Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Разногласия Москвы и Тбилиси из-за Абхазии и Южной Осетии не станут препятствием к улучшению двусторонних отношений, считает лидер движения "Голос Грузии - за честные выборы" Теймураз Шенгелия в понедельник на пресс-конференции в РИА Новости.

В пятницу новый министр иностранных дел Грузии Майя Панджикидзе заявила, что, пока Россией "оккупированы грузинские территории" (Абхазия и Южная Осетия), дипломатические отношения между двумя странами не могут быть восстановлены. Ранее, в начале октября, после парламентских выборов в Грузии глава МИД РФ Сергей Лавров заявил, что Москва надеется на нормализацию двусторонних отношений, но никаких переговоров с Тбилиси о судьбе и статусе Абхазии и Южной Осетии вести не намерена.

"Надо начать с первого шага, а потом мы придем к полноценным взаимоотношениям с Россией. Это займет определенное время... Восемь лет друг с другом никто не разговаривал, и, чтобы восстановить эти отношения, надо восстановить прежде всего доверие между собой, а потом все вопросы решать. В том числе, я думаю, можно будет решать вопрос восстановления дипломатических отношений", - сказал Шенгелия, отвечая на вопрос РИА Новости о том, возможно ли качественное улучшение двусторонних отношений при столь разных подходах Москвы и Тбилиси.

"Сегодняшнее состояние российско-грузинских отношений ужасно. Хуже не может быть. С чего-то надо начинать", - добавил общественный деятель, отметив, что наибольшее влияние на российско-грузинские отношения окажет развитие торгово-экономических и гуманитарных отношений и общественных связей.

По мнению Шенгелия, Россия могла бы сделать важный шаг навстречу новым грузинским властям, отменив въездные визы для граждан Грузии. Россиянам для пребывания в Грузии до 90 дней виза не требуется. Соответствующий указ президента Михаила Саакашвили об отмене визового режима с Россией, введенного в декабре 2000 года, вступил в силу с 29 февраля 2012 года.

"Я, например, сторонник того, чтобы Россия сняла визы для грузинских граждан. Надо открыть сейчас границы. В Грузии в одностороннем порядке это уже сделали... Думаю, что с российской стороны тоже было бы шагом навстречу новой власти (Грузии)", - сказал он.

На последних парламенских выборах в Грузии победила коалиция "Грузинская мечта" во главе с лидером Бидзиной Иванишвили, который 25 октября был утвержден парламентом Грузии на посту премьера. Новое правительство утверждено на четырехлетний срок.

Иванишвили неоднократно заявлял, что ставит целью урегулирование отношений между Тбилиси и Москвой, однако не в ущерб интересам Грузии. На данном этапе, по его словам, стороны могут начать строительство новых отношений с сотрудничества по экономическим, гуманитарным и культурным вопросам.

В ночь на 8 августа 2008 года грузинские войска атаковали Южную Осетию и разрушили часть ее столицы Цхинвали. Россия, защищая жителей Южной Осетии, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела войска в республику и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных из региона.

В конце августа 2008 года Москва признала независимость Южной Осетии и Абхазии. В ответ Грузия разорвала дипломатические отношения с Россией, объявила две закавказские республики оккупированными территориями и покинула СНГ.

Ретрансляция ценностей

Грузия как геополитический магазин на диване

Резюме: На примере Грузии вовне передается идея о том, что самостоятельность и независимость во внешней (и даже во внутренней) политике вторичны по сравнению с геополитической (в пиар-интерпретации: «ценностной») ориентацией. Найти правильную опору важнее формальной независимости.

Смена власти в Грузии стала реальностью, и, разумеется, нам всем интересно, как это скажется на российско-грузинском диалоге. Причем негативно сказаться, похоже, не может, поскольку хуже уже некуда. Значит, в будущее можно смотреть с осторожным оптимизмом. Но не более. Ибо, во-первых, мечта – будь она грузинская, или любая другая – это все же мечта, а не план действий. Есть обещания, есть и ожидания – и в России, и в грузинском народе, коль скоро он сам захотел перемен, но реальность далеко не всегда соответствует и обещаниям, и ожиданиям.

Даже самые решительные и неординарные политики далеко не всегда свободны в своем выборе, и им порой приходится действовать в довольно узком коридоре возможностей, который задает само общество. Нередко это приводит в тупик, когда ни одна из сторон международного или межнационального конфликта не в состоянии сдвинуться со своей позиции без риска потерять поддержку у себя дома.

Самая острая российско-грузинская тема – независимость Южной Осетии и Абхазии, признанная одной стороной и не признанная другой, – нерешаема в нынешней системе координат. Как ни один грузинский политик не может сегодня отойти от генеральной линии в этом вопросе, не совершив акта политического самоубийства, так и в России отказываться от признания новых государств никто в здравом уме не будет. Это в какой-то мере издержки демократии: действовать без оглядки на общественное мнение невозможно ни в Грузии, ни в России.

Однако к настоящему моменту, похоже, наступил определенный перегрев, люди в Грузии захотели сдвигов и в этом вопросе. Когда позиции невозможно согласовать, единственное пространство для маневра – попытаться вынести тупиковую тему за скобки и налаживать прочие отношения. Для Михаила Саакашвили это было заведомо неприемлемым, поскольку саму вражду с Россией он превратил в средство консолидации нации и инструмент поддержки (как внутренней, так и внешней) самого себя. Без постоянного рефрена об «угрозе со стороны коварного северного соседа», который спит и видит, как задушить молодую грузинскую демократию, представить себе его политику невозможно, а потому объективно недостижима и нормализация отношений с Россией на подобном идеологическом фоне.

А потому появление у руля соседнего государства, уже послужившего источником серьезных проблем во взрывоопасном кавказском регионе, новых сил, по крайней мере, декларирующих желание перемен, может только радовать. Понятно, что принципиальные установки – отказ от признания двух республик и курс на Евро-Атлантику – вряд ли претерпят существенные изменения, но нюансы возможны.

Сейчас, во-первых, важна смена «рулевых» в Тбилиси как таковая, так как она дает шансы на определенную «перезагрузку» уже исходя из самого наличия новых, неотягощенных прошлым, персоналий. И, во-вторых, объективно вероятна некоторая «деистеризация» темы России во внутригрузинских политических реалиях. Под усиленно разжигаемые в Грузии эмоции вокруг конфликта с Россией властям во многом удалось осуществить планомерное выдавливание всего положительного, что могло быть связано с нашей страной, с ее культурой, с русским языком из общественной жизни и практического обихода. Омоложение корпуса управленцев оборачивается выводом из активной политики тех, кто лично помнил сосуществование в рамках единого государства с Россией и русскими – со всеми минусами, но и с очевидными плюсами, которые диссонируют с мрачными мифами нынешней антироссийской пропаганды.

Однако полностью устраниться ни от советского прошлого, ни от соседского настоящего невозможно. Ставка на «вечную войну», хотя и продемонстрировала эффективность на конкретном историческом отрезке, похоже, не оправдывает себя на более дальней дистанции. Из тупика по абхазской и югоосетинской темам, который возник не сейчас и даже не в 2008 году, очевидно, нет простых выходов. Напротив: попытка решить проблему в режиме блиц (тем более – блицкриг) приводит лишь к откату на еще более безнадежные позиции.

Подвижки могут, наверное, произойти, когда ситуация будет переведена в исходное состояние – к грузино-абхазским и грузино-югоосетинским форматам, а не к грузино-российскому, как его исключительно подают сегодня. Это добавляет Грузии пропагандистских «вистов» в США и в Европе – тема «маленькой Грузии против большой России» там с удовольствием вытеснила тему «большой Грузии против маленькой Южной Осетии», каковой она объективно являлась, в частности, утром 08.08.08. Но это не приближает решение проблемы (если ее действительно хотят решать, а не использовать сам факт ее остроты совсем в других целях).

Сегодня в Грузии есть определенный общественный запрос на перемены, в том числе, и в отношениях с Россией. Похоже, что это запрос и простых людей, и интеллектуального класса. Бидзина Иванишвили уловил этот импульс, сделал ставку в том числе и на него и выиграл. Возможно, эта идея отвечает и его собственным глубинным убеждениям, но судить нужно не по словам, а по делам.

Анализ послевыборной ситуации в Грузии и возможных вариантов развития отношений с Россией невозможен без анализа того проекта, который реализовывался командой Саакашвили. Ибо вероятные (но отнюдь не неизбежные) кардинальные перемены, инициируемые новыми лицами, будут отчетливо видны именно на фоне труда предшественников.

Чужая мягкая сила

Феномен Грузии, которая привлекала к себе куда больше внимания, чем могла бы рассчитывать любая другая страна аналогичного калибра, предстоит спокойно осмыслить, что называется – без гнева и пристрастия. При всем, очень мягко говоря, неоднозначном отношении к вождю «революции роз» и его соратникам нельзя не признать наличие у них четкого представления о том, какой они хотели видеть Грузию и главное – какой они хотели бы, чтобы ее видели другие. Контраст между транслируемым вовне образом и реальностью в грузинском случае, пожалуй, является наиболее разительным. И связано это с тем, что адресаты усилий правительства находятся преимущественно за пределами, а не внутри страны.

Грузия в понимании ее лидеров и идеологов должна была решительно порвать с советской ментальностью, которую с таким трудом изживают все без исключения экс-советские республики, стать квинтэссенцией западной либеральной «мягкой силы», показательной моделью ее удачного воплощения в одной отдельно взятой стране для дальнейшего тиражирования на всем пространстве. Собственно, эта самая «модельность», «образцовость» стала своего рода идефикс Тбилиси при Саакашвили, который скрупулезно фиксировал и раздувал каждый случай в бывшем СССР (и даже за его пределами), когда опыт грузинских преобразований кто-то ставит в пример своим властям. (Даже из поражения на выборах проигравшие по привычке стараются извлечь максимальный пропагандистский эффект, педалируя сам факт мирной передачи власти как очередную победу грузинской демократии, построенной ими же). Всякий успех – реальный или виртуальный – подается в обязательном пропагандистском обрамлении по классическим лекалам американской рекламы, вроде «магазинов на диване». «Я купила этот чудо-прибор, и моя жизнь в корне изменилась!» – «Мы выбрали свободу, и свершилось невероятное!». Со столь же обязательным рефреном про то, как отдельных соседей этот выбор свободной Грузии очень злит, а потому они хотят чудодейственные ценности у грузинского народа отнять и т.п.

Возникло устойчивое ощущение дежавю первых лет советской власти, энтузиазма творцов нового строя: каждое достижение рассматривалось как удар по внешнему врагу (или скрытому внутреннему – «иностранным шпионам и наймитам»), все это зижделось на непоколебимом убеждении, что где-то «корчатся в бессильной злобе» недруги новой власти и народа.

Однако сам энтузиазм, с которым «образец для подражания» раскручивался грузинским руководством при энергичной поддержке США и европейских стран, наводит на мысль, что в этом и заключалось главное содержание грузинского проекта как еще одного средства чужой «мягкой силы».

На деле успехи Грузии – где они существуют, а не являются плодом пропаганды – можно и нужно воспринимать с удовлетворением и со спокойным оптимизмом. Во-первых, потому что отрадно, когда у близкого нам (несмотря на политические проблемы) народа что-то меняется в лучшую сторону. Но не в последнюю очередь и в надежде на то, что нации, успешные во внутренних делах, меньше подвержены националистическому угару и вследствие этого меньше воюют. Создание на основе экономического и социального успеха реальных демократических институтов и независимых СМИ могло бы послужить определенной гарантией политического плюрализма и недопущения авантюрных выходок на высшем уровне.

После 2003 г. Тбилиси действительно использовал свой шанс, поскольку самый богатый и сильный полюс мира заинтересован в успехе маленькой Грузии и вербовке новых «клиентов» на ее примере. Она получила уникальную возможность стать эталоном, витриной благотворности «правильного» геополитического выбора. Это, естественно, подается как выбор ценностный, но практика (стремление в НАТО, участие в военных операциях Запада, противопоставление себя – в составе Запада – России и ее интеграционным проектам, пропагандистская деятельность на постсоветском пространстве) никаких сомнений на сей счет не оставляет.

Принципиально новаторского в грузинской модели на самом деле немного – разве что сами методы ее реализации по инструкциям и под строгим контролем «старших товарищей». Как писал недавно французский комментатор, посетивший Грузию, «“мишисты” не обладают полной свободой действий. Эти прилежные ученики Запада находятся под его постоянным присмотром, так как займы и помощь для развития выделяются только при условии демократических подвижек». «Парниковые» условия воплощения проекта в жизнь, небольшой размер «экспериментального полигона», мощная поддержка при полной зависимости руководителей от внешнего «управляющего», в свою очередь, не имеющего права на провал своей затеи, позволили достичь результата, не только заметного внутри страны, но и годного для рекламы вовне.

Независимость вторична?

Реальная пригодность именно этого опыта для копирования сомнительна, учитывая особые исходные условия – вряд ли их можно воссоздать везде. На Украине не получилось – слишком велика, да и «себе на уме». Но для рекламного проекта это и не существенно – важнее, чтобы о нем постоянно говорили, было обеспечено перманентное и громкое информационное присутствие.

Чтобы, к примеру, любая реформа другой постсоветской страны трактовалась исключительно как копирование опыта грузинских «первооткрывателей», чем признавалась бы их «историческая правота». По утверждению околовластных грузинских теоретиков, «построение успешного государства – это наша самая главная “мягкая сила”. Хочет в этом признаваться сама Россия или нет, но те реформы, которые она, пока еще безуспешно, пытается провести у себя, явно спровоцированы грузинскими преобразованиями. Успешная модель реформирования – самый важный предмет экспорта для Грузии».

Можно лишь пожелать успеха грузинам в дальнейшем использовании своего нынешнего уникального положения (а оно не вечно, причем реакция внешних патронов на выборы, которые Саакашвили проиграл, еще одно тому свидетельство) с максимальной пользой для населения и экономики. Однако ограниченность грузинской модели и потенциальные проблемы заложены именно в особенностях ее реализации. Грузия (по крайней мере, до настоящего времени) не транслировала, а ретранслировала ценности, являлась не источником сигнала, а передаточной станцией.

Фактически на примере Грузии передавалась идея, отличная от декларируемой – самостоятельность и независимость во внешней (и даже во внутренней) политике вторичны по сравнению с геополитической (в пиар-интерпретации: «ценностной») ориентацией. Найти правильную опору важнее формальной независимости. При этом пропагандируемые идеи выглядят не самоценными (т.е. легко реализуемыми каждым без выплат «дивидендов» правообладателю и без геополитического «довеска» в виде обязательного стремления в НАТО и т.п.), а, наоборот, распространяемыми исключительно на условиях «держателя лицензии». Это что-то вроде идеологического «франчайзинга», когда малому субъекту экономики дозволяется использовать раскрученный бренд и получать свою часть дохода, но львиную долю чистой прибыли получит обладатель торговой марки. Все знают «Макдональдс», но мало интересуются конкретными достижениями его местной точки, даже если они значительны.

Сама Грузия, ее характерные отличительные черты (весьма, кстати, привлекательные в глазах тех же россиян), ее подлинная «мягкая сила» растворяются в неких универсальных постулатах, важных идеологически, но не имеющих национального звучания и характера. Как отмечают сами грузинские идеологи: «Грузия опирается на ценности, аналогичные западной политике soft power… Главное то, что… она опирается на общечеловеческие ценности».

Все это может выглядеть привлекательным и ценностно-безупречным, но в этом нет Грузии как уникальной страны с замечательным народом. А есть только «Грузия-часть-Запада» (как когда-то «Грузия-часть-СССР»), упорно и во всем противопоставляющая себя России. Что любопытно, в этом постоянном акцентировании «Грузия – не Россия» есть своеобразная вторичность уже и по отношению к нашей стране. Распространение «крамольной» мысли о том, что Россия на самом деле мало волнуется по поводу ценностной подоплеки грузинских преобразований (а ее и правда больше тревожат потенциальные военные угрозы), грозит моральной катастрофой всей концепции. Захочет ли – и сможет ли – команда Иванишвили поменять эту пропорцию в сторону профилирования самой Грузии – отдельная и интересная тема новой реальности, по развитию которой также можно будет судить о векторе политических тенденций.

При вдумчивом анализе любому будет очевидно, что ценности Грузии и России, по сути, идентичны. Ни там, ни там вы не найдете призывов принять идеи чучхе, строить фашистское или мафиозное государство и занести коррупцию в Основной закон. Есть нюансы и проблемы (причем у обеих стран) в реализации сходных идей и принципов, но различий не может не быть даже просто у разных по величине государств. Однако такой естественный вывод пропагандистски бесперспективен, поскольку ломает образ Грузии-модели.

Издержки несамостоятельности грузинской модели не могут не сказываться на происходящем не только в – фактически свернутом и заочном – российско-грузинском диалоге, но и во внутригрузинских делах. Политикам, включая оппозиционных, приходится раз за разом ездить в Вашингтон – в фактический центр принятия решений по Грузии – для заверения в своей лояльности и получения «разрешений» на свою деятельность.

Тем не менее кампании в США выглядят порой важнее домашних. Вот пишет журнал The National Interest: «Иванишвили ведет активную борьбу не только в Грузии, но и, что неизбежно, на второй арене грузинской политики – в Вашингтоне. Он нанял целую когорту лоббистских фирм представлять себя и свое движение “Грузинская мечта”. Для маленькой и бедной страны с населением в четыре миллиона человек это стало беспрецедентным состязанием, но сегодня вашингтонская группа Podesta (представляющая грузинское правительство) ведет дуэль с лоббистской организацией Patton Boggs (она представляет Иванишвили)». Итог выборов демонстрирует, кто выиграл, по крайней мере пока.

Не все гладко и в экономике, которая по-прежнему зависима от внешней поддержки. Как говорит профессор Давид Якобидзе, «мы получаем соответствующее вознаграждение за использование наших ресурсов в чужих интересах, которое принимает форму дешевых кредитов и целевых грантов. Тем не менее они тяжелым грузом ложатся на нашу экономику. Образно говоря, мы строим замок на песке, а точнее, пирамиду без основания… Сегодня даже невооруженным глазом видно, что Грузия существует отнюдь не на доходы, которые сама создает».

Поддержка извне всегда увязывалась с определенными политическими условиями. По заявлениям посла США в Грузии Джона Басса, «непропорционально высокая» (!) помощь, которую Грузия получает от Соединенных Штатов, «в существенной мере будет зависеть от того, насколько продолжит Грузия быть лидером в своем регионе» и среди бывших советских республик с точки зрения укрепления демократии. Проще говоря, размер экономической поддержки будет напрямую зависеть от успеха пиар-проекта.

Посол популярно объяснил грузинам, что на поддержку повлияет и скорость приобщения к универсальным ценностям, «ментальная революция», посетовав, что пока еще, увы, мешает традиционное мышление в отношении этнических и религиозных вопросов. Более наглядного противопоставления подлежащих усвоению западных ценностей национальным грузинским, т.е. реальной, а не производной «мягкой силе» Грузии, даже трудно себе представить. И это крайне важный момент для понимания функционирования самой концепции: не должно быть отдельной самобытной Грузии (Литвы, Чехии, Венгрии…), а должны быть единообразные и образцовые схемы воплощения универсальных идей. Не «мягкая сила» стран Запада, а «мягкая сила» всего Запада, противопоставляемая прочему миру.

* * *

В Грузии начинается новый политический период. По его итогам станет понятно, сколь многого добились «розовые революционеры», удалось ли им заложить фундамент нового развития, который устоит в другом общественном климате, или их деятельность, по сути, была наклеиванием этикеток и выдуванием мыльных пузырей. В любом случае это познавательно.

Полагаю, что самым реальным полем, где можно было бы добиться ощутимого прогресса, является гуманитарное пространство. Культурные обмены продолжаются и сегодня, как должно быть между соседями. И, соответственно, эта сфера не должна страдать от действий политиков, коль скоро она остается востребованной простыми людьми. Возможно, именно сейчас имело бы смысл поставить вопрос об обмене полноценными культурно-информационными центрами в обеих столицах (а далее, не исключено, и в других городах). Сегодня, когда политические и дипломатические контакты, по сути, заморожены, такой прогресс был бы, на мой взгляд, позитивно воспринят людьми и в России, и в Грузии. Это могло бы быть, кстати, и весомым подтверждением серьезности намерений новых грузинских лидеров, без затрагивания при этом взрывоопасных тем.

В любом случае хуже, чем сейчас, действительно уже, похоже, не будет. Так почему бы не попробовать сделать лучше?

К.И. Косачев – руководитель Федерального агентства по делам СНГ, соотечественников, проживающих за рубежом, и по международному гуманитарному сотрудничеству (Россотрудничество), специальный представитель президента Российской Федерации по связям с государствами – участниками СНГ. Член редакционного совета журнала «Россия в глобальной политике».

Грузия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 28 октября 2012 > № 735523 Константин Косачев

Зачем оружие?

Почему России нужно наращивать военную силу даже в небывало благоприятных внешних условиях

Резюме: Военное усиление России если и может компенсировать слабости других факторов силы, то только частично. Нужно реставрировать и наращивать привлекательность для мира и собственных граждан – через возрождение и создание новой российской идентичности, основанной на великой культуре и славной истории ратных побед.

Россия взяла курс на военное усиление. Принимаются и воплощаются в жизнь программы переоснащения и коренного реформирования вооруженных сил. И хотя внешняя военная угроза беспрецедентно мала, эта политика будет продолжена, поскольку вписывается в складывающиеся международные реалии и отвечает внутренней логике развития России. Поэтому речь сейчас не о том, чтобы сменить курс, а о том, как его оптимизировать, избежав грубых ошибок и бессмысленных трат. Идеи, изложенные в данной статье, призваны стимулировать дискуссию вокруг оборонной политики, которая в России сегодня ведется куда менее активно, чем даже в СССР. А это просто опасно. Между тем именно теперь вопрос о военной силе – ее роли и возможностях в международных отношениях – стоит особенно остро. И мы, кажется, сами не до конца знаем, для чего сейчас военная сила и сколько ее нужно.

Военная сила теряет значение?

Широко распространена точка зрения, что военная сила – этот главный на протяжении всей истории инструмент политики государств – прогрессирующе теряет значение. Особенно такой тезис популярен в Европе, надорвавшейся на своей истории войн и сделавшей во второй половине XX века выбор в пользу пацифизма.

Действительно, большинство главных проблем современного мира – изменение климата, требования большего благосостояния со стороны активизирующихся масс, кризис мировой финансовой системы, нарастающий относительный дефицит продовольствия – не решить с помощью военной силы. Изменившаяся политическая культура и структура хозяйства делает бессмысленным с экономической точки зрения захват территорий и проживающего на них населения. Удерживать их под контролем не удается. Население невозможно эксплуатировать к своей выгоде. Все военные победы последних четырех десятилетий кончались политическим поражением (Ирак, Афганистан) и/или гигантскими тратами на поддержание населения на завоеванной или отвоеванной территории (тот же Ирак или российская Чечня).

В эпоху действительно массовых коммуникаций, затрудняющих (хотя и не отменяющих) целенаправленное манипулирование информацией, повышается морально-политическая цена использования военной силы, особенно если речь идет о ее масштабном и долговременном применении. Оно до известной степени вообще делегитимируется. Если раньше война, перефразируя навязшую в зубах формулу Клаузевица, была нормальным продолжением политики, то ныне, после двух мировых войн и появления ядерного оружия, применение военной силы чаще рассматривается как политический провал.

Снижение эффективности военной силы и ее делегитимация во многом связаны с продолжением ядерного пата, прежде всего между Россией и Соединенными Штатами. Риск эскалации любого серьезного конфликта на ядерный и глобальный уровень вынуждает крупные государства ограничивать применение силы на гораздо более низких уровнях. Благодаря ядерному фактору относительно мирно завершилась самая глубокая политическая и идеологическая конфронтация в истории – холодная война. Не будь его, беспрецедентное, быстрое и глубокое перераспределение влияния в мире от традиционного Запада в пользу растущей Азии не происходило бы на наших глазах столь гладко. Почти всегда в истории такие сдвиги сопровождались – стимулировались или останавливались – войнами. Так что Россия и США, остающиеся в ситуации ядерного клинча, и в меньшей степени другие ядерные державы могут считать себя крестными родителями азиатского экономического чуда.

Опыт последних лет, кажется, подкрепляет тезис о том, что в современном и грядущем мире военный потенциал не будет иметь решающего значения как инструмент политики и показатель силы и влияния государств. Самая мощная в военном отношении держава – Соединенные Штаты – по сути проигрывает подряд две войны, которые она инициировала (Ирак, Афганистан). И политически обесценивает многотриллионные вложения в вооруженные силы.

Однако есть другой набор факторов и аргументов, который противоречит представлению об уменьшении роли военной силы в мире и ее обесценивании как ведущего инструмента государственной политики. Войны все-таки выигрываются – при всех различиях обстоятельств можно вспомнить конфликты в Югославии, Ливии, Чечне, Грузии, победу правительства Шри-Ланки над «Тиграми освобождения Тамил Илама». Ядерное сдерживание работает, не допуская больших войн, и никто всерьез не сокращает ядерные арсеналы, а, напротив, совершенствует их. С ядерным сдерживанием безуспешно борются романтики – реакционные (американские сторонники противоракетной обороны) и прогрессивно-либеральные (мечтатели о «глобальном нуле» и минимальном сдерживании на уровне 50–200 боезарядов с каждой стороны). Новые мировые лидеры, наподобие Китая или Индии, которые вроде бы выигрывают в мирном соревновании, при этом стремительно вооружаются. На глазах милитаризируется соперничество между главными конкурентами будущего – США и КНР. Не прекращаются разговоры о грядущих столкновениях за ресурсы, воду.

Эти и подобные рассуждения можно было бы считать пережитками мышления времен холодной войны. И действительно, дискуссию вокруг проблем военной безопасности во многом все еще определяют те ветераны, которые сознательно или неосознанно стремятся вернуть повестку дня прошлой эпохи. Одни делают это, выдумывая (иногда даже вполне бескорыстно) бесконечные несуществующие угрозы своим странам или миру в целом, другие – призывая к возвращению благословенных для них времен процесса ограничения вооружений, который сам по себе служил отчасти мотором, правда, благопристойным, продолжения гонки вооружений. Если и меня причислят к этим ветеранам, многие из которых являются моими друзьями, но с которыми я по большей части не согласен – не обижусь. «Назвался груздем – полезай в кузов».

Но нельзя отрицать и другого. Растущее почти повсеместно ощущение опасности современного мира и, как следствие, возрождение опоры на военную силу в политике многих государств – в том числе и России – имеет и объективные основания. Грезы не сбываются. Ни либеральные – о мировом правительстве, ни реакционные – о новом концерте мощных наций, которые управляли бы миром. Планета движется к хаосу, но на новом глобальном уровне и в условиях качественно более глубокой и всеобъемлющей взаимозависимости. Старые институты международного управления – ООН, МВФ, ЕС, НАТО, G8 – слабеют. Новые – G20, либо возникающие региональные структуры – пока не работают. И, вероятно, вакуум управляемости заполнить не смогут.

Подрываются многие этические нормы международного общежития – отчасти это делают сознательно, а иногда к этому ведет объективное развитие мировой системы. Уважение к государственному суверенитету, традиционным правилам внешнеполитического поведения – принципы несовершенные. Но они давали хоть какие-то точки опоры. Чем бы ни руководствовались инициаторы нападения на Югославию, Ирак, Ливию, результат один: все увидели, что слабых бьют, и никто не приходит к ним на помощь. А вот хоть сколько-нибудь сильных – не бьют. Неядерный Ирак под лживыми предлогами разгромили, а успевшую обзавестись ядерным оружием Северную Корею, в гуманитарном смысле еще менее приятную, не трогают. Уходят и старые принципы политической морали – «своих не сдают», или «сукин сын, но наш сукин сын». Сначала «своих» сдал Советский Союз. Но это хоть как-то можно было оправдать его банкротством и развалом. Теперь «своих» мубараков стал сдавать и Запад.

В новом мире захват прямого контроля над территорией и находящимися на ней ресурсами, по-видимому, действительно больше не работает. Но при помощи военных методов можно управлять доступом к ним. Не случайно чуть ли не главное направление наращивания вооружений растущими державами – военно-морские силы. Морские пути – нынешние и вероятные будущие (тут резонно вспомнить Арктику) – остаются, как и во времена классической геополитики, главным объектом интереса великих держав. Больших войн за главный ресурс будущего – пресную воду – пока нет. Но наметившаяся тенденция к перекрытию верховьев рек, а такая практика особенно опасна для Индокитая и Индостана, может привести к тому, что данная проблема окажется в сфере применения военной силы.

Ренессансу ее роли способствует и давно начавшееся распространение ядерного оружия. Израиль, Индия, Пакистан, Северная Корея, вероятно, Иран ставят своих соседей в уязвимое и политически проигрышное положение. Они пытаются его компенсировать, либо стремясь сами обрести ядерное оружие, либо усиливая обычные вооруженные силы, системы противоракетной обороны. Наконец, с помощью попыток расшатать усилившегося соперника изнутри, как это, например, сейчас делают суннитские монархии Персидского залива, работая над свержением дружественного Ирану и к тому же светского режима Сирии. Ядерный потенциал Северной Кореи и резкое комплексное усиление Китая в перспективе толкает и Японию к преодолению ядерного порога. А эта страна имеет к России, как, впрочем, и к Южной Корее, КНР, территориальные претензии. Впрочем, в Восточной Азии многие претензии взаимны. Там вокруг объективно усиливающегося Китая и из-за возрождения старых территориальных споров быстро формируется вакуум безопасности.

Структурные изменения в международной системе тоже способствуют сдвигу в сторону большой опоры на военную мощь. Столкнувшись с масштабными вызовами при ослаблении институтов глобального управления, общества бросились под защиту привычного института – государства. Началась ренационализация мировой политики и частично экономики. Тенденция усилилась и благодаря подъему и выходу на авансцену мировой политики Азии – континента традиционных государств. С необычайной лихостью в новом обличье и на новом фоне возвращается старая геополитика, концепция «баланса сил». Продолжая на словах осуждать ее (хотя и все более вяло), именно такую линию претворяют в жизнь все более откровенно – раскачивая Сирию, союзницу Ирана, уравновешивая Китай. Или мешая преодолению остаточного военно-политического разделения Европы. И, конечно, невозможно всерьез воспринимать лозунги о том, что подобные действия предпринимаются в поддержку демократии. Более того, принцип баланса сил не только возрождается вокруг Европы, где он возник и привел к многочисленным войнам, в т.ч. двум мировым, но начинает доминировать в Азии, хотя тамошняя внешнеполитическая культура прошлых веков такой подход отвергала.

Однако государства качественно ослабли. Они все меньше способны контролировать информационные, финансовые, экономические, а значит и политические процессы даже на своей территории. И все больше зависят от внешнего мира. Причем избавиться, отгородиться от такой зависимости практически невозможно. Так появляется дополнительный стимул опираться на тот инструмент, который государства все еще почти полностью контролируют – военную силу.

В среднесрочной перспективе частичной ремилитаризации мировой политики может способствовать и затягивающийся на десятилетие глобальный экономический кризис. С одной стороны, он ограничивает аппетиты военных лобби. Но с другой – радикализирует политику, усиливает «ястребов» и создает соблазн развязывать войны, чтобы отвлечь от внутренней безысходности и списать неспособность справиться с кризисом на внешние факторы. Нечто похожее видно в отношении большинства великих держав к Ближнему Востоку. Против удара по Ирану, а это значит – большой войны – возражают все менее энергично. А вторжение в Ливию выглядело как классическая «маленькая победоносная война». Победить-то победили. Но ликование быстро угасло, унесенное продолжением кризиса и безысходным развалом самой Ливии.

Стремление опираться на военную силу стимулируется еще одним обстоятельством. При всех возможных политических или экономических претензиях, которые многие в мире имели к Западу, все исходили из того, что его политика рациональна и предсказуема. Но в последние годы западный курс все чаще приводит в полное недоумение.

Нападение на Ирак было изначально обречено на провал. Демократизировать Ближний Восток, развить то, что казалось победой в холодной войне, было невозможно. Получили де-факто фрагментацию Ирака, качественно усилив тем самым главного соперника Запада в регионе – Иран. Еще труднее рационально объяснить ввод войск НАТО в Афганистан. Первая часть операции – разгром основных баз талибов и «Аль-Каиды» с воздуха и поддержка, в том числе с помощью России, антиталибских группировок – была разумна. Но наземное вторжение в эту «могилу империй», которую тысячелетиями никто не мог захватить и где на памяти ныне живущих надорвался СССР, понять невозможно. Вмешательство в предфеодальное общество под флагом «распространения демократии» было столь безумной идеей, что тайные намерения пытались найти не только обычные приверженцы теорий заговора.

Дальше – больше. Западные страны под лозунгами поддержки демократии способствуют крушению хоть и авторитарных, но светских режимов Египта, Туниса, Ливии, теперь Сирии, хотя знают, что за их свержением стоит не только недовольство масс, но и суннитские фундаменталистские монархии Персидского залива, на порядок более реакционные, с точки зрения западных ценностей, чем режимы свергаемые. В результате началось попятное движение от модерна и развития к традиционализму. К тому же приходящие к власти исламистские режимы неизбежно вслед за мнением «базара» становятся более антизападными и антиизраильскими. Даже сторонники конспирологических теорий в изумлении.

Потеря Западом стратегических ориентиров, неизбежная из-за длительного кризиса радикализация его политического поведения вносит яркий дополнительный штрих в картину хаотичности и непредсказуемости мира, в котором человечеству предстоит жить в обозримом будущем. И добавляет аргументов тем, в том числе и в России, кто склоняется к большей опоре на что-то понятное – суверенитет, силу.

Россия и военная сила

И Россия начала наращивать эту силу. С точки зрения военной безопасности страна находится в беспрецедентно благоприятной ситуации. На протяжении тысячелетия стержневой идеей российской государственности, национальной идеей являлась защита от внешней угрозы и обеспечение суверенитета. Сегодня России никто из серьезных внешних сил сознательно не угрожает, и в среднесрочной перспективе угрожать не сможет. Статус ядерной сверхдержавы делает ничтожной возможность масштабного нападения. Такая ситуация на деле существует с 1960–1970-х гг., но тогда признать это было невозможно идеологически и политически. За одержимость конфликтом Советский Союз и заплатил самую высокую цену – он покинул мировую арену.

С уходом идеологического противостояния практически не осталось политических разногласий, которые могли бы привести Москву к прямому военному столкновению с Западом. Правда, теоретическая возможность существовала до 2008 г., пока НАТО угрожала втягиванием в альянс Украины. Это создало бы нетерпимую с точки зрения военной безопасности уязвимость России и было чревато возникновением на Украине раскола и конфликта, в который могла бы быть с высокой степенью вероятности вовлечена вся Европа.

За то, что подобная угроза не стала реальностью, Москва и Европа должны быть «благодарны» грузинскому руководству и тем, кто его подталкивал к нападению на Южную Осетию. Победа России в «пятидневной войне» предотвратила гораздо более опасный сценарий. И если российское руководство действительно, как утверждают многие его критики, провоцировало нападение Грузии, чтобы потом легко разгромить ее, то это – выдающаяся дипломатическая победа, резко усилившая геополитические позиции России и избавившая Европу от возможности тяжкого кризиса. Вопрос о расширении НАТО на Украину был по существу закрыт уже через несколько дней после событий в Цхинвале.

В случае прихода к власти в Вашингтоне ультрареакционных сил может быть предпринята попытка вернуться к вопросу отношений альянса и постсоветского пространства. Но объективно Соединенные Штаты в обозримой перспективе будут сосредоточены не на нем, а на растущем соперничестве с Китаем и удержании своих рассыпающихся позиций на Большом Ближнем Востоке. Противостояние с Россией только усугубит данные проблемы. Европейцам же конфронтация вообще не нужна, у них на нее нет ни сил, ни желания.

Те в России, кто постоянно напоминает о внешней угрозе, указывают на формальное превосходство НАТО в области вооруженных сил общего назначения. Но лукаво игнорируют тот факт, что эти самые вооруженные силы и расходы на них в Европе сокращаются уже два десятилетия, и, говоря откровенно, в большинстве стран неумолимо стремятся к символическому уровню. (Если не произойдет чего-то из ряда вон выходящего, наподобие нападения Ким Ир Сена при поддержке Сталина на Южную Корею в 1950 г., которое обратило вспять одностороннее разоружение Европы и США после Второй мировой войны.)

Опыт иракской и афганской войн показал уровень дееспособности НАТО – на деле весьма низкий. Это, правда, не дает гарантии от агрессивного поведения. До 1990-х гг. альянс был чисто оборонительным. Но ощущение триумфализма и безнаказанности, появившееся после, как казалось, победы в холодной войне, утрата Россией, переживавшей тяжелый кризис в последнем десятилетии прошлого века, потенциала политического сдерживания, вызвали эйфорию и серию вторжений. Но России НАТО угрожать не в состоянии, да и упоения своим успехом все меньше.

Китай, предвидя обострение своего соперничества с Америкой, в том числе военно-политического, делает все, чтобы не пробуждать у России опасений. Так, после недоуменных вопросов из Москвы были свернуты проводившиеся несколько лет тому назад учения, сценарий которых предусматривал переброску войск на значительные расстояния. Модернизация китайских ядерных сил не направлена, насколько это вообще возможно, против России. Пекин проводит подчеркнуто дружественную политику. Вопреки частым утверждениям, Китай не осуществляет ни демографической, ни инвестиционной экспансии. Китайцев в России живет меньше, чем немцев. И много меньше, чем в Российской империи. Инвестиций же до обидного мало.

Москва же, укрепляя отношения с КНР, все же придерживается линии на удержание подавляющего ядерного превосходства и на стратегическом, и на нестратегическом (тактическом) уровне. Об этом свидетельствует и возобновившаяся модернизация российских сил, и фактический отказ от дальнейших договоров об их сокращении.

Существует, разумеется, проблема экономического и политического усиления Китая, которая может привести, особенно при отсутствии сверхэнергичной политики по новому освоению Сибири и Забайкалья, к «финляндизации» России. Но это не военная угроза, она непосредственно связана с темпами и качеством нашего внутреннего развития.

Риск конфликтов нарастает по южной периферии России. Ситуация вокруг Ирана, которая чревата вооруженным конфликтом, почти неизбежная большая война или серия войн на Ближнем Востоке, агрессивная наступательность части исламского мира – все это будет неизбежно выбрасывать метастазы силовых конфликтов на территорию России и ее соседей. Конфликты придется предотвращать или купировать, в том числе и военной силой. Но и такая угроза качественно отличается от той, экзистенциальной, которая определяла всю отечественную историю.

Опасность этих метастазов, а также идейно-политической наступательности части исламистского мира, пытающегося компенсировать (в том числе с помощью нефтяных денег) свой проигрыш в международной экономической и социально-политической конкуренции, представляется наиболее вероятной среди всего спектра вызовов военной безопасности России.

Традиционных масштабных военных угроз не просматривается и в перспективе. Конечно, можно запугивать себя тем, что Соединенные Штаты наращивают способность нанести по России массированный удар неядерными сверхточными ракетами. Скорее всего, это блеф. Но даже если предположить, что такие ракеты появятся, ясно, что ответ с российской стороны может быть только ядерным. И едва ли кто-то готов пойти на риск угрозы такого нападения. И главное в этом контексте – не дать втянуть себя в гонку вооружений на заведомо невыгодном направлении, ведь сегодня кое-кто активно предлагает создавать у нас такой же потенциал. То есть начать азартно играть в игры снайперов, когда за спиной стоят установки залпового огня.

Еще один способ собственного «накручивания» – нагнетать страсти по поводу ЕвроПРО и начать бессмысленно тратить деньги по примеру советских «ястребов», которые в свое время вытребовали и освоили гигантские бюджеты на противодействие мифическим рейгановским «звездным войнам». Надеюсь, что те, кто ведут нынешнюю кампанию против ЕвроПРО, преследуют более рациональные цели: политически связать руки американцам, ограничив свободу действий в этой сфере, получить удобный и убедительный предлог для отказа от каких-либо дальнейших договорных шагов по сокращению любых ядерных вооружений. И даже – чем черт не шутит – создать условия для совместных де-факто союзнических отношений в этой сфере, если в США когда-нибудь откажутся от веры в возможность стратегической неуязвимости.

Однако, несмотря на отсутствие угрозы, продолжение курса на укрепление военной мощи неизбежно. Не только и не столько из-за потребности в современных вооруженных силах, способных сдерживать или активно предотвращать прямые угрозы безопасности. Хотя воссоздание таких сил после почти двадцатилетнего одностороннего разоружения, вызванного системным кризисом, начавшимся в конце 1980-х гг., объективно необходимо. Думаю, что в глазах нынешнего российского руководства (хотя это и не объявляется открыто) необходимость военного усиления определяется в первую очередь факторами международного позиционирования страны с учетом того, что иного способа обеспечения ее ведущих позиций нынешняя модель развития не предусматривает.

Модернизационного рывка нет и пока не предвидится. Ни общество, ни элита к нему не готовы. Общество отдыхает после 80 лет коммунистических лишений и посткоммунистических 1990-х годов. Правящий класс наслаждается перераспределением ренты. Недовольные, слишком энергичные или эффективные уезжают или живут и там, и здесь. Демодернизация экономики идет своим чередом, компенсировать ее если и пытаются, то только за счет импортных технологий. Жизнь становится комфортнее, но перспектив развития не появляется.

При таком векторе, заложенном на ближайшие годы, страна, несмотря на везение и дипломатическое мастерство, может не удержать позиции третьей из великих держав, которые она сейчас по факту занимает (после США и КНР). Между тем, потребность в «величии» свойственна не только нашим лидерам, но и большинству граждан. К тому же мы, как и англичане, не сломлены историей, в отличие практически от всех других в прошлом великих европейских держав.

Экономическое ослабление угрожает и эрозией суверенитета, в чем мы убедились в 1980–1990-е годы. Между тем, общество, похоже, почти на генном уровне готово отстаивать этот суверенитет, что оно с упоением и отчаянным мужеством делало на протяжении всей своей истории, чтобы затем возвращаться в нищету, а то и в рабство. В большинстве своем жители России не могут и не желают стать «нормальной страной», «жить как все остальные», наслаждаясь исключительно скоромными радостями потребления. Кого-то это огорчает, кого-то радует. Но, как ни относись к этому типу национальной психологии, на горизонте не видно причин, по которым она изменилась бы. Возможно, на нее повлияют десятилетия мирной эволюции, но это только гипотеза.

Военное усиление призвано компенсировать относительную слабость в других факторах силы – экономических, технологических, идейно-психологических. Россия обладает удивительно малой привлекательностью для внешнего мира. Уважают ее почти исключительно как сильного игрока. (Почему у нации Пушкина, Гоголя, Чайковского, Толстого, Пастернака, Шостаковича, Солженицына такой дефицит «мягкой силы», привлекательности – отдельный разговор.)

Легко осудить такую ставку как не соответствующую современному миру. Но сегодня мир меняется столь быстро и непредсказуемо, что, возможно, эта ставка и адекватна. Разумеется, гораздо лучше быть сильными и в экономике, и в технологиях, и в культурном, духовном отношении. Но этого пока не дано. Пошла только военная реформа.

Русская реформа

Самое удивительное и показательное в военной реформе – это то, что, несмотря на массу препятствий и неоднозначное отношение, она весьма успешна. Все прочие реформы, о которых говорят уже много лет, – пенсионная, ЖКХ, судебная, образовательная, наконец, политическая – стоят на месте, ползут черепашьим шагом или просто проваливаются. А военная реформа идет. И дело не в обещанных фантастических цифрах ассигнований на оборону – 18, 20, 23, снова 20 триллионов. Сами они малозначимы, четко продуманные планы перевооружения за ними не стоят, и они будут корректироваться по обстоятельствам. Однако цифры указывают на политическую решимость тратить на армию больше.

Происходит действительно революционное реформирование вооруженных сил. От огромной, традиционно мобилизационной Российской и Советской армии, рассчитанной в первую очередь на большую сухопутную войну для отражения угрозы с Запада (давно отсутствующей) в пользу компактной, более профессиональной армии постоянной боевой готовности, которая была бы нацелена на конфликты низкой и средней интенсивности. Для предотвращения больших конфликтов увеличивается опора на ядерное оружие, которое тоже модернизируется. В войска наконец начали поступать межконтинентальные баллистические ракеты нового поколения с заложенной способностью к преодолению любых систем ПРО, что делает развертывание этих систем бессмысленной тратой денег.

Мощные ядерные силы, которые, по сути, не предназначены для применения, по-прежнему нужны, чтобы обессмыслить чьи-либо попытки давить на Россию за счет превосходства в обычных силах. К тому же ядерный дамоклов меч необходим для «цивилизовывания» горячих голов. Особенно сейчас, когда беспрецедентные по глубине и быстроте перемены в мире приводят к потере стратегических ориентиров, здравого смысла.

То есть, по сути, модернизация вооруженных сил объективно нацелена не только на парирование вызовов безопасности и подкрепление международно-политического статуса России, но и на перекрытие многих каналов гонки вооружений в мире, объективно способных подрывать международную военно-стратегическую стабильность. Обеспечивая свою безопасность и статус, Россия одновременно возвращает себе роль ключевого гаранта международной безопасности и мира.

В сухопутных войсках упраздняют дивизии, полки, армии, корпуса в пользу понятной и более простой бригадной структуры. Сходные изменения происходят в военно-воздушных силах и войсках ПВО. Идет радикальное сокращение аппарата, вдвое – генералов и офицеров. С опережением графика оптимизируется общая численность вооруженных сил. Похоже, все-таки правы были хулимые в 1990-х гг. реформаторы, говорившие, что оптимальная численность вооруженных сил – около 800 тыс. человек. Тогда сокращать не хотели и держали призыв, чтобы хоть как-то подпереть старую армейскую структуру, впустую растрачивая средства в бедной стране.

Уже очевидно, что армия быстро профессионализируется, не за горами дальнейшее резкое сокращение и перевод на добровольную основу. Началась, пусть неровно, медленно и противоречиво, гуманизация военной службы. Войска перестают заниматься самообслуживанием. Все больше усилий концентрируют на основной задаче – повышении боеспособности и боевой подготовки. Но главное в том, что вооруженные силы, несмотря на дикое сопротивление, адаптируются к реальным вызовам и проблемам настоящего и будущего. Начался массированный отход от советских по сути вооруженных сил, нацеленных на отражение давно не существующей угрозы массированного нападения с Запада и рассчитанных на страну, способную тратить огромные суммы на содержание вооруженных сил и фактически быть их обслугой.

Проводится активное перевооружение, хотя идет оно и со скрипом. Оборонно-промышленный комплекс (ОПК) (раньше его называли ВПК) во многом обескровлен, и в отличие от вооруженных сил почти не реформируется, оставаясь тенью советского левиафана, как еще недавно Российская армия была бледной тенью Советской.

Однако имеются не только достижения хватает проблем и ошибок. Ведь планы действий нарочито не обсуждались и не прорабатывались. Видимо, военно-политическое руководство пришло к выводу, что любое обсуждение породит такую оппозицию, что реформу в очередной раз похоронят. Даже основополагающие документы – Стратегия национальной безопасности 2009 г. и Военная доктрина 2010 г. – практически не отражали процессы, идущие в вооруженных силах. Просто они находятся в других, мало пересекающихся плоскостях. Но все же Россия идет по пути превращения в современную мощную военную державу. Что это даст – вопрос открытый, как, впрочем, и большинство других вопросов в сегодняшнем мире.

Мне лично особенно приятно писать о продвижении реформы, потому что она почти совпадает с предложениями и разработками, которые в 1990-е и в начале 2000-х гг. выдвигала рабочая группа по военной реформе Совета по внешней и оборонной политике. Тогда эти идеи с раздражением или даже негодованием отвергались военным ведомством, но в конце концов были приняты, поскольку соответствовали веяниям времени, потребностям и возможностям страны. Рабочую группу неизменно возглавлял блестящий человек – великолепный эрудит и теоретик Виталий Шлыков, к сожалению, недавно ушедший из жизни. Но он успел увидеть, как то, за что он боролся много лет, стало воплощаться в жизнь.

В итоге

С учетом ситуации в мире и вектора развития страны продолжение курса на военное усиление неизбежно. Вопрос – как и почем. Нельзя броситься в безудержные расходы, угробив все бюджеты на развитие. От социальной подкормки масс режимы, подобные сегодняшнему российскому, как правило, не отказываются. А уже, похоже, взят курс на самоубийственное для страны сокращение – вместо резкого увеличения – расходов на образование. Это ставит крест даже на отдаленных возможностях модернизационного рывка – хоть в либеральном, хоть в антилиберальном вариантах.

Глупо тратиться на бессмысленные вооружения или ненужные направления развития вооруженных сил. Глупо, перевооружившись сверх разумной меры, создать себе лишних врагов, страшащихся России. Риск велик, ведь безудержно милитаризировался не только СССР, выпустивший и державший на вооружении больше танков, чем остальной мир вместе взятый, но и гораздо более продвинутые и демократические государства. Риск ошибок усиливается тем, что практически нет институциональных ограничителей гонки вооружений.

Правда, Министерство финансов пытается не давать, сколько требуют, а министр обороны старается ограничить аппетиты оголодавших и, видимо, коррумпированных, как и почти все у нас, остатков ВПК. Но парламент в нынешней политической системе серьезной роли в определении военной политики и в формировании бюджета играть не может. По-прежнему практически отсутствует научная и публичная дискуссия вокруг приоритетов военной политики. А она существовала даже в позднем СССР, когда ЦК создал в ряде академических институтов группы специалистов, не подчиненных прямо Министерству обороны и Военно-промышленной комиссии того же ЦК. Они сыграли значительную роль в попытке через процесс ограничения вооружений вывести страну из состояния, когда она фактически с экономической точки зрения вела войну почти со всем миром. Неизвестно, сколько тратилось на оборону и связанные с ней отрасли, но, полагаю, процентов 20–25 не бюджета, а валового национального продукта. Советский Союз де-факто не закончил Вторую мировую войну и рухнул не только в результате экономической неэффективности социализма, но и под тяжестью безумного военного бремени. И по большей части это непосильное ярмо было надето добровольно, без особой нужды. И из-за идеологии и порождаемой ею глупости, и из-за несдерживаемых аппетитов военно-промышленного лобби и абсолютно неадекватных представлений о внешней угрозе, отголоски которых слышны и до сих пор.

Созданные тогда академические группы специалистов физически и морально постарели и не хотят, и не могут больше активно полемизировать. Экспертов по военной экономике практически нет. С либеральной стороны нынешнюю военную политику критикуют буквально два-три публициста, выступающие в СМИ второго-третьего эшелона. Честь и хвала им за смелость, но они не могут обладать достаточными знаниями, к тому же политически ангажированы. В центре стоит группа близких к Министерству обороны специалистов, по необходимости хвалящих все его действия и не обращающих внимания на ошибки. Справа – в СМИ третьего-четвертого эшелона, к счастью, совсем не доходящих до массового читателя, пишут десятки, если не сотни авторов, представляющих остатки денежно и интеллектуально обескровленной академической части советского ВПК, пугая фантасмагорическими угрозами и требуя от Минобороны денег. Очень часто их писания не имеют никакого сопряжения с действительностью, являются карикатурой на советские выдумки. Их, похоже, не слушают, но они давят массой и не могут не формировать общественное мнение в многомиллионной человеческой среде, связанной с обороной. Для этих специалистов и Анатолий Сердюков, и стоящий за ним Владимир Путин подчас оказываются чуть ли не предателями, поскольку они пытаются ограничивать безумные аппетиты и все-таки – не очень успешно – навязать конкуренцию, сколько-нибудь современные методы хозяйствования.

Чтобы разобраться в том, что нужно делать, необходимо создавать независимую общественную научную экспертизу процессов, проходящих в военной сфере. Такая экспертиза сверху – в виде независимых комиссий «высокого уровня» (blue ribbon committees) – создавалась и создается в разных государствах, особенно в периоды реформирования вооруженных сил. И она была относительно эффективна. Реформа уже запущена. Оппозиция остановить ее не сможет. Вопрос в том, как реформу рационализировать. В противном случае неизбежны крайне дорогостоящие ошибки, которые не позволят воспользоваться возможностями, которые предоставляют России многие тенденции развития современной мировой геополитики и военно-политической обстановки. Не предотвратить появления угроз. И даже самим создать себе новые.

И последнее. Военное усиление если и может компенсировать слабости других факторов силы, то только частично. Чтобы остаться великой и суверенной державой и в будущем, России придется модернизировать и диверсифицировать экономику. Иначе не будет базы даже для укрепления военной мощи. Нужно реставрировать и наращивать «мягкую силу» – привлекательность для мира и собственных граждан – через возрождение и создание новой российской идентичности, основанной прежде всего на великой культуре и славной истории военных побед. Иначе обидная шутка блистательного политического острослова, бывшего канцлера ФРГ Гельмута Шмидта о Советском Союзе как о «Верхней Вольте с ракетами» может оказаться справедливой для России.

Сергей Караганов — политолог, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Россия > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 28 октября 2012 > № 735500 Сергей Караганов

Президент Абхазии Александр Анкваб критически относится к деятельности международных гуманитарных организаций и предлагает им изменить формат своей деятельности в республике.

В четверг в Сухуме он встретился со швейцарской делегацией, возглавляемой руководителем департамента гуманитарной помощи МИД Швейцарии Мануэлем Бесслером. В Абхазии партнером департамента МИД Швейцарии по гуманитарным программам является Датский совет по беженцам (Danish Refugee Council).

По информации местных СМИ, Анкваб сказал на встрече, что без удовлетворения относится к деятельности международных организаций в Абхазии.

"Я всегда сравнивал результаты деятельности России в Абхазии и международных организаций. Это совершенно несравниваемые вещи", - сказал он.

Президент заявил, что Абхазия нуждается в серьезной экономической поддержке, поскольку "война оставила очень тяжелый след везде и всюду, в любой сфере".

"Если многие европейские страны на протяжении длительного времени так активно отстаивали интересы Грузии, то они могут взять на себя ответственность за то, что Грузия "натворила" в Абхазии", - считает Анкваб.

По мнению президента республики, представители международных организаций не всегда объективно оценивают нынешнюю ситуацию в Абхазии, которая "давно резко изменилась как политически, так и экономически".

Он считает, что помощь со стороны многих международные организаций в последнее время "выглядит очень неубедительно".

Анкваб предлагает изменить форму гуманитарных программ международных организаций и сосредоточить деятельность в основном в Гальском районе. Анкваб не исключает, что к концу 2013 года Абхазия может отказаться от сотрудничества с международными гуманитарными организациями.

Швейцарцев приняли в четверг также премьер-министр Леонид Лакербая и министр иностранных дел Вячеслав Чирикба.

В ночь на 8 августа 2008 года грузинские войска атаковали Южную Осетию, которая так же, как и Абхазия, добивалась признания независимости от Грузии, и разрушили часть ее столицы Цхинвали. Россия, защищая жителей Южной Осетии, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела войска в республику и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных из региона, а в конце августа признала независимость Абхазии и Южной Осетии.

Несмотря на то, что большинство государств до сих пор отказываются признавать молодые республики, ряд стран все же приняли во внимание объективные реалии. В результате помимо России независимыми Абхазию и Южную Осетию на сегодняшний день считают Никарагуа, Венесуэла, Науру, Вануату и Тувалу. Индира Барциц.

ДУМА ПРИНЯЛА ЗАКОН, ОБЯЗЫВАЮЩИЙ МИГРАНТОВ ЗНАТЬ РУССКИЙ

Депутаты оформили в закон идеи об обязательном экзамене на знание языка, выдвинутые Владимиром Путиным

Государственная дума приняла в третьем и окончательном чтении проект закона о введении обязательного экзамена на знание русского языка для иностранных мигрантов. Об этом сообщает РИА Новости. Власти первоначально планировали, что Госдума рассмотрит этот закон только во II квартале 2013 года.

Идею ввести экзамен по русскому языку для мигрантов выдвинул премьер-министр Владимир Путин в одной из своих предвыборных статей. Будущий победитель на выборах президента предложил с 2013 года для продления и приобретения миграционного статуса обязать мигрантов сдавать экзамены на знание языка, истории России, а также экзамены по литературе и основам российского права. Путин считает, что это поможет мигрантам адаптироваться в новом обществе. Россияне поддержали инициативу Путина, что показали опросы общественного мнения. В начале года он сообщал, что на территории России находились 9,2 млн иностранцев, и 4 млн из них работали нелегально.

Принятый сегодня Госдумой в итоговом чтении закон определяет, что иностранные граждане, которые намерены трудиться в сфере жилищно-коммунального хозяйства (ЖКХ), розничной торговли или в сфере бытового обслуживания, обязаны подтверждать владение русским языком на уровне не ниже базового. При этом подтверждать знание языка нужно как при получении, так и при продлении разрешения на работу в РФ.

Один из авторов законопроекта, экс-глава Рособразования депутат

Григорий Балыхин ("Единая Россия") пояснил агентству, что мигрантам

необходимо будет подтверждать знание русского языка документально. Это может быть, по его словам, сертификат о прохождении гостестирования по русскому языку как иностранному; документ об образовании (в объеме не ниже основного общего образования), выданный в иностранном государстве и признаваемый в России, с нотариально удостоверенным переводом на русский; документ гособразца об образовании (в объеме не ниже основного общего), выданный до 1 сентября 1991 года образовательным учреждением бывшего СССР или выданный на территории России после 1 сентября 1991 года. В законопроекте также прописано, что эти документы не могут быть представлены в электронном виде, добавил депутат.

Граждане стран, где русский язык - государственный, подтверждать его знание не должны, уточнил парламентарий. Статус государственного языка русский сейчас имеет (кроме России) в Белоруссии и Южной Осетии.

Закон вступит в силу 1 декабря 2012 года.

ГРУЗИЯ ПОКА НЕ ПЛАНИРУЕТ ВОССТАНАВЛИВАТЬ ДИПОТНОШЕНИЯ С РФ

Тбилиси считает невозможными разговоры о дипломатии, пока не решится вопрос с Абхазией и Южной Осетией

Тбилиси не собирается восстанавливать дипломатические отношения с Москвой до тех пор, пока российскими войсками "оккупированы грузинские территории", заявила новый министр иностранных дел Грузии Майя Панджикидзе, передает "Новости-Грузия".

Глава ведомства считает невозможным восстановление дипломатических отношений в условиях, когда Россией "оккупированы" 20% территории Грузии, а в Сухуми и Цхинвали открыты два российских посольства. Панджикидзе не видит более важной цели для Грузии, чем деоккупация. Министр отметила, что не исключает наличие диалога с Москвой, несмотря на отсутствие дипломатических отношений. По ее словам, прежняя власть тоже сотрудничала с Россией по разным темам, так что это вполне возможно.

Панджикидзе поддерживает формат Женевских переговоров, которые были созваны после столкновений между Россией и Грузией в августе 2008 года. Министр считает, что этот механизм обязательно необходимо сохранить, а процесс переговоров развить и сделать более глубоким. Решение о том, кто будет руководить грузинской делегацией на переговорах в Женеве, пока не принято, рассказала глава ведомства. Она добавила, что Женевские переговоры остаются в компетенции Министерства иностранных дел, поэтому, вероятно, главой делегации станет один из ее заместителей.

Россия и Грузия разорвали дипломатические отношения в 2008 году после боевых столкновений в августе и признания Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии, которые Тбилиси считает оккупированной территорией. Грузинский парламент принял закон "Об оккупированных территориях". После парламентских выборов в Грузии, победу на которых одержала оппозиционная коалиция "Грузинская мечта", кандидат в министры Грузии по делам реинтеграции Паата Закареишвили заявил, что будет выступать за смягчение закона и сведение к минимуму налагаемых им санкций. Глава МИД России Сергей Лавров заявлял, что ждет от новых грузинских властей шагов по налаживанию добрососедских отношений. При этом глава ведомства подчеркнул, что Москва не намерена обсуждать с Тбилиси статус Абхазии и Южной Осетии.

Приоритетом нового правительства Грузии будет объединение страны, заявил в четверг кандидат на пост премьер-министра Бидзина Иванишвили.

"Несмотря на принципиальные различия позиций по вопросам политического урегулирования конфликтов, грузинское, абхазское и осетинское общества вместе должны взять на себя ответственность как за безопасность региона, так и за безопасность будущих поколений", - заявил Иванишвили, представляя новую правительственную программу на пленарном заседании парламента.

Как передает агентство "Новости-Грузия", на заседании депутаты рассмотрят вопрос о доверии кабинету министров.

По словам кандидата в премьеры, его правительство будет уделять особое внимание созданию безопасной среды, формированию механизмов предупреждения угрозы провокаций и включению международных организаций в процесс гарантирования безопасности. Он указал на необходимость начала переговоров по гарантиям безопасности, механизм которых должен быть сформирован в формате ОБСЕ и ООН.

"Будет открыт путь для народной дипломатии, экономической реабилитации и бизнес-проектов. Будут приветствоваться семейные, родственные и личные отношения, которые поддерживает население, живущее по обе стороны "разделительной линии", - отметил он.

По словам Иванишвили, при участии стран-друзей и международных организаций, значительно расширится поддержка таких проектов неправительственного сектора, которые будут способствовать диалогу политических экспертов сторон, бизнесменов, журналистов, фермеров, экологов, медработников, студентов и других "групп интересов".

"Также стратегической задачей станет социально-экономическое развитие околоконфликтных регионов Самегрело и Шида Картли, для чего будет создан фонд поддержки реабилитационных проектов", - заявил Иванишвили.

При этом, подчеркнул Иванишвили, у населения Абхазии и Южной Осетии будет возможность свободного пользования любыми установленными для граждан Грузии льготами или обслуживанием на всей территории страны.

В ночь на 8 августа 2008 года грузинские войска атаковали Южную Осетию и разрушили часть ее столицы Цхинвали. Россия, защищая жителей Южной Осетии, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела войска в республику и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных из региона. По данным властей Южной Осетии, в результате нападения грузинской армии в августе 2008 года погибли более полутора тысяч человек. СКП РФ документально подтвердил гибель 162 жителей республики и 48 российских военнослужащих, в том числе десяти миротворцев.

В конце августа 2008 года Россия признала независимость Южной Осетии и Абхазии. В ответ Тбилиси разорвал дипломатические отношения с Москвой и объявил две закавказские республики оккупированными территориями.

Глава МИД РФ Сергей Лавров и начальник федерального департамента иностранных дел Швейцарии Дидье Буркхальтер обсудят в четверг в Москве вопросы представительства российских интересов в Грузии и грузинских в России, развитие двусторонних отношений и международные проблемы.

Как сообщила РИА Новости пресс-атташе швейцарского посольства в Москве Валентина Ануфриева, это будут первые полноформатные двусторонние переговоры Лаврова с Буркхальтером, который возглавил дипломатическое ведомство в начале года. Ранее у них были контакты только в рамках многосторонних встреч.

"Будет обсуждаться широкий круг вопросов международных отношений, двусторонних отношений России и Швейцарии, в том числе и вопросы, связанные с исполнением мандата Швейцарии на представление интересов, соответственно, России в Грузии и Грузии в России", - отметила Ануфриева.

При посольствах Швейцарии в Москве и Тбилиси работают секции интересов Грузии и России. Они были созданы для выполнения консульских функций после того, как в 2008 году Грузия разорвала дипломатические отношения с РФ. Этому предшествовали операция по принуждению Грузии к миру и признание Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии.

В свою очередь, официальный представитель МИД РФ ранее сообщал, что главы дипломатических ведомств России и Швейцарии планируют обсудить реализацию договоренностей, которые были достигнуты в рамках регулярных контактов на высшем уровне. Он отметил, что также предполагается обсудить урегулирование региональных кризисов, в том числе сирийский вопрос, а также предстоящее в 2014 году председательство Швейцарии в ОБСЕ.

Швейцария является важным экономическим партнером России. По объему торгового оборота Швейцария занимает во внешней торговле РФ 16 место. Товарооборот по итогам 2011 года, по данным российской таможенной статистики, составил 14,5 миллиарда долларов (на 30,2% больше, чем в 2010 году).

Между Россией и Швейцарией с 2011 года действует соглашение об упрощенной процедуре выдачи однократных виз сроком действия до трех месяцев, которое также предусматривает возможность оформления многократных виз сроком действия до пяти лет. Упрощенный порядок оформления виз предусмотрен, в частности, для предпринимателей, журналистов, деятелей науки и культуры, учащихся и спортсменов.

Встреча с Президентом Южной Осетии Леонидом Тибиловым.

Владимир Путин принял в загородной резиденции Ново-Огарёво Президента Республики Южная Осетия Леонида Тибилова.

Леонид Тибиловнаходится в России с официальным визитом по приглашению главы Российского государства.* * *

В.ПУТИН: Добрый день, Леонид Харитонович! Очень рад Вас видеть. Мы с Вами второй раз встречаемся, первая встреча была в Сочи.

80 процентов граждан, проживающих в Южной Осетии, это одновременно и граждане Российской Федерации, поэтому для нас, конечно, небезразлично, как складывается ситуация в Южной Осетии.

У нас сегодня есть хорошая возможность поговорить о том, как реализуются наши планы, в том числе совместные, и по бюджетной составляющей, и касающиеся инвестиционных проектов.

Я исхожу из того, что сейчас ситуация в регионе несколько меняется. Надеюсь, что будет меняться к лучшему, и нам удастся выстроить добрые отношения со всеми соседями. В общем, обо всём этом я предлагаю сегодня поговорить.

Я рад Вас видеть. Добро пожаловать.

Л.ТИБИЛОВ: Владимир Владимирович, прежде всего позвольте поблагодарить Вас за приглашение посетить Российскую Федерацию с официальным визитом. И, пользуясь возможностью, хотел бы выразить Вам искреннюю признательность нашего народа за поддержку нашей республики, нашего народа.

Народ Южной Осетии помнит те важные решения, которые произошли в августе 2008 года. И эти решения, и установление дипломатических отношений – они стали на самом деле этапами, вехами в истории осетинского народа, в истории осетино-российских отношений, которые на самом деле имеют серьёзные исторические корни.

Наш народ сегодня настроен на созидательную деятельность, и этот позитив мы сохраняем благодаря Вашей поддержке, поддержке Российской Федерации. И я заверяю Вас, что этот позитив сохранится для того, чтобы решить все вопросы, которые стоят перед нашим народом, и та помощь, которая оказывается Российской Федерацией, – чтобы она нашла своего адресата и чтобы она дошла до каждого человека, до каждой семьи.

Для меня большая честь находиться здесь. Мы второй раз встречаемся, и я считаю, что на самом деле у нас будет достаточно времени для того, чтобы обсудить вопросы, которые накопились и ждут своего решения. И за это я благодарю Вас. Спасибо огромное, что Вы нашли время, чтобы мы сегодня поговорили об этих направлениях.

ОБАМА И РОМНИ ВЫХОДЯТ НА ФИНИШНУЮ ПРЯМУЮ

За две недели до президентских выборов в США Барак Обама и Митт Ромни отправились в финальные агитпоездки по стране, пытаясь заручиться поддержкой избирателей - в первую очередь, в "колеблющихся штатах"

Во время поездок оба кандидата будут концентрировать усилия, в первую очередь, на так называемых колеблющихся штатах, которые могут поддержать как республиканца, так и демократа и от которых зачастую зависит исход выборов.

Обама проводит кампанию во Флориде и Огайо, тогда как Ромни - в Неваде и Колорадо.

Предвыборный штаб Обамы выпустил тиражом в 3,5 млн экземпляров двадцатистраничный буклет под названием "Детальный план будущего Америки".

В нем подробно разъясняется, чем, как и почему Обама намерен заняться во время своего второго президентского срока.

Критики уже не раз упрекали нынешнего хозяина Белого дома в отсутствии подобного плана.

Упор на телерекламу

С той же целью сейчас раскручивается телевизионный 60-секундный рекламный ролик, где президент-демократ, твердо глядя в камеру, рассказывает о собственном видении перспектив страны.

Ролик будет показан в девяти "колеблющихся штатах": Нью-Гемпшире, Вирджинии, Северной Каролине, Флориде, Огайо, Висконсине, Айове, Неваде и Колорадо.

Штаб Ромни, в свою очередь, выпустил собственную телерекламу, в основу которой легли отрывки из последних дебатов, где соперники спорили о внешней политике.

В ней республиканцы упрекают Обаму в том, что тот совершил "покаянный вояж" по странам Ближнего Востока, однако при этом за все время, проведенное в качестве главы государства, ни разу не посетил Израиль.

И Ромни, и Обама прикладывают все усилия, чтобы выиграть досрочное голосование, в котором должны принять участие не менее 4,4 млн американцев.

В четверг Барак Обама собирается съездить в свой родной Чикаго, чтобы проголосовать за себя досрочно - ни один президент в истории США ни разу такого не делал.

Силы равны?

По результатам трех раундов теледебатов, несмотря на то, что в двух из них, по мнению зрителей, преимущество имел Обама, силы соперников за две недели до выборов остаются примерно равны.

Темой последнего раунда была внешняя политика, однако и Обама и Ромни периодически вновь обращались к болезненным проблемам американской экономики.

Обама растерял свое небольшое преимущество, неубедительно выступив на первых дебатах 3 октября, однако сумел подправить впечатление неделю назад.

Согласно опросам Си-би-эс, 53% зрителей последних теледебатов отдали победу в них Обаме, и всего 23% назвали победителем Ромни.

По данным Си-эн-эн, разрыв не столь серьезен: 48% за Обаму и 40% за Ромни.

Проведенный в минувшее воскресенье опрос Эн-би-си показал, что обоих кандидатов поддерживает по 47% опрошенных.

Дебаты о внешней политике

Кандидаты на пост президента США провели третьи и последние теледебаты, поспорив об эффективности внешнеполитического курса администрации действующего президента Барака Обамы.

Кандидат от Республиканской партии Митт Ромни настаивал на том, что за четыре года Обама довел до того, что внешняя угроза Америке возросла, и в частности не сумел остановить ядерную программу Ирана.

Среди слабостей внешней политики Обамы Ромни также назвал политику "перезагрузки" в отношении России, пообещав занять более жесткую позицию в случае избрания президентом.

Обама и его сторонники настаивали на том, что предложения Ромни ничем принципиально не отличаются от политики действующего президента.

За две недели до выборов 6 ноября ни тот ни другой кандидат не имеет явного преимущества по опросам общественного мнения.

Опрос, проведенный компанией Си-би-эс после дебатов, показал, что большинство в 53% респондентов сочло победителем схватки Обаму; Ромни таковым посчитали 23% опрошенных.

Опрос Си-эн-эн показал не столь резкий разрыв: 48% присудили победу Обаме, 40% - Ромни.

Россия - второстепенная тема

Как давно ожидалось, Обама в качестве главного успеха своей внешней политики подал убийство Усамы бин Ладена в 2011 году.Ромни согласился с этим: "Я поздравляю его [Обаму] c устранением бин Ладена и готовностью нанести удар по руководству "Аль-Каиды".

"Однако одними убийствами мы не сможем решить эту проблему. У нас должна быть комплексная стратегия", - добавил бывший губернатор штата Массачусеттс.

В ответ на это Обама не в первый раз попенял Ромни на то, что он главной угрозой Соединенным Штатам считает не "Аль-Каиду", а Россию.

Ромни заявил, что это неверно характеризует его позицию: он считает Россию не угрозой безопасности, а "геополитическим противником" и смотрит на нее без иллюзий.

"Я не буду смотреть через розовые очки на Россию или господина Путина. Я уж точно не скажу ему, что после выборов смогу проявить большую гибкость. После выборов он получит большую твердость", - подчеркнул республиканец.

В ответ Обама заметил, что Ромни предлагает "импортировать политику 1980-х годов".

В остальном, однако, Россия мало упоминалась в ходе дебатов, хотя Ромни также упомянул намерение Москвы выйти из программы Нанна-Лугара, направленной на ликвидацию российских запасов ядерного оружия.

Экономика важнее внешней политики

Оба кандидата неоднократно отклонялись от заявленной внешнеполитической темы дебатов, переходя к вопросу, который волнует большинство американских избирателей, - состоянию американской экономики, слабому экономическому росту и высокому уровню безработицы.

По многим более острым вопросам кандидаты заняли весьма схожие позиции. В ответ на упреки Ромни в том, что он не намерен защищать Израиль от возможного удара Ирана, Обама пообещал, что сделает именно это.

Ромни, со своей стороны, фактически подтвердил, что продолжит начатое Обамой и завершит вывод американских войск из Афганистана к 2014 году, вопреки позиции, которую ранее занял республиканский кандидат в вице-президенты Пол Райан.

В воскресенье опрос Эн-би-си показал, что обоих кандидатов поддерживает по 47% опрошенных.

Обама растерял свое небольшое преимущество, неубедительно выступив на первых дебатах 3 октября, однако сумел подправить впечатление неделю назад.

В предстоящие недели кандидаты сосредоточат усилия на колеблющихся штатах, таких как Огайо, Вирджиния и Флорида.

Кандидат, набравший большинство голосов в штате, получает голоса всех выборщиков от этого штата, вследствие чего возможна ситуация, при которой кандидат получает больше голосов избирателей, но президентом не становится - это случилось в 2000 году с Альбертом Гором.

Россия-США: дискутировать не о чем?

Во время предвыборных теледебатов о внешней политике между Бараком Обамой и Миттом Ромни Россия упоминалась мельком.

По данным опросов, менее 10% американских избирателей придают значение внешней политике при решении вопроса, за кого голосовать на президентских выборах 6 ноября.

22 октября во Флориде и Обама, и Ромни то и дело переводили разговор на экономику, так что ведущему приходилось напоминать им о заявленной теме.

А в ходе собственно внешнеполитической дискуссии о России говорили намного меньше, чем о Ближнем Востоке, Иране, Китае, ядерном нераспространении и борьбе с терроризмом.

Эксперты считают это объективно обусловленным и неизбежным.

Дело даже не в том, что отношения с Россией не важны для США, а в том, что они представляют собой константу. Войны явно не будет, ничего экстраординарного не случится, но и "перезагрузка" не удастся ни Обаме, ни Ромни, ни кому-либо еще. И о чем тут дискутировать, кроме лингвистических нюансов: называть ли Россию "геополитической угрозой" или "геополитическим противником"?

"Начав с "перезагрузки" и с претензий на успехи, администрация Обамы поняла, что больших прорывов на российском направлении быть не может", - заявила Русской службе Би-би-си эксперт-международник Татьяна Пархалина.

Последние 20 лет каждый американский президент подвергался критике за то, что "упустил Россию". Теперь, видимо, пришло осознание, что дело не в конкретных действиях, а в фундаментальных противоречиях.

Геополитика

Основные пункты разногласий общеизвестны: ПРО, Ливия, голосования в Совете Безопасности ООН по Сирии и Ирану, статус Абхазии и Южной Осетии.

Однако, по мнению многих аналитиков, корни проблемы лежат глубже. Не было бы ПРО и Сирии, нашлись бы другие поводы. Главный геополитический приоритет Америки сформулировал Збигнев Бжезинский в книге "Великая шахматная доска": не допускать появления в Евразии государства или альянса государств, контролирующего значительную часть континента.

Главный геополитический приоритет России сложился задолго до возникновения США: "собирание земель", расширение концентрическими кругами вокруг Москвы. Как шутила Екатерина II, "слава Богу, что хоть на севере у нас Ледовитый океан, а то бы никаких войск не хватило!"

По выражению писателя и публициста Михаила Веллера, Америка и Россия взаимно хотят друг от друга второстепенности.

Многие российские политики и рядовые граждане, как правило не проговаривая этого вслух, внутренне уверены, что если бы "закрыть Америку", Россия была бы мировым лидером. Кому ж еще?

Эксперты-международники и историки полагают, что в начале 1990-х годов у обеих наций и их политических классов возникли иллюзии в отношении друг друга.

По мнению американцев, Россия, проиграв "холодную войну", должна была с готовностью сделаться чем-то наподобие послевоенных Германии и Японии: страной без глобальных амбиций, живущей исключительно собой и для себя.

Россияне считали, что раз они "отпустили" Восточную Европу и республики СССР и перестали грозить ядерными ракетами, то Запад за это обязан взять их чуть ли не на полное содержание, при этом их страна будет одновременно брать помощь и вести себя как великая держава.

"Россиянам казалось, что если мы провозгласили себя демократической страной, то другая часть мира должна немедленно открыть нам объятия и принять в свою семью. А от нас потребовали сперва выполнить определенное домашнее задание. Россияне посчитали это очень обидным. Хотя, если бы мы серьезно призадумались над своей судьбой, то поняли бы, что это прежде всего в наших интересах", - говорит Татьяна Пархалина.

"Ценностный разрыв"

Второй причиной, указывают аналитики, являются идеологические разногласия.

Для американцев демократия и права человека являются чем-то вроде светской религии. Они считают пожизненную и практически неограниченную власть одного лица пережитком средневековья и искренне не понимают, как люди могут так жить и не подниматься на борьбу.

Большинство россиян, если не поддерживают "вертикаль", то легко с ней мирятся. Судя по данным опросов, многие из них уверены, что сила в единстве и обществу нужны не свобода и плюрализм мнений, а незыблемые "устои".

Татьяна Пархалина называет это "ценностным разрывом".

Владимир Путин не скрывает скептически-высокомерного отношения к западной демократии. На встрече с активом "Единой России" накануне прошлогодних думских выборов он заявил, что у американцев "две партии никак не могут договориться", оттого, по его мнению, и кризис.

В начале 1990-х годов Россия устами своих лидеров заявила о приверженности демократии и принадлежности к европейской цивилизации. Западные стандарты, по крайней мере на словах, признавались идеалом, к которому следует стремиться. Россия просила сделать ей скидку на "трудное детство", сложности переходного периода, историческую необходимость временной авторитарной стабилизации, но когда-нибудь...

Китай, с американской точки зрения, еще менее свободная и демократическая страна, чем Россия. Но Китай никому ничего и не обещал, а в отношении России возник неприятный синдром несбывшихся надежд.

Разницы никакой

По данным недавнего опроса ВЦИОМ, россияне в целом мало интересуются американскими выборами. О том, что они пройдут в ноябре этого года, 40% респондентов, по их словам, впервые услышали от социологов.

42% заявили, что их интересам больше отвечала бы победа Обамы. Лишь 4% отдали предпочтение Ромни. 31% думают, что для России это значения не имеет.

Татьяна Пархалина напоминает, что за последние 60 лет Москва легче договаривалась как раз с республиканскими администрациями, нежели с демократами, традиционно больше озабоченными правами человека. Однако в целом, по ее мнению, ближе всех к истине находится последняя треть.

"Какая бы администрация ни приходила в Белый Дом, внешняя политика США отличается преемственностью", - говорит она.

По оценкам аналитиков, следивших за ходом дебатов, разногласия между Обамой и Ромни не только в отношении России, но и по другим международным вопросам сводятся к стилистическим нюансам.

При этом у Вашингтона в любом случае нет реальных рычагов воздействия на Москву, кроме морального осуждения.

В мире и в российских либеральных кругах не первый год идет дискуссия о том, какая политика Америки и Запада больше способствует демократизации России. Одни считают, что жесткость заставит Кремль призадуматься, другие - что, наоборот, подтолкнет к еще большему изоляционизму и "завинчиванию гаек".

Многие аналитики находят данный спор схоластическим: Владимир Путин просто делает, что хочет, а позиция "забугорья" не влияет на него ни в ту, ни в другую сторону.

Путин прекрасно понимал, как отреагирует демократический мир на его возвращение в Кремль, но пошел на это.

По оценкам экспертов-международников, главным внешнеполитическим проектом Путина в настоящее время является интеграция постсоветского пространства. Что касается Запада, он еще со времен знаменитой мюнхенской речи 2007 года решил, что тот его все равно не полюбит, и махнул на него рукой. Покупать газ и нефть все равно будут, а больше ему от Запада ничего не нужно.

Татьяна Пархалина находит такую позицию недальновидной с точки зрения исторических интересов России. "Россия имеет три выбора: быть в союзе с евроатлантическим миром, с исламским миром или с Китаем. Очевидно, какой вариант больше отвечает задачам модернизации", - говорит она.

Сознает ли это нынешняя российская элита? Вероятно, да. Но сближение с Западом невозможно без отказа от авторитаризма. Там так не принято.

Правящим классом России являются не предприниматели и интеллектуалы, а государственная бюрократия. А для бюрократии власть и контроль важнее собственности и прибыли. Она знает, что и в отсталой стране свое возьмет, и предпочитает получать гарантированный кусок от тощего пирога, нежели рисковать ничего не получить от пышного. От экономической выгоды, конечно, тоже не отказывается, но всякий раз, когда приходится выбирать, начинаются разговоры про "особый путь".

Вероятно, в ближайшие годы США и России придется воспринимать друг друга как данность. Американцы 6 ноября будут решать свои проблемы. А судьба России определится не вовне, а внутри нее.Заключительный внешнеполитический раунд дебатов в понедельник вечером во Флориде, по оценке большинства наблюдателей, выиграл Обама.

ПУТИН НАМЕКНУЛ НА УЛУЧШЕНИЕ ОТНОШЕНИЙ С ГРУЗИЕЙ

Президент России увидел перемены в ситуации на Кавказе и надеется, что они - к лучшему

Президент РФ Владимир Путин заявил о переменах в ситуации на Кавказе и выразил надежду, что России удастся наладить хорошие отношения со всеми ближайшими странами в этом регионе. "Сейчас ситуация в регионе несколько меняется. Надеюсь, что будет меняться к лучшему, и нам удастся выстроить отношения добрые со всеми соседями", - заявил Путин на встрече с президентом Южной Осетии Леонидом Тибиловым. Слова главы российского государства приводит РИА Новости.

Около 80% жителей Южной Осетии - граждане РФ, констатировал Путин. По этой причине "для нас небезразлично, как складывается ситуация" в этой стране", сообщил коллеге президент России. Путин предложил Тибилову обсудить реализацию совместных проектов двух стран, в том числе в бюджетной сфере и инвестиционные проекты.

Со своей стороны, Тибилов отметил, что народ Южной Осетии настроен на созидательную деятельность. "Этот позитив мы сохраняем благодаря вашей поддержке, поддержке Российской Федерации", - сообщил он Путину и заверил его, что "этот позитив сохранится" для решения всех задач, которые "стоят перед нашим народом".

Россия имеет дипломатические отношения со всеми странам в кавказском регионе, за исключением Грузии. Тбилиси отказался от контактов с Москвой из-за войны в августе 2008 года и признания Россией независимости Южной Осетии и Абхазии. В октябре этого года в Грузии начались политические перемены: партия Михаила Саакашвили перешла в оппозицию в результате выборов.

Выдвинутый на пост вице-премьера и министра обороны в новом правительстве Грузии Ираклий Аласания рассказал в интервью о том, как намерен реформировать грузинскую армию.

Ираклий Аласания - лидер партии "Наша Грузия - свободные демократы", входящей в победившую на парламентских выборах коалицию "Грузинская мечта". Он выдвинут на пост вице-премьера и министра обороны в новом правительстве, которое должно быть утверждено сразу после того, как 21 октября впервые соберется новый парламент. В интервью специальному корреспонденту РИА Новости Андрею Золотову Аласания рассказал о том, как намерен реформировать грузинскую армию.

- Какие меры военного строительства вы будете предпринимать? Чем ваша политика в области обороны будет отличаться от политики предыдущего правительства?

- В первую очередь, надо увеличить прозрачность оборонного ведомства и усилить гражданский и парламентский контроль над силовыми ведомствами. Контроль над министерством обороны будет реально демократическим. Потому что за последние восемь лет не было практически никакого демократического контроля.

Второе - мы должны очень хорошо исследовать и осознать, какие проблемы были в министерстве обороны за последние двадцать лет, и почему наши военные столкновения - война с Российской Федерацией и другие проблемы - не были разрешены ( положительно для Грузии - прим. корр. ), чтобы понять, какие проблемы системного характера у нас есть.

Третье - это еще глубже интегрировать себя в евроатлантические структуры, чтобы оперативная совместимость с нашими партнерами была бы на еще более высоком уровне. Мы участвуем в военных антитеррористических операциях в Афганистане. Мы останемся там - мы не будем изменять политику, и грузинские войска останутся там до окончания миссии.

- Сколько грузинских войск сейчас в Афганистане?

- Один батальон там, а второй батальон мы сейчас готовим. Он отправится туда скоро, после октября. У Грузии самый большой контингент в Афганистане из числа стран, не являющихся членами НАТО.

Что касается доктрины и тактики обороны Грузии, они будут в корне изменены на основе того анализа, о котором я вам сказал. Мы не собираемся иметь наступательные военные силы. Конечно, оккупирована треть нашей территории. Но мы очень прямо политически оценили, что мы не собираемся и не сможем изменить эту реальность путем военного вмешательства. Это дипломатия, это переговоры. Я уверен, что эта проблема будет в конце концов решена, потому что Россия подписалась под мирным соглашением, выработанном при посредничестве европейцев, и оно должны быть исполнено. Мы понимаем, что реалии сейчас другие и что мы можем решить этот вопрос только путем политических переговоров при посредничестве Евросоюза.

Но у нас есть и угрозы - это терроризм, это экстремизм, и мы должны реагировать на эти угрозы очень быстро и мобильно. Так что акцент с моей стороны будет на то, чтобы у нас была очень маленькая, но мобильная армия, которая может противостоять этим новым угрозам.

- Маленькая - это сколько?

- Сейчас у нас штат более 30 тысяч военнослужащих. У меня уже есть план, как это можно изменить, но в первую очередь я должен представить этот план будущему премьер-министру.

- Но будет больше или меньше?

- Меньше, меньше.

Для нас очень важна транспарентность. Сейчас в ведомстве очень хаотическая ситуация. Практически нет подотчетности. Все это - моя забота. Будем исправлять это в течение ближайших трех-четырех месяцев.

У нас есть прекрасные военнослужащие с боевым опытом в Афганистане и Ираке, так что я уверен, что Грузия станет образцовым государством, у которого будет маленькая, очень мобильная и эффективная армия.

- Может быть, это чересчур деликатный вопрос, но не стоит ли перед вами проблема лояльности в войсках? Насколько офицеры и солдаты, а также сотрудники других силовых ведомств преданы президенту Саакашвили и его людям?

- Это очень логичный вопрос. Все ведомства, включая силовые, были высоко политизированы во время правления Саакашвили. Они участвовали в предвыборной кампании. Некоторые из воинских формирований участвовали в противостоянии гражданскому обществу. Я могу сказать, что примерно год ведомством правили преступники во главе с ( министром обороны, а затем министром внутренних дел Бачо - ред. ) Ахалая. Но наши офицеры, наши военные - это патриоты своей страны. Они видели, что система, которую создал Саакашвили, - не в национальных интересах Грузии, а в личных интересах политической группировки. Так что они очень старались не дать вовлечь себя полностью в эту политическую драму. Я могу сказать, что у меня есть доверие офицерскому составу в генштабе и, думаю, в других военных ведомствах.

- А как голосовали военнослужащие?

- Конечно, большинство - 80 процентов - голосовали за партию власти, потому что им прямо говорили, как надо голосовать, а если бы нашли хоть один голос против, то весь батальон был бы наказан. Я вижу свою главную задачу в том, чтобы деполитизировать министерство обороны, министерство внутренних дел, министерство юстиции.

- Как вице-премьер вы будете курировать весь силовой блок?

- Да, я буду курировать как вице-премьер какие-то конкретные направления. Но это пока не полностью сформулировано. Это премьер-министр сам скажет.

- Вы занимали видные посты в правительстве Саакашвили, а теперь входите в коалицию "Грузинская мечта". Насколько, на ваш взгляд, устойчива эта коалиция?

- Мы, свободные демократы, в политике уже три года. Я очень рад, что мы смогли внедрить в грузинскую политику новую политическую культуру, которую уже сам Бидзина Иванишвили, год назад пришедший в политику, смог дальше созидать. Никто представить себе не мог, что такого масштаба прорыв может произойти в грузинской политике, и Бидзину Иванишвили можно однозначно охарактеризовать как лидера этого процесса. Народ поверил в свою гражданскую силу, и для меня главное, что Грузия сейчас продемонстрировала всему миру, что это гражданское общество, которое может изменять правительство путем выборов.

Коалиция у нас очень разнородная, но у нас общий главный приоритет - изменить философию правления, которая была авторитарной до нынешнего дня. У нас есть совместная коалиционная платформа, и мы взяли на себя обязательство довести ее до конца.

- Будущий министр по делам реинтеграции Паата Закареишвили сказал мне в интервью, что он не может пока говорить о конкретных шагах, которые он будет предлагать по урегулированию конфликтов с Абхазией и Южной Осетией, пока эти шаги не будут согласованы в новом правительстве. Понятно, что ваше ведомство будет одним из первых, с кем он будет такие шаги согласовывать. Что, на ваш взгляд, можно было бы сделать сегодня для смягчения или урегулирования этих конфликтов?

- Во-первых, я хочу отметить, что Паата Закареишвили - один из самых высококвалифицированных профессионалов, которые у нас есть сегодня в правительстве. Он знает это дело, он участвовал во многих переговорах, имеет обширные контакты в Абхазии и Южной Осетии.

Наша политика однозначно будет в том, что военного пути решения этой проблемы нет. Это мы даже до выборов декларировали. Фундаментом этих диалогов должна быть экономика, гуманитарные вопросы, инфраструктурные проекты, которые будут осуществлять люди по обе стороны административной границы. Мы должны снять все препятствия, которые сегодня есть в этих двусторонних отношениях. Мы должны укреплять двусторонние отношения с абхазами и осетинами. В контексте всего этого очень важен наш диалог и оздоровление наших отношений с Российской Федерацией. Мы должны начинать политический диалог с Российской Федерацией. У меня всегда было соображение, что Федеративная Республика Германия может стать посредником в этом диалоге в качестве лидера Евросоюза и страны, которая всегда имела отличные отношения как с Россией, так и с Грузией. Германия находится в наилучшем положении для того, чтобы заново запустить этот политический диалог.

Тридцативосьмилетний Аласания - один из самых ярких грузинских политиков нового поколения. Он начинал свою карьеру в контрразведке, служил в МИД и министерстве безопасности при Эдуарде Шеварднадзе. В первые годы президентства Михаила Саакашвили занимал посты замминистра и первого замминистра обороны, затем - заместителя секретаря Совета национальной безопасности. Аласания возглавлял прогрузинское правительство Абхазии в изгнании, вел переговоры с Сухуми. В 2006-2008 годах он представлял Грузию в ООН. В декабре 2008 года Аласания вышел в отставку и заявил о переходе в оппозицию, а спустя полтора года занял второе место на выборах мэра Тбилиси.

Грузия > Армия, полиция > ria.ru, 19 октября 2012 > № 670191 Ираклий Аласания

Известный политолог и специалист по разрешению конфликтов Паата Закареишвили, кандидатуру которого выдвинула на пост министра реинтеграции Грузии победившая на парламентских выборах коалиция "Грузинская мечта", заявил, что новое правительство будет действовать в отношении Абхазии и Южной Осетии исключительно мирными средствами и попытается создать привлекательное для них демократическое грузинское государство.

В результате выборов 1 октября парламентское большинство в Грузии получила коалиция "Грузинская мечта" во главе с Бидзиной Иванишвили. Ожидается, что новое правительство будет утверждено сразу после того, как новый парламент соберется на первое заседание в Кутаиси 21 октября.

"Мы должны попробовать только мирные пути, которые могут привести к установлению контактов", - сказал Закареишвили РИА Новости.

"У абхазов и осетин должен быть выбор - какая Грузия и какая Россия им предлагают безопасность и развитие. Я думаю, что у Грузии есть шанс в течение трех-четырех лет показать им совсем другую реальность и совсем другие перспективы", - отметил он.

В отличие от многих грузинских политиков Закареишвили признает, что Грузия также несет ответственность за прошлые конфликты с отделившимися от нее республиками.

"Абхазы и осетины действительно проливали кровь, воюя с грузинами, - сказал будущий министр, - Но они не зря проливали кровь, они ради чего-то проливали кровь. Вот это что-то, ради чего они проливали кровь, мы должны им предложить - их безопасность, их процветание, устойчивое развитие, безопасность их детей, гарантию их идентичности. Мы должны максимально изучить их страхи и опасения, их потребности и удовлетворить их. Если они спокойно и даже с гордостью берут российский паспорт, и даже за это деньги переплачивают, почему этот паспорт не может быть грузинский, если он предложит им большие возможности для развития? Мы должны быть чуткими, гибкими, у нас должно быть стратегическое терпение, мы не должны обижаться, если они не вовремя реагируют или не так реагируют".

По мнению Закареишвили, авторитарный режим президента Михаила Саакашвили, представлявший угрозы для абхазов и осетин, уходит в прошлое.

"Государство, которое угрожало абхазам и осетинам, угрожало и грузинам тоже. И поэтому грузины отказались от такого государства. И если мы и не вместе с абхазами и осетинами будем строить это государство, то мы в любом случае должны показать им, что это уже другое государство, чем то, которого они боялись", - подчеркнул собеседник.

В ночь на 8 августа 2008 года грузинские войска атаковали Южную Осетию, которая так же, как и Абхазия, добивалась признания независимости от Грузии, и разрушили часть ее столицы Цхинвали. Россия, защищая жителей Южной Осетии, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела войска в республику и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных из региона, а в конце августа признала независимость Абхазии и Южной Осетии.

"Это не кино, мы не можем снять второй дубль, - сказал Закареишвили, - отмотать назад невозможно, мы должны ответственно относиться к тому, что произошло, и обязательно переоценить ситуацию. Мы должны жить с той реальностью, которая есть. И среди грузин есть люди, которые считают, что они пострадали от войны, - и это тоже реальность. Мы должны предложить шаги уступок, гарантии безопасности и государство, которое Россия сегодня не может предложить - государство с европейскими ценностями".

До утверждения нового правительства и консультаций с другими министерствами Закареишвили отказался говорить о том, какие конкретные шаги он будет предлагать для урегулирования конфликтов. "Самое главное - от нас не должно исходить никакой угрозы", - сказал он.

По мнению Закареишвили, в процессе налаживания контактов между населением велика доля России.

"Можно вопросы торговли решать, экономики, передвижения населения, товаров... Главное, чтобы Россия вела себя более внимательно и учитывала новые реальности", - подчеркнул он.

Закареишвили высказал мнение, что Россия не заинтересована в демократизации Грузии, так как это уменьшит ее относительную привлекательность для абхазов и осетин. По его словам, накануне выборов, 29 сентября, российские военные заменили абхазов на пограничных постах вдоль границы между Абхазией и Грузией. "Если раньше больные из Абхазии пересекали административную границу и могли приехать в Кутаиси или Тбилиси лечиться, в последние дни это невозможно сделать", - сказал он.

"Новая власть никак не вынашивает никакие планы военных действий, - сказал Закареишвили. - Там, где буду я, там войны не может быть. Я уйду просто. Конечно, своими руками я не остановлю танки, но я точно не буду оправдывать это все". Андрей Золотов.

Большой Кавказ: взгляд из-за океана

Сергей Мирославович Маркедонов (р. 1972) – приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований (Вашингтон, США).

Максим Александрович Сучков (р. 1986) – приглашенный исследователь Джорджтаунского университета (2010–2011) (Вашингтон, США).

После распада Советского Союза и образования новых независимых государств Кавказский регион, долгое время считавшийся периферией мировой политики, оказался в фокусе внимания не только его соседей, но и влиятельных международных игроков. Бывшие республики советского Закавказья в одночасье сделались субъектами международного права, обозначив собственные национальные интересы и внешнеполитические приоритеты. Образование независимых государств на юге Кавказа сопровождалось поиском новых механизмов обеспечения региональной безопасности и нового формата международного сотрудничества. Фактически мы можем говорить о возвращении региона в «высшую лигу» мировой политики. Что касается северной части Кавказа, то начиная с 1991 года именно этот регион стал играть центральную роль в становлении постсоветской России. От того, насколько успешными будут его «замирение» и последующая интеграция, зависит будущее Российской Федерации как государственного образования.

Упомянутые процессы подстегнули не только политический, но и научный интерес к Большому Кавказу. Все чаще в кавказском контексте мы говорим об интересах и позициях США. Но насколько хорошо в этой стране представляют ситуацию в самом турбулентном регионе бывшего СССР? И кто те специалисты, которые оценивают тамошнее положение дел, предлагая свои рекомендации американскому правительству, бизнесу, неправительственным структурам?

Приоритеты

Подступаясь к этим вопросам, целесообразно начать с рассмотрения тех приоритетов, которые лежат в основе американского подхода к Кавказскому региону. Как было отмечено выше, в советский период Кавказ не представлял для США какой-либо геополитической ценности. Все вопросы, относившиеся к ситуации в регионе, рассматривались в контексте взаимоотношений с Советским Союзом и сквозь призму внутриполитической эволюции советского строя. Следствием такого положения вещей стало фактическое отсутствие в Америке времен «холодной войны» прикладной экспертной деятельности, связанной с регионом. Сказанное, конечно, не стоит воспринимать так, будто бы профессиональные историки в США не изучали Кавказ. В частности, работы Рональда Суни «Бакинская коммуна 1917–1918: классовое и национальное начало в русской революции» (1972), «Армения в ХХ веке» (1983), «Формирование грузинской нации» (1988) и Ричарда Ованнисяна «Республика Армения» (1971) стали классикой не только американского, но и мирового кавказоведения[1]. В конце 1980-х внимание научной общественности привлекли работы другого американского историка, Стива Джонса, исследовавшего историю инкорпорирования Закавказья в состав Российской империи, опыт первых независимых республик на Кавказе в 1918–1921 годах и их последующей советизации[2]. Однако в большинстве своем тогдашние исследователи «русской истории» – а в те времена так называли всех специалистов, работавших в рамках советского пространства, – обращались к более общим темам вроде национальной политики и национализма в Российской империи и СССР. В качестве особого направления следует упомянуть использование сюжетов национальной политики, включая и кавказские проблемы, в обосновании тоталитарного характера советского государства и имперской природы Советского Союза. На этом поприще ярко выступал советолог чеченского происхождения Абдурахман Авторханов, преподававший в 1948–1979 годах в Русском институте американской армии, который дислоцировался в Гармише (Германия). В частности, в 1952 году вышла его книга с «говорящим» названием «Народоубийство в СССР: убийство чеченского народа»[3]. Такие нарративы логично встраивались в общую канву идеологического противостояния двух систем, причем их отголоски можно встретить среди определенной части американских кавказоведов и сегодня.

С распадом СССР «исторический детерминизм» в изучении Кавказа был преодолен, поскольку со стороны государства, бизнеса и неправительственного сектора появился запрос на изучение актуальных проблем этого региона. Помимо закавказского направления, актуализировалась и северокавказская тематика, в особенности после выхода на первый план «чеченского вопроса». Однако, в отличие от Латинской Америки, где реализуются региональные амбиции Вашингтона, или Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии, где тестируются глобальные претензии Соединенных Штатов, Кавказ не занимает в американской внешней политике слишком большого места. Выразительным подтверждением тому является, в частности, тот факт, что в Конгрессе США кавказская проблематика рассматривается в рамках подкомитета по Юго-Восточной Азии комитета по иностранным делам. (Там же, правда, занимаются и проблемами Афганистана, Пакистана, государств Центральной Азии.) В Государственном департаменте она разбита по разным подразделениям, среди которых отделы России, Европы и Евразии, прав человека, антитерроризма. Пентагон в свою очередь относит Южный Кавказ к зоне ответственности европейского командования (EUCOM), в то время, как Центральное разведывательное управление рассматривает его в составе Ближнего Востока[4].

В политико-экспертном срезе территориальная принадлежность Южного Кавказа также периодически пересматривается. Первоначально он считался частью Каспийского региона (Caspian region); этот термин прежде стал использоваться в официальных документах и публичных выступлениях в США и только потом его стали применять в республиках Южного Кавказа (прежде всего в Азербайджане) и в Средней Азии для самоидентификации. Чуть позже Каспийский регион стал рассматриваться вкупе со Средней Азией и как часть Евразии: в отличие от российского понимания Евразии как материка, в США этим термином стали обозначать постсоветское пространство. Далее, с началом «войны с глобальным терроризмом» при Буше-младшем, Южный Кавказ сделался важным «субрегионом» в более широкой парадигме «Большого Ближнего Востока».

В трактовке терминов тоже существуют расхождения. С начала 1990-х годов западные аналитики, прежде всего политологи, а не географы, историки или антропологи, видели в привычном для советского исследователя термине «Закавказье» (Transcaucasus/Transcaucasia) категорию, ориентированную на Россию. Именно поэтому они предпочитали термин «Южный Кавказ» (South Caucasus, реже Southern Caucasus), считая его в большей степени политически нейтральным и географически корректным. Кстати, в последние годы он вошел в обиход и российских специалистов.

Вашингтон и Москва вообще воспринимают проблемы Кавказа по-разному. Для России, разумеется, они являются продолжением внутренней политики. В самом деле, разве можно разрешать осетино-ингушский конфликт без урегулирования грузино-осетинского противоборства, разобраться в ситуации в Абхазии без должного внимания к «черкесскому вопросу», обеспечить безопасность в Дагестане и Чечне, не имея прочного тыла в Грузии и Азербайджане? Но для США эти проблемы есть часть более крупных головоломок. Российско-грузинские отношения рассматриваются американцами в контексте региональной политики нашей страны в целом, Армения и Азербайджан встраиваются в иранские и турецкие сюжеты, кавказская геополитика увязывается с тем, что происходит в Афганистане и на Ближнем Востоке, а экономическое развитие изучается сквозь призму энергетической безопасности и обеспечения соответствующих интересов Вашингтона.

Центры и институты

Как следствие, столь же разбросанным и размытым оказывается научное и экспертное изучение кавказского региона. Сам по себе этот факт нельзя считать негативным или позитивным – он просто имеет место, отражая специфику современных американских подходов к этой части мира. В США сегодня нет специализированных центров, занимающихся изучением исключительно Кавказа. Как правило, исследование этой территории идет в рамках более широких предметных областей. Так, в 1996 году на базе Университета Джонса Хопкинса был образован Институт Центральной Азии и Кавказа (Johns Hopkins Central Asia-Caucasus Institute), который в 2002 году совместно с проектом «Шелковый путь» образовал Трансатлантический центр, имеющий филиалы в Вашингтоне и Стокгольме. Наиболее известными специалистами центра являются Фредерик Старр и Сванте Корнелл. Оба много пишут и выступают по кавказской тематике, включая и Северный Кавказ, но, помимо интересующего нас региона, в сферу интересов их учреждения попадают пять стран Центральной Азии плюс Афганистан.

Впрочем, в большинстве случаев кавказская тематика «гнездится» в рамках центров или институтов, занятых изучением России, Евразии и Восточной Европы. Как правило, такого рода центры появлялись в ходе трансформации бывших «русских» институтов. Самый яркий пример – Институт Гарримана (Harriman Institute), первый специализированный академический центр, созданный в 1946 году для междисциплинарных исследований Советского Союза на базе Колумбийского университета при поддержке Фонда Рокфеллера. В 1982 году этому учреждению было присвоено имя известного американского дипломата и политика Аверелла Гарримана (1891–1986). После распада СССР институт начал заниматься странами постсоветского пространства, включая и Российскую Федерацию, а также восточноевропейской проблематикой. В 2010 году два эксперта именно этого учреждения – Александр Кули и Линкольн Митчелл – предложили концепцию «вовлечения Абхазии» в международное сотрудничество без ее признания de jure[5]. В прошлом году их коллега по Колумбийскому университету, профессор Кимберли Мартен, опираясь на широкую эмпирическую базу, подготовила монографию о роли военно-полевых командиров в условиях институционально слабого государства[6]. В эту работу были включены и три кавказских примера: режимы Аслана Абашидзе в Аджарии, Эмзара Квициани в Сванетии, Ахмата и Рамзана Кадыровых в Чечне. Еще одним примером можно считать Центр евразийских, российских и восточно-европейских исследований (Center for Eurasian, Russian and East European Studies – CERES), работающий в Джорджтаунском университете в Вашингтоне. Его ведущий исследователь Чарльз Кинг – маститый кавказовед, автор обстоятельной истории региона[7] и один из немногих экспертов в этой области, отличающихся взвешенным и сбалансированным подходом.

Помимо этого, среди академических центров Вашингтона следует отметить и Институт европейских, российских и евразийских исследований (Institute for European, Russian and Eurasian Studies – IERES) при Университете Джорджа Вашингтона, где кавказскую тематику, в основном грузинскую, разрабатывает Кори Велт, один из руководителей международного экспертного форума «PONARS Eurasia». В феврале 2011 года совместно с Сэмом Чарапом, о котором речь пойдет ниже, он выпустил содержательный и нетривиальный доклад о перспективах и инструментах все той же концепции «вовлечения без признания», уже разбиравшийся одним из авторов этих строк[8]. Далее заслуживает упоминания и Центр черноморско-каспийских исследований (Center for Black Sea-Caspian Studies) в Американском университете, который возглавляет Мамука Церетели.

Иногда Кавказ исследуется в более узких политико-географических рамках – таких, как Россия и Евразия. Именно в таком контексте регион Большого Кавказа, включающего Южный и Северный, изучается в Центре стратегических и международных исследований (Center for Strategic and International Studies – CSIS), созданном в 1962 году для научно-прикладного изучения мировых и региональных процессов. С недавнего времени на его базе издается журнал по проблемам ислама и исламизма[9], редактируемый Гордоном Ханом и ранее выходивший под эгидой Программы по изучению терроризма в Монтерее (Калифорния) (Monterey Terrorism Research & Education Program). В этом издании анализируются в основном политический ислам, а также проблемы экстремизма и терроризма. Работы Хана весьма способствуют адекватному восприятию американским политическим и экспертным сообществом того, что происходит на Северном Кавказе[10].

Еще одним предметным полем, в рамках которого изучается Кавказ, является конфликтология. Она, как правило, включает в себя исследование этнических конфликтов, терроризма, геноцида. Такой ракурс кавказских исследований задается, в частности, Центром по изучению геноцида, урегулирования конфликтов и прав человека в Университете Ратгерс (Нью-Джерси) (The Center for the Study of Genocide, Conflict Resolution, and Human Rights), где в последние годы довольно подробно изучается «черкесский вопрос», а также вышеупомянутым Центром по изучению терроризма. Наконец, последнее предметное поле, «вбирающее» Кавказ, – это транзитология. Заметим, что в последние годы на этом направлении появилось много серьезных работ, которые рассматривают ситуацию на территории бывшего СССР не так упрощенно, как это делалось десять или пятнадцать лет назад. Здесь, пожалуй, первенство принадлежит Центру Карнеги в Вашингтоне (Carnegie Endowment for International Peace). Наиболее заметным аналитиком этого учреждения считается британский специалист Томас де Ваал, ранее плодотворно работавший в лондонском Институте изучения мира и войны. Среди наиболее важных его достижений отметим публикации по «пятидневной войне» 2008 года, которые способствовали изживанию черно-белой картинки этого события[11]. Две предыдущие работы того же автора – книга о войне в Чечне, написанная в соавторстве с журналисткой Карлоттой Гэл, и о Карабахе – получили неоднозначную оценку, причем как в России, так и в республиках Южного Кавказа. Его последняя книга «Знакомьтесь: Кавказ» стала не только политическим путеводителем по Южному Кавказу, но и наиболее комплексной работой в западной литературе последних лет, посвященной интересующей нас проблематике[12].

Говоря об американском кавказоведении, не стоит забывать об «институтах одной темы». К таковым можно отнести деятельность неправительственного объединения «Черкесский культурный институт в Нью-Джерси» (Circassian Cultural Institute of New Jersey), главной целью которого является формирование в рядах американского истеблишмента представления о геноциде черкесов во времена Российской империи. Иные примеры являет активность академических подразделений, связанных с кавказскими диаспорами. Так, научная и издательская деятельность Программы армянских исследований в Мичиганском университете (The University of Michigan’s Armenian Studies Program) далеко не ограничивается темой геноцида армян в Османской империи.

Зачастую источником аналитических материалов выступают лоббистские группы, представляющие диаспоры. Обеспечивая принятие нужного решения, лоббистская группа добивается того, чтобы ее «целевая аудитория», состоящая из конгрессменов и экспертов, своевременно получала аналитическую информацию по конкретной проблеме в нужной интерпретации. В такой деятельности особенно преуспели армянские организации, прежде всего Армянский национальный комитет Америки (Armenian National Committee of America – ANCA) и Армянская ассамблея Америки (Armenian National Assembly – ANA). Они располагают бóльшим опытом работы в США, чем другие закавказские диаспоры, и на регулярной основе снабжают представителей законодательной и исполнительной власти США собственными информационно-аналитическими разработками. В отличие от них, грузинские и азербайджанские структуры предпочитают обращаться к услугам профессиональных пиар-фирм, хотя в последние годы ситуация здесь начала меняться: например, число азербайджанских лоббистских групп в Америке растет (первой подобной организацией стала «US.Azeris Network»). Разумеется, аналитика лоббистских структур, призванная обслуживать их собственный интерес, не всегда позитивно сказывается на восприятии реальной картины происходящего в регионе, поэтому в научном отношении она не всегда конструктивна.

Мотивы

Отдельного рассмотрения заслуживает мотивация аналитических структур, которая многогранна и многоаспектна. Некоторые «мозговые центры» четко ориентированы на интересы политических партий: например, фонд «Наследие» (Heritage Foundation) является рупором республиканцев, а Центр американского прогресса (Center for American Progress – CAP) представляет демократов. В то же время в Америке действуют и структуры, выступающие за формирование принципиальной «двухпартийной», то есть основанной на консенсусе, внешнеполитической позиции. Такова, в частности, линия Центра стратегических и международных исследований[13]. Для Атлантического совета (Atlantic Council) основой такой консолидации выступает продвижение атлантической повестки дня в Европе и Евразии. В частности, в рамках «атлантического дискурса» написаны доклады Дэвида Филлипса относительно Грузии и Абхазии[14]. Важным мотивом экспертной оценки порой выступает преодоление коммунистического наследия, часто понимаемого как российское и русское (фонд «Джеймстаун» – Jamestown Foundation). Отсюда и специфика выступлений на кавказскую тему: так, ведущий аналитик упомянутого выше фонда «Наследие» Ариэль Коэн, как правило, продвигает консервативную повестку дня, предполагающую поддержку альтернативной энергетики, союз США с Азербайджаном, сдерживание России на грузинском направлении, но одновременно содействие ей в борьбе с радикальным исламизмом на Северном Кавказе. Другой пример – Сэм Чарап из Центра американского прогресса (недавно он перешел на работу в Государственный департамент), предлагающий сблизить позиции США и России на кавказском направлении в духе «перезагрузки». Наконец, третий пример – публикации Центра стратегических и международных исследований по Северному и Южному Кавказу, нацеленные на прагматизацию российско-американских отношений в духе геополитического реализма. Сюда же примыкает недавний жесткий доклад Синтии Ромеро из Атлантического совета[15], касающийся натовских перспектив Грузии. Здесь же, наконец, стоит отметить большой организационный и пропагандистский вклад фонда «Джеймстаун» в признание грузинским парламентом геноцида черкесов в мае 2011 года.

Последний – по порядку, но не по важности – вопрос посвящен тому, кто же такие нынешние американские кавказоведы и откуда он вышли? Надо сказать, что общего ответа на него не существует. Большинство американских специалистов по Кавказу – либо историки (Рональд Суни, Стивен Бланк, Стив Джонс), либо советологи (Гордон Хан, Фредерик Старр, Гейл Лапидус). Есть среди них и такие специалисты, которые сменили философскую специализацию на более актуальные политологические сюжеты (Роберт Брюс Уэр). В целом ситуация с советологами напоминает эволюцию, которую в России и других республиках СССР в эпоху перемен пережили «научные коммунисты» и «научные атеисты».

Как бы то ни было, для консолидации научных и экспертных усилий американским специалистам, как и их российским коллегам, еще многое предстоит сделать. Всем нам зачастую не хватает знаний и опыта друг друга, непредвзятого взгляда на исследования коллег – и, конечно же, объективности. Сегодня это намного важнее, чем доказательство идеологической «чистоты» и политической «правильности». Изучение работ американских кавказоведов помогает преодолеть клише и стереотипы, лучше понять их мотивацию в деле изучения непростого региона, который по сей день остается «камнем преткновения» между Россией и США.

[1] См.: Suny R.G. The Baku Commune, 1917–1918: Class and Nationality in the Russian Revolution. Princeton: Princeton University Press, 1972; Idem. Armenia in the Twentieth Century. Chico: Scholars Press, 1983; Idem. The Making of the Georgian Nation. Bloomington: Indiana University Press, 1988; Hovannisian R. The Republic of Armenia. Vol. 1. Berkeley: University of California Press, 1971.

[2] См.: Jones S. Russian Imperial Administration and the Georgian Nobility: the Georgian Conspiracy of 1832 // The Slavonic and East European Review. 1987. Vol. 65. № 1. P. 53–76; Jones S. The Establishment of Soviet Power in Transcaucasia: The Case of Georgia 1921–1928 // Soviet Studies. 1988. Vol. XL. № 4. P. 618–639.

[3] Авторханов А.Г. Народоубийство в СССР: убийство чеченского народа. Мюнхен: Свободный Кавказ, 1952.

[4] См.: www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/wfbExt/region_mde.html.

[5] Mitchell L., Cooley A. After the August War: A New Strategy for U.S. Engagement with Georgia // The Harriman Review. 2010. Vol. 17. № 3-4; см. также: Сучков М.А. Американская концепция «стратегического терпения» как модель реинтеграции Абхазии и Южной Осетии в Грузию // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4. История. Регионоведение. Международные отношения. 2011. № 2(20). С. 114–119.

[6] Marten K. Warlords: Strong-Arm Brokers in Weak States. Ithaca: Cornell University Press, 2012 [готовится к печати].

[7] King C. The Ghost of Freedom: A History of the Caucasus. Oxford: Oxford University Press, 2008.

[8] Маркедонов С. Нетипичный доклад // Полит.ру. 2011. 14 марта (www.polit.ru/article/2011/03/14/report).

[9] Islam, Islamism and Politics in Eurasia Report (IIPER).

[10] См., например: Hahn G. Getting the Caucasus Emirate Right // CSIS Russia and Eurasia Program Report. 2011; Idem. Russia’s Islamic Threat. New Haven: Yale University Press, 2007.

[11] De Waal T. Missiles over Tskhinvali: Book Review (Ronald D. Asmus. A Little War that Shook the World: Georgia, Russia, and the Future of the West. New York: Palgrave Macmillan, 2010, 272 p.) // The National Interest. 2010. № 3 (May–June). P. 52–55; Idem. Distorting the Russian-Georgian War // The National Interest. 2011. September 19 (http://nationalinterest.org/commentary/distorting-the-russian-georgian-war-5898).

[12] См.: Gall C., De Waal T. Chechnya: Calamity in the Caucasus. New York: New York University Press; 1997; De Waal T. Black Garden: Armenia and Azerbaijan through Peace and War. New York: New York University Press, 2003; Idem. The Caucasus: An Introduction. Oxford: Oxford University Press, 2010.

[13] Определенный вклад в работу Центра на этом направлении в последние два года внес один из авторов настоящей статьи Сергей Маркедонов. Здесь уместно отметить ряд подготовленных им публикаций, прежде всего «Radical Islam in the North Caucasus: Evolving Threats, Challenges, and Prospects» (ноябрь 2010 года) и «The North Caucasus: Russia’s Volatile Frontier» (март 2011 года) (последняя работа была подготовлена совместно с Эндрю Качинсом и Мэттью Маларки).

[14] Phillips D. Peacebuilding and Business: Fostering Commercial Contact between Georgians and Abkhaz. June 2010; Post-Conflict Georgia. September 2008; Restoring Georgia's Sovereignty in Abkhazia. July 2008.

[15] Romero C. Georgia in the West: A Policy Road Map to Georgia’s Euro-Atlantic Future (www.acus.org/files/publication_pdfs/403/101311_ACUS_GeorgiaWest.pdf).

Опубликовано в журнале:

«Неприкосновенный запас» 2012, №4(84)

Москва будет судить о намерениях нового правительства Грузии по его конкретным делам и позициям в отношении России и Южного Кавказа, сказал в понедельник журналистам глава МИД РФ Сергей Лавров.

На прошлой неделе в Грузии состоялись парламентские выборы, по итогам которых будет сформировано новое правительство. Большинство голосов получил оппозиционный блок "Грузинская мечта". Партия президента Михаила Саакашвили переходит в оппозицию.

"Мы подтвердили, что мы ожидаем формирования нового правительства и его вступления в должность и потом будем судить по его конкретным практическим делам и по его позициям, которые будут заявлены в отношении РФ и в целом ситуации на Южном Кавказе", - сказал он.

Лавров ранее заявил, что Россия надеется на нормализацию отношений Грузии с Россией, Южной Осетией и Абхазией, однако никаких переговоров о судьбе Абхазии и Южной Осетии Москва вести не намерена.

В настоящее время между Россией и Грузией нет дипломатических отношений. Тбилиси разорвал дипотношения с Москвой после того, как Россия в августе 2008 года признала суверенитет Абхазии и Южной Осетии - двух автономий, входивших в состав Грузии и добивавшихся независимости от нее еще до распада СССР.

Джентльмен удачи

Бидзина Иванишвили: от банкирского кресла до премьерского портфеля

Хотя победитель парламентских выборов в Грузии пока еще не получил на руки свой «приз», лидер коалиции «Грузинская мечта» Бидзина Иванишвили уже вошел в историю. Он стал первым грузинским политиком, сумевшим взойти на властный олимп, не прибегая к революциям. Впрочем, грузины народ горячий: от всеобщей любви до горячей ненависти дистанция короткого размера. Но Бидзина (Борис) Григорьевич Иванишвили — крепкий орешек. Как-никак новым грузинским премьером становится российский олигарх, в прошлом — член пресловутой семибанкирщины. Причем единственный, вышедший из этого замеса не только сухим, но и богатым.

Триумфатор

Великий мэтр кино Георгий Данелия про национальный характер грузин рассказал, кажется, все. В фильме «Паспорт», к примеру, наглядно отобразил непростое отношение соотечественников к вопросу гражданства. Очень запутанная история вышла. Хотя и придумывать-то ничего не надо было. Тбилисские старожилы помнят, что набережная, названная в честь первого президента Грузии Звиада Гамсахурдиа, призывавшего вымести инородцев, когда-то носила имя пролетарского интернационалиста Иосифа Сталина. Недалеко от нее — площадь Героев. На ней памятник грузинам, погибшим в войне в Абхазии, к которому в 2005 году отказался возлагать цветы глава МИД России Сергей Лавров. Недалеко от площади — здание МИД Грузии, где Лавров тогда провел переговоры с коллегой Саломе Зурабишвили, между прочим, уроженкой Парижа и гражданкой Франции.

Прошло семь лет. За несколько суток до парламентских выборов венок к монументу на площади Героев возлагал еще один экс-гражданин Франции, а также и России, лидер оппозиционного блока «Грузинская мечта» Бидзина Иванишвили. Тот самый, который совсем недавно отказался и от российского, и от французского гражданства в надежде вернуть грузинское, которого его лишил Михаил Саакашвили.

Откуда взялся он? Парадокс в том, что Бидзина Иванишвили возник на грузинском политическом небосклоне буквально вчера. Да, он несколько лет назад вернулся в Грузию, но до последнего занимался лишь устройством дел в своей бизнес-империи, географически совпадающей с границами страны, являющейся для Грузии «вероятным противником», — то есть России. Предприниматель только весной этого года расстался с самым своим известным брендом — банком «Российский кредит».

Главным отличием предвыборной программы лидера «Мечты» было ее полное отсутствие. Во всяком случае он ни разу не заявлял публично, как собирается вытягивать из кризиса экономику страны, внешний долг которой за время правления Саакашвили увеличился с 1,8 миллиарда долларов до 12 миллиардов. Где безработица, по некоторым данным, превышает 40 процентов трудоспособного населения. «Если он нашел деньги для себя, то найдет и для нас» — так думает простой грузин, считающий большим успехом реформ Михаила Саакашвили уже то, что больше не отключают электричество, а на улицах Тбилиси не грабят прохожих средь бела дня. Надежды на то, что при политике-миллиардере жить станет еще веселее, возможно, не так уж и беспочвенны.

Кто-то скажет, что грузинам просто надоел Михо и они захотели увидеть во главе страны новое лицо. Кто-то опять помянет богатство Иванишвили, чье состояние составляет более трети годового ВВП Грузии. Популярна и версия об «американском следе»: мол, Саакашвили просто «слил» Госдеп — не случайно же столь пристальное внимание к этим выборам проявляли представители американской администрации и лично посол США в Грузии Ричард Норланд. Именно этим объясняют и тот факт, что президент Саакашвили (он покинет свой пост ровно через год) соглашается передать власть своему оппоненту без митинговщины и потрясений.

Гуляет, впрочем, и еще одна версия. Согласно ей Иванишвили — ставленник Кремля. В этом его прямо обвиняли и продолжают обвинять сторонники Саакашвили. И не только Кремля, но и осевшей в Москве грузинской диаспоры, в которой, как считают в Тбилиси, тон задают криминальные авторитеты.

Не правы, скорее всего, поклонники любой конспирологической версии. Бидзина Георгиевич — фигура такого масштаба, что просто не может быть чьим-то проектом. Только своим собственным.

Об этом, в частности, говорят сделанные им на днях заявления о составе будущего кабинета министров. В нем не нашлось места двум самым харизматичным дамам — Саломе Зурабишвили и Нино Бурджанадзе, а также большинству знаковых фигур грузинской оппозиции. Зато туда приглашен Ираклий Аласания, человек, призывавший в 2008 году с трибуны ООН создать международную военную коалицию против России — не только пост министра обороны, но и вице-премьера. Ну и какой же после этого Иванишвили проект Москвы? Но он и в НАТО тащить Грузию собирается.

Будущий премьер заявляет о настройке отношений с Россией и даже намекает на отказ от жесткой борьбы за восстановление территориальной целостности Грузии. Скажем, санкции против Абхазии и Южной Осетии предполагает смягчить. «Саакашвили делал все, чтобы наши отношения ухудшались. Новое руководство будет делать наоборот», — заверил «Итоги» член Общественной палаты Сергей Марков. И на международных площадках козней Москве строить Тбилиси тоже не будет.

Но все это, повторим, вряд ли говорит о том, что Бидзина Иванишвили пришел в политику по чьей-то воле. Просто он полагает, что дружить надо со всеми, дружить с Западом, не ссориться с Россией. Он и в бизнесе всегда исповедовал умеренность и осторожность. Чтит Бидзина Григорьевич и Уголовный кодекс. Потому, наверное, единственный из членов знаменитой семибанкирщины сохранился и в большом бизнесе, и в большой политике.

Олигарх

Умение договариваться — отличительная черта Иванишвили. Вот, пожалуй, самый яркий пример. В середине 90-х он оказался замешан в скандале вокруг Красноярского алюминиевого завода. Но Иванишвили удалось выйти из той жесткой схватки без потерь и даже заработать. Тогда он уже был не только банкиром, но и владельцем 30 процентов акций Красноярского металлургического завода — основного потребителя продукции «КрАЗа». В начале 90-х завод оказался никому не нужен. Производители алюминия предпочитали отправлять продукцию на экспорт. А Иванишвили взял и вошел в его акционерный капитал.

Он всегда так делал. Пока другие олигархи бегали в Кремль, пытаясь заполучить лакомые сырьевые куски в ходе залоговых аукционов, Бидзина Григорьевич «без шума и пыли» покупал за копейки осколки бывшей общенародной собственности — в основном горно-обогатительные комбинаты, считавшиеся глубоко убыточными по причине перепроизводства руды.

В залоговых же аукционах «Российский кредит» участвовал, как отмечал Иванишвили в одном из крайне редких интервью, и вовсе в попытке их сорвать. Олигарх уверен, что те аукционы проводились вопреки законам и их итоги могли быть впоследствии отменены. Ему, дескать, спорная собственность была не нужна. Неудивительно, что владелец «Российского кредита» пролетел мимо «Норникеля», нефтяных активов, ставших «ЮКОСом», «Сибнефтью», ТНК, и много чего еще. В Кремль Иванишвили в отличие от коллег по цеху не ходил. Это за него делал его самый первый бизнес-партнер, с которым он навсегда сохранил теплые отношения, — Виталий Малкин. Но вернемся в Красноярск...

В 1994 году Госкомимущество неожиданно выпустило циркуляр, согласно которому «КраМЗ», «КрАЗ» и Ачинский глиноземный завод должны были быть объединены в единый холдинг на базе металлургического завода, который до этого никого не заинтересовал. Как только все участники конфликта, включая столь колоритную фигуру, как Анатолий Быков, узнали, что собственность уплывает прямо в руки Иванишвили, игра пошла по-крупному. Бидзина Григорьевич вспоминал, что летом 1996 года ему позвонил неизвестный и потребовал продать акции «КраМЗа» за смешные деньги. В конце концов он избавился от бумаг на своих условиях.

Впрочем, в те времена в России знали нашего героя под именем Борис. Все дело в трудностях перевода. Как вспоминал олигарх, в Москве его как только не называли — кто Бузиной, кто Бензинной. В результате он предпочел называться просто Борисом Григорьевичем...

Уроженец села Чорвила Сачхерского района Грузинской ССР перебрался в столицу еще в начале 80-х, поступив в аспирантуру НИИ труда. Окончив ее, в 1987 году он вернулся в Тбилиси, став старшим научным сотрудником филиала московского НИИ в Грузии. Тогда же впервые проявилась и коммерческая жилка. Первым его проектом была торговля компьютерами. Уже через год он уехал обратно в Москву на должность замначальника центра коммерческой информации некоего Общества друзей кино.

А через два года знакомый Иванишвили с аспирантских времен Виталий Малкин (ныне представитель Бурятии в Совете Федерации) предложил начинающему предпринимателю стать соучредителем кооператива «Агропрогресс».

«Я занимался по физике с одним грузином, который оказался дальним родственником Бориса. Так мы познакомились и подружились», — рассказывает Малкин. Изначально кооператив занимался строительством теплиц и выращиванием овощей. Но с приходом новых учредителей переключился на импорт оргтехники. По словам Иванишвили, уже в 1990 году оборот достигал миллионов долларов благодаря тому, что Борису Григорьевичу удалось напрямую выйти на производителей телефонов (модных, с кнопками!) и прочей заморской техники в Гонконге и КНР. В том же 1990 году партнеры основали банк «Российский кредит», который вскоре стал одним из крупнейших в стране. Борису Иванишвили принадлежало в нем 67 процентов акций. Виталию Малкину — 33 процента. Насчет неучастия в «грабительской» приватизации — все правда. Но правда и то, что «Российский кредит» был банком, через который проходили деньги, вырученные государством от продажи золота за рубеж.

Впрочем, его будущие миллиарды ковались в основном в провинциальной глуши, где скупались активы, вошедшие впоследствии в группу «Металлоинвест». Их наш герой продал Алишеру Усманову. Самые известные из них — Лебединский и Михайловский ГОКи, Оскольский электрометаллургический комбинат. Интерес Иванишвили к металлургии не случаен. Его отец работал шахтером на комбинате «Чиатурмарганец». А сам будущий миллиардер с 1974 по 1978 год — подсобным рабочим, а затем шлифовальщиком на Литейно-механическом заводе им. Камо в Тбилиси.

Акции Лебединского и Михайловского ГОКов Борис Григорьевич продал Алишеру Бурхановичу в 2004 году примерно за два миллиарда долларов. А после «революции роз» вновь вернулся в Грузию. Со временем Иванишвили избавился практически от всей российской собственности. В том числе от Импэксбанка, проданного Райффайзенбанку, и сети аптек «Доктор Столетов», доставшейся петербургскому фармдистрибьютору «Империя-Фарма». За 352 миллиона ушел и «Российский кредит».

Эксперты полагают, что покупатели расщедрились главным образом из-за громкого бренда. «РК», как и прочие составные части бывшей семибанкирщины, пал жертвой дефолта в августе 1998 года. Но в отличие от соратников по несчастью Борис Иванишвили оказался единственным олигархом из 90-х, кто свой банк спас. Он заложил едва ли не все промышленные активы, отдал «РК» под временное управление ведомства, которое сегодня называется Агентством по страхованию вкладов, и расплатился с кредиторами. В 2003 году «Российский кредит» восстановил платежеспособность.

Спонсор

Сам же Борис Иванишвили, вновь ставший Бидзиной, вернулся в Грузию и ушел с головой в политику. Сегодня он самый богатый человек на родине предков. Имеретия, где родился Бидзина Иванишвили, мало чем отличается от остальной Грузии. Разве что горы пониже да вина не столь известны. Вместо цинандали здесь пьют белое цоликаури. Родной для Иванишвили Сачхерский район граничит с Южной Осетией. И та «выставка достижений», которую до войны устраивал в грузинских селах Михаил Саакашвили, на самом деле финансировалась Иванишвили — все население района, чуть более 50 тысяч человек, пользуется коммунальными услугами бесплатно. Он же дает деньги на ремонт школ, больниц и частных домовладений. Местные молодожены получают от олигарха в подарок дом с мебелью и бытовой техникой. Построенная им недавно больница считается лучшей в Грузии. Зарплаты врачам платят также из кармана состоятельного земляка. Как и зарплаты учителям местных школ.

Иванишвили спонсировал не только земляков. По сути, все знаковые проекты Саакашвили проспонсированы им. Строительство канатной дороги на горнолыжном курорте Бакуриани, парк детских развлечений в Кобулети, ремонт театров имени Марджанишвили и Руставели в Тбилиси. На его деньги построены и многие военные городки, а также «антикоррупционные» здания полиции. Те самые, которые сверкают прозрачными стеклянными стенами и которыми так гордится президент Грузии. Миллиардер построил и собор Пресвятой Троицы в грузинской столице — Самеба. Заслуг своих не афишировал. Красные ленточки перерезал Саакашвили.

После этого поверить в то, что они заклятые враги, получается уже с трудом. Поговаривают даже, что и «революцию роз», вознесшую нынешнего президента Грузии на вершину власти, также финансировал Бидзина Георгиевич. Во всяком случае с такими разоблачениями в марте 2008 года выступил изгнанный из Грузии экс-министр обороны Ираклий Окруашвили. В интервью телеканалу «Кавкасия» он также предположил, что на деньги Бидзины Григорьевича частично финансировалась и «оранжевая революция» на Украине: мол, Иванишвили мог и не знать, на что именно дает деньги, его просто попросили. Впрочем, Окруашвили мог и присочинить. Но если это правда, то многое становится ясным. В первую очередь то, почему Саакашвили так легко отказывается от власти в пользу конкурента. Итог схватки ничем не подкрепленных амбиций с большими деньгами был предрешен. Теперь остается выяснить, какая именно мечта для всей Грузии есть у Бидзины Иванишвили. Его же личные мечты сбылись давно. И в другой стране.

Константин Угодников

Выходи строиться

Анатолий Сердюков: «Полностью контрактная армия — это, на мой взгляд, оптимальный вариант. Как министр обороны я, безусловно, хотел бы, чтобы Вооруженные силы были укомплектованы профессионалами...»

На минувшей неделе стартовал осенний призыв-2012. Количество новобранцев снизится по сравнению с весенней призывной кампанией на пятнадцать тысяч человек. И это, подчеркивают в Минобороны, один из результатов завершенной в общем и целом военной реформы. Станет ли Российская армия полностью контрактной? На этот и многие другие вопросы «Итогам» ответил министр обороны РФ Анатолий Сердюков.

— Анатолий Эдуардович, знаете, откуда произошла ваша фамилия?

— Конечно. Сердюк — это казак.

— Не просто казак, а украинский казак.

— А разве были другие? Все казачество вышло из Запорожской Сечи. Мои предки сначала спустились по Дону к Азову, а оттуда уже пришли на Кубань.

— Значит, фамилия у гражданского министра обороны все-таки боевая... И все-таки как вас, невоенного человека, угораздило заняться реформированием Вооруженных сил огромной ядерной державы?

— Что делает новый начальник после назначения? Знакомится с хозяйством, которым должен управлять. Ровно с этого я и начал: стал ездить по округам, встречаться с солдатами и офицерами, проводить совещания. Вопросы поднимались самые разные — от структуры Вооруженных сил и прохождения службы до денежного довольствия и обеспечения жилплощадью. Потом начались консультации с командованием военных округов, соединений, частей, с главкомами видов Вооруженных сил, командующими родами войск. Мне важно было понять, что в принципе происходит с военной организацией — не только нашей, но и в мире. Какие тенденции там преобладают, какие наблюдаются трансформации после известных событий в Югославии и Ираке. Все это надо было проанализировать, чтобы понять, в каком положении находимся мы, насколько мы современны и насколько боеспособна наша армия. Не секрет, что в последние десятилетия сокращение Вооруженных сил проходило неравномерно. Органы управления оставались прежними, а все, что внизу, чем, собственно, и нужно было управлять, сократили в разы. Вот и получилось, что, например, в дивизии на полторы тысячи офицеров приходилось сто пятьдесят, в лучшем случае — двести солдат.

— Раскройте секрет: почему министром обороны назначили именно вас?..

— Сложно сказать. Возможно, опыт предыдущей деятельности повлиял. В свое время мне выпало реформировать Министерство по налогам и сборам в Федеральную налоговую службу. Считаю, что получилось. Какие-то нюансы могут обсуждаться, но в целом ФНС состоялась, и результаты эффективности ее работы были подтверждены конкретными цифрами. Иначе говоря, у меня имелся определенный опыт реформирования плюс опыт работы с финансами. С учетом оборонных расходов, полагаю, это был не самый последний аргумент.

— И какую задачу поставил вам Верховный главнокомандующий?

— В первую очередь было предложено посмотреть на то, насколько эффективно используются денежные средства, выделенные на оборону. Вот это и была моя основная задача. Ну а как можно определить, эффективно или неэффективно, если не понимаешь предназначение тех или иных расходов? Поэтому начинаешь разбираться: что есть в наличии, почему мы именно столько закупаем техники и вооружений, и самое главное — какой техники.

— Опыт каких-то иностранных армий учитывался?

— Вольно или невольно пришлось сравнивать. В период разработки концепции военной реформы были созданы специальные группы, которые изучали опыт ведущих армий мира, включая американскую, немецкую, итальянскую...

— Сами тоже выезжали за рубеж?

— Какие-то вещи, которые не требовали специальных знаний, смотрел сам. В первую очередь это социальные вопросы, финансовые, кадровые и структурные. В остальных случаях ездили офицеры Генштаба — анализировали, сравнивали, докладывали…

— Что вам особенно приглянулось в армиях других стран?

— У каждой армии свои плюсы и минусы. Например, есть чему поучиться у бундесвера по части материально-технического обеспечения, социальных гарантий, медицины и в целом тылового обеспечения. Военное образование — американский конек. По части финансирования тон задают французы и англичане. Имеется любопытный опыт и в армиях относительно небольших государств. Например, в Финляндии, где нет контрактной армии, мы изучали, как они выстраивают службу по призыву.

— Сравнения были не в нашу пользу?

— Не так радикально, но замечания высказывались достаточно критические. В итоге на создание концепции военной реформы у нас ушло примерно полтора года. После чего мы доложили свои соображения президенту.

— Вот вы приходите к президенту и докладываете: мол, генералы готовились к прошлой войне, а мы будем смотреть в будущее… Так было?

— Отчасти. Но дело ведь не в том, к чему готовились генералы. Главное, двигаться в прежнем направлении было уже невозможно. Нужна была новая армия — и по облику, и по сути. Кроме того, уже был сформулирован количественный показатель — к 2016 году армия должна была сократиться до миллиона. А на момент моего прихода в министерство по спискам числилось 1 миллион 134 тысячи. Вот эти 134 тысячи в любом случае должны были снять погоны. Второе условие: боеготовность всех воинских частей должна быть постоянной. То есть после получения приказа уже через несколько часов они вступают в бой — без всяких доукомплектований, переформирований, допоставок вооружений и боеприпасов. В-третьих, надо было понять, чем же воевать — дивизиями или какими-то, условно говоря, их частями. Мировая практика показывает, что главные боевые единицы, в том числе и в локальных войнах, — батальон и бригада. Был и собственный опыт. Августовский конфликт 2008 года в Южной Осетии подтвердил, что в условиях современного боя дивизии и армии неэффективны. «Обозы» у них слишком большие. Отсюда — решение перейти на бригадную структуру наших войск.

— А что с идеей контрактной армии?

— Полностью контрактная армия — это, на мой взгляд, оптимальный вариант. Как министр обороны я, безусловно, хотел бы, чтобы Вооруженные силы на все 100 процентов были укомплектованы профессионалами. Но в обозримом будущем мы не можем себе этого позволить. Поэтому контрактно-призывной принцип комплектования пока что остается основным. Что позволяет нам и полную укомплектованность войск обеспечить, и без дополнительных затрат готовить мобилизационные ресурсы. В профессионалы сейчас берем только тех, кто сознательно сделал свой выбор в пользу военной службы. Они назначаются на должности, определяющие боеспособность и связанные с эксплуатацией сложной и дорогостоящей техники. На флоте, в Ракетных войсках стратегического назначения и в Войсках воздушно-космической обороны практически все должности именно такие. И уже к 2017 году мы планируем увеличить количество военнослужащих по контракту до 425 тысяч человек. Это будет почти половина всего личного состава.

— Сейчас-то, в 2012-м, мы к бою готовы?

— Сейчас, когда мы перешли на оперативно-стратегические командования, в распоряжении командующего есть все силы, кроме сил ядерного сдерживания, — и флот, и авиация, и ракетные части. Вопрос только в грамотном их применении и в полководческом таланте. Генеральный штаб, в свою очередь, прорабатывает всевозможные сценарии, изучает характер угроз с различных направлений и дает соответствующие установки.

— В ходе реформы пошли под нож прославленные соединения, орденоносные и краснознаменные. А следом за ними и военные городки…

— Знамена и ордена никуда не делись — это наша боевая слава, это наша история. Мы все это храним. А что касается городков, вы хотя бы представляете, сколько у нас их было? Без малого 23 тысячи! Эти городки были рассчитаны на многомиллионную армию. А теперь разделите миллион — нынешнюю численность армии — на количество городков, и получится, что на каждый из них приходилось едва ли по 50 человек. Это даже не рота! А ведь каждый военный городок— это множество зданий, системы водо- и электроснабжения, котельные, километры инженерных сетей и еще многое другое. При этом на поддержание жизнедеятельности городков, давно утративших какую-либо связь с Вооруженными силами, мы продолжали тратить значительные бюджетные средства. Поэтому сейчас идет активная передача высвобождаемых городков муниципалитетам.

— По масштабу сокращений нынешнюю реформу сравнивают с той, что провел Михаил Фрунзе, и называют «сердюковской». Вас упрекают в том, что вы, уволив немало кадровых военных, привели с собой финансистов, экономистов и юристов...

— Во-первых, военное хозяйство настолько сложное, что без профессиональных и доверенных экономистов и юристов разобраться во всем было невозможно. Во-вторых, проводя оргштатные мероприятия, мы исходили из того, что существует несколько оснований, когда человек может уйти из армии: по состоянию здоровья, выслуге лет либо если он сам не хочет служить. И это все причины, других не было. Специальной задачи от кого-то избавиться не стояло. А потом, кого еще я мог привести, кроме финансистов и юристов? Других военных мне уж точно взять было неоткуда. Но это вовсе не значит, что мы разбрасывались офицерскими кадрами. По крайней мере, здесь, в центральном аппарате, практически всем была предоставлена возможность проявить себя. Кроме того, люди в основном получили причитающиеся социальные выплаты и жилье. И сейчас мы стараемся никого не ущемлять в их законных правах и социальных гарантиях.

— Но коль вы оставили действительно лучших, то существует проблема: как их удержать в армии.

— Действительно, надо было что-то предпринять, чтобы сделать службу привлекательной. Вот мы и предложили президенту: с одной стороны, ускорить процесс сокращения армии до миллиона, а с другой — поднять денежное довольствие, причем не на десять процентов и даже не на тридцать, а кардинально! Кроме того, предложили сократить со 100 позиций до 12 массу дополнительных выплат, которые в силу разных обстоятельств присутствовали большей частью только на бумаге. В результате после введения с 1 января 2012 года новой системы денежного довольствия военнослужащих оно состоит из двух частей — базовой и стимулирующей, в которую входят надбавки за выслугу, за секретность и так далее. И это уже не унизительные копейки, как прежде. Это уже деньги!

— Командир ракетного подводного крейсера стратегического назначения сейчас получает больше или меньше министра обороны?

— Если он несет службу, например, на Камчатке, то я думаю, побольше…

— И даже Минфин не возражал против существенного увеличения денежного довольствия?

— Не только Минфин, но и Министерство экономического развития не возражало. Напомню, шел 2007 год, и то, что мы сокращаемся, а денежное довольствие повысится только с 2012 года, вызывало положительные оценки. Надо знать финансовую душу…

В общем, концепция реформы была воспринята достаточно позитивно, президент ее поддержал, и мы стали готовить предложения по структуре, по перемещению войск и так далее. Мы собирались и обсуждали каждую деталь, спорили, в конце концов приходили к взаимному пониманию, сравнивали с тем, что происходит в мире. И хочу отметить, что реформа Вооруженных сил России, наверное, во многом инициировала процесс изменений в армиях других стран. Уже после нас совершенствовать структуру своих вооруженных сил стали немцы, англичане, итальянцы. Про страны СНГ я вообще не говорю.

— Дедовщину вам удалось победить?

— Года два назад мы достаточно плотно занялись пересмотром всего процесса прохождения военной службы. Могли ли, к примеру, военнослужащие по призыву еще несколько лет назад представить, что в распорядке дня появится послеобеденный сон? А у кого из них в период службы была возможность свободного общения со своими родными и близкими по мобильному телефону? Следствием этих и других мер стало совсем иное отношение к службе и у молодых людей, и у их родителей. Даже у комитетов солдатских матерей стало меньше к нам претензий.

— Срочную службу вы прошли, что называется, от подъема до отбоя. Чем чаще приходилось заниматься — хозработами или боевой учебой? Эти воспоминания как-то повлияли на концепцию «военной гуманизации»?

— Все помню, начиная с дежурства по кухне и заканчивая дежурством по роте и автопарку... Мне кажется, что в той армии, которая у нас была, молодой человек нередко испытывал моральное унижение. И мы постарались это исправить, сделать так, чтобы и солдат, и офицер занимались своим делом — учились защищать страну. Хозработами пусть занимаются другие. Отсюда и появился аутсорсинг.

Когда я служил, увольнение было пределом моих мечтаний. Отпуск — это вообще заоблачная мечта… Сейчас это абсолютно нормальная вещь. Пять дней служишь — в субботу и воскресенье свободен! И не важно, где расположена твоя часть, в городе или в лесу. Важно само ощущение, что ты в принципе обладаешь таким правом и можешь им воспользоваться. И вот что интересно: обстановка внутри воинских коллективов объективно стала лучше, конфликтов меньше. Более серьезное внимание уделяется спорту. Закупили спортивные костюмы, летние и зимние кроссовки, в комплект также входят шорты и футболки. Cтроим спортзалы с профессиональными тренажерами. И вообще стараемся делать все в военных городках по-человечески, не только спортивные объекты.

— Откройте тайну: сколько у нас военных городков?

— Мы уже сократили количество воен­ных городков с 23 тысяч до ­семи с половиной, а в итоге должно остаться около 300. Это ­будут ­весьма ­компактные военные базы. Например, Воронежский аэродром. Там расквартированы и авиационные подразделения, и подразделения обеспечения — связь, охрана и так далее. Все это в комплексе, и есть военная база.

— Говорят, будто теперь гарнизонную и караульную службу будут нести не строевые части, а военная полиция. Это так?

— До конца вопрос еще не решен. Но по мере формирования военной полиции мы будем передавать в ее ведение и охрану, и комендантскую службу, и обеспечение правопорядка в гарнизонах, и дисбаты с гауптвахтой.

— Вы часто ездите по частям: к вашему приезду бордюры красят?

— Пытались. Но, поскольку зачастую приезжаю неожиданно, успеть с покраской сложно. Ну а потом на бордюры я особого внимания не обращаю, поэтому их доблестная покраска теряет всякий смысл. Я сам не сторонник втирать очки и не терплю, когда мне их пытаются втирать. Именно поэтому в ходе своих поездок я много встречался не только с высшим командным составом, но и с ­обычными офицерами.

— Про минобороновские «непрофильные активы» слагают легенды. Собираетесь избавляться?

— Вооруженные силы — это огромный организм, в котором даже свои совхозы имеются: когда начинали реформу, их было 27, сейчас уже меньше. Разного профиля заводов более трехсот. Также имеются подведомственные водные пространства, леса… Потихоньку стараемся избавляться от непрофильных активов.

— С рейдерскими атаками не сталкивались?

— Разные были попытки отчуждения — как законные, так и полузаконные. Исков тоже море! Поэтому мы сначала создали правовое управление, а когда поняли, что его недостаточно, создали еще и департамент претензионной работы. Но это далеко не единственные нововведения. Структура центрального аппарата Минобороны существенно изменилась в принципе. По примеру французской, английской и отчасти немецкой армий мы перешли на централизованное кадровое обеспечение, то есть все контракты о прохождении военной службы теперь заключаются только в Москве. И финансовое обеспечение у нас теперь тоже централизованное — система стала трехуровневой во главе с единым расчетным центром.

— И что это дает?

— Более эффективную систему управления финансами, в том числе и бюджетными средствами. Прежде у нас было 6—7 уровней. Первые полгода разбрасываешь деньги, а все второе полугодие собираешь отчетность и подводишь итоги. В результате получаешь массу неосвоенных средств, которые возвращаются в бюджет. А задачи-то не выполнены… Сегодня таких проблем практически нет. Из тех огромных миллиардов, которые получает армия, в бюджет возвращается едва ли тысячная процента, копейки совсем.

— Вы обмолвились, что вам пришлась по вкусу система военного образования в США. Чем же отечественная система была нехороша?

— Мы начинали с 71 военного училища. Но Вооруженные силы сократились практически в пять раз, и такого количества вузов нам просто не нужно. Кроме того, нет никакой возможности все их обеспечить по последнему слову техники. Даже если обеспечим, менять через каждые пять лет учебное оборудование на более современное уж точно не сможем. А учить на старом оборудовании смысла нет. Сегодня же количество училищ заметно сократилось, и все новые образцы техники и вооружений первым делом идут именно туда, причем в обязательном порядке с тренажерами. Но мы хорошо понимаем, что сокращать и переделывать — это не решение вопроса. В перспективе будем строить абсолютно новые училища. С нуля! Точнее, даже не училища, а учебные центры.

— И сколько их будет?

— Порядка десяти, не больше.

— Можете ли вы ответственно заявить, что наша армия обучена и боеготова?

— Могу сказать, что мы выходим на тот уровень боевой подготовки и обучения, который хотели бы видеть в итоге. А начинали с каких-то небольших учений, и было их достаточно много. Потом пришли к выводу, что раз в год должно проводиться одно крупное учение, а вся система боевой подготовки, объединенная единым замыслом и заточенная под конкретную задачу, уже выстраивается под него. При этом силы подводного флота и дальней авиации непрерывно несут боевую службу в мировом океане и воздушном пространстве далеко за пределами наших границ. Кроме того, мы сейчас активно участвуем и в международных учениях. Наши специалисты присматриваются к их тактике, технике, сравнивают.

— Это специалисты подсказали, что закупать хваленый Т-90С, прозванный «летающим танком», не стоит?

— Жизнь подсказала. Неплохо, когда танк летает, но хотелось бы, чтобы он не уступал зарубежным образцам и по боевой эффективности, и по защищенности экипажа. Тем не менее я бы не стал сильно ругать оборонщиков, они, как и военные, оказались в очень непростой ситуации. Но движение вперед в их секторе наблюдается. И я возлагаю очень большие надежды на государственную программу вооружений и федеральную целевую программу по развитию оборонно-промышленного комплекса.

— Всем министрам обороны обязательно задаю этот вопрос: есть ли у нас такие разработки военного назначения, которые могут охладить пыл любого вероятного противника?

— Есть. Не хотелось бы особенно раскрывать эту тему, но уверяю вас, помимо сил ядерного сдерживания, которые находятся на очень хорошем уровне, имеются серьезные разработки по части высокоточного оружия и целому ряду других проектов. Поэтому мы и чувствуем себя уверенно.

— Остальной мир тоже не стоит на месте. Например, СОИ в свое время считалась чуть ли не авантюрой. Но все идет к тому, что американцы все-таки сделают глобальную ПРО.

— Мы пристально наблюдаем за тем, чем занимаются наши коллеги, и понимаем, куда они движутся. Наша программа вооружений также решает много задач, решит и проблему американской ПРО.

Россия > Армия, полиция > itogi.ru, 8 октября 2012 > № 662050 Анатолий Сердюков

Попытки восторженных тбилисских тинэйджеров поднять столицу на вторую ночь празднования поражения Саакашвили успеха не имели. Пережив бурные сутки выборов, город вернулся к своим обычным ритмам. О том, что эти сутки в себя вместили, город спорил без запальчивости, как положено городу, который свергал всех - коммунистов, Гамсахурдиа, Шеварднадзе.

Теперь получилось победить Саакашвили, причем на выборах, и грузины заслужили право этим гордиться. И улыбаться самим себе, знающим, что больше трех лет править они все равно никому не дадут. И пожилой грузин, видевший все, а теперь пришедший на митинг посмотреть на Бидзину Иванишвили, поучаствовав в овации, заключил: "Мишу мы уже знаем, и Миша нам не нравится. Теперь имеем право попробовать что-то другое. Не понравится - уберем...".

Человек, который спустился с горы

Бидзину Иванишвили не знает никто. Кроме, может быть, грузина средних лет и явно ниже среднего достатка, тоже пришедшего на митинг и уверенного в том, что Иванишвили - за людей. "Мы соседи" - объяснил он это свое знание, и добавил - "Из одной деревни...".

Будущий основатель "Грузинской мечты" давно покинул родное село Сачхере, и сегодня мало кто может похвастаться, что играет по-соседски с Иванишвили в нарды, и это часть образа. Он возвел себе на горе дворец, достойный выставки великих чудачеств, который стал для Тбилиси такой же архитектурной доминантой, как Мать-Грузия и парк имени И.В.Сталина горе Мтацминда. Сейчас у Бидзины Иванишвили нет соседей.

Долгие годы Иванишвили был для грузин только этой застывшей в высях музыкой, воплощением несметных богатств и непревзойденной щедрости. Он, действительно, не жалел денег, и даже злейшие его враги сегодня не вспоминают никого, кому бы он отказал. Иванишвили тратил деньги красиво и, что было так же важно, аполитично. В Грузии не знали Иванишвили, зато все были в курсе, кто платит за реформу полиции, за роскошные военные городки, и при этом не собирается заказывать музыку.

И дело даже не в том, что никто и сегодня не знает, зачем он бросил вызов власти, и все удовлетворились версией про то, как больше не было сил терпеть душевную боль за поруганную, в том числе, и на его деньги страну.

Дело в том, что никто этого вопроса и не задает.

Мечта о маленькой коррупции

Саакашвили проиграл выборы, которые считал выигранными отнюдь не только он. Фильм ужасов из тюрьмы в Глдани все перевернул, и никого не смущала очевидность предвыборного расчета.

Накануне выборов в одном из кахетинских сел пропала десятимесячная девочка, и через день ее тело было обнаружено в квеври - огромном кувшине для вина. Местная кандидатка в депутаты от оппозиции заявила: девочку убили активисты партии власти, потому что ее мать была за оппозицию. В руководстве оппозиции, видимо, почувствовали, что такая агитация выходит даже за те пределы, которые она обозначила в тюремном сюжете, но это было уже не важно: границы того, что может считаться в предвыборной борьбе приличным, уже раздвинулись.

И не стоит упрекать в этом одного Бидзину Иванишвили. Может быть, Саакашвили и в самом деле проиграл из-за тюремных веников. Но он сам, выстроив свою модель власти, сделал неизбежными те технологии, по которым играла оппозиция, в том числе и в Глдани, и в Кахетии. Саакашвили сделал все для того, чтобы рано или поздно появился человек, который найдет способ понравиться всем, и способ окажется очень простым - тоже благодаря Саакашвили.

И у Иванишвили не было ни одной причины оспаривать ту репутацию, с которой он спустился из своего замка.

"Почему в Баку бензин - 60 копеек, а у нас евро?" - спрашивали меня на митинге в честь победы Иванишвили, и ответ про нефть, про нефтезаводы, которые есть в Азербайджане, и которых нет в Грузии, собеседники явно считали надуманным. А теперь они знали наверняка: пенсия удвоится, свет и газ подешевеют. "Он такой человек. Он всем дает деньги..."

Есть те, кому не нужны его деньги. "Я сам заработаю", - объяснял мне человек, который не ходит на митинги, потому что не верит, что Бидзина будет лучше Миши. Но голосовал за оппозицию. "Потому что уже в ноябре откроется граница с Россией, и я буду возить со Ставрополья пшеницу, а из Северной Осетии - молибден..."

А человек, который только что пригнал из Швейцарии подержанный "форд", поднял тему экономического протеста до уровня философии, которая, конечно, неоднозначна. С одной стороны, хорошо, что полиция стала работать нормально, что у нее даже нет радаров для измерения скорости, и вообще, если ты поедешь хоть по встречке, но это никому не помешает, тебе ничего не будет. За пять лет он заплатил пятьсот лари штрафов - чуть больше 300 долларов, и это нормально. "Но все уходит в бюджет, и куда потом оно девается, никто не знает. А раньше я давал рубль постовому, он отдавал часть начальнику, так по цепи, и так везде, и так все - значит, что деньги распределялись по всей стране, и у всех они были. Нужна маленькая коррупция, а Миша ее уничтожил. Да и взяток бы я заплатил намного меньше пятисот лари..."

Либералы для "Грузинской мечты"

В кругах грузинских либеральных интеллектуалов все это уже давно повод и для анекдотов, и для тревог. Но в состав "Грузинской мечты" входят и две вполне прозападные и либеральные партии, - республиканцы, начинавшие вместе с Саакашвили "розовую революцию", и "Свободные демократы" Ираклия Аласания, бывшего грузинского постпреда в ООН. Это те, кто обвиняет Саакашвили не в радикализме реформ, а, наоборот, в непоследовательности. И, в отличие от него, они уверены: то, что надо делать обязательно, нельзя делать любой ценой.

Но если деньги способны побеждать власть, то так оно, наверное, и должно выглядеть: Иванишвили собрал тех, кто недоволен Саакашвили, и причины этого недовольства его совершенно не интересуют. Как не интересуют его обиды республиканцев, которые они не скрывали и до выборов. Он знает, что они все равно никуда не денутся, а если уйдут из коалиции уже в парламенте, то не велика беда, нужное большинство он соберет и без них.

А пока, кроме обиженных, уволенных, взыскующих маленькой коррупции, к нему примыкают и те, кто, в общем-то, был готов проголосовать за Саакашвили - сжав зубы и зажмурившись, просто потому, что реванш, который, возможно, идет вместе с Иванишвили, для них страшнее неутешительной реальности.

"Риски реванша колоссальны, - соглашался один из лидеров республиканцев. - Риски того, что Иванишвили не удержит реформу, мы тоже осознаем. Но, с другой стороны, что ему удерживать?" Он показывает диаграмму, на которой в процентах описана динамика реформаторских успехов Грузии: инвестиции, борьба с коррупцией...

То, что выглядит впечатляющим в первый срок Саакашвили, на втором вызывает только сожаление. Второй срок прошел без драйва и с войной. Все, что было после 2008-го года - только удержание достигнутого, и с этим не спорит сама власть.

Реформы, которые закладывали основы нового государства - самые болезненные - прошли. Реформы, которые распределяли бы бюджетные деньги эффективнее, чем маленькая коррупция, то есть которые могли бы компенсировать страдания - нет. Риски того, что Иванишвили сделает эти страдания и вовсе напрасными, велики.

Добро пожаловать в Глдани

Иванишвили удалось объединить не просто разные мотивации протеста - он смог взять под контроль два разных уровня общественной полемики. Первая - о дешевом газе, и там бессмысленно спрашивать, откуда возьмутся деньги на удвоение пенсии, но некоторые спрашивают, и спор бесконечен.

Но есть и другой спор - о реальном выборе для страны, которая за девять лет научилась пристегиваться в автомобилях, платить налоги и задаваться вопросом о дальнейшем пребывании в уютных руинах былого благолепия. И здесь спор даже не о деньгах, а о гигиене рук, которыми делается реформа. И действительно ли пусть лучше рухнет мир, но восторжествуют честные выборы?

Нужно ли было, уничтожая преступность (а здесь успехи вполне очевидны), вводить принцип "нулевой толерантности", в соответствии с которым 15-летнего мальчишку сажают за кражу двух бутылок пива на три года, и он выходит вполне татуированным членом соответствующего сообщества? Нужно ли было сажать за мелочные нарушения 70-летнего руководителя Госстандарта, никак не желавшего согласиться с мнением - наверняка, правильным, - о том, что Госстандарт не нужен, и потому отказывавшегося уходить на пенсию?

Тюремное кино ведь имело такой успех и потому, что членов семей, друзей, сослуживцев, соседей тех, для кого это не кино, а реальная повседневность, в Грузии социологи насчитывают едва ли полмиллиона. Тоже вполне достаточно, чтобы решить судьбу любых выборов.

Нужно ли было так открыто выражать свое презрение Ваке, району Тбилиси, традиционно считающемуся средоточием тбилисской интеллигенции? Тем более, что и целиком задуманную академическую чистку все равно провести не удалось, и крупнейший тбилисский университет им.Джавахишвили оказался Саакашвили не по зубам, в связи с чем пришлось создавать еще один государственный университет Ильи - в честь Ильи Чавчавадзе. И власть не скрывает, что вообще очень многие реформы так и не удалось довести до конца из политических соображений.

Нужно ли было совершать ошибки, которые никто не заставлял делать, давить прессу и строить вертикаль в то время, когда рейтинг зашкаливал и вся Грузия скандировала "Миша! Миша!", и времени было в достатке?

Политика проб и ошибок

Теперь в Грузии начинается социальный эксперимент, ничуть не менее значимый, чем тот, что начался 9 лет назад. Что будет делать человек, который побеждает после Саакашвили? При том, что еще ничего не решено и ничего не известно, кроме того, что год до президентских выборов обещает быть нескучным.

Ведь взгляд Саакашвили, на мгновение погасший, уже во время его заявления об уходе в оппозицию горел так, что всем, кто его неплохо знает, вспомнился 2003-й год, когда все только начиналось.

И это важно, потому что людей, на которых он может положиться, возможно, осталось не так уж много, и чтобы начать сначала, нужно всех убедить, что он вовсе не уходит. По крайней мере, еще год.

Поэтому, как полагают наблюдатели, признание поражения в то время, когда была посчитана лишь половина голосов - сигнал, и довольно сильный: он принимает решения в одиночку, и в оппозицию уходит именно он, а пока все остальные не поддались соблазну приветствовать нового победителя, им только и остается привычно следовать за ним.

По конституции именно он представляет правительство и премьер-министра. И силовых министров. Но он готов дать Иванишвили карт-бланш. Секретарь Совбеза Гига Бокерия уже заявил о том, что президент не будет возражать против кандидатуры премьер-министра, предложенной "Грузинской мечтой". Свой сигнал о компромиссе посылает Иванишвили, отрядив на переговоры с Саакашвили своих либералов, которые когда-то были его союзниками.

Конечно, все понимают, что никакого компромисса не будет, что борьба будет затяжной и позиционной, значит, надо выигрывать время и занимать плацдармы. И прощупывать друг друга угрозами: Иванишвили говорит об импичменте, Саакашвили - о роспуске парламента.

Пока же, судя по всему, Иванишвили решил действовать там, где можно без риска следовать в фарватере Саакашвили. На своей первой пресс-конференции во вторник он время от времени переходит на неплохой английский, он говорит о НАТО, и первый визит он намерен совершить в Вашингтон - только после тамошних выборов, видимо, в расчете на победу демократов, Саакашвили открыто недолюбливающих. Он бьет по тем тылам Саакашвили, попадание в которые его ни к чему пока тоже не обязывают. По сведениям радио "Эхо Кавказа", он готов пересмотреть формат отношений с Южной Осетией и Абхазией и искать компромиссы по всем вопросам, кроме признания.

Тем временем, как уверены грузинские политологи, будет он искать договоренностей с соратниками Саакашвили, которым уже пора определяться в ожидании больших изменений. Они официально назначены на ноябрь следующего года, когда вместе с новым президентом появится совершенно новая политическая модель.

Но на самом деле изменения эти могут произойти в любой момент, и это тоже все знают и пытаются быть в форме. Потому что все знают, что без ошибок в такой игре больше трех-четырех ходов не сыграешь, а как будет выглядеть доска через два, никто не предскажет, и точно только одно: больше трех лет править, не вызывая желания себя свергнуть, в Грузии не удавалось еще никому.

Вадим Дубнов, политический обозреватель.

Лидер политической коалиции "Грузинская мечта", Бидзина Иванишвили и премьер-министр России Дмитрий Медведев во вторник заявили о том, что диалог между странами возможен.

По словам Иванишвили, который уже начал принимать первые поздравления из-за рубежа, Грузия по-прежнему желает вступить в НАТО, однако надеется убедить Россию, с которой хочет восстанавливать дружеские отношения, в том, что это не будет предоставлять для нее опасности.

В свою очередь, премьер-министр России Дмитрий Медведев отметил, что "Единая Россия", как ведущая политическая сила в России, готова к диалогу о будущем российско-грузинских отношений, а прошедшие выборы показывают готовность народа Грузии к переменам.

Между тем, российские эксперты оценивают шансы на дружбу между странами неоднозначно: одни полагают, что победа блока Иванишвили дает надежду на улучшение диалога РФ с Грузией, в то время как другие считают, что говорить об этом пока преждевременно.

Подсчет голосов на парламентских выборах в Грузии еще не завершен, но президент Михаил Саакашвили уже признал поражение своей партии "Единое национальное движение" и заявил, что она уходит в оппозицию.

На данный момент подсчитаны 47,9% протоколов с избирательных участков. Оппозиционный блок миллиардера Бидзины Иванишвили "Грузинская мечта" продолжает лидировать с 54,1% голосов. Партия Саакашвили "Единое национальное движение" получает 41,03% голосов.

ГРУЗИЯ И РОССИЯ ДРУЖИТЬ ГОТОВЫ...

По словам Иванишвили, Грузия не изменит своего стремления в ЕС и НАТО, однако готова налаживать отношения с Россией.

"Стратегия Грузии не меняется, и Грузия опять остается на том пути, который выбрал грузинский народ, и главным стремлением Грузии будет Европейский союз и с точки зрения безопасности - НАТО, но при этом отношения с Россией должны наладиться", - заявил Иванишвили.

По его словам, он хорошо понимает, что подобная политика дастся ему нелегко, но он уверен, что Грузия со временем сможет убедить Россию в том, что вступление в НАТО не будет представлять для Москвы опасности.

"Мы понимаем противоречия нашей политики, и я хорошо понимаю, что это будет нелегко. Я думаю, что на позицию России негативно повлияло стремление Саакашвили. Я понимаю, что геополитически наше стремление в НАТО для России не интересно, но не считаю принципиальным этот вопрос. Путем правильной дипломатии и анализа в правильное время можно убедить Россию, что это не будет представлять для нее угрозы", - заявил Иванишвили.

В свою очередь, председатель российского правительства Дмитрий Медведев полагает, что победа оппозиции на выборах говорит о том, что население этой страны хочет перемен.

"Если эти результаты станут реальностью - политический ландшафт Грузии станет более многообразным. Это можно только приветствовать, так как, вероятно, это означает, что в парламенте появятся более конструктивные и ответственные силы", - подчеркнул премьер.

По его словам, "Единая Россия", как ведущая политическая сила в России, готова к диалогу о будущем российско-грузинских отношений.

В свою очередь, пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков, говоря о парламентских выборах в Грузии, призвал дождаться их официальных итогов.

"Выборы в Грузии состоялись... там продолжается подсчет голосов. По предварительным данным, насколько мы можем понять, выбор большинства населения не в пользу действующей власти. Будем ждать официальных итогов", - сказал Песков журналистам.

По итогам выборов 1 октября в парламент Грузии будут избраны 150 депутатов, из них 77 - по пропорциональной системе (по партийным спискам) и 73 - по мажоритарной системе (по одномандатным округам). В выборах участвовали два избирательных блока и 14 партий. Избирательный барьер для прохождения в парламент политических партий - 5% голосов проголосовавших избирателей.

Между тем, в политической коалиции грузинского миллиардера Бидзины Иванишвили "Грузинская мечта" пока не обсуждался вопрос ни о новом кабинете министров Грузии, ни заявления Саакашвили о переходе его партии в оппозицию.

"Мы послушали заявление Саакашвили несколько часов назад... Мы должны обсудить этот вопрос в нашей команде и потом сообщим вам об этом", - сказал Иванишвили.

При этом он отметил, что у него "нет в планах встречи с президентом Грузии Михаилом Саакашвили для обсуждения процесса формирования нового правительства".

...ОДНАКО ВОЗМОЖНА ЛИ ДРУЖБА?

Между тем, в экспертной среде мнения о том, как будут развиваться отношения Москвы и Тбилиси после завершения выборов, разделились.

По словам лидера грузинского движения "Голос Грузии за честные выборы" Теймураза Шенгелии, победа "Грузинской мечты" уже практически бесспорна и перестановка политических сил в стране поспособствует улучшению отношений Тбилиси и Москвы в ближайшие годы.

"Это центральный вопрос внешней политики Грузии - налаживание отношений с Россией... Я думаю, что первые шаги, которые будет предпринимать новое грузинское руководство, это будут шаги к налаживанию отношений с Россией", - сказал Шенгелия во вторник на пресс-конференции в РИА Новости.

Аналогичного мнения придерживается исполнительный директор российского политологического центра "Север-Юг" Алексей Власов.

"Выступая на одном из последних митингов Иванишвили четко заявил, что одно из приоритетных направлений его деятельности в случае успеха на парламентских, а в последующем и президентских выборах будет выстраивание нового формата экономических отношений с Россией. А это значит, что налаживание диалога между Москвой и Тбилиси отражает и мнение большинства грузинских избирателей. Ведь это Иванишвили сказал не задним числом и не устами советника, а использовал этот тезис при разговоре с избирателями. Значит, этот тренд станет в случае успеха оппозиции одним из приоритетных", - сказал Власов РИА Новости.

Сдержанную надежду на то, что отношения между Москвой и Тбилиси потеплеют в связи с победой оппозиции, выразил и эксперт центра изучения Центральной Азии и Кавказа Института востоковедения РАН Андрей Арешев.

"Я руководствуюсь при этом здравым смыслом и интересами как российского народа, так и интересами Грузии. Я обращаю внимание, что большинство грузинских граждан, даже если верить опросам западных социологических структур, выступают за нормализацию отношений с Россией. Я думаю, что эта новая политическая сила, которая предъявила серьезную заявку на представительную власть в Грузии, а мы знаем, что в связи с конституционными поправками у представительной власти и премьер-министра будет больше полномочий, не может не действовать не исходя из коренных интересов подавляющей части грузинского населения", - сказал он РИА Новости.

По мнению главы комитета Госдумы по делам СНГ и связям с соотечественниками Леонида Слуцкого, делать выводы о том, какими будут российско-грузинские отношения с приходом к власти оппозиции еще преждевременно, однако есть надежда, что страны придут к конструктивному диалогу.

"Можно было предвидеть, что в Грузии победит оппозиция на парламентских выборах. Но экстраполировать развитие ситуации как какие-то качественно иные ожидания в плане российско-грузинских отношений пока преждевременно. В Грузии все еще президентский стиль правления", - сказал Слуцкий.

По его словам, сложно угадать, будет ли команда Иванишвили выступать в открытой оппозиции к режиму Саакашвили, а также смогут и будут ли они ставить задачу качественно переломить отношения с Россией.

"У нас сейчас не просто плохие, у нас отвратительные отношения - ситуация 2008 года в Цхинвали показала, что Саакашвили не гнушается ради провокаций в адрес России приносить в жертву человеческие жизни народа, которого называл своим. Таким образом, рано делать выводы изменится ли вектор российско-грузинского взаимодействия", - констатировал глава комитета.

Его коллега, первый зампред комитета Госдумы по международным делам, политолог Вячеслав Никонов (ЕР) согласен, что рано говорить о каких-то переменах, но любое отдаление Саакашвили от реальных рычагов власти является плюсом для отношений наших стран. Отвечая на вопрос, что возможный приход оппозиции к власти может означать для российско-грузинских отношений, депутат отметил, что "хуже не будет".

Между тем, глава международного комитета Совета Федерации Михаил Маргелов считает, что при любом исходе выборов и любом будущем премьере прорыв в отношениях Москвы и Тбилиси "вряд ли возможен: как говорится, "поезд ушел" при Саакашвили". Он заметил, что не может представить, что "должно произойти, чтобы Россия отказалась от признания независимости Южной Осетии и Абхазии".

Маргелов разделяет точку зрения экспертов, которые считают, что и в случае полного ухода Саакашвили из политики "потепление" в отношениях с РФ ограничится экономической сферой. Он пояснил, что "паралич торгово-экономических связей с Россией сказывается отрицательно на экономике Грузии".

ПЕРВЫЕ КОММЕНТАРИИ ЗАПАДА

Одним из первых с успехом на выборах Иванишвили поздравили посол США в Грузии Ричард Норланд и американские сенаторы Джин Шафин и Джеймс Риш.

"Вчера (1 октября) был исторический день для грузинского народа. Определенные изменения уже налицо. Мы детально обсудили то, насколько важными являются грузино-американские отношения. Мы с нетерпением ждем не только продолжения этих отношений, но и их углубления. Мы - хорошие друзья и хотим остаться такими же", - отметил по окончании встречи сенатор-республиканец Джеймс Риш.

Надежду на продолжение грузино-американского сотрудничества выразила, подводя итоги встречи, и сенатор-демократ Джин Шахин.

"Мы считаем, что вчера был сделан очень позитивный шаг вперед - как для Грузии, так и для демократии в целом. Мы надеемся, что настрой на сотрудничество продолжится", - заявила Шахин.

Готовность работать с тем правительством Грузии, которое будет сформировано после парламентских выборов, уже выразила Франция.

"У нас пока нет окончательных результатов выборов. Но очевидно, что парламентские выборы означают поворот в политической жизни. По всей вероятности, они прошли без серьезных инцидентов и впервые позволят оппозиции создать значительную силу в парламенте", - пресс-секретарь МИД Филипп Лальо.

"Мы будем работать с тем правительством, которое будет сформировано после объявления результатов голосования", - добавил он.

Аналогичные заявления прозвучали и от ЕС, который приветствовал конструктивные заявления политических оппонентов по итогам парламентских выборов в Грузии.

"Мы поздравляем обе стороны с тем содержательным и конструктивным характером публичных заявлений, с которыми они выступили вчера сразу после закрытия избирательных участков", - заявила во вторник Майя Косьянчич, представитель главы дипломатии ЕС Кэтрин Эштон.

Председатель Европарламента Мартин Шульц также поздравил во вторник власти и народ Грузии с проведением "свободных, конкурентных и мирных" парламентских выборов.

"Несмотря на определенные процедурные недостатки, эти выборы являются знаком растущей политической и демократической зрелости в Грузии", - говорится в заявлении Шульца, поступившем в РИА Новости.

По его словам, если частичные результаты голосования подтвердятся, впервые в истории Грузии "правительственная власть будет передана демократическим путем".

"Я поздравляю все политические силы с проявлением сдержанности", - указал Шульц.

Председатель Европарламента выразил надежду на дальнейшее укрепление отношений ЕС с Грузией, независимо от того, какая политическая сила победит на выборах.

Власти Ингушетии планируют завести на каждого вынужденного переселенца из Северной Осетии индивидуальный социальный паспорт для изучения его материального и социального положения, сообщил РИА Новости в воскресенье по телефону представитель администрации главы республики.

"Мы должны знать о жилищных условиях, быте, нуждах каждого из них. Тем более, что мы работаем по вопросу их возвращения в места постоянного проживания, и нам необходимо владеть полной информацией о вынужденных переселенцах. В дальнейшей работе мы будем не раз обращаться к социальному паспорту, который будет сохраняться как на электронном носителе, так и на бумажном. Ориентируясь по социальному паспорту, мы будем знать, кому из вынужденных переселенцев оказывать помощь в первую очередь", - сказал собеседник агентства.

По его словам, соцпаспорт будет храниться долгое время и при необходимости корректироваться.

В результате вооруженного осетино-ингушского конфликта в Пригородном районе в 1992 году территорию Северной Осетии покинули жители ингушской национальности. В районе, где жили ингуши, активно поселялись, в том числе, беженцы из Южной Осетии, где военный конфликт этой республики с Грузией тогда также спровоцировал бегство людей из зоны боевых действий.

"Основная тяжесть выполнения распоряжения главы Ингушетии по составлению социальных паспортов вынужденных переселенцев из Северной Осетии, находящихся в нашей республике, легла на администрации муниципальных районов, городских округов и сельских поселений. Здесь созданы рабочие группы и назначены ответственные лица", - сообщил представитель администрации.

СПИКЕР ГОСДУМЫ УСТРОИЛ ДЕМАРШ ПАСЕ

Сергей Нарышкин отказался от выступления на сессии ПАСЕ из-за требований, которые содержатся в резолюции сессии - освободить участниц Pussy Riot и вывести войска из Абхазии и Южной Осетии

Спикер Госдумы Сергей Нарышкин, который должен был возглавить российскую делегацию на сессии Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ), не поедет в Страсбург. Его доклад должен был стать первым в истории организации выступлением председателя российского парламента. Нарышкин пояснил, что собирался говорить о развитии парламентаризма в Европе, но вряд ли его предложения будут услышаны. Именно поэтому он и отказался от поездки.

Есть и другие причины. Членов делегации не устраивают требования ПАСЕ в проекте резолюции по России. В частности, призывы освободить участниц Pussy Riot и вывести войска из Абхазии и Южной Осетии, рассказал Business FM депутат от партии "Единая Россия" Роберт Шлегель: "Есть несколько вопросов, которые вызвали в некотором смысле удивление с нашей стороны: это и текст готовящегося доклада, и рекомендации, за которые предстоит голосовать, в некотором смысле и позиция председателя ПАСЕ. Конечно, мы наши взаимоотношения отбрасываем сильно назад, но при этом нужно понимать, что та сторона ситуацию провоцирует".

О полной отмене участия России в осенней сессии ПАСЕ речь пока не идет. Как сообщает РИА "Новости", российская делегация поедет в Страсбург, но возглавит ее не спикер, а депутат-единоросс, председатель комитета Госдумы по международным делам Алексей Пушков.

Новый глава делегации уже заявил, что "Никто ничего

бойкотировать не собирается". Он подтвердил, что делегация выезжает в субботу-воскресенье и в почти полном составе будет участвовать в заседании. "Делегация не собирается устраивать каких-либо демаршей или демонстраций, - заверил Пушков. - Мы будем работать в конструктивном взаимодействии с нашими партнерами".

Между тем вице-спикер Совета Федерации Ильяс Умаханов заявил, что Россия может выйти из ПАСЕ: "Эта сессия будет достаточно жаркой, и я не исключаю, что в случае, если позиция нашей страны не будет учитываться европарламентариями, то может встать вопрос о выходе России из состава ПАСЕ". При этом Умаханов пояснил, что Парламентская ассамблея представляет собой лишь одну из структур Совета Европы. Выход же России из ПАСЕ не будет означать разрыв отношений с другими структурами СЕ.

В отношениях России и ЕС были периоды и похуже, считает кандидат исторических наук, заслуженный работник дипломатической службы Александр Панов. "Конечно, принятие решений на таком уровне может расцениваться как наивысшее проявление недовольства Россией тем, что там происходит. Но очевидно, к этому шло. ПАСЕ - есть ПАСЕ, проживем и без ПАСЕ. Я не думаю, что это как-то серьезно скажется, но проявить нашу принципиальную позицию необходимо. Я даже не исключаю, что будет какой-то всплеск недовольства в ПАСЕ, и это отсудит горячие головы, которые пытаются с нами разговаривать таким способом", - пояснил Панов в эфире Business FM.

Тем временем еще один скандал разразился на Генассамблее ООН в Нью-Йорке. Перед выступлением главы МИД России Сергея Лаврова по Сирии госсекретарь США Хиллари Клинтон демонстративно встала и ушла на очередную встречу. Протокол был известен заранее, поэтому в российской делегации посчитали, что Клинтон могла бы изменить график, чтобы выслушать российского коллегу. А британский премьер Дэвид Кэмерон заявил, что кровь детей, погибших в Сирии, стала чудовищным пятном на тех, кто защищал режим Башара Асада. Кэмерон намекал на Россию, посчитали обозреватели BBC

Владимир Путин провёл заседание Совета по культуре и искусству.

Обсуждались вопросы, связанные с актуальными направлениями современной культурной политики и поддержкой творческих инициатив, сохранением, использованием и популяризацией историко-культурного наследия, перспективы гуманитарного развития и творческого воспитания подрастающего поколения, совершенствование практики международного культурного сотрудничества.19 сентября Президент подписал Указ о внесении изменений в Положение о Совете, а также утвердил новый состав Совета и его президиума.

* * *

В.ПУТИН: Добрый день, уважаемые друзья, коллеги!

Совет по культуре в таком широком составе не собирался очень давно. Последняя встреча была в мае 2007 года. Между тем проблем накопилось много, и уверен, что обсуждение будет насыщенным, тем более что состав Совета значительно обновился. Впервые в нём представлены общественные, некоммерческие организации, представители средств массовой информации, работники школьного образования, больше стало коллег и из регионов Российской Федерации.

Подчеркну, что мы старались отразить в Совете всё многообразие культурной сферы России. Но прежде, чем приступить к дискуссиям, хотел бы на некоторые вопросы обратить внимание, на вопросы, которые я считаю особенно важными.

Нужно признать, что у нас всё ещё сохраняется отраслевой подход к культуре. При этом часто мы все забываем о том, что культура является неотъемлемой частью всех сторон нашей жизни и не может существовать сама по себе, в отрыве от людей. Человек формируется прежде всего в культурной среде или бескультурной, как иногда, к сожалению, бывает. Во всяком случае, от качества этой культурной среды прямо зависит то, какими мы становимся и какими становятся наши дети, как выглядит коллективный портрет нашего общества. На протяжении всей истории Российского государства культура воспитывала и обогащала, служила источником духовного опыта нации, основой для консолидации нашего многонационального народа.

Отечественная культура в значительной степени обеспечила авторитет, влияние России в мире, объективно помогла ей стать великой державой. Мы помним об этом и должны эффективно использовать свой гуманитарный ресурс, повышать международный интерес к нашей истории, к традициям, к языку, к культурным ценностям. Мы по праву гордимся российской культурой, её традициями и историческими достижениями. Культура – это, конечно, живой организм, который постоянно развивается и нуждается в притоке новых сил, в живительной творческой конкуренции. Национальная культура не может быть замкнутой, она должна постоянно впитывать новые явления, как говорят сегодня, мировые тренды и инновации.

Думаю, все согласны со мной в том, что наша отечественная культура изначально, со своих первых шагов, и развивалась как многонациональная, по мере того как те или иные народы входили в состав многонационального Российского государства, а на протяжении новейшей истории, безусловно, всегда была открыта всему новому в мире.

Однако наряду с очевидными достижениями в развитии культуры мы всё чаще сталкиваемся и с культурной нищетой, с разного рода подделками и «фастфудом» от культуры. И здесь заложены очень серьёзные риски. В первую очередь они заключаются в том, что мы сталкиваемся с возможностью потери собственного культурного лица, национального культурного кода, морального стержня. Всё это ослабляет и разрушает общество. Обществом, в котором растворена культурная традиция, легко манипулировать. Теряется иммунитет к разного рода экстремистским, деструктивным и даже агрессивным идеям. К сожалению, дискуссия вокруг этой проблемы часто уходит в плоскость нашего излюбленного вопроса «кто виноват», а нам нужно чаще задумываться о том, «что делать».

Сегодня многие деятели культуры обеспокоены снижением в современной системе образования, например, гуманитарной составляющей. Полностью разделяю эту озабоченность. Школа, дошкольные учреждения, университеты не просто передают набор знаний и компетенций – они должны воспитывать личность, учить критически самостоятельно мыслить, чётко проводить грань между добром и злом. Убеждён, важнейшая задача образования – формировать внутреннюю культуру и вкус человека, его ценностные ориентиры и мировоззрение.

Ещё один принципиальный вопрос – как сделать нашу культурную политику предметом настоящего, реального, общественно-государственного партнёрства. Сегодня мы видим много примеров искренних, благородных гражданских инициатив в сфере сохранения национального наследия. Такая позиция, конечно, заслуживает поддержки. Она должна получить серьёзную поддержку, в том числе через такие современные формы, как государственные гранты. Но, конечно, речь не идёт, не должна и не будет идти о том, чтобы государство свалило весь груз ответственности и заботы по этим важнейшим направлениям на добровольцев и общественников. Конечно, только государство может полноценно обеспечить адекватное финансирование проектов, уровень доходов работников культурной сферы, людей, работа которых связана с охраной культурного наследия, с реставрацией памятников, а также создать правовые условия для расширения государственно-частного партнёрства в этой сфере.

Сегодня с утра мы обсуждали с Председателем Правительства вопросы доходов в социальной сфере, у нас общее мнение по этому вопросу. Конечно, на фоне роста, а мы с удовлетворением можем отмечать в целом рост доходов в экономике. У нас в прошлом году, на конец прошлого года, было где-то 24 тысячи (это средняя заработная плата по экономике в России), в этом году будет 26,8 примерно. От месяца к месяцу колебания идут, но где-то под 27 тысяч мы выйдем. В сфере культуры у нас средняя будет в этом году по отрасли 12,8 – более чем в два раза разница. Конечно, это несправедливо. В следующем году мы планировали увеличение заработной платы в отрасли в целом. Индексация на 6 процентов, по сути, по инфляции. Мы решили со следующего года, несмотря на достаточно сложные проблемы с бюджетом, а проблем много, всё-таки увеличить финансирование культуры именно на цели повышения доходов, на заработную плату в объёме 4 миллиардов. Это позволит сделать достаточно заметный шаг, во всяком случае, в этой отрасли, которого за последние годы мы ещё никогда не делали. В среднем повышение произойдёт где-то на 30–33 процента. А если здесь так же, как и в других сферах (я обращаюсь ко всем руководителям учреждений культуры), будут ответственно действовать в направлении реструктуризации (здравой реструктуризации), оптимизации, то повышение заработной платы может быть ещё выше. Я вас призываю действовать именно таким образом. Не с кондачка, конечно, не сплеча рубить, но опытные руководители понимают, что я имею в виду.

Конечно, нужна разработка реально действующих механизмов, которые позволят использовать историко-культурное наследие эффективно и бережно. Считаю, что нам нужно существенно ускорить формирование чёткой системы государственного учёта и общественного мониторинга культурного наследия и в целом перейти от охраны отдельных объектов к комплексной охране центров исторических городов и поселений.

И особое внимание следует уделить, конечно, малым городам России с их уникальной культурой, с их культурным духом. Кстати, именно здесь кроется и мощный ресурс для развития туристической сферы с её колоссальными возможностями для малого и среднего бизнеса, для создания десятков тысяч новых рабочих мест. Прошу Министерство культуры в тесном контакте с Советом по культуре предметно заняться и этим вопросом, отразить все существующие проблемы и пути их решения в государственном докладе о состоянии объектов культурного наследия народов России, который уже в октябре должен быть впервые представлен в Правительство и открыт для широкого общественного обсуждения.

Подчеркну, что в таких чувствительных, острых темах, как сохранение культурно-исторического наследия, механизмы общественного контроля, экспертной оценки, дискуссии должны использоваться максимально. Это объективные требования времени, осознанная политика вовлечения в дела страны и принятие ключевых стратегических решений как можно большего числа наших граждан. Современные информационные технологии дают возможность это делать эффективно.

При этом считаю, что открытой и доступной должна быть и деятельность государственных структур, но не только их, а они должны работать совместно с общественными организациями, в том числе, конечно, имею в виду и наш Совет, да и другие советы гуманитарного характера при Президенте. Они должны стать эффективным инструментом обратной связи, согласования интересов различных профессиональных и общественных групп. Полагаю, что можно создать и интернет-портал, где будет отражена текущая работа советов и их результаты, весь ход выполнения принятых поручений. Я предлагаю Совету по культуре здесь стать первопроходцем, тем более знаю, что у многих из здесь присутствующих есть интересные инициативы, мы предварительно их обсуждали. Думаю, что они действительно являются интересными.

Безусловно, поддерживаю идею о создании в составе нашего Совета четырёх комиссий. Их задача придать практическую, конструктивную направленность всей нашей работе, а не так, чтобы мы только раз в полгода или раз в год собирались и говорили по общим проблемам. Четыре такие подкомиссии, безусловно, востребованы, я согласен с авторами этой идеи. Необходимо привлечь туда общественность, экспертов, всех заинтересованных и просто неравнодушных граждан. В ходе заседания обязательно обсудим форматы работы и первоочередные задачи этих комиссий.

Я знаю, что сегодня много желающих высказаться. В предварительном порядке коллеги обсуждали с присутствующими много вопросов, которые представляют большой общественный интерес, а не только отраслевой. Поэтому давайте перейдем к работе.

Слово Владимиру Ильичу Толстому. Пожалуйста, Владимир Ильич.

В.ТОЛСТОЙ: Спасибо большое.

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые члены Совета, все участники нашей встречи!

Прежде всего мне хотелось бы поблагодарить всех за тот поистине, не побоюсь этого слова, огромный интерес и энтузиазм, который вы проявили при подготовке сегодняшнего заседания. Вижу в этом большое доверие к институту Совета при Президенте и очевидное свидетельство готовности к серьезной работе. Особенно важно, что инициатива по выработке новой политики государства в области культуры исходит именно от Президента Российской Федерации.

Совет при Президенте – это инструмент, с помощью которого вырабатываются и внедряются в жизнь важные решения. И от того, как будет организована его работа, от содержания его деятельности, от того, каким будет взаимодействие Совета, в частности, с первым лицом государства, зависит качество принимаемых решений.

Мы должны действовать предельно ответственно, должны действовать в интересах всего государства, а не в интересах отдельных групп профессионального сообщества, находить консенсус по всем значимым вопросам, вырабатывать согласованные решения, а не решать свои частные вопросы и не использовать Совет как площадку для самопиара. Наши предложения главе государства должны быть качественно проработанные в тех самих комиссиях, четырех комиссиях. Я позволю себе их назвать.

Современная культурная политика и развитие творческих инициатив – первая комиссия. Вторая – гуманитарное развитие, художественное образование и творческое воспитание подрастающего поколения. Третья – сохранение, использование и популяризация историко-культурного наследия, развитие культурно-познавательного туризма. И четвёртая комиссия – международное культурное сотрудничество во всех его аспектах.

Именно в комиссиях и пойдёт основная подготовительная работа. Президенту мы должны предлагать только те решения, которые прошли широкое общественное обсуждение с участием экспертного сообщества, заинтересованных социальных групп, затем одобренные членами Совета. Нам необходимо наладить конструктивное взаимодействие с Министерством культуры Российской Федерации, с другими министерствами и ведомствами, с Государственной Думой, Советом Федерации, с творческими союзами и общественными организациями. Жизнь меняется стремительно. Новые задачи, впрочем, как и проблемы, возникают чуть ли не каждый день. И поэтому нам предстоит существенно скорректировать формат работы Совета, повысить прозрачность и публичность его деятельности, а также создать условия для удалённого взаимодействия членов Совета.

Одним из способов достижения этих целей может стать, как предложил Владимир Владимирович, создание специального интернет-портала, на котором будут размещены не только страницы комиссий и рабочих групп, но и всех членов Совета индивидуально, своего рода онлайн-отчётность о деятельности структурных подразделений и членов Совета по культуре и искусству. Внешняя оценка этой работы будет в обязательном порядке учитываться при ежегодной ротации состава Совета. Предполагается, что ежегодно будет происходить обновление состава Совета за счёт тех, кто как-то не будет проявлять активности в его работе.

Полагаю также, что необходимо изменить порядок рассмотрения вопросов и процедуру подготовки к заседаниям, сначала коллективно определять круг наиболее серьёзных проблем в сфере культуры, затем формировать и обеспечивать необходимыми организационными ресурсами комиссии и рабочие группы, которые будут вырабатывать варианты решения проблем. Далее переходить к стадии обсуждения предложений и только после их детальной проработки выносить наиболее важные вопросы на обсуждение Совета с участием Президента. Вопросы, требующие срочного решения, а такие тоже могут возникать, обсуждать на президиуме Совета и докладывать Президенту.

Почему как никогда важна работа именно нашего Совета, Совета по культуре и искусству? Мы должны, это просто моё личное мнение, открыто признаться себе в общем духовном нездоровье. И стыдиться тут нечего. Поставить диагноз, назвать болезнь – значит, уже начать путь к исцелению. Конечно, это не только наша проблема, весь мир стоит на тревожном пороге, и человечеству рано или поздно предстоит-таки сделать выбор между дальнейшим ростом безудержного потребления, а значит, неминуемой духовной смертью, и переменой векторов развития и ценностных ориентаций. Приходит пора культуры не как надстройки над базисом экономики, промышленности и хозяйства, а как первенствующей и определяющей основы государственного строительства.

Культура за века существования накопила такой духовный потенциал, за которым неизбежно должен был начаться и новый этап человеческой эволюции, который определит и международные, и межконфессиональные взаимодействия народов. Хорошо, если именно Россия скажет об этом первой. Убеждён, у нас есть этот исторический шанс. Давайте для начала поставим себе задачу: как минимум утроить наш культурный ВВП. Для этого нам нужны вера в прекрасное, верный выбор приоритетов и высшая воля Президента.

За работу, коллеги!

Хотелось бы, чтобы смогли высказаться все желающие, поэтому очень прошу каждого, кто берёт слово, не быть эгоистом и строго придерживаться заданного регламента. Краткость, как известно, – самая близкая родственница таланта.

Спасибо большое.

В.ПУТИН: Спасибо большое, Владимир Ильич. Очень, по-моему, хорошее вступление, но не могу не отреагировать на почти последнюю Вашу фразу. Вы сказали, что безудержный рост потребления неизбежно приведет к смерти...

В.ТОЛСТОЙ: Духовной. А духовная смерть – это не значит…

В.ПУТИН: Да, к духовной смерти. Но это значит, что если мы будем лучше жить, то мы духовно загнемся?

В.ТОЛСТОЙ: Нет. Если мы заменим одни ценности на другие, значит, мы себя обедним.

В.ПУТИН: В этом смысле. Хорошо. То есть повышение заработной платы не отменяется. (Смех.)

В.ТОЛСТОЙ: Только приветствуется, особенно в нашей сфере.

В.ПУТИН: Хорошо. Спасибо.

Александр Николаевич, пожалуйста.

А.АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Уважаемый господин Президент! Уважаемые коллеги!

Я постараюсь уложиться в пять минут. Хотя бы это правило, а культура признает правила, я постараюсь соблюсти.

Итак, конечно, будут конкретные предложения, конкретные выступления, но я скажу несколько принципиально важных вещей. Когда мы говорим о культурной политике, мы говорим не о том, чтобы просто профинансировать всё подряд, всем понемножку, как это часто бывает: размазать ровным слоем по всей стране, когда все живут, но никто не развивается, никто не движется вперёд. Должны быть какие-то приоритеты, когда понятно, на что, на какие направления сделана ставка и по каким критериям эти ставки сделаны, а дальше уже какие-то конкретные решения можно предлагать.

Мне кажется, что если выбирать такие приоритеты, то надо исходить из простого посыла, что Россия – это страна великого наследия и великого модерна, поэтому здесь не может быть ни охранительной культурной политики, в плохом смысле слова (не сохраняющей, а именно охранительной), ни революционной, ни авангардной, потому что сохранение через развитие – это наша, мне кажется, формула.

В связи с этим, мне кажется, было бы очень важно выделить такие приоритеты и поддержать их, может быть, через грантовую систему, связанную систему, потому что грант предполагает условия, на которых он выдаётся. И вот такой идеологией, большой какой-то грантовой программой, мне казалось бы, могло бы стать втягивание всего нашего великого наследия в современность.

Музеи могут и должны превращаться в площадки детского и подросткового творчества, создавать вокруг себя систему разнообразных кружков.

На территориях усадеб должны проходить не только фестивали джаза, но там должна кипеть жизнь современной русской литературы, как это происходило у Владимира Ильича [Толстого], пока он был директором Ясной Поляны, и сейчас происходит.

Пусть современные художники работают (это грантовая система) на территориях великих усадеб, как это было в эпоху модерна, причём разные: и традиционные, и акционисты.

Разойтись по углам и не видеть друг друга проще, чем выстроить какую-то сложную систему.

При этом абсолютно ясно, что очень важным, например, грантовым конкурсом, с моей точки зрения, в цифровую эпоху мог бы стать конкурс по выкупу авторских прав на электронные версии книг, мультфильмов и фильмов современных российских режиссеров. Мы боремся с пиратством, понятно, музыканты, но почему государство не может обратить в публичное достояние на какой-то срок важные работы российских авторов в цифровую эпоху и донести это всё до библиотек? Причём библиотека может превратиться из центра, где не только хранятся книжки, в центр, где обсуждается и кино, и музыка.

В 90-е годы, мы знаем, главной проблемой библиотекарей было, как выстроить хранилище. Были истории совершенно фантастические. Одну из них никогда не забуду. Покойный директор публичной библиотеки, Российской национальной библиотеки, Зайцев, не имея денег, а у него уже была построена первая очередь хранилища, котлован вырыт (вы знаете, что если котлован вырыт, то всё, каюк, если дальше не идёт строительство), он выбил нефтяную квоту, продал эту квоту на Российской товарно-сырьевой бирже и на эти деньги достроил.

Сегодня другие проблемы. Сегодня проблема не хранилища, сегодня проблема цифрового контента, потому что туда люди будут приходить, только если это им будет предоставлено.

Если мы встаём на этот путь, проектно-грантовый, то тогда, конечно, нужно преодолевать законодательные и ведомственные барьеры, отраслевой, как Вы выразились, подход, потому что, скажем, наша школа в отличие от многих других школ не даёт задания школьнику: пойди в библиотеку и вместе с библиотекарем подготовь реферат, доклад или эссе. Деньги как идут? Они идут за счёт часов на дополнительное образование, которое вместе со школьником, как рюкзачок на плечах, переходит к библиотекарю – библиотекарь включается в школьный процесс.

Вообще задача формирования культурной среды обитания, задача формирования сложного человека для сложной эпохи не решаема без переплетения систем образования и культуры. Вот этот барьер, который сейчас довольно суров, мне кажется, должен быть преодолён. Может быть, Совет по культуре и его комиссии, свободные от ведомственной принадлежности, могли бы в этой задаче преодоления административных барьеров стать площадкой сотрудничества ведомств. Могли бы стать.

Если идея установки на приоритетные проекты верна, то нужно сразу сказать о правиле, которое придётся соблюдать, чтобы избежать соблазна ручного управления: это правило длинной руки. Государство поручает чиновникам устанавливать общие рамки конкурсных проектов, формулирует цель, определяет экспертов, которым оно доверяет, но конкретные критерии отбора – от идеологических до эстетических – эксперты вырабатывают самостоятельно. Если им доверяют. При этом, в свою очередь, экспертное сообщество не участвует в распределении средств, никогда. Каждый занимается только своим делом. И такой большой грантовый проект, конечно, не может осуществляться без государственно-частного партнёрства, без включения фондов, без привлечения частной инициативы.

Несомненно, опыт, накопленный в этой сфере частными фондами, занимающимися культурой, неоценим. Здесь Лариса Зелькова, роскошная программа поддержки и развития музеев в регионах. Есть фонд Зимина, который занимается поддержкой науки. Накоплен опыт, причём опыт продвижения в регионы. Опыт, не когда всё сосредоточено в Москве, в лучшем случае ещё в Петербурге, а когда все эти проекты идут в регионы, и региональные проекты начинают развиваться.

И последнее, о чём я хотел бы сказать: целью государственной культурной политики, которую я бы сформулировал как сохранение через развитие, её главным выгодоприобретателем является не художник, не инфраструктура, а гражданин, потому что культура – это не среда обеспечения досуга, а это одно из основных прав человека. И государство здесь не просто обязано, оно имеет право осуществлять эту политику в интересах гражданина.

Спасибо.

В.ПУТИН: Я позволю себе сделать одно бюрократическое замечание, комментарий. Александр Николаевич всё верно сказал, но только был такой оборот речи применительно к аудиопродукции, что абсолютно точно аудиопродукцию надо развивать, мы боремся с пиратством, но… Вот здесь «но» никаких нет и быть не может. То есть мы боремся с пиратством. Точка. Будем развивать все виды нашей деятельности, в том числе аудиопродукцию, в полном соответствии с действующим законодательством, и благоприобретателями, конечно, должны быть граждане, но и художники в широком смысле этого слова. Их права нельзя нарушать. Если мы опять отвернём назад, опять две копейки будут художники наши получать, в современном мире у нас это не работает. Мы страну не закроем, у нас ничего не будет, всё уйдёт туда, где созданы наиболее благоприятные условия развития.

Ещё Александр Николаевич очень верную мысль, мне кажется, сформулировал, по поводу того, что нельзя размазывать всё ровным слоем. Хочу вернуться к возможному повышению заработной платы. Мы сейчас и с Министром разговаривали, и с вице-премьером, с Ольгой Юрьевной Голодец говорили. Вот эти деньги, которые мы выделяем, четыре миллиарда дополнительно, они могут поднять уровень заработной платы в отрасли примерно на 30 процентов, может быть, даже больше, но, естественно, не для всех категорий работников. И Правительство должно будет принять решение, где сколько добавить. Я надеюсь, что прежде всего вы обратите внимание на тех людей и на тех работников в сфере культуры, которые получают наименьшие заработные платы сегодня, а это библиотекари, некоторые другие работники, работники музеев, например, и так далее. Там вообще запредельно низкий уровень заработной платы. Но, повторяю, это компетенция Правительства целиком и полностью, вы сами определитесь. Надеюсь, что это будет сделано целесообразным образом.

Спасибо большое, Александр Николаевич.

Фокин Валерий Владимирович, пожалуйста.

В.ФОКИН: Спасибо.

Я хотел бы обратить внимание на такой, по-моему, чрезвычайно важный вопрос: как нам привлечь более активно новую аудиторию, прежде всего молодёжную аудиторию, к культуре? Потому что здесь очень часто традиционные способы уже не работают. Каким образом привлечь, как от пассивного потребления перейти к творческому созиданию, как вовлечь в творческий процесс новое поколение зрителей, мне кажется, это сегодня чрезвычайно важный вопрос. Нам совершенно очевидно, что если мы имеем человека, который без культурного фундамента, он не способен решить никакие новые, инновационные задачи, это совершенно естественно, и быть креативным, что бы мы про это ни говорили. И вот здесь, мне кажется, художественное, подчёркиваю, художественное освоение медиапространства – это очень важная тема и очень важная проблема, потому что мы сейчас мало, почти ничего не делаем в этом отношении. Важно использование инновационных технологий именно для создания какой-то модели интернет-арта, где художественный продукт не только транслируется (это сегодня уже очевидная вещь), но и создаются оригинальные художественные произведения для интернет-вещания.

Более того, когда мы можем, а сегодня техника это позволяет, создавать в режиме онлайн некий художественный продукт, который при всяких различных перформативных возможностях электронных технологий позволяет создать отдельный сюжет в режиме онлайн, вот это совершенно новая история, которая, безусловно, может быть интересной и важной. Открывается возможность для формирования какого-то другого социально-художественного контекста, какой-то даже социально-художественной терапии. Сегодня, конечно, очевидно, что главное не только формировать базы данных, насыщать информационное поле культуры (это понятно), но очень важно, чтобы мы прокладывали пути к такому сотворчеству, именно интерактивному сотрудничеству. Просто оснастить компьютерами и всевозможными технологиями – это ясно, а вот чтобы они были освоены художественно, это, мне кажется, вопрос очень важный.

И здесь мне представляется важным, конечно, что должны возникать союзы, такие партнёрские долгосрочные отношения между наукой и творческими учреждениями, потому что жизнь подсказывает, что мы не двинемся дальше.

Мы будем открывать весной наш центр, наш театрально-образовательный комплекс, который с Вашей помощью мы должны закончить, Владимир Владимирович, и там будет медиацентр. Мы сейчас работаем с питерским исследовательским университетом информатики, то есть мы готовим новые программы. Я думаю, что, может быть, мы весной даже какую-то часть этой работы сможем продемонстрировать. Но, конечно, этот творческий союз между культурой, искусством и наукой сегодня необходим.

Нам помогает Министерство культуры, и мы надеемся, что оно будет продолжать оказывать нам внимание.

Хотел бы ещё одну вещь сказать. Развитие инновационных моделей не отрицает ни в коем случае поддержку традиционных форм и учреждений нашей культуры, потому что сегодня огромный вред приносит абсолютизация авангардизма и псевдоноваторства, которые, надо сказать, достаточно агрессивно себя иногда, особенно в репертуарном театре, я говорю про свою отрасль, позиционируют. Всё-таки новое и традиционное искусство не должны замещать друг друга. Это вроде банальное правило, тем не менее оно сегодня очень актуально, потому что не вместо должно быть, а вместе. Вот это очень важно, традиции и новаторство должны существовать в действенной взаимосвязи. Это очень важный момент.

И последнее. Мне кажется, что сегодня надо как-то направлять политику на сохранение уходящих традиций, но и на создание, конечно, новых инфраструктур, потому что нам надо защищать старые смыслы и рождать новые. И такие, условно говоря, клубы культуры, или клубы культуры нового типа, особенно в регионах, были бы чрезвычайно важны, они могли бы возникать на базе действующих уже театров малых городов. Здесь сидит руководитель из города Тары, из Сибири, где небольшой театр, тем не менее театр стал центром культуры, он привлёк сразу людей. Женщины, я знаю, туфли стали покупать, им стало куда ходить, они захотели выглядеть по-другому. Театр стал центром культуры. При определённом вложении и развитии он мог бы стать определённым центром, а не только театром. Также это может быть в школе, которая действует как некий очаг культуры, или в библиотеке. То есть вот такие клубы – это было бы очень здорово. Если бы можно было создать два-три каких-то пилотных проекта в регионах, построив такие многопрофильные культурные центры…

Сейчас у нас уже есть в России залы-трансформеры, которые могут использоваться в зависимости от разных задач по-разному, они просто переформатируются в зависимости от задач. Они могут работать и на кружки, и на балы, и на площадки, куда приезжают гастролёры, и на видеопрограммы, и на кинопоказы. Один зал, который может быть даже перегорожен некоей стенкой, это технически возможно, где вообще несколько мероприятий проходит одновременно. Вот если бы можно было это как-то в поручении записать, если на то будет Ваша воля, мне кажется, это очень интересная история и современная.

Спасибо.

В.ПУТИН: Спасибо за предложения. Мы их сформулируем соответствующим образом, чтобы могли реализовать это. Спасибо большое.

По поводу псевдоноваторства. Да, это очень актуально. Но это, собственно говоря, всегда происходит, когда – бум, ворота открываются настежь, когда вчера было ничего нельзя, а сегодня всё можно. Это зависит от уровня общей культуры, авторов, скажем условно, что они выдают в качестве результата своей творческой деятельности. С этим, к сожалению, часто бывают проблемы. Не только у нас.

Спасибо.

Пожалуйста, Трубочкин Дмитрий Владимирович.

Д.ТРУБОЧКИН: Спасибо.

Уважаемый господин Президент! Уважаемые участники заседания!

Я затрону две болевые темы, естественно, кратко. Во-первых, культурное наследие. Важнейшая задача по отношению к культурному наследию сегодня – превратить его в мощный ресурс развития, в том числе экономического. Наше наследие огромно, его ценность возрастает со временем. Чем памятник древнее, тем он ценнее. Сегодня есть планы снять большое число памятников с федерального финансирования, потому что бюджета на всех не хватает. Это и понятно, это и возможно, но столь ответственный шаг надо подготовить, а такую подготовку может взять на себя только государство.

С чего начать? Кажется, всё мы знаем в нашей стране, но до сих пор не знаем, сколько в нашей стране памятников. До сих пор! Надо их посчитать. Их надо посчитать, учесть, опубликовать, потом уже дальше передавать в любые бюджеты.

Предлагаю, первое, объявить всеобщую перепись памятников архитектуры Российской Федерации с участием общественных организаций, активистов, учёных, Общества охраны памятников, органов охраны, обставить эту перепись со всей помпой, свойственной для переписи населения, с молодёжью, горнами, барабанами, галстуками и так далее. И я уверен, что результаты всех поразят. Методику такой переписи можно очень быстро составить в достаточно короткие сроки с участием экспертного сообщества Института искусствознания, других институтов. Полагаю, что это важно.

Второе. Здесь я хочу привлечь ваше особое внимание, главный инструмент учёта по законодательству – Единый государственный реестр памятников, который введён законом от 2002 года. Для своего времени он был выстрадан. Сейчас он пополняется невозможно медленно. Чтобы сегодняшними темпами ввести в реестр все памятники России, потребуется не менее 1500 лет. Печально думать, что мы настолько не доживём до справедливости. И причина не в том, что люди нерадивы – сам реестр памятников как система стал сдерживающим фактором.

Для чего реестр памятников? Чтобы дать всю полноту информации о каждом конкретном памятнике. Как эту информацию собрать? Оказывается, надо извлечь, свести воедино сведения, которые уже собраны или должны быть собраны другими организациями в других источниках, в своде памятников, в земельном кадастре, в реестре недвижимости и так далее. Надо ли за большие государственные деньги заготавливать реестр, который будет дублировать результаты других ведомств? Полагаю, что нет. Не надо дублировать эти сведения и возлагать эту задачу, этот непосильный груз на одно только Министерство культуры. Вопрос ведь межведомственный. Пусть сведения о памятниках вносятся во все реестры, куда они должны вноситься, государство может довести до ведомств списки объектов, которые требуют скорейшей фиксации. Откуда брать списки, откуда брать описание памятников, откуда брать их ценностную категорию, которую так прекрасно знает мой уважаемый коллега по Институту искусствознания Владимир Дмитриевич Сарабьянов, чрезвычайно важный показатель сейчас, который требует исследования? Из научного свода памятников, который создаётся с 60-х годов. Работа ведётся огромная, это база мирового уровня, и она ещё не использована в своём потенциале.

Быть может, имеет смысл, если уважаемый господин Президент сочтёт возможным, сформулировать в качестве поручения провести работу по межведомственной координации, с тем чтобы оптимизировать учёт и регистрацию памятников с возможностью избежать дублирования в государственных реестрах. Привлечь для переписи огромные силы – это прекрасный повод для сотрудничества общественных организаций с государством, объединения всех людей ради общего дела и, наконец, распространить живую деятельность по составлению научных сводов России, чтобы сделать их опорой списочного состава памятников. Это и возможно, и эффективно. Именно здесь, как модно сейчас говорить, возможен быстрый старт. Это первый момент.

Второй – очень короткий. Развивая одну из тем, которую поднял Валерий Владимирович Фокин, я хотел поставить такой маленький красный флажок, флажок тревоги на пространстве культурных инициатив. Сейчас предпринимаются крупные инициативы, в которых реализуются установки современной культурной политики, реализуются очень ярко, но одновременно государство выступает учредителем многих организаций и коллективов, созданных задолго до того, как были сформулированы сегодняшние приоритеты культурной политики. Я хочу обратить внимание ведомств, ответственных за культуру. Быть ответственным учредителем не менее важно, чем затевать громкие инициативы. Настоящий потенциал культуры кроется не в инновационных прорывах с иллюзорно быстрыми результатами, а в долгом и кропотливом совершенствовании системы приобщения к ценностям через воспитание и образование.

Мы сейчас ощущаем всплеск активности по отношению к организациям культуры. Здесь сказывается установка финансовых ведомств, понятно и рационально, бюджет ориентирован на результат. Благородная задача, чтобы творцы не ели государственный хлеб задаром, это важно, но надо быть очень острожным с этой формулой применительно к организациям культуры. Почему? Ответственно отвечаю: никто в мире до сих пор не предложил убедительного метода измерить результаты деятельности организаций культуры. Результат в культуре наступает долго, незаметно, неотвратимо и затрагивает всё общество в целом.

В мире сейчас множество документов, предостерегающих измерение результатов деятельности театров, гуманитарных институтов, других организаций культуры с помощью очень простых числовых показателей. У нас же стремление измерить эффект культуры в цифрах, мне думается, только крепнет.

Может быть, имеет смысл в состав направлений работы одной из комиссий, которую возглавляет уважаемый советник по культуре, внести как направление ещё не закончившуюся историю формирования методики оценки результативности организаций культуры? Дело не завершено, и было бы замечательно привлечь к созданию этой методики широкие общественные силы, экспертные силы со всех сторон.

Не вдаваясь в дискуссию, завершая, я предложу лишь один тезис в конце. Культурная среда – это общественное достояние. Роль государства не должна сводиться к тому, чтобы торопливо затачивать коллективы творцов под нужды современной культурной политики. Наоборот, государство в первую очередь должно выступить покровителем сложившейся сети организаций. Если так, то приоритет государства неизбежно переместится от институциональных реформ к кропотливому, очень важному совершенствованию системы воспитания и образования через культуру на базе сложившейся сети организаций, развивая её. Здесь, я думаю, лежит главный приоритет гуманитарного развития.

Очень благодарен уважаемому господину Президенту, что профильная комиссия по гуманитарному развитию создана при Совете по культуре.

Благодарю вас за внимание.

В.ПУТИН: Спасибо.

Несколько вопросов. Если позволите, я сразу буду реагировать, чтобы потом не делать длинного заключительного слова. Где можно и целесообразно, я сразу бы ответил.

Один из тезисов – государство сокращает количество объектов, финансируемых из госбюджета, в связи с отсутствием финансовых средств. Не совсем точно. Средств всегда не хватает ни на что: ни на космос, ни на культуру, ни на образование. Денег не хватает всегда и на все отрасли. Сокращение финансирования идёт не в связи с тем, что государство не может или не хочет финансировать. Мы в какой-то период времени в эти реестры (особенно федеральных культурных объектов) записали столько зданий и сооружений, столько памятников, что внимание к ним невозможно проявить. Даже не в деньгах дело, а во внимании. Невозможно уделить им необходимое внимание не со стороны федерального центра, а, скажем, руководители регионов могли бы и сделать, но не имеют права по действующему закону, потому что их тогда начинают обвинять в том, что они нецелевым образом тратят деньги. И по просьбе регионов идёт достаточно большая, длинная и тяжёлая работа по передаче из федерального уровня на региональный этих объектов. И делается, ещё раз хочу подчеркнуть, по просьбе регионов. Прежде всего это касается, конечно, Москвы, Петербурга, некоторых других городов-миллионников, ну и, может быть, небольших городов, где есть такие крупные объекты, как раз с целью сохранения этих объектов, придания им должного вида, с тем чтобы они работали на общество. Вот этим объясняется такой пересмотр списков.

По поводу дублирования. Полностью с Вами согласен и обращаю внимание наших коллег, Министерства культуры прежде всего. Это само министерство должно определить и курирующий вице-премьер, Председатель Правительства должны определить этот формат работы. Конечно, наверное, всё стаскивать в одно ведомство и не нужно, но должен быть какой-то координатор. Но, повторяю, я сейчас не готов сказать, насколько целесообразна та или другая форма работы. Но мне думается, что Вы правы: всё затаскивать в одно ведомство достаточно сложно. Лучше заниматься координацией того, что есть.

И я не очень понял по поводу того, что государство выступает часто учредителем в различных организациях. Я не понял: и что? Это плохо, хорошо? Что Вы хотели сказать?

Д.ТРУБОЧКИН: Это очень хорошо. Думаю, что сейчас одна из важных позиций, которой должно придерживаться ведомство, – не забывать о должности ответственного учредителя, что они пекутся о своих организациях.

В.ПУТИН: То есть там, где государство является учредителем, оно, государство, должно эту функцию учредителя выполнять, и ответственно исполнять. Да, конечно, согласен.

И есть ещё один очень важный, принципиальный вопрос, который был поднят нашим коллегой. Он действительно является абсолютно принципиальным. Это оценка результатов работы и вслед за этим финансирование по результатам. Во многих, если не во всех социальных сферах: и в образовании, и в здравоохранении, и в других отраслях – это абсолютно правильно, потому что от того, насколько качественная услуга предоставляется, зависит и должно зависеть, идут туда люди или нет. Идут в учреждение люди, значит, качественно. Ну тоже приблизительно, конечно, можно определить, но тем не менее. И туда деньги за человеком, за пациентом. Подушевое финансирование.

В культуре это не работает или часто не работает. Допустим, у нас репертуарный театр. Совсем не значит, что на какие-то произведения люди идут толпой и билетов не достать. Но это тоже совсем не значит, что спектакль нам не нужен. И мы с вами понимаем почему. Он должен быть в репертуаре и должен найти своего зрителя. Это принципиальная вещь. В культуре так не работает, как в других отраслях. И вот на это мы точно совершенно должны обратить внимание, абсолютно точно. Спасибо большое.

Пожалуйста, Шолохов Александр Михайлович.

А.ШОЛОХОВ: Уважаемый господин Президент! Уважаемые коллеги!

Не стоит в этой аудитории лишний раз напоминать о значении историко-культурного наследия и о том, что его уничтожение самоуничтожительно. Всё это в том или ином виде за последнее время звучало неоднократно, и тревожит как раз отсутствие какой-то внятной реакции и заметного изменения отношения со стороны государства к своему наследию. Поэтому особенно приятно было в Вашем вступительном слове, Владимир Владимирович, услышать то, что такое понимание есть, и то, что наша работа будет направлена именно на их реализацию.

Действительно, перед каждым человеком, а уж тем паче государством, неизбежно стоит дилемма: с одной стороны, удовлетворение естественных потребностей, экономическое благополучие, с другой стороны, духовные ценности, общечеловеческие цели. Между ними находится услужливо подсказываемое решение: сначала решить экономические вопросы и потом заняться духовными. Однако кажущаяся простота этого решения заключает в себе совершенно порочный круг, потому что когда экономическая составляющая становится целью, то из этого круга уже вырваться невозможно. Денежные знаки самостоятельной ценности по определению не имеют, в то время как историческое, культурное и природное наследие не имеет цены. Большая разница.

Решая эту задачу, государство обязано руководствоваться интересами своего народа. И здесь уместно вспомнить Бердяева, который пророчески указывал на то, что воля народа не есть воля человеческого поколения, это есть воля всего исторического целого, воля всех исторических поколений, не только живущих, но и умерших. В неё входят исторические предания и традиции. Исходя из такого понимания и отношения в качестве важнейшей задачи сегодня видится актуализация нашего наследия, о чём уже сегодня говорили, путём его систематизации, воспитания наследников, которым это наследие нужно передавать, потому что зачастую мы не видим, кто наследники нашего наследия, и передача им нашего тысячелетнего богатейшего опыта.

Не вызывает сомнения, что эта задача должна решаться многими ведомствами и многими силами. Как только что говорил Дмитрий Владимирович, совершенно правильно, это межведомственная задача, её невозможно поручить одному министерству. Естественно, Министерство культуры будет курировать все эти вопросы, коль скоро будет принято решение об их реализации, но без привлечения к участию всех ведомств, которые необходимо к этому привлечь, задача не будет решена.

Я отчётливо понимаю, сколь многопланова эта деятельность, и поэтому остановлюсь практически только на одном направлении – это культурно-познавательный туризм. На сегодня это наиболее востребованный в мире способ присвоения наследия. И без единой национальной системы продвижения объектов наследия, информации, навигации, без деятельной поддержки развития инфраструктуры это направление по-прежнему будет прозябать. Собственный, да и объединённый опыт музеев-заповедников тому подтверждение.

В этом направлении особого внимания требует молодёжный, экскурсионный и волонтёрский туризм. Опыт работы нашего музея показывает, что летние международные слёты, даже с проживанием в палаточных городках, пользуются огромным успехом. Это возможность живого общения и единение, основанное на понимании общей истории и культуры, прошлого и будущего. Стоит ли говорить, что ребята возвращаются из этих поездок другими людьми.

Есть замечательный опыт Калининградской области. Была программа: на условиях софинансирования из федерального и регионального бюджетов ребят возили по стране и показывали Россию. Понятно, сколь это важно именно для Калининградской области. Но ведь это же важно и для всех других регионов (особенно для отдалённых), для Дальнего Востока, для Сибири. Поверьте мне, центральные наши регионы знают о своих соседях не больше, чем калининградцы и дальневосточники зачастую. Думается, этот опыт нужно перенести, как я уже сказал, на всю территорию страны. И это было бы особенно важно с учётом того, что львиную часть стоимости подобных туров, которые музеи-заповедники уже сейчас зачастую организовывают, съедает транспортная составляющая. Без участия государства, в том числе присутствующих здесь организаторов перевозок, это представляется невозможным.

Необходим государственный заказ средствам массовой информации на популяризацию как самих объектов культурного наследия, так и событий, с ними связанных. Когда каждый май в станицу Вёшенскую (задумайтесь на одну секунду) с 10 тысячами жителей съезжается на литературно-фольклорный праздник до 5 тысяч артистов и до 100 тысяч зрителей, меня каждый раз преследует одна навязчивая мысль: неужели трансляция такого события не привлекла бы достаточного количества зрителей для поддержания рейтинга центральных каналов? Но когда задаёшь этот вопрос, то первый ответ: сколько вы нам заплатите за то, что мы это покажем? Я понимаю, что ни один телевизионный канал не может в ущерб себе организовывать трансляцию социальных проектов, но, значит, это нужно решать на государственном уровне.

И отвлекаясь от темы туризма, просто как представитель Литературного музея не могу не поддержать предложение сделать литературу и историю, основы духовного и патриотического воспитания, такими же обязательными предметами, как математику и русский язык. И отчётность по ним не может, не должна быть в форме ЕГЭ. Надо вернуть сочинение и устную форму сдачи экзаменов по гуманитарным дисциплинам. Формализовано всё не может быть.

Надеюсь, что мы сможем доработать мои предложения или хотя бы часть из них до внятных поручений.

Спасибо за внимание.

В.ПУТИН: Спасибо.

Что касается госзаказа на популяризацию общественно значимых проектов и вообще объектов культурного наследия через электронные средства массовой информации, общефедеральные каналы, Вы правы абсолютно. Я даже не уверен, что здесь нужны какие-то дополнительные деньги, потому что эти общенациональные каналы итак получают достаточно неплохую, серьёзную финансовую поддержку со стороны Федерации, со стороны бюджета, потому что они пользуются значительными льготами, в том числе при распространении сигнала. Поэтому с ними просто нужно поактивнее поработать в этом направлении. Мы постараемся это сделать. Вы правы.

Спасибо большое.

Пожалуйста, Ямпольская Елена Александровна.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Многоуважаемый господин Президент! Дорогие коллеги! Я счастлива, что многим могу сказать «дорогие друзья»!

Я бы хотела привлечь ваше внимание к такому парадоксу, который сложился, мне кажется, в нашем сознании в отношении культуры в последние годы. Поскольку в течение достаточно долгих лет постсоветского периода культура не была избалована особым государственным вниманием, финансировалась по пресловутому остаточному принципу, то в общественном сознании сложилась, на мой взгляд, обратная формула: всё, что имеет отношение к культуре или хотя бы называет себя культурой, – всё прекрасно, бесспорно, не может быть подвергаемо никакой критике, художник может выражать себя как угодно, в рамках, не зафиксированных Уголовным кодексом, а местами даже и зафиксированных. Мне кажется, что сейчас, когда плотность обид, наносимых культуре государством, как-то резко снижается, нам эту позицию пора бы пересмотреть.

Вы меня извините, но когда я слышу, что наша главная задача – обеспечить доступность культуры, привести её в каждый дом, в каждое село, в каждый малый город, то я начинаю думать: а что именно мы будем туда приносить? Чему именно мы обеспечим доступность? Ведь на самом деле уже есть примеры, когда культурные революции, спущенные сверху, не вызывали у жителей того или иного города ничего, кроме отторжения. Закон о культуре, даже если он будет принят в скором времени, мне кажется, эти проблемы не решает, потому что любой закон – это набор инструментов. А что мы будем строить при помощи этих инструментов: дом или виселицу? За это закон ответственности никакой не несёт. И мне кажется, об этом надо поговорить заранее.

На мой взгляд, можно завезти в каждую деревню по баяну, но заставить людей петь нельзя, потому что поют не от наличия баяна, а от душевной потребности. И эффективность культурной жизни, в моём представлении, описывается не только плотностью выставок, количеством премьер, наградами на международных фестивалях, но в том числе и тем, а станет ли в стране меньше брошенных детей, а снизится ли уровень насилия в семьях, на улицах, будут ли гаснуть или, напротив, разгораться межэтнические конфликты... Врач скорой помощи приехал и не вымогает деньги у больного старика – это культура. Парень хочет пойти в токари, а не в мерчендайзеры – это культура. И если мне скажут, что первый вопрос регулируется Уголовным кодексом, а второй – экономикой, то я скажу, что, во-первых, очень печально, когда Уголовный кодекс заменяет обществу совесть и, соответственно, культуру, потому что, на мой взгляд, настоящая культура состоит в прямом родстве с совестью всегда, а мотивация выгоды всё-таки никогда основополагающей не была для русского человека. И если его заставлять жить по этим законам, то он перестаёт быть русским, а зачастую даже перестаёт быть человеком.

Не только экономика определяет атмосферу в стране, атмосфера может очень благотворно повлиять в том числе и на экономику, когда человек знает, в какой стране он живёт, к чему его страна стремится, от каких нравственных принципов она не откажется ни под каким давлением и к какому общему делу этот человек призван. Вот тогда возникает желание петь.

И нельзя забывать, что главным проводником культуры, а равно и бескультурья, в современном мире являются средства массовой информации. Именно от нас, журналистов, во многом зависит формирование вот этой самой благотворной атмосферы в стране. Но, конечно, тут журналистам нужна помощь и государственных структур (одно Министерство культуры не сможет помочь всем, как оно, например, помогает нашей газете), и общественных организаций обязательно.

И я предлагаю в рамках комиссии по гуманитарному развитию создать рабочую группу по вопросам СМИ. Я понимаю, что мы не сможем уменьшить количество таблоидов в стране, но зато мы сможем, я уверена, поддержать тех наших коллег, особенно в регионах, которые всё-таки руководствуются совестью и пытаются донести до своих читателей настоящую культуру. Я думаю, мы сможем сформировать мнение в профессиональном сообществе, что новость необязательно должна быть плохой, что события в стране не исчерпываются криминальной хроникой, а вся отечественная культура – тремя десятками медийных лиц. Мне кажется, надо начинать уже называть вещи своими именами, собственно, в этом цель пишущих людей. Я предлагаю начать.

В.ПУТИН: Хорошее предложение.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Спасибо.

В.ПУТИН: Непросто будет работать тем, кто захочет это сделать в этой группе, вот Станислав Сергеевич вам расскажет почему. Но это будет непростая работа. Спасибо. Спасибо большое.

Я знаю, что много есть желающих высказаться. Я прошу только коротко. Пожалуйста, архимандрит Тихон. Прошу Вас.

АРХИМАНДРИТ ТИХОН: Спасибо.

Уважаемый Владимир Владимирович!

Вы подняли в своей вступительной речи действительно краеугольный вопрос о том, каков будет вектор развития нашей культуры, как правильно сказала сейчас Елена Ямпольская, не только культуры, но и того, что мы называем информационно-гуманитарной сферой, средствами массовой информации. На самом деле этот вектор давно был задан, скажем, Александром Сергеевичем Пушкиным, который сказал: «И долго буду тем любезен я народу, что чувства добрые я лирой пробуждал». Вот этот главный вектор, духовно-нравственный, к сожалению, сейчас иногда забыт, а чаще им просто пренебрегают. И в средствах массовой информации, и во многих явлениях нашей культуры мы видим совершенно противоположное: и культурирование злых чувств, и жестокости, и так далее. Об этом много раз уже говорили, нет смысла повторять: всё это у нас на виду и на слуху.

И, наконец, второй критерий, который у нас есть, – это историческая преемственность в области культуры, образования, воспитания. Да, действительно, нельзя культуру рассматривать отдельно от образования и воспитания. Это тоже на слуху и на виду. Мы видим, насколько упала сегодня обычная бытовая культура.

Наталья Алексеевна Нарочницкая как-то один раз очень хорошо заметила, что если раньше образом России была кроткая девушка, которая стоит у берёзки, с длинной косой, застенчивая, потупив глаза, то сейчас этим образом всё агрессивнее становится пьяная девица, которая стоит у остановки, матерится, извините, в телефон и пьёт пиво. К сожалению, это так. И не уделить внимания бытовой культуре, которая связана и с воспитанием, и с общей нашей культурой, и с образованием, конечно же, мы не можем.

Поэтому представляется необходимым вместе с созданием закона о культуре, который обязательно расскажет и о финансировании, и о проблемах работников культуры, о чём сегодня говорили, обязательно задуматься над тем, что нам необходима либо государственная стратегия в области культуры, образования и воспитания, которая даст эти морально-нравственные в первую очередь векторы и обеспечит историческое преемство, или какая-то государственная концепция, но тоже в области культуры, образования и воспитания. Это два неотделимых документа, и один без другого просто не может существовать.

Спасибо.

В.ПУТИН: Спасибо.

Вы как-то нас просто расстроили. Какая-то пьяная девица пьёт пиво – и образ России. Батюшка, Вы перестарались, по-моему. У нас много современных красивых девушек, которые не злоупотребляют алкоголем. Я знаю, что Вы к этому относитесь очень чувствительно и боретесь с пьянством, мы Вам за это очень благодарны, но не знаю... Мы потом ещё подискутируем.

Карен Георгиевич, пожалуйста.

К.ШАХНАЗАРОВ: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые члены Совета!

Тем не менее тема, задетая отцом Тихоном, меня тоже задела. У меня как-то не идёт из головы эта дикая история в субботу, когда пятерых детей задавил пьяный водитель. Я думаю о том, что, в общем, конечно, в нашем представлении порой культура – это Большой театр, МХАТ. Это, конечно, культура.

Как Гойя говорил, замечательные у него слова были: «Сон разума рождает чудовищ». Вот это воспитанная, вернее, невоспитанная часть поколения, которая не понимает, что за его спинами стоит одна из величайших культур, когда-либо созданных в мире, – российская, русская культура с совершенно блистательными именами, с совершенно фантастическими открытиями, которыми можно гордиться.

Наверное, в этом и наша где-то вина. Наверное, есть какие-то простые, совсем простецкие вещи, которые можно сделать, понимаете? Думая об этом пьяном водителе… Знаете, я в том году с младшим сыном поехал в Петербург, в Исаакиевский собор зашёл. Билет стоит 250 рублей, на двоих – 500. Я не буду кокетничать, я заплачу и за себя, и за младшего, и за старшего сына, но я подумал: из Тверской области приедет школьная учительница даже с одним ребёнком, с двумя, вряд ли она позволит себе пойти в Исаакиевский собор. Может, этот водитель в своё время не ходил туда? Не было возможности у его родителей сводить его. Может быть, это ничему не помогло бы, а может быть, и помогло бы.

Понимаете, у меня ощущение, что всё-таки такие вещи очень важны. Во многих странах музеи бесплатные, в Испании, по-моему, бесплатные музеи, во Франции в Лувре один день бесплатный, в Лондоне, по-моему, Национальная галерея даже для иностранцев бесплатная. Нельзя ли для нашей молодёжи какие-то основные музеи сделать полностью бесплатными? Я понимаю, что музеи должны быть как-то компенсированы, каким-то образом они должны существовать. Но нельзя ли, допустим, не купить одного нигерийского замечательного игрока или камерунского, а эти деньги потратить на поддержку музеев? Может быть, всё-таки в какой-то момент кто-то не наедет на этих детей несчастных, что произошло в субботу? Мне кажется, вот такие мелочи вроде бы, но они очень важные.

Мы говорим о межнациональных отношениях. Мы же практически друг друга не знаем, мы перестали делать то, что называлось раньше воспитанием национальной интеллигенции. Целевые наборы в институте, бесплатно из Казахстана. Сейчас мы сузились, хотя неплохо бы нам работать и с нашими бывшими республиками, понимаете?

Сегодня в кино нет ни одного режиссёра из Дагестана, из Чечни. Я понимаю, да у них нет даже в мыслях, что вообще они каким-либо образом могут попасть в кино. Но надо им помочь, наверняка там есть талантливые, я знаю, что там есть талантливые, способные ребята. Наверное, надо стимулировать это, помочь, организовать какие-то целевые наборы бесплатно, с тем чтобы ребята могли учиться, включить их в русскую культурную жизнь. От них будет очень много пользы, и они нас познакомят со своей жизнью, о которой мы ведь очень мало знаем.

Да, мы ездим, Неделя российского кино во Франции, в Италии, это очень важно, это правильно. Но у меня ощущение, что пора это делать в Махачкале, в Грозном, в Новосибирске, кстати, в Астане, в Бишкеке, откуда приезжают к нам многие люди, которые у нас работают, в Душанбе. Давно театр был, хороший московский театр был в Душанбе или в Махачкале? Вот не знаем. Марина, давно он был? Я понимаю, у театров сейчас нет такой возможности, понятно, но, может быть, надо им всё-таки помогать? В конечном счёте это гораздо дешевле будет в решении тех проблем, которые действительно у нас зреют и созревают, понимаете?

Собственно, мне говорить можно много, но, мне кажется, это очень важно. Хотелось бы, чтобы Совет каким-то образом эти вопросы осветил, ответил и, может быть, принял какие-то ясные, чёткие и быстрые решения, понимаете вот, быстрые решения.

Спасибо.

В.ПУТИН: Да, Вы очень тяжёлую тему затронули, конечно. Я попробовал пошутить в отношении того, что отец Тихон борется с пьянством, но ужасные случаи на дорогах, конечно, нас постоянно к этому возвращают. Работа нас всех нужна более серьёзная именно в плане повышения общего культурного уровня, но и, как Карен Георгиевич сказал, может быть, мы все в этом виноваты.

Вы знаете, мы же часто об этом говорим. Я вначале слегка затронул: ворота открылись, ворота свободы, и мы начали считать, что вообще дозволено всё. Обратили внимание, вот этот преступник, убийца на самом деле, он в разговоре с дознавателями сказал: «Я делаю всегда всё что хочу». Вот эти границы свободы, обязанности и ответственности перед обществом просто размыты целиком. И за некоторые вещи нужно просто карать. К сожалению, по-другому не получается.

Вы приводите примеры так называемых благообразных стран, но там очень жёстко относятся к тем, кто совершает какие-то действия, направленные против интересов общества и государства, конкретных людей, потому что если этого не делать, то вот такие (я не знаю даже, как назвать этот случай) трагедии будут происходить повсеместно. И нам, конечно, придётся ужесточать законодательство в этой области. Не работает то, что у нас сформулировано сегодня. В нашем обществе не работает. Это не значит, что только ужесточением законодательства мы должны заниматься. Мы должны делать гораздо более тонкую и более основательную работу по повышению общего культурного уровня, по всему тому, что мы здесь затрагиваем так или иначе, но и ужесточать тоже придётся, хотя бы в этой сфере.

Что касается того, что в некоторых странах посещение музеев бесплатное, тоже нужно очень аккуратно действовать. Михаил Борисович уже хочет взять слово.

Мы знаем, с какими трудностями сегодня сталкивается Испания. Опять миллионные демонстрации. Почему? Потому что государство не может обеспечить элементарного уровня потребления, к которому люди привыкли, в силу каких-то неточных шагов, мягко скажем, не будем их особенно критиковать, потому что это развитые государства, и нам есть чему у них поучиться, но всё-таки и ошибок допустили очень много в сфере экономики.

Если мы всё сделаем бесплатно, то сможет ли наша сфера потянуть это? Нужно очень аккуратно к этому относиться. Но в чём Карен Георгиевич абсолютно прав, доступность для рядового гражданина к объектам культуры, доступность к основным ценностям, которые в библиотеках, в музеях, в театрах имеют место быть, она, конечно, должна быть более широкой. И здесь государство, конечно, должно поддержать эту доступность. А как поддержать? Субсидировать надо, другого пути нет, потому что перекладывать на объекты культуры, на учреждения культуры невозможно.

Это касается в том числе и гастрольной деятельности. Я знаю, что Валерий Абисалович, несмотря на то, что много времени за границей проводит, всё-таки всё больше и больше сам ездит, коллективы свои возит, я уж не говорю про Южную Осетию, как мы хорошо все знаем, но и по городам и весям России всё чаще и чаще бывает. Валерий Абисалович, так ведь и происходит?

В.ГЕРГИЕВ: Вы знаете, по городам России выступать сегодня интересней, если честно – полезней, потому что можно поучиться нам, а не только поучить. Я никогда не брошу камешек в направлении публики в моём родном Петербурге или моей родной Москве, но, честно, мы неделю назад выступали и в Кемерове, и в Омске, и в Иркутске, и в Самаре, и в Крымске (10 дней назад), в Краснодаре, в Липецке, у нас был такой тур с коллективом, с оркестром и с хором, – я не знаю, где волнение выше. Я начинаю испытывать чувство, незнакомое мне раньше, не только ответственности, но некоторого даже страха, потому что ты видишь, что эти люди ждут какого-то чуда. Нам надо вернуть вот это ощущение и в наши главные культурные столицы: и в Москву, и в Петербург.

Вот сказали о том, что футболистов можно покупать, а можно – перестать покупать по 100 миллионов: может быть, те же самые корпорации будут помогать фестивалю в Иркутске или построят зал в Липецке, где один из самых крупных металлургических заводов в мире. Я об этом говорю и никак не могу себя остановить. Вы знаете, Владимир Владимирович, что мы об этом говорим не первый раз. Не может быть такого, чтобы индустриальный гигант находился в городе, который ещё, может быть, немножко страдает оттого, что гигантом является, если говорить об экологии. В то же время там театрик то ли на 400, то ли на 500 мест – и пока не в очень хорошем состоянии. Думаю, эти вопросы без поддержки руководства страны быстро не решить.

Я даже не знал, буду ли сегодня говорить. Мне очень понятны и близки несколько понятий и тематических задач, которые сегодня сразу были поставлены Вами, Владимир Владимирович. Я связываю, например, такие темы, как наши дети и великая держава. Это уже связка. А что мы сделаем для того, чтобы… Культурная нищета, опять же сразу думаешь о будущем, о наших детях и о нашей великой, безусловно, стране. Что мы сделаем для того, чтобы сейчас эти дети получили необходимый им, может быть, на всю жизнь и на следующие поколения национальный культурный код? И что делать вместо того, чтобы говорить: «А вот нам то-то не дали» – сразу перекладываешь на кого-то…

Я вчера был у Министра финансов, каюсь, тоже говорил, что у нас проблема, нам надо работать в огромном новом театре, как же нам работать там без дополнительного финансирования? Но сейчас я акцентирую на другом.

Есть такая замечательная естественная творческая форма проявить себя, как петь в хоре. Есть также замечательный процесс восстановления национальных святынь – например, слышишь каждый день, а иногда и по нескольку раз в день, что восстанавливают храмы. Я вот подумал сейчас, прямо во время этого разговора, очень интересного, а может, мы как-то соединим традиции Русской церкви и русские музыкальные традиции? Это сёстры родные; может быть, даже мать – это Русская православная церковь и православные традиции, а вот всё-таки и Чайковский, и Прокофьев, и Мусоргский, их очень много у нас, гигантов, они ведь уже дети этой великой традиции. Если бы каждая церковь, каждый храм, который восстановлен на пожертвования… Сегодня огромные возможности у Русской православной церкви. А может, всё-таки повести разговор, вплоть до разговора со Святейшим Патриархом нашим Кириллом, может быть, там чаще будут звучать хоры.

Я не хочу, чтобы в моей стране главный храм прославлялся таким образом, каким он – в кавычках – «прославлялся» недавно. Вот мы были в Костроме не так давно, там уничтожены едва ли не все церкви вообще. А рядом ты видишь гравюру или картину, какой Кострома была 100 лет назад. Контраст страшный просто. И мне кажется, восстанавливая эти традиции и восстанавливая храмы, что здорово, надо сразу думать, чем их наполнять.

А наши дети? Карен сказал сейчас о нашем соборе в Петербурге, действительно величественная конструкция, один из символов Санкт-Петербурга, вот если бы дети считали для себя естественным петь в хоре в России… Почему в Германии, в Лейпциге, в Дрездене, в Мюнхене знаменитейшие детские хоры мальчиков, на весь мир знаменитые? В Англии – я позавчера, вчера выступал, в Англии детские хоры все почти до одного при храмах. Да, у них своя, у нас своя религии. Там это считается естественным, это национальный код, который там не успели или не дали истребить. Мне кажется, надо сделать что-то и Правительству, и, конечно, Министерству культуры, и нам с вами, потому что перекладывать только на Правительство сегодня было бы трудно и не совсем справедливо.

Мариинский театр, наверное, скоро доведёт количество выступлений до тысячи в год. Количество регионов в год будет, наверное, 20–25. Большее напряжение на этот коллектив я уже не могу включить, это уже будет просто «красная зона». Но каждый из нас должен признаться, что государство нас поддерживает и при этом достаточно лояльно и по-дружески даже, может быть, весьма терпеливо говорит: «Вы работаете, мы знаем, что были трудные годы 90-е, мы вам сейчас помогаем». Пришло время, Владимир Владимирович, определить очень точные параметры, эти миллиарды рублей – сколько подразумевают выступлений, сколько новых постановок? Может быть, даже в Мариинском и в Большом подснять один раз? Просто посмотреть, что они делают. Может быть, им надо выступать не потому, что губернатор позвонил или, не дай Бог, произошли события, как в Цхинвале, а может, надо выступать в принципе в России, потому что Россия построила театр, реконструировали Большой, построили новый театр наш, за что огромное спасибо. Будем открываться, даст Бог, в следующем году весной.

Мне кажется, пришло время более жёстких, может быть, и более внимательных аналитических действий. И тогда будет больше справедливости.

Последнее, что я хочу сказать, пытаясь соединить всё прозвучавшее сегодня, самое главное. Мне кажется, что и оценка результатов, и поддержка серьёзных акций… Я не говорю о шоу-бизнесе, я прошу всех считать меня противником того, чтобы российская культура одновременно считалась бы огромным конгломератом чисто коммерческих акций. Всё-таки есть акции, которые, может быть, не всегда привлекают 100 тысяч людей, хотя у нас есть опыт выступать и на 200 тысяч (Поклонная гора, каждый Пасхальный фестиваль – даже в дождь в этом году всё равно 200 тысяч приходят и слушают). Мне кажется, надо считать для нас принципиально важным всё-таки выступления по всей России и всё, что мы можем сделать для детей: это главные приоритеты. Школы без уроков музыки – это постыдное явление. Музыкальные школы, где нет инструментов, – это постыдное явление.

Если сегодня вообразить, что не только музыкальные школы, но и вообще все школы России смогут собрать детский хор в тысячу голосов, я призадумаюсь, сможем ли мы это так легко сделать. Их надо где-то собирать на улицах, они же понятия не имеют, что есть такое понятие «классическая музыка».

А что такое русская классическая музыка? Китай – 20 процентов, наверное, населения земного шара, а китайская музыка звучит – 0,1. Русская музыка: может быть, население поменьше, мы знаем, что это так, а 20 процентов звучащей музыки сегодня по всему миру – русская музыка. Это наше оружие, богатство. Умеем ли мы этим пользоваться как государство, страна? Иногда, но это носит скорее случайный характер, скорее характер чьих-то усилий.

Мой младший друг Денис Мацуев, сибиряк, мы его за это очень любим, он нас купает в озере Байкал и дарит нам громадный свой талант, но я бы его меньше уважал, если бы он не считал для себя самым святым делом сделать фестиваль в Иркутске. Я знаю, что у него и мировая карьера, и здесь его уважают, в Москве, но сердце его всё-таки там. Мне это очень нравится. И каждый из нас очень многое может сделать. У нас колоссальное богатство, у нас пропорция мирового музыкального движения, настоящей великой музыки (туда входит и Бах, и Бетховен, и Моцарт) – это 20 процентов, это моя оценка, а я выступаю в 40 странах в год, наверное.

Нам надо приходить к каким-то более, мне кажется, серьёзным в том числе усилиям по деятельности наших центральных каналов, которые слишком часто носят чисто коммерческий характер. Уж слишком часто для меня. Я не всегда, может быть, вижу всё, что там дают. Но мне, наверное, не везёт: как только включаешь телевизор – коммерция прежде всего, и не всегда высокого качества.

На самом деле я большой оптимист. Я давно не получал такого удовольствия, как от недавних концертов в Сибири. Даже днём в рабочий день в Кемерове битком набит зал, так слушают хорошо, какое-то ощущение очень чистого пространства в зале, нет перегруженной циничной эмоции в этой ауре, понимаете? Вот это мы очень ценим.

Спасибо.

В.ПУТИН: Спасибо.

Валерий Абисалович, как трудно Правительству приходится, понимаете? Не было нового здания театра – плохо, построили новое здание театра – опять плохо, давайте денег на его содержание. Тяжело нам приходится.

В.ГЕРГИЕВ: Я уже даже дошёл до того, что говорю, может быть, подснимем? Видите, так неловко стало от этого.

В.ПУТИН: Такое аутодафе нам не нужно, мы вами дорожим, не надо, не будем снимать ничего. Кстати, Вы приходили по поводу жилищного вопроса. Что-то двигается? Мы с Георгием Сергеевичем разговаривали в Питере.

В.ГЕРГИЕВ: Да, спасибо огромное за внимание к этим проблемам. Даже гиганты, Большой и Мариинский, я говорю об истории, не о нас, которые сегодня там поют или танцуют, просто история сама огромная, испытывают колоссальные проблемы, чтобы задержать лучшую молодёжь, это не так просто. Жить негде, купить квартиры не на что, хотя понятно, что Анна Нетребко уже, скажем, после пяти первых сезонов, слава Богу, мы смогли ей тогда помочь сделать стремительнейшую мировую карьеру, сама решила этот вопрос: она купила себе квартиру около театра. Потом карьера ещё разошлась – она купила себе более комфортабельную квартиру, ещё ближе к театру. Можно сказать, прямо в театре живёт, особенно в новом, просто напротив окна, там 20 метров. Но не всем удаётся совершить этот фантастический прыжок на недосягаемую высоту, как Анечке Нетребко. И тут встаёт вопрос поддержки государства. Наверное, я нахожусь в исключительном положении, возглавляя такой театр, и очень редко стараюсь беспокоить, но я уже не выдержал и недавно (да ещё после Крымска) обратился к Владимиру Владимировичу. Проблема становится огромной, мы не хотим называть фамилии наших юных балерин или танцовщиков (ребят), которые в 22-летнем возрасте покидают Россию, потому что просто негде жить. Мы строим, как можем, сейчас ведомственное общежитие, ещё одно сейчас построим. Я понимаю, что это бьёт по нашим творческим интересам.

Что касается нового театра, то я говорю всем коллегам, программы для юношества и для детей уже и без того огромные у нас. Это, скажем, вчистую 100 выступлений. Это утренники, это недорогие билеты. Мы доведём до 300 как минимум, а это цифра, о которой мечтают почти все театры, которые я знаю, как годовая цифра – 300 раз в год выступить. Так вот, мы только 300 раз выступим для детей. Эта программа у нас уже есть. Мы просто ждём открытия этого театра. Надеюсь, что все мы сделаем приоритетом эту работу. Детей обвинить не в чем. Нет ребёнка, который отказывается петь в хоре, когда ему семь лет, да нет такого ребёнка. Он будет петь в хоре, потому что школа, в которую он ходит, ведёт эту программу и ведёт его в жизнь через эту программу, а там есть пение. Не может быть, чтобы дети сами бастовали и уходили с одного урока. Я в это никогда не поверю.

В.ПУТИН: Карен Георгиевич вспомнил об этом, и Валерий Абисалович продолжил по поводу приобретения дорогостоящих игроков. Я сам иногда прямо, сегодня в очередной раз, поругиваюсь с руководителями наших компаний. Хочу обратить внимание, что это не государство покупает – компании покупают игроков. С другой стороны, любители спорта тоже ведь хотят видеть мировых звёзд, причём не тех, которые закатываются уже, а находятся на самом пике своей формы, на подъёме, играющими в наших клубах. Здесь тоже есть определённые плюсы. Это касается миллионов людей – любителей спорта. Государство, конечно, должно соответствующим образом выстраивать свою деятельность в других сферах, не менее важных, чем физическая культура и спорт. Здесь Вы абсолютно правы.

Пожалуйста, Михаил Борисович.

М.ПИОТРОВСКИЙ: Начинаю с бесплатности и доступности. Для бесплатности и доступности нужно хорошо считать и точно считать, что чего стоит. На самом деле музеи научились очень хорошо считать, и мы это пытаемся доказывать. Недавно показали, у нас прошла встреча в Вёшенской, где мы обсуждали, в частности, результаты нашей встречи в Саратове, исполнение Ваших поручений. Сделали пять примерно резолюций, что нужно сделать, чтобы они были до конца выполнены. Разные есть аспекты. И мы ещё приняли такой Вёшенский манифест музейный. Я весь его зачитывать не буду. Он начинается такими горькими словами: «Сегодня мы стоим перед реальной возможностью исчезновения музеев, их растворения в «диснейлендах» с мифическими бизнес-планами». Заканчивается более общими словами: «Культура, её важная часть – музеи, является критерием качества нации». Вот подчёркиваю, критерием качества нации. И с этим критерием, к сожалению, не всё в порядке.

Это два таких плача. Посередине у нас есть несколько предложений, опять же музейных и касающихся всего остального. Три шага.

Первый. Отказ от понимания музея и культуры как досугового учреждения, понимая его государственные функции: мы исполняем государственную функцию все.

Второй. Гарантия целостности и неделимости музейного фонда России и историко-культурных территорий. Они под угрозой.

Третье. Принятие государственных обязательств по обеспечению музейной инфраструктуры, собирательской и научной деятельности музеев.

Всё-таки культура – это ДНК нации, и музеи создают культурный продукт, который обеспечивает передачу этой ДНК, иначе она не передаётся.

Мы подчёркиваем, что в обществе распространено примитивное представление о музеях и культуре тоже, как забытых местах пыльных сокровищ. Это сейчас переросло из обывательского представления зачастую на более высокий уровень тех, кто принимает решения. Между тем музеи России принимают в год 86 миллионов посетителей. Это больше в два раза, чем кинотеатры, больше, чем концерты, даже больше, чем библиотеки. Множество выставок со средней ценой билета в России 80 рублей, средней зарплатой – 10 тысяч рублей. И вот когда на этом фоне мы слышим от разных ведомств, считающих деньги, разные упрёки, то это воспринимается просто оскорбительно, потому что мы тоже считаем. И считаем, сколько из кармана сотрудников музея даётся на то, чтобы люди могли посещать музеи бесплатно, – те, кого мы выбираем. Это социальная программа. Есть люди, которых нужно заманить в музей, а есть люди, которые должны за это заплатить. Вот такая схема. Дети, студенты, пенсионеры – это социальная программа, в частности, у нас в Эрмитаже, которую мы распространяем на всех.

Мне кажется, что это проявляет отсутствие понимания у части государственного аппарата того, что учреждения культуры надо обеспечивать, а не командовать по мелочам, и что всё в культуре нужно и можно считать. Музеи, как я сказал, умеют это хорошо делать, и мы высчитываем: вот тут у нас такой-то упущенный заработок, этот заработок мы берём на свои плечи. Про это тоже нужно всё время помнить.

У нас есть несколько предложений, родившихся в Вёшенской. Сейчас научные разработки и работа археологов, научная работа музеев и учёных создали прекрасный культурный продукт на северо-востоке. Это то, что можно называть «Серебряным кольцом»: вокруг Старой Ладоги – целый комплекс, который уже благодаря научной музейной работе готов к тому, чтобы сделать прекрасный туристический продукт патриотического, образовательного образа. Мы будем продолжать бороться за создание Музея гвардии. Это тоже готовый культурный продукт, который нуждается в инфраструктуре. У нас есть вещи – нужно только добавить инфраструктуру.

Мы вынуждены, Владимир Владимирович, бороться за сохранение в ведении самих музеев заработанных ими средств: 20 лет боремся. Сейчас опять в проекте Гражданского кодекса есть пункты, которые вызывают у нас очередной раз опасения, что мы потеряем тот стимул, благодаря которому музеи и работают: возможность использовать собственные средства.

Мы продолжаем оборонять исторические здания и ландшафты, именно оборонять, потому что правильные решения принимаются: заповедники защитить, оберечь земли. Что происходит дальше? Дальше в эти самые заповедники приходит проверка (Александр Михайлович нам рассказывал и многие другие), начинают проверять музеи и обвинять их почти уголовно, что они неправильно оформляют земли, они неправильно содержат музей, – и совершенно не думают о тех, кто истребляет культурное наследие. Конечно, это легче прийти к Шолохову и проверить, что он не так делает.

Владимир Владимирович, мы все исполняем важную государственную функцию, все учреждения культуры, и очень надеемся на поддержку, понимание общества и государственных структур. Понимания немножко не хватает, конкретной вещи (у нас предложения есть): немножко инфраструктуры. Мы не деньги просим – инфраструктуру. Спасибо.

В.ПУТИН: Спасибо.

Я посмотрел сразу Вёшенский манифест. Безусловно, согласен полностью с первым необходимым шагом, я уже об этом, кстати, сказал, что нельзя к учреждениям культуры подходить так, как к другим очень важным и нужным направлениям деятельности в гуманитарной сфере, так же, как к здравоохранению, к образованию. Всё-таки специфика учреждений культуры очевидна, с ней нужно считаться.

Если бы Вы могли пояснить, второй важный шаг, который Вы предлагаете, – это необходимость добиться принципа целостности, неприкосновенности и неделимости музейного фонда. А в чём проблема?

М.ПИОТРОВСКИЙ: Проблема в том, что они не должны отчуждаться, подвергаться приватизации и таким образом расчищаться, чтобы не возникали…

В.ПУТИН: А Вы ожидаете, что что-то приватизируется?

М.ПИОТРОВСКИЙ: Всё время есть такая возможность. Во-первых, существующее законодательство, которое в принципе уже почти допускает возможность банкротства музея, в принципе следующим шагом может привести к этому.

В.ПУТИН: Понятно.

М.ПИОТРОВСКИЙ: Я прошу прощения, мы уже за 20 лет научились дуть на молоко.

В.ПУТИН: Я понял. Это очень важно.

М.ПИОТРОВСКИЙ: А по историко-культурным территориям это просто конкретно происходит.

В.ПУТИН: Да, согласен, очень важно. Давайте, сегодня надо подумать, как, – мы обязательно должны это сформулировать в сегодняшнем документе.

М.ПИОТРОВСКИЙ: Мы дадим предложения. Владимиру Ильичу передадим предложения, они есть, конкретные.

В.ПУТИН: Единственное, с чем хотел бы не поспорить, но во всяком случае обратить на это внимание. Конечно, проверяющие структуры должны вести себя корректно и должны придерживаться действующего законодательства, не должны хамить ни в коем случае, должны понимать, где они находятся. Но это всё-таки не представители наградного отдела, их функции в том, чтобы искать, где проблемы.

М.ПИОТРОВСКИЙ: Это другое. Послезавтра я выступаю на коллегии Счётной палаты, я их позвал, они уже проверили первые этапы работы к 250-летию. Они проверяют и других одновременно.

В.ПУТИН: Я понимаю.

Александр Николаевич, пожалуйста.

А.СОКУРОВ: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги! Во-первых, я хочу несколько конкретных слов сказать. Карен Георгиевич говорил о ситуации, связанной с Кавказом. У нас уже третий год есть режиссёрский курс, я веду его в Нальчике, в Кабардино-Балкарии. И я благодарен и господину Фурсенко, и, конечно, ректору Карамурзову, и Канокову, президенту, который помогает и поддерживает. Это очень важное дело, надо приезжать туда и работать. Вот просто работать там, на месте, потому что, если мы набираем курсы в Петербурге или в Москве, значительная часть ребят не возвращается в республику, и в итоге никакого влияния на какой-то культурный ландшафт своего народа, в общем, уже не оказывает. Хотя это очень трудно, на самом деле это очень трудно. И вообще сейчас работа культуры в российской кавказской зоне представляет очень большую проблему. Великолепно, что выезжают оркестры туда, великолепно, что там, наверное, будут когда-то выступать театры, но сам по себе вопрос культуры там, в Закавказье, очень и очень непростой.

Я знаю, что на имя Владимира Владимировича, видимо, поступило письмо от нашего губернатора, где обсуждается вопрос о предоставлении центру, историческому центру Петербурга статуса достопримечательного места. Кажется очень важной эта позиция. Градозащитники, общественные организации и профессиональная среда обращаются к Президенту с просьбой обратить внимание на эту ситуацию и тем не менее поддержать наше предложение – объявить исторический центр Петербурга достопримечательным местом.

В чём дело, почему мы говорим об этом именно сейчас? Сносы исторических зданий в Петербурге продолжаются. И мы, общественные организации, уже ничего не можем сделать. Мы не можем никак противостоять. Совсем недавно, три недели назад, на Владимирской площади, это в местах Достоевского, был снесён дом Рогова. Это времена Пушкина. Мы прибежали туда: я, режиссёр, молодые ребята из общественной организации «Живой город», – я позвонил прокурору города, позвонил главе района, позвонил главе полиции. Все приехали. Целый день шёл снос зданий – никто ничего не мог сделать. На наших глазах рушили стены – ничего не мог сделать прокурор района, куда-то прятал глаза всё время начальник милиции, глава района также ничего не могла сделать. Шаг за шагом, шаг за шагом – в конце дня дом был просто разрушен. Причём у тех, кто это делал, не было ни одного документа. Когда я спрашиваю начальника милиции: «Что происходит, господа?» (а вокруг же полно народа, молодёжи полно), он ничего не отвечает и уходит. Мы не смогли остановить это разрушение. Мы считаем это просто преступлением. Мы обратились, конечно, к губернатору, обратились в КГИОП [Комитет по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры администрации Санкт-Петербурга], но уже это снесено.

Если бы мы объявили центр города, историческую часть города вот этим достопримечательным местом, а есть такой термин в градозащите, то вот такие варварские сносы были бы просто невозможны.

Мы потеряли несколько домов на Невском проспекте, мы теряем дома уже в районе, где места Достоевского. У нас, у граждан, просто опускаются руки, мы ничего не можем сделать с представителями государства. Не правда ли, странно, что мы выступаем на одной стороне, а наше любимое государство выступает на другой стороне? Мне вообще кажется, что общественная инициатива очень часто опережает наши государственные органы сейчас. И государственные органы не успевают за нами.

Только если мы объявим центр города достопримечательным местом, а это может делать Президент страны, мы сможем защитить и заставить и законодателей, и исполнительную власть составить процедуру обращения с историческими памятниками в таком городе, как Петербург. А эта проблема, Владимир Владимирович, она характерна и для всех-всех-всех городов нашей страны. Везде есть уроны, везде есть сносы, и абсолютно невозможно никак этому противодействовать. Это проблема всех-всех-всех городов.

Но при этом есть, конечно, и положительный опыт. Ярославль-то объявлен, режим достопримечательного места введён. А почему-то в Петербурге – нет. Такая борьба идёт за каждый квадратный метр города, такое пересечение интересов, ну просто кровь проливается. Вот рушится дом, который видел Пушкин, и мы ничего не можем сделать, и никто из представителей властей, и прокуратура стояла на месте. Как паралич.

Я хотел бы ещё обратить внимание, что сейчас намечается ещё одна тенденция, которая, по крайней мере у нас, в Петербурге, думаю – и в других городах тоже, а это является частью культуры, вызывает у нас большую тревогу. Вывод из центра городов – и Петербурга – исторически знаковых профессиональных групп. Нельзя из центра Петербурга выводить военные училища, военные институты, категорически нельзя. Я не знаю, какую прибыль получает Министерство обороны, видимо, продавая эти исторические здания, но моральный урон и ущерб патриотического контекста чрезвычайный. Парни, которые получают образование, встают, каждый день садятся за парту, моряки, и видят Дворцовую площадь, они через всю жизнь это пронесут. Потом он будет в экипаже, где-то в гарнизонах, а он всё время будет говорить: «Я из окна видел Дворцовую площадь». Вот это будет воин, у этого воина будет душа какая-то. А если он будет где-то сидеть за границами города, вокруг будет забор и лес, ну что это будет такое? Гуманитарные потери от такого рода решений, на мой взгляд, очень большие. Кроме того, если он учится в городе – другой уровень культуры у военных. Нам же нужно заботиться ещё и об этом. В армии очень низкий уровень культуры и среди офицерства, и среди младшего состава, и, конечно, среди состава рядовых. Это очень и очень для нас тревожно.

Очень тревожно, что из Петербурга выводится Военно-медицинская академия. Просто хоть плачь, не знаешь, куда обращаться, не знаешь, с кем разговаривать. Накануне моего приезда сюда мы разговаривали с Басилашвили, сидели, целый час говорили: что делать, за какие обшлага ухватиться, кому кричать, кому говорить, потому что это просто разрушение целой научно-культурной среды. Поэтому мне кажется, что это для нас очень важный аспект культуры.

Для Петербурга также очень важна продолжающаяся проблема высотного строительства. Опять возникает газпромовская башня, опять, уже теперь 500 метров. И эта стройка, хотим мы или нет, всё равно начинает внедряться в исторические панорамы. Дискуссия затруднена, мы не знаем, откуда растут здесь ноги, кто принимает окончательное решение. Но мы понимаем, что потом нам стыдно за это будет.

И последнее. Мне кажется, что нам нужно на государственном уровне собрать государственное научное совещание по историческому наследию взаимоотношений России и Кавказа – национально-культурный контекст, особенно в связи с зимней Олимпиадой, потому что проблема очень непростая. И очень многие проблемы, которые мы имеем сегодня внутри молодой части населения Закавказья, кроются в том, что на очень многие вопросы исторические нет ответа: на роль России, на поведение России. Если в чём-то был виноват политический режим там царской России – надо признать и сказать это, потому что зреет абсолютно точно квалифицированное недовольство и очень большая тревога. Поэтому это вопрос, конечно, гражданского мира.

Так же как и другой вопрос – наверное, это должно сделать Министерство культуры: нам абсолютно необходимо созывать общероссийскую межконфессиональную встречу (не знаю, как это можно назвать) и заключать межконфессиональный договор. Общество должно получать гарантии ответственности религиозных лидеров в борьбе за сохранение гражданского мира, мы это понимаем. Потому что очень многие обстоятельства напряжённости, которые существуют в стране у нас, в том числе и культурные, зависят от того, что постоянно идёт столкновение, так или иначе, по религиозным мотивациям. И это, мы понимаем, чревато какой-то формой гражданской войны.

Последнее. Хочу также предложить обратить внимание, может быть, Министерства культуры и нашего сообщества всего, нам абсолютно необходимо начинать восстанавливать дома культуры в самых разных городах страны, в самых маленьких, в самых средних – каких угодно. Без домов культуры, без этих очагов такого систематического, маниакального, каждодневного труда культурного просто уже трудно осуществлять культурную политику на местах. Петербург, Москва – прекрасно, большие города – всё прекрасно, но мы же понимаем, что происходит там. Я часто бываю в Ставропольском крае и Краснодарском крае, в Закавказских республиках, я везде вижу эту брошенную, пустую культурную среду в этих маленьких городах. Закрылся дом культуры – всё, и молодёжи некуда деваться, ни кружков нет, школы сиротеют – и всё превращается в пустыню. Из очень многих малых и средних сёл Ставропольского края население уезжает просто. Почему? Нет опоры культурной для школьников, для этой части населения, не говоря уже о сложностях взаимоотношений в связи с экспансией людей, приезжающих с Кавказа, крайне тяжёлые взаимоотношения складываются в том же Ставропольском крае и Краснодарском, мы это знаем, потому что нет дистанции культурной между разными национальными группами. Это забота культуры, мне кажется, что нам нужно очень активно вмешиваться в эти процессы, потому что, может быть, будут дальше уже какие-то необратимые обстоятельства. Извините, что я так долго.

В.ПУТИН: Вы много затронули очень важных тем, каждая из них – предмет особого обсуждения.

Александр Николаевич, что касается учебных заведений Министерства обороны. Они должны быть современными, отвечать сегодняшним требованиям подготовки кадров для нужд обороны страны. Исторические здания в Петербурге, в других городах очень часто не соответствуют этим требованиям. Возьмите здесь у нас, в Москве, в Петербург не надо ездить – в Москве, – Академия ракетных войск, она ничему не соответствует.

Мы с вами должны иметь офицеров, которые имеют возможность учиться в абсолютно новых условиях, в новой среде: в технологически развитой, интересной, соответствующей современным требованиям. Но это, правда, совсем не значит, что нужно закрывать те исторические здания, в которых сто лет и больше готовились военные для нужд армии и флота, в том числе и в Петербурге. Это могут быть головные центры, где тоже продолжается подготовка молодых офицеров. Можно создавать новые учебные заведения за городом с современной инфраструктурой, с современными спортивными сооружениями, с необходимыми для новых тренажёров сегодняшнего дня площадями. Но это совсем не значит, что нужно полностью закрыть в центре города какие-то площадки, с которыми связана определённая история наших Вооружённых Сил.

То же самое касается и Военно-медицинской академии. Я уже многократно слышал о том, что выводится Военно-медицинская академия. Кто вам сказал, что она выводится? Я не знаю.

А.СОКУРОВ: Мы просто не можем получить ни от кого окончательный ответ точный, поэтому все и говорят. Если Вы сейчас нам говорите, что не выводится, – прекрасно.

В.ПУТИН: Министерство обороны действительно планирует создать новую площадку Военно-медицинской академии, в том числе с лечебным центром, с койками, как положено, то есть сделать современный, мирового класса медицинский центр. Но это совсем не значит, что полностью закрывается площадка в центре города на берегу реки Невы и оттуда всё выводится. Просто, Вы знаете, там некоторое современное оборудование куплено 10 лет назад и лежит во дворах не смонтированное, там просто нет помещения. Конечно, и разгильдяйства здесь хватает. Но там нужно всё перестраивать для того, чтобы новое оборудование там разместить. Это совсем не значит, что нужно Военно-медицинскую академию в её старых, исторических зданиях, полностью закрыть, продать и для каких-то других целей использовать. Этого нет в планах Министерства обороны.

Я Вам обещаю, прямо сегодня ещё раз по этому вопросу переговорю с Министром обороны. Да, ещё раз хочу сказать, они планируют создать новую площадку, часть занятий там проводить, создать новый медцентр мирового класса, но действующую площадку реконструировать и использовать дальше по назначению, как и в прежние времена, для подготовки медперсонала для нужд Военно-Морского Флота России. Ничего там такого кардинального не планируется. Откуда вот берутся эти страхи, непонятно. Вы знаете, я знаю, откуда они берутся: они берутся оттого, что само Министерство обороны внятно и чётко не объясняет ничего.

А.СОКУРОВ: Вот это точно, это точно.

В.ПУТИН: Сегодня переговорю ещё раз с Министром обороны по этому вопросу.

Теперь очень важная тема – по поводу того, что религиозные деятели должны нести существенную нагрузку за поддержание межнационального, межконфессионального мира. Должен сказать, что они и так это делают, и не просто делают – они делают это бесстрашно. И вы знаете, что есть потери и среди христианских служителей церкви, есть среди других конфессий. Вот совсем недавно очередное преступление в отношении духовного лидера в Дагестане. О чём это говорит? Это говорит, к сожалению, и здесь я не могу с Вами не согласиться, о значительной утрате нашего национального духовного кода. И это очень тревожит, потому что никогда бы в прежние времена не поднялась рука на священнослужителя. Это точно совершенно не имеет ничего общего с нашим внутренним национальным кодом. И это касается всех народов и представителей всех национальностей страны.

Мариян Велихановна Мугадова, пожалуйста.

М.МУГАДОВА: Уважаемый Владимир Владимирович! Члены Совета по культуре! К сожалению, во всём мире люди всё чаще и чаще становятся свидетелями или участниками конфликтов, в основе которых лежат межэтнические, межконфессиональные разногласия, вражда и непонимание. Как правило, причинами этих конфликтов становятся не экономические и политические противоречия, а отсутствие общечеловеческих, гуманистических принципов и ценностных ориентиров, всего того, что лежит в плоскости жизненных отношений и культурного развития и образования.

Культура сегодня становится стратегическим ресурсом безопасности государства и важнейшим средством достижения межнационального мира и согласия. В этом аспекте потенциал культуры практически не ограничен. Имеется в виду не столько потенциал художественной культуры, сколько культуры межличностных, духовно-нравственных отношений, культивируемых в мировоззренческих позициях всех этносов.

Дистанцируясь от культуры, власть и государство рискуют застрять в паутине локальных конфликтов. Сегодня повсеместно раздаются призывы о необходимости борьбы с экстремизмом не только силовыми методами, а усилением профилактических и идеологических приёмов. В нашей стране есть исторический опыт, когда молодое советское государство сделало ставку на ликвидацию безграмотности, культурное просвещение, всячески поощрялись занятия трудящихся и крестьян творчеством, в дальних аулах, в деревнях открывались учреждения культуры. В их деятельность вносился дух соревнования, состязательности, проводились всесоюзные олимпиады, смотры, конкурсы самодеятельного творчества. Результат, как мы знаем, не заставил себя долго ждать. Творческий подъём стимулировал и положительные экономические сдвиги, что помогло создать позитивный имидж на мировой арене. Культурно-досуговые учреждения, творческие коллективы, базирующиеся в них, занятия любительским искусством в городах и сёлах способствовали укреплению государственной идеологии.

Сегодня же эти признанные во всём мире, уникальные институты массовой реализации творческого потенциала или разрушены, или подавлены. Эти проблемы усугубились после вступления в силу и начала реализации 131-го Федерального закона «Об общих принципах местного самоуправления Российской Федерации». Закон в буквальном смысле развязал руки муниципальным властям, которые поспешили в лучшем случае сократить штатные единицы, творческие коллективы или попросту стали закрывать клубы. Коллективы народного творчества наши ежегодно выезжают на международные фестивали фольклора, их выступления часто проходят в клубах провинциальных городов и деревень Европы, там сосредоточен большой сегмент социально-общественной жизни, занимаются творчеством все категории населения: инвалиды, пожилые, молодёжь, дети, работают любительские коллективы. Клубы оснащены всем необходимым, уютные залы с мягкими креслами, интернет-связь, кинозалы, помещения для занятий и небольшие бары-кафе и даже специальные пандусы и туалетные комнаты для инвалидов. Такая модернизация нужна нашим клубам.

Культура априори является убыточной отраслью только с точки зрения экономики. Тем не менее эта отрасль, как образование и здравоохранение, должна стать приоритетным направлением государственной политики. Инвестиции в образование и культуру – это инвестиции в духовно и нравственно здоровое будущее страны, в её человеческий потенциал.

Сегодня бытует мнение, что вопросы духовно-нравственного порядка являются частными и исключительно сам человек вправе решать, смотреть ли сомнительные фильмы, передачи, читать ли низкопробную литературу. Поэтому и не несут никакой ответственности ни телеканалы, ни издатели, пропагандирующие насилие и жестокость.

Противостоять валу низменных инстинктов можно лишь через гуманизацию общества, через культурное просвещение, сохранение, развитие, актуализацию культурного национального наследия. Должна быть государственная политика культурно-просветительского воспитания. Сегодня молодое поколение, взросление которого пришлось на конец ХХ века, начало нашей так называемой перестройки, – это дети, родители которых после крушения государства пытались прокормить семью и выжить в лихие 90-е годы. Сегодня важно образовывать, просвещать и прививать культуру нынешним детям и подросткам. Именно для этого должно сплотиться наше общество, потому что дороже них ничего нет.

Культурно-просветительское воспитание подрастающего поколения, как гаранта нашей будущей безопасности и процветания, должно стать зоной ответственности государства. Иными словами, нашей молодёжи надо дать ощутить себя преемниками богатых, уникальных традиций, художественного опыта прошлых поколений. Спасибо.

В.ПУТИН: Спасибо большое.

Пожалуйста, Юрий Михайлович.

Ю.ПОЛЯКОВ: Спасибо, Владимир Владимирович.

Хочу выразить радость от того, что в нашем Совете стало больше писателей, вообще наш писательский цех представлен как никогда полно. У нас даже, наконец, появились представители наших замечательных национальных литератур – вот выдающийся татарский поэт Ренат Харисов.

Вместе с тем не могу не поделиться и такими горькими наблюдениями. К сожалению, сегодня наше литературное сообщество находится, пожалуй, в самом неприглядном виде по отношению к другим творческим объединениям: мы практически находимся в состоянии феодальной раздробленности и междоусобиц. И разделение происходит не по политическим, не по идеологическим, не по эстетическим принципам, а просто идёт такая неприличная делёжка имущества. И в результате литература не выполняет свою традиционную, очень значительную функцию. Потому что именно литература, так сложилось столетиями, в нашем обществе вырабатывает те идеи, которыми потом питает и другие виды искусства, прежде всего синтетические.

Писатели, хотя велика тяга к консолидации, – кстати говоря, многие страны СНГ уже прошли этот период раздробленности, и там эта консолидация произошла, – у нас не получается. И как-то в минувшее десятилетие сложилось, что Министерство культуры недостаточно контактирует, недостаточно сотрудничает с писательским сообществом. А мы же значительная сфера культуры.

И вот теперь мы хотим просто обратиться, чтобы Министерство культуры в лице нового Министра подключилось к этой, в общем-то, тягостной ситуации, и как-то сообща мы всё-таки перезагрузимся, реконструируемся и найдём какую-то оптимальную форму. Никого никуда не надо загонять, но всё-таки выйти из этого кризиса, из которого сами писатели не могут выйти, мы просим нам помочь.

В.ПУТИН: Министерство культуры сознательно уклоняется от вмешательства во внутреннюю жизнь писательской среды, имея в виду как раз те сложные процессы, связанные с дележом имущества, потому что в конечном итоге окажутся виноватыми. Но вот Министр сидит, слышит, и чтобы это была помощь в рамках разумного. Я тоже поддерживаю то, что Юрий Михайлович сказал, но только так, чтобы эта помощь не навязывалась.

Ю.ПОЛЯКОВ: Нет, нет, не имущество – вот чисто организационно нам помочь.

В.ПУТИН: Особенно поддержка одной группы в ущерб другой. Но в целом это правильно, конечно.

Ю.ПОЛЯКОВ: Спасибо.

В.ПУТИН: Денис Леонидович, пожалуйста.

Д.МАЦУЕВ: Спасибо большое, Владимир Владимирович.

Я буквально один очень животрепещущий вопрос, касающийся музыкального образования, специального и профессионального, и вообще музыкальных школ в общей сложности в России. Есть такой новый стандарт, по которому с будущего года, насколько я понял, эти уникальные 8 специальных школ плюс 3 хоровых будут существовать. По этим стандартам эти школы начинают профессиональное музыкальное образование детей только с 5-го класса, что, в общем-то, на корню убивает эту нашу уникальную начальную профессиональную среду детей. Потому что если начинать, скажем, играть на рояле в 12 лет, то последствия могут быть плачевными, потому что если нет плавного, постепенного…

В.ПУТИН: Я по себе это знаю, я начал поздно – последствия ужасные.

Д.МАЦУЕВ: Но есть и самородки. И конечно же, очень мало этих специальных школ: восемь – это недостаточно, на мой взгляд, потому что если территориально взять, то Новосибирск заканчивается, а дальше есть и Красноярск, и мой родной Иркутск, и Дальний Восток; можно на две-три школы точно увеличить. Но самое главное, на мой взгляд, им нужно придать специальный статус, потому что если они будут подчиняться общим стандартам, то о нашей великой русской исполнительской школе через некоторое время можно будет забыть.

Если говорить о музыкальных школах в целом – конечно же, замечательно то, что Вы сказали, что финансирование будет увеличено, понятно, в каком состоянии музыкальная школа находится, отток педагогов происходит, к сожалению. Помните, пять лет назад на Совете по культуре, в мае 2007 года, я говорил, что в Китае около 50 миллионов пианистов, а сейчас, по некоторым подсчётам, 80 миллионов пианистов. Количество увеличилось. Эти цифры ужасающие просто на самом деле, но самое главное, что у них очень много русских педагогов. Мне кажется, что есть разные возможности, я не знаю, как это точно сформулировать законодательно, но, если есть возможность делать вклады спонсорам, меценатам, просто частным лицам в музыкальные школы на инструменты, просто на содержание зданий и, конечно, зарплаты педагогам тоже, это очень-очень полезная штука. Но спецшколы – это вопрос очень животрепещущий и очень волнующий всех нас.

В.ПУТИН: Я не понял, Денис, а что, их закрывают? В чём там проблема?

Д.МАЦУЕВ: Стандарт новый – «третий стандарт», по-моему, называется [стандарт третьего поколения].

В.ПУТИН: Я, честно говоря, не очень понимаю, как этот стандарт повлияет на эти школы, но, если он их убивает, он неприемлем абсолютно, я обращаю на это внимание Министра культуры, – значит, нужно в индивидуальном порядке этот стандарт как-то изменить применительно к этим школам. Полностью разделяю озабоченность Дениса Леонидовича. Так называемые десятилетки, если они умрут – всё, мы невозвратно потеряем то, чем гордимся столетиями, я полностью согласен.

Д.МАЦУЕВ: Вообще наша система этого образования уникальная, и все завидуют в мире этой системе: начальная, консерватория, аспирантура и так далее.

Но я бы хотел сказать несколько слов. Всё равно – помимо проблем – у нас существует филармонический бум во всей стране. Валерий Абисалович об этом говорил, Владимир Теодорович здесь присутствует, Юрий Абрамович, они знают, что публика – просто переаншлаги практически в каждом регионе, и огромное количество фестивалей, событий. Огромная благодарность и Министерству культуры, и губернаторам, которые поддерживают эту всю историю.

Мы сегодня много говорили о футболе. Вы знаете, мы гордимся, восторгаемся «Реалом», «Барселоной», «Манчестер юнайтед». А наши ведущие симфонические оркестры и театры – это и есть «Реал», «Барселона», «Манчестер», если мы говорим о так называемом рейтинге, хотя у нас его нет. И наша молодёжная команда точно уже пару чемпионатов мира выиграла, выражаясь опять же спортивной терминологией. Здесь надежда огромная. И специальные школы – это вопрос очень серьёзный.

Спасибо большое.

В.ПУТИН: Ещё раз хочу сказать, что полностью поддерживаю это, чтобы только не забылось ни в коем случае и на практике не привело к трагическим последствиям. Это первое.

И второе. Есть ещё одна вещь, на которую я хотел бы обратить внимание. Сейчас мне в голову это пришло, хорошо, что Денис вообще заговорил об этом. У нас, конечно, не 50 и не 80 миллионов пианистов, у нас и население не 1,5 миллиарда, как в Китае. Там всё-таки они вечное и доброе в массы несут, а массы большие. У нас они поменьше, у нас и пианистов, может быть, столько не нужно. Но всё-таки нужно подумать о тех талантливых молодых людях, о которых сейчас Денис Леонидович сказал.

У нас нет вообще никаких продюсерских центров для серьёзной музыки. Талантливые, эффективные люди работают в эстраде, и они продвигают этот, условно говоря, продукт наш эстрадный на нашу сцену, где можно, за рубежом. У нас ребята и девушки заканчивают, заканчивают блестяще, а потом они идут, ищут на Западе, кто их возьмёт и поведёт и кто будет организовывать им гастроли, концерты. Кто? У нас были раньше в Советском Союзе такие структуры – они умерли, ничего больше не создано. И ничего, кроме государственных усилий, в этом направлении эффективным не будет. Сейчас нужно это сделать: вот нужно реально создать такие структуры, которые бы подхватывали молодые таланты наши и выводили бы их на российскую и на мировую сцену.

Д.МАЦУЕВ: Они уже есть, Владимир Владимирович.

В.ПУТИН: Я не знаю, они, может быть, и есть, но тогда их недостаточно. Я нечасто, но всё-таки встречаюсь с молодыми исполнителями, и я знаю их проблемы. Они то туда собираются ехать, то туда.

Д.МАЦУЕВ: Конечно.

В.ПУТИН: Кто-то поехал, поучился там в «Ла Скала», им сразу – раз…

Д.МАЦУЕВ: Сразу забирают.

В.ПУТИН: Вот она или он заканчивают, с восьми, с десяти, с пятнадцати лет учатся, сейчас исполнителю или исполнительнице 17–18 лет, их уже раз – и подхватывают, и повели по мировым сценам. У нас нет такой системы. А это очень важная вещь.

Молодые люди и молодые исполнители – это же огромный труд, это уму непостижимо, сколько нужно потратить сил для того, чтобы достичь определённого уровня. А потом куда это девать?

Н.ЦИСКАРИДЗЕ: Извините.

В.ПУТИН: Пожалуйста.

Н.ЦИСКАРИДЗЕ: Здесь есть большая проблема, о которой Вы говорите, что все разъезжаются.

В.ПУТИН: Я не сказал, что все разъезжаются.

Н.ЦИСКАРИДЗЕ: Нет, что очень большая проблема, когда человек заканчивает учебное заведение и перед тем, как он попадает в какой-либо коллектив, – это в принципе призывной возраст. У нас отсрочка от армии, вот Валерий Абисалович наверняка точно может Вам сказать, приём на работу – вот этот период с мальчиками очень сложный, особенно те, которые ещё учатся, но уже попали под призывной возраст. У нас отсрочка от армии для школ этих уникальных и для многих коллективов театральных, для музыкантов, для танцовщиков отменена. И не все коллективы дают такую отсрочку. Это тоже очень большая проблема.

И в сфере оплаты труда тоже очень большая проблема. Для педагогов, которые работают в этих всех заведениях, она очень серьёзна в двух моментах. Первый момент. Есть учебные заведения, которые принадлежат местному самоуправлению, а есть – федеральные. Вот те, которые принадлежат местному, подчас получают больше зарплату, чем те, которые находятся под федеральным, потому что, допустим, в Москве – Москва доплачивает, а у тех, которые федеральные, если нет гранта, то зарплаты очень низкие. Это тоже очень большая проблема.

В.ПУТИН: Николай Максимович, я как раз об этом сказал сегодня в начале нашей встречи – о том, что мы выделяем дополнительные ресурсы. Надеюсь, что Минкульт грамотно этими ресурсами распорядится, с тем чтобы заработная плата тем, кто для нас является наиболее важным с точки зрения подготовки кадров, работы в других сферах, с тем чтобы люди почувствовали внимание со стороны федерального центра. Первое.

Что касается второго. Я так понимаю, что в некоторых коллективах всё-таки отсрочки предоставляют.

Н.ЦИСКАРИДЗЕ: Вы знаете, даже в таких «мегаполисах», как Большой театр, очень многие молодые артисты в первый год работы пытаются как-то устроиться, чтобы не попасть в армию. Это очень большая сложность.

В.ПУТИН: Я понимаю, что это уникальные специальности. Если вообще не предоставляются, это одно дело. Но, по-моему, всё-таки предоставляются.

Н.ЦИСКАРИДЗЕ: Не везде.

В.ПУТИН: Я и говорю: не везде – значит, где-то предоставляются.

Н.ЦИСКАРИДЗЕ: Точно не могу Вам сейчас сказать, слава Богу, я давно вышел из этого возраста, но проблема эта колоссальная.

В.ПУТИН: Я вернусь к этому. Хочу сказать, что есть и проблема с комплектованием Вооружённых Сил.

Н.ЦИСКАРИДЗЕ: Но у нас не так много людей выпускается.

В.ПУТИН: Я понимаю. Мы уже об этом говорили с руководством Минобороны. И ещё раз вернёмся. Посмотрим, что можно сделать дополнительно. Но я говорю откровенно: как только по одной категории сделаешь исключение – сразу очередь выстраивается на другие категории. Тогда просто некому служить будет.

Н.ЦИСКАРИДЗЕ: Вы абсолютно правы. Вы сказали, что эти школы надо спасти. Но тогда, не дай Бог, если кто-нибудь, кто окончил эту школу, попадает под армию, это в принципе не очень совместимо с той профессией, которую он получил и на что государство потратило такие колоссальные деньги.

В.ПУТИН: Согласен. Есть проблемы. Даже среди моих достаточно близких друзей, так скажем – знакомых, есть такие случаи, когда человек просто для того, чтобы сохранить себя в профессии, должен куда-то перемещаться. Да, это правда. Такая проблема есть. Вернёмся к этому ещё раз.

Галина Ивановна Маланичева. Пожалуйста.

Г.МАЛАНИЧЕВА: Большое спасибо за предоставленное слово, Владимир Владимирович. А особое спасибо я хотела Вам сказать за то, что Вы в своём выступлении в начале сказали об общественно-государственном партнёрстве. Обычным и понятным у нас стал частно-государственное партнёрство, но всё-таки общественных организаций значительно больше. И мы со стороны Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, знаю и ряд других организаций, конечно, были бы совершенно заинтересованы в развитии этого общественно-государственного партнёрства, причём именно партнёрства.

Мне кажется, здесь интересы Министерства культуры тоже могут быть вполне понятными, потому что можно использовать реально готовую структуру, готовое движение, которое занимается не просто любительски охраной памятников истории культуры, а занимается почти профессионально, поскольку привлекает специалистов.

Считаю, что для того, чтобы общественно-государственное партнёрство не было просто словами, совершенно реально – обеспечить общественный мониторинг, осуществление его только силами общественных специализированных организаций, также осуществление общественного контроля, но это посложнее.

Общественная организация должна это выполнять в силу своей общественной структуры. Но тем не менее общественную экспертизу надо бы вернуть. Она существовала, она была. Сейчас государственная историко-культурная экспертиза, я считаю, до конца не продумана, она несовершенна. Аттестация экспертов по-настоящему не проводится, там постоянно идут какие-то перерывы, какие-то преобразования, поскольку Росохранкультура исчезла. То есть появляются те аттестованные эксперты в подвешенном состоянии.

Я бы тоже видела возможным отдать экспертизу общественности при очень небольшой организационной поддержке. Здесь бы и средства были сэкономлены, и, может быть, даже и какая-то коррупционная составляющая исчезала бы при таком подходе. И не только это было бы на откуп отдано, предположим, ВООПИиКу. ВООПИиК не работает один, в тесном контакте работает с «Архнадзором», с другими движениями. Это консолидирующая организация. Мы могли бы эту экспертизу делать гласно, открыто, и уже никакие кулуары, ничего бы тут не спасло. И мы, может быть, всё-таки постарались бы – конечно, только при участии Министерства культуры, при их богатом опыте в этом вопросе – навести здесь порядок. А здесь, конечно, пока у нас сфера такая.

Я надеюсь, что мне завтра на коллегии Министерства культуры удастся поподробнее высказать наше предложение. Я благодарю за предоставленную возможность сказать здесь об этом.

В.ПУТИН: Спасибо. Главное, чтобы хуже не стало.

Г.МАЛАНИЧЕВА: В смысле, с общественной?

В.ПУТИН: Да, говорю совершенно откровенно. Может быть, здесь другая среда, другая ситуация, но в экономике иногда, когда мы передаём на уровень каких-то объединений решение вопросов регулятивного характера, потом проходит время и говорят: верните государственное регулирование. Я спрашиваю почему. Очень много там (здесь, конечно, такого нет) групповщины. Здесь не может быть такого, но проблема есть. Вообще в целом это абсолютно правильно. И в этом направлении точно надо двигаться. Вопрос только в том, чтобы были отработаны детали. Потому что в деталях, как мы знаем, кроется этот, с рогами и с хвостом, прости Господи. Но это правда.

Андрей Владимирович Боков, пожалуйста.

А.БОКОВ: Спасибо, Владимир Владимирович.

Я со светлого и радостного хотел бы начать: с того, что мы недавно все были свидетелями открытия двух мостов поразительной красоты – мостов во Владивостоке. Это действительно редкий, но абсолютно несомненный повод для общей гордости, но мы, строго говоря, не знаем, кто их сделал, совершенно анонимное произведение. Это тот же самый «Реал» мадридский, и мы должны были бы знать имена этих людей.

К сожалению, это всё почему-то в нашей современной актуальной культуре как-то остаётся в тени. Это на самом деле повод, как мне кажется, для пробуждения интереса к тому состоянию, в котором город наш пребывает, архитектура, градостроительство и так далее. Я вынужден напомнить, что архитектура является несомненно фундаментальной частью нашей культуры, не только изобразительного искусства – культуры в целом. Это как раз хранилище того культурного кода, о котором Вы сказали, Владимир Владимирович. Мне легко об этом говорить в этом восхитительном пространстве, это вполне убедительно должно быть, но наши города, к сожалению, это не секрет, сегодня являются средоточием очень многих проблем.

Я не буду их называть, они известны. Это проблемы доступности жилья, транспортные, инфраструктурные и так далее, и так далее, на фоне, в общем, относительного благополучия городов наших соседей. И Вы меня лишили, в общем, возможности говорить на тему о малом городе. Да, действительно, сегодня малый город – это пространство, к сожалению, немалых проблем, и от того, насколько успешно мы подарим этим городам будущее, зависит вообще будущее нашей страны.

Так пространство Отечества сложилось, что это не пространство больших городов – это пространство сообщества городов крупных и малых, и этот баланс нам необходимо сохранить, нам необходимо им сообщить будущее. И это будущее может быть выстроено только на основе развития культурного потенциала, и тогда появится и малый бизнес, и всё остальное, и тогда появится промышленность.

Если мы запустим этот культурный механизм, то мы выиграем. Это как раз ответ на вопрос «что делать?». Это касается и моногородов, это касается и малых городов. Нам надо, и мы можем использовать этот потенциал для того, чтобы сделать малые города более, подчёркиваю – более привлекательными для многих людей, для многих наших соотечественников, чем крупные города. Всё у нас для этого есть. Но это должно быть частью государственной политики, той политики, которая, к сожалению, в этой сфере у нас сегодня практически отсутствует. У нас есть цели, ценности, мы говорим практически об одном и том же, мы отчётливо ощущаем, согласны и солидарны друг с другом. Но это необходимо сформулировать, это необходимо вложить в некий документ, как угодно назовите его: концепция развития малых городов, вообще пространственного развития России, – но это нам нужно.

Территориальное развитие становится для нас сегодня одной из важнейших, одной из ведущих тем. Мы до сих пор получаем рассогласованные отраслевые схемы, территориальные схемы, территориальные не согласованы с отраслевыми и так далее. Это вопрос стратегии.

Есть ещё вопросы, как здесь сказали, которые требуют быстрого, безотлагательного решения, с которыми связана вообще формирование и существование культурного пространства России. Это вопрос нашей нормативной базы, СНиПов, ГОСТов и так далее – к сожалению, чрезвычайно консервативных, затратных, противоречивых документов, и никаких инноваций. В общем итоге никакой комфортной среды мы с вами, к глубокому сожалению, без радикальной трансформации всей этой самой базы не получим, похоже. Это действительно так. Для того (это поразительно абсолютно, это парадоксально), чтобы сделать что-то приличное вроде Сколкова, мы принимаем закон об отмене действия всех СНиПов, ГОСТов и так далее. Только при этих условиях мы можем сделать что-то достойное.

Вы сказали только что о творческой конкуренции как непременном условии развития культуры, отечественной культуры. Но, вообще говоря, современная архитектура нуждается, действительно, в охране, в поддержании не меньше, чем наше культурное наследие. Этот процесс непрерывен. Если мы не научимся с уважением относиться к архитектуре, к архитекторам, если не выведем из-под давления строительного комплекса, из-под строительного пресса, то мы действительно останемся только с наследием – мы не увидим достойной современной архитектуры. Конкурсы, которые питают архитектуру, к сожалению, сегодня практически запрещены 94-м ФЗ. Это те конкурсы, которые дарили нам и новые имена, и новые образы, дарили, наконец, нам всё то пространство, в котором мы сегодня живём. Нам необходимо снова вернуться к этой норме.

И, наконец, последнее, о чём я хотел бы сказать, – из числа таких быстрых и требующих решения актов: это вопрос о саморегулировании в том виде, в котором это сегодня принято. Ситуация тоже не менее парадоксальная. Количество, скажем так, специалистов в области реставрации, мы это знаем, исчисляется десятками, максимум сотнями. Количество свидетельств, выданных юридическим лицам, на выполнение работ в области реставрации, – это десятки тысяч. Десятки тысяч! Кто за этим стоит, мы представляем. Они называются деликатно у нас «коммерческими структурами». На самом деле это структуры, которые не ограничиваются лишь коммерческой деятельностью. Но они сегодня контролируют рынок.

Выход в одном: выход в тех нормативах, в тех стандартах, которые содержатся в замечательном документе – это Протокол ВТО, который Вы, Владимир Владимирович, подписали вместе с приложениями. Там содержится вполне, очень внятно изложенная цивилизованная норма того, как вообще должна проектная практика, архитектурная практика быть организована. Но почему-то параллельно с подписанием этих документов какой-то действует другой тренд, и мы движемся в сторону, прямо противоположную той, что здравым смыслом диктуется.

Не может в стране существовать та система саморегулирования, которая сегодня существует. Свободный рынок должен балансироваться, прежде всего, общенациональным стандартом профессиональной практики. К профессиональной практике должны допускаться только квалифицированные люди, имеющие образование, имеющие опыт и так далее. Так происходит во всём мире. Открытый рынок для строительства, для архитектуры, для городов – это вещь губительная: это то, что ведёт нас к непрофессионализму, к последствиям, которые дают о себе знать, как правило, в перспективе. И все претензии или многие претензии, которые предъявляются сегодня к архитектуре и к архитекторам, на самом деле следует предъявлять к тем непрофессионалам или к тем, кто допустил непрофессионалов, низких профессионалов, слабых людей в профессиональном отношении к работе в городе, к работе с тем уникальным материалом, который являют собой российские города.

Владимир Владимирович, через месяц будет VIII Съезд российских архитекторов. Соберётся 1200 человек высоких профессионалов из всех городов Отечества практически. И конечно, мы бы хотели видеть Вас, слышать Вас, возможно, там и чувствовать Ваше отношение к тому, чем мы занимаемся.

Спасибо Вам.

В.ПУТИН: Спасибо.

Андрей Владимирович, 94-й закон имеет много огрехов, с ним много связано проблем. А в Вашем-то случае чему он мешает, проведению каких конкурсов, я просто не понимаю?

А.БОКОВ: Нельзя: выбирается очень чётко для любого объекта, сколь угодно важного, сколь угодно ответственного, исполнитель – только на основании предложенной цены. Минимальная цена – всё, мы дальше…

В.ПУТИН: Понятно.

А.БОКОВ: Потом серьёзные организации не могут соперничать с теми, которые я назвал, которых деликатно называют там, в Минрегионе, коммерческими. Не могут просто по определению.

В.ПУТИН: В вашей сфере сейчас готовятся изменения, принимаются изменения, Вы как-то знаете об этом? Или вашу сферу никак не затрагивают эти изменения?

А.БОКОВ: Нашу сферу это затрагивает, к сожалению. В общем, с нами не так часто общаются и не так подробно рассказывают о своих планах, как хотелось бы. Те поправки к закону об архитектурной деятельности, которые сейчас выходят, практически не решают тех задач, скорее усугубляют существо тех проблем, которые я назвал.

В.ПУТИН: Вы знаете, тогда нужно вам оперативно подготовить предложения, с тем чтобы Владимир Ростиславович вместе с Министерством экономического развития их проработал. Потому что, конечно, здесь своя специфика существует, но это такая сфера деятельности – она на стыке рынка и творчества.

А.БОКОВ: Вне всякого сомнения.

В.ПУТИН: Да, и этого достаточно. Здесь непросто вычленить, где рынок, где творчество.

А.БОКОВ: Владимир Владимирович, в мире эти вопросы давным-давно решены. Нам не надо ничего здесь изобретать – надо воспользоваться просто теми стандартами, которые Вами же подписаны, в сущности.

В.ПУТИН: Значит, по поводу того, что я подписал Протокол о присоединении к ВТО: я ничего не подписывал, ясно? Я работал над присоединением России действительно, к этому мы шли все, но я не подписывал Протокол – там есть специально обученные люди, которые этим занимаются.

А.БОКОВ: Понятно. Тогда претензии к ним, да?

В.ПУТИН: Но это непринципиальный вопрос. Важно, что Россия присоединилась к ВТО – и должна и будет следовать правилам, которые там прописаны. Но надо посмотреть, надо посмотреть внимательно, как регулируется эта сфера деятельности в других странах – членах ВТО. Действительно, давайте взглянем. Хотя, уверяю Вас, и там разброс колоссальный.

А.БОКОВ: Конечно.

В.ПУТИН: Там колоссальный разброс. Надо посмотреть, что будет эффективно на нашей почве, что называется.

Я прошу меня извинить, я прошу меня извинить наших коллег, которые хотели бы ещё выступить, но нам, к сожалению, нужно заканчивать. Я говорю – к сожалению, потому что разговор интересный, и я чувствую, что, по мере того как мы расходимся, он был бы ещё интереснее и интереснее, потому что всё становится более откровенным, более конкретным.

Обращаю ваше внимание на то, насколько разнообразны темы, которые мы поднимаем сегодня в ходе дискуссии: от чисто нравственных – к почти рыночным. Огромный спектр проблем, огромное количество этих проблем, и каждая из них важна.

Во-первых, хочу вас поблагодарить за то, что вы согласились принять участие в нашей работе и сейчас, и в будущем.

Во-вторых, это значит, что мы правильно с вами делаем, что разбиваем на секции всю нашу работу, потому что она будет более конкретной, и более предметной, и, надеюсь, более эффективной. И уверен, что она пойдёт на пользу всей сфере культуры, всей без исключения, без всяких изъятий. Наша задача только в том, чтобы эти изменения происходили как можно быстрее и как можно качественнее. Уверен, что с вашей помощью и при вашей поддержке мы это сделаем.

Спасибо большое.

Россия > СМИ, ИТ. Образование, наука > kremlin.ru, 25 сентября 2012 > № 655919 Владимир Путин

Вертолет МЧС России, доставлявший гуманитарную помощь в Южную Осетию, совершил вынужденную на территории Грузии из-за отказа навигационного оборудования, сообщило в пятницу МЧС РФ.

Ранее представитель управления информации министерства сообщил РИА Новости, что вертолет МЧС РФ в связи с летным инцидентом приземлился на территории, приграничной с Грузией и через 15 минут улетел.

"Вертолет МЧС России, доставлявший гуманитарную помощь (медикаменты) в Южную Осетию, из-за отказа навигационного оборудования совершил вынужденную посадку недалеко от столицы Южной Осетии г. Цхинвал на территории Грузии. Заметив ошибку, пилоты немедленно вернулись в Южную Осетию", - сообщили в МЧС.

В министерстве отметили, что груз гуманитарной помощи доставлен и передан южноосетинской стороне в полном объеме в установленном порядке.

МИД РФ подтвердил, что пилоты посадили вертолет на территории Грузии, но вернулись в Южную Осетию, заметив ошибку.

Обстоятельства произошедшего уточняются.

Военным парадом и народными гуляньями отметит Южная Осетия 22-ю годовщину принятия декларации о государственном суверенитете.

Двадцатого сентября 1990 года областной совет народных депутатов Юго-Осетинской автономной области, входившей в то время в состав Грузии, принял декларацию о государственном суверенитете Южной Осетии.

В военном параде, посвященном главному празднику республики, примут участие около 700 военнослужащих. Как сообщили РИА Новости в пресс-службе министерства обороны РЮО, "помимо парадных военных расчетов вооруженных сил республики, в параде примут участие служащие пограничного управления Федеральной службы безопасности России в Южной Осетии и 4-й объединенной военной базы вооруженных сил России". В параде, который по традиции пройдет на Театральной площади Цхинвали, примет участие и военная техника.

Праздничные мероприятия включают концерты, художественные и фотовыставки, народные гуляния. К 20 сентября приурочено введение в эксплуатацию сразу нескольких социальных объектов.

Для участия в праздничных мероприятиях в Южную Осетию приехали делегации России, Абхазии, Науру, Никарагуа и Сомали, а также самопровозглашенных Нагорного Карабаха и Приднестровья.

Истоки современного грузино-осетинского конфликта лежат в событиях конца 1980-х годов, когда активизация грузинского национального движения за независимость от союзного центра (при одновременном отказе малым народам Грузии в праве на автономию) и радикальные действия его руководителей (прежде всего Звиада Гамсахурдиа) на фоне слабости центрального руководства СССР привели к резкому обострению отношений между грузинами и этническими меньшинствами (в первую очередь, абхазами и осетинами, имевшими собственные автономные образования и уже тогда требовавшими повышения их статуса и, в конечном счете, самостоятельности).

В 1989 году Юго-Осетинская автономная область провозгласила автономную республику, а через год - в сентябре 1990 года - объявила о своем суверенитете. В ответ Верховный совет Грузии 10 декабря 1990 года упразднил осетинскую автономию. Политическая борьба быстро переросла в вооруженные столкновения, и в течение всего 1991 года Южная Осетия была ареной активных боевых действий.

Жертвами трехлетнего грузино-осетинского военного конфликта стали тысячи мирных жителей, на территории Южной Осетии были разрушены 117 сел, более 100 тысяч жителей были изгнаны из своих домов. Затянувшаяся война поставила в сложное социально-экономическое и политическое положение и Грузию.

В итоге грузинское руководство было вынуждено сесть за стол переговоров, результатом которых стало подписание в Сочи 24 июня 1992 года четырехстороннего (Россия, Грузия, Северная и Южная Осетии) соглашения о принципах урегулирования грузино-осетинского конфликта. В июле 1992 года в зону конфликта были введены Смешанные силы по поддержанию мира (ССПМ) в составе трех мотострелковых батальонов от России, Грузии и Северной Осетии, которые способствовали прекращению огня в регионе.

После 1992 года Южная Осетия была де-факто независимым государством, обладала собственной конституцией (принята в 1993 году) и государственной символикой. Власти Грузии по-прежнему рассматривали ее как свою административную единицу - так называемый Цхинвальский регион, - но активных действий по установлению контроля над ней не предпринималось.

В ночь на 8 августа 2008 года грузинские войска атаковали Южную Осетию и разрушили часть Цхинвали. Россия, защищая жителей Южной Осетии, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела войска в республику и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных из региона, 26 августа 2008 года признала суверенитет республики. Помимо России независимой Южную Осетию на сегодняшний день считают Никарагуа, Венесуэла, Науру, Вануату и Тувалу.

Грузия наращивает военное присутствие вдоль границы с Южной Осетией, говорится в заявлении, опубликованном в четверг на сайте МИД РЮО.

"На территории Грузии, примыкающей к государственной границе Южной Осетии и входящей в зону ответственности военных наблюдателей миссии Евросоюза, идет наращивание грузинского военного присутствия, включая бронетехнику и системы залпового огня", - сообщает югоосетинский МИД.

По его данным, вдоль границы "вновь возводятся фортификационные сооружения и практически во всех приграничных населенных пунктах формируются склады для хранения оружия". Кроме того, наблюдается "активизация деятельности грузинских разведывательных групп". Ведомство указывает на "факты переноса вооруженных полицейских постов на несколько сот метров ближе к государственной границе с Южной Осетией".

По мнению югоосетинского МИД, этими действиями "грузинское руководство сознательно нагнетает ситуацию для отвлечения внимания собственного народа от социально-политических проблем в Грузии перед предстоящими парламентскими выборами".

Наращивание грузинского военного присутствия югоосетинская сторона рассматривает как "провокационные действия, чреватые новой дестабилизацией обстановки" и "намерение грузинского руководства осуществить крупномасштабные провокации" в преддверии парламентских выборов, назначенных в Грузии на 1 октября.

"В последнее время для укрепления своих внутриполитических позиций перед парламентскими выборами в средствах массовой информации ведется усиленная кампания, в которой раскручивается миф о российской угрозе... Все чаще официальный Тбилиси вместо реальной помощи обещает людям вернуть якобы оккупированные территории", - указывается в заявлении МИД Южной Осетии.

Грузинские войска в ночь на 8 августа 2008 года атаковали Южную Осетию и разрушили часть ее столицы Цхинвали. Россия, защищая жителей Южной Осетии, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела войска в республику и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных из региона. Россия 26 августа 2008 года признала суверенитет двух автономий, входивших в состав Грузии и добивавшихся независимости от нее еще до распада СССР.

В ответ Тбилиси разорвал дипломатические отношения с Москвой и объявил две закавказские республики оккупированными территориями.

Несмотря на то, что большинство государств до сих пор отказываются признавать молодые республики, ряд стран все же приняли во внимание объективные реалии. В результате помимо России независимыми Абхазию и Южную Осетию на сегодняшний день считают Никарагуа, Венесуэла, Науру, Вануату и Тувалу.

Президент карликового государства Науру в Тихом океане, признавшего независимость Абхазии и Южной Осетии, Спрент Дабвидо рассказал в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Елизавете Исаковой о том, чем его кормили на ужине в российском МИД, когда республика планирует открывать свое посольство в Москве и где до этого он видел Кремль.

- Господин президент, вы встречались в Москве с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым. О чем шла речь во время вашей беседы?

- Одна из тем, поднятых российским министром во время нашего ужина, - это активизация экономического сотрудничества между Россией и Науру. Мы говорили о том, что согласован проект Меморандума о взаимопонимании между Федеральным агентством России по рыболовству и Исполнительным органом по рыболовству и морским ресурсам республики Науру.

Наши официальные лица продолжают обмениваться предложениями и идеями о том, каким образом можно укрепить наше экономическое взаимодействие. Мы заинтересованы в том, чтобы Россия участвовала, к примеру, в проектах по развитию медицины в Науру и, возможно, разработке программ по обмену для наших медиков. Мы бы также хотели, чтобы наши учащиеся могли получать образование в России. Так что работа идет.

Что касается самого ужина, то могу сказать, что атмосфера встречи была потрясающая. И еда мне очень понравилась. Нам подавали норвежского лосося, и когда я спросил вашего министра, почему рыба не из России, Лавров в ответ пошутил, что это, наверное, норвежский лосось, пойманный в российских территориальных водах.

Для меня было большой честью принять приглашение на этот ужин, который мне очень понравился. Замечательный вечер.

- Вы первый раз в России, вам понравилась Москва?

- Во вторник, когда я прилетел, у меня была всего пара часов перед ужином с российским министром, а в среду я уже вылетел в Южную Осетию. Так что посмотреть российскую столицу я не успел. Но на обратном пути выходные я проведу в Москве и, надеюсь, у меня будет достаточно времени, чтобы все здесь посмотреть - Кремль, Красную площадь. Я бы также хотел побывать в Санкт-Петербурге, но до него долго добираться...

- Всего час лета от Москвы и около четырех часов на поезде.

- Да? Ну, тогда я думаю, мы постараемся рассмотреть все варианты.

- Есть ли какие-то достопримечательности в Москве, которые вы хотели посетить?

- Кремль, конечно. Ну, и Красная площадь. Мы в Науру все это видим в основном по телевизору, в новостях, так что я хотел бы все это как следует осмотреть лично, когда вернусь в конце недели.

- Расскажите о целях вашего визита в Южную Осетию?

- Основная цель моего визита в Южную Осетию - присоединиться к празднованиям в честь 22-летия провозглашения независимости страны. Это особенный праздник. То, что Науру будет участвовать в таких торжествах, доказывает нашу приверженность на создание дружеских отношений с Цхинвали.

- Вы заедете в Абхазию?

- К сожалению, в нынешний визит у меня очень мало времени для этого, так как я собираюсь затем лететь в Нью-Йорк для участия в 67 сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Но я надеюсь, что посещу Абхазию в ближайшее время, если, конечно, такое приглашение поступит в адрес Науру.

- Как вы оцениваете нынешние отношения Науру и Южной Осетии?

- Мы только начинаем развивать эти отношения, но я могу сказать, что результат позитивный. Мы наблюдаем много схожего между нашими странами, так как, несмотря на то, что мы все же являемся небольшими государствами, нас уважают во всем мире. Наше сотрудничество необычно, и, я думаю, оно будет только расти.

- Есть ли у стран совместные проекты?

- Мы в данный момент рассматриваем ряд небольших проектов. К примеру, мы бы хотели развивать взаимодействие в спорте, разрабатывать совместные программы для наших атлетов. Как вы знаете, спорт не знает границ и объединяет государства лучше, чем политика и экономика. Так что мы изучаем этот вопрос на уровне министерств спорта. Но это лишь начало. Мы готовы к сотрудничеству в области экономики, туризма и т.д.

- В свой визит в Москву этим летом глава МИД Науру не исключил, что еще две страны АТР могут в ближайшее время признать независимость Абхазии и Южной Осетии. Не могли бы вы назвать эти страны?

- Науру - независимая республика, но я не могу говорить за другие государства. У главы МИД нашей страны есть все полномочия кабинета продвигать Абхазию и Южную Осетию в нашем регионе. У нас появилось больше уверенности в том, что еще две страны сильно заинтересованы в признании независимости Цхинвали и Сухуми. К сожалению, я пока не могу назвать их вам, но могу сообщить, что и другие государства региона готовы последовать примеру Науру и признать Абхазию и Южную Осетию.

В нашем регионе сильны связи между различными островами. Мы обсуждаем многие вещи вместе, можем спорить по каким-то вопросам, но, в конце концов, мы понимаем позиции друг друга. Так что есть страны, которые понимают наш выбор и готовы разделить решение Науру относительно признания Абхазии и Южной Осетии.

- Вы будете обсуждать этот вопрос в Нью-Йорке?

- Безусловно, вопрос о признании независимости Абхазии и Южной Осетии будет на повестке дня, когда на Генеральной Ассамблее мы будем встречаться с нашими братьями и сестрами из Азиатско-Тихоокеанского региона.

- Может ли Науру изменить свое решение относительно признания независимости двух республик?

- Это интересный вопрос, но ответ на него прост: нет. Науру не видит себя нацией, которая меняет свои решения в зависимости от ситуации. Мы не меняем свою позицию вслед за изменением направления ветра. У нас есть принципы и у нас есть понимание честности, которое мы хотели бы за собой оставить. Так что я не думаю, что мы изменим свое решение.

- Можно ли ожидать, что до конца этого года Науру посетят российские официальные лица?

- Не уверен насчет сроков до конца этого года. Конечно, россияне всегда желанные гости у нас, но с руководством вашей страны мы встречаемся больше на различных международных форумах. Например, с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым мы встречались на Фиджи в начале этого года. Я с ним общался в этот вторник. Ну, и, конечно, мы встретимся с ним в Нью-Йорке, где Россия и Науру являются сопредседателями Форума тихоокеанских островов.

Конечно, расстояние между нашими странами слишком большое, так что мы стараемся обсуждать все интересующие нас темы на различных внешних площадках.

Возвращаясь к вашему вопросу, я думаю, что в ближайшие годы количество обменов официальными делегациями между нашими странами возрастет.

- Когда Науру откроет свое посольство в России?

- Мы надеемся, что это произойдет в недалеком будущем. Я уверен, что мое правительство предпримет все необходимые для этого усилия. Это одна из наших целей. Но произойдет это, вероятнее всего, через год или два. Открытие посольства, безусловно, придаст значительный импульс нашим двусторонним отношениям.

- По некоторым данным, российская сторона передала на рассмотрение в Науру документы для введения безвизового режима между нашими странами. Когда Науру отменит визы для россиян?

- Этот процесс находится на стадии активного развития. Мы надеемся продолжить дискуссии на эту тему. Я не вижу никаких проблем для введения такого безвизового режима как с нашей стороны, так и со стороны Москвы. Необходимо только на официальном уровне подготовить весь процесс и, я думаю, обе страны с радостью заключат договор о взаимной отмене виз. Может быть, даже в следующем году.

Остров Науру

Науру - карликовое государство на одноименном коралловом острове площадью 21 квадратный километр в юго-западной части Тихого океана с населением около 15 тысяч человек.

До открытия острова в 1798 году английскими мореплавателями науруанцы считали его единственным местом в мире. В 1830-х годах здесь появились первые европейские поселенцы: торговцы, искатели жемчуга. В соответствии с англо-германской конвенцией 1886 года Науру был закреплен в сфере германских интересов. В 1888 году Германия аннексировала остров, присоединив его к протекторату Маршалловы острова.

В 1920 году остров в качестве мандатной территории Лиги Наций был передан в совместное управление Великобритании, Австралийскому Союзу и Новой Зеландии.

Независимость Науру от Великобритании, Австралии и Новой Зеландии провозглашена в 1968 году.

Дипломатические отношения СССР и Науру были установлены 30 декабря 1987 года. В настоящее время посол России в Австралийском Союзе по совместительству - посол в Республике Науру.

Россиянам для посещения Науру требуется виза, которую можно оформить, обратившись непосредственно в Департамент таможни и иммиграции Науру либо в Генеральное консульство Республики Науру в австралийском Мельбурне.

В 2001 году Межправительственная комиссия по борьбе с отмыванием криминальных капиталов (ФАТФ) обвинила власти островного государства в отмывании почти 70 миллиардов долларов, принадлежащих российским криминальным структурам в 1990-х годах, и в 2003 году объявила об отзыве лицензий у всех 140 офшорных банков, зарегистрированных на Науру. Впоследствии властями государства был принят ряд мер против отмывания денег.

В декабре 2009 года Республика Науру стала четвертой страной мира, признавшей независимость Абхазии и Южной Осетии, после России, Никарагуа и Венесуэлы. Заявление о признании было сделано сразу после визита официальной делегации Науру в РФ, где обсуждался вопрос о предоставлении финансовой помощи Науру со стороны России в размере 50 миллионов долларов.

В 2008 году Науру также признало независимость Косово.

Кроме того, Науру установило дипотношения с Тайванем, который оказывает значительную помощь этой стране в сельском хозяйстве, рыболовстве и туризме.

Глава государства и правительства Науру - президент, избираемый на три года парламентом Законодательной ассамблеи. Избирательное право предоставляется всем гражданам, достигшим 20 лет. Судебная система состоит из Верховного суда, местных и апелляционных судов. Официальные языки - науру и английский.

Официальной столицы и городов на острове нет. Резиденция президента находится в округе Мененг, а правительственные учреждения и парламент - в округе Ярен. Все население острова проживает вдоль побережья, а также вокруг озера Буада.

Один из ключевых секторов экономики Науру - рыболовство, однако индустрия все еще находится в зачаточном положении. До недавнего времени на острове также добывались фосфориты, однако первичные запасы этой горной породы к настоящему времени почти полностью истощились.

Республика Науру поддерживает дипломатические отношения со многими странами мира. Основными ее партнерами являются Австралия, Великобритания, Индия, Китайская Республика (Тайвань), Республика Корея, Новая Зеландия, США, Таиланд, Филиппины и Япония.

Науру. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 20 сентября 2012 > № 650296 Спрент Дабвидо

Миша, Бидзина... Третьего не дано

Михаил Вигнанский - журналист и политический аналитик

В Грузии сегодня, пожалуй, не найти никого, кто не считал бы дни до 1 октября. В этот день будет избран 150-местный парламент - на следующие 4 года. «Арчевнебис шемдег» – «после выборов» – так отвечают на любой, самый бытовой вопрос, столь велики и, возможно, завышены ожидания. Тех, кто намерен остаться во власти, и тех, кто намерен к ней прийти. Ясности никакой, очевидно только одно: произошла поляризация.

Есть «мишисты» – сторонники Саакашвили и его ныне правящего «Единого национального движения», и есть «бидзинисты», которые за оппозиционного миллиардера Иванишвили. Третьего не дано: сомнительно, что кто-то еще преодолеет 5-процентный барьер. Эксперты спорят, авторитарна ли постсоветская Грузия, инвалидно-демократична или демократична целиком и полностью, а большинство избирателей за более чем 20 лет независимости не излечились от ожидания мессии – сначала это был пассионарный Гамсахурдиа, потом Шеварднадзе, затем революционер Саакашвили, теперь Иванишвили.

И все же предстоящие выборы, и этим объясняется особое внимание к ним внутри Грузии и за ее пределами, разительно отличаются от прежних, проводившихся в этой постсоветской стране, единственной, с которой воевала Россия. (Кстати, во всех республиках Южного Кавказа в будущем году выбирают президентов, так что интерес к региону будет только расти.) Впервые власть может смениться не путем вооруженного восстания (как против Гамсахурдиа) или революции (как против Шеварднадзе), а голосованием. В этом случае Грузия может сделать заявку на то, что является пусть и окраинной, но европейской страной. Есть и другая возможность продемонстрировать притязания на это: если проигравший, согласившись с международными наблюдателями, поздравит победителя. Два года назад бывший постпред Грузии в ООН Ираклий Аласания, ныне один из лидеров коалиции Бидзины Иванишвили «Грузинская мечта», очевидный претендент от этого оппозиционного объединения на президентское кресло в 2013 году, проиграв выборы мэра Тбилиси, поздравил победителя – Георгия Угулава. Это было в новинку для страны и показало, что в Грузии может родиться ответственная оппозиция, о которой, по идее, должны мечтать любые ответственные же власти. Наличие такой оппозиции стало бы большим успехом для страны, а также примером для всего региона.

Надо признать, что Иванишвили, при всех создаваемых ему трудностях, ведет свою эклектичную коалицию из 6 партий по этому пути ответственности – только выборы, честное голосование. На улицы его сторонники могут выйти лишь в том случае, если международные наблюдатели оценят итоги как несправедливые.

Второе значительное отличие предстоящих выборов состоит в том, что весьма большой сегмент оппозиционно настроенного электората впервые после «революции роз» получил возможность голосовать не «против», а «за». Иванишвили, выйдя из привычной и комфортной для себя тени, за год, минувший после этого, не растерял ореола легендарного человека дела, аккумулировав вокруг себя большую часть антисаакашвилевского электората. Сравнение может быть натянутым, но все же: примерно таким же ореолом обладал бывший министр МВД Иванэ Мерабишвили – до того, как стал публичной фигурой премьер-министра. Он же – кандидат на этот ключевой с 2014 года в Грузии пост от правящей партии. Однако Иванишвили, «поднявшийся» до олигархических вершин с самых социальных низов, органичнее смотрится рядом с простым избирателем, нежели Мерабишвили, которому должность всесильного министра ВД шла больше, чем премьерская.

Голосовать «против» теперь легче еще и потому, что скопившийся за 9 лет пребывания у власти Саакашвили и его команды отрицательный заряд позволил «проиванишвилевскому» электорату получить то, чего, по сути, не имела ранее грузинская оппозиция. Это серьезная экономическая программа – преодоления безработицы, больного места не менее чем 55 % граждан Грузии, развития сельского хозяйства, в котором было занято тоже не менее 55 % местного населения, поощрения предпринимательства. Здесь же обещания повысить зарплаты, пенсии, снизить очень высокие в Грузии тарифы на коммунальные расходы и так далее – как без этого. При этом Иванишвили, прагматичный менеджер, принципиально не называет цифры будущих зарплат, пенсий или тарифов, потому что не знает, с каким бюджетом в случае победы ему придется работать.

За считанные дни до выборов пропаганда властей Грузии мобилизует электорат против Иванишвили как «последнего проекта России», «который не мог бы сколотить состояние без поддержки Кремля». Однако сработает ли этот козырь объединения против «общего врага» в случае с Иванишвили, как срабатывал на прежних выборах против экс-руководителя Аджарии Аслана Абашидзе или покойного олигарха Аркадия (Бадри) Патаркацишвили? На футболках сторонников Саакашвили написано: «Мы любим Грузию», что как бы подразумевает, что иванишвилевцы готовы вернуть Грузию обратно в СССР, читай – России. Что отвечают на это в «Грузинской мечте»? Что Иванишвили отказался от гражданства России. Что продал все российские бизнес-активы. Что да, нужно налаживать отношения с Россией, но не за счет стремления к НАТО и Евросоюзу. Что именно нынешние грузинские власти, несмотря на войну 2008 года, передали России стратегические сферы грузинской экономики (электроэнергетику, в первую очередь). Наконец, присутствие в коалиции таких ярко выраженных западников, как «Свободные демократы» Ираклия Аласания и Республиканской партии, по идее должно снимать все вопросы относительно ориентации «Грузинской мечты». Когда проправительственные СМИ просят Иванишвили публично проклясть президента России Владимира Путина, тот называет северного соседа «оккупантом» Абхазии и Южной Осетии, однако говорит, что надо разобраться с лидером не другой страны, а своей, который не сумел сделать так, чтобы Грузия избежала войны.

Наконец, отличие этих выборов – в чрезвычайном внимании международного сообщества. Дело не только в том, что на 3 648 участках будет очень много наблюдателей. В последнее время Саакашвили и его команда уже не обладают безоговорочной поддержкой Запада. Нет ее, конечно, и у Иванишвили. Лоббисты сторон ведут хорошо оплачиваемую (в первом случае - из бюджета, во втором - из личных средств миллиардера) борьбу за симпатии Вашингтона и Брюсселя. Но дело не только в этом. Раньше Запад закрывал глаза на проблемы с демократией, лишь бы в Грузии было стабильно. Теперь, по крайней мере, задается вопросом: может, это удастся совместить? То есть не пришло ли время распространить успехи, достигнутые в сферах борьбы с криминалом, бытовой коррупцией, строительстве государственных институтов (финансовый вклад Иванишвили в последнем, как выясняется, был очень значимым) на свободу СМИ, бизнеса, суда?

В 2008 году Джордж Буш поздравил Саакашвили с переизбранием на пост президента еще до объявления внутри Грузии официальных итогов голосования. Сейчас даже сенаторы Джон Маккейн и Джозеф Либерман, известные покровители Саакашвили, приезжая в Грузию за несколько недель до выборов, встречаются с Иванишвили и выясняют его взгляды. После встречи Маккейн говорит едва ли не эпохальные для себя слова: «Мы принимаем заявление Бидзины Иванишвили о том, что тот порвал все связи с Россией и хочет, чтобы Грузия была свободной, демократичной, членом НАТО. Пусть теперь выбор сделают граждане Грузии».

Только за последние несколько дней Грузию посетили министры иностранных дел Швеции, Эстонии, Польши, Чехии, Литвы, Латвии, Румынии и Болгарии, которые встречаются и с Иванишвили. Большая часть этих государств традиционно поддерживает и Грузию, и ее президента. Но симптоматичны и такие заявления министров: они будут «беспристрастными наблюдателями» за выборами, которые «важны для всей Европы и должны стать примером для всех стран региона. Все конкуренты должны иметь равные условия и согласиться с итогами голосования, если те будут признаны международными организациями, которые будут наблюдать за процессом».

Бывший посол США в Грузии Ричард Майлз, возглавлявший дипломатическую миссию своей страны в Грузии во время «революции роз» 2003 года и считающийся одним из ее творцов, теперь, как и тогда, говорит, что «если выборы пройдут плохо, это будет большим разочарованием международного сообщества». И напоминает, что именно фальсификация итогов парламентских выборов привела к «революции роз». «Слежу за ситуацией в Грузии, встречаюсь с представителями властей и оппозиции, - сказал Майлз. – Непонятно ведут себя власти Грузии, осложняя жизнь оппозиции… Несправедливые выборы приведут к утрате доверия международного сообщества по отношению к Грузии». По его словам, поведение грузинских властей по отношению к оппозиции «выходит за рамки нормальной политической борьбы».

…И «националы», и «мечтатели» уверяют избирателей, самих себя и оппонентов в том, что «выиграют с разгромным преимуществом». На всех тбилисских маршрутках нарисована большая пятерка – это номер «Единого национального движения» в избирательном бюллетене. С особым шиком носят синие футболки с логотипом «Грузинской мечты» сторонники Иванишвили, а его молодые поклонники в социальных сетях признаются в симпатиях к сыну миллиардера 17-летнему Бере, известному, несмотря на возраст, рэперу, которые сейчас гастролирует по всей стране с концертами в пользу оппозиции. На деле же, как показала практика всего периода независимости Грузии, было бы неплохо, чтобы к финишу противники пришли без катастрофического разрыва в показателях. «Разгромные» цифры, которые раньше набирали Гамсахурдиа, Шеварднадзе и Саакашвили, были так соблазнительны для того, чтобы верить в собственную избранность, непогрешимость… И это было гибельно потом и для самих политиков, и для их команд, и, что хуже всего, для всей Грузии.

Политическая жизнь в Грузии должна наконец европеизироваться вместе с самой Грузией. Глава миссии ЕС Филипп Димитров замечает, что еще никогда не было такой конкуренции на выборах здесь. «Избиратель, как никогда, готов принять осознанное решение. Мы ждем таких выборов, когда народ получит возможность волеизъявления», – говорит он.

И еще одна черта нынешнего политического положения в стране: тотальное недоверие к опросам. Вот Национально-демократический институт США радует правящую партию: 37% готовы голосовать за «националов», 12 – за «Грузинскую мечту». Вот немецкая компания forsa отдает 49% коалиции Иванишвили и 43% – движению Саакашвили, вселяя уверенность уже в оппозиционеров. Однако самыми «говорящими» могут быть цифры того же опроса НДИ: 22% респондентов сказали, что не знают, за кого проголосуют, а 16% отказались отвечать вовсе. В Грузии не любят отвечать на такие вопросы прямо, опасаясь преследований. Авторитетный еженедельник «Палитра недели» отвечает опросом на опрос: 76% респондентов не верят исследованиям НДИ, а верят только 5%.

Грузию лихорадит перед выборами. Страсти кипят. Встречи с избирателями, особенно в регионах, нередко заканчиваются рукопашной, срыванием партийных маек, метанием камней в оппонентов. Штаб «Грузинской мечты» подготовил 112 тысяч человек, чтобы избежать фальсификации в процессе голосования, они будут находиться на участках и поблизости, сопровождать урны в окружные комиссии, исключая вброс фальсифицированных или лишних бюллетеней. Также, будет производиться непрерывная видеосъемка того, как избиратели будут опускать бюллетени в урны, чтобы исключить «карусели». Эти видеоматериалы с помощью специального сервера позволят идентифицировать избирателей по их лицам. Все серьезно. Все впервые.

Грузия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 сентября 2012 > № 2906348 Михаил Вигнанский

В Анапе до 9 сентября будет проходить XV Международный фестиваль мастеров искусств "Мир Кавказу". Кубань принимает его уже во второй раз - фестиваль в 2005 году проходил в Краснодаре.

"Мир Кавказу" традиционно собирает артистов и музыкантов из разных регионов страны. В этом году в фестивале примут участие ансамбль народной песни Адыгеи "Исламей", "Лазоревый цветок" из Волгоградской области, вокально-хореографический ансамбль "Дагестан", "Эльбрус" из Карачаево-Черкессии, калмыцкий ансамбль "Тюльпан", "Алан" из Северной Осетии, оркестр русских народных инструментов "Дон" из Ростовской области, ансамбль народного танца "Ингушетия", "Вольная степь" из Ставропольского края, "Симд" из Южной Осетии, ансамбль народной песни и танца Абхазии, академический ансамбль "Кабардинка".

О том, в чем главная особенность фестиваля "Мир Кавказу", и как он будет проходить в этом году, рассказала "Живой Кубани" министр культуры края Наталья Пугачева.

"Мир Кавказу" - фестиваль с уже сложившейся историей, традициями. Расскажите, кому принадлежит идея провести его в этом году именно на Кубани? Были ли трудности в организации?

Действительно, этот фестиваль - уже 15-й по счету, а его история насчитывает даже больше 15-ти лет: первый прошел в 1996 году во Владикавказе. В прошлом году, когда мы направлялись на XIV фестиваль в Астрахань, губернатор Александр Ткачев дал мне официальное поручение пригласить гостей на юбилейный фестиваль к нам на Кубань.

Я считаю, что провести фестиваль "Мир Кавказу" - это большая честь. Это очень мощная акция, она носит не только культурный, но и социальный, политический характер. Особых трудностей в организации не было, ведь у нас есть почва, куда можно пригласить участников. Нам хотелось показать "Атамань" (вот, кстати, почему решено целый день фестиваля провести именно здесь). Хотелось, чтобы Кубанский казачий хор, который празднует свой 200-летний юбилей, показал себя не просто одним номером, а сам принимал гостей. Да и "Кубанская казачья вольница" поднялась... Видимо, Александр Николаевич исходил именно из этого, когда давал мне поручение - нам есть что показать. Кубань сейчас - самый динамично развивающийся регион в Северо-Кавказском и Южном округах.

Также мы понимали, что ни в 2013-м, ни в 2014-м году мы уже не сможем принять этот фестиваль из-за Олимпиады. Все сложилось таким образом, что удобнее было пригласить гостей именно сейчас.

В апреле Александр Ткачев уже подписал распоряжение о проведении фестиваля на территории Краснодарского края, была определена география.

Почему именно Анапа была выбрана в качестве места проведения фестиваля? Власти принимали такое решение, исходя из экономических целей? Для привлечения внимания к курорту?

Анапа была выбрана по двум причинам. Во-первых, с точки зрения логистики: она удобно расположена. И отсюда быстро можно добраться до "Атамани".

Во-вторых, нам хотелось показать саму Анапу. Она меняется в лучшую сторону, она достойна принять такой фестиваль. У Анапы сегодня есть хорошие организационные ресурсы. Подготовка ведется под личным контролем мэра Татьяны Евсиковой. Особое внимание, конечно, уделяется вопросам безопасности.

Экономические цели, безусловно, тоже преследовались. Мы планируем развивать этот курорт, намерены сделать его круглогодичным. Мы понимаем, что никакая реклама не сравнится с такой живой презентацией: "Я там был, я это знаю". Есть много способов привлечения отдыхающих. И проведение культурных мероприятий - один из них.

Фестиваль "Мир Кавказу" уже второй раз проводится в крае. Расскажите, насколько успешным он был в Краснодаре? Что изменилось по сравнению с 2005 годом?

Каких-то принципиальных изменений нет: состав участников остался прежним, коллективы так же будут выезжать в разные муниципалитеты. Единственное, в 2005 году фестиваль захватил северную часть края - мы выезжали в Брюховецкую, Тимашевск, Динскую. В этом году мы переместились в южную зону, на побережье - принимать гостей будут Анапа, Геленджик, Новороссийск, Славянский, Абинский, Темрюкский и Северский районы.

В этом году мы сделали ставку на более современный подход и на интерактивность. Мы привыкли, что обычно те же гала-концерты проходят в формате "артист - зритель", то есть одни выступают, другие смотрят. На этот раз такого не будет, потому что в зале тоже будут находиться участники. У каждого из них будут фонарики, колоски... И зрители, таким образом, будут участвовать в процессе.

Поменяем стилистику. Я считаю, что художественный язык тоже должен меняться. Наряду с тем, что творческие коллективы будут показывать, как они хранят традиции, организаторы постараются обрамить их выступление более современными средствами.

Изюминкой нынешнего фестиваля, конечно, станет выезд в "Атамань".

Не сравнить и технические средства: какие были в 2005 году и какие - сейчас. На городской набережной установят большие экраны. Те, кто не сможет находиться на летней эстраде, смогут наблюдать за происходящим именно с помощью этих экранов.

Какое количество участников ожидается? Кто именно приглашен?

В фестивальных концертах и выставках примут участие около тысячи мастеров искусств. И плюс местные коллективы. То есть не менее 1,5 тыс. человек.

К нам едут несколько делегаций. Первая - министры культуры и руководители органов культуры регионов. Вторая - ученые, не менее 30 человек (в рамках фестиваля пройдет научно-практическая конференция "Антропология конфликта и мира в культуре народов Кавказа". Откроет ее художественный руководитель Кубанского казачьего хора Виктор Захарченко, - прим. авт.). В состав еще одной делегации войдут мастера декоративно-прикладного и изобразительного искусств. Краснодарский край будут представлять художники Алексей Паршков, Сергей Воржев, мастера гончарного дела Алексей Максименко, Геннадий Машкарин, Михаил Скворцов. Свою известную вышивку покажет Галина Рубан. Выставки, кстати, пройдут и в Анапе, и в "Атамани".

Ну, и последняя делегация, самая главная - творческие коллективы. Эту делегацию возглавят художественные руководители ансамблей: народный артист Республики Абахазия Василий Царгуш, заслуженный деятель искусств Кубани и Кабардино-Балкарии, руководитель ансамбля "Исламей" (Адыгея) Аслан Нехай, заслуженный работник культуры России Александр Лавриненко, заслуженный артист России Валерий Эрдниев, народный артист Северной Осетии-Алании Эльбрус Кубалов, народный артист Карачаево-Черкесской Республики Хусей Хубиев и другие.

Кстати, в этом году два коллектива отмечают свое 75-летие: это вокально-хореографический ансамбль "Дагестан" и Государственный калмыцкий ансамбль песни и танца "Тюльпан". Думаю, в их адрес будут сказаны особые слова и поздравления.

Как известно, идея проведения фестиваля принадлежит художественному руководителю Мариинского театра Валерию Гергиеву. Он приедет в Анапу?

Нет, Валерия Абисаловича не будет в этом году, график не позволяет ему приехать на фестиваль. Но 10 сентября он посетит с концертами и Краснодар, и Крымск. То есть будет на Кубани сразу после завершения праздника. И мне кажется, что это добрый знак.

Какая программа подготовлена для артистов?

Коллективы заедут в Анапу 6 сентября, и в этот же день разъедутся по муниципалитетам, где их будут встречать наши народные ансамбли и главы администраций. Именно там пройдут так называемые концерты дружбы, когда на одну сцену выйдут гости и какой-то местный коллектив. После участники сядут за общий стол, поговорят... На следующий день артисты вернутся в Анапу, и 7 сентября здесь состоится мощное открытие. Оно будет состоять из двух блоков и пройдет на площади и на летней эстраде. А утром 8 сентября артисты и остальные делегации отправятся в "Атамань". Ансамбли будут задействованы и на "Майдане", и в "Амфитеатре", где пройдет гала-концерт участников. Кстати, в "Амфитеатре" выступит и ансамбль "Частушки" Геннадия Заволокина. Параллельно в казачьей станице они будут снимать программу "Играй, гармонь", которую после покажут на "Первом канале". Кстати, в "Атамани" соберутся все коллективы. Там будет большой праздник.

В чем главная особенность фестиваля "Мир Кавказу"?

Главная особенность, прежде всего, в уровне тех коллективов, мастеров, ученых, которые приезжают. Также этот фестиваль отличает его масштабность: ведь выступления проходят одновременно на территории разных муниципалитетов Кубани.

Ну, и нельзя не говорить о том, что понятия "дружба", "мир", "толерантность" приобретают здесь реальную силу, становятся практически осязаемыми.

Само название "Мир Кавказу" заключает в себе особый смысл. Ведь мы рассматриваем понятие "мир" очень широко. Быть в мире - значит учиться жить вместе с представителями разных национальностей. К этому нужно приучать с детства. Нам необходимо изнутри знать культуру этих народов, их верования, традиции... И в этот раз мы будем укреплять эти связи с помощью взаимопроникновения культур.

Проблема межнациональных отношений в России сейчас активно обсуждается. Как вы считаете, фестиваль "Мир Кавказу" повлияет как-то на укрепление этих связей?

Вы знаете, с точки зрения культуры, разговоры о межнациональной розни мне вообще непонятны. Культурные связи между регионами не прерывались ни на один день. Наглядный пример - когда Краснодарский край отделился от Адыгеи. Но по сей день во всех фестивалях обязательно участвуют представители этой республики. Раз в два года у нас проходит фестиваль "Кубань театральная", и артисты Адыгеи участвуют, выигрывают призы... То же самое с "Биеннале". Даже на нашу педагогическую конференцию приезжают директора республиканских школ. Еще один пример - Кубанский казачий хор, который гастролирует по всем регионам. Да и мы регулярно принимаем гостей из Южной Осетии, Абхазии...

Все конфликты происходят между людьми, а не между нациями. Интересно и то, что само слово "конфликт" - заимствованное, его не было изначально в ряде языков.

Может ли культура как-то повлиять? Да, но косвенно. Язык культуры тоньше любого другого. Но я уверена, что ни один политический, дипломатический язык не сработает так, как песня, спетая Кубанским казачьим хором.

Часто говорят об агрессивности кавказского народа... Какая может быть агрессивность, когда люди со слезами на глазах смотрят на сцену, где выступает "Исламей", или "Кабардинка".

И, конечно, те регионы и муниципалитеты, в которых сам руководитель понимает ценность культуры, осознает ее особенность объединять и созидать, сегодня активно развиваются. Беда, где этого нет.

Кто финансирует проведение фестиваля?

Деньги на проведение выделяются как из краевого, так и из федерального бюджетов. Примерно 50x50. "Мир Кавказу" - единственный в крае фестиваль, который имеет поддержку со стороны Министерства культуры РФ.

Мы обеспечиваем всем участникам проживание и питание. К тому же, у фестиваля есть свои друзья. Руководство Анапы, в частности, помогает с проживанием.

Информационное партнерство обеспечивают ряд СМИ... Одним словом, поддержка на всех уровнях чувствуется.

Какие краевые фестивали по уровню проведения можно сравнить с "Миром Кавказу"?

Каждый фестиваль по-своему уникален, каждый имеет свое лицо.

Очень хороший фестиваль "Синеокая Анапа" (Всероссийский фестиваль-конкурс детских и юношеских коллективов, - прим. авт.). Он, помимо того, что очень яркий и красочный, еще и весьма эффективный с точки зрения привлечения коллективов со всей России.

Или фестиваль "Адрес детства - Кубань" (Краевой фестиваль-конкурс детского художественного творчества, - прим. авт.). У него свои цели, одна из которых - заметить каждого талантливого ребенка. Фестиваль сначала проходит на уровне муниципалитетов - станиц, поселков, сел, хуторов, а после выходит на региональный этап. И в этом его большое преимущество.

Еще один масштабный проект - "Во славу Кубани, на благо России" (Краевой фестиваль-конкурс народного художественного творчества, - прим. авт.). Их мы планируем развивать и в дальнейшем.

Татьяна РУССО, ИА "Живая Кубань"

Министр по вопросам миграции Тубиас Бильстрём в пятницу 7 сентября посещает Грузию, где проведет переговоры с представителями местных властей по делам беженцев и европейской интеграции. Вместе с сотрудниками Агентства ООН по делам беженцев UNHCR Бильстрём также встретится с внутренними переселенцами.

- Грузинское правительство работает над обеспечением беженцев постоянным жильем, в то же время желающим предоставляется возможность вернуться в Абхазию и Южную Осетию, - заявил Бильстрём.

Швеция приветствует тот факт, что переселенцам сейчас предлагаются "долгосрочные устойчивые решения", цитирует его министерство юстиции.

Сегодня Бильстрём находится с визитом в Армении, где участвует в запуске проекта, который призван сблизить армянское миграционное законодательство с нормами ЕС.

Подведомственная Геннадию Онищенко правительственная структура в 2012-2014 годах окажет бывшим советским республикам помощь в налаживании работы санитарно-эпидемиологических служб. Распоряжение об этом было издано Правительством РФ в начале сентября.

В Абхазию и Южную Осетию на безвозмездной основе будут поставлено необходимое лабораторное оборудование, а также различные препараты по диагностике инфекционных болезней. Специалисты из этих стран смогут пройти обучение в российских учреждениях на базе Роспотребнадзора по всем интересующим вопросам, связанным с необходимой профилактикой и диагностикой инфекционных и паразитарных болезней, расследованием и купированием вспышек, осуществлением санитарной охраны зараженных территорий.

Напомним, что с 2011 года между Россией, Абхазией и Южной Осетией уже заключено несколько меморандумов по взаимодействию Роспотребнадзора с Комитетами по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека республик Южная Осетия и Абхазия. Новая программа, рассчитанная на три года, стала очередным шагом по укреплению взаимодействия Роспотребнадзора с санитарно-эпидемиологическими службами двух стран.

Грузинская диаспора в РФ намерена бороться за то, чтобы власти Грузии открыли в России избирательные участки по выборам в парламент, сообщил лидер движения "Голос Грузии - за честные выборы" Теймураз Шенгелия.

Выборы в парламент Грузии состоятся 1 октября, на сегодняшний день в РФ не планируется открывать ни одного избирательного участка.

По словам Шенгелия, на территории РФ проживает около миллиона грузин. "Сегодня получается, что эти люди не могут принять участие в выборах", - сказал он на пресс-конференции в РИА Новости.

Он связывает нежелание грузинских властей открывать избирательные участки со сложившимися отношениями между РФ и Грузией. Тбилиси разорвал дипотношения с Москвой в 2008 году после вооруженного конфликта и признания РФ независимости грузинских автономий Абхазии и Южной Осетии.

Лидер движения "Голос Грузии - за честные выборы" сообщил, что 10 сентября заканчивается регистрация избирателей, проживающих за рубежом. "Они (ЦИК Грузии) дают недельный срок для регистрации. Это очень мало.... Это практически невозможно (зарегистрироваться)", - сказал Шенгелия.

Однако грузинская диаспора не намерена сдаваться и будет бороться за свои права, сказал лидера движения. "Мы намерены использовать все способы юридического давления, чтобы добиться права голоса", - заявил он.

Шенгелия сообщил, что грузинская диаспора намерена требовать внесение изменений в избирательный кодекс Грузии, где должны быть прописаны механизмы участия диаспоры в выборах всех уровней. Кроме того, должна быть упрощена процедура регистрации избирателей, проживающих за рубежом, открыты несколько избирательных участков, введены квоты для диаспоры в грузинский парламент.

Он сообщил, что организация уже подала петицию в МИД Грузии с просьбой упростить правила регистрации избирателей, однако ответа пока не поступало.

"В ближайшее время в международные организации будут направлены обращения с нарушениями прав грузинской диаспоры", - сказал Шенгелия.

Также он сообщил, что его организация обратилась за помощью к ряду американских конгрессменов, но не уточнил, к кому именно.

Курорты Северного Кавказа как единый комплекс должны будут конкурировать с мировыми аналогами, а не между собой, заявил во вторник председатель Совета директоров "Курорты Северного Кавказа" (КСК) Ахмед Билалов.

"Мы надеемся создать курорты, которые будут конкурировать не между собой, а с крупнейшими мировыми курортами - такими, как, например, в Ванкувере. Наша задача сделать их максимально доступными по цене и высокими по качеству услуг", - сказал он на выездном совещании на строящемся горнолыжном курорте "Мамисон" в горах Северной Осетии.

Планируется, что в 2020 году горный курорт "Мамисон", расположенный у границы с Южной Осетией, сможет принимать до 30 тысяч туристов ежедневно. Курортная зона займет около 600 квадратных километров, длина лыжных трасс будет превышать 190 километров. Курорт расположится в ущелье. Помимо горнолыжных спусков здесь будут созданы площадки для занятий альпинизмом, рафтингом, дельта- и парапланеризмом.

Билалов отметил, что в Мамисоне необходимо "построить не Европу 60-х - 70-х годов, а то, что будет актуально ближайшие 15-20 лет". "В этом смысле Мамисон по высотным и эстетическим характеристикам и транспортной доступности имеет все шансы стать одним из лучших курортов в мире", - добавил он.

Глава КСК сообщил, что компания рассматривает возможность строительства тоннеля или моста через водохранилище по пути к курорту, что сделает дорогу туда значительно комфортнее. "Этот вопрос мы в ближайшее время надеемся обсудить с полпредом (на Северном Кавказе) Хлопониным; наверное, какое-то решение найдем. То ли объездной тоннель, то ли красивый вантовый мост, который не только решить транспортный вопрос, но и будет красивым и удобным",- заметил он.

Как ожидается, первая из четырех курортных деревень, планируемых к строительству в Мамисоне, должна быть сдана 2016-2018 годах.

Билалов заявил, что проблем с инвесторами у КСК нет. "У нас несколько больших соглашений уже подписано, и сейчас мы работаем с итальянской компанией по недвижимости",- сказал он. Альбина Олисаева.

Ташкент ушел, проблемы остались

Аркадий Дубнов

Сможет ли ОДКБ преодолеть концептуальный кризис

Аркадий Дубнов – политолог, международный обозреватель, на протяжении 20 лет освещает события в Центральной Азии.

Резюме ОДКБ по сути представляет сегодня механическое соединение трех не связанных друг с другом систем безопасности, основой каждой из которых является российское участие, – центральноазиатская, южная и западная.

Решение Узбекистана приостановить членство в Организации Договора о коллективной безопасности дало повод для очередного раунда дискуссии об эффективности этой структуры. Очевидно, назрела необходимость разобраться, в каком состоянии находится постсоветское пространство на третьем десятилетии после распада единого государства. Помимо накопившихся геополитических проблем многое связано с личными отношениями между лидерами стран, возникших на месте СССР.

Разведка отменяется

Год назад во время церемонии официального фотографирования участников юбилейного саммита Шанхайской организации сотрудничества в Астане президент Узбекистана Ислам Каримов поменялся местами с президентом Киргизии Розой Отунбаевой, чтобы только не оказаться рядом с таджикским коллегой Эмомали Рахмоном. На саммит СНГ, состоявшийся в сентябре 2011 г. в Душанбе и приуроченный к 20-летию Содружества, Каримов не приехал, а месяцем раньше проигнорировал неформальную встречу в верхах ОДКБ в Астане. Еще больше, чем хозяин мероприятия Нурсултан Назарбаев, оскорбился Александр Лукашенко, председательствовавший тогда в Организации. Он разразился резкой тирадой в адрес Ташкента, мол, пора исключать «страны, которые не желают сотрудничать в рамках договора в полной мере». Последняя стычка произошла в декабре на официальном саммите ОДКБ в Москве. В ответ на упреки Лукашенко и Назарбаева в том, что он рассорился чуть ли не со всеми партнерами, Каримов ответил чрезвычайно эмоционально.

Возвращение в Кремль Владимира Путина, казалось, означало для Ислама Каримова возможность возобновить доверительные отношения хотя бы с Россией, в известной степени утерянные за годы президентства Дмитрия Медведева. Во всяком случае, именно на такие предположения наводил поток славословия из уст узбекского лидера в адрес Путина на их встрече в Москве, спустя неделю после инаугурации российского руководителя. «Путин – это тот человек, с которым можно идти в разведку», – сказал Каримов и напомнил о своем призыве к Путину в 2008 г. баллотироваться на третий срок, несмотря на конституционные ограничения. Ислам Каримов поставил подпись под совместной декларацией по случаю 20-летия Договора о коллективной безопасности и 10-летия создания Организации. В этом документе президенты подтвердили «приверженность целям и принципам Договора о коллективной безопасности, готовность и далее развивать и углублять всесторонние союзнические отношения».

Однако уже спустя две недели на саммите ШОС в Пекине между Узбекистаном и его партнерами по ОДКБ, являющимися членами ШОС, – Казахстаном, Киргизией, Россией и Таджикистаном – вновь обнаружились серьезные разногласия. На этот раз поводом стало предоставление Афганистану статуса наблюдателя при Шанхайской организации. Ташкент все последние годы занимает особую позицию, настаивая на приоритете двухсторонних отношений с Кабулом и стремясь избежать его активного втягивания в орбиту ШОС. Возможно, узбекское руководство, никогда не питавшее теплых чувств к афганскому президенту Хамиду Карзаю, не хочет укрепления его позиций за счет более тесной привязки Кабула к Москве, а главным образом к Пекину.

Наложить вето Каримов не решился, но с некоторыми из коллег поделился, мягко говоря, неудовольствием по этому поводу. Спустя неделю Ташкент уведомил секретариат ОДКБ о приостановлении своего членства. Еще через пару недель об этом было объявлено публично.

В Москве некоторые высокопоставленные чиновники расценили это как пощечину – еще не высохли чернила подписи Каримова под московской декларацией, где он подтверждал верность союзническим отношениям. Российские дипломаты предпочитали отмалчиваться: «Изучаем ситуацию. Юридической нормы, предусматривающей возможность приостановления членства в ОДКБ в одностороннем порядке, в уставных документах нет». Министр обороны Казахстана Адильбек Джаксыбеков напомнил, что, согласно «Положению о порядке приостановки участия государства-члена в деятельности органов ОДКБ или его исключения из Организации», утвержденному в Астане 18 июня 2004 г., просьба узбекской стороны будет рассмотрена на сессии Совета коллективной безопасности в Москве в декабре 2012 года. Решение должно быть принято на основе консенсуса.

Аналитики заговорили о неизбежном распаде ОДКБ в результате выхода из него Узбекистана. Скорее всего, в ближайшем будущем этого не случится, как не распалось Содружество Независимых Государств. Ведь обе структуры являются скорее имиджевыми, нежели реально функционирующими, и – каждая по-своему – они будут еще определенное время служить демонстрацией попыток Москвы удержать постсоветское пространство в рамках некоей исторической, ментальной и экономической общности.

Как заметил недавно по поводу ОДКБ один из российских чиновников, курирующих сотрудничество с «ближним зарубежьем», «альтернативы консолидации вокруг России государств СНГ нет». Те же страны, которые не хотят иметь ничего общего с Москвой, будут рвать институциональные связи с СНГ и Россией так же решительно, как это сделала Грузия. Тбилиси обозначил возможность принципиально иного формата отношений бывшей советской окраины с Россией, но, несмотря на радикальное политическое расхождение, экономическая жизнь Грузии по-прежнему очень зависит от северного соседа.

Для Узбекистана грузинский путь вряд ли приемлем. Достаточно вспомнить несколько миллионов узбекских трудовых мигрантов, зарабатывающих на жизнь в России и отсылающих домой ежегодно не менее 4 млрд долларов (в 2011 г. – 4,9 млрд долларов). Когда в прошлом году во время конфликта в связи с арестом российского самолета и экипажа в Таджикистане Москва дала понять, что может начать депортировать работающих в России таджиков, Душанбе быстро пошел на попятный.

«Определенный гарант»

Владимир Путин постарался приглушить скандальный резонанс от демарша Ташкента. Выступая в начале августа перед бойцами расквартированной в Ульяновске бригады ВДВ, которая входит в состав Коллективных сил оперативного реагирования ОДКБ, он назвал ОДКБ «важной организацией». Она «является определенным гарантом нашего взаимодействия с партнерами и союзниками, прежде всего, конечно, на так называемом постсоветском пространстве, механизм которого можно эффективно и быстро использовать в случае возникновения угроз, прежде всего внешних». Аккуратность путинских формулировок – «определенный гарант» – деталь красноречивая. Взаимодействие в рамках ОДКБ до сих пор можно было обнаружить лишь в ходе многочисленных военных маневров, непременным участником которых были российские подразделения. Однако трудно вспомнить, когда к таким учениям присоединялись узбекские военные, а уж тем более плечом к плечу с таджикскими коллегами.

Откровенная враждебность между Узбекистаном и Таджикистаном давно стала притчей во языцех, а формально союзнические отношения двух стран вызывают горькие усмешки по обе стороны узбекско-таджикской границы. Большей дискредитации самой ОДКБ, нежели десятки километров заминированных участков этой границы, придумать трудно. Недавно официальный Душанбе впервые напомнил о «медвежьей услуге доброго соседа», якобы по вине которого Таджикистан оказался единственной советской республикой, которая после распада СССР не смогла национализировать свои военно-технические объекты. Как утверждалось в статье, опубликованной на сайте таджикского посольства в Москве, в начале 1990-х гг. это придало силы радикальным исламистам, осмелившимся развязать гражданскую войну в Таджикистане. Но самым глубоким клинчем, из которого уже много лет не могут выйти Ташкент и Душанбе, остается строительство Рогунской ГЭС в Таджикистане. Узбекское руководство рассматривает ее как угрозу своей национальной безопасности, а его таджикский визави, наоборот, считает противодействие Ташкента строительству ГЭС главной внешней угрозой суверенитету Таджикистана.

Не лучше ситуация и на границе Узбекистана с Киргизией, где недавно произошел вооруженный инцидент, жертвами которого стали пограничники с обеих сторон. Катастрофический уровень недоверия и межэтнической вражды узбеков и киргизов, особенно обострившейся в результате кровопролитных ошских событий июня 2010 г. на юге Киргизии, продемонстрировал чрезвычайную уязвимость системы коллективной безопасности в Центральной Азии. А если называть вещи своими именами, ее практически полное отсутствие.

Не слишком дружелюбная атмосфера царит и на границе Узбекистана и Казахстана. В июле 2011 г. узбекские пограничники почти две недели не сообщали о задержанных ими в горах Тянь-Шаня 12 казахстанских альпинистах, среди которых было девять подростков. В июне этого года узбекские власти отказались пропустить через свою территорию в Таджикистан военнослужащих и военную технику Казахстана для участия в военных учениях ШОС «Мирная миссия-2012». Узбекистан, будучи членом ШОС, в этом мероприятии не участвовал.

Так выглядит сотрудничество Узбекистана с тремя союзными с ним государствами – членами ОДКБ. Можно ли ожидать надежного и доверительного взаимодействия силовых структур четырех государств Центральной Азии, входящих в ОДКБ, в случае возникновения внешних угроз? Вопрос риторический. Вместо ответа можно вспомнить прошлогоднюю историю с приглашением в Душанбе взвода иранской армии для участия в параде по случаю 20-летия независимости Таджикистана. Министр обороны Шерали Хайруллаев с гордостью объявил тогда, что если понадобится, то иранские братья в течение пары часов прибудут на помощь Таджикистану. Но вышла неувязка: Узбекистан и Туркмения не разрешили доставку «братьев» на парад через свое воздушное пространство. Помогли американцы, обеспечившие пролет иранских военных через афганское небо. Едва ли не единственный пример того, как Соединенные Штаты оказали содействие Тегерану.

В 2006 г. автор этих строк был в Сочи свидетелем встречи Владимира Путина и Ислама Каримова, после которой президент Узбекистана объявил о возвращении страны в ОДКБ. Событие было вполне ожидаемым. Таким способом Ташкент отблагодарил Москву за поддержку силового подавления беспорядков в Андижане в мае 2005 г., приведшего к глубокой мировой изоляции узбекского руководства. Один из высокопоставленных российских чиновников заметил с горечью, что вместе с Узбекистаном мы обязательно «втащим в ОДКБ» и весь багаж его проблем с соседями. Это и случилось, хотя сам Узбекистан до конца в ОДКБ так и не вступил. Около 15 соглашений и протоколов, заключенных в рамках Организации, Ташкент не ратифицировал.

На готовность узбекского руководства тесно сотрудничать с союзниками по ОДКБ вряд ли уже тогда кто-то мог серьезно рассчитывать, настолько силком загоняли Ташкент в Организацию. И не такой уж сенсацией стали рассекреченные Wikileaks депеши американских дипломатов, из которых стало известно, что в 2009 г. Ислам Каримов, встречаясь с первым заместителем госсекретаря США Уильямом Бёрнсом, обвинял Москву в имперских амбициях и стремлении создать «анти-НАТО», чтобы доминировать на постсоветском пространстве. Даже странно, что избавиться от двусмысленности своего положения среди партнеров по ОДКБ узбекский президент решил только три года спустя.

Согласно статье 3 Устава ОДКБ, ее целью, в частности, является «защита на коллективной основе независимости, территориальной целостности и суверенитета государств-членов». Шаг Ташкента, возможно, позволит честно ответить на вопрос, существуют ли ныне условия для коллективных действий по обеспечению безопасности в той части постсоветского пространства, которая еще готова видеть Россию в качестве главного гаранта. И как вообще трактовать понятие безопасности для стран, входящих в ОДКБ?

Без ценностей

В прошлом году генсек ОДКБ Николай Бордюжа собрал за круглым столом экспертов и политологов, предложив им устроить мозговой штурм в поисках новых идей для совершенствования деятельности Организации. Попытка обнаружить какую-либо идеологию, которая объединяла бы входящие в нее государства по примеру либеральных ценностей западной демократии для стран – членов НАТО, закончилась конфузом. С трудом отыскали одну такую ценность – стабильность. Но, как заметила директор центра европейской безопасности ИНИОН РАН Татьяна Пархалина, на Западе эту стабильность понимают как консервацию автократических режимов, для обеспечения которой как раз и создана ОДКБ. И никто не оспаривал очевидное: главные угрозы стабильности – внутри каждой из стран, а вовсе не вне.

Может ли в такой ситуации быть полезной ОДКБ, статья 5 Устава которой предписывает «невмешательство в дела, подпадающие под национальную юрисдикцию государств-членов»? На этот вопрос пришлось отвечать дважды за последние годы. Упомянутые выше ошские события в Киргизии в июне 2010 г. и краткосрочная военная операция таджикских правительственных войск в Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО) в июле 2012 года. Ни в том ни в другом случае ОДКБ не стала вмешиваться, хотя в июне 2010 г. этот вопрос рассматривался, поскольку с просьбой о помощи обратилась глава временного правительства Киргизии Роза Отунбаева. Генсек ОДКБ Николай Бордюжа вынужден был признать, что механизмов реагирования на межэтнические столкновения, подобные тем, что произошли на юге Киргизии, не существует. Для выработки таких механизмов была проведена «деловая игра, выявившая достаточно большое количество проблем практического свойства», деликатно заметил Бордюжа.

В данном случае эти проблемы были обусловлены категорическим вето, наложенным руководством Узбекистана на вмешательство ОДКБ в ошские события. Для Ташкента было неприемлемым появление вблизи его границ российских военных, а именно они могли составлять костяк миротворческих сил.

К слову, эта позиция у Узбекистана не конъюнктурная, а вполне последовательная. В 1999 г. одной из причин отказа Ташкента подписать протокол о пролонгировании участия в системе Договора о коллективной безопасности были планы Москвы создать в Таджикистане российскую военную базу на основе дислоцированной там с советских времен 201-й мотострелковой дивизии. (Сейчас это называют первым выходом Узбекистана из ОДКБ, хотя формально международной организацией она стала только в 2002 году.) Тогда Ислам Каримов откровенно излагал автору этих строк свои претензии к российскому руководству, говоря среди прочего и о своем недовольстве масштабными поставками российского оружия Армении (узбекский лидер не скрывал солидарности с Азербайджаном), и о несогласии со стремлением России сохранить военное присутствие в Приднестровье.

Отказ Ташкента разрешить силам ОДКБ тушить ошский «пожар» 2010 г. может свидетельствовать о главной и самой болезненной проблеме, лишающей доверительного характера военное сотрудничество в рамках Организации. Авторитарные режимы, правящие в странах Центральной Азии, не уверены, что Москва, посылая своих коммандос им на помощь, не отдаст одновременно и противоположных приказов. Следует представлять, насколько серьезно развиты антироссийские фобии среди значительной части национальных элит в этом регионе. Боязнь якобы плетущихся российских заговоров является заметным фактором политической атмосферы этих стран.

Не стала вмешиваться ОДКБ и в ситуацию в Таджикистане, когда в конце июля нынешнего года трехтысячный экспедиционный корпус правительственных войск предпринял попытку уничтожить группировку вооруженной оппозиции, базирующейся в Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО). «Это полностью касается внутренней жизни Таджикистана и не требует вмешательства коллективных сил, – сказал генсек ОДКБ Николай Бордюжа, – силовые структуры Таджикистана дееспособны и проблемы в Горном Бадахшане способны решать самостоятельно».

Слова Бордюжи прозвучали в ответ на заявление президента Белоруссии Александра Лукашенко: «Таджикистан – член нашей организации, и обращение президента без внимания оставить нельзя». Выяснилось, что можно. Тем более что никакого обращения Эмомали Рахмона с просьбой о помощи не было. Да и не могло быть, учитывая подозрения, которые Душанбе испытывает к российскому союзнику. Характерным свидетельством этого стали слухи, распространенные со ссылкой на «осведомленные источники», о готовящемся покушении на президента Таджикистана во время его поездки в ГБАО на празднование 80-летия образования автономии в конце августа. «Источники» утверждали, что за организацией возможного покушения просматривается «узбекский или российский след».

Трудно не согласиться с руководителем Центра международной безопасности РАН Алексеем Арбатовым, заявившим недавно в интервью «Новым Известиям», что «ОДКБ как военного союза не существует, скорее, есть военные отношения между Россией и другими членами ОДКБ». Арбатов подчеркнул, что в Организации отсутствует то главное, что делает ее военным союзом, – «общее представление о внешних угрозах и правилах, которые диктуют военное вмешательство в случае внутренних или трансграничных угроз». По мнению Арбатова, не похожа ОДКБ и на военно-политический союз, на статус которого она претендует. Политолог ссылается на отсутствие политической поддержки действий России в ходе августовской войны 2008 г. на Кавказе союзниками по ОДКБ, ни один из которых до сих пор так и не признал независимость Абхазии и Южной Осетии.

Более того, августовская война изрядно напугала некоторые столицы СНГ, правящие там элиты обнаружили решимость Москвы реализовывать свои интересы на постсоветском пространстве силовым путем. Известно, к примеру, что руководство Туркмении, имеющей нейтральный статус и в ОДКБ не входящей, осенью 2008 г. провело на западе страны, в прикаспийском регионе, внеочередные военные учения. Есть основания полагать, что это стало демонстрацией готовности принять ответные меры, если в Москве захотят осуществить какие-либо силовые действия в отношении Туркмении. Хорошо известен ряд проблем как экономического, так и гуманитарного характера, осложняющих российско-туркменские связи, отношение российского руководства к которым могло заставить Ашхабад лишний раз понервничать.

Подозрительность, похоже, доминирует в отношениях между соседями по «коммунальной квартире» бывшего СССР. Распад советской державы все еще не закончен, во всяком случае, на ментальном уровне, и «бракоразводный процесс», ради которого создано СНГ, продолжается. Причем подозревают не только Москву, подозревает и Москва. Анонсированный Ташкентом выход из ОДКБ породил среди российского экспертного сообщества и политической элиты уверенность в том, что это понадобилось для того, чтобы устранить препятствия для возврата в страну военной базы США, которая была выдворена в 2005 г. в ответ на осуждение Вашингтоном подавления беспорядков в Андижане. Вывод контингента МССБ из Афганистана к 2014 г., планы Соединенных Штатов оставить значительную часть военного снаряжения в пограничных с Афганистаном странах Центральной Азии, и в первую очередь в Узбекистане, давали для этого основание.

Понимая это, президент Каримов, известный политическим прагматизмом (который многие его партнеры склонны называть в лучшем случае «двурушничеством»), решил сыграть на опережение, попытавшись опровергнуть подобные упреки. В начале августа стало известно о проекте Концепции внешнеполитической деятельности Узбекистана, предложенном им на утверждение парламенту. На третьем десятке лет независимости документ впервые возводит в ранг закона принципы внешней политики. Ознакомившись с ними, понимаешь, почему это понадобилось только сейчас.

Суть концепции – теоретическое обоснование причин выхода Узбекистана (на этот раз, уверен Ташкент, окончательного) из ОДКБ. Ислам Каримов сформулировал принципы государственного нейтралитета, которого намерена придерживаться его страна. В концепции, правда, этого термина нет, видимо, на всякий случай. «Узбекистан не принимает участия в военно-политических блоках, оставляет за собой право выхода из любого межгосударственного образования в случае его трансформации в военно-политический блок, не допускает на своей территории размещения иностранных военных баз и объектов, принимает политические, экономические и иные меры по предотвращению своего вовлечения в вооруженные конфликты и очаги напряженности в сопредельных государствах».

Итак, иностранных военных баз в Узбекистане не будет. Но, очевидно, закон обратной силы не имеет, иначе как-то придется определяться с авиабазой германских ВВС, расположенной в пограничном с Афганистаном Термезе. Ей, впрочем, и раньше предусмотрительно был придан другой, менее вызывающий статус. Ничто не мешает в случае необходимости сделать то же самое и по отношению к любой другой военной инфраструктуре, которой смогут пользоваться иностранцы. Такая же постоянно действующая и почти всех устраивающая уловка применяется с 2009 г. и по отношению к бывшей военной базе «Манас» в Киргизии, которая теперь называется международным Центром транзитных перевозок. Но, выходя из ОДКБ, Ташкент избавляет себя от необходимости согласовывать все подобные решения с «заклятыми союзниками», такими как Таджикистан.

Чрезвычайно важными с точки зрения Ташкента выглядят и следующие положения концепции: Узбекистан «принимает политические, экономические и иные меры по предотвращению своего вовлечения в вооруженные конфликты и очаги напряженности в сопредельных государствах… проблемы Центральной Азии должны решаться самими государствами региона без вмешательства внешних сил… интеграция не должна быть навязана извне, она неприемлема, если ущемляет свободу, независимость и территориальную целостность страны или продиктована идеологическими обязательствами».

Каждый из этих пунктов может быть легко проиллюстрирован конкретными ситуациями, уже имевшими место в регионе и послужившими основанием для выражения «особого мнения» Узбекистана практически при каждом обсуждении на саммитах ОДКБ и СНГ. Хорошо читаются здесь и отсылки к различным инициативам Москвы («интеграция не должна быть навязана извне»), и к возможности участия российских вооруженных сил, в том числе в составе ОДКБ, в региональных конфликтах («проблемы Центральной Азии должны решаться без вмешательства внешних сил»).

В то же время система взглядов главы узбекского государства на место страны в мире, изложенная в виде концепции и утвержденная законодательно, является и незашифрованным посланием Москве: «Если мы не с вами, то это не значит, что мы против вас». Зачем нам эта ОДКБ, как бы говорит Каримов, давайте дружить и сотрудничать напрямую.

Три в одном

Такая постановка вопроса обнажает всю болезненную проблематику отношений между странами-членами, а если учесть очевидный факт, что они, за малым исключением, являются государствами с авторитарными режимами, то и проблематику отношений между лидерами. Если исключить из этой системы коммуникаций высшего эшелона президента Узбекистана, вероятно, устойчивость структуры ОДКБ повысится. Однако здесь есть одно «но»: в отличие от других стран Центрально-Азиатского региона, где имеет место какая-то публичная дискуссия о целесообразности членства в ОДКБ, в Узбекистане о подобном обсуждении ничего не известно. И невозможно прогнозировать, какая позиция по этому вопросу возобладает после грядущей смены правящих элит в Ташкенте.

С другой стороны, нынешний узбекский демарш заставляет задуматься о гораздо более общем вопросе – искусственности всей структуры военно-политической безопасности, концентрирующейся вокруг России. ОДКБ по сути представляет сегодня механическое соединение трех систем безопасности, основой каждой из которых является российское участие, – центральноазиатская, южная и западная. 102-я российская военная база в Армении является бесспорным гарантом стабильности на Южном Кавказе. Но солдаты христианской Армении никогда не окажутся в составе подразделений ОДКБ, принимающих участие в каких-либо силовых операциях в Центральной Азии, населенной преимущественно мусульманами. И наоборот, даже в самых смелых фантазиях невозможно представить себе, что казахский или киргизский спецназ будет отправлен в помощь армянам на карабахский фронт сражаться с единоверцами из Азербайджана.

Точно так же крайне трудно вообразить участие белорусских бойцов в операциях на Кавказе или Центральной Азии, сколь бы ни волновали Александра Лукашенко события на этих дальних фронтах. Президента Белоруссии больше заботит необходимость «проработать совместную миротворческую деятельность в формате ООН – ОДКБ», с инициативой которой он выступил в прошлом году, будучи председателем в ОДКБ. В свою очередь, центральноазиатские и армянские союзники Минска по ОДКБ не слишком обеспокоены обнаруженными в белорусском небе дырами в системе ПВО на западных рубежах Организации, сквозь которые плюшевые мишки со шведского легкомоторного самолета проникли на территорию коллективной безопасности. С их точки зрения, это проблема Москвы, имеющей единую с Минском систему ПВО, а вовсе не ОДКБ.

Финал затянувшегося прощания Ташкента с ОДКБ еще более остро ставит вопрос об автономном функционировании каждой из трех составляющих организации. Особенно актуальна эта проблема для Центральной Азии – до ухода натовского контингента из Афганистана остается совсем мало времени, и штабистам стран-союзниц уже пора верстать конкретные планы действий на случай эскалации напряженности в регионе. Узбекская фронда мешать им больше не будет, и за это Ташкенту надо сказать отдельное спасибо. Но если договориться не удастся, возложить за это ответственность на Узбекистан тоже уже не получится.

Россия. Узбекистан > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 сентября 2012 > № 2905551 Аркадий Дубнов

Ташкент ушел, проблемы остались

Сможет ли ОДКБ преодолеть концептуальный кризис

Резюме: ОДКБ по сути представляет сегодня механическое соединение трех не связанных друг с другом систем безопасности, основой каждой из которых является российское участие, – центральноазиатская, южная и западная.

Решение Узбекистана приостановить членство в Организации Договора о коллективной безопасности дало повод для очередного раунда дискуссии об эффективности этой структуры. Очевидно, назрела необходимость разобраться, в каком состоянии находится постсоветское пространство на третьем десятилетии после распада единого государства. Помимо накопившихся геополитических проблем многое связано с личными отношениями между лидерами стран, возникших на месте СССР.

Разведка отменяется

Год назад во время церемонии официального фотографирования участников юбилейного саммита Шанхайской организации сотрудничества в Астане президент Узбекистана Ислам Каримов поменялся местами с президентом Киргизии Розой Отунбаевой, чтобы только не оказаться рядом с таджикским коллегой Эмомали Рахмоном. На саммит СНГ, состоявшийся в сентябре 2011 г. в Душанбе и приуроченный к 20-летию Содружества, Каримов не приехал, а месяцем раньше проигнорировал неформальную встречу в верхах ОДКБ в Астане. Еще больше, чем хозяин мероприятия Нурсултан Назарбаев, оскорбился Александр Лукашенко, председательствовавший тогда в Организации. Он разразился резкой тирадой в адрес Ташкента, мол, пора исключать «страны, которые не желают сотрудничать в рамках договора в полной мере». Последняя стычка произошла в декабре на официальном саммите ОДКБ в Москве. В ответ на упреки Лукашенко и Назарбаева в том, что он рассорился чуть ли не со всеми партнерами, Каримов ответил чрезвычайно эмоционально.

Возвращение в Кремль Владимира Путина, казалось, означало для Ислама Каримова возможность возобновить доверительные отношения хотя бы с Россией, в известной степени утерянные за годы президентства Дмитрия Медведева. Во всяком случае, именно на такие предположения наводил поток славословия из уст узбекского лидера в адрес Путина на их встрече в Москве, спустя неделю после инаугурации российского руководителя. «Путин – это тот человек, с которым можно идти в разведку», – сказал Каримов и напомнил о своем призыве к Путину в 2008 г. баллотироваться на третий срок, несмотря на конституционные ограничения. Ислам Каримов поставил подпись под совместной декларацией по случаю 20-летия Договора о коллективной безопасности и 10-летия создания Организации. В этом документе президенты подтвердили «приверженность целям и принципам Договора о коллективной безопасности, готовность и далее развивать и углублять всесторонние союзнические отношения».

Однако уже спустя две недели на саммите ШОС в Пекине между Узбекистаном и его партнерами по ОДКБ, являющимися членами ШОС, – Казахстаном, Киргизией, Россией и Таджикистаном – вновь обнаружились серьезные разногласия. На этот раз поводом стало предоставление Афганистану статуса наблюдателя при Шанхайской организации. Ташкент все последние годы занимает особую позицию, настаивая на приоритете двухсторонних отношений с Кабулом и стремясь избежать его активного втягивания в орбиту ШОС. Возможно, узбекское руководство, никогда не питавшее теплых чувств к афганскому президенту Хамиду Карзаю, не хочет укрепления его позиций за счет более тесной привязки Кабула к Москве, а главным образом к Пекину.

Наложить вето Каримов не решился, но с некоторыми из коллег поделился, мягко говоря, неудовольствием по этому поводу. Спустя неделю Ташкент уведомил секретариат ОДКБ о приостановлении своего членства. Еще через пару недель об этом было объявлено публично.

В Москве некоторые высокопоставленные чиновники расценили это как пощечину – еще не высохли чернила подписи Каримова под московской декларацией, где он подтверждал верность союзническим отношениям. Российские дипломаты предпочитали отмалчиваться: «Изучаем ситуацию. Юридической нормы, предусматривающей возможность приостановления членства в ОДКБ в одностороннем порядке, в уставных документах нет». Министр обороны Казахстана Адильбек Джаксыбеков напомнил, что, согласно «Положению о порядке приостановки участия государства-члена в деятельности органов ОДКБ или его исключения из Организации», утвержденному в Астане 18 июня 2004 г., просьба узбекской стороны будет рассмотрена на сессии Совета коллективной безопасности в Москве в декабре 2012 года. Решение должно быть принято на основе консенсуса.

Аналитики заговорили о неизбежном распаде ОДКБ в результате выхода из него Узбекистана. Скорее всего, в ближайшем будущем этого не случится, как не распалось Содружество Независимых Государств. Ведь обе структуры являются скорее имиджевыми, нежели реально функционирующими, и – каждая по-своему – они будут еще определенное время служить демонстрацией попыток Москвы удержать постсоветское пространство в рамках некоей исторической, ментальной и экономической общности.

Как заметил недавно по поводу ОДКБ один из российских чиновников, курирующих сотрудничество с «ближним зарубежьем», «альтернативы консолидации вокруг России государств СНГ нет». Те же страны, которые не хотят иметь ничего общего с Москвой, будут рвать институциональные связи с СНГ и Россией так же решительно, как это сделала Грузия. Тбилиси обозначил возможность принципиально иного формата отношений бывшей советской окраины с Россией, но, несмотря на радикальное политическое расхождение, экономическая жизнь Грузии по-прежнему очень зависит от северного соседа.

Для Узбекистана грузинский путь вряд ли приемлем. Достаточно вспомнить несколько миллионов узбекских трудовых мигрантов, зарабатывающих на жизнь в России и отсылающих домой ежегодно не менее 4 млрд долларов (в 2011 г. – 4,9 млрд долларов). Когда в прошлом году во время конфликта в связи с арестом российского самолета и экипажа в Таджикистане Москва дала понять, что может начать депортировать работающих в России таджиков, Душанбе быстро пошел на попятный.

«Определенный гарант»

Владимир Путин постарался приглушить скандальный резонанс от демарша Ташкента. Выступая в начале августа перед бойцами расквартированной в Ульяновске бригады ВДВ, которая входит в состав Коллективных сил оперативного реагирования ОДКБ, он назвал ОДКБ «важной организацией». Она «является определенным гарантом нашего взаимодействия с партнерами и союзниками, прежде всего, конечно, на так называемом постсоветском пространстве, механизм которого можно эффективно и быстро использовать в случае возникновения угроз, прежде всего внешних». Аккуратность путинских формулировок – «определенный гарант» – деталь красноречивая. Взаимодействие в рамках ОДКБ до сих пор можно было обнаружить лишь в ходе многочисленных военных маневров, непременным участником которых были российские подразделения. Однако трудно вспомнить, когда к таким учениям присоединялись узбекские военные, а уж тем более плечом к плечу с таджикскими коллегами.

Откровенная враждебность между Узбекистаном и Таджикистаном давно стала притчей во языцех, а формально союзнические отношения двух стран вызывают горькие усмешки по обе стороны узбекско-таджикской границы. Большей дискредитации самой ОДКБ, нежели десятки километров заминированных участков этой границы, придумать трудно. Недавно официальный Душанбе впервые напомнил о «медвежьей услуге доброго соседа», якобы по вине которого Таджикистан оказался единственной советской республикой, которая после распада СССР не смогла национализировать свои военно-технические объекты. Как утверждалось в статье, опубликованной на сайте таджикского посольства в Москве, в начале 1990-х гг. это придало силы радикальным исламистам, осмелившимся развязать гражданскую войну в Таджикистане. Но самым глубоким клинчем, из которого уже много лет не могут выйти Ташкент и Душанбе, остается строительство Рогунской ГЭС в Таджикистане. Узбекское руководство рассматривает ее как угрозу своей национальной безопасности, а его таджикский визави, наоборот, считает противодействие Ташкента строительству ГЭС главной внешней угрозой суверенитету Таджикистана.

Не лучше ситуация и на границе Узбекистана с Киргизией, где недавно произошел вооруженный инцидент, жертвами которого стали пограничники с обеих сторон. Катастрофический уровень недоверия и межэтнической вражды узбеков и киргизов, особенно обострившейся в результате кровопролитных ошских событий июня 2010 г. на юге Киргизии, продемонстрировал чрезвычайную уязвимость системы коллективной безопасности в Центральной Азии. А если называть вещи своими именами, ее практически полное отсутствие.

Не слишком дружелюбная атмосфера царит и на границе Узбекистана и Казахстана. В июле 2011 г. узбекские пограничники почти две недели не сообщали о задержанных ими в горах Тянь-Шаня 12 казахстанских альпинистах, среди которых было девять подростков. В июне этого года узбекские власти отказались пропустить через свою территорию в Таджикистан военнослужащих и военную технику Казахстана для участия в военных учениях ШОС «Мирная миссия-2012». Узбекистан, будучи членом ШОС, в этом мероприятии не участвовал.

Так выглядит сотрудничество Узбекистана с тремя союзными с ним государствами – членами ОДКБ. Можно ли ожидать надежного и доверительного взаимодействия силовых структур четырех государств Центральной Азии, входящих в ОДКБ, в случае возникновения внешних угроз? Вопрос риторический. Вместо ответа можно вспомнить прошлогоднюю историю с приглашением в Душанбе взвода иранской армии для участия в параде по случаю 20-летия независимости Таджикистана. Министр обороны Шерали Хайруллаев с гордостью объявил тогда, что если понадобится, то иранские братья в течение пары часов прибудут на помощь Таджикистану. Но вышла неувязка: Узбекистан и Туркмения не разрешили доставку «братьев» на парад через свое воздушное пространство. Помогли американцы, обеспечившие пролет иранских военных через афганское небо. Едва ли не единственный пример того, как Соединенные Штаты оказали содействие Тегерану.

В 2006 г. автор этих строк был в Сочи свидетелем встречи Владимира Путина и Ислама Каримова, после которой президент Узбекистана объявил о возвращении страны в ОДКБ. Событие было вполне ожидаемым. Таким способом Ташкент отблагодарил Москву за поддержку силового подавления беспорядков в Андижане в мае 2005 г., приведшего к глубокой мировой изоляции узбекского руководства. Один из высокопоставленных российских чиновников заметил с горечью, что вместе с Узбекистаном мы обязательно «втащим в ОДКБ» и весь багаж его проблем с соседями. Это и случилось, хотя сам Узбекистан до конца в ОДКБ так и не вступил. Около 15 соглашений и протоколов, заключенных в рамках Организации, Ташкент не ратифицировал.

На готовность узбекского руководства тесно сотрудничать с союзниками по ОДКБ вряд ли уже тогда кто-то мог серьезно рассчитывать, настолько силком загоняли Ташкент в Организацию. И не такой уж сенсацией стали рассекреченные Wikileaks депеши американских дипломатов, из которых стало известно, что в 2009 г. Ислам Каримов, встречаясь с первым заместителем госсекретаря США Уильямом Бёрнсом, обвинял Москву в имперских амбициях и стремлении создать «анти-НАТО», чтобы доминировать на постсоветском пространстве. Даже странно, что избавиться от двусмысленности своего положения среди партнеров по ОДКБ узбекский президент решил только три года спустя.

Согласно статье 3 Устава ОДКБ, ее целью, в частности, является «защита на коллективной основе независимости, территориальной целостности и суверенитета государств-членов». Шаг Ташкента, возможно, позволит честно ответить на вопрос, существуют ли ныне условия для коллективных действий по обеспечению безопасности в той части постсоветского пространства, которая еще готова видеть Россию в качестве главного гаранта. И как вообще трактовать понятие безопасности для стран, входящих в ОДКБ?

Без ценностей

В прошлом году генсек ОДКБ Николай Бордюжа собрал за круглым столом экспертов и политологов, предложив им устроить мозговой штурм в поисках новых идей для совершенствования деятельности Организации. Попытка обнаружить какую-либо идеологию, которая объединяла бы входящие в нее государства по примеру либеральных ценностей западной демократии для стран – членов НАТО, закончилась конфузом. С трудом отыскали одну такую ценность – стабильность. Но, как заметила директор центра европейской безопасности ИНИОН РАН Татьяна Пархалина, на Западе эту стабильность понимают как консервацию автократических режимов, для обеспечения которой как раз и создана ОДКБ. И никто не оспаривал очевидное: главные угрозы стабильности – внутри каждой из стран, а вовсе не вне.

Может ли в такой ситуации быть полезной ОДКБ, статья 5 Устава которой предписывает «невмешательство в дела, подпадающие под национальную юрисдикцию государств-членов»? На этот вопрос пришлось отвечать дважды за последние годы. Упомянутые выше ошские события в Киргизии в июне 2010 г. и краткосрочная военная операция таджикских правительственных войск в Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО) в июле 2012 года. Ни в том ни в другом случае ОДКБ не стала вмешиваться, хотя в июне 2010 г. этот вопрос рассматривался, поскольку с просьбой о помощи обратилась глава временного правительства Киргизии Роза Отунбаева. Генсек ОДКБ Николай Бордюжа вынужден был признать, что механизмов реагирования на межэтнические столкновения, подобные тем, что произошли на юге Киргизии, не существует. Для выработки таких механизмов была проведена «деловая игра, выявившая достаточно большое количество проблем практического свойства», деликатно заметил Бордюжа.

В данном случае эти проблемы были обусловлены категорическим вето, наложенным руководством Узбекистана на вмешательство ОДКБ в ошские события. Для Ташкента было неприемлемым появление вблизи его границ российских военных, а именно они могли составлять костяк миротворческих сил.

К слову, эта позиция у Узбекистана не конъюнктурная, а вполне последовательная. В 1999 г. одной из причин отказа Ташкента подписать протокол о пролонгировании участия в системе Договора о коллективной безопасности были планы Москвы создать в Таджикистане российскую военную базу на основе дислоцированной там с советских времен 201-й мотострелковой дивизии. (Сейчас это называют первым выходом Узбекистана из ОДКБ, хотя формально международной организацией она стала только в 2002 году.) Тогда Ислам Каримов откровенно излагал автору этих строк свои претензии к российскому руководству, говоря среди прочего и о своем недовольстве масштабными поставками российского оружия Армении (узбекский лидер не скрывал солидарности с Азербайджаном), и о несогласии со стремлением России сохранить военное присутствие в Приднестровье.

Отказ Ташкента разрешить силам ОДКБ тушить ошский «пожар» 2010 г. может свидетельствовать о главной и самой болезненной проблеме, лишающей доверительного характера военное сотрудничество в рамках Организации. Авторитарные режимы, правящие в странах Центральной Азии, не уверены, что Москва, посылая своих коммандос им на помощь, не отдаст одновременно и противоположных приказов. Следует представлять, насколько серьезно развиты антироссийские фобии среди значительной части национальных элит в этом регионе. Боязнь якобы плетущихся российских заговоров является заметным фактором политической атмосферы этих стран.

Не стала вмешиваться ОДКБ и в ситуацию в Таджикистане, когда в конце июля нынешнего года трехтысячный экспедиционный корпус правительственных войск предпринял попытку уничтожить группировку вооруженной оппозиции, базирующейся в Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО). «Это полностью касается внутренней жизни Таджикистана и не требует вмешательства коллективных сил, – сказал генсек ОДКБ Николай Бордюжа, – силовые структуры Таджикистана дееспособны и проблемы в Горном Бадахшане способны решать самостоятельно».

Слова Бордюжи прозвучали в ответ на заявление президента Белоруссии Александра Лукашенко: «Таджикистан – член нашей организации, и обращение президента без внимания оставить нельзя». Выяснилось, что можно. Тем более что никакого обращения Эмомали Рахмона с просьбой о помощи не было. Да и не могло быть, учитывая подозрения, которые Душанбе испытывает к российскому союзнику. Характерным свидетельством этого стали слухи, распространенные со ссылкой на «осведомленные источники», о готовящемся покушении на президента Таджикистана во время его поездки в ГБАО на празднование 80-летия образования автономии в конце августа. «Источники» утверждали, что за организацией возможного покушения просматривается «узбекский или российский след».

Трудно не согласиться с руководителем Центра международной безопасности РАН Алексеем Арбатовым, заявившим недавно в интервью «Новым Известиям», что «ОДКБ как военного союза не существует, скорее, есть военные отношения между Россией и другими членами ОДКБ». Арбатов подчеркнул, что в Организации отсутствует то главное, что делает ее военным союзом, – «общее представление о внешних угрозах и правилах, которые диктуют военное вмешательство в случае внутренних или трансграничных угроз». По мнению Арбатова, не похожа ОДКБ и на военно-политический союз, на статус которого она претендует. Политолог ссылается на отсутствие политической поддержки действий России в ходе августовской войны 2008 г. на Кавказе союзниками по ОДКБ, ни один из которых до сих пор так и не признал независимость Абхазии и Южной Осетии.

Более того, августовская война изрядно напугала некоторые столицы СНГ, правящие там элиты обнаружили решимость Москвы реализовывать свои интересы на постсоветском пространстве силовым путем. Известно, к примеру, что руководство Туркмении, имеющей нейтральный статус и в ОДКБ не входящей, осенью 2008 г. провело на западе страны, в прикаспийском регионе, внеочередные военные учения. Есть основания полагать, что это стало демонстрацией готовности принять ответные меры, если в Москве захотят осуществить какие-либо силовые действия в отношении Туркмении. Хорошо известен ряд проблем как экономического, так и гуманитарного характера, осложняющих российско-туркменские связи, отношение российского руководства к которым могло заставить Ашхабад лишний раз понервничать.

Подозрительность, похоже, доминирует в отношениях между соседями по «коммунальной квартире» бывшего СССР. Распад советской державы все еще не закончен, во всяком случае, на ментальном уровне, и «бракоразводный процесс», ради которого создано СНГ, продолжается. Причем подозревают не только Москву, подозревает и Москва. Анонсированный Ташкентом выход из ОДКБ породил среди российского экспертного сообщества и политической элиты уверенность в том, что это понадобилось для того, чтобы устранить препятствия для возврата в страну военной базы США, которая была выдворена в 2005 г. в ответ на осуждение Вашингтоном подавления беспорядков в Андижане. Вывод контингента МССБ из Афганистана к 2014 г., планы Соединенных Штатов оставить значительную часть военного снаряжения в пограничных с Афганистаном странах Центральной Азии, и в первую очередь в Узбекистане, давали для этого основание.

Понимая это, президент Каримов, известный политическим прагматизмом (который многие его партнеры склонны называть в лучшем случае «двурушничеством»), решил сыграть на опережение, попытавшись опровергнуть подобные упреки. В начале августа стало известно о проекте Концепции внешнеполитической деятельности Узбекистана, предложенном им на утверждение парламенту. На третьем десятке лет независимости документ впервые возводит в ранг закона принципы внешней политики. Ознакомившись с ними, понимаешь, почему это понадобилось только сейчас.

Суть концепции – теоретическое обоснование причин выхода Узбекистана (на этот раз, уверен Ташкент, окончательного) из ОДКБ. Ислам Каримов сформулировал принципы государственного нейтралитета, которого намерена придерживаться его страна. В концепции, правда, этого термина нет, видимо, на всякий случай. «Узбекистан не принимает участия в военно-политических блоках, оставляет за собой право выхода из любого межгосударственного образования в случае его трансформации в военно-политический блок, не допускает на своей территории размещения иностранных военных баз и объектов, принимает политические, экономические и иные меры по предотвращению своего вовлечения в вооруженные конфликты и очаги напряженности в сопредельных государствах».

Итак, иностранных военных баз в Узбекистане не будет. Но, очевидно, закон обратной силы не имеет, иначе как-то придется определяться с авиабазой германских ВВС, расположенной в пограничном с Афганистаном Термезе. Ей, впрочем, и раньше предусмотрительно был придан другой, менее вызывающий статус. Ничто не мешает в случае необходимости сделать то же самое и по отношению к любой другой военной инфраструктуре, которой смогут пользоваться иностранцы. Такая же постоянно действующая и почти всех устраивающая уловка применяется с 2009 г. и по отношению к бывшей военной базе «Манас» в Киргизии, которая теперь называется международным Центром транзитных перевозок. Но, выходя из ОДКБ, Ташкент избавляет себя от необходимости согласовывать все подобные решения с «заклятыми союзниками», такими как Таджикистан.

Чрезвычайно важными с точки зрения Ташкента выглядят и следующие положения концепции: Узбекистан «принимает политические, экономические и иные меры по предотвращению своего вовлечения в вооруженные конфликты и очаги напряженности в сопредельных государствах… проблемы Центральной Азии должны решаться самими государствами региона без вмешательства внешних сил… интеграция не должна быть навязана извне, она неприемлема, если ущемляет свободу, независимость и территориальную целостность страны или продиктована идеологическими обязательствами».

Каждый из этих пунктов может быть легко проиллюстрирован конкретными ситуациями, уже имевшими место в регионе и послужившими основанием для выражения «особого мнения» Узбекистана практически при каждом обсуждении на саммитах ОДКБ и СНГ. Хорошо читаются здесь и отсылки к различным инициативам Москвы («интеграция не должна быть навязана извне»), и к возможности участия российских вооруженных сил, в том числе в составе ОДКБ, в региональных конфликтах («проблемы Центральной Азии должны решаться без вмешательства внешних сил»).

В то же время система взглядов главы узбекского государства на место страны в мире, изложенная в виде концепции и утвержденная законодательно, является и незашифрованным посланием Москве: «Если мы не с вами, то это не значит, что мы против вас». Зачем нам эта ОДКБ, как бы говорит Каримов, давайте дружить и сотрудничать напрямую.

Три в одном

Такая постановка вопроса обнажает всю болезненную проблематику отношений между странами-членами, а если учесть очевидный факт, что они, за малым исключением, являются государствами с авторитарными режимами, то и проблематику отношений между лидерами. Если исключить из этой системы коммуникаций высшего эшелона президента Узбекистана, вероятно, устойчивость структуры ОДКБ повысится. Однако здесь есть одно «но»: в отличие от других стран Центрально-Азиатского региона, где имеет место какая-то публичная дискуссия о целесообразности членства в ОДКБ, в Узбекистане о подобном обсуждении ничего не известно. И невозможно прогнозировать, какая позиция по этому вопросу возобладает после грядущей смены правящих элит в Ташкенте.

С другой стороны, нынешний узбекский демарш заставляет задуматься о гораздо более общем вопросе – искусственности всей структуры военно-политической безопасности, концентрирующейся вокруг России. ОДКБ по сути представляет сегодня механическое соединение трех систем безопасности, основой каждой из которых является российское участие, – центральноазиатская, южная и западная. 102-я российская военная база в Армении является бесспорным гарантом стабильности на Южном Кавказе. Но солдаты христианской Армении никогда не окажутся в составе подразделений ОДКБ, принимающих участие в каких-либо силовых операциях в Центральной Азии, населенной преимущественно мусульманами. И наоборот, даже в самых смелых фантазиях невозможно представить себе, что казахский или киргизский спецназ будет отправлен в помощь армянам на карабахский фронт сражаться с единоверцами из Азербайджана.

Точно так же крайне трудно вообразить участие белорусских бойцов в операциях на Кавказе или Центральной Азии, сколь бы ни волновали Александра Лукашенко события на этих дальних фронтах. Президента Белоруссии больше заботит необходимость «проработать совместную миротворческую деятельность в формате ООН – ОДКБ», с инициативой которой он выступил в прошлом году, будучи председателем в ОДКБ. В свою очередь, центральноазиатские и армянские союзники Минска по ОДКБ не слишком обеспокоены обнаруженными в белорусском небе дырами в системе ПВО на западных рубежах Организации, сквозь которые плюшевые мишки со шведского легкомоторного самолета проникли на территорию коллективной безопасности. С их точки зрения, это проблема Москвы, имеющей единую с Минском систему ПВО, а вовсе не ОДКБ.

Финал затянувшегося прощания Ташкента с ОДКБ еще более остро ставит вопрос об автономном функционировании каждой из трех составляющих организации. Особенно актуальна эта проблема для Центральной Азии – до ухода натовского контингента из Афганистана остается совсем мало времени, и штабистам стран-союзниц уже пора верстать конкретные планы действий на случай эскалации напряженности в регионе. Узбекская фронда мешать им больше не будет, и за это Ташкенту надо сказать отдельное спасибо. Но если договориться не удастся, возложить за это ответственность на Узбекистан тоже уже не получится.

А.Ю. Дубнов – международный обозреватель газеты «Московские новости», на протяжении 20 лет освещает события в Центральной Азии.

Глава делегации РФ в ПАСЕ Алексей Пушков считает, что некоторое потепление в российско-грузинских отношениях возможно лишь после выборов президента Грузии в 2013 году.

Выборы в Грузии состоялись 1 октября. Согласно предварительным данным ЦИК после подсчета 97,03% протоколов, оппозиционная политическая коалиция "Грузинская мечта" Бидзины Иванишвили набирает по партийным спискам 55% голосов (у партии Михаила Саакашвили "Единое национальное движение" - 40,27%), по одномандатным округам оппозиционный блок получил 38 мест в законодательном собрании, сторонники Саакашвили - 35 мест.

Лидер "Грузинской мечты" Иванишвили во время предвыборной кампании неоднократно заявлял, что одним из приоритетных направлений его деятельности в случае успеха на выборах будет налаживание диалога между Москвой и Тбилиси. В МИД РФ выразили надежду, что перемены после парламентских выборов в Грузии позволят Тбилиси приступить к нормализации отношений с соседями.

По мнению Пушкова, потепление в отношениях может затрагивать экономическую сферу, возможно, транспортную, может быть, гуманитарную. Вместе с тем, сказал он журналистам в Брюсселе, потепление на политическом уровне пока невозможно.

По его словам, сегодня можно видеть, что уровень доверия к президенту Грузии Михаилу Саакашвили снижается в стране, особенно это связано с недавним "тюремным скандалом".

По мнению Пушкова, "внутренняя ситуация в Грузии сейчас напоминает ситуацию замороженного конфликта". Он считает, для политической ситуации в стране сторонам необходимо научиться "сосуществовать".

В настоящее время между Россией и Грузией нет дипломатических отношений. Тбилиси разорвал дипотношения с Москвой после того, как Россия в августе 2008 года признала суверенитет Абхазии и Южной Осетии - двух автономий, входивших в состав Грузии и добивавшихся независимости от нее еще до распада СССР.

В сентябре в Грузии разразился скандал с пытками в тюрьмах. МВД республики сообщило о случаях жестокого обращения с заключенными в Глданской тюрьме "№"8. По данным следствия, группа сотрудников тюрьмы "нечеловечески обращалась с заключенными и снимала это на видео". Ряд правозащитных организаций осудили вскрывшиеся факты нарушения прав грузинских заключенных. Глава МВД этой страны Бачо Ахалая подал в отставку, ушла и министр по исполнению наказаний. Обнародовавший видео бывший сотрудник тюрьмы попросил в Бельгии политического убежища. По факту пыток заключенных в Глданской тюрьме правоохранительными органами было возбуждено уголовное дело. Были задержаны и приговорены к предварительному заключению 12 сотрудников департамента по исполнению наказаний, еще один был объявлен в розыск.

Незадолго до парламентских выборов в Грузии (они намечены на 1 октября) президент Михаил Саакашвили явно решил по-новому подать проблему отношений его страны с Россией.

С одной стороны, грузинские власти продолжают активно создавать "образ врага" в лице северного соседа, с территории которого в Грузию вновь может прийти война: только что Тбилиси обвинил Москву в фактическом пособничестве незаконным вооруженным формированиям - в результате столкновения на границе Грузии и Дагестана погибли 11 боевиков и трое грузинских спецназовцев. В связи с чем Саакашвили уже заявил, что не допустит переноса вооруженного конфликта из России на грузинскую территорию.

Правда, некоторые грузинские эксперты считают произошедшее столкновение, детали которого не совсем ясны, лишь первым шагом к введению чрезвычайного положения в стране и отмене выборов в парламент.

В то же время в ходе недавней поездки в Хонский район (запад Грузии) Михаил Саакашвили завил, что он собирается развивать отношения с Россией "за счет народной дипломатии".

Цель - Северный Кавказ

Нельзя сказать, что Саакашвили озвучивает какие-то новые подходы. Тбилиси уже давно пытается использовать инструментарий "мягкой силы" для продвижения своего влияния на Северном Кавказе. Причем основной упор делается на меры, которые могут дать эффект в среднесрочной и даже долгосрочной перспективе.

Для жителей Северной Осетии (многие из них имеют родственников в Грузии) продвигается тезис, что грузины и осетины - исторически родственные народы, связанные общей судьбой (правда, о том, что ряд политических партий Южной Осетии добиваются признания геноцида осетинского народа со стороны Грузии, официальный Тбилиси предпочитает не обращать внимания).

Грузия активно предлагает гранты на совместные исторические исследования грузинских и осетинских ученых, с последующей публикацией этих работ на Западе. Для осетинского среднего класса разработана программа посещения Грузии с упором на развлекательные мероприятия (часто цены на развлечения в Грузии действительно ниже российских, к тому же страна располагает развитой инфраструктурой для отдыха).

Для интеллектуальных элит Дагестана предложен проект "Исторического Большого Кавказа", где выходцы из этой российской республики могли бы занять "достойное место".

Еще в сентябре 2010 года, выступая на 65-й сессии Генеральной ассамблеи ООН, президент Михаил Саакашвили призвал международное сообщество рассматривать Кавказ как единое целое и предупредил Россию, что если она не согласится участвовать в модернизации региона, то "модернизация произойдет без нее".

Грузии Саакашвили в этом проекте модернизации, а точнее "американизации", "скромно" отвел место "лаборатории политических реформ и социальной трансформации".

По мысли грузинского президента, "объединение Кавказа произойдет в результате общих шагов в сфере просвещения, культуры и гражданских свобод". То есть будущее северокавказских республик, по мнению Саакашвили, вне России, в неком гипотетическом образовании под фактическим протекторатом Грузии и ЕС (правда, Брюссель никак не комментировал и не комментирует этот проект Михаила Саакашвили).

Проект "Большого Кавказа" был особо активизирован на фоне все громче звучащих в России лозунгов псевдопатриотов о возможности отделения Северного Кавказа. В связи с этим для представителей Чечни и Ингушетии продвигается проект "особых отношений" грузин и вайнахов в их совместной "борьбе с российским империализмом" и подчеркивается вклад вайнахов в историю Грузии: часто грузинские цари привлекали "дзурдзуков" (чеченцев) для решения важных для страны военно-политических и иных проблем.

Особая роль отводится распространению стандартов грузинского образования на российскую молодежь из северокавказских республик. В Государственной стратегии отношений Грузии с народами Северного Кавказа, разработанной весной этого года, особо подчеркнуто, что Тбилиси "приветствует учебу студентов Северного Кавказа в высших учебных заведениях Грузии и будет содействовать увеличению количества таких студентов".

Ставка на черкесский сепаратизм

Несмотря на проблемы с абхазским населением (абхазы относятся к черкеcско-адыгской семье), Тбилиси уже в течение нескольких лет пытается разыграть карту черкесско-адыгского сепаратизма на территории России, активно поднимая тему "геноцида черкесского народа во время Кавказской войны".

Еще в мае 2011 года парламент Грузии единственным в мире признал "геноцид черкесского народа" как преступление против человечества, совершенное Россией в ходе и после Кавказской войны XIX века. Грузинские СМИ постоянно подчеркивают, что Красная Поляна (место проведение многих олимпийских соревнований в 2014 году) - трагическое для всего адыго-черкесского этноса пространство.

По мере приближения Олимпийских игр в Сочи тема "трагедии черкесского народа" будет все активнее использоваться Саакашвили для влияния на процессы на российском Юге и нанесения имиджевых потерь России: цель максимум - сорвать ОИ в Сочи, минимум - серьезно осложнить их проведение.

Любые волнения в черкесских регионах России (Адыгее, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, местах компактного проживания шапсугов в Краснодарском крае) будут незамедлительно использованы Тбилиси для призывов не проводить ОИ-2014 в Сочи.

К сожалению, эти явно провокационные призывы могут найти поддержку в западных СМИ.

Сейчас грузинские власти активно пытаются получить поддержку кампании по бойкоту ОИ в Сочи среди лидеров черкесских общин вне РФ (большие черкессо-адыгские общины есть в Турции, странах Ближнего и Среднего Востока).

Тбилиси явно намерен разыграть "черкесскую партию" до конца и вряд ли будет экономить на этом направлении своей "народной дипломатии".

Для формирования негативного образа предстоящей Олимпиады в Сочи на Северном Кавказе в ход идут все средства - так, вещающий из Грузии "Первый информационный кавказский" телеканал и парламентский комитет по восстановлению территориальной целостности Грузии в августе презентовали документальный фильм "Сочи 2014 - Олимпиада?". В фильме проводятся параллели со скандальными событиями, сопутствовавшими проведению Олимпиад в Берлине в 1936 году и в Москве в 1980 году.

Основной же посыл этого "образца пропаганды Саакашвили" - негативное отношение России к кавказцам, начиная со времен русских царей и до сегодняшних дней.

Успехи вестернизации

Одновременно Саакашвили пытается представить россиянам "свою Грузию" как страну, победившую бытовую коррупцию, имеющую эффективную и честную полицию, показывающую устойчивый экономический рост и ставшую чуть ли не новым центром притяжения интеллектуалов со всего постсоветского пространства.

Короче, "Грузия Саакашвили" - это пример успешной вестернизации некогда советской республики. И этот "успешный опыт" грузинский президент очень хочет экспортировать в другие страны СНГ, в том числе в Россию.

Но как реально живет Грузия за витриной показного процветания?

Коррупции действительно стало много меньше на бытовом уровне, но практически всей экономикой страны пытается управлять президентский клан. "Эффективная и честная" грузинская полиция давно уже вовлечена в подавление инакомыслящих (западные правозащитники не раз обвиняли Саакашвили в почти открытой симпатии к сталинским методам управления).

Сейчас, в период подготовки к парламентским выборам, идет откровенное преследование кандидатов от оппозиции. По словам депутата парламента Грузии Петрэ Мамрадзе, силовые структуры, в том числе армию, ориентируют на возможное жесткое подавление возможных акций протеста после подведения итогов выборов.

Оппозиционные СМИ в Грузии находятся под постоянным давлением, что уже вызвало озабоченность в европейских структурах, включая ПАСЕ. По информации представителей Transparency International, грузинские телеканалы, на которых звучит критика правительства, весьма ограничены в охвате аудитории. Кабельные сети отказываются включать в пакеты вещания каналы, критикующие власти, объясняя это "техническими проблемами".

А "экономический бум" Грузии - это прежде всего результат огромных займов, полученных за последние годы, и неясно, как будущие поколения грузин будут отдавать эти огромные долги. (По данным грузинского Нацбанка, внешний долг Грузии в прошлом году увеличился на 13,5% и достиг 11 млрд 167 млн долларов. Эта сумма составляет 77,7% реального валового внутреннего продукта Грузии по итогам 2011 года.)

Грузинское общество, действительно, в массе своей выступает за улучшение отношений с Россией, но не в рамках предложенного Саакашвили "экспорта вестернизации". Проект по фактически насильственной американизации всех сторон жизни начинает встречать все большее сопротивление как среди грузинской творческой элиты, так и в более широких слоях общества этой страны.

Сейчас Грузия вступает в период переформатирования власти, в 2013 году ей предстоит трансформироваться из президентской в президентско-парламентскую республику. Изменятся ли отношения Грузии с внешним миром, как будет позиционироваться республика на Кавказе? Октябрьские выборы, их результаты приблизят нас к пониманию этого.

Иннокентий Адясов, член экспертно-аналитического Совета при Комитете по делам СНГ Государственной Думы.

Легко ли быть русским в России?

Сергей Рыбаков — доктор исторических наук, профессор УрФУ, автор более 290 публикаций, в том числе — в журналах “Обозреватель-Observer”, “История в подробностях”, “Вопросы истории”, “Наш современник”, в Вестнике УрО РАН “Наука. Общество. Человек”, в “Литературной газете”, еженедельнике “Слово”. Постоянный автор журнала “Урал”. Живёт в Екатеринбурге.

Отзвуки Манежа еще слышатся…

Существует ли в нынешней России “русский вопрос”? И стоит ли сегодня заводить разговор о состоянии межнациональных отношений в нашей стране? Кто-то может сказать: события в Кондопоге, на Манежной площади, в Сагре остались в прошлом, и это означает, что тему пора закрыть и списать в архив.

И все-таки вспомним… “Погромы — неизбежная реакция затравленного населения, разочарованного бездействием властей. …Если администрация вся куплена, если ее нет вообще, люди сами должны были это сделать и сделали”. Эти слова были сказаны жителями Кондопоги в 2006 году, а ведь они могли бы прозвучать и в уральском поселке Сагра летом 2011 года.

По итогам громкого дела о нападении на Сагру Следственный комитет предъявил обвинение тридцати фигурантам, среди которых выделились цыгане-наркоторговцы Лебедевы, недовольные желанием сагринцев покончить с криминальной вольницей в поселке. Реализуя свое недовольство, Лебедевы “выписали” из Екатеринбурга интернациональную банду, в которой преобладали выходцы с юга России и южного зарубежья. Наймитам были обещаны деньги. В следственном деле значатся имена Шоты Катамадзе, Кардаша Фаттахова, Артема Рабаданова, Виталия Слатимова, Магомеда Бекова, Файга Мусаева и еще более двадцати человек, летней ночью примчавшихся на автомобилях в Сагру для проведения карательных “мероприятий”. Однако желаемого успеха “гости” не достигли и, встретив жесткий отпор, с потерями ретировались.

Не заметить этнической окраски сагринских событий невозможно. Но как объяснить наглость гастролеров? Ее нельзя считать явлением, возникшим вдруг, самопроизвольно, ни с того ни с сего. Драматизма в сагринскую сюжетику добавило поведение верхнепышминской полиции, куда жители Сагры обратились за защитой: стражи порядка отказались защищать мирных граждан, тем самым попустительствуя бандитскому рейду. Стиль поведения уральских блюстителей закона один к одному совпал со стилем поведения их карельских и московских коллег накануне Кондопоги и Манежа. Будем искать в этом совпадении случайность?

Не собираясь сдаваться пришельцам, сагринцы вступили с ними в бой. В перестрелке один из нападавших, 28-летний азербайджанец Фарид Мусаев, был застрелен. Полиция арестовала нескольких защитников Сагры, обвинив их в умышленном убийстве. Неясно, как полисмены повели бы себя в дальнейшем, если б не мощный резонанс в уральских и федеральных СМИ. Власти не стали отмалчиваться. После выяснения подробностей произошедшего начальник ОВД по Верхнепышминскому и Среднеуральскому округам был обвинен в халатности (позднее, правда, это обвинение было с него снято), а задержанных сагринцев освободили, признав, что они действовали в рамках “допустимой самообороны”.

Эту “допустимую оборону” трудно воспринять иначе, нежели гротеск. Да, понятно, что люди должны уметь обороняться от агрессии, тут вопросов нет. Гротеск высвечивается, когда от тех людей требуют еще и налогов на содержание структур, кои призваны охранять покой граждан, но делать это отчего-то отказываются. “Допустимая оборона” иллюстрирует суть социальной модели, более двадцати лет пропагандируемой в России адептами догматического либерализма, которые неутомимо доказывают, что роль государства в жизни социума нужно свести к предельному минимуму.

“Русский вопрос” существует

От анемичности и безответственности властных структур страдают простые люди, вынужденные самодеятельно отбивать дерзкие выпады криминалитета. А ведь у многих из этих людей до сих пор не поломаны привычные, веками складывавшиеся архетипы сознания, заставляющие их полагаться на “всевидящее государево око”. Именно у этих “консерваторов” факты равнодушного поведения властей вызывают недоумение и обиды.

Кондопога, Манеж, Сагра выявили нежелание верхов считаться с настроем и запросами масс, вникать в социально-психологические причины далеко не рядовых событий. Что это за причины? Одну из них Дмитрий Лабаури в статье “Эхо Манежного бунта” (“Урал”, 2011, № 3) обозначил как “состояние фрустрации, возникающей в качестве реакции людей на быстро меняющийся мир, на радикальные модернизационные процессы, на резкое изменение социальных статусов и социальных ролей в обществе”. В самом деле, радикальные рыночные реформы 90-х годов изменили житье-бытье большинства населения не к лучшему. Выяснилось, что “либеральный рай” на трудовое большинство не рассчитан. Малопонятная логика изменений влекла за собой стрессы, порождала тревожность, загружала сознание людей химерами, ломавшими привычную идентичность. “Полевые наблюдения” ясно показали: эти синдромы сказывались в первую очередь на русских. Можно ли утверждать, что к нынешним временам от этих синдромов ничего не осталось? Нет, нельзя.

Придя к власти в начале 90-х годов, либеральные вожди Гайдар, Чубайс и иже с ними поставили перед собой задачу “переформатировать” русский народ. Тягу к сотворению истории с нулевой отметки либеральные догматики переняли у Ленина с Троцким, “творивших историю” самыми радикальными методами социальной инженерии. Запрос на эти методы, похоже, далеко не ушел, еще совсем недавно напомнив о себе в речах, звучавших с высокой трибуны.

В феврале 2011 года в Уфе на заседании президиума Госсовета Дмитрий Медведев сделал следующее заявление: “У нас есть большая задача, касающаяся формирования будущей идентичности. ...Наша задача заключается в том, чтобы создать полноценную российскую нацию при сохранении идентичности всех народов, населяющих нашу страну. …И здесь нечего стесняться, улыбаться, говорить о том, что уже когда-то такую нацию пытались создать. Да, у нас не получилось до конца. Но создание прежней нации было прервано развалом государства. Не погружаюсь сейчас в причины того, что произошло. Но у других-то стран получилось. И мы должны это сделать”.

Проект “полноценной российской нации” — заявка на очередной социально-инженерный эксперимент. В словах о новой, “полноценной российской нации” угадывается подтекст, отнюдь не безобидный для “старой” русской нации. Получается, что она, “старая”, не вполне полноценна: то ли она еще есть, то ли ее уже нет, то ли она нужна, то ли не нужна. А раз так, следует ли оставлять ей право на культурно-этническое воспроизводство? Ответ напрашивается сам собой: нет, не следует; вот, дескать, создадим российскую нацию и будем считать ее полноценной, будем заботиться о ней в полной мере.

За таким ответом следует веер других вопросов. Например: с помощью каких рычагов должна создаваться “новая, полноценная” нация? Ясно же, что не с помощью семейных устных преданий, дедовых архивов и старых фотографий. От литературной и театральной классики в этом деле толку тоже немного, ибо она ничего не говорит о “полноценной российской нации”. Для создания такой нации потребуется мощный пропагандистский “бульдозер”, который для нее разгребет специальную площадку, очистив ее от “старого, неполноценного хлама”. А что появится на этой площадке?

Изъяны догматизма

У нас в стране социально-инженерные эксперименты в сфере межэтнических отношений уже проводились. Поэтому, прежде чем затевать новый эксперимент, резонно было бы для начала обратиться к опыту истории. Вне исторического контекста философская и социально-политическая специфика “русского вопроса” остается не вполне понятной.

В нынешнем году отмечается 1150 лет русской государственности. За одиннадцать с половиной веков она не раз и не два проверялась на живучесть и прямыми интервенциями, и закулисными интригами внешних соперников. Эти проверки она более или менее успешно выдерживала. Но вот настал ХХ век, и русская государственность оказалась перед новыми, качественно иными испытаниями: ее проверили на прочность не только мировые войны и революции. Не менее сложным для нее оказалось двукратное испытание заимствованными на стороне и некритически внедренными на ее почву теоретическими догмами.

В 1917 году пала Российская империя, а в 1991 году распался пришедший ей на смену Советский Союз. В черно-белой схеме ходульной пропаганды эти две “вехи” подаются как полярно противоположные по смыслу и значению. Казалось бы, это действительно так: большевики создали Советский Союз, а либералы, пришедшие к власти в начале 90-х годов, наоборот, развалили его. Но на самом-то деле сходство в событиях 1917-го и 1991 годов имеется, и немалое. Их сближает позиция тех, кто пришел к власти в результате и тех, и других событий. Она выражена пренебрежением к традициям русской государственности и русской культуры, а также безграничной верой в теоретические фетиши. 1917 год “одарил” Россию большевистским догматизмом и красным террором, 1991 год — догматизмом либеральным и олигархической системой власти.

Для того чтобы извлекать из истории полноценные уроки, ее нужно знать. А знать историю — значит уметь отделять реальные факты от мифов и стереотипов, какими бы устоявшимися они ни были. Незнание или прискорбно слабое знание истории теми, кто определял политику в СССР на рубеже 80–90-х годов прошлого века, стало одной из причин распада этого государства. Дезинтеграцию Советского Союза подогревал поток антиисторичных мифов, захлестнувших тогдашнее общественное сознание и воздействовавших на умы персонажей, находившихся “у руля”.

Разделение Советского Союза прошло по границам союзных республик — сколь искусственным, столь и условным. В результате почти 50 миллионов человек разных национальностей оказались вне своих “титульных” территорий. Из этого числа больше половины составили русские, а с учетом тех, кто своим родным считал русский язык, — намного больше: 36 миллионов. Распад СССР — это историческая драма русского народа, оказавшегося самым многочисленным разделенным народом. Она усилилась тем, что вне Российской Федерации осталось немало территорий, веками населяемых русскими, оказавшимися чужеземцами в родных местах, — будь то Гурьев, основанный русским купцом в XVI веке, или Харьков, возникший как русская военная крепость в XVII веке.

Чтобы глубже вникнуть в проблематику, связанную со сворачиванием проекта под названием “СССР”, нелишне разобраться: каковы были его истоки, в каких политических и идеологических обстоятельствах он возник? Вникнув в их суть, нетрудно понять, что уже в момент рождения Советского государства в его организм были внесены болезнетворные вирусы, базировавшиеся на мифах о России как о “тюрьме народов”. Эти мифы обернулись грубыми перекосами в национальной политике большевиков.

Большевистские теоретики все свои действия соизмеряли с марксизмом, в котором усматривали универсальный ключ ко всем тайнам истории. В свете марксистской теории история представлялась ими как жестко заданный сюжет на тему смены социально-экономических формаций. Венцом истории марксисты объявили коммунизм, трактуя его как общество полного, тотального равенства, достигаемого за счет стирания всех различий между людьми — не только юридических и социальных, но также этнических и культурных.

Главным условием “стирания различий” или, по словам Троцкого, “преодоления идиотизма национальной ограниченности” объявлялись отказ от “устаревших национальных отечеств”, “исчезновение государственных границ” и “создание единого мирового трудового государства”. Добиваясь создания “всепланетарной коммуны”, “Интернациональной Советской Социалистической Республики”, вожди большевизма понятие “интернационализм” превратили в мертвую догму, поскольку в их трактовке оно уравнивалось с национальным нигилизмом, с отрицанием национальных особенностей у разных народов, с непримиримостью к понятию “патриотизм”. Маркс учил: “Рабочие не имеют отечества. Нельзя лишить их того, чего у них нет”. На этой формуле и строилась пропаганда раннего большевизма.

На страницах Малой советской энциклопедии, выпущенной в 1930 году, национальное отечество объявлялось “буржуазным понятием”, патриотизм был назван “природным чувством, присущим чуть ли не каждому животному”. При этом разъяснялось: “На деле привязанность животного к определенному месту продолжается только до тех пор, пока оно дает средства к существованию. …Пролетариат не знает территориальных границ, не противопоставляет одной страны другой. Поэтому всякая страна, совершившая социалистическую революцию, входит в СССР. Когда же социалистическая революция совершится во всех странах и будет построено бесклассовое общество в мировом масштабе, исчезнут границы между странами, — отечеством трудящихся станет весь мир”.

Российская государственность была брошена на жертвенный алтарь, возведенный во имя “мировой коммуны”. Этот подход отразился в идее создания СССР, возникшего не иначе, как пропагандистский каркас для модели под названием “Всемирная федерация советских республик”. Вожди большевиков считали, что после победных революций в европейских и азиатских странах наиболее вероятным вариантом развития событий станет присоединение этих стран к СССР. Потому-то Советский Союз и замышлялся как федерация. На смену единой и неделимой Российской империи должен был прийти пестрый конгломерат из национально-территориальных образований.

Конечным стратегическим целям большевиков такой конгломерат никак не соответствовал. Казалось бы, если своей конечной целью лидеры раннего большевизма ставили “полное единство трудящихся разных наций”, то с точки зрения самой элементарной логики должны были отвергнуть все, что тормозит “стирание национальных различий”. До 1917 года Ленин придерживался этой логики, говоря, что “ни один марксист, не разрывая с основами марксизма и социализма вообще, не сможет отрицать, что интересы социализма стоят выше, чем интересы права наций на самоопределение. …Пока и поскольку разные нации составляют единое государство, марксисты ни в коем случае не будут проповедовать ни федеративного принципа, ни децентрализации”.

Однако после прихода к власти в 1917 году Ленин и его сподвижники отказались от их же собственной логики, связанной с безоговорочным, железобетонным интернационализмом. Они на время отодвинули стратегию в сторону и сосредоточились на тактике, полагая, что тактические игры продлятся недолго, и как только победит мировая революция, их можно будет отбросить.

В поисках союзников, пусть и временных, большевики стали разыгрывать этническую карту. В сфере национальных отношений на первый план они выдвинули лозунг “права наций на самоопределение”, точнее — “права на свободное отделение”. Ленин писал: “За всеми нациями, входящими в состав России, должно быть признано право на свободное отделение и на образование самостоятельного государства”. Чем объясняется резкое несоответствие между стратегическими и тактическими лозунгами большевиков в подходах к национальному вопросу?

Русофобия как догма

Все дело в том, что интернационализм в ленинской трактовке имел весьма специфический оттенок. Вождь большевиков объяснял на VIII съезде РКП(б): “Мы должны поставить дело так, чтобы немецкие социал-предатели не могли говорить, что большевики навязывают свою универсальную систему, которую будто бы можно на красноармейских штыках внести в Берлин. А с точки зрения отрицания принципа самоопределения наций так и может выйти”. Свято веря в марксистскую “универсальную систему”, Ленин беспокоился, что по ее поводу могли сказать “немецкие социал-предатели”. Парадокс здесь лишь кажущийся: в полном соответствии с умонастроениями боготворимых им Маркса и Энгельса Ленин делил народы на “передовые” и “отсталые”. Коль скоро даже Финляндию он характеризовал как “страну демократическую, более развитую, более культурную, чем мы”, то Германия тем более была для него “образцом передовой капиталистической страны”.

Ленин дорожил мнением “передовых” немцев, даже если они выступали в роли “социал-предателей”. Германия, по представлениям Ленина, шла в авангарде социально-экономического развития и, стало быть, имела все основания претендовать на роль лидера в предстоящей “мировой революции”. Россия поначалу интересовала его только как “революционный тыл германского пролетариата”. Вождь большевиков и шел на революционный переворот в России для того, чтобы подстегнуть, ускорить революцию в Германии, дать немецким левым социал-демократам “пример революционной решительности”.

Кумиры Ленина Маркс и Энгельс были, конечно, интернационалистами и горячими сторонниками “стирания национальных различий”, но дело в том, что при этом они были уверены: эти различия должны стираться по лекалам исторического и ментального опыта Запада. Отцы коммунистической доктрины прохладно относились к принципу культурного многообразия, жестко противопоставляли “цивилизованный Запад” “варварскому Востоку”. Россию Маркс презирал и однозначно относил к “варварскому Востоку”. В сочинении под названием “Разоблачения дипломатической истории XVIII века” он назвал ее историю “историей рабства, интриг, подкупа, скрытых узурпаций”. “Колыбелью Московии было кровавое болото монгольского рабства, — писал Карл Маркс. — …Петр Великий сочетал политическое искусство монгольского раба с гордыми стремлениями монгольского властелина, которому Чингисхан завещал осуществить свой план завоевания мира. …Жизненный источник современной русской дипломатии составляют захватнические методы монгольского раба и всемирно-завоевательные тенденции монгола-властелина”.

Маркс и Энгельс воспринимали Россию как “вызов европейцам” и “угрозу Западу”, кипели ненавистью к ней: “На сентиментальные фразы о братстве, обращаемые к нам от имени контрреволюционных наций Европы, мы отвечаем: ненависть к русским была и продолжает еще быть у немцев их первой революционной страстью”. Поминая средние века, основатели коммунистической доктрины радовались захватам германцами славянских земель, производимым, по их мнению, “исключительно в интересах цивилизации”. Понятие “цивилизация” в их трактовке подразумевало только западную цивилизацию, и никакую другую. Говоря о формировании европейских империй как об “отражении исторической необходимости”, родоначальники коммунизма о равенстве и братстве народов и не помышляли: “Дело не обошлось без того, чтобы не растоптали несколько нежных национальных цветков. Но без насилия и неумолимой беспощадности ничто в истории не делается”. В 1849 году Маркс и Энгельс провозгласили “борьбу, беспощадную борьбу не на жизнь, а на смерть со славянством, борьбу за уничтожение и беспощадный терроризм”.

Большевистские вожди унаследовали у Маркса и Энгельса не только учение о классовой борьбе, но и представления о том, что существуют “революционные” и “реакционные” нации. Русские, по ленинским раскладам, попали в разряд “реакционных”. Русофобия стала отличительной чертой раннего большевизма. Редкий исторический парадокс, связанный с этническим дроблением ленинцами подвластной им страны при наличии стратегии, направленной на тотальную унификацию и “стирание национальных различий”, объясняется именно тем, что русская культура объявлялась негодной и недостойной быть критерием качества. Ориентиры унификации определялись исключительно западными образцами: признать русский исторический опыт позитивным для большевиков значило пойти против воли их учителей и идейных отцов Маркса и Энгельса.

Ленин не хотел пугать и тревожить “передовые нации Запада” перспективой присоединения к “исторически отсталой России”. Если бы “базой мировой революции” явились Германия или Англия, было бы совсем другое дело — тогда “варварская Московия” должна была бы присоединиться к “передовому Западу” в качестве колонии для того, чтобы “учиться прогрессу” у него.

В соответствии с тезисом о “строгих закономерностях и повторяемости исторических фаз в развитии разных стран” русская история подверстывалась под западноевропейский стандарт. Марксистское обществоведение отрицало разницу между русской колонизацией и хищническими захватами Англией, Францией, Испанией, Германией азиатских, африканских, американских колоний. Один и тот же термин “империя” был применен к двум разным цивилизационным феноменам — России и западным колониальным империям.

Однако в Киевской и Московской Руси, а затем и в петербургской империи русские люди были далеки от того, чтобы фетишизировать этничность и расу. Они отвергали высокомерие, позу наставничества, дутую иерархию, убого понятую избранность в межэтнических отношениях, не стеснялись перенимать что-то полезное и учиться чему-то у своих соседей. Русский взгляд на мир не отторгал непохожее и специфическое. Новгородские, смоленские, суздальские, рязанские русаки не подавляли своих соседей — балтов, угро-финнов, тюрок. В старой России разные этнические миры свободно уживались, дополняли и подпитывали друг друга, вступали в открытый и взаимополезный диалог.

Русское государство, вопреки заблуждениям и намеренным фальсификациям, отражало идею вольного содружества народов, спаянных общими интересами, общей исторической судьбой. С первых дней русской истории на территории Руси—России включился алгоритм взаимодействия разных племен и народностей, заработал процесс культурного взаимообмена между ними, стала складываться специфическая цивилизационная структура, базирующаяся на их постоянной “притирке” друг к другу. Русское государство не насаждало единых для всех унифицирующих шаблонов и стереотипов, поддерживая развитие местных культур и языков. Многие народы вошли в состав России добровольно, сделав осознанный выбор. Большинство российских народностей не отторгло идею общегосударственного патриотизма, ставя ее выше узкоэтничного национализма.

Русская православная традиция всегда признавала, что мир многообразен и что любой человек имеет право на духовную свободу, на свое “я”, на свои индивидуальные особенности. Это относится также и к этносам, каждый из которых является носителем определенного исторического опыта, содержащего в себе уникальные культурные коды и смыслы. Их сбережение позволяет сохранять и большой культурный космос. Но самобытность — отнюдь не синоним эгоистичной изоляции. Деформации возникают там, где уникальность начинают понимать как особую избранность, как эксклюзивное право на национальный эгоизм, на паразитирование в отношениях с другими народами. В такой форме этничности содержится “заявка” на монопольное “владение” некими универсальными правилами, навязывание которых иным народам и культурам смыкается с высокомерием и презрением к ним, ведет к обезличке, нивелировке, утрате тонких смыслов.

Ленин, глядя на русскую историю через призму марксовых писаний, не понимал, не чувствовал ее. Стремясь привлечь попутчиков в лице разных сепаратистов и националистов, он призвал поддержать “национализм угнетенных народов”, назвав его “буржуазно-прогрессивным”. Преклоняясь перед текстами Маркса как перед священным откровением, Ленин не только повторил все нелепости своего учителя в адрес русских, но и добавил целый ворох новых. В своих статьях он убеждал читателей в том, что “великорусы в России — нация великая своими насилиями, нация угнетающая”, усматривал в русской истории только “великие погромы, ряды виселиц, застенки, великие голодовки и великое раболепие перед попами, царями и капиталистами”. Конкретных фактов, касающихся причастности великорусов к “великим погромам”, ни в одной из своих работ Ленин не привел, ограничившись сообщением о своих “волжских воспоминаниях”, приведенных в статье “К вопросу о национальностях или об “автономизации ””. По этим “воспоминаниям” выходило что русские “поляка не называют иначе, как “полячишкой”, татарина — иначе, как “князь”, грузина и других кавказских инородцев — как “капказский человек””. Вполне возможно, что кто-то и в самом деле так говорил, выявляя собственное бескультурье, но до “великих погромов” эти примеры все же недотягивают.

Окрестив Россию “тюрьмой народов”, Ленин утверждал, что она “побила всемирный рекорд угнетения наций”. Исходя из этого, он требовал установить в РСФСР, а затем и в СССР такую форму национальных отношений, коя сводилась бы “не только к соблюдению формального равенства, но и к такому неравенству, которое возмещало бы неравенство со стороны нации большой”. Именно Ленину принадлежала идея создания в России национально-территориальных автономий, которая свелась к нездоровой логике: “Каждому этносу — по государству”.

От нелепой теории к неумной практике

Ленинскую формулу о “возмещающем” неравенстве русского народа по отношению к нерусским народностям неоднократно озвучивал и Сталин. Этнический грузин, он с удовольствием говорил о праве нерусских народностей на предъявление счетов старой России за ее “роль жандарма Европы и палача Азии”. Одной из форм “платежа по счетам” стал “административный передел России” по этническому принципу, о чем Сталин открыто заявил, выступая в 1921 году на Х съезде РКП (б).

“Административный передел” бывшей Российской империи был произведен как минимум дважды. На ее территории появились самостоятельные советские государства — Украинская и Белорусская республики, Российская и Закавказская федерации. На той части старой России, которая получила название РСФСР, “административный передел” вылился в создание в 1918–1922 годах большого числа национально-автономных образований: Башкирской, Крымской, Татарской, Туркестанской, Якутской, Дагестанской, Горской автономных республик, Трудовой коммуны немцев Поволжья, Карельской трудовой коммуны, Киргизской, Кара-Киргизской, Вотской, Марийской, Коми, Чувашской, Монголо-Бурятской, Ойротской, Калмыцкой, Кабардинской, Карачаево-Черкесской, Чеченской автономных областей.

Другой формой “платежа” со стороны России, по мнению Сталина, должно было стать форсированное развитие национальных республик за счет перекачки в их пользу ресурсов и средств из русских областей: “Мы получили от прошлого наследство, по которому одна нация, а именно великорусская, оказалась более развитой в политическом и промышленном отношении, чем другие нации”, и потому она обязана оказывать “хозяйственную, политическую и культурную помощь отсталым нациям и народностям”, которые будто бы “при старом режиме были обречены на неимоверные страдания и вымирание”.

Подобный подход к русской истории был связан с заведомыми искажениями исторических фактов. Межэтнические отношения в старой России имели мало общего с формулой о “тюрьме народов”. Мог ли Сталин не ведать об акции грузинского царя Георгия XII, который в начале XIX века поставил российского императора Павла I в известность о том, что “грузинское царство желает принадлежать державе Российской с теми правами, которыми пользуются находящиеся в России другие области”? Или о том, что Россия спасла грузин от физического истребления, угрозу которого нес им персидский шах? А Россия не только спасла их, но и обеспечила им такое бытование, о котором Михаил Лермонтов сказал как о “божьей благодати”. Объективные грузинские историки вполне соглашались с русским поэтом. Один из них, Александр Брегвадзе, отметил, что дотации для Грузии из Петербурга росли на протяжении всего XIX века, здесь строились больницы, типографии, школы, где обучение велось на грузинском языке. Всего лишь за 65 лет после присоединения Грузии к России ее население увеличилось в 17 раз. Действительно, “божья благодать”…

Трудно поверить, что Сталин не знал об этой “благодати”. Похоже, он, как и многие его земляки, воспринимал ее как нечто естественное, а в ленинском тезисе о “долгах России” видел удобное средство для сохранения ставших привычными благ, для закрепления за Россией роли “подательницы” этих благ. Вот зачем понадобилась клевета на реальную историю русско-грузинских отношений, впечатанная в 1929 году в Малую советскую энциклопедию: “В 1801 году под видом “мирного присоединения” Грузия была захвачена Россией и фактически стала ее колонией. Начался беззастенчивый колониальный грабеж Грузии”. Что, кроме недоверия и вражды к России, такое утверждение могло породить среди грузин? О какой благодарности их к России могла идти речь после такой пропагандистской обработки?

Пресс этнократизма

В 1922 году возник проект создания государственного союза четырех республик — РСФСР, Украинской ССР, Белорусской ССР и Закавказской федерации, в которую входили Азербайджан, Армения и Грузия. Первоначально в основу проекта был положен принцип автономизации: Украина, Белоруссия, Азербайджан, Армения и Грузия должны были войти в состав Российской Федерации на правах автономных республик. Сталин поначалу вел себя как сторонник автономизации и противник федерализма. Будучи наркомом по делам национальностей, он знал состояние межнациональных отношений лучше, чем Ленин.

Еще в 1917 году Сталин написал статью “Против федерализма”, где высказал такие мысли: “…тенденция развития идет не в пользу федерации, а против нее. Мы не можем не считаться с этой тенденцией, если не беремся, конечно, повернуть назад колесо истории. Из этого следует, что неразумно добиваться для России федерации, самой жизнью обреченной на исчезновение. Для того чтобы превратить Россию в федерацию, пришлось бы порвать уже существующие экономические и политические узы, связывающие области между собой, что совершенно неразумно и реакционно”. Иосиф Виссарионович полагал, что “федерализм в России не решает и не может решить национального вопроса, он только запутывает и усложняет его”.

На переговорах о создании Союза ССР план автономизации был одобрен всеми делегатами, кроме представителей Грузии, выступивших за сохранение политической независимости республик. Новое государственное объединение, по их мнению, должно было стать конфедерацией. Централизм они интерпретировали как усиление роли Российской Федерации. Ленин принял сторону грузинских коммунистов и отверг автономизацию. Он настаивал на бесспорности принципа самоопределения наций, не имеющего, по его словам, “иного значения кроме как государственная самостоятельность, образование национального государства”. План автономизации им был подвергнут критике именно за отрицание безусловности права выхода той или иной нации из состава единого государства. Аргументируя свою позицию, Ленин не стал придумывать что-то новое, заявив о своем желании “не дать ни малейшей уступки русскому великодержавному шовинизму”.

В этих условиях Сталину оставалось лишь демонстрировать свою лояльность к Ленину. Впрочем, он с легкостью подхватил риторику, нацеленную против “русского великодержавного шовинизма”. С ней он не расставался вплоть до 1933 года и только после прихода в Германии к власти Гитлера осознал, насколько опасно подыгрывать русофобии. Но до того момента Сталин не только подыгрывал ей, но сам же ее и разжигал. Так, 30 декабря 1922 года, выступая на I съезде Советов СССР с докладом о значении образования Советского Союза, он заявил: “Сегодняшний день является не только итоговым, он является вместе с тем днем торжества новой России над старой, над Россией — жандармом Европы, над Россией — палачом Азии”.

В Конституции СССР, окончательно утвержденной съездом Советов СССР в январе 1924 года, была зафиксирована возможность выхода республик из состава Союза. Это означало, что под фундамент союзного государства был заложен мощный взрывной заряд, который рано или поздно должен был сработать.

Конституционно-правовые нормы Советского Союза попали под жесткий пресс национально-этнической проблематики. Державный организм обрекался на постоянное присутствие внутри него разрушительных импульсов, порождаемых этнократическими соблазнами. Представители разных этносов входили в органы государственной власти как лоббисты, добивавшиеся льгот и привилегий для соплеменников. В республиках принялись насаждать узкоэтническую идентификацию. Сталин озвучил установку на форсированное формирование “новых социалистических наций”. После этого в союзных и автономных республиках стала проводиться политика “коренизации”, проявившаяся в переводе делопроизводства на местные языки, в обязательном использовании этих языков всеми без исключения партийцами, в “очищении” партийно-административного аппарата от русских.

Сталин лично курировал “коренизацию”. Похоже, что он уже тогда начал примерять на себя роль “Отца народов”. Генсек всерьез полагал, что этносы, народы, нации могут создаваться с помощью социально-инженерных технологий, и не брал в голову, что и этносы, и народы — это, как сказали бы богословы, результат Божественного замысла. По сути дела, Сталин брал на себя миссию демиурга. В ответ на обвинения в административном, искусственном насаждении белорусской и украинской этничности он заявил, что “развитие этих национальностей составляет обязанность коммунистов”, растолковывая “идейно незрелым”: “Нельзя идти против истории. Ясно, что если в городах Украины до сих пор еще преобладают русские элементы, то с течением времени эти города будут неизбежно украинизированы… То же самое будет с Белоруссией, в городах которой все еще преобладают небелорусы”.

Этническая инженерия несла на себе явный отпечаток командного произвола. Отбрасывался факт того, что среди белорусов и украинцев, кстати, как и среди великорусов, было много носителей общерусской идентичности. Для этих людей “создание новых социалистических наций” обернулось разнарядкой на “прикрепление” к конкретной “социалистической нации”, на дробление русского мира.

Испытывая безбрежный энтузиазм в создании “новых социалистических наций”, генсек превратил в пропагандистскую пустышку “фирменную” идею классического марксизма о сближении-слиянии наций и ликвидации этнических различий между людьми. Он заявил, что реализация этой идеи переносится в далекое будущее: “Социалистическая революция, встряхивая низы человечества и выталкивая их на политическую сцену, пробуждает к новой жизни целый ряд новых национальностей, ранее неизвестных или мало известных… До диктатуры пролетариата в мировом масштабе и тем более до победы социализма во всех странах пока еще далеко… Это означает, что наша партия будет поощрять дело укрепления новых социалистических наций, что она берет это дело под свою защиту и покровительство против всех и всяких антиленинских элементов”.

В 20–30-е годы директивно увеличилось количество союзных и автономных республик, автономных областей. Начиная с 1925 года стали образовываться национальные округа. Границы между национальными территориями и русскими областями проводились произвольно и субъективно и всегда не в пользу русских. Многие районы с их преобладанием попали в состав республик, где политические и кадровые приоритеты принадлежали “титульным” нациям. Базировавшийся на этничности федерализм был неполноценным: самому большому в России народу было отказано в самоопределении. Применительно к русским оно оценивалось не иначе, как “великодержавный шовинизм”. Большевистские вожди заявляли, что национальную политику они понимают как “политику уступок националам и национальным предрассудкам”.

Хотели того большевики или не хотели, но державному патриотизму был противопоставлен патриотизм этнический. Инициируя создание Советского Союза как государства этнической иерархии, большевики собственноручно подготовили условия его будущего развала. Нелепое, пустое теоретизирование породило Советский Союз, оно же и убило его.

Разумеется, это “убийство” не было фатально предрешенным. В начале 30-х годов начался резкий рост военной напряженности в мире, заставивший Сталина принять меры к укреплению государственного строя и внести коррективы в национальную политику. Великая Отечественная война наглядно показала как несостоятельность схоластически понятого интернационализма, так и опасность искусственного этнократизма. Сталин ликвидировал ряд им же созданных автономий, инициировал этнические депортации, тем самым не только усложнив проблемы межнациональных отношений в СССР, но и лишний раз доказав, что принципы этих отношений определялись произвольно и субъективно.

Со второй половины 30-х годов Советский Союз укреплялся как единое государство, но разрушительный вирус, запущенный в его организм в 20-е годы, никуда не делся. Ленинизм, будучи идеологическим фундаментом СССР, по-прежнему нацеливал нации на “самоопределение вплоть до отделения”. Эта формула входила в конфликт с задачами государственного строительства. Об этом конфликте не говорили, его скрывали, но от того он не становился менее болезненным. Мировая революция оказалась блефом, но статусы национальных образований в рамках СССР и искусственные территориальные границы между ними остались осязаемой реальностью, поощрявшей этнократические амбиции местных элит. Кремль с ними справлялся лишь до поры до времени.

Русское донорство

Превращение этнического фактора в фетиш было фундаментальным изъяном советской цивилизации. Федерацию составили республики, каждая из которых обладала всем набором государственной атрибутики. В течение десятилетий благодаря особой роли правящей партии эта федерация воспринималась как единое монолитное государство. КПСС жестко соединяла национальные республики воедино. В межнациональных отношениях партии отводилась, по словам Троцкого, функция “суперарбитра” и “хорошего суфлера”.

В роли “суфлера” компартия неизменно проявляла склонность решать большинство проблем национальных республик за счет русских областей. Распределение бюджетных потоков было заведомо непропорциональным. Под рассуждения о “возвращении долга со стороны державной нации дотоле угнетенным народам” русские области становились донорами для национальных республик. Размеры “возвращаемого” республикам “долга” привязывались к их положению в статусной иерархии: союзным республикам из бюджета доставалось больше, чем автономным. При этом и тем, и другим поддержка от центральной власти была гарантирована.

Республики продолжали получать дотации даже после того, как Сталин провозгласил, что в СССР национальный вопрос “окончательно решен, ибо былому недоверию между народами СССР положен конец, и дружба между народами СССР растет и крепнет”. Это произошло во второй половине 1930-х годов, когда на фоне опасных внешнеполитических тенденций особенную значимость обрела идея советского патриотизма, которая без русских, конечно, не могла бы реализоваться. Кроме того, верхи партии понимали, что невозможно навечно закрепить за русским народом роль “исторического должника”. Теперь ему было велено стать “старшим братом”, проявляющим бескорыстную заботу о “младших братьях”. Газета “Правда” писала, что русский народ, как “старший среди равных”, добровольно помогает “подняться, расправиться тем народам, которых наиболее угнетало царское правительство”. Под новой вывеской скрывалась прежняя донорская функция, навязанная русским еще при Ленине. Сталинская модель национальных отношений базировалась на бесцеремонном использовании таких ментальных качеств русских, как отзывчивость, преданность идее “общего дела”. Разговоры о справедливости этой модели относятся к жанру демагогии.

Менялись генсеки, менялась генеральная линия компартии, но перекосы в национальной политике оставались неизменными. В 1950–1980-х годах уровень зарплат и социальных выплат в союзных республиках был на 30–45% выше, чем в РСФСР. Прибалтика получала из общесоюзного бюджета втрое больше средств на капитальное строительство, чем Центральная Россия. У прибалтов, в Закавказье, на Западной Украине официальные нормативы жилой площади были выше, чем в российских регионах, при этом квартплата у жителей союзных республик была ниже, чем у россиян. Импортные товары в порядке строгой очередности, веденной Политбюро ЦК КПСС, направлялись сначала в прибалтийские, закавказские и среднеазиатские республики, затем в Западную Украину, после этого — в Белоруссию и Восточную Украину, затем — в российские автономии и только в последнюю очередь в края и области Российской Федерации.

Такая политика вела к тому, что уровень жизни в союзных республиках был заметно выше, чем в РФ. Особо показательный пример в этом отношении являла Грузия. В составе Советского Союза она получила особые права и льготы, оформившись в обширных территориальных границах, которых до этого никогда не имела. С первых дней существования Грузинской ССР в ее экономику, в сферу культуры и образования вливались значительные дотации из союзного бюджета. Отозвались ли они признательностью в сердцах грузин? Отнюдь.

Ускоренное развитие Грузии сопровождалось нарастанием преференций, получаемых титульной нацией. По многим свидетельствам, еще в середине 20-х годов в Тифлисе армянская речь звучала чаще, чем грузинская. Но уже к концу 30-х годов сконденсировавшаяся в столичном городе грузинская элита закрепила за собой “титульные” приоритеты. Семена местного национализма, брошенные на грузинскую почву в 20-е годы, стали бурно прорастать с конца 50-х. Его расползанию способствовала творческая элита Грузии. К концу 80-х грузинские интеллектуалы стали находить смысл своей деятельности в “освобождении от российского империализма”, свято веря: как только “спадут колониальные оковы”, наступит райское блаженство, ибо Грузия обеспечена всем необходимым для процветания — морем, курортами, вином, боржоми, фруктами, чаем.

Превосходство Грузии по уровню благосостояния над другими советскими республиками порождало у грузинской элиты завышенную самооценку. Деятели грузинской культуры любили повторять, что “легенды творит народ”. На деле же под видом народных легенд грузинам навязывались самодельные мифы об особом “грузинском характере”, о превосходстве грузин над другими народами. Местная молодежь, воспитываясь в убеждении, что грузины благородством и щедростью превосходят представителей “братских народов”, привыкала смотреть на них как на бедных родственников.

Всякие попытки критики в свой адрес грузины встречали в штыки. В 1984 году писатель Виктор Астафьев опубликовал рассказ “Ловля пескарей в Грузии”, отобразив в нем распространившуюся среди грузин моду на показную роскошь. Реакцией на тот рассказ стал громогласный скандал. В Тбилиси “собрания общественности” требовали от Астафьева публичных извинений за “моральный ущерб, нанесенный грузинскому народу”. К тому моменту Грузия уже привыкла к неприкосновенности своих интересов, к негласному табу на критику.

Риторика об особых правах грузин опиралась на “философский фундамент”. Среди советских гуманитариев пользовался влиянием Мераб Мамардашвили, философ с претензией на оригинальность. В конце 80-х годов он выступил пылким сторонником независимости Грузии, настаивая на “историческом своеобразии” грузин, их непохожести на иные народы, в первую очередь — на русских: “Мы не хотим принимать эту дерьмовую, нищую жизнь, которой довольствуются русские. Они с ней согласны, мы, грузины, — нет”. Упирая на “несовместимость” бытовых культур грузин и русских, он представил русских недоумками, не ведающими, что такое скатерть на столе: “Обстановка отражает мое отношение к самому себе. На стол я стелю скатерть, а не газету. Русские готовы есть селедку на клочке газеты. Нормальный, не выродившийся грузин на это не способен. …Мы должны отделиться. Хватит вместе страдать и вместе жить в дерьме”. Мерабу аплодировала вся Грузия.

Но, выйдя из состава СССР, грузины вдруг обнаружили, что их замечательные достоинства потеряли всякую актуальность. То, что они охотно демонстрировали в “семье единой”, стало никому не нужным в герметически обособленной Грузии, где махом исчезло прежнее благосостояние. В 80-е годы Мамардашвили писал, что у грузин “благоустроенные квартиры забиты вещами, высококачественной импортной аппаратурой”, делая из этого факта “широкий философский” вывод: “Эта атмосфера отражает самоуважение грузин, которое отсутствует у русских”. Он не сказал (а может быть, и не знал, философствуя в отрыве от реалий), что этому “самоуважению” способствовали дотации из союзного центра. Деньги из государственной казны, вместо того чтобы попадать в Рязань или Владимир, направлялись в солнечный Тбилиси — к “нормальным, не выродившимся грузинам”.

Обретя независимость, Грузия оказалась “на мели”. За первый год “новой жизни” рассыпались промышленность, капитальное строительство, курортный бизнес. Замерли совхозы: выяснилось, что на внешнем рынке грузинская сельхозпродукция — цитрусовые, чай, вино, табак — спросом не пользуется. Стало понятно, на чем держалось “самоуважение” грузин. Теперь они невесело шутили: “Оказывается, в Грузии был рай, но нам об этом не сказали”. Многих из них посетило ощущение непоправимой ошибки. И оно до сих пор не развеялось: один нынешний грузинский парламентарий так высказался об отношениях Грузии и России: “Настало время для взаимной заботы об экономическом благополучии. Еще в XIX веке российские эмиссары понимали, что лучше Грузию приласкать, чем бить ее по голове”. Это высказывание ясно свидетельствует, что грузинские политики и сейчас втайне мечтают о “ласке” со стороны России, — иждивенческие привычки тех, кто составлял грузинскую элиту, за XIX–XX века успели прочно укорениться. Но иждивенчество характерно тем, что оно, как правило, вместо благодарности порождает хамство. Показателен “тонкий юмор” грузинского президента Саакашвили, который в интервью Ксении Собчак для глянцевого журнала “GQ Россия” весело сообщил, что “у нас украсть у русского многие годы считалось доблестью”.

Несправедливое перераспределение материальных и финансовых ресурсов, десятилетиями проводившееся в пользу национальных республик, стало одной из причин краха СССР. Российские области обирались под неумолчный рефрен об “исторической вине русских перед национальными меньшинствами”. Русским людям упорно навязывали комплекс вины, но им все равно было непонятно: перед кем, в чем они виноваты? Им все труднее становилось ощущать Советский Союз с его директивным федерализмом как свое, кровно близкое государство.

Ленинизм оставался культовым учением и при Хрущеве, и при Брежневе. Несмотря на закрепление за российскими областями донорской “миссии”, ленинский тезис о России как о “тюрьме народов” продолжал фигурировать во всех учебниках истории в качестве не обсуждаемой аксиомы. Он не мог не влиять на сознание коренного населения республик, внося разрушительный импульс в их отношение к русским.

Тень Ленина как двигатель дезинтеграции

Необходимость перемен, перед которой оказалось советское руководство в середине 1980-х годов, была очевидной. Страна находилась перед выбором дальнейшего исторического пути. Наиболее верная стратегия развития была связана с возвратом на путь естественной преемственности по отношению ко всей русской истории, с культурным возрождением России, с освобождением народной инициативы, с реанимацией российского исторического опыта, с отбрасыванием заимствованных на стороне теоретических схем.

Начало “перестройки” вызвало у русских людей надежды на обновление общественной жизни, на поворот к народовластию. Горбачев улавливал отголоски этих настроений, но определить стратегию реформирования страны толком не мог. Его политика не опиралась на грамотный анализ общественных реальностей, выглядела рыхлой и расплывчатой. Верным шагом Горбачева стал отказ от начетничества и внедрение гласности. Гласность была нужна для того, чтобы создать условия для свободного обсуждения стоящих перед страной проблем и определения оптимального пути ее развития. На деле же это обсуждение глухо провалилось, ибо процесс перемен оседлали идейные наследники большевистских комиссаров.

Горбачев слабо понимал специфику национальных проблем, о чем наглядно свидетельствует новая редакция программы КПСС, принятая в 1986 году. Там сказано: “Национальный вопрос, оставшийся от прошлого, в Советском Союзе успешно решен”. Не прошло и двух лет после принятия сего документа, как пролилась кровь в Нагорном Карабахе, в Баку и Сумгаите, а вскоре этнические конфликты заполыхали в Ферганской долине, Приднестровье, Абхазии, Южной Осетии.

В начале перестройки, говоря о состоянии дел в сфере национальных отношений, Горбачев давал пафосные клятвы в верности ленинизму: “Мы, коммунисты, должны следовать мудрым ленинским заветам”. Перестройка и была начата им с атак на российский исторический опыт, в котором Горбачев видел лишь “реакционно-националистические и религиозные пережитки”. Неудивительно, что на рубеже 80–90-х годов тема “преодоления имперского прошлого”, оперативно подхваченная в республиках, приобрела особую остроту. К тому времени в Прибалтике, Грузии, Молдавии, на Украине этнократизм достиг своей “зрелости”. Там раздались громкие призывы к “борьбе против любых нарушений ленинской национальной политики”, к “радикальному обновлению и усилению национального фактора в политической системе советского общества”.

В 1989 году был издан сборник статей “Говоря откровенно”, на страницах которого писатели А. Празаускас, Н. Виеру, Я. Петерс, Б. Харчук, О. Чиладзе и другие бичевали “практику интернационального воспитания”. Было заявлено, что “отход от ленинских принципов строительства социализма, базирующихся на праве наций на самоопределение, привел к попыткам манипулировать лозунгами интернационализма и защиты общегосударственных интересов”. Опасность национализма они назвали “мнимой”, а борьбу с нею — “удобным аргументом против перестройки”. Лозунг, касавшийся “права наций на самоопределение, вплоть до отделения”, через несколько десятилетий после создания СССР снова выдвинулся на повестку дня, став рычагом дезинтеграции.

“Антиимперская” тема стала модной также и среди московских либералов, вспомнивших формулы образца 20-х годов. Клеймя “рецидивы имперского сознания” и “имперские ядовитые пустоцветы”, эти люди с пиететом отзывались о большевистской революции, “провозгласившей уничтожение “тюрьмы народов” — Российской империи”. Не заботясь об аргументации, они утверждали, что проводимая в старой России национальная политика была “своекорыстной” и “обрекала представителей нерусских народов на презрение со стороны господствующей нации, постоянно умножая противоречия между русскими и украинцами, грузинами, казахами”. Давно протухший стереотип “тюрьмы народов” послужил козырем в политических маневрах сепаратистов, стал психологическим оправданием развала СССР. Националисты в Прибалтике, Закавказье, Молдове, Украине спускали демонов на Российскую империю, обвиняя ее во всех мыслимых и немыслимых исторических грехах. Им не пришлось выдумывать ничего нового: достаточно было реанимировать ленинские догмы, касавшиеся национальных отношений в дореволюционной России. И мало кого заботило, что та Россия давным-давно почила в бозе.

“Перестройка” закончилась крахом сверхдержавы, который не только не снял все проблемы в бывших союзных республиках, но и обострил их. В Российской Федерации главным “поставщиком” экономических, политических, социальных проблем стал Борис Ельцин. Он вступил в противостояние с Горбачевым, и часть населения Российской Федерации поддержала его. Люди желали видеть в Ельцине “былинного богатыря, очищающего Русь от скверны”, защитника русских людей и противника перекосов в национальной политике. Сейчас можно рассуждать о том, что на рубеже 80–90-х годов россияне проявили политическую неискушенность, излишнюю доверчивость и наивность. Но это сейчас. А тогда люди были полны веры в “доброе начальство” в лице Бориса Николаевича.

Как быстро выяснилось, Ельцин вовсе не был озабочен интересами русских. Ни секунды не задумываясь, он сдавал эти интересы в Прибалтике, в Молдавии, в Крыму. Более того, он сдавал их в самой России. В команде Ельцина заправляли люди, сохранившие трогательный пиетет перед “ленинским наследием” в виде национально-территориального деления Российской Федерации. Это деление было такой же точно миной, которая взорвала Советский Союз.

Зовя на свою сторону номенклатуру национальных автономий, Ельцин громогласно заклинал: “Берите столько суверенитета, сколько сможете переварить!” Такие призывы дважды повторять не требуется: “суверенитет” не мог не нравиться чиновникам в Татарстане, Башкирии, Якутии, Туве, в северокавказских республиках. Ельцинский лозунг был услышан и в автономных областях. Осенью 1990 года Адыгейская, Алтайская, Хакасская, Карачаево-Черкесская автономные области преобразовались в автономные республики, а в июле 1991 года, еще до распада СССР, Ельцин подписал указ о “повышении” статуса этих образований до республик в составе России. Подняв ранг автономий, он еще раз опустил статус русского большинства, добавив к оставшимся с советских времен проблемам в сфере национальных отношений немало новых.

Зачем “замещать” русских?

Одной из проблем “новой” России стал почти бесконтрольный въезд сотен тысяч, а то и миллионов мигрантов, среди которых было много тех, кто не собирался здесь честно трудиться, настроившись на криминальный промысел. На Россию волнами накатывалась этническая преступность. Она воспроизводилась как результат миграционной политики, проводимой в соответствии с концепцией “замещающей миграции”. Эта концепция нанесла и продолжает наносить ущерб интересам местного населения, породив экономику дешевого труда, тормозя социальное развитие страны и поощряя олигархов разменивать российское население на “импортное”.

Чиновничество обычно взирало на девятый вал миграции с апатией, лишь тогда сменявшейся оживлением, когда возникали поводы “договариваться” с приезжими и их работодателями. И дело было не в отдельных столоначальниках. В Конституции РФ, принятой в 1993 году, есть статья 62, провозглашающая: люди с двойным гражданством, иностранные граждане и люди без гражданства “пользуются в Российской Федерации правами… наравне с гражданами Российской Федерации”. Главный документ страны игнорирует приоритетность прав как большинства ее населения, так и тех русских, которые после 1991 года оказались вне РФ, не получив реальных преимуществ ни при получении российского гражданства, ни при переселении в Россию. Русские диаспоры в ближнем зарубежье были предоставлены самим себе, а если по сути, то брошены на произвол судьбы. Зато во многих русских регионах появились локальные, структурно организованные и часто закрытые от внешнего мира этнические сообщества, которых раньше не было. Большинство их создавалось прибывшими из-за рубежа мигрантами, неплохо устроившимися в России.

Возникла проблема абсолютизации прав национальных меньшинств или, по меньшей мере, усиления льгот для них. Эти льготы труднообъяснимы. Чем они оправдываются, непонятно, но они продолжают, как ни в чем не бывало, существовать и поныне. Показательный пример являет собой Свердловская область, на территории которой сейчас насчитывается примерно 140 этнических групп, 102 из которых имеют свои национально-культурные объединения. В нашей области диаспоры прямо заинтересованы создавать такие объединения, поскольку на их содержание из областного бюджета выделяются денежные средства. Кроме представителей коренных народностей России свои организации имеют греки, грузины, таджики, курды, казахи, киргизы, узбеки, корейцы и представители ряда других диаспор, составленных выходцами из ближнего и дальнего зарубежья.

О том, насколько комфортно чувствуют себя различные этнические группы на Среднем Урале, можно судить по сообщению информагентств от 1 февраля 2012 года: “На встрече с уральским полпредом Евгением Куйвашевым представители диаспор заявили, что в Екатеринбурге необходим Дворец народов Среднего Урала. В области работает более ста национальных объединений, но собираться им негде. Новый Дворец народов Урала помог бы решить сразу несколько задач. На его базе диаспоры создадут юридическую службу, которая будет помогать мигрантам. Руководители общин обратились к полпреду с просьбой выделить здание”.

На мой взгляд, нынешняя политика в отношении диаспор — это реализация модели “мультикультурализма” за счет местных, в большинстве своем русских, налогоплательщиков, и вряд ли этой политике суждено надежное будущее. Существующая в России миграционная концепция приводит к складыванию герметичных национальных общин, живущих своей, обособленной от местного населения жизнью и не слишком-то озабоченных соблюдением местных законов. Многие мигранты и попадают-то в Россию незаконно. Время от времени общественность узнает о фактах злоупотреблений со стороны служб, призванных противодействовать нелегальному въезду мигрантов на территорию РФ. Так, в феврале нынешнего года интернет-издание “УралПолит.Ru” сообщило, что в аэропорту “Кольцово” взяли с поличным сотрудника отдела иммиграционного контроля областного управления ФМС. Он за деньги пропустил в Россию узбекского гражданина, не имевшего документов, подтверждавших его право на въезд в нашу страну. Из-за тех, кто норовит совместить госслужбу и личный “бизнес”, Россия и превратилась в “проходной двор”.

Множатся сообщения новостных лент о фактах прописки мигрантов в домах, квартирах, дачах, осуществляемой без ведома хозяев этой жилплощади, но с ведома очень любезных чиновников из муниципалитетов. Доходит до анекдотов: в конце 2011 года представительница тогдашней законодательной власти, депутат Госдумы Светлана Журова, обнаружила, что на ее даче прописано несколько десятков гастарбайтеров. Законодательница была потрясена. Трудно не увидеть в этом происшествии некий символ...

Кавказский отблеск “русского вопроса”

Наиболее тяжким следствием раздачи “суверенитетов” стала война в Чечне. Ельцинская пропаганда пыталась вину за развязывание войны свалить на “экспансивный, неуживчивый характер чеченцев”. Однако факт остается фактом: первым импульсом к разворачиванию чеченской драмы послужил именно демагогический клич “брать суверенитеты по максимуму”. Его в Чечне приняли куда серьезнее, чем в других местах, и, когда Ельцин попытался “открутить кино” в обратную сторону, разгорелась война.

Война — это всегда трагедия, и чеченская кампания не была исключением. Какое отношение она имела к “русскому вопросу”? А самое прямое: тогдашняя пропагандистская машина вгоняла в сознание людей представление о том, что война в Чечне ведется исключительно между чеченцами и русскими. А ведь это не так. Конечно, были Басаев и Хаттаб с их наемниками и бандитами, конечно, от их рук в первую очередь пострадали русские в Чечне, но не надо отмахиваться и от того, что многие чеченцы воевали на стороне Москвы, что треть чеченского населения вслед за русскими покинула дудаевскую Чечню. Сегодня и те чеченцы, кто оставался с боевиками, и те, кто бежал от них, говорят о неприятии и политики Ельцина, и его самого. Не жалуют его доброй памятью и российские военные, проливавшие в Чечне свою и чужую кровь за престиж “всенародно избранного” путаника.

Тему Кавказа стоит затронуть хотя бы затем, чтобы показать всю объемность и многоплановость “русского вопроса”. Не следует поддаваться соблазну упрощенных схем, толкающему к противопоставлению “русского вопроса” “вопросу кавказскому”. Легкие решения часто бывают не самыми правильными, и вместо того, чтобы противопоставлять, не мешало бы посмотреть: а есть ли то, что эти “вопросы” объединяет?

Принято считать, что в силу этнической, ментальной, религиозно-культурной специфики Северный Кавказ является наиболее сложным регионом России. И в царское, и в советское время для сохранения здесь равновесия приходилось тратить немало усилий. В период либеральных реформ это равновесие пошло вразнос. Победное шествие либерализма на Кавказе привело к возрождению феодальной клановости. Семейно-родовые группы, обосновавшись во властных структурах северокавказских республик, стали местными экономическими монополистами, действуя под прикрытием федеральных законов, которые поэтому в глазах рядового населения превратились в символ клановой наглости и социальной несправедливости. Коррумпированная местная “знать”, зная о презрении к ней со стороны простых людей, делала ставку на альянс с кремлевской администрацией, убеждая ее в собственной незаменимости, а попутно шантажируя ее для выбивания новых преференций.

Сказать, что с окончанием ельцинских игр в “суверенизацию” эти замашки кавказской “элиты” ушли в прошлое, значит покривить против истины. До сих пор субсидии, направляемые в горские республики, зависят от степени остроты местных проблем. Из этого следует, что “проблемы” стали ходовым товаром, и если их нет, то их или создают, или имитируют. Практика “русского донорства” никуда не делась, но в либеральной России она приняла новую форму, при которой донорские средства распиливаются феодальной верхушкой, а простым жителям Кавказа достаются крохи.

И вот на этом социально-психологическом фоне в Москве раздается клич “Хватит кормить Кавказ!”. В октябре 2011 года митинг под этим лозунгом организовал редактор журнала “Вопросы национализма” Константин Крылов. На митинге он провозгласил, что Кавказ паразитирует на теле России и что с этим пора кончать. Казалось бы, Крылов прав, и содержание кавказских республик за счет вливаний из общероссийского бюджета означает продолжение все той же национальной политики, которую проводили большевики-ленинцы и которая неотвратимо взращивала таких ментальных монстров, как, к примеру, вышерассмотренный грузинский этнократизм. Но если мы признаем призыв Крылова однозначно правильным, то попадем в ловушку, скрытую за все тем же соблазном простых решений.

Кого конкретно не надо “кормить” на Кавказе? Всех, кто там живет? Врачей, учителей, рабочих и прочих бюджетников? Пенсионеров? Каково это слышать простым людям в Махачкале, Нальчике, Владикавказе, Черкесске, ветеранам Великой Отечественной войны в Каспийске, Майкопе, Назрани? Эти люди не хуже и не лучше тех, кто живет в Ростове, Краснодаре, Ставрополе, Астрахани. Нравится это кому-то или нет, они — граждане России. И эти граждане, простые горцы, глядя на неправедное обогащение местных бонз, негодуют и требуют от Москвы положить предел беззаконию, хотят, чтобы центральное правительство проявило волю и покончило с кланово-мафиозной системой, социальный вред которой, помимо прочего, еще и в том, что своими метастазами она цепляет часть нравственно незрелой молодежи. Но вот проблема: как воспитывать молодежь, если сам термин “воспитание” практически вытеснен и из документов Министерства образования РФ, и из нашего повседневного лексикона? Не является ли эта проблема стыком и “русского”, и “кавказского”, и всех других этнических “вопросов” нынешней России?

Кавказ, вместе с остальными регионами России, ждет, когда центральное правительство освободится от либеральных химер. Осетинам, кабардинцам, аварцам, лезгинам, ингушам понятно, что такое свобода и что такое честь, и непонятно, зачем нужен безбрежный либерализм и почему свободу нужно ставить выше чести. Ничто не заставит кавказцев смириться с тем, что государство может существовать как фикция, декорация, симулякр, что оно уклоняется от наведения порядка в стране. На Кавказе ждут от центральных властей активности по приведению региона в нормальное состояние. Рядовые жители Кавказа поддержат Кремль, если он откажется от пошлого либерализма в подходах к “самодеятельности” кавказских кланов. Если бы Крылов сделал паузу в культивировании упрощенных фетишей и проанализировал социальные реалии на Кавказе, он провозгласил бы: “Хватит кормить феодальные кланы Кавказа!”, а потом добавил бы: “Хватит кормить коррумпированное ворье по всей стране!”.

Разумеется, русские должны знать правду о процессах, протекающих в сфере межнациональных отношений, и абсурдны попытки либералов морочить людям головы лозунгами типа “Преступность не имеет этнической принадлежности”. Но правдивая информация о межэтнических проблемах и трениях нам нужна не для того, чтобы “нагреваться”, “кипеть” и впадать в праведный или неправедный гнев, а для того, чтобы с холодной головой находить пути решения этих проблем и ликвидации этих трений. А как иначе? Ведь что бы мы ни говорили, в какие бы теоретические лабиринты ни забредали, Россия и в будущем останется страной многоэтничной.

Понятно, что от соблазнов не застрахован никто, в том числе, разумеется, и мусульмане. Перед “аурой” потребительства, упакованного в обертку “красивой жизни”, особенно трудно устоять молодым, незрелым. Приезжая в Москву и в Питер, молодые кавказцы попадают в магнитное поле индустрии развлечений-искушений, в зону агрессивной рекламы, призывающей “взять от жизни все”, “насладиться здесь и сейчас”, навязывающей такие стандарты поведения, как “продвинутость”, “раскрепощенность”, “бескомплексность”. Если у молодых орлов в этой “ауре” “сносит башню” и они забывают все, чему их учили в родных аулах, то это, конечно, плохо. Но надо ли винить в этом только их и никого больше? Почему столичной молодежи позволено “отрываться по полной” в ресторанах и на дискотеках, а кавказцам то же самое делать нельзя? Или они должны быть пай-мальчиками там, где другие “берут от жизни все”?

Традиционная мораль — это система запретов, табу. Безбрежный либерализм направлен на снятие всех и всяческих табу, культивируя вражду к традициям. Конфликтный потенциал Кавказа во многом и разогревается этой враждой. Основная масса населения Северного Кавказа — мусульмане, верные традициям, и было бы опрометчиво утверждать, что у них все плохо. Это касается и чеченцев. Об их жизни можно узнать из рассказов тех русских, кто недавно побывал в Чечне. А ездят туда не только любительницы щеголять шортами и самомнением.

Оренбургский журналист Константин Копылов рассказал в альманахе “Лица Оренбуржья” о своем месячном пребывании в Грозном. Он пишет, что ни разу не встретил там грубого или враждебного отношения к себе. (Надо полагать, что и сам он вел себя там подобающим образом, не выходя за границы приличий в одежде и манерах.) Журналист рассказал о том, как чеченцы относятся к своим обычаям: старших у них принято приветствовать стоя, там царит культ семьи. У кого повернется язык сказать, что это плохо? По словам оренбуржца, в общении с ним чеченцы показывали готовность оказать ему помощь, подчеркивали свое уважительное отношение — не как к журналисту, а как к приезжему из России. Да, говорит Копылов, девушку без платка, в мини-юбке или в брюках там не встретишь, а среди местных парней считается престижным иметь пистолет, хотя бы газовый. Эти детали журналист относит к местной специфике, не говоря ни слова осуждения, ибо уверен, что чеченцам и русским все равно придется уживаться. Действительно, а разве есть какие-то альтернативные варианты?

Диалектика “русского вопроса”

Почему не кончаются споры вокруг “русского вопроса”? Во многом потому, что само понятие “русские” трактуется по-разному. Некоторые группы русских националистов абсолютизируют русскую нацию как высшую ценность, стремятся “удержать” ее в строгих этнических рамках и рассуждают о “чистоте русской крови”. Другие говорят о том, что было бы неправильно суживать трактовку “русскости” и что русские составляют одновременно и этнос, и суперэтнос.

Специфика “русского вопроса” действительно заключается в том, что русские — это не просто этническая группа. Русские — это еще и цивилизационное сообщество, открытое для всех, кто, во-первых, не испытывает вражды и ненависти к русским и, во-вторых, чувствует себя свободно и комфортно в пространстве русской культуры и русского языка. По данным переписи 2010 года, помимо собственно русских, составляющих 81 процент населения Российской Федерации, русский язык является родным еще для 5,7 процента граждан. Но и большинство тех, кто не назвал русский язык родным, пользуется им совершенно свободно. Русский язык — это язык делопроизводства, науки, техники, спорта, искусства. Он объединяет людей не только в трудовых коллективах, но и во многих семьях. Если в брак вступают мордвин и татарка или армянин и украинка, они не задумываются о том, на каком языке им общаться, — “великий и могучий” всегда придет к ним на помощь. И нет ничего плохого, если вместе с русским языком придет и мировосприятие, зашифрованное в русской лексике. Сакральные пласты этой лексики содержат в себе глубочайшие смыслы, на что обратил внимание азербайджанец Фазиль Ирзабеков, ставший православным священником отцом Василием и написавший великолепную книгу “Тайна русского слова. Заметки нерусского человека”. В этой своей книге он пропел подлинный гимн русскому литературному языку.

Скрепляющую функцию в России призвана выполнять и русская культура. Без нее невозможно вести речь о сближении российских народов. Между тем в условиях господства либерально-рыночной идеологии она оказалась в загнанном состоянии, не выполняя интегрирующую миссию даже в отношении собственно русского большинства, не говоря уже об этнических меньшинствах. Рынок превратил культуру в поле плотоядной конкуренции, выжигающей все лучшее, высокое, чистое и отдающей заведомое преимущество низкосортному, примитивному “развлекалову”, в принципе не способному кого-то объединять.

Вообще говоря, догма о безусловной пользе всякой конкуренции во всех сферах жизни, бездумно насаждаемая либералами, несет в себе огромный вред, особенно если речь идет о межэтнических отношениях. Навязать российским народам социал-дарвинистскую идею всеобщей конкуренции — значит обречь их на смуту, если не на резню. Благом для них является не хищная конкуренция, а солидарность и взаимодействие. Понятно неприятие русскими проявлений иждивенчества со стороны кого бы то ни было. В то же время для русских было бы большой ошибкой “купиться” на соблазны “авангардной” узколобости и начать культивировать высокомерие по отношению к этносам, населяющим евразийские пространства. А тенденция к такому культивированию есть. Она видна в той струе либеральной идеологии, которая насаждает дух элитарной избранности для одних и определяет как “быдло” других — тех, кто не вписывается в дутые, искусственные критерии элитарности. Ясно, что разделение социума на касты, проводимое по шаблонам социал-дарвинизма, неизбежно влияет и на межнациональные отношения.

России противопоказано слепое поклонение “золотому тельцу”. Успешность ее развития связана с торжеством подлинной, высокой культуры, с усилением патриотичной, ответственной элиты, способной соединить традиции с задачами динамичного развития. Пора прекратить отрицательный кадровый отбор, открыть путь к рычагам управления самым умным и достойным, восстановить в правах иерархию, базирующуюся не на корысти, а на совести и интеллекте.

P.S.

В ходе избирательной кампании накануне президентских выборов Владимир Путин опубликовал серию статей, в которых затронул основные проблемы развития страны. Резонанс в обществе вызвала его статья, напечатанная в январе в “Независимой газете” и посвященная национальному вопросу. Важно, что Путин признал наличие проблем в сфере межэтнических отношений и согласился: то, что произошло в Кондопоге, на Манежной площади, в Сагре, не могло не вызвать самого широкого отклика в обществе. Каким путем идти, чтобы достичь разрешения этих проблем? Путин заявил, что национальный вопрос в России должен решаться на основе ее собственного исторического опыта, а никак не на базе заемных западных идей “плавильного котла” или “мультикультурализма”.

Концепция Путина расходится с моделью, о которой говорил Медведев в феврале 2011 года. Речь шла, напомним, о “полноценной российской нации”, построенной на фундаменте либеральных прав, свобод и “толерантности”. “Толерантностью” западнолиберальная мысль маскирует запрет говорить о правах и нуждах русских, о демографических провалах в русских регионах, о состоянии русской культуры. Модель Медведева предполагает тихое, застенчивое присутствие русских в искусственном, пестром конгломерате, где этничность ограничена этнографической “колористикой”, а русский “колорит” сводится к “водке, валенкам, гармони”.

Путин не пропагандирует растворение русских в “толерантной российской нации”. Напротив, он называет русский народ “государствообразующим”, говорит о необходимости поднять объединяющую роль русского языка, русской культуры, отечественной истории как “основы самоидентичности”. Это совершенно правильно, потому что и представители многочисленных российских этносов, и выходцы из ближнего зарубежья понятия не имеют, кто такие “россияне”, зато прекрасно знают, что собой представляют русские. Адыгейцам, карелам, татарам, якутам известна русская литература и ее положительные и отрицательные герои, а вот о “российской” литературе никто из них и слыхом не слыхал. То же самое касается и русского театрального искусства, и русского кинематографа.

Государствообразующая роль русского народа отнюдь не означает его противопоставления другим народам нашей страны. В течение многих веков русский народ был носителем соборного сознания, относясь к соседним народностям так, как предписывали заповеди человечности, ориентировавшие на сохранение самобытности народов, испокон веков живущих на просторах России-Евразии. При этом в России сохранение самобытности разных этносов никоим образом не означало уступок “мультикультурализму”.

Сразу после опубликования своей статьи Путин на заседании коллегии Федеральной миграционной службы предложил конкретные меры, призванные разгрести завалы миграционных проблем. Ключевой среди этих мер названо привлечение к уголовной ответственности тех чиновников и работодателей, кто нарушает правила найма и размещения нелегальных мигрантов. Лед тронулся?

Опубликовано в журнале:

«Урал» 2012, №8

Шипы «Революции Роз»

Петр Мамрадзе

Там, грубо говоря, великий план запорот...

Иосиф Бродский

Сэмюэль Хантингтон определяет коррупцию[1] как любое действие должностных лиц, отклоняющееся от установленных правил и направленное на достижение личной выгоды в самом общем смысле этого понятия. В данном анализе мы будем употреблять слово «коррупция» именно в этом значении.

Дореволюционная эпоха (1991-2002)

Рыночные реформы в Грузии начались весной 1994 года, через полгода после падения Сухуми. В стране царил хаос. Вооруженные группировки занимались открытым и безнаказанным разбоем. Экономика была парализована. Гиперинфляция свела к нулю официальные заработки населения, исчислявшиеся в «купонах», пущенных в обращение в 1993-м. Астрономическая разница между все еще действующими фиксированными ценами на основные товары (включая хлеб и горючее) вызвала перекачку всех пользующихся спросом товаров из официальной торговой сети на черный рынок. Вооруженные группировки в массовом порядке вывозили в соседние страны муку, горючее и т. п., поступающие в Грузию в виде гуманитарной помощи из-за рубежа.

Тогда, весной 1994 года, Шеварднадзе удалось преодолеть скептицизм руководства Международного валютного фонда (МВФ) и Всемирного банка (ВБ) и с их помощью начать реформы. В течение последующего года удалось обуздать гиперинфляцию; было допущено свободное ценообразование (цены на хлеб выросли более чем в 200 раз в течение одного дня), приняты меры, поощряющие частный сектор. Ситуация стала меняться на глазах. В августе 1995 года была принята первая конституция независимой Грузии. Основной Закон определял Грузию как страну демократического капитализма. Через 5 дней после принятия конституции Шеварднадзе чуть было не стал жертвой теракта. В последующие несколько месяцев правоохранительным органам под общим руководством Шеварднадзе (избранным президентом Грузии в ноябре 1995 года) удалось обезвредить основные преступные группировки на территории всей Грузии. Осенью 1995 года была введена национальная валюта — лари, проводилась строгая монетаристская политика. Экономика Грузии стала стремительно развиваться, и видные международные эксперты заговорили о замечательном успехе Грузии. Примечательно, что Эдуард Шеварднадзе, ставший первым секретарем компартии Грузии в начале 1970-х годов, прославился в те годы не только в СССР, но и далеко за его пределами своей непримиримой борьбой с коррупцией, разъедавшей в то время все сферы деятельности в Грузии. Довольно скоро Шеварднадзе убедился, что борьба с коррупцией административно-командными, репрессивными методами в рамках социалистической системы (в те годы в Грузии несколько человек были расстреляны, тысячи брошены в тюрьму), была в принципе контрпродуктивной. Такая борьба лишь превращала коррупцию в гидру, у которой на месте каждой отсеченной головы сразу вырастало множество новых. Именно этот опыт побудил тогда Шеварднадзе к попыткам введения элементов рыночной экономики в Грузии, что дало ему возможность наблюдать, как настоящие рыночные реформы делали коррупцию экономически невыгодной, оставляли ее «вне игры» и обрекали на вымирание. В частной беседе он как-то заметил, что после правильных реформ «головы у гидры отсыхают и отваливаются сами собой».

Осуществленные в 1994—1998 годах под личным руководством Шеварднадзе успешные реформы (переход к свободному рыночному ценообразованию, создание современной банковской системы и строгая монетаристская политика, массовая приватизация, разоружение и ликвидация преступных группировок и пр.) многократно снизили уровень коррупции, спасли и укрепили грузинскую государственность. Скоро, однако, возникли новые проблемы.

Посетивший Грузию летом 1998 года нобелевский лауреат по экономике Гэри Беккер назвал Грузию «свободно-рыночным победителем»[2]. Беккер отметил роль МВФ, оказавшего Грузии необходимую для проведения фундаментальных реформ финансовую помощь, и тут же подчеркнул, что некоторые условия, выставляемые МВФ, стали помехой для дальнейшего прогресса. По мнению Беккера, диктуемые МВФ непомерно высокие для Грузии налоги привели к тому, что почти половина грузинской экономики ушла в подполье. Беккер считал, что следовало резко понизить налоги и упростить налогообложение, и, отмечая, что для этого Грузии необходимо разорвать свои отношения с МВФ, призывал США сменить МВФ и осуществить прямые инвестиции в Грузию. Этот призыв не был услышан. В Грузии начал образовываться порочный круг: значительный дефицит госбюджета не позволял провести необходимые институциональные реформы, а отсутствие реформ приводило к сокращению бюджетных поступлений. Государство все чаще запаздывало с выплатой зарплат бюджетникам. Быстро росла пенсионная задолженность, не могло быть и речи о повышении окладов госслужащим, и госсектор стал стремительно переходить на «самофинансирование». Самыми успешными «предпринимателями» становились члены семей чиновников высокого ранга и лиц, занимавших высшие государственно-политические посты. Вперед выбились тести и особенно тещи, так как их фамилии не совпадали с фамилиями чиновников и их жен. Весьма негативную роль сыграло необратимое снижение активности Шеварднадзе как государственного и политического деятеля, начавшееся после второго покушения на его жизнь в феврале 1998 года. (Тогда реактивный снаряд прошил бронированный мерседес президента по всей длине, террористы окружили кортеж, и в центре Тбилиси завязался настоящий бой, в котором погибли два офицера охраны.) Избранный в 2000 году на второй президентский срок 72-летний Шеварднадзе явно потерял интерес к дальнейшим переменам и все больше терял связь с реальностью. Нужно отметить, что сам Шеварднадзе никак в коррупции не участвовал, однако его ближайшие родственники стали символами элитарной коррупции и, по общему мнению (которое подтвердилось после «революции роз», когда им пришлось выплатить значительные суммы — зятя Шеварднадзе освободили из заключения после уплаты 15 млн долларов — и передать имущество государству), распространили свое влияние на все прибыльные отрасли грузинской экономики. В публичных выступлениях Шеварднадзе часто повторял, что если правительство не сумеет побороть коррупцию, то коррупция вызовет обвал всей государственной системы. При содействии Фонда Сороса был создан антикоррупционный совет, но дальше слов дело не пошло. Коррупция же как с цепи сорвалась и скоро стала тотальной. Полиция на улицах и трассах останавливала транспорт и клянчила деньги, львиная доля таких поборов шла «наверх». «Верхи» при этом активно руководили торговлей наркотиками, оружием и пр. Грузия стала транзитной страной для всякого рода нелегальных товаров. «Если пройдешься по коридору любого суда, то из каждой комнаты услышишь шуршание передаваемых денег», — сказал автору этих строк тогдашний председатель Верховного суда Грузии. Влияние «воров в законе» угрожающе возрастало. Я свидетель тому, как гордились руководители силовых структур своим знакомством с известными ворами и своей готовностью исполнить самые различные их поручения. Самые выдающиеся воры, добившиеся международного признания, проживали за рубежом, в аэропорту Тбилиси их с почетом встречали руководители силовиков с кортежем мотоциклистов и торжественно везли через весь город. Коррупция полностью разъела сферы образования и здравоохранения. Наркомания стала бедствием национального масштаба. Государственные структуры перестали выполнять свои функции. Более того, именно государственные структуры, в первую очередь силовые структуры и судебная система, стали наибольшей угрозой для грузинской государственности. Инфраструктура разваливалась в буквальном смысле. Failed state — несостоявшееся (провалившееся) государство — так оценивали Грузию все западные страны и международные организации, которым приходилось тогда иметь с Грузией дело.

«К 2003 году реформы застопорились и вошли в тупик, и Грузия являла собой почти что несостоявшееся государство. Возрастала фрагментация политической власти, коррупция и преступность росли безудержно, возникла массовая задолженность в выплате зарплат учителям и пенсий, инфраструктура была в состоянии, близком к коллапсу, большая часть страны не снабжалась электроэнергией, и состояние дорог постоянно ухудшалось», так впоследствии оценивалась ситуация в Грузии перед «революцией роз» в отчете Всемирного банка[3].

Волшебство революции

«Революция роз» (РР) разразилась в ноябре 2003 года, и пришедшие к власти политические команды Михаила Саакашвили и Зураба Жвания с первого же дня с бешеной энергией принялись за решение неотложных задач. Борьба с коррупцией была одним из основных лозунгов Саакашвили во время предшествовавших революции парламентских выборов. Следует отметить, что Са-акашвили и Жвания за несколько лет до революции перед тем были лидерами Союза граждан Грузии, политической партии, возглавляемой Шеварднадзе. По воле Шеварднадзе Жвания был председателем парламента (т. е. вторым после президента лицом) в 1995—2001 годах, Саакашвили же, несмотря на молодость, опять-таки по воле Шеварднадзе, успел побывать лидером парламентского большинства и министром юстиции в правительстве Шеварднадзе.

Борьба с коррупцией стала одним из основных лозунгов Саакашвили и на президентских выборах в начале января 2004 года. Выборы были свободными, справедливыми и, как шутили западные наблюдатели, «обвальными» — Саакашвили получил около 95 % голосов. Огромный мандат доверия позволял 36-летнему президенту принимать самые энергичные и решительные меры.

В ту пору в Грузии царила настоящая эйфория. Опросы населения, проведенные западными социологами, выявили небывалый оптимизм — почти 100 % населения верили в скорый расцвет Грузии и считали, что жизнь улучшится очень скоро. Еще раз подтвердилось, что настроение людей зависит не столько от существующего положения дел, сколько от того, как люди оценивают свое будущее. «Дети Революции роз», так прозвали тогда молодую грузинскую власть западные друзья Грузии, очень спешили. Они понимали, что народная любовь может быстро смениться ненавистью, если они разочаруют людей. Саакашвили и его соратники проявили сильную политическую волю, действовали целеустремленно, решительно, энергично и в первый же год достигли выдающихся успехов. В результате реформ (таких как введение единого 12 % налога и пр.) и жесткого администрирования налоговые поступления стремительно росли, и к лету 2006 года госбюджет вырос в 8 раз по отношению к 2003 году, достигнув трех миллиардов долларов[4]. Летом 2004 года буквально за один день были уволены 13 тысяч полицейских — весь состав тотально коррумпированной ГАИ. Ей на смену пришла немногочисленная, в кратчайший срок подготовленная патрульная полиция, по сей день остающаяся символом успеха новой власти. Новые полицейские были сплошь молодыми людьми, до того в полиции не работавшими. Тогда же было проведено значительное сокращение всего состава полиции, и вновь набранным молодым офицерам назначили высокие оклады. Осенью 2004 года парламент Грузии, впервые после провозглашения независимости в 1991 году, обсуждал проект правительства об увеличении годового бюджета и распределении бюджетного профицита — денег в казну поступило гораздо больше, чем ожидалось по самым оптимистичным прогнозам. До того, из года в год, в Грузии осуществлялся значительный секвестр и без того символического бюджета. МВФ и ВБ возобновили свои программы и финансовую помощь, значительно возросло финансирование от США и Евросоюза (ЕБРР). Грузия стала выплачивать внешний долг, и скоро в страну потекли инвестиции. В 2007 году прямые иностранные инвестиции достигли рекордной для Грузии величины — двух миллиардов долларов США — почти 20 % ВНП. Массовая коррупция была искоренена полностью. По сей день, согласно опросам Института Гэллапа и др., 98 % опрошенных заявляют, что в течение последних лет им ни разу не пришлось давать взятки.

После 2003 года Грузия осуществила внушительные по масштабу реформы. Они привели к известным политическим, социальным и экономическим преобразованиям, последовавшим за "революцией роз" в конце 2003 года. Процессы, развившиеся после начала реформ, можно квалифицировать как уникальные по скорости осуществления, степени нововведений и охвату институционального реструктурирования. Признано, что реформы значительно улучшили институциональную среду, заложили основу для устойчивого экономического развития и аккумулирования человеческого капитала и многократно увеличили прямые иностранные инвестиции [5]

— говорится в отчете ВБ в апреле 2009 года. В 2010 году ВБ присвоил Грузии 12-е место в мире по индексу «простоты ведения бизнеса». ВБ также признал Грузию лучшей страной-реформатором в мире в 2006—2010 годах. В те годы авторитетные международные организации регулярно признавали Грузию лидером в борьбе с коррупцией. Необходимо отметить, что значительную роль в успехе в борьбе с коррупцией сыграло то, что реформаторы попросту упразднили государственное регулирование во многих областях и соответствующие службы. Техосмотр транспорта, фитосанитарные службы на таможнях, всевозможные санитарные службы на рынках, службы контроля различных стандартов и т. д. — все было упразднено в кратчайшие сроки. Западные эксперты и советники порой протестовали и доказывали, что без таких служб государство существовать не сможет, но результаты вскоре подтвердили правоту реформаторов. Тот же техосмотр еще в советские годы прекратил выполнять свои функции, и талоны выдавались только за соответствующую мзду. Нужно отметить, что многие из этих служб создавались и множились как грибы в последние маразматические годы перед РР. Причем инициаторы их создания доказывали, что это необходимо для борьбы с коррупцией и прочими нарушениями, для достижения стандартов Евросоюза и пр. На самом деле все такие службы задумывались как прибыльные коррупционные предприятия и повисали тяжким грузом на грузинском бизнесе. Дело доходило до полного беспредела. Так, руководитель главной службы контроля стандартов умудрился создать на лицензионной основе целую сеть филиалов, действовавших по всей стране. Впоследствии выяснилось, что руководителями всех без исключения филиалов были члены его семьи или ближайшие родственники. В те годы реформаторы придерживались единственно правильной тактики — они упраздняли и отменяли все, что не могли успешно реформировать из-за нехватки финансовых и человеческих ресурсов.

Среди выдающихся достижений «Детей РР» следует отметить также строительство армии, реформирование государственной службы в целом, уничтожение «института воров», достижение полного контроля над пенитенциарной системой и, что исключительно важно, значительное изменение менталитета населения и отношения общества к коррупции.

До РР в казармах грузинской армии собиралось не более 10—15 % контингента призывников, все остальные откупались от военной службы, выплачивая взятки. В казармы попадали представители самых бедных семей, которые не могли откупиться. Комиссии признавали годными даже тяжелобольных. Разбитые полуразрушенные казармы зачастую не отапливались и не снабжались электроэнергией, призывников же часто вообще не кормили, и несчастные ели все, что могли найти в окрестностях. Бюджет министерства обороны был мизерным, чисто символическим, но и он урезался в течение года из-за отсутствия денег в казне. Значительная часть мизерного бюджета разворовывалась армейскими чиновниками, которые, к тому же, нещадно грабили и распродавали оставшуюся после советских времен армейскую инфраструктуру и имущество. Представители Совбеза Грузии, честные профессионалы, которым по долгу службы приходилось инспектировать армию, конфиденциально рассказывали мне об ужасающем положении и в один голос утверждали, что государству лучше вовсе не иметь армии, чем сидеть на такой пороховой бочке. «Дети РР» провели военную реформу с той же решительностью и стремительностью, что и реформу МВД. Летом 2006 года, через два года после начала реформ и строительства армии, военные атташе стран НАТО говорили мне, что они имеют свободный доступ на военные базы Грузии и что достигнутый уровень по всем параметрам не уступает лучшим образцам Восточной Европы. Впечатление такое, будто кто-то взмахнул волшебной палочкой и сразу все изменил, говорили они.

Та же «волшебная палочка» преобразовала тотально коррумпированную таможенную службу. На месте хибар и самодельных шлагбаумов, поставленных где надо и не надо, возникли новые здания, оснащенные самой современной аппаратурой. Молодые неподкупные люди, прошедшие соответствующий тренинг, сменили бывших «таможенников», для описания продажности которых мне не хватит слов.

О природе «волшебства» и его издержках будет сказано ниже. Сейчас же отметим, что быстрый и столь чудесный успех реформ во многом объясняется масштабами Грузии. Читателю, особенно россиянину, нужно помнить, что в Грузии, включая Абхазию и Южную Осетию, проживает не более 4 млн жителей, а площадь всей Грузии — 69 тысяч квадратных километров. Такое напоминание важно потому, что еще несколько лет тому назад, по опросам Левада-Центра, большинство россиян поставили Грузию на второе место после США в списке врагов России и определили население Грузии в 50—55 млн человек. Нужно также помнить, что бессмысленно механически копировать реформы маленького государства в гигантском.

Картина не будет полной без описания царившей тогда в Грузии психологической атмосферы. Сразу после РР власти стали арестовывать крупных чиновников и олигархов. Брали всех, кто в глазах народа стал символом элитарной коррупции и вдобавок считался «неприкосновенным». Аресты транслировались по телевидению в режиме «прямого показа». На подозреваемых средь бела дня надевали наручники, и молодые телегеничные правоохранители с ясными, открытыми и честными лицами бегом (всегда бегом!) волокли их и забрасывали в полицейские воронки, которые мгновенно срывались с места. Скованные наручниками, в большинстве своем пузатые «символы коррупции», не поспевали бежать за правоохранителями, падали, и большую часть пути к воронкам их буквально волокли. Такая же участь постигла всех не успевших сбежать из Грузии известных воров в законе, некоронованных королей и признанных «высших арбитров» и «отцов нации». Многие из сбежавших воров были арестованы за рубежом (по инициативе грузинских властей) и экстрадирова-ны в Грузию. В кратчайший срок было принято много законов, значительно облегчающих действия правоохранительных органов и судов. К примеру, был принят суровый закон, обрекавший на многолетнее тюремное заключение всех как-либо уличенных в связях с преступным миром. Известных воров задерживали, и представитель правоохранительных органов в режиме прямого показа по телевидению задавал сакральный вопрос: «Считаете вы себя вором или нет?». На что не смевший изменить своим «понятиям» задержанный гордо отвечал: «Я вор!». И шел в тюрьму. Очень скоро все воры, кто только сумел, бежали из страны. Этому способствовало и то, что привилегии, которыми пользовались многие поколения воров в местах заключения, были полностью отменены, а попытки массового бунта в тюрьмах, предпринятые совместно ворами, находящимися в тюрьме и на воле, были жестоко подавлены.

Неправительственные правозащитные организации заявляли, что в принятых законах есть много такого, что рано или поздно будет облегчать злоупотребления власти правоохранителей и судей, но большая часть населения ликовала. Люди поверили в то, что политики («наши молодые» — так называли их многие), за которых народ голосовал и ради прихода во власть которых день и ночь в любую погоду простаивал на митингах во время «революции роз», держат слово и борются не на жизнь, а на смерть. Впервые за долгие годы у многих людей появилось ощущение сопричастности к государственному строительству, сознание собственной значимости. Саакашвили и его команда объявили коррупцию тяжким грехом; коррумпированных чиновников наряду с ворами всех уровней объявили врагами грузинской государственности, что полностью соответствовало действительности. Честная государственная служба была объявлена проявлением патриотизма и героизма.

Для Грузии такая пропаганда имела большое значение. Начиная с середины 50-х годов прошлого века в Грузию по объективным причинам стал поступать значительный поток наличных денег, обращавший официальные заработки в фикцию. Стремительно развивалась теневая, подпольная экономика, вслед за этим, с некоторым запозданием, менялись общественное сознание и система ценностей, которые, по словам Солженицына, «самым свинским образом» определяются общественным бытием. Уже во второй половине 1960-х годов взяточничество считалось грехом, только если взявший деньги не выполнял обещанного. То, что врачи и преподаватели брали деньги за свой труд в больницах, школах и вузах, взяточничеством вовсе не считалось. При этом приток наличности в Грузию все увеличивался, и население в целом быстро богатело. Ментов в народе еще с девятнадцатого века называли «псами» и всячески презирали. В ГАИ полностью доминировали представители других национальностей. Воров в законе многие уважали, считая их необходимым институтом, и часто обращались к ним за решением спорных дел — это считалось достойным «мужским» поведением, обращение же к правоохранительным органам и судам приравнивалось к доносительству. Это «наследство» объясняет многое из того, что происходило в Грузии после провозглашения независимости в 1991 году.

После РР пропаганда властей, подкрепленная конкретными действиями, произвела нужный эффект на вконец измученное население. Начался настоящий перелом в общественном сознании. Госслужба стала престижной. Достаточно отметить радикальное изменение отношения народа к полиции. По всем опросам большим доверием народа пользовались лишь церковь и армия. Молодые люди, в том числе из интеллигентных семей, стали служить в полиции и гордиться этим. Юлия Латынина нисколько не преувеличивала, когда писала: «...грузинский полицейский не берет взяток из-за высокой зарплаты, из-за страха перед наказанием, из-за неминуемой в случае увольнения потери социальных бенефитов. И глава грузинского МВД Вано Мерабишвили не случайно сидит в здании патрульной, а не криминальной полиции, потому что во всем мире патрульные — это самая большая проблема. Но еще нынешний грузинский полицейский тащится оттого, что он не берет взяток. Он от этого ловит кайф. У него драйв. Вот шесть лет назад он (вернее, тот, кто сейчас выгнан из полиции) угонял машины, торговал наркотиками и крал людей. И он от этого тоже тащился: он кайфовал, что он такой крутой, что все лижут ему подметки и что он может зайти к любому обувщику в квартале и попросить бесплатно починить ему сапоги. А сейчас у него кайф потому, что он не может зайти и попросить бесплатно. У него изменился национальный характер»[6].

Оборотная сторона медали

С первых же дней после РР, на фоне успешных реформ, стали обнаруживаться новые проблемы. Поначалу, в атмосфере общей эйфории, эти проблемы осознавались лишь горсткой грузинских интеллектуалов и некоторыми глубоко изучившими Грузию западными экспертами. Проблем было, в сущности, две. Первая заключалась в том, что пришедшие к власти молодые люди были начисто лишены каких-либо сдерживающих моральных устоев. Верили они только в то, что цель оправдывает любые средства. Вторая, гораздо более значительная проблема, состояла в том, что после РР в Грузии практически не осталось сдержек и противовесов, способных выполнить роль «кнута» и «караульной собаки» по отношению к власти. Молодые люди получили практически неконтролируемую власть. «Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно» — этот универсальный закон, сформулированный лордом Эктоном, заработал в Грузии на полную мощь.

Кредо молодых реформаторов действительно заключалось в том, что цель оправдывает любые средства. Почти все они успели побыть активными комсомольцами во второй половине 1980-х годов, за что я прозвал их в свое время «неокомами». То был период всеобщего развала, гниения и цинизма. Дальнейшее их участие в «национально-освободительном» (читай «разрушительном») движении Грузии могло лишь окончательно убедить неокомов в том, что в этой жизни побеждают те, и только те, кто готов использовать любые средства для достижения своих целей. Успехи, достигнутые сразу же после РР, укрепили в них эту веру. Диалектика этих успехов состоит в том, что поразительные по масштабу и быстроте результаты, достигнутые в первые годы, стали возможными благодаря не только непоколебимой политической воле и неиссякаемой энергии неокомов, но потому еще, что неокомы применяли противозаконные революционные методы при полном попустительстве со стороны общества.

Стремительное и в целом успешное реформирование армии, таможни и практически всей государственной службы происходило по единому сценарию: прежде всего назначался новый глава структурной единицы (министерства, госдепартамента и пр.). После формирования нового правительства в начале 2004 года такие назначения были вполне законными. Новый руководитель (всегда доверенное лицо вождей РР, неформально наделенное практически неограниченными полномочиями) в первый же день увольнял всех, кто по закону мог быть уволен при смене руководителя, а от всех(!) остальных защищенных законом госслужащих требовал подачи заявления «по собственному желанию». Атмосфера в стране была такова, что это совершенно противозаконное требование выполнялось практически всеми, и никто не обращался в суд. (Перешедший в оппозицию бывший министр обороны Окруашвили публично заявил, что он и некоторые другие обладали неограниченной властью и в конечном итоге это стало трагедией для страны. Первый приход Окруашвили в Минобороны ознаменовался тем, что он приказал запереть здание и никого не выпускать, однако многие бежали, выпрыгнув из окон первого этажа.) Заявления об уходе оставались в кабинете руководителя, который удовлетворял их выборочно и по мере того как подыскивались новые кадры. Старые сотрудники продолжали при этом работать с особым рвением, надеясь, что их труд оценят и их заявление «не удовлетворят». Одновременно с этим проводились значительные сокращения штатов и реорганизация всей структуры с ориентацией на лучшие западные образцы. Интенсивно внедрялись аттестации, конкурсы и пр.

Особое внимание уделялось (и поныне уделяется) сфере непосредственного обслуживания населения госслужбами. В этой сфере произошла радикальная реорганизация с переходом на принцип «одного окна». Выдача всевозможных документов и справок, регистрация движимого и недвижимого имущества, актов купли-продажи, открытие бизнеса, получение лицензии и т. д. были значительно упрощены. При этом были установлены кратчайшие сроки обслуживания и жесткие санкции чиновникам за их нарушение. Заработали горячие линии, принимающие от населения любые жалобы и обеспечивающие оперативное и эффективное реагирование. Решающее значение имело экономическое стимулирование госслужбы. Сразу же после РР, когда казна была совершенно пуста, был создан специальный фонд, из которого выплачивалась более чем в десять раз повышенная зарплата лицам, занимавшим ключевые должности в стране — всем, кто по долгу службы принимал и проводил в жизнь важные решения. Фонд зарплат финансировался международными организациями и, как стало известно в последнее время, грузинским миллиардером Борисом Иванишвили. По мере стремительного увеличения бюджетных поступлений повышались оклады всех госслужащих.

Все сотрудники знали, что за ними будут постоянно следить. Весьма эффективным оказался механизм выборочного провоцирования (т. е. предложения взяток со стороны агентов правоохранительных структур). Взяточников, в том числе попавшихся на провокацию, арестовывали, а по телевидению демонстрировали не только их аресты в режиме прямого показа, но и заснятые скрытой камерой сцены передачи взятки и предшествовавшие этому телефонные разговоры, подтверждавшие вину задержанных. Все это практикуется и по сей день. Министр внутренних дел Вано Мерабишвили в своих интервью не раз подчеркивал эффективность механизма провоцирования и того, что (по его словам) удалось убедить все население в том, что правоохранительные органы установили повсюду скрытые камеры и прослушивают буквально все телефонные разговоры. Большое значение имело также то, что власти сурово карали и новых сотрудников, уличенных в коррупции. Среди них было немало активных участников РР, были и члены парламента от правящей партии, все это широко рекламировалось по телевидению. При всем при этом ситуация на таможне «стабилизировалась» лишь после нескольких волн повальных арестов.

Время шло, и революционные методы стали принимать перманентный характер. Подача заявлений об уходе всеми сотрудниками при каждой смене высшего руководителя стала неписаным законом, и госслужащие подают их сразу же, не дожидаясь неформального приказа нового руководителя. Среди «дореволюционных» чиновников было немало честных и квалифицированных людей, никак не вовлеченных в коррупцию хотя бы потому, что не могли иметь к ней доступа по своей должности. Практически никого из них на госслужбе не осталось, так как «дореволюционный» стаж и возраст стали неформальным поводом для их отчисления. Зато критериями назначения стали молодость, какой-нибудь заграничный диплом и, самое главное, поручительство (разумеется, неформальное) о «благонадежности», исходящее от лиц, облеченных реальной властью.

Работая в течение 4 лет после РР начальником госканцелярии (т. е. аппарата премьера и правительства в целом), я был частым свидетелем чудовищной, совершенно анекдотической некомпетентности многих новых сотрудников некоторых министерств. В иных госструктурах специально оставляли 2—3 старых сотрудников, которые работали день и ночь, обеспечивая бесперебойное составление документов и всяких текстов, и притом каждый день ожидали увольнения — «удовлетворения их заявления об уходе», сознавая при этом, что новую работу им уже не найти. Ситуацию резко осложняла постоянная «правительственная» карусель. За прошедшие 8 лет после РР Саакашвили сменил 5 премьеров (один из них — Зураб Жвания — погиб в феврале 2005 года), 7 министров обороны, 6 министров иностранных дел, 6 министров финансов и т. д. — в общей сложности около ста министров. Достаточно беглого анализа правительственных назначений, чтобы убедиться, что большая часть из них осуществлена по прихоти импульсивного Михаила Саакашвили, а не по деловым соображениям. Многим назначенным Саакашвили министрам и другим руководителям менее 30 лет, и к моменту назначения у них не было ни опыта, ни квалификации, необходимых для госслужбы, тем более для руководства. «Ваше правительство это дурной детсад (evil kindergarten), который губит Грузию», — заявили мне хором западные дипломаты в августе 2008 года, когда наступил «момент истины» и российские танки двинулись к Тбилиси.

Необходимо добавить, что в условиях массовой безработицы в Грузии ново-назначенные министры увольняют порою всех сотрудников, вплоть до занимающих самые низшие должности, только для того, чтобы назначить своих близких. Сохранить должность удается лишь немногим, на деле доказавшим свою незаменимость, и тем, у кого есть влиятельный покровитель в высших эшелонах власти.

Противозаконными были и практически все показательные аресты «символов коррупции». Элитарная коррупция, как правило, не оставляет документальных следов, и обвинение по сей день не смогло, да и не собирается, предъявить доказательства вины арестованных тогда гигантов коррупции и преступного мира. Их просто бросали в застенки и предлагали процессуальные сделки. Абсолютно все соглашались и выплачивали миллионы долларов, подтверждая тем самым свою коррумпированность. В прессе сообщалось о выплаченных миллионах, однако по сей день неизвестно, какие суммы реально вошли в бюджет, а какие — в «общак» неокомов. После этого арестованных отпускали, что, однако, по телевидению не освещалось. Некоторых «доили» многократно. (В последующие годы их участь разделили десятки тысяч людей, которых вынудили заплатить изрядные деньги за процессуальную сделку и передать свой бизнес представителям неокомов.)

«Общак» неокомов давно стал притчей во языцех. Это русское слово, подобно «тройке», прочно укоренилось в грузинском языке. Помню, как в первый же год после РР в обществе интенсивно обсуждался слух о том, что министр обороны Окруашвили, бывший в то время вместе с Мерабишвили и генпрокурором Адеишвили членом всемогущей «тройки», добровольно отказался от должности «хранителя общака» в пользу Мерабишвили. Прямых документальных доказательств существования «общака», разумеется, нет и быть не может. Однако кроме стойкого общественного убеждения в его существовании имеются и косвенные доказательства. Довольно часто власти предпринимают действия, требующие значительных затрат. Так, по официальным данным украинского Центризбиркома, для «наблюдения» за последними президентскими выборами из Грузии спецрейсами был прислан десант, состоявший из более двух тысяч (!) рослых мускулистых молодых людей (грузинские неправительственные организации запросили у Киева анкеты «наблюдателей» и установили, что это были сотрудники грузинского МВД, а телевизионные кадры, показавшие прибытие и рассредоточение атлетических «наблюдателей», относятся к самым комичным за последние годы). По оценке западных экспертов, на эту завершившуюся международным скандалом операцию по поддержке Тимошенко власти Грузии затратили как минимум 10 млн долларов США. Между тем в бюджете Грузии нет никаких следов этих затрат. То же самое касается многочисленных неофициальных (секретных) поездок Саакашвили за рубеж, о которых порою становится известно из просочившейся в западную прессу информации и высокая стоимость которых несомненна, а также многочисленных строительств, бюджет которых невозможно установить. Множество подобных фактов косвенно подтверждают, что нелегальные доходы поступают не только и, возможно, не столько в карманы вождей РР, сколько в пресловутый «общак».

Поначалу мало кто понимал, каким боком выйдут Грузии реформы, достигнутые такими методами, а из тех, кто понимал это, практически никто не смел заявить об этом вслух, опасаясь обвинений в связях с коррупцией и ненависти толпы. Не встречавшие никакого сопротивления со стороны гражданского общества, неокомы наглели на глазах. Уже летом 2005 года в западной прессе появились первые публикации видных экспертов по поводу тенденций в Грузии. Уже в 2005 году известные американские ученые указывали на обнаружившиеся в Грузии опасные для хрупкой грузинской демократии тенденции[7]. В последующие годы все опасения этих и многих других экспертов сбылись со значительным «перевыполнением плана».

Осенью 2007 года остававшаяся независимой от властей телекомпания «Имеди» показала роскошные виллы Саакашвили и его дяди, построенные, к тому же, в санитарной зоне фильтрации питьевой воды, где всякое строительство строго запрещено. В маленькой Грузии, где, как говорится, все со всеми знакомы и все друг с другом в родстве, эти кадры не стали сенсацией. Массовые протесты в ноябре 2007 года были вызваны именно противозаконными действиями властей, нарастающим социальным неравенством[8] и элитарной коррупцией. К этому времени неокомы уже полностью контролировали судебную систему, превратив ее в филиал прокуратуры, тюрьмы были переполнены несправедливо осужденными людьми. 7 ноября 2007 года специальные отряды полиции и вооруженных дубинками молодчиков в гражданской одежде и масках разогнали демонстрацию с грубым превышением силы и разгромили телекомпанию «Имеди». Спустя некоторое время новый премьер заявил, что только в результате этих событий 7 ноября Грузия потеряла инвестиции на 700 млн долларов. Но руководство пошло на эти потери. Мотив министр внутренних дел Грузии Вано Мерабишвили обозначил с полной откровенностью: «Если бы мы не закрыли «Имеди», мы потеряли бы власть»[9].

Летом 2010 года эксперты Евросоюза, изучавшие реформу МВД в Грузии, в конфиденциальной беседе сказали мне, что настоящие институциональные реформы еще и не начинались и «МВД представляет собой пороховую бочку, в которой скапливаются все главные проблемы Грузии и которая рано или поздно взорвется». Под настоящими реформами западные эксперты разумели такие, которые совершенно исключили бы исполнение сотрудниками МВД каких-либо противозаконных приказов. От опытных и хорошо информированных экспертов не укрылось, что в системе МВД Грузии главным принципом является не верховенство закона, а готовность неукоснительного исполнения любых, в том числе противозаконных (разумеется, устных), приказов министра, который, в свою очередь, исполняет соответствующие приказы президента (Вано Мерабишвили со дня назначения ведет себя как «слуга царю, отец солдатам» и пользуется большим авторитетом среди всего коллектива МВД).

Необходимо учитывать, что в Грузии силы госбезопасности входят в МВД. Патрульная служба, которая работает в постоянном контакте с населением, остается образцово-показательным агитпунктом. Ее сотрудники не только не берут взяток, но и отличаются корректным, справедливым отношением к людям и готовностью прийти на помощь, такие факты постоянно освещаются телевидением. Неподкупными остаются и остальные структуры МВД — департамент поддержания конституционного порядка (т. е. госбезопасность), специальный оперативный департамент и пр. Однако им приходится выполнять противозаконные приказы, вплоть до убийств и пыток. Причем исполнители порою похваляются в кругу друзей содеянным, гордясь своей близостью с «самим» министром и тем, что им доверяют выполнение важных секретных «государственных» поручений. Многие из этих преступлений (зверское убийство в Батуми в августе 2008 года армейского офицера Роина Шавадзе, убийство Давида Цинделиани, арест группы военных летчиков по явно сфабрикованному обвинению в шпионаже в пользу России, рекордное по нелепости обвинение в шпионаже в пользу России личного фотографа Саакашвили и нескольких фоторепортеров летом 2011 года, захват инкассационной машины принадлежащего Б. Иванишвили банка и многие другие) получили широкую огласку и были адекватно оценены авторитетными международными организациями.

«Ну как, поимели вы их со всех концов?» — спрашивал по телефону Мерабишвили своего сотрудника, имея в виду арестованных «шпионов» — фоторепортеров, настоящая вина которых состоит в том, что они засняли ночное избиение демонстрантов 26 мая 2011 года и их снимки были напечатаны в ведущих западных изданиях. Свой вопрос Мерабишвили приправлял густым матом в адрес несчастных. Эта фраза исчерпывающе описывает создавшуюся в Грузии ситуацию. Ни у кого из знающих Мерабишвили, включая автора этих строк, нет ни малейшего сомнения в том, что записан именно его голос (запись разговора размещена на сайте copoka.ru и неоднократно передавалась по независимому грузинскому телевидению). Все задержанные поначалу держались мужественно, но потом признались в шпионаже, были сразу же освобождены и работают по профессии. Пользующиеся всеобщей симпатией «шпионы» (интенсивные акции протеста против их задержания проводились вплоть до их освобождения) не распространяются о пережитом. Один из них, Абдаладзе, известный тем, что бесстрашно снимал кровавые столкновения в Абхазии и Южной Осетии еще в начале 1990-х годов, сказал корреспонденту «Нью-Йорк таймс» о своем заключении: «Я увидел то, что мне ранее никогда не доводилось увидеть. То, что я и представить себе не мог. Я не бывал в таком состоянии даже после войны. После войны я был в ярости. Сейчас во мне и ярости не осталось»[10].

Неподкупны и реформированные прокуратура, суды, таможенная служба, парламент Грузии и органы местного самоуправления, контрольная палата, национальный банк, кабинет министров в целом и т. д. Взяток никто не берет, однако все структуры, включая формально независимые судебную и законодательную ветви власти, беспрекословно выполняют любые принятые «наверху» решения, являя собой пример тотальной политической коррупции. Количество оправдательных приговоров Тбилисского горсуда не превышает 0,04 % от числа рассматриваемых дел, то есть 4 на 10 тысяч, аналогичный процент по стране (по различным данным) не превышает 0,1 %. Увидев эти цифры, западные эксперты часто говорят, что этого им достаточно для представления о сложившейся в стране ситуации, и дополнительные аргументы и факты им не нужны.

В течение нескольких лет на Западе считалось политически некорректным открыто говорить о проблемах в Грузии. Грузия служила моделью успеха «цветных революций», а сам Саакашвили — «рекламным мальчиком» (poster child) для администрации Буша[11]. Видимо, большую роль сыграла и индульгенция, невольно выданная самим «дядей Жорой» (так прозвали в Грузии президента США Джорджа Буша), который посетил Тбилиси в мае 2005 года и назвал Грузию «маяком свободы».

Нынче — иначе. «Меня удивляют заявления, указывающие на отсутствие правовых гарантий и тот факт, что обвинительный приговор выносился на основании показаний одних полицейских. После моих бесед с представителями судебной власти я весьма встревожен тем, что презумпции невиновности вовсе не существует и решающее значение имеют свидетельства, полученные от полицейских», — заявил 13 февраля 2012 года в Тбилиси на презентации своего доклада о Грузии специальный представитель ООН Майна Киаи[12]. Заявление Киаи полностью совпадает с мнением комиссара Совета Европы по правам человека Томаса Хаммарберга, описавшего в своем отчете нарушения прав человека в Грузии и отметившего, что «...обвиняемые в Грузии могут признать свою вину, даже будучи вовсе невиновными»[13]. (Всемирно известный правозащитник, много сделавший для Грузии, был весьма шокирован и опечален, когда после опубликования отчета ему передали, что принято «государственное решение» объявить его (разумеется, неформально) «персоной нон грата» в Грузии.)

Хорошо изучивший Грузию норвежский журналист Рагнар Скри в статье «Норвегия помогла превратить Грузию в место, откуда людям хочется сбежать»[14] пишет: «Каждый, кто объявлен подозреваемым, либо признает свою вину, либо признается виновным в суде. Оправданных в стране лишь около 0,1 %... В обмен на смягчение приговора большинство вынуждено признать свою вину. Часто полиция сама провоцирует создание ситуации, по которой возбуждается дело, и в большинстве случаев основными доказательствами обвинения являются признания вины, полученные под физическим или психическим давлением. ... В стране, где реальная власть в руках государственного аппарата, представляющего собой помесь клана с партией, подобные методы (подразумевается механическое копирование европейской модели верховенства закона. — П. М.) не срабатывают. ... Бедность и дефицит демократии вынуждают людей бежать из страны. Это однопартийное государство, и все боятся конфронтации с этой партией. В противном случае можно потерять работу или очутиться в тюрьме. Бизнесмены не смеют финансировать оппозицию». Об общей атмосфере страха точно пишет украинская журналистка Елена Трегуб: «Во время общения с грузинами меня поразила одна деталь: каждый раз, когда человек высказывался критически в адрес власти, он переспрашивал меня, точно ли его имя или фотография не будут фигурировать в статье. "А чего вы боитесь?" — допытывалась я. Вот перечень ответов, которые я получила: "Урежут социальную помощь, которую я получаю от государства", "Могут прислать налоговую на предприятие, которым я владею", "У меня родственник работает на государственной службе, могут уволить из-за меня" и т. д. ... Из этих разговоров оказалось, что за ярким фасадом грузинской демократии и прогресса скрывается хорошо знакомый затхлый советский дух — страх, давление, ощущение человеком зависимости от государства, невозможность защитить свои человеческие и гражданские права»[15].

Добавлю, что нынче хорошим тоном и признаком взаимного доверия в Грузии является изымание батареек (элементов) из мобильников перед началом разговора «за жизнь». И это в стране, где с конца 50-х годов прошлого столетия антисоветские анекдоты рассказывались на улицах, в магазинах, в общественном транспорте и пр. и встречались громким всеобщим хохотом.

Для полноты картины отмечу, что возник институт профессиональных свидетелей. По внешности они походят на бомжей и в течение дня выступают подряд свидетелями по самым разным делам. В обществе считают, что их нанимают полиция или прокуратура и платят им 10—20 лари (6—12 долларов США) за каждое выступление.

Неподкупным таможенникам порою приходится, понижая голос, объяснять бизнесменам, что в связи с тем или иным товаром принято «решение на государственном уровне» и что товар надо либо передать в дар государству, либо как-то избавиться от него за пределами Грузии. Такую тираду пришлось выслушать моему знакомому — владельцу чайной, который ввозил из Турции разную утварь и прихватил заодно 10 кг сахара, расфасованного в маленькие «палочки». Знакомый отвечал, что «госрешение» о сахаре ему хорошо известно, но он думал, что это касается партий сахара, и не мог себе представить, что 10 кг «палочек» подпадут под эту статью. Он тут же выразил готовность оставить сахар и попросил пропустить его. Все оказалось не так просто. Таможенники звонили начальству в Тбилиси, уточняли какие-то детали, наконец, распечатали соответствующее заявление от имени бизнесмена о передаче сахара в дар государству и пропустили его только после подписания и оформления этого документа. Все это заняло около двух часов, и очень спешившему бизнесмену при этом и в голову не пришло предложить таможенникам взятку хотя бы за то, чтобы они избавили его от сахара. Он понимал, что эта попытка завершилась бы его немедленным арестом. Ему также запретили выбросить «принадлежавший государству» сахар в стоявший на таможне мусорный бак. Другой мой знакомый занимался импортом живой рыбы из Армении. Его бизнес кончился тем, что таможенники вдруг потребовали от него справки, что эта рыба не морская и не океанская. Знакомый переговорил по телефону с соответствующим министерством в Армении и, узнав, что подобных справок не выдают, вернулся в Армению и сбыл свой товар. Теперь он знает, кому доверено заниматься этим бизнесом, и никому не жалуется.

Решение на «государственном уровне» о том или ином товаре заключается в том, что неокомы устанавливают монополию на данную продукцию, причем одновременно на импорт и на производство (если эта продукция производится в Грузии — именно так обстоит дело с сахаром). Это необходимо для контроля цен и получения сверхприбыли. «Государственное решение» распространяется на зерно и муку, горючее, сахар, мясо, лекарства и многие другие товары. Описанные мною случаи на таможне — редкость, так как на деле восстановлена система лицензирования, и импорт осуществляют лишь «доверенные» лица, которым вручают такие лицензии (прийти «с улицы» и получить лицензию за взятку невозможно). Простое сравнение цен на такие товары с ценами в соседних странах и во всем регионе не оставляют сомнений в том, что происходит в Грузии. Недавно вице-спикер парламента от правящего большинства Михаил Мачавариани, припертый к стене журналистами, публично заявил, что цены на бензин являются результатом определенной договоренности с импортерами. На следующий день ассоциация защиты прав потребителей напомнила всем, что по действующим законам любой сговор по ценам является преступлением, но власти полностью все проигнорировали. Сам Саакашвили выражал сожаления по поводу установившейся монополии на лекарства (декабрь 2009 года) и сахар (осень 2010 года), но никаких шагов предпринято не было. Следует отметить различные формы монополии. Например, бензин в Грузию импортируют и не принадлежащие неокомам иностранные компании. Однако их допускают на грузинский рынок с условием назначать цены не ниже диктуемых и добавочную прибыль сдавать в «общак» неокомов. Все это известно всем, однако подтверждается лишь ненормально высокими ценами, тем, что эти цены повышаются и понижаются всегда синхронно и одинаково всеми импортерами вместе, и, наконец, упомянутым заявлением вице-спикера. Отметим также, что получение сверхприбылей и контроль за ценами позволяют неокомам понижать цены на короткое время в предвыборный период.

Отсутствие взяточничества во всех структурах в значительной мере определяет моральный климат не только в госслужбе в целом, но и во всей стране. Судьи, полицейские, таможенники, фининспекторы и др., выполняя самые противозаконные приказы, проникнуты сознанием того, что делают это не ради своей выгоды, а потому, что принято решение на «государственном уровне» и «так нужно» для страны на данном этапе. (Например, до августа 2008 года в обществе немало говорили о том, что «так нужно», потому, что Миша (Саакашвили) готовит военную операцию для возвращения Абхазии и Южной Осетии, что надо закупить много оружия (причем на черном рынке, т. к. легальные закупки строго контролируются международным сообществом), что российские военные заломили огромную цену (десятки млн долларов) за то, чтобы пропустить наших без боя в Цхинвали, что для всего этого нужны большие «внебюджетные» деньги, и всем нам надо немного потерпеть.) Отсутствие взяточничества оказывает сильное моральное воздействие и на граждан, испытывающих на себе несправедливость и насилие со стороны властей. И в этих случаях люди чувствуют, что имеют дело с государственной политикой, а не с частным вымогательством. Таким настроениям содействует и то, что госслужбы продолжают обслуживать население эффективно и без взяток, и то, что массовая преступность искоренена. Можно сказать, что, по-видимому, в маленькой Грузии Саакашвили и Ко сумели гораздо ближе подойти к идеалу «жить, как Абрамович, а управлять, как Сталин», чем Путин и его корпорация в гигантской России.

Огромная для Грузии помощь Запада (более 4,5 млрд долларов США), оказанная после войны августа 2008 года, спасла Грузию как государство и, в виде побочного эффекта, значительно стимулировала развитие авторитарной клептокра-тии в Грузии. Значительная часть этой помощи была потрачена на восстановление и развитие инфраструктуры, всевозможные строительства, в ходе которых всем стало ясно, что в строительных и пр. «тендерах» неизбежно побеждают одни и те же «доверенные» лица. Между тем многие «победители» жалуются в узком кругу (из которого это становится известно всем), что всю прибыль отдают неокомам, что это им «себе дороже», но отказаться (якобы) не смеют из боязни испортить с ними отношения. По всей Грузии стали появляться «планово убыточные» пустующие гостиничные и туристические комплексы, которые при практически полном отсутствии инвесторов строятся на бюджетные деньги под личным наблюдением Саакашвили. Риторика Саакашвили изменилась на 180 градусов: раньше он постоянно подчеркивал ограниченную роль госаппарата и без устали перечислял все, чем государство заниматься не должно, ибо это будет способствовать развитию коррупции, будет растратой денег налогоплательщиков и пр. Теперь же он постоянно говорит о том, что частный сектор не сумел сделать («поднять») то-то и то-то, и теперь правительство само построит и сделает все, что нужно для народа.

Практически полная монополия неокомов в экономике вкупе с их монополией на экспорт и импорт пагубно отразилась на экономике Грузии в целом. По официальным данным, около 80 % пищевых продуктов, потребляемых населением Грузии, импортируется. При этом около 57 % населения живет в сельской местности, и, по оценке экспертов[16], Грузия обладает потенциалом не только прокормить свое население, но и получать значительные доходы от экспорта сельскохозяйственной продукции. Дефицит внешней торговли значительно вырос за последние годы, и экспорт стал превышать импорт в 5 раз (там же). Стремительно возросли денежные поступления от соотечественников, проживающих за рубежом (по большей части в России): от 553 млн долларов в 2006 году до 1,26 млрд долларов в 2011-м (60 % — из России)[17]. Полученная в 2011 году сумма (1,26 млрд долларов) составляет 6 % ВНП — 30 % госбюджета и почти в 2,5 раза превышает поступившие в прошлом году инвестиции. Так же стремительно растет внешний долг Грузии. По официальным данным, государственный внешний долг, составивший 1,7 млрд долларов в 2006 году, на 31 августа 2011 года достиг 4,2 млрд. До 2007 года Грузия ежегодно выплачивала около 16 % от внешнего долга предыдущего года, а новых долгов не бралось вовсе[18].

Подводя итоги, отмечу главные моменты. Неокомам удалось полностью монополизировать коррупцию в Грузии (Саакашвили «приватизировал коррупцию», шутят иностранцы) и заодно практически всю экономику, включая экспорт и импорт. Независимых бизнесменов в Грузии нет. Чтобы убедиться в этом, достаточно изучить финансирование местными бизнесменами политических партий и принять в расчет множество бизнесменов, «добровольно» передавших свою собственность государству, а свою долю в бизнесе — другим, более «равным» бизнесменам, которые составляют весьма узкий круг и известны своей близостью к неокомам. Те, кто номинально остается в бизнесе, по сути являются менеджерами, отчисляющими большую часть прибыли в «общак». За покорность и преданность неокомы оставляют менеджерам достаточно для роскошной по грузинским меркам жизни и ревностно следят за тем, чтобы никто не посягнул на их монополию, понимая, что в таком случае они быстро потеряют контроль над ситуацией и власть.

Небольшие свободные телекомпании показывают время от времени роскошные дома главных неокомов, журналисты добывают многочисленные документальные доказательства (включая выписки из государственного реестра) того, как распределили между собой и доверенными лицами неокомы грузинский бизнес и недвижимость. Все это полностью игнорируется режимом, который превратил все основные телекомпании в свой пропагандистский рупор.

Реальная власть сконцентрирована в руках Саакашвили и 5—6 его соратников. В их число не входят премьер-министр и председатель парламента Грузии, о которых в народе шутят, что их реальная власть гораздо меньше власти, которой обладают заместители Мерабишвили. Все остальные члены команды беспрекословно выполняют принятые «наверху» решения. Подобная концентрация власти — высшее проявление политической коррупции. Именно она позволила Саакашвили осуществить военно-политическую авантюру в августе 2008 года, закончившуюся для Грузии катастрофой.

Существующий в Грузии режим представляет собой авторитарную клептократию, особенностью которой является концентрация политической и экономической коррупции в руках нескольких людей. Такое положение определяет политическую обстановку в стране. Как писал в мае 2009 года Ярослав Шимов: «Многие постсоветские государства имеют ряд особенностей, позволяющих записать их в разряд если не несостоявшихся, то ненастоящих государств. Англоязычный термин failed state (буквально — "несостоявшееся" или "провалившееся" государство) ... означает государство, неспособное выполнять основные функции по защите собственных граждан и организации жизни общества в той ее части, за которую государство обычно отвечает (оборона и безопасность, транспорт и связь, в значительной мере также образование, здравоохранение и др.). Однако когда наблюдаешь за происходящим в Кишиневе и Тбилиси, в голову приходит иной, слегка видоизмененный термин — fake state, то есть государство "фальшивое", "поддельное"»[19].

Такое государство, по мысли Шимова, «не играет роли хранителя национальных ценностей, которые зачастую еще не успели выработаться, или модератора групповых интересов. Напротив, оно становится переходящей из рук в руки дубинкой, которой ее обладатель может что есть силы колотить своих противников. Отдать власть в этих условиях, как правило, означает отдать ее навсегда, потому что вернуться к власти тебе уже не позволят: выпустив государство-дубинку из рук, проигравший немедленно ощущает ее тяжесть на собственной спине. Отсюда, с одной стороны, стремление обладателей власти ни в коем случае не лишиться ее, с другой — нежелание оппозиции признавать поражение на выборах и попытки разрешить политический конфликт "майданным" путем...».

Этот анализ весьма точно отражает сложившуюся в последние годы ситуацию в Грузии. Нужно, однако, добавить, что за прошедшие три года проблема усугубилась: политическая коррупция в сочетании с элитарной экономической коррупцией привела к сокращению грузинской экономики, огромный торговый дефицит и стремительно растущий внешний долг свидетельствуют о том, что Грузия на данном этапе потеряла шанс независимого существования и приобрела перспективу стать не только «поддельным», но и вновь «несостоявшимся» государством. В правящей верхушке прекрасно понимают, что, потеряв власть, они не только лишатся награбленного, но и проведут долгие годы за решеткой. Сочетание этих факторов оставляет мало шансов на мирное развитие политических процессов в Грузии в ближайшие годы.

Тбилиси, 26 февраля 2012 года

* * *

[1] Huntington S. P. Modernization and Corruption // Political Order in Changing Societies. New Haven, Conn.: Yale University Press, 1968. P. 59-71.

[2] Becker Gary S. A Free-Market Winner vs. a Soviet-Style Loser. Business Week. August 3, 1998. P. 22.

[3] World Bank, Georgia: Poverty Assessment, April 2009. Report 44400-GE (Washington, DC: World Bank, 2009). Доступно по адресу: http://www-wds.worldbank.org/external/default/WDSContentServer/WDSP/IB/2009/04/29/000350881_20090429111740/Rendered/ PDF/444000ESW0P1071C 0Disclosed041281091.pdf. Accessed 2. December 2009.

[4] Waal Thomas de. Georgia's Choices. Charting a Future in Uncertain Times. Carnegie Endowment for International Peace. 2011. Доступно по адресу: http://www.carnegieeurope.eu/events/?fa=3314

[5] MacFarlane S. Neil. Post-Revolutionary Georgia on the Edge? Chattam House, briefing paper. March 2011.

[6] Латынина Ю. ДНК и национальный характер // Ежедневный журнал. 20 февраля 2012 г. (http://www.ej.ru/?a=note&id=11798). Необходимо учитывать, что Латынина полемизирует с Андреем Кончаловским по поводу роли национального характера и в цитированном отрывке упоминает это понятие явно в ироническом смысле.

[7] Chollet Derek, Gordon Philip H. Georgia: Don't Let the Rose Revolution Wilt. Brookings. August 18, 2005.

[8] MacFarlane S. Neil. Post-Revolutionary Georgia on the Edge? Chattam House, briefing paper. March 2011.

[9] Цит. по: Латынина Ю. Почему Грузия — не демократия. Новая газета. № 4. 18 января 2010 г. С. 10. http://old.novayagazeta.ru/data/2010/004/17.html?print=201227011421

[10] Barry E. In Georgia, a Spy Case and a National Rorschach Test. The New York Times. July 30, 2011.

[11] Asmus Ronald D. A Little War that Shook the World. Palgrave Macmillan, 2010. P. 58.

[12] «Майна Киаи считает, что в Грузии нет презумпции невиновности», www.ipn.ge, 13.02.2012.

[13] Strasbourg, June 30, 2011. CommDH(2011)22. Original version. Report by Thomas Hammarberg, Commissioner for Human Rights of the Council of Europe, following his visit to Georgia from 18 to 20 April 2011.

[14] http://www.aftenposten.no/meninger/kronikker/Vrt-vanskelige-skjebnefellesskap-6687297.html

[15] Трегуб Е. Возможна ли настоящая демократия в Грузии? http://www.unian.net/rus/news/481594-vozmojna-li-nastoyaschaya-demokratiya-v-gruzii.html, 24.01.2012.

[16] См., например, GEORGIA: Data obscure economy's difficult prospects / Oxford Analytica. April 4, 2011.

[17] См. «Экономика страны и курс лари повисли на шее работающих мигрантов», газета «Резонанси», 046(6978), 21 февраля 2012 г., на гр. языке.

[18] См. Monitoring of State Budget of Georgia. Open Society Georgia Foundation. Tbilisi, 2009.

[19] Шимов Я. Поддельные государства. Газетами, 4 мая 2009 г.

Опубликовано в журнале:

«Отечественные записки» 2012, №2(47)

Главным положительным фактором признания Россией независимости Южной Осетии и Абхазиистала демонстрация российской геополитической силы, считают опрошенные РИА Новости эксперты. По их мнению, операцией по принуждению Грузии к миру в 2008 году Москва во многом сорвала планы НАТО по расширению за счет постсоветских стран. Специалисты не исключают, что одно из признанных государств в отдаленном будущем может стать субъектом РФ.В воскресенье Южная Осетия и Абхазия отмечают четвертую годовщину признания независимости.

Как заявил заместитель гендиректора Центра по изучению постсоветского пространства МГУ Александр Караваев, после событий в Южной Осетии Россию стали воспринимать более жестким внешнеполитическим игроком.

"Игроком, у которого есть не только арсенал дипломатических заявлений, но и способность к волевым политическим действиям, которые, пусть на региональном уровне, но тем не менее меняют границы государств", - сказал эксперт.

Он напомнил, что до августа 2008 года постсоветская Россия никогда не демонстрировала подобных действий.

"Были различные трения с Вашингтоном, со странами НАТО в отношении каких-то вопросов, но никогда мы не вступали в такое явное антагонистичное противостояние по вопросу придачи статуса независимости спорным территориям, которые возникли по факту распада СССР", - добавил Караваев.

По его словам, политика РФ для Запада выглядела как линия поддержания статуса-кво и желания не выдвигать эти проблемы на первый уровень конфронтации.

"Решение РФ о вводе войск и последовавшие за ним признание Абхазии и Южной Осетии, конечно, было неожиданным для Запада. И это, наверное, является определенным плюсом - как некое действие, которое демонстрирует геополитическую силу, пусть на очень небольшом участке, не влияющем на мировые расклады. Но тем не менее на момент 2008 года, когда вопросы расширения НАТО были очень актуальны, такое неожиданное действие России поломало те сценарии, которые предусматривали постепенное вхождение в альянс бывших советских республик", - сказал он РИА Новости.

Еще одним плюсом Караваев назвал тот факт, что, сделав из спорных образований независимые республики, Россия получила новых союзников на своих кавказских рубежах.

"От этого решения есть определенный ряд негативных последствий, в частности, осложнения российско-грузинских отношений. Но если фиксировать сам факт, то, действительно, и Сухуми, и Цхинвали обязаны своим новым статусом Москве. И какие бы отношения у нас ни складывались, это уже вошло в историю, и политические элиты Абхазии и Южной Осетии признательны Москве за это", - добавил политолог.

С Караваевым не согласен генеральный директор Центра политической конъюнктуры Сергей Михеев, который считает, что события августа 2008 года в Южной Осетии были спланированы Западом, чтобы проверить, способна ли Россия на решительные действия.

"По сути, мы все были заложниками распада Советского союза, который породил огромное количество проблем, одна из которых - проблема Южной Осетии и Абхазии. А в августе 2008 года у России не оставалось выбора. Я лично уверен, что эта акция была спланирована Западом как абсолютно беспроигрышная и была нацелена (на то), чтобы протестировать новую систему власти в РФ, эффективность тандема (Владимира) Путина и (Дмитрия) Медведева. И если бы мы сдали Южную Осетию, то мы не получили бы ни одного плюса. Стало бы ясно, что эта власть неэффективна и на решительные действия Россия в принципе не способна", - сказал он РИА Новости.

Эксперт уверен, что за событиями в Южной Осетии почти наверняка последовали бы военные действия в Абхазии, затем таким же образом был бы решен и вопрос с Приднестровьем и России пришлось бы сворачивать все свои геополитические проекты.

"Все остальные бы поняли, что Россия никого из тех, кого она называет своими союзниками, защитить неспособна. И это было бы очень крупным поражением с далеко идущими последствиями. Кроме того, если бы мы оставили Южную Осетию, мы бы не улучшили отношения с Грузией. Это абсолютная иллюзия. Если бы мы пошли навстречу (президенту Грузии Михаилу) Саакашвили, то никакого улучшения отношений с Грузией не последовало бы. И Запад вряд ли бы нас полюбил. То есть, я считаю, что они играли в эту игру совершенно осознанно", - добавил он.

Эксперт признал, что в виду финансовой зависимости от РФ Южная Осетия и Абхазия не являются полноценными государствами.

"Естественно, абсолютно независимыми они не являются, потому что единственным гарантом их независимости является Россия. Возможно, кого-то из них ждет судьба субъекта РФ, но не сейчас, а в какой-то исторической перспективе. Но на самом деле абсолютно независимых стран в этом мире вообще не осталось. Самая независимая страна в мире - это КНДР, да и та зависит от Китая. Если взять ту же самую Грузию, то, как можно считать независимой страну, если ее госаппарат, по официальным данным, содержится на гранты, выделяемые США. То есть президент, все министры, все правительство, весь аппарат - получают зарплату в госдепартаменте США", - заключил он.

Грузинские войска в ночь на 8 августа 2008 года атаковали Южную Осетию и разрушили часть ее столицы Цхинвали. Россия, защищая жителей Южной Осетии, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела войска в республику и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных из региона. Россия 26 августа 2008 года признала независимость Южной Осетии и другой бывшей грузинской автономии Абхазии. В ответ Тбилиси разорвал дипломатические отношения с Москвой и объявил две закавказские республики оккупированными территориями. Пока независимость Южной Осетии, помимо России, признали еще четыре государства-члены ООН: Никарагуа, Науру, Венесуэла и Тувалу. У Абхазии на одно государство больше - Вануату.

Рабочая встреча с директором Пограничной службы ФСБ России Владимиром Проничевым.

Обсуждались вопросы обустройства госграницы и пунктов пропуска, а также формирования береговой охраны нового поколения для предотвращения браконьерства на море.* * *

В.ПУТИН: Владимир Егорович, мы с Вами достаточно регулярно встречаемся. Как сейчас ситуация у вас? Как Вы оцениваете работу погранслужбы?

Конечно, на погранвойсках лежат, прежде всего, задачи по охране государственной границы, но есть и другие вопросы – вопросы экономического характера. Вы знаете, о чём я говорю, – борьба с браконьерством на море.

Хотелось бы поговорить с Вами и по основной теме, и по этой, на первый взгляд, вспомогательной теме, но очень важной, особенно для экономики страны.

В.ПРОНИЧЕВ: Уважаемый Владимир Владимирович. В соответствии с поставленными Вами задачами основные усилия были сосредоточены на противодействии угрозам Российской Федерации на северокавказском направлении и центральноазиатском направлении, для чего была реализована федеральная целевая программа на 2003–2011 годы с эффективностью 99,5 процента.

В настоящее время идёт очень важный период, когда мы сосредотачиваем свои усилия на дальневосточном направлении в сфере противодействия угрозам трансграничной преступности, особенно в сфере биоресурсов.

В.ПУТИН: Владимир Егорович, мы с Вами осуществляли программу (закончили её) по обустройству границ на северокавказском направлении и договорились о том, что эту программу будем продолжать. Сейчас она в каком состоянии?

В.ПРОНИЧЕВ: В настоящее время мы на северокавказском направлении основные усилия сосредотачиваем по безопасности на дальних подступах. Это, прежде всего, южноосетинское направление и абхазское направление. Фактически мы завершили на южноосетинском направлении построение охраны государственной границы, в настоящее время идёт завершение обустройства в инженерном отношении.

Если говорить о северокавказском направлении, то у нас завершается в сентябре строительство управления, и также мы завершаем в этом году обустройство в инженерном плане. Таким образом, будет создана многоэшелонированная система охраны границы на подступах, на переднем крае, будем так говорить, Российской Федерации.

В.ПУТИН: Мы говорили о необходимости продолжать эту программу и по другим направлениям. Сейчас что там происходит?

В.ПРОНИЧЕВ: Прежде всего, Вами были поставлены задачи в части, касающейся завершения не только сухопутного участка. Во-первых, с учётом поступления на вооружение современных технических средств, таких как летательные аппараты, приборы ночного видения, тепловизоры и так далее, мы также проводим очень большую работу, связанную с упреждением. Всё это техника отечественного производства. И фактически сухопутный участок, мы считаем, на сегодняшний день охраняется достаточно эффективно.

В.ПУТИН: А пункты пропуска?

В.ПРОНИЧЕВ: Теперь в части, касающейся пунктов пропуска. Первое и принципиально важное – общий замысел. Вами уже подписан документ, и мы на этом направлении практически полностью проводим реформирование. Почему? Если сравнить с советским периодом, то через пункты пропуска пропускалось 2,5 миллиона человек, а в прошлом году в Российскую Федерацию прибыло и убыло 139 миллионов, и мы отмечаем тенденцию увеличения. Поэтому, безусловно, это направление для нас сейчас является одним из самых приоритетных. Это с точки зрения их обустройства, с точки зрения создания института техники – очень современного, нового. На этом направлении мы сейчас формируем разведподразделение для вскрытия трансграничных преступных группировок на этом канале. И конечно, подготовка наших кадров.

Если говорить непосредственно по Северному Кавказу, пункт пропуска, мы смотрим, что там происходят сложные процессы, я имею в виду непосредственно адлерское направление. Что там? Пункт пропуска завершён.

В.ПУТИН: Мы с Вами там были.

В.ПРОНИЧЕВ: Да. Завершён, и мы в техническом отношении завершаем его оборудование. Эта работа проводится совместно с Росграницей [Федеральное агентство по обустройству государственной границы Российской Федерации]. В настоящее время мы будем проводить совместно с Росграницей, с Общественным советом совместное совещание и покажем технологии, как это работает.

В.ПУТИН: Мы с Вами ещё в прошлом году обсуждали вопросы, связанные с приобретением новых судов для Пограничной службы. У вас целая программа есть, я знаю.

В.ПРОНИЧЕВ: Владимир Владимирович, да, действительно, программа была в части, касающейся формирования береговой охраны нового поколения. На вооружение уже поступили новые корабли – ХХI века, они очень эффективно работают. Поэтапно мы предполагаем 25 кораблей такого поколения. Все средства есть.

В.ПУТИН: На Севере, на Балтике, на Дальнем Востоке?

В.ПРОНИЧЕВ: То же самое, идут поступления. Это скоростные современные катера с водоизмещением порядка 40 тонн, и 125 тонн есть, со скоростными показателями 50 узлов. То есть они достаточно эффективны. Точно так же на Азовском море, Чёрном море.

Верховный комиссар ОБСЕ по делам национальных меньшинств Кнут Воллебек призвал власти Южной Осетии отменить решение о сносе опустевших грузинских сел рядом с Цхинвали.Власти Южной Осетии в середине августа подтвердили, что собираются снести развалины, оставшиеся от бывшего анклава грузинских сел (Тамарашени, Курта, Кехви, Ачабети и еще четырех поселений), расположенных к северу от Цхинвали. По словам министра строительства и архитектуры Южной Осетии Анатолия Мащелкина, работы по расчистке уже начаты, но на месте разрушенных домов строительство пока не планируется.

На прошлой неделе МИД Грузии выступил со специальным заявлением, в котором призвал международное сообщество обратить внимание на планы руководства Южной Осетии по сносу грузинских сел.

Как говорится в заявлении Воллебека, размещенном на официальном сайте ОБСЕ, если эти планы осуществятся, они "искоренят то немногое, что осталось от этих этнических грузинских сел в Южной Осетии".

"Дома по-прежнему принадлежат коренным жителям этих сел, и они не должны быть разрушены. Согласно международному праву, перемещенные лица имеют право на возвращение в свои дома", - подчеркивается в заявлении.

Верховный комиссар ОБСЕ напомнил, что международное гуманитарное право запрещает репрессии против гражданских лиц и их имущества.

"Я призываю фактическое руководство и соответствующие органы управления в этой области уважать имущественные права перемещенных лиц и выполнять свои обязательства в рамках международного права. Заявления, призывающие к полному сносу деревни, где традиционно проживали этнические грузины, носит провокационный характер в этом весьма нестабильном регионе. Помимо того, что это потенциально преступное деяние, такой шаг, безусловно, является препятствием для мира и стабильности в регионе", - считает Воллебек.

Грузинские войска в ночь на 8 августа атаковали Южную Осетию и разрушили часть ее столицы Цхинвали. Россия, защищая жителей Южной Осетии, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела в республику в помощь миротворцам около 10 тысяч военнослужащих и сотни единиц военной техники и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных из региона.

Вооруженный конфликт Тбилиси с Цхинвали унес жизни сотен мирных граждан с обеих сторон.

По данным властей Южной Осетии, жертвами грузинской агрессии стали более полутора тысяч осетин, следственный комитет при прокуратуре РФ документально подтвердил гибель 162 жителей республики.

В ходе конфликта также погибли 67 российских военнослужащих, в том числе миротворцы.

По приводимым Тбилиси данным, с грузинской стороны погибли 413 человек, из них 166 военных, 16 полицейских и 220 гражданских лиц, ранены 2.234 человека.

В конце августа 2008 года РФ признала независимость Южной Осетии и Абхазии. В ответ Грузия разорвала дипломатические отношения с РФ, объявила две закавказские республики оккупированными территориями и вышла из состава СНГ.

20 лет назад, 14 августа 1992 года, начался грузино-абхазский конфликт. В этот день в Абхазию были введены грузинские войска.

На территории Абхазии обнаружены стоянки и селища эпохи палеолита, неолита и др. Памятники 2‑й половины III‑II тысячелетия до н. э. свидетельствуют о развитии здесь земледелия, скотоводства и ремесла, о знакомстве местного населения с обработкой меди и бронзы. Первые сведения о племенах, являвшихся, по‑видимому, предками абхазского народа, относятся к концу эпохи бронзы.

С середины I тысячелетия до н. э. Абхазия являлась частью Колхидского царства.

В VI‑V веках до н. э. на побережье Абхазии были основаны греческие колонии Диоскуриада, Питиунт и др. В конце II века до н. э. Aбхазия, как и вся Колхида, находилась в подчинении понтийского царя Митридата VI Евпатора, а в 65 году до н. э. попала под власть римлян. К концу I века н. э. на территории Абхазии сложились княжества апсилов, абазгов и санигов - племенные образования раннефеодального типа; правители их утверждались римскими императорами. С образованием в IV веке н. э. в Западной Грузии царства Лазики Абхазия вошла в его состав. В начале VI века северная часть Абхазии была подчинена Византии. Восстания местного населения против византийского владычества были подавлены, и с 60‑х годов VI века власть Византии укрепилась во всей Абхазии. В 1‑й половине VI века в Абхазии было официально принято христианство; в VI веке сложились феодальные отношения. К VIII веку относят образование абхазской народности.

В течение VIII‑X веков существовало Абхазское царство, первым царем которого был Леон II, сын дочери могущественного хазарского кагана. Своего расцвета царство достигло в Х веке при Георгии II.

Во 2‑й половине X века абхазский престол был наследован Багратом III, и Абхазия вошла в состав единого Грузинского государства. В приморской части Абхазии ведущим было земледелие, в горной ‑ скотоводство. Росла береговая торговля с заморскими странами.

К концу XV века феодальная Грузия распалась на ряд государств и княжеств. В XV‑XVI веках Абхазия совместно с Мегрелией и Гурией входила в состав княжества Сабедиано, а на рубеже XVI‑XVII веков выделилась в самостоятельное княжество. В XVII‑XVIII веках Абхазия находилась под властью Турции. Абхазский народ неоднократно восставал (в 1725, 1728, 1733, 1771, 1806 годах и т.д.) против турецкого владычества. Возможность избавления от турецкого ига Абхазия видела в сближении с Россией.

17 февраля 1810 года (в настоящее время дата отмечается по старому стилю) - российский император Александр I подписал Манифест, согласно которому Абхазское княжество на правах автономии вошло в состав Российской империи.

С 1810 по 1864 год Абхазское княжество сохраняло автономное управление в составе России.

С 1864 по 1917 год Абхазия ("Сухумский военный отдел", "Сухумский округ") была подчинена царской администрации на Кавказе.

4 марта 1921 года Абхазия была провозглашена советской социалистической республикой. 16 декабря 1921 года вошла в состав Грузинской ССР на договорных началах, затем 13 декабря 1922 года - в состав ЗСФСР (Закавказская Социалистическая Федеративная Советская Республика) как часть Грузинской ССР. 30 декабря 1922 года в составе ЗСФСР вошла в СССР. С февраля 1931 года Абхазия была в составе Грузинской ССР на правах автономной республики.

В СССР Абхазия являлась одной из основных баз высококачественного табаководства, развитого чаеводства, цитрусоводства. Были развиты виноградарство, плодоводство, овощеводство, зерновое хозяйство и животноводство. Большое значение в экономике Абхазии имело курортное хозяйство и туризм.

Вскоре после распада СССР Абхазия заявила о независимости от Тбилиси. Грузия 14 августа 1992 года ввела в Абхазию войска, но встретила там вооруженное сопротивление со стороны местных ополченцев и пришедших им на помощь добровольцев. Вооруженный конфликт завершился 30 сентября 1993 года, когда абхазские отряды отбили город Сухуми и вышли к реке Ингури, по которой в советское время проходила граница между Абхазской АССР и остальной Грузией. С тех пор Грузия лишилась контроля над Абхазией, которая стала самоуправляющейся территорией, не признававшей юрисдикцию Тбилиси.

Руководство Грузии всегда рассматривало Абхазию как часть территории страны и добивалось возвращения в регион всех грузинских беженцев. В свою очередь, власти Абхазии не соглашались на предлагаемый Грузией статус автономии и настаивали на признании региона как субъекта международного права. С 1994 по 2008 годы мир в зоне грузино‑абхазского конфликта поддерживали Коллективные силы по поддержанию мира СНГ, укомплектованные российскими военнослужащими.

Грузино‑абхазские переговоры по урегулированию конфликта, которые проходили под эгидой ООН, были прерваны в 2006 году после того, как власти Грузии провели в Кодорском ущелье полицейскую операцию, в ходе которой туда были введены армейские подразделения и спецназ МВД, а само ущелье переименовано в Верхнюю Абхазию.

В ночь на 8 августа 2008 года грузинские войска атаковали другую автономию Грузии ‑ Южную Осетию, которая также добивалась признания независимости, и разрушили часть ее столицы Цхинвали. Россия, защищая жителей Южной Осетии, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела войска в республику и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных из региона. Абхазия тем временем восстановила контроль над всей территорией республики, вытеснив грузинские войска из верхней части Кодорского ущелья.

26 августа 2008 года президент России Дмитрий Медведев подписал указ о признании РФ независимости Абхазии.

5 сентября 2008 президент Никарагуа Даниэль Ортега издал официальный указ о признании независимости Абхазии.

10 сентября 2009 года независимость Абхазии признала Венесуэла, 15 декабря 2009 года - Республика Науру.

23 мая 2011 года Абхазия была признана тихоокеанским государством Вануату. Подписано заявление об установлении дипотношений и безвизовом режиме.

18 сентября 2011 года было подписано совместное заявление об установлении дипотношений между Абхазией и тихоокеанским государством Тувалу.

Двадцати лет, прошедших с начала грузино-абхазской войны, не хватило для того, чтобы Сухуми перестал быть ее музеем под открытым небом. Повсеместные руины в уютном городе, давно забывшем войну, будто заморожены до наступления каких-то новых и лучших времен, в которых им места уже не будет.

Новые времена сменяют друг друга уже 20 лет. Лучшие не наступают.

Война вместо договора

14 августа 1992 года отряды грузинской Национальной гвардии вошли в Абхазию. Как было официально заявлено, для защиты железной дороги, проходящей из России через Абхазию в Грузию и дальше в Армению.

Легендарный вор в законе, друг детства писателя Нодара Думбадзе, автор четырех романов и профессор Тбилисского института театра и кино Джаба Иоселиани к этому времени уже застолбил место в истории, сказав знаменитое и объясняющее многое в тогдашней Грузии "Демократия – это вам не лобио кушать".

В Грузии шла война всех против всех, называвшаяся гражданской, освятить своим именем всю эту невиданную вольницу был призван Эдуард Шеварднадзе, вернувшийся на родину ничего не решавшим лидером страны. Правили Грузией позвавшие его Иоселиани и Тенгиз Китовани, министр обороны, тоже не чуждый искусству, и незадолго до смерти Иоселиани скажет еще одну великую фразу: "К власти пришли известный вор и неизвестный художник".

Конечно, Шеварднадзе их переиграет. Иоселиани, обвиненный в измене, привычно пойдет в тюрьму, Китовани сбежит в Москву, но все это случится только через три года, а тогда в 92-м Абхазия была обречена. И сама стремилась к развязке.

В июне Верховный Совет Абхазии заменил советскую конституцию 1978 года конституцией 1925-го, по которой Абхазия была независимой советской республикой, и эту независимость тогда признавал и Тбилиси. Грузия признала решение незаконным, на что Сухуми ответил проектом федеративного договора, рассмотрение которого должно было состояться в Тбилиси 14 августа 1992 года.

Вместо этого началась война.

Наша Югославия

Но была у этой войны и другая история. И даже не одна.

К тому времени уже закончилась война в Приднестровье, продолжалась война в Карабахе, ставшая в итоге самой долгой и самой кровопролитной из всех постсоветских войн.

В 92-м начинались вообще все постсоветские войны. Распадалась страна, которая не могла распасться бархатно. Потом будет очень популярным и утешительным тезис о том, что этот распад, к счастью, прошел все-таки и не по-югославски.

Только 1992 год – это ведь и есть наша постсоветская Югославия. И, если следовать распространенному представлению о том, что все постсоветские войны разжигались по единому сценарию агонизировавшим советским Кремлем, то получится, что отличие от Балкан чисто технологическое: если Белград бросал на усмирение своих провинций народную армию, то советская держава предпочитала интригу.

Ведь по схожему с абхазским и приднестровским сценариями в то время разворачивались события и в других местах бывшей одной шестой части суши. Скажем, в русскоговорящих северо-восточной Эстонии и восточной Латвии – Латгалии, в Крыму. Чувствовали московский интерес к себе и в Джавахетии – населенной армянами области Грузии. Имелось что делить между собой и соседям в Средней Азии, и там тоже было кому выказать готовность к такому дележу.

Потом то, что начиналось как советская Югославия, Россия унаследовала и использовала как уже собственный механизм давления на тех, кто из вассалов превратился в соседей. Для Приднестровья было достаточно нескольких месяцев войны, чтобы Россия получила легальную возможность остаться на формально молдавской территории, в Приднестровье.

Дагомысские соглашения того же 1992 года легализовали военное присутствие России в Южной Осетии (на территории Грузии, территориальную целостность которой в то время Москва сомнению не подвергала) двумя (российским и отдельно североосетинским) миротворческими батальонами. 14 июля 1992 года вместе с грузинским батальоном они были введены.

А спустя ровно месяц Тбилиси бросил свою национальную гвардию на Сухуми. И с удивительной легкостью его взял. Чтобы спустя год с такой же легкостью сдать.

Рынок суверенитета по-имперски

Другую историю этих войн как-то в кулуарах сразу после своей победы разъяснили карабахские руководители. Они не спорили с тем, что Москва их использовала для достижения своих целей. Но, спрашивали они, неужели кто-то считает, что они дали бы себя использовать, если бы у них не было своих собственных интересов. "И это еще очень большой вопрос – кто кого лучше использовал", – усмехались они, и время показало, что они имели право на эту усмешку.

Карабах в этом смысле оказался немного в стороне от общего тренда, в соответствии с которым считалось, что борьба за независимость союзных республик была борьбой за свободу, а независимость входивших в них автономий – интригой последних советских реакционеров. Технологически оно так, может быть, и было, но именно карабахский случай вносит в это представление известную объективность, а абхазский – толику истинного драматизма.

Легко было стать либералом и Ландсбергисом в Литве, и, возможно, окажись первый лидер Абхазии Владислав Ардзинба в то время в другом месте, возглавь он литовский "Саюдис", мы бы знали совсем другого Ардзинбу. Он ведь все прекрасно понимал про Москву, и в середине 90-х вспоминал, как не мог в августе 1992-го дозвониться до Ельцина, из чего сделал вывод: Тбилиси двинулся защищать железную дорогу по договоренности с Кремлем.

Понятно, как было биться за свободу и бархатную революцию в Праге или в Варшаве, а выбор Ардзинбы мог быть только мефистофельским.

Имя филолога Ардзинбы в советских научных кругах произносилось с почтением, Ардзинба-ученый писал статьи вместе с Сергеем Аверинцевым. Ардзинба-политик приветствовал ГКЧП, обнимался с московскими генералами, в том числе и с теми, что в штатском, это была цена, которую приходилось платить за то, за что никакому "Саюдису" платить не приходилось.

Это был рынок взаимных услуг уходящей империи и нарождающихся независимостей, и это было лучшим образом жанра, в котором реализовывалась советская Югославия.

Жизнь после августа

Задолго до августа 2008 года было уже невозможно представить себе Абхазию, вернувшуюся в Грузию. При том, что опыт ее отдаления от метрополии был довольно противоречив и исполнен компромиссов.

Сухуми очень долго готов был обсуждать с Тбилиси разные варианты общего государства, развивая степень проектируемой самостоятельности от федеративной до конфедеративной. А Тбилиси все время опаздывал, потому что соглашаться не мог себе позволить ни один грузинский лидер.

Даже когда к власти в Абхазии пришел Сергей Багапш, готовый к тем более конструктивному диалогу с Тбилиси, чем менее у него складывались поначалу отношения с Москвой, его рука, протянутая для переговоров, повисла в воздухе: Саакашвили не мог прилюдно рассуждать о нормализации отношений, об общем экономическом пространстве, даже об участии сухумского "Динамо" в первенстве Грузии (как, например, играет тираспольский "Шериф" в первенстве Молдавии). Саакашвили не мог обсуждать модель, в которой Абхазия формально оставалась вне Грузии.

Для метрополии, как по-прежнему считается в хорошем мировом обществе, потерять часть своей территории – моветон. Даже если эти части уже худо-бедно доказали свое право быть государством. Это общество отказывает Сухуми или Степанакерту – оно не знает, по какому протоколу их принять. Оно, может быть, и чувствует некоторую неловкость, и даже опасность.

Ильхам Алиев вынужден играть на обострение, пусть хотя бы на словах, потому что в противном случае его не поймут собственные граждане. А слова, как показывает практика, очень быстро оборачиваются перестрелками на границе, и кто поручится, что Азербайджан остановится перед той логикой, по которой метрополия войну своим провинциям почти всегда проигрывает?

Но в этом обществе нет не только протокола приема Абхазии. У него нет механизма пересмотра таких протоколов вообще. И оно в них по-прежнему не нуждается.

Клуб непризнанных в 90-е годы взрывным образом расширился, они требовали, чтобы их считали такими как все, и имели на это право. В общем, правила игры, казалось, надо как-то менять.

Потом было Косово. А потом был югоосетинский август 2008-го, и тему снова пришлось закрывать. Вопрос признания стал вопросом принципиального политического выбора.

И поэтому неизвестно, что выиграл, а что потерял Сухуми после российского признания. В общем, у мира появилась счастливая возможность снова считать вопрос непризнанности неактуальным. И решать проблему по мере возникновения сложностей и в каждом конкретном случае.

И потому для Абхазии лучшие времена никак не наступят. Привычка доказывать остальному миру, что прожить можно и без его признания, становится стилем жизни. Вполне, как выясняется, возможной. Особенно когда еще очень долго не предвидится другой.

Вадим Дубнов, политический обозреватель.

В грузинском селе на самой границе с Ленингорским районом Южной Осетии пропала породистая кобыла. Как рассудили селяне, скорее всего, кобыла перешла границу и пасется на югоосетинских лугах.

Поскольку никакого официального общения через границу не существуют, приметы кобылы осетинской стороне пришлось передавать на переговорах в приграничном селе Эргнети, в рамках механизма по предотвращению инцидентов с участием представителей ЕС, ОБСЕ, России и ООН. Передал их заместитель начальника полиции Гори. Уроженец, кстати, того самого Ленингорского района Южной Осетии, в котором когда-то начинал простым оперуполномоченным.

Ненависть списывает все

На таких войнах, как правило, все рядом, и то, что стало однажды театром военных действий, на самом деле - крохотный участок земли.

И граница в таких историях и после таких войн - мерило отношений между теми, кого она разделяет. Она может быть наглухо, как линия фронта, закрытой, она может быть незаметной, она может открываться и закрываться по чьей-то прихоти, как чаще всего и бывает, потому что после войны нет никаких законов, кроме несправедливых.

И главный из этих законов неумолим: беженцы почти никогда не возвращаются. Даже здесь, где до вчерашней жизни, от которой отсекла граница, - полчаса езды.

Возвращаться, как правило, некуда. Огонь прошел в Южной Осетии по всему грузинскому, на месте грузинских сел - спаленные руины, и, словно на радость любителям трагических банальностей, из-под каменных глыб здесь вычурно растут розы, над ними набухают сливы и персики и скрипит кусок жести на сгоревшей крыше.

Там, где фундамент и стены еще могут на что-то сгодиться, крупными буквами начертано "ЗАНЯТО!". На всякий случай кое-где еще приписана фамилия.

Ненависть, как вчера война, списывает все. "Почему они 7 августа вечером внезапно снялись и ушли, нас не предупредив?" - вспоминают здесь 2008 год. Будто искренне веря, что такое предательство возможно, где все друг друга знают и каждый каждому родственник, что тоже не оспаривается.

"Вот здесь они убили осетина", - уверенно показывает человек, ставший моим гидом по развалинам Тамарашени, грузинского села в предместье Цхинвали, на церковь, возвышающуюся над руинами - ее, как он утверждает, грузины из этого села поставили, чтобы замолить грех. Напротив еще одна церковь, и провожатый неуверенно кивнул: значит, там тоже кого-то убили...

"Беженцы Шеварднадзе" и "беженцы Саакашвили"

Прошло уже 20 лет с тех пор, как после первой войны грузины бежали из Цхинвали в Грузию, в Гори, и их, в отличие от нынешних, "беженцев Саакашвили", называют "беженцами Шеварднадзе". Здесь, по другую сторону границы, в Гори, у них уже выросли дети, ничего не знающие про потерянный кров родителей. Возвращаться очень скоро будет просто некому.

20 лет назад "беженцев Шеварднадзе" расселяли, где придется, о них забывали, как только они исчезали с глаз долой, поэтому они пытались не исчезать, чем еще больше раздражали. Беженцев ведь не очень любят на исторической родине, которая, как правило, в таких сюжетах сама не очень богата. После первого порыва солидарности обнаруживается, что они не только обуза, они еще и чужие, и это правда - в беженцах очень много от врага, как в осетинах с юга, бежавших на российский север в 92-м, так и в грузинах, изгнанных в 2008-м.

Беженцы - как неумолимые кредиторы, они напоминают о том, о чем родина уже так хочет забыть - о войне, о долге соотечественников, и о том, что, кроме самих беженцев, это уже никому на родине не интересно.

"С тобой не будут разговаривать в городке беженцев, будь готов к этому", - напутствовали меня в Гори перед поездкой в Каралети - в один из коттеджных городков, построенный прямо в черте Гори четыре года назад грузинская власть для "беженцев Саакашвили".

Мои друзья не ошиблись, вдоль коттеджей я шел как сквозь строй под угрюмыми взглядами их обитателей. И только в одном мне улыбнулись так, будто это был не хмурый Каралети, а исчезнувший Эредви, еще одно грузинское село около Цхинвали, из которого бежали хозяева. "Вы были в Эредви? Как там сейчас?.."

Конечно, это не палатка и не временное пристанище, хотя, говорят, в непогоду от ветра трепещут стены. Две спальни, небольшая гостиная, кухня, санузел. Есть электричество и газ. Есть даже вода - с нагревателем, но большей частью по утрам и вечерам. Крохотный огородик у дома, 15 соток выделено неподалеку.

Детский сад. В Гори - школа. Меня угощают холодным кофе и персиками из маленького сада: "Вы в Цхинвали видели женщин, детей? Говорят, там теперь одни казаки?..".

"Мы не хотим говорить о плохом..." - объясняют мне неприветливость соседей, давая понять, что рассказать есть о чем, но лучше бы мне эти подробности узнать в другом месте. Беженцу всегда есть чего бояться - даже когда перестают бояться все вокруг.

Журналист из Гори Гога Апциаури, давно занимающийся проблемами беженцев, говорит, что беженцы - электорат действующей власти: "Есть очень много неформальных бонусов, которых власть может лишить беженца, если ей вдруг покажется, что он нелоялен". У каждого бизнес, на который власть может смотреть сквозь пальцы, а может и не посмотреть.

"Как вы думаете, мы вернемся?.." Женщина, так и не увидевшая, что стало с ее домом и со всем, что было ее жизнью в ее родном Эредви, кажется, и без меня знает, что никуда не вернется. И никуда из этого домика еще очень долго не уйдет.

Черный ход в Грузию

В Каралети около полутора тысяч домиков. В самом крупном поселке Церовани, который ближе к Тбилиси - около 2 с половиной тысяч. Каралетские работают в Гори, Церовани - в чистом поле, с работой совсем плохо, но там выстроили большую теплицу, а невдалеке небольшой мясокомбинат. В Каралети - в основном беженцы из грузинских сел рядом с Цхинвали. Тем, кто живет в Церовани, повезло больше - в их Ленингоре, в часе езды отсюда, сразу за границей с Южной Осетией, их дома никто не тронул.

Ленингорский район когда-то был частью Тифлисской губернии, потом, когда в 1940-м создалась Юго-Осетинская область, был передан ей. Когда в 90-м Цхинвали провозгласил суверенитет, район разделился, и та его часть, которая была населена преимущественно грузинами, тоже заявила о независимости - от Цхинвали.

Словом, его история - почти Южная Осетия в миниатюре. После августа 2008 года осетины вернули район в подчинение Цхинвали, пять тысяч человек в одночасье оказались вдруг в чужом, враждебном, по-настоящему отделившемся от их исторической родины и никем не признанном государстве.

Увидев приезжего, здесь, как в Каралети и Церовани, отводят глаза и рассказывают, как им хорошо - словно это чужое государство и в самом деле насквозь полицейское.

"И что, никто из грузин не возражал, когда осетины вернулись и сняли все вывески на грузинском?". "Никто", - отвечал замглавы местной администрации Александр Бараташвили с печальной усталостью, с которой уже час развеивал мои подозрения, и я, кажется, начал ему верить.

Никто не возражал. Просто очень многие (некоторые даже говорят, что почти все) ушли в Грузию. А потом вернулись. И снова ушли. И так и живут, то тут, в Ленингоре, где дом и могилы, то там, в Церовани, где в чистом поле продувается ветрами домик, и никаких перспектив.

"В чем логика?" "Нет логики", - согласился Бараташвили, кажется, отчаявшийся объяснить, как это глупо - искать логику в том, что нужно пережить самому.

Когда четыре года назад ленингорцы узнали, чем закончилось грузино-осетинское соседство в Тамарашени и в Эредви, они не думали, что все обязательно повторится и у них. Просто они очень боялись - а как было не бояться? А грузинская власть предложила им Церовани.

И теперь они живут - даже не на два дома, а на две враждующих страны. Они всегда были чужими для Южной Осетии, и они еще нескоро станут своими в Грузии. С беженцами всегда так, даже если они и не совсем беженцы.

Здесь очень боятся - не осетин, с которыми как раз нет проблем. Боятся, что закроется граница. Ведь почти у всех есть свой черный ход в Церовани, почти у всех есть в Грузии родственники. И едва ли не каждая семья занята единственным возможным здесь бизнесом: в ленингорских магазинах все из Грузии, и даже в Цхинвали никто не скрывает, что персики тоже ленингорские, значит, тоже из-за линии фронта.

Когда кончается война

Хох Гаглоев, заместитель полпреда югоосетинского президента по постконфликтному урегулированию, объясняет, почему на границе с Грузией нет официальных пропускных пунктов: "Для этого с Грузией должен быть заключен договор о делимитации и демаркации границы".

Для этого Грузия должна признать Южную Осетию, этого никто не ждет, и никто не скрывает истинного и понятного мотива: открытой границы быть не может просто по идее, в соответствии с которой за этой границей - враги. Кроме беженцев и нехитрого бизнеса, ничего сопредельные стороны не связывает.

И потому на переговорах в Эргнети обсуждают лишь случающееся вдруг перемещение какого-нибудь погранпоста на сотню метров да приметы пропавшей кобылы.

И одновременно все идет так, как того требует извечная природа вещей. По негласной договоренности, с зимних пастбищ на летние местные пастухи гонят скот в обе стороны.

И даже проверка документов в высшей степени формальна, потому что все здесь знают друга в лицо. И очень боятся, что в один скверный день граница превратится в линию фронта, потому что нет ничего проще, чем нарушить природу вещей. Потому что кроме тех, чья жизнь зависит от границы, эта природа никого не интересует ни в Цхинвали, ни в Тбилиси.

И никто не виноват в том, для Грузии Южная Осетия и война - это только абстрактная историческая боль, а не конкретные люди, которые, уезжая из Ленингора в Церовани, каждый раз боятся не вернуться, и для которых поэтому война все никак не закончится.

Ведь в Грузии для многих она закончилась почти сразу, и пять дней слились в один мгновенный и быстро прошедший шок. В Гори война была и вовсе недоразумением, потому что именно Гори в Южной Осетии считали своим городом, где жили друзья и многие работали, а горийцы ничего не имели против негласного статуса их города как столицы всей округи.

В Гори и сегодня не считают, что с ними воевали, здесь уверены, что бомбы ложились больше для острастки, хотя и не понимают, как можно было бомбить там, где ходят дети.

Здесь уже давно не видно следов прямого попадания, а то, что в руинах - это работа разрушающего времени, а не бомбардировщиков. И мать, идущая на кладбище к сыну, погибшему под бомбами, войну тоже не вспоминает, потому что для матери, наверное, нет разницы, война это или автокатастрофа, а для остальных - тем более. Здесь беженцы немного раздражают еще и тем, что мстительно улыбаются, когда слышат, как изуродован Цхинвали.

Для "беженцев Шеварднадзе" главной войной осталась их война 20-летней давности, и она закончилась для них, когда они растворились в Грузии и стали своими, и выросли их дети, которым и невдомек, как был уютен Цхинвали прежде, да и не очень им это и интересно. И старик, бежавший из Цхинвали в 92-м, поселенный в общежитии на окраине города, в которое попала бомба в 2008-м, долго вспоминал русские слова, чтобы рассказать о том, как он ни о чем не жалеет.

А "беженцы Саакашвили" из своих поселков пока предпочитают не выходить, они все еще жмутся друг к другу, и даже те, кому четыре года назад было 14, а сегодня уже могли бы откликнуться на городские соблазны, остаются в домиках.

Наверное, через 20 лет научатся жить в Грузии и они. Да и домики их к тому времени, наверное, обветшают. Чинить их, скорее всего, уже никто не станет.

Вадим Дубнов, политический обозреватель РИА Новости, Цхинвали-Тбилиси-Гори-Москва

Владимир Путин внес в Государственную Думу на ратификацию Соглашение между Российской Федерацией и Республикой Южная Осетия о порядке пенсионного обеспечения сотрудников органов внутренних дел, подписанное в Москве 13 июня 2011 года.

Соглашение внесено в Государственную Думу на ратификацию на основании пункта «г» статьи 84 Конституции Российской Федерации и в соответствии с Федеральным законом «О международных договорах Российской Федерации».

Пояснительная записка

Проектом федерального закона предусматривается ратификация Соглашения между Российской Федерацией и Республикой Южная Осетия о порядке пенсионного обеспечения сотрудников органов внутренних дел (далее – Соглашение), подписанного в г. Москве 13 июня 2011 г.

Соглашение подготовлено в целях создания правовой основы для сотрудничества Российской Федерации и Республики Южная Осетия в области пенсионного обеспечения сотрудников органов внутренних дел государств сторон и членов их семей при переселении данной категории пенсионеров и членов их семей на постоянное место жительства в другое государство, являющееся участником Соглашения.

Пенсионное обеспечение указанной категории лиц будет осуществляться на условиях, по нормам и в порядке, которые установлены законодательством государства, на территории которого они постоянно проживают. При изменении пенсионером места жительства ему предоставляется право получения пенсии в порядке, установленном законодательством государства по избранному месту жительства.

Соглашение не содержит правил иных, чем предусмотренные законодательством Российской Федерации. Вместе с тем предметом Соглашения являются основные права и свободы человека и гражданина. В связи с этим Соглашение подлежит ратификации в соответствии с подпунктом «б» пункта 1 статьи 15 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации».

Президент Владимир Путин внес на ратификацию в Госдуму российско-югоосетинское соглашение о выплате пенсий сотрудникам органов внутренних дел, сообщили РИА Новости в четверг в аппарате нижней палаты парламента.Это соглашение было пописано в Москве 13 июня 2011 года и нацелено на сотрудничество в области пенсионного обеспечения сотрудников органов внутренних дел двух государств и членов их семей при переселении из одной страны на постоянное жительство в другую.

Если документ будет ратифицирован, переехавший пенсионер сможет получать пенсию согласно порядку, установленному государством по новому месту жительства.

Как отмечается в сопроводительных документах к законопроекту, реализация соглашения не потребует выделения дополнительных средств из федерального бюджета, поскольку все расходы будут осуществляться за счет бюджетных ассигнований, уже предусмотренных на соответствующий год МВД России на пенсионное обеспечение.

«Мне неприятна информация о моей гибели»

Якобы убитый в Сирии российский генерал нашелся в Москве

 Игорь Крючков

Российский генерал в отставке Владимир Кужеев, которого сирийские повстанцы якобы уничтожили в ходе боев с войсками, лояльными президенту страны Башару Асаду, оказался жив. Эксперт, в 90-е годы готовивший специалистов для армии Сирии, утверждает, что нахождение высокопоставленных российских военнослужащих в этой стране маловероятно.

Члены «Сирийской армии свободы», одного из крупнейших в стране вооруженных объединений повстанцев, объявили утром 8 августа об убийстве российского генерала. По версии оппозиционеров, убитого звали Владимир Кужеев, он был консультантом министра обороны Сирии, возглавлял генштаб. Якобы он был напрямую связан с преступлениями, которые лояльные президенту Башару Асаду военнослужащие совершали в ходе противостояния с повстанцами. Об этом сообщил арабоязычный телеканал Al Arabiya.

По этим же данным, вместе с Кужеевым погиб его переводчик Ахмед Аик, а при самом генерале повстанцы обнаружили стратегически ценные документы и карты.

Телеканал также опубликовал на своем сайте фотографию удостоверения личности убитого генерала, которое прислали арабским журналистам повстанцы.

«Как генерал запаса я понимаю, что эта информация не только провокация по отношению ко мне, но и прежде всего по отношению к моей стране»

На фотографии можно различить полное имя — Владимир Петрович Кужеев, а также место и год рождения — Моздок, 1952 год. Также на удостоверении указан номер (№5138) и дата выдачи (28 августа 2007 года). Под фотографией напечатано, что Кужеев — начальник общевойскового штаба. О военном звании Кужеева в документах информации нет.

Имя, написанное на удостоверении арабской вязью, могло читаться по-разному. Именно из-за этого сначала российские СМИ называли убитого Коджиевым. «Человека под таким именем и в генеральском звании никогда не существовало, соответственно сообщения о его гибели могут быть только бредом и вымыслом», — заявил журналистам сотрудник посольства РФ в Дамаске.

За туманной формулировкой отечественного посольства последовал гораздо более конкретный ответ Минобороны РФ. После полудня оно организовало встречу самого генерал-майора Кужеева, находящегося в полном здравии, с журналистами государственных российских СМИ.

«Я благодарю СМИ за большое внимание к моей скромной персоне. Чисто по-человечески мне очень неприятна информация о якобы моей гибели. Все это доставило большое беспокойство моим родным, близким и знакомым. У меня полдня телефон не умолкает, — процитировало Кужеева РИА Новости. — Хочу подтвердить, что я жив и здоров, нахожусь в полном здравии и проживаю в Москве. Как генерал запаса я понимаю, что эта информация не только провокация по отношению ко мне, но и прежде всего по отношению к моей стране».

Ранее источник Интерфакса из силовых структур подтвердил, что Кужеев пребывал в Сирии в качестве военного советника и консультировал министра обороны страны, однако после увольнения в запас вернулся на родину. Это произошло в 2010 году.

Александр Храмчихин, заместитель директора Института политического и военного анализа, заявил «МН», что у российских военных есть широкие возможности для работы в Сирии.

«Во-первых, ничего не мешает любому генералу отправиться за границу как частному лицу и поступить на работу в любую армию любой страны. Для этого, впрочем, необходимо, чтобы генерал был отставным, — рассказал эксперт. — В противном случае любые консультации иностранных вооруженных сил нашими военными должны быть одобрены руководством РФ».

По мнению собеседника «МН», для того чтобы Сирия могла принимать у себя действующих российских генералов, стране необходимо было заключить отдельный договор, поскольку этот вопрос в соглашениях о военно-техническом сотрудничестве не обговаривается. «Вполне может быть, что договоренности об обмене военными советниками между двумя странами до сих пор действуют еще с советских времен», — считает Храмчихин.

Анатолий Цыганок, руководитель Центра военного прогнозирования, который в конце 90-х годов сам занимался реализацией программы подготовки военных инженеров в Сирии, рассказал «МН» о том, что представляло собой российско-сирийское военное сотрудничество в то время.

«Уже тогда у сирийцев не было проблем с собственным офицерством высшего звена. Все они проходили обучение либо в Академии Генштаба РФ, либо в наших войсковых военных академиях, — заявил собеседник «МН». — Российские офицеры работали в Сирии либо как советники (это высшие звенья — начиная с командира батальона), либо как инструкторы, обучавшие сирийцев, как обращаться с военной техникой».

По словам Цыганка, ситуации, когда российские генералы возглавляют ключевые военные структуры иностранных держав, крайне редки. Можно вспомнить генерала Анатолия Зайцева, начальника генштаба спорной Республики Абхазия, и Анатолия Баранкевича, бывшего главу совета безопасности Южной Осетии. Но перед назначением на эти посты оба покинули ряды ВС РФ.

Москва неоднократно обвиняла ряд иностранных государств (среди них — США и их европейские союзники, а также страны суннитского «пояса» внутри арабского мира) в давлении на СМИ и попытках испортить международный имидж России.

Вашингтон неоднократно заявлял, что Москва поступает безответственно, блокируя резолюции Совбеза ООН, которые призывают Башара Асада оставить власть и угрожают Дамаску экономическими санкциями. За время сирийской гражданской войны Россия при поддержке Китая наложила вето на три подобных проекта резолюции в Совбезе.

Москва утверждает, что Башар Асад по-прежнему обладает поддержкой большого процента сирийского населения и ответственность за гибель людей (по данным ООН, не менее 16 тыс. человек) лежит на нем ровно в той же степени, как и на повстанцах.

Заявления для прессы и ответы на вопросы журналистов по итогам встречи с Президентом Армении Сержем Саргсяном

В.ПУТИН: Добрый день, уважаемые дамы и господа!Мы завершили переговоры с Президентом Армении. Хотел бы сразу поблагодарить Сержа Азатовича за то, что он принял наше приглашение, приехал сегодня в Россию, в Москву, и у нас была возможность поговорить (да сейчас ещё в неформальной обстановке продолжим) по всему комплексу наших отношений.

Уже в начале нашей встречи я упомянул о том, что в этом году мы отмечаем две знаменательные даты – 20-летие установления дипотношений и 15-летие подписания Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. В этой связи особенно приятно говорить о достижениях в нынешнем году, а они есть.

Мы в сфере экономики достигли практически докризисного уровня – вышли где-то на миллиард долларов оборота. Это, я согласен с Сержем Азатовичем, недостаточно для России и Армении. Конечно, мы можем и должны будем сделать больше.

Надеюсь, что межправкомиссия, которая возобновляет свою работу (с нашей стороны сопредседателем будет Министр транспорта), подготовит программу нашего сотрудничества до 2020 года. Это будет чем-то вроде дорожной карты в развитии наших торгово-экономических связей.

Мы придаём значительное внимание развитию межрегиональных контактов. В этой связи хотел бы отметить, что в этой работе с российской стороны принимают участие более 70 субъектов Российской Федерации. Сотрудничество по линии регионов приобретает конкретные организационные формы: в апреле 2011 года в Ереване прошёл Первый межрегиональный форум, а второй форум запланирован на ноябрь текущего года.

Прямые контакты между регионами, думаю, вы со мной согласитесь, крайне важны – разбюрокрачивают отношения в экономической сфере, делают их более живыми, конкретными и более эффективными.

В контексте сегодняшней беседы мы обсудили перспективы наращивания взаимодействия на площадках СНГ, ОДКБ, других международных организаций. Говорили более широко об интеграционных процессах на постсоветском пространстве. Думали о том, что нужно сделать для того, чтобы воспользоваться последними договорённостями в интеграционном плане. Договорились о том, что создадим смешанную комиссию, которая должна будет посмотреть, как можно было бы использовать последние договорённости в области сотрудничества между Россией и Казахстаном, Белоруссией в рамках Таможенного союза, единого экономического пространства применительно к Армении со всей спецификой. Я имею в виду, что у нас всё-таки нет общих границ, но можно было бы подумать об использовании каких-то инструментов, которые уже согласованы между тремя государствами.

Конечно, уделили необходимое внимание и теме нагорно-карабахского урегулирования, обменялись оценками ситуации в переговорном процессе. Я хотел бы ещё раз подчеркнуть стремление российской стороны и дальше предпринимать активные посреднические усилия в качестве сопредседателя Минской группы ОБСЕ.

Хотел бы выразить своё удовлетворение результатами сегодняшней встречи и ещё раз поблагодарить Сержа Азатовича за то, что он нашёл время и откликнулся на наше приглашение приехать в Москву.

Благодарю вас за внимание.

С.САРГСЯН: Спасибо, Владимир Владимирович. Я искренне рад нашей новой встрече.

С удовлетворением должен отметить, что армяно-российское стратегическое партнёрство, основанное на приобретённой и проверенной временем дружбе наших народов, уверенно развивается. Между нашими странами достигнуто полное взаимопонимание по вопросам внешней и внутренней политики.

Немаловажную роль в деле укрепления армяно-российского партнёрства играет регулярный политический диалог на всех уровнях, активные связи в межпарламентском и региональном измерениях.

Сегодня с Президентом России мы обсудили возможности укрепления институтов нашего двустороннего сотрудничества, необходимых более частых обменов и консультаций на всех, в том числе высшем уровнях.

Армения всегда стремилась к созданию стабильной и мирной обстановки на Кавказе. Именно этим обуславливается наша политика поиска мирного и долгосрочного решения проблемы Нагорного Карабаха. Мы считаем, что в вопросах безопасности на Южном Кавказе Россия играет ключевую роль. Это касается и чрезвычайно важных для Армении конструктивных шагов руководства России по урегулированию Карабахской проблемы. Мы благодарны Вам, Владимир Владимирович, за постоянное внимание и действенные шаги в этом направлении.

Мы заинтересованы в продолжении основанного на учёте взаимных интересов эффективного сотрудничества в рамках международных и региональных организаций. Намерены и далее прилагать усилия, направленные на повышение эффективности внешнеполитической координации на международных площадках.

Армения является убеждённой сторонницей укрепления структур ОДКБ и, как и ранее, будет прилагать все усилия по усовершенствованию нашей организации. Мы отметили значение предстоящих в сентябре этого года учений КСОР ОДКБ в Армении.

Успешно развивается сотрудничество в военной и военно-технической сферах. Сегодня мы говорили о новых возможностях расширения сотрудничества по линии военно-промышленного комплекса и в сфере подготовки кадров.

В 2010 году был продлён срок пребывания российской военной базы в Армении. Мы исходим из того, что присутствие этой базы – в интересах нашей же безопасности. Протокол о продлении расширил также и сферу применения возможностей базы в случае угроз безопасности Армении.

Экономическое присутствие России в Армении соответствует стратегическим интересам и Армении, и России. Сегодня Россия является основным торговым партнёром Армении, на долю которого приходится более 50 процентов всех иностранных инвестиций.

Подтверждением наших долгосрочных экономических связей является совместная реализация ряда крупных экономических проектов, таких как строительство новых блоков Мецаморской АЭС, возможное участие России в масштабных инфраструктурных проектах, реализуемых в Армении.

Конечно, говорили сегодня и о важной теме – цене на поставляемый в Армению природный газ. Думаю, что нашли взаимопонимание по принципам её формирования: она должна исходить из реальной рыночной цены на газ, помноженной или разделённой (как хотите) на необходимость обеспечения Армении природным газом по сопоставимым с региональными ценами тарифам и сохранения эффективности её экономики.

Владимир Владимирович подтвердил, что Россия заинтересована в сильной, конкурентоспособной, развитой Армении. Это истинно союзнический подход. Я благодарен Президенту России за однозначную позицию по всем ключевым вопросам нашей повестки.

Воспользовавшись случаем, я подтвердил приглашение Президенту Путину посетить Армению с государственным визитом в любое удобное для него время.

Спасибо большое.

ВОПРОС: Уважаемые Серж Азатович и Владимир Владимирович, как вы оцениваете выступления армянских и российских спортсменов на Олимпиаде в Лондоне? Первое «золото» России принёс армянин по национальности Арсен Галстян, а вчера мы все с замиранием сердца следили за выступлением боксёра Миши Алояна, которому и желаем успеха 10 августа.

В.ПУТИН: Мы поздравляем спортсменов вне зависимости от их этнической принадлежности с большим успехом на Олимпиаде. Действительно, по некоторым позициям, я уже об этом говорил вашим российским коллегам вчера, по некоторым дисциплинам, в некоторых видах спорта мы ожидали лучшего результата, большего, а там, где почти совсем не ждали, он получился. Спорт есть спорт. В любом случае мы гордимся нашими спортсменами, Олимпиада ещё не закончилась, окончательные итоги пока подводить рано. Мы проанализируем результаты чуть позднее и будем делать соответствующие выводы. В любом случае я хочу поздравить тех, кто добился выдающихся результатов, и хочу подчеркнуть, что Россия будет неизменно поддерживать олимпийское движение и принципы олимпизма.

С.САРГСЯН: Вы, кажется, всё сказали в своём вопросе. Конечно, для тех, кому дорого армяно-российское сотрудничество, победа Галстяна – очень важный и дорогой символ. Это ещё раз подтверждает то, что мы вместе сильнее. Кстати, в армянской олимпийской команде тоже есть спортсмены, родившиеся в России. В целом выступление нашей команды я считаю неплохим и желаю удачи в оставшиеся дни Олимпиады.

ВОПРОС: Я сразу прошу прощения, что вопрос задаю не совсем по теме российско-армянских отношений, но сегодня 8 августа – четвёртая годовщина конфликта в Южной Осетии. Я поэтому не могу не спросить Вас о Вашем личном участии в событиях того времени. Вчера я спрашивал Вас о фильме, который подготовили наши южноосетинские коллеги о событиях того времени. В частности, там утверждается, что Вы, находясь в Пекине, 8 августа звонили оттуда. Действительно ли Вы звонили или Вы не звонили оттуда? Это первое. А второе: неужели у России не было плана действий на случай военной агрессии Грузии в Южной Осетии? Не могли бы Вы ответить на эти вопросы? Спасибо.

В.ПУТИН: План был, и, по-моему, это не секрет, именно в рамках этого плана российская сторона и действовала. Я уже об этом говорил публично и раньше. Это не секрет, повторяю ещё раз. План был подготовлен Генеральным штабом где-то в конце 2006-го или в начале 2007 года. Он был мною утверждён, согласован. Более того, в рамках этого плана проводилась и подготовка южноосетинских ополченцев. Правда, наши военные специалисты, скажу откровенно, полагали, что это более или менее бесполезное дело, имея в виду, что противостоять регулярной армии любого государства, даже небольшого государства, такого, как Грузия, невозможно. Тем не менее оказалось, что эти люди были более чем востребованы, очень мужественно защищали свою Родину. И трое суток, пока не подошла Российская армия, по сути они и наши миротворцы сдерживали напор грузинских формирований. Поэтому они сыграли свою роль. В рамках этого плана была мобилизована техника, и так далее и тому подобное. Так что здесь секрета нет. Мы уже об этом говорили.

Что касается звонков. Я звонил дважды и Дмитрию Анатольевичу, и 7, и 8 числа, и Министру обороны. Мы обсуждали эту проблему.

Армения. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 8 августа 2012 > № 619485 Владимир Путин, Серж Саргсян

Срок следствия по уголовному делу о событиях в Южной Осетии в августе 2008 года был продлен до 8 февраля 2013 года, сообщил журналистам официальный представитель СК РФ Владимир Маркин. Также рамках расследования дела установлены факты, подтверждающие, что грузинские власти пытались дискредитировать российскую армию.Грузинские войска в ночь на 8 августа 2008 года атаковали Южную Осетию и разрушили часть ее столицы Цхинвали. Россия, защищая жителей Южной Осетии, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела войска в республику и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных из региона.

В конце августа 2008 года Россия признала независимость Южной Осетии и другой бывшей грузинской автономии Абхазии. В ответ Тбилиси разорвал дипломатические отношения с Москвой и объявил две закавказские республики оккупированными территориями.

"В целях скорейшего задействования механизмов Международного уголовного суда в офис обвинителя недавно направлена дополнительная информация российского следствия с указанием причин, препятствующих осуществлению правосудия", - сказал Маркин.

Российские следователи, которые занимаются поиском виновных в этом конфликте, уже провели осмотры мест происшествий, допросили несколько тысяч свидетелей, потерпевших и специалистов, провели уже около 600 судебных экспертиз, "по результатам которых получены неопровержимые доказательства причастности к совершению преступлений против мира и безопасности человечества на территории Республики Южная Осетия в августе 2008 году помимо высших должностных лиц Грузии, воинских начальников грузинских силовых структур различного ранга", отметил Маркин.

Так, при проверке жалоб граждан Грузии Следственный комитет РФ изучал версию о якобы противоправных действиях российских военнослужащих во время грузино-юго-осетинского конфликта, но она не нашла своего подтверждения.

В рамках расследования дела было установлено, что грузинские власти пытались дискредитировать российскую армию. В частности, следствием были получены показания работавших в незаконно избранном правительстве Дмитрия Санакоева о том, что после того, как российская армия начала вытеснять грузинские войска из Цхинвали, руководством Грузии были предприняты попытки создать негативный облик российского солдата.

"Так, трупы погибших грузинских военнослужащих переодевали в гражданскую одежду, чтобы специально смонтировать фото- и видео-кадры о якобы имевших место значительных жертвах среди мирного населения грузинских сел", - сказал Маркин.

Кроме того, российские следователи получили показания, что до вступления российских войск в город Гори, для пропаганды и введения в заблуждение жителей Грузии и мирового сообщества, "украинских наемников переодели в форму российской армии и при их участии монтировали фото- и видео-кадры о якобы имевших место фактах насилия и мародерства российских солдат в отношении мирного населения, проживающего в грузинских селах".

"Исходя из того, что высшие должностные лица Грузии и воинские начальники грузинских силовых структур различного ранга, виновные в этих преступлениях в соответствии с нормами международного права не могут быть привлечены к уголовной ответственности в Российской Федерации, а Грузия у себя отказывается это делать, российскими компетентными органами предпринимаются шаги для инициирования процедуры расследования в Международном уголовном суде", - уточнил Маркин.

Предметом официального расследования прокурором Международного уголовного суда преступлений, совершенных Грузией, могут стать установленные российскими следователями факты вооруженного нападения на российских миротворцев и применение тяжелого вооружения неизбирательного действия против гражданского населения Южной Осетии.

Как добавил Маркин, по мнению российской стороны, обстрел территории миротворческого батальона из тяжелого наступательного вооружения велся из населенных пунктов Грузии, и не был чем-либо спровоцирован или обусловлен.

Выводы СК подтверждаются показаниями более двух тысяч военнослужащих ВС РФ, изучением документов более 50 российских воинских частей и соединений, принимавших участие в операции по принуждению Грузии к миру.

Кроме того допрошены более 100 жителей Южной Осетии, как осетинской, так и грузинской национальностей, которые утверждают, что российские военнослужащие не причастны к совершению противоправных действий, а наоборот препятствовали мародерам совершать поджоги и грабежи.

"Доказательств совершения преступлений российскими военными не смогли представить и грузинские компетентные органы, в которые российские следователи неоднократно посылали запросы, оставшиеся без ответа", - уточнил Маркин.

Процесс признания независимости Южной Осетии и Абхазии не остановился и будет продолжен в будущем, заявил в интервью РИА Новости статс-секретарь, замглавы МИД РФ Григорий Карасин.Независимость Республики Южная Осетия в 2008-2011 годах была признана Россией и четырьмя другими государствами-членами ООН: Никарагуа, Науру, Венесуэлой и Тувалу. Государственная самостоятельность Абхазии признана шестью государствами-членами ООН: Россией, Никарагуа, Венесуэлой, Науру, Вануату и Тувалу.

Ранее глава МИД Грузии Григол Вашадзе заявил, что сейчас в мире нет стран, собирающихся признать независимость Абхазии и Южной Осетии.

"Я сомневаюсь в том, что этот процесс прекратился. По мере становления государственности Южной Осетии и Абхазии, и по мере того, как будет сниматься продолжающаяся блокада их представителей на международных форумах, государства будут признавать новые южнокавказские страны в качестве самостоятельных партнеров. Этот процесс, несомненно, впереди", - сказал Карасин.

При этом он отметил, что страны, которые хотят признать новые кавказские республики, испытывают большое давление со стороны США.

"Мы тоже знаем о том, насколько некрасиво и некорректно ведут себя некоторые наши западные партнеры, выкручивая руки менее сильным и развитым государствам, пугая их разного рода репрессиями в случае, если те признают Абхазию и Южную Осетию", - добавил заместитель министра иностранных дел России.

Россия 26 августа 2008 года, вскоре вслед за вооруженным конфликтом Тбилиси с Цхинвали, признала суверенитет Абхазии и Южной Осетии - двух автономий, входивших в состав Грузии и добивавшихся независимости от нее еще до распада СССР.

Грузинские войска в ночь на 8 августа 2008 года атаковали Южную Осетию и разрушили часть ее столицы Цхинвали. Россия, защищая жителей Южной Осетии, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела войска в республику и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных из региона.

В ответ Тбилиси разорвал дипломатические отношения с Москвой и объявил две закавказские республики оккупированными территориями.

ЕС отказался признать независимость Южной Осетии и Абхазии, заявляя о поддержке территориальной целостности и суверенитета Грузии. Андрей Малышкин.