Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

В средине следующего месяца из Варшавы в столицу Молдовы Кишинев будут налажены новые авиарейсы. Представители польской авиакомпании уже провели переговоры с молдавским премьер-министром о графике и стоимости проезда. Планируется, что перелеты будут осуществляться четыре раза в неделю, а билеты уже появились в свободном доступе на сайте компании.

Со следующей недели они поступят в продажу и в специализированные точки авиакомпании в Польше, Молдове и за рубежом.

Молдавские политики только поддерживают такую инициативу польских компаний, так как курс на евроинтеграцию Молдовы был бы невозможен без недорогих авиарейсов в соседние государства ЕС.

Украина и США подписали соглашения о выделении Киеву 35 миллионов долларов в рамках программ устойчивого развития экономики, сообщила в среду пресс-служба вице-премьера Украины — министра регионального развития, строительства и жилищно-коммунального хозяйства Владимира Гройсмана.

Помимо Гройсмана, подпись под документом поставил директор региональной миссии Агентства США по международному развитию на Украине, в Белоруссии, Молдавии и на Кипре Джед Бартон.

"Правительствами Украины и США подписаны соглашения о выполнении задач в сфере развития, согласно которым планируется выделение Украине 34 миллионов долларов США в рамках программ устойчивого развития экономики", — говорится в сообщении.

В частности, средства пойдут на совершенствование законодательной сферы в соответствии с нормами ЕС, поддержку малых и средних предприятий, а также частного сектора, совершенствование функций общественного надзора и участие граждан в процессах управления, повышение уровня энергобезопасности.

Большинство жителей Молдавии выступает за вступление страны в Таможенный союз, заявил председатель Партии социалистов Игорь Додон, сославшись на соцопросы; он считает реальным постановку вопроса в новом парламенте, который будет избран 30 ноября, о денонсации соглашения об ассоциации с ЕС до проведения национального референдума.

"Несмотря на то что подписано и ратифицировано соглашение в парламенте, более 56% населения выступает за вступление в Таможенный союз, и есть реальные шансы после очередных парламентских выборов, которые состоятся 30 ноября, сформировать промолдавское, а не проевропейское большинство в парламенте", — сказал Додон на встрече со спикером Госдумы Сергеем Нарышкиным.

Председатель Партии социалистов отметил, что партия уже взяла на себя обязательство на первом пленарном заседании нового созыва парламента внести в повестку дня проект решения о денонсации соглашения с ЕС до проведения национального референдума по геополитическому вектору развития Молдавии.

"Для сохранения Молдавии как государства, единственное — это остановить губительное соглашение о европейской интеграции, о свободной торговле с Европой, которое уже разрушает экономику, и вместе двигаться в Таможенный союз", — сказал лидер молдавских социалистов.

Присутствовавшая на встрече член комиссии парламента Молдавии по экономике, бюджету и финансам Зинаида Гречаная в свою очередь отметила, также сославшись на данные соцопросов, что 80% граждан Молдавии считают, что Молдавия идет неправильным путем в своем развитии.

Спикер Госдумы Сергей Нарышкин отметил, что в российском парламенте относятся к Партии социалистов Молдавии как к надежному партнеру, видят, что авторитет партии среди избирателей растет, как растет и влияние партии на политическую среду в стране. "Мы очень позитивно и высоко оцениваем вашу позицию по таким вопросам, как обеспечение прав русскоязычного населения республики, поддержки русского языка, православных ценностей, мы ценим вашу позицию по такому сложному вопросу, как Приднестровье, его статус, его будущее развитие", — сказал Нарышкин на встрече с молдавскими коллегами.

"Быстро разрядка не наступит"

Алексей Арбатов – академик РАН, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии наук, в прошлом участник переговоров по Договору СНВ-1 (1990 г.), заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы (1994–2003 гг.).

Резюме Российско-американские отношения опять — и сильно — лихорадит. Виновата ли в этом история и почему так получается

Российско-американские отношения опять — и сильно — лихорадит. Виновата ли в этом история и почему так получается, "Огонек" расспрашивал об этом академика Алексея Арбатова

— Алексей Георгиевич, вы сторонник теории цикличности в истории?

— В российско-американских отношениях определенная синусоида явно просматривается.

— И на каком ее отрезке мы ныне находимся?

— Надо понимать, что некая цикличность в отношениях появилась уже после Второй мировой. До этого США были третьеразрядной державой, а еще ранее Россия даже помогала Штатам в войне за независимость. Есть интересные исторические совпадения и одно из них в том, что в 1812 году были сожжены и Москва, и Вашингтон. После Второй мировой мир изменился. Появились две сверхдержавы, которые стали бороться за лидерство. Конечно, сегодня отношения между Россией и США иные, чем во времена Никиты Хрущева. У них другие негативные и позитивные черты. Тогда — в эпоху биполярности — российско-американские отношения составляли стержень мировой политики. Две сверхдержавы вели глобальное соперничество под идеологическими лозунгами, беспрецедентную гонку вооружений. Окончание холодной войны прекратило конфронтацию и дало импульс сотрудничеству, но одновременно отношения между Москвой и Вашингтоном перестали быть главными в мире, а в самих отношениях неглавными стали вопросы предотвращения войны и разоружения. Правда, конфликт на Украине возродил конфронтацию и вывел отношения России и США снова на первый план, но ядерным оружием никто друг другу не грозит. А во времена холодной войны при любом случае начинали хвататься за ядерный меч. Как тот же Хрущев в ходе Суэцкого кризиса 1956 года, например. И ведь было дело Советскому Союзу до Суэцкого канала, чтобы грозить ядерным ударом! США сразу ответили теми же угрозами. А ныне? На Украине обе стороны столкнулись чуть ли не лбами, но никто таких угроз пока не выдал в эфир, разве что иносказательно, как президент Путин успокоил молодежь на Селигере, что "мы укрепляем наши силы ядерного сдерживания... чтобы чувствовать себя в безопасности"...

— Власти — нет, но эксперты говорили о возможности разрастания конфликта до применения ядерного оружия...

— Дуракам закон не писан, тем более в эту сторону сохраняется полная "свобода слова". Почему бы некоторым экспертам не покрасоваться и не продемонстрировать свою крутизну, если на деле не им решение принимать? Я лично считаю такие "экспертизы" безответственными и глупыми. Другое дело — предупреждать об этой опасности, чтобы ее избежать. Понятно, что если ядерное оружие имеется, то это подразумевает и наличие за кулисами потенциальной угрозы обмена ударами. Но в оперативной политике ответственные деятели не размахивают ядерными кистенями под носом у оппонента, понимая, что обмен ударами стал бы гибелью для своих народов и всего остального мира. Другое дело, что если оценивать не дипломатические подсечки и тычки, которыми обмениваются Россия и США сегодня, а атмосферу в обоих обществах — у нас и за океаном,— то такой напряженности, подозрительности, переходящей порой в ненависть, паранойи, пожалуй, не наблюдалось со времен Карибского кризиса 1962 года.

— То есть сейчас мы на стадии Карибского кризиса?

— Мы стоим или до него — дело еще не дошло до грани прямого вооруженного столкновения, которого тогда чудом удалось избежать,— или сразу после него. Все зависит от того, продержится ли перемирие на Украине. Если оно сорвется, то мы из состояния "до" переместимся в "во время", то есть непосредственно в кризис, который создаст угрозу эскалации конфликта, хотя ни одна сторона преднамеренно на другую не нападет. Если, скажем, ополченцы с нашей помощью, в чем бы она ни выражалась, будут с боями продвигаться к Приднестровью и далее к Румынии, то вполне вероятно, что политическое давление на руководство США и НАТО станет настолько сильным, что они станут поставлять Киеву ударное оружие, а потом введут в Украину войска, несмотря на все ранее сделанные заявления Обамы и Расмуссена о военном невмешательстве.

— Значит, вы считаете, что война России и НАТО возможна?

— В мировой истории поровну случаев, когда войны возникали в соответствии с четким планом, как нападение Гитлера на Польшу или СССР, и когда они случались в силу неуправляемой эскалации противостояния и конфликта, когда каждая из сторон считала, что не она — зачинщица войны, а только отвечает на агрессивные действия других. Классический пример — Первая мировая война, которой никто не хотел, но цепная реакция эскалации взаимных угроз и относительно высокая технизация вооруженных сил (в частности, скрупулезные и неизменяемые графики перевозок войск по железным дорогам Германии) навязали политикам свою логику поведения. В нынешний ядерный век технизация и автоматизация на много порядков выше, и она диктует свою логику действий или впадает в хаос. Это значит, что политики в ситуации кризиса на определенной стадии эскалации могут услышать от военных: "Или начинаем, или проигрываем!" Но, конечно, сейчас никто не планирует нападения на другую сторону. России это совершенно не нужно, она добивается целей другими способами, а власти США и НАТО тоже не раз заявляли, что вооруженного участия в украинском конфликте принимать не намерены.

— И увеличили контингент быстрого реагирования НАТО...

— К концу года и смехотворное по объему увеличение — на 3,5 тысячи человек, примерно одна бригада. Россия по плану военной реформы будет иметь более 80 таких бригад, преобладающая часть которых размещена в Западном и Южном военных округах. У нас только "отпускных" военных на территории Украины, как признал Захарченко по нашему телевидению, было до 4 тысяч. Причем речь же не о рядовых солдатах-срочниках — те служат год и им отпуск не положен, а о контрактниках и офицерах. Ополчение из бывших гражданских и военных с трофейным оружием вряд ли способно долго отбивать атаки регулярных войск и тем более окружать их в "котлы", не говоря уже о марш-броске к югу и захвате чуть ли не всего азовского берега Донецкой области в считанные дни. Для этого требуются профессиональное планирование операций и хорошая их организация плюс техническое оснащение и тыловое обеспечение. Да, российские боеготовые части и соединения на Украину официально не введены, карт-бланш на это президентом у Совета Федерации не запрошен. Но каким-то образом ополчение и "отпускники-военные" нанесли такой силы локальный удар, что после этого Порошенко был вынужден пойти на перемирие. На этом фоне контингент быстрого развертывания НАТО, который разместят в Польше, выглядит не так солидно, скорее как символический акт. Ситуация с Крымом и юго-востоком Украины сильно напугала наших ближайших соседей на Западе, они потеряли к России доверие и теперь подозревают самое страшное. К тому же некоторые наши политики из Думы, общественные деятели и военные эксперты прямо угрожают им военным походом до Румынии и массированным ядерным ударом, причем их угрозы, за редким исключением, не дезавуируются со стороны исполнительной власти.

— Они и раньше не сильно доверяли. Что-то изменилось в представлении россиян и американцев друг о друге за полвека?

— И мы, и они стали в прошлом больше знать друг о друге. Прежде всего россияне. Оно и понятно: советский человек по традиции больше интересовался тем, "как у них там". Американцы мало любопытны к тому, что происходит за океаном. Советский железный занавес и оглушительная пропаганда тех лет, в которую мало кто верил, приводили к тому, что граждане СССР идеалистически относились к американцам исходя из того, что раз власть их клеймит, то, значит, все наоборот. Сейчас этот миф пропал, причем с обеих сторон. В начале 2000-х взгляды россиян и американцев друг на друга стали гораздо более трезвыми. Немало россиян побывало в США, посмотрели, пообщались. Многим в России, по их собственному признанию, оказалась ближе Европа. У американцев аналогично: радость от знакомства с "освободившимися от коммунистического ига" сменилась образами "новых русских", русской мафии и т.д. Иллюзии растаяли, и наступил третий этап в отношениях — растущего отчуждения. Это последние годы. Такой взаимной неприязни и враждебности не было никогда. Даже в эпоху Карибского кризиса отношение общества к обществу было иным.

— Что случилось?

— Появилось чувство унижения, оскорбленного достоинства, американцы разочаровали россиян за последние четверть века. Тут надеялись на равные отношения, а оказалось, что они пользуются нашей слабостью, свысока относятся, за равных не признают. Как же так?! А для американцев все очевидно: за что уважать, если россияне не могут себе устроить приличную жизнь, учитывая имеющиеся у страны ресурсы, культуру, науку, историю... В сознании американца Россия могла бы стать почти такой же передовой, как Штаты! А вместо этого русские все живут от продажи нефти и газа, прославились на весь мир уровнем коррупции и по многим социальным показателям стоят в разряде развивающихся стран, причем не вверху списка. Равноправное отношение и взаимное уважение сегодня сохранились разве что в профессиональных кругах.

— Изменение отношения — следствие пропаганды?

— Пропаганда, конечно, и там и тут тоже работает, но само отношение имеет и объективную составляющую, выработанную самим обществом. Своего рода интуиция. Американцы теперь думают, что в россиянах "что-то такое" есть: ведь сняли железный занавес, освободили от диктатуры идеологии, дали полную свободу — живите, зарабатывайте, станьте цивилизованной страной, а вот нет! Есть, значит, в этих русских что-то такое генетическое, что толкает их обратно на традиционный путь,— и вот опять у них государство прессует все и вся, опять полновластный лидер у кормила, опять послушный парламент и пресса, опять народ зовут патриотически служить государству и жертвовать ради его великих замыслов. Американцам этого не понять: они воспитаны в том духе, что государство, то есть чиновники и депутаты, должны служить народу, причем за ними нужно все время присматривать, чтобы не воровали и выполняли свои обязанности. Для этого выборы, сменяемость власти, независимые суды, агрессивная пресса и активные гражданские организации. Они считают все это источником своей силы. А большинство русских видят силу в единстве лидера, государства и народа не ради мещанского комфорта, а для достижения великих целей, скажем, воссоединения "русского мира". В отличие от времен холодной войны американцы предъявляют счет не российской власти, а изменили отношение к нашему населению.

У россиян, в свою очередь, появилась убежденность в том, что американцы тупы, прямолинейны, не понимают глубины нашей славянской души, особого ее богоискательства, мистической природы. Им бы съесть гамбургер, сесть в машину и рвануть в Майами. А мы же вместе воевали, наши деды на Эльбе обнимались, а они нас теперь не уважают, не слушают, чинят по всему миру произвол, бомбят, кого хотят, не признают ничьих взглядов и интересов, кроме своих...

Беда в том, что если коммунистическая идеология была придумана сверху и вброшена в российские массы, а антикоммунизм стал ответом на Западе, то нынешнее отношение одного общества к другому произросло изнутри и в нем немало обоснованных негативов с обеих сторон. А значит, и менять его будет гораздо более трудно и долго.

— В Карибский кризис вражду поменяли мгновенно — письмом Никиты Сергеевича Джону Кеннеди...

— Двумя письмами. Сейчас в этом нет нужды, потому как есть кабельный "красный телефон" и спутниковая связь. Что зря время терять? Прямой контакт в острых ситуациях незаменим. Ведь в кризисных ситуациях лидеры получают советы и информацию от узкого круга доверенных лиц. А те заботятся о своей карьере и не хотят показаться слишком мягкотелыми и, не дай бог, понимающими (то есть сочувствующими) позицию противника. Они, как правило, трактуют действия другой стороны в самом негативном виде и советуют патронам действовать жестче. Так что прямой контакт лидеров может оказаться единственным способом получить информацию и разъяснение мотивов оппонента непосредственно, не через "испорченный телефон", и тем самым избежать войны из-за предвзятости позиций. Владимир Путин с Бараком Обамой не раз переговаривался по телефону во время украинского кризиса, но не могу судить, насколько это помогло. Существует мнение, что им мешает какая-то взаимная личная неприязнь.

— У Хрущева тоже не было любви к Кеннеди...

— Он вообще поначалу считал его мальчишкой и думал, что уж Кеннеди он в два счета обштопает, как зеленого. Только потом, в ходе Карибского кризиса, Хрущев проникся к этому молодому человеку огромным уважением. Кеннеди, к слову, воевал, причем на передовой. Никита Сергеевич тоже был на фронте, но занимал высокий пост и не бросался на амбразуру, а Кеннеди был тяжело травмирован в бою, когда служил на флоте младшим офицером.

— В России сегодня уже стал привычным рефрен, что с Обамой говорить бесполезно, надо ждать его сменщика...

— Я с этим категорически не согласен. Как показывает история, когда в Кремле ждут прихода новой администрации, то теряют время и к тому же получают плохой фон отношений с новой администрацией. Да, у Обамы сегодня слабые позиции внутри страны, но ему еще находиться у власти два года. За это время может произойти что угодно — от новой разрядки до полноценного Карибского кризиса. Если сидеть и ждать, можно не сомневаться — дождемся тех, кто придет в Белый дом на оглушительной антироссийской волне. И закрутят гайки внешней политики так, как Обаме и не снилось. Он пришел в Белый дом с самыми благими намерениями: хотел наладить сотрудничество с Россией, дважды отменял систему ПРО в тех элементах, которые больше всего беспокоили Кремль, призывал к безъядерному миру и, хотя после короткой "перезагрузки" российская власть отказывалась уступать по любому пункту, ждал почти до самого украинского кризиса. За что теперь подвергается нападкам правой оппозиции за "мягкотелость". В прошлую избирательную кампанию республиканский кандидат Митт Ромни во всеуслышание заявил, что главный враг США — Россия. И что ответил Обама? Не согласился, сказал: "Аль-Каида". Если взглянуть на то, что происходит сегодня в Ираке, он был прав. Но западное общественное мнение на 99 процентов считает, что Обама промахнулся: если Россия пока еще не 100-процентный враг, то уже точно главная проблема и угроза. И сейчас Обама вынужден реагировать втройне жестко, хотя и тут он почти не выходит за рамки экономических санкций.

— Почему российским (советским) лидерам всегда было проще вести диалог с республиканцами, чем с демократами?

— Не всегда: в 1990-е годы, когда у власти в США были демократы, отношения с Россией были прекрасными. Правда, они строились не на равноправной основе, Москва шла в фарватере Вашингтона.

— Россия была слаба. А когда она не слаба?

— Тогда — проще с республиканцами. На мой взгляд, по двум причинам. Во-первых, республиканцы всегда изначально занимают более твердую внешнеполитическую позицию: у них меньше либеральных сантиментов, никакого "вместе к прогрессу и демократии", все прагматично и жестко. И с таким визави Россия (СССР) ведет себя более осторожно. С Эйзенхауэром Хрущев несмотря на все свои эскапады, ботинок и прочее вел себя осторожно, но стоило появиться в Белом доме Кеннеди, генсек послал ракеты на Кубу, считая нового президента США слабаком и либералом, которого можно "обштопать". И тут же нарвался на кризис, который чуть не закончился глобальной ядерной войной. Есть такое и теперь: у нас многие думали, что Обама — либерал, значит, слабак и такого можно попинать — ничего особенного не случится. И не случилось! До украинского кризиса. Но присоединение Крыма и помощь повстанцам вызвали более жесткую реакцию демократов. Она сейчас зачастую нерациональна — только возмущение, стремление наказать, заставить отступить и признать поражение. А между тем понятно, что без конструктивного участия Вашингтона кризис основательно не урегулировать. Хотя США не приезжают на встречи по Украине, на них оглядываются и Киев, и Евросоюз, и ОБСЕ, не говоря уже о НАТО.

Во-вторых, республиканцев, как консерваторов, прагматиков и даже циников, всегда меньше волновали вопросы прав человека. Как и вообще вопросы развития демократии в других странах. Иногда они об этом вспоминали, но, что называется, "для протокола". В СССР права человека всегда были самым болезненным вопросом. И на него всегда реагировали острее и болезненнее, чем на развертывание авианосного соединения у советских берегов или очередную силовую акцию за рубежом. Потому что эта тема била под корень саму систему. С военной угрозой можно справиться и даже извлечь из этого выгоду, а вот вопросы о правах человека — это удар ниже пояса. В 1990-е годы на Западе этот вопрос и не поднимали, считали, что Россия идет трудным путем построения демократии, сравнивали со своей историей, которая тоже изобилует разного рода перегибами. Республиканцев эти правозащитные темы особо не волновали. Не удивительно, что Владимир Путин и Джордж Буш друг другу симпатизировали, а российский президент первый позвонил 11 сентября. Демократы тоже попытались начать с перезагрузки, но вопросы прав человека для них были в приоритете, и по ходу времени отношение к консолидации российского государства на традиционной основе стало все больше омрачать отношения двух держав, поскольку ставило под сомнение нашу политическую систему "управляемой, суверенной, демократии". А это настораживает больше, чем удар по Ираку или Сирии...

Впрочем, если мы и не полюбим друг друга снова, то мы не обречены на вечную конфронтацию. Если перемирие на Украине продлится, то и американо-российские отношения расслабятся. После Карибского кризиса это удалось сделать быстро, уже в следующем году был заключен первый масштабный договор по ядерному разоружению — о запрещении ядерных испытаний в космосе, под водой и в атмосфере. Но если после холодной войны все шло по нарастающей с надеждой на то, что отношения будут все ближе, то сейчас слишком велик негативный опыт и разочарование друг в друге. Так быстро разрядка не наступит.

— На нынешнем историческом витке что можно считать разрядкой? Эту стадию мы должны были миновать, по логике, не так давно...

— Приход Дмитрия Медведева, его попытки наладить отношения с Западом, которые до грузинского кризиса 2008 года сильно ухудшились, причем в основном по вине США и ЕС. Ведь там продолжали не считаться с Россией, как привыкли в 1990-е годы. А Россия уже, как принято говорить, "вставала с колен" и требовала к себе должного уважения, заявляя о своих интересах... Вспомним знаменитую речь Владимира Путина в Мюнхене в 2007 году, которую Запад воспринял как необоснованный вызов. С приходом Дмитрия Медведева забрезжила надежда на перемены: "свобода лучше, чем несвобода" (на Западе эта фраза очень понравилась), "партнерство ради модернизации", что предполагало привлечение Запада для перевооружения российской промышленности и перехода с экспортно-сырьевой на высокотехнологичную модель. Это тоже понравилось. Но дальше разговора дело не пошло. После Грузии Запад еще выжидал: да, Россия отхватила территории, объявила их независимыми, но Саакашвили сам первый начал. Это и был второй "Кэмп-Дэвид". А после этого, так как главная проблема осталась нерешенной, несмотря ни на какую перезагрузку, возникла Украина, и мир стал приближаться к порогу "Карибского кризиса-2".

— И в чем главная проблема?

— Вопрос о будущем постсоветского пространства: что это — сфера законных особых интересов России или регион, куда Запад должен проникать, чтобы не дать России снова в той или иной форме возродить свое доминирование? Каждая из сторон нашла свое решение, они не совпали. Это привело сначала к Грузии — обмен первыми тычками, а теперь — Украина, тут уже борьба идет по полной программе. В итоге оказались там, где не были четверть века, опять всерьез задумались о возможности вооруженного столкновения России с Западом.

— Россия и США обречены на эту синусоиду?

— Наличие синусоиды объяснялось тем, что в холодную войну сверхдержавы при переделе мира доходили до лобового столкновения, но не переступали последний порог, поскольку боялись третьей мировой. От пропасти отступали, начиналась разрядка, а потом снова здорово... Хрущев стучал ботинком и обещал Запад "закопать" (как потом в Москве оправдывались — в хорошем смысле слова), Белый дом не уступал в бойкости риторики... А когда СССР распался и Россия ослабела, цикл был нарушен, но, как показала история, ненадолго.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 15 сентября 2014 > № 2906778 Алексей Арбатов

Тройная идентичность: русскоязычные евреи — немецкие, американские и израильские писатели

(авториз. пер. с англ. Ю. Бернштейн и М. Крутикова)

Адриан Ваннер

В последнее десятилетие все больше молодых писателей еврейского про­исхождения из бывшего СССР получают признание в литературах своих новых стран проживания[1]. Избрав немецкий, английский или иврит инстру­ментом литературного самовыражения, они оказываются носителями свое­образной тройной транснациональной идентичности, сочетающей русские корни в языке и культуре, еврейскую «этничность» (как правило, не связан­ную с религиозностью) и германское, австрийское, американское, канадское или израильское гражданство. Их творчество стало заметным явлением в ли­тературах их стран, а некоторые из их книг стали международными бестсел­лерами. Благодаря успеху этих писателей сейчас мы наблюдаем настоящий бум интереса к русской эмигрантской художественной литературе в различ­ных странах, прежде всего в Германии и США.

Несмотря на громкий успех в новых странах проживания и за их преде­лами, в России творчество русских евреев-эмигрантов встретило в лучшем случае безразличный, в худшем — враждебный прием. Лишь несколько книг этих авторов — Владимира Каминера, Владимира Вертлиба, Гари Штейнгарта, Михаила Идова и, совсем недавно, Лары Вапняр — были переведены на русский язык[2]. Ни одна из этих публикаций не стала бестселлером, а ре­акция критики была достаточно прохладной. В русскоязычной блогосфере иногда можно встретить комментарии, осуждающие эмигрантских авторов русско-еврейского происхождения как распространителей этнического китча[3]. Отчасти такую негативную реакцию можно отнести на счет уязвлен­ной национальной гордости. В глазах тех, кто разделяет романтический взгляд И.Г. Гердера на язык как на «душу» народа и выразителя националь­ной сущности, отказ от родного языка в значительной степени влечет утрату национальной идентичности. Конечно, будучи евреями, эти писатели ни­когда не считались «истинно русскими» на своей родине. Но можно также утверждать, что, именно создавая книги не на родном русском языке, они превращают «русскость» в своего рода товар. По выражению Бориса Гройса, эти авторы напоминают «вождя африканского племени, посетившего выставку кубистического искусства, или Эдипа, прочитавшего сочинения Фрейда об эдиповом комплексе»[4]. Такого рода русскость всегда сознательно сконструирована с позиции западного наблюдателя и предназначена специ­ально для него. Территориальный и лингвистический уход из России в скон­струированную «русскость для иностранцев» затрагивает множество про­блем, связанных с аутентичностью такой транснациональной литературы, — таких, как роль языка в национальной категоризации писателя, функция культурных стереотипов в формировании этнонациональной идентичности, ценность русского бренда в сравнении с еврейским на разных литературных рынках и т.д.

Я попытаюсь рассмотреть эти темы на примерах нескольких ведущих пи­сателей еврейского происхождения из бывшего СССР, живущих в Германии, Австрии, США и Израиле. Начну с современной литературы Германии, став­шей домом для более чем двухсот тысяч русскоязычных евреев-эмигрантов (на немецком бюрократическом жаргоне — Kontingentfluchtlinge, «контин­гентных беженцев»). Один из них, Владимир Каминер, сегодня принадлежит к числу самых популярных немецких писателей. Каминер родился в Москве в 1967 году, получил диплом звукоинженера, затем учился в театральном ин­ституте, откуда был на два года призван в армию. Примечательно, что к мо­менту эмиграции в 1990-м году в тогда еще существовавшую ГДР Каминер не знал немецкого языка. В начале своей берлинской жизни будущий писа­тель жил случайными заработками, в том числе выступая в клубах и кабаре. В 1998 году он начал писать по-немецки свою первую книгу, собрание винь­еток из жизни русских иммигрантов в Берлине. Вышедшая в 2000 году под названием «Russendinsko» («Русское диско»), эта книга стала бестселлером, а ее автор — новой восходящей звездой немецкой литературы. За «Русским диско» последовало еще шестнадцать книг, и к 2004 году общий тираж книг Каминера, вышедших и проданных в пятнадцати странах, достиг 1,2 млн. эк­земпляров[5]. Помимо книг значительный доход Каминеру приносит продажа аудиоверсий его произведений. К тому же он ведет колонки во многих не­мецких газетах и журналах и выступает в еженедельном радиошоу. Наконец, что не менее важно, Каминер выступает как диджей в собственном клубе «Russendisko» в Восточном Берлине, ставшем достопримечательностью ноч­ной жизни города и привлекающем толпы немцев, русских иммигрантов и туристов[6]. Многие немцы видят в писателе «типичного русского»; исполне­ние этой роли с привкусом самоиронии Каминер довел до совершенства.

Как подсказывает название его первой книги, тема русской идентичности очень важна для формирования литературной персоны Каминера. Русскость бросается в глаза очевидными банальными графическими элементами оформ­ления обложки — матрешкой и красной звездой. Каминер умело обращает себе на пользу немецкие клишированные представления о русском нацио­нальном характере. Играя на таких стереотипах, как пьянство, сентименталь­ность, хаотическая спонтанность, он антагонистически противопоставляет их представлениям о немецкой аккуратности, тупости и педантизме. Не слу­чайно, что помимо бумажной версии книг Каминера особой популярностью у немецкой публики пользуются аудиодиски, демонстрирующие ярко выра­женный русский акцент писателя. Такого же рода «экзотичностью» привле­кают публику и радиопрограммы Каминера, и публичные чтения им своих произведений. Нередко он называет себя «дежурным русским» («der Russe vom Dienst»), а свои публичные выступления анонсирует объявлениями типа «Русский идет!» («Der Russe kommt!»). По контрасту с русскостью, еврейское происхождение Каминера проявляется более слабо. Не скрывая своего еврей­ства, писатель предпочитает не заострять на нем внимания. «Русские», а не «евреи» — вот тот общий знаменатель, которым Каминер обозначает иммиг­рантов из бывшего Советского Союза. Тем не менее, хотя об этом и не принято говорить, для популярности писателя у немецкой публики очень важно то об­стоятельство, что Каминер, будучи евреем, с энтузиазмом овладел немецким языком и культурой, содействуя тем самым упрочению образа Германии как филосемитской страны.

Учитывая многочисленность русскоязычных эмигрантов в Германии и ус­пех созданного Каминером русского бренда, можно с уверенностью предпо­ложить значительный потенциал «новых Каминеров». Одна из более молодых «конкурентов» писателя — уроженка Ленинграда Лена Горелик. Так же как Каминер, она приехала в Германию как еврейская беженка, но, в отличие от него, уехала из России еще ребенком. Горелик, 1981 года рождения, эмигри­ровала с родителями в Германию в 1992 году, выросла недалеко от Штутгарта и закончила Школу журналистики Мюнхенского университета. В 2006 году она закончила этот университет, выбрав в качестве специализации Восточную Европу. Темой выпускной работы Горелик выбрала репрезентацию русско­язычных евреев-эмигрантов в немецких средствах массовой информации. На­чиная с 2004 года она опубликовала четыре книги: «Meine weiBen Nachte» («Мои белые ночи», 2004), «Hochzeit in Jerusalem» («Свадьба в Иерусалиме», 2007), «Verliebt in Sankt Petersburg: Meine russische Reise» («Влюбленная в Санкт-Петербург: Мое путешествие в Россию», 2008) и «Lieber Mischa» («Дорогой Миша», 2011). Книги встретили одобрение прессы и принесли пи­сательнице несколько литературных премий. Автобиографическая героиня этих романов — еврейская девушка из бывшего СССР, приехавшая в одинна­дцать лет в Германию и вместе со всей своей семьей успешно интегрировав­шаяся в немецкую жизнь. Хотя Горелик пишет о своем еврейском происхож­дении более открыто, чем Каминер, для нее, как и для него, основным инструментом самоидентификации и саморекламы стала русскость.

Каминер и Горелик преподносят себя как ассимилированных светских «безобидных» эмигрантов, развлекающих немецкую публику насмешливыми и ироничными историями о культуре, из которой они произошли. Доля их успеха в том, что они смогли представить себя одновременно и русскими, и немцами. Ключевым элементом стратегии Каминера, позволяющим публике видеть в нем как своего, так и иностранца, является двойное обыгрывание стереотипов «типичного русского» и «типичного немца». Как замечает ав­стрийская исследовательница Ева Хаусбахер, «[Каминер] говорит о немцах как русский, и в то же время он стал "немецким писателем"; он говорит о рус­ских как "немецкий писатель", но тем не менее воспринимается как "дежур­ный русский"»[7]. Похожий путь выбирает и Горелик: в романе «Влюбленная в Санкт-Петербург» она знакомит немецкого друга со своим родным городом, беря на себя роль гида и культурного посредника и представляя себя одно­временно своей и чужой в России. В отличие от тройной русско-еврейско-немецкой идентичности главных героинь двух первых романов писательни­цы, в этой книге идентичность героини сведена к бинарной русско-немецкой. Ее родственники показаны типичными русскими без всяких отсылок к их еврейскому происхождению.

Интересно, что в следующей книге, написанной в форме письма к ново­рожденному сыну, Горелик проделывает обратную операцию, фокусируя внимание на своей еврейской идентичности и едва упоминая о своих русских корнях. Барочное заглавие отражает сатирический тон книги: «Дорогой Миша, <...> чье имя должно было бы быть Шломо Адольф Гринблюм Глюк, очень жаль, но я не смогла оградить тебя вот от чего: ты еврей...» Украшенная толкованиями, напоминающими талмудические глоссы, и перемежающая еврейскую гордость с еврейской самоиронией, эта книга не пропускает ни од­ного клише — от еврейского носа до еврейской мамы и еврейского мирового заговора. Суперобложка книги заявляет: «Лена Горелик принадлежит к но­вому поколению немецких евреев, определяющих себя не через прошлое, а через будущее Германии». При этом создается впечатление, что немецкие филосемиты раздражают Горелик гораздо больше, чем антисемиты. Она осо­бо презирает немцев, перешедших в иудаизм в надежде, что, став «сверхъевреями» («Uberjuden»), они смогут избавиться от коллективной вины за прошлое. По мнению Горелик, эти новообращенные не понимают, что «хотя и можно перейти в иудаизм, но нельзя стать евреем»[8]. Писательница свя­зывает еврейскую идентичность не с соблюдением религиозных правил, а с ощущением групповой принадлежности и солидарности, а также с особым чувством юмора и самоиронией (полностью отсутствующими, по ее мнению, у многих немцев).

Проблематичность существования еврейского писателя в Германии после Холокоста мало заботит Каминера и Горелик. Антисемитизм если и упоми­нается в их книгах, то скорее как русская, чем немецкая, проблема. Отчасти этому они обязаны статусом «образцовых» немецких евреев. Институт Гёте поручает Каминеру роль эмиссара современной немецкой культуры, пригла­шая его читать отрывки своих произведений за границей, в том числе в США и в России. Каминер представлен и в построенном по проекту Д. Либескинда берлинском Еврейском музее, одной из главных достопримечательностей но­вой столицы. В зале, посвященном жизни евреев в современной Германии, турист может подойти к фотографии писателя и услышать в наушниках его рассказ о своей советской еврейской жизни. Каминер вспоминает, как, когда в шестнадцать лет он получил свой первый паспорт, его одноклассники на­смехались над ним из-за его национальности. Он открыл для себя, что «быть евреем может быть весело», когда вместе с друзьями-хиппи он дразнил КГБ на демонстрациях во время еврейских праздников, опрокидывал милицей­ские машины и требовал права на отъезд в Израиль[9]. Характерно, что Каминеру нечего сказать о своей еврейской жизни в Германии. Горелик, как мы видели, затрагивает тему немецко-еврейских отношений, но антисемитизм в ее произведениях практически не играет роли. Если какие-то из ее персонажей и относятся снисходительно к русским евреям-иммигрантам, то это немецкие евреи. Во время мероприятия в еврейском общинном центре на но­воприбывших русских евреев пренебрежительно смотрят как на социально-нежелательные элементы. В противоположность этому общественная цере­мония в память годовщины «хрустальной ночи» трогает описанную в книге семью до слез[10]. Таким образом, светское общество, каковым является совре­менная толерантная Германия, оказывается более подходящим домом для русских евреев, чем еврейская религиозная община с ее узким кругозором.

Не все русские евреи в Германии разделяют подобную германофилию. Примером другого рода может служить Владимир Вертлиб, также добившийся в Германии писательского успеха. Он родился в Ленинграде в 1966 году и поселился в Австрии в возрасте пятнадцати лет. Этому предшествовала десятилетняя одиссея, включавшая многочисленные пересечения государственных границ и проживание в Израиле, Голландии, Италии и других стра­нах. В США семья писателя сначала обосновалась в нью-йоркском эмиг­рантском районе Брайтон-Бич, затем переехала в Бостон, откуда они были депортированы как нелегальные иммигранты[11]. Литературный герой Вертлиба — это одинокий аутсайдер, а не успешно вписавшийся в немецкое об­щество эмигрант. В то время как главный герой Горелик (в тон патриотизму писательницы) страстно болеет за немецкую футбольную команду на миро­вом первенстве, немецко-еврейский герой романа Вертлиба «Letzter Wunsch» («Последнее желание», 2003) занимает в сходной ситуации более сложную позицию. Он дает разные ответы простакам, которые, испытывая его лояль­ность, спрашивают, за какую команду он бы болел в гипотетическом матче между Израилем и Германией. Немцу он говорит, что болел бы за Израиль, иностранцу, особенно еврею, — за Германию[12].

Как Вертлиб рассказал в интервью в 2004 году, ему удалось освободиться от навязчивой потребности постоянно эмигрировать, лишь начав писать на немецком языке, к которому он начал относиться положительно лишь со вре- менем[13]. Несмотря на это, Австрия так и не стала для него «домом», в котором все проблемы уже решены. В отличие от Каминера и Горелик, избегающих темы немецкого антисемитизма, Вертлиб хорошо осознает, какой багаж несет с собой немецкоязычный еврейский писатель, да еще в Австрии, которая не желает разбираться в своем нацистском прошлом. В романе «Последнее же­лание» еврейский ученик провинциальной немецкой школы шокирует своего учителя предложением сохранить, в интересах исторической справедливос­ти, названия местной Хорст-Вессель-штрассе и Герман-Геринг-плац, а также восстановить памятник Гитлеру на прежнем месте перед мэрией. Видя ра­стерянность учителя, одноклассники также не знают, что возразить: «...как можно ответить еврею, призывающему возвести памятник Гитлеру, не сказав при этом ничего неуместного?»[14] Вертлиб показывает, что за бросающимся в глаза филосемитизмом немцев скрывается смутное недовольство. Сварли­вая главная героиня романа «Das besondere Gedachtnis der Rosa Masur» («Осо­бая память Розы Мазур», 2001), прототипом которой послужила писателю его бабушка, замечает: «.ведь немцы сейчас евреев любят, во всяком случае, пока евреи не ведут себя слишком по-еврейски, то есть так, как они себя вес­ти — по мнению немцев — вполне могли бы, но не должны»[15].

Самой характерной особенностью самоощущения Вертлиба остается чув­ство промежуточности его положения. Автор сопротивляется попыткам вы­ставить его как образцового представителя определенной этнической груп­пы. Как и Каминер, Вертлиб подрывает эссенциалистские представления об этнической идентичности, превращая их в иронический перформанс. Авто­биографический роман «Zwischenstationen» («Остановки в пути») он за­вершает приездом героя-рассказчика в Зальцбург, новое место постоянного проживания в провинциальной Австрии. Выйдя из здания вокзала, герой первым делом покупает тирольскую шляпу и запевает жизнерадостный йодль. Его одиссея, прошедшая через множество стран, завершается на фаль­шивой ноте тирольского фольклора. Однако в целом, при всем тонком и ед­ком юморе, Вертлиб в отношении собственной идентичности далек от Каминера с его постмодернистской игрой в клише. Вместо того чтобы разыгрывать стереотипного русского, он предпочитает дистанцироваться от поверхност­ного освоения знакового жаргона мультикультурализма. К чести Вертлиба, можно сказать, что, будучи ничуть не менее русским, чем Каминер или Го­релик, он отказался прямолинейно разыгрывать «русскую карту», вместо этого делая свою русскость частью сложной и противоречивой космополи­тической идентичности.

Гари Штейнгарт, чей роман «The Russian Debutante's Handbook» (в рус­ских переводах «Записки русского дебютанта» или «Приключения русского дебютанта») породил целый жанр современной русско-еврейской эмигрант­ской прозы в Северной Америке, служит очевидным примером для срав­нения с вышеупомянутыми авторами. Штейнгарт родился в Ленинграде в 1972-м и эмигрировал с родителями в США в 1979 году. Он учился в част­ной еврейской школе в Нью-Йорке и закончил престижный Оберлинский колледж, специализируясь на политологии. Первый роман Штейнгарта бы­стро стал бестселлером в США и в других странах, получив восторженные рецензии как произведение «нового Набокова». При этом сам Штейнгарт стал восприниматься как своего рода канонический русский американец. На фотографии, занимающей целую полосу воскресного журнального прило­жения «The New York Times Magazine» лета 2002 года, он изображен в ме­ланхолической позе со стаканом водки в манхэттенском ресторане «Русский самовар». Летом 2006 года, когда еженедельное книжное приложение «The New York Times Book Review» приветствовало его второй роман «Абсурдистан», портрет писателя с подписью «Russian Unorthodox» («Неортодоксаль­ный русский», игра слов с Russian Orthodox — православный) занимал всю обложку выпуска.

В некотором отношении самоироничное обыгрывание Штейнгартом сво­ей этнической идентичности напоминает Каминера. Однако, в отличие от каминеровского образа интегрированного иностранца и ироничного эмигранта, Штейнгарт, так же как и Вертлиб, культивируют образ аутсайдера, отчуж­денного от господствующей культуры. Если Каминер принижает значимость своего еврейского происхождения, то Штейнгарт выдвигает его на передний план как дополнительный фактор отчуждения. Подобно русско-немецким писателям-эмигрантам, но менее убежденно и последовательно, чем Каминер, Штейнгарт использует антиэссенциалистскую культурную гибридность для конструирования собственной идентичности. Отвечая в 2003 году на во­прос «Немецкой волны», считает ли он себя немецким, русским или еврей­ским писателем, Каминер сказал: «Я понимаю, что другим это различие кажется существенным. Лично для меня это все ерунда»[16]. В то же время соединенный дефисом двойной, русско-еврейский статус Штейнгарта все еще предполагает композицию «настоящих» этничностей. При всей иронии, писатель демонстрирует нечто вроде этнической гордости. В разговоре с На­ташей Гринберг он заявил, что «гордится быть светским евреем», хотя и не считает себя ни в каком смысле «знаменосцем»[17], а в русском интервью на Радио «Свобода» писатель утверждал, что введение в жанр американ­ской эмигрантской литературы русского элемента было его сознательным намерением:

Я смотрел на другие этнические группы, и почти у каждой было по три-че­тыре романа. Китайцы, индийцы, доминиканцы... А у русских ничего не было тогда. И меня все время смущало тогда. Ведь русская литература на первом месте в мире. Почему это так? Наше поколение молодое не пишет ничего. Может быть, из-за того, что наши родители всегда пихали нас стать доктором или адвокатом. Или есть какое-то смущение печатать насчет своей этнической группы, чувствовать себя немножко предателем[18].

Эти слова, сказанные в 2005 году, быстро оказались устаревшими. Так же как Каминер в Германии, Штейнгарт стал первопроходцем для целого поколения рожденных в СССР эмигрантских писателей Северной Америки. К этой рас­тущей плеяде принадлежат сейчас такие авторы, как Дэвид Безмозгис, Лара Вапняр, Эллен Литман, Аня Улинич, Ольга Грушин, Сана Красиков, Ирина Рейн, Марк Будман, Кейт Гессен, Михаил Идов, Михаил Алейников, Свет­лана Бойм, Максим Шраер, Надя Калман и Михаил Иоссель. В последние годы эти авторы составили яркую и живую часть современной американской литературы. Благодаря им «русскость» стала востребованным брендом на аме­риканском книжном рынке. Как несколько гиперболично заметила Маша Гессен в журнале «Сноб» в 2009 году, «модно быть "русским", модно писать об этом, модно быть редактором или агентом "русского американского писателя". Точнее, так: американскому писателю сегодня лучше всего быть русским»[19].

Сравнивая русско-немецких писателей с русско-американскими, можно заметить, что и те, и другие прибегают к схожей стратегии для превращения русскости в рыночный товар для своих читательских аудиторий. Все они ис­пользуют стереотипные представления о русской культуре в качестве мар­керов этнического отличия, а в некоторых случаях и в качестве приема иро­нической автоэкзотизации. На обложке американского издания «Записок русского дебютанта» Штейнгарт изображен в мешковатой шубе и шерстяной шапке с медвежонком на поводке. Символ русской культуры — матрешка — украшает обложки книг писателей русско-еврейского происхождения по всему миру: канадца Дэвида Безмозгиса, жителей Германии Владимира Каминера и Лены Горелик и израильтянина Бориса Зайдмана[20]. Престиж вы­сокой русской культуры и мистический шарм тоталитаризма бывшей враж­дебной сверхдержавы создали дополнительный ресурс для продвижения русских культурных продуктов в США и других западных странах.

Тем не менее между русско-немецкими и русско-американскими писате­лями есть важные различия, связанные с разной общественной культурой этих стран. Эмигрантский опыт лежит в основе «самопредставления» и куль­турной мифологии американской нации, что позволяет новоприбывшим рус­ским вписать себя в долгую традицию эмигрантской и еврейской литературы Америки. Как считает американский критик Эндрю Фурман, русскость мо­жет помочь оживить еврейско-американскую литературу и обеспечить ев­реям признанное место в мультикультурном каноне[21]. Иная ситуация в Гер­мании, традиционно определявшей себя в категориях этнически гомогенного народа,Volk. Германия лишь недавно и с нерешительностью стала признавать тот факт, что она становится страной, привлекающей мигрантов. Каминеровское описание германского общества как жизнерадостного смешения различ­ных культур противопоставляет себя стереотипу немцев как гомогенной массы тевтонских зануд или нацистских головорезов. Возникает вопрос, не способствует ли успеху Каминера и Горелик также и то обстоятельство, что они освобождают господствующее в принявшем их обществе ощущение собственного превосходства от бремени вины, изображая «субалтернов», ра­достно прославляющих доминирующую культуру.

Благожелательное описание Германии Каминером и вторящей ему Го­релик привлекает немецкую публику больше, нежели крамольные произ­ведения Вертлиба, продолжающего затрагивать неудобные темы немецкой ксенофобии и антисемитизма. Обыгрывание роли «крутого», но при этом аб­солютно безобидного русского Каминером, так же как и авторская маска эмигрантки — «круглой отличницы» у Горелик отлично ложатся на утопи­ческий образ Германии как счастливой мультикультурной общности[22].

Теперь обратимся к Израилю, принявшему наибольшее число еврейских эмигрантов из СССР. Более миллиона «русских», составляющих пятую часть сегодняшнего еврейского населения страны, создали процветающую суб­культуру со своими продуктовыми магазинами, средствами массовой инфор­мации, политическими партиями и разнообразной литературной продукцией на русском языке. Лишь очень немногие из этих израильских «русских» стали писать на иврите. При этом в большинстве своем такие писатели пред­почитают не останавливаться на своем русском происхождении — возможно, из желания быть принятыми как «обычные» израильтяне. Единственное ис­ключение из этого правила пока что представляет Борис Зайдман, который в романе «Хемингуэй и дождь мертвых птиц» (2006) выстраивает собствен­ную двойную русско-израильскую идентичность.

Зайдман родился в 1963 году в Кишиневе и эмигрировал с родителями в Израиль в возрасте тринадцати лет. Его семья, как и большинство эмигран­тов «третьей волны», приехавших в 1970-е годы, стремилась избавиться от своей русской идентичности и как можно скорее ассимилироваться. Полу­чив инженерное образования в области видеокоммуникаций, Зайдман до публикации своего первого романа работал арт-директором и менеджером рекламного агентства. Его роман вошел в число пяти финалистов престиж­ной премии Сапира в 2008 году и был переведен на многие языки (но не на английский и русский)[23]. Главный герой книги, Тал Шани, так же как и сам писатель, приехал в Израиль в возрасте тринадцати лет. Теперь, в тридцать с чем-то, он живет как «нормальный израильтянин». Получив от Еврейского агентства «Сохнут» приглашение участвовать в фестивале израильской куль­туры в родном украинском городе, Шани неожиданно оказывается лицом к лицу со своим прошлым. На борту летящего из Тель-Авива в вымышлен­ный украинский город Днестроград самолета его окружают воспоминания о советском детстве. Поездка в родной город становится путешествием на­зад во времени по мере того, как в воображении Шани оживает его прежнее существование под именем Толика Шнайдермана. По существу, роман со­стоит из серии слабо связанных друг с другом новелл, повествующих о раз­ных эпизодах из жизни Толика в бывшем Советском Союзе, его эмиграции и приезде в Израиль.

Повествование Зайдмана устанавливает определенную симметрию между жизнью еврея в Советском Союзе и жизнью «русского» в Израиле: в обоих случаях конкретная этническая идентичность влечет за собой статус аутсай­дера, к которому надлежит относиться как к «грязному секрету». Поскольку роман «Хемингуэй и дождь мертвых птиц» показывает с иронией и сарказ­мом как Израиль, так и Советский Союз, то разные критики, в зависимости от своих взглядов, видели в нем или осуждение советского тоталитаризма и антисемитизма, или выражение разочарования в израильской реальности, приводящее к ностальгии по России[24]. Обе интерпретации одинаково односторонни. В действительности книга Зайдмана позволяет почувствовать «двойственность», присущую всякому эмигрантскому существованию. В из­раильском контексте новизна такого подхода заключается в том, что он ста­вит под вопрос ассимиляторский или «абсорбционистский» миф об израиль­ском плавильном котле, изображая травматические последствия резкой принудительной смены идентичности и вскрывая неизгладимые глубинные следы русскости, сохраняющиеся даже у внешне полностью ассимилирован­ного иммигранта[25].

Почитание русского литературного канона является характерной чертой русскости в отличие от других иммигрантских этнических брендов. Новые русские эмигранты в Израиле, по Зайдману, жалуются на «неграмотность» местного населения «в отношении всего, что касается Пушкина, Лермонто­ва и Достоевского»[26]. Фетишизированная сущность русскости проявляется в поклонении классикам русской литературы. Перед внутренним взором юного Толика проходят ряды собраний сочинений на книжной полке, веду­щих, подобно боевым фалангам, символическое сражение за мировое господ­ство. Сходное отношение можно заметить и у писателей русско-еврейского происхождения в других странах. Романы Гари Штейнгарта, как и произведе­ния многих его коллег, пронизаны аллюзиями на русских классиков. Иногда целый сюжет рассказа или романа оказывается «заимствован» из каноничес­кого русского литературного источника. Примерами могут служить перера­ботка гоголевского «Портрета» в рассказе Штейнгарта «Шейлок на Неве»[27]или роман Ирины Рейн «Что случилось с Анной К.», представляющий «Анну Каренину» в нью-йоркской русско-еврейской эмигрантской среде. Для мно­гих русских евреев идентификация с каноническим русским искусством стала своего рода светским эквивалентом религии. По словам социолога Ла­рисы Ременник, исследовательницы русской еврейской эмиграции в Из­раиле, Северной Америке и Германии, «если у них и были божества, то это Пушкин и Чехов, Пастернак и Булгаков»[28].

При всех важных и значимых различиях между отдельными русскоязыч­ными евреями, начавшими писать на других языках, можно сделать несколько общих выводов. Хотя все они обладают составной идентичностью, большин­ство из них на первый план в своих произведениях выдвигает именно русскость. Парадоксально, что, будучи евреями, они получили полное признание в качестве «русских» только за пределами России. Такая ситуация ставит их в незавидное положение навечно униженного «другого», отчужденного миг­ранта, чужого как дома, так и за границей. «Грязный еврей» в России превра­щается в «грязного русского» в Израиле, Америке и Германии. С другой сто­роны, статус аутсайдера с множественной идентичностью может стать для писателя ценным ресурсом, особенно в среде, ценящей «мультикультурализм» или «гибридность». Важно подчеркнуть, что русская идентичность не следует автоматически из происхождения, языка или места рождения писа­теля; одного факта рождения в Советском Союзе и владения русским языком как родным для такого рода «русскости» недостаточно. Эта идентичность ак­тивно создается в процессе изобретения собственной литературной личности[29]. Возможно, чтобы компенсировать неизбежную при переходе на другой язык утрату ощущения собственной русскости, писатели-эмигранты нередко помещают действие и героев своих произведений в русскую эмигрантскую среду, бывший Советский Союз или в современную постсоветскую Россию. Главным героем этих произведений часто служит двойник самого автора, по­груженный в размышления о собственной конфликтной идентичности.

Для описания еврейской идентичности эти писатели выбирают различные способы. Хотя почти никто из них не соблюдает предписаний иудаизма[30], их отношение к еврейской религии колеблется от своего рода меланхолической ностальгии, как у Дэвида Безмозгиса[31], и серьезного отношения к религиозной традиции, как у Владимира Вертлиба, до безразличия (чаще всего), иронии или неприкрытой враждебности, как у Гари Штейнгарта. Миша Вайнберг, вы­ступающий героем и рассказчиком в романе Штейнгарта «Абсурдистан», на­зывает иудаизм — предположительно выражая мнение самого писателя — «кодифицированной системой страхов», созданной для того, чтобы «держать под контролем и без того нервный и вредный народ». По его мнению, «лучшие из евреев всегда были свободомыслящими и ассимилированными»[32]. Решение об эмиграции в большинстве случаев вызвано стремлением к экономическому процветанию или страхом антисемитизма, а вовсе не стремлением исполнять предписания еврейской религии. Высокомерный американский еврей, ожи­дающий благодарности за спасение своих братьев из советского плена и пы­тающийся навязать иудейскую религиозную идентичность новоприбывшим русским евреям, оказывается объектом сатирического осмеяния в нескольких книгах русско-американских писателей.

Таким образом, эти писатели настаивают на русской, а не еврейской иден­тичности. Именно так их рекламируют издатели, и именно эту идентичность они сознательно предпочитают подчеркивать в своих литературных авторепрезентациях. Прагматической причиной такого положения дел может слу­жить то, что на современном литературном рынке русскость продается лучше, чем еврейство: книга с названием типа «Руководство еврейского де­бютанта» продавалась бы гораздо хуже, чем «Руководство русского дебю­танта». В то же время для такого русско-израильского писателя, как Борис Зайдман, русскость оказывается единственной доступной этнической иден­тичностью, выделяющей его среди других авторов[33].

Неудивительно, что литература, вышедшая из-под пера этих эмигрантов, вызвала в России совершенно другую реакцию. Отсутствие энтузиазма по отношению к этим писателям на их бывшей родине показывает, до какой сте­пени успех этнической литературы зависит от местных особенностей той культуры, к которой она обращается. Именно ставшие источником экзоти­ческой привлекательности для западной целевой аудитории «русские» черты этих писателей производят на русского читателя впечатление подделки или клише. За границей этим писателям нужно было стать иностранцами и про­двигать себя на книжном рынке как русских. Но если они захотят, чтобы их прежние сограждане отнеслись к ним серьезно, им придется избавиться от этой русской идентичности[34].

Национальную идентичность этих писателей лучше всего представлять себе не как неизменную сущность, а как сознательное и непрерывное пози­ционирование, в которое вовлечены как сами авторы, так и интерпретиру­ющие сообщества прежней и нынешней стран проживания. Конечно, идея о том, что государственная и этническая идентичность «сконструирована», «воображена» или «создана», уже практически стала трюизмом. Неожидан­ный поворот этой темы состоит в том, что творчество рассматриваемых пи­сателей включает в себя ситуацию перевода культуры, присущую любому эт­нографическому проекту. В этом смысле их роль подобна роли «туземного этнографа», объясняющего собственную культуру чужой аудитории. Выбор языка определяет адресата — немецкую, североамериканскую или израиль­скую читающую публику. Фокусирование на стране происхождения отвечает любопытству читателей, стремящихся больше узнать о месте, которое долгое время было недоступно взгляду иностранца и до сих пор в какой-то мере остается «покрытым тайной». Предполагаемый авторитет этих писателей как экспертов в русскости еще более усиливается автобиографичностью боль­шинства их произведений.

В то же время выбор неродного языка в качестве средства литературного самовыражения предполагает радикальный акт ассимиляции в культуру но­вого общества, что чревато определенными рисками. Помимо раздраженной реакции бывших соотечественников, отказ от родного языка может вызывать упреки в том, что писатель «продался» глобализированной коммерческой монокультуре[35]. В этом смысле переход на другой язык и превращение писателя в обитателя мирового космополитического «плавильного котла» подрывает его статус как подлинного представителя уникальной этнической группы.

Рано или поздно, по мере интеграции и ассимиляции эмигранты пересту­пают тот порог, за которым их иностранные корни перестают быть пережи­ваемой реальностью и превращаются в отдаленные воспоминания. Таким об­разом, опыт иммиграции не сможет служить пожизненным источником вдохновения; в противном случае он рискует свестись к этническому китчу. В моде на эмигрантскую литературу таится угроза повторения и предсказуе­мости. Как отметил Морис Дикштейн, «все писатели-эмигранты рискуют рассказывать одну и ту же историю о взрослении, отчуждении и перемеще­нии из одной культуры в другую, мучительном освоения языка, межпоколенческих конфликтах и потребности быть признанным в новом мире»[36]. По­этому неудивительно, что эти авторы стремятся к созданию индивидуального стиля, в диапазоне от барочной пикарески до сознательно сниженного минималистичного натурализма. Будущее покажет, до какой степени они захотят и сумеют преодолеть свою русскость: некоторые из них уже дали понять, что собираются уйти от русской темы в новых работах, но, несмотря на такие за­явления, если учесть доходность рынка подобной литературы, можно усом­ниться, что как эти, так и другие, схожие с ними авторы захотят в обозримом будущем отказаться разыгрывать «русскую карту».

Поучительным примером может служить последний роман Штейнгарта «Super Sad True Love Story» («Очень грустная правдивая история любви», 2010) — антиутопическая фантазия о ближайшем будущем Америки. По сравнению с двумя первыми книгами русская тема звучит в романе приглу­шенно. Главный герой, Ленни Абрамов, родившийся в США сын русских им­мигрантов, никогда не бывал в России, и, как он заявляет, ему никогда не вы­падал «шанс любить и ненавидеть ее так, как… родители»[37]. Тем не менее Аб­рамов пытается оказать сопротивление функциональной безграмотности американского общества, где книги стали слегка безвкусными, «грязными» объектами, посредством погружения в мир Толстого и Чехова. Штейнгарт мобилизует мощь русской литературной классики для противостояния пред­полагаемой пустоте американского образа жизни, обращаясь к испытанному стереотипному противопоставлению русского духовного богатства амери­канскому потребительскому материализму. Похоже, что Штейнгарт непоко­лебимо убежден, что русская литература находится «на первом месте в мире». Можно заподозрить, что и многие упомянутые в этой статье писатели разде­ляют это мнение.

Авторизованный пер. с англ. Юлии Бернштейн и Михаила Крутикова

[1] Подробнее о современной литературе, созданной русско­язычными эмигрантами на французском, немецком, ив­рите и английском, см.: Wanner A. Out of Russia: Fictions of a New Translingual Diaspora. Evanston, IL: Northwestern University Press, 2011.

[2] Каминер В. Russendisko. Рассказы / Пер. с нем. Н. Климе- нюка и И. Кивель. М.: Новое литературное обозрение, 2003; ВертлибВ. Остановки в пути / Пер. с нем. В. Ахтыр- ской. СПб.: Симпозиум, 2009 (эта книга получила поло­жительный отзыв Олега Юрьева, см.: http://booknik.ru/eviews/fiction/malchik-motl-ostanovilsya-v-zaltsburge/); Штейнгарт Г. Приключения русского дебютанта / Пер. с англ. Е. Полецкой. М.: Фантом-пресс, 2004; Он же. Аб- сурдистан / Пер. с англ. Е. Фрадкиной. СПб.: Амфора, 2007; ИдовМ. Кофемолка / Пер. с англ. М. Идова и Л. Идовой. М.: Астрель, 2010; Вапняр Л. Мемуары музы / Пер. с англ. И. Комаровой. СПб.: Азбука, 2012; Она же. Брок­коли и другие рассказы о еде и любви. СПб.: Азбука, 2012.

[3] См., например, обсуждение в блоге http://gem.livejournal.com/213405.html, подвергающее критике в основном Лару Вапняр, но также и Дэвида Безмозгиса и Гари Штейнгарта. Единственным исключением, получившим благо­склонные отзывы русской прессы, стал Михаил Идов.

[4] Groys B. Die Erfindung RuBlands. Munchen: Carl Hanser Verlag, 1995. S. 11.

[5] Электронное письмо автору от пресс-службы издательства «Random House» от 8 июня 2004 г. Единственная книга Ка­минера, переведенная на английский: Kaminer W. Russian Disco / Trans. by M. Hulse. London: Ebury Press, 2002.

[6] Cм. иллюстрации, образцы звучания и обновленную ин­формацию на сайте:http://www.russendisko.de.

[7] HausbacherE. Poetik der Migration: Transnational Schreib- weisen in der zeitgenossischen russischen Literatur. Tubingen: Stauffenburg Verlag, 2009. S. 256. Остается неясным, дейст­вительно ли такой бифокальный способ видения позво­ляет, как полагает Хаусбахер, считать Каминера обитате­лем некоего подрывающего основы постколониального «промежуточного места», поскольку Каминер одновре­менно и деконструирует, и поддерживает национальные стереотипы. Как признает сама Хаусбахер, успехом Ками- нер обязан обильному воспроизводству клише, допускаю­щих различные, противоречащие один другому варианты восприятия. В конечном итоге смысл его произведений определяется тем, «захочет ли читатель остановить ма­ятник, качающийся между деконструкцией стереотипов и их утверждением» (Ibid. S. 249).

[8] Gorelik L. Lieber Mischa. Munchen: Graf Verlag, 2011. S. 119.

[9] Полностью текст можно найти в книге: Kaminer W. Es gab keinen Sex im Sozialismus: Legenden und Missverstandnisse des vorigen Jahrhunderts. Munchen: Goldmann Manhattan, 2009. S. 126—134. В версию, которую предлагает еврей­ский музей, вошла только первая часть истории. Вторая часть рассказывает о еврее-хиппи, эмигрировавшем в Из­раиль, но не нашедшем там счастья: не подходит климат, нет «забавных демонстраций», да и все соседи оказывают­ся евреями, в чем также нет «ничего особенного» (S. 131). Герой перебирается в Калифорнию, потом в Берлин и в конце концов возвращается в Москву.

[10] Gorelik L. Hochzeit in Jerusalem. Munchen: Diana Verlag, 2008. S. 61—62.

[11] Этот эпизод лег в основу первой книги Вертлиба, новеллы «Die Abschiebung» («Депортация»), опубликованной око­ло 1995 года. Вторая книга, автобиографический роман «Остановки в пути» (1999), представляет собой беллетри- зованный отчет о скитаниях автора по континентам и язы­кам. С тех пор Вертлиб опубликовал еще пять книг: «Das besondere Gedachtnis der Rosa Masur» (2001), «Letzter Wunsch» (2003), «Mein erster Morder: Lebensgeschichten» (2006), «Am Morgen des zwolften Tages» (2009) и «Schi- mons Schweigen» (2012).

[12] Vertlib V. Letzter Wunsch: Roman. Munchen: Deutscher Taschenbuch Verlag, 2006. S. 231.

[13] Vertlib V. Spiegel im fremden Wort: Die Erfindung des Lebens als Literatur. Dresdner Chamisso-Poetikvorlesungen 2006. Dresden: Thelem, 2007. S. 209.

[14] Vertlib V. Letzter Wunsch. S. 246.

[15] Vertlib V. Das besondere Gedachtnis der Rosa Masur: Roman. Munchen: Deutscher Taschenbuch Verlag, 2003. S. 227.

[16] Kaminer W. «Eine sehr skurrile Gemeinde» // Deutsche Welle. 2003. 10. Feb. (http://www.dw-world.de/dw/article/0,,657365,00.html).

[17] «Can't Live Long Without Writing». A Conversation with Gary Stheyngart // Web del Sol (http://www.webdelsol.com/Literary_Dialogues/interview-wds-shteyngart.html).

[18] Генис А. Бернар-Анри Леви об Америке. // Радио «Сво­бода». 2005. 19 апр. (http://www.svobodanews.ru/content/article/127943.html).

[19] Гессен М. Иностранная литература // Сноб. 2009. № 8. С. 103.

[20] См.: Bezmozgis D. Natasha. New York: Farrar, Straus and Gi- roux, 2004; Kaminer W. Ich mache mir Sorgen Mama. Mun­chen: Manhattan, 2004; Gorelik L. Meine weiBen Nachte. Munchen: Diana Verlag, 2006; Zaidman B. Safa Shesu'a. Tel Aviv: Zmora-Bitan, 2010. Еще один русско-американский автор, Сана Красиков, рассказала Маше Гессен, что изда­тельство также собиралось поместить матрешку на об­ложке ее книги «One More Year», но писательнице уда­лось этому воспрепятствовать (см.: Гессен М. Иностранная литература. С. 111). Матрешка красуется и на обложке не­давно вышедшего сборника эссе русско-французских ав­торов (Autour des ecrivains franco-russes / M.L. Clement (Ed.). Paris: L'Harmattan, 2008).

[21] См.: Furman A. The Russification of Jewish-American Fic­tion // Zeek. April 2008 (http://www.zeek.net/804furman). Более скептическая точка зрения высказана в статье: Rov- ner A. So Easily Assimilated: The New Immigrant Chic // AJS Review. 2006. Vol. 30. № 2. P. 313—324. Обсуждение этой проблемы можно найти в моей статье: Wanner A. Russian Jews as American Writers: A New Paradigm for Jewish Mul- ticulturalism? // MELUS: Multi-Ethnic Literature of the U.S. 2012. Vol. 37. № 2. P. 157—176.

[22] Важно заметить, что в своей последней книге, «Sie konnen aber gut Deutsch!» (Munchen: Pantheon Verlag, 2012), на­писанной в форме полемического эссе, писательница по­рывает с этой позицией. Прежде всего, ее не удовлетворяет роль «образцового иммигранта» («Vorzeigeauslander»), ко­торый якобы может дать другим иностранцам в Германии пример того, как можно успешно интегрироваться в новое общество.

[23] Небольшой отрывок из этого романа в английском пере­воде был опубликован в: Zeek. 2008. Spring/Summer. P. 59— 64. К настоящему времени книга вышла на немецком, французском и итальянском; ожидается испанское изда­ние. Учитывая мое неважное знание иврита, я прибегал к немецкому изданию: Saidman B. Hemingway und die toten Vogel. Berlin: Berlin Verlag, 2008.

[24] Первая точка зрения представлена в рецензии: Balzer V. Tote Vogel: Als Jude in der Sowjetunion, опубликованной на немецком еврейском сайте «haGalil» (http://buecher.hagalil.com/2008/07/saidman/); как пример второй пози­ции см.: Loffler S. 60 Jahre Israel: Seht nur, was geschehen ist//Literaturen 5. Aug (http://literaturen.partituren.org/de/archiv/2008/ausgabe_0508/index.html...).

[25] В 2010 году Зайдман опубликовал свой второй роман, «Safa Shesu'a» (2010), в котором он продолжает изучение лингвистической гибридности. В буквальном переводе «safa shesu'a» означает «заячья губа», но в иврите слово «губа» имеет еще значение «язык», то есть название книги имеет отношение к билингвизму автора и героя. Книга рассказывает о службе Тала Шани в армии во время Пер­вой интифады и о его путешествии по Франции вдвоем с подругой, чья семья оттуда приехала в Израиль. Теперь, когда лингвистическая ситуация усложняется, герой раз­рывается между тремя языками — русским, ивритом и французским. Сам Зайдман женат на женщине француз­ского происхождения и имеет французское гражданство (см. его интервью «Le nouvel observateur», 13 марта 2008 г. (http://bibliobs.nouvelobs.com/2008/03/13/boris-zaidman-lhomme-qui-venait...)).

[26] Saidman B. Hemingway und die toten Vogel. S. 40. Жалобы на незнание иностранцами русской литературы можно встретить также в романах Лены Горелик. Ее литератур­ный двойник с некоторым раздражением замечает, что, хотя немцы убеждены, что все русские — пьяницы, «вряд ли хоть кто-то из них [немцев] читал Достоевского». Ее возмущает, когда нужно объяснять, что «Пушкин — это поэт, а не марка водки» (Gorelik L. Meine weiBen Nachte. S. 26, 29).

[27] См. мою статью: Wanner A. Gogol's 'Portrait' Repainted: On Gary Shteyngart's 'Shylock on the Neva' // Canadian Slavo­nic Papers. 2009. Vol. 51. № 2/3. P. 333—348.

[28] Remennick L. Russian Jews on Three Continents: Identity, In­tegration, and Conflict. New Brunswick, N.J.: Transaction, 2007. P. 48—49.

[29] Не все перешедшие на новый язык писатели непременно настаивают на русской самоидентификации. Например, в произведениях успешного французского новеллиста Его­ра Грана (Iegor Gran), сына Андрея Синявского (его псев­донимом стала фамилия жены писателя), русское про­исхождение протагониста не затрагивается. Родившийся в Москве К. Гессен (Keith Gessen) в своем романе «All the Sad Young Literary Men» (2008) также не останавливается подробно на своем русском происхождении, а роман не рекламируется как «русский». То же самое можно сказать о романе Михаила Идова «Кофемолка» («Ground Up»), главный герой которого не «типичный русский», а космо­политический яппи.

[30] Возможно, единственным исключением является Максим Шраер, считающий иудаизм не подлежащим обсуждению основанием еврейской идентичности. Он осуждает пере­шедших в христианство евреев как «предателей» и «апо- статов» (Shrayer M.D. Waiting for America: A Story of Emig­ration. Syracuse, N.Y.: Syracuse University Press, 2007. P. 140, 149), а сюжет нескольких его рассказов из сборника «Yom Kippur in Amsterdam» (Syracuse, N.Y.: Syracuse University Press, 2009) развивается вокруг моральной дилеммы еврея, влюбившегося в «шиксу». Трудно себе представить, чтобы другие русские писатели-эмигранты обратились к такой теме, разве что в сатире (как это делает Гари Штейнгарт в «Приключениях русского дебютанта», где главный герой в конце концов женится на своей нееврейской возлюблен­ной с американского Среднего Запада).

[31] О роли иудаизма в произведениях Безмозгиса см.: Hofmann B. David Bezmozgis — Muscles, Minyan and Menorah: Judaism in Natasha and Other Stories // Studies in American Jewish Literature. 2006. Vol. 25. P. 101 — 111.

[32] Shteyngart G. Absurdistan. New York: Random House, 2006. P. 88, 251.

[33] По мнению Дэвида Лэйтина, именно поэтому советские евреи в Израиле подчеркивают свою русскую идентич­ность, а в Америке, где принадлежность к евреям имеет больший политический вес по сравнению с принадлеж­ностью к русским, — еврейскую (см. его статью в этом но­мере «НЛО»). Мои наблюдения за тем, как русско-еврей­ские эмигрантские писатели в США и других странах стараются выставить на первый план свою русскость, ка­залось бы, опровергают это мнение. По-видимому, можно утверждать, что если еврейская идентичность придает больший политический вес, то русская оказывается вы­годнее на литературном рынке.

[34] Это заключение справедливо и по отношению к тому, как воспринимаются книги Зайдмана в Израиле. Тогда как сабры дружелюбно приняли его романы, русскоязычные израильтяне в целом отреагировали на них безразлично или раздраженно. См. интервью Зайдмана Роману Яну- шевскому (Зайдман Б. Долгое возвращение домой // Вес­ти. 7/10/2010 (http://www.proza.ru/2010/10/08/797).

[35] По словам Эмили Аптер: «Создавая произведение непо­средственно на неродном языке <...>, многие писатели, по- видимому, обходятся без акта перевода, полагая, что он создает проблему для более обширного проекта репре­зентации культуры или личности. В этом представлении понятие "глобальный" обозначает не столько конгломе­рацию мировых культур с присущими им различиями, сколько проблемную монокультурную эстетическую про­грамму, участие в которой предполагает пересечение на­циональных границ» (Apter E. The Translation Zone: A New Comparative Literature. Princeton: Princeton University Press, 2006. P. 99).

[36] Dickstein M. Questions of Identity: The New World of the Im­migrant Writer // The Writer Uprooted: Contemporary Je­wish Exile Literature / A.H. Rosenfeld (Ed.). Bloomington: Indiana University Press, 2008. P. 129—130.

[37] Shteyngart G. Super Sad True Love Story: A Novel. New York: Random House, 2010. P. 136.

Опубликовано в журнале:

«НЛО» 2014, №3(127)

Декосмополитизация русской диаспоры: взгляд из Бруклина в «дальнее зарубежье»

(пер. с англ. А. Горбуновой)

Дэвид Лэйтин

Декосмополитизация русской диаспоры:

ВЗГЛЯД ИЗ БРУКЛИНА В «ДАЛЬНЕЕ ЗАРУБЕЖЬЕ»[1]

По мере того, как диаспоральные общины культурно и политически встраи­ваются в жизнь приютивших их стран, особое значение — по собственному ли желанию или по необходимости — они придают различным аспектам, вы­деленным из общей совокупности присущих им культурных черт. Одни вы­двигают на первый план свою расу (чернокожие из стран Карибского бас­сейна в Соединенных Штатах), другие — свою религию (мусульмане из Алжира во Франции), а третьи — свою основанную на языке этническую при­надлежность (англичане в Южной Африке). Угадать, какой аспект идентич­ности «победит», — задача, долгое время ставившая в тупик тех, кто занима­ется этнической проблематикой. Но со временем значительная часть каждой диаспоральной общины и их потомков объединяется вокруг какого-то одного аспекта различия, обусловливающего их социально-политическое поведение

как членов определенной категории (скажем, католики) в отношении выде­ленного аспекта (в данном случае религии)[2].

Такой выбор в вопросах идентичности нельзя считать несущественным. Как показала Мэри Уотерс, второе поколение мигрантов из стран Карибско­го бассейна не смогло получить ожидавшегося жизненного дохода — отчас­ти потому, что они идентифицируют себя (и идентифицируются людьми за пределами своей общины) как «черные». Национальная идентичность вы­ходцев из стран Карибского бассейна имеет более высокий статус в глазах американских работодателей, чем идентичность чернокожих американцев, однако, несмотря на это, региональная идентичность уступила место расо­вой. Это имеет важные последствия. Результаты политики в области иден­тичности в значительной степени определяют возможных социальных и по­литических союзников, а также то, через какие каналы можно обращаться за поддержкой.

В этой статье описывается процесс, вследствие которого русско-еврей­ские иммигранты, осевшие в Нью-Йорке (по большей части на Брайтон-Бич в Бруклине), стали объединяться вокруг доминирующей религиозной иден­тичности[3]. У русскоговорящих (по большей части еврейских) эмигрантов из России в последней четверти прошлого века был выбор, когда они добрались до Вены: либо эмигрировать в Израиль, либо ждать более долгое время, но в конечном итоге добраться до Соединенных Штатов (через Италию). По- видимому, те, кто выбрал Соединенные Штаты, были более светскими и ме­нее проникнутыми религиозными идеалами, чем те, кто уехал в Израиль. Тем не менее — заостряя различие между ними ради подразумеваемого сопостав­ления — русскоговорящие евреи в Брайтоне идентифицировали себя глав­ным образом как «евреев»[4], в то время как русскоговорящие евреи в Израиле идентифицировали себя главным образом как «русских»[5].

В таком итоге есть очевидная ирония. В одном и том же ряду русскогово­рящих евреев, покинувших Советский Союз в конце 1970-х (так называемая третья волна) и в конце 1980-х (четвертая волна, которая принесла многих этнических русских вместе с русскоговорящими евреями), есть две катего­рии: те, кто влился в религиозное государство (Израиль), основывают свое политическое поведение на светских ценностях, тогда как те, кто влился в го­сударство, не придерживающееся какой-то одной религии как государствен­ной (Соединенные Штаты), основывают свое поведение на религиозной идентичности.

Рассмотренный с точки зрения определенных теоретических подходов, та­кой итог вовсе не удивителен. Здесь могут быть применены простые демо­графические модели политической идентификации. Русская идентичность имеет не столь высокую ценность, чтобы оказывать влияние на американ­скую и/или нью-йоркскую политику. Однако объединившись с американ­скими евреями, русскоговорящие евреи могут обеспечить себе позицию во влиятельном меньшинстве в обеих сферах. Демография в Израиле говорит о противоположном: идентификация с евреями-израильтянами не дает их лидерам какого-то дополнительного голоса, в то время как идентификация себя как русских израильтян стала заметной и привлекательной, по крайней мере для людей, вовлеченных в политику, ищущих поддержку со стороны этого демографически значительного избирательного блока. Эта расстановка показывает, что диаспоры не обязательно делают упор на самые глубинно значимые элементы из совокупности присущих им культурных черт; скорее, после «подсчитывания товарищей» — потенциальных союзников — они вы­бирают тот аспект своей идентичности, который позволяет им максимально увеличить свое влияние на выборах[6].

Подходы, принимающие во внимание политическое пространство, в кото­рое прибывают иммигранты, также помогают понять эти результаты. В Со­единенных Штатах, как следует из концепции Алексиса де Токвиля в его классическом исследовании Америки (том 1, глава 2), имеет место глубоко укоренившееся убеждение, что языковое разнообразие представляет угрозу для общественного блага, в то время как религиозное разнообразие без­опасно. Неудивительно, что такие ученые, как Уилл Херберг, Хелен Эбо и Джанет Чафетс, периодически отмечали, что американские иммигранты объ­единяются в религиозные общины (к чему в обществе относятся с уваже­нием) и избавляются от своих языковых отличий (которые рассматриваются как угроза доминирующему англоговорящему обществу). Между тем, в Из­раиле, при том что значительный процент мигрантов из стран бывшего Со­ветского Союза не являются евреями (по статистике Министерства внутрен­них дел), ни одна группа не может получить жирный кусок от государства, или его кошерный эквивалент, идентифицируя себя в первую очередь как евреев. Таким образом, иммигранты, возвращаясь на свою воображаемую ро­дину, объединяются вокруг черт идентичности, связанных со страной, откуда они эмигрировали.

Эта статья не ставит своей первоочередной задачей объяснить, почему рус­скоговорящие евреи в Нью-Йорке выстраивают свою политическую и соци­альную жизнь вокруг религиозной идентичности. Скорее, ее цель — описать на уровне семейных перипетий, как возник этот результат. Для этого я обра­щусь сначала к «модальной истории жизни» двух последних волн русского­ворящих мигрантов из бывшего Советского Союза. Мой тезис состоит в том, что эти жизненные истории наглядно показывают космополитичное сообще­ство, в которое встроились русскоговорящие евреи, и не предвещают резуль­тат, возникший вследствие их поселения в Нью-Йорке[7]. Затем я обсужу во­прос, каким образом русскоговорящая диаспора в «ближнем зарубежье» (то есть в странах — бывших республиках СССР) приняла «русскоговорящую» идентичность[8]. Напротив, эта базирующаяся на языке идентичность не стала основой или первостепенной причиной формирования идентичности рас­сматриваемых лиц в Нью-Йорке. В-третьих, я обсужу возникновение на по­вседневном уровне религиозно ориентированной еврейско-американской идентичности именно среди этих — прежде светских — космополитичных евреев. В заключительном разделе прослеживается механизм культурной пе­редачи религиозной идентичности от родителей детям.

Для анализа менталитета одной диаспоральной общины, проживающей в «дальнем зарубежье», я провел весной 2004 года исследование среди русскоговорящих (в основном еврейских) мигрантов, приехавших в конце 1970-х годов и позднее, в большинстве своем проживающих на Брайтон-Бич. Интервью, в которых я опросил три поколения, представляют нам двадцать пять различных семейных историй. Вначале рассматривается поколение, ко­торое приняло решение эмигрировать, затем — поколение их родителей, по­том — их дети. Конечно, в изложенных свидетельствах сочетаются пересмотр фактов и риторические стратегии, используемые интервьюируемыми для об­основания событий их бурной жизни. Моя интерпретация этих интервью по­этому должна выйти на уровень более глубинного осмысления изложенных фактов[9]. Для дополнения этих историй с точки зрения более широкого виде­ния проблемы, чем возможно с опорой исключительно на этнографию, я также обращался к вспомогательным источникам, газетным архивам и к дан­ным массовых опросов.

I. МОДАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ПОКОЛЕНИЙ ТРЕТЬЕЙ И ЧЕТВЕРТОЙ ВОЛН СОВЕТСКОЙ ЭМИГРАЦИИ В США

Очертания большинства историй, охватывающих несколько поколений се­мей мигрантов, имеют много общего. Старшее поколение родилось в черте оседлости на западных границах Российской империи — в узкой зоне, про­стирающейся от Черного до Балтийского моря, где цари разрешали селиться евреям, которые выплачивали налог; однако быть собственниками земли им не дозволялось. Местные этнические группы, укорененные на территории черты оседлости, как правило, относились с презрением к этим «защищае­мым властью» евреям и были готовы терроризировать их, когда центральная власть ослабевала. При советской власти все быстро изменилось. Евреи на­чали принимать космополитическую идентичность, в которой их религия не имела принципиального значения[10]. В данных мне интервью старшее поко­ление рассказывает, вспоминая свой опыт жизни в ранний советский период, что в то время евреи стали частью широких социальных и профессиональных сообществ. И после нападения Германии в 1941 году многие евреи были эва­куированы с территории бывшей черты оседлости и переправлены в Цент­ральную Азию ради их безопасности; так они смогли пережить холокост. После войны, более не привязанные к проживанию на территории бывшей черты оседлости, советские евреи продвинулись профессионально — по край­ней мере, в процентном отношении — не меньше, чем другие советские на­родности. Тем не менее в период экономического застоя в 1970-х их дети на­чали ощущать дискриминацию, ограничивающую их возможности. Именно это поколение стремилось эмигрировать, и единственным путем к эмиграции было подчеркивание своей еврейской идентичности. Когда они обратились за документами, которые бы позволили им эмигрировать в Израиль, Совет­ское государство стало ставить им бюрократические препоны и принимать против них репрессивные меры. Те, кто пошел на риск и добился получения визы, вытащили своих нерелигиозных космополитичных родителей за рубеж. Учитывая огромную социальную поддержку этих еврейских эмигрантов (со стороны сопровождавших их родителей, частных агентств, а также закона о беженцах в Соединенных Штатах), высокий уровень их человеческого ка­питала и предоставляемые американской экономикой возможности, среднее поколение быстро продвинулось в экономическом плане. Их дети в целом преуспели в учебе и интегрировались социально в американскую культуру. Именно эта модальная история является основанием для трактовки вопроса о том, какой аспект из общей совокупности присущих уехавшим евреям куль­турных черт станет их доминирующей политической идентичностью в аме­риканском контексте.

Начнем — и это касается многих из моих респондентов, которых я опра­шивал в рамках их миграционной истории, — с трагедии немецкой оккупации в 1941 года и переезда с территории бывшей черты оседлости на Урал и в Ка­захстан. Вот, к примеру, одна такая история.

Респондентка рассказывает о том, что в 1941 году она закончила десяти­летнюю школу, где языком обучения был украинский. Немцы разбомбили мост через Днепр, и респондентка участвовала в строительстве временного моста. Их семья была эвакуирована. Она вспоминает, как они ждали поезда на открытой железнодорожной платформе вместе с больными и престаре­лыми и как их разместили в вагонах. Семья рассказчицы состояла из четырех человек, ее саму вместе с матерью, братом и сестрой эвакуировали в Казах­стан; отец был на фронте. Затем рассказчица оказалась на Урале и работала в Министерстве черной металлургии; их отдел занимался демонтажем фаб­рик на западе и реконструкцией их на Урале, занимался двигателями и про­чим оборудованием, которое могло быть использовано после войны. Все оборудование учитывалось и классифицировалось, рассказчица делала спис­ки и отправляла их в Москву. Таким образом, они могли посылать запчасти на заводы, работающие по всей России во время войны. Они жили в палатках, пока делали эту работу, по двадцать человек в палатке. Рассказчица сооб­щила, что ее начальника направили в Москву, и тогда рабочие стали подавать прошения о том, чтобы вернуться в свои родные места, но для этого требова­лось получить разрешение. Начальник рассказчицы возглавлял комсомольскую организацию (ВЛКСМ). Он сказал, что возвращаться слишком опасно, что все разрушено. Сама рассказчица подавала прошение дважды, и ей было отказано, потому что считали, что некому будет делать ее работу. Я спросил ее, не в том ли было дело, что она еврейка. Она засмеялась и сказала: «Никого тогда не заботили эти вещи. Нас было восемьдесят процентов украинцев и двадцать процентов евреев, но никто не знал, кто какой был национальности, все мы говорили по-украински. Только после войны религия стала иметь значение». Затем рассказчица вступила в коммунистическую партию. На­чальник посоветовал ей тогда «просто уехать» и не беспокоиться о разреше­нии и бумажной волоките. Она вернулась на Украину в октябре 1943 года, дорога заняла месяц. Вместе с матерью и маленькой сестрой они вернулись в свою старую квартиру, за которой присматривал друг, оставшийся на Укра­ине. Брат рассказчицы умер на Урале. Отец отправился из Польши на япон­ский фронт и затем вернулся на Украину. Молодой человек рассказчицы по­гиб в Сталинграде (интервью 9)[11].

В лагерях и в армии ситуация была похожей. Как объяснил один из ин­тервьюируемых, в армии не было антисемитской дискриминации. Она по­явилась позднее. Ко всем в армии относились одинаково — ни у кого не было времени тогда выяснять, кто какой национальности (интервью 13).

После войны евреи чувствовали, что возможности для них открыты. Это подтверждают воспоминания следующего респондента. Он говорит о том, что уехал из Киева не по финансовым причинам. В материальном плане у него все было хорошо. В Киеве он жил через дорогу от центрального стадиона, на цент­ральной площади. Во время перестройки там проходили многие массовые ми­тинги, и до респондента доносилось множество угроз, в том числе, что евреев будут убивать (также присутствовали угрозы в отношении русских). Он начал бояться, так как многие его друзья сравнивали Украину того времени с Гер­манией 1932 года; можно было услышать однотипные высказывания в Кре­менчуге, в Харькове, да где угодно на Украине. Друзья рассказчика начали уезжать, и он решил последовать за ними, в значительной степени из любопыт­ства — это было что-то вроде прыжка с парашютом. Рассказчик отмечает, что, хотя он и ошибался насчет будущего, все равно это были страшные времена, вызванные ослаблением советской власти. И, отмечает рассказчик, с развалом СССР в независимой Украине, в связи с отсутствием денег, больше нет куль­турной жизни. «В Советском Союзе мне было хорошо. Я был из бедной семьи, но получил образование и пошел в технический институт» (интервью 8).

Как следует из приведенных рассказов, антисемитизм оказался новым шокирующим явлением для советских евреев в 1970—1980-е годы. Русско­говорящие еврейские иммигранты, которых я интервьюировал, были едино­душны в том, что антисемитизм открыто выражался во время застоя 1970-х и нарастал во время перестройки в 1980-е. В одном опросе русско-еврейских иммигрантов, живущих в Нью-Йорке, восемьдесят пять процентов респон­дентов оценили угрозу антисемитизма в странах бывшего Советского Союза на том этапе как серьезную (RINA 32—33).

Мои респонденты сообщали о чувстве антисемитской угрозы как о не­отъемлемой части повседневной жизни во время застоя, когда проявились прежде скрытые предрассудки. «В России даже самые маленькие дети нена­видят евреев, я не знаю почему», — рассказал респондент. «Я сказал моим де­тям, что они должны учиться в школе лучше всех, потому что их оценки будут занижать. Когда я попытался сдать экзамен в Ленинградский университет, это было трудно, потому что специальный "трибунал" в течение двух с лишним часов задавал мне вопросы (только мне), после чего глава комиссии сказал: "К сожалению, я не нашел вопрос, на который вы бы не смогли дать ответ", и они были вынуждены поставить мне "отлично"... Но даже с самыми высокими оценками, из-за особой ситуации для евреев, было трудно найти работу».

В газете «Новое русское слово»[12] Яков Смирнов, уроженец Одессы, при­ехавший в Соединенные Штаты в 1977 году в возрасте двадцати шести лет, рассказывает следующий анекдот, обобщающий чувства, которые испытывали евреи в советские времена. В продуктовом магазине стоит длинная очередь за колбасой. Из-за дефицита продуктов заведующий магазином просит уйти всех евреев. Через три часа он говорит, чтобы ушли все некоммунисты. Еще через три часа он сообщает, что колбаса кончилась и теперь все могут возвращаться домой. Один из оставшихся коммунистов жалуется: «Опять евреям повезло больше всех» (Ярмолинец, «Возвращение»). Сегодня одесский юмор Смир­нова, простой и интеллектуальный одновременно, высоко ценят в Нью-Йорке.

Обзорное исследование Сэмуэля Клигера схватывает подлинную иронию устоявшегося мнения об антисемитизме: «Те евреи, что сейчас живут в Москве (включая "наполовину евреев"), составляют значительную часть новой рус­ской элиты <...> их вес в российской политике и бизнесе гораздо больше, чем в любой другой христианской стране...» (Kliger 150). Таким образом, согласно Клигеру, это была предполагаемая дискриминация, а не действительный факт того, что евреям было хуже, чем другим, в Советском Союзе. И эта предполагаемая дискриминация провоцировала беспокойство евреев.

Беспокойство, наряду с новой политической возможностью эмигрировать для тех, кто заявлял о том, что он пострадал от антисемитизма, повлияло на то, как евреи в Советском Союзе воспринимали свою социально-экономичес­кую ситуацию. Ряд неформальных соглашений между Советским Союзом и США открыл путь новому потоку эмигрантов в Израиль. Их обращения за визой, однако, в первые годы рассматривались как измена советскому госу­дарству и имели тяжелые последствия для тех, чьи обращения отклонялись (и кто, таким образом, получал статус «отказника»). Например, один из рес­пондентов сообщает, что, подав заявление на получение визы, он сразу же по­терял свою должность в Академии наук. Он выживал посредством написания диссертаций для аспирантов из Центральной Азии, которые платили ему, по­тому что недостаточно владели русским языком, чтобы написать серьезный труд и получить ученую степень (интервью 25).

Отказники создали новый образ жизни в Советском Союзе. Они присо­единялись к «еврейским кругам», тогда как до этого многие из них совер­шенно не интересовались своими этническими традициями. У них возникла этническая идентичность, они начали следовать еврейским традициям (не­обязательно из религиозных убеждений, скорее потому, что это был обычай их народа). Только небольшое число из них стали по-настоящему религиоз­ными; остальные соблюдали еврейские праздники просто как этнические тра­диции: «Как отказники, мы пытались отмечать еврейские праздники, но это было очень опасно. Мы пытались изучать иврит и иудейскую религию, по­тому что правительство стремилось подавить такие стремления. Каждый раз мы меняли место встречи нашей группы, изучавшей иврит, потому что боя­лись, что милиция запретит нам встречаться» (интервью 2).

Но возобновленная связь с этническими традициями вряд ли была их главной целью. Многие из них использовали свои сбережения, чтобы изучать английский язык. Как сообщает один из отказников, они изучали английский в течение многих лет еще до того, как приехали в Соединенные Штаты. Пре­подавание его было, конечно, на посредственном уровне. Пока они ждали приглашения, они начали брать частные уроки, договорившись с преуспе­вающей преподавательницей английского из Ленинграда, обучившей не­сколько поколений эмигрантов. У респондента были связи с преподавате­лями из Соединенных Штатов, которые отправляли ему учебные материалы. С этой преподавательницей они занимались в течение года. Они не изучали иврит — все они собирались в Нью-Йорк.

Однако, чтобы попасть в Соединенные Штаты, они сначала должны были получить приглашение из Израиля. Чтобы быть приглашенными в Израиль, потенциальные мигранты должны были получить документы из Израиля, до­казывающие, что они родственники, желающие воссоединиться со своими семьями. В девяноста процентах случаев (эту цифру указывает респондент 22) эти родственные связи были ложными, но советские власти не обращали на это внимания, так как все знали, что такие документы не соответствовали истине.

Рассказчица вспоминает, что они получили такое приглашение от «двою­родных братьев» и принесли его в специальный отдел КГБ, заполнили под­робные анкеты и должны были указать семейные связи с приглашающей сто­роной. И тогда они получили статус потенциальных эмигрантов. Сразу же возник риск потерять работу — с того самого момента, как они получили при­глашение. Ее мужа, ученого-физика, уволили. Сначала ему отказали в допуске к архивам секретных документов. Затем получилось так, что британский уче­ный обратился в его лабораторию за консультацией. Они пригласили его к себе домой вместе с сотрудниками лаборатории. Такие вещи запрещалось делать без разрешения КГБ, и это было использовано как предлог для уволь­нения. Рассказчица тогда преподавала латынь, французский язык и историю в медицинском училище, и ее тоже уволили. После увольнения мужа они по­дали документы на выезд. Этот шаг привел к драматическим последствиям. Свекр рассказчицы имел доступ к секретным стратегическим военным доку­ментам и с юности состоял в коммунистической партии. После того как его сын с невесткой подали заявление, он, будучи честным человеком, отправился к начальнику отдела, чтобы поставить того в известность об этом, хотя у него самого не было намерения эмигрировать и он не разделял взглядов рассказ­чицы и ее мужа на будущее (но, как дедушка, он их «понимал»). На следую­щий день его отправили на пенсию, хотя он руководил крупным проектом (интервью 22).

В конце 1980-х началась четвертая и последняя волна русско-еврейской эмиграции. По соглашению между Рональдом Рейганом и Михаилом Гор­бачевым открылись ворота для евреев, желающих уехать в Израиль для вос­соединения со своими семьями. Те, кто приносил приглашения от фальши­вых родственников, получали визы, а Горбачев — американскую пшеницу! В 1989 году конгресс США объявил советских евреев категорией, имеющей право въехать в США в качестве беженцев, если они могут представить убе­дительные свидетельства того, что они подвергнутся преследованиям, если останутся в СССР (Kliger 149).

Те, кто получил визы, отправлялись из Москвы в Вену, чтобы оттуда пе­реправиться в Израиль. В Вене те из них, кто хотел эмигрировать в США, получали поддержку от Общества помощи еврейским иммигрантам (ХИАС). Оттуда они направлялись в Рим (месторасположение штаб-квартиры ХИАС), где подавали заявление на получение статуса беженца в США.

Как объяснила одна респондентка, вначале они отправились в Австрию за счет ХИАС. У них уже были планы ехать в Нью-Йорк — они хотели при­соединиться там к своим друзьям, эмигрировавшим два года назад. Они отправились из Вены в Рим. Все было хорошо организовано. В августе они остановились на две недели в окрестностях Рима (в прелестном городке Монтичелло). Получив дотацию от ХИАС, им нужно было найти и снять квар­тиру. Сын рассказчицы хорошо знал римскую историю, помнил все наизусть и любил бродить по Риму. «Каждый стремился продлить свои итальянские каникулы благодаря ХИАС» (интервью 22).

Мигранты обычно путешествовали в составе представителей трех поко­лений, хотя в большинстве случаев бабушки и дедушки следовали неохотно: «Я отправился в США из-за дочери. Я не хотел ехать, потому что у меня была работа на Украине и я был членом Союза адвокатов в СССР, это был вы­сокий статус. Но здесь я не могу работать юристом, пока не буду знать анг­лийский язык достаточно хорошо. Язык для меня — очень большая проб­лема» (интервью 4).

И другой похожий случай: «Я был военным офицером, полковником, от­служил двадцать девять лет в армии, ветеран Великой Отечественной войны. Я закончил свою военную службу в Ташкенте. Там процветал антисемитизм. Мои дети не хотели там жить и переехали сюда. Что мне оставалось делать? Я переехал вместе с ними» (интервью 10).

Еще: «Материнское сердце заставило меня быть с моим младшим сыном. Старший сын (который тоже не хотел эмигрировать) поехал с нами, чтобы сохранить единство семьи» (интервью 19).

В США эти объединенные семьи быстро осваивали язык, и их материаль­ное состояние улучшалось. В 1990 году средний доход русскоговорящих се­мей в Соединенных Штатах составлял примерно 32 500 долларов по стране. «Процесс адаптации стал быстрым и относительно безболезненным для боль­шинства из них — две трети находят работу во время первого же года пребы­вания в стране» (Supian)[13].

Это неудивительно. Автономные семейные единицы объединились для обеспечения ухода за детьми и оказания поддержки тем, кто был задейство­ван как рабочая сила. Более значимым является уровень человеческого ка­питала. Уровень образования и навыков этой диаспоры — один из самых вы­соких среди тех, кто когда-либо въезжал в Соединенные Штаты. В одном опросе шестьдесят процентов интервьюируемых русско-еврейских иммиг­рантов указали, что имеют высшее образование, полученное за пять или бо­лее лет, в отличие от тридцать пяти процентов у американских евреев (RINA 12). В другом опросе дети русско-еврейских иммигрантов, прибывших после 1965 года, сообщили об образовании своих родителей: восемьдесят четыре процента имели по крайней мере одного родителя с высшем образованием, и шестьдесят один процент — двух родителей с высшим образованием (Kasinitz et al. 13). В еще одном исследовании, спонсированном Национальным фон­дом американской политики, рассматривались успехи детей недавних им­мигрантов из разных стран. У них были лучшие результаты в математике и естественных науках, и многие дети родителей с визами H-1B (выданными лицам, имеющим ученую степень) — 100 000 человек прибывают ежегодно по таким визам со всего мира — вышли в финал национального конкурса «на­учных талантов», проводившегося корпорацией «Интел» в 1994 году. По дан­ным этого исследования, опубликованным в нью-йоркской русскоязычной прессе, второе место занял Борис Алексеев, отец которого прибыл из России по визе H-1B. На международной олимпиаде по физике, проходившей в Юж­ной Корее в 2004 году, американская команда включала двух недавних им­мигрантов; единственной участницей-женщиной была Елена Удовина, отец которой также приехал по визе H-1B (Anderson)[14].

В самом деле, местная русскоязычная пресса наводнена историями об эко­номическом успехе русскоговорящих иммигрантов. История, озаглавленная «Золотых рук учитель» (Ярмолинец), рассказывает о Владимире Деминге, эмигрировавшем двадцать семь лет назад из Ленинграда, где он работал юве­лиром. Его страстью была реставрация, и, оказавшись в США, он самостоя­тельно обучился этому ремеслу. Сейчас он преподает эти навыки в Нью-Йорк­ском институте моды и технологии и направляет американских студентов в Россию работать по реставрационным проектам. В «Новом русском слове» появилось интервью Александра Гранта с Семеном Захаровичем Кислиным. Кислин родился в 1935 году в Одессе и уехал из СССР в 1972-м. В СССР он был директором универсама, а сейчас возглавляет компанию «Trans-com- modity» с годовым доходом 1,1 миллиарда долларов. Когда Кислин приехал в Нью-Йорк, он не говорил по-английски, зарабатывал мытьем автомобилей и чисткой овощей. Его компания в настоящее время — крупнейший в мире по­ставщик литейного чугуна (Грант).

Амбиции иммигрантов «зашкаливают». Например, в интервью 13 мать гордо рассказывает о том, что ее ребенок сдал вступительный экзамен в шко­лу Стайвесант, престижную манхэттенскую общеобразовательную школу, в которую можно поступить, только успешно сдав экзамены. Родители знали, что они уезжают из города, и поэтому их сын не сможет быть принят в эту школу. Тем не менее они заставили его сдать экзамен как свидетельство его академических успехов.

Кроме того, русскоязычная еврейская диаспора может похвастаться впе­чатляющим человеческим капиталом: ее члены имеют также наработанный в Советском Союзе навык пробиваться сквозь бюрократические барьеры — что довольно полезно для иммигрантов, стремящихся преуспеть в новой стране. Как уже говорилось выше, один из опрошенных мною сказал, что после пребывания в Вене «каждый стремился продлить свои итальянские каникулы за счет ХИАС». Рассказчица вспоминает, что их пригласили к кон­сулу Соединенных Штатов в тот день, когда у нее была запланирована плат­ная экскурсия. Эта экскурсия предназначалась в основном для русскогово­рящих туристов, многие из которых находились на пособии от ХИАС. Они позвонили в консульство и сказали, что женщина заболела. Семья не пришла на прием. Через неделю они обнаружили, что их лишили субсидии от ХИАС, потому что они не пришли, когда им было назначено. Рассказчица с мужем пришли в ХИАС, чтобы выяснить, в чем дело, и их там приняли совершенно ужасно. В ХИАС знали, что у них двое детей и пожилой родитель, как же они могли лишить семью субсидии без предупреждения? — недоумевала рассказ­чица. В ХИАС отказались восстановить субсидию. Рассказчица с мужем усе­лись тогда в офисе и заявили, что не уйдут оттуда, пока финансовая помощь не будет восстановлена. Это сработало, помощь восстановили. Они получили то, что хотели, и вскоре после этого уехали (интервью 22).

В прессе отмечался еще один момент: «Как однажды сказал кто-то из рус­ских комиков: если кто-то научился обкрадывать и обманывать свою собст­венную страну, ему легко удастся это сделать в любом другом месте. Это как раз касается русской мафии — даже итальянцы поражены их махинациями и бесстрашием» (Пахомов).

Старомодная коррупция вряд ли отсутствует в русско-еврейском обиходе. Американский анализ российских президентских выборов в марте 2004 года, включая данные госсекретаря США Колина Пауэлла, свидетельствует о ма­хинациях. Ряд российских граждан, живущих в Нью-Йорке, отправились го­лосовать в российское консульство на Манхэттене и в театр «Миллениум» на Брайтон-Бич. Требовались паспорта. Один молодой человек представил сразу два, и сотрудник консульства упрашивал его использовать только один, «действующий» паспорт (Козловский).

Несмотря на то что опрашиваемые мной иммигранты своим успехом были обязаны сочетанию человеческого капитала, амбиций и хитрости, они выра­зили однозначную благодарность стране, которая предложила им убежище, и были почти единодушны в чувстве общей преданности Соединенным Шта­там: «Все русские, которые прибыли сюда в возрасте старше двадцати пяти лет, говорят с акцентом, но они многого добились: они — врачи, юристы, вла­дельцы крупного бизнеса; это великая страна, Боже, благослови Америку» (интервью 4). Один из респондентов жаловался на условия получения соци­ального страхования. Они с группой ветеранов хотели, чтобы социальное страхование называлось «пенсией для ветеранов», поскольку это давало бы им чувство, что они имеют право на такое страхование, что они «заслужили» его. Тем не менее даже на фоне унизительной для него формулировки «со­циальное страхование» он выпалил: «Я благодарен Соединенным Штатам. Я получаю бесплатные лекарства, социальную страховку и много других пре­имуществ. Боже, благослови Америку» (интервью 15). Другая иммигрантка с ностальгией вспоминала Крым и Черное море (откуда она уехала, но куда регулярно возвращалась во время отпуска) как более красивое («более есте­ственное») место по сравнению с тем, что она могла увидеть на пляже в Брай­тоне. Однако ее преданность Соединенным Штатам не вызывает сомнений. Она вспоминает, как по прибытии в США они сняли комнату в частном доме в Бруклине. Они присоединились к жилищной лотерее и одиннадцать лет стояли на очереди, пока не получили квартиру в центре для пожилых людей. Но когда они получили ее, муж респондентки уже умер. «Мы проходили по Программе 8 и получали также дополнительный социальный доход и продо­вольственные талоны[15]. Чтобы получать все это, нам не нужно было работать. Боже, благослови Америку» (интервью 19).

В разных интервью постоянно встречалось выражение: «Мы очень благо­дарны. американскому народу. Мы ничего не дали Америке, а Америка дала нам социальное обеспечение» (интервью 10).

В одной газете репортер опросил русскоязычных иммигрантов, как они праздновали 4 июля. Одна из опрашиваемых так ответила на его вопрос: «Я провела День независимости с моим мужем. Мы пошли на Брайтон- Бич. Я — врач, поэтому я не могу отключать свой мобильный телефон. Но, к счастью, все мои пациенты чувствовали себя хорошо в этот день. Вечером мы встретились с друзьями и отправились в Бэттери-Парк смотреть салют».

Репортер пишет: «Празднование было позади. Я уверен, что все русские иммигранты почувствовали прилив патриотизма и растущее чувство принад­лежности к американскому народу в День независимости» (Черноморский).

Я считаю, что иммигрантов подучили произносить «Боже, благослови Аме­рику» для их интервью о гражданстве, потому что практически все они цити­ровали эту фразу как часть катехизиса. Однако не вызывает сомнений, что они испытывали безграничную благодарность Америке. И действительно, они становились сверхпреданными американцами. Но большинство американцев не «просто американцы», а имеют приставку перед этим словом (афроамериканцы, латиноамериканцы и т.д.). Что значит быть не «просто американцем» для представителей этой волны иммигрантов, которые в основном поселились в Бруклине? Я рассматриваю этот вопрос в следующих двух разделах.

II. НЕ СТАНОВИТЬСЯ «РУССКОГОВОРЯЩИМИ» (КАК В БЛИЖНЕМЗАРУБЕЖЬЕ)

Русскоязычные евреи могли называть себя таковыми и основывать свое со­циальное и политическое поведение на том, что они — представители «рус­скоговорящего населения» США. Если бы они это сделали, они стали бы частью надэтнического сообщества, включающего в себя русских, украинцев, белорусов, грузин и молдаван, которые также иммигрировали в Соединенные Штаты. В самом деле, многие евреи в республиках «ближнего зарубежья» после развала Советского Союза сделали выбор в пользу такого самоопреде­ления. И по множеству причин адаптация к Америке в роли «русскоговоря­щих американцев» могла быть привлекательной.

Прежде всего, в Нью-Йорке имела место особенно сильная поддержка рус­ского языка и сообщества говорящих на нем. В самом деле, в начале 1990-х здесь образовалась критическая масса говорящих по-русски. В 1990 году око­ло 300 000 русскоязычных евреев жили в самом Нью-Йорке и около 400 000 — в прилегающих к нему районах. По данным официальных нью-йоркских ис­точников, бывший Советский Союз был крупнейшим поставщиком иммиг­рантов в конце 1990-х годов (RINA 1—2). Учитывая размеры и географичес­кую концентрацию русскоговорящей диаспоры, благоприятные условия для русского языка естественным образом распространились на следующее поко­ление. В отчете 1991 года показано, что пятьдесят три процента мигрантов второго поколения предпочитали говорить по-английски у себя дома, восемь­десят пять утверждали, что говорят по-русски «хорошо», и девяносто три со­общили, что понимают разговорный русский язык (Kasinitz et al. 10).

Один из моих респондентов объяснил, что в Бруклине очень хорошо со­храняется русская культурная жизнь благодаря большому количеству при­ехавших с четвертой волной. Этот респондент сам считает себя иммигрантом четвертой волны 1989—1992 годов; третья волна была в 1978—1979-м. У пред­ставителей третьей волны, с точки зрения респондента, не было ни знаний, ни информации; они страдали больше, чем представители четвертой волны. В 1989 году приток иммигрантов был огромным. Они прибывали по старому маршруту: израильская виза, Вена, Рим (на два месяца), затем — США. Рас­сказчик вспоминает, что, когда они приехали сюда, поток иммигрантов был такой, что они даже не могли снять квартиру. Теперь эти иммигранты — юри­сты, врачи, программисты, инженеры и художники. У иммигрантов третьей волны не было театра — в то время еще не открылся «Миллениум» в Брай­тоне. Эти люди смогли сохранить русский язык, поддерживать существование русскоязычных газет, театров, двух радиостанций (не существовавших за де­сять лет до того) (интервью 3)[16].

Институциональная поддержка этого сообщества русскоговорящих была весьма сильной. Как сообщил один из опрошенных, когда он прибыл сюда, в публичной библиотеке Бруклина имелась лишь одна полка книг на русском языке. Сейчас существует огромный раздел русской литературы. Половина посетителей в библиотеке — русские, потому что русские — заядлые чита­тели. Все они посещают библиотеки и много читают; все местные библио­теки — в Брайтоне, в Шипшеде, в Герритсене — имеют русскоговорящий пер­сонал. Когда респондент только приехал, имелся один-единственный русский книжный магазин, а сейчас их несколько, с множеством книг для детей. Рас­сказчик вспомнил, что он заплакал, увидев это, потому что в России, чтобы достать детские книжки, нужно было иметь знакомства в книжном магазине, а здесь, в Америке, вы можете купить все что угодно для русских детей, и сам рассказчик сообщил, что собирается покупать очередные книжки для своего внука. В библиотеках есть вся текущая художественная литература из России, включая классику, и вы можете заказать то, что желаете, через Ин­тернет (интервью 1).

Благодаря превосходным библиотечным фондам русскоязычных книг и широкому использованию кредитных карт, с помощью которых можно за­казывать книги онлайн, русскоговорящие американцы едва ли нуждаются в книжных магазинах.

Доступны и другие средства информации. Газеты на русском языке мно­гочисленны. Телевещание на русском языке представлено многими кана­лами, к нему легко подключиться. «У меня есть четыре телеканала на русском языке. Последнее российское кино, которое мы видели, была "Бригада" (по­пулярный в России сериал о бандитах; его можно взять напрокат во всех местных видеосалонах или посмотреть по телевидению)» (интервью 2). Рос­сийские радиопрограммы в Нью-Йорке повсеместно доступны, от ток-шоу до музыки и новостей. Театральных представлений тоже много, включая и привозные спектакли, премьеры которых проходили недавно в Москве и Санкт-Петербурге: «Что касается российских шоу, мы иногда ходим на них, потому что это удобно — в нескольких минутах ходьбы от моего дома. В те­атре "Миллениум" всегда аншлаг» (интервью 1).

Телефонная связь с русскоговорящим миром такая же дешевая, как и зво­нок в Нью-Джерси: «В 1989 году мы платили два доллара за минуту, сейчас это дешево; сейчас мы платим три цента максимум, звонок в Санкт-Петер­бург сейчас стоит 1,9 цента за минуту» (интервью 1). Все это — важное дока­зательство того, что в Нью-Йорке существует сформировавшееся самодоста­точное языковое сообщество, члены которого имеют общую идентичность как русскоговорящие. Эти культурные и медийные возможности поддержи­вают образование сообщества с идентичностью «русскоговорящих». «Мы ис­пользуем все более популярный термин "русскоговорящие" евреи, который включает людей со всего бывшего Советского Союза, а также формирую­щиеся "русскоговорящие" еврейские общины в Восточной Европе и Из­раиле», — сообщается в одном социологическом исследовании. И далее, там же: «Второе поколение все меньше интересуется тем, из какой советской рес­публики происходят они или их друзья, в отличие от первого поколения им­мигрантов» (Kasinitz et al. 10—11). В этом отчете есть примеры (и несколько наглядных иллюстраций) того, как дети русскоговорящих родителей отка­зывались от использования русского языка; однако, став взрослыми, они при­нялись изучать его в надежде научить ему своих собственных детей.

У некоторых из моих собеседников привязанность к родному языку — очень сильная и устойчивая. Так, один из них рассказывает, что дома они с семьей говорят по-русски — он на этом настоял. Он вспоминает, как в 1998 году взял своего сына в Санкт-Петербург. Город произвел на сына, Джулиана, огромное впечатление. Он отметил с восторгом: «Там все говорят по-русски. Спасибо, что научил меня говорить по-русски. Я могу понимать, что происходит вокруг меня». Рассказчик сообщил также, что его дети в тече­ние трех лет проводили лето в Литве со своей бывшей няней и таким образом совершенствовали свой русский, а дочь рассказчика недавно провела лето со своей бывшей няней в Киеве и частично — на Черном море. Она вернулась, неспособная сказать ни слова по-английски, но при этом хорошо говорила по-русски, хотя все это закончилось примерно через неделю. Она не смеши­вала два языка, но каждое слово, которое она произносила по-русски, звучало очень забавно. Сын рассказчика загружает современную русскую музыку че­рез Интернет, и они слушают диски на русском (интервью 11).

Русскоговорящие общины живут в определенных районах: Брайтон и Кью-Гарденс в Квинсе. Наиболее успешные русскоязычные евреи из Брай­тон-Бич переезжают в более просторные дома и богатые кварталы на Манхэттен-Бич (Бергер). Но при этом стараются держаться вместе. Эстер Шварц, школьная учительница, сообщает, что большинство выходцев из России «липнут» друг к другу, потому что они предпочитают говорить на своем род­ном языке (Бергер). Чтобы символически увековечить появление такого ис­торически сложившегося языкового сообщества в Соединенных Штатах, га­зета «Новое русское слово» предоставила возможность выступить в печати человеку, выдвинувшему идею создать памятник русскоговорящей общине. «Нет достойного памятника, посвященного русскоговорящим иммигран­там», — написал Леонид Оловянников, который описывает иммиграцию как имеющую всемирно историческое значение. «Три поколения иммигрантов, которые принесли в США свои таланты, свои знания и опыт, заслуживают, чтобы их имена помнили вечно», — считает он.

Несмотря на все это, идентификация себя как говорящих по-русски не стала доминирующей политической идентичностью, по крайней мере среди русскоязычных евреев. Это, похоже, обусловлено несколькими взаимосвя­занными причинами. Во-первых, имеет место классовое разделение между третьей (по большей части еврейской) и четвертой волнами иммигрантов (состоящей как из евреев, так и из этнических русских), препятствующее соз­данию общего культурного фронта. Многие из моих респондентов отрицают это разделение, но оно существует. Снова и снова интервьюируемые мной лица среднего поколения (третьей волны) настаивали на том, что у них есть близкие друзья неевреи (поддерживая тем самым представление о себе как космополитах), но, когда я просил их сообщить имена и телефонные номера (что позволило бы мне увеличить «снежный ком» примеров), они направ­ляли меня в другие места, признавая, что у них нет этих номеров в мобиль­ных телефонах. Одна из опрошенных, которая признала это разделение, об­основала его, сделав оговорку, что русские, приехавшие в Брайтон-Бич после 1991 года, были другими. Эти, по большей части русскоязычные неевреи, были бедными и приехали в США по материальным причинам, объяснила она, тогда как предыдущая волна, состоящая в основном из русскоязычных евреев, представляла собой хорошо обеспеченных людей, приехавших по по­литическим мотивам. Более поздние иммигранты поэтому имели больше трудностей с ассимиляцией, в то время как предыдущие ассимилировались легко (интервью 8). Другая опрошенная из третьей волны сказала то же са­мое. Она не «винит» представителей четвертой волны за их неудачу в уста­новлении отношений с третьей волной иммигрантов, но находит с ними мало общего (интервью 22). Хотя в самовосприятии представителей третьей волны есть элемент заносчивости, поколение мигрантов-отказников и впрямь было более образованным и политически мотивированным.

Вторая причина того, почему мы не можем говорить о появлении в Нью-Йорке консолидированной и доминирующей идентичности, основанной на русском языке, — постепенная утрата родного языка у последующих поколе­ний. Эта социальная реальность затронула все иммигрантские группы в Аме­рике. Рассмотрим следующий фрагмент из Интернета, где пародируется спо­собность детей второго поколения говорить по-русски. Курсивом отмечены английские слова:

Зарентовал двухбедрумный апартмент.

И для начала взяв полпаунда икры.

Я понял сразу — надо мной не каплет.

Мой велфер даст еще несметные дары («Weekend»).

Подобная смесь русского и английского языков в рамках нового диалек­та довольно типична для диаспоральных ситуаций и аналогична развитию «хебраш» (иврита-русского) в Израиле (Remennick) и «спанглиш» (испано-английского варианта) в Соединенных Штатах. Она имеет место даже там, где уровень этнической эндогамии высок. В моих интервью постоянно со­общается об утрате способности читать и писать на языке отцов у поколения, рожденного в США. Родители с печалью признают всеобъемлющую одно­язычную реальность английского, характерную для нового поколения: «Луч­ше всего наш старший сын говорит по-английски, затем по-русски, затем на иврите, который он изучает в школе. За обедом мы говорим по-английски. Если у нас есть силы, мы заставляем его отвечать по-русски; если нет — он отвечает по-английски, и мы просто принимаем это» (интервью 17).

Другой респондент отметил более тонкую особенность. Те, кто родился в Соединенных Штатах или уехал из России в возрасте семи лет и раньше, те­ряют «душу» языка, и он в большей степени становится средством коммуни­кации, чем компонентом культуры. Как только это происходит, психологи­ческая мотивация старшего поколения сохранить язык пропадает.

Третья причина того, почему идентичность, основанная на русском языке, не оформилась, — это географические сдвиги. Например, существенно, что многие русскоязычные евреи переехали в Нью-Джерси и другие места США в поисках неограниченного рынка труда. Как только семьи покидают районы с высокой концентрацией русскоговорящих, дети в государственных школах теряют привязанность к языку, особенно в свете существенных экономиче­ских и социальных стимулов хорошо знать английский.

Четвертая причина, с точки зрения русскоязычных евреев, — это то, что в Америке распространены антирусские стереотипы, которые давят на психо­логию молодых людей; стремясь добиться успеха в Америке, они не решают­ся обнаружить свое русское наследие. Участвовавшие в опросе респонденты, даже из Нью-Йорка, проявляют крайне амбивалентное отношение к тому, чтобы считаться «русскими». Один респондент сказал: «В целом я плохо от­ношусь к русскому населению в своем районе, в Брайтон-Бич». Другой по­правляет друзей, когда те называют его русским, и требует, чтобы его считали «русским евреем». Еще один говорит: «Американцы. смотрят сверху вниз на русских, потому что русские не такие религиозные, а быть религиозным — символ статуса». Одна девушка, с которой я говорил, беспокоится о своей цене на брачном рынке, поскольку многие американцы «смотрят на них (русских) как на стоящих ниже себя» (Kasinitz et al. 49—50).

Последняя причина вымывания русскоязычного культурного сознания в США — это конец «интеллигентской» культуры в американском окруже­нии, которое не поощряет высокую культуру. «В России, — сказал мне один из опрошенных, — мы привыкли быть театралами, а здесь это меньше нас ин­тересует. Поначалу нам не хватало языка для понимания театральных поста­новок. Кроме того, уровень режиссуры и актерского мастерства в России выше, чем тот, что мы видели в Штатах, особенно за пределами Бродвея и в Челси, поэтому мы перестали ходить в театр» (интервью 1). Или вот более неодобрительное заявление: «Америка скучна, в ней нет интеллектуального или поэтического сознания — того, что цементирует русский язык и что нынче вымывается» (интервью 8).

Подводя итог, можно предположить следующее: классовый разрыв, про­ходящий в большой степени внутри третьей еврейской волны и преимуще­ственно затронувший русскую четвертую волну; неизбежная утрата языка последующими поколениями — судьба всех иммигрантских групп в Америке; все более широкое географическое распространение русскоговорящей еврей­ской общины и выделение определенных приоритетных аспектов идентич­ности (религия в противовес интеллектуальной культуре) — все это привело к снижению привлекательности основанной на русском языке идентичности для русскоязычных евреев.

III. СТАТЬ АМЕРИКАНСКИМИ ЕВРЕЯМИ (К ИХ БОЛЬШОМУ УДИВЛЕНИЮ)

Наши данные показывают, что русскоязычные евреи в Нью-Йорке становят­ся американскими евреями. В качестве своей доминирующей идентичности они принимают скорее религиозную, чем этническую, еврейскую идентич­ность. Это удивительно по нескольким причинам. Наиболее впечатляющим является то, что население, живущее в Брайтоне, является подгруппой отказ­ников, которые отказались ехать в Израиль!

Но есть и другие причины, почему этот результат воспринимается как не­ожиданный. С одной стороны, большая часть этой диаспоры была воспитана в светской советской культуре, довольно несведущей в практике иудаизма. Один иммигрант сообщил мне с юмором, что на рейсе компании «Swiss Air» из Вены в Соединенные Штаты пассажирам-отказникам предложили кошер­ную еду, поскольку в авиакомпанию поступили сведения, что они еврейские беженцы. Он не знал, что значит «кошерный». Пассажиры пожаловались стюардессам, что они подвергаются дискриминации как евреи и хотят есть ту пищу, которую дают нормальным людям (интервью 25). В другом интер­вью респондент пытался подчеркнуть свою религиозную ортодоксальность. Однако, когда я спросил его, проходил ли он бар-мицву, оказалось, что он не знал про этот основной ритуал, который знаменует переход от детства к ре­лигиозному совершеннолетию (интервью 18).

Американские евреи были ошеломлены сопротивлением русскоговорящих евреев общепринятым в их среде религиозным практикам. Согласно Клигеру (Kliger 152—157), «американские евреи пытались установить контакт с рус­скими евреями как с иудеями, умаляя роль их особой русской идентичности и не понимая ее». В самом деле, русскоговорящим евреям, которые социали­зировались в обществе, исповедующем православие и еще недавно комму­низм, идея общинной еврейской жизни была чужда. Многие не могли по при­бытии понять, зачем нужно платить за членство в синагоге; точно так же носить кипу было, по мнению многих иммигрантов, стыдно. Русские не гово­рят о своей религии, в отличие от американских евреев; скорее они говорят о своей вере. Для русскоязычных религия ассоциируется с утомительными ритуалами, тогда как вера опирается на размышления человека о своей судьбе.

В ходе опроса евреев в Санкт-Петербурге только один процент респонден­тов связал свою еврейскую идентичность с религиозной деятельностью, кото­рая ассоциировалась с «исповеданием иудаизма». Такие же результаты были среди эмигрировавших в Израиль (Kliger 154). И в проводившемся в США ис­следовании мигрантов только 3,4 процента связывали свою идентичность с «исповеданием иудаизма» (Rliger 154). В Америке они говорят о своей рели­гии таким образом, который не позволяет установить ориентиры для понима­ния их поведения, образа жизни или убеждений. Русские евреи в Америке не ходят в синагогу, говоря: «Бог может услышать меня и без синагоги».

В другом исследовании-анкетировании, в котором можно было дать один из нескольких ответов на вопрос, что значит быть евреем, только одиннадцать процентов русскоязычных еврейских иммигрантов смогли сказать, что зна­чит «практиковать/исповедовать иудаизм»; семнадцать процентов сказали, что они соблюдают еврейские обычаи. Таким образом, для взрослых мигран­тов еврейство имеет светский оттенок, ибо тридцать три процента заявили, что быть евреем — это «чувствовать себя частью [нечетко определенной ка­тегории] еврейского народа» (RINA 21). Клигер резюмирует эту ситуацию так: «С точки зрения подавляющего большинства американских евреев, ис­поведующих иудаизм, русские евреи в Америке продолжают быть столь же безразличными к еврейскому наследию и еврейской общинной жизни, как и тогда, когда они жили в Советском Союзе» (152).

Еврейские общинные практики были чужды этим иммигрантам. Однако есть области общей практики. Пейсах является наиболее соблюдаемым праздником (это отчасти объясняется тем, что община проводит Седер — ритуальную реконструкцию исхода). Тем не менее в публикации 1993 года сообщалось, что менее двадцати процентов евреев в России участвовали в Седере в том году (Шапиро и Червяков, цит. в: Kliger 157). Есть также некото­рые данные по Соединенным Штатам, указывающие на активное участие в посте на Йом-Киппур («Судный день»). Однако подавляющее большинст­во молодых евреев из бывшего Советского Союза не были подвергнуты об­резанию. Раввин, осуществивший около 8000 операций обрезания в этой группе населения, сообщает, что двадцать процентов назначенных операций были отменены, и предполагает, что у русскоязычных евреев имеет место своего рода табу на этот священный еврейский ритуал. Более того, евреи из бывшего Советского Союза изначально не придавали большого значения соблюдению Шабата.

Мало того, что евреи из бывшего Советского Союза были встроены в свет­ское окружение, но они еще и культивировали космополитичные дружеские связи в советское время. Один из опрошенных сказал, что все его ближайшие друзья — русские евреи, хотя в России его ближайшими друзьями были не­евреи. Но в Америке практически каждый, кого он знает, и каждый, с кем он общается, — евреи из России (интервью 1). Другой сообщил, что все его род­ственники в США состоят в браке с лицами из среды русскоговорящих евреев. На Украине многие его друзья и коллеги не были евреями, а в Аме­рике он вовсе не видит никаких «русских». Этот респондент подчеркнул, что ему нравятся русские и украинцы, потому что они хорошие люди, но в Аме­рике он их не встречает (интервью 4)[17].

Несмотря на недостаточную вовлеченность и несерьезность русскогово­рящих евреев в Нью-Йорке по отношению к религиозным практикам и вере, они становятся американскими евреями (с религиозным рвением, неожидан­ным для них самих). Это та идентичность, которая начинает определять их социально-политическое поведение. Почему это происходит? Некоторые от­веты вытекают из моих интервью.

Во-первых, это историческая сила пятого пункта в советских паспортах, который классифицировал их как евреев по национальности в контексте со­ветской социально-политической жизни. Однако, благодаря их светскому советскому воспитанию, они разработали светскую версию иудаизма, часто к огорчению спонсировавших их американских евреев. Тем не менее советская паспортная политика помогла материализовать их идентичность как евреев, и эта материализация имела долговременные последствия. Таким образом, советское бюрократическое наследие вполне может быть частью объяснения[18].

Во-вторых, существуют инструментальные причины для появления ев­рейской идентичности[19]. В конце концов, те, кто смогли заявить, что они ев­реи, получали бесплатный билет из «дурдома», которым считался Советский Союз. Данные интервью широко представляют эту тему: в 1989 году в СССР впервые было разрешено соблюдение еврейских ритуалов. Люди тогда смогли открыто собираться и изучать вещи, связанные с еврейской культу­рой. Респондент вспоминает, что в Перми в течение всего пятилетнего пе­риода перед отъездом его семья имела возможность хорошо ознакомиться с разными аспектами еврейской жизни. Раввин приехал в Пермь из Израиля в 1991 году. Он пробыл в Перми три года, и респондент помогал ему, посколь­ку знал английский язык. Он помог ему получить квартиру и устроиться. Да­лее в разговор вмешалась жена респондента и сообщила, что еще до того по­явились три молодых человека из Израиля, из Министерства иностранных дел, и рассказали местным евреям, какие блага они получат, если эмигрируют в Израиль. Люди в Перми просто не могли поверить, что перед ними в их род­ном городе стоят люди с Запада. В то время сахар можно было получить только по талонам. Они сообщили этим молодым людям свои данные, чтобы получить приглашение из Израиля (интервью 17).

В другом интервью респондент по имени Василий вспоминает, как при­ехал в США в октябре 2000 года. Мать его жены была еврейкой, а отец жены евреем не был. Это позволило его жене и им обоим получить статус беженцев. Василий боялся уезжать, потому что он неважно знал язык и был стар для этого — даже и сейчас язык представлял для него трудность. Жена Василия вмешалась в разговор и сообщила, что, когда ее мужу исполнилось шестьде­сят лет, он, как положено, вышел на пенсию. Пенсия была маленькой, по­этому он продавал найденные в мусорных баках вещи, чтобы хватало на жизнь. Он не хотел уезжать в США, но они получили статус беженцев и в один прекрасный день — телеграмму, разрешающую им уехать до ноября 2000 года. И они уехали. В США они получили добавочное пособие мало­имущим (400 долларов в месяц), продовольственные талоны, медицинскую помощь (Василий перенес несколько операций, включая операцию на сердце, и все они были бесплатными) и пятидесятипроцентную скидку на пользова­ние общественным транспортом (интервью 23).

Другой опрошенный (интервью 20) приехал в Соединенные Штаты в 1992 году. Был рабочим на строительстве. У него случился инфаркт мио­карда, и он не мог больше выполнять ту же работу. Тогда он устроился в юве­лирный магазин. Потом пошел учиться в бизнес-колледж в надежде научить­ся программированию. Он не закончил его, потому что у него случилось еще два инфаркта. Ему сделали операцию на сердце в госпитале Ленокс-Хилл, оплаченную за счет добавочного пособия малоимущим. В итоге он стал ме­неджером ювелирного магазина.

Обладая статусом беженца (который в Советском Союзе могли получить представители нескольких религиозных групп, но с наибольшим усердием к нему стремились евреи), русскоязычные евреи получали доступ к бесплат­ному здравоохранению мирового уровня и другим благам. Это было точно резюмировано в интервью 10: «Мы ничего не дали Америке, а Америка дала нам социальное обеспечение».

В-третьих, в США синагоги, иешивы и другие еврейские ассоциации иг­рают ключевую организационную роль как средства ассимиляции. «По при­бытии организация ХИАС встретила нас в аэропорту и проводила в отель» (интервью 7).

Хотя в целом надо отметить низкий уровень участия мигрантов второго поколения в общинной жизни, в целом это участие распределяется следую­щим образом: семьдесят один процент представителей поколения, рожденного в США, принимают участие в деятельности еврейских общинных центров и тридцать восемь процентов — в еврейских летних лагерях (Kasinitz et al. 30).

Респондент рассказывает: «Было очень интересно, как все это организо­вано. Нью-Йоркская ассоциация новых американцев (занимающаяся соци­альным обеспечением евреев) выплачивала арендную плату за первый месяц и залог собственнику, который новоприбывшие не должны были возвращать, поскольку фонд состоял из добровольных взносов. Но мы вернули этим лю­дям то, что они на нас потратили [смеется]. Они списывали со счетов то, что передавали нам в качестве благотворительного пожертвования. Это я узнал позже, и это нормально» (интервью 11).

Уровень поддержки со стороны еврейских сообществ поражал иммигран­тов. Анна (интервью 16) прибыла в Соединенные Штаты в 1993 году. Она получила статус беженки и была принята еврейской общиной в Форт-Уэйн, штат Индиана, которая пригласила ее семью. Здесь уже находился ее пожи­лой брат, у которого не было денег спонсировать других членов его семьи. Он обратился к этой общине в Индиане, которая помогла с деньгами для Анны, ее сына, его жены и их дочери. Община в Форт-Уэйн взяла эту семью под свое крыло на год. Им предоставили красивую, полностью меблирован­ную квартиру с двумя спальнями, шкаф, набитый прекрасной одеждой, пол­ный холодильник и конверт с 300 долларами. Это был маленький городок, но представители общины на машинах возили их повсюду. Во время интер­вью Анна неоднократно выражала свою благодарность этой общине. Позже она прожила в Нью-Йорке восемь лет, ожидая квартиру в доме для преста­релых. Ее очередь подошла, и она проживает в этом доме уже два года. Она платит только 158 долларов в месяц за комнату, получает добавочное пособие малоимущим, продовольственные талоны и лекарства — все это благодаря статусу беженки. Сейчас она изучает английский язык в Еврейском колледже при синагоге каждый четверг, поскольку до сих пор владеет языком только на элементарном уровне.

А вот другой случай. Респондентка рассказала, как Нью-Йоркская ассо­циация новых американцев нашла ей работу за четыре недели — продавщи­цей в лавке, торгующей клубникой; так вместе с коллегой по работе из Бос­нии она выучила английский. Параллельно она изучала бухгалтерский учет в школе и затем нашла работу клерка в отделе расчетов. Ее младший ребенок родился в Америке и пошел в детский сад. Опрошенная сообщила, что они не обращались напрямую в Еврейский центр. Ее муж Игорь не является за­регистрированным членом Еврейского центра, ему не хватает терпения вы­сиживать чтение молитв. Но в прошлом году они ездили на неделю в Израиль с еврейской организацией (интервью 17).

После чего эта супружеская пара сделала свой выбор в пользу еврейской, а не русской идентичности.

Получив столь весомую социальную поддержку со стороны еврейских ор­ганизаций, помогающих интегрироваться, диаспоральное сообщество из быв­шего Советского Союза начало видеть своей «родиной», из которой они рас­сеялись по свету, скорее Израиль, чем Россию. Если это так, можно ожидать с их стороны гораздо большего интереса к ближневосточной политике, чем к политике России. Данные моих интервью подтверждают это.

Респондент рассказывает, что у него не осталось никаких связей в России. Он не скучает ни по кому из тех, кто там остался, но говорит, что здесь люди, эмигрировавшие со своей родины, сплачиваются. У опрошенного есть рус­ский телеканал дома, но его не интересует, что происходит на Украине. Он подчеркивает, что, когда уезжал оттуда, никто не беспокоился о нем. Он стал­кивался только с антисемитизмом и теперь считает Америку своей страной. Его интересует то, что происходит в Соединенных Штатах, особенно что ка­сается терроризма, и что происходит в Израиле. В прошлом году он помогал собрать 200 000 долларов для Израиля. Он поддерживает людей, которые за­ботятся о прибывших евреях. Респондент сказал, что знает, что происходит в Чечне, но ему это не интересно. Его волнует положение дел в Ираке, потому что это недалеко от Израиля, и он утверждает, что эта война необходима ради Израиля (интервью 7).

В другом интервью опрошенная рассказала, что у них дома нет русского те­левидения, они мало смотрят телевизор, но заходят на русские интернет-сай­ты. Они не следят внимательно за российской политикой. Муж респондентки Игорь заходит на российские новостные сайты несколько раз в месяц, а вот за израильской политикой следит в Интернете каждый день (интервью 17).

Другая респондентка говорит: «Я интересуюсь тем, что происходит сейчас в России, путинским тоталитарным правлением, но... мои друзья больше ин­тересуются ситуацией в Израиле» (интервью 22).

Эти настроения — не просто интерес. Они отражают глубокое беспокой­ство за свой народ, и под этим народом понимаются евреи. Например, в раз­говоре с респонденткой я пошутил, что поток иммиграции продолжится, по­скольку следующим поколением еврейских мигрантов, вероятно, будут люди, выселенные с оккупированных Израилем территорий. Ей было не смешно. Она сказала, что Израиль — очень деликатная тема и она не хочет говорить об этом в таком контексте.

Но не только вопрос ближневосточной политики выявил культурную идентичность опрошенных. Усвоив более или менее принятые по умолчанию требования эндогамии, они недвусмысленно обозначили, кто входит в их группу: подходящие потенциальные супруги — это американские евреи. Один респондент явно продемонстрировал то, о чем, в общем-то, можно было и не говорить: «Я мечтаю о том, чтобы мои внуки вступили в брак внутри еврей­ского сообщества. Мы — еврейская семья. У нас здесь есть возможность про­должить свою "нацию". Это очень важно» (интервью 7).

В поддержку этого стремления к эндогамии сеть еврейских объединений организовала программу совместного досуга для иммигрантов-евреев. Для этого используется, конечно же, синагога.

Один из опрошенных сообщил, что, когда он прибыл в Нью-Йорк, Нью-Йоркская ассоциация новых американцев предоставила его семье номера в отеле на три недели, пока он не нашел квартиру на углу авеню К и 31-й ули­цы. Он ходил в синагогу за школой Худд каждую субботу в течение двух лет. Респондент признался, что не понимал ничего, но ему переводили. Ему дали Талмуд на английском, и он читал его (интервью 10).

Все в плане помощи происходит именно так, даже когда иммигрантам ма­лоинтересно то, что синагога может предложить. Так, другой респондент рас­сказал, что, когда он жил в Бейсайде, все свои связи он установил через си­нагогу, которую посещал всякий раз в Шабат. Он со смехом вспомнил, что был тогда хорошим евреем, куда лучше, чем сейчас. «Они не предоставляли социальных услуг, но я научился читать на иврите, правда, ничего не пони­мая. Я узнал о еврейских праздниках, что было очень полезно, потому что я не мог узнать о них дома» (интервью 11).

Объединение осуществляется не только через синагогу. Опрошенные рас­сказали о своем членстве во множестве еврейских организаций: Евреи из бывшего Советского Союза (респондент 4), Объединенная еврейская феде­рация (респондент 7), Американо-еврейская ассоциация ветеранов (респон­дент 21, офицер и ветеран Советской армии; члены этой группы заинтересо­ваны в получении ветеранских льгот в США). Эти еврейские объединения дают возможность включить иммигрантов в более широкий социальный кон­текст, и, даже будучи светскими организациями, они сплачивают своих кли­ентов как американцев еврейского происхождения.

Еврейско-американская идентичность — центрированная на поддержке Израиля — может быть в высшей степени светской. Но возникающая еврейско-американская идентичность имеет склонность к религиозному складу. Этот путь лежит через детей. Многие иммигранты, имеющие детей школь­ного возраста, отдают их в иешивы (еврейские религиозные школы), с тем чтобы их дети что-то знали о некогда запрещенной религии. Интервью с еврейскими иммигрантами второго поколения из бывшего Советского Союза, живущими в Нью-Йорке, показали, что восемьдесят три процента опрошенных посещают государственные средние школы, семнадцать про­центов ходят в частные, по большей части еврейские, школы (более высо­кий показатель посещения приходских школ, чем в любых других иммиг­рантских группах, в рамках более широкого исследования иммигрантов второго поколения в Америке; Kasinitz et al.). Шестьдесят шесть процентов из тех, кто родился в Соединенных Штатах («истинное» второе поколение), посещают иешиву по меньшей мере в течение года, так как большинство иешив не берут плату за обучение с детей-иммигрантов за первый год. Уро­вень академического обучения в иешивах не столь высок, однако они ока­зывают эмоциональную поддержку и оставили отпечаток религиозной идео­логии на тех, кто посещал их. Иешивы меняли жизнь тех, кто их посещал. Ирен, одна из интервьюированных в социологическом исследовании, посе­щала иешивы с первого класса до окончания средней школы; она стала — и остается (сейчас ей уже за двадцать) — вполне ортодоксальной. «Это было травматично. Мои родители… не хотели быть религиозными. Они объ­ясняли мне, что у них такое отношение ко всему этому, и они не собирались меняться. Они сказали мне, что, когда я вырасту и у меня будет собственный дом, я смогу делать все, что захочу, но что мне не удастся изменить их жизнь» (Kasinitz et al. 21—22).

Я слышал подобные истории и от своих респондентов. Например, один из опрошенных рассказал, что люди знакомились в Бруклине по большей части в иешиве, где брали уроки английского. Кто-то был из Белоруссии, кто-то из Кишинева, кто-то из Санкт-Петербурга, и все они были русскоговорящими евреями, но среди них не было чистокровных русских (русских русских — как их называли). Иногда русские из России приходили в иешиву, чтобы учить английский, — и они знакомились с ними и с теми, кто происходил из смешанных браков. Но на занятиях в иешиве девяносто пять процентов вре­мени уделяется иудаизму, а пять — английскому (интервью 5).

По прибытии Галина немного говорила по-английски, а Александр по-не­мецки. Они прошли курс занятий английским до отъезда, но почти безре­зультатно. Внучку Галины (которая только что закончила среднюю школу в Бруклине и которой было десять, когда они прибыли в США) отправили учиться в иешиву, потому что считали, что там она выучит английский бы­стрее, чем в государственной школе (интервью 9).

Другие опрошенные рассказали, что они отдали свою дочь в еврейский детский сад в Бруклине, на углу Кони-Айленд-авеню и авеню У. Они вы­брали религиозную школу для своих детей, даже несмотря на то, что пола­гали, что в государственной школе качество образования выше. Родители чувствовали, что они без проблем могут помочь своим детям в изучении свет­ских предметов, но они ничего не знали о предметах, связанных с иудаизмом, поэтому решили положиться в этом на школу. Они обсуждали этот вопрос с друзьями и много об этом думали. Некоторые друзья опасались, что, если дети станут религиозными, они отдалятся от родителей, потому что у детей будет другая культура. Но потом родители сочли, что этого не произойдет, и рискнули. И этого не произошло. Родители сказали, что они остались так же близки со своим детьми, как и раньше (интервью 24).

Исследования (Kasinitz et al.) демонстрируют, что сильнейшее формирую­щее воздействие на идентичность мигрантов второго поколения оказывают посещение иешивы более года, окончание иешивы и посещение Израиля. По­сещение иешивы оказывало гораздо более сильное воздействие на религиоз­ную идентичность респондентов, чем любой другой фактор. Оно положи­тельно влияло на все аспекты идентичности, но сильнее всего затрагивало религиозный. Благодаря тому, что иешивы обеспечивали новоприбывшим детям мягкий переход к новой жизни, они были популярным выбором. Бу­дучи однажды выбранными (по крайней мере теми, кто оставался в этой системе), они эффективно превращали русскоговорящую молодежь в прак­тикующих иудеев.

Обучающиеся в иешивах или социализированные в рамках программ си­нагоги дети начинают «обращать» своих родителей, или, лучше сказать, пре­вращать их светское этническое представление об иудаизме в религиозное. Из исследования мы узнаём о восемнадцатилетней Джулиане, родившейся в Соединенных Штатах вскоре после того, как ее родители эмигрировали. После ее рождения мать Джулианы стала все строже исполнять предписания религии и присоединилась к общине ортодоксальных иудеев. Джулиана рас­сказала, что ее мать хотела, чтобы она получила еврейское образование, так как в России это было бы невозможно. Еврейские школы требовали от жен­щин, чтобы они были религиозными, соблюдали все законы и покрывали во­лосы. И мать Джулианы в какой-то мере стала следовать этим правилам. Она делала это для того, чтобы ее дочь могла пойти в еврейскую школу. А затем, когда Джулиана узнала еврейские обычаи, она стала подталкивать к их со­блюдению своих родителей (Kasinitz et al. 22).

Эта же тема проходит через несколько моих интервью. Одна пожилая респондентка четко видела тенденции: «При том что мои внуки теряют способ­ность свободного владения русским языком, они вспоминают знания, по­лученные в синагоге, когда они были детьми». В этот момент в разговор вмешалась ее дочь: «Она пытается сказать, что ее внуки в большей мере иу­деи, чем я. Нас не обучали религии, а наших детей обучали» (интервью 4). «Мои ближайшие друзья все-таки стали ортодоксальными иудеями, — отме­тила респондентка. — Так же, как и их дети. Они соблюдают всё. Их дети под влиянием местной синагоги склонили их к ортодоксальному иудаизму. Их родители последовали за ними» (интервью 22). Другие опрошенные призна­лись: «В США мы стали интересоваться иудаизмом, и он стал частью нашей жизни. Наши же дети не просто им интересуются — они стали религиоз­ными» (интервью 24). Данные, приведенные в таблице, подтверждают идею, что со временем русскоязычное еврейское сообщество в Нью-Йорке все больше начинает определять себя как иудеев.

Моя интерпретация данных таблицы такова: чем дольше русскоязычные евреи остаются в США, тем более религиозными они становятся. Альтерна­тивная интерпретация (ее тоже нельзя исключать) такова: те евреи, которые уехали из Советского Союза раньше, были изначально более религиозны.

Выбор идентичности: отношение русско-еврейских иммигрантов в Нью-Йорке к религии

Процент тех, кто согласен с тем, что

«Новички» (более 3 лет в Нью-Йорке)

«Второкурсники» (3—6 лет в Нью-Йорке)

«Третьекурсники» (6—9 лет в Нью-Йорке)

«Выпускники» (более 9 лет в Нью-Йорке)

быть евреем важно или очень важно

63

65

65

79

иудаизм — наиболее привлека­тельная религия

41

46

54

64

Источник: RINA 9.

Вот интерпретация авторов исследования: «У нас есть ощущение, что число тех, кто придерживается иудаизма, увеличилось. Это может указывать на реальный рост веры и практики иудаизма или на усвоение американских привычек этнически-религиозной идентификации» (RINA 4). В любом слу­чае мы видим постепенный переход русскоязычного еврейского сообщества к более религиозной идентичности.

Данные об отношении второго поколения мигрантов к религии (Kasinitz et al. 41—48) предполагают нарастающую со временем религиозную консо­лидацию в плане базовой идентичности:

— 40% второго поколения евреев, родившихся в Соединенных Штатах, в противовес 10%, приехавшим в США детьми, считают себя ортодок­сальными иудеями или хасидами;

— 89% второго поколения евреев, родившихся в США, в противовес 65%, приехавшим в США до 1988 г., держат дома еврейские традиционные предметы;

— 63% второго поколения евреев, рожденных в США, в противовес 37%, приехавшим в США до 1988 г., утверждают, что посещают синагогу;

— «Мало вероятно, что те, кто родился в США, сообщат, что большинство их друзей — русские; скорее всего, они сообщат, что большинство их друзей — евреи» (Kasinitz et al. 30).

Эти данные подтверждают мнение, что мигранты второго поколения сильно привязаны к еврейским символам, организациям и еврейскому образу жизни — больше, чем их родители.

Все эти этнографические черты складываются в четкий выбор культурной идентичности. Один из опрошенных выражает это следующим образом: «Все называют нас "русскими евреями". Никто не говорит о нас как о "евреях". В России любой, кто упоминает "евреев", говорит: "Уезжай в Израиль". И вот мы приехали сюда, а они называют нас "русскими". Нас не устраивает опре­деление "русский". Мы хотим быть "евреями", а не "русскими"» (интервью 7).

Русскоговорящие евреи пришли к осознанию себя, как в социальном, так и в культурном отношении, прежде всего «евреями» с сильной религиозной составляющей. Таков парадокс идентичности: происходя из абсолютно свет­ского общества, каким оно было в Советском Союзе, русскоговорящие евреи в США пришли к видению себя социально и культурно прежде всего «ев­реями» с сильной религиозной составляющей. Между тем, в Израиле с его строгими религиозными установками русскоговорящие евреи пришли к ви­дению себя в социальном и культурном отношении прежде всего русскоязыч­ными и, как правило, нерелигиозными[20].

IV. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ

Нью-йоркская русско-еврейская диаспора, исследование которой лежит в ос­нове этой статьи, имеет, как и любые группы, основанные на идентичности, множество культурных черт и национальных признаков. В 2000 году в опросе RINA (16—18) респондентам было предложено выбрать свою идентичность из четырнадцати возможных. Результат:

— у 71% респондентов прозвучало слово «еврей» в различных вариантах ответов;

— 31% респондентов просто сказали «еврей». Это безоговорочно была са­мая безусловная идентичность;

— 6% сказали «американец»;

— 4% сказали «русский»;

— 56% привязали свою еврейскую идентичность к какой-то другой нацио­нальности.

В этой статье рассматривался вопрос, какой аспект из общей совокупности культурных черт, присущих русскоязычным евреям, был и остается базовой составляющей главенствующей идентичности; был сделан вывод, что это идентичность американского еврея. Чтобы объяснить этот вывод (в неявном сопоставлении с Израилем и «ближним зарубежьем»), вероятно, достаточно будет модели, подчеркивающей демографию группы и дающей общую схему распределения новоприбывших по категориям внутри принимающей страны. Однако процессы, в силу которых это произошло (а также сильное религиоз­ное влияние в рамках еврейской идентичности), требуют более полного опи­сания. Представленная здесь этнографическая информация показывает, что среднее поколение нашло в своей еврейской идентичности способ отреаги­ровать на ограничение возможностей во время экономического застоя в Со­ветском Союзе. Эта идентичность принесла возможность мигрировать, за ко­торую они ухватились. Сразу по приезде они оказались не в руках политиков Тамани-Холла (как когда-то ирландские иммигранты в Соединенных Шта­тах), а в руках еврейских организаций, которые помогли направить их в си­нагоги, а их детей в иешивы. Дети серьезно отнеслись к урокам в иешиве и подтолкнули многих из своих родителей в направлении еврейской иден­тичности, основанной на религии. Они, как правило, идентифицируют себя с американскими евреями, все более всерьез принимают религиозную при­влекательность идентичности и ограничивают социальные связи с россий­скими неевреями. В результате потомки тех, кто поддерживал космопо­литический идеал светского еврейства в черте оседлости XIX века, сегодня становятся чрезвычайно успешными декосмополитизированными амери­канскими евреями в Брайтоне.

Перевод с англ. А. Горбуновой

ЛИТЕРАТУРА

Anderson Stuart. The Multiplier Effect // International Educator. 2004. Summer. P. 14—21.

Chandra Kanchan. Why Ethnic Parties Succeed. New York: Cambridge University Press, 2004.

Cohen Rina. From Ethnonational Enclave to Diasporic Community: The Mainstreaming of Israeli Jewish Migrants in Toronto // Diaspora. 1999. № 8. P. 121 — 136.

Ebaugh Helen Rose, Janet Saltzman Chafetz. Religion and the New Immigrants. Walnut Creek, CA: Altamira, 2000.

Gitelman Zvi. Becoming Israelis. New York: Praeger, 1982.

Gitelman Zvi. E-mail to the author. 12 Feb. 2005.

Gitelman Zvi. Immigration and Identity: The Resettlement and Impact of Soviet Immigrants on Israeli Politics and Society. Los Angeles: Wilstein Inst., 1995.

Herberg Will. Protestant—Catholic—Jew. Garden City, N.J.: Doubleday, 1955.

Kalyvas Stathis. The Rise of Christian Democracy in Europe. Ithaca, N.Y.: Cornell Univer­sity Press, 1996.

Kasinitz Philip, Zeltzer-Zubida Aviva, Simakhodskaya Zoya. The Next Generation: Russian Jewish Young Adults in Contemporary New York. Russell Sage Foundation Working Paper № 178, June 2001.

Kliger Samuel. The Religion of New York Jews from the Former Soviet Union. New York Glory / Tony Carnes and Anna Karpatakis (Eds.). N.Y.: New York University Press, 2001. P. 148—161.

Laitin David D. Identity in Formation: The Russian-Speaking Populations in the Near Ab­road. Ithaca, N.Y.: Cornell University Press, 1998.

Lipset S.M., Stein Rokkan. Cleavage Structures, Party Systems, and Voter Alignments. Party Systems and Voter Alignments: Cross-National Perspectives / S.M. Lipset and Stein Rokkan (Eds.). New York: The Free Press, 1967.

Markowitz Fran. Criss-crossing Identities: The Russian Jewish Diaspora and the Jewish Dia­spora in Russia // Diaspora. 1995. № 4. P. 201—210.

Posner Daniel. Institutions and Ethnic Politics in Africa. New York: Cambridge University Press, 2005.

Remennick Larissa. The 1.5 Generation of Russian Immigrants in Israel: Between Integra­tion and Sociocultural Retention // Diaspora. 2003. № 12. P. 39—66.

Research Institute for New Americans [RINA]. Russian Jewish Immigrants in New York City: Status, Identity, and Integration. New York: Amer Jewish Committee, 2000.

Suny Ronald G. Revenge of the Past. Stanford, CA: Stanford University Press, 1993.

Supian V.B. Rossiiskaia Emigratsiia v SshA [Российская эмиграция в США]. International Union «United Russia» N.d. 15 July 2004 // http://www.msedina.org/?id=3022.

Waters Mary. Black Identities. New York: Russell Sage, 1999.

«Weekend» // Новый американец. 1989. Январь.

Werth Paul W. Theorizing the Politics of Cultural Identities in Russia and Ukraine. Rebo­unding Identities: The Politics of Identity in Russia and Ukraine / Dominique Arel and Blair A. Ruble (Eds.). Washington, DC: Woodrow Wilson Center Press, 2006.

Zisserman-Brodsky Dina. The «Jews of Silence»—the «Jews of Hope»—the «Jews of Triumph»: Revisiting Methodological Approaches to the Study of the Jewish Move­ment in the USSR // Nationalities Papers. 2005. № 33. P. 119—139.

Бергер Йозеф. Русский десант на Манхеттен-Бич // Новое русское слово. 2004. 22 марта.

Грант Александр. Закон Кислина: деловитость + милосердие = успех // Новое русское слово (без даты).

Козловский Владимир. Одни выборы и два пожара // Новое русское слово (без даты).

Оловянников Леонид. Letter // Новое русское слово (без даты).

Пахомов Александр. Из школы коммунизма выходят профессионалами // Огонек. 1996. 3 июня.

Страна, где расцветают таланты // Новое русское слово. 2004. 26 июля.

Токвиль Алексис де. Демократия в Америке. М.: Прогресс, 1992.

Тринадцать лет спустя // Новое русское слово (без даты).

Червяков Валерий, Шапиро Владимир. Что значит: «Быть евреем»? // Еврейский на­учный центр (опрос 1992—1993 гг. и 1997—1998 гг.).

Черноморский Владимир. Веселился народ независимый // Новое русское слово. 2004. 7 июля.

Ярмолинец Вадим. Возвращение Якова Смирнова // Новое русское слово. 2003. 23 января.

Ярмолинец Вадим. Золотых рук учитель // Новое русское слово. 2001. 8 мая.

[1] @ Diaspora: A Journal of Transnational Studies. 2004. Vol. 13. № 1. P. 5—35.

Исследование в рамках этой статьи проводилось, когда ав­тор являлся членом Фонда Рассела Сейджа. Первона­чально оно было подготовлено для конференции «Изме­нение и наложение идентичностей: Латвия перед лицом вступления в ЕС», проводившейся в Риге 17—18 сентября 2004 года. Автор благодарит Юриса Розенвалдса за при­глашение к написанию этой статьи, ранняя версия кото­рой была опубликована в Латвии. Автор также благодарит Инну Ставицки за материально-техническое обеспечение на Брайтон-Бич, Анну Гурфинкель за помощь в проведе­нии исследования, Цви Гительмана за обмен данными и Канчан Чадру, Виктора Макарова, Инну Ставицки, Ай- варса Табунса, Сидни Тарроу, Цви Гительмана и Хачика Тололяна за критические замечания.

[2] С.М. Липсет и Стейн Роккан опубликовали основопола­гающую статью на тему социокультурных оснований до­минирующих политических разногласий, и за ней после­довало огромное количество литературного материала. См. работу Каливаса, в которой он анализирует взлет и паде­ние католицизма в сравнении с секуляризмом как домини­рующее разногласие в Западной Европе.

[3] Русско-еврейские иммигранты — термин, используемый ведущими учеными, изучающими эту общность. Но значи­тельная часть этой общности не является ни русскими (по национальности), ни россиянами (гражданами Россий­ской Федерации), поскольку многие иммигранты родом из Украины, Молдовы и других бывших советских респуб­лик, которые сейчас — независимые государства. Поэтому, когда я не ссылаюсь на работы других ученых и не переска­зываю речь респондентов (где благодаря контексту опре­деляется, какая именно общность описывается термином «русские»), я называю русско-еврейских иммигрантов рус­скоязычными или русскоговорящими евреями.

[4] Десекуляризация второго поколения русских евреев, о ко­торой здесь говорится, согласуется с выводами Рины Коэн, сообщающей о светских израильских мигрантах в Канаду, чьи дети испытали религиозное пробуждение.

[5] Лариса Ременник показывает жизнеспособность в Из­раиле идентичности, основанной на русском языке.

[6] О подсчете голосов при возрождении культурных иден- тичностей см.: Chandra (гл. 4) и Posner.

[7] Образ русских евреев, жаждущих исповедовать свою ре­лигию, был опровергнут Фрэном Марковицем, чьи дан­ные показывают, что большинство русско-еврейских эмигрантов в США отвергали возможности исповедовать свою религию и изображали из себя космополитов, стре­мящихся приспособиться к советской идентичности. Мои респонденты сообщили о том же самом. Однако они не поддержали предположение Марковица, что высокая рус­ская культура сохранится в диаспоре как часть трансна­ционального сообщества. Для обзора литературы по этому вопросу см.: Zisserman-Brodsky.

[8] О выборе идентичности русскими в «ближнем зарубежье» см.: Laitin.

[9] В этом Мэри Уотерс (см.: Waters) установила новый стан­дарт.

[10] «Космополит» — нагруженное многими смыслами слово в советском дискурсе. При Сталине оно ассоциировалось (по контрасту со словом «интернационалист») с буржуаз­ной утонченностью, противоположной равенству. Я ис­пользую этот термин в его общепринятом смысле: те люди, которые идентифицируют себя как разделяющих судьбу всех народов мира, а не только собственной группы.

[11] Эта героическая работа по-иному оценивалась после вой­ны. В ежедневной газете «Новое русское слово» опубли­кованы личные воспоминания о бытовом антисемитизме в послевоенной советской жизни, написанные через три­надцать лет после эмиграции: «Ничто не сотрет воспоми­нания о моем детстве, из которого я помню горькие анти­семитские замечания, что "они"... все уехали в Ташкент, а за них должны были сражаться русские.» («Тринадцать лет спустя»).

[12] Название русскоязычной ежедневной газеты, выпускаю­щейся в Нью-Йорке.

[13] Все переводы из источников на русском языке сделаны ав­тором и проверены Анной Гурфинкель. Г-жа Гурфинкель присутствовала на всех интервью, которые проходили на смеси русского и английского, и переводила, когда это было необходимо.

[14] Об исследовании Андерсона сообщалось в газете «Новое русское слово» 26 июля 2004 года («Страна»). Там же была фотография «нашего соотечественника» Сергея Брина, од­ного из основателей Google.

[15] Добавочные пособия малоимущим (SSI) — федеральная программа дополнительного дохода, финансируемая за счет общих налоговых поступлений (а не за счет социального страхования). Она предназначена для того, чтобы помочь пожилым людям, слепым и инвалидам, у которых недоста­точно или вовсе нет доходов; эта программа обеспечивает их наличными, чтобы удовлетворить базовые потребности в пище, одежде и крове. Потребовалось вмешательство за­интересованных органов, чтобы русско-еврейские иммиг­ранты могли пользоваться этими средствами.

[16] Я изменил нумерацию волн, которую указывали инфор­манты, в соответствии с российской историографией. Обычно принято считать, что первая волна была после ре­волюции, вторая — после Второй мировой войны, третья — еврейская миграция 1970-х и четвертая — во время и после перестройки.

[17] Цви Гительман (Gitelman) сообщает по электронной почте, что в соответствии с его исследованием положения евреев на Украине и в России в советское время сплоченные круги евреев вряд ли были более космополитичными, чем те, кто эмигрировал. Но это требует дальнейших исследований.

[18] О сохранении навязываемых Советским Союзом нацио­нальных идентичностей см.: Suny. Однако почему совет­ский проект национальной идентичности был столь успе­шен, в то время как попытка социализировать граждан как «новых советских людей» провалилась — это голово­ломка, которую предстоит решить.

[19] См.: Werth. После реформ, дозволяющих свободу вероис­поведания, последовавших после Революции 1905 года, большое число евреев стремились зарегистрироваться как баптисты. Столыпинское правительство отказывалось признать эти обращения, поскольку они были истолко­ваны не как конфессиональные, а как инструментальные. Обращенные полагали, что расходы, связанные с присо­единением к баптистам, будут низкими, а потенциальные выгоды от возможности торговать в России — высокими.

[20] Более подробную информацию о русских иммигрантах в Израиле см. в исследованиях Цви Гительмана, где автор показывает, что молодежь в Израиле в меньшей степе­ни является носителем «еврейского духа», чем старшее поколение.

Опубликовано в журнале:

«НЛО» 2014, №3(127)

По сообщению Министерства экономики Турции, 11 сентября2014 г. в Кишиневе подписано соглашение о свободной торговле между Турцией и Молдавией, предполагающее взаимную отмену таможенных пошлин на промышленные товары. Переходный период составит 5 лет. Соглашение вступит в силу после завершения процесса ратификации внутренними законодательствами двух стран.

12.09.2014, Йени Шафак

У Евросоюза нет никакой новой индустриальной модели по развитию Молдавии, считает Генеральный директор Всероссийского центра изучения общественного мнения Валерий Федоров. Как сообщает Omega, в эфире молдавского телеканала Accent TV российский политолог заявил, что руководство ЕС не будет вкладывать деньги в создание новых производств в республике.

"Никакой новой индустриальной или постиндустриальной модели для Молдовы у Евросоюза нет. Вкладывать сюда деньги для того, чтобы растить конкурентов себе, делать здесь новые производства никто не будет", — отметил он.

По мнению Федорова, "обещать не значит жениться". Он также подчеркнул, что ЕС не выделяет финансовую помощь просто так.

"В Евросоюзе деньги умеют считать гораздо лучше, чем у нас, на постсоветском пространстве. Они понимают, что ни один евроцент просто так не дается. Будут встречные требования",- считает политолог.

Глава ВЦИОМ добавил, что помимо экономически развитых стран, в составе Евросоюза есть государства, обладающие определенным влиянием, с более слабыми экономиками, которым также требуется финансовая поддержка.

"Есть Германия, есть Франция, есть Италия, Великобритания — это страны, образующие ядро Евросоюза, есть и другие страны, менее развитые, но давно уже находящиеся в Евросоюзе, имеющие определенное влияние, и тоже стоящие в очереди за пособиями. Есть обязательства — огромные деньги тратятся на поддержку экономики Испании, Португалии, Греции, Ирландии и других стран. Вес их голосов в Евросоюзе на порядки превышает веса тех кандидатов, которые сейчас стучатся в эти закрытые двери", — считает Федоров.

До конца сентября 2014 года планируется завершить установку памятника Дмитрию Кантемиру в государственном музее-заповеднике «Царицыно», сообщили в Департаменте строительства Москвы.

Монумент разместится в северо-восточной части музея при въезде с Новоцарицынского шоссе у КПП № 11. В настоящее время завершаются работы по монтажу и благоустройству территории. Композиция представляет собой бронзовую статую Дмитрия Кантемира, установленную на мраморный постамент. Общая высота сооружения - около пяти метров. Около постамента разместится памятный камень из гранита с бронзовой табличкой. Проектом также предусмотрено устройство площадки из гранитных плит и пешеходной дорожки, мощеной брусчаткой. Будут установлены малые архитектурные формы, архитектурное освещение и озеленение территории памятника. Для обеспечения удобства передвижения маломобильных групп населения предусмотрены устройство уклонов на пути движения, установка информационных указателей и предупреждающих знаков, применение тактильных и световых средств информации. Наша справка Дмитрий Константинович Кантемир (1673 - 1723) – выдающийся политический деятель Молдавии и России. Один из ближайших сподвижников и советников Петра I. Ученый, философ, археолог, историк, математик, архитектор. В 1712 году по именному указу Петра I подмосковное село Черная Грязь (сейчас Царицыно) с деревнями и угодьями было пожаловано ему в вотчину за особые заслуги перед Отечеством.

России и США, как и другим членам Североатлантического альянса (НАТО), следует отказаться от риторики "холодной войны" в том, что касается ситуации на Украине, и вернуться к сотрудничеству в борьбе с глобальными угрозами, заявил в среду в интервью агентству РИА Новости бывший заместитель помощника генсека альянса по стратегическим коммуникациям Майкл Стопфорд.

"Не стал бы недооценивать опасность эскалации украинского конфликта, но я думаю, что люди должны уметь видеть дальше сиюминутного конфликта", — сказал Стопфорд.

Он отметил, что есть более серьезные и угрожающие человечеству явления, борьба с которыми важнее, чем любая подобная риторика времен "холодной войны". Среди них — террористические группировки "Исламское государство", Боко Харам, "Талибан", а также вирус Эбола, глобальное потепление и ряд других проблем.

Также он напомнил о сотрудничестве между НАТО и РФ, в частности, в ряде научных программ, общей борьбе с пиратами в Сомали и терроризмом в Афганистане и арабских странах.

По его словам, несмотря на то что в декларации саммита НАТО в Уэльсе имеется ряд "резких формулировок", в целом она направлена скорее на сотрудничество с РФ. "В декларации говорится, дословно: НАТО все еще ценит стратегическое партнерство с РФ. Также там говорится, что НАТО "не стремится к конфронтации с РФ", хотя все газеты утверждают, что этот саммит приведет к конфронтации с Россией. Если вы как следует прочитаете декларацию, там об этом не говорится", — сказал Стопфорд. Эксперт также считает, что СМИ необходимо сменить подход к подаче новостей о ситуации на Украине, так как "имеется не приносящий пользы акцент на конфликте и разногласиях и недостаточно (информации) о возможных вариантах (решения конфликта)".

Россия ранее в связи с кризисом на Украине отмечала беспрецедентный рост активности НАТО и США у своих границ. Москва также раскритиковала запланированные на вторую половину сентября учения с участием США, Грузии, Молдавии и 12 других стран на Западной Украине. По заявлению МИД РФ, эти учения лишь будут способствовать нагнетанию напряженности в регионе. Госдепартамент США, в свою очередь, заявил, что рассчитывает лишь на укрепление стабильности в результате учений.

Президент Грузии Георгий Маргвелашвили надеется, что расширение военного сотрудничества Грузии с НАТО не понесет за собой изменения в грузино-российских отношениях, а так же считает, что стабильная Грузия будет более выгодной для России, нежели такая, какая она есть сейчас.

На саммите НАТО в начале сентября Грузия получила статус особого партнера и перешла на новый расширенный формат военного сотрудничества со странами-участниками Североатлантического альянса.

"Я надеюсь, что не будет изменений, так как все наши настрои, в том числе в сфере обороны, являются оборонными, и мы никак не являемся инициаторами агрессивной политики", — заявил Маргвелашвили в эфире телекомпании "Рустави-2" во вторник вечером.

При этом Маргвелашвили отметил, что у Грузии есть перспектива стать стабильной, европейской страной, и именно такой она будет выгодна для России.

"В тех уведомлениях, которые мы отправляем в сторону Москвы, мы ясно подчеркиваем, что для России, как для государства, стабильная, объединенная, демократичная и экономически сильная Грузия является намного более выгодной, нежели та реальность, которая на данный момент существует вокруг российской границы", — отметил президент.

В конце июня Грузия, вместе с Украиной и Молдавией, подписала с Евросоюзом соглашение об ассоциации. Большая часть соглашения, в том числе об углубленной и всеобъемлющей зоне свободной торговли, уже вступила в силу. Мэги Кикалейшвили.

Власти Молдавии 25 сентября хотят обсудить с российскими коллегами возможность возобновления экспорта молдавской сельхозпродукции, сообщил премьер-министр Молдавии Юрий Лянкэ.

Россельхознадзор с 18 июля ввел временные ограничения на ввоз в Россию свежих фруктов из Молдавии. С 1 сентября отменены нулевые пошлины на ввоз в Россию ряда товаров из Молдавии, в том числе вина, мяса, овощей, фруктов и зерна. Это связано с подписанием 27 июня соглашения Молдавии и ЕС о зоне свободной торговли.

"Вице-премьер, министр экономики Адриан Канду отправится 25 сентября в столицу России, где планирует обсудить с российскими коллегами вопрос по возобновлению поставок нашей продукции в РФ", — сказал Лянкэ во вторник в эфире кишиневского телеканала. Он также отметил, что молдавские аграрии в связи с российскими ограничениями вынуждены искать другие рынка сбыта.

В июле фермеры из северных районов Молдавии проводили акции протеста. Они требовали от властей начать переговоры с Москвой о возобновлении поставок продукции.

Лянкэ обещал фермерам компенсации. В начале сентября правительство страны приняло постановление о фонде финансовой помощи аграриям в размере 146 миллионов леев (около 10 миллионов долларов). Однако этих денег в бюджете нет. Власти обратились за поддержкой во Всемирный банк.

Фермеры, не дождавшиеся помощи от правительства, намерены возобновить акции протеста: они обещают привезти в Кишинев тонны гнилых фруктов и овощей. Валерий Балан.

Экс-премьер Украины, лидер партии "Батькивщина" Юлия Тимошенко считает, что Киев, подписав в Минске протокол о прекращении огня на востоке Украины, де-факто признал самопровозглашенные Донецкую и Луганскую народные республики.

В рамках встречи контактной группы по урегулированию кризиса на Украине, которая прошла в Минске 5 сентября, киевские власти и ополченцы Донбасса договорились о прекращении огня, которое вступило в силу с 19.00 мск того же дня. В последующие дни обе стороны заявляли о нарушениях режима прекращения огня. Председатель постоянного совета ОБСЕ Томас Гремингер заявил в понедельник, что режим прекращения огня на востоке Украины "в целом" соблюдается.

"В Минске были подписаны протоколы о временном прекращении огня на востоке Украины. Я хочу сказать, что эти подписанные протоколы являются крайне опасными для целостности территорий Украины и для нашего суверенитета", — заявила Тимошенко журналистам в понедельник.

"Я считаю, что эти протоколы являются угрожающими для Украины, потому что в этих протоколах признаны неизвестные формирования ЛНР и ДНР как официальная страна, которая их подписала", — добавила экс-премьер. По ее мнению, это может дать основания полагать, что Украина признала факт ведения гражданской войны.

Тимошенко считает, что президент Украины Петр Порошенко должен созвать внеочередное заседание Верховной рады и четко и публично объяснить стране условия подписанных договоренностей в Минске, что за ними стоит и какие дальнейшие шаги будут предприниматься. "Все сегодня в нашей стране хотят убедиться, что за этим протоколом не стоит превращение части Украины в Приднестровье, что за этими протоколами не стоит сдача территории Донбасса", — добавила Тимошенко.

НАТО не стремится к гонке вооружений с Россией, хотя именно Москва этим занималась в последние годы, не оставив странам-членам альянса альтернативы, заявил в понедельник заместитель генерального секретаря НАТО Александр Вершбоу.

"Мы не стремимся к гонке вооружений, тогда как именно Россия в последнее время повысила свои оборонные расходы на 50 процентов на фоне того, что НАТО их сокращало", — заявил Вершбоу в ходе видеомоста из Брюсселя по итогам саммита альянса в Уэльсе.

Он отметил, что, приняв решение о развертывании передовых сил оперативного реагирования, "НАТО не занимается агрессией". "Но именно Россия предпринимала за последние месяцы соответствующие шаги, которые не оставили нам альтернативы", — сказал Вершбоу.

По его словам, "именно Россия своей агрессией на Украине, продолжающимся вмешательством в дела Украины вызывает большую сплоченность стран-членов альянса".

Страны-члены НАТО на саммите в Уэльсе приняли план по усилению коллективной обороны альянса и договорились о параметрах создаваемых сил быстрого реагирования в ответ на политику России в отношении Украины. Подразделения сил быстрого реагирования в Восточной Европе будут насчитывать несколько тысяч военнослужащих. Постпред РФ при НАТО Александр Грушко назвал деструктивным план НАТО по повышению военной готовности.

В начале апреля главы МИД стран НАТО прекратили практическое гражданское и военное сотрудничество с Россией из-за позиции Москвы по Украине и присоединения Крыма, но решили сохранить контакты в рамках Совета Россия-НАТО на уровне послов и выше. В конце июня министры стран альянса продлили действие этого решения.

Россия ранее в связи с кризисом на Украине отмечала беспрецедентный рост активности НАТО и США у своих границ. Москва также раскритиковала запланированные на вторую половину сентября учения с участием США, Грузии, Молдавии и 12 других стран на Западной Украине. По заявлению МИД РФ, эти учения лишь будут способствовать нагнетанию напряженности в регионе. Госдепартамент США, в свою очередь, заявил, что рассчитывает лишь на укрепление стабильности в результате учений.

Иностранцы совершили на территории России около 24,5 тысячи преступлений за первую половину 2014 года, сообщил глава МВД РФ Владимир Колокольцев на заседании Совета министров внутренних дел стран-участниц СНГ в пятницу.

"Для МВД России одной из наиболее важных задач остается противодействие транснациональной преступности. Так, в первом полугодии этого года иностранными гражданами на территории нашей страны совершено около 24,5 тысячи преступлений, 86% из которых — гражданами государств-участников СНГ", — сказал Колокольцев.

Колокольцев отметил высокие показатели, достигнутые в ходе первого этапа совместной оперативно-профилактической операции "Розыск". По его словам, на территории России было задержано более 4,5 тысячи человек, скрывавшихся от органов дознания, следствия и суда.

"Установлены места нахождения свыше 2200 человек, пропавших без вести. Результаты операции подтверждают ее эффективность и необходимость проведения на регулярной основе", — заявил министр.

Колокольцев также призвал коллег активизировать сотрудничество в вопросе приграничного сотрудничества.

"Полагаю, что необходимо развивать более тесное взаимодействие и в формате приграничного сотрудничества наших ведомств, уровень которого в последнее время несколько снизился. В качестве положительного примера можно привести совместную деятельность МВД России и Азербайджанской Республики", — заявил глава МВД РФ.

Заседание Совета министров внутренних дел государств-участников СНГ проходит с 4 по 6 сентября в киргизском городе Чолпон-Ата, в нем принимают участие делегации МВД Азербайджана, Армении, Белоруссии, Казахстана, Киргизии, Молдавии, России, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана. При этом на заседание Совета не прибыла делегация с Украины.

Кабинет министров Молдавии утвердил механизм предоставления компенсаций фермерам, пострадавшим в результате эмбарго, введенного РФ. Как сообщает Moldnews, помощь получат только те производители яблок и слив, которые отправят свою продукцию на переработку в сентябре.

Данный механизм предоставления помощи фермерам противоречит предложению аграрных ассоциаций, требовавших компенсировать убытки вне зависимости от того, направлена ли продукция на переработку или нет.

По данным издания, фонд помощи молдавским аграриям будет составлять около 146 миллионов леев (10 миллионов долларов). Этой суммы должно хватить для того, чтобы покрыть убытки при продаже примерно 100 тысяч тонн продукции – 60 тысяч тонн яблок и 40 тысяч тонн слив.

Однако одних только яблок Молдавия отправляла в РФ около 180 тысяч тонн в год, пишет издание.

С 1 сентября в силу вступил закон об отмене нулевых ставок пошлин на ввоз в Россию ряда товаров из Молдавии, в том числе вина, мяса, овощей, фруктов и зерна. Как поясняет российская сторона, такое решение принято в ответ на подписание Молдавией соглашения с ЕС о зоне свободной торговли, что ставит под угрозу безопасность рынка Таможенного союза. С 18 июля действуют временные ограничения на ввоз в Россию свежих фруктов из Молдавии.

Крушение миропорядка?

Куда повернет Россия

А.Г. Арбатов – академик РАН, глава Центра международной безопасности ИМЭМО РАН., член редакционного совета журнала «Россия в глобальной политике».

Резюме Москва не готова к полицентризму, поскольку еще не осознала его главного правила, которое хорошо понимали российские канцлеры XIX века. Частные компромиссы нужны, чтобы иметь более благоприятные отношения с другими центрами силы, чем у тех между собой.

В России и за рубежом широко распространилось ощущение, что украинский кризис подорвал систему международных отношений, которая строилась после окончания холодной войны и даже с более давних времен – после завершения Второй мировой войны в 1945 году. Это ощущение подкрепляется впечатляющими аналогиями.

Тогда яблоком раздора стал раздел послевоенной Европы между Советским Союзом и Соединенными Штатами, а теперь – борьба за влияние на постсоветском пространстве и в его самой большой после России стране – Украине. В те времена геополитический конфликт происходил под сенью непримиримого идеологического противостояния коммунизма и капитализма. После двадцати лет забвения идеологическая схизма как будто вновь вышла на передний план: между духовными ценностями российского консерватизма и западным либерализмом (который представляют в виде однополых браков, легализации наркотиков и проституции, меркантильного индивидуализма). Еще больше усиливают ассоциации небывалый подъем великодержавных настроений и ползучая (но от этого не менее безнравственная и пагубная) реабилитация сталинизма в России, а за океаном – безответственный курс экспорта американских канонов свободы и демократии в докапиталистические страны.

Трудно отделаться от впечатления, что в начале XXI века с его глобализацией и информационной революцией мир вдруг вернулся в первую половину XX века и даже в XIX столетие с их территориальными захватами и геополитическим соперничеством. Слов нет, разрушающийся ныне миропорядок был далеко не совершенным, и у России, как и у многих других государств, к нему накопилось немало претензий. Но отнюдь не ясно, возможно ли новое издание холодной войны, будет ли грядущее мироустройство лучше прежнего и в чем, собственно, была суть того, что ушло в прошлое.

Мир и порядок холодной войны?

Система международных отношений строится не на основе международно-правовых норм и институтов, а в зависимости от реального распределения и соотношения сил ведущих держав и их союзов, наличия у них общих интересов. Именно это определяет, насколько эффективны и реализуемы упомянутые нормы и механизмы. Самый наглядный пример дал период после окончания Второй мировой войны.

Миропорядок того времени был заложен в 1945 г. комплексом договоренностей держав-победительниц в Ялте, Потсдаме и Сан-Франциско. Тогда на пространствах рухнувших империй Германии, Италии и Японии были определены границы европейских стран и государств Дальнего Востока, создана ООН, решены другие послевоенные вопросы. Замысел состоял в том, что великие державы будут совместно поддерживать мир и сообща разрешать международные споры и конфликты на основе Устава ООН во имя предотвращения новой мировой войны. Но этот миропорядок так и не был реализован – он быстро разбился о противостояние СССР и США в Европе, а затем и по всему миру.

В освобожденной Советской армией Центральной и Восточной Европе Советский Союз за несколько лет установил социалистический строй и инициировал массовые репрессии, что вызвало возмущение Соединенных Штатов, которые, в свою очередь, помогли подавить коммунистическое движение в ряде стран Западной Европы. Затем зоны оккупации Германии превратились в два государства – ФРГ и ГДР. Потом была создана НАТО, а в ответ на принятие в нее ФРГ – Организация Варшавского договора. Со временем по обе стороны от внутригерманской границы были развернуты беспрецедентные для мирного времени контингенты вооруженных сил и тысячи единиц ядерного оружия.

Важнейшие европейские границы (между ГДР и Польшей по Одеру–Нейссе, между ФРГ и ГДР, как и граница Советского Союза вокруг балтийских стран) юридически не были признаны Западом – в первом случае до соглашений 1970 г., во втором – до 1973 г., а в третьем – никогда. Статус Западного Берлина служил источником опаснейших кризисов (1948, 1953, 1958 гг.), а один из них, в августе 1961 г. (когда советские и американские танки стояли друг против друга на прямой наводке), едва не привел к вооруженному конфликту СССР и США. Берлинский вопрос урегулирован лишь соглашениями от 1971 года. Холодная война парализовала Совет Безопасности ООН и превратила его в форум пропагандистской полемики, а не институт поддержания международного мира и безопасности.

Готовые к применению ядерные потенциалы породили страх перед лобовым столкновением в зоне прямого военного противостояния двух мощных альянсов, что на время заморозила конфликты и фактические границы в Европе. (Что сделало неизбежным их размораживание после окончания холодной войны.) Но на протяжении первой четверти века существования того миропорядка европейский континент постоянно трясло от напряженности и кризисов между двумя блоками, а Советский Союз к тому же периодически силой подавлял мирные и вооруженные восстания в социалистическом лагере (в 1953 г. в ГДР, в 1956-м в Венгрии, в 1968-м в Чехословакии).

Относительной стабилизации удалось достичь только двадцать с лишним лет спустя – в ходе первой временной разрядки напряженности между двумя ядерными сверхдержавами, зафиксированной Договором по ПРО и соглашением ОСВ-1 от 1972 года. На этой волне в 1975 г. в Хельсинки был подписан и Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ), закрепивший нерушимость европейских границ и десять принципов мирного сосуществования государств на континенте (включая территориальную целостность, суверенитет, неприменение силы и право народов на самоопределение).

Однако вне Европы миропорядок холодной войны вплоть до ее окончания заключался в его отсутствии. Сорок лет мир жил в постоянном ужасе перед глобальной войной. Помимо берлинского кризиса 1961 г., великие державы как минимум трижды подходили к грани ядерного катаклизма: во время Суэцкого кризиса 1956 г., в ходе ближневосточной войны 1973 г. и во время Карибского кризиса в октябре 1962-го, когда эту черту едва не переступили. Компромисс был достигнут за пару дней до момента намеченного авиаудара США по кубинским базам советских ядерных ракет, часть которых была приведена в боеготовность для ответного удара, о чем не знали в Вашингтоне. Тогда человечество было спасено не только благодаря осторожности Кремля и Белого дома, но и просто по счастливому случаю.

Не было никакого совместного управления миром двумя сверхдержавами – просто ужас перед ядерной катастрофой заставлял стороны избегать прямого столкновения. Тем не менее, за этот период произошли десятки крупных региональных и локальных войн и конфликтов, унесших жизни более 20 млн человек. Военные потери самих Соединенных Штатов в те годы составили около 120 тыс. человек – столько же, сколько в Первой мировой войне. Зачастую конфликты разражались неожиданно и завершались непредсказуемо, в том числе поражением великих держав: война в Корее, две войны в Индокитае, пять войн на Ближнем Востоке, войны в Алжире, войны между Индией и Пакистаном, Ираном и Ираком, на Африканском Роге, в Конго, Нигерии, Анголе, Родезии, Афганистане, не говоря уже о бесчисленных внутренних переворотах и кровавых гражданских катаклизмах.

В глобальном соперничестве стороны совершенно произвольно нарушали международно-правовые нормы, включая территориальную целостность, суверенитет и права наций на самоопределение. Под идеологическими знаменами военная сила и подрывные операции применялись регулярно, цинично и массированно. Вне Европы границы государств постоянно менялись, силовым путем страны распадались и воссоединялись (Корея, Вьетнам, Ближний и Средний Восток, Пакистан, Африканский Рог и пр.). Почти в каждом конфликте США и СССР оказывались по разные стороны и предоставляли прямую военную помощь своим партнерам.

Все это сопровождалось беспрецедентной гонкой ядерных и обычных вооружений, противостоянием вооруженных сил сверхдержав и их союзников на всех континентах и во всех океанах, разработкой и испытанием космических вооружений. Это соперничество принесло всем огромные экономические издержки, но более всех подорвало советскую экономику. Лишь в 1968 г. был заключен Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), с конца 1960-х гг. начались серьезные переговоры по ядерным вооружениям, а затем о сокращении обычных вооруженных сил в Европе.

Мировая экономика была разделена на две системы: капиталистическую и социалистическую. В этих условиях было невозможно применять друг против друга какие-то экономические санкции, поскольку они присутствовали постоянно в виде жестких торговых и технических барьеров (как, например, КОКОМ). И только в 1970-е гг. началось избирательное экономическое взаимодействие в виде экспорта советских углеводородов в Западную Европу и скромного импорта оттуда промышленных товаров и технологий. Экономические кризисы на Западе вызывали радость на Востоке, а хозяйственные трудности СССР встречали удовлетворение Соединенных Штатов и их союзников. Впрочем, экономическая независимость (автаркия) и опора на оборонный комплекс как локомотив развития в конечном итоге закономерно загнали социалистическую экономику в хозяйственный и научно-технический ступор.

Сорокалетний период биполярной системы международных отношений и холодной войны наглядно продемонстрировал, что международное право и институты действуют лишь как исключение – в тех редких случаях, когда ведущие державы осознают общий интерес. А в остальном игра с нулевой суммой превращает эти нормы и организации не более чем в средства оправдания своих действий и форумы для пропагандистских баталий.

С конца 1990-х гг. в России присутствует ощущение растущей угрозы, и даже на официальном уровне была высказана мысль, что окончание холодной войны не укрепило, а ослабило национальную безопасность. Это не что иное, как политико-психологическая аберрация. Частично она объясняется тем, что когда самая страшная угроза – вероятность глобальной ядерной войны – отошла далеко на задний план, вопреки наивным надеждам начала 1990-х гг., всеобщей гармонии не наступило. Ужасы сорока лет холодной войны заставили всех забыть, насколько опасным был мир до нее (приведя, помимо всего прочего, к двум мировым войнам). Кроме того, ностальгия по былому лидирующему положению своей страны – как одной из двух глобальных сверхдержав –

побуждает многих в России, кто работал в годы холодной войны, и тем более тех, кто пришел в политику после нее, подменять реальность историческими мифами и сожалеть об утерянном «миропорядке», который на деле был балансированием на грани всеобщей гибели.

Новое мироустройство

Как всегда бывало в истории, фундаментальное изменение расстановки сил на мировой арене сопровождалось изменением миропорядка, как бы сомнительно ни было применение этого понятия к периоду холодной войны. Крушение советской империи, экономики, государства и идеологии означало конец биполярной системы международных отношений. Вместо этого США на протяжении 1990-х и в следующем десятилетии пытались реализовать идею однополюсного мира под своим руководством.

Нельзя не отметить, что благодаря окончанию холодной войны начала складываться глобальная система безопасности: за это время были заключены важнейшие соглашения по контролю над ядерными и обычными вооружениями, нераспространению и ликвидации оружия массового уничтожения. Резко активизировалась роль ООН в миротворческих операциях (в течение 1990-х гг. было предпринято 36 таких операций из 49 проведенных ООН в общей сложности до 2000 года). За два с лишним десятилетия число международных конфликтов и их разрушительные масштабы не увеличились, а значительно уменьшились по сравнению с любым из 20-летних периодов холодной войны.

Россия, Китай и другие бывшие социалистические страны, несмотря на различия политических систем, были интегрированы в единую мировую финансово-экономическую систему и институты, хотя оказывали на них недостаточное влияние. За пределами этой системы остались лишь несколько государств (как КНДР, Куба, Сомали). Кризис 2008 г. как бы от обратного продемонстрировал финансово-экономическое единство мира. Начавшись в Америке, он быстро охватил остальные страны, в том числе тяжело ударил по экономике России (вопреки ее первоначальным, по старой привычке, надеждам остаться «островом стабильности»).

Предпринимались попытки юридически оформить новую расстановку сил: через договор об объединении Германии между ФРГ, ГДР, СССР, США, Великобританией и Францией (1990 г.), создание ОБСЕ на месте СБСЕ (1995 г.), развитие положений Хельсинкского акта в Парижской хартии (1990 г.) и Основополагающем акте России–НАТО (1997 г.), активно обсуждалась реформа ООН. Был адаптирован Договор по сокращению обычных вооружений в Европе (АДОВСЕ – 1999 г.), велись переговоры о совместном развитии систем ПРО.

Однако эти попытки во многих случаях были неуспешны или остались незавершенными, как и строительство всей системы международной безопасности, прежде всего из-за глобальных претензий Соединенных Штатов. С начала 1990-х гг. у США был уникальный исторический шанс возглавить процесс созидания нового, многостороннего, согласованного с другими центрами силы миропорядка. Но они этот шанс бездарно упустили. Неожиданно ощутив себя «единственной мировой сверхдержавой» и пребывая во власти эйфории, Соединенные Штаты стали подменять международное право правом своей силы, легитимные решения Совета Безопасности ООН – директивами американского Совета Национальной Безопасности, а прерогативы ОБСЕ – действиями НАТО.

В результате под новый миропорядок были заложены мины замедленного действия: расширение Североатлантического альянса на восток, силовое расчленение Югославии и Сербии, незаконное вторжение в Ирак, пренебрежительное отношение к ООН, ОБСЕ, контролю над вооружениями (выход США из Договора по ПРО в 2002 г. и отказ от ратификации Договора 1996 г. о запрещении ядерных испытаний). К России относились как к проигравшей державе, хотя именно она покончила с советской империей и холодной войной.

Первое двадцатилетие после биполярности убедительно показало, что и однополярный мир не приносит стабильности и безопасности. Как внутри стран, так и в международных отношениях монополизм неизбежно ведет к правовому нигилизму, произволу, стагнации и в конечном итоге – к поражениям.

Растущее противодействие «американскому порядку» стали оказывать Китай, Россия, а также новые межгосударственные организации: ШОС, БРИКС, региональные государства (Иран, Пакистан, Венесуэла, Боливия) и даже некоторые союзники Вашингтона (ФРГ, Франция, Испания). Помимо наращивания военного потенциала и соперничества в мировой торговле оружием Россия начала открыто противодействовать США в отдельных военно-технических сферах (развитии систем преодоления ПРО). В августе 2008 г. впервые за многие годы Москва применила военную силу за рубежом – на Южном Кавказе.

В российском публичном дискурсе «империализм» ныне утратил прежний негативный флер и все чаще используется с героическим пафосом. Исключительно позитивный смысл придается ядерному оружию и концепции ядерного сдерживания (и негативный – сокращению ядерных вооружений), поиску военных баз за рубежом, соперничеству в торговле оружием, воспевается политика наращивания и демонстрации военной силы, обосновывается отказ от договоров по контролю над вооружениями – все то, что раньше ставилось в вину «мировому империализму».

Китай, в свою очередь, приступил к последовательному наращиванию и модернизации ядерных и обычных вооружений, развернул программы преодоления ПРО США и соревнования с их высокоточными неядерными системами. КНР бросила вызов соседним странам и американскому военному доминированию в акваториях к западу и югу от своих берегов, заявила права на доступ к природным ресурсам Азии и Африки и на контроль над морскими коммуникациями их доставки в Индийском и Тихом океанах.

Однополярный «порядок» подорван фактическим поражением Вашингтона в иракской и афганской оккупационных войнах, а также глобальным финансово-экономическим кризисом 2008 года. Он закончился растущей интенсивностью военно-политического соперничества Соединенных Штатов с Китаем в Азиатско-Тихоокеанском регионе и жестким противостоянием США с Россией вокруг украинского кризиса.

Украинский момент истины

С точки зрения реальной политики при всем драматизме гуманитарной стороны кризиса и насилия на юго-востоке Украины суть происходящего проста: США и Евросоюз тянут Украину к себе, а Россия ее не пускает, стремясь оставить страну (или хотя бы ее части) в орбите своего влияния. Впрочем, теория реальной политики дает далеко не полную картину событий, поскольку не учитывает социально-экономическое и внутриполитическое измерение происходящего.

Большинство украинского общества выступает за демократические реформы и интеграцию с Западом, видя в этом перспективу выхода из многолетнего социально-экономического застоя и нищеты, преодоления коррупции, смены неэффективной системы власти. Проживающее на юго-востоке значительное меньшинство (составляющее до 10–15% всего населения) настроено против курса на Запад и за сохранение традиционных связей с Россией. Решения президента Виктора Януковича подписать, а затем отменить соглашение об ассоциации с ЕС резко обострили внутриполитический раскол: последовали Евромайдан и его расстрел, насильственное свержение законной власти, отделение Крыма и гражданская война на юго-востоке.

Хотя Вашингтон сейчас огульно обвиняет во всех бедах Москву, она имеет лишь косвенное отношение к интернационализации кризиса до крымских событий. В 2012–2013 гг. массовые протестные движения в России были восприняты ее новым правящим классом как инспирированная Западом попытка «цветной революции». Судя по всему, из этого сделали вывод об опасности дальнейшего сближения с США и Евросоюзом. Потому был отменен курс на «европейский выбор России», который многократно официально провозглашался в 1990-е гг. и в первый период правления Путина, начиная с Петербургского саммита Россия–ЕС в мае 2003 г. и вплоть до 2007 года. На смену «европейскому выбору» пришла официальная доктрина «евразийства».

Вовне она предполагает первоочередную интеграцию России в Таможенном и Евразийском союзе с постсоветскими республиками: прежде всего Белоруссией, Казахстаном и другими, которые пожелают присоединиться. А вместо получения инвестиций и передовых технологий Запада (на которые была рассчитана концепция «партнерства ради модернизации» президента Дмитрия Медведева) взят курс на реиндустриализацию экономики с опорой на оборонно-промышленный комплекс, получивший финансирование в 23 трлн рублей до 2020 года. Этот поворот сопровождался небывалой со времен холодной войны кампанией о военной угрозе Запада. Именно на фоне отмеченной смены российской ориентации намерение Киева подписать соглашение с ЕС было воспринято в Москве как серьезная угроза ее «евразийским» интересам. Ведь ранее заявки президентов Кравчука, Кучмы, Ющенко на членство в НАТО и Евросоюзе не вызывали жесткой реакции России.

Консервация сложившегося в России за последние двадцать лет государственного строя, отказ от существенных экономических и политических реформ получили доктринальное обоснование в философии консерватизма, возврата к традиционным духовным ценностям и государственно-политическим канонам. Что бы ни думали об этом в Кремле, легионы активистов в политическом классе и СМИ открыто призывают возродить великодержавно-православную Россию (не преминув использовать и сталинский опыт), присоединить Абхазию и Южную Осетию, после Крыма занять населенные соотечественниками юг и юго-восток Украины (Новороссию), Приднестровье, при случае – Северный Казахстан и части Балтии (ведущий идеолог такой философии Александр Проханов назвал это «империей обрубков».)

Вашингтон и его союзники по НАТО (кроме Польши и стран Балтии) в течение ряда лет не отвечали на новые веяния в российской политике. Однако после присоединения к России Крыма и начала войны на юго-востоке Украины их реакция была вдвойне жесткой, особенно со стороны администрации президента Обамы, которого консервативная оппозиция изначально обвиняла в излишнем либерализме и мягкотелости по отношению к Москве. Трагедия с малазийским лайнером в июле 2014 г. придала кризису небывалую эмоциональную остроту глобального масштаба, хотя причины катастрофы до сих пор не выяснены.

При всех огромных сложностях ситуации варианты решения по существу тоже просты, и определяться они будут не только на переговорах Киева и юго-востока, а в Москве, Брюсселе и Вашингтоне. Или Россия и Запад договорятся о каком-то взаимоприемлемом будущем статусе Украины и характере ее отношений с ЕС и Россией при сохранении нынешней территориальной целостности, или страна будет разорвана на части с тяжелейшими социальными и политическими последствиями для Европы и всего мира.

Что дальше?

На смену несостоявшемуся однополюсному миру идет полицентричный миропорядок, который опирается на несколько основных центров силы. Однако, в отличие от «концерта наций» (Священного союза) XIX века, нынешние центры силы не равновелики и имеют различное общественное устройство, которое во многих аспектах еще не устоялось. Соединенные Штаты, хотя их удельный вес постепенно снижается, остаются ведущим глобальным центром в экономическом (около 20% мирового ВВП), политическом и военном отношениях. По всем параметрам их стремительно догоняет Китай (13% мирового ВВП). Евросоюз (19% мирового ВВП) и Япония (6%) могут претендовать на такую роль в экономическом плане, но в политическом и военном аспектах зависят от США и интегрированы в американские альянсы вместе с рядом региональных государств (Турция, Израиль, Южная Корея, Австралия).

Россия строит свой центр силы вместе с некоторыми постсоветскими странами. Однако, имея глобальный ядерный и политический статус, укрепляя региональные силы общего назначения, она все еще не соответствует финансово-экономическим стандартам мирового центра ввиду относительно скромного объема ВВП (3% от мирового) и еще более – из-за экспортно-сырьевого характера экономики и внешней торговли.

Индия – ведущий региональный центр (5% мирового ВВП), как и некоторые другие страны (Бразилия, ЮАР, группа АСЕАН, в перспективе – Иран). Но между Россией, Китаем, Индией, Бразилией нет и не предвидится военно-политического союза, а по отдельности они заметно уступают военно-политическому и строящемуся экономическому альянсу США, Евросоюза, Японии и Южной Кореи.

В последнее десятилетие в полицентричном мире вновь наметились линии коллективного размежевания. Одна проходит между Россией и НАТО/ЕС по поводу расширения этих альянсов на восток, программы ЕвроПРО и особенно остро в последние месяцы – в связи с кризисом на Украине. Другая линия напряженности обозначилась между Пекином и Вашингтоном в борьбе за военно-политическое доминирование в западной части Азиатско-Тихоокеанского региона, контроль над природными ресурсами и путями их транспортировки, а также по финансово-экономическим вопросам.

Объективно по закону полицентричного мира это подталкивает Россию и Китай к более тесному партнерству, стимулирует курс СНГ/ОДКБ/ШОС/БРИКС к созданию экономического и политического противовеса Западу (США/НАТО/Израиль/Япония, Южная Корея/Австралия). Впрочем, эти тенденции едва ли выльются в новую четкую биполярность, сравнимую с эпохой холодной войны. Экономические связи с Западом основных членов ШОС/БРИКС и их зависимость от него в получении инвестиций и новейших технологий намного шире, чем существует у них между собой. (Например, объем торговли России и Китая в пять раз меньше торговли России и Евросоюза и в 10 раз меньше, чем у Китая с США, ЕС и Японией). Внутри СНГ/ОДКБ/ШОС/БРИКС есть более глубокие противоречия, чем между государствами этих сообществ и Западом (Россия и Украина, Индия и Китай, Армения и Азербайджан, Казахстан и Узбекистан, Узбекистан и Таджикистан). Также немало разногласий между Соединенными Штатами и европейскими странами по многим экономическим и политическим темам, особенно в части отношений с Россией.

Кризис вокруг Украины пока не разрешил противоречие между тенденциями к полицентричности и новой биполярности. Скорее он наглядно продемонстрировал специфику складывающейся асимметричной и весьма размытой полицентричности. Как показало голосование в ООН по крымскому референдуму, Россию однозначно поддержали 10 государств, США – 99 (включая все государства НАТО и ЕС), но при этом 82 страны (40% членов ООН) предпочли остаться вне конфронтации и не портить отношения с Москвой и Вашингтоном. Ни одно из государств ШОС/БРИКС не встало на сторону России, а из стран СНГ и ОДКБ лишь Белоруссия и Армения недвусмысленно поддержали Москву, причем президент первой вскоре поехал в Киев и призвал к возвращению Украине Крыма в каком-то неопределенном будущем. Три страны СНГ, помимо вышедшей из него Грузии, выступили против России (Азербайджан, Молдавия и Украина), Москву не поддержали и такие традиционные партнеры, как Сербия, Иран, Монголия, Вьетнам. Вместе с тем в лагере США тоже нет единства, к ним не присоединились Израиль, Пакистан, Ирак, Парагвай, Уругвай. Еще больший разлад в НАТО и Евросоюзе проявился по вопросу о санкциях и новой политике сдерживания России.

Исключительно важно и то, что все эти государства и группировки интегрированы в единую мировую финансово-экономическую систему. С одной стороны, это позволило Западу принять против России ощутимые, особенно в долгосрочном плане, экономические санкции. Но с другой – применение еще более жестких широких «секторальных» санкций по той же причине грозит нанести большой ущерб их инициаторам и потому не находит единой поддержки среди союзников Соединенных Штатов, да и в кругах американского бизнеса. Ответные санкции России против продовольственного импорта затронули экономику стран Запада, но могут еще больнее ударить по российскому потребителю, несмотря на обещания найти новых поставщиков и развить собственное производство (чего не удалось СССР за 70 лет и России за следующие четверть века).

Общий экономический базис, в отличие от периода холодной войны, по идее должен служить служит мощным стабилизирующим фактором. Однако опыт последнего времени продемонстрировал огромное обратное влияние политики: обострение отношений России и Запада разваливает их экономическое сотрудничество и глобальную систему безопасности.

Если Украина будет разорвана и по какой-то внутриукраинской границе пройдет новая линия конфронтации между Россией и Западом, то между ними надолго возродятся многие элементы отношений холодной войны. Авторитетный американский политолог Роберт Легволд подчеркивал: «Хотя новая холодная война будет основательно отличаться от первоначальной, она будет крайне разрушительна. В отличие от прежней, новая не охватит всю глобальную систему. Мир более не биполярен, крупные регионы и ключевые игроки, как Китай и Индия, будут избегать вовлечения… И все же новая холодная война скажется на всех сколько-нибудь важных аспектах международной системы». Среди вопросов, по которым будет прервано сотрудничество, Легволд выделяет согласование параметров систем ЕвроПРО, разработку энергетических ресурсов Арктики, реформу ООН, МВФ и ОБСЕ, урегулирование локальных конфликтов на постсоветском пространстве и вне его. К этому списку можно добавить взаимодействие в борьбе с международным терроризмом и оборотом наркотиков, противоборство с исламским экстремизмом – главной общей угрозой глобального и трансграничного характера для России и Запада, о которой напомнило наступление исламистов в Ираке.

В таких условиях неизбежно ускорение гонки вооружений, особенно в сферах высоких технологий: информационно-управляющие системы, высокоточные неядерные оборонительные и наступательные вооружения, ракетно-планирующие и, возможно, частично-орбитальные средства. Однако это соревнование едва ли сравнится с масштабом и темпами гонки ядерных и обычных вооружений времен холодной войны, прежде всего по причине ограниченности экономических ресурсов ведущих держав и союзов. Даже в условиях беспрецедентно острого украинского кризиса США продолжают сокращать военный бюджет и не могут заставить союзников по НАТО увеличить военные расходы. Тем более ограниченны экономические и научно-технические возможности России, а издержки гонки вооружений будут для нее относительно выше. Вместе с тем в такой обстановке практически неизбежен тупик на переговорах по контролю над вооружениями и весьма вероятен распад существующей системы ограничения и нераспространения вооружений (прежде всего Договор РСМД от 1987 г., возможно – новый Договор СНВ от 2010 г. и даже ДНЯО).

Если к этому добавится кризис между КНР и США с их союзниками на Тихом океане, то Китай сдвинется ближе к России. Однако Пекин не будет склонен к жертвам ради российских интересов, но постарается всемерно использовать ее ресурсы для соперничества с противниками в Азии и на Тихом океане (китайцы называют Россию своим «ресурсным тылом», вероятно, думая, что это ей льстит). Впрочем, Китай едва ли пойдет теперь на обострение с Вашингтоном: напряженность отношений России и Запада ставит его в самое выигрышное положение в полицентричном мире. Как ни парадоксально, именно Китай занял сейчас позицию балансира между Западом и Востоком (в лице России), к чему всегда стремилась Москва.

Российские внешнеполитические практики и теоретики двадцать лет отстаивали концепцию полицентричного мира в качестве альтернативы американской монополярности. Но на деле Москва оказалась не готова к такой системе отношений, поскольку еще не осознала ее главного правила, которое хорошо понимали российские канцлеры XIX века Карл Нессельроде и Александр Горчаков. А именно: нужно идти на частные компромиссы с другими державами, чтобы иметь более благоприятные отношения с остальными центрами силы, чем у тех между собой. Тогда они будут больше заинтересованы в сотрудничестве с Россией, и можно получать уступки от всех, выигрывая по сумме реализованных интересов.

Между тем ныне отношения России с Соединенными Штатами и Евросоюзом хуже, чем у них с Китаем и тем более между собой. Это чревато для Москвы большими проблемами в обозримой перспективе. В отношениях с США и их союзниками в Европе и на Тихом океане надолго вбит клин. Над Сибирью и Дальним Востоком нависает гигантский Китай, дружить с которым можно лишь на его условиях. С юга к России примыкают неустойчивые авторитарные государства, которым угрожает исламский экстремизм. В европейской части соседи представлены, мягко выражаясь, не вполне дружественными странами в лице Азербайджана, Грузии, Украины, Молдавии, Польши, Балтии и не очень предсказуемыми партнерами (Белоруссия). Конечно, несмотря на новую американскую политику сдерживания, России не грозит международная изоляция или военная агрессия. Но Советскому Союзу в 1991 г. это тоже не угрожало, причем он был намного больше, сильнее в экономическом и военном отношениях, имел защищенные границы и не так зависел от мировых цен на нефть и газ.

Если по вопросу о будущем Украины между Россией и Западом будет достигнут компромисс, разумеется, приемлемый для Киева и юго-востока страны, то возврат к сотрудничеству не произойдет быстро. Однако со временем противостояние будет преодолено и возобладает процесс формирования полицентричного мира. Он может стать основой нового, более сбалансированного и устойчивого, пусть намного более сложного и динамичного миропорядка. Он призван заниматься проблемами XXI века, а не возвращаться к политике прошлого столетия и более ранних времен: свержению неугодных режимов, вооруженному навязыванию другим народам своих ценностей и порядков, геополитическому соперничеству и силовой перекройке границ для исправления исторических несправедливостей.

Только на новой базе станет возможным существенное повышение роли и эффективности международных норм, организаций и наднациональных институтов. Фундаментальная общность интересов многополярного мира диктует большую солидарность и сдержанность в выборе инструментов достижения интересов, чем страх перед ядерной катастрофой в прошлом веке. Этого требуют новые проблемы безопасности – распространение оружия массового уничтожения, подъем исламского экстремизма, рост международного терроризма. К тому же подталкивают обостряющиеся климатические, экологические проблемы, дефицит энергоресурсов, пресной воды, продовольствия, демографический взрыв, неуправляемая миграция и угроза глобальных эпидемий.

Курс Евросоюза, Индии, Японии предсказуем в весьма узком диапазоне вариантов. Решающую роль в формировании будущего мироустройства будет играть выбор политического курса Соединенными Штатами, Китаем и Россией. США придется, не впадая в неоизоляционизм, приспосабливаться к реалиям полицентричного и взаимозависимого мира, в котором силовой произвол подобен бросанию камней в стеклянном доме. Как самый сильный участник такого мироустройства они могут играть очень важную роль, действуя в рамках международного права и легитимных институтов. Но любые претензии на гегемонию и «право силы» встретят саботаж союзников и отпор других глобальных и региональных держав. Китаю следует избежать соблазна наращивания вооружений, проведения силовой политики и выдвижения геополитических претензий для обеспечения своих растущих ресурсных потребностей – это может сплотить против него соседние страны на западе, юге и востоке под руководством США. Растущая стремительно экономическая мощь КНР предполагает адекватное повышение глобального экономического и политического влияния страны, но это должно осуществляться только мирным путем, на основе взаимоприемлемых договоренностей с другими странами.

Что касается России, то, лишь перейдя от экспортно-сырьевой к высокотехнологичной экономике, она способна стать полновесным глобальным центром силы. Это предполагает энергичные усилия по выходу из наметившегося экономического и политического застоя, грозящего перейти в упадок. Но он невозможен на путях великодержавной риторики, самолюбования на основе метафизических духовных традиций, экономической автаркии и наращивания военного потенциала сверх пределов разумной достаточности. Все это скорее усугубит проблемы России, даже если и вызовет на время патриотический отклик общества. Для реального экономического прорыва прежде всего нужны политические и институциональные реформы демократического характера: реальное разделение и регулярная сменяемость властей, честные выборы, четкое отчуждение чиновников и депутатов от бизнеса, активное гражданское общество, независимые СМИ и многое другое. Никаким иным способом в России не появятся крупные инвестиции и высокие технологии – они не будут генерироваться из внутренних источников, не придут с Запада и не будут присланы из Китая, который сам является получателем этих активов от стран инновационной экономики.

Пожалуй, мало кто из критиков нынешней философии и политики «евразийства», консерватизма и национал-романтизма смог бы более ясно и убедительно выразить идею европейского выбора, чем сам Владимир Путин. Несколько лет назад (в 2007 г.) он писал: «Этот выбор во многом был задан национальной историей России. По духу, культуре наша страна является неотъемлемой частью европейской цивилизации… Сегодня, выстраивая суверенное демократическое государство, мы в полной мере разделяем те базовые ценности и принципы, которые составляют мироощущение большинства европейцев… Мы рассматриваем европейскую интеграцию как объективный процесс, являющийся составной частью нарождающегося миропорядка… Развитие многоплановых связей с ЕС – это принципиальный выбор России».

Согласно этой идеологии, которая является фундаментом общественной жизни и менталитета, Россия должна вернуться на европейский путь, который не следует путать с торговыми потоками и маршрутами трубопроводов. Вектор развития вовсе не обязательно предполагает интеграцию России в Евросоюз или Евроатлантическую зону свободной торговли и инвестиций. Вполне вероятно сохранение России (основываясь на экономике высоких технологий) вместе с рядом постсоветских республик как самостоятельного центра силы в тесном сотрудничестве с США, ЕС, Китаем, Японией, Индией. Европейский путь – это прежде всего преобразование российской экономической и политической системы на основе передовых европейских норм и институтов, разумеется, сообразуясь с российскими потребностями и национальными традициями.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 сентября 2014 > № 1209584 Алексей Арбатов

Слушать музыку революции?

Что несут социально-политические катаклизмы XXI века

А.Г. Аксенёнок – кандидат юридических наук, Чрезвычайный и Полномочный Посол, опытный дипломат, арабист, долго работавший во многих арабских странах, в том числе в качестве посла России в Алжире, а также спецпредставителем на Балканах и послом Российской Федерации в Словакии.

И.Д. Звягельская – доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института востоковедения РАН

Резюме Без понятных норм международного поведения в контексте «революционных вызовов» мир рискует скатиться к глобальному противостоянию не из-за системных противоречий, а из-за суетного игнорирования реальных общих угроз.

Конец прошлого – начало нынешнего столетия отмечены глубинными сдвигами в геополитике, мировой экономике и финансах. Парадигма международных отношений периода холодной войны, казалось, ушла в прошлое. Однако новые правила поведения государств, соответствующие изменившемуся миропорядку, так и не сложились.

Как показала практика, при всех идеологических и военно-политических издержках двухполюсная система все же была относительно устойчивой. Она обеспечивала баланс за счет довольно жестких ограничений, налагаемых на более слабые государства в регионах (союзников, партнеров великих держав). Существовала признанная всеми «красная черта», которую нельзя было переступать, а именно: провоцировать столкновение на глобальном уровне. Местные силы пытались добиться поддержки своего покровителя, порой не слишком обращая внимание на его собственные озабоченности, но в конечном итоге опасения неприемлемых рисков заставляли великие державы действовать сообща, оказывая давление на региональных союзников и вынуждая их к сдержанности.

Распад биполярной системы и невозможность соблюдать прежние правила игры в полицентричном мире сделали международные отношения более хаотичными. Региональные государственные и негосударственные субъекты стали вести себя активно, ориентируясь во многих случаях на поведение уже не сдерживаемых другим полюсом Соединенных Штатов. Вашингтон нередко проводил безответственную политику, не пытаясь просчитывать последствия собственных действий. Казалось, наступил период международного аутизма, когда, погрузившись в собственный мир и игнорируя интересы окружающих, международные игроки начали перекройку ялтинской системы.

Такие понятия, как суверенитет и территориальная целостность или национальное самоопределение, давно вступающие в коллизию друг с другом, размываются де-факто, превращаясь скорее в юридическую фикцию. Но нельзя рассматривать эти понятия и как взаимоисключающие. Право на самоопределение может быть реализовано в различных формах, в том числе в рамках федеративного государства или предоставления автономии отдельной этнической группе, что не нарушает территориальной целостности государства. Однако на практике рост этнонационализма, активность новых элит, заинтересованных в доступе к власти и собственности, приравняли понятие самоопределения к сецессии.

В сложившихся условиях могущественные государства все чаще используют принципы территориальной целостности и национального самоопределения для оправдания собственных «суверенных» решений, исходя из политической целесообразности. То есть так, как они видят ее на данный момент, в конкретно взятой ситуации или в порядке импульсивного реагирования на неправоправные, с их точки зрения, действия другой стороны.

Налицо столкновение двух разнонаправленных потоков: хаотизация мировой политики с применением военной силы «по выбору» и объективная потребность человечества в сохранении с таким трудом выстроенных интеграционных связей, которые предполагают определенную степень как финансово-экономической, так в каких-то вопросах и политической взаимозависимости.

Почему захлебывается «четвертая волна»?

Кризис вокруг Украины стал самым опасным эпизодом в череде конфликтов четверти века, хотя уже «арабская весна» послала крупным игрокам достаточно сигналов, чтобы те попытались неидеологизированно осмыслить объективные тренды, провели анализ допущенных просчетов и ошибок. И если до сих пор никто всерьез не воспринимал локальные конфликты современности, будь то югославский, иракский, ливийский и даже сирийский (воинственная риторика США в Совете Безопасности ООН в ответ на российские вето скорее была данью внутреннему и внешнему имиджу) как реальную угрозу международной безопасности, то противоборство на украинской почве заставило задуматься: а не скатывается ли мир вновь в пропасть холодной войны? Причем в ее худшем виде, когда теряется та степень взаимного доверия и способность слышать друг друга, которая в период системной конфронтации все-таки позволяла американским и советским руководителям находить развязки самых запутанных узлов напряженности напрямую.

Почему же отношения Россия–Запад дошли до крайнего предела? Скатывание от «стратегического партнерства» к новому витку противостояния предопределило количественное накопление взрывной массы раздражителей, непонимание или ложную интерпретацию мотивов друг друга. События, приведшие к столкновению вокруг Украины, развивались ползучим путем, но последовательно и с направленностью все дальше на восток, все ближе к границам России, к ее историческому культурно-национальному ареалу.

Если расширение НАТО на государства Восточной Европы, воспринимавшееся в России болезненно, со временем потеряло остроту конца 1990-х гг., то положение стало стремительно меняться с приближением амбиций Запада к границам постсоветского пространства. В то время как связи с Восточной и Центральной Европой в последнее десятилетие в целом были отмечены позитивной динамикой, под политической крышей так называемого «Восточного партнерства» велась работа по вовлечению бывших советских республик в орбиту Евросоюза. С учетом опыта трех предыдущих волн расширения Россия не могла рассматривать это иначе, как подготовку к их последующему вхождению в евроатлантический альянс (по сути, сложилось неписаное правило, по которому членом НАТО не может стать страна, не прошедшая через горнило сложнейших процедур вступления в Евросоюз).

Вслед за Грузией и Молдавией в эту очередь поставили и Украину. К политике сдерживания России Запад таким образом вернулся задолго до нынешнего украинского кризиса, прикрывая этот курс разговорами о партнерстве и недопустимости возврата борьбы за сферы влияния. В качестве одного из инструментов использовалась стратегия смены режимов, испытанная на Балканах, в Грузии, опробованная с тем или иным успехом в ряде других переходных стран. На Украине соблюсти демократические приличия не удалось. Когда там при откровенном вмешательстве Запада произошла силовая смена режима, в России, державшей до тех пор оборонительные позиции, сочли, что этот вызов не может остаться без ответа. Украина в российском общественном мнении и в официальной стратегии – это не только национальная безопасность и жизненно важные для экономик обеих стран кооперационные связи, но и многовековое духовное родство, культурная и языковая общность.

Важную роль в российской реакции сыграли соображения чисто охранительного свойства. В последние годы на Западе развернулась антироссийская кампания по самым различным поводам. Ужесточилась критика сложившихся здесь общественно-политических устоев, что, в свою очередь, вело к усилению консервативного уклона в самой России, в том числе и в качестве ответа на провал попыток сближения с Западом.

Во всей причинно-следственной цепочке действий и противодействий между Россией и Западом должно было существовать какое-то ключевое звено. Одним из таких звеньев стали принципиальные расхождения в восприятии революций современности и вызванных ими новых локальных или региональных угроз.

После завершения эпохи биполярного противостояния по Восточной и Центральной Европе, постсоветскому пространству и Ближнему Востоку прокатились три волны революций с совершенно разным балансом плюсов и минусов, потерь и приобретений. На рубеже 80-х –

90-х гг. прошлого века и Россия была вовлечена в движение обновления, полное внутренних противоречий, шагов вперед и откатов назад. Такие новые вызовы, как международный терроризм, всплеск этнических национализмов, наркотрафик, трансграничная преступность и иммиграционная активность вкупе с глобальным финансовым кризисом показали уязвимые места в функционировании политических систем и механизмов рыночной экономики даже в развитых государствах.

Если идеология коммунизма потерпела неудачу в мировом масштабе, а эволюционная модель постсоветской России не дала пока привлекательной альтернативы, то в системе либеральной демократии также вскрылись серьезные дефекты и дисфункции. Многие западные эксперты отмечают снижение качества демократии в США и Великобритании, участившиеся институциональные сбои, рост числа «дефектных демократий». Институт выборов, эта основная составляющая демократического правления, теряет в глазах избирателей, особенно молодежи, былую ценность (в Англии в парламентских выборах 2010 г. приняли участие лишь двое из пяти британцев в возрасте до 30 лет).

По прошествии четверти века стало окончательно понятно: «конца истории», предсказанного Фрэнсисом Фукуямой, не произошло. Позднее, анализируя «драматические перемены» в постиндустриальную эпоху в книге «Великий разрыв», он сам убедительно показал, что «история» в смысле победы либерализма как самой совершенной модели государственного устройства далеко не закончилась. На фоне «тяги к свободе выбора во всем» с конца второй половины XX века «глубокий упадок претерпевает доверие к общественно-политическим институтам». Демократия в том виде, как она исторически сложилась на Западе, раскрыла внутренние противоречия, что делает мессианские претензии большей части американского истеблишмента по меньшей мере наивным преувеличением.

Соединенным Штатам, внешняя политика которых скована идеологическими клише, не раз приходилось расплачиваться за свой «интервенционизм» или идеализацию революционной смены режимов сумбурными шагами на ближневосточном поле. Явные промахи допущены в оценках такого общественно-политического феномена, как «арабское пробуждение» XXI века. Революции в Египте и Тунисе как бы рефлекторно расценены как некое универсальное явление в победном шествии демократии. Проводились даже аналогии с «бархатными революциями» в странах Восточной и Центральной Европы. Вскоре для всех стало ясно – арабские революции не могут быть «бархатными».

Если европейские страны имели опыт буржуазно-демократического развития и строили свою идентичность во многом на отталкивании от коммунизма, видя Евросоюз как центр притяжения, то на Ближнем Востоке таких ориентиров не существовало. Нет их в достаточной степени и в большинстве республик бывшего Советского Союза. Украина здесь не исключение.

Национальное развитие территорий, на которых в силу особого исторического стечения обстоятельств образовалось нынешнее украинское государство, всегда проходило под влиянием двух тенденций – к самостийности и к государственно-культурной общности с Россией при явном преобладании последней. Искусственно слепленная из двух частей в результате военного рывка СССР на Запад в конце 1930-х гг., Украина так и осталась культурно и политически фрагментированной. Разные исторические нарративы и национальные герои, разная ментальность и специфика занятости, характерное для части жителей Западной Украины отторжение от России – все это выплеснулось наружу в эпоху самостоятельного национального существования. Украинская политическая элита, к сожалению, продемонстрировала неспособность к поискам общенационального сплочения, эксплуатируя украинский раскол и подменяя национальное служение жаждой обогащения и эгоистическими интересами. Самоуверенная политика нажима со стороны Евросоюза поставила Украину перед выбором, который она по определению была не способна сделать.

Бесцельное вмешательство

Говоря о нациестроительстве, имеющем много общего независимо от региональной специфики, нельзя не вспомнить провальный опыт первых попыток буржуазного реформаторства на Ближнем Востоке в конце XIX – начале XX веков. Политические системы Египта, Сирии и Ирака, скроенные тогда в основном по образцу западных, не привились на арабо-мусульманской почве. Как следствие, они были сметены чередой военных переворотов 50-х – 60-х годов прошлого века. Кардинальные перемены нынешнего столетия также разрушили миф о том, что развитие идет по магистральному пути от «авторитаризма» к «демократии», понимаемой большей частью политической элиты США как чисто американский продукт. Этакий «протестантский фундаментализм».

Новое поколение арабов, как и украинской молодежи, потрясло мир массовыми призывами к обновлению общественных устоев, к уважению человеческого достоинства и гражданских свобод, к социальной справедливости. Вскоре, однако, революционное переустройство Ближнего Востока перестало вписываться в демократический контекст. По мере нарастания неуправляемых процессов ближневосточная политика Соединенных Штатов и Европейского союза все чаще испытывала серьезные затруднения, становясь в целом ряде случаев заложницей традиционного мышления.

Мощный размах народных выступлений был вызван комплексом социально-экономических причин. Внешние факторы, конечно, работали, но на первых порах они играли скорее опосредованную роль. Вместе с тем по мере распространения «эффекта домино» Запад, как это бывало и в прошлых региональных конфликтах, априори взял курс на поддержку оппозиционных сил, не особенно считаясь с тем, насколько неоднороден их состав и сколь противоречивы политические установки. С этого момента внешнее вмешательство на стороне одной из конфликтующих сторон пошло по нарастающей, а расчеты приобрести политический капитал солидарностью с арабскими «демократическими революциями» все менее сообразовывались с тем, как разворачивались трансформационные процессы по региону в целом.

Судьба Ирака, оказавшегося на грани потери государственности и религиозной войны, явилась, теперь и на Западе, поводом для осмысления пагубных последствий американского вторжения в 2003 году. По признанию крупного специалиста в ближневосточных делах Ричарда Хааса, политика США в Ираке вела к «укреплению скорее конфессиональной, чем национальной идентичности». Подобно тому как Суэцкий кризис (1956) подстегнул подъем панарабского национализма, война западной коалиции против мусульманской страны спровоцировала небывалый взлет насилия со стороны радикального ислама и создала условия для расцвета «Аль-Каиды». Хрупкий баланс между правящим суннитским меньшинством и шиитским большинством, поддерживавшийся железной рукой Саддама Хусейна, в одночасье оказался нарушен в пользу шиитов. В итоге насаждение в Ираке парламентаризма западного типа обернулось образованием шиитского режима. Премьер-министр Нури аль-Малики проводил узкоконфессиональную политику, затруднявшую инклюзивное участие во власти других конфессиональных и этнических групп. Курды стали активно строить собственную автономию, а сунниты и христиане оказались лишены политического представительства. После роспуска армии и партии Баас, являвшейся стержнем политической системы, возникла мощная энергия внутреннего протеста.

Не меньший вред принесло активное, но беспорядочное американское участие в сложных переходных процессах в Египте. После недолгих колебаний Вашингтон бросил все свои политико-информационные ресурсы на поддержку египетской революции, вынудив Хосни Мубарака подать в отставку. Впоследствии, когда революционную волну оседлали исламисты, ставка была сделана на умеренное крыло «Братьев-мусульман», которые в новой обстановке сумели быстро стать влиятельной политической партией и одержать победу на парламентских и президентских выборах. Как и в ходе подъема исламизма в Алжире в 1990-е гг., вылившегося в десятилетнюю гражданскую войну, американцы оказывали постоянный нажим на возглавившую переходный процесс египетскую армию, вынуждая ее форсировать переход к гражданскому правлению, а по сути дела передачу власти исламистам. Поэтому «второе пришествие» армии в июле 2013 г. и отстранение демократически избранного президента-исламиста Мурси в результате событий, которые трудно назвать иначе как военный переворот, вновь поставили Белый дом в затруднительное положение.

Действия армии, пусть и по призыву вновь вышедших на улицы миллионных масс, не укладываются в антитезу – переворот против демократии или движение в защиту демократии от «исламской диктатуры». Просто потому, что демократии как таковой в Египте не было.

В мусульманском мире, где на почве отношения к политическому исламу произошел раскол, метаморфозы политики США вызвали отторжение как со стороны приверженцев нового военного режима, так и его противников, выступивших в поддержку «Братьев-мусульман».

Просчеты видны и в сирийском конфликте. Безоговорочная поддержка разношерстного оппозиционного движения в Сирии, в котором набирали силу «джихадистские» организации, связанные с «Аль-Каидой», и объявление априори нелегитимным правящего режима Асада предопределило не столько силу, сколько слабость американской дипломатии, лишило ее свободы маневра. Это сделало Вашингтон заложником непомерных амбициозных требований эмигрантских сирийских политиков и их региональных спонсоров, осложнило работу по подготовке Женевской конференции. Дело дошло до того, что политика Соединенных Штатов уже слишком явно стала играть на руку терроризму, которому американцы сами объявили войну. Это с особенной очевидностью проявилось летом 2014 г., когда военные успехи террористической организации «Исламское государство Сирии и Леванта» в Ираке поставили администрацию Обамы в еще более щепетильное положение.

В краткосрочном историческом плане баланс pro и con в смене режимов на Ближнем Востоке складывается не в пользу революций. Основная причина силового свержения власти кроется в неспособности удовлетворить базовые социально-экономические или политические запросы общества и выполнить данные обещания. Весь набор причин сконцентрировался в одно целое в арабском регионе, хотя за прошедшее десятилетие – и это нельзя не отметить – там шло развитие по пути модернизации и интеграции в мировую экономическую систему. Но эта эволюция, во-первых, значительно отставала от темпов развития в других регионах, например, Юго-Восточной Азии и Латинской Америки. Во-вторых, она не затронула ключевые проблемы роста. Экономические реформы в Египте, Тунисе и Сирии создали прослойку среднего класса, но не смогли сузить пропасть имущественного неравенства. Плодами реформ воспользовалась узкая группа лиц, приближенных к власти. Представительные политические институты претерпели лишь имитационные изменения. При демократическом фасаде консервировались авторитарные методы правления, приобретавшие все более клановый непотический характер. Законы революционного хаоса заработали тогда, когда власть оказалась окончательно неспособна к регенерации политической системы, расширяющей участие граждан в выработке государственных решений, затрагивающих их жизненные интересы.

Революционные вызовы для всего мира

Переустройство обширного Арабского Востока протекает неравномерно, волнообразно, с попятными движениями. Тем не менее уже можно попытаться обобщить некоторые уроки, а также провести параллели с кризисами в других регионах.

Революции приходят не только в случаях консервации отживших форм государственно-политического устройства. Если в Сирии, например, монополия партии Баас на власть давно стала анахронизмом, а ее лозунг «Единство, свобода, социализм» потерял былую привлекательность, то десятилетняя гражданская война в Алжире во многом была следствием неподготовленных реформ и поспешных темпов демократизации, проведенной в конце 1980-х – начале 1990-х гг. под влиянием перемен в России, в Центральной и Восточной Европе.

Кризис унитарной модели государственности на Украине в сочетании с коррупционным и моральным разложением в верхах также показывает необходимость своевременного проведения реформ. Альтернативой этому стал революционный хаос, вооруженный конфликт на юго-востоке Украины и гуманитарный кризис.

За демократию в арабо-мусульманском регионе на Западе часто принимались существенные, но, как оказалось, формальные признаки, такие как организация избирательного процесса. При этом вне поля зрения оставались столь же, если не более, важные вопросы: способна ли политическая сила, победившая на выборах, строить общество в соответствии с надеждами революционных масс, можно ли продвигать демократию недемократическими методами. Выборы, конечно, важный инструмент демократии, но в отсутствии развитых институтов они не могут гарантировать перехода к демократическому правлению. В обществах, не разделяющих общедемократических ценностей, выигравшей оказывается сила, предлагающая наиболее простые рецепты переустройства, понятные и приемлемые для наиболее консервативной и многочисленной части электората. На палестинских выборах 2005 г. победило исламское движение ХАМАС (в считавшемся наиболее секулярном арабском обществе), а в ведущей арабской стране Египте с его «гибридным режимом» к власти пришли «Братья-мусульмане». Первое, что они сделали – внесли изменения в Конституцию, чтобы остаться у штурвала на неопределенно долгое время.

Означает ли такой опыт, что в политически незрелых обществах, не осознающих в своей массе собственного социального интереса, выборы проводить бесполезно? Очевидно, вопрос нужно ставить иначе. Не просто выборы, а гарантия сменяемости власти (в результате тех же выборов) может постепенно сделать ее более ответственной и национально ориентированной.

Развитие событий в Египте, где за три года произошли две «революции», заставляет задуматься и над тем, сможет ли военный переворот стать катализатором возвращения к стабильному эволюционному развитию. Исламисты, прибегающие к террору для восстановления «конституционной законности», и секуляристы, призвавшие военных к власти, глубоко ошибаются, надеясь построить новый Египет без достижения национального согласия.

Не все ветры перемен можно объяснить внешним вмешательством, но все же важную роль в том, насколько упорядоченно проходит переходный послереволюционный период, играет сам способ разрешения внутреннего конфликта – вооруженным путем или через мирный раздел власти. Как показывают конфликты в Ираке, Сирии и Ливии, насилие и гражданские войны, к тому же при интервенции или мощной поддержке извне, наносят колоссальный ущерб созидательным усилиям.

Опыт большинства мировых революций свидетельствует, что к власти приходят не те силы, которые их делали, а те, которым при внешней поддержке или по стечению обстоятельств удавалось «поймать волну». Смена режимов в арабском мире, прошедшая под демократическими лозунгами, еще раз явила эту историческую закономерность. С начала массовых выступлений исламские лозунги на улице отсутствовали, но со временем тунисские и египетские исламисты оседлали революционно-демократические выступления, используя опыт организационной работы в массах, проповеди в мечетях, разобщенность в рядах светской оппозиции. По сути дела, египетская революция прошла через два «Тахрира», как, впрочем, и украинская, где тоже было два «Майдана». Один «Майдан» умеренный, проевропейский, направленный против прогнившего правящего режима, другой – радикально-националистический «западэнческий», придавший смене власти характер вооруженного мятежа с враждебным настроем к России, к русскоговорящему населению востока.

На фоне затормозившегося переходного периода практически во всех арабских странах, затронутых революционными потрясениями, демократические иллюзии все больше уступают место поправкам на региональную, в том числе исламскую, специфику. Многие арабские политологи задаются вопросом, «готовы ли мы к демократии», какая модель развития приживется на Ближнем Востоке, где подорваны основы социального контракта между властью и обществом. Все известные варианты – египетский, турецкий, саудовский, иранский – оказались дискредитированными или теряют привлекательность. «Политический ислам» на нынешнем этапе потерпел фиаско. Дальнейшее продвижение по пути западного парламентаризма маловероятно.

В отличие от западного политического процесса, сформировавшегося в обществах, для которых свойственен структурирующий характер частнособственнических отношений, доминирование товарного производства, отсутствие централизованный власти, в восточных обществах политический процесс всегда оказывался результатом доминирования государственной и общинной собственности. Власть там была эквивалентна собственности, а общество занимало подчиненную позицию относительно государства. Абсолютизация государства означала, в частности, что его мощь не трансформировалась в благоденствие граждан, которые оставались подданными, подчиненными слившемуся с государственным общинному интересу.

Несбывшиеся надежды на быстрое улучшение жизни после свержения старых режимов оборачиваются тяготением к «сильной руке», к порядку. Этот феномен проявился в Египте, где победивший на президентских выборах фельдмаршал Абдель Фаттах Ас-Сиси воспринимается большинством египтян как «спаситель нации». В последнее время сильная личность появилась и в Ливии. Генерал Халифа Хафтар, с началом революции вернувшийся на родину из эмиграции, сумел бросить вызов переходной власти, объединив часть армии, племен и местных «милиций» под флагом борьбы с исламистами.

Формирование новых властных структур может идти по долгому пути достижения национального консенсуса под эгидой персонифицированной политической силы, взявшей верх во внутриполитической борьбе, что означает сохранение авторитаризма, и не обязательно в более просвещенных формах.

* * *

Современные революции стали важнейшими факторами, влияющими на систему международных отношений. Очевидно, что подход к ним ведущих мировых держав может быть разным, но при этом взвешенным и ответственным. Повторения кризисных ситуаций в отношениях России и Запада можно и нужно постараться избежать. В этом, собственно, и состоит их историческая ответственность. Позитивную роль, по нашему мнению, могло бы сыграть согласование общих принципов урегулирования внутригосударственных конфликтов, порождающих этнический, конфессиональный или чисто политический экстремизм.

Вопрос о характере революций современности давно стал предметом острых дискуссий. В каких случаях внутренние дела перестают быть внутренними? Являются ли критерием этого подавление гражданских свобод, несоразмерное применение силы при массовых оппозиционных выступлениях, акты насилия или другие нарушения прав человека и международного гуманитарного права? Не подвергая сомнению базовый принцип суверенности и невмешательства во внутренние дела, следует признать, что многие из таких вопросов уже де-факто вышли на уровень глобальной проблематики.

Если международное сообщество не сумеет установить приемлемые и понятные нормы международного поведения в контексте «революционных вызовов», мир имеет шансы скатиться к новому витку глобального противостояния, который будет вызван не системными противоречиями времен холодной войны, а суетным игнорированием реальных общих угроз.

Россия. США. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 сентября 2014 > № 1209572 Александр Аксененок, Ирина Звягельская

Конфликт на Украине руководство США и НАТО использовало для наращивания военной инфраструктуры у границ России, говорится в аналитическом обзоре Центра международной журналистики и исследований МИА "Россия сегодня" — "Украина, Грузия, Молдавия: путь в НАТО через Европейский союз". Авторы документа проследили развитие военного сотрудничества Украины и НАТО.

Эксперты Центра отмечают: продвижение НАТО на восток стартовало в 1990 году — после того, как государственный секретарь США Джеймс Бейкер обещал президенту СССР Михаилу Горбачеву, что при воссоединении Германии НАТО "не продвинется на Восток ни на дюйм". Нынешний конфликт на Украине руководство США и НАТО использовало как для наращивания военной инфраструктуры у границ России.

Первым документом, в котором документально зафиксирован курс Украины по сближению с НАТО, является Хартия об особом партнерстве между НАТО и Украиной, подписанная при президенте Леониде Кучме в 1997 году. Так, в пункте 3 хартии "Украина подтверждает свою решимость продолжать военные реформы, укреплять демократический и гражданский контроль над вооруженными силами и повышать свою оперативно-техническую совместимость с силами НАТО и странами-партнерами. НАТО подтверждает свою поддержку усилиям Украины в этих областях".

Эксперты обращают внимание, что Хартия также устанавливает степень проникновения НАТО в такие стратегически важные области, как военное сотрудничество между НАТО и Украиной и оперативно-техническая совместимость. "Особое партнерство", начатое с подписанием Хартии, вылилось в План действий между Украиной и НАТО, принятый 22 ноября 2002 года в разгар войны в Афганистане и в преддверии агрессии США против Ирака", — говорится в докладе Центра международной журналистики и исследований. В качестве "особого партнера" Украине предписывалось привести армию и силовые структуры в соответствие с "евроатлантической политикой страны".

"В конце 1990-х — начале 2000-х годов была заложена основа для дальнейшего втягивания украинского государства в орбиту блока. Стоит отметить, что подписанные Украиной документы отличаются глубиной и широтой охвата: НАТО получила доступ на все уровни военно-политической системы государства, от ВПК до получения секретной информации об оборонном планировании", — отмечается в аналитическом обзоре.

Подготовку Украины к вступлению в НАТО продолжил президент Виктор Ющенко. 13 марта 2006 года он подписал указ "О Национальной системе координации сотрудничества Украины с Организацией Североатлантического договора". Следующий президент Виктор Янукович, основой политического курса определил "внеблоковую повестку". 2 июля 2010 года Верховная рада приняла закон "О принципах внутренней и внешней политики", по которому основным принципом внешней политики страны стало "соблюдение Украиной политики внеблоковости, что означает неучастие Украины в военно-политических союзах".

"Отказ Украины от вступления в НАТО на тот момент был компенсирован военно-политической интеграцией с Евросоюзом. Так, по сообщениям украинских СМИ, Киев и Брюссель завершили согласование текста Соглашения об ассоциации между Украиной и ЕС еще 19 декабря 2011 года, то есть в разгар президентства Виктора Януковича", — отмечается в докладе.

Однако российские эксперты отмечают: "практическое военное сотрудничество Украины с НАТО не прекращалось ни на минуту даже при "пророссийском" Викторе Януковиче".

По мнению авторов документа, Соглашение об ассоциации — это "непрямой путь по втягиванию страны в орбиту альянса". В разделе II Соглашения об ассоциации "одной из целей "политического диалога" — то есть перевода Украины в западное геополитическое пространство — является "развитие диалога и углубление сотрудничества между сторонами в сфере безопасности и обороны", — отмечается в обзоре.

"Завуалированную отсылку к блоку мы видим в пункте 3b статьи 5: Брюссель и Киев будут "в полной мере использовать все дипломатические и военные каналы между сторонами, включая соответствующие контакты в третьих странах и в рамках ООН, ОБСЕ и на других международных площадках", — говорится в докладе.

Соглашение делает основным механизмом кооперации "Общую внешнюю политику и политику безопасности", то есть механизм стратегического взаимодействия между военными структурами НАТО и ЕС.

Говоря о практическом военном сотрудничестве, эксперты отмечают проникновение НАТО в систему подготовки вооруженных сил Украины. Это, безусловно, способствует достижению оперативной совместимости наиболее боеспособных частей и подразделений с армиями НАТО. На практике же это означает, что подразделение ВС Украины будет следовать стандартам НАТО в вооружении, тактике, средствах связи и штабной работе. "Для "приручения" украинской армии НАТО использует два основных метода: проведение совместных учений и "обкатку" украинских военнослужащих в ходе боевых операций блока за рубежом. Военно-политическое руководство Украины рассматривает учения и участие в натовских войнах как один из элементов боевой подготовки", — говорится в обзоре.

"На самой Украине деятельность по достижению "оперативной совместимости" с НАТО прикрывается миротворчеством и подготовкой войск к операциям по поддержанию мира за рубежом. Однако внимательный анализ показывает: миротворчество, к которому готовят украинские войска, не имеет ничего общего с деятельностью "голубых касок" в нестабильных регионах планеты. Под маской миротворчества НАТО создает инфраструктуру для закрепления своего присутствия на украинской территории", — отмечают эксперты.

Другая тактика — участие украинских солдат и офицеров в боевых действиях за рубежом. Украинские войска принимали участие в операции коалиции в Ираке, пройдя путь от Кувейта до центральной иракской провинции Эрбиль. Инициатива об отправке украинских войск в Ирак исходила от приближенного Леонида Кучмы, председателя Совета национальной безопасности и обороны Украины Евгения Марчука. "Политическое решение обуславливалось стремлением украинского руководства замять перед США факт продажи Ираку систем радиотехнической разведки "Кольчуга" и нормализировать непростые отношения с Вашингтоном", — считают авторы доклада.

Аграрии из северных районов Молдавии намерены привезти в Кишинев тонны гнилых фруктов, и разгрузить их у здания правительства страны, сообщил в среду РИА Новости один из протестующих фермеров Окницкого района Молдавии Иван Кухарь.

В июле в Молдавии проходили протесты жителей ряда сел северных районов страны, выращивающих фрукты и овощи. Аграрии требовали от властей начать с Москвой переговоры о возобновлении поставок выращенной продукции в Россию.

Несколько сотен человек отправились на сельхозтехнике в Кишинев, где планировали провести бессрочную акцию протеста, однако отменили свое решение после встречи с премьер-министром Юрием Лянкэ. Глава правительства обещал, что фермерам будут предоставлены компенсации. Кроме того, сообщалось, что руководство Нацбанка распорядилось о реструктуризации кредитов аграриев в коммерческих банках. Лянкэ также отметил, что ведутся переговоры с Румынией, Белоруссией, Казахстаном и другими странами по поиску рынков сбыта продукции.

"Прошло больше месяца, но никаких мер со стороны властей не было предпринято для решения проблемы. На данный момент мы все ждем, что скажет нам правительство. Если нас в очередной раз обманут или просто не услышат нас, то люди просто от отчаянья возьмут всё, что под руку попадется, заведут тракторы, сядут и опять поедут на Кишинев. Мы привезем правительству тонны гнилых фруктов. Это единственный способ, чтобы нас услышали", — уточнил Кухарь.

С 1 сентября в силу вступил закон об отмене нулевых ставок пошлин на ввоз в Россию ряда товаров из Молдавии, в том числе вина, мяса, овощей, фруктов и зерна. Как поясняет российская сторона, такое решение принято в ответ на подписание Молдавией соглашения с ЕС о зоне свободной торговли, что ставит под угрозу безопасность рынка Таможенного союза. С 18 июля действуют временные ограничения на ввоз в Россию свежих фруктов из Молдавии. Валерий Балан.

Россия с воскресенья вводит ввозные таможенные пошлины на товары из Молдавии, соответствующее постановление было подписано премьер-министром РФ Дмитрием Медведевым в конце июля текущего года.

Молдавия 27 июня подписала соглашение об ассоциации с Евросоюзом — в один день с Грузией и Украиной. Кишинев уже ратифицировал документ. Первый вице-премьер РФ Игорь Шувалов после этого заявлял, что Молдавия может быть исключена из договора о зоне свободной торговли СНГ.

В середине июля руководство РФ рассмотрело защитные меры в торговле с Молдавией — были введены ввозные пошлины в отношении ряда продуктов питания, мяса, пшеницы, сахара, овощей, а также алкогольных напитков, мебели и некоторых других товаров. Всего в списке — 19 позиций.

Размер пошлин на эти товары будет аналогичным размеру пошлин на товары из стран, в торгово-политических отношениях с которыми РФ применяет режим наиболее благоприятствуемой нации. До этого товары из Молдавии не облагались таможенными ввозными пошлинами, так как с этой страной у России действовало соглашение о свободной торговле.

Яблочное эмбарго

Между тем, уже в начале июля РФ ввела ограничения на импорт мяса из Молдавии, объясняя это нарушениями ветеринарно-санитарных норм Таможенного союза. Позже Россельхознадзор распространил эти ограничения на ввоз молдавских свежих фруктов.

Ограничение на импорт молдавской продукции связано с риском реэкспорта товаров из ЕС, после того как Кишинев подписал соглашение об ассоциации с Евросоюзом заявлял в конце августа российский вице-премьер Дмитрий Рогозин, после встречи с лидером Приднестровья Евгением Шевчуком.

"России нравятся молдавские фрукты и овощи, но мы опасаемся того, что под видом продукции из Молдавии на российский рынок попадут товары, которые нас не устраивают. Подписав соглашение об ассоциации с ЕС и договор о режиме свободной торговли, Кишинев не учитывал интересов своих партнеров по СНГ, в частности России", — говорил Рогозин.

По данным ФТС, в 2013 году Молдавия поставила в РФ овощей на 3,6 миллиона долларов, а фруктов — на 121,5 миллиона долларов. При этом наибольшую долю в импорте фруктов занимали яблоки — 182,3 тысячи тонн на 70,1 миллиона долларов.

В конце июля в Молдавии проходили протесты жителей в ряде районов страны, выращивающих фрукты и овощи. Сельхозпроизводители требовали от властей начать с Москвой переговоры о возобновлении поставок выращенной продукции в Россию. В ответ молдавское правительство пообещало в кратчайшие сроки решить проблему реализации плодоовощной продукции.

В свою очередь Евросоюз с 1 августа удвоил квоты на импорт некоторых молдавских фруктов в беспошлинном режиме. Так, ЕС квоты на яблоки увеличил с 40 тысяч до 80 тысяч тонн, на сливы и виноград — с 10 до 20 тысяч тонн.

Молдавия сможет получить необходимый объем газа по газопроводу "Яссы-Унгены" только через два года, заявил в пятницу журналистам премьер-министр страны Юрий Лянкэ.

Газопровод Яссы-Унгены сдан в эксплуатацию 27 августа 2014 года. Его протяженность на румынской территории составляет 32 километра. Под рекой Прут проходят 736 метров и еще 11 километров расположены на территории Молдавии. Власти страны заявили, что первый поток газа поступит в сентябре.

"На данный момент Молдавия не может получать по газопроводу "Яссы-Унгены", необходимый стране годовой объем природного газа, составляющий приблизительно 1,1 миллиарда кубометров. Пока мы сможем закупать около 10 миллионов кубометров", — сказал молдавский премьер.

Он подчеркнул, что существуют ограничения, связанные с разностью давлений в трубах между румынской и молдавской системами. "Румыния планирует строительство двух насосных станций, без которых не получится прокачивать большие объемы газа. Только максимум через два года мы сможем закупать необходимый миллиард кубометров газа в России или в Румынии",- отметил Лянкэ.

Мощность магистрали "Яссы-Унгены" составляет 1,5 миллиарда кубометров газа в год. Однако в подписанном в начале августа соглашении между румынской компанией "Трансгаз" и молдавским госпредприятием "Вестмолдтрансгаз" отмечается, что из-за невысокой пропускной способности трубопровода, поставки румынского газа не будут превышать 50 миллионов кубометров газа в год.

Министерство экономики Молдавии ранее прямо сообщало, что проект направлен на снижение зависимости республики от российского газа. Валерий Балан.

Американская исследовательская организация «Налоговый фонд» (Tax Foundation) опубликовала отчёт о сравнении ставок корпоративного налога в разных странах мира.

В соответствии с заключением фонда, подготовленном на основании анализа данных о 163 государствах, «ТОП-20» стран с самой высокой максимальной ставкой корпоративного налога выглядит следующим образом:

ОАЭ - 55%

Чад – 40%

США – 39,1%

Камерун – 38,5%

Япония – 37 %

Виргинские острова (США), Ангола, Замбия, Экваториальная Гвинея, Мальта, Аргентина, Конго, Йемен, Сент-Китс и Невис, Гайана – 35%

Франция, Бразилия, Венесуэла, Пакистан, Индия – 34%

Исследование представило также рейтинг стран с минимальными предельными ставками налога на прибыль предприятий (исключив из него страны, в которых корпоративный налог отсутствует вовсе). Вот двадцатка «победителей»:

Иордания – 14%

Лихтенштейн, Ирландия, Кипр, – 12,5%

Оман, Макао, Молдавия – 12%

Тимор-Лесте, Албания, Парагвай, Катар, Кыргызстан, Македония, Гибралтар, Босния и Герцеговина, Андорра, Болгария – 10%

Черногория – 9%

Туркменистан, Узбекистан – 8%

Отдельно перечислены и государства, законодательством которых не предусмотрен налог на прибыль компаний:

Бахрейн

Багамские острова

Гернси

Вануату

Джерси

Каймановы острова

Остров Мэн

Британские Виргинские острова

Уоллис и Футуна

Бермудские острова

Проведённый анализ подтвердил тенденцию к снижению ставок корпоративного налога в большинстве стран мира на протяжении последних десяти лет.

За выборами президента Абхазии будут наблюдать представители более 20 стран

За выборами президента Абхазии будут наблюдать представители более 20 стран. Об этом сообщила главный советник спикера Парламента Галина Страничкина. По данным на 19 августа, свое намерение участвовать в выборах подтвердили около 80 человек - представителей 23 делегаций из более 20 стран. Ранее Парламент и МИД Абхазии разослали более 80 приглашений в разные страны.

В числе тех, кто приедет в Абхазию - заместитель председателя ЦИК России Станислав Вавилов, первый зам. председателя комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Евгений Серебренников, Депутат Госдумы, председатель комитета по делам СНГ, евразийской интеграции и связям с соотечественниками Леонид Слуцкий, председатель Комиссии по законодательству и регламенту Парламентского Собрания Союза Беларуси и России Татьяна Москалькова.

Делегацию Парламента Южной Осетии возглавит заместитель председателя Дмитрий Тасоев, ЦИК РЮО - заместитель председателя Казбек Карсанов.

Из Приднестровья на выборы приедут зампредседателя Комитета верховного Совета Григорий Дьяченко и представитель МИД Владимир Лужанский, а также генеральный секретарь Межпарламентской Ассамблеи государств-участников Сообщества «За демократию и права народов» Григорий Маракуца и председатель ЦИК ПМР Надежда Заблотская.

От Нагорно-Карабахской Республики в качестве наблюдателя будет участвовать зампредседателя Национального собрания Артур Товмасян и представители президента и МИД этой республики.

Также, по словам Страничкиной, в Абхазию намерены прибыть наблюдатели из Армении, Китая, Японии, Италии, Болгарии, Чешской Республики, Бразилии, Франции, Финляндии, Республики Сан-Марино, Науру, Литвы, ФРГ, Великобритании. Некоторые из них и ранее выступали в качестве международных наблюдателей на выборах президента и в парламент Абхазии.

Выборы главы государства состоятся 24 августа. За пост президента борются четыре кандидата - Аслан Бжания, Леонид Дзапшба, Мираб Кишмария и Рауль Хаджимба.

«Апсныпресс», 19.08.2014 г.

Киев "планирует привлечь финансовую помощь европейских доноров для обустройства украино-российской границы", сообщил на брифинге в среду заместитель главы администрации президента Украины Валерий Чалый.

Ранее Совет нацбезопасности обороны Украины поручил кабмину страны проработать меры по односторонней демаркации российско-украинской границы. Правительство Украины в конце июня приняло решение об инженерном оборудовании границы с РФ.

"Успех обустройства границ с Молдовой, эффективная реализация работы EUBAM (Миссия Европейского союза по приграничной помощи Молдавии и Украине) показывают, что мы можем уже сейчас предложить начать эту работу", — сказал Чалый, добавив, что граница Украины с РФ должна быть защищена от нелегального пересечения.

Вместе с тем он напомнил, что демаркация украино-российской границы еще не завершена, а Киев не контролирует ее большой участок.

Польская региональная компания «Евролот» собирается начать перевозить пассажиров в Молдове. Рейсы начнут осуществлять уже с конца октября этого года. Планируется, что компания запустит прямые перелеты из Варшавы в Кишинев.

Представители авиаперевозчика сообщили, что рейсы будут осуществляться четыре раза в неделю, а билеты уже сейчас доступны в электронной системе бронирования. В «Евролоте» предоставили и минимальную стоимость билетов.

Она будет составлять 190 евро в две стороны. Генеральный директор компании обосновал выбор восточного направления тем, что остальные польские компании пока не открыли для себя этот рынок, и для «Евролота» это отличная возможность развития.

Выборы президента Абхазии состоялись, существенных нарушений в ходе голосования не было, победил кандидат от оппозиции Рауль Хаджимба, заявил председатель ЦИК Абхазии Батал Табагуа.

Выборы прошли в воскресенье в семи районах Абхазии и городе Сухум. Всего в выборах участвовали (в том числе в РФ и Турции) 142664 человек, или 70% избирателей страны. На пост главы государства претендовали и.о. главы службы безопасности Аслан Бжания, лидер оппозиции, экс-премьер Рауль Хаджимба, и.о. министра обороны Мираб Кишмария и экс-глава МВД Леонид Дзапшба.

За Хаджимбу проголосовали 50494 человека, или 50,57% избирателей, уточнил Табагуа. Он объявил Рауля Хаджимбу избранным президентом.

По данным ЦИК, за кандидата в президенты республики Аслан Бжания проголосовали 35860 человек, за Мираба Кишмария — 6389 человек, за Леонида Дзапшба — 3397 человек.

Избирательные участки для проведения внеочередных выборов президента Абхазии открылись в воскресенье, всего на территории республики было создано 154 участка в 33 избирательных округах. На выборах были аккредитованы 85 международных наблюдателей из таких стран, как Армения, Болгария, Бразилия, Венесуэла, Германия, Индия, Италия, Китай, Люксембург, Науру, РФ, Сан-Марино, Украина, Финляндия, Франция, Чехия и Япония. Кроме того, в Абхазию приехали наблюдатели из Донецкой народной республики, Нагорного Карабаха, Приднестровья и Южной Осетии.

Как заявил в понедельник глава комитета Госдумы по делам СНГ Леонид Слуцкий, возглавляющий российскую делегацию наблюдателей, президентские выборы в Абхазии соответствовали законодательству республики и прошли без существенных нарушений. По словам Слуцкого, работа представителей кандидатов в президенты на разных участках была организована очень профессионально, в связи с чем не было каких-либо конфликтов. Индира Барциц.

Молдавская ассоциация производителей и экспортеров фруктов Moldova Fruct заявила, что меры правительства, направленные на смягчение последствий продовольственного эмбарго России, являются неэффективными, сообщает Moldnews.

В резолюции, выпущенной ассоциацией, говорится, что вместо ожидаемой поддержки государства сельхозпроизводители столкнулись с запоздалым и нечетким механизмом выделения финансовой помощи, который создает "нежелательную напряженность в рядах производителей". Также члены ассоциации отметили, что банки и поставщики оказывают давление на фермеров: "Мы видим, как перерабатывающие фабрики традиционно выгадывают от ситуации и снижают цены на закупку фруктов. Банки и поставщики, деятельность которых зависит от нас, оказывают на нас все большее давление".

Также в документе отмечается, что одной из причин проблем в сельскохозяйственном секторе является непоследовательная политика развития отрасли.

"До сих пор нет стратегии развития отрасли, что вводит садоводов в заблуждение, они не могут планировать инвестиции и составлять стратегии на рынке. Правовая база несовершенна, не принят закон о поденщиках и закон единого сельскохозяйственного налога, нет факторов, способствующих росту конкурентоспособности молдавских фруктов", — говорится в тексте резолюции.

Избирательные участки для проведения внеочередных выборов президента Абхазии открылись в воскресенье, всего на территории республики создано 154 участка в 33 избирательных округах.

Одной из особенностей нынешних досрочных президентских выборов станет возможность голосовать в государствах, которые Абхазию так и не признали. В частности, в Турции, где находится одна из самых больших абхазских диаспор, власти Абхазии решили открыть один избирательный участок. Еще два избирательных участка организованы в России — в Москве и в Черкесске.

Всего в выборах, по предварительным данным ЦИК, могут принять участие более 130 тысяч избирателей. В соответствии с законодательством Абхазии, выборы считаются состоявшимися, если в них приняли участие более половины избирателей.

Примечательно, что наряду с расширением мест голосования, нынешние абхазские власти в преддверии выборов пошли на неоднозначные меры, а именно: лишили права голоса почти 23 тысячи жителей Гальского и Ткуарчальского районов из-за того, что наряду с абхазскими у них есть и грузинские паспорта. Согласно абхазскому законодательству, двойное гражданство возможно лишь с Российской Федерацией. Еще одним избирательным новшеством станет маркировка проголосовавших избирателей во избежание фальсификации при голосовании.

На пост главы государства претендуют и.о. главы службы безопасности Аслан Бжания, лидер оппозиции, экс-премьер Рауль Хаджимба, и.о. министра обороны Мираб Кишмария и экс-глава МВД Леонид Дзапшба.

Как заявил глава ЦИК страны Батал Табагуа, предварительные результаты выборов президента Абхазии будут оглашены 25 августа.

По его данным, на выборах аккредитованы 85 международных наблюдателей из таких стран, как Армения, Болгария, Бразилия, Венесуэла, Германия, Индия, Италия, Китай, Люксембург, Науру, РФ, Сан-Марино, Украина, Финляндия, Франция, Чехия и Япония. Кроме того, в Абхазию приехали наблюдатели из Донецкой народной республики, Нагорного Карабаха, Приднестровья и Южной Осетии.

Приднестровский республиканский банк (ПРБ) ввел в обращение в пятницу монеты из композитных материалов достоинством 1, 3, 5, 10 местных рублей, сообщила пресс-служба ПРБ.

Введение таких монет приурочено к отмечаемому двадцатилетию национальной валюты непризнанной республики. Пластиковые монеты, в зависимости от номинала, будут иметь разную геометрическую форму и цвет. Так, на монете в форме круга номиналом в 1 рубль изображен Александр Суворов, на монете в форме квадрата номиналом в 3 рубля размещен портрет Франца Деволана (строитель тираспольской крепости), на монете в форме пятиугольника номиналом в 5 рублей изображен Петр Румянцев, а на монете в форме шестиугольника в 10 рублей — портрет русской императрицы Екатерины Второй.

В качестве защиты от подделок в них используются специальная текстура, контурные элементы, микротексты и особое отражение света под ультрафиолетом и инфракрасным свечением.

Первый зампред ПРБ Ольга Радулова сообщила журналистам, что в разработке и внедрении пластиковых монет приднестровским финансистам помощь оказали российские коллеги.

"На сегодняшний день такие деньги больше нигде не производятся. Это является новшеством не только для Приднестровья, но и для мирового банковского сообщества. Они разработаны нашими коллегами из Российской Федерации и внедряются впервые у нас", — сказала Радулова.

В 1994 году впервые была введена в обращение денежная единица ПМР. Вначале это был купон. Затем в 1997 году в обращение был введен приднестровский рубль.

В 2005 году был открыт собственный монетный двор. В обращении находятся банкноты номиналом в 1, 5, 10, 25, 50, 100, 200 и 500 рублей, а также монеты — 5, 10, 25 и 50 копеек. За 11 приднестровских рублей дают 1 доллар.

Приднестровье, 60% жителей которого составляют русские и украинцы, добивалось выхода из состава Молдавии еще до распада СССР, опасаясь, что Молдавия присоединится к Румынии. В 1992 году, после неудавшейся попытки молдавских властей силой решить проблему, Кишинев утратил контроль над левобережными районами, и Приднестровье стало территорией, фактически неподконтрольной Кишиневу. Мир в регионе поддерживают миротворческие силы. Тирасполь добивается международного признания, Молдавия предлагает приднестровцам автономию в составе единого государства.

Вашингтон: Москве – санкции, Киеву, Тбилиси и Кишиневу - оружие

Даниэль Зубов (США), Центр международной журналистики и исследований

Одна из задач Вашингтона — создать «постоянное присутствие в воздухе, на земле и на море на территориях, граничащих с Россией». Эта задача будет решена значительно быстрее, если Грузия, Молдова и Украина получат статус «Основного союзника вне НАТО» (Major Non-NATO Ally, MNNA), которого для них добиваются лидеры республиканцев в сенате.

Усилия, нацеленные на разрыв связей между Европой и Россией, получили новый импульс, когда наращивание военной мощи США по периметру России было подкреплено крупномасштабными санкциями, введенными Евросоюзом 25 и 30 июля. Санкции затронули банковский, энергетический и военный секторы российской экономики.

Секторальные санкции

Военная составляющая санкций запрещает членам ЕС продавать России вооружения, перечисленные в 39-страничном «Общем военном списке», включающем в себя элементы стрелкового оружия, бомб, ракет, танков, кораблей, самолетов, беспилотных летательных аппаратов и лазеров.

Эти санкции дополняют уже принятые США меры в отношении восьми российских поставщиков вооружений, включая НПО «Машиностроение», «Созвездие», «Алмаз-Антей» и «Калашников», который больше не сможет экспортировать свои знаменитые АК-47.

Управление контроля за иностранными активами Министерства финансов США также заморозило все американские активы «Объединенной судостроительной корпорации», Банка Москвы, Россельхозбанка и ОАО «ВТБ». Эти санкции не имеют обратной силы, так что они не помешают получению Россией первого из строящихся по ее заказу во Франции десантных вертолетоносцев класса «Мистраль», предназначенного для Черноморского флота. В то же время может быть остановлена постройка второго аналогичного судна.

Секторальные санкции затрагивают многие сферы, в числе 32 попавших под запрет позиций – трубы, буровое оборудование и платформы, необходимые для разведки и добычи нефти в открытом море.

Региональное наращивание военной мощи

В дополнение к санкциям США вооружают Украину и Грузию — страны, не входящие в НАТО. Военно-морские флоты этих двух государств должны будут соответствовать установленным в НАТО техническим параметрам, с тем, чтобы взаимодействовать с морскими силами членов НАТО – Турции, Болгарии и Румынии для создания на Черном море единых антироссийских сил.

На западных берегах Черного моря — Болгария и Румыния, страны-члены НАТО, разместившие на своей территории силы Объединенного оперативного соединения «Восток». Они дислоцированы на авиабазе «Михаил Когэлничану» и полигоне «Бабадаг» в Румынии, а также на полигоне «Ново Село» и авиабазе «Безмер» в Болгарии. Болгарский порт Бургас принимал корабли НАТО в ходе проводившихся в июле этого года на Черном море маневров «Си бриз».

На южном берегу — Турция, член НАТО с 1952 года; также приняла участие в последних морских маневрах «Си бриз». Грузия участвует в этих учениях только благодаря поддержке Соединенных Штатов: с 1992 по 2010 год Тбилиси получил от Вашингтона военной помощи на общую сумму в 3,37 миллиарда долларов. С 1998 по 2003 год Береговая охрана США занималась подготовкой Береговой охраны Грузии, оказав помощь в повторном открытии в 2003 году военно-морской базы в Поти. Это обошлось Вашингтону в 17 миллионов долларов и четыре списанных американских судна, которые были переданы грузинской стороне.

В одном лишь 2012 году Грузия получила от Соединенных Штатов 85,5 миллионов долларов. Также состоялся визит в республику государственного секретаря Хиллари Клинтон, которая провела переговоры с рабочей группой по вопросам обороны и безопасности Комиссии по стратегическому партнерству США-Грузия. Обсуждались вопросы укрепления береговой и противовоздушной обороны, а также новое соглашение по проведению совместного обучения и оказанию поддержки в этих областях.

В ходе своего визита Х.Клинтон также заявила, что «в дополнение к трем патрульным катерам мы поддержали строительство судоремонтных мастерских, монтаж нового оборудования для наблюдения и связи, а также создание современного морского информационного центра».

Ускорение передачи вооружений

Этот процесс будет идти значительно быстрее, если Грузия, наряду с Молдовой и Украиной, в соответствии с Законом об иностранной помощи США от 1961 года, получат статус «Основного союзника вне НАТО» (Major Non-NATO Ally, MNNA). Именно этот статус сегодня лоббируют лидеры республиканцев в сенате.

Получение данного статуса ускорит передачу вооружений, которые США уже может на законных основаниях поставлять Украине. Предложение сенаторов-республиканцев было с большим энтузиазмом встречено президентом Украины Петром Порошенко, который сразу же начал торопить американскую сторону с принятием подобного решения – как в частных телефонных разговорах с президентом Бараком Обамой, так и публично, в выступлении по телеканалу CNN 21 июля.

24 июля девять членов нижней палаты конгресса США, представляющих обе партии, внесли на рассмотрение закон о помощи в обеспечении безопасности Украины для предоставления этой стране статуса MNNA. Также был утвержден доклад министра обороны Чака Хэйгела, содержащий оценку военного потенциала Украины — с целью выделения ей до 100 миллионов долларов на закупку вооружений и обучение военнослужащих.

Ускоренное оказание военной помощи и создание баз по периметру Черного моря будут идти рука об руку с новыми санкциями. Все это нацелено на усиление напряженности, и является попыткой раздуть крайне опасный пожар. В Вашингтоне выражаются иначе. Речь идет о том, чтобы, как сказал 28 июля заместитель советника президента США по национальной безопасности Энтони Блинкен, создать «постоянное присутствие в воздухе, на земле и на море на территориях, граничащих с Россией».

Граждане Украины массово ищут работу в Польше, сообщают польские СМИ.

За первые шесть месяцев текущего года польские работодатели предложили трудоустройство 191 тысяче иностранцев из государств, расположенных восточнее Польши (страны бывшего СССР), отмечают СМИ со ссылкой на данные министерства труда и социальной политики.

При этом абсолютное большинство — 183 тысячи иностранцев — это граждане Украины. Остальные — граждане Армении, Белоруссии, Грузии, Молдавии и России.

Местные эксперты полагают, что 2014 год будет рекордным по числу трудоустроенных граждан Украины из-за нестабильной политической и экономической ситуации в стране, а также в связи со спецоперацией на востоке Украины. Леонид Свиридов.

Гагаузия: блудная дочь Молдавии станет новым турецким анклавом?

Автор Корнелиу Маху

Стоит прежде всего напомнить, что итогом перестройки и обретения независимости для Молдавии стала и потеря территорий — Приднестровья и Гагаузии. Приднестровье, по всей видимости, обратно в Молдавию не вернется, а вот Гагаузия вернулась. В 1994 году в качестве автономии. С тех пор молдавская власть ревностно следит за "блудной дочерью".

Но в последнее время Кишинев откровенно занервничал – оказалось, что Гагаузия и вовсе не спешит вместе с Кишиневом в Европу. На проведенном в феврале этого года референдуме свыше 90% гагаузов высказалось за вхождение автономии в Таможенный Союз. И самая пикантная и неприятная для молдавской власти деталь — Гагаузия не сконцентрировалась исключительно на России.

Кишинев нервничает именно потому, что у Гагаузии давно сложились замечательные отношения с Турцией. Гагаузы — тюркоязычный народ. И Турция давно навела геополитический фокус на лингвистически близкий народ. Турция всегда помогала Гагаузии деньгами, строила дороги и давала гагаузским фермерам горючее. То есть делала то, что по идее должен был делать Кишинев. И теперь Турция является гарантом прав гагаузского народа.

В начале сентября глава Гагаузии Михаил Формузал будет консультироваться с первыми лицами Турции по поводу молдавских инициатив об изменении статуса гагаузской автономии. Формузал уже назвал эти инициативы попыткой "кастрации автономии". И скорее всего турецкие власти с этим согласятся. Тогда и Кишинев, конечно, даст задний ход. Ведь мнение страны-члена НАТО не может быть не услышанным в Кишиневе. Тут и с обвинениями в предательстве и продажности в адрес гагаузов придется замолчать. Ведь продаться члену НАТО — это большая честь для новых кишиневских политиков. Проевропейских, разумеется.

Украинская сторона признала все 1,8 тысячи тонн российского груза гуманитарной помощью, сообщается на сайте правительства Украины в субботу. На Украину его перевезут представители Красного Креста через пропускной пункт "Донецк". Соответствующий приказ подписала министр соцполитики Украины Людмила Денисова.

"В соответствии со статьями 4 и 5 закона Украины "О гуманитарной помощи" с учетом инициативы президента Украины Петра Порошенко относительно получения гуманитарной помощи в рамках международной гуманитарной миссии под эгидой Международного комитета Красного креста (МККК) признать груз гуманитарной помощью", — говорится в документе, цитируемом на сайте украинского кабмина.

Письмо с перечнем груза поступило в Минсоцполитики Украины в субботу за подписью председателя региональной делегации МККК России, Белоруссии и Молдавии Паскаля Кутта. Согласно письму, груз включает 12 видов товаров общим весом 1856,3 килограмма. Это целиком соответствует весу отправленного из Москвы груза в 1,8 тысячи тонн.

В начале августа Россия в связи со сложившейся на востоке Украины гуманитарной ситуацией предложила Совету Безопасности ООН направить в этот регион международную миссию с российской гуманитарной помощью под эгидой и в сопровождении представителей МККК. 11 августа глава МИД России Сергей Лавров сообщил, что Москва согласовала с Киевом и МККК оказание гуманитарной помощи востоку Украины, и выразил надежду, что Запад не будет мешать.

На следующий день, 12 августа, колонна из 280 белых Камазов выехала из Московской области. Машины везут продовольствие, в том числе 400 тонн круп, 100 тонн сахара, 62 тонны детского питания, а также 54 тонны медицинского имущества и лекарств, 12 тысяч спальных мешков и 69 электростанций различной мощности.

Украинская смута глазами Клио

Адам КУЗНЕЦОВ

О чем шумите вы, народные витии?

Зачем анафемой грозите вы России?..

Оставьте старый спор славян между собою...

Александр Пушкин

Долог и труден путь каждого народа от племенного устройства социума до государственного. Триста-четыреста лет ушло у иудейских племен от вторжения на берега Иордана до создания собственного царства. Примерно столько же — на превращение латинов в Древнеримскую республику, вестготов — в Испанское королевство, гуннов — в Венгерское, франков — во Французское, германцев — в Немецкое, норманнов — в Британское. Процесс этот продолжается и в наши дни. Спотыкаясь — на ощупь — сквозь кровавое противоборство прокладывают свой путь к государственной форме бытия курды, пуштуны, тамилы, палестинцы.

Украинская народность долго вызревала на территориях, принадлежавших Польско-Литовскому королевству, Крымскому ханству, Турецкой империи, княжеству Московскому. Первая серьезная попытка украинцев обрести государственную независимость имела место в середине XVII века и была связана с именем гетмана Богдана Хмельницкого. О нем знаменитый историк Ключевский писал:

«Успехи Богдана превзошли его помышления: он вовсе не думал разрывать с Речью Посполитой [то есть Польшей], хотел только припугнуть зазнавшихся панов, а тут после трех побед почти вся Малороссия очутилась в его руках... Он очень досадовал на московского царя за то, что тот не помог ему с самого начала дела, не наступил тотчас на Польшу... грозил сломать Москву, добраться и до того, кто на Москве сидит. Простодушная похвальба сменялась униженным, но не простодушным раскаяньем. Эта изменчивость настроения происходила не только от темперамента Богдаа, но и от чувства лжи своего положения. Он не мог сладить с Польшей одними казацкими силами, а желательная внешняя помощь из Москвы не приходила»1.

В таком же двойственном положении оказался следующий лидер — гетман Мазепа. Историк Костомаров так описывает его метания между вторгшимися шведами, Петром Первым и Запорожской Сечью: «Перед царем, выхваляя свою верность, он лгал на малорусский народ и особенно чернил запорожцев, советовал искоренить и разорить дотла Запорожскую Сечь, а между тем перед малоруссами охал и жаловался на суровые московские порядки, двусмысленно пугал их опасением чего-то рокового, а запорожцам сообщал тайными путями, что государь их ненавидит и уже искоренил бы их, если бы гетман не стоял за них и не укрощал царского гнева»2.

После двух веков существования в рамках Российской империи мало что изменилось для тех украинцев, которые рвались к независимости. После Февральской революции в 1917 году гетман Скоропадский искал помощи у германского кайзера, сменивший его Симон Петлюра вступил в союз против большевиков с польским маршалом Пилсудским, двадцать лет спустя Степан Бандера надеялся избавиться от власти «москалей» с помощью Гитлера.

Создание независимой Украины в 1991 году не смогло прервать эту традицию. Разнородное сорокамиллионное население не чувствовало достаточной прочности в государственной постройке, привычно искало опоры либо на Западе, либо на Востоке. Прозападный президент Ющенко, играя на карте украинского национализма, приказал установить памятник Мазепе и обращался к Православной церкви с просьбой снять анафему с гетмана, объявленную ему за измену царю Петру Первому в 1708 году. Пришедший ему на смену Янукович, поколебавшись, засадил бывшего прозападного премьер-министра Юлию Тимошенко в тюрьму и шатнулся в сторону России. Тогда прозападные украинские радикалы и националисты вышли на киевский майдан и испустили свой традиционный клич: «Москалей нэ трэба!» Если к Хмельницкому и Мазепе спешили с посулами и дарами посланцы из Варшавы, Кракова, Вильнюса, Стокгольма, Вены, то к нынешним самостийщикам ринулись с кренделями и долларами доброхоты из Вашингтона, Лондона, Брюсселя, Парижа.

Вот к этим послам «свободного мира» стоит приглядеться внимательно.

Они объявляют себя защитниками демократии и прав человека во всем мире. Японо-американский философ Фрэнсис Фукияма объяснил им, что история подошла к концу, что идеальная форма сосуществования людей найдена, что ее можно учредить даже у народов, не знающих еще колеса, и остался лишь пустяк: насадить свободный рынок и свободно избираемых правителей во всех уголках планеты Земля. Ради этой великой цели можно порой и нарушать какие-то пункты и статьи международного права.

Например, пункт о соблюдении суверенитета независимых государств и неприкосновенности их границ в принципе заслуживает поддержки. Но иногда и на него можно закрыть глаза. Вот советники двух политических недорослей, Билла Клинтона и Тони Блэра, никогда не бывавших ни в Косове, ни в Белграде, объяснили им, что выступить в защиту албанских мусульман от недоброго сербского лидера Милошевича может принести несколько сотен голосов мусульманских избирателей. И на суверенную Сербию, никогда ни словом, ни делом не угрожавшую ни Америке, ни Англии, десять недель сыплются новейшие ракеты и бомбы — о, исключительно с гуманитарной целью защиты обижаемых косоваров! Результат: разрушенные дома, мосты, вокзалы, больницы, две с половиной тысячи погибших сербов и создание посреди Европы независимого мусульманского государства Косово, которое наконец смогло преуспеть в своем уникальном бизнесе: переправке проституток из стран Восточной Европы в страны Западной.

Трагедия 11 сентября потрясла американцев, возбудила ярость и справедливую жажду мести в миллионах сердец. Но кому мстить? Большинство террористов-самоубийц, захвативших американские лайнеры, были родом из Саудовской Аравии. Их главарь, миллионер Осама бен-Ладен, много лет возглавлявший беспощадную войну против Америки и Израиля, глава «Аль-Кайды», с руками по локоть в крови погибших от взрывов дипломатов и моряков, — тоже саудовец. Но нет: в Саудовскую Аравию вложено слишком много американских денег, она исправно поставляет нам нефть и выступает союзником в опасном регионе. Зато рядом есть два безусловно злодейских режима: талибы в Афганистане и Саддам Хусейн в Ираке. Ударим по ним, поможем учредить в этих странах власть святой западной демократии и заодно покажем всему миру, что с нами шутки плохи.

В результате после десяти лет оккупации «демократический» Ирак превратился в вулкан межрелигиозной и этнической вражды, взрывы бомб террористов-самоубийц уносят сотни жизней каждую неделю. Тринадцать лет войны в Афганистане привели к тому, что талибы окрепли, разбогатели, выйдя на первое место в Азии по выращиванию и экспорту опийного мака, и только и ждут ухода американцев, чтобы снова воцариться в Кабуле.

И что же наши идолопоклонники демократии? Усвоили уроки, убавили пыл, осознали, что не каждый народ и не в каждый исторический момент способен учредить у себя этот сложный вид государственного правления?

Да ничего подобного!

В 2011 году наперегонки кидаются бомбить злодея Каддафи и его суверенную Ливию. Подбодренные такой поддержкой, в страну слетаются джихадисты и алькайдовцы со всего мира. В аэропорту Триполи приземляется вечный седовласый подросток, американский сенатор Мак-Кейн, трясет руки «героям», свергнувшим диктатора, обещает помощь деньгами и советниками. Для его двухмерных мозгов, видимо поврежденных во вьетнамском плену, представить, что враги злодея Каддафи могут оказаться в десять раз страшнее него, — непосильное усложнение картины мира.

Ливия, конечно, погружается в смуту со стрельбой, взрывами и поджогами. «Борцы за свободу» убивают американских дипломатов в Бенгази, сотрудников Красного Креста, тысячи беженцев пытаются спастись морем и тонут на пути в Италию. Но сенатору Мак-Кейну не до того. Он уже в Киеве, на майдане, помогает свергнуть «злодея» Януковича, посмевшего предпочесть сотрудничество с Москвой союзу с Брюсселем.

Казалось бы, что должны были сделать первым делом в Киеве провозвестники святой демократии — американский госсекретарь Керри, его помощница Виктория Нулан, британский министр иностранных дел Хейг и десятки других «спасителей», приземлившихся за баррикадами из горящих шин? Не следовало ли им организовать семинары по политическому ликбезу и объяснить украинцам, веками жившим под властью королей, ханов, императоров, большевиков, что устраивать кулачные драки в парламенте-раде есть атавизм, несовместимый с правилами демократического правления? Что если вы недовольны законно избранным президентом, то нужно дождаться перевыборов и усадить в кресло нового, а не свергать неугодного силой? Может быть, разумная Ангела Меркель могла бы позвонить Юлии Тимошенко и посоветовать ей не заявлять публично во время предвыборной гонки на пост президента: «Я не признаю ничьей победы на выборах, кроме своей, потому что знаю цену всем другим кандидатам»?

Увы, такого разумного подхода от западных политиков сегодня ждать не приходится. Они зависят от голосов избирателей, чья политическая ментальность формировалась ковбойскими фильмами, в которых хороших парней всегда легко было отличить от плохих, а победа добра достигалась при помощи меткой стрельбы и быстрой езды на лошади. Образованная часть избирателей, конечно, брала в колледжах курсы политических наук (political science), но, похоже, никто уже не считает нужным учить политическую азбуку. А как было бы хорошо, если бы муза Клио появилась на кафедрах истории западных университетов и повесила бы на стенах крупные плакаты обязательные к заучиванью:

А. Опыт всех мировых революций — американской (1776), французской (1789), итальянской (1849), мексиканской (1854), турецкой (1909), российской (1917), германской (1918), испанской (1936), китайской (1949), снова российской (1991) и т. д. — ясно показывает, что после свержения существовавшей верховной власти вы получите либо гражданскую войну, либо распад государства, либо террор, либо все эти три беды в разных сочетаниях.

Б. Свергнуть властителя можно за один день, но на переход от единовластия к республике всегда уходит около ста лет. Примеры: Афинская республика, Древний Рим, Англия, Франция, Германия, Испания, Россия.

В. Народы часто отказываются от демократических форм и смиряются с деспотической властью не потому, что они темны и запуганны, а потому, что, зная свою застарелую взаимную беспощадную вражду, ясно понимают: альтернатива деспотизму — кровавый хаос и война всех со всеми.

Но ведь слушаться старушку Клио — это означает снова садиться за парты, изучать исторические реалии всех этих неблагодарных племен, неспособных оценить дары демократии, заучивать их головоломные названия: албанцы, боснийцы, галичане, запорожцы, молдаване, русины, хорваты, черногорцы — и несть им числа. То ли дело отстаивать священные принципы! Например, право народов на самоопределение. Тем более что мы оставим за собой обязанность решать, кто и от кого имеет право отделяться.

Да, мы поддержали отделение косоваров от Сербии и даже слегка побомбили ее для этого. Неважно, что Косово — такое же священное место для сербов, как для израильтян — Иерусалим. Что косовары-албанцы появились здесь лишь после Второй мировой войны, спасаясь от собственного коммунистического диктатора Энвера Ходжи, и потом, стремительно размножаясь, вытеснили приютивших их сербов. И что становиться обратно албанцами они никак не хотят, потому что им очень понравилась вся индустриальная инфраструктура, выстроенная в Косове сербами.

Мы будем неустанно требовать самоопределения палестинцев. Этот многострадальный народ почему-то отказывается ассимилироваться в других арабских странах, где говорят на их языке и верят в того же Аллаха. Мы будем кормить их в лагерях для беженцев до тех пор, пока в израильтянах не проснется совесть и они не дадут свободу угнетенным и оккупированным. То, что палестинцы открыто объявляют своей главной целью физическое уничтожение восьми миллионов израильтян, не должно нас остановить. И то, что в независимой Газе они немедленно попали под власть террористической организации «Хамас», тоже не должно рассматриваться как аргумент «против». Палестина будет принадлежать палестинцам!

Мы благосклонно отнесемся к стремлению других народов выделиться из имеющихся государств — до тех пор, пока они останутся в сфере нашего влияния и подчинения. Пусть путем проведения всенародного референдума квебекцы отделяются от Канады, каталонцы — от Испании, шотландцы — от Англии, фламандцы — от Бельгии, даже венецианцы — от Италии (дуют и такие ветры). Вот попытки курдов выделиться из Турции и Ирака как-то не вызывают у нас энтузиазма. Ведь для них придется отнять территорию от «нашей» Турции и «нашего» Ирака, а захотят ли они сами стать «нашими» — гарантии нет. Зато самоопределение тираспольцев, абхазцев, осетин, крымчан — это уже такое возмутительное нарушение всех международных норм, что ни один западный лидер с ним никогда не смирится. И станет набирать голоса избирателей, противоборствуя очередному удобному «злодею» — российскому президенту Путину.

Ох, этот Путин! Вот он — враг священных принципов свободы и демократии, ухитряющийся без бомбежки чужих столиц достигать своих целей. Жаль только, что у него от советских времен остался мощный ядерный арсенал. Не то бы наши гуманитарные ракеты и бомбардировщики давно вылетели в направлении Москвы, как они уже вылетали в сторону Могадишо, Белграда, Кабула, Багдада, Триполи. Не дал, злодей, нам хотя бы разбомбить Дамаск!

Ах, как хорошо, как удобно иметь универсального суперагрессора, борьба с которым оправдывает — затеняет — все наши отступления от высоких принципов. Раньше мы лелеяли такие обременительные правила, как «презумпция невиновности», «тайна банковских вкладов», «священное право собственности», не отступали от них даже в противоборстве с безжалостными главарями мафиозных кланов. Теперь все стало гораздо проще! Без суда и следствия, без улик и свидетелей мы включим соратников Путина в черные списки и обрушим на них всевозможные кары, как это делала когда-то большевистская ЧК — по классовому признаку! — да еще назовем это красивым словом «санкции».

То, что за этим красивым термином прячутся и огромные финансовые потери для западного мира, теряющего выгодные связи с бескрайним российским рынком, нужно старательно и изобретательно замазывать. Поневоле задаешься вопросом: каким образом США, погрязшие в шестисоттриллионном государственном долге, могут позволить себе вмешиваться в военные конфликты по всему свету, содержать крупные войсковые соединения в Японии, Южной Корее, Германии, на Ближнем Востоке, рассылать авианосцы и атомные крейсера по всем океанам, обещать миллиардные дотации разным неустойчивым режимам. Оказывается, они нашли трюк, которому могли бы позавидовать персонажи О’Генри и Ильфа–Петрова: раз за разом поднимая потолок государственного долга, грабить неродившихся внуков, переваливая на них заботы о выплате непосильных займов и неоправданного транжирства налоговых ресурсов.

Один за другим разгораются кровавые межплеменные пожары в Африке: Берег Слоновой Кости, Руанда, Чад, Эфиопия, Дарфур, Нигерия... Не могло бы наше ЦРУ и здесь отыскать руку Москвы, происки все того же Путина? Не то разные темные силы могут потребовать возложения санкций на нас самих — за преждевременное навязывание священной демократии незрелым народам.

Шумят, грозят, протестуют политические недоросли — «народные витии». Никогда не признают простой истины: своими подзуживаниями и несбыточными посулами они раздули очередной пожар в очередной стране, разрушили шаткую постройку незрелой Украинской республики, лишили миллионы людей укрытия от социальных бурь.

Когда в Канзасе очередное торнадо разнесет в щепки городок, выстроенный не из железобетона, а из досок и картона, никто не осудит соседние города, давшие приют бездомным. Но Россию, давшую укрытие двум миллионам соотечественников в Крыму, оставшимся без социальной крыши над головой, будут проклинать неустанно. Потому что посмели истолковать право народа на самоопределение по-своему. И потому что краткосрочный политический капиталец можно зарабатывать на антироссийской брани легко и безотказно.

Конечно, пропагандная война вокруг разгоревшегося кризиса ведется свирепо и с реальностью считается мало. Каждая сторона спешит изобразить своих противников кровожадными негодяями, зловредными заговорщиками, грабителями и насильниками. На самом же деле, как это всегда и бывает при любой политической смуте, в глубине народного сознания идет невидимая война между страстными упованиями и неодолимыми страхами. Население западных районов Украины верит, что союз с культурной и пока благополучной Европой принесет им желанное облегчение. Население восточных страшится, что ни их донецкий уголь, проклинаемый защитниками чистой атмосферы, ни их подсолнухи и кавуны не смогут конкурировать с продукцией развитых европейских стран и им придется опуститься еще ниже в болото безработицы и нищеты, оказаться на одном уровне с Албанией, Грецией, Болгарией.

Чем кончится противоборство, никто предсказать не может. Хотелось бы надеяться, что украинцы преодолеют очередной порог на трудном пути к строительству своего устойчивого государства. С другой стороны, нелегко представить себе, чтобы шесть миллионов, живущих по берегам Северского Донца, сказавших на своих референдумах такое решительное «нет», согласились снова подчиниться киевским властям. И, конечно, вспоминаются печальные строчки Бродского: «Но Клио выбирает почему-то из многих — наихудший вариант».

___________________

1 В. О. Ключевский. Собрание сочинений. М.: Госполитиздат, 1957. Т. 3. С. 116.

2 Н. И. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях ее деятелей. Глава 16. Мазепа. Цитируется по: http: //русскоедвижение.рф/index.php/history/52-articles/9452.

Опубликовано в журнале:

«Нева» 2014, №8

В конфликте вокруг Украины Германии следует руководствоваться реальной политикой, а не идеологией, пишет немецкий деловой еженедельник Wirtschaftswoche. Издание советует искать компромиссы в отношениях с Россией, а не "демонизировать" ее вслед за США.

Wirtschaftswoche отмечает, что политика Запада вовсе не говорит о стремлении урегулировать конфликт. Очередной провокацией, по выражению издания, стало соглашение об ассоциации, подписанное в июне между ЕС и Грузией и Молдавией, за которым может последовать и членство в НАТО.

Политические элиты США чересчур увлеклись "демонизацией" Владимира Путина, пишет немецкий журнал: по-видимому, на политику Вашингтона в отношении России влияют предстоящие выборы в конгресс, а не рациональность. В связи с этим Украина грозит превратиться в предвыборную площадку для США, а будущее Европы для Вашингтона не столь важно.

Wirtschaftswoche напоминает, что Штаты инициировали новую волну санкций после крушения малайзийского самолета, и Евросоюз "послушно" к ним присоединился. Таким образом, если выяснятся какие-либо сведения, противоречащие американским обвинениям, будет уже поздно, отмечает издание.

Санкции ведут в тупик – это доказывают исследования экономиста Гэри Хуфбауэра, изучившего санкционную политику за последние сто лет. По-видимому, Евросоюз был шокирован российскими контрмерами – такой вывод Wirtschaftswoche делает из реакции официальных лиц ЕС.

При этом, чем сильнее Запад демонизирует российского президента, тем выше оказывается его рейтинг: Владимира Путина поддерживают более 80% россиян. Для сравнения в статье приводятся рейтинги британского премьера Дэвида Кэмерона (30%) и президента Франции Франсуа Олланда (18%).

Для урегулирования ситуации вокруг Украины издание призывает обратиться к "реальной политике" в духе Вилли Брандта, занимавшего пост канцлера ФРГ в период с 1969 по 1974 год. К примеру, еще до крушения Boeing британская Independent писала о тайных переговорах между Берлином и Москвой: речь шла о поэтапном урегулировании кризиса путем стабилизации границ Украины, укрепления ее экономики и подписания долгосрочного газового контракта – при условии, что страна не вступит в НАТО. Если это так, пишут немецкие журналисты, то это было бы "самое разумное" решение, однако оно, как они предполагают, сорвалось из-за катастрофы Boeing.

В отношении Украины тоже требуется реалистичный подход, настаивает издание. Страну на протяжении многих лет грабили политики и олигархи; сейчас вес набирают правоэкстремистские "Свобода" и Радикальная партия Олега Ляшко. Политическая программа последней по сути нацелена на самообогащение, отмечает Wirtschaftswoche.

Таким образом, часть обещанных МВФ, ЕС и США миллиардов может оказаться в руках националистов, предупреждают немецкие журналисты. Такая перспектива, по мнению Wirtschaftswoche, лишь обостряет кризис, равно как и условие МВФ по предоставлению кредитов только в том случае, если восток Украины будет под властью Киева. При этом самих украинцев волнуют не предстоящие выборы, считает издание, а тот факт, что с 2015 года они не смогут оплачивать счета за газ – из-за повышения цен, на котором настаивает МВФ.

Говоря о "территориальной целостности", власти Украины обеспокоены вовсе не единством страны, а природным газом, добавляет Wirtschaftswoche. Газовые резервы Украины расположены в восточных регионах, их объем составляет 5 578 млрд кубометров (для сравнения, в США – 8 976 млрд кубометров на конец 2012 года). Лицензией на разработку месторождений на востоке Украины владеет компания Burisma Holdings; в мае в ее совет директоров вошел Хантер Байден – сын вице-президента США.

От Мейдана до Майдана

Эмиль АГАЕВ, Тогрул ДЖУВАРЛЫ

Беседы с другом

Эмиль Агаев — писатель-публицист. Был собственным корреспондентом «Литературной газеты», заведующим Азербайджанским бюро АПН (РИА «Новости»). После распада СССР — колумнист ряда республиканских изданий, консультант независимых аналитических агентств «КавкАзия» и MMC (Мюнхен, ФРГ). Автор ряда публицистических книг, кино-, телесценариев, путеводителя по Баку, вышедшего в Москве на иностранных языках, художественных переводов с азербайджанского. Член Союза писателей и Союза журналистов Азербайджана. Лауреат премии Золотое перо Союза журналистов Азербайджана.

Тогрул Джуварлы — родился в городе Гянджа, окончил физический факультет Бакинского государственного университета. Работал журналистом и сценаристом, последние годы является активным публицистом, политологом. В настоящее время экономический эксперт в независимом информационном агентстве «Туран». Принимал участие в многочисленных международных конференциях, касающихся вопросов экономики и политики в Азербайджане, а также является автором статей, опубликованных как в Азербайджане, так и за рубежом.

Никогда не известно,

Сколько судьбы в нас,

А нас — в судьбе…

Ян Збигнев Слоевский

1. Ай да Майдан!

Э. А.: Тогрул, мы знакомы с тобой полвека — впору юбилей отмечать, и уже в том возрасте, когда хочется порядка, устроенности, а нас вот «запихнуло» в такую мясорубку перемен… С одной стороны, это хорошо — стариться некогда. Но с другой — все так неопределенно, так мельтешит перед глазами, что за этим мельканием не видно смысла. Смотрю российскую «телеговорилку», напоминающую после Крыма кашу из русских сказок, выливающуюся из горшка и затапливающую все вокруг. К чему все это? Помнишь принцип Спинозы — «не плакать, не смеяться, не ненавидеть — а понимать»! Ты что-нибудь понимаешь? Я, признаться, нет! Разве что могу только воскликнуть: «Ай да Майдан!»

Т. Д.: Да, Майдан эхом прокатился по миру… Пока ясно только одно: мы на пороге нового мирового переустройства — Украина всколыхнула интерес ко многим вещам. К тому, как, скажем, у России будет голова болеть. Как крымчане могут пожалеть, что поторопились, захотев туда. Как могут пожалеть и украинцы, поскольку Запад едва ли даст им то, чего они ожидали… Если брать ту же Россию, то в России периодически идут споры о том, что надо избавляться от сырьевой зависимости. При этом те, кто говорят о большой России, считают: а что тут плохого? Мы — сырьевая страна, а чем больше страна, тем больше ресурсов, просто их надо превращать в правильные вещи. Но, что для меня очень существенно, в отличие от нас в России встречно существует и другое мнение. А именно: главная проблема России, может, даже ее проклятье, состоит в том, что она ОЧЕНЬ БОЛЬШАЯ. Экономисты говорят: хорошо бы, чтобы Россия была… до Урала! Остальное пространство пусть обживается вместе со всем миром. И разговоры эти ведут очень серьезные люди. Например, еще в 1995-м году в авторитетном журнале «Эксперт» аналитическая группа «Минтопэнерго» пришла к выводу: поскольку Россия очень холодная и очень большая страна, для того, чтобы ее развивать, нужно постоянно тратить все больше энергии и денег — с учетом одних только энергопотерь!

Э. А.: Плюс — дураки и дороги…

Т. Д.: Да. И все это — беготня, в которой ты все равно всегда будешь отставать. Как у Зенона! То есть серьезные люди говорят о том, что Россию нужно сузить! И вот в этот момент происходит Крым, Севастополь… Да, понятны мотивы — город русской славы, российский флот, курорт, то-се. Но при этом такое ощущение, что не все просчитано до конца. Политический эффект — да, рассчитан. Российское общество снова мобилизовалось, консолидировалось, это кажется ему чем-то замечательным, началом каких-то новых времен…

Э. А.: Ты подразумеваешь общество в широком смысле. Интеллектуалы, элита относятся к действиям России в Крыму как раз критически.

Т. Д.: Очень критически! А потом здесь есть и еще одна очень рискованная идея — идея вызова. Россия как будто не самая большая экономика в мире — два процента от ВВП, но она может вбросить миру какие-то новые глобальные игры.

Э. А.: Ничего себе новые — захват территории!

Т. Д.: Да, механизм запустили не новый — Россия стала больше. И может стать еще больше — юго-восток Украины, Приднестровье, Прибалтика, Кавказ… И что же? Снова восстановление империи? Ведь Ельцин Беловежским соглашением провел как раз обратную мысль — мол, России надоело поддерживать, кормить свои окраины. А сейчас что же — возвращение к старому.

Э. А.: Путин против Ельцина?

Т. Д.: В какой-то степени, в какой-то степени! И последствия этого сейчас очень трудно рассчитать. Все признают, игра слишком крупная. И, надо отметить, операция была проведена классно, все было сделано очень тонко. Она, Россия, не позволила дотянуть референдум до президентских выборов, передвигала сроки, и не раз. Почему? Да потому что торопилась. Понимала — если это не сделать быстро, как блицкриг, то что-то может застопориться, измениться…

Э. А.: Да и Запад что-то мог придумать.

Т. Д.: Конечно. Запад начал было консолидироваться, но, что называется, «не успели». И Путин не использовал ведь спецназ, войска — какие-то там «зеленые человечки», миражные фигуры. Все поначалу было легко. Но вот теперь выясняется, что предстоит очень трудная работа. Надо создавать новые инфраструктуры, чтобы оторвать Крым от Украины, многое другое. Вопрос крайне серьезный… Путин крупный политик, хотя и рисковый, за ним интересно наблюдать. До этого, смотри, — переговоры с мировыми лидерами, приезд их в Москву, принятие Думой закона о присоединении, везде он присутствовал. Но в Крым поехал все-таки Медведев. Понятно — он премьер-министр, а на повестке в первую очередь вопросы практические. Но для всех было крайне интересно — а когда приедет сам? Потому что его приезд в Крым символически — это полное, окончательное присоединение Крыма!

Э. А.: И опять же, как, с политической точки зрения, умело был выбран момент! Праздник Победы!

Т. Д.: Да, получилась вроде как «вторая победа». Почему он не спешил? Думаю, рассчитал этот момент, да еще хотел, чтобы все немного успокоилось. Крым, флот — эти темы практически уже закрыты, и хотя в Киеве продолжают говорить об этом, но и там все меньше. Сейчас главная проблема…

Э. А.: Ясно — федерализация Украины.

Т. Д.: Да. В этом направлении идет огромная работа. Я никогда не поверю, что люди в Харькове, Луганске, Донбассе сами включились в эту игру. Человеку свойственна осторожность, нежелание рисковать. Почему тамошние русские не протестовали ранее, на Майдане, почему они до последнего времени молчали? То есть действие силы извне — это очевидно!

Э. А.: Ну, а что теряет Украина, если она станет федеративной? В конце концов, и сама Россия — федеративная республика, и Германия, и Штаты — модель нормальная.

Т. Д.: В принципе, ничего не теряет. Это даже помогло бы несколько успокоить нацию, снять какие-то проблемы.

Э. А.: Отодвинуть на задний план национализм.

Т. Д.: Если рассматривать интеграцию через призму национальных самосознаний, то мы увидим различный уровень национализма в наших странах. Так, я согласен с Георгием Тархан-Моурави, когда он говорит, что грузинский национализм никогда не был направлен вовне и концентрировался на задачах поддержания этнического равновесия внутри страны, армянский национализм определенно ориентирован вовне, в том числе и на диаспору, а азербайджанский национализм всегда держит в уме ориентацию на тюркское единство и на соотечественников, проживающих в Иране. И это проблема — ментальная, психологическая. Она находит продолжение и в политических реалиях.

Э. А.: Ну, а там, где национальное самосознание только формируется, где нет чего-то всеобъединяющего, того, что называется национальной идеей, — как в Украине, в Белоруссии, — там федерализация, может, как раз и есть нужная политическая альтернатива? Украину и Молдову может спасти только федерализация, заявила омбудсмен Молдовы!

Т. Д.: Да, но в данном случае есть страх, исторический страх. Если Украина станет федеративной, то угроза того, что юго-восток на каком-то витке присоединится к России, резко возрастет. Ведь своими действиями российское руководство очень расширило понятие права на самоопределение. Поскольку изначально, после Второй мировой войны, как ты помнишь, все выглядело по-иному: живут колонизированные народы на своих территориях — на этих территориях они и реализуют свое право жить независимо. И тогда возникла куча новых государств. Это было нормально. То есть в самом начале не было и намека на расширение кем-то своих территорий. Это потом началось! Мне вспоминается странный опыт составления политической географии СССР в советское время. География должна была быть исторической и предполагала точные очертания границ республик СССР в определенные века, начиная с древних времен — хотя и государств тогда еще не было, а народы лишь формировались — и до наших дней. Делились горы, леса, границы вдоль рек.

Э. А.: Сама попытка делить то, чего уже не существует, что уже осталось в прошлом, была в каком-то смысле игрой с фантомами.

Т. Д.: С этой затеей распрощались, как только начал распадаться Союз или даже чуть раньше. Но рецидивы этих абсурдных исторических игр случаются. И события на Украине с очень сложной историей ее государственности — тому пример.

Э. А.: Прочитал в Википедии, со ссылкой на словарь Брокгауза и Эфрона, что связь названия «Украина» с понятием «окраина» возникла, когда ее земли были в составе вовсе не древней Руси, а Речи Посполитой. Хотя сами украинцы название своей страны выводят из украинского «краiна», что означает просто «страна», «земля, заселенная своим народом». Но вот в свете украинского кризиса реанимируется церковно-византийский топоним «Малороссия» и российско-имперский — «Новороссия». И теперь, что же, Новороссия… противостоит Украине?

Т. Д.: С названием «Азербайджан» тоже нет однозначности, хотя и не в такой степени. И тоже — в силу сложности истории и полиэтничности населения. К слову, когда говорят о Кавказе, часто вспоминают родовую месть и прочую экзотику и куда реже — культуру разрешения конфликтов. А ведь она была, и — не только на межэтническом, региональном уровне, но и на уровне религиозных конфессий!

Э. А.: Что же, выходит, в результате Майдана сепаратисты, а не Украина, получили «главный приз»?

Т. Д.: Выходит так. И сразу возникают другие проблемы. Скажем, Абхазия на присоединение к России идти не хочет и никогда не захочет, разве что в случае острого кризиса. А вот Южная Осетия — могла б, она даже обращалась с этим к России, просто Россия сама не захотела. Почему? Не хотела — на тот момент! — показать, что забирает чужую территорию — раз. Не хотела появления воссоединенной Осетии — два. Ведь там существует постоянно тлеющий конфликт. Ингуши всегда жили в Южной Осетии, спорили с осетинами. А тут Осетия становится большой, баланс нарушается. Но здесь очень много и экономики. Дело в том, что Южная Осетия жила за счет рынка в Эргенети — свободного, не облагаемого налогами. Этот маленький рынок обеспечивал семьдесят процентов доходной части бюджета, фактически Южная Осетия жила за счет этого рынка!

Э. А.: Аналог грузинского рынка в местечке Садахлы.

Т. Д.: Да. А с приходом Саакашвили это оборвалось! Он сделал это по соображениям национальной безопасности, но не только — существовало еще и мнение, что это мешает развитию Грузии. Ведь был брошен клич — либерализовать свою экономику, а эти приграничные «точки пересечения» мешали. Оба рынка закрыли. Вот Южная Осетия, оставшись, что называется, на бобах, и обратилась к России! А вообще-то для реализации идеи интегрированности надо вначале овладеть таким сложным искусством как проектное политическое мышление. Разрушение рынков в Садахлы или Эргенети было понятно с политической и экономической точек зрения, но вместе с ними были уничтожены ростки будущего Южного Кавказа, маленькие условные островки интеграции. На одной из наших встреч в Тбилиси прозвучала идея создать свободную экономическую зону там, где пересекаются границы Грузии, Армении и Азербайджана. Идея была отвергнута с порога, хотя кто сказал, что такие идеи нельзя прорабатывать, не ставя конкретной задачи немедленно создать такую зону. Должна быть постоянная оценка таких возможностей, так сказать, их теоретическая прорисовка. Исторического времени не осталось. Утопии, рациональные идеи для будущего и текущая политическая жизнь должны существовать синхронно, сосуществовать. Потому что только такой подход позволит держать перед глазами как текущие, так и грядущие перспективы наших обществ.

Э. А.: Идея федеративного устройства существовала на Южном Кавказе и после распада Российской империи, и после распада СССР. Я сам писал на эту тему, даже высказал такую мысль, что национальные автономии могли бы войти в южнокавказский союз на правах ассоциативных членов, на равных правах с республиками в решении каких-то общих вопросов, что могло бы остудить нынешние «горячие точки», в том числе Нагорный Карабах. Да и ты, Тогрул, выступаешь как решительный сторонник кавказской интеграции. Как ты думаешь, сейчас, после Крыма, это стало более реальным?

Т. Д.: Думаю, что да, более реальным. Потому что…

Э. А.: Все боятся российской агрессии?

Т. Д.: Конечно! Обрати внимание, политические наблюдатели тут же обратили внимание на то, что не так давно очень долго находился в Баку начальник генштаба Турции. Никогда прежде такого не было. Судя по всему, готовится, или во всяком случае обсуждается, военно-политическое соглашение между нами и Турцией, согласно которому любая агрессия против любой из стран, подписавших соглашение, воспринимается как общая угроза. На Турцию нападать, ясно, едва ли кто будет, речь о нас… И в случае, если Турция заключит военно-политический союз с нами, это в какой-то степени будет реакцией на действия России. Несмотря на близость взглядов Эрдогана и Путина в ряде вопросов — они ведь оба считают себя историческими фигурами, ведущими свои страны по правильному пути.

Э. А.: Ну, а мы, Азербайджан, правильно ли в нынешней сложнейшей ситуации себя ведем?

Т. Д.: Пока, с моей точки зрения, правильно. У нас очень осторожная внешняя политика. Мы все время боимся с кем-то рассориться. И это правильно. И посмотри: даже после того, как Азербайджан проголосовал против захвата Крыма, даже после этого Азербайджану дают в определенном смысле некую индульгенцию. Скажем, российский представитель в ООН, оказывая давление на все страны, в том числе и на нас, высказался в таком духе — а почему даже лояльные России страны, такие, как Азербайджан, проголосовали против?! Но, честно говоря, у Ильхама Алиева другого варианта просто не было. Тут и наши контакты с Западом, тут и общественное мнение — вся наша пресса, обрати внимание, за Украину!

Э. А.: А не подпортило ли это наши отношения с Россией?

Т. Д.: Чуть-чуть подпортило. Но сейчас все зависит от двух вещей. Как сама Россия выберется из трудной ситуации, как себя поведет, как далеко пойдет Путин. Следующего его шага не знает никто. Есть принуждение к миру, а есть, как это происходит сейчас, принуждение к федерализации. Ну, а там, где есть принуждение, там есть и сила. Никто не исключает на сегодняшний день ввода российских войск в Украину, да и НАТО заявило о себе. То есть пошла игра на обострение.

Э. А.: Хорошо, наши власти правильно себя повели. А как наша российская оппозиция, однозначно поддержавшая Путина?

Т. Д.: Ты знаешь, для меня это продолжение старого правила — нельзя все яйца класть в одну корзину. Я допускаю, что представители нашей диаспоры действуют так не только потому, что они там, в России, живут. Срабатывает и то, что — надо же Россию как-то все время успокаивать. Чтобы политически она не воспринимала Азербайджан как враждебную страну. Здесь, у нас, общественное мнение за Украину, там — за Россию.

Э. А.: Хорошо, с российской диаспорой понятно. А правильно ли себя повели «украинские азербайджанцы»? Они ведь тоже не поддержали Майдан!

Т. Д.: На этот вопрос очень трудно ответить. Они, я бы сказал так, просто громко о себе не заявляют, не делают публичных заявлений. И на Майдане ведь тоже из них кто-то был! То есть, они ведут себя вяло, осторожно. А в России диаспора у нас более активна, хотя и здесь нередко оказывается в хвосте событий. Тут надо учитывать также и то, что, в отличие от армян, которые любую тенденцию четко просчитывают, проецируя на себя, а потом предпринимают какие-то действия, наша диаспора в Украине — да и в самой России — более молодая, не такая сплоченная и опытная.

Э. А.: А что ты скажешь о влиянии украинских событий не только на Россию, но и на нас, скажем, на нашу экономику?

Т. Д.: События в Украине, вроде бы, прямо не сказываются на нас. Но они, конечно, влияют, и нельзя сказать, что только негативно. Так, Киргизия уже заявила, что, поскольку в Украине сахарная промышленность просела, она готова покупать сахар у нас. Интересное заявление. Непонятно, чем это кончится, но — это прозвучало. А самое главное — значимость Азербайджана на карте мира заметно выросла. Снова заговорили об азербайджанском газе, о том, что Азербайджан очень значимая страна для Европы, Америки… Но, понимаешь, хитрость и нечистоплотность политики состоит также и в том, что иногда включаются совершенно неожиданные соображения, которые к нам, вроде бы, никакого отношения не имеют, но в конечном счете, как оказывается, имеют. Америка не хотела бы, чтобы существовала Европа от океана до океана. Это сказал еще де Голль — о Большой Европе, от Франции до Владивостока. Включая, понятно, Россию. Сейчас по понятным причинам вписывать Россию в Европу трудно, хотя и есть у них совместные комиссии. Но — такой вот глобальный проект был заявлен…

Э. А.: То есть, и европейцы, не только Путин и Назарбаев, за Большую евразийскую идею! Каждый тянет одеяло на себя…

Т. Д.: В принципе, да. Но сейчас пошла игра на противостояние. И все понимают, что, если Украина порвет с Россией, Россия тут же потеряет огромную часть своего влияния. Потому что Украина и Белоруссия были для нее щитом, некой буферной зоной. Ведь у самой России после распада СССР протяженность границ с Европой очень невелика. Она мгновенно теряет свою значимость!

Э. А.: А это, если говорить об экономике, не только ревизия многих хозяйственных связей, их «новый разворот» — и для России, и для самой Украины. Это и импульс к саморазвитию. Недавно я смотрел информацию на одном из российских каналов — объявлена очередная всеобщая диспансеризация населения. Но, что интересно, диктор несколько раз повторил: надо всем, во всех медицинских учреждениях пользоваться только российскими медицинскими препаратами и оборудованием. Ничего импортного, даже шприцев! Можно воспринимать это как нечто комичное, учитывая нынешнюю мировую завязку всех на всем. Но, если учесть теперешнюю российскую эйфорию, то не может ли это быть и неким толчком к экономическому самоподъему, скажем так?

Т. Д.: Может, может! И на это они рассчитывают. Когда страну изолируешь, она — да, встречается с рядом трудностей, но и начинает искать себя, получает импульс к внутреннему развитию! За примерами далеко ходить не надо. Вот Иран сколько времени был под эмбарго — и иранская экономика, представь, сильно подтянулась. Это помогало многим другим странам, не только Ирану, в том числе и России. Например, в 1998-м — азиатский кризис. Но — взрыв российской экономики, бум внутреннего производства. В 2008-м история повторилась. И вот сейчас на пороге — новый кризис. В силу уже не мировых тенденций — действий самой России. И снова та же «палочка-выручалочка»!

Э. А.: То есть это уже просматривается как мировая тенденция. Раньше казалось, поскольку есть глобальный мир, глобальный рынок, никакого смысла производить что-то у себя нет. Ситуация стала меняться?

Т. Д.: Да. В рамках глобальной экономики некоторые страны стали финансовыми резервуарами, куда все кладут свои ценные бумаги. Кажется, вроде бы: так всегда есть место, где в случае кризиса можно взять деньги. Но кризис 2008 года многое изменил. Обама, помнишь, заявил, что надо развивать промышленность. Страна — да, должна выходить на внешний рынок, но она должна создать и свой базовый рынок, производить товары для внутреннего потребления. Все глобальное — это хорошо. Но на каком-то витке может оказаться, что ты слишком зависим. Ты какую-то пуговицу не можешь произвести. Даже в такой великолепной, экономически процветающей стране как Норвегия стали говорить, что она поступила неправильно, когда в силу нефтяных доходов стала убирать некоторые промышленные кластеры. Свое, может, не так прибыльно, зато долговременно, а главное — помогает уберечься от внешних угроз. И на постсоветском пространстве — скажем, в Казахстане — так же активно проводится идея диверсификации экономики.

Э. А.: Я воскликнул в начале нашей беседы — ай да Майдан! А еще в слове «майдан» можно было бы вычленить восклицание — «мАЙДАн». Айда! Но куда? С кем? Остается только надеяться, что это движение не только в темное прошлое, и уж тем более не к гражданской или даже мировой войне, о чем сейчас пишут. Хочу процитировать заключительные слова одной из твоих статей1 : «Можно сколько угодно представлять будущее страны в позитивном свете. Но надо помнить, что судьба стран или каких-то регионов складывается иногда очень причудливо. А цена ошибочных или просто несовершенных шагов для развития страны иногда очень высокая. Наихудшая перспектива для нас — оказаться однажды в ряду несостоявшихся стран. Эта перспектива кажется сегодня почти невероятной. Но и такое случалось в мировой истории.

Эволюционное развитие общества обычно диктуется самими обществами. Но гарантирует такое развитие, в первую очередь, позиция правящего политического класса, осознающего неизбежность перемен».

2. «Наперегонки с Апокалипсисом»

Э. А.: Вот уже Одессу в интернете кто-то назвал «украинским Сумгаитом». Казалось бы, параллели между первым, еще в рамках Советского Союза, карабахским национал-сепаратизмом, вызвавшим к жизни стотысячный Мейдан на площади Азадлыг в Баку, и киевский Майдан с последовавшим сепаратизмом украинского юго-востока — казалось бы, эти параллели просто «слуховые». Ведь и масштабы, и время — все другое. Если Мейдан был вызван сепаратизмом, то Майдан, наоборот, породил сепаратизм! И тем не менее, какая-то перекличка есть. Хотя бы с точки зрения трагизма всего происходящего. Как сказал еще во времена СССР Збигнев Бжезинский, «исторический оптимизм уступает место апокалипсическому пессимизму». И здесь я припоминаю — на одном из форумов, в которых, ты, Тогрул, участвовал, ты высказал такую мысль: главное — это не проиграть войну до построения своей государственности. Ты отметил, что Гейдар Алиев в целом справился с этой задачей.

Т. Д.: Да, именно так. Хотя перемирие — это еще не победа, но и не окончательно проигранная война! Ильхам Алиев продолжает строительство экономически сильного государства; благо — нефть, газ…

Э. А.: Отметил ты и другое, то, что среди азербайджанской интеллигенции есть мнение: любое мирное решение по Карабаху — это удар по нравственности. Мол, если земля отторгнута силой, силой же надо ее вернуть. Еще одна твоя мысль — причина того, что у нас на Южном Кавказе самое слабое общество, хотя не так давно оно было, напротив, самым сильным, состоит в том, что конфликт, потеря земель ослабили внутреннюю свободу нашего общества.

Т. Д.: Знаешь, я даже не помню, когда я, пацифист по натуре, это сказал. Я, наверное, имел в виду всеобщую оскорбленность азербайджанцев, ощущение какого-то коварства больших держав, а затем и чувство бессилия. А чувство бессилия всегда порождает национальные комплексы. Хотя собирались огромные площади, но бессилие изнуряло, ты становился «меньше». Наверное, так. Я люблю, анализируя что-то, копаться в старых публикациях. Вот тот же журнал «Новое время» от 2004 года, о чем он пишет? О том, что замороженные непризнанные государства не будут разморожены. И это надолго. России, мол, это не нужно.

Э. А.: А оказалось нужно! В свете пестуемой сейчас Москвой идеи о реставрации СССР. Может, они были заморожены как раз с этим прицелом?

Т. Д.: Не-а! Ельцин едва ли об этом думал. Он был сочетанием царя («царь Борис»), но и демократа. Скорее всего, он просто думал: если постсоветские страны будут уходить, давай-ка я там-то, там-то оставлю тлеющие угольки, и когда будет надо, чуть-чуть подолью бензинчика, чтобы вспыхнуло, а потом сам же и стану «тушить».

Э. А.: Чтобы не лишиться своей «главной роли», чтобы зависимость была.

Т. Д.: Да, просто зависимость. Ничего не присоединяя. И это правильно. Америка-то тоже ведь ничего к себе не присоединяет. Только борется за сферы влияния. Территории как таковые ей до фени! Империи сегодня держать просто накладно! Вот, листая старые журналы, наткнулся на собственную статью 95-го года о религиях в сборнике, изданном в Москве. Там я с изумлением писал о том, что Саудовская Аравия строит мечеть в Тюмени. Сам себя спрашивал: что это означает? Сибирь. Далеко. Да и строить там трудно, земля мерзлая, стройматериалы дорогие, дороги плохие. Зачем? Я тогда высказал предположение, что она, Саудовская Аравия, чувствует себя колыбелью ислама. И думает: так, через ислам я буду присутствовать везде, даже в Сибири. Построила мечеть — значит, я там немножко есть. Ведь тогда не было ни «исламского терроризма», ни нынешнего «столкновения цивилизаций», все это возникло потом. А сейчас выясняется: Саудовская Аравия, опьянев от денег, претендует на очень серьезное место. И в нынешнем мире, где каждый старается установить в рамках своих возможностей какое-то господство — французы через культуру, американцы через мощь, китайцы через трудолюбие — Саудовская Аравия, с одной стороны, контролирует источники нефти (если Россию или кого-то там захотят прижать, сделают это, в частности, через нее и Катар), значит, у нее есть экономические рычаги. Это первое. Второе: ей важно просто увеличить число мусульман. Потому что важнейшей статьей ее дохода является хадж, паломничество. С третьей стороны, с ней начинают считаться крупные страны. Был даже такой образ: мол, на Ближнем Востоке Америка — голова, а Саудовская Аравия — шея; куда шея повернется — туда и голова. Обама вот не поленился, поехал уговаривать саудовского короля поддержать санкции против Москвы. И, наконец, четвертое — по порядку, но не по важности — это терроризм. Новый феномен, которого раньше не было!

Э. А.: Не было в таких масштабах.

Т. Д.: Да, были обычные войны. Страшные. Разрушительные. Но привычные миру. И вот прошло… сколько, всего 20 лет? И сейчас терроризм — одна из самых злободневных мировых проблем!

Э. А.: Держать мир в страхе.

Т. Д.: И хотя в Саудовской Аравии говорят, что у них ваххабизм другой, но — другой не другой — он существует.

Э. А.: Причем официально!

Т. Д.: В той статье ощущался у меня какой-то восторг — ислам продвигает свою изысканную культуру, то-се. А оказывается — совсем другое… Тут есть очень тонкие вещи. Например, сейчас обнаружилось вдруг — со второй половины ХХ века — что в мире идет процесс... обесценивания жизни! И он так резко усилился, этот процесс, что к нему как бы уже привыкли, его уже не так замечают, как раньше! Не знаю, может быть, это порождение двух больших войн, которые затем разбились на локальные конфликты в разных уголках земли. Но сегодня сотни тысяч людей умирают от всяких терактов, взрывов бомб, а мир смотрит на это как на что-то обычное и даже неизбежное. Очень опасное привыкание!

Э. А.: Более того. Обрати внимание на сам феномен террористов-смертников. На востоке он пропагандируется как нечто высшее, святое, а на западе борьбу с ним сделали… бизнесом! На эту борьбу выделяются огромные деньги, использование которых, в условиях строгой секретности, трудно контролировать. Я не говорю уже о том, что террористы, захват заложников, взрывы, погони и прочие щекочущие нервы зрителям сюжеты не сходят с экранов телевизоров. То есть бизнес-политика, шоу!

Т. Д.: Да. Можно как-то понять кураж тех, кто врезался в «близнецов». У психологов появилось даже объяснение того события как особого типа суицида: когда я хочу умереть, но хочу, чтобы со мной умерли и другие люди, много людей. Вспомним тот самый самолет из Малайзии, который потерялся… Одно из объяснений — пилот с семьей крупно рассорился и был склонен к этому самому суициду, влекущему кроме самоубийства большое количество жертв. Я умираю, но хочу забрать с собой еще триста пассажиров. С точки нормальной логики — совершенно непонятно. Умираешь — умирай. Зачем тебе брать остальных?

Э. А.: Это и раньше бывало. Секты. Конец света, коллективная смерть… Но то были лишь отдельные странные эпизоды.

Т. Д.: Они как бы укрепляли веру. Но они уносили меньше народу, это было нечто локальное, частное. Важно было держать секту в подчинении! А тут взрываются самолеты, в машины подкладываются бомбы… Те же «пояса смертников».

Э. А.: Причем среди террористов оказываются не только «прирожденные» мусульмане. Помнишь взрыв автобуса в Волгограде? Смертницей оказалась некая Асиянова. Но кто инструктировал ее, кто и ранее организовал еще ряд терактов? Соколов. Русский человек. Ушел в лес, принял веру… Вот это и получило название — суицидальный ислам! Но это существовало и до ислама. Харакири, камикадзе… А ведь большинство из тех молодых пилотов-смертников не были фанатиками.

Т. Д.: Но что самое интересное: раньше мы думали, что есть большая Америка, большой Китай, большая Россия — и есть плохо живущие маленькие народы, азиатские, мусульманские. И им со странами-колоссами бороться незачем и нечем! Первым это табу нарушил Вьетнам. Напомню масштабы — во Вьетнаме было сброшено бомб больше, чем за всю Вторую мировую войну на всех фронтах. А народ выжил. Выжил он, потому что стал геройским. Включилась психология: выживание наперекор всему! Не только на поле боя. Вспомни, как они научились скрываться в подземных убежищах. Оказалось, что вьетнамцы очень воинственный народ. Оказалось, что он тоже может дать отпор, бросить вызов большим странам.

Э. А.: Но это — у японцев, вьетнамцев — было на уровне национальном.

Т. Д.: А теперь, когда появились смертники-террористы, оказалось, что большие страны уязвимы и перед одиночками. Огромная страна — перед маленькой кучкой людей. 30 человек. Где огромная страна, где 30 человек? То есть, выяснилось, что прежние представления — я сильнее, а потому я решаю — зачастую уже не работают!

Э. А.: Позволю себе процитировать замечательного политолога, с которым и я был знаком, а ты, Тогрул, был близок, — покойного Дмитрия Фурмана. Это цитаты из его статьи «Наперегонки с апокалипсисом (Международный терроризм порождает всемирную власть)». Вот пара выдержек: «Всемирной террористической угрозе может противостоять только "всемирная спецслужба", так же не знающая границ, как не знают их террористы. Но совершенно очевидно, что эффективность подобных спецопераций и спецслужб ограничена». Необходимо «создание целостной системы всемирной власти, в конечном счете — единое мировое государство. Это — четко обозначившаяся "повестка дня" XXI века». А это, в свою очередь, предполагает «элементы патернализма и диктата, навязывание либеральным меньшинством тех норм, без которых погибнут все».

Т. Д.: Дмитрий Фурман мыслил всегда широко и глобально. А вообще-то это невероятно интересная тема — что стало с индивидуумом в XXI веке. Потому что с одной стороны есть идея прав человека, которую породили Запад, христианство. Идея, которая отдельного индивидуума поднимает, говорит, что он — каждый человек на земле — самоценен. Идеи индивидуализма просачиваются даже в ислам, не исключено, что можно говорить о начале исламской реформации. Так вот. Ты даешь индивидууму какое-то право. Но есть индивидуум, который материализует это свое право, изготовляя бомбу, беря в руки автомат. И это не только мусульманин, как пишут на Западе. Это и тот же «норвежский Бен-Ладен» Брейвик, и какой-нибудь свихнувшийся от наркотиков или от личной обиды американский школьник, который врывается в класс и расстреливает соучеников и учителей… То есть, с одной стороны, идет атомизация общества. А с другой — частное иной раз становится массовым. Какие волнения прокатились на арабском континенте — арабские революции! Революции, которые ни к чему хорошему не привели, ничем не закончились…

Э. А.: В каком-то смысле спонтанные революции, обреченные на поражение, — тоже род «суицида»!

Т. Д.: Вот-вот. Нам ничего не жалко, даже самой жизни, положим голову на плаху. Главное: в XXI веке, когда появились невиданные прежде технические возможности, возвращение к средневековой идее смерти — это поразительный анахронизм. Что-то очень болезненное, нездоровое. Это как циркумаллионы, секта, существовавшая на заре христианства. В ней могли потребовать самоубийства — во имя новой религии.

Э. А.: А ты не находишь, что произошли какие-то изменения в самом понятии соперничества, схватки, даже войны?

Т. Д.: Что ты имеешь в виду?

Э. А.: То, что, если в схватках гладиаторов, рыцарей было еще что-то человеческое, что-то от честного соревнования, мужского единоборства, когда сам бой был зрелищем, да и в случае поражения смерть побежденного зависела от публики, то есть от своего рода демократической процедуры голосования — поднятым или опущенным вниз большим пальцем, — то ныне не зря появились «бои без правил». А война — это уже не только армия на армию, техника на технику, теперь она, война, еще как бы разбивается на «мелкие осколочки», на «мини-войны». На войны смертников-одиночек!

Т. Д.: А почему? Во-первых, понятия долга, чести, благородства — все это уходит. Повсюду. То есть такие феномены прошлого, как романтизм, героизм, тают на глазах. Доходит почти до смешного. Некоторые американские социологи говорят, что старое поколение американских политиков — до Трумэна и чуть позже — было не чуждо понятиям долга и чести. А сейчас их сменили в элите «бобо» (есть такое слово): люди образованные, интеллектуальные, но уже более циничные, без старомодных понятий, к тому же не лишенные склонности к гедонизму. А мы ведь даже не догадывались об этом. Однако здесь есть и другое. Дело в том, что вся экономика ХХ века — это экономика войны, экономика, которая была построена на войне. Более того — и технический, и прочий прогресс, развитие той или иной страны сейчас тоже построено на войне. На развитии военных технологий, которые потом используются в иных целях, в интересах общества. И получается совершенно дурацкая вещь. Машина запущена. И каждый раз для того, чтобы в экономике сделать что-то хорошее, какой-то рывок, надо обязательно усовершенствовать оружие. В принципе, все можно было бы и так развивать, не через войну. Но через войну легче, тут драйв больше, и технологии развиваются быстрее. Идут деньги, которые государство дает. Это по сути нечто чудовищное! Именно поэтому Федерико Майор, помнишь, призывал перейти от экономики войны к экономике мира.

3. Замайданье

Э. А.: Уже уходит приставка «евро» к слову «Майдан», он стал явлением более чем украинским или даже европейским. Сейчас Майдан — это Океан, океан проблем, новых и старых, — как муть, поднятая со дна брошенным в воду камнем. Проблем и всеобщих (отношения гигантской по территории и духовному потенциалу России с миром всегда были на виду у всех), и проблем наших, своих. А потому, Тогрул, я бы назвал происходящее так: Послемайданье, или же, точнее, Замайданье. Имея в виду не только перекличку со словом Зазеркалье из «Алисы в Зазеркалье», но и со словами из пушкинской поэмы — «…там на неведомых дорожках следы невиданных зверей». С поправкой в последнем случае: «следы невиданных проблем».

Т. Д.: Сегодняшнюю злобу дня, да, можно назвать Замайданьем, как и страной «неведомых дорожек», с этим я согласен. Многое сейчас совершенно неясно, куда и как идем и куда придем. Замайданье — это закулисье политики, которое нам открылось во всей красе своего «зазеркалья». Оказывается, распад былой империи продолжался все эти годы, а мы наивно полагали, что остались просто очаги этого процесса. Или вот права человека, самоценность личности — замечательные вещи. Но Проханов говорит, что с помощью прав человека Запад разрушает государство, а это — «крыша», под которой живет и развивается эта самая самоценная личность. А дальше логичный пафос: создать вокруг России сплошные редуты и бастионы, чтобы не дать разрушить эту «крышу». И уход в имперское величие. Такая вот постоянная переоценка понятий, релятивизм ценностей.

Э. А.: Ощущение того, что Путин хотел бы заключить обратно в разбитый кувшин империи вылетевшего из него «джинна независимости», не покидает всех. Пусть это даже не Советский Союз — Евразийский. Хотя, к слову, Дмитрий Лихачев считал, что византийско-скандинавский, то есть вертикальный стержень и есть ось культуры России, а вовсе не горизонтальный, не евразийский. А Украина, замечу уже от себя, как раз и расположена на пути «из варяг в греки»!

Т. Д.: Я не стал бы делать акцент на этом — империя, границы, в мире происходят более глобальные вещи. Ведь и демократия переживает сейчас известный кризис. Это как со всеобщими избирательными правами человека. Замечательное завоевание. Но оно дает огромную возможность манипулировать обществами, и не только в авторитарных режимах. Не случайно все чаще с ностальгией вспоминают времена избирательного ценза, когда в выборах участвовали те, кто реально участвует в политике. Демократия сейчас напоминает взлетевшую на небо телегу из фильма Эльдара Шенгелая «Чудаки». Эта виртуальная телега из воображения художника переместилась на экран. Демократия имитируется средствами массовой информации и политической риторикой. По верному замечанию одного историка, для грузина слово «Родина» имеет вполне конкретный смысл, тогда как «государство», скорее всего, отвлеченное понятие, которое ассоциируется разве что с бюрократическим аппаратом. С государством человек встречается в суде или в полицейском участке. Вот смотри, Турция — страна с хорошими демократическими традициями. Но помнишь, как во время событий в парке Гези Эрдоган постоянно ссылался на «сандыг» (избирательную урну) как на главное доказательство своей поддержки со стороны народа? А президент Гюль публично возразил ему, что демократия — это не только выборы, но еще и свобода собраний и многое другое.

Э. А.: То есть тут еще и вопрос: демократия — это целостный институт или из нее можно «извлекать» отдельные элементы и этого достаточно?

Т. Д.: Я уже оставляю за скобками надоевшие истории с бородатыми кончитами, которых объявляют символом новой свободы человека. Но, возвращаясь к твоему объяснению названия нашей сегодняшней беседы, как и к «следам невиданных проблем», скажу — тут я решительно не согласен! В том-то и дело, что проблемы как раз «виданы» (как в принципе «видано» и то, как их решать!). Просто сейчас они, эти проблемы, снова всплывают на поверхность, воспринимаются — на фоне событий в Украине — куда больнее и острей, чем раньше. Смотри, некоторые украинские политики рассчитывали, что Россия войдет на Украину и внешняя интервенция мобилизует общество. А получилось наоборот! С подачи России возникло «партизанское» движение юго-востока, и теперь оно даже грозится распространить это движение на запад Украины. Одинаково сочувствуешь людям и в той, и в этой части Украины. А за кулисами политики делают свое дело. В ход пускается все: наряду с «фашистами» из Киева заговорили о «рашистах» с юго-востока. А слова как похоже звучат! Говорят о порушенных правах человека, масса лжи и пропаганды. Здесь ведь все непросто. В том числе и в нашем Закавказье, как называли наш регион в советские времена. Тоже, к слову сказать, с приставкой «за», как и «За-зеркалье». Только как бы снисходительно, взглядом из Кремля, сверху вниз.

Э. А.: То, о чем я только что сказал, — будто Путин хотел бы заключить обратно в разбитый кувшин империи вылетевшего из него «джинна независимости», кажется сомнительным. Хотя бы потому, что это разрушительно для самой России. А вообще-то нынешний мир Зазеркалья полон не только каких-то полусказочных, фантастических идей, просто абсурда. Кажется, что сейчас все возможно.

Т. Д.: Идут два мощных процесса. Мир глобализуется, объединяется, и почти с такой же скоростью в нем возникают новые демаркационные линии. Любой интегративный проект вызывает скепсис, зачастую подозрительность. Начинается немедленный поиск того, против кого направлена очередная интеграционная идея, да она и вправду зачастую становится добычей политиков. Но не меньшую подозрительность вызывают дезинтегративные процессы. Например, поощрение агрессивного сепаратизма. Все чаще говорят о сознательном или бессознательном стремлении США чуть ли не удвоить количество стран, входящих в ООН: для более легкого управления миром через хаос. На уровне реальной политики все эти тенденции легко прослеживаются в постоянной конкуренции двух позиций: права наций на самоопределение, которое становится особенно опасным в мире, где нарастают миграционные волны (в мозаике любого государства имеются теперь обязательные островки из колоний мигрантов), — и требованием сохранения территориальной целостности государств. Плюс ко всему существует еще и проблема разделенных народов, которая предельно усложняет эту картину. Дробление мира начинает казаться просто бесконечным, а манифестация национальных идентичностей повсеместной. Национальные иллюзии концентрируют наше внимание только на себе и отвлекают от объединительных трендов, хотя формальная приверженность европейскому пути декларируется чуть ли не всеми.

Э. А.: Отсюда вопрос — как же при такой путанице нам идти дальше по пути обретенной независимости? Ведь именно национальные иллюзии стали в свое время причиной поражения нашего Мейдана на площади Азадлыг, как и, по сути, поражения украинского Майдана сейчас, в наступившую эпоху «Замайданья», назовем ее так?

Т. Д.: Самое главное, я думаю, сейчас — гибкость, умение слушать и воспринимать ситуацию во всей ее сложности, умение что-то менять и меняться самим. И это важно сейчас не только для Киева, для всех нас. Тот же Путин — в чем его отличие от других авторитаристов? Он как раз гибкий. Он государственный деятель, как и Ельцин. И если с Крымом, с Украиной у него не обломится, он что-то придумает. Каждый раз он придумывает какие-то крупные игры — я меняю Россию, я создам империю, я бросаю вызов США, я остановлю войну в Сирии… Понятно, что Россия — страна большая. Но он по натуре такой. Ельцин в какой-то степени был политическим романтиком. В отличие от Путина или Гейдара Алиева.

Э. А.: Гейдар Алиев умел прислушиваться к людям, умел слушать...

Т. Д.: Слушать он умел замечательно. Терпеливо. Обдумывая что-то свое. Но для него то, что строптивцев должно быть меньше, имело значение, а для Путина, может, и имеет, но не в такой степени. Может, это связано с масштабом России. Но по тактике политической целесообразности — да, этому он, как говорят, учился и у Алиева!

Э. А.: Один российский политолог недавно написал: сила Гейдара Алиева была в том, что он умел меняться, об этом еще ранее говорил и ты. В связи с этим я вспомнил один эпизод, связанный со смелым и даже героическим, если иметь в виду обстановку, царившую в зале, — его прерывали, шумели, топали ногами! — выступлением Гейдара Алиева на сессии парламента в Баку в начале 90-х, после того, как он, попав в немилость к Горбачеву, переживал трудные времена, переехал из Москвы в Нахчыван. Когда объявили перерыв, я подошел к нему — он стоял обособленно, все сторонились его — и пожал ему руку. И, сказав пару приятных слов в поддержку, вдруг, неожиданно для самого себя, спросил: «А что будет, Гейдар Алиевич, как вы думаете, с нашими коммунистическими идеалами?» Как сейчас помню — Гейдар Алиев тут же изменился в лице, строго посмотрел на меня и сказал жестко, как отрезал: «С этим кончено!»

Т. Д.: Да. Существуют люди, остающиеся такими, какими они были всегда, не меняющие своих убеждений и взглядов, обладающие талантом оставаться всегда собой, — и люди, обладающие другим талантом: как раз умением меняться. Тут же уточню: не в смысле измены своей природе, самим себе, а в другом — в смысле развития, роста. Для политика это крайне важно. Умение постоянно меняться, реагировать на новые вызовы.

Э. А.: Как и Путин, наверное.

Т. Д.: Да, в какой-то мере — да. Да, нефть, тучные годы… И все же при нем Россия, как говорят экономисты, зажила как никогда в ее недавней истории. Но политика мстительна. Достаточно потерять слух на внешние сигналы, на «гул» общества — и все можно потерять вмиг. И Украина может оказаться таким моментом истины.

Э. А.: Вместе с тем, как написал в Фейсбуке наш соотечественник, писатель Камал Асланов, проживающий сейчас в Канаде, «одна надежда на стихию. Сегодня по всему миру, что в Украине, что в Йемене, протестное движение сильнее своих лидеров, оно может снести или сохранить любого…»

Т. Д.: О нынешнем мировом кризисе лидеров — а он очевиден — немало писали. Но можно ли надеяться на стихию? В ней много разрушительного. Разве только в одном случае: если она обнаруживает в себе способность к самоорганизации.

Э. А.: Это практически невозможно!

Т. Д.: Но в целом стихия протеста отражает усложнение мира. Так, на недавней конференции, посвященной двадцатилетию Бишкекского протокола, политолог Зардушт Ализаде сказал: все формируется в Вашингтоне, в Москве, в кабинетах. Чертятся какие-то графики: войдем на Украину — не войдем… То есть, вся политика запланирована какими-то кругами. Я остаюсь при твердом убеждении, что никакой специальной конспирологии как таковой нет — то есть глобус, мол, делят между собой отдельные страны, что-то еще… Есть нормальная история. Политики делают свою каждодневную работу. Но мир меняется, меняются технологии, меняются границы стран. Меняется характер общества, оно становится менее потребительским — более потребительским. Мы больше знаем теперь друг о друге — идет глобализация. И люди меняются. А когда люди меняются, они начинают чего-то хотеть в рамках своего нового статуса, который обрели. Неосознанно. Тогда что-то и начинается — взрывается араб-ский мир, взрывается Украина… К управляемому хаосу можно иногда подвести. Но часто он развивается по собственным законам. То есть в истории все это есть. Не было ни у кого специального проекта, прописанного до деталей сценария — мол, ага, Евросоюз говорит: «Сейчас мы активизируем вопрос ассоциативного соглашения с Украиной, а дальше все пойдет как по писаному. В финале Янукович бежит, а друзья-либералы занимают власть в Киеве. Москва испугается занять Крым, потому что мы можем подвинуть войска НАТО еще ближе…» Но смотри, все в один голос (включая Москву) говорят, что никто не знал в январе, что так получится с Крымом.

Э. А.: Москва сыграла на опережение!

Т. Д.: Не только Москва. Может, и Европа свою лепту внесла. Все же это она стала торопить. Ведь ничего особенного, что заставляло Европу суетиться, думать, что прямо сейчас надо заключать ассоциативное соглашение, не было. Это и через год можно было сделать, ничего страшного. Но, понимаешь, она увидела в Украине проевропейские настроения, вот и заспешила. Вызвав чрезмерную активность Киева и стихийный протест юго-востока. Хотя, знаешь, заметная часть Донбасса, Харькова, Одессы, как отмечают украинские политологи, тоже хотела в Европу, это сейчас, когда все уже далеко зашло, все так преподносится, что, мол, тамошние русские изначально не хотели. Неправда это! Очень даже хотели, вообще в Европу все хотят.

Э. А.: Россия сама хочет.

Т. Д.: И Россия хочет. Проблема возникла с появлением националистов, но и они были неизбежны. Всегда, когда есть мейданы-майданы, есть и радикалы, от этого никуда не денешься. Моя мысль заключается в том, что внешние силы — Америки, России, Франции, Британии — они включаются тогда, когда процесс уже пошел.

Э. А.: Хотя изначально они что-то и замышляли.

Т. Д.: То есть возникает некий новый вызов истории, и он начинает раскручиваться. И когда уже чуть-чуть раскрутился, кто-то прибегает первым и пробует управлять хаосом. Америка, Россия… У США это всегда получалось лучше. Они ищут в хаосе новые возможности, потому что лучше знают общество, и — вопреки известному представлению — не только свое. В конце концов, и ключи от информационного общества у них (на это последнее время жалуется Россия), и сетевыми технологиями они пользуются успешнее. Здесь надо быть справедливым, определенные ценности в США формировались десятилетиями и столетиями (а потому там у многих вызвало решительное неприятие нарушение демократических процедур после бегства Януковича и перехода власти к раде!). И она, Америка, хочет спроектировать эти ценности на весь мир. Но у США есть и государственные интересы — например, надо поддерживать высокий уровень экономики и стандарты жизни во имя поддержания той же демократии. Задачи продвижения демократии в мире и государственные интересы не всегда совпадают. А демократия иной раз становится инструментом реализации государственной политики, теряя при этом свои ценности.

Э. А.: С этого момента уже начинается конспирология!

Т. Д.: Хотя, как говорил тот же Дмитрий Фурман, я не очень-то верю во всю эту дребедень — геополитика, геостратегия. Я знаю, что есть история. Есть спонтанные процессы, которые развиваются по своим законам, даже когда кто-то подтолкнул их, и есть люди, которые пытаются эти спонтанные процессы обуздать.

Э. А.: Но бывает, что история где-то, на какой-то окраине мира как бы «застывает». Наглядный пример — Карабах. Двенадцатого мая исполнилось двадцать лет с момента прекращения огня в войне между Азербайджаном и Арменией — договоренности о перемирии, которая вошла в историю под названием Бишкекский протокол. Но не случайно агентство «Туран», в котором ты служишь, перепечатало в этой связи аналитику, которую оно дало десять лет тому назад, в связи с десятилетием Бишкека. И вправду — что изменилось?!

Т. Д.: Карабах — это отдельный разговор. А Бишкек… Это ведь тоже что-то из сферы «Зазеркалья». Я с интересом узнал, например, что аутентичного текста соглашения в Баку и Ереване нет, хотя для любого соглашения это обязательно. У нас текст с оговорками экс-спикера Расула Гулиева, а у армян — текст, под которым три подписи: Армении, Азербайджана и Нагорного Карабаха. А все же это двадцать лет худо-бедно работает. Хотя перестрелки на линии фронта, как известно, все еще случаются и люди — причем не только военные! — гибнут…

Э. А.: Может, как-нибудь в другой раз, Тогрул, мы поговорим с тобой и на эту тему? Как и на другие такие же «замшелые», как Карабах, темы?

Т. Д.: Может быть…

* * *

Хочу вспомнить в заключение замечательные слова английского поэта и священника XVII века Джона Донна, ставшие, как известно, эпиграфом к известному роману Хемингуэя: «Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европа, и так же, если смоет край мыса или разрушит Замок твой или друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе».

По ком, в связи с чем звонит колокол Киева? К пожару? К войне? К празднику? К трауру? Бог весть…

Ясно только одно: он, этот колокол, звонит сейчас (в большей или меньшей степени, прямо или косвенно) по каждому из нас!

И это, как я думаю, главный или один из главных сюжетов нынешнего «Замайданья»…

Опубликовано в журнале:

«Дружба Народов» 2014, №8

Азербайджан. Россия > Внешэкономсвязи, политика > magazines.gorky.media, 10 августа 2014 > № 1458921 Эмиль Агаев

Глава пограничной полиции Молдавии Дорин Пуриче заявил на брифинге молдавским журналистам, что ведомство ужесточает контроль молдавско-украинского участка границы из-за напряженной ситуации на Украине.

Киевские власти с апреля проводят на востоке Украины силовую операцию, направленную против недовольных февральским госпереворотом жителей региона, где в начале апреля было объявлено о создании Донецкой и Луганской народных республик, заявивших о своей независимости по итогам майских референдумов. В Москве спецоперацию, которая уже привела к многочисленным жертвам с обеих сторон, в том числе среди мирного населения, назвали карательной и призывают Киев немедленно ее прекратить.

"Вооруженный конфликт в Украине может обернуться для Молдавии целым рядом проблем — от контрабанды товаров до попыток незаконного провоза оружия. Мы мобилизуем свои силы на молдавско-украинском участке границы, потому что не исключаем, что могут происходить разные провокации", — заявил глава пограничного молдавского ведомства.

Пуриче подчеркнул, что вопросы безопасности на границе обсуждаются регулярно на совещаниях силовых ведомств и на встречах с представителями миссии ЕС по приграничной помощи Молдавии и Украине (EUBAM).

Он отметил, что пассажиропоток на границе с Украиной сократился на 22%. Валерий Балан.

27 июня Грузия, Молдавия и Украина подписали соглашения об ассоциации с Европейским Союзом, войдя с ним в зону свободной торговли. В бывших советских республиках многие надеются на вступление в ЕС в будущем и на быстрое улучшение уровня жизни. Проанализируем, как в действительности меняется торговля с Евросоюзом после ассоциации, на примере Алжира и Чили.

Соглашение об ассоциации «обычно обеспечивает поэтапную либерализацию торговли» и лишь «в некоторых случаях является подготовительным этапом к вступлению в Европейский союз». Такое пояснение даёт Европейская служба внешнеполитической деятельности.

Об ассоциации с другими странами Евросоюз договаривался 42 раза, хоть это слово не всегда присутствовало в названии подписанных документов. С некоторыми государствами договоры заключались дважды. Поскольку ассоциация не гарантирует принятия государства в ЕС, будем рассматривать только экономические последствия для взаимной торговли.

Для примера возьмем африканское государство Алжир и южноамериканскую страну Чили. Она ассоциирована с ЕС с 2002 года и имеет с ним соглашение о свободной торговле, как и тройка постсоветских подписантов. С Алжиром у ЕС еще в 1976 году заключен договор о сотрудничестве, а с 2005 года вступило в силу соглашение об ассоциации.

В таблицах ниже - базовые показатели экономик Алжира и Чили в прошлом году и в момент вступления в силу соглашения об ассоциации этих стран с Европейским Союзом.

Разумеется, на экономику двух стран влияет не только торговля с ЕС. Для Чили главным партнером является не европейский, а Южно-Американский общий рынок МЕРКОСУР, в котором страна также имеет статус ассоциированного государства.

Чили. ЕС покупает сырье и продукты

Чили хоть и именуют «королевством меди» за мировое лидерство в добыче этого металла, но наибольшая доля ВВП приходится на сферу услуг – около четверти. Благодаря добывающей промышленности Чили экспортирует литий и йод. Страна продаёт заграницу около 60% выращенных фруктов, являясь мировым лидером по поставке свежего винограда и черники и одним из ведущих экспортеров авокадо, ягод, слив и киви. Чили известна виноделием. По данным Всемирной организации винограда и вина, по объему производства вина Чили втрое превосходила Украину даже до отделения от последней Крыма.

Когда Чили стала ассоциирована с ЕС в 2002 году, США покупали больше всех чилийских товаров в мире и больше, чем все страны Евросоюза вместе. Пятерка стран, куда Чили экспортировала больше всего, по данным «Observatory of Economic Complexity», выглядела так: США - 19,24%; Япония – 11,28%; Китай – 7,13%; Мексика – 5,24% и Италия – 5,03%.

На страны Евросоюза совокупно приходилось 17,93% чилийского экспорта товаров и услуг на общую сумму $3,14 миллиарда. С тех пор в ЕС приняты ещё 13 стран, потому рост чилийского экспорта в ЕС до $11,95 миллиарда в 2013 году (данные Европейской Комиссии) некорректно напрямую сравнивать с показателем одиннадцатилетней давности. Если же учитывать только те страны, которые состояли в Евросоюзе в 2002 году, то чилийский экспорт в ЕС за годы ассоциации в общем объёме сократился до 16,57%, проигрывая теперь экспорту в Китай.

При этом почти половину чилийского экспорта в ЕС в 2013 году составляла сельскохозяйственная продукция и сырьё. На их долю приходилось 47,5%, тогда как на долю промышленных товаров - меньше трети проданного в Европу.

«Экспорт вина из Чили и ЮАР в ЕС после подписания соглашения об ассоциации значительно вырос. Однако, как показывает анализ, экспорт вина из этих двух стран в другие страны мира тоже существенно вырос», - пишет в своем исследовании экономист Гваделупе Гонзалез. То же можно сказать и о многих других товарах.

Потоки импорта из ЕС в процентном отношении сокращаются, Чили переориентируется на товары из Китая и США.

Алжир. Сырьё в обмен на технику

Алжир живет в основном за счёт экспорта нефти и газа, по запасам которых страна на 15 и 8 месте в мире. В стране также есть значительные месторождения других полезных ископаемых (железа, меди, свинца, цинка, мышьяка, фосфатов, ртути). Алжирские аграрии преимущественно выращивают пшеницу, овес, фрукты и овощи. Ежегодный вылов морепродуктов и рыбы превышает 20 тысяч тонн.

Алжир от ЕС отделяют меньше 150 километров морского пути, поэтому европейские страны – естественные торговые партнёры африканского государства. Однако в 2005 году, когда Алжир стал ассоциирован с Евросоюзом, страна продавала 22% продукции своему крупнейшему партнеру США. С тех пор, по данным Европейской комиссии, Алжир вдвое увеличил экспорт ЕС до 31,8 миллиардов евро, но и сам ЕС пополнился тремя странами.

Взамен Евросоюз преимущественно поставляет Алжиру машины и транспортное оборудование (35,8%), промышленные товары (19,2%) и химическую продукцию (13,1%).

В числе крупнейших торговых партнеров Алжира – США, Канада, Китай, Турция и Бразилия.

Как в Алжире, так и в Чили после подписания соглашения об ассоциации с ЕС увеличилась инфляция.

Как показывает анализ взаимной торговли, ЕС предпочитает использовать ассоциированные государства как сырьевые придатки, поставщиков сельскохозяйственной продукции и рынки сбыта европейских промышленных товаров.

Французский экспортер яблок не уверен в предстоящем сезоне.

Во французской экспортной компании Blue Whale считают, что яблочный сезон, который начнется в ближайшее время, не обязательно будет зависеть от ограниченных мировых запасов яблок или низкой урожайности в Европе.

Коммерческий директор Blue Whale Марк Перес уверен, что начинающийся сезон яблок будет радикально отличаться от прошлогоднего.

- В этом году ситуация с яблоками пока не определена. Существует ряд позитивных для нас факторов, таких как ожидаемый уровень качества плодов, значительный спрос на яблоки на некоторых рынках, а также их ограниченные складские запасы в Южном полушарии. Однако есть и ряд проблемных вопросов, таких как остаточные запасы яблок «Голден Делишез» в Европе и прогноз объема нашего урожая, предназначенного для Европы и США,- сообщил эксперт.

- Я считаю, у нас получится провести сезон, практически полностью противоположный прошлогоднему результату. Начало его будет сложным, однако в дальнейшем, после Рождества, он станет значительно лучше,- добавил г-н Перес.

Марк Перес также сообщил, что все должно проясниться к концу августа.

Относительно сезона киви Перес выразил гораздо большую уверенность.

- Рынок киви хорошо сбалансирован по спросу и предложению, поэтому его конъюнктура для производителей в этом году должна быть похожа на прошлогоднюю, – сказал он.

Blue Whale недавно осуществила слияние с аналогичным яблочным кооперативом Франции BVL, поэтому ее поставки в Азию в этом году должны увеличиться.

Напомним, что ведущим экспортером яблок в Россию до августа этого года являлась Польша (54% рынка импорта). Ввоз яблок из Молдавии и Китая составлял 13,5% и 8,6% соответственно.

Сельхозпроизводители из северных районов Молдавии, где наиболее развито плодоовощное хозяйство, провели во вторник очередную акцию протеста, перекрыв грузовиками несколько автомагистралей национального значения.

Протесты жителей ряда сел Единецкого района, а также Окницкого района (граничащий с Винницкой областью Украины — прим. ред.) Молдавии начались в середине июля, — они не могут экспортировать плодоовощную продукцию в Россию, из-за введенного Россельхознадзором временного ограничения на ввоз в Россию свежих фруктов из Молдавии.

"Во вторник 150 грузовиков, 500 человек заблокировали несколько трасс национального значения, среди которых Бельцы-Единцы и Рышканы-Костешты. Если во вторник до 18:00 власти не согласятся на переговоры с протестующими, то последние будут вынуждены двинуться с акциями протеста в Кишинев", — сообщила РИА Новости фермер из села Унгурь Окницкого района Наталья Янчук.

По ее словам, только фермерские хозяйства села Унгурь, где 800 гектаров фруктовых садов, потеряли уже 40 миллионов леев (около 2 миллионов евро) из-за нереализованной продукции.

Сельхозпроизводители требуют от властей Молдавии начать с Москвой переговоры о возобновлении поставок выращенной продукции в Россию, принять закон о форс-мажорной ситуации, создать трехстороннюю комиссию из представителей Молдавии, России и Евросоюза "с целью договоренности об условиях торговли плодоовощной продукцией, которые бы устраивали всех участников". Звучали также требования о денонсации соглашения об ассоциации с ЕС. Валерий Балан.

Москва посадила поляков на яблочную диету

Автор Михаил Шейнкман

Наверное, это и есть ассиметричный ответ. Запад пытается экономически бить Россию, как Киев юго-восток, “ковровыми” санкциями по секторам, а она реагирует точечно. Но наверняка. В польском случае, буквально, в самое яблочко. Страна теперь не только переживает, а пережевывает плоды агрессивной русофобии своего руководства. Яблоки у нее, если еще не из ушей, то из телеэфира уже лезут. Сейчас это здесь самый национальный фрукт. Хотя под торговое эмбарго Москвы попал не только он, но и прочие овощи с ягодами.

Но именно на поставках яблок в Россию Варшава делала себе значительный бизнес. Упущенная выгода оценивается теперь в полмиллиарда евро. Для Польши при всех ее геополитических амбициях это слишком большие деньги. Чтобы хоть как-то компенсировать потери, Варшава давит на жалость Брюсселя, называя себя жертвой политических репрессий Москвы, и разжигает патриотический аппетит у собственных граждан. Власть теперь, как змей искуситель. Идет на все, чтобы доказать местным адамам и евам, что запретный плод сладок. Даже если от переедания на него уже смотреть невозможно.

Суть шумной яблочной кампании состоит в том, чтобы каждый житель, независимо от пола, возраста, комплекции и политических взглядов, съедал в день по 4–6 яблок. Считается, что если граждане в течение года осилят на 4,5 кг больше, “проблема” затоваривания будет решена. При этом полякам, чтобы освободить место, предлагают убрать из рациона бананы и цитрусовые, как не титульные плоды.

На яблочную диету уже сели видные политики страны. Министр сельского хозяйства Марек Савицкий признал, что сам ел, ест и будет есть, пример подчиненным подавая. К “яблочному спасу” присоединился и президент Бронислав Коморовский: в одном из городков глава государства лично раздал зевакам целую корзину плодов. Приговаривая: “давайте будем есть, чтобы наш великий сосед увидел, что он может потерять”.

Но пока теряют местные производители. Причем, не только от внешних факторов. Несмотря на богатый урожай, польские фермеры на днях устроили пикет перед министерством сельского хозяйства. Их возмутила политика определения закупочных цен. Они сейчас едва ли не самые мизерные за последние годы. Так что правительству торговое противодействие Москвы даже кстати. Есть чем прикрыться.

Но Варшаву, вместе с тем, еще и личная обида гложет. Получается, что Россия отнеслась к ней как к какому-нибудь Кишиневу. Тот тоже попал на фрукты с овощами. Но, во-первых, это не Москва придумала европейскую солидарность. А, во-вторых, назвался фруктом – полезай в соковыжималку.

При этом Польше еще хорошо. Она хоть играет в съедобное. А вот крупнокалиберным экономикам ЕС теперь надо думать, как не поперхнуться несъедобным. Убытки в машиностроении, финансовом секторе и ряде других высокодоходных отраслях проглотить гораздо сложнее, чем яблоки. Хотя, судя по первым впечатлением от побочного эффекта антироссийских санкций, Европе этого не избежать. По примеру Польши ей тоже придется заняться самоедством. Если не начнет с головы, то, может быть, еще успеет понять, что это сродни самоистязанию. Что касается плодово-ягодных мучений Польши, то ей, вероятно, нужно не есть с яблони, а сесть под нее. Ньютону, например, это помогло открыть закон всемирного тяготения. Варшаве же достаточно всего лишь вспомнить, к чему именно ее экономика тяготела. Хотя для этого мало яблок, нужен еще и Ньютон.

Число иностранцев, официально находящихся на территории Италии и приехавших на Апеннины не из стран-членов ЕС, за последний год увеличилось на 3% по сравнению с 2013 годом и на начало 2014 года составляло 3,87 миллиона человек, сообщил во вторник Национальный институт статистики Istat.

Согласно данным, полученным от итальянского МВД, в первую пятерку стран, граждане которых получают вид на жительство, входят Марокко, Албания, Китай, Украина и Филиппины. "Граждане этих пяти стран составляют 45,1% от общего числа приезжих", — отмечает Istat.

Почти каждый четвертый иностранец, проживающий официально в Италии, является несовершеннолетним (23,9%).

Национальный институт статистики также отмечает, что процентное соотношение женщин и мужчин среди приезжих примерно одинаково. Так, представительницы слабого пола составляют 49,2% от всех получивших вид на жительство, при этом чаще других его запрашивают гражданки Украины и Молдавии. Наталия Шмакова.

Министерство иностранных дел и европейской интеграции (МИДЕИ) Молдавии снова заявило о необходимости замены миротворческих сил в Приднестровье на миссию гражданских наблюдателей и уверяет что никакой экономической блокады самопровозглашенной республики нет.

В июле исполнилось 22 года с начала миротворческой операции в Приднестровье. Мир в зоне конфликта поддерживают 402 российских военнослужащих, 492 — приднестровских, 355 — молдавских и десять военных наблюдателей от Украины. Службу миротворцы несут на 15 стационарных постах и КПП, которые размещены на ключевых участках зоны безопасности.

Между тем в Кишиневе наблюдается очередной всплеск рассуждений о необходимости изменения статуса миротворческой операции на Днестре, ее трансформации в некую гражданскую миссию. Как заявил в понедельник МИД РФ, Москва расценивает попытки выдавливания из Приднестровья российских миротворцев "как недружественные по отношению к России акции, подрывающие устои миротворческой операции на Днестре и противоречащие духу и букве Договора о дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и Республикой Молдова".

"Мы подтверждаем неизменность позиции молдавских властей относительно необходимости завершения вывода российских войск, в том числе вооружения с территории Республики Молдова, в соответствии с международными обязательствами Российской Федерации и положениями конституции нашей страны. Также подтверждаем важность преобразования нынешнего миротворческого механизма в гражданскую многонациональную миссию с международным мандатом. Эти позиции хорошо известны и будут и впредь продвигаться Республикой Молдова в рамках существующих механизмов диалога с приведением необходимых политических, юридических и фактологических аргументов", — отмечается в официальном заявлении МИДЕИ.

В пресс-релизе также подчеркивается, что Кишинев не вводил экономическую блокаду в отношении Приднестровского региона. "Тезис "экономическая блокада" легко опровергнуть предоставленными властями Левобережья открытыми данными о том, что по итогам последних шести месяцев объем экспорта из региона увеличился на 70% в сравнении с показателями аналогичного периода предыдущего года", — отмечается в заявлении.

Внешнеполитическое ведомство Молдавии выступает за разрешение существующих проблем путем конструктивного диалога с соблюдением международных стандартов. "Молдавские власти остаются открытыми к диалогу с российской стороной по всему спектру проблем, связанных с двусторонними отношениями и урегулированием приднестровского конфликта", — отмечается в официальном заявлении МИДЕИ.

Приднестровье, 60% жителей которого составляют русские и украинцы, добивалось выхода из состава Молдавии еще до распада СССР, опасаясь, что на волне национализма Молдавия присоединится к Румынии. В 1992 году, после неудавшейся попытки властей Молдавии силой решить проблему, Приднестровье стало фактически неподконтрольной Кишиневу территорией. Тирасполь добивается международного признания, Молдавия предлагает приднестровцам автономию в составе единого государства. Валерий Балан.

Не более 20% молдавских фруктов могут быть экспортированы в страны Европы, потому что большая часть не соответствует тем стандартам и требованиям по их выращиванию, которые отстаивает Евросоюз. Такое мнение выразил молдавский агроном, ректор аграрного университета Молдавии Георгий Чимпоеш.

На прошлой неделе премьер-министр России Дмитрий Медведев подписал постановление о введении ввозных таможенных пошлин на товары из Молдавии. Пошлины вводятся на ряд продуктов питания, мясо, пшеницу, сахар, овощи, а также на алкогольные напитки, мебель и прочее. Постановление вступает в силу по истечении 30 дней после дня его опубликования.

"Европейским стандартам и требованиям по выращиванию фруктов соответствуют не более 20% молдавской продукции. Наши аграрии должны инвестировать в технологии, которые существуют в странах ЕС. Это касается и капельного орошения садов и методов выращивания плодов", — сообщил в понедельник Чимпоеш молдавским журналистам.

Он отметил, что по стандартам Евросоюза яблоки, которые проходят по категории "высший сорт", должны иметь минимум 60 мм по диаметру при минимальной массе 90 г, и у них должна быть целая плодоножка.

Агроном подчеркнул, что молдавские фермеры прекрасно знают о европейских стандартах, однако "мало кто приложил усилия, потому что Россия не предъявляла жестких требований, и выращенную продукцию было легче туда экспортировать".

С 1 августа Евросоюз удвоил квоты на импорт некоторых молдавских фруктов в беспошлинном режиме. Так, ЕС квоты на яблоки увеличил с 40 тысяч до 80 тысяч тонн, на сливы с 10 тысяч до 20 тысяч тонн и виноград с 10 тысяч до 20 тысяч тонн.

По данным министерства сельского хозяйства Молдавии, в прошлом году в Россию было импортировано 180 тысяч тонн молдавских яблок. Молдавия была вторым после Польши импортером яблок в Россию. Валерий Балан.

Власти России ввели таможенные пошлины на молдавские продукты.

Данное постановление, подписанное Дмитрием Медведевым, касается импортируемых из Молдавии фруктов, овощей, а также других продуктов. Оно вступит в силу спустя 30 дней после официального опубликования документа.

- Правительство РФ постановляет ввести таможенные пошлины в отношении товаров, происходящих с территории Республики Молдова и ввозимых в Российскую Федерацию, в размере ставок Единого таможенного тарифа Таможенного союза по перечню согласно приложению,- говорится в постановлении, опубликованном на сайте кабинета министров РФ.

В справке к документу говориться, что его причиной является угроза «возникновения негативных последствий для соответствующих отраслей промышленности».

Таким образом Россия в одностороннем порядке ввела ввозные таможенные пошлины, схожие с едиными ставками ТС и применяемые при ввозе товаров из стран-экспортеров.

«Независимая газета»: Молдавскому яблоку некуда катиться

Молдавия, сельское хозяйство которой зарабатывало раньше помимо вина на экспорте яблок и винограда, может считать себя банкротом. После введения Евросоюзом ограничительных мер на экспорт из Республики Молдова (РМ) ряда сельхозпродуктов и отказа России закупать у нее фрукты производство яблок придется сократить в пять раз. Об этом сообщил вице-министр экономики республики Октавиан Калмык. Пострадают также виноград, груши, помидоры и чеснок, которые в ЕС являются стратегическими продуктами и их импорт квотируется. Москва же нашла в них вредную восточную плодоножку.

Как заявил в интервью газете Timpul вице-министр экономики Октавиан Калмык, яблоки относятся к стратегическим продуктам Евросоюза, а потому на них вводятся ограничения для поставок из РМ. Их производство в Молдавии придется урезать в пять раз. Такая ситуация в отрасли складывается после отказа России закупать молдавские фрукты и введения Евросоюзом ограничительных мер на экспорт из РМ, пояснил вице-министр.

В привилегированном положении оказались фермеры Гагаузской автономии на юге Республики – Россия покупает у них фрукты, овощи, а также вино. Это скорее всего связано с пророссийской направленностью региона. Напомним, в Гагаузии прошел консультативный референдум, на котором подавляющее большинство населения региона высказалось за интеграцию в Таможенный союз. О готовности помочь тюркоязычному народу – гагаузам заявила Турция. По словам башкана (главы) Гагаузии Михаила Формузала, турецкие компании могут закупать гагаузское вино для российских отдыхающих. При этом учитывается то, что россиянам хорошо знакомы молдавские вина, в связи с чем они могут пользоваться спросом на турецких курортах.

17 июля 2014 г. / ИП «point.md»/

Оптимизм Канду внушает российской стороне оптимизм.

«Вызывает большое сомнение, что очередные консультации могут что-либо изменить, если они будут проводиться в стиле предыдущих», - заявил в интервью NOI.md Торговый представитель России в Молдове Владислав Дарвай, комментируя намерение нового министра экономики Андриана Канду поехать в Москву, чтобы обсудить со своим российским коллегой перспективы торговых отношений РФ и РМ.

Молдавская сторона предложила провести повторные консультации с российскими экспертами, чтобы обсудить перспективы дальнейшего торгово-экономического сотрудничества между двумя странами. В частности, речь идет о намерении российской стороны принять меры по защите своего рынка в связи с присоединением Молдовы к зоне свободной торговли ЕС. Торговый представитель России обосновывает свои сомнения тем, что Соглашение об ассоциации с Евросоюзом уже подписано и ратифицировано Молдовой в рекордно короткие сроки, что как раз и отражает уровень политизации данного вопроса молдавской стороной.

«Очень жаль, что наши молдавские коллеги не услышали российскую сторону, когда она просила не торопиться и проработать заранее все возможные проблемы и риски, - отметил Владислав Дарвай. - Ещё раз хотим донести наше беспокойство до молдавских коллег, и предлагаем вместе сосредоточиться на поиске механизмов взаимодействия, которые позволили бы это беспокойство и недопонимание снять». Представитель России напоминает о том, что консультации, которые проходили в этом году накануне подписания Молдовой Соглашения об ассоциации с ЕС, не принесли результата. Причина, по его мнению, заключается в том, что консультации свелись к монологу российской стороны, которая не встретила понимания молдавских экспертов и не услышала ничего, кроме предложений «не бояться и принять выбор Молдовы». «Вместе с тем, мы сохраняем очень конструктивный настрой и, безусловно, готовы совместно искать выходы из сложившейся ситуации, которые были бы приемлемы для всех», - отметил Владислав Дарвай.

17 июля 2014 г., /ИП «noi.md»

ЕС удвоит квоты импорта молдавских фруктов и овощей

Евросоюз, начиная с осени 2014 г., удвоит квоты на импорт молдавских фруктов и овощей. Об этом сообщил в понедельник европейский комиссар по здравоохранению и защите прав потребителей Тонио Борг на встрече с премьер-министром Юрием Лянкэ. Как передает "Инфотаг", собеседники обсудили вопросы улучшения качества молдавских продуктов, которые попадут на прилавки стран ЕС, а также создание фонда для развития местных производителей.

Комиссар обратил внимание премьера на то, что стандарты ЕС, применяемые к овощам и фруктам, очень высоки, и, что "попав на европейский рынок, молдавские продукты автоматически получают доступ к мировому рынку". Тонио Борг посетили мясную фабрику вблизи Кишинева, которая, по его словам, соответствует европейским нормам, и поэтому сможет составить конкуренцию европейским производителям. Глава молдавского правительства попросил удвоить ЕС квоты на молдавские фрукты и овощи. В ходе встречи собеседники обсудили перспективы экспорта молдавской продукции на рынки стран ЕС.

22 июля 2014 г. /ИП «enews.md»/

Партнеры по развитию помогут Молдове компенсировать потери от российского эмбарго

Молдова надеется на помощь партнеров по развитию для частичной компенсации потерь производителей плодоовощной продукции в связи с введенным Россией запретом на ее поставки. Об этом заявил министр сельского хозяйства и пищевой промышленности Василий Бумаков, отметив, что речь идет о возможной помощи со стороны Евросоюза, США, Всемирного банка. Глава Минсельхоза подчеркнул, что, предполагая возможность введения Россией запрета на поставки овощей и фруктов из Молдовы, власти нашей страны уже обсуждали ранее возможную помощь с партнерами страны по развитию для компенсации потерь производителей. К примеру, производителям яблок, после закрытия рынка России, скорее всего придется экспортировать их в другие страны не для потребления в свежем виде, а для производства яблочного сока.

Василий Бумаков подчеркнул также, что для оказания помощи сельхозпроизводителям Молдовы власти намерены увеличить фонд субсидий для осуществления инвестиций в линии по упаковке, сортировке фруктов, приобретения холодильных установок и т.д. По его словам, помощь аграрии получат и благодаря льготному кредиту Польши в сумме 100 млн. евро, выделяемому для модернизации АПК.

Польский кредит будет выделен Молдове сроком на 25 лет под 0,15% годовых, с пятилетней отсрочкой платежа. Денежные средства будут использованы для финансирования проектов по модернизации агропромышленного сектора Молдовы, реструктуризации сельского хозяйства, развития егo инфраструктуры, в частности, ферм, специализирующихся на производстве традиционной сельхозпродукции – молока и мяса, а также другой конкурентной аграрной продукции.

22 июля 2014 г. /ИП «noi.md»/