Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Алексей МАЛАШЕНКО

Заметки по национальному и иным вопросам

Алексей Всеволодович Малашенко — востоковед, исламовед, политолог, профессор Московского государственного института международных отношений (МГИМО). Сопредседатель программы «Межнациональные отношения в России и СНГ», член научного совета Московского Центра Карнеги.

Почему я определил этот материал как «заметки»1? Поверьте, автор в силах написать нормальную статью с введением, заключением и, как это теперь модно делать в зарубежной научной литературе, с рекомендациями — что и кому надлежит делать в сложившемся положении. Таких статей написано много, большинство похожи друг на друга, и читать каждую до конца не всегда интересно.

Жанр же заметок позволяет, перескакивая с одного сюжета на другой, порой игнорируя логику, высказываться безответственнее. Мне нравится читать именно заметки, в которых больше парадоксов и дерзостей.

Предложенная журналом для разговора тема звучала так: «Формирование межнациональной и межконфессиональной толерантности и воспитание чувства взаимодействия между народами России». Правильная тема. Но есть два изъяна: во-первых, она обсасывается четверть века — писать и говорить принялись еще в канун развала Советского Союза. Далее — тема стала слишком пафосной. Впрочем, не только в России. Лет 10 тому назад я оказался на евромусульманском диалоге в Гааге. Был зал в огромном храме, в нем долгие ряды столов… можно было курить. Веяло добром и миролюбием. В первый день все любили и даже каялись друг перед другом. На следующий — переругались. Да-да, светочи терпимости перешли на взаимные оскорбления типа «ты экстремист», «сам ты экстремист». Встречи такого рода ритуальны и в большинстве своем бессмысленны.

Во-вторых, советами и директивами (в нашей стране все официальные советы директивны) по улучшению состояния отношений между народами и религиями положения не поправить. Говорим, говорим, а воз и ныне там. Даже не там, а в еще более глубоком, со скользкими краями овраге. Выбираться надо, дело делать надо. А как?

Как говорил устами Сатина (пьеса «На дне») Максим Горький, «человек — это звучит гордо». «Это не ты, не я, не они… нет! — это ты, я, они, старик, Наполеон, Магомет… в одном». Так что мы человеки, а не толпа на площади и даже не «электорат». Каждый из нас отвечает за себя. Следовательно, ведет свой собственный диалог с другим человеком. Или не ведет.

Но прежде чем говорить об отношении к другому, подумай, как ты относишься к себе. Ты себя уважаешь? Кем ты себя полагаешь? Не разобравшись в себе самом, не выстроишь нормальных отношений с другим.

Чем гордиться русскому человеку? Тем, что он русский? Сталинградом, Куликовской битвой, Гагариным? Но тогда надо проклинать себя за поражения, за варварство, за Сталина. Сын за отца не отвечает. Или все-таки русский сын отвечает за русского отца? Отвечать надо только за себя — так порядочнее и разумнее.

Можно гордиться газом и нефтью. Например, в арабском мире придерживаются мысли, что нефть в неимоверных количествах ниспослана арабам Всевышним за то, что они первыми приняли ислам. В России тоже много углеводородов, так может и это есть «божий дар» за наше православие?

Еще можно гордиться тем, что Россия спасла Европу от кочевников — пожертвовала собой. Но вот что интересно: Европу спасли, заложили ее грядущее процветание, обеспечили ей славную жизнь. Теперь же европейцев, нами же спасенных, проклинаем.

За границей нас любят каждого по отдельности, но всех чохом… не получается. В связи с украинским кризисом эта любовь иссякает быстрее. Это напоминает Чехословакию после 1968 г.: до оккупации русских в этой стране искренне любили, после — стали искренне не любить. Чехам не понравилось, что их приехали учить, как надо жить, на танках.

В 2014 г. в четырехзвездочный отель «Бриони» в чешском городе Острава русских туристов не пустили. За это хозяина судили местным чешским судом. (Но ведь и в Москве в объявлениях пишут — сдам квартиру только русской семье.) Неужто лицам русской национальности в Европе теперь придется пояснять, что, дескать, мы — «хорошие русские», ни в кого не стреляем, чужого, в том числе землю, не отбираем?

Есть мнение, что в последние годы нас полюбили за то, что мы вдруг стали богаты и денег не считаем. С другой стороны, аборигены в Европах, как в Китае, и даже на признавшем независимость Абхазии и Южной Осетии острове Тувалу, над русскими пальцами врастопырку посмеивались. Ведь любят не русских, а наши деньги. Деньги любили всегда и везде. Тем более, что наши приезжают за кордон не с рублями и евразийскими таньгами, а с евро и долларами. Как там у Маяковского — «я достаю из широких штанин…» (далее текст мой. — А.М.) «пачку зеленых тугриков, чтоб разом увидели все вокруг, я — из Российской республики». В конце 2014 г. рубль упал так, что гордиться содержанием широких штанин не приходится.

Первый, кто обязан критиковать русских, — сами русские. «Скучно все вокруг, солнца нет, люди все невеселые, улыбаются редко, смеются еще того реже, ходят лениво, нехотя. В полях везде растут розги. Везде много пьяных». Это — Максим Горький. Подмечено в 1914-м году. Почему я привел именно это высказывание? Да потому, что сто лет спустя, спускаясь в московское метро, вижу те же самые неулыбчивые лица. И еще тяжелые взгляды.

Слава богу, у нас еще с советских времен сохранилась самоирония. Помните песенку «Зато мы делаем ракеты…»? Без скепсиса относительно самих себя мы останемся «великим», но пошлым антиподом Запада, мессией верхом на «жигулях».

Вот Антон Павлович Чехов всю жизнь смеялся над нашей «физиологиче-ской» любовью к власти, сочетавшейся с животным страхом перед нею. Сходу назову десяток рассказов, хотя бы из школьной программы — «Смерть чиновника» и «Хамелеон» и далее — «Торжество победителя», «На гвозде» (где муж терпит ухажеров жены, потому что все они его начальники), «Водевиль». Представляете, что бы писал Антон Павлович о советской, да и о нынешней нашей любви к власти? Он же отмечал две самые распространенные в нашем отечестве болезни: злая жена и алкоголизм. Русофоб, понимаашь.

У Юлиана Семенова в старинной книжке «ТАСС уполномочен заявить…» есть замечательный диалог. Советский разведчик Виталий Славин спрашивает у прогрессивного американского журналиста Пола Дика:

— Слушайте, а почему вы меня зовете Иваном?

— Для меня все русские Иваны. Это же замечательно, когда нацию определяют именем. Нас, например, Джонами не называют, а жаль.

— Почему?

— А потому что мы идем враскосяк, каждый за себя, в нас нет общей устремленности. Вы же монолит, как вам скажут, так и поступаете.

Советский разведчик начинает, ссылаясь на Толстого и Достоевского, оправдываться, дескать, русские такие разные, но делает это как-то лапидарно и не убедительно.

Интересно другое: устами этого журналиста читателю внушается, что его (уже народа, а не читателя) сила именно в том, что он — ведомый начальством монолит, и в этом его преимущество перед американцами. Без этого монолита мы — ничто. Кто бы в 1980 г., когда был издан юлиан-семеновский роман, мог подумать, что советский монолит рухнет в одночасье? Но вот что интересно: спустя четверть века после его обрушения обществу стараются внушить, что он возродился, но уже на русской основе.

На Русском Соборе, в 2014 г. состоявшемся сразу после праздника народного единения 4 ноября, патриарх Кирилл заговорил о величии русского народа, о его особой роли по сравнению со всеми прочими. Он покусился на понятие «россияне», противопоставив его слову «русские». Потом на том же Русском Соборе все выступавшие после патриарха светские политики, в том числе спикер госдумы Сергей Нарышкин, председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко, микшируя патриарший пафос, настаивали на том, что Россия все-таки многонациональная, поликонфессиональная страна. Контраст очевиден. Была ли речь патриарха спонтанной или все-таки осознанной, знаковой?

Владимиру Михайловичу Гундяеву не откажешь в последовательности. Еще будучи митрополитом, занимая пост главы Отдела внешних церковных связей (ОВЦС), он утверждал, что Россия — «православная страна с национальными религиозными меньшинствами». Предположим, Кирилл прав. Но тогда, попадая на Северный Кавказ, в Чечню или Дагестан, надо признать, что оказываешься вообще в другой, мусульманской стране со своим собственным национальным и религиозным меньшинством, то есть русскими. Когда-то я определил Северный Кавказ как «внутреннее зарубежье», за что неоднократно подвергался критике. Однако получается, что и я, и патриарх — мы оба правы, только, так сказать, с «разных концов», он — с русско-православного, я — с кавказско-мусульманского.

Проблему своей идентичности автор упростил: я — москвич, причем не только коренной, но даже потомственный. Знаю людей, которые считают себя прежде всего питерцами, казанцами, иркутянами, парижанами, каирцами, и эта городская идентичность им роднее, чем этническая или конфессиональная. А вам не приходило в голову, что идентичность можно и выбрать, или отказаться от неприемлемых для себя черт своей, так сказать, исконной, «родовой» идентичности?

Отступление: в условиях изоляции России и ухудшения ее экономического положения на церковь возлагается трудная миссия — подготовить людей к наступлению еще более тяжких времен. На праздничных мероприятиях в честь дня единения народа обращение патриарха для меня ассоциировалось со сталинским текстом сорок первого года, начинавшимся с испуганного «Братья и сестры…». «Человек особенно напряженно начинает думать о своем благополучии, когда возникают экономические трудности. <…> Нет денег, работы. <…> Курс (доллара. — А.М.) растет…» Это — из «Слова Святейшего в праздник Казанской иконы Божией Матери». «Нужно сделать нравственный выбор: повернуться от себя к ближним <…> служить другим сейчас, жертвуя чем-то»/ Это уже из патриаршего послания ко Дню народного единства.

Накануне 4 ноября 2014 г. в Пятигорске члены Общественного совета Северо-Кавказского федерального округа обсуждали вопрос о формировании у местного населения «общегражданской идентичности в обстановке противостояния враждебным влияниям западного глобализма и восточного фундаментализма». Почему, чтобы сформировать идентичность, надо обязательно чему-то и кому-то противостоять? Тем более, что отвергать глобализм невозможно, ибо в противном случае можно закиснуть в беседке своей идентичности.

С «восточным фундаментализмом» тоже не все так просто. По сути дела речь идет об исламском фундаментализме, который многолик, амбивалентен и вместе с членами Общественного совета СКФО также противостоит «западному глобализму». И еще как противостоит!

На том же мероприятии полпред президента в СКФО Сергей Мерзликов предложил провести ревизию музейных экспозиций и поддержал унификацию учебников истории. Ныне в соответствии с последними идеологическими установками чиновники и близкие к ним профессора эту идею заобожали. Но ведь ясно, что впоследствии этот единый учебник будут менять и переписывать. Было в прежних советских, тоже единых, учебниках «татарское иго»? Было. Потом оно стало татаро-монгольским, потом ордынским, похоже, в очередном едином учебнике никакого «ига» вообще не останется. Вместо него пропишут «средневековые цивилизационные основы евразийской интеграции». Дарю эту формулировку составителям новейшего учебника истории.

Государство всеми этими проблемами крайне обеспокоено, выделило 7,2 млрд. руб. на принятую в 2013 г. федеральную целевую программу «Укрепление единства российской нации и этнополитического развития народов РФ до 2020 г.» и будет еще выделять деньги. В октябре 2014 г. в Ярославле на заседании Совета по национальной политике предлагалось создать патриотический молодежный телеканал, поддержать интернет-портал «Этнорадио», объявить для СМИ конкурсы на лучшее освещение вопросов по укреплению межнациональных отношений. Но, пока суд да дело, по признанию директора Центра политических исследований Майи Аствацатуровой, в конфликтных ситуациях «этническая и конфессиональная принадлежность, как правило, берет верх».

Действительно, сплочение быстрее происходит при наличии внешнего врага. Так оно понятнее. Звучит как-то неловко: нынешняя антизападная в определенном смысле ксенофобия позитивна, потому что консолидирует еще не сформировавшиеся и российскую нацию, и русский этнос. Ни реформы, ни то, что у нас принято именовать демократией, народ не сплотили, а только рассорили. Неужели мы обречены воссоединяться только на основе неприязни, вражды к чему-то, в «боевой обстановке»? Не приведет ли это в конце концов к одиночеству нас, «сплоченных»? Не опасна ли такая консолидация?

Любая авторитарная власть заинтересована в ксенофобии. А российская с ее претензиями на сверхдержавность и вечной боязнью потерять свои позиции, — тем более. Величия в истории ищут только идеологи с комплексом неполноценности, с неуверенностью в нем (величии).

На ум приходит вдруг совсем уж кощунственный вопрос: а что, Великая Отечественная война привела к абсолютному сплочению советского народа, как нам многократно показывали в художественных фильмах? Ответ-то непростой. Полтора миллиона советских граждан сражались на стороне немцев; сколько миллионов сочувствовало оккупантам, сколько надеялось, что немцы сломают советскую власть? Никто и никогда не считал.

Из письма немецкого солдата: «Здесь царит страшная нужда. Два столетия здесь терзали и угнетали людей. Нет уж, лучше умереть, чем принять муку и нищету, выпавшую на долю этого народа»2. Были немцы, которые нас жалели. Гуляют рассказы о шоколадке, которую Ганс и Курт протянули маленькой русской девочке.

Еще война привела к этническим катастрофам. Чеченцы, балкарцы, ингуши, крымские татары свою депортацию в «мертвых вагонах» не забудут никогда. Даром такое не проходит. После аннексии Крыма на местных татарских кладбищах появилось несколько свежих могил. В них похоронили тех, кто помнил высылку 1944 г. и боялся, что она может повториться. Историческая память намного сильнее, чем может показаться, особенно если ее реанимации способствует политика. «Пепел Клааса стучит в мое сердце».

Философ Александр Неклесса, перечисляя имеющиеся в наличии у России «цивилизационные ресурсы», называет: 1) христианство как таковое, которое связывает нас с Европой, 2) православное христианство, которое «дает возможности для взаимодействия, особенно в таких острых горячих точках как Грузия, Украина и — в перспективе, учитывая некоторые наметившиеся трещинки — в ситуации с Белоруссией», 3) «евразийский капитал»5. Теоретически Неклесса, возможно, прав. Но на самом деле все происходит с точностью до наоборот. Сегодня эти самые «цивилизационные ресурсы», точнее, то, как они используются государством, отдаляют Россию от остального христианского мира. Тверды различия между западным и восточным христианством. Одно из них, возможно, не самое важное, но в чем-то символическое, упоминает в своей работе «Восток-Запад в споре вер» архиепископ Русской православной церкви в Западной Европе при Вселенском Патриархате священник Владимир Зелинский. Западные христиане, пишет он, «удивляются нашей постоянной озабоченности потусторонним, тому наваждению страха перед загробной судьбой, присущему если не всякой "восточной" душе, то всей нашей духовной, молитвенной, литургической традиции. Зачем сорок раз взывать "Господи, помилуй!", если Бог и так нас любит?»4.

Что касается «евразийского капитала», то его еще придется «капитализировать». В 2014 г. выяснилось, что сделать это очень непросто. Украинский кризис выявил зыбкость этого капитала. Тем более искусственным представляется евразийство как некая общая культура, принадлежность к которой дружно признают «евразийские народы». Вы слышали от нормального «среднего русского» (Александр Дугин не в счет), казаха, белоруса, узбека, армянина, что он, дескать… евразиец, тем более «неоевразиец»?

Ну а как заговорим о миграции, на нас, русских, да и нерусских, а вообще на коренных жителей, обрушиваются цифры. Я цифры не люблю. Я им не полностью доверяю. Хотя бы вот почему: в свое время накануне прихода к власти в Иране аятоллы Хомейни какие-то умники провели опрос среди местного населения. И выяснили, что а) никакой исламской революции в этой «мусульманской Франции» быть не может и б) никакому Хомейни там ничего не светит. А он, наплевав на социологические проценты, взял да и стал тем, кем он стал. Про учиненную им революцию можно спеть советскую песню с припевом — «есть у революции начало, нет у революции конца».

Но полностью игнорировать социологические опросы не надо, особенно если они проводятся систематически. Так вот, по данным Фонда общественного мнения, положительно относятся к мигрантам из Закавказья 19% россиян, Средней Азии — 16, Северного Кавказа — 14. Опросы ВЦИОМ выявили, что 53% требуют ужесточения закона миграции, и только 6% предлагают облегчить въезд. По данным «Левада-Центра», 73% — за выдворение мигрантов, причем с 2006 г. число таких ответов выросло на 20%. Согласно данным Исследовательского центра портала Superjob.ru, 52% уверены, что иммигранты повышают уровень преступности. (Впрочем, среди 587 тыс. заключенных России мигранты составляют лишь 4,5%.)

По мнению аналитиков из Института национальной стратегии, подготовивших материал «Социальные риски миграции», мигранты подкладывают под российские города «демографическую бомбу». Наиболее активную часть мигрантов составляют молодые мужчины; среди мигрантов-киргизов их 30,1%, среди таджиков (и вьетнамцев) — 31%, среди узбеков (и афганцев) — 32%. Кровь бурлит, поведение становится чересчур активным. Спрос рождает предложение. В результате, если в 2000 г., по данным МВД, число проституток в России колебалось от 267 до 400 тыс. штук, то сейчас их 1 млн. Еще одним печальным следствием омоложения миграции стал рост количества изнасилований.

У пожухшего юмориста Михаила Задорнова в одном концертном номере был такой текст: «…но тут пассажир из Узбекистана (дело происходит в самолете) снял ботинки…» После этого сообщения все понимающе смеялись. Прошли годы. И вот на Первом канале в программе «Жить здорово» ее ведущая Елена Малышева объясняет телезрителю, с представителями каких народов и рас не следует пить водку, в частности, по ее мнению, не следует садиться за алкогольный стол с «узкоглазыми» и «луноликими». Тема, с кем пить, всегда была приватна. Тем более выносить ее на обсуждение с расовым уклоном во всю ширь федерального телевизора как-то неприлично.

Помните песенку из «Иронии судьбы...» — к нам «ходят в праздной суете разнообразные не те»? Ну, прямо про иммигрантов. И все же без паники! Мы не одни такие. Есть Европа, где ситуация — кто говорит, лучше, кто — хуже. Далее, попробуйте отнестись к миграции… ну, как к неизбежным изменениям климата. Слышу в ответ: нашел, с чем сравнивать, климат-то от Солнца, от космоса, от Бога наконец. Но, заметьте, и человеческая история тоже есть в немалой степени следствие климата, рельефа местности, природы. Кочевники шли туда, где больше травы, мигранты едут туда, где больше денег.

Взглянем на миграцию чуть шире, отрешившись от бытовых стереотипов (понимаю, как это трудно). Тогда легче догадаться, что миграция — не только перемещение людей в поездах, на самолетах и лодках, но это еще и движение народов, причем не обязательно самых, как теперь модно говорить, креативных. Вспомните гуннов и их вождя Атиллу. Радуйтесь, что киргизы с узбеками — не гунны, разломавшие Римскую империю, и не монгол Тимур, которого в современном Узбекистане почитают родоначальником тамошнего государства.

История покатилась вспять: то мы осваивали их, теперь они — нас. А может, она пошла по кругу: в средние века шли с Востока на Запад, потом Запад шел и осваивал Восток, теперь освоенный или полуосвоенный им Восток потянулся на Запад? Есть в этом движении смирение, признание восточной неполноценности, но есть и вызов: мы будем жить у вас, но по нашим правилам, а коли получится, то и вас заставим жить по нашим. Некоторые мусульманские богословы, например, знаменитый теолог Юсуф Карадави, говорят о европей-ском шариате для меньшинств, полагая при этом, что шариат для меньшинства когда-нибудь обернется и шариатом для большинства. В России в 2014 г. адвокат Дагир Хасавов заявил, что в России попытки помешать выполнению решений

шариатского суда приведут к насилию и «Москву зальет море крови». «Мусульмане, — развивал он впоследствии свою мысль, — не хотят ввязываться в многоступенчатую судебную систему, она им чужда». За это высказывание его, конечно, осудили российские имамы и муфтии, но в чьей-то памяти хасавовский эпатаж сохранится надолго.

Задуматься о том, что миграционный процесс необратим, диалогизировать с входящими в нашу жизнь новыми этнокультурными социумами все равно придется. Не нам, так внукам, правнукам уж точно придется. Да и правнуки эти будут более «полиэтничными».

Самая многочисленная и проблемная миграция — мусульманская. Раньше к нам устремлялись несчастные, просто узбеки и таджики, исподволь пившие водку. Теперь в Россию на работу приезжают не узбеки-таджики-киргизы, но мусульмане, и как мусульмане они ощущают себя уже по-иному. Чем отличается средний мигрант 2014 г. от мигранта десятилетней давности? Тем, что он молится по несколько раз в день, что ему нужна мечеть. Социологических опросов сам не проводил. Но наблюдаю, как творят мусульмане на моем участке молитву, и я отхожу в сторону… чтоб не отвлекать. В Москве 4 мечети на — по разным данным — от одного до полутора миллионов мусульман. По мнению чиновников, если город будет строить мечети, то получится, что — для «чужих», еще больше поощряя их приезжать. Но они и так будут приезжать. При мизерном количестве мечетей на праздник Курбан-байрам вокруг Московской соборной мечети, что вВыползовом переулке, собирается до 100 тыс. верующих. Это создает напряженность, вызывает раздражение у окрестных жителей, которые не могут пройти к своим домам. Возникают нелицеприятные межэтнические и межконфессиональные диалоги.

Сами москвичи в своем большинстве против строительства новых мечетей. Конфликты в этой связи уже случались. Например, на митинг против строительства мечети в районе Митино вышла одна тысяча человек. Митинг был почти спонтанным. Много это или мало? Не знаю. Зато коммунистам, чтобы собрать 200 чел. пришлось проводить длительную идейно-организационную работу.

В России складываются самостоятельные, живущие по своим законам «параллельные» этнорелигиозные ареалы. В 2011—2013 гг. поговаривали о возможности появления «мусульманских гетто». Между прочим, на опасность такого развития событий указывал Совет муфтиев России. Россия и Европа, при всех исторических различиях, сталкиваются с одной и той же проблемой — как вписать мигрантов в свою страну и общество. Механизм пока не найден. Не сработала ни адаптация, ни ассимиляция, ни даже мультикультурализм, на который еще недавно так сильно уповали.

Ситуация архитревожная. Правда, по данным Центра изучения национальных конфликтов и федерального агентства «Клуб регионов», с апреля по сентябрь 2014 г. проявления межнациональной вражды сократились на 35% (притом, что интернет-экстремизм вырос на 24%5). Однако такое понижение не слишком утешает, поскольку произошло оно в результате переориентации ксенофобских настроений с внутренних «врагов» на внешних — Запад и Украину. В российском лексиконе утвердилось подленькое «укры», или «укропы». Раньше, чтобы обидеть, говорили «хохлы». «Хохлы» не обижались, и киевские друзья моего папы именовали матч 1964 г. между киевским «Динамо» и «Селтиком» из Глазго (киевляне были первой командой, участвовавшей в Кубке европейских чемпионов) «Хохляндия-Шотландия». И все смеялись.

Проведенный в декабре 2014 г. опрос Фонда общественного мнения засвидетельствовал: плохо к Украине относятся 59% россиян, и рост враждебности только за минувший год составил 33%. Да что проценты! Покупаю водку в рыночной палатке. Вижу, стоит украинская «перцовка». Прошу две бутылки. Тетка дает одну и говорит, что это — последняя, и продолжает: «Больше ее не будет, мы у них не покупаем, вы ж знаете, что они нам отравленную водку продают».

Я обозвал ее дурой и ушел с одной бутылкой. А тетка-то не виновата. Даже при голосовании среди либеральных слушателей «Эха Москвы» (22 дек. 2014 г.) обнаружилось, что более 20% считают, будто Украина готовит теракты в России.

Однако переориентируя свою ненависть на американцев и «укров», неприязнь к «азиатам» мы все же сохраняем. Лидер объединения «Русские» Дмитрий Демушкин на Русском марше, в ноябре 2014 г. напомнил, что от борьбы с миграцией националисты отказываться не собираются.

Признаем и признаемся, что в России происходит интенсивное проникновение национализма в гражданское общество или как у нас там эта штука называется. Гражданское общество считалось панацеей от всех бед. Но это не совсем так. Государство заражает это наше хлипкое гражданское общество национализмом, а противопоставить этому нечего. Нет у нас нужного иммунитета.

Делать-то что? Будет ли найден оптимальный, «один на всех» выход, чтобы раз и навсегда установилась дружба народов? Сомневаюсь, что ООН или «Всемирный совет мудрецов» изобретет идеальную модель человеческого общежития. Последней такой попыткой была Вавилонская башня. Но испуганный консолидацией созданных им же по своему образу и подобию творений Всевышний конструкцию обрушил, а людей разделил так, что они до сих пор не могут договориться между собой.

Между делом мы ищем выход сами, на подсознательном уровне. Два года тому назад в нашем дачном кооперативе, что под городом Наро-Фоминск, появился мужчина из Узбекистана по имени Али. Мигрант как мигрант, только обращался он к моей жене не иначе как «сестра Наташа». Мы посмеялись, стали называть его брат Али. Брат Али честно и хорошо выполнял разного рода ремонтные работы, начал трудиться на благо всего кооператива. Он стал своим. Если хотите, «своим мигрантом», но все же упор я бы сделал на прилагательном — «свой». Мы и ругаемся с ним по-свойски, но мы притерлись психологически. Наш сосед по московскому дому под Новый год притащил дворникам-киргизам шампанское. Не подумайте только, что наша семья представляет символ «дружбы народов», а «брат Али» — идеальный образчик мигранта. Скорее всего, у обеих сторон, так сказать, оказался пониженным порог ксенофобии. Впрочем, как и у многих других людей.

Кстати, по дороге между нашим кооперативом и Наро-Фоминском года три тому назад построили очень добротную и солидную по меркам Московской области мечеть, в этом году на нее водрузили небольшой купол с полумесяцем. И никому не стало от этого хуже.

Что такое толерантность? Это когда ты терпишь другого, даже того, кто тебе малосимпатичен. Василий Розанов в «Опавших листьях» говорит: «Есть дар слушания голосов и дар видения лиц. Ими мы проникаем в душу человека»8. Проникать в душу не обязательно, но слушать и пытаться понять… Чем сильна Америка? Там все изначально были приезжими. И привыкли к тому, что нужно терпеть соседа. С индейцами и неграми промашка вышла, их за людей не считали. Обстановка немного разрядилась благодаря романам Гарриет Бичер-Стоу и Фенимора Купера. Но ведь и индейцам все эти ирландцы, немцы, англичане и прочие «шведы» виделись наглыми и жестокими «гастарбайтерами».

Ты меня терпишь, я — тебя. Приучаться к терпению нужно, начиная с себя, с семьи. Если не воспитывать человека с раннего детства, то еще до школы ребенок быстро усвоит, кто свой, кто чужой, кто плохой. Но помимо семейного воспитания существуют и школа, и улица, и пропаганда — раньше советская, а теперь постсоветская, которая упорно навязывала и навязывает ксенофобию коренным жителям — славянам и не только. Известно, что для наших татар иной незваный гость из Центральной Азии или Северного Кавказа «хуже татарина».

С другой стороны, и «гости» слишком часто ведут себя неадекватно. И потому, когда я говорю о необходимости воспитывать уважение к иному, то имею в виду все семьи, к какому бы народу они ни принадлежали. Молодых выходцев с гор их отцы, матери, набравшиеся житейского опыта старшие братья должны предупреждать, что Москва и Санкт-Петербург — не большой аул, а нечто другое. В противном случае гласный и негласный запрет на вход кавказцев в бары и ночные клубы, что практикуется в Москве, Орле, Санкт-Петербурге, Саратове, Твери, Якутске будет иметь свои оправдания.

По данным ВЦИОМ, в 2014 г. 33% россиян признавали, что за последние годы люди друг к другу стали более нетерпимы9, и кривая нетерпимости растет2.

Терпимость, однако, имеет свои границы. Где они проходят, сказать трудно. Терпимость — обоюдоострый инструмент, поскольку порой терпимость одной стороны воспринимается другой стороной как слабость. В сознании российских граждан сохраняется убежденность, что «Кавказ признает только силу».

В СССР с диалогом культур дело обстояло сравнительно просто. Мы вступали в него по официальным праздникам и декадам советских народов. Приезжали на юбилейные даты местные творческие коллективы — плясали, пели на родном языке (в основном, конечно, плясали). Злобный Михаил Веллер об этом писал так: «Во Дворце съездов шло супердейство "Великому Октябрю — пятнадцать декад национального искусства пятнадцати братских республик!". И республики прогибались и пыжились счастьем будьте спокойны (пунктуация и синтаксис оригинала. — А.М.). Плясуны выкаблучивали, хористки вскрикивали, музыканты лязгали, граждане выключали телевизоры и шли чистить зубы перед сном»6. В советском просторечье народная среднеазиатская музыка именовалась «один палка, два струна». Впрочем, и русская гармошка не встречала понимания у декхан Ферганской долины. «Этнические танцы» — дело скучное, нудное, если, конечно, самому в них не участвовать.

Однако был и иной диалог. В Махачкале стоит памятник русской учительнице — молодая женщина в сапогах, с раскрытой книгой в одной руке, другой опирается на глобус. Я говорил со многими моими дагестанскими друзьями, они помнят, как звали их учительниц.

Коллега-этнолог поведала мне историю о «русской среднеазиатке», которая, вернувшись на свою историческую родину, зашла в церковь и попросила священника помолиться за ее родных. «Батюшка был выпивши, стал ругаться. А у нас (в Таджикистане. — А.М.) как хорошо было — зайдешь к мулле, дашь ему рубль, он и помолится». Отдельным людям разных религий куда проще договориться между собой, чем самим религиям.

Диалог происходил и при очень печальных обстоятельствах. Писатель Георгий Пряхин рассказал, как в село Николо-Александровское (на границе Калмыкии и Дагестана) большевики пригоняли тысячи азиатов, по большей части узбеков — «баев», «басмачей» и их «пособников»7, а на самом деле самую обыкновенную бедноту, как потом та же власть гнала сюда уже русских «кулаков» и «подкулачников». Как гнобили и тех и других — «смерть усердно прореживала и узбеков, и русских». И как поддерживали, спасали люди друг друга. В общем, создали большевики все условия для диалога цивилизаций. Потом «прощенные» советской властью узбеки вернулись домой. От них осталось кладбище, в котором лежат кости семи тысяч человек. Кладбище превратилось в пустырь. Нельзя ли узбекским властям, состоятельной диаспоре обратить внимание на эту, по выражению Пряхина, «акупунктурную» точку на безбрежном российском пространстве?

Думаю, что позаботиться об остатках кладбища обойдется не дороже, чем монумент Тимуру.

«Официальный» диалог религий и цивилизаций больше выглядит фикцией. Каким может быть диалог между религиями, если каждая заведомо уверена, что она мудрее и «истиннее», чем та, что напротив. Ислам — последняя религия, протестантизм — самая успешная, православие — самая духовная, буддизм — тот вообще вобрал в себя все религии… Мы — за мир, вы — за мир, они тоже за мир. Но мы за мир больше, чем вы. Может, правильнее говорить о монологе цивилизаций, каждой цивилизации? «Монолог цивилизации» звучит естественнее.

Религии — конкурирующие системы в борьбе за человека, за общество и за государство. Они схожи своим стремлением присутствовать на мирском — социальном и политическом — пространстве, они борются за место под солнцем.

В Евангелии от Матфея приводятся слова Христа: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю, не мир пришел Я принести, но меч» (Мф., 10:34). Сказано честно. Можно давать разные теологические и «светские» толкования этому месседжу, но суть высказывания не изменится. Николай Бердяев писал, что «самая крайняя реакционность и самая крайняя революционность одинаково готовы оправдать себя христианством»8. А в исламе разве не так? А в других монотеизмах? Да, сегодня крайности наиболее ярко обозначены в исламе. Хотя что здесь неожиданного? Ислам всегда был самой обмирщенной, самой политизированной религией. Пророк Мухаммад был политиком, ставившим перед собой политические задачи и добивавшимся на этой стезе успеха.

Исламское государство есть, а христианского нет, исламская экономика тоже есть, есть исламский банк, а православной (хотя есть придуманная в РПЦ православная бизнес-этика) и буддийской экономик нет, как нет и католического банка. Впрочем, ошибаюсь: пока готовился материал, в РПЦ додумались и до православного банка. В декабре 2014-го, в самый канун Нового года председатель Синодального отдела по взаимодействию церкви и общества Московского патриархата протоиерей Всеволод Чаплин заявил, что «у группы российских финансистов есть конкретный план по развитию православного банкинга». Бог им всем судья, но зато какие перспективы для партнерства с Исламским государством!

Другой вопрос, что исламского государства, как исламской экономики, никто в глаза не видел. Зато борьба за него идет и будет идти вечно, что в Иране, что в Афганистане, что на Ближнем Востоке, что на Северном Кавказе.

Диалог подразумевает желание понять другого, в данном случае — целую цивилизацию, в том числе разобраться, в чем она может оказаться лучше твоей собственной. А оно нам нужно? Без знакомства с другой цивилизацией, без уразумения ее преимуществ жить спокойнее. Конечно, кое-какая потребность в чужом опыте имеется. Каждому нужна передовая технология, изобретать которую одни цивилизации научились, а другие нет. Во всех цивилизациях люди хотят иметь iРad’ы и компьютеры. Зато не хочется заимствовать чужие цивилизационные ценности. Это правильно, ибо научиться стучать пальцем по клавишам проще, чем разобраться, в чем причины успеха обитающего по соседству создателя клавиш. Вдруг придется признать, что одна из глубинных — культурных, исторических — причин материального успеха — это религиозное реформаторство или приоритет личности над общиной, или контроль общества над государством. Вдруг придется признать, что твоя цивилизация «попроще» «ихней», что она заметно отстает!

Скрепя сердце приходится соглашаться, что самой успешной является еврохристианская (западная) цивилизация, ныне без устали проклинаемая идеологами Исламского государства и российской телепропагандой. Кстати, и исламские халифатисты, и кремлевские идеологи вовсю пользуются результатами западных достижений.

Запад «прорезает» Восток. Под его воздействием с начала XIX века медленно, а затем все быстрее там формируются вестернизированные элиты, которые становятся локомотивами развития Востока. Восток, конечно, тоже проникает в Запад. Но делает это куда в меньших масштабах, точечно, что ли. Счет принявшим ислам европейцам идет на тысячи (число русских оценивается от 6 до 10 тыс.), в ислам перешел, например, великий океанолог Жак-Ив Кусто, кто-то увлечен буддийскими штудиями, кто-то — китайской философией. Но речь идет, скорее, о любопытстве, о тяге к экзотике. Говорить о серьезном количественном внедрении Востока в Запад я бы не стал.

Экспансия Запада привела к обострению обстановки внутри Востока, где непонимание, трения между частью общества, погруженной в традицию, и «модернизаторами» становятся все более заметными. Напрашивается, пусть и зыбкое, сравнение с «западниками» и «славянофилами» в России.

Введение демократических норм в мусульманском обществе в некоторых случаях способствует усилению в нем фундаменталистских сил. На выборах в Иране, Палестине, Тунисе, Египте, да мало ли где еще, победу одерживали фундаменталисты. И кто знает, каких успехов они могли бы достичь в других мусульманских странах, если бы там существовали демократические нормы. Однажды в 2002 г. имам одной мечети в Ферганской долине, проникшись ко мне доверием, сказал, что, если бы выборы в его стране были честными, то Бен Ладен победил бы уже в первом туре. Преувеличение, конечно, но, если серьезно, то в те годы мусульманские радикалы пользовались в Центральной Азии, и особенно в Узбекистане, значительной популярностью. Вот ведь как получается: именно с утра до ночи нарушающие права человека авторитарные режимы оказываются последней инстанцией на пути исламистов.

Следствием — понятно, не единственным — разногласий между модернистами и «арабофилами» оказалась «Арабская весна», в ходе которой главной атакующей стороной стали приверженцы радикального ислама, сторонники исламской альтернативы. Это был прежде всего внутрицивилизационный конфликт, что было признано в принятой в начале 2013 г. «Концепции внешней политики РФ», где арабская весна трактовалась как «стремление [арабов. — А.М.] вернуться к цивилизационным корням» и констатировалось, что «политическое и социально-экономическое обновление общества зачастую проходит под лозунгом утверждения исламских ценностей»9. Впрочем, главным тезисом российской официальной идеологии остается то, что арабские революции есть продолжение «революций оранжевых» и спланированы они Западом.

Каждая отдельная цивилизация лепится из этносов, конфессий, локальных и региональных культур, и противоречия внутри нее не менее остры, чем «столкновение между цивилизациями». Только два примера: Варфоломеевская ночь 1572 года и неприязнь между суннитами и шиитами. Внутри христианства диалог между протестантами и католиками состоялся, в исламе возникшее в Средние века взаимное отторжение сохраняется, а в некоторых случаях переходит в нескрываемую ненависть. Внутрицивилизационный конфликт поставил на повестку дня внутрицивилизационный диалог, который не менее важен, чем «общение» между цивилизациями.

Что случится, если в отношениях между цивилизациями вдруг возникает равенство материальных сил? Очевидно, в исторически короткое время такое может произойти между Западом и Китаем. Внутренний валовой продукт КНР уже превзошел американский. Китай не только страна, это цивилизация, единственная полноценная цивилизация, имеющая государственные границы. Китай как был загадкой, так ею и остался. Возникает чувство, что между китайцами и всеми прочими стоит Великая Китайская стена, за которую можно заглянуть, но которую нельзя пересечь. Китай, китайцы настолько самодостаточны, что никакой диалог им вообще не нужен. Они без него обошлись. Я имею в виду не экономическое сотрудничество, сборку в Китае «пежо», «фольксвагенов», а теперь еще и аэробусов. За китайцами можно подсматривать, но не

более того.

Что отделяет китайцев от некитайцев? Иероглифы. Вот именно ими и выложена Китайская стена. Понравится вам сия метафора или нет, не знаю. Но может ли не-китаец мыслить иероглифами? Можно думать по-французски, по-английски, даже по-арабски, но чтоб иероглифами…

И уж коль речь зашла о языке, точнее, о языках. Никогда не мог уразуметь, для чего Бог устроил смешение языков? Наказать публику за гордыню, конечно, следовало. Но вводить такие жесткие санкции… Останься для всех один-единственный язык, было бы проще верить в Единого творца. И диалог упростился бы, да и на переводчиков, этих «ямщиков литературы», не надо было бы тратиться. А так ведь что получилось? Во французском языке есть слово «l’amour». Амур он и есть Амур, голый нагловатый человечек с большим луком, посредник между мужчиной и женщиной, секс-провокатор. Во франко-русском словаре против «amour» написано русское слово «любовь». Слово тяжелое, не в меру «филозофичное». В разных языках слова «стул», «стол», «шкаф», «кровать» разного рода — где мужского, где женского. И получается, что, разбирая перед сном кровать, одни разбирают ее, а другие его. Лично мне приятнее спать на ней, а не на нем.

Нашел о чем писать, только бумагу переводит, — возмутится читатель и будет прав. Но я заранее предупредил, что текст этот не более чем заметки. Это раз. А два — это то, что наша национальная традиция, культура каждого народа формируется не только на базе великих побед и поражений, но также из мелочей, к которым мы привыкли, на которые не обращаем внимания или обращаем, когда они вдруг попадают в перекрестье политики и их подкармливают конфликты. Ну, посмотрите хотя бы на оказавшуюся в центре диалога (да и не диалога, а целого скандала) цивилизаций проблему головного платка или хиджаба — что носить, кому носить, где носить…

Но продолжим о языке, теперь уже только о русском языке. Разве селившиеся в Средней Азии, Прибалтике русские стремились хоть как-то выучиться местным языкам? Пришельцы, простите за выражение, иммигранты (внутренние, разумеется), относились к коренному языку снисходительно. Существовал некий «комплекс колонизатора». Сразу оговорка: комплекс был условным; «наши колонизаторы» не разгуливали в колониальных шлемах. Как-то в середине 1970-х попал я на ташкентский шинный завод, где, трудясь на вредном производстве, губили здоровье русские бабы. Лучше уж носить хиджаб…

Отстраненность от местного мира была естественной. В разных регионах это было обусловлено разными причинами. Например, в Средней Азии русские были заняты почти исключительно в современном секторе экономики, тогда как местные жители работали в традиционных секторах — аграрном, в торговле. Бесконечно долго можно говорить о культурных различиях. Но была и общая причина, состоявшая в том, что советская власть, главными носителями которой были русские, навязывала свою волю силой, разрушала существовавшие до нее социальные, человеческие связи. С этой точки зрения, уничтожение в 1930-х гг. до полутора миллионов кочевников-казахов, а до того сотни тысяч декхан-«басмачей», высылки латышей (126 тыс. человек), литовцев (130 тыс.), эстонцев (20 тыс.) — явления однопорядковые. Это можно считать и формой колонизации, но прежде всего это была советизация, под нож которой попадали не столько по этнической, сколько по социальной принадлежности.

Итак, советизация приводила к естественному отторжению русских, но, с другой стороны, столь же естественной была и русификация, главным аспектом которой было распространение русского языка. Знание языка «метрополии» стало обязательной ступенькой для карьеры. В восточных и южных регионах СССР для местной молодежи русский язык открывал новые культурные пространства, через русский в местную культуру вводились новые термины и понятия. В какой-то степени его миссию можно сопоставить с миссией английского языка.

Вот и не было у «понаехавших» русских мотивации изучать местный язык. Не было даже простого интереса к овладению местными «наречиями». Редкие попытки обучить русских чужому языку оказались безуспешны. Однажды это попробовал сделать Сергей Довлатов, решив познакомить русских детей с эстонским языком. Он организовал в «Вечернем Таллине» «Эстонский букварь», где напечатал такое стихотворение:

У опушки в день ненастный

Повстречали зверя (на картинке был изображен мишка. — А.М.).

Мы ему сказали: «Здравствуй!»

Зверь ответил: «Тере!»

И сейчас же ясный луч

Появился из-за туч.

Инструктор местного Центрального комитета партии назвал это «шовинистической басней», в которой намекается на то, что эстонцы — звери. Довлатову дали по шапке, и дело тем кончилось.

В трудные годы царизма работавшим в Туркестане русским чиновникам за знание местных языков полагалась доплата к жалованью, если не ошибаюсь, до 15%. Спросите теперь, сколько сотрудников российского посольства в Казахстане знают казахский язык, в Узбекистане — узбекский, а в Азербайджане — азербайджанский. А ведь, не зная языка, не поймешь, до конца не прочувствуешь, где живешь, где работаешь. Классиком было отмечено, что русские вообще «не любопытны». Образцом нелюбопытности мне долго служил один трудившийся в Алжире полковник, гордившийся тем, что в городке, где он проживал, дальше рынка нигде не был. К тому же он призывал своих подчиненных.

Был совершенно не любопытен и не способен к диалогу коммунизм, на котором воспитывалось три советских поколения. Позиционировавший себя как религия, как совершенная общественная цивилизация советский коммунизм был агрессивен больше, чем любая другая религия, но все равно уверял, что именно он и есть «религия мира». Вот характерные высказывания советских политиков: «мир капитализма обречен», «у нас с вами (Западом. — А.М.) главное разногласие по земельному вопросу — кто кого раньше зароет», «мы еще покажем последнего попа». Нас систематически отучали от диалога, да и просто не пускали за границу, для чего существовала так называемая «выездная виза».

Коммунизм схож с атеизмом, последователи которого честно заявляют, что Бога нет, что они не нуждаются в этой «гипотезе». Дело, однако, в том, что при советской власти атеизм из частного убеждения превратился в государственную политику и стал почти таким же страшным, как и коммунизм.

«У советских собственная гордость», и далее: «на буржуев смотрим свысока». Но смотрели свысока не только, и даже не столько на буржуев — своих истребили, а до чужих было не доехать. «Свысока» смотрели вообще на все. Официально смотрели. Неофициально всему чужому, «буржуйскому» завидовали.

Как долго сами приучались, приучали и приучили остальные народы СССР к тому, что русские им старшие братья! Мы и китайцев к этому чуть не приучили, но Хрущев нарвался на Мао Цзэдуна, который живо объяснил Никите Сергеевичу, что его, китайца, учить не надо. После одной из встреч с Никитой Сергеевичем Мао говорил своим приближенным: «Их истинные намерения контролировать нас. Они пытаются связать нас по рукам и ногам, но ведут себя как идиоты…» Интересно, что бы сказал председатель КНР о нынешних российско-китайских отношениях?

В Восточной Европе почему памятники советским солдатам крушат и передвигают с глаз долой? Потому что у местных жителей эти памятники вызывают ощущение, будто «старший брат» навсегда у них обосновался в роли надзирателя. Да к тому же еще до сих пор назойливо требует благодарности за совершенное 70 лет тому назад. В 1968 г., когда СССР оккупировал Чехословакию, появился анекдот: что думает чех, когда утром видит под своими окнами танк? — Брат приехал.

И будто в наказание за советское политхамство, при Путине, «встав с колен», Россия превращается в младшую сестру Китая.

Когда братья-славяне от имени РСФСР, УССР и БССР в 1991 г. подписывали в Беловежской Пуще известный договор, они, как потом выяснилось, не хотели разрушать Советский Союз. Они были уверены, что не разваливают страну, но просто ее переделывают, а все прочие неславяне (короче — «чурки») прибегут, приползут и подпишут все, что им повелят. Но не приползли.

Между прочим, есть мнение, что стань в то тяжелое время президентом лежавшего в коме СССР неславянин Назарбаев, недавняя история могла оказаться иной. Не хочу ни с кем на этот счет спорить, но что-то подсказывает реальность «назарбаевского сценария» выживания Союза.

Образ «старшего брата» намертво встроен в отечественную политическую культуру. Порой он переносится на другие культуры и народы. Как страстно убеждает Кремль французов с немцами, у них тоже есть старший, «большой брат» — американцы! Потребность европейцев в «большом брате» оригинально истолковал национал-подросток и большевик Эдуард Лимонов, однажды утверждавший, что Запад обожал Сталина, «его сапоги, усы, трубку, фуражку и звезды генералиссимуса и (западники. — А.М.), как нашкодившие дети, грезили о наказании, чтобы суровый отец народов снизошел до их порки». И далее: «Запад зайдется в экстазе, если в России восторжествует суровый и красивый, молодой, стройный хищный зверь без лишних мышц»10. Ошибся писатель. Пришел и суровый, и стройный, но мазохистских настроений в Европе и Америке незаметно. Да, в паре рейтингов «сурового и стройного» поставили на первое место среди мировых политиков. Но ведь это первое место «со знаком минус».

Обидно другое. По лености Россия теряет свое культурное, как принято называть, русскоязычное пространство. Она оказалась неспособной защитить эту культуру, точнее, правящий класс не захотел ее защищать. Ведь пользы для его личного кармана от этого никакой. Разговоры на эту тему на девяносто девять процентов остаются формой популизма и пропаганды одновременно. Произносимые словеса благородны, но за ними ничего не стоит, не считая парадных мероприятий и награждений. Понятно, противостоять натиску английского, этого тарана западной культуры и западных технологий, невозможно. Да и незачем. А вот сохранить заповедник, лучше сказать, оазис русской культуры, было возможно. Что стоило повысить за счет федерального бюджета зарплату преподавательницам русского? Понятно, что это смотрится не так помпезно, как оказавшийся неподъемным мост через Керченский пролив. Не то обидно, что через 30 лет наши постсоветские внуки будут общаться между собой на английском. Плохо, если русский останется совсем уж маргинальным, ненужным.

Пока что русский где-то сохраняется как второй официальный, где-то — как язык межнационального общения. Практика показывает, что договориться о статусе языка всегда возможно. Другое дело, что этот вопрос оказывается инструментом политической интриги. Его разыгрывают как местные националисты, так и российские «патриоты», включая тех, кто состоит в политическом истеблишменте. В результате русский становится каким-то «обиженным», вечно нуждающимся в защите языком, а то и «языком оппозиции», в чем также мало хорошего.

Правда, в какой-то мере русский язык поддерживают мигранты, которые, с одной стороны, овладевают им в рамках производственной необходимости, зато с другой, будут нуждаться в его освоении по мере того, как какая-то их часть оседает на российских просторах. И посылает своих детей в московские, санкт-петербургские, саратовские и прочие школы.

Заметки подходят к концу. Они далеко не эвристичны. Я ничего не открыл, нового ничего не предложил. Однако выводы делать придется, хотя я этого не люблю. Выводы эти относятся к лицам всех национальностей, включая азиатскую, кавказскую, русскую и пр.

Вывод первый. Сосуществование народов, культур, религий — вечная и всеобщая проблема. Мы — не враги, мы просто разные.

Вывод второй. Берегитесь собственных фобий, этнических и религиозных. Да, фобии заложены в человеческой натуре. Но учитесь сдерживать их. Одергивайте «своих» ксенофобов.

Вывод третий. Меньше верьте политикам и нынешней телепропаганде, вдалбливающим, что вокруг нас одни враги и американцы.

Вывод четвертый. Не проклинайте миграцию. Движение народов было, есть и будет, ибо оно — один из движителей нашей общей цивилизации.

Вывод пятый. Не брезгуйте чужим. Заимствуйте то, что вам подходит. Когда-нибудь оно станет вашим.

Вывод шестой. Воспитывайте в себе любопытство, интерес к чужому. Попробуйте понять, почему одни тянутся к хиджабу, а другие к мини-юбкам. Почему одна цивилизация запрещает вино, а для другой — выпивка неизбежная часть культуры общения.

Вот видите, как все просто…

И все же…

P.S. Несмотря на всю мою терпимость, есть на постсоветском пространстве один народец, который мне (и не только мне) несимпатичен. Он держится сплоченно, ведет себя вызывающе и постоянно дает тебе понять о своем превосходстве. Я сталкивался с выходцами из него в Казахстане, Азербайджане, Кыргызстане, Таджикистане, в Москве, в Казани — словом, повсюду. Несмотря на дисперсность, у этого «этноса» единые поведенческие нормативы, психология и даже одежда. Это — гаишники. Про российских даже не говорю. Но однажды я переезжал из Алматы в Бишкек, а спустя несколько дней обратно. Шофера-казаха сразу остановили киргизские «полиционеры», на обратном пути шофер-киргиз был схвачен их казахстанскими коллегами. Оба водителя отозвались о стражах порядка одинаково — «ну и народ!».

Опубликовано в журнале:

«Дружба Народов» 2015, №3

Россия > Внешэкономсвязи, политика > magazines.gorky.media, 10 марта 2015 > № 1458925 Алексей Малашенко

Станислав Тарасов: «Две Армении» и «два Азербайджана» могут стать реальностью

Директор национальной разведки США Джеймс Клепер, представляя на днях в Конгрессе оценку разведслужб относительно перспектив урегулирования карабахского конфликта, заявил следующее: «В 2014 г. на линии соприкосновения армянских и азербайджанских вооруженных сил был зафиксирован рост нарушений режима прекращения огня и рекордное число смертных случаев. Подобный рост насилия свидетельствует, что столь близкое размещение противоборствующих сил продолжает содержать риски неверного расчета или непросчитанного напряжения. Перспектива мирного урегулирования в обозримом будущем туманна». Надо полагать, что вывод Клепера, в котором содержатся некоторые важные нюансы, основан на изучении и осмыслении значительного объема информации об этом конфликте, получаемой американским разведсообществом по самым разным каналам из Закавказья.

Начнем с последнего тезиса о перспективах урегулирования конфликта. Как считает старший научный сотрудник Атлантического совета США (Atlantic Council) Сабина Фрейзер, переговоры зашли в тупик в 2011 г. после встречи лидеров Армении и Азербайджана в Казани при посредничестве России, когда стороны не пришли к согласию по разработанным Минской группой ОБСЕ «Основным принципам», которые являлись главным предметом переговоров с 2005 г. Под ними подразумевается документ, известный как «Мадридские принципы», который был представлен министрами иностранных дел Франции и России, а также помощником госсекретаря США в столице Испании еще в ноябре 2007 г. Затем 10 июля 2009 г. на саммите «Большой восьмерки» в итальянской Аквиле было принято совместное заявление президентов стран-сопредседателей МГ ОБСЕ. После этого сопредседатели Минской группы представили так называемый обновленный вариант Мадридских принципов. В общих чертах он сводился к определению статуса Карабаха путем свободного волеизъявления, обеспечению сухопутной связи между НКР и Арменией, предоставлению гарантий безопасности, выводу войск из контролируемых Арменией азербайджанских районов. Правда, эксперты сразу усмотрели в этих позициях изъяны в технических средствах и способах достижения поставленных задач, но главным являлось то, что стороны разделяли концепцию и идеологию «принципов». Это позволяло продолжать переговорный процесс с выходом на более конкретные решения.

На наш взгляд, данный документ был обусловлен во многом итогами кавказской войны августа 2008 г., когда Россия признала независимость Абхазии и Южной Осетии, что позволило Москве ограничить влияние США и Европы не только в Закавказье, но и в Каспийском регионе, положило начало серьезным изменениям геополитической конфигурации не только в Закавказье, но и в масштабах всей Евразии. Как заявил тогда один американский политолог, «говорить о территориальной целостности Грузии смысла уже нет, в обозримом будущем этот вопрос закрыт, и теми подходами, которыми правительство Саакашвили пыталось решить эту проблему, ее решить нельзя будет никогда». Это был удар по сформировавшему тогда политическому альянсу Грузия — государства Балтии — Польша — Украина. Азербайджан не стал публично принимать в нем участие из-за опасения возможной проекции событий на карабахскую проблему, поскольку появился прецедент: Россия отказалась использовать механизм миротворческих сил и впервые после 1991 г., вопреки воле бывшей «республиканской метрополии», пошла на признание — под давлением «определенных обстоятельств» — двух новых государств, Южной Осетии и Абхазии.

Неслучайно в 2009-2013 гг. сопредседатели МГ ОБСЕ стали отрабатывать сценарии по урегулированию карабахского конфликта на основе так называемого короткого варианта Основных принципов. Но поскольку переговоры по Карабаху системно носят закрытый характер, ограничиваются переговорами только в формате Минской группы, саммитами президентов Азербайджана и Армении, встречами министров иностранных дел двух государств, о деталях «короткого варианта» мало что известно. Очевидным было только то, что НКР была исключена из переговорного процесса, ее статус мог решаться при помощи технологий «пакетного» либо «поэтапного» подхода. Под последним подразумевается следующее: армянская сторона возвращает некоторые азербайджанские районы, Карабах получает так называемый промежуточный статус, вдоль карабахско-азербайджанской границы располагаются миротворческие силы, создаются разделительные, буферные и запретные для полетов авиации зоны, возвращаются беженцы.

В азербайджанских СМИ была развернута дискуссия политологов, что можно считать первым шагом: освобождение районов или признание промежуточного статуса НКР, и можно ли инициировать одновременную динамику этих процессов. Но, констатирует Фрейзер, «после провала саммита в Казани президенты Армении и Азербайджана встречались еще три раза, однако никакого прогресса не было зафиксировано, несмотря на участие во встречах также президентов России и Франции — Путина и Олланда», и теперь «основным вопросом переговоров является то, готовы ли президенты оставить в стороне свои обсуждения вокруг Основных принципов и начать всеобъемлющие переговоры, которые приведут к длительному урегулированию». То есть вновь на первые позиции стал выходить «пакетный» вариант урегулирования.

7 мая 2014 г. американский сопредседатель в Минской группе ОБСЕ Джеймс Уорлик заявил: «Настало время, чтобы стороны взяли на себя обязательство начать мирные переговоры, основываясь на работе, которая была проделана до сих пор. Нереально думать, что редкие встречи могут привести к длительному миру. Однажды начав такие мирные переговоры, мы расширим количество практических вопросов, которые можем поставить на стол переговоров, удовлетворив все стороны. Обсуждения вокруг „практических вопросов“ позволят привлечь все заинтересованные стороны, такие, как парламентарии, сотрудники местных правовых ресурсов, технические эксперты министерств, независимые эксперты, неправительственные организации… Технические обсуждения могут включать вопросы, которые являются общими для сторон, такие, как вопросы, связанные с водой, инфраструктурой или коммуникациями. Этот путь лежал в основе переговоров Косово — Сербия, благодаря которым был зафиксирован прогресс в апреле 2013 года».

Тут вся проблема состоит в нюансах. С одной стороны, Минская группа ОБСЕ пытается сохранить армянское население Нагорного Карабаха, равно как предотвратить начавшийся раньше, чем на Украине и Грузии, процесс расчленения Азербайджана по этническому признаку. С другой стороны, если Баку и Ереван пойдут на подписание мирного договора и обозначат прекращение состояния войны между собой, то проблема статуса Карабаха должна будет решаться в переговорном формате Баку — Степанакерт. Наконец, с третьей стороны, Баку опасается того, что на линии разделения конфликтующих сторон появится миротворческий корпус, потом, возможно, сработает европейская формула: новые выборы в НКР и её независимый статус.

При этом у Азербайджана нет уверенности в том, что его поддержит на этом направлении Запад в силу меняющейся геополитической конъюнктуры: «прозападному Карабаху» (или наоборот) можно будет противопоставить «пророссийскую» Армению (или наоборот), одновременно удерживая в своих «объятиях» Баку через обещания решить когда-нибудь в будущем проблему в его пользу. Такого хода событий не исключают многие эксперты, которые полагают, что «появление в регионе двух армянских государств или двух азербайджанских (имеется в виду наряду с „русским“ и иранский Азербайджан — С.Т.) может отвечать интересам внешних игроков хотя бы потому, что при нынешней политике Баку в отношении Степанакерта (в случае сохранения территориальной целостности Азербайджана) это приведет к полному исходу армянского населения из Карабаха» (модернизированный вариант ситуации в Абхазии и в Южной Осетии). Вот почему Клеппер говорит, что «столь близкое размещение противоборствующих сил в Карабахе продолжает содержать риски неверного расчета или не просчитанного напряжения», и называет «туманными» перспективы урегулирования конфликта. Поэтому ситуация в этом регионе остается непредсказуемой. Во всяком случае рост напряженности в последнее время между вооруженными силами Армении и Азербайджана, совпадающий с развитием украинского кризиса, имеет неслучайный характер. По мнению Фрейзер, Армения взамен освобождения районов, на которые претендует Баку, вряд ли удовлетворится какими-либо международными гарантиями своей безопасности, а опыт Крыма (воссоединения с Россией) является историческим намеком и для Баку, и для Еревана".

Запад опасается, что стремление Баку развалить или «модернизировать» МГ ОБСЕ за счет включения в нее Германии и Турции «развяжет руки всем», потому что с точки зрения наработанных схем карабахский конфликт находится не в фазе «разрешения», а в серой «гибридной зоне», в которой отходят от общего концептуального подхода и сбиваются на возможность силового решения, демонстрируя нетерпимость к существующему статус-кво и готовность к его изменению. Отсюда и выход на скрытый намек Клепера — решить на данном этапе вопрос ввода в зону конфликта международного миротворческого корпуса, чтобы выйти из «игры с нулевой суммой» в фазу «глубокой заморозки» конфликта.

Су-25: старый солдат – будущее российской штурмовой авиации.

40 лет назад в подмосковной Кубинке впервые поднялся в небо штурмовик Су-25, пишет Russian & India Report. 2 марта. Время не замутило его блеск. Этот самолет остается грозной боевой машиной и может еще послужить в российской штурмовой авиации.

В начале 2015 года насчитывалось 14 штурмовых эскадрилий, которые включали 150 самолетов Су-25: 60 Су-25СМЮ 52 Су-25СМ2/СМ3 и 15 Су-25УБ. Из этих штурмовиков к 2020 году 200 машин будут обновлены до версии СМ. Около 100 самолетов этого типа находятся на базах хранения.

Шок и трепет

17-тонная машина, оснащенная двумя реактивными двигателями, может достигать скорость 975 км/ч на уровне моря, боевой радиус составляет 300 км. На десяти узлах подвески Су-25 может нести различный спектр вооружения. Но главным достоинством «Грача» является его бронезащита за счет использования брони и заполнения пробоин полиуретановой пеной.

«Грачи» и против ИГИЛ

Относительно низкая стоимость в сочетании с простотой в обслуживании позволили построить около 1300 Су-25, которые находятся в эксплуатации в различных частях мира. Этот штурмовик был использован в недавних конфликтах: в принуждении Грузии к миру, а также в боевых зонах в Украине и Ираке. Кроме того, по данным министерства обороны Ирака, только своевременные поставки 15 боевых самолетов Су-25 смогли изменить ход событий в противостоянии с террористическими группировками «Исламского государства».

С другой стороны, когда ВВС России использовали Су-25 в Южной Осетии, чтобы предотвратить наступление грузинской армии, оснащенной советскими системами ПВО, переданными Грузии Украиной, были потеряны, по официальным данным, три штурмовика. Главный конструктор «Сухого» Владимир Бабак сказал, что после ракетной атаки системами ПВО три самолета Су-25СМ вернулись на базу и были отремонтированы. В продолжающемся конфликте между Киевом и непризнанными республиками Новороссии, чьи вооруженные силы оснащены различными системами ПВО, в основном ПЗРК, были уничтожены, как сообщалось, 11 Су-25 и повреждены 12.

Эти данные ясно показывают, что самолет устарел и нуждается в модернизации для применения современных высокоточных систем вооружения. В то же время, самолет может эффективно применяться против террористических групп, которые не обладают ПВО.

Будущее штурмовой авиации

Модернизации российских Су-25 в версию СМ3 может продлить эксплуатацию самолета, по крайней мере, еще на 10 лет. Эта модернизированная версия обладает улучшенной авионикой, в т.ч. системой ГЛОНАСС, увеличивая возможность автономного полета без использования наземных служб в любых погодных условиях. Первые Су-25СМ3 начали прибывать в войска, на базы Южного военного округа, в феврале 2013 года. Модернизация Су-25 будет продолжаться, т.к. по боевой нагрузке этот штурмовик не имеет себе равных в мире, сказал главком ВВС Виктор Бондарев в интервью агентству РИА. Другими словами, этот специализированный самолет-штурмовик по-прежнему будет пользоваться спросом в будущем у российских вооруженных сил.

По словам источника в ВВС Центрального командования, кроме вышеприведенных версий Су-25, в 2014 году войска получили специализированную версию штурмовика, оптимизированного для подавления и уничтожения систем ПВО.

Таким образом, в настоящее время вывод из эксплуатации Су-25 откладывается. Претерпев некоторые обновления, чтобы лучше соответствовать современным условиям ведения войны, машина останется конкурентоспособной не только на внутреннем, но и на рынке иностранного оружия.

Телеканал "Мир 24" выражает недоумение в связи с заявлением Национального совета Украины по телерадиовещанию о том, что некоторые телепрограммы канала не соответствуют украинскому законодательству и положению Европейской конвенции о трансграничном телевидении о свободе мнений в новостях.

В сообщении на сайте совета утверждается, что "проведенными 13, 19, 20 февраля 2015 года мониторингами эфира "Мир 24" зафиксированы сюжеты новостей и фрагменты передач, которые содержат призывы к изменению конституционного строя в Украине, рекламу миротворческих сил России, пропаганду войны". Также телеканал назван российским, хотя среди учредителей компании — девять государств СНГ и Грузия. Совет сделал вывод, что "Мир 24" "не адаптирован к требованиям Европейской конвенции о трансграничном телевидении и действующего законодательства Украины".

"Вызывает недоумение форма предъявления претензий. Как правило, органы государственной власти выражают свое недовольство редакциям СМИ в форме официального письма. Тогда у них есть шанс точно выяснить, была ли ошибка или нарушение журналисткой этики", — говорится в заявлении телеканала.

"Основа редакционной политики телерадиокомпании Мир — равноудаленное отношение к любым конфликтам на территории содружества. Так было в Абхазии, в Карабахе, Приднестровье и Южной Осетии. Так мы освещаем и события на Украине. Даже в жанре беседы в студии всегда есть представители обеих сторон конфликта. Надеемся, что нам все-таки удастся получить разъяснения Нацсовета", — говорится в документе.

Согласно части 3 статьи 7 Конвенции о трансграничном телевидении, на которую ссылается украинский регулятор, факты и события в новостях должны представляться "справедливо" и так, чтобы "поощрялось свободное формирование мнений".

Телеканал "Мир 24" входит в состав межгосударственной телерадиокомпании "Мир", которая была создана в 1992 году соглашением глав стран СНГ для освещения политического, экономического и гуманитарного сотрудничества, формирования общего информационного пространства и содействия международному обмену информацией.

Пока Тбилиси не пойдет на восстановление дипотношений с РФ, полная отмена виз маловероятна, заявил в четверг РИА Новости замминистра иностранных дел России Григорий Карасин после завершения переговоров в Праге со спецпредставителем премьера Грузии Зурабом Абашидзе.

Россия ввела визовый режим с Грузией в декабре 2000 года из-за угрозы попадания на ее территорию террористов из Панкисского ущелья. Однако впоследствии Москва существенно либерализовала процедуру выдачи виз гражданам Грузии. Грузия отменила визовый режим для посещающих страну российских граждан 29 февраля 2012 года.

По данным Карасина, "около 22 тысяч виз было выдано в минувшем году российской стороной представителям деловых кругов Грузии, а также рядовым гражданам, имеющим родственников в России". "Но пока Тбилиси не пойдет на восстановление дипломатических отношений отношений с РФ, полная отмена виз маловероятна", — сказал он.

Как напомнил замглавы российского МИД, "дипотношения между нашими странами были разорваны именно Тбилиси, но не Москвой".

Тем не менее, отметил Карасин, число контактов между обеими странами на разных уровнях и в различных общественных сферах постоянно растет, встречаются бизнесмены, религиозные деятели, спортсмены, представители творческой интеллигенции, недавно в Москве состоялась встреча российских и грузинских политологов. В Грузии намерены весьма широко отметить 70-летие Победы над фашизмом, а в Москве 9 мая ожидается прибытие группы ветеранов войны из этой страны. Что касается участия представителей политического руководства Грузии в праздновании дня Победы в Москве, то решение об этом будет принято позже, сказал российский дипломат.

"Сегодня мы много говорили о росте торгово-экономических отношений между нашими странами, о борьбе с наркотрафиком, о мониторинге таможенного администрирования", — сообщил Карасин. По его словам, был рассмотрен и вопрос о заключенных гражданах Грузии, отбывающих срок в России. "Но это столь деликатная тема, что я не хотел бы говорить о ней подробно", — добавил он.

В августе 2008 года Тбилиси разорвал дипломатические отношения с Россией — в ответ на признание Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии. Представители нового правительства Грузии, которые пришли к власти по итогам парламентских выборов 1 октября 2012 года, назвали одним из главных приоритетов внешней политики страны нормализацию отношений с РФ.

На данный момент между Россией и Грузией диалог поддерживается в рамках женевских дискуссий и регулярных встреч Абашидзе и Карасина, проходящих в Праге. Формат встреч не предусматривает рассмотрения политических вопросов, на них решаются сугубо конкретные вопросы возобновления торговли, транспортного сообщения, культурно-гуманитарного сотрудничества.

Александр Куранов.

Заявление министра обороны РА, генерала армии Мираба Борисовича Кишмария

В последнее время слухи и реплики в социальных сетях по поводу моей принадлежности к той или иной политической партии, повлекли за собой волну небылиц относительно моих действий или высказываний, что побудило меня сделать заявление.

Мираб Кишмария, будучи министром обороны, не вмешивается во внутриполитические процессы, происходящие в стране, тем более в деятельность, связанную с санаторно-курортными объектами Министерства обороны Российской Федерации, что является прерогативой государства. Со всей ответственностью заявляю, что, уважая выбор и политическую волю каждого, сам ни в какой политической партии не состою. Я с глубоким уважением отношусь к людям, защищавшим свободу и независимость страны, стараюсь в равной мере поддерживать отношения со всеми ветеранами Отечественной войны народа Абхазии, ветеранскими организациями. Ни для кого не секрет, что я против разобщенности в обществе, которую вносят, как правило, люди, для которых личное благополучие превыше всего. Считаю должным заявить, что слухи о моем разногласии с руководством страны беспочвенны и не имеют под собой никаких оснований.

Всем давно надо принять как должное, что народ сделал свой выбор, у страны есть Президент, у армии - Главнокомандующий и я, как министр обороны, как офицер, не имею права обсуждать или осуждать те или иные решения Главнокомандующего. Министерство обороны Республики Абхазия является оборонным ведомством и выполняет определенные задачи по обеспечению безопасности страны. Как мы их выполняем, может судить Президент, правительство и народ Абхазии. Я не раз заявлял, и буду говорить об этом еще, Россия является нашим стратегическим партнером, гарантом нашей безопасности. Мы не должны забывать, что все послевоенные годы именно контингент миротворческих сил являлся сдерживающим фактором, который позволил нам строить государство не под градом вражеских пуль.

За годы своей миссии более ста воинов-миротворцев сложили свои головы на нашей земле, выполняя поставленные перед ними задачи. Так сложилось, что сегодня оборонное ведомство России возглавляет человек, не понаслышке знающий Абхазию, человек, который непосредственно принимал участие в урегулировании вооруженных конфликтов в Северной и Южной Осетии, Абхазии и Ингушетии. В период Отечественной войны народа Абхазии 1992-1993гг. Сергей Кужугетович Шойгу руководил спасательными и гуманитарными операциями в Абхазии. Вот один из эпизодов того времени. В июне 1993 года, во время проведения гуманитарной операции по доставке продовольствия и эвакуации жителей осажденного грузинскими войсками города Ткуарчал, колонна грузовиков с продовольствием была обстреляна в районе Очамчыры, Сергей Шойгу по радио в открытом эфире обратился к российским войскам и попросил их подавить огневые точки грузин с земли и воздуха - в результате стрельба по автоколонне была прекращена. В августе 1993 года он возглавлял российскую часть объединенной комиссии по урегулированию грузино-абхазского конфликта. Люди, которые сами никогда не служили в армии, не выполняли интернациональный долг, не защищали свою страну от агрессора, прятали и продолжают скрывать своих детей от службы в рядах Вооружённых сил, сегодня пытаются вбить клин в наши взаимоотношения с Россией. Заверяю вас, что все их усилия напрасны. Наше взаимодействие основано на доверительных, дружественных отношениях, фундаментом для которых служит долг перед Родиной, осознание ответственности за выполнение поставленных задач.

Считаю необходимым также пояснить, что Межведомственные Соглашения между оборонными ведомствами России и Абхазии направлены на повышение обороноспособности нашей страны. Прежде чем принять какое-либо решение, нами проводилась комплексная работа с учетом оценки обстановки в регионе, сил и средств, которыми обладает сегодня наша армия, ресурсы, которые государство может направить на повышение обороноспособности страны, было выверено каждое решение, определена целесообразность принятия того или иного пункта Соглашения. Отчасти именно это и позволило нам готовить военных специалистов на базе военно-учебных заведений Министерства обороны Российской Федерации для Вооруженных сил Республики Абхазия. Сегодня взаимодействие между Министерствами обороны Российской Федерации и Республики Абхазия всецело направлено на обеспечение безопасности нашей страны. Более 35 лет я служу своей стране и буду служить, пока есть силы. Нам пришлось пережить тяжелые испытания, пройдя через голод, холод, потерю близких людей, детей, женщин, стариков. Мы обязаны сделать все, чтобы подобное не повторилось.

Я неоднократно заявлял, что, будучи министром обороны, не позволю себе какие-либо высказывания в адрес Главнокомандующего. Убедительно прошу опомниться тех, кто распространяет подобную информацию. Ни к чему хорошему для них это не приведет. Мы должны вместе строить государство, каждый в силу своего ума и возможностей. Я привык говорить людям в лицо то, что думаю о них, несмотря на то, нравится им это, или нет. Я готов ответить за каждое высказанное мною слово или действие, мне незачем приносить кому-либо извинения.

Еще раз заявляю, что Мираб Кишмария - солдат своей Родины и будет служить своей стране, пока бьется в груди сердце. Нам необходимо, исключив личные амбиции, всем вместе искать пути преодоления имеющихся проблем. Вместе строить наше будущее и будущее нашей страны.

Министр обороны, генерал армии М. Кишмария

26 февраля2015 г. г. Сухум

«Апсныпресс», 26.02.2015 г.

Президент Рауль Хаджимба и помощник Президента РФ Владислав Сурков обсудили ряд вопросов

Одним из пунктов повестки дня были вопросы подготовки к реализации Инвестиционной программы содействия социально-экономическому развитию Республики Абхазия на 2015-2017 годы.

Президент Абхазии Рауль Хаджимба провел ряд рабочих встреч с российской делегацией, возглавляемой помощником Президента РФ Владиславом Сурковым.

В состав делегации также входили: министр РФ по делам Северного Кавказа Лев Кузнецов, начальник Управления Президента РФ по социально-экономическому сотрудничеству с государствами-участниками СНГ, Республикой Абхазия и Республикой Южная Осетия Олег Говорун, заместитель министра РФ по делам Северного Кавказа Андрей Резников, заместитель начальника Управления Президента РФ по социально-экономическому сотрудничеству с государствами-участниками СНГ, Республикой Абхазия и Республикой Южная Осетия Денис Травин и руководитель аппарата помощника Президента РФ Владислава Суркова Александр Павлов.

В ходе визита российской делегации состоялись рабочие совещания с руководством Абхазии. На повестке дня стояли вопросы подготовки к реализации Инвестиционной программы содействия социально-экономическому развитию Республики Абхазия на 2015-2017 годы, подведение итогов Инвестиционной программы содействия социально-экономическому развитию Республики Абхазия за 2014 год и обсуждение работы по подготовке отраслевых соглашений, предусмотренных Договором между Республикой Абхазия и Российской Федерацией о союзничестве и стратегическом партнерстве. Стороны также обсудили промежуточные результаты работы Абхазской стороны над подготовкой секторальных соглашений в области обороны и безопасности и социального обеспечения.

В завершение совещаний Владислав Сурков отметил следующее: «Мы подтверждаем обязательства России - как прежние, так и новые, связанные с подписанием нового Договора. Я бы хотел напомнить, что на финансирование программ по социально-экономическому развитию Абхазии изначально планировались 4 млрд. руб., но после подписания Договора эта сумма увеличилась еще 5 млрд. руб. - больше чем в два раза. Сегодня в России непростая ситуация, идет сокращение расходов, но Президент России с подачи и по просьбе вице-премьера Александр Хлопонина принял решение не сокращать расходы, связанные с поддержкой Абхазии. Речь о 9,3 млрд. руб., и, естественно, это дело Абхазской стороны, вам виднее, как и на что их лучше тратить. Сегодня мы коснулись и вопросов развития реального сектора. Инвестиционное агентство, которое было создано в России для целей развития Абхазии и способное оперировать средствами в размере более 3 млрд. руб. сверх предусмотренного бюджетом Российской Федерации, является важным источником для развития проектов, связанных с реальным сектором экономики Абхазии. Я думаю, что у нас впереди абсолютно понятное и оптимистическое будущее».

Подводя итоги встреч, Рауль Хаджимба сказал: «Состоялся содержательный и полезный разговор. Российская Федерация продолжит оказание Абхазии финансовой поддержки. Будут реализованы работы, предусмотренные Инвестиционной программой. Помимо дорог, социальных объектов и другой инфраструктуры, нас интересуют проекты, направленные на развитие экономики страны. Есть определенные вопросы, которые буду утрясаться в ближайшие дни, и я не сомневаюсь в положительных результатах. Если касаться социальной сферы, то мы строим социальные объекты, не предусматривая в бюджете средства на их содержание. Поэтому нам придется вновь обращаться к российской стороне за поддержкой. У нас своих средств на это пока нет, хотя хочу подчеркнуть, что и в этом направлении мы работаем: благодаря усилиям в налоговой сфере у нас опережающие показатели по сборам налоговых поступлений. Нам надо развивать реальный сектор экономики, который связан с сельским хозяйством, туристической сферой, энергетикой. Мы обсудили все эти вопросы. Они будут решаться».

Пресс-служба Президента РА, 16.02.2015 г.

Правительство представило Президенту РФ предложения о подписании договора с Южной Осетией о союзничестве и интеграции. Об этом говорится в сообщении пресс-службы кабинета министров.

Договор - базовый документ для поэтапного установления между Россией и Южной Осетией более тесного сотрудничества в социальной, экономической и гуманитарной сферах, а также в вопросах внешней политики, обороны и безопасности при сохранении государственного суверенитета Южной Осетии.

В развитие договора будут заключены отдельные соглашения по перечисленным в нём направлениям сотрудничества, в том числе по вопросам формирования общего пространства обороны и безопасности, противодействия организованной преступности.

Договор заключается сроком на 25 лет с возможностью его продления на последующие десятилетние периоды.

При определении мер сдерживания России Соединенные Штаты должны учитывать изменения в российской военной доктрине, заявила в четверг заместитель министра обороны Кристин Уормут.

В ходе слушаний в палате представителей конгресса один из законодателей поинтересовался, "правда ли, что в соответствии с изменениями доктрины Россия может применить тактическое ядерное оружие даже против обычных вооруженных сил". Уормут сказала, что готова дать подробный ответ на эту тему в ходе закрытой части дискуссии.

"Сейчас же я могу сказать, что Россия предпринимает определенные изменения в военной доктрине, которые вызывают у нас опасения. И мы должны это учитывать при изучении того, каким образом мы можем сдерживать Россию", — сказала замглавы Пентагона.

Ранее замминистра обороны РФ Анатолий Антонов заявил, что российское оборонное ведомство разъяснит свою позицию относительно новой редакции военной доктрины РФ на международных форумах. Он также добавил, что в Минобороны внимательно отслеживают реакцию на публикацию новой редакции российской военной доктрины.

"В министерстве обороны внимательно отслеживают реакцию на публикацию новой редакции военной доктрины Российской Федерации. Большинство из них носит взвешенный, объективный характер. Вместе с тем отмечаем и определенные спекуляции на эту тему, идущие в русле антироссийской риторики западных СМИ. Есть явные передергивания и попытки представить Россию в качестве "источника военной опасности", — сказал замглавы ведомства.

Новая редакция "военной конституции" была принята в России в конце декабря 2014 года. Основные положения остались прежними, но впервые появились пункты про обеспечение интересов в Арктике, союзнические отношения с Абхазией и Южной Осетией, а также про опасность зарубежных частных военных компаний.

Европа: поражение из рук победы?

Сергей Караганов

Демоны прошлого и поиск новой идеи

Сергей Караганов — политолог, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Резюме Двадцать пять лет потрачены почти попусту. Мир стал опаснее, Европа стоит перед угрозой нового раскола и ослабления, а то и большой войны. Без новой объединяющей идеи, украинский кризис и его демоны будут распространяться.

Выиграв в холодной войне (возможно, в первую очередь благодаря мужеству и готовности рисковать россиян, скинувших коммунистическую диктатуру), Европа, похоже, проигрывает мир после нее. И вступает в следующую фазу международных отношений разъединенной и ослабленной, стоящей на грани конфронтации, а то и большой войны. А прекрасные лозунги об «общем европейском доме» (Горбачёв), о «Европе единой и свободной» (Буш-старший), о наступлении «новой эры демократии мира и единства» (Парижская хартия для новой Европы 1990 г.), казавшиеся достижимыми четверть века назад, вызывают невеселую усмешку.

И это на фоне радикализации ислама и беспрецедентной дестабилизации Ближнего и Среднего Востока, нерешенности традиционных глобальных вызовов, по-прежнему крайне уязвимой международной финансовой системы, подъема новых очагов соперничества между Китаем и США, тенденции к деглобализации, фактического развала прежней системы международного общежития и права… Мощный тренд к ренационализации мировой политики неизбежно охватит и островок стабильности – ЕС, тем более в условиях системного замедления роста и в России, и в Евросоюзе.

Список вызовов можно продолжать. А Западная Европа и Россия, самая мощная держава континента, – в раздрае и почти на грани цивилизационного «развода». Конечно, Западная Европа может попробовать вновь забраться под крыло Соединенных Штатов, а Россия – де-факто заключить стратегический союз с Китаем. И то и другое будет концом надежд на единую Европу, которую хотели построить, завершая холодную войну.

Есть ли еще шанс не проиграть мир? Думаю, да. Но сначала надо разобраться, как мы дошли до жизни такой.

Основных причин четыре. Во-первых, неспособность осознать, что направление социально-экономического и морально-психологического движения России, с одной стороны, и большинства других стран континента – с другой были и есть перпендикулярны, разновекторны. Во многом мы жили в разных эпохах. Во-вторых, неспособность и нежелание выработать общую цель долгосрочного соразвития. Вместо нее, в-третьих, получилась борьба за советское наследство, попытка геополитически дожать Россию, которая кончилась сначала войной в Южной Осетии, а теперь междоусобицей на Украине. Холодная война де-факто оказалась неоконченной и дала рецидив. И, наконец, в-четвертых, отсутствие на протяжении почти четверти века серьезного, систематического диалога. Вместо него звучали либо поучения, либо весьма поверхностные заверения об общем будущем. Речь Владимира Путина в Мюнхене в 2007 г., задуманная как приглашение к серьезному диалогу, была воспринята в штыки. А прислушайся европейцы к тому, что говорил российский президент, многих проблем удалось бы избежать, в том числе нынешней украинской трагедии.

Для России отношения с Европой не только и даже не столько вопрос геополитической ориентации или экономических связей. Это – проблема идентичности. Откажется ли страна, раздраженная политическими разногласиями и отходом значительной части европейских элит, от того, что в России понималось под европейскими ценностями, от тысячелетней культурной ориентации, уходящей корнями в Византию? Вероятность велика. Впервые в истории появилась геополитическая и экономическая альтернатива – поднимающаяся Азия. А нынешние разногласия с Западом становятся мощным аргументом в пользу не только экономической, но и политической переориентации на Восток.

Сложна ситуация и для Европы. Без союза с Россией она обречена на утрату своего пятисотлетнего политического, экономического, а затем и культурного лидерства. Что это будет означать для самоощущения многих, если не большинства европейцев, для возможностей сохранения европейской идентичности?

Россия и другая Европа

Вопреки иллюзорным надеждам начала 1990-х гг., Россия и Европа внутри ЕС развивались на разных скоростях и в разных направлениях. Эти процессы носили во многом объективный характер, но почти не осмысливались и не обсуждались, что является ошибкой всех европейских элит. Они не хотели и не смогли увидеть правду. И поэтому нынешний кризис грянул для них как гром среди ясного неба. И одни судорожно пытаются сатанизировать Путина, другие – обвинить «предательницу Меркель».

Надежды на то, что Россия пойдет по «европейскому» пути, не сбылись. Но и Европа становится не той, к которой стремились вернуться россияне, совершившие свою революцию. Русская нетерпеливость, почти полное отсутствие реального, а не книжного опыта построения капитализма и демократии, да и неблагоприятное стечение обстоятельств сыграли злую шутку на заре новейшей русской истории.

Чтобы сломать хребет коммунизму и побыстрее покончить с его опостылевшей серятиной, была предпринята попытка ударной приватизации, которую подавляющее большинство россиян восприняли как акт расхищения. Возник один из самых неприглядных вариантов олигархического квазикапитализма. Крупная частная собственность до сих пор воспринимается в России как нравственно нелегитимная.

Еще хуже то, что из-за необразованности и стремления сделать все побыстрее российские реформаторы не поняли (или предпочли проигнорировать) главное: собственность без права – фикция. Те, кто пришел им на смену, объявили «диктатуру закона», но права не ввели. Сначала оно мешало приватизации, затем перераспределению. В результате собственность, несостоятельная морально, оказалась еще и не защищена законом. Это глубинная причина замедления развития, бегства капитала. В Россию рискованно вкладывать средства и даже держать здесь активы. Отсюда – непатриотизм элит, с которым только сейчас начинают бороться, отказываясь признать его глубинные причины. Здесь и корень системной коррупции – собственность можно сохранить, только «поженив» ее с властью.

Таков итог нашего переходного периода. Но часть Запада рукоплескала ему, умиляясь внешними признаками «европеизации» России или надеясь поучаствовать в раздаче собственности и власти. Между тем Россия шла совсем не европейским путем, который в первую очередь подразумевает строительство общества и экономики на основе права.

Стратегическая ошибка допущена и при проведении политических реформ. Либеральные коммунисты и антикоммунисты считали, что народу не хватает демократии. Ее создали сверху, выбрав парламенты, губернаторов, мэров. Но не озаботились главным – выращиванием ответственного гражданина, основы человеческого капитала любой нации. Питательная среда для его появления – низовое, муниципальное, земское самоуправление, которое взялись строить только недавно, да и то нерешительно.

В результате появилась «преждевременная» верхушечная демократия, которая только тормозила развитие. К 1999 г. страна фактически превратилась в failed state, и случись в Москве маленький майдан, она посыпалась бы окончательно. Не устану повторять: из всех объяснений чуда спасения России единственно правдоподобным мне кажется, что Всевышний простил России грех коммунизма.

Внешние обстоятельства также были не слишком благоприятны. Бывшие противники не добивали. Но и не помогали (кроме гуманитарных посылок 1990–1992 гг. и 11 млрд марок, выданных ФРГ на вывод войск из Германии). А когда «помогали», давали вполне коммерческие кредиты, обуславливая их реформами, которые большинство населения встречало в штыки. Российская элита приняла предлагавшиеся правила «вашингтонского консенсуса» и провалилась. Как теперь известно – успех развивающихся государств, как правило, основан в том числе на отказе играть по этим правилам.

К России, главными национальными идеями которой всю ее историю были оборона и защита суверенитета, относились свысока, порой даже пытаясь диктовать состав кабинета министров (это делали не европейцы) и открыто поддерживая казавшиеся выгодными фигуры. Западный курс в отношении Москвы объективно был мягким подобием версальской политики, хотя такую цель никогда четко не формулировали, а большинство в Европе, вероятно, и не осознавало, что это именно так. Без прямых издевательств, аннексий и контрибуций, но проводилась линия «победителей», которые систематически теснили «побежденного», посягая на сферы его экономических, политических и военных интересов. Между тем русские себя побежденными не считали, а курс, символом которого стало расширение НАТО, порождал веймарский синдром. Первая его волна была погашена только тяжелой победой во второй чеченской войне, сделавшей Путина национальным лидером.

Европа в составе Европейского союза

Повторю, в чем суть концептуального расхождения. Россия восстанавливала суверенитет и государственность, Евросоюз пытался преодолеть суверенитет, государственный национализм, построить наднациональную общность. Эта разновекторность проявилась в почти единодушном осуждении европейскими странами чеченской войны.

Ценностные системы развивались едва ли не противоположным образом. Большинство россиян стремились восстановить уничтожавшуюся при коммунизме традиционную мораль, тянулись к ранее запретному христианству. В обществе сформировался запрос на государственный патриотизм, не основанный на коммунистическом мессианстве, на новую национальную идентичность, на консерватизм как антитезу революционным идеям, которые принесли столько бед и потрясений нации в ХХ веке. При этом считалось, что так Россия возвращается не только к себе, но и к Европе, от которой ушла в 1917 году.

Между тем европейская элита, пресытясь этими ценностями, все больше считала их устаревшими или даже реакционными. Старый Свет поставил цель преодолеть национализм и даже национальный патриотизм, отвергал многие традиционные моральные устои и все больше отходил от христианства. Неизвестно, насколько долгосрочен этот тренд последних тридцати лет, возможно, в конце концов он будет частично отвергнут. Но пока российские и западноевропейские общества находятся в противофазе. А стремление Кремля сделать своим знаменем традиционные ценности вызывает у передовых и правящих европейских элит откровенное неприятие и опасения. Ведь они знают, что этим ценностям привержено большинство и их населения.

Обжегшись на верхушечной демократии, которая чуть не привела страну к гибели, а у большинства населения вызывает стойкую ассоциацию с развалом, нищетой и унижениями 1990-х гг., российская элита совершила малоприятный, но неизбежный поворот к демократии «управляемой» – полуавторитарному, лидерскому режиму.

Практически в то же время европейские элиты сделали ставку на продвижение европейской модели и опыта демократии как основы своей «мягкой силы». Где-то с начала 2000-х гг. в брюссельской политике стал нарастать демократический мессианизм, ранее свойственный лишь заокеанским родственникам Европы.

Российские и европейские элиты снова оказались в состоянии дисгармонии. Тому есть и еще одно объяснение. Большинство обществ и правящих кругов западных стран давно забыли свои революции. Российская же верхушка панически боится повторения фатальных потрясений – демократического февраля 1917 г., за которым последовал ужас, и даже демократической революции 1991 г., которая пока ужасом не закончилась, но чуть не привела к развалу государственности. (Разумеется, в российской элите есть и меньшинство, бывшее в 1990-е гг. большинством, которое консервативных установок не разделяет и даже хочет новой революции. Но общество, пока во всяком случае, таких желаний явно не обнаруживает.)

Европейские политики твердили, что объединение Старого Света возможно только на основе общих ценностей. Сначала это говорилось, чтобы отвязаться от рвавшихся в Европу русских, но постепенно ораторы сами поверили в собственную мантру. С учетом описанной выше идейной противофазы это означало, что объединение с участием России просто невозможно. Между тем такой подход в корне противоречил европейской политической традиции, когда страны, их лидеры и общества сплошь и рядом объединялись «по интересам». Иначе во Второй мировой войне победила бы фашистская Германия. А сейчас, если следовать этой логике, ВЕРХ должны взять антиевропейские силы, например исламский радикализм или неевропейские конкуренты.

Свою роль в провале идеи «большой Европы» сыграли и несовпадающие системы приоритетов. Сначала Евросоюзу было просто не до России, на волне эйфории после холодной войны он увлекся безудержным расширением, созданием евро. К 2000-м гг. выяснилось, что чрезмерное расширение без политического союза расшатывает объединение. Расширение без границ ухудшило управляемость. К середине первого десятилетия XXI века стало очевидно, что ЕС вступил в длительный системный кризис. А между тем началась серия обидных, а то и унизительных поражений Запада – и Евросоюза, и особенно флагмана в лице США.

Кризис, с одной стороны, отвлекает Европу от любых сложных внешних проектов, в т.ч. российского, с другой – подспудно толкает к поиску внешнего импульса для объединения, а то и внешнего врага. Когда-то им был СССР, противник осторожный, поэтому на деле не очень опасный, а значит удобный. К тому же к Европейскому союзу присоединились страны с почти генетическим стремлением отомстить за поражения и унижения прошлых веков. И с 2011–2012 гг. из России стали ваять врага.

В России шел встречный процесс, который уверенно вел в никуда. Элиты не хотели или не могли признать прежние ошибки и начать новый тур реформ. Отсюда – оправдание тупикового положения либо желание выйти из него через традиционный поиск внешнего врага и нагнетание конфронтации, чтобы как минимум заткнуть недовольных и объединить общество, как максимум – заставить себя проводить мобилизационную модернизацию. Иное у русских получилось только один раз – во второй половине XIX века.

В результате набирает обороты новое противостояние, и Европа, вместо того чтобы стать третьей несущей опорой будущего миропорядка (наряду с Соединенными Штатами и Китаем), может оказаться даже проблемой для него.

И странам ЕС с его дисбалансами, и России с ее отчасти ошибочной, отчасти незавершенной трансформацией придется идти на глубокие реформы, чтобы выжить и сохранить значение в новом мире. Если работать совместно, в режиме взаимного дополнения, необходимые перемены могут оказаться более легкими и эффективными. В случае отчуждения – выше шанс так и не начать их или не добиться успеха. Это – еще один аргумент в пользу нового издания «большого европейского проекта». Пока он не сработал. При этом под угрозой и проект ЕС, и российский проект.

Отношения Москвы и Брюсселя

Энтузиазм первых лет после русской революции (российский премьер даже говорил о желательности вступления в Евросоюз, в 1994 г. было подписано Соглашение о партнерстве и сотрудничестве) сменился постепенно усугубляющейся отчужденностью, а потом и подспудным взаимным раздражением. В Евросоюзе с 1990-х гг. доминировало представление о том, что Россия должна оставаться младшим учеником. Россия же стремилась восстановить суверенитет и установить равноправные отношения. В этом был смысл смелых предложений, выдвинутых в 1999–2000 гг. премьер-министром, затем президентом Владимиром Путиным.

Они, как и многие подобные, были проигнорированы. Россияне предлагали ту или иную форму союза, а брюссельские бюрократы видели Россию только как одну из стран европейской периферии. В результате так и не подписан новый договор, который должен был прийти на смену СПС. Саммиты два раза в год, призванные служить знаком особого статуса России, теряли содержание. Повестку заполняли третьестепенные вопросы типа оплаты транссибирских перелетов, запретов поставок из Польши реэкспортированного мяса или ограничений на продажу Финляндии леса-кругляка. Свидетельством провала стала неспособность наладить массовые обмены в области образования, интеграцию научных комплексов. Результат известен: квалифицированные кадры покидают и Евросоюз, и Россию.

Реалистическое понимание и поиск общих интересов замещался ритуалами бессодержательных встреч или лозунгами. (Один из худших ритуалов – пустопорожний, в духе ГДР – СССР, Петербургский диалог, от которого Берлин отказался в итоге не из-за его бессмысленности, а чтобы уколоть Россию.) Последний лозунг – «партнерство во имя модернизации». Российская верхушка болтала о нем, пальцем не шевеля, а европейские партнеры прикрывали им либо старое желание направить Россию по пути ученичества, либо отсутствие внятной линии, либо стремление поддержать «приятного» лидера (Дмитрия Медведева). Результат – пустота и еще один источник взаимного раздражения.

Последнюю попытку сблизиться на равноправной основе Россия предприняла, предложив ЕС не только наладить диалог с Таможенным/Евразийским экономическим союзом, но и построить его на нормативной базе Европейского союза, чтобы в том числе облегчить дальнейшую интеграцию. Брюссель отказался, пытаясь продолжить одностороннее расширение своей зоны влияния. И согласился только после украинской трагедии.

Среди всех причин неудачи российско-европейских отношений важнейшими были нежелание и неспособность поставить перед ними стратегическую цель. Без нее они увяли в бюрократической борьбе и мелочной, хотя порой и очень острой конкуренции. Евросоюз стремился распространить свой мягкий контроль на территории, которые Россия считала зоной своих интересов. Постепенно разыгралась игра с нулевой суммой, которая привела к украинскому кризису, хотя и не была его главной причиной.

Но основная конфликтообразующая проблема взаимоотношений Россия–Евросоюз лежала вне их. Экспансия ЕС сопровождалась наступлением НАТО. А вот эта организация однозначно виделась потенциально враждебной, если не угрожающей, особенно после потрясших даже российских западников трехмесячных бомбардировок Югославии в 1999 году.

Расширение НАТО воспринималось как вероломство, прямое нарушение гласных и негласных договоренностей, достигнутых, когда СССР пошел на прекращение конфронтации, вывел войска из стран Варшавского договора, согласился на объединение Германии и даже содействовал этому. Две волны расширения НАТО Россия проглотила (может быть, это было ошибкой). Но распространение на Украину, которое создавало бы абсолютно неприемлемую ситуацию 2000-километровой незащищенной границы с блоком, показавшим способность к агрессии, было неприемлемо, воспринималось почти как причина для большой войны. А Киев пытались втянуть в НАТО в 2007–2008 годах. Стремление видеть Украину в альянсе зафиксировано в его Бухарестской декларации 2008 г., а в последние годы все чаще подтверждалось.

На этом фоне поддержка Западом майдана, свержение Януковича послужили спусковым крючком для упреждающего удара России. Похоже, что для Москвы присоединение Крыма, поддержка повстанцев в Донбассе – действия, нацеленные на предотвращение гораздо более масштабной катастрофы. Удар наносился по логике расширения НАТО, но пришелся и по пустым, конкурентным, но вполне мирным отношениям с Европейским союзом.

Берлин – Москва

Крупным провалом европейской политики является растущая отстраненность, если не скрытая враждебность между Москвой и Берлином. Под вопросом одна из главных несущих опор мирного порядка в Европе – особые дружеские отношения двух стран и народов, построенные Брандтом–Шмидтом–Колем–Шрёдером и их советскими и российскими партнерами. Вторая несущая – Евросоюз, слабеющая ось которого – Берлин – Париж – пока держится, но дает все более заметные трещины. И неизвестно, как и насколько они углубятся, если подрубить российско-германскую опору.

Германия, не отказываясь полностью от национального эгоизма, иногда участвуя в сомнительных акциях – бомбардировки Югославии, Афганистан – построила новую идентичность на защите и продвижении своих интересов преимущественно «мягкой», экономической силой. И преуспела в этой политике, став ведущей силой в ЕС. Помогает и созданная на руинах Третьего рейха, пожалуй, наиболее эффективная в мире политическая система, обеспечивающая развитие и лояльность большинства граждан своему государству.

Россия, вынужденная восстанавливать государственность и идентичность, шла по пути, чуть ли не противоположному современному германскому – старому германскому, в духе Бисмарка. Серьезных попыток разобраться в этом различии исторических опытов и траекторий развития не предпринималось.

Столкновение с Германией вокруг Украины воспринято в российской элите и обществе либо (в наипростейшем варианте) как то, что Агентство национальной безопасности США «подцепило канцлера на крючок», либо – в более утонченном – что Берлин строит Старый Свет под себя и спасает таким образом «германскую Европу», либо, что все более очевидно в желтых СМИ и особенно в блогосфере, что немцы решили создать «четвертый рейх» и считают Украину его частью.

В Берлине полагают, что российская политика в отношении Крыма и Украины продиктована почти исключительно соображениями удержания власти нынешним режимом. А Германия должна вернуть status quo ante, чтобы сохранить европейский мирный порядок, гарантом которого себя считает. В России, стране с более широким, нежели европейский, кругозором полагают, что безрассудство и беззаконие в Югославии, Ираке, Ливии, поддержка Западом самоубийственной «арабской весны» разрушили международный порядок и законность и его либо нужно восстанавливать, либо играть по правилам «закона джунглей». Справедливы или нет существующие представления, роли сейчас не играет. В отсутствии серьезного диалога и попыток разобраться это – доминирующая реальность.

Была ли коллизия неизбежной? В чем-то да, страны и общества не сближались, как в те годы, когда СССР шел к преодолению прошлого режима, а расходились. Но во многом она – продукт провала элит, не захотевших и не сумевших понять друг друга и наметить общие и реалистические цели соразвития.

На кону не только вторая несущая колонна европейского мирного порядка, но и историческое сближение двух народов. Ведь русские простили немцев за чудовищные преступления Второй мировой. Если прошлое вернется, оно вернется и в остальную Европу, где уже нарастает вал антигерманских настроений, континент морально окажется отброшенным на полвека назад. Перед Владимиром Путиным и Ангелой Меркель, несмотря на отсутствие взаимных симпатий, перед русскими и немцами стоит поистине исторический вызов – не допустить возвращения истории.

Перспективы выхода

Разумеется, можно попробовать вернуться в чистом виде к холодной войне – укрепить НАТО, выдвинуть ее передовые силы к российским границам, развернуть новые российские ракеты, восстановить элементы системной конфронтации. Попытаться вооружить Украину или ограничить не только экономическое, но и человеческое взаимодействие между Россией и Западом, еще усугубить, если это возможно, накал взаимной клеветы, лжи.

Отличие от прошлой холодной войны в том, что нынешняя российская элита помнит, как повел себя Запад, после того как Михаил Горбачёв и его соратники решили с достоинством выйти из нее. Иллюзий у нее не осталось. К тому же позиции России, несмотря на разразившийся кризис, прочнее, чем позднего СССР. Накормить население проблем не составит. А противостоит Москве не единый поднимающийся Запад фактически в союзе с Китаем, как тогда, а Запад, оказавшийся в кардинально другой исторической парадигме. Китай же и весь резко усилившийся «не-Запад» скорее симпатизирует Москве. И ожидать, пока все еще более сильный Запад попытается дожать Россию, Кремль вряд ли будет. Так что, если не удастся остановиться и договориться, впереди еще более жесткий кризис.

Украину задушат, а в случае предоставления ей военной помощи, скорее всего, разгромят. А дальше будут смотреть: не вразумятся ли западные лидеры и народы, увидевшие, что нынешние и прошлые руководители привели Европу и мир к войне. Если политика не изменится, возможна дальнейшая эскалация. Она, впрочем, может произойти и из-за очередного «черного лебедя» – непредвиденной катастрофы или провокации.

Но какой будет Европа после столкновения, даже если Россия не выйдет из него «победителем», не хочется даже думать. Все усилия европейцев по построению мирного континента после Второй мировой войны пойдут прахом. Как уже готовы пойти прахом надежды начала 1990-х годов. На таком фоне благонамеренные попытки разрешить украинский кризис, не устранив фундаментальных причин его возникновения, обречены.

Выход, разумеется, есть.

Во-первых, он в совместном открытом и честном анализе интеллектуальных и политических ошибок, сделанных за последние четверть века, и извлечении уроков.

Во-вторых, в признании легитимности различия ценностных установок при общности базовой культуры. Российское и другие европейские общества должны иметь возможность развиваться по своим траекториям и скоростям. Вероятно, что европейцы за пределами России станут под влиянием международной конкуренции более реалистичными и даже консервативными. А российское общество в нормальных условиях двинется к правовому государству, а затем к развитой и полноценной, хотя и своей, демократии.

В-третьих, необходимо понимание, что курс на конфронтацию даже в «лучшем» варианте, без прямого столкновения, обойдется очень дорого. Он будет отвлекать ЕС от необходимой для его выживания внутренней модернизации. А сплотить европейское общество объявлением России общим врагом не получится – оно слишком не хочет конфронтации.

Для России возрастет угроза нежелательно высокой зависимости от Китая, пусть и полусоюзного. Многие в России верят, что конфронтация даст толчок внутреннему развитию. Но пока признаков этого немного. Наоборот, она отвлекает и от внутренних реформ, и от давно назревшего экономического поворота к Азии через развитие Зауралья.

И, в-четвертых, понимание того, что открытие экономического, человеческого, энергетического пространств между ЕС и ЕАЭС, от Лиссабона или Дублина до Владивостока, хоть и не решит всех проблем сторон, но даст импульс к развитию.

В принципе, это и предполагалось российскими предложениями по институциализации ОБСЕ, по вступлению России в НАТО, по подписанию нового договора о европейской безопасности, по созданию Союза Европы, по сближению ЕС и ЕАЭС на основе диалога и выравнивания правовых и регулятивных норм, поступательного открытия рынков. Такие идеи не противоречат особым отношениям Евросоюза и Соединенных Штатов, а России с Китаем, если не пытаться их намеренно противопоставлять, как крайне недальновидно делали до сих пор.

Представляю, что нужно предлагать, но предлагать стоит совместно. Но уже сейчас нужно напомнить, чего делать не стоит.

Нельзя возвращать в центр отношений ограничение вооружений. Оно возродит блоковое мышление и ремилитизирует европейскую политику, как это уже было в конце 1980-х годов.

Не надо обходить существующую общеевропейскую организацию – ОБСЕ. Но нельзя поручать ей, несущей печать холодной войны и собственную институцинальную память, саму себя реформировать. Эта реформа должна идти в рамках ОБСЕ, но исходить извне. ОБСЕ – важный практический инструмент, незаменимый для того, чтобы распутывать узлы локальных конфликтов, использовать отработанные механизмы для снижения напряженности и стабилизации ситуации в очагах противостояния, если таковые возникают. Это достаточно важная миссия, чтобы сосредоточиться на ней, а не пытаться «нагрузить» ОБСЕ еще более масштабными функциями европейского управления.

Не стоит повторять хельсинкский процесс. Он может на долгие годы привести к блоковой дипломатии с неочевидным результатом. Лучше поручить подготовку нового договора группе экспертов. Тексты можно потом утверждать на высшем уровне.

Стоит подумать и вот о чем. Европа – не центр мира и не изолированная территория, где решается его судьба. Ее проблемы сегодня – часть сложной глобальной системы, где все влияют на всех. И пытаться рассматривать Европу отдельно от Евразии, от Ближнего Востока невозможно, слишком переплетены процессы. Возможно, как когда-то частью общеевропейского процесса стали США и Канада, сейчас стоит подумать над тем, чтобы вовлечь в обсуждение Китай и другие ключевые страны Центральной и Восточной Евразии.

В новой архитектуре должно найтись место и странам, расположенным в зоне между Россией и ЕС/НАТО, и признанию части непризнанных государств, и координируемым усилиям по решению замороженных конфликтов и, что немаловажно, – совместным и согласованным усилиям по удержанию Украины от социального и государственного распада, по превращению ее в территорию сотрудничества, а не борьбы.

Разумеется, в условиях нынешнего зашкаливающего недоверия такая перспектива кажется иллюзорной. К тому же политика США пока, похоже, нацелена на углубление раскола Европы. Но именно отсутствие перспективы по-настоящему совместной работы на протяжении последних двадцати лет было одним из ключевых факторов, приведших к нынешнему провалу.

Когда архитекторы европейской интеграции и поддержавшие их дальновидные американцы выдвинули в конце 1940-х – начале 1950-х гг. идеи, приведшие к созданию Европейского объединения угля и стали, затем ЕЭС и ЕС, страны и народы Европы почти сплошь ненавидели друг друга и все – Германию. Но отцы-основатели имели мужество выдвинуть прорывные идеи. И они привели к созданию мирного порядка на значительной части территории Европы.

Двадцать пять последних лет были потрачены почти что попусту. Мир стал опаснее, Европа стоит перед угрозой нового раскола и ослабления, а то и большой войны. И она лишена возможности единого влияния на этот мир. Без новой большой идеи, объединяющей европейские народы на пути к пусть далекой, но осязаемой, а главное – общей цели, Европа неизбежно начнет колоться по линиям старых и новых разделов. Украинский кризис и его демоны будут распространяться.

Если лидеры России, остальной Европы, Соединенных Штатов, тех, кто захочет к ним присоединиться, поставят перед собой такую цель, будет неизмеримо легче работать и в минском, и в нормандском, и в любом другом формате, чтобы ограничить и прекратить конфликт на Украине, а потом помочь ей строить будущее. Без общей цели, боюсь, мы обрекаем на худшее и народ Украины, оказавшейся на границе нового разлома, и всю Европу.

Трудности велики, многие возможности упущены. Но пробовать надо. Иначе и русские, и другие европейцы откажутся от еще одной общей ценности – веры в разум.

Россия. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 февраля 2015 > № 1363809 Сергей Караганов

Президент Грузии Георгий Маргвелашвили заявил о необходимости уточнить темы переговоров спецпредставителя грузинского премьера Зураба Абашидзе с заместителем главы МИД РФ Григорием Карасиным.

В отсутствие между Россией и Грузией официальных дипломатических отношений диалог поддерживается в рамках женевских дискуссий и регулярных встреч Абашидзе и Карасина, проходящих в Праге. Формат встреч не предусматривает рассмотрения политических вопросов, на них решаются сугубо конкретные вопросы возобновления торговли, транспортного сообщения, культурно-гуманитарного сотрудничества.

"Мы считаем, что должно быть четко определено содержание формата переговоров Абашидзе-Карасин. Мы считаем важным, чтобы посредством министерства иностранных дел была проведена координированная и взаимосогласованная работа Женевских переговоров и переговоров Абашидзе-Карасин", — цитирует распространенное в четверг заявление президента агентство "Новости-Грузия".

Как сказали РИА Новости в администрации главы грузинского государства, речь не идет о пересмотре формата встреч Абашидзе-Карасин. "Подразумевается то, что должны быть уточнены темы, которые обсуждаются в этом формате, о чем должен идти разговор", — сказал собеседник агентства.

Очередная встреча Абашидзе и Карасин состоится в Праге 26 февраля. Предыдущая встреча прошла 16 октября 2014 года. Абашидзе назвал эти переговоры самыми сложными и острыми на фоне подписания Москвой и Сухумом соглашения о союзничестве и стратегическом партнерстве.

В августе 2008 года Тбилиси разорвал дипломатические отношения с Россией — в ответ на признание Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии. Представители нового правительства Грузии, которые пришли к власти по итогам парламентских выборов 1 октября 2012 года, назвали одним из главных приоритетов внешней политики страны нормализацию отношений с РФ.

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел Республики Южная Осетия Д.Г.Санакоевым

Уважаемые дамы и господа,

Мы завершили переговоры с Министром иностранных дел Южной Осетии Д.Г.Санакоевым, которые прошли очень содержательно.

Рассмотрели состояние двусторонних отношений, которые развиваются поступательно на основе принципов, заложенных в августе 2008 г., когда Российская Федерация признала Республику Южная Осетия в качестве независимого суверенного государства.

Сегодня мы сделали новый важный шаг в оформлении двусторонних отношений – подписали Договор о государственной границе, который поможет развеять спекуляции на тему о том, что же представляют собой связи между нашими государствами. Пользуясь случаем, хотел бы подчеркнуть, что наши отношения с Южной Осетией и с Республикой Абхазия будут и далее выстраиваться на равноправной взаимоуважительной основе.

Договорились продолжать укреплять договорно-правовую базу нашего сотрудничества, которая сейчас насчитывает порядка 80 документов. Выразили удовлетворение работой, ведущейся над проектом Договора о союзничестве и интеграции, в котором будут отражены новые аспекты двустороннего взаимодействия, касающиеся обороны, безопасности и социальной сферы и других областей сотрудничества.

Обсудили наше взаимодействие на международной арене, включая участие делегаций России и Южной Осетии в Женевских дискуссиях по стабильности и безопасности в Закавказье. Подтвердили необходимость добиваться заключения юридически обязывающих договоренностей о неприменении силы, которые исключали бы повторение событий 2008 г.

Эта задача особенно актуальна в свете непрекращающегося процесса втягивания Тбилиси в НАТО. Мы были едины в том, что это не будет способствовать усилиям по обеспечению стабильности в Закавказье. Если эти шаги будут обретать практические очертания (а это, судя по всему, уже начинает происходит), будем предпринимать меры по недопущению негативного воздействия этих процессов на ситуацию в регионе.

Мы обменялись мнениями о ситуации на Украине, в том числе с учетом подписанного 12 февраля в Минске Комплекса мер по выполнению соответствующих договоренностей. Отметили безальтернативность прекращения огня. Выступаем за то, чтобы оно произошло повсеместно, в том числе в так называемом «Дебальцевском котле», чтобы все остальные положения минских документов, принятых 12 февраля, включая начало политического процесса и конституционной реформы, начали осуществляться незамедлительно, в соответствии с согласованными сроками.

Удовлетворен сегодняшними переговорами, которые, без сомнения, помогут продолжать углублять наши союзнические и партнерские отношения.

Вопрос: Власти Южной Осетии направили на рассмотрение российской стороны свой проект Договора о союзничестве и интеграции. На какой стадии находится этот процесс? Известны ли уже сроки его подписания?

С.В.Лавров: Несколько дней назад из Цхинвала мы получили проект договора. Он уже направлен на рассмотрение ведомств, которые должны принять участие в его согласовании. Есть соответствующие процедуры, не предусматривающие каких-либо сроков. Исходим из того, что согласование пройдет оперативно, Правительством Российской Федерации будет принято соответствующее решение, и мы приступим к формальному процессу согласования документа в двустороннем формате. Я не думаю, что это займет много времени.

Вопрос: Сегодня был подписан Договор о границе между Россией и Южной Осетией. Вместе с тем, в СМИ появились сообщения, что между Россией и Абхазией граница может быть «отменена». Как Вы прокомментируете существующее мнение, что отношения России с Абхазией более тесные, чем с Южной Осетией?

С.В.Лавров: Когда говорят о «снятии» или «отмене» границ, речь идет об образном выражении, означающем стремление к тому, чтобы режим пересечения государственной границы между двумя дружественными странами был максимально комфортным для граждан, экономической деятельности, гуманитарных контактов и т.д. Например, в Евросоюзе практически нет границ: граждане стран-участниц ЕС и шенгенской зоны там передвигаются без каких-либо таможенных и прочих процедур. Мы хотим примерено того же со всеми нашими соседями.

В Договоре о союзничестве и стратегическом партнерстве, который мы подписали с Абхазией в ноябре прошлого года, поставлена задача обеспечить максимально комфортный для граждан режим пересечения государственной границы. Такие же формулировки закладываются в Договор о союзничестве и интеграции между Россией и Южной Осетией. Подписанный сегодня Договор о государственной границе – это атрибут любого суверенного государства, какими являются Российская Федерации и Республика Южная Осетия. С Абхазией мы тоже сейчас работаем над делимитацией границы между двумя нашими государствами, чтобы подписать соответствующий договор. Просто с Южной Осетией мы завершили переговоры раньше и договор подписали сегодня. Повторю, что наши отношения с обеими республиками одинаково позитивные.

Вопрос: Вчера постоянный представитель Украины при ООН заявил в Совете Безопасности, что минский мирный план по урегулированию не выполняется, и надежды на мир рушатся. Как бы Вы оценили выполнение этого плана? Насколько ситуация в Дебальцево может помешать его реализации?

С.В.Лавров: Главная и приоритетная задача минских документов от 12 февраля – это прекращение огня и начало отвода тяжёлых вооружений. Практически на всём протяжении границы прекращение огня соблюдается, в некоторых районах уже есть готовность (по крайней мере, ополченцы об этом публично заявили) отводить тяжёлые вооружения. Исключение составляет т.н. «дебальцевский котёл», и нас огорчает то, что там происходит.

Скажу следующее: когда участники переговоров в Минске собрались 11 февраля, первое, что предложил Президент России В.В.Путин – согласовать урегулирование ситуации вокруг Дебальцево. Он уже тогда поделился информацией, что там попала в окружение значительная группировка украинских войск, и что нужно сделать всё, чтобы эти люди могли из него достойно выйти, естественно оставив тяжёлое вооружение, потому что ополчение этого категорически не допустит – тяжёлые вооружения выйдут из котла, а потом развернутся и продолжат обстреливать населённые пункты. Тогда в Минске Президент Украины П.А.Порошенко сказал, что этой проблемы не существует, никакого окружения нет. Наши дополнительные попытки обсудить эту тему, достичь понимания и разрешить проблему не увенчались успехом.

Произошло то, что произошло – в полночь с субботы на воскресенье выяснилось, что окружение, как мы и предполагали, имело место. Линия фактического прекращения огня проходит за пределами Дебальцево, поскольку её контролирует ополчение. На этот счёт было немало высказываний руководителей Донецкой народной республики – наверное, вы следите за этим. Если бы всё это остановилось и успокоилось, можно было бы начать переговоры о том, как вызволить украинских военнослужащих, чтобы они покинули этот котёл. Но вместо переговоров предпринимались и предпринимаются попытки прорвать окружение изнутри и вооружёнными силами Украины извне котла. Естественно, что ополчение отвечает.

Мы разделяем озабоченности по поводу происходящего в Дебальцево. Убеждены, что для успокоения ситуации необходимо прекратить применять оружие в попытке изменить статус-кво, сложившийся на 00.00 часов 15 февраля. Рассчитываю, что здравый смысл возобладает, на первое место будет поставлена задача спасти жизни тех, кто оказался в окружении. Многие из них уже начинают сдаваться, к ним относятся по-человечески – кормят, предоставляют возможность принять душ, выдают тёплую одежду. Ваши коллеги работают в этом районе и в прямом эфире показывают такие эпизоды. Не хотелось бы, чтобы политические амбиции и желание показать «крутизну» возобладали над первейшей задачей спасения человеческих жизней.

Не будем забывать, что минские соглашения предусматривают комплексный подход к урегулированию украинского кризиса, включая начало конституционной реформы с участием Донецкой и Луганской народных республик в том, что касается согласования их статуса на Украине. Вчера это вновь подтвердил Президент России В.В.Путин на пресс-конференции в Будапеште. Будем надеяться, что этот процесс начнётся, и нынешняя ситуация в Дебальцево не будет использована для того, чтобы найти предлог его сорвать. Такие попытки были в прошлом в отношении прежних договорённостей, и мы не хотим их повторения.

Вопрос: Не могли бы Вы прокомментировать заявление А.Г.Лукашенко о том, что Минск готов под свои гарантии выводить украинских военных из Дебальцево?

С.В.Лавров: Я не слышал о предложении Президента Белоруссии А.Г.Лукашенко оказать содействие в выводе украинских военнослужащих из этого котла. Думаю, что любые предложения, которые помогут это сделать, заслуживают поддержки, если, конечно, сами украинские власти с этим согласятся. Мне кажется, что если такое предложение поступило, то ополченцы бы не возражали. Ещё раз призываем всех, в том числе тех, кто сейчас находится в Дебальцево, прекратить огонь. Там есть люди, оказавшиеся в окружении, но давайте решать их судьбу переговорным путём, прежде всего, думая о человеческих жизнях.

Вопрос: Вчера Вице-президент США Дж.Байден после телефонного разговора с Президентом Украины П.А.Порошенко фактически угрожал России введением новых санкций или принятием других мер, заявив, что если минские договорённости не будут выполнены, то Россия заплатит за это ещё большую цену. Как Вы относитесь к этому заявлению? Насколько, на Ваш взгляд, вероятен срыв минских соглашений?

С.В.Лавров: Отношусь к этому заявлению как к традиционному для Вице-президента США Дж.Байдена высказыванию – очередные угрозы. Вероятно, он имеет в виду, что США будут требовать от России заплатить цену, в том числе путём принуждения государств ЕС к ужесточению их позиции. Дебальцево – это предлог. Повторю, мы сигнализировали о необходимости урегулировать эту ситуацию ещё 11 февраля с.г. Нам было сказано, что такой проблемы не существует. Оказывается, существует. Относился бы к этому как к очередному подтверждению неконструктивной линии Вашингтона, в данном случае в лице Вице-президента США Дж.Байдена.

Если такое возможно, очень просил бы СМИ внимательнее относиться к освещению происходящего. Сегодня смотрел новости, в том числе из Дебальцево, на уважаемом мною канале «Евроньюз». Меня заинтересовала подача материала о визите Президента России В.В.Путина в Венгрию. За кадром шёл аналитический текст, смысл которого заключался в том, что главный вопрос, который сейчас терзает наших западных партнёров, – сможет ли визит в Венгрию помочь Президенту России расколоть Евросоюз. Вы улыбаетесь, я тоже улыбнулся. Но это не очень смешно. Дальше в порядке констатации было сказано, что, между прочим, это первый визит В.В.Путина в страну ЕС после катастрофы малайзийского «Боинга». На ровном месте, и это вбивается в голову.

Надеюсь, что реальная ситуация «на земле» будет восприниматься объективно, и ответственные политики на Западе будут делать всё в интересах украинского народа и государства, а не для того, чтобы продолжать нагнетать конфронтацию и доказывать своё лидерство подобными заявлениями.

Работа в Абхазии не ограничивается классической дипломатией

Чрезвычайный и Полномочный Посол Российской Федерации в Республике Абхазия Семен Григорьев в преддверии Дня дипломатического работника России рассказал об особенностях работы дипломата в Абхазии и перспективах абхазо-российских отношений.

- У человека, который собирается в ту или иную страну, еще до приезда есть свое представление о населении, культуре и в целом о жизни в этой стране. В этом смысле обнаружили ли вы в Абхазии что-то неожиданное для себя?

- До начала работы в Абхазии в 2008 году я несколько раз приезжал сюда на отдых в середине 80-х. Разумеется, смотрел на Абхазию глазами обычного отдыхающего. Уже тогда читал некоторые произведения великого Фазиля Искандера, но совместить прочитанное с отрывочными туристическими впечатлениями было, честно сказать, трудновато.

Поэтому "планету Абхазия" я открыл для себя только тогда, когда переехал сюда на работу в качестве посла. Вообще, узнать любую страну можно только изнутри, после того, как поживешь в ней какое-то время, обрастешь друзьями и знакомыми, перестанешь быть для народа чужаком. В идеале, конечно, надо выучить местный язык, в полной мере отражающий менталитет и культуру народа. У меня в этом смысле пока, что называется, есть резервы.

Так что открытий за последние шесть лет было много, от редчайших природных красот Абхазии до сложнейшей, имеющей мало прецедентов в мировой культуре системы морально-нравственных стандартов абхазского народа.

- До Абхазии вы работали на дипслужбе в Афганистане, Иране, Таджикистане. Какие события в вашей жизни и карьере привели вас именно в Абхазию?

- С моего "родного" средневосточного направления, к которому меня на долгое время привязало знание персидского языка, к делам кавказским я перешел еще в 2003 году, возглавив отдел российско-грузинских отношений в Центральном аппарате МИД России. Тогда же вплотную стал заниматься проблематикой урегулирования грузино-абхазского и грузино-югоосетинского конфликтов. С 2006 по 2008 год снова отвлекся на Афганистан, вернувшись из которого, получил предложение сосредоточиться на Абхазии. Поэтому в этом карьерном повороте как раз большой неожиданности не было.

- С какими наиболее интересными особенностями работы в Абхазии вы сталкивались?

- Особенность, по сути, говоря, одна, и связана она с нынешним этапом развития абхазской государственности. Работа Посольства не ограничивается здесь классической дипломатией. Лучше всего наши задачи изложены в Концепции внешней политики Российской Федерации, утвержденной президентом В.В. Путиным в феврале 2013 года. В ней среди российских приоритетов названы содействие становлению Абхазии и Южной Осетии как современных демократических государств, укреплению их международных позиций, обеспечению надежной безопасности и социально-экономическому восстановлению. Так что приходится быть и юристом, и хозяйственником, и немного строителем, и разбираться в военных делах. Без этого здесь не получится.

Ну, а говоря с точки зрения чисто дипломатической работы, Абхазию от других стран пока отличает, мягко скажем, немногочисленность дипломатического корпуса. Правда, с учетом специфики жизни в Абхазии, на недостаток общения здесь жаловаться не приходится.

- Дипломатам приходится работать и в горячих точках. Приходилось ли вам, находясь на дипслужбе, попадать в ситуации с риском для жизни?

- Приходилось. Вообще, дипломат - профессия опасная. Если Вы окажетесь в здании МИД России на Смоленской площади, обратите внимание на две большие мемориальные доски, на которых золотом написаны имена дипломатов, отдавших жизнь при выполнении служебных заданий. За последние полтора года там появились имена троих моих друзей, двое из которых - Дима и Оля Вишерневы - были убиты в Абхазии, а еще один - в Афганистане. В День дипломата у этого мемориала всегда много людей и цветов.

- Как вы оцениваете современное состояние и перспективы абхазо-российских отношений с учетом политических событий предыдущего года?

- Прошлый год действительно выдался непростым и для Абхазии, и для наших двусторонних отношений. Знаете, в России шутят, что в выборный год страна перестает работать, а в Абхазии были не просто внеочередные выборы, а процесс смены политической элиты. Поэтому решение многих проблем притормозилось. В то же время важно, что на этом фоне наши страны смогли подготовить и заключить новый Договор о союзничестве и стратегическом партнерстве, который определяет вектор развития отношений на ближайшие годы. Сейчас идет работа над так называемыми секторальными соглашениями, которые призваны развить и реализовать конкретные положения Договора. Есть уверенность, что уже в этом году население республики почувствует на себе преимущества нового уровня взаимодействия.

- Что самое сложное в работе дипломата? Что составляет секрет его успеха?

- Есть много афоризмов, изображающих дипломатов как мастеров интриги и беспринципности, людей, которые "скрывают больше, чем знают сами". По-моему, вся эта "талейрановщина" осталась в прошлом. В наше жесткое время дипломат должен быть честен перед собой и своей Родиной, защищая ее интересы, равно как и интересы ее друзей, со всей прямотой и откровенностью. В этом смысле мы равняемся на главу российского МИДа, который, как известно, пользуется заслуженным уважением в Абхазии.

«Sputnik-abkhazia.ru», 10.02.2015 г.

Комментарий и ответы на вопросы Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе общения со СМИ по итогам участия в 51-й Мюнхенской конференции по политике безопасности

Завершается участие российской делегации в работе Мюнхенской конференции. Форум представительный. Состоялись жаркие дискуссии. Во многом на их характере сказалась специфика момента. Украинский кризис присутствовал во всех без исключения дебатах. Честно говоря, у многих эмоции брали верх над желанием реально помочь усилиям по урегулированию кризиса. Но в ходе многочисленных двусторонних контактов (у меня их было более 15, в том числе с Госсекретарем США, министрами иностранных дел Германии, Австрии, Сербии и других стран, Президентом Словении, Премьер-министром Ливана, Высоким представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности, Гендиректором МАГАТЭ, Прокурором МУС, генеральным секретарем НАТО и рядом других участников) я почувствовал иные настроения и понимание того, что нагнетать в публичном пространстве эмоции, голословно осуждать и призывать к наказанию - это путь в никуда. В двусторонних беседах проходил конкретный и очень заинтересованный разговор о том, что нужно сделать, не только чтобы, прежде всего, решить проблему кризиса на Украине, поскольку гибнут люди, разрушается страна, но и чтобы европейская система безопасности была прочной, надежной, устойчивой к любым потрясениям, чтобы она не создавала пространства, являющиеся "серыми зонами", где не будет обеспечиваться равная и неделимая безопасность. Такой интерес есть, и мы будем продолжать с нашими партнерами обсуждать все эти задачи как немедленные, так и стратегические. Будем выстраивать взаимодействие по формированию единого экономического и гуманитарного пространства, которое опиралось бы на принцип неделимой и равной безопасности в нашем общем регионе. Эта идея, которая не так давно достаточно скептически воспринималась, встречает растущую поддержку. За прямой диалог между Европейским союзом и Евразийским экономическим союзом высказываются руководители Германии, Франции, Италии, Австрии, других стран. Я почувствовал у наших партнеров из структур Евросоюза понимание необходимости и своевременности такой работы.

Уезжаю с достаточно хорошими впечатлениями. Думаю, что состоявшиеся контакты помогут в наших общих усилиях, которые предпринимаются в соответствии с поручениями Президента России продвигать взаимоприемлемые решения украинского кризиса через прямой диалог Киева с Луганском и Донецком. На этот счет предпринимаются хорошие усилия, включая прошедшую в пятницу в Москве встречу глав Российской Федерации, Германии и Франции, а также диалог о более глобальных системных вещах, касающихся устройства жизни на европейском континенте.

Вопрос: Появилась информация, что в среду в Минске может пройти саммит в «нормандском формате». Означает ли это, что достигнут существенный прогресс на переговорах, и стоит ли ожидать от этой встречи некого документа «Минск 2.0»?

Ответ: Как я уже сказал, усилия по урегулированию кризиса на Украине предпринимаются при активной и инициативной роли Президента России В.В.Путина. Предложения, которые несколько дней назад он направил своим коллегам, в пятницу обсуждались в Москве с участием Президента Франции Ф.Олланда и Канцлера Германии А.Меркель. По итогам их дискуссий в Кремле вчера проходила интенсивная работа на уровне экспертов, а сегодня состоялся телефонный разговор в «нормандском формате», где обсуждавшиеся предложения были рассмотрены предметно, даны необходимые поручения с прицелом на то, чтобы в ближайшие дни созвать саммит в «нормандском формате», на котором, мы рассчитываем, будут приняты важные решения.

Вопрос: Только что Госсекретарь США Дж.Керри несколько раз подчеркнул, что между США и ЕС нет никаких разногласий в отношении конфликта на Украине и способов его решения. Накануне мы слышали целую палитру мнений и заметили жесткую позицию Канцлера Германии в отношении поставок оружия на Украину. Исходя из результатов Ваших двусторонних встреч, есть ли действительно единство между США и Европой в этом вопросе?

Ответ: Вы сами только что привели примеры, характеризующие специфику позиции США и Евросоюза в этом вопросе. Так что, анализируйте. Мы с таким анализом, в целом, согласны.

Хотел бы отметить, если под расхождениями имеется в виду отношение к тому, поставлять ли вооружение на Украину, то подавляющее большинство, если не все европейские политики считают эту идею плохой, так как она может только привести к усугублению глубокого украинского кризиса. Уже есть примеры во многих других регионах мира, когда оружие, поставляемое в зону конфликта, очень быстро оказывалось в «нехороших» руках. Тем более это вероятно в ситуации с Украиной, где действующий президент не обладает полной монополией на силовые структуры. Как Вы знаете, там есть какие-то частные батальоны, созданные т.н. «олигархами», а также отряды «Правого сектора». И те, и другие публично заявляют, что никому не подчиняются. Надеюсь, что в контексте усилий по урегулированию кризиса будет обращено внимание на все без исключения незаконные вооруженные формирования на территории Украины, потому что важно обеспечить верховенство права и единства государственных структур, в том числе в силовой сфере.

Надеюсь, попытки сейчас обострить тему поставок вооружений на Украину, в том числе в ответ на призывы, звучащие из уст украинского руководства, не подорвут ответственные усилия, которые предпринимаются в рамках «нормандского формата» (прежде всего, с учетом состоявшейся в пятницу встречи в Москве), направленные на скорейшее успокоение ситуации, прекращение огня, отвод тяжелых вооружений, решение гуманитарных проблем, восстановление экономических связей и завязывание политического диалога, как об этом давно договаривались.

Вопрос: После подписания Россией договора с оккупированной Абхазией Грузия «заморозила» переговорный формат З.Абашидзе-Г.Б.Карасин. Есть ли сейчас какие-то контакты между Россией и Грузией, и каков Ваш прогноз по поводу отношений между нашими странами?

Ответ: Мы никогда не уходили от контактов с Грузией, и прервали дипломатические отношения тоже не мы. Канал З.Абашидзе-Г.Б.Карасин существует, я не слышал каких-либо официальных объявлений о его отмене. Они давно не встречались – это факт. Надо к этому относиться спокойно. Как только грузинская сторона будет готова, мы этот канал задействуем. По-моему, он полезен и позволяет доверительно обмениваться возникающими у сторон вопросами.

Вопрос: Вчера в своем выступлении Вы сказали, что поддержка Европы и Америки «вскружила голову» украинским властям, так же как в 2008 году это случилось с Грузией. Вы видите параллели в этих конфликтах?

Ответ: Что касается Украины в контексте ее отношений с НАТО и параллели с Грузией, то ее провел не я, а члены Североатлантического альянса, когда в апреле 2008 года на саммите в Бухаресте записали в своей декларации, что Грузия и Украина будут в НАТО. Эта констатация, за которую боролись некоторые члены альянса, при сопротивлении некоторых других, все-таки попала в официальный документ, принятый в НАТО на высшем уровне. И это, несомненно, сыграло очень неблаговидную роль в решении, принятом тогда Президентом Грузии М.Саакашвили, начавшим военную авантюру против Южной Осетии, в том числе против мирных граждан и миротворцев.

Очень надеюсь, как я уже сказал в выступлении на пленарном заседании, что головокружение от такой безоглядной поддержки не сослужит плохую службу нынешним украинским властям.

Вопрос: На прошлой неделе в НАТО объявили о создании т.н. пятитысячных сил быстрого реагирования и их дальнейшем размещении в Восточной Европе. Рассматривают ли это в Москве как провокацию?

Ответ: На вчерашней встрече с Генеральным секретарем НАТО Й.Столтенбергом мы обсуждали то, как наши партнеры пытаются выполнять решение саммита в Уэльсе. Нас печалит, что выбран курс на наращивание военного присутствия НАТО в непосредственной близости к российской границе. Уже выдуман термин – «прифронтовые государства». Его автором, как я понимаю, является заместитель Госсекретаря США В.Нуланд. Но в НАТО его, по сути дела, подхватили. Речь идет о странах Балтии, Польше, Румынии, Болгарии. В них создаются учебно-тренировочные центры НАТО, дополнительная инфраструктура, создаются подразделения, о которых Вы упомянули. Я думаю, это абсолютно избыточные меры.

Путь к обеспечению безопасности в Европе лежит через выполнение обязательств, взятых на себя ранее – необходимости обеспечения равной, неделимой безопасности, когда никто не будет обеспечивать свою безопасность за счет безопасности других.

Натовские коллеги на вчерашней беседе высказали заинтересованность в поддержании диалога, в том числе по линии военных ведомств, а также по вопросам безопасности в воздушном пространстве. Мы сказали, что именно натовские структуры прекратили все виды практического сотрудничества, в том числе между военными и по совместному контролю за воздушным пространством. Когда НАТО будет готова, я думаю, мы тоже рассмотрим возможность возвращения к этим форматам взаимодействия.

Вопрос: Какой пункт, с точки зрения российской стороны, является самым проблемным в последних предложениях, обсуждавшихся с А.Меркель и Ф.Олландом?

Ответ: Об этом не очень этично спрашивать. Хотел бы просто выразить надежду, что предпринимаемые нами усилия в духе очень доброй воли увенчаются успехом. Тем более, что со стороны Канцлера Германии и Президента Франции мы ощущаем такой же настрой.

Западный мир получает превратную картину о происходящем на Украине, утверждает на своем сайте экономист и политолог из США Пол Крейг Робертс.

Ученый приводит конкретные факты манипулирования общественным мнением на примере американской радиостанции National Public Padio (NPR), которая несколько раз сообщила своим слушателям о гибели пяти мирных жителей на востоке Украины, когда была обстреляна больница, находящаяся в зоне ответственности ДНР. При этом не уточнили очевидное — то, что обстрелять ее могли только украинские войска, зато обвинили во всем "пророссийских повстанцев".

"Не прозвучало никакого объяснения, зачем вдруг повстанцам понадобилось обстреливать собственную больницу. У небольшого процента информированных американцев, способных думать, могло сложиться впечатление, что компании не разрешили уточнить, что нападение совершили украинские военные, поддерживаемые Вашингтоном", — пишет автор.

Он приводит и другой пример: NPR несколько раз транслировала заявление госсекретаря Джона Керри, который утверждал, что Россия блокирует мирные инициативы США по разрешению украинского кризиса и посылает на Украину танковые колонны. Такие заявления повторяются изо дня в день, хотя Москва неоднократно заявляла, что непричастна к событиям на востоке Украины и многочисленные сообщения о якобы вмешательстве российских сил в ситуацию на Украине не находили подтверждения.

"Если бы все эти российские танковые колонны и солдаты, которые якобы в большом количестве прибывают на Украину, существовали на самом деле, то вашингтонское марионеточное правительство в Киеве давно пало бы и конфликт закончился бы еще в прошлом году. Это понятно любому здравомыслящему человеку", — рассуждает Робертс.

Ученый напоминает: в 2008 году грузинские войска атаковали Южную Осетию и разрушили часть ее столицы. Россия, защищая жителей республики, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела туда войска и за несколько часов вытеснила грузинских военных. После этого войска были отведены, "несмотря на ложь Вашингтона о намерениях Кремля восстановить советскую империю".

С другой стороны, если российские войска, которые, по бездоказательным заявлениям западных политиков, находятся на Украине, так неэффективны, что не могут защитить жителей новообразованных народных республик, "почему командующие НАТО и воинствующие неоконсерваторы предупреждают об ужасной опасности, которую Россия представляет для Прибалтики, Польши и Восточной Европы? Ведь в этом нет никакого смысла", — продолжает рассуждать автор.

"Любое заявление американского правительства и подконтрольных ему СМИ следует расценивать как откровенную ложь, созданную для тайных интересов Вашингтона. Если бы американцы знали о них, то никогда не поддержали бы свою власть", — пишет Пол Крейг Робертс.

США. Украина > СМИ, ИТ > ria.ru, 6 февраля 2015 > № 1290617

Марафонский забег ЦКС "Дубна"

Леонид Коник, главный редактор изданий группы компаний ComNews

Александр Дука, директор Центра космической связи "Дубна"

Сегодня исполняется 35 лет Центру космической связи (ЦКС) "Дубна" ФГУП "Космическая связь" (ГПКС) – крупнейшему телепорту в России и Восточной Европе. С декабря 2003 года и по сей день ЦКС "Дубна" возглавляет Александр Дука, который работает в ГПКС уже 39-й год. В интервью главному редактору ComNews Леониду Конику Александр Дука рассказал о наиболее ярких событиях за долгое время работы на предприятии.

— Александр Петрович, как вы пришли в сферу спутниковой связи?

— Еще в школе я увлекался космонавтикой. То, что СССР готовится к полету на Луну, я понял, будучи пацаном, хотя об этом никто не говорил, и в газетах не писали. Потом я, по следам старшего брата Володи, поступил в Ленинградский электротехнический институт связи имени Бонч-Бруевича (в Питере жили наши бабушки и дедушки).

Почти сразу после окончания вуза, в 1976 году, я поступил на работу в ЦКС в Гусь-Хрустальном Владимирской области (ЦКС "Владимир") — решающим фактором стало то, что там уже работал брат. Из бесед с ним мне подумалось, что это перспективно, хотя увлечения связью у меня тогда не было — мне был интересен космос. Но когда в деле что-то начинает получаться, оно становится интересным — так я и стал навсегда космическим связистом. В ЦКС "Владимир" я превратился в настоящего технического специалиста, пройдя путь от инженера до главного инженера этого объекта. Для мужчины жизнь состоит из двух половинок — семьи и работы. Я по жизни однолюб во всем, и всю жизнь работаю на одном предприятии — ГПКС.

— В начале 1990-х годов власти заставляли крупные предприятия организовывать подсобные хозяйства. Говорят, в ЦКС "Дубна" тогда выпускали йогурты?

— Я в те времена работал в ЦКС "Владимир" и был яростным противником этих затей, говорил, что мы должны заниматься тем, что профессионально умеем. В Гусь-Хрустальном мы были вынуждены сформировать из сотрудников бригаду косцов, один раз посадили картошку, а пару лет, когда в стране стало совсем туго, даже заготавливали еловые ветки для скота. Йогурты в ЦКС "Дубна" действительно производились, и в ЦКС "Владимир" об этом много говорили. Я даже пробовал дубнинский йогурт. Уже когда меня в августе 1998 года перевели в Дубну, я застал на складе ЦКС огромное количество стаканчиков для разлива йогуртов. Эта линия проработала около двух лет, и еще до моего прихода все оборудование продали молочному заводу в Дмитровском районе. Насколько я слышал, выпуск йогуртов прекратили, так как выяснилось, что необходимо получать разрешительные документы на производство пищевых продуктов.

Раньше всех ЦКС подсобное хозяйство организовали в Львовской области (тогда у ГПКС был ЦКС "Золочев" на Украине). Там взялись выращивать бычков. Помню, мне начальник ЦКС "Золочев" рассказывал, как он приходит на территорию объекта, а на него бычки смотрят голодными глазами.

— Почему в 1998 году вы перешли в ЦКС "Дубна"?

— В июле 1998 года, когда я был главным инженером телепорта в Гусь-Хрустальном, меня вызвал начальник ПО "Космическая связь" Юрий Кияшев и предложил должность директора ЦКС "Дубна".

В Дубне я многому научился у коллектива. Здесь и в наши дни — самый сильный коллектив среди всех филиалов ГПКС. А руководитель должен не только командовать, но также слушать и учиться. Это вообще полезное умение для каждого профессионала. Я всегда говорю приходящим к нам молодым специалистам: "Инженер должен учиться всю жизнь, а институт только учит учиться".

В Дубне нам удалось обеспечить бурное развитие объекта — и количественно, и качественно. Мы осваивали новые виды услуг, новые частотные диапазоны, работали с новыми клиентами, в том числе и с зарубежными. ЦКС "Дубна" стал основным объектом ГПКС по мониторингу и управлению космическими аппаратами. Огромный толчок к качественному развитию специалистов и в Дубне, и в Гусь-Хрустальном дало взаимодействие с "Интерспутником": тогда в Дубне работала Западная контрольная станция "Интерспутника", а в ЦКС "Владимир" — его Восточная контрольная станция. С "Интерспутником" мы работали по международным стандартам, что дало высокую степень понимания того, что такое спутниковая связь. В сфере управления орбитальной группировкой и мониторинга ЦКС "Дубна" работал, и продолжает сотрудничать, и с Eutelsat, и с ABS, так что ситуация позволяет сотрудникам этого объекта постоянно развиваться.

— В июле 2002 года вы возглавили ГПКС. Как это произошло?

— Летом 2002 года меня вызвал Борис Антонюк (руководитель ГПКС в 1999-2002 гг. — Прим. ComNews) и предложил стать генеральным директором предприятия. Я к тому времени всего три года возглавлял ЦКС "Дубна" и считал, что еще не готов к роли главы всего предприятия. Три дня я размышлял и дал согласие. Борис Антонюк перед своим уходом из ГПКС собрал руководителей всех служб и отделов и объявил, что он уходит в министерство, а вместо него остаюсь я. И тут же, при всех поставил передо мной пять-шесть задач, в том числе закрыть ЦКС "Владимир" как экономически неэффективный.

— Эта идея появилась внезапно?

— Нет, такие мысли по ЦКС "Владимир" возникали еще при Кияшеве, но столь конкретно вопрос тогда не ставился. Антонюк и после перехода в Минсвязи держал ГПКС под контролем, и через полгода я ему доказал, что смогу сделать объект в Гусь-Хрустальном эффективным и нужным для предприятия.

После этого мы разработали программу модернизации ЦКС "Владимир". Его проектировали в конце 1960-х годов, строили в начале 1970-х — по тем же старым представлениям. Например, тогда считалось, что из соображений электромагнитной совместимости спутниковые антенны должны располагаться на земле далеко друг от друга. К тому же оборудование тех лет имело огромное энергопотребление. На каждой антенне стояла система энергетики такого же масштаба, как впоследствии — у всего ЦКС "Дубна". Из-за большой площади объекта приходилось нести большие затраты на тепловодоснабжение - протяженность труб превышала 25 км, и работала огромная котельная. Но тогда до модернизации ЦКС "Владимир" дело не дошло — я оставался в кресле генерального директора ГПКС всего до ноября 2003 года.

Очередной раз вопрос о реорганизации ЦКС "Владимир" был поставлен Алексеем Остапчуком (генеральный директор ГПКС в 2008-2009 гг. — Прим. ComNews). Я и ему предложил этот объект модернизировать и получил карт-бланш. С апреля 2009 года я стал директором объектов и в Дубне, и в Гусь-Хрустальном. Одновременно статус ЦКС "Владимир" был изменен до Станции спутниковой связи (ССС).

— К чему привела модернизация ЦКС "Владимир"?

— В первый год реализации программы в 2009 году мы смогли снизить затраты на 40 млн рублей, уменьшили количество технических зданий с пяти до двух и резко сократили количество объектов инфраструктуры.

Главное уже сделано, и люди поверили, что объект не будет закрыт и что модернизация идет на пользу предприятию. Осталось доделать мелочи. По сути, я довершаю в Гусь-Хрустальном то, что когда-то там начинал.

— Вы явно больше говорите о ЦКС, нежели о спутниках.

— Да, вы правы: я специалист по организации работы наземных комплексов космической связи — филиалов ГПКС. Даже когда я был генеральным директором ГПКС, получилось так, что много работ было по наземным объектам. Борис Антонюк до меня сумел обеспечить средства на обновление орбитальной группировки — это было огромным достижением. Когда я возглавил предприятие, уже началось строительство пяти больших космических аппаратов. Каждый серьезный спутниковый оператор управляет спутниками сам, и при мне в ГПКС были созданы наземный комплекс управления (НКУ), центр управления полетом (ЦУП) и автоматизированная система мониторинга и измерений (АСМИ), а до этого предприятие пользовалось услугами военных. Хотя первый опыт в этой сфере ГПКС получило еще при Кияшеве, когда в ЦКС "Владимир" мы запустили командно-измерительную станцию (КИС) "Каштан", для работы со спутниками "Горизонт" и "Экспресс-А". Свой ЦУП мы создали, готовясь к запуску аппаратов "Экспресс-АМ" — этa серьезная работа проводилась под руководством Валерия Павловича Ганженко (светлая ему память!).

К развитию спутниковой группировки я тоже приложил руку, причем сделал шаг в сторону от стратегии, которую заложил Борис Антонюк. Каждый из пяти заказанных при нем аппаратов "Экспресс-АМ" делался индивидуально, под планируемую точку на орбите - с тем чтобы максимально использовать орбитально-частотный ресурс. Но у нас было предчувствие, что работать они будут неидеально. Поэтому, после долгих обсуждений, мы решили, что следующие два спутника должны быть универсальными, с идентичными зонами охвата. Так появились аппараты "Экспресс-АМ33" и "Экспресс-АМ44", и это сработало. Тогда никто бы не предсказал, что первый из этих спутников окажется в позиции 96,5º в.д. "Экспресс-АМ11" в точке 96,5º в.д. был потерян в апреле 2006 года совершенно неожиданно, не прослужив и двух лет после запуска.

— Проект малых космических аппаратов "Экспресс-МД" тоже начался при вас?

— Да, он стартовал при мне. Нам тогда подумалось, что плохо опираться на одного поставщика спутников, которым для ГПКС выступала кооперация ИСС имени Решетнева и Thales Alenia Space. К тому же у ГКНПЦ имени Хруничева появилась новая модификация ракеты-носителя "Протон", обладавшая большей грузоподъемностью, и возникла возможность добавить к среднему спутнику малый, чтобы выводить их на орбиту одним запуском. Малые аппараты также давали новые возможности по защите орбитально-частотного ресурса и резервированию других спутников. Из этих соображений и возникло сотрудничество ГПКС с ГКНПЦ имени Хруничева как со вторым поставщиком космических аппаратов, приведшее к появлению серии "Экспресс-МД". Если бы у ГПКС сейчас не было спутника "Экспресс-МД1", нам было бы совсем тяжело.

— Вы работаете в ГПКС уже более 38 лет. Кто из прежних генеральных директоров предприятия запомнился вам больше всего и чем именно?

— Выделить кого-то одного я не могу: каждый руководитель действовал в своей окружающей ситуации, но каждый — в интересах предприятия.

При Юрии Кияшеве ГПКС стало полноценным оператором спутниковой связи. Именно он добился, чтобы ГПКС получило в хозяйственное ведение космические аппараты и орбитально-частотный ресурс. С того момента перед предприятием встала важная задача по защите орбитально-частотного ресурса, которая диктовала многие управленческие решения. Кстати, ежегодная конференция операторов спутниковой связи возникла в 1996 году именно при Кияшеве — она стала символом превращения ГПКС в рыночного игрока.

Борис Антонюк перевел ГПКС на экономические рельсы: он приучил нас защищать проработанный по каждой статье бюджет и жить строго по этому документу. Мы до сих пор действуем по той бюджетной схеме, которую создал Антонюк.

Юрий Измайлов, который сменил меня с декабря 2003 года — тоже целая эпоха. Его генеральский командирский дух обеспечил на предприятии четкую систему отчетности и докладов. Команда Измайлова сделала важнейший для ГПКС шаг — заказала полностью зарубежный спутник "Экспресс-АМ4". Когда я был генеральным директором ГПКС, у меня даже мысли не возникало о покупке иностранного космического аппарата. К сожалению, запуск "Экспресса-АМ4" закончился неудачей.

Алексей Остапчук проводил большую работу по защите орбитального ресурса и развитию бизнеса ГПКС. Для меня очень важным было принятое им решение по реорганизации ЦКС "Владимир".

Если хотеть, чтобы такое крупное предприятие, как ГПКС, последовательно развивалось, нельзя менять генеральных директоров каждый год-полтора. Например, я многое начал понимать только незадолго до ухода с поста гендиректора.

Историческая справка

23 октября 1974 года Международный Олимпийский комитет утвердил Москву местом проведения XXII летних Олимпийских игр 1980 года, выбирая между советской столицей и Лос-Анджелесом. Фактически с этого момента началась подготовка к строительству объекта космической связи, который должен был обеспечить ТВ-трансляции олимпийских соревнований на Атлантический, Индийский и Тихоокеанский регионы. Объект получил кодовое название "Азимут-М2", и зимой 1976 года глава ГПКС Абдурахман Гафуров, его заместитель по строительству Валерий Катаев и научный сотрудник НИИР Виктор Быков выбрали для строительства "Азимута-М2" участок на окраине Дубны. К 1979 году там был построен ЦКС "Дубна".

В январе 1980 года был издан приказ министра связи СССР Николая Талызина №67 "О приемке в эксплуатацию законченных строительством космических приемо-передающих станций на объекте "Азимут-М" (Гусь-Хрустальный), новой станции "Азимут-М2" (Дубна) и дооборудованных существующих станций "Азимут-М" и "Азимут-Л" (Золочев, Львовская область)". Все эти объекты создавались к Олимпиаде-80. Первым начальником станции космической связи в Дубне тогда же был назначен Виктор Охрименко, до этого — председатель Дубненского горисполкома.

В июле-августе 1980 года Intelsat ретранслировал по всему миру репортажи с соревнований московской Олимпиады-80, несмотря на бойкот Соединенных Штатов. В штаб-квартире Intelsat в США в это время находился будущий начальник "Космической связи" Георгий Королев, помогавший телецентру в Останкино корректировать все заявки на каналы связи из Москвы.

В 1981 году на территории станции космической связи "Дубна" был создан опытный полигон для исследования новых частотных диапазонов, который получает кодовое название "Дубна-О". В его рамках была построена земная станция, работающая в диапазоне 11-14 ГГц, смонтировано измерительное оборудование для диапазонов 11-20 ГГц и 30 ГГц, а также создан международный опытный участок для проведения исследований по программе "Интеркосмос". Результаты этих исследований были применены при разработке ретрансляторов Ku-диапазона для спутников "Горизонт", а также при создании новых космических аппаратов непосредственного вещания "Галс".

С 1983 года со станции космической связи "Дубна" начались трансляции Суперсерии по хоккею 1983, 1985-1986 и 1987 годов, в рамках которой сборная СССР по хоккею встречалась с различными клубами НХЛ. Также были организованы спутниковые трансляции хоккейных матчей "Динамо" (Москва) — клубы НХЛ, чемпионатов по хоккею и фигурному катанию. Все передачи шли в прямом эфире.

В 1985 году ГПКС организовало через станцию космической связи в Дубне транзитный телефонный канал между Японией и Бразилией.

В начале 1997 года ГПКС выиграло тендер компании Eutelsat на создание и эксплуатацию комплекса телеметрии и телеуправления части ее спутниковой группировки. ГПКС провело реконструкцию технического комплекса "Дубна-О" в ЦКС "Дубна" и создало на его базе Центр контроля и управления Eutelsat, который начал работу в 1998 году. Контракт между Eutelsat и ГПКС на управление спутниками был подписан на 12 лет; после модернизации Центра в 2001 году стороны договорились отсчитывать 12-летний период от этого года, а в сентябре 2012 года вступил в силу контракт еще на пять лет.

В 1998 году ГПКС создало на ЦКС "Дубна" Центр контроля и управления спутником LMI-1, работавшем в системе "Интерспутник" (позднее этот аппарат перешел к ABS и был переименован в ABS-1).

Инженеры ЦКС "Дубна" накопили немалый опыт по организации сетей связи с использованием технологии и оборудования VSAT. Этот опыт, технические средства и инфраструктура ЦКС использовались при восстановлении разрушенного наводнением города Ленска, подъеме атомной подводной лодки "Курск", в других чрезвычайных ситуациях, а также при организации связи в горячих точках в Чеченской Республике, в республиках Абхазия и Южная Осетия.

35-летний юбилей коллектив ЦКС "Дубна" встречает с новыми значимыми проектами — по организации сетей связи и доступа в Интернет для пассажиров и экипажей морских судов в северных широтах, а также для жителей удаленных территорий Российской Федерации.

Южная Осетия направила в Москву проект договора о союзничестве и интеграции с Россией, сообщил президент республики Леонид Тибилов в пятницу на заседании правительства.

"Совместная рабочая группа России и Южной Осетии доработала и согласовала проект Договора о союзничестве и интеграции между двумя странами", — сказал Тибилов.

В МИД Южной Осетии подтвердили, что согласованный проект договора официально направлен в Москву.

Как рассказал РИА Новости источник, близкий к разработке договора, документ предусматривает глубокую интеграцию, прежде всего, в сферах обороны, безопасности, таможни и взаимодействия силовых структур.

В частности, стороны договорились о формировании единого пространства обороны и безопасности. Решено, что отдельные подразделения Вооруженных Сил и органов безопасности Республики Южная Осетия войдут в состав Вооруженных Сил и органов безопасности РФ.

Пункты пропуска через российско-югоосетинскую государственную границу, согласно проекту, упраздняются, пересечение границы осуществляется свободно. Таможенные органы Южной Осетии интегрируются с таможенными органами Российской Федерации.

В течение одного года будет создан совместный информационно-координационный центр органов внутренних дел. Этот орган должен обеспечить обмен оперативно-значимой информацией и ее анализ, формирование специализированного банка данных об организованных преступных сообществах, осуществление межгосударственного розыска и выдачи лиц, скрывшихся от уголовного преследования, а также содействие в реализации необходимых согласованных действий по борьбе с опасными видами преступлений.

Проектом предусмотрено упрощение процедуры получения российского гражданства для граждан Южной Осетии. Ограничения в отношении россиян, имеющих гражданство другого государства, не будут распространяться на обладателей югоосетинского гражданства. Отменяются также ограничения по срокам пребывания граждан на территории договаривающихся сторон.

Согласно проекту договора, Россия будет содействовать повышению зарплат югоосетинских бюджетников до уровня, сопоставимого с зарплатами в СКФО. Этот же ориентир заложен для повышения российских пенсий в Южной Осетии.

В согласованном сторонами документе закреплено, что Россия оказывает содействие в социально-экономическом развитии Южной Осетии в рамках инвестиционных программ, а также в развитии сфер образования, науки, культуры, искусства, русского и осетинского языков, спорта и туризма.

В ближайшее время проект договора пройдет официальное согласование в органах исполнительной власти обеих стран и будет представлен на подписание главам государств.

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе ежегодной пресс-конференции по итогам деятельности российской дипломатии в 2014 году

Уважаемые дамы и господа,

Приветствую вас на нашем традиционном мероприятии, подводящем итоги 2014 года.

Ситуация была более сложной, чем в предыдущие годы – к хроническим конфликтам, которые давно уже тлели и горели, добавились новые опасные очаги напряженности. Особое беспокойство вызывает ситуация на Ближнем Востоке и в Северной Африке, нарастание в регионе угроз со стороны сил экстремизма и терроризма, которые выплескиваются за его пределы и на которые Россия давно обращала внимание своих партнеров. Сохраняются риски углубления межконфессиональных и межцивилизационных разломов. Ситуация в мировой экономике далека от определенности.

Мы исходим из того, что все события последних лет убедительно говорят о том, что решения проблем глобальной безопасности и стабильности можно добиться только сообща. Налаживанию совместных солидарных действий мирового сообщества препятствует ряд негативных тенденций. Среди которых, прежде всего, отмечу фундаментальные противоречия между объективным процессом рассредоточения глобальной мощи, процессом формирования более демократического полицентричного мироустройства, с одной стороны, и настойчивыми попытками «исторического Запада» любой ценой удержать лидерство в мировых делах, навязать, в том числе и силовым путем, свои подходы и ценности остальным участникам международных отношений – с другой. Такая линия, как в зеркале, отразилась в ситуации на Украине.

Не буду подробно останавливаться на наших оценках (вам они известны) того, как это все случилось в соседнем, близком для нас братском государстве. Скажу, что Россия твердо привержена всеобъемлющему и исключительно мирному урегулированию украинского кризиса. Реалистичной основой такого урегулирования являются минские договоренности, достигнутые в том числе благодаря инициативной роли Президента Российской Федерации В.В.Путина. Сегодня самой насущной необходимостью является запуск прямого общеукраинского диалога. В его рамках необходимо предметно обсудить и согласовать конституционное устройство страны, чтобы в ней было комфортно и безопасно жить всем без исключения украинцам. Отрадно, что безальтернативность такого подхода, по-моему, начинают осознавать и наши западные партнеры. Надеюсь, что предстоящие в обозримом будущем контакты на разных уровнях и в различных форматах позволят продвинуться на этом направлении.

Только народ Украины, без вмешательства извне, должен сам определять свое будущее. В этом контексте, учитывая остроту кризиса на Юго-Востоке Украины, прямые контакты между Киевом и представителями провозглашенных Донецкой и Луганской народных республик принципиально важны. Все другие форматы с участием «внешних игроков», включая «нормандский» и многие другие, а также деятельность ОБСЕ должны быть нацелены на содействие прямому устойчивому диалогу по всем вопросам, которые необходимо урегулировать для преодоления кризиса. По крайней мере, Россия будет и далее оказывать содействие созданию благоприятных условий именно для такого решения стоящих перед Украиной масштабных проблем.

Мы слышим немало заявлений со стороны наших западных партнеров о том, что Россию необходимо и далее изолировать. Примерно об этом же счел возможным заявить во вчерашнем послании нации Президент США Б.Обама. Такие попытки не дадут результата. Несмотря на подобную линию наших западных партнеров, в Послании Федеральному Собранию Президент России В.В.Путин подчеркнул и достаточно ясно дал понять, что Россия никогда не пойдет по пути самоизоляции, подозрительности, поиска врагов. Мы проводим активную внешнюю политику, последовательно отстаивая наши национальные интересы, но при этом не ищем конфронтации, всегда готовы к разумным компромиссам, опирающимся на баланс интересов, стремимся воздействовать на международную обстановку в интересах ее оздоровления, укрепления безопасности и продвигаем мирную, устремленную в будущее повестку дня. Мы настаиваем, что только коллективные усилия могут дать ответы на вызовы и угрозы, которые стали общими для всего человечества. При этом необходимо опираться на международное право, центральную координирующую роль ООН.

За истекший год Россия активно работала в различных многосторонних форматах, включая «Группу двадцати», БРИКС и ШОС, саммиты которых в этом году мы принимаем на российской территории, в г.Уфа. Будем использовать председательство России в этих форматах для придания нового импульса их деятельности. В рамках БРИКС, прежде всего, речь идет о согласовании важных документов в экономической сфере – стратегии экономического партнерства и «дорожной карты» инвестиционного сотрудничества. Планируется подписать соглашение о культурных связях, открыть новые треки взаимодействия. Будет запущен виртуальный секретариат БРИКС.

Подписание Договора о Евразийском экономическом союзе (ЕАЭС), который начал полноформатно функционировать с 1 января 2015 г., стало крупным шагом в продвижении интеграции на постсоветском пространстве. Со 2 января полноправным членом ЕАЭС стала Армения. В ближайшее время завершится оформление членства в этом союзе Киргизии. Безусловно, весьма показателен интерес, который мы ощущаем к этому процессу со стороны многих наших партнеров. Мы приветствуем стремление различных государств подключиться к сотрудничеству с ЕАЭС. Уже несколько десятков стран высказали пожелание начать консультации на предмет возможности заключения с этим объединением соглашения о свободной торговле.

В прошлом году Россия как страна – председатель ОДКБ уделяла серьезное внимание дальнейшему повышению эффективности, совершенствованию механизмов оперативного реагирования и миротворческого потенциала Организации.

Что касается европейского направления, то линия Брюсселя в связи с украинским кризисом привела к существенному спаду в нашем взаимодействии с ЕС, обострению в нашей повестке дня ряда проблемных моментов в политической и экономической областях. Считаем необходимым вести дело к преодолению этих проблем на системной основе, через равноправную взаимоуважительную работу. Мы по-прежнему заинтересованы в поступательном развитии равноправного взаимовыгодного сотрудничества с Евросоюзом. Не первый год призываем партнеров начать предметную работу над проектом «интеграция интеграций», имея в виду выстраивание последовательности шагов по формированию единого экономического и гуманитарного пространства от Атлантики до Тихого океана с опорой на принципы неделимости безопасности и широкого сотрудничества. Мы внесли такое предложение в ОБСЕ в рамках ее деятельности по второй, «экономической корзине» и не услышали отторжения. Надеюсь, что сможем начать работу. По нашему убеждению, согласование таких стратегических ориентиров помогло бы обеспечить гармоничное развитие всех государств «Большой Европы», как входящих, так и не входящих в различные интеграционные объединения. Первым шагом на этом пути мог бы стать запуск переговоров о заключении соглашения о зоне свободной торговли между ЕАЭС и ЕС – соответствующую инициативу, которая сохраняет свою актуальность, выдвинул на саммите Россия-ЕС в январе прошлого года в Брюсселе Президент России В.В.Путин.

На американском «фронте» отношения между Москвой и Вашингтоном серьёзно обострились. Администрация США свернула двусторонний диалог по большинству направлений. Призываем американских партнеров вернуться на путь конструктивного взаимодействия как по двусторонним вопросам, так и на мировой арене, где наши страны несут особую ответственность. Такой диалог возможен только на основе равноправия и учета интересов друг друга.

Вслед за действиями США настрой на конфронтацию возобладал в НАТО – альянсом принято абсолютно политизированное решение о приостановке сотрудничества по военной и гражданской линиям, заморожены практически все проекты. Это не наш выбор, мы не хотим и не допустим никакой новой «холодной войны». Наши западные партнёры должны понимать, что обеспечение безопасности в современном мире невозможно через попытки односторонних действий и давления на партнёров в совместной работе, которая серьёзно от этого страдает.

Продолжали усилия по дальнейшей интеграции России в Азиатско-Тихоокеанский регион. Президент России В.В.Путин неоднократно отмечал, что взаимодействие в АТР имеет для нас стратегический, приоритетный характер на весь XXI век, что важно, в том числе для подъема восточных регионов России. В то же время мы подчёркивали и подчёркиваем, что хотим это делать не в качестве альтернативы связям с Европой и Западом в целом, а одновременно с их углублением, разумеется, при наличии встречной заинтересованности со стороны европейских партнеров.

Поступательно расширялись российско-китайские связи. В ходе визита Президента России В.В.Путина в мае прошлого года было заключено около полусотни соглашений, о которых вы были подробно информированы. Наше партнерство с Китаем на международной арене прочно утвердилось в качестве важного элемента поддержания глобальной и региональной стабильности и безопасности.

Мы наращивали стратегическое партнёрство с Индией, Вьетнамом, взаимодействие с другими государствами региона, расширяли участие в деятельности многосторонних механизмов в АТР. Продолжали углубляться наши отношения с государствами Латинской Америки и Африки, с развивающимися в этих регионах интеграционными объединениями и региональными структурами.

Россия самым активным образом старалась содействовать урегулированию различных конфликтных ситуаций. При непосредственном участии нашей страны удалось успешно завершить химическую демилитаризацию Сирии – была такая совместная российско-американская инициатива, показывающая, что, когда руководствуешься базовыми интересами, а не конъюнктурными соображениями, вполне возможно переступать через себя и находить пути для плодотворного взаимодействия. Предпринимали последовательные усилия в интересах содействия политическому урегулированию внутрисирийского кризиса через создание условий для прямого диалога между представителями сирийского правительства и всеми значимыми оппозиционными группами.

В уходящем году главную угрозу региону Ближнего Востока и Севера Африки (БВСА) представляло «Исламское государство». Рассматриваем противодействие терроризму в качестве одного из главных приоритетов нашей деятельности. Мы предложили провести под эгидой СБ ООН комплексный анализ угроз на пространстве БВСА во всей их совокупности. Нам никто не возражал. Продолжаем работать над реализацией этого важного мероприятия.

Российские усилия в рамках «шестерки» способствовали прогрессу в урегулировании ситуации вокруг иранской ядерной программы. Несмотря на сохраняющиеся сложности, работа продолжается. У нас есть все основания рассчитывать на результат.

В числе приоритетов нашей работы неизменно оставались защита прав и интересов соотечественников, проживающих за рубежом, расширение международных гуманитарных и культурных обменов. Активно содействовали нашему бизнесу в его деятельности на мировых рынках, привлечению новых экспортеров товаров и услуг, расширению географии рынков для российской продукции. Уделяли особое внимание информационной работе, сопровождали внешнеполитическую деятельность широкими контактами со СМИ и мировой общественностью.

В целом делали максимум возможного с целью создания благоприятных условий для комплексного развития страны и повышения благосостояния наших граждан – задач, которые зафиксированы в качестве приоритетных в Указе Президента № 605 от 7 мая 2012 г. «О мерах по реализации внешнеполитического курса Российской Федерации» и являются главными в Концепции внешней политики Российской Федерации, требующей от нас сделать всё для создания максимально благоприятных внешних условий для всестороннего развития нашей страны, повышения благосостояния граждан, их защищённости на международной арене.

На этом я завершаю своё вступительное слово. Готов ответить на ваши вопросы.

Вопрос: Как ожидается, сегодня вечером в Берлине возобновятся переговоры в «нормандском формате». При этом в последнюю неделю мы наблюдаем усиление обстрелов на юге Украины, а предыдущий раунд переговоров, который прошел 12 января, не принес желаемых результатов. Какие именно противоречия сейчас мешают сторонам договориться? Каковы ожидания Москвы от сегодняшней встречи в Берлине?

С.В.Лавров: Мы очень озабочены очередной вспышкой насилия на Юго-Востоке Украины. Ей предшествовали грозные заявления из Киева, объявление Президентом П.А.Порошенко новых волн мобилизации, начиная со ста тысяч человек. К Юго-Востоку за период относительного затишья, которое держалось до недавнего времени, подтягивались новые вооружения, военная техника, воинские контингенты. То есть в воздухе «висела» подготовка очередной попытки подавить сопротивление силой и отказаться от политического урегулирования проблем, возникших в результате государственного переворота на Украине 22 февраля прошлого года. Когда «искра» была высечена, и нынешний раунд противостояния вновь перешел в военную фазу, мы делали все необходимое для того, чтобы прекратить кровопролитие. Мы по-прежнему твердо выступаем за это. Необходимо перестать пытаться отбивать то один, то другой населенный пункт. Самое главное – нужно немедленно прекратить обстрелы, в том числе с воздуха, из тяжелых вооружений, населенных пунктов, включая Донецк и другие крупные города в этом регионе.

Уверен, наши иностранные коллеги (будь то журналисты из зарубежных СМИ, которых здесь немало, и особенно дипломаты, которые работают в Москве) уж точно смотрят прямые репортажи российского телевидения, включая «Россию-24» и другие наши телеканалы, сделанные непосредственно с мест обстрелов. Не видеть ужаса происходящего невозможно! Я понимаю, что не все телекомпании и другие СМИ рискуют направлять своих журналистов в такую горячую точку, но картинка прямого эфира российского телевидения все-таки доступна. Давайте больше показывать правду.

Мы будем добиваться незамедлительного прекращения огня. В том числе об этом мы в качестве главного приоритета будем говорить сегодня в «нормандском формате» для того, чтобы наши западные партнеры – в данном случае Франция и Германия, участвующие вместе с Россией и Украиной в этих переговорах – возвысили свой голос и призвали украинское руководство в очередной раз не допускать скатывания к военному сценарию. Это самая главная задача.

Далее важно предпринять шаги, которые будут создавать какие-то гарантии невозобновления военных действий. Для этого необходимо, прежде всего, отвести от линии соприкосновения тяжелые вооружения сторон. Об этом договаривались в Минске. После этого по просьбе Президента Украины П.А.Порошенко был создан Совместный российско-украинский центр координации и контроля, в котором работают наши и украинские офицеры и с которым сотрудничают представители ополчения и ОБСЕ. Это профессионалы, которые «на земле» должны были согласовать конкретные шаги по разведению тяжелых вооружений сторон. Долгое время этого не удавалось сделать, прежде всего, потому что линия соприкосновения, зафиксированная в Минском меморандуме от 19 сентября (2014 г.), отличается от сложившейся де-факто «на земле». Определенные территории, находящиеся по линию киевских властей, контролируются ополчением. Вся энергия на этих переговорах направлялась на приведение фактической линии соприкосновения «на земле» в соответствие с тем, что написано в приложении к минским договоренностям.

Учитывая безуспешность этих попыток (возникли в том числе и объективные причины), а также то, что мы стараемся урегулировать конфликт при сохранении территориальной целостности Украины и при обеспечении прав населения Юго-Востока в составе украинского государства (для этого нужно начать политический процесс), а также исходя из того, что все признают необходимость восстановить территориальную целостность Украины, Президент Российской Федерации В.В.Путин внес предложение, чтобы сейчас не продолжать вязнуть в спорах о линии соприкосновения, а отвести тяжелые вооружения от той самой линии, которая обозначена в минских договоренностях, а не от фактической. С этим очень трудно спорить. Кстати, если бы это произошло, ситуация «на земле» была бы нормализована. Украина настаивает на линии, зафиксированной в приложении к Минскому меморандуму от 19 сентября, и мы поддерживаем такую позицию.

Мы использовали наше влияние на руководство ДНР и ЛНР, и они с этим тоже согласны. Поэтому сейчас необходимо заниматься ровно этим. Будем ставить данный вопрос сегодня на встрече в Берлине, чтобы и Германия, и Франция, а вместе с ними и Евросоюз также поддержали такой подход. По пока еще устной реакции Президента Украины П.А.Порошенко на послание Президента России В.В.Путина от 15 января с.г., мы почувствовали, что он в принципе готов это обсуждать, но выдвигает какие-то вопросы, некоторые из которых носят достаточно технический характер и вполне подлежат согласованию «на земле» представителями, которые работают в Совместном центре координации и контроля.

Однако в разговоре с Послом России на Украине М.Ю.Зурабовым Президент П.А.Порошенко вроде бы упомянул, что в своем послании Президент России В.В.Путин предлагает сторонам отвести тяжелые вооружения, но без уточнения от какой линии. Это неправда. Линия была упомянута предельно конкретно. Это та самая линия соприкосновения, которую признает и на которой настаивает украинская сторона. С ней согласны и ополченцы, мы этому активно способствовали. Она никем сейчас теперь не оспаривается, от нее теперь отводить тяжелые вооружения несложно. Все остальное согласовано: на сколько километров отводить артиллерию, ракетные системы залпового огня и т.д. Это будет одним из важнейших вопросов, которые мы сегодня обсудим в Берлине. Естественно, речь не идет о конкретных военных аспектах данной темы, а о необходимости принятия в Киеве политического решения поддержать такой подход.

Мы будем также говорить о вопросах, касающихся политических аспектов урегулирования, которые всегда нами обсуждаются в самых разных форматах. Конституционная реформа – системная задача, которая заматывается украинскими властями вопреки многократно дававшимся обещаниям, и это также вопросы, которые описаны в минских договоренностях, как особый статус территорий провозглашенных ДНР и ЛНР. По всем этим темам есть наработки, у нас имеются свои предложения сторонам. Задача непростая, учитывая высокую степень политизированности и эмоциональности всего происходящего. Но мы будем последовательно добиваться рассмотрения и этого блока вопросов, потому что только через политическую реформу сможем обеспечить спокойствие на Украине и урегулировать этот кризис.

Вопрос: Польские власти считают, что Польша также должна принимать участие в процессе политического урегулирования на Украине, может быть, даже в качестве пятого участника «нормандской четверки. Возможно ли это, на Ваш взгляд, и могло бы это дать положительный импульс переговорам?

С.В.Лавров: Решать не мне. Мы поддержим любой формат, который будет приемлем Киеву и ополчению. Плодить форматы – не самое главное. Я не против того, чтобы допускать возможность расширения числа участников переговоров. Важно понимать, какую добавленную стоимость принесет каждый из них.

В контексте других конфликтов предложения о новых форматах поступают в ситуации, когда одна из сторон чувствовала себя неуютно в существующих конфигурациях. Главное, чтобы предложения об изменении форматов не использовались для отвлечения внимания от сути проблемы, которая, конечно же, заключается в том, что Украина стоит перед необходимостью преодолеть глубочайший кризис, вызванный государственным переворотом, последствия которого мы ощущаем до сих пор.

Также важно, чтобы Украина становилась единой нацией. Это очень непростой вопрос. Мы не зря постоянно возвращаемся к конституционной реформе и привлекаем внимание к первопричинам, которые лежат в основе этого кризиса.

Я освежил в памяти несколько цитат, когда готовился к сегодняшней пресс-конференции. Сразу после государственного переворота новая Верховная Рада (точнее «старая», просто там кого-то выгнали, а кого-то не пустили) одним из первых, если не первым, решением одобрила закон о языках. В итоге он был принят, но исполнявший тогда обязанности президента, спикер Верховной Рады А.В.Турчинов его не подписал.

Когда мы говорим о том, что все это – переворот, действия против русского и других языков – взбудоражило общество и послужило толчком к сопротивлению путчистам, нам отвечают, что этот закон в силу не вступил. Хотя формально это так, но «осадок» остался. Данная инициатива Верховной Рады показала, чего хочет эта власть – унитарного государства в самом жестком исполнении. Так вот, 1 марта (2014 г.) Д.Ярош, ныне заседающий в Верховной Раде в качестве депутата, лидер «Правого сектора», один из исполнителей государственного переворота (непосредственно его боевики творили бесчинства на «майдане», сжигали бойцов «Беркута» и т.д.), заявил: «Мы против русских в Крыму. Русские не будут славить С.Бандеру, уважать греко-католическую веру, повстанческую историю и наш язык. Русских невозможно ассимилировать. Значит, для процветания Украины русский должен быть уничтожен или изгнан из Крыма». Это слова одного из «героев» той самой «революции», которую поддержали наши западные коллеги. Я не хочу играть на каких-то национальных «струнах», но С.Бандера знаменит тем, что публично призывал уничтожать поляков, все мужское население Польши.

Самое главное, не кто будет сидеть за столом переговоров. С этой точки зрения, мы готовы к любым форматам, которые приемлемы для Киева и представителей Юго-Востока. Самое главное, что мы будем обсуждать? Как заявил недавно Президент Украины П.А.Порошенко, его главная цель восстановить на всей территории Украины «украинство». Мы хотим понять, о каком «украинстве» идет речь. О чем говорит Д.Ярош или о чем-то еще? Потому что он произносил и другие вещи, например, слова по случаю событий в Южной Осетии в августе 2008 года (цитирую): «Хочу заметить, что и Кавказский регион, и Украина, и Беларусь, и Прибалтийские республики, как и вся Восточная Европа обречены на постоянное напряжение, пока существует «московская империя». Единственным залогом мирного цивилизованного развития народов, которые перестраивают свою жизнь рядом с Россией, есть полная ликвидация «империи» и построение на ее территории национальных государственных образований» (конец цитаты).

Я не хочу привлекать слишком много внимания и делать рекламу этому человеку, но вынужден это делать. Потому что, когда мы предостерегали от потакания «Правому сектору» и «Свободе», чей лидер О.Тягнибок публично ратовал за «этнически чистую Украину, без москалей и жидов», наши «просвещенные» западные партнеры говорили, что эти люди настроены «немного националистически, чуть правее мэйнстрима». Это очень опасное попустительство.

Украине нужна конституционная реформа, которая примирила бы очень националистически настроенный Запад, Центр и Юго-Восток, у которых разное понимание истории и цивилизационного предназначения, разные герои и праздники. Это нельзя откладывать в «долгий ящик». Но, конечно же, главная задача – остановить кровопролитие. И все, что может сделать Польша и другие и страны Евросоюза в качестве государств или в качестве членов ЕС (необязательно в качестве участника какого-то нового формата), мы будем только приветствовать.

Вопрос: Президент России В.В.Путин не приедет на мероприятия в бывшем концлагере Аушвиц? По Вашему мнению, должен ли он быть там?

С.В.Лавров: В адрес Президента В.В.Путина официальное приглашение не поступало. Было письмо директора музея или комитета, который проводит мероприятия по случаю годовщины Холокоста, на имя Посла России, в котором сообщалось, что будет проводиться такое мероприятие: хотите – приезжайте; если захотите – сообщите, кто приедет. На такое приглашение можно и не отвечать.

Мы обязательно будем представлены. Никогда не забудем трагические и одновременно героические страницы Второй мировой войны. Очень ценим, как в Польше, в Варшаве и особенно Кракове недавно отмечалась годовщина нашей совместной борьбы, Варшавского восстания, освобождения Красной Армией польских городов и столицы. Несколько лет назад в связи с предыдущим юбилеем мы совместно с польскими коллегами в лагере Освенцим сформировали российскую экспозицию, которая достойно отражает вклад нашей страны в освобождение этого концлагеря. Мы признательны руководству музея за бережное отношение к нашей общей исторической памяти. Мы будем представлены на торжествах в Освенциме.

Вопрос: Вчерашнее выступление Президента США Б.Обамы не очень настраивает на позитивную ноту с точки зрения установления широкого диалога Россия-США. Как Вам видятся подобные перспективы с учетом Ваших интенсивных контактов с Госсекретарем США Дж.Керри? Будет ли в наступившем году какая-то динамика в российско-американских отношениях?

С.В.Лавров: Как я уже говорил, американцы взяли курс на конфронтацию и абсолютно некритично оценивают свои собственные шаги. Вчерашнее выступление Президента Б.Обамы показывает, что в центре философии стоит только одно – мы – номер один, и все остальные должны признать это – что несколько несовременно и не отвечает нынешним реалиям. Внешнеполитическая философия США еще более агрессивна – они хотят быть даже не первыми среди равных, а доминировать в мире. Мне кажется, это пройдет, хотя перемены займут немалый период времени. Американцам придет осознание того, что эту позицию невозможно поддерживать бесконечно. Они уже вынуждены обращаться за помощью, будучи не в состоянии решить в одиночку ту или иную проблему. США формируют коалиции, как это было в Ираке, и сейчас происходит в их борьбе с т.н. «Исламским государством», «выстраивают» Европу, в том числе по российскому вопросу.

Философия «мы – номер один» у американцев в крови. Она формировалась не один год и не одно десятилетие. Поэтому изменить эту философию и «генетический фон» будет непросто. Но само объективное развитие мира, появление мощных центров экономического роста и финансового влияния, а вместе с этим и центров политического влияния, безусловно, объективный процесс, и его нельзя не учитывать. Я бы предпочел, чтобы все страны перешли на философию сотрудничества, а не диктата, который завуалирован в дипломатические формы, но порой все-таки прорывается наружу.

К примеру, это было, когда Вице-президент США Дж.Байден заявил, что именно США «нагнули» Европу на антироссийские санкции, а Президент Б.Обама в своем предыдущем выступлении по итогам года, в одном из интервью причислил к главным достижениям американской внешней политики то, что США заставили Европу делать то, что они хотели в отношении нашей страны. Я бы счел это не вполне приличным для великой державы. Но убежден, что возобладает логика партнерства и коллективных действий, основанных не на чьем-то видении ситуации, а на выработке общих подходов. Мы последовательно выступаем именно за это. Когда наши партнеры соглашаются действовать таким образом, у нас многое получается. Химическое разоружение Сирии, серьезный прогресс по иранской ядерной программе (ИЯП) – тому подтверждение.

Вопрос: Традиционно в Армении почитали и уважали образ русского военного. Но случилась трагедия в г.Гюмри, где российский солдат убил целую семью. Как такое стало возможным? Всё ли Россия сделала, чтобы урегулировать этот конфликт? Не слишком ли политизирована позиция в этом вопросе?

С.В.Лавров: Во-первых, в очередной раз хочу подтвердить наши глубочайшие соболезнования по поводу ужасного преступления, совершённого в отношении семьи Аветисян. Погибли абсолютно невинные люди. Вчера скончался и шестимесячный Серёжа. По этому поводу я специально позвонил моему коллеге Э.А.Налбандяну и ещё раз выразил в наши чувства.

Важно, что обвиняемый задержан, он уже дал признательные показания. Состоялся телефонный контакт между президентами наших стран, глава Следственного комитета России А.И.Бастрыкин выехал в Ереван и вчера встречался с Президентом Армении С.А.Саргсяном. Мы подтверждаем, что совместное, максимально открытое судебное разбирательство будет осуществляться на территории Армении. Уверен, что суд быстро вынесет объективный вердикт, адекватный этому ужасному преступлению.

Что касается общего контекста наших отношений, то скажу так – «в семье не без урода». Именно такое отношение сейчас проявляют и демонстрируют все военнослужащие и командование российской военной базы в Армении. Не буду приводить примеры, когда люди сходят с ума по совершенно непонятным причинам и творят невообразимое. В других ситуациях и странах таких примеров множество.

Мы видим попытки политизации этой ситуации, которые исходят не от руководства Армении и России. Немало желающих использовать эту трагедию, чтобы получить какие-то геополитические преимущества. Это отвратительно, недопустимо и недостойно гордого армянского народа, который, я знаю, никогда не поведётся на подобного рода провокации.

Мы скорбим вместе с Арменией и сделаем всё, чтобы это преступление не осталось безнаказанным, виновный понёс самое суровое наказание и чтобы подобное впредь не происходило. Естественно, застраховаться на сто процентов от любых трудновообразимых эксцессов невозможно, но всё необходимое будет сделано. Убежден, что союзнические российско-армянские отношения стратегического партнёрства не пострадают.

Вопрос (неофициальный перевод с английского языка): В последние дни на Украине происходят всплеск насилия и рост числа убитых. Россия настаивает на выполнении Минского протокола. Хотелось бы у Вас спросить, какие конкретно шаги предлагает Москва для того, чтобы обеспечить их выполнение? Возможно, мои слова прозвучат несколько критически, но готова ли Ваша страна прекратить поток войск и вооружений через границу России на Украину, чтобы остановить там насилие?

С.В.Лавров: Что касается «потока войск и вооружений», то мы постоянно это слышим. Каждый раз я говорю: «Если вы это утверждаете с такой уверенностью, покажите факты». Но их никто не может или не хочет предъявить, так же как не могут предъявить якобы имеющиеся у наших партнёров, прежде всего, украинских и американских, факты относительно произошедшего с «Боингом» малайзийских авиалиний в июле 2014 г. Никто никому не предоставлял данные переговоров украинских диспетчеров, американских спутников и самолётов «АВАКС», которые работали в тот день в небе над Украиной. Поэтому прежде чем спрашивать нас, когда мы прекратим что-либо делать, предъявите, пожалуйста, доказательства, что мы это сделали.

Минский протокол от 5 сентября 2014 г. – рамочный документ, в котором перечислены 12 назывных пунктов: прекращение огня, отвод тяжёлых вооружений и т.д. – каждый из них требует конкретизации и расшифровки. Минский меморандум от 19 сентября 2014 г. был посвящён расшифровке задачи прекращения огня и отвода тяжёлых вооружений от линии соприкосновения. Это непростое дело, и не зря согласование этих вопросов до сих пор не завершено.

Но сейчас мы вплотную подошли к тому, чтобы независимо от сохранения спорного участка на линии соприкосновения, который ополченцы не хотят освобождать, решить главную проблему – обезопасить мирное население городов и других населённых пунктов. Для этого надо отвести тяжёлые вооружения. Этому посвящено послание Президента России В.В.Путина Президенту Украины П.А.Порошенко от 15 января с.г., о котором я уже говорил. Этим необходимо заняться максимально быстро и конкретно. Мы будем готовы помогать такого рода договорённостям и уже заручились согласием ополченцев отвести тяжёлые вооружения не от фактической линии, а от той, на которой настаивает Киев. Теперь – слово за украинскими властями.

Это то, что мы делаем конкретно для выполнения минских договорённостей. Но в них есть и другие пункты, которые пытаются отложить «на потом». Мы с этим не согласны. Прежде всего, это касается выполнения обязательства согласовать особый статус провозглашённых Донецкой и Луганской народных республик и подтверждения в минских договорённостях обязательства Киева начать инклюзивный общенациональный диалог. Вот за это мы выступаем.

Есть и другие аспекты, которые предстоит решать, в том числе мониторинг по линии ОБСЕ проблемных участков российско-украинской границы – видимо, это Вас интересовало больше всего. ОБСЕ действует на двух контрольно-пропускных пунктах, там же работают украинские таможенники и пограничники, которые имеют возможность смотреть, что происходит на КПП, и инспектировать гуманитарные грузы, идущие из России на территорию ДНР и ЛНР.

Вопрос о мониторинге по линии ОБСЕ других участков российско-украинской границы в нынешних условиях может быть решён. Если ОБСЕ в этом заинтересована, ей придётся разговаривать с теми, кто на данный момент контролируют соответствующие КПП с украинской стороны. Если же этого сделать не получается, то решать вопросы о всей протяжённости российско-украинской границы, а также то, кто и как будет её контролировать, можно только после окончательного политического урегулирования и выполнения ещё одного положения минских договорённостей о том, чтобы избранные представители органов власти в ДНР и ЛНР получили гарантии особого статуса этих территорий и безопасности как структур, представляющих их население. Такой акт должен быть принят Киевом в соответствии с минскими договорённостями, но пока к этому никто даже не приступал.

Сейчас самое главное – отвод тяжёлой артиллерии, согласование вопросов, связанных с особым статусом, решение проблем безопасности и, конечно же, начало инклюзивного процесса конституционной реформы. Это тревожная тема, потому что, судя по всему, украинские власти пытаются её «заболтать». Даже упоминание слов типа «федерализация», «автономизация», «децентрализация» уже становится неприличным с точки зрения украинских властей. Хотя есть множество примеров – южнотирольский вопрос, Квебек. Имеется масса примеров, когда страны уважительно по отношению ко всем проживающим на их территории национальностям решали проблему государственного устройства. А Украина почему-то должна быть унитарным государством, независимо от интересов русских, венгров, румын и представителей других населяющих эту страну национальностей.

Вопрос: В нынешнем году отмечается 70 лет Победы над фашизмом. Главы каких стран уже подтвердили участие в торжествах на Красной площади? Вы неоднократно говорили о важности контроля за проявлениями фашизма в Европе и мире в современных условиях. Как мир должен защищать итоги Второй мировой войны? Как мы должны противодействовать проявлениям фашизма и милитаризма в современных условиях?

С.В.Лавров: Приглашения на торжества в Москве 9 мая с.г. по случаю празднования 70-летия Победы направлены главам многих иностранных государств, в том числе стран-участниц СНГ, БРИКС, ШОС, Евросоюза, государств-членов антигитлеровской коалиции, руководителям ряда международных и региональных организаций. Около 20 руководителей, среди которых Председатель Китайской Народной Республики Си Цзиньпин, уже подтвердили своё участие в праздничных мероприятиях. Времени до этого дня ещё немало, подтверждения об участии продолжают поступать. Будем вас информировать.

Что касается более широкой проблемы недопущения возрождения фашизма и нацизма, то, прежде всего, необходимо сохранить историческую память о том, как 70 лет назад совместными усилиями удалось положить конец преступной идеологии человеконенавистничества, которая грозила самому существованию человеческой цивилизации. Эти усилия необходимо наращивать потому, что «вакцина» от нацистского «вируса», которая была выработана ещё на Нюрнбергском процессе, в некоторых государствах, прежде всего Европы, начинает ослабевать. Не буду называть, но, к огромному сожалению, это ряд стран Евросоюза и желающих в него вступить, которые заявляют, что, даже оставаясь за его пределами, они несут миру европейские ценности. Не могу не упомянуть Украину. Я уже цитировал некоторых её нынешних политических деятелей, которые призывали очистить эту страну от «русских, москалей и жидов».

Мы каждый год принимаем на сессии Генеральной Ассамблеи ООН резолюцию со сложным, но понятным названием «Борьба с героизацией нацизма, неонацизмом и другими видами практики, которые способствуют эскалации современных форм расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости». Каждый год эта резолюция принимается голосованием. США всегда голосуют против, Евросоюз в прошлом году солидарно воздержался и впервые против резолюции проголосовала Украина, которая до сих пор всегда воздерживалась. Таким образом, против проголосовали всего четыре страны – США, Канада, Украина и Палау.

Исходим из того, что итоги Второй мировой войны незыблемы. Они закреплены в Уставе ООН, в частности, в Статье 107, которая подчёркивает, что не подлежат пересмотру все решения держав-победителей. Попытки подвергнуть это сомнению должны пресекаться жёстко и незамедлительно. В любом случае работа по противодействию попыткам героизации нацизма будет продолжена в ООН, ОБСЕ, Совете Европы и в других форматах.

Вопрос: Есть ли перспектива улучшения отношений между Россией и НАТО или тенденция исключительно негативная? Что нам и партнёрам можно сделать для налаживания отношений? Планируются ли контакты с представителями альянса, в частности, возможна ли Ваша встреча с Генеральным секретарём НАТО Й.Столтенбергом и Госсекретарём США Дж.Керри «на полях» Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности?

С.В.Лавров: Как я уже сказал, НАТО выбрала конфронтационный путь. Скорость, с которой натовцы обрубили все контакты с Российской Федерацией, по сути «заморозив» многочисленные и отвечающие взаимным интересам проекты по линии Совета Россия-НАТО (СРН), показывает, что менталитет «холодной войны» никуда не исчез из голов наших натовских партнёров. Они по-прежнему видят альянс как инструмент продвижения односторонних интересов. Мы многократно привлекали к этому внимание.

Совет Россия-НАТО, замышлявшийся не как «НАТО плюс Россия» или «НАТО против России», а как Совет, в котором каждый член альянса и Россия будут иметь один голос, несмотря на многие полезные начинания, не стал форумом, где можно вести равноправный диалог. На заседаниях натовцы постоянно повторяли одно и то же, а Россия на это каким-то образом реагировала. И всё равно мы видели смысл существования СРН – реализовывались очень полезные практические проекты в антитеррористической сфере, в борьбе с наркотрафиком, подготовке кадров для Афганистана, Центральной Азии, Пакистана, в правоохранительной сфере, в области безопасности и другие хорошие проекты. Сейчас это принесено в жертву идеологии. НАТО не может смириться с тем, что госпереворот на Украине пока ещё не привёл к подчинению всей украинской нации тем, кто осуществил этот переворот и сохраняет власть в Киеве. Это печально и является мышлением прошлого и даже позапрошлого века. Не мы обрывали контакты.

Напомню, что после кавказского кризиса, когда М.Саакашвили отдал преступный приказ напасть на Южную Осетию, развязав пятидневную войну, Россия в первый же день той агрессии потребовала созыва Совета Россия-НАТО. Тогдашний Госсекретарь США К.Райс запретила своему постпреду в Брюсселе соглашаться на это мероприятие. Совет был «заморожен». Не получилось обсудить эту кризисную ситуацию. Потом, где-то к концу года, НАТО признала свою ошибку, сказав, что это было неправильно, и нужно было встречаться. Высказывалось даже мнение, что Совет Россия-НАТО должен быть «всепогодным», особенно в «грозовую погоду», собираться и обсуждать те или иные ситуации. Сейчас же они повторили ту же ошибку, отказываясь, по сути, работать совместно и равноправно, обсуждать все аспекты сложившейся ситуации, её истоки и первопричины. Работа практически «заморожена». Они для вида оставили возможность периодически собирать послов в Брюсселе, но не более того.

Россия не была инициатором такой ситуации. Считаем, что при всех перипетиях и катаклизмах в мире ведущие государства, имеющие решающее воздействие на состояние глобальной стабильности и безопасности, не могут позволить себе роскошь перестать разговаривать друг с другом. Поэтому, если партнёры образумятся и всё-таки подтвердят готовность взаимоуважительно и равноправно разговаривать, то мы к этому всегда готовы.

У нас есть сведения, что новый Генеральный секретарь НАТО Й.Столтенберг был бы заинтересован организовать контакт «на полях» каких-то международных мероприятий. Мы виделись накоротке в Базеле, если не ошибаюсь, «на полях» СМИД ОБСЕ. Буквально «на ногах», поздоровались друг с другом. Мы знакомы, не будем уходить от возможных контактов и, естественно, послушаем, что могут сказать наши коллеги.

Что касается Госсекретаря США Дж.Керри, то я с ним встречаюсь чаще, чем с кем бы то ни было из моих коллег, не говоря о многочисленных разговорах по телефону. В последний раз мы беседовали вчера поздно вечером. Так что, если на каком-то международном форуме мы окажемся рядом, я не исключаю, что сядем и поговорим ещё раз. Главное, чтобы эти разговоры давали результат.

Вопрос: Ясно, что предстоящая в Москве встреча по Сирии не по душе некоторым региональным и международным «игрокам», хотя не всегда об этом говорят вслух. Вы сами, г-н Министр, неделю назад заявили, что те, кто не будут участвовать в этом мероприятии, потеряют свои позиции во всем переговорном процессе. С Вами согласен Министр иностранных дел Сирии В.Муаллем, который вчера вечером заявил, что если США хотят бороться с террористами из «Исламского государства» («ИГ»), то они должны сотрудничать с сирийской армией. Но они вместо этого продолжают подготовку вооруженных боевиков против Сирии. Хотел бы узнать Вашу точку зрения по всем аспектам сирийского кризиса.

С.В.Лавров: Ну, если по всем аспектам сирийского кризиса, то мы, наверное, никого больше не сможем выслушать. Вы знаете нашу позицию, мы очень подробно ее излагаем. Президент России В.В.Путин регулярно обращается к этой теме. Мне бы не хотелось повторяться. Главное – растущая убежденность, в том числе на Западе, что политический процесс неизбежен. И, что особенно важно, сейчас задача номер один – борьба с «ИГ».

Мы давно говорили, что искоренение терроризма, недопущение превращения Сирии в террористическое государство и реализации планов по созданию «халифата» в этом регионе являются неизмеримо более важными задачами, чем смена режима и создание какого-то органа лишь бы только объявить, что Президент Сирии Б.Ассад ушел. Кстати, в июне 2013 года на саммите «восьмерки» в Лох-Эрне единогласно было записано, что ее лидеры призывают Правительство Сирии и оппозицию объединить усилия в борьбе с терроризмом. Тогда еще не было «Исламского государства». Призыв «восьмерки» не был обставлен условиями, что кто-то должен уйти со своего поста, а кто-то должен его заменить. Абсолютно без всяких условий. Понимание того, что данный лозунг должен перейти в практическую фазу, меня обнадеживает.

Возвращаясь к вчерашнему выступлению Президента США Б.Обамы, этот кусок про задачу борьбы с «Исламским государством» сформулирован довольно по-новому. Задача борьбы с этими террористами названа главной по сравнению со всем остальным, связанными с преодолением сирийского кризиса. Хорошо, что такое понимание растет. Главное – поскорее перевести это на язык практических действий. Кстати, вчерашняя статья в «Нью-Йорк таймс» об эволюции позиции США по сирийскому кризису весьма примечательна. Кто ее не читал – рекомендую. Это интересно. Может быть, имеет смысл перевести ее на русский язык. Возможно, МИА «Россия сегодня» это сделает?

Что касается московской встречи, то мы с самого начала говорили, что хотим помочь подготовить новый раунд переговоров, учитывающий ошибки предыдущих женевских мероприятий. Ошибок, я считаю, было две. Первая – была приглашена только одна часть оппозиции, «Национальная коалиция», базирующаяся в Стамбуле. Все другие группировки, не только внутрисирийские, но и те, которые находятся в других частях мира, были проигнорированы. Вторая – то, что это мероприятие в Монтрё, где начинался женевский процесс, было обставлено большим пиаром: более 50 министров, открытая дискуссия в присутствии прессы. Все это способствовало только одному – поляризации позиций и неизбежному впаданию в диаметрально противоположную риторику. А нужен спокойный, без рекламы разговор прямых участников процесса – правительства и различных групп оппозиции.

Оппозиция должна быть представительной. Делая это, мы выполняем одно из ключевых положений Женевского коммюнике от 30 июня 2012 года, в котором сказано, что национальный диалог в Сирии должен охватывать весь спектр сирийского общества. Наша задача, чтобы оппозиционеры, которые друг с другом не всегда разговаривают, оказались в одном помещении. Не будет никаких официальных представителей от России. Наши ученые, которые лично знают этих оппозиционеров многие годы, просто будут помогать, давать слово, но вести весь разговор должны сами сирийцы. У нас есть определенная надежда, что по итогам такого разговора (так как не планируется принятия какого-то документа) участники достигнут понимания, что они хотят жить в суверенной, территориально-целостной Сирии, в которой все этнические, конфессиональные группы одинаково защищены и в которой действуют дополнительно ко всему иные правила. Это должна быть очень простая констатация. Здесь не может быть придумано каких-то сложных конструкций. И потом – контакты с правительством абсолютно неформально. Если будет вскрыта какая-то «химия», не в буквальном, а в политическом смысле, то может быть это поможет специальному представителю Генсекретаря ООН по Сирии С.де Мистуре подступаться к организации более формального процесса, который не должен быть нацелен на публику.

Очень часто проводились мероприятия, к примеру, конференция в Монтрё, которая оказалась таким публичным «выхлопом», за которым последовали определенные контакты, но они ни к чему не привели. Так было и в Аннаполисе еще при Президенте США Дж.Буше младшем по палестино-израильскому урегулированию. Провели мероприятие с помпой, присутствовали около 70 министров, и тоже все кончилось ничем – никак не можем найти выход из тупика в палестино-израильском конфликте.

Вот с таких позиций мы будем подходить к предстоящим контактам, обеспечивая площадку и используя то обстоятельство, что Москва оказалась местом, куда готовы приехать большинство представителей оппозиции и Правительства Сирии. Однозначно отказавшихся от участия – единицы. Есть те, кто думают. У них еще есть время подумать. Надеюсь, что число участников пополнится, а когда окончательно сформируются списки, мы, конечно, объявим, кто участвует в этой встрече.

Вопрос: В прошлом месяце США и Куба объявили о намерении восстановить дипломатические отношения. Сегодня представитель Госдепартамента уже находится на острове с официальным визитом. Россия же в последнее время уделяла большое внимание налаживанию контактов и сотрудничеству со странами Латинской Америки, Азии и Африки. Может ли этот шаг Вашингтона быть ответом на стратегию Москвы и попыткой удержать влияние в латиноамериканском регионе?

С.В.Лавров: Надеюсь, что нет. Рассчитываю, что США исходят из своих национальных интересов, а не из желания кому-то насолить. Хотя бывают примеры иного рода. Просто сейчас вспомнилось, когда осенью (2014 г.) Президент США Б.Обама по пути на саммит НАТО неожиданно заехал в Эстонию. Тогда представитель Администрации США объявил, что остановка Б.Обамы – это сигнал русским, что их поведение неприемлемо. Представляете, как надо оскорбить Эстонию, чтобы заявить, что мы к вам заедем, только чтобы «нагадить» русским! Извините за грубое слово. Поэтому надеюсь, что это был эпизод, который не станет повторяться, и что США будут, в том числе особенно в лице своего Президента, общаться с другими странами не назло кому-то, а в интересах своих партнеров.

Что касается прорывного «потепления» в отношениях между Кубой и США, то мы давно говорили, что политика изоляции Кубы бессмысленна, контрпродуктивна и не отвечает интересам тех, кто такую политику проводят. Хорошо, что США одумались и приняли подобное решение. Мы его приветствовали. Сделано это было на паритетных началах. Кубинская сторона не поступилась принципиальными вопросами с точки зрения своего государства. Мне кажется, это взаимовыгодный, взаимоприемлемый процесс. Он уже начал осуществляться. Предпринимаются шаги, готовятся контакты, обсуждение конкретных вопросов восстановления дипломатических отношений и т.д. Мы не видим в этом ничего плохого. Наоборот, это полезно для кубинского народа. И это никаким образом не скажется негативно на российско-кубинских стратегических отношениях. Об этом заявили кубинские руководители на всех уровнях, мы это чувствуем по нашим повседневным контактам.

Вопрос: В прошлом году Вы подписали в Москве Договор о границе между Россией и Эстонией. Но до сих пор он не ратифицирован. В Госдуме нам сказали, что в настоящее время просто не подходит политический климат. Когда, по Вашему мнению, состоится ратификация?

С.В.Лавров: Уверен, что Договор будет ратифицирован. В Эстонии ведь тоже процесс ратификации не завершен. Ваши парламентарии, как я понимаю, тоже смотрят на Государственную Думу. У нас процесс предполагает решение Правительства, которое направляет материалы в Госдуму. Рассчитываю, что мы в самое ближайшее время этот процесс начнем. Безусловно, наши парламентарии правы, когда говорят, что политическая атмосфера в наших отношениях не самая хорошая. Но мне кажется, что вопрос о границе никем сомнению не подвергается. Поэтому мы процесс этот начинаем и посмотрим, как дальше пойдет дело. С предыдущим Министром иностранных дел Эстонии У.Паэтом, который перешел на работу в Европарламент, планировали, что для обмена ратификационными грамотами может состояться мой визит в Таллин – чего бы я очень хотел – но вот тут уже вопрос политической атмосферы будет играть более существенную роль.

Вопрос: В условиях, когда отношения России и Запада довольно напряжены, ведет ли Россия обмен разведывательной информацией с западными странами, чтобы бороться с терроризмом? В частности, у всех на слуху последние теракты во Франции. Сотрудничает ли Россия с Францией, чтобы помочь найти тех, кто виновны в этом преступлении? Вчерашний арест российских граждан вызвал во Франции большой интерес.

С.В.Лавров: Пока мы выясняем все подробности задержания пятерых граждан, судя по всему, они - российские граждане. Не буду вдаваться в детали, наши специальные службы остаются в контакте по двусторонним каналам с французскими коллегами. Так происходит и в отношениях с другими странами, которые выражают интерес к взаимодействию с нами по специальным каналам в сфере антитеррора, борьбы с организованной преступностью, наркотрафиком и т.п.

Вопрос: Последнее время участились нападки на российские компании, такие как «Лукойл», «Транснефть», «Роснефть», работающие на территории Украины. Как Вы считаете, нападки на эти компании носят политический или экономический оттенок? Или речь идет об интересах каких-то частных лиц, которые намерены под прикрытием военных действий на Украине просто забрать определенные активы? Будет ли МИД России в данной ситуации как-то защищать интересы данных компаний?

Второй вопрос по иранской ядерной программе. Ранее глава МИД Ирана М.Дж.Зариф заявил, что очередной раунд переговоров мог состояться 6-7 февраля. Могут ли они сразу выйти на министерский уровень?

С.В.Лавров: Нет, это не может произойти сразу на министерском уровне. Видимо, Министр иностранных дел Ирана имел в виду, что в эти сроки будет проводиться Мюнхенская конференция по безопасности, в которой, по совпадению, планируется участие министров «шестерки» и самого М.Дж.Зарифа. Я тоже планирую там быть. Но встречаться просто потому, что мы оказались в одно время и в одном месте, не факт, что правильно. Посмотрим, насколько продвинется работа политдиректоров к тому времени и насколько встреча министров будет полезна с точки зрения необходимости подтолкнуть некоторые остающиеся вопросы, чтобы их техническое решение получило политический и практический импульс. Пока такого решения никто не принимал.

Что касается российских компаний на Украине, то они и в лучшие времена испытывали серьезные проблемы. Мы многократно и с правительством Премьер-министра Украины Н.Я.Азарова, и с Ю.В.Тимошенко ставили вопросы о дискриминационном, порой рейдерском отношении к нашим компаниям. Эти вопросы «висели» годами. Большинство из них так и не решилось. Но с другой стороны, когда я разговариваю со своими товарищами с Украины, в том числе среди них есть и те, кто этими темами владеют, есть понимание, что это наиболее логичные партнеры. Украинцы и россияне имеют опыт совместной работы, есть взаимоприемлемый опыт решения проблем. На уровне государства мы будем оказывать всяческую поддержку российским компаниям на Украине, собственно и в любой другой стране. Но на Украине, Вы правы, они в нынешней ситуации сталкиваются с особо непростой ситуацией. В принципе, я считаю очень важным всячески лелеять и наращивать ростки взаимодействия в экономической сфере, которые сейчас пробиваются по итогам договоренностей Президента России В.В.Путина и Президента Украины П.А.Порошенко, прежде всего, в сфере энергетики: уголь, газ, электроэнергия. Надо эту практику развивать, в том числе стимулируя возобновление экономических связей между Востоком и остальной Украиной, укреплять этот фундамент совместного проживания в своей стране, по ходу дела корректируя идеи, которые Президент Украины П.А.Порошенко высказывал в развитии минских договоренностей об особом статусе, в том числе экономическом, этих регионов. Чем плотнее будет экономическая «подушка», тем проще потом договариваться по политическим вопросам общего государства.

Вопрос: Вы всегда говорите, что российских войск на Украине нет, и Россия не помогает боевикам на Донбассе. Как Вы можете объяснить наличие современных российских систем вооружений, в том числе тяжёлых, убивающих граждан Украины на нашей земле. Эти вооружения не могли быть захвачены или приобретены, поскольку Россия их не экспортирует.

Украинская сторона говорит, что донецкий аэропорт по линии разграничения должен остаться за Украиной, Россия говорит – за боевиками. Как получается, что после перемирия размеры территорий, контролируемых пророссийскими боевиками, выросли на гигантское количество километров? После того, что устроила Российская Федерация на Донбассе, показав всей планете, что Русский мир – это, на самом деле, смерть и война, как вы будете реабилитировать это словосочетание?

С.В.Лавров: Насчёт вооружений мне нечего сказать. Президент России В.В.Путин неоднократно заявлял, что на всей Украине нет никакого оружия, кроме советского и российского. Так было до недавнего времени, пока некоторые соседи Украины из стран НАТО и ЕС не начали поставлять вооружения. Считаем, что поставки вооружений в зоны конфликтов противоречат кодексам Евросоюза и ОБСЕ. Повторю, доказательством будет только предъявление вещдоков и больше ничего – если есть намерение вести серьёзный разговор.

Какие нужны доказательства того, что происходит с мирным населением Донбасса? Здесь сидят представители СМИ, чьи коллеги работают там под градом пуль, снарядов и ракет. Об этом нельзя спорить, но спорят. Говорят, что это не так, террористы сами себя обстреливают. Не буду вдаваться в детали по поводу донецкого аэропорта, но я сказал то, что было согласовано, и то, что не отрицается в практических, предметных деловых контактах на военном уровне между представителями ополчения и Совместного центра по контролю и координации. Все про это знают. Тогда уж нужно было публиковать все закрытые приложения. Просто кто-то, наверное, по неизвестной мне причине, не хотел этого делать. Если речь о какой-то секретной дипломатии, то мы не сторонники такого рода секретов. Лучше, чтобы люди знали правду: чей аэропорт, кто в данный момент его контролирует, правильно ли это, договаривались ли об этом или нет. Надо, чтобы работал созданный по предложению Президента Украины П.А.Порошенко Совместный центр по контролю и координации. Там сидят профессионалы. Украинские военные стеснялись, им было политически некомфортно напрямую говорить с ополченцами. Попросили нас создать этот Центр, который служит своего рода «приводным ремнём». Там работают наши офицеры, мы привлекли для участия и ОБСЕ.

Что касается уже упомянутого мною вопроса, то после подписания документов о линии соприкосновения (ополченцы по-прежнему говорят, что не подписывались под этими координатами, но это не важно) ополченцы готовы к тому, чтобы сейчас эту линию соприкосновения взять за точку отсчёта для отвода тяжёлых вооружений.

Ещё продолжались боевые действия, а настоящее перемирие наступило гораздо позже. В промежутке между Минским меморандумом от 19 сентября 2014 г. и наступлением более-менее настоящей тишины прошло какое-то время. Этот промежуток привёл к тому, что определённый участок ополченцы дополнительно взяли под свой контроль. Если всё это в любом случае – территория Украины, то отсюда и наше предложение, сделанное Президентом России В.В.Путиным в адрес П.А.Порошенко, согласиться, что линия именно та, которая зафиксирована в приложении к Минскому меморандуму от 19 сентября. Независимо от того, кто в какую сторону от этой линии сейчас отошёл, нужно убрать от этой признаваемой Киевом линии тяжёлое вооружение, включая системы залпового огня. Насколько отводить – там согласовано. Вот и всё. А дальше, поскольку это будет уже гораздо менее смертоносным противостоянием, можно будет говорить о политическом и экономическом процессе. После этого, надеюсь, что очень скоро будет безразлично, кто в какую сторону сдвинул эту линию, потому что надо будет налаживать экономическую жизнь и политический процесс. Должны пройти муниципальные выборы, и мы будем это поддерживать. Здесь есть почва для того, чтобы украинские власти и руководство регионов договорились.

Вопрос: Насколько мы сейчас близки к возвращению к полномасштабному конфликту на Украине? Насколько критична ситуация?

С.В.Лавров: Смотря что понимать под полномасштабным конфликтом. Для меня было достаточно вчерашних и позавчерашних телевизионных кадров бомбёжек Донецка, чтобы решить, что дальше так продолжаться не может. Надеюсь, возобладают здравый смысл, инстинкт самосохранения и просто человечность. Мы делаем всё для того, чтобы это прекратилось. Сегодня вечером будем говорить на этот счет с Министром иностранных дел Украины П.А.Климкиным. Надеюсь, он и по своему каналу донесёт нашу глубочайшую озабоченность происходящим.

Вопрос: У Премьер-министра Японии С.Абэ сложились тесные отношения с Президентом России В.В.Путиным. После победы партии С.Абэ на выборах он сможет остаться на посту Премьер-министра на следующие четыре года. Какие возможности для укрепления отношений двух стран открываются в этой связи? Как будут развиваться дипломатические контакты между странами в 2015 г.? Является ли смягчение санкций условием для визита в Японию Президента России В.В.Путина?

С.В.Лавров: Мы очень дорожим отношениями с нашим соседом – Японией, японским народом. У нас непростая история, но очень хорошие перспективы. Бизнес двух стран демонстрирует взаимную заинтересованность в реализации крупных, полезных, интересных совместных проектов. Нас многое объединяет: культурные, гуманитарные обмены, ежегодные фестивали, проводимые в Японии и России, научно-техническое сотрудничество. Печально, что в прошлом году эти отношения были «подморожены», прежде всего, из-за того, что Японию тоже вынудили следовать антироссийским санкциям, хотя, может быть, не в столь агрессивном исполнении, как у некоторых других членов западного мира.

Жертвами того, что Японию вынудили построиться в антироссийскую колонну, стали контакты на различных уровнях. Главы наших государств встречались «на полях» различных мероприятий, но тема обмена визитами была подвешена. Так же, как и давно согласованный визит в Российскую Федерацию Министра иностранных дел Японии, который должен был состояться в апреле 2014 г., но до сих пор не произошёл. Мы относимся к этому спокойно, хотя, конечно же, хотели бы возобновить работу Межправительственной комиссии. У нас работал формат «два плюс два». Были бы рады принять Министра иностранных дел Японии, но это зависит не от нас.

Вы спросили о том, является ли отмена санкций условием визита. Поскольку мы вежливые люди, то условием является только одно – получение приглашения. Оно в принципе было передано Президенту России В.В.Путину, он его в принципе принял. Как только в развитие полученного приглашения из Токио поступят конкретные сроки, мы на них отреагируем.

Вопрос: На днях Израиль в очередной раз нанес бомбовый удар по территории Сирии, что в принципе по Уставу ООН является агрессией. Целью стали военные специалисты из Ливана и Ирана, которые оказывают поддержку сирийским правительственным войскам в противостоянии террористическе группировкой «Джабхат ан-Нусра» в той части Голанских высот, которые находятся под контролем Сирии. С рабочим визитом Москву вскоре посетит Министр иностранных дел Израиля А.Либерман. Будет ли поднят этот вопрос, и какие еще темы планируется обсудить?

И еще. Вчера состоялся рабочий визит в Иран Министра обороны Российской Федерации С.К.Шойгу, в ходе которого были подписаны ряд соглашений. Из Тегерана поступила информация, что, скорее всего, будет возобновлена работа по поставкам системы С-300 в Иран. Как известно, этот «больной» вопрос для Израиля. Будет ли он обсуждаться с А.Либерманом? Как Вы смотрите на перспективу отношений между Россией и Ираном? Можно ли назвать эти отношения стратегическим партнерством?

С.В.Лавров: Что касается борьбы с террористами, то она должна вестись исключительно на основе международного права. Бомбардировки территории суверенного государства, в том числе бомбардировки под предлогом уничтожения террористических групп, без согласия этого государства или без прямой санкции Совета Безопасности ООН нелегитимны. Тем более, квалифицировать группировку, как террористическую, имеет право только СБ ООН, если мы хотим, чтобы эта квалификация имела обязательный характер для всех государств. Это относится к необходимости соблюдать суверенитет Сирии, Ливана. Идет ли речь о борьбе с «Джабхат ан-Нусрой» или с «ИГ» по линии коалиции, которую «сколотили» США, работающей на территории Ирака с согласия иракского правительства, а на территории Сирии – без такого согласия.

Мы убеждены, что это нужно обсуждать. В данном случае, если говорить о Сирии и о борьбе с терроризмом, Правительство САР является естественным союзником в такой борьбе.

Договоренность можно достичь очень быстро, и она будет эффективной и полностью соответствовать тому, о чем я сегодня уже говорил – решению саммита «восьмерки» в Лох-Эрне, принятому по инициативе Премьер-министра Великобритании Д.Кэмерона, о том, что сирийское правительство и оппозиция должны объединиться в борьбе с терроризмом. Поскольку в данном случае появился новый «игрок» – коалиция, нужно, наверное, эти силы объединять. Повторю, Правительство Сирии является здесь надежным союзником. Говорить о том, что мы не можем сотрудничать с сирийцами – это от лукавого, потому что процесс химической демилитаризации Сирии доказал, что Правительство САР очень ответственно относится к своим международным обязательствам и может быть надежным и дееспособным партнером. Подобная отговорка уже не работает.

Во время визита в Москву Министра иностранных дел Израиля А.Либермана мы будем говорить по многим темам, в том числе о положении дел в регионе, в Сирии и не только. В регионе много стран, которые находятся в состоянии, требующем лучшего понимания и обсуждения с партнерами, обмена информацией. Будем говорить и о ситуации в палестино-израильском урегулировании, которое сейчас находится в глубоком тупике.

Мне было бы интересно знать, какие взгляды у нашего израильского коллеги, в том числе под углом, по-моему, назревшей необходимости возобновления работы «квартета» и отказа сторон от дальнейших попыток предпринимать односторонние действия.

Иран – наш сосед. С этой страной мы развиваем очень тесные отношения по развитию двустороннего экономического и военно-технического сотрудничества в областях, которые не подпадают под резолюции СБ ООН. У нас растущие гуманитарные и образовательные связи и сотрудничество по каспийской проблематике.

Я не слышал сообщений о том, что во время визита в Тегеран обсуждалась тема С-300. Она имеет свою историю и является предметом наших двусторонних отношений с Ираном, в рамках которых она и будет рассматриваться. В целом будем эти отношения развивать.

Иран – крупная держава с богатой историей, без участия которой невозможно долгосрочное устойчивое решение проблем региона, включая сирийскую, иракскую и афганскую. Чем скорее это осознают другие участники процессов вокруг этих стран и в целом в регионе, будут руководствоваться соображениями прагматизма и максимальной эффективности, а не идеологизированными подходами, тем полезнее будет для наших общих усилий по стабилизации обстановки в этом важном районе мира.

Вопрос: Возможно, данный вопрос не стоит на повестке дня для России, но для Азербайджана он не закрыт. Речь о судьбе этнического азербайджанца, гражданина России Г.Аскерова, задержанного на оккупированной территории Азербайджана. Он до сих пор находится в тюрьме в Армении. Почему Россия не заинтересовалась судьбой своего гражданина? Чем руководствовалась Россия, не сделав ни одного заявления в пользу освобождения Г.Аскерова?

С.В.Лавров: Как Вы сказали, он российский гражданин и задержан армянской стороной? Тогда данный вопрос мы будем обсуждать с ней. У нас немало российских граждан, задержанных в различных странах мира. Их судьбой мы интересуемся постоянно. С учетом необходимости получения информации о причинах задержания и на основе сведений, оценки тяжести обвинений, выдвигаемых в адрес наших граждан, понимания, в каких условиях они содержатся, каковы планы в отношении российских граждан у страны, которая его задержала, мы принимаем соответствующие решения по каналам, существующим для этих целей в рамках двусторонних отношений России с соответствующим государством.

Вопрос: Россия подписала многочисленные двусторонние и многосторонние соглашения, в которых признала территориальную целостностью Украины. С прошлого года Россия де-факто контролирует полуостров Крым. Какова дальнейшая судьба Будапештского меморандума 1994 г. и Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Российской Федерацией и Украиной от 1997 г., ратифицированного Государственной Думой Федерального Собрания в 1998 г.? Будут ли эти документы денонсированы или продолжат действовать?

Уточните, пожалуйста, означает ли, что предложение Президента России В.В.Путина, сделанное им через 2 часа после теракта в Париже, о продолжении сотрудничества против терроризма, принято Францией?

С.В.Лавров: Я не понял, что Вы хотите уточнить. Я сказал о сотрудничестве спецслужб, и что их работа не терпит суеты и публичности. Давайте пока на этом и остановимся.

Что касается суверенитета Украины, то Президент России В.В.Путин, другие российские представители неоднократно подтверждали, что мы - за решение проблем Юго-Востока этой страны строго в рамках уважения ее суверенитета и территориальной целостности. Эта позиция остается в силе. Вопрос о Крыме был решен на основе международного права. Как разъяснила Генеральная Ассамблея ООН в 1970 г. в специально принятой декларации, главным принципом Устава Всемирной организации является право народов на самоопределение. Принцип территориальной целостности должен уважаться в отношении тех государств, которые обеспечивают на своей территории право проживающих там народов на самоопределение, уважают это право и не применяют силу для воспрепятствования его реализации. Произошедший на Украине переворот подорвал право украинского государства претендовать на территорию, которая в полном соответствии с международным правом, по решению избранного еще до переворота парламента, провела референдум, в ходе которого подавляющее число населения высказалось за независимость и последующее присоединение к Российской Федерации. Рекомендую посмотреть точные формулировки декларации ГА ОНН от 1970 г., касающиеся вопросов соотношения территориальной целостности и самоопределения народов.

Что касается Будапештского меморандума, то в этом документе мы обязались уважать суверенитет и территориальную целостность Украины. Это тоже имеет отношение к только что сказанному. Мы не подписывались под тем, чтобы поддерживать вмешательство извне в дела Украины, прямое подстрекательство «майдана» к силовым действиям и антиконституционным шагам. Вы знаете, что министры уважаемых стран Евросоюза этим занимались напрямую, участвуя в манифестациях. Тем более в Будапештском меморандуме мы не подписывались соглашаться с результатами вооруженного государственного антиконституционного переворота. Там таких слов нет. Единственным правовым обязательством этого документа является обязательство России, США и Великобритании не угрожать Украине применением ядерного оружия и не использовать его против нее. Никто таких угроз в адрес Украины не выдвигал.

Замечу, что при подписании Будапештского меморандума было также принято заявление руководителей России, США, Великобритании и Украины, в котором подтверждалось обязательство противодействовать агрессивному национализму и шовинизму и которое является неотъемлемой частью Будапештского меморандума. Процитированные мною слова Д.Яроша, призвавшего выгнать из Крыма или уничтожить там русских, и О.Тягнибока, высказавшегося за то, чтобы убрать из Украины «москалей и жидов», по-моему, как раз и демонстрируют проявление в запредельных объемах агрессивного национализма и шовинизма новыми руководителями Украины.

Говоря о переворотах, хотел бы привести еще одну цитату. «Во время акции протеста применение насилия не может быть оправдано. Это преступные действия, и совершающие их люди должны быть привлечены к ответственности. Поджогом зданий, автомобилей, уничтожению собственности, угрозе жизни людей нет оправдания». Угадайте, о чем это? Это слова Президента США Б.Обамы о событиях в Фергюссоне. Никто на Западе не сказал ничего подобного про творившееся на «майдане». Никто. А там были и поджоги зданий, и поджоги людей. Еще одна цитата. «Соединенные Штаты категорически осуждают любую попытку захвата власти неконституционным путем». Не догадаетесь, о чем это - о попытке государственного переворота в Гамбии. Про Украину подобного сказано не было, а было заявлено, что народ восстал против ненавистного правительства и совершил «демократическую революцию».

Когда мы обсуждаем различные аспекты международной жизни, давайте все-таки иметь какие-то критерии и общие принципы, чтобы всем было понятно, что, если в одних случаях государственный переворот неприемлем, то он должен быть неприемлем и в других. Кстати, на последней сессии ГА ООН мы предложили принять документ, в котором был бы подтвержден принцип невмешательства во внутренние дела суверенных государств и неприемлемость государственных переворотов как методов изменения власти. По сути, то же самое, что американцы готовы сказать в отношении Гамбии, но почему-то не по поводу Украины.

В Африканском союзе существует норма, в которой оговорено, что страна, совершившая государственный переворот, перестает участвовать в заседаниях этой Организации. Чтобы пересмотреть это решение, нужно предпринимать какие-то меры, доказать, что страна вернулась на демократический путь. Такие же нормативы имеются и в Латинской Америке. Почему не придать этому универсальный характер? Если мы будем один критерий применять к Гамбии, а другой – ко всем остальным, то это нечестно и недостойно.

Договор о дружбе (с Украиной) действует, и мы его не собираемся денонсировать. Мы, в отличие от нынешних украинских руководителей, никаких слов про братский украинский народ, которые могли бы его обидеть, не говорили.

Вопрос: В середине декабря прошлого года Пресс-секретарь Президента России Д.С.Песков подтвердил направление руководителю КНДР приглашения на празднование 70-летия Победы. Помощник Президента России Ю.В.Ушаков сообщил, что получены «первые сигналы и позитивный ответ». Прокомментируйте, пожалуйста, ответ северокорейской стороны.

С.В.Лавров: В качестве первого сигнал позитивный. Как я уже сказал, мы направили несколько десятков приглашений, порядка 20 гостей подтвердили свое участие, подтверждения продолжают поступать из других стран. Мы будем держать вас в курсе.

Вопрос: В этом году Россия принимает саммиты ШОС и БРИКС. Можно ли ожидать смену статуса Ирана и Турции в рамках ШОС? Какие еще прорывные решения могут быть приняты на саммите БРИКС?

С.В.Лавров: Если говорить о саммите ШОС, вопрос о расширении станет одним из основных. Мы долго шли к этому рубежу, но, наконец, на саммите в Душанбе осенью прошлого года был сформирован окончательный пакет документов по основным критериям членства в Организации. Первыми рассмотрим заявки Индии и Пакистана. Для этого в Организации складывается достаточно широкий консенсус. Иран также обратился с просьбой о приеме в члены ШОС. Думаю, это вполне реально, особенно если будет достигнут прогресс в урегулировании ИЯП, учитывая, что критерии членства в ШОС предполагают необходимость отсутствия санкций ООН в отношении государства-претендента. Есть целый ряд стран, имеющих статус партнера по диалогу, которые хотят стать наблюдателями. Интерес к повышению статуса различных стран в ШОС существенный. Уверен, что в Уфе будет зафиксирован прогресс. В какой конкретной форме, пока сказать не могу.

Помимо расширения состава, у нас есть и содержательная повестка дня, прежде всего, касающаяся активизации экономического сотрудничества, создания условий для расширения торгово-инвестиционных связей, внедрения взаимных расчетов в национальных валютах и в целом - выработки оптимальных форм финансирования проектной деятельности. У нас имеется целый набор планов, которые могут стать весьма перспективными в области транспорта, энергетики, сельского хозяйства. Мы формируем единое научно-культурное и образовательное пространство. Начинает работу Сетевой университет ШОС, функционируют такие важные гуманитарные структуры, как Молодежный совет и Гражданский форум ШОС.

Одной из ведущих тем на саммите в Уфе станет 70-летие Победы во Второй мировой войне. У нас достаточно обширная программа председательства – предусмотрено более 100 мероприятий: встречи министров, конференции, семинары, фестивали, бизнес-форумы. Нас ожидает насыщенное председательство по линии ШОС. То же самое относится и к БРИКС. В прошлом году, наконец, было принято этапное решение об учреждении нового Банка развития и пула условных валютных резервов. Прежде всего, обсудим, как на практике мы будем реализовывать эти договоренности.

Еще один момент. По линии ШОС и БРИКС возрастает внешнеполитическая координация. У нас общие взгляды на необходимость выстраивания дел в мире на основе коллективных действий, уважения международного права, центральной роли ООН. В рамках БРИКС выработана позиция о недопустимости односторонних санкций в международных делах.

Я смотрю на эти два мероприятия с оптимизмом. Ответственность, конечно, большая, но я убежден, что мы достигнем новых качественных результатов.

Вопрос: Президент России В.В.Путин в ходе прошлогодней традиционной пресс-конференции сказал, что иранское руководство проявило большую гибкость для решения вопросов, касающихся своей ядерной программы, и непонятно, почему до сих пор не достигнуто согласие по этому вопросу. В то же время несколько дней назад Президент США Б.Обама заявил, что в действительности Иран не предпринимает никаких действий в этой сфере и, на взгляд американского лидера, возможность достижения соглашения составляет ниже 50%. Каково Ваше мнение на сей счет? Есть ли прогресс на переговорах стран «шестерки» с Ираном или отмечается некое отступление назад?

С.В.Лавров: Отвечая на другие вопросы, я уже говорил, что прогресс есть, и он подтверждает, что когда все ключевые «игроки» начинают руководствоваться реальными интересами, интересами преодоления реальных проблем, то всегда можно договариваться и двигаться вперед. Я не буду вдаваться в детали – этим занимаются профессионалы, которые дают интервью после всех встреч «шестерки» с Ираном. Согласованы все вопросы, подлежащие окончательному утверждению, намечен вектор движения практически по каждому из них. Сейчас во многом дело за тем, чтобы окончательно принять политическую рамочную договоренность для решения технических задач, которых там немало, учитывая предмет дискуссий. Отвечая коротко на Ваш вопрос, скажу: прогресс есть. У нас имеются основания полагать, что мы продвинемся в рамках тех параметров, которые были согласованы в ноябре и предполагают закрытие всей темы до конца июня текущего года.

Вопрос: Верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Ф.Могерини заявила, что, несмотря на сохранение санкционного режима в отношении России, необходимо оставить возможность продолжать переговоры с Москвой. Тем не менее, многие в Брюсселе высказались против сказанного ею. Какие перспективы восстановления диалога с Европейским союзом Вы видите?

С.В.Лавров: У нас нет никаких предубеждений в отношении Европейского союза. Наоборот, мы заинтересованы, чтобы отношения, охарактеризованные как стратегическое партнёрство, соответствовали данному термину. Печально, что ЕС пошёл в известной степени по конфронтационному пути, последовав за США в продвижении санкций в отношении Российской Федерации. Более того, лидеры Евросоюза в ответ на жалобы и призывы европейского бизнеса не идти подобным курсом заявили, что ЕС исходит из того, что в отношениях с Россией по вопросу украинского кризиса политика должна преобладать над экономикой. Это поразительное заявление, которое о многом говорит.

Мы знаем, что в Европейском союзе высказываются различные точки зрения, но нынешняя стадия, когда около половины стран-членов уже начинают выступать за снятие санкций, показывает, что, принимая подобные, основанные на круговой поруке инерционные решения вслед за американскими партнёрами, потом «отрулить» очень трудно. Напомню русскую пословицу «Семь раз отмерь, один раз отрежь». Видимо Евросоюз на ранней стадии украинского конфликта решил один раз отрезать, а потом начать отмерять.

Мы не станем соглашаться на призывы согласовать некие критерии оценки поведения России, по которым Евросоюз будет иметь возможность постепенно ослаблять санкции. Это несерьёзное предложение, и те в Евросоюзе, кто с ним выступают, явно не имеют опыта работы на российском направлении. Мы за то, чтобы продолжать диалог, даже в нынешних условиях. Мы от него не отказываемся, это ЕС «заморозил» многие направления сотрудничества. Возобновление диалога может быть только на равноправной основе.

Конечно, мы знакомы с тем, что звучало в Брюсселе на Совете ЕС по иностранным делам, и тем, что утекало в прессу накануне подготовки к этому мероприятию. Если Европейский союз решит, что отсутствие нормального диалога по секторальным вопросам – энергетике, сельскому хозяйству и другим направлениям – является неправильным, мы не будем спорить с ЕС. Но если он хочет, как это проявилось на «Зелёной неделе», сохранить санкции и убедить Россию сделать какие-то изъятия из мер по защите наших сельскохозяйственных производителей, прежде всего, с точки зрения возможностей кредитования российскими банками, то «в одни ворота мы тоже не будем играть». Это должно быть понятно. Данная дискуссия в ЕС полезна, она в любом случае важна для того, чтобы сам Евросоюз понял, чего он хочет.

Мы ничего не можем навязать нашим европейским партнёрам, они должны исходить из своих интересов, а не из преобладания политики над экономикой. Иначе у нас ничего не получится. Хотя и в политике мы многое теряем, например, эффективное взаимодействие по целому ряду реальных, а не вымышленных угроз. У нас общие вызовы и риски с южного направления и многое другое.

И, конечно, мне было бы интересно услышать позицию Евросоюза в отношении свободы слова, когда украинские власти официально, не стесняясь, громогласно объявляют о закрытии вещания российских каналов, а руководитель соответствующего надзорного органа на Украине заявляет, что украинскому зрителю необязательно видеть другую точку зрения, Евросоюз почему-то молчит, как и американцы. Когда произошёл скандал с Sony Pictures и боевиком «Интервью» (оставлю в стороне совершенно не вызывающий никакого уважения сюжет, избранный для этого фильма и представляющий собой отсутствие какого-либо такта и вкуса), Администрация Б.Обамы надавила на кинокомпанию, чтобы в каком-то формате всё-таки организовать трансляцию этой ленты. То есть свобода слова для такой политической провокации, как фильм «Интервью», должна быть обеспечена, а для вещания российских каналов на Украине никто из тех, кто радеет за свободу слова, вообще ничего не делает.

Вопрос: В связи с тем, что сегодня объявлено об официальном визите Президента России В.В.Путина в Венгрию 17 февраля, как Вы оцениваете роль и значение среднеевропейских стран в российской внешней политике в контексте нынешних проблем в отношениях России и Европы - украинский кризис, отказ от строительства газопровода «Южный поток», санкции со стороны ЕС?

С.В.Лавров: Да, такое приглашение имеется, оно было принято. Так что визит намечается, и сейчас согласовываются конкретные детали.

Мы не делим страны на «большие», «маленькие» и «средние», а стараемся относиться уважительно к любому партнёру. С Венгрией нас связывают давние отношения дружбы, хотя были и непростые периоды. Но взаимные симпатия и понимание того, что отношения весьма перспективны и взаимовыгодны, присутствуют у обеих сторон.

Недавно я принимал моего коллегу, Министра иностранных дел Венгрии П.Сиярто. Мы с ним находимся в контакте и по телефону по разным аспектам украинской ситуации и «Южного потока». Эту тему мы обсуждаем постольку – поскольку, т.к. есть министры и руководители компаний, которые напрямую этим занимаются. Ситуация с «Южным потоком» предельно ясна: проект, к сожалению, закрыт, прежде всего, потому что был предметом дискриминационного отношения со стороны Еврокомиссии. Те изъятия из Третьего энергопакета, которые делались для других проектов, подтверждают, что при наличии политической воли и элементарного желания всё можно было решить.

В 2013 г. Еврокомиссия освободила Трансадриатический газопровод от требований Третьего энергетического пакета в том, что касается доступа третьих лиц к инфраструктуре и регулирования тарифов. Кстати, азербайджанская нефтяная компания «Socar» - участник трансадриатического проекта в качестве экспортёра газа - приобрела греческую компанию «Desfa» и стала оператором газовых сетей Греции, чего нельзя делать по условиям Третьего энергопакета. Но такое исключение было сделано, как оно было сделано и для морских участков целого ряда других газопроводов по дну Средиземного моря, таких как «Transmed», «Greenstream» и других. Есть масса примеров, когда Еврокомиссия делала исключения из Третьего энергопакета, а той же Болгарии запретили. Не буду вдаваться в детали проблемы - тема с «Южным потоком» закрыта. По нашим обязательствам мы не могли больше тянуть, а нас по большому счёту водили за нос. Сейчас предложен альтернативный проект, «Турецкий поток», к которому уже проявляют интерес в Европе. По этому поводу сейчас идут конкретные дискуссии и обсуждения. Рассчитываю, что он будет реализован и позволит повысить энергобезопасность Европы, оградив её от проблемных транзитёров.

Что касается Венгрии, то мы готовы развивать с ней отношения в самых разных областях, и энергетика - только одна из них. У нас есть планы в сфере инвестиций, высоких технологий. Убеждён, что в ходе предстоящего визита Президента России всё это будет обсуждаться, и конкретные результаты будут.

Вопрос: В своём недавнем выступлении Президент России В.В.Путин сказал, что НКО должны участвовать в решении социальных вопросов. Наша молодёжная организация активно развивает такую деятельность, в частности, мы работаем с соотечественниками, участвуем в международных форумах. Нужно ли нам и далее развивать это направление, и как, в свете последних геополитических событий, молодёжь может в этом помочь?

С.В.Лавров: Молодёжь может помочь нам вне зависимости от геополитических событий. Как бы ни складывалась ситуация в мире, молодёжь – будущее нашей страны и всего человечества. Мы заинтересованы в том, чтобы вы максимально развивали контакты со своими коллегами за рубежом, знали друг друга лучше, понимали особенности жизни каждого народа, его традиции, культуру, обычаи. Иначе мы будем постоянно иметь дело с риском межцивилизационного столкновения и культурного разлома.

Если говорить о соотечественниках, у нас работает Правительственная комиссия по делам соотечественников, проживающих за рубежом. Мне поручено её возглавлять. Совсем недавно глава Росмолодёжи С.В.Поспелов был введён в состав Комиссии. По его инициативе в декабре 2014 г. мы сформировали при Комиссии Межведомственный совет по делам молодёжи. Если ваша структура заинтересована, то можете обратиться в этот Совет, и, я уверен, будет найдена возможность либо включить вас в состав этого Совета, либо наладить взаимодействие в других формах. Нас это будет поддерживать и подкреплять, и мы только «за».

Вопрос: Вы участвовали в Республиканском марше в Париже против террора и за свободу прессы. Но после публикации карикатуры на Пророка Мухаммеда во Франции Россия, можно сказать, встала против «Шарли Эбдо», если учесть недавнюю демонстрацию в Чечне. Поддерживаете ли Вы такие акции? Каково Ваше мнение по поводу публикаций карикатур на Пророка Мухаммеда во Франции? Считаете ли Вы, что французские журналисты зашли слишком далеко?

С.В.Лавров: Здесь несколько аспектов ситуации. Во-первых, терроризм неприемлем ни в каких формах независимо от мотивов, обличия и т.д. Это - международно-правовая позиция, закреплённая в многочисленных резолюциях Совета Безопасности ООН. Террор не может быть оправдан ничем. На этом, считаю, с террором в данном случае мы закончили.

Во-вторых, в том, что касается карикатур и вообще поведения журналистов в связи с религиозными контекстами, обозначу свое личное отношение – карикатура безвкусна. Есть и международно-правовая ситуация, описанная в целом ряде конвенций, включая Международный Пакт о гражданских и политических правах. В нём сказано: «Всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, должно быть запрещено законом». Там же говорится, что право на свободное выражение мнения налагает особые обязанности и особую ответственность. Такое право может быть сопряжено с некоторыми ограничениями, которые должны быть установлены законом и являются необходимыми для уважения прав и репутации других лиц, для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья и нравственности населения.

Так что, когда уважаемые коллеги говорят мне, что нет никаких ограничений на свободу слова, я с этим не согласен. Ограничения есть, причём, как я уже цитировал, они прямо касаются недопустимости выступлений, которые подстрекают религиозные противоречия.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 21 января 2015 > № 1336446 Сергей Лавров

Принуждение к миру-2: ближайшая перспектива России на Украине

М.С. Барабанов – главный редактор журнала Moscow Defense Brief.

Резюме Почти четверть века Россия безоговорочно и безропотно следовала в фарватере Запада, шла в русле западного пути развития, стремясь стать частью западного мира. И вот в 2014 году она вошла в клинч с этой цивилизацией, весомым фрагментом которого так хотела стать и вроде бы уже стала.

Положение всё больше становится похожим на железнодорожную катастрофу. Происходящее шокирует и до сих пор ещё плохо поддаётся осознанию, меняет привычную картину мира, но исподволь встаёт вопрос: а что же будет дальше?

Оглядываясь назад, всё больше убеждаешься в неизбежности и предопределённости нынешнего украинского кризиса — удивительным выглядит лишь то, как это украинское государственное образование продержалось так долго, а ткань отношений между Киевом и Москвой не разорвалась раньше. Странным выглядит и то, что Россия столь длительное время следовала прозападным курсом, а Запад (и прежде всего США) при этом не обращал внимания на нарастающий внутри России потенциал для смены этого курса. Спустя годы то, что Америка так долго не подвергала санкциям страну, штампующую в год по 30 межконтинентальных баллистических ядерных ракет, на эту Америку нацеленных, будет, вероятно, считаться одним из величайших нонсенсов в истории.

После крушения СССР Запад счёл своего бывшего противника со столицей в Москве навсегда поверженным и не озаботился тем, чтобы предложить русским какое-либо место в западных структурах безопасности. Впрочем, определённые беспокойства по поводу бывшего противника по холодной войне наши новоявленные «партнёры» всё же испытывали, поэтому решено было окружить главный обломок Советской империи — Россию — территорией НАТО. Так началось пресловутое расширение Североатлантического альянса на восток Европы.

Сейчас очевидно, что именно отсутствие каких-либо предложений со стороны Запада для России по интеграции в общую структуру безопасности, удовлетворяющую хотя бы минимальным запросам и претензиям русских в отношении своих национальных интересов, сыграло роковую роль и отправило Москву, по сути, в самостоятельное плавание. Но что реально Запад мог предложить России и как должна была выглядеть такая общая структура безопасности?

Парадоксально, но первые годы правления считавшегося столь прозападным президента Бориса Ельцина были отмечены действиями в духе самого разнузданного московского империализма. Русские вмешались в конфликты в Приднестровье, Южной Осетии и Абхазии, и это вмешательство подорвало территориальную целостность новообразованных Грузии и Молдавии и породило целую цепь непризнанных государств, существующих, по сути, под протекторатом Москвы. При русском посредничестве Азербайджан был принужден признать де-факто военные успехи Армении и конституировать существование Нагорно-Карабахской Республики, отхватившей заодно и изрядные куски «чисто» азербайджанских территорий. В Таджикистане вмешательство в гражданский конфликт перешедшей под российскую юрисдикцию 201-й дивизии привело к поражению исламистов в войне. Украине после долгих препирательств было навязано пребывание Черноморского флота и российских баз в Крыму. Система российского военного присутствия охватывала почти все бывшие советские республики, кроме Прибалтики. Концепция «ближнего зарубежья» (то есть откровенной зоны влияния России) при Ельцине была закреплена на официальном уровне. Наконец, последовала необычайно ожесточённая кровавая первая чеченская война под лозунгами борьбы за территориальную целостность уже самой Российской Федерации.

На всё это Запад фактически закрывал глаза, пока сидевший в Кремле Ельцин был гарантом прозападного курса, и гипотетический реванш то ли коммунистов, то ли русских ультраимпериалистов казался немыслимым. Но было ли это основой возможного компромисса? Нет, поскольку в основе западного отношения к ельцинской России была твёрдая уверенность, что русский медведь издыхает и вряд ли когда-нибудь поднимется. Все авансы и притязания Ельцина во внешней политике воспринимались как риторика исключительно для «внутреннего употребления».

При этом и конструктивных предложений по интеграции России в какие-либо реальные структуры безопасности сделано не было. В 1997 первая волна расширения НАТО на восток (за счёт Польши, Чехии, Словакии и Венгрии) подтвердила правильность западной политики: возражения ельцинской России были скорее ритуальными и западный натиск не встречал серьёзного противодействия.

После своего прихода к власти в 1999 году Владимир Путин предпринял попытки добиться формализации и координации своих отношений с Западом, предлагая, по сути, широкомасштабную интеграцию России в западное сообщество в обмен на хотя бы частичное признание сугубо национальных интересов России, в том числе и в области безопасности, и в сфере влияния. Здесь очень кстати произошли события 11 сентября 2001 года, когда Россия формально как бы стала союзником США в борьбе с терроризмом. Первые годы путинского правления были отмечены однозначно прозападной политикой: были свёрнуты российские военные объекты на Кубе и во Вьетнаме, Путин активно старался инкорпорировать страну во все международные (а по сути — руководимые Западом) институты и организации, путинская элита активно превращалась в Global Russians.

Но именно стабилизация внутреннего и внешнего положения России в сочетании с антуражем Путина как «ставленника КГБ» привела к тому, что Запад стал проявлять недовольство Москвой как слишком окрепшим и подозрительным в смысле лояльности партнёром. Активизация односторонних действий США (апофеозом чего стали военные действия против Югославии и Ирака) и продолжающееся расширение НАТО способствовали тому, что политика Запада в отношении России стала приобретать всё более жёсткий и ограничительный характер. Москве расставляли флажки, при этом, по существу, не предлагая ничего взамен. Активное участие Запада в первом украинском майдане 2004 года, приведшем к «оранжевой революции», обозначило и тенденцию к более активному вмешательству западных государств в дела стран постсоветского пространства со стремлением максимально ослабить влияние России и здесь. Недовольство Путина таким характером отношений впервые ярко проявилось в мюнхенской речи в 2007 году, но снова было воспринято на Западе как «старорежимная» риторика, от которой можно отмахнуться.

В основе западного взгляда на Россию 20 лет лежало представление, что русским всё равно некуда деваться и что русские всё равно «не посмеют», не решатся на какие-либо серьёзные действия, противоречащие западным интересам.

Первым сигналом, свидетельствующим о кризисе в отношениях между Россией и Западом, стали события в Южной Осетии в августе 2008 года, когда русские впервые за долгое время посмели дать сдачи. Однако и это было воспринято в Вашингтоне как некая досадная случайность, тем более что грузины «первые начали».

Тем временем отношения России и Запада в области безопасности ухудшались — поезда шли навстречу друг другу, столкновение было неизбежно. Важной вехой на этом пути стало возвращение Владимира Путина в Кремль в мае 2012 года: на Западе, опасаясь пожизненной пролонгации правления неудобного для них политического руководителя России, негативно отнеслись к тому, что российский лидер вновь занял президентское кресло. Ответом стало раскручивание «дела Магнитского», которое фактически спровоцировало первую волну санкций против Путина и его окружения. Резко начала набирать ход кампания по поводу ущемления прав и свобод, а также распространения коррупции в России (тем более что здесь и впрямь было что сказать). К концу 2013 года из Путина и России в целом западные СМИ стали откровенно лепить «изгоев», пропагандировать идею бойкота зимней Олимпиады 2014 года в Сочи. Учитывая тот факт, что Путин поставил на сочинский мегапроект и собственный, и государственный престиж, отношение Запада к грядущей Олимпиаде, а также её игнорирование некоторыми западными лидерами стало откровенным плевком в лицо Москвы.

На этом воодушевляющем фоне на Украине грянул новый майдан.

II.

Разумеется, майдан 2013–2014 годов не имел ничего общего с «общенародным свержением коррумпированного режима Януковича» — кем бы Янукович ни был на самом деле. Механизмом обоих украинских майданов (и первого 2004 года, и второго десять лет спустя) было стремление более пассионарных в национальном отношении Центра и Запада Украины насильственным путём свергнуть доминирующих во власти представителей Востока Украины, поскольку практически на всех выборах более многочисленный Восток «переголосовывал» Западную часть страны. В результате у представителей «украинства» не оставалось иного выхода, кроме как пытаться изменить баланс власти на Украине революционным путём. Таким образом, изначально майданы представляли собой откровенно антидемократические по своей сути движения (в политологическом смысле близкие к движению «жёлтых» в Таиланде), нацеленные на узурпацию власти активным меньшинством и навязывание этим меньшинством своей воли остальной стране. Естественно, после захвата власти «западенско-киевская» меньшая часть старается закрепить новый порядок, принимая меры по ограничению влияния «восточных» и по насильственной украинизации.

Украинский президент был свергнут людьми, которые за него никогда не голосовали, и в этом смысле последний майдан никоим образом не является следствием какого-то разочарования в Януковиче. Это как если бы члены Партии чаепития и всякого рода аризонские «милиции» съехались в Вашингтон и свергли президента Обаму, выдавая насильственный акт за волю всего американского народа. Неудивительной представляется и реакция тех, кто за Януковича голосовал — жителей Восточной Украины. Дальновидные наблюдатели предсказывали возможность в будущем гражданской войны на Украине ещё после первого Майдана 2004 года.

Так или иначе, победа Майдана 2014 года означала очередной триумф на Украине прозападных и откровенно антирусских сил, активно поддерживаемых и спонсируемых Западом. Соответственно, основной задачей пришедших к власти в результате свержения Януковича «национально ориентированных сил» стало закрепление итогов своей победы на длительное время и создание таких условий для «восточных», при которых они никак не могли бы вернуть себе власть. В частности, закон о люстрации и о отмене использования русского языка.

Сама по себе антирусская революция на Украине абсолютно неприемлема с точки зрения интересов и престижа России. Поэтому российская правящая элита неизбежно должна была ответить на выпады типа «кто не скачет, тот москаль». Соответственно, неизбежной и явной задачей Москвы было чётко продемонстрировать Украине, что та исчерпала лимит на антирусские революции. Поэтому можно сказать, что мир между Украиной и Россией был разрушен не Путиным, а антимоскальской революцией в Киеве.

С этой точки зрения жёсткие действия России в Крыму, исконной российской территории, были, по-видимому, неизбежными. Однако до сих пор остаётся неясным, отдавали ли себе отчёт люди в Кремле, принимавшие решение о крымской операции, какие долгосрочные и масштабные последствия повлечёт за собой эта акция.

Основной проблемой присоединения Крыма стало то обстоятельство, что при сохранении статуса остальной Украины, аннексия Крыма не улучшала, а в целом ухудшала геостратегическое положение России, делая Украину своим антагонистом. Устранить эту угрозу можно было двумя способами: либо радикально изменив политический курс Украины, либо резко ослабив её тем или иным способом — лучше всего путём её расчленения и присоединения к Российской Федерации русскоязычных областей Юга и Востока Украины, составляющих так называемую Новороссию.

В этих условиях «второй тур» на Украине был неизбежен, тем более что русскоязычное население Юга и Востока Украины с воодушевлением восприняло присоединение Крыма к России.

Понимали ли это в Кремле? Кажется, понимали, потому что и действия группы Игоря Стрелкова в Славянске, и общая координация пророссийских выступлений на Юге и Востоке Украины были невозможны без санкции высших российских властей. Но чего именно хотела Москва на Украине в апреле 2014 года и насколько далеко намеревалась зайти? Это до сих пор остаётся загадкой, и ответ на неё может многое прояснить в украинской трагедии.

Официальные требования Москвы к Киеву, изложенные в известном мартовском заявлении Министерства иностранных дел России, сводились к федерализации Украины и обеспечению прав пророссийских регионов. Теоретически это позволяло нейтрализовать враждебность украинского государства. Однако кто мог гарантировать Москве, что такой внутриукраинский порядок (даже если бы такой порядок и возник) будет соблюдаться? Невозможность таких гарантий делала сценарий расчленения Украины и отделения от неё Новороссии более целесообразным с точки зрения российских интересов.

Однако такое дробление не могло произойти без российского силового вмешательства и без военного прикрытия со стороны России действий пророссийских сепаратистских сил — подобно тому, как это было сделано в Крыму. Именно на такой сценарий рассчитывали и русский Гарибальди — Стрелков, и большинство повстанцев Новороссии.

Однако такой ход событий неизбежно вёл к серьёзной конфронтации с Западом, ошеломлённым стремительной российской аннексией Крыма, а теперь ещё и открывшейся перспективой полного разрушения Украины в качестве краеугольного камня антирусского «санитарного кордона». В этих условиях Москва, по-видимому, оказалась не готовой к решительным действиям на Украине и решила попытаться осуществлять военные действия на Юге и Востоке Украины в основном с помощью «местных» и «засланных» повстанческих сил. Это оказалось крупным просчётом — как теперь очевидно, в Москве переоценили масштабы пророссийской активности в этих регионах Украины и недооценили силу украинского национализма и заинтересованность украинских элит в сохранении «самостийности» и своего места в ней. В результате отказа России от силового прикрытия восстания на Украине руки у Киева оказались развязанными, на Востоке страны разразилась кровавая гражданская война, день ото дня набирающая обороты и обрекающая Россию на вовлечённость в эти трагические события.

III.

Принятое 24 апреля 2014 года решение Совета безопасности России отказаться от ввода войск на Украину в поддержку восстания в Новороссии предопределило крайне невыгодное для Москвы развитие украинского кризиса. Совершенно ясно, что российское военное вторжение на Украину в апреле-мае неизбежно привело бы к стремительному крушению украинского государства в его нынешним виде и поражению чахлых украинских вооружённых сил. Это дало бы возможность кардинально решить «украинский вопрос», отделив от Украины русскоговорящие области и обратив оставшуюся Украину во второразрядное государство, неспособное серьёзно угрожать российским интересам.

Предпринятое Москвой маневрирование с целью избежать западных санкций не дало результата. Как и следовало ожидать, санкции всё равно последовали. Российская же внешняя политика с момента отказа от «прямых действий» на Украине оказалась в результате ввергнута в кризис: Россия несла все издержки «агрессии» (от расходования значительных ресурсов на поддержку донбасских повстанцев до западных санкций), не получая при этом никаких дивидендов, и в течение последнего полугода ситуация только ухудшалась. Символическим и в какой-то мере закономерным апофеозом такой российской внешней политики стало крушение малайзийского Боинга-777 МН17 — событие вне пределов компетенции и ответственности Москвы, но за которое Москве таки пришлось нести огромный политический (а по сути, и материальный, ввиду усиления санкций) ущерб.

Самое главное, Россия утратила инициативу, которую прочно удерживала в феврале-апреле, в этой сложной геостратегической игре. Утрата инициативы создавала угрозу поражения. Россия блистательно воспользовалась моментом, бескровно присоединив Крым. На Украине этот момент был упущен.

Как и в случае с недооценкой силы украинского национализма внутри Украины, на внешних фронтах Москва, судя по всему, недооценила степень консолидированности и враждебности Запада по отношению к России. Маневрирование и уступки Кремля убедили западные правительства в эффективности санкций как меры воздействия на Кремль. Не случайно такая масштабная уступка, как отзыв 1 июня Советом Федерации России по запросу Кремля формального разрешения на применение вооружённых сил на Украине, дала обратный эффект, спровоцировав резкий рост агрессивности и Киева, и его западных кураторов.

В самом Донбассе проявление Россией слабости и уступчивости также только обостряло военную обстановку, и в итоге Россия была вынуждена всё глубже втягиваться в конфликт. То, от чего так хотели уйти, стало неизбежностью, вызвав новый приступ западной истерии и враждебности.

Тем не менее поражение украинских войск в конце августа под Иловайском и угроза Мариуполю внятно и чётко продемонстрировали Киеву, что Россия не допустит поражения повстанцев. Это стало радикальным сдвигом в общей ситуации, поскольку лишило Украину надежды на военную победу в войне на Донбассе: так называемая антитеррористическая операция (АТО) стала бессмысленной кампанией, в которой Киев не может добиться желаемого результата.

Фактически состоялось первое, пусть и ограниченное, принуждение Украины к миру. Остаётся только сожалеть, что таковое принуждение не было осуществлено в самом начале (к чему многие тогда призывали), когда АТО была только объявлена. Это сохранило бы многие жизни, возможно, не произошла бы трагедия с боингом…

Однако и в результате «принуждения» в августе украинский вопрос так и не был решён по существу, очевидным свидетельством чему стали непрекращающиеся военные действия в Донбассе в период объявленного перемирия. Дело даже не в том, что подписанный в сентябре пресловутый Минский протокол не удовлетворяет обе воюющие стороны. Фундаментальной причиной недееспособности Минского протокола является отказ Киева в какой-либо форме признавать повстанцев как субъект переговорного процесса, а такая позиция выводит из строя любой переговорный механизм, ибо нельзя вести переговоры с тем, кто для тебя принципиально не существует. Без разрешения этого вопроса нынешнюю украинскую ситуацию в принципе невозможно сдвинуть с мёртвой точки. А разрешить этот вопрос на войне можно только одним способом — силой.

Поэтому, если не произойдёт чего-либо экстраординарного, новое принуждение Украины к миру в виде крупномасштабной силовой акции представляется весьма вероятным. Именно такая военно-политическая перспектива открывается перед Россией в 2015 году, подобно тому, как присоединение Крыма и гражданская война на Украине были основными тенденциями 2014 года.

IV.

Значительной проблемой для России остаётся отсутствие чёткой публично сформулированной позиции по Украине. Идя по тонкому льду всё более усиливающейся конфронтации с Западом, Москва старается максимально скрывать свои планы и намерения, сделав ставку на официальный тезис о своей непричастности к событиям на Украине. Помимо маскировочных соображений подобная осторожность позволяет держать потенциальных противников в состоянии постоянной неопределённости относительно возможных российских действий и реакций. Однако оборотная сторона этой медали — многие на Западе не понимают мотивов, которые движут Россией, не видят конечных целей российской политики на Украине, не видят пределов воздействия этой политики. Это позволяет Западу вести оголтелую пропаганду о якобы беспредельной российской экспансии и российской угрозе странам Восточной Европы, которые «могут стать следующей целью». Таким образом, избегание Москвой публичного формулирования целей и задач, стоящих перед ней в украинском кризисе, оборачивается для нашей страны стратегическими проблемами.

В силу этого представляется возможным, что Кремль вскоре публично артикулирует набор своих принципиальных требований к Киеву, невыполнение которых будет рассматриваться как стремление нынешнего украинского правительства продолжать перманентную войну на Донбассе и вредить русским национальным интересам — и, соответственно, повлечь действия по принуждению киевских властей к миру. В принципе, российские власти уже начали «вбросы» в этом направлении: достаточно вспомнить недавнее заявление пресс-секретаря российского президента Дмитрия Пескова о необходимости гарантий невступления Украины в НАТО.

Можно предположить, что краткосрочными целями российской политики в отношении Украины и соответствующими официальными требованиями к украинской стороне могут быть:

1. Признание де-факто со стороны Киева Донецкой и Луганской народных республик (ДНР и ЛНР) и их властей и проведение прямых переговоров с ними.

2. Отказ Киева от любых военных действий против ДНР и ЛНР, а также от экономической блокады этих территорий. Подписание Украиной мирного соглашения с ДНР и ЛНР.

3. Частичная демобилизация вооружённых сил Украины и отвод значительной их части от линии соприкосновения с ДНР и ЛНР.

4. Отказ Киева от претензий на контроль бывшей российско-украинской границы в частях, контролируемых ДНР и ЛНР.

5. Признание де-факто Киевом присоединения Крыма к России и отказ от любых форм блокады полуострова, а также допуск беспрепятственного российского транзита в Крым и Приднестровье.

6. Отказ Киева от любых форм экономических санкций, блокады и бойкотов во внешней торговле с Россией.

7. Гарантия Киевом прав русского языка и русскоязычного населения на Украине и обсуждение вопроса о федерализации страны с предоставлением широкого самоуправления частям такой федерации.

8. Отказ Украины от членства в НАТО и участия в любых военно-политических союзах и альянсах, угрожающих национальной безопасности России (причём оценку угроз в данном случае должна осуществлять Москва).

Теоретически в качестве компенсации за это Россия может признать ДНР и ЛНР частями Украины (в случае эффективных действий по федерализации страны) и даже признать территориальную целостность Украины (без Крыма). Также Киеву могут быть предложены различные экономические преференции и скидки и соучастие России в восстановлении Донбасса.

Безусловно, перечисленный набор требований будет с негодованием встречен официальным постмайданным Киевом. Столь же очевидно, что США будут усиленно поддерживать Киев в противодействии данным требованиям Москвы. В этих условиях у России просто не может быть иного выхода, кроме как силой своего оружия положить конец безумной непрерывной донбасской войне. При этом речь может идти именно о принуждении Киева к миру с целью заставить украинские власти принять все вышеперечисленные условия, то есть о достаточно ограниченной по целям и задачам военной акции. Стоит отметить, что приведённые выше теоретические требования не угрожают существованию украинского государства и могут быть направлены скорее на то, чтобы заставить Киев признать уже сложившийся статус-кво и нормализовать отношения с Россией. Таким образом, умеренность и чёткая сформулированность целей помогут смягчить неизбежные политические проблемы с третьими странами, проблемы, которые будут сопутствовать возможной российской военной акции.

Нынешняя ситуация на Донбассе и на Востоке Украины неприемлема для России не только с точки зрения военно-политических и гуманитарных обстоятельств, но и по национально-стратегическим соображениям. Резкое ухудшение гуманитарной обстановки на Донбассе дискредитирует концепцию «русского мира», не способствует пророссийским настроениям среди жителей Донбасса (которые поддерживали присоединение своих областей к относительно богатой России, а не превращение их в Сталинград), деморализует население других русскоязычных областей Украины, отнюдь не желающих себе подобной участи. Разрушение Донбасса и страдания его жителей наносят колоссальный ущерб образу России на всём постсоветском пространстве. Поэтому для русского дела жизненно важно, как можно скорее положить конец войне на Юго-Востоке Украины и обеспечить мир и покой его населению. Этого парадоксальным образом можно достичь только военными методами: решительным ударом по украинским властям и вооружённым силам, главному препятствию мирного урегулирования ситуации.

V.

Таким образом, решительное наступление вооружённых сил Новороссии (ВСН) при массированной поддержке Вооружённых сил Российской Федерации с целью принуждения киевских властей к миру и заключению реального долговременного мирного соглашения на условиях Москвы представляется весьма вероятным. Если вооружённые силы Украины первыми спровоцируют крупномасштабный конфликт с ВСН, это можно рассматривать как благоприятную возможность (развяжет руки обеим «восточным» сторонам). Судя по нагнетанию на Украине истерической воинственности, вероятность развития событий по такому сценарию весьма высока.

Следует отметить, что оперативно-стратегическая конфигурация развёртывания противоборствующих сил на Востоке Украины остаётся в целом чрезвычайно выгодной для российской стороны. Практически вся боеспособная группировка ВС Украины (ВСУ) сосредоточена вокруг Луганска и Донецка (а также Мариуполя) с открытыми вовне тылами, при этом сил для прикрытия остальной части российско-украинской границы и крупнейших административных центров (Киева и Харькова) у украинской стороны практически нет. Так, оборона Харькова осуществляется силами 92-й отдельной механизированной бригады, понесшей тяжёлые потери под Старобешево в конце августа. Основными силами прикрытия Киева являются формирования 169-го учебного центра «Десна» украинской армии — то есть, по сути, необстрелянные части.

Эффективные резервы в глубине территории Украины также отсутствуют: резервы представлены лишь несколькими десятками территориальных батальонов из мобилизованного личного состава, плохо оснащённых и вооружённых, а к тому же и малообученных.

Находящиеся на «донбасском фронте» части ВСУ понесли значительные потери в ходе летних боев, утратив значительную часть тяжёлой техники. Техническое состояние уцелевшей техники по большей части низкое ввиду её изношенности и почтенного возраста. Украина вынуждена спешно собирать и ремонтировать некондиционные и устаревшие образцы боевых машин. Неудовлетворительно положение и с автотранспортом.

ВВС Украины, понеся в ходе АТО существенные потери и лишившись немалого количества и без того немногочисленных исправных самолётов и вертолётов, практически утратили боеспособность.

Хотя украинское руководство пытается в ускоренном темпе нарастить численность и восстановить боеспособность ВСУ, вряд ли в ближайшие месяцы удастся кардинально изменить ситуацию к лучшему. В то же время ожидаемая новая волна мобилизации на Украине, как и начало поступления из-за рубежа (в первую очередь из США) военной помощи, позволит ВСУ увеличить плотность войск на Донбассе и на российско-украинской границе, а также начать накапливать оперативные резервы. Это может несколько осложнить ход операции по принуждению Киева к миру, но вряд ли принципиально изменит её ход и результаты.

Из вышесказанного следует, что можно осуществить стратегическое окружение основных сил ВСУ на Левобережной Украине, что приведёт к их быстрому поражению. Можно предположить, что если силы ДНР и ЛНР, также усиливающиеся и переформирующиеся в последнее время, будут направлять свои действия главным образом на сковывание украинских ВС на Донбасском фронте, то группировки российских войск будут иметь возможность для охватывающих действий вглубь территории Украины.

Главный из таких ударов может быть нанесён группировкой российских войск из района Ростова-на-Дону, с быстрым выходом на Мариуполь и одновременным разворачиванием на север, в тыл всей донбасской группировки ВСУ. Эта «южная клешня» может быть поддержана ударом из района севернее Луганска. Само по себе быстрое продвижение по тыловым районам украинской группировки потрясёт её до основания.

Одновременно «северная группировка» российских войск может нанести удар через Сумскую и Черниговскую области непосредственно на Киев, с тем чтобы, не входя в столицу Украины, полностью парализовать волю противника к эффективному сопротивлению и заставить его спешно собирать резервы для защиты Киева. Вспомогательный удар может быть нанесён с целью взятия Харькова и продвижения в район Изюма для формирования «северной клешни» с последующим охватом донбасской группировки ВСУ с севера.

При таком развитии событий практически вся боеспособная группировка украинских ВС, сконцентрированная сейчас вокруг Луганска и Донецка, окажется перед перспективой полного окружения и абсолютной катастрофы в течение максимум 48–72 часов. Парировать российский блиц украинской стороне попросту нечем. Вероятнее всего, уже сама перспектива выхода российских войск в тыл ВСУ заставит украинские войска начать стремительный отход за Днепр — отход, который неизбежно превратится в бегство. Можно предположить, что это отступление приведёт к фактическому разгрому основных сил ВСУ. При этом основная масса украинских вооружённых сил неизбежно окажется в котле стратегического окружения к западу от Донецка и Луганска, превратившись в большой лагерь военнопленных. Таким образом, все силы АТО могут быть разгромлены в самое короткое время, что приведёт к быстрому освобождению Донбасса.

Конечными целями продвижения войск в ходе операции могут быть намечены различные рубежи в зависимости от военных и политических обстоятельств и готовности Киева к быстрому согласию на предъявляемые ему условия мира. Тем не менее задачей минимум может выглядеть занятие (совместно с ВСН) всей территории Луганской и Донецкой областей (включая Мариуполь), выход к Днепру, взятие Харькова и Харьковской области, выход к крымским перешейкам на юге и на подступы к Киеву — на севере. Задачей максимум может быть полное занятие всех восьми предполагаемых областей Новороссии (с продвижением на юге вплоть до Приднестровья) и блокада Киева. С этих позиций и возможно будет диктовать Киеву условия мира.

Соотношение сил, насколько его можно оценить, позволяет российской стороне осуществить подобную операцию без особых осложнений, тем более что реформированные российские войска качественно значительно превосходят ВСУ (в том числе имеется в виду и наличие более нового и современного вооружения). Численность группировки ВС России, которую необходимо будет задействовать на украинской территории, оценочно минимально соответствует группировке, развёрнутой у украинской границы в апреле. Согласно западным сведениям, это восемь отдельных бригад — три мотострелковые, три десантно-штурмовые, одна морской пехоты, одна артиллерийская; четыре полка основными силами из состава воссозданных 2-й гвардейской Таманской мотострелковой и 4-й гвардейской Кантемировской танковой дивизий (три танковых, один мотострелковый); 27 батальонных тактических групп (14 воздушно-десантных, 12 мотострелковых, одна морской пехоты) из состава других отдельных бригад; 13 отрядов специального назначения из состава бригад спецназа; до 10 отдельных артиллерийских дивизионов. Вероятно, силы воздушно-десантных войск могут быть представлены в ещё более значительных количествах (практически полностью), кроме того, подтянутся дополнительные силы нескольких мотострелковых бригад в качестве резерва. К этому нужно приплюсовать силы ВСН, чья численность сейчас оценочно достигает 30 тысяч человек.

Значительная группировка Военно-воздушных сил России и армейской авиации также в случае грамотного применения сможет стать весомой составляющей «украинской операции», обеспечить радикальное превосходства российской группировки над ВС Украины.

VI.

Основным сковывающим фактором широкого вовлечения Вооружённых сил России в конфликт на Украине до настоящего времени была позиция Запада. Однако нынешнее разрушение отношений с Европой и США развязывает нам руки.

Теперь уже окончательно ясно, что долгосрочной целью западных правительств, при введении санкций против России, является не принуждение Москвы к сдержанности в отношении Украины, а дестабилизация страны и в идеале свержение Владимира Путина и смена режима. Именно поэтому западные страны так активно поддерживали киевскую АТО летом 2014 года — тогда Киев и западные столицы объединяла иллюзия возможности решения проблемы ДНР и ЛНР военным путём. Военный разгром Новороссии стал бы для России и лично Путина колоссальным политическим поражением — и Запад не собирался упускать свой шанс.

После того как в конце августа Киев лишился перспектив военной победы, наши западные «партнёры» взяли курс на длительную осаду и изоляцию Путина, используется и тактика военного нажима на повстанцев (несмотря на Минское перемирие). В свете избранной западной тактики дальнейшее усиление санкций выглядит практически неизбежным.

При этом показательно, что Запад не озвучивает внятных условий возможного ослабления или снятия введённых ограничительных мер. Совершенно ясно, что это сознательная тактика и что, если вдруг Кремль начнёт отступать на Украине, шантаж санкциями всё равно продолжится, Запад будет выдвигать всё новые и новые требования с целью выжать максимум из ситуации, потребует сдачи сперва Новороссии, а затем и Крыма. Но главная цель, повторим, дестабилизация путинского режима и максимальное ослабление России в целом (особенно наглядно это просматривается в позиции США). Таким образом, любое отступление для Кремля практически невозможно — как невозможно и сохранение статус-кво на Донбассе (в том числе ввиду нажима Запада).

Складывающаяся сейчас ситуация во многом похожа на положение в марте-апреле-мае. Как и тогда, перед Москвой вновь открывается перспектива возможности жёстким силовым вмешательством принудить Киев к миру. Применение русской военной силы весной позволило бы избежать кровавой и в общем-то бессмысленной донбасской войны. Применение русской военной силы в ближайшей перспективе может эту бессмысленную донбасскую войну прекратить. Весной тщетное стремление Москвы уйти от западных санкций привело к развязыванию Украиной войны на Донбассе и в конечном счете к введению тех самых санкций. История может повториться.

Украинский кризис во многом предопределён позицией Запада и его сложившимся мнением о России. Как и ранее, в основе этого взгляда лежит полное непризнание за Россией каких-либо прав, интересов и озабоченностей в отношении обеспечения своей безопасности. Любые действия России по отношению к Украине не имеют никакого значения — позиция России в отношении Украины и русских интересов на Украине (а также расширения и усиления военного присутствия НАТО) игнорировалась бы в любом случае, даже если бы Крым остался под контролем Киева и не пролилось бы ни капли крови.

Поэтому само по себе любое потенциальное радикальное изменение позиции России по вопросу Украины выглядит бессмысленным — никакие жесты доброй воли не будут оценены нашими «бледнолицыми партнёрами». Перспективно в долгосрочном плане переломить ситуацию на Украине в свою пользу. Только это может заставить Киев пойти навстречу русским требованиям, разорвать связь между Киевом и западными столицами и в конечном счете привести к переговорам и обеспечить мир на Донбассе. Только это может заставить считаться с мнением Москвы, сейчас откровенно игнорируемым.

Россия. Украина > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 января 2015 > № 2907525 Михаил Барабанов

Тедо Джапаридзе: "Мы ожидали от России больше позитива"

Михаил Вигнанский - журналист и политический аналитик

Резюме "Системообразующий посыл внешней политики Грузии - курс на западные ценности, ориентиры и идеалы. Это – основа идентичности нашего государства в современном мире."

Сближение с НАТО и Евросоюзом определены правительством Грузии как основные внешнеполитические задачи на 2015 год. В его первой половине в Грузии, согласно решению сентябрьского саммита Североатлантического альянса в Уэльсе, должен открыться учебный центр НАТО, цели и задачи которого еще уточняются. В мае на Рижском саммите «Восточного партнерства» ЕС Грузия, подписавшая в 2014 г. Соглашение об ассоциации, рассчитывает услышать новые похвалы и получить дополнительные стимулы, такие, как возможность посещения ее гражданами европейских стран без виз. Параллельно Грузия фиксирует главную угрозу – если торгово-экономические отношения с Россией "Грузинской мечте" за два года пребывания у власти удалось разморозить во благо собственному бюджету, то политические – нет. По-прежнему разорваны дипломатические связи, Тбилиси называет Абхазию и Южную Осетию «оккупированными территориями» и упрекает Москву в нежелании вести конструктивный диалог. Председатель парламентского комитета по внешним связям Тедо Джапаридзе, в прошлом – министр иностранных дел и секретарь Совета национальной безопасности, в интервью «России в глобальной политике» поделился своими прогнозами и выводами.

- Что отличает внешнюю политику "Грузинской мечты" от предшественников?

- Наше пребывание во власти с осени 2012 г. отмечено подтверждением стратегического курса на интеграцию с европейскими и евроатлантическими структурами. (Кстати, в отношение НАТО, мы, не изменив цели, переставили акценты. Прекратили кричать каждый день о желании вступить туда, а заняты рутинным рабочим процессом, что самое тяжелое). Но также появился новый сегмент. Тбилиси продемонстрировал больше готовности общаться с Россией особенно в менее политизированных сферах. Мы пытаемся строить "отношения без дипотношений", как выразился мой российский коллега Алексей Пушков. Это сама по себе сложная задача, в нашем же случае незаметно движение партнера навстречу. Более того, на нашу "винно-минеральную дипломатию" Россия ответила подписанием союзнического соглашения с Абхазией и готовит такое же с другой частью нашей территории - Южной Осетией. То есть с теми нашими регионами, которые мы считаем оккупированными. Можно сказать, что мы смогли вынести за рамки вопрос дипотношений, Россия же наоборот, ответив на наши связи с ЕС договором с абхазами.

Естественно, наши связи не должны ограничиваться только поставками на северный рынок «боржоми» и «цинандали». Не достает как раз политического компонента. Не скрою, что мы ожидали больше позитивных сдвигов в этой области, не питая, впрочем, и особых иллюзий. Задача у нас такова: продолжить интеграцию в западные институты, пытаясь избежать новых бедствий в отношениях с Россией. Скорее всего, 2015 г. будет таким же непредсказуемым, как и 2014-й. Это значит, что нам нужно более ясное и цельное видение внешней политики, нужны четкие ориентиры и предсказуемая политика. Квинтэссенция вот такая: больше прагматизма и реализма, учета собственного потенциала, собственных ресурсов и региональных реалий. Это позволит нам добиваться своих целей (с учетом интересов соседей и партнеров – так в наши дни строится современная глобальная политика), а не только следовать в фарватере задач, диктуемых другими государствами. Наше же географическое положение, всегда считавшееся уязвимым, может быть преобразовано из пассива в актив. Лидеры ведущих держав должны осознавать нашу репутацию полезного, предсказуемого союзника и отводить роль регионального центра. И конечно, мы должны развить способность видеть себя глазами наших оппонентов. Это нелегко, но в то же время облегчит нам принятие решений, основанных на большем прагматизме. "Реал политик" - вот что это, строго говоря.

- С самого начала обретения независимости Грузия стремится получить европейский или евроатлантический «зонтик безопасности» от грозного соседа. Однако этому соседу – России не нравится стремление Грузии в альянс. Как же это совместить, чтобы не навредить интересам национальной безопасности?

- Системообразующий посыл внешней политики Грузии - курс на западные ценности, ориентиры и идеалы. Это – основа идентичности нашего государства в современном мире. Кстати, никто нам более привлекательного и не предлагал. Однако нельзя следовать по этому пути вслепую. Опасаясь усугубления нестабильности в регионе, НАТО все время воздерживается предложить Грузии конкретный План действий по членству. Что поделать, это реальность, нужно двигаться дальше с ее учетом. Не отзовет же Грузия заявку на вступление в НАТО, несмотря на гнев русских! Но тут же возникает контрвопрос, который я уже годы не перестаю задавать: а что предлагает нам Россия?

- Некоторые эксперты говорят о возможной «финляндизации», нейтралитете для Грузии.

- Действительно, часть политического истеблишмента в Грузии и за ее пределами полагает, что попытки вступить в НАТО бесплодны, поэтому «финляндизация» была бы для страны наиболее разумной. Я бы назвал это академической дискуссией. Во-первых, чтобы реализовать эту самую «финляндизацию», надо быть финнами, прагматиками и реалистами с особой ментальностью. Со способностью оказывать сопротивление и последовательно отстаивать свои стратегические, жизненно важные интересы. Во-вторых, надо учесть и то, что процессу «финляндизации» сопутствовал особый исторический период, были особые исторические условия для претворения этой модели в жизнь. И еще. Россия рассматривала в тот момент Финляндию как задворки, Грузия же - в данном конкретном случае можно сказать, что к сожалению – имеет важнейшее геостратегическое положение, контроль за которым для России - это контроль за всем Южным Кавказом, да и не только за ним.

В краткосрочной и среднесрочной перспективе «финляндизация», возможно, позволила бы Грузии выиграть время. Как считают грузинские и зарубежные сторонники этого пути развития, затем события внутри самой России, возможно, сыграли бы нам на руку. Суть этого мнения: Грузия не потеряла бы ощутимо, так как у нее все равно нет осязания устойчивой безопасности, пока страна находится в поиске путей в НАТО.

Однако в настоящее время крайне маловероятно, что какой-либо грузинский лидер защитил бы идею возможного нейтралитета, рискнув подвергнуть себя обструкции оппонентов внутри страны, а также критике многих иностранных правительств. За этим же немедленно последует "пророссийский" ярлык на таком деятеле. Почему, кстати, "пророссийский"? Разве только Россия должна гарантировать модель нейтралитета? Где же ЕС, Европа в целом, США, Турция, которые по идее тоже должны стать гарантами. Но я вот что-то не слышал из этих стран серьезных посылов на этот счет.

Итак, согласимся, что такой выбор неизбежно получит изображение "предательства прозападного вектора". Такой грузинский лидер начал бы восприниматься как российская марионетка. Кроме того, и это очевидно, простая декларация нейтралитета не гарантировала бы, что Россия будет уважать его. Достаточно обратить взоры на Украину и Молдову, чтобы увидеть, к чему может привести такой «нейтралитет». Если кто-то считает первопричиной начала войны 2008-го стремление Грузии в НАТО, то Украина была внеблоковой, когда Россия заняла Крым и затем, как считают на Западе, поддержала боевые действия на юго-востоке, напрочь забыв о Будапештском меморандуме. В целом, подводя итог, "финляндизация" снизила бы риск новой российской агрессии, но не стала бы фактическим гарантом безопасности.

- Что же лучше в таких условиях для Грузии?

- Добиваемся прогресса, выбирая такой путь: меньше риторики, больше - дела. Что это значит? Ясно, что Россия не забудет о нашем движении на Запад, однако ей будет легче его игнорировать, если мы сократим разговоры, но будем неустанно трудиться. Промежуточными инструментами для нас являются ежегодные программы НАТО и имплементация пакета углубленного сотрудничества, принятого для Грузии в Уэльсе. На днях заместитель Генсека НАТО Александр Вершбоу сказал, что существуют все основания, все инструменты полагать, чтобы в движении Грузии был прогресс. Если Грузия избежит конфронтации с Россией, это даст больше пространства для маневра Америке, ЕС, НАТО, чтобы вести диалог о Грузии с Россией.

А вот новые проблемы в отношениях Грузии с Россией добавили бы Западу головной боли. То есть способность Грузии избежать – сформулируем так – «отрицательной запутанности» с Россией стало бы высокой отметкой нашей зрелости, сделало бы Грузию более привлекательным, предсказуемым партнером и потенциальным членом западных институтов. Это также позитивно отразилось бы на имидже «Грузинской мечты». Тут вот уместно напомнить: наше движение на Запад началось сразу после распада СССР, при Эдуарде Шеварднадзе, и уж никак нельзя приписывать это эксклюзивом прежнему режиму Грузии!

- Это что касается НАТО, а в отношение ЕС?

- Подчеркивать стремление на Евросоюз - это лучше, так как это касается не военной интеграции, а политической и экономической. Есть потенциал для большей гибкости. Временами кажется, Россия готова к этому. Возможно, еще и потому, что вступление Грузии в ЕС - отдаленная перспектива. Контуры не столь выражены, как в плане НАТО.

Правительство "Грузинской мечты" последовательно защищается на месте от критических выпадов тех, кто считает, что нам вести диалог с Россией вовсе незачем. На это ответ - любая компетентная власть любого государства понимает необходимость стабильных отношений с крупнейшим соседом. Есть, конечно, искушение, отказаться, тем более при таком давлении. Силы, которые противостоят отношениям любого вида Грузии с Россией, присутствуют и внутри нашей страны, и за ее пределами. Однако предпочтительнее работать так, чтобы быть подготовленными к новым потенциальным угрозам. И еще важная деталь. Оппозиция предлагала включиться в международные санкции против России. Однако если бы мы стали подражать ЕС или НАТО по этому вопросу, то вовсе бы не помогли Западу, зато нанесли бы ущерб самим себе. Исходя из вопросов географии, безопасности, торговли. И вот удар по нашему развитию перевесил бы ту малую политическую прибыль, которую мы заработали бы при таком выражении солидарности, подключившись к режиму санкций против России.

- В последнее время о том, что можно встретиться, говорили и Владимир Путин, и грузинские руководители.

- Такие предложения действительно прозвучали. Стоило бы их развивать, но нужна надлежащая подготовка встречи. Доверительные отношения руководителей важны и полезны для любого обсуждения. Мы можем говорить не только о Абхазии и Южной Осетии, но о торговле, сотрудничестве по региональным вопросам, об общих вызовах, таких, как Нагорный Карабах или проблема подготовки исламских радикалов на Северном Кавказе. Мало чего добьемся, сторонясь в знак протеста обсуждения проблем с российскими лидерами. Мы должны думать, как извлечь выгоду из нашей потенциальной ценности в России, определить области, в которых Россия и Грузия могут быть партнерами против общих угроз. Полагаю, Россия оценила бы наши усилия по минимизации таких вызовов. Безопасность России затрагивает безопасность Грузии, это в наших интересах – иметь более стабильный Северный Кавказ. Россия должна понять, что Грузии не нужна нестабильность в ней, экономический кризис, тем более на фоне значительно возросших торговых российско-грузинских отношений и с учетом денежных переводов, направляемых из России работающими там грузинами соотечественникам на родину.

В последнее время также много дискутируют по вопросу доступа России к железнодорожным перевозкам в Армению. Те, кто не против, говорят, что это показало бы, что мы не против Евразийского экономического союза, что мы признаем право выбора экономического развития нашими соседями. Говорят, что надо поставить жесткое условие не перевозить военные грузы. Но это очень и очень сложная тема. По ней надо учитывать отношение наших азербайджанских соседей.

При всем при этом много отрицательного накопилось за последние годы. И лидеры нашей страны должны быть готовы к разным сценариям.

- Вы упомянули Нагорный Карабах. Обстановка там в 2014-м году характеризовалась вспышками острого противостояния. Как на это должна реагировать Грузия?

- Как раз среди важнейших вызовов для нас - это, не дай Бог, возобновление конфликта между Арменией и Азербайджаном. Что может сделать Грузия? Например, предложить пространство для переговоров и обсуждений на высших уровнях. Лидеры Азербайджана и Армении могут ценить такое место встречи, которое не зависит от европейцев, американцев или русских. В свою очередь Европа и США, вероятно, посмотрят благоприятно на поддержку Грузии по этому направлению, на наше желание улучшить региональную среду.

Мы нейтральный актор, единственная из стран региона, имеющая ровные отношения со всеми другими здесь. Значит, должны больше содействовать мирному решению конфликтов. Это было бы хорошо для нашей международной репутации. И в итоге в целом усилит сотрудничество на Южном Кавказе в плане экономики и безопасности. Не побоюсь сказать, что Грузия "испорчена выбором". Сотрудничество в бассейне Черного моря или по проекту Великого Шелкового Пути - без нас нигде не обойтись! В настоящее время встречи на различных уровнях происходят между Турцией, Азербайджаном и Грузией. Эта платформа хороша и доброжелательна. Кроме того, надо думать о создании механизма для регулярного обсуждения проблем с участием Армении и Ирана. Армения - самое изолированное государство на Южном Кавказе и самое зависящее от России. Вместо того, чтобы позволять конфликтам расти и распространяться, наши государства должны разработать стратегию Южного Кавказа. Грузия была бы естественным центром развития такой стратегии. Далее - это более обширный взгляд на регион Черного моря. Это проекты энергетического порядка. Черноморское пространство пересекается с южнокавказским и вовлекает больше игроков, в том числе из ЕС. Наше же положение предоставляет возможности стать центром обсуждений и встреч среди лидеров прибрежных стран. И еще направление Центральной Азии. Здесь тоже масса перспективных проектов. Для нас же - возможности показать зрелость. Ключ к нашему успеху у нас самих.

- Тбилиси не скрывает недовольства назначениями в правительство Украины людей из окружения Михаила Саакашвили. Премьер-министр Ираклий Гарибашвили открыто советовал Киеву дистанцироваться от бывшего президента Грузии и его соратников, но это обращение не возымело действия. Это же может ухудшить отношения Грузии и Украины. При этом и глава правительства, и министры, и Вы намерены все же посетить Киев. Как это все понять?

- Грузинский народ рядом с украинским, переживающим непростые времена. Мы сопереживаем в связи со всеми испытаниям, выпавшим на его долю, стараемся действовать выверено. Но и от Украины ожидаем подобного. Ведь приглашаемые Украиной грузинские чиновники имели, кто в большей степени, кто косвенно, отношение к строительству тоталитарной системы. Тюремные кадры - вершина айсберга. Триста тысяч граждан Грузии, то есть практически каждый десятый взрослый человек, при Саакашвили отбывали сроки или были пробационерами. Это же ужасающая статистика! Да, было сделано и хорошее за 9 лет их пребывания во власти. Грузинское государство стало сильнее, но в целом система была неподконтрольной, работала на обеспечение прихотей одного человека и приближенного к нему круга. Прозрачные-то прозрачные полицейские участки, но никто не видел, что там на самом деле творилось. Потемкинские деревни! Это была система, в которой переплелись карикатурные формы Джонатана Свифта с черным повествованием Джорджа Оруэлла. Украинцы думают, что теперь эти люди научатся на собственных ошибках и не повторят их? Сомневаюсь. Что же, это выбор наших украинских партнеров, который мы должны уважать. Как говорят, поживем - увидим. Мы поддерживали и поддерживаем Украину на международной арене, сочетаем усилия по ассоциации с Евросоюзом и готовы - на официальном уровне - оказывать всяческую помощь.

Грузия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 16 января 2015 > № 2906353 Тедо Джапаридзе

В 2014 году Федеральная служба по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека продолжила развитие и укрепление сотрудничества с международными организациями, неправительственным объединениями, а также ведомствами иностранных государств, ответственными за обеспечение санитарно-эпидемиологического благополучия населения.

Основными направлениями международной деятельности Роспотребнадзора стали:

- профилактика и борьба с инфекционными болезнями;

- содействие международным программам развития в области здравоохранения;

- содействие интеграционным процессам на евразийском пространстве;

- реализация положений действующих двусторонних меморандумов о сотрудничестве с компетентными ведомствами зарубежных государств, а также разработка новых соглашений с заинтересованными странами;

- обеспечение безопасности пищевой продукции и участие в выработке международных нормативов безопасности продуктов питания;

- участие в международных усилиях по борьбе с болезнью, вызванной вирусом Эбола, в странах Западной Африки.

В многостороннем формате приоритетом оставалось взаимодействие со странами СНГ, Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ), Шанхайской организацией сотрудничества (ШОС), Совместной программой ФАО/ВОЗ по стандартам на пищевые продукты Комиссией «Кодекс Алиментариус», работа по выполнению требований Всемирной торговой организации (ВТО), а также участие в совещаниях стран-членов Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении (КБТО) и в различных рабочих группах Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) в рамках продолжающегося процесса присоединения России к этой организации.

Так, в 2014 году сотрудники Роспотребнадзора приняли участие в работе руководящих органов ВОЗ (Исполнительного комитета, Всемирной ассамблеи здравоохранения, Европейского регионального комитета ВОЗ), где представляли позицию Российской Федерации и вносили предложения к резолюциям по актуальным вопросам борьбы с инфекционными болезнями. Совместно с ВОЗ был организован семинар по выдаче судовых санитарных свидетельств в соответствии с Международными медико-санитарными правилами.

Одним из направлений работы Роспотребнадзора, как и прежде, является содействие международным усилиям по борьбе ВИЧ/СПИД. Четвёртая конференция по вопросам ВИЧ/СПИД в Восточной Европе и Центральной Азии, организованная Роспотребнадзором совместно с Объединённой программой ООН по ВИЧ/СПИДу (ЮНЭЙДС) в мае 2014 года, собрала порядка 1300 делегатов из 44 стран и международных организаций. Конференция является важнейшей русскоязычной площадкой для обмена знаниями, опытом и лучшими практиками в борьбе с ВИЧ/СПИД между учёными, практиками, представителями гражданского общества, частного сектора и организаторами здравоохранения.

Продолжалась работа по обеспечению участия России в деятельности Комиссии «Кодекс Алиментариус» (ККА). Представители Роспотребнадзора приняли активное участие в ряде сессий различных комитетов ККА, в ходе которых выступили по ключевым вопросам, связанным с обеспечением безопасности пищевых продуктов и установлением стандартов на продовольственные товары.

Также проблемы безопасности и качества пищевой продукции и обеспечения равного доступа к полноценному питанию обсуждались на Второй Международной конференции по вопросам питания, прошедшей в г. Риме в ноябре с.г. Роспотребнадзор участвовал в подготовке итоговых документов конференции – Римской декларации по вопросам питания и Рамочной программы действий, которые определили среднесрочные задачи международной политики по обеспечению полноценного, безопасного и качественного питания.

Роспотребнадзор принимал активное участие в работе по обеспечению выполнения положений КБТО. В г. Женеве на полях встречи экспертов была организована мини-конференция, посвящённая опыту работы специализированных противоэпидемических бригад (СПЭБ) Роспотребнадзора в период проведения массовых мероприятий.

Основными партнерами международного сотрудничества Роспотребнадзора остались профильные ведомства стран СНГ. Взаимодействие со странами СНГ осуществлялось как по линии Евразийского экономического союза и рабочих органов СНГ, так и на двусторонней основе.

Так, важным направлением работы Роспотребнадзора стало содействие Кыргызстану и Армении в разработке и реализации программ развития систем санитарного, ветеринарного и фитосанитарного контроля. Основная цель таких программ – гармонизация систем государственного надзора и контроля за качеством и безопасностью продукции в свете присоединения указанных стран к Евразийскому экономическому союзу.

Заседания Консультативного совета по защите прав потребителей стран-членов СНГ, прошедшие в г. Ереване и г. Кишинёве под председательством России, способствовали совершенствованию и развитию нормативного правового регулирования отношений с участием потребителей.

Отдельно стоит отметить работу Роспотребнадзора по реализации программ помощи странам-партнерам в профилактике и борьбе с инфекционными болезнями. Реципиентами таких программ в 2014 году стали семь стран СНГ, а также Республика Абхазия и Республика Южная Осетия.

Так, в уходящем году завершилась трехлетняя программа помощи Республике Абхазия и Республике Южная Осетия. Поставленное за время реализации программы в профильные учреждения лабораторное оборудование и проведенное обучение специалистов позволили значительно укрепить службы санитарно-эпидемиологического надзора указанных республик.

В 2014 году Роспотребнадзор продолжил реализацию начатых ранее программ помощи в области борьбы с ВИЧ/СПИД и корью. В рамках данных программ в Армению, Азербайджан, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан на безвозмездной основе было поставлено более 50 комплектов оборудования для оснащения лабораторий, занимающихся диагностикой инфекционных болезней, а также значительное количество расходных материалов. Более 170 специалистов стран СНГ прошли обучение на базе профильных научно-исследовательских организаций Роспотребнадзора. Указанные программы будут продолжены и в 2015 году.

Кроме того, в октябре Правительством Российской Федерации было принято решение о выделении средств на реализацию в 2015-2016 годах программы содействия странам-партнерам во внедрении и долгосрочном выполнении Международных медико-санитарных правил ВОЗ – уникального международного механизма, имеющего критически важное значение для глобального реагирования на вспышки опасных инфекционных болезней. Программа будет реализована Роспотребнадзором в партнерстве с ВОЗ.

Другим ключевым направлением для развития двустороннего сотрудничества Роспотребнадзора стал регион Юго-Восточной Азии.

Продолжилось развитие взаимодействия с Социалистической Республикой Вьетнам в рамках действующего Меморандума о сотрудничестве, осуществлялись визиты специалистов научно-исследовательских организаций Роспотребнадзора в Совместный Российско-вьетнамский тропический научно-исследовательский и технологический центр. Осуществлены оценочные визиты делегации Роспотребнадзора в Лаос, Мьянму и Таиланд, в ходе которых были налажены двусторонние рабочие контакты с министерствами и ведомствами этих государств и заложены основы для дальнейшего развития двусторонних отношений в области обеспечения санитарно-эпидемиологического благополучия и защиты прав потребителей.

В 2014 году установлено взаимодействие с Норвежским институтом общественного здравоохранения (НИОЗ), подписан Протокол о намерениях и запущен совместный проект по изучению клещевого энцефалита в Норвегии и России.

Вспышка болезни, вызванной вирусом Эбола, и её продолжающееся распространение в Гвинее, Либерии и Сьерра-Леоне оказали значительное влияние на международную деятельность Роспотребнадзора. С начала кризиса, вызванного распространением лихорадки Эбола, Роспотребнадзор внимательно следит за его развитием и принимает непосредственное участие в международных усилиях по борьбе с болезнью.

Для оказания содействия Гвинейской Республике в борьбе с эпидемией в столицу страны г. Конакри была направлена СПЭБ Роспотребнадзора, составленная из ведущих эпидемиологов, вирусологов и бактериологов, а также груз с комплектами средств индивидуальной защиты для медицинских работников и волонтёров, задействованных в мероприятиях по борьбе с лихорадкой Эбола. Интенсификации российско-гвинейского сотрудничества в области изучения и борьбы с инфекционными болезнями способствовало подписание меморандумов с Минздравом Гвинеи и Министерством высшего образования и научных исследований Гвинейской Республики, на основании которых в последующие годы продолжатся совместные научные исследования и будет создан Российско-Гвинейский Центр диагностики, профилактики и изучения бактериальных и вирусных инфекций.

В 2015 году продолжится работа по укреплению взаимодействия с зарубежными государствами, международными организациями и неправительственными объединениями, будут осуществлены мероприятия по оказанию помощи нуждающимся странам в профилактике и борьбе с инфекционными болезнями, развитии системы санитарного контроля и наращивании научного потенциала.

Во многом международная деятельность Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека будет определяться председательством Российской Федерации в ШОС и БРИКС. В рамках подготовки к саммитам этих объединений в г. Уфе в июле 2015 года Роспотребнадзором планируется обсуждение перспектив сотрудничества стран БРИКС и ШОС в борьбе с эпидемиями, включая особо опасные инфекции.

Среди крупных мероприятий, запланированных к проведению в предстоящем году, стоит отметить следующие:

- IV Совещание глав служб государств-членов ШОС, ответственных за обеспечение санитарно-эпидемиологического благополучия;

- Международная конференция для государств-членов ШОС по тематике борьбы с инфекционными болезнями;

- Международная конференция «Общие угрозы – совместные действия. Ответ государств БРИКС на вызовы опасных инфекционных болезней»;

- Региональное совещание стран-членов Координационного комитета ККА по Европе.

Интервью Александра Хлопонина телеканалу «Россия 24».

Е.Гринчевская: Александр Геннадьевич, я предлагаю с места в карьер: цена на рубль, цена на нефть, санкции – как эта экономическая ситуация скажется на секторах экономики? Больше всего меня волнует, какие из этих секторов экономики готовы эту ситуацию себе на пользу использовать сегодня?

А.Хлопонин: Вы знаете, я бы по-другому сформулировал вопрос и, соответственно, ответ. Всё дело в том, что в целом наша экономика была готова к кризису достаточно серьёзно, и «подушка безопасности» у нас была очень большая в экономике. Обратите внимание, что впервые, наверное, за историю всех кризисов, которые мы проходили, против России используют абсолютно не рыночные инструменты. Ведь санкции как таковые – это же не экономический инструмент воздействия на экономику, санкции – это политический инструмент. И как быть готовыми к этим новым вызовам, к так называемым вызовам «мягкой силы» против российской экономики? – вот это принципиально важный вопрос, который сейчас предстоит Правительству очень серьёзно решать. Об этом говорят и Президент, и Председатель Правительства. Поэтому в целом, даже несмотря на то, что экономика показала в 2014 году незначительный рост – 0,7% ВВП, а ряд отраслей показали 3,5% роста (это агропромышленный комплекс, военно-промышленный комплекс), перед нами в следующем году стоит очень непростая задача по модернизации практически всех секторов экономики без исключения.

Е.Гринчевская: Но ведь о модернизации речь шла уже давно. Это же вызов не сегодняшнего дня, правда?

А.Хлопонин: Так это же здо?рово.

Е.Гринчевская: Я думаю, что мы должны были уже быть в некой готовности.

А.Хлопонин: Я считаю, что нет худа без добра. То есть по большому счёту, имея такую «подушку безопасности», как наша экономика имела, можно ещё несколько лет было сидеть и плавно, постепенно развивать, уходить от нефтяной иглы, переходить на модернизацию других секторов экономики. А сейчас выхода нет. Сейчас мы должны очень быстро перестраиваться, поэтому, я считаю, в этом плане это хорошо.

Е.Гринчевская: Я с вами абсолютно согласна. Северный Кавказ, который вы курируете, – многие эксперты говорят о том, что он может быть платформой для импортозамещения. Вы согласны с таким утверждением?

А.Хлопонин: Не только согласен, я думаю, что мы уже в следующем году покажем определённое движение вперёд в этом направлении. Скажем, что касается агропромышленного комплекса, то Северный Кавказ создал хорошие площадки: это Кабардино-Балкария, где достаточно серьёзно развивается садоводство и огромные гектары сегодня под яблоневыми садами, это Карачаево-Черкесия в области растениеводства, это Ставропольский край. Я думаю, что агропромышленный комплекс внесёт серьёзный вклад в экономику уже в следующем году.

Е.Гринчевская: То есть в 2015 году мы увидим этот эффект?

А.Хлопонин: Конечно!

Е.Гринчевская: Несколько программ – «Юг России», программа развития Ингушетии – все они должны поспособствовать реализации задуманного. Но есть информация о том (в конце года она пришла), что на 10% заморозят эти госпрограммы, которые направлены на поддержку. Это так или нет?

А.Хлопонин: Давайте так: до 2016 года первый этап программы развития Северного Кавказа в основном предусматривал развитие социальной инфраструктуры. И поставлена была задача Президентом нашей страны, чтобы как раз на этом этапе с учётом демографических проблем, высокой рождаемости уйти от трёхсменной системы образования в школах, строить детские сады, объекты здравоохранения. Поэтому до 2016 года основные инвестиции, которые вкладывались в рамках программы «Юг России», это были деньги на строительство объектов социальной инфраструктуры. А вот уже начиная с 2017 года мы как раз готовим инвестиционные площадки, которые будут направлены и на модернизацию нашей промышленности. Речь идёт прежде всего о военно-промышленном комплексе и ряде других предприятий в химической отрасли, которые могут получить серьёзное развитие на Кавказе.

Е.Гринчевская: Если мы говорим об инвестиционных площадках, имеется в виду привлечение частного бизнеса?

А.Хлопонин: Создание условий для привлечения частного бизнеса, конечно.

Е.Гринчевская: А на какие инвестиции мы рассчитываем – на свои, российские, или зарубежные?

А.Хлопонин: На свои, конечно.

Е.Гринчевская: А что мы можем предложить? Чем заинтересовать этих инвесторов?

А.Хлопонин: Опять же речь идёт ведь о другом. Мы говорим о том, что сегодня, скажем, горно-обогатительные комбинаты, которые стоят уже по 10 лет в Кабардино-Балкарии, Дагестан с инновационными площадками, предприятиями, такими как «Дагдизель» и ряд других предприятий, которые могут серьёзно развивать химическую промышленность, – мы говорим о том, что сегодня в отрасли ВПК, в которую вкладываются колоссальные деньги, могли бы как раз эти площадки Северного Кавказа использоваться именно в плане развития здесь, на территории Северного Кавказа. Логистика транспортная выгодная, социальная инфраструктура, вообще территория очень в этом плане благоприятная для развития этих проектов.

Е.Гринчевская: Когда мы говорим о благоприятности этой территории и об инвестплощадках, речь идёт о налогах, которые будут ниже, о снижении административных барьеров на пути бизнеса?

А.Хлопонин: Конечно! Ведь те задачи, которые поставил Президент по территориям опережающего развития, они же касаются не только Дальнего Востока или Сибири. Любые инновационные площадки должны быть поддержаны со стороны государства, и должны быть даны определённые преференции. Конечно, сегодня говорить о том, что все деньги пойдут из федерального бюджета, – это несерьёзно. Задача федерального бюджета – как раз создать условия за счёт стимулирования экономики.

Е.Гринчевская: Но если говорить про территорию опережающего развития на Дальнем Востоке, там в конце февраля – начале марта уже даже закон соответствующий в силу вступает. А если о Северном Кавказе говорить?

А.Хлопонин: Мы говорим о 2016–2017 годах.

Е.Гринчевская: То есть подобный закон тоже будет работать и вступит в силу?

А.Хлопонин: Конечно.

Е.Гринчевская: Расходование средств из госбюджета, на ваш взгляд, эффективное? Вы уже сказали, что основное количество средств пошло, конечно, на социальную инфраструктуру, потому что это первое, на что обратили внимание, и первое, с чего надо начинать. Тем не менее эффективно во всём остальном расходуются средства?

А.Хлопонин: Я считаю, что да. Во-первых, это не такие деньги, мы просто очень часто жили стереотипами, говорили… Помните, буквально ещё год назад эта истерика по поводу того, что хватит кормить Кавказ и так далее и тому подобное… Это всё несерьёзно, объём государственных инвестиций на Северный Кавказ, я вам скажу цифры, это 15 млрд за три года – это не такая катастрофическая сумма. Эффективно? Да, эффективно. Вы сегодня можете посмотреть уже реальные объекты, можно проехать по территории и «живыми» увидеть объекты, которые построены. Да, эффективно.

Е.Гринчевская: Мы накануне встречались со Львом Владимировичем Кузнецовым, он сказал, что есть, конечно, проблемы, которые нужно решить, когда мы затронули тему эффективности... И как раз сказал, что этот ваш тандем очень хорошо работает, получается друг с другом обговаривать все проблемы, и у него работы хватает, у министерства отдельного, и у вас как у заместителя нашего премьера.

А.Хлопонин: Скорее, вы можете сказать, что неэффективно – это то, что если раньше мы просто вбухивали деньги и по большому счёту только потом отлавливали какие-то проблемы, то сегодня мы, прежде чем вложить деньги…

Е.Гринчевская: Будете вместе просчитывать проекты, правильно?

А.Хлопонин: Конечно.

Е.Гринчевская: Вообще ваши полномочия широки, конечно, – вы ещё курируете Абхазию, Южную Осетию. В этом году Россия и Абхазия подписали договор о союзничестве, о стратегическом партнёрстве. О чём конкретно идёт речь?

А.Хлопонин: Речь прежде всего идёт о том, что принята принципиально новая программа социально-экономического развития Республики Абхазия. Порядка 9 млрд в течение трёх лет будет инвестировано в экономику. Если на предыдущих этапах мы в основном занимались восстановлением тех объектов, которые были разрушены в ходе вооружённых конфликтов, которые там происходили, то сегодня мы уже говорим о том, что нужно вкладывать деньги не только в социальные объекты, но и развивать экономику. Поэтому из этих 9 млрд с лишним значительные средства пойдут на энергетику, транспортную инфраструктуру, в агропромышленный комплекс, туризм, то есть это уже проекты, которые должны дать экономический эффект.

Е.Гринчевская: Мы тоже сможем опираться на эти регионы в нашей политике импортозамещения?

А.Хлопонин: Конечно, даже с точки зрения логистики… Краснодарский край имеет очень качественную логистику с Абхазией. Конечно, этим надо заниматься в первую очередь.

Е.Гринчевская: А много времени потребуется? Или, так как логистика, вы говорите, есть, можно и сократить эти сроки?

А.Хлопонин: Программа на три года рассчитана, я думаю, что уже к концу 2016 года мы выйдем на качественный результат.

Е.Гринчевская: То есть фактически через два года. Но если говорить и об импортозамещении, и о том, насколько в современных экономических условиях Россия вообще готова принимать все вызовы... Это правда, Александр Геннадиевич, что мы до сих пор не знаем, какое количество природных богатств есть в недрах нашей земли, и те карты, которые об этом говорят, ещё с советских времён остались? Я знаю, что и этими вопросами вы тоже занимаетесь.

А.Хлопонин: Действительно, такая колоссальная территория, как Россия… Говорить о том, что мы её всю изучили, – это несерьёзно. Безусловно, есть территории, которые изучены на 2–3% всего. Речь идёт о Крайнем Севере, Дальнем Востоке и Сибири. Чтобы изучить это, потребуются колоссальные ресурсы и очень много лет. Как говорят, мы такие бедные, потому что такие богатые. Мы действительно очень богатая страна и действительно обладаем колоссальными ресурсами. Просто как считать: если ресурсы или запасы считать по международным стандартам, по методике того, что имеет стоимость на рынке, – это одна история, а если считать по картам или по тем нашим наработкам, которые сегодня существуют в отрасли, то пока что это всего лишь ресурс. Ресурсов у нас предостаточно.

Е.Гринчевская: Действительно, проблема в том, что у нас есть ресурсы, но мы неэффективно их используем. Если говорить о том, чем уж точно богата наша страна, то это лес. И тем не менее лесная промышленность приносит 28 млрд долларов – всего 1% ВВП, а потенциал-то гораздо шире.

А.Хлопонин: Конечно.

Е.Гринчевская: Да ещё плюс есть господдержка лесной промышленности. В чём загвоздка тогда? Почему такой низкий эффект от большого потенциала?

А.Хлопонин: Загвоздка заключается в том, что лес – это не просто деревья, которые растут на какой-то территории, лес – это и здравоохранение, лес – это и домостроение, лес – это и транспорт, лес – это машиностроение. Мы очень длительный период времени как-то к лесу относились очень прохладно и всё время говорили, что для нас лес – это борьба с пожарами, для нас лес – это грибы, для нас лес – это, собственно говоря, воздух, климат, экология, а лес как, скажем, индустрия, как строительный материал, как лесоперерабатывающий комплекс как-то всегда был на втором плане, и мы жили такими стереотипами. А сегодня проблема заключается в том, что с таким отношением лес превращается в трудноизвлекаемый запас, потому что он уходит всё севернее и севернее, деловая древесина. Чтобы до неё добраться, нужно строить дороги, потому что всё время сплавлять по рекам – это уже достаточно затратно и накладно... Салфетки, медицинские халаты, памперсы, в конце концов, – это всё импорт, но это всё мы можем производить у себя. Возьмите оборудование в лесу: техника, материалы, пилы, заготовки – это всё импортное! Мы в лесу оказались на 98% зависимы от импорта!

Е.Гринчевская: Мы что пилы не можем сами делать?

А.Хлопонин: Мы не делаем этого, и в этом проблема. И те задачи, которые у нас поставлены, достаточно амбициозные, – в следующем году мы уже буквально в I квартале, в первые дни должны принять «дорожную карту» по лесу и должны начинать развивать домостроение. Нас очень долго обманывали, говорили, что железобетонные конструкции – это самое эффективное домостроение, которое только можно придумать. Это обман!

Е.Гринчевская: Ничего лучше дерева нет, история показывает.

А.Хлопонин: Абсолютно! Вспомните, раньше у нас и кухни, и оконные рамы, и двери…

Е.Гринчевская: Столы, мебель, всё было из дерева.

А.Хлопонин: На сегодняшний день мы классически подсели на импорт, обрадовались, всё можно купить в Финляндии.

Е.Гринчевская: Живём в пластике и каких-то других материалах...

А.Хлопонин: Живём в пластике, абсолютно правильно. Поэтому нужно очень резко перестраиваться, и задачи очень амбициозные стоят. Вы абсолютно правильно говорите: при расчётной лесосеке 600 млн кубов мы сегодня лишь 30% используем.

Е.Гринчевская: То есть леса у нас до сих пор много, мы просто не умеем им пользоваться?

А.Хлопонин: Конечно. Абсолютно.

Е.Гринчевская: А чтобы им пользоваться, только человеческие мозги нужны или ещё от чего-то мы здесь зависим?

А.Хлопонин: Принципиально перестроить модель подхода к этой отрасли.

Е.Гринчевская: Просто отношение изменить?

А.Хлопонин: Нет, вообще модель перестроить в этой отрасли. Лес – это кластер, лес – это не просто дерево… У нас в советское время было такое название «межотраслевой баланс» – это то, чем всегда занимались. На сегодняшний день в лесном комплексе, в лесопромышленном секторе, этого межотраслевого баланса нет вообще. И вот задача – в ближайшее время как раз создать, построить этот кластер. То есть, если, допустим, Сибирь очень богата древесиной, мы должны создать очень качественные условия, чтобы эту древесину, деловую древесину, мы добывали и отдавали: всё, что необходимо, перерабатывали на целлюлозно-бумажных комбинатах, которые должны эти отходы переработать там, на месте, а всё, что необходимо, поставлять условно в центральную часть, где мы должны развивать домостроение. Всё, что можно взять в лесу в плане полезных трав, – мы должны развивать медицинский кластер там же рядом, на месте, и производить лекарственные препараты, которые можно делать там непосредственно, и так далее. Поэтому кластерный подход – это та задача, которая стоит перед нами уже в 2015 году, и я думаю, что мы результаты уже получим в конце 2015-го – начале 2016 года.

Е.Гринчевская: То есть за год мы успеем и разработать эти методики эффективного пользования, и уже начать…

А.Хлопонин: Конечно. Ничего нового. Это забытое старое.

Е.Гринчевская: Когда мы говорим о лесе, у него есть две стороны: это и экономическая составляющая, и экологическая. Если продолжать про экологию, потому что действительно сферы, которые вы курируете, они такие обширные, очень разные... Почему мы до сих пор в 2014 году, в XXI веке, не можем эффективно перерабатывать бытовые отходы? Это же тоже очень большая проблема.

А.Хлопонин: Я думаю, что мы в этом году очень эффективно сработали. Вы знаете, что буквально на днях был принят закон в Государственной Думе в третьем чтении по твёрдым бытовым отходам, по утилизации… Очень большая была борьба вокруг этого закона в предыдущие пять лет, да и сейчас на самом деле. Это достаточно такая теневая отрасль экономики, которая всегда находилась в подполье, там вращаются значительные ресурсы.

Е.Гринчевская: С большими цифрами, мне кажется?

А.Хлопонин: С большими цифрами, очень большие ресурсы. По поручению Президента… Президент жёстко стукнул кулаком и сказал, что если вы наконец не преодолеете все ваши административные барьеры в принятии этого закона, то последуют, так сказать, очень серьёзные организационные выводы. Поэтому на всех уровнях очень большой пласт работы пришлось проделать – вместе с регионами, с муниципальными образованиями, с промышленными предприятиями. Мы наконец приняли этот закон, и я считаю, что уже следующий год, такой переходный год, 2015 год, позволит у нас выработать методику и создать региональных операторов, которые будут наконец заниматься действительно регулированием этих процессов, то есть сами субъекты включатся в эту работу. Мы действительно, я думаю, научимся администрировать этот так называемый утилизационный сбор, который должен пойти как раз целевым образом уже с 2016 года на развитие этих предприятий, которые будут заниматься сортировкой мусора, строительством мусороперерабатывающих заводов современных, технологичных, экологичных. Я думаю, что это серьёзно сдвинет с мёртвой точки это направление.

Е.Гринчевская: Дай бог. Но если говорить о теневом рынке, теневой рынок есть в том числе и в сфере оборота алкогольной продукции. На правительственной комиссии были приведены цифры: потери федерального бюджета составляют 30–50 млрд рублей в год как раз от теневого оборота алкогольной продукции.

А.Хлопонин: Это всё условно. Это Росстат приводит статистику по своим данным. Есть закон, сухой закон цифр. Вы знаете, что сегодня введена ЕГАИС в этом сегменте. Она, к сожалению, пока ещё не дошла до торговых сетей, но уже со следующего года в сетях эта система учёта будет установлена, мы уже будем абсолютно точно знать. Но сегодня предварительно мы говорим о том, что у нас продаётся на 20% больше алкоголя в сетях, чем произведено официально. Вот реальный объём – тот, который мы видим, – теневого оборота, а ещё есть оборот, который мы не видим. Вот здесь можно гадать, какой это объём на сегодняшний день – 38% или, скажем, 15%... Никто вам точно сказать не сможет.

Есть ряд факторов, которые повлияли на эту историю. Один из факторов – то, что водка преодолела психологический барьер на полке – стала 220 рублей, а люди оказались к этому не готовы. Спрос на продукт за эту цену достаточно «тяжёлый», поэтому предприятия на самом деле попытались уйти в тень, и теневой оборот очень большой, потому что действительно цена достаточно высокая. Эту проблему мы сейчас решаем. Странно получилось, что у нас в торговых сетях торговая наценка идёт в том числе на акциз, то есть на государственный сбор так называемый, что на самом деле нонсенсом является – торговая наценка должна быть не с государственного налога, а со стоимости продукта…

Е.Гринчевская: Это они сами придумали, торговые сети?

А.Хлопонин: Ну что значит «придумали»? Мы так позволили. Торговые сети абсолютно коммерческие и работают достаточно эффективно, поэтому то, что государство позволяет…

Е.Гринчевская: Мне кажется, нужны какие-то рекомендации тогда?

А.Хлопонин: Всё увидите, сейчас всё будет. Это одно направление. Второе – безусловно, мы сегодня создали правительственную комиссию по алкоголю, которая будет работать по двум ключевым задачам. Первая задача – декриминализация. Это весь вот этот так называемый нелегальный теневой рынок. Сегодня принято решение о том, что, действительно, если предприятие будет уличено в так называемом контрафакте или производстве нелегальной продукции, то всё оборудование будет изыматься и утилизироваться – то, чего не было до настоящего момента. Это очень жёсткий такой достаточно рычаг, который действительно встряхнёт это направление. Сегодня, ещё раз говорю, принято решение об установлении системы учёта и контроля в торговых сетях. Поэтому, ещё раз, два направления – декриминализация и нормальное функционирование этого рынка. Я надеюсь, что в следующем году будут уже совсем другие результаты.

Е.Гринчевская: Я надеюсь вместе с вами, Александр Геннадьевич. Я знаю, какое количество работы у вас в конце года. Следующий год, наверное, будет ещё более сложным, чем этот. Спасибо, что нашли время, приехали к нам. И я бы вам предложила поздравить наших зрителей – Новый год же.

А.Хлопонин: Я оптимист. Я вам честно могу сказать, я очень люблю свою страну. Я абсолютно убеждён, что наша страна все трудности, все проблемы преодолеет, поэтому я хочу действительно от всей души пожелать всем счастья в наступающем Новом году. Я предлагаю всем радоваться, рожать детей…

Е.Гринчевская: И меньше внимания обращать на курсы доллара и евро.

А.Хлопонин: Да, не поддаваться панике. Ещё раз повторяю: мы сами иногда создаём проблемы, сами себя пугаем, потом решаем. Всё у нас будет хорошо.

Е.Гринчевская: Александр Геннадьевич, благодарю вас.

А.Хлопонин: Спасибо.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 29 декабря 2014 > № 1264935 Александр Хлопонин

Падение рубля не отразится на финансировании инвестиционной программы содействия соцэкономразвитию Южной Осетии в 2015-2017 годах, заявил журналистам помощник президента России Владислав Сурков.

Эта инвестпрограмма, которая финансируется из российского бюджета, реализуется с 2012 года. В этом году на ее реализацию выделено 2,8 миллиарда рублей. На 2015- 2017 годы на инвестпрограмму из российского бюджета запланировано выделить более 9 миллиардов рублей.

По словам Суркова, несмотря на трудности, которые сегодня испытывает страна в связи с санкциями и низким курсом рубля, российские программы в Южной Осетии сворачиваться не будут.

"Ничего сворачивать не будем, мы не можем подводить стратегических партнеров. Все запланированное будет реализовано. Более того, Россия готова взять на себя новые обязательства, в том числе финансовые", сказал Сурков, отметив, что президент РФ считает Южную Осетию приоритетным направлением.

Помощник российского президента также рассказал о том, что у Южной Осетии появится возможность выполнять государственный продовольственный заказ для России.

"Югоосетинские предприниматели смогут поставлять продукты для оборонного ведомства России. Это будет большим стимулом для экономики республики", — подчеркнул Сурков.

Инвестпрограмма содействия социально-экономическому развитию Южной Осетии финансируется из бюджета РФ. В перечень инвестпроектов включены объекты культуры, образования, здравоохранения, частное и муниципальное жилье, а также объекты дорожной инфраструктуры.

Дина Гассиева.

Премьер-министр Грузии Ираклий Гарибашвили выразил готовность встретиться с президентом России Владимиром Путиным.

"У нас есть принципиальная готовность к тому, чтобы такая встреча состоялась. Но когда, как и в каком формате она состоится — для этого нужна хорошая подготовка и хороший анализ ситуации", — заявил Гарибашвили в субботу журналистам.

"Я считаю, что встреча ради встречи — это неправильно, она должна быть направлена на конкретный результат. И я выражаю готовность, что правительство Грузии, которое принимает решения, примет в ней участие, как и я лично", — приводит слова грузинского премьера агентство "Новости-Грузия".

В четверг президент Российской Федерации Владимир Путин заявил, что Россия будет рада видеть в Москве любого представителя правительства Грузии. По его словам, на первом этапе нужно "хотя бы наладить отношения, установить прямые контакты".

В ответ на это секретарь Совета национальной безопасности Грузии Ирина Имерлишвили в пятницу сообщила журналистам, что глава грузинского государства Георгий Маргвелашвили готов встретиться с российским коллегой Владимиром Путиным, но только для того, чтобы обсудить вопрос урегулирования проблем Абхазии и Цхинвальского региона.

О теоретической возможности такой встречи в этом году неоднократно заявляли и российская, и грузинская сторона.

Тбилиси разорвал дипломатические отношения с Москвой после признания Россией независимости Абхазии и Южной Осетии. Россия 26 августа 2008 года признала суверенитет двух республик, ранее входивших в состав Грузии и давно добивавшихся независимости от нее. Это произошло после вооруженной агрессии Грузии против Цхинвала в начале августа. Руководители России не раз заявляли, что признание независимости двух бывших грузинских автономий отражает существующие реалии и пересмотру не подлежит.

Главы делегаций РФ и Абхазии обсудили вопросы делимитации госграницы

"На встрече, прошедшей в духе конструктивного диалога, обсуждена повестка дня очередного раунда переговоров, сроки которого будут уточнены дополнительно", - сообщили в МИД РФ.

Встреча между руководителем делегации РФ по делимитации госграницы и разграничению морских пространств между Россией и Абхазией Вадимом Постновым и председателем комиссии Абхазии по делимитации госграницы и разграничению морских пространств Валерием Кварчией состоялась в четверг в Москве, сообщили в МИД РФ.

"На встрече, прошедшей в духе конструктивного диалога, обсуждена повестка дня очередного раунда переговоров, сроки которого будут уточнены дополнительно", - сообщили в ведомстве.

Россия 26 августа 2008 года признала суверенитет Южной Осетии и Абхазии, входивших в состав Грузии и давно добивавшихся независимости от нее. Это произошло после вооруженной агрессии Грузии против Цхинвала в начале августа. Руководители России не раз заявляли, что признание независимости двух бывших грузинских автономий отражает существующие реалии и пересмотру не подлежит.

«Apsny.ru» со ссылкой на «РИА НОВОСТИ», 19.12.2014 г.

Вице-спикер парламента Грузии Манана Кобахидзе заявила, что на фоне подписания РФ и Абхазией договора "О союзничестве и стратегическом партнерстве" прямой диалог с Москвой "является неприемлемым".

Ранее в четверг президент РФ Владимир Путин отметил, что Россия будет рада видеть в Москве "любого представителя грузинского руководства — и президента, и премьера".

"На том фоне, когда РФ подписывает соглашение с Абхазией и планирует подписать такое же соглашение с Осетией, прямой диалог является неприемлемым", — заявила Кобахидзе.

Президент России Владимир Путин и глава Абхазии Рауль Хаджимба подписали 24 ноября договор о союзничестве и стратегическом партнерстве двух стран. Этот документ предусматривает формирование общего пространства обороны и безопасности, в том числе с помощью создания объединенной группировки войск двух государств, которые будут подчинены объединенному командованию.

Также договор будет гарантировать Абхазии повышение социальных стандартов, в том числе пенсионного обеспечения, медицинского и социального страхования, увеличение заработных плат работников здравоохранения, образования, науки и поэтапное доведение этих стандартов до российского уровня. Президент Южной Осетии Леонид Тибилов заявил, что эта республика и РФ уже работают над договором о союзничестве и партнерстве.

При этом в МИД РФ заявили, то договор России и Абхазии не представляет угрозу для третьих сторон, включая Грузию, и шумиха вокруг соглашения абсолютно надуманна.

Бьюкенен: антироссийская резолюция отражает двойные стандарты США

По мнению американского политика, работавшего в администрациях трех президентов США Патрика Бьюкенена, резолюция 758 демонстрирует русофобию, замаскированную под демократические принципы.

Резолюция 758, принятая Конгрессом США, наполнена риторикой, присущей наиболее острому периоду конфронтации Москвы и Вашингтона времен холодной войны, и отражает двойные стандарты Соединенных Штатов, лежащие в основе внешнеполитических принципов государства, пишет американский политик и публицист, работавший в администрациях президентов Никсона, Форда и Рейгана, Патрик Бьюкенен в своей статье для The American Conservative.

Бьюкенен обращает внимание на особо "выдающийся" пункт "обвинительной" резолюции Конгресса: по мнению авторов законопроекта, РФ вторглась на территорию Грузии в августе 2008-го года. Зачинщиком российско-грузинского конфликта, пишет политик, выступала грузинская сторона, а вовсе не Россия. Также в резолюции осуждается роль России в конфликтах в Абхазии и Приднестровье. По его мнению, такие пункты отражаются общую для американской внешней политики в отношении Москвы тенденцию.

"США поддерживают любую этническую группу, желающую отделиться от России, но отказывают этническим группам, желающим вернуться в состав РФ, в таком праве. Это вопиющий случай русофобии, замаскированной под демократические принципы", — полагает Бьюкенен.

Американский публицист задается вопросом: интересуют ли на самом деле правительство Соединенных Штатов желания народов Грузии, Крыма, Абхазии, Южной Осетии или Приднестровья?

"Резолюция 758 Конгресса США осуждает Россию за "вторжение" на территорию Крыма. Но здесь не было ни воздушного, ни наземного, ни морского вторжения. <…> Воссоединение Крыма с РФ произошло без единой капли крови. Сравните это с тем, как Линкольн (16-й президент США — прим. ред.) возвращал отделившиеся южные штаты Конфедерации — 4 года войны с гибелью 620 тысяч американских граждан", — добавляет американский публицист.

Состоялось заседание российско-югоосетинской межправительственной комиссии.

В Москве состоялась двенадцатое заседание Межправительственной комиссии по социально-экономическому сотрудничеству между Российской Федерацией и Республикой Южная Осетия. Заседание прошло под руководством заместителя председателя правительства России Александра Хлопонина и председателя правительства Южной Осетии Доменти Кулумбегова.

В работе российско-югоосетинской МПК приняли участие министр по делам Северного Кавказа Лев Кузнецов и представители федеральных органов исполнительной власти. Министерство промышленности и торговли России представил заместитель министра Георгий Каламанов.

В ходе заседания обсуждались вопросы поддержки-социально экономического развития Южной Осетии путем предоставления ей финансовой помощи со стороны России, реализации инвестиционных программ в республике в 2012-2013, 2014-2016 и 2015-2017 годы, а также механизмы привлечения квалифицированных специалистов на работу в РЮО.

Правительство Грузии удовлетворило часть требований грузинской авиакомпании Georgian Airways, протестующей из-за конкуренции с "Аэрофлотом", перевозчик возобновит прямые рейсы в Москву с 12 декабря.

Представители Georgian Airways выдвинули в среду властям страны требования из восьми пунктов, в случае их невыполнения они пригрозили устроить массовые акции и парализовать тбилисский международный аэропорт. Главные требования: отмена разрешения авиакомпаниям РФ на неограниченное количество рейсов, упразднение разрешения на выполнение полетов. Авиакомпания приостановила полеты в Москву 10 декабря.

"Завтра полеты возобновятся. Правительство Грузии выполнило часть наших требований, а с понедельника, постепенно, шаг за шагом будут удовлетворены остальные требования", — заявил журналистам представитель компании в четверг.

По его словам, в случае невыполнения всех требований авиакомпания снова продолжит акции протеста.

Регулярное прямое авиасообщение между РФ и Грузией было отменено в 2006 году после обострения отношений между двумя странами, затем на некоторое время восстановлено в 2008 году, а потом снова прервано после вооруженного конфликта в Южной Осетии и разрыва дипотношений между двумя странами. Регулярное сообщение возобновилось в сентябре, а уже 26 октября "Аэрофлот" совершил первый полет из Москвы в Тбилиси.

Закавказье в планах США и НАТО – плацдарм против России и Ирана

Несмотря на вступление Армении в Евразийский экономический союз, дальнейшее сближение Азербайджана с Россией и смену руководства в Грузии, Соединенные Штаты и члены НАТО продолжают активно "обхаживать" Ереван, Баку и Тбилиси. Вашингтон и Брюссель не отказались от попыток создания в Закавказье плацдарма против России и Ирана.

Активизация Соединенных Штатов и Североатлантического блока в Закавказье ведется не только непосредственно Вашингтоном и Брюсселем, но также отдельными членами блока.

Например, Великобритания подписала со странами Закавказья планы военного сотрудничества на 2015-2016 годы. Анализировать активизацию англичан в регионе в отрыве от повышенной активности США и всего блока НАТО в целом бессмысленно. Лондон не ведет какой-то своей "игры" в Закавказье, его действия — составляющая американского прессинга; санкции против Ирана и России Великобритания применяет с не меньшим энтузиазмом, чем США.

Попытки сколотить нечто вроде военно-политического блока в регионе, направленного, в первую очередь, против России и Ирана, предпринимались всегда. Заказчик известен, это — Соединенные Штаты. Турцию в качестве самостоятельного игрока воспринимать не следует. Как бы Анкара ни силилась доказать, что она руководствуется исключительно своими интересами, ее членство в НАТО не позволяет относиться к Турции как к полностью самостоятельному государству в вопросах войны и безопасности, что видно на примерах Ирака и Сирии. А еще было американское детище ГУАМ — альянс Грузии, Украины, Азербайджана и Молдавии, была и попытка по инициативе Украины сформировать в рамках этого альянса некий "миротворческий контингент", не говоря уже о намерениях расширить эту структуру за счет Армении и Узбекистана. Послы США в Армении Майкл Леммон (1998-2001) и Джон Ордуэй (2001-2004) уговаривали власти республики хотя бы только декларировать возможность вступления страны в ГУАМ в перспективе.

Прекрасно зная о негативном отношении России и Ирана к возможности появления войск или баз Североатлантического альянса поблизости от их границ, США инициировали "раздачу" Плана действий индивидуального партнерства с НАТО Грузии, Азербайджану и Армении. В перспективе намереваясь мгновенно включить их в ряды блока неким "явочным порядком". Об этом свидетельствовали настойчивые "намеки" специального представителя генерального секретаря НАТО по Южному Кавказу и Средней Азии Роберта Симмонса, которые он делал в 2000-2010 годы, заявления о необходимости размещения неких западных "миротворцев" в регионе, попытки сломать и пересмотреть форматы миротворчества в Южной Осетии и Абхазии. Август 2008 года пресек эти поползновения, но события на Украине доказывают, что планы реанимированы.

Анкара продемонстрировала свою активность летом нынешнего года, инициировав проведение встречи министров обороны Турции, Азербайджана и Грузии в Нахиджеване 19 августа, а также в организации совместных учений в Закавказье. Наивно думать, что Анкара при этом исходила из сугубо своих интересов и забот: Турция не просто член НАТО, а государство, располагающее вторыми по численности в Североатлантическом блоке вооруженными силами. Темой встречи министров обороны была заявлена "защита нефтепроводов в регионе", что на фоне срыва Западом строительства ирано-сирийского газопровода и российского газопровода "Южный поток" говорит о многом. Затем последовали визиты министра обороны США в Тбилиси и министра обороны Израиля в Баку, президент Франции Франсуа Олланд сообщил о готовности французской стороны передать в аренду Азербайджану французский военный космический спутник…

При этом не следует думать, будто активность США и НАТО не распространяется на Армению. Еревану отведено свое место в региональной стратегии США и НАТО, и эти акторы продолжают пытаться давить на Армению:

В ноябре прошла очередная "Неделя НАТО" в Армении…

Послы ряда западных стран и министр по делам Европы МИД Великобритании Дэвид Лидингтон выразили сожаление в связи с вступлением Армении в Евразийский экономический союз…

В ноябре в стране, под эгидой посольства США, в Ереване стартовала программа "Черноморский коридор Великого шелкового пути"…

28 ноября в парламенте Армении состоялась закрытая встреча членов парламентской комиссии по внешним сношениям и членов парламентской группы дружбы Армения-США с послом США в Армении Джоном Хефферном…

Все это дает основания считать, что Армения, несмотря на ее членство в ОДКБ, СНГ и присоединение к ЕАЭС, остается под внимательным "присмотром" Запада. Неслучайно 4 декабря в регион прибыл специальный представитель генерального секретаря НАТО Джеймс Аппатурай, начавший свой вояж с переговоров в Тбилиси.

Также не следует отрывать активизацию военных и стратегических приготовлений Запада в Закавказье от планов НАТО на Ближнем Востоке. Недавний авианалет ВВС Израиля на воинские склады в предместьях Дамаска — доказательство того, что Запад и его союзники в регионе вскоре начнут новый этап военной эскалации. О том же свидетельствует и нежелание Запада оказать помощь сирийским курдам в освобождении от ваххабитов-террористов группировки "Исламское государство" города Айн-эль-Араб.

Коалиция Запада против группировки "ИГ" должна лишь замаскировать подготовку к еще более драматическим событиям.

Все это замешано на резкой активизации проамериканских сил в Грузии. По мнению главного редактора информационного агентства "Грузинформ" Арно Хидирбегишвили, вероятная реставрация власти сторонников М.Саакашвили может быть связана с планами США по размещению до конца нынешнего года в Грузии баз НАТО и систем ПРО, строительству железной дороги Карс-Ахалкалаки-Баку с выходом на Иран и Каспий, а также выводом западного контингента из Афганистана через территорию Грузии. Кроме того, сторонники бывшего министра обороны Грузии Ираклия Аласания обвиняют "Грузинскую мечту" в намерении отказаться от прозападного курса, изменить условия транзита азербайджанского газа в Европу в рамках проекта "Шах Дениз-2". Речь — о Трансанатолийском газопроводе (TANAP), ввод в строй которого запланирован на 2018 год.

Уже неоднократно сообщалось о намерениях США превратить Грузию в базу по подготовке "умеренных сирийских оппозиционеров" и в место ссылки узников тюрьмы Гуантанамо. Тбилиси ответил американцам согласием.

США и НАТО рассматривали и рассматривают Закавказье только в качестве плацдарма для подрывных действий. Мишени остаются прежними: Россия и, конечно, Иран.

Сергей Шакарянц,

политолог, для Центра международной журналистики и исследований МИА "Россия сегодня"

Договор о партнерстве между Россией и Абхазией не содержит положений, представляющих угрозу для третьих стран, включая Грузию, говорится в заявлении МИД РФ.

Договор о партнерстве между РФ и Абхазией не содержит положений, представляющих угрозу для третьих сторон, включая Грузию, говорится в комментарии МИД России по итогам 30-го раунда Женевских дискуссий по Закавказью.

"В данном контексте представители России и Абхазии разъяснили, что заключенный 24 ноября Договор о союзничестве и стратегическом партнерстве между Российской Федерацией и Республикой Абхазия направлен на укрепление государственности и обороноспособности Абхазии и не содержит положений, представляющих угрозу для третьих сторон, включая Грузию. Тем более, речь не идет о некой "аннексии", что в последнее время стало расхожим пропагандистским клише в Тбилиси и на Западе", — сообщает сайт российского внешнеполитического ведомства.

При этом в МИД отметили, что российская сторона высказывается за ускорение работы над юридически обязывающими соглашениями о неприменении силы между Сухумом, Цхинвалом и Тбилиси. "Российская сторона подтвердила свою готовность выступить гарантом договоренностей о безопасности в регионе. Было подчеркнуто, что на фоне безудержного стремления Грузии в НАТО, предоставления Тбилиси на саммите альянса в Уэльсе в сентябре этого года "пакета усиленного сотрудничества", планов о создании на грузинской территории военной инфраструктуры НАТО, а также возобновившихся переговоров о поставках в Грузию новых вооружений со стороны западных стран вопросы безопасности в Закавказье приобретают особую актуальность и требуют пристального внимания", — говорится в комментарии.

Консультации проходят в Женеве уже шестой год под сопредседательством ООН, ЕС и ОБСЕ, при участии делегаций из Грузии, России, США, Южной Осетии и Абхазии. На сегодняшний день это единственный диалоговый формат для представителей Абхазии, Южной Осетии и Грузии. Следующая встреча по вопросам урегулирования ситуации состоится в Женеве 17-18 марта. Как сообщил замглавы МИД РФ Григорий Карасин, сопредседатели женевских дискуссий из ООН и ОБСЕ посетят страны региона, в феврале состоится их визит в Москву.

Общество в Абхазии пока не понимает, куда его ведет руководство - эксперт

Из общей палитры событий, происходивших в Абхазии в 2013 году, выбивается трагическое - убийство осенью российского дипломата Дмитрия Вишернева. Такое мнение выразил ИА REGNUM старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО Вадим Муханов, подводя итоги уходящего года.

"Это событие вызвало определенные отклики, как положительные, так и негативные, и заставило обратить внимание на формат взаимоотношений между Россией и Абхазией", - сказал эксперт.

В текущем году определенный накал был во внутриполитической борьбе, отметил эксперт. "Правительственная команда во главе с президентом Александром Анквабом попала под достаточно серьезную критику. Были дискуссии в обществе по поводу направленности движения Абхазии, в частности острую дискуссию внутри Абхазии вызвал вопрос паспортизации, вопрос Гальской зоны. В результате в личном поле стал известен конфликт внутри абхазской элиты, последовала отставка такого известного человека в Абхазии как Станислав Лакоба. Он вынужден был уйти с поста секретаря Совбеза Абхазии. Одной из предпосылок этого громкого ухода стала критика правительства по поводу выдачи паспортов жителям Гальской зоны. Речь идет не о нынешнем Гальском районе, речь о старом Гальском районе, часть которого сейчас находится в составе Очамчирского района и Ткуарчальского района", - сказал Муханов.

Он отметил, что эта тема продолжает сохранять остроту. "Президент Абхазии неоднократно вынужден был публично объяснять государственную позицию. На сегодняшний момент выдача паспортов прекращена, идет обсуждение дальнейших действий, обсуждение деятельности комиссии, которая анализировала заявления людей, которые хотели получить паспорта, и по итогам обсуждения выдавала паспорта. Сейчас деятельность комиссии приостановлена, что говорит о том, что острота вопроса никуда не ушла, ситуацию пытаются сгладить", - считает Муханов.

По его словам, третья тема, которая была достаточно острой для Абхазии и в предыдущие годы, но также сохранила остроту в 2013 году - это церковный раскол в Абхазии. "Есть две группировки, - рассказал Муханов. - Одну возглавляет отец Виссарион Аплиа, другая группа - так называемых церковных реформаторов во главе с Дорофеем Дбаром и Андреем Ампаром, третий яркий представитель этой группы отец Давид Сарсания. Церковный вопрос актуален и важен для сегодняшней Абхазии и самое главное - актуальность темы никуда не исчезнет в следующем году. Вопрос в нерешенном состоянии и непонятно, в каком направлении он будет урегулирован, потому что стороны достаточно агрессивно себя ведут и пока слова "компромисс" в этом конфликте не видно. Кроме того, этот конфликт подогревается еще и поддержкой внешних игроков и тем фактом, что конфликт находится в рамках грузино-абхазского и грузино-российского конфликтов. В этом конфликте участвуют и Грузинская православная церковь, и Русская православная церковь, он многослойный, что только усложняет его урегулирование".

Следующая тема - тема Олимпиады. "Абхазия географически связана с Краснодарским краем, с Сочи и этот фактор очень важен для Абхазии, как в политическом смысле, так и в вопросах безопасности и жизнедеятельности. Сейчас уже есть приказ президента РФ Владимира Путина о мерах по поддержанию безопасности в этом районе и там прописано, что с января по март 2014 года передвижение с территории Абхазии через российско-абхазскую границу будет ограничено. Этот фактор уже сейчас будоражит абхазское общество, и это фактор, который станет реальностью в 2014 году", - отметил Муханов.

Кроме того, среди серьезных тем для Абхазии надо обозначить тему репатриации, считает он. "Постепенно возвращаются потомки махаджиров, которые покинули Абхазию в XIX столетии. Сейчас можно говорить о численности где-то в несколько сот человек тех, кто приехал из Турции, и около 1000 человек - те, кто приехал из Сирии", - отметил он.

Также Муханов считает важным вопрос, связанный с состоянием текущего законодательства Абхазии, вопросами собственности, квартирным вопросом. "Этот вопрос как раз в этом году поднимался после убийства Вишернева", - добавил он.

Многие важные для абхазского общества вопросы будут унаследованы и в будущем году, отметил Муханов.

По его словам, безусловно, важна и тема ратификации соглашения с Россией о беспошлинной торговле, но говорить об ее значимости в текущем году для Абхазии нет смысла. "Она укладывается в проблематику двусторонних отношений, это всего лишь одно из соглашений. По итогам года соглашение не имеет такого первостепенного значения, как остальные вопросы. Соглашение о беспошлинной торговле подписано совсем недавно, и эффект от этого соглашения мы будем анализировать, говорить о его значимости для абхазской экономики только в следующем году", - прогнозирует он.

Муханов считает, что главный вопрос, стоящий перед Абхазией, - осознание того, куда и как двигаться. "Должна быть упорядоченная программа развития, которую надо обсудить в обществе, и уже принять и не просто принять, а принять к реализации. На сегодняшний день у Абхазии нет такой четкой программы развития. Финансирование с российской стороны комплексной программы развития идет, но нет понимания того, какие результаты будут через три, пять лет, как будет существовать Абхазия в случае изменения мировой конъюнктуры. Очень важно осознать, куда и в каком направлении будет двигаться Абхазия в ближнесрочной, а потом и в среднесрочной программе. Абхазия - уже признанное государство, руководство Абхазии должно иметь долгосрочную программу развития. И общество в Абхазии должно понимать, куда ведет его руководство страны. На сегодняшний момент такого осознания в различных слоях абхазского общества нет. Эта проблема характерна как для Абхазии, так и для Южной Осетии, одно дело программы восстановления, которые утверждались с различными российскими ведомствами, другое дело реализация этих программ и выход на какой-то другой более качественный уровень".

Привязка к Олимпиаде в вопросе развития Абхазии возможна, но она не критична в долгосрочной перспективе, отметил Муханов. "Олимпиада уже через квартал пройдет и все, а Абхазии нужно будет жить и развиваться, имея сочинскую Олимпиаду позади. Фактор Олимпиады гораздо важнее для северокавказского региона, и отголоски этой связки Олимпиады и Северного Кавказа мы видим сегодня, являемся свидетелями. Что касается Абхазии - когда была объявлена Олимпиада, у абхазской элиты были надежды и ожидания, и надо сказать, что многие надежды и ожидания не оправдались, а на сегодняшний момент мы можем констатировать, что фактор Олимпиады не является ключевым для Абхазии, он важен, но не приоритетен", - заявил эксперт.

«Абхазия.ORG», 29.12.2013 г.

Россия продолжает оказывать помощь Сухуму и Цхинвалу

В рамках Женевских дискуссий по вопросам безопасности и стабильности в Закавказье предпринимались последовательные усилия по созданию предпосылок для заключения юридически обязывающей договоренности о неприменении силы между Грузией с одной стороны и Абхазией и Южной Осетией - с другой. Россия продолжала оказывать помощь Цхинвалу и Сухуму в восстановлении их социально-экономического потенциала. Об этом говорится в сообщении МИД РФ «Основные внешнеполитические события 2013 года».

«Apsny-online», 30.12.2013 г.

Таможенники из Южной Осетии получили от российских коллег специальную технику на сумму более 13 миллионов рублей, что, по их мнению, позволит повысить поступления от таможенных сборов.

Заместитель руководителя Федеральной таможенной службы России Сергей Комличенко передал оборудование в среду во Владикавказе.

"В соответствии с распоряжением председателя правительства России Дмитрия Медведева мы передаем имущества на сумму свыше 13 миллионов рублей. Это и рентгено-телевизионная установка, телевизионная система, системы идентификации и досмотра. Всего порядка 22 наименования",- сказал он. По словам Комличенко, российские таможенники готовы оказывать техническое сопровождение переданного оборудования и обучать личный состав работе с ним.

Замруководителя таможенной службы напомнил, что в прошлом году российские таможенники передали юго-осетинской стороне форменную одежду, технические средства и автомобили.

Глава государственного таможенного комитета Южной Осетии Мурат Цховребов отметил, что новые технические средства позволят увеличить таможенные сборы в бюджет молодой республики. "Поступления в бюджет у нас на сегодняшний день небольшие — всего около 40 миллионов рублей в год, но идет постоянный рост. Так, в 2012 году мы начинали с 20 миллионов рублей. Я надеюсь, что данное оборудование будет для нас хорошим подспорьем в увеличении сборов",- сказал он.

Цховребов добавил, что юго-осетинские таможенники смогут в полной мере начать использовать новые технические средства в работе уже через два месяца, как только пройдут спецобучение.

Альбина Олисаева

Решение о признании Южной Осетией независимости Луганской и Донецкой народных республик было принято единогласно и без тени сомнения, сейчас Цхинвал готовит договор о сотрудничестве с ними, сообщил в четверг РИА Новости председатель югоосетинского парламента Анатолий Бибилов.

Бибилов приехал в Россию, чтобы принять участие в проходящем 26-27 ноября III Ставропольском форуме Всемирного русского народного собора (ВРНС), посвященном теме "Глобальные вызовы — русский ответ".

Отвечая на вопрос РИА Новости в кулуарах форума о том, чем было обусловлено признание ДНР и ЛНР и как будет налаживаться теперь процесс сотрудничества республик, Бибилов отметил, что в Южной Осетии руководствовались тем, что "и Донецкая народная республика, и Луганская народная республика, в принципе, в том же состоянии, в каком мы были в 1990-х годах".

"И мы прекрасно понимаем, что людям, которые проживают в обоих республиках, нужна поддержка. И самая главная поддержка, которая нужна, политическая. И у нас никаких сомнений не было… признавать ли нам Донецкую и Луганскую народные республики. Мы обязаны были это сделать", — отметил Бибилов.

Он также добавил, что президент Южной Осетии Леонид Тибилов "поручил министерству иностранных дел проработать процесс подготовки межгосударственного договора и подготовить его к подписанию".

Глава Южной Осетии в конце мая подписал указ о признании независимости ДНР и ЛНР и установлении с ними дипломатических отношений. На митингах в начале апреля не признавшие легитимность февральского госпереворота жители Донецкой и Луганской областей Украины провозгласили создание "народных республик", которые после проведенных в мае референдумов объявили о своем суверенитете и позже образовали союз Новороссия.

Абхазия может признать суверенитет ДНР

Премьер-министр Абхазии Беслан Бутба обсудил с руководителями провозглашенной Донецкой народной республики (ДНР) вопрос о признании суверенитета ДНР.

Об этом журналистам сообщил глава МИД провозглашенной республики Александр Кофман.

«На встрече главы республики Александра Захарченко с абхазским премьером шла речь о признании со стороны Сухуми нашего государства. Этот вопрос сейчас прорабатывается, ориентировочно документы о признании будут готовы через две недели», - сказал Кофман.

Делегация Абхазии во главе с премьер-министром Бесланом Бутбой прибыла 26 ноября с визитом в ДНР.

Обращение в ООН

20 июня Верховный совет провозглашенной ДНР обратился в ООН с просьбой о признании ее суверенитета. «Написали письмо в Организацию Объединенных Наций с просьбой признать независимость ДНР», - сообщил заместитель председателя президиума Верховного совета ДНР Владимир Макович.

Подобные обращения, по его словам, были направлены в парламенты Сербии и Южной Осетии.

19 мая с аналогичной просьбой в ООН обратилась провозглашенная Луганская народная республика.

«Apsny.ru» со ссылкой на ИТАР-ТАСС, 27.11.2014 г.

Что содержит в себе новый договор между Россией и Абхазией

Еще летом 2014 года в выступлениях всех кандидатов на пост президента Абхазии звучала тема нового абхазо-российского договора. Видимо, тема казалась актуальной, и связано это было не только с общим усложнением международной обстановки после крымско-украинского кризиса, но и с кризисным состоянием самого абхазского общества, только что, на исходе весны, неожиданно для многих расставшегося со своим президентом.

Вероятно, правление президента Александра Анкваба (безусловно, пытавшегося в меру своих сил ответить на новые вызовы времени) не устраивало уже не только абхазский социум, но и московские кабинеты власти, уставшие субсидировать строительство стадионов.

При этом уход Анкваба не был "московским проектом", российское руководство только сделало правильные выводы и попыталось вовремя скорректировать правила игры. Будущему (не было никакой гарантии, что это будет именно Рауль Хаджимба) абхазскому руководству была предложена некая "дорожная карта" заключения нового договора, который можно было бы назвать по-разному: об интеграции, о союзничестве, о стратегическом партнерстве.

Предполагаемый договор предполагал три основных компонента - военно-политический, экономический и социальный.

Военно-политический компонент реагировал на появившиеся вызовы и угрозы, проводя новую красную линию на Южном Кавказе. Создание объединенной военной группировки юридически оформляло уже существующую данность, а ужесточение режима на абхазо-грузинской границе (и превращение ее в настоящую границу) четко очерчивало пределы новой реальности.

При этом максимальное смягчение режима пересечения российско-абхазской границы (становящейся аналогом шенгенских границ или границы между Россией и Белоруссией) в полной мере соответствовало чаяниям подавляющей части абхазского общества и принесло бы ощутимую пользу бюджету республики. Экономический компонент предлагаемого договора должен был помочь абхазской стороне создать механизмы получения доходов и развития экономики, а первое условие для этого - принятие четких и понятных правил ведения бизнеса.

Москва предложила Абхазии не изобретать велосипед, а использовать (адаптируя в случае необходимости) российские правила и российские наработки. Таким образом, реализуя экономический компонент предполагаемого договора, Абхазия получала бы возможность в перспективе ослабить свою финансовую зависимость от России.

Наконец, социальный компонент, заключающийся в планомерном повышении уровня жизни населения республики, создавал бы прочную базу поддержки новой власти, давал бы ей гарантии устойчивости и время для проведения необходимых реформ.

В период предвыборной борьбы уже озвученные основные параметры договора не вызывали отторжения ни у одной политической силы. Вот, к примеру, высказывания кандидата от "старой власти" Аслана Бжании: "Наверное, новый договор нужен… Я считаю правильным, если мы будем развивать интеграционные процессы с Российской Федерацией. Наверное, будет правильно, если мы создадим единую территорию обороны и безопасности с Российской Федерацией, коллективные вооруженные силы по аналогии с войсками НАТО, которые будут реагировать на внешние угрозы. Нам необходимо унифицировать наши национальные правовые системы, создать условия, при которых социальные стандарты, которые реализованы в России, будут реализованы в Абхазии в отношении граждан Абхазии. Мы должны в рамках интеграционных процессов изменить режим работы границы между Россией и Абхазией".

Не менее однозначны и высказывания кандидата от оппозиции Рауля Хаджимбы: "Если Россия нам предлагает открыть границу по реке Псоу, мы что, должны отказываться от этого? Между большими и малыми государствами, находящимися в Европе, нет барьеров, которые бы ограничивали передвижение людей по этим территориям, но суверенитет государств от этого, же не уменьшается? Так почему мы не можем создать подобные условия, почему мы должны этому противиться?". И далее: "Этот вопрос может быть решен только параллельно с усилением охраны всего контура нашей границы с Грузией. Мы уверены, что Россия окажет нам помощь в построении реального сектора нашей экономики и в повышении стандартов социального обеспечения наших граждан. В целях реализации этой политики нам необходим новый российско-абхазский договор о стратегическом партнерстве. Полагаю, что этот процесс должен быть осуществлен до конца текущего года".

А вот слова другого кандидата в президенты, министра обороны Мераб Кишмарии: "Я считаю, что этот договор полезен для Абхазии. Ничего такого особенного там нет,… Я, честно говоря, отношусь положительно к этому договору".

Итак, в преддверии президентских выборов все основные политические силы Абхазии были единодушны в оценке необходимости и благотворности подписания нового договора с Российской Федерацией. Но дальше ситуация стала меняться.

После победы Рауля Хаджимбы проект договора, а с документом такого уровня это произошло впервые за многие годы, был выставлен на обсуждение. Развернувшаяся в Абхазии полемика вокруг проекта была сама по себе благом, опровергая бытующее в некоторых тбилисских и заокеанских кругах мнение об Абхазии как об оккупированной территории, не имеющей своего голоса и своей позиции. Но то, что началось дальше, может быть охарактеризовано только понятием "истерика".

Вместо спокойного, вдумчивого изучения и правки проекта договора началась вакханалия блогеров и "экспертов", каждый из которых стремился показать себя настоящим "патриотом" Абхазии. По мнению кого-то из них, отсутствие паспортного контроля на российско-абхазской границе сделает Абхазию частью России.

Видимо, интернет-пользователь ни разу не переезжал из одной страны Шенгенской зоны в другую. Создается впечатление, что эта вакханалия в интернете управлялась теми, кто собирался создать новую оппозицию, остаться на плаву и бросить вызов избранной власти Абхазии. Объединиться на почве неприятия, но не на основе созидания.

Критика проекта договора, пусть и не идеального, была, как правило, лишена какой-либо конструктивности, вся его идеология отвергалась, а необходимость заключения ставилась под сомнение. Все, что в договоре соответствует военно-политическим интересам России, - это лишение Абхазии суверенитета, а все, что соответствует социально-экономическим интересам абхазского социума и способствует его элементарному выживанию, - это попытка купить абхазский народ.

Не очень понятно, почему такие "патриоты" сами не отказываются от российских паспортов, пенсий, зарплат (степень дотационности бюджета Абхазии по-прежнему очень велика), которые, казалось бы, лишают "суверенитета" их самих. Это лишний раз подтверждает, как размыто в современном глобальном мире понятие "суверенитет", утратившее свой первоначальный смысл и неприменимое даже к "Исламскому государству Ирака и Леванта", не говоря уже о вполне инкорпорированных во внешний мир бандитах Сомали или талибах Афганистана.

Собственно говоря, существование Абхазии (и Южной Осетии) также ограничивает суверенитет России, не способной из-за признания ею этих республик пойти на полноценное примирение с Грузией.

В связи с этим подчеркнем, что в преамбуле проекта договора была отмечена "необходимость сохранения государственного суверенитета Республики Абхазия, надежного обеспечения ее территориальной целостности и независимости". В последней версии договора, видимо, по пожеланию абхазской стороны этот пункт оказался обозначен еще четче: договор заключается "в целях укрепления государственного суверенитета Республики Абхазия и Российской Федерации, надежного обеспечения их территориальной целостности". Излишне, очевидно, говорить о том, что для России, известной своим предпочтением принципа статус-кво, отказ от признания независимости Абхазии и Южной Осетии, как и от воссоединения Крыма, категорически неприемлем. Принятое решение пересмотру не подлежит, и торг здесь неуместен.

Критики проекта договора акцентировали внимание на слабости Абхазии, абхазской экономики, абхазских властных структур, но не предлагали, как их усилить. Но как раз предлагаемый договор смог бы в случае его последовательной реализации эти структуры укрепить, иногда построить, иногда реконструировать. После получения Абхазией фактической независимости прошло более 20 лет, но у Абхазии нет еще 20 лет для того, чтобы построить идеальное самостоятельное и полностью суверенное общество, окружающий мир ей этого времени не даст. Как кажется очевидным, запершись в своих границах и стремясь создать заповедник по сохранению своего этноса, его можно только погубить. Хочет ли Абхазии идти по стопам Северной Кореи? Вряд ли.

Новый проект договора, рожденный после долгих согласований между администрацией президента Республики Абхазия и парламентом Абхазии, кажется в целом вполне приемлемым и разумным. Хотя название документа несколько поменялось: вместо "союзничества и интеграции" речь теперь идет о "союзничестве и стратегическом партнерстве". Понятие "интеграция" из проекта договора оказалось в значительной степени удалено.

Заметно возросли сроки выполнения конкретных мероприятий и заключения дополнительных соглашений. Место "согласованной" внешней политики заняла "скоординированная" внешняя политика (а это, видимо, только "учет интересов" и "информирование"), появились новые пункты о предполагаемом участии Абхазии в интеграционных проектах на постсоветском пространстве (что весьма маловероятно, учитывая известную всем позицию Минска и Астаны).

Оговорено сохранение вооруженных сил Республики Абхазия, то есть в состав объединенной группировки войск входят только части, "выделенные из состава вооруженных сил Республики Абхазии и Вооруженных сил Российской Федерации" и руководить ими будет не "объединенное", а "совместное" командование.

При этом, что обговорено, заместитель командующего объединенной группировкой "назначается уполномоченным органом Республики Абхазия". Место "приведения в соответствие" таможенного законодательства заняло "сближение", оно же встало на место "гармонизации" бюджетного и налогового законодательств.

Конечно, исчез пункт об упрощенной процедуре принятия гражданства, трансформировавшись в упрощение принятия российского гражданства гражданами Абхазии. Любопытно также и то, что теперь Россия должна поднять зарплаты и пенсии жителям Абхазии не "с учетом уровня" Южного федерального округа РФ, а "до уровня" ЮФО РФ. Отметим также и явное стремление разработчиков альтернативного проекта избежать обязательств по приему каких-либо нормативно-правовых актов или внедрению "обязательных стандартов".

Но необходимо признать, что основные параметры предполагаемого договора не претерпели изменений. Сделанные замечания, а некоторые из них кажутся вполне разумными, были учтены. 19 ноября проект договора был одобрен правительством Республики Абхазия, 20 ноября российское правительство приняло постановление о направлении согласованного варианта договора на подпись президенту РФ. Подписи под документом поставлены 24 ноября. Открывается новая страница в истории российско-абхазских отношений. Автор: Александр Скаков - руководитель Центра прикладной этнологии Института социальной политики Академии труда и социальных отношений.

«Apsny.ru» со ссылкой на ИТАР-ТАСС, 25.11.2014 г.

Железнодорожное разобщение

Армения поддерживает железнодорожное сообщение Сухум - Тбилиси - Ереван, но Грузия и Азербайджан выступают против.

Накануне в Сочи президенты России и Абхазии подписали договор о союзничестве и стратегическом партнерстве, по условиям которого предполагаются прозрачные границы между двумя странами и создание единого контура обороны.

Президент РФ Владимир Путин пообещал увеличить объемы российской помощи Абхазии вдвое «по сравнению с прошлым и даже текущим годом». Но самым интересным для армянской общественности стало заявления российского президента о возможности возобновить движение по абхазскому участку железной дороги.

Выгода для всех?

В присутствии президента Абхазии Рауля Хаджимба Путин заявил, что Россия и Абхазия могут при общем согласии организовать транзитное железнодорожное сообщение в направлении Сухум - Тбилиси - Ереван. Он добавил, что реализация проектов подобного рода будет способствовать созданию условий для развития отношений между всеми заинтересованными сторонами.

Ранее абхазское руководство выступало резко против возобновления железнодорожного движения, считая, что Грузия может использовать железную дорогу для восстановления своего влияния в Абхазии.

К примеру, на предложение группы представителей армянской общественности Абхазии открыть железную дорогу, последовал ответ абхазского парламента: «Абхазия не против проекта сквозного железнодорожного сообщения для Армении, но эта идея может обсуждаться только после признания независимости Абхазии».

С учетом зависимости Армении от Грузии в вопросе коммуникаций, подобное предусловие делало открытие дороги фактически нереальным.

Абхазия была против возобновления железнодорожного движения, считая: Грузия использует его для восстановления влияния

Примечательно, что новый президент Абхазии Рауль Хаджимба в своей предвыборной кампании выступал с иной позиции. Как сообщил в свое время «Кавказской политике» вице-президент Союза армян России (САР) Левон Муканян, во время встречи с избирателями в Абхазии, а также встречи в САР будущий президент выступил за открытие железной дороги без каких-либо предусловий, пообещав оказать содействие в этом вопросе в случае победы на выборах.

«Я считаю, что железная дорога должна быть открыта, и это будет в первую очередь выгодно Абхазии, абхазскому народу и государству. Это будет выгодно и России, и Грузии, и, естественно, Армении», - заявил Хаджимба в центральном офисе САР.

Преграды на железнодорожном пути

Один из ведущих армянских экспертов по Грузии Джони Меликян считает достаточно положительным шагом тот факт, что лидеры России и Абхазии после подписания договора «О партнерстве и стратегическом сотрудничестве» затронули тему возобновления работы абхазского участка железной дороги, соединяющего Сухуми и Тбилиси, с дальнейшим выходом в Армению.

Он отметил, что для Еревана в ситуации двухсторонней блокады со стороны Турции и Азербайджана очень важно получить выход на рынок стран-членов ЕАЭС, членом которого официальный Ереван готовится стать с 1 января 2015 года.

Однако при всем желании и готовности, как российской стороны, так и абхазской, есть проблемы с Тбилиси, который на сегодняшний день против подписания договора между Абхазией и Россией.

В этой связи достаточно сложно представить, что грузинское руководство, имея желание обеспечить территориальную целостность страны, пойдет на данный шаг, не имея довольно веских оснований, какими могут быть многомиллионные доходы, которые может дать вышеперечисленный проект», - заявил Меликян в интервью «Кавказской политике».

По его мнению, изменить статус-кво может осуществление проекта по строительству железной дороги Армения - Иран, которая даст Грузии возможность выхода в Персидский залив и далее в Азию.

«Изменение ситуации может способствовать решению данной проблемы. В данный момент подобного рода заявления являются популистскими и имеют определенных адресатов, находящихся как в Тбилиси, так и в Баку, Анкаре и Сухуме»,- добавил эксперт.

По поводу действий официального Еревана Меликян отметил, что вопрос возобновления железнодорожного сообщения между Россией и Грузией через Абхазию был перманентно включен в повестку как армяно-грузинских отношений, так и российско-армянских, и продвигался некоторыми представителями армянской диаспоры в Абхазии.

Сейчас самое интересное - это реакция официального Тбилиси на заявление Владимира Путина о железной дороге, однако надежд на положительный результат практически нет. Хотя «Грузинская мечта» после прихода к власти изменила политику в отношении России на более сбалансированную, и в бытность свою премьер-министром Бидзина Иванишвили не исключал открытия дороги, на данный момент слишком много преград для этого.

Дорога противоречий

Грузинские власти уже резко отреагировали на заключение нового российско-абхазского договора - президент Грузии Георгий Маргвелашвили уже назвал его подписание «алогичным и абсурдным шагом».

Маргвелашвили назвал подписание договора между Абхазией и Россией «алогичным и абсурдным шагом»

Используют договор в своих целях и сторонники экс-президента Михаила Саакашвили, обвиняющие власти в том, что они не защищают национальные интересы, а Россию - в попытке аннексии Абхазии и Южной Осетии.

В подобных условиях согласие официального Тбилиси на открытие дороги будет расценено как свидетельство пророссийской политики «Грузинской мечты» и своеобразное признание независимости Абхазии, на что грузинские власти, естественно, пойти не могут.

Да и не следует забывать о влиянии на политику Баку и Анкары, являющихся ведущими торгово-экономическими партнерами Грузии. К примеру, 83,5% от ее общего объема импорта газа приходится на Азербайджан. Намерение Тбилиси отрыть железнодорожное сообщение через Абхазию практически сведет на нет блокаду Армении Азербайджаном и Турцией, и, естественно, вызовет противодействие Баку.

Грузия могла бы пойти на конфликт с Азербайджаном и Турцией и на экономические потери ради каких-либо российских уступок в вопросе Абхазии и Южной Осетии, однако понятно, что на данный момент никаких уступок не будет.

Да и мало надежд на строительство железной дороги Армения - Иран, которая могла бы резко повысить экономическую целесообразность возобновления железнодорожного сообщения через Абхазию. Ведь, как заметил летом президент ОАО «Российские железные дороги» Владимир Якунин, легче и разумнее перезапустить абхазский участок железной дороги, чем построить железную дорогу Армения - Иран.

«Apsny.ru» со ссылкой на КАВПОЛИТ, 25.11.2014 г.

Подписано соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Социалистической Республики Вьетнам о сотрудничестве в области связи, информационных технологий (ИТ) и массовых коммуникаций. Подписание состоялось в рамках официального визита в Российскую Федерацию Генерального секретаря Центрального комитета Коммунистической партии Вьетнама Нгуен Фу Чонга и после его встречи с президентом РФ Владимиром Путиным.

Со стороны РФ соглашение подписал глава Минкомсвязи России Николай Никифоров, со стороны Социалистической Республики Вьетнам — заместитель министра информации и коммуникаций Нгуен Минь Хонг.

Соглашение предусматривает обеспечение условий для беспрепятственной перевозки всех видов почтовых отправлений, обмен опытом в области регулирования рынка телекоммуникаций обоих государств, регистрацию и совместное использование орбитально-частотного ресурса спутников. А также разработку механизма создания совместных теле- и радиопрограмм, профессиональную подготовку специалистов в области связи, ИТ и массовых коммуникаций, поддержку исследований, разработки и передачи передовых технологий в области связи, ИТ и массовых коммуникаций и другие. Кроме того, в рамках сотрудничества страны будут обмениваться информацией и опытом по вопросам создания электронного правительства для повышения эффективности государственного управления.

Минкомсвязь России ведет планомерную работу по развитию нормативно-правовой базы двустороннего сотрудничества в курируемых сферах. Ранее в 2014 году был подписан ряд соглашений между Российской Федерацией и другими государствами: с Республикой Южная Осетия — о сотрудничестве в области связи, с Аргентинской республикой — о сотрудничестве в области массовых коммуникаций. Благодаря этому соглашению стал возможным запуск эфирного вещания российского телеканала Russia Today на территории Аргентины. Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Казахстан об использовании радиочастотного спектра на территории комплекса Байконур предусматривает взаимное согласование выдачи разрешений на использование радиочастот и радиочастотных каналов, устанавливает согласованный порядок оплаты за использование радиочастотного спектра. Подписанные с Норвегией и Данией меморандумы о взаимопонимании направлены на снижение тарифов на услуги международной электросвязи в роуминге между РФ и иностранными государствами.

Глава дипломатии ЕС Федерика Могерини считает, что подписание РФ и Абхазией договора о союзничестве и стратегическом партнерстве может навредить усилиям по стабилизации ситуации в регионе.

"Подписание сегодня Российской Федерацией так называемого "Договора о союзничестве и стратегическом партнерстве" с отколовшимся грузинским регионом Абхазией вредит продолжающимся попыткам стабилизовать ситуацию с безопасностью в регионе", — говорится в заявлении Могерини.

По ее мнению, подписание противоречит принципам международного права.

Президент России Владимир Путин и глава Абхазии Рауль Хаджимба подписали в понедельник договор о союзничестве и стратегическом партнерстве двух стран. Этот документ предусматривает формирование общего пространства обороны и безопасности, в том числе с помощью создания объединенной группировки войск двух государств, которые будут подчинены объединенному командованию. Также договор будет гарантировать Абхазии повышение социальных стандартов, в том числе пенсионного обеспечения, медицинского и социального страхования, увеличение заработных плат работников здравоохранения, образования, науки и поэтапное доведение этих стандартов до российского уровня.

Россия 26 августа 2008 года признала суверенитет Южной Осетии и Абхазии, входивших в состав Грузии и давно добивавшихся независимости от нее. Это произошло после вооруженной агрессии Грузии против Цхинвала в начале августа. Руководители России не раз заявляли, что признание независимости двух бывших грузинских автономий отражает существующие реалии и пересмотру не подлежит.

Президент Грузии Георгий Маргвелашвили считает, что подписанный РФ и Абхазией договор еще более усложняет ситуацию на Южном Кавказе и заводит в тупик процесс нормализации отношений между Грузией и Россией.

Как говорится в специальном заявлении Маргвелашвили, которое цитирует агентство "Новости-Грузия", подписание соглашения "еще более усложняет ситуацию на Южном Кавказе и заводит в тупик процесс нормализации отношений между Грузией и Россией и ставит Абхазию перед непреодолимой проблемой".

Президент России Владимир Путин и глава Абхазии Рауль Хаджимба подписали в понедельник договор о союзничестве и стратегическом партнерстве двух стран. Этот документ предусматривает формирование общего пространства обороны и безопасности, в том числе с помощью создания объединенной группировки войск двух государств, которые будут подчинены объединенному командованию. Также договор будет гарантировать Абхазии повышение социальных стандартов, в том числе пенсионного обеспечения, медицинского и социального страхования, увеличение заработных плат работников здравоохранения, образования, науки и поэтапное доведение этих стандартов до российского уровня.

Россия 26 августа 2008 года признала суверенитет Южной Осетии и Абхазии, входивших в состав Грузии и давно добивавшихся независимости от нее. Это произошло после вооруженной агрессии Грузии против Цхинвала в начале августа. Руководители России не раз заявляли, что признание независимости двух бывших грузинских автономий отражает существующие реалии и пересмотру не подлежит.

Россия и Украина: коридор возможностей

Сергей Маркедонов – доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета.

Резюме Украинский кризис стал самым серьезным и опасным вызовом для европейской безопасности после распада Югославии и серии этнополитических конфликтов на Балканах

Сценарии развития кризиса

Украинский кризис стал самым серьезным и опасным вызовом для европейской безопасности после распада Югославии и серии этнополитических конфликтов на Балканах. Это событие соединило в себе наиболее масштабное противостояние России и Запада с момента окончания холодной войны, российско-украинские противоречия из-за Крыма и юго-восточных областей Украины, а также трансформацию украинского государственного проекта в сторону формирования более жесткого контура национальной идентичности. Вокруг Украины столкнулись интересы таких ключевых акторов, как Россия, ЕС, США, что обусловило выход этого, по сути, внутригосударственного кризиса на региональный и глобальный уровни.

Украинский кризис не открыл ничего принципиально нового в противоречиях между Россией, с одной стороны, и США и Европейским союзом – с другой. Но он подвел черту под двумя десятилетиями попыток России найти себя в процессе интеграции и кооперации с западным миром и преодолеть имеющиеся расхождения и разногласия. На смену этим попыткам пришла конфронтация, которая в отличие от периода холодной войны не носит идеологического характера, но предполагает жесткое отстаивание собственных геополитических и экономических интересов, включая военно-политическое вмешательство. На Западе это воспринимают как нарушение Москвой международного права и основ мирового порядка, а в России – как укрепление самостоятельности страны и защиту ее жизненно важных интересов.

В конце 2013 – начале 2014 гг. Украина, ранее в течение всего периода независимости балансировавшая между Западом и Россией, резко изменила вектор своей политики и взяла четкий евроатлантический курс. Это движение происходило параллельно с трансформацией украинского проекта национальной государственности. На протяжении всей постсоветской истории внутри Украины боролись два подхода – идентификационный, который основывался на идее новой политической идентичности, и рационально-бюрократический, ориентированный на создание бюрократического государства без акцента на «национальное» как инструмент общественного объединения и государственного строительства. В течение 2014 г. произошла безоговорочная победа первого подхода, что спровоцировало серьезные противоречия в Крыму и на юго-востоке страны с последующей сменой юрисдикции полуострова и вооруженным конфликтом в Донбассе. Выбор Украины в пользу проекта с мощным идентификационным стержнем, предполагающим жесткое противопоставление России, способствовал резкому обострению всех противоречий между двумя государствами, которые формировались в течение постсоветского периода.

Таким образом, в настоящее время украинский кризис имеет несколько измерений. Во-первых, это противоречия в отношениях между Западом и Россией, вызванные глобальными проблемами: конкуренцией на постсоветском пространстве, стремлением России не допустить глобального военного превосходства США и переформатировать американоцентричный мировой порядок. Во-вторых, это российско-украинские противоречия, в рамках которых Россия рассматривает Украину как свою сферу влияния, важный элемент своих интеграционных проектов, фактор, в значительной степени обеспечивающий консолидацию общества внутри России на основе эксплуатации тезисов об общей истории и общей исторической памяти. Украина, в свою очередь, стремится сформулировать и выстроить собственный государственный проект, видя в России тормоз для достижения этой цели. Наконец, в-третьих, это вооруженный конфликт в Донбассе и противоречия внутри украинских элит, которые затрудняют Москве поиск оптимальных партнеров для переговоров, ослабляют Украину изнутри и не способствуют сглаживанию и без того серьезных региональных различий в этой стране.

Исходя из этого, мы предлагаем несколько сценариев дальнейшего развития событий: децентрализационно-компромиссный, конфронтационно-силовой и сценарий «глубокой заморозки» (статус-кво). При этом учитываются возможные «непредвиденные обстоятельства». В рамках каждого из указанных разделов разбираются различные варианты возможных изменений. Каждый сценарий несет в себе положительные и отрицательные последствия для разных сторон, поэтому мы сознательно уходим от таких характеристик предлагаемых сценариев, как позитивный, негативный и нейтральный. Важно подчеркнуть: будущее развитие событий может сочетать в себе разные элементы из разных сценариев, что может несколько видоизменить их, но, на наш взгляд, не изменит их стержневую составляющую. Кроме того, в развитии украинского кризиса уже не раз проявлялись непредвиденные обстоятельства, приобретавшие серьезное политическое значение (например, инцидент с «Боингом» малайзийской авиакомпании). В будущем подобного рода сюжеты могут сыграть значительную роль. В качестве потенциально опасных сценариев с трудно прогнозируемыми последствиями можно рассматривать атаки на газопроводы из России в Европу (и любые действия, связанные с угрозами энергетическому транзиту), покушения на первых лиц Украины, самопровозглашенных республик юго-востока и государств, вовлеченных в разрешение украинского кризиса. Последствия таких инцидентов могут как подстегивать насилие, способствовать нарушению и срыву договоренностей, так и подталкивать к поиску компромиссов с целью недопущения сползания страны к хаосу и полному коллапсу.

Децентрализационно-компромиссный сценарий

Реализация этого сценария развития украинского кризиса наименее вероятна, особенно после саммита в Брисбене и введения Украиной экономической блокады Донбасса, даже принимая во внимание последние тезисы президента России В. Путина, высказанные им в интервью по итогам саммита, где он говорит о федерализации Донбасса и Луганщины. Тем не менее данный сценарий может быть осуществлен только как часть более широкого пакетного соглашения, затрагивающего, в том числе, и судьбу Крыма. Учитывая, насколько далеко зашел конфликт, а главное, насколько серьезен кризис доверия между всеми вовлеченными сторонами, мы можем сегодня говорить только о возможных алгоритмах и первых шагах, направленных на реализацию этого сценария.

С нашей точки зрения, децентрализационно-компромиссный сценарий предусматривает несколько стержневых параметров. Среди них – в краткосрочной перспективе успешные практические действия по поиску взаимоприемлемого решения в газовом вопросе при посредничестве европейских структур (подписание трехстороннего соглашения 30 октября 2014 г. можно отнести к первому важному шагу в этом направлении). В этом же ряду – эффективное обсуждение с западными партнерами и с самой Украиной ее внеблокового статуса при одновременном отказе от активного сопротивления европейскому вектору украинской политики. Крайне важно выработать приемлемое решение относительно будущего статуса «народных республик» Донбасса (ДНР и ЛНР). В отдаленной перспективе речь может идти о пересмотре форм взаимодействия с украинскими элитами и структурировании условно пророссийских сил на новой основе. В частности, это означает отказ от показного отношения к украинской государственности как к несостоявшейся и понимание необходимости системной работы как с представителями элиты, так и с перспективной молодежью. Такая работа предусматривает реализацию грантовых, образовательных, культурных проектов в рамках концепции «мягкой силы».

Этот сценарий предполагает сначала ограничение, а потом и отмену санкций со стороны США и ЕС и отказ Запада от инициации обсуждения вопроса о статусе Крыма на международных площадках. Таким образом, в обмен на приостановление санкций и снятие с повестки дня крымской темы (даже при условии, что Запад вряд ли официально признает факт присоединения Крыма) Россия соглашается на территориальную целостность Украины при условии широкой децентрализации, вероятно, с элементами федеративного устройства, но при сохранении де-юре Украины как унитарного государства.

Если обсуждение внеблокового статуса и поиск нового механизма работы с элитами – дело будущего, то газовая проблематика и статус ДНР и ЛНР – вопросы сегодняшней повестки дня. Наиболее позитивным сценарием для России было бы в этом контексте перевести конфликт в статус умеренно «замороженного», одновременно вынудив Киев к переговорам с ДНР и ЛНР об их статусе в составе Украины. Для этого необходимо, во-первых, политически нейтрализовать наиболее радикальных лидеров ополченцев и затем выдвинуть на первые роли умеренных, готовых к диалогу с Киевом, во-вторых, сформировать такую повестку дня со стороны ДНР и ЛНР на переговорах, которая бы предусматривала возможность вхождения этих регионов (причем не только тех территорий, которые контролируются ополченцами, но и в целом Донецкой и Луганской областей) в состав Украины на основе глубокой децентрализации с элементами федерализации. В перспективе это позволило бы Москве не брать на себя в полном объеме обязанности по восстановлению инфраструктуры, сформулировать более сильную позицию относительно внеблокового статуса Украины, минимизировать активность Украины в крымском вопросе, а также добиться смягчения позиции Киева в отношении Приднестровья.

На нынешнем этапе, учитывая различное понимание минских соглашений, вопрос о статусе республик приобретает ключевое значение. Сегодня становится очевидным, что, создавая элемент давления на Запад и Украину (в данном случае в виде двух самопровозглашенных республик), необходимо было четче понимать и оценивать, насколько их поддержка может обернуться ростом общих проблем, в том числе санкционного плана. Запад явно рассчитывает на «сдачу» Россией ДНР и ЛНР в обозримой перспективе. Москва, напротив, стремится легитимировать режимы в самопровозглашенных республиках. Пусть даже эта легитимация сомнительная и никогда не будет признана Западом, она имеет символическое значение и позволит объяснить наличие существующей в республиках власти. Очевидно, что консенсус в отношении ДНР и ЛНР быстро найти не удастся. С этой точки зрения выборы в ДНР и ЛНР до некоторой степени не дают воцариться полному хаосу и развязать войну полевых командиров друг с другом. Вместе с тем на признание ДНР и ЛНР в рамках данного сценария Россия не пойдет.

Реализация всех параметров децентрализационно-компромиссного сценария, который условно можно считать позитивным, сегодня вряд ли возможна. Он вероятен только в том случае, если в Киеве удастся начать реальное формирование нового проекта украинской государственности на основе европейской идентичности, отказаться от прежних коррумпированных моделей времен Л. Кучмы и В. Януковича, создать дееспособную коалицию и продолжить вектор на мирное разрешение проблемы. В противном случае любая попытка быстро решить ее военным путем в расчете на то, что Москва, находясь под санкциями, не пойдет на защиту ДНР и ЛНР, может обернуться не только поражением Киева и военным вмешательством России, а, возможно, и НАТО, но и хаосом во всем регионе. Это, очевидно, невыгодно ни Украине, ни России. В этом контексте соглашение по газу на зимний период представляется важным и позитивным шагом, пусть и не полной, но все же относительной гарантией невозобновления боевых действий этой зимой.

Таким образом, пока можно говорить о возможности реализации лишь отдельных элементов децентрализационно-компромиссного сценария, который в целом не лишен перспектив. Для России он представляется наиболее благоприятным в стратегической перспективе. Главный элемент этого сценария – воссоединение Крыма – должен быть вынесен за скобки переговоров и снят с повестки дня на долгие годы. При этом должны быть выработаны формы признания того положения Крыма де-факто в составе России, которое сложилось сегодня. Вторым элементом должны стать децентрализация юго-востока и одновременное содействие со стороны России реанимированию, переформатированию и постепенному укреплению всех политических сил на Украине, которые не выступают с антироссийских позиций. Проблема заключается в том, что даже в случае начала реализации основных положений компромиссного сценария России нужны будут гарантии по Крыму, т.е. закрепление его статуса в том виде, который позволил бы не говорить о нем как об украинской территории (на это Запад, видимо, пока пойти не может). Простыми устными обещаниями Москва вряд ли удовлетворится, учитывая негативный опыт последних десятилетий взаимодействия с Западом. Тем не менее подвижки в этом отношении возможны во многом вследствие больших потерей ряда стран ЕС от санкций и «информационной усталости» от украинского кризиса.

Конфронтационно-силовой сценарий

Этот сценарий предполагает нарастание военно-политического конфликта на юго-востоке Украины с возможным расширением прямого или косвенного участия в нем России, США и их союзников по НАТО. Здесь речь может идти либо о срыве «минского процесса», либо о частичном нарушении его пунктов. Крайне опасной представляется множественная интерпретация того, что считать следованием сентябрьским договоренностям между конфликтующими сторонами, а что рассматривать как противоречащие им пункты.

В рамках негативных трендов возможны как эскалация военных действий в Донбассе (с разным конечным результатом – от полного восстановления украинской юрисдикции над неподконтрольными территориями до военного поражения Киева), так и дестабилизация (одновременная и поочередная) по разные стороны условной линии противостояния, будь то третий Майдан в столице Украины и превращение Донбасса в «федерацию полевых командиров». В любом случае эскалация военно-политического насилия, разрастание конфликта и углубление противоречий между Россией и Западом выглядят практически безальтернативными. Как следствие, возможно ухудшение европейской безопасности в целом.

Нынешнее положение дел внутри Украины и вокруг нее характеризуется чрезвычайной хрупкостью всех имеющихся конструкций, начиная от самой украинской власти и непризнанных республик юго-востока страны и заканчивая взаимоотношениями внешних игроков по поводу перспектив разрешения опасного кризиса в центре Европы. В этой ситуации существует соблазн ускорить развитие событий и вместо скрупулезного распутывания узлов решительно разрубить их. Отсутствие единства в рядах украинской власти (усиленное итогами парламентских выборов, на которых пропрезидентский блок не смог одержать уверенную победу) может привести к попыткам ликвидировать этот дефицит при помощи наступательной операции против двух самопровозглашенных республик Донбасса.

Такое наступление будет подаваться не только как завершение начатой в апреле 2014 г. антитеррористической операции (АТО) и борьба с сепаратистами, но и как противодействие России, ее имперской политике и оккупации. Данное наступление может быть поддержано Западом, который сам не готов к открытому военному противостоянию с Москвой. При таком выборе развитие ситуации может пойти несколькими путями.

Первый путь – это повторение сценария «Сербская Краина-1995», когда хорватские вооруженные силы и добровольческие формирования при военно-политической и информационной поддержке США и их европейских союзников сокрушили инфраструктуру непризнанной Республики Сербская Краина и добились «восстановления территориальной целостности» страны без многолетних переговоров, уступок и компромиссов. Если Россия, опасаясь дальнейших санкций со стороны Запада или возможного втягивания НАТО в конфликт, примет подобный вариант, это будет означать самое мощное поражение Москвы на постсоветском пространстве, не сравнимое по своим последствиям с «цветными революциями». В отличие от событий 2003–2005 гг. в Грузии, Украине и Киргизии, оно станет не только политическим, но и военным поражением. Такой итог будет чреват снижением популярности государственной власти внутри страны и ростом недовольства действиями Кремля (в этом проявлении могут сойтись крайние позиции противников всякого вмешательства в украинские дела и «империалистов», заинтересованных в «марше на Киев»). Это поставит если не крест на проектах евразийской интеграции, то укрепит неопределенность в их конечной реализации. Ближайшие союзники Москвы (такие, как Армения и Таджикистан), видя ненадежность России, начнут интенсивные поиски геополитических компенсаторов. Такое развитие ситуации, в свою очередь, поставит вопрос о статус-кво в Закавказье (нагорно-карабахский конфликт, Абхазия, Южная Осетия), поскольку придаст дополнительные импульсы активности грузинской и азербайджанской дипломатии. Нельзя исключать, что «сценарий Краины» будет воспроизведен (в случае его реализации на юго-востоке Украины) и Азербайджаном.

Однако попытка быстрого силового решения в зоне АТО может привести совсем к другим последствиям, сравнимым не с событиями 1995 г. на Балканах, а с закавказским сценарием 2008 г. Тогда попытки грузинского президента Михаила Саакашвили при поддержке США установить контроль над непризнанной Южной Осетией привели к военному вмешательству России в конфликт и последующему признанию независимости двух бывших автономий Грузинской ССР. При этом реакция Запада на действия Москвы была крайне ограниченной и свелась скорее к демонстрационным мероприятиям. При таком развитии событий Киев рискует получить не просто втягивание России в вооруженное противостояние в Донбассе уже в открытом формате, но и значительную вероятность признания Москвой Донецкой и Луганской народных республик в качестве независимых государств или мультипликацию крымского опыта только на юго-востоке Украины. Это автоматически будет означать новые санкции и ухудшение экономического положения внутри России, поскольку к негативным последствиям санкций добавятся и значительные социально-экономические обязательства по восстановлению Донбасса. Между тем только в нынешней своей конфигурации две «народные республики» контролируют территорию, по площади вдвое превышающую Абхазию, а по населению почти вдвое большую, чем Крым и Севастополь. Военное поражение в Донбассе сил украинской армии и Национальной гвардии, скорее всего, приведет к третьему Майдану, в котором могут сойтись воедино как противники АТО, так и сторонники войны до победного конца. При этом в сегодняшней Украине нет той консолидации государственной власти вокруг первого лица, которая наблюдалась в Грузии 2008 г. и которая имеется сегодня в Азербайджане. Третий Майдан может способствовать дезинтеграции Украины, распаду ее на несколько отдельных центров силы, которые могут сохранять, а могут и не сохранять внешние атрибуты единства.

Данный сценарий не сулит значительных выигрышей Москве. Помимо приобретения «европейского Сомали» в качестве соседа она получает новые санкции Запада (как минимум, в краткосрочной и среднесрочной перспективе) и новые обязательства по обустройству Донбасса. Однако в отличие от сценария «Краина-2» Москва не потерпит сокрушительного поражения на внешнеполитическом и внутреннем фронтах. Тем не менее ее донбасский успех будет отягощен целым спектром серьезных проблем в экономике и на международной арене, усилением ее изоляции с возможным символическим причислением к «странам-изгоям».

Еще один вариант негативного развития событий – внутриполитическая дестабилизация как внутри Украины, так и на неконтролируемой Киевом территории юго-востока страны даже без военного наступления в Донбассе. Невозможность консолидации власти, формирование полицентризма при принятии решений увеличивают риски непредсказуемости украинской власти, а также попытки использования толпы для усиления той или иной группы влияния. В связи с этим возникают риски утраты эффективного управления, регионализации страны. При таком развитии событий Киеву будет уже не до АТО и удержания Донбасса.

Этим могут воспользоваться сторонники проекта «Новороссия» в ее более широких территориальных границах. Однако на сегодня среди его защитников, как и среди лидеров двух «народных республик» Донбасса, нет единства. Напротив, накоплен определенный конфликтный потенциал. И это также может привести к формированию режима «федерации полевых командиров», не способных к созданию по-настоящему де-факто государства (по примеру Абхазии, Нагорного Карабаха или Приднестровья) с дроблением территорий и вооруженным противоборством военных лидеров. Такой сценарий можно условно определить как «украинская Ичкерия». Не исключено, что нарастание хаоса в Киеве и в Донбассе будет происходить одновременно, и в этом смысле возникает опасность переформатирования конфликта по линии Киев – «народные республики» в войну всех против всех с превращением Украины в несостоявшееся государство. Для России и Запада эта ситуация чревата серьезной конфронтацией, хотя в итоге она может подтолкнуть Москву, Вашингтон и Брюссель к совместным действиям по недопущению экспорта украинской нестабильности в Европу и на российскую территорию.

В целом конфликтный сценарий представляется наименее выгодным для России, поскольку может привести к эскалации не только на Украине, но и на всем постсоветском пространстве. В его рамках только ощутимый военный успех позволит продемонстрировать (прежде всего, Европе) серьезность намерений России. Но Европа не пойдет на официальное признание Большой Новороссии, хотя заморозить конфликт, имея в качестве де-факто государства уже не ДНР и ЛНР, а большую территорию юго-востока, Россия сможет. Скорее всего, это поставит крест на Большой Украине и приведет к превращению Новороссии в большое буферное квазигосударство, существование которого позволит Москве говорить о своей региональной победе. Тем не менее с большой долей вероятности это приведет к глобальному столкновению с США и началу холодной войны на новых принципах и в новых условиях. К тому же России придется вкладывать в Новороссию еще более серьезные ресурсы (по сравнению с ДНР и ЛНР), как финансовые, так и кадровые, необходимые для восстановления инфраструктуры и поддержания лояльности населения.

«Глубокая заморозка» (статус-кво)

Учитывая общую направленность внешней политики России и Украины, а также США и ЕС, развитие ситуации на юго-востоке Украины, итоги украинских выборов, показавших преобладание проевропейских тенденций (даже несмотря на определенные успехи оппозиционного блока в восточных регионах), сценарий сохранения статус-кво представляется наиболее вероятным. Это не исключает его совмещения с более негативными трендами или компромиссными вариантами, но основным вектором будет, скорее всего, именно «глубокая заморозка» конфликта как в разрезе ситуации на юго-востоке Украины, так и в рамках российско-украинских отношений и отношений России и Запада.

Данный сценарный блок предусматривает замораживание решения вопроса о статусе ДНР и ЛНР. Заключенное соглашение по газу на ситуацию на юго-востоке Украины влиять практически не будет и, скорее всего, станет рассматриваться как передышка до весны 2015 г. ради обеспечения Европы. В рамках этого сценария Россия, признав выборы в ДНР и ЛНР, попытается сформировать властную вертикаль в этих непризнанных республиках и продолжит оказывать большое влияние на их внутриполитическую жизнь. Россия также станет донором республик, гарантируя выживание населения в зимний период и в течение 2015 г., и во многом возьмет на себя задачи по восстановлению инфраструктуры. Поддержка ДНР и ЛНР будет не просто элементом давления на Киев, но и попыткой выстроить политическую систему по приднестровскому образцу, с постепенным сокращением роли полевых командиров.

В рамках сценария «глубокой заморозки» Украина не пойдет на официальные переговоры с властями ДНР и ЛНР, а сосредоточится на выстраивании оборонительной линии, накапливании войск и военной реформе. Особое внимание будет уделено восточным регионам страны, в том числе украинским частям Донецкой и Луганской областей, с точки зрения экономической помощи и децентрализации. Это во многом будет соревнованием эффективности управления и восстановления инфраструктуры между Украиной при поддержке Запада и непризнанными республиками при поддержке Москвы.

В случае реализации этого сценария стоит ожидать обмена резкими заявлениями между сторонами, нового витка газового конфликта с конца весны 2015 г., общего экономического давления России на Украину. В украинских СМИ будет сохранен образ России-врага, а в российских – образ Украины как агрессивной антироссийской страны (теперь уже с меньшей риторикой о нацизме и бандеровщине, учитывая результаты украинских выборов). Следует также ожидать периодических обстрелов и проявлений снайперской активности на линии противостояния вооруженных сил Украины и ополченцев.

В рамках сценария «статус-кво» отношения России и Запада не претерпят кардинальных изменений. Уместно оценить их как вялотекущую холодную войну, которая уже не будет такой идеологически ориентированной, как в советские годы, а будет более локальной, определяющей общий фон отношений, но не исключающей сотрудничества по отдельным направлениям. Данный сценарий повлечет за собой серьезные изменения в политике России на постсоветском пространстве. Не исключены более решительные попытки превратить ЕАЭС в проект геополитического плана даже в ущерб его экономической составляющей.

Вместе с тем реализация всех глобальных проектов со стороны России будет затруднена санкциями и общими негативными тенденциями в экономике. В случае реализации данного сценария санкции не только сохранятся, но и, возможно, усилятся. При этом ставка на раскол в ЕС и отказ от санкций вряд ли оправдается, хотя это не исключает освобождения от санкций отдельных компаний и направлений по решению правительств ряда стран. Тем не менее общий санкционный курс будет сохранен, и российская экономика будет находиться под серьезным давлением.

В рамках формата «статус-кво» вероятен выход на повестку дня таких тем, как пересмотр отношений Россия–НАТО (Основополагающего акта) и дальнейшее усиление войск НАТО, в основном в виде сил быстрого развертывания вдоль российских западных границ, прежде всего, в странах Балтии.

В случае реализации сценария «глубокой заморозки» Россия окажется перед необходимостью ведения в условиях санкций долгого противостояния с Западом. Постепенно, используя различные форматы, в том числе в рамках ОБСЕ, она может постараться на основе работы контактных групп отстаивать свою позицию, добиваясь федерализации юго-востока, одновременно оказывая помощь Донбассу и выводя на первые роли в ДНР и ЛНР деятелей, готовых к компромиссу с Киевом, но на жестких федеративных условиях. Этот процесс может занять несколько лет, и все это время Россия будет находиться под санкционным бременем. Пересмотр санкционного режима в сторону ужесточения возможен не только из-за событий в зоне конфликта, но и в случае изменения общего внешнеполитического курса США, например, после ухода Б. Обамы с президентского поста. С международно-правовой точки зрения вопрос о Крыме останется нерешенным, и России в обозримой перспективе не удастся добиться от Запада уступок по Крыму. Во многом в силу долгосрочного характера сценария «глубокой заморозки» особое значение приобретает социально-экономическое положение России и Украины, причем как с точки зрения наличия возможности выделять достаточные ресурсы для решения задач, так и с точки зрения конкуренции украинского и новороссийского проектов с экономических, социальных и имиджевых позиций.

Россия. Украина > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 ноября 2014 > № 2908028 Александр Гущин, Сергей Маркедонов

По словам премьер-министра Финляндии Александра Стубба, в условиях продолжающегося украинского кризиса Финляндии необходимо придерживаться линии Евросоюза, но при этом поддерживать хорошие отношения с Россией.

Регион, по мнению премьера, находится на пороге холодной войны, и экономические санкции являются одним из лучших из имеющихся инструментов удержания ситуации под контролем.

Европейский Союз резко отреагировал на возобновление боевых столкновений на востоке Украины после сентябрьского перемирия. Но для Финляндии, по мнению её премьер-министр Александра Стубба, это не представляет какой-либо реальной угрозы.

«С точки зрения Финляндии, положение в сфере безопасности не претерпело радикальных изменений, но ситуация на украинской границе, безусловно, вызывает беспокойство», – сказал Стубб, выступая во вторник в утреннем эфире телеканала Aamu-tv финской радиовещательной корпорации YLE.

Стубб заявил, что улавливает отголоски доктрины холодной войны в нынешней российской внешней политике.

«Во многих отношениях, мы на пороге холодной войны», – сказал он, повторив аналогичные выводы президента Саули Ниинстё, высказанные тем днём раньше.

Две карты

Финлнядия, считает Стубб, должна реагировать на перспективу холодной войны наше время двояко: страна должна сплотить ряды с Европейским Союзом, а также гарантировать, что региональный блок будет придерживаться единого голоса.

«Нет смысла загонять Финляндию в “серую зону”, в которой мы находились во время предыдущей холодной войны», - отметил он

Вместе с тем, по его словам, страна должна поддерживать хорошие отношения с Россией на политическом уровне, прежде всего на уровне официальных лиц.

«Другими словами, мы можем идти с двух карт, – сказал он, объяснив, что перед ЕС открывается два возможных курса в случае, если восток Украины отделится от остальной территории страны и, возможно, станет частью России. – Первое – осудить подобные действия, второе – приступить к обсуждению санкций».

Санкции начинают досаждать

Стубб выразил уверенность, что обсуждение дополнительных санкций будет продолжаться, поскольку перемирие было нарушено, идёт массированное накопление войск, границе не уступаются; иными словами, минские мирные соглашения не соблюдаются.

Премьер-министр сказал, что санкционный режим ЕС против России был наиболее эффективным из доступных инструментов для влияния на ситуацию, поскольку о вооружённом конфликте говорить нельзя.

«Следует помнить, что российская экономика слабеет, курс рубля падает, цена на нефть уменьшается, а иностранные инвестиции уходят из страны, – указал он. – Деньги - лучший посредник при заключении мира. Это единственный метод: мягкий, но в то же время жёсткий, который мы можем использовать, и он и должен применяться».

Перспектива «замороженного конфликта»

Регион, по мнению Стубба, движется к состоянию «замороженного конфликта», когда военных действий нет, но нет и мирного договора. Он отметил четыре аналогичных региона: Приднестровье, Южная Осетия, Абхазия и Нагорный Карабах – всё в регионе Кавказа.

«Плюс ко всему, есть ещё Крымский полуостров, который Россия незаконно аннексировала в нарушение международного права. К сожалению, теперь и восток Украины движется к такому же состоянию замороженного конфликта. Это исключительно тревожная перспектива в европейских – наших – границах», – заявил Стубб.

Премьер также обратил внимание на позитивные, как ему это представляется, сдвиги, а именно на проходившие 26 октября на Украине выборы. Кроме того, он отметил, что 30 октября Россия и Украина добились успеха в вопросе заключения сделки по газу.

Оборотной стороной медали, по версии финского премьера, является то, что на востоке Украины пророссийские сепаратисты провели выборы и что Россия признала их результаты.

Новые смыслы военной доктрины

Резюме «Многие наши эксперты и аналитики НАТО неправильно оценили основное содержание и положения нашей Военной доктрины»

Сегодня некоторые эксперты ведут речь о подготовке «новой военной доктрины Российской Федерации», что не соответствует действительности. Межведомственная рабочая группа, созданная при аппарате Совета безопасности, занимается уточнением действующей Военной доктрины РФ, утвержденной указом президента Российской Федерации № 146 от 5 февраля 2010 года. Эту работу планируется завершить в ближайшее время.

В продолжение дискуссии, развернутой в СМИ и обществе, хочу поделиться некоторыми взглядами на роль и место Военной доктрины РФ и направлениях ее уточнения в свете происшедших, происходящих и прогнозируемых изменений военно-политической обстановки в мире.

Для более полного понимания важности уточнения действующей Военной доктрины и содержательной части этой работы представляется необходимым сделать экскурс в историю появления и содержания военных доктрин Российской Федерации после 1991 года.

Эйфория и романтизм 90-х

До 1991 года Россия, находясь в составе СССР, руководствовалась Военной доктриной (ВД) Советского Союза, принятой в 1987-м.

После распада СССР она утратила свою силу, многие установки вошли в противоречие с новым социально-политическим устройством РФ, ее геоположением, экономическими возможностями и требованиями национальной безопасности.

Формирование ВД новой России шло чрезвычайно сложно и противоречиво. В течение полутора лет (после 1991 года) разработаны по меньшей мере семь различных вариантов. Были варианты, которые по сути повторяли основные установки советской ВД, предусматривающие организацию обороны в рамках СНГ.

После событий 3–4 октября 1993 года работа форсировалась, и к ноябрю был создан принципиально новый вариант ВД, который получил одобрение на заседании Совета безопасности РФ, а затем введен в действие указом президента РФ № 1833 в форме «Основных положений Военной доктрины Российской Федерации переходного периода».

Военная доктрина РФ 1993 года вызвала не только одобрение, но и серьезные возражения, особенно три ее положения.

Первое: так называемый переходный период, на который была рассчитана ВД. Абстрактный характер военно-политических и военно-стратегических установок в этот период. Отсутствие глубокого анализа политической и военно-стратегической обстановки в мире и стране, тенденций их развития.

В ВД, по мнению ряда оппонентов, не были рассмотрены место и роль РФ в новом мире, не определена долгосрочная политика по отношению к США и НАТО.

Подвергались критике также отсутствие в ВД конкретной оценки возможных ТВД, форм и способов вооруженной борьбы – как попытка скрыть истинные цели и намерения России.

Второе: установка в ВД о возможности превентивного применения ядерного оружия оценивалась как угроза Западу, готовность первыми развязать ядерную войну.

Третье: впервые зафиксированное в ВД положение о возможности применения ВС РФ во внутренних конфликтах. Оно вызвало особое неприятие.

Но в «Основных положениях Военной доктрины Российской Федерации 1993 года» НАТО вообще не упоминается, там нет даже этой аббревиатуры.

В разделе о внешних военных опасностях России было записано только «расширение военных блоков и союзов», а также обращено внимание на «наращивание группировок войск (сил) у границ РФ до пределов, нарушающих соотношение сил». Отмечалось, что Россия «не относится ни к одному государству как к своему противнику».

Такие формулировки – результат эйфории и романтизма до начала расширения НАТО на восток.

Военная доктрина 2000 года принята в РФ после начала «первой волны» расширения НАТО, а также после бомбежек бывшей Югославии (1999). Сам процесс расширения НАТО (особенно приема новых членов) стал оцениваться в РФ более критически. Это отразилось и на содержании ВД, проект которой был обнародован 9 октября 1999 года. Он стал предметом обсуждения не только специалистов, но и широкой общественности.

Такого раньше не бывало. В качестве предмета ВД была впервые определена военная безопасность РФ. Военно-политический, военно-стратегический и военно-экономический компоненты ВД были жестко сконцентрированы не на разрозненных ведомственных задачах, а на комплексных общегосударственных направлениях строительства, подготовки и применения военной организации государства как целостной системы, предназначенной для обеспечения безопасности РФ.

И это тоже впервые. В ВД было дано совершенно новое, современное определение ряда базовых понятий и положений военной теории, самой ВД, военной безопасности, военной организации, других терминов.

Сделаны системные и твердые акценты относительно характера военно-политической обстановки, ее дестабилизирующих факторов и источников современных угроз. Наращивание группировок войск (сил) других государств вблизи границ России было оценено как «основная внешняя угроза».

Слово «НАТО» опять-таки не применялось в этом контексте. Но Россия констатировала, что расширение альянса на восток привело как к количественному увеличению числа военных баз НАТО, так и к активизации вооруженных сил вблизи наших границ.

Да, в действующей Военной доктрине РФ 2010 года есть ряд вопросов к НАТО. Это п. 8 «Основные внешние военные опасности»: «Стремление наделить силовой потенциал НАТО глобальными функциями... приблизить военную инфраструктуру... к границам РФ, в том числе путем расширения блока».

Почему возникли эти и другие вопросы? Вот факты: модернизация СНВ США, развертывание глобальной ПРО с интеграцией в нее евроПРО, материальная и идеологическая поддержка Саакашвили накануне и в ходе агрессии против Южной Осетии в августе 2008 года, фактическое восстановление военного потенциала Грузии. Эти и другие факторы созданы и реализуются не РФ, а США и НАТО. Реакция на них России была вынужденной и объективной.

О ядерном оружии и его применении уже много сказано разными экспертами. Подчеркну, что Военные доктрины РФ 1993 и 2000 годов не предполагали планирование применения ЯО в превентивных ударах. Нет этого в ВД 2010 года. И, убежден, не должно быть в уточненной Военной доктрине 2014 года.

Более того, в п. 16 ВД (2010) подчеркнуто: «Ядерное оружие будет оставаться важным фактором предотвращения возникновения ядерных военных конфликтов и военных конфликтов с применением обычных средств поражения (крупномасштабные войны, региональные войны)».

В этом же п. 16 отмечено: «В случае возникновения военного конфликта с применением обычных средств поражения (крупномасштабной войны, региональной войны)... обладание ядерным оружием может привести к перерастанию такого конфликта в ядерный военный конфликт».

И еще: прочитайте внимательно III раздел ВД «Военная политика РФ», и там вы увидите, что «военная политика РФ направлена на недопущение гонки вооружений, сдерживание и предотвращение военных конфликтов...» (п. 17) и что «недопущение ядерного конфликта, как и любого другого военного конфликта, – важнейшая задача РФ» (п. 18).

Если применять для сравнения термины, принятые в НАТО, в новой Военной доктрине РФ в основу положен принцип «оборонительного ядерного сдерживания» (defensive nuclear deterrence).

Рудименты холодной войны

А как у наших партнеров по «ядерному клубу», де-юре обладающих ядерным оружием, и других государств, де-факто имеющих ядерное оружие?

Ядерная стратегия США – стратегия расширенного сдерживания – это планирование совместного применения ядерного и обычного ВТО (стратегического) на основе глобальной системы ПРО.

При этом решение США о развертывании евроПРО подтверждает неизменность их планов о том, что евроПРО является элементом глобальной системы ПРО США, а не отдельной региональной системой ПРО НАТО (тем более ни о каком «участии» России в создании этого элемента глобальной ПРО США не может быть и речи).

Стратегия расширенного сдерживания США объективно оценивается в России как угроза своему ядерному потенциалу. В то время как в ВД РФ нет даже намека на реализацию стратегии «ядерного сдерживания на передовых рубежах» (extended nuclear deterrence) – то есть путем размещения своего ядерного оружия на территории другого государства.

Нет там и положений о развертывании элементов глобальной ПРО на территории других государств. Нет установки на вывод оружия в космос и стремления достичь в нем военного превосходства. Нет ничего похожего на «молниеносные глобальные удары» с применением как ВТО, так и ядерного оружия.

Таким образом, у меня складывается мнение, даже вывод: многие наши эксперты и аналитики НАТО неправильно оценили основное содержание и положения нашей Военной доктрины.

Что это – поверхностный анализ или сознательное введение в заблуждение?

Целей у всего этого как минимум две:

1) предлог для искажения всей политики, и в первую очередь военной политики России;

2) оправдание сохранения наступательного характера уже принятых и планируемых к принятию собственных военных и ядерных доктрин государств НАТО, новой стратегической концепции НАТО и на этом фоне оправдание глобального развертывания ПРО, милитаризации космоса.

Документы стратегического планирования РФ, коими являются Стратегия национальной безопасности, Военная доктрина и Концепция внешней политики, принятые в нашей стране, положены в основу политики РФ как самодостаточного государства.

Они напрочь отметают «утверждения и выводы» экспертов НАТО о том, будто Россия не намерена поддерживать и развивать конструктивные отношения.

Как раз наоборот – при условии, если НАТО в целом и все государства – участники союза будут воспринимать нас как полноправного партнера, руководствуясь при этом принципом равенства и равной безопасности.

Трудно заставить себя преодолеть недоверие к России, но это необходимо сделать. Только на этой основе можно и нужно, на мой взгляд, без рудиментов холодной войны адаптировать стратегическую концепцию НАТО к реалиям ХХI века.

Убежден: это самым позитивным образом скажется на дальнейшем развитии мира в целом.

Современная военно-политическая обстановка обуславливает необходимость постоянного уточнения взглядов на теорию, практику военной политики, на подготовку к вооруженной защите и вооруженную защиту Российской Федерации.

При этом актуальным является предотвращение любой войны, что и отражено в действующей Военной доктрине: «Военная политика РФ направлена на недопущение гонки вооружений, сдерживание и предотвращение военных конфликтов...» (раздел III «Военная политика РФ», п. 17), «недопущение ядерного конфликта – важнейшая задача РФ» (п. 18).

На достижение этой основной цели (задачи) должно работать все: политика, дипломатия, экономика, наука, военная организация государства с ее основой – Вооруженными силами, духовный и материальный потенциал страны.

Исходя из этого в разделе I «Общие положения» ВД РФ, п. 1 записано: «Военная доктрина Российской Федерации является одним из основных документов стратегического планирования в Российской Федерации и представляет собой систему официально принятых в государстве взглядов на подготовку к вооруженной защите и вооруженную защиту Российской Федерации».

Сегодня перед нами не стоит вопрос, нужна ли России военная доктрина. Она есть и реально работает! Вопрос в том, что вызывает необходимость ее уточнения или переработки.

В свое время Андрей Евгеньевич Снесарев в статье «Единая военная доктрина» дал такое определение: «Военная доктрина – это совокупность военно-государственных достижений и военных основ, практических приемов и народных навыков, которые страна считает наилучшими для данного исторического момента и которыми проникнута военная система государства снизу доверху».

А теперь о главном.

Первое: России нужна военная доктрина. Это аксиома.

Второе: место ВД определено – «один из основных документов стратегического планирования в РФ». Это тоже аксиома. Но есть вопросы, на которые надо ответить сегодня:

1) нужно ли уточнять роль ВД в общей системе государства;

2) отвечает ли действующая ВД сегодняшним условиям жизнедеятельности государства своей структурой, понятийным аппаратом и содержанием в смысле научной обоснованности;

3) соответствуют ли доктринальные установки реальным военным опасностям и угрозам, условиям возникновения и ведения современных военных конфликтов;

4) достаточно ли обоснованы требования к строительству и подготовке ВС, других войск, вооруженных формирований и органов РФ, способам и формам военных действий.

Действующая ВД имеет две стороны: политическую (см. раздел III «Военная политика РФ») и военно-техническую (см. раздел IV «Военно-экономическое обеспечение обороны»).

Какую цель при этом ставили перед собой разработчики?

В разделе I «Общие положения», п. 1 дан ответ на вопрос, что такое ВД. Военная доктрина – не закон, не программа и не план. Это система взглядов, соответствующих условиям жизнедеятельности государства.

Меняются условия, например средства и способы вооруженной борьбы – корректируются (уточняются) и соответствующие взгляды. Основные установки ВД развиваются и реализуются через призму ведомственных программ (планов), уставов, наставлений.

Если же говорить о роли военной доктрины, то важнейшая и первейшая ее роль – регулятивная. Руководствуясь принципами международного и национального права, Военная доктрина РФ регулирует отношения в области обороны между различными институтами государства.

При этом я считаю очень важным, что основные установки ВД развиваются и реализуются через систему ведомственных программ (планов), уставов, наставлений и других документов при обязательном выполнении установок Военной доктрины.

Заслон «мягкой силе»

Если названа первейшая роль, то есть и другие.

Вторая роль ВД – путем открытого декларирования военно-политических и стратегических установок показать другим государствам свои истинные намерения в военной области.

Давайте вместе подумаем и ответим на вопрос: что следует уточнить по второй и третьей роли, которой являются взгляды (рекомендации) на применение военной силы в конкретных условиях?

Что изменилось в мире, жизнедеятельности нашего государства и как это «что» влияет на роли ВД? На этот вопрос должны ответить те, кто сегодня взял на себя ответственность за уточнение (переработку) ВД.

При этом целесообразно, на мой взгляд, руководствоваться как минимум тремя основными принципами, которые должны быть отражены в ней:

а) необходимость предотвращения (недопущения) войны (агрессии) против Российской Федерации;

б) защита интересов государства;

в) защита самого государства с акцентом на обеспечение внутренней безопасности.

Нашли ли эти принципы достойное отражение в действующей Военной доктрине?

Проанализируем их с позиции сегодняшнего и особенно завтрашнего дня. Так, в разделе III «Военная политика РФ», п. 27 «Основные задачи Вооруженных Сил и других войск в мирное время» в пп. «б» записано: «стратегическое сдерживание, в том числе предотвращение военных конфликтов».

Но мы знаем, что в стратегическом сдерживании превалирует ядерная составляющая. Так было вчера, есть сегодня. Да и в обозримом будущем вряд ли возможен отказ от ядерного оружия. В современной международной военно-политической обстановке огромное значение придается системе сдержек и противовесов. Это и называется «ядерное сдерживание».

То есть предотвращение каких-либо действий противника посредством угрозы применения ядерного оружия. Подразумевается, что обладание ядерным оружием какой-либо страной вызывает страх остальных и, следовательно, гарантирует ей безопасность и защиту от нападения агрессоров.

Развитие и совершенствование ядерного сдерживания остаются высшим приоритетом. По сути это правильно, если бы не одно «но». Ядерное сдерживание не всегда (мягко будет сказано) эффективно в предотвращении внешних вооруженных конфликтов и совсем не работает для предупреждения внутренних.

Попытки силового воздействия на нашу страну в течение столетий показали свою бесперспективность. Победить Россию в прямом силовом противоборстве невозможно. Но государство Советский Союз перестало существовать! Не помогло и ядерное оружие – «мягкая сила» оказалась сильнее.

Напрашивается вывод – необходимо повышение роли системы неядерного сдерживания.

Что это значит и как решить поставленную задачу?

Представляется, что система неядерного сдерживания – это комплекс внешнеполитических, научно-исследовательских и военно-технических мер, проводимых государством по разработке, реализации и демонстрации в действии неядерного сдерживания.

А решить задачу предлагается так:

1-е – включением системы неядерного сдерживания и декларации ее доктринальных положений в ВД, что обеспечит правовую легитимность;

2-е – демонстрацией технической реализуемости системы неядерного сдерживания путем проведения соответствующих испытаний и учений с достаточно широким информационным обеспечением;

3-е – повышением роли сил общего назначения, составляющих основу системы неядерного сдерживания.

Сегодня США осуществляют контроль над развитием военно-политической обстановки в зонах своих жизненно важных интересов, применяя «стратегию непрямых действий», представляющую комплексное воздействие (политико-дипломатическое, экономическое, информационное).

В действующей ВД в разделе II «Военные опасности и военные угрозы РФ», п. 12 «Характерные черты современных вооруженных конфликтов», пп. «а» («комплексное применение военной силы и сил и средств невоенного характера») не дается раскрытия этих сил и средств.

Так же, как и в п. 13 «Особенности современных военных конфликтов», пп. «г» («заблаговременное проведение мероприятий информационного противоборства для достижения политических целей без применения военной силы...») они не детализируются.

Но только слепой и глухой может сегодня не видеть и не слышать, что бывает с государством в результате внутреннего воздействия так называемых методов ненасильственных действий, протестов и убеждений. Достаточно вспомнить, что произошло на Украине.

В этой связи потенциальная вероятность применения транснациональных, незаконных (иррегулярных) вооруженных формирований с целью насильственного изменения существующей государственной системы, нарушения территориальной целостности государства сохраняется, причем такого развития событий нельзя исключать в обозримом будущем и для России.

Потенциальная опасность резкого обострения внутренних проблем с последующей эскалацией до уровня внутреннего вооруженного конфликта является реальной угрозой для стабильности и территориальной целостности нашей страны на среднесрочную перспективу. И это должно быть также отражено в уточненной Военной доктрине России.

И еще об одной не менее актуальной проблеме. Информационная война с массовым воздействием на создание населения отдельных стран и мировую общественность с применением кибероружия для подавления систем управления, связи не только военного назначения уже стала реальностью и неотъемлемой частью всех вооруженных конфликтов.

При этом надо согласиться и признать как аксиому то, что информационная война будет широко применяться не только воюющими сторонами, но и экстремистами, террористическими организациями.

В этой связи необходимо постоянно и глубоко отслеживать развитие информационных технологий, а также совершенствовать, модернизировать системы защиты всей государственной и военной инфраструктуры России.

Вывод напрашивается один: интересы как военной, так и государственной (национальной) безопасности настоятельно требуют создания механизмов выявления и пресечения информационно-психологического воздействия на Российскую Федерацию. Это должно найти отражение в уточненной Военной доктрине государства.

США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 13 ноября 2014 > № 2907520 Юрий Балуевский

Последняя постсоветская война

Военно-политическое измерение украинского конфликта

Сергей Минасян - доктор политических наук, заместитель директора Института Кавказа (г. Ереван).

Резюме Украинский кризис напоминает войны позднего европейского феодализма с их частными армиями из разномастных ландскнехтов, наемников и отставных военных самой различной этнической, идеологической и социальной принадлежности

Профессиональным военным, историкам, конфликтологам, специалистам по международным отношениям еще предстоит детально проанализировать обстоятельства украинского кризиса. Однако уже сейчас можно выявить его важнейшие военно-политические и военно-технические особенности и влияние на аналогичные вооруженные конфликты, особенно на постсоветском пространстве.

Война, «гибридная» во всем?

«Вполне благополучное государство за считанные месяцы и даже дни может превратиться в арену ожесточенной вооруженной борьбы, стать жертвой иностранной интервенции, погрузиться в пучину хаоса, гуманитарной катастрофы и гражданской войны». Это выдержка из научного доклада начальника Генерального штаба ВС России генерала армии Валерия Герасимова на собрании Академии военных наук в феврале 2013 года. Фактически еще за год до операции в Крыму и последующих событий главный российский военачальник почти пророчески представил то, что случилось на Украине.

Генерал Герасимов отметил особенности будущих вооруженных конфликтов, напрямую перекликающиеся с событиями в Крыму и на юго-востоке Украины. «Акцент используемых методов противоборства смещается в сторону широкого применения политических, экономических, информационных, гуманитарных и других невоенных мер, реализуемых с задействованием протестного потенциала населения. Все это дополняется военными мерами скрытого характера, в том числе реализацией мероприятий информационного противоборства и действиями сил специальных операций. К открытому применению силы зачастую под видом миротворческой деятельности и кризисного реагирования переходят только на каком-то этапе, в основном для достижения окончательного успеха в конфликте». Чем не сюжет из новейшей истории постсоветского пространства или процессов на Ближнем Востоке?

Доклад начальника российского Генштаба вплоть до начала операции в Крыму привлек внимание лишь немногих военных экспертов. Но после известных событий он стал широко цитироваться, особенно в западной печати, выступая удобным аргументом, позволяющим причислить украинский кризис к так называемым «гибридным войнам», сочетающим политические, экономические, информационно-пропагандистские (формально невоенные) меры с дозированными и/или скрытными действиями военного характера. Военная составляющая «гибридных войн» преимущественно реализуется силами специального назначения и элитными подразделениями или же, наоборот, иррегулярными, «квазигосударственными» или частными вооруженными формированиями.

При этом надо подчеркнуть, что концепция «гибридной» («нелинейной», «асимметричной», «неконвенциональной») войны – не изобретение генерала Герасимова или исключительно российская военная разработка. Концепция «гибридных войн» в последние годы достаточно активно разрабатывалась и на Западе, просто именно России удалось апробировать ее в таких масштабах.

Впрочем, вряд ли можно предполагать, что российский Генштаб реально готовил взятие Крыма, а тем более последующие события на юго-востоке Украины еще в феврале 2013 года. Даже если в недрах его Главного оперативного управления конвертик с надписью «Крым» лежал по соседству с планом реагирования на возобновление боевых действий в Карабахе или на гипотетический кризис в Арктике. Такова специфика работы военных профессионалов. Если они хорошо знают свое дело, то пытаются приспособиться к новым видам и формам войн и вооруженных конфликтов на самых различных театрах военных действий. Однако обычно генералы готовятся к прошедшей войне. Но это в лучшем случае – в худшем лишь к парадам и бюджетным баталиям.

К примеру, готовься почти четверть века украинские генералы хотя бы к прошедшим войнам (чему их учили еще в советских военных училищах и академиях), то они все равно не нашли ответа на «гибридные» или асимметричные операции в Крыму или осаде Славянска весной 2014 года. Но к широкомасштабной «антитеррористической операции» (или гражданской войне, в зависимости от политических пристрастий) против пророссийских ополченцев ЛНР/ДНР украинская армия была бы готова намного лучше. Ведь примерно с конца июня, возобновившись после инаугурации Порошенко, АТО по своему характеру фактически приобрела характер классических боевых действий, т.е. того, чему хотя бы в теории учили нынешних украинских генералов или полковников в советских или уже «незалежных» военных училищах.

Украинский кризис как исключительно «гибридную войну» корректно рассматривать применительно лишь к первому этапу его военной фазы: операции в Крыму и действиям Стрелкова-Гиркина в апреле-июне на Донбассе. Далее масштабы стали другими. «Гибридная война» комбинировалась с почти рутинными войсковыми операциями и существенным даже по мировым меркам использованием бронетехники и артиллерии, хотя и с относительно небольшим вовлечением авиации.

Одна из особенностей украинского конфликта – его беспрецедентно быстрая эскалация. Буквально за несколько недель операция специального назначения российских войск в Крыму переросла, через акции гражданского неповиновения на юго-востоке Украине, в локальную полурегулярную операцию на северо-западе Донбасса (осада Славянска и окрестностей). Затем вооруженный конфликт вылился в масштабные бои между регулярной украинской армией и полупартизанскими отрядами ДНР/ЛНР. Наконец, уже в середине августа произошло практически нескрываемое вовлечение регулярных российских войск, которые силами нескольких мотострелковых и воздушно-десантных батальонных тактических групп окружили южную группировку украинских войск в Донбассе с катастрофическими для ВСУ последствиями (Иловайский котел). А это уже что-то большее, чем «гибридная война».

Во многом украинский кризис повторял специфические и концептуальные особенности развития предыдущих постсоветских конфликтов 1990-х и 2000-х годов. Однако, учитывая масштабное военно-техническое вовлечение российской армии, он стал событием глобального значения и фактически поводом для начала новой (или «квази») холодной войны.

Кадры с мест сражений на полях Луганска или городских боев в Донбассе создают ощущение машины времени, напоминая о «позднесоветских» и «раннепостсоветских» политических процессах конца 1980-х – начала 1990-х годов. Спустя четверть века на Украине по обе стороны линии фронта вновь появляется знакомый по большинству постсоветских этнополитических конфликтов образ боевика-добровольца, зачастую сочетавшего высокую степень идеологизированной и националистической мотивации с не вполне чистой личной биографией и нескрываемыми бизнес-интересами. Феномен днепропетровского губернатора Игоря Коломойского, которому приписывают укомплектование и содержание нескольких украинских добровольческих батальонов, или российского олигарха Константина Малофеева, фактически оплатившего апрельский рейд Стрелкова-Гиркина на Славянск, являются лишь наиболее яркими примерами.

Более того, украинский кризис чем-то напоминает войны позднеевропейского феодализма с их частными армиями из разномастных ландскнехтов, наемников и отставных военных самой различной этнической, идеологической и социальной принадлежности. Как и тогда, военная логика конфликта порой подменяется соображениями иного, в первую очередь политического, а также репутационного и пропагандистского порядка, превращаясь в некую «асфальтную войну» за дороги и города или кабинетные игры на картах. Таковым, к примеру, было стремление украинских войск в июне-июле взять Донбасс и Луганск в огромные клещи вдоль российско-украинской границы, чтобы прервать снабжение ополченцев оружием и припасами из России. Эта операция была инициирована не столько украинским Генштабом, понимавшим военные и ресурсные ограничения армии для реализации столь масштабной операции, сколько политическим видением нового руководства страны. Ее результатом стало двойное окружение украинских войск вдоль границ с Россией и образование так называемого «Южного котла» в районе Амвросиевки. Тем самым украинцы повторили ошибку грузин в августе 2008 г., когда военная целесообразность обхода Цхинвали и стремительного прорыва на север с целью блокады Рокского туннеля были принесены в жертву политическим соображениям и желаниям Михаила Саакашвили быстрее водрузить грузинский флаг в столице Южной Осетии.

В условиях отсутствия сплошной линии фронта и четкой идентификации не/лояльности местного населения для конфликтующих сторон важнее становилось уже не столько разгромить противника, сколько поднять знамя в том или ином «ключевом» населенном пункте. Обычно это происходило после долгой и кровопролитной осады, например, Славянска, или штурма Луганска и Иловайска, или же продолжительных попыток пророссийского ополчения овладеть Донецким аэропортом. А затем участники АТО нередко были вынуждены покинуть занятый пункт, чтобы не оказаться в окружении, как это случилось под Иловайском в конце августа.

«Позднефеодальная» стилистика, когда наиболее боеспособными силами являются иррегулярные добровольческие формирования романтиков-националистов или частные отряды олигархов или криминальных авторитетов, не является спецификой украинского конфликта. На постсоветском пространстве у Гиркина, Коломойского и Малофеева были предшественники. Например, известный грузинский криминальный авторитет Джаба Иоселиани. Со своей военизированной структурой «Мхедриони» – важнейшим актором гражданской войны в Грузии в 1991–1992 гг. и грузино-абхазского конфликта 1992–1993 гг. – он был едва ли не главной политической фигурой Грузии начала 1990-х гг., пока Эдуард Шеварднадзе постепенно не прибрал к рукам все нити управления страной. Аналогичный пример – бывший премьер-министр Азербайджана Сурет Гусейнов. До карабахского конфликта он служил директором фабрики по обработке шерсти, а с началом боевых действий на свои средства сформировал мотострелковый полк и даже стал командиром корпуса на начальном этапе войны в Карабахе.

Впрочем, важное отличие украинского кризиса – то, что первоначально этнополитическая компонента в нем не превалировала, хотя уже весной 2014 г. налицо было идейное и идеологическое противостояние антироссийски настроенных жителей западной и центральной Украины и русскоязычных жителей Донбасса. Евромайдан стал благоприятной почвой для зарождения на Востоке повстанческого движения скорее в политическом и идеологическом смысле, а не в этнокультурном. Основными факторами оказались фрагментация государства и силовых структур, насильственная смена режима, чувство страха и фрустрация от потери выходцами с Востока традиционных рычагов в Киеве и во всей Украине, депрессивные социальные условия. Одновременно по схожим причинам шло формирование вооруженных добровольческих отрядов и на стороне новой украинской власти (преимущественно из-за паралича прежних силовых структур), и укомплектование ими батальонов Национальной гвардии.

«Гибридной войной» (или асимметричным конфликтом, смотря какую терминологию предпочитают использовать исследователи) кризис на Украине явился не только и не столько в силу комбинации скрытых форм ведения боевых действий – вовлечения спецназа или элитных подразделений ВС РФ при поддержке добровольцев и иррегулярных подразделений из лояльного местного населения и бывших сотрудников силовых структур, которые противостояли украинским добровольческим батальонам и регулярной украинской армии. Динамика развития конфликта с самого начала демонстрировала как ресурсную, так и статусную асимметрию участников и вовлеченных сторон: Запад и Украина против России, обвиняющие друг друга в нелегитимности новое центральное правительство и власти ДНР/ЛНР, и т.д. Статусно-ресурсная асимметрия – это вообще одна из особенностей практически всех постсоветских конфликтов.

Ну и наконец, если рассматривать украинский кризис в военно-политических категориях глобального масштаба (равно как в устоявшемся широком общественном восприятии), то это скорее уже не «гибридная», а так называемая proxy или периферийная война (другое употребляемое название – «война по доверенности») между геополитическими центрами. В этом смысле украинский кризис в лучших традициях холодной войны является полем глобального противоборства ядерных сверхдержав – России и США. С учетом фактора взаимного ядерного сдерживания, не позволяющего двум державам столкнуться в прямом военном противоборстве, нынешний конфликт имеет все основания войти в историю как очередная периферийная война, подобно войнам в Корее, Вьетнаме, Афганистане и на Ближнем Востоке. Впрочем, надо также учесть, что в случае с украинским кризисом мотивация России для вовлечения в конфликт существенно больше, чем Соединенных Штатов и стран ЕС, так как Украина воспринимается Москвой как сфера жизненно важных интересов.

Военно-техническая составляющая

По характеру и методам силового противоборства украинский конфликт был «гибридным» как концептуально, так и в чисто военной и военно-технической сферах. Достижения военно-технической мысли последних двух десятилетий – беспилотники, цифровые системы связи, целеуказания и контроля, современные компактные противотанковые и зенитные ракетные комплексы соседствовали с громоздкими бронетанковыми и механизированными подразделениями, плотно насыщенными артиллерией самого различного назначения и калибров (как во время противостояния ОВД и НАТО конца 1980-х гг.).

Это вполне объяснимо: на момент распада Советского Союза Украина с дислоцированными на ее территории стратегическими вооружениями обладала третьим в мире ядерным (после Соединенных Штатов и России) и четвертым конвенциональным военном потенциалом (после США, России и Китая). В составе трех бывших советских военных округов на Украине насчитывалось около 6500 танков, десятки тысяч БМП, БТР, артиллерийских систем, 1100 боевых самолетов. Даже через двадцать лет, после массовой распродажи Украиной по всему миру своей военной техники, ее количество все еще впечатляло. На начало 2014 г. в войсках было около 700 единиц выпускавшихся на Харьковском танковом заводе и по этой причине выбранных в качестве основного танка украинской армии Т-64 различных моделей и десяток новых «постсоветских» Т-84У «Оплот» (а также законсервированных на базах хранения порядка 2500 Т-64, Т-80, Т-72 и танков старых моделей), свыше 2500 БМП и БТР и свыше 2000 артиллерийских систем (почти столько же хранилось на складах). По сравнению со многими постсоветскими конфликтами стороны были лучше оснащены бронетехникой и артиллерией.

С украинской стороны в боях принимала участие преимущественно военная техника и вооружение (ВВТ) в лучшем случае выпуска начала 1990-х гг., существенную часть которых составляла техника бывших соединений Советской Армии в Восточной Европе, после распада ОВД частично выведенная на Украину. Например, такого рода базой хранения был Артемовск в Донецкой области, куда в начале 1990-х гг. была передислоцирована развернутая мотострелковая дивизия из Венгрии, насчитывающая свыше 220 танков и сотни единиц БМП, БТР и артиллерийских систем. Однако в боях на стороне украинской армии принимали участие раритетные БРДМ-2, БТР-60ПБ, артиллерийские системы Д-30 и Д-20 и иная техника 1960-х и даже 1950-х годов.

Небольшое исключение составляла разработанная или произведенная на предприятиях украинского ВПК уже в постсоветское время военная техника (БТР-3 и БТР-4, танки Т-64БМ «Булат» и Т-84У «Оплот», некоторые виды стрелкового вооружения, противотанковых ракетных установок и гранатометов), являвшаяся модернизацией советских предшественников. Лишь к концу лета на вооружении украинской армии и отрядов Национальной гвардии наряду с импровизированными бронеавтомобилями собственного производства появились современные беспилотники, системы связи, радиоэлектронной борьбы (РЭБ) и целеуказания, а также легкое и стрелковое оружие западного производства.

В начальный период конфликта ополченцы также были вооружены в основном оружием советского производства из военных гарнизонов украинской армии на юго-востоке или поставленным с российских военных складов. Примечательно, что вплоть до середины лета из России по очевидным причинам поставлялось вооружение и военная техника преимущественно тех образцов, которые имелись у украинской армии (например, давно снятые с вооружения российской армии и находящиеся на складах Т-64 – основные танки украинской армии). Однако по мере эскалации конфликта у ополченцев появляются новые образцы современного российского вооружения, например, противотанковые и зенитные установки, гранатометы, бронетехника. С учетом последующего вовлечения армейских подразделений впервые в боевых действиях на Украине были использованы модернизированные российские танки Т-72Б3 и даже Т-90С, реактивные системы залпового огня «Смерч» и «Торнадо-Г», БТР-82А и «Тигр», некоторые другие виды ВВТ.

Защита и мобильность бронетехники советского производства (как и ее модернизированных аналогов), предназначенной для ведения массовых боевых действий в условиях противостояния НАТО и ОВД на центральноевропейском театре, оказались недостаточно эффективными в условиях применения современных противотанковых боеприпасов. По предварительным оценкам, потери бронетехники с украинской стороны составили свыше 100 танков и 200 БМП, БТР и других боевых бронированных машин (ББМ), а также около 80 артиллерийских орудий и РСЗО. Примерно две трети составили безвозвратные потери ВВТ. Не менее серьезными были потери бронетехники и артиллерии у ополченцев и поддерживающих их российских войск.

На этом фоне для украинской стороны серьезную значимость приобретали вопросы логистики и снабжения, особенно ремонт и восстановление военной техники. Несмотря на доставшиеся еще с советских времен крупнейшие производственные мощности по ремонту и производству практически всех видов военной техники, состояние ВПК Украины на начало 2014 г. ненамного отличалось от состояния украинской армии. Лишь к моменту заключения осеннего перемирия украинский ВПК оказался в состоянии не только проводить ремонт и восстановление, но и выпускать мелкими партиями новые образцы ВВТ. У ополченцев была только одна сложность в снабжении – политическая. Частота и объем поставок из так называемого «Военторга» полностью зависели от политических подходов Москвы к развитию ситуации на юго-востоке. Однако когда ВВТ на Донбасс поставлялось, то уже в объемах, вполне достаточных для противодействия украинской армии и отрядам Национальной гвардии.

По уровню использования авиации украинский кризис хотя и превосходил большинство постсоветских конфликтов (в частности абхазский, карабахский, приднестровский), но существенно уступал операции НАТО в Косово в 1999 г. и действиям российской авиации в двух чеченских войнах и августовском конфликте 2008 г. с Грузией. В первую очередь это объяснялось низким уровнем боеготовности и технического состояния украинских ВВС, а также значительными потерями украинской авиации. К началу 2014 г. в строевом составе украинских ВВС насчитывалось 170–180 боевых самолетов (примерно столько же находилось на складах и на консервации). ВВС Украины включали около 80 истребителей МиГ-29 (при этом 46 МиГ-29 базировались в Крыму, были захвачены российскими войсками в марте и впоследствии возвращены в разукомплектованном состоянии), и только четверть из них оставалась в рабочем состоянии. Из примерно 24 истребителей-перехватчиков Су-27 только несколько машин могли подняться в воздух. Аналогичная ситуация и с насчитывающими до 36 машин бомбардировщиками Су-24. Штурмовая авиация была в несколько лучшем состоянии, располагая примерно двумя десятками боеспособных самолетов Су-25. Однако именно Су-25, активно применявшиеся против наземных целей, и понесли наибольшие потери: сбито или потеряно в результате аварий семь или восемь штурмовиков. ВВС Украины потеряли также как минимум один или два бомбардировщика Су-24, два истребителя МиГ-29, один истребитель Су-27, один разведывательный самолет Ан-30, один военно-транспортный Ан-26, а также сбитый над Луганским аэропортом военно-транспортный самолет Ил-76 с десантниками на борту.

Начиная с боев под Славянском, с конца апреля – начала мая было сбито до восьми ударных вертолетов Ми-24 различных моделей и примерно такое же число транспортно-десантных Ми-8. Плотная насыщенность ополченцев ПЗРК и малокалиберными зенитно-артиллерийскими системами привела к большим потерям среди армейской авиации Украины. Во второй половине лета украинские Ми-24 уже почти не принимали участия в боевых действиях, подтвердив высокую уязвимость вертолетов данного семейства в локальных конфликтах. Например, из 12 вертолетов Ми-35М (последняя модификация Ми-24), поставленных с октября 2013 г. Россией в Ирак, уже к октябрю 2014 г. боевиками т.н. Исламского государства с использованием ПЗРК было сбито две машины.

Украинский кризис, как и другие локальные конфликты последних десятилетий, доказывает ограниченную эффективность боевой авиации (даже если она имеет абсолютное превосходство в воздухе) против полурегулярных отрядов, оснащенных переносными зенитно-ракетными комплексами (ПЗРК) и зенитной артиллерией. Одним из наглядных примеров была операция Израиля в Ливане летом 2006 года. Сильнейшие на всем Ближнем Востоке израильские ВВС, располагающие современными боевыми самолетами с системами высокоточного оружия (ВТО), так и не смогли сломить сопротивление бойцов ливанской «Хезболла», оснащенных ПЗРК. Однако в ходе боев на юго-востоке Украины в середине июля 2014 г. на вооружении ополченцев появились уже не только ПЗРК, но и зенитные комплексы ближней («Стрела-10», «Оса») и даже средней дальности (известные по истории с малайзийским «Боингом» ЗРК «Бук-М1»).

В отличие от операций авиации США и стран НАТО на Ближнем Востоке и Балканах, в ходе украинского кризиса практически не использовалось высокотехнологическое оружие (ВТО), почти отсутствующее у ВСУ и лишь в небольших количествах имеющееся у российской армии. В предыдущих случаях имело место противостояние высокотехнологичных армий с технически отсталым и политически изолированным противником, и т.н. «дистанционная война» с использованием ВТО достаточно быстро и эффективно достигала своей цели. Однако на юго-востоке Украины сталкивались находящиеся примерно на одинаковом технологичном уровне противники, военные организации которых отличались лишь размерами, степенью боеготовности и боеспособности имеющегося у них вооружения, что не позволяет говорить о «дистанционной» или «бесконтактной» войне.

Даже эффективность использования украинской стороной тактических ракетных комплексов «Точка-У», с достаточно высокой точностью и дальностью стрельбы до 120 км, эксперты оценивают неоднозначно. Опыт применения ракетных комплексов «Точка-У» российской армией в Чечне и против Грузии в августе 2008 г., а также в ходе гражданской войны в Йемене, или же оперативно-тактических систем «Скад» (с большей дальностью, но худшей точностью стрельбы) на Ближнем Востоке показывает, что эти ракетные системы остаются скорее военно-политическим средством сдерживания, а не реальным инструментом «дистанционной войны».

В украинском конфликте подтвердилась значимость традиционной артиллерии (особенно самоходной) и реактивных систем залпового огня (РСЗО), выступавших в качестве основного средства огневого поражения. Наибольшие потери стороны понесли именно от действия артиллерии. Особенно эффективно она действовала в ходе огневых налетов на находящиеся на марше колонны боевой техники или полевые лагеря противника. Новым словом для постсоветских конфликтов стало активное использование для наведения и корректировки артиллерийского огня современных цифровых систем разведки и целеуказания, а также беспилотных летательных аппаратов в режиме реального времени. Высокую эффективность продемонстрировали крупнокалиберные системы залпового огня «Смерч» и «Ураган», равно как уже давно ставшие одним из символов локальных конфликтов на постсоветском пространстве 122-мм РСЗО «Град».

Военно-стратегические последствия

Несмотря на сравнительную скоротечность боевых действий на юго-востоке Украины, потери в личном составе были очень серьезными. По различным оценкам, военнослужащие регулярной армии, бойцы ополчения и иррегулярных вооруженных формирований потеряли десятки тысяч людей убитыми, ранеными и пропавшими без вести. В результате как минимум для украинской армии серьезной проблемой стало восполнение личного состава, усугубляющееся практически полным отсутствием подготовленных резервистов и системы организационно-мобилизационных мероприятий.

Украинский кризис подтвердил тенденцию продолжающейся профессионализации военного дела, а также значимость уровня боевой и физической подготовки. Усложнение ВВТ требует большей вовлеченности военных специалистов, что не может быть компенсировано контингентом военнослужащих-призывников. С другой стороны, усиление мощи, точности и дальности стрельбы легкого и стрелкового оружия дает возможность даже небольшим подразделениям войск специального назначения (особенно если они хорошо оснащены и мотивированы) решать боевые задачи, которые ранее ставились перед более крупными войсковыми соединениями. Повышается значимость легких и мобильных частей специального назначения, особенно в так называемых конфликтах низкой интенсивности. Естественно, что, как и в любой «гибридной войне», очень важную роль в Крыму и в боях на Донбассе (с российской стороны) сыграли отряды специального назначения и элитные подразделения постоянной готовности.

С другой стороны, украинский кризис (как и российско-грузинская война 2008 г.) продемонстрировал, насколько важно в современных локальных войнах, в условиях их скоротечности и динамики эскалации, правильное соотношение регулярных частей постоянной готовности и массового призыва резервистов и военнообязанных. Эта задача являлась одной из наиболее сложных для украинского руководства, и ее так и не удалось решить вплоть до заключения перемирия, несмотря на несколько «волн» мобилизационного призыва. Тенденция типичная для нынешнего этапа развития военного дела. Как отмечал в уже упомянутом докладе начальник российского Генштаба, меняющийся характер современной вооруженной борьбы принуждает стороны в случае начала конфликта опираться именно на «созданные в мирное время группировки сил и средств постоянной готовности».

При этом получают новое значение сухопутные войска, более адаптированные как для использования в конфликтах малой интенсивности и локальных войнах, так и в широкомасштабных «классических войнах» с массовым использованием бронетехники и артиллерии. Украинский кризис вынудил признать это даже американцев, традиционно делающих ставку на высокотехнологичную и эффективную при использовании высокоточного оружия боевую, а в последнее время – уже и беспилотную авиацию. Военная фаза украинского кризиса еще не успела завершиться, а на европейский контингент в ходе совместных натовских учений уже вернулись американские танки «Абрамс», за пару лет до этого выведенные из Германии после расформирования последнего «тяжелого» соединения американской армии, дислоцированного в Европе.

Из других военно-стратегических уроков следует отметить достижение российскими войсками фактора стратегической внезапности в Крыму. Военные историки еще долго будут спорить, что явилось более важным для успеха крымской операции: развал украинской армии в отсутствие военных реформ в постсоветский период или эффективность последней («сердюковской») военной реформы в России. Однако очевидно, что ключевым элементом успеха стала именно стратегическая внезапность, причем достигнутая не столько за счет слаженности и скрытности действий по переброске мобильных элитных подразделений в Крым. В век спутников и электронной разведки столь масштабную переброску войск специального назначения и ВДВ, иногда за тысячи километров из Сибири в Крым, нельзя было скрыть даже под предлогом крупномасштабных учений. Внезапность была достигнута на уровне стратегического мышления как вероятного противника (в данном случае – новых властей Украины), так и внешних акторов, которые могли бы хотя бы теоретически помешать осуществлению этой операции. Российское военно-политическое руководство добилось «шокового» эффекта, ибо до самого последнего момента никто не мог поверить, что Москва осуществит в Крыму то, что она осуществила.

Глобальные масштабы украинского кризиса высветили актуальность информационного, психологического и пропагандистского измерения вооруженной борьбы. Значимость информационно-пропагандистских войн, в том числе киберопераций как составного элемента вооруженного противостояния, уже давно не подвергается сомнению. Украинский кризис не стал новым этапом развития информационно-пропагандистских войн и по своей значимости не был столь важен, как война в Персидском заливе 1991 г., названная «войной CNN». С другой стороны, информационное сопровождение не имело столь негативного психологического влияния на ход боевых действий, как в свое время кадры погибших американских спецназовцев на улицах Могадишо, которые привели к прекращению операции США в Сомали в 1993 году. В целом украинский кризис фиксирует тенденцию увеличения роли информационно-пропагандистских войн по мере развития и усложнения коммуникационных и цифровых технологий.

Иногда, впрочем, в ходе украинского кризиса создавалось впечатление, что информационная война становится самоцелью, попыткой создать пропагандистский эффект в отрыве от реальных военных и военно-политических целей. Это приводило к тяжелым последствиям, например, уже отмеченные попытки перекрытия украинскими войсками границы с Россией и занятия ключевых городов, или же осада ополченцами Донецкого и Луганского аэропортов. С другой стороны, удачно проведенные операции всегда сопровождались своеобразным информационным мультипликатором, как это происходило с действиями Стрелкова-Гиркина в Славянске.

Украинский кризис ознаменовал возврат интереса к «старой доброй» политике сдерживания в контексте противостояния России и США. Причем речь идет о возвращении не только традиционного взаимного ядерного сдерживания, но и конвенционального (с помощью обычных вооружений), в котором будет расти значимость высокоточного оружия. Интерес к феномену сдерживания, даже ядерного, с глобального переходит уже и на региональный уровень. Например, противостояние с Россией стимулировало на Украине активную дискуссию по поводу возврата к обладанию ядерным оружием.

Меняется сама терминология военно-стратегического дискурса. По мере ренессанса НАТО и противостояния с Россией в Брюсселе все активнее используются термины и концепции, заставляющие вспомнить о холодной войне. Например, высказываются идеи возврата альянса к новой политике «гибкого сдерживания» (как реакции на российскую «гибридную войну» на постсоветском пространстве) или проводятся аналогии с концепцией «передового базирования», которыми сопровождаются учения США и их союзников на территории новых восточноевропейских членов альянса.

Наконец, одним из специфических итогов украинского кризиса может стать уход Украины с рынка вооружений постсоветского пространства. Весь постсоветский период Украина была одним из основных поставщиков оружия странам Южного Кавказа (особенно Азербайджану и Грузии). Киев поставил Баку и Тбилиси сотни танков, БМП, БТР, артиллерийских систем (включая крупнокалиберные РСЗО «Смерч» и тактические ракетные комплексы «Точка-У»), десятки боевых самолетов (в том числе истребители МиГ-29 и штурмовики Су-25) и ударных вертолетов Ми-24, большие объемы стрелкового вооружения и боеприпасов. Фактически Украина четверть века занималась распродажей оружия, которое должно было пригодиться ей в боевых действиях на юго-востоке собственной страны. Летом 2014 г. появилась информация о возможной продаже уже Грузией шести штурмовиков Су-25 Украине. Впрочем, на постсоветском рынке вооружений и так происходит перераспределение экспортеров. Например, в оружейном импорте Азербайджана Украину все более заменяет Россия (по расчетам СИПРИ, если в 2007–2011 гг. Россия занимала 55%, а Украина – 34% объема ВТС Азербайджана, то к 2013 г. доля России превысила 80%).

* * *

Украинский кризис позволил апробировать новые и оценить релевантность имеющихся методов и форм вооруженной борьбы. В нем сочетались подходы, типичные для конфликтов на постсоветском пространстве более четверти века назад, с принципиально новыми и современными военно-политическими или военно-техническими элементами. В военно-стратегической и военно-технической сферах украинский кризис не знаменовал собой революцию, а скорее демонстрировал эволюцию способов и методов вооруженной борьбы последних десятилетий, тем самым частично реанимировав некоторые военно-стратегические концепции времен холодной войны.

Наряду с этим в концептуальном плане украинский кризис стал также едва ли не последним постсоветским вооруженным конфликтом. После Украины любые будущие войны на пространстве бывшего СССР будут уже другими.

Украина > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 12 ноября 2014 > № 1230713 Сергей Минасян

Признание – не догма

Пополнят ли ДНР и ЛНР ряды самопровозглашенных образований

С.М. Маркедонов – доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета.

Резюме «Минский процесс» обозначил возможность превращения Донбасса в новый полигон для непризнанной государственности. На этом пути возможны варианты в диапазоне от Чечни и Сербской Краины до приднестровского опыта

Украинский политический кризис продолжается. Несмотря на мирный процесс, стартовавший в начале сентября, вооруженное противостояние на юго-востоке страны не прекратилось. Сохраняется и напряженность в отношениях между Россией и Западом, рассматривающих Украину в качестве своеобразного «момента истины» при формировании конфигурации постсоветского пространства на среднесрочную и долгосрочную перспективу. И хотя не разрешены базовые противоречия, которые актуализировали сегодняшний конфликт, интенсивность военного противостояния в Донбассе снизилась, активизировались различные переговорные форматы.

В этом контексте все более вероятно превращение части Донецкой и Луганской областей в территорию «замороженного конфликта», где будет развиваться новая непризнанная государственность. В настоящий момент практически невозможно прогнозировать, в каких формах она будет существовать. Будут ли это две отдельные «народные республики» (Донецкая и Луганская), провозглашенные в апреле 2014 г., или состоится их объединение? Получит ли дальнейшее развитие проект «Новороссия», выходящий по своим целям и задачам за границы сегодняшнего контроля ополченцев? Есть ли у Киева возможности ликвидировать образования, которые украинские власти называют «террористическими и сепаратистскими» анклавами? Сможет ли Москва, несмотря на санкции, поддержать республики, рассматривающие ее как гаранта их самостоятельного развития, безопасности и источник военно-политической помощи?

При ответах на поставленные вопросы придется учитывать и меняющийся международный контекст, и способность президента Украины Петра Порошенко выстроить эффективную систему государственной власти, и готовность вчерашних «военных менеджеров» из ДНР и ЛНР, закрепивших свои позиции выбрами 2 ноября, к формированию чего-то большего, чем федерация полевых командиров. Однако предварительные выводы относительно новой актуализации практик строительства непризнанных образований уже можно делать. Крайне важным представляется обсуждение возможностей, которые сегодня получили «народные республики» Донбасса.

Непризнанные государства: постсоветский опыт

Феномен непризнанной государственности не является порождением советского (или советско-югославского) распада, как об этом часто говорят. Образования, возникавшие в результате революций, различных практик национального самоопределения (которое постфактум называли освобождением) или внешнеполитических игр, но не получавшие при этом широкого или ограниченного признания своей государственности, существовали задолго до 1991 года. В таком статусе побывали даже такие европейские страны, как Франция (после Великой Французской революции), Нидерланды, Бельгия, Ирландия. Некоторое время без признания существовали РСФСР и СССР (те же США признали «новые реалии в Евразии» лишь в 1933 году). В 1949–1971 гг. в ООН была не представлена Китайская Народная Республика (КНР). Интересы Китая представляла Китайская Республика (Тайвань). Только Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН № 2758 «Восстановление законных прав Китайской Народной Республики в Организации Объединенных Наций» от 25 октября 1971 г. изменила порядок, существовавший в течение двух десятилетий.

Однако процесс распада СССР дал впечатляющий список образований, существующих в реальности, но лишенных признания со стороны стран, входящих в ООН. На сегодняшний день сохранилась инфраструктура четырех образований де-факто (Приднестровская Молдавская Республика, Абхазия, Южная Осетия и Нагорно-Карабахская Республика), два из которых получили ограниченное признание отдельных стран. Они смогли пережить конфликты с теми государствами, к которым формально приписаны, сформировать свои органы власти, управления, силовые структуры, провести не одну избирательную кампанию. Но главное – получить легитимность от своих «непризнанных граждан».

При этом важно иметь в виду, что помимо этих образований в 90-е гг. прошлого века было предпринято несколько неудачных попыток объявления независимости, ее вооруженной защиты и внутренней институционализации (самый яркий пример – это Чеченская Республика Ичкерия на Северном Кавказе).

В августе 1990 г., еще до образования Приднестровья, на территории Молдавии была провозглашена Гагаузская Республика. Однако впоследствии Гагаузия (один из «пионеров» среди непризнанных советских образований) не вышла из состава Республики Молдова. В 1994 г. парламент Молдавии принял Закон об особом правовом статусе Гагаузии (Гагауз-Ери), наделивший регион с компактным проживанием гагаузов правами автономии. И сегодня большая часть его политических сил не выступает за отделение от «материнского» государства.

Непризнанные образования, возникшие в результате распада СССР, оказались зарифмованы с этнополитическими противоборствами. В 1992 г. в зонах грузино-осетинского и молдавско-приднестровского конфликтов достигнуто прекращение огня. В 1994 г. это удалось сделать в Абхазии и в Нагорном Карабахе, а в 1996 г. в Чечне. Однако хотя масштабные военные столкновения прекратились, политическое решение не было найдено. Конфликты (равно как и статус непризнанных образований) были «заморожены». В каких-то случаях это определялось военно-политическим балансом сил (Нагорный Карабах), в других ситуациях силовые аспекты дополнялись социально-психологическими и правовыми резонами (Чечня с ее «отложенным статусом» на 5 лет). Однако «заморозка» не могла быть долговременной, поскольку в изменении сложившегося баланса сил были заинтересованы стороны, считавшие себя проигравшими. Стремление изменить положение возникало по мере того, как желающие реванша накапливали необходимые ресурсы.

Сразу отметим: такое наращивание ресурсов и сегодня достигнуто далеко не всеми (в самом худшем положении здесь Грузия и в чуть лучшем Азербайджан). Периодически попытки изменить «замороженное состояние» предпринимали Россия в 1999–2000 гг. в Чечне, Грузия в 1998 и в 2001 гг. в Абхазии, в 2004 г. в Южной Осетии. Азербайджан в отличие от Москвы и Тбилиси сосредоточил внимание на изменении дипломатических форматов мирного урегулирования и добился неплохих результатов, если считать таковым перевод карабахского урегулирования в формат переговоров Ереван–Баку без Степанакерта. Между тем за это время, по справедливому замечанию российского политолога Дмитрия Тренина, «непризнанные республики реально приобрели все атрибуты государственности – от конституций и кабинетов министров до полиции и вооруженных сил».

В августе 2008 г. с признанием независимости Абхазии и Южной Осетии Россией создан прецедент пересмотра межреспубликанских границ как межгосударственных. После этого на территории бывшего СССР появились частично признанные государства, то есть образования, которые не являются членами ООН, но в то же время признаются как независимые государства некоторыми членами мирового сообщества. Однако помимо них непризнанными государствами по сей день остаются Нагорный Карабах и Приднестровье. Сами конфликты, упомянутые выше (включая и те случаи, где обеспечено частичное признание), не разрешены политически. Все это не может не вызывать беспокойства внешних игроков, так как споры вокруг статуса и перспектив образований с «оспоренным» (определение Гэйл Лапидус) и «подвешенным» (определение Александроса Янниса) суверенитетом грозит превращением их в очаги нестабильности.

Конечно, в своих устремлениях непризнанные республики поддерживались внешними силами, преследовавшими собственные интересы. В условиях прямого военно-политического противостояния «материнского образования» с территорией, стремящейся к сецессии, чреватого нарушением определенного баланса сил и статус-кво, внешнее вмешательство практически неизбежно. К слову сказать, данная практика не является российским ноу-хау. Взять хотя бы поддерживаемую Анкарой Турецкую Республику Северного Кипра или бывший сербский автономный край Косово, чья самостоятельность выглядела бы проблематично без прямой помощи США и стран Евросоюза.

Юго-восток Украины: новая площадка для непризнанных республик

Украинский кризис привел не только к смене власти в Киеве и новому витку противостояния между Западом и Россией, но и спровоцировал серьезный кризис политической идентичности граждан независимой Украины. Снова, как и в начале 1990-х гг., актуализировался запрос на самоопределение и формирование своей государственности, даже в тех случаях, когда состоятельность такого проекта без поддержки извне была неочевидна и даже сомнительна.

В апреле 2014 г. провозглашены Донецкая, Луганская, Харьковская, Одесская народные республики. Однако после начала АТО (антитеррористической операции, как украинские власти определили действия против сторонников самопровозглашенных образований Донбасса) до референдума о статусе непризнанных республик дошли только ДНР и ЛНР. После трагических событий 2 мая в Одессе стало ясно, что у сил пророссийского «анти-Майдана» в городе и области нет достаточных ресурсов. Что же касается сторонников Харьковской народной республики, то, по словам члена координационного совета движения Юрия Апухтина, они «не смогли согласовать вопросы» и не «сошлись в формулировках» с представителями двух донбасских республик.

В итоге референдум о статусе состоялся только в Донецкой и Луганской областях. В результате вооруженного противостояния с центральной властью (которое достигло пика в июле-августе нынешнего года) ДНР и ЛНР утратили контроль над многими населенными пунктами (Мариуполь, Славянск, Краматорск). Но эта борьба радикализировала позиции ополченцев и сделала их диалог с Киевом (несмотря на имеющиеся противоречия в их стане) намного более проблематичным. На момент подписания Минского протокола 5 сентября 2014 г. две донбасские республики контролировали территорию в 16 тыс. км², на которой проживало 4,5 млн человек. Зона контроля включала областные центры Донецк и Луганск, а также такие ключевые населенные пункты, как Новоазовск, Горловка, Макеевка.

С формально-юридической точки зрения две республики Донбасса не получили признания даже со стороны Москвы. Еще на начальной стадии конфликта президент Владимир Путин на совместной пресс-конференции с действующим председателем ОБСЕ 7 мая 2014 г. обратился к лидерам ДНР и ЛНР с просьбой перенести намеченные на 11 мая референдумы о статусе вне Украины. Реакция Москвы на волеизъявление жителей Луганской и Донецкой областей, обнародованная 12 мая 2014 г., также отличалась сдержанностью. В сообщении пресс-службы президента РФ было сказано, что Россия «с уважением относится к волеизъявлению населения Донецкой и Луганской областей и исходят из того, что практическая реализация итогов референдумов пройдет цивилизованным путем, без каких-либо рецидивов насилия, через диалог между представителями Киева, Донецка и Луганска». «В интересах налаживания такого диалога приветствуются любые посреднические усилия, в том числе по линии ОБСЕ», – отметил тогда Кремль. В этом же духе выдержаны и документы «Минского процесса», подписанные в сентябре. Более того, МИД России, традиционно критично настроенный к любым украинским инициативам, поддержал законопроект «Об особом порядке самоуправления отдельных районов Донбасса», внесенный Порошенко для рассмотрения в Верховной Раде: «Рассчитываем, что все положения закона будут ответственно выполняться. Очевидно, что попытки известных политических групп на Украине отменить его или изменить его существо вновь отбросят ситуацию к конфронтации на юго-востоке, подорвут усилия международного сообщества и здравых политиков в самой стране по нормализации». Даже выборы 2 ноября 2014 года в двух донбасских республиках Москва предпочла трактовать, как «одно из важнейших направлений Минских договоренностей», признав при этом итоги избирательной кампании в Верховную Раду Украины.

В то же самое время Россия фактически выступает военно-политическим гарантом существования ДНР и ЛНР. И без ее деятельной позиции наступление украинских войск и Национальной гвардии на Донецк и Луганск в конце августа могло бы завершиться успехом Киева. О политике России в вооруженном конфликте на территории Донбасса иной раз принято рассуждать как об иррациональных и неясных до конца действиях. Между тем подходы Москвы поддаются несложному объяснению. С одной стороны, после присоединения Крыма и нескольких волн санкций против Российской Федерации, последовавших за этим, российское руководство не заинтересовано в углублении и без того острых противоречий с Западом. Тем более что открытое присоединение территорий Восточного Донбасса (с населением, превышающим численность жителей Крыма и разрушенной в ходе многомесячных боев инфраструктурой) легло бы дополнительным бременем на бюджет (несопоставимым с косвенной поддержкой двух непризнанных республик).

С другой стороны, для Кремля не представляется возможным повторение сценария «Сербская Краина-1995», когда сепаратистские силы, ориентированные на «государство-патрона» терпят сокрушительное поражение, а их инфраструктура полностью ликвидируется. При таком итоге «государство-патрон» лишается возможности влияния на соседнюю страну и широкого международного дипломатического торга вокруг определения ее перспектив с учетом собственных интересов. Как следствие, поддержка «минского статус-кво» как лучшего из возможных вариантов.

Однако стоит обратить внимание на два момента. И протокол, и меморандум, заключенные по итогам работы «трехсторонней контактной группы» по Украине в Минске, подписаны представителями ДНР и ЛНР. Без формального признания они ответственны за реализацию условий перемирия (и за обмен пленными, и за соблюдение режима прекращения огня). Они же (а кто еще?) рассматриваются в качестве субъектов «инклюзивного национального диалога» на Украине. Определенный вклад в институционализацию двух республик вносит и сам Киев. Речь идет, в первую очередь, о проектах двух законов «Об особом порядке самоуправления отдельных районов Донбасса» и «Про недопущение преследования и наказания участников событий на территории Донецкой и Луганской области». Критики Порошенко выступали против этих инициатив неспроста, поскольку они косвенным образом (не в строго юридическом, а в политическом смысле) признали за территориями, подконтрольными двум донбасским республикам, особое положение среди других регионов Украины.

Новое Приднестровье или новый Донбасс?

Представители ДНР и ЛНР обозначили в качестве «своих» территорий не нынешнюю конфигурацию, а Луганскую и Донецкую области целиком (проект же «Новороссия» и этим не ограничивается). Однако, как известно, политика – это искусство возможного. К слову сказать, другие непризнанные образования стоят перед той же проблемой, когда заявленная ими территория и реальный контроль над ней не совпадают. Так в ходе военных столкновений с Азербайджаном в начале 1990-х гг. Нагорный Карабах потерял контроль над Шаумяновским районом. Южная Осетия до августа 2008 г. не контролировала села так называемого «Лиахвского коридора» и Ахалгорский район, а Абхазия – Кодорское ущелье (обеспечение безопасности и интеграция Гальского района, и в особенности, паспортизация и предоставление гражданства грузинскому населению этой территории до сих пор остается острой проблемой для Сухуми).

Нынешний кризис вокруг Украины далек от разрешения. Ситуация может качнуться в ту или иную сторону в зависимости от широчайшего спектра проблем (энергетика, противостояние Запада и России, отношения Киева и Москвы, кампания по выборам в Верховную Раду, противоречия внутри украинских элит и многое другое). Однако если процесс деэскалации, начатый в Минске, с трудом, но будет реализовываться, у ДНР и ЛНР появляется реальная возможность на выстраивание своей де-факто государственности. Хотя бы в имеющихся сегодня территориальных форматах.

Никаких гарантий, что этот процесс пройдет успешно не существует. Во-первых, среди украинских политиков независимо от их партийной принадлежности существует консенсус относительно территориальной целостности страны. Даже по поводу статуса Крыма, что уж говорить о Донбассе. «Нам для того нужен режим прекращения огня как можно дольше, чтобы получить и свои высокоточные приборы, и военную и финансовую помощь Запада», – заявил Юрий Луценко. Оценки советника президента Порошенко, сделанные им за несколько дней до выборов в Верховную Раду, конечно же, необходимо рассматривать с поправкой на жесткую избирательную кампанию в условиях вооруженного конфликта. Тем не менее, данный подход сегодня является ведущим в украинском внутреннем дискурсе. И в этой связи сценарий силового изменения «минского статус-кво» более чем реален. Он может проходить либо в формате «Сербской Краины» (удача для центральной власти и провал двух непризнанных республик), либо по лекалам югоосетинской авантюры Михаила Саакашвили, которая привела к признанию бывшей грузинской автономии и провалу политики «собирания страны».

Однако, помимо фактора Киева и поддержки украинской территориальной целостности Западом важны внутриполитические реалии. Именно они обеспечили выживание Абхазии, Приднестровья или Южной Осетии, и, напротив, стали препонами для развития ичкерийского национально-государственного проекта.

Говоря о внутренних ресурсах для развития, следует отметить, что по численности населения и по территории две республики Донбасса превышают любое из имеющихся де-факто образований постсоветского пространства. Для сравнения, площадь Приднестровья составляет 4 163 кв. км, а численность населения там оценивается в 555 тыс. человек. В Абхазии на площади 8,7 тыс. кв.км проживает около 243 тыс.человек (грузинские статистики дают цифру 178 тыс. человек). Южная Осетия –

это 3,84 тыс. кв. км и различные оценки численности населения – от 8 до 72 тыс. человек. Нагорный Карабах имеет более сложную политико-географическую конфигурацию из-за оккупации пяти районов целиком и двух частично за пределами бывшей Нагорно-Карабахской автономной области и утратой некоторых частей своей «заявленной территории». Но его население оценивается в 137 737 человек.

Донбасские образования сегодня стало модно сравнивать с Приднестровьем. По словам Эрика Ливни и Тома Коупа, они «были добывающими и промышленными центрами своих метрополий, обладали похожим человеческим капиталом и ресурсной базой. В советском плановом хозяйстве им отводилась роль производственных центров, притягивавших внутреннюю миграцию из числа (преимущественно русских) инженеров, техников, шахтеров, металлургов. Это наследие дает им преимущество по сравнению с тремя крошечными этническими анклавами на Кавказе, которые исторически сосредотачивались на туризме (Абхазия) и сельском хозяйстве (Южная Осетия и Карабах)». Но если не брать за основу некоторые внешние сходства, существуют и принципиальные различия. У истоков приднестровского проекта стояли производственники («красные директора»), имевшие значительный управленческий опыт не только на региональном, но и на общесоюзном уровне (не говоря уже про депутатство в Верховном совете Молдавии). До распада СССР будущие лидеры Приднестровской Молдавской республики уже имели за плечами два года политической борьбы, которая позволила кристаллизовать идеологию и приоритеты (вопрос о языке, сохранении Советского Союза, а после его распада – отношений с Россией и Украиной, нахождении 14-й армии на Днестре). Но даже по сравнению с Крымом, где движение за присоединение к РФ возглавили лидеры, сделавшие успешную политическую или бизнес-карьеру в период украинской независимости (Сергей Аксенов, Алексей Чалый, Владимир Константинов) на Донбассе дефицит опытных кадров. На первые роли здесь вышли те, кто был в тени или на вторых ролях, маргиналы, оттесненные представителями Партии регионов. То есть теми, кто многие годы успешно конвертировал свою «пророссийскую позицию» в лояльность Киеву и кто в течение последних нескольких лет до «второго Майдана» представлял всю Украину целиком.

В отличие от Абхазии, Южной Осетии и Нагорного Карабаха в вооруженном конфликте на Донбассе отсутствует четко выраженный этнический момент. И русские, и украинцы есть по обе стороны баррикад. Но даже фактор территориальной консолидации, работающий при отсутствии четких этнических разделительных линий в Приднестровье (где вокруг проекта ПМР объединялись в разное время и русский Игорь Смирнов, и украинец Евгений Шевчук, и молдаванин Григорий Маракуца), в Донбассе не стоит переоценивать. Выходцы из этого региона есть как в рядах ополчения, так и среди украинских добровольческих батальонов и Национальной гвардии. Население Донбасса расколото относительно видения перспектив как региона, так и Украины в целом. При этом за донбасские республики воевали не только граждане России, но и выходцы из других областей Украины, недовольные «вторым Майданом» и политикой новой власти. Стоит также отметить и пассивность значительной части населения, готовой к поддержке того, кто в итоге окажется сильнее.

Между тем де-факто государство – это не только опыт конфликта и военно-полевого менеджмента, но и навыки его укрощения в тот момент, когда необходимо консолидировать власть и повернуть народную стихию к рутинной работе (как это было в Нагорном Карабахе в период президентства Аркадия Гукасяна). Иначе на выходе получается «федерация полевых командиров» в ее ичкерийском формате. Следовательно, без привлечения «специалистов» (включая и бывшую региональную и местную бюрократию) не получится, поскольку на одной героике экономические и социальные проблемы не решишь, а всякая слава имеет тенденцию уменьшаться при столкновении с повседневными заботами. И приднестровский проект, и национально-государственное строительство в непризнанных образованиях Закавказья сопровождались и выстраиванием собственной «исторической политики» (в которой помогали профессиональные историки, журналисты, политологи), а также собственных экономических стратегий. Вопреки стереотипам, позиция Москвы далеко не всегда была в пользу поддержки непризнанной государственности (особенно в 1990-х начале 2000-х гг. на фоне конфликта в Чечне) и де-факто образования полагались во многом на собственные рецепты выживания и мобилизации ресурсов.

Не стоит забывать, что выстраивание институтов ДНР и ЛНР будет начинаться в условиях де-факто разделенного Донбасса и раскола в умонастроениях его жителей. В этом контексте сила примера в выборе лояльностей станет крайне важным фактором. Не зря многие украинские эксперты, не склонные к шапкозакидательству и показному патриотизму, предлагают отпустить Восточный Донбасс в «свободное плавание», показав ему некий позитивный пример. Понятное дело, с позитивом на сегодняшней Украине явный дефицит, а апелляция к опыту Западной Германии 1949–1989 гг. выглядит необоснованной натяжкой. Но здравое зерно в данных рассуждениях имеется. Без своей элиты на одной лишь военно-политической поддержке Москвы привлекательного образа не построить и «вторым Приднестровьем» не стать. И в этом плане популярные ныне эгалитарные идеи и некое демонстративное пренебрежение «умниками» (которые отождествляются с настроениями в пользу Киева и Запада) требуют, как минимум, значительной корректировки. Многие эксперты справедливо отмечают, что подобная политика оттолкнула от лидеров Донбасса многих потенциальных союзников. Это и профессорско-преподавательский состав вузов, недовольный украинизацией и не согласный с победой «второго Майдана», и бизнес (отпугиваемый постоянными разговорами руководства ДНР и ЛНР о «национализации» и необходимости «раскошелиться для народа»), и управленцы, изначально готовые «подняться против переворота в Киеве». Очевидно, что без поддержки этих групп трудно наладить текущую работу, сохранить элементарный порядок и сделать заявку на альтернативу украинскому государственному проекту. Что, кстати, отчасти удавалось и удается Приднестровью при сравнении с Молдавией. Неслучайно даже такой известный критик российской политики и приднестровской «квазигосударственности», как Оазу Нантой, в интервью Международной кризисной группе заявил, что «не столько силен приднестровский сепаратизм, сколько слаба молдавская государственность».

Сила или слабость украинской власти станет не менее важным фактором для развития ДНР и ЛНР. В данном случае речь идет не о жесткой военной силе. В случае украинских успехов на ниве экономического реформирования, национального строительства, минимизации коррупции, достижения более высоких стандартов жизни (какими бы труднодостижимыми ни казались эти цели) властям двух непризнанных республик будет трудно поддерживать идеи о пользе «затягивания поясов» и необходимости мобилизации перед лицом угрозы Киева. Хотя бы в силу того, что эксплуатировать этнический фактор, который используется в Закавказье, для них проблематично.

Таким образом, «минский процесс», вызванный невозможностью украинского блицкрига – с одной стороны, и неготовностью Москвы к признанию ДНР и ЛНР, а также к мультипликации крымского опыта на юго-востоке Украины – с другой, обозначил возможность превращения Донбасса в новый полигон для непризнанной государственности. Траектория развития двух республик этого региона еще формируется, в ней много сложных переменных, требующих качественного решения. Но уже очевидно: чтобы с самопровозглашенными республиками стали всерьез считаться (вопрос о признании в данном случае не так уж принципиален) нужна эффективная работа по выстраиванию властных институтов. Перед ними также стоит задача преодоления всесилия полевых командиров, налаживания хозяйственной деятельности и формирования элиты, понимающей (при всей ограниченности ресурсов и возможностей) свои перспективы. На этом пути возможны варианты в диапазоне от Чечни и Сербской Краины до приднестровского опыта. Или формированию уникальной донбасской модели.

Украина > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 12 ноября 2014 > № 1230707 Сергей Маркедонов

Феномен «Исламского государства»

Причины и последствия кризиса на Ближнем Востоке

Р.М. Мухаметов – кандидат политических наук, заместитель директора фонда «Альтаир»

Резюме «Исламское государство» – квинтэссенция сложнейших и противоречивых проблем глобального развития в эпоху, когда разрушаются не только привычные принципы мироустройства, но и базовые категории международных отношений

Летом 2014 г., когда весь мир напряженно следил за событиями на Украине, в центр глобального внимания ворвалась организация «Исламское государство». Осенью эту структуру, отличающуюся беспрецедентной и демонстративной жестокостью, уже называли среди главных угроз мировой стабильности. Феномен «Исламского государства» – квинтэссенция сложнейших и крайне противоречивых проблем глобального развития в эпоху, когда разрушаются не только привычные принципы мироустройства, но и некоторые базовые категории международных отношений.

«Исламское государство» в цифрах

Численность – 10–20 тыс., попутчики – 15–20 тыс., мобилизационный потенциал – 15 тысяч. Точные данные о численности «Исламского государства» (оно же «Исламское государство Ирака и Леванта» или «Исламское государство Ирака и Шама», ИГИЛ или ИГИШ, араб. аббревиатура – ДАИШ) отсутствуют. Экспертные оценки сильно разнятся. Встречаются цифры от 10 до 80 тыс. человек.

Наиболее близкими к реальности представляются цифры в 10–20 тыс. профессиональных комбатантов, т.е. тех, кто на постоянной основе принимает участие в боевых действиях. Это подтверждают такие серьезные эксперты, как Колин Кларк, специализирующийся на изучении массовых волнений и международного терроризма, и Лорен Скуайрз из Института изучения войн.

Относительно небольшая численность объясняет то, что ИГ не вполне контролирует все занятые территории. Многие участки фронта остаются открытыми. Боевики заняли основные позиции, а в отдаленные районы периодически совершают рейды.

Проблема в оценке численности, помимо прочего, заключается в том, кого конкретно считать боевиком. В ИГ принято несколько ступеней своего рода посвящения. Политолог из Колумбийского университета и бывший советник многонациональных сил в Ираке Остин Лонг считает, что число «истинно верующих» не превышает нескольких тысяч. Чтобы стать полноценным членом организации, требуется кровью на поле боя или же в ходе расправ над пленными и населением оккупированных территорий доказать свою верность и профессиональные качества.

За ИГ воюют и те, кто предпочитает быть на стороне сильного и побеждающего. Тем более что это дает возможность неплохо заработать по меркам стран, разоренных многолетней гражданской войной. Количество попутчиков достигает 15 тыс., хотя цифра 20 тыс. тоже весьма вероятна. В случае дальнейших успехов организация располагает мобилизационным потенциалом еще примерно в 15 тыс. местных добровольцев.

Продолжается приток сторонников и из-за рубежа. ИГ начинает черпать поддержку не только у самых радикальных исламистов мусульманских стран и Европы, но и, например, в среде арабских футбольных ультрас. Если фанаты на Западе и в России зачастую испытывают симпатии к нацизму, то в исламском мире болельщики-радикалы разделяют аналоги этой идеологии, сформировавшиеся в ином культурно-цивилизационном ландшафте.

Дневной доход: от 1 до 4 млн долларов. Стабильный и крупный доход – одна из сильных сторон организации. Боевикам удается извлекать прибыль из множества различных источников.

В отличие от современной «Аль-Каиды», получающей большую часть финансирования от своих покровителей из стран Персидского залива, ИГ в основном генерирует доход самостоятельно. Группа действует как мафия. Не брезгует никакими средствами, приносящими прибыль. Нелегальная торговля нефтью, угон автомобилей, ограбления банков, вымогательство, похищение людей с целью получения выкупа – все это средства, которыми активно пользуются террористы.

Назвать конкретные цифры доходов ИГ довольно сложно. По некоторым оценкам, они составляют около миллиона долларов в день, по другим – от 25 до 30 млн долларов в год. Лорен Скуайрз и ее коллеги из Института изучения войн называют цифру от 2 до 4 млн долларов ежедневно. Но, какими бы ни были конкретные цифры, финансовые поступления в казну ИГ безусловно намного превосходят то, чем располагает «Аль-Каида».

Между тем усиление и расширение ИГ сопряжено с расходами. Организация растет, вербует новых членов, боевики получают зарплату (порядка 200 долл. в месяц) + «премии». Таким образом, деньги находятся в постоянном обороте.

Оружие и военная техника: порядка трех дивизионов. «Если сравнивать с обычными военными формированиями, то можно сказать, что они обладают примерно таким же количеством оружия и техники, что и три дивизиона западной армии, – говорит Скуайрз. – Но в руках террористов это оружие приносит гораздо больше жертв».

По мнению Кларка, более существенно даже не количество, а качество оружия. ИГ произвел ряд нападений на иракские военные склады, заполучив самые разные виды оружия, включая снайперские винтовки, минометы, тяжелые пулеметы, противотанковые орудия, гранатометы РПГ, танки и армейские вездеходы. Особое беспокойство внушают такие «приобретения» террористов, как ПЗРК, способные сбивать самолеты, летящие на высоте до 5000 метров. В Интернете пропагандисты ИГ уже хвастаются якобы уничтоженными американскими истребителями и тем, что на их вооружении скоро также появятся самолеты.

Территория под контролем: 90 тыс. кв. км. Эта цифра меняется чуть ли не каждый день, говорит Колин Кларк. Сейчас ИГ контролирует обширную территорию на севере и северо-востоке Сирии, закрепляется на сирийско-турецкой границе. Кроме того, ИГ держит важную часть границы между Сирией и Ираком. В Ираке под властью организации – северные и северо-западные регионы страны вплоть до городов Эль-Фалуджа и Киркук, периодически передовые части нависают над Багдадом. Таким образом, общая территория, находящаяся под полной или относительной властью ИГ, составляет около 90 тыс. кв. км, что сопоставимо с размером Иордании. Говорят также о захвате порядка трети Ирака и четверти Сирии.

Сеть ИГ: тысячи сторонников во всех ключевых точках региона. При удачном наступлении «спящие ячейки» готовы поднять восстание. Эмиссары разбросаны по всему Ближнему Востоку. Есть сообщения о попытках похищения людей в Турции. Ведется работа в соцсетях, экстремисты, вербуя единомышленников, не сразу раскрывают свою принадлежность.

«Исламское государство»: история, состав, идеи и практика. Происхождение. ИГ (тогда ИГИЛ) в Сирии появилось в 2012–2013 гг. и сразу заявило о себе как самая жестокая группа в ряду вооруженной оппозиции режиму Башара Асада. В основном рекрутировало членов в других организациях, чем внесло раскол и конфликт в ряды единого фронта.

Эта организация постепенно выделилась среди всех наиболее радикальных групп и вступила в вооруженную борьбу с ними, избегая крупномасштабных действий против армии, подконтрольной официальному Дамаску. Призывы лидеров «Аль-Каиды» (Айман Аз-Завахири и др.) вернуться под общее командование, разобрать разногласия на шариатском суде или же прекратить деятельность в Сирии и сосредоточиться на Ираке ИГ проигнорировало.

Объективно усиление ИГ в Сирии способствовало ослаблению оппозиции и сыграло на руку режиму Асада. Считавшаяся еще год назад самой перспективной исламистской структурой «Джабхат ан-Нусра» (ее Завахири назвал представительством «Аль-Каиды» в стране) сегодня в упадке – многие ее боевики перетекают в ИГ, а лидеры убиты, – равно как и «Исламский фронт». Также значительно дискредитирована и уязвлена светская «Свободная армия».

В Ираке ИГ вышла из группы Мусаба аз-Заркауи («Аль-Каида» в Ираке) во второй половине нулевых. Долгое время организация была известна борьбой с властями Багдада, оккупационными силами, шиитской вооруженной милицией и суннитским племенным ополчением.

ИГ Ирака и ИГ Леванта. Организацию условно можно разделить на две большие группы – ИГ Ирака и ИГ Леванта. В Сирии численность международных добровольцев выше, чем в Ираке, где преобладают местные. В основном добровольцы представлены арабскими странами, Турцией, но встречаются также приезжие из СНГ, в том числе с Северного и Южного Кавказа, из Средней Азии, Европы, индо-пакистанского региона и Юго-Восточной Азии.

Число кавказцев в ИГ составляет от нескольких сотен до тысячи человек, в основном чеченцев (среди них много кистинцев из грузинского Панкиси), но есть дагестанцы и азербайджанцы. Кавказцы приезжают на Ближний Восток также из Европы. Цифра продолжает расти. Второе лицо в организации Умар Шишани (он же Умар Грузини) – чеченец, выходец из Панкиси. Из-за слабого контроля Тбилиси джихадистские идеи получили серьезное распространение в этом районе.

Сегодня, когда две части ИГ имеют все возможности поддерживать полноценный контакт, грань между ними все больше стирается. Хотя определенные оттенки в подходах остаются. Так, в Ираке организация допускает союзные отношения с неисламскими, как она сама определяет, силами, а в Сирии за это же выносится такфир («провинившиеся» объявляются немусульманами, неверными) противникам, например, членам организации «Джабхат аль-Нусра».

Идеология. ИГ и «Аль-Каида». Формально в идеологии ИГ и «Аль-Каиды» разница едва уловима. Тот же доведенный до крайности джихадистский салафизм. Единственное – ИГ активно использует такфир. По сути, он поставлен на службу военным интересам организации. Неверным объявляется любой, если в этом возникает необходимость. Алькаидовские группы в Сирии к этому сегодня склонны меньше.

Информации об идеологии ИГ крайне мало. Есть основания предполагать, что организация, по крайней мере частично, заимствовала идеи и однозначно практику ранних хариджитов, наиболее жестких и непримиримых, тех, которые считали правыми и мусульманами только самих себя, даже в споре с халифом Али, и других аналогичных течений.

Ключевая разница в деталях, причем, скорее, не в идеологии, а в методологии. «Мелочи» и привели к разрыву и войне на уничтожение между двумя ветвями некогда единого фронта.

«Нусра» всегда считалась самой крайней в Сирии. Но выяснилось, что бывают еще более жестко настроенные. Учитывая исторический опыт того же хариджизма, можно предположить на новом витке возникновение силы радикальнее, чем даже ИГ. Процесс, по всей видимости, собственных пределов не имеет. «Нусра» (сирийская ветвь «Аль-Каиды») при всех оговорках и условности – это джихадистское развитие «ихванизма» (движение «Братьев-мусульман»), если совсем точно – экстремистское прочтение идей Саида Кутба, продолжение классического джихадизма XX века. Аз-Завахири, нынешний лидер «Аль-Каиды», в свое время руководил группой «Гихад» («Джихад»), отколовшейся от «Братьев-мусульман» по причине умеренности последних. При всех противоречиях с «братьями» у экстремистов осталась их методология, пусть и превратно понятая. Наряду с террористическими методами они сохранили склонность к политической интриге и своеобразному участию в политических процессах тех или иных государств посредством рационализированного насилия.

Иными словами, «Аль-Каида» поставила насилие на службу политике и идеологии. Для ИГ, напротив, политика второстепенна, первично насилие во имя «светлого будущего». Это предопределило разногласия относительно действий джихадистов в Сирии.

1. «Нусра» и другие, исходя из ситуации и политической целесообразности, откладывают до победы объявление шариата и халифата. ИГ вводит шариат (в своей интерпретации) сразу же по занятии территории.

2. «Нусра» идет на коалиционные отношения с умеренными исламистами из числа «Братьев-мусульман», а также суфиями и даже светскими демократическими группами, вроде «Свободной армии». Есть связи с западными и арабскими спецслужбами. Причем это оправдывается теологически с позиций исламского права. ИГ же объявило такие отношения вероотступничеством и развязало войну против «Нусры». Однако ИГ, скрыто и не оправдываясь никак публично, само в Ираке активно взаимодействует и с суфиями, и с арабскими национал-социалистами, и, по всей видимости, в Сирии с различными спецслужбами (в том числе шиитского Ирана).

3. И самое главное. «Нусра» при всей верности идеям глобального джихада воюет за исламское государство в Сирии (!), т.е. вовлечена в военно-политический процесс внутри определенного государства, в то время как ИГ сражается за трансграничный халифат, начало которому лишь по стечению обстоятельств было положено в Ираке и Сирии.

Если отбросить идеологическую надстройку, отношения между ИГ и «Аль-Каидой» можно сравнить с отношениями «красных кхмеров» Пол Пота и других коммунистических экстремистов или же, скажем, большевиков времен гражданской войны и левых эсеров. В этой логике «ихваны» – «братья-мусульмане» – будут умеренными европейскими социал-демократами. С позиций конфликтологии вообще выявляется общность в развитии всех радикально-революционных движений.

Принципы организации. В ИГ поддерживается строжайшая дисциплина. Вертикаль власти пронизывает всю военно-политическую структуру управления. Недопустимы самодеятельность, совещательность, несанкционированный героизм снизу. Жесткость компенсируется финансовыми премиями и фактическим поощрением со стороны руководства немотивированной жестокости, насилия над мирным населением и пленными, грабежами и участием низового состава в разделе военных трофеев. Лидер ИГ (халиф) Абу Бакр Багдади также не лишен чувства стяжательства – во время проповеди в мосульской мечети на его руке были сфотографированы швейцарские часы ценой в несколько тысяч долларов.

Ставка – на тотальное насилие, в которое вовлечены все полноценные боевики через систему круговой поруки, террор и запугивание мирного населения. Это сплачивает ряды и способствует эффективному управлению. Боевик связан с лидером (халифом ИГ) не только идейно, но и финансово, и корпоративно. Фактически они все несут свою долю ответственности за содеянное и поэтому заинтересованы друг в друге.

Фанатизм, возведенный в абсолют, служит внутренним обоснованием любых действий во имя ИГ и халифата. Принципы: «никаких полутонов, условностей, недоговоренностей, сложных объяснений и долгосрочных обещаний», «кто не с нами, тот против нас» (на языке ИГ: «кто не с нами, тот неверный, а значит, его жизнь и имущество открыты для посягательства» – т.е. человека можно убить и ограбить), «никаких политических маневров – шариат и халифат здесь и сейчас» – необходимы не только во имя продвижения власти, но и ради поддержания боеспособности собственных рядов. Оправдание грубой военно-политической целесообразности соображениями высшего порядка (религией в данном случае) снимает с низового состава любую моральную ответственность.

Цинизм и беспринципность в отношении противника, принципы «победа все спишет» и «цель оправдывает средства и жертвы» балансируются фактической легализацией для рядового состава любых действий. Так, в отчете ООН и в многочисленных сообщениях СМИ приводятся данные о функционировании самых настоящих рынков невольниц на подконтрольных ИГ территориях. Всего за 10–20 долларов боевики обзаводятся «наложницами» из числа пленных курдских женщин, принимавших участие в боевых действиях, или же мирных жителей.

Популизм. ИГ говорит и дает своим сторонникам то, что они хотят слышать и получать. Религиозная демагогия подкрепляется вполне конкретными земными «благами».

При всей экзотике именно эти принципы позволяли одерживать победу в таких конфликтах, как сейчас мы имеем в Сирии и Ираке. Пример жесткости, жестокости и железной последовательности большевиков в российской гражданской «войне всех против всех» хрестоматиен.

Тип организации. ИГ объединяет в себе элементы сетевой террористической организации, крупного незаконного вооруженного формирования, организованной преступной группировки, мафиозной сети, радикально-революционного движения и, конечно, тоталитарной сети. Это пока плохо изученный феномен.

ИГ также представляет собой очередной этап в развитии джихадизма. Это его ребрендинг. Новая версия джихадизма является одной из привлекательных сторон для новых членов организации.

Коалиционный потенциал. В Сирии ИГ противопоставило себя всем остальным группам, прежде всего оппозиционным. Ведется война на уничтожение. С правительственными силами до определенного предела поддерживается нейтралитет. В Ираке у ИГ ряд союзников: баасисты во главе с Иззатом Ибрагимом ал-Дури (крупный военный и государственный деятель саддамовского Ирака), армия последователей суфийского тариката «Накшбанди», ополчение суннитских племен, все недовольные шиитским правительством в Багдаде.

Коалиция представляет собой достаточно непрочное образование. Уже есть информация о недовольстве союзников жестокостью ИГ, о переходе части суннитских племен в оппозицию к нему (ранее именно они при поддержке США активно противодействовали укреплению ИГ и других джихадистов). Тем не менее это – серьезная сила, которая заставила весь мир вспомнить об Ираке.

«Исламское государство» наступает

Всплеск активности, факторы успеха. Весной-летом 2014 г. ИГ стремительно заняло обширные территории в Ираке. С тех пор об организации заговорил весь мир. Успех способствовал объединению двух ветвей ИГИЛ, и в итоге – провозглашение халифата во главе с халифом Абу Бакром аль-Багдади и переименование в ИГ.

Резкий всплеск активности ИГ в Ираке произошел на волне т.н. «суннитского восстания». Многие специалисты и политики, в том числе бывший вице-президент Ирака Тарик аль-Хашими, винят в произошедшем бывшего премьера Нури аль-Малики. При нем сунниты были окончательно вытеснены из органов власти и превратились в угнетаемое второсортное меньшинство. Волнения и восстания происходили регулярно (Анбар, Фаллуджа, Хавидж) все годы после свержения Саддама. Они жестоко подавлялись. Особенно выделяется резня 2005–2006 г., учиненная шиитской «Армией Махди».

Хашими, сам приговоренный Малики к смертной казни и бежавший из страны, приводит цифру в 1,6 млн пострадавших суннитов. «Крайне важно понять, что ситуация в Ираке сегодня не сводится исключительно к “Исламскому государству”. В стране сегодня есть два вида терроризма: суннитский крайний фанатизм, представленный ИГ, и шиитский крайний фанатизм, под знаменем которого находятся 15 военизированных формирований, связанных с Ираном. Последние используют те же методы насилия и подавления, что и ИГ. Почему Запад сфокусировал свою политику на том, что называют “суннитским терроризмом”? Почему никто не обращает внимания на терроризм шиитских групп?» – заявил политик в интервью в прессе.

Причины «суннитского восстания» косвенно признаны США и арабскими странами, которые надавили на Багдад, пытаясь отстранить от власти Нури аль-Малики и сформировать новое правительство, имеющее более широкое представительство. Однако новый премьер Хайдар аль-Абади принадлежит к той же партии, и серьезной смены курса не наблюдается.

В течение 2012–2014 гг. ИГ на неподконтрольных никому территориях сумело нарастить серьезный военный, людской и технический потенциал и воспользоваться глубочайшим кризисом в Ираке (Барак Обама публично признал, что США недооценили «Исламское государство»). Во многом организации удалось оседлать, по крайней мере пока, волну недовольства суннитов однобокой политикой багдадского правительства.

Организация оказалась в центре восстания, став его стержнем. Местами, по некоторым данным, ее бойцы не составляют большинства от всех суннитских ополченцев и не являются решающей силой. Если раньше суннитские племена не принимали ИГ, давали ей отпор, не пускали в свои населенные пункты, сотрудничая с властями, то сейчас они больше не доверяют американцам, багдадскому правительству и вообще никому. В результате политики Аль-Малики объединились все – от джихадистов до светских баасистов. Многие сунниты в самых разных странах злорадно поддерживают ИГ не из симпатий к организации, а из ненависти к шиитскому правительству в Багдаде.

В Сирии успехам ИГ способствовал кризис светской и исламистской оппозиции, отсутствие серьезных побед, усталость боевиков от прежних лидеров и недоверие им, а также привлекательная для многих люмпен-джихадистов новой волны (посталькаидовского поколения) идеология (точнее методология), даже по сравнению с «Аль-Каидой». Огромную роль сыграла неспособность различных сил договориться между собой на какой-то позитивной основе. Отсутствие единства спровоцировало фрустрацию.

Сейчас в рамках ИГ и родственных ей организаций в разных странах («Боко Харама» в Нигерии, «Аш-Шабаб» в Сомали, группы в Ливии, индо-пакистанском регионе, на Северном Кавказе, в Юго-Восточной Азии) находят себя те, кто оттеснены на вторые роли «ветеранами джихада». Последних упрекают в политических играх, тайных связях, коррупции, неискренности, подмене цели (халифат) – средством (борьбой во имя его). Т.е. старые лидеры обвиняются в том, что, став выгодоприобретателями джихада, они превратились в заложников процесса и перестали заботиться о конечной цели, т.к. в случае победы в них отпадает необходимость. Отступлением от прямого пути джихада объясняются все неудачи последних лет.

В итоге ИГ спутало карты всем ведущим в регионе игрокам. Общий язык на платформе борьбы с этой организацией нашли самые непримиримые силы – США, Иран, «Хезболла», Асад, «Аль-Каида».

Скрытые связи. Лидеры сирийской оппозиции (как исламисты, так и светские) публично заявляют о масштабной и разносторонней поддержке (финансовой, военной, технической, информационной) ИГ со стороны Ирана и режима Асада. Хасан Абуд, глава одной из крупнейших вооруженных исламистских групп в Сирии, незадолго до смерти в сентябре 2014 г. заявил, что боевиков ИГ тренировали инструкторы из Корпуса стражей исламской революции. Многие на Западе также исходят из того, что организация – проект Дамаска и Тегерана.

По этой версии, ИГ поддерживался и частично контролировался Асадом и Тегераном в целях разжигания внутри повстанческой борьбы и дискредитации оппозиции перед мировым сообществом. Однозначно утверждать это невозможно. Но не исключено, что договоренности о некоем разделе сфер влияния могли иметь место. Двойная игра на Ближнем Востоке сегодня – распространенное явление.

За время своего существования ИГ в основном вела боевые действия не против правительственных сил, а против «Нусры» и других сирийских оппозиционных групп. Более того, действия членов этой организации нередко давали режиму Асада повод представлять перед всем миром его противников безумными террористами, вырезающими христиан, и проч. В итоге помощь сирийской оппозиции сегодня действительно заметно сократилась.

Если версия о руке Тегерана и Дамаска в становлении и укреплении ИГ верна, то сегодня те, кого они считали почти своими марионетками, вышли из-под контроля. ИГ ударил по Багдаду, который, так же как и режим Асада, находится под плотной опекой Ирана. Тегеран в сложившейся ситуации активно помогает Багдаду. Естественно, это углубляет шиитско-суннитское противостояние в регионе, увеличивая угрозу перерастания его в большую войну.

Есть подозрения и относительно помощи ИГ со стороны Вашингтона. В Сирии – в рамках общей поддержки сирийской оппозиции, воюющей с Асадом (как минимум имеются данные о продаже вооружения, предназначенного светским силам, коррумпированными командирами «Свободной армии»). В Ираке – в рамках концепции раздела страны на три слабых и подконтрольных независимых государства (шиитское, суннитское и курдское). Согласно этой версии, одной рукой Вашингтон поддерживает шиитов, другой – суннитов. Аль-Хашими говорит, что сценарий раскола страны находит понимание у супердержавы. Обычно в этой связи вспоминают, что Аль-Багдади в 2009 г. был отпущен американцами из военной тюрьмы, т.к. его признали неопасным.

Со ссылкой на источники Эдварда Сноудена также распространяется версия, что изначально ИГИЛ являлся проектом ЦРУ и МОССАДа «Осиное гнездо». Его цель – собрать все наиболее крайние элементы, действующие в Сирии и Ираке, в одной организации с тем, чтобы контролировать и манипулировать ею.

Встречается конспирологическое объяснение возможных связей ИГ с американцами (в частности, Багдади с ЦРУ). Согласно ему, организация пользуется поддержкой неоконов, которые таким образом добиваются дискредитации Обамы. Публикация ужасающих роликов с резней западных граждан в Интернете призвана перечеркнуть все обещания президента «перезагрузить» испорченные при Буше отношения с исламским миром. Сегодня Обама оказался неспособен выполнить даже свое самое главное предвыборное обещание – прекратить войну в Ираке. Речь идет о возвращении американцев в страну.

В подтверждение этой версии в сеть вброшена фотография, на которой человек, похожий на Багдади, в окружении помощников изображен во время переговоров с сенатором Джоном Маккейном.

Есть информация об определенной поддержке ИГ со стороны Эр-Рияда и сочувствующих организации отдельных граждан королевства, в том числе членов королевской фамилии. Эр-Рияд мог пытаться делать ставку на ИГ в целях заполучить инструмент воздействия на ситуацию в Сирии, т.к. «Нусра» и светская оппозиция больше ориентируются на Катар, США и Турцию.

ИГ и массовое мусульманское сознание. Феномен ИГ хорошо укладывается в архетип коллективного сознания масс Большого Ближнего Востока. Сетевые технологии расширения влияния – создание, помимо территориального, надгосударственного пространства идей – часто встречаются в исламской истории (халифат Фатимидов, карматы, хашишины, радикальные хариджиты). Это «негативная легитимность», но тем не менее она усиливает организацию.

Вызов для России

ИГ и Северный Кавказ. С самого начала конфликт в Сирии привлек к себе значительное внимание мусульманской молодежи Северного Кавказа. Даже большее, чем палестино-израильский конфликт, который гораздо важнее с точки зрения ислама. Это объясняется довольно плотными историческими и современными связями северо-восточного Кавказа с Сирией.

Новый фронт джихада дал возможность реализации для горячих голов, которые уже не видели перспектив «лесной» войны с полицией у себя на родине. Что касается конфликта в Палестине, то он длится более 60 лет без видимых результатов. Отношение к нему во многом стало ритуальным, ненависть к Израилю имеет мало практического смысла. Тем более что ни ХАМАС, ни ФАТХ не занимаются рекрутингом иностранцев.

В 2011 г., когда начались волнения, большое число дагестанцев, вайнахов и других кавказцев находились в Сирии. Они прибыли туда в основном в качестве студентов, а потом осели. Некоторые имеют связи и родственников, переселившихся в страну еще после Кавказской войны XIX века. Часть кавказцев сразу оказалась в рядах оппозиции. Другие приехали специально для участия в боевых действиях. Отток радикалов в Сирию стал важной причиной спада джихадистской активности в Дагестане, Ингушетии и КБР в последние годы.

Раскол в рядах радикальной сирийской оппозиции нашел живой отклик в кавказской среде. Причем не только у тех, кто непосредственно принимал участие в боевых действиях, но и сочувствующих на родине. В соцсетях (равно как и в очном режиме) уже около года бурлят жесткие дискуссии, доходящие до угроз, обвинений и такфира. Этот конфликт несет значительный взрывоопасный потенциал. Ориентация на ИГ или «Нусру» определяется по преимуществу ситуативно, исходя из обстоятельств и личных предпочтений.

Популярность ИГ растет не только в среде т.н. «кухонных экстремистов». Можно говорить об известной усталости радикальной молодежи от прежних лидеров джихада, некоторого разочарования из-за отсутствия успехов «Имарата Кавказ» (ИК). Это и ощущение бесперспективности его многолетней борьбы, а также информация о вовлеченности в криминальные махинации, связи с местной элитой, коррупции и моральной нечистоплотности. Отклонениями от «истинного пути» объясняются неудачи и необходимость вернуться к «чистому джихаду».

Кстати, кризис ИК и необходимость внутренних реформ косвенно признал его новый лидер Али Абу Мухаммад Кебеков, пришедший на смену Доке Умарову. Он открыто провозгласил новую стратегию, которую можно оценить как более умеренную, чем та, что реализовывалась прежде. Сторонники же ИГ в качестве выхода из кризиса кавказского джихадизма предлагают, наоборот, линию ужесточить.

Если в Сирии раскол разделил кавказцев примерно поровну, то на самом Северном Кавказе сторонников ИГ пока не так много. Между тем появились слухи, что отдельные лидеры второго порядка (всего пять-восемь человек), в частности амир Центрального сектора Вилаята Дагестан ИК Абу Тахир Кадари и амир махачкалинского сектора Арсланали Камбулатов (Абу Мухаммад Агачаульский или Шамилькалинский) принесли присягу халифу Багдади. В ИГ не скрывают, что ведется работа с молодым поколением по безболезненной интеграции ИК в ИГ. Как считают противники, ИГ намерено склонить лидера ИК Али Абу Мухаммада Кебекова на свою сторону под давлением уже обработанных региональных амиров. Есть слух, что один из амиров уже предъявил ультиматум Кебекову.

Публичных подтверждений происходящего в «лесу» нет. Сторонники ИГ в основном скрывают принадлежность к организации. Считается, что эмиссаров Умара Шишани достаточно много в ИК, но действуют они скрытно, осторожно и хитро, чтобы избежать вооруженного конфликта и репрессий в свой адрес раньше времени, прежде чем они окрепнут, не брезгуя провокациями и любыми методами, если это необходимо для распространения власти и влияния.

В кавказском джихадистском Интернете действует ряд популяризаторов идей и практики ИГ. Очень активен некий Абу Баруд. Он переписывается с админами сайтов, ориентирующихся на ИК, общается с кавказскими диаспорами в Европе, собирает всех, кто настроен на изменение методологии ИК на более жесткую и такфиристскую. На форумах встречается информация касательно того, что этот Абу Баруд имеет прямой выход на отдельных боевиков ИК.

Пропагандисты ИГ вообще не пропускают происходящего на Северном Кавказе. Так, они пытались трактовать в свою пользу задержание в начале октября известного в Дагестане салафитского проповедника Надира абу Халида.

Большинство региональных амиров «Имарата Кавказ» радикально негативно относятся к ИГ. При его усилении в регионе возможна резкая дестабилизация по сирийскому сценарию, т.е. межджихадистская война. ИГ привлекает сторонников на Кавказе успешным брендом и возможностью получать серьезное и стабильное финансирование. Кавказцы нужны халифату в качестве кадрового боевого ресурса и дополнительного рычага воздействия на региональную геополитику.

Вряд ли само ИГ придет на Кавказ. Но стоит ожидать серьезных попыток «открыть» в регионе его филиал – привлекая новых сторонников или же переманивая боевиков ИК. Аналогичные заявки на «франшизу» уже прозвучали от различных групп в Африке, Пакистане, Афганистане, Юго-Восточной Азии. Тамошние группы второго порядка, в том числе те, кто ранее ориентировался на «Аль-Каиду», присягают амиру ИГ в надежде получить поддержку, в то время как лидеры уже зарекомендовавших себя структур во всех этих регионах, как правило, жестко выступают против притязаний ИГ и сохраняют верность «старой школе» джихада.

Наибольшее опасение вызывает неподтвержденная информация о присоединении к ИГ «Исламского движения Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана», ИДУ), официально признанного в России и во многих других странах террористической организацией. Вероятно, в ИДУ возник раскол из-за отношения к новой силе в Ираке и Сирии, чем объясняются противоречивые сообщения. Если присяга главы движения Усмона Гози халифу Аль-Багдади подтвердится, это означает, что ИГ уже непосредственно угрожает интересам России, как минимум в Центральной Азии.

Будущее «Исламского государства»

Перспективы ИГ в Сирии и Ираке. Крайне маловероятно, что авиаудары коалиции приведут к уничтожению ИГ. На полномасштабную же наземную военную операцию Запад вряд ли решится. В лучшем случае боевики под бомбардировками рассредоточатся, как талибы в Афганистане в 2001 г., чтобы в нужный момент напомнить о себе. Более того, по мнению бывшего вице-президента Ирака Аль-Хашими, это, а тем более военная интервенция, только увеличит приток иракских суннитов в группировку. Бомбардировки часто приводят к массовым жертвам среди гражданского населения. Но самое главное – иностранное давление в глазах многих делает ИГ меньшим злом.

Использование курдов против ИГ, как предполагает Запад, также малоэффективно. Курдское ополчение эффективно действует на своей земле, но не за ее пределами. С сирийской оппозицией перспективы еще более призрачны.

Иран, скорее всего, не пойдет на открытое вторжение, так как это будет означать агрессию шиитов против суннитов и резко увеличит угрозу глобальной шиито-суннитской войны. Турция сейчас балансирует на грани ввода войск в Сирию в целях защиты курдов. Если Эрдоган на это решится, то речь может зайти о реанимации проекта турко-курдской конфедерации, провалившегося в 2012–2013 годах. Эта идея вызывает значительное отторжение у националистического сектора турецкого общества и сопряжена с огромными рисками. Отказ же от введения войск вызывает волнения у турецких курдов. Сложившаяся с усилением ИГ обстановка серьезно дестабилизирует Турцию на длительный срок.

Таким образом, ИГ надо признать долгосрочным и серьезным элементом регионального ландшафта. Уход со сцены этого квазигосударства возможен только при урегулировании глубинных противоречий Ирака и Сирии. Вовлечение России в воздушную и наземную военную кампанию в этих странах бесперспективно и вредно.

ИГ в Сирии и Ираке. Перспективы для России. В краткосрочной перспективе наличие ИГ дает России определенные выгоды. Оттягивает силы Запада, расшатывает позиции сильных региональных игроков – Турции, Ирана, ослабляет фронт противников Асада – союзника Москвы, отвлекает мировое общественное мнение от событий на Украине, создает условия для возвращения цен на нефть на прежние высокие показатели. То есть появляется дополнительное пространство для геополитического маневра. В том числе есть повод говорить об улучшении испорченных отношений с Западом из-за общей необходимости борьбы с террористической угрозой.

Кроме того, война в Сирии и Ираке канализирует радикалов с Северного Кавказа с большой долей вероятности их невозвращения обратно – не только по причине смерти. Судя по Вазиристану (горный северо-западный Пакистан), большинство джихадистов из Центральной Азии и России оседают там и не стремятся на родину.

Однако в долгосрочной перспективе укрепление «Исламского государства» несет масштабную угрозу нашей национальной безопасности. Прежде всего потому, что, как показал опыт Ирана, США, Саудовской Аравии, любое попустительство и подыгрывание этой организации быстро доказывает свою ошибочность. Она выходит из-под контроля и ведет только ей понятную игру.

Ждать, пока организация дорастет до уровня хотя бы непризнанного государственного образования, с которым можно как-то работать, бесполезно. Ваххабитскому эмирату, который на начальной стадии был очень похож на ИГ, потребовалось 150 лет, чтобы превратиться в Саудовскую Аравию. России нужен вменяемый и сильный сосед, который мог бы стать в перспективе центром силы формирующегося в конфликте с США многополярного мира.

В среднесрочной перспективе в интересах России для стабилизации ситуации в Сирии и Ираке и противодействия ИГ представляется необходимым:

Способствовать расширению представительства суннитов и всех других меньшинств в органах власти Ирака, в том числе силовых; содействовать прекращению дискриминации суннитской общины; однозначно поддерживать единство иракского государства через реальный диалог всех общин и сил.

Содействовать реальному политическому урегулированию и мирному процессу в Сирии. Недопустимо самоустранение ведущих держав от «забытой войны» в этой стране.

Укреплять и расширять сотрудничество с кругами умеренных исламистов, которые сегодня разочарованы в политике Запада и находятся в поисках привилегированного партнера. Они обвиняют США и их союзников в поддержке их врагов в Ливии, Египте, Сирии, Тунисе и Йемене и вообще в срыве «арабской весны». Этот поворот на региональном поле дает Москве очередной шанс расширить зону своего влияния, повысить коалиционный потенциал, восстановить позиции, утраченные в ходе революций 2010–2012 гг., ослабить позиции Запада. Россия сможет держать руку на пульсе в еще одном центре ближневосточной политики и стимулировать позитивные и выгодные ей тенденции в среде умеренных исламистов.

«Исламское государство» – вызов исламской цивилизации

Успехи ИГ и цивилизационный кризис исламского мира. Провал «арабской весны» и в целом умеренно-исламистского проекта на данном этапе привел к появлению в исламском мире гиперрадикального «Исламского государства». Сегодня о чисто светских путях развития мусульманских стран речи не идет. Грубо говоря, альтернативой условно-коллективному Эрдогану (в арабских странах «Братьям-мусульманам» в широком смысле – не как организации, а мировоззрению) является даже не условно-коллективный бен Ладен, а Абу Бакр Багдади с его реальными головорезами. Ослабление одной тенденции будет неизбежно вызывать усиление другой. На смену ИГ придет еще более радикальная сила.

На Большом Ближнем Востоке почва для гиперрадикализации более чем подготовлена. Несколько поколений выросли в условиях бесконечного беспредела, войн, диктатуры, нищеты, угнетения и коррупции.

«Если мы скажем в нынешней ситуации: нет мира без возмездия, то, учитывая масштаб претензий, с которым мы имеем дело, о мире все могут забыть на долгое время, – говорит один из крупнейших в мире улемов, заместитель главы Всемирного союза мусульманских ученых Абдулла бин Байя. – Мир должен быть прежде всего установлен в наших сердцах. После этого можно начинать работать с накопленными обидами, питающими те или иные группировки».

Две магистральные тенденции в исламском мире подпитываются двумя глубинными социально-цивилизационными запросами: на интеграцию и коренные реформы в экономике, политике, культуре. По соцопросам, практически во всех мусульманских странах, в том числе в богатых, высок уровень критических оценок всех сторон организации жизни.

Интеграция и реформы могут пойти по гиперрадикальному сценарию, могут – по умеренно-исламистскому. Светские национально-социалистические или либерально-капиталистические альтернативы стали историей, частично растворившись в религиозных концепциях.

Исламский мир переживает сегодня масштабный цивилизационный кризис, сравнимый с временами Крестовых походов и монгольского нашествия, когда само его существование было поставлено под вопрос. Еще в конце XVII века Османская империя – стержень уммы – была лидирующим государством на планете (аналог США). В XX веке она была поставлена на грань колонизации Западом. А сегодня исламский мир отстает на несколько параметров не только от «языческой» Японии, но и от Южной Кореи и Китая. Массовое мусульманское сознание, крайне уязвленное происходящим, пытается нащупать выход. Мы имеем дело с проблемой глубинного залегания. Решение ее растянется на десятилетия и будет очень болезненным.

Россия заинтересована в успешном завершении интеграции и реформ в исламском мире, в том, чтобы он вышел из кризиса современным мощным межгосударственным объединением с сильной развитой экономикой, здоровым стабильным обществом, суверенной военно-политической стратегией. Такой «суннитский халифат» мог бы быть партнером в противодействии гегемонистской политике Запада, экспансии Китая и продолжению усиления неоперсидской империи, выступающей сегодня под флагом Исламской Республики Иран. Последняя далеко не всегда будет оставаться союзником Москвы. Уже сегодня ее отношения с США не могут не вызывать в России тревогу.

Политика Турции при умеренных исламистах на протяжении почти 15 лет, когда на несколько порядков поднялся уровень отношений с Россией во всех областях – от торговли до геостратегии, – дает основания полагать, что возможности для серьезного взаимодействия существуют. Эти отношения выдержали проверку южноосетинским, сирийским и украинским региональными кризисами.

Сирия. Ирак > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 12 ноября 2014 > № 1230702 Ринат Мухаметов

Лёгкость войны. Выносимая и не очень

Андрей Бабицкий - бывший главный редактор просветительского проекта InLiberty

Резюме В Донбассе складывается новая общность — людей, спаянных войной, получивших силу от ощущения причастности к истории. Они уверены, что им дано перевернуть реальность с помощью автоматов и систем залпового огня

«Репортер» публикует текст известного журналиста Андрея Бабицкого. В свое время он прославился репортажами с войны в Чечне, а еще больше тем, что был арестован там и впоследствии освобожден при чрезвычайно скандальных обстоятельствах. Побывав в Донбассе во время затеянных сепаратистами выборов, он попытался классифицировать местный электорат

Сомневающиеся

Это не самый часто встречающийся типаж в Донбассе, но, я думаю, люди, привыкшие все подвергать сомнению, необходимы любому обществу, поскольку они в первую очередь обращают внимание на то, что мешает жить и развиваться.

Мы сидим в кафе в центре Донецка. За окном дождь, на улице малолюдно, в промозглой осенней мгле слегка мерцают редкие фигурки. Погода располагает к меланхолии.

Знакомый из Донецка, которого я не видел полтора месяца (условно назовем его Алексеем, он просил не разглашать его имени), как-то явно поменялся в своем отношении к происходящему. Он и раньше не был фанатичным сторонником ДНР и ЛНР, но в целом считал, что жизнь, несмотря на весь катастрофический контекст, меняется все же в нужном направлении, Донбассу нужны независимость и собственное общественно-политическое устройство. Претензии к Майдану у него были точно такие же, как и у большинства жителей города. Теперь же он выглядит осунувшимся и уставшим. У Алексея высшее образование и многолетний опыт в торговом бизнесе. Сейчас из-за прерванных связей дело стоит.

— Знаешь, — объясняет он мне, — появились люди, которые не могут больше терпеть весь этот бардак. Один тут говорит мне: «Я желаю победы Украине, чтобы вошла сюда и навела порядок».

— Ты тоже желаешь? — спрашиваю.

— Упаси господь! — отмахивается он. — Киев здесь сто лет не нужен. Но и наши не сильно лучше. Я вообще не верю, что украинцы — по любую сторону — могут вдруг внезапно зажить по-человечески, без воровства, без семейственности этой, без бандитизма. Хуже — да. Вон Майдан загнал Украину в полную ж…, в полную, — повторяет Алексей. — И наши полезли туда за ними.

— А был выход?

— Выхода, может, и не было. На захват власти надо было реагировать. Но мы же вошли в процесс со всеми старыми болячками: криминалом, вороватостью, отсутствием привычки уважать закон и т. д. Все это из-за войны приобрело гигантские масштабы.

— Но Захарченко «отжимы» машин и имущества, говорят, свел почти на нет, — уточняю я.

— Ну, насчет совсем на нет — не знаю. Но меньше этого стало в разы уже давно. По слухам, они заняты разработкой других уровней. Чтобы не раздражать население, босоту слегка притормозили, а сами сейчас оценивают бизнесы — средний и крупный. Там уже происходит масштабный такой передел. Это называется «взять под внешнее управление». Собственник уехал, закрыл свое дело, ДНР приходит и открывает его без ведома хозяина. Объясняют это тем, что городу необходимы работающие предприятия, а людям — зарплаты. Но ведь все мы хорошо знаем, что с формой собственности иногда происходят удивительные вещи.

— В сравнении с Сухумом, Цхинвалом, Грозным Донецк фактически не пострадал. Вам не приходится нищенствовать, как всем вашим предшественникам. И порядка больше в разы.

— Ну да, — говорит мой знакомый. — Но живешь-то в своей ситуации и сравниваешь не с тем, что хуже, а с тем, что лучше. И, кстати, — вспоминает он, — у нас есть вещи, которые я очень ценю. Затопили, дети в садик и школу пошли, не отключают свет и тепло, если люди задерживают оплату коммуналки, кровли ремонтируют, стеклят выбитые окна в жилых домах, городской транспорт ходит, как в мирные времена. Все понятно. Но на уровне общения с рядовыми представителями очень много раздражающих моментов. Я тут на блокпосту столкнулся со знакомым, с которым пять лет проработал в торговле. У нас было полное взаимопонимание, он дельный, дружелюбный, открытый мужик. Мы обнялись. «Привет!» — «Привет!» — «Куда пропал?» Так, формально. А потом он вдруг спрашивает меня: «А тебя уже проверили?» И говорит своим «коллегам»: «Ребят! Вы как следует посмотрите, может, он разведчик укропов». Что тут началось! Они машину чуть по винтикам не разнесли.

— На выборы идешь? — интересуюсь я (разговор происходит за два дня до голосования).

— Какое там, — отвечает. — Это же балаган, а не выборы. Назначили парня, считай, от сохи, чтобы он не прекословил Москве и выполнял в точности все ее пожелания, а мы теперь голосуй за него. Это разве народная власть? Меня жена, правда, гонит голосовать: дескать, становление государства, легитимация, Москва нам поможет. Но я лучше домашними делами займусь.

— Если предположить, что его действительно поставила Москва, чем это плохо?— спрашиваю Алексея.

— Плохо тем, — уверенно отвечает он, — что у Москвы очень большие интересы: огромная страна под санкциями, рубль валится, уровень жизни падает. Кремль вынужден вести сложную игру: где-то нажать, где-то отступить. И если в какой-то момент ему понадобится пожертвовать интересами Донбасса, он это сделает не задумываясь. И в этот момент здесь должен находиться человек, который скажет: «Нет, так не пойдет, это обернется для нас катастрофой». А Захарченко просто возьмет под козырек и сделает все как скажут.

В тему. Вечером в день выборов пообщался с Артемом — таксистом, с которым мы ездили в прошлый мой приезд по Донбассу. У него похожая история. Жена настаивала, чтобы он шел голосовать, Артем не пошел, сославшись на работу. На самом деле просто не хотел.

— Звоню знакомому, — говорит он мне. — Понятно, спрашиваю: «Ты голосовал?» А он мне: «А как я пойду? Помнишь старушку, что у нас на перекрестке торговала рыбой? Нет ее. Боевики сбили».

В сухом остатке: сомневающиеся имеют обыкновение абсолютизировать моменты хаоса, полагая, что скверную человеческую природу не переделаешь.

Энтузиасты

У энтузиастов с пониманием перспектив дела обстоят не лучше, но они исходят из того, что все проблемы решить за раз не получится.

— Да знаю, знаю, — раздраженно машет рукой Станислав Яковлевич.

Ему 62 года, он бывший военный. Познакомились мы на избирательном участке в Киевском районе Донецка на территории школы для слепоглухонемых детей. Он пришел туда около девяти утра, посмотрел на очередь из трех сотен человек, обреченно присвистнул и отправился восвояси. Я задержал его, спросив: «Не будете голосовать?»

— Буду, обязательно буду, просто позже приду, как толпа схлынет.

Так вот, он говорит: «Знаю, что все у нас не так. И Захарченко простец, и Ходаковский под Ахметовым, и Луганск с Донецком готовы горло друг другу перегрызть. Даже если правда, это все издержки производства. Главное, что мы отломились от Украины, с которой у нас вообще никакого будущего не было».

— Я тебе больше скажу, — он крепко хватает меня за воротник куртки. — Честно говоря, я плохо понимаю, куда нам двигаться. Уголь у нас дороже, чем в России, потому что там его добывают открытым методом, а мы в шахтах. Нужен какой-то серьезный перелом. А какой перелом, если война продолжается и мы в изоляции? Поэтому перспектив на хорошую жизнь у нас крайне мало. Но разве дело в этом? Мы сделали очень важную вещь — отстояли право думать так, как считаем нужным. На русском языке, с нашей культурой, героями, историей. А все остальное к этому как-нибудь приложится. Вон Испания после Второй мировой войны была одним из беднейших государств Европы, а сейчас в десятке лидеров.

Дочке Станислава Яковлевича 25 лет, зять чуть постарше. У них трехлетний ребенок. Когда Донецк начали обстреливать, семья собрала пожитки и отправилась в Керчь. Оттуда получила распределение в Норильск.

— Холодновато, — говорю я.

— Зато какие зарплаты, — усмехается он. — Они довольны. Им и жилье дали. Пока, правда, в общежитии.

— Но вы же при таких расстояниях едва ли сможете видеться.

— А ничего. Если я буду знать, что у них все в порядке, мне хватит.

Идеальной перспективой будущего пожилой дончанин считает объединение Донбасса с Россией, но полагает, что это маловероятно. Вздыхает, говорит, что скорее всего два самопровозглашенных государства ожидает будущее гигантского Приднестровья. Но и это его не сильно пугает. «Лучше так, — говорит он, — чем с Киевом на положении второсортного народа».

В сухом остатке: для энтузиаста важна культурная идентичность, все остальное он считает второстепенным.

Заблудившиеся

Саша. Лет, наверное, 40, оператор. До войны работал в пресс-службе металлургического завода. Жена с ребенком живут в Донецке, сам он в Красном Лимане, который находится под контролем Вооруженных сил Украины. Почему так, я спрашивать не стал. Работает по заказу российских телеканалов, ездит по Донбассу с приезжими корреспондентами или сам, снимает, что попросят. При мне ему позвонили и предложили постоянную работу на одном из интернет-сайтов на очень хороших условиях. Разговор продолжался минут 20. Саша так и не дал согласия, сказал, что надо все хорошенько обдумать.

— Я не хочу, чтобы меня сочли предателем ни те, ни эти, — говорит он. — И там, и там люди, они имеют право на собственную правду. Здесь есть те, кто за Украину, они вынуждены молчать. Там те, кто за ДНР, тоже не могут говорить об этом открыто.

В сухом остатке: людям, которые не примкнули ни к одной из сторон, жить очень непросто. В ДНР и ЛНР они каждый день слышат про «фашизм» и «хунту», на другой стороне — про «вату» и «совок». Соединить это в единую картину никто не сможет. А значит, приходится жить, предполагая, что каждая из сторон права по-своему.

«Ополченцы»

Городок Красный Луч под Луганском. Холодно, вечер. Я сижу в здании главного штаба 52-го (если ничего не путаю) батальона «Август» Армии Юго-Востока. В маленькой комнате шумно и накурено. Начальник штаба, командир, бойцы. Всего человек 10. Воздух с каждым мгновением становится все плотнее от частоты употребления слова «фашизм». Здесь клеймят Киев и обещают дойти до Львова. С такой адреналиновой эйфорией я уже сталкивался в Чечне. Тамошние боевики обещали взять Иерусалим. По-моему, пока еще не взяли.

Начальник штаба по фамилии Краснов, бывший шахтер, говорит вещи, которые нет особого смысла пересказывать, поскольку они уже были произнесены бессчетное количество раз.

— Вернетесь к своей гражданской профессии, когда все закончится? — спрашиваю его.

— Ни в коем случае, — отвечает. — Останусь в армии. Есть такая профессия — родину защищать.

В сухом остатке: в Донбассе складывается новая общность — людей, спаянных войной, получивших силу от ощущения причастности к истории. Они уверены, что им дано перевернуть реальность с помощью автоматов и систем залпового огня. Это, конечно же, так, но войны заканчиваются и жизнь требует возвращения в повседневный формат. Я видел, какой трагедией оборачивается для людей необходимость расстаться с оружием и чувством исторической значимости каждого своего поступка. Здесь будет так же.

Андрей, 27-летний разведчик из Красного Луча, вообще не думает о фашизме. Он считает: жили бедно, а после войны заживем богато.

Выборы

Они прошли. Те, кто должен был победить, победили. Людей на участках и впрямь было много. А еще в день выборов пошел первый снег. Об этом напишут все. И я тоже.

Украина > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 6 ноября 2014 > № 2907501 Андрей Бабицкий

Заседание Правительственной комиссии по вопросам социально-экономического развития Северо-Кавказского федерального округа.

Обсуждалось участие СКФО в импортозамещении, государственные гарантии по поддержке инвестиционных проектов на территории округа.

Перед заседанием Дмитрий Медведев посетил Республиканскую клиническую больницу.

Заседание Правительственной комиссии по вопросам социально-экономического развития Северо-Кавказского федерального округа

Стенограмма:

Вступительное слово на заседании Правительственной комиссии по вопросам социально-экономического развития Северо-Кавказского федерального округа

Д.Медведев: Добрый день, коллеги! У нас сегодня очередное заседание нашей комиссии по вопросам социально-экономического развития Северо-Кавказского федерального округа. Напомню, на предыдущем заседании (это было 1 июля текущего года) мы обсудили реализацию промышленной политики в Северо-Кавказском округе, наметили некоторые пути её совершенствования. Сегодня конкретизируем те вопросы, которые обсуждали, исходя из утверждённых планов содействия импортозамещению как в промышленности, так и в сельском хозяйстве.

Очевидно, что у Северного Кавказа мощный потенциал по импортозамещению, и Кавказ может сыграть значимую роль в реализации так называемых «дорожных карт» по этому вопросу, нарастить свои экономические возможности и получить дополнительные рабочие места как на производстве, так и в аграрном секторе.

Начну с промышленности. На производственной базе Северо-Кавказского округа есть целый ряд масштабных проектов, которые позволяют значительно снизить или полностью избавиться от импорта в таких сферах, например, как химическая промышленность и лесопромышленный комплекс. После технологической доводки, модернизации предприятия округа могут быть также использованы в импортозамещении по авиационной и медицинской промышленности, в области фармацевтики, радиоэлектроники и оборонно-промышленного комплекса, а также в лёгкой промышленности, производстве одежды и обуви.

Все эти направления являются актуальными именно в контексте импортозамещения, в контексте работы по улучшению качества продукции и товаров, которые мы сами производим вместо тех товарных позиций, которые мы получали из-за границы.

Для реализации этих проектов нужно использовать действующие механизмы государственной поддержки, в некоторых случаях создавать дополнительные стимулы для инвесторов. Этими вопросами будет заниматься рабочая группа по развитию промышленного производства на территории Северо-Кавказского округа при Правительственной комиссии. В неё войдут представители министерств, региональных властей и бизнеса. Надеюсь, что будет обеспечено эффективное взаимодействие.

Сразу хотел бы сказать, что подходить к воплощению этих проектов необходимо комплексно, с учётом запросов российских потребителей и возможностей промышленных предприятий Северного Кавказа – и с точки зрения замены импорта, и с точки зрения наличия ресурсов. Здесь есть целый ряд примеров. Приведу такой. Проводился анализ по созданию в округе производства твердосплавного металлорежущего инструмента, объём рынка по таким инструментам оценивается в 15 млрд рублей. Сейчас абсолютное большинство этих средств получают иностранные компании. Импорт составляет 85% по состоянию на прошлый год. Здесь, например, в Кабардино-Балкарской Республике, расположено крупнейшее в стране вольфрамо-молибденовое месторождение, которое может обеспечивать сырьём весь цикл изготовления твёрдосплавных инструментов в России. Это лишь один из примеров, просто привожу его как довольно характерный.

Особенно важно, чтобы предприятия Северного Кавказа участвовали в производственной цепочке, то есть чтобы цепочка была протянута через предприятия разных субъектов Федерации, а значит, получали дополнительную загрузку, ну и дополнительные деньги. Правительство заинтересовано в реализации таких проектов. Будем оказывать им поддержку. Я не буду их сейчас все перечислять, надеюсь, что это сделают коллеги – руководители субъектов Федерации Северо-Кавказского федерального округа, но тем не менее на это хотел обратить внимание.

Не меньшее значение имеет сельское хозяйство, тем более что сама природа Кавказа даёт широчайшие возможности для развития сельского хозяйства, для его расцвета можно считать. Эти возможности нам необходимо реализовать. Сегодня, когда, скажем прямо, конкуренция с европейскими аграриями существенно ослабла после введения ограничительных мер со стороны Правительства, надо сосредоточиться на увеличении производства и овощей, и зерновых, развитии садоводства, развитии виноградарства и развитии животноводства. Все эти направления являются характерными, абсолютно органичными для республик Северного Кавказа и Ставропольского края.

Сегодня в общероссийском объёме производства этих продуктов доля Северного Кавказа колеблется, обратите внимание, от 6% до 14%. Это мало. Лучшие места на самом деле в стране. Исключение составляет только виноград, и просто потому, что он в других местах не растёт.

На Кавказе выращивается треть российского винограда (тоже, кстати, не запредельная величина, но всё же треть – это треть). Очевидно, что это совсем не предел. Мы планируем в период с 2014 по 2020 год в регионах Северного Кавказа дополнительно разбить сады на площади около 26 тыс. га (напомню, что общая площадь садов у нас около 60 тыс. га), виноградники – на площади свыше 27 тыс. га.

Пропорционально увеличению урожаев должна развиваться логистическая инфраструктура для хранения, переработки, реализации продукции аграрно-промышленного комплекса, чтобы качественные и экологически чистые продукты с Кавказа попадали на стол как можно большего числа наших людей. Уверен, что те цели, которые я называю, вполне достижимы при нашем скоординированном труде и, конечно, необходимом финансировании. Это подтверждает и тот факт, что интерес инвесторов к агропромышленному комплексу растёт. В Минсельхоз направлено дополнительно уже 226 новых инвестиционных проектов на общую сумму около 21 млрд рублей. Кстати, в целом по Северному Кавказу на 1 октября 2014 года субсидируется 658 инвестпроектов в сфере аграрно-промышленного комплекса на общую сумму 28 млрд рублей – не так мало на самом деле. Объём перечисленных субсидий уже составил свыше 5,5 млрд.

Я уже сказал, что в реализации перспективных проектов бизнес может рассчитывать на поддержку государства. Речь идёт об импортозамещении, других стратегических направлениях развития экономики Северного Кавказа, в том числе за счёт формирования туристического кластера.

Чтобы поддержать активные компании, Правительство предоставляет особый вид государственных гарантий по кредитам, которые берутся на реализацию проектов.

Сейчас уже начало ноября, поэтому понятно, что не все эти гарантии выбраны, далеко не все, кому это нужно, смогли ими воспользоваться. Хотел бы специально обратить внимание и Министерства финансов, и Министерства по делам развития Кавказа, и, соответственно, самих республик и инвесторов на то, что документы, которые касаются государственных гарантий, надо готовить заранее, к началу года. Процедура должна быть максимально прозрачной и понятной для тех, кто собирается вкладываться, чтобы как можно больше компаний на Северном Кавказе могли воспользоваться гарантийной поддержкой государства. И вообще для развития бизнеса очень важны коммуникации. Кавказ, с одной стороны, большой, с другой стороны, здесь очень компактное расселение довольно крупных территориально обособленных образований, много людей живёт, рождаемость высокая, поэтому очень важно, чтобы здесь строились дороги, улучшались коммуникации.

Я сразу хотел бы перейти к обсуждению основной темы и предоставить слово руководителям субъектов Федерации, чтобы каждый из вас ещё до докладов мог высказаться по основным инвестиционным проектам и своим представлениям. А потом я хотел бы, чтобы в завершение высказался Министр по делам Северного Кавказа по прозвучавшим вопросам.

Но прежде чем мы это сделаем, по поводу того, как нам развивать инфраструктуру, основных направлений развития, а также того, что сделано в настоящий момент, я хотел бы, чтобы два слова сказал министр транспорта с учётом того, что мы всё-таки продолжаем работу по улучшению инфраструктуры, по улучшению коммуникаций. Сегодня как раз одна из таких важных задач решена по Рокскому тоннелю.

Пожалуйста, Максим Юрьевич, два слова скажите, чтобы коллеги были в курсе, те, кто не знает.

Глава Минтранса Максим Соколов

М.Соколов: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Действительно, сегодня открыто движение по основному ходу Рокского тоннеля, соединяющего по Транскавказской магистрали Северную и Южную Осетию. Это самый масштабный в нашей стране проект тоннельного строительства и реконструкции после ввода олимпийских объектов. Его длина составляет почти 3700 м. Работы были начаты ещё в 2010 году с расширения и реконструкции вспомогательной штольни, и вот как раз к сегодняшнему дню завершена реконструкция и перепроходка основного хода тоннеля, движение может быть открыто уже в полном объёме.

Этот тоннель – яркий пример реализации проектов дорожного строительства в рамках нашей программы развития транспортной системы, где средства как раз сконцентрированы в том числе на развитии дорожной инфраструктуры Северо-Кавказского округа, и все остальные объекты дорожного строительства также идут в соответствии с нашим графиком и программой.

Д.Медведев: Хорошо. Это действительно позитивный пример. Будем надеяться, что и другие транспортные вопросы на Северном Кавказе будут решаться с учётом текущей ситуации и наших финансовых возможностей. Ни один проект нельзя бросать. Там, где у нас что-то сейчас не получается, нужно просто смотреть на перспективу, где-то, может быть, рассрочивать, но не закрывая, скажем так, ни один из уже отобранных транспортных проектов. Прошу вас следить за ситуацией.

Теперь я предлагаю высказаться главам субъектов Федерации, входящих в Северо-Кавказский федеральный округ. Давайте начнём с руководителя республики, которая нас принимает. Пожалуйста, Юрий Александрович, вам слово.

Ю.Коков: Спасибо. Уважаемый Дмитрий Анатольевич, уважаемые коллеги! Позвольте сердечно поприветствовать вас в Кабардино-Балкарии. Уважаемые коллеги, для республики, как и для многих субъектов Российской Федерации, вопрос участия в импортозамещении является весьма актуальным, так как у наших товаропроизводителей открываются дополнительные возможности для наращивания объёмов производства и создания новых рабочих мест. Сказанное прежде всего касается предприятий, многие из которых способны обеспечить производство высококонкурентной импортозамещающей продукции. В качестве примера можно привести предприятие «Севкаврентген», которое производит широкий спектр сложного цифрового медицинского рентгеновского оборудования и по номенклатуре изделий занимает до 20% российского рынка. Мощности завода позволяют значительно увеличить выпуск продукции. В целях дальнейшего расширения производства предприятием разработаны два инвестиционных проекта, которые переданы для рассмотрения в Минпромторг Российской Федерации. Один из этих проектов позволит наладить производство томографов. Поставка осуществляется в настоящее время в основном из-за рубежа. При успешной реализации проекта предприятие способно обеспечить намного бо?льшую поставку данной аппаратуры в лечебные учреждения России. Такая же ситуация на рынке аппаратов для близко- и глубокофокусной терапии. Данные изделия в основном поставляются из-за рубежа, годовая потребность российского рынка примерно 100 аппаратов, реализация проекта также позволит практически полностью обеспечить и заместить этот сегмент.

Большим потенциалом в сфере импортозамещения обладает ОАО «Терекалмаз». Здесь также разработано два инвестиционных проекта, реализация которых позволит значительно увеличить выпуск импортозамещающей продукции. В настоящее время доля зарубежных производителей на рынке бурового, правящего, камнеобрабатывающего и строительного инструмента составляет от 50 до 90%. Мощности завода позволяют уже сейчас довести импортозамещение до 60%, а после реализации инвестиционной программы предприятие будет способно обеспечить импортозамещение до 100% в зависимости от сегмента рынка, по буровому инструменту – до 70%. Наиболее значимым для республики инвестиционным проектом является, как уже сказал Дмитрий Анатольевич, Тырныаузский вольфрамовый комбинат. Я не буду на нём останавливаться, мы уже на прошлом заседании комиссии об этом говорили.

В настоящее время вопрос после предыдущего совещания активно разрабатывается, Дмитрий Анатольевич, и мы совместно с соответствующими министерствами – Минпромом и Министерством по делам Северного Кавказа очень плотно над этим работаем и представим согласованные предложения. Это даст нам более 1 тыс. рабочих мест, уже не говоря о том, что сырьё, которое будет добываться, будет востребовано в оборонной промышленности и других направлениях.

Что касается особой экономической зоны промышленно-производственного типа на территории Майского района, то здесь предполагается разместить кластер полимерной упаковки, кластер пищевой переработки, комплекс по выращиванию плодов и овощей, научно-исследовательский центр, объекты социальной, энергетической и транспортной инфраструктуры.

В рамках основного инвестиционного проекта предполагается создание 18 высокоэффективных проектов стоимостью около 80 млрд рублей, что позволит создать свыше 11 тыс. рабочих мест, а также повысить объём налоговых поступлений до 11,4 млрд рублей.

Якорным среди проектов является создание завода по производству полиэтилентерефталата пищевого и текстильного назначения производственной мощностью 486 тыс. т в год. Мощности предприятия позволят не только обеспечить потребности резидентов особой экономической зоны, но и полное импортозамещение на рынке этого продукта (пищевого и текстильного).

В целях диверсификации и загрузки производственных мощностей ОАО «Прохладненский завод полупроводниковых приборов» планируется организовать производство бескорпусных транзисторов, в том числе для нужд Вооружённых сил, взамен поставляемых из стран НАТО.

Завод располагает необходимыми специалистами, оборудованием и оснасткой для производства бескорпусных транзисторов специального назначения в объёме более 50 млн штук в год.

Большие возможности в производстве импортозамещающей продукции имеются в сельскохозяйственном производстве республики. Речь идёт о производстве плодов, овощей и продукции их переработки. По этим видам продукции мы уже вышли на полную самообеспеченность и поставляем её в другие регионы России, а к 2020 году мы в состоянии обеспечить прирост валовой плодовой продукции на 400 тыс. т, а долю республики в импортозамещении поднять до 20%.

Аналогичная ситуация с производством овощей. При средней годовой потребности республики 120 тыс. т валовый сбор овощей в хозяйствах всех категорий в 2014 году ожидается на уровне 373 тыс. т. Более 250 тыс. т различных овощей планируется направить за пределы КБР, что составляет более 9% от импорта. К 2020 году мы сможем поставлять свыше 400 тыс. т овощей, или 16% от общероссийского импорта.

Консервная отрасль республики занимает лидирующие позиции на Северном Кавказе. За девять месяцев текущего года консервными заводами произведено 169 млн условных банок плодовоовощных консервов, что составляет 12,5% от общего объёма производства овощных консервов в Российской Федерации. В рамках импортозамещения республика может поставить в регионы России свыше 140 млн условных банок консервов. Реализация проектов по созданию новых производств позволит до 2020 года увеличить объёмы овощных консервов до 500 млн условных банок в год. В республике намечен к реализации целый ряд других высокоэффективных проектов, осуществление которых позволит в ближайшие пять лет кратно увеличить объёмы производства конкурентоспособной продукции во всех отраслях экономики.

Позвольте заверить Вас, уважаемый Дмитрий Анатольевич, что мы сделаем всё необходимое для воплощения в жизнь всех намеченных планов совместно с отраслевыми министерствами. Благодарю за внимание.

Д.Медведев: Спасибо, Юрий Александрович. Надеюсь, что по каждому выступлению и по тем предложениям, которые делаются, работа уже ведётся либо будет организована на базе Министерства по делам Северного Кавказа и по другим министерствам, которые за это отвечают.

Пожалуйста, Рамазан Гаджимурадович.

Р.Абдулатипов: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые участники заседания! Мы уже обсуждали под Вашим руководством основные вопросы развития промышленного производства на Северном Кавказе. Неоднократно обсуждали проблемы импортозамещения и в том числе фактически все проекты, которые мы предлагаем и которые согласованы в Министерстве промышленности Российской Федерации. У нас и полпред, и министр по Северному Кавказу тоже проводили несколько совещаний, в том числе конкретно на заводах, для того чтобы изучить возможности импортозамещения в Республике Дагестан.

В республике разработана и реализуется приоритетная программа новой индустриализации. Согласно этой программе мы должны увеличить промышленное производство до 2018 года в 2,5 раза. Сегодня по индексу промышленного развития мы занимаем ведущие места, но доля промышленного производства в экономике Дагестана совершенно незначительная, поэтому мы считаем, что как раз-таки импортозамещение – это то, что может выручить Дагестан в смысле обеспечения промышленного развития.

У нас крупные заводы, в том числе заводы, которые были в военно-промышленном комплексе, многие эти заводы минимально загружены. Более 800 тыс. кв. м площадей свободных, на которых можно налаживать производство, в Республике Дагестан на сегодняшней день имеется.

Одно из таких крупных предприятий военно-промышленного комплекса – завод «Дагдизель». Мы выпускали торпеду, и оказалось, что многие комплектующие мы брали с Украины, и, соответственно, возникли трудности. Уже несколько лет подряд мы предлагали новую торпеду, где полностью все составляющие сами выпускаем, поэтому сейчас этот вопрос… Уже идут заказы, в том числе по линии военно-промышленного комплекса, мы эту работу проводим.

Д.Медведев: Рамазан Гаджимурадович, насколько легко отказаться от этого импорта украинского сейчас?

Р.Абдулатипов: Легко? Нет, всегда трудно, потому что это уже налаженные связи. Вместе с тем мы года три пробовали новую торпеду лучшего качества…

Д.Медведев: Я имею в виду, мы можем вытащить эти компетенции либо к вам, в Дагестан, либо в другие места в стране?

Р.Абдулатипов: Мы с Львом Владимировичем (Кузнецов) провели на «Дагдизеле» большое совещание: полностью сегодня эта торпеда может пойти в серийное производство без всякой зависимости с другими предприятиями, другими странами…

Д.Медведев: Ладно. Хорошо. Продолжайте.

Р.Абдулатипов: Завод «КЭМЗ», один из крупнейших заводов, кизлярский завод. Сегодня этот завод приступил к освоению более 10 новых комплектующих изделий – многозамковые балочные держатели, авиационные пусковые устройства и другие для боевой авиации. Средства, необходимые для внедрения новых изделий, составляют 957 млн рублей, ожидаемый рост объёма производства – 1,5 млрд рублей. Этот вопрос тоже уже фактически обговорён, в том числе с заместителем министра обороны Российской Федерации. Завод «Авиаагрегат» – готово к освоению более 230 новых комплектующих по перечню ОАК, Объединённой авиастроительной корпорации. Предприятие уже выиграло конкурсный заказ на освоение 86 позиций, что позволяет в ближайшие годы увеличить объёмы производства на 830 млн рублей. Кроме того, предприятие реализует совместный с организацией «Современные авиационные технологии» (город Москва) проект по организации серийного производства учебно-тренировочного самолёта для нужд Министерства обороны. Имеется уже решение о постановке на производство, утверждённое Министром обороны Сергеем Кужугетовичем Шойгу. В импортозамещении по оборонной продукции примут участие также завод Гаджиева, Буйнакский агрегатный завод. Кроме того, ряд других предприятий – Избербашский радиозавод и производственные объединения «Азимут» и «Электросигнал» – в настоящее время работают в этом направлении по своим профильным отраслям.

В части электронного приборостроения в республике имеется несколько проектов. В частности, завод «КЭМЗ» предполагает создание производства микросхем частного применения для комплектования изделий собственного производства. И несколько таких направлений, в том числе в рамках Корпорации развития Дагестана, мы обсуждаем, прорабатываем и предлагаем производителям.

Для реального создания в республике указанных производств необходима государственная поддержка соответствующих инвестиционных проектов в рамках соответствующих федеральных программ развития, в том числе мы говорим о гарантиях Правительства. В своё время Президент подписал нам по 20 млрд рублей ежегодно правительственных гарантий для инвестиционной привлекательности Республики Дагестан. Я обрадовался, но, оказывается, я не знал многие вещи. Оказалось, что оформить правительственные гарантии почти невозможно. В этом плане, конечно, надо какой-то порядок наводить. Я не экономист, я философ, но мне кажется, надо менять всё же условия экономической деятельности в нашей республике, потому что… В частности, по тем кредитам, которые мы можем получить, развивать промышленное производство невозможно. Более того, многие институты, которые созданы для развития экономики Российской Федерации, – там согласование идёт наших кредитных предложений 3–5 лет. Ну я им говорю часто, что у меня, к сожалению, такого времени нет, надо быстрее что-то успеть сделать. Мы этот вопрос обсуждали под руководством Президента на Государственном совете, но пока ничего в этом плане не меняется.

Следующий момент. Мне кажется, что многие вещи, которые мы упустили, отдали в разные руки, неэффективно работают в нынешних условиях.

Доля электроэнергии в бюджете республики составляла 41% в конце 1980-х годов. Сегодня доля электроэнергии в бюджете республики составляет 9%. Куда делась электроэнергия?

Следующее. У нас огромные запасы природных ресурсов. Мы фактически не имеем доступа к освоению этих природных ресурсов.

И следующий момент, тоже очень важный. У нас на «Дагдизеле» налаживался выпуск продукции, оборудования для добычи нефти на шельфе. Потом мы начали это оборудование покупать за рубежом. На «Дагдизеле» можно наладить выпуск этого оборудования. Я просил бы, чтобы это было учтено.

Неоднократно полпред Сергей Алимович (Меликов) и другие говорили о развитии ремонтно-технической базы – и «Дагдизель», и Буйнакский агрегатный завод имеют возможность развернуть её полностью, чтобы создать условия для ремонта военной техники в частности.

Р.Абдулатипов: «В рамках проекта "Эффективный агропромышленный комплекс" мы начали реализовывать кластерный подход к развитию виноградарства. В прошлом году посадили 2 тыс. га винограда, в этом году посадим тоже более 2 тыс. га, и таким образом мы постепенно восстанавливаем тот объём производства, который в Дагестане в своё время был. В 2012 году мы собрали 65 тыс. т, в 2013 – 136 тыс. т, а в этом году собираем 137».

Конечно, Республика Дагестан – в большей степени аграрная республика. Мы реализуем проект «Эффективный агропромышленный комплекс». В рамках этого проекта, например, мы начали реализовывать кластерный подход к развитию виноградарства. В прошлом году мы посадили 2 тыс. га винограда, в этом году мы посадим тоже более 2 тыс. га, и таким образом мы постепенно восстанавливаем тот объём производства, который в Дагестане в своё время был. В 2012 году мы собрали 65 тыс. т, в 2013 – 136 тыс. т, а в этом году собираем 137. Я считаю, что немножко, видимо, подтянули статистику… На самом деле виноград в этом году меньше по весу. По сахаристости он более продуктивный, а по весу – меньше, потому что была большая жара.

По выпуску овощной продукции. Мы фактически сегодня выпускаем 7% овощей, мы можем довести до 15%. В частности, выпуск на защищённом грунте: если мы в прошлом году 10 га посадили в парниковых хозяйствах, в этом году мы уже 30 га посадили, то есть таким образом мы можем пойти на более стабильное развитие этого производства. Нам не хватает овощехранилищ. Сейчас мы сдаём на 60 тыс. т на агрокомплексе в Кизляре, но нам этого не хватает.

И следующее. Нам хотелось бы, чтобы нам помогли с развитием логистических центров. Мы эту работу разворачиваем, но нам эту работу надо разворачивать не только в Дагестане, но и в Москве и Санкт-Петербурге, чтобы вовремя завозили, в хранилища ставили бы всю эту продукцию, а зимой уже можно было бы продавать. То есть возможности огромные есть, и я считаю, что мы должны поблагодарить Дмитрия Анатольевича за то, что уделяет такое больше внимание Северному Кавказу. Наши заседания проходят систематически, и нам удаётся многие вопросы решать. Не стоять где-то в кабинетах, а обсуждать и решать вот на таких совещаниях.

Д.Медведев: Спасибо, Рамазан Гаджимурадович. По поводу государственных гарантий и по поводу логистики и хранилищ для сельхозпродукции я потом дам, естественно, возможность высказаться и Министру сельского хозяйства, и заместителю Министра финансов по этому вопросу. Продолжим. Пожалуйста, Юнус-Бек Баматгиреевич, вам слово.

Глава Республики Ингушетия Юнус-Бек Евкуров

Ю.-Б.Евкуров: Уважаемый Дмитрий Анатольевич, уважаемые коллеги! В республике в целях импортозамещения реализуется ряд программ, в том числе и федеральных, и республиканских, на сегодняшний день до 28 проектов (они как инвестиционные, так и бюджетные) на общую сумму свыше 20 млрд рублей.

Основные проекты – это начало строительства завода по энергосберегающим лампам (в том числе для оборонного комплекса мы планируем выпускать сверхъяркие светодиоды), Назрановский завод электродвигателей малой мощности, швейное производство, производство строительных и других видов материалов и агропромышленного комплекса. По агропромышленному комплексу в этом году сдаётся мясо-молочный комплекс на 800 голов крупного рогатого скота. По переработке в этом году комплекс сдаётся хороший, сады с итальянской технологией интенсивного производства. Кстати, должен подчеркнуть, что независимо от санкций инвесторы из Италии продолжают работать, и уже в этом году до 300 га посажено, и дали в этом году первую продукцию.

В целом, если брать по овощам, по сельхозпродукции, сегодня по картофелю, по ряду продукции на 100% республика обеспечена (в том числе реализуем за пределами республики), а по другим видам где-то на 60–70%. Планируем с учётом этих программ, которые есть, в течение двух лет основными продуктами питания обеспечить республику на 100% и уже реализовывать дальше, в других субъектах.

Опять же вопрос по ряду направлений, в том числе по госгарантиям сейчас было сказано. С учётом того, что с Министерством по делам Северного Кавказа, со Львом Владимировичем (Л.Кузнецовым) мы уже все эти вопросы обсуждали и создана рабочая группа сегодня совместно с Минкавказом и Министерством промышленности, куда входят в том числе другие министерства, я думаю, по госгарантиям мы вопросы уже более эффективно будем решать. Эта проблема не только в Дагестане, эта проблема у всех субъектов Северного Кавказа, и давно над этим работали.

Есть одно предложение, Дмитрий Анатольевич. Всё-таки в республике исторически не было крупных промышленных предприятий. Я на прошлой правкомиссии об этом говорил: прошу поддержать наш проект и в республике поставить (хорошая база – земля выделена, все условия созданы, 500 м от железной дороги) ремонтно-восстановительную базу для силовых структур, в том числе Вооружённых сил и других силовых структур. Это было бы хорошим подспорьем для республики, и была бы база для оборонного комплекса, для органов правопорядка. Спасибо, доклад закончил.

Д.Медведев: Спасибо. Я хотел бы, чтобы по поводу этого и других проектов потом два слова Лев Владимирович тоже сказал. Пожалуйста, Рашид Бориспиевич.

Р.Темрезов: Добрый день, уважаемый Дмитрий Анатольевич! Я вкратце расскажу о тех проектах, которые на стадии реализации в республике находятся, и тех, которые уже реализованы. Это проекты в области лёгкой промышленности, промышленного производства и агропромышленного комплекса. Два года назад получили господдержку и сегодня уже успешно реализован крупный инвестпроект – строительство фабрики по переработке шерсти и производству пряжи с использованием инновационных технологий – стоимостью более 1,5 млрд рублей. Проект уже находится на стадии завершения, и на сегодняшний день это единственное предприятие в Российской Федерации, которое в полный цикл объединяет производство шерсти, шерстяной ленты, пряжи и трикотажных изделий и, соответственно, даёт толчок развитию в целом овцеводства в Российской Федерации. Сегодня уже поставщики шерсти фактически со всей территории Российской Федерации… Если говорить об импортозамещении, то мы здесь с российского рынка уже отодвигаем и Новую Зеландию, и Австралию. То есть это всё наше, российское производство… В общем, полный цикл сегодня по переработке шерсти.

Александр Геннадьевич (А.Хлопонин) в своё время дал толчок этому проекту, это обувная фабрика (до 1 млн пар в год), я Вам показывал на инвестфоруме в Сочи. Сегодня уже приступили к монтажу оборудования, то есть в ближайшее время мы увидим продукцию – обувь с брендом Карачаево-Черкесии.

Хотел бы ещё раз рассказать о наших планах по модернизации крупнейшего агрокомбината «Южный». Здесь хотелось бы поблагодарить и лично Вас, Дмитрий Анатольевич, и Министерство сельского хозяйства за ту поддержку, которую оказываете. На сегодняшний день это 10% всей тепличной продукции Российской Федерации. То есть если мы производим порядка 370 тыс. т тепличной продукции, то 40 тыс. т – это агрокомбинат «Южный». И в планах модернизации – увеличение этой продукции. Потребность на сегодняшний день на российском рынке – порядка 1,5 млн т.

Д.Медведев: А у вас уже есть понимание, кто займётся модернизацией комбината?

Р.Темрезов: Мы вместе с Львом Владимировичем (Л.Кузнецовым) проводили совещание. Есть предложения из Голландии, Франции и Израиля. То есть мы сейчас совместно с инвесторами рассматриваем эти предложения, и в ближайшее время, я думаю, уже будет принято конкретное решение.

Что касается промышленного производства, на сегодняшний день также реализуется проект по строительству цементного завода новым сухим способом. Это будет самый крупный цементный завод в Российской Федерации – 4 млн т выпускаемой продукции в год. Вкратце я хотел рассказать обо всех направлениях. Три основных вектора – это лёгкая промышленность, агропромышленный комплекс и промышленное производство. Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо. Таймураз Дзамбекович, пожалуйста.

Т.Мамсуров: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Коллеги! По программе импортозамещения и самообеспечения мы работаем по следующим направлениям. Первое – агропромышленное направление. Здесь я хотел бы сказать, что мы особое внимание уделяем производству семян и уже приложили немало усилий, чтобы продвинуться в этом вопросе. Мы считаем, что одна из самых страшных зависимостей – это зависимость от семян. Этого нельзя допускать и терпеть долго нельзя. В частности, мы работаем над производством семян кукурузы. Сегодня мощность позволяет получать 10 тыс. т семян гибрида, они буквально с ходу реализуются. План развития семеноводства по кукурузе предусматривает увеличение количества селекционных достижений, выведение гибридов кукурузы для всех климатических зон России. По нашим сегодняшним расчётам, это позволит увеличить производство семян гибридов до 30 тыс. т. По нашим расчётам, это половина рынка семян России. Это будет говорить о вкладе нашей республики в продовольственную безопасность и уходе от этой зависимости.

Такая же работа ведётся по семенам картофеля. Мы её ведём несколько лет со швейцарской стороной. Лабораторная часть и все необходимые научно-изыскательские работы уже практически завершены. Сейчас мы имеем 50 тыс. микрорастений и 42 тыс. микроклубней. Реализация этого проекта (а фактически уже горизонт виден) будет способствовать обеспечению семенным материалом картофеля всего юга России. Оба эти вопроса поддержаны Минсельхозом и Минкавказом. Они вошли в протокол недавно состоявшегося совместного совещания, и решение по ним принято. Мы надеемся, что будем продвигаться и дальше.

Следующее направление. Здесь больше на самообеспечении мы работаем по модернизации и расширению племенного птицеводческого комплекса с финансированием 225 млн рублей. Там речь идёт о собственных гранулированных кормах (10 тыс. т в час), установке новых инкубаторов на 500 тыс. яйце-мест с выработкой готовой продукции. В ассортименте более 100 наименований, здесь мы полностью, таким образом, себя обеспечим.

Я возвращаюсь к картофелю. Здесь уникальные земли нужны, и высота определена – 1700 м над уровнем моря. У нас немного таких возможностей. Мы обратились к нашим соседям из Ингушетии и совместно с ними будем реализовывать проект на землях, которые они готовы нам предоставить, то есть это будет горизонтальная кооперация, что очень важно.

Ещё по рыбным делам. У нас реализуется проект по выращиванию и переработке форели в Ардонском районе с общим объёмом инвестиций 2 млрд рублей. Предусматривается полный цикл выращивания форели и осетра – от инкубации и икры до получения товарной рыбы.

Уже сегодня это предприятие реализует товарную рыбу на внутреннем рынке. Мы осуществляем поставки малька и в другие субъекты России – на юг России, в Центральный, Северо-Западный федеральные округа. Большинство из них отказались от финского малька и получают от нас, хотя туда почти 3 тыс. км надо его доставлять. Это говорит о качестве работы, она разворачивается.

В части промышленной темы есть проект, который Вам лично знаком. Вы были на предприятии по производству волоконно-оптических элементов, в том числе для приборов ночного видения, проектной мощностью 40 тыс. штук этих элементов. Качество и характеристики не уступают мировым параметрам. Для реализации этого проекта (мы Вам на объекте докладывали) нужен механизм гарантий, но, как я понял, второй вопрос повестки дня как раз учитывает, что там что-то надо менять, поэтому я об этом больше говорить не буду.

Следующее направление – это производственное объединение «Топаз». В настоящее время мы ведём переговоры по организации производства медицинского стекла полного цикла с последующим изготовлением там же медицинской посуды – ампул, флаконов. Сегодня это полностью на импорте у нас. Проект имеет стратегическое значение для нашей фармации, мы это понимаем. Сырьё на 80% находится на территории республики, то есть сам бог нам его дал, поэтому мы по этому проекту работаем. Сегодня мы ведём интенсивные переговоры с Германией. Пока ничего не просим, пока всё идёт в нужном направлении и хорошими темпами, но я не исключаю, что нам придётся обращаться, но я знаю, что и Минкавказ, и отраслевые министерства всегда нам идут навстречу.

И тема, которую Вы сами подняли, – это производство твердоплавких и тугоплавких материалов. У нас, исторически так сложилось, работает по этой теме завод «Победит». Коллектив сохранён, план модернизации техперевооружения есть, он на 1,5 млрд вытягивает. Кооперация была такая: сырьё было тырныаузское, о котором говорили, всё остальное делали мы. В случае оживления Тырныаузского комбината цепь замыкается, и мы в хорошей кооперации работаем.

Уважаемый, Дмитрий Анатольевич, естественно, это не весь перечень того, что мы делаем в этом направлении, но я хотел сказанным показать, как мы видим направления, по которым надо работать, и в целом о наших намерениях и усилиях. Спасибо за внимание.

Д.Медведев: Спасибо, Таймураз Дзамбекович. Я со всем, естественно, согласен, это всё важные направления. На что хотел обратить внимание: вот вы вначале про семена говорили. У нас реально ситуация в стране такая, что мы просто как на игле сидим на иностранных семенах. Не могу сказать, что у нас было выдающееся семеноводство в советские времена. Оно было, но в чём-то оно уже, к сожалению, деградировало, что-то просто было несовершенным. По картофелю, меня, может, Министр сельского хозяйства поправит, мы, по-моему, семян, клубней, получаем 85 или 90% из-за границы. Так? Нет? То есть вот, казалось бы, самая элементарная еда для огромного количества людей в нашей стране – 90% иностранных семян. Я сам, когда узнал, обалдел просто от этого. Надо обязательно этим заниматься и у вас, и в других республиках, выращивать современные гибридные сорта, которые растут в разных климатических зонах, и на юге, и на севере. В общем, это очень важное направление. Это теперь отдельное направление будет в программе развития сельского хозяйства. Займёмся этим обязательно.

Рамзан Ахматович, пожалуйста.

Глава Чеченской Республики Рамзан Кадыров

Р.Кадыров: Спасибо. Дмитрий Анатольевич, коллеги, я не буду отнимать у вас время. У нас то же самое, как у соседей, почти одинаково. Без федеральной поддержки, без содействия округа развивать, показать хорошие результаты или выйти на новый уровень у нас на территории Чеченской Республики не получится. Поэтому, Дмитрий Анатольевич, я написал на Ваше имя письмо, где какая нужна нам помощь и поддержка. Я думаю, что, как и всегда, Вы нас поддержите и примете правильное решение, для того чтобы мы в конце концов встали на ноги в экономическом плане. Спасибо за внимание.

Д.Медведев: Спасибо. Ну у вас и так всё уже не очень грустно, с каждым днём всё лучше становится.

Р.Кадыров: В Ставрополе лучше, чем у нас.

В.Владимиров: Это правда.

Д.Медведев: У вас тоже хорошо и красиво, уже одна из визитных карточек Российской Федерации, как ни посмотришь… Это хорошие показатели на самом деле. Посмотрим, естественно, и на те проекты, которые есть, и на обращения.

Я ко всем коллегам обращаюсь, конечно, здесь в этом смысле мы комплексно подойдём ко всем вопросам. Хорошо, договорились.

Теперь, пожалуйста, Ставропольский край, Владимир Владимирович, вам слово.

В.Владимиров: Добрый день, уважаемый Дмитрий Анатольевич! Я не буду перечислять, действительно очень много коллеги сказали.

Хотел бы, наверное, два раза сказать Вам спасибо. Мы в прошлый раз собирались во Владикавказе, обратились к Вам с просьбой о размещении подразделения Главгосэкспертизы на территории Северо-Кавказского федерального округа, и вопрос решён: с 1 января она начинает работать в городе Ставрополе. Дмитрий Анатольевич, за это огромное спасибо, это больше подспорье для развития Северо-Кавказского федерального округа.

Д.Медведев: Да, теперь не нужно ездить далеко, достаточно будет приехать в Ставрополь, там эти вопросы решить.

В.Владимиров: Второй момент, конечно же, то решение, которое Вы приняли о возврате субсидированной ставки по инвестиционным кредитам в сельском хозяйстве. Сегодня наши селяне уже получают, непосредственно мы получаем 870 млн практически, и своё софинансирование (190 млн) мы предусмотрели, полностью закрываем все инвестпроекты в части сельского хозяйства по 2014 год. Спасибо и за это решение.

В части военно-промышленного комплекса Ставропольского края. Мы в начале этого года подписали соглашение с «Ростехнологиями», практически в четыре раза увеличили финансирование госзаказа (до 4 млрд) для нашего завода «Сигнал». Сюда же у нас дополнительно идут заводы «Нептун», «Энергомир», «Импульс». Основа – это выпуск высокоточного радиоэлектронного оборудования. Дмитрий Анатольевич, будете в Ставрополе – обязательно посетим все эти заводы. Я считаю, что это заводы на уровне не то что мировых масштабов, а на голову выше мировых масштабов. Вся наша радиоэлектронная промышленность, все институты – всё работает на выпуск оборудования на этих заводах.

В части сельского хозяйства. Мы с Николаем Васильевичем (Фёдоровым) в полном контакте. Направления – теплицы, овощеводство, садоводство, мелиорация, овцеводство. В будущем году мы предусмотрели у себя в бюджете увеличение порядка 20%. Я думаю, что и при приёме федерального бюджета эти направления в части импортозамещения будут поддержаны.

Не хотелось бы подробно останавливаться на этих двух вопросах – на оборонно-промышленном комплексе и на сельском хозяйстве. Мы на территории Северного Кавказа, и, если позволите немножко расширю тему импортозамещения в части туризма и отдыха.

Д.Медведев: А мы её и не суживали. Просто это как бы два из основных направлений. Я и про туризм говорил. Пожалуйста.

В.Владимиров: И про отдых. Мы в этом году закончили формирование концепции северокавказского бальнеологического кластера. Это развитие оздоровления граждан Российской Федерации, да и не только, на территории Северного Кавказа, и в следующем году предусмотрели денежные средства для проектирования этого комплекса на территории Северо-Кавказского федерального округа. Просьба поддержать. Сегодня он в трёхлетке есть, в 2016 году предусмотрено первое финансирование данного комплекса. Я уверен, что это как минимум на 30% поднимет турпоток к нам. Сегодня мы растём, мы выросли по году на 12%, несмотря на то, что развивается количество туристических направлений, но направление оздоровления – это всё-таки Северо-Кавказский федеральный округ, и здесь просьба будет у нас поддержать.

Д.Медведев: Спасибо, Владимир Владимирович. И чтобы круг замкнуть, я просил бы сейчас сначала Льва Владимировича (Кузнецова) выступить коротко, просто с общим анализом подходов и с учётом необходимости использовать те или иные инструменты, потому что коллеги рассказали о проектах, которые есть у них. Да, они известны все в принципе, значительная часть из них. Потом послушаем Николая Васильевича (Фёдорова) с точки зрения поддержки сельскохозяйственных проектов. Пожалуйста.

Л.Кузнецов: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! За четыре месяца после заседания правкомиссии во Владикавказе, как Вы отметили и как прозвучало в докладах, проделана большая работа. Мы сегодня имеем чёткое понимание и в промышленности, и в сельском хозяйстве, и в тех нишах, где округ может быть представлен по программам импортозамещения. Я не буду входить в технологические цепочки, посмотрю на проблематику немножко с другой стороны.

В промышленности мы выделили три типа предприятий. Первые – те, которые могут уже сегодня активно участвовать в программе импортозамещения. Они назывались: и «Севкаврентген», и «Квест-А», и многие другие. При этом их спектр очень многообразен – от лёгкой промышленности до точной электроники и предприятий, занимающихся оборонно-промышленным комплексом. Здесь, наверное, нужна просто наша дальнейшая последовательная работа по поддержке в тех нишах, где, может быть, помощь государства им ещё в чём-то необходима.

Вторая группа предприятий – это те, которые готовы включиться в программу импортозамещения, но им нужен стратегический партнёр, потому что без крупного заказа перепрофилировать свой профиль, конечно, им будет на первом этапе очень тяжело. И здесь мы имеем уже позитивные примеры: госкорпорация «Ростех» активно включилась в выстраивание группы предприятий в электропромышленном комплексе, и я хочу подчеркнуть, что личная позиция руководителей корпорации даёт возможность нам с оптимизмом смотреть в будущее. У нас сейчас выстраиваются такие же плотные отношения с «Роснефтью». Надеюсь, и другие крупные государственные компании последуют этому же примеру.

И третья группа проектов. Здесь в том числе звучало…

Д.Медведев: Кстати, по крупным компаниям – и «Роснефть», и «Газпром», и другие – вы мне потом дайте информацию, кто как работает на территории округа, потому что, я знаю, там есть свои проблемы. А вообще-то это наша страна, где нужно усилия прикладывать, тем более в ситуации, когда значительная часть рынков сегодня для нас, к сожалению, закрыта или находится под угрозой всякого рода санкций. Нашим крупным государственным компаниям нужно обратить внимание на всю страну, конечно, и на Дальний Восток, и на Северный Кавказ. И я хотел бы, чтобы руководители субъектов Федерации, которые здесь сидят, мне тоже представили данные о том, кто из крупных компаний как работает. У нас единая страна.

Л.Кузнецов: Да. Третья группа предприятий и проектов – которые или были потеряны в последнее время, или же являются новыми. Такое уже звучало, как Тырныаузский проект всей технологической цепочки, Вы говорили… Они тяжёлые, но с точки зрения социального и экономического эффекта самые в хорошем смысле продуктивные. Поэтому по этим трём группам предприятий сегодня в рамках нашей комиссии, которая будет создана Вашим распоряжением (уже план работы есть, есть состав), мы планируем продолжать работу.

Второй очень важный сегмент – это сельское хозяйство. О сельском хозяйстве уже почти всё было сказано, поэтому единственное... Мы поддерживаем и проанализировали все те предложения, которые министерство выдвинуло дополнительно в рамках программы по стимулированию импортозамещения. Я думаю, что их запуск и финансирование позволят нам качественно, по-новому заявить о себе на российском рынке. Я уверен, что продукция сельского хозяйства под брендом Северного Кавказа будет пользоваться особым спросом и по доступности, и по качеству, и по экологической безопасности.

Дмитрий Анатольевич, в проекте решения в принципе отражены все те вопросы, которые сегодня актуальны. Мы будем их в ручном режиме регулировать, но я хотел бы выделить два. Один уже звучал и будет ещё обсуждаться – это вопрос гарантий. Мы с Министерством финансов готовы в I квартале отработать все, скажем так, узкие места, для того чтобы постановление было Вами подписано уже не в конце года, а в начале следующего года, и оно стимулировало бы привлечение инвестиций.

И второй вопрос, он также обсуждался на прошлой правкомиссии, – это сохранение особого порядка ценообразования на оптовом рынке электроэнергии. Мы с Министерством энергетики также проработали этот вопрос, и у нас консолидированная позиция в том, что, давая преференции в одном направлении, конечно, сегодня неправильно лишать преференций по стоимости электроэнергии. Особенно мы помним позицию министра, где он сам говорил, что есть определённые перекосы в энерготарифах. Поэтому наше предложение: на пятилетний срок продлить такой же режим ценообразования, конечно, при условии заключения отдельных соглашений с каждым регионом по платёжной дисциплине. Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо. Хорошо. По этим всем направлениям у меня просьба продолжить вместе с коллегами работу.

Теперь два слова, пожалуйста, Министру сельского хозяйства, имея в виду то, что действительно сейчас уникальная ситуация, которой необходимо воспользоваться всем руководителям субъектов, входящих в Северо-Кавказский округ. Пожалуйста.

Н.Фёдоров: Спасибо, уважаемый Дмитрий Анатольевич. Я хотел бы попросить уважаемых коллег, руководителей регионов, обратить внимание на несколько цифр любопытных, важных, актуальных. Фруктов и ягод мы в прошлом году съели 10,867 млн т. Из этого объёма примерно 60% (6,352 млн т фруктов и ягод) – импортные, в том числе яблоки и груши из Польши и Германии, вишня, черешня, персики, абрикосы и так далее. Стоит это всё примерно 6,5 млрд долларов – мы заплатили им, этим господам. Овощей мы съели почти 16 млн т, из них 3,1 млн – импорт, это примерно 3 млн долларов США. Вот, Дмитрий Анатольевич, почти 10 млрд долларов США уходит от нас, в том числе и прежде всего из Северо-Кавказского федерального округа, который по природно-климатическим условиям наиболее конкурентный для того, чтобы показать, продемонстрировать и защитить и своих крестьян, и российского потребителя. Для того чтобы меньше было проблем и чтобы форсированно выполнить поручения Президента и Ваши поручения, уважаемый Дмитрий Анатольевич, мы по Вашему указанию приняли решение и представили в Минфин 20 млрд рублей дополнительно, которые были сейчас выделены, чтобы закрыть форсированно субсидии по инвестиционным проектам, о чём говорил и губернатор Ставропольского края. Там готовится это постановление. Но готовится не только по теме сельского хозяйства, но и по другим возможным корректировкам, и по этой причине я хотел бы, Дмитрий Анатольевич, попросить Вас обратить внимание на необходимость более быстрого выхода этого документа. Минфин должен на подпись представить Вам.

Д.Медведев: Как называется правильно этот документ?

Н.Фёдоров: Постановление по корректировке бюджета 2014 года.

Д.Медведев: В смысле само постановление?

Н.Фёдоров: Да. Раньше это нужно было пропускать обязательно через Государственную Думу, теперь можно постановлением Правительства.

Д.Медведев: Понятно.

Н.Фёдоров: Там требуется софинансирование. Вот Ставропольский край назвал – 190 млн. Мы 770 млн им выделяем, небольшое софинансирование, но тем не менее эти решения надо принять. Очень будет тяжело и напряжённо, мало времени остаётся до конца года, ибо есть ещё одно новое правило, что они не переходят на следующий год. Правительство, может быть, обратит внимание Минфина на возможность корректировки вот этого правила, чтобы целевое назначение оставалось, если не успевают освоить регионы Российской Федерации, и в следующем году. Большая сумма, она очень важна для регионов, – 20 млрд рублей.

И о цифрах, которые Вы приводили, Дмитрий Анатольевич. Мы дополнительно сейчас поддержали, помимо названных Вами 5 млрд 500 млн госсподдержки, которые уже получили регионы Северо-Кавказского федерального округа по инвесткредитам… По принятым дополнительно по этому году решениям они до конца года должны получить ещё 1 млрд 600 млн рублей, чтобы поддержать инвестиционные проекты. Но в целом они представили нам за 2012–2014 годы инвестпроекты на 21 млрд рублей, о чём Вы говорили. Ну и для того чтобы подзадорить наших коллег, Дмитрий Анатольевич, можно я назову? Вот Курская область представила примерно 110 проектов на общую сумму кредитных договоров 50 млрд рублей. Здесь вот столько регионов, они представили 226 инвестпроектов на сумму 21 млрд рублей, то есть есть к чему стремиться.

Д.Медведев: То есть, проще говоря, одна Курская область в пять раз больше проектов представила, чем весь Северо-Кавказский округ?

Н.Фёдоров: Да.

Д.Медведев: Ну это тоже обращение к руководителям субъектов: активнее побуждать свой бизнес и самим этим заниматься. Очевидно, здесь потенциал колоссальный.

Н.Фёдоров: Есть интерес к регионам Северного Кавказа. Нужно активнее работать и действительно такие мощные, крупные проекты привлекать для реализации на территории.

И по Вашим вопросам, Дмитрий Анатольевич. Мы приоритетно в соответствии с Вашим указанием в новой редакции госпрограммы сейчас будем поддерживать… Для этого выделяются и дополнительные ресурсы в бюджете 2015, 2016, 2017 годов. По наиболее актуальным темам действительно зависимы наши сельхозтоваропроизводители от импорта генетического материала в животноводстве и семян, поэтому поддержка создания селекционно-генетических центров и семеноводческих центров является приоритетной. Действительно, сельхозорганизации, крестьянские и фермерские хозяйства, которые занимаются по-современному выращиванием картофеля, практически до 100% зависимы от семенного картофеля зарубежного (ну может быть, некоторые до 90%). Поэтому тема создания собственной селекции в семеноводстве, воссоздания, возрождения, суперприоритетна для новой редакции госпрограммы. И, конечно, будет поддержка всех тех моментов, о которых говорил Таймураз Дзамбекович (Мамсуров) и другие коллеги из регионов Северо-Кавказского федерального округа.

Уважаемые коллеги, по новой редакции госпрограммы в том числе предоставляются дополнительные инструменты стимулирования строительства оптово-распределительных центров, тепличных комплексов, а также объектов первичного хранения скоропортящейся сельхозпродукции – это современные хранилища, склады и так далее, о чём говорили коллеги. Отклик в новой редакции госпрограммы у Правительства Российской Федерации для вас гарантирован.

Плюс ещё грантовая поддержка обновления материально-технической базы сельхозкооперации – подзабыто немножко это после советского времени, сейчас начинаем дополнительно поддерживать. Это новая статья поддержки – возрождение сельхозкооперации, что очень важно и для сбора плодов, фруктов, ягод, и для производства молока, с тем чтобы это быстро перерабатывалось и сохранялось в течение года там, где можно это всё сохранять.

Действительно, то, о чём руководители регионов здесь доложили, Дмитрий Анатольевич, соответствует действительности – и потенциал огромный, и появление нового министерства в этом направлении… И очень живой отклик руководителей регионов на тему хлеба насущного нам в Минсельхозе внушает оптимизм. Я надеюсь, что мы в самые сжатые сроки добьёмся заметных результатов в увеличении объёмов производства сельхозпродукции в регионах Северо-Кавказского федерального округа.

Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо.

Подводя итог дискуссии по этим вопросам (я ещё дам высказаться некоторым коллегам, заместителям министра, если есть необходимость, министрам), я просто хотел бы обратить внимание наших коллег, руководителей территорий, субъектов Федерации: посмотрите на потенциал, о котором говорил Министр сельского хозяйства. Даже если 50% неполученных доходов попытаться освоить здесь, на Северном Кавказе, это уже около 200 млрд рублей, или порядка 5 млрд, если в долларах, неполученных доходов. А условия здесь для этого прекрасные. Поэтому вот потенциал роста сельского хозяйства – только сельского хозяйства – на территории Северного Кавказа.

Я сейчас не говорю про промышленность, потому что это штучные проекты и в чём-то более сложные. Но заниматься этим нужно, и тогда будет результат.

Реконструированный Рокский тоннель между Россией и Южной Осетией будет служить дальнейшему развитию межгосударственных отношений между двумя государствами, заявил президент Южной Осетии Леонид Тибилов, комментируя РИА Новости завершение строительных работ в день торжественного открытия тоннеля.

Рокский тоннель проложен через Главный Кавказский хребет на высоте более двух километров над уровнем моря. Его протяженность составляет 3,73 тысячи метров. Тоннель был введен в эксплуатацию в 1985 году и не ремонтировался после этого 27 лет. В 2012 году ввиду его аварийного состояния было принято решение о закрытии объекта на капитальный ремонт. В течение двух с половиной лет проехать из Южной Осетии в Россию и обратно можно было только по технологической штольне по реверсивной системе. Завершение реконструкции Рокского тоннеля было запланировано на 2016 год.

"Россия является стратегическим партнером Южной Осетии, а Транскавказская автомагистраль и Рокский тоннель связывают два государства. Есть уверенность, что дорога будет служить дальнейшему развитию межгосударственных отношений как экономического, культурного, так и политического плана", — сказал Тибилов.

Президент напомнил, что "в годы открытой грузинской агрессии против народа Южной Осетии Транскам стал дорогой жизни — спасительной дорогой. А сегодня он является связующим фактором, который сближает разделенный осетинский народ".

Тибилов также выразил благодарность строителям, завершившим работы с опережением графика.

Транскавказская автомагистраль, принимая во внимание закрытую границу с Грузией, является единственной дорогой, по которой можно попасть в Южную Осетию. Дина Гассиева.