Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Российские нефтяные компании не хотят и не могут воспользоваться выгодной конъюнктурой, связанной с повышением цен на бензин в Китае, т.к. больше заинтересованы в экспорте нефти в Европу, чем в Восточную Азию, сказал в четверг в интервью РИА Новости замдиректора Института Дальнего Востока РАН, руководитель Центра экономических и социальных исследований Китая Андрей Островский.«Рост цен на бензин, который произошел на прошлой неделе в Китае, создает прекрасные перспективы для российских компаний утвердится на китайском рынке, но они больше заинтересованы экспортировать свою продукцию в страны Западной Европы, а не в Китай, где существуют реальные перспективы долгосрочного и стратегического сотрудничества», – считает российский востоковед.

На прошлой неделе в пятницу государственный комитет КНР по развитию и реформам принял решение о повышении внутренних цен на бензин и дизельное топливо. Так цена бензина на китайских бензоколонках повысилась в среднем с 4,8 юаня до 5,7 юаня за один литр топлива (один доллар США равен 6,9 юаня). «Повышение оптовых цен на горючее в Китае продолжается с 2000г., когда одна т. бензина стоила три тыс. юаней, а в 2008г. она достигла 5,5 тыс. юаней, т.е. за годы наивысшего роста китайской экономики цены на топливо выросли в два раза», – подчеркнул Островский.

Китайское правительство увязало это решение с резким повышением мировых цен на импортируемую в страну нефть. Половина потребляемой Китаем нефти приходится на импортируемое из-за границы сырье, что составляет 180 млн. тон в год. Ежегодно Китай потребляет 360 млн.т. нефти.

Островский выразил мнение, что российские компании фактически упускают стратегический момент, чтобы утвердится на китайском рынке нефтепродуктов. Китайские же компании в ответ предпочитают переориентироваться на тех поставщиков в СНГ, которые ясно и четко демонстрируют свое стремление к взаимовыгодному сотрудничеству. «Российская сторона пока даже не в состоянии обеспечить транспортировку нефти из России в Китай, что значительно тормозит энергетический диалог двух стран», – отметил российский востоковед.

«Негативным примером может служить отсутствие прогресса в реализации проекта по строительству нефтепровода ВСТО (Восточная Сибирь – Тихий Океан), а также крайне неудовлетворительное состояние транспортной инфраструктуры на российском Дальнем Востоке. Речь идет о слабом развитии сети железных и автомобильных дорог, что мешает нормальному торговому обмену между двумя странами», – сказал Островский.

«В 2008г. экономика Китая переживает непростые времена, связанные с проведением Олимпийских Игр, а также с преодолением тяжелых последствий стихийных бедствий в янв. (мощные снегопады в южных провинциях страны) и мае этого года (Сычуаньское землетрясение 12 мая). Это требует большого потребления нефтепродуктов, особенно накануне начала сбора урожая в авг. этого года», – сообщил российский ученый.

Островский, отметил, что рост цен на нефть в мире также связан с ожиданием военной операции США против Ирана, который является одним из ключевых поставщиков нефтепродуктов в Китай. Иран ежегодно поставляет в Китай от 15 до 20 млн.т. нефти.

Кроме Ирана нефть в Китай поставляют Ангола, Алжир, Судан, Нигерия и ряд других стран Африканского континента. «Если по Ирану будет нанесен удар, то это может на длительный срок прервать поставки нефти в Китай из ближневосточного региона, что поставит экономику страны в затруднительное положение. В этой связи правительство КНР обязано смягчить последствия кризиса с нефтяными поставками», – сказал российский эксперт.

Островский считает, что для гарантии энергетической безопасности и продолжения экономического роста, Китай вынужден в кратчайшие сроки диверсифицировать поставки нефти из других стран, чтобы не зависеть от взрывоопасного ближневосточного региона. «В этой связи Китай будет делать упор на сотрудничество со странами Латинской Америки и своими ближайшими соседями, прежде всего, Казахстаном, который демонстрирует пример истинного стратегического партнерства и заинтересованности в участии в совместных разработках нефтепромыслов на своей территории. Речь идет, прежде всего, о совместных казахстанско-китайских проектах на месторождениях в Кинкияке и Атасу, которые дают Китаю до 20 млн.т. нефти в год», – сказал российский востоковед.

Он полагает, что в краткосрочной перспективе китайское правительство ставит перед собой практические цели по удержанию инфляции, которая запланирована на этот год на уровне 6%, но значительный рост цен на китайских автозаправках может негативно сказаться на этих планах.

По его мнению, внутренняя стабильность и поступательное развитие экономики страны гарантируются хорошими перспективами на урожай этого года – В Китае намерены в достаточной степени обеспечить себя рисом и зерном, а также пополнить стратегические хранилища зерновых. «Единственное беспокойство китайского правительства могут вызывать цены на свинину, которые выросли с 14 юаней за 1 кг. в 2007г., до 23 юаней в 2008. В этой ситуации Госсовет КНР будет действовать жесткими административными мерами, чтобы стабилизировать цены на мясо в стране», – добавил он. Китай > Нефть, газ, уголь > rosinvest.com, 27 июня 2008 > № 104075

В Саудовской Аравии 22 июня состоится встреча представителей стран-производителей и потребителей нефти. На повестке дня будет два основных вопроса: стремительный рост цен на черное золото и продолжающееся удорожание продуктов питания, передает Reuters.В центре обсуждения, конечно, будет рост цен на нефть и возможные способы их снижения, но некоторые эксперты отмечают, что арабские нефтепроизводители могут также затронуть проблему дефицита продовольствия в регионе, где высокие темпы экономического роста приводят к резкому росту спроса на продукты питания.

Плохие урожаи, низкие запасы и продолжающий расти спрос уже привели к стремительному удорожанию практически всех продуктов питания в ближневосточном регионе, что спровоцировало волнения и беспорядки в ряде стран. Добавляют драматизма и снижающиеся запасы воды. «Саудовская Аравия готова обеспечить весь мир нефтью, но необходимо, чтобы мир пообещал обеспечить ее продовольствием», – отмечает ведущий экономист банка SABB Джон Сфакианакис.

Угроза продовольственного кризиса не нова для стран Персидского залива – этот регион всегда был крупнейшим в мире импортером продовольствия. Однако на этот раз ситуацию усугубили растущие цены на черное золото. Государства залива экспортируют огромное количество нефти и получают от этого сверхприбыль. Но по мере того, как растут доходы страны, растет и благосостояние граждан. Растет спрос на продукты питания.

Выход из ситуации – заключать как можно больше соглашений с производителями, зерновых культур, чтобы избежать в дальнейшем продовольственного кризиса. На этой неделе Саудовская Аравия сообщила, что ведет переговоры с Суданом, Египтом, Украиной, Пакистаном и Турцией о совместных предприятиях по производству пшеницы, ячменя, соевых бобов и риса. А Бахрейн планирует вложить деньги в рисовые плантации на Филиппинах. Похожей стратегии придерживаются и Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ): страна подумывает о том, чтобы инвестировать капитал в с/х сектор Пакистана. «Государства ближневосточного региона не хотят зависеть от импорта. Поэтому они заключают двусторонние соглашения с производителями продуктов питания, чтобы предотвратить продовольственный кризис», – добавляет Дж.Сфакианакис.

Эксперты говорят и о том, что для обеспечения продовольственной стабильности арабским странам необходимо поддерживать цены на нефть на относительно невысоком уровне, поскольку дорогое сырье может спровоцировать экономический (и продовольственный) кризис в развитых экономиках, что в конечном итоге негативно отразится на самих нефтепроизводителях. «Страны-экспортеры нефти, и Саудовская Аравия, заинтересованы в умеренном росте цен на нефть, высокие цены им не нужны», – уверяет профессор King Saud University Халид Аль-Дахил. Саудовская Аравия > Агропром > rosinvest.com, 17 июня 2008 > № 104177

Лидер южного Судана призвал 3 июня президента страны Омара Ал-Башира (Omar al-Bashir) отозвать правительственные войска из района, разделяющего Юг и Север, который известен своими запасами нефти.

В своем заявлении Салва Кир (Salva Kiir), который также занимает пост вице-президента страны, подчеркнул, что южане не ищут нового конфликта и намерены решать вопросы через переговорный процесс. Данное заявление, фактически, является первым после того, как поступили сведения о столкновениях правительственных подразделений и формирований народной освободительной милиции южан в районе г.Абэи. Он подтвердил журналистам, что новые правительственные подразделения направляются к городу, но подчеркнул, что южане не желают новых военных столкновений. «Солдаты, которые направляются кг.Абэи, известны президенту республики и я уже созвонился с ним, чтобы он вмешался в ситуацию, приказав своему командующему отозвать войска из региона Абэи, – цитирует Кира агентство. – Мы не собираемся вести боевые действия против них».

Город Абэи находится к Северу от спорной пограничной зоны с Южным Суданом. Несмотря на соглашение от 2005г., которое завершило гражданскую войну, унесшую жизни 2 млн.чел., данный район остается нестабильным из-за его богатства нефтяными месторождениями и пастбищами. В мае столкновений между правительственными войсками Севера и подразделениями бывшей народно-освободительной армии заставили 90 тыс.чел. покинуть свои жилища и привели к гибели более двух десятков солдат.

«Пока сложно говорить о каком-либо влиянии ситуации в Судане на рынок нефти, – полагает Андрей Кочетков, аналитик ИА «РосФинКом». – Судан не является основным поставщиком на мировой рынок, а значит любые перебои поставок из этой страны могут быть легко компенсированы другими странами».

Судан планирует увеличить уровень производства нефти на 100 000 бар. в день к середине 2009г. Подъем в нефтегазовой отрасли связан с новыми инвестициями, поступающими в основном из Китая, сообщил министр нефти Судана. Как уточнил Аль-Зубайр Ахмед Хасан, к середине 2009г. страна будет добывать 600 000 бар. нефти в день. В настоящее время суточная производственная мощность Судана составляет 500 000 бар. нефти. Африканская страна владеет одними из самых крупных запасов нефти на континенте, оцененными в 6,4 млрд. бар. Росту производства все время препятствовала гражданская война, закончившаяся в 2005г. Министр также назвал нефтяные проекты, входящие в зону пристального внимания правительства страны. К ним относится разработка блока 6, расположенного на юго-западе Судана. Оператором проекта выступает китайская нефтяная корпорация CNPC. Компания планирует увеличить уровень производства на блоке с 40 000 бар. в день до 60 000 в этом году. Также в планы китайской корпорации входит проведение поисково-разведочных работ на блоках 13 и 15, расположенных в Красном море. Среди других проектов министр также выделил работу над блоком 14. Национальная нефтяная корпорация Судана PetroSA уже провела ряд сейсмологических исследований на участке. Особое внимание планируется уделить и Северному блоку, расположенному на границе с Египтом и Ливией. Судан > Нефть, газ, уголь > Rusenergy, 25 апреля 2008 > № 106204

О Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирии российские СМИ на протяжении ряда лет почти не вспоминали. А потому, не исключено, немало граждан РФ вполне могли и позабыть о существовании такого североафриканского государства, которое всего лишь два десятка лет назад входило в число едва ли не самых верных друзей СССР. Только недавний визит в эту страну президента России Владимира Путина вновь заставил заговорить о ней. Еще бы: ведь речь во время поездки шла о заключении контрактов на многие млрд.долл. В т.ч. и на закупку Триполи современных вооружений.А каково же нынешнее состояние военной машины Ливии?

Прежде чем ответить на данный вопрос, мысленно вернемся в 1940гг., когда страна была итальянской колонией. Именнотогда появились ливийские арабские вооруженные силы, более известные как армия Сенуси. Дело в том, что после вступления Италии во Вторую мировую войну на стороне Германии некоторые видные ливийцы перебрались в Египет, откуда и призывали соотечественников организовать военные формирования и выступить на стороне Британии в борьбе против итало-германских войск. В тот период были созданы первые пять батальонов, находившихся под командованием англичан. Они применялись в основном для ведения партизанских операций, охраны пленных и обеспечения порядка на внутренних территориях. Один из батальонов принимал участие и в боевых действиях в районег.Тобрук. Но после успеха британцев на оккупированных ливийских территориях армия Сенуси была распущена. И только с обретением Ливией независимости в 1951г. ее ветераны послужили ядром для королевской ливийской армии. На то время Ливия входила в число беднейших стран мира, и ее вооруженные силы были совсем незначительны. Более того, эмир Соединенного королевства Ливии Идрис Ас-Сенуси преднамеренно разделил их на регулярную армию и военную полицию. Последняя выполняла роль противовеса диссидентским движениям в рядах первой.

Сухопутные войска Ливии создавались под влиянием британцев, к 1969г. их численность достигала 6500 чел. Военно-морские силы страна обрела за семь лет до этого, а военно-воздушные – в 1963г. Изначально в состав ВВС входили один самолет и два летчика. Но благодаря американской поддержке к 1969г. на их вооружении появились 10 истребителей-бомбардировщиков F-5. После прихода к власти Муамара Каддафи поставщиком оружия и боевой техники стала Франция, а с 1974г. – СССР.

К моменту революции 1969г. вооруженные силы Ливии насчитывали всего 8,5 тыс.чел., имели шесть танков и 90 разведывательных бронемашин. Однако за первые шесть месяцев своего правления Каддафи вдвое увеличил численность армии за счет призывников и переподчинения нескольких сот человек из военизированных сил национальной безопасности. В 1976г. был принят новый закон о воинской обязанности, в соответствии с которым сроки службы для всех граждан Ливии в возрасте от 18 до 35 лет увеличивались с трех до четырех лет. Позднее была введена обязательная воинская повинность и для девушек, которых готовили к службе в специальных женских военных колледжах.

Такие мероприятия позволили к концу 1970гг. довести численность вооруженных сил до 76 тыс.чел.

В 1988г., развивая свою концепцию «вооруженного народа», Каддафи объявил о ликвидации полиции и армии, которые должны быть заменены гвардией Джамахирии, и о роспуске аппарата службы безопасности.

В настоящее время руководство вооруженными силами Ливии осуществляется Народными комитетами обороны, входящими в состав Генерального временного комитета обороны (General Provisional Committee for Defense – GPCD). Это стало результатом реформы вооруженных сил, осуществленной в 1989-1990гг. Сентябрьским указом 1989г. были отменены все бывшие воинские звания, a GPCD пришел на смену бывшему Генеральному командованию ВС. Уже в июне 1990г. была сформирована и добровольная Джама-хирийская гвардия.

В состав современного Генерального комитета обороны входят: министр Генерального комитета обороны, начальник штаба народной армии, начальник штаба местной обороны, начальник штаба Джамахирийской гвардии, начальник штаба ПВО, начальник штаба ВМС, генеральный инспектор, начальник разведки и другие.

Численность сухопутных войск Ливии, по данным журнала World Defence Almanac, составляет 35 000 чел., по данным Military Balance – 45 000 чел., a Middle East Military Balance говорит о 50 000 чел. Вся территория страны разделена на 11 приграничных зон и четыре зоны безопасности. Информация о составе СВ также различается. Согласно одним источникам -это одна элитная бригада обеспечения безопасности руководства, 22 артиллерийских дивизиона, 18 пехотных, 10 танковых и 10 механизированных пехотных батальонов, семь зенитно-артиллерийских дивизионов, шесть парашютных батальонов, четыре ракетные бригады (БР класса «поверхность-поверхность»).

Другие источники сообщают об 11 бронетанковых и 11 механизированных бригадах, шести ракетных бригадах с тактическими ракетами, бригаде Национальной гвардии, 48 отдельных механизированных батальонах, 40 отдельных бронетанковых батальонах, 12 воздушно-десантных батальонах, четырех батальонах рейнджеров и двух артиллерийских полках. Численность военно-воздушных сил (кстати, и здесь налицо разноголосица экспертов: одни говорят просто о ВВС, другие – о ВВС и ПВО), по данным журналов World Defence Almanac и Middle East Military Balance, составляет 18 000 чел., a Military Balance – 23 000 чел. Основные авиационные базы располагаются в Бенгази, Эль- Эдем, Триполи, Завият Эль-Байда. Есть и более мелкие авиабазы, размещенные в городах Гат, Себха, и Тобрук. Самолетный парк включает истребители, истребители-бомбардировщики и разведчики «Мираж» F1 (12), МиГ-21 (16), МиГ-23 (89), МиГ-25 (54), Су-20/22 (40).

Силы ПВО поделены на пять регионов. В их состав входят пять-шесть бригад, каждая из которых оснащена 18 ЗРК SA-2s; две-три бригады ЗРК SA-3s (по 12) и три бригады ЗРК SA-6/Ss (по 20-24). Кроме того, имеются четыре бригады ЗРК SA-5. Более мелкие формирования включают четыре зенитно-артиллерийских дивизиона ПВО, роту радиотехнической разведки. Военно-морские силы насчитывают 8000 чел. (две подлодки, три корвета, 14 патрульных катеров), включая подразделения береговой охраны. Основные военно-морские базы расположены в городах Эль- Кумз, Бенгази, Дерна, Тобрук и Триполи, база подводных лодок в Рас Хилал и батальон морской пехоты в Сиди Балал.

Помимо этого в Ливии имеется 40-тыс.я группировка народной милиции, включающая в т.ч. революционную гвардию (3000 чел.) и исламский африканский легион (2500 чел.).

Социалистическая Народная Ливийская Арабская Джамахирия на западе граничитсАлжиром, на северо-западе – с Тунисом, на юге – с Чадом и Нигером, на юго-востоке – с Суданом, на востоке – с Египтом. На севере омывается Средиземным морем. Несмотря на свою молодость, вооруженные силы Ливии были вовлечены в ряд конфликтов с соседями. Это и серия серьезных приграничных инцидентов с Египтом в 1977г., и неудачная попытка защитить режим Иди Амина в Уганде в 1978г., а также участие в серии военных кампаний на севере Чада в 1980, 1983 и 1987гг. Информация о причинах и ходе столкновений с Египтом носит противоречивый характер из-за необъективности имеющихся немногочисленных источников (в связи с просоветской ориентацией Триполи и прозападной – Каира).

Очередная эскалация боевых действий произошла в июле 1977г. и сопровождалась артиллерийскими дуэлями. В конце концов египетской армии удалось продвинуться на запад вдоль побережья. Этот успех египтян объяснялся неожиданным авиационным ударом по авиабазе в Эль-Эдем на южной окраине Тобрука, в результате которого были уничтожены ливийские самолеты, батареи ПВО и радиолокационные станции. Впервые в конфликт между Угандой и Танзанией Ливия вмешалась в 1972г., направив свои подразделения (400 чел.) для поддержки угандийского президента Иди Амина. Во время оккупации Уганды вооруженными силами Танзании в 1978г. ливийский военный контингент составлял уже 2500 чел. Из них погибло 600. Оказалось, что ливийские солдаты были даже не в курсе поставленных задач. Им объяснили, что они будут задействованы в проведении совместных учений, но никак не в вооруженном противоборстве.

Отношения между Ливией и Суданом, как и со всеми арабскими и африканскими странами, неустойчивы. Сначала Триполи оказал помощь суданскому президенту Джафару Нимейри в подавлении попытки переворота 1971г. Потом поддержал два коммунистических заговора против официальных властей Судана. Они обвинили Ливию во вмешательстве во внутренние дела и разорвали с ней дипломатические отношения, которые были возобновлены только в 1977г., когда президент Нимейри помирился с суданской оппозицией. После того как Каддафи обвинил Хартум в поддержке египетского президента Анвара Садата, подписавшего Кэмп-Дэвидский договор с Израилем и США, в двусторонних отношениях двух стран вновь наступило похолодание. В период последних лет правления Нимейри Ливия была особенно раздосадована дальнейшим сближением Египта и Судана, которое привело к двустороннему соглашению о размещении авиабазы египетских ВВС на суданской территории. Чувствуя угрозу со стороны образовавшегося союза, в авг. 1981г. Каддафи сформировал трехсторонний альянс с Эфиопией и Южным Йеменом. Вместе с тем после ухода в апр. 1985г. от власти Нимейри отношения двух стран заметно улучшились, а уже в июле того же года между двумя странами был подписан протокол о военном сотрудничестве.

Тенденции же последних лет свидетельствуют о том, что Каддафи старается наладить отношения с некоторыми соседями. Еще в 2005г. в Триполи прошло заседание глав военных ведомств Алжира, Египта, Ливии и Западной Сахары, на котором было принято решение о создании Объединенных вооруженных сил в рамках Африканского союза.

Отмена части международных санкций (в 2003г.) в отношении Ливии позволило существенно увеличить добычу нефти, благодаря которой собственно и наполняется государственная казна. Сейчас Джамахирия добывает 1,6 млн.бар. черного золота в сутки. С помощью компаний США и ЕС планируется увеличить добычу до 2 млн.б/д к 2008-10гг. и до 3 млн. – к 2015г. Этому способствует и подписание компанией Royal Dutch/Shell договора на разработку ливийских нефтегазовых месторождений. Привлекательность Ливии для европейских инвесторов объясняется высоким качеством сырой нефти, низкими затратами (на некоторых месторождениях стоимость добычи одного бар. равна всего одному долл.) и близостью страны к рынкам ЕС.

Ливия нуждается в 30 млрд.долл. иностранных инвестиций до 2015г. для выполнения своих планов по увеличению нефтедобычи и разработки газовых месторождений. В свою очередь, повышение цены на углеводородное сырье гарантирует дальнейший экономический рост Джамахирии. Доходы от продажи составляют 75% доходной части ливийского бюджета. Несомненный интерес представляет и ливийский рынок вооружения, на который нацелены европейские оборонные гиганты EADS, BAE Systems, Thales, Dassault. Но наибольших успехов добились итальянцы, не только первыми подписавшие серьезный контракт (на поставку 10 вертолетов А109 – сумма контракта 97 млн.долл.), но и достигшие соглашения о модернизации всей аэрокосмической промышленности Ливии.

Британский премьер Тони Блэр посетил Джамахирию в марте 2004г., выразив готовность в установлении новых экономических и военных взаимоотношений. Франция подписала с Триполи договор о сотрудничестве в военной сфере в фев. 2005г., с очевидными намерениями поставить ВВТ на 20 млрд.долл. же, несмотря на отмену экономических санкций, сохраняют эмбарго на продажу вооружений режиму Каддафи. Однако американские нефтяные компании все-таки надеются получить доступ к ливийским недрам. Неслучайно Вашингтон еще в фев. 2004г. открыл первое за 25 лет дипломатических отношений представительство в Триполи. Внешняя российская политика как никогда сыграла на опережение. Во время визита в Ливию в мае 2001г. Министр иностранных дел РФ Игорь Иванов подписал договор о военном сотрудничестве с Триполи на краткосрочную и долгосрочную перспективу. Уже тогда обсуждался вопрос о ливийском долге, и одновременно с этим было достигнуто соглашение о поставках вооружения (боевые самолеты, ракетные системы, танки, системы ПВО и др.).

В рамках модернизации военно-воздушных сил страны в янв. 2006г. Ливийской авиастроительной компанией было заключено соглашение с итальянскими фирмами AgustaWestland и Finmeccanica о создании совместной фирмы в Триполи. Она получила название Libyan Italian Advanced Technology Company (LIATEC). Ее уставный капитал поделен междуливийской авиастроительной компанией (50%) и двумя итальянскими фирмами (по 25%). Совместное производство будет иметь и коммерческие права на поставку вертолетов ряду африканских стран. Кроме того, предприятие будет иметь и собственный центр подготовки пилотов, соответствующую техническую базу и выступать основным координатором деятельности других ливийских авиационных предприятий. Ливия устанавливает военно-техническое сотрудничество и с другими странами. Так, в 2004г. она приобрела четыре самолета Ан-32 у Украины за 5,5-7 млн.долл. Еще четыре новых Ан-32 были куплены в янв. 2006г. По словам официальных лиц, эти машины предназначены для борьбы с пожарами, что очень удивило страны Северного Средиземноморья. Ливия интересуется и другими самолетами фирмы Антонова – АН-124-100, а также Ан-74ТК-200С, который может быть оборудован в летающий госпиталь. В качестве боевых самолетов Ливия может закупить российские МиГ-29, МиГ-31, Су-30 и Су-35, французские «Рафаль». В то же время военное руководство Ливии рассматривает и возможность глубокой модернизации советских истребителей МиГ-21 и МиГ-25 российскими заводами. Хотя еще в 2004г. по МиГ-21 было подписано соглашение с Украиной, а в 2005 проведены оговоренные в документе работы.

Другой приоритетной задачей военного руководства Ливии является укрепление ВМС. После снятия санкций проводились переговоры о модернизации ливийского флота на верфях Греции, а также обсуждались поставки нового вооружения для кораблей. Кроме того, Триполи готов закупить французские патрульные катера.

Особую заинтересованность Ливия проявляет к приобретению российских ракет «воздух-воздух» и французских ракет противовоздушной обороны. Ракетный вопрос очень тонкий, и нет гарантии того, что страны Европейского союза согласятся на такие поставки. Вместе с тем в авг. 2007г. между Ливией и Францией был подписан контракт на поставку переносных противотанковых ракет Milan. Сумма контракта – 168 млн. евро (230 млн.долл.). По словам сына Муамара Каддафи, поставки Ливии современного французского вооружения стали возможны в первую очередь благодаря освобождению болгарских медиков, признанных ливийским судом виновными в заражении ВИЧ пациентов детской больницы. Не надо забывать и о следующем. Значительную часть ливийского танкового парка (в наличии 950 единиц) составляют советские «старички» Т-54/55 (500 плюс 300 «немолодых» Т-62 и до 150 Т-72 «преклонного возраста»). Бронетехника представлена также несколькими сотнями БМП-1 и БТР-50/60, БРДМ-2 (100), относительно небольшим числом (200) бразильских и итальянских машин. Так что и тут требуются новые образцы. Ливия > Армия, полиция > russarabbc.ru, 25 апреля 2008 > № 106178

Ангола вышла на первое место среди поставщиков нефти в Китай, опередив Саудовскую Аравию. Согласно обнародованным китайскими властями данным за первые 3 месяца 2008г. импорт ангольской нефти Китаем вырос на 55% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, составив 8,48 млн.т. или 668 тыс.б/д. Импорт из Саудовской Аравии вырос на 38% (8,18 млн. т.). В 2007г. всего Ангола поставила в Китай 25 млн.т., Саудовская Аравия – 26,3 млн.т. За первые три месяца этого года из Ирана, Омана и России импортировано 5,8, 3,3 и 3,1 млн.т. соответственно.Потребление нефти в Китае с 1995 по 2005г., по данным BP, выросло в 2 раза, со 160,2 млн. до 327,3 млн.т. в год. В 2005г. за счет Африки из общего объема импорта в 166,9 млн.т. приходилось 23% (38,5 млн. т.). Отметим, что нетто-импортером нефти Китай стал лишь в 1992г.

При стабильном росте доли африканской нефти в китайском импорте за последнее время существенно изменились доли, приходящиеся на крупнейших поставщиков. Доля Судана упала с 37% в 2001г. до 19% в 2005, удельный вес нефти из Анголы вырос за тот же период с 28% до 50%, из Республики Конго – с 5% до 16%. Сократился импорт из Нигерии (с 6% до 4%), Экваториальной Гвинеи (с 17% до 10%), и из других стран Африки (с 7% до 1%).

Значение Анголы для обеспечения Китая энергоносителями еще более выросло. Тем самым, Китай снижает степень диверсификации нефтяного импорта из Африки и вступает в прямую конкуренцию с США за ресурсы нефтедобывающих стран африканского атлантического побережья (Ангола до последнего времени соблюдала определенный паритет в экспорте между Китаем и США). Наряду с концентрацией импорта по определенным направлениям, необходимо так же отметить уменьшение (причем задолго до начала пекинской Олимпиады) доли Судана – страны, отношения с которой стали удобным поводом для оказания давления на Китай со стороны Запада. Ангола > Нефть, газ, уголь > raex.org, 22 апреля 2008 > № 101502

Как полагают в Пекине, вовлечение африканских стран в орбиту своего политического и экономического влияния позволит Китаю укрепить свои позиции в качестве лидера стран третьего мира и получить дополнительные преимущества в глобальной конкуренции с Западом. К числу основных целей африканской стратегии в КНР относят также получение доступа к природным ресурсам континента, в первую очередь энергетическим, а также приобретение новых рынков сбыта китайских товаров с целью диверсификации торговых потоков страны, находящихся в настоящее время в чрезмерной зависимости от США и Евросоюза.Экономическое сотрудничество КНР и африканских стран активно развивается. К концу 2006г. прямые инвестиции Китая в Африку составили 6,64 млрд.долл., накопленный объем инвестиций – 11,7 млрд.долл. В I пол. 2007г. китайские предприятия инвестировали в Африку 480 млн.долл., что значительно превысило данный показатель в аналогичном периоде прошлого года. По итогам 2007г. объем китайских инвестиций на континенте составил более 2 млрд.долл.

Проекты с участием китайского капитала реализуются в 49 африканских странах. При этом наибольшая активность китайских предпринимателей отмечается в таких областях, как торговля, производство и переработка, освоение ресурсов, транспорт и сообщение, сельское хозяйство.

Важным аспектом торгово-экономического сотрудничества между Китаем и Африкой являются подрядные услуги. Китайские предприятия широко участвуют в проектах строительства инфраструктуры, в частности, жилых зданий, железных дорог, автотрасс, туннелей, мостов, дамб и плотин, электростанций, портов, аэропортов и т. п. При этом существует тенденция к увеличению числа крупных проектов со стоимостью подрядного договора более 100 млн.долл., отмечается также значительный рост их техноемкости. На конец 2006г. стоимость договоров на оказание подрядных услуг, подписанных китайскими предприятиями с африканской стороной, достигли 28,97 млрд.долл. Отличительной особенностью работы китайских предприятий на территории континента является активное продвижение сопутствующих программ социально-экономического развития.

Одним из важных направлений развития отношений Китая со странами Африки является финансовое сотрудничество с соответствующими структурами региона. Важнейшей из них является Африканский банк развития (АфБР), членом которого Китай является с 1985г. На конец 2006г. доля КНР в капитале АфБР составила 1,117% (24230 акций). В рамках взаимодейсвтия Китая с АфБР действует Фонд двустороннего технического сотрудничества с активами на 2 млн.долл. В рамках фонда китайской стороной уже выделено 900 тыс.долл. на финансирование 14 целевых проектов в 8 африканских странах.

В 2007г. были оформлены протоколы о списании долгов с 22 странами Африки, что позволило завершить процесс, начатый в 2006г.

На текущем этапе в своей деятельности на африканском направлении Китай сталкивается с ростом конкуренции со стороны США, ЕС и Японии. Руководством этих стран выражается определенное беспокойство активностью Китая в регионе, что стало одной из причин наращивания их усилий по развитию отношений со странами Африки в 2007г., в т.ч. в форме проведения саммитов, форумов и других многосторонних мероприятий.

Одним из основных источников напряженности в отношениях Китая со странами Запада относительно его политики на африканском континенте является проблема суданской провинции Дарфур. Деятельность китайских компаний по добыче нефти в Дарфуре стала одним из поводов для критики деятельности Пекина в регионе вообще и удобным средством оказания давления на Китай по ряду других вопросов. В целом, позиция Китая в данном вопросе сводится к необходимости решения конфликта мирным средствами и путем переговоров на основе действий трехстороннего механизма (ООН, Африканский союз и правительство Судана). В то же время Пекин, безусловно, заинтересован в нахождении у власти действующего руководства Судана, что связано с неизбежным перераспределением лицензий на добычу нефти в случае формирования нового правительства и ухода в отставку нынешнего президента Омара Хассана аль-Башира. С этой целью Китай поддерживает необходимость присутствия в стране контингента своих миротворцев в рамках мандата совместных сил ООН и Африканского союза.

В целом, основной среднесрочной целью Пекина в сфере взаимной торговли является увеличение к 2010г. объема взаимного товарооборота до 100 млрд.долл., а ежегодных инвестиций в страны Африки – до 10 млрд.долл. Сотрудничество КНР со странами африканского континента развивается как в формате двусторонних отношений, так и в рамках контактов с региональными объединениями, в частности Африканским союзом (АС), Африканским банком развития (АфБР), а также по линии Форума «Китай-Африка».

В 2007г. основными совместными мероприятиями между КНР и африканскими странами стали.

Турне китайской делегации во главе с председателем КНР Ху Цзиньтао по восьми странам Африки (Камерун, Либерия, Судан, Замбия, Намибия, ЮАР, Мозамбик и Сейшельские Острова) в период с 30 янв. по 10 фев. 2007г. В состав делегации также входили член Госсовета КНР Тан Цзясюань, министр иностранных дел Ли Чжаосин, председатель Госкомитета по делам развития и реформ Ма Кай, министр коммерции Бо Силай и др. Во время визита Ху Цзиньтао провел переговоры с главами данных государств, а также присутствовал на церемониях открытия китайской зоны торгово-экономического сотрудничества в Африке, китайско-мозамбикского образцового центра агротехнологий и центра профилактики и лечения болотной лихорадки. Подписано более 50 соглашений о сотрудничестве в различных областях.

Встреча специального посланника правительства КНР, помощника главы МИД Китая Чжай Цзюня с председателем комиссии АС Альфа Умаром Конаре, проведенная 30 июня 2007г. в преддверии 9 саммита АС. На переговорах Ч.Цзюй сообщил о решении правительства Китая предоставить союзу денежную помощь в 600 тыс.долл. в целях поддержки строительства АС и его миротворческой операции в Сомали.

Проведение первых совместных консультаций Китая и Африки в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке 26 сент. 2007г., на которых присутствовали министр иностранных дел Китая Ян Цзечи и министр иностранных дел Египта Ахмет Абу аль-Гейт, являющимся председателем 4 встречи на уровне министров в рамках Форума по китайско-африканскому сотрудничеству. Данное мероприятие, в котором приняли участие главы МИД или их представители из 48 стран Африки, организовано в соответствии с договоренностью, достигнутой лидерами обеих сторон на Пекинском саммите 2006г. в рамках Форума по китайско-африканскому сотрудничеству. Указанные консультации предполагается вывести на уровень регулярного механизма политического диалога глав МИД Китая и африканских стран в рамках Форума по китайско-африканскому сотрудничеству.

По итогам заседания опубликовано совместное коммюнике, в котором подтверждается готовность сторон прилагать усилия для дальнейшего продвижения нового типа стратегического партнерства, а также усилить сотрудничество в развитии инфраструктуры, сельском хозяйстве, здравоохранении, просвещении, информатике, туризме и других областях.

Проведение 42 ежегодного совещания Совета управляющих АфБР 16-17 мая 2007г. в Шанхае (впервые на территории КНР). В ходе мероприятия президент АфБР Д.Каберука отметил, что финансовое сотрудничество является важным направлением африканско-китайских двусторонних связей, а также выразил надежду на активизацию инвестиционной деятельности в Африке китайских предприятий и усиление технико-экономического сотрудничества африканских стран с Китаем. Тем не менее, Д.Каберука признал наличие определенного торгового дисбаланса между сторонами.

В преддверии мероприятия АфБР в Шанхае состоялся форум «Открытость финансовой системы и китайско-африканское сотрудничество».

На совещании АфБР обсуждались вопросы строительства инфраструктуры, региональной интеграции и ликвидации бедности в Африке, а также вопросы реформирования АБР, помощи слабым странам и сотрудничества по линии Азия-Африка. Достигнуто единство мнений относительно «дорожной карты» будущего развития банка.

Было принято решение о том, что председателем Совета АБР очередного созыва станет Председатель Народного банка Китая Чжоу Сяочуань. Народный банк Китая является также членом таких региональных многосторонних организаций, как Банк развития Западной Африки и Банк развития Юго-Восточной Африки.

Проведение в рамках мероприятий совещания АфБР в Шанхае двусторонних встреч премьера Госсовета КНР Вэнь Цзябао с президентом АфБР Д.Каберукой, президентом Кабо-Верде П.Пирешем и президентом Мадагаскара М.арком Равалумананом.

Официальное открытие 26 июня 2007г. в Пекине «Китайско-африканского Фонда развития». На первом этапе капитал фонда составил 1 млрд.долл., в дальнейшем его предполагается довести до 5 млрд.долл. Данный финансовый инструмент предназначен для оказания содействия китайским предприятиям в поиске партнеров на африканском континенте, а также целевого инвестирования в крупные совместные проекты в таких сферах, как инфраструктура, сельское хозяйство, добыча полезных ископаемых и промышленность. Источником капитала для фонда является государственный Банк развития Китая.

Проведение презентации инвестиционного климата в африканских странах в рамках 11 Китайской международной инвестиционно-торговой ярмарки 8 сент. 2007г. В ходе мероприятия замминистра коммерции Китая Цзян Цзэнвэй заявил, что китайские предприятия намерены существенно расширить всестороннее торгово-экономическое сотрудничество с африканскими странами. Китай > Внешэкономсвязи, политика > economy.gov.ru, 15 апреля 2008 > № 107445

Многополярность и демография

© "Россия в глобальной политике". № 1, Январь - Февраль 2008

А.Г. Вишневский – д. э. н., директор Института демографии Государственного университета – Высшей школы экономики, член научно-консультативного совета журнала «Россия в глобальной политике». Данная статья представляет собой сокращенный вариант главы, которая выйдет в свет в коллективной монографии «Россия и мир – 2020: новая эпоха».

Резюме Позиции России в «северном клубе» могут опираться на тот факт, что по численности населения она вторая после США и первая в Европе страна. Но рядом с Китаем или Индией данный аргумент перестает действовать. Слишком тесные союзы с такими гигантами могут полностью лишить Россию самостоятельной роли.

ХХ век стал временем невиданного в истории ускорения роста населения Земли вследствие несинхронных показателей изменений смертности и рождаемости в процессе мирового демографического перехода. Темпы роста достигли максимума в 1960-е годы, в последующие три десятилетия они постепенно снижались, и эта тенденция продолжается. Тем не менее в середине XXI столетия на Земле будет жить примерно в 5–7 раз больше людей, чем в начале XX века. Расселение людей по планете никогда не было равномерным, но мировой демографический взрыв резко усилил эту неравномерность.

Главный глобальный вызов демографического взрыва, порождающий в свою очередь цепочку других вызовов, – экономический. Он обусловлен колоссальным увеличением потребностей вследствие появления миллиардов дополнительных потребителей и роста среднего уровня запросов каждого из них. В результате попыток ответить на взрывоподобноый рост глобальных потребностей интенсификацией производства во всех его формах, включая и самые традиционные, нарушение равновесия между жизнедеятельностью людей и используемыми ими природными ресурсами приобрело общемировые масштабы.

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ДЕМОГРАФИЧЕСКОГО ВЗРЫВА

В современном мире экономические и экологические проблемы могут легко трансформироваться в политические, а то и военно-политические вызовы. В той мере, в какой они вытекают из демографической ситуации, у этих вызовов есть два ряда причин, которые можно условно назвать международными и внутренними.

Международные причины очевидны. Демографическая асимметрия мира резко обостряет экономические диспропорции, противостояние бедных и богатых государств, конкуренцию за ресурсы в условиях их нарастающего дефицита. В то же время подобный ход событий подталкивает развивающиеся страны к модернизации, а это коренным образом изменяет соотношение сил на мировой арене. В воздухе носится идея передела мировых богатств.

Внутренние причины связаны с тем, что модернизация, разрушая традиционные социальные структуры и институты, жизненный уклад десятков и сотен миллионов людей, создает множество неизвестных прежде каналов экономической и социальной мобильности. Люди приобщаются к новому образу жизни, вырабатывается иная система норм, институтов, ценностей. Однако многие экономические, социальные и демографические обстоятельства тормозят модернизацию и снижают ее темпы. Пропускная способность каналов социальной мобильности расширяется крайне медленно и не соответствует потребностям формирующихся социальных слоев. В обществе накапливается недовольство, которое обостряется на фоне неизбежного конфликта между полуразрушенными старыми и еще не полностью созревшими новыми формами жизни.

Повсеместно возникают контрмодернистские (обычно антизападные) идеологии и политические движения. Идеализируя прошлое, они ищут опору в традиционных ценностях, религиозном фанатизме, националистическом экстремизме и т. п. Парадокс истории состоит в том, что движущей силой подъема традиционализма, как правило, являются модернистские устремления.

Эта чрезвычайно сложная ситуация плохо осознается даже учеными, ее анализ зачастую подменяется конструированием поверхностных схем. Примером может служить концепция «столкновения цивилизаций» Самьюэла Хантингтона, подчеркивающая непроницаемость границ между «цивилизациями».

Между тем в действительности происходит стремительное усвоение достижений (и противоречий) промышленно-городской цивилизации сельскими, крестьянскими обществами, которые вынуждены за очень короткое время совершать переход из одной исторической эпохи в другую. Именно трудности столь быстрого перехода порождают промежуточные социальные состояния. Они крайне неустойчивы политически и чреваты вспышками беспорядков и насилия, государственными переворотами, кровавыми этническими конфликтами, военными авантюрами, ростом внутреннего и международного терроризма.

Ситуация осложняется важным, но, как правило, недооцениваемым демографическим фактором. Отметим, что выражение «Третий мир» – в противовес Первому (капиталистическому) и Второму (социалистическому) – было впервые введено в употребление французским демографом Альфредом Сови именно на основе анализа мировой демографической ситуации.

Одно из следствий демографического взрыва в развивающихся странах – их исключительно молодое население. Половина жителей России моложе 37 лет, Европы – 39, таких стран, как Германия и Италия, – 42, Японии – 43 лет. Между тем в Афганистане половина населения – это дети и подростки в возрасте до 16 лет, в Демократической Республике Конго, которая по числу жителей со временем обгонит Россию, – до 15 лет. Средний возраст всего населения Африки – 19 лет, Азии – 28 лет. К 2025-му медианный возраст населения повысится в России до 42 лет, в Европе – до 44, в Северной Америке – до 37 лет. В Африке же он сдвинется лишь к 22 годам, в Азии – к 34 годам. Таким образом, и сейчас, и в обозримом будущем огромной частью населения развивающихся стран будут подростки и молодые люди, незрелые в социальном отношении и в массе своей необразованные. Они не имеют ясных перспектив и легко поддаются манипулированию, склонны к религиозному или политическому фанатизму.

Все это усиливает политическую неустойчивость, которая ощущается во многих густонаселенных странах. Вписываясь в общие процессы глобализации, она грозит дестабилизировать обстановку в мире и привести к крупномасштабным военным конфликтам. При наличии у противоборствующих сторон современных средств массового уничтожения такие столкновения смертельно опасны для всего человечества.

НЕОБХОДИМОСТЬ СНИЖЕНИЯ РОЖДАЕМОСТИ

Очевидно, что международное сообщество должно направить усилия на снижение давления в мировом «котле». Один из способов – влияние на глобальную ситуацию с целью скорейшего завершения демографического взрыва и постепенного сокращения численности населения планеты. Единственный приемлемый способ такого воздействия – снижение рождаемости в развивающихся странах.

К настоящему времени на этом пути достигнуты немалые успехи. С середины до конца ХХ века рождаемость в менее развитых регионах снизилась практически вдвое. Однако она все еще значительно выше, чем требуется (при нынешнем уровне смертности) даже для стабилизации численности населения. Соответственно и мировое население продолжает расти довольно быстро, хотя и медленнее, чем в 50–70-х годах прошлого столетия.

Тем не менее рождаемость сокращается, и есть основания надеяться, что примерно в середине века рост числа жителей планеты прекратится. Но этого, скорее всего, недостаточно.

В соответствии с долгосрочным прогнозом ООН, можно выделить три версии роста населения планеты. Развитие ситуации по «высокому» сценарию – это прямой путь к катастрофе. Но и «средний» сценарий не внушает большого оптимизма (рис. 2).

«Стабильные» 9 млрд человек, помноженные на растущие нужды «среднего» жителя Земли, дают такой совокупный объем потребностей, удовлетворить которые едва ли возможно. Единственный путь, позволяющий сохранять оптимизм, – это развитие по «низкому» сценарию, предполагающему постепенное сокращение численности населения. В отдаленном прошлом (не менее 200 лет назад) число жителей Земли было примерно таким же, как в середине ХХ столетия, т. е. перед началом демографического взрыва (рис. 3). Следовательно, необходимо, чтобы рождаемость в мире опустилась ниже уровня простого воспроизводства.

Стратегия замедления демографического роста остается, пожалуй, единственным и не создающим дополнительных проблем способом относительно успешного ответа на глобальные вызовы. Хотя она не всегда эффективна и порой проводилась с большой жесткостью (Китай).

ГЛОБАЛЬНОЕ ПЕРЕРАСПРЕДЕЛЕНИЕ НАСЕЛЕНИЯ

На протяжении истории важным механизмом глобального демографического регулирования не раз оказывалось перемещение людей из густонаселенных регионов в менее обжитые. В XIX и XX столетиях ускорившийся рост числа жителей Европы снова включил этот механизм. Вплоть до середины прошлого века преобладало движение из экономически развитых стран Старого Света в колонизуемые регионы, в основном на неосвоенные либо слабо освоенные территории Нового Света и Океании. С 1820 по 1940 год из Европы за океан выехало более 60 млн человек.

Однако во второй половине XX века демографическая асимметрия и экономическая поляризация Севера и Юга привели к изменению направления межконтинентальной миграции и ее масштабов. Только за 30 лет (1960–1990) из южных районов в северные переместилось около 60 млн человек (примерно столько же в свое время выехало из Европы за океан за 120 лет), и этот поток не сокращается. Более того, годовые темпы увеличения количества переселенцев возросли с 1,4 % (1990–1995) до 1,9 % (2000–2004). С 1990 по 2005 год число мигрантов в мире выросло на 36 млн человек, причем 92 % из них (33 млн) переехало в промышленные страны. Среднегодовое сальдо миграционного обмена развитых государств с развивающимися в пользу первых составило в 2000–2005 годах 2,6 млн человек в год, или 2,2 %. Эти цифры привел на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в мае 2006-го Генеральный секретарь этой организации.

Согласно среднему варианту прогноза ООН (как представляется, заниженному, поскольку он предполагает сокращение притока мигрантов в развитые страны после 2010 года), за первую половину XXI века в эти страны смогут переместить еще 120 млн человек.

Движение жителей Юга на Север стало новой мировой реальностью, которая ведет к существенным изменениям этнического состава развитых стран. Уже к середине столетия белое неиспаноязычное население может перестать быть большинством в США. Во многих европейских государствах доля мигрантов и их потомков превысит четверть и приблизится к трети населения, но будет увеличиваться и далее.

Создав эффективный механизм перераспределения финансовых ресурсов между Югом и Севером, миграция превратилась в важный экономический компонент современных международных отношений. По оценке Всемирного банка, уже в конце 1980-х годов средства, которые мигранты ежегодно пересылали своим родственникам, в совокупности достигали 65 млрд долларов. (Сумма уступает только общим доходам от продажи сырой нефти на тот период.) В начале 1990-х получаемая странами Третьего мира часть доходов мигрантов составляла 31 % прибыли от внешнеэкономической деятельности Египта, 26 % – Бангладеш и Иордании, 25 % – Судана, 23 % – Марокко и Мали. С тех пор роль международных трансфертов зарабатываемых мигрантами средств значительно выросла. В период между 1995 и 2005 годами общая сумма денежных переводов, направляемых в развивающиеся страны, увеличилась (вероятно, по заниженным оценкам) с 58 до 167 млрд долларов и существенно превысила объем всей международной помощи Третьему миру. Согласно данным ООН, в 2004-м денежные переводы, поступившие от мигрантов в развивающиеся страны, составляли 1,7 % их ВВП. Три крупнейших получателя этих доходов – Китай, Индия и Мексика. Но большинство из 20 стран, в которых на долю денежных переводов приходится по крайней мере 10 % ВВП, составляют малые развивающиеся страны.

Хотя бóльшая часть этих средств используется на потребление, нельзя сказать, что они просто проедаются. В частности, деньги мигрантов зачастую служат основным источником покрытия расходов на образование и медицинские услуги, способствуя накоплению человеческого капитала.

Однако значимость мигрантов измеряется не только деньгами. Приобретаемые ими профессиональные знания и социальный опыт превращают их в агентов модернизации, носителей новых технологических и институциональных представлений, проводников современного социального и политического мышления.

ГРАНИЦЫ МИГРАЦИОННОЙ ЕМКОСТИ СЕВЕРА

Миграция с бедного Юга на богатый Север представляется, таким образом, вполне логичной. И кажется естественным, что потоки, сформировавшиеся во второй половине ХХ века, не только сохраняются, но и расширяются. Но переселенцы все чаще сталкиваются с серьезными препятствиями ввиду ограниченности миграционной емкости развитых государств.

Эти страны стали поощрять иммиграцию, когда в период послевоенного экономического роста испытывали нехватку рабочей силы, особенно неквалифицированной. Иммиграция способствовала их хозяйственному подъему. Но и Третий мир получил немалую экономическую выгоду, не говоря уже о пользе непосредственного соприкосновения с современной культурой. Так на какое-то время интересы сторон совпали (по крайней мере, частично). Однако постепенно стала обнаруживаться противоречивость найденного, казалось бы, пути.

Прежде всего дает себя знать количественное несоответствие. Потребности развитых государств в привозной рабочей силе, особенно если она служит структурным дополнением к уже имеющимся трудовым ресурсам, ограниченны, тогда как потенциальное предложение развивающихся стран практически безгранично.

Согласно произведенным недавно оценкам, в 2050 году в развитом мире понадобится 513 млн рабочих мест – на 84 млн меньше, чем в 1995-м. А развивающемуся миру для трудоустройства населения потребуется 3 928 млн рабочих мест – на 1 806 млн больше, чем в 1995 году. Даже если считать эти оценки приблизительными, бросается в глаза разительное несоответствие величин, свидетельствующих о неспособности Севера удовлетворить спрос развивающегося мира на рабочие места.

Дело, однако, далеко не только в емкости рынка рабочей силы. Серьезные проблемы связаны с ограниченными возможностями социально-культурной адаптации иммигрантов. До тех пор пока количество переселенцев – носителей иных социокультурных, правовых, политических традиций и стереотипов относительно невелико, они достаточно быстро растворяются в местной среде. Когда же абсолютное и относительное число иммигрантов становится значительным, а главное, быстро увеличивается, они образуют более или менее компактные анклавы. Интеграционные процессы замедляются, возникает межкультурное напряжение, которое усиливается экономическим и социальным неравенством «местного» и «пришлого» населения. Все это неизбежно порождает маргинализацию иммигрантов (по крайней мере, временную), ведет к кризису и раздвоению культурной идентичности. В результате достаточно широкие массы становятся восприимчивы к упрощенным «фундаменталистским» идеям, которые помогают избавиться от культурной раздвоенности и, как кажется, вновь обрести свое «я». При этом процесс интеграции блокируется, и многие (хотя, конечно, не все) иммигранты оказываются в оппозиции к принимающим их обществам. Иногда это противостояние приобретает крайне агрессивные формы.

Ситуация усугубляется тем, что параллельно обостряется кризис культурной идентичности в странах исхода. Постепенно продвигаясь по пути модернизации, страны Третьего мира вступают в крайне болезненный период внутреннего конфликта, жесткого противостояния ценностей традиционного и современного обществ.

В то же время государства, использующие иностранную рабочую силу, начинают осознавать ограниченность своей иммиграционной емкости. Развертываются дебаты вокруг проблемы иммиграции, которая становится картой в политической игре. Нарастают антииммиграционные настроения, и усиливаются меры по ограничению притока иностранцев. Однако реальное сокращение исхода населения из развивающихся стран в развитые маловероятно, и миграционное давление Юга на Север превращается в еще один глобальный вызов.

РОССИЯ И НОВЫЙ ДЕМОГРАФИЧЕСКИЙ ПОРЯДОК

Россия принадлежит к мировому демографическому меньшинству, входит в «золотой миллиард». Это сближает ее с другими странами Севера и в то же время требует осмысления как ситуации внутри «золотого миллиарда», так и отношения к остальному миру.

Серьезному испытанию на прочность подвергается представление о биполярном мире, якобы существовавшем до недавнего времени. На самом деле, это была биполярность не мира, а Севера, в основном совпадающего со странами расселения «золотого миллиарда». Она поставлена под сомнение как изменением соотношения сил внутри Севера, так и постепенной утратой им роли единственного, пусть и «двуглавого», мирового центра принятия решений.

Тенденции международного развития подталкивают к поискам оптимальной внутренней конфигурации стран «золотого миллиарда». Будет ли она моноцентрической, бицентрической, полицентрической? Что больше отвечает интересам «мирового демографического меньшинства»?

Моноцентричность Севера, которая предполагает определенное неравенство и наличие единственного центра принятия решений, пытающегося взять на себя и всю ответственность, едва ли реализуема.

Странам европейской культуры, имеющим более или менее общие историческое прошлое и систему ценностей, более богатым, а главное, находящимся на стадии индустриально-городской цивилизации, противостоит многонаселенный, но бедный развивающийся мир. Для защиты общих интересов требуются консолидация сил и объединение ресурсов «золотого миллиарда». Трудно, однако, представить себе развитые страны, еще недавно разделенные идеологиями «капитализма» и «социализма», как нечто совершенно однородное. Природа сложных систем требует их внутренней дифференциации и структурирования растущего внутреннего разнообразия.

Поиски нового структурирования, отвечающего условиям меняющегося мира, идут уже не одно десятилетие. Страны Севера все яснее осознают себя экономическими, политическими и военными единицами, недостаточно крупными для того, чтобы выступать на мировой арене порознь. Это соображение, например, принималось во внимание при создании, укреплении и расширении Европейского союза. В одиночку ни одна европейская страна не может выступать в качестве центра экономической или политической силы, соизмеримой с Соединенными Штатами, а Евросоюз может. (В 2007-м население самой большой страны ЕС – Германии – составляло 82 млн человек, а всего в объединенной Европе проживало 497 миллионов.) При этом взаимоотношения Европейского союза и США, будучи конкурентными, не становятся конфронтационными, что во многом связано с пониманием общности коренных интересов перед лицом мировых вызовов.

Осознаны ли в полной мере требования нового мирового структурирования в России? Скорее всего, нет. Претензии Москвы на создание «третьего северного центра силы» (в дополнение к США и ЕС) если иногда и обозначаются, то слабо и невнятно, серьезных практических шагов в этом направлении не делается. Когда же Россия в одиночку пытается играть роль такого центра в общемировом масштабе, это свидетельствует о явной переоценке ею своего экономического и демографического веса.

Даже если оставаться в рамках только демографической логики, то нынешняя политика Москвы не может не вызвать беспокойство. Россия – самая населенная страна Европы, однако ее планка в мировой демографической иерархии устойчиво понижается. В 1993 году численность населения России достигла максимума – 148 млн человек, с тех пор уменьшилась более чем на 6 млн и продолжает снижаться. Но даже и 148 млн в наши дни – это далеко не то же самое, что 130 млн жителей Российской империи в конце XIX века, когда они составляли 8 % населения планеты. Напомним, что на территории США ныне проживают 306 млн человек, а в государствах ЕС – 497 миллионов.

В середине ХХ столетия Россия в ее нынешних границах уступала по численности населения только трем странам – Китаю, Индии и США. К 2000-му ее обогнали Индонезия и Бразилия, и она передвинулась с четвертого (если не считать СССР) на шестое место. Затем Россию опередили также Пакистан, Бангладеш и Нигерия, что отодвинуло ее на девятую позицию. Согласно среднему варианту прогноза ООН (пересмотр 2006 г.), Россия сохранит за собой девятую строчку и в 2017, и даже в 2025 годах, но к середине века потеряет еще несколько позиций и отступит на 15-е место. (При корректировке прогнозов ООН, которая производится каждые два года, ситуация несколько меняется. Так, по прогнозу-2000 Россия в 2050 г. занимала 17-е место, по прогнозу-2002 – 18-е, по прогнозу-2004 – 17-е; см. табл. 1: A - ранг, Б - страна, В - население, млн чел.).

Какими бы ни были экономические или военные возможности «третьего северного центра», он не может состояться и стать конкурентоспособным без наращивания демографического веса.

Если Россия заинтересована в появлении «третьего северного центра», она должна стремиться к созданию более крупного наднационального межгосударственного сообщества, чего-то вроде Евросоюза. Сейчас единственная возможность для этого – хотя бы частичное восстановление геополитического единства бывшего советского пространства, но на совершенно иной, неимперской, основе, без каких бы то ни было попыток воссоздания СССР.

Для движения по этому пути следовало бы использовать потенциал Содружества Независимых Государств, пока непрерывно слабеющий. Учитывая демографическую и экономическую ситуацию, самым естественным и выгодным было бы начать с создания единого рынка труда стран СНГ. В этом случае снималась бы проблема надвигающейся на Россию угрозы дефицита рабочей силы, появился бы промежуточный механизм по подготовке части мигрантов к натурализации, а Москва, благодаря своим нынешним экономическим преимуществам, автоматически заняла бы место общепризнанного неконфронтационного лидера Содружества.

В будущем единый рынок труда мог бы сыграть роль Европейского объединения угля и стали. (Эта организация, созданная в 1951-м при активном участии недавних смертельных врагов – Германии и Франции, затем превратилась в Европейское экономическое сообщество.) К сожалению, сейчас развитие идет в противоположном направлении.

Однако демографический потенциал даже всех стран СНГ также не очень велик. Численность населения многих из них будет снижаться – помимо России это Армения, Белоруссия, Грузия, Молдавия и Украина. Соответственно уменьшится общее число жителей региона (см. табл. 2).

Поэтому, даже если создание «третьего северного центра» за счет сближения бывших советских республик и состоится, Москве придется принимать меры по наращиванию демографического потенциала, двигаясь по трем главным направлениям: повышение рождаемости, снижение смертности, привлечение иммигрантов.

Следует остерегаться утопических надежд на то, что успех на первых двух направлениях избавит от необходимости крупномасштабной иммиграции. Все имеющиеся прогнозы показывают, что это не так и серьезный демографический подъем возможен только за счет миграционных потоков, причем в значительной мере из-за пределов СНГ. Для этого надо энергично наращивать возможности интеграции мигрантов в российский социум, но до 2020 года рассчитывать на это особенно не приходится.

Сейчас Россия не готова к приему большого числа иностранцев. Общественное мнение настроено крайне недоброжелательно в отношении иммиграции, что сказывается и на позиции власти. Это не соответствует ни императивам глобальной демографической эволюции, ни интересам России. Но изменить ситуацию в ближайшее время едва ли возможно.

РОССИЯ И ТРЕТИЙ МИР

Выстраивая отношения с «золотым миллиардом», Россия должна решать и вопросы сотрудничества с государствами остального мира – прежде всего с азиатскими соседями.

В Азии сильнее и дольше, чем в других частях мира (возможно, за исключением Африки, но это – дело более отдаленной перспективы), будет ощущаться внутреннее напряжение – экономическое, социальное, политическое, культурное, во многом связанное с небывалым ростом населения. Поэтому Азия останется очень неспокойным регионом. Выстраивание стабильных отношений с азиатскими державами – один из внешнеполитических приоритетов России. Однако демографическая логика требует очень взвешенного подхода к взаимодействию с этими государствами.

Нынешние позиции России в «северном клубе», несмотря на все сделанные выше оговорки, все же могут во многом опираться на ее демографический вес, на тот факт, что по численности населения она вторая после США и первая в Европе страна. Но рядом с Китаем или Индией данный аргумент перестает существовать. В 2025-м число жителей каждой из этих стран превысит 1,4 млрд человек, а к середине века их общее население перевалит отметку в 3 миллиарда. Слишком тесные союзы с такими гигантами способны полностью лишить Россию самостоятельной роли, в лучшем случае – превратить ее в «придаток» (хорошо еще, если не чисто сырьевой).

В России, особенно в слабо заселенной азиатской части, сосредоточены огромные природные богатства. Это не только энергоносители, но и бесценные ресурсы пресной воды, а также бескрайние земельные просторы. Размер пахотных земель на душу населения в мире сократится к 2050 году до 0,08 га. В России же к этому моменту на каждого человека будет приходиться по 1,14 га пахотных земель. Чрезмерное сближение, скажем, с усиливающимся Китаем, где ресурсов явно не хватает, может наложить на Россию «союзнические обязательства», способные в конечном счете привести к ограничению прав как на российские ресурсы, так и на территории, на которых они находятся. Успешно отстаивать свои интересы Москва сможет, только опираясь на солидарность стран Севера, находящихся с ней в одной демографической лодке.

Россия, как в прошлом и СССР, занимает уклончивую позицию по вопросам снижения рождаемости в развивающихся странах. В самой России вновь популярно «антимальтузианство» советских времен. Подвергаются нападкам международные организации, занимающиеся пропагандой планирования семьи, все чаще слышна критика решений Всемирной конференции по народонаселению и развитию (Каир, 1994), ориентированных на замедление роста населения Земли. Все это играет на руку традиционалистским настроениям, широко распространенным в развивающихся странах, но явно противоречит интересам России. Как и другие государства Севера, она объективно заинтересована в скорейшем прекращении демографического взрыва в Третьем мире. Только сокращение рождаемости в развивающихся странах может стать едва ли не единственным непротиворечивым ответом на многие мировые вызовы.

Россия > Госбюджет, налоги, цены. Миграция, виза, туризм > globalaffairs.ru, 16 февраля 2008 > № 2906365 Анатолий Вишневский

ОАО «Стройтрансгаз» приступило к реализации проекта строительства второго газоперерабатывающего завода и обустройства пяти газовых месторождений в северной части центрального региона Сирии. ГПЗ по переработке сырого газа будет построен в 75 км. на юго-восток от Аль-Ракка и в 230 км. от Хомса. Его мощность составит 1,3 млрд.куб.м. в год. Полученный товарный газ будет направляться по существующему газопроводу до Алеппо, а конденсат подаваться на станцию сбора нефти Аль-Саффиан. Проект включает обвязку скважин пяти газовых месторождений – Вест Твинан (West Twinan), Твинан (Twinan), Аль гур (Al Gour), Ист Аль-Акрам (East Al Akram) и Аль-Харит (Al Harith), a также соединение их с центральными газосборными измерительными станциями (GGMS), от которых газ по трубопроводам будет поступать на гПЗ. Заказчиком проекта является Syrian Gas. Согласно условиям контракта, заключенного на условиях ЕРС в мае 2007г., «Стройтрансгаз» осуществит проектирование, поставки, монтаж, наладку и пуск в эксплуатацию объектов проекта.

ОАО «Стройтрансгаз» является крупнейшей среди российских инжиниринговых строительных компаний в нефтегазовой и других отраслях. Компания успешно реализовала проекты в 17 странах мира, среди которых Алжир, Греция, Индия, Казахстан, Румыния, Судан, Финляндия и другие. В частности, она построила турецкую часть трубопровода «Голубой поток» от Самсуна до Анкары протяженностью 500 км. В дек. 2007г. «Стройтрансгаз» завершил строительство газопровода Сугер – Хаджрет Еннус в Алжире. Компания продолжает реконструкцию газопровода Улед Джелаль-Скикда протяженностью 150 км. в Алжире, а также строительство Арабского газопровода длиной 319 км. в Сирии. Сирия > Нефть, газ, уголь > russarabbc.ru, 5 февраля 2008 > № 106075

Число неграмотных людей в арабском мире не перестает увеличиваться и уже достигло почти 100 млн.чел. Об этом говорится в докладе Арабской организации по вопросам образования, культуры и науки, обнародованном во вторник по случаю празднования дня борьбы с неграмотностью в арабском мире. Число жителей региона старше 15 лет, не умеющих читать и писать, достигло 99,5 млн.чел. Это 30% от всего населения арабского мира, составляющего 335 млн.чел. Подавляющее большинство неграмотных – 75 млн. – приходится на возрастную категорию от 15 до 45 лет. Особенно тяжелое положение наблюдается с женским образованием. По данным организации, почти половина арабских женщин – 47,5% – являются неграмотными.Больше всего неграмотных в Египте. Следом идут Судан, Алжир, Марокко и Йемен. В наилучшем положении находятся богатые нефтью государства Персидского залива – ОАЭ, Катар, Бахрейн, Кувейт, где неграмотных меньше всего. Высокий уровень грамотности также отмечен среди палестинцев, сирийцев и ливанцев. Созданная в 1970г. при Лиге арабских государств со штаб-квартирой в Тунисе Арабская организация по вопросам образования, культуры и науки занимается разработкой мер по борьбе с неграмотностью в рамках первой арабской стратегии, принятой в этой связи в 1976г. Ее бюджет составляет сейчас 19 млн.долл. Египет > Образование, наука > ria.ru, 16 января 2008 > № 91286

6-7 нояб. 2007г. в г. Нью-Дели состоялась конференция и выставка India-Africa Hydrocarbon, посвященная укреплению индийско-африканских торгово-экономических связей в топливно-энергетической сфере. Представители нефтегазового сектора из 25 африканских стран встретились с руководителями индийского ТЭК и представителями индийских нефтегазовых компаний. По результатам конференции достигнута договоренность об участии индийских компаний в разработке 5 нефтегазовых блоков в Ливии (1), Судане (1), Нигерии (2) и Анголе (1). Индия > Нефть, газ, уголь > economy.gov.ru, 12 ноября 2007 > № 77631

Несмотря на острые политические конфликты, санкции США и угрозу введения международных санкций, многие иностранные инвесторы и мультинациональные компании по-прежнему видят в стране удачную область для вложения инвестиций. «Мы ищем местных партнеров и инвесторов», сказал Недрет Унлу (Nedret Unlu), менеджер турецкой компании «Тасдемир». Компания, которая специализируется на секторе здравоохранения, является одной из 35 международных компаний, принявших участие в пятидневной ярмарке «Здоровье и Медицина», проходящей в Судане с 31 окт., сообщает ИсламОнлайн. Как многие другие иностранные инвесторы «Тасдемир» хочет иметь надежную почву для инвестиций. «Сначала мы хотим построить частные клиники, а затем обратимся к государственным больницам», сказал Унлу. Эльсадиг Исса (Elsadig Issa), финансовый менеджер саудовской фирмы «Дарнадин Медикал» также уверен, что сектор здравоохранения в стране имеет все возможности для привлечения иностранных инвесторов. «Наши рыночные исследования считают перспективы бизнеса в Судане удачными», сказал он. В 2006г. бюджет здравоохранения Судана составил 150 млн.долл. Целый ряд проектов был осуществлен международными неправительственными организациями и агентствами ООН.Иностранные компании видят много причин для оптимизма по поводу ведения дел в стране. «Судан переживает бум», уверен Хакан Инсекара (Hakan Inceraka), представляющий турецкую компанию «Судан Фэйрс». «Здесь есть нефть, огромные территории для ведения сельского хозяйства, здесь живут замечательные люди», добавил он, указав на то, что турецкие бизнесмены заинтересованы в ведении дел с Суданом. В конце 2006г., газета Нью-Йорк Таймс назвала суданскую экономику одной из самых быстрорастущих в мире. Стивен Ванг (Stephen Wang), управляющий одной из компаний Гонконга также согласен, что сейчас – наилучшее время для инвестиций в Судан. «Судан развивается и нуждается во всем, особенно в области медицины», сказал Ванг. Он говорит, что несмотря на длительные политические конфликты, безопасность в регионах, контролируемых правительством, выше, чем в других африканских странах. Китай является крупнейшим торговым партнером Судана, который пришел сюда в 90гг., после отхода западных компаний, побоявшихся гражданских войн. Экспорт нефти отсюда в Китай приближается к 500 тыс.б/д.

Исса, представляющий арабскую фирму, торгующую медоборудованием, сказал, что столкнулся со множеством проблем на таможне и при оформлении первых предприятий компании в Судане. Он говорит, что бюрократия и бумажная волокита не могут остановить бизнес, но они существенно затрудняют его. Однако не только это осложняет развитие экономики африканской страны. Вашингтон является инициатором давления на Хартум из-за кризиса в Дарфуре. В мае администрация Буша выступила с новым пакетом экономических санкций, направленных, в основном, против госкомпаний, в т.ч. тех, что обеспечивают страну продуктами питания и медикаментами. Существует вероятность того, что к санкциям Америки присоединится и Европа. Однако это не останавливает иностранных инвесторов. «Мы верим в Судан. Все будет хорошо», говорит турецкий предприниматель Инсекара. Судан > Приватизация, инвестиции > russarabbc.ru, 7 ноября 2007 > № 85699

Малазийская нефтегазовая госкомпания Petronas договорилась о покупке всех активов австралийской Woodside Petroleum в Мавритании. Основным активом Woodside в стране являются доли в месторождении Шингетти (в фев. 2006г. добыча – 75 тыс.б/д, затем производство упало до 15 тыс.бар.), в ряде других разведанных месторождениях (Банда, Тиоф, Тевет, Пеликан) и поисково-разведочных проектах.Базовая цена «дочек» австралийской компании – Woodside Mauritania Pty и WEL Mauritania BV – составила 418 млн.долл. Окончательно их стоимость будет определена ближе к дате заключения сделки, что ожидается в конце нояб. 2007г.

Продажа Woodside активов в Мавритании официально связывается с планами компании реструктурировать инвестиционный портфель через концентрацию на производстве СПГ и пересмотре своей политики в Африке (она владеет также долями в различных проектах в Кении, Ливии и Алжире).

По оценке НП «Росафроэкспертиза», определенную, если не ключевую, роль в сделке сыграл скандал, разразившийся в начале 2006г., когда новое мавританское руководство попыталось задним числом изменить параметры соглашений с Woodside (см. подробнее: А. Яшин. Дело о переделе () Аф-Ро. 2006, №1(14). С. 11-14).

Что касается Petronas, то заключением этой сделки компания еще раз подтвердила стратегию роста в Африке (Petronas активно работает в Египте, Судане и ЮАР). Мавритания > Нефть, газ, уголь > raex.org, 2 октября 2007 > № 99065

Китайская государственная нефтегазовая корпорация CNPC подписала с правительством Судана соглашение о разделе продукции (СРП) при разведке и добыче нефти на суданском шельфе Красного моря, говорится в сообщении министерства коммерции КНР, размещенном на его официальном вебсайте.CNPC совместно с суданской Sudapet и индонезийской Pertamina будут операторами месторождения Block 13 на мелководном участке морского шельфа у берегов Судана. Площадь этого месторождения – 38,2 тыс. кв. км. Срок действия СРП – 20 лет.

CNPC начала работать в Судане в 1997г. Китайская корпорация владеет 40% акций суданской компании Greater Nile Consortium, которая ежегодно добывает 15 млн.т. нефти.

CNPC увеличила мощность НПЗ столице Судана, Хартуме, до 5 млн.т. нефти в год, а также ввела в строй в 2006г. нефтепровод до Порт-Судана протяженностью 1,38 тыс.км.

В 2006г. Китай импортировал из Судана 4,84 млн.т. нефти, что составило 3,3% совокупного китайского нефтяного импорта, передает Rosinvest. Судан > Нефть, газ, уголь > oilcapital.ru, 4 июля 2007 > № 87939

Отдел общественных связей Организации свободной торгово – экономической зоны (СЭЗ) «Киш» 3 июля т.г. сообщил, что Китайская национальная нефтяная компания («CNLC») начала инженерно – технические работы на этом острове.Валютные инвестиции этой компании в экономику острова уже составляют 7 млн.долл., а в иранской национальной валюте – 15 млрд. риалов (1,6 млн.долл.). При этом стоимость доставленного на остров китайского оборудования и внедренных технологий оценивается в 26 млн.долл., передает Iran news.

В сообщении отмечается, что компания CNLC была создана в 1995г. в Пекине. За прошедшие 12 лет компания успешно экспортировала свои инженерно – технические услуги в различные страны мира, в т.ч. Иран, Судан, Египет, Танзанию, Венесуэлу, Казахстан, Мьянму, Пакистан, Бангладеш и Азербайджанскую Республику.

В Иране эта компания работает в рамках контрактов с Иранской национальной нефтяной компанией. Китайские специалисты уже участвовали в строительстве иранских морских и береговых нефтяных сооружений в районе Персидского залива. Эта компания обслуживает 100 иранских нефтяных скважин в районе Персидского залива. Иран > Нефть, газ, уголь > oilcapital.ru, 4 июля 2007 > № 87938

Битва за глобальные ценности

© "Россия в глобальной политике". № 1, Январь - Февраль 2007

Тони Блэр – премьер-министр Великобритании. Статья о опубликована в журнале Foreign Affairs, № 1 (январь – февраль) за 2007 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Резюме Война против терроризма не может быть сведена к решению проблем безопасности или военной тактики. Это битва ценностей, победить в которой можно, только добившись триумфа терпимости и свободы. Афганистан и Ирак были необходимыми отправными точками данного сражения. Но успех там невозможен без решительных, последовательных и продуманных усилий по внедрению глобальных ценностей. Лидером здесь является Вашингтон.

КОРНИ ЭКСТРЕМИЗМА

Наш ответ на теракты 11 сентября на практике приобрел гораздо более весомое значение, чем могло показаться в свое время. Дело в том, что мы могли бы свести всё к вопросам безопасности. Но вместо этого решили отстаивать свои ценности, заявив, что нам не нужно еще что-то вроде «Талибана» или другого диктатора наподобие Саддама Хусейна. Нам хорошо известно, что идеологию фанатизма нельзя победить, лишив свободы либо уничтожив ее лидеров. Необходимо доказать несостоятельность их идей.

Ситуация, с которой мы столкнулись, на самом деле свидетельствует о том, что разразилась настоящая война. Но война особого свойства, в которой невозможно победить обычными средствами. Нам не выиграть кампанию против глобального экстремизма, не доказав, что мы превосходим его не только по своей мощи, но и с точки зрения ценностных ориентиров. Мы сможем победить, только показав всему миру, что наши ценности имеют качественное преимущество по сравнению с альтернативными ценностями, и продемонстрировав наше беспристрастное и открытое стремление сделать их общедоступными. Для защиты нашего образа жизни может понадобиться применение силы, но мы не сможем заручиться реальной поддержкой, если не станем энергично бороться с глобальной бедностью, деградацией окружающей среды и социальной несправедливостью.

Нынешний всплеск глобального терроризма и экстремизма имеет глубокие исторические корни. Причины его кроются в десятилетиях отчуждения, гонений и политических преследований в арабском и мусульманском мире. Однако терроризм подобного рода никогда не был и не является неизбежным. Для меня самое примечательное в Коране – это его прогрессивный характер. Будучи последователем другой веры, я отдаю себе отчет в неполноте своих знаний. Как стороннего наблюдателя Коран поражает меня своим реформаторским духом. В этой книге предпринимается попытка вернуть иудаизм и христианство к их истокам, попытка, во многом похожая на то, что несколькими веками позже пытались сделать в отношении христианской церкви деятели эпохи Реформации. Коран весьма многообразен. В нем восхваляются науки и знания и отвергаются суеверия. Коран практичен и намного опережает свое время в том, что касается вопросов брака, положения женщин и государственного управления.

Под вдохновляющим воздействием Корана ислам и его господство неимоверно быстро распространились на ранее христианских или языческих территориях. За столетия ислам основал империю, которая стала мировым лидером в научных открытиях, искусстве и культуре. В эпоху раннего Средневековья проявления религиозной терпимости чаще можно было встретить в мусульманских, чем в христианских странах.

Но к началу XX века, после того как Запад пережил эпохи Ренессанса, Реформации и Просвещения, мусульманский и арабский мир стал обнаруживать неопределенность, неустойчивость своего положения и перешел на оборонительные рубежи. Некоторые мусульманские страны, например Турция, сделали решительный шаг в сторону светского государства. Другие попали в силки колонизации, зарождающегося национализма, политических преследований и религиозного радикализма. в жалком состоянии своих стран мусульмане стали видеть проявление удручающего состояния ислама. Политические радикалы превратились в религиозных и наоборот.

Власть пыталась приспособиться к исламскому радикализму, привлекая в правящую элиту некоторых его лидеров и отчасти принимая его идеологию. Результат почти всегда был катастрофическим. Религиозный радикализм таким образом становился приемлемым, политический же радикализм подавлялся, и в сознании значительной части населения они слились воедино как свидетельство необходимости перемен. Многие стали думать, что вернуть доверие и стабильность исламу можно путем сочетания религиозного экстремизма и популистской политики, в то время как «Запад» и те исламские лидеры, которые с ним сотрудничали, превратились в их глазах во врагов.

Этот экстремизм, по всей вероятности, начинался с религиозной доктрины и философии. Но вскоре в ответвлениях «Братьев-мусульман», поддерживаемых экстремистами-ваххабитами и рассредоточенных по некоторым медресе Среднего Востока и Азии, зародилась новая идеология, которую начали экспортировать по всему миру.

День 11 сентября 2001 года унес жизни 3 тысяч человек. Но терроризм, о котором идет речь, впервые дал себя знать не на улицах Нью-Йорка. Гораздо больше людей погибло еще раньше, причем не только во время терактов, острие которых было направлено против западных интересов, но и в ходе политических мятежей и волнений по всему миру. Жертвами этого терроризма пестрит недавняя история многих стран, таких, как Индия, Индонезия, Йемен, Кения, Ливия, Пакистан, Россия, Саудовская Аравия, список можно продлевать до бесконечности. Более 100 тысяч человек погибло в Алжире. Некогда вполне разрешимые политические проблемы в Чечне и Кашмире превратились под натиском терроризма в категорически неразрешимые. Сегодня в тридцати либо сорока странах разрабатываются планы действий, так или иначе связанные с идеологией терроризма. И хотя численный состав активных приверженцев этой идеологии относительно невелик, им удается эксплуатировать чувство отчуждения, гораздо более широко распространенное в арабском и мусульманском мире.

Теракты, которые мы упоминаем, отнюдь не являются единичными случаями. Это часть ширящегося движения, участники которого убеждены, что единоверцы отошли от правоверной религии и попали под влияние западной культуры. Ими правят те вероломные мусульмане, которые напрямую замешаны в этом перевороте (в отличие от тех, кто понимает, что для восстановления не только истинной веры, но и уверенности и самоуважения мусульман необходимо ополчиться против Запада и всего, что с ним связано).

Борьба с терроризмом в Мадриде, Лондоне либо Париже – это часть той же борьбы против терактов «Хезболла» в Ливане или «Исламского джихада» на палестинских территориях, а также повстанческих группировок в Ираке. Убийство ни в чем не повинных людей в Беслане является плодом той же идеологии, которая сеет невинные жертвы в Йемене, Ливии, Саудовской Аравии. И когда Иран спешит оказать поддержку подобного рода терроризму, он также становится участником этой битвы.

Политическая стратегия может утверждаться сознательно либо подсознательно. В данном движении она возникла, вероятно, инстинктивно. Ему свойственны идеология, мировоззрение, глубокая убежденность и решимость фанатиков. Оно во многом напоминает ранний революционный коммунизм и не всегда нуждается в структурах и центрах управления или даже в прямой коммуникации. Участники и так знают наперечет все свои помыслы.

В конце 1990-х годов стратегия стала достаточно очевидной. Если бы речь шла только о борьбе внутри ислама, движение рисковало столкнуться с тем фактом, что другие мусульмане, которым, как и всем остальным людям, свойственно чувство порядочности и справедливости, предпочтут отвергнуть фанатизм. Битва за ислам – это междоусобная борьба мусульман против мусульман. Экстремисты осознали, что возникала необходимость начать совершенно другую битву – мусульман против Запада.

Меня до сих пор поражает, как много людей уверены в том, что сегодняшний терроризм явился следствием вторжений в Афганистан и Ирак. Эти люди, похоже, напрочь забыли о том, что теракты 11 сентября 2001-го произошли раньше обоих вторжений. Запад не нападал. Он сам подвергся нападению.

ХАРАКТЕР ЗАВЯЗАВШЕЙСЯ СХВАТКИ

Итак, согласно идеологии терроризма, мы олицетворяем собой врага. Однако «мы» – это не Запад. «Мы» – это мусульмане в той же степени, что и христиане, иудеи либо индусы. «Мы» – это те, кто верит в религиозную терпимость, в открытость по отношению к другим, в демократию, в свободу и права человека, которые защищаются в светских судах.

Это не конфликт цивилизаций – это конфликт по поводу того, что такое цивилизация. Это старая как мир битва между прогрессом и реакцией, между теми, кто принимает современный мир, и теми, кто отвергает его: между оптимизмом и надеждой, с одной стороны, и пессимизмом и страхом – с другой.

В любой борьбе главное – правильно оценить природу конфликта, и здесь нам еще предстоит долгий путь. Мне трудно понять, каким образом столь значительная часть общественного мнения на Западе может допускать мысль, что в появлении глобального терроризма каким-то образом виноваты мы сами.

Начнем с того, что терроризм действительно приобрел глобальный характер. Он направлен не только против Соединенных Штатов и их союзников, но и против стран, которые практически невозможно назвать партнерами Запада.

Кроме того, борьба в Ираке и Афганистане явно ведется не за освобождение этих стран от оккупации США. Цель экстремистов – не дать обеим странам превратиться в демократические государства. И не просто «по западному образцу», а по любому образцу. Именно экстремисты, а не мы убивают невинных, и делают это намеренно. Они – единственная причина, по которой мы до сих пор остаемся в Ираке и Афганистане.

Предположение о том, что исламский терроризм – продукт бедности, просто нелепость. Конечно, бедность используется им для оправдания своих действий. Но его фанатичных последователей трудно назвать приверженцами экономического развития.

Более того, цель террористов не в том, чтобы способствовать созданию Палестины, мирно сосуществующей с Израилем, а скорее в том, чтобы этого не допустить. Они борются не за становление палестинского государства, а за исчезновение Государства Израиль.

Террористы строят свою идеологию на религиозном экстремизме, и не просто на религиозном экстремизме, а конкретно – на его мусульманском варианте. Террористы отвергают модернизацию. Они надеются, что дуга экстремизма, которая протянулась сегодня через весь регион, сметет первые, хотя и нетвердые попытки, которые современный ислам предпринимает, чтобы устремиться в будущее. Они хотят возвращения мусульманского мира назад под управление полуфеодальной религиозной олигархии.

И всё же, несмотря на все эти достаточно очевидные факты, многие в западных странах прислушиваются к пропаганде экстремистов и принимают ее. (И надо отдать должное: экстремисты используют наши собственные СМИ с мастерством, которому могут позавидовать многие политические партии.) Ссылаясь на массовые убийства в Ираке, они говорят, что это – причина для того, чтобы уйти из страны. Каждый кровопролитный теракт почему-то служит указанием на нашу ответственность за беспорядки, а не на степень зла, присущую тем, кто его совершил. То, что было сделано в Ираке в 2003 году, для многих настолько неправильно, что они неохотно принимают и то, что, безусловно, правильно сейчас.

Некоторые верят, что теракты целиком лежат на совести Запада из-за того, что он-де подавляет мусульман. Другие всерьез полагают, что достаточно нам покинуть Ирак и Афганистан, как теракты прекратятся. Наконец, не могут не настораживать разделяемое многими пагубное мнение, что мы, мол, платим слишком высокую цену за поддержку Израиля, а также тот факт, что многие сочувствуют тем, кто осуждает еврейское государство.

Осознай мы истинный характер ведущейся сегодня борьбы, мы были бы, как минимум, на пути к победе. Однако огромная часть общественного мнения на Западе еще очень далека от этого.

Идеологии терроризма должен быть брошен вызов – причем повсюду, где она только появляется. Исламский терроризм нельзя победить, пока мы не осознаем необходимость противостояния не только методам, но и идеям экстремизма. Я не намерен объяснять экстремистам, что террористическая деятельность – это зло. Я хочу, чтобы они поняли: их отношение к Соединенным Штатам абсурдно, их концепция государственной власти из дофеодальных времен, а их взгляды на положение женщин и на другие религии реакционны. Не только варварские теракты, но и ложное чувство обиды на Запад, попытки убедить нас в том, что ответственность за насилие должны нести другие, а не сами экстремисты, достойны всяческого осуждения.

В эпоху глобализации наше будущее определяет исход столкновения между экстремизмом и прогрессом. Мы больше не можем игнорировать эту борьбу, так же как не можем не принять меры в связи с изменением климата. Бездействовать, то есть перекладывать ответственность на Соединенные Штаты или пытаться обмануть себя, полагая, что терроризм – это череда изолированных эпизодов, а не глобальное движение, глубоко ошибочно.

ДВА ФРОНТА

Именно поэтому ошибается тот, кто игнорирует значение выборов в Ираке и Афганистане. Остается фактом, что народ, если ему дать шанс, предпочитает демократию. С того момента, как афганцы пришли и проголосовали на первых в своей истории выборах, миф о том, что демократия – это концепция Запада, окончательно развенчан. Точно так же и в Ираке, несмотря на разгул насилия и запугивание, голосование было представительным, причем количество людей, которые пришли к избирательным урнам, могло бы сконфузить многие западные демократии.

Указанные избирательные кампании продемонстрировали, что люди не хотят диктатуры, ни теократической, ни светской. Когда сторонники Саддама или муллы Мухаммада Омара решают выдвинуть свои кандидатуры на выборах, им не удается собрать сколько-нибудь значительное число голосов. Иракские и афганские мусульмане открыто заявили: у нас не меньше прав на демократию, чем у вас. Принимая демократию, они тем самым демонстрируют, что тоже стремятся жить в обществе, в котором мирно сосуществуют представители разных культур и религий. Эта и наша борьба.

В чьих интересах заблокировать прогресс демократии? В Ираке это пестрая смесь из иностранных джихадистов, бывших сторонников Саддама и отвергающих сотрудничество повстанцев; в Афганистане – объединение наркобаронов, талибов и «Аль-Каиды». Они утверждают, что демократия – западная идея, которую силой навязывают сопротивляющейся исламской культуре. Вспоминают о всех мыслимых теориях заговора, начиная с намерения Запада захватить иракскую нефть и кончая его планами по установлению империалистического господства. Кое-кто на Западе даже соглашается с ними.

В чем же причина столь яростного сопротивления этих реакционных элементов? Очевидно, что они с самого начала осознали важность победы или поражения. Конечно, с нашей стороны тоже допускались ошибки и имели место случаи неприемлемого нарушения прав человека. Однако мы не можем не признать, что именно здесь, в этом регионе, в наиболее чистом виде проявилась борьба между демократией и насилием

Наверняка найдутся аргументы в пользу того, что процесс дебаасизации Ирака (отстранение партии Баас от власти) протекал слишком быстро и без разбору, особенно в вооруженных силах. Однако при этом забывается тот факт, что основную тревогу в 2003-м вызывал гуманитарный кризис, который удалось преодолеть, и что в тот момент насущной необходимостью было ускорить отстранение Баас от власти.

Но после убийства сотрудников ООН в августе 2003 года в качестве главной предстала четко обозначенная задача – обеспечение безопасности. Реакционные элементы стремятся подорвать процесс восстановления и демократизации страны путем насилия. Снабжение электроэнергией превратилось в проблему отнюдь не вследствие халатности, проявленной иракцами либо коалиционными силами, а по причине саботажа. Люди испытывали страх в обстановке террора со стороны криминальных группировок, многих членов которых Саддам намеренно выпустил из тюрем накануне своего падения

Подобные акции не были случайностью, они составляли и продолжают составлять часть стратегии. Когда, действуя в рамках такой стратегии, экстремисты потерпели неудачу в попытке досрочно вытеснить коалицию из Ирака и не смогли остановить голосование, они перешли к отдельным убийствам, актам грубого насилия и вандализма. Наиболее вопиющим является варварское и кощунственное разрушение шиитской мечети в Самарре.

Экстремисты знают, что если им удастся добиться успеха – в Ираке, Афганистане, Ливане или любой другой стране, желающей следовать демократическим путем, – то демократическое будущее арабского и мусульманского мира, как перспектива, потенциально подвергнется смертельному удару. И наоборот, если эти страны превратятся в демократии и станут успешными, будет нанесен мощный удар по всей антизападной пропаганде экстремистов, а также и по их системе ценностей.

В каждом из этих случаев Соединенные Штаты, Великобритания и многие другие государства помогают подготовке местных сил безопасности, оказывают поддержку демократическому процессу и служат оплотом против терроризма, угрожающего подорвать его. Все это происходит в полном соответствии с мандатом ООН.

Дебаты о правильности изначально принятых решений, особенно в отношении Ирака, будут продолжаться. Оппоненты станут говорить, что Ирак никогда не представлял собой угрозы, что там не было оружия массового уничтожения, что торговля наркотиками в Афганистане продолжается. Я же отмечу, что Ирак в действительности представлял собой угрозу, о чем свидетельствуют две войны в регионе, 14 резолюций Совета Безопасности ООН и заключительный доклад наблюдательной группы. Я также напомню, что после окончания войны в Ираке мы добились крупных успехов в ограничении распространения ОМУ, установили новые взаимоотношения с Ливией и настояли на прекращении деятельности нелегальной ядерной сети пакистанца Абдул Кадира Хана. Подчеркну, что именно талибы управляли наркоторговлей и давали приют «Аль-Каиде» и ее тренировочным лагерям.

Но чем бы ни завершились дебаты, если они вообще завершатся, какими бы правильными или неправильными ни были действия по устранению Саддама и талибов, остается фактом, что сейчас существует очевидная, ясная и чрезвычайная причина для поддержки народов указанных стран в их стремлении к демократии. Начиная с июня 2003 года многонациональные силы находятся в Ираке на основании резолюции ООН и по мандату первого в истории этой страны избранного правительства. В Афганистане все действия с самого начала осуществлялись в соответствии с решением ООН.

Ключевым моментом в деле устранения Саддама в Ираке и талибов в Афганистане является отнюдь не смена режимов, а стремление изменить систему ценностей, господствовавшую в этих странах. Лозунгом на самом деле была не «смена режима», а «смена ценностей». Именно поэтому я настаиваю на том, что сделанное в результате подобного вмешательства может иметь гораздо более весомое значение, чем это представлялось в свое время. Горькая ирония состоит в том, что экстремисты не в пример многим на Западе отдают себе более ясный отчет в том, что поставлено на карту.

БИТВА ЗА СЕРДЦА И УМЫ

В конечном счете это битва за прогрессивные ценности. Отчасти ее можно вести и выигрывать только внутри самого ислама. В этой связи полезно вспомнить, что экстремизм – это не подлинный голос ислама. Миллионы мусульман по всему миру хотят того же, что и все люди: свободы для себя и для всех остальных. Они считают терпимость добродетелью, а уважение к вере других – частью своей собственной веры.

Речь идет о битве ценностей, битве за прогресс. Следовательно, она не должна быть проиграна. Если мы хотим защитить наш образ жизни, у нас нет другой альтернативы, кроме как сражаться за него. Это может означать только одно – отстаивание наших ценностей не только у себя стране, но и во всем мире. Нам необходимо построить глобальный альянс в защиту глобальных ценностей и действовать через него. Бездействие тоже политика, дающая соответствующие результаты. Но она ошибочна.

Вся стратегия исламистского экстремизма базируется на необоснованном чувстве обиды, которое разделяет людей. В ответ мы должны предложить систему ценностей, которые в достаточной степени привлекательны, чтобы послужить целям объединения. Речь здесь идет не только о безопасности или военной тактике. Все дело – в сердцах и умах людей, в том, чтобы вдохновить и убедить их, продемонстрировав им все то лучшее, что символизируют наши ценности. Почему мы пока не добились успеха? Потому что мы недостаточно энергичны, последовательны и основательны в борьбе за те ценности, в которые верим.

Сказанного достаточно, чтобы стало очевидно, как много предстоит сделать. Убедить западную общественность, в чем природа настоящего конфликта, – задача трудная уже сама по себе. Но нам еще нужно помочь современным умеренным, центристским силам исламского мира нанести поражение реакционным оппонентам.

Нам предстоит доказать, что наши ценности – не западные, и тем более не американские или англосаксонские; они принадлежат всему человечеству, носят универсальный характер и должны стать правом для гражданина мира.

На нас ополчились целые отряды ярых ненавистников. Но гораздо больше людей, которые не испытывают к нам ненависти, но сомневаются в наших мотивах, доброй воле и беспристрастности. Именно они могли бы разделить с нами наши ценности, однако им кажется, что мы и сами придерживаемся этих ценностей лишь избирательно. Следовательно, нам предстоит переубедить их, довести до сведения этих людей, что дело касается в равной степени правосудия и справедливости, безопасности и процветания.

Вот почему целый ряд ключевых вопросов не только ждут своего решения в важной для нас сфере национальных интересов, но и являеются для нас серьезным тестом на приверженность глобальным ценностям. Если мы верим в справедливость, как мы можем допускать, чтобы ежедневно погибали 30 тысяч детей, хотя их смерть можно предотвратить? Если мы верим в нашу ответственность перед будущими поколениями, как мы можем быть равнодушны к деградации планеты? Как мы можем быть сопричастны к глобальной торговой системе, которая основана на несправедливом товарообмене? Как мы можем принести мир на Ближний и Средний Восток, не решив палестино-израильскую проблему?

Везде, где люди живут в страхе, оставив надежду на продвижение вперед, нам следует принять их сторону, солидаризируясь с ними, будь то в Мьянме, Северной Корее, Судане или Зимбабве. Нам следует протянуть руку помощи всем тем странам, которые находятся в процессе демократического развития.

Во имя достижения указанных целей необходимо вести активную внешнюю политику, направленную на привлечение к сотрудничеству, а не на изоляцию. Это недостижимо без прочного альянса с Соединенными Штатами и Европой в его основе. Но на необходимом нам альянсе дело не заканчивается, все только начинается.

Позвольте мне высказаться без обиняков. Я не всегда соглашаюсь с Соединенными Штатами. Иногда наша дружба переживает трудные моменты. Однако распространение антиамериканских настроений кое-где в Европе является безумием, особенно в свете долгосрочных интересов будущего мироустройства, в которое мы верим. Опасность не в том, что США слишком активно вовлечены в мировые проблемы. Опасность в том, что Вашингтон может развести мосты и отдалиться от этих проблем. Мир нуждается в их вовлеченности. Мир хочет их вовлеченности. Реальность такова, что без Соединенных Штатов нельзя ни решить, ни даже приблизиться к решению ни одной из тех проблем, которые нас одолевают.

НЕ ТОЛЬКО БЕЗОПАСНОСТЬ

Сегодня очень важно понять, что наши злободневные темы не ограничиваются вопросами безопасности. Существует риск разделения глобальной политики на «жесткую» и «мягкую», при котором «жесткие» меры принимаются в отношении террористов, а с бедностью и социальной несправедливостью ведется борьба главным образом с помощью «мягких» кампаний. Такой разрыв опасен, поскольку взаимозависимость уравнивает все эти проблемы в правах. В том-то все и дело, что они взаимозависимы. Ответ терроризму – в универсальном применении глобальных ценностей; при этом на бедность и социальную несправедливость можно ответить тем же самым способом. Вот почему отстаивание глобальных ценностей следует осуществлять не избирательно, а вникая во все вопросы глобальной повестки дня.

Нам необходимо с новой энергией взяться за мирное урегулирование между Израилем и палестинцами – и сделать это решительно и углубленно. Его значение для более широкой проблемы Ближнего и Среднего Востока и борьбы внутри ислама выходит за пределы исправления бедственного положения палестинцев. Урегулирование могло бы стать реальным, ощутимым доказательством того, что различные религии и культуры способны сосуществовать и в регионе, и в мире. Это не только отнимет у реакционного ислама один из его наиболее эффективных и взрывных лозунгов, но и окончательно подорвет основы его идеологии.

Мы должны бороться с губительными последствиями бедности, голода, болезней и конфликтов путем наращивания гуманитарной помощи и активных действий, особенно в Африке. До председательства Великобритании в группе ведущих индустриальных держав «Большой восьмерки» в 2005 году проблемы Африки и изменения климата не входили в число первоочередных в политической повестке дня Лондона, тем более на международной арене. Теперь же положение изменилось. Этим в немалой степени мы обязаны усилиям миллионов людей, вдохновленных кампаниями «Make Poverty History» («Пусть бедность уйдет в прошлое») и «Live 8» (благотворительные концерты, прошедшие в ноябре в странах «Большой восьмерки». – Ред.), которые сыграли чрезвычайно важную роль в деле мобилизации гражданского общества. Но то, что данные темы занимают сейчас верхние строчки повестки дня, не означает, что они не рискуют снова легко переместиться вниз.

Нам следует позаботиться о том, чтобы этого не произошло. Наш долг – продолжать мобилизацию ресурсов и прикладывать усилия к тому, чтобы превратить обязательства 2005-го в реальные действия. Могу засвидетельствовать: когда африканские правительства по-настоящему проявляют приверженность делу прогресса, народы континента вполне поддерживают их усилия. Именно поэтому, каким бы отчаянным ни выглядело положение и какими бы непреодолимыми ни казались препятствия, мы должны сохранять оптимизм и верить, что прогресс реально достижим.

Следует активизировать торговые переговоры. Очевидно, что на кон поставлена наша решимость бороться с бедностью на планете и оказывать поддержку развитию. Кроме того, на чашу весов брошена сама идея многосторонних действий для достижения общих целей. Если мы окажемся неспособны обеспечить на должном уровне проведение раунда торговых переговоров, когда этого, безусловно, требуют и наши долгосрочные национальные, и широкие международные интересы, это может привести к провалу с многочисленными неблагоприятными последствиями. Политика сельскохозяйственного протекционизма в Европе – порождение прошлой эпохи, и пришло время положить ей конец. Однако перемены в рамках одной лишь Европы ни к чему не приведут. Соединенные Штаты также должны раскрыть свои возможности. То же самое касается Японии. Чтобы сделать более доступными несельскохозяйственные рынки, мы рассчитываем на лидерство со стороны Бразилии и Индии. Нам следует также договориться о пакете мер развития для беднейших стран, который включает 100-процентный доступ к рынкам и помощь в развитии торговли.

Наконец, мы взываем ко всему миру о необходимости сосредоточить усилия на угрозе изменения климата. Будущие поколения не простят нас, если мы не обратим внимание на деградацию и загрязнение нашей планеты. От нас зависит, будет ли выработана четкая и стройная система действий с измеряемыми результатами, в которой примут участие все основные игроки и которая будет направлена на то, чтобы стабилизировать концентрацию парниковых газов и температуру планеты. Убежден, что четко поставленная цель и отлаженная система действий помогут стимулировать столь необходимую нам технологическую революцию. Жизненно важно также вселить в бизнес чувство уверенности для инвестиций в более чистые технологии и сокращение выбросов в окружающую среду.

Соединенные Штаты стремятся к созданию низкоуглеродной экономики, осуществляют крупные капиталовложения в чистые технологии, заинтересованы в существенном росте Китая и Индии. Мир готов к новому старту. Вашингтон призван возглавить этот процесс.

За девять лет на посту премьер-министра я не стал меньше идеалистом или больше циником. Просто я все больше убеждаюсь в том, что различие между внешней политикой, движимой ценностями, и внешней политикой, движимой интересами, некорректно. Глобализация порождает взаимозависимость, а последняя влечет за собой необходимость общей системы ценностей, без которой она не будет работать. Идеализм, таким образом, превращается в реальную политику.

Само по себе это не означает, что принятие решений в нашем суровом мире временами не будет приводить к неудачам, недочетам, противоречиям и лицемерию. Но что действительно важно, так это то, что духовное начало человека, от которого зависит прогресс человечества, таит в себе надежду на будущее человечества.

Именно в этом смысл моего утверждения, что эта борьба – борьба за ценности. Наши ценности служат нам ориентиром, олицетворяющим прогресс человечества на протяжении веков. На каждом этапе нам приходилось отстаивать их. И в преддверии новой эры наступило время снова вступить за них в схватку.

Великобритания. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 10 марта 2007 > № 2851565 Тони Блэр

Ливийский лидер Муаммар Каддафи считает, что для активизации интеграционных процессов в Африке необходимо развивать транспортные сети, в частности, строить магистрали, которые бы пересекали весь континент. «Нужно строить стратегические автострады из Ливии в Нигер, Чад, Судан, из Судана – в Уганду и т.д., чтобы в конце концов можно было из Триполи попасть в Преторию на машине», – заявил он, выступая на торжественном заседании в Себхе, посвященном 30-летию со дня провозглашения в Ливии народовластия. Обращаясь к согражданам, Каддафи призвал их «задуматься о том, что будет, когда кончится питьевая вода и нефть». «Сейчас в стране все очень неплохо, все есть, все дешево. Но будущее наших внуков мне представляется темным», – предостерег ливийский лидер. «Мы только покупаем и потребляем, расплачиваясь «черным золотом», – подчеркнул Каддафи. Экспорт сырой нефти является основной статьей доходов Ливии. Облегчить сложившуюся ситуацию, по словам руководителя страны, можно путем развития национального производства и отказа от импорта.

Выжить в условиях нехватки энергетических ресурсов и воды африканским странам, по мнению Каддафи, поможет интеграция. «Ливийцы должны жить не в Ливии, а в Африке. Объединившись, Африка сможет выжить и без нефти», – сказал он. Что касается водных ресурсов, то, говоря об их возможном истощении, Каддафи имел в виду так называемую «Великую искусственную реку». Она представляет собой систему трубопроводов, по которым в прибрежные города поступает вода из природных подземных резервуаров в пустыне Сахара. По мнению ряда специалистов, они отнюдь не безграничны.

Ливия отмечала 30-летие со дня провозглашения народовластия и рождения Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирии («Джамахирия» – буквально «государство народных масс»). 2 марта 1977г. была обнародована «Декларация Себхи», закрепившая Коран в качестве источника законодательства и принцип «народовластия». В Ливии были упразднены все органы государственной власти, а также пост президента. Вся полнота власти была передана народу, который осуществляет ее через первичные народные собрания и народные комитеты. Ливия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 3 марта 2007 > № 59981

Связи с Африкой

Африканский континент занимает 23% (30 млн. кв. км.) мировой суши, на его территории проживает 14% (830 млн) мирового населения. К 2050г. африканцы будут составлять 20% и превысят население Европы в три раза. Африка расположена в непосредственной близости от Европы и смыкается с Ближневосточным регионом. Можно говорить о том, что формируется единое геостратегическое пространство, в которое входят страны Африки, в том числе, к югу от Сахары, и ближневосточные государства. Континент омывается двумя океанами, Средиземным и Красным морями. Вдоль его берегов проходят стратегического значения торговые морские пути, другие важнейшие коммуникации.

Африка – сырьевая база мировой экономики. Сегодня она обеспечивает 92% потребностей мировой индустрии в платине, 70% – в алмазах, 35% – в марганце, 34% – в кобальте, 15,5% – в бокситах. В Африке находятся 81% разведанных запасов хромитов, 90% – платиноидов, 76% – фосфатов, 60% – кобальта, 61% – марганца, 39% – алмазов, 37% – золота, 25% – атомноэнергетического сырья. При этом геологоразведочные работы охватили только часть африканского региона.

Африканские экваториальные леса составляют третьи «легкие планеты» (после российских и латиноамериканских). 70% биогенетических ресурсов, по оценкам Всемирного банка, находятся в Африке.

Африканским странам принадлежит 25% мест в ООН, 30% – в Исламской конференции. Широко представлена африканская дипломатия в других международных организациях и межгосударственных переговорных структурах по вопросам оружия массового уничтожения, формирования мировой стратегии перед лицом новых вызовов.

Воздействие африканского фактора на мировое развитие будет увеличиваться, востребованность африканского потенциала будет расти. Возросли темпы расширения присутствия ТНК на континенте, который становится важным объектом аутсорсинга – то есть размещения массового производства новой продукции в странах с дешевой рабочей силой и растущей емкостью внутреннего рынка, с целью достижения преимущества в конкурентной борьбе за счет концентрации средств для достижения и сохранения лидерства в научно-технической сфере.

Существенным остается и негативное воздействие Африки на общемировую ситуацию. Сохраняются обширные зоны бедности, голода. Африка сегодня – самый крупный очаг массовых инфекций (СПИД, малярия, туберкулез), межгосударственных и внутренних вооруженных конфликтов, террористических угроз.

С появлением новых политических элит и лидеров, шансы вступления Африки на путь структурных реформ, согласующихся с общемировыми процессами, становятся реальными. Вряд ли будет справедливо рассматривать создание Африканского Союза, разработку Программы партнерства для развития Африки (New Partnership for Africa's Development, NEPAD) как просто риторику. По крайней мере, деятельность АС последних лет свидетельствует, скорее, об обратном: число вооруженных конфликтов сократилось, военно-политическая ситуация, в целом, взята под контроль.

Стабилизируется положительная тенденция в темпах экономического роста. Темпы роста ВВП континента в целом составили в странах к югу от Сахары с 1981-90гг. 1,7%, в 2002г. – 3,3%, 2004г. – 3,4%, 2005г. – 4,2%, 2006г. – 3,9%. В 16 африканских странах среднегодовые темпы роста в последнее десятилетие составляют 4% в год.

Африканские страны присоединились к ВТО, к другим многосторонним экономическим и финансовым организациям, призванным обеспечивать прозрачность и предсказуемость экономической политики.

В последние 5 лет две трети стран Африки к югу от Сахары провели демократические выборы. Военно-гражданские и военно-диктаторские режимы сохраняются в 6 странах с населением 123 млн.

Наконец, в результате усилий международного сообщества, в Африку существенного расширился приток финансовых и кредитных ресурсов. Общий объем поступлений внешних ресурсов в Африку в 2004г. превысил 40 млрд.долл. К 2010г. планируется увеличить только официальную помощь развитию Африки на 25 млрд.долл. в год, что приведет к удвоению помощи континенту по сравнению с 2004г.

Динамично расширяется приток прямых иностранных инвестиций (1,6 млрд.долл. в 2004г.). В результате списания задолженности африканских стран значительно улучшилось их финансовое положение и платежеспособность. 27 бедным африканским странам за последние 5 лет списаны долги на сумму 50 млрд.долл. Доказанные запасы «традиционных» видов минерального углеводородного сырья на африканском континенте и обследованных участках его шельфа к началу 2006г. составили 7,9% от общемировых. На страны, входящие в ОПЕК (Нигерия, Ливия, Алжир), приходится 84% нефтяных и 82% газовых запасов Африки. В последние годы существенно возрастает добыча нефти в регионе Гвинейского залива.

К 2006г. за пределами Северной и Западной Африки страной с масштабной нефтедобывающей промышленностью стал Судан. Началась добыча нефти в Чаде, Мавритании. Американский нефтяной институт оценивает (на начало 2006г.) запасы суданской нефти в объеме 78,8 млн.т. По данным Ежегодника корпорации ВР, они составляют 883,8 млн.т. , т.е. в 11,2 раза выше. Несмотря на рост интенсивности поисковых, разведочных и эксплуатационных работ, территории подавляющего большинства государств Африки в целом продолжают относиться к наименее изученным с точки зрения нефте- и газоносности. Минерально-ресурсные перспективы африканского нефтегазового комплекса остаются неопределенными. Эксперты склонны оценивать их высоко. Ожидается, что к 2015г. каждый четвертый бар. импортируемой США нефти будет африканского происхождения.

Поставки африканского газа в Европу оцениваются Международным энергетическим агентством в объеме 63-65 млрд.куб.м. в год и могут достичь к 2030г. 184 млрд.куб.м. Соответствующие показатели России – 112 и 189 млрд.куб.м.

В ближайшие годы порядка четверти вновь поступающей на мировой рынок нефти будет идти из стран Африки. Африканская нефть должна стать одним из главных элементов стабилизации ситуации на рынках энергоносителей. Африка принадлежит к ограниченному числу регионов планеты, где имеются крупные нереализованные возможности для достаточно динамичного наращивания объемов нефтедобычи. Саудовская Аравия способна увеличить в ближайшие 5-7 лет мощности на 3 млн. бар. в сутки. В Российской Федерации темпы прироста нефтедобычи падают, усложняются условия добычи углеводородов. Наша страна, по-видимому, также сможет дополнительно дать 3 млн. бар. в сутки.

По мнению руководства и экспертов Международного энергетического форума, африканская нефть может сыграть весьма существенную стабилизирующую роль на мировом рынке энергоносителей. Это было бы весьма важно для Российской Федерации, с учетом того, что превышение уровня цен в 70-80 долл. за 1 бар. может привести к резкой активизации поисков альтернативных источников топлива, и это может негативно отразиться на экспортном энергетическом потенциале нашей страны.

Вместе с тем, многие государства в Африке испытывают нехватку электроэнергии, и перед ними остро встает проблема энергетической безопасности. Энергетический голод угрожает самой развитой части континента – странам Юга Африки, объединившимся в региональную организацию Cообщество развития стран Юга Африки (САДК). Если не предпринять срочных мер, то уже в 2007г. в этом регионе наступит критическая ситуация из-за нехватки электроэнергии.

Баланс производства и потребления электричества в 2003г.: производственная мощность всех стран SADC составляла 52272 мвт., основной производитель энергии – ЮАР (215,9 млрд. квтч.). Производство в других странах остается незначительным. Общее региональное производство энергии составляет 270 млрд. квтч., а потребление – 244,4 млрд. квтч. Запас прочности явно недостаточный, по данным за 1999-2005гг. потребление электроэнергии в САДК увеличивалось на 3% ежегодно. За последние 10 лет не было введено в строй ни одного крупного энергетического объекта.

В САДК были разработаны два плана строительства новых электростанций: краткосрочный и долгосрочный. Краткосрочный план рассчитан до конца 2010г. и включает 21 объект, а долгосрочный (после 2010г.) включает 26 объектов, самым крупным из которых станет ГЭС «Большая Инга» в Демократической Республике Конго, мощностью в пределах 39-45 тыс. мвт. Пока разработан проект ее первой очереди мощностью 6 тыс. мвт. и стоимостью 4,3 млрд.долл. Ввод в строй первой очереди ожидается в 2012г. Большую часть средств выделяют правительства 5 стран-членов САДК (ЮАР, Ботсвана, Намибия, Ангола, ДРК).

В ДРК уж построена ГЭС «Инга-1», заканчивается строительство «Инга-2» и строится «Инга-3». Если будет сооружена «Большая Инга», то мощность электростанций в Африке южнее Сахары увеличится вдвое, а с освоением всего гидропотенциала ДРК – втрое, по сравнению с сегодняшней. Это позволит присоединить к энергосистеме САДК страны Западной и Центральной Африки. Энергетическая безопасности большей части Африки будет обеспечена на многие десятилетия вперед.

Часть этого проекта была разработана в 2003г. и включает не только строительство ГЭС «Большая Инга», но и высоковольтных линий электропередачи от ДРК до ЮАР, трансформаторных станций и распределительных сетей, с последующим строительством и подключением к единой энергосистеме каскада ГЭС в Анголе и Намибии. Для изучения и разработки технических проблем, связанных с проектом, создан научно-проектный центр в Дурбане (ЮАР).

Эффективным инструментом в контексте энергетической безопасности Африки стала бы поддержка G8 создания консорциума по осуществлению проекта «Большая Инга» и его финансирование. Следует отметить относительно быструю окупаемость энергетических предприятий: можно не опасаться невозврата многомиллиардных инвестиций. Что касается России, то мы могли бы использовать свой опыт в сооружении мощных ГЭС, турбин большого диаметра, протяженных ЛЭП.

Западные страны наращивают активность на африканском континенте. В центре их внимания – сохранение контроля над природными ресурсами и господства на потребительских рынках, обеспечение решающего воздействия на основные параметры социально-экономической и политической эволюции континента, сокращение потенциала гуманитарных, демографических, экологических, террористических и других угроз. Андрей Бакланов, Алексей Васильев.

Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 30 октября 2006 > № 358140

26 авг. президент Идрис Деби (Idriss Deby) заявил, что Chevron и Petronas должны прекратить свою деятельность в стране и покинуть ее пределы в течение 24 ч., так как компании не заплатили налоги в 450 млн.долл. (AP, 26.08). Событие нельзя назвать неожиданным. Chevron (25%) и Petronas (35%) входят в консорциум, где 40% принадлежит Exxon Mobil. Консорциум осуществляет всю нефтедобычу в Чаде, где нет своей национальной нефтяной компании и нефть начали добывать только в 2003г. Три компании дали согласие финансировать строительство трубопровода (4,2 млрд.долл., 1060 км.) из южной части страны, не имеющей выхода к морю, до порта Криби (Камерун).

Трубопровод был открыт в окт. 2003г. (строительство началось в нояб. 2000г.), и к октябрю этого года экспорт нефти принес в бюджет страны 597 млн.долл. (12,5% доходов от всего экспорта нефти за период, 175 млн. бар.) (данные Всемирного банка, ВБ). При этом осуществление проекта стало возможным только благодаря поручительству ВБ, который заключил с президентом Деби соглашение о распределении доходов от экспорта нефти. По условиям ВБ, который сам профинансировал 13% стоимости проекта, часть нефтедолл. должна была направляться на борьбу с бедностью и в специально созданный фонд будущих поколений.

В янв. этого года ВБ заморозил счета правительства Чада в британском Citibank (125 млн.долл.) и приостановил оказание финансовой помощи, обвинив Деби в невыполнении соглашения. В ответ Деби потребовал, причем от консорциума, выделить правительству 100 млн.долл., под угрозой прекращения экспорта нефти. При посредничестве Вашингтона конфликт удалось погасить, и 13 июля Чад заключил с ВБ новое соглашение, по которому обязался отчислять 70% бюджета 2007г. на программы по борьбе с бедностью. Доля, которой правительство может распоряжаться по своему усмотрению, выросла с 10% до 30%.

Уступки ВБ создали прецедент, и Деби уже в авг. применил опробованный метод, который снова оправдал себя. В итоге, в окт. Chevron и Petronas договорились с правительством Чада о выплате 289 млн.долл., хотя до этого заявляли о том, что налоговых претензий к ним быть не может.

Ясно, что Chevron и Petronas проще договориться о разовой выплате, и не только в этот раз: во-первых, соглашения, подписанные в 2000г. между консорциумом и правительством Чада, предусматривают налоговые льготы, и это дает Деби дополнительный рычаг давления – он может потребовать пересмотра соглашений, невыгодных для страны. Во-вторых, нефтепровод уже построен, разработка нефтяных месторождений начата – если даже уйдут Exxon Mobil, Chevron и Petronas, то, с большой долей вероятности, на их место придет Китай, который уже работает в соседнем Судане, не боится политических рисков, не выдвигает политических условий и очень заинтересован в африканской нефти. Отметим, что Чад в этом году разорвал дипломатические отношения с Тайванем.

Деби, которого еще и переизбрали в мае, по сути, нечего терять, и теперь он может диктовать условия «мировому сообществу» – хороший пример последствий сочетания бизнеса с политизированной помощью. Скорее всего, ситуация может повториться – Деби по-прежнему не хватает средств на борьбу с вооруженной оппозицией. А. Маслова. Чад > Нефть, газ, уголь > af-ro.com, 30 октября 2006 > № 51342

31 авг. Совет Безопасности ООН одобрил разработанный США и Великобританией проект резолюции по Дарфуру, предусматривающий трансформацию развернутых в этой суданской провинции 7-тысячных многонациональных сил Африканского Союза (АС) в полномасштабную операцию ООН с участием 17 тыс. «голубых касок» и 3 тыс. гражданских полицейских. «За» проголосовали 12 членов Совета. Россия, Китай и Катар воздержались. Принципиальных возражений против замены сил АС на «голубые каски» ни у России, ни у Китая нет, поэтому блокировать проект резолюции Москва и Пекин не стали. Свой отказ они мотивировали тем, что ввод сил ООН в Дарфур должен быть согласован с правительством страны. Представители Китая выразили недоумение в связи со спешкой, с которой принималась резолюция. По мнению Пекина, поспешное голосование в СБ может повлечь за собой рост конфронтации. Действительно, вряд ли можно преодолеть «гуманитарную катастрофу» в Дарфуре путем резкого увеличения числа миротворцев, даже при одновременном расширении их мандата (согласно резолюции 1706, международные силы имеют право применять все возможные средства для защиты сотрудников и имущества ООН и недопущения нападений и угроз в адрес гражданских лиц. Действующие силы АС уполномочены защищать лишь военных наблюдателей Африканского союза, чем, во многом, объясняется их неэффективность). В совокупности с недавними контактами Вашингтона с представителями суданской оппозиции, эта мера не может не вызывать негативную реакцию со стороны официального Хартума, полагающего, что речь идет о попытке посягательства на суверенитет государства.

Суданские власти неоднократно заявляли о своей готовности дать отпор «голубым каскам». «Мы выступаем категорически против навязываемой Совбезом ООН идеи развертывания в Дарфуре американских, британских или любых других иностранных войск. Мы будем сражаться против них и победим, как 'Хезболла' победила Израиль»,- предупредил президент Судана Омар Башир 16 авг. Вместо этого Хартум предлагает направить в Дарфур 10 тыс. суданских солдат, что не приемлется Вашингтоном. Сомнительно, что обещанные Баширом столкновения хоть как-то улучшат положение дарфурцев, уже не первый год подвергаемых насилию со стороны арабского движения «джанджауид».

Стоит отметить, что в стране уже дислоцированы 10 тыс. ооновских миротворцев, введенных туда в марте 2005г. согласно резолюции СБ ООН после того, как 9 янв. того же года было подписано Всеобъемлющее мирное соглашение между правительством и представляющей интересы Юга Народно-освободительной армией Судана. (История конфликта). И если Башир сдержит слово и постарается превратить Дарфур в «кладбище голубых касок», это вполне может спровоцировать и возобновление военных действий на юге страны. Тем более, что мирное соглашение с южными повстанцами было подписано им без особой охоты, под мощным международным давлением.

Но хотя резолюция 1706 предусматривает согласование вопроса о размещении в провинции «голубых касок» с правительством страны, а последнее готовности сотрудничать не проявляет, Вашингтон и его союзники демонстрируют уверенность, что ооновцы в Дарфуре все же появятся. Как заверил недавно посол США в ООН Джон Болтон, Хартум может согласиться на предусмотренную СБ меру «быстрее, чем некоторые думают».

Тот факт, что ООН до сих пор не может изыскать необходимые силы для отправки в Ливан, США не смущает. При этом ни Вашингтон, ни Великобритания – авторы резолюции 1706 – не демонстрируют желания отправлять в Судан войска. «В операциях ООН по поддержанию мира занято 80 тыс. военнослужащих», – напомнил посол Великобритании в ООН Эмир Джоунз Парри. «Учитывая, что для Временных сил в Ливане дополнительно потребуется 13 тыс.чел., а мы в этой резолюции предлагаем направить в Дарфур еще 15 тыс., всего получится 108 тыс. Это достаточно высокие требования» , – признал он. По его словам, своих военных Лондон в Дарфур отправлять не собирается, поскольку его вооруженные силы заняты обеспечением безопасности в Афганистане.

Но даже в случае согласия стран-членов ООН выделить необходимое количество военных для поддержания мира в Дарфуре, приступить к исполнению своих обязанностей они смогут не раньше 2007г. Между тем, мандат сил АС истекает 30 сент. этого года. И после этого числа военные Руанды, Нигерии и Габона, входящие в их состав, могут столкнуться с серьезными трудностями, в т.ч., финансовыми.

Все это делает поспешность, с которой принималась резолюция, еще менее понятной. Впрочем, некоторые факты указывают на то, что за неожиданно возросшей тревогой международного сообщества судьбой чернокожих дарфурцев стоит не только стремление предотвратить «гуманитарную катастрофу».

Судан занимает далеко не ведущие позиции среди стран-производителей и экспортеров нефти: на 2005г. уровень добычи в стране оценивался в 363 тыс.бар. в сутки (по другим данным – 500 тыс.бар. в сутки), к концу 2006г. правительство планировало выйти на уровень 600 тыс.бар. (данные Energy Information Administration). По сравнению с миллионами баррелей нефти, добываемых в других африканских странах, таких как Ангола (1241,8 тыс.бар. в сутки) или Алжир (2083,4 тыс.), не говоря уже о крупнейших мировых производителях нефти, таких как Саудовская Аравия и Россия (9 млн.бар. в сутки), это, конечно, не много.

Однако для многих стран-"пожирателей» топлива суданская нефть имеет немаловажное значение, особенно учитывая стремительные темпы роста ее добычи и экспорта (2 раза за последние 5 лет). А если принять во внимание, что до 1999г. Судан вообще не экспортировал энергоресурсы, показатели эти еще более впечатляют.

Только доказанные запасы нефти в стране составляют 0,6 млрд.бар. Хартум же утверждает, что они могут достигать 5 млрд. – цифра, очень привлекательная для таких Китая и Индии, где потребление нефти уже достигает соответственно 7 и 2,5 млн.бар. в сутки. Что касается США, то здесь потребление нефти, по данным EIA, приблизилось к показателю 21 млн.бар. в сутки. То есть даже если выкачать всю суданскую нефть на нужды американцев, едва ли хватит на год. (Впрочем, по этой логике и растущей китайской экономике на суданском топливе долго не протянуть: по оценкам экспертов, в 2011г. эта страна будет потреблять 9,1 млн.бар. в сутки).

Истощение собственных запасов нефти побуждает Китай следовать примеру других крупных импортеров, добиваясь гарантированного доступа к зарубежным поставкам, на что с тревогой взирает Вашингтон. И, как отмечает бывший аналитик ЦРУ, научный сотрудник Института имени Брукингса Эрика С. Даунс, больше всего стремление Китая заручиться новыми источниками снабжения вступает в противоречие с американскими интересами в Судане и Иране – странах, правительства которых подвергаются последнее время массированной психологической атаке со стороны как самого Белого Дома, так и различных международных организаций. Если китайские и индийские компании с успехом разрабатывают суданские нефтяные месторождения, то американцы и европейцы действуют в этой стране с куда меньшим успехом, не сказать – вовсе безуспешно. При том, что именно западные компании стояли у истоков создания энергетической инфраструктуры в Судане в 90 гг.

Еще в 1970 гг. американская кампания Chevron обнаружила в Судане нефть. Однако из-за того, что большая часть месторождений находится на юге страны (карта), где до недавнего времени велись активные военные действия, к концу 90-ых крупные западные нефтекомпании, включая Chevron и Shell, Судан покинули (вложив предварительно в суданскую энергетику 1 млрд.долл.США). Во многом этому способствовали боевики из Народно-освободительной армии Судана под руководством Джона Гаранга, организовавшие в 80 гг. серию терактов против нефтяных объектов. Параллельно свои позиции в Судане укрепляли азиатские компании: китайская CNPC, малайзийская Petronas и индийская ONGC Videsh.

Эта тенденция становится особенно отчетливой после военного переворота 1989г., приведшего к власти нынешнего президента страны Омара Хасана Ахмета аль-Башира, провозгласившего курс на укрепление связей с исламским миром и, в частности, с Ираном. По некоторым данным, в конце 1991г. было положено начало сотрудничества Тегерана и Хартума с целью распространения их влияния в Африке путем создания и поддержки радикальных исламистских организаций.

В 1992г. Chevron окончательно сворачивает свою деятельность в Судане. В 1993 Вашингтон включает Судан в число стран, спонсирующих терроризм (предполагается, что до 1996 в этой стране скрывался Усама Бен Ладен). Противостояние Севера и Юга, зарождавшееся на этнической и религиозной почве и связанное изначально с борьбой за водные и земные ресурсы, все больше приобретает характер борьбы за право контролировать нефтяные доходы. Из списка пособников терроризма Судан был исключен в мае 2004г., в период активных переговоров между представителями Севера и Юга, завершившихся в 2005г. подписанием Всеобъемлющего мирного соглашения. Один из документов, подписанный в 2004г., предусматривал и раздел нефтяных доходов между правительством Судана и властями Южного Судана, получивших тогда значительную степень автономии.

В 1997г. США ввели против Судана экономические санкции, действующие до сих пор. И хотя ряду крупных американских компаний удавалось эти санкции так или иначе обходить, в 2004г. стало понятно, что администрация Буша отнюдь не горит желанием оставаться в стороне от раздела суданского «нефтяного пирога». Тем более, что американская компания Marathon Oil, представленная в Судане в качестве партнера французской Total, являлась одним из спонсоров избирательной кампании Буша.

Однако вернуться в Судан для американцев оказалось не так просто. В 2003г. свернула свою деятельность в стране крупнейшая канадская нефтяная компания Talisman Energy (бывшая BP Canada). Ее обвинили в помощи суданскому правительству, предположительно практиковавшему уничтожение населенных пунктов с целью «расчистить» место для нефтепроводов. Другая канадская (но тесно связанная с американской Occidental, вынужденной уйти из Судана после скандала, вызванного публикацией Washington Post данных о том, что правительство тайно сделало для нее исключение из санкций 1997г.) компания Arakis свернула свою деятельность еще в 1998г.

Мирные соглашения между суданским правительством и Народно-освободительной армией, заключенные в 2005 в Кении (Найваша), породили надежды на то, что позиции западных инвесторов в беспокойном Судане все же укрепятся, а работать там станет спокойнее. Но надежды эти не оправдались.

За соглашениями, подписанными при активном участии США, последовала волна новых тендеров на разведку, разработку месторождений и строительство нефтегазовой инфраструктуры, напоминает главный редактор «Российско-африканского делового журнала» Андрей Маслов. Очевидно, американские компании были вправе рассчитывать на определенные преференции по ряду контрактов. Однако они их не получили. «После этого по странному совпадению обстоятельств конфликт в Дарфуре резко обострился, привлек внимание мирового сообщества, а затем и СБ ООН», – замечает Маслов. К этому стоит добавить, что в 2005г. правительство Судана заявило о том, что в Дарфуре обнаружены крупные месторождения нефти. До этого эта провинция не привлекала особого внимание в т.ч. и потому, что считалось, что вся нефть сосредоточена на юге страны.

Что касается французской Total, то ее, до недавнего времени, можно было считать одним из наиболее постоянных игроков суданского нефтяного рынка: 25 лет эта компания пережидала атаки повстанцев, смену правительств и гражданскую войну в Судане. Однако, как видно, и французскому терпению пришел конец. Последней каплей, по-видимому, стала деятельность консорциума White Nile, возглавляемого «игроком в крикет» Филом Эдмондсом. White Nile удалось договориться с властями Южного Судана о приобретении 60% доли в проекте разработки месторождения Block 5A. Однако Block 5A является частью более обширной территории, право на разработку которой еще в 1980г. было отдано консорциуму под управлением Total. «Wall Street Journal» писал о том, что добиться этой доли предприимчивому Эдмондсу, объявившему себя борцом за сохранение национального суданского достояния, удалось не без помощи «бонусов» в пользу правительства Южного Судана. Словом, темная история. 23 авг. 2006, незадолго до принятия резолюции 1706, White Nile погрузил первые 400 тыс.бар. со спорного нефтяного месторождения на танкер. Удастся ли в этот раз сторговаться суданским властям и западным компаниям, мы, по-видимому, узнаем. Это во многом будет и показателем того, насколько сильны позиции Ирана в этой стране. Ольга Сухова, РИА Новости. Судан > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 2 сентября 2006 > № 44911

Из развивающихся стран активную внешнеэкономическую политику в Африке проводят Индия, Бразилия и Китай. Китайские интересы представлены в большинстве стран Африки южнее Сахары (АЮС). Близкие партнеры КНР – Судан (эта страна в российской классификации не относится к региону АЮС), Зимбабве, Ангола, Того, Гвинея, Нигер. Товарооборот Китая со странами Африки составил в 2005г. 35 млрд.долл. Экономическая политика Китая определяется в первую очередь потребностью в поставках сырья из Африки. Наибольший интерес представляет нефть (Нигерия, Ангола и др.), сталь и железная руда, уголь, цветные металлы, лес и др. В этом отношении интересы Китая сходны с интересами США, Японии или стран ЕС. Китай видит в Африке рынок сбыта для продукции своей промышленности, от товаров широкого потребления до энергетического оборудования и оружия. Главное преимущество Китая – цена продукции, а также системная господдержка экспорта, включая льготное кредитование. Заметна активность Китая и китайских компаний в инфраструктурных проектах в странах АЮС. Скорее всего, именно инфраструктурные проекты являются приоритетным направлением китайского экспорта товаров и услуг в развивающиеся, особенно африканские страны. Еще одним важным аспектом экономической политики Китая в Африке является создание дополнительных рабочих мест для китайцев, т.е. экспорт рабочей силы.

Влияние Индии традиционно сильно в государствах Восточной Африки, где проживают крупные индийские диаспоры. Прежде всего, это Кения и Танзания, а также ЮАР. Кроме Индии, Бразилии и Китая, значительную активность в освоении Африки проявляют Корея, Малайзия, Иран и ряд других стран, которые традиционно относятся к развивающимся.

Бразильские интересы сосредоточены, в основном, вокруг бывших португальских колоний – Анголы, Мозамбика, Гвинеи-Бисау, Кабо-Верде, Сан-Томе и Принсипи, а также некоторых государств западного побережья Африки, таких как Габон, Нигерия, Экваториальная Гвинея и Сенегал. При этом главным партнером Бразилии в Африке является ЮАР. В Бразилии отношения с Африкой объявлены приоритетом внешней политики, что связано и со стремлением играть лидирующую роль в Союзе португалоязычных стран (в него входит, Ангола).

О несостоявшемся визите в Анголу. Согласно первоначальным планам, Владимир Путин должен был посетить в начале сент. не только ЮАР и Марокко, но и Анголу. Таким образом, российский президент побывал бы в течение 4 дней и на юге, и на севере, и в центральной части континента, то есть собственно в Африке.

Руководство Анголы придавало важнейшее значение возможному визиту главы России. Ангольцы ждали подтверждения серьезности намерений российских компаний развивать сотрудничество в сфере добычи алмазов, нефти и газа, а также в сфере военно-технического сотрудничества. Ангольской стороне важно получение гарантий лояльности ведущих российских компаний национальным интересам Анголы. Получение гарантий именно от главы российского государства важно потому, что ангольское руководство весьма чувствительно относится к присутствию иностранного капитала в национальной экономике, готово делать исключения и предоставлять преференции для российских государственных компаний. Прежде всего – в силу доверия, которое ангольский народ и руководство традиционно испытывает к России, благодаря тому что СССР в 1970-80гг. сыграл ключевую роль в становлении ангольской государственности.

Характерен пример банка ВТБ-Африка, первого в истории Анголы банка с доминирующей долей иностранного капитала (66% у российского ВТБ), а также «Алросы» – ведущего иностранного игрока в алмазодобывающей промышленности страны.

Значение Анголы для российских политических и экономических интересов определяется следующими обстоятельствами:

1) запасами нефти и газа, растущей ролью Анголы как экспортера нефти и потенциалом как экспортера сжиженного газа. Партнерские отношения с Анголой, подразумевающие инвестиции российских компаний в нефтегазовый сектор страны, являются одним из условий становления России в качестве энергетической сверхдержавы;

2) запасами алмазов, освоение которых российскими компаниями является важным элементом в становлении независимой от De Beers российской алмазной промышленности;

3) ангольская армия традиционно ориентирована на оружие российского образца и является, возможно, подготовленной и оснащенной во всем регионе АЮС. Потенциал Анголы как импортера российского вооружения определяется также высокими доходами от импорта нефти, и решающим влиянием, которое руководители армии оказывают на экономическую и бюджетную политику страны;

4) Ангола является, возможно, единственной страной «Юга» (не только в Африке, но и вообще в мире), которая полностью открыта для сотрудничества с Россией и, при этом, имеет очень хорошую репутацию в Европе и динамично развивающиеся политико-экономические отношения с европейскими государствами. То есть Ангола максимально далека от статуса т.н. «государства-изгоя»;

5) стратегическое партнерство с Анголой открывает для России возможности по продвижению своих интересов в соседние страны, из которых наибольшее экономическое значение для нашей страны имеет ДР Конго;

6) у России есть хорошие возможности для участия в создании единой ангольской энергосистемы, с перспективой ее интеграции в единую энергосистему Южной Африки (Southern Africa Power Pool, SAPP);

7) Ангола, на данный момент, одно из самых стабильных и динамично развивающихся государств Африки, которое уверенно идет по пути экономического роста. Отношения с Анголой на данный момент можно выстраивать на долгосрочной основе, не опасаясь за преемственность режима, стабильность внутренней и внешней политики.

С 2002г. Ангола уверенно, хотя и без громких заявлений, взяла курс на дистанцирование своей внешней политики и экономики от интересов Вашингтона и других внешних игроков. В Анголе ждут от России моральной поддержки на выбранном направлении движения, подтверждения перспективности взятого курса. Ангола, безусловно, является ключевым партнером России во всем поясе от Сахары до ЮАР. В этой связи отмена визита оценена негативно не только в Анголе, но и во всех странах АЮС, и воспринята как знак того, что Россия отказывается пока от самостоятельной политики в регионе. Особенно болезненно отмена визита была воспринята в свете состоявшегося визита в ЮАР: за развитием российско-южноафриканских отношений в Анголе наблюдают весьма пристально и ревниво. Ангола, как и многие другие страны континента, категорически не заинтересована в том, чтобы Россия строила свою политику в Африке, опираясь исключительно на ЮАР. Из-за отмены визита в Луанде сложилось именно такое впечатление, что самым неблагоприятным образом может сказаться на развитии российско-ангольских отношений и на условиях работы российских компаний в Анголе. Андрей Маслов. Ангола > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 30 августа 2006 > № 51301

На прошедшей в начале июня в Каракасе (Венесуэла) 141 министерской встрече стран-членов ОПЕК впервые за последние тридцать лет на повестке дня появился вопрос о возможности присоединения к ОПЕК новых участников: Анголы и Судана.Ангола и Судан в ОПЕК пока имеют статус наблюдателя. Инициатором их приглашения стал Олошегун Обасанджо, президент Нигерии – страны-председателя ОПЕК. Судан уже выражал готовность войти в ОПЕК, Ангола пока реагирует сдержанно.

В ОПЕК входят 11 государств: Ирак, Иран, ОАЭ, Саудовская Аравия, Индонезия, Венесуэла, Кувейт, Нигерия, Ливия, Алжир и Катар. В последнее время эффективность действий картеля снизилась. Последнее реальное достижение организации относится к концу 1990-х, когда скоординированное снижение добычи стран ОПЕК и некоторых примкнувших к ним независимых производителей нефти позволило выйти из кризиса низких цен на нефть. С тех пор ситуация кардинальным образом изменилась: динамика цен на нефть стала, кажется, определяться чем угодно, только не объемами предложения со стороны ОПЕК.

К основным определяющим факторам нынешних высоких цен на нефть относятся обострение политической ситуации на Ближнем Востоке, приход к власти левых правительств в Южной Америке, выход на рынок фьючерсных торгов различных инвестиционных банков с объемами денежных средств в десятки и сотни миллиардов долл., выход на рынок Китая и Индии, глобальная нехватка нефтеперерабатывающих мощностей и др. Но только не динамика нефтедобычи. Точнее, увеличение добычи уже не способно напрямую привести к снижению цен. К тому же, существуют серьезные сомнения в способности картеля значительно увеличить добычу: по некоторым данным, производственные мощности большинства стран находятся на пределе возможностей, да и многие страны-члены превышают выделяемые им квоты (по разным оценкам, на 8-10%). А намеренное снижение добычи будет, разумеется, не принято мировым сообществом по политическим мотивам.

В случае вступления Анголы и Судана доля ОПЕК на мировом рынке нефти увеличится максимум на 2-3%. Так что, скорее всего, это приглашение имеет в первую очередь региональную мотивацию – Нигерия решила получить очередной козырь в межафриканской борьбе за звание регионального лидера. По идее, Ангола и Судан в ответ должны признать доминирующую роль Нигерии. Эти страны, в общем, устраивает и нынешний статус наблюдателей ОПЕК. Ангола заинтересована в быстром наращивании добычи нефти – после многих лет гражданской войны нужно ускоренными темпами поднимать экономику, и нефтяные доходы здесь – один из основных источников. Экспорт сырой нефти из Анголы в США растет: если в 2000г. он составил 110 млн.бар., то в 2005 – уже 170 млн.бар. (данные Energy information administration. www.eia.gov). С покупателями проблем нет и не будет – США неоднократно заявляли о своих намерениях увеличить долю Западной Африки в своем импорте нефти за счет поставок с нестабильного Ближнего Востока и проблемной Венесуэлы. В поставках африканской нефти заинтересованы также Китай и Индия.

Правда, последним географически ближе Судан – китайские и индийские компании в этой стране занимают лидирующие позиции в освоении новых нефтегазоносных провинций, строительстве инфраструктуры. В принципе, Судан может быть несколько заинтересован во вступлении в ОПЕК – каждое новое вступление в международную организацию будет способствовать признанию того, что ситуация стране нормализируется. Но как оно может помочь развитию национального нефтегазового сектора – не совсем ясно.

Во вступлении Анголы и Судана могут быть заинтересованы их основные партнеры по экспорту нефти – США и Китай. В экспертном сообществе уже высказывались мнения, что эти страны могут не препятствовать расширению ОПЕК, так как при определенном стечении обстоятельств Ангола может стать проводником интересов США в этой организации, а Судан – Китая. Но это уже из области внешнеполитического долгосрочного планирования, балансирующего на грани мифотворчества – слишком много неизвестных.

В долгосрочной перспективе принятие новых членов может оказаться для ОПЕК выгодным. Дело в том, что в последнее время стремительными темпами на мировом рынке нефти росла доля независимых производителей – прежде всего, России и Казахстана. К крупным независимым производителям нефти также относят Мексику, Норвегию, Оман, США и потенциально – Канаду. Ожидается, что в ближайшее время большая часть прироста спроса на нефть в мире будет удовлетворена именно за счет увеличения добычи независимых производителей. Неминуемо наступит период стабилизации уровня и возможностей их добычи, во многих странах-независимых производителях она начнет снижаться – и вот тут снова может наступить время ОПЕК. И от того, сколько стран – потенциальных новых лидеров нефтедобычи – эта организация сможет привлечь, будет зависеть ее реальное могущество и влияние в мире. Дмитрий Борисов. Ангола > Нефть, газ, уголь > af-ro.com, 30 августа 2006 > № 51300

Совет директоров ОАО «Стройтрансгаз» принял решение ликвидировать филиал в Судане и представительство на Украине. Об этом говорится в сообщении компании, передает АК&М. Также Совет директоров утвердил создание филиала в Тынде. Напомним, что в 2004г. «Стройтрансгаз» в консорциуме со своей дочерней инжиниринговой компанией STG-lnternational выиграл тендер на строительство в Судане участка нефтепровода Melut Basin Oil Development Project протяженностью 366 км. Заказчиком нефтепровода выступила одна из ведущих нефтяных компаний Судана – Petrodar Operating. Срок реализации проекта составил 12 месяцев. «Стройтрансгаз» основан в 1990г., одним из учредителей компании является «Газпром». Основные виды деятельности «Стройтрансгаза» – проектирование и строительство трубопроводных систем, объектов нефтегазодобычи и подземных хранилищ газа; сооружение компрессорных станций; обустройство и эксплуатация нефтяных и газовых месторождений; гражданское и промышленное строительство; предоставление техники в лизинг. Основными заказчиками предприятия, в т.ч., являются «Газпром», «Юкос», «Сибнефть», «Роснефть», ТНК-ВР, «Белтрансгаз», Depa (Греция), Gasum (Финляндия). Компания успешно реализовала проекты в 15 странах, среди которых – Алжир, Греция, Индия, Казахстан, Румыния, Судан и Финляндия. Судан > Нефть, газ, уголь > Rusenergy, 20 июля 2006 > № 43331

США и Россия: отношения сквозь призму идеологий

Леон Арон

© "Россия в глобальной политике". № 3, Май - Июнь 2006

Леон Арон – директор российских исследований Американского института предпринимательства (American Enterprise Institute).

Резюме По сравнению с Советским Союзом во внешней политике России просматриваются прагматизм, стремление к «свободе рук». Не связывать себя абстрактными принципами, а маневрировать. Не вступать в «идеологические» альянсы, а «работать» на двусторонней основе. Долгосрочные результаты менее важны, нежели процесс поддержания контактов, сегодняшняя роль Москвы и те дивиденды, которые можно получить сейчас.

Шарль де Голль сказал однажды, что у стран нет друзей, а есть только интересы. Он забыл уточнить: это интересы, как они видятся и интерпретируются элитами (в авторитарных режимах) или, если речь идет о демократиях, элитами и общественным мнением.

В свою очередь, трактовка национальных интересов определяется идеологией власти, то есть представлением лидеров о том, как следует жить и чего добиваться их стране. Поэтому отношения одного государства с другим, как правило, отражают место последнего в его собственной системе координат, а также глубинную сущность и внутриполитические приоритеты его режима.

Сегодняшние связи между Соединенными Штатами и Россией не исключение. Тот факт, что в результате политики, проводимой каждым из этих государств, отношения между ними ухудшаются (и, по всей видимости, продолжат ухудшаться, как минимум, в течение следующих трех лет), не является следствием ни заговора, ни чьего-то злого умысла. Корни и динамика этого процесса – в том, как режимы в Москве и Вашингтоне воплощают стратегические повестки дня на основе выбранных идеологий, и в том, какими видятся – опять же через идеологические призмы – ответы партнера на свои действия.

ВЗОРВАННЫЕ АКСИОМЫ

У нынешней идеологии Вашингтона два источника, два часто накладывающихся друг на друга лейтмотива. Первый – это трагедия 11 сентября 2001 года. С того дня Белый дом ни на минуту не оставляла озабоченность, связанная с угрозой исламского экстремизма, с возможностью повторения теракта и перспективой передачи террористам оружия массового уничтожения (в первую очередь ядерного) нестабильными, фундаменталистскими, настроенными против Америки государствами.

Другое «родовое пятно» этой администрации – ее неоконсерватизм. В разговорах о чуть ли не заговорщическом, большевистском единодушии «неоконов», об их якобы почти кукловодческом контроле над Белым домом много чуши. Институт, где работает автор настоящих заметок, часто называют «мозговым центром неоконсерватизма», и изнутри эти домыслы выглядят, мягко говоря, весьма далекими от реальности.

Если какие-то постулаты «неоконсервативной идеологии» во внешней политике и существуют, то главный из них можно сформулировать следующим образом: интересы и безопасность Америки гораздо легче обеспечивать в мире, где торжествует политическая свобода. Отсюда и принятие, по крайней мере как идеала, инаугурационной (1961) речи президента-демократа Джона Кеннеди: «Пусть каждая страна мира, желает ли она нам добра или зла, знает, что мы заплатим любую цену, не согнемся под любой ношей, выстоим перед любой трудностью, поддержим любого друга и окажем сопротивление любому врагу, лишь бы выжила и победила свобода». Для неоконсерваторов принципиальной является связь между тем, как государства ведут себя внутри страны, и их внешней политикой.

В этом смысле показательна эволюция госсекретаря Кондолизы Райс. Еще с тех пор как она работала над докторской диссертацией, посвященной Советской армии в период подавления Пражской весны (1968), одними из главных ее научных интересов являлись военные аспекты американо-советских отношений и контроль над вооружениями. Она была выдвиженцем генерала Брента Скоукрофта – ведущего «реалиста» Вашингтона, помощника президента Джорджа Буша-старшего по национальной безопасности. Последний назначил Райс советником по СССР. В августе 1991 года – в ответ на всплеск национально-освободительных движений в советских республиках и демократическую революцию в России – Буш в Киеве грозно предупредил украинцев об опасности «самоубийственного национализма». Прозванная «цыпленком по-киевски» (Chicken Kiev), эта речь навсегда вошла в арсенал неоконсервативных критиков как пример зашоренности «реалистов», отсутствия у них политического и исторического «слуха».

Скоyкрофт олицетворял собой взгляд на стабильность как на кардинальную ценность и цель американской внешней политики. В 1998-м Райс начала обучать тогдашнего губернатора штата Техас Джорджа Буша-младшего внешней политике. Судя по речам «ученика» в ходе президентской кампании и по сигналам из Белого дома в первые девять месяцев правления новой администрации, «реализм» в ней явно преобладал. Неважно, что там у русских за государство: советское тоталитарное, новое демократическое, авторитарное китайского типа или вовсе, по терминологии Райс, «несостоявшееся». Разбираться долго, да и незачем. Важно, сколько у них стратегических ракет с ядерными боеголовками. Вот об этом и будем говорить – и этим, в общем-то, взаимная повестка дня и исчерпывается. (Вскоре после прихода к власти Буша-младшего один из архитекторов американо-российских отношений в администрации Билла Клинтона с нескрываемым раздражением жаловался в узком кругу, что в ходе «передачи власти» от Клинтона к Бушу Райс демонстрировала подчеркнутое невнимание к внутренней российской проблематике.)

11 сентября 2001 года взорвало аксиомы реализма. Поддержание статус-кво вдруг обернулось неприемлемым риском. Произошло не что иное, как смена парадигм. Президент Буш и его помощник по национальной безопасности неожиданно для себя стали неоконсерваторами.

Америка, которая еще год, месяц, неделю назад почивала на лаврах победы в холодной войне – самая сильная, неуязвимая и абсолютно самодостаточная держава, – упала с олимпа на жесткую и холодную землю, кровоточащая, испуганная, одинокая и озирающаяся по сторонам в поисках друзей. Именно друзей, а не бизнес-партнеров наподобие Саудовской Аравии, взрастившей 15 из 19 террористов, атаковавших США.

И вот тут Россия вышла на первый план – решительно и уверенно, как будто ждала этого момента и всю «домашнюю работу» не только приготовила, но и отшлифовала до блеска. Звонок Владимира Путина Джорджу Бушу в первые минуты после нападения; согласие Москвы не только на использование российского воздушного пространства самолетами Соединенных Штатов и НАТО, но и нa размещение их баз в Центральной Азии; сотрудничество спецслужб; использование российских разведданных по Афганиcтану и обширных российских связей с антиталибским Северным альянсом. И все это, что называется, на одном дыхании: решительно, щедро, не ставя предварительных условий, не торгуясь, не требуя ничего взамен. (Заодно Россия свернула свою военно-морскую базу в Камрани и закрыла радиолокационную станцию на Кубе.)

Когда сущность режимов и их идеология вдруг стали важны для новоиспеченных неоконсерваторов из Белого дома (отсюда лозунг «Если надо, будем менять режимы»), стал важен и внутренний порядок России, а подсчет ракет превратился в задачу третьестепенную. Выяснилось, что Россия осени-2001 – это вовсе не Китай. Что там есть и политические свободы, и свобода вероисповеданий, и многопартийность, и тогда еще реальная оппозиция, и свободная пресса, и неподцензурная культура. А курс на либеральные реформы в экономике осуществляется вполне серьезно, грамотно и с размахом.

Именно это совпадение базовых ценностей и, как результат, многих главных (хотя даже тогда далеко не всех) и наиболее насущных национальных интересов придавали российско-американским отношениям, как казалось, характер долговременного, стратегического союзничества.

Но, согласно любимому историей (и Энгельсом) парадоксу, в триумфе уже вызревали семена поражения. Когда российская власть сменила приоритеты внутренней и соответственно внешней политики, преградой в отношениях между двумя странами стала та самая неоконсервативная доминанта в определении американских национальных интересов, которая ранее привела к небывалому с конца Второй мировой войны сближению Москвы и Вашингтона и к посещению российским лидером ранчо Кроуфорд, принадлежащего чете Бушей.

НОВЫЙ КУРС МОСКВЫ

Начиная примерно со второй половины 2003 года становится все более очевидным: режим Владимира Путина – это не исправление «перекосов» 1990-х при продолжении (более последовательном, «чистом» и «цивилизованном») стратегической линии Бориса Ельцина. Наоборот, доминирующая идеология словно бы переполнялась глубоким стыдом за «хаос» 1990-х годов, проявившийся прежде всего в ослаблении государства. То, что и хаос, и слабость государства – непременные спутники всех великих революций, видимо, было либо неизвестно, либо отвергнуто с порога.

В этой перспективе и внутренняя, и внешняя политика виделись как результат заговора, продукт изощренных политтехнологий, «проплаченных» олигархами, а не как следствие сознательного и свободного, хотя и реализованного не самым лучшим образом выбора большинства россиян. Выбора, подтвержденного и избранием Ельцина на пост президента тогда еще РСФСР в июне 1991-го, и результатами референдума в апреле 1993-го, и судьбоносным голосованием 1996-го, и вполне еще свободной избирательной кампанией-1999, когда, похоже, навсегда было похоронено народно-патриотическое левое большинство в Госдуме.

Снова восторжествовали традиционные для России постулаты: государство тождественно обществу; все, что хорошо для государства, априори хорошо для страны; укрепление государства есть укрепление общества. Судя по их политике, только два лидера в российской истории, Александр II и Борис Ельцин, осознавали, что ослабление роли государства способно в определенных обстоятельствах и только в долгосрочной перспективе укрепить общество. Петр I и Иосиф Сталин довели до крайних пределов противоположную тенденцию.

Следовательно, чиновник (конечно же, просвещенный, умный, работящий и, разумеется, неподкупный) – это гораздо более эффективный и последовательный двигатель прогресса общества, чем свободная пресса (такая продажная, падкая на сенсации и пекущаяся о прибыли, а не об интересах государства), избиратель (такой наивный, необразованный и переменчивый), независимый судья (такой взяточник) или, боже упаси, частный предприниматель.

А раз так, видимо, заключили в Кремле, проведенная в 1990-e годы децентрализация политики и экономики была в принципе неадекватной и во многом даже вредной. Следует реанимировать роль государства, занять «командные высоты» экономики, вернуть себе «бриллианты» из экономической «короны» и навсегда утвердить контроль исполнительной власти над всеми другими ее ветвями, закрепив ведущую роль Кремля в политической сфере.

Последовавшие изменения во внешней политике лежали в русле той же логики. В целом прозападная политика предыдущего режима рассматривалась теперь Кремлем не как следствие общности интересов и не как поиски пути к «общечеловеческим ценностям», к «европейскому дому» или места в союзе «цивилизованных» государств. Всё это – яковлевско-горбачёвское, шеварднадзевское, ельцинское, уходящее корнями в период гласности, – было подвергнуто идеологической ревизии. Развал СССР назвали самой большой геополитической катастрофой ХХ века. Отсюда и новые императивы внешней политики: движение на Запад не форсировать и «жертв» ему не приносить (например, в том, что касается политических свобод внутри страны или отношений с пророссийскими диктатурами в СНГ). Там, где возможно, Россия будет пытаться восстанавливать и укреплять прежние связи на бывшей советской территории. Те новые государства, которые окажут содействие в этом процессе, будут поощрены; те, что препятствуют, – наказаны.

Конечно, это не возвращение к политике Советского Союза. Например, в решение метазадачи по восстановлению общности постсоветского пространства (и российской сверхдержавной гегемонии в регионе) органически вписывается один из императивов национальной безопасности, свойственный всем великим континентальным державам в истории – от Вавилона, Персии, Китая, Рима до Соединенных Штатов вплоть до 70-х годов прошлого века: стабильность на границах и дружественные (а лучше вассальные) режимы по периметру. Отсюда и российский эквивалент поддержки «сукиных сыновей, но наших сукиных сыновей» – фраза, которая прочно вошла в лексикон внешней политики США (так Франклин Делано Рузвельт высказался в отношении никарагуанского диктатора Анастасио Сомосы. – Ред.). Поддержка Кремлем «последнего диктатора Европы», Лукашенко, встречает в Белом доме раздражение и непонимание. Москва не хуже, а, пожалуй, и гораздо лучше Вашингтона знает об одиозности белорусского режима, не говоря уже о личных качествах «батьки», но считает «негатив» в отношениях с Западом приемлемой ценой на пути к достижению поставленной цели.

В отличие от Советского Союза, во внешней политике России легко просматриваются прагматизм, стремление к «свободе рук», к положению над схваткой, к классической Realpolitik. Не связывать себя абстрактными принципами («западная цивилизация», «свобода», «права человека»), а маневрировать. Не вступать в «идеологические» альянсы, а «работать» со странами главным образом на двусторонней основе. Для современной России долгосрочные результаты менее важны, нежели процесс установления и поддержания контактов, сегодняшняя роль России и те дивиденды, которые они приносят сейчас. Как говорил Троцкий, цель – ничто, движение – всё.

Россия прибегает к тактике, известной в бизнесе как asset leveraging: наиболее эффективное размещение активов. Акцент делается на областях «сравнительных преимуществ», будь то ядерные технологии либо передовые системы обычных вооружений и, конечно же, энергетика. Неотъемлемой частью новой российской внешней политики стал дипломатический эквивалент арбитражa, т. е. попытки заработать на структурных «пробуксовках» механизма ценообразования, на разнице цен за один и тот же продукт на разных рынках: маневрирование на лезвии ножа (и чем острее, тем лучше).

Использованием сравнительного преимущества обусловлены, например, поставки вооружений в Китай – на самый большой рынок сбыта российских военных технологий: новейшей авиации (включая грузовой самолет-гигант Ил-76 и заправочный Ил-78), кораблей, подлодок. Первые в истории российско-китайские учения прошли в августе 2005-го с участием свыше 10 тысяч военнослужащих. А что касается раздражения в Вашингтоне, обязавшемся защищать Тайвань в случае нападения Пекина, или опасности продажи оружия геополитическому сопернику (который до сих пор не признаёт «неравноправные договоры» 1858 и 1860 годов, отдавшие России огромные куски Сибири, а в следующее десятилетие может достичь паритета с Россией по ядерному потенциалу), то риск оправдывается, видимо, выполнением глобальной задачи по исправлению «перекосов» 1990-х – обретением «самостоятельности» на мировой арене, престижа и миллиардов долларов.

Соглашение о поставке Сирии – тоталитарному режиму, поддерживающему терроризм, – тактических противовоздушных систем SA-18 рассматривается как восстановление позиций на Ближнем Востоке, утраченных после развала Советского Союза. Визит руководства движения ХАМАС в Москву, кроме всего прочего, был и попыткой арбитража в надежде на важные уступки (скажем, отказ от перманентной войны с Израилем) и, как следствие, на утверждение репутации России в качестве незаменимого медиатора конфликтов между «Востоком» и «Западом». Как любил повторять Наполеон (а вслед за ним Ленин), «On s’engage et puis on voit!» – «Ввяжемся в бой, а дальше будет видно!».

«Новый курс» во внешней политике Москвы наиболее отчетливо проявился, пожалуй, в ее отношениях с Ираном. Именно они обусловили самую серьезную на сегодняшний день ссору с Вашингтоном. После возобновления в декабре прошлого года продажи Тегерану обычного вооружения, приостановленной комиссией Гор – Черномырдин по настоятельной просьбе Соединенных Штатов летом 1995-го (до этого Россия за пять лет продала Ирану на два миллиарда долларов самолетов, танков и подводных лодок), ему были поставлены мобильные ракетные системы противовоздушной обороны Тор-М1, истребители МиГ-29 и корабли береговой охраны на общую сумму приблизительно миллиард долларов.

Поскольку золотовалютные запасы России приближаются к 300 миллиардам долларов, выручка для нее, конечно, далеко не главное.

Ситуация вокруг Ирана используется для достижения той же метацели. По словам московского эксперта Раджаба Сафарова (и, по-видимому, по разумению кремлевских архитекторов этой политики), Иран предоставляет Москве «уникальный и исторический шанс вернуться на мировую арену в качестве ключевого игрока и вновь рожденной сверхдержавы. Если Россия будет твердо защищать интересы Ирана в этом конфликте... она немедленно вернет себе престиж в мусульманском мире и на всей мировой арене... И никакие финансовые предложения со стороны Соединенных Штатов не смогут изменить стратегию».

Отсюда вытекает тактика, применяемая Россией в ходе переговоров постоянных членов Совета Безопасности ООН (Великобритания, Россия, Китай, США, Франция) и Германии с Ираном: как можно дольше откладывать «момент истины», защищая статус-кво и оттягивая «продажу» товара (российской поддержки), чтобы увеличить его цену. А то, что лидер Ирана публично провозглашает веру в двенадцатого имама, который явит себя после всемирной катастрофы (читай: ядерной войны) и грозится стереть Израиль с лица земли, – это эмпиреи, от лукaвого, не для сегодняшнего дня.

НЕНАДЕЖНЫЕ ЯКОРЯ

B иные времена такая политика Москвы, возможно, и не вызывала бы серьезных проблем в отношениях с Вашингтоном. В конце концов, привыкли же там (хотя, конечно, не без раздражения) к дипломатии Франции, которая после утраты статуса великой державы практиковала схожий прагматизм и дипломатический арбитраж в отношениях с главными блоками – участниками холодной войны. Но времена не те и не те ценности. Такая политика чревата тем, что даже после увязания в иракском болоте она будет неприемлема для американского внешнеполитического истеблишмента (за исключением изоляционистов-маргиналов с обоих флангов). Koсa «постсентябрьского» активизма США – с его акцентом на свободу и демократию как центральные элементы национальной безопасности и на «распространение демократии» в качестве одного из ключевых средств ее обеспечения – нашла на камень постсоветской и постимперской реставрации России, суть которой заключается в экономической и политической рецентрализации и Realpolitik за рубежом.

Вследствие ценностного размежевания Россия и Америка принялись дрейфовать в противоположных направлениях. Корабли начали отдаляться друг от друга. Но полной потери визуального контакта пока еще не произошло: ее предотвращают якоря – главные «активы» одной стороны, отвечающие стратегическим интересам другой.

«Активы» России имеют центральное значение для решения четырех долговременных и стратегических задач, стоящих перед Вашингтоном: победа в глобальной войне с терроризмом; предотвращение распространения ядерного оружия; обеспечение энергетической безопасности; развитие общности интересовв отношении Китая, в неизбежность столкновения с которым уверена значительная часть внешнеполитических элит США.

Кстати, ключ к трениям внутри администрации, истоки разнобоя в российской политике Соединенных Штатов и риторической сумятицы, так часто раздражающей Москву, отнюдь не в персоналиях: Дик Чейни, Кондолиза Райс, Эрик Эделман на одной стороне, Джордж Буш и Томас Грэм – на другой. Причина кроется именно в разнящихся оценках важности российских «активов» по сравнению с «пассивами» внутренней политики Кремля, в неизбежной амбивалентности имиджа России с точки зрения сформировавшейся после 11 сентября системы национальных интересов США. Преобладает то одна, то другая составляющая: «геополитическая», в центре которой интересы-«якоря», или «неоконсервативнaя», для которой важны прежде всего этатистские тенденции внутри России.

Что до Москвы, то в ее первостепенных стратегических интересах Америка фигурирует, во-первых, как союзник в борьбе с мусульманским терроризмом, включая прежде всего чеченских боевиков. Во-вторых, от Соединенных Штатов ждали понимания «особой роли» (и соответственно особых интересов) России на постсоветском пространстве, где проживает 25 миллионов этнических русских и которое обогревается, освещается и снабжаeтся (до последнего времени практически в кредит) энергией за счет российских газа, нефти и электричества. В-третьих, Россия рассчитывала на поддержку ее интеграции в мировую экономическую систему, начиная с ВТО.

Но, пожалуй, самый главный американский «актив», самое ценное, что Соединенные Штаты могут дать России, – это уважение и равноправие. Как бы ни клеймили Америку полуофициальные пропагандисты в прокремлевских газетах и на телеканалах, что бы там ни говорилось о «смене вех» и ориентиров, о Европе, Азии и Евразии – для народа, равно как и для элит, паритет с Америкой (не важно в чем – в армиях, континентальных ракетах, спутниках, мясе, кукурузе, демократии, темпах роста экономики), ее уважение к России всегда – при Ленине, Сталине, Хрущёве, Брежневе, Горбачёве и Ельцине – были одним из главных легитимирующих внутриполитических факторов. По гамбургскому счету национального достоинства никто – ни Европа, ни Азия, ни Германия, ни Китай, ни Франция, ни Япония – и близко не стоит.

Этот перечень коренных взаимных интересов, конечно же, не нов. Новостью последних лет стало то, что «активы», не подпитываемые более совпадением хотя бы нескольких главных идеологических составляющих, начали быстро обесцениваться. Цепи якорей ржавеют. То, что раньше относилось бы к разряду легкорешаемых технических проблем, сейчас становится основанием для глубоких и долгих обид и серьезных ссор, число которых возрастает с каждым витком порочного круга.

Так, с точки зрения Вашингтона (и американского общественного мнения, что гораздо важнее в долгосрочной перспективе), за прошедший год образ России как союзника в борьбе с терроризмом существенно скомпрометирован. Здесь и заявка Москвы на особые отношения с движением ХАМАС, и поставки ракет Сирии, истребителей МиГ-29 и вертолетов Ми-24 Судану, практикующему террор (и даже, как в случае Дарфура, геноцид) в отношении собственного населения.

Что касается нераспространения ядерного оружия, то способность России содействовать разрешению северокорейского кризиса, оказывая влияние на своего бывшего клиента – Пхеньян, мягко говоря, не оправдала надежд. Разочарование это, однако, бледнеет по сравнению с последствиями позиции по иранскому вопросу. Создается все более устойчивое впечатление, что Москва недооценивает риск для своих отношений с США (а теперь уже и с Европой), играя роль дипломатического защитника и поставщика передовых обычных вооружений и гражданской ядерной технологии режиму, который открыто призывает к атакам на Соединенные Штаты, финансирует, вооружает и обучает террористов, а с недавнего времени публично заявляет о намерении заняться обогащением урана для производства ядерного оружия.

Возможно, Россия уже прошла «точку невозврата», после которой, вновь говоря на языке бизнеса, никакое хеджирование уже не сможет предотвратить серьезные потери при ликвидации занятых ею рыночных «позиций». Не желая ставить под удар встречу лидеров стран «Большой восьмерки», Россия в конечном итоге, видимо, проголосует в Совете Безопасности ООН за санкции против Ирана или, по крайней мере, воздержится. Последний почти что наверняка ответит выходом из режима нераспространения и в итоге автоматически вызовет расширение санкций. Они могут включать запрет на сотрудничество с Тегераном не только в гражданском атомном строительстве, но и в сферах, связанных с обычными вооружениями, финансами, инвестициями в неядерную энергетику (газ). Во всех этих областях, начиная с сооружения ядерного реактора в Бушере стоимостью больше миллиарда долларов, Россия сегодня «вложилась» более глубоко и объемно, чем кто бы то ни было. И как бы Москва ни повела себя при этом весьма вероятном сценарии, едва ли ей удастся избежать долговременного урона в престиже (не говоря уже об ущербе материальном).

Что касается энергетической безопасности Америки, то, когда Кремль, несмотря на лоббирование даже на уровне Белого дома, наложил вето на строительство частного трубопровода Западная Сибирь – Мурманск, надежды Вашингтона на существенное замещение части импорта нефти из Персидского залива прямыми поставками из России рассеялись. Тревоги по поводу надежности и, главное, устойчивости роста российского нефтяного экспорта усилились после фактического огосударствления компаний ЮКОС и «Сибнефть», в результате которого темпы роста добычи упали с 8 % в среднем (показатель за предыдущие семь лет) до 2 % в 2005 году. Впервые с 1999-го объем российских поставок на мировой рынок сократился в абсолютной величине.

Не успел Запад переварить кратковременное прекращение поставок газа в Украину и снижение (вследствие воровства газа украинской стороной) давления в трубах, по которым газ поступает в Европейский союз, как в апреле нынешнего года Москва выступила с серией угрожающих заявлений – прямо-таки очередь «веером от живота» со стратегических высот российской энергетики и политики. Речь шла о возможности сокращений поставок нефти и газа в Западную Европу (и, наоборот, их роста на азиатском направлении), если последняя и впредь будет с недостаточным энтузиазмом откликаться на планы «Газпрома» и российских нефтяников по выходу на европейский розничный рынок. Об этом говорили в Москве Алексей Миллер и Семён Вайншток, возглавляющие «Газпром» и «Транснефть» соответственно, а спустя два дня – Владимир Путин в Томске. (Вайншток даже назвал количество нефти – 30 млн тонн в год, – которое перебросят с запада на восток.)

И вот уже Кондолиза Райс в Турции высказывает опасения по поводу российской газовой «монополии» и призывает к строительству в обход России газового трубопровода параллельно нефтепроводу Баку – Супса – Джейхан. В Белом доме, наступая на горло неоконсервативной песне, принимают унаследовавшего азербайджанский «престол» Ильхама Алиева, а вице-президент США Чейни расхваливает в Астане «стратегическое партнерство», обращаясь к пожизненному, по всей видимости, президенту Казахстана Нурсултану Назарбаеву, набравшему 91 % голосов на последних выборах. (После этих выборов один из главных политических соперников Назарбаева был убит агентами казахстанских спецслужб, а другой арестован.) При этом, несмотря на ухаживания Вашингтона, Астана пока не транспортирует нефть по трубопроводу Баку – Джейхан и, так же как и Ашхабад, не выразила заинтересованность в газопроводе, альтернативном газпромовскому.

Наконец, ввиду того что политика России в отношении Китая делает акцент на продаже ему вооружения и приоритетном снабжении энергией, американо-российское сотрудничество в деле «сдерживания» Поднебесной выглядит весьма иллюзорным, даже если скептически относиться к заявлениям Москвы и Пекина о незыблемости их дружбы и их совместной оппозиции «однополярному» миру.

Так же интенсивно и заметно в России обесцениваются американские «активы». У Москвы создается впечатление, будто «особые интересы» России на постсоветском пространстве вместо «понимания» встречают сознательное пренебрежение. Aнтиавторитарныe «цветные» революции на территории СНГ воспринимаются как нацеленные против России и ставятся в вину Вашингтону. Начисто забыв совсем недавнюю историю своей страны, Кремль, похоже, не может представить себе подлинного народного протеста, не замышленного и не проплаченного со стороны. Сказывается атмосфера политического цинизма, столь характерного для периодов реставраций, будь то эпоха Карла II в Англии либо времена Наполеона III во Франции. Лобовую атаку на свои интересы Москва видит и в форсировании приема в НАТО Украины и Грузии – вслед за молниеносным предоставлением членства в альянсе странам Балтии.

Не оправдались и расчеты Москвы, по крайней мере, на моральную поддержку со стороны США в борьбе с терроризмом на территории России. Вместо того чтобы оказать помощь или на худой конец смолчать, и Госдепартамент, и неправительственные организации, и СМИ продолжают критиковать нарушения прав человека в Чечне и отказываются (как, впрочем, и большинство россиян) воспринимать политику «чеченизации» («кадыризации») конфликта как надежный выход из тупика. Кроме того, следуя примеру Великобритании, Соединенные Штаты недвусмысленно заявили о нежелании сотрудничать с Москвой в выдаче лиц, обвиняемых Россией в пособничестве чеченским террористам.

Еще менее устойчивым оказался в глазах Москвы третий стратегический «актив» США – помощь в интеграции в глобальную экономику. Наоборот, Америка оказалась, пожалуй, самым крупным камнем преткновения на пути к членству России в ВТО. Москва винит официальный Вашингтон, хотя здесь администрация Буша не задает тона и явно идет в фарватере могущественных деловых интересов. Американские компании требуют принять действенные меры по борьбе с повальным воровством интеллектуальной собственности – особенно это касается музыкальной продукции, фильмов и компьютерных программ, только в 2005 году стоивших американским правообладателям около двух миллиардов долларов. А банки добиваются права открывать не только дочерние компании, но и отделения.

Трудности со вступлением в ВТО вновь разбередили в Москве обиду в связи с поправкой Джексона – Вэника, болезненной занозой, сидящей в двусторонних отношениях уже почти 15 лет. Закон запрещает предоставлять статус наибольшего благоприятствования в торговле странам с нерыночной экономикой, которые ограничивают право граждан на эмиграцию. Хотя постсоветская Россия сняла все ограничения на выезд за рубеж и на эмиграцию и уже по крайней мере лет десять производит большую часть валового продукта в негосударственном секторе (в отличие от Китая, имеющего этот статус с 2000 года, несмотря на очевидные нарушения обоих условий), Америка продолжает ущемлять национальное достоинство России вопреки своему же законодательству.

Разрушительные сами по себе, все эти несбывшиеся ожидания подтачивают самый важный для Москвы «актив» – сознание паритета с Америкой и уважения с ее стороны. И вот уже даже российские либералы призывают к ускоренному созданию и развертыванию стратегических ядерных ракет с кассетными боеголовками класса «Тополь-М» – главным образом лишь для того, чтобы заставить Америку снова начать переговоры о взаимном сокращении ядерных потенциалов! «Конечно, на Россию никто нападать не собирается, – откровенно объяснил эту позицию один из ее главных сторонников эксперт Алексей Арбатов, – но и вести переговоры с ней отказываются». После того как двумя месяцами позже прозвучало Послание Президента РФ Федеральному собранию, этот подход, похоже, вошел в официальную политику.

ЖДАТЬ ЛИ БУРИ?

Отчуждение между Вашингтоном и Москвой сохранится и, по всей вероятности, будет нарастать по меньшей мере до 2009-го, когда в обеих странах придут к власти новые администрации. Правда, и в этом случае динамика вряд ли изменится менее чем за год-полтора. Рост напряжения связан с политическим календарем: и в Соединенных Штатах, и в России практически одновременно развернутся президентские кампании, в ходе которых внешняя политика, как правило, перестает быть эзотерической областью, где властвуют эксперты-брамины, и становится частью политического кулачного боя.

В Америке, где начиная с выборов-1996 Россию «теряют» каждые четыре года (но потом, после президентских выборов, благополучно «находят»), критика Буша за «потерю» начнется раньше обычного: выборы в Государственную думу РФ в декабре 2007-го США будут рассматривать под микроскопом, и трудно представить себе расклад, при котором не обнаружилось бы множество моментов, неприятных с точки зрения демократических процедур.

Кроме того, Москве сильно не повезло с личностным фактором: самый популярный на сегодняшний день республиканский претендент на высший государственный пост – сенатор Джон Маккейн, для которого Россия, естественно «потерянная», стала рефреном в избирательной кампании 1999– 2000 годов и который по сей день не утратил все крепнущий критический запал. Маккейну (как, впрочем, и другим кандидатам) Россия необходима, чтобы продемонстрировать собственную осведомленность в вопросах внешней политики и осознание ее моральной составляющей, а это было непременным условием всех успешных президентских кампаний последних 25 лет – от Рональда Рейгана до Билла Клинтона и Джорджа Буша-младшего. (Недооценка данного фактора оказалась в 1992-м одной из главных причин поражения Буша-старшего, обвиненного Клинтоном в том, что тот «приласкал» «мясников с площади Тяньаньмэнь».) В этом контексте высказывания Чейни в Вильнюсе 4 мая нынешнего года можно, по крайней мере отчасти, интерпретировать как внутриполитическую тактику: превeнтивный удар, «выпуск пара», громоотвод. Уж лучше мы атакуем за два месяца до саммита «Большой воcьмерки», чем Джон Маккейн – за два дня до питерской встречи.

Но критика Маккейна, который попридержит лошадей из соображений партийной лояльности, ни в какое сравнение не идет с той бурей, что обрушат на «пророссийский» Белый дом демократы (скорее всего, бывший губернатор Вирджинии Марк Уорнер и, несомненно, Хиллари Клинтон), – точно так же, как это делали республиканцы в 1998–2000 годах, когда Россия (вернее, ее реальные, но раздутые порой до абсурда изъяны) стала дубиной для охаживания Клинтона. Основное направление грядущей атаки предугадать несложно: мол, в 1990-е годы, при Билле и Борисе, Россия двигалась по правильному пути и мы дружили, но пришли республиканцы-неоконсерваторы и все испортили, вследствие чего Россия оказалась «потерянной», сошедшей с рельсов демократии, и вместо горячей дружбы мы получили в лучшем случае «холодный мир».

Со своей стороны официальный помазанник Кремля на президентство (да и остальные кандидаты) не сможет не откликнуться и не добавить свои, как говорила гоголевская Коробочка, «забранки» к той дозе антиамериканизма, которую изначально пропишут его кампании политтехнологи.

И все же «лобовая» конфронтация и новая холодная война представляются весьма маловероятными – по крайней мере по четырем причинам.

Во-первых, несмотря на эрозию, геостратегические «активы», о которых мы говорили, далеки от оскудения и продолжают служить своего рода рамкой, очерчивающей базовые отношения между обеими странами.

Во-вторых, сформированные в 1992–1993 годах цели российской внешней и оборонной политики – Россия – региональная сверхдержава, Россия – глобальная ядерная сверхдержава и, главное для Америки, Россия – одна из великих держав (но не сверхдержава, политически соперничающая с США по всему миру) – остаются неизменными. Хотя они могут периодически раздражать Вашингтон, но вряд ли вызовут глубокую тревогу за жизненные интересы нации.

В-третьих, несмотря на склонность Кремля играть мускулами, Россия, в отличие от Советского Союза и нынешнего Китая, не «ревизионистская» держава, постоянно стремящаяся изменить мировой баланс сил в свою пользу. Для этого нужна идеология и, как результат, система приоритетов, которых в Москве сегодня нет и, судя по всему, не предвидится. Какая уж там идеология, если, защищая с пеной у рта права Ирана на «мирное освоение ядерной энергии» и на сопротивление «силовым мерам давления», Россия одновременно запускает на своей ракете-носителе с дальневосточного космодрома «Дальний» израильский спутник-шпион, чья первостепенная задача – оперативный мониторинг создания иранской ядерной бомбы!

Доля ВВП (3 %), идущая в сегодняшней, накачанной нефтяным богатством России на оборону, сегодня даже меньше, чем в 1992–1997 годах, когда Российская Федерация унаследовала от Советского Союза абсолютно пустую казну, и по меньшей мере в десять раз меньше, чем в СССР 1985-го. В абсолютных величинах, рассчитанных на 2005 год по паритету покупательной способности, затраты России на оборону (47,77 млрд дол.) в одиннадцать раз с лишним меньше, чем в США (522 млрд дол.).

Самый же важный фактор противодействия новой холодной войне – это как раз тот, который кремлевские стратеги с презрением давно сбросили со счетов: общественное мнение. Ни американцы, ни россияне не поддержат свои элиты в этом начинании, поскольку не сочтут его необходимым.

Что американцы знали о Советском Союзе? То, что там нельзя (или опасно) верить в Бога и ходить в церковь; что могут посадить в тюрьму за «крамольные» речи или за чтение недозволенных книг; что это диктатура, при которой нельзя проголосовать так, как хочешь, организовать политическую партию, выйти на демонстрацию, бастовать или уехать за границу; что Москва оккупирует Восточную Европу и готовится к войне с Западом. И этого было достаточно, чтобы дать элитам мандат на ведение холодной войны и жертвовать триллионами долларов, а порой и жизнями американцев и их союзников. В нюансы не вникали, как обычно оставляя это занятие элитам.

В конце 1980-х – начале 1990-х годов «простые» американцы узнали, что ситуация в Советском Союзе изменилось. Вопреки, мягко говоря, странной квалификации России в разного рода «индексах свобод» (например, в столь часто цитируемых годовых отчетах организации Freedom House, с 2004-го почему-то помещающих Россию в одну категорию с Северной Кореей, Ираном, Саудовской Аравией и Ливией), они сегодня знают: еще далеко до черты, за которой Россия превратится во врага, разразится холодная война и нужно будет снова впрягаться в телегу немыслимых расходов на «сдерживание». Можно ходить и в церковь, и в синагогу; ездить за границу; писать, печатать, читать и говорить что угодно. И в демонстрациях участвовать, и бастовать, и голосовать за того, кто понравится; и Восточной Европе никто не угрожает, а бывшие страны – члены Варшавского договора и даже бывшие союзные республики вступили или вступают в НАТО.

Остальное по-прежнему детали, заботы элит, еще далеко не собравшиеся в критическую массу, способную изменить стереотип, который сложился в национальном общественном мнении почти пятнадцать лет назад. Как показал опрос американского общественного мнения в феврале текущего года, Россия – десятая в списке из 22 наиболее популярных стран: 54 % американцев оценили ее позитивно, причем Франции досталось столько же голосов, а Китаю – на 10 % меньше. По прошлогоднему опросу фирмы Harris, только 8% американцев считают Россию «врагом».

В России, несмотря на периодические всплески антиамериканизма в связи с Ираком, олимпиадами, «цветными» революциями, ситуация в принципе такая же. По результатам, пожалуй, самых авторитетных опросов, проводимых Pew Global Attitudes Projects (Вашингтон) и посвященных имиджу Соединенных Штатов в шестнадцати странах, граждане России заняли пятое место (52 %) по степени их положительного отношения к Америке (после Индии, Польши, Канады и Великобритании, опередив союзников США по НАТО – Германию, Испанию, Нидерланды и Турцию). Согласно опросу, проведенному Левада-центром, в марте 2006-го, 66 % россиян заявили, что относятся к США очень хорошо или хорошо (против 17 %, которые относятся плохо или очень плохо) – пропорция, практически не меняющаяся с декабря 2001 года. (Что же касается американского народа, то число «хорошо относящихся» зашкаливает за 80 % с февраля 2000-го.)

Так что корабль не пойдет ко дну. Но готовьтесь к сильной качке. И тошноте. Наденьте спасательные жилеты и не поддавайтесь панике.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 июля 2006 > № 2906797 Леон Арон

Африка приобретает все большее значение на международном энергетическом рынке, особенно заметно ее влияние выросло в конце прошлого десятилетия. Сейчас в африканском регионе производится 12% всего мирового углеводородного топлива, и один из четырех всех бар. нефти, добываемый в мире вне США и Канады в период от 2000г. по 2004г., приходится именно на Африку. Консультационная фирма по газу и нефти HIS Energy считает, что к 2010г. регион будет поставлять 30% всего углеводородного топлива в мире. По ряду экологических причин легкая нефть Западной Африки пользуется большим спросом на рынке, особенно в США и Китае.США импортируют из Африки 15% нефти, но уже к 2010г. эта цифра достигнет 20%. Council on Foreign Report сообщает, что США в нынешнем десятилетии планируют вложить в энергетический сектор Гвинейского залива 50 млрд.долл. И если на частные американские компании будет приходится только 40% инвестиций, то другие крупные игроки международного рынка – особенно государственные энергетические компании – в ближайшем будущем будут играть более значимую роль для выхода из тени энергетического сектора Африки. Так, с 1995г. по 2005г. количество полученных лицензий государственных нефтяных компании в Африке увеличилось в 2 раза (с 95 до 216). Например, китайские государственные энергетические компании являются самыми крупными инвесторами Китая. Рассматривает варианты расширения своего присутствия в регионе и Индия.

Политическая нестабильность, криминальные синдикаты и терроризм являются самым большим камнем преткновения для более успешного развития углеводородного топлива, как в прошлом, так и отчасти в будущем. Тем не менее, наблюдаемый в последнее время активный рост энергетического сектора Африки в целом изменил геополитическую картину региона. Запад, обеспокоенный конкуренцией и вытеснением его из региона Китаем, в ближайшем будущем планирует активизировать свою политику в регионе. Хотя, в некоторых случаях, Китай и Запад находят точки соприкосновения, как, например, в северной и южной частях Судана.

Китай начал осваивать экономические пространства Африки еще в 1960г., но с тех пор его стратегия существенно изменилась. Китай заинтересован в инвестициях только для получения доступа к природным ресурсам. Так, Пекин «перебивает» контракты западных фирм на инфраструктурные проекты, предоставляя более мягкие условия кредита и применяя различные политические рычаги для роста своей конкурентоспособности в регионе.

Рост влияния Китая в африканском регионе. Недавно замминистра иностранных дел Китая сказал New York Times: «Бизнес есть бизнес, мы всегда отделяем политику от бизнеса». В действительности же Китай придерживается иной стратегии, не брезгуя использовать любые политические средства для достижения своих целей, нередко нанося непоправимый вред странам Африки.

Индия, Южная Корея, Малайзия и Бразилия также пытаются следовать примеру Китая. Но у Китая есть преимущество – постоянное место в Совете Безопасности ООН. Используя свое право в Совете Безопасности, он противодействует применению международных санкций против африканских государств, когда там происходят вопиющие нарушения международного права. Например, в случае с Суданом Пекин использовал все свое влияние для невыполнения им резолюций ООН, которые при положительном решении помогла бы закончить военный конфликт в Дарфуре. Пекин не чурается инвестировать средства в такие сложные регионы, с которыми избегает иметь дело Запад. Но в ряде африканских стран Китай все же теряет контракты в пользу крупных международных корпораций из России и США. The Chinese National Offshore Oil Corporation (C.N.P.C.) на протяжении долгого времени пытается обеспечить контроль за Unocal, но из-за давления Конгресса США пока терпит фиаско. В целях избежания конкуренции со стороны крупных корпораций, подобные примеры подталкивают Пекин к активному расширению своего влияния в нестабильных странах африканского региона.

Например, недавно Нигерия перезаключила контракт на поставку оборудования с Китаем, т.к. США, обеспокоенные коррупцией внутри страны, стали задерживать выполнение этого соглашения. В июле 2005г. Китай подписал соглашение с Нигерией на поставку нефти на 800 млн.долл., при этом Пекин планирует вложить в страну еще 7 млрд.долл. Эфиопия называет Китай «самым надежным торговым партнером», особенно после того, как западные страны подвергли критике недавние выборы, прошедшие в стране и затянувшийся военный конфликт в Эритрее. В марте этого года Китай начал бурильные работы первого месторождения на западе Эфиопии. Ангола не пожелала выполнять рекомендации МВФ после получения кредита от Китая в 2 млрд.долл., но после этого Китай выиграл права на нефтяные разработки ряда месторождений в Анголе, обогнав Total и Shell. И это только ряд примеров по активному вмешательству Китая в энергетический сектор африканского региона.

На сегодня Китай является вторым по счету импортером нефти в мире, получая 28% нефти из Африки, в основном из Судана, Анголы, Конго и Нигерии. В каждой их этих стран прослеживается одна и та же тенденция: Китай приходит в эти страны после того, как западные компании покидают их из-за местного давления коррупционных властей. Китай не дает проводить политику экономической изоляции и других политических рычагов для установления демократических принципов в этих странах.

Конкуренция и сотрудничество в Судане. Роль Китая в Судане связана, в основном, с планами Запада. С 1996г. Китай инвестировал значительные средства в Судан, т.к. Западные страны вынуждены были покинуть эту страну. Так, в 90гг. на китайскую компанию C.N.P.C. уже приходилось 40% акций нефтяных месторождений Heglig и Unity, которые являются частью Greater Nile Petroleum Operating Company, где, кстати, Индия и Малайзия также являются соинвесторами. Китай также участвовал в строительстве трубопровода, длиной в 1500 км. из этого района в Красное море.

Китайская компания China Petroleum Engineering Construction Group начала строительство экспортного терминала в порту Судан, стоимостью в 215 млн.долл., где нефтепровод также будет построен другой китайский компанией. C.N.P.C. также является собственником большой части нефтяных месторождений в регионе Дарфур. За последние три года инвестиции Китая способствовали увеличению доказанных нефтяных резервов Судана в 2 раза и сейчас они оцениваются в 563 млн.бар. , а их производство выросло в 2 раза – до 500 тыс.бар. в день. Сейчас Китай получает 7% всего нефтяного импорта из Судана.

Китай, являясь крупным поставщиком вооружения для Судана – самолеты, вертолеты и др. использует вето на резолюции ООН для защиты Хартума от санкций и смягчения каждого решения по Дарфуру. Вашингтон называет конфликт в Дарфуре «геноцидом» и пытается оказать давление на политику Пекина в регионе. Так, в янв. 2006г. в докладе U.S. Energy Department говорилось о толерантном отношении Китая к деспотическому режиму в стране, что подрывает политику Вашингтона по налаживанию демократических свобод в стране.

Но, хотя политика Китая ограничивает влияние Вашингтона, все же существует и ряд положительных примеров сотрудничества в Судане. Достигнуто мирное соглашение, которое закончило 21-летнюю гражданскую войну между Севером и Югом страны, оно способствовало возврату иностранных инвестиций. В последние месяцы французская Total, американская Marathon и кувейтская Foreign Petroleum Company возобновили свои права по разработке месторождений на юге страны. Подобные изменения вызывают нервозность в Пекине, но это свидетельствует о том что Китай и Запад в будущем сумеют поделить свои интересы на рынке Судана.

Ангола – стратегия конкурентной борьбы. В 2004г. китайский банк Eximbank предоставил Анголе кредит в 2 млрд.долл., предназначенный для восстановления инфраструктуры страны, которая была разрушена за 27-летний период гражданской войны, завершившейся только в 2002г. В итоге большая часть контрактов, в основном, переходят к китайским фирмам. Так, китайские компании сейчас восстанавливают железную дорогу Benguela Railways, вложив в нее 599 млн.долл. Китайские фирмы также выиграли контракт на ремонт двух других железнодорожных линий, построили правительственные здания и новый аэропорт в Луанде.

Доказанные нефтяные резервы Анголы, оцениваемые в 25 млрд.бар. делают ее весьма привлекательной для инвестиций китайских предпринимателей. Добыча нефти достигло 1,6 млн.бар. в день, по мере улучшения инфраструктуры этот показатель повыситься к 2010г. до 2 млн.бар. в день. Помощь Китая вызывает положительную реакцию со стороны президента страны, который стремится сделать нефтяную отрасль более прозрачной.

Согласно данным Global Witness, в 1997-2001гг. в Анголе были неучтены 8, 45 млрд.долл. государственных средств. Страна до сих пор живет без каких -либо официальных соглашений по контролю со стороны МВФ, т.к. она все еще выполняет рекомендации МВФ от 2004г. Учитывая цену на нефть, превысившую 60 долл. за бар. и кредит Китая в 2 млрд.долл., а также кредиты из Индии и Бразилии, Ангола врядли будет делать уступки МВФ.

В частности, Ангола использует свои нефтяные ресурсы и в политических целях. Многие аналитики отмечают, что французская Total потеряла контроль над месторождением блока 3\05, поскольку Франция в 1990г. преследовала ангольских деятелей в стране. Теперь самым крупным владельцем блока бывшей французской доли является совместное предприятие между китайской Sinopec и ангольским государственным предприятием Sonangol. Китайские инвесторы стали также осваивать присвоили себе и долю блока 18, поскольку Ангола отказала компании Shel в их дальнейшем сотрудничестве.

Инвестиции Китая в Анголу являются самой главной опасностью для инвесторов западных стран, что, кстати, говорит о снижении влияния МВФ в стране. Тем не менее, многие западные компании вкладывают немалые суммы в нефтяную отрасль страны. Так, компании Chevron Texaco и Exxon Mobil каждая в отдельности производят до 500 тыс.бар. в день, а British Petroleum и Total сейчас вместе работают над крупными прибыльными проектами. Однако, по утверждению экспертов, Ангола вряд ли в скором времени изменит отношение к Западу.

В Нигерии, политическая коррупция, криминальные группы, исламистские группировки и местные мафиози являются преградой для полного выхода страны на международный рынок. По официальным данным, каждый день в Нигерии крадут от 70 тыс. до 300 тыс.бар. нефти. Однако даже при самом низком показателе добычи нефти, страна ежегодно может получать доход 1,5 млрд.долл., что достаточно для покупки вооружений и сохранения политического влияния.

В такой ситуации США и Китай ведут сложную и опасную игру по захвату рынка нефти страны. Нигерия представляет в Африке такой регион, где Китай и США могли бы получить выгоду от совместного сотрудничества, стабилизируя ситуацию, в стране и одновременно расширяя свое влияние на отрасль углеводородного топлива. Однако такое сотрудничество никак не состоится, и конкурирующая стратегия обеих сторон приводит только к обострению нестабильности и конфликтов в Нигерии.

Запад пытается распространить принципы демократии и прозрачности, сокращая при этом огромные долги страны. Так, Вашингтон восстановил свою помощь стране после 1999г. Парижский клуб кредиторов недавно снизил на 60% долг Нигерии в 30 млрд.долл. в обмен на оставшиеся выплаты в 12 млрд.долл. Вашингтон повторяет, что он недоволен нынешней политикой президента Нигерии и не приветствует его желание остаться на третий срок. В своем докладе в 2006г. директор National Intelligence отметил, что третий срок означает «дальнейшее продолжение конфликтов и неурядиц в стране».

Для обеспечения безопасности США и Нигерия подписали соглашение по совместному патрулированию реки Нигер. Однако, программа не выполняется, и, как отметил вице-президент Нигерии в интервью газете Financial Times, помощь США не сможет продвигаться из- за нестабильной ситуации в стране. Однако, вместо этого Нигерия ожидает вскоре получить патрульные корабли из Китая для защиты нефтяных месторождений на реке Нигер. Сейчас главной заботой Китая является обеспечение безопасности своим месторождениям в стране, при этом она прибегает к любым методам для достижения своей цели, не беря в расчет интересы Нигерии.

Привлекательность нефтяных ресурсов африканского региона возрастает. В будущем конкуренция за углеводородное топливо, особенно между Китаем и Вашингтоном, будет играть огромную роль в будущей судьбе континента. Однако, обе страны понимают, что они могли бы получить большую выгоду, объединив свои усилия. Но в ближайшей перспективе, отмечают аналитики, такое сотрудничество маловероятно, напротив, конкуренция будет только возрастать. Тем не менее, на США, Францию и Великобританию все еще приходится 70% прямых иностранных инвестиций в Африку, говорится в докладе Council on Foreign Relations. Другие американские компании лидируют в поставке нефтяных технологий. В будущем на африканском континенте будут происходить большие изменения, в результате обострения конкурентной борьбы межу Западом и Азией за энергетические ресурсы Африки. Power and Interests News Report. Судан > Нефть, газ, уголь > «Коринф», 1 июля 2006 > № 48051

14 апр. в Чаде Объединенный фронт за перемены (UFC) предпринял вторую попытку военного переворота. Предыдущая попытка переворота состоялась 15 марта, среди ее организаторов были генерал Седи Агид (Sedi Aguid) и племянники действующего президента Том и Тиман Эрдими (Tom, Timan Erdimi), которые перешли на сторону оппозиции.В этот раз, начав движение со стороны суданской границы, повстанцы, проведя ряд успешных операций, за неделю дошли до столицы. Но в Нджамене войска, верные президенту Идрису Деби (Idriss Deby), вынудили отступить UFC на восток, на территорию Судана. 300 участников переворота были арестованы, всего в столкновениях в Нджамене погибли 350 чел. Основным требованием восставших была отставка Деби. 14 апр. Чад официально разорвал дипломатические отношения с соседом и заявил о прекращении своей посреднической миссии на переговорах между конфликтующими сторонами в Дарфуре, а 17 апр. министр иностранных дел Чада официально обвинил Судан в причастности к мятежу. Руководство Чада также заявило о намерении депортировать дарфурских беженцев, которых в Чаде насчитывается 200 тыс. чел. (РИА Новости, 16.04.06).

Основной причиной растущего оппозиционного движения может быть не только авторитарный стиль правления Деби, но и недовольство существующим распределением доходов от продажи нефти. Многие оппозиционеры – бывшие военнослужащие правительственных войск, которые дезертировали из армии. Чад уже давно обвиняет Судан в поддержке оппозиционных движений в республике. Хартум, в свою очередь, подозревает, что Чад помогает жителям Дарфура, борющимся против движения джанджавид, поддерживаемого Хартумом. Нынешний президент Чада принадлежит к загава, которые противостоят джанджавид в Дарфуре, сам он пришел к власти в 1990г. при поддержке Хартума, поэтому в течение длительного времени он был вынужден проводить очень осторожную политику. На Деби росло давление внутри страны со стороны загава, недовольных его недостаточно жесткой позицией в конфликте.

В середине апр. резко обострились обстановка в нефтяном секторе. Ранее Всемирный банк в ответ на то, что Чад стал направлять доходы от продажи нефти не на борьбу с бедностью и развитие, а на другие цели, заморозил счета правительства республики в британском Citibank (на них поступали доходы от продажи нефти) и прекратил предоставление ссуд. Так как долгие переговоры с ВБ кончились безрезультатно, на фоне неудавшейся попытки военного переворота правительство Чада заявило, что стране необходимы средства для укрепления системы безопасности, армии и полиции. Правительство также потребовало от консорциума, который разрабатывает нефтяные месторождения в стране (Exxon Mobil, Chevron, Petronas), выделить правительству 100 млн.долл., заявив, что в противном случае закроет экспорт нефти.

Этот нефтяной проект стоимостью 3,7 млрд.долл., предусматривающий строительство нефтепровода от г. Доба (Doba) на юге Чада до камерунского порта Криби (Kribi) протяженностью 1,6 тыс. км. и добычу и экспорт чадской нефти за рубеж, получил поддержку Всемирного банка при условии, что нефтедоллары будут направляться на борьбу с бедностью и в создаваемый фонд будущих поколений. Нефтепровод начал работу в 2003г., и сейчас в среднем в сутки по нему переправляется ок. 170 тыс. бар. нефти (IRIN, сайт ВБ worldbank.org/afr/ccproj).

При активной посреднической роли Вашингтона Чад согласился отсрочить выполнение своей угрозы до конца апр. Тогда и был наконец достигнут компромисс с ВБ – теперь правительство имеет право на использование 30% доходов от продажи нефти, в отличие от прежних 10%. Предположительно, эти деньги могут быть использованы для закупки оружия (IRIN, 17.04.06, 4.05.06).

На прошедших 3 мая в стране президентских выборах победу одержал действующий президент Идрис Деби (54г.), набрав, по официальным данным, 77% голосов. Деби сохранит за собой этот пост еще 5 лет. Оппозиция выборы бойкотировала, а следующий за Деби кандидат набрал всего 8% голосов (Интерфакс, 4.05.06). Несмотря на заявления вооруженной оппозиции о новых нападениях, выборы прошли мирно (IRIN, 4.05.06). А. Чумаков. Чад > Армия, полиция > af-ro.com, 30 июня 2006 > № 51291

В последние годы Китай стал предпринимать активные шаги по освоению африканского континента, находя там не только сырьевые ресурсы, в которых он так сильно нуждается, но и таких перспективных бизнес-партнеров, как Сомали, Судана, Зимбабве, Эфиопии и Ливии. В 2004г. китайский президент назвал Африку одним из основных стратегических партнеров. При этом интерес к региону со стороны западных стран стал снижаться.Ведение бизнеса в Африке не ново для Китая. Около шести столетий назад династия Мин сумела достичь континента и привезла жирафа для любознательного императора. Сегодня для удовлетворения растущих потребностей экономики Китая корабли доставляют нефть, железную руду и другие товары.

Тем не менее, китайские предприниматели вложили в африканский континент миллиарды долл. инвестиций. В январе китайская государственная компания Cnooc объявила о покупке 45% доли в нигерийском нефтяном месторождении за 2,27 млрд.долл. Кроме нефти и железа, Китай инвестирует средства в гостиницы, сельское хозяйство, проекты инфраструктуры, розницу и многое другое. Китай отмечает, что торговля с Африкой в пред.г. достигла 40 млрд.долл, Китай получает 30% нефти из Африки, особенно из Судана, Анголы и Конго.

После визита китайского президента в африканский регион торговое сотрудничество активизировалось – Китай стал получать нефть из Габона; было подписано соглашение на 800 млн.долл. о покупке 30 тыс.бар. нефти в день из Нигерии; предоставлен кредит на 2 млрд.долл. крупнейшему ангольскому нефтепроизводителю на развитие проектов инфраструктуры в обмен на поставки нефти.

Китайские предприниматели также подписали контракт на развитие телекоммуникационной отрасли по всему региону. Стратегия страны направлена на расширение инвестиций, оказание помощи в борьбе со СПИДом, повышение уровня образования, культуры, а в Нигерии помощь в создании спутника.

В конце янв. министр иностранных дел Китая провел встречу с представителями шести стран Африки. Среди прочего было обнародовано заявление о налаживании военного сотрудничества между Китаем и Африкой и намерении создать зону свободной торговли.

Власти ЕС не скрывают своего недовольства вмешательством и растущим влиянием Китая в регионе, поскольку это низводит на нет их попытки урегулировать ситуацию с правами человека и справиться с коррупцией в Африке. Они опасаются, что китайские компании опередят их по многим параметрам, например, в Судане Китай строит нефтеперерабатывающий завод, большие планы и в Экваториальной Гвинее.

Сами китайцы относятся к этому с иронией. Если в 1960 и 1970гг. Китай больше интересовался мировой революцией, международной солидарностью и освободительным движением в Африке, то сейчас, согласно исследованию Chinese Academy of Social Sciences, Китай ведет себя как колонизатор. «Сейчас мы больше заинтересованы в способах получения денег и доступа к ресурсам, разница очевидна», – говорят китайские аналитики. Economist. Китай > Внешэкономсвязи, политика > «Коринф», 1 апреля 2006 > № 47992

Индия считает своей стратегической задачей покупку пакетов акций нефтяных компаний России, Судана и Вьетнама, заявил министр нефтяной промышленности Мурли Деора в индийском парламенте. По его словам, экспансия на нефтяных рынках этих стран является одной из ключевых составляющих новой стратегии, разработанной министерством, которая призвана обеспечить гарантированные объемы поставок сырья и сокращение нефтяной зависимости страны. По его словам, производство нефти в стране стабилизировалось на уровне 34 млн.т. в год, в то время как импорт в пред.г. возрос до 95,6 млн.т., или до 72% от объема требования. правительство Индии заявило, что готово инвестировать в нефтегазовый сектор России до 19 млрд.долл. Индия > Нефть, газ, уголь > ria.ru, 9 марта 2006 > № 27275

Япония в фев. 2000г. потеряла право на нефтяные месторождения в нейтральной зоне Кувейта. Японская компания Arabian Oil Company имела права на эту зону с 1957; г., поэтому потеря их имела серьезные последствия.Проблема состоит в том, что Япония, являясь самым зависимым государством в мире от арабской и иранской нефти, потеряла свое место на нефтяном рынке. В связи с этим, наблюдается обострение конкурентной борьбы за энергетические ресурсы между Японией, Китаем и другими странами мира. Японское правительство и ее деловые лидеры прилагают максимум усилий в этой борьбе.

Наиболее значительным соглашением, заключенным в последнее время является сделка по развитию крупного месторождения Azadegan в Иране. Соглашение было связано с политическим аспектом, и Япония заключила менее конфликтные сделки между своими компаниями и правительством Египта, Судана и Ирака.

Самые напряженные события развернулись вокруг Ливии. На втором этапе международных конкурентных торгов за право разработки 26 ливийских нефтяных зон приняли участие 60 нефтяных компаний со всего мира.

Ливия – девятая страна в мире по объему нефтяных запасов; при этом множество ее богатых нефтяных месторождений остается неразработанным. Однако результаты торгов удивили многих экспертов: японские компании сумели захватить шесть самых многообещающих нефтяных месторождений. Как сообщило Рейтер, «это была жестокая борьба, но японцы оказались в выигрыше».

Каким образом Япония смогла победить своих конкурентов?

В первом раунде торгов Япония потерпела поражение. Все предлагаемые 15 зон отошли американским компаниям. Некоторые главы японских компаний были в шоке, т.к. настроились на положительный итог торгов. После этого японские компании пересмотрели свою стратегию и выработали новые пути для достижения успеха.

Японские нефтяные компании выступали на торгах с различными предложениями отдельно друг о друга, что оказало не самый благоприятный эффект на ливийское руководство. Сложилось впечатление, что финансовые ресурсы компаний невелики и не стоит им давать права на разработку месторождений. Ливийской стороне также показалось, что японские компании заинтересованы только в финансовой стороне соглашений и не имеют долгосрочных обязательств по отношению к ливийскому обществу, что создало атмосферу недоверия.

Но затем японские компании сформировали группы. Одновременно была проделана огромная работа в стране: ливийское руководство убедили, что японцы заинтересованы не только в финансовых результатах сделки, но берут на себя определенные обязательства перед Ливией. Началом такой кампании стал визит глав японских нефтяных фирм в Ливию.

После встречи с высшими чиновниками ливийского руководства в Триполи начался процесс развития японо- ливийских отношений.

Через некоторое время Каддафи открыл выставку в Японии под названием The Desert is Not Silent, которая представила ценные археологические находки и картины молодого Каддафи. На открытии присутствовал принц Японии, бывший премьер- министр и министр по экологии.

Молодой Каддафи также принял участие во всемирной выставке «Экспо-2005» в Аити, где Ливией был создан национальный павильон, который ежедневно посещало 12 тыс. посетителей.

Во все нюансы таких дипломатических игр были вовлечены и нефтяные компании. Например, на выставке The Desert is Not Silent, которая состоялась в Японии, 75% средств было предоставлено японскими нефтяными компаниями.

Такие активные шаги Японии сумели создать положительную основу для успешных торгов в 2005г. Нефтяные скважины в Ливии достались пяти японским нефтяным компаниям: Inpex Corporation, Japan Petroleum Exploration Company, Mitsubishi Corporation, Nippon Oil Corporation и Teikoku Oil. Для некоторых эта была их первая победа на арабском рынке. Прогнозируется, что добыча нефти на всех месторождениях начнется в 2011-12гг.

Все это позволит обеспечить стабильные нефтяные поставки Японии, которая хронически зависит от импорта нефти, особенно в период роста цен на энергоресурсы Все пять компаний израсходовали 175 млн.долл. на этапе разведки нефти.

Учитывая рост цен на нефть и конкурентную обстановку на международным рынке нефти, успех Японии в Ливии является заметным продвижением вперед на пути развития взаимовыгодного экономического сотрудничества между странами.

Япония имеет проекты в пяти странах:

Ливия – Шесть зон, распределенных между копаниями Inpex Corporation, Japan Petroleum Exploration Company, Mitsubishi Corporation, Nippon Oil Corporation и Teikoku Oil.

Египет – четыре зоны, две из которых занимаются Arabian Oil Company и две- Teikoku Oil

Иран – права на нефтяное месторождение Azadegan, японской компании Inpex Corporation.

Судан – одна зона для NGO Systems International Group.

Ирак – Japan Petroleum Exploration Company и Arabian Oil Company подписали соглашение по техническому сотрудничеству с министерством по нефтяным ресурсам. Asian Times. Ливия > Нефть, газ, уголь > «Коринф», 1 марта 2006 > № 47887

23 дек. 2005г. правительство Чада заявило, что республика находится в состоянии войны с Суданом из-за кризиса, который сложился на границе двух стан. Ситуация начала обостряться, когда после нападения суданских боевиков из Дарфура 26 сент. на провинцию Ваддай на востоке Чада (тогда 36 местных жителей, а также 8 боевиков и 2 военнослужащих сил безопасности были убиты) президент Чада Идрис Деби (Idriss Deby) обвинил в этом боевиков движения джанджавид, которое фактически поддерживается правительством Судана. Конфликт в провинции Дарфур, которая непосредственно граничит с Чадом, длится с 2003г., и военные действия периодически захватывают восточные районы Чада. 18 дек. 2005г. со стороны суданской границы произошло новое нападение на чадский город Адре (Adre), погибли 100 чел. Теперь уже Нджамена обвинила в нападении группировку военнослужащих-мятежников, дезертировавших в окт. из армии Чада и заявила, что Судан поддерживает повстанческие группы Чада, действующие на границе двух стран. Хартум отверг все обвинения в поддержке чадских боевиков, и в свою очередь, обвинил Чад в нарушении воздушного пространства Судана. 8 янв. стороны обвиняли друг друга в нападении на миротворцев АС, в результате которого погиб один военнослужащий.

Ситуация осложняется тем, что нынешний лидер Чада Идрис Деби пришел к власти в 1990г. при поддержке Судана, но сам принадлежит к этнической группе загава, представители которой, среди прочих, противостоят джанджавид в Дарфуре. Поэтому Деби напрямую не поддерживает ни Хартум, ни загава в Дарфуре. Между тем, представители народности загава занимают высокое положение в армии и других сферах жизни республики и выражают недовольство такой «неактивной» политикой Деби.

В начале окт. из армии Чада дезертировало 400 военнослужащих (по другим данным, до 700, в основном загава), которые образовали повстанческую группу и направились в район чадско-суданской границы, а далее – в Дарфур.

В апр. 2005г. Нджамена уже выступала с обвинением в адрес Судана, заявив, что Хартум поддерживает повстанческое движение на границе, в том числе рекрутируя граждан Чада. Сейчас же, как заявил министр обороны Чада 1 нояб., группировка дезертиров действует в районе границы, объединившись с вооруженной чадской оппозицией, которая, в свою очередь, была создана и действует при поддержке суданских властей (IRIN). 15 нояб. начальником штаба Баньара Коссингар (Banyara Kossingar), а командующим ВВС – Наджита Биссумал (Nadjita Beassoumal). Ранее эти должности занимали представители загава.

В конце дек. 2005г. было образовано новое повстанческое движение Фронт за перемены и демократию (Front for Change and Democracy, FUC). Его лидер Абдельвахид Абуд Макайе (Abdelwahid Aboud Makaye) признал, что группировка имеет «дружественные» отношения с Хартумом, добавив при этом, что Судан не играет руководящей роли в группировке. Он отметил определенную роль Судана, которую тот играет каждый раз при смене власти в Чаде.

За объявлением войны серьезных военных действий пока не последовало. Одним из стабилизирующих факторов стало то, что Всемирный банк заморозил ряд счетов Чада из-за нецелевого использования средств от продажи нефти. А. Чумаков. Чад > Армия, полиция > af-ro.com, 28 февраля 2006 > № 51244

Западная суданская провинция Дарфур в самое ближайшее время может превратиться в арену вооруженной борьбы крупнейших держав мира за нефть и другие природные ресурсы, считает министр внутренних дел страны Забир Таха. «Причиной горячего желания некоторых постоянных членов Совета Безопасности ООН любой ценой ввести своих солдат на суданскую территорию является банальная нехватка энергоресурсов в промышленно развитых странах и постоянный рост спроса на эти природные богатства», – сказал он, выступая перед и с комментариями по поводу инициативы США об отправке в Дарфур миротворческого контингента ООН. По мнению министра, именно по этой причине богатый нефтью суданский регион Дарфур вызывает столько споров и столько внимания на международной арене. «Мы, конечно, в целом, не подвергаем сомнению благие намерения ООН и других крупнейших международных организаций в их гуманитарной деятельности на западе нашей страны. Тем не менее, даже в ООН есть те, кто пытается использовать военный конфликт в Дарфуре и страдания нашего народа в своих корыстных целях», – сказал Таха.

Постпред США при ООН Джон Болтон заявил, что резолюция Совета безопасности об отправке миротворческого контингента в Дарфур может быть одобрена членами СБ уже до конца фев. этого года. Действующий временный председатель Совбеза выразил категорическое несогласие с предложением ряда африканских и арабских государств, высказавшихся за то, чтобы отложить голосование по резолюции до 3 марта, когда решение о будущем своего контингента в Дарфуре примет Африканский Союз (АС). Глава суданского МВД указал на недопустимость того, чтобы АС самостоятельно искал замену своему контингенту в Судане. «У панафриканской организации нет никакого права в одностороннем порядке решать, кто заменит африканский контингент, который, как они считают, провалил миротворческую миссию в Дарфуре», – сказал Таха. По его словам, в самое ближайшее время в Судане начнется активная фаза действий на политическом, дипломатическом и законодательном уровнях по предупреждению иностранного вмешательства. Для населения будет развернута мощная информационная кампания в СМИ.

Накануне уже появилось заявление суданской Народной организации защитников родины и веры (НОЗРВ), призвавшей сограждан к всеобщей мобилизации для отражения угрозы внешнего военного вмешательства. Организация обратилась с призывом к властям страны незамедлительно выслать из Судана спецпосланника генсека ООН Кофи Аннана Яна Пронка «за превышение служебных полномочий и провокационные заявления».

Западная суданская провинция Дарфур превратилась в театр военных действий в фев. 2003г. С этого времени в регионе продолжается кровопролитный внутренний конфликт между повстанческими движениями, представляющими интересы коренного неарабского населения, и правительственными войсками. В гражданской войне за три года погибли уже 300 тыс.чел., 2,6 млн. стали беженцами.

В 2004г. АС принял решение о направлении в зону конфликта 7 тыс. миротворческого контингента, выполняющего задачу по контролю за соблюдением соглашения о прекращении огня. ООН и различные африканские и международные правозащитные и гуманитарные организации в последнее время не раз упрекали африканских миротворцев в неэффективности и неспособности полноценно выполнять свою миссию по сдерживанию насилия на западе Судана.

В начале 2006г. на саммите АС в Хартуме впервые было заявлено о возможности передачи полномочий на миротворческую деятельность в Дарфуре от АС к ООН. Президент Судана Омар аль-Башир выступает резко против присутствия на суданской территории международных «голубых касок». Он подчеркивает необходимость того, чтобы внутриафриканские конфликты урегулировались исключительно с помощью миротворческих сил АС.

Международные наблюдатели говорят о том, что столь непримиримая позиция суданского лидера вызвана его опасениями в связи с возможностью раскрытия массовых военных преступлений в Дарфуре. Уже сейчас, по распоряжению СБ ООН, Международный уголовный трибунал в Гааге проводит расследование в отношении 50 суданских высокопоставленных чиновников во главе с аль-Баширом. Их подозревают в проведении политики геноцида в отношении коренного населения Дарфура. Руководство Судана категорически отвергает все обвинения и активно препятствует поездкам международных следователей в Дарфур. Судан > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 24 февраля 2006 > № 27379

ООО «Фактор Лтд» ведет основную деятельность на территории России. Вместе с тем в качестве приоритетного направления при выходе на внешние рынки считает Африку. О перспективах сотрудничества в сфере электроэнергетики рассказал директор по развитию международных проектов «Фактор Лтд» Владимир Полынько. • Когда мы с вами встречались года 2 назад, вы уже провели энергоаудит в Тунисе и планировали выходить на Сейшельские острова. И были планы в ЮАР. Что получилось?

Мы по-прежнему стараемся работать на нескольких направлениях. Как вы помните, мы открыли представительство в Кейптауне. Сейчас у нас идут переговоры и поиск серьезных стратегических партнеров среди российских компаний и среди финансовых институтов. Хороший диалог идет у нас с Внешторгбанком, они тоже планируют открыть в регионе свое представительство.

• В Анголе?

В Анголе, в Намибии есть серьезные у них планы. Так что мы с ними, наверное, будем сотрудничать, и в Анголе, и в Намибии. Вот здесь у меня описание проекта – гидростанция на реке Оранжевой. Вообще, в этом регионе есть много энергетических проектов, так как Намибия, Ангола, Мозамбик хотят своей независимости от поставок электроэнергии из ЮАР. В Намибии это очень чувствуется. Опираясь на российский банк, мы постараемся там поучаствовать в некоторых проектах.

• А в самой ЮАР?

Надо учитывать – при попытке выйти на энергетические рынки юга Африки, стран SADC, – что энергетические компании ЮАР, прежде всего Eskom, очень хорошо там расположены. И в самой ЮАР непросто начать сотрудничество. Но, с другой стороны, хотя они и самодостаточны с точки зрения обеспечения электроэнергией, к 2010г. начнутся серьезные проблемы. Это будет связано с модернизацией существующих электростанций. 94% у них там – это станции, которые работают на угле. А в соответствии с Киотским протоколом надо сокращать выброс углекислого газа в атмосферу. И Eskom планирует до 2010г. потратить порядка 103 млрд. рандов на модернизацию электростанций, передающих сетей, распределительных сетей, создание альтернативных электростанций, которые будут работать на природном газе и, может быть, гидроресурсах.

• И вы планируете в этом поучаствовать?

Да, мы хотим поучаствовать в международных проектах. Например, WESTCOR (Western Power Corridor Project), coздание объединенной энергосистемы для пяти государств, где ЮАР планирует играть активную роль… Посмотрим, удастся нам подключиться, может быть, в консорциуме с другими российскими участниками, с Технопромэкспортом, например.

• А как движется процесс на Сейшельских островах?

Мы сейчас ведем переговоры с местным правительством о нашем участии в проекте прокладки подземного кабеля на 33 кВ. Это план электрификации южной части острова Маэ. У них там пока хватает своей электроэнергии, которые вырабатывают местные электростанции, но система энергоснабжения острова оставляет желать лучшего.

• Давно уже переговоры ведутся?

Переговоры ведутся второй год, это вязкий процесс. Проект сам рупийный, а рупия -неконвертируемая валюта, и в значительной степени все упирается в этот вопрос. Мы ведем переговоры, чтобы отработать схему возврата инвестиций, которые пошли бы на приобретение зарубежного оборудования – они хотят западное оборудование, то есть то, с которым их специалисты привыкли работать. Для закупки, соответственно, нужна валюта, а ее в стране нет. Там серьезный финансовый кризис. Хотя долги, в принципе, небольшие – это за те валютные инвестиции, которые были направлены на развитие туристического сектора.

• А кто вам там помогает вести переговоры?

Мы активно работаем с нашим посольством. Большую помощь нам оказывает новый посол Владимиров Александр Семенович. В качестве нашего технического партнера выступает энергетическая компания PUC, Public Utilities Corporation, там есть департамент энергетики. Мы ведем с ними технические и коммерческие переговоры, позиции по контракту согласованы. Сейчас мы пытаемся договориться уже с департаментом по инвестициям Офиса президента Сейшельской республики. Проект небольшой, но очень важный для республики. Если он будет реализован, то автоматически пошли бы другие проекты: прокладка подводного кабеля, электрификация других островов. Это интересные направления, но процесс идет очень вяло. Мы приходим к мысли, что надо его как-то неформально стимулировать. Может быть, попытаться добиться личной встречи с президентом страны. Наш посол, кстати, с ним встречался и реакция президента на наш проект была положительной…

• То есть до настоящего момента эти переговоры велись совершенно прозрачно, легально и буквально, с использованием тех механизмов на местах, которые законом для этого предназначены?

Абсолютно.

• А теперь вы начали понимать, что этого недостаточно?

В принципе, это позиция нашей компании – стараться работать именно в таком ключе, прозрачно. Мы так же работали и работаем в России. Но Африка есть Африка. Что-то надо учитывать. Думаю, все компании сталкиваются с этим явлением… мы, к сожалению, через наши банки – Внешторгбанк, Внешэкономбанк – не смогли решить вопросы конвертируемости или найти какой-то бартер для рупийной части проекта. То есть у нас еще на государственном уровне – допустим, Внешторгбанк – это госструктура, в основном – эти вопросы не решены. Есть вот еще Импэкс-банк , но те % ставки по кредитам, которые они предлагают, нереальны для проекта. Так что мы там стараемся вести диалог, потому что если бы этот проект пошел, многие энергетические установки, материалы мы брали бы из ЮАР, стимулируя тем самым и взамодействие с нашими южноафриканскими партнерами.

• Кстати, Сейшелы недавно вышли из SADC?

Вышли, да, по финансовым соображениям, прежде всего. Плюс, вероятно, посчитали, что SADC недостаточно эффективен, не видят там реальной для себя выгоды.

• А это не затруднит для вас реализацию дальнейших планов?

Нет, не затруднит. Мы не акцентируем внимание на структурах, мы открыты для всех. Есть интересные направления. Мы стараемся заниматься не только традиционной энергетикой. Наш профиль вообще – это проектирование и строительство ЛЭП, подстанций разного класса напряжения, прокладка волоконно-оптического кабеля. Мы же сейчас обращаем большое внимание также и на альтернативные источники энергии.

• Да, я помню, вы рассказывали мне про маржины (отходы от производства оливкового масла.).

Маржины, совершенно верно! Сейчас мы монтируем энергетическую установку, тот же принцип, что и с маржинами, то есть мы сможем перерабатывать отходы сельскохозяйственных предприятий, с ферм крупного рогатого скота, птицефабрик. Мы ас делаем мобильную контейнерную пилотную установку, уже на заводе идет монтаж, она в янв. 2006г.будет вывезена на птицефабрику в Нижний Новгород, там же будет произведен в ближайшее время пробный запуск.

• Из навоза электричество!

Если брать Нижний Новгород, то там в области «зарыты» буквально в навозе пять горьковских ГЭС, а по всему волжскому району – это порядка 70 ГЭС. Из навоза – и по топливно-тепловым характеристикам – можно получать и электроэнергию, и тепло, и экологически чистые удобрения.

• Кто-то проявляет интерес к этой установке?

Был проявлен большой интерес на Сейшелах, в Тунисе. В Тунисе и маржины, и птицефабрики. Такая установка, конечно, не даст много энергии, но она может решить проблему небольшого городка, фермы, деревни. Она будет брать на себя 20% электроэнергии, необходимой для возобновления процесса технологического, а 80% можно будет спокойно использовать на тепло, электроэнергию. На Сейшелах вот у вице-президента есть своя ферма, может быть, он нас полоббирует немного. Получаемые на месте удобрения смогут заменить импортные и сэкономить республике порядка 1 млн.долл. ежегодно.

• При разработке своих проектов вы, насколько я понимаю, активно работаете вместе со специалистами из научных учреждений.

Да, конечно. Например, сейчас совместно со специалистами из Института электрификации сельского хозяйства рассматриваем возможность использования однопроводной системы. То есть всего по одному проводу толщиной в миллиметр можно передавать электроэнергию на большие расстояния, вплоть до 10 тыс. км. Не надо использовать много меди, алюминия, в десятки раз экономия ресурсов… так что воровать не будут, как наши провода. И оттуда будет трудно воровать и сам электрический ток – а это большая проблема, для ЮАР. Надо вообще продвигать российские передовые технологии и быть при этом спокойными и упрямыми, как поется в песне.

• В ЮАР же у вас еще работает Дом российских технологий, да?

Дом российских технологий, образования и развития был зарегистрирован 2г. назад на базе нашего представительства, но находится пока в начальной стадии развития. Проводили пока через него, например, фестиваль фильмов студии Мосфильм, работают курсы русского языка. Создается база данных по российским технологиям, оборудованию. Приглашаем к сотрудничеству по линии Дома другие российские компании, заинтересованные в выходе на местный рынок. А так – ждем визита президента Путина в ЮАР, чтобы торжественно запустить этот проект.

• А чем вообще у вас обусловлен выбор стран? Вот, например, как так получилось, что выбрали именно Сейшелы?

Да как-то наше руководство там отдыхало. Увидели, что остров Маэ вечером вообще в темноте, дороги не освещаются (кроме центра города), в гостиницах постоянно перебои с подачей электроэнергии. Вот и решили, что, может быть, наше умение и навыки могут здесь пригодиться. По нашей инициативе я посетил PUC, они нас спросили: «What can we do for you?» А мы отвечаем: может быть, лучше мы для вас? Они сказали, что хотят на международный тендер выставить проект, но так и не выставили, стали напрямую работать с нами.

• Почему?

Валюты же нет. И мы установили диалог с ними, направили своих специалистов, провели небольшие изыскания, и теперь уже у нас есть концепция проекта.

• Наверное, уже много денег потратили на все эти переговоры?

Да, пошли на определенные затраты, конечно, не имея никаких формальных соглашений. Ну, Сейшелы зато компактная страна, есть хорошие карты, не надо проводить сложных изысканий. Понятно, какие там грунты – это гранитная скала, прежде всего. А в скале прокладывать кабель – это очень непросто. А воздушным путем они не хотят, так как это будет вредить туристическому имиджу страны.

• А, некрасиво, что провода видно. А какие-то сроки вы для себя наметили? Все-таки 2г. уже ведутся переговоры.

Уходить было бы обидно, конечно. Они сейчас сказали, что нет денег. Надо решать, как я уже говорил, валютную часть вопроса. Мы вообще для себя решили, что будем заниматься не только энергетикой, но и строительными программами. Вот, например, в Анголе, кажется, «Станрус» ведет переговоры с министерством строительства по строительству 10 тыс. коттеджей. Нас зовут в аналогичную программу, и мы совместно с Мосзарубежстроем выезжали в Руанду, аналогичные проекты есть и в ЮАР. Мы еще не занимались коммерческой деятельностью в ЮАР, поскольку статус нашего представительства – это external company, оно там не имеет права вести самостоятельной финансовой деятельности и живет за счет сметы, которая направляется из Москвы.

• То есть в ЮАР пока нет никакой отдачи?

Мы сейчас решили, что будем приобретать акции одной компании и все-таки будем заниматься коммерческими проектами, в том числе строительными и, естественно, электроэнергетическими. Конечно, мы будем заниматься только тем, в чем мы разбираемся, на что у нас есть лицензия. С 2006г. мы связываем достаточно серьезные надежды, и в ЮАР, и на Сейшелах, и в Тунисе.

• А что в Тунисе у вас сейчас?

Официально мы все же туда не вошли. Участвовали там совместно с Trans-Africa Project/Eskom в тендере на проект по линиям электропередач, в том числе по фрагменту закольцовки ливийско-тунисской энергосистемы и, в целом, созданием единой энергосистемы стран средиземноморского бассейна. Приобрели опыт сотрудничества, но тендер не выиграли.

• Почему не выиграли, как думаете?

Во-первых, у Eskom, как они говорят, принципиальная позиция: они не дают взяток. Во-вторых, тендер выиграли индусы за счет представления демпинговых цен и за счет того, что они использовали свою рабочую силу. Она очень дешевая, и сами тунисцы рассказывали, что рабочие чуть ли не голодали и просили хлеб у своих тунисских коллег. И качество индийских работ оказалось не самое хорошее.

• Они еще работают над проектом?

Нет, они реализовали уже, построили, поэтому я уже могу говорить о том, что тунисцы не совсем довольны качеством. Вообще, индийцы, китайцы, конечно, очень активны в Африке. Китайцы вот в Тунисе построили бесплатно спортивный комплекс для молодежи.

• А энергоаудит, который вы проводили в авг. 2003г., имел какое-то продолжение для вас?

Да, те кирпичные заводы, на которых мы его проводили, предлагают нам теперь взять в управление. Их владелец планирует перенести свою основную деятельность на территорию Ливии. Мы сейчас передали детальное предложение о мерах, которые могут быть там применены с точки зрения энергетики, они рассматриваются.

• Сколько там заводов?

Было на тот момент 5, а сейчас их уже 7. Хозяин купил еще два, в разных городах. И это четверть всего кирпичного рынка Туниса. Если они будут следовать нашим рекомендациям по результатам энергоаудита, для этого надо вложиться, сделать все комплексно, но будет и серьезная отдача.

• И как вы смотрите на их предложение?

Кирпичная индустрия – немножко не наш профиль. Мы можем с кем-то обсуждать эти вопросы, а сами только внедрять то, что мы порекомендовали. Энергоаудит и мероприятия, которые могут быть направлены на сокращение энергозатратности предприятий, в том числе и в ЮАР, – к этому мы готовы, это мы предлагаем, в том числе в рамках межправкомиссий. Если с ЮАР будет подписываться отдельный договор о сотрудничестве в области энергетики, мы будем активно проводить там это направление и вместе с нашими коллегами из Московского энергетического института (МЭИ) могли бы оказать реальную помощь. Сейчас в ЮАР несколько электростанций выведено из активного оборота, нам предлагали принять участие в конкурсах по модернизации. Существует план газификации промышленности, и в перспективе, если они построят электростанцию на газе в Намибии, то смогут запустить по газопроводу газ в ЮАР. Сейчас в Африке мы ищем ниши, стратегических партнеров, и африканское направление является доминирующим в нашей внешней деятельности.

• А, например, из вашего личного опыта, – в чем особенности ведения переговоров? Как удалось получить конкретный заказ, в том же Тунисе?

Во-первых, у меня сохранились связи, контакты, когда я еще по линии Росзарубежцентра работал в Тунисе. Во-вторых, – в Тунисе сильная ассоциация выпускников российских вузов, там много активных сторонников развития российско-тунисского делового сотрудничества. Они помогли выйти на конкретного бизнесмена, который уже и заказал нам энергоаудит. 1,5 тыс. выпускников. Много смешанных браков. Люди сохраняют контакты с посольством, с Росзарубежцентром. Мы активно стараемся работать на выставках. В фев. мы повезем нашу биоэнергетическую установку на сельскохозяйственную выставку Fieragricola в Верону (Италия), принимали участие недавно в аналогичной выставке в Москве, на ExpoRussia 2005 в Аммане (Иордания). Есть у нас иорданские партнеры, которые готовы поставлять нам металлоконструкции для опор под линии электропередач дешевле, чем те, которые производят Домодедовский, Донецкий заводы, например… Мы договорились с Центром травматологии и ортопедии им. Илизарова, постараемся сделать совместную с Тунисом клинику. Еще, например, что касается медицины – в арабских странах возрастает озабоченность проблемой наркомании. Учитывая наши хорошие контакты с тунисскими медиками, мы пригласили в Тунис руководителя российского центра квантовой медицины, у них есть хорошие методики лечения наркомании и наркозависимости. То есть, в-четвертых,- надо искать ниши.

• Заняться чем-то определенным в итоге.

Да. В Тунисе, например, совместно с ВНИИ Химмаш мы занимались проблемой переработки маржин, они ранее туда на выставку привозили свои технологии очистки воды, которые, в том числе, применялись на космической станции «Мир», полный замкнутый цикл. С ними же мы разработали еще один интересный проект для Туниса. Там существует проблема воды, как и в других африканских странах. В грунте есть вода, но она соленая. А если на литр воды приходится больше 4 г. соли, то она считается непригодной для сельскохозяйственного использования, она засолит почву. Их установка разлагает эту воду на воду и на жидкие удобрения одновременно, без использования высоких опреснительных технологий. Но внедрить ее трудно, без адекватного финансирования. А к нашим большим компаниям тоже не пробиться! Даже когда мы на Сейшелы выходили, попросили помочь Департамент Африки МИДа нашего. Они сказали нам: вы же не МиГ, не Лукойл. Мы говорим: ну вы помогите, и мы со временем станем и мигами, и сухими… Все же поддержку оказали нам, передавали личные наши послания президенту Сейшел по этому проекту, и посол наш с ним встречался… А в Тунис мы пойдем с установкой нашей биоэнергетической, по энергетике будем стараться – там сейчас открываются в этом смысле новые возможности, которые связаны уже с людьми, которые участвуют в процессе принятия решений. И появляются возможности уже решать проблемы по африканским правилам.

• То есть в Тунисе вы через все этапы прошли уже. Какие сделали личные наблюдения при контактах деловых?

Знание арабского приветствуется, даже просто владение какими-то фразами. Необходимо выяснять, прежде всего, схемы принятия решений, для каждой конкретной страны. Победить в тендере чужаку или постороннему невозможно. Все расписано заранее. То есть сначала надо выходить на людей, которые принимают решения, которые компетентны, а также находить местного серьезного партнера. Надо предварительно изучать рынок. В нашей области такие серьезные компании, как Siemens, АББ, например, могут позволить себе демпинговать на стадии предложения и реализации проекта. Это уже потом идет сервис, поставка запчастей, оборудования – и они компенсируют свои убытки. И небольшим компаниям, как наша, такая конкуренция пока не по зубам. Нужна поддержка банковская и государственная.

• На ваш взгляд, система межправкомиссий работает?

На сегодняшний день она неэффективна.

• А что нужно, чтобы повысить эффективность?

Государственная поддержка опять же по финансовому, кредитному направлению. Должен быть такой консультационно-лоббистский механизм, который может продвигать, отстаивать интересы определенных российских компаний, которые способны действовать на внешних рынках. В нашем конкретном случае я не могу сказать, что мы имеем какие-то дивиденды от участия в СМПК. Пока это просто место встреч. Визит президента В.В. Путина в ЮАР мог бы послужить хорошим ускорителем для развития двустороннего сотрудничества, и мы, российские и южноафриканские партнеры по СМПК, с нетерпением ожидаем его.

• А когда вообще внешнее направление ваша компания стала развивать?

Года 3 тому назад мы начали, как раз с Туниса. Потом уже пошли контакты с ЮАР, работаем здесь в Москве с посольством, с господином Георгием Безуматовым, это друг нашей компании. Собственно наши сотрудники и ранее работали за рубежом, в рамках института Энергосетьпроект, в здании которого мы сейчас находимся, еще в советское время. Мы проектировали еще тогда энергосистемы в Сирии, у нас есть сотрудники, которые участвовали в строительстве Асуанской ГЭС. Наши генеральный, коммерческий, технический директора работали когда-то по линии «Технопромэкспорта» в Индии, проектировали и строили линии электропередач, подстанции. Есть интерес и к Индии, к Арабским Эмиратам, помимо Африки.

• В Африке много стран вы уже назвали, где вам есть чем заняться.

Сейчас нам еще предлагают серьезный проект по Южному Судану. Там инфраструктуры вообще практически нет, и одна кенийская компания, через нашего сейшельского партнера, предлагает создать энергосистему Южного Судана. К 2010 они должны решить вопрос, быть одному государству или двум, и тогда встанет вопрос инфраструктуры, прежде всего, энергетики. Этой осенью они звали нас туда. В рамках энергосистемы должны создаваться как генерирующие электростанции, так и мощная сеть энергосистемы в целом. Мы разговаривали по этому поводу с ЮАР, но они сказали: у нас не так много лишних вертолетов, как у вас, намекая на нестабильную ситуацию в этой стране.

• Осмотрительно ведут себя.

Да, точно. Но вот на последней межправкомиссии с Анголой мы разговаривали с представителями Технопромэкспорта, их Судан очень интересует, говорят, что деньги там есть. Мы осторожную пока позицию по этому вопросу занимаем… Или, например, Ливия. Там, правда, надо открывать представительство, это надо на счет положить 150 тыс.долл., чтобы зарегистрироваться. Тоже интерес есть. Например, Технопромэкспорт, который там находится, в принципе не занимается проектировкой, они кого-то привлекают. Мы же делаем наши проекты под ключ. Можно быть конкурентами, а можно быть и партнерами. Мы с ними хотим сотрудничать по Намибии, Анголе, Судану. Насчет Ливии – пока мы занимаем выжидательную позицию, хотя сами ливийцы вроде интерес проявляют, но уж очень осторожный…

• Да, «Иншалла»…

…«Букра» и «Мумкин» – «тунисский IBM»: «если будет угодно Аллаху», «завтра», «может быть». Сами они этого не скрывают, на это не обижаются, так и говорят: мы же арабы.

• Такие же сложности и на заводе были при энергоаудите?

Мы были там в течение пяти дней, и сначала местный персонал, мягко говоря, не проявил большого энтузиазма к участию в нашей работе. Не давали никакой информации толком, и только вмешательство владельца, который просто наорал на них, дало результат – они открыли нам доступ к базам данных и так далее. А так наши ведущие аудиторы ходили и лазали по печкам. Если там поставить пять ключевых специалистов – директора, технолога, энергетика, ремонтника и еще кого-то – процесс уже пойдет значительно лучше. Это было заметно даже собственно в период проведения энергоаудита. Дисциплина труда, соблюдение технологии, процесс доставки песка и глины из карьеров тоже могут быть оптимизированы. Мы, кстати, по маржинам разрабатывали проект не только по их переработке, но и, совместно с МЭИ, по их утилизации методом сжигания, тоже внесли это все в рекомендации. Если их сжигать, добавляя к мазуту, можно сразу сэкономить топлива на 25%! То есть это и уничтожение отходов – грязных, токсичных, – и замещение энергоносителя, то есть энергосбережение.

• А хозяин завода местный?

Нет, он ливиец. И директор на его заводе тоже ливиец, которого он привез с собой.

• Заметили у тунисцев какие-то особенности национальной психологии?

Они отличаются от ливийцев и алжирцев. Это страна с богатейшей историей и культурой. Это еще и туристическая Мекка, но у них нет своей нефти и газа. И Тунис жил за счет трудностей, которые испытывали их большие соседи – эмбарго в Ливии, гражданская война в Алжире, – путем реэкспорта. Товары шли либо через Мальту, либо через Тунис. Там и воздушное сообщение было, на Джербу самолет летал. В общем, это повлияло. Тунисцы умеют использовать момент. Женщины тунисские достаточно раскованы и имеют реальное влияние. Причем они мне кажутся даже иногда активными, чем мужчины – и работают, и с малых лет ухаживают за братьями, ведут хозяйство, а теперь и бизнесом занимаются, и президент Бен Али их активно поддерживает. Анна Маслова. Тунис. Россия > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 20 февраля 2006 > № 51189

4-12 нояб. в Судане находился замминистра иностранных дел США Роберт Зейлик. Цель его четвертого турне по этой стране, как он заявил на пресс-конференции, – стимулировать процесс мирного урегулирования между официальным правительством страны и повстанцами Дарфура. Во время своего пребывания в стране Зейлик открыл три консульских представительства США на юге Судана. На официальном открытии одного из них он отметил необходимость усиления роли Юга в центральном правительстве страны. На пресс-конференции за несколько дней до начала своего визита в Судан Зейлик заявил, что интенсивность боевых действий в регионе значительно снизилась, это не означает, что можно успокоиться. При этом Зейлик обвиняет суданское правительство в дестабилизации ситуации в регионе, которое, по его мнению, использует в своих целях распри между повстанческими группами. В данном случае мнения традиционных союзников – США и Англии – расходятся. По заявлению британского министра государственного развития Хилари Бена (Hilary Benn), действительным препятствием на пути политического урегулирования конфликта в Дарфуре являются сами повстанцы, а не правительство, которое готово к переговорам и стремится выполнять взятые на себя обязательства в этой связи. Британский министр также отметил, что Лондон официально обратится к китайскому правительству о сокращении военной помощи Судану, которая, попадает в руки повстанцев Дарфура. С аналогичным обращением к президенту Бушу уже выступали христианские организации США.Вице-президент Судана Али Усман Мухаммад Тах назвал решение о восстановлении санкций, принятое американским президентом в конце сент., «жестоким и несправедливым». Президент Судана Омар Башир заявил, что страна не нуждается в посреднических услугах США для урегулирования конфликта в Дарфуре. Такие заявления, которые свидетельствуют об обострении американо-суданских отношений, уже вызвали внутриполитические трудности: вице-президент Судана и президент Юга Сельван Кир намеревается посетить США с 10-дневным визитом, о чем он уведомил центральное правительство страны. Проблема доступа к нефти – вероятно, основная причина про-южной позиции США и обострения их отношений с Хартумом. Такой возможный вариант развития событий как отделение суданского Юга, в том числе, и от арабского мира в целом, подкрепляется культурно-этническим фактором: юг Судана, в отличие от западных, центральных, северных областей страны, населяют, в основном, не суданские арабы, а нилоты (северные луо, динка, нуэр).

22 нояб. на конференции оппозиционных партий и движений Судана была принята резолюция о путях урегулирования дарфурского кризиса. Среди предлагаемых мер – суд над военными преступниками, созыв национального конгресса по вопросу урегулирования, что получило позитивную оценку президента страны. Среди подписавших эту резолюцию – Садик аль-Махди, Хасан ат-Тураби, Мухаммад Ибрагим Нагд (секретарь Коммунистической партии Судана).

Шведское правительство заявило о выделении помощи для нормализации жизни в Дарфуре на сумму 56 млн. евро. А. Яшин. Судан > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 28 ноября 2005 > № 51202

В конце сент. в Йоханнесбурге (ЮАР) прошел 18 Всемирный нефтяной конгресс (ВНК). Одновременно была проведена Южноафриканская международная нефтегазовая выставка (SAIOGE 2005).Конгресс проводится раз в 3г. в разных странах по инициативе Всемирного нефтяного совета (ВНС, World Petroleum Council) – организованной в 1933г. в Лондоне неполитической профессиональной международной ассоциацией руководителей нефтегазовой отрасли. Среди основных целей организации – «содействие внедрению научных разработок, передаче технологий и использованию мировых ресурсов нефти на пользу и в интересах всего человечества». В ВНС представлены 62 страны; членство осуществляется посредством национальных комитетов, в которые входят представители нефтегазовых компаний, научно-исследовательских институтов, правительственных учреждений. Работа российского национального комитета ВНС координируется представителями компании «Роснефть».

На территории африканских стран Конгресс проводился впервые. Основными хозяевами мероприятия стали южноафриканская энергетическая корпорация PetroSA и правительство страны. Весомый вклад (финансовый, организационный и, наконец, содержательный) внесли и национальные нефтегазовые компании и правительства четырех других энергетических грандов континента: Алжира, Анголы, Ливии и Нигерии. Благодаря этому многие темы приобретали всеафриканский характер, и складывалась объемная картина нынешнего состояния и перспектив развития энергетики Африки в мировом разделении труда в будущем.

Конгресс отличался высоким уровнем представительства стран-участниц, причем не только африканских. Мировые информационные каналы в прямом эфире транслировали выступления министра нефти Саудовской Аравии Али аль-Наими, министра промышленности и энергетики Катара Абдаллы аль-Атыйя, исполнительного директора Международного энергетического агентства (IEA) Клода Мандиля, наконец, заключительное слово главы ВР сэра Джона Брауна. Интерес вызвали выступления государственного министра нефти Нигерии, заместителей министров нефти и энергетики Алжира и Ливии. В Конгрессе приняли участие представители практически всех крупных международных нефтяных компаний, национальных нефтегазовых энергетических компаний, независимых компаний. Россия была представлена делегацими «Роснефти», «Газпрома», ТНК-ВР, «Сургутнефтегаза», «Сибнефти».

Заметным – как в работе Конгресса, так и на проходившей параллельно с ним выставке – стало участие китайских и латиноамериканских компаний (из Бразилии и Колумбии). Бразильский Petrobras достойно смотрелся на фоне крупных западных компаний, специализирующихся на разработке морских месторождений углеводородов (а именно на шельфе континента в последнее время были обнаружены крупные залежи нефти). Китайские компании от предложения отдельных услуг и технологий перешли к предложениям строительства в африканских странах интегрированных комплексов, включающих объекты по добыче и переработке нефти и даже нефтехимические предприятия (проекты таких комплексов были представлены на стендах компаний SinChem, SinoPec и CNPC).

По итогам многочисленных докладов, презентаций и обсуждений можно выделить 4 важных для российского бизнеса тенденции.

1. Нефтегазовая отрасль африканских стран характеризуется высокими темпами роста и начинает играть важную роль в мировой энергетике. До 2010г. в рамках развития и реализации различных нефтегазовых проектов предполагается освоить до 90 млрд.долл. капитальных вложений. Российские компании могут претендовать на определенную долю контрактов – по небольшим экономически эффективным проектам повышения нефтеотдачи или поставкам оборудования и технологий.

2. Национальные нефтегазовые компании (ННК) по мере развития проектов и накопления значительных денежных средств и опыта постепенно превращаются в компании мирового значения. Со временем можно ожидать ужесточения переговорных позиций африканских компаний и снижения относительной привлекательности российских технологий и условий участия в проектах.

3. Все больше реализуемых в Африке нефтегазовых проектов относятся к разряду крупных, требующих многомиллиардных вложений. Целесообразность участия российских компаний в подобных проектах может определяться необходимостью получения опыта работы в международных консорциумах. Приемлемой может стать и концентрация на получении мелких контрактов на освоение не очень больших месторождений углеводородов (с учетом значительных технологических наработок целого ряда российских компаний, можно рассматривать и проекты, находящиеся в стадии падающей добычи). Это позволит российским компаниям наработать опыт операторской деятельности в международных проектах, максимально применить имеющийся научно-технический потенциал и утвердить позитивный имидж компаний.

4. Стратегия развития бизнеса в области upstream на зарубежных рынках может включать проведение геологоразведочных работ в странах, перспективность обнаружения запасов углеводородов в которых не аксиоматична. Основное бремя принятия решений в таких случаях ложится на геологическую службу. Такие страны, как правило, предлагают иностранным компаниям максимально выгодные условия инвестиций (режим СРП, доля государства до 15%, доля «компенсационной» нефти до 90%, «зеленый коридор» для импортируемых оборудования и технологий). В случае успеха разведочных работ компания может рассчитывать на получение значительного экономического эффекта и занятие господствующих позиций в новом нефтегазоносном районе. На Конгрессе были проведены презентации возможностей вхождения в геологоразведку в Марокко, Кении и на Мадагаскаре.

Событием Конгресса стало приветственное слово президента ЮАР Табо Мбеки. За время непродолжительного выступления господин Мбеки успел высказаться по поводу всех значительных проблем человечества: последняя Генассамблея ООН полностью провалена, организация нуждается в реформировании и переоценке целей; отбушевавшие ураганы в США не намного страшнее азиатского цунами; развитие конфронтации с Ираном не выгодно никому, нужен просто объективный контроль со стороны авторитетных международных институтов – причем с одновременным контролем соответствующих программ Израиля.

При этом ситуация в самой ЮАР далека от идеальной. Это чувствовалось сразу по прилету – огромное количество полицейских патрулей говорило не только о повышенном внимании оргкомитета к вопросам безопасности членов проходящего Конгресса. В стране все еще сохраняется один из самых высоких в мире коэффициент разницы доходов. Причем разница в доходах имеет и ярко выраженный расовый аспект. По данным Global Insight, за чертой бедности живет 56% черного населения ЮАР и только 4% – белого населения. Попытки же принудительного перераспределения доходов или увеличения доли темнокожих среди владельцев и руководителей бизнеса зачастую приводят к снижению доходов и эффективности. Ситуацию ухудшает приток беженцев из соседних стран: работу найти им практически невозможно (уровень безработицы в ЮАР приближается к 50%), а содержание лагерей беженцев ложится дополнительным бременем на социальную сферу.

Подобная ситуация способствует росту преступности и сохранению в целом достаточно напряженной внутриполитической обстановки. У власти сейчас находится АНК, и поэтому политическое напряжение по линии расовых различий значительно снизилось, но правительство по-прежнему всерьез опасается ужесточения противоречий по линии богатые-бедные. Мелкие банды, останавливающие богатые машины и лишающие водителя всех наличных денег, дорогих вещей, а нередко и самого авто, все еще остаются характерной чертой урбанистического пейзажа в ЮАР.

Доля черного населения в ЮАР не увеличивается (что можно было бы ожидать ввиду высокой рождаемости). Черное население составляет 79%, белое – 9%, оставшиеся 12% приходится на потомков смешанных браков и выходцев из Азии. В 2005г. в ЮАР ожидается депопуляция – по предварительным прогнозам население может уменьшится на 0,3%. Одной из основных причин является один из самых высоких в мире показателей заболеваемости СПИДом. Только официально зарегистрированных носителей ВИЧ в стране насчитывается 5 млн. (при общем количестве населения в 44 млн), неофициальные оценки показывают еще большие цифры. Большинство заболевших – темнокожие. Если ситуация не изменится, к 2010г. количество черного населения страны может сократиться в 2 раза. СПИД оказывает серьезное влияние и на возрастную структуру населения: постепенно «вымывается» прослойка черного населения среднего возраста. Все это дополнительным бременем ложится на социальную сферу страны.

Природа и особенности исторического развития страны обусловили своеобразие энергетического комплекса ЮАР. Основным видом добываемого и потребляемого здесь топлива является уголь. В ЮАР сосредоточено до 5% мировых извлекаемых запасов угля (7 место в мире).

Такое «угольное богатство», незначительные собственные запасы нефти и санкции, введенные мировым сообществом против ЮАР в 80гг. в целях борьбы с режимом апартеида, способствовали разработке в ЮАР собственных уникальных технологий выработки синтетических топлив. Синтетические топлива вырабатываются из угля, а также газа и конденсата, добываемых в Заливе Моссела (Моссел-Бей) и импортируемых из Мозамбика. Две основных энергетических компании ЮАР: частная Sasol (мощности по синтетическим топливам 150 тыс. б/д) и государственная PetroSA (50 тыс. б/д) являются общепризнанными лидерами в области технологий выработки синтетических топлив. При этом в топливном балансе этих компаний уголь постепенно вытесняется газом. Помимо обеспечения собственных энергетических нужд, синтетические топлива могут стать серьезным конкурентным преимуществом южноафриканских компаний на глобальных рынках и увеличить экспортные доходы: сразу в нескольких африканских и южноамериканских странах планируется построить заводы по производству синтетических топлив на основе технологий Sasol.

Практически вся потребляемая в стране нефть импортируется (за счет собственной добычи покрывается только 10% потребностей). Основными поставщиками нефти в ЮАР являются Саудовская Аравия и Иран, в последнее время в целях диверсификации и обеспечения надежности поставок страна также получала нефть из Анголы, Кувейта, России и Экваториальной Гвинеи. Сведения о перспективности территории и континентального шельфа ЮАР на предмет обнаружения залежей углеводородов довольно противоречивы. Крупных месторождений здесь, скорее всего, обнаружено не будет. Определенные надежды на обнаружение газа связываются с морскими блоками ближе к границе с Намибией.

В нефтегазовом секторе страны также реализуется политика ВЕЕ – работающие в стране компании BP, Caltex, Shell и Total подписали Хартию о трансформации нефтяной промышленности, согласно которой до 25% нефтяной отрасли ЮАР к 2011г. должно контролироваться темнокожими бизнесменами. Правительство также зарезервировало до 10% лицензий на новые перспективные газоносные участки для передачи компаниям, контролируемым черными.

ЮАР обладает вторыми по величине нефтеперерабатывающими мощностями в Африке (520 тыс. б/д), уступая только Египту (726 тыс. б/д). Достаточно активно – с участием PetroSA, Sasol, частных местных и иностранных компаний – развивается сеть розничной торговли нефтепродуктами. Причем частные компании, работающие в этом секторе, постепенно начинают задумываться о расширении своего бизнеса в разведку и добычу нефти, в том числе, в других странах. Частные компании высказывали готовность профинансировать небольшой проект по разведке и добыче нефти, при условии наличия партнера среди опытных нефтегазовых компаний, который взял бы на себя осуществление технической стороны проекта. С учетом финансовых возможностей и политического влияния бизнесменов из ЮАР в других африканских странах, данная схема захода на рынки третьих стран может оказаться небезынтересной для российских компаний.

Алжир. Среди стран – основных спонсоров Конгресса Алжир выглядел действительно лидером. Если другие страны в основном пытались обратить внимание грандов нефтегазовой отрасли и инвестиционного сообщества на привлекательность участия в проектах на своей территории, то алжирская делегация оперировала понятийным аппаратом афро-арабо-латиноамериканского сотрудничества. Причем в самых современных и передовых отраслях. Штаб-квартира Совещания экспертов по внедрению практики электронного правительства в странах Африки (e-Afrique) находится в Алжире.

Помимо планомерного развития проектов строительства двух новых газопроводов в Европу (в Испанию и Италию по дну Средиземного моря) и тендеров на освоение перспективных нефтегазоносных участков, правительство этой страны обсуждает с европейскими контрагентами проект прокладки в Испанию и Италию подводных электрических кабелей. Экспорт электроэнергии рассматривается как дополнительный источник доходов и мера минимизации ценовых рисков по нефти и газу.

Роль основного докладчика по стране была отведена нефтегазовой компании Sonatrach. Еще совсем недавно это компания была достаточно громоздкой национальной монополией, совмещавшей функции собственно вертикально-интегрированной компании и регулирующего органа. В Алжире происходит реорганизация нефтегазового сектора, в значительной степени оказывающая влияние и на Sonatrach: согласно принятому недавно новому закону, у компании отобрали «функции государства». В результате Sonatrach остался большой, значимой для экономики страны компанией, но ее позиции теперь, в принципе, абсолютно одинаковы с любой другой компанией, присутствующей в нефтегазовом секторе Алжира или планирующей в него зайти. Все регулирующие, лицензионные и прочие функции переданы в специально создаваемые в ходе реформы компанию Al-Naft и Регулирующий орган.

Предполагается, что все эти меры будут способствовать увеличению общей эффективности работы отрасли через усиление конкуренции и позволят Sonatrach сконцентрировать все усилия на основной деятельности по разведке, добыче, переработке и реализации нефти и газа – только до 2009г. компания планирует освоить до 24 млрд.долл. капитальных вложений. Иностранные компании теперь смогут получить доступ к подземным хранилищам газа и газотранспортной системе, а также получат возможность самостоятельно реализовывать добываемый газ – раньше он продавался компании Sonatrach или реализовывался совместно с ней.

Sonatrach пытается стать нефтегазовой компанией глобального масштаба. Именно этим, очевидно, объясняется его вхождение в достаточно противоречивый проект по разработке газового месторождения Camisea в Перу. Через СП и путем прямого участия в проектах в секторе downstream (переработка и реализация углеводородов и производных продуктов).

Компания также ведет деятельность в Ливии, Испании, Великобритании. Согласно представленному на Конгрессе плану развития собственной переработки и сбыта добываемых углеводородов, в дополнение к наращиванию добычи Sonatrach пытается выстроить многопродуктовую цепочку создания стоимости в секторе downstream. Компании принадлежит 50% доля в современном нефтехимическом комбинате в Испании (вторая половина контролируется компанией BASF). При этом компания готова к сотрудничеству с иностранными партнерами и на своем родном рынке – в проекте строительства нового Адрарского НПЗ на юге Алжира 70% принадлежит китайским компаниям.

Правда, не все идет гладко – в результате взрыва непонятного происхождения на терминале сжиженного природного газа в г. Скикда в янв. 2004г. из строя было выведено 17% национальных мощностей СПГ – весьма перспективного и важного для Алжира вида экспорта газа.

Ливия. У традиционной соперницы Алжира Ливии ситуация несколько иная. Основной проблемой является ускоренное преодоление последствий многолетних санкций со стороны мирового сообщества и США. По данным национальной нефтегазовой корпорации Ливии (NOC), до 2/3 национальной территории остается недоразведанной на предмет обнаружения запасов нефти и газа. Поэтому основной задачей является привлечение в страну как можно большего количества иностранных компаний, обладающих необходимым технологическим и финансовым потенциалом. В стране определен 261 разведочный блок, который предполагается передать иностранным компаниям в ходе нескольких тендерных раундов. На данный момент проведено два раунда тендеров по блокам, в которых участвовало большое количество иностранных компаний (среди участвовавших компаний были ExxonMobil, Chevron, Total, BP, Shell, китайская CNPC, индийская ONGC, ОАО «Газпром», ОАО «Лукойл»).

Конкуренция между ними позволила правительству Ливии и NOC реализовать лицензии по некоторым блокам на очень выгодных условиях. В ходе второго тендерного раунда права на проведение геолого-разведочных работ на территории Ливии впервые после окончательного снятия санкций получила российская компания «Татнефть».

Ливия планирует к концу десятилетия нарастить объем собственной добычи нефти до 3 млн. б/д. При этом, правда, Ливия является членом ОПЕК, и ее нынешний уровень добычи (1,6 млн. б/д) уже превышает ливийскую квоту по добыче, устанавливаемую этой организацией (1,5 млн. б/д). С учетом неопределенности развития ситуации вокруг ОПЕК в будущем, Ливия в качестве приоритетов второго порядка определила ускоренное развитие газовой отрасли и сектора переработки нефти.

Нигерия. Эта страна тоже претендует на региональное лидерство – как-никак, самая населенная страна в Африке, самое многочисленное мусульманское население. Основная речь министра нефти и энергетики г-на Даукоро строилась вокруг необходимости списания долгов развивающимся странам, стремления к осуществлению Целей развития тысячелетия ООН, важности сотрудничества добывающих и потребляющих стран во имя будущих поколений. На фоне пришедших накануне открытия Конгресса сообщений о захвате принадлежащих иностранным компаниям нефтедобывающих платформ повстанцами, требующими освободить их лидера.

Кения. Презентации стран, до сих пор к разряду мировых или региональных центров нефтегазодобычи не относившихся. Перспективность с точки зрения обнаружения углеводородов оценивается по предположениям о направлении т.н. «нефтяного пути». По аналогичному методу в свое время были предсказаны значительные запасы нефти в Судане, позже подтвержденные бурением. Правда, методики определения и локализации этого «нефтяного пути» в суданском случае (по диагонали от Нигерии и Анголы через Судан на Аравийский п-ов) отличаются от кенийского («по круговой» от Ливии и Алжира через Нигерию и Анголу на Кению и некоторые другие государства Восточной Африки).

Согласно приведенным прогнозным оценкам, Кения, Сомали и Танзания (газо- и нефтепроявления обнаруживаются и в Эфиопии) при должном развитии технологий геологоразведки могут, в принципе, повторить успех Нигерии и Анголы и стать новой перспективной нефтегазоносной провинцией.

В Кении пробурено 30 скважин (значительных запасов УВ не выявлено). Основные разведочные блоки располагаются в море, но переговоры с заинтересованными компаниями могут вестись также по 7 сухопутным блокам. В стране определяются 4 геологических бассейна, каждый из которых довольно внушительных размеров.

Стремясь привлечь к разведке углеводородов как можно больше иностранных компаний, правительство Кении установило, по сути, беспрецедентный налоговый и юридический режим. Еще в 1982г. действовавшая до того система предоставления концессий с выплатой роялти была заменена на соглашения о разделе продукции. Согласно действующей практике, компания, заинтересованная в получении разведочного блока, предоставляет в министерство энергетики Кении информацию о себе и заявление о намерении вступить в переговоры на предмет проведения геологоразведочных работ на том или ином блоке – и все. Остальное, по словам докладчиков, обсуждаемо. В случае обнаружения углеводородов срок добычи обычно устанавливается в 25 лет, доля нефти, направляемой на компенсацию затрат инвестора, составляет от 40% до 90%, доля государства в СРП ограничивается 15%. В Кении для иностранных нефтегазовых компаний действует свободный валютный режим, подразумевающий возможность беспрепятственного открытия счета и ведения операций в иностранной валюте, а также возможность полной репатриации прибыли. Импортное оборудование и материалы, необходимые для проведения геологоразведочных работ, не облагаются налогами, и за них не надо платить таможенные пошлины.

Еще несколько десятков лет назад идея о наличии запасов нефти в Чаде у специалистов вызывала улыбку, чуть позже мало кто верил в осуществимость довольно затратного и амбициозного проекта строительства нефтепровода от обнаруженных там месторождений к океанскому побережью – теперь проект «Чад-Камерун» является одним из самых ярких проектов Exxon.

Радужную картину с точки зрения развивающихся стран смог нарисовать представитель Qatar Petroleum. В ходе осуществления одного из проектов было выявлено серьезное расхождение национального и международного стандартов по сопротивлению металлов для нефтегазового оборудования – в результате напряженной работы и долгих переговоров был выработан и принят всеми заинтересованными сторонами так называемый «совместный стандарт» ISO и катарского национального учреждения стандартизации. Во внутренней документации компании Qatar Petroleum прописано, что международные стандарты могут применяться в деятельности компании, только если они удовлетворяют определенным национальным требованиям и спецификациям.

Казалось бы, на примере одной развивающейся страны выстроена идеальная модель сочетания национальных и международных стандартов. Но здесь необходимо дать некоторые пояснения: компания Qatar Petroleum участвует в проекте QatarGas – одном из крупнейших в мире проектов разработки газового месторождения с последующим сжижением добытого газа и его экспортом на многие основные энергодефицитные рынки – в основном, в Европу. Компания не просто участвует в этом проекте, но играет одну из ведущих ролей, так как месторождения и основные мощности проекта располагаются на территории государства-карлика – Бахрейна.

Учитывая особую значимость проекта для обеспечения надежности поставок энергоносителей в Европу и огромные суммы как затрат по проекту (десятки млрд.долл.), так и ожидаемых доходов (сотни млрд.долл.), иностранные компании просто не могут ставить ход его осуществления в зависимость от согласованности стандартов – и охотно идут на уступки. В других странах и на других проектах такого может и не быть. И требование о доминанте международных стандартов из технической проблемы превращается в экономическую – при помощи стандартов можно манипулировать затратами и оказывать непрямое, но действенное влияние на выбор подрядчиков.

В конце соответствующего заседания на Конгрессе была принята нейтральная резолюция: стандартизация в отрасли необходима, особенно в условиях реализации крупных и глобальных проектов; при этом применение международных стандартов – не самоцель, важно соотносить ее с общими затратами; излишняя стандартизованность производственных процессов может убить инициативу и рационализаторство.

Следующий Всемирный нефтяной конгресс пройдет в 2008г. в Мадриде (Испания). Представительство России в ВНС и оргкомитетах Конгрессов, как отмечалось выше, осуществляется компанией «Роснефть». Высшее руководство России и руководство нефтегазовой отрасли намерены лоббировать идею организации Всемирного нефтяного конгресса в 2011г. в Москве. Дмитрий Борисов. ЮАР > Нефть, газ, уголь > af-ro.com, 10 ноября 2005 > № 51162

Делегация правительства Судана выразила согласие обсудить с повстанцами конкретные предложения по распределению природных ресурсов западного суданского региона Дарфур, выработанные Африканским союзом (АС). АС является главным посредником мирных переговоров по Дарфуру, проходящих в нигерийской столице Абудже. АС выдвинул на обсуждение сторон пять пунктов, касающихся распределения контроля за полезными ископаемыми и землями Дарфура. Среди них – оценка объемов природных и земельных богатств Дарфура, подлежащих распределению; принципы разделения природных ресурсов между различными уровнями власти; нормы распределения природных ресурсов между центральной и местной властью и другие. Ожидается, что предложения АС будут обсуждаться сторонами в ближайшие два дня.

Разведанные запасы нефти Судана оцениваются в 2 млрд. бар., добыча нефти приносит стране порядка 2-3 млн.долл. в год. Прежде это было невозможно из-за продолжавшейся более 20 лет гражданской войны на юге страны. Но после заключения мирного соглашения и создания правительства национального единства, Хартум оптимистично оценивает перспективы национальной нефтяной отрасли.

Новые богатые нефтяные месторождения были обнаружены и в провинции Дарфур. Они, по предварительным оценкам, не уступают тем, что находятся на юге страны. Контроль над Дарфуром в перспективе принесет млрд. бар. нефти, поэтому вопрос о разделении природных богатств является едва ли не основополагающим в урегулировании вооруженного конфликта между правительством и повстанцами.

Конфликт в Дарфуре начался в фев. 2003г., когда крупнейшие повстанческие группировки «Суданская армия за освобождение Северного Дарфура» и «Движение за справедливость и равноправие», представляющие неарабское население, начали вооруженную борьбу против правительства, в котором доминируют арабы. С тех пор погибли от 180 до 300 тыс.чел., 2,6 млн. стали беженцами. Судан > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 13 октября 2005 > № 20524

9 июля 2005г. президент Судана Омар аль-Башир подписал временную конституцию, которая будет действовать в течение следующих шести лет, до 2011г. В соответствии с конституцией, 52% должностей и постов в законодательной и исполнительной ветвях власти принадлежит правящей партии Национальный Конгресс, 28% – Движению/Армии освобождения народов Судана (SPLM/A), остальные 20% делят между собой оппозиционные движения и группы Севера и Юга. Новое правительство должно быть сформировано до 9 авг. Первым вице-президентом и президентом Юга назначен Джон Гаранг – лидер оппозиционного движения Юга, SPLM/A. Такой расклад политических сил вызывает критику других оппозиционных движений. Лидер исламской оппозиции Хасан ат-Тураби отмечает, что «такое правительство не представляет всех политических сил страны». А лидер другой оппозиционной партии Умма, бывший премьер-министр, Садык аль-Махди, назвал конституцию «двусторонним соглашением, которое не учитывает интересы других политических сил страны» (АР). Стоит отметить, что оба лидера отказались от участия в правительстве, в то время как лидер третьей крупнейшей партии Судана National Democratic Alliance, аль-Миргани, принял участие в разработке конституции и претендует на портфель в новом правительстве.Хартум и Вашингтон пришли к соглашению о постепенном снятии санкций и исключению Судана из списка стран, поддерживающих терроризм. Этот процесс, как отметил министр иностранных дел Судана Мустафа Исмаил, начался с отмены ограничений на поставку запасных частей для авиапарка страны и оборудования для железнодорожной сети. Дипломатические представительства обеих стран должны получить статус посольств (UPI).

Суданское правительство выразило готовность начать переговоры с повстанческими группами на востоке страны: Конференцией беджа (Beja Conference) и Свободными львами (Free Lions). Говорить о конкретных датах еще рано.

17 июля 2995г. в Дарфур были направлены первые 95 солдат из Руанды. Общая численность руандских войск, которые должны быть размещены в этом регионе в составе миротворческих сил Африканского Союза, составляет 1756 чел. (AFP).

18 июля 2005г. две противоборствующие группировки Дарфура – Армия освобождения Судана (SLA) и Движение за равенство и справедливость (JEM) – подписали соглашение о прекращении огня. Боевые действия между ними велись с марта 2005г. Движение JEM имеет поддержку племени загава, и, как полагают, связано с исламской оппозицией, SLA близка к умеренной оппозиции из Национального демократического альянса (NDA).

Мирным соглашениям, достигнутым в Найроби между суданским правительством и движением Гаранга, оказались под угрозой в связи с волнениями в богатом нефтью районе Абейа. Его принадлежность была одним из ключевых вопросов на переговорах между сторонами. Согласно январским договоренностям, район находится в подчинении Юга, его дальнейшая судьба должна быть определена на референдуме в 2011г.

30 июля в авиакатастрофе погиб лидер SPLM/A Джон Гаранг. Вертолет, на котором он возвращался из Кении, разбился. То ли был сбит, то ли упал сам. Недоброжелатели поспешили обвинили в его гибели Хартум, то есть центральное правительство, которое только что заключило с ним мирные соглашения. Оправдаться было трудно. Вместо оправданий президент Башир посетил похороны Гаранга в городе Джуба. Он обязался соблюдать все условия соглашения. Пост первого вице-президента, оставленный Гарангом, занял его преемник, так же представитель SPLM/A Сельван Кир. После ряда спровоцированных столкновений на юге страны и в Хартуме в стране восстановилась стабильность. Таким образом, оправдалась оценка «Аф-Ро» об искренности, системности и высоком качестве достигнутых в Судане мирных соглашений. Скорее всего, дальнейшая стабилизация ситуации уже не зависит только от воли конкретных лиц. А. Маслов, А. Яшин. Судан > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 30 августа 2005 > № 51153

Летом 2005г. самым заметным событием российско-африканских отношений стало дело российских моряков танкера African Pride, арестованных в Нигерии. Греческий танкер под панамским флагом African Pride был задержан ВМФ Нигерии в окт. 2003г. в 30 милях от нигерийского берега, с грузом нефти и без необходимых документов на борту. Нигерийская сторона обвинила капитана и команду в сговоре, целью которого был вывоз нефти без лицензии или других документов. По информации, полученной «Аф-Ро» у собственного источника в аппарате советника президента Нигерии по национальной безопасности, African Pride был всего лишь звеном в контрабандных операциях. При осуществлении таких схем нефть различного происхождения баржами перегружается в танкер, который находится вне территориальных вод Нигерии. Танкер, в свою очередь, затем сливает нефть в супертанкер, где, 11 тыс.т. растворяются как капля в море. В неофициальных беседах нигерийцы говорят, что это был уже шестой подобный заход для African Pride. Вся история задержания и последующие злоключения моряков выглядят чрезвычайно запутанно. Танкер был эскортирован на рейд Лагоса. После этого, по словам моряков, находившемуся на борту представителю нигерийской компании Fabisco (фрахтователя судна) дали возможность уйти, а часть команды, в том числе 12 российских граждан, были помещены под стражу на базу ВМФ Апапа. Ни сами моряки, ни нигерийские власти не посчитали нужным поставить российское посольство в известность об инциденте и были изрядно удивлены, когда через несколько дней на базе появился консул Александр Куликов. Капитан танкера Валерий Пахомов в письменной форме отказался от помощи посольства, при этом заявив: «Кому надо, сколько надо заплатят – и выпустят». До этого капитана три раза задерживали на аналогичных основаниях, дважды в Саудовской Аравии и один раз на Фолклендских островах. На этот раз дело было передано в суд, и разбирательство продолжается вот уже полтора года.

Годом позже дело получило новый оборот. Сначала Нигерийская национальная нефтяная корпорация (NNPC), по указанию президента, продала основной вещдок – нефть с танкера, – причем каким-то образом количество нефти по документам о продаже уменьшилось в 2 раза относительно количества на момент задержания – 5 тыс.т. вместо 11 тыс. А затем с рейда порта Лагоса исчез и сам танкер. Исчезновение танкера вызвало немало слухов, в которых фигурировали весьма высокопоставленные лица (в том числе российский консул и сын нигерийского президента Гбенги Обасанджо).

На самом деле угон танкера был инициирован греческой компанией Glera Services – владельцем African Pride, – специально нанявшей для этой цели капитана Савельева и команду из Новороссийска. Семь моряков, находившихся на борту танкера, пошли на угон после шантажа со стороны греков, которые, по словам главного редактора журнала «Человек и закон» Антона Самойленкова, угрожали расправиться с их семьями. Остается неясным, что толкнуло Савельева на действия, которые непременно осложнили бы судьбу его коллег и земляков в тюрьме.

В результате расследования дела об угоне танкера с занимаемых должностей были сняты и предстали перед трибуналом 3 адмирала и целый ряд офицеров западного командования ВМФ Нигерии. Позже по этому же делу был освобожден от должности главком ВМФ Сэмюэл Афолаян (Samuel Afolayan). Нигерийцы так и не смогли найти судно. В лондонском регистре оказалось два танкера с таким же названием, но ни один из них под характеристики задержанного не подходил. В России спустя несколько месяцев стало известно, что танкер работает в Персидском заливе, сменив название сначала на Cosmos-2, а затем на Zenith-1.

После угона оставшимся в Нигерии морякам танкера было отказано в освобождении под залог, и сразу они были переведены в тюрьму строгого режима Кири-Кири. Тюрьма строгого режима, которую российские журналисты назвали «адом», оборудована футбольным полем и двумя теннисными кортами, а также предоставляет весь спектр услуг: от алкоголя и марихуаны до использования сотовой связи в камерах, за вознаграждение. У моряков есть сотовый телефон, они никогда не содержались вместе с местным населением, а греки еженедельно выделяли 1 тыс.долл. на покупку фруктов и овощей. Последнее время моряки находились в камерах по 3 чел. в блоке, оборудованным телевизором, где, кроме них, содержится за двойное убийство еще белый англичанин. В результате, когда в июле морякам был предложен перевод в тюрьму общего режима, они отказались. Хотя, безусловно, Кири-Кири – не санаторий.

После года ведения дела стало очевидно, что ни нигерийская, ни российская сторона простого выхода из сложившейся ситуации не видят. Нигерийцы поняли, что арест и последовавшие события, которые задумывалось представить как победу в борьбе с контрабандой нефти, обернулись позором для силовых структур Нигерии. Обвинение осознало, что, из-за ошибок следствия и неочевидности скудных доказательств, доказать вину подсудимых будет чрезвычайно сложно. Поэтому оно прибегло к тактике затягивания процесса. Адвокату Эмеке Етудо затягивание дела также было выгодно: за время судебного процесса он стал обладателем семизначной суммы в долл.ом эквиваленте и не хотел терять такой источник дохода. Его грубые ошибки, которые можно было бы квалифицировать как саботаж, сводили на нет все усилия других заинтересованных лиц и структур. Стало также ясно, что для окончания процесса необходимо было найти решения на двух уровнях – юридическом и политическом.

Весной этого года дело получило широкий резонанс в российской прессе усилиями жен и матерей моряков. Потерявшие надежду женщины решились на голодную забастовку, что заставило российские государственные и общественные структуры активизировать усилия. Вероятно, тем фактом, что дело приобрело эмоциональную окраску, можно объяснить некоторые журналистские неточности и искажения.

Коллективное давление со стороны МИД, Государственной Думы, общественных и религиозных организаций (вплоть до патриарха Алексия II, который направил личное послание президенту Нигерии), родственников моряков дало свои результаты. Сугубо юридический вопрос принял политический оборот, способный нанести серьезный вред российско-нигерийским отношениям. Осознание этого способствовало достижению взаимопонимания на политическом уровне.

На юридическом уровне остался ряд сложностей. Нигерийское руководство поставило внутреннюю задачу завершить дело к октябрю. Это может означать, что простые члены команды – за исключением капитана – смогут встретить новый год в России (улаживание формальностей может занять еще два месяца). В своем доме или в казенном – вопрос технический.

Решающим фактором стало то, что россияне смогли предложить нигерийцам выход из сложившейся ситуации. Нигерийской стороне была передана информация о местонахождении танкера, и уже в понедельник 8 авг. представители пакистанского отделения государственной службы безопасности Нигерии подтвердили, что Zenith-1 и есть пропавший танкер African Pride. Теперь идут поиски капитана Савельева.

Ситуация с задержанием моряков African Pride – далеко не единственная, даже в этом году. Можно привести в пример случай с изъятием паспортов у двух членов команды исследовательского судна «Петр Котцов» в апр., или арест вертолета Ми-26, зафрахтованного компанией «Вертикаль-Т», в городе Майдугури в мае. Удивляет юридическая безалаберность и бесшабашность российской стороны. Как, например, вертолет Ми-26 мог оказаться в Нигерии без документов, следуя из одной горячей точки (Сьерра-Леоне) в другую (Судан)? Документы, подтверждающие то, что вертолет работает по контракту ООН, по какой-то причине остались со вторым вертолетом в Того, где на тот момент политическая ситуация грозила обернуться гражданской войной. Неудивительно, что у нигерийских компетентных органов возникают подозрения, и бесшабашность сменяется паникой. Видимо, в такие моменты руководство и родственники задержанных вспоминают анекдоты про дикарей, поймавших русского, американца и англичанина. Правда, уже без полной уверенности в находчивости наших сограждан и неизбежности хэппи-энда.

К счастью, в обоих случаях удалось добиться освобождения российских граждан достаточно оперативно. Между тем, решение конкретной проблемы не является гарантией, что подобное не повторится в будущем, и ставит больше вопросов, чем дает ответов. Что делать с существенно ограниченными возможностями МИД в подобных ситуациях? МИД может добиваться быстрых результатов только до передачи дела в суд – после появляется слишком много новых участников, формальностей и процедурных вопросов, и для разрешения проблемы одного авторитета страны и личных связей дипломатов становится недостаточно.

В случае с African Pride возникают следующие вопросы: почему в таких делах владелец и фрахтователь уходят от закона и что может сделать Россия для того, чтобы наказать тех, по чьей вине российские граждане оказались в африканской тюрьме? Почему рекрутинговые компании не несут ответственности за то, кого, как и куда они нанимают? Почему моряки не имеют защиты профсоюза? Наверное, этими проблемами мог бы заняться зампред комитета по труду и социальной политике Госдумы РФ Владимир Васильев, приложивший значительные усилия к разрешению дела African Pride.

Многие признают, что состав преступления в деле есть, но отвечать должны, прежде всего, заказчик и капитан, а не рядовые члены экипажа. Защищать российских граждан нужно не только от неоправданно затянутого нигерийского правосудия, но и, как минимум, от недобросовестных работодателей, которые должны нести хотя бы материальную ответственность в таких ситуациях.

Международная морская организация проявила интерес к публикации материалов по African Pride. Видимо, все закончится после того, как моряки вернутся в Россию, и весь круг вопросов снова придется поднимать в следующий раз, когда российские моряков или летчиков арестуют за границей. Владимир Чередниченко. Нигерия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 30 августа 2005 > № 51134

Российская частная компания «Стройтрансгаз» выиграла в июне 2005г. тендер на строительство трубопровода в Алжире. Сумма контракта составит 225 млн.долл., прибыль российского подрядчика может достичь 15-20 млн.долл. «Стройтрансгаз» (СТГ) должен построить трубу длиной 273 км. и диаметром 1062 мм (42 дюйма) между Сугером (Sougueur) и газовой электростанцией в Хаджерет ан-Нус (Hadjeret Ennous, окрестности Шершеля). Электростанция, которая находится на берегу Средиземного моря, увеличит мощность энергосистемы страны на 1200 мвт., или на 20%, и обеспечит электричеством населенные пункты и промышленные предприятия в центральных районах Алжира. Строительство трубопровода должно занять 20 месяцев, то есть его окончания стоит ожидать осенью 2007г.

В Сугере в трубу будет закачиваться газ из экспортной газотранспортной системы Medgaz (Алжир – Испания), то есть часть газа по пути от Хасси-Рмеля до побережья (Бени-Саф) будет «отводится» на внутреннее потребление по трубе, которую предстоит построить российской компании (см. карту). Фактически «российский» участок должен стать продолжением трубы Хасси-Рмель – Сугер, которую за 100 млн.долл. (7,14 млрд. динаров) построил консорциум испанской Masa и алжирской Cosider.

Система Medgaz, основная часть которой пройдет по дну Средиземного моря, должна дать алжирскому газу первый прямой выход по трубе на европейский рынок. До этого газ экспортировался либо через Марокко, либо через Тунис, либо по морю, в сжиженном виде через терминалы в самом Алжире. Теперь планируется строительство двух прямых труб – Medgaz (в Испанию) и Galsi (в Италию). Акционерами испанского проекта, помимо алжирской госкомпании Sonatrach (20%) являются крупнейшие нефтегазовые концерны Европы: Cepsa (Испания), Total (Франция), BP (Великобритания).

Характерно, что российская компания СТГ получила в Алжире контракт именно на «внутреннюю» трубу, то есть ориентированную на потребление газа внутри страны, а не на его экспорт. Когда речь идет о строительстве экспортных магистралей, на результаты тендеров влияют иностранные инвесторы – и подряды уходят в том же направлении, что и газ или нефть. В том числе и поэтому «Стройтрансгазу» тяжело конкурировать на внешних рынках с такими компаниями как Schlumberger, Halliburton или АВВ.

На «внутренних» тендерах западные компании уже не получают мощной лоббистской и/или кредитной поддержки своих правительств, их собственный интерес к таким победам также невелик. В тендере, который выиграл СТГ, также приняли участие компании Cosider (Алжир), WillBros (ОАЭ) и Masa (Испания). «Стройтрансгаз» выиграл за явным преимуществом, самым простым способом – по цене предложения. Алжирская компания предложила построить трубу за 18,7 млрд динаров, Willbros (американский капитал) – за 20,9 млрд динаров, испанцы – за 23 млрд.

Что касается испанцев (Masa), то у нас есть основания сомневаться, что они вообще хотели, чтобы эта труба была. Дело в том, что газа в любом случае всегда будет ограниченное количество, и испанцы (в целом, как страна) заинтересованы в том, чтобы как можно большая его часть шла к ним и через их трубопроводную систему (проект Medgaz предполагает дальнейший реэкспорт из Испании в другие европейские страны).

В любом случае, российской компании легче выигрывать тендеры, когда решение на 100% зависит от алжирской стороны. В случае с участком Сугер – Хаджерет ан-Нус заказчиком строительства и оператором трубопровода будет алжирская государственная компания Sonatrach, а покупателем газа – алжирская же госкомпания Sonelgaz. Проект предусматривает строительство 15 отводов для газификации близлежащих населенных пунктов.

При объявлении результатов тендера 19 июня в Алжире присутствовали гендиректор Sonelgaz Нуреддин Бутерфа (Noureddine Bouterfa), гендиректор Sonatrach Мохаммед Мезиан (Mohamed Meziane), директор трубопроводного подразделения Sonatrach Transports Хосин Шекиред (Hocine Chekired), а также Шакиб Хелиль – министр энергетики и добывающей промышленности – влиятельная фигура в алжирской экономике.

Sonatrach – нефтегазовая монополия, от деятельности которой зависят основные поступления в бюджет Алжира. Sonelgaz – компания, целиком ориентированная на внутренний рынок – она отвечает за производство, передачу и распределение электроэнергии по стране. В долгосрочной, стратегической перспективе Алжир заинтересован в том, чтобы дополнить экспорт газа экспортом электроэнергии. То есть превращать газ в электричество на своей территории. Европейские страны вряд ли заинтересованы в таком развитии событий.

В 2002г. прошло акционирование Sonelgaz, которое, по нашим оценкам, может быть первым шагом к частичной приватизации. В любом случае, правительство стремится разделить Sonelgaz на генерирующую, транспортную и торгово-распределительную компании, и сроки этого деления отодвигаются только из-за протеста профсоюзов, которые опасаются сокращений в компании.

Контракт «Стройтрансгаза» может быть хорошим трамплином для вхождения российских компаний в электроэнергетику Алжира. Конкуренция со стороны европейских и американских компаний в этом секторе носит специфический характер – в целом, страны ЕС и США пока не заинтересованы в создании на территории Алжира эффективной электроэнергетики и увеличении потребления газа внутри Алжира. Стратегия США и большинства европейских стран по отношению к этой стране заключается в том, чтобы закупать как можно больше газа, а превращать его в энергию или продукт конечного потребления уже на своей территории.

Впервые «Стройтрансгаз» строит в Африке газопровод. Но ранее компании уже удалось получить заказы два нефтепровода – в том же Алжире и в Судане. В 2002-03гг. в Алжире велись работы по строительству трубопровода Хауд-ал-Хамра – Арзев (тендер 2000г.). Длина «российского» участка этого трубопровода составила 403 км., диаметр – 864 мм. Стоимость работ российской компании – 80 млн.долл. Именно тогда «Стройтрансгаз» получил первый опыт работы в условиях африканской пустыни. В Судане работы должны быть завершены осенью 2005г., а начались в сент. 2004г. Строительство участка трубы длиной 366 км. ведется, фактически, в интересах китайской госкомпании CNPC и должно принести СТГ 200 млн.долл. выручки и 10-12 млн.долл. прибыли.

Рентабельность строительства трубопроводов в Северной Африке у «Стройтрансгаза» составляет всего несколько %. В случае получения второго крупного заказа в стране рентабельность повышается – как минимум, из-за того, что не требуется заново завозить оборудование, размещать представительство и специалистов.

Но даже при низкой рентабельности зарубежные заказы критически важны для «Стройтрансгаза». В 2004г. общая выручка компании упала по сравнению с 2003г. – сказалось завершение ряда крупных инвестиционных проектов «Газпрома». Зависимость от одного заказчика делает компанию уязвимой, «Газпром», в свою очередь, намерен уйти от зависимости и выстроить собственное сервисное подразделение («Газпром-инжиниринг»).

С 2000г. «Стройтрансгаз» уже получил в Африке заказов на 530 млн.долл. Но это далеко не предел. Закрепившись в Алжире, логично будет направить экспансию на рынки Ливии и Египта. В этих странах, по нашим оценкам, наибольший интерес для российской стороны представляет строительство внутренних трубопроводов, ориентированных на газификацию соответствующих стран.

«Стройтрансгазу» тяжело пока работать с проектами дешевле 200 млн.долл., то есть компании не интересны всевозможные проекты небольших местных трубопроводов. В то же время, сверхкрупные экспортные контракты будут уходить, в основном, подрядчикам из стран-импортеров нефти и газа. И все же остается рыночная ниша, которая только в Алжире, Ливии и Египте должна вскоре превысить, по нашим подсчетам, 1 млрд.долл. – это крупные инвестиционные проекты национальных монополий, ориентированные на развитие внутренней инфраструктуры в этих странах. Освоение этого миллиарда возможно исключительно в рамках государственно-частного партнерства, на основе разделения и поддержки принципов развития, приемлемых для Северной Африки. Борис Свинцов. Алжир > Нефть, газ, уголь > af-ro.com, 30 июня 2005 > № 51105

Очень своевременный противник

© "Россия в глобальной политике". № 3, Май - Июнь 2005

В.Л. Иноземцев – д. э. н., главный редактор журнала «Свободная мысль-XXI».

Резюме «Война с террором» не могла не начаться, потому что политики во всем мире крайне нуждались в «правильном» враге. Такого противника нельзя увидеть; борьба с ним должна продолжаться бесконечно долго.

В хронике разворачивающейся антитеррористической кампании 6 июня 2005 года – примечательный день. Не менее знаменательный, чем 29 июля 2005-го или 12 сентября 2007-го. Неужели между тремя этими датами существует связь? Да, существует. Первую отделяют от 11 сентября 2001 года столько же дней и ночей, сколько минуло за период от нападения Японии на Перл-Харбор до подписания ею акта о безоговорочной капитуляции на борту американского линкора «Миссури». Вторая дата отстоит от сентябрьских событий на такой же отрезок времени, который прошел между вторжением германских войск на территорию СССР и взятием Берлина. Третья же придется на окончание промежутка в шесть лет и один день – ровно столько продолжалась самая кровавая в истории Вторая мировая война.

При этом, к сожалению, ничто не свидетельствует о том, что агрессия в отношении «свободного мира», совершенная осенью 2001-го, отражена столь же эффективно, а противник разгромлен столь же убедительно, как в войне, закончившейся 60 лет назад. Устойчивого сокращения числа террористических атак в мире не наблюдается. Практически невозможно подсчитать, сколько средств расходуется в мире на борьбу с террористической угрозой. Но если предположить, что государства, противостоящие террору, тратят на эти цели 40 % прироста своих военных бюджетов, то соответствующие расходы за 2001–2004 годы составят не менее 400 млрд долларов. При этом события в данной исторической драме развиваются таким образом, что «все прогрессивное человечество» начинает сомневаться: действительно ли необходимо доводить до конца «правое дело», инициированное «коалицией решительных», и так ли уж искренни намерения составляющих ее государств?

К сожалению, сегодня дело зашло слишком далеко. Тем важнее осознать, с чем мы все столкнулись, на что решились, каковы в сложившейся ситуации шансы на успех и у нас самих, и у тех, кого мы поспешно назвали (и стремительно сделали) своими врагами. Это необходимо всем нам.

ПОКАЖИТЕ МНЕ ВРАГА

Понятие «терроризм» не имеет однозначного толкования. Обычно его определяют как любые насильственные действия против гражданского населения, направленные на провоцирование паники и нагнетание чувства страха и незащищенности в обществе, дестабилизацию социальных институтов. По мнению экспертов Государственного департамента США, терроризм – это «предумышленное, политически мотивированное насилие, осуществляемое группировками субгосударственного уровня или нелегальными агентами против невоенных целей, чтобы воздействовать на соответствующую аудиторию». Между тем такое определение крайне редко применяется при оценке происходящих событий; намного чаще за терроризм выдаются преступные действия, которые, строго говоря, не могут и не должны рассматриваться в качестве проявлений террористической активности.

Так, ежедневно в репортажах из Ирака или с Северного Кавказа сообщается о таких «терактах», как подрыв автомобиля у ворот военной базы или расстрел из засады автомашины с военнослужащими. Подобные действия, однако, нельзя считать террористическими в прямом смысле слова, как, скажем, никогда не считались терроризмом вылазки партизан против оккупационных войск. Почему, например, убийство президента Чеченской Республики Ахмата Кадырова 9 мая 2004 года считается террористическим актом, а убийство германского протектора Богемии и Моравии Рейнхарда Гейдриха 27 июня 1942-го – успешной операцией сил Сопротивления? И если стало привычным говорить об убийстве народовольцами российского императора Александра II (1881) как об успехе террористов, то почему никто не рассматривает таким же образом убийство президента США Авраама Линкольна в 1865-м? И это далеко не все возможные вопросы.

Как правило, к террору прибегают три типа политических сил, каждый из которых преследует свои цели.

Во-первых, это социальные движения, не имеющие широкой общественной поддержки; они применяют террористические методы, чтобы вызвать своими действиями бЧльший общественный резонанс. Примерами могут служить «Народная воля» в России конца XIX века, а в XX столетии – итальянские «Красные бригады» в 1970-е годы, «Тупак Амару» в Перу в 1990-е и т. д. В большинстве случаев террористические вылазки не прибавляли этим группировкам симпатий граждан, и правительства успешно их подавляли.

Во-вторых, это движения меньшинств или угнетенных народов, стремящихся к независимости и самоопределению. Посредством террористических актов они пытаются заставить колонизаторов уйти с земли, которую считают исконно своей. Так действовали алжирские террористы во Франции в 50-е годы прошлого века, палестинские террористы в международном масштабе в 1960–1990-е, чеченские боевики в российских городах на протяжении последнего десятилетия. История показывает, что правительства в конце концов вынуждены идти на удовлетворение требований таких группировок.

В-третьих, это религиозные или квазиидеологические движения, целью которых является добиться либо невмешательства в дела тех или иных государств, регионов или религий, либо доминирования своих верований и идеологий над другими религиозными и общественными принципами. От первого, тоже идеологизированного типа они отличаются прежде всего масштабом деятельности и социальной поддержки, а также глубиной идеологических корней. К подобным движениям относятся исламские террористы, объединенные в организованные группы, такие, как, «Аль-Каида», ХАМАС, «Хезболла», «Ансар-аль-Ислам». В первую очередь «война с терроризмом» объявлена именно этим группам и организациям.

Противодействие каждому из названных типов терроризма обеспечивается по-разному. В первом случае это прежде всего максимально эффективное использование сил правопорядка и обычных механизмов борьбы с тяжкими правонарушениями. Террористическая организация, задумавшая, например, убийство известного политика, мало чем отличается от преступной группировки, замышляющей устранение лидера конкурентов. Второй случай более сложен, в частности потому, что Организация Объединенных Наций подтвердила «легитимность использования народами колоний, равно как и народами, находящимися под иностранным владычеством, любых имеющихся в их распоряжении методов борьбы за самоопределение и независимость» (резолюция Генеральной Ассамблеи № 2908 от 2 ноября 1972 года «О применении Декларации о предоставлении независимости странам и народам, находившимся под колониальным владычеством»). Строгое же разграничение легитимной борьбы за самоопределение и того, что сегодня предпочитают называть сепаратизмом, вряд ли возможно. Поэтому основным «оружием» в борьбе с терроризмом второго типа оказываются переговоры со стоящими за ним политическими силами. В свое время ставку на переговоры делал и французский президент Шарль де Голль, решая алжирскую проблему, и английский премьер Тони Блэр в поисках мира в Северной Ирландии. Заметные успехи достигнуты в Испании: в Стране Басков уровень насилия за последние годы понизился в несколько раз. Активизировался и ближневосточный мирный процесс, что связано с приходом к власти нового палестинского лидера Махмуда Аббаса.

И наконец, борьба с третьим типом терроризма, наименее изученным и осмысленным, должна, очевидно, строиться прежде всего на глубоком анализе целей и задач террористов, который, между тем, отсутствует у большинства «борцов против террора».

Итак, вооруженная борьба за самоопределение и национальную независимость, если даже в ней применяются методы, не предусмотренные конвенциями о способах ведения войны (как, например, на Западном берегу реки Иордан, в Чечне или Ираке), не может считаться террором. Не являются примерами терроризма и нападения на военнослужащих оккупационных армий. К террористической активности неправильно относить также отдельные насильственные акции, объектом которых оказываются военные или политические руководители «противника» (к примеру, обстрел багдадской гостиницы, где остановились американские чиновники). Ведь терроризм направлен против гражданского населения, то есть против тех, кто не причастен к политике, спровоцировавшей действия террористов.

Таким образом, война с терроризмом – это скорее миф, созданный современными политиками с целью найти оправдание своим агрессивным стремлениям. Мир нуждается не в объявлении войны непонятному врагу, а в первую очередь в изучении природы террористических движений, мотивов действий террористов, наконец, в определении того, каковы предпосылки устранения этого явления.

Сегодня главную угрозу западный мир усматривает в мусульманском терроризме. Атакуя 11 сентября 2001 года здания Всемирного торгового центра в Нью-Йорке и Пентагона в Вашингтоне, боевики «Аль-Каиды», весьма вероятно, стремились тем самым восславить Аллаха и нанести удар по тем символическим центрам, откуда осуществлялось экономическое и военное вмешательство в дела «правоверных». Более конкретных целей они перед собой, скорее всего, не ставили. (Во многом именно поэтому службы безопасности США и других западных стран не смогли воспрепятствовать нападавшим. Не понимая намерения противника, нельзя предположить, где и каким образом будет нанесен удар.)

Однако последствия террористических актов 11 сентября оказались куда более масштабными, чем те, на которые надеялись их организаторы, движимые только слепой ненавистью к западному миру. Вторжение войск антитеррористической коалиции в Афганистан и – еще в большей мере – американская агрессия в отношении Ирака позволили лидерам «Аль-Каиды» представить «войну с терроризмом» как войну Запада с исламским миром, на что, заметим, имелись веские основания. Как отмечает Джордж Сорос, «объявив войну терроризму и вторгнувшись в Ирак, президент Буш сыграл на руку террористам», и если террористы «ждали от нас той реакции, которая в действительности последовала, то, по-видимому, они понимали нас лучше, чем мы сами понимаем себя». Не менее крупной ошибкой развитых стран стала их готовность рассматривать происходящее на Северном Кавказе и палестинских территориях как битву на фронтах глобальной антитеррористической войны. Тем самым фактически оказались смешаны «в одну кучу» два совершенно разных процесса: с одной стороны, бескомпромиссная борьба исламских фундаменталистов с фундаменталистами западными, а с другой – очевидные, хотя и спорные с политической точки зрения, попытки чеченского и палестинского народов повысить степень своей автономии и суверенитета. Собственно говоря, не столько трагедия 11 сентября, сколько ответные действия Запада создали – практически из ничего – ту глобальную «террористическую коалицию», которой развитой мир мало что может сегодня противопоставить. Эта аморфная структура, а точнее, масса слабо связанных между собой полуавтономных группировок и движений, и есть тот «враг», против которого идет нынешняя «война».

Отсюда возникает, пожалуй, наиболее важный вопрос, которого всячески избегают апологеты «войны с терроризмом»: кто в этой «войне» выступает субъектом, а кто – объектом агрессии? Даже в наиболее сложном случае, ближневосточном, любой непредвзятый наблюдатель засвидетельствует, что Израиль подвергался нападениям со стороны своих арабских соседей, но в отношении палестинцев он сам оказывался агрессором. Следствие очевидно: еврейское государство борется сегодня не с египетскими или иорданскими, а с палестинскими террористами. В случае с Чечней дело обстоит так же: декабрьский указ 1994 года санкционировал ввод российских войск на территорию Чеченской Республики, что привело к многотысячным жертвам с обеих сторон. В ситуации с «Аль-Каидой» вряд ли правомерно вести речь об агрессивных действиях США, однако в то же время нельзя не признать, что с середины 1970-х американские военные базы находятся в Саудовской Аравии, Катаре, Бахрейне, Объединенных Арабских Эмиратах, Омане и многих других странах региона, а никак не арабские – вблизи Вашингтона. При этом большая часть нападений на граждан США в странах Ближнего Востока направлена против военнослужащих или работников официальных представительств Соединенных Штатов.

Таким образом, современный всплеск терроризма обусловлен тем, что арабский мир все сильнее ощущает враждебное отношение к исламу со стороны западной цивилизации, прежде всего в американской ее версии. Причем реакция западного мира на события 11 сентября 2001 года лишь способствовала появлению «единого антитеррористического фронта», подтолкнув экстремистов к сплочению.

ПРИЧИНЫ АКТИВИЗАЦИИ ТЕРРОРИСТОВ

После террористических актов в Нью-Йорке и Вашингтоне западные политики и эксперты незамедлительно принялись искать причины, побудившие «Аль-Каиду» к столь внушительной демонстрации собственной силы. Практически сразу же прозвучали мнения о том, что активизация терроризма связана с усиливающимся экономическим разрывом между Севером и Югом; начались поиски корней терроризма в характере и специфических чертах ислама.

Однако истоки современного терроризма – не в экономическом неравенстве. Это становится очевидно при сравнении западного мира с наименее развитыми африканскими государствами: тропическая Африка в последнее время более известна кровопролитными внутренними войнами и этническими чистками, чем террористическими организациями. Из 261 террористической или военизированной организации только 64 приходится на этот регион, причем 30 из них действуют в Судане, Эфиопии, Эритрее, Сомали и Демократической Республике Конго, где продолжаются гражданские войны. Ни одна африканская террористическая организация не осуществляет терактов за пределами своей страны. Бедные страны Латинской Америки, где в 1970-е и 1980-е годы происходило наибольшее число террористических вылазок, также практически не участвуют в современном международном терроре.

В то же время исламский мир, который сегодня признан основным источником террористической угрозы, остается весьма богатым регионом, а наиболее известные международные террористы – это выходцы из вполне благополучных в материальном отношении слоев населения. Более того, сама террористическая деятельность обеспечивает ее участникам серьезные доходы (по некоторым оценкам, размеры так называемой новой экономики террора (the New Economy of Terror) составляют до 1,5 трлн дол., или 5 % мирового валового продукта.

Точно так же современный терроризм не обусловлен политическим противостоянием двух частей мира. Под политикой сегодня, как правило, понимают активность, в той или иной мере связанную с действиями государственных институтов. Напротив, террористические движения всегда возникали как негосударственные структуры, и именно государства, как наиболее значимые символы власти, обычно оказывались объектом их агрессивных действий. Как подчеркивает, например, профессор Нью-Йоркского университета Ной Фелдмен, уже сами разговоры о «государственном терроризме» «решительно наводят на мысль и наглядно свидетельствуют о том, что употребляемое нами в обычном смысле понятие “терроризм” включает лишь негосударственное насилие». Эту точку зрения разделяет ныне большинство экспертного сообщества. Достаточно уверенно можно утверждать, что подобная ситуация сохранится и впредь: в условиях начавшейся «войны с террором» негосударственный характер террористических группировок обеспечивает им серьезные преимущества. Вместе с тем отождествление террористической организации с неким государством, напротив, грозит тому самыми тяжелыми последствиями (как произошло с Афганистаном).

На мой взгляд, основные причины современной волны терроризма кроются не столько в объективной реальности нашего времени, сколько в восприятии ее широкими массами населения, в частности, в мусульманском мире. Западная цивилизация, несомненно, доминирует на планете, но доминирует весьма специфическим образом – минимизируя свои контакты с теми, кто к ней не относится. Торговля со странами Африки, Ближнего Востока и Азии (исключая Китай и других азиатских «тигров») обеспечивает не более 9 % товарооборота Соединенных Штатов и государств Европейского союза. Более 2/3 стоимостного объема этой торговли приходится на нефть и нефтепродукты. Инвестиции США и ЕС в эти регионы поддерживаются на минимальном уровне: не более 1,8 % совокупного американского и около 4 % совокупного европейского объемов.

Сами арабские государства, начав в 1960-е бурную модернизацию, вскоре столкнулись с перспективой более «легкого» существования за счет экспорта нефти; те из них, которые недавно считались наиболее развитыми – Египет и Сирия, оказались в новой ситуации аутсайдерами. Запад, и в первую очередь США, ничего не сделал для поддержки своих сторонников в этом регионе, предпочитая использовать тактику грубого нажима. В то же время культурное проникновение Запада шло в регионе не менее активно, чем повсюду в мире. Поэтому неудивительно, что местное население постепенно стало видеть в Америке враждебную силу – такую, которая поддерживает Израиль, укрепляет свое военное присутствие в регионе, проповедует образ жизни, всегда казавшийся недоступным большинству арабского населения, наконец, находится на стороне полуфеодальных режимов, не пользующихся большой поддержкой собственных подданных. Запад в глазах мусульман непобедим в военном отношении, недостижим по экономической мощи, но при этом пользуется их богатствами и сбивает их с пути, указанного предками. Сегодня часто цитируют знаменитую фатву Усамы бен Ладена от 23 февраля 1998 года, в которой говорится: «Убивать американцев и их союзников – гражданских и военных – личный долг каждого мусульманина», – но при этом забывают о том, что война американцам была объявлена «для того, чтобы их армии, потерпевшие поражение и неспособные угрожать мусульманам, убрались со всех земель ислама». В такой атмосфере людям проще пойти за толпой, чем сделать разумный индивидуальный выбор.

Население большинства государств арабского мира, безусловно, ставит коллективную самоидентификацию выше свободы индивидуального выбора. Связано ли это с исламскими традициями, на чем настаивают многие исследователи, для данного анализа не играет большой роли. Важнее то, что здесь Запад выступает в качестве той «чуждой» силы, противостояние которой сплачивает народы Ближего Востока, еще не имеющие подлинной национальной идентичности. Более того, чем активнее западый мир (и в первую очередь США) будет насаждать в этом регионе принципы личностной автономии и политической демократии, тем сильнее будет укрепляться исламская оппозиция и тем меньше останется шансов для того, чтобы западные ценности овладели умами и сердцами местного населения.

Современный терроризм, разумеется, не сможет навязать западному миру пересмотр его основополагающих принципов; он, конечно же, не приведет к возникновению «всемирного халифата», о чем для красного словца заявляют некоторые исламские проповедники. Собственно говоря, террористы и не ставят перед собой таких задач и целей. Их стремления намного скромнее: они прежде всего хотят, чтобы Запад перестал устанавливать свои порядки за пределами собственных границ. И эти требования, по сути, трудно не признать справедливыми.

ПРОГНОЗЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ

На сегодняшний день Запад во главе с Соединенными Штатами, государством, превосходящим по мощи величайшие империи прошлого, пока не добился ощутимых результатов в борьбе с противником, который применяет против него «оружие слабых», то есть террор.

Способен ли Запад победить в этой так называемой «войне с терроризмом»? Какие последствия для всего мира будет иметь взаимная эскалация «террористического» и «антитеррористического» насилия? Сохранятся ли нынешние международные институты, или они станут жертвами (пусть даже случайными) этой схватки?

Эти вопросы, весьма актуальные, практически никогда не поднимаются идеологами «войны с террором». Во-первых, глобальный террор – новое, неисследованное явление для западных политологов и социологов. Кроме того, западные эксперты настолько уверовали в неизбежность распространения демократии в мире, в преобладание в человеческом сознании индивидуалистических стремлений, в торжество рационального начала над иррациональным, что это мешает им охватить весь комплекс проблем, порождающих современный мусульманский терроризм.

Во-вторых, сегодня не видно особой потребности найти ответы на многие актуальные вопросы. Для современной политики, предельно инструментализированной и в значительной мере лишенной стратегического видения, всплеск терроризма оказался, как ни кощунственно это звучит, весьма кстати. Политики, мыслящие «от выборов до выборов» формулами типа «кто не с нами, тот против нас», охотно воспользовались террористической угрозой для «дисциплинирования» населения, а также для манипуляции сознанием и симпатиями избирателей. Борьба с абстрактным «международным терроризмом» является для них превосходным средством продемонстрировать своему народу сложность решаемых задач, собственную активность и ответственность.

Если глубоко задуматься над перечисленными проблемами, окажется, что поводов для оптимизма немного.

У Запада очень мало шансов на победу. В первую очередь потому, что ему приходится иметь дело не столько с экстремистскими вылазками единичных бандитов, сколько с феноменом, за которым прежде всего стоит стремление народов к самоопределению или обретению собственной идентичности, то есть определенные цивилизационные ценности. Но история свидетельствует, что на протяжении второй половины ХХ столетия Запад проигрывал все войны, в которых противная сторона боролась за свою независимость или за возможность состояться как культурная общность.

Помимо этого население западных стран сегодня убеждено в том, что «демократия» (то есть западные представления о свободе и справедливом обществе) должна укорениться повсюду. Однако смириться с навязанными извне представлениями о свободе – значит перестать быть свободным самому, и этого на Западе, похоже, не понимают и не хотят понимать. Утверждая, что террористы – это враги свободы, западные лидеры безнадежно заблуждаются и вводят в заблуждение тех, кто следует за ними. Нет, террористы борются не против свободы, а за свободу своих народов не прислушиваться к чужим советам.

Здесь на память приходит один пример, прекрасно показывающий всю примитивность мышления американского политического класса, выступающего ныне лидером в «войне с террором». В 60-е годы прошлого века чернокожие американцы начали масштабную кампанию борьбы за отмену расовой сегрегации, утверждая, что ничем не отличаются от белых. Однако сорок лет спустя те же афроамериканцы настаивают на своей «особости» и требуют квот в университетах и налоговых поблажек, дополнительного финансирования социальных программ и т. д. И что? Правительство вводит систему affirmative action (речь идет о принятом в 2003-м решении Верховного суда США оставить в силе Программу позитивных действий, предоставляющую льготы, в частности, расовым меньшинствам. – Ред.), прямо противоречащую, как отмечают многие социологи, фундаментальным принципам либерализма. В 1960-е годы новые независимые страны тоже хотели быть «такими, как все». Но они потерпели неудачу и теперь апеллируют к собственной исключительности. Почему же американские политики, соглашаясь с претензиями собственных чернокожих на «особость», игнорируют аналогичные претензии со стороны арабского мира?

Кроме того, противодействуя Западу, террористы используют заимствованное у него же оружие. Так, главная, как считается, трудность борьбы с террористами обусловлена «сетевым» характером их структур, успешно противостоящих традиционной тактике армий и спецслужб. Но на самом деле террористы ничего не изобрели. Они лишь взяли на вооружение средство, с помощью которого стремящийся к экономической экспансии Запад не первый год повышает эффективность деятельности своих транснациональных корпораций. Разве не говорили в США и Европе с придыханием о долгожданном приходе «сетевого общества»? Оно пришло.

Таким образом, не осмыслены в должной мере ни цели террористов, ни их методы. Однако существует и гораздо более сложная проблема – мотивация террористического движения. Дело в том, что отдельные террористические акции, как правило требующие от их исполнителей самопожертвования, нередко являются не жестом отчаяния и не проявлением мужества, а актом личного спасения! Будучи религиозным фанатиком, террорист-смертник действует рационально – ведь убийство десятков «неверных» открывает ему прямую дорогу в рай, что для него гораздо важнее, чем деньги, которые могли быть обещаны его семье или близким. Тем удивительнее, что большинство «борцов с терроризмом» не устают говорить о гигантских суммах, идущих на финансирование террора, о множестве наемников, проникающих в Ирак или Чечню, а также о своих успехах в перекрытии каналов финансирования террористов. Между тем разрушение башен-близнецов вкупе с атакой на Пентагон обошлось его исполнителям не более чем в 500 тыс. дол., в то время как объемы возрожденной торговли опиумом в Афганистане исчисляются миллиардами, а российская помощь «законному» чеченскому правительству – сотнями миллионов долларов. Так что террористы борются отнюдь не за финансирование...

Современные террористы либо воспитаны в обстановке перманентной незащищенности и неуверенности в будущем, либо добровольно обрекли себя (что относится прежде всего к их лидерам) на жизнь в подобных условиях. Еще в 1993-м известный палестинский экстремист Абу Махаз пояснил: «Мы – террористы, да, мы – террористы, потому что это наша судьба». Усиление «лобовой» атаки на террористическое движение может только расширить его ряды и ожесточить его участников, возбуждая в них чувство религиозной и этнической солидарности. Большинство же граждан западных стран не намерены лишаться ни личных свобод, ни материального благополучия и потому будут поддерживать борьбу с терроризмом только до тех пор, пока она не окажется чревата серьезными политическими и экономическими потрясениями. Поэтому удары террористов будут разваливать антитеррористическую коалицию; удары же по террористам – лишь укреплять их ряды.

Прошедшие с начала «войны с террором» почти четыре года показывают, что для поддержки этой войны населением западных стран необходимы весомые доказательства достигнутого прогресса. Пока еще такими свидетельствами могут служить свержение режима «Талибан», разгром лагерей «Аль-Каиды» и освобождение Афганистана, отстранение от власти Саддама Хусейна и оккупация Ирака войсками союзников. Однако эти достижения обошлись США и присоединившимся к ним странам в сотни миллиардов долларов, а дальнейшие перспективы туманны. Поток наркотиков из Афганистана растет, положение в Ираке не стабилизировалось, агрессивность США вызывает вполне понятное стремление других стран обеспечить себе доступ к ядерному оружию. Ситуация в Саудовской Аравии и в Пакистане, единственной мусульманской стране, обладающей оружием массового поражения, остается взрывоопасной. «Война с террором» приводит и к косвенным издержкам – от роста цен на нефть до кризиса на рынке авиаперевозок и туризма. Через некоторое время западный бизнес, пока еще радующийся новым военным заказам и увеличению государственных расходов на безопасность, ощутит, что инициированная американцами авантюра просто никому не выгодна. И террористам сегодня достаточно лишь поддерживать на Западе истерию, запущенную самими же западными лидерами, чтобы со временем увидеть крах их политики.

Кроме того, «война с террором» наносит ущерб единству западного мира. Так, американское вторжение в Ирак начиналось весной 2003 года в условиях беспрецедентного раскола мира на два лагеря – сторонников и противников кампании Соединенных Штатов. Давно назревшая реформа ООН, можно предположить, провалится именно по причине того, что в Соединенных Штатах, России и отчасти Великобритании к нынешним угрозам и вызовам относятся иначе, чем в континентальных европейских странах. Восприятие собственного государства в качестве «осажденной крепости», а остальных стран как звеньев разного рода «осей зла» непродуктивно и ведет лишь к расширению поля для конфликтов и противоречий.

Таким образом, новый раунд «войны с террором» закончится поражением Запада.

ИСТИННЫЕ ЦЕЛИ И НЕОТЛОЖНЫЕ ЗАДАЧИ

«Война с террором» не могла не начаться. Прежде всего потому, что политики во всем мире крайне нуждались во враге, отвечавшем ряду критериев. «Правильный», с точки зрения современных деятелей, враг – это тот, кто представляет собой опасность, кто не связан с ведущими западными странами. Его место там, куда можно наносить безответные удары; его нельзя увидеть; борьба с ним должна продолжаться бесконечно долго, а мера ее успешности – оставаться неопределимой; наконец, необходимость войны с ним должна оправдывать серьезные ограничения демократических прав собственных граждан, а увеличение расходов на нее не должно вызывать возражений у населения.

Все эти критерии идеально воплощены в «международном терроризме». В политике последних лет данное понятие сыграло ту же роль, что и понятие «глобализация» – в хозяйственной практике последних десятилетий. Если вспомнить историю, окажется, что до середины ХХ столетия взаимодействие между Европой и США, с одной стороны, и остальным миром – с другой, именовалось «вестернизацией», которая, как считалось, универсальна по своему временнЧму характеру и географическому охвату. Причем модель технологического общества со всеми его атрибутами – от массового потребления до либеральной демократии – оценивалась как в принципе легко воспроизводимая и поэтому всеобщая. Однако эта «всеобщая» модель предполагала и ответственного за ее повсеместное насаждение – Запад. Тот факт, что именно в последние десятилетия зафиксирован невиданный рост мирового неравенства, не волнует адептов глобализации. Гораздо важнее иное: любую экономическую проблему можно сегодня объяснить объективным процессом глобализации и, как говорится, «умыть руки». Понятие «международный терроризм» дало политикам такой же инструмент ухода от реальности (и от ответственности), какой получили экономисты с появлением термина «глобализация». Было бы наивно полагать, что политики не воспользуются этой новой возможностью.

«Война с террором» – это то, в чем кровно заинтересованы правящие элиты и руководители всех без исключения вовлеченных государств – Соединенных Штатов и России, Великобритании и Польши, многих других. Им необходимо раздувание террористической угрозы и уничтожение все новых и новых террористов. (Причем именно уничтожение, как мы видели это на примере Аслана Масхадова, а не предание их гласному и справедливому суду, о чем так много говорится.) Им требуется наращивание военных расходов и, как отмечалось выше, ограничение гражданских прав, а также многое другое... Так что этой войне не суждено завершиться быстро. Даже если антитеррористическая коалиция в ее нынешнем виде и прекратит свое существование (а в этом у меня практически нет сомнений), то сама «борьба» в разных ее формах будет продолжаться.

Но кровавые акции террористов, конечно же, не должны оставаться безответными. При этом в борьбе с террористической угрозой необходимо соблюдать несколько очевидных и неоспоримых правил.

Во-первых, нужно провести четкую грань между вооруженными формированиями, сражающимися за самоопределение и независимость своих народов, и террористами, действующими во имя идеологических и религиозных целей. Если в первом случае, как уже было сказано, наиболее эффективным средством решения проблем являются переговоры, то во втором переговорный процесс вряд ли возможен. Да в нем и нет необходимости – ведь требования террористов из «Аль-Каиды» или «Исламского джихада» не предусматривают политических договоренностей. Исламские экстремисты не представляют собой той политической силы, с которой возможны переговоры. Они не могут взять на себя внятных обязательств. Нет никакой возможности оказать на них давление при несоблюдении ими достигнутых договоренностей. В общем, все они – не сторона на переговорах.

Во-вторых, даже признавая необходимость отказаться от переговоров, нельзя утверждать, что конечной целью войны с террористами является их истребление. Чем активнее ликвидируются отдельные террористы, тем больше весь народ проникается целями и задачами их движения; примером тому может служить обстановка на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа, а также в Чечне.

Поэтому подходы к борьбе с терроризмом должны различаться в зависимости от того, где проходит «линия фронта». Если противостояние террору происходит на территории западных стран, теракты следует квалифицировать как тяжкое преступление – убийство или покушение на убийство с отягчающими обстоятельствами. Соответсвенно террористов надлежит обезвреживать, а в их организации – внедрять агентов; следует перекрывать каналы поступления к ним денег и оружия, а приток иммигрантов из стран, где расположены «основные силы» главных террористических организаций, – ограничивать. Мониторинг иммигрантов и выходцев из таких стран необходимо на определенный период времени признать хотя и неприятной, но вынужденной, а потому допустимой мерой. Об эффективности таких мер говорит пример США, где после 11 сентября 2001 года не зафиксировано ни одного террористического акта. И причиной тому – усилившиеся меры внутренней безопасности, а отнюдь не сокращение числа боевиков «Аль-Каиды».

Если же борьба с террором ведется за пределами Запада, требуется выработать и принять жесткие правила отношений с государствами, на территории которых активно действуют террористические группировки. Эти государства (а к ним, несомненно, относятся многие ближневосточные страны) должны быть лишены всякой помощи со стороны развитого мира; следует полностью отказаться от практики продажи им любых систем вооружения; предупредить о недопустимости обладания оружием массового поражения (причем, например, к Пакистану это относится даже в большей степени, чем могло бы относиться к Ираку), ограничить торговое и экономическое сотрудничество с ними и т. д. Если народы этих стран предпочитают сохранять свой образ жизни, традиции и религиозную «чистоту», им не нужно препятствовать. Напротив, показательное «отступление» Запада из данного региона при жестком недопущении перенесения исламского джихада на территорию развитых стран вызовет проблемы у самих мусульманских экстремистов, не имеющих никакой позитивной программы. Как показывает пример отстающих государств, наиболее эффективный способ дискредитировать популистские движения – позволить последним добиться провозглашаемых ими целей. «Бросив исламский мир на произвол судьбы», мы отнюдь не предадим идеалы свободы и гуманизма. Западные ценности будут усвоены не там, куда Западу хватит сил их донести, а там, где на них возникнет реальный и осмысленный спрос. Свобода важна не сама по себе – гораздо важнее завоеванная и выстраданная свобода. Пока мусульманские народы не ощутят потребность в западных ценностях, не возжелают свободы, навязать им их будет невозможно да и, замечу, не нужно.

Россия. США. Весь мир > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 9 июня 2005 > № 2911854 Владислав Иноземцев

Альтруизм как национальный интерес

© "Россия в глобальной политике". № 3, Май - Июнь 2005

Кьелль Магне Бундевик – премьер-министр Норвегии.

Резюме Норвегия рассматривает участие в урегулировании конфликтов по всему земному шару в качестве приоритета своей внешней политики. Ведь войны и нестабильность даже в самых отдаленных уголках мира – угроза благополучию каждого.

Дипломатические отношения между Норвегией и Россией были установлены ровно сто лет назад, после мирного расторжения шведско-норвежской унии (1814–1905). Однако, как справедливо гласит название совместной выставки, открывшейся в Санкт-Петербурге в апреле 2005-го, на неформальном уровне мы являемся «соседями уже тысячу лет». За все это время наши народы ни разу не воевали друг с другом. Мир на общей северной границе сохранялся даже тогда, когда по тем или иным причинам возникала политическая напряженность. Норвегия и СССР являлись союзниками в борьбе против нацизма, и мы никогда не забудем, что именно Советская армия освободила норвежскую провинцию Финмарк.

Пятнадцать лет тому назад развитие связей между обеими странами вступило в новую фазу, и можно с уверенностью утверждать, что никогда прежде между ними не устанавливались столь дружественные и разносторонние отношения. Сегодня сотрудничество в области экологии, энергетики, трансграничный, культурный обмен и контакты между людьми так же важны, как военно-политические вопросы, доминировавшие до 1990 года. Обе страны богаты природными ресурсами; они вместе управляют рыбными ресурсами Баренцева моря, экономическое значение которого, равно как и значение всего северного региона, возросло. Нефтяные запасы в этих водах становятся все более существенным фактором, и это открывает перед двумя странами новые и многообещающие возможности, прокладывает путь к сближению.

Важной областью совместной деятельности, в которой участвуют также и другие страны «большой восьмерки», стало за последнее десятилетие укрепление ядерной безопасности на северо-западе России. На соответствующие программы Норвегия выделила 160 млн долларов. Мы намерены и впредь сотрудничать с Россией в вопросах снижения риска ядерных аварий, предотвращения загрязнения атомными станциями окружающей среды, чтобы не допустить попадания радиоактивных материалов и расщепляющихся веществ в руки злоумышленников. В этой связи особое значение придается сотрудничеству между теми российскими и норвежскими учреждениями, которые управляют этими объектами и контролируют их.

Сегодня сообща работают не только правительства – все большее число российских и норвежских компаний становятся партнерами в результате создания совместных предприятий или вследствие расширения торговли и увеличения инвестиций. Это относится прежде всего к нефтяной отрасли. Мы надеемся наладить еще более тесное сотрудничество на северных месторождениях, как норвежских, так и российских. Норвежским компаниям, за плечами которых тридцатилетний опыт освоения нефтегазовых ресурсов Северного моря (а это весьма сложный технологический процесс), есть что предложить России при разработке гигантского Штокмановского газового месторождения в прибрежных водах.

Норвегия и Россия – два из трех крупнейших мировых экспортеров нефти, а также основные поставщики природного газа на европейские энергетические рынки. По ряду причин – отчасти из-за нестабильности в основных нефтедобывающих регионах (Ближний Восток), отчасти из-за высоких цен на энергоносители – вопрос глобальной энергетической безопасности выходит сегодня на передний план во всем мире, а нефтедобыча в наших северных областях приобретает особое стратегическое и экономическое значение. В то же время обе страны имеют на севере важные военные, политические и экологические интересы, которые также необходимо учитывать. Вот почему Норвегия приветствует более открытый и всеобъемлющий двусторонний диалог с Россией.

Договоренность о морской линии разграничения, соответствующая устоявшейся международной практике и принципам, позволит расширить сотрудничество, в том числе и в той географической зоне, что считается спорной. Норвегия готова продолжить переговоры, после того как в России завершится процесс пересмотра внутреннего административного деления.

Многосторонние организации

Региональные и субрегиональные структуры сотрудничества – это один из наиболее действенных механизмов укрепления мира и стабильности. Норвегия и Россия являются активными членами Совета Баренцева региона, Арктического совета и Совета государств Балтийского моря. В этих организациях мы работаем над региональной интеграцией и трансграничным сотрудничеством в таких областях, как здравоохранение, защита окружающей среды, миграция и пресечение контрабандной торговли.

Военно-политическое сотрудничество вышло на новый этап после того, как в ходе заседания Совета Россия – НАТО, состоявшегося в Вильнюсе в апреле 2005 года, Россия подписала Соглашение о формировании совместных сил в рамках программы «Партнерство ради мира». Со времени создания Совета Россия – НАТО наши отношения претерпели заметные изменения и в настоящее время являются центральным элементом формирующейся евразийской архитектуры безопасности. Успех этого предприятия усилит нашу способность противостоять угрозам, исходящим от терроризма и наркоторговли, и реагировать на те вызовы, которые бросают нам такие проблемные регионы, как Афганистан, Центральная Азия и Кавказ. Мы с нетерпением ждем ратификации подписанного документа Госдумой, поскольку это проложит путь для активного двустороннего военного сотрудничества между Норвегией и Россией.

Важную роль в укреплении мира, стабильности, демократии и прав человека в Евразийском регионе играют Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) и Совет Европы. Правда, не так давно ряд стран СНГ, включая Россию, критиковали ОБСЕ за несбалансированный подход, в частности за то, что она больше сосредоточивается на гуманитарных вопросах, нежели на военно-политических и экономических. В то же время западные страны упрекают государства СНГ за крен в противоположном направлении. Однако после «революции тюльпанов» в Кыргызской Республике стали поступать сигналы, указывающие на то, что обе стороны признают необходимость достичь соглашения о дальнейших действиях. Норвегия готова внести свой вклад в поиск сбалансированных решений, обеспечивающих действенную роль ОБСЕ как в гуманитарных вопросах, так и в сфере безопасности.

Нет сомнений в том, что укрепление демократических институтов и прав человека в зоне ОБСЕ нуждается в международном сотрудничестве. Говорить о «компромиссе» между правами человека и безопасностью просто нелепо. Действия по защите прав человека должны идти рука об руку с мерами, направленными на повышение безопасности, точно так же как мирную дипломатию нужно сочетать с сотрудничеством в области развития. Сама история доказывает, что попытки добиться безопасности за счет демократии и прав человека обречены на неудачу.

На протяжении многих лет яблоком раздора между Россией и западными странами является конфликт в Чечне. Ситуация там сложна и неоднозначна. Группы террористов и экстремистов совершили страшные преступления, включая ужасающую бойню в Беслане. Террористические злодеяния нельзя оправдать ничем. Серьезные нарушения прав человека допускают все стороны. Это неприемлемо, равно как и попытки поддерживать сепаратизм или насильственное изменение границ. Подобно другим странам – участницам ОБСЕ, Норвегия привержена хельсинкскому Заключительному акту, мы решительно выступаем за суверенитет и территориальную целостность России, как на Северном Кавказе, так и в других регионах страны.

Норвегия продолжает выступать за мирное политическое урегулирование конфликта в Чечне и за предоставление гуманитарной помощи беженцам на Северном Кавказе. Мы помогаем российскому правительству в реализации плана возрождения региона: участвуем в строительстве новой школы в Беслане и восстановлении системы образования в Чечне. В этих вопросах мы сотрудничаем и со специализированными учреждениями ООН – ЮНЕСКО, Управлением по координации гуманитарных вопросов, Управлением верховного комиссара ООН по делам беженцев, а также с неправительственными организациями (НПО), такими, как Норвежский совет беженцев, Международный комитет Красного Креста и Красного Полумесяца, «Врачи без границ». Все они выполняют огромный объем работы в сложных условиях Северного Кавказа и нуждаются в помощи доноров, российских федеральных и региональных властей.

Норвегия как организатор мирного процесса

Норвегия принадлежит к числу крупнейших доноров международных программ развития. Ежегодно она направляет на эти цели (через специализированные учреждения ООН, неправительственные организации и механизмы двустороннего сотрудничества) почти 1 % своего валового внутреннего продукта, или приблизительно 2 млрд долларов. Роль Норвегии как посредника, помогающего разрешать конфликты в различных уголках земного шара, является неотъемлемой частью общего международного процесса.

Установление мира и помощь в разрешении конфликтов — это логически оправданная цель внешней политики для таких небольших государств, как Норвегия. Ведь с нашей открытой экономикой мы зависим от событий, происходящих за пределами наших границ. Нам столь же важно защищать наши инвестиции в развитие и безопасность людей, проживающих в странах, с которыми у нас сложились партнерские отношения. Существует прямая взаимосвязь: бедность и отсталость повышают риск возникновения конфликта, а конфликты и отсутствие мира, в свою очередь, препятствуют устойчивому развитию.

Наше участие в мирном процессе принимает разные формы — от действий в ранге официального организатора переговоров, как, например, в Шри-Ланке и на Филиппинах, до спонсирования обходного канала связи для получения информации обеспечения секретных переговоров, например, на Ближнем Востоке. Вместе с другими государствами и международными организациями мы работаем в таких странах, как Судан, Эфиопия, Эритрея, Сомали, Колумбия и Гватемала.

Пять лет назад стороны, участвовавшие в шри-ланкийском конфликте, обратились к Норвегии за содействием в проведении мирного диалога. Мы, естественно, выразили готовность помочь, и в 2002 году правительство Шри-Ланки и организация «Тигры освобождения Тамил-Илама» заключили соглашение о прекращении огня. Три года перемирия — это пока самый длительный со времени начала войны в 1983-м период воздержания от военных действий, позволивший спасти тысячи жизней.

В настоящее время прямые переговоры приостановлены, доверие сторон друг к другу проходит испытание на прочность в условиях неопределенной ситуации, сложившейся в области политики и безопасности. Однако после разрушительного цунами декабря 2004-го появился шанс на постепенное укрепление взаимного доверия сторон, от которых ожидаются совместные усилия по налаживанию каналов финансирования северных и восточных областей страны, пострадавших в результате природной катастрофы. Создание и реализация совместного механизма в этой сфере не только обеспечит справедливое распределение помощи на основе реальных потребностей местного населения, но и внесет вклад в создание благоприятного климата для мирных переговоров в долгосрочной перспективе.

Событие поистине исторического масштаба недавно имело место на африканском континенте: правительство Судана и представители Суданского народно-освободительного движения (СНОД) подписали всеобъемлющий мирный договор в Найроби. Он знаменует собой окончание одной из самых длительных и кровопролитных гражданских войн в Африке. Вместе с тем, однако, по-прежнему не разрешен конфликт в суданской провинции Дарфур, что вызывает всеобщую озабоченность. Эффективное урегулирование этого противоборства потребует новой формы национального строительства, основанной на справедливой системе разделения властей и распределения богатства между центром и периферией Судана. Следует также учитывать множество культурных, этнических, религиозных и исторических факторов. Мирный договор содержит схему такого урегулирования, и теперь именно от возможности ее применения к другим провинциям будет зависеть устойчивость мира в Судане. Помощь в реализации соглашения — главный элемент нашей политики на суданском направлении.

Наше участие в суданском мирном процессе, равно как и оказанная политическая поддержка, обусловлены нашими давними обязательствами по предоставлению этой стране гуманитарной помощи; кроме того, это результат усилий норвежских НПО, итог многолетнего сотрудничества образовательных учреждений наших государств. Действуя в гуманитарной области мы так или иначе поддерживаем связь с обеими сторонами конфликта. При оказании гуманитарной помощи пострадавшим от войны южным провинциям были налажены тесные связи со СНОД, которые особенно пригодились правительству Судана во время решающего раунда мирных переговоров. Присутствие норвежской стороны было в равной степени полезно всем участникам конфликта, поскольку, выступая посредником между ними, мы излагали и разъясняли им позиции противной стороны.

Норвежское участие было согласовано в неформальной «тройке» – вместе с США и Великобританией, но поддержание мира и развития в Судане едва ли возможно без активного вовлечения в этот процесс и других государств. Первая международная конференция доноров Судана, прошедшая недавно в Осло и собравшая представителей более 60 стран и международных организаций, стала важным достижением на этом направлении. Доноры обязались выделить Судану 4,5 млрд долларов в период с 2005 по 2007 год.

Возобновление мирного процесса между Израилем и палестинцами давно уже не представлялось столь вероятным, как сегодня. Если Израиль выполнит свое решение вывести поселения из сектора Газа и уйти из четырех поселений на Западном берегу реки Иордан, то это, возможно, вернет мирному процессу былую динамику. Вместе с тем мировое сообщество должно твердо настаивать на том, чтобы уход из поселений осуществлялся в соответствии с планом «Дорожная карта».

Палестинским властям следует наращивать усилия по установлению полного контроля над всеми вооруженными группировками. Огромное значение имеет взаимопонимание, достигнутое недавно на встрече в Египте между представителями Палестинской национальной администрации и большинства палестинских военизированных организаций, в первую очередь движения ХАМАС, принявшего решение о своем участии в местных и парламентских выборах. Только политические меры могут принести мир на Ближний Восток. Надо демонтировать террористическую инфраструктуру и собрать все оружие.

Руководителям конфликтующих сторон предстоит справиться с задачами огромной трудности. Им придется учитывать внутреннюю ситуацию и преодолевать сопротивление: есть слишком много желающих остановить мирный процесс или пустить его под откос. Однако важно воздерживаться от действий, которые могут принести краткосрочную политическую выгоду и одновременно нанести урон долгосрочному продвижению к цели.

Мировое сообщество не имеет права упускать эту новую возможность и обязано поддержать стороны в их усилиях по оживлению мирного процесса. Необходимы согласованные, целенаправленные шаги со стороны четверки посредников, и здесь решающую роль должна сыграть Россия наравне с тремя другими участниками «квартета» – США, ООН и Европейским союзом.

Мирный процесс усложняется такими существенными проблемами, как статус Западного берега реки Иордан и Восточного Иерусалима. Строительство стены на оккупированной палестинской земле и расширение поселений, ставящие под угрозу мирные переговоры, следует прекратить. Решения по принципу «Газа в первую и последнюю очередь» никогда не принесут мир на Ближний Восток. События на Западном берегу реки Иордан и в Восточном Иерусалиме относятся к числу приоритетов в диалоге мирового сообщества с Израилем.

Тяжелое экономическое и гуманитарное положение населения Палестины представляет собой еще одну угрозу, поскольку бедность порождает экстремизм. Норвегия уже более десяти лет направляет усилия международных доноров на поддержку палестинского сообщества и будет делать это впредь, поскольку такие меры являются важным компонентом поиска мирного решения.

Почему мы этим занимаемся

Нашу деятельность по налаживанию диалога в зонах конфликтов следует рассматривать в более широком контексте: участие Норвегии в организации мирных переговоров вытекает из нашей давней поддержки руководящей роли ООН в деле обеспечения мира и безопасности. Предоставляя другим странам гуманитарную помощь и сотрудничая с целью развития, мы содействует успеху и постоянству усилий всемирной организации.

Мы склонны поддерживать других ведущих игроков, уступая им приоритет в руководстве. В некоторых случаях, правда, Норвегия принимает лидерство на себя, но всегда – только по просьбе сторон, вовлеченных в конфликт.

Норвегия – терпеливый организатор. В нашей стране сложился широкий и давно устоявшийся консенсус относительно политики миротворчества. Так, участие в урегулировании шри-ланкийского кризиса последовательно поддерживалось тремя министрами иностранных дел, представлявшими три разные политические партии.

Особенно активно мы подходим к организации диалога между религиями, поскольку в последние десять лет значение религиозного фактора в международных делах неуклонно росло. Обычно то или иное вероисповедание не является единственной или главной причиной конфликта, но религиозные чувства зачастую эксплуатируются в политических целях. Религиозной идеей, так же как и патриотической, легко злоупотребить, поскольку люди, выражая свой гнев, желания и даже цели, часто апеллируют к вопросам культа. Религиозные настроения можно использовать для того, чтобы прокладывать путь к политическому урегулированию конфликтов, мирному и устойчивому. Взаимодействие между лидерами различных конфессий и общин может в значительной степени содействовать установлению мира; оно способно углублять взаимопонимание и сотрудничество как внутри отдельно взятой страны, так и между разными странами и народами. И хотя религия часто считается источником проблем, на самом деле она в состоянии внести большой вклад в их решение.

Другой важный фактор в нашей деятельности – это акцент на сотрудничество с национальными и международными неправительственными организациями. Работая по всему миру на протяжении нескольких десятилетий, норвежские НПО накопили богатый опыт. Они хорошо знают прошлое и настоящее различных регионов, обладают эффективной сетевой структурой, а также навыками и умением, на которые мы можем опираться.

Партнеры уважают нашу беспристрастность. У Норвегии нет колониального прошлого, и нас не подозревают в том, что мы преследуем какие-либо скрытые политико-экономические цели. Поскольку отдельно взятой стране трудно в одиночку добиться успеха, мы сотрудничаем с другими мировыми акторами. Это равносильно объединению нашего потенциала с возможностями других стран, чем обеспечивается необходимая поддержка процессам, в которые мы вовлечены.

Наконец, важный аспект нашего участия состоит в том, что мы считаем себя организаторами мирного процесса, а не миротворцами. Мы стараемся сделать все возможное, чтобы облегчить сторонам задачу подписания мирного договора, и поддерживаем их в этом, но необходимую волю к миру они должны проявить самостоятельно.

Одна из причин нашего стремления активно участвовать в мирном процессе заключается в том, что, подобно многим другим, мы осознаём свой нравственный долг – способствовать мирному разрешению конфликтов и тем самым улучшению жизни людей в других частях мира. Но нами движет не один лишь альтруизм. Норвегия кровно заинтересована в том, чтобы в разных частях земного шара воцарился мир. Сегодня, с одной стороны, уменьшается число межгосударственных конфликтов. С другой – мы являемся свидетелями нарастания внутренних конфликтов, и это привлекает к себе все большее внимание мирового сообщества.

Глобализация – обоюдоострый меч. Она оказывает положительное влияние, сближая страны с помощью торговых потоков, инвестиций, обмена информацией и идеями, создания новых возможностей для сотрудничества и совместных инициатив. Но вместе с тем намного быстрее распространяются теперь нестабильность и угрозы. Нелегальная миграция, организованная преступность и терроризм, болезни, ухудшение экологической обстановки – все это негативные последствия внутренних конфликтов, выходящих далеко за пределы их фактического очага.

Именно таким образом внутренние конфликты выходят на глобальный уровень. То, что вчера являлось гуманитарным кризисом, сегодня превращается в центральную проблему безопасности. Мирная дипломатия — один из инструментов, который используется нами для достижения мира. Но поиск мира — это во многом и вопрос предоставления помощи в развитии, обеспечения эффективного управления и уважения прав человека. Когда того требует ситуация, допустимо применение военных средств – но только в качестве крайней меры. Ни одна страна не может не испытывать на себе последствия глобализации, как положительные, так и отрицательные. Норвегия, подобно России и другим государствам, получает всеобъемлющую выгоду от расширения трансграничного взаимодействия и контактов. Но для осуществления демократического контроля требуется более тесное межправительственное сотрудничество. Чтобы успешнее разрешать конфликты и устранять связанные с ними международные угрозы, государства должны работать сообща — в двустороннем, региональном и многостороннем форматах.

Опыт Норвегии в том, что касается организации мирных процессов и предоставления помощи в развитии, показывает, что население бедных, раздираемых конфликтами стран в отсутствие надежды на лучшее будущее и в условиях безработицы более подвержено вербовке со стороны группировок и адептов идеологий, выступающих за насилие и вооруженное сопротивление. Рано или поздно эхо этих конфликтов докатится и до наших границ, превратившись в непосредственную угрозу жителям нашей вполне процветающей страны, находящейся на первый взгляд в полной безопасности. Борясь с бедностью, загрязнением окружающей среды и болезнями, мы устраняем потенциально опасный очаг распространения ненависти, экстремизма и терроризма.

Конечно, нельзя не реагировать на политические и этнические обиды, но конфликты следует улаживать исключительно политическими и мирными средствами. Строительство мира и стабильности требует изрядной доли терпения, использования всех имеющихся в нашем распоряжении средств — дипломатических, политических и экономических. Только такой подход позволит обеспечить длительное, устойчивое развитие. Во имя достижения этой цели мы должны трудиться вместе. Норвегия и Россия – естественные партнеры на этом пути.

Норвегия. Россия. Весь мир. СЗФО > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 9 июня 2005 > № 2911747 Кьелль Магне Бундевик

Энергетика

Зимбабве располагает относительно развитой энергетической системой. Эта система, в основном, находится под контролем ZESA – государственной энергетической компании. ZESA зависит от поставок электроэнергии от Escom (ЮАР). А нефтепродукты Зимбабве импортирует из Мозамбика и ЮАР. Эти два обстоятельства делают экономику, по крайней мере, ее индустриальную часть, политически уязвимой.

Большая часть нефтепродуктов импортируется по трубопроводу Бейра-Мутаре-Хараре. Раньше по трубе Бейра-Мутаре в Зимбабве поставлялась нефть, а в Мутаре, на границе с Мозамбиком, был нефтеперерабатывающий завод, откуда затем нефтепродуктопровод шел в столицу. Этот завод был закрыт, еще когда Зимбабве была Южной Родезией. Импортом нефтепродуктов занимается компания Noczim (National Oil Company of Zimbabwe), импорт составляет 55 млн.долл. в год. Noczim работает в убыток, испытывает проблемы с оплатой поставок, из-за чего в Зимбабве время от времени случаются топливные кризисы.

Основа энергетической самостоятельности – значительные запасы угля. Доказанных запасов нефти или газа нет, хотя работы по их поиску идут уже многие годы подряд. Источником газа могут стать богатые угольные залежи страны. В 1999г. американские инвесторы совестно с компанией Zimasco (Zimbabwe Mining and Smelting) объявили об открытии газового месторождения недалеко от Лупане (Западный Матабелеленд). Для его освоения было создано совместное предприятие, вскоре против Зимбабве были введены американские санкции. Программа разработки Лупане предполагала инвестиции в 62 млн.долл. и строительство электростанции на газе.

Zimasco объявила, что Лупане содержит 500 млрд.куб.м. газа. Это очень много. Заявление – пропагандистский ход, и реальные извлекаемые запасы окажутся в районе 50-100 млрд.куб.м. В любом случае, судя по интересу иностранных компаний, газ в Зимбабве есть, и его разработка может представлять коммерческий интерес. Неизбежно возникает вопрос об использовании зимбабвийского месторождения. Судя по заявлениям, базовая стратегия заключается в строительстве газовой электростанции, возможно, что стоит рассмотреть и другие варианты.

Россия располагает эффективной технологией конверсии газа в моторное топливо. Эта технология будет рентабельной при одновременном соблюдении следующих условий: в стране есть газ; в стране нет нефти; экспорт газа и импорт нефти затруднены (дороги, политически блокированы). Если нефть сравнительно легко доступна, то моторное топливо дешевле делать из нее. Газ выгоднее поставлять на экспорт, чем перегонять в моторное топливо внутри страны. Если же нефти нет, а газ продать невозможно, то технология ММТ (метан – в моторное топливо) становится коммерчески интересной. В России, где были получены соответствующие технологически решения, построить установку ММТ очень непросто – именно потому, что дешевле гнать бензин из нефти. Поэтому опробовать метод можно на зарубежных странах.

Ситуация, когда в стране есть газ, но нет нефти – довольно редкий случай. Чаще бывает наоборот. Еще реже такая ситуация сочетается с изолированностью страны/региона от мировых рынков, то есть со сложностью экспорта газа (имеющегося) и импорта нефти или нефтепродуктов. Изолированность от мировых рынков – это изолированность от моря + осложненные отношения с соседями. Таких стран мы знаем всего 2 – это Эфиопия и Зимбабве.

Во-первых, и там, и там есть немного газа (в Эфиопии – месторождение Кэлуб с запасами 40 млрд.куб.м., в Зимбабве – Лупане). Во-вторых, и там, и там нет своей нефти. В третьих, и там, и там нет мощностей по переработке нефти (в Зимбабве единственный НПЗ закрыт 40 лет назад). Обе страны вынуждены импортировать нефтепродукты и, прежде всего, – моторное топливо. В-четвертых, и Эфиопия, и Зимбабве не имеют выхода к морю, поэтому импорт нефтепродуктов становится делом дорогостоящим. В-пятых, этот импорт еще и осложнен политически: Эфиопия отрезана от моря враждебной Эритреей (импорт идет из Судана и Джибути автотранспортом), а поставки в Зимбабве через Мозамбик зависят от британской ВР. Вывод: конверсия газа в моторное топливо (технология ММТ) может быть рентабельна и политически интересна руководству этих стран.

Проблема заключается лишь в том, что для разворачивания соответствующего производственного комплекса нужны определенные минимальные доказанные запасы газа. Если газа слишком мало (видимо, дело обстоит в Эфиопии), то вложения в конверсию ММТ не успеют окупиться. В Эфиопии проблема не только в том, что месторождение Кэлуб мало само по себе, но и в том, что газа нет и не предвидится нигде по соседству. Невозможно будет в дальнейшей перспективе построить новый трубопровод, чтобы «оживить» производственную цепочку ММТ.

В Зимбабве ситуация может быть иной. Во-первых, если Лупане окажется богаче Кэлуба. Для серьезного разговора о внедрении ММТ необходимо как минимум 100-150 млрд.куб.м. доказанных запасов (на Кэлубе, 40 млрд.), а в Лупане серьезная разведка еще не велась, но есть надежда, что найдется больше. Во-вторых, в Зимбабве, в долгосрочной перспективе, есть хорошие возможности для поставок газа из того же Мозамбика или из ЮАР (такой вариант значительно менее рентабелен, но исключать его из рассмотрения нельзя).

Зимбабве > Нефть, газ, уголь > af-ro.com, 28 февраля 2005 > № 340368

Политика

В 2004г. появились определенные надежды на урегулирование системы конфликтов в Сомали. Насколько эти перспективы окажутся реальными, зависит от того, будут ли в достаточной степени учтены политические и экономические интересы заинтересованных сторон. Сомали как государство де-факто не существует со времени свержения Мухаммада Сиада Барре в 1991г. Территория разделена на квазигосударственные образования, которые сформированы по кланово-территориальному признаку и отличаются большей или меньшей степенью стабильности власти.

Наибольший уровень стабильности наблюдается в северной части Сомали и, прежде всего, в самопровозглашенной Республике Сомалиленд в границах одноименного британского протектората (1887-1960). Сомалиленд находится под влиянием Эфиопии: на территории Эфиопии в приграничных с Сомалилендом районах проживает большое количество сомалийцев, в большинстве своем относящихся к группе исса – как и население Сомалиленда. Территория проживания исса представляет собой единую экономическую зону с единым типом хозяйствования и направлением потоков продукции. Столица Сомалиленда – г.Харгейса.

К востоку от Сомалиленда располагается автономное образование Пунтленд, занимающее весь северо-восток Сомали и часть центрального региона. Пунтленд был учрежден старейшинами северо-востока в 1998г. Это самая малонаселенная и экономически депрессивная часть Сомали. Юг Пунтленда в последнее время не контролируется «центральным правительством». Треугольник Галькайо – Гелинсор – Хобьо на данный момент является самым нестабильным районом Сомали. Пунтленд также поддерживается Эфиопией. Столица Пунтленда – г.Босасо на побережье Аденского залива.

С окт. 2004г. в пограничных районах Сомалиленда и Пунтленда Сул и Санааг происходят спорадические столкновения враждующих кланов, сопровождающиеся большими потерями сторон.

Остальная территория Сомали разделена на десятки территориальных образований, контролируемых различными кланами, субкланами, подсубкланами и т. д. Зонами повышенной напряженности до недавнего времени оставались крупные портовые г.г.Могадишо и Кисмайо, где велась борьба за контроль над морскими портами, отелями, рынками.

10 окт. 2004г. в Найроби (Кения) переходный национальный парламент избрал временным президентом Сомали Абдуллу Юсуфа Ахмада (Abdullahi Yusuf Ahmed), президента Пунтленда и представителя группы дарод. 3 дек. Ахмад назначил временным премьер-министром Али Мухаммада Геди (Ali Muhammad Gedi), одного из виднейших политических деятелей времен падения режима Барре и представителя клана абгаль, группы хавийе. Геди сформировал кабинет министров (42 министра, 42 замминистра и 7 региональных министров, всего 91 чел.). 23 дек. Переходное федеральное правительство Сомали (Transitional federal government, TFG) со второй попытки было утверждено парламентом.

В составе TFG немало бывших полевых командиров, лидеров клановых группировок, из которых наибольшим влиянием обладают вице-премьер, министр внутренних дел Хусейн Мухаммад Айдид (Hussein Muhammad Aideed), министр безопасности Мухаммад Куаньяре Афрах (Muhammad Qanyare Afrah), министр общественных работ и жилищного строительства Усман Али Ато (Osman Ali Ato), министр торговли Мусса Сади Ялахоу (Musa Sudi Yalahow) и министр по религиозным делам, сторонник Ато, Умар Махмуд «Финиш» (Omar Mohamud Finish). Сомалиленд отказался от участия в мирном процессе.

После формирования новых органов государственной власти встал вопрос о перемещении парламента и TFG из Найроби в Сомали – 17 нояб. была совершена попытка покушения на президента Ахмада в его резиденции в пригороде Найроби. Помимо подобных дополнительных рисков, власти Кении также несли немалые расходы на содержание парламента, TFG и делегатов мирной конференции. Было принято решение начать перемещение с 1 фев. 2005г., и 2 фев. в Могадишо прибыла первая группа членов парламента (30 чел.) и TFG во главе с министром торговли Ялахоу, и 2 замспикера парламента Усманом Илми Бокоре (Usman Ilmi Boqore). 6 фев. в Могадишо прибыла новая группа членов парламента (50 чел.) и TFG во главе со спикером парламента Шарифом Хасаном Шейхом Аденом (Sharif Hassan Shaykh Aden) и министром безопасности Афрахом. Наконец, 16 фев. из Найроби в Сомали отправилась еще одна группа членов парламента и TFG (40 чел.), которая должна была совершить поездки в различные части страны, чтобы разъяснить сомалийцам политику новой власти. На 21 фев. было намечено прибытие в Могадишо президента Ахмада, всех остальных членов парламента и TFG, но этого, не произошло.

Президент Ахмад выдвинул требование, чтобы парламент одобрил ввод в Могадишо миротворческого контингента Африканского Союза (АС), который должен обеспечить безопасность парламента и TFG, но у части сомалийского общества, а также TFG и парламента подобная идея была встречена с большим неодобрением. Начиная с 14 фев., в Могадишо идут митинги протеста против ввода иностранных миротворцев, парламент отказывается одобрять ввод войск, Ахмад и Геди пока остаются в Найроби.

Может показаться парадоксальным, что одно из немногих мононациональных государств в Тропической Африке оказалось самым неустойчивым. Но на это есть определенные географические и исторические причины.

Большая часть территории Сомали – полупустыни, на севере – горные массивы с пустынными котловинами между ними. Средние месячные температуры – +34 – +42°C. Год делится на сухой и влажный сезоны. Сухой сезон – с янв. по апр., с апр. по июнь – малые дожди, с июня по окт. – сезон дождей, с окт. по янв. – малые дожди. В последнее время частое невыпадение малых дождей приводит к массовому падежу скота – основного и практического единственного источника существования для северных сомалийцев.

Реки Джубба и Уаби-Шэбелле, устье которой теряется в песках недалеко от эстуария Джуббы, стекают с Эфиопского нагорья и протекают по южным и центральным районам Сомали. Междуречье Джуббы и Уаби-Шэбелле – зона очагового, преимущественно нетоварного, экстенсивного земледелия (основные культуры: кукуруза, сорго, маниок, кунжут, цитрусовые, сахарный тростник, хлопчатник).

Земледелием издавна занимались южные сомалийцы-саб, которые происходят от смешения сомалийцев с бантоидными этническими группами, тогда как северные сомалийцы-самале («чистые», «истинные» сомалийцы) всегда были скотоводами-кочевниками. Самале никогда не считали себя кушитами, кем они на самом деле и являются, а вели свое происхождение от пророка Мухаммада, позиционируя себя как арабы. В социальной иерархии самале (группы исса, дарод, хавийе, гадабурси, дир), соответственно, стояли выше саб.

До прихода европейцев у саб не было государственности: разрозненные кланы саб являлись данниками северян-самале. Среди самале реальная государственность была только у исса: в XVI веке афаро-сомалийский султанат Адаль со столицей в г.Зейла (нынешняя Сайла, Сомалиленд) представлял собой серьезную угрозу для Эфиопской империи, в том числе и с точки зрения возможной исламизации последней. Это (а также британский протекторат) сыграло свою роль в том, что среди всех сомалийских «государственных» образований именно Сомалиленд больше всего соотносится с понятием государства. Еще один фактор стабильности – основной поток скота на экспорт в арабские страны и, прежде всего, в Саудовскую Аравию, идет через морские ворота Сомалиленда – порт Берберу на побережье Аденского залива.

Издавна сомалийцы являются основными поставщиками живого скота и шкур в Саудовскую Аравию, большая часть животных идет на жертвоприношения во время мусульманских праздников в священных г.г.Мекке и Медине. Издавна же в Бербере сложилась «гильдия» торговцев живым скотом. Эта «гильдия» традиционно состоит из этнических арабов. В ее руках всегда аккумулировались огромные по сомалийским меркам средства, и, благодаря этому, она оказывала большое влияние на политические процессы на Африканском Роге. При этом «гильдия» старалась ограничить вмешательство государства в свои дела.

Во времена Барре (до 1991г.) экспорт скота давал 88% валютных поступлений Сомалийской республики, львиная доля экспорта шла через порт Бербера. Барре и его окружение (все выходцы из клана марехан группы дарод) решили сосредоточить в своих руках берберскую торговлю и животноводство в целом, что послужило катализатором всеобщего выступления против Барре. Во главе движения стояло сомалилендское Сомалийское национальное движение (Somalia national movement, SNM), созданное при активном участии берберской «гильдии».

Позже, когда по всей стране началась война всех против всех, а в Сомалиленде наблюдалось относительное затишье, берберская «гильдия» инициировала создание Республики Сомалиленд, что обеспечило стабильность и спокойное существование сомалийского экспорта скота и, соответственно, берберской торговой элиты. Барре и его окружение не смогли осуществить перераспределение ролей, имущества и капитала в северном Сомали, не успели совершить модернизацию общественных отношений в этом регионе, и в Сомалиленде не произошло маргинализации общества – это еще один фактор относительной стабильности Сомалиленда.

Иная ситуация сложилась в земледельческих регионах центрального и южного Сомали. В 1969г. к власти в Могадишо пришла группировка, состоящая из членов клана марехан группы дарод во главе генерал-майором Мухаммадом Сиадом Барре (Mohammed Siad Barre). Прикрываясь псевдосоциалистической фразеологией, Барре и его окружение инициировали перераспределение собственности (земли) в земледельческих районах, населенных сомалийцами-саб (группы дигил, раханвейн, шэбелле, габвинг) и бантоидными народами. Земледельцев сгоняли с их территорий, которые были превращены в банановые плантации. Бывшие земледельцы стали аграрным пролетариатом: работали за низкую плату на этих плантациях, которые были фактической собственностью Барре и его окружения. Продукция плантаций шла на экспорт (в основном, в Италию и США).

Что касается скотоводов в центральном и южном Сомали, то их правительство Барре решило прикрепить к себе, санкционировав бурение скважин и создание поселений с загонами для скота по типу южноафриканских краалей. Эти операции раньше проделывали сами скотоводы, но теперь государство взяло их под свой полный контроль, то есть начало создавать подобия животноводческих колхозов. При необходимости, государство с помощью армии конфисковывало у скотовладельцев «излишки».

После свержения Барре, на протяжении 90гг. и в начале XXI в., ожесточенная борьба велась в земледельческих районах. Здесь отряды различных кланов группы хавийе «освобождали» плантации от их фактических хозяев-марехан из окружения Барре. После того как кланы хавийе захватили плантации, они вынудили аграрных рабочих из групп сомалийцев-саб и бантоидов, работавших на прежнюю правящую верхушку, работать на себя. В конце 90гг. был образован «Фронт освобождения раханвейн», который был поддержан Эфиопией и повел борьбу против новых хозяев. В результате деятельности «Фронта» раханвейн изгнали со своих земель практически всех хавийе, но из-за внутренних конфликтов хаос в междуречье Джуббы и Уаби-Шэбелле на этом не прекратился.

В скотоводческих районах борьба развернулась, прежде всего, за доступ к источникам воды. Упорной кровопролитной и хаотической была и остается межклановая борьба в треугольнике Галькайо – Гелинсор – Хобьо на юге Пунтленда (здесь одно из самых жарких и сухих мест в Сомали), в то время как ситуация в большей части этого образования остается стабильной.

26 дек. 2004г., после землетрясения в Юго-Восточной Азии, на побережье Сомали пришло цунами. 298 чел. погибло, 54 тыс. остались без крова. Больше всего пострадал от бедствия Пунтленд, население которого и без того было измучено засухами и наводнениями. В результате засухи середины 90гг. многие жители потеряли весь свой скот, и им пришлось в поисках пропитания двинуться на побережье Индийского океана, где они занялись совершенно несвойственным сомалийцам делом – рыболовством. Прибрежные воды северного Сомали являются одной из зон апвеллинга – поднятия придонных вод на поверхность. В такой зоне скапливается огромное количество рыбы самых разных видов – придонные воды поднимают на поверхность огромное количество органических веществ, и выстраивается обыкновенная пищевая цепь, при том, что количество поднятого со дна вещества соответствует количеству и типовому разнообразию фауны такой зоны. На долю зон апвеллинга (в их число, кроме Аденского залива, входят также прибрежные воды Марокко, Мавритании, Намибии, Перу и Чили) приходится 50-75% мирового улова рыбы. Новое занятие позволило выжить тыс. сомалийских семей. Когда практически вся рыболовецкая инфраструктура северо-восточного Сомали уничтожена, Пунтленду угрожает гуманитарная катастрофа.

В 1980гг. политика Барре на фоне начавшихся регулярных засух привела к прогрессирующему обнищанию населения, и скотоводы центрального и северо-восточного Сомали, чтобы выжить, занялись земледелием. Бедные почвы этого региона и так не приспособлены к земледелию, а в данном случае еще и являлись основным ресурсом для животноводства. В результате нищета населения достигла угрожающих размеров, и началась тотальная урбанизация и сопутствующая ей маргинализация населения. Десятки тысяч людей отправились в Могадишо, Мерку, Бароуэ, Кисмайо – портовые города на побережье Индийского океана – в надежде заработать себе на жизнь. Там они смыкались с представителями своих кланов, субкланов и т.д. и образовывали замкнутые группировки. С падением режима Барре эти группировки принялись за тотальный раздел сфер влияния в городах, началась борьба за различные объекты, прежде всего, морские и воздушные порты, а также отели и рынки.

Подобный раздел не прекращен до сих пор, что не в последнюю очередь связано с бурным развитием в начале XXI в. в Сомали телекоммуникационной сферы, банковского дела, а также индустрии денежных переводов от представителей сомалийской диаспоры в Европе, Северной Америке, странах Персидского залива. Крупнейшей трансфертной компанией Африканского Рога является Dahabshiil, головной офис которой расположен в Лондоне, и которая имеет 200 отделений в Сомали и прилегающих территориях соседних стран, населенных сомалийцами. Трансфертные компании, ввиду отсутствия в Сомали банков, предоставляют своим клиентам банковские услуги и даже открывают собственные банки.

Известно, что маргинализация практически неминуемо влечет за собой прогрессирующую моральную радикализацию (религиозную или атеистическую). В 90гг. в г.Сомали начало набирать силу исламистское движение. Оплотом исламизации стали относительно небольшие, но важные портовые г.г.Мерка и Бароуэ. В первые годы XXI в. исламистское движение закрепилось и в крупнейших г.г.Сомали: Могадишо и Кисмайо. Радикальный ислам заявил о себе в полный голос в янв. 2005г., когда было разгромлено итальянское кладбище в Могадишо, а на месте могил радикалы в короткие сроки построили мечеть. Далее последовали убийство 9 фев. корреспондентки BBC Кейт Пейтон и взрыв бомбы 17 фев. у бывшего здания МИД Сомали (трое погибли, 7 ранено), в совершении которых подозреваются исламские экстремисты. Возможна резкая активизация деятельности исламистов в случае поступления финансовой помощи из-за рубежа, поэтому ввод в Могадишо миротворцев-немусульман может накалить обстановку.

Перед президентом Ахмадом, членами TFG и парламентариями стоит непростая задача: совершить свое перемещение из Найроби в Могадишо, согласовать интересы всех заинтересованных сторон и выстроить эффективно действующую систему власти. Немаловажный аспект: президент Ахмад в Могадишо воспринимается как чужак – терпеть его будут лишь до тех пор, пока он не вторгнется в сферу интересов лидеров Могадишо и не попытается произвести перераспределение ролей, имущества и капитала в столице. Вероятно, президент понимает, что в Могадишо ему будет трудно оказывать какое-либо существенное влияние на политику TFG и на парламент – отсюда его настойчивые попытки изменить маршрут перемещения TFG и парламента на приемлемый для себя (самый лучший вариант – административный центр Пунтленда – г.Босасо), а также призывы к руководству Африканского Союза и IGAD (Объединение государств северо-восточной Африки) ввести миротворческий контингент в Могадишо. Многолюдные демонстрации в Могадишо против ввода иностранных войск показали, что Усман Али Ато и генерал Мухаммад Нур Галаль (Mohammed Nur Galal) не зря заявляли о нежелательности ввода миротворческого контингента в Могадишо.

Миротворческий контингент – главная надежда и опора президента Ахмада (следует также принять во внимание тот факт, что другую свою основную опору Ахмад потерял: на недавних выборах новым президентом Пунтленда был избран генерал Адде Муса (Adde Musa)). Изначально он требовал от АС 15-20 тыс. миротворцев, но руководство Союза утвердило число миротворцев в 5-7 тыс. чел. На данный момент определился только угандийский президент Йовери Мусевени: он готов послать 2200 миротворцев. Другие потенциальные участники миротворческой операции – Джибути, Эфиопия и Судан – пока размышляют.

Ато призвал жителей Могадишо начать борьбу против эфиопских миротворцев в случае их появления в столице: Эфиопия выступала против лидеров Могадишо, поддерживая Сомалиленд, Пунтленд и Фронт освобождения раханвейн. Лидеры Могадишо и, прежде всего, Ато не оставались в долгу, оказывая поддержку Фронту освобождения оромо, основному оппозиционному движению в Эфиопии. International Crisis Group настойчиво рекомендует Джибути воздержаться от участия в операции, поскольку Джибути считается приграничным с Сомали государством.

В конце дек. 2004г. президент Йемена Али Абдалла Салех на встрече с генсеком Лиги арабских государств (ЛАГ) Амром Мусой выдвинул предложение о вводе в Сомали миротворческого контингента ЛАГ. На предстоящем мартовском саммите ЛАГ в Алжире этот вопрос будет внесен в повестку. Миротворческий контингент ЛАГ представляется приемлемым вариантом для лидеров Могадишо. TFG необходимо также принимать во внимание интересы исламских кругов, которые становятся влиятельными в Сомали.

Нынешние лидеры Могадишо: вице-премьер, министр внутренних дел Хусейн Мухаммад Айдид, министр безопасности Мухаммад Куаньяре Афрах, министр общественных работ и жилищного строительства Усман Али Ато, министр торговли Муса Сади Ялахоу и министр по религиозным делам, сторонник Ато, Умар Махмуд «Финиш». При этом самыми влиятельными на данный момент являются Афрах, бойцы которого контролируют аэропорт Даниле (возможно, именно этим объясняется помпезность и торжественность встречи группы членов TFG и парламента в аэропорту 6 фев.: в составе группы был Афрах), и Ато, после Геди – самый активный член TFG. Именно Ато резче всех выступает против ввода миротворческого контингента. Ато владеет большим количеством оборудования для строительства, оставшегося от миротворцев ООН, эвакуировавшихся из страны в 1995г., и, в нынешних условиях, это делает его пост министра общественных работ и жилищного строительства одним из ключевых в TFG. Ато – наиболее авторитетных полевых командиров и имеет большое влияние на жителей Могадишо.

Бойцы Айдида контролируют президентский дворец, его влияние не стоит переоценивать. В прошлом один из самых влиятельных полевых командиров, сын самого Мухаммада Фараха Айдида, «изгнавшего» американцев в 1993г., сейчас, по мнению некоторых членов парламента, не контролирует даже своих бойцов.

Ялахоу и «Финиш» имеют большое влияние в религиозных кругах Могадишо. Примечательно, что именно Ялахоу занял фактически ключевой пост в TFG, обеспечивающий контроль за торговлей в Могадишо.

Премьер-министр Али Мухаммад Геди получил широкую известность еще во времена свержения Барре: он был одним из главных участников антимареханского восстания. Именно хавийе, к которым относится премьер, играли главную роль во всех событиях после падения режима Барре. Геди обладает некоторой харизмой в отличие от президента, который сразу после назначения премьера ушел в тень. Геди предстоит сыграть роль арбитра в схватке Ахмада с лидерами Могадишо, и, за счет этого, стать де-факто главой государства.

Перспективы. TFG необходимо создать общую службу безопасности, которая бы занималась разоружением населения и ликвидацией не подчинившихся ему группировок. В силу существующих общественных настроений, вряд ли целесообразно, чтобы этим занимались миротворцы – это может взорвать весь мирный процесс. Не следует требовать от Ато, Афраха и других лидеров Могадишо разоружения их формирований: это также подорвет урегулирование конфликта. Главное – стабильность, а наличие собственных формирований у лидеров Могадишо и, одновременно, защитников-миротворцев (естественно, в разумном количестве) у президента Ахмада должно ей способствовать. Формирования лидеров Могадишо в дальнейшем можно преобразовать в службы безопасности (охраны) министерств, возглавляемых ими.

Необходимо восстановить дорожную инфраструктуру, и в решении этой задачи будет важна помощь Кении. В Кении в последние годы реализуются масштабные проекты по строительству автодорог. В связи с потенциальной стабилизацией в Сомали, намечены проекты по строительству дорог в эту страну: Кения заинтересована в сомалийском рынке, в инвестициях в с/х Сомали. В середине фев. Геди заявил о создании межминистерской кенийско-сомалийской комиссии по проблемам Сомали и изысканию ресурсов для их разрешения. Первыми в комиссию обратились табачные компании: Mastermind и BAT.

Следует закупить необходимую технику для бурения водных скважин, прежде всего, в треугольнике Галькайо – Гелинсор – Хобьо и пострадавших от цунами районах. Бурение скважин, в перспективе, должно до некоторой степени снять вопрос межклановой вражды, основой для которой, является, во многом, борьба за доступ к источникам пресной воды.

Необходимо восстановить рыболовецкую инфраструктуру в пострадавших от цунами районах, а также принять срочные меры против ядерного заражения прибрежных территорий: во времена Барре на побережье Индийского океана в районе Хобьо-Мудуг было захоронено большое количество ядерных отходов из разных стран. После цунами многие из ядерных могильников оказались разрушенными.

Важно также создать эффективную систему ирригации в междуречье Джуббы и Уаби-Шэбелле, и в этом активное участие могут принять кенийские инвесторы, прежде всего, табачные компании. Наконец, следует принять меры для восстановления животноводства.

В случае успешного восстановления инфраструктуры и обеспечения продовольственной безопасности и первичного источника накопления средств, можно будет переходить к следующему этапу – развитию экономики. Во-первых, это может быть использование собственных недр, в которых залегают уран, железная руда, олово, бокситы, медь, гипс, природный газ, на шельфе вероятно наличие крупных месторождений нефти. При этом комплексная и всесторонняя геологическая разведка и оценка в Сомали не проводились. Во-вторых, морские биоресурсы. В прибрежных водах Сомали бесконтрольно хозяйничают суда разных стран. Грамотная политика по разработке стратегии развития рыболовецкой отрасли в Сомали может дать результат.

В перспективе вхождение Сомалиленда в состав новой республики Сомали может быть реализовано, если правительство Сомали не будет стремиться подчинить себе берберскую скототорговлю. В последних высказываниях высшие должностные лица Сомалиленда (президент Кахин Дахир Рияле, министр иностранных дел Аден Эдан Исмаил, министр информации Абдулла Мухаммад Дуале) выказывают готовность к всестороннему сотрудничеству с TFG в случае его устойчивого положения и адекватных действий по отношению к Сомалиленду. Артем Герасимов.

Сомали > Внешэкономсвязи, политика > af-ro.com, 28 февраля 2005 > № 340351

«Татнефть» не оставляет попыток начать добычу нефти в Иране. Вчера соглашение о создании СП, которое займется разработкой месторождений в этой стране, подписали председатель совета директоров «Татнефти» Рустам Минниханов и глава Mostazafan & Janbazan Foundation (Фонд обездоленных и ветеранов войны Ирана) Мохаммед Форузанде. О подобных планах в «Татнефти» сообщали еще летом 2004г., заявляя, что произведенное сырье затем будет экспортироваться в Турцию, на нефтеперерабатывающий завод Tupras. Правда, контроль над этим турецким предприятием «Татнефти» получить так и не удалось, а Фонд обездоленных до сих пор нефтедобычей не занимался.Согласно подписанному вчера документу, СП будет создано летом и зарегистрировано в Иране. Его собственниками на паритетных началах станут «Татнефть» и иранский фонд. По словам г-на Минниханова, впредь всю свою деятельность в этой стране «Татнефть» собирается осуществлять через СП, хотя это не относится к контрактам, заключенным с Ираном ранее. Мохаммед Форузанде отметил, что СП займется работами, связанными с нефтедобычей, и намерено участвовать от имени фонда в тендерах, проводимых министерством нефти Ирана. «Татнефть» собирается инвестировать в нефтедобычу 500 млн.долл.

Фонд обездоленных – негосударственная организация, созданная в 1979г. для реализации социальных программ. В его управлении находится 400 компаний, работающих в пищевой, химической и нефтехимической отраслях, а также металлургии, строительстве и туризме. Бюджет фонда составляет 10% бюджета всей страны и равен 3,5 млрд.долл. Особый юридический статус фонда позволяет ему напрямую сотрудничать с иностранными компаниями. Организация пользуется особыми привилегиями и поддержкой руководства страны, что позволяет сохранить льготный режим в условиях ограничения экспортно-импортных и валютных операций.

«Татнефть» уже сотрудничает с Ираном, отмечая, что страна заинтересована в применении ноуау, разработанных российскими нефтяниками. В 2002г. «Татнефть» заключила с Институтом нефти Ирана договор о продаже технологий и оборудования для нефтепереработки, а также контракт стоимостью 1 млн.долл. на проведение испытаний по повышению нефтеотдачи пластов. В 2003г. она начала сейсмические исследования на одном из иранских месторождений и занялась поиском пресных вод.

«Татнефть» давно пытается проникнуть в страны Ближнего Востока, – отмечает глава московского бюро Energy Intelligence Нелли Шарушкина. – Ее действия являются частью программы по выходу за границы региона традиционной добычи в Республике Татарстан с целью увеличения запасов. За пределами России компания ориентируется в основном на мусульманские страны в силу схожести традиций и менталитета. Иран не первая страна Персидского залива, где «Татнефть» старается закрепиться. Она уже добивалась права работать на месторождениях Ливии, Судана и Ирака, но пока безрезультатно. Однако холдинг получил возможность заняться геологоразведкой и дальнейшей разработкой блока-27 в Сирии. В Иране «Татнефть» до сих пор проводила лишь сервисные работы, хотя главная цель – получить именно право на добычу. Пока сложно сказать, чем завершится альянс российской компании с иранским фондом, – в такой стране, как Иран, вопросы доступа к недрам необходимо напрямую решать с правительством, хотя иметь местного партнера может быть очень полезно». Иран. ПФО > Нефть, газ, уголь > «Время новостей», 11 февраля 2005 > № 23280

9 янв. заключено соглашение о мирном урегулировании на юге Судана. В предыдущих номерах «Аф-Ро» подробно освещал детали этого соглашения: оно может стать редким примером успешного преодоления разногласий. Добыча нефти в южных провинциях должна стать объединяющим страну фактором.Тем временем ситуация в Дарфуре (запад страны) далека от идиллии, наблюдаемой в южной части Судана. Центральные власти прибегают к новейшим технологиям мирного урегулирования. Многочисленные переговоры с оппозиционными группировками SLA и JEM не принесли никаких существенных результатов. Тогда возникло некое «Национальное движение за реформы и развитие» (NMRD), которое как бы олицетворило собой всю вооруженную оппозицию. Правительство не только быстро провело с ним переговоры, но и подписало мирное соглашение (17 дек.), а в начале янв. началось, якобы, «возвращение беженцев», на территории, «контролируемые» NMRD. Конечно, появление NMRD можно назвать политическим фарсом, фальсификацией оппонента. Т.е. вместо противника, с которым трудно договориться, правительство Судана придумывает себе нового и договаривается с ним. В любом другом случае такая тактика была бы, наверное, не эффективна. Точнее, в большинстве случаев, но не в случае с Суданом. Здесь фальсифицированными являются все стороны конфликта, и их связи с Западом прослеживаются лучше, чем с официальным Хартумом (это касается и т.н. «движения джанджавид»). Теперь правительство решило, что нужно создавать «свои», контролируемые структуры в Дарфуре. Начать можно хотя бы с оппозиции.

В интервью IRIN лидер нового движения (NMRD) Нурен Манави Барчам (Nourene Manawi Bartcham) сказал, что его группировка откололась от JEM из-за несогласия с влиянием, которое в этой организации имеет Хасан ат-Тураби. Сейчас он фактически руководит действиями военно-политической группировки, действующей из Дарфура против официального правительства. Он пользуется поддержкой Запада и встречается британскими эмиссарами. И именно он пригласил в середине 1990гг. в Судан бин Ладена, после чего тот перевел в эту страну центр своей террористической инфраструктуры. Л. Дмитриев, Б. Свинцов. Судан > Армия, полиция > af-ro.com, 30 декабря 2004 > № 52589

Китай в ближайшие годы инвестирует в экономику Аргентины 20 млрд.долл., сообщают правительственные источники. Соответствующие соглашения будут подписаны в ходе предстоящего 16-17 нояб. официального визита председателя КНР Ху Цзиньтао в Аргентину. Китайские инвестиции будут направлены в первую очередь в нефтегазодобывающую сферу, коммуникации и связи, транспортную промышленность. В частности, речь идет об участии китайских компаний в совместных проектах по добыче нефти и газа на морском шельфе, строительстве подземного туннеля через Кордильерские горы, который свяжет Аргентину с Чили. Китай также намерен оказать содействие в запуске аргентинского спутника связи, переоснащении телефонных станций, модернизации ж/д транспорта.Глава МИД Аргентины Рафаэль Бьелса, выступая в воскресенье в прямом эфире радиостанции «Радио Митре», подтвердил эту информацию. «Мы действительно на протяжение длительного времени работаем с нашими китайскими коллегами по выработке ряда соглашений в этих сферах», – сказал министр. Вместе с тем, глава внешнеполитического ведомства отказался сообщить какие-либо подробности. «Это является прерогативой президента Аргентины Нестора Киршнера и в ближайшее время он об этом объявит лично», – сказал Рафаэль Бьелса. Как отмечают местные аналитики, столь значительные инвестиции Китая в экономику Аргентины обусловлены в первую очередь стремлением Пекина выйти на альтернативные рынки энергоносителей. Китай является крупнейшим импортером нефти после США. Ежедневно китайская экономика потребляет свыше 5 млн.бар. нефти. По оценке специалистов, к 2025г. потребность Китая в нефти составит 13 млн.бар. в день. Китай взял в концессию нефтяные месторождения в Казахстане, Венесуэле, Судане, Ираке, Иране, Перу и Азербайджане. Китай > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 7 ноября 2004 > № 5058

Южная Корея впервые приступает к добыче собственного природного газа. По сообщениям из Сеула, состоится пуск газодобывающей платформы «Тонхэ-1», установленной в Японском море в 58 км. от восточного побережья в районе промышленного города Ульсан. Платформа, построенная за 2 с половиной года Корейской нефтяной корпорацией, должна будет давать по 400 тыс.т. сжиженного природного газа ежегодно в течение 15 лет. Это составит 2,2% ежегодного объема потребления газа в Южной Корее. В церемонии открытия платформы «Тонхэ-1» примет участие премьер-министр страны Ли Хэ Чхан и около 1000 человек, включая дипломатов из стран-поставщиков нефти и газа в Южную Корею – Ливии, Омана, Венесуэлы, Судана и Катара. Поиск собственного газового месторождения в Южной Корее велся с 1964г. Корея > Нефть, газ, уголь > ria.ru, 5 ноября 2004 > № 5717

Новая карта Пентагона

© "Россия в глобальной политике". № 3, Май - Июнь 2004

Томас Барнет – профессор Колледжа военно-морских сил США, неоднократно приглашался в Пентагон и американские разведслужбы в качестве консультанта по стратегическим вопросам. Данная статья была впервые опубликована в журнале Esquire в марте 2003 года, в апреле 2004-го ее расширенная версия вышла в свет в виде отдельной книги под названием The Pentagon's New Map: War and Peace in the Twenty-First Century в издательстве G.P. Putnam's Sons.

Резюме Проанализировав географию американских интервенций за последнее десятилетие, легко вывести основное правило безопасности. Вероятность того, что какая-либо страна спровоцирует США на военное вторжение, обратно пропорциональна ее вовлеченности в процессы глобализации.

Война Соединенных Штатов против режима Саддама Хусейна ознаменовала собой поворотный пункт истории. С этого момента Вашингтон взял на себя всю полноту ответственности за стратегическую безопасность в эпоху глобализации. Вот почему публичная дискуссия вокруг этой войны так важна. Она заставит американцев согласиться с тем, что я называю новой парадигмой в области безопасности, смысл которой передает фраза: разобщенность таит в себе опасность. Под знаком этой парадигмы будет протекать нынешний век. Незаконный режим Саддама Хусейна находился в опасной изоляции в глобализирующемся мире, пренебрегал его нормами и связями, обеспечивающими всеобщую взаимозависимость.

Когда эксперты спорят о глобализации, то, как правило, звучат две крайние точки зрения на то, чтЧ она собой представляет: грандиозный процесс планетарного масштаба или нечто ужасное, обрекающее человечество на гибель. Оба мнения явно несостоятельны, поскольку глобализация, как исторический процесс, – это слишком широкое и сложное явление, чтобы быть втиснутой в узкие рамки простых обобщений. Вместо этого необходим принципиально иной подход к оценке нового мира, в котором мы живем: есть регионы, где глобализация по-настоящему пустила корни, и регионы, куда она, по сути, еще не проникла.

Посмотрите на страны, куда глобализация добралась в виде развитых телекоммуникационных сетей, финансовых потоков, либеральных средств массовой информации и коллективной безопасности, и вы увидите регионы со стабильным правительством, растущим уровнем благосостояния, где люди скорее погибают от самоубийств, чем становятся жертвами преступлений. Эти регионы я называю «Функционирующим ядром» или просто «Ядром». Но взгляните на страны, которые пока слабо вовлечены в процессы глобализации или вообще в них не участвуют, — там господствуют авторитарные режимы, пышным цветом расцветают политические репрессии, царит тотальная нищета и отмечается высокий уровень заболеваемости. Массовые убийства стали в этих регионах обыденным явлением, и, что самое главное, там постоянно тлеют очаги конфликтов, в которых, как в инкубаторе, рождаются новые поколения мировых террористов. Эти регионы я называю «Неинтегрированным провалом» или просто «Провалом».

«Озоновая дыра» глобализации, возможно, не попадала в поле зрения до 11 сентября 2001 года, но после этого дня ее уже нельзя было не замечать. Так где же мы запланируем следующий раунд военных учений армии США в реальных полевых условиях? Ответ достаточно прост, и он основывается на опыте последних лет со времени окончания холодной войны: в зоне «Провала».

Я поддерживаю войну в Ираке не просто потому, что Саддам — это сталинист, готовый перерезать глотку любому ради того, чтобы остаться у власти, и не потому, что в последние годы его режим явно содержал тех, кто стремился раскинуть сети терроризма. На самом деле я сторонник этой войны, потому что длительное участие в военных действиях заставит Америку заняться всем «Провалом», видя в нем стратегически опасное пространство.

ПОДВИЖНАЯ ГРАНИЦА

Для большинства стран, находящихся в стадии формирования, принять глобальный набор правил, которые связаны с общей демократизацией, прозрачностью и свободной торговлей, — значит совершить беспримерный подвиг. Это очень непросто понять большинству американцев. Мы склонны забывать о том, с какими трудностями было на протяжении всей истории связано сохранение единства Соединенных Штатов и непрерывное согласование наших внутренних, подчас противоречивых правил в годы Гражданской войны, Великой депрессии и длительной борьбы за равноправие рас и полов, которая продолжается и по сей день. Что касается большинства государств, то с нашей стороны было бы нереалистично ожидать от них того, что они быстро приспособятся к правилам глобализации, которые выглядят уж очень по-американски. Но не нужно слишком увлекаться дарвиновским пессимизмом. Ведь, начав извиняться за глобализацию как навязывание американских ценностей или американизацию, легко перейти к намекам на то, что «эти люди никогда не станут такими, как мы, в силу расовых или цивилизационных различий». Всего десять лет тому назад большинство специалистов охотно списывали со счетов неблагополучную Россию, заявляя, что славяне по своей генетической природе не способны перейти к демократии и капитализму. Подобные аргументы звучали и в большинстве критических высказываний в адрес Китая в 1990-е годы, да и до сих пор их можно услышать в дебатах о возможности демократизации общества в постсаддамовском Ираке по западному образцу. Мол, «мусульмане — это все равно что марсиане».

Так как же отличить тех, кто по праву принадлежит к «Ядру» глобализации, от тех, кто остается во мраке «Провала»? И насколько постоянен и неизменен водораздел между ними? Понимая, что граница между «Ядром» и «Провалом» подвижна, выскажу предположение, что направление перемен важнее, чем их интенсивность. Да, можно сказать, что бразды правления в Пекине по-прежнему в руках Коммунистической партии, идеологи которой на 30 % руководствуются принципами марксизма-ленинизма и на 70 % — понятиями героев «Клана Сопрано» (название детективного сериала про итальянскую мафию в Америке. – Ред.). Однако Китай присоединился к Всемирной торговой организации, а в долгосрочной перспективе это гораздо важнее, чем перманентное вхождение страны в зону «Ядра». Почему? Потому что это вынуждает Китай приводить свои внутренние правила в соответствие с принципами глобализации в банковской сфере, в области таможенных пошлин, защиты авторских прав и окружающей среды. Конечно, простое приведение внутренних норм и правил в соответствие с формирующимися правилами глобализации еще не гарантирует успеха. Аргентина и Бразилия недавно на собственном горьком опыте испытали, что выполнение правил (в случае с Аргентиной весьма условное) автоматически не обеспечивает иммунитет против паники, пирамид в экономике и даже рецессии. Стремление приспособиться к глобализации само по себе не может служить гарантией от одолевающих страну невзгод. Это не значит, что беднейшие слои населения тут же превратятся в стабильный средний класс, – просто с течением времени уровень жизни людей будет расти. В итоге всегда есть опасность выпасть из фургона под названием «глобализация». Тогда кровопролитие неизбежно.

Какие же страны и регионы мира можно в настоящее время считать функционирующими? Это Северная Америка, бЧльшая часть Южной Америки, Европейский союз, Россия при Путине, Япония и формирующиеся азиатские экономики (в первую очередь Китай и Индия), Австралия и Новая Зеландия, а также ЮАР. По примерной оценке, в этих странах и регионах проживают четыре из шести миллиардов населения земного шара.

Кто же тогда остается в «Провале»? Было бы проще сказать, что «все остальные», но я хочу представить вам больше доказательств, чтобы аргументировать свою точку зрения о том, что «Провал» еще долго будет причинять беспокойство не только нашему бумажнику или совести.

Если мы отметим на карте те регионы, в которых США проводили военные операции после окончания холодной войны, то обнаружим, что именно там сосредоточены страны, не входящие в сферу разрастающгося «Ядра» глобализации. Эти регионы – Карибский перешеек, фактически вся Африка, Балканы, Кавказ, Центральная Азия, Ближний Восток и значительная часть Юго-Восточной Азии. Здесь проживают приблизительно два миллиарда человек. Как правило, на этих территориях отмечен демографический перекос в сторону молодого населения, доходы которого можно охарактеризовать как «низкие» или «ниже среднего» (по классификации Всемирного банка они составляют менее 3 тыс. долларов в год на душу населения).

Если обвести линией большинство тех районов, куда мы вводили свои войска, у нас, по сути, получится карта «Неинтегрированного провала». Конечно, некоторые страны, если принять во внимание их географическое положение, не укладываются в простые схемы. Они, как Израиль, окружены «Провалом», или, наоборот, как Северная Корея, волею случая оказались внутри «Ядра», или же, как Филиппины, расположились в пограничной зоне. Но, учитывая приведенные данные, трудно отрицать внутреннюю логику складывающейся картины: если та или иная страна выпадает из процесса глобализации, отвергает ее содержательную часть, резко возрастает вероятность того, что США рано или поздно отправят туда войска. И наоборот: если страна функционально связана с процессом глобализации и действует в основном по ее законам, нам нет нужды посылать свои войска, чтобы восстанавливать порядок и ликвидировать угрозы.

НОВОЕ ПОНИМАНИЕ УГРОЗЫ

Со времени окончания Второй мировой войны в нашей стране бытовало представление о том, что реальная угроза безопасности исходит от стран с сопоставимыми размерами, развитием и уровнем достатка, — иными словами, от таких же великих держав, как Соединенные Штаты. В годы холодной войны такой супердержавой был Советский Союз. Когда в начале 1990-х произошло крушение «большой красной машины», у нас высказывались опасения относительно объединенной Европы, могущественной Японии, а в последнее время — в связи с усилением Китая.

Любопытно, что все эти сценарии объединяло одно предположение: по-настоящему угрожать нам способно только развитое государство. А как насчет остального мира? В военных документах менее развитые страны и регионы проходили как «малые включенные». Это означало: достаточно располагать военной мощью, способной отвести угрозу, исходящую от великой державы, чтобы всегда быть готовыми к действиям в менее развитом регионе.

События 11 сентября заставили усомниться в этом предположении. В конце концов, мы подверглись нападению даже не со стороны государства или армии, а всего лишь группы террористов, которых Томас Фридмен на своем профессиональном жаргоне назвал «сверхоснащенными одиночками, готовыми умереть за свое дело». Их нападение на Америку повлекло за собой системную перестройку нашего государственного аппарата (было создано новое Министерство внутренней безопасности), нашей экономики (теперь мы платим де-факто налог на безопасность) и даже нашего общества. Более того, эти события послужили сигналом к началу войны с терроризмом, и именно через их призму наше правительство теперь рассматривает любые двусторонние отношения в области безопасности, которые мы налаживаем во всем мире.

Во многих отношениях атаки 11 сентября оказали огромную услугу американскому истеблишменту, отвечающему за национальную безопасность: они избавили нас от необходимости заниматься абстрактным планированием и искать себе «ровню» для будущих высокотехнологичных войн, заставив обратить внимание на присутствующие «здесь и сейчас» угрозы мировому порядку. Таким образом высветилась линия водораздела между «Ядром» и «Провалом» и, что еще важнее, приобрела рельефные очертания та среда, в которой зарождается сама угроза. Усама бен Ладен и «Аль-Каида» представляют собой продукты большого «Провала» в чистом виде — по сути дела, его наиболее жесткую ответную реакцию на посыл, исходящий от «Ядра». Они показывают, насколько хорошо мы справляемся с задачей экспорта безопасности в регионы беззакония (не очень-то хорошо) и какие государства они хотели бы «отлучить» от глобализации и вернуть к «хорошей жизни», как ее представляли себе в VII веке (их цель — все государства большого «Провала» с преобладающим мусульманским населением, особенно Саудовская Аравия).

Если принять во внимание эти намерения Усамы и сопоставить их с хроникой наших военных интервенций последнего десятилетия, то вырисовывается простое правило безопасности: вероятность того, что та или иная страна спровоцирует США на военное вторжение, обратно пропорциональна ее вовлеченности в процессы глобализации. Понятно, почему «Аль-Каида» сначала базировалась в Судане, а потом в Афганистане: они находятся в ряду стран, наиболее удаленных от процессов глобализации. Взгляните на другие государства, в которых в последнее время появлялись силы быстрого развертывания США: Пакистан (северо-западная часть), Сомали, Йемен. Эти страны и глобализация находятся на разных полюсах.

Деятельность данной сети терроризма важно пресечь на корню «на ее собственной территории», но столь же важно отрезать террористам доступ к «Ядру» через «промежуточные государства», расположенные вдоль политых кровью границ большого «Провала». В качестве примера на память тут же приходят такие страны, как Мексика, Бразилия, ЮАР, Марокко, Алжир, Греция, Турция, Пакистан, Таиланд, Малайзия, Филиппины и Индонезия. Но США работают над этой проблемой не в одиночку. Например, Россия ведет свою войну с терроризмом на Кавказе, Китай с удвоенной энергией взялся за укрепление своей западной границы, а всю Австралию взбудоражили взрывы на острове Бали.

Если мы отвлечемся на минуту и поразмышляем о значении складывающейся ныне новой карты мира в более широком смысле, то стратегию США в области национальной безопасности можно представить себе следующим образом: (1) добиться более широких возможностей защитных структур «Ядра» адекватно реагировать на события типа 11 сентября — например, осуществить системную перестройку; (2) работать с промежуточными государствами с целью расширения их возможности защищать «Ядро» от экспорта терроризма, наркотиков и пандемических болезней из стран большого «Провала»; (3), самое важное, сократить размеры большого «Провала». Обратите внимание: я не сказал, что надо отгородиться от «Провала». Первую нервную реакцию многих американцев на события 11 сентября можно выразить следующим образом: «Давайте покончим с нашей зависимостью от иностранной нефти, и тогда нам не придется иметь дело с теми людьми». В основе этой мечты лежит крайне наивное представление, будто сокращение того небольшого числа контактов, что существуют между «Ядром» и большим «Провалом», сделает последний менее опасным для нас в долгосрочной перспективе. Из-за того что Ближний Восток превратится в Центральную Африку, мир не станет более безопасным для моих детей. Мы не сможем просто взять и отмахнуться от тех людей.

Ближний Восток — это идеальная стартовая площадка. Дипломатия бессильна в регионе, где главный источник нестабильности – внутреннее положение в самих странах, а не взаимоотношения между ними. Хуже всего то, что на Ближнем Востоке отсутствует личная свобода, а это приводит к возникновению тупиковых ситуаций в жизни большинства здешнего населения — в первую очередь молодежи. Некоторые государства, такие, как Катар и Иордания, созрели для своего рода «перестройки» и рывка в более светлое политическое будущее благодаря молодым лидерам, осознающим неизбежность перемен. Иран также ждет прихода своего Горбачёва, если он уже не пришел.

Что мешает преобразованиям? Страх. Это боязнь отказа от традиций и боязнь осуждения муллы. Это и опасение мусульманских государств быть помеченными позорным клеймом «вероломных предателей» своей веры, и боязнь стать мишенью для радикальных группировок и террористических сетей. Но прежде всего это страх быть не такими, как все, и оказаться под огнем со всех сторон — разделить участь Израиля.

Ближний Восток давно уже превратился в некую дворовую кодлу, всегда готовую обидеть слабого. Израиль еще держится на плаву лишь потому, что стал, как это ни прискорбно, одним из самых «крутых» в квартале. Изменить эту гнетущую обстановку и открыть шлюзы для перемен способно только одно – вмешательство внешней силы, которая в полном объеме возьмет на себя функцию Левиафана. Свержение Саддама, главного хулигана во всей округе, заставит США играть роль Левиафана более последовательно и решительно, чем они это делали в последние десятилетия. В первую очередь потому, что Ирак — это Югославия Ближнего Востока, перекресток цивилизаций, которые исторически всегда нуждались в диктатуре для поддержания порядка. Когда надобность в приходящих «няньках» отпадет, за этим регионом так или иначе придется присматривать, так что наши длительные усилия в послевоенных Германии и Японии покажутся легкой прогулкой в сравнении с тем, что предстоит нам на Ближнем Востоке.

Дело это верное, и сейчас самое время им заняться, да к тому же мы единственная страна, которой это по плечу. Дерево свободы не зацветет на Ближнем Востоке, пока там нет безопасности, а безопасность занимает самое важное место в экспорте нашего государственного сектора. При этом я имею в виду не экспорт вооружений, а то внимание, которое наши вооруженные силы уделяют любому региону, где сохраняется опасность массового насилия. Мы единственное государство на планете, способное экспортировать безопасность на постоянной основе, и у нас имеется достойный послужной список в этом деле.

Назовите мне страну, в которой царят мир и спокойствие, и я укажу вам на прочные или укрепляющиеся связи между местными военными и американскими военнослужащими. Покажите мне регионы, где большая война немыслима, и я продемонстрирую вам постоянно находящиеся там американские военные базы и имеющиеся долгосрочные альянсы в области безопасности. Перечислите мне крупнейшие инвестиционные проекты мировой экономики, и я укажу вам на два примера военной оккупации, преобразившей Европу и Японию после Второй мировой войны. В течение полувека наша страна успешно экспортировала безопасность в регион старого «Ядра» глобализации (Западная Европа и Северо-Восточная Азия), а в последние 25 лет, после неудачи во Вьетнаме, и в формирующееся новое «Ядро» (развивающиеся страны Азии). Но наши усилия на Ближнем Востоке были несущественны, а в Африке почти ничего не предпринималось. Пока мы не начнем систематический, долгосрочный экспорт безопасности в большой «Провал», он будет все настойчивее экспортировать свои недуги в «Ядро» в виде терроризма и других факторов нестабильности.

Чтобы сократить размеры «Провала», потребуется нечто большее, чем только американский экспорт безопасности. Например, Африке придется оказать гораздо более существенную помощь, чем предполагалось в прошлом, и в конечном итоге интеграция большого «Ядра» будет скорее зависеть от частных инвестиций, нежели от усилий государственного сектора «Ядра». Но все должно начинаться с безопасности, потому что свободные рынки и демократия не могут процветать в условиях непрекращающегося конфликта.

Придется перестроить наш военный истеблишмент так, чтобы он мог соответствовать стоящим перед ним задачам. В обозримом будущем нам не грозит мировая война — прежде всего потому, что наш колоссальный ядерный потенциал делает такую войну бессмысленной для кого бы то ни было. Одновременно классические войны «государство против государства» становятся довольно редким явлением, и если Соединенные Штаты находятся в процессе преобразования своего военного ведомства, то возникает естественный вопрос: каким оно должно стать, чтобы успешно справляться с будущими угрозами? По-моему, клин выбивают клином. Если в мире растет число «сверхоснащенных одиночек», то и наша армия должна состоять из таких же «сверхоснащенных одиночек».

Это звучит, вероятно, как стремление возложить дополнительное бремя ответственности на и так уже перегруженных военных. Но именно непрерывный успех Америки в сдерживании глобальной войны и исключении войн в отношениях между отдельными государствами позволяет нам совать свой нос в более сложные межэтнические конфликты и предотвращать возникновение порождаемых ими опасных транснациональных сил. Мне известно, что большинство американцев не желают и слышать об этом, но реальное поле боя в глобальной войне с терроризмом по-прежнему находится именно там. Если бы все ворота были на замке и было бы достаточно «охранников», то 11 сентября никогда не стало бы реальностью.

В истории много поворотных моментов, подобных тому страшному дню, но вспять она не поворачивает никогда. Мы рискуем многим, игнорируя существование большого «Провала», потому что он никуда не исчезнет до тех пор, пока мы, как нация, не ответим на брошенный нам вызов и не сделаем глобализацию по-настоящему глобальной.

СДЕЛАТЬ «ПРОВАЛ» БЕЗОПАСНЫМ

Вот какие регионы являлись мировой проблемой в 1990-е годы и угрожают сегодня и завтра реальными бедствиями, способными застигнуть нас во дворе собственного дома.

1. Гаити. Усилия по строительству государства в 1990-е принесли разочарование. На протяжении без малого ста лет мы вводили сюда войска и, несомненно, вернемся в эту страну в случае кризиса.

2. Колумбия. Страна разбита на несколько незаконных территорий со своими армиями, повстанцами, наркобаронами и настоящими правительствами, которые заняты переделом территории. Наркотики по-прежнему текут рекой. На протяжении последнего десятилетия укреплялись связи между наркокартелями и повстанцами, а теперь стало известно о наличии связей с международным терроризмом. Мы вмешиваемся в этот конфликт, раздаем обещания, но так ничего и не достигли. Приложение с нашей стороны частичных, разрозненных усилий и постепенное их наращивание ни к чему не приводят.

3. Бразилия и Аргентина. Обе страны дрейфуют между большим «Провалом» и функционирующим «Ядром». В 90-е годы прошлого века обе вволю наигрались в игру под названием «глобализация» и чувствуют себя обманутыми. Им угрожает реальная опасность вывалиться из фургона и встать на путь саморазрушения, проводя политику крайне левого или крайне правого толка. Ни о какой военной угрозе говорить не приходится, разве что об угрозе их собственным демократическим завоеваниям (возможное возвращение военных к власти). Южноамериканский общий рынок МЕРКОСУР пытается создать собственную реальность, в то время как Вашингтон настаивает на свободной торговле между двумя Америками. Но, возможно, нам придется довольствоваться соглашениями с Чили или тем, что только Чили войдет в расширенную ассоциацию НАФТА (Североамериканское соглашение о свободной торговле). Неужели Бразилия и Аргентина доведут дело до самоизоляции и будут потом жалеть об этом? Бассейн реки Амазонка остается большой неуправляемой территорией Бразилии. Кроме того, окружающей среде наносится все более серьезный урон. Проявит ли мировое сообщество достаточную озабоченность в связи со сложившейся ситуацией, чтобы вмешаться и попытаться исправить положение?

4. Бывшая Югославия. В течение большей части последнего десятилетия Европа демонстрировала свою неспособность действовать сплоченно и согласованно даже на собственных задворках. Западу теперь долго придется выполнять в этом регионе роль приходящей няньки.

5. Конго и Руанда/Бурунди. В результате военных действий, длившихся на протяжении всего десятилетия, в Центральной Африке погибло от двух до трех миллионов человек. Насколько еще должно ухудшиться положение, прежде чем мы попытаемся хоть что-то предпринять? Должны погибнуть еще три миллиона? Конго — это государство в стадии деградации, ни живое, ни мертвое, и все стремятся поживиться за его счет. Кроме того, в этом регионе свирепствует СПИД.

6. Ангола. В стране так и не предпринято серьезных попыток остановить непрекращающуюся гражданскую войну, которая за прошедшие четверть века унесла полтора миллиона жизней. По сути дела, внутренние междоусобицы продолжаются здесь с середины 1970-х годов, когда рухнула португальская колониальная империя. Ожидаемая продолжительность жизни в этой стране менее сорока лет!

7. Южная Африка. ЮАР – единственная африканская страна, входящая в состав функционирующего «Ядра». Тем не менее она находится на перепутье. Существует множество опасений по поводу того, что ЮАР служит своего рода шлюзом для террористических сетей, стремящихся получить доступ к «Ядру» через заднюю дверь. Самая большая угроза безопасности — преступность, принявшая характер эпидемии. В этой стране также свирепствует СПИД.

8. Израиль — Палестина. Террор не утихает — каждое новое поколение на Западном берегу спит и видит продолжение эскалации насилия. Защитная стена, которая возводится в настоящее время, будет своего рода Берлинской стеной XXI века. В конце концов внешним державам придется разводить обе враждующие стороны, чтобы обеспечить безопасность (это разведение обещает быть очень болезненным). Всегда существует вероятность того, что кто-либо попытается нанести по Израилю удар с помощью оружия массового уничтожения (ОМУ) и тем самым спровоцирует ответный удар, на который, как нам кажется, Израиль способен, что тоже не может не вызывать тревогу.

9. Саудовская Аравия. Менталитет монаршей мафии, действующей по принципу «надо дать им кусок пирога», в конечном счете спровоцирует внутреннюю нестабильность и насилие. Политика выплаты отступных террористам, чтобы держались подальше от этой страны, рано или поздно приведет к краху, а поэтому следует ожидать опасностей и извне. Значительную часть населения составляет молодежь, у которой практически нет надежд на будущее, немногим лучше и перспективы правящей элиты, основной источник доходов которой — тающие на глазах долгосрочные активы. Вместе с тем нефть еще достаточно долго будет значить слишком много для Соединенных Штатов, и они не постоят за ценой, чтобы обеспечить стабильность в этой стране.

10. Ирак. После вторжения нас ожидает гигантская восстановительная работа. Нам придется выстраивать режим безопасности во всем регионе.

11. Сомали. Хроническое отсутствие дееспособного правительства. Хроническая проблема с продовольствием. Хроническая проблема подготовки в стране террористов. Мы ввели туда морских пехотинцев, а также специальный воинский контингент, но ушли разочарованными — это своего рода маленький Вьетнам 1990-х. Будет сделано все возможное, чтобы он не повторился.

12. Иран. Контрреволюция уже началась: на этот раз студентов не устраивают захватившие власть муллы, от которых они хотят избавиться. Иран стремится дружить с США, но возрождение фундаментализма — это та цена, которую нам, возможно, придется заплатить за вторжение в Ирак. Муллы поддерживают терроризм и реально стремятся заполучить ОМУ. Значит ли это, что они станут следующей мишенью после того, как мы разберемся с Ираком и Северной Кореей?

13. Афганистан. Эта страна попирала законы и была рассадником насилия еще до того, как на мировую арену вышел режим «Талибан», тянувший ее в прошлое, в VII век (что было не так трудно сделать). Правительство продалось «Аль-Каиде» за гроши. Это крупный центр производства наркотиков (героин). В настоящее время США увязли там надолго, пытаясь уничтожить наиболее отъявленных террористов/мятежников, которые предпочли остаться.

14. Пакистан. Всегда существует опасность того, что эта страна применит атомное оружие в конфликте с Индией по причине своей слабости (последний тревожный звонок прозвучал 13 декабря 2001 года, когда прогремели взрывы в Дели). Опасаясь, что Пакистан может пасть жертвой радикальных мусульман, мы решили поддержать приверженные твердой линии военные группировки, которым в действительности не доверяем. Страна кишит боевиками «Аль-Каиды». США намеревались объявить Пакистан государством-изгоем, пока 11 сентября не вынудило нас снова перейти к сотрудничеству. Попросту говоря, Пакистан, похоже, не контролирует большуЂю часть своей территории.

15. Северная Корея. Усиленными темпами продвигается к созданию ОМУ. Эксцентричное поведение Пхеньяна в последние годы (признание в похищениях людей; нарушение обещаний, связанных с ядерным оружием; открытая поставка вооружений в те страны, куда мы не рекомендуем поставлять оружие; подписание соглашений с Японией, которые как будто указывают на наступление новой эры; восхваление идеи новой экономической зоны) указывает на то, что он намерен провоцировать кризис. Такое поведение характерно для некоторых случаев психических заболеваний. Мы опасаемся, что Ким может пойти ва-банк (мало ли чего можно ждать от умалишенного). Численность населения сокращается — как долго люди там еще продержатся? После Ирака эта страна может стать нашей следующей целью.

16. Индонезия. Привычные опасения по поводу раскола страны «с самым многочисленным в мире мусульманским населением». Страна сильно пострадала от азиатского кризиса, буквально уничтожившего ее экономику. Как выяснилось, это район активных боевых действий террористических сетей.

Есть опасения, что новые/интегрирующиеся части «Ядра» в ближайшие годы могут быть потеряны. Речь идет о нижеследующих странах.

17. Китай. Страна во многом соревнуется сама с собой, пытаясь сократить число нерентабельных государственных предприятий, почти не снижая при этом уровня занятости. Кроме того, предпринимаются усилия, чтобы решить проблему роста потребностей в энергоносителях и сопутствующего загрязнения окружающей среды, а также предотвратить грядущий кризис с выплатами пенсий. Новое поколение лидеров подозрительно напоминает лишенных воображения технократов. И еще не известно, справятся ли они со стоящими перед страной задачами. Если ни один из этих макроэкономических факторов не спровоцирует внутреннюю нестабильность, то вряд ли Коммунистическая партия Китая (КПК) тихо растворится в ночи, предоставив массам бЧльшие политические и экономические свободы, которые на каком-то этапе могут показаться людям недостаточными. В настоящее время КПК чрезвычайно коррумпирована и фактически является паразитом на теле нации, но все еще верховодит в Пекине. Армия, похоже, все дальше уходит от общества и от реальности, более близоруко сосредоточиваясь на противодействии «угрозам» со стороны США, которые не дают Китаю возможности угрожать Тайваню, остающемуся еще одной взрывоопасной точкой. Кроме того, в Китае огромные масштабы приобрела эпидемия СПИДа.

18. Россия. Путину еще предстоит проделать большой путь в утверждении диктатуры закона; в руках мафии и баронов преступного мира все еще сосредоточено слишком много власти и влияния. Чечня и ближнее зарубежье в целом будут втягивать Москву в насилие, которое, тем не менее, вряд ли выплеснется за границы Российской Федерации. Продвижение США в Центральную Азию само по себе вызывает нервозность в Москве и может, если не действовать аккуратно, привести к ухудшению взаимотношений. У России слишком много внутренних проблем (слабость финансовой системы, деградация окружающей среды и пр.), слишком сильна ее зависимость от экспорта энергоресурсов, и она не ощущает себя в безопасности (не получится ли так, что восстановление экономики Ирака убьет курицу, несущую золотые яйца для России?). СПИД тоже распространяется здесь быстрыми темпами.

19. Индия. Постоянно сохраняется опасность ядерного противостояния с Пакистаном. Мало того, проблема Кашмира также не способствует улаживанию конфликта с Пакистаном, и война с терроризмом вызвала рост степени вовлеченности США. Индия наглядно демонстрирует все плюсы и минусы глобализации в миниатюре: высокие технологии, массовая бедность, островки бурного развития, трения между разными культурами/религиями/цивилизациями и т. д. Индия слишком велика, чтобы преуспевать, и одновременно она слишком велика, чтобы можно было допустить ее крах. Индия хочет быть могучим и ответственным военным игроком в регионе, надежным другом США и отчаянно стремится догнать по развитию Китай (сама себя убеждая в том, что нужно непременно добиться успеха). Кроме того, в стране быстро распространяется СПИД.

США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 24 июня 2004 > № 2851523 Томас Барнет