Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

РЕГИОНАЛЬНЫЕ АМБИЦИИ САУДОВСКОЙ АРАВИИ: ЗАПАС ПРОЧНОСТИ

ДЕНИС МИРГОРОД

Кандидат политических наук, профессор кафедры международных отношений, политологии и мировой экономики ИМО Пятигорского Государственного Университета.

Для Саудовской Аравии и всех ближневосточных государств, возможно, наступает период качественных изменений в механизме взаимодействия друг с другом, что способно привести как к обособлению определённых региональных акторов от королевства, так и к укреплению субъектно-объектных связей с ним.

Одной из наиболее заметных черт современного Ближнего Востока можно считать внутрирегиональную дихотомию, сформировавшуюся по причине длительной положительной конъюнктуры на рынках углеводородного сырья. Этот тренд, начавшийся с середины 1970-х гг., видоизменил статус ряда ближневосточных государств и предопределил смещение центров влияния. С учётом новых реалий в нефтегазовой сфере и сохранения высокой неопределённости из-за пандемии ресурсно-ориентированные экономики Ближнего Востока вынуждены пересматривать расходы. Сокращение трат на внутренние нужды также может повлиять на способность воздействовать (в первую очередь финансово) на региональные процессы.

Саудовская Аравия долго выступала донором для многих государств Ближнего Востока и уже приступила к чувствительному секвестированию бюджета. Потенциально это может негативно сказаться на локальных внешнеполитических амбициях официального Эр-Рияда, который на протяжении трёх десятков лет позиционировал себя в качестве одного из военно-политических и экономических центров региона.

Нефтяной рынок: многопользовательский режим

Качество саудовской нефти и простота её добычи возвели страну в статус игрока, способного де-факто в одиночку регулировать процесс ценообразования на сырьё. Долгое время Саудовская Аравия могла легко выводить на рынок дополнительные объёмы «чёрного золота», исходя из собственных интересов, а также в угоду стратегическим партнёрам. Подобных примеров множество: от ценовой войны 1985 г. с СССР до кризиса перепроизводства 2008 и 2014 годов. К этому также следует добавить особый статус Саудовской Аравии в ОПЕК – самой «первой среди равных». Многие эксперты в нефтегазовой сфере и высокопоставленные сотрудники Организации не раз заявляли о том, что ОПЕК – это и есть Саудовская Аравия, обладающая ярко выраженными конкурентными преимуществами перед другими странами-участницами (мобилизационный потенциал, стоимость добычи, разносторонние рынки и так далее).

2020 г. наглядно продемонстрировал, что качественные изменения затронули и позиции Саудовской Аравии как главного производственного регулятора нефтяного ценообразования. Этот процесс определяется как минимум тремя факторами.

Во-первых, наращивание добывающего потенциала других членов ОПЕК, хотя раньше КСА не предполагало, что они способны в короткие сроки увеличить производство нефти.

Во-вторых, повышение стрессоустойчивости России к негативным последствиям от относительно продолжительных периодов низких цен на энергоносители благодаря диверсификации поставок, бюджетному планированию и преимуществ от транспортировки нефти, главным образом, через трубопроводы.

В-третьих, появление нового серьёзного конкурента на рынке в лице США. Соединённые Штаты, как и Россия, независимы от ОПЕК, но обладают другим преимуществом – разноплановой экономикой, которая гораздо меньше зависит от продаж «чёрного золота». При этом ставка Вашингтона на сланцевую нефть хоть и не оправдалась в полной мере, всё же потребует от производителей традиционной нефти, включая Саудовскую Аравию, более длительного, на основе соглашений формата ОПЕК+, сохранения низких цен на топливо для нейтрализации сланцевой угрозы со стороны США.

Таким образом, игра на нефтяном рынке усложнилась, что формирует целый спектр проблем и угроз для Саудовской Аравии, которая за счёт продажи этого ресурса получает порядка 90% экспортных доходов, 75% бюджетных поступлений и 45% ВВП (средневзвешенные значения за десять лет). Другими словами, нефть является для королевства залогом благополучного существования и гарантией поддержания внешнеполитических амбиций, особенно на ближневосточном направлении, успехи на котором главным образом были связаны с возможностями Эр-Рияда оказывать ощутимую экономическую помощь ряду стран региона за счёт прямых иностранных инвестиций, кредитов, денежных вливаний и так далее.

Урезание расходов

В сложившейся ситуации власти Саудовской Аравии вынуждены корректировать бюджет, принимать болезненные и непопулярные меры и ожидать глубокого сокращения расходов, поскольку страна сталкивается с двойным кризисом, вызванным пандемией COVID-19 и обвалом на мировых рынках нефти. В частности, об этом официально заявил министр финансов королевства Мохаммед аль-Джадаан в интервью саудовскому телеканалу “Al Arabiya”. Он подчеркнул, что «в течение последних десятилетий в государстве не наблюдалось такого серьёзного кризиса», и добавил: «Важно, чтобы мы приняли очень жёсткие и решительные действия. Они могут быть болезненными, но они необходимы».

Примечательно, что ещё до всех глобальных потрясений саудовский бюджет был свёрстан с расчётом на то, что его дефицит составит не более 6,7%, что и так является наивысшим показателем за всю историю страны. Однако перипетии 2020 г. значительно повлияли на прогнозы относительно итоговых показателей соотношения между доходной и расходной частями бюджета Саудовской Аравии. Ожидания различных финансовых институтов и рейтинговых агентств варьируются между 13% и 15% в зависимости от конъюнктуры на нефтяном рынке и скорости восстановления мировой экономики.

С целью демпфирования последствий кризиса Саудовской Аравией принимается целый набор фискальных мер. Так, уже объявлено о том, что королевство утроит налог на добавленную стоимость с 5% до 15% в июле, приостановит надбавку на прожиточный минимум для работников государственного сектора. Также произойдёт сокращение и задержка реализации национальных проектов, являющихся частью Saudi Vision 2030, многомиллиардной инициативы, направленной на диверсификацию и реформирование саудовской экономики с целью снижения её зависимости от продаж энергоносителей. На текущий момент общее сокращение государственных расходов составляет порядка 100 млрд риалов (26,6 млрд долларов), или примерно 10% от общих расходов из первоначального бюджета на 2020 год.

Для Саудовской Аравии ситуация, помимо всего прочего, усугубляется многочисленными финансовыми обязательствами, которые призваны поддержать статус страны как одного из региональных лидеров. В первую очередь, речь идёт об уже упомянутой инициативе Saudi Vision 2030, отсрочка выполнения которой ставит под большой вопрос среднесрочные перспективы королевства по частичной смене ориентации экономики и повышения её маневренности в условиях нестабильных цен на углеводородное сырьё. Также необходимо упомянуть военный бюджет, пока не затронутый сокращением, чрезмерно раздутый, непропорциональный размерам и успехам саудовской армии. Ожидается, что расходы страны на вооружённые силы в 2020 г. составят 67,6 млрд долларов, что уступает только соответствующим расходам США и Китая и практически на 20 млрд превосходит зачастую критикуемый Западом «милитаристский» военный бюджет России. При этом, согласно различным профильным рейтингам, по военному потенциалу в мире Саудовская Аравия не входит даже в десятку, а на Ближнем Востоке уступает Египту, Турции и Ирану, военные бюджеты которых в совокупности не дотягивают до королевства. Наконец, существенная расходная статья бюджета Саудовской Аравии – финансовая помощь иностранным государствам, которую уместно рассматривать как один из основных инструментов её внешней политики, главным образом – в ближневосточном регионе, также может быть урезана.

Экономическая дипломатия Саудовской Аравии на Ближнем Востоке

За последние двадцать лет Саудовская Аравия предоставила более 90 млрд долларов в виде иностранной помощи 79 странам. Основными реципиентами выступают страны Ближнего Востока. Так, за указанный период, Йемен получил около 17 млрд долларов, Сирия – 7 млрд долларов, Египет – 2.2 млрд долларов, Палестинская автономия – 2 млрд долларов, Судан – 1,5 млрд долларов и так далее. При этом речь идёт именно о средствах, направляемых целевым образом на различные гуманитарные и инфраструктурные проекты. В дополнение к этому саудовцы, зачастую совместно с другими монархиями Аравийского полуострова, выдавали значительные кредиты странам региона. В качестве косвенной поддержки Саудовской Аравией других ближневосточных государств также можно указать денежные переводы иностранной арабской рабочей силы своим семьям.

Очевидно, что в текущих кризисных условиях и при сохранении длительной негативной конъюнктуры на нефтяном рынке королевство будет вынуждено корректировать механизмы влияния на сопредельные государства. Основной вопрос в том, какими будут изменения в рассматриваемом сегменте внешней политики Саудовской Аравии? Будут они иметь количественные или качественные преобразования?

Эр-Рияд не смог выработать альтернативные механизмы реализации своей политики на Ближнем Востоке, что означает невозможность резкого снижения расходов на поддержку соседних государств. В свою очередь, для многих стран региона саудовская поддержка является чуть ли не единственным шансом компенсировать внутриэкономические проблемы на щадящих условиях – в отличие от, например, кредитов, предоставляемых международными экономическими институтами. При этом гарантией получения помощи, естественно, выступает лояльность внешнеполитическим императивам Саудовской Аравии. Существуют прецеденты, когда Иордания, Ливан, Палестинская автономия и, в некоторой степени, Египет полностью или частично лишались уже согласованной саудовской помощи из-за расхождения во взглядах относительно региональной повестки. Также королевство не может позволить себе сворачивание помощи, например, Бахрейну и Йемену, поскольку они имеют первостепенное значение для безопасности Саудовской Аравии.

В целом снижение экономического потенциала КСА нанесёт удар по уже сформировавшейся системе внутрирегионального взаимодействия между государствами, что не может устраивать ни одну из сторон, особенно в условиях нынешней неопределённости и сохранения высокого конфликтного потенциала Ближнего Востока. Таким образом, ожидать существенного сокращения экономической помощи странам региона от Саудовской Аравии не стоит. Нехватку средств Эр-Рияд всегда компенсирует за счёт сворачивания своих программ в «дальнем» зарубежье.

Вместе с тем уже давно в экспертных и политических кругах КСА звучит мысль о том, что пора покончить с имиджем «банкомата» и добавить прагматики ближневосточной политике. Перипетии 2020 г. могут ускорить этот процесс, поставив во главу угла внешней политики не только политические, но и экономические цели. Всё это, в свою очередь, поставит получателей помощи со стороны Саудовской Аравии перед сложным выбором – степенью готовности принять позицию Эр-Рияда во внешнеполитических делах и его усиление в экономической жизни своих государств.

Для Саудовской Аравии и всех ближневосточных государств, возможно, наступает период качественных изменений в механизме взаимодействия друг с другом, что способно привести как к обособлению определённых региональных акторов от королевства, так и к укреплению субъектно-объектных связей с ним.

Саудовская Аравия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 августа 2020 > № 3468411 Денис Миргород

Черный лебедь для Белой Руси: почему Кремль обыгрывает белорусских политиков

Александр Лукашенко вынужден постоянно самоопределяться между ценностью суверенитета Беларуси и российско-белорусскими отношениями.

Политический аналитик Андрей Окара очень грамотно оценил перспективы сегодняшних выборов и Александра Лукашенко, в частности:

«Беларусь — относительно небольшая и достаточно понятная страна. Однако уровень сложности ситуации, сложившейся вокруг выборов белорусского президента (если слово «выборы» в данном случае уместно), явно превосходит уровень сложности самой Беларуси.

Отсутствие конкурентного политического процесса на протяжении десятилетий и «просвещенно-авторитарный» тип режима, а также географическое расположение, скудость природных ресурсов, зависимость от российской экономики привели страну в западню, выхода из которой нет. Но утратить или умалить суверенитет в этих обстоятельствах очень даже возможно.

Особенность нынешних выборов в том, что в них не два, а три больших субъекта — «коллективный Лукашенко», «объединенная белорусская оппозиция» и «Кремль», а также несколько малых (чье влияние не является определяющим) — «коллективный Запад», Газпром, Украина и некоторые другие. И этот белорусский политический треугольник в принципе не сводим к двустороннему черно-белому противостоянию: Лукашенко плюс оппозиция — против Кремля (мечта украинских наблюдателей). Или оппозиция плюс Кремль — против Лукашенко (на такой версии настаивает сам Лукашенко). Или Кремль плюс Лукашенко — против «прозападной» оппозиции (позиция российских государственных СМИ). Чем-то напоминает историю про волка, козу и капусту или про камень-ножницы-бумагу, причем в разных позициях разные субъекты могут быть и тем, и другим, и третьим.

Но ни одна из этих трех комбинаций не является возможной, а тем более устойчивой и долгосрочной. Поэтому всем троим приходится бороться сразу на два фронта и лавировать между сложными обстоятельствами.

Лукашенко вынужден самоопределяться между ценностью суверенитета Беларуси и российско-белорусскими отношениями. Не будет большим преувеличением сказать, что именно экономические преференции Кремля по отношению к белорусской экономике в виде открытия российского рынка и углеводородной ренты позволили режиму Лукашенко сохраняться на протяжении четверти века. А ликвидация скидок на нефть стала серьезным подкопом под политическое будущее белорусского «бацькі».

Белорусской оппозиции приходится лавировать между Россией и Западом, между ценностями «Русского мира» и «европейским выбором». В отличие от Украины, где ориентации на Запад или Москву чаще всего исключают друг друга, в Беларуси подобный антагонизм не развит: большинство белорусских политиков клянутся в вечной дружбе и с одними, и с другими. В результате все, включая Кремль, Запад и Украину, недоумевают, какова же будет внешняя политика Минска в случае, если победит оппозиционный кандидат? Каким будет счет в политических «хоккей» между Путиным и Светланой Тихановской? И есть хоть один процент гарантии того, что она не проиграет суверенитет своей страны в первом же матче?

Белорусская оппозиция ненавидит Лукашенко не только по политическим и этическим причинам, но прежде всего — по эстетическим. На иностранных наблюдателей белорусский президент нередко производит позитивное впечатление — скажем, в России и Украине многие им восхищаются: он создал социально ориентированное государство, построил современные автодороги и ледовые дворцы, сохранил советские госты на еду, обеспечил условия для развития IT-отрасли, сберег советское машиностроение и автостроение, благодаря ему многие белорусские города выглядят нарядными и ухоженными.

Но из-за границы сложно увидеть, как в стране улетучился воздух свободы и дух предпринимательства, а вместе с ними — разъехались по разным концам света активные творческие люди. Сложно ощутить, как всё обитаемое пространство Беларуси залилось унынием, мороком, мертвечиной, призраками советского прошлого, а также — жертвами коронавируса. Творческая интеллигенция ставит в вину президенту еще и культурно-языковую политику — государственный статус русского и белорусского языков одновременно привел последний язык на грань небытия — он вытеснен в сферу «изящной словесности».

Кремль в «белорусском» вопросе тоже в состоянии сложного выбора: приходится лавировать между Лукашенко и белорусской оппозицией. Отношения между Лукашенко и Кремлем (а также лично Путиным) уместно описывать как уникальный пример политической «любви-ненависти». С одной стороны, Лукашенко — свой, понятный, предсказуемый в своей непредсказуемости. На фоне этого «последнего диктатора Европы» обитатели Кремля до 2014 года могли считать себя чуть ли не духовными детьми махатмы Ганди, Руссо, фон Хайека и де Монтескьё одновременно.

Многие считают, что российско-белорусские отношения были братско-паразитическими и строились по формуле «Газ у абмен на пацалункі». Однако это не вполне справедливо — всё же формула была такой: «Углеводородная рента в обмен на геополитическую лояльность». Лукашенко был гарантом нереализации двух геополитических кошмаров Кремля — вступления Беларуси в НАТО (теоретически ей туда вступить намного проще, чем той же Украине) и создания Балто-Черноморского проекта (с участием Польши, Украины, Литвы, Латвии, Эстонии и др.). Кроме того, непереизбрание Лукашенко может стать тревожным звонком для российской власти, показывая уязвимость и неэффективность авторитарного правления.

С другой стороны, Лукашенко постоянно создавал Кремлю проблемы или не оправдывал вмененных ему ожиданий: провалил проект Союзного государства России и Беларуси (в результате чего Кремль вынужденно пошел на изменение Конституции РФ), не признал независимость Абхазии и Южной Осетии, не признал Крым и Севастополь российскими, продавал Украине солярку во время горячей фазы войны на Донбассе, «выжил» из страны посла РФ Михаила Бабича, сменил руководство Белгазпромбанка и бросил в тюрьму его главу и незарегистрированного кандидата в президенты Виктора Бабарико, провел военный парад 9 мая 2020 года — к явному неудовольствию российских «наследников Победы».

Ну а арест под Минском так называемой группы «ЧВК Вагнера» стал главной предвыборной интригой и невероятным образом возмутил кремлевских обитателей. Любители немецкой оперы ехали в Минск, чтобы оказаться в нужное время в нужном месте и быть готовыми исполнить любой приказ Кремля? Ехали, чтобы захватить резиденцию Президента Беларуси — по типу штурма дворца Хафизуллы Амина в Кабуле в конце 1979 года? Ехали, чтобы в разгар протестов учинить стрельбу в обе стороны, спровоцировав большой кровавый конфликт? Лукашенко специально заманил «вагнеровцев» в Беларусь и арестовал, чтобы оправдываться перед Западом — мол, Москва пыталась меня свергнуть? Бойцы «Вагнера» действительно летели из Москвы в Венесуэлу, Ливию и Судан — через Минск и Стамбул, но опоздали на самолет? Группу случайных наемников с боевым опытом на Донбассе подставили украинские спецслужбы, чтобы поссорить Беларусь и Россию? Единой и убедительной версии — с какой целью эти люди оказались в Минске — нет и уже никогда не будет. Но этот скандал может стать «последней каплей».

Впрочем, у Лукашенко есть и компромиссный выход из сложной ситуации: не выдавая бойцов Украине, вернуть их в Россию — в обмен на некоторое количество украинских бойцов, находящихся в плену на Донбассе (поскольку «вагнеровцев» в случае выдачи Украине с высокой долей вероятности обменяют на пленных украинцев).

При всём при этом за все 26 лет президентства Лукашенко Москву нельзя упрекнуть в том, что она когда-либо делала персональную ставку на кого-либо из оппозиционных белорусских политиков (включая политиков с жесткой ориентацией на Россию и Союзное государство), хотя некоторое количество таковых регулярно «штурмовало» Кремль со своими антилукашенковскими прожектами.

Но вот вдруг сейчас всё сложится так, что нынешний президент исчезнет с политической арены. Разумеется, в значительной степени его политическое выживание зависит от белорусских силовиков. Если они под напором революционной толпы не поверят в легитимность переизбранного Лукашенко, то вряд ли станут его лично и политический режим его имени защищать — как то случилось в феврале 2014 года с Януковичем. Ведь силовики всегда предпочитают оказываться на стороне победителя. Ну а если поверят, что он навсегда, то доля белорусской оппозиции может оказаться весьма печальной, к чему она, впрочем, за четверть века уже привыкла.

Следует заметить, что по состоянию на текущий момент любые катастрофические сценарии выборов — при всех возможных рисках — объективно усиливают кремлевскую позицию — хоть это будет Лукашенко — с урезанной легитимностью, хоть оппозиция — без опыта и поддержки в госаппарате и среди силовиков (эдакий «белорусский Зеленский»). Да, Кремль будет изматывать Светлану Тихановскую или следующего президента Беларуси игрой в политический «хоккей». Но кто даст гарантию, что та же Светлана не подаст заявку о выходе из ОДКБ и не возьмет курс на вступление в НАТО?

Всё это выглядит маловероятным, даже совсем невероятным, но после пандемии коронавируса, американской революции «BLM», событий в Хабаровске и взрыва в Бейруте уже, похоже, все смирились, что 2020 год — это год «черных лебедей» и непредвиденных ситуаций.

Ну разве кто-то всего лишь полгода назад мог себе представить, что неприметная на политической карте Беларусь на наших глазах вдруг превратится в эпицентр мировой политики?»

Дайджест сообщений нефтегазового рынка за 20–22 июля

Обзор мировых нефтегазовых новостей по материалам зарубежных СМИ и официальных сообщений

Иран: добыча растет вместе с эффектом американских санкций

В Иране планируется удвоение добычи нефти на крупном месторождении Азадеган. Соглашение стоимостью $1,3 млрд, подписанное между иранскими Petroleum Engineering and Development Company (PEDEC) и Petropars Group, предполагает завершение обустройства месторождения Южный Азадеган, которое находится в совместной эксплуатации Исламской республики и Ирака.

В 2013 году объем иранской добычи на этом месторождении составлял 45 тысяч б/с, в настоящий момент он достиг 140 тысяч б/с, а в ближайшие два с половиной года ожидается увеличение добычи до 320 тысяч б/с. Кроме того, за этот же период иранские компании намерены построить на Азадегане крупнейшую в стране производственную единицу по нефтегазопереработке.

Ранее в июле аналогичное соглашение об увеличении добычи было подписано с иранскими компаниями по месторождению Яран, которое также находится на границе между Ираном и Ираком. Его запасы оцениваются примерно в 550 млн баррелей нефти.

В то же время иранские власти признают, что американские санкции нанесли по экономике страны очень серьезный удар.

Санкции пугают иностранные компании: они не желают заключать с Ираном никаких соглашений ни в одной отрасли и даже расторгают уже существующие соглашения, заявил в день подписания соглашения по Азадегану иранский министр нефти Бижан Зангане. Одна из крупных компаний, принявших решение выйти из проектов по освоению энергетических ресурсов Ирана — французская Total, которая первой вернулась в страну после снятия предыдущей серии санкций в 2016 году.

По оценке Reuters, с апреля 2018 года, когда в отношении Ирана был введен новый пакет санкций, до настоящего времени иранский экспорт нефти упал с 2,5 млн б/с до примерно 100-200 тысяч баррелей. Теперь, по словам Бижана Зангане, Ирану приходится полагаться на возможности внутреннего рынка, что и стало причиной подписания соглашений по двум месторождениям с местными компаниями. Сейчас в Тегеране рассчитывают, что санкции могут быть ослаблены, если в ноябре президентские выборы в США выиграет Джо Байден, который уже дал понять, что готов к пересмотру иранской ядерной сделки, ставшей причиной возложения на Исламскую республику нынешних санкций.

Евросоюз: полтриллиона евро в «зеленые» стимулы

Лидеры стран Евросоюза пришли к соглашению в ближайшие несколько лет направить более $572 млрд (около €500 млрд) на масштабный пакет стимулирующих мер, направленных на борьбу с климатическими изменениями и «зеленую политику». На эти меры придется порядка половины от общего объема средств, которые до 2027 года будут потрачены на восстановление европейской экономики от последствий коронавирусного кризиса. По итогам пятидневных переговоров было решено, что совокупный пакет помощи составить $1,23 трлн (€1,074 трлн).

Евросоюз рассчитывает, что заявленные инвестиции будут соответствовать целям «климатической нейтральности» до 2050 года и внесут вклад в достижения новых задач климатической политики до 2030 года, которые будут обновлены до конца текущего года. Запланированные расходы будут соответствовать целям, оговоренным в Парижском соглашении по климату.

Однако некоторые эксперты полагают, что расходы Евросоюза должны быть существенно выше для достижения нулевого уровня углеродной эмиссии к 2050 году.

Представители группы Transport & Environment, которых цитирует Reuters, считают, что историческую ценность плана восстановления экономики Евросоюза невозможно отрицать, однако, несмотря на благожелательное отношение к Парижскому соглашению и климатической нейтральности, в плане отсутствуют базовые климатические гарантии, такие как полное исключение ископаемого топлива.

Катар: надежда на новый газовый бум

Нынешний кризис на рынке энергоносителей может оказаться выгодным для крупнейшего мирового производителя СПГ — Катара, утверждается в отчете международной аудиторской группы PwC, который цитирует издание Gulf Times (ОАЭ).

Три года назад Катар уже удивил рынки тем, что снял мораторий на бурение на совместном с Ираном офшорном месторождении Норд Филд, а в 2019 году Катар заявил, что увеличит производство СПГ с текущего уровня в 77 млн тонн в год до 126 млн тонн к 2027 году. Это решение выглядело мотивированным растущим спросом на СПГ и увеличивающейся конкуренцией на этом рынке, в особенности со стороны проектов в США и Австралии. Однако в феврале этого года Катар решил отложить расширение месторождения Норд Филд в связи с падением цен на СПГ, вызванным его глобальным перепроизводством, хотя заявленные планы до 2027 года остаются в силе.

Как утверждают аналитики PwC, сделанное в прошлом ноябре компанией Qatar Petroleum заявление о новых оценках потенциала месторождения Норд Филд следует считать одним из главных событий в газовой отрасли за последние годы.

Согласно этим оценкам, месторождение является крупнейшим в мире (теперь к нему добавилась и сухопутная часть), а его предполагаемые запасы были удвоены до 1,76 трлн кубических футов газа и 70 млрд баррелей газового конденсата.

Между тем многие частные компании, в особенности в США, вынуждены откладывать строительство новых СПГ-мощностей из-за падения цен, причем некоторые проекты вообще могут остаться нереализованными, если цены на газ не восстановятся в скором времени. На этом фоне Катар получит более значительную долю рынка по мере снижения конкуренции, оставаясь производителем наиболее дешевого СПГ. Даже при нынешнем уровне производства, по данным исследований МВФ и рейтинговых агентств, Катару для сведения бюджета требуется минимальная для региона Персидского залива цена нефти, а недавно министр финансов этой страны заявил, что ее значение опустится ниже $40 за баррель после 2022 года, еще до введения в строй новых СПГ-мощностей, отмечают аналитики PwC.

Саудовская Аравия: баррели — в киловатты

Нынешним летом Саудовская Аравия может использовать рекордное количество нефти для производства электроэнергии, сообщает агентство Bloomberg. Это связано с тем, что значительное количество жителей страны не отправятся в заграничные путешествия из-за пандемии коронавируса. Сейчас дневная температура в Саудовской Аравии днем достигает 49 градусов, что требует значительных объемов электроэнергии для работы систем охлаждения воздуха.

В то же время необходимость использовать больше нефти для получения электроэнергии нарушает прежние саудовские планы по сокращению доли этого источника в энергогенерации.

Нынешним летом Саудовская Аравия также использует меньше газа для производства электричества, поскольку необходимость выполнения условий сделки ОПЕК+ привела к снижению добычи газа на нефтяных месторождениях.

В результате, сообщила Bloomberg руководитель лондонской консалтинговой компании Crystol Energy Кэрол Нахле, Саудовская Аравия оказалась перед дилеммой: либо импортировать больше газа, либо сжигать больше собственной нефти. Второй сценарий оказался более вероятным, поскольку подобный способ получения электроэнергии саудиты практиковали десятилетиями, а мировой рынок сейчас переполнен нефтью. Об этой возможности использовать возросшие объемы добычи нефти после ослабления условий сделки ОПЕК+ начиная с 1 августа говорил недавно и министр нефти королевства принц Абдулазиз бин Салман. Объем дополнительного спроса со стороны коммунального хозяйства и других секторов экономики он оценил примерно в 500 тысяч б/с.

Южный Судан: коронавирус разрушает нефтяные амбиции

Пандемия коронавируса и падение цен на нефть нанесли удар по планам развития нефтяной индустрии Южного Судана — самого молодого из официально признанных мировым сообществом государств. Нефть является единственным серьезным экспортным доходом страны, поэтому ее власти собирались значительно нарастить добычу.

В прошлом году Южный Судан объявил о первом найденном на своей территории с момента отделения от Судана месторождении нефти с извлекаемыми запасами 5,3 млн баррелей. Это позволило бы увеличить уровень добычи, которая с момента обретения независимости упала вдвое — с 350 тысяч до 180 тысяч б/с.

Но теперь эти планы фактически рухнули.

«Нынешняя ситуация повлияла на нас гораздо больше, чем на другие страны. Южный Судан — молодое государство, которое только восстанавливается после войны и сталкивается с множеством вызовов», — заявил в интервью Bloomberg подсекретарь министерства нефти страны Авоу Даниэль Чуанг. Один из этих вызовов — необходимость выполнять требования по сокращению добычи со стороны ОПЕК, членом которого является Южный Судан. Кроме того, страна испытывает давление со стороны МВФ, который еще в прошлом году потребовал от Южного Судана прекратить принимать авансовые платежи от покупателей еще не добытой нефти. В дальнейшем расследование ООН показала, что эта практика не была остановлена.

Подготовил Николай Проценко

Состоялось 20-е заседание Совместного Министерского мониторингового комитета ОПЕК+

Под председательством Министра энергетики Российской Федерации Александра Новака и Министра энергетики Королевства Саудовская Аравия Абдулазиза бен Сальмана состоялось 20-е заседание Совместного Министерского мониторингового комитета ОПЕК+.

Члены Комитета рассмотрели подготовленный Совместным техническим комитетом (СТК) месячный отчет, события на мировом нефтяном рынке после 18 июня 2020 года, когда состоялось предыдущее заседание, а также перспективы развития рынка во втором полугодии 2020 года.

Участники СММК вновь подтвердили важность «Декларации о сотрудничестве» для поддержания стабильности на нефтяном рынке. В этой связи отмечено историческое решение, приятое на 10-й внеочередной Министерской встрече стран ОПЕК и не-ОПЕК 12 апреля 2020 года всеми странами, участвующими в исполнении «Декларации о сотрудничестве», пересмотреть в сторону понижения совокупный объем добычи нефти. Также отмечены решения, принятые единогласно по результатам 179-й сессии Конференции ОПЕК и 11-й Министерской встречи стран ОПЕК и не-ОПЕК 6 июня 2020 года.

По итогам июньской встречи было принято решение продлить первый период корректировки объемов добычи нефти до 31 июля 2020 года, а также выработан механизм, который позволит странам-участницам «Декларации о сотрудничестве», не сумевшим полностью выполнить взятые на себя обязательства по сокращению добычи в мае и июне, компенсировать не сокращенные объемы добычи в июле, августе и сентябре. Кроме того, для более эффективного отслеживания ситуации на рынке и точного понимания основополагающих факторов, влияющих на его состояние, поддержана идея проводить заседания СММК и СТК в ежемесячном формате.

Комитет рассмотрел данные о добыче нефти за июнь 2020 года и приветствовал значительные показатели общего уровня соответствия Сделке для участвующих стран ОПЕК и стран, не входящих в ОПЕК, на уровне 107 процентов в июне 2020 года - достижение, получившее широкое признание на рынке.

Комитет отметил, что с поправкой на объемы, сокращенные сверх договоренностей по «Декларации о сотрудничестве», уровень исполнения в июне 2020 года составил 95%, что стало рекордным показателем с момента принятия документа в январе 2017 года.

Члены Комитета попросили СТК и Секретариат ОПЕК внимательно следить за осуществлением компенсаций и докладывать о результатах наблюдений СММК.

Комитет приветствовал участие Анголы, Габона, Южного Судана и Конго и отметил, что они подтвердили готовность сокращать объемы добычи в рамках «Декларации о сотрудничестве» и компенсационных механизмов.

Комитет отметил обнадеживающие признаки улучшения ситуации по мере снятия ограничений по всему миру. Хотя введение локальных или частичных режимов самоизоляции возможно, налицо признаки восстановления на спотовых и фьючерсных рынках.

Подчеркнуто, что с переходом к следующему этапу осуществления, договоренности, возникшие в результате смягчения условий по сокращению добычи дополнительные объемы, будут востребованы на рынке в силу восстановления спроса.

Комитет также отметил, что в этом году из-за пандемии сезонный фактор приобрел более выраженную форму. Многие участники ОПЕК+ ожидают роста спроса на коммунальные услуги, а также изменение в мобильности населения, которое выразится в росте спроса на бензин и дизельное топливо на внутреннем рынке. Соответственно, это не будет иметь значительного влияния на экспорт из стран ОПЕК+.

Кроме того, с учетом согласованного графика компенсации несокращенных объемов реальный уровень сокращения будет выше предусмотренного.

Александр Новак по итогам заседания отметил, что по истечению нескольких месяцев пандемии коронавируса становится ясно, что на мировом нефтяном рынке наметились признаки восстановления спроса.

«Три месяца назад мы приняли правильное решение, которое подтверждается текущей ситуацией - рынок сбалансировался и находится в стабильном состоянии. В ходе заседания мы оценили текущую ситуацию на рынке, определили дальнейшие совместные действия. Мы впервые констатировали такой высокий уровень исполнения сделки - 107%, при том, что снижение составило почти 10 млн барр/с. Мы подтвердили и то, что движемся по графику сокращения добычи, в августе мы частично восстановим добычу для того, чтобы обеспечить балансировку. При этом реализация нового этапа сокращений не снимает со стран-участниц ответственности по компенсации не сокращенных в мае и июне объемов», - подчеркнул глава Минэнерго России.

Россия также придерживается договоренностей: в июне уровень соответствия договоренностям по ОПЕК+ для России составил 99%, сообщил Министр.

«Частичное восстановление добычи дает возможности для увеличения объемов производства промышленной продукции, роста поступлений налогов, для восстановления ВВП. В то же время сокращение квот, действовавшее в июне, не должно существенно повлиять на увеличение экспорта, поскольку снятие ограничительных мер ведет к увеличению спроса на внутреннем рынке, что происходит и у нас», - добавил Александр Новак.

Следующие заседания СТК и СММК назначены на 17 и 18 августа 2020 года соответственно.

Поле противоборства – Африка

Борьба за геополитическое влияние на Чёрном континенте обостряется.

Вопреки заявлениям Белого дома о предстоящем сокращении военного присутствия США за рубежом Африканское командование вооружённых сил США (USAFRICOM) рассматривает вопрос об использовании в Тунисе одной из своих бригад содействия силам безопасности. С таким заявлениям выступил в минувшем месяце глава этого командования генерал Стивен Таунсенд. Бригады этого типа (Security Force Assistance Brigades) используются для обучения и подготовки военнослужащих стран-партнёров на их территории. Как видим, Пентагон с Чёрного континента уходить не торопится. Чем это вызвано? Каков геополитический расклад сил на этом континенте? Эти вопросы стали темой беседы нашего обозревателя с известным африканистом доктором исторических наук Василием Филипповым.

– Василий Рудольфович, Африку, как известно, называют континентом больших возможностей и больших вызовов. Что вы скажете по этому поводу?

– Начну с того, что Африку называют по-разному. Сейчас, например, часто говорят про «африканское чудо». Я бы пока поостерёгся так считать. В Африке проживают около 12 процентов населения Земли, а доля Африки в мировом ВВП не превышает 2 процентов. Некоторые страны, действительно, демонстрируют высокие темпы экономического развития. Например, среднегодовые темпы прироста ВВП Экваториальной Гвинеи с начала века достигали иногда 20 процентов, Анголы – 12 процентов, Нигерии – 9 процентов. Такие страны, как Гана, Эфиопия, ­Кот-д’Ивуар, Джибути в последнее время обеспечили прирост ВВП на уровне 7–8 процентов в год. Но это опять же достигается в первую очередь благодаря привлечению огромных внешних заимствований и наращиванию экспорта минерального сырья, в том числе нефти.

В целом экономика африканских стран все ещё строится в основном на производстве сельскохозяйственной продукции. До тех пор, пока на континенте не начнётся промышленная революция, процесс индустриализации, африканцы обречены на бедность.

– В самих африканских странах думают, как преодолеть эту негативную тенденцию?

– Сейчас я не могу назвать ни одной страны континента, где бы не осознавали пагубность и полную бесперспективность сырьевого пути. И все хотели бы порвать с этой печальной традицией. Но опять же это происходит прежде всего путём внешних заимствований. Примечательно, что 40 процентов текущих долговых обязательств африканских стран – это кредиты, полученные от Китайской Народной Республики.

Эфиопия, получив многомиллиардные кредиты от Всемирного банка, Международного валютного фонда, Китая и Франции, приступила к созданию ряда мощных текстильных предприятий. С 2014 года в стране были созданы четыре таких производства. Благодаря налоговым льготам, возможностям инфраструктурных инвестиций и дешевизне рабочей силы, торговые компании, ранее размещавшие производство в Китае и Шри-Ланке, теперь разворачивают в Эфиопии выпуск ряда брендов. В 2020 году планировалось строительство ещё восьми технопарков, но пандемия коронавируса, вероятно, не позволит реализовать эти планы в полном объёме.

– Помимо Эфиопии, какие африканские страны являются наиболее привлекательными для внешних игроков?

– Даже если мы отставим в сторону фактор углеводородов, который всегда привлекал к себе повышенное внимание, то все без исключения. Разумеется, в той или иной степени. Однако многие страны страдают от политической нестабильности, внутренних кровавых конфликтов, коррупции, нищеты и, зачастую, от голода. Но более всего страдают они от эксплуатации их ресурсов высокоразвитыми странами.

Возьмите Демократическую Республику Конго. Страна с богатейшими запасами минерального сырья. На территории республики находится более половины мировых разведанных запасов урана! Есть золото, алмазы, медь, кобальт, нефть и много всего другого. Но вся экономика страны строится на теневом экспорте такого минерала, как танталит, практически все запасы которого сконцентрированы в недрах этой республики и который необходим для производства мобильных телефонов. К нелегальной торговле танталом причастны практически все крупнейшие производители электроники, мафиозные сообщества, коррумпированные чиновники. Они получают баснословные доходы, в то время как на примитивных рудниках используется рабский труд детей и местное население умирает от голода.

Эта страна с богатейшими недрами имеет внешний долг более 5 млрд долларов. Это для неё много. Разумеется, инвестировать в такую «экономику» никто не станет. Капитал ищет места более безопасные, политически стабильные и требует для себя более или менее развитой институциональной структуры. К числу стран, которые сейчас могут рассматриваться как инвестиционно привлекательные на континенте, можно отнести Египет, Эфиопию, Маврикий, Ботсвану, ЮАР, Намибию, Руанду…

– То есть Африка разнолика…

– Безусловно. Я не сторонник универсализаций. Африка – это огромный континент, это 55 стран со своим уникальным историческим и политическим опытом. Это сложнейший конгломерат языков, культур, религий, традиций и хозяйственных укладов. Единственно, что, как мне кажется, характеризует африканцев как континентальную общность – это обострённое чувство справедливости, несколько гипертрофированное чувство национальной гордости. Это легко понять: слишком свежи ещё и болезненны раны, порождённые высокомерным и пренебрежительным отношением к ним во времена колониального господства европейских держав.

– А как вы оцениваете внешние политические влияния на процессы в Африке?

– Интерес к континенту имеют, по сути, все развитые и активно развивающиеся экономики мира. Прежде всего интерес экономический. На рубеже веков главными торговыми партнёрами африканских государств были США, Китай и Франция. Сегодня же это Китай, затем Индия и США. Франция сместилась на седьмое место. Сохраняют свои позиции Италия, Испания, Великобритания, Германия. Стремятся занять своё место на африканских рынках Бразилия, Южная Корея…

– Получается, Китай выходит в лидеры в Африке.

– Не всё так просто… Бывшие колониальные державы делают всё, чтобы затруднить Пекину дальнейшее продвижение на Чёрный континент. Они, есть основания полагать, причастны к путчам, к реанимации застарелых трайбалистских конфликтов. Заметна рука Парижа по крайней мере его спецслужб.

Проявляются интересы не только традиционных игроков – таких, как Франция, Великобритания, Италия, США. Сегодня Анкара начинает продвигать свои интересы в Африку – с севера в Ливии и с востока – через Судан и Джибути. Появился и ещё один игрок, располагающий финансовыми ресурсами. Это Эр-Рияд. Правда, саудиты пока предпочитают мессианство – строят мечети, религиозные школы. Но тем самым они закладывают камни своего будущего влияния. И, видимо, хотели бы в перспективе взять в Африке то, чего нет в аравийских недрах.

– Так что бывших колониальных держав постепенно вытеснят из Африки…

– Им оттуда не так-то просто уйти. Возьмём опять же Францию. Для неё ядерная энергетика имеет стратегическое значение: она обеспечивает около 75 процентов энергобаланса страны. По мере оскудения собственных источников урана, обеспечение французских компаний этим стратегическим сырьём достигается главным образом за счёт стран Тропической и Центральной Африки. Нигер – один из главных поставщиков урана во Францию. При этом вплоть до последнего времени установленные французами закупочные цены были в 3–4 раза ниже цен на мировом рынке. Они что, всё это так возьмут, да и бросят?

Куда поехал первым делом Макрон после избрания его президентом Франции? Именно в Африку, а не в США, Великобританию или Германию. А те вооружённые конфликты, которые происходили в Тропической Африке в последние годы с участием французских воинских контингентов – это не что иное, как стремление не допустить усиления китайского влияния.

И борьба за Африку будет становиться всё острее. Среди главных игроков останутся США. Разумеется, в Африке у американских компаний есть значительный экономический интерес. Их интересуют в первую очередь углеводороды, а также редкоземы, необходимые для военных и гражданских цифровых технологий. Всё большее значение приобретает импорт кобальта, марганца, хрома. Однако принципиальное значение для Вашингтона имеет не торговый, а военно-стратегический аспект сотрудничества с африканскими странами.

В 2007 году Пентагон создал Африканское объединённое командование (АФРИКОМ) с зоной ответственности, охватывающей территорию 53 стран. АФРИКОМ имеет в своём распоряжении 7500 военнослужащих, которые действуют в большинстве африканских стран. Пентагон ежегодно выделяет миллионы долларов для подготовки военных в ряде стран континента: Гане, Кении, Эфиопии, Сенегале, Ботсване. За последние годы американские военнослужащие принимали участие в спецоперациях на территории 13 африканских государств.

И Франция пока не намерена прекращать в Сахеле операцию «Бархан», официально объявленную миротворческой, а на деле преследующую цель сохранить контроль над урановыми рудниками Нигера и Мали. В этой военной акции задействованы сейчас около 4500 военнослужащих.

Наша справка. Сахель – тропический саванный регион в Африке, который является своеобразным переходом между Сахарой на севере и более плодородными землями на юге. Включает десять стран и около 300 млн населения. Он протянулся от Атлантического океана до Красного моря. С 2014 г. для координации действий государств Сахеля существует международное региональное объединение «Сахельская пятёрка», в которую входят Буркина-Фасо, Мавритания, Мали, Нигер и Чад.

Впрочем, нужно отметить, что в начале нынешнего года Пентагон объявил о своём намерении минимизировать военное присутствие в зоне Сахеля, что соответствует внешнеполитическим установкам Дональда Трампа. АФРИКОМ должен подготовить комплексный план по выводу войск из Сахеля. США планируют покинуть свою военную базу в Нигере, прекратить поддержку Франции в борьбе с радикальными исламистами в Мали, Нигере и Буркина-Фасо.

Впрочем, поживём – увидим. Живём мы с вами в эпоху тектонических перемен, глобальной трансформации. В любом случае, в обозримом будущем геополитическое противостояние на Африканском континенте будет обостряться.

Александр Фролов

США. Тунис. Гана. Африка > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > redstar.ru, 29 июня 2020 > № 3479869 Василий Филиппов

Соглашение о снижении добычи нефти от 12 апреля 2020 года

Соглашение ОПЕК и ряда не входящих в организацию стран (ОПЕК+) о сокращении добычи нефти действовало с начала 2017 года. Оно неоднократно продлевалось, условия менялись. Так, до конца 2019 года договоренность предусматривала сокращение добычи на 1,2 миллиона баррелей в сутки от уровня октября 2018 года, а в первом квартале 2020 года альянс сокращал добычу на 1,7 миллиона баррелей.

В начале марта 2020 года страны ОПЕК+ не смогли договориться ни об изменении параметров сделки о сокращении добычи нефти, ни о ее продлении. Москва не согласилась с предложением картеля дополнительно снизить производство из-за распространения коронавируса и предлагала сохранить существующие условия. Саудовская Аравия, в свою очередь, настаивала на дополнительном сокращении добычи нефти. В результате с 1 апреля были сняты ограничения по разработке в странах-участницах прежнего альянса. Это, наряду с пандемией коронавируса, вызвало обвал на нефтяном рынке.

9 апреля страны ОПЕК+ возобновили диалог по сокращению добычи нефти для стабилизации рынка. Встреча, в которой также приняли участие государства вне альянса (в частности, Канада, Норвегия), прошла в формате видеоконференции из-за мер безопасности в связи с пандемией.

В общей сложности заседание продлилось около 10 часов. По итогам переговоров была принята декларация, в которой участники ОПЕК+ обязались сократить добычу в мае-июне суммарно на десять миллионов баррелей в сутки, однако для вступления сделки в силу требовалось согласие Мексики, которая не поддержала выдвинутые условия.

Мексика и другие участники ОПЕК+ разошлись в позициях по базовому уровню отсчета сокращения добычи в рамках нового соглашения. Власти Мексики не согласились на трехэтапную квоту по сделке ОПЕК+ с сокращением добычи в мае-июне на 400 тысяч баррелей в сутки от октября 2018 года, выразив готовность сократить добычу лишь на 100 тысяч баррелей.

Обсуждение вопроса продолжилось 10 апреля на базе формата G20. По итогам заседания министры энергетики стран G20 обязались принять немедленные меры по обеспечению стабильности энергетического рынка на фоне пандемии коронавируса. При этом итоговое коммюнике было принято без упоминания каких-либо квот на сокращение добычи нефти.

12 апреля ОПЕК+ достигла окончательной сделки о сокращении добычи нефти. Среди 23 участников сделки десять стран ОПЕК: Алжир, Ангола, Конго, Экваториальная Гвинея, Габон, Ирак, Кувейт, Нигерия, Саудовская Аравия и ОАЭ. Еще десять государств не входят в картель: Азербайджан, Бахрейн, Бруней, Казахстан, Малайзия, Мексика, Оман, Россия, Судан и Южный Судан. Еще три члена ОПЕК – Иран, Ливия и Венесуэла – освобождены от сокращений добычи из-за политических проблем.

В соответствии с достигнутыми договоренностями, сокращение добычи в мае-июне составит суммарно 9,7 миллиона баррелей в сутки. Далее добыча будет восстанавливаться, с июля по декабрь 2020 года сокращение составит 7,7 миллиона баррелей в сутки, а с января 2021 по апрель 2022 года – 5,7 миллиона баррелей в сутки. Базой отсчета взят октябрь 2018 года, но для РФ и Саудовской Аравии взяты 11 миллионов баррелей в сутки, от которых по аналогии со всеми идет снижение на 23%, 18% и 14% соответственно. На отдельных условиях настояла Мексика: она снижает добычу только на 100 тысяч баррелей в сутки в мае-июне, остальные 300 тысяч за нее сокращают США.

При этом Саудовская Аравия, ОАЭ и Кувейт согласились добровольно сократить поставки нефти еще на 2 миллиона баррелей в день, чтобы помочь нефтяным ценам.

Россия в рамках нового соглашения ОПЕК+ в мае-июне снизит добычу на 2,5 миллиона баррелей в сутки из оговоренных 9,7 миллиона.

Страны вне ОПЕК+ пообещали сократить свою добычу на 4-5 миллионов баррелей в сутки в дополнение к сокращениям альянса.

По данным агентства Bloomberg, США, Бразилия и Канада снизят добычу на 3,7 миллиона баррелей в сутки, а еще 1,3 миллиона придется на другие страны G20.

Общие обязательства по сокращению добычи нефти с 1 мая от текущего уровня составят около 19 миллионов баррелей в сутки. В этот объем входят как страны ОПЕК+, так и государства Международного энергетического агентства (МЭА), такие как США, Канада, Мексика, Норвегия и другие.

Несмотря на новые договоренности, нефть продолжает стремительно дешеветь. 20 апреля цена нефти марки WTI (с поставкой в мае) впервые в истории упала до отрицательных значений, по итогам торгов котировки на NYMEX рухнули на 300% – до минус 37,63 доллара за баррель, что и было зафиксировано как цена исполнения контракта. Такой обвал был вызван слабым спросом на нефть из-за коронавируса и переполненными нефтехранилищами в США.

Ряд стран на фоне обвала нефтяных котировок начали сокращать добычу, не дожидаясь вступления в силу соглашения ОПЕК+. В частности, Алжир, Кувейт и Саудовская Аравия.

Соглашение ОПЕК+ - кто проиграл, кто выиграл

судьба мирового рынка нефти сейчас находится в руках врачей, а не в хитросплетениях и интригах нефтяников

Борис Марцинкевич

Переговорный «марафон» нефтедобывающих стран, стартовавший 9 апреля, закончился почти в полночь московского времени 12 апреля. За эти трое суток дважды провели телеконференцию министры стран, подписавших соглашение ОПЕК+, прошло видеосовещание министров энергетик стран группы G20, дважды провели телефонные разговоры главы государств «большой нефтяной тройки» - Королевства Саудовской Аравии, США и России, трижды общались по телефону Владимир Путин и Дональд Трамп, сенаторы-республиканцы провели переговоры с официальными лицами КСА. Соглашение ОПЕК+ выработано, согласовано, с 1 мая 2020 года оно должно вступить в силу и действовать до апреля 2022 года, график совокупного сокращения добычи выглядит следующим образом: на 9,7 млн баррелей в сутки в период с 1 мая по 1 июля 2020 года, с 1 июля по 31 декабря 2020 года – 7,7 млн баррелей в сутки, с 1 января и до конца второго квартала 2021 года – 5,8 млн баррелей сутки. Министры группы G20 в итоговом заявлении отдельно вопросов сокращения добычи нефти не касались, что, с одной стороны, вызывает удивление, с другой выглядит достаточно логично, поскольку G20 – это, скорее, группа потребителей, а не производителей нефти. Челночная дипломатия Дональда Трампа, поочередно звонившего Салману ибн Абдул-Азизу Аль Сауду и Владимиру Владимировичу Путину, помогла решить даже такую проблему, как начальную «точку отсечения» - КСА и Россия приняли за нее 11,0 млн баррелей в сутки и договорились об одинаковом сокращении, на 2,5 млн баррелей в сутки.

Новое соглашение ОПЕК+ - старт для новых переговоров

При этом, как мы уже писали, встречи и переговоры ещё не закончились, история апреля-2020 продолжает писаться. 12 апреля стало известно, чем закончилась еще одна телеконференция, которую провела АРРО, African Petroleum Producers Organization. О ней пресса вспоминает нечасто, хотя организация была создана ещё в 1987 году, в неё входят 18 государств континента: Алжир, Ангола, Бенин, Габон, Гана, Демократическая Республика Конго, Египет, Камерун, Кот-д’Ивуар, Ливия, Мавритания, Нигер, Нигерия, Республика Конго, Судан, Чад, Экваториальная Гвинея и ЮАР. Общий объём добычи нефти стран, входящих в АРРО, составляет около 7,5 млн баррелей в сутки, их доказанные запасы – около 125 млрд баррелей. АРРО официально известила ОПЕК, что не только приветствует состоявшееся подписание нового соглашения, но и берёт на себя обязательство присоединиться к сокращению объёмов добычи, детальная информация об общем объёме и распределении квот должна появиться в ближайшие дни. 10 апреля агентство Bloomberg распространило сообщение министерства нефти и энергетики Норвегии, руководитель которого Тана Бру приняла участие в качестве наблюдателя в телеконференции ОПЕК+ - это государство намерено рассмотреть возможность одностороннего сокращения своей добычи. 14 апреля 2020 года пройдут открытые слушания о регулировании нефтедобычи в Техасе, руководить которыми будет Texas Railroad Commission, Техасская железнодорожная комиссия. Это название не должно вводить в заблуждение, оно остаётся данью исторической традиции, в полномочия TRC входит регулирование работы нефтепроводов, терминалов, добычных скважин в этом штате. На Техас, где ведется и традиционная, и сланцевая нефтедобыча, приходится около 42% всей добычи в США, около 5,5 млн баррелей в сутки, то есть решение, которое может быть принято на совещании TRC, может стать существенным вкладом в общее снижение объёмов не только для Штатов, но и для всей мировой нефтяной отрасли. 12 апреля телеканал СВС со ссылкой на источники в правительстве Канады сообщил, что в этой стране решения о возможном сокращении добычи будут рассматриваться провинциями Альберта, Саскачеван, Лабрадор и Ньюфаунленд - на территории именно этих провинций сосредоточена нефтедобывающая промышленность этой страны. Собственно говоря, происходит ровно то, о чем мы уже писали – новое заседание ОПЕК+ стало стартом для кампании переговоров всех со всеми. Причин для этого, если не вдаваться в детали, ровно две. Такие государства, как США и Канада приняли для себя настолько жёсткое антимонопольное законодательство, что их руководители не имеют права на официальное участие в картельных соглашениях, причём касающиеся не только нефти, но и любого другого товара.

Мексика – мал золотник, да дорог

Но и здесь появилось исключение, которое вызывает не полное понимание: Дональд Трамп взял на себя обязательство сократить в Штатах добычу нефти на 250 тысяч баррелей в сутки «в зачёт» квот, которые JMCC, Министерский мониторинговый комитет ОПЕК+ считал необходимыми для Мексики. JMCC в своем решении о распределении квот исходил из того, что все страны, входящие в ОПЕК+, с 1 мая сократят свою добычу на 22,5% исходя из объемов, имевшихся по состоянию на октябрь 2019 года, за исключением Саудовской Аравии и России. Арифметически получалось, что Мексика должна сократить добычу на 400 тысяч баррелей в сутки, но Росио Нале (Roció Nahle), представительница этого государства на совещании 10 апреля, категорически настаивала на том, что для Мексики это просто невозможно, максимальным сокращением могут быть только 100 тысяч баррелей в сутки. Из 10 с лишним часов, в течение которых проходило это совещание, более двух часов было потрачено на попытки договориться с Росио Нале закончились тем, что единственная женщина, принимавшая участие в телеконференции, вышла из сеанса связи. Но уже на следующий день, 11 апреля, Трамп сделал свое заявление, которое действительно похоже на сенсацию – Штаты, несмотря ни на какие законодательные ограничения, официально взяли на себя обязательство сократить нефтедобычу, да ещё и за соседнее государство, отношения с которым с момента решения о строительстве «Великой Американской стены» у США были отнюдь не самыми безоблачными. Второе совещание министров ОПЕК+, прошедшее поздним вечером 12 апреля, учло гарантии Штатов, причем ушло на это не более пары часов. Хотя прошло вот уже несколько суток, информация по этому поводу поступает очень малыми порциями. Максимально развернутая порция информации звучит приблизительно следующим образом. «Мексика каждый октябрь хеджирует свой нефтяной экспорт на период с декабря по ноябрь, обычно эта программа предусматривает покупку финансовых инструментов (как правило – опционов) объемом около 1 млрд долларов. Хеджирование помогает правительству страны зафиксировать цену еще не добытой нефти и таким образом защититься от рисков снижения котировок. Не стал исключением и октябрь 2019 года – Мексика снова захедижровала свой будущий экспорт, исходя из цены 49 долларов за баррель, покупка опционов обошлась правительству в 1,25 млрд долларов». Информация вроде бы действительно развёрнутая – даты, суммы, цены. Но какое, простите, дело целому президенту целых США до каких-то там опционов какой-то там Мексики, в связи с чем Трамп идёт на такие уступки, балансируя на грани нарушения собственного законодательства? Мало того – до сих пор нет никакой отрицательной реакции со стороны бдительной Демократической партии США, которая готова вставить любое лыко в строку не только реальных, но и совершенно вымышленных ошибок Дональда Трампа? Ларчик открывается просто. Вот список банков, с которыми Мексикой заключены договоры о хеджировании: JP Morgan Chase, Citigroup, Goldman Sachs, BNP Paribas. Вы, уважаемые читатели, только что прочитали список четырёх крупнейших банков США, главы которых руководят федеральными резервными банками, входящими в состав ФРС. Маленькая, крошечная Мексика, как говорили у нас в 90-е, «имеет самую крутую крышу», которая уверенно, последовательно: а) помогла Трампу принять правильное решение; б) напомнила руководству Демократической партии США, что у них в стране и так дел полным-полно; в) помогла провести воскресную, повторную встречу министров ОПЕК+ в дружественной и конструктивной обстановке. Кстати, у руководства Мексики, кроме традиции ежегодно подписывать с такими вот джентльменами договоры о хеджировании, имеется ещё одна: никогда, ни при каких обстоятельствах подробности этих сделок не были открытыми, это было и остается предметом государственной тайны. Но, как показали последние события, договоры о хеджировании Мехико подписывает с джентльменами, которым верят на слово, причем верят все, включая президента США и министров что ОПЕК, что ОПЕК+. Традиционные мексиканские ценности. Или не очень мексиканские?..

Государственные нефтяные резервы как «подушка безопасности» и не только

Конечно, нельзя не сказать несколько слов по поводу многочисленных комментариев, основной лейтмотив которых сводится к тотальному, невероятному проигрышу России, лично Игоря Сечина и Владимира Путина – с подачи наших иностранных партнёров отечественные комментаторы договорились уже до «неминуемого дефолта России и голодных бунтов на улицах и площадях», которые должны случиться со дня на день, буквально после дождичка в четверг. Для этих комментаторов не существует пандемии COVID19 и четырёх миллиардов человек на планете, находящихся под действием карантинных мер. Личный транспорт не двигается, по миру отменены 80% авиационных рейсов, сотнями отменяются железнодорожные рейсы, остановлены тысячи предприятий – но это всё «пустяки, дело житейское», а потому руководители России, оказывается, «не имели никакого права идти на такое сокращение добычи нефти». Правда, эти комментаторы ни слова не говорят о том, в каком именно месте пришлось бы хранить объёмы этой нефти – ведь НПЗ на территории Европы, которая является традиционным рынком сбыта для российской нефти, в настоящее время едва ли загружены на 50% их мощности. Продолжают работать исключительно предприятия непрерывного производственного цикла, критически важные инфраструктурные подразделения, идет подготовка к весенним полевым работам в сельском хозяйстве – вот и весь список того, что в настоящее время «остается на плаву». Strategic Petroleum Reserve USA, SPR, стратегический нефтяной резерв США, считающийся крупнейшим на планете (официально – порядка 635 млн баррелей), заполнен едва ли не «под горлышко», свободными числятся емкости на 77 млн баррелей, то есть на 7-8 дней полномасштабной работы нефтедобывающих компаний этой страны. Нет, конечно, нельзя исключать того, что государственные резервы Китая имеют ещё большую емкость – Пекин никогда не давал их официальной оценки, а крупнейшие государственные нефтяные компании этой страны, CNPC (China National Petroleum Corp.) и Sinopec имеют собственные коммерческие запасы. Последняя информация по этому поводу была обнародована как раз CNPC: в декабре 2019 года компания сообщила, что правительство КНР планирует увеличить мощности для хранения нефти до 503 млн баррелей к концу 2020 года. Планирует – правительство, сообщает об этом – CNPC, то есть единственное, что сохраняется в полном объеме, так это режим китайских хитростей. Но, какими бы ни были объёмы китайского государственного стратегического резерва, для объёма мировой добычи это погоды, что называется, не делает. Китай может и наверняка воспользуется возможностью заполнить свои ёмкости, пока цена барреля находится на исторически рекордных нижних отметках, поскольку благодаря собственным усилиям находится в привилегированном положении. Кризис COVID19 в этой стране преодолён, экономика восстанавливается с максимально возможной оперативностью, емкости для запасов нефти имеются.

Судьба нефтедобывающей отрасли – в руках медиков

Но для мировой нефтедобывающей индустрии эти маневры решающего значения не имеют: по самым оптимистическим оценкам, общее снижение потребления нефти составляет не менее 19 млн баррелей в сутки, и это ещё не предел, борьба с пандемией только набирает ход, до пиковых нагрузок во многих странах дело еще не дошло. Это не кризис перепроизводства, которых в истории мировой нефтедобычи уже хватало, происходящее не имеет аналогов – никогда ранее такого падения именно спроса в мире нефти не происходило. Именно по этой причине чёрно-белые оценки итогов переговоров в рамках ОПЕК+ и тех переговоров, что последовали и ещё последуют после этого события не объективны в принципе – ни одна нефтедобывающая страна сейчас не может оказаться «победителем». Планета Земля 6 марта 2020 года, когда была сорвана предыдущая встреча министров ОПЕК + и планета Земля 12 апреля 2020 года, когда было подписано новое соглашение – это две разных планеты. Переговоры 9 и 12 апреля шли о том, каким образом можно избежать именно обвального обрушения добычи нефти во всех странах разом. Если бы не возникла договорённость о снижении объёмов добычи с 1 мая 2020 года - при апрельских темпах добычи, уже к середине лета ёмкости для хранения нефти просто физически бы закончились во всех странах. У руководителей России было всего два варианта – либо договариваться о сокращении добычи, либо готовиться к хранению нефти в трубопроводах «Транснефти» после полного прекращения отгрузки на всех наших экспортных терминалах. Можно хоть каждые пять минут заявлять о том, что «Россия проиграла, а США выиграли», вот только реальная действительность, данная нам в ощущениях, этому удивительно бездарному выводу противоречит в корне. Начавшиеся 13 апреля торги на сырьевых биржах наглядно показывают, что договорённости в рамках ОПЕК+ не оказали никакого влияния на котировки нефти: Brent всё так же находится в коридоре от 30 до 33 долларов за баррель, WTI – в коридоре от 22 до 25 долларов за баррель. Это те самые цены, при которых в Штатах за месяц объем добычи снизился на 600 тысяч баррелей в сутки – без всяких соглашений в рамках ОПЕК+, без обязательств по мексиканской квоте. Реально судьба мирового рынка нефти сейчас находится в руках едва держащихся на ногах от непомерных нагрузок врачей, а не в хитросплетениях и интригах нефтепроизводящих стран – вот нехитрая правда нынешней обстановки. От того, как чётко соблюдаются карантинные ограничения в Москве, зависит благополучие ExxonMobil, а сидящие по квартирам жители Нью-Йорка сражаются за положительные балансы Роснефти и ЛУКОЙЛа. Справится с пандемией Индия – не так сильно успеет пострадать ВР, а падение добычи нефти в Канаде, которое сейчас уже составило (и опять же – без ОПЕК+, без обязывающих обязательств со стороны правительства этой страны) остановят итальянцы с испанцами. Отказ от понимания вот этих простых фактов делает любые попытки анализа происходящего полным абсурдом. Если смириться с фактами, которые, как известно, не зависят от наших личных предпочтений, то не будет повода впадать в паническое настроение – соглашения ОПЕК+ не являются ни проигрышем, ни выигрышем ни для тех, кто его подписал, ни для тех, кто, ссылаясь на особенности собственного законодательства, не принял участия в этом совещании. Не было ошибкой и решение России отказаться от выполнения ультиматума Саудовской Аравии, принятое 6 марта на предыдущей встрече министров ОПЕК+ - на тот момент на планете была одна ситуация, сейчас она совершенно другая. Можно отбросить политкорректность и спокойно констатировать – на тот момент политическое руководство России планировало предпринять максимум усилий для того, чтобы не допустить дальнейшего усиления позиций на мировом рынке нефтяников США. Но взгляните еще раз на сегодняшние котировки нефти WTI на сырьевых биржах и убедитесь – нет никаких признаков того, что после подписания нового соглашения ОПЕК+ условия работы для американских сланцевых компаний стали хоть на йоту лучше. 22-25 долларов за баррель – цена, которая делает добычу нефти методом гидроразрыва пласта глубоко убыточной, ситуация для этого сектора нефтедобычи остается столь же критической.

Неиспользованные возможности

Если действительно хочется высказывать в адрес руководства России критику, а не критиканство, давайте делать это спокойно, стараясь максимально сохранять объективность. Ошибки есть, нет никакого смысла пытаться их не замечать. Не самый большой секрет то, что добыча нефти в России распределяется между экспортом и внутренним потреблением приблизительно поровну – из 11 млн баррелей в сутки 5,5 млн баррелей уходило на наши нефтеперерабатывающие нефтехимические предприятия. Другими словами, Россия является не только крупным производителем нефти, но и её крупным потребителем. Страны, потребляющие нефть в больших объемах, тоже имеют собственную организацию, своеобразный «антиОПЕК» - Международное Энергетическое Агентство, МЭА. МЭА для стран, входящих в его состав, ещё в прошлом веке выдало простую рекомендацию – организовать на своей территории хранилища нефти, которые позволили бы каждой из них продержаться без поступления нефти в течение 90 дней. Следовательно, применив этот подход, для собственной энергетической безопасности и обеспеченности Россия должна была бы организовать государственный резерв общей емкостью около 600 млн баррелей нефти. В этом случае наши отечественные компании имели бы свободу манёвра практически на два месяца и могли заниматься организационными вопросами по снижению объемов добычи значительно спокойнее и планомернее. Слишком дорогое удовольствие? Давайте внимательнее присмотримся к действиям того же Трампа, предпринимаемые им прямо сейчас. Первая мысль, возникшая у президента США после начала обвала котировок нефти, была очевидной – закупить у сланцевых компаний нефть в объеме, который позволял SPR, но Конгресс, контролируемый демократами, тут же наложил вето на такие государственные расходы. И после этого Трамп использовал подход, против которого никто возразить не может: он позволил всё тем же сланцевым компаниям арендовать свободные ёмкости, тем самым зарабатывая деньги для государственного бюджета. Вывод прост – использование государственного резерва нефти не является «заповедями на каменных скрижалях», подход может быть максимально гибким, позволять частным компаниям чуть легче переживать непростые времена, а государству – возвращать инвестиции, много лет тому назад потраченные на обустройство огромных емкостей в соляных пластах. И, раз уж мы обратили внимание на пример США, давайте изучим его ещё чуть глубже. Объём добычи нефти в США в 2019 году составил почти 13 млн баррелей в сутки, при этом, по данным управления информации при министерстве энергетики этой страны, объем экспорта составлял 2,2 млн баррелей в сутки. Ещё раз то же самое, но в процентах, чтобы это было ещё нагляднее: 17% добычи – на экспорт, 83% - на внутреннее потребление. Отбросим в сторону индивидуальную проблему Штатов, заключающуюся в том, что на их территории минимальное количество месторождений нефти тяжелых сортов, которые им приходится импортировать – России эта проблема не касается, у нас в наличии тяжелая нефть Татарстана и Поволжья, как и лёгкая нефть Сибири. Но наше внутреннее потребление составляет только 50% от объема нашей же добычи, в 1,7 раза меньше, чем в США. И это – объективная, математически точная оценка уровня развития нашей нефтепереработки, уровня нефтехимической промышленности.

Да, министерство энергетики сумело буквально навязать крупным отечественным компаниям необходимость инвестирования в развитие их НПЗ – теперь они не только способны производить автомобильный бензин класса Е5, они добились разительно более глубокой переработки нефти, чем имевшийся ранее. Но вот новостные сюжеты конца 2019 года и начала 2020 года. «Известия», 25 октября 2019 года. «Газпром Нефть начала в Омске строительство современного комплекса по производству высокотехнологичных катализаторов для нефтепереработки. На сегодняшний день комплексов такого масштаба в России не существует. Завод будет выпускать катализаторы каталитического крекинга и гидроочистки, необходимые для производства бензина и дизельного топлива стандарта Евро-5, и гидрокрекинга — для процессов глубокой переработки нефти. Планируется производить 4 тыс. т катализаторов гидроочистки, 2 тыс. т катализаторов гидрокрекинга и 15 тыс. т катализаторов каталитического крекинга в год». «Нефтегаз», 28 января 2020 года. «Роснефть запустила в эксплуатацию первый в России опытно-промышленный комплекс для производства катализаторов гидропроцессов. Современный объект общей площадью 720 квадратных метров расположен на территории Новокуйбышевского завода катализаторов, «дочки» Роснефть. Новые технологические возможности в перспективе позволят существенно снизить зависимость РФ от импортной продукции в области катализаторов для процессов нефтепереработки. В настоящее время доля импорта в катализаторах гидроочистки составляет около 90-95%. За счет развития собственного производства Роснефть планирует снизить этот показатель до 50% к 2024 г.»

Хорошо, что государственные вертикально-интегрированные компании стали работать в этом направлении, но даты этих новостных сообщений – ещё одно наглядное свидетельство того, что происходит это с огромным опозданием, при этом каждая из компаний занимается разработками самостоятельно. Это, конечно, строго соответствует либеральной доктрине экономики – два производителя будут конкурировать друг с другом, в результате другие нефтяные компании, имеющие собственные НПЗ, получат максимальный по качеству и минимальный по цене результат. Здорово! Вот только для того, чтобы остановить в России производство качественного топлива, нашим пресловутым «западным партнёрам» нет необходимости применять санкции к российским нефтяным компаниям – достаточно запрета на поставки катализаторов. Результат вполне очевиден - упадёт загрузка производственных мощностей НПЗ, что автоматически снизит внутреннее потребление нефти в России и нефтедобывающие компании вынуждены будут снижать объемы добычи без всяких соглашений с ОПЕК+. Любой энергетический ресурс имеет две составляющие – экономическую и ту, что связана с такими важнейшими понятиями, как энергетическая безопасность и энергетическая обеспеченность.

До той поры, пока в России подавляющее значение имеет коммерческая целесообразность, энергетические безопасность и обеспеченность будут находиться в зоне риска.

При этом в бесконечно далеком уже 1970-м году в Новосибирске было создано специализированное конструкторское бюро «Катализатор», которое существует и успешно функционирует и в наши дни, причем даже не меняя названия – СКТБ «Катализатор». В начале 2019 года СКТБ «Катализатор» заявило о плане создания инжинирингового центра. Суть проекта «Национальный центр инжиниринга и испытаний катализаторов» заключается в создании на площадке в Новосибирске парка пилотных установок по основным процессам нефтепереработки, на которых можно было бы проводить испытания катализаторов в реальных условиях работы установок на конкретных НПЗ и на реальном сырье. Дела идут достаточно успешно: руководство Новосибирской области выделило 3 гектара под строительство, гарантировало помощь с обустройством инфраструктуры, СКТБ нашло 500 млн рублей для начального финансирования. Остается найти еще 1,5 млрд – и тогда в 2025 году у России появится собственный центр для испытаний катализаторов. Помощь от государства отсутствует, СКТБ ведёт переговоры с нефтяными компаниями, Газпром Нефть, ЛУКОЙЛ и АО «Нефтиса» (материнская компания «Новосибирскнефтегаза») обещают подумать о своем участии в софинансировании. Старательно заткнув уши, чтобы ни в коем случае не услышать слова Владимира Путина о том, что либеральная идеология изжила себя, правительство России с невероятным упорством продолжает попытки внедрять именно либеральную доктрину в нашей экономике. Будущий инжиниринговый центр будет частным, государство не намерено участвовать и в производстве катализаторов – это ведь будет означать возрождение государственного контроля над священной коровой частного бизнеса. То, что при этом российский частный бизнес оказался в зоне контроля иностранных государств – предпочитаем не видеть. Там не слышим, тут не видим, говорим одно, думаем другое, делаем третье – в результате энергетическая безопасность и энергетическая безопасность по-прежнему в зоне риска.

«Либерализм изжил себя» - сказано, но плохо расслышано

Центральный Банк РФ отпустил рубль в «свободное плавание», в течение последнего месяца курс национальной валюты по отношению к доллару и евро опустился на 20 с лишним процентов. Это, конечно, шокирует, однако за последние пять лет Россия настолько удачно развивала агропромышленный сектор, что такое падение курса не сказывается на уровне жизни настолько жёстко, как это происходило в те же 90-е годы. Больше того подешевевший рубль мог бы послужить дополнительным «козырем» в том случае, если бы начатая в 2014 году компания импортозамещения не была превращена в кампанейщину – бессистемную и непоследовательную. Мы неоднократно обращались к примерам деятельности Росатома – государственной структуре, находящейся вне зоны прямого влияния министерства энергетики, сделаем это ещё раз. В 2018 году в России заработала новая система обращения с твердыми коммунальными отходами, она же – «мусорная реформа». Скажем мягко – проходит она со значительными трудностями, но уже в апреле того же 2018 года «Атомэнергомаш» подписал договор с Hitachi Zosen Inova о локализации на «ЗиО-Подольск» производства оборудования для мусоросжигательных заводов. То, что в Подольске умеют делать котлы – ни для кого не секрет, удивляться тому, что именно здесь произведены котлы для заводов «РТ-Инвест», не приходится. Но вот новость от 20 января 2020 года: «ЗиО-Подольск подписал контракт на поставку комплекта оборудования для мусороперерабатывающего завода «Риверсайд» в Великобритании». Международный конкурс был выигран легко и уверенно: образцы оборудования, произведенного для российских потребителей уже имелись, с качеством всё в полном порядке, а дальше «в бой пошел» всё тот же подешевевший рубль, который для «Атомэнергомаша», в который структурно входит «ЗиО-Подольск», после мартовского падения курса стал еще и дополнительным выигрышем. Ещё раз. Государственное предприятие «Атомэнергомаш», не подчиненное правительству напрямую, с импортозамещением справляется, а предприятия, связанные с министерством энергетики, к такому уровню доберутся только через несколько лет. Вот новостное сообщение от 13 мая 2019 года. «Роснефть» исключила Восточный нефтехимический комплекс из своей инвестиционной программы, это связано с налоговым маневром в нефтяной отрасли, заявил первый вице-президент «Роснефти» Павел Федоров. Это решение, по сути, приняли за нас, оно вытекает из принятой фискальной политики. При таких обстоятельствах проект [ВНХК] не является рентабельным, – заявил представитель «Роснефти». – Мы старались его сохранить, но это невозможно». ВНХК – нефтехимический комплекс, который предполагалось построить в Приморском крае. Планировалось построить три очереди по переработке нефти общей мощностью 12 млн т в год и линию по производству нефтехимической продукции мощностью 3,4 млн т в год». С момента принятия этого решения Роснефтью миновал почти год – никаких новостей по этому поводу ни от компании, ни от правительства больше не поступало. 12 млн тонн или 84 млн баррелей нефти высокотехнологичной переработки сырой нефти на территории Дальнего Востока с созданием соответствующего количества рабочих мест – это было возможно, но оказалось не реализовано.

Таких примеров в России больше одного, и никакие бравые доклады об успехах в нефтепереработке не могут «справиться» с двумя числами, поскольку факт – вещь упрямая. 83% - объем собственного потребления нефти, добытой в США и 50% - объём собственного потребления нефти, добытой в России. 635 млн баррелей – емкость стратегического нефтяного резерва США и 0 (ноль – прописью) баррелей стратегического нефтяного резерва России. Можно подтрунировать над Штатами по поводу того, что свободных ёмкостей в их государственном резерве хватит на неделю нефтедобычи в привычных объёмах, но как-то шутки не шутятся, поскольку в России нет даже намека на возможность вот такого манёвра, который сейчас мог бы хоть как-то смягчить ситуацию, возникшую на мировом рынке нефти. Снижение объема добычи на 2,5 млн баррелей в сутки для российских нефтекомпаний – технологически чрезвычайно непростая задача, поскольку у нас хватает скважин, находящихся на заключительном этапе эксплуатации, их остановить можно только один раз и навсегда. Отсутствие времени для манёвра эту задачу только усложняет, как делает её сложнее и имеющееся соотношение собственного потребления и экспорта. Вот об этом есть смысл говорить вслух, а бесконечно припоминать, что происходило на совещании ОПЕК+ 6 марта 2020 года – занятие бессмысленное с того момента, как COVID19 из ранга эпидемии в Китае перешел в стадию всемирной пандемии. Соглашение ОПЕК+ от 12 апреля 2020 года не принесло победы и не стало поражением ни для кого из участников мирового рынка нефти, вопрос стоит иначе – удастся ли добиться минимального ущерба? Серия переговоров, встреч, совещаний, будет продолжаться, но справится или нет мировая нефтедобывающая отрасль с огромным снижением спроса на «чёрное золото», в настоящий момент ответить невозможно. Судьба отрасли – в руках врачей и в успешности предпринимаемых карантинных мер в каждой отдельно взятой стране. А вот причины, по которым нефтяная отрасль России оказалась далеко не полностью готова к такому испытанию, должны стать не только предметом анализа и обсуждения, но и поводом для того, чтобы как можно оперативнее сделать адекватные выводы.

Саудовская Аравия. Россия. США. ОПЕК > Нефть, газ, уголь. Химпром > zavtra.ru, 14 апреля 2020 > № 3512759 Борис Марцинкевич

Африка будет следовать ОПЕК+

Усилия ОПЕК+, направленные на стабилизацию рынка, решила поддержать сокращением собственной добычи Африканская организация производителей нефти (APPO). Детали этого плана организация обещает сообщить в ОПЕК в ближайшее время, говорится в заявлении организации.

«В духе сотрудничества и коллективной ответственности… не входящие в ОПЕК+ члены APPO также обязались внести свой вклад в глобальные усилия по стабилизации рынка нефти через осуществление сокращения своей ежедневной добычи. Детали этого сокращения будут переданы в секретариат ОПЕК в самое ближайшее время», — приводит ПРАЙМ выдержку из документа, размещенном на странице ОПЕК в Twitter.

По данным министерства нефти и минеральных ресурсов Египта, в основанную в 1987 году APPO входят 18 стран: Египет, Алжир, Ангола, Бенин, Камерун, Республика Конго, Демократическая Республика Конго, Кот-д'Ивуар, Габон, Экваториальная Гвинея, Ливия, Нигерия, ЮАР, Чад, Мавритания, Судан, Нигер, Гана. По оценке на 2018 год, на эти государства приходилось 125 млрд баррелей доказанных запасов нефти (7,7% общемирового показателя), а добыча составляла 7,5 млн б/с нефти (около 7,5% уровня добычи нефти в мире в 2020 году).

Из стран APPO в сделку ОПЕК+ не входят десять стран: Египет, Бенин, Камерун, Демократическая Республика Конго, Кот-д'Ивуар, ЮАР, Чад, Мавритания, Нигер, Гана.

Первые жертвы: коронавирус поразил Африку

Удастся ли Африке сдержать распространение коронавируса

Наталья Пискунова

После вспышки коронавируса в Китае, Европе и США появляются вопросы, какова ситуация в Африке. И здесь есть две версии возможного развития событий. Пессимисты утверждают, что именно страны этого континента выйдут на первые места по числу заболевших, а оптимисты полагают, что опыт борьбы с более тяжелыми заболеваниями не позволит вирусу распространиться в регионе. Как COVID-19 отразится на социально-экономической и политической жизни Африки, — в материале политолога Натальи Пискуновой.

В разгар пандемии коронавируса, основными очагами распространения которого на сегодняшний день стали европейские страны и США, за полем внимания остается Африка, хотя именно она считается «традиционным местом для быстрого распространения любых вирусов и длительной и сложной борьбы с ними. Вместе с тем именно этот континент на данный момент кажется относительно «чистым» в этом отношении.

Этот факт заставляет задуматься над причинами такой ситуации и над тем, не является ли положение дел в Африке лишь иллюзией «эпидемиологического благополучия» или же мы наблюдаем совершенно новую тенденцию по выходу Африки из затяжных кризисов, в том числе усиливаемых постоянными эпидемиями, моментально охватывавшими весь континент в конце 20 — начале 21 века.

На протяжении последних 25-30 лет африканский континент пережил несколько волн эпидемий и пострадал от целого ряда пандемий. Более того, именно здесь количество жертв этих эпидемий, как и острота заболеваний, были наиболее значимыми по сравнению с другими регионами мира (за исключением вируса Зика в Бразилии). Однако страны Африки, как ни парадоксально, не оказались наиболее пострадавшим регионом — на первые места «антирейтинга» по коронавирусу вышли США, Испания, Италия и другие страны и регионы, относимые ООН к категории развитых.

На момент конца марта — начала апреля COVID-19 был зафиксирован в 25 странах Африки, включая государства, не имеющие выхода к морю (например, ЦАР), и небольшие государства (Сейшельские острова и Экваториальная Гвинея).

По последним данным Всемирной организации здравоохранения, в Африке (включая северную) зафиксировано более 7600 подтвержденных случаев заражения коронавирусом и более 300 случаев смерти уже в 45 странах. При этом основными «зонами поражения» оказались ЮАР, страны Западной Африки и Алжир.

Такие показатели на весь континент в самый разгар мировой пандемии выглядят парадоксально. При этом первые случаи заболевания коронавирусом были зафиксированы только в Киншасе в ДРК, но потом выявились случаи «расползания» заболевания в другие страны — буквально через три дня подтвердились случаи инфицирования в Буркина-Фасо, Камеруне, ЮАР и Сенегале. По данным ВОЗ, коронавирус в Африке достиг пороговой отметки в 100 подтвержденных случаев за 16 дней, а отметки в 1000 — за следующие 10 дней. Сейчас количество случаев растет по экспоненте: через три дня после прохождения отметки в 1000 случаев, показатель был уже на уровне 2000 заболевших, а еще всего через два дня уже достиг уровня в 3000. Тем не менее, по сравнению с США, Италией и другими странами в Африке ситуацию можно назвать относительно спокойной.

Афропессимисты: континент будет первым

Сторонники пессимистичного отношения к данным ВОЗ по коронавирусу в Африке полагают, что любые статистические данные по региону неизбежно будут занижены (а по некоторым областям и вовсе отсутствовать). Виной тому — большая погрешность в проведении статистических исследований в Африке, недостаточная их верификация, отсутствие данных по целым провинциям в связи с затрудненностью доступа.

Кроме того, те, кто считают показатели ВОЗ по Африке заниженными, справедливо отмечают проблему отсутствия тестов и оборудования для быстрого и точного проведения анализа на коронавирус, удаленность больниц и клиник от населенных пунктов, и отсутствия специалистов — иммунологов и инфекционистов, а также других врачей и медицинского персонала в Африке в целом.

Так, статистика Программы развития ООН (ПРООН) показывает, что по количеству врачей на 1000 жителей Африка возглавляет «антирейтинг».

Одним из субрегионов континента, который может стать самым уязвимым для коронавируса, по данным ВОЗ, является Северо-Восточная Африка. Прежде всего, это обусловлено как крайне низким уровнем развития медицины в регионе, так и низкой доступностью лечебных учреждений: по данным ПРООН, только в Сомали на 100 тыс. жителей приходится всего два врача при мировой минимальной критической норме в 25 специалистов на такое же количество жителей.

Еще один аргумент пессимистов — отсутствие дорог в отдаленных областях стран региона и отсутствие возможности для своевременного оповещения населения о пандемии и мерах по ее предотвращению, а также проблема вакцинации от туберкулеза и других заболеваний. Важно отметить, что именно туберкулез является основной причиной смертности населения в Африке по заключению ВОЗ.

Борьба с вирусом: версия оптимистов

Часть экспертов, которые доверяют данным ВОЗ, считают, что коронавирус не получит такого распространения и не даст такого количества летальных исходов в Африке, так как за 30 (и даже более) лет пандемий, эпицентром которых была именно Африка, уже сменилось несколько поколений и произошли генетические изменения, в результате которых местное население выработало иммунитет и к более страшным заболеваниям, чем коронавирус.

Кроме того, сторонники оптимистичного подхода также утверждают, что в Африке изначально сложились неблагоприятные для развития этого вируса климатические условия — пиковые температуры жаркого тропического климата не дают распространиться вирусу, который плохо выживает при температурах выше 8 градусов.

Оптимисты полагают, что для многих стран Африки очередная пандемия не является чем-то новым: например, всплеск лихорадки Эбола с уровнем летальности 50% в 2014-2016 годах в странах Западной и Центральной Африки удалось в итоге подавить повсеместной дезинфекцией при помощи хлора и воды, хотя полностью искоренить это заболевание (к, слову, возникшее также из-за использования летучей мыши-носителя вируса в пищу в Судане) не удалось до сих пор, и вакцины против Эболы, по данным ВОЗ, все еще нет (ведутся лабораторные испытания в Гвинее).

Эксперты полагают, что опыт борьбы с Эболой помогает странам Западной Африки не выйти на первые места по заболеваемости новым вирусом, как и успешный опыт борьбы со вспышкой холеры в 2014-2018 годах и чумы в 2010-2015 годах (при этом опасность заболевания чумой в Демократической Республике Конго и на Мадагаскаре сохраняется до сих пор). Аналогично помогает и опыт борьбы с хронической обструктивной болезнью легких, которая также поразила большинство стран Африки в 2015 году, и с желтой лихорадкой в 2016-м (несмотря на наличие вакцины от этого заболевания, возможность заболевания у непривитых людей сохраняется до сих пор).

Постоянные вспышки эпидемий в Африке за последние 100 лет привели к началу массовых кампаний по обязательной вакцинации всего населения при поддержке ВОЗ и различных международных медицинских НПО. Так, проводились массовые вакцинации против туберкулеза, малярии, холеры, тифа и других болезней.

Особенно актуальной считают вакцинацию против туберкулеза: так, при вспышке этого заболевания в Африке только в 2016 году погибли 417 тыс. человек, из которых 250 тыс. — дети до 14 лет. Аналогично оказалась эффективной борьба с малярией, от которой в Африке только в 2018 году пострадали 213 млн человек (93% от числа всех заболевших и 94% от погибших от малярии в мире) — при этом полностью победить малярию на континенте все равно не удалось.

Возможные последствия: политическая нестабильность и экономические потери

Потери Африки от вируса на данный момент выражаются не столько в человеческом измерении, сколько в политико-экономическом. Прежде всего, это касается транспортной отрасли: закрытие национальных границ в странах Европы, а также России и США резко ограничило количество полетов между странами Африки и Европы. Кроме того, целый ряд африканский государств также закрыли свои границы из-за пандемии, и это сильно ударило по внутреннему сообщению.

Перевозка товаров разрешена, но и она сократилась как во внутренней, так и во внешней торговле даже с традиционными многолетними экономическими партнерами.

Так, еще в феврале 2020 года МВФ выступил с предупреждением, что распространение вируса и закрытие границ сильно ударит по странам Африки, которые наиболее сильно зависят от экспорта ресурсов: Нигерии, Анголе, Конго, Замбии. По данным «Би-би-си», авиакомпании Африки уже потеряли $400 млн прибыли из-за отмены перевозок, в том числе в Китай (при этом пострадали даже такие авиакомпании, как Royal Air Maroc и EgyptAir).

Более того, неразвитость местной инфраструктуры неизбежно приведет к банкротству малого и среднего бизнеса — на это влияет вынужденный временный уход Китая, который в торгово-экономическом плане последние 20 лет был очень активен именно в Тропической Африке.

Проблема осложняется и тем, что местные производители не могут в текущих условиях обеспечить ни доступность товаров и услуг, ни цены, которые были бы конкуренты по сравнению с теми, что предлагал Китай.

Параллельно развивающийся мировой нефтяной кризис также оказывает сильное негативное воздействие на страны Африки — и здесь речь идет не только о странах Северной Африки (Магриба), сколько о странах южнее Сахары. Так, например, Нигерия, являющаяся членом ОПЕК, уже несет значительные убытки для своего бюджета — а с учетом борьбы этой страны (и всего субрегиона Западной Африки) с терроризмом (например, с «Боко Харам», объявившей о присоединении к всемирному джихаду «Аль-Каиды» (организация запрещена в России) — обе группировки запрещены в России) ситуация дефицита в бюджете из-за падения цен на нефть может оказаться критической.

Вирус уже ударил по таким секторам африканских экономик, как строительство, промышленность и сельское хозяйство.

Например, внезапно было приостановлено строительство трубопровода Нигер — Бенин протяженностью 2000 км, а также строительство почти завершенного трубопровода Лагос-Ибадан в Нигерии. Эти объекты имеют критическое значение и для поддержания уровня жизни населения, и для промышленности. Работы на этих объектах были приостановлены из-за прекращения поставок строительных материалов и рабочей силы из Китая.

При этом во многих африканских странах именно на текущий период запланированы муниципальные или региональные выборы, и сочетание пандемии, нефтяного, финансового кризисов и ограничений передвижений (например, невозможность приезда обязательных международных наблюдательных миссий для мониторинга выборов) уже привело или может привести в ближайшем будущем к острым социально-политическим кризисам, так как большинство современных элит стран Тропической Африки находятся в сильной зависимости от международного бизнеса и политических соглашений с экономически развитыми странами.

Например, в верховный суд Уганды уже подана петиция о приостановлении на пять лет президентской избирательной кампании — 2021 «до того момента, как действующая власть сможет обрести полный контроль над распространением вируса».

В случае одобрения такой петиции это приведет к еще большим протестам и расколу в обществе из-за несменяемости президента Йовери Мусевени.

Такой раскол характерен для большинства стран Тропической Африки — нестабильные и/или нелегитимные политические режимы не могут справиться с пандемией, что вызывает протесты со стороны населения и ухудшает политическую обстановку на континенте.

Социальные последствия коронавируса

Первые месяцы проблема COVID-19 в большинстве африканских СМИ фактически игнорировалась: новость о вспышке заболевания в какой-либо стране в мире в местных медиа не преподносилась как имеющая какое-либо значение. Сообщения о жертвах вируса в разных странах и усилиях по его сдерживанию считались второстепенными и выходили в эфир последними: первые места занимали вопросы внутренней политики, выступления местных лидеров и политических деятелей, а также развлекательные шоу. Более того, в феврале и марте 2020 года, когда эпидемия уже оказалось критической в Италии, США и других развитых странах и продолжала распространяться по миру, африканские СМИ продолжали называть вирус «европейской проблемой».

Кроме того, объявление о начале эпидемии в некоторых африканских странах привело к росту ксенофобии в отношении граждан Китая, работавших в этих государствах.

Так, в Кении некоторые политики открыто призывали забрасывать всех китайцев камнями, а последние рейсы из Китая, прибывавшие в Кению и Нигерию, вызвали волну паники и бегства среди других пассажиров и населения, проживающего рядом с аэропортами. Такие настроения стали постепенно уходить только в середине марте, когда было объявлено, что большинство случаев заражения в Африке — это результат европейского, а не китайского влияния. Основными «поставщиками» вируса в Африку были объявлены Италия и Франция.

Враждебность по отношению к гражданам Китая в Африке стала уменьшаться и после заявления Джека Ма, основателя Alibaba, о выделении 10-20 тыс. тестов для выявления случаев заболевания коронавирусом, а также 100 тыс. медицинских масок на каждую африканскую страну и предоставления пособий по борьбе с вирусом для местного медицинского персонала.

Тотальное закрытие границ и принудительное введение карантина для всех жителей стран Африки не выход для континента, а скорее провоцирование ускоренного развития социально-экономического кризиса и раскола.

Для большинства стран континента характерна «клановость», проявляемая в том числе в критической зависимости групп населения именно от постоянного доступа к своей этнической общине, которая распределяет ресурсы, в том числе — медицинскую и гуманитарную помощь извне, таким образом минимизируя роль официальных структур. Такое параллельное существование «власти общины» и государства при обязательном требовании соблюдения карантина и запрета на общественные мероприятия и собрания становится затруднительным и вызывает недовольство граждан.

Более того, даже в единственном государстве Африки, относимого по классификации Всемирного Банка к развитым государствам — ЮАР — функционирование социальной или этнической группы для большинства населения является именно той институциональной системой (взамен создаваемой государством), которая поддерживает не только единство общества, но и развитие его внутренних (и межрегиональных) экономических связей, и ее слом неизбежно спровоцирует очередной острый социальный кризис и массовые протесты и погромы, которых в истории современного ЮАР было уже множество.

Фактически оказывается, что меры, принимаемые государством по борьбе с вирусом и ограничению контактов граждан во избежание заражения, на практике лишь ухудшают сложную политическую обстановку и показывают несостоятельность стратегии правящей партии по борьбе с пандемией.

Проблема борьбы с вирусом в Африке посредством карантина осложняется и тем, что «европейские» подходы на континенте не работают, так как, в отличие от сравнительно сходных уровней дохода, образа жизни и сценариев потребления товаров и услуг в развитых странах Европы, в африканских государствах уровень расслоения населения по уровню доходов несравнимо выше, поэтому какого-либо единого гарантированно эффективного сценария по борьбе с пандемией во всей Африке предложить просто невозможно.

Африканские производители нефти сократят добычу вместе с ОПЕК+

Африканская организация производителей нефти (APPO) решила поддержать усилия ОПЕК+, направленные на стабилизацию рынка, сокращением собственной добычи, а детали этого плана она собирается сообщить в ОПЕК в ближайшее время, об этом говорится в заявлении организации.

"В духе сотрудничества и коллективной ответственности... не входящие в ОПЕК+ члены APPO также обязались внести свой вклад в глобальные усилия по стабилизации рынка нефти через осуществление сокращения своей ежедневной добычи. Детали этого сокращения будут переданы в секретариат ОПЕК в самое ближайшее время", - говорится в документе, размещенном на странице ОПЕК в Twitter.

Согласно информации на сайте министерства нефти и минеральных ресурсов Египта, Африканская организация производителей нефти (APPO) была основана в 1987 году. В нее входят 18 стран: Египет, Алжир, Ангола, Бенин, Камерун, Республика Конго, Демократическая Республика Конго, Кот-д'Ивуар, Габон, Экваториальная Гвинея, Ливия, Нигерия, ЮАР, Чад, Мавритания, Судан, Нигер, Гана. По оценке на 2018 год, на эти государства приходилось 125 миллиардов баррелей доказанных запасов нефти (7,7% от общемирового показателя), а добыча составляла 7,5 миллиона баррелей нефти в сутки (около 7,5% от уровня добычи нефти в мире в 2020 году).

Из стран APPO в сделку ОПЕК+ не входят десять стран: Египет, Бенин, Камерун, Демократическая Республика Конго, Кот-д'Ивуар, ЮАР, Чад, Мавритания, Нигер, Гана.

Альянс ОПЕК+, включая Россию и Саудовскую Аравию, после месячного перерыва согласовал новое соглашение о снижении добычи нефти. Оно будет действовать два года с 1 мая. Предполагается снижение совокупной добычи 23 странами альянса на 10 миллионов баррелей в сутки от уровня октября 2018 года в мае-июне, на 8 миллионов во втором полугодии и далее на 6 миллионов.

Также глава Минэнерго РФ Александр Новак сообщал, что есть страны вне альянса, с учетом снижения добычи нефти в которых суммарное сокращение в мае-июне будет 15 миллионов баррелей в сутки. Среди них упоминались Канада, США, Норвегия, Аргентина, Бразилия и другие.

ОПЕК+ согласовал новую сделку

ОПЕК+ согласовал новую сделку, рассказал министр энергетики Александр Новак в эфире канала "Россия 24".

По его словам, соглашение будет действовать два года — до 1 мая 2022-го.

Первые два месяца сокращение добычи нефти составит десять миллионов баррелей в сутки. Во втором полугодии снижение должно составить уже восемь миллионов, в 2021 году — шесть миллионов баррелей.

В сделке участвуют 23 государства. Десять из них — это страны ОПЕК: Алжир, Ангола, Конго, Экваториальная Гвинея, Габон, Ирак, Кувейт, Нигерия, Саудовская Аравия, ОАЭ.

Государств, не входящих в ОПЕК, в сделке тоже десять: Азербайджан, Бахрейн, Бруней, Казахстан, Малайзия, Мексика, Оман, Россия, Судан, Южный Судан.

Еще три страны, входящие в эту организацию, по-прежнему освобождены от сокращений добычи из-за политических проблем — это Иран, Ливия и Венесуэла.

Как рассказал министр, ОПЕК+ будет следить за рынком.

"В случае необходимости будут приниматься либо дополнительные меры, либо будет более быстрыми способами восстанавливаться добыча странами для того, чтобы не допускать в том числе и переизбытка нефти на рынке, потому что мы должны действовать в интересах как производителей, так и потребителей", — заявил Новак.

По словам главы Минэнерго, участники ОПЕК+ рассматривали различные варианты продолжительности сделки, однако сочли два года наиболее эффективным сроком. Он подчеркнул, что участники альянса смогут как продлить срок действия, так и досрочно завершить соглашение в зависимости от сроков восстановления рынка.

В ОПЕК+ также рассчитывают, что не входящие в альянс страны смогут суммарно сократить добычу на пять миллионов баррелей в сутки.

В свою очередь, российские компании готовы к снижению производства в рамках новой сделки, добавил Новак.

Саудовская Аравия. Алжир. Ангола. ОПЕК. Россия > Нефть, газ, уголь > ria.ru, 11 апреля 2020 > № 3348898

Эксперт из Кувейта назвал возможную цену на нефть после сделки ОПЕК+

Мировые цены на нефть в ответ на новое соглашение ОПЕК+ по сокращению добычи будут постепенно расти до отметки в 40 долларов за баррель, медленная реакция сейчас связана с переполненностью хранилищ, заявил РИА Новости кувейтский эксперт в сфере нефтяных рынков Худжадж Бу Хедр.

Министр энергетики РФ Александр Новак сообщил ранее, что переговоры о стабилизации рынка нефти прошли эффективно, новая сделка ОПЕК+ согласована на два года с постепенным уменьшением объема сокращения добычи альянсом к 1 маю 2022 года, при этом участвуют в ней все 23 страны. ОПЕК+, исходя из двухдневных контактов с не входящими в альянс государствами, считает, что с их участием суммарное сокращение добычи нефти в мае-июне составит 15 миллионов баррелей в сутки, то есть на них придется 5 миллионов баррелей, сообщил министр.

Хранилища переполнены

"Соглашение ОПЕК значительно изменит функционирование нефтяного рынка, оно уже оказало влияние на основные показатели – WTI и Brent", - сказал эксперт.

"Реакция рынка на это историческое соглашение, возможно, не будет столь быстрой в плане цен", - заявил эксперт.

"Дело в том, что рынок сейчас переполнен, как и хранилища нефти, есть также плавучие хранилища – нефтяные танкеры ждут разгрузки. В этом причина замедленной реакции рынка на соглашение ОПЕК", - пояснил Бу Хедр.

"Я ожидаю, что цены на нефть в этом, втором квартале, стабилизируются на уровне 40 долларов или чуть выше этой границы, цены будут расти постепенно", - заявил Бу Хедр.

Генеральный секретарь ОПЕК Мохаммед Баркиндо заявил в четверг, что хранилища нефти в мире быстро заполняются, их свободных мощностей осталось около 1 миллиарда баррелей. Таким образом, при сохранении текущей ситуации на рынке места в них может не хватить уже в мае, подчеркнул Баркиндо.

Шесть месяцев на восстановление экономики

Эксперт ожидает, что соглашение окажет значительное воздействие на торговлю нефтью по всему миру. Бу Хедр отметил, что соглашение ОПЕК+ является исторически важным, так как обычно каждое государство действовало самостоятельно во времена эпохи упадка экономики, когда возникали разногласия в политике по производству нефти, снижался спрос и увеличивалось предложение. "В таких ситуациях темпы падения цен на нефть превышали темпы экономического упадка", - пояснил эксперт.

По словам эксперта, восстановление мировой экономики вследствие роста цен на черное золото может начаться в течение шести месяцев. "Это значит, что увеличится спрос на нефть и цены потенциально могут вернуться на уровень 60-70 долларов за баррель", - пояснил Бу Хедр.

В новой сделке ОПЕК+, как и в действовавшей до 1 апреля, участвуют десять стран ОПЕК: Алжир, Ангола, Конго, Экваториальная Гвинея, Габон, Ирак, Кувейт, Нигерия, Саудовская Аравия, ОАЭ. Еще три страны, входящие в эту организацию, по-прежнему освобождены от сокращений добычи из-за политических проблем - это Иран, Ливия и Венесуэла.

Так называемых стран не-ОПЕК в сделке тоже десять: Азербайджан, Бахрейн, Бруней, Казахстан, Малайзия, Мексика, Оман, Россия, Судан, Южный Судан. Таким образом, участие в сделке 23 стран означает, что Мексика в ней осталась.

Нефтяной Армагеддон

почему падают мировые цены на «чёрное золото»

Борис Марцинкевич

Для того, чтобы адекватно оценить изменения на мировом рынке нефти, необходимо взглянуть на события в их взаимосвязи. Казалось бы, всё ясно: Саудовская Аравия в условиях падения фондовых рынков и сокращения экономической активности предложила резко снизить объёмы добычи нефти в рамках соглашения ОПЕК+, а Россия с этим предложением, носившим ультимативный характер, не согласилась, что и привело к обвалу цен. Замечательный сюжет, вот только он никак не объясняет, почему "ушли в минус" не только сырьевые биржи и акции нефтедобывающих компаний на биржах фондовых, но то же самое наблюдается применительно ко всей экономике, включая сектор высоких технологий. Где какие-то там нефтяные скважины и танкеры, бороздящие просторы мирового океана, а где — акции Apple и Tesla? В лоб это понять не удастся, придётся заглянуть в не слишком далёкое прошлое.

Начало. Держим удар

Едва ли не все мы уже успели забыть драматизм событий, происходивших всего четыре года тому назад, когда цена снижалась не на проценты, а в разы. Лето 2014 года — цена нефти марки Brent устанавливает исторический рекорд, баррель стоит 111,87 долл. Январь 2016 года — баррель той же нефти опускается до 30,8 долл.

Для экономики России тот период стал временем достаточно тяжёлым, поскольку одновременно с ситуацией на рынке нефти мы переживали ещё и шквал антироссийских санкций со стороны США при полной поддержке подхрюкивающего им Евросоюза. Падение уровня жизни в нашей стране не может отрицать даже самый оптимистичный оптимист, но говорить о том, что мы теперь все "умираем", — способен только самый пессимистичный пессимист — мы выдержали, хотя нас и пошатывает. Выдержали, собственно, по трём причинам: имелись резервы в ФНБ, бюджет верстался исходя из цены барреля сначала в 60, а потом и в 50, и в 40 долларов, потери в валютной выручке на экспорте нефти мы умудрились компенсировать резким ростом экспорта продовольствия и серьёзной прибавкой в экспорте вооружения. Кроме того, посильную помощь оказал Газпром, который сумел весьма аккуратно воспользоваться тем, что колебания цены на рынке нефти вызывают изменения на газовом рынке с полугодовым лагом. Но, тем не менее, ситуация была непростой, и никакого интереса в том, чтобы цена барреля продолжала валиться ниже плинтуса, у России не было.

Имелась и ещё одна страна, на экономике которой падение нефтяной цены сказалась очень тяжёло — вернее, Саудовской Аравии пришлось ещё тяжелее, чем России: 80% доходов государственного бюджета королевства составляют налоговые и иные поступления от государственной компании Saudi Aramco, которая обладает полной монополией на добычу и переработку нефти, на экспортные поставки нефти и нефтепродуктов. Государственный бюджет королевства верстался исходя из стоимости барреля в 80 долл., для покрытия дефицита использовался золотовалютный резерв, который в 2014 году составлял порядка 1 трлн. долл. В настоящее время ЗВР уменьшился на 50%, до 500 млрд. долл. Сумма огромная, но события 2014-2015 гг. наглядно показали, что она отнюдь не бесконечна, а потому нет причин удивляться тому, что Саудовская Аравия стремилась добиться роста цены нефти.

Если в 70-е годы прошлого века такую проблему саудиты могли решить, что называется, легко и непринуждённо, снизив объёмы своих добычи и экспорта, то в 10-е годы века нынешнего такого инструмента у Саудовской Аравии уже не стало. 40 лет тому назад ОПЕК контролировала до 75% объёма мировой нефтедобычи, а в 2015 году из 96,4 млн. баррелей в день (б/д) на долю ОПЕК приходилось только 32,0 млн., или 33,2%. Тоже немало, но в одиночку, сольно, регулировать мировые цены не получится. Если не можешь сам — попроси о помощи друга, если нет друга — найди хотя бы временного единомышленника. Именно так возникла идея о создании ОПЕК+ — подтянуть к ОПЕК нефтедобывающие страны, не входящие в состав картеля. Что и стало причиной неожиданного потепления отношений КСА (Королевства Саудовская Аравия) с Россией, чего ранее не наблюдалось даже в самый мощный "мелкоскоп".

Но одной России для получения условного "контрольного пакета мировой добычи нефти" было маловато: на долю нашей страны приходится около 12,5% мировой добычи. Именно поэтому переговоры о создании ОПЕК+ отняли немало времени, но оно того стоило: помимо России, к ОПЕК+ присоединились ещё 10 государств. Азербайджан, Казахстан, Малайзия, Мексика, Оман, Бахрейн, Судан и Южный Судан, Бруней и Экваториальная Гвинея. Плюс ещё страны, входящие собственно в ОПЕК — пул образовался мощный, а общее стремление его участников к повышению цены нефти позволило приступить к действиям.

30 ноября 2016 года соглашение ОПЕК+ было подписано. Оно выглядело просто и решительно: страны, его подписавшие, договорились совокупно снизить объём добычи нефти на 1,8 млн. б/д. По состоянию на 2016 год, в течении которого мировая добыча составляла 96,7 млн. б/д, это было снижением почти на 2% и, по замыслу авторов соглашения, этого должно было хватить, чтобы цена барреля увеличилась на 15-20%. Оставалось только посмотреть, подтвердят ли биржевые котировки этот расчёт.

Каким-то из государств, подписавших соглашение ОПЕК+, выполнить его в пределах взятой на себя квоты было легче, кому-то — сложнее. К примеру, в Азербайджане — полная госмонополия на добычу как нефти, так и газа, принадлежит государственной компании SOCAR, а в России, как известно, можно легко насчитать с десяток крупных нефтяных компаний — не Роснефтью единой, как говорится: ЛУКОЙЛ, ГазпромНефть, Сургутнефтегаз и так далее. Но все справились, поскольку понимали: овчинка стоит выделки, — что и показали дальнейшие события. Цена барреля на момент подписания соглашения — 47,97 долл., в январе 2017 года — 55,98 долл., то есть за месяц она выросла на 17%. Обратим внимание на то, что в составе ОПЕК+ США как не было тогда, так нет их и сейчас, хотя по уровню добычи нефти они сумели выйти на первое место в мире, обогнав и Россию, и Саудовскую Аравию. Дело в том, что Штаты — ещё и крупнейший в мире потребитель нефти. Безусловно, с каждым годом они всё меньше покупают нефти, выпадающие объемы давят на цены, однако в ноябре 2016 года формального повода пригласить их за общий стол переговоров у ОПЕК+ не было.

Сделка ОПЕК+ как способ накопить резервы

С 2017 года министерские встречи ОПЕК+ проводились неоднократно: пересматривались условия и сроки соглашения, но поводов для споров практически не возникало, ситуация всех устраивала, в том числе и Россию. Наша страна снова начала пополнять ФНБ, с 2014 года ЦБ РФ начал скупать у отечественных золотодобывающих компаний 60% их добычи, средства из облигаций США плавно перетекали в физическое золото, объём запасов которого вырос весьма значительно. Если коротко, то соглашение ОПЕК+ позволило России восстановить ФНБ, пережить западные санкции, продолжить работу по изменению структуры экономики — в сравнении с 2014 годом зависимость от нефти снизилась на 5%, достаточно активно шло и импортозамещение.

Сделка ОПЕК+ помогла правительству Медведева и ЦБ снизить уровень инфляции, несколько раз государственный бюджет оказывался профицитным. Владимир Путин в майских указах 2018 года предложил национальные проекты, правительство Медведева разработало планы их реализации, с которыми в 2019-м справиться не смогло, итог известен — у нас теперь новое правительство. Впрочем, речь не об этом, а о том, что у национальных проектов вообще возник шанс появиться на свет — комфортный уровень мировых цен на нефть позволил накопить необходимые для этого средства.

Саудовская Аравия была куда как менее довольна ситуацией — здесь упорно разрабатывали государственный бюджет, исходя из цены в 75-80 долл. за баррель. Золотовалютные резервы КСА продолжали снижаться, недовольна была и компания Saudi Aramco, которой, чтобы увеличивать перечисления в бюджет, приходилось ужимать свои инвестиции в геологоразведку. После долгой подготовки Saudi Aramco сделала единственный возможный в такой ситуации ход: акционировалась и выставила пакет акций на биржу — правда, пока не на международную, а только на свою собственную, Tadawul. 5 декабря 2019 года первичное размещение акций прошло со здоровым ажиотажем — в ходе торгов цена выросла на 10% от предложенной. На продажу были выставлены 1,5% акций компании по начальной цене 8,5 долл., выкупали их уже по 9,4 долл. Нехитрое упражнение на калькуляторе показывает — рыночная капитализация Saudi Aramco увеличилась с 1,7 до 1,88 трлн. долл. По этому показателю Saudi Aramco установила мировой рекорд, оставив далеко позади Apple и Microsoft.

Продав 1,5% акций, нефтяная компания королевства получила в своё распоряжение 25,6 млрд. долл. — внушительный "довесок". Одним словом — триумф, фанфары и просто праздник какой-то. Но как-то не очень заметно под грохот барабанов прошло сообщение о том, что покупателями акций стали исключительно члены королевской семьи и другие богатейшие семьи Саудовской Аравии, а также фонды из Кувейта и ОАЭ. Тут две стороны медали: с одной — акции купил "тот, кто надо купил", а с другой есть вопрос, нсколько добровольно выкладывали свои деньги вышеперечисленные достопочтенные господа? Судя по тому, что произошло с одним саудовским журналистом в посольстве Саудовской Аравии в Турции, добровольность в королевстве — понятие весьма относительное. Но, так или иначе, выход Saudi Aramco на биржевые торги состоялся, руководство кампании объявило, что имеется и дополнительный опцион — в 15% акций, которые могут быть выставлены на торги дополнительно, но не сейчас, а как-нибудь потом, при удобном случае.

Некоторые особенности сланцевой добычи углеводородов

С момента подписания соглашения ОПЕК+ объём сланцевой добычи на территории Штатов начал свой стремительный рост. Фрекинг (он же — гидроразрыв пласта) принципиально отличается от традиционной нефтедобычи тем, что у скважин стремительно уменьшается дебет. Уже в течение второго года эксплуатации скважины он снижается вдвое, в течение третьего — ещё вдвое. Для того, чтобы объем добываемой нефти сохранялся даже на начальном уровне, сланцевые компании вынуждены вести себя, как заправский наркоман — непрерывно бурить всё новые и новые скважины, а уж для наращивания объёмов бурить нужно ещё быстрее. Базовая ставка ФРС невысока, потому сланцевые компании уверенно набирали кредиты, одновременно размещая на фондовых торгах и акции, и облигации. Конечно, при этом они постоянно хеджировали свои риски — это одно из обязательных условий при получении кредита в США.

Смысл его прост: hedge — это ограничение. Хеджирование рисков — это защитный механизм ограничения убытков от возможных негативных сценариев. Компании не могут контролировать свои финансовые риски самостоятельно, поскольку такие риски зависят от глобальных колебаний сырьевых цен, нестабильности курсов обмена валют, от изменчивости процентных ставок, геополитической обстановки и т. д. Стоит хеджирование относительно недорого, вот компании и приобретают такой своеобразный "спасательный круг" на случай всяческих внешних потрясений. Как пример — ситуация с акциями American Airlines, стоимость которых зависит от мировых цен на нефть: чем дороже нефть, тем дешевле акции авиационной компании. Инвестор, который держит в своем портфеле акции American Airlines, в качестве страховки приобретает длинные позиции на нефтяном рынке. Растёт нефть — падают в цене авиационные акции, зато появляется прибыль на нефти, в среднем всё получается вполне нормально. Набор биржевых инструментов для хеджирования достаточно обширен, обычно их сводят в так называемые опционы, которые и приобретают американские "сланцевики", которые — зафиксируем этот факт — не только закредитованы, но еще и захеджированы, и тем самым на какое-то время застрахованы от банкротств на случай обвального падения цены барреля.

Тем не менее, весь "сланцевый" сектор США — это нечто из времён "золотой лихорадки": кредиты, облигации, фьючерсы, хеджирование, акции, черт-те что и сбоку бантик. Разобраться во всём этом кошмаре далеко не просто, и, наверное, именно поэтому законодательство США предусматривает для компаний возможность добровольного банкротства, которое снимает с владельцев компании всю ответственность. Грубо говоря, ситуация может выглядеть вот так: компания объявляет себя банкротом, её выставляют на торги, и новому владельцу уже не надо рассчитываться по долгам, наделанным предыдущими владельцами.

Поэтому нужно помнить: банкротство сланцевых компаний США не равносильно тому, что добыча при помощи гидроразрыва прекратится раз и навсегда. Найдется покупатель — и кто ж знает, как он будет себя вести? Может, немедленно возобновит добычу, если посчитает это выгодным, а может — и подождёт, когда обстановка на мировом рынке будет более благоприятной. Тем более, технологически сланцевая добыча вполне это позволяет: скважины достаточно легко как консервируются, так и расконсервируются. Одна из тенденций сланцевой добычи на территории США: небольшие компании уходят на банкротство, а их акции выкупают по дешевке компании-мэйджоры — к примеру, Chevron или ExxonMobil. Именно это нам частенько пытаются, простите, "втереть" как доказательство бессмертности сланцевой добычи: мол, мелочь-то уходит, но приходят крупные хищники, которые способны работать без кредитов и выпуска облигаций. Чистая правда, вот только эти хищники потому и стали крупными, что не идут на бессмысленный риск — не будут мэйджоры заниматься сланцевой добычей, пока цены барреля на мировом рынке не станет выше себестоимости добычи хотя бы на 20-25%. Такая маржа необходима, поскольку и транспортировка затрат требует, и прибыль нужна не только ради неё самой, но и для того, чтобы появились ресурсы для перехода в режим нефтяного наркомана — возможности без дополнительного привлечения денег бурить и бурить новые и новые скважины.

"Взболтать, но не смешивать!"

Пока соглашение ОПЕК+ обеспечивало цену барреля в коридоре 55-70 долл., сланцевые компании в Штатах чувствовали себя весьма комфортно — этот уровень позволял не только удерживать, но и наращивать объём добычи. Пока Саудовская Аравия, Россия и другие участники соглашения решали свои проблемы, накапливая "жирок" в своих финансовых резервах, Штаты по объёму добычи вышли на первое место в мире, время от времени выскакивая на уровень нетто-экспортера. Да-да, именно так — при всем изобилии добываемой нефти, Штаты продолжают оставаться её покупателями, одновременно экспортируя и импортируя нефть. Таковы уж химические особенности "крови" современной экономики — на планете нет НПЗ, которые принимали бы на переработку нефть только одного сорта. Сланцевая нефть — сверхлёгкая и малосернистая, что, конечно, хорошо. Но её переработка в чистом виде не даёт возможности производить дизельное топливо, мазут и более тяжёлые асфальтовые фракции — а без такой продукции сегодня любой стране становится грустно. Именно по этой причине: внерыночной, имеющей отношение только к физическим и химическим свойствам энергетического ресурса по имени "нефть", — американские НПЗ импортируют тяжёлые марки "чёрного золота".

НПЗ в северных штатах США традиционно импортируют нефть Канады — это одна из причин того, что экономики двух североамериканских государств так тесно переплетены друг с другом. Аналогичная ситуация — на побережье Мексиканского залива, где расположены 12 крупных НПЗ США, только здесь уже идёт закупка "тяжёлой" нефти из Венесуэлы. Хотя и в Венесуэле, и в Канаде — нефть битумозная, там и там она добывается из песчаников, по своему химическому составу это совершенно разные сорта, они не взаимозаменяемы. Венесуэльскую нефть нельзя использовать в микшировании для северных американских НПЗ, а канадскую нефть — в микшировании для южных заводов. Это важный нюанс, поскольку для нормального функционирования нефтепереработки США этой стране требуется и канадская, и венесуэльская нефть.

Боливарианская Венесуэла сегодня и завтра

Именно поэтому Штаты буквально взбешены фактом существования боливарианского режима в Венесуэле — и Чавес, и Мадуро не хотели и не хотят отдавать свою нефть под контроль янки. Но они так и не сумели собрать деньги для того, чтобы построить в Венесуэле собственные НПЗ. Исторически сложилось так, что их там просто нет — Венесуэла поставляла нефть в Штаты и покупала там готовые нефтепродукты. Ненормальная ситуация, но, как известно, каждая страна, как сапёр, имеет право на ошибки, не будем вдаваться в проблемы Мадуро настолько глубоко. Какие светлые чувства испытали в США, когда на нефтяные прииски Венесуэлы широкомасштабно пришли российские компании, — можно себе представить, но нельзя описать, поскольку лексика будет ненормативной.

Нефть Венесуэлы имеет самое прямое отношение к тому, что происходило на мировом рынке в течение 2019 года, который стал предтечей разрыва соглашения ОПЕК+. В 2019 году, напомню, Штаты придумали некоего "временного президента" Гуайдо и ввели санкции против Венесуэлы — не из любви к искусству "цветных революций", а с вполне утилитарной целью: добиться полного контроля над нефтяным сектором этой страны. Не получилось — Мадуро оказался мудрее, чем тот же Каддафи. Это такая новая реальность наших дней: есть военное сотрудничество с Россией — есть самостоятельность и независимость государства, а на нет — и суда нет. У Венесуэлы с этим оказалось всё в порядке, потому, собственно, и не по Гуайдо сомбреро до сих пор.

Наверное, все уже слышали, чем обернулись американские санкции против Венесуэлы для самих же Штатов, но, на всякий случай, напомним. Для НПЗ на побережье Мексиканского залива пропала венесуэльская нефть, срочно потребовалась замена. Сходный по химическому составу сорт нефти добывает Иран, но и по тому мистер Трамп шарахнул санкциями. При всем богатстве выбора выбор на том и закончился, остался единственный сорт нефти, который, собственно, и спас в минувшем году НПЗ южных штатов Америки — российский Urals. В 2019 году поставки нефти из РФ по деньгам выросли вдвое, по физическому объёму — втрое, наша страна стала вторым экспортёром нефти в США, после Канады. Трудно не согласиться с Демпартией США, которая первой поняла, кто именно выбрал Трампа им на голову, не так ли? Но, если без шуток, то нельзя забывать о том, что по доказанным объёмам запасов нефти Венесуэла занимает первое место в мире, американские нефтяные компании на её месторождениях работают много лет, ими накоплен опыт, разработаны необходимые технологии, позволяющие добывать нефть из битумозных пластов. Себестоимость добычи нефти здесь значительно ниже, чем добыча методом гидроразрыва пласта, а это значит, что, в случае установления контроля над всеми месторождениями Венесуэлы, США имеют шанс стать лидером мирового рынка нефти, и с ними не смогут конкурировать ни ОПЕК, ни Россия.

Венесуэла для Штатов важнее Ирака и Сирии — в силу географической близости они способны организовать здесь куда более плотный военный контроль. То, что нефтяная отрасль Венесуэлы национализирована и находится под контролем государственной компании PDVSA, американцам только на руку — чисто организационно меньше проблем, им требуется контроль ровно над одной компанией. Нередко в нашей блогосфере раздавались и раздаются голоса многочисленных критиков действий Роснефти, которая активно инвестировала в нефтяные проекты миллиарды долларов, укоров в адрес Игоря Сечина тоже предостаточно. Но, стоит задуматься над тем, как будут выглядеть позиции России на мировом рынке, если многократно увеличившиеся объёмы сланцевой нефтедобычи будут подкреплены традиционной добычей на месторождениях Венесуэлы. Легкая сланцевая нефть в комплекте с тяжёлой нефтью Венесуэлы — такое предложение окажется максимально привлекательным для НПЗ любой страны мира, а конкурировать с ним Россия сможет только в том случае, если начнется масштабная промышленная добыча нефти сорта Arctic Light с шельфов наших арктических морей. Но себестоимость добычи Arctic Light пока чрезвычайно высока. Вот и подумайте, случайно ли на аэродромах Венесуэлы время от времени появляются стратегические бомбардировщики ВКС России.

Китай — мировой лидер импорта нефти

Рассуждать о мировом рынке нефти и не вспомнить про Китай — нельзя. Эта страна сегодня — не только "мировая мастерская". Она стремится повысить уровень жизни своего населения, и достигла в этом немалых успехов, включая невероятный рост производства автомобилей. С двигателями внутреннего сгорания, между прочим. И экономика без энергоносителей функионировать не может. Китайцев, как известно, в Китае много, местной нефти на всех не хватает, потому объём импорта "чёрного золота" тут растёт как на дрожжах. "Роснефть" и другие наши нефтяные компании эту тенденцию уловили вовремя, уверенно ухватив шанс на диверсификацию экспорта: Европа Европой, а в Китае тоже неплохо кормят.

Сейчас модно и современно говорить про "Силу Сибири", но не менее важное событие произошло в январе 2018 года, когда в эксплуатацию была принята вторая очередь магистрального нефтепровода Восточная Сибирь — Тихий океан (ВСТО), который мгновенно смёл с первого места по объёму поставок нефти в Китай Саудовскую Аравию — ни один супертанкер не может быть длиннее трубопровода и, соответственно, дешевле поставок по нему. В 2018 году экспорт российской нефти в Китай вырос вдвое, и саудиты могли только платочками нам вслед махать, испытывая при этом, само собой, самые светлые и добрые чувства по отношению к России. Ничего личного, только бизнес, но ведь обидно, да? Ещё один нюанс: нашу нефть в Китае приобретают не столько государственные компании, сколько независимые НПЗ, и именно это, а не добрые межгосударственные отношения стали причиной того, что ВСТО работает, наращивая мощность. При этом и железнодорожные поставки в дальневосточные порты не прекращены — российские компании везут нефть и таким способом, перегружая её в танкеры, причём — не только в Китай, но и в другие страны региона Юго-Восточной Азии.

В 2019 году поставки российской нефти в Китай выросли еще на 9%, достигнув объема 77,6 млн. тонн. Но по итогам года на первом месте по поставкам в Китай оказалась … Саудовская Аравия. 83,3 млн тонн, на 50% больше, чем за год до этого. Фокус? Кажется, что нет. Китай был основным покупателем нефти Венесуэлы и Ирана, которые именно в 2019 году попали под шквал американских санкций. Да, конечно, из-за американо-китайской экономической войны поставки нефти из США в КНР тоже прекратились, но так ли грустили эти самые Штаты? "Минус" Иран, "минус" Венесуэла, "минус" сами США — итого Китай не смог приобрести 20 млн. тонн нефти. И всю эту нишу рынка сумела заполнить Саудовская Аравия, её Saudi Aramco. Почему-то об этих событиях при анализе краха соглашения ОПЕК+ не вспоминают, хотя речь идёт о крупнейшем сегменте мирового рынка нефти, крупнейшем покупателе этого товара. Напрасно.

Новые условия ОПЕК+

В декабре 2018 года министры стран ОПЕК+ выработали и подписали новые условия этого соглашения — сразу на весь 2019 год совокупный объем добычи был снижен на 1,2 млн. б/д. Мировой объём добычи в 2018 году, несмотря на все усилия ОПЕК+, не уменьшился, а, пусть и немного, но вырос — до 97,8 млн. б/д, то есть условия ОПЕК+ "сняли" с мирового рынка только 1,2% общего объёма.

В январе 2020 года Управление информации при Министерстве энергетики США подвело итоги 2019 года — объём нефтедобычи в этой стране вырос на 933 тыс. б/д. Получилось, что ОПЕК+ не только обеспечила комфортный уровень цен американскому "сланцу", но ещё и услужливо освободило ему рыночную нишу. Штаты окончательно вышли на мировой рынок нефти — объём их нетто-экспорта добрался до уровня 2,2 млн. б/д. Правда, основные направления поставок пока не очень сильно диверсифицированы — Канада да Мексика, поставки в Китай упали почти до нуля, но мировой рынок нефти глобализован настолько, что вся планета является системой "сообщающихся сосудов". Штаты вышли на рынок поставок, заняли на нём определенный сегмент и тем самым развязали руки Саудовской Аравии, которая сосредоточила свои усилия на наращивании поставок в Китай. Штаты не оставили свои попытки установить контроль над нефтяным сектором Венесуэлы — это уже не про Гуайдо, а про санкции против дочерних структур "Роснефти", которые работали с Каракасом.

Безусловно, руководители России прекрасно знали и о росте сланцевой добычи в США, и о действиях Saudi Aramco на китайском рынке. Тем не менее, 5 декабря 2019 года министр энергетики России поставил свою подпись под очередным изменением условий соглашения ОПЕК+ — сокращение добычи на 1,7 млн. б/д, то есть еще на +500 млн баррелей в год. Срок действия нового соглашения был установлен до конца I квартала 2020 года.

Казалось бы — причём тут Дания?

Почему Россия пошла на это? Где нефть — там и газ, один черт углеводороды. Строительство газопровода "Северный поток-2" (СП-2) весь 2019 год шло в борьбе ровно с одной проблемой, которой стало Министерство иностранных дел Дании. С Энергетическом агентством этой страны, которое традиционно отвечало за всё, происходящее в энергетическом секторе, у России отношения были и остаются весьма конструктивными — эта структура не занимается политикой, её интересует только энергетика. Но специальным решением парламента Дании вопросы, связанные с СП-2, были переданы МИДу, и тот сумел устроить заваруху на ровном месте. Но летом 2019 года "дело" СП-2 парламентёры Дании вновь вернули Энергетическому агентству, которое в максимально сжатые сроки выдало Nord Stream 2 все необходимые согласования на новый маршрут газопровода. Трубоукладчики швейцарской Allseas вышли на полную мощность, стремясь наверстать упущенное время, но возможность для нанесения санкционного удара у Штатов ещё сохранялась. Потому подпись, поставленная под новыми условиями соглашения ОПЕК+ Александром Новаком 5 декабря 2019 года, очень сильно смахивает на кондовую фразу: "В деле присутствовала взятка". Взятка Америке.

Но та принята не была — уже 21 декабря 2019 года мистер Трамп подписал бюджет Пентагона на 2020 год и "встроенный" в него пакет новых санкций против СП-2, после чего швейцарские трубоукладчики мгновенно сдали позиции в Балтийском море. А уже после этого случились и ракетная атака, жертвой которой стал генерал КСИР Ирана Касем Сулеймани, после этого — реанимация живого трупа по фамилии Гуайдо и санкции против дочерних структур "Роснефти", связанных с Венесуэлой. Эти события нет смысла рассматривать по отдельности — картина будет полной только в том случае, если видеть всю цепочку действий США в полном масштабе. Это полезно ещё и для тех, кто любит рассказывать, что Штаты "уже смирились" с утратой ими статуса единственной на планете сверхдержавы. Это далеко не так, они ещё вполне способны вести жёсткие атаки сразу на нескольких "фронтах", исходя из положений новой редакции Стратегии национальной безопасности США, утвержденной их президентом в декабре 2017 года, о чем онлайн-журнал Геоэнергетика.ru писал в феврале 2018 года.

Напомним, что в этом документе Штаты назначили своими стратегическими противниками Китай, Россию, Иран и КНДР, чётко определив, что основная и наиболее перспективная отрасль России — это энергетика. В ответ были предложены жёсткие санкции против СП-2, увеличение объёмов поставок СПГ, произведенного на территории США на европейский газовый рынок в течение 2019 года, а также вытеснение с китайского рынка нефти поставок из Ирана и Венесуэлы. Подписанное "мирное соглашение" предусматривает, что КНР теперь будет ежегодно закупать американские энергетические ресурсы на сумму в 50 млрд. долл., что снизит диверсификацию импорта нефти Китаем еще больше. В итоге поставки крупнейшему в мире импортеру должны оказаться под контролем США и КСА — и это станет мощным ударом по стратегическим интересам не только Китая, но и России. Если синхронно с этим Штаты смогут добиться контроля над венесуэльской PDVSA, добиться разбалансировки ситуации в Иране, то цели Стратегии национальной безопасности-2017 будут достигнуты. Такую обстановку назвать мирной и спокойной не получается — "Холодная война-2" набирает обороты.

COVID-19

И вот, во все эти расклады вмешался вирус — "коронный вирус" COVID-19. Мозаика, которую так старательно выкладывали Штаты, стала сыпаться вместе с ценами на нефть. К концу февраля — началу марта баррель стоил уже 45 долл., что стало началом "набатного звона" для сланцевой отрасли США. С Венесуэлой не получалось, с Ираном вообще конфуз вышел, а тут ещё и это. Саудовская Аравия, по щелчку пальцев дядюшки Сэма, начала призывать к срочному сбору ОПЕК+ на уровне министров: караул, баррель дешевеет, ужас! Россия ответила флегматично: "Да, ужас. Но ведь не "ужас-ужас-ужас" — пока мама варит кофе, подождём".

Если отбросить в сторону интересы сланцевых компаний США, обстановка была непростой, но и не критичной: на тот момент под ударом COVID-19 находился только Китай. Россия предлагала не суетиться, а продолжать наблюдать и оценивать обстановку, но, в конце концов, согласилась с просьбами саудитов. Встреча состоялась, и на ней КСА шарахнуло ультиматумом, потребовав снижения совокупного объёма добычи еще на 1,5 млн. б/д. Это означало, что объём добычи в РФ пришлось бы снизить еще на 250-300 тыс. б/д. Возможно, это действительно помогло бы удержать цены. Александр Новак срочно вернулся в Москву, совещание при участии Владимира Путина и глав ведущих нефтяных компаний прошло прямо в аэропорту. По совокупности происходивших событий решение было не менее жёстким, чем ультиматум Эр-Рияда — саудитам было отказано.

Нас пугают, но страшно ли нам?

Что мы наблюдаем сегодня? Саудовская Аравия уже отменила техническую встречу в рамках ОПЕК+, которая была намечена на 18 марта 2020 года. Saudi Aramco посулила европейским потребителям скидки в 5-7 долларов за баррель после 1 апреля, когда заканчивается действие соглашения ОПЕК+, а также рост объёмов добычи на 2-3 млн. б/д. Нам приказано в это верить и бояться. Вот только акции Saudi Aramco как ушли вниз 9 марта, так обратно и не возвращаются. Причины? 16 марта компания опубликовала свежий финансовый отчёт, который заставляет сильно задуматься. Процитирую: "Прибыль Saudi Aramco на фоне снижения цен и объёмов добычи в 2019 году упала на 21% по сравнению с 2018 годом. В связи с этим компания снизит свои расходы до уровня 25-30 млрд. долл. по сравнению с ранее запланированными 35-40 млрд. долл. Мы уже предприняли шаги для рационализации запланированных на 2020 год капитальных затрат".

Ещё раз: расходы будут снижены, при этом руководство КСА декларирует увеличение объемов добычи на 1 млн. б/д. "Н" — недоумение: снижая инвестиции, нарастить объём добычи — это уже не к нам, это к Гарри Поттеру в Хогвартс. 13 марта баррель отыграл часть потерянной цены, а вот курс акций Saudi Aramco снизился на 1% — даже верноподданные покупатели акций отказываются верить в чудеса. Как-то сложновато испытывать страх и уничижение перед могуществом Saudi Aramco. Нельзя исключать, конечно, что у саудитов есть резервы ранее не проданных объёмов — не просто так ведь цена фрахта нефтяных супертанкеров внезапно выросла до 200 с лишним тысяч долларов в сутки, хотя в начале года была едва ли не в 10 раз ниже. Но это даст возможность провести разовую акцию — в надежде, что Россия "сломается" и начнет умолять КСА вернуться за стол переговоров.

А что Америка? Трамп старательно "держит лицо", однако запланированная было распродажа части государственного нефтяного резерва США была отменена — в противном случае цены ушли бы ещё ниже. Теперь Трамп заговорил, что госрезерв, напротив, закупит 78 млн. баррелей нефти в самое ближайшее время: "Америка купит нефть по великолепной цене".

Но это значит: "Мы попробуем за государственный счет снять с рынка часть нефти в надежде на хотя бы небольшой рост цены".

Тем временем акции сланцевых компаний упали в два раза больше, чем акции компаний, занятых традиционной добычей: от 40 до 50% против 15-20%. Это означает, что облигации сланцевых компаний потеряют нынешний уровень ВВВ, получат ВВВ-, то есть будут объявлены "мусорными", как следствие — банки США будут ограничены в выдаче им новых кредитов. В облигации "сланцевиков" основательно вложились инвестиционные фонды США — значит, у нас на глазах они тоже переходят в зону риска, именно это мы и наблюдаем в ходе торгов на американских фондовых биржах, котировки которых снижаются на рекордные значения. Минэнерго США, которое обязано излучать оптимизм, в январе уверенно заявляло, что в 2020 году объём добычи нефти достигнет величины в 13,2 млн. б/д. Сейчас риторика чуточку изменилась: "Да, конечно, 13,2 будет, но к концу 2020 года добыча снизится до прошлогодних показателей".

Где нефть, там и газ

Мало того. Вот сообщение агентства LNG Industry от 10 марта 2020 года:

"Цены на спотовый СПГ, поставляемый к терминалам Японии в минувшем феврале, упали до рекордно низких показателей из-за вспышки вирусной инфекции, избыточного предложения на рынке и наступившего тёплого сезона. В среднем цены на спотовый СПГ, доставленный к японским терминалам в минувшем феврале, упали до 3.40 долл. за млн БТЕ".

В данном случае даже нет смысла переводить эти данные в привычные доллары за тысячу кубометров: цена газа на национальной бирже США HenryHub сейчас колеблется в районе 2 долл. за миллион БТЕ, плюс доставка на завод по сжижению, плюс само сжижение, плюс фрахт танкеров-газовозов и транспортные расходы — конечная себестоимость СПГ, произведенного на территории США, основательно выскакивает за указанные 3,4 долл. Да, США подписали мировое соглашение с Китаем, по которому Пекин взял на себя обязательство закупать в Штатах энергетические ресурсы на сумму в 50 млрд долларов в год — так ведь COVID-19, непредвиденное обстоятельство непреодолимой силы. Стало быть, в сложной ситуации оказались не только сланцевые нефтяники, но и сланцевые газовики — и всё это валится на голову Трампа в предвыборный год. Недавно Джо Байден впервые обошёл его в президентской гонке. В ответ на вопрос, кто выиграет выборы, 48% респондентов назвали Байдена и только 45% — Трампа. Дело не в успехах кандидата от демократов — число уверенных в победе Байдена выросло всего на один процентный пункт. Но действующий президент потерял пять пунктов — из-за паники на рынках. А Трамп уже успел заявить, что его осенила новая идея — настала пора раздавать льготные кредиты сланцевым компаниям под государственные гарантии. "Отличная идея, Дональд!" — сказали суровые демократические мужики.

"Независимо от того, сколько нефтяных миллиардеров теряют деньги и просят помощи у президента Трампа, демократы Палаты представителей будут заботиться в первую очередь о реальных потребностях американского народа и защищать финансовую безопасность работающих семей", — заявил журналистам представитель Комитета по ассигнованиям Конгресса США Эван Холландер.

Образец демагогии высшего уровня, а реальный смысл сказанного очевиден: демократическое большинство Конгресса с удовольствием блокирует эту инициативу Трампа ради получения дополнительных "плюсов" в предвыборной гонке.

Заключение. Так держать!

На этом фоне спокойная уверенность руководителей России смотрится совсем иначе: премьер-министр, министр финансов, глава ЦБ друг за другом повторяют, что цены в районе 30 долл. за баррель мы способны выдерживать 5-6 лет без вреда бюджету и национальным проектам. И у нас нет объективных оснований не доверять словам российского руководства: запас прочности у нашей страны значительно выше, чем у сланцевиков США, компании Saudi Aramco и госбюджета КСА. Трамп может хоть по пять раз на дню рассказывать, как много выиграет американская экономика на дешёвом топливе, но от этого объёмы экспорта нефти и СПГ не вырастут, а ранее заявленные проекты по строительству новых СПГ-мощностей будут заморожены.

В 2019 году объём экспорта американского угля упал на 20% — это резко уменьшает шансы Трампа на то, что угольные компании в ноябре 2020 года окажут ему такую же поддержку, как в ноябре 2016-го. Банкротство нефтяных и газовых сланцевиков — та ещё перспектива, от которой Байден только ладошки потирать будет. В годину короновируса это даже полезно, но Байдену, а не Трампу. Есть ли выход? Безусловно. Звучит он пока фантастически, но его логичности это не отменяет: Штаты имеют возможность первыми предложить продолжение переговоров в рамках ОПЕК+, но уже со своим участием. "На троих", если отказаться от методов подковёрной борьбы и перейти к конструктивному диалогу, нефтяники России, Штатов и Саудовской Аравии контролировать мировой рынок вполне способны. А действуя, как прежде, врозь и друг против друга, можно только усугубить ситуацию, которая, как мы видим, уверенно рушит не только котировки нефти, но и прочие Dow Jones с Nasdaq. Спасение утопающего — дело рук самого утопающего. Но это, конечно, всего лишь наша точка зрения, без претензий на истину в последней инстанции.

Саудовская Аравия. США. Китай. Россия > Нефть, газ, уголь. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 31 марта 2020 > № 3340240 Борис Марцинкевич

Нефтяное соглашение ОПЕК+

Организация стран-экспортеров нефти, ОПЕК (The Organization of the Petroleum Exporting Countries, OPEC) – международная организация, созданная с целью координации действий по объему продаж и установления цен на сырую нефть.

ОПЕК как постоянно действующая организация была создана на конференции в Багдаде (Ирак) 10-14 сентября 1960 года.

Первоначально в состав организации вошли Иран, Ирак, Кувейт, Саудовская Аравия и Венесуэла – инициатор создания. К странам, основавшим организацию, позднее присоединились: Катар (1961), Индонезия (1962-2009, 2016), Ливия (1962), Объединенные Арабские Эмираты (1967), Алжир (1969), Нигерия (1971), Эквадор (1973-1992, 2007), Габон (1975-1995, 2016), Ангола (2007), Экваториальная Гвинея (2017) и Конго (2018).

В настоящее время в ОПЕК входит 13 членов: Эквадор решил прекратить свое членство в ОПЕК с 1 января 2020 года, Индонезия приостановила членство с 30 ноября 2016 года, Катар прекратил свое членство 1 января 2019 года.

В 1982 году ОПЕК официально ввела систему квот на добычу нефти странами участницами, балансировка которой была возложена на Саудовскую Аравию. Квотирование рассматривалось как временная мера, но в результате оно стало основным инструментом воздействия ОПЕК на нефтяной рынок.

Отношения ОПЕК и России – одного из крупнейших независимых производителей нефти – исторически складывались довольно непросто. Столкновение интересов двух конкурирующих сторон было неизбежно и обострялось в сложные для рынка нефти периоды (в частности, в 1998 году, 2002 году, 2008-2009 годах). С целью налаживания диалога с 1998 года Россия стала периодически участвовать в Конференциях ОПЕК в качестве наблюдателя, а также в различных совместных заседаниях экспертов. Однако до реальной координации действий по добыче нефти до 2017 года дело не доходило.

В 2016 году ОПЕК вступила в новый этап регулирования рынка нефти. Борьба за долю рынка и ожидание естественного восстановления баланса спроса и предложения на мировом рынке нефти в условиях снижающихся c 2014 года цен на нефть в долгосрочном периоде были ограничены ростом бюджетных дефицитов участников организации. При этом быстрых результатов такая стратегия не принесла. В начале 2016 года цена на нефть марки Brent опустилась к уроню 30 долларов за баррель, что побудило Россию и еще несколько нефтедобывающих стран перейти к активному обсуждению с ОПЕК совместных действий по устранению избытка предложения на рынке и восстановлению цен на нефть. Еще почти год и несколько раундов переговоров понадобились сторонам для согласования условий сделки, в результате чего в декабре 2016 года состоялось подписание соглашения об ограничении добычи нефти между странами ОПЕК и 11 странами, не входящими в организацию (Россия, Азербайджан, Казахстан, Мексика, Оман, Бахрейн, Бруней, Малайзия, Судан, Южный Судан и Экваториальная Гвинея, вступившая вскоре в ОПЕК).

Соглашение предусматривало общемировое сокращение добычи нефти странами ОПЕК и странами, не входящими в организацию, – 1,7-1,8 миллиона баррелей в сутки, в том числе ОПЕК – 1,2 миллиона баррелей в сутки, для стран, не входящих в ОПЕК, – 558 миллионов баррелей в сутки.

Сокращение проводилось от уровня октября 2016 года. Россия обязалась сократить добычу на 0,3 миллиона баррелей в сутки.

Сделка ОПЕК и ряда не входящих в организацию стран (ОПЕК+) по регулированию добычи нефти вступила в силу с начала 2017 года.

Соглашение было заключено на первое полугодие 2017 года с возможностью продления. В мае 2017 года срок его действия был продлен на три квартала – до конца марта 2018 года. В ноябре 2017 года страны-участницы ОПЕК+ приняли решение продлить соглашение о сокращении добычи нефти еще на девять месяцев – до конца 2018 года.

В июне 2018 года ОПЕК+ согласовала цель уйти от перевыполнения условий соглашения, которое тогда составляло 47%, но уже в ноябре решила вновь поменять стратегию, задумавшись о возвращении к сокращению добычи.

7 декабря 2018 года ОПЕК+ приняла решение о сокращении добычи нефти суммарно для всех стран соглашения на 1,2 миллиона баррелей в сутки с января 2019 года в течение полугода. Для стран ОПЕК было предусмотрено сокращение на 800 тысяч баррелей нефти, для стран, не входящие в ОПЕК, – на 400 тысяч баррелей нефти.

Три страны получили исключения из сделки ОПЕК+: Иран и Венесуэла из-за санкций и Ливия в связи с нестабильной ситуацией в стране.

Россия обязалась сократить добычу нефти на 228 тысяч баррелей в сутки от 11,4 миллиона баррелей, которые были в октябре 2018 года.

По мнению экспертов, с задачами по устранению избыточного предложения и поддержанию цен на рынке нефти объединение стран ОПЕК+ в первые два года в целом успешно справлялось.

Однако рыночные (рост добычи нефти другими производителями, замедление спроса) и политические (санкции США в отношении Ирана и Венесуэлы) факторы, влияющие на рынок нефти, требовали от участников сделки немалых усилий в выработке согласованной позиции по дальнейшим действиям.

Россия в этих обстоятельствах смогла получить относительно выгодные условия, существенно увеличив во второй половине 2018 года добычу нефти после решения о восполнении всеми участниками выпадающей добычи нефти Ирана и Венесуэлы в рамках общей квоты и взяв на себя умеренные обязательства по сокращению добычи от высоких уровней октября 2018 года на 2019 год.

Министр энергетики РФ Александр Новак сообщил, что Россия дополнительно заработала минимум 120 миллиардов долларов за два года действия соглашения ОПЕК+.

2 июля 2019 года страны ОПЕК+ единогласно одобрили продление сделки по сокращению добычи нефти на существующих условиях еще на девять месяцев, до конца марта 2020 года. Знаковыми итогами встреч ОПЕК+ 1-2 июля также стало подписание хартии о долгосрочном сотрудничестве стран и намерения скорректировать цель сделки по уровню коммерческих запасов нефти в мире.

6 декабря 2019 года страны-участницы соглашения ОПЕК+ объявили о новых сокращениях добычи нефти: альянс решил добывать еще на 500 тысяч баррелей в сутки меньше в первом квартале 2020 года.

Было решено, что дополнительное сокращение добычи нефти для членов ОПЕК составит 372 тысячи баррелей в сутки, а для стран, которые не входят в организацию, – 131 тысячу баррелей в сутки. Исключения из сокращений добычи в рамках сделки были сохранены для Ирана, Ливии и Венесуэлы. При этом на долю России придется 300 тысяч баррелей в сутки.

Сообщалось, что суммарно объем сокращения производства ОПЕК+ составит 1,7 миллиона баррелей в сутки. Вдобавок к этому Саудовская Аравия, чьи обязательства были увеличены на 167 тысяч баррелей в сутки, добавит еще 400 тысяч баррелей в сутки. С учетом ее добровольного вклада общее сокращение добычи ОПЕК+ достигнет 2,1 миллионов баррелей в сутки.

Однако перевыполнять обязательства в рамках ОПЕК+ Саудовская Аравия намеревалась только при полном соблюдении условий сделки всеми ее участниками.

6 марта 2020 года страны ОПЕК+ не смогли договориться ни об изменении параметров сделки о сокращении добычи нефти, ни о ее продлении. В результате с 1 апреля снимаются ограничения по добыче нефти в странах-участницах прежнего альянса. Москва не согласилась с предложением картеля дополнительно снизить производство из-за распространения коронавируса и предлагала сохранить существующие условия. Саудовская Аравия, в свою очередь, настаивала на дополнительном сокращении добычи нефти.

С начала 2020 года нефтяные цены обвалились более чем вдвое. В ночь на 30 марта стоимость нефти марки WTI опускалась ниже 20 долларов за баррель, впервые с 2002 года. Цены на нефть марки Brent в конце марта обновили минимум с мая 2003 года, снизившись до 24,65 доллара за баррель.

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников

Битва за воду

аналитик Игорь Нагаев о конфликтах вокруг «ресурса №1»

Андрей Фефелов игорь нагаев

"ЗАВТРА". Игорь Александрович, ресурс номер один человечества — не нефть, не газ и не золото, а пресная вода. Сколько пресной воды сейчас на Земле?

Игорь НАГАЕВ. Вода покрывает примерно 70% земного шара. Пресной воды — всего около 3%. И большая часть её находится в виде айсбергов и ледников. Остальная существует в виде наружных водоёмов и подземных вод.

Распределена пресная вода очень неравномерно. Если бы советская власть в 20—30-е годы не построила водохранилища и каналы, то в Москве, например, её просто не было бы. В том смысле, как мы к этому привыкли — открываешь кран и пожалуйста!..

Перед крушением Советского Союза были планы не только строительства Третьего транспортного кольца в Москве, но и новых водохранилищ и дамб. Потому что было предположение, что население столицы вырастет значительно. Однако после 1991-го многие заводы закрыли, а они потребляли много воды. Взять хотя бы "Серп и Молот"…

"ЗАВТРА". Производство требует воды — аксиома.

Игорь НАГАЕВ. Как говорят специалисты в этой области, на производство одной тонны стали (от добычи руды до момента превращения её в сталь) уходит 150 тонн воды. Когда убрали таких потребителей воды, как металлургический завод "Серп и Молот", их площади заняли разные бизнес-центры. При всём желании там люди столько воды не выпьют, сколько металлургическое производство потребляло. Поэтому на какое-то время проблема новых водохранилищ для Москвы отошла на задний план.

Да, конечно, у нашей страны есть озеро Байкал, великие реки Обь, Енисей, Лена и так далее.

"ЗАВТРА". Но там пока не так много нашего народа живёт.

Игорь НАГАЕВ. Да. Про Байкал много пишут в СМИ, но мне хотелось бы пересказать один жизненный эпизод, о котором поведал мне водитель служебной машины, возивший меня по Иркутску. В своё время он присутствовал при открытии знаменитого Байкальского целлюлозно-бумажного комбината. Более того, был водителем директора этого предприятия. Когда, по его словам, приехали из Москвы принимать запуск комбината (естественно, и министр присутствовал), то у очистных сооружений произошла такая сцена. Министр, значит, спрашивает: "А вы Байкал-то не убьёте?" Директор ему: "Вода чистая, можно пить после использования. Давайте попробуем!" Министр побледнел, но директор спокойно налил несколько стаканов воды: один себе, один ему, ещё кому-то из делегации и водителю. Все выпили, ничего не случилось. И вода была хорошая, вкусная.

Но это было в советское время, когда за нарушение любых госстандартов на подобных объектах наказывали по полной программе. Когда началась вакханалия слухов вокруг комбината, стало понятно, что в покое его не оставят. Но, возможно, в постсоветское время и очистные сооружения работали уже как-то "не так"...

Излишне говорить, что проблема пресной воды в мире сейчас настолько актуальна, что многие международные организации, в том числе ООН, придают ей первоочередное значение.

Есть данные: 50% населения Земли не имеет доступа к нормальной пресной воде! Это касается большей части живущих в Африке и немалого количества населения Ближнего и Среднего Востока.

"ЗАВТРА". Не говоря уже о том, что если мало пресной воды, то завод "Серп и Молот" в Африке не поставишь. Поэтому в некоторых регионах уже самой природой ограничено промышленное развитие.

Игорь НАГАЕВ. В СССР, например, гидроэлектростанции строились в тех местах, где они были необходимы для нужд конкретной промышленности. По тому же принципу появлялись городские конгломераты. Они — там, где большие заводы.

"ЗАВТРА". Но всё-таки вода в основном идёт для сельского хозяйства, которому нужны и природные осадки, и искусственное орошение.

Игорь НАГАЕВ. Да, около 70% всей пресной воды, которая используется людьми, уходит на нужды сельского хозяйства, в первую очередь на орошение земель. На так называемое ЖКХ — примерно 10%. А оставшиеся 20% — на технические нужды и прочее. Однако мало выделить воду на орошение — надо ещё суметь ею воспользоваться. Например, система арыков, распространённая в советское время в Средней Азии, себя к сегодняшнему дню исчерпала, так как и людей стало много, и большой процент потерь воды при этом способе — из-за испарения.

"ЗАВТРА". Это была, по сути, открытая система водопроводов.

Игорь НАГАЕВ. Да. Эта метода исчерпала себя. Нужно делать по-новому, а это дорого.

Кроме воды из открытых источников, используется и много подземных вод. В Европе, например, 70% пресной воды дают подземные источники. В некоторых частях Америки, на севере Индии — то же самое. Но эти источники сегодня почти исчерпаны.

"ЗАВТРА". Несмотря на просачивание атмосферных осадков, ресурс исчерпали?

Игорь НАГАЕВ. Да. Возьмём, к примеру, Калифорнию — продовольственный штат США, снабжающий страну фруктами и овощами. За последние годы из-за пожаров и засух этот штат подошёл к неприятному рубежу: cтали ощутимо сокращаться посевные площади, уровень подземных вод резко упал. Если взять расположенный на юге Калифорнии город Лос-Анджелес, то по прогнозам американских учёных в ближайшие пару лет из него надо выселить миллионы людей, чтобы остался только один миллион. Потому как воды хватит именно на миллион.

"ЗАВТРА". При этом туда всё время переезжают люди.

Игорь НАГАЕВ. Да. Если взять другой штат, Невада, который ещё больше пострадал от засух последних лет, то в Лас-Вегас, как известно, вода поступает из водохранилища. Но она тоже заканчивается.

Проблема использования вод в США настолько всеобъемлюща, что касается и многоводного района Великих озёр. Ещё тридцать лет назад федеральные власти ввели сумасшедшие штрафы для предприятий, не имевших полного цикла очистки воды, использования её "по кругу". В результате большое количество производств было закрыто или переехало в Китай, так как системы "замкнутого цикла" весьма дорого стоят.

Но и в Китае все реки загрязнены по причине всё той же дороговизны этих систем. В шестидесятые и семидесятые годы, когда отстраивалась страна, об этом никто не думал. Задачей было просто накормить людей, построить новые дороги…

Возьмём теперь Саудовскую Аравию. Ещё относительно недавно она экспортировала пшеницу соседям, добывая на Аравийском полуострове воду с глубины. Теперь эта история практически закончилась — Аравия закупает зерно.

"ЗАВТРА". Существуют, конечно, зоны риска по исчерпыванию водных ресурсов. К этим зонам наша страна не относится.

Игорь НАГАЕВ. Пока, слава Богу, нет.

"ЗАВТРА". Хотя снега очень мало в этом году в Европейской части России. Но главные территории риска — это Африка и Ближний Восток?

Игорь НАГАЕВ. Наибольшие риски в бассейнах рек Нил, Тигр, Евфрат, Ярмук (река в Иордании), Иордан, Ганг, Брахмапутра, Меконг и Иртыш. Это конфликтные зоны.

"ЗАВТРА". Иртыш неожиданно прозвучал в этом списке.

Игорь НАГАЕВ. Тогда начнём с Китая. На его территории берут начало такие крупные реки, как Инд, Брахмапутра и Меконг. Меконг по-китайски — Ланьцанцзян. Эта река занимает 11-е место в мире по протяжённости. Кроме Китая, она течёт по территориям Мьянмы, Лаоса, Таиланда, Камбоджи и Вьетнама. Китайцы на ней поставили плотины. Они дают электричество, но китайцы хотят построить ещё. Против чего резко возражают остальные страны, расположенные ниже по течению, так как уровень воды упадёт.

"ЗАВТРА". А эти страны живут рисом, который требует много воды.

Игорь НАГАЕВ. Конечно! Сезон дождей не так долог, поэтому всё оставшееся время остро нужна вода. Конфликт там будет рано или поздно однозначно. У Вьетнама и Китая и без того сложные отношения исторически, уже были войны. Когда-то Китай владел Вьетнамом. Видимо, по старой памяти, захотелось всё вернуть на круги своя, и в 1979 году китайцы вторгались в северную часть Вьетнама, но, потеряв пару дивизий, которые, видимо, "испарились" в джунглях, войну завершили и вернулись к своим границам.

Далее, на реку Инд посмотрим. Она — причина проблем между Индией и Пакистаном. Часть вооружённых столкновений между этими странами — именно за право пользоваться рекой и её притоками. Вмешивались международные инстанции, по линии ООН пытались воздействовать на стороны конфликта — переговорщиков было немало. Ну, нет воды на всех — что тут сделаешь!

"ЗАВТРА". Если в случае Меконга гидроэнергетика Китая столкнулась с сельскохозяйственными нуждами других стран, то у Пакистана с Индией иная, более острая ситуация — нехватка питьевой воды.

Игорь НАГАЕВ. Да, конечно. Теперь на ситуацию с реками Брахмапутра и Ганг взглянем. Это большая проблема для отношений Индии и Бангладеш. Истоки этих рек опять же в одном случае на территории Китая, в другом — совсем близко от него. Проблема регулирования водных отношений с соседями там обостряется, так как на севере Индии, как я отметил, истощаются подземные источники.

К 2030 году, по предположениям ряда специалистов, Индия вынуждена будет покупать рис. Пока же она его экспортирует.

"ЗАВТРА". А что в Египте? Видимо, постройка Асуанской плотины тоже изменила ситуацию с водой. Зона египетского земледелия сократилась?

Игорь НАГАЕВ. Главной сельхозпровинцией Египта всегда была мухафаза Эль-Файюм. Она расположена к югу от дельты Нила. Земля там просто фантастическая по качеству! Там, кстати, есть заповедник, в котором на разной высоте расположены два слабосолёных озера, а между ними — водопад сумасшедшей силы и красоты. Но это всё слабосолёная вода, и пресной воды там тоже было недостаточно уже в XX веке. Поэтому построили Асуан. Благодаря плотине и гидроэлектростанции, построенным Советским Союзом, Египет получил электроэнергию, огромное водохранилище и новую сельскохозяйственную провинцию Асуан. Теперь она — вторая житница Египта.

"ЗАВТРА". Выходит, это строительство помогло сельскому хозяйству?

Игорь НАГАЕВ. В Египте — да. Мало того, в планах у египтян сделать на границе Судана и Египта новый канал, километров в шестьдесят. Он даст возможность возделывать новые земли. Однако всё упирается в новации Эфиопии, которая построила на правом притоке Нила, Голубом Ниле, свою плотину, причём огромную. Она называется Хидасэ ("Возрождение"), и скоро будет введена в эксплуатацию.

Нил протекает через территорию семи стран. Но самые главные питающие реку водные ресурсы находятся, конечно, в Эфиопии. Поэтому, когда оттуда донеслись голоса о строительстве плотины, президенты Египта, один за другим, стали угрожать, что египетские бомбардировщики перелетят через Судан и будут бомбить строящийся объект. Потому что однозначно упадёт уровень воды и, соответственно, сельское хозяйство сильно пострадает в странах, лежащих ниже по течению. Выработка электроэнергии уменьшится тоже.

Надо сказать, что недавно страны договорились, как Эфиопия будет заполнять это водохранилище, с какой скоростью. Чтобы не было ситуаций, когда закроют "заслонку", и всё ниже по течению высохнет. Договорились, что наполняться водохранилище будет в течение 10 лет. Однако эфиопы не успокоились — хотят продавить срок в три года.

"ЗАВТРА". Следовательно, не исключены серьёзные трения и в дальнейшем.

Игорь НАГАЕВ. Но это ещё не всё. Я внимательно слежу за деятельностью нынешнего президента Египта Абдул-Фаттаха Ас-Сиси. Это очень умный, грамотный и ответственный человек из военных. Он быстро понял, что ему нужно срочно компенсировать выпадающую электроэнергию. И озаботился проектированием электростанции приливного типа. Она будет располагаться у порта Исмаилия, близ входа в Суэцкий канал. Также Египет запланировал строительство АЭС. По моим сведениям, уже подписаны соответствующие документы, и Россия собирается её строить. В кредит. Это правильное решение. Однако это никак не решит проблему с нехваткой самой воды.

Хотя, конечно, у Египта в этом отношении ситуация лучше, чем у Саудовской Аравии, Катара и других стран Персидского залива, где вода опресняется для технических целей, а остальная привозится танкерами. Опреснение — тоже не выход, потому что, как говорят канадские специалисты, после опреснения на один литр пригодной для питья воды получается полтора литра "рассола" с хлором, магнием и букетом прочих гадостей. Куда это деть?

"ЗАВТРА". Это будет убийственно для земли. А если сбрасывать в море эту концентрированную соль, то вокруг никакого рыболовства не будет, ничего — мёртвая зона!

Игорь НАГАЕВ. Да, большие проблемы из-за этого. А деваться некуда. Между прочим, как говорят английские экономисты, каждый третий баррель нефти, который добывается в Саудовской Аравии, сжигается этим государством в своих целях. В том числе используется для электроснабжения опреснительных установок. Вот и посчитайте стоимость: полтора литра "рассола", литр получившейся воды и сожжённая энергия.

"ЗАВТРА". Ещё Менделеев говорил в начале XX века, что "сжигать нефть — всё равно что топить печь ассигнациями". Нефть до сих пор не используется на должное количество процентов.

Кстати, я слышал про проекты Каддафи построить колоссальные опреснители, которые работали бы не только на Ливию, но и на всю Африку. Удалось ли ему что-то довести до конца?

Игорь НАГАЕВ. Муаммар Каддафи человеком был неглупым. Когда он узнал (а об этом стало известно в конце 50-х — начале 60-х годов), что на территории Ливии и части сопредельных государств на больших глубинах есть вода, им были предприняты соответствующие изыскания. Выяснилось, что на глубине, превышающей 1000 метров, есть гигантское пресное озеро. Толщина этого водного "пласта" (Нубийского водоносного слоя) — 200-400 метров. Приличное количество воды.

Каддафи решил напоить ею и своё государство, и некоторых соседей. Для этого в 1984 году он заказал строительство целого завода в Южной Корее, который должен был производить трубы большого диаметра. Ливия начала делать все необходимые инфраструктурные проекты, вырабатывать инженерные решения. На две трети проект Великой рукотворной реки был выполнен.

Но потом, как все знают, прилетели бомбардировщики и истребители. Они в первую очередь стреляли по инфраструктуре этого проекта под тем предлогом, что в огромных железобетонных укрытиях для труб прячутся танки. Да, могли прятаться, если представить себе размеры этих сооружений. Ну и что?

В итоге до сего дня вопрос об использовании этих объектов отложен. В час по чайной ложке что-то сочится, но ни о каком озеленении пока не может идти и речи. Такое ощущение, что те, кто бомбил, хотел оставить эти подземные хранилище в качестве заначки.

"ЗАВТРА". Резерва на всякий случай...

Игорь НАГАЕВ. Один из вариантов — когда ощутимо изменится климат, кое-кто будет кое-куда переезжать. А пока астрономические прибыли в регионе имеют торговцы бутилированной водой. В процентах больше, чем от нефти!

"ЗАВТРА". Наша Средняя Азия (сейчас географы и политологи по надуманным причинам предпочитают называть её Центральной) тоже находится в зоне риска.

Игорь НАГАЕВ. Там всегда были конфликты из-за воды между киргизами, узбеками и таджиками. Но внутри Советского Союза они как-то сглаживались. Сейчас намечаются новые. Например, выстроенная система водохранилищ и электростанций на реке Вахш позволяет получать много электричества Таджикистану, но не соседям. А киргизы имеют большое водохранилище, воды? которого в таком количестве им тоже явно не нужно. Однако зимой им надо греть дома, и приходится включать на всю мощь турбины в плотине водохранилища. А, следовательно, сбрасывать воду, которая идёт к узбекам и таджикам. Но им в зимнее время вода не нужна. Она им нужна летом, когда её у киргизов с избытком, но те её не отдают. Замкнутый круг.

В Таджикистане после уже введённых в эксплуатацию Нурекской и Сангтудинских ГЭС строится Рогунская гидроэлектростанция, и вопросы в связи с этим возникают серьёзные, так как в среднеазиатских республиках большое народонаселение, но мало воды.

Земли там есть пустынные, но есть и плодородные. Однако мы помним, как хлопководство уничтожило воды Сырдарьи и Амударьи: вся вода ушла на хлопок, и питаемого этими реками Арала не стало. Есть также феномен Ферганской долины, где очень плодородная земля, но регулярно возникает поножовщина из-за взаимной национальной нетерпимости.

"ЗАВТРА". Перенаселённость сказывается.

Игорь НАГАЕВ. Да. К тому же вызревает и конфликт между Казахстаном и Китаем. Не дай Бог, конечно!

Потому что на территории китайского Синьцзян-Уйгурского автономного района — там, где он граничит с Казахстаном, берут начало реки Иртыш и Или. Иртыш, вообще-то, по своей длине превышает даже длину Оби, в которую вливается. Вытекая с китайской территории, он питает Казахстан (озеро Зайсан, города Усть-Каменогорск, Семипалатинск, Павлодар), далее втекает в Россию. Приток Иртыша, Ишим, питает столицу Казахстана Нур-Султан.

И китайцы вознамерились часть вышеперечисленной воды развернуть к себе! Так как у китайских уйгуров земля плохая, воды мало. Синьцзян-Уйгурский автономный округ — это огромный так называемый депрессивный регион, и этим людям надо придумать работу — так решили в Китае. Дело осложняется тем, что уйгуры (принявшие ислам потомки джунгаров, тохаров и других тюркских народов) терпеть не могут китайцев, хотя и живут на их территории. Утихомирить их можно, как подумывают в Китае, участием в больших проектах.

Вот, представьте, течёт река Или, начинающаяся в Китае, она даёт жизнь огромному казахстанскому озеру Балхаш. На 80% в нём её во?ды. Не будет Или — озеру Балхаш придётся сказать "до свидания". Проходит река и недалеко от Алма-Аты.

А Казахстан, вообще, весьма интересная республика. Это по преимуществу — огромная степь. Примерно 80% территории страны страдает из-за отсутствия воды.

А теперь представьте себе последствия китайской затеи. Казахстан уже сейчас на переговорах с китайцами просит согласовывать с ним эти работы или вести их в меньших масштабах. Но, предполагаю, китайцев их пожелания мало волнуют.

Скорее всего, у Казахстана будут новые большие проблемы уже через несколько лет. Не исключаю, что вследствие этих проблем Казахстан будет вынужден присоединиться к России. Иначе не выживет.

"ЗАВТРА". Вспоминаются сразу и советский проект поворота северных рек, и лужковские идеи о строительстве водопровода в Среднюю Азию.

Игорь НАГАЕВ. Специалисты вынесли свой приговор давно: если развернуть Обь на Казахстан и Узбекистан, то реки не будет — только болота. На прилегающей российской территории сдохнет вся фауна и флора. А к тому же Узбекистану придёт одна болотная жижа, а не река. Нет никакого смысла это делать!

Вспомним, что Мао Цзэдун в 1961 году ставил задачу накормить и напоить водой север Китая. Тогда начались определённые работы, но они до сих пор не завершены из-за колоссальной сложности. Лично я молюсь, чтобы эти работы никогда не были завершены. Ибо только до тех пор можно быть спокойными за наши границы с Китаем в этой части, удалённой от Дальнего Востока…

Пока у армии Китая нет там тыловой базы, слава Богу. А нет именно потому, что нет воды — нет, соответственно, и военных баз, аэродромов, хранилищ горючего и снарядов. Поэтому чем дольше будут китайцы перебрасывать воды на север страны, тем лучше. И чем меньше странных инициаторов из нашей Госдумы будут предлагать перебрасывать воду из Байкала через Алтай в Китай (!) — чем меньше таких странных людей будет в нашей стране вообще, тем лучше нам всем будет жить! Нам не нужна армия Китая с тыловыми базами у наших границ! Пусть где-то там, далеко…

"ЗАВТРА". Желательно — в Тихом океане.

Игорь НАГАЕВ. Да. Потому что при любом горячем сценарии всё будет определяться радиусом действия танков, бомбардировщиков, истребителей, полёта ракет и так далее.

"ЗАВТРА". Если попытаться заглянуть вперёд лет на триста-четыреста, с учётом того, конечно, что ещё будет жизнь и развитие цивилизации, то из-за сокращения посевных площадей в Египте, Индии, Пакистане, Китае вполне возможно представить себе, что Россия станет крупнейшей сельскохозяйственной державой мира.

Игорь НАГАЕВ. Были периоды, когда на территории Руси и Европы складывался максимально благоприятный для земледелия климат. Тогда арабы и иные южные народы, злые и голодные, шли воевать на нас и на Европу. А когда климатическая ситуация менялась на противоположную, шли воевать их мы и Европа.

"ЗАВТРА". То есть, если немножечко потеплеет, как нам где-то обещают, все попрут к нам с юга?

Игорь НАГАЕВ. Однозначно, это уже понятно. Впереди, увы, расширение боевых конфликтов из-за нефти и из-за воды! И если вопрос с Китаем и реками, идущими оттуда, решается пока постепенно, то скоро мы, допускаю, можем увидеть войну из-за месторождений севера Ирака, севера Сирии и из-за истоков Тигра и Евфрата в Турции. Этот неостывающий регион может заполыхать с новой силой.

Дело в том, что истоки Тигра и Евфрата находятся на территории Турции. И уже в 1980-х годах эта страна начала "обустраивать" Евфрат "под себя". В 1990 году в Сирии люди сидели целый месяц без воды вообще, потому что наполнялось водохранилище имени Ататюрка. Сейчас турки принимаются за "обустройство" реки Тигр, что приведёт к уменьшению посевных площадей в Ираке и Сирии. И если у Ирака никакой нормальной армии нет, то у Сирии была серьёзная армия вплоть до 2011 года. И турки всё, что тогда делали, делали с оглядкой, потому что армия их южного соседа была для них серьёзным аргументом.

Поэтому когда, наконец, разберутся с экстремистами-боевиками, настанет, видимо, пора решения главного вопроса: где, кому и как брать и давать воду. А так как там ещё нефтяной вопрос примешивается, то может полыхнуть и по поводу нефти, и по поводу воды одновременно.

"ЗАВТРА". Рядом ещё пресловутые Голанские высоты. Тоже проблема c водоснабжением, но уже между Сирией и Израилем.

Игорь НАГАЕВ. Израиль её решил Шестидневной войной 1967 года. Израильтяне, увидев, что сирийцы собираются строить большую плотину на Ярмуке — притоке Иордана, её разбомбили. В результате Шестидневной войны Голанские высоты и западный берег реки Иордан отошёл к Израилю. Государство Израиль напитало себя водой. Теперь оно контролирует колодцы, реку, а также Голанские высоты, очень богатые подземными водами. Не грунтовыми, которые метров до пятидесяти вглубь простираются, а именно подземными. Там и водохранилище есть. Словом, Израиль проблему решил. Но только временно! Потому что вода-то заканчивается в этих подземных источниках…

Как мне рассказывали жители Израиля, в некоторых скважинах и колодцах вода становится всё солонее. Таким образом, ресурсов для Израиля не будет никаких, если он не отрежет себе кусок Евфрата с сирийской землёй!

Вы говорили насчёт сокращения пахотных земель, и я вдруг вспомнил пару цифр… Если ещё тридцать лет назад на одного человека в мире приходилось 4000 квадратных метров условной пашни, то сейчас — 2700. И не потому, что народу родилось много, а потому что вода ушла. Либо идёт солёная, засоляет поля. И эти поля, естественно, бросают.

"ЗАВТРА". Смерть почве от такой воды.

Игорь НАГАЕВ. В Египте такое есть. И в Эфиопии.

"ЗАВТРА". Если опять удариться в футурологию… Разве нельзя будет в перспективе "ловить" в северных морях айсберги и транспортировать в зоны нехватки воды? Или это абсурдно?

Игорь НАГАЕВ. Пока таких подвигов ещё никто не совершал. Мне даже трудно представить, как это могло бы выглядеть на деле. А главное, сколько будет стоить литр такой водички? Мы ещё c вами помним картинки из "Техники молодёжи" году эдак в 1982-м — тогда рисовали такие сюжеты. Сейчас 2020-й, и где все эти айсберги на буксире?

"ЗАВТРА". Во всяком случае, из картины, обрисованной вами, напрашивается вывод о необходимости действенных, справедливых международных регулирующих систем.

Игорь НАГАЕВ. Это правильные мысли людей хороших, думающих о хорошем, но это маловероятно. Жадность человеческая такова, что она не даст этому произойти. Как я уже говорил, сейчас на торговле бутилированной водой в процентном соотношении зарабатывают больше, чем на нефти. Допустят ли люди, которые зарабатывают такие барыши, чтобы из каждого крана потекла кристальная вода?! Нет, конечно.

У меня был один клиент, который занимался розливом воды с одной из скважин в Подмосковье. Оказывается, вся эта вода под разными названиями почти ничем друг от друга не отличается, потому что всё добытое из скважин проходит через фильтры. А эти промышленные фильтры массово производят в основном только две фирмы на весь мир! Поэтому, какая разница, как называется вода, ведь фильтры-то везде одинаковые? И скандалов вокруг грязной воды в бутылках, налитых без фильтра, куда больше, чем вокруг воды из-под крана. Во всём мире это так.

А что касается подземных вод в целом, то тут есть свои неприятные нюансы. Например, город Мехико много добыл для своих нужд такой воды из-под земли. В результате зафиксированы множественные проседания грунта на несколько метров. Мехико медленно, но верно опускается вниз. Потому что водичку выпили.

"ЗАВТРА". Вместо кошмарных экологических манипуляций, основанных на неподтверждённых данных, не мешало бы заняться особой культурой водопотребления, сформировать представления, связанные с ценностью и значением воды. Да, в России пресная вода имеется в большом количестве, но, судя по пластиковым бутылкам, которые валяются по берегам рек и озёр, судя по засорённым родникам, относятся к ней пренебрежительно. А это одна из ключевых ценностей на Земле.

Игорь НАГАЕВ. Однозначно!

Россия. Весь мир > Экология. Госбюджет, налоги, цены > zavtra.ru, 18 марта 2020 > № 3324544

«Зарубежнефть» и «Узбекнефтегаз» будут добывать нефть вместе

В Андижанской области Узбекистана заработал «Андижанпетро» — совместный проект «Зарубежнефти» и «Узбекнефтегаза». «Мы планируем поднять добычу в три раза. За счет дополнительной добычи бюджет Узбекистана получит около $50 млн», — сказал на церемонии официального начала деятельности СП и подписания корпоративного договора гендиректор «Зарубежнефти» Сергей Кудряшов. По его словам, для скорейшего запуска деятельности СП, стороны смогли подготовить и подписать сложные финансово-экономические документы в кратчайшие сроки. На месторождениях будет обновлен технологический парк оборудования, а также оптимизирована система их разработки.

В апреле 2019 года, напомним, стороны подписали соглашение об условиях добычи углеводородов на длительно разрабатываемых месторождениях «Хартум», «Восточный Хартум» и «Южный Аламышик».

Внешняя политика в футляре экономики

Яков Миркин – доктор экономических наук, зав. отделом международных рынков капитала ИМЭМО РАН.

Резюме Рациональность – не значит неучастие. Это участие, но только в ключевых, принципиальных для безопасности России точках. Всего лишь двадцать лет спокойствия. Двадцать лет замороженных конфликтов, роста и модернизации экономики, приумножения населения, свободы бизнеса. Двадцать лет «вооруженного нейтралитета».

Статья была опубликована в журнале «Россия в глобальной политике», №1 за 2016 год.

Хитрость, искусство дипломатии, способность заставить считаться с собой – все это во внешней политике имеет пределы. Все, что может ужасать или восхищать «партнеров», определяется ресурсами, которые обеспечивает экономика страны. Внешняя политика Китая при ВВП на душу населения в 307 долларов (1980) не может не отличаться от сегодняшней, когда этот показатель достиг 8300 долларов (прогноз на 2015 г.) и впервые пересечется с Россией. Китай, формирующий 2,7% мирового ВВП (1980), и Китай, «весящий» 15,5% ВВП всего мира (прогноз 2015 г.) – разные фигуры в геополитике.

Эта азбука часто забывается. Преувеличенные представления об экономической мощи, размерах, прошлая слава, число всего того, что бьет, летит и поражает, – все это туманит головы, заставляя того, кто должен сберегать силы и быть осторожным на длинных дистанциях, бросаться вперед, как будто его мощь и влияние безграничны. Экстремальность внешней политики, личные амбиции людей, принимающих решения, способны довести напряжение слабой или даже растущей экономики до предела, вызвав ее быстрое разрушение или подтолкнув к угасанию на десятилетия. Примеров тому в мировой истории сколько угодно.

Какова экономическая реальность России и какую внешнюю политику эти реалии должны создавать?

Кто мы?

Мы – экономика 1 (одного) трамвая и 4 (четырех) троллейбусов в месяц. За месяц мы делаем чуть больше 200 металлорежущих станков и 200 плугов. Великая промышленность России производит в год 1 (одно) пальто на 140 человек, 1 (одну) пару трикотажных носков/колготок на одного человека, 1 (одно) платье на 20 женщин, 1 (одну) пару брюк на 12 человек, 1 (одну) деревянную кровать на 100 человек в год (Росстат, 2015).

Это – деиндустриализация. По продолжительности жизни мы на 122-м месте в мире (ВОЗ, 2013). В Палестинской автономии живут дольше, чем в России.

Мы – слабеющая экономика. Доля России в мировом ВВП, стартовав от 0,8% в 2000 г., достигла при высоких ценах на сырье 2,8% в 2013 г., а затем упала до 2,4% в 2014 г. и 1,7% в 2015 г. (прогноз МВФ). Мы – кризисная экономика. В 2015 г. снижение промышленного производства на 4–5%, розничной торговли – на 7–9%, экспорта-импорта товаров – на 35–40%, реальной заработной платы – до 10%, при инфляции в 15–16%, падении курса рубля в 2014–2015 гг. в два раза, фактическом сжатии кредита на 10–15% (Росстат, ЦБР).

Мы – огосударствленная экономика. Доля государства в реальном секторе выше 50%, в банках – 60%. Это экономика «слонов» – крупнейших компаний и корпораций, олигополий, со сверхконцентрированной собственностью, со слишком низкой долей среднего и малого бизнеса. Мы – сырьевая экономика. Она очень зависит от «внешних поводков» – цен на нефть и газ (65% экспорта товаров (2014)), от курса доллара к евро (чем он сильнее, тем ниже мировые цены на сырье), от ключевого клиента – Евросоюза. До 2015 г. 49–50% экспорта-импорта приходилось на ЕС, сегодня – 44–46% (ФТС). Но этот клиент хотел бы оторваться от нас. Документированная политика Евросоюза и Соединенных Штатов – сокращение доли России как поставщика сырья.

Риски старения экономики

Крупнейший риск – санкции, но не финансовые, а запреты на поставки оборудования. За месяц в России производят 200–250 металлорежущих станков (Росстат). В десятки раз ниже потребностей. Их ежегодное выбытие – десятки тысяч. 75–80% парка металлообрабатывающего оборудования эксплуатируется более 20 лет.

Это экономика, потерявшая за четверть века сотни научных школ и технологий. Критически зависимая от импорта: «Станкостроение (доля импорта в потреблении, по разным оценкам, более 90%), тяжелое машиностроение (60–80%), легкая промышленность (70–90%), электронная промышленность (80–90%), фармацевтическая, медицинская промышленность (70–80%), машиностроение для пищевой промышленности (60–80%)». Это оценка Минпромторга. «Доля импорта во внутреннем потреблении составляла в 2011–2012 гг. 62–66% по горячекатаному листовому прокату, 84,4–91,6% по холоднокатаному листовому прокату и 36,2–48% по сортовому прокату».

А как там санкции? Закупки машиностроительной продукции в дальнем зарубежье – прежде всего в ЕС – сократились на 46–48% в 2015 г. (ФТС). Импорт механического оборудования упал на 40–45%. Это значит, что экономике, которая была на технологическом пике к началу 2014 г., грозит если не коллапс, то устаревание, по образцу «Большого Ирана». Дать денег – не значит совершить модернизацию, даже если дать очень много. За четверть века мы во многом утратили способность производить средства производства для производства средств производства. Закупали технологии и оборудование, но не способность делать их.

В России 1,3–1,5 млн единиц механообрабатывающего оборудования, 50% оборудования старше 20 лет, ежегодно выбывает 60 тыс. станков (2011 г.). Доля импорта – почти 90% (2011 г.). Производство (2014 г.) – 6–7 тыс. станков в год. В 10 раз ниже минимальной потребности.

Получить технологии в Китае? Вопрос – каков уровень технологий, не являются ли они вторичными, будут ли они из первых рук, не запрограммированы ли мы на еще большее отставание? Еще один вопрос – насколько это вообще возможно? Китай находится в стратегическом диалоге с США и входит в тройку их крупнейших торговых партнеров. Потихоньку углубляются и военные связи между этими странами.

Доля Китая во внешнеторговом обороте добралась до 11,7% (январь-август 2015 г.). Пару лет назад – примерно 10%. Но в абсолютных объемах товарооборот с Китаем упал за год на 30%! И еще – пока это очень невыгодный клиент. У нас с Китаем – отрицательное сальдо экспорта-импорта. За январь-август 2015 г. – 3 млрд долларов в минусе. Не мы зарабатываем на Китае, а он зарабатывает на нас. Нужно вложить еще миллиарды, чтобы обрушить на КНР потоки сырья и выйти в плюс. Или не выйти. Сырье – против готовой продукции из Китая. Это уже реальность.

Взять технологии в Японии и Южной Корее? Но эти страны – стратегические партнеры Соединенных Штатов и находятся под их «военным зонтиком». Импорт технологий из этих стран, нравится нам это или нет, будет сталкиваться с ограничениями.

Финансовая реальность

У нас недостаточная финансовая глубина. Монетизация (широкие деньги/ВВП) – 52–55% ВВП (2013 г.), в Китае – почти 200%, в развитых экономиках – в среднем 80–120%. Доля России в глобальных финансовых активах (1–1,5%) в 2 раза ниже, чем ее доля в мировом ВВП. Еще ниже доля рубля в международном финансовом обороте.

Двузначный процент, невыносимый для бизнеса, высокая инфляция, зависимость от денег нерезидентов, склонность к «финансовым инфекциям», передаваемым из-за границы с двукратным усилением. Спекулятивная модель финансового рынка, живущего по закону американских горок. Или «русских горок», как их называют в США. Низкая насыщенность кредитами. Встроенная в экономику высокая немонетарная инфляция. Норма инвестиций – 18–20% ВВП вместо 25–30%. Это экономика увядания.

Двадцать лет (кроме 2006–2007 гг.) в России – чистый вывоз капитала. Мы создали уникальную по офшоризации экономику. Финансовый сектор – по сути, нерыночная среда. Он сверхконцентрирован (пять банков – 50% банковских активов, 20 банков – 75%, 60–70% денежных ресурсов в Москве). Сеть банков и других финансовых институтов сокращается со скоростью 8–10% в год.

После 2008 г. все более проблемны государственные финансы (дефицит бюджета, долги регионов, сжатие социальных/гражданских расходов, мегапроекты). Налоговая нагрузка в 37–40% ВВП сопоставима с развитыми странами ЕС, растущими с темпами 0,5–1% в год. При такой нагрузке в России просто не может быть сверхбыстрого роста и модернизации.

Мало денег. Мало инвестиций. Утлая финансовая лодочка. Мелкая, деформированная финансовая система, которая не способна поднять инвестиции для быстрого роста и модернизации.

Милитаризация экономики?

4,5% ВВП (2014 г.) – это очень высокий уровень военных расходов, и он возможен и даже необходим во времена «наверстывания упущенного», ускоренной модернизации армии, но на длинных горизонтах может стать железным вычетом из ВВП, резко ограничивающим рост экономики и гражданское потребление, что бы ни говорили о трансфере военной продукции в мирные сферы.

Этот уровень военных расходов (4,5% ВВП) – примерно 10-е место в мире среди почти 200 государств, сразу после Омана (11,6% ВВП), Саудовской Аравии (10,4%), Южного Судана (9,3%), Ливии (6,2%), Конго (5,6%), Алжира (5,4%), Анголы (5,2%), Израиля (5,2%), Азербайджана (4,6%) (2014, SIPRI). Почти все эти государства – на грани военных конфликтов или внутри них.

И еще одно «но». Нам еще только предстоит совершить свое собственное «экономическое чудо». Но все случаи сверхбыстрого роста и модернизации после 1945 г. произошли в странах с низкими военными расходами, при очень высокой доле инвестиций в ВВП.

Конечно же, у России особая роль и ответственность. Пусть будет все, что нужно для армии. Экономно, эффективно, не скупясь – самое современное, чтобы летало, доставало, поражало. Но российская экономика не имеет права становиться жестко милитаризованной. В ней не должно быть перебора пушек. Это утопит ее. Танки вместо трамваев. Корветы и фрегаты вместо речных пассажирских судов.

Из интервью президента ОАК Юрия Слюсаря: «В “Объединенной авиастроительной корпорации” военные программы обеспечивают порядка 80% выручки… и для авиастроительной корпорации являются основой бизнеса…». Авиастроение – военная отрасль? В «Объединенной судостроительной корпорации» 90% доходов – от военного судостроения. Вот что ОСК пишет в своем годовом отчете за 2014 г. (с. 51). В России речной флот – более 23 тыс. судов (2012). Большей частью они построены в 1970-е – 1980-е годы. Их средний возраст – 30–40 лет. К 2020 г. 80% судов должны быть выведены из эксплуатации. Но пассажирские суда (речные, морские, на подводных крыльях) в России строят по штуке-две в год.

Мы рискуем получить к 2020-м гг. нечеловеческую экономику с уровнем милитаризации выше, чем это было в 1980-е годы. В ней будет делаться меньше «гражданской продукции», чем даже в это трижды поминаемое время, потому что утеряна способность производить многое из того, что можно купить в обмен на сырье. Мы резко ограничены в гонке вооружений возможностями экономики, в которой не делаются самые простые вещи. Российская экономика, переходящая к формуле «сырьевая + аграрная + военная» – неправильная экономика.

Давление глобальных финансов

Российская экономика жестко коррелирована с мировыми ценами на сырье – нефть, газ, металлы, продовольствие. С 2000-х гг. сырье стало финансовым товаром. Мировые цены формируются на биржах товарных деривативов Нью-Йорка, Чикаго, Лондона, Канзас-Сити, Миннеаполиса. Они очень зависят от доллара как мировой резервной валюты. Цены – в долларах, основная часть расчетов – в долларах. Когда курс доллара к евро падает, цены на нефть и другое сырье, при прочих равных, растут. Когда доллар укрепляется – наоборот, падают.

Но у доллара с 1970-х гг. – длинные 15–17-летние циклы «ослабления – укрепления». 2001 г. – середина 2008 г. были золотым временем для России. Многолетнее ослабление доллара к евро, когда цены на сырье многократно росли. После кризиса 2008 г. доллар стал циклически укрепляться. В 2011 г. началось падение цен на металлы. С 2011 г. алюминий, медь, золото, черные металлы намного подешевели. Медь – в два раза, алюминий – на 45%, золото – на 42%, серебро – на 70%. C 2012 г. падают цены на зерно (примерно на 45%). С лета 2014 г. резко снизились цены на нефть и газ. Нефть сегодня в два раза дешевле, чем год с хвостиком назад. Все это – товары российского экспорта.

Прогнозируется, что укрепление доллара к евро продолжится в 2015–2018/2019 годах. Впереди – «эпоха сильного доллара». При прочих равных, это означает в будущем «территорию низких цен» на сырье. В 2016–2018/2019 гг. высока вероятность дальнейшего снижения цен на сырье до 70–80% от уровня конца 2015 г. или, по меньшей мере, стабилизации их на сегодняшних «внизу», несмотря на рост спроса, связанный с оживлением мировой экономики.

Это – плохие новости для нашей экономики. Облегчения (циклическое ослабление доллара, рост цен на сырье как на финансовый товар) можно ждать с 2020–2021 годов.

А что замечательного?

Мы – великая сырьевая экономика. Россия занимает в мире по производству нефти – 1–2-е места; алмазов – 1-е место; природного газа – 2-е место; ячменя – 1-е место; алюминия – 2-е место; титана – 2-е место; золота – 3-е место; серебра – 4-е место; стали – 5-е место; пшеницы – 5-е место; ржи – 2-е место; лесоматериалов – 6-е место; меди – 7-е место; цинка – 11-е место. 2-е место по экспорту вооружений; один из крупнейших производителей минеральных удобрений (2010–2014 гг.).

Макроэкономические сценарии будущего

Когда перебираешь – кубик за кубиком – все то, что составляет существо российской экономики, становится ясно – она на перекрестке. Перед ней острые, может быть, отчаянные вызовы, частью внешние, частью – внутренние, сложившиеся в результате ее эволюции за четверть века как не слишком удачного экономического проекта. На эти вызовы нужно дать убедительные ответы.

Тот сценарий, который будет реализован, жестко определит и внешнюю политику России в 2016–2025 гг. Она будет внутри его «футляра». Можно прогнозировать четыре сценария макроэкономического будущего.

«Цунами». Вероятность – 10–15%. Внешний удар (доллар до 1,0–0,95 к евро, цены на нефть до 25–30 долларов за баррель, финансовая инфекция от шока на рынке акций США, приступа долгового кризиса в Европейском союзе или иного системного риска). Обострение кризиса внутри России, политический шторм, замыкание, антизападничество, маргинализация идей, уход в «башню из слоновой кости». Бойкот, страна, завернутая в санкции. Похоже на то, что марксисты называли азиатским способом производства. «Большой Иран».

Заповедник раритетной техники. Милитаризованная экономика, существующая по формуле: «сырьевая + аграрная + военная». Морально устаревающая держава. Негативный кадровый отбор. Сверхвысокие политические риски. Страна – надлом.

Попытка «рвануть вперед» (ежегодный рост ВВП на 5–7%, норма накопления – до 30–35% (сегодня – 19–20% ВВП), бум военных расходов, мегапроектов. «Упремся лбом» в технологический тупик/бойкот. Техническое отставание до 30–40 лет. Рост конечного потребления государства до 20–22% ВВП (сегодня –

18% ВВП). Сокращение потребления домашних хозяйств. Пустые полки магазинов.

На горизонте в 5–10 лет – резкое замедление экономики до 0–2% (или минуса).

Печатный станок. Дефицит бюджета покрыт нерыночными кредитами/займами Банка России. Фиксированный валютный курс. Замораживание цен. Продуктовый дефицит. Дальнейшее огосударствление. 80–90% экономики – в руках государства. Сжатие финансового рынка в десятки раз. Неконвертируемая валюта, закрытый счет капитала. Снижение производительности труда и реальных доходов населения.

«Замороженная экономика». Вероятность – 45–50%. Полузакрытая стагнационная экономика с устаревающими технологиями, большими амбициями и со все большей концентрацией сил и средств в ВПК. Стабилизация на более низком уровне. Все процессы заморожены, заграница потихоньку сокращает зависимость от России как якорного поставщика сырья. Типичная латиноамериканская экономика, со сверхвысокой концентрацией собственности, огосударствлением, избыточными регулятивными издержками. Полурыночная среда, олигополии.

На горизонте в 5–10 лет? Технологическое устаревание год от года. Изощренная изоляция со стороны индустриальных стран, сохраняющих, тем не менее, потоки сырья из России. Дальнейшее упрощение структуры экономики. Деиндустриализация. Естественно низкие темпы роста в 0–2%. Норма накопления – 18–24% ВВП. Волатильность экономики. То резко вниз, то прыжком вверх вслед за мировыми ценами на сырье, динамикой мегарасходов в России (ВПК, мегапроекты).

Вечные скачки курса рубля, условно говоря, от 40 до 100 руб. за доллар и ниже. Ежегодно заносимые финансовые инфекции, шоки. Финансовые рынки, капитализация пляшут от плюс 20–30% до минус 20–30%. Холодные, спекулятивные рынки. Рост рисков неконвертируемости рубля, закрытия счета капиталов (полного или частичного). Низкая монетизация (М2/ВВП) – 40–55% ВВП, кредиты – 35–45% ВВП. Процент – выше 10–20%.

Инфляция стремится за 10%. Встроенный немонетарный рост цен. Высокое налоговое бремя. Доходы правительства/ВВП – 36–40% и выше. Конечное потребление государства – 17–19%. Редкие острова иностранных инвестиций в сырьевые проекты. Утечка мозгов, капиталов, низкий рост производительности труда, «замораживание» реальных доходов населения.

Рапорты о трудовых победах и успехах экономики. Сползание к дестабилизации в будущем.

«Управляемый холод». Вероятность – 30–35%. Замена большинства управляющих во всех эшелонах власти, приход команд молодых технократов под лозунгом рациональности, развития, модернизации. Кадровые перестановки в рамках неизменной системы ценностей и вертикали власти. Аналог – Испания Франко середины 1950-х – начала 1960-х годов.

Последствия – менее однозначный, более «хитрый», но аналог второго сценария. Та же модель экономики с элементами модернизации, реконструкции, «новыми деталями». Эффективность – чуть выше, волатильность – чуть мягче, сползание к дестабилизации – чуть замедленнее.

«Внезапный поворот». Вероятность – 5–10%. Попытка создать собственное «экономическое чудо», уйти в финансовый форсаж, совершить максимум для того, чтобы высвободить энергию бизнеса и среднего класса, создать все, чтобы центром экономической политики было качество и продолжительность жизни, рост имущества семей из поколения в поколение.

Другая риторика. В экономике – быть «либеральнее самых либеральных». Тезис для тех, кто снаружи – «ведь у нас очень либеральная проевропейская страна». Политика дешевого кредита, дешевого процента, умеренно заниженного валютного курса рубля, сильных налоговых стимулов за рост и модернизацию, сокращение налогового бремени, урезание регулятивных издержек, подавление немонетарной инфляции, твердое антимонопольное регулирование, максимум льгот для среднего и малого бизнеса в пользу роста активов среднего класса.

В политическом плане – новый взгляд на эволюцию Европы (мост «ЕС + Россия» = интегрированная экономическая система). Замораживание внеэкономических конфликтов. Курс США и Германии на реальную интеграцию России. «Вбирание» России как противовес радикализму, набирающему силу на Востоке.

Выход на устойчивую, долгосрочную траекторию роста в 5–8%. Норма накопления – 30–34% ВВП. Рост – все менее сырьевой. Новая индустриализация. Активный трансфер технологий и мозгов в Россию.

Налоговая нагрузка – 28–32% ВВП, конечное потребление государства – 14–15% ВВП. Монетизация (М2/ВВП) осторожно растет с 40–45% до 80–100%. Насыщенность кредитами – до 70–80%. Инфляция снижается до 2–4%. Валютный курс – стабилизация сначала в районе 65–67 руб./доллар, затем все медленней, в меру ослабления инфляции, годами ползет ниже к 70–90 руб./доллар и т.д. Рубль – «умеренно ослаблен» к доллару и евро. Капитализация рынка акций – до 100–120% ВВП. Огосударствление экономики падает с 50–60% до 20–30%. Взрывной рост прямых иностранных инвестиций. Доля инвестиций через офшоры сокращается с 70–80% до 20–30%. Уверенный рост доли среднего и малого бизнеса в ВВП, производительности труда, реальных доходов. Россия – чистый экспортер капитала – становится на 10–15 лет его чистым импортером, прежде всего в части прямых иностранных инвестиций.

Только четвертый сценарий смешивает все карты на столе. Он дает возможности смягчить, а в будущем – урегулировать геополитические конфликты. Создает энергетику, которая «съедает» все риски, оставляет людей и капиталы дома, собирает вокруг Москвы бизнесы и государства и делает невозможной саму мысль об отъезде. Из удачного проекта не уходят и не уезжают. В него стремятся.

Первый-третий сценарии делают экономическую и социальную стабильность все более хрупкой. Заранее известно, что неизбежны ее сломы. Если не сегодня, то через пять лет. Не через пять, так через десять. По статистике, в развивающихся экономиках кризисы происходят с частотой 1–2 раза в 10–15 лет, особенно когда страна так зависит от курсов иностранных валют, цен на сырье, доступа к импорту технологий и при этом находится под растущим внешним идеологическим и силовым давлением.

Четыре сценария внешней политики

«Цунами». Новая холодная война, гонка вооружений, но с опорой на значительно меньшие ресурсы и сферу влияния, чем СССР. Воинственная риторика, яркий антиамериканизм. Попытка создать мировую сеть военных присутствий. Булавочные уколы, дипломатия канонерок, риски случайных прямых столкновений, прямые линии, переговоры о разоружении, запрещении и предупреждении. Демонстрации силы, втягивание в региональные, точечные конфликты. Главная политика – ядерное сдерживание. Дипломатия – ее оболочка.

Россия обложена санкциями, запирающими ее в собственном доме. Мир белого и черного. Мир империй зла и добра. Россия теряет влияние на постсоветском пространстве, расширяет связи с государствами, находящимися в самых напряженных отношениях с Западом. Работа с партиями крайне правого или левого спектра. Изображение мини-СССР начала 1980-х годов.

Эта политика имеет жесткие экономические границы. Ее «не потянуть» – ни по уровню технологий, ни по человеческому капиталу и материальным ресурсам. Стремительно устаревающая милитаризованная экономика после четверти века утечки мозгов и утраты научных школ. Перекрыт доступ к новым технологиям и оборудованию. Прямая изоляция. Результат – надлом, конфликт, риски распада, угроза лобовой войны на изломе.

«Замороженная экономика». Оттенков в российской политике многим больше. Она – смешанная. В ней – 40–50% от первого сценария, а на 50–60% – остатки интеграции 1990-х – 2000-х гг., мотивы экономической экспансии (ЕАЭС, поворот на восток), удержание ниши в G-20 и в системе глобального регулирования (финансы, торговля, налоги, климат, Арктика и т.п.), «холодный мир» с ЕС (ключевой клиент российской экономики), посыпание «песка под ногами США» в любых возможных точках, минимальное, холодное партнерство с ними там, где интересы совпадают. Мучительные попытки перетянуть на себя Китай, опровергаемые самой природой этого существа.

Игра в великую державу. Политика треугольников, четырехугольников, любых мини-союзов, в которых дружат против кого-то. Поиск «несимметричных ответов» – точечных ударов, неожиданных ходов как рычагов для достижения целей малыми силами. Рекультивация идей 1970-х – 1980-х гг. – «разрядка», «паритет».

Дефицит идеологии, идей, которые можно было бы экспортировать. Православие, особая цивилизационная роль, примитивно толкуемое «евразийство» как способ отгородиться от Запада – все это экспортные товары ограниченного применения. Спецпропаганда во всей своей красе.

Попытки использовать еще советские опорные площадки, с которых осуществлялось влияние (арабский мир, Латинская Америка), апеллировать к XIX веку (панславизм), «традиционным связям» (Индия, Африка и т.п.). В повороте на Восток, в разной степени близости и диалогах с Китаем и другими индустриальными государствами Азии под оболочкой геополитики будет все больше скрываться «обмен сырья на бусы», а лучше – сырья на технологии и оборудование. Чем дальше от экономики, тем формальнее будут союзы и партнерства, основанные на остатках российской влиятельности. Самый широкий промышленный шпионаж, чтобы возместить нехватку идей и инноваций.

Всему этому будет решительно мешать дефицит ресурсов и экономика. Если бы она росла до 3–5% мирового ВВП, успешно проходила бы все стадии открытости и модернизации и если бы при взгляде на нее разгорался аппетит глобальных инвесторов, то все эти танцы встречали бы возрастающий интерес и уважение в мире.

Это внешняя политика перенапряжения, которая, как и в первом сценарии, неизбежно, пусть и на более дальних расстояниях, приводит российскую экономику к милитаризации и надлому. Тем более что курс США и ЕС в этом сценарии – мягкая изоляция, уход от сырьевой зависимости от России, прорывающаяся конфликтность, огораживание, отбуксировка в док, пока естественная ржавчина и закрытость не съедят все то, что гарантированно в ответ уничтожает. И, как и в первом сценарии, огромные, постепенно нарастающие риски прямого столкновения.

«Управляемый холод». Похоже на политику Франко конца 1950-х гг., поддержанную Соединенными Штатами и Европой (этому есть документальные свидетельства). Именно тогда были заложены основы испанского экономического чуда эпохи «после Франко».

Внешняя политика России становится мозаичнее, многоцветнее, в ней есть что-то от первого сценария (20–30%), от второго (50–60%), но появляются новые элементы (10–30%), рассчитанные, скорее, на будущее. Ноты сотрудничества чуть ярче. Потихоньку возвращаются глобальные инвесторы и крупные иностранные финансовые институты, возобновляется перенос производств в Россию.

Все это требует, чтобы дипломатия обслуживала, скорее, рост экономического и человеческого оборота между странами, чем полемику. Прекращаются взаимные публичные истерики в военной области. Чуть менее жестким становится идеологическое противостояние. Зоны противоречий замораживаются. Меньше настроя на конфронтацию «Россия–Запад» в институтах глобального регулирования. Начинают вновь вспыхивать точки военного сотрудничества.

Однако базовый конфликт не решен. Стагнирующая, слабеющая, устаревающая экономика с растущим военным механизмом внутри и работающая на пределе возможностей как основа внешней политики. Здесь нет ничего для роста российского влияния. Дипломатия «сдавлена» естественными барьерами, которые создает хаотичная экономика и идеология государства «латиноамериканского типа».

«Внезапный поворот». Эта внутренняя политика немедленно приводит в ступор глобальных игроков. В стране – почти изгое, которую костерят на всех перекрестках, возникает «проевропейская политика». Воистину чудо – или экономическое чудо. Начинают слабеть темы противостояния, антиамериканизма, евразийства, особого пути. На первое место выносятся качество и продолжительность жизни, обогащение семей, рождаемость, здоровье, собственность и успех, рост экономики, свобода бизнеса, низкие риски, Россия как дом, обустраиваемый по лучшим стандартам.

Во внешней политике России это означает рациональность, жизнь в границах, очерченных экономикой. Временный отказ от глобальных амбиций, от попыток реально влиять в каждой значимой точке мира. Это отход от политики перенапряжения сил, растраты жизней и уничтожения национального богатства, которая триста с лишним лет делала из России военную экономику, из бюджета – военный бюджет, из населения – мобилизационный корпус.

Рациональность – не значит неучастие. Это участие, но только в ключевых, принципиальных для безопасности России точках. Всего лишь двадцать лет спокойствия. Двадцать лет замороженных конфликтов, роста и модернизации экономики, приумножения населения, свободы бизнеса. Двадцать лет «вооруженного нейтралитета».

«Нейтралитет»? Утопия, смешно – объявление Россией о нежелании вмешиваться в конфликты за ее границами? А бросать вызов в почти каждой возможной точке – не смешно? «Нейтралитет» не предполагает слабой армии. Наоборот, это сильная, современная ядерная триада.

Эта политика – другой взгляд на каждого из нас. Мы – не «население», не расходный ресурс. В этой модели мы – что-то другое. Каждый из нас – огромная ценность. Каждый – «швейцарский гном», который сидит на богатствах России. Каждый – тот, кто, вместо того чтобы тратить бесчисленное время на дебаты и манифестации, должен иметь все прелести природной ренты, работать, работать беспредельно, приумножая семейные капиталы – и тем самым те активы и бизнес, которые называются «российскими». Мы можем стать «нейтральными», чтобы создать Швейцарию и Швецию, умноженные на десять. Мы в этой модели – ресурсная территория всего мира, держатели потенциала, торговцы со всем миром, золотых дел мастера.

Но что же даст это «экономическое чудо» в области внешней политики? Конфликты на постсоветском пространстве будут заморожены. «Новая Россия» – сигнал для возобновления интеграции «ЕС–Россия». Будет – не сразу, может быть, в течение 5–10 лет – перезаключен контракт с Западом, дана «отмашка» на прямые инвестиции в Россию. Взаимопроникновение экономик и обществ по линии «Россия–Китай, новые индустриальные государства Азии» происходит не только и не столько по модели «обмен сырья на бусы». Со временем восточный вектор получит иное качество – обмен знаниями, технологиями, продукцией с высокой добавленной стоимостью как основа будущих «союзов» и «партнерств» в Азии. Возникнет нечто новое – центростремительное движение к России вместо центробежного 1989–2010-х годов. Совсем другая внешняя политика, в которой будут меряться не только и не столько силами армий, сколько весом и качеством экономики. Германия, Япония, Китай, Южная Корея – примеры из этой серии.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 декабря 2019 > № 3259990 Яков Миркин

Интервью телеканалам Al Arabiya, Sky News Arabia и RT Arabic

В преддверии визитов в Королевство Саудовская Аравия и Объединённые Арабские Эмираты Владимир Путин ответил на вопросы старшего корреспондента Al Arabiya Мохаммеда Томаихи, старшего корреспондента Sky News Arabia Моханнада Хатиба и руководителя отдела общественно-политических программ RT Arabic Салама Мусафира.

М.Томаихи (как переведено): Здравствуйте, уважаемые телезрители!

Приветствуем вас на этом уникальном интервью, которое мы записываем в городе Сочи с Президентом России Владимиром Владимировичем Путиным.

Со мной господин Моханнад Хатиб, репортёр Sky News Arabia, а также Салам Мусафир, репортёр телеканала RT Arabic.

Спасибо Вам большое за то, что предоставили нам этот уникальный случай, эту возможность, учитывая, что близится Ваш визит в Саудовскую Аравию.

В.Путин: Мне тоже приятно с вами увидеться. Я думаю, что это хорошая традиция. Перед визитом в ту или иную страну я встречаюсь с представителями средств массовой информации этого государства.

Что касается визита в Саудовскую Аравию, то мы придаём этому большое значение. Это в известном смысле ответный визит после визита Короля Саудовской Аравии, Хранителя двух святынь, в Россию. Это был первый исторический, по сути, мы его называем историческим визитом, так оно и есть.

Есть ещё нечто, что я считаю очень важным отметить. В советские времена между Саудовской Аравией и тогда Советским Союзом отношения находились на достаточно низком уровне. За последние годы качество наших отношений кардинальным образом поменялось. Мы рассматриваем Саудовскую Аравию как дружественное нам государство.

У меня очень добрые отношения сложились и с Королём,и с наследным принцем. У нас развиваются отношения практически по всем направлениям.

Начну с экономики, здесь нам ещё очень много нужно будет сделать, но темп хороший. В прошлом году рост составил 15 процентов, в этом году за первое полугодие – уже 38 процентов. Мы рассматриваем хорошие совместные проекты. Наш Российский фонд прямых инвестиций и суверенный фонд Саудовской Аравии создали совместную платформу в объёме 10 миллиардов долларов, 2 миллиарда уже проинвестировано, работа идёт над другими проектами, а уже реализовано несколько достаточно перспективных и интересных.

Мы также считаем возможным работать и на территории Саудовской Аравии. Одна из наших компаний рассматривает возможность строительства нефтехимического комплекса с объёмом инвестиций более 1 миллиарда долларов. Это «СИБУР Холдинг» – наша крупнейшая в этом секторе экономики компания.

У нас выстраиваются отношения и в такой очень доверительной, чувствительной сфере, как военно–техническое взаимодействие. Мы давно ведём переговоры по этой части.

Не менее важна, конечно, наша совместная работа по решению региональных кризисных ситуаций. В этой связи хотел бы отметить положительную роль Саудовской Аравии в разрешении кризиса в Сирии. Мы наиболее тесно работаем с Турцией, Ираном, это всем хорошо известно. Но без вклада Саудовской Аравии в процессы урегулирования в Сирии, мне кажется, позитивной тенденции в урегулировании добиться было бы абсолютно невозможно. Поэтому я хочу сразу же выразить слова благодарности и Королю, и наследному принцу за эту конструктивную позицию. Уверен, что мой визит даст хороший толчок в развитии и двусторонних связей, и нашего сотрудничества на международной арене.

М.Хатиб (как переведено): ГосподинПрезидент, спасибо Вам большое за то, что предоставили нам шанс записать это интервью.

Безусловно, Ваш визит в ближневосточный регион также затронет, возможно, Объединённые Арабские Эмираты. И хотелось бы узнать о том, что Вы думаете касательно стратегического сотрудничества между этими государствами, между Россией и ОАЭ, как будет развиваться это сотрудничество и может ли это сотрудничество сыграть определённую роль в укреплении коллективной безопасности, учитывая также российскую инициативу о создании коллективной безопасности в зоне Персидского залива, особенно в зоне Ормузского пролива.

В.Путин: Вы только что сейчас сами сказали про стратегический характер наших отношений. Действительно, в прошлом году мы подписали меморандум о стратегическом партнёрстве, сотрудничестве и рассматриваем Объединённые Арабские Эмираты как одного из очень близких и перспективных наших партнёров. Мы не случайно вышли на подписание этого документа, это говорит о качестве, о характере отношений между Арабскими Эмиратами и Российской Федерацией.

Должен сказать, что так же, как и в случае с Саудовской Аравией, у нас партнёрство развивается по всем направлениям достаточно энергично. В страновом измерении, если смотреть зону Залива, это самый большой товарооборот – 1,7 миллиарда долларов. Но этого, конечно, недостаточно, мы это прекрасно понимаем и сейчас работаем также с суверенным фондом Арабских Эмиратов. Общая платформа где–то7 миллиардов долларов, 2 миллиарда уже реализовано в проектах, идёт активная работа над другими проектами. И конечно, Объединённые Арабские Эмираты вносят очень серьёзный вклад в разрешение кризисов в регионе, играют стабилизирующую роль без всякого преувеличения.

Не открою большой тайны, если скажу, что мы находимся в постоянном контакте с руководством Объединённых Арабских Эмиратов, у нас даже сложилась традиция и практика, мы имеем возможность друг с другом сверять часы по различным направлениям и делаем это. Делаем это, на мой взгляд, с большой пользой не только для обеих сторон, но и для региона в целом.

С.Мусафир (как переведено): Пока Вы были Президентом более 10 лет, на Ближнем Востоке прошли действительно суровые, драматические события, были подорваны основы целого ряда государств, была подорвана основа государства в Ираке, в Ливии. Подобного рода судьба ждёт, возможно, и другие государства.

Сейчас мы видим, что произошло в Сирийской Арабской Республике, какие катастрофические события. Сейчас многие представители арабской общественности думают, что Россия может усилить свою роль в этом регионе. Безусловно, Вы знаете, что наш канал RT Arabic также освещает внешнюю политику Российской Федерации. Многие наши телезрители спрашивают: почему Россия заняла такую твёрдую позицию в отношении Сирии, но, возможно, не такую твёрдую позицию в отношении Ливии и Ирака?

В.Путин: Во–первых, когда происходили события вокруг Ирака и Ливии, я не был Президентом. Но дело, конечно, не тольков этом или совсем не в этом. Дело в том, что в первом случае Соединённые Штаты, как известно, действовали в обход Совета Безопасности Организации Объединённых Наций. Никакого мандата на применение силы в отношении Ирака у Соединённых Штатов не было. А, нет: тогда я уже был на этой должности, конечно, но Россия не поддержала. Россия, Франция, Германия – мы не поддержали планов США на иракском направлении. Более того, мы предупреждали о возможных негативных последствиях. Так оно и получилось.

И первая эйфория по поводу военных побед быстро сменилась унынием и пессимизмом по поводу последствий этой победы. Потому что произошло разрушение всех государственных структур в Ираке, а им на смену никаких новых структур, как на первом этапе, во всяком случае, создано не было. Наоборот, активизировались радикальные силы, усилился аспект, который мы называем террористическим.

Многие бывшие офицеры армии Саддама Хусейна и сотрудники спецслужб как раз перекочевали, пополнили ряды, и с их помощью создавалось ИГИЛ. Поэтому никто не просчитал последствий из тех, кто делал и поддерживал эту акцию.

Мы очень рассчитываем на то, что сегодня Ирак будет развиваться в позитивном ключе и, несмотря на какие–то внутренние проблемы, всё–таки будет двигаться вперёд. Хотя проблем там, к сожалению, ещё очень много, и мы это с вами хорошо знаем.

Что касается Ливии, то хаос, который воцарился после военных операций, к сожалению, пока не прекращается, но в этом случае наши западные партнёры просто нас – у нас в народе говорят, не знаю, как переводчики переведут – «надули». Россия проголосовала за соответствующую резолюцию Совета Безопасности. Ведь там что написано, в этой резолюции, если как следует прочитать? Резолюция запрещала Каддафи использовать авиацию против повстанцев, но там ничего не говорилось о том, что разрешаются бомбардировки какой бы то ни было авиацией территории Ливии, а именно это и было сделано. То есть, по сути, тоже в нарушение, в обход Совета Безопасности ООН всё, что на практике происходило. А что за этим последовало, мы хорошо знаем. До сих пор там хаос, неразбериха, хлынул поток мигрантов через Ливию, о чём Каддафи всегда предупреждал: он закрывает путь мигрантов из Африки в Европу. Как только не стало этой «стены», поток пошёл. Теперь имеют то, о чём предупреждали. Но это–то, может быть, не самое даже главное. А самое главное, что это дестабилизирует весь Ближний Восток.

Что касается Сирии, то мы и пришли в Сирию для того, чтобы поддержать легитимное правительство, именно легитимное, я хочу это подчеркнуть. Это не значит, что там нет внутренних проблем, я готов об этом потом ещё поподробнее два слова сказать. Это не значит, что нет никакой ответственности у действующего руководства за ситуацию. Да, но это совсем не значит, что мы должны были позволить террористическим организациям захватить территорию Сирии и устроить там квазигосударственное террористическое образование. Мы не могли позволить, чтобы потом оттуда хлынул поток боевиков в страны бывшего Советского Союза, с которыми у нас прозрачные границы и нет визового режима. Мы не могли позволить, чтобы оттуда началась инфильтрация боевиков на российскую территорию. Мы это уже хорошо проходили и знаем, к чему это может привести по не таким уж давним событиям на Северном Кавказе России. Поэтому это всё было побудительными мотивами, почему мы приняли решение оказать содействие легитимным властям.

Мы не просто оказали содействие легитимным властям. Мы исходим из того, что внутренние политические противоречия должны быть и могут быть сняты только политическими средствами. Поэтому мы так настаивали – и я очень рад тому, что это сейчас происходит – на начале именно политического процесса в результате создания так называемого Конституционного комитета. Его идея родилась именно здесь, где мы сейчас с вами находимся, в Сочи, на Конгрессе сирийского народа, где были представлены различные политические силы, в том числе оппозиционные и правительственные структуры. И тогда здесь именно договорились сирийцы между собой о том, что они создадут конституционный комитет, он начнёт работу над изменением Конституции Сирии или над принятием новой Конституции. Мы прошли достаточно сложный, тяжёлый и долгий путь формирования этого комитета. Сейчас он наконец сформирован и со стороны Правительства, со стороны Президента Асада, и со стороны оппозиции. Рассчитываю на то, что в ближайшие дни он начнёт делать свои первые шаги в Женеве под эгидой ООН.

М.Томаихи: Господин Президент, Вы говорили о тех отношениях, которые связывают Саудовскую Аравию и Россию. Как Вы знаете, это стратегический партнёр Российской Федерации в том, что касается сектора энергобезопасности. Вы слышали недавно о двух ракетно–бомбовых ударах по НПЗ и о том, что сейчас происходит.

Мы сейчас в Саудовской Аравии говорим о том, что Иран может играть дестабилизирующую роль в регионе. Вы говорили о том, что необходимо найти доказательства того, что действительно Иран стоит за этим. Какая сейчас официальная позиция Российской Федерации применительно к этому инциденту?

В.Путин: Официальная позиция такова: мы осуждаем любые акты подобного рода, и по–другому быть не может. Это наша официальная позиция. Мы заявили об этом с самого начала, и я об этом сам недавно говорил на Энергетической неделе в Москве. Здесь никаких не может быть сомнений. Подобные акции не приносят результата ни для кого, в том числе и для тех, кто такие акции готовит и осуществляет. Почему? Потому что если кто–то рассчитывал, что это как–то повлияет на рынок нефти, то цель не достигнута. Колебания были, на мой взгляд, не такие уж и значительные. Первый толчок был заметным, но буквально в течение недели всё опять вернулось к естественным ценовым показателям. Потому что фундаментальные факторы, которые формируют рынок, не позволят никуда цене скакнуть: ни вниз, ни вверх. Это первое.

Второе: мы, я лично в контактах с руководством Саудовской Аравии, в том числе с наследным принцем, мы обсуждали с ним этот инцидент. Я и ему сказал, что считаю необходимым получить доказательства, найти виновных, подтверждение тому, что кто–то стоит за этой акцией. В принципе принц Бен Сальман со мной согласился, и он задал вопрос, может ли Россия поучаствовать в расследовании этого инцидента. Я сказал, что да, мы готовы предоставить всё, что от нас потребуется, и всё, что у нас есть, для того чтобы этот инцидент был тщательно расследован. Поэтому наша позиция остаётся неизменной. До того как достоверно не станет ясным и понятным, кто стоит за этой акцией, «назначать виновных» нецелесообразно.

М.Томаихи: Господин Президент, можем ли мы получить от России хотя бы уверение, что если выяснится, что Иран стоит за этой атакой, то Россия также присоединится к тем странам, которые это осуждают?

В.Путин: Яже только что сказал, хочу повторить: кто бы ни стоял за этим инцидентом, мы осуждаем акции подобного рода.Яименно так и сказал. Здесь не может быть двойного толкования.

М.Хатиб: Господин Президент, сейчас немножко отдалимся от этих атак на НПЗ. Без сомнения, Вы понимаете, что сейчас действительно существует беспокойство во всём регионе, и Вы анализируете сами эту ситуацию. Существует обеспокоенность по поводу роли Ирана не только применительно к последним атакам, но и в других странах: в Ливане, в Йемене, в Ираке, в Сирии и других.

Чувствуете ли Вы в России также обеспокоенность по поводу того, что эта деятельность Ирана, мы считаем, дестабилизирующая? Как Вы думаете, Россия может повлиять на то, чтобы изменить это поведение?

В.Путин: Ясказал, что у нас с Саудовской Аравиейи с Арабскими Эмиратами сложились беспрецедентно тёплые партнёрские и даже дружеские отношения. Но Россия никогда не дружит с кем–то против кого–то. Мы выстраиваем двусторонние отношения, основываясь на позитивных тенденциях в наших контактах, а не создаём союза в борьбе с кем–то, – это первый тезис.

Второй такой – я думаю, что он тоже будет понят и вами, и вашими слушателями, и зрителями: Россия и Иран – соседи, мы не можем не учитывать этого фактора.

Третий: Иран – крупная региональная держава, это древняя нация со своей древней, глубокой культурой. И если мы хотим выстраивать с кем–то хорошие отношения, а я исхожу из того, что все страны региона хотят друг с другом иметь хорошие отношения, никто же не стремится к конфронтации и, не дай бог, к каким–то столкновениям, никто не стремится. Я знаю, что и в Саудовской Аравии никто этого не хочет, и в Эмиратах никто этого не хочет. Но если мы хотим позитивной повестки дня, то мы должны исходить из того, что мы признаём законные интересы наших партнёров. Хочу именно это подчеркнуть, я сейчас не перечисляю, что законно, что незаконно, но у такой крупной державы, как Иран, которая тысячелетия находится на этой территории – иранцы, персы, здесь жили веками, – не может не быть своих интересов, и к ним нужно относиться с уважением.

Понятно, что законно, что незаконно, где законные интересы, а где они переходят какие–то границы – это, конечно, предмет обсуждения. Но для того, чтобы понять друг друга, для того, чтобы разобраться в этих нюансах, тонкостях и проблемных вопросах, нужно вести диалог. Без диалога невозможно решить вообще ни одной проблемы. Поэтому я представляю себе, что могу разделять озабоченности и Арабских Эмиратов, и Саудовской Аравии, но решить вопросы между двумя государствами могут только сами эти государства.

Что касается России, то мы будем делать всё, для того чтобы создать для такой позитивной динамики необходимые условия. Мне думается, то обстоятельство, что у России добрые отношенияс Ираном и очень хорошие отношения с нашими арабскими друзьями…С Саудовской Аравией при Советском Союзе не было высокого уровня отношений, но с арабским миром были отличные, практически со всем. Со всем арабским миром были ещё у Советского Союза просто очень хорошие отношения. Поэтому мы сейчас уже не возвращаемся, а вернулись к этому качеству отношений. Если мы будем использовать наши добрые отношения и с Ираном, и с арабским миром, с Саудовской Аравией, с ОАЭ, мне кажется, мы можем найти нечто, что может составить общий интерес.

Я говорил о нашей позитивной работе в Сирии. Да, мы – Турция, Иран, Россия – очень активно в рамках этой тройки работаем и добиваемся результатов. Но без поддержки Саудовской Аравии это было бы абсолютно невозможным, все же отдают себе в этом отчёт. Без соответствующего сопровождения со стороны Арабских Эмиратов – тоже. Поэтому есть же нечто такое, что, несмотря на острые противоречия, заставляет нас всех объединять усилия для достижения общей цели. Надо найти эти цели и работать над ними совместно. Это создаст условия для нормализации отношений в регионе между странами.

М.Хатиб: Что касается Ирана, господин Президент, сегодня говорят о необходимости возрождения переговоров в рамках «пять плюс один». И сейчас все говорят о том, что необходимо привязать этот договор к баллистической ракетной программе. Какова позиция Российской Федерации касательно возрождения этого формата, для того чтобы, возможно, моделировать соглашение и внести в него другие вопросы?

В.Путин: Есть договор СВПД так называемый, Договор об иранской ядерной программе, о соответствующих ограничениях. Иран взял на себя определённые обязательства. Давайте говорить откровенно, иначе разговор будет неинтересным, он будет постным. Есть противоречия, о которых Вы сейчас только упомянули, у стран региона. Есть противоречия между Ираном и Израилем, Ираном и Соединёнными Штатами. Я исхожу из того, что нужно стремиться к разрешению этих противоречий, искать выходы из этих сложных ситуаций. Но если мы исходим из того, что есть между странами региона противоречия с Ираном, то кто может быть судьёй в решении вопроса: выполняет Иран свои обязательства в рамках СВПД или нет? Судья должен быть нейтральный, правда? Первое. Профессиональный – второе. И признанный международным сообществом – третье. И такой судья есть – это МАГАТЭ, Международное агентство по атомной энергии. И оно публично, не стесняясь, прямо говорит о том, что Иран полностью выполняет все свои обязательства.

Это просто не очень продуктивно, я уже не говорю про то, что это нечестно, – предъявлять к Ирану претензии по поводу того, что он не делает. Это не очень продуктивно, потому что, когда любой человек или любая страна сталкивается с такой несправедливостью, он начинает вести себя по–другому, а не так, как записано на бумажках. Если в отношении его не выполняются обязательства, почему он должен выполнять? Тем не менее моё мнение заключается в том, что лучше бы Иран придерживался буквы и духа этого соглашения. Но это уже другой вопрос.

Что касается ракетной программы, об этом, наверное, тоже можно и нужно говорить. Думаю, что и представители ислама это тоже поймут, в России есть такое выражение: не надо путать божий дар с яичницей. Это разные темы. Ракетная программа – одно, ядерная программа – это другое. Это не значит, что по этой теме не надо говорить, тем более если она вызывает озабоченности. Конечно, надо, но просто не нужно смешивать одно с другим, чтобы не убить на корню то достижение, которое уже было сделано.

Поэтому я считаю, что да, такой разговор возможен, но это не должно вести к тому, чтобы уничтожать уже достигнутые результаты по первой важнейшей теме – ограничению ядерной активности самого Ирана.

С.Мусафир: Позвольте и мне задать вопрос по этой проблематике, а именно по проблеме безопасности в зоне Персидского залива. Действительно, в последнее время много событий, много драматических событий произошло в этом регионе: это и задержание танкеров, это и ракетно–бомбовые удары по НПЗ Saudi Aramco, и агрессия, которая продолжается в районе Йемена. И применительно к последним ударам по Aramco мы видим, что действительно огромное влияние они оказали на настроение в регионе.

С Вашей точки зрения, как все эти серьёзные события отразятся на сотрудничестве в рамках соглашения «ОПЕК плюс»? Пока мы не услышали чёткой позиции от стран региона касательно предложения Российской Федерации о стратегии коллективной безопасности в этом регионе, в этой зоне.

Как Вы будете продвигать инициативу по коллективной безопасности? Считаете ли Вы, что она увидит свет?

В.Путин: Это вопросы, связанные между собой, которые Вы сейчас сформулировали, но это всё–таки не одно и то же. Наше сотрудничество в рамках «ОПЕК плюс» – это одна история, а вопросы безопасности, стабильности в регионе и наши предложения по поводу того, как её обеспечить, – всё–таки немножко другая.

Что касается первого, то если кто–то думает, что подобные акции, такие как захват танкеров, удары по нефтяной инфраструктуре, как–то повлияют на сотрудничество России и наших арабских друзей – Саудовской Аравии, Арабских Эмиратов, – как–то повлияют или будут разрушать наше взаимодействие в направлении «ОПЕК плюс», то они все глубоко заблуждаются. Напротив, это нас будет только сплачивать. Потому что наша цель – стабилизировать ситуацию на мировых рынках энергоносителей. Но как техническая задача – понизить объём резервов, запасов в мире до разумных, с тем чтобы эти запасы не давили на цену.

Кстати говоря, всё, что сделано, а сделано немало положительного, было сделано в интересах не только производителей, но и потребителей, потому что и те, и другие заинтересованы не столько в высокой цене, сколько в стабильности на мировом рынке. Всё это было сделано, прямо скажу, при лидерстве наследного принца Бен Сальмана. Во многом это его были инициативы, мы это поддержали и видим, что мы поступили правильно.

Всё, что дестабилизирует рынок, должно встречать нашу ответную реакцию. Мы, безусловно, будем работать с Саудовской Аравией и с другими нашими партнёрами и друзьями в арабском мире, с тем чтобы нивелировать, свести к нулю попытки дестабилизации на рынке.

Теперь что касается инициативы нашей по стабилизации ситуации в зоне Персидского залива. Да, вы знаете, мы некоторое время назад выступили с такой инициативой – создать некую такую организацию из стран региона, добавить туда заинтересованные государства:и Соединённые Штаты, и Евросоюз, и так далее, с тем чтобы была площадка для обсуждения кризисных ситуаций и наиболее острых вопросов. Кто–то поддерживает эту инициативу, а кто–то считает её преждевременной. Кстати говоря, исходя из острых противоречий между странами региона. На мой взгляд, всё–таки как раз исходя из этого обстоятельства, из–за наличия острых противоречий, было бы правильным создать такую площадку, чтобы люди могли хотя бы встретиться между собой. Вы знаете, иногда важным является даже не сам факт переговоров, а рукопожатие. Это уже имеет значение.

С.Мусафир: Можно ли рассчитывать на роль Российской Федерации как возможного посредника между Исламской Республикой и Саудовской Аравией или в целом для того, чтобы разрешить острые кризисы Персидского залива?

В.Путин: Роль посредника не самая благодарная. Я думаю, что наши партнёры ни в Иране, ни в Саудовской Аравии не нуждаются в посредничестве.

Поскольку у нас очень добрые отношения со всеми странами региона: и с иранцами, и с арабским миром, в страновом отношении с Саудовской Аравией, с Арабскими Эмиратами в данном случае, – то, конечно, мы могли бы доносить какую–то позицию от них до ушей других. Но я же знаю, лично знаю лидеров этих стран, они не нуждаются в советах и посредничестве. С ними можно только говорить по дружбе, как друг формулировать какие–то идеи. Я знаю, что, будучи умными людьми, они прислушиваются, анализируют то, что им говорят. В этом смысле мы могли бы сыграть какую–то позитивную роль.

М.Томаихи: Господин Президент, также хотелось бы поговорить искренне.

Сейчас Вы говорите о том, что пока рано обвинять Иран в том, что он нанёс эти удары. У Вас также была встреча недавнос Президентом Рухани. Получили ли Вы от него какие–либо заверения в том, что Иран никоим образом не связан с этими атаками и что в принципе Иран никаким образом не участвовал в этих нападениях?

В.Путин: Да, он так и сказал, что Иран не имеет к этому никакого отношения. Мы встречались совсем недавно на полях международного мероприятия, это Евразийский экономический союз, который мы создали с некоторыми странами бывшего Советского Союза. Несколько месяцев назад с Ираном было подписано соответствующее соглашение о зоне свободной торговли – этой организацией и Ираном, – временное соглашение. Мы, кстати говоря, подписали такое же соглашение о зоне свободной торговли с Сингапуром, с Вьетнамом. Сейчас на повестке дня, кстати говоря, тоже работаем в этом плане, с Израилем, с Египтом. Отношения этой организации складываются позитивно со многими странами мира. Иран тоже подключается к этой работе, мы с ним встречались совсем недавно, на полях работы этой организации в Ереване, и говорили на эту тему.

М.Томаихи: Позвольте я задам ещё один вопрос, господин Президент.

Безусловно, есть действительно роль России в событияхв Персидском заливе, у Ваших спецслужб есть серьёзный потенциал. Ведь Российская Федерация не может не знать о том, что действительно произошло в ходе тех атак на НПЗ.

В.Путин: Представьте себе, не знаем. Я сразу же на следующий день поинтересовался и у руководителей Службы внешней разведки, и у Министерства обороны. Нет, мы не знаем. Я сейчас не буду комментировать, кто должен был бы это знать, чтобы никого не обидеть, но у нас нет никакой достоверной информации по этому вопросу.

М.Хатиб: Господин Президент, сейчас хочется обсудить Сирию.

Вы недавно объявили о том, что приостанавливаются масштабные военные действия в Сирии, и сейчас мы действительно преисполнены надеждой на политическое урегулирование. Вы об этом говорили на валдайском мероприятии. Вы говорили о том, что действительно Сирия может стать настоящим примером того, как надо решать подобного рода конфликты.

Считаете ли Вы, что можно говорить о каком–либо политическом урегулировании, пока на территории государства Сирия существует присутствие других государств – это США, это Россия, это Турция, это Иран? Всё–таки в условиях этого нестабильного пространства можно ли надеяться на какую–либо стабильность в Сирии?

В.Путин: Надеяться нужно. Надежда умирает последней. Я не могу с Вами не согласиться только в том, что все, кто находится на территории любого государства, в данном случае Сирийской Арабской Республики, нелегитимно, должны покинуть эту территорию. Это касается вообще всех государств. Если будущее руководство, легитимное руководство Сирии скажет, что оно не нуждается больше в присутствии российских Вооружённых Сил, это касается и Российской Федерации тоже, разумеется. На сегодняшний день мы этот вопрос абсолютно открыто обсуждаем со всеми нашими партнёрами: и с иранскими партнёрами, и с турецкими, неоднократно говорили об этом и американским нашим партнёрам. И так же, как сейчас я Вам скажу, я говорил открыто своим коллегам: территория Сирии должна быть освобождена от иностранного военного присутствия, и территориальная целостность Сирийской Арабской Республики должна быть полностью восстановлена.

М.Хатиб: Есть ли у Вас представление о том, каким будет политическое будущее Сирии и какую роль в этом будущем будет играть Россия?

В.Путин: Вы знаете, на этот вопрос, а это самый сложный вопрос, могут ответить только сами сирийцы. Я надеюсь, что не с помощью оружия, не с помощью вооружённого противостояния, не с помощью братоубийственной войны, а в ходе переговоров между собой, в данном случае, как я уже говорил, в Женеве. И первый этап, безусловно, это работа над основным законом страны – над Конституцией: или с поправками либо с новой Конституцией. Но, без всякого сомнения, интересы всех этнических, религиозных групп должны быть гарантированы. Люди должны понимать, что они живут в своей собственной стране, надёжно пользуются защитой этой страны и её законами. Это касается и суннитов, и шиитов, и алавитов, это касается христиан. Ведь Сирия всегда была многоконфессиональным государством и могла бы этим гордиться. Только люди, лишённые здравого рассудка, могли начать такую кампанию массовых убийств, как это делали террористические элементы в Сирии.

Но, повторяю, это будет непростой процесс, сложный, но, на мой взгляд, он возможен. И знаете, что меня заставляет думать в позитивном ключе? На сегодняшний день многие возвращаются же к своим родным очагам. Речь идёт о тысячах людей. И из–за границы возвращаются, и с других территорий Сирии возвращаются домой, к своим родным местам, родным очагам. Это верный признак того, что люди доверяют той ситуации, которая сложилась на сегодняшний день, доверяют гарантиям государства, доверяют тем странам–гарантам, которые там присутствуют.

Мне очень приятно отметить, что очень позитивно и с большим доверием сирийцы относятся к российским военнослужащим, к нашей военной полиции. Военная полиция, которая несёт там свою службу, делает это достойно, в значительной степени сформирована из выходцев с Северного Кавказа. Они все исповедуют ислам. И местные жители, у меня есть конкретные примеры, просто идут к ним за защитой. Мне это очень приятно отметить.

Но, конечно, в конечном итоге, для того чтобы ситуация стала стабильной и была рассчитана на длительную перспективу, люди должны договориться между собой. Всегда даже самый плохой мир лучше, чем хорошая война.

С.Мусафир: Теперь давайте уйдём на время из ближневосточного региона и Персидского залива.

Вы регулярно говорите о том, что российско-американские отношения должны улучшаться, потому что в противном случае, если возникнет какая–нибудь «поломка», если можно так выразиться, в этих отношениях, то это действительно создаст неблагоприятную обстановку во всём мире.

Сегодня, глядя на Администрацию Трампа, видите ли Вы какие–либо надежды на то, что действительно мы можем увидеть шаги по пути улучшения двусторонних отношений? Глядя на сообщения в Твиттере Дональда Трампа? Вы же наверняка следите за тем, что заявляет американский Президент.

В.Путин: Извините, у меня самого нет никакого Твиттера, я не слежу за этим. Конечно, время от времени мои сотрудники сообщают. Мнение Президента Соединённых Штатов всегда важно, всегда имеет значение для очень многих, для мира в целом. Но я сам не читаю.

С.Мусафир: Предположим, что Президент Дональд Трамп всё–таки переизберётся в следующем году. Считаете ли Вы, что в ходе следующего президентства он всё–таки будет более перспективным Президентом и более смелым в вопросе реальной разрядки отношений с Москвой? И будет ли готова Москва возобновить диалог?

В.Путин: Вы, извините, в Russia Today работаете?

Благодаря таким, как Вы, Россию будут обвинять в том, что мы вмешиваемся в выборы, потому что Вы сейчас допустили переизбрание Трампа. Скажут: ага, это уже элемент вмешательства со стороны России в предвыборную кампанию.

А если говорить серьёзно, то мы знаем, все знаем, что и как говорит Президент Соединённых Штатов господин Трамп по поводу российско-американских отношений. Мы знаем, что и в ходе предвыборной кампании, ещё предыдущей, он высказывался за нормализацию, но, к сожалению, до сих пор этого не сделано. Но мы не в претензии, потому что мы видим, что происходит во внутриполитической жизни Соединённых Штатов. И внутриполитическая повестка не позволяет действующему Президенту предпринять шаги по кардинальному улучшению российско-американских отношений.

Мы в любом случае будем работать с любой Администрацией настолько, насколько она сама этого захочет. Но нас не может, конечно, не беспокоить ситуация, связанная с международной стратегической стабильностью и безопасностью. Вот это очевидная вещь.

В 2002 году – и Трамп здесь ни при чём – Соединённые Штаты вышли из Договора по противоракетной обороне, который, хочу ещё раз это подчеркнуть, являлся краеугольным камнем всей системы стратегической безопасности в мире, потому что он ограничивал возможности создания противоракетной обороны для обоих государств. То есть смысл–то в чём? В том, чтобы ни у одной из сторон не возникало иллюзий, что она может победить в ядерной войне. В этом весь смысл. Они вышли из этого договора, стараясь обеспечить себе явные стратегические преимущества, полагая, что у них такой «зонтик» будет, а у России не будет. И таким образом, Россия будет очень уязвима, а Соединённые Штаты, их территория при этом получит прикрытие в виде системы противоракетной обороны.

Я тогда уже сказал нашим американским коллегам, что мы ещё не знаем, как будет работать эта система, и тратить десятки миллиардов на неё не будем. Но мы должны будем сохранять стратегический баланс. Это означает, что мы будем работать над такими ударными комплексами, которые, безусловно, преодолеют любую систему ПРО. И мы это сделали, сейчас это уже очевидно. Потому что система ПРО работает против баллистических ракет, то есть ракет, летящих по баллистической траектории, а мы, кроме того что их усовершенствовали многократно, ещё и создали другое оружие, которого пока в мире ни у кого нет. Это ракетные комплексы, которые летят не по баллистической траектории, а по настильной траектории, но с гиперзвуковой скоростью. Гиперзвукового оружия пока тоже ни у кого нет. Но появится, конечно. В ведущих армиях мира рано или поздно, безусловно, появится. Ну и у нас к этому времени тоже кое–что появится. Я уже знаю, над чем наши учёные, конструкторы и инженеры работают. К сожалению, всё это привело так или иначе к определённой гонке вооружений. Это уже состоявшийся факт. К сожалению, это так.

Совсем недавно США вышли из Договора по ограничению ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД). Тоже, на мой взгляд, ошибочный шаг, можно было бы и по–другому выстроить. На самом деле озабоченности США мне, кстати, понятны. Я с понимаем отношусь. Другие страны развивают эти виды вооружения, а Россия и США сами себя ограничили в этом. Но всё–таки ломать договор, на мой взгляд, не стоило бы, возможны были и другие варианты развития ситуации.

Теперь у нас остался практически последний инструмент ограничения гонки вооружений, такой уже серьёзной гонки вооружений, – это Договор СНВ–3. Это Договор об ограничении стратегических наступательных вооружений, то есть весь комплекс, вся триада стратегического оружия: боевые комплексы ракет наземного, морского и воздушного базирования. Он заканчивается в 2021 году. Для того чтобы он был продлён, работать надо прямо сейчас. Мы сделали эти предложения, они на столе у американской Администрации. Ответа нет. Мы так понимаем, что они пока не определились, нужно продлять этот договор, как они считают, или не нужно. Но если и он будет ликвидирован, то в мире вообще ничего не останется с точки зрения ограничения наступательных вооружений, и это плохо. Уже другая будет ситуация в мире. Она станет, безусловно, более опасной, и мир станет более опасным и менее предсказуемым, чем тот, в котором мы живём сейчас.

М.Томаихи: Давайте вернёмся к проблеме разоружения. Считаете ли Вы, господин Президент, что новая гонка вооружений действительно может вернуть нас, перезагрузить в обстановку второй «холодной войны»?

В.Путин: Не хотелось бы. Во всяком случае, Россию это затронет в наименьшей степени, потому что, как я уже сказал, перспективные виды вооружений, абсолютно эксклюзивные, которых в мире пока нет ни у кого, у нас есть. Мы уже свой путь в известной степени в этом смысле прошли. Теперь мы думаем над перспективами, работаем спокойно.

И что ещё важно – важны расходы на оборону. Я, наверное, не открою для вас никакого секрета, а может быть, удивлю, не знаю, но Россия занимает седьмое место по расходам. Саудовская Аравия – третье после США, которые тратят 716, по–моему, миллиардов и запросили на следующий год уже 750; после Китая – там где–то 177 с небольшим миллиардов; потом Саудовская Аравия – сколько там, я не знаю, 59, по–моему; потом Великобритания, Франция; потом Япония – 48,1, по имеющимся у меня данным; а потом только Россия, на седьмом месте, – 48 миллиардов. И при этом у нас есть оружие, которого нет в мире.

Это результат чего? Целенаправленной работы на важнейших направлениях, надо отдать должное нашим специалистам, умения определить эти направления, сконцентрировать ресурсы, это наличие школ: и научных школ, производственных школ, базовых знаний, компетенций.

Гонка вооружений – это плохо, и ничего хорошего для мира она не сулит. Но мы в непомерные для нас бюджетные расходы втягиваться не будем.

М.Томаихи: Несмотря на это, НАТО, Североатлантический союз, начал продвигаться далее. Не чувствуете ли вы угрозу в виде этого движения в сторону ваших границ? И как будете реагировать на это?

В.Путин: Чувствуем, конечно. Мы всегда это чувствовали, всегда об этом говорили. А нам всё время отвечали: вы не бойтесь, это не против вас, и ничего здесь страшного нет, потому что НАТО трансформируется, это уже совсем не военная организация, она не агрессивный характер носит, и так далее. Но устав НАТО никто не менял. Там есть статья, которая говорит – не помню, пятая, что ли, или какая, могу ошибиться, – о военной поддержке членов своей организации и так далее. Это военный блок. И конечно, когда инфраструктура военного блока приближается к нашим границам, никакой радости это у нас не вызывает.

Фокус ведь ещё в чём заключается? В том, что НАТО – это просто инструмент внешней политики США, я думаю, что уже ни у кого сомнений не возникает. Об этом в Европе говорят. Посмотрите, что говорит Президент Франции. Мне даже ничего здесь и придумывать не нужно. А какой фокус мы ещё наблюдаем? Страны входят в НАТО, а потом их почти никто не спрашивает, когда размещают у них определённые виды вооружений. Так появились элементы системы противоракетной обороны в Румынии. Сейчас будут скоро в Польше. Это совсем близко от наших границ. Это, конечно, представляет для нас угрозу, потому что это попытка нивелировать наш стратегический ядерный потенциал. Она обречена на неудачу, эта попытка, это уже очевидно. Я думаю, что и для специалистов уже очевидно. Просто имея на вооружении такие комплексы, о которых я уже говорил, они для нас угрозы – не будут говорить, что они собой представляют, – уже не представляют. Но всё равно ничего хорошего здесь нет. Поэтому да, мы чувствуем, что это деструктивная деятельность, она нагнетает обстановку, и ничего хорошего в этом нет.

М.Хатиб: Господин Президент, другое досье, которое было раньше очень актуальным, а именно палестино-израильское примирение. Россия и Советский Союз играли важную роль в решении этой проблемы, Мадридская конференция, например. Сейчас мы не очень активно видим Россию в этом досье, в то время как Соединённые Штаты торжественно заявляют о так называемой сделке века, в то время как израильское правительство продолжает свою произвольную деспотичную политику. Но где Россия в решении этих основополагающих для Ближнего Востока проблем?

В.Путин: Ведь это зависит не от нас, не от нашей активности. Это зависит от желания всех участников этого процесса видеть кого–то в этом процессе или не видеть.

У нас, кстати говоря, и с Израилем очень добрые отношения. Почти полтора миллиона человек израильских граждан – это выходцы из бывшего Советского Союза. Это почти русскоговорящая страна. Там куда ни придёшь, в магазин, – все по–русски говорят. Поэтому нам небезразлично, что там происходит. Но у нас есть принципиальная позиция по палестинскому урегулированию. Мы строго придерживаемся всех решений Организации Объединённых Наций и считаем, что они должны быть выполнены.

Что касается «сделки века», мы поддержим любую сделку, которая ведёт к миру, но нам нужно понять, что это такое. Ведь пока детали этих предложений в рамках так называемой сделки века не ясны, Соединённые Штаты их так и не представили общественности – мировой и своей собственной страны, Ближнему Востоку, Палестине.

Мы исходим из необходимости реализовать план двух государств и создать палестинское государство. Мы предложили в своё время провести прямые контакты в Москве между Премьер–министром Израиля и руководством Палестинской администрации, но она, к сожалению, не состоялась. Мы делаем всё, провели несколько сессий, несколько встреч между различными группами Палестины. Мы считаем, что очень важным фактором было бы восстановление палестинского единства, потому что выступать с разных позиций – это ослабляет общепалестинскую позицию.

Мы работаем. Это не значит, что мы вышли из этого процесса совершенно и нас это не интересует. Нас это очень интересует, и прежде всего потому, что, мы полагаем, израильско–палестинский конфликт является ключом к решению очень многих проблем региона. И до тех пор, пока он не решён, это в том числе источник радикализма и терроризма. Потому что, когда люди чувствуют, что у них нет возможности легальными способами защитить свои права, они берутся за оружие. И в этом смысле, мне кажется, в окончательном решении, в долгосрочном решении этой проблемы заинтересована не только Палестина, но и израильский народ.

М.Томаихи: Господин Президент, кажется, что у нас заканчивается время. Безусловно, мы не хотим обделять наших коллег.

Вы позитивно отзывались о Мухаммеде Бен Сальмане, наследном принце, достаточно позитивно. Кажется, что у Вас есть какие–то хорошие, близкие связи с этим человеком. Рассчитываете ли Вы на позитивную роль, которую может сам Мухаммед Бен Сальман сыграть в развитии связей между Россией и Саудовской Аравией и в целом в ближневосточной повестке?

В.Путин: Так он и играет, он уже сейчас выполняет эту роль, и достаточно успешно. У нас с ним действительно очень добрые личные отношения. Он является инициатором многих наших начинаний, и эти инициативы двигаются, живут, реализуются. Я уже говорил, «ОПЕК плюс» – это же его инициатива была работать с нами в таком ключе. Это же он поддержал создание платформы наших инвестфондов и на 2 миллиарда уже проинвестировал. Это же он ставит вопрос о расширении нашего сотрудничества в сфере военно–технического взаимодействия, и у нас складывается уже хороший пакет совместных мероприятий по этому направлению. Поэтому это уже есть, это уже происходит. Надеюсь, что и в дальнейшем мы будем расширять наше взаимодействие.

Что касается роли Саудовской Аравии в регионе, конечно, Саудовская Аравия – одна из ключевых стран региона, безусловно. Она оказывает воздействие в силу своих возможностей и масштаба деятельности в сфере энергетики. Саудовскую Аравию можно вполне считать не только региональным, но мировым игроком. Она оказывает воздействие на мировой энергетический рынок и в этом смысле на всю мировую энергетику.

Поэтому для нас взаимодействие с Саудовской Аравией, с Королём и с принцем Бен Сальманом очень важно, и мы будем развивать эти отношения дальше.

С.Мусафир: Перед тем как сюда приехать, мы провели опрос общественного мнения на сайте нашего телеканала RT Arabic. Действительно, огромное количество людей откликнулись. Мы задали простой вопрос: если вы встретитесь с Президентом России, что надо спросить у Владимира Путина? Безусловно, мы собрали самые популярные вопросы, не будем сейчас их все перечислять. Но один из наиболее актуальных вопросов, которые мы получили, интересующий арабских слушателей, – они очень волнуются касательно отношений России с арабским миром, когда Вы уже не будете Президентом этого государства. Они боятся, как изменятся отношения между Россией и арабским миром? Ваш наследник, который когда–либо появится, как он будет решать этот вопрос?

В.Путин: Дело не в фамилии руководителя России, делов наших национальных интересах. Национальные интересы России, русского и других народов Российской Федерации диктуют необходимость развития отношений с арабским миром. Арабский мир всегда привлекал Россию своей загадочностью, своей культурой, своими возможностями и потенциалом. У меня нет никаких сомнений в том, что Россия будет развивать отношения с арабским миром ещё более высокими темпами в ближайшие годы.

С.Мусафир: Спасибо Вам большое.

М.Хатиб: Сейчас, безусловно, арабский мир следит за развитием событий как в России, так и в арабском мире, видит «арабскую весну». Действительно, мы видим, со страшной скоростью изменяется ситуация сейчас в Судане, в Алжире, тунисские выборы. Видите ли Вы положительные индикаторы и видите ли Вы то, что, возможно, регион сейчас входит в фазу нового периода, который будет увенчан какой–либо стабильностью Ближнего Востока?

В.Путин: Конечно, нельзя сказать, что сейчас регион находится в стабильном состоянии. Мы это всё прекрасно понимаем, мы видим сейчас своими глазами. Но всё проходит. Я надеюсь, что и это когда–то пройдёт. Само по себе это небыстро закончится, если всё отправить по волнам, что называется, и не предпринимать попыток нормализовать ситуацию. Россия всё будет делать, для того чтобы эта нормализация наступила и наступила как можно быстрее.

Мы не считаем, что мы откуда–то с небес можем и должны руководить ситуацией. Я уже говорил, что у нас очень много друзей в арабском мире. Кстати говоря, и Сирию уже пора, мне кажется, вернуть в семью арабских народов, вернуть её в Лигу арабских государств. Мы будем делать всё, для того чтобы ситуация нормализовалась, будем помогать нашим друзьям. Но, конечно, в конечном итоге скорость изменений в ситуации к лучшему зависит именно от тех людей, которые несут ответственность за ситуацию в той или иной стране. Я уверен, что стабилизация неизбежна, и желаю, чтобы это произошло как можно быстрее.

Реплика: Спасибо Вам большое, господин Президент, за то, что мы провели это продуктивное интервью.

Саудовская Аравия. ОАЭ. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 13 октября 2019 > № 3161039 Владимир Путин

Подведены итоги Международного форума «Российская энергетическая неделя — 2019»

Центральным событием первого дня Российской энергетической недели стало пленарное заседание «Энергетическое партнерство для устойчивого развития» с участием Президента Российской Федерации Владимира Путина. На пленарном заседании наряду с главой государства выступили Генеральный секретарь Организации стран — экспортеров нефти (ОПЕК) Мохаммед Сануси Баркиндо; председатель совета директоров, главный исполнительный директор Exxon Mobil Corporation Даррен Вудс; главный исполнительный директор BP Роберт Дадли; председатель правления, главный исполнительный директор OMV AG Райнер Зеле; президент, главный исполнительный директор Fortum Corporation Пекка Лундмарк. В ходе дискуссии участники сессии затронули вопросы развития глобального энергорынка, обсудили вызовы, стоящие перед мировой энергетикой, и ключевые проблемы международного сотрудничества в энергетическом секторе.

«В этом году — нам очень приятно это отметить — у нас рекордное количество гостей. Это говорит о том, что Форум набирает обороты. Уверен, в основе такого интереса лежит стремление к сотрудничеству и повышению доверия. Все это нацелено на технологический прогресс ТЭК, на обеспечение энергетической и экологической безопасности планеты. <…> Важно использовать все механизмы для балансировки рынка и, с учетом интересов всех сторон, находить взаимоприемлемые развязки», — отметил в своем выступлении Владимир Путин.

Организаторами Российской энергетической недели выступили Министерство энергетики Российской Федерации и Фонд Росконгресс при поддержке Правительства Москвы.

1. Деловая программа РЭН-2019

В основу деловой программы Форума легли дискуссии, посвященные цифровой трансформации отрасли, развитию угледобывающего рынка, атомной энергетике, новым тенденциям ценообразования на международных рынках нефти, перспективам сотрудничества предприятий ТЭК и ОПК для целей импортозамещения и технологического развития, экологической безопасности энергетического рынка.

3 октября одним из ключевых мероприятий РЭН стала 21-я Министерская встреча стран — экспортеров газа (ФСЭГ, The Gas Exporting Countries Forum) — единственной в мире межправительственной организации в сфере природного газа. Участие во встрече приняли: Министр энергетики Российской Федерации Александр Новак и главы энергетических ведомств Алжира, Боливии, Венесуэлы, Египта, Ирана, Катара, Ливии, Нигерии, ОАЭ, Тринидада и Тобаго, Экваториальной Гвинеи, Азербайджана, Анголы, Ирака, Казахстана, Норвегии, Омана, Перу и других стран. Делегаты обсудили динамику, тенденции и перспективы развития рынка природного газа, рассмотрели «Глобальный газовый обзор ФСЭГ 2050», подготовленный данной организацией.

Повестка российского энергетического трека была широко представлена в таких сессиях, как: «К лидерству в мировом энергобалансе: приоритетные задачи газовой отрасли», «Цифровую трансформацию не остановить: как обеспечить безопасность жизнеобеспечивающей инфраструктуры?», «Развитие мировой энергетики и будущее угля», «Атомная энергетика как неотъемлемый элемент повестки устойчивого будущего», «Дальнейшее регулирование электросетевого комплекса России: целевая модель и корректировка стратегии развития». В сессиях приняли участие представители российского и иностранного бизнеса, в том числе: генеральный директор Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом» Алексей Лихачев, председатель совета директоров ПАО «Газпром» Виктор Зубков, генеральный директор ПАО «Россети» Павел Ливинский, генеральный директор ПАО «Энел Россия» Карло Палашано Вилламанья, председатель комитета акционеров Nord Stream 2 AG Герхард Шредер и другие.

Кроме того, в рамках деловой программы Форума состоялись: Всероссийское совещание «Национальные проекты: приоритеты государства и возможности развития», Всероссийское совещание «О ходе подготовки субъектов электроэнергетики к прохождению осенне-зимнего периода 2019/2020 года», Всероссийское совещание по популяризации энергосбережения и информационной открытости ТЭК, подведение итогов и награждение победителей пятого Всероссийского конкурса средств массовой информации, пресс-служб компаний ТЭК и региональных администраций «МедиаТЭК», вручение премии «Глобальная энергия». «Вопросы энергосбережения и энергоэффективности стали неотъемлемой частью повестки Российской энергетической недели. Фактически они стали новыми трендами развития ТЭК. Предложения, прозвучавшие на Форуме в области дальнейшей информационной открытости, и лучшие проекты, получившие заслуженные положительные оценки авторитетных экспертов, будут внедряться в регионах нашей страны», — сообщил в ходе работы Форума заместитель министра энергетики Российской Федерации, заместитель председателя Организационного комитета Антон Инюцын.

В Молодежный день #ВместеЯрче РЭН-2019 состоялись: интерактивные сессии по формированию молодежных проектов, направленных на развитие и популяризацию ТЭК России; Молодежный прогноз глобального энергетического развития; Международный инженерный чемпионат «CASE-IN»; финал Всероссийского конкурса выпускных квалификационных работ по электроэнергетической и электротехнической тематикам и многие другие. В живом диалоге с участниками Молодежного дня прошла традиционная встреча молодежи с министром энергетики Российской Федерации Александром Новаком и министром науки и высшего образования Михаилом Котюковым. «Россия, как один из лидеров мирового ТЭК, вносит существенный вклад в формирование глобальной энергетической повестки. Такие мероприятия, как Международный форум „Российская энергетическая неделя“, являются ключевыми площадками для обсуждения будущего отрасли. В этом году на Форуме мы обсудили с нашими партнерами совместные планы развития ТЭК до 2024 года в условиях меняющегося мира, а также перспективы, открывающиеся перед энергетическим комплексом в связи с реализацией масштабных проектов», — подчеркнул Министр энергетики Российской Федерации Александр Новак.

Образовательную программу дополнили мероприятия по профориентации школьников, а студенты общались с представителями энергетических компаний и вузов и посетили мастер-классы «Резюме», «Успешное собеседование», «Поиск работы мечты».

Основная программа Форума насчитывала более 70 мероприятий в различных форматах, таких как пленарное заседание, панельные сессии, круглые столы, лекции, встречи отраслевых специалистов и т. д. В деловой программе Форума приняло участие 417 спикеров.

«Российская энергетическая неделя дает уникальную возможность участникам обсудить перспективы развития отрасли, обменяться опытом в технологиях и инновациях в сфере ТЭК и выслушать точку зрения ведущих мировых экспертов. Это особенно важно в наши дни, когда на повестке дня — вопросы энергетической безопасности и сохранности экосистемы энергетического сектора. Россия имеет репутацию надежного поставщика энергоресурсов и является стратегическим партнером для мирового энергетического рынка. Поэтому от нашей активной позиции зависит устойчивое развитие не только отечественной, но и глобальной энергетики», — советник Президента Российской Федерации Антон Кобяков.

Компании — партнеры РЭН представили на своих стендах передовые разработки и достижения в области ТЭК в мультимедийном формате. Среди них — компании ПАО «Газпром», ПАО «Россети», ПАО «Новатэк», ГК «Росатом», ПАО «Фортум», ПАО «Транснефть», ПАО «Силовые машины», ПАО «НК«Роснефть», а также Правительство Москвы.

2. О работе с участниками

В 2019 году Форум за четыре дня посетили свыше 10000 участников и представителей СМИ из России и 115 иностранных государств и территорий. Впервые в работе Форума приняли участие представители стран: Гвинея, Гвинея-Бисау, Конго-Браззавиль, Конго-Киншаса, Республика Южная Осетия, Сомали, Чехия.

Более 3000 — участники Молодежного дня Форума и около 3500 — представители российского и иностранного бизнеса, включая сотрудников 900 компаний из России и 235 компаний из 68 иностранных государств и территорий, в том числе из Австрии, Азербайджана, Алжира, Анголы, Афганистана, Белиза, Бельгии, Болгарии, Боснии и Герцеговины, Великобритании, Венгрии, Венесуэлы, Виргинских Островов, Виргинских островов (Британских), Гамбии, Ганы, Германии, Дании, Египта, Индии, Индонезии, Иордании, Ирака, Испании, Италии, Казахстана, Катара, Кипра, Китая, Конго-Браззавиля, Кувейта, Латвии, Ливии, Литвы, Люксембурга, Монголии, Непала, Нигерии, Нидерландов, Норвегии, ОАЭ, Омана, Острова Гернси, Пакистана, Панамы, Польши, Республики Абхазии, Республики Беларусь, Республики Корея, Сальвадора, Саудовской Аравии, Сингапура, Словении, США, Тайваня (Китай), Таиланда, Туркменистана, Турции, Узбекистана, Филиппин, Финляндии, Франции, Хорватии, Швейцарии, Швеции, Эстонии, ЮАР, Японии.

В деловых мероприятиях Форума участвовали главы международных организаций и объединений: Мохаммад Сануси Баркиндо, генеральный секретарь Организации стран — экспортеров нефти; Юрий Сентюрин, генеральный секретарь Форума стран — экспортеров газа; Армида Сальсия Алишахбана, исполнительный секретарь Экономической и социальной комиссии ООН для Азии и Тихого океана; Жан-Мари Доже, председатель Мирового энергетического совета; Сунь Сяньшэн, генеральный секретарь Международного энергетического форума; Франческо Ля Камера, генеральный директор Международного агентства по возобновляемым источникам энергии.

Также в мероприятиях Форума приняли участие 15 иностранных министров и 44 главы дипломатического корпуса. Среди российских официальных лиц присутствовали советник Президента Российской Федерации, заместитель председателя организационного комитета РЭН Антон Кобяков; советник Президента Российской Федерации, специальный представитель Президента Российской Федерации по вопросам климата Руслан Эдельгериев; помощник Президента Российской Федерации Андрей Белоусов; заместитель Председателя Правительства Российской Федерации Дмитрий Козак; Министр энергетики Российской Федерации Александр Новак; Министр строительства и жилищно-коммунального хозяйства Российской Федерации Владимир Якушев, а также руководители 3 федеральных служб и агентств. 24 субъекта Российской Федерации были представлены губернаторами и главами Администраций. Среди них: губернатор Владимирской области Владимир Сипягин, губернатор Ленинградской области Александр Дрозденко, губернатор Пермского края Максим Решетников, губернатор Ханты-Мансийского автономного округа — Югры Наталья Комарова, губернатор Челябинской области Алексей Текслер, губернатор Ямало-Ненецкого автономного округа Дмитрий Артюхов, глава Республики Башкортостан Радий Хабиров, губернатор Кемеровской области Сергей Цивилев, губернатор Курской области Роман Старовойт, губернатор Ненецкого автономного округа Александр Цыбульский, глава администрации Тамбовской области Александр Никитин, глава Республики Адыгея Мурат Кумпилов, губернатор Алтайского края Виктор Томенко, губернатор Белгородской области Евгений Савченко, губернатор Воронежской области Александр Гусев, губернатор Нижегородской области Глеб Никитин, губернатор Новосибирской области Андрей Травников, губернатор Орловской области Андрей Клычков, глава Республики Саха Якутия Айсен Николаев, губернатор Новгородской области Андрей Никитин, губернатор Ростовской области Василий Голубев, губернатор Саратовской области Валерий Радаев, губернатор Ульяновской области Сергей Морозов, глава Республики Чувашия Михаил Игнатьев.

Участие приняли знаковые персоны российского и иностранного бизнеса: Даррен Вудс, председатель совета директоров, главный исполнительный директор Exxon Mobil Corporation; Пекка Илмари Лундмарк, президент, главный исполнительный директор Fortum Corporation; Райнер Зеле, председатель правления, главный исполнительный директор OMV AG; Леонид Михельсон, председатель правления ПАО «НОВАТЭК»; Герхард Шредер, председатель совета директоров Nord Stream 2 AG; Вагит Алекперов, президент, председатель правления ПАО «Нефтяная компания «ЛУКОЙЛ»»; Дмитрий Конов, председатель правления ПАО «СИБУР Холдинг»; Николай Шульгинов, председатель правления, генеральный директор ПАО «РусГидро»; Александр Дюков председатель правления, генеральный директор ПАО «Газпром нефть»; Андрей Муров, председатель правления ПАО «ФСК ЕЭС»; Владимир Богданов, генеральный директор ОАО «Сургутнефтегаз»; Игорь Сечин, главный исполнительный директор, председатель правления, заместитель председателя совета директоров ПАО «НК «Роснефть»; Владимир Рашевский, генеральный директор АО «СУЭК» и другие.

По итогам Форума площадку посетили свыше 400 компаний топливно-энергетического комплекса России.

Со 2 по 5 октября на площадке мероприятия было задействовано более 250 волонтеров для работы с участниками и гостями Форума.

3. Соглашения

Во время Форума был подписан ряд соглашений, включая подписание Протокола о внесении изменений в Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Армения о сотрудничестве в сфере поставок природного газа, нефтепродуктов и необработанных природных алмазов в Республику Армения.

Наиболее значимые из подписанных документов:

Меморандум о взаимодействии ФСЭГ и ОПЕК;

Договор генерального подряда на условиях строительства «под ключ» по объекту «Строительство ПГУ-250» между ПАО «Казаньоргсинтез» и ООО «Сименс»;

Соглашение о сотрудничестве между Финансовым университетом при Правительстве РФ и ПАО «РусГидро»;

Соглашение между Фондом содействия реформированию жилищно-коммунального хозяйства и Правительством Пермского края;

Совместный Меморандум о сотрудничестве между Правительством Ульяновской области, Автономной некоммерческой организацией дополнительного образования «Агентство технологического развития Ульяновской области» и Немецким энергетическим агентством (DeNa);

Соглашение о сотрудничестве между ГК «Росатом» и ПАО «Россети»;

Соглашение о намерениях между ПАО «Татнефть» и АО «Объединенная ракетно-космическая корпорация» Государственной корпорации «Роскосмос».

4. СМИ

Представителям СМИ было выдано 645 беджей, из которых 566 получили российские, 79 — иностранные граждане. Беджи выданы представителям СМИ 26 стран (без учета России): Азербайджан, Алжир, Армения, Великобритания, Венгрия, Венесуэла, Гана, Германия, Египет, Ирак, Иран, Испания, Италия, Катар, Латвия, Нигерия, ОАЭ, Пакистан, Республика Беларусь, Саудовская Аравия, США, Турция, Франция, Эстония, Южный Судан, Япония.

Информационными партнерами РЭН-2019 выступили 14 федеральных СМИ: «Россия 24», «Бизнес ФМ», «Рамблер», ИА ТАСС, МИА «Россия сегодня», ИА «Интерфакс», МИЦ «Известия», «КоммерсантЪ», «Российская газета», «Комсомольская правда», журнал Эксперт, Сноб, телеканал ПРО Бизнес, News.ru и 24 отраслевых СМИ, среди которых энергетический онлайн-журнал «Геоэнергетика.ру», газета «Энергетика и промышленность России», портал Ruscable, Neftegaz.ru, ИД «Камелот Паблишинг», журналы «Автоматизация и IT в энергетике», «Энергетическая политика», «Электроэнергия. Передача и распределение», «Энергосбережение», «Энергополис», «Энергия без границ», «Электротехнический рынок», «Нефтегазовая вертикаль», «Энергетик», «Вести в электроэнергетике», «Электрические станции», «Нефтегазопромысловый инжиниринг», «Экспозиция Нефть Газ», «Энергия единой сети», «Рынок электротехники», RBG, «Нефть и капитал», «Первая миля» и «Технический оппонент». Также информационную поддержку Форуму оказали международные СМИ: S& P Global Platts, Thomson Reuters, Refinitiv.

5. Информационные услуги

Мобильное приложение РЭН-2019 (rew 2019) — это самая актуальная информация и сервисы мероприятия.

Приложение послужило инструментом для планирования работы и коммуникации на Форуме. За дни работы Форума приложение было скачано более 2500 раз, что в 2 раза больше, чем в прошлом году.

Мероприятия деловой программы были доступны для просмотра в режиме реального времени на сайте Форума в разделе «Программа», а также сохраняются в архиве после мероприятия. Во время работы Форума услугой воспользовались более 20 000 раз.

Фотобанк РЭН. Фонд Росконгресс осуществлял фотосъемку всех событий, проходящих в рамках РЭН. На сайте http://photo.roscongress.org/ru/71/albums доступны все фотоматериалы Форума для просмотра и бесплатного скачивания в высоком разрешении и могут быть использованы при наличии обязательной ссылки на Фонд Росконгресс. За дни работы Форума услугой Фотобанка РЭН воспользовались 3 800 пользователей, количество просмотров — около 40 000 раз.

Справка:

Международный форум «Российская энергетическая неделя» (РЭН) состоялся в Москве со 2 по 5 октября 2019 года. Цель Форума — демонстрация перспектив российского топливно–энергетического комплекса и реализация потенциала международного сотрудничества в сфере энергетики. В 2019 году Форум посетили свыше 10000 участников и представителей СМИ из России и 115 иностранных государств и территорий.

Нефтяное месторождение открыли в Южном Судане

На севере Южного Судана открыто нефтяное месторождение с извлекаемыми запасами в 5,3 млн баррелей, объявил министр нефти Южного Судана Эвов Дэниел Чуанг. «Производство может начаться на новом месторождении ближе к концу текущего года», — сказал министр, который был назначен на нынешний пост в июне. Это месторождение стало первым, открытым с момента обретения Южным Суданом своей независимости в 2011 году, уточняет Reuters.

Нефтяное месторождение находится в историческом регионе Верхний Нил и прилегает к разрабатываемому с 1997 года месторождению Адар-Йейл.

Южный Судан, отмечает ТАСС, производит в сутки около 180 тыс. баррелей нефти. Правительство страны планирует к 2020 году довести добычу до 400 тыс. б/с.

Saudi Aramco восстановила поврежденный дронами нефтепровод 

Саудовская государственная нефтяная компания Saudi Aramco возобновила 15 мая работу нефтепровода, который подвергся атаке начиненных взрывчаткой беспилотников с территории Йемена, сообщила саудовская Saudi Gazette.

Йеменские мятежники из движения «Ансар Алла» (хуситы) объявили 14 мая, что предприняли самую крупную операцию с использованием семи дронов против саудовских объектов жизнеобеспечения с начала военных действий в Йемене весной 2015 года.

Министр энергетики королевства позднее подтвердил, что две насосные станции на трубопроводе, по которым нефть идет с восточных месторождений до порта Янбу на западном побережье, получили незначительные повреждения, работа нефтепровода была приостановлена для оценки ущерба и ремонта. По словам министра, обошлось без жертв и пострадавших, нефтедобыча и экспорт нефти не были прерваны.

Диверсию относительно саудовских нефтяных объектов осудили страны Персидского залива, Иордания, Судан и Лига арабских государств. Рынки прореагировали на новость ростом нефтяных котировок.

Ближний Восток вновь подводят к "красной линии"

Министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф заявил, что Тегеран рассматривает возможность выхода из Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). Это соглашение вступило в силу 5 марта 1970 года, его участниками являются 190 стран, причем Северная Корея, Израиль, Индия, Пакистан и Южный Судан не подписывали соглашение. Зариф уточнил, что выход из ДНЯО для Тегерана — это «один из множества вариантов» действий ответного характера после того, как Вашингтон заявил о намерении выкинуть с мирового рынка иранскую нефть. Более того, такой ход Ирана можно было легко спрогнозировать: даже заявление о намерении выйти из ДНЯО способно запустить сложную цепочку событий.

В первую очередь послание адресовано Великобритании и странам Европейского союза, которые не поддержали выход США из ядерной программы по Ирану и продемонстрировали на словах желание сохранить ядерную сделку в отсутствие американцев. Вспомним, как осенью 2018 года верховный комиссар ЕС по вопросам внешней политики Федерика Могерини сообщала об утверждении Брюсселем решения о механизме торговли с Ираном в обход американских санкций. Однако сейчас Зариф заявляет, что «европейские государства оказались неспособны поддерживать экономические отношения с Ираном в условиях режима американских санкций». Президент США Дональд Трамп поставил европейцев перед выбором между американцами и иранцами. Европейские компании признают, что в этих условиях будет сложно или невозможно сохранять отношения с Тегераном.

Второе. Выход Ирана из ДНЯО может развязать гонку ядерных вооружений на Ближнем Востоке. В регионе достаточно богатых нефтедобывающих стран, в частности Саудовская Аравия, которые могли бы его создать. Единственным препятствием является ряд международных договоров, запрещающих распространение ядерных вооружений. Причем сделано это будет в условиях, когда, по выражению одного арабского эксперта, «в регионе этнические и религиозные войны уже в течение тысячелетий носят характер эпидемий, где пересекаются интересы таких глобальных сверхдержав, как Россия и США».

Третье. Если до сих пор Иран соблюдал все условия ядерного соглашения и не имел нареканий со стороны МАГАТЭ, что серьезно сдерживало намерения Израиля нанести военный удар по иранским ядерным объектам, то сейчас, во всяком случае — на теоретическом уровне, появляется такая возможность. Израильские политики не раз говорили о возможности Ирана (другое дело, соответствуют ли такие заявления действительности — С. Т.) «сделать рывок к созданию ядерной бомбы», а в последнее время стали связывать такую возможность с «прибылью Ирана от продажи нефти». Говоря иначе, заявление Зарифа актуализирует для определенных сил и стран региона фактор «иранской угрозы», что само по себе превращает ситуацию в более нестабильную и чрезвычайно опасную.

Наконец, в действиях Тегерана просматривается стремление реализовать свой «северокорейский сценарий» (кстати, появились сообщения, что Зариф на днях намерен посетить КНДР). Прямые переговоры Вашингтона с Пхеньяном, похоже, приводят Тегеран к мысли, что нужно действовать именно таким образом, чтобы заставить американцев считаться с ним или принять иранские условия. Но дело в том, что КНДР обозначила фактор наличия ядерного оружия, в то время как Иран демонстрирует только потенциальную возможность его создания, что ослабляет переговорные возможности Тегерана.

Есть нюансы. Если раньше Трамп демонстрировал готовность встретиться с иранским коллегой Хасаном Рухани «без предварительных условий», чтобы выйти на отдельное ядерное соглашение с Вашингтоном, то ныне ситуация на этом направлении стала меняться. Американцы начали выставлять перед Тегераном «пакет требований», суть которого, по словам государственного секретаря США Майка Помпео заключается в том, чтобы «иранцы показали готовность фундаментально изменить свою политику на Ближнем Востоке и отношение к собственному народу».

Из этого следует, полагает сотрудник Германского общества внешней политики Хеннинг Рике, что возврат США к формату ядерного соглашения с Ираном снят с американской повестки дня и речь уже ведется о других целях, «новой политике». Ее известный американский аналитик Фарид Закария на телеканале CNN обозначил как «смена режима в Тегеране», исключая возможность дальнейших переговоров. Насколько эффективной окажется подобная стратегия и есть ли тут так называемая «красная линия», которую никто не решится переходить? Ясно, что Вашингтон и Тегеран агрессивно двигаются друг навстречу другу, но со взведенным курком над Ираном будет нависать Израиль.

На наш взгляд, вряд ли в обозримом будущем по Ирану будет нанесен военный удар. Скорее всего, США и Израиль избрали вариант долговременной стратегии — через внешнее давление оказывать влияние на внутриполитический расклад сил в Иране. По всем признакам, ЕС не сможет противодействовать всему этому потому, что «США подняли планку очень высоко», что может привести вообще к распаду ядерного соглашения по Тегерану через выход из него европейских стран. В таких условиях действия иранской дипломатии на достижение таких целей, как международная изоляция США в качестве нарушителя соглашения и обеспечение поддержки мирового сообщества, приведут, скорее всего, лишь к частичным успехам.

Более вероятным сценарием действий Ирана будет курс на сближение с Россией, Китаем и, возможно, с Турцией, у которой обозначились серьезные проблемы в отношениях с США и Израилем. Но на данный момент можно говорить только о каком-то промежуточном варианте, связанном с новыми серьезными геополитическими пертурбациями на Ближнем Востоке. Кто останется в стороне и останется ли — вопрос открытый.

Станислав Тарасов

Источник: https://regnum.ru/news/polit/2621337.html

Ключ от Африки попал в революционный замок 

Свержение президента Судана Омара аль-Башира, правившего почти три десятилетия, подвергает серьезным рискам планы экспансии в этой стране российских нефтегазовых компаний. 2019 г. мог стать отправной точкой для ряда крупных проектов, в обсуждении которых принимал участие лично аль-Башир. Теперь же ситуация в Судане и его нефтяной отрасли зависит от того, какие решения будут принимать захватившие власть военные. Россия декларирует, что в любом случае останется другом Судана, но кризис в стране может иметь разрушительные последствия далеко за ее пределами.

Непреодоленный раскол

До случившегося в 2011 г. разделения страны на северную Республику Судан и Южный Судан в иерархии мировых нефтяных держав Судан традиционно был «крепким середняком». Однако основная часть месторождений находилась именно в южных районах, и нынешний Судан уже не может похвастаться внушительными запасами нефти. По данным Энергетического агентства США на 2017 г., они составляли всего 1,5 млрд барр., что помещает Судан в конец четвертого десятка стран. Запасы Южного Судана существенно больше — порядка 3,5 млрд барр. (29-е место в мире), но перспективы их разработки практически полностью зависят от «старшего брата», поскольку единственный трубопровод, по которому южносуданская нефть может экспортироваться, проходит по территории Республики Судан. Там же расположен и крупнейший экспортный нефтепорт Порт-Судан, и основные перерабатывающие мощности.

Выгодное географическое положение позволяло Судану диктовать новоиспеченному южному соседу условия нефтяного транзита практически сразу после официального признания его независимости. Урегулирование условий транспортировки между двумя Суданами было очень непростым, а когда договоренности были достигнуты, на юге началась гражданская война, закончившаяся только в августе 2018 г.

В результате добыча в Южном Судане далеко не соответствует потенциалу месторождений.

По последним данным, ее уровень составляет 170 тыс. б/с, хотя запасы позволяют добывать в 2 раза больше. В свою очередь, Республика Судан в конце 2018 г. добывала 75 тыс. б/с. Сравнение с пиковыми показателями еще единого Судана образца 2007 г. — 482 тыс. б/с — демонстрирует глубину кризиса, в котором уже много лет находится отрасль.

До разделения страны крупнейшим инвестором нефтяной промышленности был Китай, фактически игнорировавший санкции, наложенные на Судан американцами. Как отмечала в одной из своих статей российский африканист Татьяна Дейч, именно с помощью Китая Судан превратился из импортера нефти в страну-экспортера, где создана собственная нефтяная промышленность, включая разведку, эксплуатацию месторождений и продажу нефти. Китайская нефтяная госкорпорация CNPC, получившая самую крупную долю (40%) в ведущем совместном предприятии Судана Great Nile Petroleum Operating Company, до 2011 г. вложила $4 млрд в проект строительства терминала для танкеров в гавани Марша-аль-Башир вблизи Порт-Судана, 1600-километровый нефтепровод, новый НПЗ и т. д. Нефтяной бум в середине прошлого десятилетия стабилизировал режим Омара аль-Башира, позволив ему после двух десятилетий правления принять в 2010 г. новую конституцию, по которой он мог оставаться у власти еще два пятилетних срока.

После отделения Юга власти Республики Судан попытались сделать ставку на золото, по уровню добычи которого страна быстро смогла выйти на 3-е место в Африке после ЮАР и Ганы. В нефтяной отрасли акцент был перенесен на шельфовые проекты в Красном море, которые еще не так давно казались перспективными. Однако в 2015–2016 гг. на фоне падения мировых цен на нефть из ряда проектов вышли CNPC, индийская ONGC Videsh и малайзийская Petronas, не согласившись с предложенными им условиями.

«В первые годы независимого существования, когда цены на нефть находились на пике, Судан и Южный Судан упустили возможность укрепить финансовое состояние, пытаясь отстоять свои условия экспорта углеводородов. Вопрос транзита удалось решить, но главная проблема — политическая и военная нестабильность — сохранилась в обеих странах.

Военная напряженность между ними, а также внутренняя борьба в каждом из них — главная причина, которая заставляет даже самых заинтересованных инвесторов уходить из суданских проектов», — отмечала в середине 2017 г. эксперт Института Ближнего Востока РАН Анна Манафова.

Тогда президент Судана, перед которым маячила проблема сохранения власти на очередной срок, решил попытать счастья в Москве. Основания рассчитывать на успех у аль-Башира были весомые — от традиций дружбы с Россией, заложенных еще в советские времена, до признания присоединения Крыма в 2014 г. и недовольства политикой США в арабском мире.

Стремительный партнер

В конце 2016 г. была подписана серия соглашений о возможном участии российских компаний в проектах в области геологии, недропользования и энергетики. А после того, как в ноябре 2017 г. Омар аль-Башир совершил первый официальный визит в РФ, российско-суданские связи стали крепнуть на глазах. Встретившись с Владимиром Путиным в Сочи, президент Судана заявил, что его страна могла бы стать для России «ключом к Африке», и это высказывание не осталось без внимания.

В июле 2018 г. поездку в Хартум совершил новый глава Минприроды России Дмитрий Кобылкин. На встрече с аль-Баширом и представителями компаний-недропользователей обсуждался, в частности, вопрос строительства одной из российских компаний нового НПЗ в районе Порт-Судана. О подробностях проекта в дальнейшем сообщил газете «Известия» посол Судана в России Надир Юсуф Бабикер. Из его слов следовало, что российский НПЗ должен был стать одним из крупнейших в Африке и, помимо насыщения внутреннего спроса, поставлять свою продукцию в соседние страны Африканского Рога — Эфиопию, Эритрею, Джибути и Сомали.

В числе российских нефтегазовых компаний, которые рассматривают возможности работы в Судане, в 2018 г. называли «Роснефть», «Газпром нефть», «Татнефть», «Зарубежнефть».

Последняя в конце 2018 г. выразила готовность обсуждать условия работы на двух нефтегазовых блоках. Незадолго до того «Зарубежнефть» заключила соглашение о сотрудничестве и с Южным Суданом, предполагавшее техподдержку в сфере инжиниринга и геологоразведки для местной госкомпании Nilepet. В минувшем декабре Кобылкин сообщил, что существует предварительная договоренность по проекту НПЗ с «Газпромбанком». В самом конце 2018 г. Министерство нефти, газа и полезных ископаемых Судана объявило о подписании соглашения с российскими компаниями о НПЗ в Порт-Судане мощностью 220 тыс. барр. нефтепродуктов, но ни стоимость проекта, ни его участники не разглашались.

2019 г. может принести, казалось бы, неожиданный прорыв для российских компаний в Судане, констатировал после этого американский аналитический портал Oilprice, напоминая, что и Республика Судан, и Южный Судан являются одними из самых опасных мест на планете для добычи нефти. Более того, отмечало издание, к ним примеряются не мелкие или средние российские компании, а сразу нефтяные мейджоры.

Одновременно суданские власти строили планы увеличения добычи примерно в 1,5 раза (до 120 тыс. б/с) уже в течение года. В ноябре 2018 г. на Африканской нефтяной неделе в Кейптауне министр нефти Судана Азхари Абдалла проинформировал, что страна намерена начать геологоразведочные работы, предположительно, в III квартале 2019 г., а в течение 3–5 лет начать экспорт нефти.

«Мы уверены, что сейчас действительно время для второго нефтяного бума в нашей стране», — обратился Абдалла к потенциальным инвесторам.

Но через несколько дней эти декларации были фактически дезавуированы: в Судане начались массовые протесты, вызванные типичной для стран с засидевшимися у власти диктаторами комбинацией причин.

После частичного снятия американских санкций в 2017 г. режим аль-Башира, рассчитывая на вступление в ВТО, пошел на уступки МВФ и ввел режим жесткой бюджетной экономии. Дефицит бюджета около $5 млрд осенью 2018 г. спровоцировал девальвацию суданского фунта более чем в 2,5 раза и резкое ускорение инфляции, поставив значительную часть населения на грань голода. А планы 75-летнего аль-Башира выставить свою кандидатуру на очередные президентские выборы, продавив необходимые поправки к конституции, вызывали все большее раздражение не только среди относительно слабой оппозиции, но и в правящих кругах.

После начала массовых выступлений с политическими требованиями аль-Башир объявил чрезвычайное положение и пообещал начать программу реформ, для чего было сформировано новое правительство. Протесты от этого не прекратились, ситуация все более скатывалась в сторону неконтролируемого уличного насилия. Тогда вмешалась армия, которая 11 апреля низложила президента, взяв власть в свои руки.

Изменить все, чтобы не изменилось ничего

Главный вопрос политического будущего Судана на сегодняшний день — как долго продлится правление военных. Объявляя об отстранении аль-Башира в телеэфире, министр обороны Судана генерал-лейтенант Авад бен Ауф сообщил, что ситуация достаточно тяжелая, поэтому вооруженные силы приняли решение руководить страной в течение двухлетнего переходного периода. В африканских реалиях столь длительный срок может означать «навсегда», особенно если вспомнить обстоятельства прихода к власти предыдущего президента. Фактическим главой страны он стал в 1989 г. в результате военного переворота (аль-Башир в тот момент был бригадным генералом), хотя на протяжении последующих четырех лет власть в Судане принадлежала Совету командования революции национального спасения. В 1993 г. этот орган самораспустился, назначив аль-Башира президентом, а на первые выборы он пошел лишь в 1996 г.

Учитывая то, что с момента провозглашения независимости Судана в 1956 г. нынешний госпереворот седьмой по счету, можно предположить, что и на сей раз военные приложат все усилия, чтобы удержаться у власти максимально долго. Режим чрезвычайного положения, введенный аль-Баширом, военные продлили на три месяца.

Сам характер событий в Судане заставляет утверждать, что перед нами не очередная твиттер- или фейсбук-революция, за которой стоят определенные западные интересы, имеющие сторонников в рядах местных элит.

И аналогии с событиями «арабской весны» 2011 г. или утверждения о втором издании «арабской весны», основанные на недавних событиях в Алжире, где в начале апреля ушел в отставку правивший 20 лет Абдель Азиз Бутефлика, следует использовать с осторожностью. Примечательно, что суданские военные сразу же заявили, что не станут выдавать аль-Башира международному правосудию, несмотря на наличие ордера на его арест от Международного уголовного суда, еще в 2009 г. признавшего экс-президента одним из организаторов геноцида в юго-западной суданской провинции Дарфур.

Как отмечает в комментарии для Oilprice ближневосточный аналитик Сирил Виддерсховен, руководитель исследовательской компании Verocy, в отличие от Египта, Ливии и Алжира, в Судане нет реального оппозиционного блока, который мог бы бросить вызов существующим властным структурам (любопытно, что в качестве ведущей оппозиционной силы выступили местные профсоюзы — Суданская ассоциация профессионалов). Но именно это обстоятельство недооценивают многие центры принятия решений на Западе, подчеркивает эксперт: «Президент аль-Башир был смещен без вооруженного противостояния между суданскими вооруженными силами и джанджавидами — вооруженными сторонниками аль-Башира. Массы на суданской улице не представляют некий демократический прозападный оппозиционный блок — скорее, это сборище, протестующее против авторитарного режима как такового. Вооруженные силы могут свести протесты на нет, введя военное положение.

Если в двухлетний переходный период в ситуацию не вмешается внешняя держава, новая правящая группа, поддержанная армией и, возможно, силами джанджавидов, конечно, консолидирует свою власть».

Удастся ли военным стабилизировать обстановку в стране — пока неизвестно. Судя по лентам новостных агентств, протесты в Хартуме продолжаются — на сей раз с требованиями передачи власти гражданским структурам, и военным приходится идти на уступки. Как сообщил 14 апреля телеканал Al Arabiya, принятое временным военным советом решение отменить цензуру в СМИ и законы об ограничении основных свобод состоялось под давлением «улицы». Тогда же совет объявил, что министр обороны бен Ауф уходит в отставку, а члены партии аль-Башира «Национальный конгресс» не будут привлечены к участию в будущем правительстве страны. Новым главой переходного совета стал 59-летний начальник штаба сухопутных войск Абдель Фаттах аль-Бурхан, в послужном списке которого участие в конфликтах в Южном Судане и работа военным атташе в Китае.

Россия сразу после падения аль-Башира заняла прагматичную позицию. Как заявил на минувшей неделе на пресс-конференции первый заместитель постпреда РФ при ООН Дмитрий Полянский, Россия всегда была другом Судана и останется таковым, хотя на данный момент воздерживается от поддержки какой-либо из сторон.

Спецпредставитель президента РФ по Ближнему Востоку и странам Африки, заместитель министра иностранных дел Михаил Богданов на вопрос журналистов, признает ли Москва новые суданские власти и поддерживает ли с ними связи, 16 апреля ответил: «Да, конечно».

С другой стороны, усиливается международное давление на военных, взявших власть в Судане. По сообщению AFP, Африканский союз, объединяющий 55 стран «черного континента», потребовал передать власть гражданскому политическому руководству в течение максимум 15 дней, в противном случае членство Судана в организации будет приостановлено «вплоть до восстановления конституционного порядка». О необходимости быстрой передачи власти гражданскому правительству заявила и канцлер Германии Ангела Меркель в телефонном разговоре с президентом Египта Абдель Фаттахом ас-Сиси.

Кто бы ни возглавил в результате Судан, для России наиболее принципиальным является сохранение уже достигнутых договоренностей в нефтегазовой сфере и других отраслях.

Наивно думать, что приход формально демократического правительства принципиально улучшит инвестиционный климат (в рейтинге Всемирного банка Doing Business страна занимает 162-е место), поэтому новым властям придется продолжать политику своих предшественников — искать инвестиции везде, где только можно.

В конечном итоге ситуация вокруг Судана выглядит очередным испытанием на прочность принципов здравого смысла в международной политике.

Несмотря на свои проблемы, Судан остается одним из ключевых факторов хрупкой стабильности в Центральной Африке и регионе Африканского Рога, и если ситуация в стране пойдет вразнос, в том числе под влиянием внешних сил, то это ощутят на себе очень многие.

«Беспорядки в Судане и Южном Судане не слишком повлияют на глобальное предложение нефти, но представляют неизбежную опасность для мировых товарных потоков, — отмечает Виддерсховен. — Протяженная береговая линия Судана в Красном море косвенно заставляет беспокоиться Египет, Саудовскую Аравию и многих других. Если стабильность не вернется в Хартум, Африканский Рог (Баб-эль-Мандебский пролив) также ощутит негативные последствия неопределенности в регионе. Трейдерам и поставщикам товаров придется смотреть на него с опаской».

Николай Проценко

Состоялось первое заседание Совета по международному сотрудничеству в области геологии и недропользования Минприроды России в новом составе

Мероприятие прошло под председательством заместителя председателя Совета, директора Департамента международного сотрудничества Минприроды России Нуритдина Инамова.

Н.Инамов проинформировал присутствующих о работе, проводимой по линии Минприроды России по повышению эффективности международного сотрудничества в области недропользования. Он также отметил, что Минприроды России готово оказывать содействие российским компаниям в выходе и закреплении на мировом рынке минерального сырья и более полному использованию экспортного потенциала с использованием возможностей государственной поддержки, в том числе по линии межправкомиссий (МПК). С учетом политического и законодательного климата, наличия разведанных запасов полезных ископаемых активно используются Рабочие группы по геологии и недропользованию в рамках МПК.

Генеральный директор ФГУ «Государственная комиссия по запасам» Игорь Шпуров рассказал участникам заседания о новых возможностях деятельности российских компаний на зарубежных рынках минерального сырья с учетом гармонизации российской классификации запасов и ресурсов углеводородного сырья с международными классификациями.

С предложениями о создании единой базы данных геолого-экономической информации по зарубежным государствам, где присутствуют российские компании выступил главный геолог – заместитель генерального директора ПАО «Татнефть» Раис Хисамов.

В рамках встречи было предложено проводить работу по наполнению базы данных, содержащей информацию о политических, геологических, юридических особенностях по конкретным странам, предназначенной российским недропользователям для выхода на мировые сырьевые рынки.

Представители Роснедра и АО «Росгеология» приняли участие в дискуссии о проблемных вопросах, возникающих при реализации проектов недропользования, осуществляемых на территории зарубежных стран, с тем, чтобы принять меры по государственной поддержке российских экономоператоров при их работе в той или иной стране.

В работе Совета приняли участие директор Департамента государственной политики и регулирования в области геологии и недропользования Минприроды России Алексей Орел, директор Департамента государственной политики и регулирования в области гидрометеорологии, изучения Арктики, Антарктики и Мирового океана Минприроды России Сергей Хрущёв, представители российских компаний-недропользователей, банков и бизнес-структур.

В соответствии с Положением о Совете, утвержденным приказом Минприроды России от 28.09.2018 № 483, заседания Совета проводятся не реже двух раз в год на основе ежегодных планов работы Совета.

Председателем Совета, Министром природных ресурсов и экологии Российской Федерации Дмитрием Кобылкиным был утвержден План работы Совета на текущий год, сформированный на основе поступивших предложений от членов Совета.

Напомним, Минприроды России проводит постоянную работу по активизации деятельности межправительственных комиссий с ЮАР, Анголой, Гвинеей, Зимбабве, Суданом, Норвегией, Камбоджей, сопредседателем которых является Министр природных ресурсов и экологии Российской Федерации, а также другими перспективными для сотрудничества государствами, в том числе, региона Азии, Африки, Латинской Америки.

Кризис в стране потребовал всеобъемлющих решений…

Переходный военный совет в Судане призвал все политические силы к широкому диалогу.

В минувший четверг министр обороны Судана Авад ибн Ауф объявил, что президент Омар аль-Башир взят под стражу и страной в течение двух лет будет управлять переходный военный совет. Решительные действия военного командования, вышедшие за конституционные рамки, носили вынужденный характер и происходили на фоне массовых протестов в столице и других городах страны по поводу инфляции и роста цен на продовольствие.

Генерал Омар Зейн аль-Абидин, глава политического комитета военного совета, на пресс-конференции объяснил общественности действия армии. «Мы приняли решение об изменении ситуации, когда она зашла в тупик, – заявил он. – Это был не переворот, кризис в стране потребовал всеобъемлющих решений, основанных на требованиях протестующих на улице».

Протесты в Судане начались в декабре минувшего года, когда сотни людей вышли на улицы городов Гедареф и Атбара. Причиной тому стало решение властей поднять втрое цены на хлеб после трёхнедельного дефицита, что ещё сильнее ударило по карману подавляющего большинства суданцев – в результате затяжного экономического кризиса инфляция в стране достигла 70 процентов, национальная валюта обесценилась на 80 процентов, остро ощущалась нехватка продуктов первой необходимости. Акции начинались под лозунгом «Нет голоду», но вскоре зазвучали политические лозунги и призывы к свержению режима.

Выступления быстро перекинулись на другие города, в том числе на столицу Хартум. Протестующие пытались ворваться в официальные учреждения и полицейские участки, в ответ структуры безопасности применяли силу.

В конце февраля после двух месяцев волнений генерал Омар аль-Башир, пришедший к власти в 1989 году тоже в результате военного переворота, распустил правительство, отправил в отставку глав администраций всех провинций и объявил в стране чрезвычайное положение сроком на год для принятия экстренных мер по выходу из экономического кризиса. Однако это не успокоило протестующих.

6 апреля тысячи суданцев вновь вышли на улицы столицы. На их стороне выступало объединение профсоюзов Судана, которое и было организатором антиправительственных акций. Центром событий стал комплекс зданий министерства обороны страны в Хартуме недалеко от президентского дворца, перед которым расположился постоянный лагерь демонстрантов. 9 апреля началась перестрелка между представителями сил безопасности и некоторыми военнослужащими, поддержавшими демонстрантов, появились жертвы.

Ситуация стала развиваться всё более бесконтрольно. Наметилась тенденция перехода части офицеров среднего и низшего звена на сторону протестующих. Перед высшим военным командованием замаячила перспектива раскола вооружённых сил, чего армия допустить не могла. Это и вынудило военачальников перейти к решительным действиям. В ночь на 11 апреля Омар аль-Башир был взят под домашний арест, начались аресты лиц из его ближайшего окружения, включая главу президентской гвардии и председателя правящей партии «Национальный конгресс», известного своей приверженностью воззрениям «Братьев-мусульман»*.

Следует отметить, что, придя к власти со словами «Демократия, которая не может прокормить свой народ, недостойна того, чтобы продолжать своё существование», генерал аль-Башир так и не смог накормить свой народ. И это при том, что Судан богат природными ресурсами – нефтью, золотом… Однако, как это бывает при авторитарной форме правления, эти богатства были использованы не на пользу населения страны. Бесконтрольно обогащалась верхушка бюрократии, отягчающим фактором стала коррупция. Судан, по оценке экспертов ООН, является одним из самых коррумпированных государств мира.

Более того, политика аль-Башира во многом привела к расколу Судана, когда в 2011 году от него отделилась южная часть страны. В результате три четверти нефтяных месторождений оказались на территории Южного Судана (12 млн жителей), в то время как на основной части страны (40 млн человек) осталась транспортная инфраструктура – нефтепровод до порта Порт-Судан на Красном море.

Военный переворот в Судане совпал по времени с событиями в Ливии, где в эти дни генерал Хафтар пытается поставить под свой контроль столицу страны, и в Алжире, многолетний президент которого был вынужден 2 апреля уйти в отставку под давлением демонстрантов и армии. Некоторые эксперты-арабисты указывают в связи с этим, что происходящие в Северной Африке общественно-политические события имеют отчасти и скрытый от глаз общественности аспект. В суннитской ветви ислама, считают они, продолжается глубинное столкновение двух течений. У каждого из них свой взгляд на государство как социальный институт, есть и поддержка со стороны тех или иных государств мира ислама.

Отсюда, к примеру, напряжённые отношения Катара с Саудовской Аравией и Объединёнными Арабскими Эмиратами, хотя они, на первый взгляд, кажутся однотипными аравийскими монархиями.

В Северной Африке, с одной стороны, присутствуют «Братья-мусульмане»*, которые придерживаются так называемого политического ислама. Один из их ведущих идеологов в минувшем веке – египтянин Сейид Кутб, казнённый в 1966 году. По оценке гуру западной геополитики Генри Киссинджера, его творчество, призывавшее к вооружённому джихаду и установлению исламского правления во всемирном масштабе путём воссоздания великого халифата, представляет собой «своего рода объявление войны против существующего порядка».

В Египте представитель этого исламистского движения Мухаммед Мурси в 2012 году победил на президентских выборах, но на следующий год был низложен в результате военного переворота. «Братья-мусульмане»* имеют сегодня существенное влияние в западной части Ливии (Триполитании), вооружённые отряды их сторонников контролируют Триполи, Мисурату, Сирт, поддерживая правительство национального согласия во главе с Фаизом Сараджем. Арабские СМИ утверждают, что «Союз революционеров Мисураты» пользовался благосклонностью со стороны Катара и Турции.

С другой стороны, мадхалиты – течение внутри салафитского движения, базирующееся на трудах саудовского мыслителя Раби аль-Мадхали. Краеугольным камнем его общественно-политических взглядов является беспрекословная лояльность к правительству, даже если оно подвергает своих подданных неоправданному насилию. Салафиты-мадхалиты пользуются покровительством со стороны Саудовской Аравии и Объединённых Арабских Эмиратов…

Как бы там ни было, сейчас в Судане ответственность за развитие страны взял на себя временный военный совет. Первоначально его возглавил министр обороны Судана генерал Авад бен Ауф. Но не прошло и суток, как власть перешла к 59-летнему генерал-лейтенанту Абделю Фаттаху аль-Бурхану. С февраля этого года он – генеральный инспектор вооружённых сил, а до этого – начальник штаба сухопутных войск.

По мнению экспертов, он опирается на силы быстрого реагирования под командованием 43-летнего бригадного генерала Мухаммеда Хамдана Дакло, известного в стране как Хамидти («Достойный похвалы»). Силы быстрого реагирования (именуются также как «силы быстрой поддержки») находятся в составе национальной службы безопасности и разведки Судана и выполняют функции внутренних войск, занимаясь подавлением мятежей, борьбой с контрабандистами и террористами.

Аль-Бурхан и Хамидти, отмечают арабские СМИ, «притёрлись» друг к другу в процессе координации действий суданских войск в Йемене, где те действуют в составе возглавляемой Саудовской Аравией коалиции. Отсюда, кстати, и хорошие связи этих военачальников с саудовским руководством.

Власти Саудовской Аравии уже поддержали военный переворот в Судане. В сообщении официального информагентства королевства SPA говорится, что официальный Эр-Рияд одобряет действия переходного военного совета Судана и поддерживает народ этой африканской страны. Король Саудовской Аравии поручил направить в Судан груз гуманитарной помощи, включая топливо, зерно и лекарства.

Глава Национальной службы разведки и безопасности Судана Салах Гош подал в отставку вслед за Авадом бен Ауфом. Гош считал причастными к происходящему спецслужбы Израиля. По его утверждению, в Судан из Кении были переброшены около 300 повстанцев, связанных с израильской разведкой «Моссад». Он также возлагал ответственность за организацию беспорядков в провинциях на антиправительственную группировку «Суданская освободительная армия».

Хамидти, ставший заместителем главы переходного военного совета, выдвинул свою программу политических реформ в стране, которая сводится к ограничению переходного периода 3–6 месяцами, пересмотру конституции, созданию гражданского правительства и проведению отвечающих международным требованиям выборов, а также привлечению к суду коррумпированных чиновников.

В свою очередь, генерал Аль-Бурхан объявил, что военный совет отменил чрезвычайное положение и комендантский час. По его словам, в стране будет сформировано гражданское правительство и армия не будет вмешиваться в процесс его формирования и работы. Военачальник призвал все политические силы «к широкому диалогу», при этом указав, что переходный период составит два года.

* Экстремистская организация, запрещённая в РФ.

* * *

12 апреля специальный представитель Президента Российской Федерации по Ближнему Востоку и странам Африки, заместитель министра иностранных дел России Михаил Богданов принял посла Республики Судан в Москве Надира Бабикера по его просьбе, сообщил МИД России. В ходе беседы обсуждалось последнее развитие событий в Судане. При этом суданский посол подчеркнул, что произошедшая в Хартуме смена власти не отразится на внешнеполитическом курсе Судана, который твёрдо нацелен на дальнейшее укрепление отношений дружбы и взаимовыгодного многопланового сотрудничества с Россией.

С российской стороны был подтверждён универсальный принцип о невмешательстве во внутренние дела суверенных государств и при этом выражена надежда на скорую стабилизацию обстановки в дружественном Судане в интересах обеспечения безопасности и поступательного социально-экономического развития суданского общества.

Владимир Молчанов, «Красная звезда»

Военный переворот в Судане состоялся. На три месяца введен режим ЧС

Президент Омар аль-Башир и высокопоставленные чиновники арестованы. Страной будет править «военный совет», который за два года должен подготовить ее к новым выборам

В отношении Омара аль-Башира действуют два международных ордера, выпущенные в марте 2009-го и июле 2010 года. С 2003-го по 2008 год в провинции Дарфур имел место гражданский военный конфликт между правительством Судана и вооруженными группировками оппозиции. В ответ суданские власти начали проводить репрессии против гражданского населения Дарфура — народностей фур, массалит и загава, которые, как предполагалось, сочувствовали повстанцам.

Уголовный суд в Гааге предполагает, что именно из-за приказов Омара аль-Башира, который обладал абсолютной полнотой власти в стране, правительственные силы Судана совершили преступления против человечности, военные преступления и геноцид, в том числе многочисленные нападения на мирных жителей, систематические акты разграбления городов и деревень, убийства, изнасилования тысяч женщин, принадлежащих к этим этническим группам, пытки и умышленное загрязнение колодцев в городах и деревнях, населенных меньшинствами, и призывал представителей других племен заселять их. По оценкам ООН, в результате этих действий были убиты около 300 тысяч человек.

Но в 2017 году аль-Башир на российском самолете прибыл с визитом в Россию, где был принят в сочинской резиденции Владимиром Путиным. На вопрос прессы, зачем встречаться с человеком, которого обвиняют в геноциде, пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков тогда ответил сухо, отметив, что аль-Башир — законный президент Судана.

Но в отношениях с Суданом заинтересована не только Россия, говорит научный сотрудник Института всеобщей истории РАН Александр Шепилов.

«Судан находится в геополитически важном регионе, рядом с Красным морем. Интерес России к этой стране далеко не исключителен. США осенью 2017 года частично сняли с режима Омара аль-Башира санкции, так как суданские спецслужбы в течение достаточно длительного времени предоставляли ЦРУ значимую информацию по ситуации в регионе. Но для того чтобы снять эти санкции окончательно, Штатам хотелось бы, конечно, увидеть уход Омара аль-Башира — несколько одиозной фигуры — для того чтобы наладить отношения с уже новым суданским режимом. В отличие от США мы не выдвигали политических условий. Это и было нашим преимуществом».

Главной экономической ценностью Судана является нефть. Впрочем, после того как страна была разделена на две части — южную и северную, с эксплуатацией месторождений возникли определенные сложности. Кроме того, в Судане неплохо дело обстоит с такими ресурсами, как железная руда, медь, хром, цинк, вольфрам, слюда, серебро и золото.

Однако, несмотря на все недавние попытки, извлечь заметную выгоду от поддержки суданской власти России пока не удавалось. Сейчас же все становится еще более неопределенным, отмечает востоковед Саид Гафуров.

«Пытались мы зайти в Судан, получалось не очень хорошо. Главным образом потому, что китайцы не давали. А вообще там у нас интересов экономических много. Плюс нас в Африке ждут. Вот это двустороннее противостояние — Китай против Западной Европы или против США — оно им не очень нравится, и они хотят иметь противовес — и нас. Мы просто не знаем, кто сейчас придет к власти. Я даже думаю, что путчисты сами еще не знают. Опыт переворотов в Африке показывает, что, как правило, в очень большом количестве случаев те, кто организовывал перевороты, они своим конкурентам уступают».

В прошлом году во время финала чемпионата мира по футболу аль-Башир был приглашен в Москву в правительственную ложу стадиона, что создало явное неудобство для лидеров других государств, которые там присутствовали. Тогда, во время встречи с Владимиром Путиным и Сергеем Шойгу аль-Башир пообещал открыть Москве «дорогу в Африку» и обсуждал возможность создания на побережье Красного моря российской военной базы.

Кроме того, тогда же были подписаны некие рамочные соглашения по планам на золотодобычу и развитию атомной энергетики, а в прессе появились сообщения о якобы появившихся в Судане сотрудниках российских ЧВК.

Андрей Жвирблис

Вначале митинги, потом - переворот. Эксперты оценили ситуацию в Судане

Омар аль-Башир правил Суданом 30 лет. Чего только не было за эти годы - кровавые гражданские войны в Дарфуре и на юге страны, отделение этого самого юга, обвинения в поддержке терроризма, самое настоящее рабство для тысяч людей. А кончилось всё тривиально - военный переворот и арест.

К власти в Судане пришли военные. Министр обороны страны заявил о формировании Военного Совета, который будет управлять государством два года. Министр обороны также заявил, что в Судане вводится чрезвычайное положение сроком на три месяца, сам Омар аль-Башир арестован, идет розыск представителей его ближайшего окружения. Сообщается об арестах суданскими военными сотрудников спецслужб и об освобождении политических заключенных.

Ситуацию в Судане оценили эксперты "НИ".

Максим Шевченко, журналист, общественный деятель:

- Я думаю, российские интересы в Судане теперь только укрепятся, потому что наши военные давно уже купили всю суданскую армию с потрохами. Суданская армия фактически находится на содержании у российского ВПК.

То, что там происходит - это не революция, а классический военный переворот.И Омар аль-Башир 30 лет назад пришел к власти в ходе точно такого же военного переворота. В этой стране все время были какие-то военные перевороты. Единственная попытка создания там демократических институтов была при Хасане-ат-Тураби, но аль-Башир это быстренько пресек и Тураби долгие годы сидел под домашним арестом и умер в 2016 году. А сейчас аль-Башир просто устарел, поэтому его решили заменить.

В этой стране очень сильны мусульманские движения, вне мусульманских движений там просто нет ничего. Весь Судан пронизан суфийскими орденами, которые часто совпадают с племенными объединениями и вне их влияния там просто ничего нет. Есть еще христиане - коптская церковь,но их очень мало и они лояльны к любой власти, которая бы только ни пришла. Но на политику эти суфийские ордена влияли при Тураби - старцы, учителя, шейхи. А когда аль-Башир предал Тураби и изолировал его по требованию Запада, то всё хорошо стало только у аль-Башира. Усилится ли теперь влияние этих орденов? Думаю, возможно - ведь и военные не из пробирок в казармах появляются, у них самих тоже есть родители, братья, другие родственники из суфийских орденов.

Александр Ткаченко, заведующий центром изучения стран Северной Африки и Африканского Рога РАН:

- Когда была "Арабская весна" я спустя какое-то время писал, что это и массовое протестное движение, и "смута" - есть и такое выражение в арабском языке, это и военный переворот и революция одновременно. Можно найти признаки всех этих социально-политических явлений. В случае с Суданом окончательные выводы делать рановато, но тоже можно найти признаки всего. Огромное недовольство, военный переворот - об этом с самого начала говорили,но и аль-Башир тоже ведь военный и тоже приходил к власти путем переворота.

Дело тут не столько в дефинициях сколько в том, что сошлись глубинные негативные тенденции, развивавшиеся долгие годы, пока аль-Башир был у власти. Шло накопление нерешенных социально-политических проблем, а вовремя нерешенные проблемы, как оказывается, и это показывает история, все равно "аукаются" потом. Нарастал снежный ком событийных явлений, в основе которого лежат достаточно фундаментальные вещи - характер власти, она авторитарная. Это автаркия - аль-Башир практически не появлялся за пределами Судана, на нем "висел" ордер на арест, выданный Международным судом. Это ухудшающееся экономическое положение - страна богатая природными ресурсами отличалась низким уровнем жизни, высокой инфляцией и прочее. Ну и авторитарный лидер держался за власть.

После беспрецедентно длительных акций протеста, которые продолжались в столице страны Хартуме с середины декабря в конце-концов власть не выдержала напора и военные решили сменить главу режима и видных фигур, на которых опирался аль-Башир.

Что будет дальше? Любые параллели - с Кемалем Ататюрком ли в Турции или с другими военными лидерами на Востоке, они, конечно, могут быть, но довольно относительны. Судан в значительной степени исламизирован, у них даже такой известный теолог и идеолог исламизма как Тураби был теневым правителем, который очень сильно влиял на начавшуюся тогда исламизацию внутриполитического да и внешнеполитического курса Судана. Да и в истории были исламские деятели, которые или правили политический курс или напрямую руководили страной. Но были в Судане и светские партии,и профсоюзы - не то чтобы европейского типа, но очень близко к этому. Был парламент, где шла политическая борьба. В ней принимали участие и крупные, пользовавшиеся поддержкой, партии исламского толка. Но в любом случае Судан не скатывался никогда к крайнему курсу, который был характерен для ряда ближневосточных и средневосточных стран.

Теперь в условиях крайнего недовольства из-за экономических проблем, которые накапливались десятилетиями, исламисты могут сделать на это ставку и если не взять бразды правления у военных и повести страну единолично, что, понятное дело, сложно, то как минимум сильно повлиять на принимаемые решения. А в будущем ничего нельзя исключать - все-таки это мусульманская страна и ислам там местного толка, много не то чтобы экстремистов, но радикальных исламистов.

У России там каких-то серьезных интересов, сфер, куда вложили очень крупные средства нет. Есть, конечно, определенные вложения, простор для деятельности российских нефтегазовых компаний. Наши нефтяники и газовики в перспективе могут получить крупные контракты, а нефти в Судане много, она уже приносит стране до 10-12 млрд долларов в год. Суданцы в принципе заинтересованы, чтобы там работали российские нефтяники и газовики. Они там и работали, как и крупные западные нефтегазовые компании - европейские, американские, канадские.

Для наших там тоже есть простор для деятельности. Не хотелось бы, чтобы текущие события поставили крест на этих проектах, на помощи России в гелогоразведке - Судан, судя по всему, богатая страна в природном отношении, там целая кладовая полезных ископаемых, есть и золото и платина. Помимо этого - уникальные климатические условия - Судану в свое время предрекали роль самой большой продовольственной корзины Ближнего Востока. Эта страна может прокормить до 350 миллионов человек - немало! Но чтобы развернутся - нужна внутриполитическая стабильность, нужен нормальный курс, который был бы понятен и для политических кругов и для народа, нужны современные инструменты для политического руководст

Юрий Зинин, ведущий научный сотрудник МГИМО:

- Пока рискованно давать оценку происходящему как новому типу революций, когда на фоне массовых протестов происходит военный переворот. Еще неясно, какие последующие шаги будут делать пришедшие к власти военные. Ведь и Омар аль-Башир сам тоже военный, генерал. Соответственно, и его режим был военный, хотя и с разными вариациями. Было время, когда он увлекался сотрудничеством с разными исламскими организациями и против Судана США вводили санкции за поддержку террористических группировок. Обвинения были серьёзные.

То, что произошло сейчас - это часть широкого народного движения, ведь люди начали выходить наулицы суданских городов еще с конца прошлого года. Вначале с выражением своих социальных нужд, а потом появились и требования ухода аль-Башира и его режима в отставку. Власти пытались это локализировать с помощью полиции и сил безопасности, произошли столкновения, были погибшие. И армия вмешалась, как они сами говорят, чтобы прекратить происходящее насилие,остановить кровопролитие и надвигающуюся катастрофу страны. В итоге сместили президента, который, к слову, был избран - он же несколько раз избирался, хотя были и обвинения в нарушениях на выборах. У них есть многопартийная система.

Главное, в чем аль-Башира упрекают - что страна при его власти уменьшилась в размерах, от нее отпала южная часть, населенная в основном анимистами и христианами. Речь идет о том, чтобы не допустить дальнейшего распада, дробления страны, потому что есть горячая точка и на западе Судана, в Дарфуре, где армия воюет с местными племенами. Ну и социальные проблемы - потенциально Судан очень богатая страна, у него и сейчас после распада 15-е место в мире по площади, есть много месторождений полезных ископаемых.Часть их не до конца даже разведана, а это и месторождения нефти. По идее Судан мог бы стать и крупным сельскохозяйственным производителем для всего мира, но жизнь у них все что-то никак не выходит как хотелось бы.

Нынешний переворот в Судане не первый - там были путчи еще в советское время. Приходили к власти и левые силы, чуть ли не коммунисты. Долгие годы правил генерал Джафар Нимейри, который в конце правления начал сближаться с исламистами. Судан пережил много разворотов в политике, но при этом с самого начала независимости отношения с СССР а потом Россией развивались активно. И в сфере безопасности, и в военной, и в подготовке кадров, были совместные проекты в том числе нефтяные, геологоразведка, гидрология, строительство плотин и прочее и прочее и прочее.

Конечно,это сдерживалось атмосферой нестабильности в стране, но у нас нет с Суданом каких-то спорных вопросов. Тем более аль-Башир в прошлом году посещал Россию и, как говорят, даже предлагал какую-то базу для наших кораблей. В достаточной мере сотрудничество будет продолжаться,хотя и не достигнет таких многомиллиардных масштабов, как с Египтом - тут интересы более скромные, но я не думаю чтобы нынешний переворот отрицательно повлиял на наши отношения. Устоится там режим - все равно они сами поймут что заинтересованы в сотрудничестве с Россией.

«Зарубежнефть» и «Узбекнефтегаз» будут совместно разрабатывать месторождения в Узбекистане

«Зарубежнефть» и «Узбекнефтегаз» зарегистрировали совместное предприятие «Андижанпетро», которое будет осуществлять свою деятельность на территории Узбекистана. В ведение СП будут переданы лицензии на действующие нефтяные месторождения Южный Аламышик, Хартум и Восточный Хартум, где планируется увеличение объема добычи с применением передовых технологий управления разработкой и использования современного нефтепромыслового оборудования.

5 апреля 2019 года в Москве «Зарубежнефть» и «Узбекнефтегаз» подписали также соглашение об основных условиях реализации проекта на территории Узбекистана и дорожную карту по обеспечению своевременной и качественной работы на месторождениях Хартум, Восточный Хартум, Южный Аламышик с целью увеличения добычи углеводородов.

Согласно документу стороны приступят к непосредственной реализации проекта уже летом этого года.

АО «Зарубежнефть» и АО «Узбекнефтегаз» зарегистрировали совместное предприятие ООО «Андижанпетро». СП будет осуществлять свою деятельность на территории Узбекистана, в его ведение будут переданы лицензии на действующие нефтяные месторождения Южный Аламышик, Хартум и Восточный Хартум.

На данных месторождениях планируется увеличение объема нефтедобычи с применением передовых технологий управления разработкой и использования современного нефтепромыслового оборудования.

Кроме того, 5 апреля 2019 года в Москве АО «Зарубежнефть» и АО «Узбекнефтегаз» подписали соглашение об основных условиях реализации проекта на территории Узбекистана и дорожную карту по обеспечению своевременной и качественной работы на месторождениях Хартум, Восточный Хартум, Южный Аламышик с целью увеличения добычи углеводородов.

Подписание данного соглашения стало еще одной важной вехой в успешном сотрудничестве АО «Зарубежнефть» и АО «Узбекнефтегаз» в рамках созданного ранее совместного предприятия ООО «Андижанпетро».

Согласно документу планируется, что летом этого года стороны приступят к непосредственной реализации проекта.

Анархия, нефть и федерация: Ливия после «арабской весны»

Андрей Захаров, Леонид Исаев

Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 2, 2019

Андрей Александрович Захаров (р. 1961) — специалист по сравнительному федерализму, редактор журнала «Неприкосновенный запас», доцент Российского государственного гуманитарного университета.

Леонид Маркович Исаев (р. 1987) — арабист, доцент Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (Санкт-Петербург).

[стр. 60—82 бумажной версии номера] [1]

Результаты прошедшей в середине ноября минувшего года в Палермо масштабной конференции по Ливии оказались, как и ожидали многие наблюдатели, достаточно скудными: ее участникам так и не удалось добиться прогресса в урегулировании ливийского конфликта, а в качестве итога им пришлось ограничиться общими декларациями о стремлении к скорейшему компромиссу, обеспечиваемому мирным путем. Прошлогодняя конференция также показала, что внешние игроки в ливийском конфликте не столько напрямую влияют на события, сколько используются в корыстных целях ведущими военно-политическими группами внутри страны, для которых главным предметом торга даже сейчас, спустя почти восемь лет после свержения диктатуры Муамара Каддафи, по-прежнему остается перераспределение полномочий в будущей государственной структуре — если, конечно, такую структуру вообще удастся создать.

Но, несмотря на предельную расплывчатость контуров будущего, не вызывает сомнений радикальный отказ едва ли не всех ливийских акторов от избыточно централизованной управленческой модели, которую внедрила в свое время Джамахирия:

«После десятилетий предельно сконцентрированного правления политические деятели, ученые и гражданские активисты упорно размышляют над тем, как рассредоточить центральную власть, наделив ею города и регионы страны»[2].

По крайней мере такое единодушие можно считать принципиальной отправной точкой для выстраивания каких-то реалистичных планов. Более того, в кажущейся беспросветности ливийской ситуации — а по словам комментаторов, «после Каддафи страна остается полем боя, на котором и огнем, и словом продолжают сражаться между собой мириады военно-политических группировок»[3], — неспособность ни одной из сторон ливийского конфликта однозначно взять верх и подчинить себе остальных парадоксальным образом способствует умиротворению.

Метастазы распада

Будущему успеху урегулирования способствует и то важное обстоятельство, что ливийский раскол, в отличие от гражданских конфликтов в других арабских странах, содержит гораздо меньше ингредиентов, стимулирующих непримиримость и ожесточение: в Ливии антагонисты воюют друг с другом не ради утверждения высоких истин религиозного, политического или этнического свойства, а за прозаические, вполне «земные» вещи, которые можно потрогать руками. Авторы недавнего доклада о децентрализации Ливии отмечают:

«Ливийские ополчения и политические силы имеют определенные племенные основы, но у них почти полностью отсутствуют те токсичные религиозно-идеологические мотивации, которые поддерживают циклическое воспроизведение насилия в других странах региона. Их более волнует борьба за собственный кусок государственного пирога, а также за сохранение своего доминирования в территориально ограниченных зонах, обладающих для них ценностью»[4].

Столь же слабым образом в ливийской драме проявляет себя и голый трайбализм: несмотря на наличие на территории страны 140 племен и кланов, сколько-нибудь заметным политическим «весом» обладают лишь около 30 из них, причем в реализации племенного или кланового влияния материальные выгоды давно перевешивают кровное родство[5].

Вынужденная и невольная федерализация все чаще упоминается среди опций, способных приблизить изнуренную бесконечным гражданским противостоянием страну к разрешению ее фундаментальных проблем. Недавно Африканский союз — влиятельное международное объединение, в составе которого более полусотни членов, — выступил с предложением созвать в июле 2019 года новую, еще более глобальную конференцию по ливийскому урегулированию под эгидой ООН. Наряду с темой всеобщих выборов, которые международное сообщество хотело бы провести осенью текущего года, на встрече неминуемо, в том или ином разрезе, будет обсуждаться и вариант федеративного государства для Ливии — и не исключено, в итоге обозначатся конкретные шаги и меры, к нему ведущие. Впрочем, несмотря на основательные предпосылки, подталкивающие сегодня к федерализации, такому исходу может помешать непродуманное внешнее вмешательство, от которого в последние месяцы настойчиво предостерегают зарубежные и местные аналитики[6]. В настоящее время, между тем, одним из главных инициаторов и организаторов такого вмешательства способна выступить Россия.

Судя по всему, сложившийся в Ливии баланс сил не позволяет ни одной из основных противоборствующих групп добиться безраздельной победы военным путем. На сегодня страна крайне сегментирована и поделена местными игроками на своеобразные зоны ответственности — «десятки ополчений по всей Ливии заявили о притязаниях на “собственные” кусочки ее территории»[7], — но при этом ни одна из этих зон не является экономически самодостаточной. Например, бóльшая часть месторождений, нефтепроводов, а также нефтеналивных терминалов находится в сфере влияния Ливийской национальной армии (ЛНА) маршала Халифы Хафтара, опекающего в основном Киренаику, традиционно вооружаемого Египтом и Объединенными Арабскими Эмиратами, поддерживаемого Саудовской Аравией, а в последнее время установившего близкие отношения с Москвой. Однако, несмотря на то, что под началом этого деятеля сосредоточена самая крупная военно-политическая группировка, насчитывающая до 25 тысяч регулярных военнослужащих, ополченцев и наемников, а также имеющая, в отличие от конкурентов, внушительную авиацию[8], нормальная работа подконтрольной ему экономической инфраструктуры невозможна без договоренностей с иными внутриливийскими силами.

Как и положено, распределение экономической власти оборачивается вполне ожидаемыми политическими последствиями. Именно в силу отмеченных особенностей нет серьезных оснований ожидать скорого распада ливийского государства, предвосхищавшегося специалистами после на редкость бесславного упразднения Ливийской Джамахирии и временами казавшегося неминуемым на фоне все новых раундов гражданской войны. Анализируя многочисленные заявления о самоопределении, которые со времен «арабской весны» делали разнообразные местные элиты, нужно отделять друг от друга действительное стремление к административной автономии и разговоры о ней, используемые здешними игроками в качестве рычага политического давления на своих контрагентов, будь то местные, региональные или международные партнеры. Перепады между политической риторикой, которая в рассматриваемом контексте оформляется по-арабски цветисто, и политическим действием, которое оказывается по-арабски скромным, в ливийском случае особенно велики, а игнорирование этого факта способно ввести в заблуждение даже искушенного наблюдателя. Между тем, против целенаправленного развала Ливии сегодня работают два чрезвычайно серьезных фактора.

Во-первых, как уже отмечалось выше, несмотря на общую неоднородность и даже пестроту местного общественного ландшафта, «ливийская национальная идентичность избавлена от таких этнических и религиозных разломов, которые зачастую делают гражданские войны абсолютно безудержными». В отличие от Ливана или Сирии, с которыми Ливию принято — причем несправедливо — сравнивать, этничность и религия в ее случае проявляют себя по большей части в конфликтах локального уровня, в то время как «основным драйвером гражданской войны в общенациональном масштабе выступает политика, а именно вопрос о том, кем и как будет управляться послереволюционное государство»[9]. Как следствие борьба многочисленных «антагонистов» оказывается вялотекущей и вполне братской. О том же говорит и статистика, фиксирующая число погибших в вооруженных конфликтах во всем мире: так, в 2017 году, когда гражданская война в Ливии пусть тихо, но продолжалась, в стране погибли в 2,7 раза меньше людей, чем в Йемене, и в 46,7 раза меньше, чем в Сирии (981 против 2670 и 45 878 соответственно)[10]. Иначе говоря, ливийская драма, несмотря на всю ее кажущуюся безысходность, представляет собой конфликт малой интенсивности, природа которого в обозримой перспективе едва ли изменится.

Во-вторых, курс на реальную сецессию любой части этой взбаламученной североафриканской страны, обосновываемый административно-территориальными, культурно-историческими, этническими либо любыми иными резонами, не вписывается в стратегию рационального выбора, которой, безусловно, несмотря на внешне неоспоримый хаос, придерживаются все вовлеченные в ливийскую драму акторы. В случае Ливии гипотетическая независимость любого сегмента национальной территории способна лишь ухудшить положение элит конкретного региона, вынужденно, но неразрывно связанных с иными местными элитами. Следовательно, вопреки тому, что «нет никаких оснований полагать, будто ливийская гражданская война в обозримом будущем завершится безоговорочной военной победой одной из сторон, поскольку силовое равновесие здесь поддерживается извне»[11], ее участники и дальше будут следовать курсом business as usual. Извлекать ренту по отдельности в ливийском контексте невозможно, и поэтому сама жизнь требует определенной сплоченности тех, кто занимается этим. А раз так, будут найдены и выработаны соответствующие механизмы, позволяющие обеспечить нужный расклад.

Внешне, впрочем, метастазы распада могут показаться более чем устрашающими. После крушения диктатуры Каддафи единая прежде Ливия развалилась на несколько враждующих между собой крупных территориальных фрагментов или центров организованного насилия, иногда даже претендующих на государственный статус, и бесчисленное количество мелких образований, опекаемых городскими или сельскими ополчениями. Как и следовало ожидать, линии дезинтеграции прошли по административным границам трех областей, сложившимся еще в эпоху Османской империи и подтвержденным в 1930-х итальянскими колонизаторами, — хотя и не ограничились ими.

Запад есть Запад, Восток есть Восток — а Юг есть Юг

Уже в марте 2012 года, через несколько месяцев после крушения Джамахирии, Переходный совет Киренаики, собравшийся в Бенгази и объединивший здешних племенных, военных и политических руководителей, потребовал самой широкой автономии для этой области и возвращения Ливии к федеральной Конституции 1951 года, учреждавшей государственный союз трех территорий: Востока (Киренаики), Запада (Триполитании) и Юга (Феццана). Для инициаторов акции лидерство Киренаики в этом процессе выглядело естественным. И дело не только в том, что с провозглашения независимости именно этой бывшей итальянской колонии эмиром Идрисом ас-Сенуси 1 июня 1949 года начиналось создание под патронажем англичан Объединенного королевства Ливии, завершившееся через два года. Поскольку главный город Киренаики был освобожден от войск Каддафи в то время, когда вокруг столицы соседней Триполитании (и всей Джамахирии) еще продолжались бои, среди части местных революционеров возникла идея, воспользовавшись вакуумом власти, перенести столицу из Триполи в Бенгази. Это было вполне объяснимо, поскольку «для многих обитателей Киренаики революция 2011 года стала восстанием не только против режима Каддафи, но и против гегемонии Триполитании»[12].

Уместно отметить, что ливийский Восток смог сохранить свою историческую идентичность даже в период итальянской оккупации, причем местные жители никогда не отождествляли себя с населением ливийского Запада. Ограниченность коммуникаций и разорванность политического пространства, отличавшие Ливию в османскую эпоху, оборачивались тем, что восточная часть этих владений султана тяготела к Египту, а западная их часть ориентировалась на страны Магриба, и в особенности на Тунис. Поскольку именно Киренаика была вотчиной суфийского ордена Сенусийя, с конца XIX века выступавшего главной социально-экономической силой всего региона Сахары и Сахеля, а также давшего стране ее первого (и пока единственного) монарха[13], режим Каддафи никогда не доверял местным элитам. Так, после переворота 1969 года в столице региона Бенгази базировались элитные подразделения, рекрутируемые исключительно в лоялистских общинах Триполитании. Конфликт Запада и Востока тлел на протяжении всех четырех десятилетий, отведенных Джамахирии историей. Разумеется, после крушения диктатуры противоречия не могли не выйти на поверхность. Привилегии и вольности, на которых настаивали в Бенгази, основывались не только на стародавнем, хотя и героическом, сопротивлении итальянским оккупантам, но и на более весомых аргументах: в регионе, на который приходились около половины ливийской территории и более трети ливийского населения, располагаются самые крупные и производительные нефтяные месторождения, ранее обеспечивавшие три четверти национального дохода. Неудивительно, что именно в Киренаике после 2011 года громче всего звучали голоса, настаивавшие на федерализации Ливии. Так, согласно послереволюционным социологическим данным, если в этой области за восстановление федеративного государства выступали 15% граждан, то в Ливии в целом эту идею поддерживали лишь 8%[14].

После того, как учрежденный в Триполи Национальный переходный совет в том же 2012 году категорически отверг этот план «конституционной реставрации», обвинив федералистов в стремлении развалить страну, на улицах Бенгази начались стычки между сторонниками федерации и ее противниками. Дело в том, что на ливийском Западе к постреволюционным проектам децентрализации и автономизации сразу же отнеслись с подозрением, усмотрев в них «попытку традиционных восточных элит, связанных с кланом ас-Сенуси, восстановить и упрочить утраченное после 1969 года общенациональное влияние»[15]. Более того, региональную деволюцию отвергали не только в столице — против нее выступили такие влиятельные общенациональные игроки, как верховный муфтий Ливии, консервативный шейх Садик аль-Гарьяни и организация «Братья-мусульмане». Кроме того, у федеративного проекта было немало противников и в самом Бенгази. Результатом этих словесных и не только словесных распрей стало то, что революционные власти Киренаики отказали революционным властям Триполи в признании, тем самым ослабив и без того немощное центральное правительство. Из-за этого конфликта международно признанный ливийский парламент (Палата представителей Ливии) по-прежнему работает не в Триполитании, где расположена национальная столица, а в находящемся на территории Киренаики захолустном Тобруке (это двенадцатый по численности населения город страны). Кстати, именно этот орган в феврале 2015 года утвердил Халифу Хафтара на посту главнокомандующего Ливийской национальной армией, с чем категорически не согласилось правительство в Триполи.

Лежащая на востоке страны Триполитания всегда была особенным регионом, что также проявилось по ходу революции. Еще в период османского правления в городе Триполи образовался небольшой, но влиятельный слой интеллектуалов, которые пропагандировали идеи арабского национализма и исламской реформы, вызревавшие в эпоху модерна во всем ближневосточном и североафриканском регионе. К началу итальянского вторжения, развернутого перед Первой мировой войной, элиты ливийского Запада отличались республиканскими настроениями, которые противоречили династическим проектам ордена Сенусийя, популярным на Востоке. Не приходится удивляться, что именно в этой части страны в 1918—1922 годах обосновалась недолговечная Триполитанская республика — «первая попытка внедрения республиканской формы правления в арабском мире»[16], — которую итальянцы смогли ликвидировать только с приходом к власти Бенито Муссолини. Революционное восстание против Каддафи в столичном регионе также имело свою специфику.

«В Триполитании административные структуры прежнего режима были уничтожены в ходе ожесточенной и кровавой кампании, в которой самое активное участие принимали разнообразные исламистские ополчения. В Киренаике, напротив, ничего подобного не было, поскольку в первые же дни беспорядков ключевые фигуры и организации Джамахирии массово стали переходить на сторону повстанцев»[17].

И если на Западе высокий градус насилия обусловил столь же высокую активность вооруженных исламских радикалов, то на Востоке, где смена элит происходила довольно мягко, исламисты столкнулись сначала с ощутимым противодействием, а потом и с силовым отпором, не позволившим им консолидироваться.

После свержения диктатуры революционерам, обосновавшимся в Триполи, так и не удалось консолидировать власть. Помимо признанного ООН Правительства национального согласия, которое возглавляет Фаиз Сарадж, в ливийской столице действует и Высший государственный совет под руководством Халеда аль-Мишри — консультативный орган, созданный в соответствии с Ливийским политическим соглашением 2015 года для содействия кабинету министров из Триполи и парламенту из Тобрука. Эти структуры откровенно не ладят между собой, причем ни одна из них не способна реализовать свои полномочия даже в пределах столичного региона, не говоря уж о стране в целом. Правительство, опирающееся на несколько вооруженных формирований общей численностью около шести тысяч бойцов, выглядит мощнее, но его силовой потенциал гасится поделившими Триполи между собой 25—30 вооруженными группировками, среди которых преобладают четыре, считающиеся наиболее сильными[18]. В настоящее время ни главный город Ливии, ни западная часть страны в целом не имеют фактически никакой центральной власти. Именно здесь наиболее ярко раскрывается проблема самовластья неуправляемых ополчений, численность бойцов которых с падением старого режима не только не сократилась, но, наоборот, постоянно множится. «Общее число революционеров, сражавшихся с Каддафи по всей стране, не превышало 40 тысяч, — говорит лидер одной из таких группировок. — Мы не понимаем, почему это число сегодня выросло до 200 тысяч, и не знаем, откуда вдруг взялись еще 160 тысяч ветеранов»[19]. Объяснение, впрочем, лежит на поверхности: вооруженная милиция — это в первую очередь доходный бизнес, у которого в современной Ливии просто нет альтернативы.

Наконец, вслед за Киренаикой и Триполитанией в постреволюционный период об обособлении задумалась и ливийская периферия. Южная область Феццан, населенная преимущественно кочевниками, хотя и не только ими, в 2013 году тоже объявила о своей автономии, создав Верховный совет Феццана, в ведение которого были переданы формирование региональной армии, содержание судебной и полицейской системы, защита провинциальных границ, а также контроль над нефтяными и газовыми месторождениями. По заявлениям здешних старейшин, первый шаг к федерализации был сделан из-за слабости центральной власти и игнорирования ею потребностей южан. Важно отметить, что инициаторами этого политического демарша, не имевшего, впрочем, видимых последствий, выступили племена, ранее тесно сотрудничавшие с правительством Каддафи — кадафа, магарха и туареги[20]. Ливийская часть Сахары, помимо Феццана включающая в себя и южную окраину Киренаики, в годы Джамахирии вообще считалась оплотом режима (как, кстати, и горы Нафуса, о которых речь пойдет ниже). Но, если феццанские арабы и туареги легко находили взаимопонимание с властями Каддафи, то третья составляющая населения юга, а именно народность тубу, которая насчитывает в Ливии около 50 тысяч человек и живет на юго-западе страны, подвергалась жестокой маргинализации — и потому инициативу лоялистов, желавших обособиться от нового режима, не поддержала. Эти темнокожие кочевники, основная масса которых расселена в соседних Чаде и Нигере, устав от засух конца 1970-х — начала 1980-х, зачастую искали прибежища в пухшей от нефтедолларов Ливии. Местные власти, однако, подвергали их агрессивной арабизации, подавляя развитие культуры и языка[21]. Кроме того, гнев тубу вызывало и то обстоятельство, что именно их земли стали зоной боевых действий во время развязанной Каддафи пограничной войны с Чадом, продолжавшейся без малого десятилетие — с 1978-го по 1987 год.

Перечисленные обстоятельства помогают понять, почему в 2011 году тубу с легкостью поднялись на восстание, причем самостоятельно, не получая помощи со стороны других центров сопротивления. Ни Триполи, ни Бенгази не могли оказать тубу эффективного содействия, но зато им помог Судан, незадолго до начала революции возмущенный попытками Каддафи вмешаться в конфликт в Дарфуре. В итоге созданная тубу вооруженная милиция сумела даже принять участие в охране находящихся на территории Киренаики нефтяных месторождений. В последние месяцы ополченцы тубу стали важным подспорьем Ливийской национальной армии Хафтара, приступившей в январе 2019 года к «зачистке» южных регионов страны и восстановлению контроля над местными нефтяными объектами. По сообщениям прессы, «перед началом операции в Феццане командование ЛНА заручилось поддержкой Высшего совета шейхов и старейшин проживающих в этих местах племен тубу и обратилось с призывом к местному населению оказывать всяческое содействие принимающим участие в операции армейским подразделениям»[22]. Ирония истории заключается в том, что в прошлом столетии Халифа Хафтар был одним из героев войны Джамахирии с Чадом, оставившей у тубу самые неприятные воспоминания.

Понятно, что подобное взаимодействие не может не вызывать недовольства у южных арабов и туарегов, традиционно конкурирующих с тубу за территории, ресурсы и торговые пути. Особенно болезненно на подъем тубу реагировали туареги, которые с уходом Каддафи лишились влиятельного защитника, выступавшего посредником в спорах их единоплеменников с правительствами Нигера и Мали. (После крушения французской колониальной империи кочевые маршруты туарегов пролегали, кроме Ливии, по территориям еще нескольких стран; по этой причине численность их в той или иной стране не поддается учету, а конкретно в Ливии варьирует от 10 до 100 тысяч человек.) В прежние времена туареги подчеркивали свою лояльность режиму: власти с удовольствием рекрутировали их в элитные войска Джамахирии, взамен предлагая ливийское гражданство. Во время гражданской войны 2011—2012 годов некоторые вожди туарегов пытались вербовать наемников для Каддафи, из-за чего оказались в санкционных списках ООН[23]. Кстати, благодаря именно их поддержке ключевые фигуры режима в тот же период смогли бежать в Нигер. Хотя о стремлении к независимости ливийские туареги не заявляют, у них тоже есть собственное вооруженное ополчение, решающее в основном экономические задачи: совместно с бригадами Зинтана, о которых речь впереди, они контролируют потоки мигрантов, оружия, наркотиков и потребительских товаров, идущие из Феццана через горы Нафуса к средиземноморскому побережью Ливии. Интересно, однако, что с ополченцами Зинтана Халифа Хафтар тоже находит общий язык.

С монополией на насилие покончено

Полифония вооруженных группировок, ополчений, милиций, отстаивающих те или иные местнические интересы и не умеющих договариваться между собой, пресекла вызревание в постреволюционной Ливии нового властного ядра.

«Свержение прежнего режима оставило вакуум, который заполнялся среди прочего временными правительствами, революционерами, политическими партиями и неправительственными акторами, продвигавшими собственные повестки и не имевшими никаких навыков взаимодействия друг с другом»[24].

В данном отношении показателен опыт Триполитании, где в 2011—2013 годах оформились сразу несколько центров влияния, позволяющих себе не считаться с заседающими в Триполи революционными политиками и их вооруженными отрядами, тоже опирающихся на военную силу и нередко враждующих между собой. В этой роли выступили: а) третий по величине ливийский город Мисурата, население которого превышает 500 тысяч человек; б) примыкающий к границе с Тунисом горный массив Нафуса, в котором расположен имеющий выраженную специфику город Зинтан, а также проживает полумиллионное национальное меньшинство ливийских берберов (амазигов); в) находящийся между Триполи и Бенгази портовый город Сирт. В каждом из перечисленных мест сложилось свое ядро вооруженных акторов, активно применявших насилие для продвижения собственных интересов. Сирт, впрочем, в последнее время свое самостоятельное значение утратил, поскольку обосновавшийся здесь единственный в Ливии оплот «Исламского государства» к настоящему моменту полностью уничтожен объединенными усилиями прочих ливийских формирований и международных игроков.

Военный совет Мисураты, который, по некоторым данным, сейчас имеет в своем распоряжении шесть—восемь тысяч дружинников, был сформирован в ходе осады этого стратегически важного города войсками Каддафи. В ходе жестоких боев за обладание находящимся здесь глубоководным портом — главным центром внешней и внутренней торговли и, соответственно, важнейшим экономическим активом — гражданское и военное руководство города явило такой уровень боевой сплоченности и политической целеустремленности, какого не сумело продемонстрировать никакое другое местное ливийское ополчение. В разгар противостояния в 2011—2012 годах в бригадах Мисураты состояли 30 тысяч бойцов, принадлежавших к 200 различным минигруппировкам; это означает, что здешние вооруженные формирования, несмотря на нынешнее снижение численности, сохраняют большой мобилизационный потенциал[25]. Из-за того, что город избрали своей базой ливийские «Братья-мусульмане», его военно-политические структуры получают помощь от Катара и Турции — традиционных спонсоров этой организации. Это, соответственно, означает, что местные ополченцы считают своим главным противником Хафтара с его Ливийской национальной армией, у которого, как отмечалось выше, совсем иные спонсоры. Наконец, уместно добавить, что именно Военный совет Мисураты сыграл наиболее заметную роль в семимесячных уличных боях 2016 года за освобождение Сирта от «Исламского государства», потеряв 700 бойцов убитыми и 3200 ранеными[26].

Правда, боевой дух местной армии имеет и оборотную сторону: во время боев с подразделениями Джамахирии и в ходе освобождения Триполи ополченцы из Мисураты отличились необычайной жестокостью, в массовом порядке пытая и расстреливая бывших лоялистов. Широкую известность приобрели и коллективные репрессии, которым они подвергли расположенный в 35 километрах южнее Мисураты город Таверга. 42 тысячи его жителей без учета пола и возраста были изгнаны из своих домов после того, как Военный совет Мисураты обвинил их племенную группу в пособничестве войскам Каддафи во время восстания, а также в массовых изнасилованиях женщин из семей повстанцев. Стоит отметить, что для мусульманской страны последнее обвинение беспрецедентно: по словам Салаха аль-Маргани, министра юстиции Ливии в 2012—2014 годах, «ливийская правовая система знает, как работать с индивидуальными случаями изнасилования, но она бессильна там, где один город обвиняет в массовых изнасилованиях другой город»[27]. Сегодня город Таверга абсолютно опустошен, а его жилая, коммерческая и производственная инфраструктура подвергается систематическому и целенаправленному разрушению, делающему возвращение жителей в родные места невозможным. Эти гонения, кстати, стали проявлением нередкой для Ливии межплеменной или даже расовой неприязни: Таверга традиционно населена темнокожими ливийцами, предки которых были выходцами из глубинных районов Африки, в то время как в Мисурате преобладают светлокожие потомки арабов, турок и черкесов, причем считается, что в давние времена первые находились в рабстве у вторых.

После падения Каддафи возвысившейся в Триполитании Мисурате бросил вызов небольшой — около 20 тысяч жителей — город Зинтан, находящийся в горах Нафуса. Два преимущества этого горного массива — относительная изоляция, обеспечившая региону спокойствие даже в период наиболее острой фазы войны, и непосредственный выход к границам с Тунисом, Алжиром и Нигером — позволили области Нафуса стать самостоятельным центром влияния. Более уместно, впрочем, множественное число, поскольку общины, проживающие в этом горном массиве, различаются не только по политическим, но также по религиозным и этническим критериям. Если окрестности Зинтана, населенные суннитами, при Каддафи считались оплотом лоялистских настроений, то компактно обосновавшееся в горах берберское меньшинство (амазиги), напротив, в годы Джамахирии подвергалось гонениям. Ливийские берберы исповедуют ибадизм — направление в исламе, заметно отличающееся и от суннизма, и от шиизма. Они с самого начала с трудом вписывались в унифицирующий религиозно-националистический нарратив, продвигаемый «молодыми офицерами» после революции 1969 года, постоянно испытывая давление со стороны правительства. В отличие от нотаблей Зинтана, среди вождей амазигов не было сомнений в том, поддерживать ли восстание против Каддафи.

Впрочем, если Зинтан и колебался, то не слишком долго. Каддафи с почтением относился к этому городу, поскольку местные уроженцы годами пополняли его офицерский корпус, а здешними рекрутами комплектовали элитные войска режима. Однако, когда представители Джамахирии попытались привлечь Зинтан к подавлению восстания 2011 года, они не встретили поддержки. Вместо этого руководители города учредили Военный совет Зинтана, формирования которого, во-первых, не позволили войскам Каддафи взять горы Нафуса под свой контроль, а во-вторых, не допустили их к границе с Тунисом, имеющей стратегическое значение для противоборствующих сторон. При этом Зинтан отказался передать свое ополчение под начало так же воевавшего с диктатором Национального переходного совета, основанного в Триполи. Бригады Зинтана участвовали в освобождении ливийской столицы, где прославились тягой к мародерству и грабежам. Вместе с тем их боеспособность и плотные связи с бывшими спецслужбами Каддафи позволили Военному совету Зинтана на первых порах взять под контроль аэропорт Триполи (правда, ненадолго) и, что еще важнее, главные нефтяные месторождения юго-западной Ливии (Элефант и Шарара). Важным «козырем» в политическом торге, который Зинтан вел с Национальным переходным советом, оказался плененный его ополченцами сын Каддафи Саиф аль-Ислам, который несколько лет содержался в местной тюрьме, а в 2015 году был отпущен на свободу. В настоящее время бригады Зинтана, составляющие от трех до шести тысяч бойцов, выступают важным союзником Ливийской национальной армии маршала Хафтара в западной части страны.

Что касается ливийских берберов, численность которых составляет около полумиллиона человек, то сформированный ими в дни восстания Верховный совет амазигов опирается на шеститысячную милицию и защищает в первую очередь безопасность этого национального и религиозного меньшинства. Его главными программными лозунгами остаются прекращение политики «арабизации», обеспечение берберам языкового равноправия и предоставление им гарантий участия в предстоящей разработке национальной конституции. Протестуя против низкой, по их мнению, квоты для этнических меньшинств, установленной в ходе прошедшего в феврале 2014 года избрания Конституционной ассамблеи, общины берберов почти полностью бойкотировали голосование. Они неоднократно и настойчиво выражали недовольство временной Конституционной декларацией 2011 года из-за того, что этот документ, как и во времена Каддафи, не уделяет должного внимания лингвистическому равноправию для национальных меньшинств[28]. Амазигов Ливии довольно активно поддерживают единоверцы из аравийского султаната Оман, где ибадиды составляют около половины населения.

Трехцветное полотно

Конечно, на события последних лет, а также на взаимоотношения трех частей арабского государства между собой повлиял предшествующий политический опыт. После обретения в 1951 году независимости Ливия стала федеративной монархией, состоявшей из трех субъектов, обладавших широкой автономией. Подобный проект, однако, был вынужденным: в глазах местных политических брокеров все остальные варианты были еще хуже. И само учреждение монархии, и провозглашение федерации рассматривались ими в качестве компромиссов, на которые приходилось идти ради того, чтобы избежать новой колониальной опеки. Между тем шансы на такой исход действительно были велики. После изгнания в 1943 году итальянских оккупантов Ливия перешла под контроль двух военных администраций, британской и французской, причем Париж и Лондон поначалу не предполагали запросто расставаться с новыми территориями. Предвосхищая рассмотрение вопроса о будущей судьбе Ливии в ООН, намеченное на сентябрь 1948 года, державы-победительницы выступили с так называемым «планом Бевина—Сфорца», согласно которому бывшие итальянские владения предстояло передать в доверительное управление европейским державам. Согласно плану, на десять лет Великобритания должна была получить Киренаику, Франции отходил Феццан (французы мечтали присоединить его к Французской Экваториальной Африке), а Италии, ставшей к тому моменту республикой, вновь доставалась Триполитания (на ее территории после войны оставались около 40 тысяч итальянских переселенцев). Однако мощное недовольство ливийских нотаблей, а также бурные протесты СССР заставили ООН отказаться от предложенного европейцами сценария. В ноябре 1949 года Генеральная Ассамблея приняла решение о том, что Ливия должна получить независимость до 1 января 1952 года.

Несмотря на неудовлетворенные колониальные аппетиты, европейцы (и американцы) приняли самое деятельное участие в оформлении на карте мира нового политического образования. Как пишет специалист по ливийской истории: «Соединенное королевство Ливия изначально было случайным государством: великие державы создавали его в собственных интересах, а местные провинции лишь одобрили это начинание, опасаясь иных, менее приятных, альтернатив»[29]. Разумеется, запас прочности у этой искусственной конструкции изначально был невелик. Во-первых, к моменту провозглашения независимости страна была не просто нищей, а запредельно нищей: среднедушевой доход ливийца в начале 1950-х равнялся 25 долларам в год(!), детская смертность была на уровне 40%, а неграмотные составляли 94% населения[30]. Понятно, что, когда львиная доля национального дохода обеспечивается за счет сдачи бронетанкового металлолома времен Второй мировой войны и арендной платы за две военные базы НАТО, трудно ожидать федералистского процветания. Во-вторых, новоявленный монарх и глава ордена Сенусийя Идрис I ас-Сенуси не стремился к возлагаемой на него ноше: эмир Киренаики был скромным исламским книжником, всегда тяготившимся государственными обязанностями — он не позволил разместить свой портрет на новых банкнотах и назвать своим именем аэропорт в Триполи и до конца жизни мыслил клановыми, племенными или в лучшем случае религиозными категориями. Современные представления о государственности были для него чуждыми. Всякое проявление политического разнообразия казалось королю и его окружению настораживающей нелепостью, что уже в 1952 году позволило им с легкостью распустить все ливийские политические партии, а в 1963-м упразднить сам федеративный проект.

Но главный недуг федерации заключался все-таки не в этом. Дело в том, что провинции, в начале 1950-х внезапно оказавшиеся в едином государстве, фундаментально не доверяли друг другу. В ходе разработки государственного проекта для будущей Ливии на федерализации особенно громко настаивали Киренаика и Феццан, опасавшиеся, что при унитарной схеме Триполитания подомнет их под себя. В самой Триполитании, напротив, федерализм не вызывал никакого энтузиазма[31]. Такие установки выглядят вполне понятными, если учесть, что к провозглашению независимости население Триполитании составляло 750 тысяч, Киренаики — 300 тысяч, а Феццана — 60 тысяч человек. В итоге в ходе конституционных дискуссий, предшествовавших образованию новоявленного союза, его будущие участники расходились почти во всем. Тем не менее под давлением международных кураторов договоренность была достигнута и конституционно оформлена: федерация родилась. Одной из ее особенностей стали широчайшие совместные полномочия центра и регионов, предоставлявшие провинциям богатый диапазон прав. Желая избежать ненужной политической ревности, в молодом государстве учредили сразу две столицы, обладавшие равным статусом: национальный парламент поочередно работал то в Триполи, то в Бенгази — главных городах Триполитании и Киренаики. Как и подобает любой федерации, в стране был создан двухпалатный парламент, состоявший из палаты представителей, где регионам отводилось число мест, пропорциональное населению (Триполитании — 35, Киренаике — 15, Феццану — 5), а также сената, в который каждый регион делегировал по восемь представителей. Разумеется, федеративное устройство благоприятствовало малонаселенным Киренаике и Феццану, которые в период монархии заметно укрепили свой политический потенциал.

Впрочем, почти сразу же на поверхность вышли и все пороки нового государственного устройства. Вплоть до упразднения федерации слабо связанные друг с другом центры власти постоянно конфликтовали по самым разным поводам, включая налогообложение, электоральную политику, экономические проекты. Управленческих структур было слишком много, поскольку функции федеральной бюрократии дублировались в регионах: фактически в стране одновременно функционировали четыре правительства — федеральное и три региональных, — каждое из которых имело собственного руководителя, легислатуру, кабинет министров и набор административных служб. Неудивительно, что по численности государственных служащих на душу населения небогатая королевская Ливия занимала одно из первых мест в мире. Так, в 1959 году в федеральном правительстве страны, население которой, уместно напомнить, составляло чуть больше миллиона человек, работали 1200 чиновников, а в Триполитании и Киренаике – шесть и четыре тысячи соответственно. На выплату заработной платы центральной и региональной бюрократии уходили 12% валового национального продукта[32].

Но в 1959 году в Ливии были открыты богатейшие месторождения нефти, и это все изменило. Всего за несколько лет страна стала четвертым в мире производителем углеводородного сырья. И почти сразу же выяснилось, что федерализм и нефть плохо согласуются друг с другом. Модернизация, ускорившаяся с началом нефтяного бума, требовала сосредоточения властных полномочий в одних руках — теперь нужно было упорядочить распределение сырьевой ренты. К федералистской схеме предъявлялись две основные претензии: во-первых, внезапно ставшее актуальным включение в экономический оборот все новых месторождений требовало долгих и трудных согласований с провинциальными властями; во-вторых, если бы доходы от нефти распределялись так, как это предписывала федералистская Конституция, то тогда разбогатевшие и окрепшие провинции могли бы позволять себе слишком многое — а это подрывало бы экономический курс центральных властей и, возможно, обернулось бы для них политическими вызовами. В итоге в 1963 году король Идрис преобразовал Ливию в унитарное государство, а федеративный опыт сделался предметом острой критики.

Что же касается наступившей в 1969-м эпохи Джамахирии, то она совсем не располагала к федералистским экспериментам: децентрализация надолго стала неактуальной, а прямые контакты между регионами жестко пресекались центром. Иначе говоря, если современная Ливия и вернется к федеративной модели, то это будет федерация нового типа: вместо политических амбиций региональных кланов движущим фактором ее образования станут их экономические интересы. Политика в новом государстве будет подчиняться экономике, а не наоборот. Таким образом, путь Ливии по-настоящему причудлив: если полвека назад обретение нефтяных богатств покончило с децентрализацией власти, то теперь та же самая нефть опять заставляет ливийцев рассредоточить власть. Причем зачастую этот процесс сопровождается реанимацией былого федералистского нарратива, облекаемого в форму славного исторического мифа: по крайней мере трехцветный флаг королевской Ливии был очень популярен среди инсургентов, свергавших Каддафи — особенно в Киренаике, хотя и не только.

Хаос и федерация

Таким образом, ливийцы сейчас вновь становятся федералистами, но как бы внепланово и невольно. На этот раз, в отличие от середины ХХ столетия, к переосмыслению природы собственной государственности их подталкивают не иностранные державы, но запросы самой ливийской жизни. Основным фактором, стимулирующим этот процесс, выступает неоспоримый военно-политический факт: ни одна из вооруженных группировок, действующих в Ливии, неспособна взять под монопольный контроль углеводородные богатства страны. Причем новый раунд гражданской войны, открывшийся в 2014 году и расколовший страну на две коалиции — «Ливийское достоинство» и «Ливийскую зарю», — в указанном отношении ничего не изменил. Констатация пата важна еще и потому, что в Ливии, в отличие от Сирии или Ирака, топливно-энергетическая инфраструктура практически не была разрушена, несмотря на долгие годы внутреннего противостояния и внешней интервенции, и в периоды мирных интерлюдий незамедлительно включалась в работу, принося ее обладателям немалые средства[33]. Безусловно, в каждом конкретном случае ливийские нефтегазовые объекты кто-то контролирует — но ключевая деталь в том, что подобных контролеров слишком много: у одних группировок в руках добыча сырья, у других — переработка, у третьих — доставка. Полный же цикл пока недоступен никому, поскольку противоборствующим сторонам не хватает сил, чтобы заполучить всю производственную цепочку целиком. Именно это создает предпосылки для действенной сделки, федеративной по своей природе, которая, по-видимому, в конце концов и будет заключена вопреки пестрому и многочисленному составу ее участников. Изучая опыт федеративного строительства в США, американский историк Чарльз Бирд в начале XX века выдвинул гипотезу, что склонность политиков к федеративным решениям подогревается в первую очередь экономическими предпосылками — более конкретно: желанием всех вовлеченных сторон стать богаче[34]. На протяжении минувшего столетия эта точка зрения не раз критиковалась[35], но нынешний ливийский опыт, похоже, вновь свидетельствует в ее пользу.

Как отмечалось выше, в настоящее время доступ к нефтегазовой инфраструктуре Ливии делят между собой несколько военно-политических группировок, сосредоточенных в разных регионах страны или же действующих на всей ее территории и состоящих в весьма сложных отношениях друг с другом. Все они так или иначе имеют свою долю в нефтегазовом секторе, причем некоторые, пользуясь влиянием лишь в одном регионе или даже городе, способны тем не менее заявлять о себе на общенациональном уровне — благодаря контролю хотя бы над кусочком трубопровода, проходящего через их земли. Среди них есть малые и большие — скажем, численность «штыков» Ливийской национальной армии превышает количество бойцов Верховного совета амазигов в три раза, — но количественные показатели, как в настоящей федерации, не являются критерием политической мощи того или иного объединения, поскольку все зависят друг от друга.

Кроме того, бесспорное на первый взгляд территориальное и численное превосходство Ливийской национальной армии не должно вводить в заблуждение. Ее внутренний состав настолько разнороден — от иностранных наемников до умеренных исламистов, — что практически не вызывает сомнений исключительно ситуативный характер этого военно-политического союза. Несмотря на распространенное мнение об исключительно светском характере ЛНА, до трети ее состава составляют боевики различных исламистских группировок, связанных с Саудовской Аравией. По большей части это последователи саудовского богослова Раби аль-Мадхали, в 2016 году издавшего фетву о необходимости поддержки Халифы Хафтара. Их альянс с Ливийской национальной армией обусловлен в первую очередь неразрешимыми противоречиями с идейными конкурентами в лице «Братьев-мусульман» и иных сторонников политического ислама, поддерживающих Правительство национального согласия. Разумеется, как справедливо отмечают наблюдатели, «наличие отрядов салафитов в одном лагере с ЛНА подрывает репутацию Хафтара как бескомпромиссного борца с джихадистами»[36]. Еще одно обстоятельство, играющее не в пользу Хафтара, — иностранные наемники, представленные в его частях такими группировками, как Суданская освободительная армия или Фронт перемен и согласия в Чаде[37]. К слову, именно они сыграли важную роль в военных операциях по захвату и удержанию некоторых ключевых нефтяных месторождений. Иначе говоря, любая фракция Ливийской национальной армии не постесняется сменить союзников, если только это покажется более выгодным. В сущности это колосс на глиняных ногах. Хотя, разумеется, нельзя отрицать и того, что фигура «объединителя нации», на лавры которого претендует маршал из Бенгази, остро востребована ливийским обществом, изнуренным многолетней и безысходной войной. «Если бы Хафтара не существовало, ливийцам пришлось бы его выдумать, — пишет один из исследователей. — Для страны, находящейся в таком разброде, его появление не выглядит странным. Удивительно лишь то, что он или кто-то, подобный ему, не появился значительно раньше»[38].

Наконец, уместно снова подчеркнуть, что отсутствие в нынешнем ливийском размежевании какой-либо идеологической составляющей потенциально облегчает задачи федеративного строительства. В Ливии, в отличие от некоторых других арабских стран, так же затронутых «арабской весной», в процессе торга, который обычно предшествует образованию федерации, антагонизм идейных или религиозных установок не будет фигурировать вовсе, а это сведет распределение компетенций и полномочий к сугубо техническим аспектам. Такая диспозиция благоприятствует заключению федеративного договора, делая его в первую очередь экономически целесообразным и вынося за скобки улаживание идейных конфликтов. Иначе говоря, федерация в Ливии, несмотря на торжествующий сегодня хаос, представляется более близким к реализации проектом, чем, например, федерализация Сирии или Йемена. Кстати, учитывая отторжение, с которым к подобным проектам относятся некоторые солидные политические игроки, федеративное переустройство можно проводить не напрямую, лобовым порядком, а косвенно, облекая его в формы децентрализации. По наблюдениям ученого, изучающего процесс государственного строительства в постреволюционной Ливии, федерализм и децентрализация в ливийском конституционном дискурсе не равнозначны: если требование децентрализации означает перенос части столичных учреждений и государственных корпораций из Триполи в другие города, то лозунг федерализма символизирует предоставление более широкой самостоятельности историческим регионам[39]. Понятно, что о первом договориться значительно легче, чем о втором, но согласие на запуск децентрализации с большой вероятностью повлечет за собой и начало федерализации.

Что может помешать Ливии договориться об условиях рассредоточения власти? В первую очередь внешнее вмешательство. Если кто-то из участников ливийской игры, надеясь склонить чашу весов на свою сторону, попытается явным образом, как в 2011 году, вовлечь в конфликт союзников извне, то это нарушит устоявшийся шаткий баланс и с новой силой разожжет гражданскую смуту. В таких условиях появление на ливийской территории регулярных формирований или частных военных компаний третьих стран не может не настораживать. Начиная с 2015 года, когда Ливийская национальная армия начала получать из Египта устаревшее российское оружие, ее представители подчеркивали колоссальную роль этих поставок для упрочения позиций ЛНА в Киренаике в частности и потенциала «Ливийского достоинства» в целом[40]. Но о прямой вовлеченности Российской Федерации в гражданское противостояние речь все же не шла, несмотря на реверансы Москвы в адрес Хафтара. В последнее время, однако, все чаще появляется информация о военных специалистах из России, которые либо собираются в Ливию, либо уже там находятся[41]. Разумеется, Москву можно понять: вакуум власти в сочетании с богатствами арабской страны создают манящие возможности — тем более, что попытки закрепиться на этом участке Африки, обзаведясь там полноценной военно-морской базой, предпринимались нашей страной и ранее; как известно, после завершения Второй мировой войны Советский Союз безуспешно пытался участвовать в дележе итальянского колониального наследства и просил международное сообщество передать ему мандат на управление частью ливийской территории. Тем не менее исторические прецеденты не могут быть вескими аргументами для текущей политики, особенно если учесть, в какие опасные дебри они способны порой завести.

Разумеется, потенциальное российское вмешательство не автономный фактор, а возможность его активации будет определяться не только внутрироссийскими, но и сторонними обстоятельствами. В частности, многое будет зависеть от миротворческих усилий, предпринимаемых в Ливии странами Европейского союза и НАТО. Их ливийская политика, однако, пока характеризуется несогласованностью и разобщенностью: например, оживившаяся в последнее время активность Италии, вспомнившей о своем долге бывшей метрополии, вызывает настороженность, а то и раздражение у некоторых ее соседей. Между тем, учитывая весьма теплые связи, установившиеся между популистами из Рима и Кремля, обе стороны могут — теоретически — играть на ливийском поле скоординированно. Впрочем, насколько сложным и предсказуемым окажется ливийский пасьянс, покажет только будущее.

***

Пока этот текст готовился к печати, Ливийская национальная армия маршала Хафтара начала масштабное наступление на Триполи. Однако, как и прогнозировалось в нашей статье, очередная попытка монополизировать политическую власть в Ливии, судя по всему, оказалась безуспешной.

[1] Со стороны Леонида Исаева исследование выполнено в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2019 году при поддержке гранта РНФ № 18-18-00254.

[2] Pickard D. Decentralization in Libya // Atlantic Council. 2013. October 1 (www.atlanticcouncil.org/blogs/menasource/decentralization-in-libya).

[3] Libya Remains a Battleground Eight Years after Gaddafi Revolt // Al Jazeera. 2019. February 17 (www.aljazeera.com/news/middleeast/2019/02/libya-remains-battleground-years-gaddafi-revolt-1902170625….

[4] Empowered Decentralization: A City-Based Strategy for Rebuilding Libya. Washington, D.C.: The Brookings Institution, 2019. P. 3 (www.brookings.edu/wp-content/uploads/2019/02/FP_20190213_libya.pdf).

[5] См.: Erdağ R. Libya in the Arab Spring: From Revolution to Insecurity.New York: Palgrave Macmillan, 2017. P. 26.

[6] См., например: El-Gamaty G. How Can Libya Be Stabilized? // Al Jazeera. 2018. August 31 (www.aljazeera.com/indepth/opinion/libya-stabilised-180830151116488.html).

[7] Fraihat I. Unfinished Revolutions: Yemen, Libya, and Tunisia after Arab Spring. New Haven; London: Yale University Press, 2016. P. 26.

[8] Приводимые в настоящей статье данные о военном потенциале Ливийской национальной армии и других вооруженных группировок извлечены из целого ряда российских и зарубежных источников. См., в частности: Семенов К. Кому принадлежит Ливия? // Российский совет по международным делам. 2018. 9 ноября (http://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/komu-prinadlezhit-liviya/); Мустафин Р. Из «революционеров» — в мафиози: будущее Ливии сегодня определяет человек с ружьем // Независимое военное обозрение. 2018. 24 августа (http://nvo.ng.ru/wars/2018-08-24/1_1010_future.html); Empowered Decentralization…

[9] Mundy J. Libya. Cambridge: Polity Press, 2018. P. 178.

[10] См. программу данных о конфликтах, которую поддерживает Университет Упсалы (Швеция) (https://ucdp.uu.se/#/year/2017).

[11] Fraihat I. Op. cit. P. 33.

[12] Mundy J. Op. cit. P. 114.

[13] Подробнее об ордене и его социальной роли в Ливии см.: Vandewalle D. A History of Modern Libya. Cambridge: Cambridge University Press, 2012. P. 18—20.

[14] См.: Schnelzer N. Libya in the Arab Spring: The Constitutional Discourse since the Fall of Gaddafi. Wiesbaden: Springer VS, 2016. P. 75.

[15] Mundy J. Op. cit. P. 118.

[16] Vandewalle D. Op. cit. P. 27.

[17] Mundy J. Op. cit. P. 133.

[18] Подробнее о вооруженных формированиях, контролирующих сейчас ливийскую столицу, см.: Мустафин Р. Из «революционеров» — в мафиози…

[19] Fraihat I. Op. cit. P. 27.

[20] См.: Schnelzer N. Op. cit. P. 75.

[21] См.: Zurutuza K. Tebu Cultural Awakening: «We May Not Be Arabs, But We Are Libyans» // Al Jazeera. 2018. October 13 (www.aljazeera.com/news/2018/10/tebu-cultural-awakening-arabs-libyan-181011085101279.html).

[22] Мустафин Р. Столица и юг Ливии снова в огне // Независимая газета. 2019. 17 января (www.ng.ru/world/2019-01-17/6_7485_livia.html).

[23] Mundy J. Op. cit. P. 113.

[24] Fraihat I. Op. cit. P. 23.

[25] Mundy J. Op. cit. P. 101.

[26] Ibid. P. 196.

[27] Подробнее об этих репрессиях см.: Fraihat I. Op. cit. P. 33—37 (цит. по: P. 35—36); см. также: Libya: Militias Terrorizing Residents of «Loyalist» Town // Human Rights Watch. 2011. October 30 (www.hrw.org/news/2011/10/30/libya-militias-terrorizing-residents-loyalist-town).

[28] Abdelwahed M. Libya: Amazighs Demand Language Be Recognized in Constitution // Al Jazeera. 2018. May 25 (www.aljazeera.com/news/2018/05/libya-amazighs-demand-language-recognized-constitution-18052510503615….

[29] Vandewalle D. Op. cit. P. 40.

[30] Ibid. P. 42.

[31] Ibid. P. 46—47.

[32] Ibid. P. 42.

[33] См.: Erdağ R. Op. cit. P. 2.

[34] Beard C. An Economic Interpretation of the Constitution of the United States. New York: Macmillan, 1913.

[35] См., например: Riker W. Federalism: Origin, Operation, Significance.Boston; Toronto: Little, Brown and Company, 1964. P. 17—19.

[36] Мустафин Р. Из «революционеров» — в мафиози…

[37] Подробнее см.: Семенов К. Указ. соч.

[38] Fraihat I. Op. cit. P. 31.

[39] Schnelzer N. Op. cit. P. 71.

[40] См.: Mundy J. Op. cit. P. 198—201.

[41] См., например: ЧВК Вагнера нашли в Ливии // Лента.ру. 2019. 4 марта (https://lenta.ru/news/2019/03/04/chvk_livia/).

«Арабская весна» и ее итоги: религия и политика

Валери Хоффман

Перевод с английского Екатерины Захаровой

Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 2, 2019

Перевод Екатерина Захарова

Валери Хоффман — специалист по современному исламу, профессор религиоведения Колледжа свободных наук Иллинойского университета (Урбана-Шампейн).

[стр. 38—59 бумажной версии номера] [1]

Принято считать, что ислам не предполагает обособления политического от религиозного. Хотя этот тезис по-прежнему вызывает полемику, исследователи продолжают настаивать, что природа взаимоотношений между политикой и исламом уникальна[2]. Действительно, было бы ошибкой утверждать, что именно мусульманство предопределяет политические реалии Ближнего Востока, но одновременно никаких сомнений не вызывает уверенность большинства жителей этого региона в том, что только учение пророка Мухаммеда способно обеспечить базис социальной справедливости и, следовательно, политической легитимности.

Требования людей, которые протестовали в государствах, охваченных «арабской весной», преимущественно не имели отношения к религии. Они выступали за демократию, свободу, человеческое достоинство и искоренение коррупции, не делая отсылок к религиозной проблематике. Первые очаги протестной активности появились в небольших тунисских городах Сиди-Боузид и Кассерин, где в основном проживает рабочий люд. Это были стихийные возмущения, спровоцированные дурным обращением с трудящимся человеком, издевательствами над ним и его беспросветным положением. В случае торговца фруктами Мохаммеда Буазизи отчаяние оказалось настолько велико, что 17 декабря 2010 года он совершил самосожжение. Тунисские блогеры, узнавшие об акциях протеста и жестоком обращении полиции с их участникам, были молодыми и образованными представителями среднего класса с секулярным мировоззрением. Они организовали акции в поддержку протестующих в столице Туниса, продемонстрировав тем самым солидарность с бедствующими рабочими южных регионов страны и резкое неприятие коррумпированного политического режима. Они настаивали на свободе и демократии, требуя смены власти. Последнее из этих желаний исполнилось 14 января 2011 года, когда президент Туниса Зин аль-Абедин Бен Али бежал из страны, а некоторые члены его правительства, попытавшиеся сделать то же самое, были арестованы.

«Арабская весна» и светские протесты

Неожиданный успех массовых демонстраций, во многом обусловленный нежеланием тунисских военных стрелять в народ, подстегнул аналогичную социально-демографическую группу египтян — молодых, образованных и технологически продвинутых — организовать протестные акции в Каире на площади Тахрир. В 2008 году молодежное движение «6 апреля» уже использовало Facebook для поддержки рабочих промышленного города Эль-Махалла-эль-Кубра, поднявшихся на забастовку под лозунгом повышения зарплаты. На протяжении многих лет власти Египта не справлялись с обеспечением выпускников университетов ранее обещанными им рабочими местами в бюджетной сфере. Подобная политика привела к тому, что уровень безработицы среди молодых египтян, получивших высшее образование, в десять раз превышал аналогичный показатель для той группы молодежи, которая подобного образования не имела[3]. В довершение всего неолиберальный экономический курс, реализуемый в Египте с середины 1970-х, когда президент Анвар Садат начал проводить политику «открытых дверей», привел к такому резкому скачку цен, что зарплаты на государственной службе больше не позволяли людям обеспечивать свои семьи. Многие были вынуждены искать себе вторую или даже третью работу.

В свою очередь низкий уровень оплаты труда полицейских оборачивался всепоглощающей продажностью, взяточничеством, рутинными пытками задержанных и общей безнаказанностью. В большинстве своем жертвами полицейского произвола становились исламисты, чья участь не слишком интересовала светскую молодежь. Но ситуация изменилась, когда 6 июня 2010 года в Александрии двое полицейских, задержав в Интернет-кафе молодого Халеда Саида, забили его до смерти в соседнем переулке[4]. Брату убитого удалось сфотографировать его изуродованное тело; снимок разошелся по Сети, подстегнув протестные акции против полицейского произвола. Ваиль Гоним, директор по маркетингу офиса «Google» в Дубае, создал в Facebook группу «Все мы Халед Саид». К январю 2011 года в нее вступили пять тысяч человек[5]. Тем не менее никто в Египте не ожидал каких-либо масштабных перемен — пока не пришел день, когда граждане Туниса изгнали своего президента Бен Али.

Начало египетских акций протеста было запланировано на 25 января 2011 года. Дата выбиралась неслучайно: это национальный День полиции, а демонстранты как раз намеревались выступить против полицейской жестокости и потребовать отставки министра внутренних дел Хабиба аль-Адли. Также они настаивали на отмене закона о чрезвычайном положении, на протяжении десятилетий позволявшего произвольно арестовывать людей, ограничивать их конституционные права и пресекать политическую деятельность общественных организаций. Если бы протестующие взывали только к собственной социально-демографической группе, то протест быстро бы выдохся. Но в бедных кварталах Каира услышали их лозунги, осуждавшие высокие цены, низкие зарплаты, безработицу и коррупцию, — и жители городских окраин тоже начали стекаться на площадь Тахрир. Полиция и силы безопасности ответили на протест с прежней жестокостью. Поэтому 28 января, в «день гнева», в центре города оказалось еще больше людей: здесь были мужчины и женщины, молодые и пожилые, бедные и состоятельные, образованные и неграмотные. Впервые среди них оказалось значительное число исламистов.

Поначалу, учитывая явно нерелигиозный характер протестных акций, лидеры крупнейшей исламистской организации Египта «Братья-мусульмане» отказались принять участие в демонстрации 25 января. Некоторые молодые «братья», которые все же пришли на площадь Тахрир, подчеркивали при этом, что находятся здесь как египтяне, ратующие за свободу и справедливость, но не как исламисты, поддерживающие создание исламского государства. Однако «в ответ на всеобщую мобилизацию простых египтян руководство “Братьев” изменило свою первоначальную позицию и вечером 27 января официально обратилось к членам организации с призывом действовать»[6]. Тем самым «Братья-мусульмане» поставили свои недюжинные организационные возможности и многочисленных сторонников на службу демократии. Без умения этой организации вести за собой людей протесты могли бы кончиться ничем.

Между тем патриарх Коптской православной церкви Шенуда III «официально выразил свою поддержку президенту Хосни Мубараку и его легитимному правлению, призывая представителей коптской общины бойкотировать манифестации»[7]. Тем не менее среди 11% населения Египта, совокупно принявших участие в акциях протеста, оказалось немало коптов. Поэтому 11 февраля 2011 года, когда президент Мубарак ушел в отставку, патриарх подготовил новое заявление, в котором говорилось, что «коптская церковь признает благое начинание благородных молодых египтян, “молодежи 25 января”, тех, кто совершил в Египте славную революцию, мучеников нации, проливших за нее свою бесценную кровь»[8].

В порыве стремления к единой цели протестующие всячески подчеркивали нераздельность мусульман и коптов Египта. В пятницу, 4 февраля, коптские демонстранты образовали на площади Тахрир живое кольцо, чтобы защитить совершавших пятничный намаз мусульман от полиции. А через день, в воскресенье, мусульмане ответили коптам таким же благородным жестом, дав им возможность отслужить на площади мессу. Вероятно, необыкновенное зрелище распятия, поднятого на площади в центре Каира, вызвало слезы радости у многих христиан, привыкших к запрету публичного использования христианских символов и иных проявлений христианской веры. Протестные акции стали ярчайшим свидетельством межконфессионального единства, воплощением которого также выступали красочные изображения, появившиеся на ранее пустующих стенах по всему Каиру. После того, как 11 февраля 2011 года военные заставили президента Мубарака уйти в отставку, в Египет из Катара после полувековой ссылки возвратился Юсуф аль-Кардави — видный член «Братьев-мусульман» и богослов, окончивший университет Аль-Азхар. Когда на следующий день после изгнания Мубарака у него спросили, должен ли теперь Египет начать жить по шариату, он ответил: «Сохранить свободу людей важнее, чем утвердить шариатские нормы»[9]. 18 февраля в пятничной проповеди на площади Тахрир аль-Кардави недвусмысленно адресовал свое послание как мусульманам, так и коптам[10], заявив, что на революционной площади межконфессиональным розням пришел конец[11].

Единственным восстанием «арабской весны», в ходе которого восторжествовал религиозный раскол, стали беспорядки в небольшом островном государстве Бахрейн, где суннитская монархия угнетает шиитов, составляющих большинство населения. Первоначально шииты протестовали бок о бок с суннитами, тоже требуя демократических реформ, свободы самовыражения и ликвидации коррупции — того же, на чем настаивали люди, вышедшие на улицы в других арабских странах. Как справедливо отмечают Лин Нойхед и Алекс Уоррен:

«Недовольство граждан Бахрейна не имело связи с религией — в его основе лежали предъявляемые правящей династии Аль Халифа повсеместные требования ограничить полноту власти в пользу народа, наделить реальными полномочиями избираемый парламент, повысить прозрачность управленческих практик и положить конец дискриминации. Но уже к концу года общественные разногласия начали выливаться в религиозные формы. […] Сунниты, которые в начале 2011 года считали, что реформы помогут снять политическую напряженность, к концу года уже были уверены, что шиитов удовлетворит только свержение монархии. В свою очередь шииты, которые на заре протестов полагали, что мирных реформ будет достаточно, к концу года были твердо убеждены: семья Аль Халифа должна уйти»[12].

По мысли тех же авторов, несмотря на жесткий отпор, который встретили протестующие, в Бахрейне все же удалось избежать вооруженного конфликта, поскольку люди выходили на улицы без оружия[13]. В отличие от Ливии и Сирии, где Катар и Саудовская Аравия вооружали повстанческие группировки, в Бахрейне та же Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты помогли правительству подавить народное возмущение.

Возможно, обострение конфликтов и разногласий религиозного толка было неизбежным следствием народных волнений на Ближнем Востоке. Но причина этого кроется отнюдь не в безусловной вражде между суннитами и шиитами или мусульманами и христианами. Диктаторы и прежние владыки региона предупреждали мировое сообщество, что, если они потеряют власть, бразды правления перейдут к исламистам. Особенно чутко отнеслись к этому предупреждению Соединенные Штаты. Президент Барак Обама отнюдь не спешил поддержать борцов за демократию в арабском мире. Эти опасения не были беспочвенными: в странах, где инакомыслие подавлялось, просто не было политических партий, способных вырвать власть у диктаторов, вцепившихся в нее мертвой хваткой, — и поэтому представители сильной и организованной политической оппозиции собирались не в стенах парламентов, а в мечетях. «Братья-мусульмане», будучи старейшей, наиболее крупной и слаженно работающей исламистской организацией региона, создали родственные по духу группы по всему суннитскому Ближнему Востоку. В Египте действовал запрет на создание политических партий по религиозному принципу, но в эпоху Мубарака «Братья-мусульмане» присоединялись к другим политическим партиям и благодаря этому получали места в парламенте. Именно им обязаны своим появлением «Партия справедливости и развития» в Марокко и «Фронт исламского действия» в Иордании. Обе партии добивались некоторых электоральных успехов в пределах, определяемых дозволением монархов этих государств. Партия «Аль-Ислах» в Йемене стала самой видной оппозиционной силой, выступившей против президента страны Али Абдаллы Салеха. Но первого электорального успеха ближневосточные исламисты добились на выборах в Турции — единственной стране региона, государственность которой построена на сугубо секулярной основе. Турецкая «Партия справедливости и развития» пришла к власти в 2002 году и остается у руля по сей день. Администрация президента Джорджа Буша-младшего приняла в свое время специальную программу, нацеленную на продвижение демократии, но победа движения ХАМАС на парламентских выборах в Палестине в 2006 году показала, насколько уязвим демократический процесс, если поддерживающие его либеральные ценности отсутствуют.

30 января 2011 года после почти 23-летнего изгнания в Тунис возвратился Рашид аль-Ганнуши — лидер «Партии возрождения» («Ан-Нахда»), созданной в 1989 году Тунисским исламистским движением и долгое время подвергавшейся репрессиям со стороны властей. Первые после начала «арабской весны» выборы состоялись в Тунисе 23 октября 2011 года. На них определялся состав Национальной конституционной ассамблеи, членам которой предстояло разработать текст новой Конституции. Как и ожидалось, «Партия возрождения» получила большинство мест. Вместе с тем секулярная традиция Туниса подтвердила свою силу: так, устремления изменить правовой статус женщин, гарантированный им Кодексом гражданского состояния 1956 года, или же попытки рассуждать о них как о «дополнении» мужчины в ущерб принципу равноправия были решительно пресечены. Однако это не смогло предотвратить убийства двух виднейших светских политиков, произошедшего в 2013 году и совершенного, по-видимому, салафитами.

«Арабская весна» и религиозные конфликты

Учитывая вышесказанное, внезапное появление салафитов на улицах Туниса стало шоком. Сам вид длиннобородых мужчин в просторных одеждах и женщин в платьях до земли, прячущих свои волосы и лица, каких нередко можно увидеть в Египте или других ближневосточных странах, рядовым тунисцам, особенно из среднего класса, напоминал о далеком прошлом — о временах, когда и в их стране люди появлялись на улицах в традиционных сафсари. «Салафизм» означает сохранение древних мусульманских устоев жизни, а сам термин происходит от слова «салаф», которым обозначали относительно либеральное и модернистское реформаторское движение под началом Мухаммеда Абдуха (1849—1905) и Рашида Риды (1865—1935). Эти люди хотели возродить динамизм, присущий молодому исламу, не воспроизводя при этом образ жизни и обыкновения первых мусульман. В наше время, однако, салафитами стали называть наиболее косных сторонников буквального толкования священных текстов; их лучше было бы именовать исламскими фундаменталистами, поскольку они хотят возродить ислам в его первозданном виде и следовать буквальным трактовкам шариата. Салафиты заставили содрогнуться светскую интеллигенцию Туниса, выступив с требованием создания исламского государства под черным флагом «Аль-Каиды». После революции они разрушали гробницы марабутов[14] — исламских святых, мужчин и женщин, — почитание которых было неотъемлемой частью местной культуры. В мусульманском мире принято преклоняться перед избранными «друзьями» Бога. Их могилы притягивают паломников, которые надеются получить Божье благословение, соприкоснувшись с их добродетельностью и святостью. Ибн Таймия Дамасский (1265—1328) считал подобные практики идолопоклонством, но популярность святых была настолько велика, а основанные ими суфийские ордена настолько сильны, что на закате жизни этот богослов оказался в тюрьме. Лучшим доказательством его идейного поражения стало то, что после смерти его могила на суфийском кладбище сама сделалась местом массового паломничества — несмотря на все его выпады против таких практик. Но в XVIII веке учение Ибн Таймии было с живостью воспринято воинственным движением ваххабитов, идеология которых составила фундамент трех последовательно сменявших друг друга государств саудитов, включая и нынешнее Королевство Саудовская Аравия, основанное в 1932 году. Саудовцы тоже уничтожали гробницы и другие религиозные святыни, а салафиты распространили эту практику по всему исламскому миру. Уход диктаторов Ирака, Туниса, Египта и Ливии развязал салафитам руки, и они начали крушить памятники культуры, оскорблявшие их представления об «истинном» исламе, причем их агрессивные действия почти не встречали сопротивления. Высокопоставленные религиозные деятели Египта, шейх университета Аль-Азхар и великий муфтий — оба состоят в суфийских орденах, — гневно реагировали на разрушение салафитами суфийских святынь[15]. Надо сказать, что суфийские ордена, которые играют заметную роль в египетской культуре, долгое время оставались в стороне от политики. Однако, отзываясь на салафитский натиск, некоторые последователи суфизма объявили о создании новых политических партий[16] — в большинстве своем, впрочем, так и не проявивших себя[17].

В Египте за акциями протеста последовали многочисленные нападения на коптские церкви. Высший совет вооруженных сил, взявший власть после отставки президента Мубарака, отказался предпринять какие-либо меры для защиты христианских храмов и прекращения насилия. Напротив, 11 октября 2011 года военные крайне жестоко подавили акцию протеста коптов у здания телецентра в каирском квартале Масперо, направляя бронетехнику прямо в собравшуюся толпу, из-за чего многие люди погибли под гусеницами танков. В тот день 27 протестующих были убиты и 329 ранены. В телеобращении Совета говорилось, что копты сами атаковали военных, а народ Египта призывался на защиту собственной армии. Некоторые мусульмане с готовностью откликнулись на призыв генералов — и число жертв среди беззащитных протестующих еще более возросло. Появлялись многочисленные сообщения о том, что военные не пускают к пострадавшим медиков. Межконфессиональное единение, сложившееся в дни протестов, теперь целенаправленно разрушалось[18]. Неделю спустя после событий в Масперо христиане и мусульмане собрались на мосту Каср-эль-Нил почтить память погибших, безмолвно протестуя против грубого попрания справедливости военными.

Первоначально «Братья-мусульмане» пытались успокоить тех, кто опасался исламистского переворота: они заявляли, что не собираются создавать политическую партию или выдвигать кандидата на президентских выборах. Но со временем оба эти заявления оказались опровергнутыми: они учредили партию «Свобода и справедливость» и начали выдвигать кандидатов на выборные должности. Египетские салафиты, которые традиционно отказывались участвовать в электоральной политике, тоже изменили тактику. В Египте появились несколько салафитских партий, самой заметной из которых стала «Аль-Нур». Их успех, как и сокрушительное поражение секулярных партий в первом туре парламентских выборов, повергли в шок светских активистов, в свое время инициировавших восстание 25 января. В ходе президентских выборов, состоявшихся весной 2012 года, во второй тур вышли генерал, ранее занимавший пост премьер-министра в правительстве Мубарака, и Мухаммед Мурси, кандидат от «Свободы и справедливости». Выбирая между представителем старого режима и ставленником «Братьев-мусульман», египтяне отдали свои голоса Мурси, посчитав такой исход меньшим из зол. В моральном отношении «Братья» заметно превосходили политиков, связанных с правлением Мубарака или Высшим советом вооруженных сил, перенявшим у старого режима прежние коррупционные практики. Таким образом, военные уступили пост президента своему давнему врагу — «Братьям-мусульманам», но при этом армия по-прежнему оставалась мощной политической силой.

Президентство Мурси оказалось неэффективным, и он утратил народную поддержку. Несмотря на то, что в ходе голосования его поддержали менее 52% избирателей, он решил, что победа предоставляет ему абсолютную свободу рук, и не видел необходимости искать союза с другими политическими силами. Ему не хватило решимости попытаться навязать неоднородному и многочисленному населению Египта нормы шариата, но зато он быстро растратил репутационный капитал, который «Братья-мусульмане» успели аккумулировать, поддержав революцию и занимаясь благотворительностью. Большие сегменты электората от него просто отвернулись. Между тем нападения на церкви не прекращались, и это заставило патриарха коптской церкви Феодора (Тавадроса) II публично выступить с осуждением правительства, что для Египта было весьма необычным явлением[19].

В период президентства Мурси все громче звучали обличительные и ненавистнические речи в адрес шиитов. Своим присутствием на выступлении салафитского лидера 15 июня 2013 года, в котором последний назвал шиитов «неверными, достойными смерти», президент Мурси молчаливо одобрил подобную агрессивную риторику. На следующий день в Гизе были убиты четверо шиитов[20]. 21 июля 2016 года организация «Египетская инициатива в области прав человека» опубликовала доклад, в котором сообщалось о семидесяти случаях нападений на шиитов в период с января 2011-го по май 2016 года[21]. Шииты, доля которых в населении Египта настолько мала, что не учитывается статистикой, неожиданно оказались в крайне опасном и уязвимом положении.

Вопреки здравому смыслу население Египта, несомненно, ожидало, что первый президент страны, избранный на честных и свободных выборах, изменит жизнь к лучшему. Но самонадеянность Мурси и его нежелание вступать в союзы с не-исламистами послужили причинами новых народных волнений. Министр обороны Египта, генерал Абд аль-Фаттах ас-Сиси, публично предупредил, что разворачивающийся конфликт «может привести к крушению государства». Это было заявление из разряда тех, которые делают военные, намеревающиеся совершить государственный переворот[22]. Сегодня уже известно, что именно армия была истинным организатором сбора подписей в поддержку досрочных президентских выборов, инициированного движением «Таммаруд»[23]. Политические маневры Мурси были настолько неуклюжими, что он заставил отвернуться от себя даже других исламистов. Салафиты, например, с ликованием приветствовали военный переворот 3 июля 2013 года. Мурси был отстранен от власти, а «Братья-мусульмане» признаны террористической организацией, членство в которой стало уголовно наказуемым деянием. Тысячи исламистов — и прочих политических активистов — были арестованы, а сотни из них приговорены к смерти.

Итак, непосредственным выгодоприобретателем от революционных беспорядков в Тунисе, Египте и Марокко стали исламисты. Однако после переворота, произведенного египетскими военными, сторонники тунисской «Партии возрождения» начали всерьез опасаться, что и их ждет та же участь. Эти страхи, а также волна возмущения, поднявшаяся в стране после убийства светских политиков, подтолкнули эту исламистскую партию к проведению досрочных выборов, на которых победу одержала коалиция светских политических сил «Голос Туниса» («Nidaa Tounès»)[24].

Исключением из правила стала Ливия: «арабская весна» в этом государстве не принесла исламистам легкой победы. Каддафи пришел к власти в 1969 году в результате военного переворота. Продвигаемая им оригинальная трактовка ислама и его политическая философия были изложены в «Зеленой книге», которая, подобно «Маленькой красной книжице» Мао Цзэдуна, была написана «простым и ясным языком, изобилующим легко запоминающимися лозунгами»[25]. Ливийские школьники должны были заучивать выдержки из «Зеленой книги» и читать их вслух нараспев — точно так же, как в других мусульманских странах заучивают и декламируют строки из Корана[26]. Каддафи распустил все имевшиеся в стране политические и деловые организации, перевел предприятия в совместную собственность рабочих и служащих и передал их под управление народных комитетов. Себя он наделил множеством титулов, среди которых были «братский вождь и руководитель революции» и «царь царей Африки». Вечный ужас и фактическое рабство, терзавшие граждан Ливии под гнетом страдающего мегаломанией, крайней жестокостью и беспредельным гедонизмом диктатора, ярко описаны в шокирующей книге французской журналистки Анник Кожан «Гарем Каддафи»[27]. Свидетельством того, насколько сильно ливийцы ненавидели своего вождя, стала жуткая уличная расправа над ним. Навязываемая им идеология так и не прижилась: после свержения диктатора в Ливии не осталось никого, кто был бы готов сказать о нем доброе слово.

С одной стороны, несмотря на глубокий консерватизм ливийского общества, после краха диктатуры исламистам не удалось прийти к власти электоральным путем. Но, с другой стороны, в Ливии не оказалось политической силы, которая была бы достаточно мощной для того, чтобы взять под контроль всю территорию страны. Многочисленные вооруженные ополчения вступали в стычки друг с другом прямо на улицах крупнейших городов. За четыре беспокойных года в стране семь раз менялся глава правительства, а один из премьер-министров в октябре 2013 года был даже ненадолго похищен. Переходное правительство было вынуждено покинуть Триполи в августе 2014 года, когда столицу захватили ополченцы из Мисураты, учредившие собственный кабинет министров и собственный парламент. 11 сентября 2012 года в Бенгази, где годом ранее началось восстание против Каддафи, группа боевиков-салафитов напала на консульство США, убив американского посла в Ливии Джона Кристофера Стивенса и еще троих американцев. Некоторые области на востоке страны оказались под полным контролем исламистов. После того, как правительство «Братьев-мусульман» в Египте было свергнуто армией, боевики из «Исламского государства» начали расправляться с египетскими рабочими в Ливии. Самым известным из этих случаев стало демонстративное обезглавливание двух десятков коптов на побережье вблизи Мисураты, состоявшееся 15 февраля 2015 года и заставившее Египет на следующий день нанести бомбовый удар по Ливии[28]. Однако, несмотря на то, что во всех резонансных актах насилия фигурировали исламисты, было бы ошибкой утверждать, что гражданская война в Ливии ведется между исламистами и их противниками: в этот конфликт вовлечены носители различных интересов и мотиваций[29].

«Арабская весна» и гражданские войны

Йемен представлял собой типичное слабое государство, юго-восток которого — мухафазы Абьян, Эль-Бейда, Шабва и Хадрамаут — фактически контролировался фундаменталистами из «Аль-Каиды на Аравийском полуострове». В результате событий «арабской весны» президент республики Али Абдалла Салех лишился своего поста, однако созданный им политический режим устоял, поскольку оппозиционные силы Йемена не были консолидированы. Наиболее видное место в их ряду занимала партия «Ислах» («трайбалистско-исламистский альянс»[30]), но бесцеремонность, с какой она присвоила себе заслуги в организации протестов, оттолкнула от этой группы многих возможных союзников[31]. После отставки президента Салеха его место занял вице-президент Абд-Раббу Хади. В 1994 году, по прошествии четырех лет после того, как Народная Республика Южного Йемена и Йеменская Арабская Республика объединились в Республику Йемен, южная часть страны восстала против северной, обвинив ее в ущемлении своих прав. Хади был уроженцем юга, но в тех событиях командовал правительственными силами, подавившими восстание южан. Видным деятелем «Ислах» была Таввакуль Карман, удостоившаяся в 2011 году Нобелевской премии мира совместно с двумя дамами из Либерии — президентом страны Элен Джонсон-Серлиф и активисткой миротворческого движения Леймой Гбови. Однако довольно скоро слава Таввакуль Карман как политика померкла. Кроме того, позиция партии «Ислах» оказалась ослаблена после того, как конференция Национального диалога, продолжавшаяся десять месяцев, с марта 2013-го по январь 2014-го, так и не смогла выработать устраивающего все политические группировки плана будущего устройства страны[32].

Одной из групп, последовательно вытесняемых из политической жизни Йемена, традиционно были хуситы (они же «хути»). Вопреки зачастую повторяемым утверждениям, что они якобы принадлежат к шиитами-двунадесятникам, хути — шииты-зейдиты. В свою очередь зейдизм есть одна из трех основных ветвей шиизма — наряду с двунадесятничеством (имамизмом) и исмаилизмом. Двунадесятничество сегодня преобладает в Иране, Ираке, Ливане и Бахрейне. Исмаилиты же оказывали сильное влияние на политику в стародавние времена, в Х—ХI веках, но сейчас они представляют лишь конфессиональные меньшинства среди мусульман Индии и в сообществах индийцев за ее пределами. В X—XI веках в центральной части Аравийского полуострова и Марокко существовали даже имаматы зейдитов, но в наши дни заметное число приверженцев этого ответвления шиизма проживает лишь на севере Йемена. Имам-зейдит правил почти всей современной территорией Йемена до 1962 года, пока военный переворот не превратил монархию в республику. Новые республиканские власти относились к зейдитам враждебно. По словам Наджама Хайдера, «хотя последние имамы зейдитов явно благоволили богословам-суннитам, их тем не менее сегодня принято считать фанатиками, одержимыми идеей преследования всех прочих религиозных общин. В свете сказанного и революция интерпретировалась как победа основной массы йеменского населения над зейдизмом — племенным и местечковым верованием»[33]. Государство подвергало гонениям сторонников зейдизма и сокращало финансирование их сообществ, поощряло распространение суннизма на их территории, объявляло экстремистскими их классические доктрины, закрывало их учебные заведения. В этой новой атмосфере враждебности многие зейдиты отказались от своей веры, сделавшись суннитами. «В сложившихся обстоятельствах человек просто не мог быть одновременно гражданином Йемена и зейдитом», — пишет Хайдер[34].

Острое переживание несправедливости и пренебрежения со стороны государства спровоцировали подъем движения «Ансар Алла», сторонников которого часто называют «хуситами», поскольку представители хути доминируют в его руководстве. Восстание, поднятое хуситами в 2004 году, было жестоко подавлено, а на конференции Национального диалога хуситов представлял единственный делегат. Кстати, вскоре после того, как он не согласился с предложенным пересмотром границ мухафазов, сочтя его несправедливым, его попросту убили[35]. Добиваясь для себя допуска к принятию решений, хуситы в сентябре 2014 года выступили походом на йеменскую столицу Сану, где взяли в осаду президентский дворец. Президент Хади распустил парламент и 22 сентября бежал в Саудовскую Аравию, оставив столицу в руках хуситских формирований, у которых вовсе не было намерения ее покорять. Но теперь город стал плацдармом, откуда власть хуситов постепенно распространялась на остальные регионы страны. Против них выступили остатки правительственной армии и сепаратисты-южане, а на юго-востоке им бросила вызов «Аль-Каида». Тем не менее 25 марта 2015 года хуситы заняли Аден, бывшую столицу Южного Йемена и центр сопротивления сепаратистов-южан; одновременно они продолжали воевать с «Аль-Каидой» в других йеменских регионах.

Саудовская Аравия, сосед Йемена, считала хуситов чем-то вроде нерегулярной армии Ирана, своего главного соперника в регионе. В действительности же финансовая помощь, получаемая хуситами от иранцев, оставалась незначительной, а сами хуситы не были агентами Ирана, не признавали какой-либо связи с этой страной и не придерживались иранской формы шиизма. Однако после падения режима Саддама Хусейна Иран открыто вмешивался в политику Ирака и выступил на стороне Башара аль-Асада в гражданской войне в Сирии. По этой причине само соседство йеменских шиитских общин с северными рубежами Саудовской Аравии, а также распространение шиитских доктрин на юге Аравийского полуострова доставляли саудовцам серьезное беспокойство. Йемен, беднейшее государство арабского мира, всегда зависел от помощи Саудовской Аравии, а многие его граждане работали в этой стране. Теперь же помощь прекратилась; одновременно были перекрыты поставки нефти, продуктов питания и иных необходимых для жизни товаров. 26 марта 2015 года коалиция арабских государств, в которую, помимо возглавившей ее Саудовской Аравии, вошли Катар, Бахрейн, Кувейт, Объединенные Арабские Эмираты, Египет, Иордания, Марокко и Судан, начала интенсивные бомбардировки Йемена. Целью этих ударов выступали вооруженные формирования хуситов, однако в ходе бомбежек были убиты сотни мирных жителей и сильно пострадали некоторые районы столицы, включая исторические кварталы Саны, находящиеся под защитой ЮНЕСКО[36]. Хотя США выражали обеспокоенность в связи с большим числом жертв среди гражданского населения, это не помешало им по-прежнему снабжать саудовцев оружием и оказывать коалиции логистическую поддержку. Произведенные в США кассетные бомбы, применение которых запрещено международными соглашениями, причиняли огромные страдания жителям Йемена, и без того находящимся на грани голода. Попытки наладить переговорный процесс, предпринимаемые под эгидой ООН, остались безрезультатными: миротворцы даже не смогли свести конфликтующие стороны лицом к лицу. К октябрю 2016 года в результате военных действий погибли 4125 и были ранены 7207 гражданских лиц[37]. К маю 2017 года две трети из 26 миллионов жителей Йемена начали испытывать нехватку продовольствия, а еще семь миллионов уже страдали от острого недоедания. Кроме того, в стране свирепствовали эпидемические заболевания, погубившие сотни жизней и угрожавшие еще большим уроном[38].

Однако из всех внутренних конфликтов, начало которым положила «арабская весна», самым драматичным оказался сирийский. Волнения в Сирии начались с требований демократизации страны и отставки ее президента. Изначально конфликт не был обременен религиозной составляющей, но само устройство сирийского государства таково, что конфессиональная проблематика неизбежно должна была оказаться в эпицентре противоречий. С 1920-го по 1946 год, когда Сирия была подмандатной территорией Франции, колонизаторы, желавшие предотвратить возможность массового восстания, передали командование местными вооруженными силами религиозному меньшинству — алавитам, составлявшим всего 12% сирийского населения. Алавиты сохранили контроль над сирийской армией и после ухода французов; в частности, именно это в 1970 году позволило алавиту Хафезу аль-Асаду совершить успешный военный переворот. Алавиты представляют ответвление шиитов-двунадесятников, для которого характерен неприемлемый для суннитов культ почитания (или даже обожествления) двоюродного брата и зятя пророка Али ибн Абу Талиба — первого из двенадцати почитаемых шиитами имамов[39]. В эпоху правления партии «Баас» Сирия оставалась секулярным государством, но ближайшим ее союзником в регионе в последние десятилетия выступал шиитский Иран. По этой причине одним из видных участников гражданской войны, разразившейся в Сирии в 2012 году, стала поддерживаемая Ираном и базирующаяся в Ливане группировка «Хезболла». Сирийская оппозиция никогда не была единой: Свободная сирийская армия, подготовкой и оснащением которой занимались США, представляет собой коалицию идеологически разнородных групп. При этом Катар щедро финансировал и поддерживал «Братьев-мусульман», а Саудовская Аравия вооружала и спонсировала «Фронт ан-Нусра», сирийский филиал «Аль-Каиды», который довольно быстро стал основным противником сирийских властей[40]. Учитывая доминирование джихадистов в рядах повстанцев, сирийские христиане и алавиты закономерно связывали собственное выживание с сохранением прежнего политического режима. Свободной сирийской армии трудно приписывать приверженность демократическим идеалам, о чем свидетельствует хотя бы история американского журналиста Тео Падноса, который сбежал из плена «Ан-Нусры», но на посту Свободной сирийской армии вновь был возвращен ее бойцами своим прежним тюремщикам[41]. Поддержка, которую Соединенные Штаты оказывают Свободной сирийской армии, обернулась непредумышленным альянсом американцев с «Аль-Каидой», поскольку обоих акторов объединяет желание любой ценой отстранить Башара аль-Асада от власти.

Президент США Барак Обама неоднократно и публично говорил, что аль-Асаду следует оставить свой пост. Но со временем смещение аль-Асада перешло для США в разряд второстепенных задач, поскольку оформилась новая, более серьезная угроза интересам Америки на Ближнем Востоке — «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ). США не смогли помешать сирийской армии пытать своих сограждан, убивать детей, бомбить гражданское население и разрушать жилые кварталы города Хама. 20 августа 2012 года президент Обама заявил: если применение сирийскими военными химического оружия против гражданского населения подтвердится, то это станет для США «красной линией», за которой последует американская интервенция. Однако после 21 августа 2013 года, когда сирийская армия провела самую масштабную химическую атаку за всю войну, Обама решил уступить Конгрессу, отказавшемуся одобрить нанесение удара по Сирии. Государственный секретарь Джон Керри выступил тогда с заявлением, что США не станут вводить войска в Сирию, если ее правительство позволит международной команде экспертов провести ликвидацию химоружия. Россия подхватила его слова, после чего начался процесс вывоза и уничтожения сирийских химических арсеналов[42].

«Аль-Каида в Ираке» неоднократно упоминалась в заголовках новостей в связи с ее жестокостью. После того, как в 2006 году ее лидер Абу Мусаб аз-Заркави был убит американцами, его группировка через почти неохраняемую границу перебралась в соседнюю Сирию. В этой стране она стала известна под именем «Исламский призыв для Ирака и Сирии» (сокращенно с арабского — ДАИШ). После волнений в Рамади в 2013 году власть иракского правительства пошатнулась, и ДАИШ вновь активизировалась на иракской территории, захватывая нефтеперерабатывающие заводы и похищая ради огромных выкупов иностранных журналистов и сотрудников гуманитарных организаций. Поскольку власти США и Великобритании отказывались выкупать своих граждан, тех предавали смерти с ужасающей жестокостью, а сами акты убийства записывали на камеру и выкладывали в Интернет. Боевики ДАИШ зверски убивали мужчин, не принадлежащих к суннитам, и обращали в рабство немусульманских женщин (в особенности из общин езидов), выставляя их, снабженных ценниками, на продажу на специальных рынках под открытым небом. В июне 2014 года, когда формирования ДАИШ захватили иракский Мосул, их лидер Абу Бакр аль-Багдади со ступеней главной мечети города официально возвестил о создании «Исламского государства Ирака и Леванта». Позже оно было переименовано в «Исламское государство Ирака и Сирии», а затем просто в «Исламское государство» (ИГ). Сам Аль-Багдади принял символический титул халифа.

Последний раз исламский правитель обладал этим титулом во времена Османской империи; в 1924 году Ататюрк вообще упразднил халифат. Провозглашение халифата превращало ДАИШ в нечто большее, чем просто террористическая организация, какой всегда оставалась, например, «Аль-Каида». Это событие воодушевило многих мусульман во всем мире, поскольку, по их мнению, означало конец всем унижениям, каким правоверных подвергали европейские колонизаторы, американские империалисты и евреи, дерзнувшие создать свое государство в самом сердце арабского мира. Десятки тысяч молодых мусульман хлынули на Ближний Восток даже из таких отдаленных краев, как США и Индонезия, чтобы присоединиться к ДАИШ. Большинство джихадистов прибыли из Туниса[43], на втором месте оказались выходцы из Саудовской Аравии, воинствующий ваххабизм которой ранее способствовал пополнению рядов «Аль-Каиды»[44]. Кстати, «Аль-Каида» и ДАИШ считают себя заклятыми врагами аравийского королевства, поскольку, с их точки зрения, оно предало собственные основополагающие идеи ради контрактов с США, но сказанное не отменяет того факта, что религиозные постулаты «Аль-Каиды» и Саудовской Аравии фундаментально схожи. Следовательно, нет ничего удивительного в том, что именно саудовцы щедро финансировали «Аль-Каиду» и ее региональные подразделения, составляя при этом одну из самых многочисленных национальных групп среди боевиков ИГ. Пока мир с ужасом наблюдал за массовыми казнями, распятиями на крестах и обезглавливанием мужчин, а также обращением в рабство и массовыми изнасилованиями женщин, будучи не в состоянии распознать источник привлекательности происходящего для молодежи, все большее число неприкаянных и озлобленных мусульман стекалось в Сирию, чтобы присоединиться к исламистам. Подконтрольная боевикам сирийская территория расширялась, а их столицей стала Ракка, расположенная на севере страны. Лидеры исламистов заявляли, что они сотрут границу между Ираком и Сирией, установленную колонизаторами.

Появление нового участника гражданской войны в лице ИГ спровоцировало оформление новых тактик и складывание невиданных прежде альянсов. Когда в октябре 2014 года возникла реальная угроза того, что находящийся на турецко-сирийской границе город Кобани попадет в руки ИГ, Турция, которая прежде поддерживала сирийских повстанцев-исламистов и покупала нефть у сил аль-Багдади, поддалась давлению со стороны США и пошла на беспрецедентный шаг: она позволила «Курдской рабочей партии», своему давнему и непримиримому противнику, передислоцировать вооруженные формирования по турецкой территории, перебросив их на подмогу защитникам Кобани[45]. Подвергая бомбардировке военные объекты ИГ в Сирии, американцы и французы опирались на негласное содействие сирийской армии и движения «Хезболла». В сентябре 2015 года о подключении России к военной кампании в Сирии объявил и президент Владимир Путин, но при этом из сотен бомб, сброшенных российскими самолетами, лишь немногие поражали ИГ. В большинстве своем они обрушивались на подразделения «Ан-Нусры» и Свободной сирийской армии, то есть на оппозицию, представлявшую угрозу для режима Башара аль-Асада. По замечанию Максима Трудолюбова, «по-видимому, Россия принимает за ИГИЛ всех, кто против аль-Асада»[46]. Развернутая Путиным сирийская кампания получила широкое одобрение внутри страны, поскольку стала символом возвращения России в разряд тяжеловесов мировой политики.

Масштабы катастрофы, вызванной войной в Сирии, сопоставимы лишь с последствиями Второй мировой войны. Население довоенной Сирии составляло 23 миллиона человек, но из-за боевых действий половина этих людей превратилась в вынужденных переселенцев. Причем более четырех миллионов сирийцев бежали от войны в соседние страны, что создало реальную угрозу для их и без того шаткой стабильности. Сказанное особенно верно в отношении Ливана. В августе 2015 года Европа оказалась неподготовленной к захлестнувшему ее потоку мигрантов, многие из которых бежали из Сирии. По данным Сирийского центра политических исследований, к февралю 2016 года в вооруженном конфликте погибли 470 тысяч человек[47]. Среди них много мирных граждан. По данным Сирийской правозащитной сети, число гражданских лиц, убитых в период с марта 2011-го по март 2017 года, составило 206 923. Главное, однако, состоит в том, что конца войне в Сирии пока не видно.

Политика или религия?

Однако, несмотря на то, что после краха режима Саддама Хусейна на Ближнем Востоке наблюдается явная эскалация религиозных конфликтов, не следует объяснять это явление, ссылаясь на многовековую вражду суннитов и шиитов или же на ожидаемые следствия ослабления авторитарных режимов. Жестокое противостояние между суннитами и шиитами не было исторически предопределенным и потому не является неизбежным. Обострение же межконфессиональных противоречий на Ближнем Востоке обусловлено наложением друг на друга нескольких факторов, которые перечисляются ниже.

1. Ушедшие колонизаторы реализовали в регионе принцип «разделяй и властвуй», поощряя доминирование меньшинств: суннитов в Ираке и алавитов в Сирии. Такое положение сохранилось и при авторитарном правлении иракских и сирийских баасистов, несмотря на его секулярную природу. Но распределение властных полномочий и привилегий по конфессиональному признаку превращает принадлежность к определенной группе в крайне важное обстоятельство. Из него рождается недовольство большинства правящим меньшинством и страх меньшинства уступить свои позиции большинству. В свою очередь немусульманские меньшинства ищут союза с властвующими мусульманскими меньшинствами, надеясь объединенными усилиями отстоять свое право на существование, отразив натиск негодующего большинства.

2. Саудовская Аравия использовала свои нефтяные доходы для распространения ваххабизма — воинственной формы радикального ислама, сторонники которой с XVIII столетия враждуют с последователями шиизма и суфизма.

3. Революция в Иране и установление там нового, враждебного по отношению к США, режима встревожили американцев, которые привыкли полагаться на иранского шаха как на преданного им стража, поддерживавшего порядок в зоне Персидского залива. Учреждение исламской республики в стране, населенной преимущественно шиитами, обеспокоило также Саудовскую Аравию, которая лишалась ценимого ею статуса образцового мусульманского государства на Ближнем Востоке. Подобно аравийскому королевству, Исламская республика Иран, по крайней мере на начальном этапе, стремилась распространять свою идеологию за пределами страны. Подъем движения «Хезболла» в Ливане и его активное включение в арабо-израильский конфликт показывают, насколько сильно Иран влияет на положение дел в арабском мире.

4. В ирано-иракской войне 1980—1988 годов обе стороны стремились использовать конфессиональный фактор в собственных интересах. В то время, как режим Саддама Хусейна ассоциировал шиизм с персидской культурой, а суннизм — с арабской, иранское руководство изображало свое противостояние иракской агрессии в качестве акта борьбы с безверием и старалось апеллировать к притесняемым шиитам Ирака. Хотя эта война проходила в основном под националистическими лозунгами, ретроспективный анализ позволяет увидеть в ней предвестие будущего обострения религиозных конфликтов.

5. Альянс Соединенных Штатов и Саудовской Аравии с Пакистаном, в основе которого лежала их совместная помощь афганским моджахедам, воюющим с СССР, послужил заделом для распространения радикального салафизма в Южной Азии и на Ближнем Востоке.

6. После того, как в 1991 году американо-британские силы одержали победу в «войне в заливе», президент Джордж Буш-старший воодушевил иракских диссидентов на устранение Саддама Хусейна, но при этом не оказал им никакой конкретной помощи. В результате при подавлении поднятого ими восстания власти Ирака перебили почти 30 тысяч шиитов[48], что углубило в их рядах чувство несправедливости и возмущения.

7. Одним из самых мощных катализаторов межконфессионального противостояния на Ближнем Востоке стало вторжение США в Ирак в 2003 году. Последовавший вслед за ним крах авторитарного режима меньшинства и проведение свободных выборов привели к тому, что у власти оказалось правительство, состоящее из преобладающих в стране шиитов. Роспуск прежней армии, наложенный на бывших баасистов запрет занимать государственные должности и возвышение большинства, ранее подвергавшегося гонениям со стороны суннитских властей, в совокупности способствовали обострению межконфессиональных противоречий. Присутствие же в Ираке американских оккупационных войск побудило суннитов из разных стран присоединиться к тому, что представлялось им суннитским джихадом.

8. В Сирии и Йемене религиозная составляющая конфликта, изначально вызванного социально-экономическими и общественно-политическими факторами, формировалась вместе с вовлечением в него сторонних участников: Ирана и движения «Хезболла», с одной стороны, и Саудовской Аравии, Катара и Объединенных Арабских Эмиратов, — с другой. По-видимому, правы те авторы, которые полагают, что за вспышками религиозного насилия стояли не сущностные различия между суннизмом и шиизмом, а раздувание этих различий в политических целях[49].

***

На первых этапах «арабской весны» протестующие выходили на улицы, требуя свободы, демократии, уважения человеческого достоинства и улучшения условий жизни. Но крушение некогда могучих диктатур открыло дорогу для выхода на поверхность самых разнообразных религиозных конфликтов. Салафиты выступили против приверженцев суфизма и секуляризма, исламские фундаменталисты — против христиан и езидов, шииты — против суннитов. В регионе, где полвека назад религия фактически выбыла из политической повестки, а трения между суннитами и шиитами были едва ощутимы, вновь бушует насилие, зачастую оправдываемое ссылками на религиозные постулаты или опасениями, что власть достанется конкурирующей религиозной группе. Устранение или ослабление ближневосточных авторитарных режимов привело в Ливии, Сирии и Йемене к гражданским войнам, в которые были втянуты также соседние государства и негосударственные акторы из иных стран. Конечно, было слишком наивно надеяться, что на смену тирании непременно придет демократия, но даже самые убежденные пессимисты не могли предположить, насколько мощный всплеск насилия последует за «арабской весной». Политизация религии, понемногу разворачивавшаяся с 1970-х, достигла ужасающего апофеоза.

Перевод с английского Екатерины Захаровой

[1] Перевод осуществлен по изданию: Hoffman V.J. Religion and Politics in the Arab Spring and Its Aftermath // Idem. (Ed.). Making the New Middle East: Politics, Culture, and Human Rights. Syracuse: Syracuse University Press, 2019. P. 47—70.

[2] Hamid S. Islamic Exceptionalism: How the Struggle over Islam Is Reshaping the World. New York: St. Martin’s Press, 2006. P. 5.

[3] LaGraffe D. The Youth Bulge in Egypt: An Intersection of Demographics, Security, and the Arab Spring // Journal of Strategic Security. 2012. Vol. 5. № 2. P. 73.

[4] Danahar P. The New Middle East: The World after the Arab Spring. London; New York: Bloomsbury, 2015. P. 91.

[5] Ibid.

[6] Hellyer H.A. Faking Egypt’s Past: The Brotherhood and January 25 // Al Arabia News. 2014. January 20 (http://english.alarabiya.net/en/views/news/middle-east/2014/01/20/Faking-Egypt-s-past-the-Brotherhoo…).

[7] Guirguis M. The Copts and the Egyptian Revolution: Various Attitudes and Dreams // Social Research: An International Quarterly. 2012. Vol. 79. № 2. P. 512.

[8] Ibid. P. 513.

[9] Al-Qaradawi: Freedom Takes Priority over Islamic Law // Egypt Independent. 2012. February 12.

[10] Kirkpatrick D. After Long Exile Sunni Cleric Takes Role in Egypt // The New York Times. 2011. February 18 (www.nytimes.com/2011/02/19/world/middleeast/19egypt.html?_=0).

[11] Murphy D. Egypt’s Revolution Unfinished, Qaradawi Tells Tahrir Masses // The Christian Science Monitor. 2011. February 18 (www.csmonitor.com/World/Middle-East/2011/0218/Egypt-revolution-unfinished-Qaradawi-tells-Tahrir-mass…).

[12] Noueihed L., Warren A. The Battle for the Arab Spring: Revolution, Counter-Revolution and the Making of a New Era. New Heaven: Yale University Press, 2013. P. 136.

[13] Ibid. P. 161.

[14] Исламский паломник, побывавший в Мекке. — Примеч. перев.

[15] El-Kashef I. The Shrine Affair // Al-Ahram Weekly. 2011. April 7 (http://masress.com/en/ahramweekly/26273).

[16] Contested Sufi Electoral Parties: The Voice of Freedom Party and the Liberation of Egypt Party // Islamopedia Online. 2011. December (www.islamopediaonline.org/country-profile/egypt/electoral-parties/contested-sufi-electoral-parties-v… ).

[17] El Masri S. Sufi Islam in Egypt // Daily News Egypt. 2012. October 21 (https://dailynewssegypt.com/2012/10/21/sufi-islam-in-egypt/).

[18] Tadros M. Egypt’s Bloody Sunday // Middle East Research and Information Project. 2011. October 13 (https://merip.org/2011/10/egypts-bloody-sunday/).

[19] Associated Press: Coptic Pope Tawadros III Criticizes Egypt’s Islamist Leadership, New Constitution // AhramOnline. 2011. February 5 (http://english.ahram.org.eg/NewsContent/1/64/64135/Egypt/Politics-/Coptic-Pope-Tawadros-II-criticise…).

[20] Lynching the Shias Follows Months of Hate Speech // Human Rights Watch. 2013. June 27 (www.hrw.org/news/2013/06/27/egypt-lynching-shia-follows-months-hate-speech).

[21] Hidji A. How Do Egypt’s Religious Authority View Shi’ites? // Al-Monitor. 2016. August 12 (www.al-monitor.com/pulse/originals/2016/08/egypt-divide-sunni-shiites-accusations-abuse-azhar.html).

[22] Danahar P. Op. cit. P. 118.

[23] Dreyfuss B. Egypt’s Fake Mass «Rebellion»? // The Nation. 2013. July 11 (www.thenation.com/article/egypts-fake-mass-rebellion/); Giglio M. A Cairo Conspiracy // The Daily Beast. 2013. July 12 (www.thedailybeast.com/articles/2013/07/12/a-cairo-conspiracy.html).

[24] Beinin J. Sanitizing the Tunisian Revolution // Stanford University Press Blog. 2015. October 13 (https://stanfordpress.typepad.com/blog/2015/10/sanitizing-the-tunisian-revolution.html).

[25] Metz H.C. «The Green Book» // Libya: A Country Study. Washington, D.C.: Library of Congress, 1987 (http://countrystudies.us/libia/80.htm).

[26] Anderson L. Qaddafi’s Islam // Esposito J. (Ed.). Voices of Resurgent Islam.New York: Oxford University Press, 1987. P. 134—149; Mayer A.E. Islamic Resurgence or New Prophethood: The Role of Islam in Qadhdhafi’s Ideology // Hillal Dessouki A. (Ed.). Islamic Resurgence in the Arab World. New York: Praeger, 1982. P. 196—219.

[27] Cojean A. Gaddafi’s Harem: The Story of a Young Woman and the Abuses of Power in Libya. New York: Grove Press, 2013.

[28] Alrababa’h A., Wehrey F. Rising Out of Chaos: The Islamic State in Libya // Carnegie Endowment for International Peace. 2015. March 5 (https://carnegie-mec.org/diwan/59268).

[29] McQuinn B. Debunking Three Dangerous Myths about the Conflict in Libya// The Conversation. 2015. January 20 (http://theconversation.com/debunking-three-dangerous-myths-about-the-conflict-in-libya-36521).

[30] Noueihed L., Warren A. Op. cit. P. 199.

[31] Bruck G. vom, Alwazir A., Wiacek B. Yemen: Revolution Suspended? // Gerges F. (Ed.). The New Middle East: Protest and Revolution in the Arab World. Cambridge: Cambridge University Press, 2014. P. 294—297.

[32] Thiel T. Yemen’s Imposed Federal Boundaries // Middle Ease Research and Information Project. 2015. July 20 (https://merip.org/2015/07/yemens-imposed-federal-boundaries/).

[33] Haider N. What Do the Leaders of Yemen’s Houthis Want? // Al Jazeera. 2015. February 7 (http://america.aljazeera.com/opinions/2015/2/what-do-the-leaders-of-yemens-houthis-want.html).

[34] Ibid.

[35] Thiel T. Op. cit.

[36] Gladstone R. Explosion Destroys Ancient Cultural Heritage Site in Yemen Capital // The New York Times. 2015. June 12(www.nytimes.com/2015/06/13/world/middleeast/yemen-sana-explosion-houthis-saudi-arabia.html).

[37] Cole J. The U.S. Goes to War with Houthis in Yemen (Openly) // Informed Comment. 2016. October 13 (https://juancole.com/2016/10/houtis-yemen-openly.html).

[38] Dingli S. Saudi-U.S. War on Yemen: No Victory, but Cholera, Famine and State Collapse // The Conversation. 2016. May 31 (https://theconversation.com/after-two-years-of-war-yemenis-face-cholera-famine-and-state-collapse-77…).

[39] Freidman Y. The Nysauri-‘Alawis: An Introduction to the Religion, History and Identity of the Leading Minority in Syria. Leiden: Brill, 2009.

[40] Danahar P. Op. cit. P. 376.

[41] Padnos T. My Captivity: Theo Padnos, American Journalist, on Being Kidnapped, Tortured and Released in Syria // The New York Times. 2014. October 29 (www.nytimes.com/2014/10/28/magazine/theo-padnos-american-journalist-on-being-kidnapped-tortured-and-…).

[42] Danahar P. Op. cit. P. 403—405.

[43] Этот факт обескураживает, если принимать во внимание давнюю светскую традицию Туниса. Попытку его объяснения см. в работе: Hamid S. Islamic Exceptionalism: How the Struggle over Islam Is Reshaping the World. New York: St. Martin’s Press, 2016. Ch. 7.

[44] Hashim M. Iraq and Syria: Who Are the Foreign Fighters? // BBC News. 2014. September 3 (www.bbc.com/news/world-middle-east-29043331).

[45] Parkinson J. In Reversal, Turkey to Open Passage to Kobani for Kurdish Fighters // The Wall Street Journal. 2014. October 20 (www.wsj.com/articles/turkey-to-allow-transfer-of-iraqi-kurdish-fighters-to-kobani-1413810406).

[46] Trudolyubov M. Sheikh Putin of Syria // The New York Times. 2015. October 22 (www.nytimes.com/2015/10/23/opinion/sheikh-putin-of-syria.html).

[47] Boghani P. A Staggering New Death Toll for Syria’s War — 470 000 // Frontline. 2016. February 11 (www.pbs.org/wgbh/frontline/article/a-staggering-new-death-toll-for-syrias-war-470000/).

[48] Mass Grave Unearthed in the Iraq City // BBC News. 2005. December 27 (http://news.bbc.co.uk/2/hi/middle_east/4561872.stm).

[49] См.: Hashemi N., Postel D. (Eds.). Sectarianization: Mapping the New Politics of the Middle East. Oxford: Oxford University Press, 2017.

«Зарубежнефть» создает СП для увеличения добычи нефти в Узбекистане

«Зарубежнефть» и «Узбекнефтегаз» создают СП в рамках планов по увеличению добычи на действующих нефтяных месторождениях Южный Аламышик, Хартум и Восточный Хартум. Такое решение принято по итогам встречи главы «Зарубежнефти» Сергея Кудряшова с президентом Узбекистана Шавкатом Мирзиёевым, говорится в сообщении компании. «В ближайшее время стороны приступят к созданию совместного предприятия, а также к подготовке и согласованию контракта для работы на данных месторождениях», — отмечается в релизе.

По словам Кудряшова, этот проект станет первым для «Зарубежнефти» на территории Узбекистана. Стороны, отмечает пресс-служба компании, рассчитывают на дальнейшее расширение сотрудничества

«Зарубежнефть» — диверсифицированный нефтегазовый холдинг, единственным акционером которого является Российская Федерация. В России «Зарубежнефть» владеет 13 лицензиями на геологическое изучение, разведку и добычу углеводородов, участвует в разработке Харьягинского месторождения в рамках соглашения о разделе продукции. Кроме того, компания ведет добычу на шельфе Вьетнама как в рамках СП «Вьетсовпетро» — своего основного добывающего актива, так и самостоятельно.

Баллы вместо индекса: как связаны бедность и коррупция

Коррупция не только создает бедность, она ослабляет государственную власть и угрожает стабильности мира

Лернастан Айрапетов

То, что уровень бедности той или иной страны так или иначе связан с уровнем коррупции, понятно давно. А вот как именно проявляется эта зависимость, показывает диаграмма:

Обозначения на диаграмме: 1 – Люксембург; 2 – Швейцария; 3 – Норвегия; 4 – Дания; 5 – Новая Зеландия; 6 – США; 7 – Сингапур; 8 – Швеция; 9 – Финляндия; 10 – Эстония; 11 – Литва; 12 – Латвия; 13 – Германия; 14 – Великобритания; 15 – Австрия; 16 – Франция; 17 – Италия; 18 – Словения; 19 – Тайвань; 20 – Грузия; 21 – ЮАР; 22 – Бразилия; 23 – Китай; 24 – Армения; 25 – Россия; 26 – Венесуэла; 27 – Судан.

Для оценки уровня коррупции в странах мира использованы баллы коррупции К, которые рассчитываются как:

К = 100 — Т, где

Т — индекс восприятия коррупции Transparency International.

На диаграмме по оси X указаны баллы коррупции за 2018г., а по оси Y – ВВП на душу населения в год в тысячах американских долларов по данным МВФ также за 2018г. Учтены страны с ВВП на душу населения больше 2000 долларов в год. В диаграмме использованы данные двух независимых друг от друга организаций, Transparency International и МВФ, и они удовлетворительно коррелируют и аппроксимируются степенной функцией Y = 4499,7 Х^(-1,531) при коэффициенте достоверности аппроксимации R^2 = 0,64.

Использование баллов коррупции вместо индекса восприятия коррупции (ИВК) позволяет более четко определять уровень коррупции в стране: с ростом уровня коррупции растут и баллы ее характеризующие (а ИВК — уменьшаются, что не вполне логично). Это также позволяет строить наглядную диаграмму связи уровня коррупции с ВВП на душу населения в странах мира.

В левой стороне диаграммы располагаются высокоразвитые страны с низким уровнем коррупции, в правой – бедные страны с высоким уровнем коррупции. Чем более коррумпирована страна, тем она беднее.

Условно все страны можно поделить на четыре группы. Богатые страны с ВВП на душу населения более 30 тысяч долларов в год. Страны среднего достатка населения с ВВП на душу населения от 15 до 30 тысяч долларов в год. Бедные страны с ВВП на душу населения от 5 до 15 тысяч долларов в год. Беднейшие страны с ВВП на душу населения менее 5 тысяч долларов в год.

Диаграмма достаточно наглядно иллюстрирует положение стран мира в пространстве право-экономика, характеризует качество жизни граждан, одновременно показывая и их материальное положение, и их отношения с государством. Она дает немало возможностей для анализа.

В сравнении с данными 2017г. больших изменений в 2018г. не произошло. Подавляющее большинство стран мира улучшили свое экономическое положение. Лишь несколько стран не смогли этого сделать. Как ни странно, среди них оказалась вполне благополучная европейская Австрия. В 2018г. рост ВВП на душу населения Австрии не просто замедлился, а перешел в отрицательную зону и уменьшился на 6,4% в сравнении с 2017г.

Катастрофическая ситуация складывается в Венесуэле. Здесь ВВП на душу населения сократился в 2017г. почти на 21%, а в 2018г. — более чем на 28%. За 2 года Венесуэла потеряла почти половину своей экономики. И это страна с огромными запасами нефти. Популистская промарксистская политика руководства страны разрушает ее экономику, тяжелым бременем ложится на плечи граждан. Популизм руководства никак не уменьшает коррупцию в стране. Сегодня Венесуэла — одна самых коррумпированных стран с уровнем коррупции 82 балла. «Проклятие ресурсов» сказывается на Венесуэле в полную силу. Но есть и другие примеры того, как ответственная политика позволяет использовать природные ресурсы во благо гражданам страны: Норвегия (16; 73.775), Катар (38; 72.961), ОАЭ (30; 37.068), Кувейт (59; 29.411). (Первые две цифры в скобках — уровень коррупции в баллах, остальные — ВВП на душу населения в тысячах американских долларов).

Положение России никак не улучшается. Скорее даже наоборот. Уровень коррупции в 2018г. повысился с 71 до 72 баллов. Эпизодические отставки и посадки коррумпированных чиновников не способны ограничить коррупцию. Для этого государство в целом должно быть устроено таким образом, чтобы оно противодействовало коррупции. Авторитарная монолитная «сильная» вертикаль власти бессильна перед преступным личным интересом, незаконным обогащением, круговой порукой, коррупцией. А дробная, субтильная, либеральная демократия с горизонтальным взаимодействием ветвей власти на всех уровнях государственного устройства их успешно подавляет. Такая система сверху донизу настраивается на профилактику коррупции. России нужна новая модель развития, глубокие комплексные политические, экономические, социальные реформы.

Локомотивом развития мировой экономики является Китай. В 2018г. ВВП на душу населения в Китае увеличился на 8,22%. Для страны с населением 1,3 миллиарда человек — это выдающийся результат. В 2004 г. в Конституцию Китайской Народной Республики были включены положения о защите прав человека и защите частной собственности. Это был переворот, революция, проведенная «сверху». Китай отказался от догматического марксизма и фактически стал на капиталистический путь развития, чем и определяются его успехи.

Из бывших советских республик наибольшего успеха достигли прибалтийские страны Эстония (27; 20.597), Литва (41; 17.054) и Латвия (42; 16.194); из бывших стран соц. лагеря наиболее успешны Словения (40; 22.770) (ранее входила в состав Югославии), Чехия (41; 18.365) и Словакия (50; 18.323). В этих странах невысокий уровень коррупции и средний достаток населения. А Молдавия, Таджикистан и Киргизия не попали на диаграмму, поскольку имеют ВВП на душу населения меньше 2000 долларов в год.

В 2018г. хорошего результата достигла Грузия. ВВП на душу населения увеличился на 9,28%. Невысокий уровень коррупции в 42 балла, создание инфраструктуры и активное развитие туризма позволяют Грузии получать ощутимые результаты. Они могут быть еще большими если открыть транспортные коридоры, восстановить железнодорожное сообщение с Россией и наладить торговые отношения и с Россией, и с ЕАЭС.

ВВП на душу населения в Армении увеличился в прошлом году почти на 5%. Это меньше чем 6,2%, достигнутые в 2017г. Бурные политические события 2018г., «бархатная революция», смена власти снизили темп роста экономики. Но все же удалось закрепиться в положительной зоне и не скатиться в рецессию. Это внушает надежду. Если заявленная новой властью борьба с коррупцией не останется просто словами, а будет программой ее деятельности, если новая власть построит в Армении правовое государство, которое на всех его уровнях будет противодействовать коррупции, тогда можно будет надеяться и на более высокие темпы экономического роста. Государство в целом должно быть настроено на профилактику коррупции, отдельными посадками коррупцию не одолеть.

Качество жизни имеет вполне конкретные количественные измерения. Это позволяет речи политиков и программы партий измерять количественными социально-экономическими показателями. Экономика ставит оценку политике.

Отсчет уровня коррупции начинается не с нуля, а с 12-ти баллов. Это свидетельствует о том, что даже в самых высокоразвитых странах имеются коррупционные проявления. И все же отмечается некоторая тенденция к снижению уровня коррупции в мире. Средневзвешенный уровень коррупции по учтенным 125 странам в 2017г. составил 50,784 балла, а в 2018г. - 50,72 балла. Разница совсем не большая, но она показывает общую тенденцию.

В мире накоплено огромное богатство, но распределено оно крайне неравномерно как внутри большинства стран, так и между странами. Более того, сохраняется тенденция к росту неравенства. Как было уже отмечено, ВВП на душу населения в Китае увеличился в 2018г. на 8,22%, а в США только на 3,56%. Кажется китайцы быстрыми темпами догоняют американцев. Но это ошибочное впечатление. Когда мы рассматриваем абсолютные значения ВВП, то получаем совершенно иную картину. ВВП на душу населения в Китае в прошлом году увеличился на 776 долларов (8833 х 0,0822 = 776), а в США — на 2099 долларов (58952 х 0,0356 = 2099). Таким образом в 2018г. каждый китаец стал беднее американца в среднем на 1323 доллара (2099 - 776 = 1323). И эта разница каждый год растет. Богатые быстро богатеют, а бедные так и остаются бедными, и это не может не вызывать тревогу. Мир должен быть устроен более справедливо, иначе социального взрыва не избежать.

Для более полной оценки социально-экономического положения в стране значение имеет не только среднее значение ВВП на душу населения, но и его распределение между гражданами. Простым, внятным и весьма эффективным является децильный коэффициент R/P10% — отношение среднего дохода 10% самых богатых к среднему доходу 10% самых бедных граждан страны. При большом значении коэффициента нарушается социальная справедливость в обществе. А слишком малые значения коэффициента могут ограничить экономическую активность. Так в Японии при низком значении коэффициента, равном 4,5, низка и экономическая активность. Оптимальным можно считать R/P10% = 7..10. В России децильный коэффициент по разным данным оценивается от 17 до 24. В социальном государстве, а Российская Федерация по Конституции социальное государство, децильный коэффициент не должен превышать 10.

Страну на диаграмме можно найти по ее координатам Х и Y в ниже приведенном перечне. В нем не указаны страны, по которым нет данных по ВВП или по индексу восприятия коррупции и страны с ВВП на душу населения меньше 2000 долларов в год. Четыре азиатские страны:

Восточный Тимор, Лаос, Индия и Узбекистан в 2018г. преодолели порог в 2000 долларов и также отмечены на диаграмме.

Дания (12; 57.070). Новая Зеландия (13; 39.230). Швейцария (15; 80.113). Сингапур (15; 55.253). Швеция (15; 52.825). Финляндия (15; 45.013). Норвегия (16; 73.775). Нидерланды (18; 48.066). Люксембург (19; 110.864). Канада (19; 43.306). Великобритания (20; 45.111). Германия (20; 44.408). Австралия (23; 52.643). Исландия (24; 63.787). Австрия (24; 47.536). Гонконг (24; 47.327). Бельгия (25; 42.457). Ирландия (27; 59.335). Япония (27; 36.313). Эстония (27; 20.527). Франция (28; 40.039). США (29; 61.053). ОАЭ (30; 37.068). Уругвай (30; 16.639). Барбадос (32; 17.257). Бутан (32; 3.850). Чили (33; 13.715). Чили (33; 13.266). Сейшельские Острова (34; 16.820). Багамские острова (35; 25.171). Португалия (36; 20.889). Бруней (37; 26.428). Тайвань (37; 22.875). Катар (38; 72.961). Израиль (39; 37.276). Ботсвана (39; 6.610). Словения (40; 22.770). Польша (40; 13.816). Кипр (41; 24.166). Чехия (41; 18.365). Литва (41; 17.054). Испания (42; 28.841). Латвия (42; 16.194). Сент-Винсент и Гренадины (42; 7.786). Грузия (42; 4.581). Южная Корея (43; 27.999). Доминика (43; 8.090). Кабо-Верде (43; 3.361). Коста-Рика (44; 12.948). Сент-Люсия (45; 8.661). Мальта (46; 26.718). Намибия (47; 5.704). Италия (48; 31.570). Оман (48; 14.198). Гренада (48; 10.218). Маврикий (49; 10.581). Словакия (50; 18.323). Саудовская Аравия (51; 21.005). Иордания (51; 6.185). Хорватия (52; 12.942). Малайзия (53; 11.772). Румыния (53; 10.428). Венгрия (54; 12.833). Вануату (54 3.192). Греция (55; 19.799). Черногория (55; 7.292). Беларусь (56; 5.610). Ямайка (56; 5.325). Соломоновы острова (56; 2.113). Суринам (57; 9.285). ЮАР (57; 4.930). Тунис (57; 3.833). Марокко (57; 3.511). Болгария (58; 7.594). Кувейт (59; 29.411). Тринидад и Тобаго (59; 19.670). Турция (59; 10.402). Индия (59; 2.026). Аргентина (60; 10.623). Китай (61; 9.559). Сербия (59; 5.796). . Босния и Герцеговина (62; 4.714). Шри-Ланка (62; 4.607). Индонезия (62; 4.178). Свазиленд (62; 2.620). Панама (63; 15.489). Македония (63; 5.600). Гайана (63; 4.741). Монголия (63; 4.182). Бахрейн (64; 24.439). Таиланд (64; 6.400). Колумбия (64; 6.349). Албания (64; 4.816). Филиппины (64; 3.542). Бразилия (65; 7.690). Перу (65; 6.030). Сальвадор (65; 4.614). Алжир (65; 4.270). Армения (65; 3.915). (Восточный Тимор (65; 2.103). Эквадор (66; 5.359). Вьетнам (67; 2.502). Украина (68; 2.432). Мальдивы (69; 10.274). Габон (69; 8.775). Джибути (69; 2.225). Казахстан (69; 8.111). Доминиканская республика (70; 7.707). Парагвай (71; 4.001). Боливия (71; 3.362). Гондурас (71; 2.398). Лаос (71; 2.054). Ливан (72; 11.996). Мексика (72; 9.321). Россия (72; 9.264). Иран (72; 5.342). Папуа — Новая Гвинея (72; 2.157). Гватемала (73; 4.371). Нигерия (73; 3.521). Азербайджан (75; 3.865). Никарагуа (75; 2.251). Узбекистан (77; 2.019). Туркменистан (80; 7.087). ДР Конго (80; 2.153). Ангола (81; 3.338). Ирак (82; 4.670). Венесуэла (82; 3.364). Ливия (83; 8.169). Экваториальная Гвинея (84; 9.891). Судан (84; 2.462).

Всего представлено 129 стран, из них 25 могут считаться богатыми, 23 – страны со средним достатком населения, остальные 81 - бедные и беднейшие страны. Если же учитывать 193 страны, представленные в ООН, то бедными и беднейшими окажутся более 75% стран мира. Коррупция и войны создают разруху и бедность. Но войны и сами часто являются следствием коррупции. Коррупция не только создает бедность, она ослабляет государственную власть и угрожает стабильности мира.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > newizv.ru, 19 февраля 2019 > № 2894755

Российские нефтекомпании хотят вкладывать в Южный Судан

Представители ряда российских нефтяных компаний в ближайшее время посетят Южный Судан, чтобы обсудить инвестиции в нефтяной сектор республики, сообщил глава МИД Южного Судана Ньяль Денг Ньяль, отметив, что визиты ряда южносуданских министров в Москву состоялись совсем недавно.

На территории Южного Судана, отметил Ньяль Денг Ньяль, имеется ряд богатых нефтью залежей, для разработки которых пока не привлекались инвесторы. Эти поля, подчеркнул министр, «готовы для инвестиций».

По его словам, сотрудничеством заинтересовались «Роснефть» и другие российские компании. «Южный Судан в ближайшее время посетят представители нескольких российских компаний, которые высказали готовность и желание инвестировать в нефтяную сферу», — сказал министр в беседе с РИА Новости.

Также Южный Судан хотел бы проводить изыскательские работы с целью изучения возможных полезных ископаемых и уточнения их объемов в ряде районов республики. Поэтому в Южный Судан прибудет в том числе делегация «Росгеологии» — обсудить с коллегами сотрудничество, выработать стратегию для начала работы в этой сфере.

Российские компании построят НПЗ в Порт-Судане

Министерство нефти, газа и полезных ископаемых Судана подписало соглашение с российскими компаниями о строительстве в Порт-Судане на северо-востоке страны нефтеперерабатывающего завода мощностью 220 тыс. баррелей нефтепродуктов в сутки, сообщило издание Al Shorouq. Однако названия российских компаний, а также стоимость контракта и сроки строительства НПЗ не сообщаются.

Однако на прошлой неделе стало известно, что Газпромбанк может стать инвестором строительства нефтеперерабатывающего завода в Судане — об этом сообщил журналистам сопредседатель межправительственной комиссии Россия-Судан и глава Минприроды РФ Дмитрий Кобылкин. Строительство НПЗ мощности в Судане с участием России обсуждалось на встрече президента Судана Омара аль-Башира и Дмитрия Кобылкина летом этого года.

В Судане работают три НПЗ — в Хартуме, Порт-Судане и Эль-Обейде (Северный Кордофан). По официальным данным, добыча нефти в Судане составляет сейчас менее 100 тыс. б/с по сравнению с 450 тыс. б/с до отделения Южного Судана. После того как в 2011 году Южный Судан провозгласил независимость от Хартума, Судан лишился 75% нефтяных месторождений, доходы от эксплуатации которых составляли львиную долю прибыли в бюджет государства.

Дмитрий Орешкин - об итогах года: "Россия могла бы вести себя поумнее"

Независимый политолог, политический географ Дмитрий Орешкин говорит, что главным итогом уходящего года стал когнитивный диссонанс, всё более охватывающий граждан: как же так - мы бросили вызов Америке, поступаем как в советские времена, а живём почему-то всё хуже.

- Какие на Ваш взгляд основные политические события произошли в заканчивающемся году?

- У нас в стране - выборы президента, а через полгода после этих выборов - исчезновение "тефлонового" рейтинга Путина, потому что его начали связывать с экономическими проблемами, а раньше в глазах общественного мнения он к этому отношения не имел, отвечал за геополитику, международную политику, за "подъём с колен". Теперь же общественное мнение учится предъявлять ему претензии и за экономику.

В международном плане - углубление расследования против президента США Дональда Трампа и ослабление его позиций. А также нарастание изоляции России, её откат к советским традициям, к категории "стран-изгоев". Опять Палестина, опять Венесуэла, опять Судан - какие у нас ещё самые верные союзники? Иран - мировой лидер? Сирия? И в контексте этого - дальнейшее обострение отношений с Украиной.

С точки зрения политики тут важно и получение автокефалии украинской церковью, потому что эту проблему раздули до невероятных размеров. С украинской стороны понятно почему, президенту страны Петру Порошенко надо показать какие-то успехи перед выборами. Но и с российской стороны её тоже раздули - вот мол, враги какие и предатели. В результате дело, которое касается только свободы совести людей в странах, где по законодательной базе церковь отделена от государства, было раскручено и вставлено в политический контекст лишь к удовлетворению Порошенко, потому что, как бы ни выкручивались российские пропагандисты, очевидно что речь идёт об идеологическом поражении.

Ведь если Советский союз был марксистско-ленинской идеократией, то сейчас Русская православная церковь пытается заменить собой идеологию марксизма-ленинизма, как 100 лет назад марксизм-ленинизм заменил собой православие. И получилось плохо, потому что не вовремя, нет сейчас в мире идеократических государств. Без этого живут Франция, Германия и Америка - идеи там допустимы разные. А в нашем случае попытка битвы этих двух церквей стала восприниматься как попытка битвы двух государств. Порошенко рассматривает автокефалию как шаг в строительстве украинской идентичности - отдельной от советской, от российской. А в Москве хотели ему этого не позволить и оставить встроенным в вертикаль. В итоге Порошенко победил. Территория Русской православной церкви сократилась почти на треть, потому что на Украине было много её православных прихожан.

Мне кажется, Россия могла бы вести себя поумнее и, как предлагали многие, в том числе и священнослужители, например, сама дать Томос украинской церкви. Но это означало бы отказаться от единоначалия, от вертикализма, от иерархической модели, когда сверху вниз командуют. Пойти на истинно федеративные основы церкви Русская православная церковь оказалась не готова, и потому Москва проиграла.

- А насколько важна с политической точки зрения пенсионная реформа?

- Она неизбежна. У нас же очень экономически неэффективная вертикальная модель. Денег у неё нет, а денег нужно всё больше, потому что вертикаль существует для экспансии, для расширения своего влияния. Получили Крым? А Крым стоит в год около 100 млрд рублей. А плюс ещё столько же стоят ДНР - ЛНР. А в бюджете на это нет даже какой-то строки. А плюс строительство моста, на это тоже нужны деньги. За три года - 250-280 млрд. Да плюс ещё санкции. И откуда взять деньги? Цены на нефть, мягко говоря, не растут. Вот и приходится выжимать понемножку и из крупного бизнеса и из трудящихся. Поэтому повышение пенсионного возраста - неизбежное и неприятное явление, и для власти, и для населения. Одним из следствий и стало исчезновение того самого "тефлонового" рейтинга, так как это решение достало каждого.

Дело ведь не в пенсионном возрасте. У нас, если здоровье позволяет, люди обычно работают и после 55-60 лет, но помимо зарплаты им платили ещё и пенсию, что воспринималось ими как хорошее подспорье. А тут им вдруг говорят - надо ещё подождать. В результате люди это восприняли как изъятие денег из личного кармана. Они ещё не понимают, что это - последствия Крыма, они наоборот думают - раз присоединили Крым, то стали сильнее. А по факту оказалось, что за это надо платить. Люди думали, что Советский Союз - это хорошо, а теперь предъявляют претензии Путину, что он прошёл недостаточно далеко по пути Советского Союза. Хотя, если бы он дальше продвинулся, то у нас тут снова были бы пустые прилавки.

По опросам 66% хотели бы возвращения Советского Союза, это значит, что они недовольны тем, что происходит сейчас. Но сейчас как раз и происходит ползучая реставрация Советского Союза. А люди не понимают, что они хотят сказки про Советский Союз, а восстанавливается реальный Советский Союз, когда денег нет и ты сидишь в безнадёге, когда никаких шансов на развитие, не можешь выехать за рубеж, рубль делается всё более "деревянным", зато непотопляемым. Но в глазах людей - победоносный миф, хотя на самом деле спасение в другом направлении, там где децентрализация, повышение конкуренции, разделение властей и всё такое прочее.

Поэтому мы находимся в ситуации безвыходной - люди будут всё больше требовать советской сказки, где свободно продавались сыры и колбасы и улыбались продавцы, и обвинять Путина, что он не Сталин, плохо понимая, что сталинская сказка была нарисована кровью, и любой, кто сказал бы правду, что происходит с экономикой, а происходил голодомор, провал всех этих пятилеток по всем экономическим показателям. Но об этом же никто не знал, а потому этого как бы и не было. Так вот тех, кто об этом сказал бы, надо было бы расстрелять. А потому вернуть настоящего Сталина без массовых расстрелов технически невозможно.

- Какие новые тенденции в 2018 году проявились в гражданском обществе?

- Нарастание непонимания, когнитивного диссонанса у большинства населения. Логика такая - мы же присоединили Крым? Присоединили. Освободились от диктата Соединённых Штатов? Освободились. Мы не послушались дяденьку, который говорил, что нехорошо разрушать международное право? Не послушались. Значит, мы крутые. А раз крутые - то богатые, сильные и все нас уважают. Почему же у нас нет денег? Мы же повели себя как при Сталине! А потому, что при Сталине у граждан тоже не было денег, но они об этом не хотят помнить. Вот и нарастает раздражение, непонимание.

Но поскольку нынешняя вертикаль также как сталинская экономически неэффективна, то она дискредитировала идею капитализма. И теперь люди будут искать кого-нибудь, кто им пообещает сделать как в Советском Союзе. Соответственно, будет расти популярность левых партий и организаций. Но при этом, конечно, ничего такого по-настоящему левого не получится, потому что в условиях, когда нет тотального контроля над средствами массовой информации любые левые инициативы будут оцениваться реально. Это в советские времена Сталин мог докладывать о безумных успехах коллективизации на фоне голодающей деревни. А сейчас так уже не получится. Поэтому, я думаю, что нам стоит ожидать отказа от буржуазно-демократических достижений типа региональных выборов и формирования чего-то пожёстче, типа греческих полковников или латиноамериканской хунты во имя защиты отечества от социальных тревог и беспорядков.

Что касается перспектив протеста, то по мере нарастания когнитивного диссонанса и раздражения протест может быть направлен против олигархов, против либералов в правительстве. Людям ведь трудно объяснить, что, если бы не было в правительстве либералов, не было Набиуллиной, то было бы ещё хуже. Они думают - было бы лучше. Люди будут до последнего сами стараться канализировать протест в это русло и в этом им будет помогать информация.

Если раньше президент выдерживал баланс между либеральными и силовыми кланами, то теперь он всё больше попадает в зависимость от одного клана, клана силовиков. И мы всё больше приближаемся к такой милитарной модели, как полковники в Греции. Силовики могут взять на себя благородную функцию спасения отечества, которое всё больше буксует.

- Претерпела ли российская власть уже какие-то изменения за минувший год?

- Она стала ещё более антизападной, вынужденно отходит к концепции изоляционизма, риторика всё очевиднее расходится с реальным положением вещей. Ну и теряется баланс в структуре управления, силовики всё более откровенно доминируют.

- Готова ли власть к новым вызовам и новой повестке в 2019 году?

- В той степени, в которой она эту повестку осознает - готова. Для неё эта повестка - военное противостояние. 36% бюджета уходит на силовиков и на военно-промышленный комплекс, никогда такого не было. Но реальная-то повестка дня, как было и в дни распада Советского Союза, другая. Никто Советский Союз не брал штурмом. У него было 93 тысячи танков, но ни один из них не понадобился, чтобы спасти Советский Союз, кроме, может быть, одного, который стрелял по Вильнюсскому Телецентру. Остальные же мирно ржавели под природными осадками.

Угроза пришла совсем с другой стороны, с экономического фланга, потому что та самая истерическая гонка вооружений подорвала экономическую основу страны и люди разозлились. И не только люди, но и элиты среднего звена, которые устали жить в постоянном дефиците.

Так что с точки зрения властей, они отвечают на вызовы времени, но вызовы времени видят не с той стороны. Они производят какие-то ракеты с ядерным топливом, другие виды оружия, играют на обострении ситуации и всё это у них неплохо получается. А тем временем экономика понемножку отстает, рубль понемножку падает, доходы понемножку уменьшаются, цены понемножку растут и так далее. И опять же - с демографической стороны, население почему-то опять прекратило размножаться. Поддерживая курс, детей рожать люди почему-то перестали или стали это делать с меньшим энтузиазмом.

Так что не к нарисованным, а к реальным вызовам - неготовы. Они их, мне кажется, даже не осознают.

- Есть ли какие-то проблемы в профессиональном сообществе политологов? Насколько политологи востребованы?

- Для меня политология - не профессия, я на ней ни копейки не заработал. Поэтому и называюсь независимым политологом, потому что мне никто не платит. А реальные политологи, политические интерпретаторы, получают деньги из казны. У них какие-то там институты, фонды, которые финансируются либо грантами, либо из казны.

Я плохо понимаю, что такое политологическое сообщество. Есть политтехнологическое сообщество - вот это да, это люди, которые зарабатывают на организации разных пиар-компаний, выборов и т.д. Но я к ним не принадлежу. Разве что думаю, что поскольку политика деградирует, то и политологическое, политтехнологическое сообщество деградирует. Есть электоральные султанаты, такие как Чечня, Дагестан, Мордовия, Татарстан. Какие политтехнологи нужны при том же Амане Тулееве? Какую цифру сказали - такую и получили.

Хотя в большинстве регионов, примерно в 70, ещё есть в большей или меньшей степени конкуренция на выборах. Там другой социокультурный фон - другие журналисты, члены избирательных комиссий и сами избиратели. И потому там грубая фальсификация не проходит, приходится изобретать что-то более мягкое.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > newizv.ru, 20 декабря 2018 > № 2831988 Дмитрий Орешкин

«Зарубежнефть» готова обсуждать совместную разработку двух нефтегазовых блоков в Судане

Участие в разработке двух нефтегазовых блоков в Судане рассмотрит «Зарубежнефть», говорится в протоколе межправительственной комиссии РФ и Судана, которая заседала в Москве. «Стороны отметили готовность «Зарубежнефти» и суданских партнеров приступить к детальной оценке и обсуждению возможных условий совместной реализации проектов по двум блокам. Ожидается демонстрация результатов оценки в январе — феврале 2019 года в городе Хартум», — говорится в документах межправительственной комиссии. «Зарубежнефть», отмечается в материалах комиссии, может подписать соглашения о конфиденциальности с Миннефти Судана и суданской национальной нефтегазовой компанией Sudapet.

В октябре 2018 года «Зарубежнефть» заключила соглашение о сотрудничестве в нефтяной сфере с соседним Южным Суданом. Оно действует до октября 2019 года.

Газпромбанк изучает возможности стать инвестором строительства НПЗ в Судане

Газпромбанк может стать инвестором строительства нефтеперерабатывающего завода в Судане, сообщил журналистам сопредседатель межправительственной комиссии Россия-Судан и глава Минприроды РФ Дмитрий Кобылкин.

«Рассматриваем вопрос строительства в будущем завода по переработке нефти. Это очень важная для Судана тема. У нас есть предварительная договоренность с рядом компаний. Есть также предварительная договоренность с Газпромбанком о возможном рассмотрении этого вопроса. Пока мы говорим о привлечении инвестиций, говорим о том, что эта потребность существует с суданской стороны. Все нюансы еще предстоит обсудить», — сказал министр.

Строительство нефтеперерабатывающего завода большой мощности в Судане с участием России обсуждалось на встрече президента Судана Омара аль-Башира и министра природных ресурсов и экологии России Дмитрия Кобылкина летом этого года.

Иран увеличил экспорт в африканские государства на 17 %

Высокопоставленный торговый представитель Ирана заявил, что его страна значительно расширила свой экспорт в африканские государства.

"Экспорт Ирана в африканские страны за первые шесть месяцев текущего (иранского) года (начался 21 марта 2018) составил 397 млн. долларов, что на 17% больше по сравнению с аналогичным периодом прошлого года", - заявил генеральный директор Организации содействия торговле Ирана по арабо-африканским делам Фарзад Пилтан, сообщает Fars News.

Он пояснил, что африканские государства, импортировавшие из Ирана нефть и не нефтяные продукты за этот период, включали Египет, Кению, Судан, ЮАР, Тунис, Марокко, Мозамбик, Танзанию, Джибути и Сомали.

В апреле Пилтан рассказал, что стоимость торговли между Ираном и африканскими странами увеличилась на 23% в прошлом 1396 иранском календарном году (закончился 20 марта 2018) по сравнению с предыдущим годом.

Он добавил, что стоимость экспорта в африканские страны в прошлом 1396 году составляла около 752 млн. долларов США, что на 142 млн. долларов США больше, чем за предыдущий год.

Египет, Кения, Судан, ЮАР, Танзания, Мозамбик, Сомали, Джибути, Марокко и Нигерия были главными африканскими торговыми партнерами Ирана.

Премьер-министр Японии Синдзо Абэ, по данным местных СМИ, намерен предложить президенту России Владимиру Путину "ускорить переговоры по решению территориального вопроса" между странами. Абэ, как ожидается, захочет обсудить заключение мирного договора на основе Совместной советско-японской декларации 1956 года.

Вне зависимости от того, каких успехов может в реальности добиться Япония на очередном витке переговоров (все предыдущие были, по сути, бегом на месте), стоит отметить, что нынешние отношения с Россией никак не могут удовлетворять Японию. Потому что Россия могла бы решить множество фундаментальных японских проблем, в первую очередь в сфере энергетики. Но для Японии в ее нынешнем политическом положении это остается "возможностью, которую невозможно использовать". И Япония от этого вполне неиллюзорно страдает.

…Но вначале — немного базовых фактов. Япония — островное государство, омываемое двумя морями и океаном, именно они формируют климат, который самым непосредственным образом влияет в том числе и на энергетику. Население страны — 126 миллионов человек, площадь 377,9 тысяч квадратных километров. Забавный факт: российские либералы и борцы за все хорошее очень любят оперировать старой парадигмой о том, что, дескать, крохотная Япония умудряется процветать и стремительно развиваться и без громадных запасов полезных ископаемых, коими так богаты недра России. В реальности по площади Япония превышает такие страны, как, например, Германия или Великобритания. Что же касается того, что товарищи самураи не копаются в собственных недрах, то дело тут в том, что они очень бы хотели и даже очень активно вели добычу еще каких-то 40 лет назад, но, к сожалению, недра исчерпались. Чтобы не быть голословными, предлагаем вам самостоятельно ознакомиться с картой всех горнодобывающих предприятий, которые существовали на территории Японии. Как хорошо видно, трудолюбивые островитяне исходили свои земли вдоль, поперек и сверху вниз.

Если говорить об энергоносителях, то ситуация следующая. Сайт нефтегазовой компании Японии — Japan Petroleum Exploration ltd. — сообщает всем пытливым умам, что на территории страны сегодня учтены и активно работают следующие нефте- и газодобывающие предприятия.

• Остров Хоккайдо: месторождение Yufutsu, начало работы — 1996 год

• Префектура Акита: месторождения Sarukawa (только нефть, 1959 год), Ayukawa (1995 год) и Yurihara (1984 год)

• Префектура Ямагата: месторождение Amarume, разрабатывается с 1960 года

• Префектура Ниигата: нефтегазовое месторождение Iwafune-oki (1990), а также месторождения газа Higashi-Niigata (1959), Shiunji (1963), Katakai (1960), Yoshii (1968) (См. карту нефтегазовых месторождений Японии)

Все перечисленные объекты расположены на западном побережье страны, но их мощность столь ничтожна, что суммарно они покрывают менее процента потребности страны в этих видах топлива. Страна с таким населением и развитой промышленностью, естественно, потребляет громадные объёмы энергоресурсов, тут климат и потребности индустрии шагают тесно обнявшись. Далее только факты.

Япония занимает третье место в мире по объёму потребления нефти, уступая лишь США и Китаю, чьё население, соответственно, почти втрое и в десять раз больше японского. Наши соседи в год расходуют около двух миллиардов баррелей нефти, ежесуточно "съедая" 4,5 миллиона. Поскольку качать из своих недр японцам нечего, 99,7 процента своей потребности в нефтепродуктах они покрывают за счёт импорта. Осознавая столь глобальную зависимость, по побережью построили не один десяток нефтехранилищ суммарным объёмом 570 миллионов баррелей. Подразумевается, что этих запасов в случае полного прекращения поставок хватит для обеспечения всех нужд страны на протяжении ста семидесяти суток.

Если по потреблению нефти японцы на третьем месте в мире, то по объему импорта на солидном втором. Основные страны-поставщики:

1) Саудовская Аравия (31,1процента)

2) ОАЭ (25,4 процента)

3) Катар (10,2 процента)

4) Иран (11,5 процента)

5) Кувейт (8,2 процента)

6) Индонезия (2,8 процента)

7) Судан (2,9процента)

8) Оман (1,5 процента)

9) Ирак (1 процент)

Прочие (4,8 процента)

Правительство Японии крайне озабочено ситуацией на газовом рынке Азиатско-Тихоокеанского региона, в частности, тем, что все большая часть СПГ уходит в Китай. Чтобы гарантировать бесперебойность поставок, Япония даже предложила ОАЭ "залог" в размере трех миллиардов долларов. По итогу стороны договорились, арабы деньги взяли, но настоятельно попросили японцев активнее работать над развитием промышленной инфраструктуры, правда, не в Японии, а у себя. А то ведь мировой рынок газа такой непредсказуемый — мало ли как спотовые цены могут измениться.

При чем тут Россия? Островитяне годами активно прощупывали вероятность увеличения объемов поставок газа из России, в частности, их крайне интересовал проект "Сахалин-2". Его оператором сегодня выступает компания "Сахалин Энерджи" (кстати, на фоне вала новостей из Сабетты и Ямала как-то подзабылось, что первый в России завод по производству сжиженного природного газа был запущен именно в рамках "Сахалина-2", и случилось это в 2009 году).

Русский газ был японцам нужен столь отчаянно, что по их инициативе силами компаний Japan Pipeline Development and Operation (JPDO) и Japan Russian Natural Gas (JRNG) был разработан проект прокладки газопровода с Сахалина. Планировалось, что МГП будет иметь мощность 20 (двадцать) миллиардов кубометров в год, а его "нитки" по расходящимся маршрутам протянутся сразу к двум точкам в Японии: Ниигате и Хоккайдо. С учётом объемов потребления газа в 123 миллиарда кубометров строительство этого газопровода позволило бы Японии одним махом закрыть 1/6 своей потребности. Стоимость проекта оценивали в шесть миллиардов долларов, и Япония готова была самостоятельно оплатить половину суммы, а вторую закрыть при помощи заемных средств.

В итоге компании Mitsui и Mitsubishi выкупили 22,5 процентов акций "Сахалин Энерджи" и начали активно покупать СПГ, производимый на заводе в городке Корсакове. А вот с проектом МГП ничего не вышло. В 2014 году Япония, безропотно послушная воле США, ввела против России санкции "за Крым". И в итоге — под мощным прессингом "вашингтонского обкома" отказалась от проекта, который мог бы решить множество проблем энергетики островного государства.

…Пожалуй, единственный энергетический ресурс, с которым у Японии все не очень печально, — это уголь. Создатель с присущим ему юмором подарил Японии неплохие залежи угля, правда, разместил их на строго противоположных концах страны. Первый кластер угольных шахт расположен в самой южной части страны в префектурах Фукуока, Сага и Нагасаки, второй — на Хоккайдо. На юге уголь хуже качеством: мощность пластов невысокая и форма его залегания не самая благоприятная. Но все это нивелируется развитой транспортной инфраструктурой и близостью к большому количеству торговых портов. Как известно, смертельный бич любой горнодобывающей отрасли — логистика, которая порой дает удорожание конечного продукта в два-три раза. На Хоккайдо же каменный уголь разведан и добывается давно, но при этом, о чудо, выясняется, что Хоккайдо — довольно удаленный, малонаселенный (привет тем, кто воображает, что Курилы нужны Японии, потому что им жить негде) и слаборазвитый в плане инфраструктуры регион. И добываемый там уголь, доехав до ближайшего порта или внутреннего потребителя, становится дороговат. Сегодня в Японии работают всего три угольных шахты: Yoshio, Kamimio и Tsunawaki.

Канадский сайт статистики сообщает нам, что Япония по объемам закупки и импорта угля плотно держит мировую пальму первенства. Только за 2017 год она потратила на покупку черного золота 23 миллиарда долларов. Именно во столько обошлись ввезенные 209 миллионов тонн. Вдумаемся в эту цифру — почти 18 процентов мирового угольного рынка уходит в Японию. Второе и третье место в данном списке — у Китая и Индии, каждая из этих стран в десять раз больше Японии, но за тот же период ими потрачено 18,5 и 15,2 миллиарда соответственно (при громадной собственной добыче, естественно). Структура угольного импорта в пересчете на финансовую составляющую выглядит следующим образом:

1. Австралия: 14,3 миллиарда долларов (с 2013 года уменьшение на 5,8 процентов)

2. Индонезия: 2,9 миллиарда долларов (-22,1 процента)

3. Россия: 2,1 миллиарда долларов (+46,3 процента)

4. Канада: 1,5 миллиарда долларов (-3,2 процента)

5. США: 1,2 миллиарда долларов (+13,1 процента)

Премьер-министр Японии Синдзо Абэ на 73-й сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке. 25 сентября 2018

Обращают на себя внимание именно те страны, которые наращивают экспорт угля — Россия и США. Ни для кого не секрет, что сегодня единственный живой игрок на рынке атомной энергетики — это Россия в лице "Росатома", который напродавал реакторов и всего прочего к ним на сумму более трехсот миллиардов долларов. США уже даже не пытаются изображать потуги вернуться на рынок мирного атома, потихоньку сворачивая собственный профильный сектор и выводя из эксплуатации свои старенькие АЭС. Ставку в конкуренции на мировом рынке энергетики США сделали на уголь и сопутствующую ему инфраструктуру генерации. Неукоснительно следуя America's First Energy Plan, который Трамп подписал еще осенью 2017 года, американцы фактически заставили японцев покупать больше собственного угля, ведь именно на росте экспорта и зиждется потенциальное возрождение угольных шахт и разрезов в Вайоминге и Кентукки. Россия никаких громогласных заявлений не делала, а тихой сапой наращивала добычу в Кузбассе, "расшивала" железнодорожные ветки в Хабаровском крае и модернизировала угольные порты в Советской Гавани и Ванино. Результаты можно сравнить по цифрам чуть выше.

Нужно добавить, что основной категорией углей, которые импортирует Япония, являются коксующиеся, без которых, как известно, сталелитейная промышленность не работает. Однако в последние три года, аккурат с момента пикового дефицита электроэнергии по причине остановленных АЭС, Япония стала активно наращивать импорт энергетических марок. К 2015 году было с нуля построено пять угольных ТЭС, к 2020-му построят еще семь, а к 2030-му их число возрастет до сорока. Акцент ставится на том, что уголь будет использоваться в первую очередь для производства электроэнергии. Программа уже утверждена, деньги выделены, а всем вопящим "зеленым" предложено прогуляться вишневым лесом.

Подведем итог. Безусловно, мы и дальше будем наблюдать стремительный возврат Японии к своим основным генерирующим мощностям — атому, при этом газ и нефть тоже не потеряют актуальности. Не менее востребованным будет и уголь, который уже не первое десятилетие активно хоронят, а его рынок год от года все пухнет, а цены все растут. Как бы это ни расстраивало поклонников возобновляемых источников энергии, климат и промышленность заложников не берут, а спать в теплой квартире гораздо приятнее, чем в холодной, да и телефон с ноутбуком чем-то надо заряжать.

Сергей Савчук, для РИА Новости

«Русские должны уйти»: ультиматум повстанцев в ЦАР

Мусульманские повстанцы в ЦАР требуют вывода российских наемников

Повстанцы-исламисты в Центральноафриканской республике выдвинули ультиматум властям страны. Боевики требуют от правительственных войск оставить занимаемые ими территории в течение 48 часов. Кроме того, в ультиматуме требуют вывода «российских наемников», которыми якобы руководит некто Валерий Захаров. По данным французских СМИ, этот человек – советник президента ЦАР по вопросам безопасности. Ранее Россия согласилась оказать ЦАР помощь в вопросах военного и технического сотрудничества.

Лидер группировки повстанцев-исламистов «Селека» в Центральноафриканской республике (ЦАР) Абдулай Иссен выдвинул властям страны ультиматум.

Документ составлен на французском языке с большим количеством грамматических ошибок. В нем глава боевиков требует от вооруженных сил ЦАР и «российских наемников» покинуть занимаемые ими территории в течение 48 часов.

Иссен обвинил власти страны в попытке государственного переворота при поддержке «российских наемников». По мнению лидера боевиков, присутствие в стране «близких к Кремлю наемников» начинает представлять угрозу для «демократии».

Руководство над «наемниками из России» якобы осуществляет некий Валерий Захаров. Этот же человек фигурировал в репортаже французской радиостанции RFI как «русский советник президента ЦАР по делам безопасности». С помощью Захарова президент Туадера проводил переговоры с мусульманами из Банги, столицы республики, отмечалось в материале.

Причиной ультиматума, по данным агентства AFP, стало отстранение от должности председателя парламента республики Карима Мекасуа, мусульманина. Президент страны — Фостен-Арканж Туадера — христианин, и, по данным TV5Monde, Мекасуа был назначен на пост премьера, чтобы примирить враждующие стороны. Как сообщает ФАН, действительные причины отставки отличаются от официальной версии. Депутаты указывают на конфликт Мекасуа с президентом страны, который хочет видеть на высоком посту более лояльного человека.

Религиозная война в ЦАР началась в 2012 году, в 2013 исламисты из «Селеки» захватили Банги и свергли бывшего тогда президентом Франсуа Бозизе. До следующего года во главе ЦАР находился лидер повстанцев Мишель Джотодия. Вскоре в ЦАР началась миротворческая операция вооруженных сил Франции, и Джотодия бежал из страны. В 2016 году победу на выборах одержал христианин Туадера, который пообещал положить конец конфликту в стране и начал активно выстраивать связи с Россией, передает НСН.

В марте 2018 года стало известно, что российские военные специалисты присутствуют в ЦАР — об этом сообщило Министерство иностранных дел РФ. Цель военспецов — обучение правительственных войск для установления мира в стране в соответствии с резолюциями ООН.

К тому времени из России в ЦАР прибыли пять военных инструкторов и 170 гражданских специалистов. Москва также поставляет Банги оружие и боеприпасы — бесплатно.

В середине лета в ЦАР погибла группа российских журналистов, собиравшихся делать расследование о деятельности российской частной военной компании «Вагнер». Якобы аффилированная с российскими властями ЧВК будто бы занималась в ЦАР нелегальным алмазным бизнесом, но никаких подтверждений этой версии не было представлено.

Тем не менее, интересы у России в этой африканской стране есть — и вполне официального характера. 22 октября заместитель главы российского МИДа Михаил Богданов заявил, что российская сторона готова внести вклад в политическое урегулирование в ЦАР. По словам Богданова, представители России принимали участие в нескольких встречах в суданском Хартуме. «В дальнейшем мы также готовы содействовать», — отметил дипломат. При этом он подчеркнул, что содействие политическому урегулированию осуществляется вместе с правительством в Банги при активном участии президента Судана.

Россия с ведома профильного комитета Совбеза ООН планирует дополнительно направить в ЦАР еще 60 военных инструкторов и вторую партию военной продукции.

Активная внешнеполитическая деятельность России в Африке не могла не привлечь внимания в Европе: министры иностранных дел стран Евросоюза договорились расширить поддержку ЦАР по вопросам безопасности и обороны из-за усиления в регионе роли России, сообщила ранее газета The Wall Street Journal.

Евродипломаты попросили внешнеполитическую службу ЕС подготовить план оказания консультаций и помощи силам внутренней безопасности ЦАР, отмечается в материале WSJ. По мнению глав МИДов ЕС, Москва рассматривает богатое полезными ископаемыми государство как точку опоры для влияния и ресурсов во всей Африке. К тому же, за последние годы Россия расширила свое влияние и в других горячих точках Африки, в том числе и в Ливии, добавляет газета.

Как отмечается, в прошлом году Россия получила эмбарго от ООН на поставку легкого стрелкового вооружения в ЦАР. Однако, по словам дипломатов ЕС, роль России вышла за рамки первичных соглашений.

При этом с 2016 года ЕС отправил в ЦАР для военной миссии более 3 тыс. человек, напоминает WSJ. Помимо этого, Брюссель предоставляет не только консультационную помощь по стратегическим вопросам, но и выделяет сотни миллионов евро в рамках гуманитарной помощи.

ЦАР обладает существенными природными ресурсами — месторождениями алмазов, урана, золота, нефти, лесными и гидроэнергетическими ресурсами. Однако она по-прежнему одна из беднейших стран мира. Основа экономики страны — сельское хозяйство и лесная промышленность (55% ВВП), там выращивают хлопок, табак и бананы. Однако Центральноафриканскую республику постоянно раздирают бои между разнообразными вооруженными группировками и этнические чистки, правительство не контролирует большую часть страны.

Состоялась встреча Александра Новака с Министром нефти Республики Южный Судан Эзекилем Лол Гаткуотом

Министр энергетики Российской Федерации Александр Новак встретился с Министром нефти Республики Южный Судан Эзекилем Лол Гаткуотом.

Александр Новак напомнил, что в апреле 2016 года был подписан Меморандум о взаимопонимании между Министерством энергетики Российской Федерации и Министерством нефти и природных ресурсов Республики Южный Судан по сотрудничеству в сфере энергетики. "Уверен, что данный документ будет способствовать развитию двустороннего взаимодействия в области энергетики на качественно новом уровне», - сказал российский Министр.

Как сообщил глава Минэнерго, документ направлен на развитие сотрудничества в сфере добычи газа, нефти и полезных ископаемых. Также перспективным представляется сотрудничество в сфере геологии и недропользования, электроэнергетики.

Антироссийские санкции: краткое пособие для неспециалистов

Алексей Еременко

Алексей Еременко – сотрудник консалтингового агентства Control Risk

Резюме Российские эксперты продолжают обсуждать, является ли напряженность между Москвой и Вашингтоном новой холодной войной. Какое бы название ни получил нынешний конфликт в учебниках истории, очевидно одно: санкции стали его главным оружием.

Российские эксперты продолжают обсуждать, является ли напряженность между Москвой и Вашингтоном новой холодной войной. Какое бы название ни получил нынешний конфликт в учебниках истории, очевидно одно: санкции стали его главным оружием. Но даже те, кто постоянно следит за российско-американскими отношениями, могут запутаться в паутине западных санкций против России, которые вводятся, снова и снова расширяются уже более четырех лет. Попытаемся кратко изложить основные санкции, которые США и ЕС ввели с 2014 г., когда действия Москвы в соседней Украине вызвали осуждение ряда ведущих экономик мира. Остановимся на нескольких базовых категориях: за какое поведение санкции должны были наказать Россию и от каких шагов ее удержать, какие виды деятельности оказались запрещены или ограничены, какие люди и организации стали объектом санкций и каковы временные рамки ограничений. Хотя в данное пособие включены экспертные оценки экономических и других аспектов санкций, мы не будем детально рассматривать воздействие этих мер на поведение и экономику России, так как эта тема требует отдельного обсуждения.

Международные санкции практически так же сложно отследить, как и придумать. Меры против России превратились в запутанный клубок запретов и ограничений с разным сроком действия, написанных непонятным юридическим языком и касающихся различных видов деятельности. Иногда регион или отрасль экономики, которых касаются санкции, повторяются – как в случае с введенным Соединенными Штатами запретом на экспорт в Россию технологий и оборудования двойного назначения. Этот запрет вступил в силу в начале сентября и стал ответом на отравление бывшего сотрудника ГРУ Сергея Скрипаля в Великобритании весной 2018 года. Британские следователи и западные дипломаты обвиняют Москву в организации покушения. Но аналогичный запрет уже был введен в 2014 г. Директоратом по оборонной торговле США, а нынешняя мера – лишь формальный шаг в соответствии с Законом о химическом и биологическом оружии, обусловленный предполагаемым применением отравляющих веществ в «деле Скрипаля».

Чиновники, придумывающие санкции против России ведут затяжную игру. С помощью санкций Запад пытается добиться от Москвы изменения поведения на международной арене, включая возвращение Крыма Украине, прекращение поддержки сепаратистов в Донбассе, отказ от кибератак, в том числе на американскую избирательную систему, а также выполнение обязательств по неприменению химического и биологического оружия, которые якобы были нарушены при покушении на Скрипаля. Пока Москва не идет на уступки. Срок прекращения действия американских санкций не определен. Они введены в рамках Закона о противодействии противникам Америки посредством санкций (CAATSA), который может быть отменен только решением Конгресса, или указом президента США с неограниченными временными рамками. У санкций Евросоюза есть срок действия – обычно шесть месяцев с момента вступления в силу, но с 2014 г. их действие постоянно продлевается. (ЕС и США часто – но не всегда – вводят одинаковые санкций, у других стран, например Канады и Норвегии, собственная санкционная программа, но она в основном совпадает с американской и общеевропейской политикой)

При всем многообразии большинство санкций следуют одному принципу: правительство определяет деятельность, заслуживающую наказания – например, поддержка крымских сепаратистов или экспорт в Россию товаров двойного назначения (который раньше был допустим), – а затем устанавливает виновных. Запреты, касающиеся определенных видов экономической деятельности, называют секторальными санкциями, меры против иностранных граждан и организаций считаются индивидуальными санкциями.

Однако наказание может различаться. Самой распространенной мерой против иностранных организаций является заморозка активов, иностранным гражданам обычно запрещают въезд. Американским компаниям, уличенным в нарушении режима санкций, грозят штрафы, физическим лицам – до 20 лет тюремного заключения. В Евросоюзе каждая страна-член сама принимает решение о наказании виновных, но меры должны быть «эффективными, пропорциональными и убедительными». Некоторые санкции против американских и неамериканских компаний в рамках CAATSA предполагают дополнительное наказание, в частности запрет на долларовые транзакции или экспорт из США. Американское законодательство также предусматривает «вторичные санкции», т.е. наказание для тех, кто сотрудничает с организациями из санкционного списка. Соответственно, против юридических и физических лиц могут быть применены санкции или наложен штраф. Так, в 2014 г. на французский банк BNP Paribas был наложен штраф в размере $8,9 млрд за нарушение американских санкций против Кубы, Судана и Ирана.

Наконец, следует отметить, что санкции нередко специально формулируют нечетко, чтобы препятствовать экономической активности в конкретной стране. Яркий пример – американский запрет на «значительные транзакции» с российскими военным и разведывательным сектором, в котором отсутствует определение «значительности». Угроза вторичных санкций способствует неопределенности в самих Соединенных Штатах. По сути, если российский партнер какой-то компании оказывается под санкциями, необходимо прервать с ним все контакты, иначе правительство США может – хотя и не всегда – наказать уже эту компанию, даже если она не является американской. (Санкции против китайского закупщика вооружений, введенные в сентябре, попадают в обе категории и являются первым случаем вторичных санкций, связанных с Россией.) Так что если вы не всегда понимаете, что запрещают Вашингтон и Брюссель и кого они наказывают, знайте: вы в хорошей компании. Юристы, специалисты по оценке рисков, политологи и бизнесмены по всему миру задаются теми же вопросами.

Оценки воздействия санкций на экономику России и ее поведение существенно различаются. Например, давний соратник президента Путина Алексей Кудрин – бывший министр финансов, известный своими либеральными взглядами, сейчас возглавляет Счетную палату РФ – заявлял год назад, что сначала санкции замедлили рост ВВП России на 1 п.п. в год, а затем почти на 0,5 п.п. в год. Питер Харрелл, юрист и бывший заместитель помощника госсекретаря США, отмечает, что политики не могут системно оценить «пользу и издержки от санкций». Санкции, отмечает он, были направлены в том числе на постепенное сокращение добычи российской нефти, но в 2017 г. она достигла «30-летнего максимума». Он также предупреждает, что санкции могут иметь обратный эффект: «союзники и крупные мировые компании начнут разрабатывать альтернативу существующим финансовым и торговым каналам, которые сегодня обеспечивают глобальный вес американских санкций». С точки зрения поведения России на международной арене, эффект санкций также сложно оценить, поскольку изменения должны происходить постепенно. Специалист по международным отношениям Найджел Гулд-Дэвис утверждает, что благодаря санкциям удалось удержать Россию от эскалации военной агрессии на Украине, а также закрепить «международные нормы и осуждение их нарушения». В то же время Марк Галеотти, изучающий деятельность российских спецслужб, отмечает, что санкции только укрепили позиции сторонников жесткой линии в Кремле и позволили президенту Путину винить в экономических трудностях в стране Запад. В общем, пока наше пособие остается кратким.

Статья опубликована впервые на сайте Russia Matters.

Санкции против России

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 октября 2018 > № 2906321 Алексей Еременко

Правящая партия Судана Национальный конгресс сформировала новое правительство в надежде преодолеть серьезные экономические трудности, с которыми сталкивается страна, сообщил в четверг вечером журналистам помощник президента Судана Фейсал Хасан Ибрагим после завершения собрания руководства партии.

В условиях обострения экономического кризиса президент Судана Омар аль-Башир на прошлой неделе издал указ о роспуске правительства и сокращении числа министерств с 31 до 21. Новым премьер-министром суданского правительства стал бывший глава министерства мелиорации и электроэнергетики Моатаз Мухаммед Муса. По словам помощника президента, поменялись глава МВД, министры экономики и финансов, а также министр нефти, газа и минеральных ресурсов.

"Руководящее бюро партии утвердило кандидатуры 21 министра и 27 госминистров, при этом свои посты сохранили министр по делам президентства республики Фадыль Абдалла Фадыль, министр обороны Аввад Ибн Аввад и министр иностранных дел ад-Дирдири Мухаммед Ахмед", — отметил помощник президента.

Он уточнил, что новое правительство принесет присягу перед президентом страны в пятницу вечером, а в воскресенье состоится первое заседание обновленного кабинета.

В последние месяцы Судан, экономика которого с момента отделения богатого нефтью Южного Судана в 2011 году находится в удручающем состоянии, столкнулся с еще более глубоким кризисом. В частности, в стране не прекращает падать курс национальной валюты, наблюдается высокий уровень инфляции и расцвет "черного рынка" обмена валют. Импортеры опасаются, что это может привести к перебоям с поставками продовольствия и медикаментов.

Трудная дорога в будущее

Андрей СТОЛЯРОВ

Опубликовано в журнале: Дружба Народов 2018, 9

Столяров Андрей Михайлович — прозаик, автор многочисленных статей по аналитике современности и книги по философской аналитике «Освобожденный Эдем» (2008). Постоянный автор «Дружбы народов».

Статья расширяет круг тем, поднятых автором в последних номерах «ДН»: «Война миров. Исламский джихад как историческая неизбежность» (№ 9, 2017); «Разноликий ислам» (№ 12 2017); «Четыреста лет вместе» (№ 2, 2018).

Бурное движение в пустоту

Будущее — это не «продолженное настоящее». Это принципиальная новизна — то, чего еще нет. Будущее не «надстраивает» настоящее, а разрушает его, создавая принципиально иной цивилизационный пейзаж.

Наиболее ярко это заметно на примере истории.

В свое время знаменитый западный футуролог Элвин Тоффлер предложил выделить в историческом развитии три четкие фазы, обладающие собственными базовыми параметрами: аграрная фаза, символом которой является мотыга, промышленная фаза, символ которой — сборочный конвейер, и информационная фаза, ее символ — компьютер.

На наш взгляд, однако, это слишком крупные таксономические единицы. Удобнее пользоваться теми историческими периодами, которые в свое время были выделены марксизмом, — разумеется, освободив их от идеологической упаковки. Перед аграрной фазой добавить архаическую, которая характеризуется присваивающей экономикой (охота и собирательство), а от самой аграрной фазы, которая у Тоффлера чересчур велика, отделить период Средневековья, где впервые в европейской истории утвердилась глобальная трансценденция (христианство).

Тогда последовательность исторических фаз будет выглядеть следующим образом: архаическая фаза (символ — каменный топор), аграрная фаза, заканчивающаяся вместе с античностью (символы — плуг и меч), фаза Средневековья (символ — икона), индустриальная фаза (символы — механизм и машина), информационная фаза, которую иначе можно назвать когнитивной (символ — компьютер).

Символика фаз, конечно, весьма условна. Она отражает лишь знаковую, эмблематическую, «внешнюю» сторону каждого исторического периода: то, что является для него наиболее характерным. Однако сами фазы (онтологические периоды) в истории несомненно наличествуют и образуют собой ступени, по которым медленно, но неуклонно продвигается единая человеческая цивилизация.

Причем, поскольку фазы эти структурно несовместимы, поскольку каждая представляет собой самостоятельную функциональную целостность, движение между ними носит революционный, скачкообразный характер. По аналогии с агрегатными превращениями вещества (твердое — жидкое — газообразное — плазменное), известными физике, такой процесс можно назвать фазовым переходом. Суть явления здесь та же самая: «историческое вещество», сохраняя свой первоначальный состав, приобретает иное агрегатное состояние.

Другими словами, фазовый переход представляет собой системную катастрофу: демонтаж практически всех старых цивилизационных структур и возникновение новых — принципиально иных.

Исторически это выглядит как распад прежнего социального мироустройства, что в координатах обыденного человеческого сознания воспринимается как конец света.

В действительности же это означает наступление будущего.

Современный мир находится сейчас именно в таком состоянии. Мы вступили в период очередного фазового перехода, в период цивилизационного хаоса, который, судя по всему, будет лишь нарастать.

Это проявляется на всех уровнях индустриальной реальности.

Метафизический хаос обнаруживает себя как появление в современности множества маргинальных течений — от религиозного «Белого братства» до исламского терроризма и движения антиглобалистов. Данная ситуация соответствует множественности религиозных доктрин, «ересей», расплавлявших католицизм в позднем Средневековье.

Социальный и экономический хаос представлен, согласно определению аналитиков, «областями демодернизации» — целыми регионами, где современность редуцируется до архаических, родоплеменных форм хозяйствования: Афганистан, Ирак, Нигерия, Сирия, Судан, Сомали. Это тоже вполне соответствует цивилизационной редукции, которую когда-то переживала Европа — и после крушения Римской империи, и во времена Реформации.

Этнический хаос можно диагностировать по громадным антропотокам, перемещающим сейчас миллионы людей с континента на континент. Аналогии здесь — миграция первобытных племен в период неолитической революции, «великое переселение народов» при переходе от античности к Средневековью, экспансия в Новый свет (Северную Америку) при трансформации средневековой фазы в индустриальную.

Более того, в связи с формированием техносферы, чего ранее не было, нынешний фазовый переход отягощен еще и таким явлением, как технологический хаос, который проявляет себя в нарастании динамики техногенных катастроф: увеличении их частоты, масштабности, количества жертв. Технохаос, спонтанная деструкция техносферы становится сейчас одной из главных опасностей.

Как видим, сходство с двумя прежними фазовыми переходами (от античности к Средневековью и от Средневековья к Новому времени) поразительное. Нынешний фазовый переход, как в зеркале, отражает фазовые переходы прошлого.

Но есть и принципиальная разница.

В прежние периоды трансформаций, когда рушился старый мир, внутри него уже существовала некая новая трансценденция, некий метафизический оператор, который начинал сборку новой реальности. В момент распада античности (Римской империи) уже наличествовало христианство, и оно тут же начало сборку новой глобальной целостности — христианской цивилизации. Когда в период Реформации обрушился католический мир, уже существовала доктрина протестантизма, и она тоже немедленно начала сборку новой протестантской цивилизации. Когда в результате Первой мировой войны (очередной фазовый переход) обрушился мир классического капитализма, уже существовали либеральная и социалистическая доктрины, и они — каждая в своем ареале — опять-таки начали сборку новых реальностей.

То есть мир, пройдя эпилепсию хаоса, вновь обретал системную целостность.

В нынешнем фазовом переходе (от индустриализма к когнитивизму) такой трансценденции, такого метафизического оператора, такой социальной доктрины — нет. Движение идет в пустоту. Зоны хаоса расширяются, старый мир рушится, соскальзывая в небытие, но до сих пор не проступила идея, способная образовать новую системную целостность.

Существуют лишь три проекта, претендующих на глобальную универсальность. Однако пока непонятно, имеет ли хоть один из них необходимый для этого потенциал.

Американский проект предполагает, что весь мир следует переустроить по американскому образцу, а сама Америка (США) в этом случае образует его консолидирующий (управляющий) центр.

Европейский проект, в свою очередь, предлагает в качестве образца западноевропейскую «гражданскую, договорную цивилизацию», и в этом случае Западная Европа предстанет как ее основополагающая модель.

И наконец исламский проект, в противоположность американскому и европейскому, подразумевает, что роль глобального оператора в мире предназначена для ислама, а основой будущей государственности должен стать шариат.

Есть, правда, еще мощный китайский проект, но он не обладает качествами универсальности. Китайцы не стремятся сделать весь мир китайским, они лишь добиваются для Китая статуса сверхдержавы. Это не универсальный, это национальный проект.

Таковыми же, то есть по сути национальными, являются проекты Бразилии, Индии, Японии и России. Они тоже не претендуют на универсальность.

Только три глобальных проекта конкурируют сейчас между собой — американский, европейский, исламский. Лишь они подали заявки на формирование нового мира.

Каковы их шансы на успешную реализацию?

Трио для трех времен

На наш взгляд, все три проекта неосуществимы.

Американский проект представляет будущее в виде Большой Америки. Причем эта «Америка» будет четко разделена на три геополитических сектора: Америка первого сорта, то есть собственно США, руководящий и управляющий центр; Америка второго сорта, западные союзники Соединенных Штатов, послушно следующие за ними; и Америка третьего сорта — весь остальной мир, который с легкой руки С.Хантингтона так и именуется ныне полупрезрительным термином «остальные» («the Rest»).

Этот проект обречен. «Остальные» вовсе не хотят становиться ни второсортными, ни — тем более — третьесортными американцами. Чем больше Соединенные Штаты будут стремиться осуществить свой проект, тем большее сопротивление они будут встречать.

Мы в данном случае не пророчим «гибель Америки». Мы говорим лишь о том, что шансов на интеграцию мира американский проект не имеет.

В свою очередь, не имеет шансов и европейский проект. Пусть даже это лучший проект, к настоящему времени выдвинутый человечеством. Пусть даже «Большая Европа» по сравнению с «Большой Америкой» имеет явное преимущество: европейцы свой проект силой никому не навязывают, они лишь представляют его как версию всепланетного будущего.

Однако европейский проект не пассионарен. Фактически весь он сводится к максимизации бытового комфорта. Это идеал среднего класса, который в России XIX столетия назывался мещанами. Европейский проект не ставит перед собой сверхзадачи. Он не обладает «энергетикой подвига», необходимой для продвижения за горизонт. Вероятно, Шпенглер был все-таки прав: «каждая культура проходит возрастные ступени отдельного человека. У каждой есть своё детство, своя юность, своя возмужалость и старость». Европа пребывает сейчас в состоянии старости. Она хочет только спокойствия и более ничего. И, вероятно, главная ошибка Европы заключается в том, что она реализовывала свой проект исключительно в социальных координатах. Она редуцировала метафизическое (духовное) измерение, которое и является источником пассионарной энергии. Она замкнулась на быт, вычеркнув из него бытие. Европейская трансценденция выродилась. Из формы, обозначающей нечто, она превратилась в форму, обозначающую ничто. Идея нового мира не стала национальной идеей Европы, и европейцы не превратились в новый народ, обретший «новое небо и новую землю». Они остались конгломератом старых народов, замкнутых в своих эгоистических интересах. Европейцы так же не готовы к будущему, как и американцы.

Зато чрезвычайно высокой пассионарностью обладает радикальный исламский проект. Правда, точней его было бы называть не исламским, а исламистским, но поскольку в литературе утвердилось именно это именование, мы тоже будем называть его так. Тем более что всемирная исламская умма достаточно активно этот проект одобряет. Можно даже сказать, что — в противоположность Европе — он стал национальной идеей Мира ислама, образуя ныне внутри него, как и положено национальной идее, совершенно новую нацию — сетевую или виртуальную умму.

Цели исламского проекта поистине грандиозны. Это возвращение «исконных исламских земель», тех территорий, куда хотя бы однажды ступила нога мусульманина. «А нога мусульманина Европу сильно потоптала. Арабская конница дошла до центра нынешней Франции (Битва при Пуатье — 732 г.). С VIII в. мусульмане — арабы и берберы оккупировали Пиренейский полуостров. Турки в 16 — 18 вв. оккупировали земли, заселённые венграми (так наз. “Османская Венгрия”). И т.д. — любой мусульманский историк выкатит длинный список. И включит туда Кубу и всю Америку. Через любую поисковую систему в Интернете, задав фразу “Америку открыли мусульмане” (Muslims Discovered America), читатель может узнать весьма любопытные вещи — о том, что доколумбова Америка была открыта и освоена мусульманами. “Руины мечетей и минаретов с высеченным текстом аятов Корана были обнаружены на Кубе, в Мексике, Техасе и Неваде… В Неваде, Колорадо и Нью-Мексико — остатки существовавших здесь когда-то медресе”. Это — типичный текст подобного рода (не имеющий абсолютно никакого отношения к реальности, но ему верят или делают вид, что верят, даже некоторые президенты…). Если мусульмане, по этой логике, открыли и освоили Америку раньше Колумба и, естественно, раньше отцов-основателей Северо-Американских Соединенных Штатов, то это означает, что США (а также Куба и другие американские государства) расположились на «исламских землях». И теракты 11 сентября 2001 года были битвой за “освобождение исламских земель” в Америке»1 .

Понятно, что радикальный исламский проект тоже неосуществим. Человечество — в глобальном масштабе — никогда не примет ислам. И тем не менее этот проект находится в фазе экспансии: растет число террористических актов, совершаемых джихадистами, растет число радикальных исламистских групп. Расширяется физическая территория исламизма, что заметно не только в Азии, но и в Африке, непрерывно усиливается давление ислама на Запад. Фактически идет исламский Армагеддон, и результаты его могут стать катастрофой для всего человечества.

Эту же ситуацию можно изложить на другом языке. Американский проект пытается удержать настоящее — доминирующую роль США в глобальном мире. Европейский проект предлагает перспективную версию будущего, но пока не способен эту версию осуществить. Исламский проект стремится возродить прошлое, эпоху «праведного халифата», и распространить его на весь мир.

Идет ожесточенная борьба трех времен. Причем все три проекта, воплощающие эти три статуса времени, геополитически несовместимы. К взаимному согласованию они не способны.

Примирение, на наш взгляд, невозможно. Для этого либо Запад должен перестать быть Западом — по крайней мере, в нынешнем понимании этого слова — либо Исламский мир должен перестать быть Миром ислама.

Это — цивилизационный тупик. Главное — нет идеи, которая была бы способна интегрировать распадающуюся реальность. Выражаясь метафорически, нет «света по дороге в Дамаск». И потому главный вопрос, который стоит ныне перед международным сообществом — как с этим быть?

Можно ли все же согласовать имеющиеся проекты?

Можно ли перевести энергию разрушения в энергию созидания?

И обращен этот вопрос прежде всего к Исламскому миру.

Государство — это ислам

Существуют две точки зрения на современный Исламский мир.

Первая точка зрения предполагает, что поскольку исламская цивилизация возникла лишь в VII веке нашей эры, то есть на шесть веков позже, чем христианская, то она представляет собой точно такую же, но просто более раннюю фазу развития. Шестьсот лет назад европейская цивилизация переживала период крестовых походов, порожденных демографическим взрывом, резким увеличением численности населения, которое, в свою очередь, было вызвано климатическим оптимумом X — XIII веков. Исламский мир ныне переживает аналогичный период, и его экспансия — тоже следствие резкого демографического взрыва, в данном случае обусловленного общим подъемом уровня жизни после Второй мировой войны и приходом в исламские страны современной медицины и фармацевтики.

Эта точка зрения имеет отчетливый негативный аспект. Она позволяет Западу рассматривать исламскую цивилизацию как безнадежно «отсталую», как архаический, увязший в прошлом реликт, главная задача которого — учиться правильной жизни у западных стран. Естественно, что для Мира ислама такое отношение психологически неприемлемо и вызывает протест.

Приверженцы другой точки зрения утверждают, что Исламский мир — это совершенно особая, самостоятельная цивилизация, и при оценке его надо исходить из этой «особости», а не искать сомнительных аналогий. В частности, сам А.А.Игнатенко считает, что исламский радикализм обусловлен «эндогенными факторами», то есть он неизбежно порождается исламом как таковым.

На наш взгляд, принципиальных различий между двумя этими точками зрения нет. Мы основываемся на том, что законы развития универсальны и представлены на каждом онтологическом уровне. Они едины для унигенеза (развития всей Вселенной), для биогенеза (развития жизни на Земле), для социогенеза (развития человеческих обществ) и даже для онтогенеза (развития отдельной человеческой особи). Другое дело, что эти закономерности опосредуются средой — совокупностью обстоятельств, влияющих на развитие. Таким образом и возникают особенности, которые, вне всяких сомнений, необходимо учитывать.

Ислам как религия полностью соответствует этим рамкам. Например, любая сложная динамическая система после своего возникновения проходит состояние так называемых «осцилляций» — создает множество различных конфигураций, из которых по-настоящему — как базисная — утверждается только одна. Так осцилляции христианства порождали в свое время арианство, несторианство, монофизитство, монофелитство и т.д. и т.п., пока не утвердилась та версия, которую ныне мы называем «ортодоксальной». Точно так же осциллировал в свое время социализм, представая в версиях Маркса, Ленина, Троцкого, Бухарина, Сталина, в версиях «европейского коммунизма», в различных социал-демократических версиях.

Ислам здесь исключением не является. Уже в ранний период своего существования он предстал в версиях суннитов, шиитов и хариджитов, а затем не раз образовывал различные «параллельные конфигурации». Сейчас они наличествуют в виде мазхабов — религиозно-правовых школ, по-своему толкующих шариат. То есть ислам реализует вполне стандартный сюжет. Ну а то, что хариджиты отличаются от несториан — так это и есть «особость», которую необходимо учитывать.

Или еще пример. В свое время христианство прошло период тотальной национализации. После Вестфальского договора (1648 года), завершившего эпоху религиозных войн и провозгласившего суверенитет национальных культур (на языке того времени «cuius regio, eius religio»: «чья земля — того и вера»), в Западной Европе, а затем и во всем мире, образовалось множество национальных государств и, соответственно, множество национальных церквей, по своей практике довольно существенно отличающихся друг от друга. Появились «французский католицизм», «испанский католицизм», «польский католицизм», «латиноамериканский католицизм» и так далее, это не считая многочисленных протестантских деноминаций. И совершенно схожим путем произошла национализация мирового ислама. Оставаясь — в теории — целостной и единой религией, он сначала распался на арабский, османский, персидский, индийский ислам, а затем раздробился на индонезийский, турецкий, алжирский, саудовский, иранский, пакистанский, российский… Причем даже российский, достаточно изолированный, ислам сейчас представлен московской, кавказской, татарской и крымско-татарской версиями.

Собственно говоря, образование виртуальной исламской уммы — это тоже своего рода национализация, доктринальное выделение особого вида ислама, которую произвел исламский радикализм. В этом смысле еще большой вопрос: «существует ли Исламский мир в качестве консолидированного субъекта международной политики»2 или таковым субъектом является сейчас лишь радикальный ислам, вытеснивший «большой ислам» из сознания мирового сообщества?

Как бы то ни было, развитие Исламского мира идет стандартным путем. Хочет того Мир ислама или не хочет, но он вовлечен в процесс глобальной модернизации. В нем происходит тот же структурный метаморфоз, что на триста — четыреста лет раньше происходил в Западном мире: разорение крестьянства, урбанизация, индустриализация, образование больших масс маргинализованной молодежи, распад традиционного общества, спонтанное утверждение новых жизненных практик. Ничего принципиально нового здесь нет. Подобный метаморфоз испытало — и, между прочим, тоже с большим опозданием — уже множество стран. Другое дело, что в Мире ислама все это происходит очень медленно и болезненно, порождая коррупцию, автократии, нищету и чрезвычайно острые социальные пертурбации. Главное, что Исламский мир никак не может завершить данный этап и образовать стабильные развивающиеся государства современного типа.

И вот тут от общего мы перейдем к частностям. От всеобщих законов развития — к их индивидуальному воплощению. А индивидуальное воплощение нынешнего ислама заключается в том, что он как религия по-прежнему остается тотальным. Ислам пронизывает и определяет собою все — и политику, и государственное устройство, и социальные отношения, и экономику, и личную жизнь. Он в принципе не создает светских пространств, где могла бы рождаться творческая, независимая и свободная мысль, представляющая собой драйвер развития. Причем данная ситуация является для него имманентной, и это сразу заметно при сравнении ислама и христианства.

Христианство возникло в свое время в Римской империи, в зрелом, иерархическом государстве, расчерченном четкими и неукоснительными законами. Поэтому, предложив миру новый философский и социальный концепт, христианство сразу же стало в оппозицию к этому государству — оно принципиально отвергало его и более трехсот лет боролось с ним за право на существование. То есть здесь с самого начала произошло разделение светских и духовных властей, что и закрепилось во всей последующей истории. Вспомним европейское Средневековье: для защиты от своеволия феодала горожане могли обратиться к епископу, а для защиты от притязаний епископа — к феодалу. Причем каждый раз выторговывая для себя какие-нибудь преференции. В этом зазоре, в этом интервале неопределенности, который существовал сотни лет, и зародилось Магдебургское право — городское самоуправление, трансформировавшееся затем в гражданское светское общество. В христианской цивилизации ни одна из властей не смогла окончательно победить, и в конце концов сферы их влияния были четко разделены: у государства — социальное управление, у церкви — спасение души. Церковь и власть могли друг с другом сотрудничать, они могли упорно соперничать между собой, но ни одна из сторон не могла возвести себя в абсолют. Светская сфера жизни хоть и соотносилась с основными принципами христианства, но не была им полностью подчинена.

Совсем по-другому обстояло дело с исламом. Он возник в «благословенной Аравии», когда никаких государств там еще и в помине не было. Собственно государство в этом пробуждающемся регионе образовал сам ислам, и с тех пор власть и вера в Исламском мире не могли быть друг от друга отделены. Они представляли собой единое целое. Отсюда — онтологическая тотальность ислама, в принципе не допускающего наличия в обществе чуждых ему светских пространств. А поддерживается и воспроизводится эта тотальность мощным механизмом индоктринации, выраженным исламской религиозной обрядностью. Обратим в этом смысле внимание на Россию. В России большую часть ее государственного существования власть и церковь тоже были объединены — это качество называлось «симфонией» и досталось нам в наследство от Византии; светское, социальное и политическое пространство в России также было не слишком большим, и Россия тоже развивалась медленнее, чем западные европейские страны.

Вывод из сказанного, на наш взгляд, следует сам собой. Поскольку ислам как религия обладает экзистенциальной тотальностью, то и модернизация Исламского мира невозможна без трансформации самого ислама. Нынешняя конфигурация ислама препятствует естественному развитию, она создает среду, где любые преобразования даются с колоссальным трудом. Против них работает «таклид», то есть воспроизведение мнения предшественников, отклоняться от которого нельзя и который категорически отрицает всякие новшества3 . Более того, в поле тотальной веры, пронизывающей собою всё, любые инновации, даже если их вводить авторитарным путем, как правило, искажаются и потому порождают не столько позитивные, сколько негативные следствия. Именно поэтому, по образному замечанию Е.Сатановского, Исламский мир, как заколдованный, ходит по кругу: коррумпированный военный режим — коррумпированный гражданский режим — коррумпированный исламский режим, и затем — все сначала. Что, как пишет этот автор, «составляет основу политического цикла, повторяющегося на протяжении десятилетий». А промежутки между режимами довольно часто заполняются гражданской войной.

В общем, без трансформации религиозной доктрины Исламский мир обречен оставаться в тягучем прошлом. Никакие попытки Запада внедрить туда свободу и демократию не будут успешными. И не только лишь потому, что инсталляция демократии — это чрезвычайно трудоемкий и долгий процесс, требующий, как показывает история, смены нескольких поколений, но также и потому, что его будет непрерывно блокировать сам ислам. Прав, вероятно, тот же Е.Сатановский, который в книге «Россия и Ближний Восток» замечает, что по отношению к Миру ислама «благие идеи о демократии как основе построения гражданского общества современного модернизированного типа, копирующего западные образцы, хорошо звучат в университетских аудиториях и на международных форумах, но не имеют никакого отношения к действительности».

В этих координатах, как нам представляется, не обладает реалистической перспективой и «концепт диалога» между Западом и Исламским миром, на который сейчас возлагается столько надежд.

Показательно, что сама идея такого межцивилизационного диалога была выдвинута в 1998 году никем иным как президентом Ирана Мохаммадом Хатами и представляла собой политическую альтернативу известной концепции С.Хантингтона о «столкновении цивилизаций». Но еще показательней здесь было другое: когда на волне общественного энтузиазма Организация Объединенных Наций (ООН) объявила 2001 год — первый год третьего тысячелетия — «Годом диалога цивилизаций», то уже осенью этого же года, 11 сентября, исламские радикалы нанесли удар по башням-близнецам на Манхэттене. Естественно, что после этой трагедии концепт «диалога цивилизаций» приказал долго жить. Не имел успеха и план создания «Альянса цивилизаций» под эгидой ООН, предложенный в 2005 году Турцией и Испанией. Причем, как считает известный российский дипломат В.В.Попов, неудача уже этого плана в немалой степени явилась «следствием скептического, а по сути негативного отношения американцев к возможности равноправно­го диалога со слабыми государствами, представляющими иные цивилизации».

Это, разумеется, не означает, что диалог цивилизаций не нужен. Он, несомненно, оказывает благотворное влияние на ситуацию в мире. Однако этот механизм имеет и очевидные недостатки. Прежде всего он — чрезвычайно медленный, гносеологически инерционный, и результаты такого межцивилизационного согласования в лучшем случае проявят себя лишь через несколько десятков лет. Кроме того, вполне очевидно, что современный Исламский мир представлен в нынешнем международном дизайне вовсе не сообществом мусульманских стран, каждая из которых имеет свои собственные интересы, а скорей — «радикальной уммой», исламскими экстремистами, объявившими непримиримую войну Западу. Это в настоящий момент — авангард Мира ислама, и это всечеловеческая угроза, ликвидировать которую надо не когда-нибудь, через многие поколения, но — прямо сейчас. А с радикальными исламистами никакой диалог невозможен. Разве можно о чем-либо договариваться с людьми, которые открыто и недвусмысленно заявляют: «Мы разрушим европейские города, сравняем их с землей. Мы устроим водопады крови. <…> Мы не прекратим наши атаки до тех пор, пока вы не образумитесь и не вернетесь на праведный путь». Это строки из заявлений организации «Бригады Абу Хафса аль-Масри», которая уже осуществила теракты в Ираке, Испании, Турции, акции саботажа в Англии и США, но точно таких же воззрений придерживается и множество других радикальных исламских групп.

Самостоятельно Исламский мир справиться с радикалами не способен. Даже те правительства мусульманских стран, которые надвигающуюся опасность осознают, находятся под сильным давлением «улицы», то есть ислама «народного», формирующегося в мечетях и медресе. Они вынуждены с ним считаться, поскольку он инсталлирован в сознание масс.

А «народный ислам» за последние десятилетия приобрел очень специфические черты.

Трансформация

Здесь нам придется вновь вспомнить о ваххабизме, который является официальной религией Королевства Саудовская Аравия. Правда, сами саудиты именование «ваххабизм» отвергают, называя себя салафитами, то есть сторонниками «чистого», «истинного» ислама. Но терминология не так уж важна, главное, чтобы было понятно, о чем идет речь.

Идеология ваххабизма очень проста. Аллах через пророка Мухаммеда указал человечеству, как следует жить, и людям надо исполнять волю Аллаха, а не выдумывать «от себя» всякие новшества, искажающие божественное предначертание. Коран надо воспринимать буквально, поскольку законы создаются Богом, а не людьми. Ислам надо очистить от всех позднейших напластований и понимать его так, как понимали его пророк Мухаммед и праведные халифы.

По сути, это идеология исламского фундаментализма, которую исповедует множество самых различных организаций и групп. Однако от других фундаменталистских течений современные ваххабиты отличаются тем, что проявляют крайнюю нетерпимость ко всем, кто не разделяет их взглядов.

Два принципа движут их религиозной активностью: такфир и джихад.

Такфир — означает обвинение в неверии. А «неверным» считается всякий, кто не соблюдает исламский религиозный канон. Это один из самых тяжких грехов с точки зрения классического ислама. Причем обвинение в неверии ваххабиты предъявляют не только всей западной цивилизации, которая, по их мнению, безбожием и развратом пытается уничтожить ислам, но и тем мусульманам, которые сотрудничают с «кафирами». Ваххабиты квалифицируют их либо как «отступников» (муртаддун), либо как «лицемеров» (мунафиккун). А наказание за неверие или вероотступничество может быть единственное — смерть. Ведь сказано в священном Коране: «Не уступай неверным, но <…> воюй с ними великой войной» (25:54). И сказано в священном Коране, кто такие неверные, — это «те, которые не судят по тому, что ниспослал Бог» (5:48). И сказано в священном хадисе: «Убейте того, кто поменяет свою религию»4 (имеется в виду, конечно, отвергнет ислам). И провозглашено в другом священном хадисе, что неверующий (атеист) — это тоже «вероотступник, который должен быть приведен к покаянию и [если не покается] убит»5 .

Причем всех «неверных» ваххабиты считают людьми настолько презренными, что такой же презренной должна быть и их смерть. «Модой» среди джихадистских террористических групп ныне является обряд нахр: это когда «неверному» перерезают горло, точно скоту. В свое время в экстремистской медийной среде даже была развернута целая идеологическая кампания, проходившая под лозунгом: «Соверши нахр со словами “Во имя Аллаха!”». Таким именно образом в ноябре 2004 года был убит голландский режиссер Тео ван Гог, снявший десятиминутный фильм «Покорность», осуждавший насилие над женщинами в мусульманском мире: убийца (гражданин и уроженец Голландии, по происхождению — марокканец) сначала его подстрелил, а потом перерезал ему горло. «Были и другие убийства по ритуалу нахр <…> которые снимались на видеокамеры или мобильные телефоны, а видеоклипы выставлялись в Интернете»6 . Причем смертью вероотступникам грозят не только подпольные группы. Сейчас в Организацию Исламская Конференция входят 57 государств, из которых пять рассматривают отступничество от ислама как преступление, наказуемое смертной казнью. Это Афганистан, Иран, Йемен, Саудовская Аравия и Судан.

Аналогичным образом обстоит дело с тезисом о большом и малом джихаде. Хадис, на который опирается этот тезис, многими мусульманскими теологами признается недостоверным: у него слабый иснад7 . Тем не менее на него активно ссылаются те, кто пытается доказать мирный характер ислама. Однако идеологи ваххабитов этот хадис вообще отвергают: для них не существует никакого другого джихада, кроме вооруженной борьбы. Причем участвовать в таком джихаде — обязанность каждого мусульманина. Ведь сказано в священном Коране, что «Воюющих за веру <…> Бог поставил выше остающихся дома» (4:96). И сказано в священных хадисах, что «быть один час в боевых порядках на пути Бога лучше, чем быть [на молитве] шестьдесят лет»8 . Вот — глас божий! И никаких сомнений тут просто не может быть! Ислам всегда распространялся мечом, подчеркивал Мухаммед абд аль-Салам Фарадж, осуществивший убийство президента Египта — Анвара Садата. Вести джихад против неверных — священный долг слуг Аллаха, и тот, кто уклоняется от него, тот — изменник, ему может быть предъявлен такфир.

Таковы основные принципы ваххабизма.

А теперь заново оценим ту ситуацию, которая сложилась в мире в результате «Войны Судного дня». Тогда, после введения в 1973 году нефтяного эмбарго арабскими странами, цены на «черное золото» фантастически возросли и колоссальные деньги хлынули в нефтяные монархии Персидского залива — в Катар, Объединенные Арабские Эмираты, в Кувейт, но прежде всего — в Королевство Саудовская Аравия. Доходы их в этот период были просто чудовищными. По некоторым данным, с 1970-х годов до конца ХХ века в нефтедобывающих мусульманских странах скопилось около 10 триллионов долларов избыточного капитала. И значительная часть этих денег была вложена в распространение и пропаганду ислама. Арабские нефтяные монархии строили по всему миру мечети и медресе, финансировали исламские университеты и начальные курсы для мусульман, вкладывали громадные средства в радио, телевидение и СМИ, поддерживали множество экстремистских групп, борющихся за то, чтобы в их странах воцарился «настоящий ислам».

Масштабы этой деятельности поражают. Одна только Саудовская Аравия организовала примерно 6 000 фондов, распространяющих в разных странах исламскую литературу. Считается, что за последнюю четверть века она израсходовала на эти цели не менее 70 миллиардов долларов. Американские исследователи вообще «утверждают, что Саудовская Аравия истратила на ваххабитскую пропаганду за последние четверть века больше средств, чем Советский Союз на коммунистическую пропаганду за все время своего существования»9 . А ведь, помимо нее, «вкладывались» в этот проект и Катар, и Кувейт, и Объединенные Арабские Эмираты. Причем распространялся по миру именно ваххабизм, вытеснявший собой все другие религиозные форматы ислама. Его преподавали в университетах и медресе, его пропагандировали саудовские эмиссары в различных исламских объединениях, он утверждался в «шариатских зонах» Европы, он служил идейной основой боевиков в тренировочных лагерях Афганистана и Пакистана.

В общем, можно, вероятно, сказать, что за последние десятилетия ислам претерпел колоссальную мировоззренческую трансформацию. Современный ислам (по крайней мере его «новая умма») обрел отчетливый ваххабитский формат, и именно это, как нам представляется, в значительной мере обостряет конфликт между Западным миром и Миром ислама. Зарубежный исследователь Мухаммад Хасан даже считает, что «салафизм (читай: ваххабизм — А.С.) — полностью и радикально иная культура, иной менталитет и, в конечном счете, иная религия, нежели традиционный ислам». А американский обозреватель Томас Фридман конкретизирует эту мысль. Он полагает, что «ничто так значительно не подрывает стабильность и модернизацию арабского мира и мусульманского мира в целом, как те миллиарды и миллиарды долларов, которые саудовцы с 70-х годов прошлого века инвестировали в то, чтобы полностью стереть все следы плюрализма в исламе — будь то суфистская, умеренно суннитская или шиитская версии — и навязать вместо него пуританский, антимодернистский, антизападный, антиплюралистический, направленный против женщин, ваххабитский, салафитский бренд ислама, пропагандируемый саудовским религиозным истеблишментом. Далеко не случайно несколько тысяч саудовцев присоединились к “Исламскому государству”, а благотворительные фонды Арабского залива переводят ИГ финансовые средства. Именно поэтому все суннитские джихадистские группировки — ИГ, “Аль-Каида”, “Джебхат ан-Нусра” — это идеологические ответвления ваххабизма, впрыснутого Саудовской Аравией в мечети и религиозные школы от Марокко до Пакистана и Индонезии».

Да что там Пакистан или Индонезия! «В настоящее время в Британии, число мусульман в которой составляет 5 % населения, — около 3 миллионов человек, более трети мусульман, обучающихся в университетах, считают оправданным убийство во имя интересов религии»10 . Вот неисчерпаемый резерв «спящих кротов», которые могут проснуться и начать действовать в любой момент.

С конца 1970-х годов, еще с афганских и пакистанских военно-тренировочных лагерей, нефтяные монархии Персидского залива взращивали чудовище. Они надеялись, что оно пожрет «кафиров», «безбожников», советские войска, вторгшиеся в Афганистан. В этом им помогали Соединенные Штаты, в свою очередь рассчитывавшие использовать «борцов за веру» против СССР. Непрерывным потоком шли деньги, инструкторы, оборудование, военное снаряжение. И вот наконец чудовище выросло, возмужало, окрепло и внезапно дохнуло огнем на своих «родителей». Первый удар пришелся как раз на Америку: обнаружилось, что из 19 террористов, ответственных за трагедию 9/11 на Манхэттене, пятнадцать были гражданами Саудовской Аравии, а еще двое — гражданами Объединенных Арабских Эмиратов. Более того, выяснилось, что 80 процентов мечетей в Соединенных Штатах контролируется ваххабитами, пропаганда ваххабизма свободно осуществляется многочисленными саудовскими исламскими культурными центрами и ваххабитские материалы обильно представлены даже на сайте посольства КСА в Вашингтоне.

Вряд ли верна точка зрения, полагающая, что исламский радикализм — это вынужденный ответ Мира ислама на цивилизационное давление Запада. То есть, быть может, она и верна, но только отчасти. Экспансия радикального исламизма началась бы и без этого фактора. Ведь не случайно девизом Королевства Саудовская Аравия является символ веры ислама — шахада: «Нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммед — посланник его». А государственный гимн этого государства звучит так: «Да здравствует король! Стремись к славе и превосходству»!

Вот и стремятся.

Трансформация действительно осуществилась. Ислам от лица всего Исламского мира представляют в настоящий момент почти исключительно приверженцы ваххабизма. В полном соответствии с известным тезисом В.И.Ленина ваххабитская идея овладела массами и стала революционной силой. Монархии Персидского залива радикализовали ислам, и «процесс пошел» со все нарастающей интенсивностью. Терапевтические меры, которые предпринимают сейчас Соединенные Штаты и сама Саудовская Аравия, на него практически не влияют — феномен радикализма стал самодостаточным, самоподдерживающимся, поглощающим одну исламскую страну за другой. Разгром конкретного «халифата», в Сирии например, ничего не даст: пока в мировоззренческом дискурсе ислама главенствует ваххабизм, он будет воспроизводить по всему миру все новые и новые «исламские государства». Война Запада с исламскими радикалами станет «дурной бесконечностью», и нельзя поручиться, что Запад в этой войне победит. Тем более, что — парадоксально, но факт! — Соединенные Штаты по-прежнему являются надежной защитой для нефтяных ваххабитских монархий. На что здесь Америка рассчитывает, непонятно. Фактически она сама пестует свою смерть.

Единственная возможность погасить данный конфликт — это трансформировать нынешний религиозный дискурс Мира ислама. Предложить вместо ваххабизма иную теософскую конфигурацию — более современную, более энергичную, но главное — имеющую прикладной социальный характер. То есть способную создать эффективное мусульманское государство: политически стабильное, уверенно развивающееся, своевременно отвечающее на вызовы новой эпохи — государство, которое стало бы социальной моделью для других мусульманских стран, государство, которое могло бы наглядно продемонстрировать всему миру, что у ислама есть не только безнадежное прошлое, но и перспективное будущее.

Понятно, что Запад решить такую задачу не в состоянии. Он хочет превратить Исламский мир во второсортный, эрзацный аналог себя, перелицевать его в Соединенные Штаты или в Европу — более ничего.

Других рецептов спасения у Запада нет.

Но, может быть, используя свой исторический опыт, это способна сделать Россия?

Война в Зазеркалье

Правда, ситуация с российским исламом тоже не внушает особых надежд. Следует, как нам кажется, честно признать, что несмотря на очевидные достижения в этой сфере, мусульманские республики, входящие в состав РФ, так и не стали по-настоящему органической частью России. А российские этнические и верующие мусульмане так и не начали ощущать себя настоящими россиянами.

Нет, внешне все выглядит благополучно. Уважение к исламу и этническим мусульманам демонстрируется непрерывно. Выступая в октябре 2013 года в Уфе на торжественном собрании, посвященном 225-летию Центрального духовного управления мусульман России, президент В.В.Путин сказал, что «ислам — это яркий элемент российского культурного кода, неотъемлемая, органичная часть российской истории. Мы знаем и помним много имен последователей ислама, составивших славу нашего общего Отечества, — государственных и общественных деятелей, ученых, предпринимателей, представителей культуры и искусства, доблестных воинов».

Причем это отнюдь не политические декларации. Они неуклонно воплощались на практике. Вот что пишет об этом доктор Луай Юсеф, координатор Всемирного союза мусульманских ученых в России и СНГ, чье мнение особенно ценно как мнение наблюдателя со стороны: «Весьма примечательно, что за короткий промежуток времени они (российские мусульмане — А.С.) сумели получить такие права, каковых не имеется у мусульман, живущих в исламских странах, во главе которых стоит правитель-мусульманин». Доктор Юсеф приводит интересный факт: несколько лет назад власти Республики Татарстан обратились в Государственную Думу РФ с предложением сделать день принятия ислама государственным праздником России. Тогдашний «президент Дмитрий Медведев одобрил это предложение. Примечательно, что этот проект горячо приветствовала и Русская Православная Церковь, которая призвала не медлить с его осуществлением».

Вместе с тем, если рассмотреть ситуацию более объективно, выясняется, что все не так радужно. Да, действительно «в России живет больше мусульман, чем в любой другой европейской стране, и процентная доля мусульман среди населения быстро растет»11 . Да, действительно в истории России не было религиозных войн, а в новейшей истории — серьезных религиозных конфликтов. Да, российские мусульмане очень лояльны к российской власти, можно даже сказать, что это ее надежный электоральный ресурс. Во всяком случае, количество голосующих на выборах за «партию власти» в мусульманских республиках всегда значительно выше, чем в русских регионах России. Последнее, впрочем, объясняется тем, что «традиционные мусульмане» лояльно относятся к любой сильной власти, какой бы она ни была. К тому же российский ислам в определенной части своей имеет отчетливый суфийский характер (не только у мусульман Северного Кавказа, но и у татар Урало-Поволжья), а суфии — это их базовая черта — стремятся не вмешиваться в политику. Имеет значение и сравнение образов жизни: благодаря электронным СМИ российские мусульмане прекрасно знают, как живут их собратья по вере в государствах Средней Азии или на Ближнем Востоке, и вовсе не жаждут оказаться в условиях диктатуры или — что еще хуже — гражданской войны.

И однако то состояние «исламского инобытия», о котором мы говорили ранее, никуда не исчезло. Российские мусульмане по-прежнему пребывают как бы в «мире ином». Формально являясь полноправными российскими гражданами, активно участвуя в гражданской и экономической жизни страны, они как религиозная общность существуют в некой параллельной реальности, которая неведома подавляющему большинству россиян. Русские россияне почти ничего не знают ни об исламе, ни о «своих» мусульманах. Отношение к ним формируется в основном электронными и печатными СМИ, уже давно поставившими знак равенства между исламом и терроризмом. Как начали российские журналисты еще с середины 1990-х годов писать о «полчищах ваххабитов», которые угрожают России, так это продолжается до сих пор. Об исламе в российской русскоязычной прессе вспоминают только тогда, когда происходит очередной террористический акт. Ситуация усугубляется и наплывом мигрантов из среднеазиатских республик — отношение к ним, очевидно «чужим», также переносится и на «своих» мусульман. И вообще, большинство россиян считает Россию европейской и христианской страной и поэтому искренне не понимает — при чем тут ислам?

Можно констатировать весьма неприятный факт. Нация «россияне» до сих пор реально не сформировалась. В России, конечно, наличествует определенная гражданская консолидация, вызванная прежде всего обстановкой «враждебного окружения» (конфликтом с Западом, который по отношению к России — «чужой»), но отсутствует то внутреннее, деятельностное и мировоззренческое, единство, которое можно было бы назвать «национальной общностью».

Термин «россияне», используемый в течение последних десятилетий, обозначает не столько собственно нацию (государственно-этнокультурную общность), сколько формальную гражданскую принадлежность людей, проживающих в пределах определенных границ. Фактически нынешняя Россия представляет собой разнородный, противоречивый этнокультурный конгломерат, по-настоящему не сплоченный в единую нацию и потому потенциально готовый к различным геополитическим метаморфозам.

Вообще есть некий простой индикатор. Любая нация, если она действительно существует, формирует определенную онтологическую модель, «национальную аватару», выражающую представление нации о самой себе. Можно также сказать, что аватара — это концентрат национального (или этнического) характера, предъявление нации (этноса) в виде образа (эталона), который воплощает ее базисные черты. Это выделение нацией (народом) «себя» среди множества «других» этносоциальных культур.

В бытийной механике нации аватара играет чрезвычайно важную роль. Она непрерывно воспроизводит национальный характер, воспроизводит четкий национальный стереотип, утверждая нравственные, культурные и социальные нормы, специфические для него: «русские не сдаются», «англичанин никогда не будет рабом», «немцы не боятся никого, кроме Бога».

Классическим примером такой аватары является «образ советского человека», целенаправленно сформированный в СССР.

Значительно раньше в имперском сознании Великобритании возникла другая национальная аватара, которую можно определить как «образ белого человека». Здесь также нетрудно выделить набор главных характерологических черт. Это существо высшего порядка по отношению к колониальным аборигенам: он относится к ним как отец к неразумным детям — воспитывая и направляя их, поощряя, а если требуется, то и наказывая. Кроме того, «белый человек» никогда не отступает перед опасностью, он всегда, несмотря ни на какие препятствия, достигает поставленной цели, и он также всегда готов прийти на помощь другому «белому человеку». Энергетика этой внятно сформированной национальной модели, как нам представляется, сыграла не последнюю роль в становлении огромной Британской империи, «над которой никогда не заходило солнце».

Можно также вспомнить начальную американскую аватару, которая обозначалась аббревиатурой WASP (по первым буквам английских слов): белый, англо-саксонец, протестант. Ее типовой канон выглядит так: индивидуализм, протестантизм, пассионарная предприимчивость, стремление к успеху, личная ответственность за свою судьбу. Наличие такой аватары, которая, насколько можно судить, возникала в значительной мере спонтанно, определило и лицо нации (американский национальный характер) и специфику складывающейся американской государственности, где не власть формирует и направляет народ, а народ формирует и контролирует власть.

Понятно, что аналогичной национальной модели в современной России нет. Никто не может сказать, что представляет собой нынешний «россиянин», какие наличествуют у него базисные характерологические черты, каков его нормативный поведенческий репертуар. Нет точки сборки. Нет эталона «российскости», естественно объединяющего в себе разнообразные онтологии этносов, верований и социальных групп.

Между тем — повторим еще раз — ваххабитский ислам сумел за последние годы создать яркую аватару, притягивающую к себе мусульманскую молодежь. Это — мужественный воин ислама, сражающийся во имя всех истинно верующих на земле. Он бесстрашен и справедлив. Он презирает слабость и смерть. Он грозен со своими врагами: перед ним трепещут мягкотелые американцы и европейцы. Он призван освободить мир от зла. Он исполняет вышнюю волю Аллаха, и потому правда на его стороне.

Что может противопоставить ему традиционный российский ислам, не имеющий ни яркого образа, ни вдохновляющей цели? Что может противопоставить ему рыхлая нынешняя «российскость», не могущая определить даже саму себя?

И потому традиционный российский ислам постепенно глобализуется. В него медленно, но упорно просачиваются общемировые ваххабитские ингредиенты. Выступая в феврале 2013 года на заседании Национального антитеррористического комитета в Пятигорске, директор ФСБ России генерал А.В.Бортников сказал, что идеология радикального исламизма продолжает распространяться, причем «не только на Северном Кавказе, но и в ряде субъектов Приволжского, Уральского и Сибирского федеральных округов».

Вот в чем специфика нынешней ситуации. В России идет невидимая россиянам война. Идет громадное по масштабам сражение в Зазеркалье — за то, каким будет новый российский ислам.

Собственно — какой будет сама Россия.

И главное сражение этой войны разворачивается вовсе не в сфере экономики или социальной политики, которые, разумеется, тоже очень важны. Главное сражение разворачивается в мировоззренческой сфере, которая определяет собою все. Чей флаг будет развиваться на этой господствующей высоте, тот и выиграет сражение. Чья национальная аватара окажется привлекательнее, тот и будет претендовать на реальное место в формирующейся сейчас новой истории.

Пока Россия ведет в этой войне лишь чисто оборонительные бои.

Но как нам представляется, у нее есть все возможности, чтобы перейти в стратегическое наступление.

Точка сборки — «приоритет знаний»

Формирование новой нации, модернизация идентичности, создание аватары, которая воплощала бы собой национальный канон, — вполне реальный процесс. Уже в наше время, в ХХ веке, были сконструированы такие новые нации, как «советский народ», с очевидностью отличающийся от классических европейских и азиатских народов, или «израильтяне», которые тоже достаточно сильно отличались от диаспоральных евреев, или «кемалистские турки», выделенные из населения Османской империи, или «арийская раса» в Германии во время правления Гитлера.

Преобразование нации — осуществимый процесс, и занимает он не такое уж долгое время. Другое дело, что тут сразу же возникает главная тема: каким должен быть новый национальный формат, чтобы соответствовать современности, каких целевых параметров при этом необходимо достичь?

Оценим в этих координатах потенциал России. Понятно, что путь классического «догоняющего развития», путь «вторичной индустриализации» как основы создания национальных богатств не является для нас перспективным. Против этого работает российская «географическая специфика», которая заключается в том, что в России более холодный климат, чем в большинстве развитых западных и восточных стран, и более обширная, с трудными коммуникациями территория, во многом не освоенная до сих пор. При любой экономической деятельности Россия вынуждена будет платить дополнительные налоги — транспортный и климатический, — исключить которые из накладных расходов нельзя. И если до периода интенсивной глобализации, когда национальные экономики в определенной степени были разобщены, это принципиального значения не имело, то теперь, в мире всеобщей экономической взаимосвязанности, любая, даже самая незначительная, добавочная нагрузка на производство порождает ощутимые конкурентные трудности.

В классическом варианте, в сюжете обычного догоняющего развития Россия всегда будет экономически опаздывающей страной, что в общем и наблюдалось в значительной части ее истории. При прочих равных мы ни по уровню технологий, ни по уровню жизненных благ никогда не сумеем сравняться с мировыми лидерами Запада и Востока.

Мы будем все время хотя бы чуть-чуть отставать.

Путь простого количественного развития приведет нас в тупик.

Единственная возможность для нас вновь оказаться в авангарде истории — это резко поднять качество нации, создать новый народ, способный на принципиальный цивилизационный прорыв. Причем критерий такой «национальной модернизации», точка сборки, на основе которой могла бы возникнуть новая российская аватара, должны — вне всяких сомнений — иметь универсальный характер. Ни «русскость», ни «православность» в чистом виде здесь не годятся, поскольку представляют собой изолирующие доктрины.

Мы не можем, следуя классическим западным образцам, стать самой богатой, самой развитой и самой сильной державой мира, сколько бы мы ни напрягались, — здесь существуют четкие географические ограничения. Зато мы можем стать самой образованной в мире страной — страной, лидирующей прежде всего в когнитивном, интеллектуальном пространстве. Заметим, что это полностью отвечает вызову будущего: в информационной эпохе знания ценятся выше, чем металл, газ или нефть. К тому же интеллектуальный вектор развития имеет явное преимущество: в среде концентрированных и возобновляемых знаний, при высокой когнитивной температуре, которая в подобной среде возникает сама собой, новые идеи и новые технологии (то есть собственно инновации) зарождаются как бы из ничего. Они представляют собой «воздух существования». А появившись на свет, эти идеи уже влекут за собой и динамичное сбалансированное развитие, и ощутимые экономические преференции.

Добавим, что это не есть сугубо умозрительная концепция. В 1866 году, когда прусские войска разгромили армию Австрийской империи при Садове, канцлер Бисмарк сказал, что «эту войну выиграли немецкие учителя». Подразумевалось, что качественный уровень немецкого солдата был значительно выше австрийского, что являлось следствием немецкого школьного образования. Заметим также, что политические, экономические и военные успехи Соединенных Штатов не в последнюю очередь были обусловлены тем, что они целенаправленно ассимилировали в себе образованных, творческих, энергичных людей — эмигрантов со всего мира. Или еще пример. Когда Япония, разгромленная во Второй мировой войне, в качестве национальной идеи выдвинула цель «выиграть мир», то фундаментом для реализации этой идеи стало именно образование. «Рабочий день» японского школьника длился тогда 12 часов: с 8 утра до 3 дня — собственно школа, с 6 до 9 вечера — занятия с репетитором, а потом до полуночи — выполнение домашних заданий. Средняя японская семья тратила на образование детей до четверти своего дохода. Культ образования в Японии и сейчас чрезвычайно высок. Аналогичную ставку — на образование — сделали в свое время также Сингапур и Тайвань, совершившие победный рывок от отсталости к передовым технологиям.

Есть что с чем сравнить.

Вот мощный ресурс, не требующий (по крайней мере на первых порах) ни глобального экономического переустройства, ни резких политических сдвигов, чреватых потрясениями и революциями.

Когнитивная трансформация нации, повышение ее качества за счет резкого повышения уровня образования — это путь, который современной России и вполне доступен, и остро необходим. Более того, на наш взгляд, это вообще единственный путь, обеспечивающий России реальное продвижение в будущее.

Главное же, что эта стратегия опирается на русский национальный характер, для которого свойственно скептическое отношение к материальным благам, но зато повышенное внимание к благам нематериальным — духовным. А образованность, умение думать, интеллектуализм — это как раз воплощение светской, современной духовности (во всяком случае, интерпретировать ее можно именно так), и потому здесь весьма вероятен архетипический резонанс, который придаст данной стратегии дополнительную энергетику.

А дальше следует самое интересное.

Точно такая же идеологема присутствует и в изначальной форме ислама. Причем в отличие от не слишком определенной «русской духовности» в исламе этот концепт имеет гораздо более четкие когнитивные характеристики.

Действительно, если обратиться к Корану с этих позиций, то можно заметить его сильную акцентированность на ценности и приобретение знаний. «Символично, что первым словом, с которым архангел Гавриил обратился к Мухаммаду, призывая его на пророческое служение, было: “Читай!” и что в начальных строках первой (в хронологическом порядке) суры-главы Корана прославляется Бог именно как творец, научивший человека письму (96:1-5). Также и последующую суру (68-ю) открывает Божья клятва орудиями письма — чернилами и пером. Превосходство знания/разума Бог отмечает в таких коранических откровениях: “Неужели равны знающие и незнающие?!” (39:9); “На высшую ступень Бог поднимает уверовавших и знающих” (58:11); “Из рабов Божьих подлинно боятся Его / Именно люди ученые (35:28)”». Или вот еще вполне однозначное повеление: «Назидайтесь, обладающие зрением!» (59:2).

«В свою очередь, пророк Мухаммад назвал разум первым и наивысшим творением Божьим, а ученых мужей (‘уляма’) — наследниками пророков. Поиск знания/науки он объявил “обязанностью каждого мусульманина и мусульманки”; говорил об учебе как о непрерывном процессе, длящемся от колыбели до могилы и требующем от человека отважных поисков мудрости “даже в далеком Китае”. Мухаммаду принадлежат также слова о том, что “чернила ученого так же драгоценны, как кровь мученика, павшего за веру”; или “один час размышления лучше семидесяти лет богослужения”»12 .

Примеры можно было бы продолжить, но, как нам представляется, сказанного достаточно. Ориентированность на познание — это специфика ранней коранической теософии, несомненно, выделяющая ислам среди других мировых религий. Средневековые авторы не случайно указывали, что в исламском обществе той эпохи существовали две отчетливые социальные группы: «люди пера» и «люди меча». Причем «мусульманская цивилизация отдавала перу предпочтение перед мечом, ставила ученого выше солдата, в чем выражался характерный для классического ислама культ знания»13 . Именно этот гносеологический вектор, вероятно, и вывел ислам в число лидирующих цивилизаций Средневековья — обеспечив ему подъем, какого не знал тогдашний Запад, то есть европейские страны.

Однако «врата иджтихада» начали закрываться уже в XI веке. Свободное высказывание, основанное на разуме, стало считаться грехом. Соответственно трансформировался и исламский гносеологический вектор: из познания мира он превратился исключительно в познание Бога. Наука была подменена богословием, и расцветшая было исламская цивилизация начала «тормозить» — чем дальше, тем больше. Отдельные попытки выдающихся исламских философов возродить рациональное знание успеха уже не имели: время было упущено…

Такая ситуация сохраняется до сих пор. Яркой иллюстрацией тому может послужить практика перевода. Еще в VIII веке в Мире ислама возникло знаменитое «переводческое движение», особенное активизировавшееся после «учреждения в Багдаде халифом аль-Мамуном (813 — 833) “Дома Мудрости”, который одновременно совмещал в себе библиотеку, академию и переводческое бюро. На арабский язык, ставший языком науки и культуры для всего населения мусульманской империи, были переведены многие произведения античной, иранской и индийской мудрости…» Исламский мир впитал в себя знание предшествующих цивилизаций, и естественно, что «за эпохой переводов, длившейся около столетия, вплоть до середины IX в., последовал период собственного творческого развития унаследованных культурных традиций»14 . По мнению американского ориенталиста Франца Роузентала, знание в арабо-мусульманской культуре приобрело ценность, не имевшую равных в других цивилизациях.

А что мы видим теперь? В одной Греции ежегодно переводится и издается в пять раз больше книг, чем во всех арабских странах вместе взятых.

«Наследники пророков» — ученые — перестали быть в Исламском мире уважаемыми людьми. Их совершенно вытеснили со статусных пьедесталов муллы и улемы. Творческую мысль заменила религиозная догма, и барьер этот, поставленный тысячу лет назад, по сю пору непреодолим.

Если же обратиться к исламу в современной России, то положение здесь нисколько не лучше. Оно даже хуже: в зарубежных мусульманских странах духовные наставники, «окормляющие» паству, имеют хотя бы профессиональное богословское образование. Российский ислам делает в этой сфере лишь первые неуверенные шаги. Ощутимых результатов пока не видно, и, вероятно, прав Юрий Михайлов, который пишет, что «сегодня редко встретишь муфтия, имама или муллу, занимающегося саморазвитием. В мечетях на пятничных проповедях звучит порой такая ахинея, что, если ее пересказать, никто не поверит, что подобное возможно не где-нибудь, а в столице государства, претендующего на цивилизационное лидерство. Духовенство меж тем и не скрывает, что ничего не читало и читать не желает». По подобию «духовных наставников» формируется и их паства — с низким уровнем образования, совершенно не соответствующая требованиям современности. А отсюда вытекают и главные трудности во взаимоотношениях с российским исламом: он все больше и больше отрывается от настоящего, погружаясь в догматическое средневековое прошлое.

Превратить российский ислам в активный цивилизационный ресурс, на наш взгляд, можно лишь одним способом. Следует создать «точку сборки» новой российской нации — причем в той области, которая является пересечением обеих социокультурных систем. Такой точкой сборки может стать «приоритет знаний» — идеологема, вырастающая, с одной стороны, из архетипической «русской духовности», а с другой — из архетипической «познавательной» сути ислама.

Вот здесь и может вспыхнуть настоящий архетипический резонанс — взаимодополняющая энергетика обеих цивилизационных культур.

Русская «духовность» в этом случае обретет конкретный смысловой формат.

В свою очередь, в российском исламе возродятся истинные «наследники пророков». В России возникнет нация, способная ответить на вызов будущего.

Лишь одна трудность возникает на этом пути — поставить такую задачу гораздо проще, чем реально ее решить.

Коранический гуманизм

Значительная часть нового профессионального духовенства в российском исламе получает образование за рубежом. Молодые российские мусульмане едут на учебу в иностранные исламские центры, а потом, возвращаясь оттуда, привозят с собой ваххабитский ислам. Причем во многих случаях его и везти не надо: агрессивный ислам просачивается в Россию сам. А.И.Маточкина, изучавшая положение мусульман в Петербурге, прямо пишет, что «большую роль в преподавании ислама играют выходцы из арабских стран — студенты, приехавшие на учебу в Санкт-Петербург и оставшиеся жить в городе после окончания обучения». Традиционный российским ислам не может этому противостоять: у него нет той яркой пассионарности, которой в настоящее время обладает зарубежный ваххабитский ислам.

Показателем низкого когнитивного уровня нынешнего исламского образования служит и отсутствие в публичном пространстве России мусульманской интеллигенции, хотя именно наше время, как отмечает Н.В.Полякова, «ознаменовалось выходом на авансцену современного мира фигуры публичного интеллектуала как нового активного участника не только внутренней, но и международной политики». Мы, конечно, не имеем в виду представителей разных российских народов, в том числе «этнических мусульман», активно участвующих в общественной жизни России. Таких в нашей стране достаточно. Но слышал ли кто-нибудь по радио или видел по телевизору выступление блестящего исламского интеллектуала, который на доступном слушателям/зрителям языке демонстрировал бы актуальность и современность своей религии? Главное — показывал бы совместимость «исламскости» и «российскости», их взаимодополняемости как цивилизационных культур? В собственно мусульманских СМИ такие публикации изредка попадаются, но мусульманская пресса является «параллельным пространством» для большинства россиян, на основную массу российских граждан она никакого влияния не оказывает. В общем приходится констатировать, что в России нет мусульманской интеллигенции, которая могла бы грамотно объяснять россиянам, что такое ислам.

Как нам представляется, опять-таки ясно, о чем идет речь. И об этом уже не раз весьма настойчиво говорили специалисты. России необходима единая, унифицированная система исламского образования — от самых начальных курсов при медресе до современных, интеллектуально насыщенных исламских университетов, способных не просто готовить профессиональные кадры, но и выдержать образовательную конкуренцию с крупнейшими зарубежными центрами.

Для многонациональной России это особенно актуально. У нас ведь, не забывайте, наличествует не только «татарский», «кавказский», «крымский» и «башкирский» ислам. Картина религиозной специфики намного более сегментирована. Например, южные регионы России представляют собой сложнейший коктейль как в конфессиональном, так и в этническом отношении. Здесь проживают представители более 170 народов, исповедующие более 40 направлений и вариантов религий: по разным оценкам, это от 11 до 22 млн. мусульман, принадлежащих более чем к 40 самостоятельным этносам. Ислам, пропитанный своеобразной местной культурой, дифференцированный в «мозаику» на протяжении двух последних веков, является здесь даже не региональным, а районным и областным, и потому социальные противоречия мгновенно обретают религиозную и этническую окраску.

Единство, противостоящее этой изначально конфликтной среде, осознание общности при сохранении местных культурных различий тут может обеспечить только строго унифицированный ислам, внедряемый через систему единого исламского просвещения.

Осуществимо ли это на практике? Или это сугубо схоластическая теория, обреченная оставаться чисто умозрительным построением?

На наш взгляд, подобная трансформация вполне осуществима. «Суверенная демократия», сложившаяся в России, имеет не только очевидные недостатки, но и достаточно очевидные инструментальные преимущества. Она представляет собой один из видов «государственного дирижизма», то есть такую социально-политическую систему, при которой власть напрямую управляет наиболее важными сферами общественного развития. «Дирижизм» не является чисто российской особенностью. Когда Шарль де Голль на волне алжирского кризиса пришел к власти во Франции, то для спасения страны он использовал именно дирижистские методы — собственно тогда и возник сам этот термин. На дирижизм, проводя системную модернизацию, опирались также Китай, Южная Корея и Сингапур. Правда, в России предпочитают определять это как «государственный патернализм», но суть не меняется: власть осуществляет преобразования под своим жестким контролем.

Так вот, при «суверенном» характере власти в современной России данный процесс действительно осуществим, причем даже во вполне обозримые сроки. Власти требуется лишь проявить политическую волю к преобразованиям. Тем более что действия эти встретят понимание у мусульман. «Мусульманская духовная элита на разных уровнях стремится к взаимодействию с государством, апеллируя к нему при решении своих проблем. “Несмотря на принцип отделения государства от религии, государство не должно игнорировать духовные потребности общества”, — считает <председатель Совета муфтиев России> Равиль Гайнутдин, и под этими словами подписались бы, пожалуй, все официально признанные мусульманские пастыри. Например, муфтий Дагестана Ахмад-хаджи Абдуллаев, выступающий за “сотрудничество и совместные с государством усилия по духовному оздоровлению общества”. По мнению имама ингушского села Галашки Умара Арапханова, “необходима государственная поддержка исламской жизни в республике, исламской мысли в России”. Глава ДУМ Мордовии Рашит-хазрат Халиков в обращении к президенту республики Николаю Меркушкину подчеркивает, что “...мусульмане всегда могут рассчитывать на помощь и понимание со стороны властных структур. Такой положительный опыт сотрудничества необходим очень многим регионам нашей страны”. А глава Координационного центра мусульман Северного Кавказа Исмаил Бердиев неоднократно подчеркивал: “...Без тесного взаимодействия с властью невозможно обуздать ваххабизм и терроризм. Нам нужно работать в одной упряжке, если мы хотим побороть это зло”. И подобных высказываний не счесть»15 . Ведь «традиционные мусульмане», как правило, лояльно относятся к власти. Впрочем так же относится к ней и большинство традиционно мыслящих россиян.

Однако «заточенность» российского ислама на образование отнюдь не гарантирует его мирный характер. Уже замечено, что руководителями террористических групп довольно часто становятся люди именно с высшим образованием — инженеры, менеджеры, врачи. И уж тем более — выпускники богословских университетов. Конечно, без «массы» рядовых исполнителей они оказались бы в пустоте, но сборку той или иной экстремистской организации обеспечивает именно их идеологическая направленность. Многое здесь зависит от поставленной цели. Это как с атомным производством: можно строить электростанции, освещающие города, а можно накапливать бомбы, способные превратить эти города в радиоактивную пыль.

То есть когнитивный вектор ислама, который необходимо сформировать, должен еще иметь и соответствующее мировоззренческое содержание.

Обратим в этой связи внимание на идею «коранического гуманизма», которую выдвинул главный научный сотрудник Института востоковедения РАН, доктор философских наук, профессор Тауфик Ибрагим. Под кораническим гуманизмом, если охарактеризовать его в самых общих чертах, он понимает представление «о человечестве как о единой семье», а также «о религиозном плюрализме и о свободе вероисповедания», представление о том, что приверженцы иных «религий, во-первых, тоже могут идти своим истинным путем к Богу и, во-вторых, что Бог осенит их своей милостью наравне с твоими единоверцами, даруя им вечное спасение», поскольку, например, христианин, если, конечно, он истинный христианин, в определенном смысле — также и мусульманин.

Причем особенно интересно, что акцент профессор Т. Ибрагим делает прежде всего на разуме. Он пишет: «Коран не выдвигает никаких догматов, которые надо принимать вопреки своему разуму. И это есть один из главных моментов коранического гуманизма. Картина мира в Коране существенно рационализируется, фактически отгораживается от вмешательства сверхъестественных сил, притом не только злых духов, таких как демоны и джинны, но и добрых — ангелов. Пророк Мухаммад стал “печатью пророков”, последним из них именно в том смысле, что к тому времени человечество вышло из религиозного детства, достигло умственной зрелости, а потому больше не нуждается в прежних, относительно примитивных способах Божьего просвещения и водительства. Отныне ты сам, своим разумом будешь устраивать свою жизнь, — такое высокое доверие к человеческому разуму и есть величайший гуманизм»16 .

Фактически речь здесь идет о той самой «рационалистической революции», которая в свое время в исламе завершена не была.

Эти идеи профессор Т. Ибрагим подтверждает громадным философско-историческим материалом. Причем он считает, что принципы коранического гуманизма были заложены в Коран изначально, то есть провозгласил их сам Аллах, но в дальнейшем, при восприятии их, они были искажены средневековым сознанием. Теперь пришло время вернуться к их истинному толкованию.

И тут важен вывод, к которому приходит Т. Ибрагим. Он полагает, что «подобающее (то есть гуманистическое — А. С.) будущее ислама будет сформулировано не в собственно мусульманских странах. Идеология выхода появится только на периферии исламского мира — в той же Европе, к которой я отношу и Россию», поскольку «более открытое понимание религии — мусульманской, иудейской, христианской — возможно только там, где люди существуют друг с другом на более или менее равноправных основаниях. Только эта атмосфера создает нормальную обстановку для такой идеологии и для восприятия такой идеологии».

Сходные мысли высказал и председатель Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин на VIII Международной теологической научно-образовательной конференции с характерным названием: «Коранический гуманизм как фундамент мусульманского образования». Он определил коранический гуманизм как «совокупность коранических истин о человеке как о высшем творении Всевышнего», и поэтому «аксиомой коранического гуманизма является утверждение о разумности человека, о необходимости рационального подхода к миру». В свою очередь, «рациональный подход к действительности предполагает получение знаний, а творческий созидательный подход — преобразование, совершенствование человека и мира». При этом под образованием, по его мнению, следует понимать «систему интегрального знания, включающего и богословие, и право, и философию, и естественные, и гуманитарные науки».

И, наконец, с предельной четкостью сформулировал данный тезис президент В.В.Путин на встрече с муфтиями духовных управлений мусульман России в Уфе. «Одна из важнейших задач, — сказал он, — воссоздание собственной исламской богословской школы, которая обеспечит суверенитет российского духовного пространства и, что принципиально важно, будет признана большинством мусульманских ученых мира. Эта школа должна откликаться на самые актуальные события и в России, и в мире в целом, давать свои оценки, которые будут понятными и авторитетными для верующих».

Заметим, что ситуация для подобных преобразований складывается в России чрезвычайно благоприятная. Отсутствие у большинства россиян каких-либо знаний о современном исламе имеет не только негативный аспект. Эту «гносеологическую пустоту» может — вполне естественно — заполнить внятное позитивное содержание. И не только заполнить, но и создать в российском сознании столь необходимую ныне русско-исламскую гармонизирующую среду.

С другой стороны, неопределенный статус, в котором пребывает нынешний российский ислам, предполагает, что ему все равно предстоит испытать некий метаморфоз, и лучше если данный процесс будет не спонтанным, сопровождающимся различными инцидентами, а контролируемым, мягким, цивилизованным, направленным в сторону высоких коранических идеалов.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Игнатенко А.А. Недокументированные заметки о «гуманитарном джихаде». Часть 1 // Институт Ближнего Востока. — http://www.iimes.ru/?p=25700.

2 Игнатенко А.А. Самоопределение исламского мира // Игнатенко А. А. Ислам и политика: Сборник статей. — М.; 2004. С. 53.

3 О противостоянии таклида и иджтихада в истории Исламского мира см.: Андрей Столяров. Война миров. Исламский джихад как историческая неизбежность. // Дружба народов. 2017, № 9.

4 Ислам против терроризма. Фетвы имамов по вопросам, касающимся тяжких бедствий. — М.; 2003. С. 141.

5 Игнатенко А.А. Эпистемология исламского радикализма // Религия и глобализация на просторах Евразии. — М.; 2009. С. 209.

6 Игнатенко А.А. Ислам в XXI веке: главные направления исследования // Полития. 2007. № 4 (47). С. 21—22.

7 Определение «слабый иснад» означает, что у данного хадиса не слишком авторитетные источники.

8 Игнатенко А.А. Эндогенный радикализм в исламе. С. 17.

9 Игнатенко А.А. Вашингтон и Эр-Рияд: союз против ваххабизма // Независимая газета. 13.02.2004.

10 Сатановский Е. Россия и Ближний Восток. Котел с неприятностями. — М.; 2012.

11 Попов В.В. Почему пробуксовывает диалог цивилизаций // Вестник МГИМО Университета. Вып. № 4. 2012. С. 153.

12 Ибрагим Т.К. Классическая мусульманская цивилизация (ценности и институты). // Исламская цивилизация в глобализирующемся мире. — М.; 2011. С. 10—11.

13 Там же.

14 Ибрагим Т.К. Классическая мусульманская цивилизация… С. 12.

15 Малашенко А. Ислам для России. — М.; 2007. С. 42—43.

16 Профессор Тауфик Ибрагим: Коранический гуманизм // Медина аль-Ислам. 2015. № 8 (166).

Новые санкции под разговоры о дружбе. Комментарий Георгия Бовта

Как только Дональд Трамп заявляет о своей готовности дружить с Россией — тут же вводятся новые санкции. К чем приведет эта закономерность?

Дмитрий Песков отреагировал на слова Дональда Трампа о готовности сотрудничать с Россией и снять с нее санкции при определенных условиях. «Мы слышим много различных заявлений. Тут нужно понимать, о каких именно условиях идет речь. Мы приветствуем заявления, которые подтверждают готовность сотрудничать. Но еще больше мы приветствовали бы какие-либо конкретные действия», — сказал журналистам пресс-секретарь российского президента. Говоря об условиях снятия санкций, Трамп упомянул Украину и Сирию, однако не конкретизировал требования США.

Между тем в сенате прошли слушания на тему так называемого российского вмешательства — на сей раз уже в промежуточные выборы в ноябре — а также о мерах администрации по противодействию. Отчитывались представители Минфина и Госдепартамента. Было объявлено и о новых санкциях: под ограничения попали шесть российских судов, два гражданина России и четыре компании. Официальная причина — эти новые фигуранты черных списков нарушали санкции против КНДР, а вторая причина — якобы враждебная деятельность России в киберпространстве.

К слушаниям было приурочено заявление компании Microsoft об атаке российских хакеров на сайты американских консервативных организаций, таких как Гудзоновский институт и Международный республиканский институт. Чего ждать дальше? Об этом в комментарии Георгия Бовта.

Уже появилась своеобразная закономерность: как только Дональд Трамп заявляет о своей готовности дружить с Россией, так буквально тут же вводятся новые санкции. На сей раз его слова были даже для него, часто неточного в формулировках, особенно запутанными. Из них совершенно неясно, чего именно США хотят от России по Украине и Сирии конкретно, когда именно они этого хотят и является ли такое сотрудничество условием ослабления санкций. Тем более что без согласия конгресса Трамп все равно их теперь ни снять, ни ослабить не может. К тому же, как разъяснил Кремль, оказывается, во время саммита двух президентов в Хельсинки никаких конкретных условий ни по Сирии, ни по Украине не обсуждалось.

Впрочем, на фоне настоящего санкционного угара, охватившего американский истеблишмент, трудно вообще представить, что вся эта политика преследует какие-либо конкретные осознанные и, главное, реалистичные цели — добиться чего-либо от Москвы в обмен на изменение ее политики. Нет, речь, как уже очевидно, идет просто о санкциях как самоцели курса в отношении России в принципе. Его задача-максимум — это, судя по всему, снос режима, а задача-минимум — месть или наказание за плохое поведение.

И вот в ходе сенатских слушаний представители администрации в качестве очередного доказательства жесткости курса Белого дома по отношению к Москве заявили о принятых еще два месяца назад санкциях против двух компаний, двух физических лиц и двух судоходных компаний с шестью судами. Одним досталось за нарушение эмбарго против КНДР, другим — за якобы кибератаки против американской демократии. В частности, суда, приписанные к порту Владивосток, обвиняют в том, что они перегрузили на северокорейские танкеры 3,5 тысячи тонн нефти.

Итого со времени прихода к власти администрации Трампа, которому якобы «русские» помогли выиграть выборы, под ограничительные меры со стороны США попали уже 217 российских частных и государственных компаний, бизнесменов, чиновников и политиков, в том числе 14 банков и 20 энергетических компаний. По словам представителя Госдепа, в целом эмбарго со стороны США обошлось российской экономике чуть ли не в десятки миллиардов долларов, а доходы компаний — фигурантов черных списков упали на четверть.

Такие заявления, кроме всего прочего, преследуют цель еще и перехватить инициативу в проведении санкционной политики у конгресса, доказывая принципиальность и жесткость Белого дома по отношению к Москве. В исполнении же конгресса, где многие хотели бы вводить все новые и новые санкции уже через голову администрации, они бы уже приобрели характер снежной лавины.

В рамках такой самостоятельности от конгресса 22 августа Белый дом вводит первый пакет санкций в рамках закона о запрещении химического и бактериологического оружия от 1991 года, увязывая это с попыткой отравления Сергея и Юлии Скрипалей в британском Солсбери в марте, в чем Лондон и Вашингтон обвиняют Москву. В этот пакет будет включен запрет на поставку в Россию технологий и товаров двойного назначения.

Через три месяца, если будет сочтено, что Москва не сотрудничает в вопросе запрета химоружия, будет введен второй пакет, предусматривающий гораздо более жесткие ограничительные меры. До сих пор их вводили только против Сирии, КНДР, Ирана, Судана и Ливии при Каддафи.

К тому времени уже будет ясно, успеет ли конгресс нынешнего созыва принять свой санкционный закон, предусматривающий, в частности, запрет на покупку российских долговых обязательств, эмбарго на трансакции с семью крупнейшими госбанками и запрет на практически всякое сотрудничество в энергетической сфере. По мере подготовки этих гадостей Дональд Трамп будет периодически выступать с туманными и в меру благостными заявлениями о том, как он хочет дружить с Россией вообще и Владимиром Путиным в особенности.

Замминистра обороны Йемена: надеемся, Россия поможет решить конфликт

В Йемене четвертый год идет война между захватившими часть территории страны отрядами мятежного шиитского движения "Ансар Алла", известных больше как хуситы, и армией президента страны Абд Раббу Мансура Хади, поддерживаемой арабской коалицией во главе с Саудовской Аравией. Конфликт обострился в июне этого года, когда коалиция объявила о начале штурма Ходейды — стратегически важного города-порта на Красном море. Спустя несколько недель после начала операции боевые действия были приостановлены для проведения переговоров о перемирии. Заместитель министра обороны Йемена генерал-майор Абдель Кадер аль-Амуди в интервью корреспонденту РИА Новости в Каире Рафаэлю Даминову рассказал о том, почему затянулся конфликт в самой южной арабской республике, скольких человек лишилась правительственная армия за время гражданской войны и откуда у хуситов современные баллистические ракеты.

— Два месяца назад йеменская армия и силы арабской коалиции объявили о начале штурма города Ходейда. Звучали громкие заявления о том, что город вот-вот окажется в руках законной власти, однако уже через несколько недель было объявлено о приостановке операции. На ваш взгляд, удастся ли вам овладеть Ходейдой, если бои все же возобновятся?

— Город-порт Ходейда очень важен для обеих сторон конфликта. Порт имеет важное экономическое и стратегическое значение. Хуситы собирают всю свою мощь для того, чтобы удержать ее, чтобы иметь сильные позиции на предстоящих переговорах. Легитимное правительство также стремится взять ее под свой контроль с той же целью – обрести крепкую переговорную позицию на переговорах, которые будут проходить под эгидой Совбеза ООН.

Становится ясно вследствие позиции некоторых государств, что мировое сообщество не поддерживает овладения Ходейдой законными властями, оправдывая это тем, что она является единственным коридором для доставки гуманитарной помощи для жителей северных районов. Я считаю, что это утверждение надуманно и не имеет отношения к действительности, так как если Ходейда окажется в руках законных властей, гуманитарная помощь не только продолжится, но и увеличится. Думаю, что это всего лишь предлог для затягивания войны и хуситы продолжат упрямиться.

По моему мнению, военное решение не станет определяющим в Ходейде, так как этот город имеет стратегическую важность для Красного моря и пролива (Баб-эль-Мандебский пролив), через который проходит большинство поставок нефти в мире. Международное сообщество, представленное в СБ ООН, сделает все возможное для прекращения войны в этом городе.

— Война в Йемене затянулась. Если арабской коалиции удалось за несколько месяцев выбить хуситов из южной части страны, то уже в северных провинциях бои за одни и те же населенные пункты идут третий год. Почему так происходит?

— В южных и восточных провинциях Йемена у хуситов нет никакой поддержки. Ни среди простых людей, ни политиков, ни племенных объединений, поэтому жители этих районов, молодежь вступили в ополчение для того, чтобы сражаться с ними, и заставили мятежников покинуть южные провинции. Но на севере страны у них такая поддержка есть. Как политическая, так племенная и религиозная, поэтому на севере мало кто поднял против них оружие, а часть людей им откровенно симпатизирует. Это одна из главных причин, которая привела к задержке побед в северных провинциях.

Все свидетельствует о том, что военное решение йеменского кризиса не станет решающим, оно не сможет удовлетворить в будущем всех в Йемене. Мы поддерживаем усилия, которые прилагаются сейчас со стороны международного сообщества и спецпосланника ООН в Йемене, а также выдвижение им разных инициатив в каждый свой визит в регион.

— Каковы дальнейшие планы у йеменской армии?

— Во-первых, это реорганизация вооруженных сил, лояльных легитимным властям в освобожденных районах. Создание национальных вооруженных сил, объединение армии и сил сопротивления в единую армию и органы безопасности. Работа над организацией и подготовкой национального сопротивления в регионах, контролируемых хуситами, и их поддержка. Поддержание мира и безопасности в уже освобожденных районах и противодействие террористическим элементам, которые присутствуют в ряде провинций.

— Что сегодня представляет собой йеменская армия?

— Сложно дать точную формулировку. Большая часть армии сегодня это люди из южного сопротивления, присоединившиеся к армии после призыва президента Йемена Абд Раббу Мансура Хади.

В освобожденных районах на севере большинство в правительственных войсках составляют военные из бывшей йеменской армии. Также присутствует молодежь из отрядов сопротивления, возникших в этих провинциях, и члены ряда оппозиционных мятежникам-хуситам политических партий.

— Сколько человек сегодня служит в йеменской армии?

— Никто не сможет назвать точного количества, так как большая часть этой армии – добровольцы из сопротивления, присоединяющиеся к вооруженным силам в самые нужные моменты.

— Воюют ли на стороне йеменской армии на земле военные из других государств? Известно, например, что контингент из Судана уже несколько лет находится в Йемене и принимает участие в боевых действиях.

— Да, есть, но их ограниченное количество. В основном коалиция помогает нам с воздуха, иногда с моря, но на земле в боевых действиях участвуют в основном йеменцы.

— Сколько бойцов йеменских правительственных сил погибло в войне с хуситами с начала конфликта?

— Есть данные по количеству убитых и раненых в боях по освобождению южных провинций. Количество убитых там достигло девяти тысяч человек. Примерно двадцать семь-двадцать девять тысяч получили ранения. Но продолжение боевых действий вдоль западного побережья и на фронтах Кирш, Эр-Рахида и Эль-Байда ежедневно увеличивает количество погибших. Не говоря уже о потерях на фронтах: Нехм, Сарвах, Саада и Аль-Джауф, а также других, где потери еще больше и увеличиваются с каждым днем. Когда мы говорим о том, что мы потеряли девять тысяч человек погибшими, освобождая только южные провинции, то что можно сказать об оставшихся? Потери постоянно растут, с продолжением войны они будут увеличиваться с каждой стороны.

— Сколько погибших за время войны со стороны хуситов и сторонников экс-президента Али Абдаллы Салеха?

— Точных данных нет. Они стараются скрыть информацию о количестве погибших в своих рядах. Мы не можем определить эту цифру, так как боевые действия ведутся на огромной территории.

— Практически ежедневно представители арабской коалиции и руководства стран, входящих в этот военный союз, обвиняют Иран в прямой военной поддержке хуситов, в том числе снабжении их баллистическими ракетами. Насколько эти обвинения имеют отношение к действительности?

— Всем известна та поддержка, которую Иран оказывает хуситам. Это касается и вооружения, и обучения, и логистики. Иран замешан напрямую в идущей войне. Он снабжает хуситов баллистическими ракетами и помогает им усовершенствовать те ракеты, что стояли на вооружении ранее (у йеменской армии), которыми завладели хуситы.

Ракетный потенциал, который был у ВС Йемена, хорошо известен, поэтому когда хуситы в недавнем прошлом начали запускать баллистические ракеты по саудовской территории, стало ясно, что это современное оружие, которое они получили при поддержке Ирана. Эти ракеты доставляются разными путями к берегам Йемена, затем их переправляют вглубь на север страны.

— Какой процент территории Йемена правительственной армии удалось вернуть под контроль властей с начала боевых действий?

— Можно сказать, что семьдесят процентов территории Йемена контролирует законная власть. Это почти все южные провинции, а также провинция Мариб, некоторые районы провинции Эль-Джауф, Саада и ряд районов провинции Ходейда и Таиз.

— Какую роль могла бы сыграть Россия для урегулирования конфликта в Йемене?

— Россия — великое государство, она играет большую роль на международной арене, влияет на разные международные и региональные проблемы. Россия так же, как и сегодня в Сирии, могла бы сыграть свою роль и в разрешении конфликта в Йемене.

К России в международных делах, благодаря ее политическим, военным и экономическим позициям, есть доверие. Все надеются заручиться поддержкой России и российской дипломатии для поиска решений, инициатив, которые остановят войну, разрешат эти проблемы. Россия и Йемен исторически имеют давние и крепкие связи, поэтому мы надеемся и ожидаем, что Россия, благодаря своему весу на международной арене, сыграет еще большую роль и примет участие в разрешении йеменской проблемы.

Йемен. Саудовская Аравия. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > ria.ru, 16 августа 2018 > № 2712077 Абдель Кадер аль-Амуди

Эр-Рияд возобновил транзит нефти через Баб-эль-Мандебский пролив.

Приняты меры по безопасности судов.

Саудовская Аравия, приняв со своими союзниками «меры по обеспечению безопасности судов», решила возобновить транспортировку нефти через Баб-эль-Мандебский пролив. «Мы возобновляем движение нефтяных танкеров через Баб-эль-Мандебский пролив», – приводит словам министра энергетики королевства Халеда аль-Фалеха телеканал Al Arabiya.

Транзит нефти через стратегический пролив был прекращен после того, как 25 июля 2018 года два саудовских танкера подверглись нападению мятежников-хуситов – сторонниками движения «Ансар Аллах». По версии мятежников, удар был нанесен по военному кораблю «Даммам» аравийской коалиции. Вскоре после инцидента в Красном море руководство «Ансар Аллах» объявило об одностороннем прекращении боевых действий на море. Двухнедельное перемирие вступило в силу 1 августа и может быть продлено при ответных шагах йеменского правительства и альянса, ведомого Саудовской Аравией.

Баб-эль-Мандебский пролив соединяет Красное и Аравийское моря, по морскому пути проходит большая часть международных торговых маршрутов, включая ключевые поставки энергоресурсов и продовольствия.

Противостояние между правительством и мятежными хуситами «Ансар Алла» в Йемене началось в августе 2014 года. В марте 2015 года на стороне официального Йемена выступила коалиция стран Персидского залива во главе с Саудовской Аравией. Операцию против установивших контроль над значительной частью страны хуситов поддержали Бахрейн, Катар, Кувейт и ОАЭ, к ним присоединились Египет, Иордания, Марокко, Пакистан и Судан.

Религия и уран: за что воюют в Центральной Африке

Что происходит в ЦАР, где были убиты российские журналисты

Георгий Березовский

Ситуацию в Центральноафриканской республике, где были убиты трое российских журналистов, хорошей не назовешь. Уже много лет здесь идет гражданская война, военные перевороты следуют один за другим. Сегодня ЦАР — фактически неконтролируемая официальным правительством страна, районы которой управляются вооруженными группировками. Политический хаос в совокупности с богатством ресурсами делают ЦАР лакомым кусочком для других государств, которые пытаются закрепить свое влияние в республике.

Все против всех

ЦАР не просто охваченная гражданской войной республика. В стране проживают около 80 этнических групп, у каждой из которых свой язык. Из-за религиозного напряжения по линии мусульмане-христиане ЦАР погрузилась в состояние войны «все против всех».

Официальное правительство страны, которая по площади сопоставима с Францией, контролирует лишь столицу Банги (а по сообщениям многих корреспондентов и действующих в стране международных организаций — лишь отдельные ее районы). Ситуацию усложняет то, что при довольно больших размерах территории в стране проживают не более 4,5 млн человек, что делает ее малоконтролируемой.

Сегодня страна по существу является заложницей более 10 различных вооруженных группировок, которые сражаются между собой за власть и ресурсы.

Центральный конфликт в ЦАР носит религиозный характер и воплотился в виде противостояния террористической мусульманской группировки «Селека» и христианских вооруженных формирований «Антибалака». Многие из действующих сегодня группировок откололись от этих двух движений.

«Селека»: распад и возрождение мусульманских группировок

Формально группировка «Селека», которой приписывают убийство российских журналистов Орхана Джемаля, Александра Расторгуева и Кирилла Радченко, была распущена еще в 2013 году. Однако силы, составлявшие «Селеку», до сих пор играют ключевую роль в стране. Из 12 крупных группировок, действующих в стране по состоянию на конец 2017 года, семь — мусульманские бандформирования.

Лидер «Селеки» Мишель Джотодия, который успел побыть президентом ЦАР несколько месяцев, сейчас возглавляет «Народный фронт возрождения ЦАР». Эта боевая группировка ставит своей целью восстановление власти мусульманского меньшинства в стране. Впрочем, это «программа-максимум».

В 2015 году Народный фронт возрождения объявил о создании на севере ЦАР мусульманского государства Логон.

Республика Логон не признана ни одной страной мира, однако бойцы Народного фронта полностью контролируют территорию самопровозглашенной страны.

В октябре 2016 года «Народный фронт возрождения ЦАР» объединился с еще двумя наследниками «Селеки», что привело к созданию «Коалиции». Ее цели и методы предельно просты — наращивая свою военную мощь, «Коалиция» стремится к улучшению своих переговорных позиций, чтобы в конечном итоге добиться официального раздела страны.

Прочие мусульманские группировки не имеют такой силы, как «Коалиция», и промышляют в основном бандитизмом. Исключением здесь является группировка «Союз за мир в ЦАР», действующая на юге центральной части страны. Эта мусульманская группировка примечательна по целому ряду причин. Во-первых, «Союз за мир» выступает против раздела страны и стремится лишь к полноправному представительству в органах власти. Еще одна отличительная его черта — этническая однородность. Практически все бойцы «Союза за мир» являются представителями народа фульбе.

Благодаря иностранной поддержке еще пару лет назад «Союз за мир» был сильнейшей вооруженной группировкой в ЦАР.

Однако все изменилось после формирования «Коалиции». Боестолкновения между мусульманами на сегодняшний день являются главным «театром военных действий» гражданской войны в ЦАР. В этих противостояниях преимущество находится в руках «Коалиции». В докладе некоммерческой организации The Enough Project, которая ставит своей целью предотвращение геноцида в странах Африки, утверждается, что «Союз за мир» пока еще функционирует и остается существенной силой в ЦАР во многом лишь благодаря иностранной поддержке.

«Антибалака»: кровавое христианство

Практически вся западная часть страны, в том числе столица Банги, контролируется христианскими вооруженными формированиями. Однако единства в рядах «Антибалаки», как и среди мусульман, нет.

Стоит отметить, что боевики «Антибалаки» — это не только христиане. В рядах группировки нередко можно встретить и анимистов.

Хотя сама группировка появилась как ответ на захват власти боевиками из «Селеки», многие ее участники имели опыт действия в бандформированиях. Еще в 1980-х и 1990-х годах в сельских районах ЦАР из-за высокого уровня преступности возникли группы самозащиты, которые в 2013 году присоединились к «Антибалаке» и погромам в мусульманских селениях.

Во время государственного переворота в 2013 году «Антибалака» вместе с правительственными войсками сражались за президента Франсуа Бозизе. Многие главари и полевые командиры «Антибалаки» были бывшими телохранителями Бозизе или офицерами его армии

Впоследствии сторонники Бозизе под руководством командира Максима Мокома разошлись со своими соратниками и вступили в союз с мусульманской «Коалицией».

Причина, почему они это сделали, проста — они поддерживают идею мусульман о разделении ЦАР на две страны — мусульманскую и христианскую.

Однако согласны с этим далеко не все. Лидером оставшихся верными своим «идеалам» боевиков «Антибалаки» стал бывший министр спорта Патриса Эдуард Нгаиссон. Свою деятельность они оправдывают существованием угрозы, которую представляют мусульманские боевики для немусульманского сообщества. Нгаиссон заявляет о необходимости защиты родины от «чужаков» и обещает, что его бойцы не сложат оружие, пока в стране остаются бойцы «Селеки». На сегодняшний день это крыло «Антибалаки» остается лояльным власти, однако в свете формирования «Коалиции» их сила уже не так очевидна.

Буквально слово «антибалака» переводится с языка санго как «против меча». На сленге же слово «лака» используют для обозначения АК-47, таким образом в своем названии христианские повстанцы отобразили свое желание останавливать пули от автоматов Калашникова, которыми были вооружены бойцы «Селеки». Однако миролюбия в этих христианах не так уж и много. О жестокости боевиков «Антибалаки» неоднократно сообщали не только СМИ, но и действующие в стране международные организации, в том числе ООН. Один из наиболее «популярных» среди боевиков группировки способов расправы с противниками является сожжение заживо.

Дикий Запад: «Революция и справедливость», «3R»

Самые западные области ЦАР занимает группировка «3R» (фр. «Retour, Reclamation et Rehabilitation» — «Возвращение, протест и реабилитация»).

Как и «Союз за мир», эта группировка отстаивает интересы народа фульбе. Своих связей с иностранцами в «3R» при этом не скрывают — лидер группировки генерал Сидики Абасс открыто заявляет, что прибыл в ЦАР из Камеруна.

Де-факто группировка поддерживает идею о разделе страны, однако официально заявляет о своем стремлении к интеграции в политический процесс и национальную армию.

«3R» регулярно сталкиваются с бойцами «Антибалаки» и группировки «Революция и справедливость», совершающих набеги на поселения фульбе.

«Революция и справедливость», в свою очередь, образовалась в конце 2015 года на северо-западе страны, неподалеку от города Пауа. Примерно в этом же районе проходит разделительная линия территорий, подконтрольных «Антибалаке» и «Коалиции». Лидеры группировки заявляют, что она была создана именно для защиты местного населения от постоянных набегов боевиков противоборствующих сторон.

Хотя само по себе формирование не является значимой силой в масштабах ЦАР и по сути представляет собой объединение нескольких групп самообороны, «Революция и справедливость» достаточно уверено контролирует занимаемую ей небольшую территорию.

В 2017 году группировка даже смогла организовать собственную систему налогообложения, которая затрагивает также и живущих в районе фульбе, с чем активно пытаются бороться «3R».

«Господня армия сопротивления»: привет из Уганды

Пожалуй, самая печально известная группировка во всей Африке. «Господня армия сопротивления» выступает за создание христианского теократического государства на основе Десяти заповедей Торы и традиций народности ачоли, которая проживает на севере Уганды и в Южном Судане. Именно в Уганде эта группировка, считающаяся одной из самых жестоких в Африке, и начала свою деятельность.

В ЦАР «Господня армия сопротивления», по сути, не имеет каких-либо интересов. Боевики группировки просто разворачивают лагеря в разных районах на востоке страны для нападений, похищения и убийства людей.

Однако недооценивать их значимость для ЦАР не стоит — как минимум у группировки достаточно сил, чтобы не прекращать свою деятельность на территории республики. «Господня армия сопротивления» — безжалостные головорезы, которые воюют в ЦАР ни за что и против всех.

«Большая игра» по-африкански

«Есть такое понятие — ресурсное проклятие, которое сильно проявляется в Африке. В Анголе 35 лет шла война, во многом поддерживаемая борьбой за нефть и алмазы. «Алмазными» были жестокие гражданские войны в Либерии и Сьерра-Леоне. ЦАР очень богата природными ресурсами, но главное, что там сегодня ценится, — богатые залежи урана», — рассказал «Газете.Ru» замдиректора Института Африки РАН Дмитрий Бондаренко.

Отчасти, проблемы в ЦАР можно объяснить природным богатством страны. Завладеть и контролировать залежи ценных ресурсов стремятся не только вооруженными бандформирования, но и другие страны.

«До последнего времени страна находилась в орбите политики Франции, которая сохраняет там военную базу и, конечно, стремится к контролю над этими ресурсами. Однако сейчас в этом регионе свои интересы пытаются утвердить и американцы, и китайцы, и, судя по событиям последнего года — Россия», — говорит эксперт.

Франция: неоколониализм во всей красе

ЦАР, будучи бывшей французской колонией, традиционно входила в сферу влияния Парижа, однако в последнее время ситуация стала меняться.

После ввода в 2013 году на территорию ЦАР миротворческого контингента ООН, большую часть которого составляли французские военнослужащие, дела у Парижа в его бывшей колонии складывались не лучшим образом.

Миссия ООН «МИНУСКА» не справилась со стоявшей перед ней задачей по стабилизации ситуации в республике. Напротив — к тому состоянию, в котором ЦАР находится сейчас, страна пришла именно во время действия миссии. В ООН были вынуждены признать провал миссии.

В 2016 году большая часть французских войск покинула ЦАР. Вместо нескольких тысяч бойцов в республике остались лишь несколько десятков французских военных специалистов.

После того как к власти во Франции пришел Эммануэль Макрон, правительство ЦАР попыталось снова обратиться за помощью к своему традиционному протектору. Макрон, однако, ответил отказом на просьбу о возвращении французской армии, дав понять, что в обозримой перспективе этого не случится.

В качестве утешительного приза Макрон попытался, заручившись одобрением Совета безопасности ООН, перенаправить в Центральную Африку перехваченное в Индийском океане оружие, предназначенное для сомалийских террористов «Аль-Шабааб». Эта резолюция не прошла СБ, поскольку Россия наложила на него вето.

«Французы откровенно сдали свои позиции в Центральноафриканской республике», — пояснил «Газете.Ru» директор Центра стратегической конъюнктуры Иван Коновалов.

По словам специалиста, они устали от хаоса, который творится в этой стране. Своими собственными силами навести порядок в ЦАР они уже не могут, добиться какого-то конкретного решения проблем этого государства — тоже нет.

Сегодня Франция уже далеко не тот «жандарм Африки», которым она была в предыдущую эпоху, заключает эксперт.

Китай: мягкая сила денег

Китай, который в последние годы активно взаимодействует со странами Африки, также не обделил своим вниманием и ЦАР. Сотрудничество Пекина и Банги началось еще до очередного витка гражданской войны, захлестнувшего ЦАР после 2013 года. В частности, при президенте Бозизе китайские корпорации Sinopec и Poly Technologies (PTI) получили разрешение на разработку нефтяных месторождений на севере страны.

В 2017 году китайцам пришлось покинуть буровые вышки из-за угроз вооруженной расправы над китайскими рабочими со стороны вооруженных группировок.

Однако отчаиваться Китай не стал и теперь пытается войти на оружейный рынок страны. Весной этого года правительство ЦАР внесло в СБ ООН запрос о предоставлении китайцам разрешения на поставки оружия производства лишившейся нефти компании PTI.

Хотя заявка была поддержана действующими в ЦАР миротворческими силами, Франция, Британия и США в соответствующем комитете Собвеза ее отклонили.

Из других интересов Китая в ЦАР также стоит обозначить лесную промышленность: китайская компания Vicwood является одним из крупнейших игроков на рынке древесины в стране. Китайцы активны и в строительстве — еще в 2007 году они построили в столице ЦАР стадион на 20 тыс. мест, а также госпитали, школы, казармы и инфраструктуру связи.

Кроме того, Пекин регулярно списывает долги ЦАР, и, в целом, строит долгосрочные связи — в той мере, в которой это возможно в условиях гражданской войны. В целом, стратегия Китая в ЦАР мало чем отличается от стратегии, применяемой в других африканских странах.

Россия: возвращение в Африку

С момента прихода к власти в ЦАР президента Фостен-Арканжа Туадеры Россия предприняла ряд шагов по укреплению сотрудничества с Центральноафриканской республикой — это касается в первую очередь заключенного в 2017 году соглашения о поставках оружия и направлении в ЦАР российских военных инструкторов.

В январе 2018 года российский транспортный самолет Ил-76 осуществил первую поставку вооружения и боеприпасов в ЦАР — в частности, пистолетов Макарова, автоматов, пулеметов и снайперских винтовок. Туда были также направлены пять военных советников и 170 специалистов для инструктажа солдат центральноафриканской армии.

Результаты этих действий не заставили себя долго ждать: в конце марта в Банги в присутствии президента ЦАР прошла торжественная церемония «выпуска» первых двухсот бойцов, прошедших «русскую школу подготовки».

По словам Дмитрия Бондаренко, приглашение российских военных специалистов в ЦАР, вероятно, объясняется «впечатлением от российской военной операцией в Сирии». «И кроме того, они явно хотят избавиться от французского доминирования», — добавляет эксперт.

Однако помимо военной помощи правительству ЦАР, Россия не упускает и своей выгоды. Еще в марте заместитель директора Департамента информации и печати МИД России Артем Кожин упомянул, что в договоренности Москвы и Банги также включен пункт о разрешении для России на «проведение мероприятий, направленных на изучение возможностей взаимовыгодного освоения запасов природных ресурсов ЦАР». Уже в этом году Россия начала реализацию поисковых горнорудных концессий.

«Россия в настоящее время возвращается в Африку», — комментирует действия Москвы в ЦАР Иван Коновалов.

Специалист в качестве примеров привел Мозамбик, где сегодня достаточно активно действуют российские специалисты. «Налицо определенная российская активность и в Анголе», — добавил эксперт.

В настоящее Африка среди приоритетных направлений российской внешней политики переместилась с пятого места на четвертое, оставив позади Юго-Восточную Азию и Латинскую Америку. Впереди только Европа, США и Китай, отмечает Коновалов.

«Помимо всего прочего, в Африке есть реальные активы, которые можно при желании взять под контроль. ЦАР кстати, не такая богатая в плане полезных ископаемых страна, но и там кое-что есть», — рассказал эксперт.

Глава Минприроды России проводит рабочие встречи с Президентом и министрами Республики Судан по вопросам экономики и природопользования

23 июля 2018 г., в г. Хартум (Республика Судан) пройдёт серия рабочих встреч Министра природных ресурсов и экологии РФ Дмитрия Кобылкина в качестве Председателя российской части Межправительственной российско-суданской комиссии по экономическому сотрудничеству (МПК).

В частности, глава Минприроды России проведет встречу с Президентом Судана Омаром Баширом. Кроме того, запланированы рабочие встречи с сопредседателем МПК, Министром минералов Судана Мухаммедом Ибрагимом, представителями других министерств, компаний-недропользователей.

Основное темой встреч является исполнение договоренностей президентов двух стран по расширению партнёрских отношений. Очередное заседание МПК планируется провести в сентябре 2018 г. в Москве.

За первое полугодие 2018 г. рост товарооборота между Россией и Суданом составил 59% по сравнению с аналогичным периодом 2017 г. (117,8 млн долл. США). Однако стороны выражают уверенность, что потенциал экономик позволяет значительно увеличить объёмы торговли.

В качестве ключевого направления сотрудничества рассматривается реализация совместных проектов по геологии и недропользованию. Стороны обсудят результаты деятельности российских компаний по добыче золота, реализации лицензий предприятиями, выполнения объемов изыскания.

Ещё одним направлением совместной работы является содействие, оказываемое «Росгеологией» Государственной геологической службе Республики Судан по разработке геологических карт и оснащению лаборатории.

Планируется, что на встречах Глава Минприроды России предложит безопасные для экологии и здоровья людей уникальные российские технологии разработки месторождений золота в Судане, без применения ртути.

Стороны уверены, переговоры в Хартуме и предстоящая встреча Москве придадут импульс взаимодействию в области углеводородного сырья.

В частности, планируется подписание Соглашения о сотрудничества между «Росгеологией» и Министерством нефти и газа Республики Судан. Рассматриваются разные варианты расширения сотрудничества для компаний «ТЕХНОТЭК», «Роснефть», «Газпромнефть» и др.

Ожидается, что стороны усилят взаимодействие не только в сфере ТЭК, но и других областях, таких как: сельское хозяйство, инфраструктурное развитие, транспорт, гуманитарное сотрудничество.