Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Россия настаивает на том, чтобы Грузия отменила закон об оккупированных территориях, заявил РИА Новости статс-секретарь, замглавы МИД РФ Григорий Карасин.

По его словам, действующий закон об оккупированных территориях остается серьезной проблемой, поскольку это сказывается на безопасности российских туристов, которые приезжают в Грузию, а летом поток туристов будет намного больше.

"Мы знакомы с теми поправками, которые правительство Грузии внесло в закон, но они не меняют главного: уголовная ответственность за посещение Абхазии и Южной Осетии, пусть даже при повторном посещении, остается. По нашему мнению, единственно верным решением была бы отмена этого закона, и это создало бы хорошие условия для гуманитарных обменов и, прежде всего, для туристических поездок", - сказал Карасин по окончании переговоров со спецпредставителем премьера Грузии по урегулированию отношений с РФ Зурабом Абашидзе.

Буржуазный гедонизм против социалистической аскезы

Резюме: Несмотря на разговоры об «особых отношениях», сотрудничество Москвы и Парижа основано на прагматических интересах, но не на цивилизационной общности.

Российские политики и общественные деятели, говоря о российско-французских отношениях, неизменно отмечают особый, традиционно дружественный характер связей двух стран. Если оставить в стороне действительно особое притяжение двух богатейших европейских культур и перейти в политическое поле, то следует вспомнить прежде всего о Франко-русском союзе 1893 г., предварившем Первую мировую войну. В советские времена возрождение идеи союза между Москвой и Парижем увенчалось Советско-французским договором 1944 года. Роль объединительного фактора в обоих случаях сыграла германская угроза, но это были союзы без любви – слишком глубоко оставалось внутреннее несоответствие между либеральной республиканской Францией и царской/советской Россией.

С установлением Пятой республики особые отношения с Москвой стали одним из слагаемых независимого внешнеполитического курса Шарля де Голля. Франция стремилась «вклиниться» в диалог двух сверхдержав, и СССР, усматривая в дрейфе Парижа от Вашингтона признаки ослабления атлантического единства, пытался использовать это как в решении германского вопроса, так и для совместного продвижения идеи европейской разрядки. В то же время в Москве видели, что Франция неизменно оставалась верной союзницей США в моменты острых противоречий между Востоком и Западом. Приход к власти Франсуа Миттерана, совпавший с кризисом разрядки, казалось, знаменовал разрыв с голлистским курсом на развитие внеблокового диалога с Советским Союзом. Однако и прекращение франко-советских консультаций на высшем уровне в начале 1980-х гг., и активная поддержка размещения американских ядерных ракет в Европе не сопровождались сворачиванием экономических связей. Именно в эти годы заключен контракт «газ – трубы», обеспечивавший Францию сибирским газом, а Советский Союз – высокотехнологичным электронным оборудованием для насосных станций. Вектор политики остался неизменным: Франция для Москвы была страной, предпочитающей национальные интересы атлантической солидарности.

Но динамика двусторонних связей продолжала зависеть от общего климата отношений между Востоком и Западом, поэтому периоды сближения сменялись охлаждением, что породило скептическое отношение аналитиков к утверждениям о неизменно привилегированных связях Москвы и Парижа. В большей степени это характерно для французского экспертного сообщества, в котором преобладает приверженность трансатлантической цивилизационной парадигме, восходящей к временам холодной войны. Центром такой картины мира является атлантическое ядро: США и Западная Европа. СССР/Россия не принадлежат к этой общности, и отношения с ними рассматриваются с точки зрения соответствия западным стандартам и интересам солидарного Запада.

Этот скепсис настолько силен, что способен охладить энтузиазм российских исследователей и практиков российско-французских отношений, в большинстве своем не только франковедов, но и франкофилов. Однако их приверженность идее привилегированного партнерства проистекает не только из симпатии к Франции. Она отвечает действительным приоритетам внешней политики Москвы, тяготеющей к Европе, и расставание с мышлением времен холодной войны могло бы придать этому сотрудничеству новое измерение, лишив его прежней двойственности.

КОМПЛЕКС И ЕГО ПРЕОДОЛЕНИЕ

Летом 1990 г. Збигнев Бжезинский назвал газете «Фигаро» двух победителей в холодной войне: Соединенные Штаты и Германию. И двух побежденных: СССР и Францию. Высказывание Бжезинского сближало Париж и Москву, которые в его глазах были историческими противниками и потенциальными жертвами усиления Германии в Европе. Но это был взгляд, устремленный в прошлое. Он заранее отметал открывшиеся возможности строительства Европы без разделительных линий. Между тем не отчаянье двух «побежденных», а идея строительства «общего европейского дома» сблизила Михаила Горбачёва и Франсуа Миттерана. Проблема германского объединения служила не стержнем, а фоном их тесного дипломатического взаимодействия.

Миттеран был впечатлен отвагой Горбачёва и предостерегал против третирования распадающегося Советского Союза. Он полагал, что курс советского лидера знаменовал «революцию планетарного масштаба», поэтому считал неправильным подходить к переменам в СССР с той же меркой, что и к «смене правительства в Гватемале», чего, по его мнению, не могли понять в Вашингтоне. После распада Варшавского договора и параллельно с созданием Европейского союза на основе Европейского экономического сообщества Миттеран выдвинул идею Европейской конфедерации, которая объединила бы страны посткоммунистической Европы, включая Советский Союз. Притом что архитектура отношений Конфедерации и ЕС в этом проекте четко не определялась, предложение Миттерана звучало в унисон горбачёвскому стремлению к «общему европейскому дому», что и зафиксировано в Договоре о согласии и сотрудничестве Франции и СССР, подписанном в Рамбуйе 29 октября 1990 года. Однако идею Конфедерации отвергли восточноевропейские лидеры, стремившиеся к интеграции в блок либеральных демократий через НАТО и Евросоюз.

После распада Советского Союза отношения между Парижем и Москвой прошли несколько этапов, соответствующих как общей динамике связей между Россией и Западом, так и главным вехам становления самой России в качестве субъекта мировой политики. И всякий раз они соотносились с изменениями приоритетов внешней политики Франции, искавшей новые рычаги регионального и глобального влияния.

Распад СССР укрепил тенденцию патерналистского отношения Запада к России, что сказалось и на франко-российских отношениях. Крушение советской системы и стремление ослабленной России к конвергенции с Западом отвели французскому президенту роль «ведущего», а его московскому коллеге – «ведомого». Эти изменения отражены в Российско-французском договоре 1992 года. Франция обязалась способствовать сближению России и Европейского сообщества и подключению Москвы к международным финансовым учреждениям при условии соблюдения норм демократии и прав человека.

Впрочем, в России тогда смотрели на Запад не только как на искомую цивилизационную модель, но прежде всего как на источник финансовой помощи, необходимой для экономического оздоровления. Франция была в этом смысле благожелательным партнером. На встрече «семерки» в Мюнхене в июле 1992 г. Миттеран выступил против ужесточения требований МВФ к Москве из опасения, что отказ фонда может вызвать окончательный развал государства и социальные катаклизмы. Россия для Миттерана осталась важным фактором международных отношений. Он настаивал на ее подключении к процессу политического урегулирования проблем бывшей Югославии. Только Миттеран на саммите СБСЕ в Будапеште в 1994 г. выказал понимание президенту Ельцину, не согласному с расширением НАТО на восток. Хозяин Елисейского дворца назвал это расширение «бесполезным и опасным». В то же время идея Джорджа Буша-старшего включить Россию в состав «Большой семерки» не встретила поддержки французского президента. Было очевидно, что в его глазах Россия потеряла престиж мировой державы.

В середине 1990-х гг. возрождение международного веса России – преодоление «комплекса побежденного» – стало приоритетом российской дипломатии, возглавленной Евгением Примаковым. В Москве оценили слова нового президента Франции Жака Ширака: «Не признавать величия России значило бы совершать огромную ошибку в видении завтрашнего мира». Ширак приветствовал настойчивое желание России превратить «семерку» в «восьмерку» и поддержал предложение Бориса Ельцина провести в Москве встречу «восьмерки» 1996 г. по проблемам ядерной безопасности и стать ее сопредседателем. Тем самым Франция способствовала подключению России к элитарному клубу развитых индустриальных держав. Ширак выступал за присоединение России к ВТО и к Парижскому клубу кредиторов. 1995–1999 гг. можно с полным основанием назвать временем «привилегированного партнерства» Франции и России, которое отмечено доверительными отношениями в паре Ширак–Ельцин. Для успешного размещения ГКО во Франции в 1996 г. подписано соглашение об урегулировании «царских долгов» французским вкладчикам. Тогда же утверждена двусторонняя Комиссия по проблемам экономического и научно-технического сотрудничества под председательством премьер-министров двух стран и принято решение о создании главной координирующей структуры всего комплекса отношений – Российско-французской комиссии по вопросам двустороннего сотрудничества на уровне глав правительств. Год завершился принятием плана действий ЕС в пользу Москвы, активно продвигавшегося Францией. Париж поддержал просьбу России о вступлении в Совет Европы.

Однако к середине 1990-х гг. начали проявляться признаки того, что тесное сотрудничество с Москвой расходится с новой европейской конфигурацией. Граница отчуждения между Западом и Востоком в Европе не исчезла, а только отодвинулась дальше на восток, к рубежам России. Интеграция стран Восточной Европы в западное сообщество проходила под знаком их разрыва с Москвой. Она усилила не столько европейский, континентальный, сколько атлантический вектор развития самого Европейского союза, что не устраивало ни Россию, ни Францию. Париж проявил сдержанное отношение к расширению НАТО на восток, которому противилась Россия. В связи с Мадридским саммитом альянса летом 1997 г. Ельцин и Ширак, каждый по-своему, проявили оппозиционность атлантизации Европы, направляемой из США: в знак протеста против ПДЧ (плана для членства в НАТО) для Польши, Чехии и Венгрии Ельцин не приехал на саммит, куда его пригласили по настоянию Парижа; Ширак, недовольный отклонением собственного плана реформы блока, отказался от запланированного возвращения в военную организацию НАТО.

Очевидное нежелание Вашингтона считаться с интересами России сделало для Москвы тем более востребованным привилегированное партнерство в «старой» Европе. В России заговорили о рождении «Большой европейской тройки», способной стать своего рода компенсирующим фактором российского регионального влияния. Осенью 1997 г. лидеры России, Франции и ФРГ договорились ежегодно проводить трехсторонние встречи. Ельцин заявил, что теперь Европа обойдется «без дяди из-за океана». Однако Жак Ширак и Гельмут Коль единодушно сказали, что участие в «Большой тройке» никак не нарушает их приверженности ЕС и союзу с Соединенными Штатами. Франции, для которой тогда важнее всего было подтвердить ранг державы с глобальной ответственностью, все сложнее было противиться притяжению американской гипердержавы, тем более что тогда казалось, будто мир вернулся к единому цивилизационному пути развития под эгидой либеральных западных демократий. Движение в группе лидеров не оставляло места для дополнительной и разнонаправленной комбинации – привилегированных отношений с ослабленной Россией. НЕОБЯЗАТЕЛЬНОЕ ПАРТНЕРСТВО

Моментом истины стало участие Франции в натовской операции против Югославии весной 1999 года. Хотя именно Ширак ночным звонком предупредил Ельцина о намеченной бомбардировке Белграда, российский президент не простил ему резкого разворота к Вашингтону. Борис Ельцин осудил действия НАТО как акт неспровоцированной агрессии и холодно принял Ширака, взявшегося добиться от России одобрения в СБ ООН натовского вмешательства в косовский кризис. Косовский прецедент открыл практику вооруженного вмешательства НАТО во внутренние дела суверенных государств Европы под флагом защиты прав человека. Ельцин, вероятно, мог примерить на себя судьбу Милошевича, с той разницей, что Россия сохранила ядерное оружие – главную гарантию от иностранного вмешательства.

Тогда же ЕС принимает общую стратегию в отношении России, и с тех пор французские коллеги все чаще в спорных досье переводят стрелки на Брюссель. Это был знак, что время привилегированных двусторонних отношений должно уйти в прошлое. Удар тем более тяжелый для Ельцина, что место ведомого, на которое ему указывал Запад, было несовместимо ни с требованиями безопасности, ни с интересами внутреннего развития России.

По окончании холодной войны Франция неизменно проявляла особую чувствительность к состоянию демократии в России. Через два месяца после завершения косовской операции началась вторая военная кампания в Чечне, и Ширак стал самым непримиримым критиком Москвы, обвиняя ее в массовых нарушениях прав человека в мятежной республике и угрожая применением экономических санкций. Окончательный личный разрыв произошел на саммите ОБСЕ в Стамбуле в конце 1999 г.: Ельцин, раздраженный критикой из уст своего «друга Жака», покинул встречу. После этого Париж перестал быть привилегированным собеседником. Франция оставалась в стороне от маршрутов нового президента Владимира Путина в течение десяти месяцев. Путин не желал выслушивать поучения от главы государства, оказывающего гостеприимство лидерам чеченских сепаратистов, но вынужден был поехать в Париж на саммит Россия–ЕС 2000 г., поскольку Франция тогда была страной-председателем.

События 11 сентября усилили стремление Соединенных Штатов к мировому лидерству, но они же переломили движение к однополярному миру, поскольку выявили риски односторонней силовой политики Вашингтона. Летом 2002 г. был создан особый формат взаимодействия – российско-французский Совет сотрудничества в области безопасности. Вместе с Россией и Китаем в 2003 г. Франция и Германия выступили против силового решения иракского вопроса. В новых геополитических условиях Москву и Париж объединила стратегия построения многополюсного мира, стабильность которого основана на уважении международного права.

Середина 2000-х гг. была временем очередного напряжения в отношениях. Франция в те годы проявила себя сторонницей курса «нового соседства» Евросоюза, подчиненного логике «дающий – берущий», а Россия, по выражению главы ее МИДа Сергея Лаврова, не хотела быть «материалом для очередного западного проекта переустройства Восточной Европы». После 2006 г., выплатив внешние долги, Россия вернулась к глобальной политике. Именно тогда на полях Генассамблеи ООН она инициирует консультации стран БРИК. Появляется перспективная дипломатическая комбинация, определившая качественное изменение российской внешней политики в пользу необязательного партнерства с Западом. Одним из важнейших ресурсов нового курса был энергетический фактор, и стремление Франции нейтрализовать российское «энергетическое оружие» заставило Париж продвигать проекты доставки энергоносителей из Центральной Азии в обход России и принять сторону Украины в газовых спорах с Москвой. В то же время в условиях общего охлаждения между Россией и Западом Москва ценила осторожность, проявленную Францией в вопросе создания европейской ПРО, и стремление к переговорному решению иранской ядерной проблемы.

Стратегическое партнерство с Францией осталось важным, хотя и не безусловным ресурсом российской политики и после победы Николя Саркози на президентских выборах 2007 года. Откровенный атлантизм нового лидера не внушал Москве особого оптимизма. Но базовые слагаемые французской внешней политики не зависели от воли президента: поддержание ранга державы с глобальной ответственностью требует уважения континентальных европейских интересов, которые не всегда идентичны интересам США, и в этом состоит основа для сотрудничества с Россией. Москва достаточно спокойно отнеслась к решению Саркози вернуться в военные структуры Североатлантического альянса, хотя одним из оснований этого решения была ссылка на «возвращение России к политике утверждения своей мощи». Дело в том, что ни в свое время СССР, ни теперь Россия не извлекли никакой выгоды из «особого» статуса Франции в НАТО. Кроме того, можно было надеяться, что Париж вернулся в альянс с намерением продвигать европейскую оборонную идентичность, нацеленную на континентальные интересы.

На европейское председательство Франции во втором полугодии 2008 г. в Москве возлагались определенные надежды: оно должно было способствовать заключению нового базового соглашения Россия–Европейский союз. И хотя переговоры прервал августовский конфликт на Кавказе, крайне важно было, что именно Франция в тот момент представляла Европу. Саркози взял на себя роль посредника между Москвой и Тбилиси. Для Москвы это было благожелательное посредничество благодаря постоянному диалогу в рамках франко-российского Совета сотрудничества в области безопасности, а также из-за отказа Франции утвердить план вступления Грузии и Украины в НАТО. Однако грузинский кризис оказался и показателем степени взаимного доверия Москвы и Парижа, и разности в подходах. Разночтения плана Медведева–Саркози существуют между его главными творцами по сей день. Хотя позже французский президент подчеркнул, что действия Москвы были «реакцией, спровоцированной действиями Саакашвили», он назвал операцию «неадекватной реакцией русских». Россия усмотрела в этой критике проявление «двойных стандартов», указав на отношение, с одной стороны, к независимости Косово, и с другой – к независимости Абхазии и Южной Осетии. В то же время Франции удалось блокировать принятие Евросоюзом антироссийских санкций.

Парадоксальным образом отсутствие у ЕС единой долгосрочной стратегии развития отношений с Россией повысило ценность двусторонних российско-французских связей. Заметную роль здесь сыграл мировой экономический кризис. Модернизация стала основой курса Медведева, и Франция была перечислена среди ее главных источников на Западе, хотя в этом перечне и следовала за Германией и Италией. Париж отказался от активного продвижения альтернативных проектов доставки энергоресурсов в Европу в обход России в пользу участия в Южном и Северном потоках. Из уст французского президента в момент открытия перекрестного года России–Франции и в присутствии Медведева прозвучал призыв «перевернуть страницу холодной войны» в отношениях двух стран. Это было сказано в связи с негативным (со стороны Эстонии, Литвы, Польши и Грузии) или настороженным (США) отношением к планам продажи французского вертолетоносца «Мистраль» – первой сделке между Россией и страной НАТО, связанной с передачей военных технологий. Одним из главных факторов при принятии этого решения стал, скорее всего, экономический кризис, но официальный Париж предпочел дать политическое толкование мотивов беспрецедентной сделки. Государственный секретарь по европейским делам Пьер Лелюш заявил, что этот контракт соответствует намерению «пересмотреть отношения с Россией, которое горячо отстаивают Париж и Берлин… Мы не можем вводить против России эмбарго и одновременно рассматривать ее как друга и партнера. Общие стратегические интересы должны одержать верх над вчерашними расхождениями».

Основными направлениями общих интересов в тот период было противодействие угрозам, исходящим от радикальных исламистских режимов – военной ядерной программы Ирана и афганских талибов. Однако России не удалось вовлечь Францию в инициативный тандем по заключению нового Договора о европейской безопасности, предложенного Медведевым. Этот проект встретил в Париже больше возражений, нежели понимания.

В связи с событиями «арабской весны» в российско-французском диалоге вновь проявились базовые расхождения в определении вектора строительства новой международной системы. Отклонение перспективы американского глобального лидерства было лишь проявлением новой данности: мир вступил в эпоху относительного (а не абсолютного) могущества, и, что важнее, Запад потерял непререкаемое превосходство и привлекательность единственной цивилизационной модели. Франция и Россия оказались на развилке и на сегодняшний день, похоже, идут в разные стороны. Саркози выбрал путь атлантической консолидации. Россия видит залог реализации своих интересов в сохранении государственного начала в международном взаимодействии, и этот вектор развития кооперативной многополярности предложен форматом БРИКС, который является носителем новой философии международных отношений, предполагающей отказ от блокового мышления и от устаревшей парадигмы Запад–Восток и Север–Юг, которые сводятся к отношениям «ведущий-ведомый».

Времена доверительного диалога, которым были отмечены лучшие годы партнерства Ширака–Ельцина и Медведева–Саркози, кажется, прошли. Это почувствовали в Москве в связи с обсуждением в СБ ООН проблемы Ливии, а позже – Сирии. В первом случае России не удалось добиться от западных коллег четкого определения границ действий по обеспечению «закрытого неба» над Ливией. Саркози, инициировав операцию НАТО в Ливии, отошел от свойственной европейцам осмотрительности в вопросах военного вмешательства. Москва обвинила участников операции в намеренном превышении полномочий, предоставленных резолюцией 1973, т.е., по сути, в двойной игре. Этим обстоятельством объясняется и противодействие России французской и в целом западной позиции в сирийском вопросе. Москва считает недопустимым военное вмешательство во внутренние политические конфликты в суверенных государствах, упрекая Запад в произвольном определении виновников этих конфликтов.

Между тем сирийская проблема стала ключевой в российско-французском политическом диалоге в первые месяцы правления нового президента – Франсуа Олланда, ведь Париж во втором полугодии 2012 г. был председателем СБ ООН. Оспаривая курс своего предшественника Саркози, Олланд признал превышение странами НАТО резолюции 1973 по Ливии, и тем самым косвенно – обоснованность российской позиции по ливийскому вопросу. Не допуская прямого вмешательства без санкции СБ ООН, Олланд связывает политическое урегулирование в Сирии с уходом Башара Асада, и именно в этом последнем пункте Париж расходится с Москвой. Его содействие формированию и признанию легитимности Национальной коалиции оппозиции (НКО) имело целью создание в Сирии силы, лояльной Западу. Позиция России и Китая, уважение интересов которых связано с обеспечением преемственности власти в Сирии, по его мнению, «ослабляет» ответственность СБ ООН в разрешении кризиса, способствуя его эскалации и росту вооруженного экстремизма. В то же время для Олланда задачи преодоления долгового кризиса в Европе важнее, чем сомнительные дивиденды от «гуманитарного» военного вмешательства, соблазнившие Саркози.

Франсуа Олланд – ученик и наследник великого прагматика Франсуа Миттерана. Так же как Миттеран, он пришел к власти в момент острого экономического кризиса, и его отношения с Москвой прежде всего будут определяться заинтересованностью в развитии экономического сотрудничества. В то же время, как и Миттеран, он верен традиции Пятой республики и намерен отстаивать внешнеполитическую независимость и планетарную роль Франции, но в рамках реальных возможностей. Внешнеполитическая деятельность первых месяцев правления Франсуа Олланда пока не позволяет говорить о наличии у него долгосрочной стратегии, отвечающей новому соотношению сил в мире. Дело не в том, что он не спешит развернуться к тесному сотрудничеству с Россией, чтобы сделать ее одной из континентальных европейских опор противостояния растущей китайской мощи. Это утешило бы российских «западников», но сегодня это, возможно, уже запоздалая комбинация. Дело в том, что «послания» Олланда Москве не выходят за рамки привычного противоречивого взаимодействия между Россией и Францией, и отношения в паре Путин–Олланд не отмечены тем личным взаимопониманием, которое помогало сгладить политические расхождения между Путиным и Саркози. Новый президент намерен «не скрывать разногласий» и «прояснить то, что надо высказать России, особенно по правам человека», однако трудно предположить, что его политика вернется во времена 1990-х гг., когда Миттеран и Ширак стремились влиять на ее внутреннее развитие. «Дело Депардье», несмотря на анекдотичность сюжета, подчеркнуло стилистическое различие между нынешними российской и французской политическими элитами. Французские предпринимательские круги и представители шоу-бизнеса уловили главное свойство постъельцинской российской власти: формационный разрыв с советской парадигмой, своего рода «поздний термидор» русской революции. Политикам и интеллектуалам во Франции этот кардинальный сдвиг кажется менее важным, чем черты преемственности самодержавной политической практики, ведь логика развития самого Запада в те же годы оставалась неизменной. Многим во Франции Россия представляется «раем для богатых». Гедонизм, демонстративный отказ от социалистической аскезы, свойственные российским верхам, ближе раблезианскому темпераменту людей, подобных Депардье, но на фоне кризиса вызывают отторжение у среднего француза, к которому апеллируют Олланд и его окружение.

Вместе с тем в России уловили важный сигнал: Олланд, как и Миттеран, прежде всего европеец, в отличие от евроатлантиста Саркози. Заявляя о необходимости оценить результаты от возвращения в военную структуру НАТО, новый президент Франции призвал внести коррективы в планы строительства европейской противоракетной обороны, которая, по его мнению, угрожает концепции ядерного сдерживания. Таким образом, вновь открывается окно возможностей для франко-российского привилегированного диалога по вопросам европейской безопасности. Важно также, что в последнее десятилетие политический диалог двух стран дополнился экономическим и научно-техническим сотрудничеством, которое в мирные времена важнее, чем военно-политические союзы. С точки зрения перспектив развития двусторонних отношений обнадеживает назначение Жан-Пьера Шевенмана спецпредставителем французского президента в России. Прежде всего это независимый и здравомыслящий политик: ему одинаково чужды и ограниченная политкорректность, и безоглядный гуманитарный интервенционизм. Его размышления о будущем более вписаны в длительную историческую перспективу, чем в сиюминутную политическую конъюнктуру, и в этом смысле во франко-российском диалоге фоновым соображением для него является общая для двух стран и социумов угроза исламского экстремизма.

Хотя в долгосрочном плане Франции предстоит, как и России, строить новые комбинации в мире относительного могущества, в ближайшее время развитие двусторонних отношений будет в большей степени зависеть от взаимной способности предоставить дополнительные рычаги для преодоления экономического спада. Условия привычные, с той разницей, что Кремль сегодня стремится «поймать в паруса модернизации» любой попутный ветер, дует ли он с Запада или с Востока. А это имеет фундаментальное значение с точки зрения перспектив российско-французских отношений, поскольку ограничивает модернизацию главным образом экономической и технологической сферами. Следовательно, сотрудничество Москвы и Парижа по-прежнему будет основано на прагматических интересах, но не на цивилизационной общности.

Е.О. Обичкина – доктор исторических наук, профессор МГИМО (У) МИД России.

Франция. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 28 мая 2013 > № 885389 Евгения Обичкина

Глава МИД Грузии Майя Панджикидзе сомневается в том, что на намеченной встрече представителей Грузии и РФ в Праге вопрос принимаемых российскими пограничниками мер по укреплению южноосетинско-грузинской границы обсуждаться не будет.

Ранее МВД и МИД Грузии выразили возмущение действиями российских пограничников, которые, по их данным, протянули колючую проволоку у села Дици Горийского района и села Двани Карельского района, граничащих с Южной Осетией. Тбилиси по-прежнему считает независимую республику Цхинвальским регионом Грузии.

Специальный представитель премьер-министра Грузии по урегулированию отношений с РФ Зураб Абашидзе ранее заявил, что на его предстоящей встрече с заместителем главы МИД РФ Григорием Карасиным эта тема затронута не будет. Очередная встреча Абашидзе и Карасина пройдет 4 или 5 июня в Праге.

"Гуманитарные вопросы и вопросы безопасности являются Женевским форматом, однако не представляю, спустя несколько дней после случившегося, чтобы эта тема совсем не была затронута господином Абашидзе и Карасиным", - заявила Панджикидзе журналистам.

Тбилиси призывает РФ не протягивать колючую проволоку в Южной Осетии

Протяженность границы Южной Осетии с Грузией составляет около 350 километров. В соответствии с межгосударственным соглашением, подписанным президентами РФ и РЮО 30 апреля 2009 года, Цхинвали делегирует российской стороне полномочия по охране госграницы - до тех пор, пока в Южной Осетии не появится собственная погранслужба. Кроме охраны границ, перед российскими пограничниками поставлена задача борьбы с терроризмом, контрабандой и наркотрафиком.

Россия признала независимость Южной Осетии и другой бывшей грузинской автономии - Абхазии в конце августа 2008 года, после вооруженной агрессии Грузии против Цхинвали. В ответ Тбилиси разорвал дипломатические отношения с Москвой и объявил две закавказские республики оккупированными территориями. Мэги Кикалейшвили.

Грузинская сторона передала России через посольство Швейцарии ноту в связи с установлением дополнительных пограничных заграждений в виде колючей проволоки в Цхинвальском регионе (так в Грузии по-прежнему называют Южную Осетию), сообщил во вторник агентству "Новости-Грузия" представитель департамента прессы и информации грузинского МИД.

Как ранее заявили в МИД Грузии, российские пограничники протянули колючую проволоку у села Дици Горийского района и села Двани Карельского района, которые граничат с Южной Осетией. Внешнеполитическое ведомство выразило возмущение по этому поводу, отметив, что это является нарушением принципа территориальной целостности страны.

Во вторник грузинский министр иностранных дел Майя Панджикидзе встретилась с главой представительства ЕС в Грузии Филиппом Димитровым и ознакомила его с создавшийся ситуацией.

"На этом этапе мы можем делать лишь дипломатические шаги. Среди них была данная встреча, целью которой является мобилизация международной поддержки. На днях мы продолжим осуществлять действия в этом направлении", - заявила Панджикидзе журналистам после встречи.

Комментарием МИД РФ РИА Новости пока не располагают.

Протяженность границы Южной Осетии с Грузией составляет около 350 километров. В соответствии с межгосударственным соглашением, подписанным президентами РФ и РЮО 30 апреля 2009 года, Цхинвали делегирует российской стороне полномочия по охране госграницы - до тех пор, пока в Южной Осетии не появится собственная погранслужба. Кроме охраны границ, перед российскими пограничниками поставлена задача борьбы с терроризмом, контрабандой и наркотрафиком.

Россия признала независимость Южной Осетии и другой бывшей грузинской автономии - Абхазии в конце августа 2008 года, после вооруженной агрессии Грузии против Цхинвали. В ответ Тбилиси разорвал дипломатические отношения с Москвой и объявил две закавказские республики оккупированными территориями.

Движение по Транскавказской магистрали, являющейся единственным автомобильным сообщением между Россией и Южной Осетией, спустя три дня после обрушения скальных пород вновь возобновлено в полном объеме, сообщила РИА Новости руководитель пресс-службы ГУМЧС по Северной Осетии Юлия Старченко.

"В связи с возможностью обеспечения безопасного проезда автотранспортных средств комиссия по чрезвычайным ситуациям приняла решение разрешить движение по дороге в обоих направлениях", - сказала она.

Во вторник утром на Транскам в районе населенного пункта Биз обвалилась часть скалы. Проезжавшие машины не пострадали.

Дорожники готовы были приступить к расчистке трассы, однако работы не были начаты из-за опасности повторного обрушения. В результате специалисты приняли решение подорвать каменные склоны над горой. В общей сложности было произведено три взрыва. Последний из них был сделан в четверг.

"Вслед за этим дорожники расчистили трассу, и теперь она открыта для движения", - добавила Старченко.

Состоялись переговоры Владимира Путина с Президентом Южной Осетии Леонидом Тибиловым, который находится в России с рабочим визитом.

* * *

В.ПУТИН: Добрый день! Очень рад Вас видеть.

Мы в этом году отмечаем пятилетие признания независимости Южной Осетии и выработали определённые механизмы сотрудничества. Я очень рад, что у нас будет сегодня возможность поговорить об этом подробнее, посмотреть, что делается для того, чтобы Южная Осетия развивалась поступательно и необходимыми темпами.

Знаю, что проблем в республике ещё, к сожалению, очень много. Вы сами об этом говорите, и на последней нашей встрече тоже говорили об этом. Но сегодня здесь собрались те российские представители, которые непосредственно работают со своими коллегами в Южной Осетии. Уверен, у нас будет очень содержательная встреча.

Очень рад Вас видеть.

Л.ТИБИЛОВ: Спасибо, Владимир Владимирович.

Искренне благодарю за сегодняшнюю встречу. К этой встрече проявляется очень большой интерес в Южной Осетии в надежде на то, что будут решены множество вопросов, которые волнуют наш народ, нашу республику.

Я благодарен всем тем друзьям, коллегам, которые последний год работали в Южной Осетии и сделали очень многое для развития того сотрудничества, которое обозначено в наших совместных документах.

Действительно, в этом году мы будем отмечать пятилетие признания нашей независимости. Думаю, что нам будет что сказать нашему народу, потому что за последний год сделано немало.

Мы понимаем, что сделать можно и нужно было больше, но мы сохраняем тот позитив, который у нас имеется, на решение множества вопросов, и думаю, что мы своему народу в августе доложим о тех результатах, которые мы имеем в своей работе.

Огромное спасибо Вам за то, что у нас сегодня будет возможность обсудить эти вопросы.

В.ПУТИН: Спасибо, я очень рад.

Материальное обеспечение деятельности российского миротворческого контингента на территории Приднестровской Молдавской Республики оказалось практически заблокировано молдавской стороной, заявил помощник министра обороны РФ генерал-полковник Валерий Евневич.

"Никаких вопросов обеспечения провоза наших грузов с территории Украины на территорию Приднестровья не решено", - сказал Евневич в ходе международного круглого стола "Евразийский регион Приднестровья - перспективы развития" во вторник в Государственной Думе РФ.

По его словам, полиция Молдовы, препятствуя провозу материальных средств, обмундирования и продовольствия для миротворческого контингента, свои действия никак не объясняет, отказываясь даже разговаривать с представителями российских миротворцев.

При этом, как отметил Евневич, представители вооруженных сил других государств находятся на территории Молдовы под прикрытием ОБСЕ. "На прошлой неделе, в понедельник, были задержаны два офицера Великобритании и Польши, это те самые представители ОБСЕ, которые в 2008 году бежали с территории Грузии на территорию Южной Осетии за день до ввода российских войск", - сказал генерал-полковник.

На сегодняшний день мир в зоне конфликта поддерживают Совместные миротворческие силы, в которые входят 402 российских военнослужащих, 492 - приднестровских, 355 - молдавских и десять военных наблюдателей от Украины. Службу миротворцы несут на 15 стационарных постах и КПП, которые размещены на ключевых участках зоны безопасности. В этом году исполняется 21 год с момента начала миротворческой операции в регионе.

Первые партии грузинского вина и минеральной воды уже направлены в Россию, на полках магазинов они могут появиться в начале лета. Но не все продукты возвращаются — в понедельник Роспотребнадзор отказал в регистрации пяти видам коньяка компании "Братья Асканели". В России грузинские напитки ждут, но бума покупок не будет. Хотя Грузия может значительно увеличить экспорт своих продуктов, отмечают эксперты, пишет Газета.RU

Первые партии грузинских вин и минеральной воды уже направлены в Россию и на данный момент проходят процедуру таможенной очистки, рассказала "Газете.Ru" представитель торговой сети "Метро" Оксана Токарева. "Мы уже заключили договоры с производителями. Партии грузинской продукции, в том числе вина и "Боржоми", уже направлены в Россию по нашему заказу. Сейчас они проходят таможенную очистку и вскоре появятся на полках наших торговых центров", — сказала Токарева.

В России грузинские напитки могут поступить в продажу уже в конце мая, но рынок будет насыщаться постепенно. Многие компании пока только ведут соответствующие переговоры с производителями, рассказали "Газете.Ru" несколько торговых сетей, не уточняя точные даты начала поставок.

"Переговоры еще не закончены. Разные продукты будут поступать в разное время. Мы считаем, что продукты Грузии, в частности вина, минеральная вода, фрукты и овощи, будут востребованы. Как только появилась возможность возобновить переговоры с нашими партнерами, мы это сделали", — говорит представитель торговой сети X5 Retail Group Михаил Сусов.

"Грузинское вино на полках появится в середине июля, в данный момент идут тендерные процедуры по выбору поставщика. "С "Боржоми" ситуация менее определенная, пока сложно назвать дату появления воды в магазинах "Дикси", — сказала директор по внешним связям "Дикси" Екатерина Куманина.

Ритейлеры будут уделять большое внимание контролю качества и стабильности поставок, говорит Сусов. Но он не ожидает большого ажиотажа во время первых поставок. "На полное восстановление спроса потребуется время. Многие покупатели расширят свою корзину за счет грузинских товаров, но это нишевые продукты, которые не скажутся на глобальных результатах компании", — считает он.

Но не все алкогольные напитки будут разрешены к поставке.

В понедельник Роспотребнадзор не допустил на российский рынок пять видов грузинского коньяка. Под запрет попали напитки компании "Братья Асканели" (девять вин производителя допущены к продаже в России).

В этих коньяках нет коньячных спиртов, и напитки не могут иметь соответствующего обозначения, выяснили в Роспотребнадзоре. "Это и коньяком даже нельзя назвать. Я бы это назвал серьезным звонком из прошлого, — сказал "Интерфаксу" руководитель Роспотребнадзора, главный государственный санитарный врач Геннадий Онищенко. — Если по девяти видам вина они прошли, то по коньяку полностью забракованы. То, что они нам предоставили, даже коньячных спиртов не содержит".

Сейчас Роспотребнадзор завершает регистрацию вин от грузинских производителей "Бадагони" и "Батоно".

Запрет на ввоз алкоголя, минеральной воды и сельскохозяйственной продукции из Грузии на территорию России был введен в 2006 году. Роспотребнадзор тогда предъявил претензии к ненадлежащему качеству продукции. Но эксперты отмечали, что запрет связан со скандальным задержанием в 2006 году российских офицеров: администрация Михаила Саакашвили объявила их шпионами. Российско-грузинский диалог был окончательно прерван военным конфликтом в Южной Осетии в августе 2008 года. Долгое время производители не могли возобновить переговоры о возвращении поставок из-за политических причин. "Бывшие власти сами блокировали выход грузинской продукции на российский рынок", а также неофициально запрещали грузинским бизнесменам вести переговоры с Россией о ввозе своих товаров, говорил ранее назначенный в конце октября прошлого года премьер-министром Грузии Бидзина Иванишвили. "Как только то руководство, которое было тогда, узнавало об этом (о готовящейся делегации в Россию. — "Газета.Ru"), это достоверные сведения, оно вызывало их: так, мы вас разорим, ни в коем случае вы этого делать не будете", — подтверждал Онищенко.

Обсуждения по поводу возвращения грузинских продуктов на российский рынок возобновились только со сменой власти в Грузии и вступлением страны в ВТО. Минеральная вода и вина должны были пройти все процедуры контроля качества, отмечал Онищенко.

В марте 2013 года Роспотребнадзор разрешил 36 алкогольным предприятиям и 4 производителям минеральной воды из Грузии предоставить образцы своей продукции для регистрации в России. Также на полках российских магазинов появятся и сельскохозяйственные продукты Грузии, в том числе мед, цитрусовые и овощи.

Если поставки возобновятся, то Грузия сможет существенно увеличить экспорт, отмечает председатель Национального агентства вина Грузии Леван Давиташвили. "Россия сможет принять из Грузии максимум до 10 млн бутылок за год, что составит примерно 25% от всего нашего винного экспорта. Наша продукция экспортируется во многие страны, и его показатели ежегодно растут", — говорит он.

До введения эмбарго на российский рынок поставлялись две трети всех грузинских вин, говорил ранее Давиташвили: "Раньше Россия была главной страной — импортером нашего вина: 89% вина мы продавали в Россию. Этот рынок и сегодня остается для нас очень интересным и важным. Хотя бы по одной причине, что в мире нет другой такой же большой страны, где грузинское вино было бы столь же известно, как в России. Уже почти 200 лет, как в России знают грузинское вино. И я думаю, что российский покупатель ждет его появления на прилавках, поэтому я настроен оптимистично".

Вспышка вируса африканской чумы свиней (АЧС) зарегистрирована в республике Южная Осетия, говорится в сообщении Россельхознадзора.

Вирус был обнаружен в Знаурском районе республики в одном из личных подсобных хозяйств - при исследовании экспертами Россельхозакадемии проб патологического материала от павшей свиноматки.

"В территориальные управления Россельхознадзора и органы управления ветеринарией субъектов РФ, входящих в Северо-Кавказский и Южный Федеральные округа, подготовлено письмо с поручением усилить контроль за мероприятиями в рамках недопущения заноса вируса АЧС на подведомственную территорию", - говорится в сообщении.

В конце марта текущего года режим чрезвычайной ситуации был введен в двух районах соседней с Южной Осетией республике РФ - Северной Осетии. Но уже в начале мая, как сообщала пресс-служба МЧС по республике, режим был отменен в связи с завершением комплекса мероприятий по ликвидации очагов заболевания и отсутствием угрозы дальнейшего распространения болезни на территории двух районов.

Между тем, Знаурский район республики находится на границе с Грузией. Согласно информации на сайте Россельхознадзора, с июня 2007 года действуют ограничения на ввоз в РФ из Грузии всех видов поднадзорных ветнадзору грузов из-за рисков по АЧС, по этой же причине с июля того же года запрещен ввоз растительной продукции в ручной клади, багаже и почтовых отправлениях. По данным Россельхознадзора, вирус АЧС был занесен дикими кабанами на территорию Северного Кавказа с территории Грузии, где вспышка этого заболевания была зарегистрирована в 2007 году.

Африканская чума свиней (болезнь Монтгомери) впервые была зафиксирована в 1903 году в Южной Африке. В естественных условиях к заболеванию восприимчивы домашние и дикие свиньи.

Заражение происходит при контакте здоровых животных с больными.

Заболевание не представляет угрозы для здоровья человека, однако чрезвычайно опасно для животноводства, поскольку не поддается лечению и вакцинопрофилактике.

Парламент Грузии на пленарном заседании в пятницу принял в первом чтении поправки, согласно которым смягчается мера наказания для лиц, въехавших на территорию Абхазии и Южной Осетии в объезд грузинских контрольно-пропускных пунктов, передает агентство "Новости-Грузия".

За поправки проголосовали 73 депутата из 147 представленных в парламенте. В законодательном органе Грузии 150 мест, но три места до оглашения окончательных итогов промежуточных выборов являются вакантными.

Законопроект в первом чтении обсуждался в течение четырех пленарных заседаний, однако голосование откладывалось из-за длительных обсуждений поправок, против которых выступали депутаты от бывшей правящей партии "Единое национальное движение". Как заявил ранее представитель парламентского меньшинства Шота Малашхия, президент Грузии наложит вето на законопроект, если он будет принят.

Согласно поправкам, в первый раз нарушение, с точки зрения грузинского законодательства, будет рассматриваться как административное и караться штрафом в 400 лари (около 250 долларов), повторное же и последующие нарушения будут отнесены к категории уголовных. Наказание в этом случае будет применено в виде штрафа или лишения свободы до года. Действующее законодательство Грузии предусматривает лишь уголовную ответственность за посещение Абхазии и Южной Осетии в объезд грузинских КПП.

Также по законопроекту въезд запрещен для всех, кроме лиц, получивших специальное разрешение от грузинского правительства в силу "государственных интересов страны, мирного урегулирования конфликтов", в целях восстановления доверия между народами или в гуманитарных целях. При этом специальные документы, по законопроекту, эти лица могут получить постфактум.

Грузинские войска в ночь на 8 августа 2008 года атаковали Южную Осетию и разрушили часть ее столицы Цхинвали. Россия, защищая жителей Южной Осетии, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела войска в республику и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных. 26 августа 2008 года Россия признала суверенитет Южной Осетии и Абхазии. Тбилиси разорвал дипломатические отношения с Москвой и объявил две закавказские республики "оккупированными территориями".

Министр транспорта России Максим Соколов в пятницу вечером прибыл в Северную Осетию, где ознакомился с ходом реконструкции Рокского тоннеля, расположенного на границе Южной Осетии и России, сообщили РИА Новости в пресс-службе главы республики.

Рокский тоннель является продолжением Транскавказской магистрали - единственной транспортной артерии между Россией и Южной Осетией. Тоннель, протяженность которого составляет 3700 метров, был введен в эксплуатацию в 80-х годах прошлого века, с тех пор он ни разу не ремонтировался и пришел в аварийное состояние. Это особенно явно проявилось во время военных действий в августе 2008 года, когда между Северной и Южной Осетией следовали тысячи единиц военной техники.

В 2010 году началась реконструкция тоннеля. Ее завершение изначально было запланировано на 2015 год, однако строители обещают сдать объект уже в октябре 2014 года. Между тем, ускоренным темпам завершения реконструкции мешает дефицит финансирования. По словам строителей деньги, выделенные на данном этапе, будут освоены, уже в мае, и стройка может встать.

"Строительство (тоннеля) ведут очень квалифицированные специалисты, но не хватает, как всегда, денег. Если будет возможность перекинуть их с другого объекта, мы это сделаем, если у правительства появятся дополнительные финансы, будем ставить также этот вопрос ",- пообещал Соколов.

Здесь же на Транскаме Соколов принял решение о ремонте еще одного автомобильного тоннеля, соединяющего участок Транскама с дорогой, ведущей на будущий горнолыжный курорт Мамисон, строящийся под управлением ОАО "Курорты Северного Кавказа ".

Тоннель был построен по проекту 30-летней давности. В результате сооружение уже не соответствует современным требованиям проезда габаритного транспорта. Между тем в курортную зону в ближайшее время предстоит направить значительные объемы грузов, в том числе крупногабаритных, необходимых для обустройства канатных дорог и строительства будущих курортных деревень. Рассматривались также возможности строительства вместо существующего - нового тоннеля или моста.

"Необходим экспресс-ремонт тоннеля. Тратить деньги на дорогостоящий переход (мост), на который необходимы многие миллиарды мы не будем", - сказал Соколов. Альбина Олисаева.

Сочи-2014: этнополитическое измерение

Сергей Мирославович Маркедонов (р. 1972) – приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований (США, Вашингтон).

7 февраля 2014 года на известном черноморском курорте Сочи будут торжественно открыты XXII зимние Олимпийские игры. Для постсоветской России это будет первая Олимпиада. Между тем, значение предстоящего события выходит далеко за рамки спортивного праздника. Сегодня спорт высших достижений тесно связан с общественно-политической сферой. Следует также отметить, что крупнейшее спортивное событие четырехлетия будет иметь немаловажное значение для президента Российской Федерации Владимира Путина. В канун 119-й сессии Международного олимпийского комитета 4 июля 2007 года, принявшего решение о проведении зимних игр 2014 года в России, он выступал едва ли не главным лоббистом сочинского проекта. И сегодня наш лидер рассматривает это начинание как зримое доказательство успеха своего курса по преодолению «хаоса 1990-х» и укреплению позиций России в мире. Насколько такое представление соответствует действительности – особый вопрос, но в любом случае, вне зависимости от различных интерпретаций олимпийский праздник становится важным символом и инструментом российской власти. Даже сам выбор места для состязаний выглядит как вызов. Соревнование по зимним видам спорта предполагается провести на популярном морском курорте, имеющем к тому же неформальный статус «летней столицы» России, поскольку именно здесь проводят отпуска первые лица государства. В истории олимпийского движения это будет первый случай, когда зимняя Олимпиада пройдет в городе с субтропическим климатом.

Однако климатические условия являются далеко не единственным вызовом для предстоящего праздника мирового спорта. Вокруг Сочи завязано несколько сложных этнополитических узлов, имеющих отношение как к российской внутренней политике и безопасности, так и к межгосударственным отношениям России с соседями. До 2014 года еще есть время, а следовательно, имеются и возможности для минимизации рисков и угроз. В настоящей статье предполагается рассмотреть несколько проблемных точек Сочи-2014, среди которых: а) ситуация в Краснодарском крае; б) «черкесский вопрос» и его динамика; в) фактор северокавказской нестабильности; г) Олимпиада в контексте российско-грузинских отношений; д) асимметричное партнерство России и Абхазии. Каждая из упомянутых проблем имеет собственную природу и историю. Некоторые из них накладываются друг на друга, а иные развиваются параллельно. Однако сегодня все они сфокусировались вокруг предстоящих зимних Олимпийских игр в «летней столице» России.

Кубанский узел: вызов регионального национализма

Муниципальное образование город-курорт Сочи («Большой Сочи») входит в состав Краснодарского края, называемого также Кубанью. В современной России значение этого региона исключительно велико. Край имеет третью после Москвы и Московской области численность населения, составляющую около 5,5 миллиона человек. Он включает в себя черноморское побережье, доставшееся России после распада Советского Союза. Здесь расположены крупные курортные центры международного значения – Сочи (около 345 тысяч жителей) и Новороссийск (189 тысяч жителей). В Новороссийске также заканчиваются нефтепроводы и газопроводы, идущие из Азербайджана и Казахстана. Новороссийский и Туапсинский порты занимают первое и третье место в стране по грузообороту. И, конечно же, Кубань – субъект федерации, в котором регулярно проводят свои отпуска и рабочие встречи первые лица государства. Это обстоятельство придает краснодарскому губернатору высокий неформальный статус, отличающий его от глав других субъектов Российской Федерации.

Между тем, в постсоветский период официальной идеологией, de facto доминирующей в крае, стал русский национализм, а традиционалистские ценности (общинность, коллективизм, недоверие к прогрессу) приобрели более прочную базу, нежели в России в целом[1]. Именно на Кубани в начале 2000-х годов была вытеснена за пределы края целая этническая группа турок-месхетинцев. Причем выдавливание «инородцев» произошло не в результате вооруженного межнационального конфликта, как в Пригородном районе или в Абхазии, а стало результатом целенаправленной политической стратегии краевой элиты. Выезд турок-месхетинцев на постоянное жительство в США оказался первым случаем массовой эмиграции из современной России, обусловленной этническими причинами. Впрочем, в этнополитической сфере за последние два десятилетия произошли определенные трансформации. Если прежний губернатор Николай Кондратенко в 1996–2000 годах предпочитал вести борьбу с «сионистским заговором» в Москве, провоцируя тем самым рост антисемитских и антимосковских настроений, то его преемник (и действующий губернатор) Александр Ткачев не раз озвучивал антиармянские, антитурецкие и антикурдские лозунги. Показательно, что во время одного из своих выступлений по проблемам миграции кубанский губернатор заявил о том, что Краснодарский край – «казачья земля» и все должны понимать, чьи здесь «правила игры»[2].

В феврале 2011 года в телепередаче Владимира Познера Ткачев признался, что на первых этапах своей губернаторской деятельности часто поддавался эмоциям и «делал глупости»[3]. Результатом такой «повышенной эмоциональности» стала репутация националиста, не раз вредившая не только краю, но и российской внешней политике. В частности, антиармянская риторика Ткачева не раз создавала сложности в отношениях России с ее стратегическим союзником – Арменией, на территории которой, в Гюмри, находится российская военная база. Более того, несмотря на покаянные признания, 2 августа 2012 года губернатор Краснодарского края выступил с новой инициативой: он заявил о необходимости создания на территории Кубани «казачьей полиции». На расширенном заседании коллегии краевого управления МВД Ткачев объяснил, что полицейские казаки должны принять участие в недопущении массового переселения в подведомственный ему регион представителей северокавказских республик. Своей сверхзадачей кубанский губернатор обозначил превращение края в своеобразный «миграционный фильтр». «Здесь кубанцы, здесь у них свои законы, здесь они достаточно жесткие ребята», – резюмировал Ткачев[4]. Подобные мероприятия отсылают к борьбе уже не с иностранцами или лицами без гражданства; они выстраивают линию противостояния с собственными гражданами и, между прочим, с федеральным центром, который вряд ли выиграет, если на отдельно взятой территории России «жесткие ребята» будут устанавливать «свои законы». Интересно, что очередной всплеск националистической риторики произошел после двух инцидентов, негативно повлиявших на репутацию Ткачева как губернатора. Первым оказалось массовое убийство в станице Кущевской, произошедшее в ноябре 2010 года. Расследование этой трагедии выявило наличие хорошо структурированного и организованного преступного сообщества, фактически подменившего в отдельно взятой станице органы власти и управления, и в Краснодаре не могли не знать о его существовании. Вторым стало наводнение в Крымске 7 июля 2012 года, обнажившее провалы и просчеты в реагировании на чрезвычайные ситуации со стороны не только местной, но и краевой власти.

Скорее всего экстравагантные кубанские инициативы имели бы намного меньшие последствия, если бы Кремль более критично относился к руководству региона и созданному им политико-идеологическому режиму. Несмотря на серию управленческих провалов последних лет и националистическую риторику, вредящую российским интересам, центральная власть по-прежнему терпима к «крепким кубанцам». За последние годы лишь однажды Ткачев подвергся косвенному взысканию «по партийной линии». 20 августа 2012 года на региональной конференции партии «Единая Россия» не он, а председатель краевого законодательного собрания Владимир Бекетов возглавил партийный список на выборах в высший представительный орган власти Кубани, состоявшихся 14 октября того же года. Однако губернаторское кресло осталось за Ткачевым, хотя прогнозов относительно его скорого конца летом и осенью прошлого года было сделано немало. Между тем, очевидно, что укрепление кубанского партикуляризма создает немало проблем не только для региона, но и для России в целом. Особенно в контексте ее претензий на эксклюзивную роль на постсоветском пространстве и на важное место в мировой политике, обоснованию которых будут подчинены и предстоящие зимние Олимпийские игры.

«Черкесский вопрос»: история и политика

Для черкесского мира – разбросанного от республик Северо-Западного Кавказа и Краснодарского края до Турции, Ближнего Востока, европейских стран и США – Сочи имеет особое значение. Именно здесь в 1861 году был учрежден Меджлис, названный «великим свободным заседанием» и ставший попыткой горцев объединиться перед лицом наступавшей на Западный Кавказ Российской империи. А через три года, 21 мая 1864 года, русские войска заняли последний очаг сопротивления черкесов на Западном Кавказе – урочище Кбаадэ. Сегодня на этом месте располагается поселок Красная Поляна Адлерского района Сочи, ставший за последние годы одним из любимых мест отдыха представителей российской элиты. Для русского оружия события 1864 года стали большой победой, увенчавшей многолетнюю и кровопролитную Кавказскую войну. Приход России в регион способствовал всесторонней модернизации Кавказа и его европеизации. Но представители адыгских народов понесли серьезные демографические потери из-за военных действий, болезней и изгнания.

Строго говоря, сочинская Олимпиада не открыла «черкесский вопрос», а всего лишь политизировала его, придав ему актуальность. Данная проблема распадается на несколько самостоятельных сюжетов. Во-первых, это земельный вопрос, обостряющийся в контексте идущей в стране реформы местного самоуправления. Так, для Кабардино-Балкарии, где адыги (кабардинцы) составляют большинство, попытки объединения балкарских населенных пунктов со столичным Нальчиком завязали проблемные узелки, не распутанные до сих пор. Во-вторых, это вопрос об этническом представительстве во власти, наиболее актуальный в Карачаево-Черкесии, где черкесы находятся в меньшинстве. В-третьих, это вопрос о репатриации адыгов на историческую родину, который особенно обострился в связи с эскалацией гражданского противоборства в Сирии. В этой стране до начала конфликта проживала многочисленная черкесская диаспора, составлявшая, по различным данным, от 30 до 120 тысяч человек. С конца 2011 года сирийские черкесы, ставшие заложниками внутреннего противоборства, неоднократно обращались к российскому руководству с просьбой о репатриации. В-четвертых, это вопиющая обособленность гуманитарной науки Кавказского региона. Как бы мы ни относились к советской историографии и обществознанию, прежняя система знания обеспечивала стабильное бюджетное финансирование и, соответственно, прочные горизонтальные связи между учеными различных регионов. В новой России оба эти фактора перестали работать: отсюда и серьезный националистический перекос при рассмотрении сюжетов местной истории. И, наконец, в-пятых, это внешнеполитический фактор. Стараниями Грузии, официально признавшей «геноцид черкесов» в Российской империи, данная проблема выведена на международный уровень.

Сколько бы мы ни обвиняли официальный Тбилиси в спекуляциях на данной теме, очевидно, что без несомненных и неразрешенных внутренних противоречий ее раздувание было бы невозможно в принципе. Причем сегодня российская власть пребывает в состоянии глухой обороны. Она так и не дала внятного ответа на «черкесский вопрос», а из-за этого создается ощущение, что ей просто нечего сказать. Довольно показателен в этом отношении ответ на обращение черкесских общественников, который дал директор департамента межнациональных отношений Министерства регионального развития Александр Журавский. С одной стороны, высокопоставленный чиновник отказывает сирийским черкесам в праве на репатриацию потому, что они «являются потомками выходцев из среды адыгских народов Северного и Западного Кавказа, которые не приняли российское подданство и сделали добровольный выбор – покинуть регион после завершения военных действий в ходе Кавказской войны (1817–1864 гг.)». С другой стороны, в том же тексте констатируется, что «вопрос отнесения сирийских черкесов к соотечественникам за рубежом требует всесторонней проработки с участием МИДа России и ФМС России»[5].

Между тем, еще в 1994 году первый президент Российской Федерации Борис Ельцин к 130-летию окончания Кавказской войны принес извинения за неоправданное применение насилия в отношении горских народов со стороны Российской империи. Несмотря на серьезные сложности по обеспечению репатриации, и на этом направлении были достигнуты определенные успехи: достаточно упомянуть хотя бы переезд в Адыгею черкесских семей из Косово, состоявшийся в конце 1990-х. Конечно, можно было бы упомянуть о том, что 24 июля 2010 года президент России подписал новую редакцию закона о соотечественниках за рубежом, в соответствии с которой таковыми теперь могут считаться лица, «относящиеся к народам, исторически проживающим на территории Российской Федерации». Но одного закона мало: нужна четкая стратегия репатриации, вписанная в общий контекст государственной миграционной политики. Необходима работающая программа, которая позволила бы избежать приумножения уже имеющихся межэтнических и земельных споров. А успешное разрешение проблемы тех же сирийских черкесов могло бы поднять авторитет России и на Кавказе, и на Ближнем Востоке, дезавуируя при этом «исторические изыскания» грузинских политиков. И, разумеется, государству уже давно пора выработать качественную объяснительную модель, пригодную для оценки событий Кавказской войны и вообще истории региона в составе России.

Задача, к слову сказать, совсем не уникальная. Практически любая многоэтничная страна решала подобные проблемы. Например, канадцы и американцы давно и охотно интегрируют исторически непростой «индейский сюжет» в свои государственные и спортивные праздники (самый яркий из недавних примеров – церемония открытия Олимпиады в Ванкувере), не говоря уже про учебники и музейные экспозиции. У нас же пока дело обстоит иначе. Многих представителей адыгской интеллигенции на Северном Кавказе и в диаспоре возмутило то, что в июле 2007 года во время презентации сочинской олимпийской программы в Гватемале президент Путин, перечисляя прежних жителей Сочи, назвал греков, колхов и казаков, но ни единым словом не упомянул черкесов. А на Олимпиаду в Ванкувере Олимпийский комитет России в качестве представителей Кубанского региона и его культуры отправил казачий хор, невзирая на то, что отношения черкесов и казаков исторически складывались крайне непросто.

Фактор Северного Кавказа

С формально-правовой точки зрения Сочи, как и весь Краснодарский край, является частью не Северо-Кавказского, а Южного федерального округа. Однако, как показывает тот же «черкесский вопрос», обособить проблемы «летней столицы» России от всего комплекса проблем Северокавказского региона невозможно, причем не только в силу общей истории, но и из-за географической близости будущей столицы «белой» Олимпиады к самой неспокойной части страны. Этнополитическая динамика Северного Кавказа в контексте настоящей статьи интересует нас лишь в «привязке» к Сочи. И здесь в первую очередь следует особо отметить такой острый сюжет, как обеспечение защиты олимпийских объектов и гражданского населения от террористических атак и диверсий.

Уместно напомнить, что еще в феврале 2007 года так называемый «Джамаат Шариат» распространил пресс-релиз, в котором, среди прочего, выдвигались следующие угрозы:

«Пусть кафиры Русни не надеются на проведение олимпиады в 2014 году. Мы заранее предупреждаем тех неразумных, кто решится ступить на земли войны с кафирами. […] Не стоит рисковать жизнями своих граждан, поверив показухе и бахвальству Кремля. Слова московских преступников пусты, так же как и договор с ними не стоит той бумаги, на которой он написан. Мы сделаем все, чтобы с помощью Аллаха к этому времени с построенных спортивных сооружений Сочи зазвучал азан кавказских моджахедов»[6].

«Джамаат Шариат», который иногда называют «Дагестанским фронтом», – известная на Северном Кавказе и за его пределами диверсионно-террористическая структура[7], которая несет ответственность за многие резонансные преступления. Так, в 2002 году «Джамаат» отметился терактом в Каспийске, который произошел во время военного парада, приуроченного ко Дню победы; тогда 43 человека были убиты, а еще 170 ранены. В 2005 году участники этого формирования совершили убийства Магомеда Омарова, начальника милиции общественной безопасности Дагестана, и министра по национальной политике республики Загира Арухова, который был также известным исламоведом и в своих публицистических работах критиковал исламистов. С этой группировкой связывают нападение на заместителя начальника штаба Северо-Кавказского регионального командования внутренних войск МВД, генерал-майора Валерия Липинского, в декабре 2008 года и убийство многолетнего главы МВД Дагестана Адильгерея Магомедтагирова в июне 2009 года.

В разные годы во главе «Джамаата» находились такие известные боевики, как Расул Макашарипов (убит в июле 2005 года), Раппани Халилов (убит в октябре 2007-го, подозревался в организации взрыва в Каспийске), Магомедали Вагабов (убит в августе 2010-го, подозревался в организации терактов в московском метро). Против боевиков этой группировки проводились самые масштабные на Северном Кавказе операции, если не считать двух чеченских кампаний.

После того, как в 2007 году чеченский полевой командир, «эмир» Доку Умаров, поставил точку в истории проекта «Чеченская Республика Ичкерия» и объявил о создании так называемого «Эмирата Кавказ», провозгласив радикальный исламизм в качестве идеологии, «Джамаат Шариат» стал называться «Дагестанским фронтом», или «вилайятом», подчиненным «эмиру». Между тем, довольно трудно с точностью описать, в какой форме выстраивается субординация между «Эмиратом» и «Джамаатом». Сетевые принципы исламистской войны на Северном Кавказе не предполагают строгой и вертикально выстроенной соподчиненности, а сама сеть выходит далеко за пределы региона. Так, 3 мая 2011 года полиция Чехии заявила об аресте восьми человек (граждан России, Болгарии и Молдовы), связанных с деятельностью северокавказского исламистского «Джамаата Шариат».

Как бы то ни было, сохраняющаяся на российском Северном Кавказе нестабильность заставляет относиться к обеспечению безопасности будущей олимпийской столицы более чем серьезно. Тем более, что «Шариат» далеко не единственная структура, желающая самоутвердиться за счет террористических атак.

Сочи в контексте российско-грузинских отношений

Предстоящая Олимпиада станет еще одним тестом для российско-грузинских отношений, в последние годы отягощенных разнообразными испытаниями. После «пятидневной войны» 2008 года связи двух стран развиваются парадоксально. С одной стороны, дипломатических отношений по-прежнему нет, а различные интерпретации статуса Абхазии и Южной Осетии в Тбилиси и в Москве не позволяют даже робко надеяться на компромисс. С другой стороны, присутствие российского бизнеса в Грузии после «горячего августа» не сократилось, а расширилось. Официальный Тбилиси, фактически, открыл двери для вступления России в ВТО, а общественный запрос на нормализацию двусторонних отношений стал важным фактором в парламентском успехе предвыборной коалиции «Грузинская мечта» во главе с миллиардером Бидзиной Иванишвили. Однако «фактор Сочи» возник до августовской войны. Еще с 2007 года, то есть с момента удовлетворения МОК российской заявки на проведение игр, тема возможного бойкота как инструмента для давления на Российскую Федерацию время от времени озвучивалась в Грузии. Например, в интервью «Независимой газете» 24 октября 2007 года грузинский экс-президент Эдуард Шеварднадзе выступил с инициативой «наказать Россию» за ее «аннексионистскую» политику на постсоветском пространстве[8].

Но если до 2008 года со стороны Тбилиси запускались лишь «пробные шары», то после войны проработкой идеи бойкота последовательно занялись и на официальном уровне. Именно этой целью в первую очередь была продиктована активизация северокавказской политики Грузии, достигшая апогея в позапрошлом году. 20 мая 2011 года парламент Грузии единогласно признал события 1763–1864 годов в западной части Кавказа «геноцидом Российской империи против черкесского народа». Следует, впрочем, сделать оговорку: понятие «геноцид» применительно к истории черкесов (адыгов) прежде уже использовалось в законодательстве нескольких субъектов Российской Федерации. В феврале 1992 года такая оценка была дана в Кабардино-Балкарии, а в апреле 1996-го в Адыгее. Разница, однако, заключалась в том, что в мае 2011-го понятие «геноцид» вводилось в политико-правовой оборот не отдельными субъектами федерации, а независимым государством, признанным ООН и проводящим весьма активную региональную и международную политику. Кроме того, Олимпийская хартия напрямую запрещает проводить игры в местах массового убийства людей, и официальный Тбилиси настойчиво стремился к тому, чтобы использовать этот аргумент. Между тем, 16 февраля 2011 года в рамках слушаний в профильном комитете Сената США директор американской национальной разведки Джеймс Клэппер в открытом докладе «Оценка угроз в мире разведывательным сообществом США» недвусмысленно заявлял: «Публичные намерения Грузии привлечь некоторые этнические группы Северного Кавказа вносят вклад в напряженность [в регионе]»[9]. Грузинские политики, однако, проигнорировали даже дружеские советы из Вашингтона.

Впрочем, после первого за десять лет политического поражения Михаила Саакашвили и фактического установления в стране двоевластия в октябре 2012 года реализация северокавказской политики Грузии была приостановлена. Более того, начались осторожные попытки нормализовать российско-грузинские отношения: в Женеве состоялась первая после 2008 года встреча представителей Москвы и Тбилиси без посредников. Грузия сосредоточилась на решении такой важнейшей для нее проблемы, как проведение президентских выборов в октябре 2013 года и запуск конституционной реформы, нацеленной на перераспределение властных полномочий между главой государства, премьер-министром и парламентом. Но непредсказуемость сегодняшней грузинской политики, хотя и оттеняет сочинскую тему, не закрывает ее полностью. Ее реанимация Тбилиси вполне возможна – как по внешнеполитическим основаниям, так и из-за внутренних соображений.

Россия – Абхазия: асимметричное партнерство

В августе 2008 года Россия выступила пионером в международной легитимации абхазской независимости от Грузии. Процесс национального самоопределения получил частичное признание, а Абхазия стала открыто пользоваться российским военно-политическим и экономическим покровительством. Вместе с тем, в отношениях между Москвой и Сухуми все далеко не так безоблачно, как кажется во время двусторонних форумов и встреч. И абхазская власть, и, в особенности, оппозиция опасаются проникновения российского большого бизнеса и установления его безраздельного доминирования в республике, а также не желают переноса на свою территорию российских управленческих практик. С крайней настороженностью Сухуми относится к возможному возвращению в Абхазию российских граждан грузинской национальности; отсюда возникают разночтения в подходах к имущественным вопросам. В итоге Москва фактически пошла на то, чтобы жалобы этнических грузин, обладающих гражданством Российской Федерации, по поводу утраты имущества в Абхазии не рассматривались бы специальной комиссией по данному вопросу. Хотя абхазское руководство поддерживает восстановление и развитие железнодорожной инфраструктуры с помощью России, в июле 2012 года президент Абхазии Александр Анкваб недвусмысленно высказался против прокладки автомобильной трассы через Главный Кавказский хребет. Помимо этой темы, абхазский лидер коснулся и перспектив реализации проектов по строительству глубоководных портов. «Черное море на абхазском отрезке очень специфическое, и всякое неправильное вмешательство человека приведет к очень плохим последствиям», – заявил он[10].

В российско-абхазском асимметричном партнерстве значение «Большого Сочи» невозможно недооценить. Эта часть Краснодарского края непосредственно граничит с Абхазией, а большинство жизненно важных для абхазов вопросов – таких, как интеграция в общероссийский рынок, транспортная логистика, широкий спектр социальных проблем (от выдачи российских загранпаспортов до оформления пенсий и пособий), – решаются именно в Краснодарском крае. В свою очередь очевидно и то, что многие нужды олимпийского проекта (в частности, ресурсное и транспортное обеспечение) требуют вовлечения Абхазии. Однако «принуждение к сотрудничеству», обеспечиваемое жестким административным прессингом и не учитывающее сложных реалий частично признанной республики, может стать еще одним серьезным вызовом для российской политики на Большом Кавказе. Ведь упомянутое выше июльское выступление Александра Анкваба имеет лишь косвенное отношение к вопросам дорожного и портового строительства; более того, президент Абхазии контурно обозначил лишь верхний слой проблем, которые серьезно волнуют политиков и общество в непризнанной республике. Развитие инфраструктуры – это не только привлеченные инвестиции и рабочие места, открывающиеся туристические возможности и, в конечном счете, «открытие Абхазии» и ее втягивание в международную экономику. Интернационализация, наряду с очевидными экономическими выгодами, чревата и серьезными этнополитическими вызовами. Абхазия не Нагорный Карабах и даже не Южная Осетия, где численное доминирование «титульного этноса» очевидно. В абхазском контексте «открытие» страны среди прочего означает и возможное изменение этнодемографического баланса. В конструировании абхазского национализма на современном этапе значительную роль сыграло осуждение форсированной индустриализации Абхазии советского времени, которая привела в том числе и к разрастанию численности грузинской общины, что позже стало одной из причин конфликта и четырнадцатимесячной войны. У Абхазии нет ресурсов для того, чтобы самостоятельно восстановить экономику и социальную сферу, а превращение республики в «гетто» повредит ей же самой. Запрос на максимальный учет интересов de facto государства очевиден, и игнорировать его, вставая в менторскую позу, для Москвы было бы как минимум неразумно.

***

Таким образом, проведение первых зимних Олимпийских игр в субтропиках потребует от российской власти не только высококлассного искусства пиара и креативности в освоении немалых финансовых средств. Без должного внимания к сложным этнополитическим сюжетам Кремль может не получить той отдачи от Сочи-2014, на которую он многие годы рассчитывал. Ведь вхождение в высшую лигу мировой политики не рекламный ход, а высокое качество решений в различных сферах, включая региональное управление, борьбу с терроризмом и экстремизмом, взаимодействие с соседними государствами, пользующимися членством в ООН или частичным признанием. И, конечно же, качественная интерпретация исторического прошлого, работающая на пользу реального, а не только декларируемого единства страны.

[1] Подробнее см. мою работу «Кубанский полигон» (http://polit.ru/article/2007/04/19/kuban/).

[2] Цит. по: Казаки древнее этрусков? (www.skanhit.ru/kazaki-drevnee-etruskov/).

[3] См.: www.youtube.com/watch?v=keG4csM7NTg.

[4] См. полный текст выступления: www.yuga.ru/articles/society/6390.html.

[5] Цит. по: Гукемухов М. Отказ в репатриации исторически обосновали // Эхо Кавказа. 2013. 19 января (www.ekhokavkaza.com/content/article/24877704.html).

[6] Цит. по: «Джамаат Шариат» обещает атаковать Сочи и синагогу в Шамилькале (http://www.kavkazcenter.com/russ/content/2007/02/23/49737.shtml).

[7] Слово «джамаат» необходимо брать в кавычки, поскольку до нынешнего всплеска исламизма в Cеверокавказском регионе это понятие использовалось не для идентификации террористов и диверсантов, а как термин, обозначающий общину верующих. В некоторых регионах Большого Кавказа оно также рассматривалось как синоним «общества» или «группы людей».

[8] Гордиенко А. Шеварднадзе требует наказать Москву // Независимая газета. 2007. 24 октября.

[9] Statement for the Record on the Worldwide Threat Assessment of the U.S. Intelligence Community for the Senate Select Committee on Intelligence, James R. Clapper, Director of National Intelligence (www.dni.gov/files/documents/Newsroom/Testimonies/20110216_testimony_sfr.pdf).

[10] Цит. по: Президент Александр Анкваб против проекта прокладки автодороги через Главный Кавказский хребет (http://abkhaz-auto.ru/news/6/1140/).

Опубликовано в журнале:

«Неприкосновенный запас» 2013, №2(88)

Военный парад стал центральным событием празднования в Цхинвале 68-й годовщины Великой Победы. По сложившейся уже после признания независимости Южной Осетии традиции, вместе с югоосетинскими военными в нем приняли участие российские пограничники и военнослужащие.

В 11:00, (местное время совпадает с московским), праздничные расчеты, выстроившиеся на центральной площади югоосетинской столицы, объехал и. о. министра обороны республики Ибрагим Гассеев.

Он поздравил с 68-летием Победы войска, сотрудников ОМОН, российских и югоосетинских пограничников, военнослужащих 4-й российской военной базы, воспитанников кадетского корпуса, а затем доложил о готовности расчетов президенту Леониду Тибилову.

Президент в своем выступлении отметил, что вторая мировая война "наглядно показала, насколько могут быть опасны игры в национальную исключительность и политический диктат".

"Народ Южной Осетии как никто другой знает, какой ценой достается свобода, каких лишений она стоит. Поэтому мы будем настойчивы в своем стремлении к утверждению принципов справедливости, гуманности и международной безопасности. Мы намерены и впредь укреплять их совместно с братской Россией, другими государствами, со всем мировым сообществом, создавая общие гарантии для прочного мира в Кавказском регионе и на планете в целом", - сказал президент.

В ходе парада кадеты пронесли по площади многометровую Георгиевскую ленточку. После парадных расчетов по площади прошла боевая техника югоосетинских вооруженных сил и российской военной базы. Всего в параде приняло участие более 700 военнослужащих. Мероприятия завершатся концертом и праздничным салютом.

Накануне в Южной Осетии состоялось возложение венков к Вечному огню на Аллее Славы. Дина Гассиева.

ГРУЗИЯ: НЕДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ

Грузия поедет на Олимпиаду в Сочи. Бойкота Игр, которого требовал Михаил Саакашвили, не будет. При этом Тбилиси продолжает обвинять Россию в оккупации. Такие заявления звучат и от нового премьера Бидзины Иванишвили, который за сближение с Москвой

Национальный олимпийский комитет Грузии на чрезвычайной сессии 2 мая проголосовал за участие грузинских спортсменов в Олимпийских играх в Сочи. Новый грузинский премьер Бидзина Иванишвили лично собирается посетить открытие сочинской Олимпиады и, возможно, придет на закрытие Игр. Момент, чтобы показать свое отношение к России, выбран символично, отмечает председатель совета директоров "Евразийской медиа группы" Вартан Тоганян: "Это очередной сигнал, очень красивая и международная причина на это - Олимпийские игры, которые пройдут в Сочи. Тем более что в период прошлых летних Олимпийских игр в Пекине, вы знаете, была предпринята попытка вооруженной агрессии против Южной Осетии".

Однако буквально в конце апреля Иванишвили выступал с речью на заседании парламентской ассамблеи Совета Европы. Где, в частности, заявил: "Против малых стран вновь осуществляется агрессия. Четким примером этого является моя страна, 20% территории которой были оккупированы Россией в 2008 году".

Не ставится пока вопрос и о возобновлении дипломатических отношений между Россией и Грузией, говорит политолог Михаил Нейжмаков: "Как минимум до президентских выборов в Грузии вопрос о восстановлении дипломатических отношений наверняка подниматься не будет. Например, на намеченной встрече спецпредставителей президента России и премьер-министра Грузии в Праге намечено обсуждение только таких вопросов, как смягчение визового режима, то есть даже здесь не отмена, а смягчение. Восстановление дипломатических отношений между нашими странами вынесено за скобки, причем на неопределенное время".

Хотя территориальные претензии - не такая уж большая проблема для дипотношений, вспомнить, например, Россию и Японию. Иванишвили к этому идет, уверен политолог Рамаз Сакварелидзе: "Он собирается восстановить взаимоотношения в максимально беспроблемных сферах, т.е. в культуре, торговле, спорте. И потом уже заняться проблемными вопросами, в том числе восстановлением дипломатических отношений. Это как бы недипломатическая дипломатия".

Бойкот Олимпиады и других крупных соревнований - это то, чем грозят гораздо чаще, чем применяют на самом деле. Ангела Меркель, выступая в защиту Юлии Тимошенко, в прошлом году заявляла о бойкоте матчей Евро на Украине. Но когда Германия чуть не вышла в финал, канцлер не исключила, что прервет бойкот и приедет в Киев.

И хотя Саакашвили с 2008 года постоянно намекал, что грузинские спортсмены в Сочи не поедут, в то, что это случится, верили немногие. Санкции Международного олимпийского комитета (МОК) слишком жесткие, грузинам могли запретить участвовать и в следующей Олимпиаде.

Способна ли Россия быть глобальным лидером?

Резюме: Внешняя политика России более конструктивна, чем полагают многие на Западе. Но Москве часто не удается добиться достойной оценки, потому что Кремль слишком увлечен риторикой, разыгрывая антиамериканскую карту.

Москва с точки зрения ее веса, масштаба, разумности и репутации

Дэниэл Трейсман – профессор политологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и исполняющий обязанности директора Центра европейских и евразийских исследований при университете. Он является автором книги «Возвращение: Путь России от Горбачёва до Медведева».

Эта статья основана на материалах дискуссии, состоявшейся в ходе Гайдаровского форума 2013 года.

Председательство России в «Большой двадцатке» свидетельствует о желании ее руководителей поднять авторитет страны в мировой политике. В последние годы постоянный поток инициатив Кремля и российского Белого дома касается таких вопросов, как международная безопасность, наркотрафик и интеллектуальная собственность. Напомним некоторые из них.

Летом 2008 г. президент Дмитрий Медведев обнародовал проект нового Договора о европейской безопасности, который заменил бы прежние идеи, исходящие из реалий холодной войны. Летом следующего года на «зерновом саммите» в Санкт-Петербурге он призвал прекратить использование сельскохозяйственной продукции для производства биотоплива. В том же году Медведев и премьер-министр Владимир Путин заявили о необходимости создать новую международную резервную валюту вместо доллара. В июне 2010 г. Дмитрий Медведев поддержал глобальный план борьбы с наркотрафиком, включающий меры по ограничению выращивания опиумного мака в Афганистане. В 2012 г. президент России предложил начать переговоры по новым международным конвенциям, регулирующим интернет и авторские права.

Впечатляющий список. Однако если мы посмотрим на то, как инициативы были приняты, картина окажется не такой радужной. Реакцией дипломатов из других стран была вежливая улыбка и переход к другой теме.

Россия – ценный партнер в решении определенных вопросов, преимущественно в области двусторонних отношений с Соединенными Штатами. В 2010 г. два государства подписали новый договор по СНВ. Москва совместно с Вашингтоном продолжает оставаться сопредседателем Глобальной инициативы по борьбе с ядерным терроризмом. Но Европа не ведет переговоры по новому договору о безопасности. В мире не появилось новой резервной валюты. США и Бразилия продолжают производить биотопливо из кукурузы и сои. Выращивание опиумного мака в Афганистане в прошлом году, по данным ООН, увеличилось на 18%. И хотя призыв Медведева к новому международному регулированию интернета приветствовала Пиратская партия России, особого энтузиазма в G20 пока не видно.

Россия, безусловно, обладает склонностями к лидерству в глобальной политике. Вопрос в том, готовы ли другие страны следовать за ней. Что нужно для увеличения влияния России на международной арене? Что позволяет одним государствам воздействовать на другие, побуждая их принимать свои предложения?

КРИТЕРИИ ВЛИЯТЕЛЬНОСТИ

Основываясь на выводах экспертов, исследовавших распространение тех или иных внешнеполитических инициатив, я бы выделил четыре ключевых фактора, которые объясняют, почему государствам удается убедить других следовать за собой. Это – вес, масштаб, разумность и репутация. Давайте проясним, что подразумевается под этими факторами, прежде чем вернуться к вопросу о том, как Россия котируется по каждому из них.

Вес, как я его понимаю, это военная мощь и другие виды жесткой силы, включая целенаправленно оказываемое экономическое давление. Очевидно, что государства, доминирующие в военном плане, иногда могут навязывать свою волю другим. Ни для кого не секрет, почему после Второй мировой войны в Западной и Восточной Германии проводилась совершенно различная социально-экономическая политика. Иногда рычагом воздействия служит не военная мощь, а экономика. Например, санкции, которые многие государства ввели против ЮАР, в конечном итоге помогли убедить ее элиту отказаться от апартеида. Сегодня «агентом влияния» часто являются международные организации. МВФ и Всемирный банк предоставляют кредиты при условии проведения реципиентом определенного курса. Евросоюз требует, чтобы новые члены приняли ряд законодательных и нормативных актов – acquis communautaire, – и это является условием вступления в блок.

В любой организации одни государства обладают большими возможностями, чем другие. Поэтому один из способов стать лидером мировой политики – приобрести влияние в ключевых международных организациях.

Второй фактор, благодаря которому некоторые страны становятся лидерами, – это их масштаб. Имеется в виду не географический размер, а продвинутость в какой-то области. Если государство занимает ведущие позиции в той или иной сфере, другим странам имеет смысл ориентироваться на него в своей политике. Многие перенимают элементы американского торгового права не потому, что оно лучше или их вынуждают к этому США. Просто международная торговля в основном происходит по этим законам, и конформизм обходится дешевле.

Масштаб в этом смысле особенно относителен, если речь идет о проблемах координации. Возьмем управление воздушным движением. Неважно, какой в стране принят свод правил, регламентирующих действия пилотов, когда к ним приближается другой самолет. Главное, чтобы все использовали одинаковые правила. Поэтому политика стран, занимающих лидирующие позиции в какой-либо области, часто распространяется и на другие государства без сознательного воздействия.

Помимо веса и масштаба, существует еще разумность. Пример других может быть привлекательным просто потому, что их политика лучше имеющихся альтернатив, так как позволяет добиться поставленных целей наиболее эффективным способом. Ключевой аспект для подобного лидерства – наличие большого количества ученых-новаторов и аналитиков, предлагающих продуктивные идеи. Для этого требуется развитая исследовательская инфраструктура и социальные условия, стимулирующие креативность и критическое мышление. Если идеи действительно стоящие, они распространятся сами.

И наконец, четвертый фактор – репутация. Важную роль в международных переговорах играет доверие. Никто не примет какую-либо политику, если будет считать, что у предлагающего есть свои скрытые мотивы. Некоторые государства – и их объединения – создают себе репутацию, определяя и продвигая инициативы, которые принесут пользу всем. Другие, напротив, преследуют только собственные интересы. Если руководители страны имеют репутацию лицемерных и ненадежных людей, к предлагаемой ими политике будут относиться с подозрением, даже если она кажется рациональной.

Так как же обстоят дела с Россией? Обладает ли она весом, масштабом, разумностью и репутацией, чтобы претендовать на принятие своей политики? Стоит ли ожидать, что в будущем больше стран станут поддерживать предложения Москвы?

С точки зрения веса Россия, безусловно, является крупной военной державой и важным поставщиком энергоносителей. Некоторые на Западе полагают, что Россия использует эти ресурсы, чтобы влиять на соседей. Однако, как отмечают многие, возможности жесткой силы – военной или экономической – уже не простираются так далеко, как раньше. И это касается не только России, но и Соединенных Штатов. Несмотря на угрозу применения военной силы и введение более суровых экономических санкций, Вашингтону не удалось остановить ядерную программу Ирана. Даже имея в Афганистане десятки тысяч солдат, США не смогли заставить президента Хамида Карзая обуздать коррупцию в своем окружении.

Главными активами жесткой силы России являются ее ядерный арсенал и право вето в Совете Безопасности ООН. Но они практически бесполезны, когда речь идет о том, чтобы заставить другие страны взять на вооружение свою политику. К примеру, просто невероятно, что Москва выпустит ядерную ракету по Тбилиси, если Грузия откажется признать независимость Южной Осетии. Что касается вето в Совбезе, то оно используется, чтобы замедлить или блокировать политику других. Но никто пока не придумал, как использовать право вето для продвижения нового курса.

С точки зрения масштаба существует одна сфера, в которой присутствие России настолько заметно, что другие вынуждены учитывать ее мнение. Это опять же ядерная политика. Обладая одним из двух крупнейших ядерных арсеналов в мире, Москва играет центральную роль в дискуссиях по разоружению и нераспространению. Она может настаивать на принятии своих предложений. Если у России появятся своевременные инновационные идеи в этой сфере, она потенциально способна возглавить международные дебаты по данной проблематике.

В экономической сфере Россия, безусловно, является важным торговым партнером, например, для Белоруссии. На долю России приходится 52% импорта этой страны и 39% экспорта. Воздействие на подобные торговые отношения, по-видимому, является ключевой идеей Евразийского экономического союза, предлагаемого Владимиром Путиным. Хотя и здесь существуют пределы того, на что может рассчитывать Россия. Даже если масштаб России заставит других членов Евразийского союза гармонизировать свою торговую политику с ее нормами, это не будет иметь особого значения, поскольку сама Россия должна действовать в соответствии с правилами ВТО. Если Москва попытается использовать торговые рычаги слишком откровенно, ее соседи могут переориентироваться на других торговых партнеров – Евросоюз или Китай.

В целом вес и масштаб России позволяют ей влиять на глобальную ядерную (и еще, возможно, космическую) политику, а также предлагать менее крупные инициативы своим соседям в «ближнем зарубежье». Но попытки использовать эти рычаги могут оказаться контрпродуктивными, как часто и происходит, поскольку Москва периодически перегибает палку.

А как обстоят дела с другими факторами? Может ли Россия стать лидером мировой политики благодаря своей разумности и репутации? Нельзя сказать, что это невозможно, но потребуются очень серьезные изменения. Российское же руководство в последнее время движется в противоположном направлении.

Для инноваций в государственной политике – даже больше, чем в промышленности, – нужны условия, провоцирующие критическое мышление и открытые дискуссии, в том числе по очень непростым вопросам. Учитывая глобальные масштабы современного политического диалога и растущее значение неправительственных организаций в выработке политических идей, страна, стремящаяся к лидерству, должна поощрять зарубежные контакты и источники финансирования своих НПО, а не клеймить их позором и называть «иностранными агентами».

Креативным новым идеям также могут помешать нечеткие и двусмысленные законы о секретности и измене Родине. Ученые не должны опасаться ареста, если они делятся с иностранцами информацией, которая уже опубликована в научных журналах. Оценить усилия правительства по созданию благоприятных условий для людей, мыслящих неординарно, можно по количеству уехавших за границу российских ученых, которые хотят вернуться на родину. В 2010 г. два российских исследователя, Андрей Гейм и Константин Новосёлов, которые сейчас живут в Манчестере, стали лауреатами Нобелевской премии по физике. Репортер попросил Гейма описать сценарий, при котором он мог бы вернуться в Россию. Ответ был коротким: «Реинкарнация». Почему? Потому что в России, по словам Гейма, процветает «бюрократия, коррупция и идиократия».

Если российские руководители действительно хотят сделать страну лидером мировой политики, стоило бы для начала пересмотреть подход к секретности и иностранному финансированию, а также использовать открытость и конкуренцию в борьбе с коррупцией.

В то же время, если Россия хочет улучшить отношение к своим предложениям, существует ряд шагов, которые помогут укрепить доверие. Можно тратить меньше сил на отправку ныряльщиков на дно Северного Ледовитого океана, чтобы установить там российский флаг, но вести переговоры с соседями о будущем Арктики. Можно не расходовать время на предложения по новой архитектуре безопасности, в которой вряд ли заинтересованы другие страны, а сосредоточиться на переговорах с США о дальнейшем сокращении ядерных арсеналов, чтобы мир стал безопаснее.

Внешняя политика России, с моей точки зрения, более конструктивна, чем полагают многие на Западе. Но Москве часто не удается добиться достойной оценки своего сотрудничества, как, например, в случае с содействием выводу войск НАТО из Афганистана, потому что Кремль слишком увлечен риторикой, разыгрывая антиамериканскую карту. Все государства преследуют собственные интересы. Но некоторые делают это слишком явно. К примеру, идея России о запрете использования продовольственных продуктов для производства биотоплива выглядела бы более убедительно, если бы российские производители не собирались сами извлекать биотопливо из древесной стружки.

К нынешнему руководству России относятся с подозрением не только в Соединенных Штатах и Западной Европе. Исследовательский центр Pew провел в прошлом году глобальный опрос, в ходе которого респондентов из 21 страны спрашивали, испытывают ли они «хотя бы некоторое доверие к президенту Путину касательно международной политики». 28% американцев сказали «да». По сравнению с 20% в Индии, 16% в Мексике, 14% в Турции и 3% в Пакистане. Путину и его подходу к международной политике особенно доверяют в Китае – 50% респондентов. Но не в других странах БРИКС.

В конечном итоге все сводится к приоритетам. Россия останется важным участником дискуссий по ядерной политике, космосу и ряду региональных вопросов. Как и в прошлом, она сможет блокировать те или иные действия, используя вето в Совете Безопасности ООН. Но если российские лидеры хотят чего-то большего, потребуются перемены, и они вполне очевидны.

Даниел Трейзман

Премьер-министр Грузии Бидзина Иванишвили, во вторник, выступая на весенней сессии Парламентской Ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ), пообещал абхазам и осетинам, что не повторит ошибки предыдущих властей и не будет использовать силу против них, сообщает агентство "Новости-Грузия".

"За последние 20 лет в отношении наших братьев - абхазов и осетин было допущено много ошибок со стороны наших власти. Наша цель не повторить подобное и не допустить решения вопроса силой", - заявил Иванишвили. Он заверил осетин и абхазов, что "использование силы в будущем исключено ".

"Главным ключом для решения этого вопроса является экономическое и демократическое возрождение Грузии. Тем самым, она станет интересной как для абхазов и осетин, так и для остального мира, только после этого можно говорить об исторических процессах", - отметил Иванишвили.

При этом он заявил о возможности участия представителей властей Абхазии и Южной Осетии в работе ПАСЕ в составе грузинской делегации.

"Абхазия и Осетия - часть Грузии, и, соответственно, у них будет возможность принять участие вместе с нашей делегацией в работе ПАСЕ", - заявил он.

Грузинские войска в ночь на 8 августа 2008 года атаковали Южную Осетию и разрушили часть ее столицы Цхинвали. Россия, защищая жителей Южной Осетии, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела войска в республику и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных из региона. 26 августа 2008 года Россия признала суверенитет двух автономий, входивших в состав Грузии и добивавшихся независимости от нее еще до распада СССР. Тбилиси разорвал дипломатические отношения с Москвой и объявил две закавказские республики оккупированными территориями.

Полпред РФ в СКФО Александр Хлопонин считает, что для эффективного социально-экономического развития Южной Осетии необходимо создание четкой системы отчетности в отношении средств, выделяемых Россией на восстановление республики.

Хлопонин в четверг прибыл с визитом в Южную Осетию.

"На сегодня важнейшей задачей является создание четкой, понятной, отвечающей современным требованиям системы планирования и отчетности в отношении тех немалых средств, которые выделены и будут выделяться из российского бюджета для республики", - сказал Хлопонин в Цхинвали на заседании межправительственной комиссии по социально-экономическому сотрудничеству между Россией и Южной Осетией.

Оценивая работу нынешнего руководства республики, Хлопонин подчеркнул, что правительство республики совместно с Минфином России "провело огромную работу по нормализации бюджетного процесса". "Это важнейших базовый фундамент для решения дальнейших вопросов", - подчеркнул он.

По словам Хлопонина, в республике также утвержден план и график создания и функционирования казначейства. Кроме того, в завершающей стадии находится разработка стратегии программ социально-экономического развития Южной Осетии.

Как, в свою очередь, пояснил РИА Новости представитель администрации правительства Южной Осетии, республика до сих пор не отчиталась по некоторым объектам, которые уже сданы в эксплуатацию. "Более того, некоторые объекты строились вообще без проектно-сметной документации, и теперь по ним тоже надо отчитываться", - сказал собеседник агентства.

Россия выделит Южной Осетии три миллиарда рублей финансовой помощи в текущем году, заявил в четверг в Цхинвале полпред президента РФ в СКФО Александр Хлопонин.

"Объем текущего финансирования (Южной Осетии) превышает три с лишним миллиарда рублей. Эти все средства в полном объеме будут профинансированы, в том числе с учетом роста заработной платы и дополнительных расходов", - сказал он.

Хлопонин прибыл в четверг в Южную Осетию для участия в заседании межправительственной комиссии по социально-экономическому сотрудничеству между Россией и Южной Осетией, на котором также будет присутствовать президент Леонид Тибилов.

Хлопонин не уточнил объемы финансирования инвестиционной программы, которая не входит в озвученную сумму. "О цифрах говорить пока рано. Все зависит от скорости подготовки документов, но со своей стороны все средства российская сторона у себя заложила, и как только будут подготовлены документы, мы приступим к финансированию", - отметил он.

Президент Абхазии Александр Анкваб поздравил Николаса Мадуро с "решительной победой" на состоявшихся в воскресенье президентских выборах в Венесуэле, сообщили РИА Новости во вторник в пресс-службе главы государства.

Анкваб подчеркнул, что победа Николаса Мадуро свидетельствует о поддержке венесуэльцами намеченного курса на продолжение дела Уго Чавеса. "В нашей стране высоко ценят ваш вклад в развитие отношений между народами Абхазии и Венесуэлы, в дальнейшее упрочение абхазо-венесуэльского партнерства, основанного на принципах дружбы и взаимного доверия", - говорится в поздравлении.

Венесуэла - одно из шести государств, которые признали независимость Абхазии, заявившей о своем суверенитете наряду с Южной Осетией.

После того, как грузинские войска в ночь на 8 августа 2008 года атаковали Южную Осетию и разрушили часть ее столицы Цхинвали, Россия ввела войска в республику и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных из региона. Тбилиси разорвал дипломатические отношения с Москвой и объявил две закавказские республики оккупированными территориями.

Независимость Абхазии, помимо Венесуэлы, признали Россия, Никарагуа, Науру, Тувалу и Вануату. Индира Барциц.

РОССИЯ БЕЗ ЧАВЕСА

АЛЕКСАНДРА БЕЛУЗА

Вместо друга Уго

Досрочные президентские выборы в Венесуэле

Друг России ушел. Будет ли новый таким же другом? Венесуэла выбирает президента после смерти Уго Чавеса. Страна давала России большие возможности, в том числе для развития связей на всем южноамериканском континенте. Сохранятся ли отношения двух стран, основанные по большей части на нефти, оружии и совместном противостоянии Америке, или новый лидер отдалится от друзей в Кремле? Впрочем, у Венесуэлы впереди столько проблем, что на дружбу может попросту не хватить куража и денег

В отношениях Москвы и Каракаса начинается новый этап

У Венесуэлы новый президент - теперь уже полноправный, а не в ранге временно исполняющего обязанности. Внеочередные президентские выборы в Венесуэле состоялись в воскресенье, 14 апреля, и они вне зависимости от победителя задают новую точку отсчета в отношениях России с Венесуэлой и Латинской Америкой в целом. После смерти Уго Чавеса в этих отношениях станет меньше доверия.

Главные точки пересечения экономических интересов России и Венесуэлы - совместная добыча нефти и поставки оружия. Сотрудничество в первой сфере, очевидно, сохранится и при новом президенте. Тут у нас достаточно сильные обоюдные интересы - Венесуэла заинтересована в разработке новых нефтяных месторождений и не откажется от соответствующих совместных проектов с Россией. Российские компании участвуют в пяти проектах по добыче нефти в Венесуэле, из них "Хунин-6" и "Карабобо-2" - это крупнейшие месторождения в мире (их совокупные запасы "черного золота" оцениваются в 13 млрд тонн). Хотя в реальности проекты эти осуществляются совсем не столь эффективно, как иногда представляется: долгосрочные инвестиции в страны с подобными режимами идут неохотно.

Зато без Чавеса Каракас может отказаться от дальнейших поставок российского вооружения. Дело в том, что контракты, заключенные при Чавесе, уже практически все выполнены. "Было две большие волны закупок. Первая - контракты заключались в 2006 году. Вторая волна - в 2009-м. За счет этого Венесуэла укомплектовала свои ВВС, ПВО в значительной степени и сухопутные войска. Остается море. То есть теоретически теперь можно ждать крупных военно-морских закупок", - говорит замдиректора Центра анализа стратегий и технологий Константин Макиенко. Но пойдет ли на это новое руководство Венесуэлы - вопрос открытый. Экономисты отмечают, что учитывая огромную долю (60%) бедности и начавшийся рост цен, правительству Венесуэлы нужно прежде всего думать не об оборонных, а о социальных нуждах.

В прошлом году экспорт вооружений из России в страны-партнеры составил $15,2 млрд. Венесуэла, по оценкам экспертов, в общем балансе российского военного экспорта занимала третье место после Индии и Алжира - на ее долю приходится около 15%, или более $2 млрд. Впрочем, отказ Боливарианской Республики от дальнейших поставок для России не критичен: помимо Каракаса, Москва поставляет военную технику еще в 65 стран, и портфель заказов уже сейчас составляет $46,3 млрд.

Однако в этом случае Россия теряет достаточно ощутимую долю заказов для оборонно-промышленного комплекса (заказы Венесуэлы размещались на 13 головных предприятиях ОПК). Это также будет иметь и символическое значение, поскольку плотное сотрудничество двух стран начиналось именно с "железа". Если это направление из отношений уйдет, они ослабеют.

При всей разности идеологических моделей и континентов в отношениях государств были и весомые политические элементы взаимной выгоды. Приобретая зенитно-ракетные комплексы С-300, истребители Су-30 и другую технику, Чавес тем самым показывал "кузькину мать" США. Достаточно вспомнить, какую бурю негодования в 2005 году вызвала в Штатах новость о закупке Венесуэлой первых ста тысяч автоматов Калашникова. Для России же это был политически выгодный бизнес. "У нас больше четверти мирового рынка. Рядом - США с небольшим отрывом", - заявил недавно Владимир Путин.

Помимо нефти и оружия при Чавесе наши страны связывало еще и доверие. Чавес ездил в Москву практически каждый год и поддерживал личный контакт с руководством России - даже во время официальных переговоров Чавес, Путин и Медведев называли друг друга на "ты". Лидер Венесуэлы не просто признавался в любви к России - по мнению многих, он действительно был искренним другом нашей страны. Венесуэла одной из первых (и немногих) признала независимость Абхазии и Южной Осетии.

Эксперты называют 14 лет правления Чавеса лучшей эпохой в отношениях между Россией и Венесуэлой, включая советский период. Преемник Чавеса может быть хорошим партнером, но не другом. Идти на обострение, вызывая на себя дополнительный огонь со стороны США и Евросоюза ради России, новый президент Венесуэлы вряд ли будет. Важнейший политический капитал - доверие - из отношений Москвы и Каракаса, очевидно, уйдет.

Еще одна политическая потеря - благодаря поддержке Чавеса Москве было проще выстраивать отношения с целым рядом стран континента. "Мы через Венесуэлу работаем со всеми странами Южной Америки", - обмолвился как-то на заседании правительства глава МЧС Владимир Пучков, говоря об обмене оперативной информацией между министерством и чрезвычайными службами иностранных государств. Похожим образом работали и другие ведомства.

- Чавес возглавлял проект объединения латиноамериканских стран - Боливарианский альянс, - напоминает главный редактор журнала "Латинская Америка" Владимир Травкин. - Венесуэла нам в значительной степени помогала лишний раз выходить на другие страны континента, которые в этом альянсе участвовали. Это еще раз показывало латиноамериканцам, что с нами выгодно сотрудничать, невзирая на политические различия. Венесуэла в этом плане была примером того, что с русскими можно иметь дело.

Очевидно, что теперь главной страной в Латинской Америке для России станет Бразилия - как самая крупная страна континента, с которой можно взаимодействовать не только в двустороннем формате, но и в формате БРИКС. Работа в рамках этой "пятерки", как заявил Путин в конце марта на саммите БРИКС, для России является одним из приоритетов.

Чавес ездил в Москву практически каждый год и поддерживал личный контакт с руководством

2 млрд, или 15% занимает Венесуэла в общем балансе российского военного экспорта. С приходом нового лидера цифры могут уменьшиться

Комиссии Южного военного округа (ЮВО) начали проверку российских военных баз за рубежом, сообщил журналистам в понедельник официальный представитель округа полковник Игорь Горбуль. "Комплексные комиссии Южного военного округа приступили к проверке подразделений российских военных баз, дислоцированных в республиках Абхазия, Армения и Южная Осетия", - сказал он.

В рамках проверки на полигонах Цабал и Нагвалоу в Абхазии пройдут тактические учения по ведению оборонительного боя в горах и на морском побережье, а экипажи танков Т-90А военной базы в Абхазии на полигоне в Краснодарском крае выполнят боевые стрельбы по появляющимся и движущимся мишеням и упражнения по вождению танков по пересеченной местности.

"На высокогорных учебно-тренировочных комплексах Алагяз и Камхуд в Армении с мотострелковыми, танковыми, артиллерийскими и разведывательными подразделениями в рамках проверки будут проведены тактико-специальные занятия, основной целью которых станет оценка боевого применения подразделений в условиях высокогорья и горной местности", - сказал он.

Также в ходе работы комиссии военного округа оценят состояние вооружения и военной техники, воинской дисциплины и правопорядка, качество организации боевой подготовки, всестороннего обеспечения деятельности войск. "Особое внимание обращено на организацию антитеррористической деятельности... и физическую подготовленность личного состава", - закончил офицер.

Почти половине (49%) жителей Грузии не нравятся нынешние отношения с Россией, свидетельствуют данные опроса, проведенного Национальным демократическим институтом (NDI).

Положительно ответили на этот вопрос 38% респондентов. Затруднились с ответом - 12%.

На вопрос, считают ли они, что Россия представляет опасность для Грузии, 26% опрошенных ответили положительно, 42% сказали, что да, но эта опасность преувеличена, а 23% не видят никакой опасности.

При этом вопрос территориальной целостности страны оказался на втором месте среди волнующих грузин проблем. Респонденты должны были выбрать три наиболее важных для них национальных вопроса. На первом месте оказался вопрос создания рабочих мест (61%), на втором - территориальная целостность (34%), а на третьем - доступность медицинского обслуживания (32%).

Результаты исследования были обнародованы в понедельник, опрос проводился с 13 по 27 марта текущего года. Всего было опрошено 3,103 тысячи человек.

Нынешнее правительство Грузии, пришедшее к власти по итогам парламентских выборов 1 октября 2012 года, назвало одной из главных своих задач нормализацию отношений с РФ. После того, как 8 августа 2008 года Грузия напала на Южную Осетию, Россия провела операцию по принуждению Тбилиси к миру, а впоследствии признала независимость Южной Осетии и Абхазии. Мэги Кикалейшвили.

Восстановление железнодорожного сообщения с Россией через Абхазию поддерживают 63 жителей Грузии, свидетельствуют данные опроса, проведенного Национальным демократическим институтом (NDI). Против высказались 13% опрошенных.

Представители нового правительства Грузии, которые пришли к власти по итогам парламентских выборов 1 октября 2012 года, назвали одной из главных своих задач нормализацию отношений с РФ. В частности, премьер Бидзина Иванишвили заявлял о возможности восстановления сообщения через абхазский участок железной дороги (прерванного после вооруженного конфликта 1992-1993 годов) после урегулирования с Россией ряда спорных вопросов.

Результаты исследования были обнародованы в понедельник, опрос проводился с 13 по 27 марта текущего года. Всего было опрошено 3,103 тысячи человек.

Тбилиси разорвал дипломатические отношения с Россией после признания Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии в августе 2008 года - вслед за вооруженной агрессией Тбилиси против Цхинвали. Мэги Кикалейшвили.

Россия направила островному государству Тувалу 130 тонн риса в качестве гуманитарной помощи в связи с засухой в этой стране, говорится в сообщении департамента информации и печати МИД РФ.

"Россией успешно завершена операция по оказанию гуманитарной помощи Тувалу в ликвидации последствий засухи, постигшей эту страну. По согласованию с тувалуанской стороной в порт Фунафути были доставлены различные грузы. Среди них - опреснительная установка, линия розлива питьевой воды, медицинское и аварийно-спасательное оборудование, электрогенераторы, а также 130 тонн риса", - говорится в документе.

Крохотное тихоокеанское государство Тувалу получило мировую известность после того, как в сентябре вслед за Россией и рядом других стран мира признало независимость Абхазии и Южной Осетии.

Тувалу - островное государство, находящееся к западу от Линии перемены даты и в 1000 километрах к северу от Республики островов Фиджи в центральной части Тихого океана, чуть ниже экватора. Столица страны - город Фунафути. Общая площадь государства, расположенного на шести атоллах и трех островах, составляет 25 квадратных километров.

Министерство юстиции Грузии планирует допросить президента Михаила Саакашвили, а также ряд высокопоставленных чиновников по делу о грузинско-российской войне в августе 2008 года.

"К прокурору Гаагского суда поступило немало информации, согласно которой граждане и представители разных иностранных НПО обращаются с жалобами и заявляют, что высокопоставленные чиновники разных этнических происхождений совершили преступление - предположительно либо против человечности, либо то преступление, которое может быть квалифицировано как военное преступление. Нашу проблему мы должны решить сами, наша с прокурором задача - расследовать дело о войне 2008 года", - заявила министр юстиции Тея Цулукиани на брифинге в понедельник.

Министр видит свою задачу в проведении досконального расследования в Грузии. "Это подразумевает допрос не только нынешнего президента, который во время допроса может больше не быть президентом, а также других высокопоставленных чиновников - вне зависимости от их национальности и этнического происхождения", - отметила она.

Президентские выборы состоятся в Грузии в октябре 2013 года.

Ранее главный прокурор Грузии Арчил Кбилашвили заявил о возможности допроса президента Саакашвили по делу о присвоении прежними властями телекомпании "Имеди", а также по "совершенно новому, другому делу".

Грузинские войска в ночь на 8 августа 2008 года атаковали Южную Осетию и разрушили часть ее столицы Цхинвали. Россия, защищая жителей Южной Осетии, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела войска в республику и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных из региона. Абхазия, которая с 1993 года также была фактически независимой от Грузии, тем временем вытеснила грузинские войска из верхней части Кодорского ущелья. Россия 26 августа 2008 года признала суверенитет двух автономий, входивших в состав Грузии и добивавшихся независимости от нее еще до распада СССР. Мэги Кикалейшвили.

Российская военная база в Южной Осетии к лету обзаведется шестью новыми казармами и четырьмя домами для офицеров, сообщает в понедельник пресс-служба Южного военного округа.

"С 1 июня 2013 года военнослужащие российской военной базы на территории Республики Южная Осетия переедут в новые комфортабельные казармы. К этому времени на территории военного городка в Цхинвале будут сданы в эксплуатацию шесть одноэтажных казарм, в которых помимо спальных помещений предусмотрены места для проведения досуга, тренажерный зал, а также служебные помещения для работы офицерского состава", - говорится в сообщении. Уточняется, что работы в четырех казармах завершены полностью, а еще в двух заканчивают внутреннюю отделку, ставят электрику, сантехнику и счетчики.

"Также на территории базы возводятся четыре дома для проживания офицерского состава, квартиры здесь также будут оборудованы мебелью и бытовой техникой. Кроме того, предусмотрено подключение к спутниковому телевидению", - отмечается в пресс-релизе.

Округ сообщает, что строительство не свидетельствует о планах увеличить численность военнослужащих базы - в новые здания переведут личный состав из старых казарм, где кровати располагались в два яруса.

Грузия исключает военный вариант решения территориальной проблемы с Южной Осетией и Абхазией, заявил журналистам министр обороны Ираклий Аласания.

"Шанс эскалации конфликтов понижен до минимума", - приводит слова министра агентство "Новости-Грузия".

"Главным определяющим фактором является создание стабильного мирного процесса. Для этого понадобится время. Исходя из этого, та человеческая инвестиция, которую Грузия должна вложить в отношения с абхазами и осетинами, я уверен, принесет результаты. У нас нет другой альтернативы", - добавил министр.

Вместе с тем, Аласания подчеркнул необходимость постоянной боевой готовности Вооруженных сил Грузии.

При этом он отметил, что начавшиеся переговоры с РФ по вопросам торговли, дают надежду на "уменьшение агрессивной риторики".

Грузинские войска в ночь на 8 августа 2008 года атаковали Южную Осетию и разрушили часть ее столицы Цхинвали. Россия, защищая жителей Южной Осетии, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела войска в республику и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных из региона. Абхазия, которая с 1993 года также была фактически независимой от Грузии, тем временем вытеснила грузинские войска из верхней части Кодорского ущелья. Россия 26 августа 2008 года признала суверенитет двух автономий, входивших в состав Грузии и добивавшихся независимости от нее еще до распада СССР.

Специальный представитель премьер-министра Грузии по урегулированию отошений с РФ Зураб Абашидзе считает, что показатели соцопроса, согласно которому 82% респондентов поддерживают развитие диалога с Россией, являются результатом начатого между двумя странами диалога.

В рамках проведенного Международным республиканским институтом (США) социологического исследования 82% опрошенных высказались за продолжение переговоров с Россией. Год назад диалог с Москвой поддерживали 74% опрошенных. Социологический опрос по заказу IRI был проведен в Грузии в период с 18 по 27 февраля 2013 года. Методом интервьюирования было опрошено 1500 респондентов.

"Более 80% поддерживают то, чтобы шаг за шагом отношения с Россией вышли из тупика и чтобы сохранилось больше позитива. Уже налицо результаты и продвижения, в частности в сферах торговли, транспортной связи, бизнесе, в гуманитарных и культурных отношениях", - сказал Абашидзе журналистам в пятницу.

Тбилиси разорвал дипломатические отношения с Россией после признания Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии в августе 2008 года. Представители нового правительства Грузии, которые пришли к власти по итогам парламентских выборов 1 октября 2012 года, назвали одной из главных задач внешней политики страны нормализацию отношений с РФ. Мэги Кикалейшвили.

Угрозы реальные и мнимые

Алексей Арбатов – академик РАН, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии наук, в прошлом участник переговоров по Договору СНВ-1 (1990 г.), заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы (1994–2003 гг.).

Резюме Значение ядерного сдерживания в обеспечении безопасности великих держав будет и далее снижаться, вопреки нынешним попыткам России придать ему более значительную роль и несмотря на тупиковую ситуацию в ядерном разоружении.

Данная статья развивает и дополняет тезисы автора, изложенные в его выступлении на международной конференции «Россия в мире силы XXI века», приуроченной к 20-летию СВОП и 10-летию журнала «Россия в глобальной политике». Генеральный спонсор конференции – Внешэкономбанк.

Сила оружия, иначе говоря – роль военной силы в политике и войне, более всего определяется характером прогнозируемых и реальных вооруженных конфликтов; военно-техническим прогрессом и доступными для нужд обороны экономическими ресурсами; амбициями и фобиями государственных руководителей и оборонно-промышленных комплексов и их подрядчиков в научных центрах и СМИ.

Предчувствие войны

Вопреки широко распространенным в российской военно-политической элите ощущениям, по объективным показателям угроза большой войны ныне меньше, чем когда-либо в новейшей истории. И дело вовсе не в наличии у ведущих держав ядерного оружия (ЯО). В годы холодной войны его было намного больше, но вероятность глобального вооруженного столкновения оставалась неизмеримо выше.

За последние два десятилетия число международных конфликтов и их масштабы значительно уменьшились по сравнению с любым из 20-летних периодов холодной войны (условно датируемой с конца 40-х до конца 80-х гг. прошедшего века). Достаточно напомнить о войне в Корее, двух войнах в Индокитае, четырех на Ближнем Востоке, войне в Афганистане, индо-пакистанской и ирано-иракской войнах, не говоря уже о многочисленных пограничных и гражданских конфликтах в Азии, Африке и Латинской Америке зачастую с внешним вмешательством. По разным подсчетам, в конфликтах времен холодной войны погибли не менее 20 млн человек. Только Соединенные Штаты потеряли в те годы около 120 тыс. человек – столько же, сколько в Первой мировой войне.

Великие державы прошли через череду кризисов, которые в биполярной системе отношений угрожали вылиться в глобальную войну. К счастью, катастрофы удалось избежать. Многие считают это демонстрацией эффективности ядерного сдерживания, другие (в том числе автор этой статьи) – просто везением, особенно когда речь идет о Карибском кризисе 1962 года.

С начала 1990-х гг. и по сей день по масштабам жертв и разрушений с теми событиями можно сопоставить только две войны США и их союзников с Ираком, гражданские войны с внешним вмешательством в Югославии, Таджикистане, Афганистане и Ливии. При этом в последние два десятилетия великие державы не вступали даже в скрытой форме в вооруженные конфликты друг с другом (как было в Корее, Индокитае, на Ближнем Востоке) и не оказывали помощь государствам и негосударственным боевым формированиям, против которых воевали другие великие державы.

После 1991 г. не было ни одного кризиса, который поставил бы великие державы на грань вооруженного столкновения. Теперь даже при несогласии с действиями друг друга никому не приходит в голову замышлять глобальную войну или грозить ядерным оружием из-за военной акции Вашингтона в Ираке, стран НАТО в Ливии, России в Грузии и даже в случае удара Израиля или Соединенных Штатов по Ирану. Многие государства проводят модернизацию вооруженных сил и военные реформы, но нет ничего даже отдаленно сопоставимого с гонкой ядерных и обычных вооружений в годы холодной войны.

Распространенное ощущение опасности объясняется более всего контрастом между прошлыми надеждами и нынешними реалиями. После окончания холодной войны и устранения угрозы глобальной ядерной катастрофы во многих странах, которые десятилетиями стояли на передовой линии конфронтации, появились наивные ожидания всеобщей гармонии. Международное сообщество попросту забыло, насколько опасным и насыщенным кровавыми столкновениями был мир до холодной войны – даже если не считать две мировые войны XX века.

Не многие задумывались о том, сколь трудным и полным коварных ловушек окажется переход от биполярности к полицентричному миру. Отсутствовали новые механизмы глобального управления. Сохраняются накопленные арсеналы ядерного оружия, материалов, технологий и знаний. Изменились финансово-экономические и социально-политические условия. Происходит информационная революция, быстрый технический прогресс способствует развитию массовых коммуникаций.

В годы холодной войны над человечеством постоянно тяготела угроза ядерной катастрофы в результате вооруженного столкновения Востока и Запада. На этом фоне региональные и локальные конфликты воспринимались как неизбежные и периферийные проявления соперничества сверхдержав. Они считались «наименьшим злом», поскольку удавалось избегать масштабного столкновения СССР и США, к которому интенсивно готовились оба лагеря.

После окончания холодной войны главная угроза отошла на второй план, но всеобщей гармонии и мира не наступило. После эйфории конца 1980-х и начала 1990-х гг. на авансцену международной безопасности вышли новые многоплановые угрозы и вызовы: этнические и религиозные конфликты, распространение оружия массового уничтожения (ОМУ) и его носителей, международный терроризм и др. Вместо идеологического противостояния капитализма и коммунизма во всех их вариациях пришло столкновение национализмов и религий.

Ощущение опасности особенно сильно в России, поскольку переход от биполярного к полицентричному миру совпал с распадом Советского Союза и всеми его последствиями. Россия более не занимает одной из лидирующих позиций по большинству критериев национальной мощи (кроме количества ядерного оружия, площади территории и запасов природного сырья).

Глобальная расстановка сил

После прекращения борьбы двух коалиций за мировое господство значительно уменьшились и желание, и возможности великих держав выделять большие ресурсы ради контроля событий на региональном уровне. В 1990-е и начале 2000-х гг. эту роль попытались взять на себя Соединенные Штаты и Североатлантический альянс, но кампании в Ираке и Афганистане обошлись им слишком дорого по сравнению с достигнутыми результатами. В условиях начавшегося в 2008 г. экономического кризиса они отошли от этой утопической идеи.

В 1990-е гг. имел место небывалый всплеск миротворческой деятельности ООН. В течение десятилетия предприняты 36 таких операций. Ныне ООН осуществляет 17 миротворческих миссий с участием более 100 тыс. военнослужащих, полицейских и гражданских лиц. Такие операции оказались намного результативнее и дешевле, чем односторонние действия США и НАТО, несмотря на превосходящий военно-технический уровень последних. На основе этого опыта мог сложиться новый механизм взаимодействия великих держав и региональных государств по предотвращению и урегулированию конфликтов. Но он не появился.

Силовой произвол стран Запада во время операций, проводившихся с санкции Совбеза ООН в Югославии в 1999 г. и в Ливии в 2011 г., привел к разочарованию. В 2012 г. проблемы Сирии и Ирана вновь раскололи и парализовали Совет Безопасности. Причем в последнем случае это произошло после нескольких лет взаимодействия, которое выразилось в шести единогласных резолюциях и санкциях против военных аспектов иранской ядерной программы. Новая многосторонняя система миротворчества и предотвращения ядерного распространения оказалась заморожена из-за растущих противоречий членов Совбеза.

После выборов 2011–2012 гг. в России и Соединенных Штатах великие державы вновь вступили в период отчуждения, что пагубно отразится на перспективах их сотрудничества по всему диапазону проблем международной безопасности. При администрации Барака Обамы США и их союзники более не желают брать на себя бремя поддержания международной безопасности. Вашингтон стремится действовать через Совет Безопасности, но не готов поставить военную мощь НАТО, способную выполнять функцию миротворчества, под эгиду ООН, ее норм и институтов. Военные ресурсы Москвы ограничены и направлены на другие задачи. Логика российских внутриполитических процессов не соответствует идеям сотрудничества с Западом. Китай на мировой арене действует весьма сдержанно и исключительно исходя из своих прагматических, прежде всего экономических, интересов.

В отличие от «Концерта наций» XIX века нынешние центры силы не равноудалены, среди них нет согласия о разделе «сфер влияния». Более того, сами прежние «сферы влияния» активно «возмущают» региональную и глобальную политику, огромную роль играют экономические и внутриполитические факторы.

В полицентричном мире вновь наметились линии размежевания. Одна проходит между Россией и НАТО по поводу расширения альянса на восток, соперничества за постсоветское пространство, вокруг применения силы без санкций СБ ООН, по программе ЕвроПРО и использованию жестких санкций против Сирии и Ирана. Другая линия обозначилась между Китаем, с одной стороны, и Соединенными Штатами и их азиатскими союзниками – с другой. Это подталкивает Москву и Пекин к более тесному союзу, подспудно стимулирует ОДКБ/ШОС/БРИКС на создание экономического и политического противовеса Западу (США/НАТО/Израиль/Япония).

Подъем исламского радикализма по идее должен был бы объединить Запад, Россию и Китай. Однако в отличие от конца прошлого и начала нового столетия, ознаменованного терактами в Америке и Европе, а также коалиционной антитеррористической операцией в Афганистане, обострение противоборства суннитов и шиитов в мире ислама внесло дополнительное напряжение в отношения России и Китая с Западом. Первые по политическим и экономическим причинам тяготеют к шиитам, а Запад – к суннитам.

Впрочем, эти тенденции едва ли выльются в новую биполярность. Экономические связи основных членов ШОС/БРИКС с Западом и их потребность в получении инвестиций и новейших западных технологий намного шире, чем взаимосвязь, существующая у них между собой. Внутри ОДКБ/ШОС/БРИКС есть более острые противоречия, чем между государствами этих сообществ и Западом (Индия и Китай, Индия и Пакистан, Казахстан и Узбекистан, Узбекистан и Таджикистан).

Россия: синдром отката

Россия занимает в этой системе отношений уникальное положение. В отличие от всех других государств определение превалирующей внешней ориентации для Москвы – далеко не решенный вопрос, во многом связанный с внутренней борьбой вокруг политической и экономической модернизации. Термин «откат» стал универсальным в определении raison d’etre государственной политики и экономики России. В последнее время это понятие распространилось в определенном смысле и на внешнеполитическую сферу. Начался откат от идеи европейской идентичности России к «евразийству» с сильным националистическим и авторитарно-православным духом в качестве идеологической доктрины.

Концепция партнерства (с Западом) «ради модернизации» заменяется лозунгом опоры на собственные силы – «реиндустриализации», где локомотивом выступала бы «оборонка», а идейным багажом – «положительный опыт» СССР 1930-х годов. (Не уточняется, правда, какой именно опыт: пятилеток, коллективизации, массовых репрессий?) Во внешней политике и экономике заложен крутой поворот от Европы к Азиатско-Тихоокеанскому региону (видимо, забыли, что помимо Китая ведущие страны АТР – Соединенные Штаты, Япония, Южная Корея – тот же Запад).

Скорее всего, это диктуется преимущественно внутренними мотивами: стремлением постсоветской номенклатуры оградить сложившуюся экономическую и политическую систему от давления зарождающегося гражданского общества, ориентированного на пример и содействие Запада в контексте «европейского выбора» России. Однако наметившийся курс ведет к обособлению от передового демократического сообщества, превращению в сырьевой придаток новых индустриальных государств (Китай, Индия, страны АСЕАН), влечет за собой растущую экономико-технологическую и социально-политическую отсталость от динамично развивающегося мира.

Тем не менее диалектика этой темы такова, что под влиянием внутренних и внешних факторов в России довольно скоро может произойти перелом тенденции отката на «круги своя», поскольку такая колея абсолютно противоположна интересам развития страны и магистральному пути современной цивилизации. Осознание подобного императива есть и на самом верху. Так, президент Владимир Путин заявил в послании Федеральному собранию от 2012 года: «Для России нет и не может быть другого политического выбора, кроме демократии. При этом хочу сказать и даже подчеркнуть: мы разделяем именно универсальные демократические принципы, принятые во всем мире… Демократия – это возможность не только выбирать власть, но и постоянно эту власть контролировать…» Что касается экономического развития, президент и тут вполне недвусмысленно декларировал: «Убежден, в центре новой модели роста должна быть экономическая свобода, частная собственность и конкуренция, современная рыночная экономика, а не государственный капитализм».

Остается претворить прекрасные, хотя и совсем не новые концепции развития в жизнь. Это будет нелегко, учитывая, что сегодня Россия очень далека от провозглашенных принципов. И в то же время совершенно ясно, что откат «на круги своя» уведет страну еще дальше от заявленных идеалов. Оговорки относительно особого национального пути России к демократии сколь бесспорны, столь и тривиальны, поскольку любая другая демократическая страна шла к нынешнему положению своим путем – будь то Испания, Швеция или Япония. Декларации президента – не дань моде, а отражение единственно перспективного пути развития великой державы. А значит – скорее раньше, чем позже линия отката будет пересмотрена нынешним или будущим российским руководством.

Военное соперничество

Вероятность вооруженных конфликтов и войн между великими державами сейчас мала, как никогда ранее. Углубляющаяся в процессе глобализации экономическая и социально-информационная взаимозависимость ведущих субъектов мировой политики сделает ущерб в таком конфликте несоизмеримым с любыми политическими и иными выигрышами. Вместе с тем между ними продолжается соперничество с использованием косвенных средств и локальных конфликтов за экономическое, политическое и военное влияние на постсоветском пространстве, в ряде регионов (особенно богатых сырьем) Азии, Африки и Латинской Америки. Также имеют место попытки получения военных и военно-технических преимуществ в целях оказания политико-психологического давления на другие государства (ПРО, высокоточное обычное оружие, включая суборбитальное и гиперзвуковое).

Военная сила используется, чтобы заблаговременно «застолбить» контроль над важными географическими районами и линиями коммуникаций (Восточное Средиземноморье и Черноморье, Ормузский, Малаккский и Тайваньский проливы, Южно-Китайское море, морские трассы Индийского океана, продолжение шельфа и коммуникации Арктики и др.). Интенсивное соперничество с использованием политических рычагов и с политическими же последствиями идет на рынках поставок вооружений и военной техники (в первую очередь в странах Ближнего и Среднего Востока, Азии, Латинской Америки и Северной Африки).

Среди конфликтов великих держав наибольшую опасность представляет столкновение КНР и США из-за Тайваня. Есть вероятность обострения кризиса вокруг островов Южно-Китайского моря, в котором Соединенные Штаты поддержат страны ЮВА против Китая. В целом соперничество Вашингтона и Пекина за доминирование в АТР становится эпицентром глобального военно-политического противостояния и соревнования.

Срыв сотрудничества великих держав и альянсов в борьбе с общими угрозами безопасности (терроризм, распространение ОМУ и его носителей) вполне вообразим, и результат этого – неспособность противостоять новым вызовам и угрозам, нарастающему хаосу в мировой экономике и политике.

Относительно более вероятны конфликты между крупными региональными державами: Индией и Пакистаном, Израилем (вместе с Соединенными Штатами или без них) и Ираном, Северной и Южной Кореей. Опасность всех трех конфликтов усугубляется возможностью их эскалации вплоть до применения ядерного оружия. В этом плане наибольшую угрозу представляет военно-политическое противостояние в Южной Азии.

Локальные конфликты и миротворчество

За последнее десятилетие (2000–2012 гг.) только три из 30 крупных вооруженных конфликтов были межгосударственными (между Индией и Пакистаном, Эфиопией и Эритреей и вооруженная интервенция США в Ираке в 2003 году). Все остальные носили смешанный характер с прямым или косвенным вмешательством извне. Главная угроза международной стабильности будет и впредь проистекать из подобных всплесков насилия. Речь идет о внутренних конфликтах этнической, религиозной или политической природы в нестабильных странах, в которые будут втягиваться другие государства и блоки. При этом целью вмешательства будет как поддержка повстанцев против центрального правительства (Ливия, Сирия), так и помощь центральному правительству в подавлении вооруженной оппозиции (Ирак, Афганистан, Бахрейн). Нередко за спиной локальных конфликтующих сторон стоят крупные державы и корпорации, соперничающие за экономическое и политическое влияние, получающие доход от поставок наемников, вооружений и боевой техники.

На протяжении 1990-х гг. российские военные действовали в 15 миссиях ООН. Однако после 2000 г. участие России в международной миротворческой деятельности стало существенно сокращаться. По численности персонала в миротворческих операциях ООН Россия занимает сегодня 48-е место в мире (в 1990 г. СССР был на 18-м месте, Россия в 1995 г. – на четвертом, а в 2000 г. – на 20-м). В известной степени это стало ответом на проявления неконструктивного курса Соединенных Штатов и их союзников (военные акции против Югославии и Ирака, поддержка «бархатных революций» в Грузии, Украине и Киргизии). Кроме того, снижение миротворческой активности России объясняется тем, что в ее военной политике все больший акцент делается на противостояние и соперничество с США и НАТО. Это пока не вызвало масштабной реакции с их стороны – наоборот, на Западе всячески подчеркивается, что перспективные военные программы (ПРО, высокоточное обычное оружие) не направлены против России. Однако подспудно вызревают концепции и технические проекты, которые могут быть обращены и на противостояние с Москвой.

Несоответствие статуса и международной роли, на которые претендует Россия, и степени ее участия в миротворчестве ООН существенно ослабляет позиции державы как мирового центра силы и субъекта управления процессами международной безопасности. Заметно снижается престиж и влияние страны на мировой арене и в отношениях с другими ведущими державами и союзами, несмотря на запланированное наращивание российской военной мощи.

Военная сила нового типа

Военная сила останется инструментом политики, но в условиях глобализации, растущей экономической и гуманитарно-информационной взаимозависимости стран ее роль относительно уменьшилась по сравнению с другими («мягкими») факторами силы и национальной безопасности. К последним относятся финансово-экономический потенциал и диверсифицированные внешнеэкономические связи, инновационная динамика индустрии и прогресс информационных технологий, инвестиционная активность за рубежом, вес в международных экономических, финансовых и политических организациях и институтах.

Правда, в последние годы военная сила опять стала играть более заметную роль в качестве инструмента прямого или косвенного (через политическое давление) воздействия. Тем не менее «жесткая» военная мощь, оставаясь политическим инструментом, не способна восполнить дефицит «мягкой» силы в качестве фактора международного престижа и влияния. Даже ядерное сдерживание, гарантируя государство от угрозы прямой масштабной агрессии, имеет убывающую ценность в качестве актива, обеспечивающего престиж, статус, способность воздействия на международную безопасность.

К тому же эффективный военный потенциал – это не традиционные армии и флоты, а сила иного качества – прежде всего информационно-сетецентрического типа. Ее определяют финансово-экономические возможности государств, инновационная динамика их индустрии и прогресс информационных технологий, качество международных союзов и стран-союзников.

В применении силы будет и дальше возрастать доля быстротечных локальных военных операций и точных неядерных ударов большой дальности («бесконтактных войн»), а также действий мобильных воинских соединений и частей высокого качества подготовки и оснащенности для специальных операций. К ним относятся: оказание политического давления на то или иное государство, лишение его важных экономических или военных активов (включая атомную промышленность или ядерное оружие), применение санкций, нарушение коммуникаций и блокада.

Операции по принуждению к миру, предотвращению гуманитарных катастроф предстоят и в дальнейшем. С прогнозируемым ростом международного терроризма и трансграничной преступности соответственно будут расширяться вооруженные силы и операции по борьбе с ними. Отдельным направлением станет применение силы для предотвращения распространения ядерного оружия и пресечения доступа к нему террористов.

Реальные угрозы

Десять с лишним лет мирной передышки, которую получила Россия после второй чеченской кампании (прерванной на пять дней конфликтом с Грузией в августе 2008 г.), заканчиваются, безопасность страны может снова оказаться под угрозой, причем вполне реальной. Уход миротворческих сил ООН и контингента НАТО из Афганистана после 2014 г., скорее всего, повлечет реванш движения «Талибан» и захват им власти с последующим наступлением на Центральную Азию на севере и Пакистан на юге. Узбекистан, Таджикистан и Киргизия, а затем и Казахстан окажутся под ударом исламистов, и России придется вступить в новую продолжительную борьбу против воинственного мусульманского фундаментализма. Такая война, наряду с дестабилизацией Пакистана и последующим вовлечением Индии, превратит Центральную и Южную Азию в «черную дыру» насилия и терроризма. Эта зона расширится, если сомкнется с войной внутри и вокруг Ирака и конфронтацией Израиля с Ираном. Не исключен новый конфликт на Южном Кавказе, который перекинется на Северный Кавказ.

В ближне- и среднесрочной перспективе дестабилизация Южной и Центральной Азии, Ближнего и Среднего Востока и Кавказа – это самая большая реальная угроза России, в отличие от мифов, порожденных политическими, ведомственными и корпоративными интересами.

Конечно, желательно, чтобы в борьбе с этой угрозой Россия опиралась на сотрудничество с США, другими странами НАТО, Индией и Китаем. Однако в свете последних трений между великими державами это не выглядит очень вероятным. России нужно готовиться к опоре на собственные силы, и потому оптимальное распределение ресурсов становится вопросом национального выживания. Похоже, однако, что к названной угрозе Россия, как бывало нередко в ее истории, не готова ни в военном, ни в политическом отношениях, отдавая приоритет подготовке к войне с Америкой и Североатлантическим альянсом на суше, на море и в воздушно-комическом пространстве.

В развитии военной силы и систем оружия качественно нового типа Россия все более отстает от Соединенных Штатов, их союзников, а в последнее время – даже от Китая. Нет уверенности в том, что реальные (в отличие от декларативных) плоды военной реформы 2008–2012 гг. и грандиозная государственная программа перевооружения (ГПВ-2020) способны переломить эту тенденцию. Запрограммированный вал производства бронетанковой техники, боевой авиации, кораблей и подводных лодок, ракет и антиракет вовсе не обязательно выведет российские Вооруженные силы на качественно новый уровень.

Нынешняя критика этой реформы, звучащие предложения о ее коррекции в ряде случаев могут усугубить проблемы: нивелировать положительные элементы новой военной политики и возродить негативные стороны прежней системы. К последним относится увеличение срока службы по призыву, отход от контракта, призыв в армию женщин, ослабление роли объединенных стратегических командований в пользу командований видов ВС, возврат к дивизионной структуре и пр.

Делая растущий упор на ядерном сдерживании США (в т.ч. начав программу разработки новой тяжелой МБР), Россия все больше отстает в развитии информационно-управляющих систем, необходимых для боевых операций будущего, координации действий разных видов и родов войск, применения высокоточных оборонительных и наступательных неядерных вооружений. Развертывая малоэффективную воздушно-космическую оборону против НАТО, Россия не обретет надежной защиты от ракетных и авиационных ударов безответственных режимов и террористов с южных азимутов.

Наращивание атомного подводного флота и прожекты строительства атомных авианосцев могут подорвать возможность ВМФ в борьбе с браконьерством, пиратством, контрабандой (наркотиков, оружия, материалов ОМУ), поддержания контроля над морскими коммуникациями и экономическими зонами. Российские ВВС будут обновляться многочисленными типами боевых самолетов, для которых нет дальнобойных высокоточных средств ударов извне зон ПВО противника. Новая бронетехника сухопутных войск не имеет эффективной противоминной защиты, а ракетно-артиллерийские системы не обладают достаточной дальностью и точностью стрельбы.

Поддерживая большую по численности (1 млн человек) и паркам оружия армию, Россия катастрофически проигрывает в стратегической мобильности, которая необходима ввиду размера ее собственной территории и прилегающих зон ответственности в СНГ/ОДКБ. Готовясь к масштабным региональным войнам в Европе, страна демонстрирует низкую эффективность в неожиданных быстротечных локальных конфликтах (как в августе 2008 года). Внедрению новых сложных систем оружия и боевой техники, методам ведения интенсивных операций не соответствует план сохранения более 30% личного состава на базе призывников с 12-месячным сроком службы.

Все это может подорвать возможности России по эффективному применению силы в вероятных конфликтах на южных и восточных рубежах страны, в дальнем зарубежье для миротворческих задач и борьбы с угрозами нового типа. Россия в очередной раз рискует потратить огромные ресурсы, готовясь к прошлым войнам, и окажется неприспособленной к реальным вооруженным конфликтам будущего.

Реформа и техническое перевооружение армии и флота в огромной мере диктуются ведомственными и корпоративными интересами, мотивами символического характера (тяжелая МБР уязвимого шахтного базирования, новый дальний бомбардировщик, истребитель пятого поколения, авианосцы и пр.). Объявляются заведомо нереальные планы технического переоснащения, невыполнение которых в очередной раз повредит национальному престижу. Но есть опасность, что даже реализованная модернизация Вооруженных сил повлечет огромные затраты и накопление гор ненужных вооружений и военной техники, но, вопреки надеждам Сергея Караганова, не обеспечит «парирование вызовов безопасности и подкрепление международно-политического статуса России…», не возвратит ей «роль ключевого гаранта международной безопасности и мира».

Ядерное оружие

За прошедшие два десятилетия после окончания холодной войны запасы этого оружия в количественном отношении сократилось практически на порядок – как в рамках договоров между Россией и США, так и за счет их (а также Британии и Франции) односторонних мер. Однако число стран – обладательниц ЯО увеличилось с семи до девяти (в дополнение к «ядерной пятерке» и Израилю ядерное оружие создали Индия, Пакистан и КНДР, а ЮАР отказалась от него).

Отметим, что за сорок лет холодной войны вдобавок к Соединенным Штатам возникло шесть ядерных государств (семь, если считать атомное испытание Индии в 1974 году). А за 20 лет после холодной войны образовалось еще три ядерных государства (два, если не считать Индию). Добровольно или насильно ядерного оружия либо военных ядерных программ лишились девять стран: Ирак, Ливия, Сирия, ЮАР, Украина, Казахстан, Белоруссия, Бразилия, Аргентина. Более 40 государств присоединилось к Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), включая две ядерные державы (Франция и КНР). В 1995 г. ДНЯО стал бессрочным и самым универсальным международным документом помимо Устава ООН – за его рамками остаются всего четыре страны мира. Таким образом, вопреки общепринятому заблуждению, темпы распространения ЯО после холодной войны снизились. Но они могут резко ускориться в будущем в зависимости от решения проблемы Ирана.

В период холодной войны главным дипломатическим способом предотвращения ядерной катастрофы было ядерное разоружение (СССР и США), а нераспространение играло подчиненную роль. Теперь основным направлением становится ядерное и ракетное нераспространение, а разоружение все больше выполняет функцию вспомогательного стимула и условия сотрудничества великих держав.

Практически все государства признают, что распространение ядерного оружия, критических материалов и технологий превратилось в серьезнейшие новые угрозы международной безопасности XXI века. Однако приоритетность их в восприятии разных держав не одинакова. Так, Соединенные Штаты ставят их на первое место, а Россия отдает приоритет опасности глобализации операций и расширения военной инфраструктуры и контингентов НАТО вблизи российских границ, созданию систем стратегической противоракетной обороны, милитаризации космического пространства, развертыванию стратегических неядерных систем высокоточного оружия. А распространение ядерного оружия и терроризм, с точки зрения Москвы, расположены намного ниже в списке военных опасностей. Указанная асимметрия в восприятии безопасности во многом проистекает из исторической специфики условий и последствий окончания холодной войны. Но она ощутимо затрудняет сотрудничество в борьбе с новыми угрозами.

В обозримый период прогнозируется значительный абсолютный рост атомной энергетики, который имеет самое непосредственное отношение к вероятности распространения ЯО. Всего в мире (по данным на апрель 2011 г.) эксплуатируется 440 энергетических реакторов, строится – 61, запланировано – 158, предложены проекты – 326. К новым угрозам, сопряженным с атомной энергетикой, относится стирание грани между «военным» и «мирным атомом», прежде всего через технологии ядерного топливного цикла. Расширение круга государств – обладателей атомных технологий двойного назначения и запасов ядерных материалов создает в обозримой перспективе новый тип «виртуального распространения» по иранской модели. А именно: формально оставаясь в ДНЯО и под контролем МАГАТЭ, страны могут подойти к «ядерному порогу», т.е. иметь и материалы, и технологии для быстрого (несколько месяцев) перехода к обладанию ядерным оружием.

Таким образом, при глубоком общем сокращении мировых ядерных арсеналов происходит процесс перераспределения военного и мирного «ядерного фактора» с центрального и глобального на региональный уровень отношений третьих стран между собой и с великими державами. Еще большая угроза связана с приобретением ядерных материалов террористическими организациями (например, «Аль-Каидой»), которые могут использовать их в актах «катастрофического терроризма».

Роль ядерного сдерживания в обеспечении безопасности великих держав будет и далее снижаться, вопреки нынешним попыткам России придать ему более значительную роль и несмотря на тупиковую ситуацию в ядерном разоружении. Во-первых, это снижение обусловлено уменьшением вероятности большой войны, тогда как в противодействии другим угрозам роль ЯО весьма сомнительна. Во-вторых, не очевидна эффективность сдерживания против возможных новых стран – обладателей ЯО в силу их политико-психологических и военно-технических особенностей. Тем более ядерное сдерживание не может пресечь действия ядерных террористов. В-третьих, ядерное оружие утрачивает свой статусный характер, все более становясь «оружием бедных» против превосходящих обычных сил противников.

Среди всех крупнейших держав Россия из-за своего геополитического положения, новых границ и внутренней ситуации подвергается наибольшей угрозе ядерного удара в случае распространения ЯО в странах Евразии, как и наибольшей опасности атомного терроризма. Поэтому Москва, по идее, должна была бы стать лидером в ужесточении режимов ядерного и ракетного нераспространения, сделать эти задачи приоритетом своей стратегии безопасности. Однако на практике такая тема стоит отнюдь не на первом месте.

Вопреки расхожим доводам о том, что ядерное разоружение не влияет на нераспространение, которые приводятся вот уже много десятилетий, опыт 1990-х гг. лучше всяких теорий демонстрирует такую взаимосвязь. Самые крупные прорывы в разоружении и мерах укрепления нераспространения имели место в 1987–1998 годах. Негативный опыт 1998–2008 гг. по-своему тоже подтвердил такую взаимосвязь доказательством «от обратного».

Новый Договор по СНВ между Россией и Соединенными Штатами, подписанный в апреле 2010 г. в Праге, возобновил прерванный на десятилетие процесс договорно-правового взаимодействия двух ядерных сверхдержав в сокращении и ограничении вооружений. Благодаря этому относительно успешно в том же году прошла Обзорная конференция по рассмотрению ДНЯО. Объективно Москва и Вашингтон должны быть заинтересованы в дальнейшем взаимном понижении потолков СНВ. Этого требуют как необходимость укрепления режима ядерного нераспространения, так и возможность экономии средств России и США на обновление стратегических арсеналов в 2020–2040 годах. Из всех третьих ядерных держав препятствием этому может стать только Китай ввиду полной неопределенности относительно его нынешних и будущих ядерных сил и огромного экономико-технического потенциала их быстрого наращивания.

Однако в государственных структурах и политических элитах двух держав эти идеи пока не обрели широкой опоры. После 2010 г. камнем преткновения стал вопрос сотрудничества России и Соединенных Штатов (НАТО) в создании ПРО в Европе для защиты от ракетной угрозы третьих стран (прежде всего Ирана).

Новейшие высокоточные вооружения

Окончание холодной войны, процессы распространения ракет и ядерного оружия, технический прогресс повлекли переоценку роли противоракетной обороны в военной политике и военном строительстве США. Их программы переориентировались на неядерный, контактно-ударный перехват (один из успешных проектов СОИ) для защиты от ракетных ударов третьих стран и, возможно, по умолчанию – от ракетно-ядерных сил Китая. Россия восприняла это как угрозу своему потенциалу сдерживания в контексте двустороннего стратегического баланса. С задержкой на несколько лет она последовала данному военно-техническому примеру со своей программой Воздушно-космической обороны (ВКО), но открыто с целью защиты не от третьих стран, а от средств воздушно-космического нападения Соединенных Штатов.

Современный этап характеризуется тем, что, потерпев неудачу в согласовании совместной программы ПРО, стороны приступили к разработке и развертыванию собственных систем обороны национальной территории (и союзников). В обозримый период (10–15 лет) американская программа с ее глобальными, европейскими и тихоокеанскими сегментами предоставит возможность перехвата единичных или малочисленных групповых ракетных пусков третьих стран (и, вероятно, при определенном сценарии – Китая). Но она не создаст сколько-нибудь серьезной проблемы для российского потенциала ядерного сдерживания. Точно так же российская программа ВКО, которая по ряду официально заявленных параметров превосходит программу США/НАТО, не поставит под сомнение ядерное сдерживание со стороны Соединенных Штатов. Этот вывод справедлив как для стратегического баланса держав в рамках нового Договора СНВ от 2010 г., так и для гипотетической вероятности снижения его потолков примерно до тысячи боезарядов при условии поддержания достаточной живучести стратегических сил обеих сторон.

Парадокс нынешней ситуации состоит в том, что Россия гораздо более уязвима для ракетной угрозы третьих стран, чем США, но при этом всецело ориентирована на двусторонний стратегический баланс, возможные опасности его дестабилизации и получения Соединенными Штатами военно-политического превосходства. Кроме того, нельзя не признать, что непомерное преувеличение вероятного влияния американской ПРО на российский потенциал сдерживания имеет внутриполитические причины. Вместе с тем нужно подчеркнуть, что в диалоге с Россией в 2006–2008 гг. и 2010–2011 гг. Вашингтон не проявлял достаточной гибкости и понимания того, что единство с Россией по проблемам нераспространения намного важнее тех или иных технико-географических параметров программы ПРО.

Несмотря на неудачу в налаживании сотрудничества России и НАТО в области противоракетной обороны, в обозримый период будут возрастать как императивы, так и объективные возможности такого взаимодействия. Продолжается развитие ракетных технологий Ирана, КНДР, Пакистана и других государств, отличающихся внутренней нестабильностью и вовлеченностью во внешние конфликты. Одновременно ускоряется распространение технологий и систем ПРО, которые до недавнего времени имелись только у СССР/России и США. Национальные и международные программы ПРО разрабатываются в рамках НАТО, в Израиле, Индии, Японии, Южной Корее, Китае. Эта тенденция, несомненно, является крупнейшим долгосрочным направлением мирового военно-технического развития.

Важнейшей тенденцией (где лидером тоже выступают Соединенные Штаты) является подготовка высокоточных ударных ракетных средств большой дальности в неядерном оснащении, опирающихся на новейшие системы управления и информационного обеспечения, в том числе космического базирования. В обозримой перспективе вероятно создание частично-орбитальных, ракетно-планирующих высокоточных ударных систем.

Ядерное сдерживание в обозримом будущем, скорее всего, останется важным элементом стратегических отношений великих держав и гарантий безопасности их союзников. Но его относительное значение станет уменьшаться по мере появления неядерных высокоточных оборонительных и наступательных систем оружия. В том числе возрастет роль этих новых систем в отношениях взаимного сдерживания и стратегической стабильности между ведущими державами.

Поскольку сдерживание предполагает нацеливание на комплекс объектов другой стороны, постольку обычные системы будут впредь способны частично замещать ядерные вооружения. Важно, однако, чтобы это не создавало иллюзии возможности «экологически чистого» разоружающего удара. Во взаимных интересах устранить такую вероятность как посредством ПРО/ПВО и повышения живучести ядерных сил, так и путем соглашений по ограничению вооружений (прецедент создан новым Договором СНВ, по которому баллистические ракеты с обычными боеголовками засчитываются наравне с ядерными ракетами).

Силы общего назначения

Процесс сокращения ядерного оружия, особенно оперативно-тактического назначения, неизбежно упирается в проблему ограничения и сокращения обычных вооруженных сил и вооружений. Некоторые ядерные и «пороговые» государства (Россия, Пакистан, Израиль, КНДР, Иран) могут рассматривать ядерное оружие как «универсальный уравнитель» превосходства вероятных противников по обычным вооружениям и вооруженным силам общего назначения (СОН).

В настоящее время есть два больших договора по СОН. Это Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ от 1990 г. и Адаптированный ДОВСЕ – АДОВСЕ от 1999 г.) и Договор об ограничении вооруженных сил и вооружений в зоне советско-китайской границы (от 1990 года). Еще есть Договор открытого неба (1992 г.) для Евроатлантического пространства, позволяющий контролировать с воздуха деятельность вооруженных сил стран-участниц, а также Венский документ (2011 г.) по обмену военной формацией в зоне ОБСЕ. Они воплотили идею стратегической стабильности применительно к силам общего назначения, ограничив на паритетной основе количество наступательных тяжелых вооружений и военной техники и уменьшив их концентрацию в зоне соприкосновения союзных вооруженных сил. В рамках этих договоров масштабное нападение сторон друг на друга стало невозможно не только в политическом, но и в военном плане.

Поскольку страны НАТО необоснованно затянули ратификацию АДОВСЕ, Россия в 2007 г. объявила мораторий на его соблюдение. Тупик был закреплен кавказским конфликтом 2008 года. В 2011 г. Договор формально перестали соблюдать страны НАТО. Никаких политических дивидендов ни одна из сторон не получила – только проигрыши. Данный пример (как и выход США из Договора по ПРО в 2002 г.) должен послужить уроком всем, кто склонен лихо и безответственно обращаться с документами об ограничении вооружений.

Удовлетворяющего все стороны решения проблемы в ближайшее время не просматривается именно в силу политических, а не военных факторов: проблем статуса Южной Осетии и Абхазии (независимость которых признали только Россия, Венесуэла и Никарагуа). Но в перспективе всеобщая ратификация Адаптированного ДОВСЕ с рядом существенных поправок стала бы огромным прорывом в укреплении европейской безопасности.

Периодические кампании об «угрозе» Запада или России, подстегиваемые крупными военными учениями, показали, что большие военные группировки не могут просто мирно соседствовать и «заниматься своими делами», если стороны не являются союзниками и не развивают военное сотрудничество. Политические процессы и события, военно-технический прогресс регулярно дают поводы для обострения напряженности.

В частности, если Россия всерьез обеспокоена военными последствиями расширения НАТО, то АДОВСЕ эффективно решает эту проблему с некоторыми поправками. Важнейшим стимулом достижения соглашения может стать начало диалога по ограничению нестратегического ядерного оружия, в котором заинтересованы страны НАТО – но на условиях, реализуемых на практике и приемлемых для Российской Федерации.

* * *

Исходя из вышеизложенного, общую схему стратегии укрепления российской безопасности на обозримый период можно представить следующим образом:

Первое: разумная и экономически посильная военная реформа и техническое переоснащение Вооруженных сил России для сдерживания и парирования реальных, а не надуманных военных угроз и не для того, чтобы, по словам Сергея Караганова, «компенсировать относительную слабость в других факторах силы – экономических, технологических, идейно-психологических». Во-первых, такой компенсации не получится, скорее указанная слабость будет усугублена. Во-вторых, без наращивания других факторов силы не удастся создать современную и эффективную оборону, отвечающую военным вызовам и тем самым укрепляющую престиж и статус России в мире, ее позиции по обеспечению международной безопасности, ограничению и сокращению вооружений.

Второе: сотрудничество великих держав и всех ответственных государств в предотвращении и урегулировании локальных и региональных конфликтов, в борьбе с международным терроризмом, религиозным и этническим экстремизмом, наркобизнесом и другими видами трансграничной преступности. Прекращение произвола больших держав в применении силы, и в то же время существенное повышение эффективности легитимных международных норм и институтов для проведения таких операций, когда они действительно необходимы.

Третье: взаимодействие в пресечении распространения ядерного оружия и других видов ОМУ и его носителей, опасных технологий и материалов. Укрепление норм и институтов ДНЯО, режимов экспортного контроля, ужесточение санкций к их нарушителям.

Четвертое: интенсификация переговоров по ограничению и сокращению ядерных вооружений, стратегических средств в неядерном оснащении, включая частично-орбитальные системы, придание этому процессу многостороннего формата, сотрудничество великих держав в создании систем ПРО.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 11 марта 2013 > № 2906774 Алексей Арбатов

Грузинский парламент в четверг утвердил резолюцию, согласно которой страна продолжит путь интеграции в ЕС и НАТО и не будет иметь дипотношений с государствами, признающими Абхазию и Южную Осетию.

Резолюцию из 19 пунктов единогласно одобрили 96 депутатов. В документе главным приоритетом внешней политики названа "европейская и евроатлантическая интеграция". В нем говорится, что Грузия намерена исполнять поставленные задачи по взаимодействию с главными стратегическими партнерами США и ЕС и рассматривает этот процесс как "обязанность перед грузинским народом".

В резолюции также отмечается, что Грузия "не будет иметь дипломатических отношений и вступать в военно-политические или таможенные союзы с государствами, которые признают независимость Абхазии или Цхинвальского региона".

"Грузия будет вести диалог с Россией как с использованием международных механизмов в формате Женевских переговоров, так и в двустороннем формате. Целью этого диалога является урегулирование конфликта, обеспечение и развитие добрососедских отношений", - говорится в документе. Мэги Кикалейшвили.

ГРУЗИЯ НАДЕЕТСЯ НА СМЯГЧЕНИЕ РОССИЕЙ ВИЗОВОГО РЕЖИМА К ЛЕТУ

В первую очередь облегчить процесс получения виз планируется для студентов, бизнесменов и ученых

Власти России готовы смягчить визовый режим для граждан Грузии, заявил специальный представитель премьер-министра Грузии по урегулированию отношений с Россией Зураб Абашидзе, передает телекомпания "Рустави-2".

По итогам встречи с замглавы МИД России Григорием Карасиным Абашидзе сказал, что власти России уже выразили свое согласие на эту меру, и соответствующие ведомства вскоре начнут работать над ее осуществлением. Он выразил надежду на достижение соглашения по данному вопросу к лету 2013 года. В первую очередь облегчить процесс получения виз планируется для студентов, бизнесменов и ученых, сообщил спецпредставитель Бидзины Иванишвили.

Следующая встреча Абашидзе с замглавы МИД РФ должна пройти в мае в Праге.

В начале марта 2012 года российский МИД заявил, что Россия готова восстановить дипломатические отношения с Грузией и ввести на взаимной основе безвизовый режим. В качестве условия введения безвизового режима для граждан Грузии российское внешнеполитическое ведомство потребовало, чтобы Тбилиси обеспечил надежные правовые условия, которые гарантировали бы безопасность россиян, посещающих Грузию.

29 февраля 2012 года Грузия отменила визы для граждан РФ. В 2011 году грузинская виза стоила 30 евро. Многократная виза оформлялась в посольстве Швейцарии, однократная - прямо в грузинском аэропорту по прилету.

Дипломатические отношения между Грузией и Россией были разорваны в 2008 году после конфликта в Южной Осетии. На некоторое время было прервано прямое авиасообщение между странами. Желающим попасть в Грузию из России приходилось делать пересадку в европейских аэропортах, например, в Вене.

Премьер-министр Грузии Бидзина Иванишвили опроверг распространенное в СМИ заявление о том, что он якобы намерен направиться в Москву.

"У нас не будет никаких игр, вся информация, которая у нас есть, будет обнародована и озвучена народу. Мне кажется, что пока рано, нет никакой основы для такого заявления ", - сказал Иванишвили в интервью телекомпании "Имеди" во вторник.

"Моя принципиальная позиция - это то, что мы должны наладить отношения с Россией и все это произойдет поэтапно", - добавил он.

Дипломатические отношения с Россией были разорваны Тбилиси после признания Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии в 2008 году. Мэги Кикалейшвили.

Направление одного специалиста ФСБ за рубеж потребует 2,3 миллиона рублей в год, такие данные содержатся в финансово-экономическом обосновании к законопроекту, внесенному президентом на рассмотрение Госдумы.

Президент России Владимир Путин в субботу внес в Госдуму законопроект, наделяющий ФСБ правом командировать своих сотрудников в иностранные государства на постоянной основе.

В финансово-экономическом обосновании отмечается, что советники и специалисты ФСБ будут направляться в те государства, с которыми достигнуты соответствующие договоренности. В настоящее время такие договоренности достигнуты с тремя странами - Абхазией, Южной Осетией и Киргизией, в которые планируется направить по 15 советников и специалистов, говорится в обосновании.

Принятие законопроекта потребует дополнительных бюджетных ассигнований федерального бюджета на содержание 45 советников и специалистов ФСБ в размере 3,5 миллиона долларов (104 миллиона рублей) в год, говорится в обосновании.

Угрозы реальные и мнимые

Военная сила в мировой политике начала XXI века

Алексей Арбатов – академик РАН, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии наук, в прошлом участник переговоров по Договору СНВ-1 (1990 г.), заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы (1994–2003 гг.).

Резюме: Значение ядерного сдерживания в обеспечении безопасности великих держав будет и далее снижаться, вопреки нынешним попыткам России придать ему более значительную роль и несмотря на тупиковую ситуацию в ядерном разоружении.

Данная статья развивает и дополняет тезисы автора, изложенные в его выступлении на международной конференции «Россия в мире силы XXI века», приуроченной к 20-летию СВОП и 10-летию журнала «Россия в глобальной политике». Генеральный спонсор конференции – Внешэкономбанк.

Сила оружия, иначе говоря – роль военной силы в политике и войне, более всего определяется характером прогнозируемых и реальных вооруженных конфликтов; военно-техническим прогрессом и доступными для нужд обороны экономическими ресурсами; амбициями и фобиями государственных руководителей и оборонно-промышленных комплексов и их подрядчиков в научных центрах и СМИ.

Предчувствие войны

Вопреки широко распространенным в российской военно-политической элите ощущениям, по объективным показателям угроза большой войны ныне меньше, чем когда-либо в новейшей истории. И дело вовсе не в наличии у ведущих держав ядерного оружия (ЯО). В годы холодной войны его было намного больше, но вероятность глобального вооруженного столкновения оставалась неизмеримо выше.

За последние два десятилетия число международных конфликтов и их масштабы значительно уменьшились по сравнению с любым из 20-летних периодов холодной войны (условно датируемой с конца 40-х до конца 80-х гг. прошедшего века). Достаточно напомнить о войне в Корее, двух войнах в Индокитае, четырех на Ближнем Востоке, войне в Афганистане, индо-пакистанской и ирано-иракской войнах, не говоря уже о многочисленных пограничных и гражданских конфликтах в Азии, Африке и Латинской Америке зачастую с внешним вмешательством. По разным подсчетам, в конфликтах времен холодной войны погибли не менее 20 млн человек. Только Соединенные Штаты потеряли в те годы около 120 тыс. человек – столько же, сколько в Первой мировой войне.

Великие державы прошли через череду кризисов, которые в биполярной системе отношений угрожали вылиться в глобальную войну. К счастью, катастрофы удалось избежать. Многие считают это демонстрацией эффективности ядерного сдерживания, другие (в том числе автор этой статьи) – просто везением, особенно когда речь идет о Карибском кризисе 1962 года.

С начала 1990-х гг. и по сей день по масштабам жертв и разрушений с теми событиями можно сопоставить только две войны США и их союзников с Ираком, гражданские войны с внешним вмешательством в Югославии, Таджикистане, Афганистане и Ливии. При этом в последние два десятилетия великие державы не вступали даже в скрытой форме в вооруженные конфликты друг с другом (как было в Корее, Индокитае, на Ближнем Востоке) и не оказывали помощь государствам и негосударственным боевым формированиям, против которых воевали другие великие державы.

После 1991 г. не было ни одного кризиса, который поставил бы великие державы на грань вооруженного столкновения. Теперь даже при несогласии с действиями друг друга никому не приходит в голову замышлять глобальную войну или грозить ядерным оружием из-за военной акции Вашингтона в Ираке, стран НАТО в Ливии, России в Грузии и даже в случае удара Израиля или Соединенных Штатов по Ирану. Многие государства проводят модернизацию вооруженных сил и военные реформы, но нет ничего даже отдаленно сопоставимого с гонкой ядерных и обычных вооружений в годы холодной войны.

Распространенное ощущение опасности объясняется более всего контрастом между прошлыми надеждами и нынешними реалиями. После окончания холодной войны и устранения угрозы глобальной ядерной катастрофы во многих странах, которые десятилетиями стояли на передовой линии конфронтации, появились наивные ожидания всеобщей гармонии. Международное сообщество попросту забыло, насколько опасным и насыщенным кровавыми столкновениями был мир до холодной войны – даже если не считать две мировые войны XX века.

Не многие задумывались о том, сколь трудным и полным коварных ловушек окажется переход от биполярности к полицентричному миру. Отсутствовали новые механизмы глобального управления. Сохраняются накопленные арсеналы ядерного оружия, материалов, технологий и знаний. Изменились финансово-экономические и социально-политические условия. Происходит информационная революция, быстрый технический прогресс способствует развитию массовых коммуникаций.

В годы холодной войны над человечеством постоянно тяготела угроза ядерной катастрофы в результате вооруженного столкновения Востока и Запада. На этом фоне региональные и локальные конфликты воспринимались как неизбежные и периферийные проявления соперничества сверхдержав. Они считались «наименьшим злом», поскольку удавалось избегать масштабного столкновения СССР и США, к которому интенсивно готовились оба лагеря.

После окончания холодной войны главная угроза отошла на второй план, но всеобщей гармонии и мира не наступило. После эйфории конца 1980-х и начала 1990-х гг. на авансцену международной безопасности вышли новые многоплановые угрозы и вызовы: этнические и религиозные конфликты, распространение оружия массового уничтожения (ОМУ) и его носителей, международный терроризм и др. Вместо идеологического противостояния капитализма и коммунизма во всех их вариациях пришло столкновение национализмов и религий.

Ощущение опасности особенно сильно в России, поскольку переход от биполярного к полицентричному миру совпал с распадом Советского Союза и всеми его последствиями. Россия более не занимает одной из лидирующих позиций по большинству критериев национальной мощи (кроме количества ядерного оружия, площади территории и запасов природного сырья).

Глобальная расстановка сил

После прекращения борьбы двух коалиций за мировое господство значительно уменьшились и желание, и возможности великих держав выделять большие ресурсы ради контроля событий на региональном уровне. В 1990-е и начале 2000-х гг. эту роль попытались взять на себя Соединенные Штаты и Североатлантический альянс, но кампании в Ираке и Афганистане обошлись им слишком дорого по сравнению с достигнутыми результатами. В условиях начавшегося в 2008 г. экономического кризиса они отошли от этой утопической идеи.

В 1990-е гг. имел место небывалый всплеск миротворческой деятельности ООН. В течение десятилетия предприняты 36 таких операций. Ныне ООН осуществляет 17 миротворческих миссий с участием более 100 тыс. военнослужащих, полицейских и гражданских лиц. Такие операции оказались намного результативнее и дешевле, чем односторонние действия США и НАТО, несмотря на превосходящий военно-технический уровень последних. На основе этого опыта мог сложиться новый механизм взаимодействия великих держав и региональных государств по предотвращению и урегулированию конфликтов. Но он не появился.

Силовой произвол стран Запада во время операций, проводившихся с санкции Совбеза ООН в Югославии в 1999 г. и в Ливии в 2011 г., привел к разочарованию. В 2012 г. проблемы Сирии и Ирана вновь раскололи и парализовали Совет Безопасности. Причем в последнем случае это произошло после нескольких лет взаимодействия, которое выразилось в шести единогласных резолюциях и санкциях против военных аспектов иранской ядерной программы. Новая многосторонняя система миротворчества и предотвращения ядерного распространения оказалась заморожена из-за растущих противоречий членов Совбеза.

После выборов 2011–2012 гг. в России и Соединенных Штатах великие державы вновь вступили в период отчуждения, что пагубно отразится на перспективах их сотрудничества по всему диапазону проблем международной безопасности. При администрации Барака Обамы США и их союзники более не желают брать на себя бремя поддержания международной безопасности. Вашингтон стремится действовать через Совет Безопасности, но не готов поставить военную мощь НАТО, способную выполнять функцию миротворчества, под эгиду ООН, ее норм и институтов. Военные ресурсы Москвы ограничены и направлены на другие задачи. Логика российских внутриполитических процессов не соответствует идеям сотрудничества с Западом. Китай на мировой арене действует весьма сдержанно и исключительно исходя из своих прагматических, прежде всего экономических, интересов.

В отличие от «Концерта наций» XIX века нынешние центры силы не равноудалены, среди них нет согласия о разделе «сфер влияния». Более того, сами прежние «сферы влияния» активно «возмущают» региональную и глобальную политику, огромную роль играют экономические и внутриполитические факторы.

В полицентричном мире вновь наметились линии размежевания. Одна проходит между Россией и НАТО по поводу расширения альянса на восток, соперничества за постсоветское пространство, вокруг применения силы без санкций СБ ООН, по программе ЕвроПРО и использованию жестких санкций против Сирии и Ирана. Другая линия обозначилась между Китаем, с одной стороны, и Соединенными Штатами и их азиатскими союзниками – с другой. Это подталкивает Москву и Пекин к более тесному союзу, подспудно стимулирует ОДКБ/ШОС/БРИКС на создание экономического и политического противовеса Западу (США/НАТО/Израиль/Япония).

Подъем исламского радикализма по идее должен был бы объединить Запад, Россию и Китай. Однако в отличие от конца прошлого и начала нового столетия, ознаменованного терактами в Америке и Европе, а также коалиционной антитеррористической операцией в Афганистане, обострение противоборства суннитов и шиитов в мире ислама внесло дополнительное напряжение в отношения России и Китая с Западом. Первые по политическим и экономическим причинам тяготеют к шиитам, а Запад – к суннитам.

Впрочем, эти тенденции едва ли выльются в новую биполярность. Экономические связи основных членов ШОС/БРИКС с Западом и их потребность в получении инвестиций и новейших западных технологий намного шире, чем взаимосвязь, существующая у них между собой. Внутри ОДКБ/ШОС/БРИКС есть более острые противоречия, чем между государствами этих сообществ и Западом (Индия и Китай, Индия и Пакистан, Казахстан и Узбекистан, Узбекистан и Таджикистан).

Россия: синдром отката

Россия занимает в этой системе отношений уникальное положение. В отличие от всех других государств определение превалирующей внешней ориентации для Москвы – далеко не решенный вопрос, во многом связанный с внутренней борьбой вокруг политической и экономической модернизации. Термин «откат» стал универсальным в определении raison d’etre государственной политики и экономики России. В последнее время это понятие распространилось в определенном смысле и на внешнеполитическую сферу. Начался откат от идеи европейской идентичности России к «евразийству» с сильным националистическим и авторитарно-православным духом в качестве идеологической доктрины.

Концепция партнерства (с Западом) «ради модернизации» заменяется лозунгом опоры на собственные силы – «реиндустриализации», где локомотивом выступала бы «оборонка», а идейным багажом – «положительный опыт» СССР 1930-х годов. (Не уточняется, правда, какой именно опыт: пятилеток, коллективизации, массовых репрессий?) Во внешней политике и экономике заложен крутой поворот от Европы к Азиатско-Тихоокеанскому региону (видимо, забыли, что помимо Китая ведущие страны АТР – Соединенные Штаты, Япония, Южная Корея – тот же Запад).

Скорее всего, это диктуется преимущественно внутренними мотивами: стремлением постсоветской номенклатуры оградить сложившуюся экономическую и политическую систему от давления зарождающегося гражданского общества, ориентированного на пример и содействие Запада в контексте «европейского выбора» России. Однако наметившийся курс ведет к обособлению от передового демократического сообщества, превращению в сырьевой придаток новых индустриальных государств (Китай, Индия, страны АСЕАН), влечет за собой растущую экономико-технологическую и социально-политическую отсталость от динамично развивающегося мира.

Тем не менее диалектика этой темы такова, что под влиянием внутренних и внешних факторов в России довольно скоро может произойти перелом тенденции отката на «круги своя», поскольку такая колея абсолютно противоположна интересам развития страны и магистральному пути современной цивилизации. Осознание подобного императива есть и на самом верху. Так, президент Владимир Путин заявил в послании Федеральному собранию от 2012 года: «Для России нет и не может быть другого политического выбора, кроме демократии. При этом хочу сказать и даже подчеркнуть: мы разделяем именно универсальные демократические принципы, принятые во всем мире… Демократия – это возможность не только выбирать власть, но и постоянно эту власть контролировать…» Что касается экономического развития, президент и тут вполне недвусмысленно декларировал: «Убежден, в центре новой модели роста должна быть экономическая свобода, частная собственность и конкуренция, современная рыночная экономика, а не государственный капитализм».

Остается претворить прекрасные, хотя и совсем не новые концепции развития в жизнь. Это будет нелегко, учитывая, что сегодня Россия очень далека от провозглашенных принципов. И в то же время совершенно ясно, что откат «на круги своя» уведет страну еще дальше от заявленных идеалов. Оговорки относительно особого национального пути России к демократии сколь бесспорны, столь и тривиальны, поскольку любая другая демократическая страна шла к нынешнему положению своим путем – будь то Испания, Швеция или Япония. Декларации президента – не дань моде, а отражение единственно перспективного пути развития великой державы. А значит – скорее раньше, чем позже линия отката будет пересмотрена нынешним или будущим российским руководством.

Военное соперничество

Вероятность вооруженных конфликтов и войн между великими державами сейчас мала, как никогда ранее. Углубляющаяся в процессе глобализации экономическая и социально-информационная взаимозависимость ведущих субъектов мировой политики сделает ущерб в таком конфликте несоизмеримым с любыми политическими и иными выигрышами. Вместе с тем между ними продолжается соперничество с использованием косвенных средств и локальных конфликтов за экономическое, политическое и военное влияние на постсоветском пространстве, в ряде регионов (особенно богатых сырьем) Азии, Африки и Латинской Америки. Также имеют место попытки получения военных и военно-технических преимуществ в целях оказания политико-психологического давления на другие государства (ПРО, высокоточное обычное оружие, включая суборбитальное и гиперзвуковое).

Военная сила используется, чтобы заблаговременно «застолбить» контроль над важными географическими районами и линиями коммуникаций (Восточное Средиземноморье и Черноморье, Ормузский, Малаккский и Тайваньский проливы, Южно-Китайское море, морские трассы Индийского океана, продолжение шельфа и коммуникации Арктики и др.). Интенсивное соперничество с использованием политических рычагов и с политическими же последствиями идет на рынках поставок вооружений и военной техники (в первую очередь в странах Ближнего и Среднего Востока, Азии, Латинской Америки и Северной Африки).

Среди конфликтов великих держав наибольшую опасность представляет столкновение КНР и США из-за Тайваня. Есть вероятность обострения кризиса вокруг островов Южно-Китайского моря, в котором Соединенные Штаты поддержат страны ЮВА против Китая. В целом соперничество Вашингтона и Пекина за доминирование в АТР становится эпицентром глобального военно-политического противостояния и соревнования.

Срыв сотрудничества великих держав и альянсов в борьбе с общими угрозами безопасности (терроризм, распространение ОМУ и его носителей) вполне вообразим, и результат этого – неспособность противостоять новым вызовам и угрозам, нарастающему хаосу в мировой экономике и политике.

Относительно более вероятны конфликты между крупными региональными державами: Индией и Пакистаном, Израилем (вместе с Соединенными Штатами или без них) и Ираном, Северной и Южной Кореей. Опасность всех трех конфликтов усугубляется возможностью их эскалации вплоть до применения ядерного оружия. В этом плане наибольшую угрозу представляет военно-политическое противостояние в Южной Азии.

Локальные конфликты и миротворчество

За последнее десятилетие (2000–2012 гг.) только три из 30 крупных вооруженных конфликтов были межгосударственными (между Индией и Пакистаном, Эфиопией и Эритреей и вооруженная интервенция США в Ираке в 2003 году). Все остальные носили смешанный характер с прямым или косвенным вмешательством извне. Главная угроза международной стабильности будет и впредь проистекать из подобных всплесков насилия. Речь идет о внутренних конфликтах этнической, религиозной или политической природы в нестабильных странах, в которые будут втягиваться другие государства и блоки. При этом целью вмешательства будет как поддержка повстанцев против центрального правительства (Ливия, Сирия), так и помощь центральному правительству в подавлении вооруженной оппозиции (Ирак, Афганистан, Бахрейн). Нередко за спиной локальных конфликтующих сторон стоят крупные державы и корпорации, соперничающие за экономическое и политическое влияние, получающие доход от поставок наемников, вооружений и боевой техники.

На протяжении 1990-х гг. российские военные действовали в 15 миссиях ООН. Однако после 2000 г. участие России в международной миротворческой деятельности стало существенно сокращаться. По численности персонала в миротворческих операциях ООН Россия занимает сегодня 48-е место в мире (в 1990 г. СССР был на 18-м месте, Россия в 1995 г. – на четвертом, а в 2000 г. – на 20-м). В известной степени это стало ответом на проявления неконструктивного курса Соединенных Штатов и их союзников (военные акции против Югославии и Ирака, поддержка «бархатных революций» в Грузии, Украине и Киргизии). Кроме того, снижение миротворческой активности России объясняется тем, что в ее военной политике все больший акцент делается на противостояние и соперничество с США и НАТО. Это пока не вызвало масштабной реакции с их стороны – наоборот, на Западе всячески подчеркивается, что перспективные военные программы (ПРО, высокоточное обычное оружие) не направлены против России. Однако подспудно вызревают концепции и технические проекты, которые могут быть обращены и на противостояние с Москвой.

Несоответствие статуса и международной роли, на которые претендует Россия, и степени ее участия в миротворчестве ООН существенно ослабляет позиции державы как мирового центра силы и субъекта управления процессами международной безопасности. Заметно снижается престиж и влияние страны на мировой арене и в отношениях с другими ведущими державами и союзами, несмотря на запланированное наращивание российской военной мощи.

Военная сила нового типа

Военная сила останется инструментом политики, но в условиях глобализации, растущей экономической и гуманитарно-информационной взаимозависимости стран ее роль относительно уменьшилась по сравнению с другими («мягкими») факторами силы и национальной безопасности. К последним относятся финансово-экономический потенциал и диверсифицированные внешнеэкономические связи, инновационная динамика индустрии и прогресс информационных технологий, инвестиционная активность за рубежом, вес в международных экономических, финансовых и политических организациях и институтах.

Правда, в последние годы военная сила опять стала играть более заметную роль в качестве инструмента прямого или косвенного (через политическое давление) воздействия. Тем не менее «жесткая» военная мощь, оставаясь политическим инструментом, не способна восполнить дефицит «мягкой» силы в качестве фактора международного престижа и влияния. Даже ядерное сдерживание, гарантируя государство от угрозы прямой масштабной агрессии, имеет убывающую ценность в качестве актива, обеспечивающего престиж, статус, способность воздействия на международную безопасность.

К тому же эффективный военный потенциал – это не традиционные армии и флоты, а сила иного качества – прежде всего информационно-сетецентрического типа. Ее определяют финансово-экономические возможности государств, инновационная динамика их индустрии и прогресс информационных технологий, качество международных союзов и стран-союзников.

В применении силы будет и дальше возрастать доля быстротечных локальных военных операций и точных неядерных ударов большой дальности («бесконтактных войн»), а также действий мобильных воинских соединений и частей высокого качества подготовки и оснащенности для специальных операций. К ним относятся: оказание политического давления на то или иное государство, лишение его важных экономических или военных активов (включая атомную промышленность или ядерное оружие), применение санкций, нарушение коммуникаций и блокада.

Операции по принуждению к миру, предотвращению гуманитарных катастроф предстоят и в дальнейшем. С прогнозируемым ростом международного терроризма и трансграничной преступности соответственно будут расширяться вооруженные силы и операции по борьбе с ними. Отдельным направлением станет применение силы для предотвращения распространения ядерного оружия и пресечения доступа к нему террористов.

Реальные угрозы

Десять с лишним лет мирной передышки, которую получила Россия после второй чеченской кампании (прерванной на пять дней конфликтом с Грузией в августе 2008 г.), заканчиваются, безопасность страны может снова оказаться под угрозой, причем вполне реальной. Уход миротворческих сил ООН и контингента НАТО из Афганистана после 2014 г., скорее всего, повлечет реванш движения «Талибан» и захват им власти с последующим наступлением на Центральную Азию на севере и Пакистан на юге. Узбекистан, Таджикистан и Киргизия, а затем и Казахстан окажутся под ударом исламистов, и России придется вступить в новую продолжительную борьбу против воинственного мусульманского фундаментализма. Такая война, наряду с дестабилизацией Пакистана и последующим вовлечением Индии, превратит Центральную и Южную Азию в «черную дыру» насилия и терроризма. Эта зона расширится, если сомкнется с войной внутри и вокруг Ирака и конфронтацией Израиля с Ираном. Не исключен новый конфликт на Южном Кавказе, который перекинется на Северный Кавказ.

В ближне- и среднесрочной перспективе дестабилизация Южной и Центральной Азии, Ближнего и Среднего Востока и Кавказа – это самая большая реальная угроза России, в отличие от мифов, порожденных политическими, ведомственными и корпоративными интересами.

Конечно, желательно, чтобы в борьбе с этой угрозой Россия опиралась на сотрудничество с США, другими странами НАТО, Индией и Китаем. Однако в свете последних трений между великими державами это не выглядит очень вероятным. России нужно готовиться к опоре на собственные силы, и потому оптимальное распределение ресурсов становится вопросом национального выживания. Похоже, однако, что к названной угрозе Россия, как бывало нередко в ее истории, не готова ни в военном, ни в политическом отношениях, отдавая приоритет подготовке к войне с Америкой и Североатлантическим альянсом на суше, на море и в воздушно-комическом пространстве.

В развитии военной силы и систем оружия качественно нового типа Россия все более отстает от Соединенных Штатов, их союзников, а в последнее время – даже от Китая. Нет уверенности в том, что реальные (в отличие от декларативных) плоды военной реформы 2008–2012 гг. и грандиозная государственная программа перевооружения (ГПВ-2020) способны переломить эту тенденцию. Запрограммированный вал производства бронетанковой техники, боевой авиации, кораблей и подводных лодок, ракет и антиракет вовсе не обязательно выведет российские Вооруженные силы на качественно новый уровень.

Нынешняя критика этой реформы, звучащие предложения о ее коррекции в ряде случаев могут усугубить проблемы: нивелировать положительные элементы новой военной политики и возродить негативные стороны прежней системы. К последним относится увеличение срока службы по призыву, отход от контракта, призыв в армию женщин, ослабление роли объединенных стратегических командований в пользу командований видов ВС, возврат к дивизионной структуре и пр.

Делая растущий упор на ядерном сдерживании США (в т.ч. начав программу разработки новой тяжелой МБР), Россия все больше отстает в развитии информационно-управляющих систем, необходимых для боевых операций будущего, координации действий разных видов и родов войск, применения высокоточных оборонительных и наступательных неядерных вооружений. Развертывая малоэффективную воздушно-космическую оборону против НАТО, Россия не обретет надежной защиты от ракетных и авиационных ударов безответственных режимов и террористов с южных азимутов.

Наращивание атомного подводного флота и прожекты строительства атомных авианосцев могут подорвать возможность ВМФ в борьбе с браконьерством, пиратством, контрабандой (наркотиков, оружия, материалов ОМУ), поддержания контроля над морскими коммуникациями и экономическими зонами. Российские ВВС будут обновляться многочисленными типами боевых самолетов, для которых нет дальнобойных высокоточных средств ударов извне зон ПВО противника. Новая бронетехника сухопутных войск не имеет эффективной противоминной защиты, а ракетно-артиллерийские системы не обладают достаточной дальностью и точностью стрельбы.

Поддерживая большую по численности (1 млн человек) и паркам оружия армию, Россия катастрофически проигрывает в стратегической мобильности, которая необходима ввиду размера ее собственной территории и прилегающих зон ответственности в СНГ/ОДКБ. Готовясь к масштабным региональным войнам в Европе, страна демонстрирует низкую эффективность в неожиданных быстротечных локальных конфликтах (как в августе 2008 года). Внедрению новых сложных систем оружия и боевой техники, методам ведения интенсивных операций не соответствует план сохранения более 30% личного состава на базе призывников с 12-месячным сроком службы.

Все это может подорвать возможности России по эффективному применению силы в вероятных конфликтах на южных и восточных рубежах страны, в дальнем зарубежье для миротворческих задач и борьбы с угрозами нового типа. Россия в очередной раз рискует потратить огромные ресурсы, готовясь к прошлым войнам, и окажется неприспособленной к реальным вооруженным конфликтам будущего.

Реформа и техническое перевооружение армии и флота в огромной мере диктуются ведомственными и корпоративными интересами, мотивами символического характера (тяжелая МБР уязвимого шахтного базирования, новый дальний бомбардировщик, истребитель пятого поколения, авианосцы и пр.). Объявляются заведомо нереальные планы технического переоснащения, невыполнение которых в очередной раз повредит национальному престижу. Но есть опасность, что даже реализованная модернизация Вооруженных сил повлечет огромные затраты и накопление гор ненужных вооружений и военной техники, но, вопреки надеждам Сергея Караганова, не обеспечит «парирование вызовов безопасности и подкрепление международно-политического статуса России…», не возвратит ей «роль ключевого гаранта международной безопасности и мира».

Ядерное оружие

За прошедшие два десятилетия после окончания холодной войны запасы этого оружия в количественном отношении сократилось практически на порядок – как в рамках договоров между Россией и США, так и за счет их (а также Британии и Франции) односторонних мер. Однако число стран – обладательниц ЯО увеличилось с семи до девяти (в дополнение к «ядерной пятерке» и Израилю ядерное оружие создали Индия, Пакистан и КНДР, а ЮАР отказалась от него).

Отметим, что за сорок лет холодной войны вдобавок к Соединенным Штатам возникло шесть ядерных государств (семь, если считать атомное испытание Индии в 1974 году). А за 20 лет после холодной войны образовалось еще три ядерных государства (два, если не считать Индию). Добровольно или насильно ядерного оружия либо военных ядерных программ лишились девять стран: Ирак, Ливия, Сирия, ЮАР, Украина, Казахстан, Белоруссия, Бразилия, Аргентина. Более 40 государств присоединилось к Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), включая две ядерные державы (Франция и КНР). В 1995 г. ДНЯО стал бессрочным и самым универсальным международным документом помимо Устава ООН – за его рамками остаются всего четыре страны мира. Таким образом, вопреки общепринятому заблуждению, темпы распространения ЯО после холодной войны снизились. Но они могут резко ускориться в будущем в зависимости от решения проблемы Ирана.

В период холодной войны главным дипломатическим способом предотвращения ядерной катастрофы было ядерное разоружение (СССР и США), а нераспространение играло подчиненную роль. Теперь основным направлением становится ядерное и ракетное нераспространение, а разоружение все больше выполняет функцию вспомогательного стимула и условия сотрудничества великих держав.

Практически все государства признают, что распространение ядерного оружия, критических материалов и технологий превратилось в серьезнейшие новые угрозы международной безопасности XXI века. Однако приоритетность их в восприятии разных держав не одинакова. Так, Соединенные Штаты ставят их на первое место, а Россия отдает приоритет опасности глобализации операций и расширения военной инфраструктуры и контингентов НАТО вблизи российских границ, созданию систем стратегической противоракетной обороны, милитаризации космического пространства, развертыванию стратегических неядерных систем высокоточного оружия. А распространение ядерного оружия и терроризм, с точки зрения Москвы, расположены намного ниже в списке военных опасностей. Указанная асимметрия в восприятии безопасности во многом проистекает из исторической специфики условий и последствий окончания холодной войны. Но она ощутимо затрудняет сотрудничество в борьбе с новыми угрозами.

В обозримый период прогнозируется значительный абсолютный рост атомной энергетики, который имеет самое непосредственное отношение к вероятности распространения ЯО. Всего в мире (по данным на апрель 2011 г.) эксплуатируется 440 энергетических реакторов, строится – 61, запланировано – 158, предложены проекты – 326. К новым угрозам, сопряженным с атомной энергетикой, относится стирание грани между «военным» и «мирным атомом», прежде всего через технологии ядерного топливного цикла. Расширение круга государств – обладателей атомных технологий двойного назначения и запасов ядерных материалов создает в обозримой перспективе новый тип «виртуального распространения» по иранской модели. А именно: формально оставаясь в ДНЯО и под контролем МАГАТЭ, страны могут подойти к «ядерному порогу», т.е. иметь и материалы, и технологии для быстрого (несколько месяцев) перехода к обладанию ядерным оружием.

Таким образом, при глубоком общем сокращении мировых ядерных арсеналов происходит процесс перераспределения военного и мирного «ядерного фактора» с центрального и глобального на региональный уровень отношений третьих стран между собой и с великими державами. Еще большая угроза связана с приобретением ядерных материалов террористическими организациями (например, «Аль-Каидой»), которые могут использовать их в актах «катастрофического терроризма».

Роль ядерного сдерживания в обеспечении безопасности великих держав будет и далее снижаться, вопреки нынешним попыткам России придать ему более значительную роль и несмотря на тупиковую ситуацию в ядерном разоружении. Во-первых, это снижение обусловлено уменьшением вероятности большой войны, тогда как в противодействии другим угрозам роль ЯО весьма сомнительна. Во-вторых, не очевидна эффективность сдерживания против возможных новых стран – обладателей ЯО в силу их политико-психологических и военно-технических особенностей. Тем более ядерное сдерживание не может пресечь действия ядерных террористов. В-третьих, ядерное оружие утрачивает свой статусный характер, все более становясь «оружием бедных» против превосходящих обычных сил противников.

Среди всех крупнейших держав Россия из-за своего геополитического положения, новых границ и внутренней ситуации подвергается наибольшей угрозе ядерного удара в случае распространения ЯО в странах Евразии, как и наибольшей опасности атомного терроризма. Поэтому Москва, по идее, должна была бы стать лидером в ужесточении режимов ядерного и ракетного нераспространения, сделать эти задачи приоритетом своей стратегии безопасности. Однако на практике такая тема стоит отнюдь не на первом месте.

Вопреки расхожим доводам о том, что ядерное разоружение не влияет на нераспространение, которые приводятся вот уже много десятилетий, опыт 1990-х гг. лучше всяких теорий демонстрирует такую взаимосвязь. Самые крупные прорывы в разоружении и мерах укрепления нераспространения имели место в 1987–1998 годах. Негативный опыт 1998–2008 гг. по-своему тоже подтвердил такую взаимосвязь доказательством «от обратного».

Новый Договор по СНВ между Россией и Соединенными Штатами, подписанный в апреле 2010 г. в Праге, возобновил прерванный на десятилетие процесс договорно-правового взаимодействия двух ядерных сверхдержав в сокращении и ограничении вооружений. Благодаря этому относительно успешно в том же году прошла Обзорная конференция по рассмотрению ДНЯО. Объективно Москва и Вашингтон должны быть заинтересованы в дальнейшем взаимном понижении потолков СНВ. Этого требуют как необходимость укрепления режима ядерного нераспространения, так и возможность экономии средств России и США на обновление стратегических арсеналов в 2020–2040 годах. Из всех третьих ядерных держав препятствием этому может стать только Китай ввиду полной неопределенности относительно его нынешних и будущих ядерных сил и огромного экономико-технического потенциала их быстрого наращивания.

Однако в государственных структурах и политических элитах двух держав эти идеи пока не обрели широкой опоры. После 2010 г. камнем преткновения стал вопрос сотрудничества России и Соединенных Штатов (НАТО) в создании ПРО в Европе для защиты от ракетной угрозы третьих стран (прежде всего Ирана).

Новейшие высокоточные вооружения

Окончание холодной войны, процессы распространения ракет и ядерного оружия, технический прогресс повлекли переоценку роли противоракетной обороны в военной политике и военном строительстве США. Их программы переориентировались на неядерный, контактно-ударный перехват (один из успешных проектов СОИ) для защиты от ракетных ударов третьих стран и, возможно, по умолчанию – от ракетно-ядерных сил Китая. Россия восприняла это как угрозу своему потенциалу сдерживания в контексте двустороннего стратегического баланса. С задержкой на несколько лет она последовала данному военно-техническому примеру со своей программой Воздушно-космической обороны (ВКО), но открыто с целью защиты не от третьих стран, а от средств воздушно-космического нападения Соединенных Штатов.

Современный этап характеризуется тем, что, потерпев неудачу в согласовании совместной программы ПРО, стороны приступили к разработке и развертыванию собственных систем обороны национальной территории (и союзников). В обозримый период (10–15 лет) американская программа с ее глобальными, европейскими и тихоокеанскими сегментами предоставит возможность перехвата единичных или малочисленных групповых ракетных пусков третьих стран (и, вероятно, при определенном сценарии – Китая). Но она не создаст сколько-нибудь серьезной проблемы для российского потенциала ядерного сдерживания. Точно так же российская программа ВКО, которая по ряду официально заявленных параметров превосходит программу США/НАТО, не поставит под сомнение ядерное сдерживание со стороны Соединенных Штатов. Этот вывод справедлив как для стратегического баланса держав в рамках нового Договора СНВ от 2010 г., так и для гипотетической вероятности снижения его потолков примерно до тысячи боезарядов при условии поддержания достаточной живучести стратегических сил обеих сторон.

Парадокс нынешней ситуации состоит в том, что Россия гораздо более уязвима для ракетной угрозы третьих стран, чем США, но при этом всецело ориентирована на двусторонний стратегический баланс, возможные опасности его дестабилизации и получения Соединенными Штатами военно-политического превосходства. Кроме того, нельзя не признать, что непомерное преувеличение вероятного влияния американской ПРО на российский потенциал сдерживания имеет внутриполитические причины. Вместе с тем нужно подчеркнуть, что в диалоге с Россией в 2006–2008 гг. и 2010–2011 гг. Вашингтон не проявлял достаточной гибкости и понимания того, что единство с Россией по проблемам нераспространения намного важнее тех или иных технико-географических параметров программы ПРО.

Несмотря на неудачу в налаживании сотрудничества России и НАТО в области противоракетной обороны, в обозримый период будут возрастать как императивы, так и объективные возможности такого взаимодействия. Продолжается развитие ракетных технологий Ирана, КНДР, Пакистана и других государств, отличающихся внутренней нестабильностью и вовлеченностью во внешние конфликты. Одновременно ускоряется распространение технологий и систем ПРО, которые до недавнего времени имелись только у СССР/России и США. Национальные и международные программы ПРО разрабатываются в рамках НАТО, в Израиле, Индии, Японии, Южной Корее, Китае. Эта тенденция, несомненно, является крупнейшим долгосрочным направлением мирового военно-технического развития.

Важнейшей тенденцией (где лидером тоже выступают Соединенные Штаты) является подготовка высокоточных ударных ракетных средств большой дальности в неядерном оснащении, опирающихся на новейшие системы управления и информационного обеспечения, в том числе космического базирования. В обозримой перспективе вероятно создание частично-орбитальных, ракетно-планирующих высокоточных ударных систем.

Ядерное сдерживание в обозримом будущем, скорее всего, останется важным элементом стратегических отношений великих держав и гарантий безопасности их союзников. Но его относительное значение станет уменьшаться по мере появления неядерных высокоточных оборонительных и наступательных систем оружия. В том числе возрастет роль этих новых систем в отношениях взаимного сдерживания и стратегической стабильности между ведущими державами.

Поскольку сдерживание предполагает нацеливание на комплекс объектов другой стороны, постольку обычные системы будут впредь способны частично замещать ядерные вооружения. Важно, однако, чтобы это не создавало иллюзии возможности «экологически чистого» разоружающего удара. Во взаимных интересах устранить такую вероятность как посредством ПРО/ПВО и повышения живучести ядерных сил, так и путем соглашений по ограничению вооружений (прецедент создан новым Договором СНВ, по которому баллистические ракеты с обычными боеголовками засчитываются наравне с ядерными ракетами).

Силы общего назначения

Процесс сокращения ядерного оружия, особенно оперативно-тактического назначения, неизбежно упирается в проблему ограничения и сокращения обычных вооруженных сил и вооружений. Некоторые ядерные и «пороговые» государства (Россия, Пакистан, Израиль, КНДР, Иран) могут рассматривать ядерное оружие как «универсальный уравнитель» превосходства вероятных противников по обычным вооружениям и вооруженным силам общего назначения (СОН).

В настоящее время есть два больших договора по СОН. Это Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ от 1990 г. и Адаптированный ДОВСЕ – АДОВСЕ от 1999 г.) и Договор об ограничении вооруженных сил и вооружений в зоне советско-китайской границы (от 1990 года). Еще есть Договор открытого неба (1992 г.) для Евроатлантического пространства, позволяющий контролировать с воздуха деятельность вооруженных сил стран-участниц, а также Венский документ (2011 г.) по обмену военной формацией в зоне ОБСЕ. Они воплотили идею стратегической стабильности применительно к силам общего назначения, ограничив на паритетной основе количество наступательных тяжелых вооружений и военной техники и уменьшив их концентрацию в зоне соприкосновения союзных вооруженных сил. В рамках этих договоров масштабное нападение сторон друг на друга стало невозможно не только в политическом, но и в военном плане.

Поскольку страны НАТО необоснованно затянули ратификацию АДОВСЕ, Россия в 2007 г. объявила мораторий на его соблюдение. Тупик был закреплен кавказским конфликтом 2008 года. В 2011 г. Договор формально перестали соблюдать страны НАТО. Никаких политических дивидендов ни одна из сторон не получила – только проигрыши. Данный пример (как и выход США из Договора по ПРО в 2002 г.) должен послужить уроком всем, кто склонен лихо и безответственно обращаться с документами об ограничении вооружений.

Удовлетворяющего все стороны решения проблемы в ближайшее время не просматривается именно в силу политических, а не военных факторов: проблем статуса Южной Осетии и Абхазии (независимость которых признали только Россия, Венесуэла и Никарагуа). Но в перспективе всеобщая ратификация Адаптированного ДОВСЕ с рядом существенных поправок стала бы огромным прорывом в укреплении европейской безопасности.

Периодические кампании об «угрозе» Запада или России, подстегиваемые крупными военными учениями, показали, что большие военные группировки не могут просто мирно соседствовать и «заниматься своими делами», если стороны не являются союзниками и не развивают военное сотрудничество. Политические процессы и события, военно-технический прогресс регулярно дают поводы для обострения напряженности.

В частности, если Россия всерьез обеспокоена военными последствиями расширения НАТО, то АДОВСЕ эффективно решает эту проблему с некоторыми поправками. Важнейшим стимулом достижения соглашения может стать начало диалога по ограничению нестратегического ядерного оружия, в котором заинтересованы страны НАТО – но на условиях, реализуемых на практике и приемлемых для Российской Федерации.

* * *

Исходя из вышеизложенного, общую схему стратегии укрепления российской безопасности на обозримый период можно представить следующим образом:

Первое: разумная и экономически посильная военная реформа и техническое переоснащение Вооруженных сил России для сдерживания и парирования реальных, а не надуманных военных угроз и не для того, чтобы, по словам Сергея Караганова, «компенсировать относительную слабость в других факторах силы – экономических, технологических, идейно-психологических». Во-первых, такой компенсации не получится, скорее указанная слабость будет усугублена. Во-вторых, без наращивания других факторов силы не удастся создать современную и эффективную оборону, отвечающую военным вызовам и тем самым укрепляющую престиж и статус России в мире, ее позиции по обеспечению международной безопасности, ограничению и сокращению вооружений.

Второе: сотрудничество великих держав и всех ответственных государств в предотвращении и урегулировании локальных и региональных конфликтов, в борьбе с международным терроризмом, религиозным и этническим экстремизмом, наркобизнесом и другими видами трансграничной преступности. Прекращение произвола больших держав в применении силы, и в то же время существенное повышение эффективности легитимных международных норм и институтов для проведения таких операций, когда они действительно необходимы.

Третье: взаимодействие в пресечении распространения ядерного оружия и других видов ОМУ и его носителей, опасных технологий и материалов. Укрепление норм и институтов ДНЯО, режимов экспортного контроля, ужесточение санкций к их нарушителям.

Четвертое: интенсификация переговоров по ограничению и сокращению ядерных вооружений, стратегических средств в неядерном оснащении, включая частично-орбитальные системы, придание этому процессу многостороннего формата, сотрудничество великих держав в создании систем ПРО.

Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 3 марта 2013 > № 886285 Алексей Арбатов

Умерить пыл

Доводы в пользу менее активной внешней политики

Барри Поузен – международный профессор политологии и директор Программы исследования безопасности в Массачусетском технологическом институте.

Резюме: Соединенным Штатам следует отказаться от избыточных, неэффективных и дорогостоящих гегемонистских устремлений и заменить их более сдержанной глобальной военно-политической стратегией.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 1, 2013 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Несмотря на десятилетие дорогостоящих, но нерешительных военных действий и растущего давления на бюджет, среди ведущих американских политиков и стратегов сохраняется неизменный консенсус относительно глобальной военно-политической стратегии США. Президентская кампания показала, что республиканцы и демократы могут препираться по поводу второстепенных внешнеполитических вопросов, но в главном между ними царит согласие. И те и другие уверены, что Соединенным Штатам положено доминировать в мире в военном, экономическом и политическом отношении, поскольку после окончания холодной войны США осуществляют стратегию либеральной гегемонии. Обе партии считают, что стране необходимо поддерживать убедительное превосходство в мировом раскладе сил, укреплять экономическое лидерство, расширять сообщество рыночных демократий и сохранять гипертрофированное влияние в международных организациях.

С этой целью американское правительство расширяет круг обязательств перед другими странами в области безопасности, принятых в эпоху холодной войны, и наращивает сеть военных баз. Оно укрепляет существующие альянсы, принимая в НАТО новых членов, и углубляет соответствующее соглашение с Японией. Свои танкеры, транспортирующие нефть через Персидский залив, Америка стремится обезопасить с помощью военно-воздушных, военно-морских и наземных сил, на что уходит как минимум 15% оборонного бюджета. Вашингтон включил Китай в «сторожевой лист», окружив его со всех сторон сетью союзников, менее формальных отношений и военных баз. Активная позиция Соединенных Штатов породила череду честолюбивых внешнеполитических проектов. Вашингтон пытается спасать страны с распадающейся государственностью, проводя военные интервенции в Сомали, Гаити, Боснии, Косово и Ливии, разными способами защищая права человека, подавляя националистические движения и устанавливая демократические режимы. Проводятся операции по сдерживанию так называемых «государств-изгоев», противостоящих Америке, таких как Иран, Ирак при Саддаме Хусейне и, в меньшей степени, Сирия. После 11 сентября на передний план внешнеполитической повестки дня вышла борьба против «Аль-Каиды» и ее союзников, но администрация Джорджа Буша шире истолковала эту кампанию и вовлекла страну в мучительные войны в Ираке и Афганистане. Хотя США давно борются с распространением ядерного оружия, перспектива появления террористов, вооруженных ОМУ, делает эту задачу тем более безотлагательной. Нарастает напряженность в отношениях с Ираном и Северной Кореей.

Стремясь реализовать свои честолюбивые планы, Соединенные Штаты последовательно тратят сотни миллиардов долларов в год на армию, что значительно превосходит оборонные бюджеты дружественных стран и потенциальных противников. Американские вооруженные силы отнюдь не пассивны: после окончания холодной войны они воевали в два раза чаще, чем в эпоху биполярного мира. Сегодня примерно 180 тыс. солдат расквартированы на территории иностранных государств, не считая десятков тысяч других военных, сменявших друг друга в зоне военных действий в Афганистане и Ираке. Тысячи американских и союзнических военнослужащих погибли в результате войсковых операций, не считая бесчисленное количество гражданских лиц, попадавших под перекрестный огонь.

Эта беспорядочная, дорогостоящая и кровавая стратегия нанесла колоссальный урон национальной безопасности. Она порождает новых врагов почти так же быстро, как уничтожает их, убивает у союзников всякое желание платить за собственную оборону и побуждает могущественные государства объединяться против планов Вашингтона, тем самым только увеличивая издержки от проводимого курса. В 1990-е гг. с последствиями внешнеполитических авантюр можно было еще как-то справляться, потому что США пользовались благоприятной расстановкой сил и взвешенно подходили к участию в войнах. Однако в последнее десятилетие относительная мощь страны сократилась, а политики стали принимать совершенно необдуманные решения по поводу того, каким образом вести боевые действия. Что еще важнее, у Пентагона развилась привычка к постоянным вливаниям наличности просто для поддержания сложившейся структуры вооруженных сил. Однако с началом Великой рецессии и с учетом быстрорастущего долга такой уровень военных расходов стал неподъемным.

Соединенным Штатам пора отказаться от гегемонистской стратегии и заменить ее сдержанным подходом, который означал бы отказ от глобальной трансформации и защиту интересов, ограниченных исключительно сферой национальной безопасности. Это предусматривало бы сокращение численности вооруженных сил и ведение войн лишь в силу крайней необходимости. Большая часть воинского контингента была бы отозвана с зарубежных военных баз, а союзники получили бы стимул к тому, чтобы самостоятельно решать вопросы собственной безопасности. Подобное смещение приоритетов позволило бы США тратить казенные деньги только на устранение действительно серьезных международных угроз, в результате им удалось бы сохранить процветание и безопасность в долгосрочной перспективе.

Действие и противодействие

После окончания холодной войны Соединенные Штаты оказались единственной мощной сверхдержавой современности. Это положение сохраняется благодаря диверсифицированной и высокопроизводительной американской экономике. Хотя доля Америки в мировом ВВП неизбежно снижается по мере того, как другие страны стремятся сократить свое отставание, США еще долгие годы останутся в числе двух-трех самых мощных экономик мира, то есть будут производить современную продукцию в условиях устойчивого внутреннего рынка. Бог одарил Северную Америку завидными месторождениями полезных ископаемых и сырьевых ресурсов, при этом примерно 29% торгового оборота приходится на ближайших соседей – Канаду и Мексику. Удачное геостратегическое положение подчеркивает экономические преимущества. Соседние страны на севере и на юге содержат крохотные армии. От потенциальных противников страну отделяют гигантские океаны на западе и востоке. Кроме того, тысячи ядерных боеголовок удерживают остальных от малейших поползновений на вторжение в пределы американской территории.

Но как ни иронично это звучит, вместо того чтобы полагаться на преимущества в сфере безопасности, Соединенные Штаты ведут себя так, будто над ними нависает серьезная угроза. Отсюда милитаризация и не в меру агрессивная внешняя политика. Подобная стратегия спровоцировала вполне предсказуемое противодействие. С 1990-х гг. соперничающие державы используют, по выражению политологов, стратегию «мягкого выравнивания» – неявное дипломатическое противодействие. Китай и Россия регулярно апеллируют к принципам либеральных международных организаций, чтобы объявлять действия США нелегитимными. В Совете Безопасности ООН они дважды применяли вето в целях отклонения предложенных Западом резолюций о бомбежках Косово в 1999 г. и о вторжении в Ирак в 2003 году. Совсем недавно они торпедировали усилия по изоляции Сирии. Иногда оппоненты совместно работают и на других площадках, таких как Шанхайская организация сотрудничества. Хотя отношения между Пекином и Москвой не слишком впечатляют в сравнении с такими военными альянсами, как НАТО, примечательно то, что они вообще существуют и развиваются с учетом длительной истории пограничных конфликтов и враждебных действий. Как часто происходит в истории, угроза со стороны одной более сильной державы подтолкнула две другие к искусственному сближению.

Активная внешнеполитическая линия Америки порождает неодолимое стремление найти ей противовес. Китай усердно занимается военным строительством и повышает боеспособность своей армии, а Россия продает современные истребители-бомбардировщики, ракеты класса «земля-воздух» и подводные лодки на дизельном топливе. Тем временем Иран и Северная Корея осуществляют ядерные программы, дабы нейтрализовать решительное превосходство Соединенных Штатов в обычных вооружениях. В той или иной форме подобная реакция имела бы место в любом случае; при общей анархии в системе международных отношений страны находят союзников и наращивают военную мощь, думая о собственной безопасности. Но присутствие такой большой и деятельной страны, как США, служит катализатором.

И противодействие будет только нарастать, по мере того как развивающиеся экономики претворяют свое материальное благополучие в военную мощь. Хотя экономически и технологически Китай и Индия, наверное, никогда не сравняются с Соединенными Штатами, пропасть между ними неизбежно будет сокращаться. КНР потенциально уже готова превратиться в серьезного конкурента. В самый разгар холодной войны, в середине 70-х гг., ВВП СССР, рассчитанный по паритету покупательной способности, составлял 57% ВВП США. В 2011 г. тот же показатель у Китая составлял 75%, а по данным Международного валютного фонда к 2017 г. он сравняется с американским уровнем. Конечно, для поддержания производства в Китае на плаву требуется вчетверо больше людей, и это ограничивает те средства, которые страна может израсходовать на военные цели. И все же их достаточно, чтобы вставлять палки в колеса американской внешней политики. Тем временем Россия, хотя и представляет собой лишь тень советской махины, уже не незадачливый карлик, каким она была в 1990-е годы. По экономическим показателям она примерно сравнима с Великобританией или Францией, массированно экспортирует энергоносители и по-прежнему способна производить впечатляющие вооружения.

Воинствующее самоопределение

Усиливаются не только развивающиеся, но и менее крупные государства и террористические негосударственные объединения, которые Соединенные Штаты пытаются призвать к порядку, демократизировать или уничтожить. В Сомали, Сербии, Афганистане, Ираке или Ливии американская армия сталкнулась с более упорным неприятелем, чем ожидалось. Только представьте, что Вашингтон потратил в реальном выражении столько же средств на войну в Ираке, сколько и на войну во Вьетнаме. А ведь иракские повстанцы не имели за спиной таких помощников, как Китай и Советский Союз, которые энергично поддерживали Вьетконг и Северный Вьетнам. Вместе с тем Вашингтон, похоже, не сможет стоять в стороне и от конфликтов с негосударственными структурами – отчасти потому, что их стихийный и неуправляемый характер противоречит ценностям мирового сообщества, которые глобальная военно-политическая стратегия США призвана защищать и сохранять. Разрекламировав на весь мир военное превосходство Америки, политики теперь не могут сказать «нет» тем, кто утверждает, будто престиж страны сильно пострадает, если мировой лидер позволит, чтобы большие и малые войны проходили без его участия.

Разве не обескураживает американцев стойкость негосударственных структур, черпающих свои силы в национализме и жажде самоопределения, против которых как раз и направлено острие нынешней глобальной военно-политической стратегии? Эти структуры являются источником организационной энергии для групп, конкурирующих за власть внутри стран (например, в Боснии, Афганистане и Ираке), сепаратистов (Косово) и террористов, отрицающих либеральный мировой порядок (в основном «Аль-Каида»). Однако официальные лица в Вашингтоне действуют так, как будто им по силам противостоять энергии этнического и национального самоопределения с помощью демократических процессов, свободы информации и экономического развития, а также дозированного применения военной силы. На самом деле национальное самоопределение – непреодолимое стремление, и народы враждебно реагируют на попытки сторонних сил контролировать их жизнь.

Ирак стал дорогостоящим уроком. Официальные лица в администрации Буша убедили себя, что быстрое применение подавляющей военной силы сделает Ирак демократическим, повлечет за собой волну демократизации в арабском мире, вытеснит «Аль-Каиду» на периферию и гарантирует влияние США в регионе. Вместо этого шииты, сунниты и курды разожгли в стране пожар насилия, который Вашингтон изо всех сил пытается погасить. Шиитские и суннитские фракции сражались не только друг с другом, но и с американской армией. Нынешнее шиитское правительство в Багдаде неэффективно и недемократично. Суннитские террористы продолжают серию терактов. Курдские провинции Ирака практически не признают себя частью страны.

На сегодняшний день понятно, что Соединенные Штаты исчерпали лимит гостеприимства и Афганистана. «Талибан» продолжает сопротивляться американскому присутствию, мобилизуя силы в основном среди пуштунских националистов, а представители афганских сил безопасности уничтожают все больше американских и других натовских солдат, которые прибыли к ним на помощь. Вместо того чтобы просто наказать «Талибан» за косвенную роль в событиях 11 сентября и нанести как можно более ошеломляющий удар по «Аль-Каиде», администрация Буша, верная своему глобальному плану, развернула масштабную, дорогостоящую и совершенно бесполезную операцию по демократическому строительству в Афганистане, которую продолжила администрация Обамы.

Невыгодные друзья

Еще одна сомнительная реакция на глобальную военно-политическую стратегию США исходит от друзей, которые привыкли к бесплатному участию во всех благах системы безопасности. Альянсы времен холодной войны, которые было так трудно поддерживать – а именно НАТО и американо-японский договор по безопасности, – дали Соединенным Штатам европейских и азиатских партнеров, которые уверены, что могут постоянно сокращать свои армии и доверять собственную оборону Вашингтону. После окончания холодной войны европейские страны урезали военные бюджеты в реальном выражении примерно на 15%. Единственное исключение – Великобритания, но она вскоре последует примеру остальных, поскольку вынуждена проводить курс на жесткую экономию. В зависимости от того, как считать, расходы на оборону Японии за последнее десятилетие сократились или в лучшем случае оставались неизменными. Токио тратил непропорционально много на сухопутные силы, хотя отдельные лидеры выражали тревогу по поводу роста китайской военной угрозы – воздушной, ракетной и военно-морской.

И Япония, и Европа избежали крупных войн, но Соединенным Штатам приходится нести все более тяжкое бремя поддержания мира. В настоящее время США тратят 4,6% своего ВВП на оборону, тогда как общие расходы их европейских союзников по НАТО составляют лишь 1,6% ВВП, а Японии – 1%. С учетом высокого уровня доходов на душу населения союзники могли бы тратить больше, но для этого у них нет стимула. Подумывая о драконовских сокращениях расходов на социальное обеспечение, чтобы финансово оздоровить американскую экономику, американское правительство продолжает субсидировать безопасность Германии и Японии. Это не что иное, как воспомоществование богатым.

Американские гарантии безопасности вдохновляют «отважных» союзников – те бросают вызов более могущественным странам, твердо уповая на то, что Вашингтон в последний момент спасет их – классический пример репутационных издержек. Соединенным Штатам приходится нести политический риск, настраивая против себя и в ущерб себе большие и малые державы и тем самым воодушевляя их на ответные провокации. Пока Америке удавалось избегать того, чтобы ввязаться в бессмысленные войны, хотя Вашингтон был на волоске от этого в Тайване, когда островом с 2000 по 2008 гг. управляла Демократическая прогрессивная партия Чэнь Шуйбяня. Его неоднократные намеки на независимость, шедшие вразрез с политикой США, негласно поощрялись некоторыми официальными лицами в администрации Буша и провоцировали китайское правительство. Это не могло продолжаться до бесконечности, не вызвав опасный кризис. Чэнь никогда не позволил бы себе такую бесстрашную риторику, не будь он уверен в неизменной поддержке со стороны Белого дома.

Филиппины и Вьетнам (последний не заключал формального договора о коллективной обороне с Вашингтоном) тоже смекнули, что могут раздражать Китай в связи со спорами о морских границах, а затем искать защиты Америки. Эти конфликты не только осложняют Вашингтону задачу сотрудничества с Пекином по вопросам общемирового значения; высок риск, что они могут втянуть Соединенные Штаты в конфликты вокруг территории, малозначимой со стратегической точки зрения.

Грузия – еще одно государство, которое играло в эти игры, причинив ощутимый вред репутации США. Абсолютно уверенная в поддержке Вашингтона и его доброй воле, в августе 2008 г. эта крошечная республика сознательно бросила вызов России из-за спорного региона Южной Осетии. Независимо от того, что именно стало непосредственной причиной боевых действий, Грузия действовала авантюрно с учетом ее размеров, близости к России и расстояния до реальных источников военной помощи. Ирония в том, что эта ненужная война позволила Москве выглядеть «крутой», тогда как в надежности Соединенных Штатов как союзника возникли сомнения.

Та же логика прослеживается и в действиях Израиля на Ближнем Востоке. Хотя американские официальные лица то и дело дают понять иерусалимским политикам, что чувствуют себя неловко от того, что Израиль продолжает строить поселения на территориях, оккупированных во время войны 1967 года. Но размеры и численность этих поселений неуклонно увеличиваются. Военная щедрость Соединенных Штатов и заверения в поддержке убедили израильских ястребов, что если они проигнорируют совет американцев, последствий не будет. Чтобы добиться мира в израильско-палестинском конфликте, требуется добрая воля обеих сторон, но постоянное унижение, которому подвергаются палестинцы, не приближает урегулирование конфликта. А политика Израиля в отношении палестинцев – серьезная помеха для улучшения отношений между США и арабским миром.

Более гибкая стратегия

Соединенным Штатам пора отказаться от избыточных, неэффективных и дорогостоящих гегемонистских устремлений и заменить их более сдержанной глобальной военно-политической стратегией. Вашингтону не следует полностью отгораживаться от мира; однако усилия нужно перенаправить на решение трех главных задач в области безопасности: не допустить, чтобы могущественный соперник изменил глобальный баланс сил; противостоять терроризму и ограничить распространение ядерного оружия. Эти вызовы не новы, но надо действовать более взвешенно и осмотрительно, чтобы достойно ответить на них.

Почти 100 лет американские стратеги стремятся не допустить того, чтобы какое-либо государство доминировало на огромной территории Евразии, получив возможность мобилизовать ресурсы и непосредственно угрожать Америке. Чтобы предотвратить подобное развитие событий, США воевали против Германии и Японии, а затем сдерживали Советский Союз. Хотя Китай может в конечном итоге попытаться примерить на себя мантию евразийского гегемона, ничто не свидетельствует в пользу того, что подобный исход уже близок или неизбежен. В китайской экономике по-прежнему много подводных камней, страна окружена могущественными государствами, такими как Индия и Россия, которые обладают ядерным оружием и готовы сдерживать экспансию КНР. Хотя Токио сегодня в полной мере не финансирует оборонную отрасль, это достаточно богатая и технологически развитая страна, способная внести вклад в коалицию государств, которым под силу создать противовес Китаю. Другие азиатские страны, имеющие выход к морю, даже без опоры на такого могущественного союзника, как Америка, могут объединить силы для противодействия гегемонистским устремлениям Китая. Соединенным Штатам нужно сохранить возможность помогать им, но при этом действовать осторожно, чтобы не угрожать Пекину без крайней необходимости и не поощрять амбиции, которые Вашингтон надеется сдерживать. Соединенным Штатам также ни к чему необдуманное или провоцирующее поведение в Азии союзников, уповающих на безвозмездную помощь Америки.

США должны защитить себя от «Аль-Каиды» и других террористических группировок, представляющих угрозу жизни американцев. На правительстве лежит ответственность за принятие разумных оборонительных мер, способствующих снижению риска терактов – например, вести более энергичную разведку и лучше организовать службу безопасности аэропортов. (Поможет и менее интервенционистская внешняя политика – отчасти именно присутствие американской армии в Саудовской Аравии превратило Усаму бен Ладена и его последователей в радикалов.) Если говорить о наступательных действиях, то Соединенным Штатам по-прежнему необходимо преследовать террористов, действующих за рубежом, чтобы те тратили последние деньги на спасение собственных душ, а не на подготовку к новым терактам. Вашингтон обязан сотрудничать с другими правительствами, которые сталкиваются с аналогичными угрозами, и помогать им в создании полиции и вооруженных сил. Время от времени американской армии придется дополнять эти усилия воздушными ударами с помощью «дронов» (беспилотных летательных аппаратов) и спецопераций.

Но следует учитывать масштаб угроз. Террористы слишком слабы, чтобы покуситься на суверенитет или территориальную целостность страны, и по большому счету они не могут ее ослабить. Поскольку угроза носит умеренный характер, а попытка реформировать другие общества силой слишком дорого обходится, США должны осторожно и обдуманно применять военную мощь в борьбе с терроризмом вместо того, чтобы заниматься государственным строительством, как они делают в Афганистане.

Наконец, при осуществлении сдержанной военно-политической стратегии пристальное внимание следует уделять вопросу нераспространения ядерного оружия, но меньше прибегать к угрозе применения силы. Благодаря сдерживающему эффекту собственных ядерных арсеналов Соединенные Штаты почти не рискуют оказаться объектом прямой ядерной атаки со стороны другого государства. Но Вашингтону важно не допустить того, чтобы ядерное оружие или ядерное топливо попало в руки негосударственных акторов. Дабы пресечь их проникновение на ядерные объекты из-за недостаточной охраны, правительству целесообразно делиться лучшими методами ядерной безопасности с другими странами – даже с теми, которым, по мнению американского истеблишмента, лучше вообще не иметь ядерного оружия. США уже сотрудничают по этому вопросу с Пакистаном, но надо быть готовыми на большее и принимать аналогичные меры в отношении других ядерных держав.

Потеря контроля над ядерными арсеналами намного вероятнее в случае государственных переворотов, революций или гражданских войн. Вероятно, американским военным нужно самим позаботиться об охране ядерных объектов с помощью местных сил, понимающих, какая опасность грозит их стране в случае бесконтрольного распространения ядерного оружия. В отдельных ситуациях не исключено нанесение превентивного удара, захвата или обезвреживания ОМУ. Или, наоборот, придется действовать без применения оружия. Американским официальным лицам, возможно, будет достаточно предупредить террористов, захвативших ядерное оружие во время беспорядков, что они станут мишенью беспощадного возмездия, если когда-либо осмелятся им воспользоваться. Наконец, правительству нужно организовать более эффективное наблюдение за морскими акваториями и воздушными путями в глобальном масштабе, более интенсивно контролировать собственные границы, чтобы исключить контрабанду ядерных материалов, и помогать в охране границ стран – потенциальных источников утечки ядерного оружия.

Эти меры кому-то покажутся мизерными в сопоставлении с ужасающими последствиями ядерного взрыва. Но ведение профилактических традиционных войн против потенциальных ядерных держав – чересчур дорогостоящее и ненадежное решение проблемы. Часто повторяемое администрацией Барака Обамы предупреждение, что сдерживать ядерный Иран будет поздно, не имеет большого смысла. Ведь превентивная война по разным причинам может зайти слишком далеко, не говоря о том, что Соединенные Штаты уже обладают избыточным потенциалом. Действительно, чем больше Вашингтон полагается на военную силу в деле недопущения распространения ОМУ, тем выше вероятность того, что страны пожелают обзавестись этим главным сдерживающим средством.

Более осмотрительное поведение Америки никоим образом не означало бы, что она перестанет заботиться о предотвращении гонки ядерных вооружений. Недавний опыт холодной войны показывает, что риск, связанный с размером, составом, доктриной и степенью боеготовности американских и советских ядерных вооружений, зачастую оказывался намного выше, чем необходимо для обеспечения стратегической стабильности. Ядерное оружие – мощное средство сдерживания агрессии. Но с этой задачей вполне способен справиться гораздо менее внушительный арсенал, чем тот, что имеется сегодня в распоряжении США. Надо просто разумно им управлять. Во избежание повторения сценария конкуренции между ядерными державами по советско-американскому сценарию Соединенным Штатам следует добиваться введения нового многостороннего режима контроля над ядерными вооружениями, ограничивающего количество ядерных боеголовок. Нельзя допустить, чтобы малейшая ошибка привела к развязыванию ядерного конфликта.

Сдержанность на практике

Cдержанная глобальная стратегия позволит сфокусировать внешнюю политику США на трех фундаментальных целях. Во-первых, Соединенные Штаты переформатируют свои альянсы таким образом, чтобы другие страны тоже брали на себя ответственность за собственную оборону. НАТО – простейший случай; Вашингтону нужно выйти из структуры военного командования и превратить альянс в преимущественно политическую организацию, которой он когда-то являлся. От решения самих европейцев зависит, сохранится ли структура военного командования под эгидой Евросоюза или будет полностью демонтирована. Большая часть американского воинского контингента должна вернуться из Европы на родину, но по взаимному согласию. США могут оставить на континенте ограниченное число военно-воздушных и военно-морских баз.

Сложнее с договором о безопасности с Японией; от него нельзя отказываться, но он все же подлежит пересмотру. По существующим сегодня условиям Соединенные Штаты берут на себя большую часть бремени по защите Японии, а Токио согласен помогать им в этом деле. Следует поменяться ролями так, чтобы Япония взяла на себя всю полноту ответственности за собственную оборону, а Вашингтон оказывал ей поддержку. В связи с обеспокоенностью растущей мощью Китая не все американские войска должны покинуть этот регион. Но Пентагону следует ограничить военное присутствие в Японии, сосредоточившись на решении непосредственно возникающих военных проблем. Все американские морские пехотинцы могут быть выведены. Тем самым был бы положен конец тягостным переговорам об их будущем на острове Окинава. ВМС и ВВС США должны сохранить костяк своих сил в Японии и вокруг нее, но численность также подлежит сокращению. В других странах Азии американская армия могла бы наладить рабочий контакт с правительствами для обеспечения доступа к региону в случае возникновения кризисов в будущем, не пытаясь, однако, договориться о создании новых постоянных баз.

Военным пора произвести переоценку своих обязательств в Персидском заливе: на Соединенных Штатах лежит ответственность за обеспечение защиты стран региона от нападений извне, что не предполагает защиту от внутренних междоусобиц. Вашингтону по-прежнему нужно заверять в своей поддержке правительства, которые опасаются Ирана. Они боятся, что эта держава, единственная, претендующая на региональную гегемонию, нападет на них и отберет нефтяное достояние. Вне всякого сомнения, Иран способен натворить много бед. Но армия США уже доказала свою способность предотвращать подобные исходы в прошлом, когда защитила Саудовскую Аравию и изгнала войска Саддама Хусейна из Кувейта в 1991 году. Наземные силы, развернутые для вторжения, представляют собой удобную мишень для авиаударов. Американская авиация и крылатые ракеты на борту военных кораблей, дислоцированных в данном регионе, сразу придут на помощь. При заблаговременном оповещении ВВС быстро усилят наземные базы арабских государств Персидского залива, как во время войны 1991 г., когда региональные державы, противостоявшие агрессии Саддама, подготовили все необходимое для усиления американских армейских подразделений за счет поддержания инфраструктуры и запасов топлива на военных базах.

Но солдатам США больше не обязательно расквартировываться на побережье Персидского залива, где они возбуждают антиамериканские настроения у местного населения. Тем самым Белый дом прерывает тесные связи с автократическими режимами сомнительной легитимности. Например, внутренняя ситуация в Бахрейне неустойчива, и это порождает сомнения в том, что Соединенным Штатам в будущем удастся наращивать там военное присутствие. Война в Ираке доказала, что попытки установления новых режимов в арабских странах – задача для узколобых политиков; защита нынешних режимов от внутренних мятежей не менее сложна.

Сдержанная глобальная стратегия позволила бы существенно сократить численность вооруженных сил США, сэкономить денежные средства и послать союзникам сигнал о том, что им пора быть более самостоятельными. Пентагон мог бы снять с себя ответственность по противодействию повстанцам, что позволит вдвое сократить численность сухопутных войск. Вместе с тем ВМС и ВВС подлежат сокращению лишь на четверть или на треть, так как строительство самолетов и кораблей требует длительных сроков, а они еще могут понадобиться для поддержания баланса сил. ВМС и ВВС также хорошо приспособлены для решения проблем безопасности в Азии и Персидском заливе. Поскольку они чрезвычайно мобильны, в ключевых регионах достаточно оставить лишь некоторые подразделения. Остальные могут базироваться в портах приписки в качестве мощного стратегического резерва.

Общая численность и качество американских вооруженных сил должны определяться масштабом поставленных перед ними задач: защита важных месторождений полезных ископаемых и союзников от прямого нападения. В прошлом Вашингтон слишком часто использовал свою дорогостоящую армию для решения вопросов, которые следовало бы оставить дипломатам. Это положение недопустимо. Хотя Пентагону следует и дальше продолжать отработку взаимодействия с армиями других стран в ключевых регионах, он должен позаботиться о том, чтобы не перегружать календарь военными учениями. Подобные изменения будут способствовать целости и сохранности войск, предотвратят износ вооружений и оборудования, а главное – не будет создаваться впечатления, будто США готовы брать на себя решение всех возникающих проблем глобальной безопасности.

Отпустить с миром

Переход к более сдержанной внешней политике означал бы серьезные выгоды, спасение жизней, экономию ресурсов и снижение негативной реакции в мире. Но Вашингтону необходимы дальновидные и продуманные шаги сегодня, чтобы подготовить союзников к принятию на себя ответственности за собственную безопасность и оборону. Снижение уровня военного присутствия США на протяжении десятилетия дало бы партнерам массу времени, чтобы укрепить армии и обрести политико-дипломатические возможности для проведения самостоятельной военно-политической стратегии. Постепенный отвод избыточных войск из разных регионов снизил бы вероятность образования вакуума в сфере безопасности, который могут попытаться заполнить авантюристические региональные державы.

Конечно, союзники сделают все возможное, чтобы убедить Вашингтон не менять нынешнюю политику. Некоторые пообещают усовершенствовать свои вооруженные силы, но забудут об обещаниях, как только это будет им выгодно. Некоторые заявят, что уже сделали все возможное, поскольку внутриполитический и экономический кризис в их странах гораздо серьезнее, чем в Америке. Третьи попытаются увести дискуссию в русло общих ценностей и принципов, а четвертые намекнут, что перейдут на сторону сильных соседей вместо того, чтобы сдерживать и уравновешивать их. Со стороны отдельных союзников не исключены даже угрозы провести военные операции против американцев.

Американским политикам следует сохранять спокойствие, помня о том, что богатые союзники вряд ли уступят свой суверенитет региональным державам. На самом деле история показывает, что государства чаще выступают в качестве противовеса могущественным державам, нежели переходят на их сторону. Что касается потенциального противника, то Соединенным Штатам ничто не мешает продолжать сдерживать активность тех, кто несет непосредственную угрозу их жизненно важным интересам. Но необходимо более точно определить область этих интересов и сохранять достаточную военную мощь для их защиты.

Конечно, США могут оставить все без изменений и продолжать транжирить ресурсы, настраивать против себя страны и народы, нянчиться с отнюдь не бедными союзниками. Возможно, экономические и геополитические тенденции изменятся, тогда нынешняя стратегия позволит Вашингтону на радость всему остальному человечеству чувствовать себя вполне комфортно в роли рулевого. Но если государственный долг продолжит расти, а сила будет дальше смещаться в сторону от Америки, то очередной экономический и политический кризис заставит Вашингтон резко изменить курс, и тогда дружественные и не очень дружественные страны так же быстро начнут приспосабливаться к новым условиям. Такой путь представляется наиболее опасным.

Президент России Владимир Путин внес в Госдуму законопроект, наделяющий ФСБ правом командировать своих сотрудников в иностранные государства на постоянной основе, сообщил в субботу сайт Кремля.

"Законопроект подготовлен в связи с необходимостью наделения органов Федеральной службы безопасности правом направлять советников и специалистов органов безопасности в иностранные государства на постоянной основе по согласованию со специальными службами или с правоохранительными органами этих государств в целях повышения эффективности борьбы с преступлениями международного характера", - говорится в сообщении.

ФСБ России заключило соглашения о сотрудничестве и взаимодействии со спецслужбами и с правоохранительными органами Абхазии, Южной Осетии и Киргизии. Планируется заключение подобных соглашений с другими государствами.

Сейчас сотрудники органов безопасности командируются за рубеж на срок от трех до шести месяцев для консультативной и методической помощи спецслужбам и правоохранительным органам других стран при проведении оперативно-розыскных и спецмероприятий. Вопрос о направлении сотрудников за рубеж на постоянной основе в качестве советников и специалистов законодательно не урегулирован. При этом, как показала практика, частая ротация сотрудников не способствует росту эффективности борьбы с международными преступлениями.

Вместе с тем привлечение к работе за рубежом советников и специалистов для консультативной и экспертной помощи, обмена оперативной информацией и проведения совместных операций спецслужб и правоохранительных органов активно используется в НАТО.

Замдиректора - статс-секретарь ФСБ Юрий Горбунов назначен официальным представителем главы государства при рассмотрении законопроекта в парламенте.

Российские Воздушно-десантные войска (ВДВ) в случае необходимости могут быть направлены для выполнения боевых задач в качестве сил быстрого реагирования за пределы РФ - в частности, в Южную Осетию, Абхазию и страны ОДКБ, сообщил РИА Новости в пятницу командующий ВДВ, Герой России, генерал-полковник Владимир Шаманов.

В среду на расширенном заседании коллегии российского военного ведомства министр обороны генерал армии Сергей Шойгу поручил предусмотреть применение ВДВ в качестве сил быстрого реагирования "в случае повышения оперативности выполнения задач по пресечению кризисов".

"Наряду с решением проблем, которые могут возникнуть на территории России, есть определенные моменты, связанные с нашим признанием суверенитета Южной Осетии и Абхазии, а также союзнические обязательства в рамках наших отношений с государствами-партнерами России по ОДКБ", - сказал Шаманов. Так он ответил на вопрос о том, куда могут быть направлены ВДВ в качестве сил быстрого реагирования для помощи в преодолении различных кризисных ситуаций.

"Это Армения, это Таджикистан, это Киргизия", - уточнил командующий ВДВ.

Он добавил, что десантники могут привлекаться к разрешению различных кризисных ситуаций и на территории РФ, если таковые возникнут, напомнив о соответствующих событиях на Северном Кавказе. При этом Шаманов отметил, что в настоящее время соединений и частей ВДВ на Северном Кавказе нет.

С октября 2008 года на основе договоренностей, достигнутых после вооруженной агрессии Грузии против Южной Осетии в августе того же года, при посредничестве ЕС, ООН и ОБСЕ проводятся Женевские дискуссии, ключевым вопросом которых остается проблема подписания договора о неприменении силы. Тбилиси не хочет подписывать договор с Цхинвали и Сухуми, считая этот конфликт грузинско-российским. Москва, в свою очередь, настаивает на юридическом закреплении обязательств Грузии по ненападению на Южную Осетию и Абхазию.

В ночь на 8 августа 2008 года грузинские войска атаковали Южную Осетию, которая так же, как и Абхазия, добивалась признания независимости от Грузии, и разрушили часть ее столицы Цхинвали. Россия, защищая жителей Южной Осетии, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела войска в республику и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных из региона, а в конце августа признала независимость Абхазии и Южной Осетии.

Вопросы транспортного сообщения планируют обсудить специальный представитель премьер-министра Грузии по вопросам отношений с Россией Зураб Абашидзе и заместитель главы российского МИД Григорий Карасин на предстоящей 1 марта встрече в Праге.

Это будет уже вторая встреча Абашидзе и Карасина. Первая прошла 14 декабря в Женеве, напоминает агентство "Новости-Грузия".

"Мы поговорим о теме транспорта. Для того, чтобы восстановить торговые отношения, необходимо восстановить транспортные коммуникации. Мы обсудим вопрос регулярных авиарейсов, а также гуманитарные вопросы", - заявил Абашидзе в интервью телекомпании "Рустави-2" в среду.

Новое правительство во главе с премьер-министром Бидзиной Иванишвили, утвержденное парламентом восьмого созыва, большинство в котором составляют представители коалиции "Грузинская мечта", объявило одним из приоритетов Грузии возобновление отношений с РФ. 1 ноября Иванишвили ввел пост спецпредставителя премьера по вопросам отношений с Россией, на эту должность был назначен бывший посол Грузии в РФ и НАТО Зураб Абашидзе.

Дипломатические отношения между Россией и Грузией были прерваны в августе 2008 года - после признания Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии вслед за вооруженной агрессией Тбилиси против Цхинвали.

Восстановление доверия между Россией и Грузией должно лечь в основу нормализации отношений, которые серьезно ухудшились после "пятидневной войны" летом 2008 года, считают эксперты, принявшие участие в пресс-конференции в РИА Новости.

Грузинские войска в ночь на 8 августа 2008 года атаковали Южную Осетию и разрушили часть ее столицы Цхинвали. Россия, защищая жителей автономии, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела войска в республику и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных из региона. Россия 26 августа 2008 года признала суверенитет Абхазии и Южной Осетии, входивших в состав Грузии и добивавшихся независимости от нее еще до распада СССР.

"Путь дальнейшей нормализации, в первую очередь, связан с восстановлением доверия. Это принципиально важно. Это то, что предшествует любым другим действиям. Именно в этом ключе следует продолжать работу", - сказал научный сотрудник Российского института стратегических исследований Константин Тасиц.

С мнением эксперта согласен и старший преподаватель МГИМО Андрей Сушенцов. "Формирование доверия - это актив, который поможет нам в будущем избежать новых конфликтов и недопониманий", - считает Сушенцов.

По мнению аналитика Центра стратегических исследований Георгия Гвимрадзе, в настоящее время в общении двух стран появляется больше положительных моментов. "Мы постепенно отходим от того, что за последнее время грузино-российские отношения характеризовались взаимными обвинениями", - считает Гвимрадзе. Он добавил, что, согласно опросам общественного мнения, 80% грузинского общества поддерживают необходимость налаживания отношений с Россией.

По словам Сушенцова, в России примерно такой же процент людей, которые считают, что доброжелательные отношения с Грузией крайне важны. "Россия заинтересована в стабильном и предсказуемом соседе с юга. Важно, чтобы действия обеих стран были понятны друг для друга", - добавил эксперт.

Сушенцов также выразил мнение, что основной урок, который был извлечен из конфликта 2008 года, - это выявление непонимания между обществами двух стран.

"Главный урок, который нам дал конфликт 2008 года, - это то, что наше ощущение того, что мы знаем друг друга, что мы друг друга понимаем - это заблуждение. Ощущение, которое осталось от советского периода, что мы жили в одном государстве, и мы поэтому можем хорошо разобраться в логике поведения другой стороны, - оно нас подвело", - считает Сушенцов.

Правительство Грузии внесло во вторник в парламент смягчающие поправки к закону "Об оккупированных территориях", теперь за первое посещение Абхазии или Южной Осетии придется заплатить лишь небольшой штраф, а в ряде случаев съездить в молодые республики вообще можно будет легально.

Южная Осетия и Абхазия были признаны Грузией "оккупированными территориями" в ответ на признание Россией независимости этих стран после "пятидневной войны" в августе 2008 года. Согласно грузинскому закону, посещение этих суверенных стран, которые Грузия по-прежнему считает своими регионами, без ведома и разрешения Тбилиси является нарушением законодательства страны и наказывается либо крупным денежным штрафом (от 1,2 тысячи долларов), либо тюремным заключением на срок до четырех лет.

Согласно законопроекту, первое посещение Абхазии и Южной Осетии будет караться административным штрафом в 400 лари (около 250 долларов). Уголовное наказание будет наступать только за повторное посещение республик.

Кроме того, грузинское правительство получит право выдавать официальные разрешения на визиты в Абхазию и Южную Осетию, посещение которых в таком случае вообще не будет наказываться.

Грузинские войска в ночь на 8 августа 2008 года атаковали Южную Осетию и разрушили часть ее столицы Цхинвали. Россия, защищая жителей Южной Осетии, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела войска в республику и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных из региона. Россия 26 августа 2008 года признала суверенитет двух автономий, входивших в состав Грузии и добивавшихся независимости от нее еще до распада СССР. Мэги Кикалейшвили.

Грузинская делегация поднимет на зимней сессии Парламентской ассамблеи ОБСЕ вопросы так называемой деоккупации Абхазии и Цхинвальского региона (Южная Осетия), которые Тбилиси по-прежнему считает грузинскими территориями, сообщает в среду агентство "Новости-Грузия" со ссылкой на членов делегации.

Заседание ПА ОБСЕ состоится 21-22 февраля в Вене. В ходе рабочего визита представители парламента Грузии встретятся с высокопоставленными представителями ассамблеи, а также послами ряда стран в данной организации.

"Состоятся двусторонние встречи с представителями страны-председателя организации, на данном этапе - это Украина. Также запланированы встречи в Генеральном секретариате. Конечно же, будут обсуждаться проблемы урегулирования конфликтов и деоккупации. Это основное направление, по которому мы намерены работать в ОБСЕ", - заявил представитель парламентского большинства Зураб Абашидзе.

"Мы всегда работаем над тем, чтобы во всех резолюциях (ПА ОБСЕ) были максимально учтены интересы Грузии и затронуты вопросы деоккупации и возвращения вынужденных переселенцев", - заявил представитель парламентского меньшинства Гиги Церетели.

Добивавшиеся независимости от Грузии еще до распада СССР Южная Осетия и Абхазия провозгласили свою независимость после вооруженной агрессии Тбилиси в отношении Цхинвали в августе 2008 года. Россия признала независимость двух бывших грузинских автономий. В ответ Тбилиси разорвал дипломатические отношения с Москвой и объявил две закавказские республики оккупированными территориями.

ГРУЗИЯ РАЗРЕШИТ НЕКОТОРЫЕ ПОЕЗДКИ В АБХАЗИЮ И ЮЖНУЮ ОСЕТИЮ

Законопроект предусматривает штраф в размере около 200 долларов за первое посещение республик

Власти Грузии приняли 19 февраля поправки к закону "Об оккупированных территориях", которые предусматривают штраф за первое посещение Абхазии и Южной Осетии, сообщает РИА Новости.

Штраф в размере 400 лари (около 250 долларов) будет взиматься за первое посещение, а уголовное наказание будет применяться только за второй визит в Абхазию или Южную Осетию.

Правительство Грузии сможет теперь выдавать разрешения на визиты в республики, наличие которых позволит гражданам страны посетить территорию Абхазии и Южной Осетии совершенно легально.

В октябре прошлого года кандидат в госминистры Грузии по делам реинтеграции Паата Закареишвили пообещал пересмотреть закон "Об оккупированных территориях".

21 января 2013 года президент Грузии Михаил Саакашвили заявил, что полностью открыт для контактов с российскими властями после затяжного периода ухудшения отношений между двумя странами в результате событий августа 2008 года.

Еврокомиссар по вопросам расширения и европейской политики соседства Штефан Фюле, который прибыл в Тбилиси во вторник для участия во втором раунде неформального диалога в рамках инициативы "Восточное партнерство", приветствует диалог между Грузией и Россией.

Тбилиси разорвал дипломатические отношения с Россией после признания Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии в августе 2008 года. Представители нового правительства Грузии, которые пришли к власти по итогам парламентских выборов 1 октября, назвали одним из главных приоритетов внешней политики страны нормализацию отношений с РФ. Премьер-министр Бидзина Иванишвили ввел пост спецпредставителя премьера по вопросам отношений с Россией и назначил на него Зураба Абашидзе. Представители России и Грузии уже начали переговоры по налаживанию отношений между странами.

"Мы приветствуем и хотим, чтобы наши партнеры вели между собой такие переговоры, которые приличествуют соседям", - заявил Еврокомиссар.

Проект "Восточное партнерство" предусматривает политическое и экономическое сближение с ЕС шести государств постсоветского пространства - Азербайджана, Армении, Грузии, Молдавии, Украины и Белоруссии. Участие в "Восточном партнерстве" не содержит перспектив вступления в ЕС, но при этом предполагается, что проект будет осуществляться без ущерба стремлению отдельных стран-участниц к будущим отношениям с Евросоюзом. Официальный старт программе, предложенной Евросоюзом по инициативе Польши и Швеции, был дан в Праге, 8 мая 2009 года. Мэги Кикалейшвили.

Полицейские Северной Осетии в рамках проведения операции "Оружие" в 2012 году изъяли более 70% всего оружия и боеприпасов, изъятых в Северо-Кавказском федеральном округе, сообщила РИА Новости руководитель пресс-службы МВД республики Алла Ахполова.

"За прошлый год более 70% всего изъятого из незаконного оборота оружия по СКФО — в активе наших полицейских. Если говорить в цифрах, то за 2012 год в республике изъято 372 единицы огнестрельного оружия, в том числе 13 гранатометов, 81 автомат и пулемет, 68 карабинов и винтовок, 76 пистолетов и револьверов, а также 300 гранат, 13 мин и более трех килограммов взрывчатых веществ", — уточнила она.

По словам Ахполовой, в течение трех дней после того, как 4 февраля была объявлена оперативно-профилактическая операция "Оружие", было изъято два пистолета, три гранаты, два карабина, два гладкоствольных ружья, десять артиллерийских снарядов, противотанковая мина и 95 патронов различного калибра.

В пресс-службе напомнили, что всего с начала 2013 года сотрудниками республиканской полиции зарегистрировано 23 факта незаконного оборота огнестрельного оружия, в том числе 12 автоматов Калашникова было изъято во время спецоперации у уроженца Южной Осетии, который был задержан 31 января при пересечении российской границы. Альбина Олисаева.

Госминистр по вопросам реинтеграции Грузии Паата Закареишвили намерен представить парламенту на утверждению законопроект о внесении изменений в закон "Об оккупированных территориях", принятый после объявления двумя бывшими грузинскими автономиями — Абхазией и Южной Осетией — о своей независимости.

Южная Осетия и Абхазия были признаны Грузией "оккупированными территориями" в ответ на признание Россией независимости этих стран после "пятидневной войны" в августе 2008 года. Согласно грузинскому закону, посещение этих суверенных стран, которые Грузия по-прежнему считает своими регионами, без ведома и разрешения Тбилиси является нарушением законодательства страны и наказывается либо крупным денежным штрафом (от 1200 долларов), либо тюремным заключением на срок до четырех лет.

Законопроект предполагает наказание нарушителей закона, в первый раз посетивших Абхазию и Южную Осетию без согласования с центральными органами Грузии, сначала в административным порядке, уголовное же дело будет возбуждено лишь при повторном нарушении.

"В соответствии с действующим законом, иностранные граждане задерживались сразу при въезде в Грузию через оккупированные территории. Это мы считаем несправедливым, так как многие граждане Азербайджана, Армении, которые возвращались на родину через Грузию, оказывались в тюрьмах Грузии", — пояснил Закареишвили на брифинге в четверг.

Грузинские войска в ночь на 8 августа 2008 года атаковали Южную Осетию и разрушили часть ее столицы Цхинвали. Россия, защищая жителей Южной Осетии, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела войска в республику и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных из региона. Россия 26 августа 2008 года признала суверенитет двух автономий, входивших в состав Грузии и добивавшихся независимости от нее еще до распада СССР. Мэги Кикалейшвили.

Заместитель Министра промышленности и торговли Российской Федерации Г.В.Каламанов провел переговоры с делегацией Республики Южная Осетия во главе с премьер-министром Республики Р.Э.Хугаевым.

Участники переговоров обсудили вопросы сотрудничества, направленного на восстановление и развитие промышленного потенциала Южной Осетии, совместного определения и оценки перспективных стратегических направлений развития обрабатывающих отраслей промышленности Республики, входящих в сферу ведения Минпромторга России, в том числе - глубокой переработки леса, текстильной и швейной промышленности, машиностроения.

Переговоры состоялись во исполнение поручений 6-го заседания Межправительственной комиссии по социально-экономическому сотрудничеству между Российской Федерацией и Республикой Южная Осетия.

В переговорах также приняли участие министр экономического развития Республики Южная Осетия З.Ю.Хугати, а также председатель Комитета промышленности, транспорта и энергетики Республики В.С. Дзассеев.

ПО МЮНХЕНСКОМУ СЧЕТУ

В Германии на международной конференции по безопасности глава российского МИД Сергей Лавров упрекнул США в отказе от сотрудничества по вопросам ПРО. Вице-президент США Джо Байден в ответ сказал, что противоречия не ограничиваются этой темой

На международной конференции по безопасности в Мюнхене министр иностранных дел России Сергей Лавров упрекнул США в отказе от сотрудничества по вопросам ПРО. В ответ вице-президент США Джо Байден отметил, что противоречия между двумя странами не ограничиваются темой противоракетной обороны, но затрагивают еще и конфликт в Сирии, расширение НАТО и развитие демократии.

Кроме этого американский представитель подчеркнул, что США никогда не признают Абхазию и Южную Осетию.

"Вопрос с Абхазией и Осетией, как вы понимаете, это не вопрос российско-американских отношений. Это вопрос надолго, в основном в российско-грузинских отношениях. Что касается Сирии, этот вопрос поддается поиску взаимоприемлемой позиции. Наиболее сложный вопрос - это ПРО. США поняли, что у них есть преимущество, что они могут создать противоракетную оборону. Да, на первых порах ограничено, но в дальнейшем она может быть расширена. Это делает невыгодным для России сокращение числа ядерных боеприпасов. Но это вопрос, который можно решить. Перспективы есть. Но в первую очередь отношения надо развивать по разным направлениям: в экономике, в науке, культурный обмен, в образовании", - считает директор Фонда изучения США имени Франклина Рузвельта Юрий Рогулев.

Перспективы отношений есть, однако конфликт по ПРО решить практически невозможно, надо понимать, что для России США одна из самых важных стран в ее внешней политике, но для США Россия - это страна, отношения с которой находятся примерно в третьем круге, говорит директор Международного института политической экспертизы Евгений Минченко.

"Первый круг - это большие мировые игроки типа Китая и ЕС. Второй круг - это проблемный страны, типа Ирака и Кореи. Третий круг - все остальные, в числе которых и Россия. Компромисс по ПРО невозможен. Но есть точки для сотрудничества. Что касается Афганистана. И то, что США и Россия заинтересованы в том, чтобы не расширялся круг ядерных держав. Собственно, экономическое взаимодействие. После вступления России в ВТО есть больше возможностей для этого", - сказал он.

По итогам переговоров с американцами Сергей Лавров сообщил, что новый госсекретарь США Джон Керри посетит Россию в ближайшее время.

Международная конференция в Мюнхене проходит в 49-й раз. Именно здесь 6 лет назад Путин выступил с жесткой критикой однополярного мира - антизападная риторика была многими воспринята как возврат к временам "холодной войны".

США ВИДЯТ ПОТЕНЦИАЛ ДЛЯ СОТРУДНИЧЕСТВА С РФ, НЕСМОТРЯ НА РАЗНОГЛАСИЯ

Вашингтон продолжает видеть потенциал развития сотрудничества с РФ, несмотря на серьезные разногласия, заявил вице-президент США Джо Байден на Мюнхенской конференции по безопасности.

Мы не наивны в наших отношениях, мы не со всем согласны. Например, мы никогда не признаем Абхазию и Южную Осетию. Все это остается в рамках нашей позиции - она не изменилась. У нас серьезные разногласия по вопросам Сирии, ПРО, расширения НАТО, демократии и прав человека. И эти разногласия реальные. Но мы продолжаем видеть возможности для сотрудничества, партнерства США и России на благо продвижения наших общих интересов в области безопасности, на благо международного сообщества, - цитирует слова Байдена РИА Новости.

Новое руководство Грузии считает необходимым расширять сотрудничество с НАТО и ЕС, заявила МИД Грузии Майя Панджикидзе в субботу на Мюнхенской конференции по безопасности.

"Грузия должна расширять свое сотрудничество как с НАТО, так и в рамках общей (внешней) политики и политики безопасности", - сказала глава грузинской дипломатии.

Она также отметила, что улучшение отношений с Россией играет особое значение для нового грузинского руководства. После парламентских выборов в Грузии 1 октября прошлого года к власти пришла политическая коалиция Бидзины Иванишвили "Грузинская мечта", а "Единое национальное движение", лидером которого является президент Грузии Михаил Саакашвили, перешло в оппозицию. Представители нового правительства Грузии заявили, что одним из главных приоритетов внешней политики страны станет нормализация отношений с РФ.

"Мы приняли конкретные шаги. Например, мы установили прямую связь с Россией. Но это шаги, которые не должны заменять основной переговорный процесс в рамках Женевской конференции. При этом нужно понимать, что мы не сможем добиться полного примирения, полного восстановления дипломатических отношений, если часть Грузии останется занятой российскими войсками? Поддержание статус-кво, то есть оккупация 20% территории нашей страны Россией - это серьезная угроза безопасности Грузии и европейской безопасности", - заявила Панджикидзе.

Дипломатические отношения между Россией и Грузией были разорваны более четырех лет назад, после признания Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии. Это произошло после нападения Грузии на Южную Осетию в начале августа 2008 года и последующего принуждения Тбилиси к миру. В ответ Грузия разорвала дипломатические отношения с Москвой и объявила две закавказские республики оккупированными территориями. Семен Нехорошкин.

Грузинский патриарх Илия Второй планирует поднять на встрече с президентом России Владимиром Путиным вопрос Абхазии и "цхинвальского региона".

Встреча грузинского патриарха с президентом России запланирована на среду.

"Главной темой нашего обсуждения будет Абхазия и цхинвальский регион. Я считаю, что это главные вопросы", - сказал Илия Второй, отвечая на вопрос РИА Новости на встрече с российскими журналистами.

Он отметил, что на встрече будут подняты и другие темы, в частности вопрос визового режима и торговли. При этом он отметил, что это "предварительные разговоры", и более серьезно они могли бы обсуждаться на возможной встрече с премьер-министром Грузии Бидзиной Иванишвили.

"Я думаю, что нет таких вопросов, которые бы нельзя было решить положительно, с учетом интересов обеих сторон", - добавил Илия Второй.

Грузинский патриарх подчеркнул необходимость снятия визовых барьеров для восстановления полноценного общения между народами России и Грузии. "Необходимо общение. Необходимо снять визовый режим и общаться более свободно", - сказал патриарх.

Предстоятель Грузинской православной церкви также выразил уважение президенту России.

"Я считаю, что он мудрый человек, который хочет выйти из этого тупика, в который мы зашли", - сказал Илия Второй.

Тбилиси разорвал дипломатические отношения с Россией после признания Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии в августе 2008 года.

Грузинский патриарх Илия Второй, который занимает свою кафедру с 1977 года, пользуется чрезвычайно высоким авторитетом в Грузии, независимо от сменявших друг друга за эти годы, в том числе, с большими противоречиями, правительств. После вооруженного конфликта вокруг Северной Осетии отношения между Русской и Грузинской православными церквями оставались едва не единственным связующим звеном между народами двух стран. Нынешний визит патриарха Илии в Москву для получения премии Фонда единства православных народов является первой российско-грузинской встречей на высоком уровне после победы на парламентских выборах коалиции "Грузинская мечта" осенью прошлого года и формирования нового кабинета министров, заявившего курс на нормализацию отношений с Россией.

В ходе своего визита в Москву патриарх Илия Второй уже встречался и совершал богослужения с патриархом Московским и всея Руси Кириллом.