Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

В городе Даньдун, на территории северо-восточной китайской провинции Ляонин, на китайско-корейской границе будет открыта особая торговая зона для жителей приграничных районов двух стран. Начать работу в этом направлении планируется в октябре 2015 г., сообщило управление по внешнеэкономической деятельности и торговле Даньдуна.

Торговая зона расположится на площади 40 000 кв. м в районе Гомэньвань. Ее планируется разделить на пять частей: выставочно-торговую, логистическо-складскую, зоны ожидания, контроля и обслуживания. Воспользоваться возможностями этого предприятия смогут граждане, проживающие в 20-километровой зоне от границы между Китаем и КНДР. Им будет разрешено провозить без пошлин товары стоимостью не более 8000 юаней на одного человека в день.

Отметим, что в настоящее время в Даньдуне приграничной торговлей занимаются свыше 600 предприятий. Примерно 40% внешнеторгового оборота города приходится на торговлю с КНДР.

Напомним, что по итогам января-июня 2015 г., объем внешней торговли Китая достиг 11,53 трлн юаней ($1,89 трлн). Это 6,9% меньше, чем за январь-июнь 2014 г. Только за июнь текущего года внешнеторговый оборот Поднебесной составил 2,07 трлн юаней. Это на 1,9% меньше, чем годом ранее. При этом экспорт страны достиг 1,17 трлн юаней с приростом на 2,1% в годовом сопоставлении, а импорт сократился на 6,7% и составил 890,67 млрд юаней. Положительное сальдо внешней торговли выросло на 45% – до 284,2 млрд юаней.

ЭКСПОРТ ЧЕРЕЗ ВОСТОЧНЫЕ ПОГРАНПЕРЕХОДЫ СУЩЕСТВЕННО ВЫРОС

Объем экспорта грузов через погранпереходы на ДВЖД в I полугодии 2015 года вырос на 24,1% по сравнению с показателями первого полугодия 2014 года и составил 5,3 млн тонн. В частности, через пограничный переход Гродеково (РФ) – Суйфэньхэ (КНР) транспортировано 4 млн 191 тыс. тонн экспортных грузов, что на 7,8% больше чем в АППГ, при этом высокие показатели прироста показали металлическая руда - на 885,9 тыс. тонн (в 2,3 раза к прошлому году), химические минеральные удобрения - на 108,3 тыс. тонн (+93,3%), лесные грузы - на 84,2 тыс. тонн (+3,9%), зерновые - на 34,8 тыс. тонн (больше в 15 раз), контейнерные грузы (в 2,6 раз). С введением в эксплуатацию перегрузочного терминала в северокорейском порту Раджин стабильно растёт объемов грузов, перевозимых через железнодорожный пограничный переход Хасан (РФ) – Туманган (КНДР). В рассматриваемый период здесь перевезено 787,5 тыс. тонн внешнеторговых грузов, что на 738,6 тыс. тонн больше к АППГ. Напомним, объём погрузки ДВЖД также был положительным в рассматриваемый период, в отличие от общих показателей РЖД.

На высшем биологическом уровне. КНДР пригласила Обаму в Пхеньян

Это звучит, как начало нового геополитического анекдота. Позвал как-то Ким Чен Ын Барака Обаму в гости. И не важно, что продолжения не будет. Все равно весело, если учесть, что Пхеньян сделал это серьезно. Или, по крайней мере, официально. Высший орган государственной власти в КНДР – Комитет обороны – пригласил президента США, а вместе с ним и всех конгрессменов с министрами и замами, лично посетить "таинственный Пхеньянский институт биотехнологий" и убедиться в его добропорядочности. "Они также увидят, что представляет собой общество, где по-настоящему обеспечиваются права человека", – внес легкий налет язвительного превосходства в свое заявление Комитет.

Иными словами, все на высшем биологическом уровне. Так, "по-доброму", Пхеньян отреагировал на обвинения в налаживании "производства в военных целях спор сибирской язвы". Штаты попытались уличить режим чучхе еще и в этом. И, видимо, задели за живое, биологическое. Ведь прежде за такие наветы КНДР посылал США на их буквы, а не приглашала на свои. Впрочем, может быть, это и есть доказательство чистоты северокорейских намерений. Не зовут же они Обаму посетить их ядерные центры. Хотя за создание атомной бомбы Вашингтон склоняет их гораздо чаще и предметней.

Но, похоже, для них "сибирские" споры – последнее дело. Тем более, когда с больной головы на здоровую. Это же Пентагон в конце мая вынужден был признать, что по ошибке "забросил" образцы живых спор сибирской язвы в Южную Корею. "Правильно, по ошибке. Должны были к нам", – спохватились в Пхеньяне. "Отгрузку" вируса посчитали подготовкой противника к бактериологической войне и направили на имя генсека ООН письмо с требованием расследовать методы Вашингтона по ее ведению.

А ведь еще неоднократно "вышла" язва погулять, снискав США репутацию Соединенных штаммов Америки. Сознались янки, что по недосмотру "снабдили" разносчиками этой инфекции Великобританию, Австралию, Канаду, а также 69 лабораторий в 19 своих штатах. Пару дней назад выяснилось, что "удружили" они и Германии. Вот уж, кому врагов не надо. От партнеров то "жучки", то "бактерии". Причем, отправляли сюда американцы активную бациллу, как минимум, трижды: на натовские учения в 2007, 2009 и 2010 годах.

Перед всеми союзниками Вашингтон за бактериологическую халатность извинился, в том числе и перед Сеулом. А его заклятых соседей по полуострову, на всякий случай, обвинил в такой же, но преднамеренности. Чтобы знали, на кого думать, если вдруг зараза расползется. Пхеньян в ответ решил "съязвить" с приглашением. Дал понять, что не боится "подцепить" у Обамы вирус демократии. От этого дела Северная Корея точно привита.

Впрочем, может быть, Комитет обороны КНДР потому и обратился в Белый дом напрямую, что принял за чистую монету новый геополитический тренд США. С Кубой они восстанавливают отношения, с Ираном договариваются. Чем Обама не шутит, вдруг он и сближение с Пхеньяном захочет записать на свой счет. Хотя пока все же шутит Пхеньян. И, похоже, гораздо удачней, чем авторы американского кинофарса "Интервью". По крайней мере, честнее. Они Ким Чен Ына уничтожают. А он предлагает им рискнуть сделать это вживую.

Михаил Шейнкман

North Korea: The Devil You Know, And It Isn’t Kim Jong-Un

Seth Ferris

As we all know, the Russian ruble has not fallen without reason. Nor have the energy and mineral prices so important to its economy. Russia is being subjected to economic sabotage reminiscent of Cold War times for not playing the Western game by the Western rules.

Another popular game in the West at present is “What then?” If Greece leaves the Euro, what then? If Iran ignores sanctions, what then? If US troops get spread so thin they can’t achieve their objectives, what then? Leadership involves resolving problems, not raising more questions, but the world’s leaders seem incapable of acting according to the job description.

Another question being asked is: if North Korea continues to confront the West by continuing with its nuclear programme, what then? We don’t hear this question asked as often as the ones above, but there is a reason for that. This is one question Western leaders do know the answer to, because it is an answer of their own devising, but the words leave too nasty a taste in people’s mouths for them to be uttered in public.

Ways and means

You have to be quite a powerful nation to be subject to sanctions. There wouldn’t be any point in imposing economic sanctions on somewhere like Kyrgyzstan because it doesn’t have much of an economy to begin with. When you don’t sell much it doesn’t hurt you a lot if people stop buying, and in these days of vast international smuggling rings the legitimate economy is often a luxury anyway.

But powerful nations have a trick up their sleeve. The more powerful you are, the less dependent you are. Countries like Honduras, the original ‘banana republic’ whose whole economy was tied to the whims of a single US company, will never exercise any geopolitical power under those circumstances. If you are powerful enough to have sanctions imposed on you, you are not dependent on a single friend and your economy doesn’t depend on a single export.

Falling energy and mineral prices are hurting Russia because Russia produces and exports so much of both. But despite all the modernisation it badly needs its production base is strong enough to withstand any assault.

Other exports won’t replace oil and gas overnight, but there are enough of them, and enough Russian trading partners, to make energy sanctions moot over the longer term. No matter what Russia’s share of the global energy market is, it will remain a great power with an economy to back it up.

North Korea may be seen as a threat for political reasons, but economically it is relatively small beer because it is heavily dependent on mineral sales. International financial sanctions have been imposed on North Korea due to its nuclear programme, though they are not imposed on Israel for consistently refusing to say whether it has nuclear weapons or not. Therefore these mineral exports, largely anthracite coal and iron ore, are practically its only way of earning any foreign currency.

If North Korea’s mineral export earnings are damaged by economic sabotage it just has to grin and bear it. It has no way of diversifying its export portfolio. As long as it has even one customer for its minerals they will continue to be important, and with fossil fuels making a comeback in countries tired of having “green targets” imposed on them by the biggest polluters, there are going to be customers for the foreseeable future.

The more mineral prices are depressed by “international” speculators who invariably reflect US thinking, the more the countries which can diversify out of minerals will. At the same time, demand for energy is not going to fall. North Korea’s biggest minerals customer is China, and China has already shown it will stop at nothing to get the energy it needs to fuel its vast new factories and provide higher living standards.

The more other countries reduce their energy export portfolios, the more the countries which can’t do this, such as North Korea, will fill the gap. Energy and mineral prices will not fall to zero, and the more other countries seek their fortunes elsewhere the more North Korea will benefit from whatever prices are at a given time. In fact a greater North Korean presence in minerals markets may well drive prices up, as the supplies are all controlled by Kim Jong-un and not subject to even the minimal competition structures which exist between global monopolies.

The manufactured fall in world energy and mineral prices is designed to make North Korea a bigger player in these markets. Is there a reason anyone would want this, when the country is an international pariah? If you look closely, it is the very fact that it is an international pariah which provides that reason.

Mixed messages which say the same thing

No one can seriously suggest that trade relations have no political dimension. Russia was kept out of the World Trade Organisation for decades, despite being one of the major industrialised countries, because some governments had political reasons for not wanting it in the club. Any trade relations, like formal political relations, imply some degree of friendship, even if the friendship is often regarded as exploitation by those who are continually told what a good friend the more powerful partner is.

Throughout Cold War times, despite official sanctions, there was a network of trade relations between Western countries and the Eastern bloc. Similarly, whilst China wasn’t recognised by the US it still exported goods to the West. Hong Kong and Singapore did not develop through their own products alone, and the Taiwanese electronic goods which flooded Western markets were not exclusively manufactured with Taiwanese components.

Why did this happen? There are two main reasons. The first was that the West wanted to send a message to the enemy that it was prepared to be friendly as soon as the enemy’s politics changed, as trade is supposed to be above politics, despite the reality. The other is that it simultaneously wanted to send the opposite message: that it wanted to conquer the East through aggressive trade, creating relations the East could not afford to ignore.

North Korea is home to over 200 different minerals which can be mined and sold profitably. They include molybdenum, an anti-corrosion agent increasingly used in steel production, and a variety of rare earth elements used in smartphones and other equipment used every day. Its reserves are estimated by South Korea, hardly likely to build up its neighbour, to be worth around 6 trillion dollars, a vast sum on paper which it will not require any structural change to turn into real earnings.

The more other countries are forced to diversify, the more the West will be forced to use North Korean minerals. The West will enter its antiquated but productive mining sector, buying its production as a supposedly friendly gesture and then trying to make the country dependent on these sales. All this will give the West a platform to ultimately control and undermine North Korea, or so it thinks. But the real reason it wants this is nothing to do with the minerals themselves, or the profit the West can gain from them.

We know what isn’t good for you

After 70 years of mutual accusation it was, paradoxically, politicians who found the ending of the Cold War easiest. The leaders of East and West found they were as bad as each other, and could find a common language in which to reshape the geopolitical landscape. But the diplomats and industrial leaders involved in trade relations had a much more difficult time, because the old arrangements were unsustainable when there was no need for anything other than genuine friendship.

The Eastern countries who were now agreeing with the West politically made a very simple request. Now you are genuine friends, behave like it. Help us develop our production capacity and sell our goods. Do not pretend to be our friends by buying small things just to force our economies into dependence.

The West has been very slow to respond to this, if it has at all, as all the restrictions on movement of labour and bogus “EU standards” bear witness. While the East has offered the hand of friendship, the West has tried to take it in a clenched fist. After the Berlin Wall fell there was more change of personnel in the commercial circles of the East, and ultimately its political circles, than in the West. Too many important Westerners had built their reputations by following the old trade policies to have any serious interest in changing them.

When Die Another Day, the then-latest instalment in the James Bond franchise, was made in 2002 the villain was a rogue North Korean colonel. It was clear to audiences that this was an essential plot device because North Korea was the only enemy left, and its military were the face of that enemy. Nowadays a number of other countries could be presented in this way, but none with the pedigree of the People’s Republic. Unreconstructed communist states with a huge military still have a place in the world which has supposed to have moved beyond them.

In recent years we have seen bastions of the Western world suffer so much from its own policies that they have had to be bailed out. Greece, Italy, Portugal – all have been part of “Europe” much longer than the old Eastern bloc states, which have managed to whether the economic storm better by being less able to adopt the policies which have led to disaster. This would have been unthinkable in 1989 or 2002, when a new world on Western terms was the key to universal peace and prosperity.

The West has mishandled the new world badly. It handled the old world better, because it won. The rest of the world turned West, the West didn’t turn East. To prevent the other side winning, the pariahs such as Iran and Syria it has created through its own mishandled policies, it has to get back to winning ways quickly, no matter what steps it takes to do so.

The old methods provide a means of doing that – provided there is a big enough enemy you can use them against. All these North Korean minerals can be used in weapons of mass destruction. So can a lot of things produced in the West, like fertiliser, televisions, plastic and paint. But the bigger North Korea can become through its mineral market the easier it is for the West to go back to its old methods, no questions asked, as there is nothing else the West would be expected to do under the circumstances.

Conclusion

The West has lost at being a friend. It once won at being an enemy. North Korea is being financially manipulated into becoming the new enemy so the West can get its act together.

The West is not trying to destroy this pariah but promote it for its own convenience. The longer this goes on, as a more convenient alternative to pursuing genuine friendship with other countries, the more dangers will face us all.

North Korea can profit greatly from minerals without changing the way it does things. It spends most of its earnings on building its combat and nuclear capacity. Is that going to change when it is a victim of Western aggressive trading in the very area it gets its income from?

Maybe it is the world’s best interest if the West always wins. Whether anyone will actually win as a result of this policy remains to be seen.

На Дальневосточной железной дороге в 1 полугодии текущего года объем экспортных перевозок через железнодорожные пограничные переходы составил 5,3 млн тонн.

Это на 24,1% больше показателей за аналогичный период прошлого года.

Так, только через пограничный переход Гродеково (РФ) - Суйфэньхэ (КНР) за 6 месяцев с начала текущего года перевезено 4 млн 191 тыс. тонн экспортных грузов (+7,8% к прошлому году). Значительный рост отмечен по металлической руде - на 885,9 тыс. тонн (в 2,3 раза к прошлому году), химическим минеральным удобрениям - на 108,3 тыс. тонн (+93,3%), лесным грузам - на 84,2 тыс. тонн (+3,9%), хлебным груам - на 34,8 тыс. тонн (почти в 15 раз). Достигнуто увеличение в 2,6 раза объемов перевозимых грузов в контейнерах. Также сохраняется тенденция стабильного роста объемных показателей перевозок целлюлозы, метизов, машин и оборудования.

Стоит отметить, что с введением в постоянную эксплуатацию перегрузочного терминала в северокорейском порту Раджин наблюдается устойчивое увеличение объемов грузов, перевозимых через железнодорожный пограничный переход Хасан (РФ) - Туманган (КНДР). Так, за 6 месяцев 2015 года через данный переход перевезено 787,5 тыс. тонн внешнеторговых грузов. Это на 738,6 тыс. тонн больше, чем в прошлом году.

Непосредственно в направлении угольного терминала в порту Раджин перевезено 734,8 тыс. тонн угля, что выше показателей за 1 полугодие 2014 года в 52,9 раза. Всего за первые 6 месяцев 2015 года через порт Раджин в адрес грузополучателей из Южной Кореи и Китая уже отправлено 16 судовых партий угля.

В течение первого полугодия текущего года через железнодорожный пограничный переход Махалино (РФ) - Хуньчунь (КНР) перевезено 333,4 тонн экспортных грузов, в том числе угля - 267,6 тыс. тонн, руды - 65,7 тыс. тонн.

В мае 2015 года в целях развития транзитного потенциала международного транспортного коридора "Приморье-2" состоялось открытие регулярного контейнерного маршрута Хуньчунь - Махалино - порт Зарубино - Республика Корея (порт Пусан). В рамках поэтапного освоения данного проекта была успешно осуществлена перевозка 10 контейнеров с минеральной водой. Общий объем данного вида перевозок в перспективе оценивается в 100 тыс. контейнеров в год.

Благодаря успешной реализации проектов реконструкции железнодорожного участка Хасан - Туманган - порт Раджин, а также возобновлению функционирования пограничного перехода Махалино - Хуньчунь в течение 1 полугодия 2015 года Дальневосточной железной дорогой в международном железнодорожном сообщении дополнительно привлечено около 1 млн тонн внешнеторговых грузов, сообщила служба корпоративных коммуникаций ДВЖД.

Клинтон обвинила Иран в организации кибератак

В рамках недавнего выступления перед избирателями в штате Айова Хиллари Клинтон, являющаяся кандидатом в президенты США от Демократической партии, назвала четыре страны, от которых исходит угроза хакерских атак. В числе обвиняемых оказался Иран.

«Не только китайцы осуществляют кибератаки на США. Нам хорошо известно, что правительства других стран таких как Россия, КНДР и Иран — прямым и непрямым образом причастны к спонсированию хакеров», — заявила Клинтон.

Подобным образом экс-первая леди, пыталась указать правительству США и американским гражданам на то, что кража конфиденциальной информации является серьезной угрозой, противодействию которой необходимо уделить особое внимание.

По информации Iran.ru, в настоящее время Хиллари Клинтон, известная своей антииранской ритрикой, считается ключевым претендентом на пост нового главы США на президентских выборах, которые состоятся в 2016 году.

Нелегальный краб: стало меньше, но нужны дальнейшие усилия

Отраслевой бизнес и власть отметили сокращение браконьерских поставок краба из России на рынки стран АТР. При подготовке рекомендаций по борьбе с незаконным промыслом эксперты попытались сконцентрироваться на международных соглашениях и отслеживании продукции.

На конференции, организованной WWF России, Ассоциацией добытчиков краба Дальнего Востока и Минвостокразвития, специалисты обсудили эффективность мер по борьбе с ННН-промыслом ценного морепродукта в Дальневосточном бассейне.

«Если в 2007 году импорт странами АТР краба из России превышал отчетный вылов (46,5 тыс. тонн) в четыре раза, в 2010 году – в два раза (отчетный вылов – 38,3 тыс. тонн), то в 2014 году соотношение сократилось до полутора (отчетный вылов – 53,2 тыс. тонн). Динамика отчетного вылова и иностранного импорта за четыре месяца 2015 года говорит о том, что по итогам года их соотношение будет различаться минимально, следовательно, значительно сокращается браконьерский вылов», – рассказал президент Ассоциации добытчиков краба Дальнего Востока Александр Дупляков.

Одним из факторов, который значительно повлиял на ситуацию, стало усиление контроля со стороны пограничных служб. В своем докладе руководитель отраслевого объединения привел такие данные: только в период с 2012 по 2015 годы пограничники задержали более 190 промысловых судов-нарушителей законодательства (из них свыше 140 иностранных). Количество крабовой продукции, изъятой из незаконного оборота, превышает 1500 тонн. Предотвращен ущерб от браконьерской деятельности на сумму более 800 млн. рублей. Органами следствия и дознания в отношении организаторов и исполнителей возбуждено свыше 130 уголовных дел. Общая сумма штрафных санкций в отношении капитанов и компаний-судовладельцев превысила 420 млн. рублей. Сумма исковых требований о возмещении ущерба – 500 млн. рублей. Конфисковано в доход государства 15 промысловых судов.

Вместе с тем, как сообщает корреспондент Fishnews, участники конференции с сожалением констатировали, что деятельность Погранслужбы – достаточно закрытая область и системной информации получить практически нельзя.

Участники конференции отметили позитивный результат, который принесли заключенные в последние годы соглашения по борьбе с ННН-промыслом. Сейчас такие договоры действуют с Южной и Северной Кореей, Китаем, Японией.

Импорт стран АТР в пересчете на вес улова только за последние два года сократился с 96 тыс. тонн до 78 тыс. тонн, в денежном выражении – с 798,45 млн. долларов до 776,5 млн. долларов.

Впрочем, несмотря на резкое падение объемов ННН-промысла, проблема остается. «Просто процесс легализации или поставок продукции становится более сложным», – сообщил Александр Дупляков. Эксперт указал на то, что ключевым направлением для сбыта нелегальной продукции становится Китай.

«Официальные таможенные данные Южной Кореи, Японии, Китая и США показывают, что в 2013 году эти четыре страны (на долю которых приходится почти весь официальный экспорт краба РФ) ввезли из России живого и мороженого краба в 1,69 раза больше официального российского вылова. В течение последних десяти лет вылов краба благодаря нелегальному промыслу в два-четыре раза превышал разрешенную квоту», – сообщил Константин Згуровский.

Информацию о методах и объемах поставок нелегального краба подтвердил и представитель Дальневосточного таможенного управления, присутствовавший на конференции.

Участники встречи подробно остановились на выработке рекомендаций по борьбе с ННН-промыслом. По мнению специалистов, важно, чтобы принимаемые меры «не ударили по действующему легальному бизнесу». Поэтому при подготовке рекомендаций эксперты попытались сконцентрировать усилия именно на законодательных рычагах – уже достигнутых соглашениях по борьбе с ННН-промыслом и возможностях отслеживать продукцию. Присутствовавшие на конференции представители бизнеса поддержали инициативы. Сегодня проект рекомендаций находится на согласовании сторон. Предполагается, что часть инициатив будет озвучена Минвостокразвития на заседании президиума Госсовета в сентябре.

Безопасность на промысле – задача номер один

Владимир СОКОЛОВ, Заместитель руководителя Росрыболовства

В сферу ответственности заместителя руководителя Росрыболовства Владимира Витальевича СОКОЛОВА входили вопросы безопасности рыбопромыслового флота и противодействия ННН-промыслу. Этим проблемам посвящено последнее интервью Владимира Витальевича, опубликованное в журнале «Fishnews – Новости рыболовства».

– Владимир Витальевич, в последние годы на рыбопромысловом флоте произошло несколько крупных аварий, сопровождавшихся человеческими жертвами. Самым громким стало недавнее крушение БМРТ «Дальний Восток» в Охотском море, когда погибло и пропало без вести 69 человек. С чем связан рост аварийности? Только ли человеческий фактор приводит к катастрофам или причины кроются в недостатках современной системы обеспечения безопасности мореплавания?

– На самом деле аварии случались и раньше. Мы проанализировали происшествия с судами рыбопромыслового флота за последние пять лет. За этот период утонуло пять судов, последние случаи – это «Аметист» в 2011 г., «Шанс-101» в 2013 и в этом году – «Дальний Восток» и «Олег Найденов». Как правило, причиной большинства серьезных аварий в море является грубое нарушение основ судовождения со стороны командного состава. Это касается и капитанов судов, хотя вроде бы за ними есть контроль и они проходят аттестацию, но тем не менее катастрофы происходят.

Авария, повлекшая гибель людей, – это всегда трагедия, что тут скажешь, и поиск виноватых – не самая приятная миссия. Конечно, в случае с гибелью «Дальнего Востока» на первый план выходит человеческий фактор. Капитан переоценил свои возможности, потому что судно было совсем без топлива. Он должен был буквально через несколько часов бункероваться и не заполнил танки двойного дна. Плюс поднял мешок с рыбой, который весит почти 100 тонн, это усугубило ситуацию. И ветер. Траулер накренился, черпанул воды, и судно накренилось на борт.

Я сам встречал экипаж БМРТ, летал в Южно-Сахалинск, беседовал с командой. В принципе все понятно, тем более я сам бывший капитан дальнего плавания, все это проходил и работал на судах такого типа, поэтому все это прекрасно знаю и как капитан, и как человек.

Но я не могу согласиться с тем, что причины аварий связаны с ухудшением качества подготовки моряков. Командный состав у нас дипломированный, рядовые члены экипажа перед выходом в море в обязательном порядке проходят обучение и получают международные сертификаты по безопасности. Любой человек на судне должен уметь заделать пробоину, правильно сесть в шлюпку или плот, надеть спасательный жилет – всему этому их учат. Формальный подход здесь недопустим, тем более что капитаны портов проверяют и оценивают готовность экипажей во время учебных тревог. Если есть недочеты или замечания, просто так судно никто не выпустит.

Трагические события, связанные с гибелью моряков, конечно, требуют принятия безотлагательных мер по укреплению существующей в отрасли вертикали управления безопасностью рыболовецких судов как при подготовке к выходу в море, так и при осуществлении рыболовства в районах промысла. В связи с этим Росрыболовством подготовлены и направлены в Минсельхоз предложения по совершенствованию законодательства в области обеспечения безопасности плавания судов рыбопромыслового флота.

– Какое ведомство сейчас контролирует соблюдение требований к безопасности мореплавания и какие санкции грозят капитану и судовладельцу в случае их нарушения? Кто и по каким критериям осуществляет проверку рыболовного судна перед выходом из порта?

– В настоящее время функции по надзору за безопасностью мореплавания у нас возложены на Росрыболовство и Минтранс. Дело в том, что в 2006 г. администрации морских рыбных портов были объединены с администрациями торговых портов. Сейчас уже нет ни тех, ни других, остались просто морские порты. В результате функциональные обязанности разделились, и на отходе суда у нас проверяет Минтранс, а на промысле обеспечение безопасности мореплавания возложено на Росрыболовство.

Приказом Минсельхоза от 19 декабря 2013 г. № 489 г. утвержден административный регламент Федерального агентства по рыболовству по исполнению государственной функции по осуществлению государственного надзора за торговым мореплаванием в части обеспечения безопасности плавания судов рыбопромыслового флота в районах промысла при осуществлении рыболовства. Проблема в том, что этот приказ вступил в силу только 21 сентября 2014 года. А поскольку план проверок необходимо направить на согласование с прокуратурой до 1 сентября текущего года, утвердить его на 2015 год мы никак не успевали. Сейчас такая работа ведется, но уже с прицелом на 2016 год.

Второй момент: несмотря на то что наши территориальные органы отвечали за безопасность судов в районе промысла, по сути все проверки они могли осуществлять только на берегу. Этот вопрос обсуждался в рамках большого совещания по безопасности мореплавания, которое провел руководитель Росрыболовства Илья ШЕСТАКОВ. Мы решили, что будем корректировать приказ № 489, будем добавлять туда функционал, который позволит нам осуществлять проверку судов в море.

– На протяжении последних лет Федеральное агентство по рыболовству большое внимание уделяло заключению межправительственных соглашений по противодействию ННН-промыслу. Какие результаты принесла эта деятельность? Намерено ли ведомство продолжать ее? И с какими странами необходимо в первую очередь усиливать сотрудничество по линии борьбы с браконьерством?

– Прежде всего, следует отметить, что принятые в последние годы меры по противодействию ННН-промысла привели к сокращению масштабов браконьерства и оборота продукции из незаконно добытых водных биоресурсов. Проводимая Росрыболовством работа в первую очередь была направлена на создание условий, исключающих возможность реализации браконьерской продукции, что делает незаконный промысел невыгодным делом.

В настоящее время нами заключены соответствующие межправительственные соглашения с Японией, Китаем, КНДР и Республикой Корея. Одновременно Росрыболовством во исполнение решения Правительства РФ организована реализация принятого Евросоюзом регламента, позволяющего ввозить на территорию стран ЕС только те водные биоресурсы, законность происхождения которых подтверждена уполномоченными органами стран-экспортеров.

Проверка законности происхождения продукции из ВБР осуществляется и в рамках установленной рядом международных рыбохозяйственных организаций, таких как НАФО, НЕАФК, процедуры государственного портового контроля. Поскольку основными импортерами российской рыбы являются страны ЕС, Китай, Япония и Корея, сегодня можно говорить о том, что у нас в целом создана система контроля законности происхождения вывозимых с территории Российской Федерации уловов водных биоресурсов и продукции из них.

Для примера скажу, что в прошлом году реализация перечисленных механизмов позволила проконтролировать законность происхождения 82% российского рыбного экспорта. При этом практическое применение соглашений с Японией и Китаем началось только в ноябре-декабре, что несомненно позволит повысить общие показатели по итогам 2015 г.

Росрыболовство намерено продолжить работу в данном направлении, обеспечив в конечном счете стопроцентный контроль законности происхождения вывозимой рыбной продукции. Так, в настоящее время ведется работа по заключению аналогичного межправсоглашения с США. Ожидаем, что такой документ может быть подписан уже в этом году.

Кроме того, на площадке саммита АТЭС в 2012 г. во Владивостоке Росрыболовством была выдвинута идея о создании в рамках организации единой системы контроля законности происхождения уловов водных биоресурсов и деятельности рыбопромысловых судов, а также международного центра противодействия ННН-промыслу. Российская инициатива нашла широкую поддержку ведущих рыболовных держав региона. В соответствии с установленной АТЭС процедурой сейчас идет работа по подготовке международного семинара по данной теме, который также пройдет во Владивостоке.

– Росрыболовством не раз анонсировался переход к электронному промжурналу, который станет одним из звеньев цепи прослеживаемости происхождения рыбной продукции от моря до прилавка. На какой стадии находится работа над ЭПЖ? Планируется ли интегрировать эту систему в информационные базы других надзорных ведомств – Погранслужбы, Россельхознадзора, таможни, ветеринарных служб субъектов федерации или она останется внутренним инструментом Росрыболовства? Если да, то когда это может произойти?

– Электронный промысловый журнал – это очень важная разработка, но я бы не сказал, что она близка к завершению. Учитывая, что вопрос о создании ЭПЖ включен в государственную программу развития рыбохозяйственного комплекса, мы ожидаем, что работа над этой системой будет закончена в 2017 г.

Есть и хорошие новости. Сейчас ЭПЖ проходит этап апробации на Северном и Дальневосточном бассейнах, и результаты в общем-то можно оценить положительно. Возможно даже, что мы введем эту систему раньше запланированного срока. Одна из главных задач ЭПЖ – обеспечить прозрачность промысла, поэтому эти данные смогут использовать все заинтересованные органы, прежде всего, пограничники, таможенники, ветеринары и т.д. Мы, безусловно, предоставим им доступ к этой базе.

В свою очередь у рыбаков будет время привыкнуть к электронному промысловому журналу, собственно для этого и проводятся тесты. Система будет вводиться постепенно на всех бассейнах параллельно с обучением капитанов и командного состава работе с ЭПЖ. Этот комплекс упростит документооборот, объединив все журналы, которые ведутся на судне по вылову и производству продукции. Сводки будут точно так же регулярно поступать в отраслевую систему мониторинга. Единственной проблемой на сегодняшний день остается поиск канала спутниковой связи. Думаю, что до 2017 года мы его найдем, и система ЭПЖ заработает в полную силу.

– В отличие от морского ННН-промысла ситуация на внутренних водоемах целиком находится в зоне ответственности Росрыболовства. Как вы оцениваете масштабы нелегального лова в целом по стране? Справедливо ли, что наказание для любителей порыбачить в свое удовольствие, нарушивших правила рыболовства, и «профессиональных» браконьеров зачастую одинаково? И как можно эффективно противостоять «бытовому» браконьерству, ведь под каждым кустом не посадишь по инспектору?

– Это действительно большая проблема. Мы с ней боремся и будем бороться, но результат я бы пока назвал плачевным – браконьеров слишком много. Давайте посмотрим статистику. По результатам проведения контрольно-надзорных мероприятий в 2014 г. на внутренних водоемах должностные лица теруправлений выявили 129 571 нарушение законодательства в области рыболовства и сохранения водных биоресурсов. На нарушителей наложено административных штрафов на сумму 428,985 млн. рублей. Такие большие цифры – сам по себе настораживающий показатель, лучше бы они были на порядок скромнее, но мы бы знали, что все ловят в рамках закона, чего, к сожалению, не происходит.

В текущем году ситуация не улучшается: только за пять месяцев сотрудники теруправлений зафиксировали 54 362 нарушения. Сумма штрафов превысила 105 млн. рублей, к нарушителям предъявлено исков на возмещение ущерба в размере 23 млн. рублей. В следственные органы передано 2228 материалов для принятия решений о возбуждении уголовных дел. Чтобы дела против браконьеров впоследствии не разваливались в судах, в теруправлениях постоянно ведется работа по повышению юридической грамотности инспекторского состава, обучению правильному сбору доказательной базы, составлению протоколов.

Кроме того, в Росрыболовстве создана оперативная группа «Пиранья», которую мы задействуем в период прохождения путин. Она нацелена на противодействие профессиональным браконьерам, которые не рыбку-две вытащат, а уничтожают десятки тонн водных биоресурсов, особенно кто сидит на заготовке икры. Но таких групп у нас, честно говоря, не хватает. Хотя мы мобилизуем инспекторов со всей страны, в целом привлекаем около 200 человек с других теруправлений и направляем их в регионы, где идет путина, для пресечения масштабного организованного браконьерского промысла.

Если обратиться к законодательной базе, то для так называемых профессиональных браконьеров, то есть граждан, для которых незаконный вылов стал основным источником получения финансовых средств, ответственность в первую очередь предусмотрена статьями 256 и 258.1 УК РФ. Что касается административного наказания, то санкция части 2 статьи 8.37 КоАП РФ, по которой привлекаются граждане, нарушившие правила рыболовства, предусматривает наложение штрафа в размере от 2 до 5 тыс. рублей с конфискацией судна и других орудий лова.

Эта санкция достаточно вариативна и с учетом обстоятельств дела позволяет назначить соответствующее административное наказание. При этом наказание в соответствии с УК или КоАП не освобождает граждан от обязанности по возмещению ущерба, причиненного водным биологическим ресурсам, в денежном эквиваленте. Зачастую сумма, подлежащая выплате, существенно и наиболее чувствительным образом воздействует на нарушителя по сравнению со штрафом.

Большое внимание мы уделяем работе с населением. В 2014 г. Росрыболовством и теруправлениями, в том числе с участием средств массовой информации, проведено более 8 тысяч массовых публичных мероприятий по теме сохранения водных биоресурсов и среды их обитания. Стараемся привлекать к решению этих вопросов общественность. Так, приказом Федерального агентства по рыболовству утверждено положение об организации деятельности внештатных общественных инспекторов, определены их задачи, права и обязанности. Не забываем вести профилактическую работу среди школьников.

Россия > Рыба > fish.gov.ru, 6 июля 2015 > № 1432138 Владимир Соколов

Объединение Кореи в глазах Сеула и Пхеньяна сегодня

Александр Воронцов

Эта «священная» для корейцев Севера и Юга тема вновь оказалась в эпицентре международного внимания.

Было время, когда в этом вопросе инициативней были северяне, а южане опасались «коммунизации» с Севера. Сейчас, в условиях кардинального сдвига экономического силового фактора в пользу Юга, КНДР, как считают многие эксперты, больше думает о самосохранении, нежели чем о глобальных проектах объединения.

Однако в последние годы данная проблема зазвучала опять весьма громко. На этот раз в роли первой скрипки выступает Сеул.

Заинтересованные читатели помнят, что одним из приоритетов нынешней президентской администрации РК была заявлена задача создания доверия между Югом и Севером. Однако по прошествии трех лет аналитики пришли к мнению, что данная установка на практике была подменена политикой форсирования объединения через ускорение «коллапса и смены режима» в КНДР. И сегодня основные дискуссии в Южной Корее ведутся на тему, что и как делать Сеулу после объединения: как восстанавливать разрушенную экономику, на каких принципах (южнокорейских или международных) формировать правовое пространство на «присоединенных» территориях и осуществлять правосудие в отношении «преступной» верхушки нынешней КНДР.

Многим исследователям такая постановка кажется по меньшей мере преждевременной попыткой «делить шкуру неубитого медведя». Тем не менее это реальность современного дискурса политической элиты РК.

Ещё в марте 2014 года президент РК Па Кын Хе, находясь в Дрездене, произнесла программную речь, в которой на фоне внешне привлекательных для Пхеньяна предложений была исподволь проведена идея воссоединения по «германскому варианту», то есть объединения Кореи путём поглощения Севера Югом (а в корейскоязычном варианте выступления термин «абсорбция» был прописан открыто). И сам Дрезден, расположенный в поглощённой ГДР, был выбран местом произнесения программной речи Па Кын Хе не случайно.

Другим подтверждением данного феномена может служить и глобальная «Евразийская инициатива» президента Республики Корея г-жи Пак Кын Хе, озвученная в ноябре 2013 г. Безусловно, данная концепция – заявка на новый мегапроект, предназначенный не только для Восточной Азии, но и значительно более широкого пространства.

Однако, при анализе «евразийской инициативы» через призму темы нашей статьи, видно, что второй ведущей задачей концепции выделена задача «Добьемся мирного процветания Евразии через открытие и денуклеаризацию Северной Кореи».

По словам спикера правительства РК, «главной целью мегапроекта является создание гигантской волны мира и процветания в Евразийских обществах, которая будет происходить из Европы, Юго-Западной Азии и Среднего Востока как мотив для перестройки, открытия и отказа от ядерного оружия Северной Кореи и улучшения человеческих прав на Севере. Мы можем использовать Евразийские страны в качестве рычага для убеждения Северной Кореи. Однако если Пхеньян откажется, мы увеличим давление на Северную Корею – где прерывается линия Евразийского процветания – чтобы соединить Евразийскую линию с Северной Кореей силой. Может ли Пхеньян остановить локомотив Евразийского общества, который является кардинальной революцией мировой истории?».

Не удивительно, что в Пхеньяне такое предложение встретили отрицательно. В сентябре 2014 г. министр иностранных дел КНДР Ли Су Ён, на Генеральную Ассамблею ООН в Нью-Йорке, дал развернутый ответ на «мирные» инициативы Юга, напомнив о концепции объединения Кореи, сформулированной ещё Ким Ир Сеном, – объединении на базе создания «Конфедеративной республики Корё».

Дискуссия на эту тему между официальными представителями двух корейских государств сегодня продолжает набирать обороты.

Уверенность в неизбежном скором объединении Кореи на условиях РК постоянно озвучивают высокопоставленные южнокорейские деятели. Министр по делам объединения РК Рю Гиль Чже, выступая в конце 2014 г. в Вашингтоне, утверждал, что «…для объединения Кореи нам необходимы «три колеса»: одно из них – улучшение межкорейских отношений; второе – формирование консенсуса по вопросам объединения внутри южнокорейского общества (поскольку, как признаёт министр, сейчас для многих южнокорейцев, особенно молодых граждан, объединение – далеко не самая приоритетная задача)».

Но, самое важное «колесо» – тесное сотрудничество с международным сообществом, т.к. участие его (и особенно США) в процессе подготовки объединения совершенно необходимо и обязательно. Именно благодаря их поддержке стало возможным объединение Германии. «Я убеждён, что если США будут твёрдо поддерживать и помогать объединению Кореи, наши мечты о воссоединении Кореи станут реальностью».

Северокорейские учёные также дают свой ответ. В докладе Института проблем разоружения и мира МИД КНДР в феврале 2015 г., подчёркивается необходимость объективно оценивать реалии, существующие на Корейском полуострове. А они сегодня таковы, что «две Кореи в течение 70 лет развиваются по различным траекториям, определяемым противоположными идеологиями и политическими системами. При этом ни одна из корейских сторон не желает отказываться от собственной идеологии и политической системы. Поэтому стремление одной из сторон к навязыванию своей системы непременно приведёт к войне и вовлечению в неё соседних государств. С учётом характеристик военных потенциалов – как самих корейских государств, так и их соседей – итогом попытки реализации подобного сценария станет «катастрофический Армагеддон», по сравнению с которым поблекнут трагические последствия Корейской войны 1950-х годов, нынешних военных конфликтов на Ближнем Востоке и на Украине».

На основе проведённого анализа северокорейский автор приходит к выводу, что сосуществование двух систем – единственный реалистичный путь к объединению Кореи. Различия систем – не «Ахиллесова пята», а причина необходимости их сосуществования. Когда же две корейские стороны объединятся в одном государстве и станут уважать особенности политического устройства друг друга, тогда межкорейское сотрудничество будет развиваться без помех, и конечная цель достижения объединения перестанет быть вопросом.

При этом, по убеждению Пхеньяна, в ходе процесса объединения две корейские стороны «не должны слепо копировать опыт других стран, а формировать структуру, соответствующую реалиям и специфике Кореи, и тогда нам не потребуется использовать чужие мозги и спрашивать разрешения у внешних сил об одобрении нашего решения об объединении».

Как нам представляется, здесь уместно прерваться и предоставить читателю возможность самостоятельно оценить современные подходы обеих Корей к актуальной проблеме.

Казахстанские физики-ядерщики расширяют сотрудничество с коллегами из Азиатско-Тихоокеанского региона

Анна Шатерникова

Как отметил полномочный представитель РК в ОИЯИ Кайрат Кадыржанов, в активе ядерной физики имеется много достижений как со знаком “плюс”, так и со знаком “минус” - это атомная бомба и атомный ледокол, ядерные технологии для лечения рака.

Все эти открытия обязаны своим появлением теоретической физике. “На семинаре мы получили возможность в очередной раз обменяться опытом, обсудить полученные результаты. Для физики вообще характерно обсуждать, сравнивать результаты, получать подтверждения в нескольких лабораториях. Только в этом случае можно говорить о новых научных достижениях. Не может не радовать, что среди участников мероприятия много молодежи, в том числе казахстанцев. На сегодняшний день в ОИЯИ работают 60 представителей РК, которые потом вернутся в нашу страну”, - отметил г-н КАДЫРЖАНОВ.

В ходе семинара между АТЦТФ и ИЯФ подписан меморандум о сотрудничестве, основная цель которого заключается в продвижении основных исследований по фундаментальной ядерной физике в тех аспектах, где наши ученые заинтересованы в совместной работе с зарубежными коллегами. В соответствии с условиями данного документа, Казахстан становится членом азиатской ассоциации ядерно-физических организаций. “Казахстан фактически стал членом АТЦТФ два года назад. Но благодаря подписанному меморандуму мы сможем инициировать совместную активную научную деятельность, чтобы продвигать ядерную физику в наших регионах. Мы подписали меморандум именно с Казахстаном потому, что, по нашему мнению, РК является очень развитой страной, имеет перспективные человеческие ресурсы. С тех пор как Казахстан фактически вошел в АТЦТФ два года назад, мы развивали только один вид совместных исследований. Теперь перед нами открывается много других аспектов для сотрудничества: визиты-исследования, конференции, школы, если потребуется, тренинги для молодых специалистов”, - отметил президент АТЦТФ Хьюн Кью ЛИ.

По словам исполняющего обязанности генерального директора ИЯФ РК Петра Чакрова, для казахстанской стороны взаимодействие с АТЦТФ очень полезно не только в научно-техническом плане, но и с точки зрения установления контактов с учеными Азиатско-Тихоокеанского региона. “Как правило, такие вещи выливаются в совместные эксперименты. Сейчас мы проводим несколько совместных работ, которые связаны с необходимостью выезжать друг к другу на эксперимент: научные установки, особенно в области ядерной физики, достаточно дорогостоящи, и каждой стране тяжело держать полный набор реакторов, ускорителей и необходимое оборудование. Сегодня, скажем, наши специалисты поехали в Финляндию или в Польшу проводить эксперименты на их установках, а завтра ученые из этих стран приедут к нам. Мы хотим развивать аналогичное сотрудничество с Азиатско-Тихоокеанским регионом, у специалистов из этих стран тоже есть серьезные планы по созданию новых ядерно-физических установок”, - констатировал г-н ЧАКРОВ. Как считают эксперты, тот факт, что на протяжении многих лет Казахстан является равноправным членом международного сообщества по фундаментальным ядерно-физическим исследованиям, имеет огромное значение для страны, поскольку сегодня именно теоретическая физика является одним из ключевых источников новых технологий для различных областей народного хозяйства.

АТЦТФ, образованный в 1994 году, является международной научной организацией, занимающейся высококачественными исследованиями во всех областях теоретической физики и налаживающей сотрудничество между учеными из разных стран региона и других государств. Международная межправительственная научно-исследовательская организация ОИЯИ была зарегистрирована в ООН в феврале 1957 года. Целью создания института было объявлено объединение усилий, научного и материального потенциала государств - членов для изучения фундаментальных свойств материи. На сегодняшний день членами ОИЯИ являются 18 государств: Азербайджан, Армения, Беларусь, Болгария, Вьетнам, Грузия, Казахстан, КНДР, Куба, Молдова, Монголия, Польша, Россия, Румыния, Словакия, Узбекистан, Украина, Чехия. На правительственном уровне руководством института подписаны соглашения о сотрудничестве с Венгрией, Германией, Египтом, Италией, Сербией и ЮАР. Лаборатория теоретической физики функционирует как самостоятельный институт с широкой научной программой работ в таких областях теоретической физики, как квантовая теория поля, физика элементарных частиц, ядерная физика, теория конденсированных сред, современная математическая физика.

Переговоры в Вене: пять дней до финиша?

Драматизм на переговорах в Вене нарастает. За несколько дней до очередного «окончательного срока» подписания соглашения по ядерной программе между Ираном и «шестеркой» государств-международных посредников Тегеран и Вашингтон обменялись достаточно жесткими заявлениями. Хасан Роухани пообещал в случае очередного переноса сроков возобновить ядерные исследования в полном объеме. На что Барак Обама пригрозил вообще свернуть переговорный процесс. Между тем, как стало известно из весьма информированных источников, черновик итогового документа уже почти готов.

Игра вокруг иранского ядерного досье затянулась настолько, что ее дальнейшее продолжение становится бессмысленным. Многочисленными обещаниями и оптимистичными заявлениями стороны сами загнали себя в тупик. И сами поставили себя в ситуацию, из которой есть только два выхода: либо в ближайшие дни подписать хоть какой-то документ, либо публично признать фиаско переговорного процесса. Отсюда – нервы и нарастающий драматизм публичных заявлений. Которые, нужно отметить, мало затрагивают работу дипломатических «шерпов», в срочном порядке верстающих сейчас контуры итогового Соглашения и пытающихся достичь приемлемого всеми сторонами компромисса в формулировках этого документа.

Итак, о чем удалось договориться, а что, в свою очередь, остается камнем преткновения? Какие внешние факторы влияют на переговорный процесс? Вот главные вопросы и, вместе с тем, основная тема данного комментария.

Что согласовано?

Обогащение урана и количество центрифуг

Стороны пришли к соглашению в вопросе о том, что Иран в ближайшие десять лет будет иметь шесть тысяч центрифуг, из которых пять тысяч будут постоянно действующими и производить обогащение урана для нужд энергетики, медицины, а также в научно-исследовательских целях. Одновременно с этим, в ближайшие 15 лет Иран утилизирует все свои запасы высокообогащенного урана. И сократит запасы урана низкообогащенного до 7,6 тонн, постоянно придерживаясь в свой ядерной деятельности поддержания объема на уровне этой цифры.

Подземный объект «Фордо»

Согласно достигнутым договоренностям, на нем на пятнадцать лет полностью прекращается любая деятельность, связанная с обогащением урана. При этом на объекте, под самым пристальным международным контролем, должны быть прекращены как вся научно-исследовательская деятельность, связанная с ядерной физикой, так и отработка связанных с этим вопросом технологий.

Вопрос плутония

Иран должен произвести технические мероприятия в отношении реактора на тяжелой воде, строительство которого практически завершено в Араке, полностью исключающие возможность получения оружейного плутония. Кроме того, Иран берет на себя обязательство в ближайшие пятнадцать лет не строить реакторы на тяжелой воде.

Международный контроль

Инспекторам МАГАТЭ будет обеспечен свободный доступ на ряд ядерных объектов Ирана, а также созданы условия для непрерывного мониторинга деятельности как используемых центрифуг, так и находящихся на консервации. Кроме того, в отношении ряда объектов международные инспектора будут обладать правом внезапных проверок, с предварительным уведомлением за два часа.

Санкции

Резолюции Совета Безопасности ООН, вводящие санкции против Ирана, будут отменены после того, как МАГАТЭ представит доклад о выполнении Тегераном первого этапа мероприятий, связанных с вопросами обогащения, количества центрифуг, Фордо и реактора в Араке. Кроме того, после предоставления этого доклада, будут не отменены, а приостановлены односторонние санкции против Ирана, введенные США и Евросоюзом. На этом список дипломатических достижений заканчивается и начинается другой, прямо противоположный по содержанию.

Какие разногласия остаются?

Формы международного контроля

Иран категорически отвергает предложения об ужесточении форм контроля, внесенные западными делегациями. Так, в частности, специальным решением Маджлиса запрещены так называемые «интервью» иранских ученых-атомщиков, которые собирались проводить инспектора МАГАТЭ. Кроме того, Тегеран однозначно высказался против того, чтобы международные инспекции имели право всеобъемлющих и внезапных проверок в отношении любых объектов, которые могут, по их мнению, быть связаны с иранской ядерной программой.

Формы снятия санкций

Иран продолжает настаивать на том, что ряд международных и односторонних санкций должен быть отменен сразу после подписания Соглашения. США и его союзники утверждают, что до снятия одной части санкций и приостановки другой должно пройти некоторое, достаточно значительное время, за которое «шестерка» должна убедиться в добросовестном исполнении Тегераном взятых на себя обязательств. По этому поводу Верховный лидер аятолла Али Хаменеи достаточно справедливо заметил, что предлагаемый Вашингтоном и его союзниками механизм будет занимать слишком много времени и не содержит гарантий полной отмены всех санкций. Часть этих вопросов пытается решить своим визитом в Тегеран для встречи с Хасаном Роухани и главой Высшего совета национальной безопасности Али Шамхани глава МАГАТЭ Юкио Амано.

Обратимость санкций (так называемый Snapback)

Серьезные разногласия продолжают сохраняться в отношении «обратимости» санкций, то есть их возобновления в случае неисполнения Ираном условий Соглашения. «Изюминкой» дискуссий по этому поводу является стремление Вашингтона, Парижа и Лондона «протащить» в текст итогового документа такой механизм, который не позволил бы Москве или Пекину наложить в Совете Безопасности ООН «вето» на резолюцию о повторном введении санкций. На сегодняшний день западный блок «шестерки» измыслил хитрую процедуру, при которой Совет Безопасности ООН должен периодически (раз в полгода или раз в год) принимать специальные резолюции о том, что Иран выполняет свои обязательства и вводить санкции против него нет необходимости. Хитрость, как уже догадались читатели, заключается здесь в том, что «ветирующей стороной» при таком раскладе оказываются не Москва и Пекин, а как раз Вашингтон, Париж и Лондон.

Срок действия ограничений в отношении иранской ядерной программы

Западный блок «шестерки» настаивает на том, что максимальные ограничения в отношении ядерной программы должны сохраняться не менее десяти лет. В течение этого срока Тегеран должен будет регулярно предоставлять МАГАТЭ планы своей научно-исследовательской и технологической деятельности в ядерной сфере и, после их утверждения специалистами этого международного агентства, неукоснительно данных планов придерживаться. Что, кстати, также будет контролироваться. Иранское руководство охарактеризовало и «первое десятилетие» и последующее «планирование» как «чрезмерное насилие, выходящее и за рамки разумного, и за рамки требований Договора о нераспространении».

Примерно так выглядит сложившаяся к сегодняшнему дню на переговорах в Вене «карта обстановки», на которую, ко всему прочему, существенное влияние оказывают и внешние факторы.

Давление извне

Основными игроками здесь, как и следовало ожидать, является «антииранская троица», Конгресс США, Израиль и Саудовская Аравия, а также примкнувший к ним Париж. Американская сторона на переговорах плотно привязана к дате 9 июля, поскольку если Соглашение к этому периоду подписано не будет, то его рассмотрение в Конгрессе будет продлено с 30 до 60 дней.

Естественно, Конгресс не сможет признать Соглашение недействительным, поскольку у него нет таких полномочий. «Одобрить» или же «не одобрить» − единственные варианты для голосования. Но здесь-то как раз и заключается нюанс, поскольку «не одобрить» означает, по сути, новый виток борьбы Белого дома и Капитолийского холма по иранскому вопросу. Следует заметить, что 25 июня неутомимые сенаторы иранофобы Роберт Менендес и Марк Кирк, которые стоят на страже интересов Израиля, внесли на рассмотрение коллег законопроект, предусматривающий сохранение в силе еще на 10 лет ключевых односторонних американских санкций в отношении Тегерана – по сути, продление как запрета на инвестиции в нефтегазовую отрасль Ирана, так и возможности американским властям «наказывать» те государства и фирмы, которые эти инвестиции осуществляют. В случае успеха законопроекта, вполне вероятного в случае, если Конгресс выразит неодобрение Обаме, удар по международному Соглашению Ирана с «шестеркой» будет сильнейший.

Несмотря на неоднократные гарантии со стороны Вашингтона о том, что Соглашение с Ираном не нанесет ущерба безопасности Израиля, Тель-Авив категорически отказывается в это верить. А потому продолжает использовать любую возможность для срыва подписания итоговых документов в Вене.

«Это соглашение превращается из плохого соглашения в худшее, и оно становится хуже с каждым днем. В сущности, это позволит Ирану не просто стать крупным игроком с одной или двумя ядерными бомбами, а получить неограниченный арсенал в течение десятилетия с возможностью создания нескольких атомных бомб заранее, нарушив соглашение о контроле, которое, в любом случае, полно дыр», − заявил 29 июня «неистовый Биби» Нетаньяху. – «В дополнение к этому, соглашение дает Ирану многие миллиарды долларов, сотни миллиардов долларов, в течение короткого времени, что позволит ему финансировать свою возрастающую агрессию, которая, прежде всего, направлена против государства Израиль, а также в других частях Ближнего Востока».

Союзники Израиля в Вашингтоне из числа «ястребов» уже откликнулись: в обнародованной «Национальной военной стратегии США-2015» Иран, наряду с Россией, Китаем и Северной Кореей, назван одним из источников угрозы Америке. «Ни одна из этих стран не стремится установить прямой военный конфликт с США или нашими союзниками. Тем не менее каждая из них вызывает определенные опасения у международного сообщества», − говорится в документе.

Новое руководство Эр-Рияда уже заявило, что если сочтет Соглашение не устраивающим, то приступит к реализации собственной ядерной программы. В чем, собственно, получило и поддержку Парижа, который уже много лет, как является клиентом Катара. Официальные представители Франции не скрывают, что если Тегеран не пойдет на серьезные уступки по целому ряду вопросов, в частности самого жесткого контроля за его ядерной программой, то французская сторона блокирует переговорный процесс.

******

По большому счету, вопрос о том, будет ли подписано какое-то соглашение 7-го июля, 9-го июля или позже, уже не имеет принципиального значения. При этом шансы на то, что стороны признают фиаско своих дипломатических усилий, гораздо ниже того, что некий документ все-таки будет подписан. Дело не в достигнутых договоренностях, а в том, как их намерены выполнять Вашингтон и его союзники. Ведь практически все республиканцы и часть демократов в Конгрессе, ВПК США, Израиль, Саудовская Аравия, Катар и их сателлиты никак не хотят, чтобы Иран освободился от санкций. Для них Иран без санкций – это смертельная опасность! С Россией и Китаем проблем не будет, они давно готовы подписать Соглашение по ИЯП и хотят форсировать отношения с Ираном во всех сферах, где это возможно. Одним словом, сейчас главный вопрос, к каким последствиям приведет успех или срыв переговорного процесса. Но это – тема уже совершенно другого разговора.

В 30 странах мира наблюдается высокий уровень террористической угрозы

МИД Великобритании составило для туристов карту террористической угрозы. «Безопасный» мир для туристов, желающих отдохнуть без риска для жизни, сократился более чем на четверть.

На карте, которую составили аналитики английского дипведомства, страны окрашены в разные оттенки красного цвета согласно четырем уровням террористических угроз: высокому, обычному, среднему и низкому. Чем темнее цвет страны – тем выше террористическая угроза. На основании своих данных МИД Британии полагает, что в более чем 30 странах планеты наблюдается высокая угроза стать жертвой террористических актов . Отдыхать этим летом опасно не только в Ливии, Пакистане и Сомали, - странах, куда не рекомендуется ездить в последние годы. В темно-бардовый цвет, показывающий на карте самый высокий четвертый уровень террористической угрозы, окрашены и такие популярные у туристов страны, как Испания, Франция и сама Великобритания.

МИД Великобритании также не рекомендует своим гражданам ехать отдыхать в Турцию, Египет, Таиланд, Индию. Опасной для туристов признана и Россия. Традиционно областью высокого риска стал почти весь Ближний Восток, страны центральной Африки, а также северные и восточные африканские государства.

Список стран с высоким уровнем террористической опасности:

• Австралия

• Алжир

• Афганистан

• Бельгия

• Бирма

• Великобритания

• Египет

• Эфиопия

• Индия

• Индонезия

• Ирак

• Испания

• Йемен

• Кения

• Колумбия

• Ливия

• Мали

• Нигер

• Нигерия

• Пакистан

• Россия

• Саудовская Аравия

• Сирия

• Сомали

• Таиланд

• Тунис

• Турция

• Франция

К странам с низким уровнем террористической угрозы традиционно отнесены Исландия, Швейцария, Чехия, Япония, обе Кореи, юг Африки и ряд стран в Южной Америке.

Список стран с низким уровнем террористической опасности:

• Ангола

• Армения

• Боливия

• Ботсвана

• Бутан

• Венгрия

• Восточный Тимор

• Вьетнам

• Гайана

• Гвинея

• Гондурас

• Доминиканская республика

• Замбия

• Зимбабве

• Исландия

• Конго

• Корея Северная

• Корея Южная

• Куба

• Лаос

• Латвия

• Либерия

• Литва

• Мадагаскар

• Мексика

• Мозамбик

• Молдова

• Монголия

• Намибия

• Никарагуа

• Панама

• Папуа-Новая Гвинея

• Польша

• Словения

• Суринам

• Сьерре-Лионе

• Тайвань

• Туркменистан

• Уругвай

• Чехия

• Швейцария

• Эквадор

• Эритрея

• Эстония

• Япония

В итоге в список потенциально опасных вошли около 60 стран, из них 28 носят высокий уровень террористической угрозы. Официального запрета посещения опасных стран нет. Однако у туристов из Великобритании могут возникнуть проблемы с оформлением страховки перед поездкой в страну из «красного» списка. Обеспокоенность внешнеполитического ведомства Соединенного Королевства связана с недавними трагическими событиями в Тунисе. В минувшую пятницу 26 июня в тунисском городе Сус террорист одиночка расстрелял 39 отдыхающих. Большинство из них были гражданами Великобритании.

Диалог Москвы и Эр-Рияда никогда не отличался особой теплотой и взаимным доверием. Однако состоявшаяся недавно встреча представителей правительства Королевства Саудовская Аравия (КСА) с российскими коллегами и президентом Владимиром Путиным завершилась относительным успехом. Она проходила в сложный для обеих стран момент, и какого-либо прорыва в двусторонних отношений пока ждать не стоит. Это даже не шаг навстречу друг другу, а скорее попытка заново оценить взаимные интересы. В чем именно они заключаются и каковы возможные перспективы взаимодействия двух стран, «Лента.ру» решила разобраться вместе с агентством «Внешняя политика».

Советская Россия стала первой страной, признавшей Королевство Саудовская Аравия и установившей с ним дипломатические отношения в 1926 году. Однако вскоре контакты были фактически прерваны, и в эпоху «холодной войны» Эр-Рияд входил уже в число оппонентов советской политики. Нельзя не вспомнить обвал нефтяных цен в середине 1980-х годов, за которым, как считается, стоял американо-саудовский сговор, направленный против СССР (в действительности все было несколько сложнее), поддержку моджахедов в Афганистане и то, что даже во времена «железного занавеса» саудитам удавалось заниматься распространением идей радикального ислама в СССР. Например, в Дагестане и в некоторых районах Средней Азии такую активность отмечали с 1970-х годов.

В начале 1990-х годов между Россией и Саудовской Аравией появились некоторые точки соприкосновения, в частности — по проблеме Ближневосточного урегулирования. Однако уже тогда масштабы распространения ваххабизма на постсоветском пространстве стали приобретать угрожающие масштабы, а саудовская поддержка чеченских сепаратистов сильно раздражала Москву. Впрочем, никаких ответных шагов и агрессивных действий со стороны России не последовало.

Эр-Рияд, в свою очередь, был недоволен сотрудничеством Москвы и Тегерана, который саудовское руководство считает главным источником угроз. Саудовская Аравия категорично выступает против любых переговоров с Исламской республикой, в частности, по ее ядерной программе, не говоря уже о поставках вооружений, осуществляемых Москвой. И это вдобавок к фундаментальным расхождениям во взглядах двух государств на ближневосточные политические процессы. КСА — один из главных спонсоров и поставщиков разного рода помощи сирийской оппозиции. Эр-Рияд считает уход президента Башара Асада необходимым предварительным условием урегулирования конфликта.

Последние четыре года Саудовская Аравия пытается оказать давление на российское руководство, чтобы заставить его изменить позицию и прекратить поддержку сирийского правительства. Этому, в частности, был посвящен визит в Россию начальника общей разведки королевства принца Бандара бин Султана, который был принят президентом Путиным 31 июля 2013 года. В обмен на отказ Кремля от оказания помощи Асаду и блокирования всех антисирийских резолюций в СБ ООН принц Бандар пообещал отстаивать газовые интересы России на Ближнем Востоке. Также посланник королевства сообщил, что оно готово заключить с Москвой сделку, в рамках которой купит вооружений на 15 миллиардов долларов. Вдобавок к этому принц заверил, что КСА в состоянии гарантировать безопасность Олимпийских игр в Сочи, поскольку группы чеченских боевиков, которые могут представлять угрозу, в определенной мере контролируются саудовскими спецслужбами. Путин ответил отказом.

Характерно, что вскоре после этого последовали теракты в Волгограде в октябре и декабре 2013 года, в которых прослеживается саудовский след. Саудовский принц вновь прибыл в Россию и встретился с президентом в декабре того же года для обсуждения, как утверждалось, ситуации в регионе: подготовки к конференции по Сирии «Женева-2» и начавшихся международных переговоров по иранской ядерной программе.

Саудовские официальные лица и СМИ не упускают возможности раскритиковать политику России. До недавнего времени нападки в основном были связаны с действиями Москвы на сирийском направлении. Они представляли Россию «главным препятствием для прекращения кровопролития в Сирии» и помощником «кровожадного диктатора Асада, ведущего войну против собственного народа». Российский режим при этом ставился в один ряд не только с Дамаском, но и с Ираном и «Хезбаллой». В последний же год саудовская пресса и международные панарабские СМИ, спонсируемые Эр-Риядом (особенно газеты «Аль-Хайят» и «Аш-Шарк аль-Аусат, а также канал «Аль-Арабийя»), обычно пишущие почти исключительно о проблемах Ближнего Востока, начали цитировать сообщения западных информагентств и заявления лидеров США, Европы и Украины, осуждающие действия Москвы в украинском конфликте. В российских СМИ Саудовская Аравия если и упоминается, то в основном в связи с исламским терроризмом, поддержкой сирийской оппозиции или неконструктивной позицией по поводу мировых цен на нефть, ставших проблемой для всех государств-экспортеров, и несколько реже — в нейтральных сообщениях о ситуации в Йемене.

Между тем взгляды Эр-Рияда и Москвы совпадают по целому ряду вопросов, в том числе и по региональной повестке дня. Так, по проблеме ближневосточного урегулирования, в последнее время вновь привлекшей внимание мировых СМИ, обе страны придерживаются подхода, согласно которому государство Палестина должно быть создано в границах 1967 года в результате палестино-израильских переговоров при международном посредничестве. Правда, верящих именно в этот вариант разрешения спора, как и в то, что урегулирование может быть окончательным, становится все меньше. В последние годы Россия заметно сократила свое участие в ближневосточном мирном процессе, и палестинская проблема представляется теперь второстепенным вопросом как для России, так и для Саудовской Аравии. Причем последняя даже готова тайно сотрудничать с «сионистским врагом», например, в вопросе противостояния иранской угрозе, хотя любая информация, которая просачивается в СМИ в этой связи, сразу же опровергается саудовскими официальными лицами.

Совпадают взгляды Москвы и Эр-Рияда и на происходящее в Египте. Оба государства поддерживают режим президента Абдель Фаттаха ас-Сиси и признают исламистскую организацию «Братья-мусульмане» террористической. Причем Россия внесла ее в черный список еще в 2003 году, а Саудовская Аравия, некогда имевшая отношение к созданию этой структуры и числившаяся среди ее спонсоров, объявила «братьев» вне закона лишь весной 2014 года. Есть совпадения и в вопросе восприятия «Исламского государства» (правда, существует мнение, что косвенным образом саудиты ответственны за возникновение этой организации). Тем не менее говорить о том, что Россия и КСА полноценно сотрудничают в борьбе с терроризмом, нельзя. Данные о связях Саудовского королевства с «Аль-Каидой» в Афганистане и Йемене, а также деятельность саудовских фондов и благотворительных организаций, распространяющих идеи радикального ислама на российском Кавказе и в центрально-азиатских республиках, едва ли могут способствовать сближению Москвы и Эр-Рияда.

Обе страны входят в число мировых лидеров по экспорту нефти, и это делает их заинтересованными в сохранении диалога. Впрочем, в нынешней ситуации падения нефтяных цен наладить его никак не получается. Саудовская Аравия меньше, чем Россия, страдает от падения цен на углеводороды, и есть мнение, что Эр-Рияд даже заинтересован в недопущении подъема их стоимости, поскольку тем самым рассчитывает задушить американскую сланцевую революцию. К тому же Москва и Эр-Рияд конкурируют за перспективные рынки Восточной Азии, в особенности Китая, где Россия в мае обогнала Саудовскую Аравию по объему поставок сырой нефти.

Вместе с тем саудиты осознают значимость России для осуществления своих внешнеполитических амбиций. Так, раскритиковав в начале апреля предложенный Москвой проект резолюции об объявлении гуманитарного перемирия в Йемене (в этом документе не было требования к хоуситам оставить захваченные территории, на чем настаивало КСА), Эр-Рияд все же признал важность того, что Россия воздержалась при голосовании о принятии резолюции 2216 о йеменском урегулировании, отражающей саудовские интересы.

Кроме того, Россия может быть полезна королевству в деле развития ядерной энергетики. В мае саудовский министр образования сообщил о планах оплатить обучение за рубежом «тысячи саудовских студентов», чья специализация связана с энергетикой, в том числе ядерной. Кроме того, было объявлено о намерении Саудовской Аравии построить на территории страны 16 атомных электростанций, подключив к этому проекту Россию.

Последняя саудовско-российская встреча состоялась 18 июня 2015 года, во время ежегодного Петербургского международного экономического форума. В состав саудовской делегации, возглавляемой наследником престола, министром обороны и сыном правящего короля принцем Мухаммедом бин Салманом, входили также министр иностранных дел Адель аль-Джубейр, председатель Совета торгово-промышленной палаты Абдель Рахман аз-Замиль, министр нефти и природных ресурсов Али ан-Нуэйми, руководитель «Города ядерной энергетики имени короля Абдаллы» принц Турки бен Сауд бен Мухаммед и генсек Саудовского государственного инвестиционного фонда Абдурахман аль-Муфди.

Переговоры прошли в непростой для обеих стран период. Россия находится в состоянии конфликта с Западом, а Саудовская Аравия крайне обеспокоена «растущей иранской угрозой», в свете которой власти КСА воспринимают сирийский и йеменский кризисы. В условиях обозначившейся, хотя и зыбкой, нормализации отношений между США и Ираном, отказ Белого дома предоставить Эр-Рияду письменные гарантии безопасности вызывает очень серьезную озабоченность саудовского руководства.

По итогам встречи были подписаны шесть соглашений и меморандумов о сотрудничестве: «Соглашение о мирном использовании ядерной энергии», «Меморандум о совместных намерениях в области космоса», «Меморандум о совместных намерениях в области строительства», «Меморандум о порядке придания эффективности совместной комиссии по военно-техническому сотрудничеству», «Программа сотрудничества в сфере энергетики» и «Программа совместного взаимодействия в сфере инвестиций». Эти документы предусматривают участие России в строительстве АЭС для КСА, учреждение совместных предприятий, занимающихся жильем и инфраструктурой, взаимодействие в освоении космоса, создание рабочей группы между министерствами энергетики для обсуждения вопросов сотрудничества в нефтяной сфере, а так же десятимиллиардные инвестиции в российскую экономику. Вдобавок саудовская сторона пообещала выделить территорию для строительства нового посольства России в Эр-Рияде.

Программа сотрудничества выглядит достаточно внушительно, однако саудовские официальные лица, комментируя достигнутые в Санкт-Петербурге договоренности, подчеркивали, что это лишь «декларации о намерениях» и для их реализации потребуется еще много усилий. Учитывая предыдущий опыт российско-саудовских контактов, нельзя быть уверенными в том, что саудовское руководство не откажется от своих «деклараций» так же легко, как на них согласилось. Впрочем, атомный аспект сотрудничества с Москвой представляет реальный интерес для КСА, хотя не стоит переоценивать роль России в амбициях Эр-Рияда на этом направлении. Подобные соглашения уже подписаны королевством с США, Францией, Северной Кореей и Аргентиной — странами, взаимодействие с которыми не отягощено непреодолимыми и принципиальными противоречиями.

Поставки браконьерского краба из РФ стремительно сокращаются

Сравнение статистики импорта российского краба в страны АТР с официальными данными по экспорту из России свидетельствует о снижении нелегальной добычи и вывоза браконьерских уловов за границу, отмечает президент профильной ассоциации Александр Дупляков.

Российский крабовый промысел демонстрирует улучшение показателей, сообщили Fishnews в пресс-центре «Открытой отрасли». В 2014 г. суммарный вылов на Северном и Дальневосточном бассейнах составил 53 195 тонн. Для сравнения: в 2009 г. по двум бассейнам рыбаки добыли 36 700 тонн, в дальнейшем вылов увеличивался из года в год. Рос и процент освоения общего допустимого улова.

При этом, как отмечает президент Ассоциации добытчиков краба Дальнего Востока Александр Дупляков, стремительно сокращается разрыв между иностранным импортом российского краба и российским экспортом (этот показатель традиционно используется для того, чтобы оценивать объемы браконьерства). Так, по данным, предоставленным ассоциацией, по итогам 2010 г. импорт крабов из РФ в страны АТР составлял 86 820 тонн, экспорт в пересчете на улов – 37 517 тонн, соотношение – 2,3. В 2014 г. импорт – 78 392 тонны, экспорт – 65 833 тонны, соотношение – 1,2.

На ситуации с поставками сказалось закрепление за предприятиями квот вылова на 10-летний период (причем нарушения на промысле могут служить основанием для прекращения права на добычу), новые меры по регулированию промысла, активизация контроля со стороны Пограничной службы, считает эксперт. Он также отметил роль межправительственных соглашений, которые Россия заключила для борьба с ННН-промыслом (незаконным, несообщаемым и нерегулируемым) со странами Азиатско-Тихоокеанского региона: Южной Кореей, КНДР, Китаем, Японией, на очереди – соглашение с США.

По мнению Александра Дуплякова, дальнейшие шаги по решению «крабового вопроса» также должны совершаться совместно всеми странами АТР. Среди первоочередных задач – исключить возможности для неконтролируемой деятельности судов-«подфлажников» и обеспечить прослеживаемость происхождения и перемещения крабовой продукции.

Российская правительственная делегация во главе с директором Росфинмониторинга Ю.А. Чиханчиным приняла участие в состоявшемся 21-26 июня 2015 года в Брисбене (Австралия) очередном пленарном заседании ФАТФ под председательством австралийца Роджера Уилкинса.

Среди рассмотренных в ходе сессии вопросов следует выделить:

итоги проведенного по инициативе Президента ФАТФ горизонтального анализа соблюдения странами-членами международных стандартов в сфере противодействия финансированию терроризма (ПФТ);

исследование последних тенденций ФТ;

утверждение руководства по виртуальным валютам;

публичное заявление по проблеме так называемого де-рискинга;

актуализацию «серого» и «черного» списков ФАТФ;

отчет о взаимной оценке Малайзии;

итоги миссий высокого уровня ФАТФ в Бразилию и Саудовскую Аравию;

утверждение приоритетов нового, корейского председательства, в частности, инициативы о создании международного учебного центра по подготовке кадров в сфере ПОД/ФТ.

Тема эскалации терроризма в мире и поиска эффективного использования инструментов ФАТФ в борьбе с его финансированием стала на пленуме центральной. Результаты проведенного в межсессионный период горизонтального анализа выполнения юрисдикциями 5-ой и 6-ой рекомендаций ФАТФ, касающихся вопросов ПФТ, будут положены в основу доклада Группы министрам финансов «двадцатки», который будет представлен к октябрю 2015 года. Основная идея проводимой мониторинговой работы заставить отстающие страны мобилизоваться и завершить работу по должной имплементации указанных стандартов.

По результатам обзора прогресса государств в выполнении национальных планов действий по исправлению стратегических недостатков в области ПОД/ФТ за период с февраля 2015 года «черный» список покинул Эквадор, куда в ближайшее время будет направлена контрольная миссия для сертификации на месте заявленных результатов имплементации стандартов. Таким образом, в настоящий момент в списке остается всего 4 страны - Алжир, Иран, КНДР и Мьянма.

При этом по Ирану сохраняется статус-кво в связи с так и не принятым законом, криминализирующим финансирование терроризма. КНДР демонстрирует существенный прогресс, успешно работая над выполнением разработанного совместно с ФАТФ и Азиатско-Тихоокеанской группой по типу ФАТФ плана действий по снятию с мониторинга.

В рамках работы по расширению ФАТФ на пути к достижению заветной цели по получению членства в этой организации существенно продвинулись Малайзия и Саудовская Аравия. Первая защитила отчет о взаимной оценке, что позволяет присоединиться к Группе уже в октябре 2015 года, а вторая стала наблюдателем по результатам прошедшей в мае 2015 года миссии высокого уровня.

Заставили понервничать всех бразильцы, приславшие только накануне пленума давно обещанное «гарантийное» письмо за подписью министра финансов и министра юстиции с обязательствами к концу текущего года наконец криминализовать в соответствии с международными стандартами финансирование терроризма. Без него по Бразилии было бы опубликовано публичное заявление, что практически означало бы появление новой страны в «черном» списке.

Проведенный Секретаритом ФАТФ анализ вступающего в силу с 1 июля 2015 года российского закона по «амнистии капиталов» не выявил нарушений международных антиотмывочных стандартов. Ни одна из стран-членов не высказала замечаний по данному документу.

Приятной новостью стало сохранение членства Российской Федерации в Управляющей группе, что стало подтверждением авторитета нашей страны в международном сообществе ПОД/ФТ.

В приоритетах корейского председателя заложены инициативы предшественников, включая российского (В.П.Нечаев). Делегатами единогласно поддержана инициатива Сеула создать у себя в стране под брэндом ФАТФ международный учебный центр по подготовке кадров в сфере ПОД/ФТ. При этом выступающими, включая наших представителей, подчеркнута важность координации работы по профильному обучению с подобными центрами по всему миру.

«На полях» сессии проведены двусторонние переговоры с заступающими Вице-президентом и Президентом ФАТФ (соответственно, испанцем Х.М.Вегой и южнокорейцем Д.Шином), исполнительным секретарем ФАТФ Р.Макдоннелом, с делегациями Аргентины, Армении, Голландии, Индии, Испании, Китая, Польши, США и Франции. Подписаны межведомственные соглашения об информационном взаимодействии с главами подразделений финансовой разведки Австралии и Алжира.

Состоялась традиционная встреча глав делегаций БРИКС.

Следующее пленарное заседание пройдет в Париже в октябре 2015 года.

SPB TV нажимает на Китай

Даниил Сидоров

Компания SPB TV, подписавшая на прошлой неделе соглашение с интернет-телевидением Китая CNTV о трансляции семи китайских каналов на территории России и СНГ, продолжит агрегацию китайского контента для формирования привлекательного пакета каналов. Помимо этого, фирма намерена продвигать решения на развивающихся рынках.

Об этом порталу ComNews рассказал генеральный директор SPB TV Кирилл Филиппов. По его словам, примерами такой экспансии являются недавний запуск мобильного телевидения для Mobilink из Пакистана и сервиса Lebara Play для оператора из Англии, основная аудитория которого - представители диаспор в Европе (см. новость ComNews от 23 июня 2015 г.).

Приложения SPB TV нет на Кубе, в КНДР и Китае - везде, где существуют правительственные ограничения на Интернет, напоминает Кирилл Филиппов. "Во всех остальных странах мы присутствуем", - отмечает он. По данным компании, аудитория приложения составляет более 45 млн пользователей по всему миру.

Напомним, 25 июня в рамках российско-китайского медиафорума SPB TV и CNTV подписали соглашение о вещании семи телеканалов в РФ и СНГ. Совместный проект двух компаний подразумевает запуск каналов CCTV-4 (Chinese International), CCTV-9 Documentary, CCTV NEWS, CCTV Français, CCTV Español, "CCTV Русский" и CCTV Arabian в одноименном пользовательском приложении SPB TV. Соглашение между SPB TV и CNTV предполагает использование коммерческой схемы разделения доходов, полученных от рекламы.

Ранее в этом месяце SPB TV подписала контракт со второй по величине медиакорпорацией КНР - Shanghai Media Group (см. новость ComNews от 15 июня 2015 г.).

Другой игрок рынка, "СмартЛабс", по словам ее представителя Марии Кузнецовой, собирается расширять присутствие в Европе и продолжать там активную работу: фирма уже наняла высококвалифицированных западных специалистов. Мария Кузнецова отмечает, что "СмартЛабс" также интересны северо- и латиноамериканские рынки.

По ее словам, существующие и новые продукты этой компании адаптируются под требования операторов: в частности, "СмартЛабс" внедряет в своих продуктах поддержку различных стандартов, в том числе RDK. Целью компании является наличие среди клиентов операторов tier 2 и 3 в двух- и трехлетней перспективе, а также плотная стратегическая работа с операторами tier 1.

Офисы и представительства "СмартЛабс" уже находятся в России, Германии, Великобритании. Среди ее клиентов - компании из России, Грузии, Белоруссии, стран Восточной и Западной Европы. Решения фирмы обслуживают больше 4 млн абонентов в этих регионах.

Намерена активизировать вхождение на зарубежные рынки и компания CDNvideo. "До сих пор мы вели "разведку боем", добились неплохих результатов и теперь поставили себе задачу в перспективе двух лет зарабатывать за пределами России столько же, сколько в России", - замечает ее генеральный директор Ярослав Городецкий. По его словам, актуальная задача компании - закрепить позиции в России и СНГ, обеспечить устойчивый рост бизнеса в регионах присутствия. После достижения этой цели CDNvideo намерена двигаться дальше - в Южную Америку, Африку и на Ближний Восток.

Среди последних шагов фирмы Ярослав Городецкий выделил усиление команды и разработку концепции построения бизнеса в каждом из регионов присутствия. "Мы хотим быть Alibaba для цифрового контента - помогать производителям контента его готовить, хранить, публиковать, монетизировать и доставлять до пользователей по всему земному шару", - подчеркивает топ-менеджер. Он надеется, что через пять лет существенная доля контент-провайдеров в мире будут работать через платформу CDNvideo.

На конец июня с этой компанией работают телеканалы из нескольких стран СНГ (Украины, Казахстана, Грузии, Армении), ее услугами пользуются несколько региональных ОТТ-проектов из СНГ, Юго-Восточной Азии и Северной Америки. Проект с одним из западноевропейских ОТТ-игроков находится на этапе подготовки.

"Мы не являемся B2C-компанией, абонентов у нас нет, - замечает Ярослав Городецкий. - С нами работает более 300 клиентов, среди них - почти все федеральные телеканалы России. Если суммировать интернет-аудиторию всех наших клиентов, то она составит не менее 10 млн человек". Конкурентом SPB TV CDNvideo себя не считает. "Если они берут каналы и показывают их в своем приложении, то у нас приложения нет. Мы являемся технической платформой для распространения видео и работаем по модели B2B: каналы нам платят за то, что мы обеспечиваем им вещание на их интернет-ресурсах", - обращает внимание Ярослав Городецкий.

Интервью начальника управления контроля, надзора и охраны Росрыболовства Андрея Здетоветского Pravda.ru

На браконьеров объявлена международная охота

Ущерб от браконьерства в водах под российской юрисдикцией достигает сотен миллионов долларов. Но точные объемы нелегального улова не могут назвать даже эксперты рыбной отрасли. О том, как сегодня осуществляется охрана рыбных ресурсов РФ, в эфире Pravda.Ru рассказал начальник управления контроля, надзора и охраны Росрыболовства Андрей Здетоветский.

— Андрей Георгиевич, каков круг обязанностей рыбинспектора, помимо преследования браконьеров? Что призвано предотвращать ваше управление?

— Есть еще дополнительные сферы и компетенции, но, конечно, борьба с браконьерством — это основная часть нашей работы. То, что подразумевает под собой государственный контроль, понимается несколько шире — речь идет о контроле за соблюдением людьми — физическими лицами, должностными лицами, и юридическими лицами — неких ограничений, нарушение которых влечет неблагоприятные последствия для водных биоресурсов и среды их обитания.

Важным компонентом работы рыбоохраны является охрана среды обитания, то есть предотвращение, пресечение, профилактика нарушений, совершаемых различными субъектами хозяйственной деятельности, влекущих негативное воздействие на водные биологические ресурсы и среду их обитания.

Тривиальный пример — мойки машин в реке. Это из простого. А более сложные — это сверхнормативные сбросы загрязняющих веществ, разработка залежей нерудных строительных материалов в руслах рек и в морской акватории, дноуглубление, эксплуатация водохозяйственных систем, или иные какие-то действия, которые приводят к тому, что гибнет рыба, засоряется среда ее обитания, что также косвенно в конечном счете наносит ущерб водным биоресурсам.

— Скажите, пожалуйста, а с кем бороться сложнее? Браконьеров, видимо, больше, но, с другой стороны, если в речку или озеро сливается какой-то завод, это, наверное, соперник более серьезный?

— Бороться сложнее, конечно же, с представителями крупных организаций, у которых есть опытные юристы, у которых есть большие административные и иные рычаги. Понятно, что это требует соответствующей подготовки, компетентности наших специалистов, и большой работы при подготовке первичной документации и всех последующих стадий.

— Насколько я знаю, в декабре 2013 года правительством Российской Федерации был утвержден план по предупреждению, сдерживанию и ликвидации незаконного, несообщаемого и нерегулируемого промысла. Что это за план? Какие мероприятия он в себя включает и легче ли стало с ним работать?

— Есть аналогичный международный план действий, который предложен организацией ФАО (Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН), все страны мирового сообщества его должны придерживаться, и на сегодняшний день Российская Федерация берет в соответствии с этим большим международным документом обязательства и реализует национальный план по борьбе с вышеназванным незаконным, несообщаемым и нерегулируемым промыслом.

Речь идет, по сути, о борьбе с браконьерством. На сегодняшний день этот план принят, он носит достаточно рамочный характер, это общий документ, который задает направление действий федеральных органов исполнительной власти, которые должны в рамках своей деятельности реализовывать те или иные части этого плана. Более того, сейчас данный план получает развитие в виде перечня мероприятий, который утверждаются также правительством Российской Федерации.

Более 20 органов исполнительной власти Российской Федерации приняли участие в этой работе, каждый в своей части предложил какие-то мероприятия. Это и силовые организации — МВД, ФСБ, пограничная служба, это и Росрыболовство, минсельхоз, минприроды, росприроднадзор, роспотребнадзор и так далее — много очень участников, которые, каждый в своей части, работают на достижение положительного эффекта по борьбе с браконьерством. В первую очередь, речь идет о формировании нормативно-правовой базы для его предупреждения.

Что касается конкретных мероприятий, можно говорить об усилении административной и уголовной ответственности, введении новых составов преступлений и правонарушений, повышении прозрачности промысла и его доступности для контроля, борьбе с "подфлажниками" — судами под "удобными" флагами, которые являются головной болью на море сегодня.

— А что значит "удобные" флаги? Это флаги малоизвестных стран?

— Совершенно верно. Страна такая — Вануату — мало о чем говорит. Оказывается, что это великая морская держава, точнее даже рыбодобывающая, которая ведет в зоне юрисдикции России ННН-промысел. Естественно, что сегодня рычаги какие-то действенные по отношению к судам международным иностранной юрисдикции более проблематичны, чем по отношению к нашим браконьерским.

Есть очень интересный инструмент, который признан в международной практике, — это так называемые "черные списки". Это списки судов, которые обнаружены как задействованные в нелегальном рыбном промысле. В отношении них на уровне международном, национальном возникает ряд санкций, которые предупреждают и пресекают возможность повторного использования этих судов.

Такое судно становится невозможно применить для какой бы то ни было деятельности, связанной с рыболовством. Ни договор заключить, ни получить под него какой-то объем квот, ни что-то еще.

- А факт браконьерства вы обязаны и можете отследить на любом этапе пути рыбы до прилавка?

— К сожалению, системы стопроцентного отслеживания рыбной продукции от места ее вылова до места ее реализации на сегодняшний день нет, но работа по ее созданию ведется. Есть соответствующее поручение президента Российской Федерации по обеспечению такого прослеживания.

На сегодняшний день Росрыболовство обладает ведомственной, отраслевой системой мониторинга — ОСМ, которая дает возможность контроля над осуществлением вылова в морской акватории. То есть суда промыслового флота, отвечающие определенным условиям, должны быть оснащены техническими средствами контроля, которые с определенной периодичностью в онлайн-режиме должны передавать в отраслевую систему мониторинга сведения о промысловых операциях: о вылове, о первом перегрузе. Система существует достаточно давно и зарекомендовала себя как эффективный механизм борьбы с браконьерством.

Также у нас сейчас введена в действие система сертификации вывозимой за пределы Российской Федерации и добытой на ее территории продукции. Полагаем, что эта работа позволяет сегодня нам фактически закрывать все основные каналы продажи нелегальных выловов за пределы Российской Федерации.

Действует система государственного портового контроля в северном рыбохозяйственном бассейне. Так же заключены межправительственные двусторонние соглашения в тихоокеанском регионе с Японией, Республикой Корея, КНДР, Китаем. Ведется работа по заключению аналогичного соглашения с США. Таким образом и на Дальнем Востоке практически не остается каналов массовой реализации браконьерской продукции.

— Какой смысл контролировать прилавки? Сколько там может быть килограммов рыбы? Или, контролируя прилавок, можно выйти на какого-то большого заказчика, большого браконьера?

— Здесь очень простое правило — если у браконьера нет возможности сбыть свою продукцию, и, соответственно, получить от этого прибыль, то ему неинтересно заниматься браконьерством. Этот принцип очень эффективно работает при профилактике браконьерства.

— Есть ли цифры, какие потери несет РФ от браконьерства? И какая динамика? Может быть, есть какие-то цифры по миру или по конкретному бассейну?

— Есть такие оценки. Естественно, они носят сугубо экспертный характер, то есть это неточно. Данные, наверное, трех-четырех, пятилетней давности говорили о том, что примерно с трех миллиардов долларов стоимости вывозимой нелегальной продукции эта цифра снизилась до менее миллиарда. Надеюсь, что сейчас ситуация выглядит еще лучше, потому что меры предпринимаются достаточно серьезные.

— Существует такое понятие, как общественный инспектор. У таких энтузиастов даже есть форумы, то есть идет оперативный обмен информацией, какие-то дежурства и так далее. Насколько энтузиасты помогают вам?

- В нашей стране есть очень много людей, которые любят рыбалку, любят природу, и которым неприятно то количество сетей, количество тех нарушений, которые они видят. И есть сильное социальное движение, которое против таких нарушителей работает. Мы взаимодействуем с этим движением. Действительно, воссоздан институт общественных инспекторов рыбоохраны.

Ведь на самом деле форма работы старая, она еще в советское время работала. В Росрыболовстве это воссоздали, и сегодня мы привлекаем заинтересованных граждан к работе с инспекторами по борьбе с браконьерством, у нас есть достаточно большое количество помощников. Учитывая низкий численный состав наших инспекторов, этот институт служит нам хорошим подспорьем.

Россия > Рыба > fish.gov.ru, 23 июня 2015 > № 1407280 Андрей Здетоветский

Доклад А.Ф. Клименко

Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве от 16.6.2001 г: военно-политические аспекты российско-китайского сотрудничества

(Доклад на международной конференции в ИДВ, посвященной 13-й годовщине Договора, 7 июля 2014 г.)

Как известно, на нынешнем этапе военная политика Китая основывается на принципах неучастия в военных союзах (блоках) и отказа от размещения вооруженных сил на иностранных территориях, за исключением участия в миротворческих операциях под эгидой ООН. Вместе с тем, наращивание военного присутствия США в АТР, активизация деятельности Вашингтона по укреплению существующих и сколачиванию новых военно-политических коалиций вынуждает многих китайских экспертов, адекватно оценивающих и сопоставляющих совокупный потенциал Америки с её союзниками и Китая и прогнозирующих возможные варианты развития военно-политической обстановки в регионе, пересматривать своё отношениё к этому вопросу. Об этом убедительно свидетельствует содержание передовой статьи в газете "Жэньминь жибао" от 10 февраля 2014 года. В этой статье говорится, что параллельное сдерживание России и Китая Америкой с ее союзниками неизбежно подталкивает две соседние страны друг к другу. Подписанный в 2001 году Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой хорошо поработал и обеспечил базу для налаживания полноценного стратегического партнерства. Но в новых условиях целесообразно не только наращивать объем взаимодействия, но и вывести его на новый качественный уровень — уровень военно-политического союза. Оформленный в терминах международного права союз позволил бы не только укрепить позиции обеих стран на мировой арене, но и покончить с остатками взаимного недоверия, которые препятствуют переходу сотрудничества на более высокий уровень.

Об этом же говорит и один из ведущих китайских политологов–международников Янь Сюэтун, который предлагает противопоставить американской стратегии укрепления и развития союзов наращивание в следующем десятилетии стратегического сотрудничества Китая с Россией вплоть до создания отвечающего интересам обеих стран союза.[1]

О необходимости усиления российско-китайского взаимодействия в сфере безопасности говорили и лидеры наших государств во время официального визита российского президента в мае сего года в КНР.

Таким образом, необходимость дальнейшего развития сотрудничества России и Китая в сфере безопасности объективно существует. Вопрос лишь в том, в какой форме наращивать такое сотрудничество – в форме военно-политического союза или же нам идти по линии дальнейшего развития стратегического партнёрства в рамках уже подписанных договоров и существующих международных организаций, членами которых являются и Россия и Китай.

Проанализируем уже упоминавшийся Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой от 2001 года. Некоторые т.н. «независимые» эксперты в России считают, что Договор ограничен декларативными заявлениями, без каких либо конкретных обязательств.

Так ли это? Обратимся к ст. 9, которая гласит, что в случае возникновения ситуации, которая «может создать угрозу миру, нарушить мир или затронуть интересы безопасности», а также в случае «возникновения угрозы агрессии против одной из Сторон» они незамедлительно «вступают в контакт друг с другом и проводят консультации в целях устранения возникшей угрозы». То есть в случае возникновения угрозы Договор не исключает принятие нашими странами самых решительных мер для её устранения.

Однако Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Россией и Китаем не ограничивается процитированным выше положением. В нем содержится целый комплекс принципов, направленных на укрепление доверия между нашими странами и содержащими взаимные обязательства по неприменению каких либо силовых действий по отношению друг к другу.

Так, в ст. 1 и 2 говорится о взаимном уважении «суверенитета и территориальной целостности», ненападении, невмешательстве во внутренние дела, соблюдении принципов «равенства, взаимной выгоды, мирного сосуществования». Поэтому «Стороны в своих взаимоотношениях не применяют силу или угрозу силой, не используют экономические и иные способы давления и разрешают разногласия исключительно мирными средствами», обязуются «взаимно не нацеливать стратегические ядерные ракеты» и «исключают применение друг против друга ядерного оружия».

А ст. 4 направлена на взаимную поддержку политики друг-друга в вопросах, касающихся защиты государственного единства и территориальной целостности наших государств.

И, наконец, руководствуясь международно-правовыми принципами территориальной неприкосновенности и нерушимости государственных границ, обе страны неукоснительно соблюдают государственную границу между ними, гласит ст. 6.

Следует заметить, что названные выше положения Договора – не просто декларации. За последние годы наши страны урегулировали все пограничные вопросы, что, очевидно, упускают упомянутые выше эксперты. Окончательная делимитация российско-китайской госграницы, равно как и успешная реализация на протяжении последних десяти лет соглашения по укреплению мер доверия в военной области и взаимном сокращении вооруженных сил в районе границы, а также по совместному хозяйственному использованию отдельных островов и прилегающих к ним акваторий пограничных рек, способствовали превращению границы между двумя государствами в "границу мира и дружбы".

Наращивается сотрудничество наших стран в политико-дипломатической сфере, в решении проблем ограничения СНВ, сохранения режима нераспространения ЯО и средств его доставки, предотвращения гонки вооружений в космосе. Россия и Китай, как постоянные члены Совбеза ООН, выступают по этим вопросам с консолидированных позиций.

Обе наши страны прилагают большие усилия к решению корейской проблемы. В силу геостратегического положения России и Китая военно-политическая ситуация на Корейском полуострове напрямую затрагивает их безопасность. Мы заинтересованы в том, чтобы его пространство не стало ареной вооруженной борьбы, будь то военный конфликт между Севером и Югом или агрессия США против КНДР по иракской модели.

Неприемлем для обеих стран и вариант мирного поглощения Южной Кореей КНДР по германской модели, что автоматически выводит американо-южнокорейскую коалицию к сухопутным границам России и Китая.

Поэтому наши страны считают 6-сторонние переговоры реальным путем поиска решений проблемы Корейского полуострова и призывают участников переговоров проявлять терпение, гибкость, чтобы мирным путем разрешить ядерную проблему.

Аналогичные цели, но применительно к Центрально-Азиатскому региону, преследуют наши страны, взаимодействуя при решении Иранского вопроса. Они с пониманием относятся к стремлению Ирана осваивать ядерную энергию в мирных целях. Тегеран, подписав и ратифицировав ДНЯО, имеет на это право, и имеет право получать предусмотренную этим Договором помощь от других государств. Но не следует загонять Тегеран в угол, что может подтолкнуть его к экстремистским шагам.

Таким образом, наши государства реализуют установки ст. 11 Договора, где сказано, что обе «Стороны выступают за строгое соблюдение общепризнанных принципов и норм международного права, против любых действий, направленных на оказание силового давления или на вмешательство под каким-либо предлогом во внутренние дела суверенных государств и прилагают активные усилия для укрепления международного мира, стабильности, развития и сотрудничества, тесно взаимодействуя в предотвращении международных конфликтов и в их политическом урегулировании».

Россия и Китай выступили против выхода США из Договора об ограничении систем ПРО от 1972 г, считая, что создание Вашингтоном системы национальной ПРО и ПРО ТВД обесценит их потенциал сдерживания и будет иметь серьёзные последствия не только для наших стран, но и для глобальной безопасности.

Следует отчетливо представлять, что чрезмерное сокращение ядерных средств нашими странами в условиях наращивания ПРО США создаёт благоприятные условия для нанесения первого или превентивного удара, право на который пытается закрепить Вашингтон. И это учитывается Россией.

Российские и китайские представители тесно сотрудничают в Генассамблее ООН и на Постоянной конференции по разоружению в Женеве по решению проблемы предотвращения развертывания в космосе противоспутникового оружия, систем космического базирования, средств оптико- и радиоэлектронного подавления, а также оружия на новых физических принципах (НФП), которое не относится к ОМП. Благодаря этому в 2005 году была принята резолюция ГА ООН «Меры по обеспечению транспарентности и укреплению доверия в космической деятельности», за которую проголосовали 158 государств. Против – только США при воздержавшемся Израиле.

Противодействию набирающим актуальность новым угрозам посвящена ст. 20, в которой говорится о сотрудничестве наших стран в области борьбы с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, а также в области борьбы с организованной преступностью, незаконным оборотом наркотических средств, психотропных веществ, оружия и другой преступной деятельностью.

В этих вопросах наши страны солидарны, что является надежной базой сотрудничества. При этом мы взаимодействуем в вопросах теории (выработка понятийного аппарата и четких формулировок соответствующих документов), и практики (стремление к официальному признанию наших предложений, и утверждению их в качестве международно-правовых норм).

Практическая деятельность охватывает и военную сферу. Здесь наше сотрудничество получило качественно новое развитие, распространившись на оперативную и боевую подготовку штабов и войск с отработкой вопросов взаимодействия при проведении антитеррористических операций. От двустороннего сотрудничества мы переходим к многостороннему, на что нацеливает наши страны ст. 14 Договора. Цитирую: «Стороны способствуют укреплению стабильности, утверждению атмосферы, доверия и сотрудничества в регионах, прилегающих к их территориям, и содействуют усилиям по созданию в них многосторонних механизмов взаимодействия по вопросам безопасности и сотрудничества».

Уже проведен ряд совместные военных учений в рамках ШОС под кодовым названием «Мирная миссия», которые продемонстрировали способность вооруженных сил стран-участниц противостоять угрозам и вызовам XXI в., прежде всего – терроризму. Соглашение между государствами–членами ШОС от 2007 г. о проведении таких военных учений дало правовую базу для их подготовки и проведения на регулярной основе, что и реализуется в настоящее время.

Ценность создания института совместных учений «Мирная миссия» на двусторонней и многосторонней основе в формате ШОС в ЦАР и двусторонних учений «Морское взаимодействие» в АТР вполне осязаема. Эти учения способствуют приобретению и совершенствованию войсками и штабами вооружённых сил наших стран такого важнейшего качества как оперативная совместимость, то есть способность совместно и эффективно действовать в условиях боевой обстановки.

Проведенный краткий анализ российско-китайского Договора даёт основание сделать вывод о том, что сегодня и в ближайшей перспективе нет необходимости заключения каких либо двусторонних военно-политических союзов между Россией и Китаем.

Вторым важным документом, регламентирующим совместные действия наших государств в сфере безопасности является Хартия Шанхайской организации сотрудничества. ШОС не является военно-политическим союзом. Но, согласно данному документу она представляет собой универсальную организацию. Ее целями и задачами определены: «развитие многопрофильного сотрудничества в целях поддержания и укрепления мира, безопасности и стабильности в регионе», а также, «поощрение эффективного регионального сотрудничества в политической, торгово-экономической, оборонной… и других областях, представляющих общий интерес».[2]

В силу этого имеется правовая база, а вследствие обостряющейся военно-политической ситуации в Центрально-Азиатском регионе становится очевидной и необходимость создания в рамках Организации механизмов многостороннего сотрудничества по всему спектру центральноазиатских проблем безопасности и обороны. И ШОС должна быть способной с помощью таких механизмов проводить в жизнь принятые политические решения в сфере безопасности.

Особенно актуальной эта задача становится на фоне вывода войск западной коалиции из Афганистана и вероятного обострения военно-политической обстановки в Центральной Азии: при любом сценарии развития там обстановки, при всей их умозрительности, нужно быть готовыми к тому, что потерявшие «работу», но хорошо овладевшие военными навыками боевики начнут возвращаться в свои страны. Активизируется работа исламистских организаций в них с последующим нарастанием нестабильности вплоть до «ближневосточных» или «украинских» сценариев. При этом не стоит упускать из виду, что мы будем иметь дело не только с талибами или отдельными исламистскими организациями типа Хизб-ут-Тахрир.

Радикальный исламизм оформился в мировую сеть террористического интернационала, которая с каждым днем становится все более разветвленной. И всем заинтересованным в борьбе с терроризмом странам нужно объединение усилий и активизация всех возможных методов борьбы с ним. Сегодня всё явственнее вырисовывается перспектива превращения этой тактической задачи в долгосрочную стратегию. Поэтому ШОС должна обладать способностью не только к осуществлению превентивных невоенных мер по предотвращению угроз со стороны сепаратизма, экстремизма и терроризма, но и к проведению, как минимум, всего спектра миротворческих операций (гуманитарных, по поддержанию мира и по принуждению к миру и др. в соответствии с Уставом ООН). Иначе говоря, есть потребность и имеются правовые основания для углубления сотрудничества государств-участников ШОС в военной сфере. Не являясь военно-политической структурой, ШОС должна стать на деле многофункциональной Организацией, способной решать весь комплекс задач в сфере безопасности, что и предусмотрено её Хартией.

Естественно, возникает вопрос, а как это будет выглядеть на практике?

Представляется, что первоначально было бы целесообразным инициировать вопрос об учреждении Координационного комитета по военному сотрудничеству (ККВС) в качестве постоянно действующего органа ШОС.

Такой орган способствовал бы росту эффективности военно-технического и военно-экономического сотрудничества, реализации программ развития вооруженных сил стран региона, повышению уровня их подготовки. Наряду с этим он обеспечивал бы координацию военного сотрудничества в рамках ШОС. Но главным предназначением ККВС должно стать своевременное реагирование на угрожающие странам-участницам ситуации. ККВС, кроме того, будет способствовать налаживанию эффективного взаимодействия между военными разведками стран-членов Организации.

Повышению возможностей ШОС по обеспечению обороны и безопасности ее учредителей, прежде всего методом сдерживания и предотвращения развития ситуации в регионе по опасным для участников ШОС сценариям, способствовало бы создание в рамках Организации миротворческого контингента. На первом этапе можно было бы реализовать меры, включающие проработку вопроса о возможной штатной структуре и системе управления таких сил, их апробацию в ходе совместных учений для достижения необходимого уровня оперативного взаимодействия.

Основываясь на имеющемся опыте функционирования международных организаций по безопасности, не обязательно содержать в ШОС этот миротворческий контингент войск на постоянной основе. В обычных условиях силы и средства, предназначенные для проведения операций на пространстве Организации, могут содержаться в каждом из государств, собираясь вместе только на время проведения учений, маневров и конкретных задач.

Некоторые военные специалисты и политологи высказывают опасение, что при реализации всех названных выше предложений ШОС может превратиться в военно-политический альянс. Конечно, развитие военной составляющей ШОС даёт определённые основания политологам, особенно западным, говорить о «дрейфе» Организации в эту сторону. Особенно, если этот процесс очень хочется видеть. Не вдаваясь в полемику, подчеркнём ещё раз главный тезис, опровергающий это.

Вектор силовых усилий ШОС не направлен за пределы территории стран-участниц Организации. В области безопасности она намерена действовать только в ответ на возможную угрозу. Но, если эта угроза отчетливо проявляется, дальнейшее бездействие было бы большим риском. Да и содержать недееспособную организацию, затрачивая на это большие средства, весьма нерентабельно для государств-участников. К тому же сегодня ШОС является региональной структурой установившей связь с ООН и может решать миротворческие задачи по мандату этой Организации.

В силу незавершенности процесса структурирования Шанхайской организации сотрудничества, особенно на начальном этапе её становления, странам-участницам пришлось соглашаться, чтобы в их «региональном доме» мир и стабильность поддерживали приглашенные со стороны страны и организации. Но может ли это продолжаться бесконечно? Ответ более чем очевиден: нужно принимать меры к дальнейшему совершенствованию структуры, состава и методов деятельности ШОС, расширению круга решаемых ею задач, а также сферы ее ответственности.

Последняя фраза «расширение сферы ответственности ШОС» относится к региону Северо-Восточной Азии. И здесь нам могут возразить, что с этим регионом граничат лишь Россия и Китай и угроза с этого направления касается лишь этих двух государств-участников ШОС. Да это так. Но в этом случае Россия и Китай могут воспользоваться имеющимся опытом западных государств, когда в рамках НАТО для решения конкретных задач оперативного или стратегического масштаба создавалась «коалиция по интересам». Остальные партнёры по ШОС могли бы оказывать политико-дипломатическую и информационную поддержку, материально-техническую и иную помощь подвергшимся агрессии государствам.

Подводя итог сказанному, следует еще раз подчеркнуть, что в ближайшей перспективе нет необходимости заключения каких либо двусторонних военно-политических союзов между Россией и Китаем. Принцип нужно меньше говорить, а больше делать для реализации уже принятых документов и решений в этом направлении, в данном случае вполне уместен. При этом мы исходим из того, что совместными усилиями легче и проще, к тому же с меньшими издержками для каждого из участников ШОС, обеспечить национальные интересы и нейтрализовать эгоистические устремления внешних акторов на пространстве Организации.

А.Ф. Клименко, к.воен.н., в.н.с. ИДВ РАН

[1] Янь Сюэтун. Инерция истории. Китай и мир в следующие десять лет (Лиши дэ гуаньсин. Вэйлай шинянь дэ Чжунго юй шицзе). Пекин, 2013. С. 206–209.

[2] Хартия ШОС. Ст. 1.

Конгресс рыбаков рассмотрит вопросы распределения ресурсов

Международный конгресс рыбаков пройдет во Владивостоке с 27 по 28 августа. На этот раз форум будет посвящен государственному регулированию в распределении водных биоресурсов – теме, имеющей особую актуальность в связи с грядущими изменениями отраслевого законодательства.

Приморскую столицу в сентябре этого года ждет насыщенный график, поэтому сроки проведения традиционного Международного конгресса рыбаков перенесли на август. Предварительно тема предстоящего форума – «Государственное регулирование в распределении водных биологических ресурсов: опыт, проблемы, пути совершенствования». Планируется рассмотреть, какими рыбаки видят взаимоотношения государства и бизнеса и какой отдачи ожидают от отрасли власти, рассказал Fishnews директор департамента рыбного хозяйства и водных биоресурсов Приморского края Александр Передня.

Он напомнил, что тема регулирования в рыбной промышленности обсуждается сейчас на площадках рабочих групп при Минсельхозе России, межведомственной рабочей группы при Контрольном управлении президента РФ, консультативного совета при вице-премьере – полпреде президента в ДФО, идет подготовка к заседанию президиума Госсовета по рыбной отрасли. «На всех этих площадках звучат вопросы, соответствующие главной теме конгресса», – обратил внимание руководитель регионального департамента.

В рамках форума планируется провести два круглых стола. Первый будет посвящен использованию водных биоресурсов – экономическим, экологическим и социальным аспектам. Тема второго – «Свободный порт Владивосток: новые перспективы рыбной отрасли».

Резолюцию X Международного конгресса рыбаков предполагается представить на Восточном экономическом форуме, который соберется в столице Приморья 3-5 сентября, сообщил Александр Передня.

Он добавил, что на конгресс уже приглашены представители Республики Корея, КНДР, Китая, Японии, Норвегии и других стран. Организаторы мероприятия рассчитывают, что участие в нем примет министр сельского хозяйства РФ Александр Ткачев, заместитель министра сельского хозяйства – глава Росрыболовства Илья Шестаков.

Названы самые миролюбивые страны

Первое место в рейтинге заняла Исландия. На второй ступени пьедестала оказалась Дания. А «бронзу» получила Австрия.

Глобальный индекс миролюбия (Global Peace Index 2015) был подготовлен Институтом экономики и мира. Всего было проанализировано 162 страны по следующим главным критериям: наличие существующих внутренних и международных конфликтов, социальная безопасность и уровень преступности, степень милитаризации.

В отчете говорится о том, что самым мирным географическим регионом в 2015 году остается Европа. Тройка лидеров рейтинга принадлежит Старому Свету. При этом самое значительное улучшение своих позиций продемонстрировала Греция, подскочившая вверх в списке на целых 22 позиции. Это произошло во многом благодаря снижению уровня преступности в стране.

Россия заняла в рейтинге 152 место, став одной из самых немиролюбивых стран. Впрочем, ее положение в этом списке не изменилось по сравнению с прошлым годом. Украина – на 150-й строчке. Чуть выше России находится Нигерия, а чуть ниже – Северная Корея. Беларусь расположилась на 110 месте.

Самая популярная у русскоговорящих покупателей зарубежной недвижимости страна, Болгария, заняла в рейтинге 32 место, Испания - 21-е, а Германия - 16-е.

Самые миролюбивые страны:

1. Исландия

2. Дания

3. Австрия

4. Новая Зеландия

5. Швейцария

6. Финляндия

7. Канада

8. Япония

9. Австралия

10. Чехия

Самые немиролюбивые страны:

151. Нигерия

152. Россия

153. Северная Корея

154. Пакистан

155. Конго

156. Судан

157. Сомали

158. Центральноафриканская республика

159. Южный Судан

160. Афганистан

161. Ирак

162. Сирия

Клинтон пообещала защитить США от Ирана

Россия, Иран и Северная Корея являются традиционными угрозами для Соединенных Штатов. Подобное заявление сделала кандидат в президенты США Хиллари Клинтон, выступая с первой официальной речью после объявления о намерении баллотироваться на пост американского главы.

«Соединенные штаты Америки как никакая другая страна в мире располагает всем для того, чтобы процветать в XXI веке. И ни одна другая страна не подготовлена лучше, чтобы справится с традиционными угрозами от государств вроде Ирана, России, Северной Кореи и потенциальной угрозы со стороны Китая», - заявила Клинтон.

"Как президент, я сделаю все, что необходимо для безопасности Америки", — оъявила бывшая первая леди, подчеркивая, что США полностью подготовлены для того, чтобы ответить на возможные угрозы кибератак и международных террористических сетей таких как «Исламское государство».

Как сообщал Iran.ru ,в рамках предвыборной компании 2008 года Клинтон пообещала избирателям нанести ядерный удар по Ирану в случае нападения ИРИ на Израиль. "Я хочу, чтобы иранцы знали, что если я буду президентом, мы можем нанести по их стране ядерный удар", - заявила экс-первая леди.

Ядерные страхи после украинского кризиса

Олег Барабанов - заведующий Кафедрой политики и функционирования ЕС и Совета Европы в Европейском учебном институте при МГИМО-Университете; профессор кафедры мировой политики факультета мировой экономики и мировой политики Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»; старший научный сотрудник Фонда клуба «Валдай»

Ричард Вайц - Старший научный сотрудник, директор Центра военно-политического анализа, Институт Хадсона, США

Резюме Одним из последствий текущего украинского кризиса для глобальной безопасности стали возросшие «ядерные страхи» как среди политических элит, так и в мировом общественном мнении. Можно выделить несколько измерений подобных страхов.

Чего боится Россия?

a) Украинская атомная бомба

Прежде всего, существует возможность нарушения действующего статуса-кво в режиме нераспространения. Украинский политический кризис 2013-2014 гг. обострил дискуссии, до этого вялотекущие, о ядерном статусе Украины. Киев сделал несколько заявлений о том, что Украине необходимо обзавестись собственным ядерным оружием. Сторонники этой идеи указывают на нарушение положений Будапештского меморандума 1994 года. Согласно документу, три ядерных державы – США, Великобритания и Россия, – предоставили гарантии безопасности Киеву в обмен на его отказ от ядерного арсенала, оставшегося в наследие от СССР. Эта мера должна была послужить компенсацией безъядерного статуса Украины в соответствии с Договором о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО).

Первая волна таких заявлений относится к февралю-марту 2014 г. Подобными высказываниями отметились, среди прочих, ключевые политические фигуры, пришедшие к власти в результате Майдана: глава Радикальной партии Украины Олег Ляшко и бывший министр иностранных дел Украины Владимир Огрызко. Восстановление военного ядерного статуса Украины стало ключевым пунктом электоральной программы Олега Ляшко во время президентских выборов в мае 2014 года, где он занял третье место, набрав 8,32% голосов. Вновь к разговорам о ядерном оружии вернулся теперь уже бывший министр обороны Украины Валерий Гелетей, заявив в сентябре 2014 года, что если США (или НАТО) не предоставят военным силам Украины необходимые виды вооружений, украинское правительство приступит к созданию собственной атомной бомбы.

Естественно, в случае принятия такого решения, будет нарушен международный режим нераспространения. В то же время вопрос требует анализа реальных возможностей Украины в этой сфере.

Что касается ракет-носителей ядерных боеголовок, ситуация довольно прозрачна. Конструкторское Бюро Южное (Південне), расположенное в Днепропетровске, было важной частью советской ракетной программы, поэтому сомневаться в способности Украины производить ракеты-носители ядерных боеголовок не приходится. При этом, во времена СССР Украина не имела необходимого оборудования для обогащения урана в военных целях или для производства радиохимического плутония. Тем не менее, высокого научного уровня Института ядерных исследований Национальной академии наук Украины и других исследовательских центров может быть вполне достаточно для того, чтобы справиться с технологическими трудностями и произвести необходимое оборудование.

Более важным является вопрос об оружейных расщепляющихся материалах. Одним из возможных вариантов их получения может стать переработка отработавшего ядерного топлива с пяти атомных станций, расположенных на территории Украины. На одной из них – печально известной Чернобыльской АЭС, – установлены так называемые РБМК-реакторы, которые созданы по тому же проекту, что и советские военные реакторы серии «АД», предназначенные для производства плутония. Сегодня все отработавшее топливо, произведенное на Чернобыльской АЭС за более чем 20 лет ее эксплуатации, по-прежнему хранится там. В 2013-2014 гг. украинское правительство запустило программу по строительству в Чернобыле нового завода по переработке этого топлива и добыче из него плутония. Власти Украины обосновали это решение желанием обзавестись оборудованием для производства МОКС-топлива – смешанного оксидного уран-плутониевого топлива, – с тем, чтобы на территории Украины воспроизводился полный ядерный цикл. Не говоря уже о том, что такой план сам по себе противоречит идеологии гарантий МАГАТЭ, подобное оборудование очень легко может быть переориентировано на использование в военных целях.

Конечно, политическое решение о начале собственной ядерной программы ляжет дополнительным бременем на экономику Украины и поставит под угрозу ее финансовую устойчивость. Некоторые эксперты утверждают, что Украине просто не хватит финансовых ресурсов для ее выполнения. Но текущие крупномасштабные программы, спонсируемые ЕС и «большой семеркой», по реструктуризации Чернобыльской Зоны, включая завод по переработке топлива, могут поспособствовать и реализации проекта по созданию ядерного оружия. Кроме того, пример Пакистана и Северной Кореи наглядно демонстрирует, что наличие проблем в экономическом развитии не является препятствием на пути к созданию атомной бомбы.

Если Украина действительно начнет свою военную ядерную программу, то ядерные державы-члены НАТО не будут возражать против подобного развития событий (учитывая напряженность между Россией и США), и это не может не вызывать обеспокоенности со стороны России. По крайней мере, на сегодняшний день никто из западных политиков не призвал Украину отказаться от мыслей о ядерном оружии. Эта ситуация определенно очень серьезно повлияет на действующий международный режим нераспространения и будет иметь серьезные последствия для всей системы глобальной безопасности.

b) Возможна ли мировая ядерная война?

Россию беспокоит и возможность перерастания напряженности в отношениях между Россией и США в реальную ядерную войну, или, по крайней мере, включение такой возможности в повестку двусторонних отношений. Этот сценарий стал возможен в результате украинского кризиса. В сентябре уже упоминавшийся Валерий Гелетей заявил о готовности России нанести ядерный удар по территории Украины, что привнесло ядерное измерение в украинский конфликт. После этого, в свете возросшей напряженности между Россией и США и решений, принятых на саммите НАТО в Уэльсе о наращивании военного присутствия альянса вдоль российской границы на Балтике и в Арктике, многие российские эксперты заговорили о возможности провокаций, в том числе и взаимных, которые потенциально могут перерасти в открытую войну с применением ядерного оружия. Вероятность такого развития событий открыто обсуждалась во время всевозможных политических передач на российском телевидении в сентябре-октябре 2014. Таким образом, ядерные страхи передались и широким массам населения.

Все это вызвало новую серию дискуссий о способности (или неспособности) российских вооруженных сил удерживать США от возможного нанесения ядерного удара. Большинство таких обсуждений ведутся вокруг эффективности и потенциала системы противоракетной обороны США. Современная ситуация придала вес предсказаниям и страхам о том, что основной целью программы ПРО США является блокировка так называемого «второго удара» или «ответного удара» со стороны России на «первый удар» США. Активные заверения официальных лиц США о том, что американская система ПРО не имеет никакого отношения к России, кажутся довольно лицемерными. Ведь ПРО будут защищать США не от «первого удара», а от «ответного», когда российская ядерная мощь уже будет значительным образом ослаблена.

Как же на все это реагировать? В России довольно широко распространено мнение о том, что единственной действенной мерой в таких условиях будет выход из договора по СНВ и значительное наращивание числа российских стратегических боеголовок, что позволило бы превзойти мощность американской системы ПРО в случае «второго удара».

Очевидно, что подобные представления непосредственно связаны с потенциальным ослаблением системы взаимного сдерживания и мыслями о том, что «взаимное гарантированное уничтожение» больше не является единственным вариантом развития событий, как это было во времена холодной войны. На такие мысли наталкивают размышления о существующих обязательствах по СНВ/СНП в комплексе с действием американской системой ПРО.

c) Возможна ли тактическая ядерная война в Европе?

Украинский кризис также поставил вопрос о возможности тактической ядерной войны в Европе – на Украине или, шире, в Центральной и Восточной Европе – без перерастания в глобальную ядерную войну. Рассмотренные выше сценарии, предусматривающие становление Украины в качестве ядерной державы и принятие ее ядерного статуса странами Запада, могут привести к крупномасштабному конфликту между Украиной и Россией, а также способствовать применению ядерного оружия на ограниченном театре военных действий. Возможный обмен ядерными ударами между вооруженными силами Украины и России не обязательно приведет к мировой ядерной войне. Существует и возможность повторения в Восточной Европе индо-пакистанского сценария ограниченной ядерной войны.

Принимая во внимание подобный вариант развития событий, кажется вполне логичным, что Россия уже начала всерьез задумываться о собственной боеспособности. Ни для кого не секрет, что российская ядерная стратегия предусматривает возможность обмена ядерными ударами с США, а отнюдь не возможность применения ядерного оружия на ограниченном, тактически или регионально, театре военных действий.

Таким образом, перед Россией стоит две очевидные задачи. Первая – создать собственную эффективную систему ПРО для ограниченного театра военных действий. Вторая – увеличить готовность и удельный вес в оборонной системе тактических ядерных вооружений, а также пересмотреть подход к ракетам средней и малой дальности в своей оборонительной стратегии. На практике это будет означать выход из договора о РСМД. Следует отметить, что в российском экспертном сообществе уже давно бытует мнение о необходимости немедленного выхода из этого договора. Еще задолго до украинского кризиса часть экспертов пришли к осознанию, что ключевые угрозы для российской национальной безопасности исходят от «дуги нестабильности» вдоль российской границы, и что единственной действенной сдерживающей мерой должен стать возврат к возможности использования ракет средней и малой дальности с ядерными боеголовками. Недавно озвученные Украиной планы по становлению в качестве ядерной державы очевидно усилит дискуссии в российском экспертном сообществе о необходимости выхода из договора по РСМД.

***

Здесь приведены наиболее значимые из «ядерных страхов» России. Переход Украины к фактическому статусу ядерной державы поставит под угрозу и режим нераспространения, и систему международной безопасности в целом. Принимая во внимание все вышесказанное, Россия может поставить вопрос о более серьезном контроле за выполнением Украиной требований МАГАТЭ (как это сейчас происходит с Ираном). Но в контексте текущего противостояния между США (НАТО) и Россией, вряд ли подобные предложения будут благосклонно приняты Западом.

Кроме того, сегодня стало очевидным, что в результате украинского кризиса фокус российского общественного мнения сместился к рассмотрению более военизированных аспектов в российской ядерной стратегии, в отличие от «обычной» политической повестки, касательно режима нераспространения. Современные события сформировали новую реальность.

Чего боится Америка?

Ядерные страхи политической элиты США отличаются от страхов Москвы или же обыкновенных американцев. Опасения, связанные с украинским кризисом, не идут ни в какое сравнение со страхами, вызванными в 1961 г. Кубинским кризисом или, позднее, европейским ракетным кризисом времен администрации Рейгана. Угрозы Северной Кореи в отношении США и ее запуски ракет большой дальности также вызывают куда большую тревогу. Президент Обама ясно дал понять, что не планирует осуществлять военное вмешательство в конфликт, а его администрация тщательно избегает любого умышленного бряцания ядерным оружием. Опасения политических кругов Вашингтона, а также примыкающих к ним ученых, экспертов и заинтересованных граждан значительно менее целенаправленны и более спекулятивны. В этих кругах преобладает недовольство, вызванное тем, что кризис в Украине, вместе с другими факторами, может привести к дальнейшему горизонтальному распространению ядерного оружия, негативно сказаться на безопасности хранения связанных с ядерным оружием материалов и привести к возрастанию риска, хотя и небольшому, ядерного конфликта между Россией и США из-за взаимных недопониманий и ошибочных расчетов.

a) Распространение ядерного оружия

Хотя американские эксперты и недовольны неуважением России к Будапештскому меморандуму 1994 г., они считают практически невероятным приобретение Украиной ядерного оружия в результате кризиса. Отчасти поэтому США и Великобритания исключили возможность военного вмешательства в ответ на нарушение меморандума.

У Украины отсутствуют средства для немедленного воссоздания ядерного арсенала. Что еще более важно, следование по этому пути неизбежно ослабит поддержку со стороны Запада, а также спро воцирует Россию на принятие упреждающих действий, направленных на предотвращение появления еще одной ядерной державы в непосредственной близости от своих границ. Хотя западные лидеры и не делали открытых призывов к Украине отказаться от любых ядерных устремлений, они давали такие советы в частном порядке и, очевидно, пребывают в уверенности, что Киев последует этим советам. Как и в первые годы после холодной войны, политические круги США уверены, что украинские лидеры по-прежнему придерживаются старой логики о том, что безопасность Украины в большей мере обеспечивается хорошими отношениям с Западом и получением от него дипломатической, экономической и другой помощи, нежели возможной ядерной гонкой с Россией. Тем более, что это сделало бы ее крайне уязвимой для первого удара со стороны России.

Тем не менее, в США озабочены тем, что фактический проигрыш Украины в войне, а также нарушение гарантий безопасности, подразумевавшихся Будапештским меморандумом (даже принимая во внимание то, что он представлял собой политическое решение, а не правовой документ, обязательный к исполнению), ослабят международный режим нераспространения, который и так уже находится под угрозой в связи с различными факторами. Среди таких факторов можно назвать патовую ситуацию в переговорах между США и Россией по контролю за ядерными вооружениями, провал в организации конференции по созданию безъядерной зоны на Ближнем Востоке, незначительные успехи в переговорах по иранскому ядерному вопросу, отказ Северной Кореи, Индии и Пакистана сделать хоть один шаг в направлении ядерного разоружения. Существует опасность того, что конференция по пересмотру положений Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в следующем году окажется еще более напряженной, чем сессия 2010 г., даже если судьба Украины не побудит другие страны немедленно приступить к строительству собственной системы ядерного сдерживания. Например, с момента начала украинского кризиса, Казахстан и другие страны уже потребовали от ядерных держав предоставить более серьезные и конкретные гарантии ядерной безопасности. Но даже учитывая все вышесказанное, наибольшие угрозы режиму нераспространения по-прежнему исходят от Ирана и Северной Кореи. Кроме этих двух государств больше нет ни одной страны, которая бы столь рьяно стремилась завладеть ядерным оружием в обход существующих международных договоренностей.

b) Безопасность материалов, связанных с ядерным оружием

Конфликт между Россией и Западом вокруг Украины не воспрепятствовал проведению Саммита по ядерной безопасности в Гааге в марте 2014 года, не вызвал у Москвы желания порвать с Западом и выйти из шестисторонних переговоров по иранской ядерной проблеме и не помешал успешному сотрудничеству России, США и Казахстана по вопросу нераспространения (в результате этого сотрудничества Казахстан не так давно передал России отработавшее ядерное топливо). Тем не менее, из-за украинского конфликта программа Нанна-Лугара не смогла привести к укреплению сотрудничества между США и России в сфере противодействия угрозам в других странах, хотя на нее и возлагались большие надежды.

Значение российско-американского взаимодействия в сфере нераспространения по-прежнему трудно переоценить. Эффективными оказались совместные усилия России и США по вывозу высокообогащенного урана (ВОУ) из Сербии, Казахстана и других стран, предпринятые в сотрудничестве с МАГАТЭ и другими партнерами. Кстати, в рамках этого сотрудничества в 2012 году также было вывезено ядерное топливо с территории Украины, что лишило Киев возможности создать собственное ядерное оружие в краткосрочной перспективе. Довольно неожиданную возможность по уничтожению оружия массового уничтожения предоставила Сирия, чем не преминули воспользоваться США в партнерстве с Россией. Подобные возможности неизбежно будут возникать и в будущем, например, в связи со сменами режимов или другими национальными потрясениями, такими как возможный крах низкоэффективной коммунистической династии в Северной Корее или угроза захвата террористами ядерного оружия в Пакистане.

К сожалению, побочным ущербом от конфликта на Украине стала приостановка сотрудничества в рамках «большой восьмерки». Этот институт в некоторой степени утратил свой высокий статус в 1980-1990х гг., когда его начали рассматривать в качестве организации Великих держав, стремящихся к управлению всей мировой экономикой. В результате, большая часть экономических функций была передана «группе двадцати». Но «большая восьмерка» все же сохранила за собой часть важных функций, в частности, связанных с поддержанием режима нераспространения, включая создание инициативы «Глобальное партнерство против распространения оружия массового уничтожения и связанных с ним материалов». Учитывая сворачивание российско-американской Программы по совместному уменьшению угроз, в ближайшие годы Глобальное Партнерство (ГП) может стать самой важной площадкой по противодействию угрозам. В отсутствие «большой восьмерки» Глобальному Партнерству понадобится новая система управления.

Приостановка «большой восьмерки» также затруднит принятие решения по созданию новых механизмов, которые должны будут заместить завершающиеся в 2016 г. саммиты по ядерной безопасности. Поддержка России будет необходима для формирования новой архитектуры с тем, чтобы МАГАТЭ и другие институты могли продолжить эффективно работать в сфере обеспечения ядерной безопасности в отсутствие саммитов глав государств.

Экономические санкции против России могут также привести к тому, что правительство уменьшит финансирование проектов, направленных на обеспечение безопасности материалов, связанных с ядерным оружием. Хотя западные эксперты не особенно верят в то, что ИГИЛ или другие террористические организации могут завладеть ядерными материалами и создать радиологические рассеивающие устройства, их угрозы взорвать эти «грязные бомбы» в самом сердце западной цивилизации могут в значительно большей степени удержать Запад от военного вмешательства на Ближнем Востоке, нежели распространяемые сегодня видео с казнями или пустые угрозы. Причиной этому является, в первую очередь, психологическое отвращение и возможные экономические последствия.

Не нулевой является и угроза радиологического или ядерного терроризма, направленного против России. Этот вопрос все еще требует активного российско-американского сотрудничества в целях предупреждения террористических актов. Угрозы применения ОМУ становятся все более глобальными и сложными. По многим причинам все больше стран начинают активно рассматривать возможность развития собственных мирных ядерных программ, которые в дальнейшем могут быть переориентированы на изготовление ядерного оружия. Новые технологии, такие как лазерное обогащение урана, также ставят под угрозу режим нераспространения.

Отличные друг от друга подходы России и США, а также их возможности и отношения с другими в сфере безопасности могут дополнить друг друга и упростить работу этих стран по поддержанию режима нераспространения. Например, в зависимости от их связей с США или Россией, некоторые страны чувствуют себя более или менее комфортно, что создает почву для взаимовыгодного «разделения труда». Учитывая их исторически важные роли в поставках ядерных материалов и технологий и принимая во внимание значительные запасы этих материалов и оружия, сотрудничество между Россией и США в области нераспространения крайне важно для предотвращения доступа террористов и других негосударственных акторов к ОМУ, в первую очередь к ядерному оружию.

К сожалению, украинский кризис осложняет российско-американское взаимодействие и делает еще более трудным преодоление давно существующих различий во взглядах на приоритеты в области режима нераспространения. Аннексия Крыма только углубила существующие противоречия.

c) Риск возникновения вооруженных конфликтов между ядерными державами

Главный урок, который извлекли большинство европейских и евразийских правительств из кризиса на Украине – государства не должны вступать в военную конфронтацию с Россией, не являясь членами НАТО. Основное же послание, которое Вашингтон пытается донести до Москвы, заключается в том, что любая попытка использовать военную силу, или же гибридную тактику, совмещающую военные и невоенные инструменты, против члена НАТО (даже если он является государством бывшего социалистического лагеря или бывшей советской республикой) будет встречена решительным противодействием в соответствии с Пятой статьей Вашингтонского Договора, являющегося уставным документом НАТО.

Для того, чтобы придать своему посланию большую убедительность для России, а также успокоить нервничающих союзников по НАТО, США вместе с другими членами НАТО, стремятся исправить существующие недостатки в позиции сдерживания, занятой альянсом в Центральной и Восточной Европе. Пока реакция НАТО остается умеренной, а правительства стран членов-альянса пока игнорируют требования сторонников жесткой политики, настаивающих на установке постоянных баз на границе с Россией, на проведении масштабной программы по преобразованию системы ПРО НАТО в Европе в более эффективную систему защиты от ракетных ударов со стороны России по странам НАТО, или же на перемещение тактических ядерных арсеналов НАТО из Западной Европы, где они не нужны, в страны Восточной Европы, обеспокоенные российской военной угрозой.

Правительство России, естественно, недовольно подобным развитием событий. Пока российская риторика еще не достигла исторического минимума, который можно было наблюдать во время нахождения у власти администрации Джорджа Буша-младшего. В то время президент Путин высказывал открытые угрозы нацелить свои ядерные ракеты на территорию Украины в том случае, если она разместит у себя американские системы ПРО. Но и сегодня российские лидеры заявляют о намерениях увеличить ядерный потенциал страны и сообщают о том, что Крым теперь находится под защитой ядерного зонтика России. Также они отказываются вести переговоры с НАТО даже по такому вопросу, как снижение числа своих нестратегических ядерных вооружений, количество которых значительно превосходит количество подобного оружия у альянса. Россия продолжает участвовать в военных учениях, включающих в свою программу имитацию использования ядерного оружия. Также в российской ядерной доктрине содержится довольно сомнительная идея о том, что взрыв одной ядерной боеголовки может привести к де-эскалации конфликта, а не наоборот.

Одним из последствий действий России стало то, что в США возобновились дискуссии о том, как американское ядерное вооружение может влиять на формирование русских убеждений и поведения. Например, сейчас правительство США более склонно к публичным обвинениям России в нарушениях договора по РСМД, несмотря на то, что существует угроза выхода России из этого договора. Москва отмечает, что этот договор применяется только к России и США, которые должны в соответствии с ним отказаться от ракет дальностью 500 -5000 км. В то же время ракетами такой дальности обладают Китай, Индия, Пакистан и другие ядерные державы, а Россия, в отличие от США, находится в зоне их поражения. Однако, если Москва примет решение о выходе из договора, то российским производителям ракет придется распределить свои усилия в сфере научных исследований между несколькими проектами, связанными с созданием ядерных ракет-носителей. При этом проблемы, с которыми Россия столкнулась во время тестового запуска ракеты «Булава» с подводной лодки, показали, что ядерные возможности России и без этой дополнительной задачи вызывают много вопросов.

Кроме того, в настоящий момент США может дать симметричный ответ. Все большее число американских аналитиков высказываются за выход США из договора о РСМД – не для того, чтобы направить больше ракет на Россию, а для того, что бы противостоять ракетам средней и малой дальности Китая, которые нацелены на Тайвань, Японию и американские базы в Тихом Океане, включая, возможно, Южную Корею. Учитывая, как яростно Россия настаивает на том, что несколько невооруженных перехватчиков ПРО США в Европе направлены именно против нее, а не против ядерных ракет Ирана, можно представить себе, насколько болезненной будет реакция на размещение нескольких сотен американских ракет средней дальности в непосредственной близости от россий ского Дальнего Востока или где-то еще неподалеку.

Вне зависимости от того, что произойдет с договором о РСМД, представители администрации Обамы открыто признают, что, учитывая плохие отношения с Россией в сфере безопасности, обсуждение нового договора о сокращении стратегических вооружений невозможно как минимум до января 2017 г, когда кончатся сроки их полномочий. В остальных же политических кругах надежды на безъядерный мир в краткосрочной перспективе уже давно испарились. В то же время получило широкое распространение мнение о том, что ядерная политика США должна быть направлена на оперативные решения и сдерживание, а не на контроль над вооружениями и вопросы управления альянсами.

***

Несмотря на все вышесказанное, опасения США по поводу возможности ядерной войны между США и Россией остаются минимальными. Разворачивающаяся на наших глазах война в Сирии является наглядным тому примером. Если в 1973 г. во время ближневосточного кризиса Советский Союз повысил уровень ядерной угрозы и предпринял некоторые другие меры по демонстрации своей ядерной мощи, то сегодня Российская Федерация не стала запугивать США применением военной силы в ответ на объявление Обамы о готовности нанесения ядерных ударов по сирийскому правительству после применения последним химического оружия. Такую же степень сдержанности проявили и США и их партнеры по НАТО во время украинского кризиса.

Основным источником недовольства и беспокойства США является то, что правительства других стран, в первую очередь Китая, могут использовать ту же тактику, что и Россия, для удовлетворения своих территориальных претензий. Копируя поведение России во время конфликтов в Грузии и в Украине, такие государства могут начать оказывать постоянное давление на соседние страны, чтобы в подходящий момент разморозить конфликт, рассчитывая на то, что США не применит против них военную силу. Мотивацией для них может являться то, что США пока отказываются от идеи применения силы против Северной Кореи, Ирана или Сирии, несмотря на то, что те пересекли «красные линии» в области разработки и применения оружия массового уничтожения. В случае более агрессивных действий со стороны Китая или Северной Кореи риск войны между каждым из этих государств и США возрастет, т.к. последние будут вынуждены применять военную силу для защиты своих партнеров в регионе, например Японии или Южной Кореи. Естественно, Россия также понесет человеческие, финансовые и другие потери, если война дойдет до стадии обмена ядерными ударами между одной из этих стран и США. Даже если Пентагон не будет наносить ядерные удары вблизи российской территории, гуманитарная катастрофа и крушение азиатской, а затем и глобальной экономики, окажет пагубное влияние и на Россию.

К счастью, российская дипломатия осознает все риски подобного развития событий и не поощряет участие Китая в военном противостоянии с соседними странами. Также Москва по-прежнему бок о бок с Вашингтоном и Пекином настаивает на прекращение провокаций и ядерных испытаний Северной Кореей. Первостепенная задача сейчас – поддержать это трехстороннее сотрудничество по вопросам иранской и северокорейской ядерной программ и избежать прямых военных столкновений между тремя державами. В будущем же можно будет распространить это сотрудничество и на другие сферы, когда для этого будут созданы более благоприятные условия.

Данный материал вышел в серии записок Валдайского клуба, публикуемых еженедельно в рамках научной деятельности Международного дискуссионного клуба Валдай. С другими записками можно ознакомиться по адресу http://valdaiclub.com/publication/

Украина. Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 14 июня 2015 > № 2907531 Олег Барабанов, Ричард Вайц

Демократам в США нужно было сначала "создать дракона", чтобы затем его побеждать, отметила на своей странице в Facebook замдиректора Департамента информации и печати МИД РФ Мария Захарова.

Она прокомментировала первую предвыборную речь кандидата в президенты США Хиллари Клинтон, в которой представительница Демократической партии назвала Россию, наряду с Северной Кореей и Ираном, "традиционной угрозой". "Как ваш президент, я сделаю все, чтобы защитить безопасность американцев", — пообещала Клинтон.

"То есть для того, чтобы победить дракона, демократам его сначала нужно было создать, чем они последние годы успешно занимались", — написала Захарова.

Иран, по ее словам, уже не годится на роль "вселенского зла": "Согласитесь, странно на всех парусах мириться с тем, кого хочешь победить". Северная Корея не может рассматриваться в роли "супердержавы, которая может буквально все". Для предвыборной кампании требовалась новая "мегацель", отметила Захарова.

"Встречайте! Новые "враги американского народа" — "традиционно угрожающая" Россия и "поднимающийся" Китай", — написала она в Facebook.

По мнению замдиректора Департамента информации и печати МИД РФ, Клинтон в данном случае использует пиар-технологии пятидесятилетней давности.

Выступая в субботу в Нью-Йорке, Хиллари Клинтон заявила: ни одна другая страна в мире не подготовлена лучше, чем США, "чтобы встретить традиционные угрозы от стран вроде России, Северной Кореи и Ирана и чтобы справиться с ростом новых сил вроде Китая".

Кандидат в президенты США Хиллари Клинтон назвала Россию, Северную Корею и Иран традиционными угрозами для Соединенных Штатов, выступая в субботу в Нью-Йорке с первой официальной речью после объявления о намерении баллотироваться на пост главы государства.

"Ни одна другая страна в мире не расположена лучше для того, чтобы процветать в XXI веке. Ни одна другая не укомплектована лучше, чтобы встретить традиционные угрозы от стран вроде России, Северной Кореи и Ирана и чтобы справиться с ростом новых сил вроде Китая. Ни одна страна лучше не подготовлена, чтобы ответить на растущие угрозы кибератак и транснациональных террористических сетей ИГ", — заявила Клинтон.

"Как ваш президент, я сделаю все, что необходимо для безопасности Америки", — заверила она собравшихся.

Между северо-восточной китайской провинцией Хэйлунцзян, а также Японией, Республикой Корея и КНДР в ближайшее время планируется открыть прямое авиасообщение. Об этом сообщило руководство аэропорта города Харбин, который является административным центром Хэйлунцзяна.

Так, 29 июня 2015 г. начнутся регулярные полеты по маршруту Харбин – Нагоя (Япония). Рейсы планируется выполнять три раза в неделю.

С 1 июля текущего года возобновится авиасообщение по линии Цзямусы (КНР) – Сеул (Республика Корея). Обслуживать рейсы будут самолеты авиакомпании China Southern Airlines. Полеты будут проходить дважды в неделю.

В июле-сентябре 2015 г. возобновятся чартерные авиарейсы по маршруту Харбин – Пхеньяном (КНДР). Они будут выполняться два раза в неделю.

Ранее сообщалось, что по итогам 2014 г., китайские авиакомпании перевезли по международным маршрутам более 30 млн пассажиров. Это на 18% больше, чем в 2013 г. Как ожидается, в 2015 г. объем внутренних авиаперевозок в Поднебесной вырастет на 10,8%, на авиалиниях между Китаем и США – на 8-10%, между КНР и странами Европы – на 7-9%, а странами Азиатско-Тихоокеанского региона – на 2-4%. К 2015 г. планируется довести количество транспортных аэропортов Китая до более чем 230, а объем пассажироперевозок к 2016 г. составит 450 млн человек.

Напомним, что к 2034 г. спрос на самолеты в Китае достигнет 6020 единиц. Их суммарная стоимость составит $870 млрд. Примерно 45% спроса на новые самолеты в Азиатско-Тихоокеанском регионе через 20 лет будет приходиться на китайские авиакомпании. В то же время объем мирового спроса на пассажирские лайнеры составит 36 770 единиц. Их стоимость достигнет $5,2 трлн. По количеству сданных в эксплуатацию самолетов и рыночной стоимости Китай займет более 16% мирового рынка.

По заветам деда и отца

КНДР под властью Ким Чен Ына

В.И. Денисов – доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Центра исследований Восточной Азии и ШОС ИМИ МГИМО (У).

Резюме Для внутриполитической обстановки КНДР после смерти Ким Чен Ира и прихода к власти его сына Ким Чен Ына характерно нарастание неустойчивости и неопределенности.

Прошло больше трех лет после смерти в декабре 2011 г. «великого полководца» Ким Чен Ира и прихода к власти одного из трех его сыновей Ким Чен Ына, молодого амбициозного и жесткого руководителя. Подготовка преемника активизировалась после конференции Трудовой партии Кореи (ТПК) в 2010 г., когда Ким Чен Ын был избран наследником. Его отец до этого перенес инсульт и уже не мог заниматься активным политическим руководством. С того момента в стране развернулась широкая пропагандистская кампания по утверждению Ким Чен Ына в качестве высшего руководителя.

Был принят ряд срочных мер по консолидации власти на случай «непредвиденных обстоятельств». Во-первых, полководец сосредоточил внимание на сплочении клана Кимов и постарался убедить родственников всецело поддерживать сына. Во-вторых, Ким Чен Ир создал триумвират из его родной сестры Ким Гён Хи, ее мужа Чан Сон Тхэка и ближайшего соратника, начальника Генштаба вице-маршала Ли Ён Хо. Эти люди должны были помогать Ким Чен Ыну в выполнении функций высшего руководителя и продвигать его в качестве будущего вождя. В-третьих, главным политкомиссаром вооруженных сил КНДР стал Цой Рён Хэ, сын соратника Ким Ир Сена генерала армии Цой Хена. Цой-младший руководил кампанией в поддержку Ким Чен Ына как Верховного главнокомандующего Корейской народной армией. В-четвертых, значительная работа проведена в органах безопасности, деятельность которых Ким Чен Ын курировал еще при жизни отца. За короткий срок кураторства Ким-младший отправил в отставку из министерства государственной охраны более 30 генералов. В-пятых, клан Кимов усилил контроль над политической элитой, используя в этих целях старые кимирсеновские кадры – Ким Ен Нама, члена Президиума Политбюро ЦК ТПК, Председателя Президиума Верховного народного собрания (ВНС), членов Политбюро ЦК, секретарей ЦК ТПК Ким Ги Нама и Цой Тхэ Бока, члена Политбюро ЦК ТПК, заместителя Председателя Президиума ВНС Ян Хен Себа и др. «Старики» подчинились воле полководца и согласились с выдвижением молодого генерала в качестве преемника. В-шестых, Ким Чен Ир провел чистку среди недовольных и в армии, и в партийно-государственных структурах.

Партия и армия: изменение баланса

Первые месяцы после смерти Ким Чен Ира прошли под знаком демонстрации «всеобщей преданности» новому руководителю. Военная верхушка, партийная номенклатура, в целом политическая элита КНДР демонстрировали лояльность Ким Чен Ыну, поддерживая его твердое намерение сохранить преемственность военно-политического курса покойного вождя. Особое усердие проявляли военные, надеявшиеся, что новый лидер продолжит политику «сонгун» (приоритет военного дела), укрепит роль армии во всех сферах жизни, а партия будет обслуживать этот курс.

Молодой лидер, однако, решил вывести на первые роли партию, поставив военных под ее контроль, что, естественно, вызвало сопротивление части военной верхушки и спровоцировало напряженность в военно-политическом истеблишменте. При Ким Чен Ире силовой блок занимал прочные позиции в экономике и политической жизни страны. Такое положение противоречило сложившейся в КНДР традиции руководящей роли партии, закрепленной в Конституции, решениях партийных форумов, других политических и юридических документах. Привилегированное положение военных вызывало недовольство простых людей, уставших от постоянных поборов для нужд армии и бесцеремонного поведения военнослужащих.

На одном из закрытых заседаний новый руководитель призвал «производить больше продуктов, а не боеприпасов». Однако дальше призывов дело не пошло. Страна продолжает осуществлять дорогостоящие ракетно-ядерные программы.

Глубокие противоречия внутри правящего класса продемонстрировали события декабря 2013 г., когда был арестован, а затем казнен Чан Сон Тхэк. Военная верхушка сыграла решающую роль в его ликвидации. Известно, что Чан и генералы уже давно не ладили. «Серый кардинал» выступал против всевластия военных.

Весь период правления клана Кимов – постоянная борьба за сохранение и укрепление власти. Ким Ир Сену с трудом удалось удержать высшие посты, когда в 1956 г. просоветская и прокитайская фракции в руководстве КНДР объединились против кимирсеновского произвола и культа личности. Но вождь оказался хитрее. К концу 1960-х гг. при поддержке армии он полностью разгромил все группировки внутри партии, обеспечил победу возглавляемой им партизанской фракции и националистической линии «чучхе» (самостоятельность, независимость).

Ким Чен Ир не прошел горнило такой острой политической борьбы, которая выпала на долю его отца. Конечно, полководец устранял несогласных, но без лишнего шума. В СМИ сообщалось лишь о каком-либо несчастном случае или дорожно-транспортном происшествии.

Ким Чен Ын в отличие от деда и отца обеспечил широкое освещение в СМИ событий, связанных с устранением своего родственника Чан Сон Тхэка. Молодому руководителю, по-видимому, надоели советы «серого кардинала», проявление им самостоятельности и несогласия с его политическими установками и практическими действиями, что, естественно, подрывало позиции назначенного лидера среди немолодых соратников отца. Ким Чен Ын начал масштабные чистки в армии, партийно-государственных структурах. Все это было направлено на укрепление авторитета молодого вождя, запугивание тех, кто сомневается в правильности предложенного курса.

Публичная и жестокая расправа с Чан Сон Тхэком и его сторонниками порождает для режима ряд сложных проблем. Молодой Ким сильно напугал родственников. Некоторые из них бежали за границу, другие затаились. Это, очевидно, уменьшает возможности Кима для разного рода маневров в рамках кланового пространства. Он очень опасается своего старшего сводного брата – Ким Чен Нама, который публично выступил против передачи власти по наследству.

В этих условиях новый лидер, судя по всему, вынужден доверять только двум «самым родным» людям – брату Ким Чен Черу и сестре Ким Ё Чжон. Ким Чен Ын продолжает ускоренными темпами формировать собственную команду, делая ставку на людей, с которыми вместе учился и работал. Надо сказать, что средний и высший состав северокорейского руководства как в армии, так и в партгосаппарате – люди немолодые, получившие посты в основном при Ким Чен Ире, а некоторые еще при Ким Ир Сене. Поэтому сегодня остро стоит вопрос обновления кадров на всех уровнях. Но, как показали прошедшие в апреле 2014 г. выборы в Верховное народное собрание, Ким Чен Ын не спешит со сменой старой гвардии. Однако родная сестра Кима Ё Чжон назначена на важный пост руководителя секретариата ЦК ТПК, что в северокорейском реестре о рангах равно должности заместителя заведующего отделом ЦК партии.

Приход Ким Чен Ына к власти ознаменован рядом заметных изменений в политике, экономике, военном строительстве. Своего поста лишился верный соратник Ким Чен Ира вице-маршал КНА Ли Ён Хо. В течение трех лет Ким Чен Ын трижды менял начальника Генштаба и министра обороны. Важный пост начальника Главного политического управления Корейской народной армии достался Цой Рён Хэ – бывшему первому секретарю ЦК социалистической трудовой молодежи, а позже секретарю ЦК ТПК, другу Ким Чен Ира. Ему присвоено звание вице-маршала КНА еще при жизни Ким Чен Ира. До последнего времени Цой пользовался доверием Ким Чен Ына. В 2012 г. он посетил Китай в качестве специального представителя молодого северокорейского вождя. В начале апреля 2014 г. Цой Рён Хэ избран в состав высшего органа власти – Государственного комитета обороны (ГКО) в качестве заместителя председателя, а в конце апреля снят с должности главного комиссара КНА. Затем снова стал доверенным лицом молодого вождя, избран секретарем ЦК ТПК.

Ким Чен Ын сменил практически всех командующих видами вооруженных сил. Чехарда с отставками и назначениями высокопоставленных военных совпала с устранением Чан Сон Тхэка, который, кстати, тоже имел высокое звание генерала армии и должность зампредседателя ГКО. Чистки в армейской верхушке сопровождаются назначениями новых лиц, их продвижением по службе. По случаю 16 февраля – «Дня сияющей звезды» (дата рождения Ким Чен Ира) – Ким Чен Ын как Верховный главнокомандующий издал приказ о присвоении генеральских званий почти 40 военным.

Перемены в высших эшелонах армейского командования, судя по всему, не последние. Традиции корейского конфуцианского сознания требуют регулярно перемещать чиновников как военных, так и гражданских, не давать им возможности обзаводиться сторонниками и друзьями, не позволять обогащаться через тесные коррупционные связи (в феодальной Корее коррупция в виде дорогих подарков была составной частью культуры человеческих отношений, да и сегодня остается практикой взаимоотношений в обществе как на Севере, так и на Юге). Ким Ир Сен тоже не давал засиживаться на высоких должностях партийным, государственным и военным чиновникам. Он устраивал перетряски Политбюро ЦК и секретариата ЦК ТПК, правительства. Ким Чен Ын, судя по всему, унаследовал и эту практику своего деда, но делает это беспощадно и жестоко.

Экономические перемены

Перераспределение ролей между партией и армией касается прежде всего экономики. Приоритет военного дела – «сонгун» – остается стратегическим курсом. Несмотря на тяжелую экономическую ситуацию, новое руководство продолжает осуществление крупных ракетно-ядерных проектов. В декабре 2012 г. состоялся запуск искусственного спутника, в феврале 2013 г. – третье испытание ядерного устройства. Постоянно проводятся пуски баллистических ракет, что является нарушением резолюций СБ ООН, санкционного режима, введенного в отношении КНДР. Модернизируются полигоны, совершенствуются двигатели для баллистических ракет и т. п. Ким Чен Ын регулярно инспектирует военные объекты. Южные корейцы подсчитали, что в 2013 г. он более 60 раз посетил военные базы.

В марте 2013 г. Пленум ЦК ТПК одобрил курс на одновременное развитие экономики и ядерных сил. Это фактически продолжение линии Ким Ир Сена на параллельное экономическое и военное строительство, провозглашенной в 1962 г. и проводившейся на протяжении многих десятилетий. Военная составляющая курса Пхеньяна – это дальнейшее развитие и укрепление ядерных сил как важнейшего средства сохранения северокорейской государственности в ее нынешнем виде. Политика «сонгун» будет проводиться вечно, подчеркивается в политических документах.

Режим тем не менее пытается найти выход из глубокого экономического кризиса, терзающего страну в течение многих десятилетий, в том числе путем осторожного внедрения рыночных механизмов. Такие попытки, кстати, предпринимал и Ким Чен Ир в начале 2000-х гг., но вскоре был вынужден отказаться от них из-за угрозы дестабилизации внутренней обстановки и усиления международного давления. Ростки капитализма в КНДР постепенно укрепляются. Наблюдается небольшой рост валового внутреннего продукта, производства электроэнергии. Увеличивается прослойка нуворишей, торговцев, мелких предпринимателей. Иными словами, по стране расползается экономический либерализм. Особенно заметны его следы в специальной экономической зоне (СЭЗ) Расон на севере КНДР, а также в Пхеньяне и других крупных городах.

В Северной Корее формируется специфический средний класс, представители которого отличаются от простых людей тем, что владеют мобильными телефонами, пользуются такси, посещают рестораны и т. д. Класс этот пока небольшой, около 400 тыс. человек (население КНДР – 24,5 млн). Он включает 50 тыс. высокопоставленных чиновников и членов их семей, 100 тыс. человек, имеющих богатых родственников за границей (в основном в США, КНР и Японии), более 200 тыс. – это успешные по северокорейским меркам торговцы, владельцы мелких предприятий, ресторанов.

В стране продолжается процесс социального расслоения. До последнего времени северокорейское общество подразделялось на три категории – люди, преданные режиму (в основном номенклатура, члены ТПК, офицерский корпус), колеблющиеся (рабочие и крестьяне) и скрытые враги режима (потомки богатых людей, репрессированные и их родственники). Сейчас структура постепенно размывается, деньги делают свое дело.

В мае 2013 г. в КНДР принят закон о создании девяти экономических зон развития (ЭЗР) – шесть торгово-экономических и три туристических. Власти надеются привлечь иностранный капитал (в первую очередь из Китая) для реализации проекта ЭЗР. КНР в принципе готова предоставить Пхеньяну значительные (10 млрд долларов) средства для модернизации инфраструктуры, развития добывающих отраслей экономики. Однако действующий в отношении Пхеньяна международный режим санкций не позволяет китайцам осуществлять здесь крупные инвестиционные проекты. Пекин тем не менее уже вложил в СЭЗ Расон более 400 млн долларов. Здесь работает около 150 компаний с участием китайского капитала. Эксперты отмечают, что Расон – динамично развивающийся анклав, где идет интенсивное строительство предприятий, дорог, гостиниц. Это своего рода «китайская зона» на территории КНДР, где имеют свободное хождение юань, доллар, иена, евро и т.д. Китайцы намерены наращивать инвестиции в Расон и довести их в ближайшие годы до 3 млрд долларов.

Южнокорейский бизнес беспокоит расширение китайского экономического присутствия в КНДР. Сеул настороженно наблюдает за ростом торговли между Северной Кореей и Китаем (в 2013 г. товарооборот составил 6,5 млрд долларов). Южные корейцы подсчитали, что на севере полуострова имеется до 20 видов минеральных ресурсов, общая стоимость которых составляет более 7 трлн долларов, что в 22 раза больше аналогичного показателя на юге. КНДР занимает второе место в мире по залежам магнезита, третье – по залежам графита. Южнокорейские предприниматели не скрывают заинтересованности в освоении природных ресурсов КНДР, однако напряженность в межкорейских отношениях, ракетно-ядерная деятельность Пхеньяна не позволяет Сеулу участвовать в дележе «северокорейского пирога».

Надо сказать, что иностранные компании сталкиваются в Северной Корее с большими трудностями. Власти КНДР под различными предлогами стремятся не возвращать инвестору вложенные им финансовые средства. Китайцы на правительственном уровне неоднократно ставили перед северокорейскими чиновниками высокого ранга вопрос о возвращении денег китайским компаниям. В КНДР были заморожены египетские инвестиции на 400 млн долларов, вложенные в мобильные технологии. Ряд иностранных, прежде всего китайских, фирм свернули инвестиционную деятельность.

В стране вводятся новые формы экономического образования. Северокорейские студенты и чиновники активно осваивают азы современных рыночных отношений. В Пхеньянском государственном университете работают иностранные профессора, специалисты по либеральной экономике. Более 250 северокорейских чиновников прослушали курс лекций по предпринимательству в Сингапуре. Студенты КНДР изучают рыночную экономику в Китае.

Проводя в жизнь так называемые «меры 28 июня» (по сути это ограниченные экономические реформы), инициатором которых является Ким Чен Ын, руководство КНДР по-прежнему отстаивает необходимость сохранения и укрепления государственного контроля над базовыми секторами народного хозяйства (добывающая и химическая промышленность, металлургия, машиностроение, железнодорожный транспорт). Ежегодно северокорейские вожди ставят задачи по модернизации основных отраслей экономики, увеличению добычи угля, производства стали и чугуна, улучшению работы транспорта, наращиванию выпуска товаров широкого потребления. Однако для решения задач не хватает финансовых ресурсов.

Заметные изменения происходят в сельском хозяйстве. 70% кооперативов расформированы и на их основе созданы единоличные хозяйства. Остальные 30%, а это в основном рентабельные кооперативы, по-прежнему в государственном секторе, обеспечивают продовольствием партийно-административную номенклатуру и армию. Принимаемые меры тем не менее не могут решить острую для страны продовольственную проблему. Хотя сельскохозяйственный сектор несколько и увеличил объем производства, дефицит продуктов питания сохраняется. По данным международных организаций, в 2013 г. в КНДР собрано около 5 млн т зерновых, в том числе 1,8 млн т риса. Продовольственная помощь со стороны международных гуманитарных организаций с каждым годом сокращается. Одна из главных причин – нежелание зарубежных стран выделять пожертвования Северной Корее, тратящей огромные средства на осуществление ядерных программ.

«Революционная дисциплина и порядок»

В условиях сложного экономического положения, напряженности в обществе, вызванной «предательством» ближайшего соратника Чан Сон Тхэка, Ким Чен Ын требует установления «революционной дисциплины и порядка». Расширяются масштабы чисток в армии и партийно-государственном аппарате. По сведениям иностранных источников, в последнее время в КНДР арестовано более тысячи чиновников разного уровня, имевших контакты и связи с Чаном или назначенными им на должности.

Новый руководитель уделяет повышенное внимание восстановлению руководящей роли партии, заметно подорванной в «эпоху Ким Чен Ира». Возобновилась практика проведения пленумов ЦК ТПК, заседаний Политбюро ЦК партии, активизируется партийно-политическая работа местных органов. В январе 2013 г. Ким Чен Ын выступил на конференции секретарей первичных парторганизаций. Главное внимание было сфокусировано на «укреплении авторитета партии в массах», идеологического и организационного начала в деятельности партийных органов, мобилизации населения на строительство «процветающей державы». Ким Чен Ын призвал партийцев «создавать атмосферу критики» в обществе, воспитывать партийных функционеров как «истинных слуг народа». Лидер ТПК поставил задачу «изменить облик партии», сделать беспристрастный анализ «успехов и просчетов», сосредоточить усилия на строительстве «социалистического цивилизованного государства».

Ким Чен Ын подчеркнул, что идеологическую основу партии составляют «идеи чучхе» или «кимирсенизм-кимчениризм», который объявлен «путеводной звездой» в строительстве «процветающей державы». Ким Чен Ын призывает «глубоко изучать и овладевать» идеями деда и отца. Овладевшие «кимирсенизмом-кимчениризмом» люди в своей практической работе будут опираться только на себя, а не рассчитывать на помощь других. Они никогда не проявят колебаний, даже если «останутся одни на необитаемом острове».

После событий с Чан Сон Тхэком пропаганда КНДР делает упор на важности укрепления единства партийных рядов, освобождения от тех, кто подрывает сплоченность. В партии и стране ведется широкая кампания в поддержку Ким Чен Ына, его мер по упрочению единства партии, что в реальности означает сплочение ТПК, всего северокорейского общества вокруг молодого вождя. В печати Северной Кореи отмечается, что «ТПК будет и впредь наказывать тех, кто осмелится подрывать интересы партии, государства и народа, невзирая на занимаемые ими посты».

С начала 2012 г. северокорейская пропаганда широко рекламирует «дух самопожертвования». Двум гражданам КНДР присвоено звание героя за то, что они «отдали свои жизни ради товарищей». При этом утверждается, что «практика самопожертвования – это внутренне присущая корейскому народу традиция». Суть кампании, очевидно, – внедрить в умы населения постулат о необходимости «ценою жизни защищать Ким Чен Ына». Подобные сентенции постоянно присутствовали в период правления Ким Ир Сена и Ким Чен Ира.

В феврале 2014 г. в Пхеньяне прошел съезд идеологических работников ТПК, на котором Ким Чен Ын и его соратники поставили задачу резко активизировать идеологическую работу во всех слоях общества. Выступая на форуме, Ким Чен Ын подчеркнул важность овладения всем населением идеями «кимирсенизма-кимчениризма», активной борьбы против тех, «кто на словах поддерживает политику партии, а на практике не проводит ее в жизнь». Первый секретарь ТПК вспомнил «победы», одержанные его дедом в борьбе против «антипартийных групп» в 1950-е –1960-е гг., призвал усилить идеологическое разоблачение таких явлений, как пораженчество, безответственность и др. Идеологическую работу, отметил Ким, нужно вести агрессивно и в то же время гибко.

Новый лидер не предлагает практически ничего нового. Обращаясь к политике предшественников, он призывает партийных работников идти в массы, разъяснять политические установки Ким Ир Сена и Ким Чен Ира о чучхеизации общества (сегодня это «кимирсенизм-кимчениризм»), о «духе и методе Чхонсанри» (руководители спускаются в низы, разъясняют политику партии и своим примером воодушевляют трудовые коллективы на выполнение и перевыполнение плановых заданий).

Весьма интенсивная идеологическая работа ведется в армии. Проводятся слеты командиров и политработников рот, армейских агитаторов и пропагандистов. Организуются походы командиров подразделений по «революционным местам», связанным с деятельностью Ким Ир Сена и Ким Чен Ира. Ким Чен Ын постоянно призывает «твердо верить партии и следовать за ней», отстаивать курс «сонгунской революции», проявлять любовь и заботу о людях. В этой связи вспоминаются слова Ким Ир Сена о том, что в своей работе партийно-политические и военные чиновники должны «поклоняться народу как небу». Но, как показывает жизнь, ничего кроме риторики в этих призывах нет. Народ по-прежнему недоедает, а правящая верхушка жирует. Северокорейские власти закупают для политической элиты предметы роскоши, дорогие автомобили и яхты. По данным ООН, расходы на эти цели постоянно увеличиваются. В 2012 г. они составили более 600 млн долларов, что в два раза больше, чем при Ким Чен Ире.

Ким Чен Ын, действуя в рамках корейских традиций, отдает должное отцу за «предоставленную возможность» возглавить страну. Одним из первых шагов после смерти Ким Чен Ира было постановление высших органов партийной и государственной власти КНДР о присвоении ему звания генералиссимуса. Кстати говоря, еще при жизни соратники Ким Чен Ира предлагали ему это высшее воинское звание, но Ким отказался, посчитав, что стране достаточно одного генералиссимуса – Ким Ир Сена. Сегодня Северная Корея – единственная страна в мире, где есть два покойных вождя, имеющих высшее воинское звание генералиссимуса и находящихся в мавзолее. В последнее время северокорейская пропаганда делает акцент на «патриотизме Ким Чен Ира». Величайшим патриотизмом объявлены защита страны и строительство процветающей державы. Патриоты – это люди, которые любят свои семьи, свои родные края и трудятся во имя процветания родины. Именно эти качества присущи Ким Чен Иру. Партийные функционеры призывают людей глубоко изучать его патриотизм, воспитывать членов ТПК, армию на примере «великого патриота генералиссимуса Ким Чен Ира».

Вспомнили в КНДР еще одну политическую кампанию, проводившуюся в 1970-е –1980-е гг., когда Ким Чен Ир был объявлен преемником вождя. Эта кампания сыграла существенную, если не решающую, роль в процессе передачи власти от отца к сыну. Речь идет о движении «групп трех революций» (идеологической, культурной, технической), которые создавались из «молодых интеллигентов» на предприятиях, в кооперативах, министерствах и ведомствах для контроля деятельности старых кадров. «Молодые интеллигенты» имели право снимать с должности любого руководителя, если он, по их мнению, не отвечает требованиям нового времени, недостаточно активно поддерживает выдвижение молодежи. Иначе говоря, «группы трех революций» были силой, которая наряду с армией и органами безопасности обеспечила утверждение Ким Чен Ира наследником Ким Ир Сена.

В 2013 г. в Северной Корее широко отмечалась 40-я годовщина создания «групп трех революций». Главные задачи кампании сфокусированы на техническом перевооружении народного хозяйства, внедрении передовых технологий, решении продовольственной проблемы, что, как полагают в Пхеньяне, позволит оздоровить внутреннюю ситуацию, сплотить общество вокруг молодого лидера. Но удастся ли властям добиться реализации поставленных задач – это большой вопрос.

* * *

Для внутриполитической обстановки КНДР после смерти Ким Чен Ира и прихода к власти его сына Ким Чен Ына характерно нарастание неустойчивости и неопределенности. Чистки и репрессии все более масштабны. По-прежнему сложная обстановка в экономике. Сокращается международная гуманитарная помощь, причиной чего является ракетно-ядерная программа КНДР. Напряжение в общество привносит также увеличивающееся давление со стороны США, Японии и Южной Кореи, требующих от Пхеньяна прекращения ракетно-ядерных программ и полной денуклеаризации. Серьезной проблемой стала широкая кампания, развернутая США, Южной Кореей, другими странами-союзницами Вашингтона и Сеула, по вопросу прав человека в Северной Корее. Обама и его администрация добились обсуждения этого вопроса в СБ ООН, хотя все ограничилось дискуссией, резолюций не принимали. Заметную нервозность проявляет новое руководство КНДР и в связи с жесткой линией Китая по ядерному вопросу. В стремлении уменьшить внешнее давление Пхеньян активизирует международную деятельность. Новый министр иностранных дел Ли Су Ён впервые за многие годы принял участие и выступил на сессии ГА ООН, посетил ряд дружественных КНДР стран. Член Политбюро ЦК, секретарь ЦК ТПК Кан Сек Чу, двоюродный дядя Ким Чен Ына совершил европейское турне.

Заметно оживились политические связи с Россией. В октябре 2014 г. в Москве состоялись переговоры министров иностранных дел РФ и КНДР. В ноябре Россию посетил спецпосланник лидера КНДР член Президиума Политбюро ЦК, секретарь ЦК ТПК Цой Рён Хэ, который лично передал президенту Владимиру Путину послание Ким Чен Ына. Россия пригласила лидера КНДР на торжества по случаю 70-летия победы в Великой Отечественной войне. На праздник он, правда, не приехал.

Выходят из застоя экономические связи. Этому способствовало списание Россией северокорейского долга (10 млрд долларов). Создан деловой совет Россия–КНДР. Достигнуты принципиальные договоренности о расширении экономического сотрудничества между Дальневосточными регионами Российской Федерации и Северной Кореей. Российская сторона проявляет интерес к проекту модернизации северокорейских железных дорог (стоимость 25 млрд долларов), прокладке газопровода через территорию КНДР на юг Корейского полуострова и др. Все это нельзя не приветствовать. Но остается нерешенной ядерная проблема, которая оказывает негативное влияние на безопасность в Северо-Восточной Азии. Ее разрешение видится нам через шестисторонние переговоры (РФ, КНР, США, Япония, КНДР, РК).

Три года, проведенные Ким Чен Ыном на вершине власти, продемонстрировали его намерение править «железной рукой», укреплять режим личной власти, держать в узде население, строго контролировать политическую элиту, не допускать малейших проявлений нелояльности персонально к нему и его курсу. Однако методы, которые избрал Ким Чен Ын, не новы. На протяжении многих десятилетий их использовали его дед и отец. К чему это привело, хорошо известно.

КНДР. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 7 июня 2015 > № 2909723 Валерий Денисов

По заветам деда и отца

Валерий Денисов

КНДР под властью Ким Чен Ына

В.И. Денисов – доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Центра исследований Восточной Азии и ШОС ИМИ МГИМО (У).

Резюме Для внутриполитической обстановки КНДР после смерти Ким Чен Ира и прихода к власти его сына Ким Чен Ына характерно нарастание неустойчивости и неопределенности.

Прошло больше трех лет после смерти в декабре 2011 г. «великого полководца» Ким Чен Ира и прихода к власти одного из трех его сыновей Ким Чен Ына, молодого амбициозного и жесткого руководителя. Подготовка преемника активизировалась после конференции Трудовой партии Кореи (ТПК) в 2010 г., когда Ким Чен Ын был избран наследником. Его отец до этого перенес инсульт и уже не мог заниматься активным политическим руководством. С того момента в стране развернулась широкая пропагандистская кампания по утверждению Ким Чен Ына в качестве высшего руководителя.

Был принят ряд срочных мер по консолидации власти на случай «непредвиденных обстоятельств». Во-первых, полководец сосредоточил внимание на сплочении клана Кимов и постарался убедить родственников всецело поддерживать сына. Во-вторых, Ким Чен Ир создал триумвират из его родной сестры Ким Гён Хи, ее мужа Чан Сон Тхэка и ближайшего соратника, начальника Генштаба вице-маршала Ли Ён Хо. Эти люди должны были помогать Ким Чен Ыну в выполнении функций высшего руководителя и продвигать его в качестве будущего вождя. В-третьих, главным политкомиссаром вооруженных сил КНДР стал Цой Рён Хэ, сын соратника Ким Ир Сена генерала армии Цой Хена. Цой-младший руководил кампанией в поддержку Ким Чен Ына как Верховного главнокомандующего Корейской народной армией. В-четвертых, значительная работа проведена в органах безопасности, деятельность которых Ким Чен Ын курировал еще при жизни отца. За короткий срок кураторства Ким-младший отправил в отставку из министерства государственной охраны более 30 генералов. В-пятых, клан Кимов усилил контроль над политической элитой, используя в этих целях старые кимирсеновские кадры – Ким Ен Нама, члена Президиума Политбюро ЦК ТПК, Председателя Президиума Верховного народного собрания (ВНС), членов Политбюро ЦК, секретарей ЦК ТПК Ким Ги Нама и Цой Тхэ Бока, члена Политбюро ЦК ТПК, заместителя Председателя Президиума ВНС Ян Хен Себа и др. «Старики» подчинились воле полководца и согласились с выдвижением молодого генерала в качестве преемника. В-шестых, Ким Чен Ир провел чистку среди недовольных и в армии, и в партийно-государственных структурах.

Партия и армия: изменение баланса

Первые месяцы после смерти Ким Чен Ира прошли под знаком демонстрации «всеобщей преданности» новому руководителю. Военная верхушка, партийная номенклатура, в целом политическая элита КНДР демонстрировали лояльность Ким Чен Ыну, поддерживая его твердое намерение сохранить преемственность военно-политического курса покойного вождя. Особое усердие проявляли военные, надеявшиеся, что новый лидер продолжит политику «сонгун» (приоритет военного дела), укрепит роль армии во всех сферах жизни, а партия будет обслуживать этот курс.

Молодой лидер, однако, решил вывести на первые роли партию, поставив военных под ее контроль, что, естественно, вызвало сопротивление части военной верхушки и спровоцировало напряженность в военно-политическом истеблишменте. При Ким Чен Ире силовой блок занимал прочные позиции в экономике и политической жизни страны. Такое положение противоречило сложившейся в КНДР традиции руководящей роли партии, закрепленной в Конституции, решениях партийных форумов, других политических и юридических документах. Привилегированное положение военных вызывало недовольство простых людей, уставших от постоянных поборов для нужд армии и бесцеремонного поведения военнослужащих.

На одном из закрытых заседаний новый руководитель призвал «производить больше продуктов, а не боеприпасов». Однако дальше призывов дело не пошло. Страна продолжает осуществлять дорогостоящие ракетно-ядерные программы.

Глубокие противоречия внутри правящего класса продемонстрировали события декабря 2013 г., когда был арестован, а затем казнен Чан Сон Тхэк. Военная верхушка сыграла решающую роль в его ликвидации. Известно, что Чан и генералы уже давно не ладили. «Серый кардинал» выступал против всевластия военных.

Весь период правления клана Кимов – постоянная борьба за сохранение и укрепление власти. Ким Ир Сену с трудом удалось удержать высшие посты, когда в 1956 г. просоветская и прокитайская фракции в руководстве КНДР объединились против кимирсеновского произвола и культа личности. Но вождь оказался хитрее. К концу 1960-х гг. при поддержке армии он полностью разгромил все группировки внутри партии, обеспечил победу возглавляемой им партизанской фракции и националистической линии «чучхе» (самостоятельность, независимость).

Ким Чен Ир не прошел горнило такой острой политической борьбы, которая выпала на долю его отца. Конечно, полководец устранял несогласных, но без лишнего шума. В СМИ сообщалось лишь о каком-либо несчастном случае или дорожно-транспортном происшествии.

Ким Чен Ын в отличие от деда и отца обеспечил широкое освещение в СМИ событий, связанных с устранением своего родственника Чан Сон Тхэка. Молодому руководителю, по-видимому, надоели советы «серого кардинала», проявление им самостоятельности и несогласия с его политическими установками и практическими действиями, что, естественно, подрывало позиции назначенного лидера среди немолодых соратников отца. Ким Чен Ын начал масштабные чистки в армии, партийно-государственных структурах. Все это было направлено на укрепление авторитета молодого вождя, запугивание тех, кто сомневается в правильности предложенного курса.

Публичная и жестокая расправа с Чан Сон Тхэком и его сторонниками порождает для режима ряд сложных проблем. Молодой Ким сильно напугал родственников. Некоторые из них бежали за границу, другие затаились. Это, очевидно, уменьшает возможности Кима для разного рода маневров в рамках кланового пространства. Он очень опасается своего старшего сводного брата – Ким Чен Нама, который публично выступил против передачи власти по наследству.

В этих условиях новый лидер, судя по всему, вынужден доверять только двум «самым родным» людям – брату Ким Чен Черу и сестре Ким Ё Чжон. Ким Чен Ын продолжает ускоренными темпами формировать собственную команду, делая ставку на людей, с которыми вместе учился и работал. Надо сказать, что средний и высший состав северокорейского руководства как в армии, так и в партгосаппарате – люди немолодые, получившие посты в основном при Ким Чен Ире, а некоторые еще при Ким Ир Сене. Поэтому сегодня остро стоит вопрос обновления кадров на всех уровнях. Но, как показали прошедшие в апреле 2014 г. выборы в Верховное народное собрание, Ким Чен Ын не спешит со сменой старой гвардии. Однако родная сестра Кима Ё Чжон назначена на важный пост руководителя секретариата ЦК ТПК, что в северокорейском реестре о рангах равно должности заместителя заведующего отделом ЦК партии.

Приход Ким Чен Ына к власти ознаменован рядом заметных изменений в политике, экономике, военном строительстве. Своего поста лишился верный соратник Ким Чен Ира вице-маршал КНА Ли Ён Хо. В течение трех лет Ким Чен Ын трижды менял начальника Генштаба и министра обороны. Важный пост начальника Главного политического управления Корейской народной армии достался Цой Рён Хэ – бывшему первому секретарю ЦК социалистической трудовой молодежи, а позже секретарю ЦК ТПК, другу Ким Чен Ира. Ему присвоено звание вице-маршала КНА еще при жизни Ким Чен Ира. До последнего времени Цой пользовался доверием Ким Чен Ына. В 2012 г. он посетил Китай в качестве специального представителя молодого северокорейского вождя. В начале апреля 2014 г. Цой Рён Хэ избран в состав высшего органа власти – Государственного комитета обороны (ГКО) в качестве заместителя председателя, а в конце апреля снят с должности главного комиссара КНА. Затем снова стал доверенным лицом молодого вождя, избран секретарем ЦК ТПК.

Ким Чен Ын сменил практически всех командующих видами вооруженных сил. Чехарда с отставками и назначениями высокопоставленных военных совпала с устранением Чан Сон Тхэка, который, кстати, тоже имел высокое звание генерала армии и должность зампредседателя ГКО. Чистки в армейской верхушке сопровождаются назначениями новых лиц, их продвижением по службе. По случаю 16 февраля – «Дня сияющей звезды» (дата рождения Ким Чен Ира) – Ким Чен Ын как Верховный главнокомандующий издал приказ о присвоении генеральских званий почти 40 военным.

Перемены в высших эшелонах армейского командования, судя по всему, не последние. Традиции корейского конфуцианского сознания требуют регулярно перемещать чиновников как военных, так и гражданских, не давать им возможности обзаводиться сторонниками и друзьями, не позволять обогащаться через тесные коррупционные связи (в феодальной Корее коррупция в виде дорогих подарков была составной частью культуры человеческих отношений, да и сегодня остается практикой взаимоотношений в обществе как на Севере, так и на Юге). Ким Ир Сен тоже не давал засиживаться на высоких должностях партийным, государственным и военным чиновникам. Он устраивал перетряски Политбюро ЦК и секретариата ЦК ТПК, правительства. Ким Чен Ын, судя по всему, унаследовал и эту практику своего деда, но делает это беспощадно и жестоко.

Экономические перемены

Перераспределение ролей между партией и армией касается прежде всего экономики. Приоритет военного дела – «сонгун» – остается стратегическим курсом. Несмотря на тяжелую экономическую ситуацию, новое руководство продолжает осуществление крупных ракетно-ядерных проектов. В декабре 2012 г. состоялся запуск искусственного спутника, в феврале 2013 г. – третье испытание ядерного устройства. Постоянно проводятся пуски баллистических ракет, что является нарушением резолюций СБ ООН, санкционного режима, введенного в отношении КНДР. Модернизируются полигоны, совершенствуются двигатели для баллистических ракет и т. п. Ким Чен Ын регулярно инспектирует военные объекты. Южные корейцы подсчитали, что в 2013 г. он более 60 раз посетил военные базы.

В марте 2013 г. Пленум ЦК ТПК одобрил курс на одновременное развитие экономики и ядерных сил. Это фактически продолжение линии Ким Ир Сена на параллельное экономическое и военное строительство, провозглашенной в 1962 г. и проводившейся на протяжении многих десятилетий. Военная составляющая курса Пхеньяна – это дальнейшее развитие и укрепление ядерных сил как важнейшего средства сохранения северокорейской государственности в ее нынешнем виде. Политика «сонгун» будет проводиться вечно, подчеркивается в политических документах.

Режим тем не менее пытается найти выход из глубокого экономического кризиса, терзающего страну в течение многих десятилетий, в том числе путем осторожного внедрения рыночных механизмов. Такие попытки, кстати, предпринимал и Ким Чен Ир в начале 2000-х гг., но вскоре был вынужден отказаться от них из-за угрозы дестабилизации внутренней обстановки и усиления международного давления. Ростки капитализма в КНДР постепенно укрепляются. Наблюдается небольшой рост валового внутреннего продукта, производства электроэнергии. Увеличивается прослойка нуворишей, торговцев, мелких предпринимателей. Иными словами, по стране расползается экономический либерализм. Особенно заметны его следы в специальной экономической зоне (СЭЗ) Расон на севере КНДР, а также в Пхеньяне и других крупных городах.

В Северной Корее формируется специфический средний класс, представители которого отличаются от простых людей тем, что владеют мобильными телефонами, пользуются такси, посещают рестораны и т. д. Класс этот пока небольшой, около 400 тыс. человек (население КНДР – 24,5 млн). Он включает 50 тыс. высокопоставленных чиновников и членов их семей, 100 тыс. человек, имеющих богатых родственников за границей (в основном в США, КНР и Японии), более 200 тыс. – это успешные по северокорейским меркам торговцы, владельцы мелких предприятий, ресторанов.

В стране продолжается процесс социального расслоения. До последнего времени северокорейское общество подразделялось на три категории – люди, преданные режиму (в основном номенклатура, члены ТПК, офицерский корпус), колеблющиеся (рабочие и крестьяне) и скрытые враги режима (потомки богатых людей, репрессированные и их родственники). Сейчас структура постепенно размывается, деньги делают свое дело.

В мае 2013 г. в КНДР принят закон о создании девяти экономических зон развития (ЭЗР) – шесть торгово-экономических и три туристических. Власти надеются привлечь иностранный капитал (в первую очередь из Китая) для реализации проекта ЭЗР. КНР в принципе готова предоставить Пхеньяну значительные (10 млрд долларов) средства для модернизации инфраструктуры, развития добывающих отраслей экономики. Однако действующий в отношении Пхеньяна международный режим санкций не позволяет китайцам осуществлять здесь крупные инвестиционные проекты. Пекин тем не менее уже вложил в СЭЗ Расон более 400 млн долларов. Здесь работает около 150 компаний с участием китайского капитала. Эксперты отмечают, что Расон – динамично развивающийся анклав, где идет интенсивное строительство предприятий, дорог, гостиниц. Это своего рода «китайская зона» на территории КНДР, где имеют свободное хождение юань, доллар, иена, евро и т.д. Китайцы намерены наращивать инвестиции в Расон и довести их в ближайшие годы до 3 млрд долларов.

Южнокорейский бизнес беспокоит расширение китайского экономического присутствия в КНДР. Сеул настороженно наблюдает за ростом торговли между Северной Кореей и Китаем (в 2013 г. товарооборот составил 6,5 млрд долларов). Южные корейцы подсчитали, что на севере полуострова имеется до 20 видов минеральных ресурсов, общая стоимость которых составляет более 7 трлн долларов, что в 22 раза больше аналогичного показателя на юге. КНДР занимает второе место в мире по залежам магнезита, третье – по залежам графита. Южнокорейские предприниматели не скрывают заинтересованности в освоении природных ресурсов КНДР, однако напряженность в межкорейских отношениях, ракетно-ядерная деятельность Пхеньяна не позволяет Сеулу участвовать в дележе «северокорейского пирога».

Надо сказать, что иностранные компании сталкиваются в Северной Корее с большими трудностями. Власти КНДР под различными предлогами стремятся не возвращать инвестору вложенные им финансовые средства. Китайцы на правительственном уровне неоднократно ставили перед северокорейскими чиновниками высокого ранга вопрос о возвращении денег китайским компаниям. В КНДР были заморожены египетские инвестиции на 400 млн долларов, вложенные в мобильные технологии. Ряд иностранных, прежде всего китайских, фирм свернули инвестиционную деятельность.

В стране вводятся новые формы экономического образования. Северокорейские студенты и чиновники активно осваивают азы современных рыночных отношений. В Пхеньянском государственном университете работают иностранные профессора, специалисты по либеральной экономике. Более 250 северокорейских чиновников прослушали курс лекций по предпринимательству в Сингапуре. Студенты КНДР изучают рыночную экономику в Китае.

Проводя в жизнь так называемые «меры 28 июня» (по сути это ограниченные экономические реформы), инициатором которых является Ким Чен Ын, руководство КНДР по-прежнему отстаивает необходимость сохранения и укрепления государственного контроля над базовыми секторами народного хозяйства (добывающая и химическая промышленность, металлургия, машиностроение, железнодорожный транспорт). Ежегодно северокорейские вожди ставят задачи по модернизации основных отраслей экономики, увеличению добычи угля, производства стали и чугуна, улучшению работы транспорта, наращиванию выпуска товаров широкого потребления. Однако для решения задач не хватает финансовых ресурсов.

Заметные изменения происходят в сельском хозяйстве. 70% кооперативов расформированы и на их основе созданы единоличные хозяйства. Остальные 30%, а это в основном рентабельные кооперативы, по-прежнему в государственном секторе, обеспечивают продовольствием партийно-административную номенклатуру и армию. Принимаемые меры тем не менее не могут решить острую для страны продовольственную проблему. Хотя сельскохозяйственный сектор несколько и увеличил объем производства, дефицит продуктов питания сохраняется. По данным международных организаций, в 2013 г. в КНДР собрано около 5 млн т зерновых, в том числе 1,8 млн т риса. Продовольственная помощь со стороны международных гуманитарных организаций с каждым годом сокращается. Одна из главных причин – нежелание зарубежных стран выделять пожертвования Северной Корее, тратящей огромные средства на осуществление ядерных программ.

«Революционная дисциплина и порядок»

В условиях сложного экономического положения, напряженности в обществе, вызванной «предательством» ближайшего соратника Чан Сон Тхэка, Ким Чен Ын требует установления «революционной дисциплины и порядка». Расширяются масштабы чисток в армии и партийно-государственном аппарате. По сведениям иностранных источников, в последнее время в КНДР арестовано более тысячи чиновников разного уровня, имевших контакты и связи с Чаном или назначенными им на должности.

Новый руководитель уделяет повышенное внимание восстановлению руководящей роли партии, заметно подорванной в «эпоху Ким Чен Ира». Возобновилась практика проведения пленумов ЦК ТПК, заседаний Политбюро ЦК партии, активизируется партийно-политическая работа местных органов. В январе 2013 г. Ким Чен Ын выступил на конференции секретарей первичных парторганизаций. Главное внимание было сфокусировано на «укреплении авторитета партии в массах», идеологического и организационного начала в деятельности партийных органов, мобилизации населения на строительство «процветающей державы». Ким Чен Ын призвал партийцев «создавать атмосферу критики» в обществе, воспитывать партийных функционеров как «истинных слуг народа». Лидер ТПК поставил задачу «изменить облик партии», сделать беспристрастный анализ «успехов и просчетов», сосредоточить усилия на строительстве «социалистического цивилизованного государства».

Ким Чен Ын подчеркнул, что идеологическую основу партии составляют «идеи чучхе» или «кимирсенизм-кимчениризм», который объявлен «путеводной звездой» в строительстве «процветающей державы». Ким Чен Ын призывает «глубоко изучать и овладевать» идеями деда и отца. Овладевшие «кимирсенизмом-кимчениризмом» люди в своей практической работе будут опираться только на себя, а не рассчитывать на помощь других. Они никогда не проявят колебаний, даже если «останутся одни на необитаемом острове».

После событий с Чан Сон Тхэком пропаганда КНДР делает упор на важности укрепления единства партийных рядов, освобождения от тех, кто подрывает сплоченность. В партии и стране ведется широкая кампания в поддержку Ким Чен Ына, его мер по упрочению единства партии, что в реальности означает сплочение ТПК, всего северокорейского общества вокруг молодого вождя. В печати Северной Кореи отмечается, что «ТПК будет и впредь наказывать тех, кто осмелится подрывать интересы партии, государства и народа, невзирая на занимаемые ими посты».

С начала 2012 г. северокорейская пропаганда широко рекламирует «дух самопожертвования». Двум гражданам КНДР присвоено звание героя за то, что они «отдали свои жизни ради товарищей». При этом утверждается, что «практика самопожертвования – это внутренне присущая корейскому народу традиция». Суть кампании, очевидно, – внедрить в умы населения постулат о необходимости «ценою жизни защищать Ким Чен Ына». Подобные сентенции постоянно присутствовали в период правления Ким Ир Сена и Ким Чен Ира.

В феврале 2014 г. в Пхеньяне прошел съезд идеологических работников ТПК, на котором Ким Чен Ын и его соратники поставили задачу резко активизировать идеологическую работу во всех слоях общества. Выступая на форуме, Ким Чен Ын подчеркнул важность овладения всем населением идеями «кимирсенизма-кимчениризма», активной борьбы против тех, «кто на словах поддерживает политику партии, а на практике не проводит ее в жизнь». Первый секретарь ТПК вспомнил «победы», одержанные его дедом в борьбе против «антипартийных групп» в 1950-е –1960-е гг., призвал усилить идеологическое разоблачение таких явлений, как пораженчество, безответственность и др. Идеологическую работу, отметил Ким, нужно вести агрессивно и в то же время гибко.

Новый лидер не предлагает практически ничего нового. Обращаясь к политике предшественников, он призывает партийных работников идти в массы, разъяснять политические установки Ким Ир Сена и Ким Чен Ира о чучхеизации общества (сегодня это «кимирсенизм-кимчениризм»), о «духе и методе Чхонсанри» (руководители спускаются в низы, разъясняют политику партии и своим примером воодушевляют трудовые коллективы на выполнение и перевыполнение плановых заданий).

Весьма интенсивная идеологическая работа ведется в армии. Проводятся слеты командиров и политработников рот, армейских агитаторов и пропагандистов. Организуются походы командиров подразделений по «революционным местам», связанным с деятельностью Ким Ир Сена и Ким Чен Ира. Ким Чен Ын постоянно призывает «твердо верить партии и следовать за ней», отстаивать курс «сонгунской революции», проявлять любовь и заботу о людях. В этой связи вспоминаются слова Ким Ир Сена о том, что в своей работе партийно-политические и военные чиновники должны «поклоняться народу как небу». Но, как показывает жизнь, ничего кроме риторики в этих призывах нет. Народ по-прежнему недоедает, а правящая верхушка жирует. Северокорейские власти закупают для политической элиты предметы роскоши, дорогие автомобили и яхты. По данным ООН, расходы на эти цели постоянно увеличиваются. В 2012 г. они составили более 600 млн долларов, что в два раза больше, чем при Ким Чен Ире.

Ким Чен Ын, действуя в рамках корейских традиций, отдает должное отцу за «предоставленную возможность» возглавить страну. Одним из первых шагов после смерти Ким Чен Ира было постановление высших органов партийной и государственной власти КНДР о присвоении ему звания генералиссимуса. Кстати говоря, еще при жизни соратники Ким Чен Ира предлагали ему это высшее воинское звание, но Ким отказался, посчитав, что стране достаточно одного генералиссимуса – Ким Ир Сена. Сегодня Северная Корея – единственная страна в мире, где есть два покойных вождя, имеющих высшее воинское звание генералиссимуса и находящихся в мавзолее. В последнее время северокорейская пропаганда делает акцент на «патриотизме Ким Чен Ира». Величайшим патриотизмом объявлены защита страны и строительство процветающей державы. Патриоты – это люди, которые любят свои семьи, свои родные края и трудятся во имя процветания родины. Именно эти качества присущи Ким Чен Иру. Партийные функционеры призывают людей глубоко изучать его патриотизм, воспитывать членов ТПК, армию на примере «великого патриота генералиссимуса Ким Чен Ира».

Вспомнили в КНДР еще одну политическую кампанию, проводившуюся в 1970-е –1980-е гг., когда Ким Чен Ир был объявлен преемником вождя. Эта кампания сыграла существенную, если не решающую, роль в процессе передачи власти от отца к сыну. Речь идет о движении «групп трех революций» (идеологической, культурной, технической), которые создавались из «молодых интеллигентов» на предприятиях, в кооперативах, министерствах и ведомствах для контроля деятельности старых кадров. «Молодые интеллигенты» имели право снимать с должности любого руководителя, если он, по их мнению, не отвечает требованиям нового времени, недостаточно активно поддерживает выдвижение молодежи. Иначе говоря, «группы трех революций» были силой, которая наряду с армией и органами безопасности обеспечила утверждение Ким Чен Ира наследником Ким Ир Сена.

В 2013 г. в Северной Корее широко отмечалась 40-я годовщина создания «групп трех революций». Главные задачи кампании сфокусированы на техническом перевооружении народного хозяйства, внедрении передовых технологий, решении продовольственной проблемы, что, как полагают в Пхеньяне, позволит оздоровить внутреннюю ситуацию, сплотить общество вокруг молодого лидера. Но удастся ли властям добиться реализации поставленных задач – это большой вопрос.

* * *

Для внутриполитической обстановки КНДР после смерти Ким Чен Ира и прихода к власти его сына Ким Чен Ына характерно нарастание неустойчивости и неопределенности. Чистки и репрессии все более масштабны. По-прежнему сложная обстановка в экономике. Сокращается международная гуманитарная помощь, причиной чего является ракетно-ядерная программа КНДР. Напряжение в общество привносит также увеличивающееся давление со стороны США, Японии и Южной Кореи, требующих от Пхеньяна прекращения ракетно-ядерных программ и полной денуклеаризации. Серьезной проблемой стала широкая кампания, развернутая США, Южной Кореей, другими странами-союзницами Вашингтона и Сеула, по вопросу прав человека в Северной Корее. Обама и его администрация добились обсуждения этого вопроса в СБ ООН, хотя все ограничилось дискуссией, резолюций не принимали. Заметную нервозность проявляет новое руководство КНДР и в связи с жесткой линией Китая по ядерному вопросу. В стремлении уменьшить внешнее давление Пхеньян активизирует международную деятельность. Новый министр иностранных дел Ли Су Ён впервые за многие годы принял участие и выступил на сессии ГА ООН, посетил ряд дружественных КНДР стран. Член Политбюро ЦК, секретарь ЦК ТПК Кан Сек Чу, двоюродный дядя Ким Чен Ына совершил европейское турне.

Заметно оживились политические связи с Россией. В октябре 2014 г. в Москве состоялись переговоры министров иностранных дел РФ и КНДР. В ноябре Россию посетил спецпосланник лидера КНДР член Президиума Политбюро ЦК, секретарь ЦК ТПК Цой Рён Хэ, который лично передал президенту Владимиру Путину послание Ким Чен Ына. Россия пригласила лидера КНДР на торжества по случаю 70-летия победы в Великой Отечественной войне. На праздник он, правда, не приехал.

Выходят из застоя экономические связи. Этому способствовало списание Россией северокорейского долга (10 млрд долларов). Создан деловой совет Россия–КНДР. Достигнуты принципиальные договоренности о расширении экономического сотрудничества между Дальневосточными регионами Российской Федерации и Северной Кореей. Российская сторона проявляет интерес к проекту модернизации северокорейских железных дорог (стоимость 25 млрд долларов), прокладке газопровода через территорию КНДР на юг Корейского полуострова и др. Все это нельзя не приветствовать. Но остается нерешенной ядерная проблема, которая оказывает негативное влияние на безопасность в Северо-Восточной Азии. Ее разрешение видится нам через шестисторонние переговоры (РФ, КНР, США, Япония, КНДР, РК).

Три года, проведенные Ким Чен Ыном на вершине власти, продемонстрировали его намерение править «железной рукой», укреплять режим личной власти, держать в узде население, строго контролировать политическую элиту, не допускать малейших проявлений нелояльности персонально к нему и его курсу. Однако методы, которые избрал Ким Чен Ын, не новы. На протяжении многих десятилетий их использовали его дед и отец. К чему это привело, хорошо известно.

КНДР > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 7 июня 2015 > № 1395138 Валерий Денисов

Как сдержать Китай

Эндрю Крепиневич

Преимущества архипелажной обороны

Эндрю Крепиневич – президент Центра стратегических и бюджетных оценок

Резюме Некоторые полагали, что с ростом военной мощи китайские руководители почувствуют себя более защищенными и их поведение станет более сдержанным. Но более вероятным кажется совершенно иной сценарий.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 2, 2015 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

В американских вооруженных силах «поворот к Азии» уже начался. К 2020 г. ВМС и ВВС планируют разместить 60% своих сил в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В то же время Пентагон вкладывает значительную долю своих сократившихся ресурсов в новые стратегические бомбардировщики и атомные подлодки, предназначенные для действий в обстановке повышенной опасности.

Эти изменения явно нацелены на сдерживание все более агрессивного Китая. И вполне обоснованно: растущие территориальные претензии Пекина угрожают практически всем странам вдоль так называемой «первой цепи островов», включающей части Японии, Филиппин и Тайваня, а Вашингтон взял на себя обязательства защищать эти государства. Но чтобы надежно сдерживать китайскую агрессию, Пентагону придется пойти еще дальше. Растущие возможности КНР ставят под вопрос способность Вашингтона обеспечивать военную поддержку союзников и партнеров. Хотя сдерживание через перспективу наказания в виде авиаударов и морской блокады может сыграть роль и заставить Китай воздержаться от авантюр, задача Вашингтона и его союзников и партнеров заключается в том, чтобы добиться сдерживания посредством лишения доступа – убедить Пекин в том, что он просто не сможет достичь своих целей силой.

Используя скрытый потенциал сухопутных войск США, а также союзников и партнеров, Вашингтон сможет реализовать эту задачу, создав систему взаимосвязанных оборонных рубежей вдоль «первой цепи островов» – «архипелажную оборону», – и таким образом лишит Пекин возможности достичь своих ревизионистских целей путем агрессии или давления.

РИСКИ РЕВИЗИОНИЗМА

Китай утверждает, что его подъем имеет мирные цели, но действия говорят совсем о другом – ревизионистская держава стремится к доминированию в западной части Тихого океана. Пекин претендует не только на Тайвань, но и на японские острова Сенкаку (по-китайски Дяоюйдао) и большую часть из 1,7 млн квадратных миль, которые составляют Восточно-Китайское и Южно-Китайское моря, где еще шесть стран выдвигают различные территориальные претензии. Пекин никак не оправдывается и не извиняется за свою позицию. Так, в 2010 г. тогдашний министр иностранных дел КНР Ян Цзечи одним махом отверг все опасения по поводу экспансионизма Пекина, заявив: «Китай – большая страна, а другие страны – маленькие, и это факт».

Вспомните последние действия Пекина в Южно-Китайском море. В марте 2014 г. береговая охрана КНР лишила Филиппины доступа к островам Спратли. Спустя два месяца Китай попытался установить буровую вышку в исключительной экономической зоне Вьетнама, произошли столкновения с вьетнамскими рыболовецкими судами. Ранее произошел ряд инцидентов в Восточно-Китайском море. В сентябре 2010 г. в ответ на задержание капитана китайского рыболовецкого судна, который протаранил два корабля японской береговой охраны, Пекин приостановил экспорт в Японию редкоземельных металлов, необходимых для производства мобильных телефонов и компьютеров. В ноябре 2013 г. Пекин в одностороннем порядке ввел над спорными островами Сенкаку и другими районами Восточно-Китайского моря «зону идентификации ПВО», где действуют его собственные правила регулирования воздушного движения. Китайские власти предупредили, что против самолетов-нарушителей будут приняты военные меры.

Некоторые полагали, что с ростом военной мощи китайские руководители почувствуют себя более защищенными и их поведение станет более сдержанным. Но более вероятным кажется совершенно иной сценарий. На самом деле провокации совпали с резким наращиванием военных мускулов. Пекин вкладывает средства в новые возможности, которые представляют прямую угрозу региональной стабильности. Например, Народно-освободительная армия Китая (НОАК) расширяет возможности по преграждению доступа к отдельным районам (anti-access/area-denial), чтобы помешать армиям других стран оккупировать или пересечь значительную территорию, но очевидно конечная цель – сделать западную часть Тихого океана запретной зоной для войск Соединенных Штатов. Для этого разрабатываются средства блокирования систем командования и контроля Пентагона, координация операций и логистика которых зависят от работы спутников и интернета. В последние годы НОАК удалось добиться значительного прогресса в этом направлении: проводятся испытания противоспутниковых ракет и лазеров для блокирования американских спутников, оборонные сети США подвергаются масштабным кибератакам.

Китай также расширяет возможности по противодействию военным силам и ограничению маневров американских ВМС в международных водах. НОАК уже имеет на вооружении обычные баллистические и крылатые ракеты, способные атаковать крупные военные объекты Соединенных Штатов в регионе, включая базу ВВС Кадена на японском острове Окинава, и разрабатывает самолет «стелс» для ударов по целям вдоль «первой цепи островов». Чтобы обнаруживать военные корабли на больших расстояниях, НОАК развернула мощные радары и спутники слежения, а также использует беспилотники для дальних разведывательных полетов. Для противодействия американским авианосцам и кораблям сопровождения китайские ВМС получают субмарины, оснащенные современными торпедами и высокоскоростными крылатыми ракетами для дальних ударов.

Действия Пекина нельзя объяснить реакцией на наращивание вооружений США. В последние 10 лет Вашингтон сосредоточил максимум усилий и ресурсов на обеспечении своих сухопутных войск в Афганистане и Ираке. Оборонный бюджет Соединенных Штатов, который до недавнего времени превышал 4% от ВВП страны, по прогнозам, опустится ниже 3% к концу десятилетия. Проще говоря, Пентагон сокращает военный потенциал, в то время как НОАК его увеличивает.

Тем не менее если полагать, что истоки нынешней политики коренятся в прошлом, то КНР не будет стремиться к достижению экспансионистских целей посредством открытой агрессии. Придерживаясь собственной стратегической культуры, Пекин хочет медленно, но неумолимо изменить военный баланс в регионе в свою пользу, чтобы у других стран не было иного выбора, кроме как принять силу Китая. Большинство морских соседей убеждены, что дипломатическое и экономическое вовлечение не изменят этот основополагающий факт. Некоторые из них, включая Японию, Филиппины и Вьетнам, акцентируют внимание на противодействии амбициям Пекина. Однако они прекрасно понимают, что, действуя в одиночку, не помешают Китаю двигаться к своей цели. Только при материальной поддержке США можно сформировать единый фронт, чтобы удержать Пекин от агрессии или давления.

ЭФФЕКТИВНОЕ СДЕРЖИВАНИЕ

Если Вашингтон хочет изменить расчеты Пекина, ему нужно лишить Китай возможности контролировать воздушное и морское пространство вокруг «первой цепи островов», поскольку только доминируя в воздухе и на море, НОАК сможет изолировать архипелаг. Соединенным Штатам также необходимо интегрировать боевые системы союзников и усовершенствовать их арсеналы – это позволит противодействовать усилиям НОАК по дестабилизации военного баланса в регионе. Этих целей можно добиться с помощью сухопутных войск, которые не заменят существующие ВВС и ВМС, а дополнят их.

Что касается ПВО, то государства, расположенные вдоль «первой цепи островов», могут усилить свои возможности лишить Китай доступа в воздушное пространство путем развертывания армейских подразделений, оснащенных мобильными и относительно простыми ракетами-перехватчиками малого радиуса действия (например, Evolved Sea Sparrow при поддержке РЛС Giraffe для обнаружения целей). Одновременно армия США вместе с такими союзниками, как Япония, могла бы использовать усовершенствованные системы большего радиуса действия, способные перехватывать китайские крылатые ракеты и уничтожать новейшие самолеты. Не являясь частью «первой цепи островов», Вьетнам уже начал расширять свой потенциал в воздушном пространстве, и это может способствовать совместным оборонным усилиям.

Также стоит задача по лишению НОАК морского контроля, который она должна наращивать для проведения наступательных операций против островов. Высокопоставленные члены Конгресса предлагают армии США подумать о возрождении артиллерийских подразделений для береговой обороны, от которых отказались после Второй мировой войны. Идея проста и кажется убедительной. Вместо того чтобы рисковать военными кораблями в зоне досягаемости НОАК или перенаправлять подлодки с приоритетных направлений, американцы и их союзники могли бы использовать сухопутные войска, базирующиеся вдоль «первой цепи островов» и вооруженные мобильными пусковыми установками и противокорабельными крылатыми ракетами, чтобы выполнять те же задачи. Именно так поступила Япония, разместив пусковые установки противокорабельных крылатых ракет на островах Рюкю во время военных учений. Аналогичные системы развернул Вьетнам. Другие страны могли бы последовать их примеру – самостоятельно или при финансовой, обучающей и технической поддержке Соединенных Штатов.

Еще одна задача, которой могли бы заняться сухопутные войска США и союзников, – морские мины. Традиционно военные корабли закладывают мины или обезвреживают их, чтобы ограничить или обеспечить проход через узкие проливы. Хотя разминирование останется преимущественно функцией ВМС, сухопутные войска, особенно если они будут дислоцированы вблизи ключевых проливов, связывающих Восточно-Китайское и Южно-Китайское моря с океаном, способны играть более заметную роль в установке мин. Обладая возможностью закладывать морские мины с наземных баз с помощью ракет малого радиуса действия, вертолетов и барж, сухопутные войска могут сделать значительные морские районы недоступными для китайских ВМС. Минные поля в «узких горлышках» вдоль «первой цепи островов» серьезно затруднят продвижение китайских военных кораблей и помешают беспокоить ВМС союзников. В то же время береговые батареи противокорабельных ракет сделают операции по разминированию очень рискованными для кораблей НОАК.

В долгосрочной перспективе сухопутные войска смогут также поддерживать операции против растущего подводного флота НОАК. Главное для подлодки – оставаться незамеченной; при обнаружении она должна избегать контакта, в противном случае ей грозит уничтожение. Установив низкочастотные и акустические датчики в водах в районе «первой цепи островов», США и их союзники улучшат возможности обнаруживать подлодки НОАК. Тогда береговые артиллерийские подразделения используют ракеты-торпеды, чтобы заставить субмарины прекратить поход и уйти.

Если Китай атакует союзника или партнера Соединенных Штатов, даже небольшой контингент американских сухопутных войск поможет местным силам оказать решительное сопротивление. Современные конфликты в Юго-Восточной Азии и на Ближнем Востоке показали, чего могут добиться небольшие нерегулярные сухопутные подразделения при наличии современного вооружения и грамотных советников. Благодаря американским советникам и авиации армия Южного Вьетнама смогла противостоять полномасштабному наступлению превосходящих по численности войск Северного Вьетнама в 1972 году. Спустя почти 30 лет, в 2001-м, небольшой контингент сил специального назначения США при содействии штурмовой авиации помог «Северному альянсу» нанести поражение «Талибану» в Афганистане. В 2006 г. боевики «Хезболлы» в Ливане при поддержке иранских советников воевали с израильской армией, и через месяц ситуация зашла в тупик.

Аналогичные действия американских сухопутных войск в Тихоокеанском регионе могут превратить захват и оккупацию территории в чрезвычайно затратное предприятие для Китая, особенно если местные силы будут иметь современную подготовку и вооружение. Наличие высокоточных реактивных снарядов и ракет малого радиуса действия, а также ПЗРК максимально повысят эффективность партизанских отрядов сопротивления.

Взяв на себя больше ответственности за лишение НОАК контроля в воздухе и на море, который необходим для наступательных операций, сухопутные войска позволят ВВС и ВМС США и союзников сосредоточиться на задачах, которые могут выполнить только они – например, дальнее наблюдение и нанесение авиаударов. Если сдерживание провалится, воздушные и морские силы окажутся жизненно необходимы для защиты «первой цепи островов» и лишения НОАК преимущества. Например, НОАК может сконцентрировать силы в любой точке вдоль «первой цепи островов» гораздо быстрее, чем американцы и их союзники, войска которых рассредоточены на большой территории. Кроме того, Китаю не нужно искать компромисс между противоречивыми национальными интересами. (В случае нападения на один из «островов первой цепи» другие страны скорее всего захотят оставить войска на месте, чтобы защитить свою территорию.) Освободив ВВС и ВМС Соединенных Штатов от участия в лишении Китая контроля в воздухе и на море, сухопутные войска позволят им находиться в резерве и быть готовыми к быстрой передислокации для защиты уязвимого звена в цепи.

Чтобы политика сдерживания оказалась успешной, необходима и реальная угроза ответного удара, и в этом сухопутные войска тоже могут помочь. В настоящее время американское вооружение, предназначенное для нанесения точного ответного удара, находится на уязвимых передовых авиабазах и авианосцах. Пентагон планирует решать проблему, строя новые подлодки и стратегические бомбардировщики «стелс», но стоимость этих проектов очень высока, особенно учитывая сравнительно небольшую боевую нагрузку. Сухопутные войска, напротив, предлагают более дешевый способ повысить огневую мощь. В отличие от ВВС и ВМС, сухопутным войскам не нужно возвращаться на дальние базы, чтобы пополнить боезапас. Они обладают большим боезапасом, чем любой бомбардировщик или военный корабль, и готовы поместить вооружение в бункеры, которые надежнее защищены от атак.

Кроме того, в случае конфликта НОАК в состоянии воспользоваться асимметричным преимуществом – значительным арсеналом баллистических ракет средней и меньшей дальности наземного базирования. США, подписавшие Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, не могут использовать такое оружие. Однако оснастив сухопутные войска относительно недорогими ракетами разрешенной дальности и разместив их на «островах первой цепи», чтобы снизить расходы на доставку ракет на большие расстояния, Вашингтон вместе с союзниками сможет решить проблему дисбаланса при относительно небольших затратах. И если сухопутные войска окажутся не в состоянии оперативно отреагировать на прорыв обороны одного из островов цепи, подразделения на соседних островах быстро перенацелят ракеты на район, оказавшийся в опасности.

Возможно, главная уязвимость «первой цепи островов» связана с американскими армейскими сетями – важнейшими системами, которые управляют всем: от направления и отслеживания войск и их снабжения до наведения оружия. В настоящие время работа этих систем в значительной степени зависит от спутников и беспилотников без технологии «стелс», которые могут стать целями для НОАК. Лучший способ снизить риски – создать коммуникационную сеть из оптоволоконного кабеля, проложенную под землей и по морскому дну. Это позволит разрозненным подразделениям безопасно передавать и получать данные от укрепленных командных центров на суше. Базирующиеся на островах подразделения ПВО и морского контроля, а также противокорабельные минные поля обеспечат защиту кабелей, проложенных между островами.

ИСКУССТВО ВОЗМОЖНОГО

Как и любая оперативная концепция, архипелажная оборона может столкнуться с несколькими препятствиями. Два основных – это финансы и геополитика, т.е. предполагаемые затраты и готовность стран «первой цепи островов» к сотрудничеству. Несмотря на стоимость нового проекта, военные эксперты в США начинают понимать, что планируемое сокращение бюджета Пентагона не соответствует текущей все более опасной обстановке. Комиссия по национальной обороне, в которую входят военные эксперты обеих партий, недавно рекомендовала администрации Обамы и Конгрессу вернуть военные расходы на уровень, первоначально заявленный в бюджете Пентагона на 2012-й финансовый год. Если эти рекомендации будут приняты, ресурсы Пентагона в ближайшие 10 лет существенно возрастут.

Пентагон может привести следующий аргумент: инвестирование средств в архипелажную оборону в будущем принесет плоды и за пределами западной части Тихого океана. Например, так называемая доктрина «воздушно-наземной операции», разработанная в 1970-е гг. для сдерживания атак Организации Варшавского договора на НАТО, оказалась эффективной не только в Центральной Европе, Америка и ее союзники в модифицированной форме использовали ее во время войны в Персидском заливе в 1990–1991 годах. Аналогичным образом Пентагон сможет использовать многие возможности архипелажной обороны для защиты других ключевых регионов, включая союзников и партнеров в Персидском заливе и на Балтике.

Если Министерство обороны не добьется увеличения бюджета, оно все равно сможет произвести изменения, чтобы лучше соответствовать нынешней ситуации в мире. Приведем пример: Пентагон по-прежнему выделяет значительный контингент сухопутных войск для защиты Южной Кореи от атак КНДР. Однако масштабное вторжение маловероятно; главная угроза состоит в том, что Пхеньян в силах нанести ракетный удар, используя ядерные или химические боеголовки. В любом случае население Южной Кореи в два раза превышает население страны-противника, а подушевой доход выше более чем в 15 раз. Сеул может и должен взять на себя большую часть затрат на собственную защиту от традиционного наземного вторжения.

Даже при наличии необходимых ресурсов иметь дело с целой группой региональных союзников – безусловно серьезный вызов. Американским сухопутным войскам придется выполнять разные задачи в зависимости от страны. Япония обладает значительным военным потенциалом и может усилить сухопутную оборону без поддержки США. На Филиппинах, напротив, американским войскам скорее всего придется взять на себя более существенную роль. В обеих странах увеличение численности армейских частей Соединенных Штатов обеспечит определенный уровень доверия, который не создают ВВС и ВМС, так как их можно быстро вывести. Тайваню, учитывая отсутствие дипломатических отношений с Вашингтоном, придется обходиться практически без американской помощи.

Некоторые страны, в частности Япония и Вьетнам, уже продемонстрировали серьезность намерений по поводу укрепления своих рубежей, которое потребуется для архипелажной обороны. Другие страны за пределами «первой цепи островов», включая Австралию и Сингапур, кажется, готовы оказать логистическую поддержку. НАТО потребовалось более 10 лет, чтобы обеспечить эффективное неядерное сдерживание стран Варшавского договора. Очевидно, что США и их союзникам не удастся создать архипелажную оборону за один день.

Приняв эту стратегию сейчас, Вашингтон и его друзья смогут распределить расходы на создание такой обороны. А пока, учитывая продолжающееся военное соперничество в регионе, Соединенные Штаты и их союзники должны прилагать максимум усилий для сохранения региональной стабильности и процветания. Конечно, архипелажная оборона – не панацея от всех форм китайской агрессии, так же как натовская доктрина неядерного сдерживания не сняла всех угроз, которые представляли национально-освободительные войны и наращивание ядерного арсенала Москвы. Но создание такой системы является важнейшим – и давно назревшим – первым шагом в противодействии ревизионистским амбициям Китая.

Китай. США. Азия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 7 июня 2015 > № 1395132 Эндрю Крепиневич

Государство – это кто?

Федор Лукьянов

Ф.А. Лукьянов - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике». Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник, работал на Международном московском радио, в газетах "Сегодня", "Время МН", "Время новостей". Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России.

Резюме Чем больше страстей по поводу тех или иных политических кризисов, тем отчетливее чувство, что сбой носит фундаментальный характер. Дело не только и, возможно, не столько в обострении различных конкретных противоречий между странами, религиями, партиями, а в дисфункции на базовом уровне. В частности, неспособности современного государства эффективно выполнять свои обязанности и перед собственными гражданами, и на международной арене.

Чем больше страстей по поводу тех или иных политических кризисов, тем отчетливее чувство, что сбой носит фундаментальный характер. Дело не только и, возможно, не столько в обострении различных конкретных противоречий между странами, религиями, партиями, а в дисфункции на базовом уровне. В частности, неспособности современного государства эффективно выполнять свои обязанности и перед собственными гражданами, и на международной арене.

Самые опасные локальные конфликты вспыхивают в последнее время по схожему сценарию. Внутренний взрыв как реакция общества на безответственность собственного правительства. А потом вмешательство других государств, которые либо самонадеянно считают себя в силах «поправить» ситуацию, либо просто преследуют свои цели, объявляя их «общим благом». Судьба государства в ХХI веке – тема необъятная, но попробуем ее хотя бы начать.

Андрей Цыганков рассматривает различные типы государства, моделируя его российскую разновидность. Автор уверен, что успех любой страны в XXI веке обеспечат только целенаправленные и долговременные вложения в человеческий капитал. Лейн Кенвези продолжает эту тему, полагая, что даже такое далекое от социал-демократических устремлений государство, как Соединенные Штаты, неизбежно будет смещаться в социальную сторону, в направлении большей ответственности правительства перед гражданами, отхода от сугубого индивидуализма. Борис Кагарлицкий поднимает проблему марксизма как идеологии развития. По его мнению, кризис неолиберальных государственных моделей уже необратим, и для левых идей появляется новый исторический шанс. Особые надежды автор возлагает на БРИКС.

Андрей Скриба развивает дискуссию, начатую в прошлом номере: как государство формулирует свой интерес и какова роль общества в данном процессе – прежде и теперь. Михаил Троицкий замечает в этой связи, что основная функция госаппарата – быть фильтром амбиций, прежде всего исходить из необходимости умеренности и самоограничения.

Анатолий Адамишин вспоминает горбачёвскую перестройку – период, когда государство в нашей стране предприняло попытку идейного обновления. Главное, полагает он, заключалось в том, что власть в кои-то веки поставила интересы человека выше собственных, открыла возможности для общества и гражданина. И этот аспект тогдашней политики по-прежнему актуален. Как справедливо отмечено в статье, «мы до сих пор живем в шлейфе тогдашних событий, возвращаемся к одним и тем же вопросам, ответов на которые так и не дано, ведем все те же споры, казалось, завершившиеся еще в то время».

Александр Лукин вносит свою лепту в эти споры, описывая идеологию, которая, по его мнению, возобладала на Западе после неудачи перестройки. Догматическое понимание демократии и уверенность в праве навязывать его остальным породило особый феномен, который на деле работает не на усиление, а на ослабление позиций западного мира в глобальном масштабе. Тома Гомар смотрит на события «с другого берега» и видит в подходе России глубинный ревизионизм, который ставит под сомнение основополагающие положения мирового устройства, Запад же растерян и не знает, как на это реагировать. Начавшееся расхождение может стать фатальным для обеих сторон, опасается он. Андрей Ионин, напротив, исходит из того, что отдаление от Запада способно открыть перед Россией новые перспективы. Он видит в БРИКС огромный рынок технологий, масштаб которого позволит преодолеть критическую зависимость от развитых стран.

Еще один блок материалов – как государство формулирует свои интересы в отношении других участников международных отношений, в частности с точки зрения способности и готовности применять силу. Андрей Фролов затрагивает конкретный аспект – насколько российское военно-техническое обеспечение позволяет проецировать национальные интересы за рубежом. По его мнению, состояние отечественной материальной базы заведомо ограничивает сферу реализации интересов сопредельными странами.

Дмитрий Новиков размышляет о нише, которую может занять Россия в системе все более запутанных связей США и КНР. С его точки зрения, выработка позиции в отношении этого международного «узла» – едва ли не самое главное для Москвы в ближайшие десятилетия. И военно-политический компонент на Дальнем Востоке играет в этом заметную роль. Эндрю Крепиневич иллюстрирует суть нарастающего американо-китайского противостояния, подробно описывая способы военно-морского сдерживания Пекина.

Ху Аньган полемизирует с теми, кто полагает, что Китай достиг потолка своего развития и начинает сталкиваться с проблемами, нерешаемыми в рамках действующей модели. Автор считает, что замедление пойдет на пользу Пекину и позволит адаптировать систему к новым задачам. Валерий Денисов описывает уникальное государство, которое существует вопреки всем глобальным тенденциями. Северная Корея, страна чучхе с наследственным правлением и жестким подавлением любых альтернатив поразительна своей способностью к выживанию.

Наконец, Светлана Мельникова и Евгения Геллер предупреждают о будущих переменах на глобальных газовых рынках. На смену сланцевой революции, которая взбаламутила мир энергоресурсов в 2000-е и начале 2010-х, в следующие десятилетия могут прийти газогидраты.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 6 июня 2015 > № 1395220 Федор Лукьянов

Политика для всех?

Андрей Скриба

В поисках «правильных» национальных интересов

А.С. Скриба – научный сотрудник Центра комплексных международных и европейских исследований НИУ ВШЭ.

Резюме После исчезновения идеологической конкуренции национальные интересы утратили часть содержания. Сегодня России при формулировании политической повестки и стратегии развития нужно связующее звено между государством/элитами и гражданским обществом.

После распада Советского Союза подавляющее большинство стран, как казалось, пришли к консенсусу о безальтернативности демократического пути, и это позволило многим ученым и экспертам рассуждать о наступившей эре мира и добрососедства. Негласный консенсус сопровождался представлением о неизбежности постепенного «встраивания» развивающихся государств в западную систему, появились грезы о конце истории и торжестве западной либеральной демократии.

Однако уже в начале 2000-х гг. стало ясно, что развивающиеся и переходные страны хоть и признают высокую эффективность западных институтов, не собираются слепо их копировать. Культурная самобытность, религиозная специфика, да и устремления элит противоречили изменениям, которые еще недавно казались неизбежными. В итоге мир стал медленно, но неуклонно возвращаться к привычной конкуренции государств, у которых есть собственные и, естественно, противоречивые интересы.

Высокая мировая турбулентность, неотъемлемыми частями которой стали не только конкуренция, но и глобализация, демократизация, конфликт экономической выгоды и политической целесообразности, а также новые угрозы безопасности, заставили многие страны переосмыслять национальные интересы. Для одних это стало вопросом просто перераспределения приоритетов, от других же потребовало возрождения старой или поиска новой повестки, чтобы обеспечить выживание в стремительно меняющемся мире.

Не обошла стороной проблема национального интереса и новую Россию, которая на протяжении более чем двух десятилетий оставалась зажатой между своей исторической памятью и неудовлетворенностью, между давлением Запада и отставанием от бурно развивающегося Востока, между большими амбициями и невозможностью их реализовать. И наконец, что очень наглядно показал 2014 год, – между очевидным неприятием западного пути и отсутствием собственной эффективной и общепринятой модели развития.

Национальные интересы в теории

Хотя термин «национальные интересы» вошел в научный обиход еще в середине XX в., дебаты об их источниках и мотивационной природе ведутся и по сей день.

В первом случае речь идет о том, кто является источником власти и должен распоряжаться ею – общество (нация) или его институциональная надстройка (государство). Дискуссия берет начало в философских учениях Томаса Гоббса и Джона Локка. Гоббс утверждал, что государство должно стоять над обществом (хотя им же и создается) и охранять его от проблем, которые люди сами себе создают и которые, учитывая человеческую сущность, неискоренимы. Идеи Локка в этом смысле напрямую противоречили гоббсовским, поскольку ставили именно общество выше государства. По его мнению, раз люди формируют между собой общественный договор, результатом которого становится государство, они вправе требовать от государства такой политики, которую сами посчитают правильной и рациональной.

Получается, что есть два основных источника национального интереса. С одной стороны, это государственное руководство (элиты, лицо, принимающее решение), которое заинтересовано в сохранении своего властного положения. С другой – общество, у которого есть свой взгляд на происходящее в стране и мире. К тому, что эти источники сами не являются чем-то единым и монолитным, мы вернемся позже.

Что касается мотивационной природы национального интереса, то здесь также есть несколько объясняющих ее теорий. Реалистические теории ставят во главу угла защиту государства от внешних угроз. Основатель политического реализма Ханс Моргентау, который одним из первых связал национальный интерес с внешней политикой, наделил его такими составляющими, как национальная безопасность, территориальная целостность, невмешательство во внутренние дела. В аналогичном ключе рассуждали и другие реалисты – Джеймс Розенау, Уолтер Липман, Джордж Кеннан, Кеннет Уолц, Эдгар Фернисс.

Не меньшую популярность имели объективистские подходы, когда на население той или иной страны пытались посмотреть как на сообщество людей, связанных узами взаимного уважения и общими политическими ценностями. Объективность их национальных интересов определялась тем, что личные интересы отдельных индивидов отодвигались на второй план, пропуская вперед более глобальную общую цель, формулируемую, разумеется, с учетом объективных черт нации – культуры, религии, места проживания и пр. Самым известным таким подходом можно считать геополитику. Например, Фридрих Ратцель указывал на взаимосвязь интересов народа с пространственной базой государства, а Карл Хаусхофер развил эти идеи, которые в конечном счете нашли отражение во внешней политике гитлеровской Германии.

Хотя эти подходы были весьма популярны, некоторые ученые скептически относились к объективному началу национального интереса. Так, Жан-Батист Дюрозель видел принципиальную проблему в том, что любое размышление об объективном национальном интересе является субъективным. Арнольд Уолферс в духе современного конструктивизма указывал, что национальный интерес может означать разные вещи для разных людей. А Раймон Арон полагал, что плюрализм целей, средств и ресурсов, которыми располагают различные индивиды и группы внутри государств, не образует некую равнодействующую и не позволяет однозначно оценить «национальный интерес».

Другие подходы определяли национальные интересы как неотъемлемую составляющую дипломатии. Сами интересы превращались в более узкие цели и задачи, направленные на усиление государства. К ним могли относиться доступ к морским портам и размещение военных баз на чужих территориях, дружеские отношения с соседними странами и пр. В этом случае национальные интересы отделялись от более широких идеалов общества и интерпретировались как «государственные интересы».

Иногда ученые связывают национальные интересы с идеалистическим восприятием международных отношений. В одних случаях, когда речь идет об интересах государства, под этим подразумевается наиболее комфортная для него система отношений. Как правило, такой системой является баланс сил. В других примерах источником идеализма выступает общество, которое основой национального интереса видит принципы морали, а главным направлением внешней политики – решение глобальных проблем (либеральный подход).

Столь разные способы определения национальных интересов в конечном счете породили большое многообразие трактовок этого понятия. Среди наиболее популярных:

традиции и ценности общества, на которые опирается государственный лидер, выбирая внешнеполитический курс;

интересы, формирующиеся в процессе диалога власти и народа: государство обращается к обществу за их формулировкой, после чего переносит их на международный уровень для ведения переговоров;

цели наиболее влиятельной группы лиц, когда внешняя политика используется для легитимации их собственных интересов в ущерб интересам остальной части общества;

интересы, основанные на объективных качествах общества, включающие необходимость обеспечения безопасности и усиления государства (стоят выше международного порядка);

наиболее благоприятная внешняя среда, которая гарантирует каждому международному субъекту его суверенитет;

международное сообщество, построенное на принципах морали и взаимного уважения, которое стоит выше национального (государственного) интереса.

На первый взгляд, трактовки выглядят противоречивыми, хотя все они по-своему правильны. На практике национальные интересы представляют достаточно расплывчатое понятие, которое в той или иной степени включает в себя все перечисленное. Здесь есть и интересы правящей элиты, и ее желание обеспечить безопасность контролируемого ею государства, и учет интересов других, негосударственных акторов, как внутри страны, так и за ее пределами.

Главный вопрос – соотношение всех этих интересов. С одной стороны, важен контекст, в котором интересы формируются. Например, в напряженной международной обстановке вполне естественен приоритет безопасности государства над благосостоянием народа. Напротив, в мирное время общество и политики больше задумаются о том, как обеспечить экономическое процветание. В американских исследованиях проблема называется «вопросом порога» – при достижении какого уровня значимости тот или иной интерес обретает общенациональное и первостепенное значение.

С другой стороны, для каждого государства этот порог уникален, поскольку в определяющей степени зависит от уже сложившейся внутристрановой среды. Так, для диктатур и тоталитарных режимов открытость внешнему миру представляет большую угрозу, в то время как для либеральных демократий это – естественная необходимость. Аналогично в первом случае императив личной безопасности и удержания власти будет всегда превалировать над обеспечением экономического процветания. Таким образом, ключевое значение обретает иерархия людей, групп и их целей, которая определяется институциональной средой – политическими взаимосвязями и взаимозависимостями внутри страны.

История субъектности национальных интересов

Издревне политическое устройство государств было таково, что элита обладала практически полной монополией на национальные интересы. Можно вспомнить обоснования такого порядка вещей и у Гоббса, и у Никколо Макиавелли. Монархии или иные формы абсолютизма позволяли единолично принимать решения и навязывать их остальному обществу. Причем решения нередко содержали весьма большую долю конъюнктурности: заговоры и интриги, династические союзы и попросту личные амбиции.

Развитие капитализма и буржуазные революции, которые ознаменовали тектонические сдвиги в государственном устройстве, нанесли серьезный удар по абсолютизму. Монархическая власть была либо ограничена конституцией, либо вовсе ликвидирована в пользу иных форм правления. На смену старой аристократической когорте пришли владельцы крупного капитала (буржуа), которые лоббировали собственные интересы и активно влияли на внутреннюю и внешнюю политику. В результате сама политика переставала быть часто и непредсказуемо изменчивой, поскольку обретала широкий и долгосрочный фундамент в виде союза власти и капитала. Долгосрочными становились и национальные интересы, также получившие большее объективное содержание. Известна фраза лорда Пальмерстона, сказанная в середине XIX века, о том, что у Британии нет постоянных друзей или врагов, но есть постоянные интересы.

К началу XX столетия вслед за капитализацией началась и демократизация общественно-политической жизни. Новые политические системы предоставили гражданскому обществу более широкие права, и оно, наконец, смогло повлиять на национальные интересы. В одних случаях это было опосредованно, например, через электоральные кампании; в других – напрямую, когда граждане объединялись в группы (профсоюзы, общественные объединения и иные НПО) и становились вполне реальной политической силой.

На первый взгляд, изменения лишь обострили естественный конфликт общества и государства и затруднили нахождение общего знаменателя. И действительно, в молодых формирующихся политиях противоречия между интересами различных групп нередко вызывали кризисы, революции и даже гражданские войны, в которых рушились вековые державы.

Однако, с другой стороны, по мере стабилизации становилось ясно, что вовлечение в политический процесс большего числа внутренних игроков все же приблизило страны к нахождению общенациональной повестки «для всех», или по крайней мере заставило заняться ее поисками. И хотя естественная конкуренция между элитами и гражданским обществом не исчезла, установленные правила сделали и тех, и других более ответственными.

Элиты – как политические, так и экономические – поняли, что должны не только бороться с внешними угрозами и решать собственные частные вопросы, но и удовлетворять потребности общества. Национальный интерес стал постепенно избавляться от «элитарного эгоизма». Общество, в свою очередь, также смогло внести свой, пусть и небольшой, вклад в политическую повестку, и стало менее радикальным в политических суждениях и действиях (яркий пример – Англия XIX века, где своевременная демократизация создала широкий национальный диалог и, по сути, уберегла страну от революционной ситуации). И самое главное – граждане получили конституционные права на отзыв (в том числе внеочередной) мандата у элит, действия которых, по их мнению, не соответствуют национальным интересам.

Общий тренд капитализации и демократизации политических систем имел географические неравномерности и особенности. Быстрее всего этот путь прошли государства Западной Европы, а также их бывшие и наиболее прогрессивные колонии – США, Канада, Австралия. Для них национальным интересом стало сохранение внутренних достижений и максимальная реализация себя как передовых держав.

В остальных случаях политическая эволюция имела свою специфику. Прежде всего отметим европейские страны, интересы которых были во многом ущемлены итогами Первой мировой войны. Практически во всех случаях это привело к наступлению авторитаризма и концентрации власти в руках новых сил, которые смогли предложить народу наиболее привлекательную повестку. Для постимперской России таковой стала коммунистическая идея, которая позволила сплотить расползавшуюся страну вокруг построения надклассового общества. Для Германии выходом из унизительных поражений стал фашизм и реваншизм, мобилизовавший нацию на интересах возрождения и расширения жизненного пространства.

В других государствах Европы, а также странах Азии и Латинской Америки реформы находились под сильным влиянием религиозной, этнической и культурной специфики. Некоторые из них, такие как Китай и Турция, в конечном счете, пройдя разные фазы, сумели найти свою особую, но при этом приемлемую для общества модель развития. Для других же весь XX век превратился в непрерывный и безуспешный поиск подобной модели, когда интересы часто сменявшихся элит и неудовлетворенного народа постоянно вступали в острый конфликт. Отдельно упомянем мусульманские страны, где ядром национальных интересов оставалась религия. Именно она в дополнение к нефтяным сверхдоходам стала фундаментом авторитарных и монархических режимов, которого иногда не хватало другим столь же богатым ресурсами, однако менее стабильным государствам (Венесуэла, Бразилия, Чили, светский Иран).

Во второй половине XX века национальные интересы многих стран смешались с идеологическим соперничеством капиталистического Запада и коммунистического не-Запада. Именно в это время само понятие «национальные интересы» входит в научный обиход, а их государствоцентричное понимание переживает новый ренессанс.

Противостояние СССР и США вновь вывело на первый план интересы безопасности, защиты суверенитета и завоеваний (территориальных или политических), а во внешней политике – ориентацию на сохранение баланса сил между конкурирующими блоками. Такой фон усилил позиции политической элиты, однако при этом не только не противопоставил ее другим участникам политического процесса, но даже сблизил их.

В целом можно сказать, что по мере эволюции государства и общества расширялась объективная основа национальных интересов. Во-первых, элиты, которые по-прежнему оставались их главными источниками, сделались более емкими и инклюзивными. Во-вторых, в большинстве случаев они уже не могли игнорировать взгляды представляемого ими народа. В итоге национальные интересы стали более рациональными. Они обогатились за счет интересов экономических, культурной самобытности и религиозной принадлежности (а на некоторое время – еще и идеологической борьбы), стали учитывать уровень развития страны и то, насколько он удовлетворяет ее граждан.

Решающим становилось то, удавалось ли закрепить эту эволюцию эффективными институтами, которые установили бы широкий диалог между всеми участниками политического процесса. Если да, то и механизмы реализации национальных интересов приходили в соответствие новым реалиям. В противном случае смена режима лишь перераспределяла частные интересы внутри национальных, и безответственность элит рано или поздно вновь давала себя знать.

Национальные интересы в современном мире

Эпоха идеологизированных интересов закончилась весьма неожиданно для многих ее ключевых участников. Не будет преувеличением сказать, что распад СССР и всего социалистического блока ввел мировое сообщество в замешательство.

Для Соединенных Штатов и их ближайших союзников формальное поражение главного геополитического противника открыло невиданные доселе возможности. По словам госсекретаря Колина Пауэлла, после краха коммунизма наступил коллапс всех границ и препятствий, а глобализация уже вела к революционизации всего мира, «…и во главе этой революции стоит Америка». Однако эйфория достаточно быстро натолкнулась на концептуальное противоречие.

Прежняя Америка была символом защиты либерально-демократических ценностей. В новом же мире уже вовсю шла третья волна демократизации, которая, по словам Строуба Тэлботта, лишила западную демократию ее эксклюзивности и разрушила миф о природной недемократичности отдельных народов и культур. В итоге сам собой возник вопрос, как США могут объяснить свои прежние интересы, направленные на другие страны и регионы и уже не связанные с их защитой от коммунистической угрозы.

Государства бывшего СССР, также как и многие другие постсоциалистические страны, переживали в это время мучительные политические и экономические реформы, которые мешали национальному консенсусу. Их общества и элиты, ранее «сшитые» идеологией, оказались по разные стороны баррикад: общество в условиях демократии выступило противником государственной неэффективности и ждало новой политики, в то время как элиты испытывали явный недостаток национальных идей. Схожие проблемы наблюдались и во многих странах третьего мира, где внутренний конфликт интересов также не позволял сформулировать общую политическую повестку.

Дополнительно поиски новых национальных интересов были затруднены процессами, которые последовательно размывали государственный суверенитет и наносили непосредственный удар по самой возможности формирования отдельной и отличной национальной повестки.

Во-первых, глобализация, стиравшая экономические и информационные границы. Транснациональный капитал создал не только возможности для развития, но и угрозы, поскольку во многих случаях оказался неподконтролен государству, а в некоторых даже вмешивался в государственные дела. А информационные потоки, также неконтролируемые, делали мир все более расплывчатым для убедительной национальной идентификации. Хотя в то же время неолибералы видели в этих процессах долгожданное благо, поскольку, по их мнению, в эпоху глобализации национальные интересы уступают первенство интересам общечеловеческим.

Во-вторых, после деколонизации и новой волны демократизации в транзитивных государствах резко обострился национальный вопрос. И речь не о конфликтах между странами (Индия и Пакистан, арабские народы и Израиль), которые как раз способствовали общественной консолидации, но об отсутствии у многих стран национальной гомогенности. В лучшем случае это мешало объединить страну вокруг общей идеи. В худшем – становилось причиной распада, как это было в Югославии, Судане, и как это, кстати, происходит сегодня на Украине. Немалую роль сыграл национальный вопрос и при распаде СССР.

В-третьих, нельзя обойти стороной пример Европейского союза, где экономико-политическая интеграция давила на национальные интересы, толкая ее участников к компромиссу. С одной стороны, у этого обстоятельства был несомненный плюс, поскольку тем самым интеграция гарантировала мирный характер переговоров и взаимовыгодное сотрудничество. Особенно благоприятным оно казалось для бывших социалистических стран ЦВЕ, которые смогли сравнительно быстро и небезуспешно преодолеть «шоковую терапию». Однако с другой стороны, интеграция породила феномен наднациональной бюрократии, у которой со временем появились собственные интересы. И эти интересы стали все чаще противоречить национальной повестке. Ярким доказательством этого является европейская политика в отношении России в 2014 г., когда ЕС политически усиливался за счет образа внешнего врага, несмотря на экономическую невыгодность санкций для многих стран-членов.

Сэмюэль Хантингтон полагал, что в отсутствие четкой национальной повестки во внешней политике станут преобладать транснациональные и ненациональные группы. Вывод об их глобальном доминировании пока делать рано, однако несомненно, что интересы и политика многих государств за последнюю четверть века последовательно теряли свою «национальность» и все более соответствовали окружающему их беспорядку.

С одной стороны, находились государства и элиты, не заинтересованные в своем ослаблении, смене приоритетов с обороны на внутреннее развитие и старались сохранить былую власть. В этом их поддерживало военное лобби, ставшее за годы холодной войны влиятельной силой. Вместе они принялись искать новые оправдания для старой политики. Для стран Запада и в частности США таким оправданием сначала была защита народов от «недодемократизировавшихся» режимов (Ирак, Югославия). Затем – угроза терроризма, ставшая поводом для интервенций в Ирак и Афганистан. А к концу 2000-х гг. появилась и новая риторика о внешних угрозах безопасности, среди которых особо отмечались Россия, Иран, Северная Корея и в более отдаленной перспективе – Китай. Эти же инструменты – поиски внешнего врага ради усиления государства – приняты на вооружение и во многих других странах, Россия – не исключение.

Из наследства холодной войны выгоду попытался извлечь и крупный капитал, который, несмотря на большую самостоятельность, сохранил близость с политическими элитами. Известно, что американские нефтяные компании получили выгодные контракты в политически обновленном Ираке. Хотя нужно признать, что экономические интересы не только стимулировали, но и сглаживали международные противоречия. Именно благодаря этому отношения США и Китая, а также Европы и России долгое время сохраняли мирную направленность.

Международная нестабильность сделала национальные интересы заложником политического процесса в еще большей степени, чем раньше. И в демократиях, и в авторитарных режимах элиты чаще всего даже не пытались бороться с этим, а старались подстроиться под постоянно меняющийся контекст и получить от него максимальные дивиденды. Что неудивительно, поскольку именно безынициативность в отношении внешнего хаоса, следование чьим-то императивам зачастую сохраняли за такими элитами влияние и власть.

С другой стороны новых интересов стояло гражданское общество. Оно, разумеется, выражало протест против такой безвекторности и усиления государства под зачастую надуманными предлогами. Однако протест этот был разный и далеко не всегда приводил к желаемому результату. Например, в экономически успешных западных демократиях он все еще остается скорее пустым сотрясением воздуха со стороны сытого и удовлетворенного населения, частично напуганного неясностью будущего, но пока не готового к решительным действиям. В переходных государствах общество либо не созрело до отстаивания собственного мнения, либо находится под давлением союза власти, капитала и армии. А когда критическая масса протеста все же достигалась, итогом чаще всего становилась лишь имитация реформ и смены элит. Так было в постсоветских и арабских странах после «цветных революций»: внешняя помощь позволила там сменить политические режимы, но говорить о появлении общенациональных интересов по-прежнему не приходится.

Все это не могло не отразиться на современных исследованиях, где практически отсутствует вопрос о мотивационной природе национальных интересов и диалоге общества и власти при их выработке. Научный анализ сосредоточился на внешнеполитической практике – как то или иное действие соответствует или угрожает национальным интересам. При этом остается неясным, что понимается под этими интересами и насколько их можно считать действительно национальными. По-видимому, ученые пришли к негласному консенсусу, что национальные интересы сегодня – это набор весьма расплывчатых приоритетов и установок, как вести себя с остальным миром (Джозеф Най, Джон Миршаймер), а потому предпочитают заниматься не их источниками, а более узкими и конкретными проявлениями. Но правильно ли это?

В поисках «правильных» национальных интересов

Можно говорить о том, что расплывчатые национальные интересы усиливают разрыв между идейным гражданским обществом и практикоориентированными элитами, обезличивают государство, провоцируют международную нестабильность. Возражение на это: именно расплывчатость сглаживает острые углы и охраняет мир от былой непримиримой конфронтации. Однако главное, что нужно понять – без четких национальных интересов государство не может одновременно и эффективно развиваться, и конкурировать с другими, и защищать себя от внешних угроз. Как справедливо отметил Джозеф Най, общество должно защищать и продвигать свои основные ценности за границей, или оно потеряет свою идентичность и растворится в мировом хаосе.

Выходом в этой ситуации может стать гармонизация интересов внутри страны. После исчезновения идеологической конкуренции, которая раньше объединяла разные группы интересов против внешнего врага, дефицит инструментов гармонизации ощущается все сильнее. Его восполнение должно приблизить страны к решению накопившихся противоречий – между элитами и обществом, объективной базой и субъективными желаниями. Для этого четко определим три уровня национальных интересов.

Первый – это общественный, объективная база национальных интересов. Именно здесь закладывается их культурная, религиозная, цивилизационная в широком смысле этого слова основа. С одной стороны, влиятельность этого уровня не следует преувеличивать, поскольку общества не могут и не должны делать политику. В противном случае она станет еще более беспорядочной и разновекторной. Однако с другой стороны – от общества во многом зависит стабильность политической системы, а потому игнорировать его мнение также нельзя. Именно поэтому западные демократии и кажутся оптимальным опытом взаимодействия и взаимного контроля между государством и народом. Лишенные низового контроля авторитарные режимы могут быть не менее эффективными, а могут, наоборот, привести страну к кризису, следуя собственным более узким интересам.

Второй уровень – страновой, где разрозненные общественные интересы приводятся к общему знаменателю и складываются с интересами государственными (вопросы безопасности, политической стабильности, защиты суверенитета) и элитарными (сохранение власти, экономические преимущества). Здесь крайне важны два обстоятельства. Во-первых, сознательность и зрелость элиты, которая должна быть не только ориентированной на собственную выгоду, но и государственно и социально ответственной. Крайне важно, чтобы ее видение национальных интересов не спускалось на первый уровень (для информационного навязывания или формального утверждения), а проходило регулярный «тест на соответствие» мнению народа. Во-вторых, роль элиты интеллектуальной (научного сообщества), на плечи которой ложится задача концептуализации национальных интересов – суммирование объективных особенностей страны, субъективных желаний влиятельных групп и нацеленности на долгосрочное развитие.

Именно второго уровня в последние десятилетия так не хватало подавляющему большинству государств, в том числе и передовым странам Запада. Экономические элиты все чаще теряли свою «национальность» и заботились о личной выгоде; политические – думали не о долгосрочных целях и задачах, а о конъюнктурном решении властных и электоральных проблем; а интеллектуальные – оказались мало и слишком узко востребованными и не играли концептуально объединяющей роли. В результате трудно отделаться от впечатления, что в последние два десятка лет мир катится по инерции, а страны выживают благодаря накопленному ранее багажу.

Третий уровень – это внешнеполитический. Здесь происходит соприкосновение национальных интересов с внешней средой и интересами других стран. На этом уровне важно, чтобы государство (чиновники, элиты, лица, принимающие решения) сумело сбалансировать национальные интересы в соответствии с глобальными процессами – сделать их достаточно активными, чтобы сохранить и приумножить влияние страны; придать им привлекательную форму, чтобы не спровоцировать конфликты; и при этом постоянно думать об их конкурентоспособности, чтобы защитить страну от деструктивного влияния извне.

Расписывание этих трех уровней отнюдь не означает идеалистических представлений о том, что национальные интересы есть безусловное представление чаяний всех жителей той или иной страны. Очевидно, что интересы элит всегда будут отличаться от интересов остального общества, а национальные интересы и их практическая реализация останутся в большей степени элитарным, нежели демократическим продуктом. Кроме того, международные отношения развиваются слишком быстро, чтобы их проблемы и угрозы каждый раз проходили длительную процедуру обсуждения и согласования. Да и никто не отменял старую тему контекста, когда на фоне растущей внешней угрозы приоритет часто отдается вопросам государственной безопасности, а не общественного благосостояния.

Кризисные явления проявляются в том, что во многих странах оборвался сущностный диалог, когда-то заложенный развитием капитализма и демократизацией. Интересы политических элит уходят корнями в уже минувшую реальность, экономических – все более утрачивают свою «национальность», а общество, будучи неспособным самостоятельно предлагать политическую повестку, находится в молчаливом, настороженном и чаще всего пассивном ожидании. Все это наносит вред и странам, и их народам, и всей международной системе. Именно поэтому обществу и элитам требуется новое сближение, призванное сделать национальные интересы более однородными и целенаправленными.

Заключение и выводы для России

Национальные интересы представляют собой расплывчатую категорию, которая включает в себя интересы правящих элит и близкого к ним крупного капитала, взгляды населения, необходимость обеспечения государственной безопасности и защиты суверенитета, нацеленность на международный статус-кво (либо его изменение). За последние сотни лет они прошли долгий путь от субъективной мотивации правящей аристократии до опоры на частный капитал и объективные особенности народа.

После исчезновения идеологической конкуренции национальные интересы утратили часть содержания. Постепенно нарастал разрыв между их национальной частью (обществом) и представителями практических интересов (элитами). Глобализация, транснациональный капитал и лишенные национальной принадлежности группы и институты постепенно размывали интересы многих государств. Да и сами нации-государства столкнулись с проблемой единства и целостности.

Эти вызовы не обошли стороной и Россию. В 1990-е гг. она потеряла исторически завоеванные земли и решала трудные проблемы сепаратизма на оставшейся территории. В 2000-е гг. пыталась сформулировать новые национальные интересы, однако не слишком преуспела в их осознании. Тогда эту проблему долго не замечали на фоне решения других, социальных вопросов. Но уже в середине 2010-х гг. новый конфликт с Западом со всей остротой поставил перед Россией старые вопросы: кто она в своем многообразии интересов, чего хочет и к чему должна стремиться помимо естественных для любой страны гарантий безопасности и суверенитета.

Сегодня России при формулировании политической повестки и стратегии развития нужно, как и многим другим странам, связующее звено между государством/элитами и гражданским обществом. С одной стороны, и российское государство, и общество еще в стадии перехода от советской системы к капитализму и демократии. В этих условиях усиление и доминирование государства не просто естественно, а необходимо, поскольку дает гражданам и элитам время для осознания себя в новом статусе. С другой стороны, трансформации идут уже давно, диктуя новые тренды развития страны. Упустить их – значит усугубить разрыв между взглядами элиты и объективно меняющегося общества.

Общество готово к появлению новых национальных интересов, которые откроют дорогу эффективной и долгосрочной политике «для всех». Дело за теми, кто должен их правильно сформулировать.

Автор благодарит доцента факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Андрея Криковича за ценные комментарии.

Корейская Народно-Демократическая Республика (КНДР) в субботу раскритиковала Южную Корею за так называемые "военные движения" против Севера.

В заявлении секретариата Комитета по мирному объединению Кореи Пхеньян отметил, что Сеул разработал четыре принципа сотрудничества с Вашингтоном в военной сфере, цель которых — "превентивный ядерный удар по КНДР", сообщает агентство Синьхуа.

Также в заявлении критикуются учения Южной Кореи на территории острова Чеджудо по уничтожению вражеских подводных лодок. Учения также проводятся совместно с США.

Ранее 3 июня южнокорейские военные в присутствии президента страны Пак Кын Хе провели успешные испытания баллистической ракеты. В администрации президента страны сообщили, что ракета способна поразить объекты на всей территории Северной Кореи.

Испытания прошли через месяц после того, как КНДР объявила о пуске баллистической ракеты с подводной лодки. По данным Центрального телеграфного агентства Кореи (ЦТАК), пуск баллистической ракеты осуществлен из подводного положения. О точном времени и месте проведения испытательного пуска не сообщалось.

Несмотря на засуху, ситуация с продовольствием в КНДР далека от критической.

Благодаря использованию современных агротехнологий и диверсификация растениеводства КНДР удастся смягчить последствия засухи, пишет Gazette Herald.

В 1990-е гг. прошлого века голод в КНДР унес жизни десятков тысяч человек. В середине 2000-х гг. ситуация с продовольствием улучшилась. В текущем году, несмотря на засуху, ситуация с продовольственной безопасностью далека от критической. Возможный дефицит продовольствия, вероятно, будет восполнен за счет импорта, считает южнокорейский эксперт по сельскому хозяйству КНДР Kwon Tae-jin.

На прошлой неделе северокорейские СМИ заострили внимание на повышении производства риса с помощью научно обоснованных агротехнологий и на водосберегающих технологиях.

Успехов в выращивании сельхозкультур в текущем году удалось достичь, в т.ч. благодаря диверсификации. Вместо риса корейские сельхозпроизводители засеяли поля менее требовательными к влаге культурами: пшеницей, ячменем и картофелем.

Первые контуры Большой Евразии

Профессор Сергей Караганов — о «Большой Евразии», переносе столицы во Владивосток, демографии Дальнего Востока и «желтой опасности»

Сергей Караганов — ученый-международник, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Василий Авченко - российский писатель и журналист, живущий во Владивостоке.

Резюме Ситуация в мире абсолютно непредсказуемая. Усиление флота остро необходимо. В Азии уже и без нас началась гонка вооружений: Индия, Китай, другие страны наращивают свои военно-морские силы. Американцы придерживаются стратегии замыкания Китая в его внутренних морях, а китайцы хотят иметь возможность защищать свою безопасность на более удаленных рубежах…

На вопросы «Новой во Владивостоке» ответил Сергей Караганов — один из ведущих российских ученых-международников, декан факультета мировой экономики и мировой политики Высшей школы экономики, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике. Он принял участие в прошедшей во Владивостоке конференции по международному содействию развитию Сибири и Дальнего Востока (организаторами с российской стороны выступили ВШЭ и Институт истории, археологии и этнографии ДВО РАН).

— Сергей Александрович, что делать с дальневосточной демографией? Перераспределять российское население, хотя лишних людей у нас нет, или привлекать мигрантов?

— В первую очередь нужно использовать местное население. Здесь отличный, лучший, чем в среднем по России, человеческий капитал. Нужно, чтобы эти люди не работали только охранниками. Следует реструктурировать экономику с помощью введения максимальной свободы — по крайней мере, на уровне малого, среднего и нового бизнеса. Нужно делать Сибирь и Дальний Восток в целом зоной действия более либеральной экономической политики, но не в стиле 90-х, а в более современном. Уже одним этим мы дадим возможность огромному числу молодых людей оставаться здесь, а не искать счастья на Востоке, Западе или в центре России.

Если ввозить рабочую силу, то под конкретные проекты. Завозите хоть из Китая, главное, чтобы они потом уезжали. Перераспределение населения внутри России — не очень сильная идея по той простой причине, что традиционно русское население не очень мобильное. К тому же у нас действительно сейчас нет, как было больше века тому назад, когда проходило добровольное заселение Сибири, излишнего человеческого ресурса. Тем не менее я думаю, что если будут создаваться экономические условия, то какое-то число молодых людей потянется сюда. Плюс нужно внимательно смотреть на огромные ресурсы бывших республик СССР, имею в виду прежде всего русскоязычное население. Надо, чтобы российские региональные власти начали массовое привлечение людей с Украины. Украинский кризис — не только опасность и война, но еще и возможность. Нужно вести системную работу и в Молдове — почему мы этих людей выталкиваем на Запад?

Но никто не предлагает заселить Дальний Восток так же, как центральную Россию. Нужно думать не о массовом заселении в стиле, не дай бог, сталинских времен, а о разумном использовании человеческого капитала.

— Как оцениваете новые инструменты развития региона — особые зоны, ТОРы, свободный порт Владивосток?

— Мы долгие годы подобные идеи продвигали, поэтому теперь я рад. Да, поздно, но лучше поздно, чем никогда. Однако нужно менять общеэкономические условия в рамках всей страны, вводить максимальную свободу для экономической деятельности, снимать барьеры — бюрократические, административные, коррупционные. А все дополнительные инструменты очень полезны, но они дадут результат только через несколько лет.

У Сибири и Дальнего Востока сегодня есть уникальные конкурентные преимущества, которых не было никогда: рынок азиатских стран. Обилие воды, энергии, способность производить продовольствие, энергоемкие и водоемкие товары для этого огромного и практически ненасытного рынка. Мы только сейчас начинаем понимать, что Сибирь и Дальний Восток — не тыл в противостоянии с Западом, а земля новых возможностей именно потому, что для нас открылась Азия. Российская элита чрезвычайно европоцентрична и в хорошем, и в плохом смысле слова. Но в последние два-три года, слава богу, дело пошло, а кризис в отношениях с Западом этот процесс ускорил.

— Что должно быть основой развития Дальнего Востока?

— Производство тех товаров, которые пользуются наибольшим спросом в АТР. Кроме того, нужно подтягивать логистику — порты, транспортные коридоры, причем не только «Восток — Запад». Мы по стратегическим соображениям боялись строить железные дороги в Китай, как будто китайцы будут по ним наступать. Да не собираются они на нас наступать! Не говоря о том, что железную дорогу легко перебить и войска по ней не пойдут. А товары по ней ходят хорошо.

— Время возрождать КВЖД?

— И возрождать КВЖД, и строить по всей Сибири систему горизонтальных и вертикальных путей. Нужно связывать Читу с Монголией, с Китаем, Западную Сибирь через Казахстан и Алтай — с Ираном и западным Китаем, который будет развиваться быстрее остального Китая.

Опять же обострение отношений с Западом заставило наше руководство действовать быстрее. То, что произошло на днях, — Си Цзиньпин и Путин подписали документ о согласовании ранее конкурировавших проектов — Евразийского экономического союза и Экономического пояса Шелкового пути, — это огромный прорыв. Еще несколько месяцев назад китайцы вообще не хотели об этом говорить, они хотели поддерживать двусторонние связи с Россией и ее союзниками, а не с ЕАЭС. Однако китайское руководство пошло нам навстречу, понимая, что это стратегически выгодно Китаю.

— Вы в докладе Валдайского клуба «К Великому океану» предлагали передать Владивостоку часть столичных функций…

— Мы решили, что символически новую столицу нужно делать в районе Владивостока. Мы изучали опыт всех стран, которые перенесли столицу. Всем им (их с десяток — Казахстан, Турция, Бразилия, Германия…) это принесло огромные выгоды. Вряд ли в России можно перенести столицу полностью, но что какие-то функции нужно переносить, переходить к полистоличности — это очевидно. Наряду с Москвой и Петербургом должна появиться сибирско-дальневосточная столица или даже сибирская и дальневосточная столицы — Красноярск и Владивосток. Сначала наши идеи высмеивали, но позже было заявлено о переносе офисов ряда министерств и госкорпораций на Дальний Восток (правда, потом это завязло — нужно толкать). Путин заявил о возможности появления новой сибирской столицы… Это было бы очень правильно — притянуло бы молодежь, амбициозных энергичных людей, дало бы возможность местным элитам развиваться. Это огромная возможность, которую у нас недопонимают. Та же Астана: невозможно было бы удержать страну, если бы Назарбаев не перенес туда столицу Казахстана. Одновременно в значительной степени обновилась управляющая элита. Часть элиты, которая не хотела уезжать, осталась в Алма-Ате, а кому хотелось новой карьеры, новой жизни, поехали, причем смена элит прошла безболезненно. То, что нам нужно менять, обновлять элиты, абсолютно очевидно. Мы уже застаиваемся, стагнируем, проводим экономическую политику прошлых десятилетий.

— «Желтая угроза» для России — реальность или миф?

Нет никакой «желтой угрозы». Мы еще в советские времена сами создали эту угрозу, сами начали бояться, а потом ее сознательно и довольно умело нагнетали американцы.

— «Желтая угроза» — реальность в той мере, в какой мы сами слабы и глупы. Это миф, который нам, кстати говоря, сознательно навязывают наши заокеанские соседи. Китай исторически не вел экспансионистских войн, он завоевывает влияние мягкими способами. Если вы хотите быть придатком Китая, работайте плохо, а если не хотите, работайте хорошо, вот и вся история. Нет никакой «желтой угрозы». Мы еще в советские времена сами создали эту угрозу, сами начали бояться, а потом ее сознательно и довольно умело нагнетали американцы.

— Как может разрешиться «ядерный кризис» Кореи?

— Пока никак не может разрешиться, потому что для КНДР это вопрос сохранения режима. Если он рухнет, там будет даже не германский вариант.

Объединения Кореи я пока представить не могу, но в нашем мире ничего невозможного нет. Южная Корея с энтузиазмом рвется к евразийскому пространству, хочет подключиться к процессам, идущим в Евразии. Может быть, в этих рамках и можно будет решать корейский вопрос.

Видимо, в ближайшее десятилетие будет создаваться некое «Сообщество Большой Евразии». Когда мы начинали говорить об этом несколько месяцев назад, это казалось фантазией, а теперь это уже происходит. На сегодняшней конференции идея «Сообщества Большая Евразия» прозвучала впервые, но ее сразу восприняли всерьез. На первом этапе я выдвигал эту идею как такую декларацию: в мире создаются большие блоки, одним из них станет «Большая Евразия», которую нужно оформлять, видимо, вокруг ШОС, создавать систему диалогов… Оказалось, идея настолько созрела, что ее мгновенно подхватили все. Отрадно, что наши друзья из Азии, раньше мыслившие менее свободно, стали мыслить более творчески, выдвигать новые идеи. Не хочу ругать наших европейских друзей, но там новых идей давно нет. Кстати, мы считаем, что «Большая Евразия» должна быть открыта и для стран Европы. Европа — часть Евразии.

— Япония усиливает военно-морской флот, не снят с повестки и «курильский вопрос»…

— Япония хочет быть более самостоятельной державой, в том числе в военно-политическом отношении. Как военная угроза она рассматриваться нами все-таки, слава богу, не может. Она хочет играть более независимую роль и к тому же опасается ослабления надежности американских ядерных гарантий. Как историк холодной войны могу сказать, что стоят эти гарантии почти ноль. Хотя они используются и Японией, и европейскими странами для того, чтобы экономить на обороне.

— В АТР — множество неурегулированных территориальных споров. Ожидать ли здесь стабильности?

— Вот еще почему нужен диалог в рамках «Большой Евразии»: Азия становится регионом «вестфальской системы», то есть регионом независимых, мало связанных друг с другом государств. Здесь пока нет единой системы безопасности. Государства, которые раньше были слабы либо были чьими-то колониями, сейчас поднимаются, и нужна система диалогов, чтобы смягчать имеющиеся противоречия. Россия может сыграть роль одного из организаторов этой системы, которая, повторяю, может быть открыта и для западноевропейских стран. Все проблемы европейской безопасности, которые мы злостным образом проспали и проговорили, скорее всего, надо решать уже в евразийских рамках, а не в собственно европейских. Для самой Азии тоже необходима система диалогов, которой нет. Что-то пытается делать Китай, нужно вести диалог вокруг ШОС. Очевидно, что противоречия существуют и будут нарастать, к тому же их «подкачивают». США де-факто проводят политику дестабилизации регионов, откуда они уходят или полууходят, чтобы потом играть на противоречиях. Вот откуда украинский кризис. А посмотрите, что творится на Ближнем Востоке! Мы знаем, что трения вокруг островов и рифов по периферии Китая подкачиваются извне.

— ТОФ так и не получил французских «мистралей». Насколько адекватно защищены восточные рубежи России?

Усиление флота (в разумных рамках, чтобы не разорить страну) остро необходимо

— Поскольку мы все-таки ядерная держава, прямой военной угрозы нет. Другое дело, что ситуация в мире абсолютно непредсказуемая. Думаю, усиление флота (в разумных рамках, чтобы не разорить страну) остро необходимо. В Азии уже и без нас началась гонка вооружений: Индия, Китай, другие страны наращивают свои военно-морские силы. Американцы придерживаются стратегии замыкания Китая в его внутренних морях, а китайцы хотят иметь возможность защищать свою безопасность на более удаленных рубежах…

Нужно просто эффективно тратить деньги. «Мистраль» был не самым эффективным способом вложения денег, поэтому, опять же, нет худа без добра. Это был жест доброй политической воли: мы с Францией — страной НАТО — создаем оружие. Ну нет так нет. Думаю, что лучше занимать своих рабочих и свои верфи.

Россия. Азия. ДФО. ЦФО > Госбюджет, налоги, цены. Образование, наука > globalaffairs.ru, 29 мая 2015 > № 2913924 Сергей Караганов

Тегеран опровергает сотрудничество Ирана и КНДР в ядерной сфере

Информированный источник в посольстве Ирана во Франции категорически отклоняет недавние сообщения СМИ о сотрудничестве ИРИ и Северной Кореи в области атомной энергии и разработке баллистических ракет.

Характеризуя подобную информацию как «ложную и необоснованную», информированный источник в иранском посольстве отметил, что такого рода новости являются следствием "политически мотивированного распространения заведомо ложных сведений".

«Это довольно предсказуемое явление на фоне приближающегося крайнего срока для подписания финального ядерного соглашения между Ираном и «шестеркой». Противники договоренности используют все имеющиеся возможности для срыва заключения договора, включая СМИ», - пояснил диписточник.

По информации Iran.ru, подобные комментарии поступили в ответ на сообщения отдельных новостных агентств сообщивших, со ссылкой на иранских оппозиционеров из Национального совета сопротивления Ирана, о "тайном посещении" северокорейских специалистов по ядерному оружию военных объектов ИРИ и якобы имеющемся между двумя странами "сотрудничестве по разработке баллистических ракет".

Илья Шестаков о процессе импортозамещения в журнале «Продовольственная безопасность»

Илья Шестаков, заместитель министра сельского хозяйства Российской Федерации – руководитель Федерального агентства по рыболовству

С введением в 2014 году Россией контрсанкций запущен процесс переориентации поставок отечественной рыбной продукции на внутренний рынок.

Рыбохозяйственный комплекс играет важную роль в обеспечении продовольственной безопасности Российской Федерации. Сложившаяся ситуация – продовольственное эмбарго, введенное нашей страной в ответ на антироссийские санкции, – актуализировала вопросы импортозамещения и обеспечения продовольственной независимости. Эти задачи поставлены Указом Президента 6 августа 2014 года «О применении отдельных специальных экономических мер в целях обеспечения безопасности Российской Федерации».

Минсельхозом России совместно с Росрыболовством и другими заинтересованными органами исполнительной власти разработан и реализуется Комплекс мер по обеспечению населения качественной пищевой и иной продукцией из водных биоресурсов. Предусмотрены мероприятия, направленные на снижение логистических издержек при доставке рыбной продукции из районов промысла в центральную часть России, повышение качества продукции российского производства, популяризацию и повышение спроса на отечественную рыбную продукцию, развитие инфраструктуры, а также на развитие товарной аквакультуры (рыбоводства).

Российскими предприятиями добывается ежегодно 4,2–4,3 млн тонн водных биоресурсов, что в целом позволяет обеспечить нашу страну рыбой. При этом торговые отношения на рынке сложились таким образом, что при значительном объеме импорта более 40% выловленной рыбы уходило за рубеж. Так, в 2013 году Россия импортировала около 1,1 млн тонн и 1,88 млн тонн рыбы и морепродуктов отправила на экспорт.

С введением в 2014 году Россией контрсанкций был запущен процесс переориентации поставок российской рыбы на внутренний рынок. По итогам 2014 года объем продаж рыбной продукции за рубеж снизился по сравнению с 2013 годом на 9,5% и составил 1,7 млн тонн. Импорт за год снизился на 12,8% и составил 885 тыс. тонн.

В результате падения объемов импорта и экспорта доля отечественной пищевой рыбной продукции на внутреннем рынке увеличилась до 79,4%, приблизившись к значению, определенному Доктриной продовольственной безопасности Российской Федерации, – 80%. Оборот организаций рыболовства и рыбоводства в 2014 году составил 170,1 млрд руб., что в действующих ценах на 23,3% больше показателя предыдущего года. Объем валовой добавленной стоимости в рыбной отрасли увеличился на 10,8% – до 124,3 млрд руб.

В начале 2015 года тенденция сохранилась. За январь-март объем поставок рыбы и морепродуктов за пределы Российской Федерации снизился на 10,7% – до 463,8 тыс. тонн, объем импорта сократился на 50% и составил 124,7 тыс. тонн. На фоне увеличения вылова на 5% с начала года объем производства рыбной продукции, по предварительным данным Росстата, за январь-февраль составил 681,7 тыс. тонн, что на 13,7% больше аналогичного периода прошлого года.

Необходимо сохранить и придать динамику росту внутреннего потребления. Обеспечение перехода от экспортно-сырьевого типа к инновационному типу развития на основе сохранения, воспроизводства, рационального использования водных биологических ресурсов, внедрения новых технологий и обеспечение глобальной конкурентоспособности вырабатываемых российским рыбохозяйственным комплексом товаров и услуг – цель отраслевой государственной программы.

Модернизация «исторического принципа»

На повышение эффективности добычи водных биоресурсов и работы отрасли в целом направлены и предлагаемые нами изменения в отраслевой закон. Речь идет о модернизации так называемого исторического принципа закрепления долей квот на вылов водных биоресурсов с целью увеличения вылова и наращивания поставок отечественной рыбы на внутренний рынок. Остановлюсь на основных предложениях, которые обсуждаются сейчас с отраслевым сообществом и дорабатываются с учетом поступающих замечаний.

С 2018 года предлагается перейти к единому промысловому пространству и закрепить за рыбопромышленниками доли на 25-летний период в рамках единой квоты. В соответствии с закрепленными долями рыбаки могут осуществлять как промышленное, так и прибрежное рыболовство. Причем условия осуществления прибрежного рыболовства нацелены на стимулирование поставок уловов на внутренний берег и загрузку береговой переработки.

При прибрежном рыболовстве рыбаки берут на себя обязательства по поставке всей выловленной рыбы на сухопутную территорию Российской Федерации. Основным стимулом для рыбаков, которые пойдут на эти условия, будет увеличение в абсолютном выражении их квоты на конкретный год.

Кроме того, предусмотрено повышение порога освоения квоты с 50 до 70%. Невыполнение этого условия два года подряд будет являться основанием для досрочного расторжения договоров. При этом в целях ликвидации «квотных рантье» вводится норма, обязывающая пользователей осваивать не менее 70% объема полученной квоты на собственных судах или на судах, приобретенных по договору лизинга. В то же время для обеспечения работы рыбопромышленных холдингов предусмотрена возможность использования судов внутри одной группы лиц.

В числе важнейших задач, которые стоят перед отраслью, – развитие поставок рыбной продукции с Дальнего Востока, на который приходится более 65% общего вылова. Для ее решения мы работаем в нескольких направлениях.

Одно из них – выравнивание железнодорожных тарифов на перевозку рыбы рефрижераторными и универсальными контейнерами. Транспортировка рефконтейнерами позволяет лучше всего сохранить качество рыбы, и снижение тарифа до уровня универсального, на наш взгляд, повысит ее конкурентоспособность, обеспечив высокое качество по справедливой цене. Альтернативой железнодорожным перевозкам может стать доставка рыбной продукции с Дальнего Востока в центр России по Северному морскому пути. Данный маршрут поможет существенно сократить временные и денежные затраты.

В рамках развития Арктики планируется строительство новых ледоколов, поэтому стоимость на ледовую проводку судов должна будет снизиться. Вместе с тем очень важно организовать взаимодействие между приарктическими регионами, которые находятся вдоль Северного морского пути, для того чтобы они могли осуществить и обратную загрузку. Для повышения рентабельности логистики необходимо создать инфраструктурные центры для перевалки и хранения продукции на Дальнем Востоке и крупные хабы в центральной части России. Например, уже готовится проектное решение по распределительному центру во Владимирской области. Мы также определили шесть площадок для центров инфраструктурного развития на базе существующих рыбных терминалов в морских портах.

Необходимо решить задачу по восстановлению специализации рыбных портов, где процент перевалки рыбы – около 5%. Портовая инфраструктура находится в плачевном состоянии и нуждается в реконструкции. В целях стимулирования развития инфраструктуры, модернизации и строительства новых холодильных мощностей мы прорабатываем прозрачный и понятный механизм взаимодействия с собственниками портов при эксплуатации причальных стенок, которые находятся в собственности государства и являются стратегическими объектами для обеспечения безопасности. Главная задача – создать условия для захода российских судов в российские порты.

Рыба идет на запад России

О том, что отечественная рыба востребована в западной части России, говорят результаты IВсероссийского фестиваля «Рыбная неделя», который в апреле провело Росрыболовство совместно с Правительством Москвы и рыбопромышленниками. В мероприятии приняли участие более 100 производителей из более чем 30 регионов России, более 1600 магазинов и рынков, около 350 ресторанов. Фестиваль показал, что проблемы доставки дальневосточной рыбы в центральные регионы России решаемы. Необходимо и в дальнейшем проводить мероприятия, направленные на продвижение русской рыбы.

Зачастую рыбаки даже не рассматривали западную часть нашей страны в качестве рынка сбыта, сомневались в том, что она найдет своего потребителя в том объеме, в котором ее экономически выгодно везти. Да и на полки сетевой розницы не так легко пробиться.

Как показал фестиваль, спрос на русскую рыбу действительно высок, а ритейлеры и рестораторы начали заключать прямые контракты с рыбопромышленниками. По итогам недели только на семи центральных ярмарочных площадках было продано 300 тонн рыбной продукции, спрос на рыбу в торговых сетях вырос более чем на 20%, а в некоторых магазинах по отдельным позициям – в несколько раз. Конечно, это внушает оптимизм при решении инфраструктурных задач.

Безопасность промысла

Важнейшее направление для повышения эффективности работы отрасли – повышение уровня безопасности плавания судов рыбопромыслового флота, а также предупреждение, сдерживание и ликвидация незаконного, несообщаемого и нерегулируемого промысла (ННН-промысла). Прошедший 2014 год стал для Росрыболовства первым годом практической реализации так называемого ННН-плана, который был утвержден Правительством Российской Федерации в декабре 2013 года. Он включает меры, направленные на пресечение и предупреждение браконьерства, в частности ужесточение ответственности, расширение составов нарушений, введение черных списков, выработка мер экономического стимулирования законопослушных пользователей.

Вместе с тем очевидно, что ликвидировать ННН-промысел невозможно силами только одного нашего государства, поэтому задействованы механизмы международных двусторонних договоренностей о сертификации рыбной продукции, подтверждающей легальность вылова. Такие соглашения уже работают с Республикой Корея и КНДР, Китаем и Японией. В мае согласован проект текста Соглашения между Правительствами России и США о сотрудничестве в целях борьбы с ННН-промыслом живых морских ресурсов.

Мы также прорабатываем меры, направленные на получение максимально полной и объективной промысловой статистики. Например, проводится опытная эксплуатация системы электронного промыслового журнала. Ее внедрение позволит повысить прозрачность промысла, а также будет способствовать ликвидации ННН-промысла. Вместе с этим система подразумевает снижение административных барьеров, связанных с выдачей разрешений на вылов в бумажном виде, так как при ее дальнейшем развитии рассматривается возможность выдачи разрешений в электронном виде.

Одним из самых действенных механизмов борьбы с ННН-промыслом, на наш взгляд, является создание системы прослеживаемости перемещения продукции из водных биоресурсов. Так как полномочия агентства распространяются только на рыбный промысел, создание такой системы предполагает развитие межведомственного информационного взаимодействия Росрыболовства с Россельхознадзором, Роспотребнадзором, ФНС, ФТС, ФСБ и будет реализовываться в рамках развития отраслевой системы мониторинга.

Товарное рыбоводство

Еще одно важное направление с точки зрения импортозамещения – это товарное рыбоводство, благодаря которому можно увеличить предложение рыбы в центральных регионах России, в том числе в живом и охлажденном виде. Развитие аквакультуры сегодня – одно из приоритетных направлений нашей работы. Значение товарного рыбоводства сложно переоценить. Общий объем мировой рыбной продукции, по данным ФАО, увеличился за последние пять лет на 11 млн тонн и достиг 158,3 млн тонн. Этот рост получен именно за счет товарного рыборазведения, которое составляет 68 млн тонн, или 44% от общего объема мирового производства рыбопродукции.

В нашей стране товарная аквакультура как отрасль долгое время оставалась без должного внимания и сейчас находится только в самом начале своего развития. Объем производства продукции аквакультуры – около 160 тыс. тонн, примерно 3,5% от общего объема вылова водных биоресурсов.

По итогам 2014 года в Российской Федерации насчитывается около 600 товарных рыбоводных хозяйств, без учета индивидуальных предпринимателей. Основная часть предприятий относится к малому и среднему бизнесу, к крестьянским и фермерским хозяйствам. Наибольший объем производства товарной рыбы в 2013 году был получен в Южном федеральном округе – около 52 тыс. тонн и Северо-Западном федеральном округе – более 47 тыс. тонн. Если говорить о конкретных регионах, то наибольшие объемы производства были обеспечены в Мурманской (22,6 тыс. тонн), Ростовской (17,6 тыс. тонн), Астраханской (17,5 тыс. тонн) областях, Карелии – 16,2 тыс. тонн, Краснодарском крае – 14,3 тыс. тонн. Ведущее место в товарной аквакультуре занимают карповые и сиговые виды рыб, четверть объема приходится на форель и атлантического лосося (семгу).

Аквакультура – скрытые резервы

Вместе с тем в России, с учетом огромной территории, многообразием водоемов и благоприятной экологической обстановки существует значительный потенциал развития аквакультуры, выращивания разных видов рыб и морепродуктов. С принятием в 2013 году закона об аквакультуре подотрасль получила правовой инструмент дальнейшего развития. В целях реализации закона к настоящему времени сформирована основная база подзаконных нормативных актов.

Так, Правительство в прошлом году утвердило дополненную Государственную программу «Развитие рыбохозяйственного комплекса» с приоритетом аквакультуры, в связи с чем в федеральном бюджете были предусмотрены дополнительные средства на ее развитие. В том числе внесены изменения в подпрограмму «Развитие аквакультуры», которая до этого включала мероприятия лишь по искусственному воспроизводству и товарного рыбоводства не касалась. Отдельная подпрограмма отведена под осетроводство, развитие которого – наш национальный приоритет. В том числе теперь в госпрограмме предусмотрены меры, направленные на привлечение частных инвестиций в строительство рыбоводных ферм, перерабатывающей инфраструктуры и объектов хранения, заводов по выпуску посадочного материала и кормов. В первую очередь это субсидирование кредитов. В 2015 году в федеральном бюджете предусмотрено 400 млн руб. на субсидирование процентной ставки по краткосрочным и инвестиционным кредитам на срок до 10 лет, привлекаемым в российских кредитных организациях на развитие товарного рыбоводства, включая осетроводство. В 2016–2017 годы на эти цели предусмотрено примерно по 600 млн руб. ежегодно.

В дополнение утверждена отраслевая программа «Развитие товарной аквакультуры в Российской Федерации на 2015–2020 годы», которая синхронизирована с госпрограммами по развитию сельского хозяйства и развитию рыбохозяйственного комплекса и где более подробно прописаны пути развития производства продукции аквакультуры.

Мы поставили задачу развития технологий для целей аквакультуры и перед нашими рыбохозяйственными научно-исследовательскими институтами и уже выделили на этот год дополнительные средства. Речь идет о развитии технологий по выпуску отечественных рыбных кормов, выведение новых высокопродуктивных объектов аквакультуры, внедрение современных методов диагностики инфекционных заболеваний. В списке также – усовершенствование технологий переработки и хранения, создание проектов пилотных хозяйств нового поколения. В том числе планируем создать на базе одного из наших НИИ – подмосковном ВНИИПРХ – головной научный центр развития аквакультуры во внутренних водоемах. В подведомственных вузах мы внедряем специальные программы обучения по направлению рыбоводства.

Кроме того, мы начали реорганизацию системы подведомственных рыбоводных предприятий с целью сокращения расходов и повышения их эффективности. Рыбоводы должны сосредоточиться на таких ключевых направлениях, как увеличение объемов искусственного воспроизводства, производство посадочного материала для товарных аквакультурных ферм, селекционно-племенная работа и консультационное сопровождение инвестиционных проектов в области аквакультуры.

К слову, таких инвестиционных проектов – и действующих, и находящихся на стадии реализации – немало. В прошлом году в Росрыболовство из регионов поступило потенциальных заявок на реализацию проектов в сфере товарного рыбоводства на общую сумму более 65 млрд руб.

Учитывая предусмотренные мероприятия, к 2020 году мы ожидаем рост производства аквакультурной продукции минимум в два раза – до 315 тыс. тонн, объема добычи водных биоресурсов – до 4,46 млн тонн. Объем производства рыбной продукции, согласно заложенным в госпрограмме показателям, составит 3,97 млн тонн, увеличится уровень потребления. При этом рассчитываем, что по мере решения инфраструктурных проблем, снижения административных барьеров и расширения механизмов привлечения инвестиций в рыбохозяйственный комплекс рост основных показателей будет идти более высокими темпами.

Россия > Рыба > fish.gov.ru, 29 мая 2015 > № 1384763 Илья Шестаков

В международном аэропорту Шереметьево открылась фотовыставка, посвящённая дальневосточному леопарду

В терминале E аэропорта развернута фотовыставка "Возвращение леопарда", включающая лучшие снимки редчайшей дикой кошке в мире. Фотографии сделаны российскими и зарубежными фотографами-анималистами на территории национального парка "Земля леопарда" в Приморском крае. На выставке представлены работы Валерия Малеева, Николая Зиновьева, Геннадия Юсина, Тары Харрис (Tara Harris), Эммануэля Рондо (Emmanuel Rondeau), Чой Кисуна (Choi Kisoon) и Тосидзи Фукуда (Toshiji Fukuda) и других авторов.

По словам заместителя министра природных ресурсов и экологии РФ Рината Гизатулина, возвращение редчайших животных на места прежнего обитания - это не только свидетельство восстановления популяции, но и возрождения уникальных экосистем на Дальнем Востоке, которые вновь стали территорий, землей леопарда.

В результате реализации комплекса мер по охране редких животных численность леопардов удвоилась. По итогам зимнего сплошного учета она составила до 70 особей. 90% этой группировки сосредоточено в границах национального парка "Земля леопарда", его охранной зоны и заповедника "Кедровая падь".

Дальневосточный леопард - самый северный и самый малочисленный из подвидов леопарда. К началу 2000-х гг. в дикой природе насчитывалось лишь около 30-35 особей. Но в последние годы благодаря реализации специального проекта Президента России по изучению, сохранению и восстановлению дальневосточного леопарда ситуация изменилась. Была активизирована научная работа, борьба с браконьерами, незаконными вырубками леса и пожарами. В 2011 г. с целью изучения, сохранения и восстановления популяции редчайшей дикой кошки была создана автономная некоммерческая организация "Дальневосточные леопарды", а в 2012 г. в Приморье был создан национальный парк "Земля леопарда", территория которого охватывает большую часть ареала хищника.

По словам Р. Гизатулина, дальнейшее развитие и устойчивое функционирование системы особо охраняемых природных территорий в Приморье на фоне планируемого трансграничного сотрудничества с Китаем и Северной Кореей дает реальный шанс создания естественной популяции дальневосточного леопарда численностью до 100-120 особей. Это - гарантия его выживания.

Выставка "Возвращение леопарда" будет открыта до 5 июля 2015 г. Организаторами проекта выступили АНО "Дальневосточные леопарды" в партнерстве с международным аэропортом "Шереметьево", при поддержке Минприроды России.

Сеул вновь предъявил Пекину «рыбацкие» претензии

Республика Корея выразила обеспокоенность по поводу деятельности китайских рыбаков у Северной разделительной линии. КНР призвали более тщательно контролировать свои суда для предотвращения браконьерства и нападений на южнокорейских инспекторов.

Представители Южной Кореи и Китая обсудили в Пусане вопросы взаимоотношений в области рыболовства. В ходе седьмой двусторонней встречи дипломаты дали оценку состоянию совместного промысла в первой половине 2015 г., обсудили планы по улучшению режима добычи водных биоресурсов в Желтом море, вопросы навигации в бассейне Японского моря и обменялись мнениями по другим вопросам отраслевого взаимодействия.

Как сообщает корреспондент Fishnews, южнокорейская сторона выразила обеспокоенность по поводу деятельности рыболовных судов КНР у Северной разделительной линии. С началом сезона добычи синего краба китайские рыбаки увеличили интенсивность промысла, поставив под удар доходы южнокорейских коллег. Также китайское рыболовство в этих водах оказывает влияние на отношения Сеула и Пхеньяна, так как по поводу морской границы двух государств существуют разногласия.

Делегаты Республики Корея попросили Пекин направить в район Северной разделительной линии сторожевой корабль. Кроме того, КНР призвали усилить контроль за выходящими в море судами, чтобы предотвратить использование незаконных рыболовных устройств и оружия. Стороны также договорились о китайско-корейском патрулировании зоны совместного рыболовства три раза в год.

Южнокорейские дипломаты подчеркнули важность введения такой меры, как конфискация и уничтожение браконьерского судна. Были затронуты проблемы, ежегодно возникающие у рыбаков острова Уллындо из-за китайских промысловиков. Отмечено, что они часто пренебрегают правилами навигации, портят рыбные ловушки, наносят ущерб плантациям морской капусты и загрязняют окружающую среду.

Китайская сторона пообещала заняться проблемными вопросами и заверила, что также заинтересована в их скорейшем решении и урегулировании.

Санкции. Как это делается

Как Иран, Беларусь, Сирия и СССР санкции преодолевали. Полезен ли такой опыт для России? // Наталия Трушина, Bankir.Ru

В российских словарях сегодня можно найти с десяток определений понятия «экономические санкции». Наибольший интерес в связи с последними политическими событиями в мире для исследования этого явления представляет собой толкование, включающее международный аспект взаимоотношений между странами. В этом случае чаще всего под экономическими санкциями понимаются меры ограничительного характера, которые используются одним участником международной торговли (страной или группой стран) по отношению к другому участнику мировой торговли, называемому также «объектом санкций», с целью добиться смены политического курса.

Аналитик инвестиционного холдинга «Финам» Антон Сороко утверждает, что эффективность любых ограничений будет сильно зависеть от соотношения размеров экономик государств, между которыми возникли данного рода отношения. К примеру, масштабные ограничения со стороны ООН против КНДР нельзя сравнивать с взаимными ограничениями России и Еврозоны. Однако проблема все же серьезна. Основная проблема развития под санкционным давлением – отсутствие возможности привлекать внешние инвестиции, а также ограниченный доступ к технологиям, необходимым для развития внутреннего производства. В условиях недостаточного финансирования науки в России в течение последних лет запрет на ввоз зарубежных технологий может остановить развитие инновационного производства, что ударит по долгосрочным перспективам роста экономики страны.

Сама по себе история экономических санкций уходит своими корнями в далекое прошлое и является предметом отдельного исследования. Скажем, ряд источников утверждает, что самый первый факт использования экономических санкций был зафиксирован еще в Древней Греции в 432 году до н.э. Афины, являвшиеся в тот момент гегемонами Эллады, запретили купцам из области Мегара посещать свои порты и рынки, что в конечном итоге привело к началу Пелопоннесских войн. Супердержавы любой исторической эпохи использовали экономические санкции как инструмент политики для подчинения своим интересам внешнеторговых потоков и пополнения государственной казны. Зафиксированы случаи, когда вводились запреты на ношение шелковой одежды для подрыва экономического могущества Древнего Китая. Впрочем, и в ХХ веке против Поднебесной также пытались вводить ограничения во внешней торговле, но это тема отдельного разговора.

Сила права и право силы

Специалисты выделяют три вида экономических санкций.

Во-первых, торговые санкции, которые могут налагаться как на импорт, так и на экспорт подвергшейся международным ограничениям страны.

Во-вторых, финансовые санкции, предполагающие отмену или задержку в выдаче кредитов, отказе в доступе на рынок капитала и т.д.

Третьим видом санкций является замораживание активов страны-объекта ограничений. Этот вид санкций является самым редким и применяется, как правило, только в случае войны между государствами. Хотя арест имущества отдельных состоятельных граждан в последние десятилетия стал одним из методов воздействия на управляющие элиты.

Применительно к Ирану европейские санкции, например, также запрещали осуществление инвестиционной деятельности иранских юридических и физических лиц на территории Европейского союза. При введении указанных ограничений отсутствие самоокупаемости (а следовательно, необходимости привлечения заемных средств), национальных аналогов необходимых технологий, а также возможности развития компании за счет деятельности в других регионах приводит к снижению доходности и эффективности деятельности соответствующих экономических субъектов. Как результат снижаются налоговые поступления, ВВП и ВНД. Таким образом, основной проблемой развития экономики в условиях санкций является ее зависимость от внешних рынков. При снижении данной зависимости возникает возможность успешного преодоления санкций.

Критерии легитимности санкций до сих пор не являются однозначными. Большинство экспертов утверждает, что только санкции, принятые Советом Безопасности ООН, являются легитимными, а в других случаях они приобретают характер агрессии. Об этом, в частности, в апреле прошлого года заявлял советник президента России Сергей Глазьев. С другой стороны, представители США убеждены в законности своих действий. Об этом говорит список стран, против которых это государство вводило санкции. Только за первые 15 лет этого века можно насчитать 20 государств, живших или живущих до сих пор под санкциями США. Это балканские страны, Белоруссия, Бирма, Кот-д’Ивуар, Куба, Республика Конго, Иран, Ирак, Ливан, Ливия, Северная Корея, Сомали, Судан, Южный Судан, Сирия, Украина, Йемен, Зимбабве и Россия. Не все санкции со стороны США по отношению к этим странам носят глобальный экономический характер. Во многих случаях речь идет о замораживании активов конкретных политических деятелей или представителей каких-то группировок. Так, санкции в отношении Украины были направлены только в адрес бывшего президента страны Виктора Януковича, лидера общественного движения «Украинский выбор» Виктора Медведчука и небольшого круга лиц. А вот санкции против Белоруссии, Ирана, Кубы, России, Северной Кореи, Сирии носят или носили, в зависимости от страны, о которой идет речь, намного более серьезный характер.

О том, есть ли «жизнь после санкций», какие практики обхода ограничений используются странами в наши дни и применялись в прошлом, о примерах успехов и провалов, возможностях автаркии и других особенностях развития в условиях полной или частичной изоляции Bankir.Ru рассказали эксперты.

Инвестиционный шок

Следует отметить, что большинство экспертов убеждены, что санкции – явление негативное. Расхождения наблюдаются только в оценках глубины вреда и признании или отрицании отдельных положительных моментов от развития в изоляции, которые получают страны, в достаточной мере обеспеченные ресурсами или сговорчивыми соседями.

Доцент факультета финансов и банковского дела РАНХиГС Сергей Хестанов считает, что главная проблема в условиях санкции заключается в неверии инвесторов в экономику страны, подвергаемой ограничениям, что неминуемо приводит к выводу капитала.

Партнер юридической компании Herbert Smith Freehills Алексей Панич согласился с Хестановым в том, что серьезную угрозу экономике страны, подвергшейся санкциям, представляют не только санкции как таковые, сколько возникающий из-за них общий неблагоприятный инвестиционный климат и угроза введения новых санкций, которые серьезным образом тормозят зарубежные инвестиции в экономику страны. Это наиболее ярко видно на примере антироссийских санкций. Так непосредственному воздействию американских и европейских санкций подверглось всего несколько крупных российских компаний и банков. Однако отток капитала из России и нежелание инвестировать в российскую экономику наблюдается у многих иностранных инвесторов, которые не взаимодействуют с попавшими в санкционный список российскими компаниями. При этом перестают инвестировать в Россию не только компании из государств, которые ввели санкции, но и инвесторы из третьих стран, кому, на первый взгляд, антироссийские санкции ничем не грозят. Однако трансграничные операции любых крупных зарубежных компаний заставляют их с осторожностью относиться к любым сделкам с российскими лицами из-за экстерриториального характера санкционных законов, особенно американских.

Ведущий эксперт по корпоративным рейтингам RAEX («Эксперт РА») Станислав Лушин пояснил, что наиболее болезненными санкции могут быть для стран с неразвитой внутренней финансовой системой и высоким внешним долгом, как правительства, так и частного сектора. Усиливают негативное воздействие слабодиверсифицированный экспорт и повышенная зависимость от импорта. Иными словами, страны с высокой зависимостью от внешних товарных рынков и рынков капитала в результате санкций испытывают краткосрочный шоковый экономический спад. Однако примеры стран под санкциями свидетельствуют о том, что экономики этих государств со временем подстраиваются под новые условия и иностранные инвесторы, в поисках высокой доходности, находят пути обхода официальных ограничений.

Партнер школы бизнеса «Синергия» Андрей Коптелов обращает внимание, что влияние санкций менее разрушительно для государств с экономикой, способной относительно качественно функционировать без помощи соседей, обладающей должной мерой самодостаточности. В то же время развитие будет происходить медленнее за счет недоступности внешних рынков для товаров, производимых внутри страны, и здесь самое главное, насколько масштабны введенные санкции, и участвуют ли в них страны, которые являются ключевыми рынками сбыта.

Бывали случаи

Профессор кафедры международных финансов МГИМО и председатель Русского экономического общества имени С.Ф. Шарапова Валентин Катасонов в своей статье «Экономические войны и экономические санкции» достаточно подробно рассматривает суть проблемы, а также приводит ряд положительных исторических примеров воздействия санкций на экономику государства. «Во многих случаях экономические санкции оказывают стимулирующее, мобилизующее воздействие на экономику санкционируемых стран, – пишет он. – Так, континентальная блокада, которую Наполеон Бонапарт организовал против Британии, дала толчок второй фазе промышленной революции в Британии, способствовала окончательному ее превращению в «мастерскую мира». Кстати, Наполеону на некоторое время удалось подключить к континентальной блокаде Россию, настояв на прекращении поставок в Англию зерна, леса, льна, пушно-меховых товаров и т.д. Одновременно Россия была вынуждена отказаться от импорта из Англии промышленных изделий, в том числе железа и тканей. Специалисты по экономической истории отмечают, что именно участие России в континентальной блокаде дало толчок развитию российской черной металлургии (железоделательных заводов) и текстильной промышленности. Классическим примером неэффективности санкций является случай с установлением эмбарго на торговлю с Италией Лигой Наций в конце 1935 года. Инициатором санкций была Великобритания, а причиной их объявления было вторжение Италии в Абиссинию (Эфиопию). Эмбарго оказалось неэффективным. Во-первых, торговля Италии продолжалась с теми странами, которые не входили в Лигу Наций (прежде всего, с Германией). Во-вторых, даже те страны, которые голосовали за санкции против Италии, не слишком строго их соблюдали».

Глава экспертного совета консалтинговой группы «Беспалов и партнеры» Алексей Кузьмин напоминает, что самый выразительный пример «жизни под санкциями» демонстрировали СССР и прочие страны социалистического блока. И никак не санкции оказались проблемой, приведшей к крушению СССР. А для многих стран, скажем, для Болгарии, жизнь «под санкциями» с доступом на рынок СССР и Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) была весьма неплохой, а «выход из-под санкций» привел к катастрофическому спаду. Эксперт подчеркивает, что в реальности пространство санкций всегда относительно проницаемо. В качестве примера приводит так называемую «австрийскую форточку» в поставках электронно-вычислительной техники из США в конце 70-х – начале 80-х в СССР и страны советского блока.

По мнению Кузьмина, важны не столько ограничения поставок, сколько ограничения доступа на внешние рынки, но при наличии крупных игроков, не участвующих в санкциях (таких как Китай, Бразилия, страны Персидского залива и т.д.), не это основная проблема. Без всяких санкций ограниченность доступа к рынкам стран тропической Африки, мягко говоря, не обеспечивает успешности. Опыт Беларуси также подтверждает этот тезис. Доступность больших рынков (Индия, Китай, Россия и т.д.) позволяет белорусской экономике функционировать относительно нормально. Опыт Болгарии или Румынии показывает, что отсутствие санкций при отсутствии рынков существенно хуже.

Опыт новейшего времени

В 2004 году США ввели санкции против Сирии по причине того, что власти этой страны, по мнению американских политиков, поддерживали террористические организации, содействовали созданию оружия массового поражения и т.д. В результате банковские счета ряда лиц и сирийских компаний в США были заморожены, экспорт практически всех товаров, за исключением продуктов питания, запчастей и медикаментов, был запрещен. Партнер юридической компании Herbert Smith Freehills Алексей Панич отмечает, что макроэкономические показатели Сирии с 2007 до 2010–2011 годов свидетельствуют, что санкции не оказали сколь-либо существенного влияния на ее экономику в первые несколько лет. Статистика отражает стабильное снижение государственного долга, наращивание импорта (с $6,6 млрд. в 2007 году до $17,6 млрд. в 2011), наращивание экспорта (с $6,9 млрд. в 2007 году до $12,8 млрд. в 2010 году). При этом ВВП страны в 2006 году составил 5%, в 2007 – 5,7%, в 2008 – 4,5%, в 2009 – 6%, а в 2010 – 4,5%.

Как видно из данных, приведенных Министерством экономического развития, ничего страшного с экономикой Сирии не происходило. «Спад (в долях) был сопоставим с южноевропейскими странами, на которые не были наложены никакие санкции, не говоря о Египте или Иордании, которые без всяких санкций оказались в глубочайшем спаде и разнородных «арабских революциях» разной степени тяжести», – сказал Кузьмин. Таким образом, главная проблема «жизни под санкциями, по мнению эксперта, заключается в доступе к рынкам, а остальное глубоко вторично.

Еще один пример новейшего времени – Иран.

Начальник сектора международных экономических организаций Центра экономических исследований Российского института стратегических исследований (РИСИ) Вячеслав Холодков подчеркнул, что было бы преувеличением сказать, что Иран «успешно справляется с санкциями», хотя, безусловно, эта страна остается «заметным экономическим игроком региона» в силу размеров своей экономики. В связи с подозрениями о возможной военной составляющей в иранской ядерной программе, против Ирана с 2005 года было принято несколько пакетов санкций, как международных, так и односторонних. Если международные санкции, одобренные Советом Безопасности ООН, строго соответствовали заявленной цели, то есть запрещали экспорт в эту страну некоторых технологий из области ядерной энергетики, то односторонние санкции США и ЕС значительно выходили за эти пределы. Последний пакет включил в себя полный запрет на импорт в США и Европу иранской нефти, а также на инвестиции в газовую, нефтяную и нефтехимическую промышленность Ирана, эмбарго на экспорт в Иран большого ассортимента продукции, включая практически все высокотехнологичное оборудование и бензин, запрет на любые финансовые транзакции с иранскими банками с государственным участием и страховыми компаниями. Были заморожены активы Ирана в западных банках, введен запрет на страхование танкеров, перевозящих иранскую нефть. Санкции были нацелены на то, чтобы в максимально возможной степени затруднить жизнь простых граждан этой страны, вызвать широкое недовольство, «свалить» популярного в народе президента Махмуда Ахмадинежада, который отличался резкой антизападной риторикой и считался «радикалом», и тем самым добиться замораживания ядерной программы и других желательных для себя изменений во внешней политике Тегерана.

Тегеран выработал программу ответных мер, которые предусматривали опору на внутренние ресурсы, ограничение импорта, развитие местного производства и достижение независимости в стратегически важных отраслях экономики, в том числе достижение самодостаточности страны в сфере производства бензина.

Центральный банк Ирана перевел часть валютных активов страны из стран Евросоюза в местные банки с целью защиты их от возможного замораживания. После приостановки сотрудничества с банками США и стран ЕС Иран перевел расчеты в банки Турции, Китая, Швейцарии, ОАЭ и России.

По некоторым направлениям Ирану удалось компенсировать ущерб от санкций, например, резко нарастить собственное производство бензина в условиях западного эмбарго на его поставки в страну. В конце 2014 года иранские НПЗ перерабатывали 1,85 млн. баррелей нефти в день, увеличив производство бензина до 61 млн. литров в день. В стране реализуется 67 нефтехимических проектов, в том числе ведется строительство НПЗ Persian Gulf Star («Звезда Персидского залива») мощностью 360 тыс. б/д (36 млн. литров бензина в день), завершение которого позволит Ирану полностью обеспечить себя бензином и даже экспортировать его.

Тем не менее последний пакет западных санкций нанес чрезвычайно болезненный удар по нефтяной промышленности и в целом по экономике Ирана. Крупные западные компании, в том числе Repsol, Shell и Total, ушли из Ирана. Тегеран пытается привлечь в этот сектор азиатские компании, в частности индийскую Indian Oil Corporation и китайскую Sinopec, а также российский «Газпром», однако возникшие из-за санкций сложности технологического и финансового характера ограничивают возможности сотрудничества с новыми партнерами.

Эмбарго на поставки нефти в Евросоюз и США привело к резкому сокращению экспорта иранской нефти и доходов от ее продажи, хотя Иран пытался компенсировать потерю западных рынков за счет увеличения экспорта в Китай, Индию, Южную Корею и Турцию. Ему это удалось, но только частично. Если в 2010 году в Иране добывалось 3,7 млн. баррелей нефти в день, то в 2013 году – 2,7 млн. б/д нефти, то есть на 1 млн. б/д или на 27% меньше. В такой же пропорции сократился вывоз нефти за рубеж, который составлял 80% всего экспорта страны и давал половину поступлений в госбюджет: в 2010 году Иран экспортировал около 2,2 млн. б/д нефти, а в 2014 – только 1,2 млн. б/д.

Упали объемы внешней торговли. Экспорт в 2013 году составил $61 млрд. по сравнению с $67 млрд. в 2012-м и $109 млрд. в 2011-м. Сальдо внешней торговли было сведено с дефицитом ($3,2 млрд.), что весьма редко наблюдается в нефтедобывающих странах. Резко снизился приток иностранных инвестиций, в том числе – в нефтяную промышленность.

В результате в экономике Ирана в 2012–2013 годах стали быстро развиваться кризисные явления в форме стагфляции, то есть падения производства, сопровождаемого высокой инфляцией. Если в 2010 году ВВП вырос на 5,9%, в 2011 году – на 2%, в 2012 году – на 0,9%, а в 2013 году впервые за 20 лет сократился (на 1,5%).

Была дестабилизирована финансовая система страны. Обменный курс риала, который до 2011 года был относительно устойчивым, в 2012 году стал быстро снижаться: 2011 – 11,312; 2012 – 12,175; 2013 – 24,774 риала за $1. Только с марта 2012 по март 2013 года он упал на 80%. Темпы инфляции в 2013 году достигли 40%. Значительный дефицит государственного бюджета (4,5% в 2013 году) и вынудил власти урезать социальные программы. Безработица превысила 24%.

Западу удалось частично добиться поставленных целей. Ухудшение материального положения большинства граждан привело к тому, что на президентских выборах в июне 2013 года ставленник возглавляемой Ахмадинежадом группировки «консерваторов» Мухаммад-Багер Галибаф (сам Ахмадинежад не мог по закону баллотироваться на третий срок) проиграл, а победу одержал представитель «реформаторов» и «умеренных» Хасан Рухани. В результате 24 ноября 2013 года Иран подписал временное соглашение с «шестеркой» по ядерной программе Ирана, которое открыло перспективу отмены санкций. А в апреле 2015 года был достигнут еще больший прогресс.

Так в чем успех, или как это работает?

Однако за прошедшее время многое для преодоления санкций удалось сделать. Как утверждает Алексей Панич (Herbert Smith Freehills), на примере Ирана можно выделить следующие меры противодействия санкциям. Во-первых, адаптация внешнеэкономической деятельности к запретам и ограничениям со стороны стран, которые ввели санкции. Осуществляется переориентация во внешнеэкономической деятельности на государства, которые не участвуют в экономических санкциях, для международных расчетов используются средства, альтернативные доллару США и евро, используются для торговли компании-посредники, выступающие под флагами самых разных государств. Так, довольно существенная часть торговли Ирана осуществляется на основе бартера. Все большая часть торговых сделок обслуживается с помощью валют стран – торговых партнеров Ирана (Китай, Ирак, ОАЭ, Индия, Афганистан, Турция).

Во-вторых, замещение импорта внутренним производством и диверсификация товарной структуры экспорта. Иран стал менять структуру своего экспорта за счет наращивания обработанного сырья и других (кроме нефти) товарных групп. Так, в 2012 году экспорт полиэтилена и удобрений составил $9 млрд., пластических масс – $3,2 млрд., строительных материалов (камень, цемент и сопутствующие товары) – $8,2 млрд., сельхозпродукции – $5,3 млрд.

В-третьих, были предприняты меры в сфере распределения жизненно важных товаров. Успех Ирана в преодолении санкций заключался в том, что данной стране удалось наиболее эффективным образом реализовать все вышеизложенное.

Доступ 30 крупнейших банков Ирана к SWIFT был заблокирован в 2012 году. Переводы по SWIFT в иранские и из иранских банков стали невозможны, что существенно усложнило внешнюю торговлю. Первой реакцией иранской стороны на данные меры стала отмена всех ограничений на обмен валюты внутри страны со стороны граждан и организаций, а также устранение лимита на перевод денежных средств из-за рубежа в Иран. Заинтересованными сторонами также использовались механизмы обмена нефти на золото, расчетов наличными средствами, бартерного обмена на другие товары, переводы через банки сопредельных стран.

Ведущий эксперт по корпоративным рейтингам RAEX («Эксперт РА») Станислав Лушин считает, что богатство природными ресурсами и отсутствие высокой зависимости от импорта (отношение импорта к ВВП по итогам 2013 года составило 14%) позволили Ирану смягчить влияние санкций. Этому способствовали, в частности, экспорт ресурсов, отличных от сырой нефти (железной руды, меди, нефтехимии, электроэнергии), теневой экспорт нефти, переориентация экспорта в сторону стран Азии. Товары, находящиеся под санкциями, Иран мог приобретать через посредников (к примеру, через Дубай), а вместо запрещенной системы расчетов SWIFT использовать собственную систему безналичных расчетов («Хавала»).

Третий пример – Беларусь. Ограничения на экономические взаимоотношения Беларуси с членами ЕС и США привели к усилению экономических связей со странами Таможенного союза. Предоставление льготного финансирования со стороны России, доходы от реэкспорта российской продукции в европейские страны являются примерами выгод такого сотрудничества. Кроме того, введение продовольственных санкций против России позволило стране увеличить свои доходы за счет роста экспорта товаров в Россию.

Экономические показатели развития страны свидетельствуют, что с 2010 года, когда были введены ограничения, ВВП Беларуси сократился, темпы роста объема промышленного производства упали с 10% в 2010 году до 1% в 2013. Однако вряд ли вышеуказанные тенденции можно связать исключительно с санкциями. В последнее время уровень экспорта и уровень импорта демонстрируют тенденцию к росту, то есть товарооборот не только не уменьшается, но и растет. Благоприятную роль сыграет в дальнейшем усиление сотрудничества Беларуси с Китаем. 11 мая 2015 года стало известно о том, что Пекин предоставит Минску кредит на $7 млрд. на особых условиях.

Несмотря на примеры успешного приспособления под условия санкций, в краткосрочном периоде они всегда оказывают негативное влияние на экономику, ограничивая стране, к которой они применяются, доступ к международным рынкам сбыта и капитала. Тем не менее на более долгосрочном горизонте они создают возможности для импортозамещения и диверсификации торговых и финансовых отношений.

Россия и санкции: шанс для рывка?

Валентин Катасонов (МГИМО) категорически не согласен с утверждением о том, что Запад не вел экономических войн против России после распада СССР. В отношении нашей страны в США продолжали действовать поправки к закону о торговле Вэника-Джексона, принятые в 1974 году с целью заставить Москву снять ограничения на выезд из СССР евреев. Поправки предусматривали различные ограничения в части как экспортной, так и импортной торговли с Советским Союзом. Поправки были отменены лишь в 2012 году, но их тут же заменил «Акт Магнитского». Этот закон сохраняет за правительством и президентом США право вводить ограничения на торговлю с Россией. Следующим поводом для нового витка разговоров о введении санкций стал «шпионский скандал» с участием американского гражданина Эдварда Сноудена летом 2013 года. «Белый дом и Капитолий оказывали на нас давление, требуя выдать Америке этого важного носителя всяческих секретов. Угрожая всевозможными санкциями, – продолжает вспоминать эксперт. – Затем осенью того же года – Сирия. Четыре американских сенатора опять требовали наказать Россию за принципиальную позицию в связи с неприкрытой военной агрессией против этой страны. Они конкретно требовали заморозить счета и блокировать международные расчеты нескольких наших ведущих банков, которые обслуживали сделки с «неугодными» Вашингтону странами Ближнего и Среднего Востока. Наконец – события на Украине – в Крыму и Новороссии». Так что говорить о том, что после распада СССР отношения между Россией наладились, не приходится.

Вячеслав Холодков (РИСИ) утверждает, что в условиях санкций и низких цен на нефть главная проблема и задача состоит в том, чтобы устранить накопленные структурные диспропорции и деформации в российской экономике, которые обусловили ее уязвимость перед воздействием извне, создали те болевые точки, по которым расчетливо ударил Запад.

Первая диспропорция – гипертрофированная роль топливно-энергетического сектора и деградация обрабатывающей промышленности вследствие нацеленности экономики на вывоз нефти, газа и другого сырья. Вторая – узкая направленность экспорта энергоресурсов на Европу при неразвитости других географических направлений внешней торговли. Соответственно, подавляющая часть новых нефтегазовых проектов реализовывалась в сотрудничестве (финансовом и технологическом) с европейскими и американскими компаниями. Третья – массированное наращивание российскими банками и кампаниями внешних заимствований на фоне широкомасштабной утечки капиталов из страны.

Модель экономического роста, опирающегося на расширение экспорта энергоресурсов и других видов сырья, худо-бедно работала в условиях «глобализации» мировой экономики и постоянного роста мировых цен на нефть, однако после глобального финансово-экономического кризиса 2008–2009 годов полностью исчерпала себя. Если до кризиса экспорт, который был основным драйвером экономического роста, увеличивался ежегодно на 27–30%, то в 2012 году – только на 2,4%, а в 2013 году – задолго до украинского кризиса и принятия Западом санкций – впервые снизился в абсолютном выражении (на 1,3%). Это произошло, несмотря на чрезвычайно благоприятную конъюнктуру на мировых рынках энергоносителей и металлов (средняя цена на нефть в 2012 году составила $110,5 за баррель, а в 2013 году – $107,9). В результате если в 2011 году ВВП России вырос на 4,3%, то в 2012 – на 3,4%, в 2013 – всего на 1,3%, а в 2014 – на 0,6%.

Вот почему даже если цена на нефть вновь перевалит за $100 за баррель, старые санкции будут отменены (что маловероятно), а новые не введены, экономическое процветание периода нулевых годов к нам уже не вернется. В лучшем случае нас ожидает стагнация или вялые темпы роста на уровне 0,5–1% в год, как это было до украинских событий, что обеспечит нам постепенное отставание от других стран. Главной проблемой, которую предстоит нам решить, по мнению Холодкова, является проведение структурных реформ, в первую очередь диверсификация экономики с целью снижения зависимости от экспорта энергоносителей, а также от западных кредитов и технологий.

В этом контексте принимаемые государством меры внешнеэкономического характера (всемерное расширение торгово-экономических связей с развивающимися государствами, переориентация на восточное направление импорта продовольственных товаров, а также экспорта нефти и газа, налаживание сотрудничества с государствами БРИКС в топливно-энергетической сфере, включая совместное освоение арктических месторождений углеводородов, переход на расчеты в национальных валютах в торговле с Китаем и другими партнерами и т.д.) представляются вполне обоснованными. Однако мер внутреннего экономического характера, предусмотренных в антикризисной программе («План первоочередных мероприятий по обеспечению устойчивого развития экономики и социальной стабильности в 2015 году», утвержденный распоряжением правительства от 27 января 2015 года № 98-р), недостаточно.

Необходимо как можно скорее выработать долгосрочную программу структурных реформ, четко обозначив ее приоритеты, цели, источники финансирования, временные этапы и предусмотрев активную роль государства. Эффективность такого подхода доказана многочисленными примерами развития стран Восточной и Юго-Восточной Азии, в том числе Китая и Южной Кореи.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > bankir.ru, 18 мая 2015 > № 1378933

Россия объединит усилия с США в борьбе с нелегальным промыслом

Делегации РФ и США согласовали проект межправительственного соглашения о сотрудничестве в целях ликвидации незаконного промысла водных биоресурсов. Стороны отметили высокую заинтересованность в скорейшем подписании документа.

В Федеральном агентстве по рыболовству состоялась рабочая встреча российской и американской делегаций: согласован проект текста Соглашения между правительствами РФ и США о сотрудничестве в целях предупреждения, сдерживания и ликвидации незаконного, несообщаемого и нерегулируемого промысла живых морских ресурсов.

Как сообщили в пресс-службе Росрыболовства, переговоры прошли в целях реализации договоренностей, достигнутых в рамках 25-й сессии российско-американского Межправительственного консультативного комитета по рыбному хозяйству (проходила 10-12 сентября 2014 г. во Владивостоке).

Глава российской делегации, заместитель руководителя Росрыболовства Василий Соколов выразил признательность американской стороне за конструктивный подход при дополнительной проработке текста проекта соглашения и отметил заинтересованность России в скорейшем подписании документа. Заместитель помощника Государственного секретаря США по рыбному промыслу и океанам, посол Дэвид Болтон также сообщил о готовности подписания документа американской стороной.

После согласования проекта текста соглашения был подписан протокол рабочей встречи, в котором представители двух государств подтвердили намерение начать внутригосударственные процедуры, необходимые для итогового подписания документа.

Напомним, что Россия уже заключила межправительственные соглашения о противодействии ННН-промыслу с Республикой Корея, КНДР, Японией и Китаем.

«Поскольку уже действуют подобные соглашения с четырьмя странами АТР, среди которых крупнейшие потребители российской продукции морского промысла, перспектива подписания аналогичного документа с США – это значимый шаг в борьбе с ННН-промыслом, – заявил Fishnews президент Ассоциации добытчиков краба Дальнего Востока Александр Дупляков. – Реализация соглашений с Республикой Корея, Японией и Китаем дала ощутимые результаты, которые были отчетливо заметны и в 2014-м и в нынешнем году. Можно сказать, что проводимая на протяжении многих лет Росрыболовством работа по заключению таких межгосударственных соглашений достигла своей практической цели. Поэтому, «замкнув» таким образом круг стран АТР, мы повысим эффективность борьбы с ННН-промыслом в регионе и выведем ее на новый уровень».

Руководитель ассоциации также выразил надежду, что соглашение будет подписано на следующей сессии российско-американского Межправительственного консультативного комитета по рыбному хозяйству осенью 2015 г.

Россия и США намерены подписать Соглашение по противодействию ННН-промыслу

По итогам переговоров в четверг стороны выразили намерение начать внутригосударственные процедуры, необходимые для подписания данного документа

Российская и американская делегации в рамках рабочей встречи в Росрыболовстве согласовали проект текста Соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Соединенных Штатов Америки о сотрудничестве в целях предупреждения, сдерживания и ликвидации незаконного, несообщаемого и нерегулируемого промысла (ННН-промысла) живых морских ресурсов и подтвердили намерение начать внутригосударственные процедуры, необходимые для подписания данного документа.

Российскую делегацию возглавил заместитель руководителя Росрыболовства Василий Соколов, американскую – заместитель помощника Государственного секретаря США по рыбному промыслу и океанам посол Дэвид Болтон. В мероприятии приняли участие представители Министерства иностранных дел Российской Федерации, Федеральной службы безопасности Российской Федерации, Министерства сельского хозяйства Российской Федерации и Федеральной таможенной службы.

Переговоры между сторонами прошли в целях реализации договоренностей, достигнутых в ходе 25-й сессии российско-американского Межправительственного консультативного комитета по рыбному хозяйству, проходившей 10-12 сентября 2014 года в городе Владивостоке.

В рамках встречи в четверг Василий Соколов выразил признательность американской стороне за конструктивный подход при дополнительной проработке текста проекта Соглашения. «Хотел бы подтвердить заинтересованность российской стороны в скорейшем завершении согласования данного документа», – отметил заместитель руководителя Росрыболовства.

В свою очередь руководитель делегации США Дэвид Болтон отметил, что американская сторона также готова подписать соглашение о сотрудничестве.

После согласования проекта текста Соглашения стороны подписали протокол рабочей встречи, в котором подтвердили намерение сторон начать внутригосударственные процедуры, необходимые для итогового подписания данного документа.

Справка:

Заключение и реализация межгосударственных соглашений по противодействию ННН-промыслу является важным инструментом борьбы с незаконным оборотом рыбной продукции. Такие соглашения уже заключены с Республикой Корея, КНДР, Японией и Китаем.

Известный американский дипломат, "ястреб" внешней политики и сторонник войны в Ираке Джон Болтон в четверг сообщил, что не будет выдвигать свою кандидатуру в президенты США, сообщило агентство Ассошиэйтед Пресс со ссылкой на видеообращение политика.

"Я верю, что могу внести наибольший вклад в наше будущее, оставаясь четким и последовательным сторонником жесткой, рейгановской внешней политики, которая ценит мир через силу", — сказал Болтон, признав, что его избирательная кампания была нереальна.

Выборы президента США пройдут осенью 2016 года. Действующий глава государства Барак Обама не сможет избираться в третий раз.

Шансы Болтона на победу в республиканских праймериз изначально оценивались как практически нулевые. За номинацию Республиканской партии уже борются три сенатора (Марко Рубио, Тед Круз и Рэнд Пол), а также бизнесмен Карли Фиорина и бывший нейрохирург Бен Карсон. При этом наиболее сильными кандидатами считаются еще не объявившие о своем участии в президентской гонке бывший губернатор Флориды Джеб Буш и нынешний губернатор Висконсина Скотт Уокер.

Джон Болтон, которому 66 лет, работал в администрациях президентов Рональда Рейгана, Джорджа Буша-старшего и Джорджа Буша-младшего. Был постоянным представителем США в ООН в 2005-2006 годах. Известен как сторонник жесткой линии во внешней политике, в том числе в отношении России, а также стран, которые Буш-младший назвал "осью зла" — Северной Кореи, Ирана и Кубы. Активно поддерживал вторжение в Ирак в 2003 году. Традиционным сильным местом Болтона является риторика о национальной безопасности.

Керри: США и Россия являются союзниками в вопросах урегулирования ядерного спора с Ираном

Россия и Соединенные Штаты Америки являются союзниками в вопросах урегулирования ядерной проблемы Ирана. С таким заявлением выступил госсекретарь США Джон Керри по итогам переговоров с главой МИД России Сергеем Лавровым и российским президентом Владимиром Путиным.

"Все хорошо понимают, что единство является очень важным фактором, и именно благодаря этому мы все сегодня здесь собрались. Кроме того, единство является ключом к тому, чтобы заключить достойное соглашение, и к тому, чтобы его условия были выполнены". - добавил госсекретарь.

Помимо этого, Керри отметил, что не смотря на то, что Россия и не стала членом международной коалиции против группировки «Исламское государство», Москва является важным партнером Вашингтона в глобальной борьбе с терроризмом.

По информации Iran.ru, в рамках переговоров с госсекретарем США в Сочи, сторонами обсуждались отношения с Ираном, конфликты на Украине, в Сирии и Йемене, а также вопросы разоружения, северокорейская проблематика и борьба с терроризмом. По итогам встречи Сергей Лавров заявил журналистам, что переговоры прошли "чудесно".

Между северо-восточной китайской провинцией Ляонин и КНДР будут курсировать круизные поезда. Об этом сообщили провинциальные власти.

Туристические составы начнут ходить с 26 мая 2015 г. Четырехдневный тур стартует в городе Шэньян, который является административным центром Ляонина, и завершится в Пхеньяне. Туристы смогут посетить такие достопримечательности КНДР, как Кэсон, Пханмунджом и т. д. Стоимость тура составляет до 3 000 юаней ($480).

Ранее сообщалось, что до конца 2015 г. планируется восстановить паромное сообщение Хуньчунь – Зарубино – Сокчо. Этот маршрут соединяет порты Китая, России и Республики Корея. Хуньчунь расположен на востоке провинции Цзилинь, которая граничит с Приморским краем РФ, где находится порт Зарубино, а также с северокорейским Расоном.

Протяженность паромной морской линии составляет 316 морских миль (585 км). Судоходство в этом направлении началось 2000 г., однако оно было закрыто в 2010 г.

Напомним, что власти северо-восточной китайской провинции Цзилинь готовят проект создания международной туристической зоны вдоль реки Тумыньцзян, на границе Китая с Россией и КНДР. На территории будет действовать режим беспошлинной торговли и безвизового въезда. Зона займет часть китайского города Хуньчунь, а также по десять квадратных километров территории России и КНДР. Все три страны приглашаются к участию в строительстве объектов на этой территории. Проект планируется представить до конца 2015 г. Он уже заинтересовал инвесторов из Российской Федерации и Северной Кореи.

Почему охлаждаются отношения России и Армении

Армения считается одним из ближайших союзников России на постсоветском пространстве и единственным союзником в Закавказье. Русских и армян связывают многовековая дружба и совместная история. Однако события последних месяцев (ситуация вокруг убийства российским военнослужащим Валерием Пермяковым армянской семьи в Гюмри, обвинения в том, что Россия предает интересы Армении, ряд других претензий и недовольств) демонстрируют, что в отношениях двух стран все не так гладко. И даже недавний визит Владимира Путина вряд ли сможет развернуть сложившийся тренд. «Лента.ру» попыталась разобраться в причинах российско-армянской напряженности.

Безусловно, доля вины за возникшую проблему лежит на Кремле. В России привыкли считать, что Армения по умолчанию является дружественной, поэтому не прикладывают значительных усилий для поддержания или тем более укрепления своего имиджа среди граждан этой маленькой страны. Армянские журналисты и политологи жалуются, что российское посольство и тамошний офис Россотрудничества не уделяют достаточного внимания ни соответствующей работе с армянским гражданским обществом, ни поддержанию российского культурного фона в Армении. Аналогичное пренебрежение видят и в российских СМИ, — армяне были возмущены тем, что после убийства целой семьи в Гюмри центральные телеканалы России не уделяли этому событию особого значения вплоть до тех пор, пока в Армении не начали проходить массовые митинги. «Армяно-российские отношения — не проблема, проблемой является существующая в этих отношениях асимметрия, отсутствие уважения с российской стороны», — пишет директор Центра региональных исследований Ричард Киракосян.

Это невнимание к проблемам Армении привело к тому, что молодежи региона Россия кажется куда менее привлекательной, чем Европа и США, вкладывающие серьезные средства в армянские СМИ и политологов. Конечно, до «оранжевой революции» в Армении далеко, однако пример Украины наглядно показал, что может произойти без серьезного отношения к вопросам культурного влияния и взаимодействия. Уже сейчас некоторые «специалисты» стремятся использовать ностальгию армян по их бывшим землям на территории Турции (так называемой «Западной Армении») и напоминают, что именно благодаря поставкам оружия и денег из Советской России кемалистской Турции удалось выиграть у Армении войну в 1920 году и лишить ее земель, в свое время отвоеванных у турок Российской Империей. Тот факт, что армянское общество больше внимания уделяет своей истории, чем реалиям нынешней жизни, России необходимо учитывать.

Между тем основная вина за кризис в двусторонних отношениях лежит все-таки на Армении, у которой сложилось крайне неверное восприятие характера российско-армянских отношений и приоритетов российской внешней политики в целом. Ереван серьезно преувеличивает собственную значимость и пытается спроецировать на Россию все негативные особенности своего черно-белого мировосприятия. В частности, заставить Москву выбирать между отношениями с Ереваном и Баку.

Одна из ключевых проблем Армении и армянского общества в том, что они рассматривают свои отношения с соседним Азербайджаном как игру с нулевой суммой. И это отношение не только элиты, но и общества, — позиция СМИ и пропагандистских сил привела к тому, что информационный фон в Армении формирует у граждан тотальное презрение и ненависть к азербайджанской нации как таковой, вплоть до отказа восточным соседям в праве жить на их земле (в азербайджанском обществе, надо сказать, создается аналогичное отношение к Армении). Такие общественные настроения маргинализируют не только представителей культурно-академической элиты страны, выступающих за более трезвую позицию, но и соседние государства, которые пытаются поддерживать баланс, сохраняя хорошие отношения с обеими странами, и реализовывать при этом свои национальные интересы.

Кроме того, армяне возмущаются поставками российского оружия враждебному Азербайджану (по некоторым данным, на Россию приходится до 85 процентов закупаемых Баку вооружений, а в целом за последние четыре года поставки оружия из России в Азербайджан увеличились в 3,5 раза ). «Мы должны сделать так, чтобы наш стратегический партнер не продавал оружия конфликтующей стране», — подчеркивает секретарь правящей Республиканской партии Гагик Меликян. В армянском обществе уверены, что Москва не только демонстрирует неуважение к Армении, но и фактически потворствует Азербайджану, помогая ему наращивать свои вооруженные силы и создавая условия для возобновления войны в Карабахе.

Аргументы, мягко говоря, спорные. «Азербайджан — это не Северная Корея и не Сомали, страна не находится под международными санкциями в отношении закупки оружия, и поэтому неважно, продает ему оружие Россия или кто-то другой, — если Баку захочет купить оружие, то легко сделает это на мировом рынке», — считает российский аналитик Андрей Епифанцев. Заявления армянских политологов о том, что, в отличие от России, западные страны не стремятся продавать оружие режиму Ильхама Алиева, неправомерны: рынок насыщен предложениями, и если возникнет реальный запрос Азербайджана на оружие (а его нет, поскольку Баку устраивают российские поставщики), то европейские страны, не говоря уже об азиатских, этот запрос удовлетворят. В конце концов, если та же Венгрия продала Азербайджану Рамиля Сафарова, то почему бы ей не продать и советские танки (те, что еще не отправлены на Украину)?

Армянские власти понимают слабость своих аргументов, поэтому делают упор на моральный аспект. «Если с правовой и дипломатической стороны дело обстоит иначе, то с моральной точки зрения нужно очень серьезно задуматься, потому что вопрос начинает сказываться на отношениях двух народов», — уверен спикер армянского парламента Галуст Саакян. «Стоящий на границе армянский военнослужащий осознает, что его пытаются уничтожить российским оружием», — отмечает Серж Саргсян. Парировать эти аргументы Москве, в общем-то, нечем: она не в состоянии изменить черно-белое сознание армянского народа. Однако сегодня и армянский военнослужащий, и армянский народ должны помнить о том, что несмотря на поставки оружия (которые, кстати, позволяют Москве частично контролировать развитие азербайджанской армии и влиять на политику Баку) именно Россия является основным гарантом безопасности Нагорного Карабаха. Именно ее позиция защищает эту территорию от нападения страны, чей военный бюджет превосходит весь государственный бюджет Армении.

Формально, конечно, Карабах не подпадает под действие ОДКБ (Организация Договора о коллективной безопасности), поэтому на границе между НКР и Азербайджаном идут постоянные боестолкновения. Однако в войну они не перейдут, — Ильхам Алиев прекрасно понимает правила игры, понимает, что для вторжения в Карабах он должен заручиться поддержкой западных друзей, вложивших огромные деньги в азербайджанскую экономику и азербайджанскую трубу. Этим друзьям война, несущая угрозы их активам, не нужна, и они могут согласиться на нее лишь при двух гарантированных условиях: блицкриг (что, учитывая мощную линию обороны НКР, теоретически реализуемо) и нейтралитет России. Армянские власти считают, что этот нейтралитет возможен, что Москва не в состоянии защитить Армению в рамках ОДКБ и реагировать на периодические провокации на армяно-азербайджанском участке границы (при этом сами не делают ничего для активизации норм ОДКБ — даже не подают соответствующий запрос). Однако в Азербайджане считают иначе и опираются на прекрасно усвоенный урок августа 2008 года, который в Ереване, видимо, пропустили. Тогда ответ Москвы на вторжение Грузии на территорию Южной Осетии (тоже не входившей ни в какой военный альянс) стал наглядной демонстрацией позиции России по отношению к дружественным ей государственным образованиям: она никому не позволит пытаться силой решить замороженные конфликты на постсоветском пространстве.

Менять сейчас позицию и позволять Азербайджану захватывать Нагорный Карабах России смысла нет. Не только из-за желания сохранить хорошие отношения с Арменией, но и ради того, чтобы сохранить Армению вообще. Ведь захват Карабаха Ильхамом Алиевым стал бы лишь первым шагом. «Затем азербайджанцы вернутся на свои древние земли, в Эривань (Ереван — прим. «Ленты.ру»)..., в Зангезур. Все это наши древние земли. И молодое поколение должно знать об этом, что наши земли не ограничиваются только территорией сегодняшнего независимого Азербайджана. Мы должны вернуться и вернемся на свои земли, и каждый день должны стремиться приблизить этот день», — заявлял азербайджанский президент. В Москве понимают, что ликвидация Армении не только создаст вдоль всего Кавказа турецко-азербайджанскую ось, отсекающую Москву от Ирана и Ближнего Востока, но и позволит Азербайджану сделать следующие шаги в деле возврата его древних земель. Например, предъявить претензии на Южный Дагестан. Конечно, они его не отвоюют, но дестабилизировать ситуацию на Северном Кавказе Баку вполне по силам.

К счастью для Армении, концепция Большого Азербайджана беспокоит не только Москву, но и южных азербайджанских соседей. Память у иранцев хорошая, и они прекрасно помнят о претензиях Гейдара и Ильхама Алиевых на Иранский Азербайджан. Помнят они и о готовности Азербайджана предоставить свою территорию американцам для возможного вторжения в Иран. Поэтому как только Иран выйдет из-под санкций, он сведет счеты не только с Саудовской Аравией, но и с Азербайджаном. Понятно, что ни о каком вторжении речи быть не может, однако Тегерану вполне под силу раскачать правящий режим Баку. Турки заступаться за Ильхама Алиева вряд ли станут, — они готовы были бросить его на произвол судьбы и во время подписания цюрихских протоколов с Арменией, и вряд ли поступят иначе, когда на кону будет доступ на иранский рынок. И в этой ситуации азербайджанцам придется искать защиты у единственного регионального актора — России. И, соответственно, играть по российским правилам в карабахском вопросе.

Однако это в теории. На практике же в процессе российско-азербайджанского сближения как раз возникнет самый большой вызов для армяно-российских отношений. Проблема не в том, что, как предполагают некоторые армянские активисты, Москва поменяет союзника и автоматически изменит свою позицию по карабахскому вопросу. А в том, что рассматривающее окружающий мир через призму игры с нулевой суммой армянское общество воспримет эту не выдерживающую никакой критики версию как объективную и даже свершившуюся реальность. В ответ армянские элиты вздумают «наказать» Москву через сближение с Западом или через намеренное охлаждение отношений, что вызовет серьезное раздражение со стороны Кремля (и без того уже уставшего от завышенных требований Армении) и может повлечь за собой уже реальный пересмотр Россией своих приоритетов в Закавказье. Отнюдь не в пользу Еревана.

Начавшаяся в 2011 году гражданская война в Сирии быстро стала полем противостояния между Россией, поддерживающей режим президента страны Башара Асада, и США, выступающими в поддержку местных повстанческих сил. Эти страны со своими союзниками поставляют сторонам конфликта различные виды оружия. В расположении "Апострофа" оказался отчет американской частной разведывательно-аналитической компании Stratfor о том, какое оружие поставляется в Сирию. Из отчета следует, что повстанцы пока эффективнее распоряжаются американской помощью.

Вооруженный конфликт между правительственными войсками Башара Асада и повстанческими формированиями в Сирии продолжается более четырех лет. За это время в стране погибло свыше 215 тыс. человек, а само государство стало раздробленным. Его север контролируют "нейтральные" курды, восточно-центральную часть — боевики "Исламского государства", а большинство территорий юго-запада —правительственные силы. Из-за того, что каждая из сторон имеет поддержку извне, гражданская война в Сирии фактически превратилась в опосредованное противостояние между США и Россией.

Боевые испытания передового оружия

Именно благодаря поддержке Соединенных Штатов, отмечают аналитики Stratfor, оппозиционным силам удалось добиться значительного прогресса в последнее время. В конце марта повстанцы отвоевали у правительственных войск северо-западный сирийский город Идлиб, в середине апреля они вытеснили лояльную Асаду "Хизбаллу" со стратегически важной высоты недалеко от границы с Ливаном, а сейчас вплотную приблизились к городу Латакия. Помимо того, что Латакия является крупнейшим портом Сирии в Средиземном море, это также родина Башара Асада.

"Анализируя наступательные операции повстанцев, эксперты Stratfor были весьма впечатлены тем, как оппозиционные силы используют возвышенности для получения преимущества над правительственными войсками. Их успехи во многом обусловлены применением американского противотанкового ракетного комплекса (ПТРК) BGM-71 ТOW. В интернете размещены десятки видео, на которых запечатлено успешное использование сирийцами противотанковых управляемых ракет (ПТУР). Создается впечатление, что США требуют от группировок, которым предоставляются ПТРК TOW, видеозаписи применения установок", —говорится в отчете Stratfor.

ПТРК 9К135 Корнет Помимо американских комплексов TOW, в Сирии также широко применяются российские системы, отмечают в Stratfor. Речь, в частности, идет об установках 9М113 "Конкурс", 9К115-2М "Метис-М" и 9М113 "Корнет". Примечательно, что в то время как США, Саудовская Аравия и Катар предоставляют повстанцам комплексы TOW, китайцы снабжают их ПТРК Хунцзянь-8. При этом Россия и ее "союзники" в лице Ирана и КНДР поддерживают другую сторону конфликта — правительственные силы.

"Посмотрев на эти видео, — говорится в отчете Stratfor, — становится понятно, что за последние месяцы сирийские наводчики сделали больше выстрелов из установок TOW, чем сами американцы. В этом случае можно провести параллель с использованием американского переносного зенитно-ракетного комплекса (ПЗРК) FIM-92 "Стингер" в Афганистане. Там повстанцы произвели куда больше выстрелов и сбили куда больше воздушных целей, чем любой из американских военных".

Поставки правдами и неправдами

В Stratfor подчеркивают, что оружие в Сирию поставляется как на законных условиях, так и нелегально. Россия, к примеру, высылает свою военную помощь правительству страны на вполне законных основаниях. Иран, имея эмбарго на торговлю оружием, использует для этого нелегальные каналы. Примечательно, что незаконными способами для поставок оружия в Сирию пользуются представители "противоположного лагеря". По этому поводу даже возник небольшой скандал, когда выяснилось, что проданные швейцарцами в Саудовскую Аравию ручные гранаты и другое оружие впоследствии оказались у сирийских повстанцев.

Следует отметить, что, высылая оружие какой-то одной стороне конфликта, поставщик не может быть абсолютно уверен, что "посылка" дойдет до адресата. Американские разведчики приводят в пример случаи, когда российские и иранские установки, находившиеся на складах правительственных войск, попадали в руки повстанцам. А ПТРК TOW получали провластные силы.

Другая сторона оружия

Предоставляя военную помощь нестабильным государствам, третьи стороны не только способствуют эскалации насилия внутри отдельно взятой страны, но также и вокруг нее. "Оружие имеет свою цену и может быть легко конвертировано в валюту. Покупая оружие на территориях, где есть его переизбыток, и продавая там, где на него огромный спрос, можно получать огромную прибыль. Поэтому возможность того, что передовое оружие и опытные наводчики могут быть переброшены из Сирии в соседние страны, очень настораживает",— отмечают в Stratfor.

"Правительство США уже пережило сущий кошмар, когда они попытались отследить и выкупить ПЗРК "Стингер", которые поставлялись в Афганистан. Кроме того, они потратили миллионы долларов на покупку и уничтожение тысяч ракет класса "земля-воздух" после революции в Ливии. В этой связи, очевидно, что США несколько озабочены поставками мощных ПТРК сирийским повстанцам. Вполне вероятно, что в эти установки были встроены отслеживающие приборы, а также нечто, что может вывести оружие из строя в случае, если оно попадет не в те руки",— говорится в документе частной американской разведки.

Именно по этой причине, отмечают в Stratfor, американцы особо бдительно относятся к снарядам к установкам TOW. За одну посылку каждой группировке высылается от одной до трех ракет. А тем, кто уже завоевал доверие — вплоть до 10 снарядов. Тем не менее, отмечают аналитики организации, очень маловероятно, что подобные меры принимают и другие поставщики оружия.

"Размер систем ПТРК, впрочем, не позволит группировкам вроде "Аль-Каиды" или "Исламского государства" легко продавать установки по всему миру. Очень маловероятно, что контрабандистам удастся переправить их в США или Западную Европу. Тем не менее, в Сирии и Ираке существует много процветающих контрабандистских путей, а вещи размером даже больше, чем ПТРК, беспрепятственно перевозятся в соседние страны", — говорят в Stratfor. Тем не менее, по данным организации, опасностью, исходящей от возможного распространения таких установок, нельзя пренебречь. Особенно с учетом того, что некоторые боеголовки, предназначенные для поражения бункеров, могут быть использованы в ходе атак на здания правительства, посольств и различных организаций".

Артем Дехтяренко

В развитие темы «северокорейских хакеров»

Константин Асмолов

Борьба с киберугрозой КНДР обогатилась серией знаковых событий. В первую очередь это всплывшие документы Sony Pictures, которые были украдены хакерами в ноябре 2014 года в преддверие выхода фильма «Интервью» в конце прошлого года. Ожидаемо для специалистов и неожиданно для любителей рассуждать о пхеньянских хакерах, этот архив был опубликован WikiLeaks. На сайте опубликованы более 20,2 тысячи документов SPE, более 173 тысяч электронных писем, а также более 2,2 тысячи электронных адресов, в том числе, электронная переписка сотрудников компании с американским правительством.

Интересного довольно много – как указывается в предисловии к массиву документов, Sony занимается не только производством развлекательного контента: у компании «есть связи в Белом доме и с американским военно-промышленным комплексом» (в архиве – более 100 электронных адресов американского правительства). В WikiLeaks полагают, что корпорация лоббирует в Американской ассоциации кинокомпаний (MPAA) вопросы, связанные с авторским правом, интернет-политикой, пиратством и торговыми соглашениями. Опубликованные письма показывают, что представители компании обсуждали данные темы не только с MPAA, но и напрямую с политиками. Переписка также свидетельствует о тесных связях компании Sony с Демократической партией США. В частности, генеральный директор компании Майкл Линтон обедал с президентом США Бараком Обамой.

В сочетании с указанием на то, что «работа компании была парализована, так как ей пришлось отключить интранет», это, как кажется автору, более чем очевидно указывает на то, что атаке подверглись внутренние сети компании, что означает работу инсайдера, а не фантастические возможности хакеров КНДР, которые неким чудесным образом способны проникать в компьютеры, не связанные с интернетом. Да и WikiLeaks как место размещения утечек, не особо дружественное к Северной Корее, тоже говорит о том, что власти Северной Кореи не были причастны ко взлому.

И что же получается теперь? Либо придется признавать, что «вышла ошибка» и отменять столь полезные санкции против КНДР, введенные в ответ на обвинение в кибератаке? Либо вскоре «выяснится» что весь проект Викиликс, оказывается, связан с КНДР и это станет новым поводом для завинчивания гаек в иной отрасли. Либо эта нестыковка просто будет проигнорирована, и информация будет вытеснена новыми «сенсационными» данными про хакеров из КНДР.

Похоже, верно третье предположение. Ведь «Пхеньян проводит кибератаки руками около тысячи хакеров, находящихся в Китае и странах Юго-Восточной Азии. В эти регионы они были направлены под видом простых рабочих, зарабатывающих для страны иностранную валюту». Об этом говорится в материале главы инновационного отдела Государственного института проблем безопасности Ким Ин Чжуна, представленном 31 марта 2015 г. на научной конференции на тему «Северокорейская киберугроза и ответная стратегия». Оказывается, Север отправил в Китай, Малайзию, Камбоджу и другие страны региона своих специалистов по информационно-коммуникационным технологиям. Они занимаются разработкой программного обеспечения и администрированием различных сайтов, а в случае получения приказа из Пхеньяна осуществляют кибератаку на указанный объект. В настоящий момент, указывает Ким Ин Чжун, они сосредоточили усилия на промышленных объектах Юга, нарушение работы которых может вызвать беспорядок в обществе. Кроме того, под руководством северокорейских военных и Трудовой партии действует семь организаций, объединяющих 1700 хакеров, плюс этой сфере в СК работают ещё 13 организаций, в которых работает примерно 4200 сотрудников.

Ну что тут можно сказать? Северокорейские отходники, занимающиеся черной работой в Китае, были бы очень удивлены узнать, что они еще и хакеры. Атаки на промышленные объекты тоже, как правило, оказываются следствием несоблюдения техники безопасности или мести уволенных сотрудников, но, как мы уже писали, «одно дело – продемонстрировать широкой публике собственное разгильдяйство, а другое – стать жертвой секретных компьютерных служб ужасного тоталитарного режима».

Зато на подобной киберугрозе можно безнаказанно делать деньги и раздувать бюрократию. 17 марта 2015 г. правительство РК заявило о планах создания единой системы информационной безопасности. А в структуре управления национальной безопасности администрации президента РК учреждён пятый по счёту секретариат, который займётся вопросами кибербезопасности в качестве координирующего органа. Соответствующее решение было принято на заседании правительства РК в рамках пересмотра структуры управления национальной безопасности. Новый орган будет стремиться предотвратить инциденты, подобные хакерским атакам на компьютерные сети Корейской корпорации гидро- и атомной энергетики.

Как пишут южнокоерйские СМИ, «уровень киберугрозы со стороны СК значительно выше, чем со стороны США, России, Китая и Израиля. К северокорейской ядерной угрозе добавилась киберугроза, и ей необходимо эффективно противостоять» в лучших традициях «порошка от синих летающих крокодилов». Покупайте дорогой порошок, он помогает – вы же не видите ни одного летающего крокодила, не правда ли? А что очередная северокорейская атака, о которой трубили СМИ, оказалась не северокорейской, так кто будет помнить об этом год спустя, когда «осадок все равно уже остался»!?

Фиаско Обамы в Ливии

Алан Куперман

Как интервенция с добрыми намерениями окончилась неудачей

Алан Куперман – профессор факультета публичной политики Техасского университета в Остине и редактор книги «Конституции и управление конфликтом в Африке: предотвращение гражданской войны посредством институционального планирования».

Резюме Великие державы используют силу за рубежом по разным причинам. И не стоит притворяться, что война носит гуманитарный характер, либо удивляться, когда жертвами оказываются многочисленные и ни в чем не повинные гражданские лица.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 2, 2015 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

17 марта 2011 г. по настоянию президента США Барака Обамы Совет Безопасности ООН принял Резолюцию 1973, тем самым дав разрешение на интервенцию в Ливии. Обама объяснил, что цель интервенции – спасение жизни мирных, демократически настроенных демонстрантов, ставших мишенью ливийского диктатора Муаммара Каддафи. Каддафи не только ставил под угрозу набиравшую силу «арабскую весну», которая смела незадолго до этого авторитарные режимы в Тунисе и Египте, но и был твердо намерен устроить кровавую баню в Бенгази, где началось восстание, сказал американский президент. «Мы знали, что если промедлить хотя бы день, в Бенгази – городе, сопоставимом по размерам с американским Шарлотт, – может быть устроена бойня, которая потрясет весь регион и запятнает совесть всех людей доброй воли в мире», – заявил Обама. Через два дня после разрешения ООН Соединенные Штаты и другие страны НАТО установили бесполетную зону над Ливией и начали бомбить войска Каддафи. Через семь месяцев, в октябре 2011 г., повстанцы при поддержке Запада завоевали страну и убили Каддафи.

Американские официальные лица торжествовали. Иво Даалдер, тогдашний постоянный представитель США в НАТО, и Джеймс Ставридис, главнокомандующий союзными войсками в Европе, писали на страницах Foreign Affairs в 2012 г.: «Операция НАТО в Ливии справедливо ставится в пример в качестве образцовой интервенции».

Обама с гордостью заявил, выступая в Розовом саду сразу после смерти Каддафи: «Не введя в страну ни одного солдата, мы добились поставленных целей». Казалось, что Соединенным Штатам удался хет-трик: они поддержали «арабскую весну», помогли избежать геноцида, подобного тому, что имел место в Руанде, и не допустили превращения Ливии в спонсора международного терроризма.

Однако подобные суждения оказались преждевременными, и сегодня, оглядываясь назад, есть все основания сказать, что интервенция в Ливии закончилась полным провалом даже с американской точки зрения. Страна не только не стала демократией, но деградировала до состояния разваливающейся государственности. Количество насильственных смертей и другие нарушения прав человека выросли в несколько раз. Вместо того чтобы помогать США вести борьбу с терроризмом (Каддафи делал это в последнее десятилетие пребывания у власти), Ливия стала пристанищем для боевиков, связанных как с «Аль-Каидой», так и с «Исламским государством Ирака и Леванта» (ИГИЛ). Интервенция нанесла урон и другим интересам Соединенных Штатов, подорвав режим нераспространения ядерного вооружения, резко снизив готовность русских сотрудничать с Вашингтоном в ООН и подлив масла в огонь гражданской войны в Сирии.

Что бы ни говорили сегодня защитники военной миссии, гораздо разумнее было бы вообще не вмешиваться, потому что мирные граждане Ливии не были мишенью Каддафи. Если бы Соединенные Штаты и их союзники пошли этим путем, можно было бы предотвратить наступивший в стране хаос и дать Ливии шанс на прогресс при преемнике Каддафи – его сравнительно либеральном сыне Саифе аль-Исламе, получившем образование на Западе. Вместо этого Ливию сегодня терзают злобные банды и террористы. Это служит серьезным предостережением – гуманитарная интервенция может рикошетом ударить по интервенту и по тем, кому он хочет помочь.

Разваливающаяся государственность

Оптимизм в отношении Ливии достиг апогея в июле 2012 г., когда в результате демократических выборов к власти пришло умеренное светское коалиционное правительство, принципиально отличавшееся от диктатуры Каддафи, длившейся четыре десятилетия. Но страна быстро начала сползать в хаос. Первый премьер-министр Мустафа Абу-Шагур продержался у власти менее одного месяца. Его изгнание стало предвестником грядущих бед: на момент написания данной статьи в Ливии менее чем за четыре года сменилось семь премьер-министров. В первом послевоенном парламенте – Генеральном национальном конгрессе – доминировали исламисты. Между тем новому правительству не удалось разоружить незаконные военные формирования, возникшие во время семимесячной интервенции НАТО (прежде всего исламистов), что спровоцировало смертоносные бои между соперничающими племенами и боевыми командирами, которые продолжаются до сих пор. В октябре 2013 г. сепаратисты на востоке Ливии, где сосредоточены основные нефтяные месторождения, объявили о формировании собственного правительства. В том же месяце был похищен тогдашний премьер-министр страны Али Зейдан. В свете растущего влияния в правительстве Ливии исламистов весной 2014 г. США отложили план по подготовке и обучению 6–8 тыс. ливийских военных.

К маю 2014 г. Ливия оказалась на грани новой гражданской войны – между либералами и исламистами. Именно в это время светский генерал-перебежчик Халифа Хифтер взял под контроль ВВС, нанеся удар по исламистским боевикам в Бенгази. Затем он расширил список мишеней, включив в них законодательное собрание в Триполи, в котором доминируют исламисты. Выборы в июне прошлого года не вывели страну из хаоса. Большинство ливийцев уже разочаровались в демократии – явка избирателей упала с 1,7 млн на прошлых выборах до 630 тыс. человек на последних. Светские партии объявили о победе и сформировали новое законодательное собрание, Палату представителей, но исламисты не признали эти итоги. В результате образовалось два парламента, причем каждый претендует на легитимность.

В июле исламистские ополченцы из города Мисурата отреагировали на действия Хифтера, атаковав Триполи, что привело к эвакуации западных посольств. В августе, после шестинедельной битвы, исламисты захватили столицу от имени так называемой «Коалиции Рассвета Ливии», которая вместе с «мертвым» законодательным собранием сформировала то, что они назвали «правительством национального спасения». В октябре вновь избранный парламент, возглавляемый светской коалицией «Операция “Достоинство”», бежал в город Тобрук на востоке страны, где создал временное правительство, которое Верховный cуд Ливии впоследствии объявил неконституционным. Таким образом, Ливия разрывается на части двумя враждующими правительствами, каждое из которых контролирует лишь часть территории и боевиков.

Каким бы плохим ни было положение дел с правами человека при Каддафи, после его изгнания оно стало еще хуже. Сразу после захвата власти повстанцы совершили десятки жестоких убийств, не говоря уже о пытках, избиениях и незаконном аресте тысяч людей, подозреваемых в поддержке Каддафи. Мятежники изгнали 30 тыс. преимущественно чернокожих жителей из города Таверга, а затем разграбили или сожгли их дома и магазины на том основании, что некоторые из них предположительно были наемниками. Через шесть месяцев после начала войны международная организация, стоящая на страже соблюдения прав человека, Human Rights Watch, заявила, что в Ливии «настолько систематически и повсеместно нарушаются права человека, что речь может уже идти о преступлениях против человечности». Подобные массовые нарушения не прекращаются. В октябре 2013 г. Верховный комиссар ООН по правам человека докладывал, что «большинство из задержанных во время конфликта 8 тыс. человек (по примерным оценкам) лишены судебно-правовой поддержки, и в отношении них не соблюдается никакого процессуального кодекса». Еще более тревожные данные содержались в докладе организации Amnesty International, авторы которого вскрыли факты жестокого обращения с арестованными: «Задержанные подвергались длительному избиению пластиковыми трубами, палками, металлическими прутьями или проводами. В некоторых случаях их пытали током, подвешивали в неудобной позе на несколько часов, надевали на глаза повязки и заключали в кандалы со связанными за спиной руками. Их также лишали еды и питья». В докладе упомянуты 93 случая нападения на ливийских журналистов за первые девять месяцев 2014 г., «включая похищения, необоснованные аресты, убийства, покушения на убийство и избиения». Непрерывные нападения на западе Ливии, делают вывод авторы доклада, «можно приравнять к военным преступлениям». Вследствие такого повсеместного насилия примерно 400 тыс. ливийцев, по оценке ООН, вынуждены были бежать из своих домов, причем четвертая их часть вообще покинула страну.

Качество жизни в Ливии резко снизилось вследствие обвала экономики. Продолжительный конфликт парализовал нефтедобычу, от которой зависит благополучие страны. До революции Ливия добывала 1,65 млн баррелей нефти в сутки, а во время интервенции НАТО нефтедобыча снизилась до нулевой отметки. Хотя добыча временно восстановилась до 85% от объема добываемой при Каддафи нефти, но с тех пор как сепаратисты в августе 2013 г. захватили нефтяные месторождения и терминалы на востоке, добыча нефти в среднем составляет 30% от довоенного уровня. Непрекращающиеся боевые действия привели к закрытию аэропортов и морских портов в двух крупнейших городах Ливии: Триполи и Бенгази. Во многих городах жители страдают от частого отключения электричества – в Триполи света иногда не бывает до 18 часов в сутки. Лишения последних лет привели к резкому снижению уровня жизни, хотя, согласно Индексу человеческого развития ООН, Ливия считалась одной из наиболее процветающих стран Африки.

Как это отражается на людях

Хотя Белый дом оправдывал свою миссию в Ливии гуманитарными соображениями, интервенция увеличила число жертв на порядок. Карательные меры Каддафи, как оказалось, унесли меньше человеческих жизней, чем об этом писали средства массовой информации. В Восточной Ливии, где восстание начиналось как смесь мирных и насильственных протестов, Human Rights Watch документально зафиксировала только 233 смерти в первые дни сражений, а не 10 тыс., как сообщал саудовский новостной канал «Аль-Арабия». В статье, опубликованной в журнале International Security в 2013 г., я писал, что документально подтверждена смерть 1 тыс. ливийцев, погибших с середины февраля 2011 г., когда началось восстание, до середины марта 2011 г. – начала интервенции НАТО. В это число входят солдаты и повстанцы. В материале «Аль-Джазиры», растиражированном западными средствами массовой информации в начале 2011 г., говорилось, что ВВС Каддафи бомбили гражданское население в Бенгази и Триполи, однако, как выявило исчерпывающее расследование Хью Робертса из Университета Тафта, опубликованное в London Review of Books, «эта информация была ложной». На самом деле, стремясь свести к минимуму жертвы среди гражданского населения, войска Каддафи воздержались от неразборчивого применения карательных мер.

Human Rights Watch выявила, что из 949 человек, раненных в третьем по величине городе Ливии Мисурата, где в течение первых семи недель восстания шли самые ожесточенные бои, лишь 30 (чуть более 3%) были женщины и дети. Это ясно показывает, что мишенью войск Каддафи были боевики, среди которых практически не было женщин. В это же время в Мисурате погибло всего 257 человек, то есть ничтожно малая доля населения города, насчитывающего 400 тыс. жителей.

Та же сдержанность была очевидна и в Триполи, где использовались большие силы лишь два дня до начала интервенции НАТО, чтобы оттеснить демонстрантов, которые жгли правительственные здания. Ливийские врачи впоследствии рассказали Следственной комиссии ООН, что видели более 200 трупов в городских моргах 20–21 февраля, но среди них было всего две женщины. Эта статистика опровергает измышления о том, что войска Каддафи без разбора стреляли по мирным гражданам.

Более того, к моменту вторжения альянса насилие в Ливии уже почти закончилось. Хорошо вооруженная армия Каддафи обратила в бегство плохо организованных повстанцев. К середине марта 2011 г. правительственные войска готовились захватить последний оплот мятежников, Бенгази, тем самым положив конец месячному конфликту, унесшему чуть более 1 тыс. жизней. Но в то же самое время ливийские эмигранты в Швейцарии, связанные с повстанцами, начали предупреждать о предстоящей в Бенгази «кровавой бане». Западные средства массовой информации поспешили растиражировать эту информацию, хотя теперь, задним числом, понятно, что это была пропаганда. В действительности 17 марта Каддафи обещал защитить гражданское население Бенгази, как он защищал население других отвоеванных городов, добавив, что его войска «оставили открытым путь» для отступления мятежников в Египет. Попросту говоря, боевики терпели поражение в войне, поэтому их заокеанские покровители подняли на щит призрак геноцида для оправдания вмешательства НАТО. Нет доказательств того, что Каддафи планировал массовые убийства гражданского населения, и у него не было для этого никаких мотивов.

Да, правительство действительно пыталось запугать мятежников, пригрозив, что будет беспощадно их преследовать. Но Каддафи никогда не угрожал мирному гражданскому населению. С 5 по 15 марта 2011 г. правительственные войска отвоевали крупные города, занятые повстанцами, кроме одного, и нигде они не убивали гражданских лиц из мести, не говоря уже о том, чтобы устроить кровавую баню. На самом деле, когда войска приблизились к Бенгази, Каддафи выступил с публичными заверениями, что не тронет гражданское население и мятежников, которые добровольно сложат оружие. 17 марта он напрямую обратился к повстанцам Бенгази: «Сложите оружие, как это сделали ваши братья в Адждабии и других городах. Они сложили оружие и находятся в безопасности. Мы их не преследовали и не будем преследовать».

Однако двумя днями позже началась военная кампания НАТО, которая остановила наступление войск Каддафи. В результате Бенгази не вернулся под государственный контроль, мятежники не бежали, и война не закончилась. В конечном итоге 20 октября 2011 г. мятежники нашли Каддафи, долго пытали его, а затем казнили. Через три дня пали последние остатки режима. Но факт остается фактом: интервенция продлила гражданскую войну в Ливии с шести недель до восьми с лишним месяцев.

Называются самые разные цифры погибших. На совещании за закрытыми дверями в ноябре 2011 г., организованном Институтом Брукингса, один американский чиновник назвал окончательное число жертв: «около 8 тыс. человек». С этой оценкой резко расходится информация, озвученная в сентябре 2011 г. министром здравоохранения повстанцев еще до окончания войны – он заявил, что уже погибло 30 тыс. ливийцев. Однако Министерство по делам мучеников и пропавших без вести лиц послевоенного правительства снизило эту цифру до 4,7 тыс. гражданских лиц и мятежников, а также аналогичного числа солдат официальной армии. Еще 2,5 тыс. человек были отнесены к числу пропавших без вести. Таким образом, итоговая оценка жертв – 11,5 тыс. человек.

В течение двух последующих лет вялотекущего конфликта учет общих потерь не велся. Однако имеются сведения о нескольких серьезных столкновениях, таких как сражение соперничающих племен в городе Сабха на юге Ливии, которое имело место в марте 2012 г. и унесло 147 жизней. В свете этой статистики логично предположить, что в результате конфликта в 2012 и 2013 гг. погибло примерно по 500 жителей. Более точные данные имеются по возобновившейся в 2014 г. гражданской войне. На сайте «Счет тел в Ливии», где ежедневно публикуются документальные свидетельства о потерях, сообщается, что общее число ливийцев, убитых в прошлом году, превысило 2750 человек. Более того, в отличие от войск Каддафи, ополченцы, воюющие сегодня в Ливии, неразборчивы в применении силы. Например, в августе 2014 г. Медицинский центр в Триполи сообщил, что из ста жертв недавнего насилия – 40 женщин и по меньшей мере девять детей. В следующем месяце было совершено вопиющее военное преступление, когда ополченцы обстреляли из ракетной установки медицинское учреждение.

Мрачная арифметика приводит к удручающему, но неизбежному выводу. До интервенции НАТО гражданская война в Ливии была близка к окончанию и унесла чуть более тысячи жизней. Однако с тех пор вследствие непрекращающегося конфликта Ливия потеряла еще как минимум 10 тыс. своих граждан. Иными словами, операция НАТО привела к увеличению числа жертв более чем на порядок.

Территория для террористов

Еще один непреднамеренный итог интервенции в Ливии – рост угрозы терроризма, исходящей из этой страны. Хотя несколько десятилетий назад Каддафи поддерживал терроризм, о чем свидетельствуют выплаты репараций за сбитый в 1988 г. над Локерби самолет, еще до событий 11 сентября ливийский лидер стал союзником США в борьбе с мировым терроризмом. Отчасти он изменил позицию, столкнувшись с угрозой Группы ливийских боевиков-исламистов, связанных с «Аль-Каидой». Шеф внешней службы безопасности Каддафи Мусса Куса много раз встречался с высокопоставленными чинами ЦРУ для передачи разведданных о ливийских боевиках в Афганистане и о пакистанском торговце ядерными материалами Абдуле Кадыре Хане. В 2009 г. генерал Уильям Уорд, главнокомандующий силами США в Африке, хвалил Ливию как «главного партнера в противодействии транснациональному терроризму».

Однако после интервенции НАТО в 2011 г. Ливия и соседняя с ней Мали стали безопасным пристанищем для террористов. Радикальные исламистские группировки, которые подавлял Каддафи, под прикрытием с воздуха со стороны НАТО стали авангардом мятежников. Ополченцы, вооруженные до зубов сочувствующими странами, такими как Катар, отказались разоружаться после падения Каддафи. Исходящая от них угроза наиболее явно проявилась в сентябре 2012 г., когда джихадисты, включая группу «Ансар-аль-Шария», напали на американскую дипломатическую миссию в Бенгази, убив посла Соединенных Штатов в Ливии Кристофера Стивенса и трех его коллег. В прошлом году ООН формально объявила «Ансар аль-Шария» террористической организацией по причине ее связи с «Аль-Каидой» в исламистском Магрибе.

Сегодня ливийские исламисты сражаются за контроль над всей страной и добиваются успехов. В апреле 2014 г. они захватили секретную военную базу возле Триполи. Ирония в том, что войска особого назначения США создали эту базу летом 2012 г. для обучения и подготовки контртеррористических сил Ливии. Катар и Судан в сентябре 2014 г. снабдили исламистов оружием. В ответ на это более светские правительства ОАЭ и Египта нанесли удары с воздуха по боевикам-исламистам в Триполи и Бенгази в августе и октябре прошлого года. Среди джихадистов Ливии не только сообщники «Аль-Каиды»; по состоянию на январь 2015 г. группировки, связанные с ИГИЛ, известной также как «Исламское государство», совершили убийства или похищения в трех традиционных административных зонах Ливии.

Интервенция НАТО также усилила позиции террористов в других частях этого региона. После падения Каддафи этнические туареги из Мали, служившие в силах безопасности, бежали на родину со своим оружием и там подняли собственное восстание. Это восстание было моментально подхвачено местными исламистскими силами и «Аль-Каидой в Магрибе», которые объявили о создании независимого исламского государства на севере Мали. К декабрю 2012 г. эта область Мали стала «крупнейшей территорией в мире под контролем экстремистов-исламистов», по словам сенатора Кристофера Кунза, председателя Подкомитета Сената США по Африке. Эта опасность была подробно проанализирована в The New York Times, которая сообщила, что «союзная “Аль-Каиде” группировка в Северной Африке руководит лагерями подготовки террористов на севере Мали и снабжает воинственную исламистскую группировку в Северной Нигерии оружием, взрывчаткой и финансами». Но расползание террора из Ливии на этом не остановилось, вызвав смертоносный этнический конфликт в Буркина-Фасо, а также рост радикального ислама в Нигере. Для сдерживания этой угрозы Франции в начале 2013 г. пришлось развернуть многотысячную военную группировку в Мали, причем некоторые из французских солдат по сей день воюют с джихадистами на севере страны.

Проблема терроризма усугубляется утечкой опасного оружия из арсенала Каддафи, которое попадает в руки радикальных исламистов в Северной Африке и на Ближнем Востоке. По оценке Питера Букерта из Human Rights Watch, в Ливии в десятки раз больше бесхозного оружия, чем в Сомали, Афганистане или Ираке. Наверно, наибольшее беспокойство вызывает бесконтрольное распространение переносных зенитных ракетных комплексов (ПЗРК), потому что в умелых руках они могут использоваться для поражения гражданской и военной авиации. По состоянию на февраль 2012 г., согласно сотруднику Госдепартамента США, которого процитировала The Washington Post, до 15 тыс. таких установок оставались неучтенными; из этого количества удалось выкупить лишь 5 тыс., за которые уплачено 40 млн долларов. В этом же номере говорилось, что сотни комплексов остаются без присмотра, в том числе в Нигере, где некоторые ПЗРК приобрела радикальная исламистская группировка «Боко Харам», действующая также и на территории Нигерии. Еще несколько десятков комплексов обнаружены в Алжире и Египте.

Эти установки попали даже в сектор Газа через территорию Египта. В октябре 2012 г. боевики произвели первый залп по израильскому вертолету, но не попали. Израильские официальные лица заявили, что страна происхождения этого смертоносного оружия – Ливия. В начале 2014 г. исламисты в Египте сбили военный вертолет ракетой, выпустив ее из ПЗРК. Ливийские ПЗРК и морские мины всплыли на рынках оружия в Западной Африке, где сомалийцы активно скупали их для исламистских мятежников и пиратов на противоположном Северо-Восточном побережье Африки.

Более широкие последствия

Вред от интервенции в Ливии выходит далеко за пределы соседних стран. С одной стороны, оказав помощь в свержении Каддафи, Соединенные Штаты поставили под угрозу достижение провозглашенной ими цели недопущения расползания ядерного оружия. В 2003 г. Каддафи добровольно прекратил реализацию программ по наращиванию ядерных и химических боеприпасов и отдал накопленные арсеналы Соединенным Штатам. В награду от США через восемь лет он получил насильственную смену режима, кульминацией которой стала его гибель. Это чрезвычайно осложнило задачу убеждения других государств остановить или повернуть вспять свои ядерные программы. Вскоре после начала бомбежек Ливии Северная Корея опубликовала заявление неназванного чиновника из МИДа, что «ливийский кризис преподал хороший урок международному сообществу» и Пхеньян не поддастся на ту же уловку американцев и «не позволит себя разоружить». Точно так же верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи отметил, что Каддафи «опрометчиво упаковал все свои ядерные установки, погрузил их на корабль и отправил на Запад». Еще один иранец с хорошими связями по имени Аббас Абди заметил: «Когда в Ливии поднялось восстание против Каддафи, все западные лидеры легко отказались от него. Из этого наши лидеры делают вывод, что компромисс не идет на пользу».

Интервенция в Ливии могла также подхлестнуть насилие в Сирии. В марте 2011 г. восстание там все еще было по большому счету ненасильственным, и реакция правительства Асада, будучи преступно диспропорциональной, все же оставалась сравнительно ограниченной – за неделю менее 100 сирийских граждан стали жертвой операции правительственных войск. Однако летом 2011 г., после того как при помощи НАТО ливийские повстанцы одержали верх, революционеры в Сирии решили прибегнуть к насилию – возможно, надеясь на международное вмешательство. «У нас происходит то же самое, что и в Бенгази», – сказал в то время сирийский мятежник корреспонденту The Washington Post, добавив: «Нам нужна бесполетная зона». В результате произошла быстрая эскалация сирийского конфликта, что привело к 1,5 тыс. жертв в неделю в начале 2013 г., то есть число жертв выросло в 15 раз!

Миссия НАТО в Ливии также помешала миротворческим усилиям в Сирии, крайне отрицательно настроив Россию. С согласия Москвы Совет Безопасности ООН одобрил введение бесполетной зоны в Ливии и другие меры для защиты гражданского населения. Но НАТО превысила выданный ей мандат, осуществив смену режима. Коалиция семь месяцев атаковала войска Каддафи, даже когда те отступали, не представляя никакой угрозы гражданским лицам, а также вооруженным и обученным мятежникам, которые отказались от мирных переговоров. Владимир Путин горько посетовал на то, что войска НАТО «откровенно нарушили резолюцию Совета Безопасности ООН, когда вместо ввода так называемой бесполетной зоны над воздушным пространством страны они начали бомбить ее». Министр иностранных дел России Сергей Лавров объяснил, что после этого Россия «никогда больше не позволит Совету Безопасности давать добро на нечто такое, что случилось в Ливии».

В начале «арабской весны» сторонники интервенции в Ливии утверждали, что этим путем можно поддержать динамику сравнительно мирных восстаний в Тунисе и Египте. На самом деле своими действиями НАТО не только не способствовала распространению мирной революции, но и поощрила милитаризацию восстания и конфликта в Сирии, а также затруднила перспективы миссии ООН. Для Сирии и соседних государств главным последствием стало трагическое усугубление трех патологий: человеческих страданий, религиозной вражды и радикального ислама.

Отвергнутый путь

Несмотря на страшный хаос, вызванный интервенцией, некоторые нераскаявшиеся ее сторонники утверждают, что альтернатива – сохранение у власти Каддафи – была бы еще хуже. Но 69-летний Каддафи, имеющий проблемы со здоровьем, в любом случае не был для Ливии будущим. И он уже вел подготовку для передачи власти своему сыну Саифу, который давно мечтал о реформах в стране. «Я не приму ни одну должность, если не будет принята новая конституция, новые законы и не будут проведены прозрачные выборы, – заявил Саиф в 2010 г. – Все должны иметь доступ к государственным должностям. У нас не должно быть монополии на власть». Саиф также убеждал отца признать вину за печально известное тюремное побоище 1996 г. и выплатить компенсацию семьям сотен жертв. Кроме того, в 2008 г. Саиф опубликовал свидетельство бывших узников о пытках революционных комитетов – неофициальных сторожевых псов режима – и требовал их разоружения.

С 2009 по 2010 гг. Саиф убедил отца отпустить почти всех политических заключенных, создав программу дерадикализации исламистов, которую западные эксперты считали образцово-показательной. Он также настаивал на упразднении Министерства информации Ливии в пользу частных средств массовой информации. Он даже пригласил известных американских исследователей, включая Фрэнсиса Фукуяму, Роберта Патнама и Кассу Санстейна, читать лекции о гражданском обществе и демократии. Наверное, самым убедительным доказательством серьезности намерений Саифа реформировать страну можно считать тот факт, что в 2011 г. политическими лидерами революции стали люди, которых он ранее пригласил работать в правительстве. Махмуд Джибрил, премьер-министр Национального переходного совета повстанцев во время войны, возглавил Национальный совет по экономическому развитию, созданный Саифом. Мустафа Абдель Джалил, председатель Национального переходного совета, был избран Саифом в 2007 г. для проведения юридических реформ на посту министра юстиции и вел эту работу до тех пор, пока не перешел на сторону повстанцев.

Конечно, мы не знаем, хватило ли бы Саифу желания и возможностей для преобразования Ливии. Могущественные кланы противостояли ему, как и его отцу, всякий раз, когда они затевали реформы. В 2010 г. консерваторы временно закрыли средства массовой информации, которыми владел Саиф, потому что одна из газет раскритиковала действия правительства. Однако в конце 2010 г. Каддафи-старший уволил другого своего сына, Мутассима, – сторонника более жесткой линии, и казалось, что это проложит путь для Саифа с его реформаторскими планами. Хотя Саиф не собирался в одночасье превратить Ливию в демократию по стандартам Джефферсона, он был твердо намерен ликвидировать наиболее вопиющую неэффективность и несправедливость режима своего отца.

Даже после начала войны уважаемые наблюдатели выражали уверенность в Саифе. В редакционной колонке The New York Times Курт Уэлдон, бывший конгрессмен-республиканец от штата Пенсильвания, который избирался в Конгресс десять раз подряд, написал, что Саиф «мог бы сыграть конструктивную роль как член комитета, предложив новую структуру правительства или конституцию». Вместо этого ополченцы, поддерживаемые НАТО с воздуха, арестовали и посадили в тюрьму сына Каддафи. В октябре 2014 г. в интервью, которое у него взял журналист Франклин Лэм в тюрьме, Саиф выразил сожаление: «Мы уже начали осуществлять широкие реформы, и отец поручил мне довести их до конца. К сожалению, случился мятеж, обе стороны допустили ошибки, которые теперь позволяют экстремистским исламистским группировкам, таким как Дайиш (ИГИЛ), собрать осколки, оставшиеся от страны, и превратить Ливию в экстремистское фундаменталистское государство».

Уроки Ливии

Обама выразил сожаление в отношении Ливии, но, к несчастью, извлек неправильный урок. «Думаю, мы недооценили… необходимость ввода войск, – сказал президент обозревателю The New York Times Томасу Фридману в августе 2014 г. – Если уж взялись за это дело, то нужно было доводить его до конца и быть более напористыми в перестройке общества».

Но это совсем не тот урок, который нужно было вынести из случившегося. Ошибка в Ливии заключалась не в том, что не было приложено достаточно усилий для реформирования страны после интервенции, а в самом решении ее осуществить. В таких странах, как Ливия, где правительство подавляет восстание, военное вмешательство с большой долей вероятности ударит рикошетом, поощряя насилие, развал государственности и терроризм. Перспектива интервенции также порождает у ополченцев нездоровое желание отомстить правительству, а затем кричать на каждом углу о геноциде, чтобы получить иностранную помощь и дать предлог для гуманитарной интервенции.

Подлинный урок Ливии в том, что если государство делает своей мишенью мятежников и не причиняет ущерба гражданскому населению, международному сообществу нужно воздерживаться от военной кампании по гуманитарным соображениям для оказания помощи ополченцам. Западной аудитории также следует остерегаться цинизма мятежников, преувеличивающих не только насилие со стороны государственных сил, но и собственную поддержку со стороны местного населения. Даже если режим глубоко порочен, как, например, режим Каддафи, существует высокая вероятность того, что интервенция лишь подольет масла в огонь гражданской войны, дестабилизировав страну, поставив под угрозу жизни мирных граждан и создав благоприятную почву для экстремистов. Гораздо более благоразумный путь – это путь мирных реформ, к которому стремился Саиф Каддафи.

Гуманитарную интервенцию следует припасти для тех редких случаев, когда мишенью становятся мирные граждане и военная операция может принести больше блага, чем вреда, как это было в Руанде в 1994 г., где, по моим оценкам, своевременное вмешательство могло бы спасти более ста тысяч жизней. Конечно, великие державы иногда могут использовать войска за рубежом по другим причинам – чтобы бороться с терроризмом, не допустить распространения ядерного оружия или свергнуть зарвавшегося диктатора. Но в этом случае не надо притворяться, будто это гуманитарная операция, или удивляться, когда в результате боевых действий гибнет большое число невинных граждан.

США. Ливия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 мая 2015 > № 1363837 Алан Куперман

ИГИЛ – не группа террористов

Одри Курт Кронин

Почему антитеррористическая деятельность не остановит джихадистов

Одри Курт Кронин – почетный профессор и директор международной программы в области безопасности в Университете Джорджа Мейсона, а также автор книги «Как заканчивается терроризм: понимание упадка и затухания террористических кампаний».

Резюме У США нет военных вариантов борьбы с ИГИЛ. Ни антитеррористические операции, ни стратегия противодействия повстанческим выступлениям, ни полномасштабные военные действия не позволят одержать решительную победу.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 2, 2015 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

После 11 сентября многие в системе государственной безопасности США были обеспокоены тем, что после десятилетий подготовки к столкновению с традиционными противниками Вашингтон оказался не готов к вызовам необычного врага, каким оказалась «Аль-Каида». Поэтому в течение следующих 10 лет Соединенные Штаты выстраивали сложную бюрократическую конструкцию для противодействия этой исламистской организации, приспосабливая армейские, разведывательные и правоохранительные органы к новым задачам борьбы с терроризмом и повстанческими движениями.

Однако сегодня на смену «Аль-Каиде» в качестве главной джихадистской угрозы пришла другая группировка – «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ), также называющая себя «Исламским государством». Идеология, риторика и долгосрочные цели ИГИЛ и «Аль-Каиды» схожи, и когда-то они формально были союзницами. Поэтому многие наблюдатели полагают, что сегодня Вашингтону нужно просто перенастроить грозный антитеррористический аппарат на новую цель. Но ИГИЛ – это не «Аль-Каида», не ее порождение, не часть старой радикальной исламистской организации и не следующая стадия ее эволюции. Хотя «Аль-Каида» по-прежнему опасна (особенно филиалы в Северной Африке и Йемене), ИГИЛ является ее преемницей и представляет главную джихадистскую угрозу пост-алькаидовского мира.

В своей речи в сентябре прошлого года, которая транслировалась по телевидению, президент Барак Обама, объясняя свой план «разложения и полного уничтожения» ИГИЛ, провел прямую параллель между этой группировкой и «Аль-Каидой», заявив, что ИГИЛ – «не что иное как террористическая организация». Но это ошибочная точка зрения: ИГИЛ едва ли подходит под такое описание, хотя использует терроризм в качестве тактического инструмента. В действительности это вовсе не террористическая организация. Террористические сети, подобные «Аль-Каиде», в целом насчитывают лишь десятки или сотни членов, совершают теракты против гражданского населения, но не удерживают территории под своим контролем и не могут напрямую противостоять вооруженным силам. А в рядах ИГИЛ примерно 30 тыс. бойцов, оно контролирует территории в Ираке и Сирии, обладает серьезными военными возможностями, контролирует линии связи, руководит инфраструктурой, само себя финансирует и участвует в сложных военных операциях. То есть ИГИЛ – не что иное как псевдогосударство, возглавляемое армией с обычными вооружениями. Вот почему стратегии борьбы с повстанцами и тактика антитеррористической деятельности, которые позволили существенно снизить угрозу, исходящую от «Аль-Каиды», вряд ли сработают против ИГИЛ.

Вашингтон не сразу приспособил свою политику в Ираке и Сирии к истинному характеру угрозы, исходящей от ИГИЛ. В Сирии Соединенные Штаты, проводя антитеррористические операции, сделали приоритетом бомбежки союзников «Аль-Каиды», что дало ИГИЛ определенные преимущества, а также предоставило режиму Асада возможность сокрушить умеренных сирийских повстанцев – союзников США. В Ираке Вашингтон по-прежнему делает ставку на разновидность борьбы с повстанцами, но при этом зависит от способности центрального правительства в Багдаде восстановить утраченную легитимность, объединить страну и укрепить вооруженные силы, чтобы нанести решительное поражение ИГИЛ. Эти подходы разрабатывались для противостояния совершенно другим угрозам. Сегодня, чтобы остановить экспансию ИГИЛ, изолировать группировку и снизить ее возможности, нужна стратегия «наступательного сдерживания» – сочетание ограниченных военных действий и широкой дипломатии.

Явные различия

Различия между «Аль-Каидой» и ИГИЛ отчасти коренятся в их истории. «Аль-Каида» возникла после советского вторжения в Афганистан в 1979 году. Мировоззрение ее лидеров и стратегическое мышление формировались в процессе 10-летней войны против советской оккупации, когда в этой стране встретились тысячи мусульманских боевиков, включая Усаму бен Ладена. А когда были созданы организационные структуры, «Аль-Каида» стала всемирной сетью, осуществляющей громкие теракты против западных мишеней для объединения мусульман в противостоянии светским властям во всем мире.

ИГИЛ возникла как реакция на вторжение Соединенных Штатов в Ирак. В своем первом воплощении она являлась одной из многочисленных суннитских групп, сражающихся с американскими войсками и нападающих на мирных шиитов, чтобы спровоцировать религиозную гражданскую войну. В те годы она называлась «Аль-Каидой в Ираке» (АКИ), а ее руководитель Абу Мусаб аль-Заркави поклялся в верности бен Ладену. Заркави был уничтожен ударом с воздуха в 2006 г., и вскоре после этого, когда суннитские племена решили помочь американцам в борьбе с джихадистами, АКИ почти полностью разгромили. Но поражение было временным. АКИ обновилась внутри американских тюрем в Ираке – именно там самопровозглашенный халиф Абу Бакр аль-Багдади впервые объявил себя лидером организации.

В 2011 г., когда восстание против режима Асада в Сирии переросло в полномасштабную гражданскую войну, группировка воспользовалась хаосом, захватив территорию на северо-востоке Сирии, создав там оперативную базу и переименовав себя в ИГИЛ. В Ираке она продолжала использовать слабость центрального государства и эксплуатировать религиозную вражду, которая обострилась после того, как Соединенные Штаты вывели войска из страны. С уходом американцев иракский премьер-министр Нури аль-Малики занял жесткую прошиитскую позицию, еще больше настроив против себя суннитских арабов. Теперь в рядах ИГИЛ числятся вожди суннитских племен Ирака, бывшие повстанцы против США и даже офицеры армии Саддама Хусейна, стремящиеся восстановить былую власть и безопасность.

Территориальные завоевания группировки в Ираке стали настоящим шоком. Когда в январе 2014 г. ИГИЛ захватила Фаллуджу и Рамади, большинство аналитиков предсказывало, что обученные американцами силы безопасности Ирака будут сдерживать эту угрозу. Но в июне, на фоне массового дезертирства из иракской армии, ИГИЛ выдвинулось к Багдаду, взяв по дороге Мосул, Тикрит, Эль-Кайм и многие другие иракские города. К концу месяца ИГИЛ переименовало себя в «Исламское государство» и провозгласило территорию, находящуюся под его контролем, новым халифатом. Тем временем, по оценкам американской разведки, где-то 15 тыс. иностранцев из 80 стран прибыли в регион, чтобы вступить в ряды ИГИЛ – в среднем около тысячи бойцов в месяц. Хотя большинство новобранцев приехали из стран, где мусульмане составляют большинство, – например, из Туниса и Саудовской Аравии, – некоторые прилетели из Австралии, Китая, России и западноевропейских стран. ИГИЛ даже удалось привлечь американских подростков – как парней, так и девушек – из среднего класса Денвера, Миннеаполиса и окраин Чикаго. По мере разрастания ИГИЛ стали понятнее цели и намерения. «Аль-Каида» считала себя авангардом мирового повстанческого движения, мобилизующего мусульманские общины против светских режимов. ИГИЛ же стремится к контролю над территорией и созданию «чистого» суннитского исламского государства под управлением шариата в его наиболее фанатичной трактовке. Оно хочет немедленно убрать политические границы на Ближнем Востоке, созданные западными державами в XX веке, а также позиционировать себя в качестве единственной политической, религиозной и военной власти над мусульманами всего мира.

Не те, на кого обычно думают

Поскольку история возникновения и цели ИГИЛ коренным образом отличаются от истории и целей «Аль-Каиды», две группировки действуют совершенно по-разному. Вот почему американская стратегия борьбы с террором, «заточенная» под «Аль-Каиду», совершенно не годится для противодействия ИГИЛ.

После 11 сентября США потратили триллион долларов на создание разведывательной и правоохранительной инфраструктуры, а также на военные операции, направленные против «Аль-Каиды» и ее союзников. Согласно расследованию The Washington Post, в ответ на теракты 11 сентября создано или реорганизовано 263 государственные организации, включая Департамент внутренней безопасности, Национальный центр по противодействию терроризму и Управление безопасностью транспортных перевозок. Разведслужбы ежегодно готовят 50 тыс. докладов по терроризму. В стране насчитывается 51 организация и военные командования, которые отслеживают движение денежных средств вокруг террористических сетей. Эта структура позволила снизить до минимума число терактов, совершаемых на территории Соединенных Штатов. Система работает неплохо, но не годится для борьбы с ИГИЛ, представляющего собой вызов совсем другого рода.

Вспомним о грандиозной военной и разведывательной кампании по поимке и уничтожению главных лидеров «Аль-Каиды» с помощью ударов беспилотных летательных аппаратов и рейдов Сил специального назначения. Примерно 75% главарей были убиты посредством БПЛА и после удачных рейдов. Эти технологии идеально соответствуют задачам выявления и поражения целей в сельской местности, где риск случайного уничтожения гражданских лиц не высок.

Однако подобная тактика не слишком перспективна для борьбы с ИГИЛ. Бойцы и лидеры сконцентрированы в городских кварталах, где они смешиваются с гражданским населением, находятся среди жилых домов и административных зданий. Это крайне затрудняет применение БПЛА. Да и простое убийство лидеров ИГИЛ не приведет к его исчезновению. Они управляют вполне функциональным псевдогосударством со сложной административной структурой. На вершине военного командования находится эмират, состоящий из Багдади и двух заместителей, причем оба были генералами в Ираке времен Саддама Хусейна. Это Абу Али эль-Анбари, контролирующий операции ИГИЛ в Сирии, и Абу Муслим эль-Туркмани, который руководит операциями в Ираке. Во главе гражданской бюрократии 12 администраторов, управляющих территориями в Ираке и Сирии. Они возглавляют советы, в ведении которых финансы, средства массовой информации и религиозные вопросы. Хотя эту структуру едва ли можно назвать образцовым правительством, каким его изображают пропагандистские видеоматериалы, псевдогосударство останется дееспособным и без Багдади или его ближайших сподвижников.

ИГИЛ также бросает серьезный вызов традиционной антитеррористической тактике США, направленной против финансовых потоков, контролируемых джихадистами, их пропаганды и набора новобранцев. Перекрытие каналов финансирования «Аль-Каиды» было одной из самых успешных и впечатляющих антитеррористических операций Соединенных Штатов. После терактов 11 сентября ФБР и ЦРУ начали тесно координировать действия в области финансовой разведки, и к ним вскоре присоединилось Министерство обороны. Агентов ФБР внедрили в военные подразделения американской армии во время вторжения в Ирак в 2003 г., а также допросили подозреваемых в терроризме лиц, содержащихся в американской тюрьме в заливе Гуантанамо на Кубе. В 2004 г. Казначейство США создало Управление по терроризму и финансовой разведке, которое выявило все механизмы, используемые «Аль-Каидой» для отмывания денег и получения средств под прикрытием пожертвований на благотворительность. При поддержке ООН, ЕС и сотен национальных правительств появилась глобальная сеть противодействия финансированию террористов. В итоге перекрыты основные источники поступления средств на счета лидеров «Аль-Каиды», и в 2011 г. Министерство финансов доложило, что «Аль-Каида» «испытывает серьезные затруднения в получении устойчивого финансирования с целью планирования и осуществления терактов».

Но все это не годится для борьбы с ИГИЛ, потому что оно не нуждается во внешнем финансировании. Удержание территории позволяет этой группировке для обеспечения своих нужд выстраивать финансовую модель, которая немыслима для большинства террористических групп. Начиная с 2012 г. ИГИЛ постепенно прибирало к рукам крупные нефтяные активы в восточной Сирии и сегодня контролирует около 60% нефтедобывающих мощностей. В процессе оккупации северного Ирака прошлым летом ИГИЛ также захватило семь нефтеносных провинций. Ему удается продавать часть этой нефти на черном рынке Ирака и Сирии, в том числе, согласно некоторым сообщениям, режиму Асада. ИГИЛ также занимается контрабандой нефти из Ирака и Сирии в Иорданию и Турцию, где находит множество покупателей, которые рады платить ниже рыночной цены за нелегально импортируемую нефть. С учетом всего вышесказанного, доходы ИГИЛ от продажи нефти составляют от одного до трех миллионов долларов в сутки.

Но нефть – лишь один актив. В июне прошлого года, когда ИГИЛ взяло под контроль северный иракский город Мосул, оно ограбило центральный банк провинции, а также другие банки. Похитило антиквариат, продав его на черном рынке. Крадет драгоценности, машины, оборудование и домашний скот у покоренных жителей, а также контролирует крупные транспортные артерии в западном Ираке, облагая налогами перевозимые товары и взимая плату за провоз. Доходы приносят также хлопок и пшеница, выращиваемая в Раке, житнице Сирии.

Как и другие террористические группировки, ИГИЛ берет заложников, требуя за них десятки миллионов долларов выкупа. Но еще более важный источник финансирования – это рэкет и вымогательство у владельцев и производителей на подконтрольных территориях. Налогами облагаются все – от мелких фермеров до крупных предприятий, таких как провайдеры сотовой связи, компании, осуществляющие доставку пресной воды, поставщики электроэнергии. Все это предприятие настолько сложное по структуре, что Казначейство США отказалось оценивать суммарные активы и доходы ИГИЛ. Однако ИГИЛ – в высшей степени диверсифицированная структура, намного превосходящая по финансовым активам любую другую террористическую организацию. И нет доказательств того, что Вашингтону удалось сократить активы этой группы.

Секс и джихадист-холостяк

Еще один аспект контртеррористической деятельности США, хорошо работавший против «Аль-Каиды», – это усилия по лишению ее легитимности путем афиширования ошибок в выборе целей и избыточности насильственных действий. Американцы также помогали в этом своим союзникам. Не секрет, что в результате терактов «Аль-Каиды» нередко гибли мусульмане, и лидеры группы крайне болезненно реагируют на угрозу своему имиджу как авангарду массового мусульманского движения. Теракты в Марокко, Саудовской Аравии и Турции в 2003 г., в Испании в 2004 г., Иордании и Великобритании в 2005 г. унесли жизни многих мусульман, что вызвало негодование всего исламского мира. Группа неуклонно теряла всенародную поддержку с 2007 г.; сегодня «Аль-Каиду» поносят во всем мусульманском мире. В 2013 г. исследовательский центр Pew опросил почти 9 тыс. мусульман в 11 странах и выявил высокий уровень неодобрения действий «Аль-Каиды»: 57 процентов. Во многих странах эта цифра еще выше: 96% мусульман, опрошенных в Ливане, 81% – в Иордании, 73% – в Турции и 69% – в Египте придерживаются негативного мнения об «Аль-Каиде».

Однако ИГИЛ, похоже, не подвержено риску навлечь на себя праведное негодование мусульман. Провозгласив себя халифом, Багдади выступил со смелыми (пусть и абсурдными) притязаниями на духовный авторитет. Но главный посыл ИГИЛ – это грубая сила и месть, а не легитимность. Зверства организации – снятое на видео обезглавливание заложников и массовые казни – призваны запугать врагов и подавить несогласие. В конечном итоге отвращение мусульман при виде подобных сцен насилия может подорвать позиции ИГИЛ, но до недавнего времени акцент Вашингтона на его жестокости лишь помогал группировке усилить свою ауру силы. По тем же причинам американцы и их партнеры не смогли противодействовать наплыву новобранцев в ряды ИГИЛ, включая многих молодых мусульман. Основная группировка «Аль-Каиды» привлекала последователей религиозными аргументами и псевдонаучным призывом к альтруизму во имя «уммы» – мирового сообщества мусульман. Бен Ладен и Айман аль-Завахири, который долгое время был его правой рукой и преемником, кропотливо создавали образ благочестия и религиозной легитимности. В своих пропагандистских видеоматериалах эти люди предстают воинами-аскетами, скрывающимися в пещерах, изучающими важные материалы в библиотеках или находящими пристанище в удаленных лагерях. Хотя некоторые филиалы «Аль-Каиды» используют более эффективные методы для привлечения новобранцев, основная группа отложила создание халифата на далекое будущее, считая это почти несбыточной мечтой: на первый план вышла задача обучения и мобилизации «уммы». В «Аль-Каиде» нет места спиртным напиткам или женщинам.

В этом смысле образ «Аль-Каиды» глубоко асексуален; на самом деле для молодых воинов секс возможен только после брака – или мученической смерти. Даже для самого свирепого мусульманина это может стать нелегким выбором. Привлекательность лидеров «Аль-Каиды» ограничена их попытками изобразить себя нравственными деятелями, поучающими других. Успешные программы дерадикализации в таких странах, как Индонезия и Сингапур, акцентируют внимание на несоответствии между тем, что «Аль-Каида» предлагает, и тем, что интересует молодежь. Антитеррористическая пропаганда призывает боевиков вернуться в нормальное общество, где они смогут удовлетворить свои более прозаичные чаяния и желания.

ИГИЛ предлагает юношам, а иногда и девушкам, нечто совершенно иное. Оно привлекает молодежь, жаждущую не только религиозной праведности, но и приключений, личной власти, самоутверждения и общения со своими сверстниками и единоверцами. Конечно, некоторые просто хотят убивать неверных, и таких тоже привечают. Жестокость и насилие, практикуемые группировкой, привлекают внимание, демонстрируют ее доминирующее положение и побуждают к действию.

ИГИЛ действует в городских кварталах и предоставляет новобранцам возможность сразу вступить в бой. Оно рекламирует себя, распространяя веселые клипы, снятые отдельными бойцами на передовой линии фронта. Группа также находит молодых девушек и женщин для новобранцев-мужчин – некоторые из этих женщин добровольно соглашаются на роль их сожительниц, но большинство делают это по принуждению или их даже превращают в рабынь. Лидеры группировки особо не обеспокоены поиском религиозного оправдания подобных деяний; их фирменный знак – завоевание в любых проявлениях, включая секс. «Исламское государство» уже создало самопровозглашенный халифат, в котором Багдади является халифом. Тем самым оно воплотило в жизнь (пусть пока и ограниченно) то, что «Аль-Каида» в целом считала утопическим будущим.

Короче, ИГИЛ предлагает примитивное удовольствие в ближайшей перспективе. Оно не занимается радикализацией молодежи, которую можно легко опровергнуть логическими доводами. Подростки охотно присоединяются, даже не понимая сути, а бойцы старшего возраста просто хотят быть частью успеха ИГИЛ. Вашингтону было сравнительно легко найти противоядие от «Аль-Каиды» с ее призывом к аскетизму, но намного труднее противостоять «свирепому» очарованию ИГИЛ по одной простой причине: вся американская культура пропитана стремлением к власти, влиянию, мгновенным результатам; Америка также преклоняется перед силой и корпоративной солидарностью.

2015 ≠ 2006

Контртерроризм – не единственный элемент национальной безопасности, который Вашингтон заново открыл и возродил после 11 сентября; борьба с повстанческими выступлениями также пережила ренессанс. Когда Ирак погрузился в хаос после американского вторжения и оккупации 2003 г., армии США пришлось задуматься о противодействии повстанцам, хотя со времен войны во Вьетнаме эта тема была непопулярна в американских ведомствах, отвечающих за национальную безопасность. Самой успешной реализацией американской доктрины борьбы с повстанческими выступлениями стало наращивание контингента в Ираке под руководством генерала Дэвида Петреуса в 2007 году. Годом ранее, когда насилие в провинции Анбар с компактным проживанием суннитов достигло апогея, официальные лица в Вашингтоне пришли к выводу, что могут проиграть эту войну. Тогда президент Джордж Буш решил направить дополнительно 20 тыс. американских солдат в Ирак. Генерал Джон Аллен, служивший тогда заместителем главнокомандующего многонациональными силами в провинции Анбар, налаживал отношения с местными суннитскими племенами и вызвал к жизни так называемое суннитское пробуждение. В итоге примерно 40 суннитских племен перешли на сторону законного правительства и решили вместе с усиленным американским воинским контингентом выступить против АКИ. К лету 2008 г. количество нападений со стороны повстанцев снизилось более чем на 80 процентов.

Глядя на последние завоевания ИГИЛ в суннитских областях Ирака, которые по сути свели на нет успехи, достигнутые после укрепления воинского контингента, некоторые аналитики начали призывать Вашингтон ответить на это второй волной решительной борьбы с повстанческими выступлениями. И, похоже, им удалось хотя бы отчасти убедить в этом Белый дом: в прошлом году Обама попросил Аллена стать его специальным представителем для создания коалиции против ИГИЛ в регионе. В таком подходе есть определенная логика, поскольку ИГИЛ во многом опирается на поддержку тех же самых мятежных групп, которые удалось нейтрализовать за счет укрепления американского воинского контингента и суннитского пробуждения. Эти группы снова стали угрозой из-за вакуума, образовавшегося после вывода американских войск в 2011 г. и шиитской диктатуры Малики в Багдаде.

Однако нынешняя ситуация совершенно не похожа на ту, с которой Вашингтон столкнулся в 2006 г., и американская логика борьбы с повстанческими выступлениями сейчас не подходит. Соединенным Штатам не удастся завоевать умы и сердца иракских арабов-суннитов, потому что правительство Малики уже потеряло их. Иракское правительство с доминированием в нем шиитов до такой степени подорвало свою политическую легитимность, что ее будет невозможно восстановить. Более того, США вывели войска из Ирака. Конечно, можно снова направить их туда, но нельзя вернуть доверие правительству, которое американцы больше не контролируют. ИГИЛ – не просто группа повстанцев, сражающихся с сильным правительством, но одна из сторон в традиционной гражданской войне между отколовшейся территорией и слабой центральной властью.

Разделяй и властвуй?

Соединенные Штаты опирались на стратегию борьбы с антиправительственными выступлениями не только для того, чтобы предотвратить распад государственности в Ираке, но и чтобы показать, как противодействовать джихадистскому движению в целом. «Аль-Каида» расширялась, убеждая воинственные мусульманские группировки по всему миру трансформировать свои более узкие националистические кампании в узлы мирового джихада под своим управлением, иногда даже в качестве филиалов. Однако между чеченскими, филиппинскими, индонезийскими, кашмирскими, палестинскими и уйгурскими боевиками мало общего в смысле целей и задач, и «Аль-Каиде» было трудно объединить все группировки под одним «шатром» и командованием, поскольку ей было сложно полностью примирить и согласовать собственные цели с интересами разбросанных и удаленных отделений.

Это делало всю сеть уязвимой, чем стремились воспользоваться США с союзниками. Правительства Индонезии и Филиппин одержали решительные победы над филиалами «Аль-Каиды» в своих странах, сочетая контртеррористические операции и укрепление связей с лидерами местных общин, разрабатывая государственные программы дерадикализации, обеспечивая религиозное образование в тюрьмах, используя бывших боевиков-террористов, прошедших курс реабилитации, в качестве официальных представителей государства. В некоторых случаях они также устраняли причины недовольства политикой властей на местах.

Некоторые наблюдатели призвали Вашингтон применить ту же стратегию к ИГИЛ, попытавшись посеять рознь между светскими офицерами бывшей иракской армии времен Саддама, суннитскими племенными вождями и бойцами суннитского сопротивления, с одной стороны, – и закоренелыми джихадистами, с другой. Но сегодня слишком поздно прибегать к подобной тактике. Во главе ИГИЛ стоят хорошо обученные, дееспособные бывшие иракские военачальники, знакомые с американскими приемами ведения боевых действий, поскольку Вашингтон помогал в свое время обучать их. После обращения в бегство иракских воинских подразделений и захвата боевой техники, завезенной из США, ИГИЛ располагает американскими танками, артиллерией, БМП и противоминными вездеходами.

Наверное, суровый религиозный фанатизм ИГИЛ в конце концов оттолкнет его светских союзников, бывших членов партии Баас. Но пока офицеры времен Саддама более чем охотно воюют на его стороне, успешно руководя военными операциями. Их руками ИГИЛ создало изощренную армию, опирающуюся на легкую и маневренную пехоту, вооруженную американским оружием.

Конечно, остается третий возможный подход, помимо контртеррористической деятельности и нейтрализации повстанческих выступлений: полномасштабная война против группировки с применением обычных вооружений с целью ее полного уничтожения. Это было бы большой глупостью. После десяти с лишним лет непрерывных войн американская общественность просто не поддержит долгосрочную оккупацию и интенсивные боевые действия, которые потребуются для уничтожения ИГИЛ. Полноценная военная кампания истощила бы ресурсы Соединенных Штатов и вряд ли бы достигла поставленной цели. Нельзя победить в войнах, идущих вразрез с политической реальностью.

Сдерживание угрозы

Отрезвляющий факт заключается в том, что у США нет военных вариантов борьбы с ИГИЛ. Ни антитеррористические операции, ни стратегия противодействия повстанческим выступлениям, ни полномасштабные военные действия не позволят одержать решительную победу над этой группировкой. По крайней мере еще какое-то время наиболее действенной политикой, отвечающей целям и средствам Соединенных Штатов и имеющей самые высокие шансы защитить их интересы, останется «наступательное сдерживание» – сочетание ограниченной военной кампании с серьезными дипломатическими и экономическими усилиями для ослабления ИГИЛ и согласования интересов многих стран, которым угрожает наступление этой группировки.

ИГИЛ – головная боль не только Америки. В военных действиях, идущих в Ираке и Сирии, помимо региональных игроков участвуют и крупные мировые державы, такие как Россия, Турция, Иран, Саудовская Аравия и другие страны Персидского залива. Вашингтон должен перестать вести себя так, как будто он может решить все проблемы региона военной силой; пусть лучше возродит свою роль дипломатической сверхдержавы.

Конечно, военная сила США была бы важной составляющей политики наступательного сдерживания. Удары с воздуха способны подавить наступательный порыв ИГИЛ, и если перекрыть каналы поставок технологий, вооружений и боеприпасов, блокировав маршруты движения контрабанды, это еще больше ослабит «Исламское государство». Тем временем Соединенным Штатам следует продолжать консультировать и поддерживать иракскую армию, помогать региональным силам, таким как курдская «Пешмерга», и предоставлять гуманитарную помощь гражданскому населению, бежавшему с территорий, оккупированных ИГИЛ. Вашингтону также нужно расширять помощь соседним странам, таким как Иордания и Ливан, которые пытаются как-то справиться с массовым потоком беженцев из Сирии. Но отправка американских солдат для участия в боевых действиях контрпродуктивна, поскольку это означало бы втягивание в войну, которую невозможно выиграть и которая будет тянуться десятилетиями. США не могут восстанавливать иракскую государственность или предопределять исход гражданской войны в Сирии. Хотя кого-то это разочарует, когда речь заходит о военных действиях, Вашингтону требуется реалистичный курс, который исходил бы из ограниченных возможностей вооруженных сил – в качестве долгосрочного решения.

Весьма полезным был созванный недавно администрацией Обамы «саммит по противодействию насилию и экстремизму», на который в Вашингтон съехались мировые лидеры, чтобы обсудить способы борьбы с радикальным джихадизмом. И, хотя угроза, исходящая от региональных филиалов «Аль-Каиды», освещена должным образом, ИГИЛ снова охарактеризовали как вызов для антитеррористической деятельности. На самом деле ИГИЛ – более серьезный риск: оно бросает вызов мировому порядку и, в отличие от значительно уменьшившегося центрального ядра «Аль-Каиды», «Исламское государство» гораздо ближе подошло к достижению этой цели. США не могут в одиночку защищать регион и весь мир от агрессивного ревизионистского теократического государства, и им не следует этого делать. Крупным державам нужен общий дипломатический, экономический и военный подход, чтобы жестко и решительно сдерживать новое псевдогосударство и относиться к нему как к мировому изгою. Хорошая новость в том, что ни одно правительство не поддерживает ИГИЛ; эта организация ухитрилась настроить против себя все страны региона и весь мир. Чтобы воспользоваться данным обстоятельством, Вашингтону стоит предпринимать более агрессивные дипломатические усилия на высшем уровне, взаимодействуя с крупными державами и региональными игроками, включая Иран, Саудовскую Аравию, Францию, Германию, Великобританию, Россию и даже Китай, а также соседей Ирака и Сирии, и вместе дать отпор ИГИЛ.

Этот отпор должен выйти за рамки взаимных обязательств препятствовать радикализации и новому набору предполагаемых джихадистов и не ограничиваться созданной США региональной военной коалицией. Крупным державам и региональным игрокам необходима договоренность об ужесточении уже введенного международного эмбарго на поставки оружия ИГИЛ, введении более жестких санкций, совместном патрулировании границ, большей гуманитарной помощи перемещенным лицам и беженцам, а также укреплении миротворческих контингентов ООН в странах, граничащих с Ираком и Сирией. Хотя некоторые из этих инструментов дублируют контртеррористические операции, их нужно поставить на службу стратегии борьбы с неприятелем, больше напоминающим организованное государство. У ИГИЛ нет ядерного оружия, но эта организация несет угрозу стабильности в мире наподобие Северной Кореи, и к ней нужно относиться не менее серьезно.

Принимая во внимание, что политические игры вокруг внешней политики США будут только усугубляться по мере приближения президентских выборов, которые должны пройти в 2016 г., Белый дом, вероятно, столкнется с многочисленными нападками на политику сдерживания, не устраивающую ни ястребов, настаивающих на силовом решении, ни голубей, выступающих против всяких интервенций. Обе группы присутствуют в системе национальной безопасности. Перед лицом такой критики Соединенные Штаты должны быть готовы к длительной борьбе с ИГИЛ, приведя в соответствие средства и цели. Необходимо совершенствовать методы сдерживания этой организации, оставляя в прошлом неактуальные и устаревшие формы антитеррористической деятельности и борьбы с повстанческими выступлениями, а также сопротивляться искушению перейти черту и начать полномасштабную войну. Со временем успешное сдерживание ИГИЛ может открыть двери для более действенной политики. Но в обозримом будущем для США нет лучшей альтернативы, чем политика наступательного сдерживания.

США. Ирак > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 4 мая 2015 > № 1363836 Одри Курт Кронин

Отсутствие угроз и стратегия США

Кристофер Феттвайс

Как жить без врага

Кристофер Феттвайс – профессор факультета политологии Тюлейнского университета и автор книги «Властные патологии: страх, честь, слава и завышенная самооценка во внешней политике США»

Резюме Устранение врага стало губительным для глобальной стратегии Соединенных Штатов. Попытки нащупать путь в эпоху отсутствия угроз ни к чему не приводят из-за поверхностных, непродуманных и опасных идей, доминирующих более двух десятилетий.

Опубликовано в журнале Survival: Global Politics and Strategy, т. 56, №5, 2014 год. @ IISS

Когда Советский Союз уже разваливался, Георгий Арбатов направил письмо в The New York Times. Один из ведущих кремлевских американистов предупреждал, что Советы приводят в действие безотказное «тайное оружие», которое «сработает практически вне зависимости от реакции Америки»: Кремль собирался лишить Америку врага.

Спустя 25 лет последствия устранения последней серьезной угрозы для Соединенных Штатов становятся понятны. Хотя некоторые из прогнозов Арбатова не сбылись – например, НАТО избежала распада, и никому не удалось вбить клин между Вашингтоном и его союзниками – очевидно, что стратегическое мышление в США пострадало от отсутствия врага. Сегодня для Запада нет угроз, о которых нужно беспокоиться; хотя люди, черпающие информацию из СМИ, постоянно выискивающих сенсаций, могут этого не сознавать, Америка – страна в целом безопасная. Пессимисты могут предрекать всевозможные проблемы в будущем, но ни одну из них нельзя признать по-настоящему серьезной, особенно в сравнении с теми вызовами, с которыми другие страны сталкивались в прежние, менее стабильные эпохи.

Неспособность рассматривать современную эпоху в правильном свете характерна не только для СМИ. Американское стратегическое сообщество вот уже четверть века бьется над тем, чтобы просто понять и осмыслить новое время, не говоря уже о том, чтобы наметить логичный план действий на будущее. Два десятилетия жизни без опасностей оказали пагубное воздействие на подход к разработке глобальной стратегии. Много писалось о нашей склонности преувеличивать угрозы – как во время холодной войны, так и после ее окончания. Гораздо меньше внимания уделялось анализу последствий отсутствия угроз, влиянию этого феномена на представления Соединенных Штатов об окружающем мире. Не изучается и то, как американские лидеры и стратеги боролись с «тайным оружием», которое привели в действие Арбатов и его коллеги. Среди прочего снижение опасности после распада Советского Союза фактически отрицалось, а новые угрозы преувеличивались – мнимые, а если и реальные, то незначительные. Кроме того, пересмотрена стратегия и изменены подходы к использованию вооруженных сил – все внимание было обращено вовнутрь, где угрозы можно было себе представить, а не вовне, где их больше не существовало.

Важные средства достижения целей холодной войны – влияние, проникновение и завоевание доверия – стали целями. Наконец, в отсутствие безотлагательных задач в области национальной безопасности внутренние и финансовые факторы оказались доминирующими при принятии решений.

В целом, хотя распад Советского Союза и общее снижение уровня насилия в мире были, конечно, позитивными явлениями, американские стратеги не сумели своевременно и продуктивно скорректировать свои аналитические построения. В итоге страна не спеша искала новый путь в новых условиях, потеряв управление, совершая серьезные промахи и мелкие ошибки. До тех пор, пока стратегическое сообщество не поймет природу системы, в которой действует, ошибки будут повторяться, а победа в холодной войне останется призрачной и не принесет дивидендов, как и предсказывал Арбатов.

Отрицание и возникновение новых страхов

Первоначальной реакцией американского стратегического сообщества на крах СССР было отрицание – первая психологическая реакция на любое горе или утрату. Как будто опровергая Арбатова, расхожее мнение сводилось к тому, что США никогда не теряли врагов, и они всегда где-то за углом – их надо просто обнаружить. Угрозы второго и третьего порядка – распространение ядерного оружия, терроризм, государства-изгои, разваливающиеся государства, сверхмогущественные индивидуумы, экономические кризисы или просто хаос – быстро возвели в ранг первостепенных, как будто уровни опасности являются математической константой.

Поскольку эти второстепенные угрозы были более многочисленными, чем один Советский Союз, казалось, что мир стал более опасным местом. «Да, мы убили большого дракона, – сказал Джеймс Вулси во время слушаний перед его утверждением на посту директора ЦРУ, – но теперь живем в джунглях, кишащих ядовитыми змеями. И во многих отношениях с одним драконом легче совладать». Государственный секретарь Мадлен Олбрайт посетовала: «Нам приходится выстраивать защиту не против одной серьезной угрозы, как во времена холодной войны, а против змеиного гнезда опасностей». Высокопоставленный офицер американской армии предпочел следующую формулировку: в годы холодной войны Соединенные Штаты были заперты в комнате с коброй, но после ее окончания им приходится иметь дело с бесчисленным множеством агрессивных пчел. Изобретатели этих метафор упускали из виду, что в мире всегда существовали второстепенные угрозы, но никто не обращал на них слишком много внимания при наличии более серьезной проблемы. Терроризм и другие пороки XXI века не были чем-то новым, но после ухода Советов с исторической арены они стали гораздо больше тревожить американских лидеров, и им уделяется гораздо больше времени и внимания. Фоновые проблемы вышли на передний план, придя на смену куда более серьезной угрозе, исходившей от Москвы.

Практические реалии системы, сложившейся после окончания холодной войны, говорят совсем о другом. Большинство исследователей хорошо знают, что уровень угрозы мирового конфликта резко упал после краха советской империи. Великие державы не воевали друг с другом по крайней мере шесть десятилетий. И это самый длительный исторический отрезок без больших войн. Более мелкие державы также намного реже прибегают к насилию, и уровни внутренних конфликтов (гражданские войны, межэтнические столкновения, массовые убийства гражданского населения, государственные перевороты и т.д.) – самые низкие за всю историю человечества. «Новые» угрозы нынешнего века не так уж новы и не так уж опасны. Терроризм остается проблемой, но сравнительно незначительной. Даже «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ), несмотря на его зверскую жестокость, во время написания данного материала остается не более чем потенциальной угрозой для Запада. Хотя некоторые члены этой организации, по-видимому, имеют паспорта западных государств, важно помнить, что «Аль-Каида», предшественница ИГИЛ в Ираке, так и не смогла осуществить ни одного теракта за пределами Ближнего Востока в течение последнего десятилетия. На самом деле «Аль-Каида» не совершала терактов в западном мире с 2005 года. Конечно, необходимо отслеживать деятельность нескольких тысяч боевиков ИГИЛ, но они едва ли представляют серьезную экзистенциальную угрозу США или их союзникам. Распространение ОМУ не набирает обороты; фактически расползание большей части смертоносных вооружений (включая ядерное, химическое и биологическое оружие) существенно замедлилось после окончания холодной войны.

В мире не стало намного больше стран с распадающейся государственностью, и угроза, которую они представляют, минимальна. Наверно, самое важное в том, что завоевание стран более могущественными соседями осталось в прошлом: количество стран – членов ООН, исчезнувших с карты мира вопреки их воле, равно нулю (у Южного Вьетнама в 1975 г. был лишь наблюдательный статус). Некоторые исчезли вследствие распада государств или добровольного деления, но ни одно государство не было поглощено в результате агрессии. Завоевание Крыма Владимиром Путиным стало редким исключением из общего правила неприкосновенности и нерушимости государственных границ в XXI веке. Государства в целом чувствуют себя в безопасности, и чем сильнее страна, тем в большей безопасности она находится. Будущие историки опишут нынешнюю эпоху либо как золотой век мира и безопасности, либо, возможно, как начало длительного периода относительного мира.

Это снижение уровня насилия признается стратегическим сообществом, но редко воспринимается всерьез. Гораздо более типичная реакция – это точка зрения стратега старшего поколения Колина Грея, который с ходу отбрасывает мысль о каких-либо новых тенденциях в мировой политике. Уже несколько десятилетий Грей утверждает, что в мировой политике никогда не происходит фундаментальных или принципиальных изменений, что нет ничего нового под солнцем, и из истории известно, что бедственное время неизбежно сменяется эпохой благоденствия. Когда 1990-е гг. приближались к концу, Грей доказывал, что «любая теория трансформации мировой политики неизменно оказывается ловушкой и обманом… человечество ожидает кровавое будущее, потому что у него было кровавое прошлое». В 1993 г. он писал: «Холодная война закончилась, но имеет ли это реальное значение?». На горизонте маячат новые войны, большие и малые, даже если обывателю трудно сейчас их разглядеть или даже представить себе, что такое возможно.

Хотя люди, пережившие горе и утрату, рано или поздно проходят стадию отрицания, многие американские политики, похоже, застряли на этой начальной стадии. Автор одной из очень немногих статей по стратегии, посвященных последствиям фактического отсутствия угроз (или по крайней мере отсутствию врага), отрицает, что относительная безопасность, как правило, связана с крахом противников. В своей книге «Власть в эпоху неопределенности» Эмилия Голдман утверждает, что «по сравнению с эпохой холодной войны» Соединенные Штаты сегодня имеют дело «с большим количеством угроз, большим разнообразием игроков на поле безопасности, способных угрожать нашим интересам. Мы живем в более независимом мире, где быстро появляющиеся новые технологии так же быстро расходятся и могут быть использованы разными силами совершенно неожиданно».

Другими словами, мир, свободный от советской угрозы, вовсе необязательно более безопасен. Затем Голдман описывает ряд прецедентов, иллюстрирующих, в каком положении оказывались Соединенные Штаты в прошлом. Ее примеры, включающие Россию и Великобританию в период между Крымской войной и Первой мировой войной, а также Соединенные Штаты и Великобританию между двумя мировыми войнами, выбраны не слишком удачно. Все страны в приведенных примерах сталкивались с реальными угрозами или по крайней мере с соперничающими великими державами, готовыми отстаивать свои интересы силой. Включение периода между двумя мировыми войнами выглядит особенно странно, поскольку во второй половине этой эпохи в Тихоокеанском регионе доминировала экспансионистская империя, а в Европе формировалась усиливающаяся ревизионистская держава. Эти периоды едва ли можно сравнивать с эпохой, наступившей для США после холодной войны. Хотя в истории можно найти несколько примеров обществ, которые могли действовать в условиях фактического отсутствия угроз в силу своей географической изолированности, в новейшее время трудно вспомнить великую державу, которая была бы вынуждена разрабатывать стратегию при отсутствии реальных опасностей. Синдром повсеместного отрицания приводит к тому, что мало кто всерьез задумывается над тем, как резко снизившийся уровень угрозы влияет на внешнюю политику или генеральную стратегию.

Расплывчатые и бессмысленные: сложность, неопределенность и «неизвестные неизвестные»

Перечень реальных угроз в мире, сложившемся после окончания холодной войны, может оказаться недостаточным, чтобы оправдать неизменно высокий уровень расходов на оборону. К счастью для тех, кто опасается серьезных сокращений бюджета, нет конца и края гипотетическим, мнимым и неосязаемым угрозам, которые может нарисовать болезненное воображение чиновников Пентагона. Если есть какая-то тема, красной нитью проходящая через два десятилетия стратегического мышления в США, так это то, что эпоха после завершения холодной войны характеризуется сложностью, неопределенностью и таким понятием, как «неизвестные неизвестные». Подобные расплывчатые теории могут быть довольно пугающими, если их глубоко не анализировать.

Впервые проблема сокращения расходов на оборону ввиду отсутствия угроз была затронута группой аналитиков из корпорации RAND (Стратегический научно-исследовательский центр) в начале 1990-х годов. Джеймс Виннефельд и другие «ястребы неопределенности»/см. ниже, как их назвали Карл Конетта и Чарльз Найт, первыми заявили, что новая система мироустройства не стала более безопасной, как некоторым может показаться. Виннефельд – автор статей с такими красноречивыми заголовками, как «Все по-старому» и «Уверенность или неопределенность». «Неизвестность – главная особенность нынешнего политического ландшафта», – писал Пол Дэвис, главный редактор одного из томов RAND 1994 г., посвященного планированию оборонных расходов с акцентом на зловещие вызовы, связанные с исчезновением единственной угрозы для безопасности США.

Эту тему подхватили авторы документов по стратегии национальной безопасности. «Реальная угроза, с которой мы сталкиваемся, – говорится в Стратегии государственной безопасности, – это угроза неизвестности и неопределенности». Эта мысль последовательно проводится в официальных и неофициальных документах в течение более двух десятилетий. В «Стратегии национальной обороны» за 2005 г. неопределенность (нет чтобы сказать «стабильность»!) возводится в ранг «главной характеристики нынешнего стратегического ландшафта». В 1997 г. министр обороны Уильям Коэн сказал, что «хотя перспектива страшной мировой войны отступила, на горизонте маячат новые угрозы и опасности, которым труднее дать определение и которые труднее отслеживать». Его преемник Дональд Рамсфельд спустя пять лет, когда в Вашингтоне полным ходом шли приготовления к войне в Ираке, предупреждал: «Мы ничего не знаем о неизвестных нам угрозах», которые «на поверку обычно оказываются сложными». В Великобритании сегодня также доминируют ястребы неопределенности. В документе 2010 г. о национальной стратегической безопасности Великобритании под названием «Сильная Британия в век неопределенности» говорится, что «сегодня Британия сталкивается с иным, более сложным комплексом угроз из множества источников». Авторы также утверждают, что «в век неопределенности мы постоянно имеем дело с новыми и непредвиденными угрозами безопасности». Подобные утверждения редко ставятся под сомнение и еще реже анализируются и проверяются. Тот факт, что сегодняшний мир более сложен и, следовательно, менее предсказуем и познаваем, нежели предшествующие эпохи, принимается на веру, без всякого дальнейшего обоснования.

Заявления ястребов неопределенности не лишены последовательности. Прежде всего одним из самых пугающих аспектов неопознанных угроз является то, что нам мало что известно об относительных уровнях их серьезности. Неизвестные неизвестности могут быть вполне безобидными, катастрофически жесткими или чем-то средним между этими двумя полюсами. Многие наблюдатели считают, что нельзя исключать возможность того, что невидимые угрозы окажутся крайне опасными. «В настоящее время американцы сталкиваются с самым запутанным и неопределенным стратегическим ландшафтом в своей национальной истории, – пишет видный историк и стратег Уильямсон Мюррей. – Он может представлять самую большую опасность для благополучия страны». Известные факторы можно измерить, понять и предотвратить, но те, которые относятся к сфере воображения, могут быстро разрастись до зловещих пропорций. «Чтобы сделать какое-то явление очень страшным, ему нужно придать черты неопределенности – это общее правило, – заметил Эдмунд Бёрк несколько веков тому назад. – Когда нам известны истинные масштабы опасности, когда мы привыкаем к ней, большая часть страхов исчезает». Опасности, исходящие от неизвестной неизвестности, представляются безграничными и особенно ужасающими, возможно, в силу их неясности и неопределенности.

Во-вторых, поскольку настоящее так пугает своей неопределенностью, подобная аналитика нередко преуменьшает опасности прошлого. Неосязаемые угрозы стратегически бессмысленны, если не преподносятся в сравнительном ключе. Эти угрозы, по-видимому, акцентируются, чтобы доказать большую сложность, неопределенность и непостижимость нынешней эпохи. Согласно «Стратегическому руководству по обороне» США за 2012 г., современный мир сталкивается со «все более комплексным набором вызовов в области безопасности, если сравнивать с тем, что было раньше».

Ностальгия по холодной войне – простой, прямолинейной, даже менее опасной, по мнению многих, эпохи – к сожалению, становится распространенным явлением. Соединенные Штаты покинули «эпоху разумной предсказуемости, вступив в период неожиданностей и неопределенности», утверждают авторы «Четырехлетнего доклада о положении дел в оборонной отрасли» 2006 года. Хотя слова о том, что холодная война была предсказуемой, могут удивить тех, кто вел ее; с точки зрения стратегов, пришедших им на смену, борьба с Советами представляется относительно нетрудной и даже занятной, несмотря на ядерную угрозу.

Третья тема общих заявлений о неопределенности связана с ее технологическими корнями. Ястребы неопределенности утверждают, что распространение науки и передовых технологий сулят большие неприятности не только США и их национальной безопасности, но и миру и стабильности в целом. Национальный совет по разведке предсказывал в 1996 г., что «ускорение темпов технологических изменений сделает мир более непредсказуемым и менее стабильным в будущем». Наиболее тревожно распространение опасных вооружений, но нельзя также недооценивать дестабилизирующие последствия общенаучных достижений и прогресса. Авторы «Четырехлетнего доклада о положении дел в оборонной отрасли» 2006 г. полагают, что Соединенным Штатам нужно обращать внимание не только на «катастрофические» технологии, которые враги могут использовать в будущем, но и на так называемые «подрывные» технологии. Американские стратеги до такой степени одержимы темой кибервойн, что в 2009 г. было создано Киберкомандование. Социологи давно уже поняли, что технологические перемены будут сопровождаться повышенным чувством тревоги и предсказаниями неприятных последствий. Поскольку никогда еще технологии не менялись с такой скоростью, как в наши дни, наверно, не стоит удивляться тому, что уровень тревожности сегодня высок как никогда.

В-четвертых, возможность возникновения неосязаемых угроз вызвала большой резонанс в сообществе американских стратегов – во многом в силу их традиционной озабоченности и, быть может, даже маниакального страха перед неожиданной атакой. На протяжении нескольких десятилетий различные наблюдатели утверждали, что острая и необоснованная боязнь сюрпризов стала стержнем американской политической культуры – по крайней мере, со времен Пёрл-Харбора. Теракты 11 сентября как будто указывали на то, что опасности могут буквально свалиться нам на голову с неба. Арнольд Вольферс заметил несколько десятилетий тому назад, что наиболее восприимчивые к угрозам страны «либо пережили теракты в недавнем прошлом, либо, пройдя длительный период исключительно высокого уровня безопасности, внезапно увидели множество поводов для тревог. Периоды очевидного спокойствия не могут успокоить те общества, которые внушили себе, что на них отовсюду могут напасть, и притом внезапно.

Внешне безопасный мир, в котором источники этих неожиданностей остаются неясными, может казаться еще более пугающим, чем тот, в котором присутствуют явные и очевидные угрозы. Наконец, одержимость невидимым и неосязаемым миром мешает дать правильный ответ на самые важные вопросы планирования вооружений: сколько, например, мощных авианосцев требуется для того, чтобы спокойно смотреть в неспокойное будущее? Сколько истребителей F-22, киберсолдат или спутников-шпионов нужны Соединенным Штатам, чтобы спасти своих граждан от неизвестной неизвестности? Условия безопасности, для которых характерно преобладание пугающих «неизвестностей», не дают необходимых ориентиров людям, занимающимся строительством вооруженных сил. Когда опасность ограничена только воображением, государства неизбежно будут закупать оружия намного больше, чем нужно, выбрасывая деньги на системы вооружений, которые никогда не будут применяться, в надежде отвести некие непостижимые, предполагаемые угрозы.

До тех пор, пока человеческая логика остается ограниченной, неизменным атрибутом любой мудрой стратегии будет определенная гибкость. Однако люди, осуществляющие планирование, должны учитывать вероятности, устанавливая приоритеты. Хотя все возможно, если верить известному клише, далеко не все правдоподобно. Даже если нет предела потенциальным опасностям, которые могут исходить от человеческого разума, в действительности всегда будут существовать вполне конкретные угрозы.

Вопреки утверждениям ястребов неопределенности, стратегические условия в сегодняшнем мире не только довольно стабильны и предсказуемы, но и благоприятны для Запада. Новые угрозы не возникают как гром среди ясного неба, будь то небольшие группы психопатов – разведслужбам мира было хорошо известно о планах «Аль-Каиды» до 11 сентября – или серьезная конкуренция со стороны других крупных держав. На самом деле практически невозможно представить, что последние могут появиться внезапно, и Соединенные Штаты ничего не будут знать об их возможном усилении.

Голдман писала, что «в отличие от периода между двумя мировыми войнами неопределенности, порожденной окончанием холодной войны, не видно конца, и ясности точно не прибавляется». В этом она права, даже если приходит в своем анализе к противоположным выводам. Отсутствие конкретных, выявленных, осязаемых и непосредственных угроз безопасности США заставляет стратегов видеть неявные, неосязаемые угрозы в будущем. Однако наш век неопределенности – это век относительной безопасности. Пока не наступит день, когда американские стратеги будут вынуждены заменить смутные угрозы конкретными, фундаментальная безопасность Америки гарантирована.

От отрицания к внутреннему анализу

Что будет делать шахматист, если его соперник встанет из-за стола и покинет помещение? Имеет ли смысл продолжать игру и размышлять над возможностями своих фигур? По сути США именно этим и занимаются после краха Советского Союза. Вместо того чтобы изменить свой взгляд или уровень подготовки для соответствия возникающим в мире опасностям, Вашингтон просто изменил направленность стратегического анализа извне вовнутрь. В результате другая сторона уже не берется в расчет (поскольку ее просто не существует), и это резко и контрпродуктивно изменило подходы Соединенных Штатов к планированию и строительству вооруженных сил.

Самым фундаментальным следствием этого переключения извне вовнутрь стало отношение стратегов к своей главной концепции. Хотя общепринятого определения так и не выработано, стратегия традиционно строилась вокруг какого-то конфликта, пусть даже потенциального, с неким противником. Необходимость учета предпочтений и действий «другого» – это то, что отделяет стратегию от простого планирования. Человеку не нужно стратегии, чтобы доехать до дома с работы или пройти в соседний магазинчик и купить сэндвич – если, конечно, на дорогах нет пробок и если в магазине не стоит длинная очередь из жаждущих купить тот же сэндвич. Шахматы и международная безопасность – это стратегические игры по своей сути, поскольку другие действующие лица одновременно пытаются добиться своих целей, нередко противоречащих друг другу. Без врага или хотя бы других действующих лиц нет и стратегии в традиционном понимании.

В конце 1980-х гг. американские стратеги начали переосмысливать концепцию, разорвав традиционную связь между стратегией и врагом. Одним из первых это сделал Артур Ликк из Армейского военного колледжа США. Он писал в 1989 г., что стратегия – это способы использования государствами силы для достижения поставленных целей. Риск возрастает, когда нет правильного баланса между этими тремя компонентами. Действия других едва ли фигурировали в представлении Ликка. Чтобы стратегически мыслить, необходимо ответить всего на три вопроса, и правильные ответы могут дать лишь те, кто смотрит внутрь, а не вовне: что следует делать? Как это делать? Какие потребуются ресурсы?

Представление Ликка о стратегии стало повсеместным. «По сути, – обобщил в 2007 г. Макубин Оуэнс из Военно-морского колледжа США, – стратегия описывает способ использования имеющихся средств для достижения политических целей». Взаимодействие с другими игроками, попытка влиять на них или реагировать на их действия больше не является сутью концепции. Вашингтону больше не нужно задаваться вопросом, что сделают враги и соперники в ответ на его действия. До тех пор, пока цели определяются правильно, и для их достижения выбираются разумные способы и средства, миссию можно считать выполненной. «Большой вызов для стратега, – пишут Дерек Реверон и Джеймс Кук, – не в том, чтобы учитывать возможные действия других, а в том, чтобы “последовательно или умно координировать разные уровни национальной силы и власти”». С точки зрения специалистов, хотя бы немного знакомых с историей, таких как Лоуренс Фридман, это новое, но давно утвердившееся представление «едва ли может считаться стратегией». По меньшей мере это новый способ представления данной темы, который уже обеднил стратегическое мышление в стране, готовой игнорировать остальной мир. Стратегия, не берущая в расчет других, – это не только смешение понятий, но и рискованная затея с точки зрения принимаемых на ее основе решений.

Второй итог обращения вовнутрь – принципиальное изменение подходов Пентагона к планированию вооруженных сил. Более двух десятилетий тому назад Соединенные Штаты ориентировались на реальные угрозы. При таком подходе США прежде всего реагировали на возможности потенциальных противников, предвидя их вероятные действия и изобретая способы противодействия. Но после исчезновения правдоподобных врагов эта модель устарела. С тех пор военное ведомство при планировании модернизации вооруженных сил ориентируется на «имеющиеся возможности»; при этом действия неприятелей (или даже само их существование), по сути, неактуально. Решения о том, какие возможности следует развивать, принимаются исходя из анализа слабых мест в обороне США: если они очевидны для нас, то будущий враг также может ими воспользоваться. Не так важно то, на что враг способен сегодня; гораздо важнее наши представления о том, что он может сделать завтра. Как доказывал Рамсфельд, после краха СССР был необходим новый подход: «Надо меньше думать о том, кто может нам угрожать и где, и больше о том, как нам могут угрожать и что необходимо для сдерживания подобных угроз и защиты от них». Другими словами, фактические угрозы не столь важны для планирования, как уязвимость наших оборонных систем, которую могут обнаружить (или вообразить) американские стратеги. Мудрое планирование должно строиться таким образом, как будто существуют равные по силам конкуренты, прощупывающие слабые места в обороне США, даже если таких конкурентов в природе не существует.

В результате планирования на основе имеющихся возможностей на вооружение флота принимается новое поколение ударных подводных лодок, несмотря на то что старое поколение, остающееся лучшим в мире, так и не было использовано по назначению. Сам факт того, что другие страны не имеют ни одного сверхмощного авианосца, не мешает американцам заменять свои 11 авианосцев новыми моделями, каждая из которых обходится казне в 13 млрд долларов. ВВС США твердо вознамерились принять на вооружение новые поколения сверхмощных истребителей (F-22) для достижения превосходства в воздухе и для наземной поддержки (F-35) вне зависимости от того, что делал остальной мир. Нам внушают, что корабли-невидимки, новая модификация боевых танков и космические вооружения могут однажды пригодиться, даже если сегодня им трудно найти применение.

Эта трансформация в подходах к планированию вооруженных сил произошла не по воле случая, а после жарких дебатов. В начале 1990-х гг. тогдашний председатель Комиссии палаты представителей по делам ВС отстаивал сохранение традиционных подходов к планированию вооруженных сил, утверждая, что если мыслить логически, можно сэкономить немало денег в отсутствие серьезных угроз. Министр обороны Дик Чейни вступил с ним в полемику, утверждая, что, если сосредоточиться на распознаваемых угрозах (или их отсутствии), есть риск оказаться уязвимыми для неясных на сегодняшний день угроз, которые могут возникнуть в будущем. Чейни доказывал, что Соединенные Штаты должны создавать и содержать лучшую армию, какую только возможно, не ограничиваясь нынешними или будущими опасностями и вызовами. В конце концов, прыгун в высоту не перестает штурмовать планку на новых высотах лишь потому, что его конкуренты выбыли из борьбы.

Планирование на основе возможностей – еще одно понятие, которое ранее отстаивалось аналитиками RAND. Виннефельд и некоторые его коллеги начали призывать Министерство обороны избавиться от «тирании правдоподобного сценария» и сместить акценты внутрь: «Сценарии, находящиеся за линией горизонта, тем не менее способны внезапно разрушить сегодняшние комфортные предпосылки и относятся к категории непредвиденных сюрпризов». Дэвис подчеркивал, что «концепция планирования в условиях неизвестности появляется в самом первом абзаце» его определения планирования, основанного на возможностях, потому что оно идеально вписывается в оборонную стратегию, ставящую неизвестность во главу угла. Этот подход «хорош тем, что призывает к благоразумной озабоченности по поводу потенциальных нужд, выходящих за рамки ныне очевидных угроз». Беспокойство по поводу потребностей, не связанных с нынешними угрозами, кажется вполне благоразумным для людей, следующих модели, основанной на возможностях и обращенной внутрь. Именно эта модель предопределяет стратегическое планирование Пентагона после окончания холодной войны.

Военные учения «Вызов тысячелетия», прошедшие летом 2002 г., – наглядный пример планирования на основе возможностей. Эти маневры, ставшие одними из самых масштабных в истории вооруженных сил США, дали всем службам возможность испытать новые технологии, сошедшие с конвейеров в предыдущие годы. Если принять во внимание год проведения этих учений, можно подумать, что предполагаемым противником мог быть Ирак, включенный американцами в «ось зла», либо Китай, либо Россия. Однако ни одна из этих стран не была способна по-настоящему испытать возможности США, поэтому главным противником выбрали страну, имевшую наиболее технологически продвинутую армию после Соединенных Штатов: Израиль. США потратили 250 млн долларов на моделирование войны с израильтянами, что кажется совершенно невероятным.

Планирование, основанное на технологических возможностях, привело к наиболее печально известной ошибке в планировании вооруженных сил за всю историю Америки. Если перефразировать Рамсфельда, США вошли в Ирак с армией, которая у них была на тот момент, но не с той армией, которая была на самом деле нужна. Если бы военные стратеги сосредоточили всю силу и энергию на внешних угрозах, а не на внутренних возможностях, они вполне могли бы продумать вероятность того, что нерегулярные воинские подразделения противника не будут пользоваться передовыми технологиями. К сожалению, длинный перечень вооружений, имевшихся в арсенале американских военных, не включал средств борьбы с импровизированными взрывными устройствами, такими как БТРы с тяжело бронированным днищем. Армии приходится ждать годы и терять множество солдат, прежде чем Пентагон начинает реагировать на реальные, неотложные угрозы.

Ни один разумный стратег не скажет, что американская армия не должна стремиться к превосходству во всех аспектах ведения боевых действий независимо от того, что делают другие страны. Однако задача стратега – оценивать реалистичные риски и размещать скудные ресурсы в соответствии с наиболее вероятными угрозами будущего. Планирование на основе возможностей не предполагает достаточных усилий для оценки возможностей, вследствие чего США несут огромные расходы как в смысле ресурсов, так и в смысле упущенных возможностей.

Слияние средств с целями

Поскольку новый подход к выработке стратегии, принятый в оборонных ведомствах США, делает акцент на совмещение целей, способов и средств, можно предположить, что этому уделялось достаточно внимания в постсоветскую эпоху. К сожалению, это не так. Еще одно следствие отсутствия угроз – привычное слияние средств с целями, осуществляемое американскими оборонными стратегами. Часто это делается таким образом, что может быть чревато серьезными опасностями в обозримом будущем. Ряд понятий, традиционно считающихся способами достижения целей – влияние, присутствие, укрепление доверительных отношений и даже союзы – слишком часто становятся политическими целями, что усиливает возможность конфликта между средствами и целями. Первый пример – это одно из наиболее распространенных представлений. Влияние в столицах иностранных государств всегда было государственной целью, но в исторической перспективе оно всегда рассматривалось как средство продвижения интересов – и в мирное время, и во время кризиса. Сегодня влияние все чаще становится самоцелью, поскольку считается, что может когда-нибудь пригодиться, даже если польза от него редко обсуждается и еще реже формулируется. В отрыве от осязаемых итогов или стратегических целей наращивание влияния может резко увеличить вовлеченность США в разные зарубежные проекты. Например, крупные инвестиции в военное сотрудничество и помощь в сфере безопасности в основном призваны усиливать влияние Соединенных Штатов в мире. Согласно статистическим данным, США размещают офицерский и сержантский состав в более чем 150 странах с самыми разными целями, одна из которых – влиять на события, какими бы они ни были. В «Национальной военной стратегии» 1992 г. развертывание войск по всему миру оправдывается тем, что они «внушают больше доверия к нашим альянсам» и увеличивают влияние Соединенных Штатов в разных регионах мира и доступ к этим регионам. При этом редко обсуждается, чего именно можно добиться благодаря этому влиянию. Влияние ценно само по себе и является самоцелью.

Существует также опасность слияния средств и целей в вопросе доступа. Вместо того чтобы быть инструментом или открывать новые возможности для реализации национальных целей, доступ становится самоцелью – прежде всего по мнению стратегов ВМС и ВВС. Например, одной из новейших концепций для Тихоокеанского региона является так называемая доктрина «боя воздух – море», которая призвана противодействовать попыткам Китая блокировать доступ к своим ближайшим морям (или использовать возможности блокирования доступа к региону, чего так боятся американцы). Хотя детали этой доктрины засекречены, по сути «бой воздух – море» предполагает более тесное сотрудничество между ВМС и ВВС США с целью не допустить блокирование Китаем своих внутренних морей. В «Стратегическом руководстве по обороне» 2012 г. говорится, что «государства и негосударственные образования могут представлять потенциальную угрозу для доступа». В нем также дается обещание, что Соединенные Штаты «будут стремиться защитить свободу доступа к общим благам всего человечества». Разработка доктрины «боя воздух – море», а также еще одной новой доктрины совместных операций, полностью посвященной доступу, не содержит обсуждения средств и целей. Доступ здесь выступает как нечто самоценное.

Обеспечение экономического доступа было долговременным интересом Вашингтона в Азии со времен миссии командующего ВМС Мэтью Пери в Японии и политики открытых дверей в Китае. В этих случаях доступ был ценным, поскольку открывал рынки, и в этом была реальная цель. Современные стратеги ссылаются на экономические выгоды доступа или защиту союзников как на побочный эффект, но не как на главную цель проводимой политики. Неясно, почему Пекин вдруг решит прервать международную торговлю – ведь это приведет к полной остановке китайской экономики? Но ничего и понимать не нужно, если доступ сам по себе является целью. Все сказанное выше не преуменьшает тактического или операционного значения свободы действий, но эта свобода должна быть связана с более масштабными задачами, чтобы иметь какой-то смысл. Если стратегические цели остаются неясными, как, например, в доктрине «боя воздух – земля», то обеспечение доступа может предопределять выбор средств. Если Вашингтон и дальше будет ценить доступ ради доступа, а не воспринимать его как составную часть более широкой политики по защите свободной торговли, у него появятся проблемы.

Еще один жизненно важный интерес США – по крайней мере судя по их готовности проливать кровь ради его отстаивания – это внушение доверия. Согласно расхожему мнению политиков – которое, и это стоит отметить, не разделяется учеными, – доверие, завоеванное проявлением твердой воли и решимости, может помочь государствам добиваться в будущем целей, влияя на расчеты и планы политиков в других странах. В годы холодной войны Соединенные Штаты стремились внушить доверие к своим действиям, считая, что это посылает определенные сигналы СССР по поводу их решимости защищать свои интересы, своих союзников и других неприсоединившихся стран. Эта одержимость повышением уровня доверия пережила Советский Союз, несмотря на то что больше не существует врага, намеренного воспользоваться нерешительностью, и нет державы, на сторону которой могли бы перейти союзники США или неприсоединившиеся страны.

Хотя неясно, может ли высокий уровень доверия как-то пригодиться, эта цель, конечно, бессмысленна, когда нет врага, которому американцы пытаются продемонстрировать свой решительный настрой. Сегодня редко формулируется или анализируется логика, на которой зиждется эта одержимость повышением уровня доверия или то, что Стивен Уолт называет «фетишем доверия». Уровень доверия становится самоцелью, а не инструментом, облегчающим отстаивание жизненно важных интересов.

Требование повысить уровень доверия стало особенно заметно в прошедшем году. Когда президент Барак Обама провел риторическую «красную черту» в Сирии, а затем не поддержал угрозу действиями, критики обвинили его в нерешительности, которая развязывает руки политикам в других странах. Авантюрные действия Путина в Восточной Украине – лишь наиболее явный пример последствий снижения доверия к тому, что США способны выполнять свои угрозы. Бывший вице-президент Чейни заявил, что вне всякого сомнения Путин считает Обаму слабым, и это вдохновляет Россию на агрессию. Критика, исходящая преимущественно (но не исключительно) от главных ястребов на рынке идей, также подразумевает, что решимость и сила могут как-то сдерживать подобные действия. Этим критикам хорошо бы вспомнить один из постулатов политической психологии: действующие лица мировой политики привычно преувеличивают свое влияние на решения, принимаемые другими. Кризис на Украине – в той мере, в какой он фактически является кризисом для Соединенных Штатов – имеет региональную динамику, которая не зависит от действий Вашингтона. Нет оснований полагать, будто Кремль учитывал в своих стратегических расчетах, в какой степени можно доверять словам Белого дома – во всяком случае, не больше, чем в 1970-х годах.

Не стоит так уж бояться снижения уровня доверия. Когда администрация Рейгана вывела американские войска из Ливана после бомбежек казарм в 1983 г., ястребы вполне предсказуемо вышли из себя. «Если нас выгонят из Ливана, радикальные элементы будут праздновать серьезную победу, – сказал государственный секретарь Джордж Шульц. – Многие страны получат сигнал о том, что Советскому Союзу можно доверять, а полагаться на США будет роковой ошибкой». Майкл Ледин высказался еще более определенно: «Поражение в Ливане окрылит наших врагов на Ближнем Востоке и в других местах. По всей вероятности, мы заплатим несоразмерно высокую цену за провал в Ливане»/ – от Ближнего Востока до Центральной Америки, где воодушевятся партизаны, поддерживаемые Советами. Союзники и потенциальные друзья США испытают сильнейшее разочарование, включая египтян, которые, как казалось Ледину, «еще дальше отойдут от Кемп-Дэвидского соглашения». К счастью для США, влияние Советского Союза на Ближнем Востоке не увеличилось, его союзники-партизаны не изменили тактику, а египтяне не отказались от договорных обязательств. Страхи перед последствиями снижения уровня доверия оказались, как обычно, беспочвенными.

Последний пример слияния средств с целями касается одного из столпов системы безопасности Соединенных Штатов. Арбатов едва ли был единственным экспертом, удивившимся тому, что НАТО не только пережила распад СССР, но и расширилась. Расширение поддерживали даже либералы и реалисты, но все они соглашались с тем, что альянс должен измениться – как по своей миссии, так и по составу, чтобы иметь шанс на выживание. С точки зрения либералов, расширение было способом стабилизации положения в странах бывшего советского блока и их интеграции в Евросоюз. Сравнительно немногочисленные сторонники из числа реалистов ценили накопление выгод от победы в холодной войне – на тот случай, если лидеры России в будущем задумают возродить былое могущество страны. Экспансия позволила альянсу найти новый «смысл существования» и не допустить потери импульса и темпа, что вполне могло случиться после утраты прежней цели. Согласно расхожей фразе того времени, НАТО стояла перед выбором: «расширяться или умереть». Альянс, который когда-то был главным инструментом недопущения Советов в Западную Европу (размещения американских войск и исключения реваншизма в Германии, согласно хорошо известной формуле), в 1990-х гг. стал самоцелью. Колин Пауэлл обобщил это ошибочное принятие средств за цели в названии своей статьи, опубликованной в журнале Foreign Affairs: «Стратегия партнерств». Партнерства больше не были стратегическими целями; они стали целями стратегии.

Когда нет каких-то безотлагательных целей или угроз, инерция политической ситуации может привести к тому, что ранее использовавшиеся средства приобретают видимость целей. В результате американские политики могут испытывать давление и считать себя обязанными бороться с китайцами за доступ к морям, осуществить интервенцию в Сирии, чтобы поддержать свое реноме, или расширять НАТО ради сохранения жизнеспособности этого блока. Возвышение средств до уровня целей в отсутствие угрозы можно понять, но от этого оно не становится логичным или умным. Стирание различий внесло такую путаницу в стратегическое мышление американских политиков, что в некоторых случаях ненужная конфронтация стала более чем вероятным исходом.

Формулирование постсоветской политики

Отсутствие угроз имело и другие, более предсказуемые последствия для выработки внешней политики и политики в области национальной безопасности. Некоторые из них достойны краткого упоминания. Устранение традиционного стратегического императива повысило статус нестратегических соображений в политическом процессе. В частности, внутриполитические и бюджетные озабоченности оказывают гораздо более сильное влияние на принятие решений, чем в годы холодной войны.

В странах, где внимание не приковано к главному и всепоглощающему врагу, внутренние факторы начинают оказывать гораздо более сильное влияние на внешнюю политику. В частности, конгрессменам не приходится беспокоиться по поводу потенциально негативного воздействия на политику интересов местных этнических или других групп. Когда национальной безопасности ничто не угрожает, можно свободно продвигать интересы разных лобби, не опасаясь серьезных последствий. В итоге целый ряд внутриполитических лобби оказывают гораздо более сильное воздействие на внешнюю политику после окончания холодной войны. Например, в начале 1990-х гг. США решительно склонялись на сторону Армении, когда армянская диаспора пустила глубокие корни. В годы холодной войны национальные интересы иногда сталкивались с интересами израильского лобби; сегодня законодатели соревнуются в подобострастном отношении к Американо-израильскому комитету по общественным связям. При отсутствии давления извне наиболее решительное влияние оказывается изнутри. Соединенные Штаты одержимы несущественными вопросами, такими как формальное признание массовой резни 1915 г. в Турции геноцидом или сохранение бессмысленного эмбарго в отношении Кубы.

Эпоху после окончания холодной войны можно легко истолковать как 25-летний пример организационного поведения. Как могли ожидать все знакомые с произведениями Мортона Гальперина, защита выделяемых ресурсов стала главной заботой огромной бюрократии, созданной специально для борьбы с Советами. В 1990-е гг. защитники бюджетного статус-кво доказывали, что США нужно быть готовыми к ведению двух региональных войн одновременно, что потребует примерно такого же уровня расходов на оборону, как в годы холодной войны. Иначе потенциальные враги могут начать наступление, воспользовавшись тем, что вооруженные силы Соединенных Штатов связаны ведением боевых действий в другом регионе. Было не до конца понятно, о каких «двух театрах военных действий» идет речь, но многие считали, что имеются в виду Ближний Восток и Северо-Восточная Азия. Если бы США пришлось снова иметь дело с президентом Ирака Саддамом Хусейном, то, согласно этим представлениям, Пхеньян мог бы нанести удар по Южной Корее. Тот факт, что эта цепочка событий была чем-то из области фантастики и что страны принимают решение о вторжении на территорию соседней страны, руководствуясь совсем другими соображениями, не особо беспокоил сторонников этого аргумента, главной целью которых было избежать ужасов «мирного дивиденда» – логичного следствия устранения главной угрозы для Запада.

Если нет вызовов национальной безопасности, решения будут приниматься под влиянием финансовых требований. Например, военные расходы обычно рассчитываются как процент ВВП, чтобы доказать, что Соединенные Штаты тратят на оборону не так много, как могли бы, или что существует некий оптимальный уровень правильного планирования военных расходов. Иногда проводится довольно явная связь, как в 2009 г., когда сенатор Джеймс Инхоуф предложил законопроект о том, чтобы отныне на нужды обороны всегда выделялось 4% ВВП. Эту идею поддержали многие.

Законопроект не был принят, но идея все еще жива, и эта цифра стала общепринятой. Подобное грубое использование бюджета в качестве руководящего стратегического ориентира, наверно, как нельзя лучше подходит для завершения исследования патологического влияния окончания холодной войны на вопросы национальной безопасности США. Когда серьезные аналитики утверждают, что определенный уровень расходов должен поддерживаться независимо от внешних условий, тем самым практически защищая расходы ради расходов, или от того, как функционирует американская экономика, необходимо отказаться от претензий на существование какой бы то ни было стратегии. В подобных произвольных, явно нестратегических целях военных расходов не было бы надобности, если бы существовали угрозы, которые нужно отводить. Как оказывается, в мире есть угрозы и после окончания холодной войны, но только не для безопасности Соединенных Штатов: это прежде всего военный бюджет, оказавшийся под давлением. Его защитники выдвинули аргументы, казавшиеся логичными, но лишь до тех пор, пока их не подвергли последовательному анализу.

* * *

Холодной войны не пережил не только Советский Союз, но и способность американцев ясно мыслить в стратегических вопросах. Быть может, предупреждение Арбатова не сбылось во всех деталях, но в целом устранение врага действительно оказалось губительным для глобальной стратегии США. Попытки нащупать верный путь в эпоху отсутствия угроз ни к чему не приводят из-за поверхностных, непродуманных и опасных идей, доминирующих в национальной политике обеспечения безопасности на протяжении более двух десятилетий. В итоге Соединенные Штаты больше беспокоятся и тратят, чем это необходимо для достижения целей.

В годы холодной войны угроза помогла создать гигантское стратегическое сообщество; после ее окончания это стратегическое сообщество помогает создавать угрозу. Люди, беспокоящиеся по поводу неопределенности, сложности и неопознанных опасностей, явно ностальгируют по более простым временам, когда все мысли американских стратегов были заняты агрессивным, тоталитарным врагом с многомиллионной армией и тысячами боеголовок. Однако аналитики с менее избирательной памятью могут вспомнить, что Советский Союз был не только осязаемым и непредсказуемым противником, но и гораздо более серьезной угрозой для интересов Запада, чем неизвестные неизвестности, которые не дают спокойно спать современным американским стратегам.

США вышли победителями из холодной войны, но почему-то считают, что им сегодня угрожают более серьезные опасности. Вашингтону было бы неплохо вспомнить слова одного из своих лучших мыслителей, Джорджа Кеннана: «Если кажется, что в данный момент нам грозит страшная беда, то это плод нашей собственной фантазии». Соединенные Штаты сегодня переживают наименее проблемное время за всю свою историю, даже если мы это не вполне сознаем.

США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 4 мая 2015 > № 1363829 Кристофер Феттвайс

Обновление себя и мира

Михаил Коростиков

Участие в БРИКС бросает России интеллектуальный вызов

Резюме БРИКС даёт России шанс уйти от затягивающего все глубже украинского омута, занявшись интеллектуальным обновлением себя посредством обновления мира. Поле для работы огромно.

Объединение России, Бразилии, Индии, Китая и Южной Африки (БРИКС) за шесть лет уже сделало полный круг председательств, и в июле 2015 г. саммит возвращается в Россию. Зачем нам этот формат? Получили ли мы от него то, что хотели? В России исследователи проблематики БРИКС в целом едины в оценках задач, стоящих перед организацией. Исполнительный директор Национального комитета по исследованиям БРИКС Георгий Толорая в статье «Зачем России БРИКС?» указывал, что первая цель объединения – реформа международных финансовых институтов, вторая – создание совместных механизмов безопасности, третья – выработка новой парадигмы развития человечества. Для России же БРИКС в настоящий момент – главная поддержка в условиях резко ухудшившихся отношений с Западом. На последний тезис делают упор другие известные сторонники идеи БРИКС в России, депутат Госдумы Вячеслав Никонов и координатор в МИДе по вопросам БРИКС и G20 Вадим Луков.

БРИКС, однако, пока не выступил с официальным и согласованным видением своего будущего. Клуб выражает озабоченность различными проблемами, обсуждает отдельные прикладные аспекты сотрудничества и проводит закрытые приватные переговоры. Является ли это должным форматом отношений для пяти стран, претендующих на лидерство в рамках целых континентов? Задействован ли в полной мере потенциал объединения, дал ли БРИКС миру то, чего от него ждут? Многие полагают, что нет. На первый план в БРИКС должен выйти политический аспект взаимодействия, разработка программы построения более справедливого и менее конфликтного мира.

Россия в этом случае получила бы отличную возможность повысить свой международный престиж и решить внутренние проблемы, связанные с кризисом самоопределения. Обида на недостаток уважения, изоляционистские лозунги об импортозамещении, «особом пути», «духовных скрепах» и «русском мире» маскируют боязнь признать очевидное: страна нуждается в радикальном идеологическом обновлении, она неспособна на основе прошлого опыта воспроизвести практически ничего привлекательного. Европейские страны, которые на протяжении всей истории России были основным источником средств модернизации, свернули сотрудничество и ввели санкции. Даже ближайшие партнеры России по ОДКБ и ЕАЭС, Белоруссия и Казахстан, периодически устраивают демарши, пытаясь играть на противоречиях Москвы с ЕС и с Китаем, и во внутренней политике часто используют антироссийскую риторику. Наконец, кульминацией снижения авторитета России стала окончательная потеря в 2014 г. Украины как дружественного государства, что вызвало радикальное изменение внутреннего и внешнего курса. К сожалению, не в лучшую сторону: речь теперь идет не о развитии и росте, а о стабилизации и экономическом выживании.

БРИКС дает шанс уйти от затягивающего все глубже водоворота, не просто сохранив самоуважение, но и нарастив международный вес через решение актуальных проблем человечества. Поле для работы огромно. По сути, пять государств собрала вместе не позитивная, а негативная повестка: перед ними встают угрозы, преодолеть которые можно только сообща. Они носят комплексный и долговременный характер: устаревшая система международного управления; не отвечающая внутренним запросам стран мировая финансово-экономическая система; структурные проблемы глобального экономического развития; экологическая деградация; искаженное в пользу группы западных стран информационное поле. Эти вопросы будут основными на повестке дня в XXI веке, и государство или сообщество государств, способное предложить их оптимальное решение, вправе рассчитывать на поддержку большинства стран мира. Будущая международная система должна быть максимально инклюзивной и отвечающей нуждам нового большинства активных участников мировой политики. При ее разработке необходимо избежать конфронтации с Соединенными Штатами и Евросоюзом, предложив им достойное место, соответствующее их потенциалу, но не предоставляющее никаких экстраординарных преимуществ, которыми они обладают сегодня.

Остановимся подробнее на том, почему именно вышеперечисленные аспекты современного мироустройства нуждаются в реформировании.

Глобальное управление

Устаревшая система международного управления сложилась по итогам Второй мировой войны и давно не отвечает современным реалиям. Основной целью ООН на момент создания было предотвращение конфликта между сильнейшими участниками международных отношений. В 1945 г. совокупное население стран, входивших в Совет Безопасности ООН (включая зависимые территории), составляло приблизительно 66% населения планеты. Объем ВВП этих государств и территорий равнялся 59% совокупного ВВП земного шара. Они были победителями в войне и впоследствии стали единственными обладателями ядерного оружия. В 2014 г. совокупный ВВП стран Совбеза был равен 44% от общемирового, а доля в населении планеты опустилась до 26%. Ядерным оружием сейчас обладают еще как минимум Индия, Пакистан, Израиль и КНДР, около 20 стран являются «пороговыми», то есть могут создать его в течение 3–6 месяцев с момента принятия такого решения. Все это говорит не о необходимости включить их в мировые управляющие органы, но лишь о том, что данная технология не так уж сложна в производстве и обладание ею является личным выбором государства, а не правом на членство в элитном клубе.

У человечества есть два варианта выхода из этой ситуации. Первый – начать еще один мировой конфликт для определения относительного веса каждого из центров силы. Другой – попробовать реформировать ООН таким образом, чтобы учесть новый мировой расклад. Именно это должно стать одной из главных задач БРИКС на ближайшее десятилетие. Отсутствие представительности в Совбезе ООН подрывает доверие к этому уникальному международному институту, который по набору функций безальтернативен. Понятны все связанные с этим риски. Совбез должен быть достаточно компактен для сохранения работоспособности, но при этом отражать актуальный мировой расклад. Постоянные члены, среди которых два государства БРИКС, делиться властью не стремятся. БРИКСу нужен консенсус по этим вопросам внутри группы, чтобы стать агентом и адвокатом изменений вне ее.

В качестве одной из мер Россия могла бы предложить институт совместного открытого обсуждения определенных вопросов из повестки ООН внутри БРИКС вне зависимости от ротации в Совбезе. Если какое-то решение критически важно для Индии, Бразилии и ЮАР и при этом не затрагивает российские или китайские национальные интересы, отчего не предоставить им вето России или КНР либо как минимум активную поддержку. По факту в большинстве вопросов страны БРИКС и так голосуют солидарно, поэтому открытое выдвижение принципа совместного обсуждения, к примеру, вопросов международного развития позволило бы нарастить вес России, не меняя структуру Совбеза. В этом случае официально ответственными за сохранение его устаревшей конфигурации стали бы США, Великобритания и Франция.

Мировая финансово-экономическая система в настоящий момент является главной темой обсуждения внутри группы БРИКС как на ее саммитах, так и в рамках кооперации пятерки на платформе G20. Работа Бреттон-Вудских институтов была тщательно проанализирована в 2001 г. комиссией под руководством Алана Мельцера, которая впоследствии представила Конгрессу Соединенных Штатов развернутый отчет в том числе и о том, почему деятельность МВФ оказалась неэффективна в период латиноамериканского долгового кризиса 1980-х гг., азиатского финансового кризиса 1997 г. и дефолта в России в 1998 году. В отчете комиссии было указано, что ведущие промышленно развитые страны используют МВФ в своих целях, а степень и форма контроля Фонда над экономикой должников подрывает их демократическое развитие. МВФ и Всемирный банк продолжают зачастую действовать в качестве проводников интересов США и Западной Европы, в частности, в механизме «покупки голосов» в Совбезе и Генассамблее ООН (исследования Иляны Кузиемко и Эрика Веркера), а также позволяют развитым странам «поощрять» и «наказывать» развивающиеся через варьирование количества условий при выдаче кредитов. Неспособность Конгресса США с 2010 г. поддержать одобренную остальными членами G20 реформу МВФ наглядно показывает пределы согласия Вашингтона на изменение системы. Всемирная торговая организация с 2001 г. не может продвинуться в Дохийском раунде переговоров, так как стороны не способны договориться о субсидиях на сельхозпродукцию. Наконец, рейтинговые агентства в начале 2015 г. понизили рейтинг России ниже инвестиционного несмотря на стабильную макроэкономическую ситуацию и значительные золотовалютные резервы.

«Давить на совесть» и требовать более справедливого распределения управляющих ролей в этих институтах с высокой долей вероятности бесполезно. Потеря рабочих мест, рынков и сжатие экономики всегда будут более серьезной угрозой для стран развитого мира, чем обвинения в двойных стандартах и несправедливости. Ситуация даже немного комична: незападные страны пытаются добиться большего представительства в институтах, созданных с целью структурирования мира по модели западных государств. Целью БРИКС должно стать создание параллельных структур, которые отражали бы интересы их долгосрочного развития. Подписание соглашения о Банке БРИКС и заключение договора о валютных свопах в 2014 г. – шаги в верном направлении, как и заявление в начале 2015 г. о возможности создания собственного рейтингового агентства. Тем не менее очень важно, чтобы инициативы не превращались в карго-культ, имитирующий уже имеющиеся институты с единственной целью выразить несогласие с Западом. В обновленном банке развития и валютном фонде есть реальная потребность, которая связана с возникновением вызовов, не существовавших в эпоху становления Бреттон-Вудской системы. Развертывание широкой программы инфраструктурных, «зеленых» и высокотехнологичных инвестиций (особенно в странах глобального Юга) является необходимой предпосылкой для расширения рынков, которое необходимо для мирного и сбалансированного развития планеты.

Хорошим примером нового типа институтов может стать Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, созданный Китаем в 2014 г. и уже получивший поддержку большинства азиатских и крупных европейских государств несмотря на скрытое противодействие США. Россия после некоторых раздумий (годом ранее решение было отрицательным) также решила в него вступить. Сомнения понятны: как и Экономический пояс Шелкового пути, АБИИ – чисто китайский проект, в котором Россия может играть только вторую, а то и третью скрипку. В конце концов Кремль, похоже, смирился с тем, что имеющий первую или вторую (по разным критериям) экономику мира Китай естественным образом возьмет на себя руководство новыми финансовыми институтами.

Россия взамен может и должна претендовать на роль политического центра объединения, но для этого ей необходимо сделать свой курс более глобальным, перестать опираться на понятные только внутри страны локальные ценности и продемонстрировать готовность работать ради общего блага. Внутренний дискурс в государстве должен стать менее конфликтным и более ориентированным на поиск возможностей сотрудничества со всеми участниками мировых процессов, но в особенности – странами БРИКС.

Структурные экономические проблемы

Структурные проблемы экономического развития мира в целом и стран БРИКС в частности – другой объединяющий фактор, изучению и изменению которого следует посвятить время и силы. Страны имеют совершенно разные экономики, но существует общая черта: их «формулы роста» социально и экологически неустойчивы даже в среднесрочной перспективе. Фактически все пять моделей построены вокруг форсированной эксплуатации основного преимущества и негласном общественном консенсусе относительно того, что ради быстрого обогащения можно пожертвовать некоторыми вещами вроде экологии, социальной справедливости и политических свобод. Природные ресурсы в Бразилии, России и ЮАР, а также трудовые ресурсы Индии и Китая сделали возможным повторение за 20–40 лет пути, на который у западных стран ушло 200–300 лет. Однако старые капиталистические государства ядра мир-системы в 1970-е – 2000-е гг. экспортировали социальные, экологические и иные издержки в страны БРИКС и другие развивающиеся государства. Смогут ли повторить этот путь новые центры силы? Очевидно, что нет, издержки выводить просто некуда, последним индустриализируемым таким образом регионом станет, по всей видимости, континентальная Юго-Восточная Азия.

Перефразируя Льва Толстого, модель каждой из стран БРИКС неустойчива по-своему. В BRICS Report, вышедшем в 2012 г., авторы указывали следующее. Основной проблемой Бразилии является слабый финансовый сектор и недостаток конкурентоспособных товаров; России – недостаточная скорость реформы сырьевых монополий и плохой инвестиционный климат; Индии – неудовлетворенность базовых социальных потребностей населения и неразвитая инфраструктура; Китая – неравенство и недостаток внутреннего потребления; ЮАР – безработица и исключенность больших групп населения из процесса модернизации. Между тем вне зависимости от конкретных проблем результат приблизительно схож: рост неравенства и деградация окружающей среды. Согласно Книге фактов ЦРУ, коэффициент Джини в странах БРИКС составляет от 36,8 в Индии до 63,1 в Южной Африке, втором из самых неравных обществ на планете. Несмотря на беспрецедентное развитие последних 20 лет и принесенные на алтарь благосостояния жертвы, страны БРИКС (в особенности Индия и Китай) вряд ли когда-нибудь смогут добиться стандартов потребления развитых стран: на это просто не хватит ресурсов.

В настоящий момент конфликты внутри каждой из стран БРИКС сдерживаются консенсусом создания общего экономического «пирога», когда общественное мнение сходится на том, что гораздо выгоднее создавать прибавочный продукт, чем его перераспределять. Замедление темпов роста, которое уже некоторое время имеет место в Бразилии и России и начинается в Индии и Китае, неизбежно сместит общественный запрос от создания капитала к его перераспределению, так как сопоставимый с западным уровень индивидуального потребления не будет достигнут к моменту замедления роста экономики. Странам БРИКС необходимо сконцентрироваться на интеллектуальном поиске новой экономической модели, которая позволит предотвратить конфликты и сделать рост более равномерным и менее экстенсивным. Для этого необходимо налаживание тесной кооперации на базе уже существующего BRICS Think Tank Council и расширение научных связей внутри других исследовательских институтов. Работа над этой задачей могла бы вдохнуть новую жизнь в российскую гуманитарную школу, которая в XX веке была одной из наиболее влиятельных в мире. Для этого России придется преодолеть преобладающий сейчас курс на консерватизм и автаркию, которые вряд ли найдут сторонников в странах, где большинство населения младше 40 лет, а прошлое чаще всего означает отсталость, диктатуру и колониализм.

Экологическая деградация и информационное отставание

Экологическая деградация стран БРИКС достаточно хорошо описана в исследовательской литературе. Четыре изначальных члена БРИКС стабильно занимают позиции в первой шестерке по выбросам метана и углекислого газа. Экологические проблемы уже, по некоторым оценкам, стоят Китаю до 15% ВВП и наносят существенный ущерб другим странам БРИКС. Связано это прежде всего с массированной добычей ресурсов в России, Бразилии и Южной Африке и экспоненциальным ростом их потребления в Китае и Индии. Осознавая важность этой проблемы и связанных с ней рисков, Chatham House в декабре 2012 г. выпустил подробный доклад с описанием проблемы и предложил создание так называемой Resource 30 (R30), диалогового формата тридцати главных поставщиков и потребителей ресурсов, которые совместно решали бы возникающие трудности.

Идея заслуживает внимания, и начать можно как раз с обсуждения вопроса в рамках БРИКС. Пять стран совокупно представляют более 40% мирового населения, на их территории находятся наиболее экологически пострадавшие места: озеро Карачай, города Норильск и Дзержинск в России, река Ямуна и город Вапи в Индии, Тяньин и Линфен в Китае, Рондония в Бразилии и Витбэнк в Южной Африке. Помимо солидарных усилий в рамках конференций по климату и взаимодействия в формате BASIC, странам БРИКС стоит задуматься о финансировании через Банк развития БРИКС проектов обновления наиболее пострадавших от загрязнения районов.

Недостаток таких инициатив на национальном уровне связан как с боязнью потерять конкурентоспособность из-за роста стоимости производимой продукции, так и с тем, что долгое время эти издержки считались приемлемыми в период модернизации. Сейчас внимание к проблеме все более выражено, особенно в Китае, где 24 апреля 2014 г. принят новый закон о защите окружающей среды, который министр назвал «объявлением загрязнению войны». В широком смысле задачей становится создание в странах БРИКС целых отраслей экономики, связанных с переработкой отходов, восстановлением почв, вод и качества воздуха. Без сомнения, решение этой проблемы без ущерба для экономического роста найдет поддержку в других развивающихся странах.

Искажение информационного поля связано с тем, что в мире в целом и в странах БРИКС в частности наблюдается доминирование источников развитых стран, и значительная часть информации доходит до жителей государств пятерки через западные каналы. Результат – недостаток информации и ее зачастую предвзятый характер. ВВС и CNN транслируют только то, что считают интересным западному зрителю в соответствии с его сформировавшимися стереотипами. Проблемой является даже не столько искажение информации, сколько то, что ее в принципе недостаточно.

В сложившейся ситуации немало вины самих стран БРИКС. К примеру, ведущий российский иновещательный телеканал RT ведет трансляцию на английском, испанском и арабском языках, RTVi – только на русском. Лучше обстоят дела у интернет-проекта RBTH, который имеет версии на всех языках БРИКС. К сожалению, согласно исследованию TNS Global, телевидение все еще популярнее интернета во всех странах сообщества, его регулярно смотрят 66% зрителей КНР, 73% россиян, 78% индусов, 82% бразильцев, 85% жителей ЮАР, а это означает, что до большинства населения БРИКС информация просто не доходит. Точно так же не ведут вещание на других национальных языках БРИКС каналы Индии, Бразилии и ЮАР. Примером может служить китайская вещательная сеть CCTV, которая имеет действующие каналы на русском и английском и собирается запустить трансляцию на португальском. Тем не менее из-за универсальности английского языка глобализированное население стран БРИКС неизбежно обращается к англоязычным источникам.

Число изучающих языки друг друга в странах БРИКС несопоставимо меньше изучающих английский. Прочные межцивилизационные связи в XXI веке создаются не встречами на высшем уровне, а миллионами низовых контактов между предпринимателями, учеными, студентами и туристами. Пока представители всех стран БРИКС предпочитают учиться в ЕС, Японии и США, писать научные статьи в тамошних журналах и инвестировать в другие места. Доминирование Запада проявляется не столько в преобладающей военной и экономической мощи, сколько в том, что он стал, в терминологии Антонио Грамши, интеллектуальным гегемоном.

Среди мер усиления гуманитарного сотрудничества стоит отметить инициативу создания Университета БРИКС, который, скорее всего, будет в законченном виде представлять собой обмен студентами для прохождения магистерских программ. Тем не менее эта мера явно не в состоянии качественно продвинуть сотрудничество. Ее необходимо дополнить резким расширением количества квот на обучение иностранцев из БРИКС в вузах стран сообщества; организацией больших культурных мероприятий, связанных с БРИКС; увеличением объема издания литературы стран БРИКС на их территории; тематическими передачами на центральных каналах телевидения и многим другим. Хороший пример подала ЮАР, решившая выдавать руководителям компаний из стран БРИКС визы сразу на 10 лет. Впрочем, прежде всего необходимо понимание того, что БРИКС – осознанный долговременный выбор России, которая хочет стать одним из лидеров мира будущего, а не разменная карта в период ухудшения отношений с Западом.

Конечно, проблемы не ограничиваются этими пятью. Есть простор для кооперации в сфере безопасности, борьбы с бедностью, исследования космоса и многих других вещей, но данные пять направлений сотрудничества должны послужить фундаментом для всех остальных. Позиции по этим вопросам внутри пятерки схожи, поэтому достичь консенсуса и выступить адвокатом изменений на международной арене будет проще. Именно смелость в решении этих задач способна сплотить вокруг БРИКС мировое общественное мнение. Россия должна взять на себя роль рулевого, задающего кораблю пяти государств направление в будущее, а также поставить БРИКС и взаимоотношения с участниками объединения в центр своей внешнеполитической повестки.

Преобладающий последний год фокус на украино-российских отношениях, составной частью которого является необходимость постоянно давать отпор Вашингтону и Брюсселю – не то, чего заслуживает Россия в эпоху тектонических сдвигов в мировой политике и экономике. Интеллектуальное строительство нового мира способно благотворно повлиять и на внутреннюю политику, которая наконец-то получит новый формат развития, не предполагающий бесконечных попыток добиться признания от западных государств. Этот курс не подразумевает отказ от западных ценностей или европейской цивилизации, он позволит стране стать самодостаточным и влиятельным субъектом, который без сомнения сможет претендовать на более достойное место в том числе за европейским столом. Фраза Александра Михайловича Горчакова «Россия сосредотачивается» должна обрести новое продолжение: Россия сосредотачивается на БРИКС, чтобы вернуться обновленной.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 мая 2015 > № 1363828 Михаил Коростиков