения боевых действий в Афганистане и Ираке, уже сокращаются. Но даже после проведения планируемого сокращения эти подразделения все равно останутся более многочисленными, чем до 9 сентября, когда принятая стратегия потребовала проведения двух крупных региональных войн, включая операции по смене режима. Так что возможности для дальнейшего сокращения имеются.

Например, Соединенные Штаты могли бы уменьшить планируемый контингент для участия в любом крупном конфликте на Корейском полуострове. Опасность, исходящая от КНДР, качественно изменилась с начала 1950-х годов. Тогда она угрожала южному соседу вторжением традиционных наземных сил, а сегодня – в большей степени массированным артобстрелом с использованием ракет и ОМУ. Население Южной Кореи в два раза превышает население Северной Кореи, а ее экономика – одна из крупнейших в мире. Ее наземные силы достаточно многочисленны и компетентны. Самые существенные сравнительные преимущества армии США перед южнокорейской армией – это воздушная и морская мощь. Соответственно пора уже признать, что Сеул способен взять на себя ответственность за оборону на суше и должен это сделать. Когда речь заходит об операциях по стабилизации положения, Пентагону следует сосредоточиться на уже проводимой де-факто стратегии «опосредованного подхода» к поддержанию порядка в развивающемся мире за пределами западных акваторий Тихого океана и Персидского залива.

Сравнительное преимущество американской армии при проведении контртеррористических операций и операций по стабилизации положения заключается в качестве персонала, а не в его количестве. Вооруженные силы Соединенных Штатов просто слишком дорого обходятся, чтобы развертывать крупные военные группировки для защиты периферийных интересов. То есть необходимо избегать прямых интервенций и уделять больше внимания обучению, консультациям, оснащению и поддержке союзнических армий и партнеров, которые сталкиваются с внутренними угрозами. В неуправляемых провинциях ставка должна делаться на такие «не оставляющие глубоких следов» альтернативы, как роботизированная разведывательная и ударная авиация, которую могут использовать войска специального назначения для формирования групп преследования, уничтожения и подавления вражеских группировок.

Обязательства в области безопасности перед Европой требуют сохранения НАТО, но при минимальных издержках. Вашингтону следует уделить больше внимания ядерным гарантиям в соответствии со статьей V Устава альянса. Также нужно пересмотреть планы размещения усовершенствованных систем противоракетной обороны при минимальном или даже полном отсутствии финансирования со стороны европейских союзников.

Что касается оборонной политики, то Пентагон может уменьшить разрыв между средствами и целями и сэкономить деньги, сместив акцент с модернизации оборудования на его рекапитализацию. Это означает замену на аналогичное оборудование вместо размещения новых поколений вооружения, разработка которых требует больших расходов. Новейшие системы следует развертывать лишь в том случае, если руководство твердо убеждено, что это резко повысит эффективность военных операций, а технические риски минимальны. Там, где это возможно, Соединенным Штатам следует использовать имеющиеся ресурсы так, чтобы навязывать противникам непропорционально высокие расходы. Важные конкурентные преимущества США в этой области связаны с длительной и выдающейся историей осуществления «черных» программ, благодаря которым появились атомная бомба, разведывательные самолеты U2 и SR71, самолеты-невидимки «стелс», а теперь еще и передовое кибернетическое оружие – вирус Stuxnet. Способность американской оборонной промышленности постоянно создавать технологические новинки повышает неопределенность планирования конкурентов, поскольку те вынуждены отвлекать значительные ресурсы на поиски адекватного ответа Соединенным Штатам.

После долгого промедления министерство обороны разрабатывает семейство ударных систем дальнего радиуса действия, включая новый бомбардировщик. Это недешево, но есть смысл вкладывать средства, поскольку расходы вероятных противников на противодействие будут выше, и эти системы позволят американской армии преодолеть оборону любого противника и угрожать его ключевым объектам и целям, когда ей заблагорассудится. Таким образом, важные активы и структуры неприятеля окажутся недостаточно защищенными и уязвимыми, или им придется разрабатывать и развертывать вдоль всей границы изощренные и дорогостоящие оборонительные системы.

Один из главных ресурсов, которые Пентагон в настоящее время транжирит, – это время. Чем быстрее Соединенные Штаты разработают и развернут новейшие военные системы, тем меньше постоянного воинского контингента им нужно будет содержать, и тем больше неопределенности в стане потенциальных противников. Когда-то Пентагон был лидером в мире по быстроте развертывания новых систем, а теперь на это уходит не меньше 10 лет. Существенное сокращение этого срока надо сделать приоритетом.

Относительная стабильность в мире и щедрые расходы на оборону позволяли Соединенным Штатам избегать трудного выбора в области оборонной стратегии на протяжении последних двух десятилетий. Решения нередко принимались под влиянием внутренней политики в сфере национальной обороны, местечковых бюрократических интересов и инерции, а четкого и жесткого планирования не осуществлялось. В случае возникновения конфликта стратегия слишком часто заключалась в том, чтобы бросать все более солидные ресурсы на решение проблемы в надежде, что это позволит победить более бедных недругов. Этот подход не принес успеха в Афганистане и Ираке, сегодня же, когда вызовы безопасности США нарастают, а бюджет Пентагона уменьшается, он представляется еще менее привлекательным.

Необходимо сделать важный выбор относительно размера и структуры вооруженных сил Соединенных Штатов, военной доктрины и оснащения, а также определить наиболее перспективные области будущих инвестиций. Давно уже надо было сделать сознательный и разумный выбор на базе стратегии, основанной на трезвом суждении о природе ближайших вызовов и альтернативном ответе на них, который позволит сохранить национальную безопасность.

США. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 апреля 2013 > № 886301 Эндрю Крепиневич

Внешняя политика для большинства?

Новое измерение геополитического кода России

И.Ю. Окунев – кандидат политических наук, заместитель декана факультета политологии МГИМО (У) МИД России.

Резюме: В условиях замыкания и кризиса Запада Евразийский союз – это попытка предложить альтернативную модель социально-экономического, а главное – духовно-цивилизационного развития, задача вполне исторического масштаба.

Статья развивает положения рукописи, подготовленной автором для журнала Turkish Policy Quaterly, Vol. 12, No. 1 Spring 2013.

Одним из ключевых понятий, отражающих положение государства в международной системе и тенденции развития ее внешней политики, является геополитический код. Колин Флинт определял его как способ позиционирования в международном сообществе. Владимир Колосов уточняет, что этот код представляет собой набор стратегических предположений правительства относительно других стран при формировании внешней политики. Становление геополитического кода представляет собой поиск ответов на следующие пять вопросов:

Кто является нынешними и потенциальными союзниками? Кто является нынешними и потенциальными врагами? Как сохранить нынешних союзников и привлечь потенциальных? Как противостоять нынешним врагам и предотвратить появление потенциальных? Как объяснить эти четыре выбора населению и международному сообществу? (Значение последнего вопроса в современном мире становится ключевым.)

В данной статье предпринята попытка проследить динамику, с которой происходило существенное изменение геополитического кода России в последние два десятилетия, и поразмышлять о причинах, вызвавших смещение во внешнеполитическом позиционировании.

Геополитическое кодирование и моральные скрепы

Любой геополитический код имеет две ключевые переменные: масштаб и ориентацию. История России – путь стремительного увеличения масштаба ее геополитических притязаний: от феодальной Московии в XV веке до зажатого внутри континента национального государства Ивана Грозного; от прорывающейся к морям державы Петра Великого до величайшей колониальной империи начала XX века. К концу Второй мировой войны Советский Союз и США, пройдя эволюцию от региональных до глобальных держав, сформировали биполярную мировую систему. Распад Советского Союза поставил современную Россию перед необходимостью выбора между глобальной стратегией, на которую уже не хватало военных и экономических ресурсов, и региональной, которая не удовлетворяла сохранившимся амбициям. По удачному выражению Томаса Волджи, нынешняя Россия обладает статусом мнимой великодержавности (overachiever major power), то есть ее признанный глобальный статус не обеспечен должными ресурсами, а потенциал влияния на международную повестку остается преимущественно символическим.

Ориентация геополитического кода России всегда была предметом ожесточенной полемики в среде интеллигенции. Некогда объявив себя наследницей Византии («Третьим Римом»), центром восточного христианства, Россия противопоставила свой путь развития западноевропейскому и породила извечный вопрос, насколько страна является частью европейской цивилизации, и соответственно, должна ли она двигаться в западной парадигме развития или выбрать свой особый путь. Хотя большинство населения всегда придерживалось скорее антизападных взглядов, данный спор оставался частью интеллектуального дискурса, поскольку элита страны хотела, чтобы ее принимали в Европе за свою, и вела Россию преимущественно по европейскому пути. Даже в советское время элита, абсорбировав западную идеологию коммунизма, противопоставляла страну не Западу, а империализму и капитализму, предлагая не антизападный путь развития общества, а альтернативный западному.

Сегодня мы, похоже, становимся свидетелями того, что в умах российской элиты происходит кардинальное переосмысление геополитического кода: акцент во внешней политике смещается с глобального на региональный, а ее ориентация начинает тяготеть к незападноцентричной. По сути, впервые политическая элита полноценно встает на позицию большинства населения и начинает разыгрывать антизападную карту как главный козырь своей внутренней политики.

Каждый новый срок президент России принимает концепцию внешней политики, и, проанализировав последние четыре такие стратегии, несложно увидеть описываемый сдвиг в позиционировании. Первая стратегия Владимира Путина начала 2000-х гг. была целиком обращена на Запад. В памятной речи перед депутатами немецкого Бундестага новый лидер сказал, что Россия сделала исторический выбор, и этот выбор – европейский. Однако уже вскоре началось блуждание в поисках идей особого пути. Следующая стратегия представляла Россию в качестве энергетической сверхдержавы, а затем внешняя политика рассматривалась как ресурс внутренней модернизации. Наконец, последняя доктрина внешней политики Путина, появившаяся на свет в феврале 2013 г., прямо нацелена на укрепление национального суверенитета, которое понимается как системное противопоставление себя Западу. Россия времен третьего президентства Путина начинает вести прагматичную и резкую политику в духе Realpolitik.

Жесткая антизападная риторика началась с борьбы против иностранных некоммерческих организаций, обвиненных в попытках влияния на внутреннюю политику и финансировании оппозиции, и продолжилась общественной кампанией национализации элиты, подразумевающей в том числе запрет на зарубежные счета и имущество чиновников. Российская элита сняла с себя многовековую маску просвещенной проевропейской власти и с упоением пустилась навстречу народному почвенничеству и антизападничеству. Разогреваемые друг другом российская элита и население сплотились в отторжении Запада, которое порой начинает принимать самые низкопробные и мракобесные формы.

В чем причина такого поворота? У ответа есть несколько слоев, и чтобы докопаться до самого глубокого, надо слой за слоем снять все остальные.

Очевиден самый первый – конъюнктурный. В ситуации подъема оппозиционного движения и массовых митингов в Москве зимой 2011–2012 гг. Владимир Путин должен был найти инструмент консолидации элиты. Обращение к народности, с одной стороны, и педалирование в сознании населения образа внешнего врага, с другой, стало платформой, на которой объединился широкий антилиберальный спектр российских политических сил. В этом смысле характерно название нового политического движения – Общероссийский народный фронт, за которым Путин закрепляет функцию широкой коалиции поддерживающих его слоев населения. По существу, потеряв поддержку либеральных сил, Путин из национального лидера, действующего над схваткой политических оппонентов и уравновешивающего правые и левые силы, славянофилов и западников, превращается в консерватора-правоцентриста, строящего свою политику от позиции большинства, но в то же время от него зависящего.

Однако конъюнктура – лишь повод, за которым стоит желание форсировать разворот внешней политики. Следующий слой связан с «обидой» политической и дипломатической элиты страны на действия Запада в начале 2000-х годов. Сейчас это сложно себе представить, но после взрывов в Нью-Йорке, когда Владимир Путин предложил Америке стратегическое партнерство в борьбе с новым общим врагом, идея вступления России в НАТО обсуждалась абсолютно серьезно. Вероятно, такое развитие событий изменило бы мир. Техническое присоединение к альянсу, очевидно, было невозможно. Потребовалась бы кардинальная перестройка НАТО, в первую очередь пересмотр круга потенциальных угроз и способов их устранения – процедура необходимая, но так и не завершенная в альянсе до сих пор. Единый западный фронт от Владивостока до Сиэтла, конечно, мог бы совсем по-другому реагировать на региональные угрозы вдоль всего периметра – от Северной Кореи через Афганистан, Ирак, Сирию, Ливию до Кубы и Венесуэлы.

Однако, по мнению российской элиты, протянутую руку не приняли, точнее, Запад был согласен на помощь, но не на равноправное партнерство. Внешняя политика мнимой великой державы строится на символическом капитале, и Россия требовала символического оформления нового братства, которое не состоялось. Мифическая разграничительная линия Запад–Восток все еще присутствует в сознании европейцев и мешает признать в России друга. Запад выбрал иной путь – вместо игры в символы и поддавки с Россией воспользовался ее слабостью и нарушил обет, данный Михаилу Горбачёву при объединении Германии в том, что НАТО ни на шаг не продвинется восточнее германско-польской границы. Смеем предположить, что такой реалистический выбор оказался близоруким. В угоду тактическому успеху расширения НАТО на страны Восточной Европы и Балтии европейцы потеряли исторический шанс масштабного стратегического продвижения на Восток за счет полноценного включения России в силовое поле европейской цивилизации. Справедливости ради стоит признать, что порой непоследовательная (особенно в части выбора друзей) российская дипломатия не могла вызвать необходимого доверия у западных партнеров.

Схожая стратегическая ошибка Запада заключалась и в непринятии Турции в члены ЕС. Закопавшись в разбирательствах относительно границ европейской цивилизации, в перебранках по важным, но стратегически узким вопросам (скажем, Северного Кипра), европейцы упустили уникальный шанс включить Малую Азию и Ближний Восток в орбиту европейской идентичности, постараться заполучить (впрочем, без гарантий успеха) ключевого союзника в борьбе с исламским фундаментализмом. Жесткая пропалестинская политика Европы вывела из круга европейских союзников еще один клочок западной идентичности на Ближнем Востоке – Израиль.

Не приняв Россию, Турцию и Израиль в качестве равноправных центров Запада, его форпостов в продвижении западных ценностей, Европа сжалась до ментальных границ Средневековья. Тем самым может оказаться, что мы вступаем в эпоху заката европейской цивилизации, не в смысле ее исчезновения, но в смысле ее отказа от глобальных амбиций. Многовековой путь продвижения европейских идеалов, похоже, исчерпал себя в самом начале XXI века. Европа спряталась в уютном доме внутри самого крупного полуострова Евразии.

Но и этот геополитический слой не окончательный. Отвергнутые Россия и Турция были вынуждены искать иную, неевропейскую основу их идентичности, которую вскоре нашли: одни – в обращении к исламу, другие – в евразийстве. Евразийство как идеология особого российского геополитического пути была сформулирована в 20–30-е гг. XX в. русскими аристократами-эмигрантами, бежавшими от большевистского режима в Восточную Европу. Евразийский геополитический код представляет Россию государством-островом в северо-восточной Евразии, окруженным чужеродными цивилизациями и поддерживающим свое могущество укреплением внутриконтинентальных связей на пространстве бывшей Российской империи. Простые и доступные с точки зрения географии идеи евразийства до сих пор встречали критику из-за размытости социальных и нравственных идеологем. Европейские ценности свободы личности и рынка неустанно демонстрировали прогресс в достижении экономического и социального процветания, в то время как противопоставлявшаяся им в евразийстве русская соборность оставалась лишь эфемерной утопией.

Старая Европа самозабвенно наслаждается своими успехами в продвижении либеральных и социальных ценностей, не замечая, как они в корне меняют отношение к самой Европе. Социальное государство, которое становится заложником неимущих слоев населения и подрывает стимул к самореализации, неуправляемый мультикультурализм, размывание института традиционной семьи и гендерных ролей в обществе, агрессивная эмансипация представителей нетрадиционных сексуальных ориентаций, воинствующий атеизм и моральный релятивизм – все это становится нормами жизни на Западе. Если раньше европейские ценности считались во всем мире непреложной истиной и секретом процветания, нынешние их воплощения воспринимаются извне как кризис социал-либеральной идеологии Запада.

До последнего момента Россия хоть и считала себя «не вполне Европой», но все же не ставила под сомнение зависимость прогресса от соответствия западным нормам жизни. Новый уровень западных идеалов, болезненно воспринимаемый российским обществом, дал политической элите почву для построения новой консервативной идеологии, главным лейтмотивом которой служит идея о губительности западного пути развития и необходимости обращения к собственным нравственно-духовным основам. Создание «духовных скреп» общества стало центральной темой последнего программного выступления Владимира Путина перед парламентом.

Евразийская миссия

Однако наметившийся и искусственно усиливаемый идеологический раскол России и Запада не является последним слоем, за которым кроются причины антизападного поворота политической элиты. Завершающим штрихом выступают лидерские амбиции российского президента – его желание навсегда войти в историю, которое, вероятно, является главным смыслом нового срока. Консолидация общества на антизападной (и, соответственно, антиоппозиционной) почве, охлаждение отношений с США и Европой, ценностный кризис социал-либерализма – все это создает почву для реализации главной мессианской идеи Владимира Путина – возрождения единого евразийского пространства, бывшей геополитической ниши Российской империи и Советского Союза. Провозглашенный Евразийский союз строится в новых условиях и по новым моделям, это уже не колониальное образование, а гибкий взаимовыгодный проект экономической интеграции. При этом в условиях замыкания и кризиса Запада это и попытка предложить альтернативную модель социально-экономического, а главное – духовно-цивилизационного развития, а это уже задача вполне исторического масштаба.

Создание Таможенного союза, конечно, далеко не первая попытка построения региональной интеграционной структуры на евразийском пространстве. За последние десятилетия таких структур, наслаиваемых друг на друга, было создано множество – СНГ, ОДКБ, ЕврАзЭС, Единое экономическое пространство, Союзное государство России и Белоруссии и т.д. Может создаться впечатление, что Таможенный союз лишь расширяет список. И все-таки ощущается некий качественный скачок между прошлыми действиями, с одной стороны, и Таможенным союзом и планируемым на его основе с 2015 года Евразийским экономическим союзом – с другой.

Новое качество проявляется в том, что если раньше интеграционные попытки подкреплялись преимущественно правильными, но недейственными словами о братстве народов, культурно-языковом единстве и схожем историческом пути, что неминуемо порождало фобии новой русской колонизации, то нынешнее образование говорит почти исключительно языком экономической выгоды. Более того, после вступления России в ВТО можно быть уверенным, что все региональные торговые и таможенные практики не будут противоречить общемировым. За первый год работы Таможенного союза прирост взаимной торговли между государствами – участниками проекта составил около 40%, за два года в целом – примерно в два раза. Так, перед Украиной сегодня стоит вполне прагматичная дилемма – по оценке экспертов, вместе с Евразийским союзом – прирост экспорта на 9 млрд долл., вместе с Европейским – потеря 1,5 млрд из-за асимметричных правил торговли.

Другой новацией российской внешней политики в направлении евразийской интеграции становится отказ от желания любой ценой собрать всех и вся под знамя регионального объединения. Как и в Европейском союзе, евразийская интеграция становится многоуровневой и идущей на разных скоростях. Если государство готово только к зоне свободной торговли – она теперь действует в рамках СНГ. Если видит экономическую целесообразность дальнейшего сближения – добро пожаловать в Таможенный союз.

Почему меняется код?

Однако где граница между конъюнктурными изменениями и сменой геополитического кода? Почему мы можем говорить именно о смене, а не о флуктуации в силу ряда сиюминутных причин? Изменение геополитического кода во времени имеет нелинейную динамику (разные скорости в разные периоды). Так, жесткость биполярной системы предполагала относительную стабильность геополитического кода. Это было обусловлено существованием двух устойчивых коалиций универсального характера. По всем вопросам (от военно-стратегических и культурно-идеологических до социально-экономических) страны руководствовались мнением Москвы или Вашингтона как лидера коалиции. Это не позволяло никакой гибкости, потенциальные союзники и враги страны были предопределены самой структурой биполярного мира.

После распада СССР потенциальный динамизм резко возрос. Во-первых, кардинально изменился характер альянсов, они перестали быть устойчивыми и универсальными. В сегодняшнем усложняющемся мире мы живем в эпоху ситуативных коалиций ad hoc. Страны группируются и перегруппировываются от случая к случаю: Канада поддержит США в афганской войне, но в какой-то момент выступит против Ирака. Такие гибкие коалиции перестали быть универсальными: Норвегия будет поддерживать Евросоюз в вопросах обороны, но не соглашаться на углубленную экономическую интеграцию. Коалиции складываются под конкретную задачу, и каждый раз они носят временный характер. В таких условиях любая страна оказывается чрезвычайно гибкой в выборе союзников и противников, более того, до определенного предела она может манипулировать теми или иными государствами, позиционируя себя в качестве их союзника в одних вопросах и оппонента – в других. Все это делает геополитический код менее устойчивым и подверженным бифуркациям и выдвигает на авансцену преимущественно символические аспекты позиционирования.

Вторая причина нынешнего динамизма заключается в существенном расширении числа акторов международных отношений. Если раньше внешняя политика была исключительной прерогативой государств, то сегодня мы видим, как стремительно растет число их конкурентов. На международной арене им приходится сталкиваться и договариваться с транснациональными корпорациями, международными некоммерческими организациями, мафией, повстанческими группами, пиратами, террористическими группировками и т.д. Даже отдельный известный человек сегодня способен выступать самостоятельным актором мировой политики (например, Джордж Сорос). Можно утверждать, что все перечисленные игроки обладают собственным набором союзников и врагов и спецификой выбора одних и других, а соответственно, и уникальным геополитическим кодом. Но если устойчивость геополитическому коду страны придает суверенитет и внутренняя легитимность, то коды негосударственных акторов предельно подвижны и сиюминутны.

Можно было бы говорить о шлифовке или флуктуации российской внешней политики, если бы не два обстоятельства: глобальное ускорение динамики изменения геополитического кода и наличие глубинных идеологических причин развода России с Западом. Существуют короткие и длинные фазы смещения геополитического кода. Короткие становятся данью времени, они зависят от формирования ситуативных коалиций среди множества разноформатных внешнеполитических игроков. Более длинные фазы зависят от фундаментальных факторов, в первую очередь идеологического или цивилизационного родства тех или иных союзников или противников. В нашем случае именно новые западные ценности, их непонимание и неприятие в России становятся базой для отсчета длинной фазы.

Так, под действием комплекса причин российский геополитический код смещается – с западноцентричного на незападноцентричный, с глобального на региональный. При этом, вероятнее всего, становление нового центра силы вокруг России не будет гладким. Сопротивление неизбежно как со стороны государств, которые Москва видит частью своего пространства, так и со стороны других центров силы – Европы, Китая, мусульманского мира, наконец, США, которые на предстоящий период сохранят глобальное доминирование, хотя их отрыв от остальных будет сокращаться. Россия, которая отходит от проевропейской ориентации, но по своему уже не геополитическому, а культурному коду не принадлежит к Азии, должна быть готова к существованию в конкурентной среде, где едва ли может на кого-либо полагаться, кроме себя. Что снова ставит вопрос о том, достаточно ли у нее собственных ресурсов для такого курса.

Экономики разные – проблемы общие

БРИКС: время для консолидации

Резюме: Обострение проблемы неустойчивости мирового развития в 2008–2013 гг. показало, что глобальные решения не обязательно будут найдены в Бреттон-Вудских институтах или ОЭСР. Это подтолкнуло БРИКС к активизации.

Саммит БРИКС в Дурбане в марте 2013 года имеет шанс стать поворотным пунктом в судьбе этого объединения разнородных государств с рядом общих проблем и интересов. Этеквинская декларация и Этеквинский план действий охватывают широкий диапазон политических и социально-экономических вопросов. Важно, что приняты эти документы в период явного обострения мировых проблем – экономических (замедленное восстановление экономики в ЕС), политических (Северная Корея), финансовых (Кипр). По сути, пять стран выразили вежливое недовольство состоянием дел в мире, в том числе процессом преодоления рецессии: «Мы отмечаем проведение в Европе, США и Японии политики, направленной на уменьшение побочных рисков для мировой экономики. Некоторые из предпринимаемых действий ведут к “переливу” негативных последствий в другие экономики мира. Сохраняются значительные риски, и функционирование мировой экономики все еще не отвечает нашим ожиданиям».

Конечно, это еще далеко не создание параллельных Бреттон-Вудсу институтов, однако развернутая декларация о необходимости усовершенствования мирового управления. Перспективы развития и взаимодействия в рамках БРИКС породили за последнее десятилетие широкий диапазон комментариев: от сарказма до ожидания чудес. Но обострение проблем с устойчивостью мирового развития в 2008–2013 гг. выявило новые роли этих государств и показало, что глобальные решения не обязательно будут найдены в Бреттон-Вудских институтах или ОЭСР. Это подтолкнуло БРИКС к интенсификации консультаций, академическим контактам, разработке ряда общих тем.

«Неизбежность» БРИКС

БРИКС – страны, находящиеся на этапах развития от индустриализации до ранней постиндустриализации. Для всех них характерно огромное социальное и региональное неравенство и нахождение в ловушке среднего уровня развития. Их общая цель – относительно быстрый прорыв к устойчивому и более высокому социально-экономическому уровню.

Изначально, после появления работы Goldman Sachs, давшей путевку в жизнь аббревиатуре БРИК, внимание к этой группе было приковано благодаря прогнозам их будущей доли в мировом ВВП. Однако упор на ВВП, полученный путем экстраполяции темпов роста на период через два поколения, уводит от существа проблемы. При любом выравнивании развития (скажем, по теории Роберта Солоу) рост доли самых крупных стран – явление естественное.

Для государств БРИКС проблема будущего – это не тривиальный рост объема ВВП, а выход на траекторию развития от сравнительно низкого, среднего уровня с массой диспропорций к более устойчивому в социальном отношении и качественно более высокому, сравнимому со странами ОЭСР. Существенно, какое качество жизни стоит за цифрами ВВП и личного потребления, как обстоят дела с технологическим прогрессом, гражданским обществом, насколько демократична система. На протяжении жизни двух поколений предстоит не полная смена живущих, а постепенное изменение поведения и стандартов нынешней молодежи. Определяющую роль будет играть характер политических и финансовых элит. Их устойчивость, эволюция, легитимность на протяжении поколений определят качество развития. И тема не ограничивается вопросом зрелости демократической системы, на котором принято сосредотачивать внимание. От того, какие институты сформируются в БРИКС, какое влияние они будут оказывать на смежные страны, зависит конфигурация мира в ближайшие десятилетия. Эта большая ответственность на фоне стремительных перемен в мире и в собственных государствах толкает элиты стран БРИКС к взаимодействию ради движения вперед при сохранении собственной идентичности.

Представим себе, что в результате «Великого разделения» XVI–XVII веков лидерами прогресса (включая социальное развитие и технологии) оказались Китай, Индия, прибавим Бразилию и даже Россию. Что стали бы сейчас делать США, Германия, Япония (последняя это делала фактически в эпоху Мейдзи) для догоняющего развития? Если бы Соединенные Штаты, Германия и Англия догоняли Китай и Индию, им нужен был бы банк для финансирования всего того, что они (в реальной истории) построили во время Великой депрессии (дороги), войны или последовавшей конверсии (как Япония после войны – с авиа- на автозаводы), европейского госкапитализма (инфраструктуру).

Странам догоняющего развития приходится концентрировать ресурсы на критических направлениях, совершенствовать общественные институты. То же самое необходимо и странам БРИКС, но не за 200 с лишним лет со времени Промышленной революции, а за 30–40 лет или даже быстрее. Преимуществом сегодня является относительный мир на планете и отсутствие колонизаторов. С другой стороны, интересы развитых стран и в части использования ресурсов, и в части правил торговли, доступа к рынкам не во всем совпадают с интересами БРИКС.

Особая ситуация у России, которая несколько превысила объем ВВП 1989 г., не достигла объема капиталовложений того времени и утратила значительную часть своих позиций в области технологий. Ей нужно одновременно решать ряд проблем, оставшихся от времен плановой экономики, компенсировать потери 1990-х гг. (и ошибки того периода), пытаться догнать развитые страны и не отстать от быстро развивающихся по мере выравнивая экономического уровня социальных структур и технологий.

Разумеется, не журнальная статья 2001 г. сдвинула с места процесс становления БРИК в 2005–2008 годы. Это были текущие политические интересы в мире, где доминируют развитые страны, их международные институты и правила игры, ими установленные. Четыре государства БРИК обладают огромным населением (3,2 млрд из 7 млрд на Земле), представляют две древнейшие мировые цивилизации, одну из важнейших мировых цивилизаций (Россию) и укрепляющуюся цивилизацию Нового времени. За два десятилетия растущие четыре (и Россия – восстанавливающаяся) державы обнаружили, что увеличение веса не означает автоматического повышения их ролей в мировом управлении.

Все они не удовлетворены своим фактическим положением в экономической и политической архитектуре современного мира. На старте процесса формирования БРИКС они уже разделяли общие взгляды, соглашались по ряду принципов современного миропорядка, включая оппозицию гегемонии, уважение к интересам всех участников и поддержку многополярного мира. Чрезмерная ригидность и инерция сложившегося развитого мира с доминированием идей «конца истории», установлением (и фиксацией на практике) господства неолиберализма радикального толка вызвали естественную реакцию. Четыре страны наметили совместные действия для изменения мирового экономического порядка, ситуации с безопасностью и политической конфигурации. Присоединение к четырем крупнейшим странам Евразии и Латинской Америки Южно-Африканской Республики, весьма схожей по набору стоящих перед ней проблем, существенно активизировало координацию.

Практика показывает, что развитые страны не готовы идти навстречу «великим развивающимся державам» в том, что касается распределения ролей на мировой арене. Основные решения и характер подходов определяются странами ОЭСР или «великими развитыми державами», в том числе в Бреттон-Вудских институтах. Но после Великой рецессии 2008–2009 гг. страны с относительно быстрым ростом оказались опорой для развитых. Стало ясно, что в долгосрочном плане вес БРИКС будет увеличиваться, и в дальнейшем будет очень сложно или просто невозможно поддерживать устойчивый мировой порядок без этих ключевых государств, демонстрирующих здравый и ответственный подход к мировым событиям и процессам.

Общие параметры ситуации типичны и не раз повторялись в истории: доминирующая элита вызывает к жизни контрэлиту, предлагающую свое видение мира. Последняя требует учесть ее интересы и вырабатывает собственные принципы взаимодействия как внутри себя, так и с другими силами, дабы выйти на новое жизнеспособное «креативное» равновесие.

Структура экономики и стадия развития

Государства БРИКС стремятся совместно повысить свою роль в глобальной политике и экономике, но это означает, что настало время для более серьезной институционализации. Трудности с адаптацией существующих институтов, неготовность развитых держав в полной мере учитывать новую роль быстрорастущих стран в существующих финансовых структурах заставляет последних задуматься о создании собственного банка развития.

За прошедшее десятилетие значительно вырос приток (в три раза) и отток (в 20 раз) прямых иностранных инвестиций в страны БРИКС. Сами они в основном инвестируют в развитом мире (США, ЕС), а также в государствах, наиболее близких по географическому положению. Однако сотрудничество друг с другом, взаимные инвестиции, совместное использование средств, технологий и знаний может дать более значительные результаты.

В настоящий момент основным направлением прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в страны БРИКС является обрабатывающая промышленность – 45% в Китай и 34% в Бразилию. Но в эту ключевую отрасль идет только 10% в России и 8% в Индии. Иностранные вложения в здравоохранение находятся на высоком уровне только в Индии (11% притока ПИИ), а в финансовый сектор – только в России (47% притока инвестиций) при 19% в Индии и 10% в Бразилии. Последнее указывает не столько на нехватку национальных сбережений в России, сколько на «карусель»: вывоз огромных сбережений государством (покупка облигаций денежными властями) и капиталом (прямые вложения). В основном все же ввозятся именно портфельные инвестиции, а часть прямых вложений в Россию – это возврат из офшоров российских частных капиталов, защищенных иностранным статусом.

Таблица 1. Ключевые индикаторы развития технологий для стран БРИКС и некоторых развитых стран, 2007

Источник: Мировой банкРасходы на НИОКР в странах БРИКС отстают технологически от развитых стран (таблица 1) – их доля в ВВП находится на уровне около 1%, тогда как в развитом мире данная величина достигает 2% и выше. Поэтому при выборе проектов рабочая группа по созданию Банка БРИКС должна ориентироваться именно на те, которые связаны с созданием собственных высоких технологий стран БРИКС или массовое производство еще неиспользованных технологий.

Модернизация экономики России и других стран группы требует не только обновления основных фондов в существующих предприятиях, но и создания принципиально новых знаний и технологий. Поэтому в качестве возможных направлений инвестирования можно предложить приоритетные отрасли стран БРИКС в соответствии с национальными стратегиями. Первоочередными среди них являются научные и исследовательские разработки (биотехнологии, защита окружающей среды, ядерные технологии, новые материалы); информационные технологии (программное обеспечение); высокие технологии (авиастроение, судостроение, ракетно-космическая техника); образование (предоставление грантов, обмен опытом высших учебных заведений).

Таблица 2. Показатели неравенства в группе БРИКС, США, Германии и Японии

Источник: Мировой банк

Странам БРИКС присуще сейчас значительное внутреннее (социальное и региональное) неравенство, которое несет серьезную угрозу устойчивости развития. Поэтому общей задачей является выход из «ловушки среднего уровня развития» с перспективой перехода в категорию развитых держав. Банк развития БРИКС мог бы сыграть роль интегрирующего института в ряде вопросов экономики и политики, став и разработчиком стратегических вопросов, и координатором финансирования стратегических высокотехнологичных проектов.

Финансы – старт кооперации

Именно в финансовой сфере наблюдается очевидное единство интересов. Ряд скоординированных шагов можно рассматривать как заявку на создание элементов конкурирующего глобального управления. В условиях мировой рецессии взаимодействие стран БРИКС стартовало в МВФ и в области международных финансов: реформы архитектуры и в пр.

Основой для этого стали золотовалютные активы государств БРИКС, которые являются крупнейшими держателями международных резервов – 4,5 трлн долл. в 2012 г. (41% мировых резервов, 62% резервов развивающихся стран), наибольшую долю в валютных резервах занимает доллар (58%). Правда, почти две трети резервов Китая (более 3 трлн долл. на 2011 г.) не раскрыты официально по составу валют (у других стран – в меньшей степени), что создает неопределенность. Но ясно одно – повышение спроса на долларовые активы в результате расширения мировой экономики, в частности экономик стран БРИКС, приводит к избыточному накоплению американского долга и усугубляет мировые дисбалансы. Это ставит под сомнение долгосрочную устойчивость системы. Повышение роли других валют в качестве резервных активов и снижение роли доллара США – возможные направления реформирования мирового финансового устройства.

Международные институты развития призваны быть источниками ликвидности для проблемных и развивающихся стран. В последние годы все больше развивающихся государств, в том числе и члены БРИКС, становятся нетто-кредиторами, однако их роль в управлении не соответствует месту в мировой экономике и финансировании организаций. Текущая реформа распределения квот в МВФ увеличивает совокупную долю БРИКС с 10,71% до 14,8%, но так и не отражает вклад стран в развитие мировой экономики. Многие эксперты считают, что требования БРИКС при реформировании системы квот в МВФ недостаточно радикальны. Если доля резервов в расчете квоты увеличится до 0,3 за счет сокращения доли степени открытости экономики, суммарная квота пяти стран возрастет до 25,3%, если же за счет одновременного сокращения доли волатильности и доли степени открытости экономики – до 25,41%.

При обоих сценариях Соединенные Штаты теряют способность наложить вето на наиболее важные решения МВФ, для принятия которых требуется 85% голосов. Суммарная доля 27 стран ЕС снизится в первом случае с 30,01% до 22,16%, во втором – до 22,8%. Учитывая более быстрый темп роста развивающихся экономик по сравнению с развитыми государствами, развивающиеся также заинтересованы в том, чтобы ввести механизм автоматического пересмотра квот в будущем в соответствии с изменением экономических показателей.

Дальнейшие изменения в мире финансов и валют будут связаны с укреплением позиций юаня, а проблемы зоны евро не позволяют ожидать «контригры» ведущих резервных валют. Китайский юань теоретически может стать мировой резервной валютой через 10–15 лет, но для этого необходимо более активное развитие зарубежных рынков юаня. Сейчас они сконцентрированы в основном в странах Южной и Юго-Восточной Азии. Россия, Бразилия и Индия предпринимают определенные шаги, чтобы стать крупными зарубежными рынками юаня в будущем. Так, на ММВБ в 2010 г. начали торговаться валютные контракты на юань. В конце марта 2013 г., перед саммитом стран БРИКС, лидеры Бразилии и Китая объявили о частичном переходе на собственные валюты в торговых расчетах между странами и заключили соглашение о валютных свопах на 30 млрд долларов.

Зарубежные рынки валют стран БРИКС могут развиваться на базе биржевого альянса, в который входят основные биржи пяти стран: бразильская фондовая биржа BM&FBOVESPA, ОАО Московская Биржа, индийская фондовая биржа BSE Ltd, корпорация бирж и клиринговых организаций HKEx (Гонконг), представляющая интересы Китая, и фондовая биржа Йоханнесбурга JSE Limited. Биржи уже начали осуществлять кросс-листинг фьючерсных контрактов на ключевые фондовые индексы стран БРИКС, далее планируется разработка новых продуктов на основе валют этих государств. Саммит в Дурбане подтвердил желание ускорить реформы в МВФ, изменения квот стран. Разумеется, мощность финансовых рынков мира огромна по сравнению с финансовыми возможностями БРИКС (хотя валютные резервы достаточно велики), но последние будут расширяться.

Банк развития

До последнего момента саммита загадочной оставалась судьба Банка развития БРИКС. Специфические задачи и цели стран объединения – завершение индустриализации, выход (или начало его) в постиндустриальную стадию на фоне одновременного сотрудничества и соперничества с развитым миром. Эти задачи грандиозны не только по капиталовложениям, но и по необходимому масштабу мышления. Конечно, каждая страна руководствуется своей стратегией развития, которые не всегда сочетаются. На наш взгляд, Банк БРИКС в финансовом плане не будет иметь решающего значения, превышать по мощности национальные средства стран – участниц группы или другие банки развития. Страны БРИКС объединяет даже не столько интерес, сколько необходимость повышения уровня развития за пределы первоначальных проблем индустриализации или бедности. Речь идет о значительном шаге вперед в сфере модернизации, как отражено, в частности, в российских национальных программах, планах других стран группы и решениях недавнего Съезда КПК. Группа БРИКС не ставит перед собой цели противостоять существующим банкам, а создаваемый Банк развития не должен дублировать Мировой банк и уже действующие региональные банки. Однако Таблица 3 показывает, что эти институты практически отошли от финансирования промышленности и торговли. Поэтому принципиально важно заниматься той специфической проблематикой, которой другие аналогичные институты не уделяют должного внимания.

Кредитный рейтинг стран БРИКС находится на уровне от BBB- (Индия) до A (ЮАР) и AA- (Китай), так что Индия и ЮАР не могут занимать уж очень значительные средства. Создание Банка развития БРИКС не только способствовало бы финансированию строительства инфраструктуры в странах – участницах форума, но и содействовало расширению практики расчетов в национальных валютах. Осуществление проектов в третьих странах может стать одним из инструментов повышения роли национальных валют в международных расчетах. «Учреждение нового Банка развития возможно и целесообразно. Мы согласились создать новый Банк развития, – говорится в документах саммита в Дурбане. – Первоначальный взнос в капитал Банка должен быть существенным и достаточным для того, чтобы Банк мог эффективно финансировать инфраструктурные проекты».

Банк должен способствовать переходу от среднего уровня развития к высокому и, в частности, уменьшению уровня неравенства в странах-членах. Сферы деятельности могут включать, например, преодоление демографических рисков, нехватки продовольствия, решение проблем урбанизации и управления водными и земельными ресурсами. Все большее значение придается повышению энергетической эффективности, технологического уровня экономики, развитию инфраструктуры, подъему человеческого капитала. Банк развития Бразилии (BNDES) – второй в мире банк такого профиля по объему выданных кредитов после Банка развития Китая, и он успешно решает национальные проблемы развития. Его можно рассматривать как модель возможных операционных полномочий Банка развития БРИКС.

Индия в первую очередь заинтересована в реализации крупных инфраструктурных проектов на своей территории, поскольку именно данное направление является на настоящий момент одним из приоритетов. Алок Шил, секретарь департамента экономических отношений министерства финансов Индии, сделал акцент на необходимости финансирования инфраструктурных проектов Банком БРИКС. Инфраструктура в Индии находится на низком уровне не только относительно развитых держав, но и по сравнению с другими государствами объединения – по-прежнему меньшинство населения имеет доступ к санитарным средствам (34%), к средствам связи (три телефонных линии на 100 человек). Собственные инвестиции Индии в инфраструктуру в следующей пятилетке (2013–2017 гг.) должны составить до 1,5 трлн долл., что почти в три раза превышает инвестиции в текущей пятилетке (542 млрд долларов). Правительство Индии взяло курс на активное привлечение частного капитала и развитие государственно-частного партнерства (ГЧП). Средства банка БРИКС могли бы стать дополнительным источником инфраструктурных проектов. Схожие задачи развития у ЮАР и такие же огромные потребности в инфраструктуре, образовании, технологиях.

Отдельный вопрос о том, для чего такой банк нужен России. Мы полагаем, что и экономические, и геополитические интересы страны требуют, чтобы она была вовлечена в коллективную перестройку мирового экономического порядка. Вложение частных и государственных ресурсов в проекты, повышающие уровень развития, оказание определенной помощи в развивающемся мире – элементы такой политики. Однако односторонние возможности России ограничены. Так что Банк развития БРИКС может намного повысить эффективность участия и расширить присутствие России на международной арене. Это касается как инвестиционных проектов, так и в еще большей степени – совместной с другими странами группы выработки стратегий развития.

Приоритетными должны стать начинания, связанные со снижением уровня неравенства, предоставлением грантов на исследования в этой области и проведением собственных исследований. В существующих банках развития наибольшую долю по выданным кредитам занимают именно проекты в области инфраструктуры. Государственные инфраструктурные проекты занимают первое место по объему выданных кредитов в Межамериканском банке развития (21,5%) и Мировом банке (18,4%). Проекты в сфере транспорта и телекоммуникационных технологий занимают первое место в Азиатском банке развития (33,4%).

Таблица 3. Распределение кредитов, выданных некоторыми банками развития, по отраслям, 2010 г., в % к общему объему кредитов

Источник: отчетность ЕБРР, МБР (Межамериканского банка развития), АБР (Азиатского банка развития), Мирового банка

Деятельность Банка БРИКС может включать в себя инвестиционную и аналитическую составляющую. Поэтому следует предусмотреть следующие направления: анализ проблем развития и выработка эффективных решений; финансирование проектов; предоставление грантов; оказание консультационных услуг; анализ тенденций развития и рисков мирового и регионального роста. Банк развития БРИКС способен осуществлять финансирование инициатив стран-членов по решению сложных проблем перехода на более высокий организационный уровень, в частности для снижения социального неравенства. Он не должен вкладывать в начинания, которые могут быть полностью профинансированы коммерческими или государственными институтами. Предпочтительно стремиться к планированию и реализации проектов с синергетическим эффектом и в региональном, и в отраслевом плане.

Цель грантов Банка развития – стимулирование сотрудничества в приоритетных областях, в том числе на исследования в сфере энергоэффективности, продовольственной безопасности, урбанизации. Средства предоставляются напрямую или в рамках партнерских соглашений с другими финансовыми институтами. Банк развития должен выступать в качестве не только финансового агента, но и консультанта по вопросам проводимой политики. Подразделения банка могут заниматься стратегическими исследованиями в интересах учредителей и партнеров на темы, связанные с финансируемыми банком проектами (развитие инфраструктуры, энергоэффективность, биотехнологии, защита окружающей среды и пр.). Команды аналитиков Банка развития в идеале работают с лучшими университетами пяти стран.

Каждых из учредителей Банка БРИКС должен иметь право участвовать в управлении, согласно доле в уставном капитале. Сергей Сторчак, заместитель министра финансов России, отметил, что «корпоративное управление Банка развития стран БРИКС может быть похоже на структуру Всемирного банка, где есть совет управляющих, совет директоров и менеджмент». По его словам, это не исключает и иную структуру, наподобие той, что действует в банках, доставшихся от Совета экономической взаимопомощи. Руководящие должности там распределены по квотам, а процесс принятия решений основан на принципе консенсуса.

Уставный капитал может финансироваться за счет валютных резервов учредителей. Банку нужно дать право заимствования на открытом рынке. Финансирование операций возможно за счет продажи облигаций банка на мировых финансовых рынках, а также совместно с другими институтами. Например, в случае реализации крупного проекта одной из стран Банк развития способен выступать в качестве стратегического агента и осуществлять финансирование совместно с заинтересованной страной и другими партнерами. Иными словами, банку нужна возможность быть только консультантом и проводить переговоры с потенциальными инвесторами, заинтересованными банками, агентствами, компаниями. Возможны крупные постоянные партнеры, например, из числа существующих банков развития и правительств государств, не входящих в БРИКС.

На стартовом этапе полноправное членство в Банке развития БРИКС следует, видимо, ограничить только странами-членами. По примеру других аналогичных институтов (например, Азиатский банк развития) возможно привлечение постоянных инвесторов без предоставления права голоса. Для того чтобы мнения всех учредителей по ключевым вопросам были учтены вне зависимости от их доли в уставном капитале, целесообразно создать двухуровневую систему принятия решений. По группе стратегических вопросов нужны консенсусные решения или решения большинством в 90% голосов в совете директоров, круг данных вопросов должен быть четко определен.

Банк развития БРИКС, как и другие аналогичные институты (Мировой банк, Азиатский банк развития, Межамериканский банк развития), может иметь форму международной некоммерческой организации. Зарегистрировать его следует в стране с наиболее благоприятным налоговым режимом, но различные функциональные офисы могут располагаться во всех пяти странах.

* * *

В Дурбане сделан важный шаг к координации усилий: «Наша цель – поступательное развитие БРИКС и его трансформация в полноформатный механизм текущей и долгосрочной координации по широкому кругу ключевых проблем мировой экономики и политики». Теперь вопрос в том, способны ли правительства (элиты) пяти стран довести координацию и сотрудничество до практических шагов. В частности, Банк развития мог бы стать важным инструментом не столько по финансированию проектов, сколько по выработке подходов к развитию пяти стран – местом выработки стратегий.

Л.М. Григорьев – к. э. н., профессор ГУ–ВШЭ, член научно-консультативного совета журнала «Россия в глобальной политике».

А.К. Морозкина – специалист Экономической экспертной группы.

ИЗ СТРАНЫ ВОСХОДЯЩЕГО СОЛНЦА И ЭКОНОМИЧЕСКОГО ЗАКАТА

Александра Белуза, a.beluza@mn.ru

Японский премьер впервые за десятилетие приезжает в Россию

Сегодня, 29 апреля, в Кремле пройдут переговоры Владимира Путина и премьер-министра Японии Синдзо Абэ. Это первый официальный визит главы японского кабинета в Москву за последние десять лет. Последний раз переговоры на высшем уровне проходили с участием Дзюнъитиро Коидзуми в январе 2003 года. Путину и Абэ есть что обсудить - помимо Курильских островов Японию сильно интересуют российские энергоресурсы и рынок сбыта.

Синдзо Абэ, лидер победившей на выборах Либерально-демократической партии, избран премьером в декабре минувшего года. Таким образом, после короткого перерыва к власти в Стране восходящего солнца вновь пришли консерваторы. В Москву Абэ приехал по приглашению Владимира Путина с явным намерением покрепче подружиться с Россией. О том, что отношения эти очень важны, "старый новый" японский премьер заявил сразу после избрания.

Еще в феврале Абэ написал личное письмо Путину, затем следил за тем, чтобы его визит в Россию был организован в сжатые сроки и хорошо подготовлен, а также делал публичные реверансы в сторону российского лидера ("у нас с президентом Путиным общие идеалы, и я испытываю к нему чувство симпатии"). В своих интервью Абэ не скрывает, что по итогам нынешнего визита хотел бы установить с Путиным личные доверительные отношения. Не исключено, что это получится. Оба лидера уже встречались в 2006 и 2007 годах, когда Абэ тоже работал японским премьером, а Путин - тоже российским президентом. Таким символическим совпадениям в политике обычно придается значение.

Кроме того, в создании прочной базы двусторонних отношений заинтересованы обе стороны. Ни для кого не секрет, что за те четыре года, что у власти в Японии находились демократы, отношения с Россией стали прохладными. Достаточно вспомнить демонстративный временный отзыв японского посла из Москвы после визита Дмитрия Медведева на Южные Курилы в ноябре 2010 года, а также резкие заявления тогдашнего премьера Японии в адрес тогдашнего президента России (Наото Кан назвал поездку Медведева на Кунашир "непозволительной грубостью").

Так что необходимость, как говорят дипломаты, "придать отношениям новый импульс" понятна и очевидна.

"Для Японии этот визит имеет большое политическое значение - вернувшаяся к власти Либерально-демократическая партия должна убедить японский народ в том, что они проводят внешнюю политику лучше, чем ушедшие демократы, - говорит старший научный сотрудник Центра исследований Японии Института Дальнего Востока РАН Олег Казаков. - И конечно, Россия, с которой демократы испортили отношения, стоит на повестке дня. Кроме того, Япония активно стремится "вернуть" себе так называемые северные территории, и для нового руководства Японии важно заявить о том, что переговорный процесс идет".

"Хотелось бы продемонстрировать, что у нас есть единая политическая воля для возобновления переговоров по мирному договору (и определения принадлежности островов Курильской гряды. - "МН" )", - так описал задачу сам премьер Абэ. Токио чувствительно относится к настрою Москвы на диалог в территориальном споре - это прекрасно понимают в Кремле, однако что касается реальных уступок, то их сейчас никто не ждет.

Путин и Абэ обсудят также ситуацию вокруг Корейского полуострова, которая уже больше месяца накалена до предела. При всей ориентации Токио на Вашингтон диалог с Москвой в этом вопросе тоже важен. В отличие от "территориального вопроса", который ныне выглядит неразрешимым, потому что вряд ли Москва отдаст хоть пядь своей территории (это создаст опасный прецедент), но который каждый японский премьер или журналист поднимает на любой встрече с любым российским официальным лицом, доводя подчас ситуацию до абсурда, ситуация вокруг КНДР взволновала и объединила всех. Пекин, наиболее активно вовлеченный ныне в корейские вопросы, Токио, зажатый мощью Китая с одной стороны, взрывоопасной КНДР с другой, и огромной Россией с третьей, наконец, Москва и Вашингтон - никто не заинтересован в нагнетании напряжения северными корейцами. В мире сегодня хватает забот и без "взбунтовавшейся" недостаточным к себе вниманием страны победившего чучхе.

Так что по итогам переговоров можно ожидать не только общие слова, но и аккуратные предложения относительно совершенствования международных механизмов по стабилизации ситуации.

Но основной зоной российского интереса к Японии является все же не политика, а экономика. Речь идет в первую очередь об энергетическом сотрудничестве, но для его развития важны теплые политические контакты. Так что в повышении взаимного доверия заинтересованы и в Москве.

Япония уже закупает у России 10% своих потребностей в сжиженном газе, но хотела бы большего - после аварии на АЭС "Фукусима-1" потребности страны в импортном топливе выросли. Почти не имея собственных ресурсов, Япония очень много сжигает. Поэтому ключевой вопрос повестки - определение японских потребностей в российском газе на перспективу, а также подключение Японии к крупным инвестиционным проектам в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Речь идет о строительстве заводов по сжижению газа (при участии японских инвесторов построен первый в России завод по сжижению природного газа на Сахалине) и о совместном освоении месторождений (японские компании ведут переговоры с "Роснефтью" об участии в проектах по добыче газа и нефти на шельфе Охотского моря).

"Помимо энергоносителей Японию интересует также российский рынок сбыта, - говорит завкафедрой востоковедения МГИМО, председатель Ассоциации японоведов Дмитрий Стрельцов. - Это и строительство на территории России автомобильных заводов, и медицина - японцы начали строить фармацевтический завод в Ярославле и несколько медицинских центров в Санкт-Петербурге и во Владивостоке. Еще одно направление - сельское хозяйство. Япония заинтересована в поставках российской пшеницы, Россия в свою очередь заинтересована в том, чтобы японские инвестиции пришли в наш агропромышленный сектор, и соответственно готова предоставить землю для различных проектов в области агробизнеса на Дальнем Востоке".

Одним из итогов переговоров может стать увеличение японских инвестиций в Россию. По крайней мере Абэ везет с собой самую многочисленную в истории двусторонних отношений делегацию представителей японского бизнеса (120 человек). Новому японскому руководству нужно выводить из рецессии экономику, главные проблемы которой - дефляция, сокращение производства, высокий курс иены и огромный госдолг, более чем в два раза превышающий объем ВВП. Именно программа по стимулированию роста экономики принесла Абэ победу на выборах. Его нацеленность на результат, в том числе во внешнеэкономической деятельности, может принести нынешним переговорам успех.

А вот дадут ли экономические шаги правительства ощутимые результаты в самой Японии - большой вопрос. Экономическая модель Японии давно является предметом пристального изучения экономистов. Но если в 1970-1980-е ее ставили в пример как чудо технологического прорыва, проча стране и дальше блистательное будущее, то теперь все чаще называют образом будущего печального. Оно может ожидать и Европу: сокращение потребления домохозяйств на фоне избыточных средств у корпораций, которые невыгодно вкладывать в экономику, но которые выгодны политикам, поскольку идут на финансирование их избирательных кампаний; старение населения и соответственно значительные социальные расходы бюджета вкупе с огромным госдолгом, который не из чего выплачивать; ограниченные экспортные возможности из-за курса национальной валюты и высоченная стоимость труда внутри страны, что заставляет переносить производства в Китай или Бразилию.

Как итог - отсутствие экономического роста и огромный долг, отличие которого у Японии по сравнению с другими развитыми странами в том, что он по большей части внутренний, а не внешний. Объявленная недавно центральным банком Японии политика насыщения экономики денежной массой, которая породит хоть какую-то инфляцию и тем самым оживит рынки, вызвала у финансистов большие сомнения в своей успешности. И прежде всего потому, что меры монетарного воздействия не дадут желаемого результата без структурных реформ, в которых нуждается японская модель. А структурные реформы невозможны, потому что премьер-министр, который их затеет, будет тут же смещен - в Японии это делается с калейдоскопической быстротой.

Страна восходящего солнца в эпоху экономического заката - такой ее видят в западном мире. Но России даже ослабевающие экономические возможности Японии могут принести еще много выгодных проектов.

Семеро из 50 граждан Южной Кореи, остававшихся в прекратившей работу совместной с КНДР индустриальной зоне Кэсон, не смогли вернуться домой, сообщило агентство Ренхап.

По словам представителя по делам объединения Кореи, только 43 южнокорейских сотрудника индустриальной зоны смогли покинуть Кэсон в понедельник. Семеро были вынуждены остаться, чтобы "уладить бухгалтерские и другие вопросы", сказал представитель министерства.

В минувший четверг министр по делам объединения Кореи Рю Киль Чже направил от лица правительства официальное предложение Пхеньяну начать переговоры по разрешению проблемы индустриальной зоны Кэсон, потребовав ответа до полудня пятницы. Пхеньян, в свою очередь, ответил отказом. После этого Сеул объявил о выводе всего персонала из совместной промзоны.

Индустриальная зона Кэсон находится в 12 километрах к северу от военно-демаркационной линии между югом и севером Кореи. До введения КНДР запрета на въезд южнокорейского персонала на территории индустриальной зоны действовало 123 средних и малых предприятия, на которых трудились около 800 южнокорейских и около 53 тысяч северокорейских рабочих. Дарья Крутова.

США и Япония на переговорах в Вашингтоне достигли прогресса по вопросу о размещении еще одного радара противоракетной обороны на японской территории, сообщил на брифинге в понедельник глава Пентагона Чак Хейгел.

В марте министр обороны США объявил об планах усилить систему противоракетной обороны США до 2017 года в связи с угрозами КНДР. Так, США планируют разместить на Аляске 14 дополнительных наземных ракет-перехватчиков, что увеличит их общее число до 44. В Японии планировалось установить дополнительный радар.

"Сегодня мы достигли прогресса по вопросу о размещении в Японии второго радара для защиты от северокорейских баллистических ракет", - сказал в понедельник Хейгел.

Отношения между Пхеньяном и Сеулом значительно ухудшились после жесткой реакции КНДР на проведение США и Южной Кореей широкомасштабных военных учений. В начале апреля появились предположения о том, что Северная Корея может осуществить испытательный пуск баллистической ракеты средней дальности типа "Мусудан". Петр Мартынычев.

Руководство КНДР заявило в субботу, что в случае полного закрытия совместной промзоны Кэсон ответственность будет полностью лежать на правительстве Южной Кореи, сообщило агентство Ренхап со ссылкой на северокорейские СМИ.

На пресс-конференции, прошедшей в субботу в Пхеньяне, представитель Трудовой партии, отвечающей за работу промзоны, заявил, что ответственность за окончательное закрытие индустриальной зоны полностью лежит на "марионетках" с Юга, сообщает Центральное телеграфное агентство Кореи (ЦТАК).

"Мы глубоко ценим промзону Кэсон - детище, оставшееся нам после Корейской войны, но не собираемся и дальше благоволить тем, кто не ценит оказанного добра", - сказал северокорейский чиновник. Он подчеркнул, что Сеул должен ответить за весь ущерб, связанный с закрытием совместного производства.

"Мы не будем терпеть необдуманных враждебных действий (южнокорейских) марионеток, и им придется заплатить высокую цену", - цитирует ЦТАК слова партийца.

Накануне Сеул объявил о выводе всего персонала из совместной промзоны. Ранее в четверг министр по делам объединения Кореи Рю Киль Чже направил от лица правительства официальное предложение Пхеньяну начать переговоры по разрешению проблемы индустриальной зоны Кэсон, потребовав ответа до полудня пятницы. Пхеньян, в свою очередь, ответил отказом.

Индустриальная зона Кэсон находится в 12 километрах к северу от военно-демаркационной линии между югом и севером Кореи. До введения КНДР запрета на въезд южнокорейского персонала на территории индустриальной зоны действовало 123 средних и малых предприятия, на которых трудились около 800 южнокорейских и около 53 тысяч северокорейских рабочих. Дарья Крутова.

ЮЖНАЯ КОРЕЯ ПОКИДАЕТ ПРОМЗОНУ, СОЗДАННУЮ С КНДР

Сеул объявил о выводе всех оставшихся работников из промышленного комплекса Кэсон

Южная Корея выведет всех оставшихся рабочих из промышленного региона Кэсон, созданного совместно с Северной Кореей для взаимовыгодного производства. "Поскольку наши граждане, остающиеся в зоне Кэсон, испытывают большие трудности в связи с несправедливыми действиями Севера, правительство пришло к неизбежному решению вернуть весь оставшийся там персонал, чтобы обеспечить его безопасность", - заявил министр по делам объединения Республики Корея Рю Гиль Чжэ. Его слова приводит информагентство Reuters.

Работа общекорейского индустриального центра Кэсон (расположен в нескольких километрах от демилитаризованной зоны) в начале апреля была приостановлена по причине того, что 9 апреля на рабочие места не прибыли северокорейские рабочие (более 50 тысяч человек). В Кэсоне действовали более 120 южнокорейских компаний, на которых трудились северокорейские граждане, представляющие собой дешевую рабочую силу.

КНДР заблокировала доступ к Кэсону южнокорейским работникам и грузам с 3 апреля. В Кэсоне остаются около 170 граждан Южной Кореи, поддерживающих оборудование в рабочем состоянии. Почти месяц они живут без продуктов питания и предметов первой необходимости.

Правительство Южной Кореи 25 апреля в ультимативной форме потребовало от КНДР немедленно начать переговоры по Кэсону. Представитель министерства по делам объединения Ким Хен Сок сообщил, что правительство направило официальное предложение в Пхеньян. Сеул дал соседям время до полудня 26 апреля. Если ответа не последует, Южная Корея примет "серьезные меры", сказал Ким Хен Сок.

Северная Корея сегодня отвергла предложение Сеула провести переговоры по нормализации ситуации в Кэсоне и возобновлению производства. Как сообщает южнокорейское информагентство "Ренхап", Государственный комитет обороны КНДР посредством центрального телевидения и радио назвал озвученное югом предложение издевательством. Этот шаг Сеула подталкивает отношения двух Корей к войне, заявили в Пхеньяне. "Ультиматумы в адрес КНДР и предупреждения о серьезных последствиях приведут лишь к окончательной гибели [Юга]", - говорится в заявлении. Комитет также дал понять, что не будет мешать выводу рабочих из Кэсона. В заявлении говорится, что КНДР запретила въезд южнокорейского персонала в Кэсон, поскольку министр обороны Южной Кореи намекнул о возможных военных действиях, если южнокорейские сотрудники станут заложниками в промзоне. "Запрет на въезд [в Кэсон] и временная остановка работы компаний призваны предотвратить превращение промышленного комплекса в предлог для начала полномасштабной войны", - заявил Государственный комитет обороны КНДР.

То, что Китай является сегодня «мировой фабрикой», известно и ребенку. То, что товары в Китае дешевые и ввозить их выгодно – тоже. Но на практике зачастую всё упирается в известную поговорку: «За морем телушка – полушка, да рубль перевоз». Логистика – самый сложный момент в торговле с КНР. Вот о том, стоит ли из Китая везти «телушку» морем, или, может быть, лучше отправить ее на самолете или поездом, мы сегодня и поговорим применительно к одним из самых больших для отечественных предпринимателей «ворот» в Поднебесную – Владивостоку.

Владивосток стал открытым городом и портом в 1992 г.

История этого города как современного, крупного торгового центра региона берёт начало в 1992 году. До этих пор «Владик» был закрытым режимным городом. Однако с 1.01.1992 всё изменилось, и судна под иностранными флагами получили возможность захода в порт. И если в 1991 году в крае были расположены всего 3 иностранных консульства (Вьетнама, КНДР и Японии), то после открытия Владивостока к ним прибавились также генконсульства Австралии, Индии, Республики Корея, США, Филиппин. Сильный стимул к развитию получила торговля региона с Китаем.

Владивосток - один из крупнейших морских портов страны, переваливающий тысячи тонн грузов между Россией и КНР; городом, в который «упирается» длиннейшая железнодорожная артерия страны Транссиб, и имеет прямо «под боком» (менее чем в 40 км) современный аэропорт Кневичи. Использование каждого из этих вариантов для грузоперевозок из КНР имеет, конечно же, свою специфику.

Железнодорожный терминал Владивостока

Железные дороги кажутся наиболее удобным видом транспорта для доставки грузов из КНР, когда смотришь на карту, ведь, как известно, кратчайшее расстояние между точками – это прямая линия. Однако в реальном мире все, как правило, оказывается не так просто. По рельсам ваш груз в итоге может добираться до вас «с большим скрипом», и окажется, например, что морской путь до Санкт-Петербурга занял бы те же 45-50 дней.

На «железке» есть ряд известных «бутылочных горлышек», где постоянно возникают задержки. Главное из них расположено, конечно же, на границе. В настоящий момент существуют только два прямых железнодорожных погранперехода: Забайкальск-Маньчжурия в Забайкальском крае и Гродеково-Суйфеньхэ в Приморском, причем в сумме на них приходится около 50% железнодорожного грузооборота. И как раз переход в Гродеково, увы, обладает низкой пропускной способностью: так, что проигрывает по стоимости доставки даже ближайшим морским портам Владивостока и Находки.

Дурную шутку с Владивостоком в плане логистики сыграло, в конечном итоге, его слишком «королевское» положение на железной дороге, его монополия на магистральность.

Если в Европейской части России транссибирская контейнерная система представляет собой целый веер направлений, расходящихся к разным портам и приграничным станциям, то на Дальневосточном плече Транссиба всё упирается во Владивосток и Находку. А отсюда – заторы и потеря темпа.

Аэропорт Кневичи

Авиаперелеты тут, при известных обстоятельствах, могут оказаться более выгодными. В 1990 году Владивостокский объединенный авиаотряд впервые сделал шаг на международный рынок, заключив контракт, ни много ни мало, с Папуа-Новой Гвинеей (на использование вертолетов Ка-32). Вскоре после этого, в 1992 году, аэропорт Владивостока получил статус международного.

Сегодня Кневичи динамично развиваются и предоставляют массу разнообразных возможностей для выстраивания самых различных логистических схем. Самолеты летают отсюда в Пекин, Гонконг, Харбин, Муданьцзян. В Кневичах базируется авиакомпания «Владивосток Авиа». Очень позитивно сказался на жизни аэропорта Форум АТЭС 2012 года. Текущая модернизация, по сути, в перспективе должна превратить Кневичи в крупный международный авиахаб.

Также на пользу «самочувствию» и темпам развития Владивостокского аэропорта приходится его, казалось бы, конкурент – морской порт. Их симбиоз позволяет реализовывать логистические решения принципиально иного уровня чем, допустим, это возможно делать, используя Новый аэропорт Хабаровска – главного конкурента Кневичей. Именно по этой причине Кневичи неумолимо теснят Новый по статистике грузоперевозок, но, однако же, хабаровский аэропорт больше любим пассажирами: через него удобнее и дешевле летать в Азию.

Морской торговый порт Владивостока

Наконец, морской путь. Именно он сегодня является действительно магистральным в плане движения грузов через Владивосток. Владивостокский порт сейчас – это современнейшее предприятие, которое обладает полностью отвечающей всем мировым стандартам сервисной структурой, включающей стивидорные, агентские, экспедиторские, буксирные, сюрвейерские, тальманские и другие компании. Крупнейшей стивидорной компанией тут является «Владивостокский Морской Торговый Порт», входящий в транспортную группу FESCO. Располагается порт на северо-западном берегу Владивостока в незамерзающей бухте Золотой Рог.

Владивостоку «сам бог велел» быть центральным узлом транспортных потоков обширного региона. Здесь происходит перевалка грузов не только из Китая и в Китай, но и в Южную Корею, Японию, Тайвань, Таиланд и Вьетнам. А каботажные маршруты вдоль берегов РФ предполагают заходы в Петропавловск-Камчатский, Магадан, Анадырь, Корсаков и порты Чукотского автономного округа.

Порт Владивостока имеет 17 причалов с общей протяженность более 4 км, а длина железнодорожных путей непосредственно на его территории составляет 20 км. Эта инфраструктура способна «проглатывать» 1000 грузовых вагонов в сутки! А функционировать порт, напомним, готов круглый год. С тех пор, как он был открыт для внешней торговли в 1991 году, его мощности только увеличиваются, равно как объемы пропускаемых через него грузов.

Так, в 2009 году к порту был приписан самый большой в истории дальневосточного судоходства контейнеровоз – «Феско Диомид» – построенный на польских верфях. Для того, чтобы оценить масштабы, укажем, что величина этого судна такова, что оно занимает сразу два причала, а по высоте равно десятиэтажному зданию. Его задача – как раз таки перевозка грузов из Китая во Владивосток.

Общая протяженность причалов торгового порта Владивостока - свыше 4 километров.

Владимир Корчанов, управляющий директор ОАО «Дальневосточное морское пароходство», вице-президент транспортной группы Fesco, поясняет: «Это судно самого большого размера, который верфь способна была построить. Проект называется Б-178/3. Очень известный проект в мире. Такие суда называются «рабочими лошадками».

«Лошадка» носится по водной глади Японского моря со скоростью, в два раза превышающей скорость обычного контейнеровоза: так, путь до Гонконга занимает всего четверо суток; перевозя аж по 3000 контейнеров за раз.

Итак, какую дорогу выбрать? Не мудрствуя лукаво, укажем, что задействовать нужно все. Именно схождение различных путей и делает город Владивосток незаменимым перевалочным пунктом – вспомните преимущество его аэропорта над хабаровским.

Эпоха «челноков», снующих в Китай и обратно, руководствуясь в дороге лишь одним здравым смыслом, закончилась. Эпоха контейнеров требует системного, отточенного логистического подхода, если вы только хотите преуспеть в своем бизнесе – и «Владик» предоставляет для этого все необходимое.

Павел Степаненко

Северная Корея собирает противотанковые сооружения из бревен, булыжников и цемента на территории, граничащей с Южной Кореей, сообщает агентство Ренхап со ссылкой на китайский телеканал.

В среду утром китайский телеканал Beijing TV показал, как военные Северной Кореи сооружают огромные бетонные колонны на приграничной территории. По мнению телеканала, баррикады будут сдерживать танки и другую военную техники Южной Кореи в случае начала военных действий.

Китайский телеканал отметил, что сооружение противотанковых баррикад является далеко не обыденным делом для северокорейцев, и предположил, что руководство КНДР готовится к войне.

Отношения между Пхеньяном и Сеулом значительно ухудшились после жесткой реакции КНДР на проведение США и Южной Кореей широкомасштабных военных учений. В начале апреля появились предположения о том, что Северная Корея может осуществить испытательный пуск баллистической ракеты средней дальности типа "Мусудан". По информации СМИ, в случае неудачного пуска баллистических ракет типа "Мусудан" Пхеньян может произвести одновременный пуск нескольких ракет типа "Скад" и "Нодон".

На прошлой неделе государственный комитет обороны КНДР представил список условий для ведения диалога с Южной Кореей и США, среди которых указаны "вывод всех ядерных средств из региона" Корейского полуострова, отмена "сфабрикованных и несправедливых санкций ООН", обещание не угрожать суверенитету страны и обязательные извинения за враждебные действия по отношению к Пхеньяну. Южная Корея и США назвали эти требования абсурдными. Дарья Крутова.

Спецпосланник США по вопросам прав человека в КНДР Роберт Кинг сообщил, что ситуация с продовольствием в КНДР остается "довольно тяжелой", и что Вашингтон готов оказать помощь Пхеньяну, если она понадобится, сообщает агентство Ренхап.

В ходе круглого стола с журналистами в Госдепартаменте США Роберт Кинг заявил, что США разделяет продовольственную помощь и политику. "Если поступит просьба о помощи, я уверен, мы ее рассмотрим. Мы стараемся проводить гуманитарную помощь отдельно от политических предпочтений", - подчеркнул он.

"Отчеты, которые мы получаем от организаций, действующих на территории Северной Кореи, показывают, что условия остаются довольно тяжелыми. Люди недополучают протеины. Ситуация с едой очень напряженная", - сказал Кинг. Тем временем отчет, подготовленный Всемирной продовольственной программой, показал, что ситуация с продовольствием в КНДР улучшилась.

Спецпосланник США также отметил, что ситуация с правами человека в КНДР остается "вопиющей". Особенное беспокойство, по его мнению, вызывают политические лагеря, где, по некоторым данным, содержатся 200 тысяч человек. Кинг сообщил, что ситуация с правами человека ухудшилась с приходом лидера КНДР Ким Чен Ына. "Число перебезчиков сократилось по сравнению с прошлым годом. В прошлом году из КНДР бежали, наверно, 57% от общего числа беженцев предыдущего года. Я думаю, это из-за более жесткого контроля на границе", - сказал Кинг.

По его словам, необходимо "постоянно" поднимать вопрос о правах человека в КНДР. Спецпосланник США также сообщил, что продолжаются переговоры о возвращении на родину американского корейца Кеннета Бэ, полгода удерживаемого в КНДР.

США приостановили поставки продовольственной помощи в Пхеньян в 2009 году, подозревая, что она распределяется среди военной и правящей элиты и не достается простым гражданам. В 2011 году США планировали отправить в КНДР 240 тысяч тонн еды, но сделка не состоялась из-за запуска Пхеньяном ракеты дальнего действия. Дарья Крутова.

Северная Корея попросила правительство Монголии о продовольственной помощи, ожидая возможный недостаток продуктов питания в стране, сообщает южнокорейское агентство Ренхап со ссылкой на монгольские СМИ.

Монгольский новостной интернет-портал InfoMongolia.com сообщает, что посол КНДР Хонг Гю на встрече с президентом Монголии Цахиагийном Эльбэгдоржем 16 апреля заявил, что "страна может скоро испытать жестокий продовольственный кризис". "Поэтому мы просим Монголию найти возможность поставки продуктов в Северную Корею", - цитирует монгольское издание слова посла.

По сообщению интернет-издания, Эльбэгдорж, услышав от северокорейского посла, что Ким Чен Ын собирается проводить экономические реформы, предложил КНДР воспользоваться опытом проведения реформ в Монголии. Президент также выразил надежду, что напряжение на Корейском полуострове скоро спадет и выступил за начало двусторонних или многосторонних переговоров, направленных на обеспечение безопасности в Северо-Восточной Азии.

Восемнадцатого апреля государственное телевидение КНДР сделало репортаж о встрече посла КНДР с президентом Монгольской республики, в котором шла речь о вступлении в должность нового посла КНДР в Монголии Хонг Гю и о его встрече с президентом Эльбэгдоржем. Однако упоминаний о том, что посол просил монгольского президента о продовольственной помощи, не было. Дарья Крутова.

Как заявили представители Министерства нефти Ирана, страна рассматривает возможность экспорта нефти в Северную Корею. Таким образом, республика надеется поправить состояние своей экономики.

Как сообщает информагентство IRNA со ссылкой на министра нефти Ростама Гасеми, в настоящее время ведутся переговоры между Тегераном и Пхеньяном.

Нефтяная сделка еще раз подчеркнет оппозиционность этих стран по отношению к США. В сентябре Иран и КНДР подписали соглашение о научно-техническом сотрудничестве. Делегация Министерства нефтяной промышленности Северной Кореи в настоящее время находится в Иране, сообщает агентство Associated Press

Иранские и северокорейские чиновники уже не раз заявляли, что их страны находятся в «одном окопе» в противостоянии с западными державами.

ДАЛЕКИЕ И НЕБЛИЗКИЕ

ВАЛЕРИЙ ВОЛКОВ

Россия и Америка немного помирились

Свобода и жизнь

Почти двенадцать лет прошло с тех дней, что потрясли мир, - с 11 сентября. Именно столько Америка прожила без терактов. Это огромный срок для страны, вызывающей повсюду колоссальную ненависть и, как любой яркий игрок, притягивающей болезненное внимание всех засранцев, от террористов-профессионалов до апологетов нового мира, который мерещится им лишь через крушение существующего.

При этом уровень безопасности у американцев совсем не такой, как даже в самом захудалом административном здании Москвы. Да, сами американцы сетуют, как ужесточились требования по безопасности после 11 сентября. Но как далеки эти жесткие правила от привычных российскому жителю!

Взять, к примеру, внутренние перелеты. До тех терактов на авиарейсах даже документы не спрашивали. Люди садились в самолеты, как в троллейбусы, приходили за десять минут до вылета, контроль почти отсутствовал. Теперь такого нет, досмотр в аэропортах суровый.

Но взять, скажем, проход в здания конгресса на Капитолии, и это всегда поражает приезжающих русских, особенно официальных лиц. В здания законодательных органов власти может войти любой. Он не предъявляет никаких документов на входе, а все, что делает служба безопасности, - досматривает его ручную кладь, как в аэропорту. Конгресс - орган, выбранный гражданами, поэтому любой избиратель имеет право туда беспрепятственно войти, дабы убедиться, что законодатели не зря расходуют деньги налогоплательщика.

Про обычные административные здания в американских городах, где просто нужно оставить фамилию в списке посетителей на входе и идти куда вздумается, и говорить нечего. Понятие пропусков до сих пор весьма условно по всей стране.

И так всеми проклинаемая Америка прожила 12 спокойных лет. Получалось, безопасность и свобода совместимы. Произошедший в самом центре Бостона (буквально как если бы в Москве это случилось на Тверской или Новом Арбате) взрыв вызвал шок во всем мире. Кем бы ни были подрывники, безголовыми хулиганами или убежденными экстремистами, людей повсюду, включая Россию, пронзила мысль: неужели опять?..

Нужда и работа

Для России трагедия в Бостоне совпала с визитом в Москву высокопоставленного 0чиновника администрации США. Приезд помощника Барака Обамы по нацбезопасности Тома Донилона стал первым визитом высокопоставленных чиновников с начала второго срока демократов в январе. Донилона ждали еще тогда, но слух остался слухом. И вот после закона Димы Яковлева, после обмена списками "магнитских" чиновников - первый полноценный контакт.

Еще накануне российские "источники" стали посылать сигналы, что они ждут визит, надеются на конструктивное сотрудничество с Америкой и т.д. Прошло сообщение, что, возможно, на встречи "заглянет" Владимир Путин - любимый прием политиков во всем мире, когда отдельную встречу не хочется или не по статусу делать, а так - шел президент по коридору - упс! - а тут дверь открыта, люди какие-то разговаривают. Ну и зашел на огонек.

Путин и зашел. Весь день шли сообщения о готовности работать с США, о хорошем настрое американской администрации, о содержательном письме Обамы, которое Донилон привез Путину. Можно было подумать, что в отношениях двух стран наступает новая весна, да еще совпавшая с календарной весной, пришедшей наконец в российскую столицу!

Однако реальная ситуация видится несколько иначе. Последние пять месяцев отношения России и Америки достигли уже не просто низшей точки. Они подошли к той критически опасной черте, переход за которую ведет к полному замораживанию отношений в связи с невозможностью дальнейших обоюдных шагов. Если из-за "черных списков" срываются визиты, если стороны не хотят видеть и слышать друг друга, если возникает угроза взаимного блокирования движения денег и услуг, ни о каком сотрудничестве речи идти не может.

А это, в свою очередь, влечет паралич взаимодействия по любым глобальным вопросам, от Северной Кореи до Афганистана, от мирового экономического кризиса до поощрения взаимных инвестиций.

Такие перспективы не в интересах России и не в интересах США. Поэтому сработал простой прагматический расчет, в значительной степени присущий обоим президентам.

Поддерживать приемлемые для них рабочие отношения - это максимум, на который способны две страны. Потому что их мало что связывает. Прежняя невозможность жить друг без друга через ядерное, экономическое и ценностное противостояние ушла в прошлое. А в обычном формате повестка дня лимитирована разностью приоритетов, возможностей, задач и целей. Две страны слишком далеки друг для друга во всех смыслах, чтобы испытывать потребность сближаться.

Путин пришел на встречу

Владимир Путин присоединился к проходящим в Кремле переговорам с участием Донилона. Во встрече участвовали секретарь совбеза Николай Патрушев, помощник президента Юрий Ушаков, замглавы МИДа Сергей Рябков и другие. С американской стороны были Том Донилон, посол США в Москве Майк Макфол, замгоссекретаря США по контролю за вооружениями Роуз Геттемюллер, замглавы Пентагона Джим Миллер.

Донилон передал письмо

Во время встречи в Кремле Донилон передал Путину послание Барака Обамы, в котором содержатся предложения по развитию торгово-экономического сотрудничества. По словам помощника президента Ушакова, в ходе встречи Путин заявил, что развитие экономического взаимодействия между Россией и Америкой есть первоочередная задача, а нынешний уровень товарооборота не соответствует потенциалу обеих стран. "Этот товарооборот в три раза меньше, чем, например, у нас с Китаем", - сказал Ушаков. В целом в Кремле считают позитивными сигналы, поступающие от администрации Барака Обамы.

В среду Южная Корея объявила о своем намерении приобрести ударные вертолеты стоимостью 1,8 трлн вон (1,6 млрд долл) у компании «Боинг», чтобы усилить свою способность реагировать на угрозы со стороны Северной Кореи. Об этом сообщает Aviation Week со ссылкой на агентство Reuters.

Решение о закупке новых вертолетов был начато до напряженности между Северной и Южной Кореей, резко возросшей в феврале после третьего северокорейского ядерного испытания.

AH-64E Apache Guardian компании Boeing победил в конкурсе AH-1Z Viper компании Bell Helicopter (подразделение Textron Inc) и Т-129 компании Turkish Aerospace Industries, сказал представитель Управления военных закупок (DAPA) Южной Кореи.

«Возможности двигателей и вооружения «Апача», а также его улучшенные возможности обнаружения целей дали более высокие результаты», сказал представитель DAPA журналистам.

На брифинге представитель отказался заявить, сколько вертолетов будет закуплено, однако один представитель сказал Reuters, что контракт предусматривает приобретение 36 вертолетов.

В этом году Южная Корея также должна купить 60 истребителей.

За этот контракт борются Lockheed Martin F-35, Boeing F-15 Silent Eagle и Eurofighter Typhoon разработки концорсиума EADS, Finmeccanica SpA и BAE Systems.

ПЕРЕГОВОРОВ МЕЖДУ ЮЖНОЙ И СЕВЕРНОЙ КОРЕЕЙ ПОКА НЕ БУДЕТ

Сеул считает требования, выставленные Пхеньяном для начала мирных переговоров, "абсурдными"

Южная Корея считает требования, выставленные Северной Кореей для начала мирных переговоров, "абсурдными" и "непостижимыми", - передает Центральное телеграфное агентство Кореи (ЦТАК). Вместо этого Южная Корея предлагает противнику "сделать правильный выбор".

Как сообщалось ранее, Пхеньян уже заявлял, что него нет намерений вести переговоры с Сеулом, пока тот не откажется от своей конфронтационной политики. Кроме того, северокорейские власти демонстративно заявляют, что не готовы налаживать диалог, пока Сеул не принесет извинения за действия, "оскорбляющие достоинство" КНДР.

В четверг, 18 апреля, Госкомитет обороны КНДР представил список условий, необходимых для начала ведения диалога. Среди них - вывод всего ядерного арсенала с Корейского полуострова, отмена санкций ООН, а также обещание сохранить суверенитет страны. Южная Корея, в свою очередь, отказалась выполнять подобные требования, назвав их "абсурдными" и "непостижимыми".

Мясо птицы из Китая, зараженное вирусом H7N9, не завозилось на Дальний Восток России, но если такие случаи будут выявлены, Роспотребнадзор примет меры, сообщил журналистам в четверг руководитель ведомства, главный государственный санитарный врач РФ Геннадий Онищенко.

"Нет завоза, я промониторил с утра весь дальневосточный регион, и у нас пока отрицательный ответ. Промышленные партии из Китая в Россию не завозятся, он не является нашим поставщиком мяса, но для частных нужд люди закупают", - сказал он.

При этом Онищенко не исключил, что Роспотребнадзор будет пресекать ввоз мяса птицы из Китая для личных нужд, а также криминальный ввоз.

"Это особенность бизнеса нашего, когда создается напряжение и закрываются рынки в Китае, образуется некоторых избыток, и наш предприниматель оформляет это мясо, например, как северокорейскую птицу... То есть криминальный завоз может быть. Это нас беспокоит, и мы это отслеживаем", - отметил он.

Птичий грипп H7N9 впервые был выявлен у человека в конце марта 2013 года. По данным на среду, всего в Китае зарегистрировано 82 заболевших гриппом H7N9: 31 человек в Шанхае, 20 - в провинции Цзянсу, 25 - в провинции Чжэцзян, три - в провинции Аньхой, два - в провинции Хэнань и один - в Пекине. Скончались 17 человек.

Китайские эксперты отмечают, что случаев передачи вируса H7N9 от человека к человеку пока не зарегистрировано. Также не зафиксировано эпидемиологической связи между всеми случаями заболеваний. Нет сообщений и о случаях массового заболевания гриппом H7N9 домашней птицы.

Специалисты заверяют, что опасный вирус погибает при термической обработке, и призывают население не паниковать, избегать контактов с живой птицей, более тщательно готовить продукты из мяса птицы.

Антикоррупционная служба Монголии завела дело на недавно ушедшего в отставку командующего ВВС страны за попытку продажи Северной Корее двигателей и частей списанных истребителей МиГ-21.

Следователи подтвердили, что в деле фигурируют бригадный генерал Тоджоон Дашделег (Tojoon Dashdeleg) и два частных предпринимателя. Сделка по продаже запчастей из 20 списанных МиГ-21 на сумму 1,5 млн долларов была заключена в 2011 году. Об этом стало известно в ноябре прошлого года, когда северокорейский представитель пожаловался на монгольских официальных представителей о том, что Пхеньян расплатился, но никогда не получал запчасти.

Руководитель следственного отдела Независимой антикоррупционной службы Монголии Е. Амарбат (Е. Amarbat) сказал журналистам в прошлый четверг, что генерал и предприниматели вернули Северной Корее около половины денег. «Тем не менее, это не означает, что они получили скидку на приговор», заявил Амарбат на пресс-конференции. Он не уточнил о возможных приговорах.

Скандальная сделка раскрыла роль Монголии как одного из каналов с внешним миром тоталитарной и закрытой Северной Кореи. Тесные отношения двух стран были известны, когда они были советскими союзниками. Во время корейской войны Монголия поставляла Северной Корее лошадей и продовольствие и до сих пор отправляет продовольственную помощь, в основном, скот. Около 5 тысяч северокорейцев работают в Монголии, в основном, в строительстве, сельском хозяйстве и текстильной промышленности.

Сделка с «МиГами» всплыла, когда в ноябре в Улан-Баторе проходили переговоры между Японией и Северной Кореей. По данным монгольских СМИ, северокорейский представитель Сон Иль Хо (Song Il Ho) заявил монгольским официальным представителям: «Мы хотим обратно наши деньги».

Продажа двигателей и других частей, видимо, нарушает соглашение 1979 года, которое запрещает Монголии продавать или передавать военную технику и оборудование советского производства любой третьей стране без получения одобрения советских вооруженных сил. Спецслужбы России отказались дать разрешение на передачу, но двигатели другие части были отгружены в Северную Корею через Китай, но никогда не доходили, сообщают монгольские СМИ.

В начале этого года генерал Дашделег, узнав о расследовании, тут же обратился с просьбой уйти в отставку и ушел от своего поста.

КНДР НЕ РАЗРЕШИЛА БИЗНЕСМЕНАМ ЮГА ДОСТАВИТЬ ПРОДУКТЫ В КЭСОН

Несколько бизнесменов снова попросят разрешить доставку товаров первой необходимости вечером 17 апреля

Власти КНДР отказали южнокорейским предпринимателям в посещении совместного с Южной Кореей промышленного комплекса Кэсон для доставки продовольствия и медикаментов для остающегося на его территории персонала, сообщает Yonhap.

Представитель южнокорейского Министерства по делам объединения Ким Хен Сок сообщил, что власти Северной Кореи направили в ведомство официальное уведомление, в котором говорится, что визит южнокорейских бизнесменов не может быть одобрен. 10 бизнесменов заявили, что они останутся около Таможенного, иммиграционного и карантинного офиса в Паджу и снова обратятся с просьбой разрешить доставку товаров первой необходимости вечером 17 апреля. 16 апреля власти КНДР предупредили о том, что ситуация в совместной индустриальной зоне может еще ухудшиться, если Южная Корея попытается "возложить ответственность" за приостановку функционирования комплекса на Север.

3 апреля работа промышленного комплекса в Кэсоне была приостановлена после того, как власти КНДР временно закрыли доступ для южнокорейских рабочих. 9 апреля около 53 тысяч северокорейских рабочих не вышли на работу, таким образом, функционирование комплекса было полностью прекращено.

АГЕНТСТВО ЭКСАР ОТКРЫЛО НОВЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ ДЛЯ ЭКСПОРТЕРОВ БАШКИРИИ

Вхождение в ВТО облегчает предпринимателям выход на зарубежные рынки, но не всегда дает возможность проверить юридическую чистоту сделки и порядочность деловых партнеров в исполнении обязательств по контрактам.

В целях поддержки экспортеров и банков создано Экспортное страховое агентство России, или ЭКСАР. Оно занимается финансовой защитой в случае наступления банкротства или длительной просрочки должника-контрагента, а также различных форс-мажорных обстоятельства в стране, куда уходит российский экспорт. Генеральный директор организации Петр Фрадков сообщил, что агентство готово понести риски внешнеэкономической деятельности: "При осуществлении внешнеторгового контракта есть политические риски, которые, к сожалению, там, где присутствует российский экспорт, достаточно высоки. Есть еще и предпринимательские риски, которые тоже высоки. Все это ведет к тому, что экспортеры или банк, готовые профинансировать экспорт, не могут поддержать экспортную сделку, поскольку возникающие риски не просчитываемы, очень высоки и полностью нивелируют возможную экономическую выгоду, которая возникает при реализации контракта".

Совет директоров ЭКСАРа состоит из представителей ключевых федеральных органов власти и независимых директоров, его председателем является первый заместитель председателя правительства Игорь Шувалов. Начальник управления клиентских отношений агентства Константин Аксенов отметил, что обязательства организации поддерживаются государством: "В прошлом году нами была получена государственная гарантия, и теперь все страховые обязательства агентства фактически обеспечены государством. Если у самого ЭКСАРа возникнут какие-то сложности, то осуществление выплаты, исполнение своих обязательств государство полностью гарантирует. Сумма гарантии составляет 10 млрд долларов, она выдана сроком на 20 лет".

Агентство готово страховать риски экспорта в любую страну, кроме КНДР, причем возможно сотрудничество с Ираком, Ираном и Сирией, несмотря на достаточно нестабильную политическую обстановку, продолжает Константин Аксенов: "По объему сделок за предыдущий год получилось четкое распределение: Азия, СНГ, Латинская Америка. По Азии уже реализованы проекты во Вьетнаме, Индии и Китае. По СНГ - это Белоруссия, Украина, Казахстан, Туркмения и Киргизия. По Латинской Америке - Куба, Венесуэла и Колумбия. Не самые простые регионы".

Конкретной матрицы по ставкам нет, так как страховой тариф зависит от трех видов рисков: оценки страны, куда идет российский экспорт, анализа финансовых показателей и деловой репутации контрагента, а также рисков реализации самого проекта. Диапазон ставок по разовым контрактам колеблется, в среднем, от 1% до 3% годовых.

Азалия Максютова

КНДР не получит статус ядерной державы, несмотря на проводимые ею ядерные и ракетные испытания, заявил генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун, призвав Пхеньян отказаться от ядерных амбиций.

"КНДР не будет признана ядерной державой", - сказал он на пресс-конференции в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке. По словам Пан Ги Муна, Пхеньяну следует сменить курс и обратить внимание на гуманитарную ситуацию в стране.

КНДР объявила себя ядерной державой в 2005 году, в 2006, в 2009 и 2013 годах провела подземные ядерные испытания, которые вызвали протесты со стороны международного сообщества. Совет Безопасности ООН принял резолюции с требованием к КНДР прекратить деятельность в ядерной сфере. Ранее в апреле власти КНДР объявили о планах по возобновлению работ на предприятии по обогащению урана в Йонбене.

Пока Пхеньян отказывается прекратить программу в области атома, настаивая на переговорах с США как ядерная держава с ядерной державой. Иван Захарченко.

УЛЬТИМАТУМ ПРЕДЪЯВИЛА СЕВЕРНАЯ КОРЕЯ ЮЖНОЙ

Чего конкретно хотят, непонятно

Верховное командование КНДР предъявило ультиматум Южной Корее, сообщает Reuters со ссылкой на северокорейское информагентство ЦТАК. Подробности пока не сообщаются. КНДР ранее объявила, что "вошла в состояние войны" с Южной Кореей. КНДР, возможно, готовится к четвертому ядерному испытанию, а США и Южная Корея договорились о симметричной контратаке в случае агрессии со стороны Пхеньяна, отмечают аналитики.

Верховное командование КНДР в ультимативной форме потребовало от Южной Кореи отказаться от враждебной деятельности, нацеленной против Пхеньяна. "Если южнокорейские власти хотят наладить диалог, то Сеулу необходимо принести извинения за действия, оскорбляющие достоинство КНДР", подчеркивается в заявлении командования страны.

О санкциях, которые могут последовать вслед за невыполнением ультиматума, не сказано. Однако говорится, что "наши ответные действия отныне начнутся без уведомления и незамедлительно". О каких именно действиях идет речь, неясно.

Представители южнокорейского министерства по делам объединения опровергли появившиеся слухи о существовании "закулисных переговоров" между Сеулом и Пхеньяном, сообщило во вторник агентство Ренхап.

"Министерство не владеет информацией о каких-либо закулисных переговорах. Сейчас не подходящее время для таких шагов", - цитирует агентство слова высокопоставленного представителя министерства.

Предположения о том, что власти Южной Кореи могли начать тайные переговоры с северокорейским руководством с целью снизить напряжение в отношениях между государствами, появились после того, как Сеул неоднократно за последние дни заявлял о своей открытости к диалогу с Пхеньяном. Ряд экспертов посчитали подобные шаги южнокорейских властей "неожиданными" и предположили, что руководство двух стран могут пытаться наладить закулисные контакты для нормализации ситуации в регионе.

В последнее время наблюдается заметный рост напряженности на Корейском полуострове. КНДР жестко отреагировала на проведение США и Южной Кореей широкомасштабных военных учений. В начале апреля появились сообщения, что Северная Корея может осуществить испытательный пуск баллистической ракеты средней дальности типа "Мусудан". По информации СМИ, Пхеньян может произвести одновременный пуск нескольких ракет типа "Мусудан", "Скад" и "Нодон". Наиболее вероятным сроком для запуска назывался период между 10 и 15 апреля.

В конце прошлой недели за начало диалога с КНДР выступила президент Южной Кореи, однако Пхеньян счел подобные действия Сеула "коварной уловкой" и заявил о "бессмысленности диалога в данных условиях". Накануне Пак Кын Хе вновь призвала Пхеньян "сделать правильный выбор" и отказаться от своей ядерной программы, сев за стол переговоров, но уже в ночь на вторник верховное командование Корейской народной армии выдвинуло ультиматум Южной Корее, в котором призвало Сеул принести извинения за "все враждебные действия" против Севера. Екатерина Плясункова.

PLANET PYONGYANG

Why everyone gets North Korea dangerously wrong.

Kim Jong-un did us a small favor by appointing an economic reformer to the country's premiership on April 1, right in the middle of the Great Saber Rattle. We have thus been spared the naive op-ed pieces - welcoming the positive "trend," calling on Washington to reward it, etc. - that would have ensued had Pak Pong-ju's appointment come during a lull in tensions. Of course, Pyongyang watchers will find another reason for optimism soon enough. They began predicting great change about five years ago, when it became known that Kim Jong-un had lived in Switzerland. Having experienced life in the West, how could he not want to Westernize his country? The first official photographs of the young man in 2010 seemed to clinch things; clearly, with that face and haircut, he intended to rule less like his father and more like his grandfather, Kim Il-sung. As in: economy minded, but with policies opposite of Kim Il-sung's. And we call the North Koreans irrational! The personality cult may be fantasy, but at least it makes sense.

Hardly had the young four-star general taken power in an orgy of militarist propaganda than he sank the better part of a billion dollars into a botched rocket launch. And still he needed only to take his wife around with him, and criticize a badly run amusement park, to evoke comparisons with Mikhail Gorbachev and Deng Xiaoping, respectively. Just last month his chitchat with a former American basketball player was hailed by an experienced CIA veteran as a "very powerful signal of a desire to engage with us." We were not, I think, to understand the verb in its military sense - but the nuclear death threats started almost at once.

How much longer will we refuse to face facts? North Korea calls itself military-first, and behaves accordingly. It is frank enough in the espousal of race thinking to have won the admiration of German neo-Nazis. It does not even pay lip service to communism. For all this, America goes on stubbornly regarding it as one of two communist stragglers from the Cold War - much better armed than Cuba, but no less doomed an anachronism. Just as this fallacy has assuaged neo-con qualms about not standing up to the country, so does it make liberals feel less ridiculous when calling, after every broken deal, for still more dialogue. But I have learned that no one defends North Korea quite as furiously against aspersions of far-rightness than the NGO community. If donors are to believe that agricultural and other "outreach" projects will build trust with the state - as opposed to just minimizing its expenses - it must always be passed off as far left. This was how the New York Philharmonic managed to return from Pyongyang in 2008 with a peacemaker's halo, like Elton John back from the U.S.S.R., when it had really just done a Queen at apartheid-era Sun City.

An upbeat outlook on one's "issue area" is no less a career asset in academia than in business and government. The pessimist soon runs out of things to say; the optimist can go on publishing forever. Even so, there was a time when political scientists would have put a stop to all this wishful thinking. Had scholars in the 1970s known as much about North Korea as is glaringly apparent today, they would have pointed out its incompatibility with even the loos est definition of communism. But the current trend in this as in all branches of country studies is toward the application of pseudo-universal models and typologies. Some respected authority will, say, divide all dictatorships in history into those that acted out of greed, those that acted out of insecurity, and so on. Then a disciple will come along and explain which category North Korea belongs to, concluding with advice on how Washington can turn this insight to advantage. The regime's ideology might earn mention as a "variable" to be taken into account, but that is about it.

The decline of foreign-language study has not helped matters. The Kremlinologists of old mastered Russian as a matter of course. The average North Korea expert quoted in our media cannot read the Rodong Sinmun , the Workers' Party daily. His expertise is measured instead by the number and recentness of trips he has taken to the country. The result is an ever-growing focus on economic affairs at the expense of political analysis, which is how North Korea likes it. Through invitations to special dog-and-pony shows, the regime even helps determine which foreigners attain expert status back home. Then it turns around and sneers, through its official news agency, at "self-styled "North Korea experts" who judge things according to what they hope is happening."

Before Kim Jong-un erases all memory of this month's unpleasantness by attending another performance of Disney characters, let me state the very obvious: North Korea has become more belligerent and dangerous since it began taking the command economy apart in 2002. Or to put things in the form of a law: the more North Korea's economy comes to resemble the South's, the more the regime must justify itself through ostentatious progress on the military-nuclear front. To Americans stuck in Cold War thinking, it seems counterintuitive indeed. In one East Bloc country after another, marketization led inexorably to political reform as well. But mere economic change was never going to thaw this ultranationalist state. One might as well expect a fair-trade agreement to secularize Iran.

As if the communist fallacy were not misleading enough, the regime is wrongly thought to have pledged itself to strict self-reliance as well. Hence the assumption that cross-border trade must be eating away at the very heart of the orthodoxy. I am not sure where this misunderstanding started. Kim Il-sung frequently and explicitly reconciled self-reliance with imports as well as infusions of foreign aid. The ruling ideology commits itself only to the catch-all concept of "our style of socialism," which is why the country's new entrepreneurs consider themselves as loyal to the state as everyone else.

Though some Pyongyang watchers fantasize about internal turf wars inside the regime between "pragmatists" and "ideologues," there would be nothing pragmatic about abandoning an ideology that has so far done a sterling job of maintaining a stable and supportive population. The peninsula already has one economy-first state zipping around the track. There is little political capi tal to be had from entering the race a hundred laps behind, as North Korea's party and military are well aware. A rising GDP is nice to have, of course. Calls for more consumer-goods production and a rise in living standards were typical in official propaganda under Kim Jong-il too, well before the international media started interpreting them as signs of a fresh wind. But whatever progress is made on the economic front, North Korea has to keep asserting its superiority on nationalist grounds instead, always presenting itself as the stronger and purer of the two Koreas.

This does not mean that the military-first policy serves only a domestic propaganda function. But we can take the regime at its word that it is not afraid of being attacked. If it were, it would not still be lavishing hard currency on luxury imports while its stunted soldiers go hungry. Nor is it plowing billions into armament on the remote chance of extorting a greater sum from U.S. negotiators down the road. As for the idea that the regime just wants an embassy with Old Glory hanging out front, or a piece of Obama-signed paper with "peace treaty" written on it, how we flatter ourselves. Its eye has always been on the infinitely greater threat posed by the rival state.

That threat comes not from the South's military - which since 1953 has never retaliated against Pyongyang's aggression with any great force, let alone launched an unprovoked attack - but from the self-containedness with which the "Yankee colony" merrily goes about its own business. Especially subversive, now that so many of Kim Jong-un's subjects have access to outside sources of culture and information, is the South Korean public's manifest lack of interest in either the personality cult or unification. The regime is right to believe it cannot be secure until the peninsula is unified under its own rule. This is, of course, the "final victory" that Kim Jong-un and his media keep boldly promising the masses.

During much of his father's reign the obsession with unification exerted a mildly moderating influence. Being poor and weak, yet popular with the South Korean left, the North figured it could better achieve its goal through pan-nationalist propaganda and subversion than through naked intimidation. Things have changed dramatically in the past five or six years. It isn't just that the nuclear program has taken such a big step forward. Pyongyang's ally is now so obviously in the ascendant, Seoul's so obviously on the decline; Washington's growing deference to Beijing is no secret to anyone in North Korea. At the same time, the South Korean electorate has aged into a more conservative demographic than it has been since the 1970s. The second successive election of a pro-American president was a bitter disappointment for Pyongyang.

This could well explain certain changes in the North's invective. Last year the death threats were mainly leveled against the then-South Korean president himself. His successor, Park Geun-hye, has been getting off lightly in comparison, for lexical more than political reasons. It is one thing to say, "Tear the rat bastard apart!" - a favorite slogan on last year's grisly posters - but with female-specific curse words it becomes too harsh even by the North's standards. This restraint is more than made up for with blanket threats directed in the same breath at Seoul and Washington, as if they were equally hostile territory. The party daily talked in March of leaving "no bastard alive to sign the surrender." (Imagine, by the way, the U.S.S.R. or East Germany talking like that.) It goes without saying that we need not take all this rhetoric at face value, but the North Koreans are dead serious about wanting to intimidate the enemy state into submission.

Crazy? No. While most South Koreans' interest in their northern brethren has waned steadily since its high point around the first inter-Korean summit in 2000, they still identify far more strongly with the race or minjok as a whole than with their own state. Millions of people still profess to regard the other Korea as the more legitimate one. Its sinking of a naval vessel and its bombardment of Yeonpyeong Island in 2010 were thus widely shrugged off in the South as "mere" state-on-state violence, as opposed to Japan's colonial-era outrages, which continue to inspire mass protests. The man in the street may claim to oppose unconditional aid to Pyongyang, but he has little stom ach for tension. "Let's just give them some money and be done with it" is an increasingly popular sentiment. So far President Park has indicated that she will stand firm. At the next election, however, even conservative voters might well conclude that their investments would perform better under an appeasement-minded administration.

Either way, the bullying will continue. What else is a military-first regime to do? I cannot pretend to know how America can best deal with its first far-right nuclear adversary, but ceasing to pin vain, Cold War-inspired hopes on economic change would be a start. Perhaps North Korea's recent announcement of a so-called Byungjin, or "Tandem" Policy, yoking economic growth and armament will help put an end to the wishful thinking. Whether we like it or not, these two horses are running together.

СМИ: КИМ ЧЕН ЫН НЕ ПОЯВЛЯЕТСЯ НА ПУБЛИКЕ ДВЕ НЕДЕЛИ

Северокорейский лидер и ранее избегал публичности, но сейчас его исчезновение происходит на фоне повышенной напряженности в регионе

Лидер КНДР Ким Чен Ын уже две недели не появляется на публике, аналитики AsiaOne считают, что это попытка смягчить обострившуюся ситуацию на Корейском полуострове. В последний раз Ким Чен Ын был замечен на заседании Трудовой партии Кореи 1 апреля. Северокорейский лидер и ранее избегал публичности, но сейчас его исчезновение происходит на фоне повышенной напряженности в регионе.

Сотрудник разведслужбы Южной Кореи опроверг слухи о готовящемся перевороте в Пхеньяне. По его словам, никакого необычного движения вокруг лидера КНДР не замечено. Эксперт, специализирующийся по КНДР, предположил, что отсутствие Ким Чен Ына является частью "психологической войны", направленной на привлечение внимания Южной Кореи и США. Старший научный сотрудник Института исследования мира и объединения при Сеульском национальном университете Чанг Енг Сок считает, что у лидера КНДР нет резона прекращать воинственную риторику, "пока у него есть возможность регулировать уровень напряженности".

В начале марта КНДР отказалась от всех соглашений с Южной Кореей о ненападении и объявила о готовности осуществить тестовый пуск баллистической ракеты средней дальности "Мусудан".

КЕРРИ ПОСЕТИЛ ПЕКИН ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ ОБСТАНОВКИ В РЕГИОНЕ

Керри намерен убедить власти Китая использовать свое влияние на Северную Корею для того, чтобы убедить власти КНДР прекратить угрозы

Госсекретарь США Джон Керри прибыл с визитом в Китай для обсуждения ситуации на Корейском полуострове, сообщает BBC.

Сообщается, что Керри намерен убедить власти Китая использовать свое влияние, в частности экономические рычаги воздействия, на Северную Корею для того, чтобы убедить власти КНДР прекратить угрозы и уменьшить напряжение в регионе. Ожидается, что в обмен на это Китай потребует от США более решительных действий по обеспечению гарантий безопасности Северной Кореи, отмечается в сообщении.

Керри прибыл в Пекин после переговоров с президентом Южной Кореи Пак Кын Хе, в ходе которых он предложил поддержку со стороны США для налаживания основанных на взаимном доверии отношений с КНДР, а также передал решение президента США Барака Обамы отменить ряд запланированных учений, чтобы снизитьуровень напряженности на Корейском полуострове. 11 апреля КНДР привела одну из ракет на восточном побережье страны в вертикальную стартовую позицию. 10 апреля южнокорейские СМИ сообщили, что КНДР может одновременно запустить ракеты типа "Мусудан", "Скад" и "Нодон". 12 апреля Министерство обороны Южной Кореи выразило сомнения в способности КНДР запустить баллистическую ракету с ядерной боевой частью. Представитель Пентагона США Джордж Литтл также заявил, что "было бы неправильно говорить, что северокорейский режим полностью разработал, испытал или продемонстрировал ядерные средства".

ОБАМА ОТМЕНИЛ РЯД УЧЕНИЙ, ЧТОБЫ НЕ ПРОВОЦИРОВАТЬ КНДР

США заявляют что, не признают Северную Корею в качестве ядерной державы

Президент США Барак Обама распорядился отменить ряд запланированных учений, чтобы снизить градус напряженности на Корейском полуострове. Об этом заявил Госсекретарь США Джон Керри в ходе визита в Сеул, передает Reuters.

Глава внешнеполитического ведомства также назвал "неприемлемыми ни по каким стандартам" продолжающиеся воинственные заявления со стороны Пхеньяна, грозящего развязать ядерную войну. Керри подчеркнул, что США никогда не признают Северную Корею в качестве ядерной державы.

Госсекретарь также предупредил северокорейского лидера Ким Чен Ына, что он допустит "огромную ошибку" если решит произвести запуск. По мнению экспертов, это событие может быть приурочено ко дню рождения Ына, который будет отмечаться в стране в понедельник, 15 апреля.

Накануне Северная Корея привела одну из ракет на восточном побережье страны в вертикальную стартовую позицию. По сведениям южнокорейских СМИ, КНДР может одновременно запустить ракеты типа "Мусудан", "Скад" и "Нодон".

Ранее глава Пентагона Чак Хейгел заявил, что КНДР подходит "очень близко к опасной черте" со своими практически ежедневными угрозами в адрес США и Южной Кореи.

В свою очередь глава МИД РФ Сергей Лавров в ходе переговоров с Керри призвал США "не пугать" КНДР военными маневрами.

КНДР НАЗВАЛА ТОКИО ПЕРВОЙ МИШЕНЬЮ В СЛУЧАЕ ЯДЕРНОГО УДАРА

Северная Корея подвергла жесткой критике недавнее заявление правительства Японии о намерении перехватить северокорейскую ракету

Пхеньян заявил, что Токио станет первой мишенью КНДР в случае ядерного удара, сообщает RT со ссылкой на ЦТАК. Северная Корея подвергла жесткой критике недавнее заявление правительства Японии о намерении перехватить северокорейскую ракету, если ее полет или обломки будут угрожать безопасности японской территории.

В сообщении ЦТАК указано, что Япония всегда была включена в список первых целей Северной Кореи в случае начала военных действий, так как КНДР "не забывает действия Японии в прошлом". Как заявил представитель японского Минобороны агентству AFP, Токио предпримет все возможные меры для "противодействия любому сценарию".

Ранее жители японской Иокогамы были напуганы ложным сообщением в сервисе микроблогов Twitter о запуске северокорейской ракеты. Сообщение появилось около 06:00 мск, но уже через 20 минут администрация Иокогамы обнародовала официальное опровержение и извинилась перед населением. Текст сообщения готовился на случай реального пуска ракеты.

Накануне стало известно, что КНДР перевела одну из ракет в стартовое положение. Данные, свидетельствующие об этом, получены с помощью космической разведки. Президент США Барак Обама распорядился отменить ряд запланированных учений, чтобы снизить градус напряженности на Корейском полуострове.

ГЛАВА ПЕНТАГОНА: КНДР ПОДХОДИТ ОЧЕНЬ БЛИЗКО К ОПАСНОЙ ЧЕРТЕ

США в любом случае смогут защитить себя и своих союзников от воинственного Пхеньяна, заявил Хейгел

Глава Пентагона Чак Хейгел сказал, что КНДР подходит "очень близко к опасной черте" со своими практически ежедневными угрозами в адрес США и Южной Кореи, передает Reuters.

"Северная Корея, со своей воинственной риторикой, со своими действиями, скатывается очень близко к опасной черте", - заявил руководитель американского военного ведомства на пресс-конференции в Пентагоне, посвященной обсуждению бюджета Минобороны на 2014 год.

"Их слова и действия никоим образом не способствуют разрешению легковоспламеняющейся ситуации", - добавил он.

Когда Хейгела спросили, стоит ли гражданам США испытывать озабоченность в связи с угрозами Пхеньяна, он ответил, что у Соединенных Штатов хватит сил защитить своих граждан и граждан стран-союзников от любых действий, которые может предпринять Северная Корея.

ГЛАВЫ МИД СТРАН G8 ОСУДИЛИ ЯДЕРНУЮ ПРОГРАММУ КНДР

Затраты КНДР на развитие ядерной и ракетной программ уже превысили 3,24 млрд долларов

Министры иностранных дел стран G8 осудили в самых жестких выражениях ядерную и ракетную программы Северной Кореи, передает Reuters. В коммюнике, принятом по итогам встречи, главы МИД РФ, Канады, Японии, США, Великобритании, Франции, Германии и Италии призвали КНДР воздержаться от дальнейших провокационных действий.

Северная Корея привела по меньшей мере одну ракету в вертикальную стартовую позицию, сообщил CNN американский чиновник. Источник пояснил, что приведение ракеты в вертикальное положение могло быть только проверкой работоспособности всех частей комплекса или попыткой ввести в заблуждение США и их союзников, которые ожидают запуска в любой момент. Он отказался рассказать, откуда у США данные об установке ракеты в стартовую позицию.

Затраты КНДР на развитие ядерной и ракетной программ уже превысили 3,24 млрд долларов, сообщают южнокорейские и японские СМИ, передает РИА Новости. По оценке специалистами южнокорейского министерства обороны, расходы Пхеньяна на разработку и усовершенствование ракетных технологий и инфраструктуры составили около 1,74 млрд долларов, а еще 1,5 млрд долларов пошло на развитие северокорейской ядерной программы и проведение третьего подземного испытания.

Накануне Сеул попросил Москву и Пекин помочь удержать КНДР от дальнейших военных провокаций.

КИТАЙ ЗАКРЫЛ ГРАНИЦУ С КНДР ДЛЯ ТУРИСТОВ

Ограничения пока не коснулись бизнесменов

Самый большой пограничный переход между Северной Кореей и Китаем закрыт для туристических групп, сообщил South China Morning Post официальный источник в китайском правительстве. По его словам, такие меры предосторожности приняты из-за накалившейся политической обстановки на Корейском полуострове. Он отметил, что запрет не был наложен на деловые поездки.

Как пояснил изданию представитель пограничной службы в китайском городе Даньдун, туристическим агентствам не позволят отправлять туристов через границу между КНДР и Китаем. Он добавил, что пограничники ввели эти ограничения после того, как власти Северной Кореи попросили иностранцев покинуть страну, объявив о подготовке к "термоядерной" войне. "Насколько мне известно, бизнесмены пока могут въезжать и выезжать из КНДР", - сказал собеседник газеты.

По данным издания, китайские туристические агентства узнали о новых требованиях накануне. Им сообщили, что инициатива закрыть границу для туристов исходила от северокорейских властей.

Ранее официальный Пхеньян обратился к иностранным гражданам с предложением рассмотреть возможность выезда из страны ввиду возможных военных действий. Также МИД Северной Кореи сообщил, что с 10 апреля власти страны не смогут обеспечивать безопасность иностранных посольств. В связи с этим дипломатам из разных стран было сделано предложение покинуть страну. Однако в ответ дипмиссии заявили, что не планируют проводить эвакуацию своих представителей.

Конфликт между КНДР и Южной Корей накалился с тех пор, как Северная Корея провела ядерные испытания в феврале этого года. Действия КНДР получили негативную оценку у мирового сообщества, которое наложило на страну ряд жестких санкций. В ответ Северная Корея заявила, что будет наращивать военную мощь. По данным южнокорейских СМИ, в ближайшее время КНДР может провести запуски сразу нескольких баллистических ракет - "Мусудан", "Скад" и "Нодон".

КНДР ЗАКОНЧИЛА ПОДГОТОВКУ К ПУСКУ БАЛЛИСТИЧЕСКОЙ РАКЕТЫ

Евросоюз рассматривает возможность ужесточения санкций против Пхеньяна

Северная Корея завершила подготовку к пуску баллистической ракеты средней дальности "Мусудан" с восточного побережья, сообщают южнокорейские власти, передает "Ренхап".

Армия Южной Кореи находится в состоянии повышенной боевой готовности в преддверии пуска.

Евросоюз полагает, что риск начала военных действий на Корейском полуострове ограничен, сообщил Reuters европейский чиновник. По его словам, ЕС осознает, что ситуация становится все более напряженной и потенциально неустойчивой, однако риск военного конфликта в Европе считают небольшим. Чиновник добавил, что видимых приготовлений к атаке со стороны КНДР не наблюдается, в Пхеньяне ситуация спокойная. В то же время он добавил, что риск эскалации конфликта нельзя сбрасывать со счетов.

Дипломаты ЕС пока не намерены покидать КНДР, сообщил европейский чиновник, пишет Europe-online Magazine. Он добавил, что Евросоюз рассматривает возможность ужесточения санкций против Пхеньяна. Новые меры, по его словам, будут направлены в основном на затруднение доступа к ядерным и ракетным технологиям. Чиновник не исключил, что санкции могут коснуться и Банка внешней торговли КНДР.

Генсек ООН Пан Ги Мун предупредил, что небольшой инцидент может спровоцировать неконтролируемое развитие ситуации на Корейском полуострове, передает AFP. По его мнению, нынешний уровень напряженности очень опасен. Он призвал заинтересованные стороны употребить свое влияние на позицию северокорейского руководства. Генсек ООН добавил, что обсуждал этот вопрос с Китаем и намерен поговорить на эту тему 11 апреля с президентом США Бараком Обамой.

Пан Ги Мун также призвал Пхеньян вновь открыть промышленную зону Кэсон.

Сегодня КНДР предложила иностранцам покинуть Южную Корею из-за угрозы возникновения конфликта на Корейском полуострове, а на прошлой неделе посоветовала эвакуировать дипмиссии из Пхеньяна.

Накануне президент РФ Владимир Путин заявил, что Россия обеспокоена обострением ситуации на полуострове. "Если, не дай бог, что произойдет, то Чернобыль, о котором мы все хорошо знаем, может показаться просто детской сказкой", - сказал он. "Угроза есть такая или нет? Я считаю, что есть", - добавил президент. По его мнению, всем следует успокоиться и начать решать накопившиеся проблемы. Путин добавил, что США совершили "очень важный и правильный шаг", отложив испытание баллистической ракеты. "И думаю, что мы все должны руководство Соединенных Штатов за этот шаг поблагодарить", - подчеркнул президент. Он выразил надежду, что это оценит и Пхеньян.

ЯПОНИЯ РАЗВЕРНУЛА ПРОТИВОРАКЕТНЫЙ КОМПЛЕКС PATRIOT В ТОКИО

Командование силами самообороны Японии сообщило о решении сбить ракету КНДР, если она будет запущена и направлена на территорию страны

Япония разместила противоракетный комплекс Patriot модификации PAC-3 во дворе министерства обороны страны в Токио, чтобы защитить столицу от возможного ракетного удара со стороны КНДР, сообщает Japan Today со ссылкой на представителя ведомства.

Patriot PAC-3 были также размещены в двух других районах столицы. Министр обороны Японии Ицунори Онодэра сообщил, что противоракетные комплексы будут развернуты на Окинаве. Командование силами самообороны Японии сообщило о решении сбить ракету КНДР, если она будет запущена и направлена на территорию страны.

О том, что власти Японии могут принять такое решение сообщалось еще 7 апреля. Согласно плану, помимо размещения противоракетных комплексов на Окинаве в Японском море будет также развернута корабельная многофункциональная боевая информационно-управляющая система Aegis американского производства, оснащенная ракетами-перехватчиками. 4 апреля КНДР разместила на восточном побережье страны баллистическую ракету средней дальности типа "Мусудан", 5 апреля вооруженные силы Северной Кореи перебросили на восточное побережье страны вторую баллистическую ракету.

КНДР - САМОУБИЙЦА ПОД БОКОМ У РОССИИ

На российском Дальнем Востоке, похоже, никто всерьез не воспринимает информацию о возможной ядерной войне

Несмотря на целый поток угрожающих сообщений, по крайней, мере в России к этому ни кто серьезно не относится - подумаешь у них всегда там что-то не так. До войны, тем более ядерной, дело не дойдет это никому не нужно. США и Южная Корея первыми не нападут, если же КНДР решится на подобное, для нее это будет жестким самоубийством.

Может быть это и так, но от Владивостока до корейской границы всего то 150-180 километров. Официальный Пхеньян предлагает эвакуировать российских дипломатов, МИД отказывается. Но вот уже президент страны говорит, что Чернобыль покажется детской сказкой.

Хочется верить, что у МЧС и сил гражданской обороны есть некий секретный "план B" экстренной эвакуации или на худой конец неких мер защиты от радиации. Вот, что рассказал Business FM директор Дальневосточного консалтингового центра Петр Ханас: "Очень тяжело, что это всего 180 километров до российского Дальнего Востока. Расстояние действительно небольшое, но говорить, что есть какая-то паника - нет, ни на российском Дальнем Востоке ни в Корее. Даже просты люди, которые не знают деталей, уже давно привыкли, что Северная Корея свои проблемы решает таким образом".

Кстати, немало экспертов говорили, что после смерти Ким Чен Ира его наследники возьмут курс на разрядку, на сближение с Югом и Западом. Однако, на сегодняшний день получается, что молодой Кем Чен Ин вполне достойный продолжатель дела великого отца и деда.

Руководитель отдела Кореи и Монголии Института востоковедения РАН Александр Воронцов прокомментировал Business FM ситуацию следующим образом: "В условиях, когда идет односторонняя линия давления, изоляции, они будут, скорее всего, продолжать и свою линию сопротивления, в том числе это может выражаться и в ядерных испытаниях. Все эти грозные воинственные заявления об беспощадном ударе - это жесткое предупреждение: если вы нас тронете, то мы будем сражаться. И в Сеуле риторика тоже жесткая. Доктрина упреждающего удара - вначале стреляй, потом думай. Такие приказы отдаются, не думая о политических последствиях".

Конечно можно говорить, что это Запад довел своими санкциями до крайности. КНДР - просто невинная овечка. При этом есть логика существования тоталитарного режима - сначала всех напугать ядерной войной, а потом попросить денег и гуманитарную помощь. Ну, что бы не было стимулов нападать.

Но в один прекрасный момент проклятые капиталисты ведь могут и отказать, а в КНДР существует реальная угроза голода и как следствие голодных бунтов и революции. Что тогда делать если не воевать. Не реформы же проводить.

Власти США направят 95 военнослужащих на остров Гуам в Тихом океане для обслуживания дополнительных систем ПРО, которые будут развернуты в связи с возросшей угрозой со стороны КНДР, сообщает в ночь на вторник сайт телеканала USA Today со ссылкой на представителей военного командования.

Ранее сообщалось, что Пентагон намеревается, в частности, развернуть на Гуаме систему THAAD, которая представляет собой противоракетный комплекс заатмосферного перехвата ракет средней дальности.

По информации телеканала, система THAAD и ее обслуживающий персонал в количестве 95 человек будут переброшены на Гуам с военной базы Форт-Блисс в штате Техас. О точной дате переброски и времени развертывания системы на тихоокеанском острове не сообщается из соображений предосторожности.

"Мы не знаем, сколько времени займет развертывание (системы), но мы знаем, что они (персонал) готовы. Они обучены, они готовы, они справятся с задачей", - заявил на пресс-конференции в Техасе командующий базой Форт-Блисс генерал-майор Дана Питтард (Dana J. H. Pittard).

Ракеты КНДР могли бы долететь до Новосибирска

Ситуация на Корейском полуострове нагнетается уже несколько недель. В начале марта Северная Корея в знак протеста против проведения совместных учений США и Южной Кореи отказалась от всех соглашений с Южной Кореей о ненападении и денуклеаризации. Также Северная Корея неоднократно заявляла о разрыве линий экстренной телефонной связи между военными представителями Сеула и Пхеньяна.

Кроме того, КНДР заявила о повышении боевой готовности вооруженных сил для возможного нанесения ударов по военным базам США на Гуаме и Гавайях, а также по американским объектам на континенте. В минувшую пятницу Южная Корея сообщила, что КНДР перебросила две баллистические ракеты средней дальности к восточному побережью страны. Как считают американские специалисты, пуск ракет может быть приурочен к празднованию 101-й годовщины со дня рождения основателя КНДР Ким Ир Сена (15 апреля).

Возможный отток рабочих КНДР из Приморья, связанный с событиями на Корейском полуострове, нанесет серьезный удар по строительной отрасли региона, в которой занято до 40% северокорейцев, сообщил РИА Новости руководитель некоммерческой организации "Альянс строителей Приморья" Сергей Федоренко.

Власти Северной Кореи объявили о том, что вступают в "состояние войны" с Южной Кореей и что намерены решать все вопросы между двумя странами "по законам военного времени". Позже руководство КНДР предупредило иностранных дипломатов, что после 10 апреля не сможет гарантировать их безопасность. Ожидается, что после этой даты Пхеньян проведет пуск ракеты с дальностью полета около 3 тысяч километров в ответ на проводимые в Южной Корее совместные с США военные учения.

"В строительном сегменте края занято до 40% рабочих КНДР, около 7 тысяч человек. Они дисциплинированны, тренированы, с высоким уровнем квалификации. В строительных бригадах корейцев поддерживается железная военная дисциплина. Прогулы, опоздания, перекуры в этих бригадах недопустимы", - сказал собеседник агентства.

По его словам, возможный отток этой мощной рабочей силы на историческую родину нанесет по строительной отрасли края серьезный удар. Однако в настоящее время они не планируют покидать Приморье.

"В эти дни северокорейские строители не говорят, что планируют покинуть Приморский край. Но дают знать о том, что если родина их призовет, они сразу же уедут", - сказал Федоренко.

Он отметил, что в середине прошлого года северокорейские строительные компании в Приморье подняли расценки на свои услуги в среднем на 20%. Большую часть заработанных средств рабочие отправляют на свою родину.

Хлеба и ракет

Руководство Северной Кореи демонстрирует смену экономического курса на фоне заявки на самостоятельную роль в мировой политике

Глава центрального комитета Трудовой партии КНДР и верховный главнокомандующий Ким Чен Ын отдал приказ привести войска в повышенную боевую готовность. Приказ последовал после заявления о готовности нанести «беспощадный» ядерный удар сначала по военным базам США в Японии, а затем по материковой территории Штатов, Гавайям и острову Гуам.

За два дня до этого верховное народное собрание Северной Кореи привело к присяге нового премьер-министра страны Пак Пон Чжу, который руководил правительством с 2003-го по 2007 год, пытаясь осуществить ряд рыночных реформ, направленных на предоставление большей автономии госпредприятиям, а также отмену нормирования распределения продовольствия и других товаров. После того как реформы не привели к ожидаемому повышению уровня жизни, Чжу был отправлен в отставку.

Похоже, что в этой ситуации «бряцание оружием» нужно северокорейскому руководству, чтобы мобилизовать население перед лицом внешнего врага и провести некоторые непопулярные рыночные реформы. Можно прогнозировать, что при этом руководство КНДР пойдет на ужесточение политического контроля, дабы всё не обернулось «советской перестройкой».

Воинственная риторика Пхеньяна может расцениваться также как приглашение Пекина к дискуссии о возобновлении импорта нефти из Китая (прекращен в феврале 2013 года) в обмен на уступки в ядерной программе.

Для Вашингтона очередное обострение отношений с КНДР становится аргументом в пользу развития системы противоракетной обороны в Тихоокеанском регионе. Третьего апреля Пентагон заявил о намерении разместить противоракетный комплекс THAAD для защиты баз США на острове Гуам, а ранее у берегов Южной Кореи появился американский эсминец с системой ПВО «Иджис» (Aegis).

"У КНДР МОЖЕТ БЫТЬ ДО ДЕСЯТИ ЯДЕРНЫХ БОМБ"

Беседовала Александра БЕЛУЗА

Ядерные и боевые возможности Северной Кореи в беседе с "МН" оценивает ведущий научный сотрудник Центра проблем военно-промышленной политики Института США и Канады РАН, бывший начальник главного штаба РВСН России, генерал-полковник в отставке Виктор Есин

- Сначала запуск ракеты-носителя, потом подземное ядерное испытание и военные учения - КНДР опять "играет мускулами", но какой реальной силой она все-таки обладает?

- Могу сказать, что на конец прошлого года сухопутные войска Корейской народной армии имели в своем составе три отдельных дивизиона баллистических ракет средней дальности "Нодон-1" - это девять пусковых установок. Эта ракета способна преодолевать расстояние в 1000-1300 километров. Есть также один отдельный полк оперативно-тактических ракет типа "Скад" - 28 пусковых установок, дальность их пуска составляет от 300 до 550 километров. Три отдельных дивизиона с ракетным комплексом KN-02 - 12 пусковых установок, это ракеты малой дальности (до 100 км). И шесть отдельных дивизионов тактических ракет "Луна-М" - 21 пусковая установка, дальность - 65 км. Точные данные о количестве ракет неизвестны, но если считать, что на одну пусковую установку приходится три-пять ракет, то их может быть около четырехсот. Все ракеты, состоящие на вооружении северокорейских ракетных подразделений, в настоящее время оснащены головными частями в обычном снаряжении двух типов - или осколочно-фугасные, или кассетные.

- То есть ядерных боеголовок у них нет? - Ядерных головных частей по сведениям, которые заслуживают доверия, нет. Но северокорейцы любят блефовать и говорить, что у них все есть. Перспективный ракетный комплекс, который у них в разработке, с баллистической ракетой средней дальности "Тэпходон-2" имеет проектную дальность пуска до 3,5 тыс. км при массе головной части в 1500 кг и до 5 тыс. км при массе в 500 кг. Но эта ракета на вооружение не принята. Было проведено несколько испытательных пусков, три четверти из них были неудачными. Что касается ядерного оружия, то у КНДР могут быть авиационные ядерные бомбы. Подтвердить достоверно, что они обладают таким ядерным оружием, невозможно, но судя по тем трем ядерным испытаниям, которые они провели, нельзя исключать, что ядерные бомбы у них могут быть. В количестве шести, максимум десяти единиц. Но не больше, потому что количество наработанного плутония оружейного качества у них ограничено. Из ничего ядерную бомбу не создашь - нужен оружейный плутоний.

- А научиться обогащать уран они не могли?

- У них есть в Йонбене, в атомном центре, промышленная установка, насчитывающая порядка двух тысяч центрифуг, которые могут обогащать уран. Учитывая годовую производительность этой установки, они могли наработать 40 кг оружейного урана. Этого количества хватит максимум на две ядерные бомбы. Эта установка находится в рабочем состоянии. Помимо этого, северокорейцы стремятся нарастить количество каскадов из центрифуг. Если им это удастся сделать, то производительность этой установки возрастет.

- Власти КНДР как раз сейчас напомнили про свой ядерный центр в Йонбене - заявили, что планируют возобновить работу реактора, который не эксплуатировался уже лет шесть.

- У них был единственный наработчик оружейного плутония газографитовый реактор электрической мощностью 5 МВт, но в 2008 году он подвергся демонтажу, его система охлаждения была выведена из строя (в том числе подорвана градирня). Тем самым КНДР сделала несколько практических шагов, свидетельствующих о выполнении ею обязательств по свертыванию своей военной ядерной программы.

Без восстановления системы охлаждения реактора (а это весьма затратные работы) повторно запустить реактор невозможно. Поэтому трудно сказать, когда восстановят этот реактор. В Йонбене, кроме того, в свое время велось строительство более мощного газографитового реактора электрической мощностью 50 МВт, но оно сначала было заморожено (в 1994 году), а потом полностью остановлено. Не исключаю, что они могут заняться возобновлением строительства этого реактора, но на это им потребуется не меньше трех, а то и пяти лет. Так что в ближайшее время вряд ли они смогут восстановить мощности по производству плутония оружейного качества. Да, в перспективе, если КНДР удастся ввести в эксплуатацию газографитовые реакторы, возможности этой страны по наработке оружейного плутония значительно возрастут.

- Каковы боевые возможности Корейской народной армии?

- Достаточно большие. В принципе Сеул находится в зоне досягаемости северокорейских реактивных систем залпового огня. Это как наши "катюши", базируются они в приграничной зоне. Сколько у них таких систем, точно неизвестно. Но может быть много - несколько сотен.

- Да и 6-10 бомб, о которых вы сказали, это тоже не так мало.

- По крайней мере для того, чтобы развязать ядерную войну на Корейском полуострове, этого вполне достаточно. Носителем ядерных бомб является фронтовой бомбардировщик Хун-5 китайского производства (аналог советского бомбардировщика Ил-28). Конечно, до Америки он вряд ли долетит, но до Японии вполне доберется. Однако бомбардировщики Хун-5 относятся к устаревшим вооружениям. Средства ПВО могут по нимэффективно воздействовать. Поэтому проблематично, учитывая эффективную японскую ПВО, созданную с помощью США, что северокорейские бомбардировщики долетят даже до островов Окинава, а до Гавайев и Гуама они точно не доберутся. А вот Южная Корея в полной досягаемости. Заваруху, в том числе ядерную, северокорейцы на полуострове вполне способны устроить.

- Как вы думаете, устроят?

- Думаю, что нет. Вся их риторика - это блеф и шантаж. Они понимают, что ответ будет сокрушительный. Если вы помните, в ходе войны 1950-1953 годов Северной Корее оказывалась существенная поддержка со стороны Советского Союза, а Китай вообще ввел туда своих добровольцев, которые воевали на стороне северокорейцев. Нынче этого не будет. Никто им - ни Россия, ни Китай - поддержки не обещает. Это они, полагаю, осознают. А вот провокация возможна. Но если она и будет, то это будет пограничный конфликт, каких уже было немало, и вряд ли он приведет к большой войне.

- А если говорить о Южной Корее, то какова ее военная мощь?

- Вооружений у Южной Кореи меньше по количеству, чем у Северной Кореи. Но эти вооружения существенно эффективнее, лучше по качеству, поскольку их поставляли сравнительно недавно Соединенные Штаты.

А Северной Корее давно никто никаких вооружений не поставляет. В советские времена СССР снабжал. Китайцы, насколько мне известно, прекратили поставлять еще в начале 90-х годов. Поэтому армия у КНДР большая (более миллиона человек), но вооружение устаревшее. Хотя, конечно, северокорейцы - это фанаты. Если будет война, они будут воевать отчаянно. Но потенциал армии Южной Кореи выше, к тому же на ее территории находятся американские войска - они тоже в случае чего примут участие в боевых действиях.

- Какими могут быть последствия, если военные действия все-таки начнутся? - Самые неблагоприятные. Причем не только для Корейского полуострова, но и для всего мирового сообщества. Не говорю уже о ситуации, в которой будет применено ядерное оружие. Что имело бы последствия в целом для Дальнего Востока, для Китая, Японии, для нашего Приморского края, вообще для всех прилегающих государств.

РАКЕТОЙ ПОДАТЬ

АЛЕКСАНДРА БЕЛУЗА

Приложение "Большая политика"

Корейский полуостров в ожидании новой войны

Корейский полуостров превратился в главную болевую точку мировой политики. После выхода из соглашения о перемирии и угроз в адрес не только Южной Кореи, но и США, КНДР стала демонстративно перебрасывать на ударные позиции свои баллистические ракеты. И хотя политики и военные по-прежнему предпочитают говорить о том, что действия Северной Кореи - лишь шантаж, ситуация стала по-настоящему взрывоопасной. Когда любая случайность, будь то технический сбой или инцидент на границе, может привести к самым тяжелым последствиям.

Ожидание угроз, исходящих с Корейского полуострова, характерно не только для политиков и военных. Например, некоторые жители Челябинска всерьез приняли обломки метеорита за ракету КНДР. Ситуация, сложившаяся в последние дни, превращает эти угрозы в реальные как никогда. И дело не просто в том, что Северная Корея объявила: в случае "провокаций" она будет действовать по законам военного времени. Или в том, что Южная Корея предупредила о возможности нанесения превентивного удара "при появлении признаков угрозы нападения со стороны северного соседа".

Сама обстановка на Корейском полуострове теперь максимально приближена к боевой. На юге продолжаются совместные учения вооруженных сил США и Южной Кореи, которые будут идти до конца апреля. Помимо сухопутных войск в них задействована авиация, включая стратегические бомбардировщики B-52 и B-2. В акватории Желтого и Японского морей дежурят американские ракетные эсминцы и атомная подводная лодка. Северная Корея объявила, что привела "в состояние боеготовности номер один артиллерийские части, включая дальнобойную артиллерию и ракетные войска стратегического назначения". На этой неделе может начаться эвакуация посольств из Пхеньяна - власти Северной Кореи предупредили, что начиная с 10 апреля не смогут обеспечить их безопасность. В состояние повышенной готовности свои войска на границе с КНДР привел Китай.

КАК МОЖЕТ НАЧАТЬСЯ

По мнению экспертов, наиболее вероятные сценарии начала войны - технический сбой при испытании северокорейской ракеты или провокация на границе. О том, что КНДР готовится совершить пуск двух баллистических ракет средней дальности, которые уже переброшены к восточному побережью и размещены на передвижных пусковых установках, СМИ сообщают со ссылкой на разведданные США и Южной Кореи. "Если произойдет какой-то технический сбой, то все - дальше маленькая ядерная война, - считает директор Института политического и военного анализа Александр Шаравин. - Ракетная техника Северной Кореи весьма несовершенна. Первый пуск межконтинентальной баллистической ракеты у них был в 1998 году, а потом каждый второй пуск, как правило, был неуспешен. А вдруг она снова полетит не туда".

Второй вариант - приграничный инцидент, который в худшем варианте может перерасти в войну, причем с вовлечением США, Японии, Китая и России. На это, видимо, и намекают северокорейские власти, когда грозятся, что любая приграничная провокация сейчас приведет к полномасштабному конфликту и ядерной войне. Опасность неконтролируемого развития событий признают в Москве. "Мы не думаем, что какая-либо из сторон сознательно пойдет на развязывание военных действий, однако в нынешней накаленной атмосфере велика опасность непроизвольных локальных военных столкновений, которые могут вызвать обвальное разрушение ситуации", - заявил посол по особым поручениям МИД РФ Григорий Логвинов.

При этом Северная Корея постоянно повышала градус своей риторики. "Ким Чен Ын дал распоряжение - по первому же приказу смести все с лица земли, не оставляя камня на камне, нанося превентивный удар", - говорится в пресс-релизе посольства КНДР в РФ. Северокорейцы грозятся бомбить американские военные базы в Южной Корее и Японии, но специалисты считают, что ключевым направлением удара может стать Сеул, который находится в зоне досягаемости реактивных систем залпового огня ("Смерч" и "Чучхе-100" с дальностью стрельбы до 120 км). "Дальнобойная артиллерия КНДР, которая может начать работать по пригородам Сеула, представляет значительную опасность, - отмечает старший вице-президент ПИР-Центра, генерал-лейтенант запаса Евгений Бужинский. - Территория Южной Кореи не столь велика, но очень густо заселена и насыщена различными объектами стратегического значения".

ЧЕМ МОЖЕТ ЗАКОНЧИТЬСЯ

Столкновение сухопутных войск с учетом того, что большая часть вооруженных сил обеих Корей сконцентрирована у самой границы, тоже возможно. Однако наземная операция в отличие от войны 1950-1953 годов вряд ли будет продолжительной. "Если тут что-то случайно начнется, то скорее всего можно ожидать в ответ не действия сухопутных группировок, а нанесения огневых ударов по территории КНДР с моря и с воздуха", - говорит замдиректора Института США и Канады РАН, генерал-майор запаса Павел Золотарев. Утюжить крылатыми ракетами американцы начнут не только потому, что Южная Корея - стратегический партнер США, но и потому, что в Сеуле проживает около 30 тыс. американских граждан.

Генерал, хорошо знакомый с ситуацией, говорит, что в КНДР есть силы, заинтересованные в военной заварушке: "Экономическое положение КНДР отчаянное, лозунг "Вставай, страна огромная, на борьбу с врагом" мог бы отвлечь народ от нищеты. Но, надеюсь, руководство КНДР понимает, что последует за этим безумным шагом, - это будет конец режима". В Минобороны России не особенно верят в то, что КНДР развяжет войну. "Не пальнут. У Кима перед глазами должны стоять Хусейн и Каддафи. К корейцам не лезут только потому, что никто не знает, есть у них ядерная бомба или нет. Это их единственное спасение. Поэтому они и хорохорятся", - говорит источник, близкий к Минобороны.

Что касается российских рубежей, то со случайными пусками мы справимся. "У нас нет пока на Дальнем Востоке развернутой системы противоракетной обороны, но есть зенитноракетные комплексы С-400, которые вполне могут перехватывать те ракеты, которые стоят на вооружении у Северной Кореи. Если вдруг случайно их ракета не туда полетит, то Владивосток и другие населенные пункты будут защищены", - уверяют военные эксперты.

СМИ: КНДР ГОТОВИТСЯ К НОВОМУ ЯДЕРНОМУ ИСПЫТАНИЮ

Вблизи южного тоннеля на ядерном полигоне Пунгери отмечается возросшая активность рабочей силы и транспорта, утверждает источник в правительстве Южной Кореи

КНДР, возможно, готовится к четвертому ядерному испытанию, сообщает южнокорейская газета "Чунан Ильбо" со ссылкой на источник в правительстве.

"Отмечается повышенная активность рабочих сил и транспорта в районе южного тоннеля на ядерном полигоне Пунгери. Мы отслеживаем эту ситуацию, так как наблюдаемая деятельность схожа с той, которая проводилась перед третьим испытанием", - сказал собеседник издания, добавив, что пока неясно, направлены ли эти действия на то, чтобы ввести в заблуждение американскую разведку.

В последнее время политическая обстановка на Корейском полуострове сильно накалилась из-за угроз, которые озвучила КНДР в адрес Южной Кореи. В частности, власти Северной Кореи объявили о том, что вступают в "состояние войны" с Южной Кореей и блокируют доступ к совместной индустриальной зоне.

В последний раз Северная Корея проводила подземные ядерные испытания 12 февраля 2012 года. Действия КНДР осудило мировое сообщество, в результате чего на страну были наложены новые санкции. В ответ на это Пхеньян заявил, что будет наращивать военную мощь.

В свете последних событий вокруг Корейского полуострова вновь возникает интерес к состоянию военного, прежде всего ракетного, потенциала КНДР. Представляем перевод с материалов сайта globalsecurity.org с некоторыми дополнениями.

Противокорабельная ракета KN-01

Является вариантом советской противокорабельной ракеты SS-N-2 Styx начала 1960-х годов. 10 марта 2003 года Северная Корея провела испытания, предположительно, KN-01. Ракета была запущена с Синсан-ри и пролетела 110 км, прежде чем упасть в Японском море. Это было второе испытание KN-01 за две недели – первое испытание проведено в день инаугурации президента Южной Кореи Ро Му Хена (Roh Moo-hyun) 24 февраля 2003 года и было неудачным (ракета взорвалась в воздухе).

Баллистическая ракета малой дальности KN-02

Одноступенчатая твердотопливная баллистическая ракета на основе ракеты советского ТРК 9K79 «Точка» (SS-21 Scarab). Ракета установлена на 3-осном автомобильном шасси северокорейского производства. Дальность стрельбы - 70 км, КВО - 160 м. Предназначена для замены старых неуправляемых ракет FROG-7, может нести ядерную, химическую или обычную боевую часть.

В 1983 году Сирия получила ракеты SS-21, поставленные из СССР. В середине 1996 года сирийские ракетные техники прошли двухнедельное обучение в Северной Корее. Сообщалось, что сирийские техники предоставили Северной Корее данные о ракете SS-21. В августе 1996 года Сирия отправила в Северную Корею ракеты SS-21.

Северная Корея провела испытательный пуск ракеты малой дальности 1 мая 2005 года с восточного побережья в сторону Японии. Ракета пролетела над Восточно-Китайским (Японским) морем, предположительно, 100-120 км. В КНДР ракета получила обозначение KN-02 и является модернизированной версией SS-21. Наименование ракеты KN-02 было впервые озвучено в Сеуле Ким Сон-илом (Kim Sung-il), директором по информационным технологиям Объединенного комитета начальников штабов на закрытом заседании парламента.

Hwasong 5 / Scud-B

Северная Корея получила ракеты FROG-7 с дальностью 70 км и тактические ракеты FROG-5 из СССР в 1969 году. В период поставок из СССР были получены осколочно-фугасные боевые части, Северная Корея разработала к ракетам FROF-7A и FROG-5 химические боевые части.

Как сообщалось, ракеты SCUB-B были получены из Египта в 1976-81 годах в обмен на северокорейскую помощь Египту в войне «Судного дня». Считается, что КНДР наладила производство «Скадов» и экспортировала в Иран свою собственную версию во время войны в Персидском заливе. Северная Корея оказала помощь Египту в собственном производстве клонов «Скада». Программа производства в Северной Корее включает разработку химических и бактериологических боевых частей. В 2006 году в арсенале КНДР, как полагают, имелось, по меньшей мере, 400 пусковых установок Scud-B/C. В апреле-сентябре 1984 года в Северной Корее были проведены три испытательных пуска Scud-B, 29-30 мая 1993 года – еще три успешных испытательных пуска. Полагают, ограниченное пилотное производство ракет было начато в 1985 году, полномасштабное – в 1987 году. Максимальный темп производства Scud-B составляет, предположительно, 4-8 пусковых установок в месяц или 50-100 ПУ в год. В Иране имеет обозначение Shahab-1.

Hwasong 6 / Scud-C

Программа развития Scud-B (300 км/1000-кг БЧ), как сообщается, началась в 1988 году. Модифицированные ракеты, именуемые Scud-PIP (product improvement program) или Scud-C (500 км/700-800 кг), имеют большую дальность, чем ее предшественницы, за счет уменьшения веса боевой части и увеличения длины ракеты для наращивания объема топлива на 25%.

Первый из трех успешных пусков Scud-C, как сообщалось, было проведено в июне 1990 года, еще один в июле 1991 года, еще один между 29-30 мая 1993 года. Серийное производство Scud-C начато в 1991 году, заменив в производстве Scud-B. Темп производства оценивается в 7-8 ракет в месяц. Scud-C поставлялись в Иран (с 1990 года, также оказывается помощь в производстве этих ракет, Shahab-2) и Сирию (с апреля 1991 года). К середине 1990-х годов в КНА ракеты Scud-C почти наверняка полностью заменили Scud-B.

Scud-ER

Фотографии северокорейских ракет Scud-ER появились в 2005 году, впервые показаны широкой публике на военном параде в честь 75-летия Корейской народной армии в Пхеньяне 25 апреля 2007 года. Ее разработка завершена в 2003 году с последующими поставками в войска.

Дальность стрельбы Scud-ER (Extended Range) может составить до 500 км с обычной БЧ весом в 700-800 кг, 750-800 км – с БЧ весом 450 кг.

Считается, что двигательная установка этой ракеты использовалась во второй ступени ракеты-носителя Taepo-dong-1. В ракете Scud-ER применена технология управления тягой (изменения расхода топлива) двигателя SAM-2, что увеличивает эффективность работы двигательной установки в стартовом и маршевом режимах, а также дальность стрельбы. Это является главной особенностью Scud-ER. Стартовый вес ракеты – 5,3-5,6 т.

No-dong-A

Ракета с дальностью стрельбы 1000-1300 км и БЧ массой 700-1000 кг. Прототип баллистической ракеты No-dong-A (No-dong-1, Ro-dong-1, Scud-D) был впервые обнаружен на стартовой площадке недалеко от города Нодонг (отсюда и название новой ракеты) в мае 1990 года. Известны два неудачных пуска в мае 1990 года и один в июне 1992 года. Успешный пуск проведен 29-30 мая 1993 года, когда ракета пролетела 500 км над Японским морем. Ракета оснащена разделяющейся в полете боевой частью. Одновременно с созданием ракеты No-dong-A велось строительство стартового комплекса, портальной башни и монтажно-испытательного комплекса ракеты-носителя Taep'o-dong-1. Первые фотографии инфраструктуры северокорейского космодрома выявили сходство с китайскими и советскими методами проектирования.

Серийное производство ракеты, как полагают, начато в 1994 году. Развертывание мобильных ПУ ракет No-dong-A было замечено на северо-востоке страны в марте 1997 года, семь пусковых установок также были развернуты на объекте в 100 км от Пхеньяна. По словам южнокорейских военных источников, к началу 1999 года КНДР развернула, по меньшей мере, девять ракет No-dong-A. К концу 2002 года полагали, что Северная Корея располагает около 100 ракетами с дальностью до 800 км (Scud-ER, No-dong-A). Поставлялись в Иран, где получили обозначение Shahab-3.

No-dong-B / Musudan

В 2003 году появились сообщения, что Северная Корея работает над созданием новой ракеты, основанной на советской морской баллистической ракете SS-N-6. Считалось, что КНДР получила технологии этой ракеты в 1992-98 гг.

Новая ракета была идентифицирована на авиабазе Мирин (Mirin), однако ракета получила американское кодовое обозначение No-dong-B и со временем стало ассоциироваться с облегченной версией No-dong-1, а также No-dong-2 и No-dong-3, впоследствии получивших названия Taep'o-dong-1 и Taep'o-dong-2.

В мае 2004 года сообщалось, что на авиабазе Мирин к параду в День основания КНДР 9 сентября 2003 года готовились десять ракет и пять пусковых установок ракет No-dong-B. Хотя ракеты не были показаны на торжествах, они были замечены западной разведкой, которая распространила новость несколько дней спустя.

В начале мая 2004 года южнокорейские газеты сообщили, что в конце 2003 года и начале 2004 года американская разведка обнаружила строительство двух новых ракетных баз в Северной Корее. Один объект находился в Янгдоке, в 80 км к востоку от Пхеньяна, другой - в Хочоне в провинции Северный Хамген. К маю 2004 года новые базы, по сообщениям, были завершены на 70-80%.

7 июля 2004 года министр обороны РК Чо Ен Гиль (Cho Young-kil), выступая перед парламентским комитетом обороны, заявил, что Северная Корея начала развертывание новой ракеты с дальностью 1860-2500 миль.

В 2007 году было установлено, что в КНДР полностью развернута ракета No-dong-B в мобильном варианте.

В марте 2009 года было выяснено, что Северная Корея приняла на вооружение БРСД No-dong-B в составе отдельных стратегических ракетных войск. Однако до сих пор о летных испытаниях ракеты ничего неизвестно, в связи с чем некоторые эксперты полагают, что демонстрируемые на парадах ракеты No-dong-B не больше, чем муляжи.

Тем не менее, сообщается, что Иран получил 18 ракет No-dong-B в декабре 2005 года и неизвестное количество ракет в последующих поставках, которые применяются в качестве второй ступени в ракетах-носителях Safir-IRLV2 и Simorgh-IRLV. В качестве 1-й ступени РН Simorgh используется 1-я ступень РН Unha-2/Taep'o-dong-2B.

Taep'o-dong 1 (TD-1), Paekdosan-1

31 августа 1998 года на полигоне в восточной части страны недалеко от Тэпходона, также известного как Мусудан-ри, проведено испытание ракеты большой дальности Taep'o-dong 1 (Paekdosan-l, TD-l, NKSL-l, Scud Mod-E, Scud-X). Северная Корея объявила, что ракета предназначена для вывода в космос искусственного спутника Земли. 4 сентября ЦТАК заявила, что этой ракетой был «выведен ИСЗ с эллиптической орбитой 218,82-6,978,2 км с периодом вращения 165 град 6 сек и наклонением 40,217 град.» Однако было установлено, что ракета упала в Тихом океане - в 1464 км от места старта. В самой Северной Корее ракета известна как Unha-1 («Млечный путь»).

Taep'o-dong2 (TD-2), NKSL-X-2

5 июля 2006 года произведен запуск ракеты-носителя Taep'o-dong-2 (Unha-2), однако ракета на 35 секунде полета взорвалась. Неудачным был и запуск ракеты 5 апреля 2009 года – спутник не был выведен на орбиту.

Taep'o-dong-3

Первый старт ракеты-носителя 13 апреля 2012 года с нового космодрома Сохэ в западном районе страны оказался неудачным – 1-я ступень не отделилась от ракеты-носителя и взорвалась. 12 декабря 2012 года Северная Корея с того же космодрома произвела запуск ракеты-носителя Unha-3, которая успешно вывела на орбиту спутник "Кванменсон-3" ("Сияющая звезда-3"). По некоторым сообщениям, выведенный спутник был макетом космического аппарата.

KN-08

15 апреля 2012 года КНДР на военном параде в Пхеньяне впервые представила мобильные «твердотопливные трехступенчатые» баллистические ракеты большой дальности KN-08, размещенных на шасси 8-осного автомобиля WS51200 китайского производства. Многие эксперты предположили, что на параде были показаны муляжи. Летные испытания этой ракеты не были замечены.

ШВЕЙЦАРИЯ ГОТОВА ВЫСТУПИТЬ ПОСРЕДНИКОМ В ОТНОШЕНИЯХ С КНДР

МИД Швейцарии связался с северокорейскими властями, однако пока проведение каких-либо переговоров не планируется

Власти Швейцарии заявили о готовности выступить в качестве посредника в переговорах с КНДР в связи с обострением ситуации на Корейском полуострове, передает Reuters. "Швейцария готова внести свой вклад в уменьшение напряженности на Корейском полуострове и всегда готова помочь найти решение, например, устроить встречу между сторонами, если они того пожелают", - говорится в заявлении внешнеполитического ведомства страны.

Представитель министерства сообщила, что МИД Швейцарии связался с северокорейскими властями, однако в настоящее время каких-либо переговоров не планируется. Говоря о ситуации на Корейском полуострове, бывший министр иностранных дел Швейцарии Мишлин Кальми-Ре, посетившая в 2003 году КНДР, заявила что ситуация не сильно изменилась с тех пор. "Для Северной Кореи большое значение имеют символы. КНДР по -прежнему хочет добиться от США признания и гарантий безопасности", - сказала она в интервью газете SonntagsZeitung.

Ранее МИД Швейцарии сообщил о том, что, несмотря на предложение властей КНДР об эвакуации дипломатов, ведомство не будет отзывать сотрудников посольства страны, которое также осуществляет представительство интересов США в Северной Корее. С аналогичными заявлениями выступили представители большинства внешнеполитических ведомств стран, которые имеют дипмиссии в КНДР, в ответ на сделанное 5 апреля заявление Пхеньяна о том, что он не может гарантировать безопасность иностранных дипломатов в случае конфликта после 10 апреля. 4 апреля КНДР разместила на восточном побережье страны баллистическую ракету средней дальности типа "Мусудан". 5 апреля КНДР перебросила к восточному побережью вторую баллистическую ракету, способную достигнуть территории США. По мнению экспертов, запуск может состояться 15 апреля - в день рождения Ким Ир Сена.