Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Оценка внешней политики Обамы

Прогрессивный прагматик пытается изменить ход истории

Резюме: Продолжающееся ослабление экономических основ несовместимо с сохранением национальной мощи в долгосрочной перспективе и успешной внешней политикой. Неспособность Соединенных Штатов остановить упадок у себя дома и во всем мире будет иметь гораздо более печальные последствия, чем снижение личной популярности президента Обамы в народе или в своей партии.

Данный очерк – адаптация новой книги «Изменить ход истории: внешняя политика Барака Обамы» (Издательство Института Брукингса, 2012 год). Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 3, 2012. © Сouncil on Foreign Relations, Inc.

По мере приближения ноябрьских президентских выборов в Соединенных Штатах вопросы внешней политики и национальной безопасности все больше выходят на передний план. Приоритетами президента Барака Обамы в этой сфере являются окончание военных действий в Ираке и Афганистане, а также демонстрация жесткости в отношении «Аль-Каиды». Республиканские оппоненты обвиняют его в том, что он безучастно наблюдает за упадком США и безалаберно ведет себя в отношении Ирана. Истина, как всегда, сложнее картины, которую пытается представить каждая из сторон.

Принося присягу в январе 2009 г., Обама уже имел четкое представление о своей роли во внешней политике. Он был твердо намерен изменить имидж Америки за рубежом – прежде всего в мусульманском мире, завершить войны в Афганистане и Ираке, протянуть руку Ирану, перезагрузить отношения с Россией и попытаться сделать шаг к освобождению мира от ядерного оружия. Он также собирался наладить сотрудничество с Китаем по региональной и мировой повестке дня и стать миротворцем на Ближнем Востоке. Обама, по его словам, замахнулся на то, чтобы изменить ход истории в направлении справедливости, мира и стабильности.

Конечно, идеалистическая риторика нового президента и стремление к фундаментальным переменам сталкивались с его инстинктом прагматичного управленца. И внешняя политика, проводимая администрацией, состояла в попытках примирить возвышенные представления хозяина Белого дома с его врожденным реализмом и политической осторожностью. Находясь на президентском посту, Обама проявлял себя прогрессистом там, где возможно, и прагматиком там, где необходимо. Но с учетом внутри- и внешнеполитических реалий верх чаще брал прагматизм.

Это балансирование мало кому нравилось и стало пищей для критиков. Компромиссы Обамы истолковывались как слабость, а его неспособность добиться четкого и внятного исхода в сжатые сроки – как признак некомпетентности. Стремясь установить взаимодействие с конкурирующими державами, Обама подчас игнорировал интересы традиционных союзников. И самое главное, его курс заставил многих задуматься над тем, есть ли у президента вообще четкая стратегия или он просто реагирует на события.

В этом политическом портрете упущено нечто важное. Обама не столь наивен, как кажется некоторым, и он не является реалистом, действующим исключительно по ситуации. Он пытается сформировать новый либеральный мировой порядок, в котором Соединенные Штаты будут по-прежнему играть ведущую роль, но там, где это возможно или необходимо, разделять ответственность и бремя с другими.

Окружив себя опытными министрами, которые лично ему не близки, а также близкими по духу, но неопытными младшими советниками, Обама оставил в своих руках выработку концепций внешней политики, их формулировку и проведение в жизнь. Умный, самоуверенный, честолюбивый и отстраненный от всех, Обама больше, чем его предшественники, несет непосредственную ответственность за свое президентское досье. Он добился заметных успехов: существенно ослабил «Аль-Каиду», отрегулировал отношения с Китаем, восстановил международную репутацию США, перезагрузил отношения с Россией и ратифицировал новый Договор о сокращении стратегических вооружений. Обама добился принятия резолюции СБ ООН, вводящей жесткие санкции против Ирана, заключил запоздалые, но необходимые соглашения о свободной торговле и вывел американские войска из Ирака.

Но были и заметные неудачи. Среди них – отсутствие прогресса в разрешении израильско-палестинского конфликта, неубедительные результаты в борьбе с изменением климата, дальнейшая потеря авторитета в мусульманском мире. Обострилась напряженность в американо-пакистанских отношениях. Можно также отметить погружение Мексики в пучину насилия и наркоторговли, упрямое стремление Ирана к получению средств производства и доставки ядерных вооружений, Северную Корею, продолжающую наращивать ядерный арсенал.

На практике Обама деидеологизировал внешнюю политику, руководствуясь реалистичной оценкой той роли, которую США могут играть в XXI веке. В его речах отсутствовал триумфалистский тон, и он не подчеркивал исключительность Америки, но в то же время не говорил и о закате. На поверку подобный подход оказался весьма действенным. Президент внимательно относился к взглядам руководителей других стран и к интересам остальных народов, одновременно проецируя уверенность и лидерство. Если иметь в виду защиту американских интересов в мире, то внешняя политика Обамы до сих пор срабатывала неплохо. Но если говорить о практическом воплощении мечты о новом мировом порядке, то еще многое предстоит сделать.

Подъем Азии

Перед приходом к власти Обама поставил перед собой три цели, которые можно считать столпами его внешней политики. Прежде всего он попытался изменить отношения с усиливающимися азиатскими державами, особенно Китаем; затем трансформировать отношения с мусульманским миром, где на смену конфликту должно прийти сотрудничество; и, наконец, ускорить движение к режиму нераспространения ядерного оружия и ядерному разоружению. Избрание Обамы стало вехой в американской истории, но финансовый крах превратил выход из экономического кризиса в приоритетную задачу президента во внутренней и внешней политике, ограничив его выбор в обеих сферах.

Можно утверждать, что самые трудные решения по предотвращению катастрофы были приняты в конце президентства Джорджа Буша. В частности, речь идет о программе стерилизации плохих активов и мерах по спасению ключевых финансовых учреждений. Но Обаме предстояло определить, какие из них стоит спасать, а также принять другие меры для вывода экономики из состояния свободного падения и стимулирования ее роста. Это оказало существенное влияние на внешнюю политику и обусловило необходимость быстрых действий вместе с другими сильными экономиками. Администрация работала как с крупными мировыми державами, входящими в «Большую восьмерку», так и с более широким, но пока еще неофициальным клубом «Большой двадцатки», в которой представлены все быстроразвивающиеся экономики.

В итоге удалось по сути избежать опасной ситуации, когда каждый защищает свою экономику за счет других, и было продемонстрировано удивительное чувство солидарности в отстаивании общих интересов. Однако роль Соединенных Штатов, которые провоцировали кризис путем популяризации сомнительных финансовых инструментов, серьезно дискредитировала поддерживаемую Вашингтоном модель свободной торговли, нерегулируемых рынков и снижения дефицитов. Другой президент, менее способный успокоить международную общественность, мог бы вызвать всеобщее разочарование, и Обама заслуживает большей похвалы, чем обычно звучит в его адрес, за то, что ему удалось избежать подобного исхода и предотвратить крах.

В результате кризиса о китайской экономике все чаще говорят как о растущей, а об американской – как о находящейся в относительном упадке. Это могло бы осложнить американо-китайские отношения во второй год пребывания Барака Обамы в должности и стать более серьезным вызовом проводимому им внешнеполитическому курсу. С самого начала администрация пыталась активнее сотрудничать с Азией, дабы улучшить связи с друзьями и союзниками, и взаимодействовать с КНР в решении вопросов двусторонней, региональной и мировой повестки дня. Команда Обамы признала, что относительный вес Китая в мире растет, и Соединенные Штаты уже не могут использовать методы политического давления на эту державу.

Однако, несмотря на повышенное внимание к Китаю, попытки наладить более тесное сотрудничество не привели к желаемым результатам. Да, удалось избежать серьезного ухудшения отношений, что отражает зрелость американо-китайских связей и давнишнее желание лидеров обеих стран не выходить за определенные рамки в разногласиях. Регулярные встречи на высшем уровне создали стимулы для стабилизации контактов и налаживания взаимодействия в разных областях. Однако намерения, выраженные на этих встречах, зачастую не удавалось воплотить в жизнь.

Одна из главных целей заключалась в том, чтобы Китай стал ответственным игроком в либеральном мировом порядке, принял основополагающие цели и правила и вносил свой вклад в общий успех. Но оказалось, что быстрый рост значимости КНР в мире породил завышенные ожидания международного сообщества, которым Пекину трудно соответствовать. Хотя Китай – серьезный фактор международной политики, он по-прежнему видит себя развивающейся страной, долг которой – прежде всего совершенствовать национальную экономику, а не принимать на себя какие-то обязательства перед мировым сообществом.

Возможно, величайшей политической неудачей для обеих стран стала их неспособность смягчить недоверие к долгосрочным намерениям друг друга. Пекин считает почти все американские политические инициативы частью изощренного заговора, направленного на пресечение дальнейшего усиления Китая. Подобные взгляды все больше расстраивают Вашингтон, который, в свою очередь, озабочен тем, что Пекин стремится использовать свою экономическую и военную мощь в Азии для получения дипломатических и военных преимуществ за счет Соединенных Штатов. Вашингтон также хорошо понимает, что почти все страны в Азии хотят, чтобы США уравновешивали растущее давление Китая, но при этом не заставляли их делать выбор между двумя гигантами.

Объявленный Обамой в ноябре прошлого года «стратегический поворот» к Азии был попыткой вселить в государства региона уверенность в том, что Америка не намерена отказываться от лидерства там, в чем многие начали сомневаться. Это сложная интегрированная стратегия в области экономики, дипломатии, обороны и безопасности, но ее полноценная реализация потребует четкого административного управления и убедительных доказательств экономического возрождения Соединенных Штатов. Таким образом, стратегия изменения баланса в пользу Азии имеет смысл, но при этом есть риск появления ожиданий, на которые Вашингтон будет не в состоянии ответить, подозрения Китая при этом усугубятся, что чревато гораздо большей напряженностью. Американские официальные лица должны умело действовать как внутри страны, так и в Азии, чтобы реализовать имеющиеся стратегические преимущества, не увеличивая при этом недоверия и напряженности.

Ближневосточная трясина

Отношения с мусульманским миром полны сюрпризов и драматизма. Обама всегда выражал намерение сражаться с терроризмом, но не принимал концепцию Буша о «глобальной войне с террором». Вместо этого он попытался положить конец непрекращающимся войнам в Ираке и Афганистане, сосредоточив внимание на том, чтобы атаковать боевиков «Аль-Каиды» в Афганистане, Пакистане и других местах, и полностью устранить угрозу, исходящую от этой организации для Соединенных Штатов и мира в целом. Успех в этой области – одно из самых выдающихся достижений, и Обама может по праву утверждать, что покончил с войной в Ираке, Америка выстояла в Афганистане и Пакистане и обезглавила «Аль-Каиду».

В борьбе с террором Обама проявил жесткость, избавившись от наивных иллюзий, что сила его личного обаяния или предвидения способна разрешить вопросы войны и мира. Однако стабильность в Ираке, Афганистане и Пакистане висит на волоске, и пока неясно, удастся ли президенту одновременно добиться двух целей – выйти из состояния войны и при этом не оставить позади опасный хаос.

И в Ираке, и в Афганистане администрация проявила достойную восхищения гибкость. Например, в Ираке президент привел свои предвыборные обещания в соответствие с реалиями. Он существенно замедлил вывод американских войск, который завершился лишь в конце 2011 г. по графику, согласованному и утвержденному еще президентом Бушем и иракским премьер-министром Нури аль-Малики в 2008 году. Трудно представить, как президент, оставаясь в правовом поле, мог бы держать американские войска в стране, не желающей их присутствия. Тем не менее торжество Обамы по поводу окончательного вывода войск было неуместным, если учесть, что администрация пыталась достичь согласия с иракцами по поводу размещения контингента на более длительное время. В то же время, учитывая возможность будущих военных интервенций за рубежом, было разумнее восстановить репутацию Америки, выведя войска, когда ее об этом попросили, вместо того чтобы оставаться там, где ее присутствие было нежелательно.

Обама решил выделить больше финансовых ресурсов, чем его предшественник, на решение проблем в Афганистане и Пакистане. Однако полного успеха не случилось из-за того, что ситуация в этих странах чрезвычайно сложная, и в администрации имелись существенные разногласия по поводу того, как справляться с возникающими там задачами.

Практически у каждого высокопоставленного чиновника американских силовых ведомств были собственные приоритеты в Афганистане и Пакистане, поэтому неудивительно, что местные жители никак не могли до конца понять, остаются американцы или уходят, и считает ли Вашингтон их своими друзьями или врагами. Это, естественно, приводило к тому, что местные политики часто занимали оборонительную позицию, и Белому дому не удавалось добиваться поставленных целей. Желая положить конец мятежам в Афганистане и восстановить государственные учреждения в этой стране, Обама не жалел сил, работая на этом направлении. Но в случае его избрания на второй срок он должен будет постепенно снижать численность воинского контингента в 2013–2014 гг., когда ответственность за безопасность в стране возьмет на себя афганская армия.

Главным разочарованием стала ближневосточная дипломатия – именно в этом регионе мы увидели самое большое расхождение между обещаниями и реальными делами. А ведь с первого же дня президентства Обама торжественно обещал сделать мир на Ближнем Востоке своим приоритетом. Критики единодушно считают главной ошибкой нереалистичное требование полностью заморозить строительство израильских поселений на оккупированных территориях. Они утверждают, что, настаивая на этом, Обама отстранил палестинского президента Махмуда Аббаса от переговоров (поскольку от него нельзя было ожидать, что он согласится на нечто меньшее, чем то, что потребовал от израильтян сам президент США). Не добившись поставленных целей в этом регионе, Обама тем самым подорвал доверие к Вашингтону как посреднику в урегулировании конфликта.

Требование Барака Обамы было логичным: ограничение новых поселений должно было бы улучшить обстановку на переговорах и уменьшить недоверие палестинцев к намерениям израильтян. Под присмотром Буша палестинская администрация добилась успехов в борьбе с терроризмом, и было разумно ожидать, что Израиль, в свою очередь, выполнит взаимные обязательства и ограничит активность поселенцев. Более того, воспоминания о том, как израильский премьер-министр Биньямин Нетаньяху воспользовался имевшейся лазейкой в договоренностях, допустив «естественное разрастание» поселений при президенте Клинтоне, еще больше увеличивало решимость старших советников Обамы, которые поддержали президента в его желании добиваться полного замораживания строительства новых поселений.

Но когда Обама, следуя своим инстинктам прагматика, дал Джорджу Митчеллу, спецпредставителю на Ближнем Востоке, зеленый свет на то, чтобы договариваться о чем-то меньшем, чем полное замораживание строительства на оккупированных землях, президент не скорректировал декларированные ранее цели. Из-за этого возникло расхождение между публичными требованиями администрации и ее фактическими достижениями. Та же проблема с речью президента, в которой он заявил, что на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 2011 г. палестинское государство должно будет присоединиться к ООН – впоследствии администрация дезавуировала эти слова. В результате отношения с Израилем испортились, а введение лишь временного моратория на новые поселения разочаровало арабов.

Любопытно, что в целом отношения Обамы с израильтянами отличались полным отсутствием способности различать полутона. Его прорывная речь 2009 г. в Каире явно предназначалась для арабов; в то же время не было соответствующих визитов в Израиль или слов, предназначенных для израильтян. В итоге он еще на раннем этапе утратил возможность влиять на израильское общественное мнение. В свою очередь, это привело к провалу мирной дипломатии, поскольку Обама не мог воздействовать на позицию Нетаньяху, упорно следовавшего опросам общественного мнения и понимавшего, что он больше приобретет, чем потеряет у себя на родине, если отвергнет предложения президента США, которого его сограждане считают недружественным. Многие советники из окружения Обамы призывали его приложить больше усилий для того, чтобы попытаться изменить умонастроения израильтян. В их числе вице-президент Джозеф Байден, бывший глава администрации Белого дома Рам Эммануэль, государственный секретарь Хиллари Клинтон и ее советник Денис Росс. Но сам президент полагал, что сможет завоевать израильтян усиленной поддержкой в оборонной области, не понимая, что израильская общественность в действительности жаждет его внимания и благорасположения.

Все это могло бы быть забыто или прощено, убеди Обама арабский мир занять более конструктивную и обнадеживающую дипломатическую позицию. Но когда он оказался неспособен выполнить свои обещания по поводу разрешения палестинской проблемы и закрыть базу в Гуантанамо, разочаровалась и арабская улица. В конце концов арабы повернулись к нему спиной после того, как он занял сторону израильтян в виду приближающихся выборов. В итоге Обама лишился поддержки и израильтян, и палестинцев, а это худшее, что только могло произойти, поскольку он ровным счетом ничего не добился на Ближнем Востоке. Конечно, в лице Нетаньяху и Аббаса он получил крайне несговорчивых партнеров, но его собственные ошибки привели к тому, что оба «соскочили с крючка». Если в случае своего переизбрания Обама предпримет вторую попытку добиться мира на Ближнем Востоке, ему нужно будет убедить израильских и палестинских партнеров идти ради мира на риск, на необходимые, хотя и болезненные компромиссы. Но ему также нужно гораздо больше работать с ними, а не против них.

Ринуться вперед?

Арабское пробуждение – это самый неожиданный поворот событий, с которым Бараку Обаме пришлось столкнуться за время пребывания на посту президента. Он сумел выработать достаточно правильный подход к этой смуте и беспорядкам, понимая, что арабские революции не направлены против Соединенных Штатов, и следовательно, он не может решительно влиять на их исход. В отличие от протестов после выборов в Иране в июне 2009 г., когда Обама воздержался от критики, хотя иранский режим подавил продемократическое движение, на этот раз президент решительно поддержал требования свободы и демократии в арабском мире. Он также помог в свержении непопулярных диктаторов в Египте, Ливии и Йемене, делая в то же время все возможное, чтобы сохранить стабильность в регионе Персидского залива, в которой заинтересованы США. Не обошлось и без тактических просчетов – унижение президента Египта Хосни Мубарака, неспособность добиться глубоких реформ в Бахрейне и непростительная медлительность, из-за которой не удалось изгнать сирийского диктатора Башара Асада. Но в целом инстинктивный идеализм Обамы позволил Вашингтону занять правильную позицию перед лицом этого тектонического сдвига в истории. А врожденный прагматизм президента помог ему найти новый баланс между американскими ценностями и стратегическими интересами в этом неспокойном регионе.

Обама поддержал идею сохранения роли армии в Египте – это позволило добиться быстрого начала переходного процесса. Вместе с тем ставка на военных в роли «повивальной бабки» египетской демократии не принесла ожидаемых плодов. Хотя Верховный совет Вооруженных сил (ВСВС), временный правящий орган в Египте, неоднократно заявлял о намерении соблюдать все международные обязательства, в том числе мирный договор с Израилем, на поверку он оказался неспособен выполнить требования народа и защитить права меньшинств. Что еще хуже, вместо того чтобы обеспечить упорядоченный переход, к которому Обама стремился с первых дней революции, армия попыталась защитить свои особые интересы и поставить себя выше Конституции. Требуя от ВСВС уважать итоги недавно прошедших выборов и допустить к власти исламистов, Обама делает ставку на то, что «Братья-мусульмане» не будут пытаться навязать шариат четвертой части населения арабского мира. Он лелеет надежду на то, что эта победившая на выборах партия предпочтет стабильность, гарантом которой может служить сотрудничество с Соединенными Штатами и соблюдение мирного договора с Израилем, поскольку только так «Братья-мусульмане» смогут обеспечить реальные изменения к лучшему для тех, кто голосовал за них. Обама высказал суждение, что интересы США меньше пострадают, если попытаться участвовать в этом драматичном развитии событий вместо того, чтобы подавлять реальное волеизъявление граждан Египта. Но это сродни ставке в азартной игре: правильный исторический выбор в нынешних условиях означает необходимость согласиться с тем, что один из самых важных партнеров Соединенных Штатов в арабском мире будет управляться исламистскими религиозными партиями. Это ставка на то, что прагматизм исламистских лидеров перевесит их идеологическое неприятие идей либерализма, секуляризации и целей США в ближневосточном регионе.

Однако неопределенность в стратегических отношениях между Вашингтоном и Каиром компенсируется нежданной удачей в виде беспорядков в Сирии – союзнице Ирана в арабском мире. Если Иран потеряет Дамаск в качестве проводника своего политического влияния в самом сердце арабо-израильского конфликта, это станет для него серьезным стратегическим поражением. Международная изоляция Асада и его вынужденная сосредоточенность на критических внутриполитических вызовах, которые ему бросила сирийская оппозиция, уже существенно ослабили способность Дамаска поддерживать другого проводника иранского влияния в регионе – движение «Хезболла», которое стремится удерживать под контролем Ливан. Тем временем ХАМАС также сходит с иранской орбиты, дрейфуя в сторону египетского лагеря. Это объясняется растущим влиянием в Египте покровителя движения ХАМАС – партии «Братья-мусульмане». Достаточно сказать, что ХАМАС перенес свою штаб-квартиру из Дамаска, а Иран прекратил оказывать помощь этой группе.

Ливия в стратегическом смысле никогда не была на первом плане. Обама помог свергнуть жестокого диктатора в этой стране сравнительно малой кровью, поддержав военную интервенцию европейских союзников по НАТО, которая в немалой степени способствовала успешному исходу. Но косвенных издержек избежать не удалось. Непрерывно призывая к низвержению Муаммара Каддафи, в то время как это не предусматривалось резолюцией Совета Безопасности ООН, разрешившего военное вторжение войск альянса, Обама подтвердил обвинения Пекина и Москвы, заявивших, что Запад будет искажать смысл резолюций ООН ради достижения своих целей. Непредвиденным следствием стало то, что Китай и Россия, а также другие быстроразвивающиеся державы (Бразилия, Индия и ЮАР), участвующие в работе Совбеза, больше не желают поддерживать резолюции, которые могут привести к военным интервенциям с целью смены правлений в других странах арабского мира. Это затруднило Обаме задачу изоляции режима Асада.

Между тем поиск равновесия между американскими ценностями и интересами, который ведет Обама, неизбежно подвергнется серьезному испытанию в Персидском заливе, и произойдет это скорее раньше, чем позже. Похоже, что Саудовская Аравия твердо решила не допускать политических реформ у себя на родине, а заодно предотвратить их в соседнем Бахрейне. Она явно не желает, чтобы процессы политической либерализации затронули королей и шейхов в регионе Персидского залива. Подобный подход нельзя назвать жизнеспособным, долговременным решением, несмотря на то, что монархии более легитимны в глазах местного арабского населения, чем фараоны и генералы, правившие в других странах арабского мира.

И в самом деле, складывается впечатление, что ни один авторитарный арабский режим не сможет длительное время игнорировать требования политической свободы и подотчетного правительства, которые выдвигают народные массы. Склонность Обамы пустить этот переходный процесс на самотек, в общем-то, понятна. Однако подобный подход может оказаться близоруким, если только Обаме не удастся договориться о новом соглашении с саудовским королем Абдуллой. Обаме нужно убедить короля, что составление дорожной карты, которая в конечном итоге приведет к установлению конституционных монархий в соседних странах – сначала в Бахрейне, а со временем в Иордании и других государствах, входящих в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива, – сможет лучше защитить эти королевства, а также интересы их подданных.

Положа руку на сердце, следует признать, что более последовательная политика США на Ближнем Востоке вовсе не обязательно привела бы к более позитивным результатам с самого начала восстаний. В большинстве случаев влияние Соединенных Штатов на ситуацию было ограниченно. Но итоги взрывных событий в арабском мире в сочетании с неспособностью Обамы добиться мира между израильтянами и палестинцами и решимостью Турции стать лидером арабского мира, пожертвовав при этом отношениями с Израилем, лишили Вашингтон последовательной стратегии и не оставили другого выбора, как только реагировать на непредсказуемые события.

Ядерная опасность

Обама вступил в должность президента с твердым намерением «стремиться к миру и безопасности в мире без ядерного оружия», как он заявил в своей знаменитой Пражской речи в апреле 2009 года. Президент понимал, что без Москвы он не сможет реализовать свой план, поэтому попытался перезагрузить отношения с ней и снять напряженность, вызванную приближением НАТО к границам России и желанием Буша разместить элементы противоракетной обороны в Чехии и Польше. Новый Договор о сокращении наступательных стратегических вооружений (СНВ), подписанный Обамой и российским президентом Дмитрием Медведевым в марте 2010 г. и предусматривающий сокращение американского и российского ядерного арсенала, был проявлением этого нового партнерства, которое было призвано подать пример остальному миру.

Иран и Северная Корея остаются главной проблемой, препятствующей утверждению режима нераспространения ядерного оружия. Обама попытался взаимодействовать с Ираном, но когда усилия не принесли плодов, начал оказывать на Тегеран давление. Стремясь поставить заслон на пути распространения ядерного оружия, Обама хотел, чтобы нарушители общих правил пожинали, как он выразился, «все более серьезные последствия», то есть против них должны быть введены санкции, которые можно охарактеризовать как «реальную расплату». Обама попробовал наладить взаимодействие с Ираном и Северной Кореей, и это повысило его шансы на успех в ООН, когда он стал добиваться широкой поддержки своей жесткой позиции. Даже Китай и Россия проголосовали за введение более строгих санкций в отношении Ирана за нарушение им Договора о нераспространении ядерных вооружений.

Попытки администрации изменить поведение Пхеньяна не привели к положительному результату, но по крайней мере позволили Соединенным Штатам получить другие важные дипломатические преимущества. Четко сформулировав последствия продолжающегося развертывания ядерных и ракетных вооружений в виде усиления военного присутствия США в Северо-Восточной Азии, администрация тем самым подтолкнула Китай к более решительным действиям по обузданию Северной Кореи. Белый дом также грамотно работал с Сеулом, чтобы выработать общую линию поведения в отношении КНДР. Как следствие, союз Соединенных Штатов и Южной Кореи крепок как никогда. Расширенные консультации с Токио также позволили улучшить отношения с японским правительством и снизить риск ослабления союза с Японией в связи с приходом к власти там Демократической партии после более чем 50-летнего безраздельного правления либерал-демократов.

Точно так же, несмотря на трения с Израилем по палестинскому вопросу и с Саудовской Аравией по поводу пробуждения в арабском мире, тесное сотрудничество с этими важнейшими ближневосточными союзниками для противодействия Ирану повысило эффективность американской стратегии.

Во время написания данной статьи Иран и Северная Корея продолжают программы создания ядерных вооружений и баллистических ракет. Особенно дерзкий вызов международному сообществу бросает Тегеран, и обе страны нервируют соседей. Но они уже начали пожинать «все более серьезные последствия», о которых предупреждал Обама в Пражской речи. И ценой неимоверных дипломатических усилий Обама убедил Китай и Россию в необходимости сотрудничать с ним по более широкой повестке контроля над вооружениями, а также с Советом Безопасности ООН в его стремлении заставить Иран и Северную Корею платить все более высокую цену за свою несговорчивость. Все это, вкупе с другими мерами, вынудившими иранских лидеров столкнуться со зловещими последствиями упорного продвижения к созданию ядерного оружия, возможно, убедило Пхеньян в необходимости обдумать шаги по возобновлению шестисторонних переговоров. Кроме того, действия Обамы дали сигнал другим государствам – становиться «странами-изгоями» себе дороже.

Хотя прорывов в области всеобщего разоружения пока не произошло, Обама укрепил приверженность мирового сообщества режиму нераспространения и идее ядерного разоружения. По этой причине Иран и Северная Корея сталкиваются с растущей изоляцией в нарождающемся новом мировом порядке, архитектором которого является Обама. Однако перспектива возможной разработки Ираном собственного ядерного оружия ставит под вопрос эффективность подобных усилий. Это может нанести удар по режиму нераспространения – главному столпу мирового порядка под руководством США – и заронить сомнения в действенности тактики оказания давления, которую избрал Обама.

Что дальше?

Внешняя политика Обамы была разумной и серьезной, но не новаторской. Он умело отстаивал интересы своей страны в большинстве областей, но может похвастать немногими свершениями (особняком здесь стоит устранение Усамы бен Ладена), которые стали бы частью его исторического наследия. Он стоял на страже экономической безопасности и не позволил Соединенным Штатам скатиться в еще более глубокую экономическую пропасть, а это уже немало. Но его достижения фактически сводятся к предотвращению худшего сценария – например, еще одного ужасного теракта или еще одной Великой депрессии. Разрыв между риторикой президента и его делами породил разочарование на родине и за рубежом среди тех, кто не оценил по достоинству применяемый Обамой пошаговый, а не трансформационный метод достижения успеха. Послужной список президента фактически оставляет его без четкой дорожной карты на будущее в случае его переизбрания. Ирония в том, что эту ситуацию можно выправить, снова подняв на щит приоритет Обамы: постепенную корректировку лидирующей роли США в формирующемся мировом порядке. В последние семь десятилетий возглавляемая Соединенными Штатами система международных отношений способствовала развитию и усилению других держав – от государств Европы и Японии до прочих стран Азии, Латинской Америки и государств на других континентах. Постепенные направленные изменения, соответствующие растущей роли этих усиливающихся держав в конструктивном управлении системой, могли бы принести пользу большинству государств, включая и Соединенные Штаты.

Похоже, Обама это хорошо понимает, но он пока еще не разработал четкую стратегию достижения результатов и не нашел способа убедить американскую общественность в необходимости проведения подобного курса и его преимуществах.

Краеугольным камнем могло бы быть смещение акцентов в направлении Азии, о котором администрация Обамы объявила осенью прошлого года. Если наполнить это понятие конкретным содержанием и осуществить сдвиг продуманно, то США могли бы застолбить за собой роль мирового лидера на годы вперед и выработать правила для стимулирования торговли и инвестиций. Нужно снизить численность вооруженных сил и сделать их более гибкими, а также тесно сотрудничать с зарубежными партнерами и союзниками. Необходимо также реформировать международные и региональные организации, чтобы сохранить за Америкой ведущую роль, и в то же время чтобы эти организации точнее отражали меняющийся расклад сил в мире.

Однако способность Обамы эффективно осуществлять подобную стратегию будет зависеть от двух факторов: некатастрофичного разрешения иранского ядерного вопроса и восстановления сбалансированного экономического развития в самих Соединенных Штатах. Если Иран обзаведется ядерным оружием, а Израиль или США решат нанести по нему удар, чтобы не допустить этого, вопросы безопасности на Ближнем Востоке снова станут внешнеполитическим приоритетом. В результате регион погрузится в хаос, и решение всех других вопросов придется отложить до лучших времен. С Обамой может случиться то же, что с Майклом Корлеоне – в тот момент, когда ему будет казаться, что удалось существенно уменьшить вовлеченность в дела региона, он будет снова втянут в его орбиту с удвоенной силой.

Второй фактор заключается в том, удастся ли президенту преодолеть структурные проблемы Соединенных Штатов, такие как низкие темпы роста экономики, высокая безработица и непосильное долговое бремя. Мировая система основана на политической, экономической и военной мощи США. Сегодня эта мощь поставлена под сомнение, и внутриполитические проблемы, с которыми сталкивается американское общество, влияют на ожидания и настроения людей в разных частях мира. Это многомерная задача, но способность Вашингтона дать достойный ответ на финансовые вызовы и в то же время осуществлять необходимые инвестиции, которые позволят Соединенным Штатам адаптироваться к меняющимся условиям и сохранить в будущем конкурентоспособность, будет критически важным элементом любой серьезной программы.

Можно и нужно урезать бюджет на оборону и безопасность, но не до такой степени, чтобы полностью развалить силовые ведомства. У США все еще много преимуществ: самая сильная в мире армия, мощная сеть союзников и партнеров, первенство в научных исследованиях и технологических разработках, лучшая в мире система высшего образования, лидерство в области инноваций и высокотехнологичного производства. Соединенные Штаты остаются демографическим «плавильным котлом», домом для представителей всех основных наций и культур мира. В стране благоприятная демографическая ситуация – умеренный и сбалансированный рост населения. Можно также упомянуть о прозрачной политической системе и надежной власти закона, которая помогает привлекать зарубежные инвестиции, а также обильные природные ресурсы и полезные ископаемые, развитое и энергичное гражданское общество и колоссальный опыт мирового лидерства.

И все же некоторые ключевые политические сферы развиваются в неверном направлении, и экономическое будущее остается под угрозой. Попросту говоря, продолжающееся ослабление экономических основ несовместимо с сохранением национальной мощи в долгосрочной перспективе и успешной внешней политикой. Таким образом, неспособность Соединенных Штатов остановить упадок у себя дома и во всем мире будет иметь гораздо более печальные последствия, чем падение личной популярности президента Обамы в народе или в своей партии.

Мартин Индик – вице-президент и директор внешнеполитической программы в Институте Брукингса.

Кеннет Либерталь – директор Центра Джона Торнтона в Китае и старший научный сотрудник по внешней политике, мировой экономике и развитию в Институте Брукингса.

Майкл О’Хэнлон – старший научный сотрудник и директор отдела внешнеполитических исследований в Институте Брукингса.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 июля 2012 > № 735559

Уроки космоса для противоракетной обороны

Как выйти из российско-американского тупика по ПРО

Резюме: Благодаря американской и российской космическим программам мы обрели портативные пылесосы, котлеты по-киевски в тюбиках и бесценный опыт взаимодействия. Опираясь на него, США и Россия могут сделать пять конкретных шагов для качественного сближения в области противоракетной обороны.

Российские космические корабли в настоящее время являются единственным средством доставки американских астронавтов на Международную космическую станцию и обратно. Российские двигатели обеспечивают запуски американских ракет, которые выводят на орбиту военные грузы. Россия стала единственным поставщиком плутониевого топлива для батарей, на которых работают основные приборы американских межпланетных космических аппаратов. Иными словами, без Москвы у Хьюстона сегодня возникли бы проблемы. В то же время российские ракетостроители не смогли бы расширить свою деятельность, не получай они сотни миллионов долларов за запуск в космос американских астронавтов и грузов.

Сегодня такая тесная взаимозависимость в освоении космоса между США и Россией воспринимается как должное, но было время – и совсем недавно – когда космос был для обеих сторон пространством стратегического соперничества. Так, в 1960 г. кандидат в президенты Джон Кеннеди обещал добиться превосходства Соединенных Штатов над Советским Союзом в космическом пространстве и противоракетной обороне. После того как СССР в 1961 г. первым отправил человека в космос, шокированный Кеннеди заявил, что американцы высадятся на Луне до конца десятилетия.

Пилотируемые космические полеты стали олицетворением конкуренции Америки и России, во имя победы в этой гонке в жертву приносились жизни людей, тратились огромные средства. Космические полеты подразумевали использование наиболее передовых технологий, и информация о них являлась самой секретной. Сотрудничество между Вашингтоном и Москвой в этой области было немыслимо. Представьте, если бы в 1966 г., накануне первого испытательного запуска «Аполлона», президент США Линдон Джонсон предложил России объединить усилия в освоении космоса. Тем не менее уже в 1975 г. состоялся совместный полет по программе «Союз» – «Аполлон». А ныне мы не только сотрудничаем в космосе, но и зависим друг от друга.

Сегодня же США и Россия вновь оказались перед перспективой серьезного и дорогостоящего соперничества. На этот раз оно может развернуться в области противоракетной обороны, где концентрируются некоторые из самых передовых технологий и чувствительных секретов нашего времени. В вопросе о ПРО стороны пока не смогли перейти к сотрудничеству.

Однако то, как конкуренция в космосе превратилась в сотрудничество, могло бы послужить моделью для перемен в области противоракетной обороны. Сегодняшние реалии препятствуют созданию по-настоящему общей системы ПРО, но даже раздельные системы на определенном уровне сочетаемы для того, чтобы улучшить защиту от угроз, которые уже материализовались или станут реальностью в ближайшем будущем.

Американская и российская космические программы дали нам портативные пылесосы, котлеты по-киевски в тюбиках и бесценный опыт взаимодействия. Опираясь на него, США и Россия могут сделать пять конкретных шагов для сближения в области противоракетной обороны. Но для этого им необходимо разрешить нынешние разногласия относительно того, должен ли Вашингтон дать гарантии ненаправленности системы ПРО против Москвы.

Пять шагов к содержательному сотрудничеству

Первое. Поставить согласованные цели. Соединенные Штаты и постсоветская Россия не добились бы таких значительных успехов в освоении космоса, если бы не договорились об общей цели – Международной космической станции (МКС). Настаивай Москва и Вашингтон на раздельных программах строительства космических станций (планировавшаяся американская «Свобода» и устаревший российский «Мир») и не согласись они возглавить усилия 15 стран по созданию международной станции, американцы не летали бы сегодня в космос на российских ракетах, а россияне не поставляли бы топливо для американских межпланетных аппаратов. Не обсуждалась бы и реализация следующей общей цели – пилотируемого полета на Марс.

Следуя этому примеру, Россия и США вместе с союзниками по НАТО должны начать с попыток сконцентрировать сотрудничество по противоракетной обороне на согласовании общей цели. По нашему мнению, ею должно стать создание систем, способных защищать от нынешних и будущих баллистических ракетных угроз.

Это трудная задача. Россия и Соединенные Штаты/НАТО сообща оценили потенциальные баллистические ракетные угрозы для Европы, но, по-видимому, не могут договориться по кандидату номер один – Ирану. Москва утверждает, что разрабатываемая Тегераном ракетная программа не представляет реальной угрозы ни для Европы, ни для США, ни для самой России. Российские генералы подозревают, что истинная цель планируемой сети американских радаров и перехватчиков в Европе – подорвать российский потенциал стратегического ядерного сдерживания. Соединенные Штаты и их европейские союзники, напротив, заявляют, что иранская ракетная угроза неминуема и требует многоуровневого ответа, включая размещение перехватчиков, способных сбивать межконтинентальные баллистические ракеты (МБР).

Американским и российским стратегам надо постараться не увязнуть в определении государств, которые будут представлять наибольшую угрозу в будущем. Распространение баллистических ракетных технологий – факт, признанный всеми. КНДР, Пакистан и Иран – лишь некоторые из государств, где разрабатываются соответствующие программы. Согласование списка конкретных стран, против которых будет создаваться совместная ПРО, не должно стать абсолютным условием определения общей цели. Цель – защита участников сотрудничества от любых ракетных угроз, независимо от происхождения. Будет ли опасность исходить от Ирана или другого источника, защиту надо начать разрабатывать уже сейчас. Ждать, пока угроза станет реальностью, – значит лишиться фактора сдерживания.

Даже по весьма дискуссионному иранскому вопросу независимые американские и российские эксперты уже согласны в оценке потенциала ракетной программы. Авторы доклада «Ядерный и ракетный потенциал Ирана. Совместная техническая оценка угроз экспертами из США и России», опубликованного в 2009 г. Институтом Восток-Запад отмечают: «Гипотетически можно предположить, что Иран мог бы создать баллистические ракеты промежуточной дальности и МБР на базе имеющейся у него в настоящее время технологии». Российским стратегам стоит иметь в виду, что Иран, став обладателем ракет большой дальности, будет активнее бросать вызов не только Западу, но и России – не стоит забывать историческое стремление Тегерана к тому, чтобы оказывать влияние на ситуацию в Каспийском регионе, Закавказье и Центральной Азии. Разумеется, опасность баллистических ракет будет расти по экспоненте, если Иран и другие страны, их разрабатывающие, обретут ядерное оружие. По мнению Андрея Кокошина, бывшего секретаря Совета безопасности России, существующая ракетная программа Ирана имеет «военно-стратегический смысл», только если ракеты будут оснащены боеголовками, несущими оружие массового поражения, в первую очередь ядерное.

Второе. Настроить бюрократические аппараты на сотрудничество и совместное принятие решений. Как отмечалось выше, успешное российско-американское взаимодействие в космосе началось со стыковки «Союза» и «Аполлона» в 1975 г., когда две державы были противниками в холодной войне. Тогда у НАСА не было в СССР партнера, с которым можно было сотрудничать. Советские министерства обороны и общего машиностроения, курировавшие космическую отрасль, не афишировали свою роль в программе. Москва создала Институт космических исследований РАН, который должен был представлять советскую сторону в диалоге с американцами по проекту «Союз» – «Аполлон». Этот дополнительный бюрократический слой замедлил и усложнил взаимодействие. Сегодня сотрудничество по ПРО страдает от похожих институциональных проблем. Политику России определяет Министерство обороны, но представляет страну и ведет переговоры с американскими коллегами в основном МИД. Аналогичным образом в Соединенных Штатах политика в этой сфере – компромисс между несколькими институтами, включая Белый дом, Пентагон, Госдепартамент, Палату представителей, Сенат и оборонную промышленность, при этом каждый периодически выступает отдельно от других. Такой набор действующих лиц превращается в еще бЧльшую проблему, учитывая, что лишь немногие действительно разбираются во всех аспектах противоракетной обороны – технических, тактических, политических и стратегических.

Большим прорывом в космическом сотрудничестве Вашингтона и Москвы после холодной войны стало создание Российского космического агентства (РКА). В апреле 1992 г. президент Борис Ельцин подписал указ об учреждении РКА, в результате у НАСА впервые появился прямой партнер, что значительно облегчило взаимодействие. Россия и США должны вновь синхронизировать бюрократические аппараты.

Со стороны Соединенных Штатов организацией, оказывающей самое непосредственное воздействие на политику в сфере ПРО, является Агентство по противоракетной обороне (MDA). Оно изучает технологии, приобретает системы, обеспечивает передачу разработок из лабораторий военным и консультирует руководство Минобороны. России следует задуматься о создании партнера для MDA, как это было сделано в космической сфере. Кремль мог бы, например, наделить Войска воздушно-космической обороны – новейший род войск ВС России – полномочиями прямого партнера в диалоге с MDA. Если войсковому подразделению поручат представлять Россию перед MDA и гражданским руководством Минобороны, это будет существенно, учитывая решающую роль, которую Генштаб ВС РФ играет в определении российской политики в противоракетной сфере. США должны возложить основную ответственность за сотрудничество на военных, поскольку именно они являются настоящими экспертами по интегрированию систем. Соединенным Штатам и России следует также разработать механизм консультаций для представителей индустрии, что позволило бы изучать взаимовыгодные деловые возможности в сфере противоракетной обороны.

Третье. Создать юридическую базу для успешного сотрудничества. Широкомасштабное российско-американское взаимодействие в космосе было бы невозможно без всеобъемлющей правовой базы. В июне 1992 г. Москва и Вашингтон подписали соглашение о сотрудничестве в исследовании космоса. Оно не только предусматривало конкретную деятельность (например, первый запуск американского спутника российской ракетой-носителем и стыковка космических шаттлов с российской станцией «Мир»), но и призывало к «детальному техническому изучению возможностей использования [российских] космических технологий» для американских миссий, включая новую космическую станцию. В сентябре того же года появился еще один документ, в котором речь шла о возможности строительства совместной космической станции с участием других стран. Путь к заключению договоренностей от сентября 1992 г. открылся после того, как Россия в принципе согласилась соблюдать Режим контроля ракетных технологий и не передавать технологии ракетных двигателей третьим странам. Осенью 1993 г. НАСА и РКА официально согласовали условия присоединения России к международному проекту строительства новой космической станции во главе с американцами. А на встрече в Вашингтоне в январе 1998 г. представители США, России и еще 13 стран подписали соглашение об МКС и ряд других документов, заложивших рамочную правовую базу для сотрудничества по строительству и эксплуатации станции. «Заря» – первый сегмент МКС, построенный Россией и финансировавшийся американцами, был выведен на орбиту российской ракетой меньше чем через 10 месяцев.

Аналогичный пакет всеобъемлющих соглашений по противоракетной обороне отсутствует по ряду причин, в первую очередь потому, что дискуссия вращается вокруг ограничений системы и не касается того, как стороны могли бы разделить бремя создания противоракетного щита. Любые договоренности по ПРО должны предусматривать такие же конкретные действия, как и соглашение по космосу. Это может быть постоянный обмен данными, программы обмена для офицеров связи, совместные учения для отработки обнаружения и перехвата ракет, а также разработка общих элементов ПРО. Соединенные Штаты и НАТО уже используют многие из этих идей, однако их включение в юридический документ по крайней мере отчасти удовлетворило бы требования России о более существенных гарантиях, чем могут предоставить «политические заявления».

Соглашение о сотрудничестве в области ПРО, которое не накладывает юридически обязательных ограничений на американскую систему, но гарантирует Москве некоторую степень прозрачности, как она и хотела (а США обещали), может стать компромиссом, позволяющим двигаться вперед. Такой документ возможен на двусторонней основе или в рамках партнерства Россия–НАТО. Соглашение также могло бы подтвердить, что «ПРО НАТО не направлено против России и не будет подрывать стратегические возможности России по сдерживанию», как это было заявлено в декларации саммита альянса, состоявшегося в Чикаго в мае 2012 года.

Четвертое. Снять ограничения по обмену технологиями. Когда в 1983 г. президент Рональд Рейган впервые объявил о намерении создать противоракетную защиту, он, как известно, предложил поделиться технологиями с Советским Союзом, поскольку понимал, что ПРО нарушает стратегический баланс. После этого каждый президент предлагал «сотрудничать» с Россией в этой сфере, но до реального обмена технологиями дело так и не дошло и, разумеется, не удалось достичь масштабов взаимодействия в космосе. Инстинктивное стремление американцев защитить национальные и промышленные секреты вполне понятно, но как измерить, что упустила Америка, не воспользовавшись знаниями и опытом российских ученых и технических специалистов?

Можно привести несколько примеров успешного обмена космическими технологиями между Россией и США. Самый известный – продолжающиеся поставки двигателей РД-180 российского НПО «Энергомаш» компании Lockheed Martin для использования в ракетах «Атлас-5». «Атлас-5» – одна из двух ракет-носителей, которые американское правительство использует для вывода на орбиту военных спутников. Российские технологии также применяются в коммерческих космических разработках таких частных компаний, как Orbital Sciences, она оснащает двигателями НК-33 российского производства своих ракеты-носители «Таурус II». Американская Марсианская научная лаборатория, начавшая работу в этом году и призванная исследовать признаки жизни на «красной планете», использует произведенный в России плутоний-238 для питания своих батарей, тот же источник и у космического аппарата НАСА «Новые горизонты», направляющегося сейчас к Плутону.

Чтобы облегчить обмен технологиями, Соединенные Штаты и Россия должны заключить Соглашение о сотрудничестве по противоракетной обороне, которое стороны обсуждали в 2009–2010 гг., но пока так и не подписали. Подобный документ способствовал бы обмену данными по противоракетным технологиям, включая информацию по двигательным установкам перехватчиков.

Соглашение позволило бы российской промышленности заниматься не фрагментарными работами, а серьезными разработками и производством. Благодаря этому удалось бы оценить реальные возможности ПРО США в противодействии российским МБР и развеять опасения России. Американский бизнес, в свою очередь, заинтересован в творческом вкладе российских ученых, которые по многолетнему опыту сотрудничества в космической сфере известны своей технологической креативностью.

В 2009 г. обнародован доклад «За пределами крепости Америка», подготовленный под руководством бывшего советника по национальной безопасности генерала Брента Скоукрофта. Авторы пришли к заключению, что нынешняя система контроля экспорта, которая строилась в период холодной войны с целью не допустить передачи технологий противникам, сейчас наносит ущерб национальной безопасности. Она ограничивает поток информации, технологий и ученых, что негативно сказывается на конкурентоспособности и безопасности Соединенных Штатов. Москва и Вашингтон могут получить существенную обоюдную выгоду от обмена технологиями в сфере противоракетной обороны, если правительства дадут промышленникам возможность сотрудничать.

Пятое. Изучить возможности взаимодействия в целях снижения затрат. Один из факторов, способствовавших российско-американскому сотрудничеству в космосе, – деньги, или, скорее, их отсутствие. НАСА не могло позволить себе расходы на собственные запуски и нуждалось в российских ракетах для доставки спутников и астронавтов в космос. Россия располагала необходимыми возможностями и стремилась заработать деньги для космической отрасли. Россия также обладала уникальными ноу-хау, накопленными за 10 лет эксплуатации космической станции, в то время как НАСА со своими партнерами нуждались в этих знаниях для строительства МКС. Иными словами, обе стороны сочли выгодным скоординировать программы и разделить расходы.

НАСА подсчитала, что участие России в разработке и строительстве МКС позволит уменьшить необходимые расходы на 2 млрд долларов к моменту завершения сборки станции, а также ускорит строительство при совершенствовании таких аспектов, как численность экипажа и время его работы, электроэнергия и герметичный объем. Выгоды от сотрудничества касаются не только финансов. В 2008 г. в статье в Space News глава НАСА Майкл Гриффин отмечал, что использование российских космических кораблей вместо продления программы шаттлов, возможно, спасет жизни. По подсчетам Гриффина, до прекращения полетов челноков шанс потерять экипаж составлял 1 из 80. Если бы НАСА продолжило запуски шаттлов, вместо того чтобы отправлять астронавтов к МКС на российских Союз-ТМА, вероятность возросла бы до 1 к 8.

Российская сторона также извлекла выгоду. Когда из-за экономических проблем адекватное финансирование космических разработок стало невозможным, именно американские деньги помогли РКА обеспечивать станцию «Мир», а позже, в 1990-е гг., строить модули для преемницы «Мира» – МКС. В марте 2011 г. НАСА подписало новое двухлетнее соглашение с Россией на сумму 753 млн долларов о доставке американских астронавтов на МКС до июня 2016 г. – почти по 63 млн долларов за каждый полет. В этих совместных проектах Россия продемонстрировала ответственный подход к соблюдению режимов нераспространения и защите американских технологий от нелегальной передачи третьим странам.

Сегодня, когда оборонный бюджет США подвергается серьезным сокращениям, сторонникам разработки американской ПРО стоит задуматься о потенциальном уменьшении затрат, которое может обеспечить сотрудничество с Россией. Такие же финансовые выгоды, как в космической сфере, ожидают американские и российские проекты по ПРО, если правительства не будут мешать бизнесу искать общие интересы. Если, как рекомендует Брент Скоукрофт, Соединенным Штатам удастся смягчить режимы контроля экспорта, а вступление России в ВТО укрепит ее финансовую прозрачность и надежность, перед бизнесом откроется возможность для взаимодействия, не поступаясь торговыми и промышленными секретами. Примерами могут служить производство ракетных двигателей и разработка двигательных установок, производство и монтаж сенсоров (в космосе, в воздухе, на суше и в море), командные и контрольные системы, ремонт и техническое обслуживание, обучение. Эту работу промышленность способна выполнить, получив разрешение правительств.

* * *

Успешное сотрудничество России и Америки в космосе можно и нужно повторить в сфере противоракетной обороны. Добиться этого будет непросто, обеим сторонам придется идти на компромиссы. Однако сотрудничество между США и Россией не только сделает наши страны и союзников более защищенными при меньших затратах, но и поможет повысить уровень доверия, которого не хватает сейчас. А оно необходимо, чтобы перейти от сдерживания с гарантированным взаимным уничтожением – устаревшей модели отношений, основанной на исчезнувших угрозах, – к новой системе, базирующейся на гарантированной взаимной стабильности – партнерству в сфере безопасности с целью противостояния реальным общим угрозам, включая баллистические ракеты, ядерное распространение, международный терроризм и другие.

Кевин Райан – бригадный генерал сухопутных войск США в отставке, исполнительный директор Белферовского центра Института государственного управления им. Джона Кеннеди при Гарвардском университете.

Симон Сараджян – научный сотрудник Белферского центра науки и международных отношений при Гарвардском университете.

США. Россия > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 июля 2012 > № 735543

От активности к эффективности

Когда внешняя политика избавится от советского наследия

Резюме: Под лозунгом обеспечения национальных интересов, первоначально предложенным рядом экспертов как разумная альтернатива примитивному западничеству, происходит частичное возвращение к советским целям и подходам, пусть и без прежней риторики, но под девизом «СССР – это Россия».

Почти четыре года назад на страницах этого журнала было высказано предположение, что конфликт в Грузии станет водоразделом, который положит конец постсоветскому подходу Москвы к миру, и Россия наконец сформулирует «программу реальной и прагматичной внешней политики, отвечающей ее подлинным стратегическим интересам и целям экономического и социального развития» (А.В. Лукин. «Внешняя политика: от постсоветской к российской. Уроки конфликта с Грузией» // «Россия в глобальной политике», № 6, 2008 год). Автор ошибался: российская внешняя политика осталась постсоветской и ныне даже ближе к советскому прошлому, чем 10 или 15 лет назад.

Тяга к сверхдержавности

Сразу после распада СССР и прихода к власти «демократов» козыревский МИД провозгласил деидеологизацию внешней политики. Однако на смену коммунистической идеологии пришла идеология примитивного западничества. То, что раньше считалось плохим, теперь стало хорошим, бывшие враги превратились в друзей, и наоборот. Отказ от козыревщины также не привел к прагматизации. Под лозунгом обеспечения национальных интересов, первоначально предложенным рядом экспертов как разумная альтернатива, происходило частичное возвращение к советским целям и подходам, пусть и без прежней риторики, но под девизом «СССР – это Россия», и, мол, в советское время многое делалось в ее интересах.

Под этим предлогом сегодня происходит ползучий возврат к идеологии сверхдержавности. Если конечной целью Советского Союза было преобразование мира по коммунистическому образцу, то Россия все больше отстаивает ложно понятые национальные интересы по всему миру, причем чаще всего в борьбе с прежним геополитическим противником. Россия утратила значительную часть территории и ресурсов СССР, половину населения, оставшаяся его часть не готова вступать в какое бы то ни было геополитическое соревнование, страна опустилась в мировой иерархии со второго места далеко в конец первой десятки (по некоторым показателям – и ниже). Но государство и правящая элита упорно продолжают искать какую-то всемирную миссию, «русскую идею», осуществить которую по традиции можно исключительно в борьбе или в соревновании с другой сверхдержавой – Соединенными Штатами (или Западом в целом).

На словах это, конечно, не так, но по сути отношения с Западом в России, как и в Советском Союзе, обычно рассматриваются как «игра с нулевой суммой». В то же время современная элита хорошо понимает, что для достижения реального статуса сверхдержавы, которая могла бы теснить США по всей планете, нет ни сил, ни ресурсов, ни особого желания населения. По сути порывы к сверхдержавию накатывают волнами в тот момент, когда Москва хочет продемонстрировать недовольство политикой Запада, отказывающегося признавать ее в качестве равного и достойного партнера.

У современной элиты с ельцинского времени сохранилось искреннее убеждение, что Россия должна стать частью «цивилизованного мира», то есть Запада в широком понимании, пусть и не в политическом плане, но хотя бы в экономическом и культурном. К этому ее подталкивают прежде всего частные коммерческие интересы, часто больше связанные не с Москвой, а с Кипром, Лондоном, югом Франции и Испании, куда вкладываются деньги и где покупается недвижимость. Однако средства на все это получают благодаря политической системе, в корне отличной от тех, что приняты в «цивилизованном мире». Возникает противоречие: смена этой системы подорвала бы основу власти и благополучия российской элиты. С другой стороны, гордые от богатства и влияния российские чиновники и олигархи хотели бы, чтобы с ними общались на равных, как с представителями крупного и современного государства.

Результатом являются неожиданные внешнеполитические зигзаги. Каждый новый российский руководитель начинает с крайне прозападного курса, считая, что Запад можно подкупить уступками: заявить об общих ценностях, закрыть раздражающие (и, заметим, весьма дорогостоящие) объекты за рубежом, поддержать в трудную минуту и т.п. А затем выясняется, что сегодня не XIX и даже не ХХ век, и Запад не может, хотя бы по внутриполитическим соображениям, принять в свои институты представителей совершенно другой политической системы, где нет ни реального разделения властей, ни прозрачных выборных процедур.

Любые действия Соединенных Штатов и их союзников – создание системы противоракетной обороны в Европе, баз НАТО в Центральной Азии, операция в Афганистане, позиция по ядерным проблемам Ирана и Корейского полуострова, а также в отношении арабских революций – рассматриваются как намеренно инспирированная, хорошо спланированная деятельность врагов, направленная против интересов России. Естественно, ответом может быть только решительное противодействие. От довольно высокопоставленных чиновников можно услышать рассуждения о том, что США специально поощряют производство наркотиков в Афганистане, чтобы развалить Россию, посадив ее население на иглу. Или: революции в арабских странах были задуманы, чтобы вытеснить из региона Россию и низложить дружественные Москве центральноазиатские режимы.

Конечно, схема «нулевой суммы» работает не всегда. Иногда приходится и сотрудничать. Сотрудничал с Западом и СССР: и во времена нэпа, и в период Второй мировой войны, и позднее, продавая нефть и газ. Но складывается впечатление, что, как и в советские времена, взаимодействие вызвано не ростом доверия, даже не осознанием общих интересов, а острой необходимостью наполнять казну и иметь доступ к заграничной собственности. Это вызывает внешнеполитические зигзаги: от неоправданных уступок к неоправданно же резкому противодействию.

По мнению психологов, представление о том, что все в мире, будь то плохое или хорошее, происходит исключительно ради тебя, в связи с тобой и как-то тебя затрагивает, характерно для детского сознания. Во внешней политике оно свойственно глобальной идеологии, как правило тоталитарной, рассматривающей собственные ценности как вершину цивилизации. Такая идеология проявляется либо в попытках навязать свои ценности всему миру, либо в убеждении, что кругом враги, покушающиеся на эти ценности. В современном мире подобных агрессивных идеологий осталось всего две: американский (или шире – западный) либеральный «демократизм» и радикальный исламизм, причем лишь за первой из них стоят мощные государства.

Локальные тоталитарные идеологии второго типа определяют внешнюю политику многих менее крупных государств: Ирана, Северной Кореи, Ливии при Каддафи, Венесуэлы Уго Чавеса. Россия после распада СССР отошла от идеологии глобального тоталитаризма, она больше не стремится устроить мир по своему подобию. Но продолжает с опаской смотреть на окружающий мир, постепенно сдвигаясь в сторону тоталитаризма локального с некоторыми глобальными претензиями.

В последнее время на аудиторию вылился мутный поток явно ангажированных телепрограмм, интервью и статей, напоминающих материалы, разработанные в недрах советского КГБ, в которых рассказывается о том, что все проблемы российского общества инспирированы внешними и внутренними врагами на деньги «заграницы». И это в сегодняшних уникальных условиях, когда у России нет ни непосредственных геополитических противников, ни планов мирового доминирования. Николай Спасский назвал такой подход «мифом сверхдержавности» (Н.Н. Спасский, «Остров Россия. Можно ли снова стать сверхдержавой и нужно ли это?» // «Россия в глобальной политике», № 3, 2011 год). Он убедительно показал, что такой миф есть инерция периода холодной войны, так как никогда в другое время – ни до 1917 г., ни после него – Россия не была сверхдержавой, боровшейся за доминирование в мире.

Один из элементов идеологии сверхдержавности – советская идея проведения «активной» внешней политики. В реальности это выражается в том, что Москва настойчиво стремится стать членом всех международных организаций и групп, воспринимает свое отсутствие в них как удар по престижу. Так, она долго стучалась в двери «Группы восьми», куда ее приняли со скрипом и без права участия в обсуждении вопросов экономики, пробивалась в Совет Европы, где на нее смотрят с опаской из-за ситуации с правами человека. Вместо наращивания присутствия в экономике АТР, ничтожного по сравнению с Китаем, США или Японией, Москва пытается участвовать на всех форумах, вступать во все организации региона, включая такие малоэффективные, как Восточноазиатский саммит и АСЕМ, проводит шумные и затратные мероприятия, чтобы ни в коем случае не остаться незамеченной.

Признать себя развивающимся государством России не позволяет постсоветская гордость, а между тем данный статус приносит реальные дивиденды таким экономическим гигантам, как Китай, Индия и Бразилия. Развиваясь гораздо быстрее нас, эти страны получают помощь от международных организаций и богатых государств. Они не спешат получить статус развитых, который ничего не даст, а лишь наложит лишние обязательства, не стремятся в престижные объединения и клубы, а упорно наращивают торгово-экономические связи в своих регионах.

Элементом российской политики стало постоянное списание долгов: одним – чтобы не отстать от развитого Запада, другим – чтобы помочь «социально близким» режимам. За первое десятилетие нового века Москва списала долги Ираку, Монголии, Афганистану, Сирии, Вьетнаму, Алжиру, Ливии на общую сумму более 70 млрд долларов. А ведь этого хватило бы на то, чтобы повысить финансирование образования в два раза в течение семи лет.

«Без решительного отказа от мифа о сверхдержавности, – пишет Спасский, – никакой серьезный разговор о будущем России невозможен. Нужна нацеленность на реальное, а не риторическое, позиционирование страны как самостоятельного центра силы, обладающей ею не для экспансионистского проецирования, а для гарантии лучшей жизни своего народа». Но, к сожалению, этого не происходит. Напротив, идея, что Россия может быть только первой, или, в крайнем случае, второй державой мира в смысле геополитического, силового влияния, не только провозглашается, но и навязывается населению, молодая часть которого уже не помнит холодной войны.

Тяга к советскому прошлому

Одна из причин популярности мифа о сверхдержаве – поиски легитимности в минувшем. Россия юридически стала правопреемницей Советского Союза, и это, говорят, было необходимо для плавного, безболезненного выхода из советского прошлого. На наш взгляд, это решение было большой ошибкой, которую впоследствии признал и Борис Ельцин. Преемственность следовало провозгласить в отношении не тоталитарного СССР, а досоветской России. И не только царской, как предлагает, например, Андрей Зубов (это предполагало бы возвращение к самодержавию, сословным привилегиям и многому другому), но и в отношении Временного правительства. При всех недостатках, крайней неэффективности и даже отсутствии реальной возможности управлять оно все же было легитимной властью. Подобное правопреемство решило бы проблемы как личной, так и государственной собственности. Оно открыло бы перспективы создания новой политической системы, охватывающей самые разнообразные силы досоветской России – от левых социалистов до монархистов, но за исключением сторонников полностью дискредитировавших себя тоталитарных идеологий: большевизма и нацизма. Эта новая демократическая система знаменовала бы решительный отказ от тоталитарного прошлого. Новая Россия не должна была наследовать Советскому Союзу, нести за него ответственность, тем более в области внешней политики. Так поступило большинство стран Восточной Европы, ставших частью демократического мира.

Да, Россия существенно изменилась, но носят ли эти изменения качественный характер? Дело не в игре символов, не в том, что снова приходится вставать под музыку гимна, от текста которого тошнило еще в школе, а вместо новых слов старого автора в голову так и лезет «Ленин великий», который «нам путь озарил». Академик Юрий Пивоваров определил современный российский режим как «советский посткоммунистический». Автор удачно замечает, что, например, эквивалентом весьма умеренных предложений Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте РФ по исторической памяти (в прессе закрепился термин «десталинизация»), выдвинутых через два десятилетия после распада СССР (которые всерьез даже не обсуждались властями), были бы предложения комиссии ЦК ВКП(б) 1937 г. по частичному «преодолению последствий режима Романовых и буржуазно-помещичьего произвола». Пусть и на нашу беду, но большевики, провозгласившие новый мир, действительно уничтожили наследие царизма, нынешние же российские власти до сих пор не нашли сил полностью уйти от большевизма, напротив, они используют его наследие все более широко.

В области внешней политики это выражается в стремлении защищать многие советские внешнеполитические акции как свои собственные и воспринимать критику СССР как выпады против современной России. Например, выявилась тенденция к отрицанию экспансионистских целей Москвы при аннексии прибалтийских государств в 1940 году. Не только некоторые российские историки и пропагандисты, но и дипломаты твердят о том, что Эстония, Латвия и Литва якобы добровольно вступили в СССР, а принятые под дулами советских танков решения их парламентов о присоединении были легитимными. Зачем отрицать очевидное – не имеющую легального основания оккупацию независимых государств, признанных еще ленинским правительством? Формальная причина – возможность выдвижения этими странами требований о компенсациях. Но компенсации можно требовать, только если считать Россию ответственной за советские преступления. Гораздо более разумной была бы другая позиция: коммунистический режим захватил Прибалтику и совершил там страшные преступления. Но до этого, и не без помощи некоторых прибалтов, коммунисты захватили саму Россию, она – такая же пострадавшая страна, а латыши, например, несут не меньшую ответственность за преступления ВЧК, чем россияне. Такая точка зрения выбила бы козыри из рук русофобов, приветствовалась бы жителями балтийских государств и послужила бы большему взаимному доверию. С этих позиций гораздо удобнее защищать и права русскоязычного населения, не вызывая опасений в использовании его для реализации «имперских амбиций». Бессмысленное же отрицание очевидной аннексии и последовавших репрессий сотен тысяч ни в чем не повинных людей вызывает естественные опасения относительно истинных намерений современной России.

Та же ситуация складывается с финской войной и советской оккупацией части Польши в соответствии с пактом Молотова–Риббентропа. И здесь вместо объективного признания территориальной агрессии все чаще слышатся знакомые из советских учебников аргументы типа: «Мы попросили финнов отдать Карельский перешеек, потому что Ленинград был слишком близко к границе» и «СССР стремился освободить братьев украинцев и белорусов». В результате наглое требование к суверенной стране отдать часть ее территории и предательское открытие второго восточного фронта против Польши вскоре после нападения на нее союзной в то время Германии выдаются за действия обоснованные и даже заслуживающие одобрения. А перед специально обученными «юристами-международниками» ставится привычная для них задача – найти аргументы для оправдания того, что невозможно оправдать. Стоит ли после этого удивляться, что в Финляндии и Польше настороженно относятся к современной России, видя в НАТО залог собственной безопасности? Так ради чего в России обеляют сталинскую внешнюю политику? Почему не согласиться с очевидным и не откреститься от советского прошлого?

Между прочим, идея захватить Финляндию дорого обошлась Советскому Союзу и всему миру. Неожиданно упорное сопротивление финской армии спасло страну от оккупации и тоталитарного режима (марионеточное «рабоче-крестьянское правительство» «Финляндской демократической республики» во главе с идейным отцом тов. Ю.В. Андропова тов. О. Куусиненом уже было сформировано). А бездарное ведение войны и очевидные слабости советских войск, по мнению многих, послужили важным фактором в принятии Гитлером решения о нападении на СССР.

Отмежевание от советских преступлений создало бы значительно лучшие условия для разговора не только с государствами Прибалтики и Восточной Европы, но и Центральной Азии, где советская власть хотя и способствовала росту образования и промышленности, но также совершала массовые репрессии. Такое признание создало бы более благоприятный климат для осуществления стратегической цели России – создания Евразийского союза.

Более сложная проблема – победа СССР над нацистской Германией и захват Восточной Европы. Современная официальная позиция предает анафеме сравнение Советского Союза и гитлеровской Германии. Действительно, СССР внес решающий вклад в разгром нацизма и спас мир от ужасов расовой теории. Однако победа была предпочтительной вовсе не потому, что сталинский режим был лучше или гуманнее гитлеризма. Просто он представлял для человечества меньшую угрозу, его победа не несла с собой немедленную смерть цивилизации. Это поняли лидеры других государств антигитлеровской коалиции и пошли на союз со Сталиным.

Победа была достигнута ценой огромных жертв и героизма миллионов советских солдат, подвиг этот должны и будут чтить будущие поколения. Но, признавая это, не следует отрицать и того, что государствам Восточной Европы советская победа принесла порабощение, порой даже более тяжелое, чем нацистское. Сегодня отрицание или затушевывание преступлений сталинизма против народов стран Восточной Европы приводит их к отторжению от России, которая упорно выступает в качестве защитницы палачей. Честное признание преступлений сталинизма в Восточной Европе, решительное отмежевание от них новой демократической России привело бы к укреплению взаимного доверия, повысило бы авторитет нашей страны и не толкало бы «новую Европу» к сближению с США, в которых она видит защитника от возможного возрождения российского экспансионизма.

Социальные причины

Конечно, у тяги к советскому прошлому есть не только психологические, но и социальные причины. Они связаны с интересами значительной части правящей элиты. В России в отличие от послевоенной Германии и большинства посткоммунистических государств Восточной Европы советская номенклатура не была отстранена от власти, она лишь взяла на вооружение другие лозунги, да и то на время. Ключевые институты коммунистического режима – КПСС, КГБ, комсомол и т.п. – не были признаны преступными, а только сменили названия. Первый президент Борис Ельцин позднее сожалел о незаконченности российской демократической революции, но, находясь в Кремле, практически ничего не сделал для институционального изменения основ власти. (Возможно, этого не случилось, потому что сам он вышел из номенклатуры.) Не была, по примеру послевоенной Германии, проведена программа четырех «Д»: декоммунизация, демократизация, демилитаризация, демонополизация. Попытки запретить компартию провалились, власть забрала у нее собственность, но оставила возможность прославлять советское прошлое. Ключевые институты тоталитарного режима не объявили преступными, а их лидеры и активные сотрудники сохранили право занимать государственные должности. Демократизация коснулась только выборов, но не создано реальной системы разделения властей. Так удобнее управлять: результаты голосования невозможно оспорить в суде, а парламент по Конституции 1993 г. лишился реальной власти. Вместо демилитаризации произошел крах армии при сохранении ее советской структуры и сущности. Демонополизация свелась к переходу государственных монополий в частные, но тесно связанные с государством руки.

В результате лица, бывшие опорой коммунистического режима, слегка стушевавшись в 1990-е гг., вновь вышли на первый план, да еще и заняли агрессивную позицию. По сути это та же советская элита брежневского времени, освободившаяся от коллективного Суслова: партийно-идеологического контроля, сдерживавшего ее стремление к необузданному обогащению. Чего только стоит известная метафора «крюка» органов безопасности, который якобы вытянул Россию из бездны развала 1990-х годов. Воспрянув от временной встряски, эта часть элиты, сохранив свою советскую корпоративную идеологию, напористо навязывает ее всему обществу. Перекрасившиеся коммунисты внушают, что Сталин – не кровавый убийца, а эффективный менеджер. Представители спецслужб продолжают почитать палача Феликса Дзержинского, рассказывают о «подвигах» международных террористов и убийц типа Павла Судоплатова и Наума Эйтингона, которые еще при советской власти получили вполне заслуженные тюремные сроки. Да и у Лаврентия Берии сегодня находят положительные черты: он, мол, был не только убийцей и сексуальным маньяком, но и талантливым управленцем, организатором советского ядерного проекта.

Среди российских дипломатов стало модно возвеличивать Андрея Громыко, прославившегося исключительно как «мистер нет» и поддерживавшего все начинания руководства, от ввода войск в Венгрию и Чехословакию до Афганистана. В конце карьеры этот «прозорливый дипломат» еще и выдвинул в лидеры будущего виновника развала так лелеемой им империи – Михаила Горбачёва. И «сталинский сокол» Вячеслав Молотов, подписавший пакт с нацистской Германией и заявивший, что «Польша, уродливое порождение Версальского договора, не может существовать вопреки интересам крупнейших европейских держав», тоже имеет своих почитателей.

Не нужен отказ от советского прошлого и бизнес-элите, ведь большая часть ее собственности – советское наследие, а основа бизнеса – не конкуренция на рынке, а монополия, поддерживаемая государственной бюрократией. Отмежевание от советского наследия разрушило бы институциональные и идеологические основы власти постсоветской бюрократии и связанного с ней госкапиталистического бизнеса.

Структурное и идеологическое сходство современной российской власти с авторитарными режимами приводит к вряд ли обоснованной политике защиты интересов диктаторов и экстравагантных фигур по всему миру. Отсюда неуклюжие попытки вести полемику с Западом по принципу «сам дурак». Составление списков лиц, которым запрещен въезд в Россию (хотя они к нам и не собирались). Защита преследуемых зарубежным правосудием российских граждан (в число которых почему-то попадают торговцы оружием и наркотиками). Создание «белых книг» о нарушениях прав человека в США и Европе (но отчего-то не в КНР, Туркменистане или КНДР, где ситуация, видимо, не столь удручающая). Несерьезность этого курса не в том, что на Западе все в порядке (там случается всякое), но его проводит страна, где пытают в полицейских участках, в армии до смерти забивают призывников, а в школы принимают за взятки. Не лучше ли направить мощь разоблачительных усилий на решение собственных проблем?

Один из элементов самозащиты власти – попытка скрыть правду о советской истории. Полное открытие архивов будет означать не только то, что все узнают о преступлениях и агентурной деятельности конкретных лиц, возможно, членов семей нынешних потомственных бюрократов, от государственных до церковных. Главное, развеется миф о благородной деятельности чекистов и партийных бонз на благо России. Поэтому архивы, приоткрывшиеся в 1990-е гг., вновь в значительной мере закрыты, а против историков, пытающихся ввести в научный оборот новые документы о репрессиях, заводятся уголовные дела.

Касается эта ситуация и внешней политики. Например, Россия уже давно признала вину СССР за Катынскую трагедию, но не все документы по ней переданы польской стороне. Причина – могут раскрыться имена убийц. Так что же в этом плохого? Разве страна должна знать только имена героев? Двери архивов МИД России все плотнее закрываются не только для иностранных, но и для отечественных исследователей. В России нет закона о том, чтобы архивы через определенное время (обычно это 20–50 лет) автоматически открывались. Если вы хотите работать с архивными материалами, дозволенные документы сначала должен отобрать специалист. Зачем такая секретность? Говорят, что правда о внешнеполитическом курсе Советского Союза, пусть даже в первой половине ХХ века, может нанести ущерб престижу России. Но каким образом? Только в том случае, если считать новую Россию ответственной за действия СССР.

Будущее

Так возможна ли российская, а не постсоветская внешняя политика? Речь идет отнюдь не о возвращении к положению «младшего брата» Запада козыревского периода. Это время прошло, его ущербность многократно описана. Новая политика должна быть не прозападной и не антизападной, не прокитайской и не антикитайской. России следует сотрудничать с любыми партнерами там, где ей это выгодно, и проявлять жесткость там, где это затрагивает ее коренные интересы (не бюрократической элиты, а страны в целом). Чтобы избежать перенапряжения, интересы нельзя толковать расширительно, к ним должны быть отнесены вопросы суверенитета России и ее союзников (скажем, членов ОДКБ), безопасность границ, процесс интеграции на постсоветском пространстве. Это, конечно, не означает, что у Москвы не может быть интересов за пределами приграничных территорий. По мере роста экономического и других потенциалов сфера жизненных интересов, вероятно, расширится. Но пока для этого нет ни возможностей, ни ресурсов.

Сегодня у России уникальное внешнее окружение. В мире нет стран, которые хотят ее уничтожить или захватить, реальные угрозы безопасности несравнимо ниже, чем в большинство периодов истории. Хватает финансовых средств, что обусловлено крайне благоприятной ситуацией с ценами на энергоносители. В этих условиях не обязательно проводить активную внешнюю политику, свойственную сверхдержаве. Внутренняя модернизация должна сопровождаться модернизацией внешнеполитического курса, повышением его эффективности. Если внутриполитическая модернизация должна привести Россию к ситуации, когда за ее политическую систему, уровень коррупции, темпы экономического роста, благосостояние населения не будет стыдно перед развитым миром, то новую внешнюю политику необходимо направить исключительно на обслуживание этого внутреннего «сосредоточивания», создание для него благоприятных условий. Она должна вести не к растрачиванию сил и средств на мероприятия престижного характера и уколы не уважающих нас иностранцев, но на экономию ресурсов, чтобы использовать их для экономического прорыва. Нужны не дорогостоящие международные форумы, а реальное развитие российского Дальнего Востока. Российскому флоту нечего делать в чужих морях, он должен быть способен охранять наши морские рубежи, и не более того. Незачем соревноваться с США в ядерном оружии, его должно быть достаточно для нанесения ответного удара и сдерживания желающих атаковать нас обычными силами. Между тем только на формирование войск военно-космической обороны в рамках Государственной программы вооружения до 2020 г. выделяется астрономическая сумма – около 4 трлн рублей.

Но в первую очередь России нужно научиться относиться спокойно к событиям в отдаленных регионах. Африка, Латинская Америка, Ближний Восток – все это слишком далеко от непосредственных интересов России, чтобы тратить время и средства. Возможно, когда-то, через несколько десятилетий, Россия, как сегодняшний Китай, пережив экономический бум, начнет расширять сферу своих интересов. Но это будет следствием десятилетий успешного экономического развития и социальной модернизации, а не роста амбиций неэффективной элиты, паразитирующей на природных богатствах.

В настоящее время происходит нечто иное. Там, где мы могли бы сотрудничать с Западом, советское прошлое и интересы бюрократии тянут нас к противостоянию. А там, где можно было бы проявить большую жесткость, интересы той же бюрократии, не желающей идти на серьезный конфликт с Западом, тянут к сдаче позиций под явным давлением.

Приведем несколько примеров. Основным раздражителем в российско-американских отношениях сегодня является проблема размещения в Восточной Европе американских систем противоракетной обороны. Затрагивает ли эта проблема безопасность России настолько, что стоит идти до конца, рискуя серьезными последствиями, отказываясь от предлагаемых Соединенными Штатами схем сотрудничества (пусть и не вполне нас удовлетворяющих)? А главное – стоит ли разворачивать собственную программу новой тяжелой МБР, которая похоронит любую возможность договоренности с США по ПРО, а, возможно, и всю российскую экономику? По мнению большинства серьезных экспертов (Алексей Арбатов, Юрий Соломонов, Виктор Есин, Владимир Дворкин, Павел Золотарёв), серьезной угрозы безопасности России американская программа не представляет. К тому же администрация Барака Обамы пошла на некоторые изменения первоначального плана с учетом пожеланий России. Поэтому здесь надо искать компромисс.

Другим раздражителем в отношениях с Западом является непоследовательность Москвы в отношении арабских революций. Очевидно, что Соединенные Штаты не только не инспирировали эти события, но и проводят реактивную политику. Однако действия Вашингтона прагматичны: если нельзя удержать союзника-диктатора у власти, надо поддержать восставший народ и наладить связи с новым руководством. В отличие от США Россия металась от желания поддержать социально близких до их осуждения под давлением Запада. В результате позиция оказалась невнятной. По Ливии – и не за вмешательство, и не против. Естественно, после неизбежного ухода Каддафи российские позиции там, в том числе и экономические, были утеряны. Сегодня сходная ситуация складывается в Сирии. Очевидно, что Башар Асад рано или поздно будет свергнут. И Россия, ненавидимая новыми властями (какими бы они ни были) и народом страны за поддержку диктатора, потеряет стратегические и экономические преимущества. Между тем более активная поддержка международных усилий и в том и в другом случае могла бы привести к частичному сохранению позиций в обеих странах.

Другой коренной интерес России – безопасность на границах. Она может быть обеспечена, если власти соседних государств будут если и не дружественными, то хотя бы разумными, и уж точно не враждебными. Ни одно крупное государство не потерпит открыто враждебного режима на своих границах. Это не означает, что дружественные режимы необходимо насаждать силой. В современном мире есть множество других инструментов воздействия: дипломатических, экономических, культурных. Но в 2008 г. в Южной Осетии сложилась экстраординарная ситуация, и Москва совершенно обоснованно решилась на военную операцию для защиты своих миротворцев. Однако введя войска в Грузию и разрушив военную машину Михаила Саакашвили, Москва под давлением Запада не стала менять власть в Тбилиси. В результате действия России стали хорошим прецедентом демонстрации решимости по защите коренных интересов. Но эффект был бы много ярче, прояви Москва последовательность и не уступи давлению.

Нарисованная выше картина вряд ли настраивает на оптимизм. Однако изменения возможны и даже неизбежны, это вопрос времени. В период стабильности первого десятилетия нового века выросло поколение людей – успешных, образованных и молодых, которые не считают своей родиной СССР, а Дзержинского и Громыко – своими героями (многие вообще о них не слышали). Они не хотят отвечать за их преступления, платить по долгам большевиков, но мечтают нормально жить, сотрудничать со всем миром, а не грозить ответным ядерным ударом «потенциальному противнику». Именно они уже начинают влиять на внутриполитическую ситуацию. И если внешний курс не будет отвечать их интересам, они найдут способ его изменить и сделать истинно российским, а не постсоветским.

Б.П. Козловский – доктор исторических наук, политолог.

П.В. Лукин – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института российской истории РАН.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 июня 2012 > № 735545

Без альянсов и идеологий

Российская внешняя политика с точки зрения интересов ОПК

Резюме: Российская политика в целом вполне отвечает интересам отечественного оборонно-промышленного комплекса. Россия не вступает в союзы, готова продавать оружие всем странам, которым его можно поставлять в соответствии с законом, и стойко сопротивляется давлению, когда военно-техническое сотрудничество вызывает недовольство у других государств.

Из всех секторов экономики оборонная промышленность в наибольшей степени зависит от проводимой государством внешней политики. Курс на международной арене напрямую влияет на доступ оборонно-промышленного комплекса (ОПК) к иностранным технологиям, на перспективы экспорта и на масштабы и характер внутреннего спроса.

ОПК – исключительно капиталоемкая и наукоемкая отрасль, требующая тщательного долгосрочного планирования. По сравнению с первой половиной XX века сроки разработки и внедрения в серийное производство новых образцов сложной боевой техники возросли в несколько раз. От начала работы над новым типом боевого самолета до достижения первыми машинами начальной боевой готовности обычно проходит более 10–15 лет. Это намного продолжительнее, чем весь жизненный цикл типичного истребителя 1930–1940-х гг. – от выдачи технического задания до снятия с вооружения последнего образца.

Изменения в мировой политике зачастую происходят быстрее, чем реализуются военно-технические программы. Например, требования к перспективному тактическому истребителю, из которых вырос самый совершенный боевой самолет ВВС США F-22, были выдвинуты еще в 1981 г., в разгар холодной войны. Серийное производство началось в 1997 г., первое воинское подразделение на этих истребителях достигло начальной боеготовности лишь в 2005 г., спустя 14 лет после распада СССР. В 2011 г. производство самолета прекратили ввиду отсутствия противника, который оправдывал бы выпуск столь дорогой машины.

Международный рынок вооружений максимально политизирован. Государства редко принимают решения о закупках того или иного образца только исходя из их тактико-технических характеристик и цены. Обычно политические факторы играют столь же важную роль. Рынок оружия не регулируется ВТО и другими торговыми соглашениями, что делает допустимыми любые формы субсидирования, сговора поставщиков, увязку продажи с другими аспектами отношений и т.п. Для самой страны-экспортера решение о поставке оружия также вписывается в общий внешнеполитический контекст.

Сверхдержавы, подобные Соединенным Штатам или Советскому Союзу, обычно увязывают решение о продаже оружия или военной техники со сложным комплексом взаимных политических обязательств, интересами союзников и идеологическими соображениями. Экспортеры из числа стран «второго эшелона», такие как Китай 1980-х гг. или сегодняшняя Россия, бывают гораздо более свободны в выборе партнеров.

Почему политика должна учитывать интересы ОПК

Прежде чем ответить на вопрос о том, какая внешняя политика отвечала бы запросам оборонной промышленности, необходимо понять, почему интересы российских оружейников должны учитываться внешней политикой государства.

В России провозглашен курс на модернизацию экономики. Нельзя обойти вниманием тот факт, что за всю историю индустриального развития нашей стране удалось выйти на передовые позиции лишь в производстве продукции военного назначения и в атомной промышленности (а также в отдельных смежных с ними секторах). За их пределами существуют лишь единичные островки конкурентоспособности.

При этом едва ли можно говорить о том, что по сравнению с советским периодом конкурентоспособность российской невоенной промышленности кардинально ухудшилась. В 1985 г. на машины и оборудование приходилось 13,9% экспорта СССР. Большая часть гражданских машин и оборудования на особых финансовых условиях и нередко по льготным кредитам направлялась в страны социалистического лагеря. В советском экспорте на рынки капиталистических стран соответствующая доля была ничтожно мала (около 2%).

Таким образом, за пределами ОПК (ответвлениями которого по сути являются космос, гражданский авиапром и значительная часть нынешнего автопрома) и атомной промышленности в России (и до нее – в Советском Союзе), за очень небольшими исключениями, нет опыта успешного развертывания высокотехнологичных производств современного уровня. На данный момент оборонная и атомная промышленность являются главными центрами инновационной активности. Именно там создается основной спрос на квалифицированные научно-технические кадры и на качественную систему образования. Только в этих отраслях сконцентрированы специалисты и опыт, необходимые для решения сложных управленческих задач в сфере промышленного развития.

Перекос в сторону военного строительства в СССР, вероятно, был ошибочным, но на данный момент ОПК и атомпром – единственные островки современной высокотехнологичной экономики. Модернизация невоенной промышленности по многим направлениям предполагает создание целых отраслей на пустом месте, поскольку все, что было сделано предыдущими поколениями, оказалось негодным или утрачено. Без опоры на потенциал оборонной и атомной индустрии эти задачи не будут решены в разумные сроки, независимо от масштабов капиталовложений, и российское руководство прекрасно это понимает. Никакие дополнительные инвестиции не обеспечат быструю подготовку квалифицированных технических кадров, создание научных школ, накопление опыта реализации сложных проектов.

Оборонка и международное сотрудничество

В настоящее время российский ОПК переживает смену парадигмы развития. В течение большей части постсоветского периода Вооруженные силы были вынуждены по существу прекратить закупки обычных вооружений, полагаясь на наследие СССР. Предприятия оборонной промышленности, которые смогли выжить в 1990-е и первую половину 2000-х гг., должны благодарить за это главным образом китайскую и индийскую армии, но не российские Вооруженные силы.

Ситуация радикально изменилась в 2007–2008 гг., когда Россия перешла к резкому наращиванию расходов на государственный оборонный заказ (ГОЗ), а новый министр обороны Анатолий Сердюков приступил к масштабным реформам в своем ведомстве. По состоянию на 2011 г. экспорт продукции военного назначения составил 12 млрд долларов, в том числе 10,7 млрд по линии «Рособоронэкспорта» (в 2010 г. – 8,7 млрд). В том же году ГОЗ составил 581,5 млрд рублей (18,07 млрд долларов).

Хотя российский оружейный экспорт продолжает расти, внутренние закупки увеличиваются опережающими темпами: советская техника, выпущенная в 1980-х – начале 1990-х гг., нуждается в безотлагательной замене. Масштабная государственная программа вооружений до 2020 г. объемом 20 трлн рублей подвергается критике со стороны многих авторитетных специалистов, таких как бывший министр финансов Алексей Кудрин. Но даже он не отрицал необходимости наращивания расходов на перевооружение – дискуссии касались главным образом темпов.

В то же время изъяны и слабости, доставшиеся отечественной промышленности от Советского Союза, усугубились длительным периодом недофинансирования 1990-х – начала 2000-х годов. Экспорт по-прежнему крайне важен для развития оборонной промышленности, но его значимость снижается. Зато растет потребность ОПК в привлечении передовых иностранных технологий и оборудования и в конечном счете в масштабной интеграции в международные проекты. Первые шаги уже предпринимаются – например, развивается сотрудничество с Италией в сфере создания легкой бронетехники, с французской помощью производятся тепловизоры и т.д.

Таким образом, российское правительство должно, с одной стороны, твердо отстаивать право России поставлять оружие на ее традиционные рынки в развивающихся странах, а с другой – работать над укреплением военного доверия и сотрудничества с США, странами Евросоюза, Израилем, Южной Кореей и Японией. Реализация такой стратегии потребует сложного маневрирования, действия будут главным образом ситуативными. Для Запада интеграция российского ОПК в международные проекты – гораздо более эффективный способ снизить заинтересованность Москвы в поставках оружия антизападным режимам, чем прямое давление.

ОПК и внешняя политика: китайский пример

Столкнувшись в 1980-е гг. с резким сокращением внутреннего оборонного заказа, Китай перешел к экспансии на мировых оружейных рынках, не считаясь с политическими ограничениями. Наращивая сотрудничество с традиционными партнерами, такими как Пакистан и КНДР, китайцы выходили и на новые для себя рынки, в том числе на страны, еще недавно недружественные. Так, в Соединенные Штаты поставлялись истребители J-7 (клоны советских МиГ-21), там они изображали на учениях советские машины.

Громкой сделкой, вызвавшей максимально негативный для репутации КНР резонанс, стала в 1987 г. поставка Саудовской Аравии 50 баллистических ракет средней дальности «Дунфэн-3». Пекин предоставил арабам стратегическую ракетную систему, позволявшую наносить удары не только по территории Израиля, но и по части Европы, при этом в силу низкой точности она не имела никакой ценности без ядерной или химической боевой части (которой саудовцы, к счастью, так и не обзавелись). Это не мешало КНР в то же самое время приступить к развертыванию плодотворного военно-технического сотрудничества с Израилем, который до 2002 г. являлся важным источником военных технологий для Пекина.

Настоящим спасением для военной промышленности Китая стала ирано-иракская война. Пекин продавал оружие обеим сторонам. Например, Иран в 1980-е гг. получил из КНР 720 танков тип 59, 520 130-мм пушек тип 59-I, около 200 истребителей J-6, J-7 различных модификаций, около 300 БМП тип 86. Поставки Ираку включали в себя около 1300 танков тип 59 и тип 69, 650 гусеничных БТР (типов 63 и 85), 720 130-мм пушек, большое количество противокорабельных ракет и даже четыре морских бомбардировщика-ракетоносца H-6D, бывших большой редкостью в самой Народно-освободительной армии Китая. Продажа обеим сторонам стрелкового оружия и боеприпасов не поддается подсчету. Китайское оружие было расходным материалом той войны, им были оснащены рядовые бойцы, в то время как более современное советское и западное оружие поступало в элитные подразделения.

Официальные данные об объемах китайского экспорта вооружений в 1980-е гг. не опубликованы. Имеющиеся подсчеты Стокгольмского института исследований проблем мира СИПРИ (крайне приблизительные) показывают, что максимального значения китайский военный экспорт достигал в 1987 и 1988 гг., когда за рубеж было продано военной продукции на 3,2 и 2,2 млрд долларов соответственно (в ценах 1990 года). Данные показатели не перекрыты до сих пор: с учетом инфляции для достижения уровня 1987 г. экспорт в 2010 г. должен был бы составить 5,27 млрд долларов, фактически же, по большинству оценок, он был примерно вдвое ниже.

Экспорт оружия, невзирая на политику и идеологию, сочетался с политикой расширенного импорта военных технологий из США и Европы. В 1980-е гг. начался новый этап развития китайского вертолетостроения с помощью французов; при содействии Франции и Италии было освоено производство новых систем ПВО малой дальности, некоторые из которых пошли в серию уже после официального прекращения военно-технического сотрудничества в 1989 году. С помощью Франции также было развернуто производство китайских БТР семейства WZ-551, основных колесных боевых машин современной французской армии.

Таким образом, несмотря на то, что как раз в 1980-е гг. китайский ОПК столкнулся с серьезным техническим застоем и полным устареванием всей линейки производимой продукции, это было время его максимальных коммерческих успехов. Китайский пример исчерпывающим образом показывает, насколько оружейный рынок зависит от внешнеполитических факторов. КНР, являясь, подобно сегодняшней России, политически независимой крупной державой «второго эшелона», смогла, с одной стороны, обеспечить свои интересы в сфере экспорта оружия, а с другой – привлечь иностранные технологии.

Какая внешняя политика отвечает интересам ОПК

Интересы ОПК в сфере внешней политики предполагают соблюдение набора противоречивых требований. Оружейникам нужен баланс внутреннего спроса и экспорта. Экспорт должен при этом обязательно сочетаться с включенностью в международную кооперацию. Промышленности требуется возможность приобретать за рубежом оборудование, комплектующие материалы, технологии и широко задействовать иностранных специалистов. В изоляции, с опорой только на собственный промышленный и научно-технический потенциал, успешное развитие ОПК в современном мире немыслимо, подобного примера нет ни в одной крупной стране.

Длительность и капиталоемкость военных программ означает, что первостепенную важность имеет стабильность спроса – как внешнего, так и внутреннего. Государство нуждается в долгосрочном внешнеполитическом планировании, прогнозировании возможных угроз национальной безопасности, что, в свою очередь, позволит избежать неожиданных поворотов в военном строительстве, изменений приоритетов, отказов от многолетних программ вооружений и т.п.

Важно также, чтобы государство проводило независимую внешнюю политику и обеспечивало национальную безопасность, опираясь главным образом на собственные силы и избегая тесных военно-политических союзов. Так может быть на длительный срок гарантирован устойчивый спрос на продукцию отечественных производителей вооружений. С точки зрения перспектив российского ОПК (наращивания экспорта, с одной стороны, и расширения возможностей для международной кооперации – с другой), оптимальным является проведение Москвой самостоятельной многовекторной внешней политики, максимально свободной от идеологии.

Конфронтация с какой-либо страной или группой стран приведет к закрытию их рынков для ОПК и сокращению возможностей для взаимодействия. Например, антизападная риторика может поставить под угрозу сотрудничество со странами Евросоюза и Израилем, важное для отечественной оборонной промышленности, а также необходимую для космоса и гражданского авиапрома кооперацию с Соединенными Штатами.

Вступление в военно-политический союз с иностранной державой также ведет к потере рынков. В качестве классического примера можно привести Израиль, которому под жестким давлением Вашингтона пришлось в 2002–2003 гг. свернуть масштабное и крайне выгодное сотрудничество с Китаем, разорвав со значительными убытками для себя уже заключенный крупный контракт на самолеты дальнего радиолокационного обнаружения PHALCON и беспилотные летательные аппараты Harpy. С американским нажимом связано и сохранение эмбарго ЕС на поставки оружия в КНР, крайне вредное для европейской индустрии. Попытки отдельных стран, например, Франции и Италии, добиться отмены эмбарго пока не привели к результату.

Вступление России в военно-политические союзы несет для ОПК очевидные риски. Например, поддерживая тесные дружественные отношения с Пекином, Москва активно участвует в программах модернизации вооруженных сил Индии и Вьетнама, соседствующих с Китаем и явно обеспокоенных ростом его мощи. Будь союзнические отношения с КНР формализованы, Россия оказалась бы перед выбором, который она делать не желает. Установление тесного партнерства с США, маловероятное в нынешних условиях, но в принципе возможное в будущем, скорее всего привело бы к требованиям американской стороны ограничить сотрудничество с Китаем, что также сопряжено с серьезными политическими и экономическими издержками.

Нынешняя российская политика в целом вполне отвечает интересам отечественного оборонно-промышленного комплекса. Россия не вступает в союзы, готова продавать оружие всем странам, которым его можно поставлять в соответствии с законом, и стойко сопротивляется давлению, когда военно-техническое сотрудничество вызывает недовольство у других государств.

Экспорт оружия и страны-изгои

При экспорте оружия в страны, находящиеся в международной изоляции, Россия вовсе не придерживается каких-то абстрактных антизападных принципов. В каждом конкретном случае взвешиваются возможные плюсы и минусы. В прошлые годы Россия неоднократно отказывалась от уже заключенных контрактов с такими государствами, как Сирия и Иран (например, по продаже комплексов С-300). В 1995 г. был подписан известный протокол «Гор–Черномырдин», в соответствии с которым Россия обязалась завершить действующие контракты и прекратить поставки оружия в Иран к концу 1999 года. Отмена сделок по политическим мотивам, например, под влиянием Америки и Израиля, не раз случалась и в дальнейшем. Все эти договоренности носят закрытый характер. Предание огласке в ходе президентской избирательной кампании в Соединенных Штатах (2000) секретных деталей российско-американских соглашений по Ирану Москва использовала в качестве формального обоснования для возобновления ВТС с Тегераном.

Попытки прямого и публичного давления на Москву с целью заставить ее прекратить поставки оружия, как правило, не приносят результата. Поведение России в ходе нынешнего кризиса вокруг Сирии лишь подтверждает этот факт. Американские заявления об использовании российского оружия в ходе репрессий против сирийской оппозиции, вызвавшие значительный резонанс в мировых СМИ, кажется, лишь укрепили решимость Кремля продолжать выполнять все ранее заключенные контракты.

В то же время стоит обратить внимание, что, продолжая поставлять сирийцам ранее законтрактованные системы для «большой войны» (зенитные ракетные системы, противокорабельные ракеты, учебно-боевые самолеты), Россия не предлагает Дамаску системы вооружений, приспособленные для противоповстанческих операций. К ним, в частности, относятся бронеавтомобили «Тигр», образцы специального и снайперского оружия, предметы экипировки для бойцов спецподразделений и полиции, специальный автотранспорт и т.п. Во всяком случае, любая информация о подобных поставках сейчас отсутствует. По некоторым данным, имеет место прекращение продажи в Сирию стрелкового оружия, причем это было политическим решением Москвы.

В целом Россия готова принимать во внимание возможные негативные последствия военно-технического сотрудничества с иностранными государствами и может заключать секретные сделки, но всегда будет предельно негативно реагировать на прямое давление. Такая политика вполне отвечает интересам российской оборонной промышленности и России как государства.

Планирование и координация

Проблемой российской стратегии в сфере внешней политики и национальной безопасности является недостаток долгосрочного планирования, что приводит к периодическим пересмотрам концептуальных установок и влияет на программы перевооружения. Отношения с Вашингтоном с начала XXI века уже пережили несколько циклов спада и подъема, что отражалось на российском военно-техническом сотрудничестве с третьими странами. Решение президента Дмитрия Медведева предоставить ливийского лидера Муаммара Каддафи его собственной судьбе и не мешать военной операции НАТО обошлось российскому ОПК примерно в 4 млрд долларов упущенной прибыли.

Стратегическое планирование развития Вооруженных сил много лет осуществлялось под влиянием инерционных советских принципов, а затем испытало на себе воздействие радикальных реформ, идущих в Российской армии. Судя по известным заявлениям, Москва исходит из тезиса о постепенном ухудшении, дестабилизации военно-политической ситуации в мире, но, насколько можно понять, какой-либо системной картины будущих угроз она не имеет. Российское руководство осознает эту проблему, и в течение 2012 г. предполагается создать агентство по долгосрочному планированию в сфере нацбезопасности (мера была предложена в свое время вице-премьером по ОПК Дмитрием Рогозиным и включена в Указ № 603, подписанный Владимиром Путиным 7 мая 2012 года).

Более серьезны проблемы российской внешней политики на тактическом уровне. Экспорт вооружений, особенно в развивающиеся страны, часто осуществляется по комплексным договоренностям, которые также предусматривают контракты в сфере гражданского торгово-экономического сотрудничества, взаимные политические уступки на международной арене, списание старых долгов и другие аспекты взаимодействия. Для достижения результата нередко требуется быстрая увязка интересов различных ведомств и госкомпаний и способность контролировать выполнение принятых решений всеми участниками сделки с российской стороны. И то и другое получается не всегда. Важнейшей проблемой остается громоздкость процедур и длительность межведомственных согласований, приводящих к растягиванию рассмотрения заявок иностранных покупателей на много месяцев. В то же время необходимо отдавать себе отчет в том, что эти трудности являются следствием глобальных проблем российского госаппарата: слабой кадровой базы, неотлаженности бюрократического взаимодействия и невысокой эффективности работы чиновников.

В.Б. Кашин – кандидат политических наук, старший научный сотрудник Центра Анализа стратегий и технологий (АСТ).

Более 280 тысяч гектаров сельскохозяйственных посевов пострадали от засухи в Северной Корее, передает в субботу телеканал NHK.

Засуха затронула один из крупнейших сельскохозяйственных районов страны в провинции Хванхэ-Пукто и в других регионах на западе страны. По данным корейского агентства ЦТАК, за период с конца апреля в западном регионе выпало очень мало осадков. Пострадали посевы кукурузы, пшеницы, ячменя и другие сельскохозяйственные культуры.

Пострадавшие от засухи районы посетил председатель кабинета министров КНДР Чхве Ён Рим. Власти привлекли армейские подразделения для полива и строительства ирригационных сооружений, отмечает NHK.

В марте 2012 года США заявили, что приостанавливают оказание КНДР гуманитарной продовольственной помощи, в связи с нарушением обязательств, принятых Пхеньяном в военной и атомной сферах. Решение Вашингтона было связано с подготовкой запуска спутника "Кванменсон-3" ("Яркая звезда") с использованием ракеты-носителя "Ынха-3" ("Млечный путь"). Западные страны подозревают, что в действительности космическая программа КНДР является замаскированным испытанием баллистических ракет.

Последнее время Ангелу Меркель критикуют со всех сторон все больше и больше. Британский политический журнал New Statesman вышел с обложкой, на которой Канцлерин Германии выглядит как Терминатор. Темная кожанная куртка, ледяной взгляд, левая половина лица- точная копия Киллермашины из одноименного фильма.

К этому фотомонтажу прилагается текст, где Ангелу Меркель называют опаснейшим правителем, чем Адольф Гитлер.

Её обвиняют в угрозе миру и стабильности наравне с президентом Ирана Махмудом Ахмадинеджадом (Mahmoud Ahmadinedschad) и приемником власти в Северной Корее Ким Йонг-Уном(Kim Jong-Un).

Автор статьи, Mehdi Hasan, пишет: "Все предыдущие руководители Германии- от Конрада Аденауера(Konrad Adenauer) до Герхарда Шрёдера(Gerhard Schröder)- сделали все для превращения страны в великое индустриальное чудо. Под руководством Меркель Германия вновь выглядит изолированной страной, которую все ненавидят и боятся одновременно.

Предложения Меркель по преодолению финансового кризиса приведут европу, а возможно и весь мир ко второй Большой Депрессии,- сообщает New Statesman.

«Ненашенский» Дальний Восток, или Любое «далеко» к чему-нибудь «близко»

Леонид Бляхер

Тема Дальнего Востока России время от времени внезапно всплывает в бурлящем информационном потоке страны и столь же внезапно вновь уходит «под воду», заслоненная иными, более значимыми проблемами и событиями. Как правило, внимание привлекает катастрофа, сбой в привычном ритме существования региона настолько значительный, что даже из далёка он оказывается заметным. Это «замерзающее Приморье» 90-х годов[1], горящая тайга в Хабаровском крае, митинги автомобилистов и «приморские партизаны»[2]. Самое интересное, что, если в периоды «забвения» регион и его лидеры всячески стремятся «привлечь к себе внимание центра», то в период повышения этого внимания от него всячески шарахаются, пытаются избавиться.

Показательно, что в то время, когда газеты пестрели заголовками о «горящем» Хабаровском крае и «замерзающем Приморье (конец 90-х — начало нулевых годов), катастрофический отток населения из региона практически прекратился, а естественная убыль населения оказалась значимым демографическим фактором. Зато в 2007-2011 годах, когда Дальний Восток был объявлен государственным приоритетом и в регион потекли деньги и ресурсы, миграционная готовность, да и сам отъезд последовательно нарастали, приближаясь к ситуации начала 90-х[3].

Но если в начале 90-х годов, за редким исключением, уезжали «на Запад», в европейскую часть России, то сегодня все более значимым оказывается поток «на Юг». Наиболее активные и преуспевающие дальневосточники обживают Гонконг, Шанхай, Бангкок и Окленд. Более того, типичная форма протестной реакции дальневосточников — отъезд — уже не успевает за ростом протестных настроений. Последние все чаще выплескиваются на улицы[4].

Создается ощущение, что и невнимание, и внимание федерального центра входят в противоречие с некими глубинными установками местных жителей, что формируется и воспроизводится когнитивный диссонанс в системе «центр — регион». В чем же он? Попробуем разобраться.

Двухтактный механизм развития Дальнего Востока

Нам и ранее доводилось писать о своеобразных «тактах» в процессе освоения дальневосточных территорий. Для стройности изложения повторим этот пассаж. Итак, Дальний Восток в советские и досоветские годы был своеобразным регионом — регионом «про запас», регионом «на будущее». Он скорее олицетворял геополитические амбиции страны, нежели воплощал их. Огромного Дальневосточного военного округа не всегда хватало даже на защиту восточных границ. Экономическая же эффективность региона в хозяйстве страны вообще была сомнительной. Как показывают расчеты экономистов, даже в благополучные 19701980-е годы регион тратил почти на 26 % больше (без учета содержания войск ДВО), чем производил[5]. Транспортные и энергетические тарифы делали любую произведенную там продукцию «золотой». И если речь шла не о золоте как таковом, не об уране, уникальных биоресурсах или алмазах, продукция оказывалась неконкурентоспособной[6].

Ключевым был иной — политический — смысл существования региона. Здесь, как считали государственные деятели, да и исследователи, находился естественный рубеж государства, граница «цивилизационной платформы»[7]. Более того, такое восприятие региона доминировало и в досоветские времена — по крайней мере после краха «американского проекта» на Аляске. Граница и подвергалась маркированию, «осваивалась».

Подъем российского флага в Мариинском посту (современный Николаевск-на-Амуре), на острове Сахалин или на Амурском утесе — месте расположения современного Хабаровска — был куда более значимым событием, нежели открытие в регионе серебряных и золотых месторождений. Ведь доходы от последних были минимальными. Так, в конце XVIII столетия на организацию «правильной добычи серебра» казна выделила 25 тыс. рублей, серебра же было добыто менее чем на 26 тыс. Подобное соотношение сохранялось и впредь.

Потенциальное богатство региона нивелировалось его крайней удаленностью от мировых центров, предельной неразвитостью коммуникаций. Регион символически был обозначен как принадлежащий России, хозяйственное же его освоение откладывалось на будущее. Пространство внутри маркированных границ оставалось пустым. Относительно плотно была заселена лишь узкая полоса вдоль верхнего и среднего течения Амура, а также вдоль Дальневосточной железной дороги. Там были работа, жилье, возможность сбыта сельскохозяйственной продукции. Главное — там был смысл региона. Население требовалось для того (особенно ясно это стало после русско-японской войны 1903–1905 гг.), чтобы защищать границу, снабжать армию, обеспечивать коммуникации. Вся остальная территория заселялась эпизодически (золотоносные рудники, охотничьи поселки, угольные копи и т. д.).

Это свойство региона точно подметил один из первых и наиболее глубоких исследователей Дальнего Востока губернатор Приморья П. Ф. Унтербергер, полагавший, что регион очень пригодится России, когда ее европейская часть окажется перенаселенной. Для того чтобы в этой ситуации (по оценке Унтербергера, она должна была сложиться к середине ХХ в.) избежать массовой миграции граждан за рубеж, и необходим регион «впрок». Нужно сформировать там органы управления, вооруженные силы, хозяйственную и транспортную инфраструктуру, которые потом, когда это понадобится, позволят с легкостью развернуть его в полноценное территориальное образование. То, что регион не в состоянии прокормить за счет собственного производства даже наличное население, представляет собой плату за ожидаемые в будущем блага и защиту основной территории страны[8].

Плановое хозяйство советского периода не очень заметно повлияло на «потенциальность» региона. Начиная с 1930-х годов ставка была сделана на развитие ВПК[9]. С экономической точки зрения переброска огромного числа грузов, эшелонов людей и т. п. вряд ли была целесообразной. Но политический смысл региона (форпост и крепость Советского Союза на Дальнем Востоке) в тот период полностью покрывал дефицит смысла экономического, и… в регион текли ресурсы. В сталинские годы недостаток людей компенсировали лагерями и рабским трудом заключенных, а с наступлением «вегетарианских» времен — военными строителями и «корейскими лесорубами». Эти бесплатные или, во всяком случае, очень дешевые работники несколько снижали издержки строительства «новой жизни». Частично трудовые ресурсы пополнялись с помощью оргнаборов и комсомольских призывов.

Такая стратегия освоения региона обусловила легко выделяемые «такты» в его развитии. Когда Россия находилась на подъеме, на отграниченную, но не освоенную территорию направлялись существенные ресурсы, далеко превосходившие все совокупные доходы региона, текли людские потоки, прибывали войска. В эти периоды освоенные островки несколько расширялись, появлялись новые.

Механизм их возникновения тоже небезынтересен. Прилив государственной заботы порождал и усиление административного давления. В условиях огромного «пустого» пространства, начинавшегося сразу за «околицей», последнее вызывало самую типичную реакцию сопротивления — отъезд, exit. Вплоть до начала ХХ века именно так возникали новые поселки. Но если приливная волна продолжалась, то власть шла следом, символически осваивая (присваивая) новые пространства, поставляя в них исправников, урядников, приказчиков или еще каких-то чрезвычайно необходимых в хозяйстве людей.

При этом поддержку получала не любая деятельность, а только та, которая, по мнению столичного начальства, составляла смысл региона. Все иное просто не отражалось в отчетах. За его наличие не хвалили, а за отсутствие не ругали. Оно (иное) юридически просто не существовало.

При этом происходило более или менее явное разделение населения на «видимых» и «невидимых». К первым относились люди, так или иначе задействованные в основном виде деятельности, поддерживаемом государством. На разных этапах истории это были пушнина, серебро, золото, железнодорожное строительство, рыбный промысел, военно-промышленный комплекс. Смена государственных приоритетов, совпадавшая, как правило, с приездом нового губернатора, не приводила к исчезновению «устаревших» форм хозяйственной активности. Просто эти виды деятельности и люди, ими занимавшиеся, переставали фигурировать в официальных отчетах, переставали поддерживаться казной (государственным бюджетом), становились «невидимками».

В работе Э. Панеях, написанной в иной связи[10], есть крайне важный для нашего анализа посыл: «контрольные параметры» не столько контролируют, сколько конструируют реальность. В глазах столичного начальства именно контрольные параметры, отчетность конструировали Дальний Восток. Иного (вне этих параметров) Дальнего Востока юридически не существовало. Исчезновение интереса к региону (сокращение отчетных параметров) размывало его образ, делало неопределенным и сам смысл его существования. Это и происходило на «втором такте» — периоде «консервации и отката».

Во времена политических осложнений или хозяйственных неурядиц регион переходил в «режим консервации». Вместе с прекращением государственной поддержки «входящих» миграционных потоков прекращались и сами потоки. Исчезали сезонные рабочие и пришлое купечество. Застывала видимая хозяйственная и культурная жизнь. Население региона заметно (порой почти в полтора раза) сокращалось. Зато актуализировались «невидимки». Точнее, все пространство внутри региона становилось невидимым для государства. Он оказывался чистой потенцией, гегелевским «нечто».

Существенной оставалась только задача обороны границы. В «невидимом» регионе возрастало значение «невидимых» форм деятельности «невидимых» людей. Не рудники и мануфактуры, но охота, рыболовство, сельское хозяйство и т. д. Местная хозяйственная активность в условиях ослабления административного давления позволяла региону пережить трудные времена в ожидании, когда политическая воля вновь направит на дальневосточную окраину людей, финансы, материальные ресурсы. Подобная схема (прилив — консервация) действовала на Дальнем Востоке России и в последние два десятилетия. Однако новые времена внесли в нее определенные коррективы. Российское «далёко» оказалось «близким» к иным центрам, иным мирам. Об особенностях последних двух «тактов» и пойдет речь ниже.

Дальний Восток и «восточные ворота» в глобальный мир

Традиционно и вполне логично «абсолютно удаленный» Дальний Восток в периоды деградации стремительно архаизировался. Показательна здесь распространенная легенда о том, что в годы Первой мировой войны колеса в Приамурье смазывали сливочным маслом вместо солидола. Поскольку инновации шли только с «запада», а «запад» оказался временно заблокирован, регион переходил на «натуральное хозяйство» с установкой на автаркию — выживал. Выживать он начал и в 90-х годах ХХ века. Но ближайшее окружение оказалось уже иным — падение «железного занавеса» поставило Дальний Восток России лицом к лицу с наиболее интенсивно развивающимися экономиками мира.

В конце прошлого столетия трудами О. и Д. Андерссонов[11] сложилась наиболее эвристичная, на наш взгляд, модель глобализации. В рамках этой модели выделяются особые точки (ворота), где экономическое, социальное и любое иное взаимодействие осуществляется быстрее, где возникает избыток денег, ресурсов, знаний, выплескивающийся на окружающую территорию — «хору». Из «хоры» в «ворота» текут ресурсы, в которых нуждается экономика постиндустриальных «ворот». Именно там за них предлагают «настоящую цену», поскольку коммуникация там активнее, а покупателей больше. Все «ворота» тесно связаны между собой транспортными артериями. Перемещение между ними наименее затратно и наиболее комфортно. Напротив, экономика «хоры» получает инновационный толчок только в ходе взаимодействия со «своими воротами». Через их посредство она способна вступить в коммуникацию с глобальным пространством. Как показал В. М. Сергеев[12], «ворота» неоднородны. Наряду с полноценными «глобальными воротами» выделяются «региональные ворота». В отличие от первых они связывают «хору» с какими-то одними глобальными воротами».

Но столь же неоднородной выступает и сама «хора», прилегающая территория. Можно говорить о «ближней» и «дальней хоре». По отношению к ближней хоре ворота в глобальный мир выступают источником инноваций и финансов, постепенно переливая их избыток на окружающую территорию. Так, расцвет Венеции в XV–XVI столетиях вызвал к жизни «итальянские Балканы» с Рагузой и Сплатто, интенсивной купеческой жизнью и многочисленным флотом. Но чем дальше отстоит хора от метрополии («ворот»), тем меньше доходят до нее инновационные импульсы глобального мира, тем меньшее количество людей вовлекается в них. Если взаимоотношение «ворот» и «ближней хоры» можно рассмотреть как обмен инноваций и финансов на ресурсы, то для «дальней хоры» взаимодействие это все более напоминает классическую колониальную эксплуатацию — впрочем, со всем легитимационным комплексом колониальной эксплуатации, идущим от «бремени белого» Р. Киплинга. Вполне понятно, что в этих условиях, «хора» тяготеет к установлению контактов с ближайшими в пространственном отношении «воротами», стремясь выстраивать контакты «поверх границ». Здесь ниже издержки, выше прибыль, большее число людей и предприятий участвуют во взаимодействии, активнее усваиваются технологические инновации.

По отношению к единственным российским «воротам в глобальный мир» — Москве — Дальний Восток (сама семантика наименования не случайна) всегда оставался дальней периферией, форпостом, вынесенным далеко за «ядро» страны. Оттуда, пробиваясь сквозь толщу помех, невероятно медленно притекали инновации в регион. Так было всегда, но в 1990-х все оказалось иначе.

Азиатские «ворота в глобальный мир» были в то время гораздо ближе и доступнее, чем собственные, «национальные ворота». Агрессивная экономика соседей остро нуждалась в природных ресурсах, которыми богат регион, и готова была за них платить. Период «челночной» торговли, всколыхнувший население региона, приватизация дальневосточной части «советского трофея» создали необходимые для включения в международную торговлю накопления. Однако в отличие от «большого трофея», который делился в европейской части страны, дальневосточный «трофей» был гораздо специфичнее. Он состоял в основном из предприятий ВПК, чей «политический продукт» был не особенно рентабельным, а торговля им слишком сильно шла вразрез с интересами государства. Не случайно наиболее современные предприятия региона пребывают сегодня в жалком состоянии в ожидании федеральных вливаний.

Намного большую ценность имели «побочные» виды деятельности. Вылов ценных пород рыб и иных морепродуктов (рыболовецкие флотилии), добыча полезных ископаемых, лесные деляны и т. д. За них и шла борьба в первой половине 90-х годов. Конечно, рыба вполне могла быть потреблена в пределах региона, а из леса можно было бы настроить избы. Но торговля давала качественно больший ресурс для Дальнего Востока и доход для торгующих. Важно и то, что в короткие сроки доходные виды внешнеэкономической деятельности становились массовыми, обрастали подсобными и смежными производствами, так или иначе втягивая в новую экономическую деятельность большую часть населения. Спортивные ассоциации и комсомольские органы, рабочие бригады, землячества и кафедры в 1990-х годах почти мгновенно развернулись в бизнес-сети, чему способствовала традиционная сетевая структура социальной ткани региона.

Через приграничную торговлю регион постепенно втягивался в глобальный товарооборот. Навстречу лесу, рыбе и полезным ископаемым шли товары народного потребления, вычислительная техника, автомобили, валюта (судя по косвенным данным, баланс теневой торговли был активным) и многое другое. Конечно, регион интегрировался в Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР) не совсем так, как мечталось идеологам Дальнего Востока, — не в статусе постиндустриального центра, но в качестве поставщика ресурсов, то есть в качестве «хоры», а не метрополии. Но даже такое положение делало традиционные виды деятельности вполне доходными и экономически эффективными. Особенно если учесть, что основной оборот товаров и финансов протекал вне государственного фискального контроля и, следовательно, имел все преимущества «льготного налогообложения»[13].

Показательно, что совокупный валовой региональный продукт (ВРП) Дальнего Востока в середине 1990-х годов — почти на 40 % меньше стоимости потребленных населением услуг. Примерно так же соотносятся номинальная заработная плата и «заявленный доход»[14]. Понятно, что просчитать точный объем теневого оборота товаров и услуг в регионе при трансграничном взаимодействии чрезвычайно сложно, но даже приведенные данные говорят о его крайней значительности.

В «романтический» период развития отечественного бизнеса первой половины 90-х годов здесь, как и по всей стране, функции обеспечения экономического порядка и поддержания бизнес-культуры взяли на себя криминальные сообщества[15]. Криминальный мир Дальнего Востока оказался наиболее организованным силовым сообществом, наименее отягощенным наследием советской патерналистской психологии. В результате именно он стал наиболее эффективным регулятором отношений в нарождающемся бизнесе, причем в его наиболее доходных секторах. Однако уже к концу 90-х региональная власть перехватывает эту роль, включив в себя отдельных представителей прежних структур.

Это связано не только с относительным преимуществом государства в осуществлении насилия, но и с новым уровнем организации бизнеса. Из приграничной торговли он превратился в сложную систему экономических связей, вполне интегрированных в глобальную экономику и относительно дистанцированных от экономики остальной части страны (менее 4 % продукции региона было востребовано в России). Немаловажно и то, что криминальные сообщества в силу своей абсолютной нелегальности не могли организовать диалог с центром и тем самым сообщить бизнесу необходимый для активного международного сотрудничества уровень легальности. Региональные власти с этой функцией справились. Эта борьба и породила всплеск преступности конца 1990-х годов на Дальнем Востоке. В этот период крупнейшие «авторитеты» вытеснялись из бизнеса или из жизни, и процесс смены силового оператора фиксировался как рост преступности, который «авторитеты» «оплачивали» сроками. Подобный концепт позволил создать в глазах населения легитимность борьбы с прежними организаторами бизнеса. Бизнес-сообщества Дальнего Востока срослись с властными сетями в регионе и бизнес-структурами за его пределами. Заметим, что хозяйственный расцвет региона начался на рубеже столетий — несколько раньше шквала нефтедолларов, захлестнувших Россию. Понятно, что эта деятельность, хотя и нуждалась в определенной степени легальности и была абсолютно легитимной в сознании жителей региона, в статистике отражена достаточно слабо. Здесь (в официальных данных) тенденции развития Дальнего Востока достаточно характерны для большей части депрессивных регионов. В сознании властей предержащих, и не только в нем, Дальний Восток оставался «пустым». В невидимом же пространстве происходило становление сложной и динамичной системы.

Участие в мировой торговле, незначительное в процентном выражении (менее 3 % от совокупного оборота стран Восточной Азии (СВА)), но вполне достаточное для населения региона, дало толчок к росту внутрирегионального потребления. Дальний Восток начинает строиться, обзаводится социальной сферой, которой он был лишен все годы освоения. Дальневосточные капиталы начинают инвестироваться и в экономику региона, и в экономики сопредельных стран АТР (Китай, Корею, Канаду и др.). Рабочих рук начинает не хватать. На помощь приходят граждане дружественных сопредельных стран. Показательно, что в строительстве, лесном секторе, сельском хозяйстве граждане Китая и не менее многочисленные, хотя и менее популярные в отечественных СМИ граждане Северной Кореи вытесняют к началу столетия местных работников. Точнее, местные работники, по большей части, предпочитают иные, менее трудозатратные и более доходные сферы деятельности. Бизнес из Поднебесной активно инвестирует средства в природопользовательский комплекс региона, в транспортную инфраструктуру (мостовая переправа в ЕАО, проекты мостового строительства в районе о. Большой Уссурийский). В условиях, когда кредитные ставки в КНР почти в четыре раза ниже, чем в России, кредитная линия, открытая китайским партнером, оказывается для российского бизнесмена манной небесной.

Дальний Восток не то чтобы стал процветать — все же он оставался лишь «хорой», прилегающей территорией постиндустриальных центров — но он вполне успешно выживал и даже развивался. Вразрез с традициями освоения Дальнего Востока период «перехода в режим консервации» не привел к качественному сокращению или деградации региональной структуры. Структура не сократилась, но трансформировалась, включив в себя множество новых элементов. Возникла сложная логистическая сеть, появились складские помещения и транспортные развязки, открылось большое число ресторанов и гостиниц высокого уровня, стал сложным и разветвленным автосервис. Интенсифицировалась местная культурная жизнь. Возникли новые фестивали, театральные коллективы. Появилась масса подсобных производств — от бирж и страховых обществ до предприятий по сборке компьютеров и дорожных машин. Владивосток по количеству автомобилей на душу населения и уровню развития автосервиса оказался самым развитым городом России. Хабаровск несколько раз признавался самым благоустроенным городом страны. Региональные столицы на рубеже веков обзавелись необходимым лоском. Однако при этом, согласно официальным отчетам, регион по-прежнему представлял собой «пустое» и «гибнущее» пространство[16].

Дальневосточный гамбит: Россия начинает и …

Именно социальные и экономические связи с сопредельными странами спасли регион в трудный период 90-х годов, и именно они оказались под ударом в период экономического подъема страны в нулевые годы. Причина проста. Страна вновь вспомнила о наличии дальневосточных территорий.

Вначале вспомнила несмело, с легким налетом ностальгии по Дальнему Востоку, связанному с борьбой за сахалинский шельф. Затем все более активное властное воздействие со всем причитающимся набором благ обрушилось на регион, создав новый поворот сюжета. Ведь осваивали, как и в предшествующие периоды, «пустое пространство», а наткнулись на заполненное, интегрированное в экономику АТР. Осваивали регион, лишенный какой-либо значимой промышленности, страдающий от криминала и «конкуренции» со стороны сопредельных стран[17] — наткнулись же на хозяйственный комплекс, плотно интегрированный с экономикой Китая.

Такая неожиданная «заполненность» региона была осмыслена как внутренняя угроза, что вызвало и ответные действия центральной власти, и защитные действия дальневосточной периферии. В нулевых годах была поставлена и отчасти реализована задача построения гомогенного политико-экономического пространства страны. При этом «местные особенности» воспринимались как более или менее значимая угроза этой гомогенности.

Взаимодействие с рынками АТР на региональном уровне рождало большое количество относительно независимых от государства экономических агентов. Именно эти агенты создавали (для своих целей) в регионе необходимую инфраструктуру, давали толчок к развитию подсобных производств, развитию социальной и досуговой сферы. Они нуждались в услугах здравоохранения и образования и инвестировали в них. При этом вполне понятно, что регион втягивался в экономику азиатских ворот, обретал смысл не «для страны», а для себя самого. Из более или менее явной колонии он превращался в «доминион», ощутимо отличающийся и в экономическом, и в культурном отношении от иных «доминионов» России.

Для того чтобы обеспечить «единство страны», и была сделана ставка на разрушение этого взаимодействия Дальнего Востока и АТР. Средством здесь выступили таможенные условия, а ресурсом — сверхдоходы сырьевого (нефтегазового) сектора. Ведь географические «близко» и «далеко» к хозяйству имеют не вполне прямое отношение. Важнее здесь издержки на преодоление пространства (временные и финансовые). Подъем пошлин на экспорт природных ресурсов и импорт техники сделал контакты с сопредельными странами существенно менее выгодными. Более того, заставил и иностранных потребителей дальневосточной продукции переориентироваться на иных поставщиков. Так, китайская экономика все более ориентируется на потребление канадского леса, отказываясь от российского.

Подобные мероприятия, связанные (по крайней мере на уровне декларации) с «защитой российского производителя», поставили регион на грань экономической катастрофы, что и отразилось в приморских выступлениях 2008 года — первых массовых выступлениях против режима[18].

После официального визита Щелковского ОМОНА выступления прекратились, но ситуация стабильнее не стала. Здесь начался второй этап «спасения» Дальнего Востока. В регион потекли масштабные инвестиции, призванные компенсировать разрушение региональной экономики. Однако ориентировались они на те самые «отчетные параметры» депрессивного региона. Относительная неформальность региональной экономики начала мстить за себя — крайне важные для региона отрасли просто не могли быть оформлены в виде проектов для получения государственного финансирования. В результате финансы и ресурсы потекли в отрасли, вероятно, предельно важные для страны в целом, но никак не связанные с деятельностью населения Дальнего Востока. Строительство объектов Саммита АТЭС в Приморье, трубопровода ВСТО, строительство заводов по сборке автомобилей и т. д. осуществлялось на территории региона, но не создавало тех мультиплицирующих эффектов, на которые можно было рассчитывать. Причина проста: гибнущая, но еще живая региональная экономика была минимально связана с этими проектами.

Однако само наличие проектов создавало условия для уникального приключения, реализующегося в последние годы. По существу на Дальнем Востоке сегодня, как, по-видимому, и во многих других регионах страны, существует две экономики. Одна — легальная, поддерживаемая государством и им же контролируемая. Она существует в пространстве госмонополий, ориентируется на экспорт сырья и, собственно, создает основу для могущества государства. Вторая находится в «сером» пространстве, минимально контролируется государством. Она просто «не видима» им. Но именно она создает основу для обеспечения жизненных потребностей населения, для поддержания привычного уровня и образа жизни. Первая экономика нужна государству, вторая — стране. Вторая экономика остро нуждается в инвестициях, но не может их получить. Здесь и возникает интрига по перераспределению средств из первой экономики во вторую, традиционно осмысляемая как «откат», «разворовывание».

Масштаб этого явления можно оценить на основе простого сопоставления затратности двух сходных проектов. На рубеже столетий в Хабаровском крае был построен газопровод Комсомольск-на-Амуре — Хабаровск протяженностью 404 километра. Газопровод был продан правительством Хабаровского края «Газпрому» за 10 млрд долларов. Трудно предположить, что продавали себе в убыток. Значит, себестоимость была ниже.

Сегодня на участке Хабаровск — Владивосток идет строительство газопровода протяженностью 736 километров. Несколько больше диаметр труб. Но стоимость проекта составляет не 20 и не 30, а более 200 миллиардов[19]. Примерно таким же образом соотносится стоимость строительства, которое велось во Владивостоке в конце 90-х, и стоимость строительства объектов саммита. Такое ощущение, что в смету изначально заложено перераспределение средств. Казалось бы, искомый консенсус найден. Из бессмысленной для населения региона «первой экономики» средства перекачиваются во «вторую», обеспечивающую существование регионального сообщества. Однако все не так просто.

Прежние виды деловой активности (неформальные, не вполне легальные) использовали географические и природные преимущества региона — близость к КНР и Японии, наличие природных ресурсов и рыболовецких флотилий, неразвитость социальной инфраструктуры и острую потребность в ее развитии. Бизнесмены были вынуждены жить на Дальнем Востоке — иначе терял преимущества их бизнес, — а живя здесь, они инвестировали в собственное благополучие и устойчивость, то есть в регион. Сегодня ситуация иная.

Деньги текут и перераспределяются за пределами региона. Соответственно для участия в этом увлекательном процессе желательно находиться ближе к началу потока и пространству распределения. Инвестиции «в себя», а, следовательно в регион, теряют смысл. Да и круг участников процесса перераспределения оказывается жестко ограниченным. Гораздо более жестко, чем круг успешного регионального бизнеса 90-х и начала нулевых годов. Началось стремительное бегство бизнеса из региона. Пока статистика дает рост числа предприятий за последние годы более чем на 2000 юридических лиц только по Хабаровскому краю[20]. Но если вспомнить, что в рамках программ Федеральной службы труда и занятости по краю создается ежегодно более 3000 предприятий, то показатель получается не столь ярким и позитивным. Следом за бизнесом начинается и отток населения, почти прекратившийся на рубеже столетий. Естественный фактор вновь перестает быть значимым перед лицом массового отъезда.

В результате, победив «особый регион», сделав его «не особым», государство привело его в соответствие с официальными «отчетными» параметрами. Он не был, но стал — «пустым» и «депрессивным». Государство победило. Только победила ли при этом Россия?

[1] Алексин В. и др. Клебанов проверяет замерзающее Приморье // Независимая газета, 29.11.2000.

[2] http://www.russ.ru/Mirovaya-povestka/Esche-raz-o-tom-pochemu-shumit-Primor-e

[3] По данным опросов, проведенных при участии автора Дальневосточным институтом социально-политических исследований в 2007–2011 годах в Хабаровском крае. Выборка территориальная (n=500).

[4] Бляхер Л. Е., Васильева Л. А. Дальний Восток: в режиме консервации: между глобальной экономикой и государственной опекой // Полития. № 2. 2009.

[5] Заусаев В. К. Стратегический план устойчивого социально-экономического развития города Комсомольска-на-Амуре до 2025 года. Хабаровск, 2009.

[6] Исключением была продукция ВПК, крайне плотно сосредоточенного в южной части региона. Но здесь экономическая целесообразность заменялась политической необходимостью.

[7] Цымбурский В. Л. Россия — Земля за Великим Лимитрофом: цивилизация и ее геополитика. М., 2000.

[8] Унтербергер П. Ф. Приамурский край 1906–1910 гг. СПб., 1912.

[9] Кузин А. В. Военное строительство на Дальнем Востоке СССР: 1922–1941 гг. Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук. Иркутск, 2004.

[10] Панеях Э. Л. Трансакционные эффекты плотного регулирования на стыках организаций (На примере российской правоохранительной системы) // Полития. № 2. 2011.

[11] Андерссон О., Андерссон Д. (ред.) Ворота в глобальную экономику. М. 2001.

[12] Сергеев В. М., Казанцев А. А. Сетевая динамика глобализации и типология «глобальных ворот» // Полис. № 2. 2007.

[13] Бляхер Л. Е. Потребность в национализме, или Национальное самосознание на Дальнем Востоке России // Полис. № 3. 2004.

[14] Заусаев В. К. Стратегический план устойчивого социально-экономического развития города Комсомольска-на-Амуре до 2025 года. Хабаровск, 2009.

[15] Бляхер Л. Е. Государство и несистемные сети «желтороссии», или Заполнение «пустого пространства» // Полития. № 1. 2010.

[16] Мотрич Е. Л. Население Дальнего Востока и стран СВА: современное состояние и перспективы развития // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М.: Гендальф, 1999.

[17] Рыбаковский Л. Л., Захарова О. Д., Миндогулов В. В. Нелегальная миграция в приграничных районах Дальнего Востока: история, современность и последствия / Ин-т соц.-полит. исслед. РАН. М., 1994. С. 19.

[18] http://www.russ.ru/Mirovaya-povestka/Esche-raz-o-tom-pochemu-shumit-Primor-e

[19] http://gazprom.ru/production/projects/pipelines/shvg/

[20] http://msb.khabkrai.ru/page/97

К вопросу о социальном делении общества РФ

Сергей Волков

В публицистике последних лет наиболее часто, наверное, употребляется термин «народ». На народ ссылаются как на действующее лицо, ему поклоняются, говорят от его имени, формулируют его проблемы, разоблачают его врагов. Причем, с одной стороны, осуждают его пошлые вкусы, порицают за пассивность, отсутствие интереса к политической жизни и т. д., с другой — апеллируют к нему как высшему судье. Каждая из партий также обращается не к определенному кругу избирателей, а непременно ко «всему народу». (Но если бы какая-то из них сконцентрировала свое влияние на одном дееспособном, даже относительно узком социально-профессиональном слое, с ней пришлось бы больше считаться.) Создается впечатление, что «народ» — некое абстрактное существо, и существо крайне неблагодарное. Оно никогда не отвечает взаимностью своим поклонникам (и уж во всяком случае тем, которые не находятся у власти).

Но если во многих отношениях население достаточно однородно, то интересы его разнонаправлены, и в политическом смысле такого субъекта, как «народ», нет. Группы и личности ранжируются по нескольким критериям одновременно, и «классовый» (в современном западном значении термина «класс» — «высший», «высший средний» и т. д.) в этом смысле — не самый важный.

Движения в направлении формирования социальной структуры «развитых стран», несмотря ни на какие «реформы», за два десятилетия практически не произошло, и общество в целом остается слабо дифференцированным. Оно по-прежнему представляет собой массу «советского народа», благополучие разных групп которого определяется не столько позиционно-статусными показателями, сколько принадлежностью к той или иной сфере деятельности: когда-то в более выгодном положении находились, например, работники торговли, а ныне — банковской сферы и нефтедобычи. Ни профессионально-должностной статус, ни уровень образования, ни квалификация не являются определяющими факторами. И неудивительно, что попытки применить к современному российскому (якобы уже «постсоветскому») обществу европейские понятия и мерки оказываются лишенными смысла.

Европейская модель стратификации предполагает совмещение выделенных по социально-профессиональному принципу полутора десятков групп с показателями образовательного уровня, в результате чего вычленяются шесть «классов». Например, в высший класс «А» включаются представители первой — пятой групп, имеющие при этом высшее образование второго уровня (магистратура), в класс «В» — представители тех же групп с высшим образованием первого уровня (бакалавриат), а также шестой и седьмой групп, но с высшим образованием второго уровня, и т. д. В Европе эта модель в общем и целом адекватна реальности. При попытке же применить ее к Российской Федерации, даже с учетом многочисленных оговорок, корректировок и скидок на наши реалии, обнаруживается, что эти шесть классов (сюда не входят малые в процентном отношении группы миллионеров и бомжей) по уровню доходов, сбережениям, имущественному потенциалу, приоритетности покупок и другим жизненным возможностям существенно не различаются (разве что полярные 1-й и 6-й классы, да и то не по всем позициям), и даже не прослеживается тенденции линейного нарастания показателей от класса к классу[1].

Особенно характерны, на мой взгляд, вопиющие диспропорции в доле высших классов: у нас по этой методике к классу «А» принадлежит каждый пятый россиянин, а к двум высшим — треть населения. Это, конечно, и смешно, и печально. По европейским понятиям, «профессионалы» (не только «имеющие собственный бизнес», но и «работающие по найму») с высоким уровнем образования безусловно относятся к классу «А», а прочие — по крайней мере к классу «В». Однако у нас «профессионалы» — это избыточная масса полуграмотных образованцев, из которых действительные «профессионалы» социально никак не выделяются (разве кому лично повезет). Если же учесть обилие руководящих должностей (а 1–6-я группы по европейской классификации — либо «профессионалы», либо «руководители») и нахождение очень большого числа лиц с формально высоким образованием вообще вне группы «профессионалов», то отсутствие заметной разницы между «классами» не должно удивлять.

К основным факторам, способствующим малой «качественной» ранжированности общества в РФ, относится система образования. Хотя в некоторых кругах и есть понимание, что ключевой функцией образования является вычленение элит, а эгалитаристское нивелирование образовательной системы представляет для нее как таковой большую опасность[2], на практике элитарное образование как институт у нас отсутствует. И за рубежом, в условиях господства «политкорректности», об элитарном образовании речь ведут обычно с оговорками, но там оно, тем не менее, есть. Конечно, само существование отдельного «элитарного» образования есть признак неблагополучия: настоящее высшее образование по сути своей уже элитарно, и до тех пор, пока таковым (настоящим) остается, никаких «особенных» добавок не требует. Суть его в том, чтобы учить именно и только тех, кто хочет и, главное, может учиться, давать сумму знаний качественно высшего для данной эпохи порядка тем, кто реально способен их усвоить (а таких в любом обществе лишь ограниченное число).

Попытка же вовлечь в процесс высшего образования большее число лиц, чем то, которое отвечает этим критериям — ради ли достижения социальной однородности, как в СССР, удовлетворения ли эгалитаристских инстинктов аутсайдеров, как в США, — профанирует и обесценивает само понятие высшего образования, поскольку оценки качества неизбежно подстраиваются под реальные знания выпускников школы (в ином случае 90 процентов из них пришлось бы отчислить, а тогда зачем было принимать?). Когда необходимость расширения сети высшего образования откровенно мотивируется интересами общественного спокойствия (лучше пусть в аудитории сидят, чем хулиганят на улицах), или оно выступает в качестве платы за несколько лет службы в армии по контракту, то понятно, какой может быть цена такого диплома. Естественно, возникает необходимость сохранить или создать хотя бы островки подлинного образования (какое и принято теперь называть «элитарным»).

К настоящему времени соединение советского подхода к развитию высшего образования с худшими западными тенденциями дало впечатляющий результат: РФ оказалась на первом (!) месте в мире по числу студентов на душу населения, опередив США и более чем вдвое превзойдя европейские страны. Показатель очень красноречивый и на самом деле наилучшим образом свидетельствующий о качестве образования: Северная Корея в свое время в 3 раза превосходила по «душевому» показателю Англию и Францию. (У нас, правда, северокорейский уровень качества еще не достигнут: в РФ, грея себя советской мечтой «догнать и перегнать», дали волю шкурным инстинктам дельцов и нищей профессуры, а там — просто государственным решением за год увеличили число вузов в 4 раза.)

Не удивительно, что в условиях объективной невостребованности на рынке труда избыточного количества дипломов низшие как по уровню благосостояния, так и по общественному престижу группы оказались переполненными людьми с формально высоким образованием. Едва ли возможно существенно изменить ситуацию введением «болонской системы», которая за рубежом отчасти выполняет необходимую социальную функцию сегрегации, выделяя из общей массы «лиц с высшим образованием» реально «продвинутых» (тогда как в РФ из тех, кто имеет формально одинаковые дипломы, едва ли 10 процентов существенно отличаются от лиц без диплома). Внедрение этой системы, возможно, имело бы какой-то смысл при соотношении бакалавр — магистр примерно 10 : 1, но у нас (в продолжение традиции «больше всех») численность магистров практически сразу же стала искусственно форсироваться.

Тем не менее в современном российском обществе существует как минимум три параллельные социальные стратификации: условно «имущественная» (по размерам дохода), «корпоративная» (по принадлежности к одной из ресурсных групп) и «сословная» (по принадлежности к социальному слою в масштабах всей страны). И если по уровню благосостояния и формальному образованию основная масса населения слабо стратифицирована, то это не означает, что столь же слабо разнятся интересы отдельных ее частей. В реальности внутри нее выделяются социальные и профессиональные группы, занимающие различное положение в обществе, неодинаково связанные с государством и имеющие разнообразные интересы. В зависимости от типа общества они могут быть обособлены в юридические группы (сословия) или существовать вне законодательного оформления.

Понятие сословия вообще достаточно неопределенное, но если вычленить общее и бесспорное в многочисленных его формулировках и толкованиях, то это прежде всего социальная группа, обладающая регламентированными законом правами и обязанностями и отличающаяся их совокупностью от других социальных групп данного общества. С другой стороны, не каждая социальная (а тем более профессиональная) группа, в отношении которой имеются какие-то законодательные акты, может считаться сословием. Существенно при этом, являлось ли целью законодателя определение места данной группы в социальной иерархии (сословные общества всегда иерархичны). По-настоящему сословными были только европейские традиционные общества Средневековья и Нового времени, а также некоторые древние и раннесредневековые общества, созданные индоевропейцами.

Совершенно очевидно, что независимо от используемой юридической терминологии общество может быть либо не быть «сословным», то есть невозможно положение, когда в обществе часть населения находится вне сословий или имеются одно-два сословия, а остальное население — «вне сословий». (В этом случае оно неминуемо также образует сословие, ибо противопоставляется в правовом отношении тем группам, которые признаются сословиями, — по этому принципу, в частности, выделялось «третье сословие» во Франции.) Если сословное деление непосредственно зафиксировано в законодательстве (дается перечень сословий), сословная стратификация общества не вызывает затруднений; сложнее обстоит дело, когда в обществе имеется ряд социальных групп с различным набором ограничений и привилегий, и особенно когда социальные группы выделяются по разным критериям и человек является одновременно членом нескольких групп, каждая их которых может в принципе претендовать на статус сословия.

Законодательство РФ, естественно, не признает наличия сословий (в качестве курьеза можно только указать на создание квазисословия в виде «казачества», которое лишь внешне напоминает прежнее сословие). Иногда сословиями полагают профессиональные группы, привязанные к одному из государственных ресурсов[3], но это скорее профессионально-отраслевые корпорации, сходные по идее с корпорациями обществ классического фашизма Южной Европы. Тем не менее такие корпорации, часто совпадающие с конкретными государственными или полугосударственными компаниями-монополиями (типа «Газпрома»), а иногда даже с государственными ведомствами (например, прокуратура), являются совершенно реальным фактором социального деления общества. Очевидно, что их члены имеют общий интерес, связанный с положением в стране и преуспеванием данной корпорации (общий уровень зарплат в них часто искусственно завышен по сравнению с другими отраслями). Естественно, что они политически поддерживают те шаги власти (инвестиции, привилегии), которые объективно направлены на процветание данной корпорации.

Однако параллельно профессионально-корпоративному объективно существует и профессионально-«сословное» деление (в смысле принадлежности к социально-профессиональной группе «всей страны», безотносительно к конкретной корпорации). Например, понятно, что уборщица или шофер «Газпрома» принадлежат к иной «сословной» группе, чем его же топ-менеджеры или «офисный планктон», а социальная разница, скажем, между офицерами или чиновни ками различной ведомственной подчиненности практически отсутствует, тем более что они свободно перемещаются из одного ведомства в другое, сохраняя свой статусный уровень.

«Сословность» во многом определяет бытовую культуру, психологию и представления о «должном» устройстве общества, что также оказывает влияние на политические взгляды человека. Принадлежность к корпорации может иметь в отдельных случаях более, в других — менее важное значение для политического позиционирования индивида, чем принадлежность к «сословной» группе.

В современном российском обществе просматриваются такие основные социальные группы (члены которых более или менее близки друг другу по культурным предпочтениям и психологии): неквалифицированные и подсобные рабочие; квалифицированные рабочие; наемные работники в сельском хозяйстве; самостоятельные сельские хозяева; мелкие предприниматели — индивидуалы и рыночные торговцы; служащие низшего звена и младший обслуживающий персонал; работники сферы обслуживания (продавцы, парикмахеры и т. д.); мелкие и средние предприниматели (имеющие наемных работников); офисные служащие частного сектора; учителя и преподаватели средних учебных заведений; врачи; инженерно-технический персонал; менеджеры среднего уровня; государственные чиновники (имеющие классные чины); офицерский состав силовых структур; ученые и преподаватели высшей школы; высшие менеджеры; крупные предприниматели.

В отношении «сословных» групп можно говорить и об определенной степени наследственности. В принципе прежние «настоящие» сословия были именно наследственными группами. Несмотря на то что они весьма широко пополнялись со стороны, попавшие в них передавали свой статус детям, и ядро сословия составляли его потомственные члены. Даже в советское время, вопреки идеологическим установкам и целенаправленной социальной политике власти, со временем проявилась отчетливая тенденция к комплектованию ряда престижных социальных групп из таких же или близких им по статусу (хотя СССР по историческим меркам просуществовал слишком короткий срок и лишь два поколения успели завершить свою карьеру). Например, такая группа, как ученые гуманитарных отраслей, со временем все больше комплектовалась из среды интеллигенции (по одной из них, среди родившихся в 1910-х годах — 57 %, в 1920-х — 75 %, в 1930-х — 80 %, в 1940-х — 84 %, в 1950-х — 93 %)[4], даже в таких больших группах, как медицинская и педагогическая, степень насыщенности выходцами из своего окружения была значительной. Особенно это стало заметным в 1970–1980-х годах, когда в жизнь начало вступать третье поколение советских специалистов. Весьма сильными были традиции семейственности в военной и дипломатической среде (к началу перестройки более 2/3 чинов МИДа имели родственников в той же системе)[1]. В определенной мере эта тенденция получила продолжение и в РФ (около 55 % генералитета оказались выходцами из офицерских семей), хотя новые реалии способствовали ее размыванию.

При этом, однако, осознание и формулирование своих особых интересов «сословными» группами весьма проблематично. Объективно такие интересы у различных групп как совокупности лиц, занимающихся определенного рода деятельностью, конечно же, есть. Подобно тому, как соседи-фермеры, ненавидящие друг друга из-за спорной межи, в равной мере заинтересованы в высоких закупочных ценах на сельхозпродукцию и низких — на топливо, так и интеллектуалы полярно противоположных убеждений равно нуждаются в том, чтобы их мнения были востребованы, их сфера деятельности имела престиж и т. д. Но если для некоторых из «сословных» групп эти интересы достаточно просты и в определенной мере могут выражаться, например, профсоюзами, то для большинства представителей интеллектуальных профессий само понятие «сословные интересы» непривычно. Не наблюдается поэтому и никаких течений в пользу самоограничения численности тех или иных профессиональных групп интеллектуалов (подобно тому, как на Западе корпорации врачей или юристов стремятся ограничить свою численность), то есть даже самых элементарных признаков самосознания. Это понятно. Во-первых, в условиях массовой профанации образования эти группы качественно неоднородны, а интересы подлинных интеллектуалов и массы малокультурных и невежественных образованцев в принципе различны — это разные социальные явления. Во-вторых, даже если речь идет об интересах качественно однородной общности, отстаивание их затруднено в силу того, что группа в масштабах страны достаточно велика и чаще всего не может быть должным образом организована, да и всегда найдется немалая ее часть, которая предпочтет предоставленные ей кем-то преференции «общесословным» интересам.

Не имеет в современных российских условиях ощутимых общих интересов даже такая «сословная» группа, как чиновничество. В общественном сознании сила и авторитарность власти обычно ассоциируются с размерами госаппарата, а роль и благополучие чиновничества — с его численностью. На самом деле ситуация скорее противоположная. Рост аппарата может иметь совершенно разные причины. Дореволюционная российская власть была одной из самых авторитарных в Европе, тем не менее, учитывая численность населения России, «на душу» приходилось в 5–8 раз меньше чиновников, чем в любой европейской стране. А вот после 1917 года установление тотального контроля социалистического государства над всеми сферами жизни мгновенно привело к невиданному разрастанию административно-управленческого слоя (если к 1917 г., по максимальным оценкам, число всех госслужащих составляло 576 тыс., то весной 1923 г., на сильно уменьшившейся территории, — 2,3 млн[6]). В 1990-х сфера государственного контроля сузилась, но число госслужащих не уменьшилось, а вскоре стало расти. Но теперь источником роста численности аппарата стал не тотальный госконтроль, а «развитие федерализма» — бесконтрольное со стороны центра размножение чиновников на местах.

При этом федеральные и местные чиновники не просто представляют разные уровни управления, а замкнуты на различные по своей сути структуры («коронную» власть и местных «баронов»), интересы которых (а с ними и самих чиновников) не сходны, и даже противоположны. Численность центрального аппарата относительно невелика — порядка 40 тыс. человек (причем в 2000–2004-м она была в среднем даже несколько меньше, чем в 1995–1999 гг.), а все чиновники федеральных органов составляют менее половины общего числа. Резкий скачок с начала 1990-х произошел за счет областных правительств и подчиненных им структур. И если центральная власть временами пыталась ограничить число госслужащих (и на некоторый период штаты федеральных ведомств действительно сокращались), то такие сокращения перекрывались безудержным ростом рядов служащих в субъектах Федерации.

В стране вообще отсутствует единая система государственной службы. Государственная служба субъекта Федерации представляет собой независимую от федеральной службу, организация которой находится в исключительном ведении самого субъекта (нанимателем провинциального чиновника по закону является не Российское государство, а местный «барон»); субъекты вправе учреждать органы управления и устанавливать их штаты по своему усмотрению (представьте себе 90 эмиссионных центров!), определять свой порядок поступления, обеспечения, исчисления стажа и т. д. (наряду с действительными государственными советниками РФ существуют действительные государственные советники такой-то области, которые плодятся по усмотрению самой области и соотношение коих с федеральной лестницей чинов никак не регламентировано).

Структура власти к первому десятилетию XXI века так и осталась по сути феодальной, с той разницей, что теперь обеспечена личная лояльность «баронов». Сохраняя же лояльность, последние могут оставаться полными хозяевами своих территорий, тем более что по советской традиции губернатор понимается как «крепкий хозяйственник». Но чиновник и «хозяйственник» — понятия несовместные. Если «хозяйствует» региональный «барон», а не десятки тысяч его подопечных, то никаких других хозяев, кроме бандитов и его приближенных, в области не будет.

Соответственно местные чиновники имеют значительно больше общих интересов с местными предпринимателями, замкнутыми на одного для них «хозяина», чем с федеральными служащими, представляющими интересы центральной власти. В повседневной жизни местные чиновники и предприниматели составляют один круг общения, и граница между ними достаточно условна, так как местная власть легко меняет их местами, назначая верных себе предпринимателей на государственные должности и обеспечивая верным чиновникам успешное ведение бизнеса.

Практически ни одна «сословная» группа в масштабах страны не выступает как единая сила — либо по невозможности организации, либо в силу острого соперничества ее отдельных составляющих. В условиях конкуренции за государственные инвестиции и привилегии служащие любого уровня каждой отраслевой корпорации имеют больше общих интересов с другими членами своей корпорации, чем со служащими аналогичного уровня другой. Даже чины федеральных силовых структур вовлечены в соперничество своего начальства, и антагонизм между МВД, прокуратурой и ФСБ проявляется со всей очевидностью.

В этих условиях реальными действующими лицами выступают именно профессионально-отраслевые корпорации, аккумулирующие интересы всех своих членов вне зависимости от их принадлежности к разным «сословным» группам. Они имеют своих лоббистов в представительных органах, собственные пропагандистские и охранные структуры, круг связанных с ними журналистов и деятелей искусства, с помощью которых стремятся оказывать воздействие на правительственные решения и формировать общественное мнение в свою пользу. Та же часть населения, которая к ним не принадлежит или принадлежит к общегосударственным структурам (в определенной мере также являющимся как бы профессионально-отраслевыми корпорациями), обычно весьма политически аморфна, как и сами эти структуры. Поскольку в системе по сути феодальных отношений отраслевые корпорации являются такими же ленными (пожалованными в теоретически бессрочное владение доверенным лицам) единицами, как и территориальные «баронства», но распространяют свою деятельность на всю страну, то, видимо, в обозримом будущем принадлежностью именно к ним будет прежде всего определяться политическое поведение большей части населения.

[1] Тихонова Н. Е. Социальная стратификация в современной России: опыт эмпирического анализа. М., 2007. С. 17–19.

[2] См., напр.: Протопопов А. Элитарное образование в эгалитарном обществе // Эксперт. № 40. 29 октября — 4 ноября 2007. С. 89.

[3] Кордонский С. Г. Россия. Поместная федерация. М., 2010. С. 45–46.

[4] Волков С. В. Интеллектуальный слой в советском обществе. М., 1999. С. 214.

[5] Волков С. В. Советский истеблишмент // Русский исторический журнал. 2001. № 1–4. С. 268.

[6] Изменения социальной структуры советского общества (1921 — середина 30-х годов). М., 1979. С. 150.

Отечественные записки

Российская социальная сеть "Одноклассники", принадлежащая компании Mail.Ru Group, запускает англоязычную версию сайта, сообщили РИА Новости представители "Одноклассников" в понедельник.

"Социальной сетью "Одноклассники" пользуются в 229 странах мира. Единственная страна, из которой не зафиксировано ни одного визита - острова Питкэрн. Именно поэтому мы решили перевести "Одноклассники" еще и на английский язык", - сказал РИА Новости директор по маркетингу и стратегическим коммуникациям бизнес-подразделения Социальные сети Mail.Ru Group Александр Изряднов.

Запуск англоязычной версии соцсети поможет "Одноклассникам" расширить свое присутствие на зарубежном рынке. В частности, пользователи соцсети, проживающие за границей, смогут общаться в "Одноклассниках" не только со своими соотечественниками, но и с англоязычными друзьями.

Конкуренцию на мировом рынке "Одноклассникам" составит крупнейшая в мире соцсеть Facebook, а также социальная сеть компании Google, позиции которых на российском рынке не так сильны.

Кроме того, крупнейшая в России социальная сеть "ВКонтакте" уже давно предпринимает попытки выйти на мировой рынок. Так, пользователям "ВКонтакте" уже доступен интерфейс соцсети на английском языке, а в конце января 2012 года социальная сеть полностью переехала на международное доменное имя vk.com.

"Одноклассники" пока не имеют аналогов своим доменным именам - odnoklassniki.ru и ok.ru - в международной доменной зоне. Домены odnoklassniki.com и ok.com принадлежат другим компаниям, хотя существует практика перепродажи доменных имен.

Согласно статистике "Одноклассников", около 1 миллиона пользователей соцсети проживают в США, также "Одноклассниками" пользуются 80% русскоязычного населения Австралии. Пользователи "Одноклассников" есть и в Северной Корее - с территории этой страны на сайт соцсети заходит 61 человек. Также соцсетью пользуются в Ватикане (1 человек), на острове Кука (12 человек), Мадагаскаре (494 человека), Самуи (7 человек).

Социальная сеть "Одноклассники" предпринимает попытки и по выходу на рынки стран СНГ. В конце апреля представители соцсети объявили о начале локализации ресурса в Узбекистане. Также до конца года "Одноклассники" будут локализованы в Грузии, Армении и Молдавии.

По данным статистического сервиса LiveInternet, ежедневная аудитория "Одноклассников" составляет около 29 миллионов человек. Для сравнения: аналогичный показатель "ВКонтакте" составляет 33 миллиона человек. По данным на март 2012 года, на сайте "Одноклассников" было зарегистрировано 87,5 миллиона человек.

Командующий войсками США в Южной Корее (USFK) генерал Джеймс Турман во вторник заявил, что его подразделениям необходимо подкрепление в виде боевой и разведывательной авиации, а также перехватчиков баллистических ракет, передает южнокорейское агентство Ренхап.

"Для усиления нашей боевой готовности, я попросил в первую очередь прислать дополнительную эскадрилью с атакующими и разведывательными возможностями для того, чтобы пополнить нашу бригаду истребительной авиации. Я также попросил усилить нашу готовность в сфере защиты от баллистических ракет", - заявил во вторник генерал.

По данным агентства, речь идет о формировании в Южной Корее нового авиационного батальона, укомплектованного вертолетами Apache, и поставок дополнительных зенитных ракетных комплексов Patriot.

Заявления генерала Турмана прозвучали на фоне растущих опасений, что КНДР проведет третье в своей истории испытание ядерного оружия или совершит иную военную провокацию против Южной Кореи.

Информация о возможном ядерном испытании появилась вскоре после заявления КНДР о готовности запустить ракету со спутником. Запуск ракеты-носителя "Ынха-3" со спутником "Кванменсон-3" был осуществлен 13 апреля, однако завершился неудачно.

КНДР настаивает на мирном характере своей космической программы. Между тем, многие страны считают прошедший запуск завуалированным испытанием баллистической ракеты, которая может нести ядерный заряд.

В конце февраля 2012 года стало известно, что КНДР и США достигли соглашений, в рамках которых Пхеньян временно приостанавливает атомные испытания и работы по обогащению урана, а также соглашается на возобновление проверок своих атомных объектов инспекторами МАГАТЭ в обмен на получение 240 тысяч тонн продовольственной помощи. Тогда же главный переговорщик КНДР по вопросу ядерной проблемы Ли Ен Хо отметил, что его страна уже сделала значительный шаг по реализации этих договоренностей, пригласив 16 марта в свою страну инспекторов МАГАТЭ.

Однако после попытки запуска северокорейской ракеты-носителя в апреле США заявили о том, что продовольственная помощь Пхеньяну оказываться не будет. Также представители Вашингтона заявили о готовности предпринять некие ответные меры в отношении КНДР, однако о том, какие именно это будут меры, не сообщили.

Лучшая оборона

Военную операцию в Сирии не удастся провести по ливийскому сценарию

 Игорь Крючков

Очередная бойня в Сирии: вчера ночью в провинции Хама были убиты более ста человек, в том числе женщины и дети. Оппозиция обвиняет правительственные войска, а наблюдателей ООН на место трагедии власти не пустили. Шансы на мирное урегулирование, похоже, окончательно сошли на нет, но и военного решения сирийская проблема скорее всего не имеет. Сирийские силы обороны слишком сильны, чтобы с ними можно было расправиться так же, как год назад с ливийскими.

«Если дело действительно дойдет до военной операции в Сирии, то наступление будет проходить по тому же алгоритму, что и в Ливии, — рассказал «МН» директор Центра анализа мировой торговли оружием Игорь Коротченко. — Сначала — подавление средств ПВО, поражение аэродромной сети и завоевание преобладания в воздухе. Также важно уничтожить командные пункты военного управления. Тогда военная операция будет успешной».

Местонахождение основных баз ВВС Сирии известно. Их 15, кроме того, военные самолеты могут обслуживать еще девять гражданских аэропортов. За перемещением же засекреченных командных пунктов сирийских ВС успешно следит разведка всех держав, теоретически способных начать кампанию, уверен Коротченко.

Однако усилия, которые придется потратить войскам потенциальной коалиции на преодоление обороны Сирии, будут несопоставимы с усилиями, затраченными западными союзниками в Ливии, считает Александр Храмчихин, заместитель директора Института политического и военного анализа. По его словам, ВС Сирии слишком хорошо оснащены, чтобы западные страны могли себе позволить начать операцию, не дожидаясь потери лояльности армии к президенту Асаду.

Основная заслуга в этом принадлежит России. По данным мартовского доклада влиятельного Стокгольмского института исследования проблем мира (SIPRI), последние пять лет главным партнером Сирии по торговле оружием был отечественный «Рособоронэкспорт». На его долю пришлось 78% военных поставок. Кроме того, с 2007 по 2012 год сирийский экспорт вооружений в Сирию увеличился почти в семь раз по сравнению с предыдущим пятилетием, говорится в докладе. Объем военных контрактов только в прошлом году составил порядка $1 млрд.

«Россия долгие годы остается безусловным лидером поставок военной техники в Сирию. За ней идут Иран и Белоруссия. Также существует информация о поставках из КНДР и Китая. Европейские компании также снабжали Сирию военным оборудованием, но эти поставки были небольшие и после начала конфликта в стране все они прекратились из-за эмбарго, введенного ЕС», — рассказал «МН» старший научный сотрудник SIPRI Питер Веземан.

По информации SIPRI, с 2008 по 2011 год Россия поставила в Сирию 36 противоракетных комплексов «Панцирь-С1» и около 700 ракет для них. С 2009 по 2010 год — 87 противокорабельных ракет. С 2010 по 2011 год — два береговых ракетных комплекса «Бастион-П» и 72 противокорабельные ракеты К-310 «Яхонт» к ним. Также известно о поставках более 20 комплексов ЗРК «Бук» (20 единиц «Бук-М1-2»уже доставлено, из восьми заказанных «Бук-М2Э» доставлено только два). В конце прошлого года выходящие в Лондоне арабские газеты сообщили, что Москва поставила Дамаску современные комплексы С-300, но эти слухи так и не были нигде подтверждены.

В любом случае, по мнению Веземана, имеющиеся у Сирии средства ПВО являются серьезным сдерживающим фактором для всех тех, кто пока только теоретически говорит о возможности военной операции. В конце мая о военном варианте решения в телеинтервью упомянул французский президент Франсуа Олланд. Глава Пентагона Леон Панетта впоследствии опроверг слухи о том, что США готовят атаку на Сирию.

Кроме средств ПВО Сирия обладает грозным парком истребителей. К имеющимся более 40 истребителям четвертого поколения МиГ-29 вскоре могут добавиться еще 24 такие машины, которые Сирия заказала у России еще в 2007 году. «По нашим данным, Россия пока не поставила эти самолеты в Сирию, однако эта техника будет готова к отправке совсем скоро. Будет ли Москва реализовывать эту поставку сейчас, в разгар конфликта, решать только ей», — добавил Питер Веземан.

По мнению директора Центра общественно-политических исследований Владимира Евсеева, который был в Сирии в мае, средства ПВО Сирии в случае нападения союзников приведут не только к потерям дорогостоящей военной техники. «Сирийские ПВО могут эффективно противостоять десантированию сухопутных войск, без чего западная военная операция просто не удастся. На данном этапе сирийская оппозиция не имеет достаточных сил для свержения режима Асада в одиночку, — считает эксперт. — А на земле западные войска столкнутся с серьезным противостоянием. Я видел, в каком состоянии находятся вооруженные силы страны. Это не полуразложившаяся армия, которая была в Ливии перед началом международной операции. Сирийские военнослужащие лучше подготовлены, кроме того, они готовы отражать нападение».

Евсеев обратил внимание и на другой фактор: у потенциальных военных противников Сирии нет удобного плацдарма для проведения эффективного наступления. «Если ливийская операция разворачивалась с территории Киренаики, которую обороняли повстанцы, то сейчас на территории Сирии нет территории, полностью свободной от правительственных войск, — рассказал эксперт. — Остаются плацдармы на территории Турции или Иордании, но эти страны не хотят играть эту роль».

Артиллерия и сухопутная боевая техника в свою очередь — слабое звено в сирийской обороне. «Танки и артиллерия, которые используют сирийские власти для борьбы с антиправительственными боевиками сегодня, — это устаревшие модели, которые были актуальны более чем десять лет назад, — заявил «МН» Питер Веземан из SIPRI. — Это позволяет предположить, что Сирия в последнее время не закупала сухопутную военную технику». Впрочем, по данным SIPRI, российские специалисты около четырех лет тому назад модернизировали танки Т-72, которые сегодня используются в сирийском конфликте.

Участие самой России в сирийском конфликте, по мнению экспертов, практически невозможно, даже несмотря на базу технического обслуживания в сирийском порте Тартус, где на постоянной основе находится отечественная плавмастерская, считает Александр Храмчихин.

«На плавмастерской находятся наши невооруженные специалисты, которые покинут сирийскую территорию сразу после начала боевых действий», — заявил эксперт.

«Любая страна, не обладающая ядерным оружием, может быть повержена силами США и НАТО, — считает Игорь Коротченко. — А в случае сирийской операции Россия не собирается таскать каштаны из огня».

6 июня в разделе «Мнения» американской газеты The New York Times была опубликована статья исполняющего обязанности представителя России при НАТО Николая Корчунова под названием «Вы говорите – оборона, мы же видим угрозу» (You Say Defense, We See Threat). Приводим перевод статьи.

… На своем саммите в Чикаго НАТО заявило, что противоракетная оборона (ПРО) в Европе достигла стадии «временных возможностей», и это несмотря на многочисленные нерешенные вопросы по системе командования и управления, технологической зрелости, роли европейской промышленности, долей участия и т.д.

Даже если мы оставим эти важные, но несколько технические вопросы в стороне, то основные концептуальные проблемы до сих пор не были должным образом решены. Как система, которая должна укрепить безопасность альянса, укрепит безопасность всей Европы в целом? Может ли эта система работать для безопасности всех, а не безопасности одних за счет других? Действительно ли соответствуют усилия США и НАТО уровню угрозы?

НАТО регулярно говорит о растущей угрозе своей безопасности от распространения баллистических ракет. Кроме того, сторонники европейского противоракетного щита утверждают, что ядерное сдерживание неэффективно против некоторых режимов и негосударственных организаций. Без системы ПРО безопасность стран НАТО в Европе не может быть обеспечена, говорят они.

Тем не менее, возникает вопрос: почему Стратегическая концепция НАТО, а также недавно выпущенный доклад о вопросах сдерживания и обороны говорит о том, что «высшая гарантия безопасности союзников обеспечивается стратегическими ядерными силами альянса»?

Логический вывод состоит в том, что ПРО может играть лишь весьма ограниченную роль в борьбе с мнимой угрозой. По мнению большинства экспертов, риск иранской или северокорейской ракетной атаки на Европу близок к нулю. Ни возможностей, ни готовности использовать их нет, и это вряд ли изменится в ближайшем будущем.

Подобные противоречия лишь усиливают озабоченность России по поводу истинных планов США и НАТО по развертыванию системы ПРО в Европе и других частях мира. Существует взаимосвязь между стратегическими наступательными вооружениями и стратегическими оборонительными вооружениями, как ясно сказано в новом Договоре о сокращении стратегических наступательных вооружений. Темпы и амбиции США/НАТО в области ПРО могут иметь потенциальный риск подрыва стратегического баланса в мире.

Даже ограниченное текущее развертывание системы противоракетной обороны вызывает беспокойство в России. Например, предлагаемая база ПРО в Польше с развертыванием все более совершенствуемых противоракет SM-3 менее чем в 100 километрах от Калининградской области России. На другом конце континента – в Турции - размещается РЛС с фазированной антенной решеткой АN/TPY-2 с фазированной антенной решеткой, которая потенциально может контролировать воздушное пространство всего Кавказа, части Средней Азии и большей части юга России.

Несмотря на эти тревожные факты, Россия всегда занимала конструктивную позицию по ПРО. Совет Россия-НАТО, сотрудничество по ПРО могло бы стать «общим делом» и служить важным вкладом в области безопасности, в том числе создать так называемую «умную оборону».

Именно поэтому президент Дмитрий Медведев предложил на Совете Россия-НАТО на высшем уровне в Лиссабоне в 2010 году разработку совместной системы противоракетной обороны в Европе. Суть ее была в том, что такая система может иметь объединенное командование и систему управления, и это может быть достаточным для отражения потенциальных угроз, а сама система ПРО не должна подрывать стратегическую стабильность.

В общем, такая система ПРО способствовала бы общему периметру безопасности в Европе с участием России на равноправной основе.

К сожалению, НАТО не готова принять это предложение. Вместо этого Соединенные Штаты и их союзники продолжают двигаться вперед со своим «поэтапным адаптивным подходом», которая на поздних стадиях развертывания будет представлять угрозу национальной безопасности России.

НАТО заявила, что «ПРО альянса не направлена ​​против России и не имеет возможности для подрыва потенциала стратегического сдерживания России». Это шаг в правильном направлении, но это далеко не то, что Россия ожидала, поскольку такое заявление отражает только текущее состояние системы ПРО НАТО в Европе.

Ясно, что юридические гарантии ненаправленности ПРО НАТО против России имеет для нас решающее значение. Такие гарантии должны подкрепляться мерами транспарентности и объективными военно-техническими параметрами.

Последние соображения России были изложены на Международной конференции по ПРО в Москве, и включают в себя такие технические параметры как скорость полета противоракеты, основные места базирования элементов ПРО, количество развернутых противоракет, дальность действия РЛС системы ПРО и их ориентация по направлениям.

Россия не закрывает двери для продолжения диалога по ПРО с США и НАТО. Одним из примеров является деятельность Совета Россия-НАТО, где создана рабочая группа по ПРО и другим принципиальным вопросам. Другим примером является компьютерное моделирование возможностей системы ПРО в рамках Совета Россия-НАТО, проведенное в Германии.

Тем не менее, чем больше планы по ПРО становятся «фактами на земле», тем меньше времени остается для нахождения компромисса.

Давайте не упускать возможности сделать мир более безопасным и стабильным.

Николай Корчунов, исполняющий обязанности постоянного представителя России при НАТО

От заката до рассвета

«Газпром» досадует на Брюссель и обдумывает новые предложения Пекина

Алексей Гривач

Государственный визит Владимира Путина в Китай не привел к прорыву в газовых отношениях, но Москва вновь продемонстрировала возможность сместить вектор энергетического сотрудничества с Запада на Восток. Пекин, стремительно наращивающий потребление газа, пока не хочет платить цену, которую просит за газ «Газпром», но готов обсуждать совместные проекты в сфере транспортировки и маркетинга топлива на своем рынке.

Именно в сфере транспортировки «Газпром», как известно, испытывает колоссальное давление на традиционном экспортном рынке — в Европе. И это уже очень сильно раздражает руководство российского поставщика, да и политическую власть страны. На Мировой газовой конференции в Малайзии это было особенно заметно по претензиям, которые неоднократно озвучивал в ходе мероприятия зампред правления концерна Александр Медведев — они были пронизаны негодованием по отношению к Еврокомиссии. А его последнее выступление и вовсе называлось «Парадокс природного газа: как энергополитика ЕС закрывает глаза на преимущества газа». Западной журналистке газпромовский зампред ехидно заметил, что не хотел бы «Заката Европы», о котором еще сто лет назад писал футуролог Освальд Шпенглер. Медведев считает, что на этот раз упадок грозит Старому Свету из-за непродуманных действий на энергетическом рынке, которые усугубляют и так не простое финансовое положение ЕС. «Но мы этого не хотим, так как считаем себе партнерами Европы», — подчеркнул он.

Тем временем, как уже сообщали «МН», глава «Газпрома» Алексей Миллер присоединился к делегации Владимира Путина в КНР. Перед отъездом он сообщил журналистам, что подписывать ничего не планирует, но в «Китай мы опоздать не можем».

Александр Медведев вчера пояснил журналистам, что «Газпром» получил от китайской CNPC, с которой вот уже почти два года не может договориться об уровне базовой цены по согласованному 30-летнему контракту, новое комплексное предложение. «В попытке найти решение (по цене. — «МН») Китай сегодня предлагает рассмотреть интегрированный подход, в рамках которого мы не только будем поставлять газ, но и совместно его транспортировать и маркетировать на (китайском. — «МН») рынке», — сказал он. На вопрос, увязывают ли китайские партнеры возможность совместной работы на внутреннем рынке с доступом к добыче газа в России, Медведев ответил, что принцип доступа к ресурсам газа для всех один — обмен на эквивалентные по стоимости и стратегической важности активы. Пока CNPC ничего не предлагала.

Глава управления концерна по подземному хранению газа Сергей Хан сообщил также, что китайцы предлагают «Газпрому» построить на своей территории ПХГ. Сейчас в Китае почти нет мощностей по хранению, что создает огромные проблемы в периоды пикового потребления. В планах Пекина строительство хранилищ на 100 млрд кубометров газа к 2030 году.

Медведев дал понять, что пока идея CNPC по совместному маркетингу газа не наполнена конкретным коммерческим содержанием. «Нужно понимать, за счет чего возникнет добавленная стоимость и как она будет распределяться между участниками совместной деятельности», — пояснил Медведев.

Цены в Китае сейчас регулируются государством и удерживаются на низком уровне за счет высокой собственной добычи и недорогого импорта из Туркмении, поскольку CNPC в основном закупает газ, который добывает в рамках соглашения о разделе и продукции, а также поступающего в счет погашения многомиллиардных кредитов, выданных Ашхабаду. Но ситуация должна измениться. «Кривая спроса» на газ со стороны китайской экономики и населения в большинстве прогнозов направлена круто вверх. «Можно ожидать, что потребление газа в Китае в ближайшие пять лет вырастет более чем в два с половиной раза», — сказал журналистам Алексей Миллер, подытоживая нынешний визит в Пекин.

Консалтинговая компания WoodMackenzie в своем масштабном исследовании китайского газа сообщила, что к 2020 году потребности КНР превысят 350 млрд кубометров, а к 2030 году перевалят за 600 млрд кубометров. При этом добывать Китай сможет примерно 210 и 380 млрд кубометров соответственно, даже с учетом возможного бума разработки сланцевых запасов. Значит, доля импорта в газовом балансе должна вырасти с 20 до как минимум 40%. По словам главного аналитика WoodMackenzie по газу в АТР Гевина Томпсона, Китаю потребуется к 2030 году 130 млрд кубометров импортного газа. Больше половины должен дать именно «Газпром». Начало поставок из России WoodMackenzie прогнозирует на 2018–2019 годы с постепенным выходом на заявленные несколько лет назад плановые объемы — 68 млрд кубометров ежегодно. Как известно, в рамках меморандума 2006 года Москва и Пекин наметили 30 млрд кубометров по коридору «Алтай» из Западной Сибири в северо-западный Китай и до 38 млрд кубометров с новых месторождений Восточной Сибири и Дальнего Востока на северо-восток КНР.

Однако Александр Медведев заявил вчера, что на Дальнем Востоке безусловный приоритет теперь отдан проектам по сжиженному природному газу. Мощности по производству дополнительно как минимум 10 млн т в год будут построены в Приморье и на Сахалине, а возможно, и все 25 млн т, сказал Медведев. Вопрос строительства экспортных трубопроводов может встать в повестку только после того, как инвестиционные решения по СПГ будут приняты и реализованы.

Это значит, что помимо восточного китайского газопровода «Газпром» отложил в долгий ящик и проект экспорта по трубе в Южную Корею через территорию КНДР, который был спешно реанимирован Кремлем в прошлом году как рецепт урегулирования ядерной проблемы на Корейском полуострове. Но после смерти в конце прошлого года северокорейского лидера Ким Чен Ира, по словам Александра Медведева, проект фактически заморожен.

На днях информационное сообщество активно заговорило об инвестициях, которые должны прийти на Курильские острова России из Китая. При этом большинство сообщений носило явно политическую окраску, имея в виду претензии Японии на российскую островную территорию. Вместе с тем вопрос скорее имеет промышленно-технологическую подоплеку.

Первым был китайский фермер

Согласно военной терминологии любая территория может считаться завоеванной только в том случае, если на нее ступил солдатский сапог. Применительно к гражданской жизни – землю требуется хотя бы минимально обжить, обустроить, чтобы затем затевать на ней грандиозные проекты. Иначе не избежать необоснованно больших трат ресурсов. В случае с Курилами дело, очевидно, обстоит именно таким образом. А Япония со своими претензиями стала лишь неким катализатором процесса. Она, как говорится, пришлась кстати.

То, что первыми иностранцами, которых допустили в регион, стали китайцы также вполне закономерно. Во-первых, их присутствие и в самом деле немного охладит пыл японских ультра. А, во-вторых, они смогут быстро накормить тех, кто в перспективе приедет на Курилы работать. Кстати, именно поэтому еще в 2010 г. кунаширские компании получили разрешение нанимать китайских фермеров для выращивания картофеля и моркови. И пусть это было лишь пробой пера, но пробой весьма показательной.

Работы на островной инфраструктуре хватит всем

Между прочим, курильский интернационал весьма разнообразен. Здесь стоит сказать и о строителях из Северной Кореи, приглашенных компанией, занятой на строительстве пожарных станций и жилья в соответствии с госзаказом. В ближайшей перспективе со своими инвестициями на Курилах, возможно, появятся и корейцы южные. Насколько понятно, работы хватит всем. А пока территории надо обустраивать. Не зря же, по словам Андрея Островского, заместителя генерального директора Института Дальнего Востока “Основная проблема Курильских островов – отдаленность и заброшенность”. Вот ее и предстоит решать на первом этапе освоения территорий. Среди пожеланий российской стороны относительно инвестиций на Курилы – развитие транспорта, решение продовольственной задачи, инновации и информационная безопасность.

В отношении ресурсов, которые предлагают инвесторам Курилы можно говорить много и долго. Дело в том, что их на островах достаточно, чтобы развиваться. Рыбохозяйство, геотермальная энергетика, туризм, наличие полезных ископаемых, - сегодня делают территории максимально привлекательными. Важно, что это не просто некая оценка того, что могло бы быть на островах. Это реально есть и действует, но требует развития. Так на Кунашире работает Менделееевская геотермальная станция, отапливающая Южно-Курильск. На аналогичном принципе работает электростанция на Итурупе. Есть рыбозавод, а мелководье усеяно крабами, креветками, трепангами, морским гребешком.

Но нужно ли все это Китаю? И не станет ли российско-китайский меморандум, подписанный еще в начале 2011 г. по работе на Курилах документом, способным стимулировать лишь выращивание морского огурца?

Официально Китай осторожничает

Вопрос не праздный. Вот и чиновники из Поднебесной тогда же, в начале 2011 г. явно не демонстрировали особой радости от такого сотрудничества. Как заявил тогда же Яо Цзянь, официальный представитель министерства коммерции Китая, ведомство не обладает информацией об участии китайских инвесторов в развитии российских Курил. Это во многом объяснялось политической составляющей, связанной с Японией, у которой с Китаем также существуют территориальные споры.

Но, тем не менее, кто бы что ни говорил, а Поднебесная наблюдает за Курильскими островами России, правда, пока еще явно не демонстрируя свою заинтересованность происходящими там событиями и предлагаемыми возможностями. Например, свое намерение посетить острова китайские бизнесмены высказывали еще в 2010 году. По официальной версии их на этот шаг подвиг двухчасовой фильм об инвестиционной привлекательности Курильских островов, снятый известной китайской телекомпанией Phoenix Television. И, между прочим, на острова приезжали, их изучали, как представители малого, так и большого бизнеса КНР.

Ископаемые богатства

О большом китайском бизнесе разговор особый. Ему на Курильских островах есть на что заглядываться. Недра Южных Курил хранят в себе массу полезных ископаемых, в том числе серебра, золота. Мало того, ряд геологов не без оснований считают, что у района Малой Курильской гряды большие перспективы по нефти и газу. Острова Кунашир и Итуруп являют собой прекрасное место с наличием руд с повышенными концентрациями железа, титана и ванадия. Также мимо наблюдательных глаз большого китайского бизнеса по определению не могли проскочить промышленные скопления руд на Южных Курилах, богатых серой. Но самым, пожалуй, интересным является тот факт, что острова хранят в неприкосновенности серьезные запасы редкоземельных элементов, геостратегическая значимость которых с конца ХХ века значительно выросла. Сегодня без них невозможно производить практически никакую высокотехнологичную технику гражданского и военного назначения.

Как сообщила еще в конце 2010 г. служба геологоразведки США (United States Geological Survey) из общего объема мировых запасов оксидов редкоземельных металлов в 110 млн т половина принадлежала Китаю, 17% странам СНГ, 12% США, 2,8% Индии и 1,9% Австралии. С начала 2000-х подавляющее большинство редкоземельных элементов добывается в Китае: 95% от общемирового объема в 2010 г. Ключевым здесь является тот факт, что Поднебесная использует свое привилегированное положение на все сто. Чего только стоит временное прекращение китайских поставок редкоземельных металлов в Японию в 2010 г., вызванное ее территориальными претензиями в КНР. Подобный шаг фактически вверг в состояние шока западную и азиатскую промышленность. Дело дошло до реакции ВТО, которая назвала такие шаги Поднебесной дискриминационными. Тем не менее, факт остается фактом – Китай производит основную часть редкоземельных металлов в мире. И в такой ситуации ему надо держать ухо востро, чтобы как минимум контролировать ситуацию.

А наблюдать есть за чем. Россия и без того являясь вторым в мире поставщиком редкоземельных элементов, в ближайшее время может подорвать китайское господство на рынке предложений в этом секторе экономики. Суть в том, что недавно на Курильских островах были найдены новые месторождения рения – уникального резкоземельного элемента. При мировых потребностях в 30 т рения ежегодно, островное месторождение способно будет выдавать на гора более 26 т этого материала в год, то есть, фактически покрывать мировые потребности. Большие дивиденды сулят и другие месторождения редкоземельных элементов, также обнаруженных на Курилах.

Дают – бери, предлагают – сотрудничай

В такой ситуации для Поднебесной лучше всего, видимо, не оставаться сторонним наблюдателем, а стараться принимать участие в процессе освоения залежей совместно с Россией, благо та и так приглашает КНР на Курильские острова. Правда, пока приглашение это в основном рассчитано на участие в инфраструктурных проектах. Но китайцев не надо учить бизнесу. Они прекрасно понимают, что следом за развитием транспортной системы, решения продовольственной задачи последует второй этап – разработка ископаемых.

К тому же известно, что Россия и Германия уже готовы заключить соглашение о взаимодействии в сфере разведки, добычи и переработки редких металлов. Основная проблема в том, что редкоземельные элементы трудно извлекаемы и здесь России несомненно нужна помощь со стороны, инвестиции и конечно современные технологии. В обмен на это Германия вполне реально может получить сырье для своей, терпящей убытки и банкротства промышленности, производящей солнечные батареи. В свою очередь такой поворот событий косвенно ударит по китайским производителям солнечных батарей, потеснив их на европейском рынке с единоличного первого места. Следовательно, единственное приемлемое решение для китайского бизнеса – это активная разработка уже существующих месторождений и поиски залежей редкоземельных элементов на Курильских островах, естественно в совместных проектах с российской стороной. Но пока на первом месте островная инфраструктура. И участие в ее обустройстве во многом походит на некий тест, который предлагается пойти всем заинтересованным сторонам.

Времени на маневры может не остаться

Между тем, события развиваются достаточно быстро. Буквально в середине мая 2012 г. курильская тематика обогатилась еще одним возмущающим фактором. Как известно, японские СМИ сегодня обсуждают вопрос возможной эвакуации до 40 млн граждан Японии на Курилы или в Китай. В свою очередь власти начали переговоры с Россией по перемещению японцев в случае обрушения реакторного блока АЭС Фукусима Даичи. “В февральском докладе Независимой Комиссии по расследованию ядерного инцидента на АЭС Фукусима Даичи уже сообщалось, что состояние бассейна для хранения топливных стержней 4-го реакторного блока остается самым слабым звеном всей операции по предотвращению полномасштабного ядерного кризиса” — сообщила недавно японская газета Mainichi Daily News.

В таком случае китайцам необходимо быть более активными. И они не сидят без дела. Известно, что представители фирм из Поднебесной уже начали переговоры с российскими властями. Их тема – инвестирование в рыбную промышленность Южных Курил. По сообщениям СМИ, руководство китайской корпорации Donggang Daping Enterprise Group планирует сделать вложения в развитие аквакультуры, добычу водных биоресурсов и переработку рыбы размером в $50 млн. Российская сторона также делает предложения. Одно из них дает возможность рыбакам с 2012 г. вылавливать неограниченное количество водорослей.

Поднебесная, получив предложение от России по сотрудничеству на Курилах, постепенно втягивается в островные проекты. Насколько глубоким будет взаимодействие, покажет время. Хотя очевидно, ждать остается совсем немного, так как параллельно с Поднебесной в направлении Курильских островов свои интересы продвигают другие игроки мирового уровня. И в такой ситуации успешней окажется тот, кто лучше готовил свои десанты на обживаемую территорию.

Человек при деньгах

Андрей Костин — про первый заработанный доллар и неразменную «копейку», о том, чего не желали олигархи, но захотел Чубайс, о друзьях-предателях и невосполнимых потерях, а также про то, как советское посольство в Лондоне торговало спиртным навынос

Высоко сидит, далеко глядит — это о нем, о президенте — председателе правления ОАО Банк ВТБ Андрее Костине. Понимать можно и так и сяк — фигурально и буквально. Руководитель второго по величине банка страны и реально конкурирующего за лидерство занимает кабинет на 58-м этаже высотки в Москва-Сити. Оттуда и в самом деле панорама открывается захватывающая…

— Не боитесь высоты, Андрей Леонидович?

— Нет, абсолютно не боюсь. Наоборот — мне здесь нравится. Ощущение простора, полета, свободы, движения. У нас в офисе не так давно были Медведев, Назарбаев и Лукашенко. Так кто-то из них сказал: «У вас тут прямо не Москва, а какой-то Нью-Йорк». Думаю, даже лучше, чем в Нью-Йорке. У нас же нет такого количества небоскребов, поэтому отсюда можно видеть всю Москву. Для современного финансового института это очень правильное расположение.

— Ну да, ВТБ пока не самый большой, но уже самый высокий российский банк.

— Можно, наверное, и так сказать.

— И никаких головокружений?

— Бывает плохо видно, когда туман наползает. А головокружения нет. И от успехов его тоже не бывает.

— С другой стороны, падать сверху больнее.

— Падать не надо. Хотя жизнь, безусловно, создает непростые ситуации. Считаю, за десять лет моей деятельности в банке сегодня, может, самый трудный период. До кризиса было время оптимизма, роста, когда все казалось легко и каждый следующий день был лучше предыдущего. А потом случился кризис. Пришлось тяжело, но шла понятная коллективная борьба с кризисными явлениями, в которой объединились и власть, и бизнес, и население страны. А сейчас вот ситуация более сложная. С одной стороны, вроде бы и кризиса нет, а с другой, в мире остается очень много нестабильности и рисков. На этом фоне сложно развиваться. Сейчас жизнь ставит новые вызовы, на которые приходится отвечать.

— Вы человек рисковый по натуре?

— Я человек решительный. Считаю, что люди могут решить любую проблему, изменить любую ситуацию. Только физические законы неподвластны, вроде закона всемирного тяготения. Хотя и его человек научился преодолевать. Поэтому когда мне, например, говорят, что ситуацию или систему нельзя изменить, всегда отвечаю, что возможно все, что создается и делается людьми. Нужно просто работать. Говорю о системе в широком смысле слова — политической, правовой, банковской, социальной.

Только нужно, чтобы решительность сочеталась с ответственностью, потому что быть безрассудным ты можешь лишь в отношении себя. Если же несешь ответственность за людей, за материальные ценности, безрассудные поступки совершать нельзя.

— При этом вы стремитесь обойти на крутом вираже тот же «Сбер».

— У нас разный генезис. Говорят, что Сбербанк более предсказуем, более понятен. Я с этим соглашусь. Но давайте учтем, что у нас были разные отправные точки. Сбербанк — вечный монополист на финансовом рынке. Десять лет назад, когда я начинал работать в ВТБ, мы по активам представляли собой одну десятую от Сберегательного банка. Если проводить футбольные аналогии, играли на разных уровнях: они в премьер-лиге, а мы в первом или даже во втором дивизионе. Сегодня наш баланс превысил половину сбербанковского. Мы в одной лиге. Мы стали системообразующим банком. Без скачкообразного развития нам не удалось бы добиться таких результатов.

— Но вы вместе или порознь?

— Знаете, как в спорте: команды играют друг против друга, но в выигрыше спорт, болельщики. В нашем случае — клиенты, общество в целом. Без конкуренции невозможен рост, невозможно качественное обслуживание населения. Если бы у ВТБ не было достойного конкурента в лице Сбербанка или у Сбербанка не было бы нас, страдало бы и общество, и экономика.

— Поэтому периодически покусываете друг друга?

— Нет, мы играем по правилам. Подножки не ставим, а по правилам обводим или даже применяем допустимые силовые приемы. Все как в спорте. Но когда есть системные риски, как во время кризиса, мы объединяемся и выступаем с единых позиций. Как и при отстаивании отраслевых интересов…

— Любопытно, а банкир должен любить деньги?

— Думаю, банкир должен считать деньги, а любить их как таковые — не очень это понимаю. Деньги дают человеку не только возможность получить достойный, комфортный уровень жизни. Для бизнесмена это мерило успеха. Для прыгуна успех — та высота, которую он сможет взять. А для бизнесмена — деньги. Каждый стремится создать крупную компанию с большей капитализацией, прибылью…

К слову, род деятельности накладывает отпечаток на повседневную жизнь. Выйдя за порог банка, порой не можешь сразу переключиться, чтобы начать воспринимать деньги в их привычном, бытовом значении. У меня был забавный случай еще в 97-м году. Я уже работал во Внешэкономбанке, где баланс исчислялся сотнями миллиардов долларов. Как-то после работы гулял по двору с собачкой и мысленно прокручивал ситуацию, которой занимался весь день. А тут навстречу сосед идет и просит взаймы сто тысяч. Я машинально спросил: долларов? Человек посмотрел как на сумасшедшего и пошел дальше, не говоря ни слова.

— Но в результате дали бедолаге в долг?

— Он с тех пор обходил меня стороной, решил не связываться. А вообще в долг даю. И без процентов. Я не жадный. Спросите любого из друзей или знакомых. Но когда речь идет о расходах банка, постоянно борюсь за их сокращение. Мы уже многое сделали, чтобы избавиться от наследия советской системы с ее бесплатными благами, которые только развращают людей. Сейчас ставится вопрос о монетизации ряда привилегий у государственных служащих. Мне кажется, это очень правильное направление. В ВТБ было очень много привилегий — например, машины с водителями, закрепленные за менеджерами. Мы коммерческая организация и стараемся все максимально монетизировать. Проще говоря, человеку выплачивается хорошее вознаграждение за его труд, и он сам решает, нанимать шофера или же самому садиться за руль.

— Неужели и вы баранку крутите, Андрей Леонидович?

— Нечасто, хотя водить люблю. В рабочие дни не могу себе это позволить, поскольку и в машине занимаюсь делами.

— Первую свою машину помните?

— «Копейка», купленная на деньги, которые заработал в загранкомандировке в Австралии.

— А первый трудовой рубль?

— Если не считать стипендии и денег, полученных на картошке, это был… доллар. Причем австралийский. Я после окончания Московского университета попал на работу в советское генконсульство в Сиднее. Зарплату получал очень низкую по любым меркам — около 300 австралийских долларов в месяц. Питаться на них можно было, а вот одежду покупать, например, уже с трудом. Тем не менее жизнь загрансотрудников четко делилась на этапы: период накопления за границей и период расходов в России после возвращения. Поэтому все занимались коммерцией: и посольские, и консульские. В безналоговом Сингапуре мы покупали технику, а затем сдавали в комиссионные магазины в России. Разница была колоссальной. Двухкассетный магнитофон приобретали долларов за триста, а в Москве его цена составляла три с половиной тысячи рублей. Полмашины! Получается, уже в те годы бизнесом занимались.

— И вы возили?

— Конечно. Собственно, мы и жили на вырученное.

— А я слышал, вы просаживали деньги в компьютерных клубах Сиднея.

— Нет. Иногда заходил вечером. Что-то надо было делать. Бюджет на развлечения, который мог безболезненно отобрать у семьи, был буквально пара долларов. Что на эти деньги сделаешь? Только зайти в какой-нибудь клуб и поиграть на автомате… Особо мне это никогда не нравилось. Но, как ни странно, недавно начал играть снова. У меня внук и сын любят эти игры. Для них престиж отца и деда заключается в том, что я смог пройти уровень, который они не сумели. Поэтому иногда, уложив их спать, я сажусь за компьютер, смотрю, как и что в игре, а утром показываю. Но времени часто сидеть за компьютером нет. Работа вырабатывает определенный образ жизни и мышления. Люди, занимающие руководящие должности, кроме как о деле мало о чем думают и говорят. Даже собираясь на дни рождения или на отдыхе. Я в юности, например, много играл в преферанс. У меня вся семья была такая: отец, мать и брат — все играли в преферанс. Но сейчас я уже не играю. Не могу сосредоточиться: считать взятки, следить за тем, какая карта вышла. Все равно о работе думаю. В итоге начинаю плохо играть, мне неинтересно, появляется ощущение потерянного зря времени.

— Вы ведь родом из ондатровой деревни? (Так называли район в Кунцеве, где жили советские руководители среднего звена. — «Итоги».)

— Отец мой работал в аппарате ЦК КПСС, потом зампредом в Госкомтруде. Одно время преподавал в МГУ, заведовал там кафедрой. Понятно, что на первых этапах это помогало. В МИД ведь в Советском Союзе просто так не брали.

— Папина волосатая рука?

— Она. Однажды в МИДе я наблюдал комичный эпизод. Группа людей зашла в лифт, створки уже начали закрываться, и тут опаздывающий человек просунул вперед руку, чтобы двери не захлопнулись окончательно. Опытный дипломат внимательно посмотрел и сказал: «Опрометчиво поступаете. Знаете, что самое страшное в МИДе? Остаться без руки…» Впрочем, папина опека продолжалась не слишком долго, во время моей командировки в Англию отец ушел на пенсию, и я дальше двигался, полагаясь на собственные силы.

— Зеленый континент вы выбирали самостоятельно?

— Нет, по мидовской практике молодежь назначали на помощнические или консульские должности, где нужны минимальные знания и максимальная энергия и быстрота. Я на визах сидел, а мой коллега, окончивший правовой факультет, занимался нотариатом и протоколом. Была работа с посетителями, для которой нужны язык и расторопность, а не аналитические способности. Для новичка это считалось хорошим стартом.

— До того вы бывали за кордоном?

— Только в ГДР выезжал по студенческому обмену. Но это условная заграница. В Австралии, конечно, был шок сначала. Все вызывало удивление. Кроме того, это же 79-й год, в СССР царил застой… Вскоре после моего приезда Советский Союз ввел войска в Афганистан, что вызвало резкое неприятие по всему миру. Нас это тоже зацепило. Австралийцы присоединились к бойкоту Олимпиады-80 в Москве. Отдельные спортсмены потом все же отправились на Игры, но выступали не под национальным флагом, а под олимпийским. Непростой был период… А уехал я из Австралии сразу после смерти Брежнева. Из-за этого даже не смог сделать отвальную, не проставился — в стране был траур. Потом еще несколько раз прилетал в Сидней — с друзьями и с семьей. В последний раз был в 2007-м, ездил вместе с Владимиром Путиным на саммит АТЭС. Город сильно изменился, правда, наше консульство внешне осталось прежним… Но особой ностальгии я не испытываю, поскольку не живу воспоминаниями, мне интересно то, чем занимаюсь сейчас.

— И к Лондону нежных чувств не питаете?

— Там я провел интересные пять лет — это были годы перестройки. Приехал ровно за день до введения сухого закона в мае 1985 года. И одно из первых моих заданий было распродать спиртные напитки, которые имелись в посольстве. Конечно, большую часть раскупили наши же сотрудники, что-то мы отдали друзьям из Монголии, и они потом вернули то, что не успели выпить… Помню, как в посольстве на трезвую голову отмечали Новый год. Официально запрещалось даже шампанское, поэтому на столах стояли чайники, а жидкость в них подозрительно попахивала спиртным. Такие вот шпионские игры… Через много лет я встретился с Горбачевым на международном форуме, поговорили на разные темы, а в конце Михаил Сергеевич признался: «Самая большая ошибка, допущенная мною, — это антиалкогольная кампания…»

— Ну да, народ протрезвел, посмотрел по сторонам, увидел, в какой ж… живет, тут Союзу и пришел конец.

— Но пили ведь и в самом деле много. Дипломаты не исключение. В посольском магазине спиртное стоило копейки… Это была своеобразная компенсация за низкую зарплату. Но вообще перестройка была интересным периодом. За границей стало тоже очень хорошо видно, как изменения в стране сказываются прежде всего на людях. Сотрудники посольства начали говорить по-другому — и между собой, и с англичанами. Было видно, как страна меняется…

— И куда смотрели проверенные бойцы идеологического фронта?

— Помню, сотрудников и членов семей нашей дипмиссии собрал посол, провел душеспасительную беседу, в том числе рекомендовал женщинам не обращаться за консультациями к австралийским… гинекологам. Мол, негоже показывать интимные места буржуазным врачам. Посол до Австралии работал в Северной Корее…

— Стукачество, наверное, тоже процветало?

— Я этого никогда не замечал. Да и меня не трогали особенно. Сотрудничество предлагали, но не настойчиво. Я отказался.

— А говорят, вы генерал.

— Опровергать такие слухи бесполезно, все равно будут те, кто им верит. Тут ничего не докажешь. Но это не так. Есть товарищи, которые, наоборот, подчеркивают принадлежность к спецслужбам. А мне чужой славы не надо. Причем ничего ни хорошего, ни плохого я в этом не вижу. Среди сотрудников спецслужб были очень профессиональные люди. А встречались и совсем другие. Как и среди дипломатов. Кстати, когда я приехал в Лондон, там можно было без проблем определить, кто именно из посольских носит погоны под цивильным пиджаком. Вне зависимости от занимаемой в дипмиссии должности сотрудники спецслужб ездили на казенных машинах. Все без исключения! А мидовские, вплоть до первого секретаря, ходили пешком. Поэтому все, включая англичан, знали, кто где работает. Когда на британскую сторону переметнулся Олег Гордиевский и сдал агентуру, из Лондона выслали очень многих. После этого и нам закупили автомобили, чтобы никто не выделялся. Можно сказать, повезло…

— А к бизнесу вас когда потянуло?

— Знаете, решение само созрело. Помню, в 91-м году вернулся из Лондона в МИД и увидел, как сотрудники начинают с утра пить пиво и часами играть в компьютерные игры. Период был очень тяжелый. Союз распался, оказались потеряны четкие ориентиры внешней политики, новые еще не сформировались. На какое-то время исчезла востребованность. Я потому и ушел: в шесть часов вечера мужчине в возрасте тридцати пяти лет возвращаться домой зазорно. Ни перспективы, ни интереса к работе. Плюс была безумно низкая заработная плата, которая в начале 90-х годов составляла одиннадцать долларов в месяц.

Я начал метаться. С учетом опыта работы за границей и связей меня звали в крупные компании, в том числе иностранные. Уже появились первые кооператоры, они стали выезжать на Запад, где вели себя иногда нелепо. Требовались люди, которые наладили бы их цивилизованный контакт с внешним миром. Но я не хотел переходить из одной бюрократической системы в другую.

— Этап купи-продай тоже прошли?

— Было и это. Сейчас смешно вспоминать, а тогда за все брались: от поставок колючей проволоки для нужд ООН до попыток продажи российских самолетов за рубеж. В какой-то момент даже помогали англичанам искать сбитые где-то под Мурманском во время Второй мировой войны британские самолеты. Надо честно сказать, в этих операциях мы не слишком преуспели и постепенно переключились на консалтинг, используя наработанные в Англии контакты.

— А стартовый капитал?

— Его не было. Первые доходы начали получать от западных банков, которые платили за поиски бизнеса, организации поездок иностранных инвесторов сюда и так далее. Это были небольшие суммы, но в те годы доход в две тысячи долларов позволял компании безбедно существовать, даже положить зарплату секретарше и водителю. Ста долларов хватало, чтобы месяц жить! Помещение под офис нам, правда, друзья дали бесплатно, выделив комнату в бывшем здании СЭВ… Ощутимые заработки появились спустя пару лет, году в 94-м. С теми средствами уже можно было серьезно работать на финансовых рынках.

— А как же личные яхты, самолеты, дома за границей?

— Стало достаточно денег, чтобы комфортно себя чувствовать: отдыхать, где хочешь, летать первым классом. Но я никогда не был сторонником покупки заграничной собственности. Мне она просто не нужна. До 96-го года время было нервное, люди опасались, что могут вернуться коммунисты, и сидели на чемоданах. Но потом-то все успокоилось. А сейчас зачем недвижимость за рубежом? За границей бываю часто, но, как правило, один-два дня. Для себя давно решил: Россия — единственная страна, где буду жить. Есть еще одно место, в котором готов проводить старость. Это Крым. Уникальная природа, ничем не хуже Французской Ривьеры. Летом отдыхаю в Форосе, недалеко от места, где находится печально известная дача Горбачева «Заря». Крым — край, богатый с точки зрения и русской истории, и русской культуры.

— К слову, о ней, о культуре. У вас ведь музыкальное образование, Андрей Леонидович?

— Семилетка по классу скрипки. Когда-то любил в своей компании попеть под гитару, но уже сто лет не баловался.

— Вас папа с мамой приобщили?

— Забавная история. Мне было лет девять или десять. Я жил в простом доме на Ленинском проспекте. Напротив — добропорядочная еврейская семья Плетнеров. Они убедили моих родителей, что ребенок должен заниматься скрипкой и иностранным языком. Вместе с Виталиком Плетнером я пошел сдавать экзамены. В «музыкалку» Плетнера не взяли из-за отсутствия слуха, а в английскую школу не приняли из-за пятого пункта как еврея. Я же прошел в обе. В музыкальную школу надо было ехать час на троллейбусе, а в английскую — еще полчаса в другую сторону. Бутерброды мама мне какие-то готовила, я на бегу их ел. Позанимался так годик, и родители поняли, что сын скоро дойдет до ручки. Они предложили самому выбрать — язык или музыка. Я рассудил, что английский еще выучу, а вот к скрипке в будущем вернусь едва ли. Решение было нерациональное. Но я честно отъездил на скрипку. И ни о чем не жалею, любой опыт полезен. Очень люблю оперу. Благо ВТБ является спонсором Мариинского и Большого театров. Иногда удается вырваться в театр. Так что занятия в детстве скрипкой, наверное, привили мне вкус к хорошей музыке.

— Так пока и не рассказали, Андрей Леонидович, каким ветром вас в банковскую сферу задуло?

— Немного поработал в банке «Империал» и НРБ, а в 1996 году получил назначение во Внешэкономбанк. После президентских выборов многие команды менялись, мною решили укрепить ВЭБ.

— Вроде бы Сергей Дубинин, тогдашний председатель Центробанка, вас лоббировал?

— Сергея Константиновича знаю с университета, он был начальником нашего курса. Потом мы на время разошлись в разные стороны и встретились, когда я уже занимался бизнесом, а Дубинин исполнял обязанности министра финансов. Позже он перешел в ЦБ. Через него и Черномырдин обо мне узнал… Хорошо это помню, был день моего сорокалетия, когда Дубинин, придя ко мне в гости, сказал, что Черномырдин выдвинул мою кандидатуру на пост председателя Внешэкономбанка. Об интригах каких-то я не знал. Помню только, что Чубайс потом сказал следующее: «Не было такого олигарха, который не зашел бы ко мне и не сказал, что тебя не надо назначать». Каждый имел своего кандидата, но Чубайс поддержал меня.

— В чью команду вы тогда входили?

— Ни в чью. Это моя принципиальная позиция. Ни в команду, ни в группировку. Ни тогда, ни сейчас. Хотя Роман Абрамович пытался обучать меня, что свободного бизнеса уже в России быть не может, поэтому надо обязательно к кому-то прибиться: или к нему, или к Ходорковскому, или еще к кому-то… Я уже тогда неплохо знал всех олигархов, пожалуй, за исключением Березовского. Конфликтов между нами не возникало, но и сблизиться я не старался.

— Почему?

— В свое время ушел в свободное плавание не для того, чтобы работать на кого-то конкретно. Единственное, чье руководство признавал, признаю и буду признавать, это руководство страны. Но найти общий язык могу практически с любым человеком и в правительстве, и в бизнесе, если этого потребуют интересы организации, которую представляю.

— Мне кажется, вы старательно не упоминаете Александра Лебедева. Почему?

— Для меня этот человек не существует, я вычеркнул его из своей жизни. Оставлю на совести Лебедева все, что он делает и говорит в мой адрес. Мог бы рассказать о нем и его бизнесе много всякого, но не стану мараться.

— А дефолт 98-го — тяжелая тема для вас?

— Как и для всех. Это был результат неправильной политики целого ряда людей. Часть из них мои друзья, часть — мои оппоненты. Например, когда господин Алексашенко рассуждает сегодня, как должны себя вести банки, это вызывает удивление. В 98-м году он никого не хотел слушать, был убежден, что разбирается во всем лучше других. В итоге безграмотными и безответственными действиями привел к краху банковскую систему, уничтожил накопления миллионов людей, поставил на грань выживания весь финансовый сектор страны.

Кризис 1998 года сначала воспринимался так, будто жизнь закончилась. Когда все началось в августе, я был в отпуске, смотрел китов в Канаде. Вижу сводки — все хуже, вернулся — совсем плохо. Пошли совещания у Кириенко: как будем дефолт делать? Помню, «Менатеп» собирал бизнесменов думать, как дальше жить. Приезжал Валентин Юмашев — тогда глава администрации президента. Я еще шутил, что менатеповцы открыли столовую для безработных олигархов. Народ на нервной почве ел много. Да и кормили там, кстати, весьма неплохо.

Но нет худа без добра. Кризис 1998 года нас многому научил. В 2008 году западные инвесторы говорили, что российские банкиры очень стрессоустойчивы. Просто опыт уже есть. Я, например, стал ко всему гораздо спокойнее относиться. Сейчас как топ-менеджер получаю в день десять хороших новостей и столько же плохих. Но абсолютно не дергаюсь. В жизни существует баланс. И в кризисе тоже. Сначала резко все падает, а потом все оживает. Сейчас я лучше готов к потрясениям.

2008 год был очень тяжелый, и нарастание кризиса шло стремительно. 21 сентября, в свой день рождения, я только в час ночи ушел из кабинета Игнатьева, где еще Кудрин сидел. Обсуждали план спасения Связь-Банка. Наверное, по-настоящему первый день, когда все поняли, что кризис больше не стучится в ворота, что он уже здесь.

— Мы забежали в 2008-й, а я собирался спросить, за что вас трижды пытался уволить премьер Примаков?

— Евгений Максимович мало разбирался в финансах, думаю, его Геращенко подкручивал.

— Чем же вы Гераклу так не угодили?

— Он не хотел держать в ВЭБе чужака. У нас отношения сразу не сложились. Профессиональные, не личные. Я уважаю Геращенко как яркую и сильную личность. Но Виктор Владимирович — человек из другой, советской эпохи. Он напоминает мне старика Хоттабыча. Помните, какие советы тот давал Вольке на экзамене по географии? Учителя в ужасе хватались за голову! Так и Геращенко: он вроде джинна, считавшего, что земля стоит на трех китах, полагает, что загрансеть нужна российским банкам на случай холодной войны как окно во враждебный западный мир. Я же считаю, что сеть банков за рубежом, а мы присутствуем уже в 20 странах мира, должна быть направлена на большую интеграцию в мировую финансовую систему. Согласитесь, диаметрально противоположные точки зрения.

— Ну вот вас Навальный еще критикует.

— Навальный играется в политику, и его критика ВТБ — часть этой игры. Взял одну тему с буровыми установками и пытается на этом заработать политические очки. Я вообще-то позитивно отношусь к критике, всегда, когда она справедлива, признаю ошибки. И по данному вопросу неоднократно давал ответ. Мы провели внутреннее расследование и установили: сделка была проведена не лучшим образом. Три менеджера банка, отвечавших за нее, уволены. МВД, куда обратились с запросом, не выявило в их действиях состава уголовного преступления. На этом моя компетенция на правоохранительном поле заканчивается. Но у меня нет сомнений, что в итоге проект с буровыми окупится и деньги вернутся. Мы этим вопросом занимаемся.

Что тут еще сказать? Не могу утверждать, будто у нас все в порядке. Мы регулярно инициируем возбуждение дел против нечистых на руку работников. Бывшие управляющие ВТБ из Курска и Кемерова сидят за решеткой. Ничего не попишешь, в банке работают такие же люди, как и везде, от коррупции никто не застрахован. Особенно когда через твои руки идут колоссальные суммы… Но мы боремся с такими явлениями.

— Если говорить глобально, то что было самым сложным за годы работы в ВТБ?

— Могу назвать две вещи. Первое — народное IPO. Само IPO было крайне удачным. Мы разместились на пике рынка, по максимальным ценам, с огромной переподпиской. Десятикратной. У нас спрос только на Западе был в семьдесят миллиардов долларов! Что сработало против народных IPO? Безусловно, кризис. Рынок не отрос и, боюсь, в ближайшее время может не отрасти. Беда в том, что люди доверились, не зная, что такое рынок, не понимая, что такое акции, что это за инструмент. Они поверили рекламе и купили бумаги. Необходимости при этом для нас такой не было. Деньги мы могли с лихвой собрать на Западе, где акции покупали профессиональные инвесторы, хорошо понимающие риски. Что касается российских частных инвесторов, то для многих это первый опыт, и они оказались не готовы к движению рынка вниз. Даже обратный выкуп акций только частично решил проблему. Все равно остается много недовольных людей: у кого-то акций больше, чем можно было предъявить к выкупу, кто-то купил позднее, кто-то забыл вовремя оформить и так далее.

— Может, buy back был не нужен?

— Считаю, этот шаг был оправдан. Хотя рыночники говорят, что неправильно, не по рынку. Но в результате кризиса очень многое в нашей жизни не по рынку происходит. Сейчас американские банки пятьдесят миллиардов долларов штрафов выплачивают за ипотечные кредиты. Это тоже нерыночное решение. Нам казалось: чтобы поддержать морально и материально наших акционеров, нужно было предложить выкупить у них акции по цене размещения. Мы понимаем: это чрезвычайная мера, такого больше не будет, но мы на это пошли, потому что и сам кризис — явление чрезвычайное. Расскажу хорошую шутку. В начале кризиса я был в Нью-Йорке и позвонил коллеге, известному банкиру. Говорю ему: «Что делать?» Он в ответ: «Ничего. Ты же сам говоришь: кризис случается раз в сто лет. Этот уже прозевали, а до следующего уже не доживем».

— А вторая больная тема?

— Ситуация с Банком Москвы. Мы не могли представить, что в современной экономике из одного из крупнейших банков страны могут выкачать десятки миллиардов долларов и никто этого не заметит. Обвинения, что мы проглядели ситуацию, оправданны лишь частично. Нас туда не пускали. Другого пути не было. Единственная альтернатива — оставить все как есть. Тогда банк умер бы с огромными последствиями для всего финансового сектора, потому что там несколько миллионов вкладчиков, там сотни миллиардов рублей бюджетных денег, московского и федерального бюджетов. Возникла бы целая гора проблем, которая больно бы ударила по всему банковскому сектору.

В конечном счете дела в Банке Москвы мы поправим, создадим новый прибыльный бизнес. Но цена, которую заплатили и в финансовом, и в моральном плане, оказалась большой. Я уже не говорю о том, сколько сил у сотрудников требует работа по данному проекту. Только ответы на запросы по уголовным делам, а их уже семь, чего стоят. Так что считаю, что слово «мошенничество» в отношении Бородина не подходит. Слишком оно мягко звучит по-русски. Английское fraudе — более подходящее, пожестче.

Ну а вообще-то в банке каждый день — борьба. Уже говорил, что сейчас ситуация очень непростая. С одной стороны, давит плохой, очень нестабильный фондовый рынок. С другой — результатом кризиса стало желание надзорных органов всех стран ужесточить банковский контроль, включая увеличение резервов, требования к капиталу и тому подобное. Что это значит? Банки будут меньше кредитовать реальный сектор, получать меньше прибыли, а издержки будут расти. В конечном итоге пострадает наш клиент, экономика в целом, замедлится ее рост.

— Насколько ВТБ вырос за десять лет вашего руководства?

— Более чем в тридцать раз. У нас с шести до двухсот с лишним миллиардов долларов выросли активы, в группе создан новый бизнес — розничный и инвестиционный банки. Мы приучили всех к тому, что у нас быстрые темпы роста. Но наша задача сейчас перейти от стратегии быстрого, экстенсивного роста к росту качественному. Мне хочется создать идеальный банк — высокотехнологичный, с отличными специалистами, лучшими банковскими продуктами. Задача очень сложная. Но мы ее решаем. Берем лучший мировой опыт, привлекаем иностранных специалистов. Потому что когда приходишь в какой-нибудь офис на Уолл-стрит, то видишь: там сидят русские, поляки, колумбийцы, индусы, китайцы… Лучшие мозги мира работают на финансовый сектор США. Мы пытаемся сделать то же самое в России.

— Вас недавно же еще на пять лет переподписали.

— Да, мои полномочия продлены до июня 2017 года.

— Был мандраж, что могут не утвердить, Андрей Леонидович?

— Знаете, после гибели сына я перестал чего-либо бояться. Остался лишь страх за жизнь и здоровье близких. Смерть ребенка — это трагедия, которая меняет твое мироощущение. Мне кажется, уже не смогу ощущать себя счастливым человеком. Можно даже быть временами веселым, улыбаться, радоваться каким-то событиям. Но счастливым — нет. Говорят, работа — лучшее лекарство. Наверное, это правда. Спасают работа и близкие, родные люди. Ради них и стоит дальше жить.

Андрей Ванденко

Досье

Андрей Леонидович Костин

Родился 21 сентября 1956 года в Москве. В 1979 году с отличием окончил экономический факультет МГУ имени Ломоносова по специальности экономист-международник. В 2001 году защитил кандидатскую диссертацию

.

C 1979 по 1992 год работал в структуре МИД СССР: был сотрудником генконсульства в Австралии, затем посольства в Великобритании.

В 1992 году стал одним из основателей Российской инвестиционно-финансовой компании (РИФК), работавшей на рынках ценных бумаг и долговых обязательств.

С 1993 по 1995 год — заместитель начальника управления иностранных инвестиций банка «Империал».

В 1995 году — первый заместитель председателя Национального резервного банка.

18 октября 1996 года указом президента России назначен председателем Внешэкономбанка.

В ВТБ с 2002 года. Президент — председатель правления, член наблюдательного совета ОАО Банк ВТБ. В апреле 2012 года полномочия Андрея Костина были продлены до 2017 года.

В ноябре 2011 года избран председателем Делового саммита форума Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС), проведение которого запланировано на сентябрь 2012 года во Владивостоке.

Имеет ряд государственных наград.

Россия > Финансы, банки > itogi.ru, 4 июня 2012 > № 566558 Андрей Костин

29 мая официальный представитель Южной Кореи в ходе визита в Анкару сказал, что количество претендентов в многомиллиардном тендере на поставку боевых вертолетов сузилось до трех участников - Boeing, Bell Helicopter Textron и AgustaWestland-Turkish Aerospace Industries (TAI).

«Боинг» предлагает ударные вертолеты AH-64 Apache, «Белл» - Cobra, итало-турецкая компания – T-129. «Боинг» и «Белл» продали вертолеты в десятки стран, а AgustaWestland и TAI в этом году поставят в турецкую армию 9 из 59 вертолетов T-129.

Турецкие официальные представители подтвердили, что в июле Т-129 примет участие в испытаниях в Южной Корее.

Сеул, как ожидается, выберет победителя тендера на поставку 50 ударных вертолетов в октябре. Точная стоимость южнокорейской программы будет зависеть от типа вертолета, конфигурации и количества.

Южная Корея будет использовать боевые вертолеты, в первую очередь, против северокорейских артиллерийских катеров, развернутых в Желтом море.

Открытое лицо митинга

Новый закон о митингах запретит их участникам скрывать лица под масками и марлевыми повязками. На карнавалы и свадьбы это не распространяется - за фату штрафовать не будут

Депутаты Госдумы продолжают обсуждать закон о повышении штрафов за нарушения на митингах. В среду комитета по конституционному законодательству и государственному строительству рассматривал поправки, поступившие ко второму чтению законопроекта. Решено, что маски можно будет носить на карнавалах, но нельзя на митингах, уведомлять власти о проведении свадьбы с большим числом гостей не нужно, даже если невеста - активистка оппозиции и в белом платье. Закрывать лицо фатой ей тоже, скорее всего, разрешается.

Напомним, законопроект о повышении штрафов за нарушения на массовых мероприятиях, предложенный "единороссами", уже прошел первое чтение. Сейчас депутаты обсуждают поправки, внесенные ко второму.

Документ запрещает митингующим скрывать лица - ни маской, ни марлевой повязкой. Эта норма водится для того, что чтобы не затруднять установление личности нарушителей. Депутат-эсер Дмитрий Гудков в ходе обсуждения поинтересовался, не надо ли ему подавать уведомление в мэрию в связи с предстоящей у него в июле свадьбой. "Любая свадьба может превратиться в политический перфоманс, а у нас жених и невеста - представители политической организации", - заметил он. Кроме того, депутат считает, что возникает вопрос и в связи с использованием масок на карнавальных шествиях. Разговор на эту тему охотно поддержали и другие члены комитета. В итоге большинство согласилось с тем, что на свадьбы и карнавалы нормы, предлагаемые в проекте закона, не распространяются, и штрафы организаторам свадеб за некую политизацию торжеств не грозят.

Член фракции "Справедливая Россия" Илья Пономарев предложил открыть лица сотрудников полиции и обеспечить каждого из них - на видном месте - номерным жетоном, чтобы и участники акций могли зафиксировать в случае необходимости правонарушения, совершенные, например, сотрудником ОМОНа. По его словам, 6 мая на Болотной площади было зафиксировано порядка 20 нарушений со стороны полицейских, однако установить, кто конкретно их совершил, невозможно, так как "лица прикрыты шлемами, которые к тому же еще бликуют, а жетоны отсутствуют". Относительно жетонов председатель комитета Владимир Плигин согласился: "Давайте посмотрим в этом направлении закон о полиции".

Одновременно закон пополнился рядом новых штрафов. Во-первых, наказывать предлагается за вынужденное усиление полиции. Представители думской оппозиции - фракций КПРФ, "Справедливая Россия" и ЛДПР - считают, что эту норму можно будет активно использовать против участников и организаторов акций через искусственное привлечение дополнительных сил и потом ставить это в вину ее участникам, налагать на них штрафы. Об этом, в частности, говорил на заседании Илья Пономарев. Глава комитета "Привлечение дополнительных сил здесь напрямую привязано к нарушениям", - заявил Плигин.

Во-вторых, за создание "помех в движении пешеходов и транспортных средств" и "превышение норм заполняемости территории (помещения)" поправки предусматривают штрафы до 50 тыс. рублей для граждан, до 100 тыс. рублей для должностных лиц и до полумиллиона для юридических лиц. Для граждан денежный штраф может быть заменен обязательными работами на срок до 100 часов. Если причинен вред имуществу, то штраф выше: 100 тыс. - 200 тыс. (для граждан); 200 тыс. - 400 тыс. (для должностных лиц) и 350 тыс. - 700 тыс. (для юридических лиц). Увеличивается, соответственно, и возможный срок обязательных работ для граждан - до 150 часов.

В тексте появилась еще норма - и она была поддержана большинством членов комитета - в соответствии с которой установлена ответственность за организацию "массового одновременного пребывания граждан в общественных местах", а также за призывы граждан к такого рода "пребыванию". Санкции начнут действовать в том случае, если данное "пребывание" повлекло "нарушение общественного порядка, санитарных правил, правил поведения в общественных местах, функционирования объектов жизнеобеспечения и связи, причинение вреда зеленым насаждениям", либо если это создало помехи движению пешеходов или транспорта, ограничило доступ граждан к жилым помещениям или объектам инфраструктуры. За данные нарушения предлагается установить штраф в 10 тыс. - 20 тыс. рублей (для граждан), для 50 тыс. - 100 тыс. рублей (для должностных лиц), для 200-300 тыс. рублей (для юридических лиц).

Если такого рода действия причинили вред здоровью человека или нанесли имущественный вред, административный штраф для обычных граждан возрастает до 150 тыс. - 300 тыс. рублей; для должностных лиц - до 300-600 тыс. рублей и для юридических лиц - до 1 млн рублей.

Ко второму чтению в проекте закона также появилась норма, по которой участника акции, ранее не заявленного в качестве ее организатора, таковым все-таки можно признать. "Лицо, фактически руководившее действиями участников публичного мероприятия, решением суда может быть признано организатором публичного мероприятия", - записано в законопроекте. Таким образом, штрафные санкции к нему могут быть применены гораздо более жесткие, чем к обычному гражданину.

По сравнению с первым чтением претерпело изменение и название законопроекта - теперь оговорено, что изменения вносятся не только в КоАП, но также и в федеральный закон "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях".

Всего было рассмотрено порядка 380 поправок.

Рассмотрение законопроекта во втором чтении может состояться уже на следующей неделе. "Комитет будет вносить законопроект о штрафах на второе чтение на 5 июня, на вторник", - написал Гудков-младший в своем "Твиттере". "Закон - адский ад. Добро пожаловать в Северную Корею", - так охарактеризовал он законопроект.

Накануне президентский Совет по правам человека направил письмо Владимиру Плигину с призывом не торопиться с принятием законопроекта. В президентском Совете назвали документ "ящиком Пандоры" и предложили свои поправки в законодательство о митингах. Также в Госдуму внесен альтернативный законопроект, касающийся ответственности за нарушения на массовых акциях. Он разработан в "Комитете гражданских инициатив" экс-министра финансов Алексея Кудрина.

Раздел ежегодного доклада США о соблюдении прав человека в мире, касающийся России, не отличается объективностью, и Россия надеется, что подход американской стороны по этому вопросу будет более взвешенным, заявил в понедельник уполномоченный МИД РФ по вопросам прав человека, демократии и верховенства права Константин Долгов.

На прошлой неделе США представили ежегодный доклад о соблюдении прав человека в мире. В числе самых злостных нарушителей прав человека в докладе по традиции названы Иран, КНДР, Туркмения, Узбекистан, Сирия, Белоруссия и Китай. В числе стран, где власти ограничивают деятельность неправительственных организаций и запрещают из финансирование из-за рубежа помимо России названы Египет, Эфиопия, Малайзия, Алжир, и Камбоджа.

"Не отличается объективностью и раздел по России. Американские партнеры, к сожалению, не желают замечать масштабную работу, которая проводится российским руководством в контексте совершенствования политической и судебной систем, реформирования правоохранительных органов и исправительных учреждений, борьбы с коррупцией. Что же касается наличия проблем в сфере прав человека, то, как известно, иммунитета от них нет ни у одной страны", - говорится в комментарии Долгова, размещенном на сайте МИД РФ по поводу представленного США ежегодного доклада о соблюдении прав человека в мире.

В России идёт техническая модернизация границ. На смену контрольно-следовым полосам, заборам с колючей проволокой, патрулированию с собаками приходят современные средства наблюдения.

Современные средства слежения, радары, лазерные системы скрытого контроля, беспилотные летательные аппараты, камеры видеонаблюдения, приборы ночного видения и многое другие автоматические средства сбора информации будут всё шире использоваться при охране границ России, общая протяжённость которых составляет 61.000 км, рассказал в интервью «Российской газете» заместитель руководителя Пограничной службы ФСБ России генерал-лейтенант Владимир Стрельцов.

На смену «ГАЗам» и «УАЗам» приходят экономичные, но быстрые квадроциклы, снегоходы.

Для охраны арктических границ используется и космическая техника, и радиолокационные наземные станции. Изучается вопрос применения экранопланов. На арктическом участке, отметил Владимир Стрельцов, необходимо совершенствовать взаимодействие с МВД, МЧС и Минобороны, а также развивать систему дистанционного зондирования земной поверхности из космоса.

В Погранслужбе ФСБ работают только профессионалы. Последний срочник демобилизовался отсюда в 2008 году.

На суше Россия граничит с 14 государствами - Норвегией, Финляндией, Эстонией, Латвией, Литвой, Польшей, Белоруссией, Украиной, Грузией, Азербайджаном, Казахстаном, Китаем, Монголией и Северной Кореей, а кроме того - с Южной Осетией и Абхазией, которые признала в качестве независимых государств. С Японией и США (Аляской) Россия имеет морские границы - соответственно в Охотском море и Беринговом проливе.

28 мая Пограничная служба России отмечает профессиональный праздник.

Госдепартамент США считает, что нарушение демократического процесса, управляемое правосудие и нарушение свободы самовыражения являются самыми значительными проблемами в современной России.

"В ходе парламентских выборов (в РФ), которые прошли в декабре, местные и международные наблюдатели отмечали вмешательство властей, манипуляции, ограничения в отношении оппозиционных партий и кандидатов к регистрации, доступу к СМИ, а также проведению политических кампаний", - говорится в опубликованном в четверг ежегодном докладе госдепартамента о соблюдении прав человека в странах мира.

Госдепартамент также вновь упрекнул Россию в "политическом преследовании" представителей бизнеса и тех, кто угрожает государственным интересам, а также в создании суровых условий заключения.

"Условия в тюрьмах уже являются серьезным нарушением прав человека для многих заключенных: уровень из медицинского обслуживания недостаточен, основные человеческие потребности не удовлетворяются, заключенные подвергаются притеснениям со стороны тюремных властей. Несколько раз содержание заключенных в таких условиях приводило к их смерти. Правительство не предпринимает адекватных мер по преследованию и наказанию чиновников, ответственных за злоупотребления, что в результате создает атмосферу безнаказанности", - отмечается в докладе.

Также США обращают внимание на ситуацию на Северном Кавказе. Там, по мнению, госдепартамента, существует проблема общественного контроля за деятельностью силовых ведомств. "На Северном Кавказе конфликт между властями, повстанцами, исламистами и криминалитетом привел к многочисленным нарушениям прав человека. К убийствам, пыткам, физическому насилию и политическим преследованиям причастны, предположительно, и силовые структуры, и повстанцы. Помимо прочего, правительство Рамзана Кадырова в Чечне продолжает нарушать фундаментальные свободы, участвует в коллективных актах возмездия против семей подозреваемых в сотрудничестве с боевиками, а также способствует созданию атмосферы страха и запугивания", - говорится в докладе.

Еще одной серьезной проблемой в России является свобода СМИ. Если в российском интернете, а также в некоторых электронных и печатных изданиях свобода самовыражения присутствует, то на большинстве теле- и радиоканалов, а также в печатных СМИ США отмечают наличие самоцензуры, давление государства или политические ограничения.

"Некоторые журналисты и активисты, публично критикующие правительство или связанный с государством бизнес, становились объектами нападений, притеснения, повышенного интереса со стороны госструктур, политических преследований и других форм давления. Ряд громких дел, связанных с такими нападениями и убийствами, остаются нераскрытыми", - говорится в докладе.

Составители документа также напоминают о том, что во время декабрьских выборов в Госдуму, победу на которых одержала "Единая Россия", на ряд интернет-сайтов, публиковавших данные о нарушениях, были совершены DDoS-атаки.

"Другие проблемы (в России) были связаны с насилием офицеров в отношении призывников, нарушением права на свободу собраний, широким распространением коррупции на всех уровнях правительства и правовой системы, насилием в отношении женщин и детей, торговли людьми, ксенофобией и преступлениями против мигрантов, а также нападениями на представителей религиозных и национальных меньшинств", - говорится в документе.

Доклад составляется госдепартаментом ежегодно. В числе самых злостных нарушителей прав человека в докладе по традиции названы Иран, КНДР, Туркмения, Узбекистан, Сирия, Белоруссия и Китай. В числе стран, где власти ограничивают деятельность неправительственных организаций и запрещают из финансирование из-за рубежа названы, помимо России, Египет, Эфиопия, Малайзия, Алжир, и Камбоджа.

"Мы составляем и публикуем этот документ для того, чтобы все правительства стран мира знали, что мы следим за ситуацией и будем всегда бороться за соблюдение прав человека", - отметила, представляя документ, госсекретарь США Хиллари Клинтон.

Со своей стороны, МИД РФ после предыдущих докладов Госдепа называл тезисы о России безосновательными и рекомендовал Вашингтону обратиться к решению актуальных для США проблем. Денис Ворошилов.

Успехом или провалом называть итоги двухдневных "ядерных" переговоров в Багдаде Ирана и шестерки международных посредников (Великобритания, Германия, Китай, Россия, США, Франция)? Уже прозвучали и те, и другие оценки. Но тут надо посмотреть, каковы были ожидания сторон накануне встречи. Получается, что участники ждали всего лишь начала процесса, реальные результаты которого могут проявиться через год или около того. Создаст ли Иран за это время атомную бомбу? Вопрос, почти уже не имеющий отношения к делу. Потому что речь на переговорах и вокруг них давно идет не только и столько об иранской бомбе, сколько об иных материях. Типа безопасности всего региона.

С чем приехали

С какими настроениями обе стороны ехали в Багдад? От имени "шестерки" на переговорах председательствует Кэтрин Эштон, глава дипломатии Евросоюза. Накануне она сказала, что рассчитывает в этот раз - а переговоры с Ираном по поводу его ядерных планов тянутся уже не первый год - увидеть "начало конца проблемы". Американские дипломаты сообщали СМИ, что в этот раз сигналы со стороны Ирана были позитивными, Россия и Китай заявляли, что ядерный кризис сейчас имеет хорошие шансы на урегулирование.

Есть уже и факты, подтверждающие версию "начала конца", да хоть "начала всех начал". Например, накануне начала переговоров в Багдаде иранцы договорились с МАГАТЭ. Ну, или почти договорились. Будучи умелыми дипломатами на протяжении нескольких последних тысячелетий, они оставили финальное решение всех вопросов до исхода багдадских переговоров с "шестеркой" - чтобы "шестерка" вела себя осторожнее. Но в принципе все в порядке, глава МАГАТЭ Юкио Амано даже съездил в Тегеран и объявил, что, не считая мелких разногласий, стороны договорились о том, какие атомные объекты будут посещать инспекторы его организации.

Теоретически диалог с атомным агентством - это как бы отдельная история от разговора с "шестеркой", но на практике только МАГАТЭ может квалифицированно подтвердить, ведет ли страна военные атомные программы: лучшие специалисты именно там.

И если при Джордже Буше американцы пытались (не очень успешно) обойти МАГАТЭ, которая не подтверждала наличия у Тегерана военной программы, то при переходе к чуть более вменяемым переговорам все стало на свои места. Без МАГАТЭ нельзя, и если Амано доволен, то и в Багдаде должно было все пройти спокойно.

С чем уехали

Особенность многолетнего переговорного процесса с Ираном - их деликатность и закрытость. Но реконструировать то, что произошло на этот раз в Багдаде, возможно.

Для начала, "шестерка" должна была привести иранцам согласованный на недавней "большой восьмерке" в Кэмп-Дэвиде (и не только там) план "пошагового" выхода из кризиса. По принципу: Иран пускает инспекторов на такой-то объект - "шестерка" снимает такую-то санкцию, действующую против Тегерана в ООН. Еще шаг Ирана - и новый ответный шаг партнеров.

И план был привезен, причем на недавнем раунде переговоров в Стамбуле иранцы вроде как были с его идеей ознакомлены. После чего и начали подавать сигналы о том, что такой план можно обсуждать.

Но в Багдаде иранская делегация во главе с Саидом Джалили на этот пошаговый план выдвинула свой пошаговый план. Это можно считать хорошим способом торпедировать переговоры, а можно, наоборот, серьезным подходом к ним, работой над деталями. В целом получается, что привезенный план был недостаточно "пошаговым", от Ирана хотели много шагов, а в ответ обещали мало. В том числе там не предлагалось снятия санкций (а ведь Москва предупреждала партнеров - не перестарайтесь с жесткой позицией!). Но на то и переговоры, чтобы в таких вещах разобраться.

И вот итог: после трех бурных сессий в четверг переговорщики мирно разошлись, Кэтрин Эштон заявила, что между сторонами есть "общая почва" и есть разногласия. А самое главное - показатель успеха - сразу же возникла дата следующей встречи, 17-19 июня, то есть скоро. И еще - место. Ирану предлагали Женеву, но тот отказывался, предпочитая город, где он чувствовал бы себя более комфортно. И такой город нашелся: переговоры поедут в Москву, в Москву...

Кто в уязвимом положении

Смысл происходящего в том, что начинался переговорный марафон с Ираном в одну эпоху, продолжился в другую, а сейчас плавно переходит в третью. Поэтому договариваться сложно и долго.

А с другой стороны, куда спешить? Главный антагонист Ирана - США, в США президентские выборы, президент Барак Обама не может принять вообще никакого решения по Ирану, поскольку это чуть ли не самая болезненная для избирателя тема из числа международных.

То есть каков бы ни был план решения "ядерной проблемы Ирана", кому-то он в США точно не понравится, и начнется предвыборная ругань. А раз так, минимум полгода на этих переговорах ничего не произойдет, и лучше не надо. Источники в Москве говорят, что скорее речь о годе. Иранская же атомная бомба, которой все равно пока нет, тем временем подождет рождаться.

Подождет и боящийся Ирана Израиль, несмотря на регулярно проводимую им глобальную информационную кампанию насчет того, что израильские истребители вот-вот разбомбят все иранские ядерные центры. Но ведь если и разбомбят, от этого в целом ничего не изменится.

На кого тут работает время? С одной стороны, Иран (теоретически) должен очень бояться санкций - не ООН, а ЕС и, отдельно, США. По "европейскому пакету" члены ЕС с 1 июля не будут покупать у него нефть, по американскому - накажут всех финансистов, ведущих расчеты с Ираном в определенных сферах. Выглядит эта ситуация для Тегерана напряженной. А с другой стороны, давайте припомним - хоть одна страна, участвовавшая в подобных "ядерных" сюжетах, сломалась под грузом санкций? Индия и Пакистан, реально взорвавшие свои устройства? Северная Корея?

Не говоря о том, что Москва и Пекин довольно явно и уже не первый год заявляют, что дальше по пути санкций идти некуда. Они, правда, пока следуют санкционному пакету ООН, но и только.

Далее, Иран не очень похож на изолированное и доведенное до крайности государство. Из его текущего дипломатического расписания: встреча по поводу "транспортного коридора Север-Юг" в Тегеране (этот коридор из Индии в Европу пролегает через иранский Бендер-Аббас на Каспии). Далее - саммит ШОС в Пекине (Махмуд Ахмадинежад, президент Ирана, там будет). И так далее. И вообще на "восточном" фланге Ирана ситуация для него лишь улучшается. Американские войска из Афганистана уйдут в 2014 году (из Ирака, на западной границе Ирана, уже фактически ушли).

Наконец, отметим, что нынешние багдадские переговоры как бы незаметно начали называть "способом избежать большой войны на Ближнем Востоке", а не только способом решить вопрос о военном атоме Тегерана.

Регион охвачен эпидемией перемен, но попытка стран Персидского залива задавить Иран, устроив хаос в Сирии, споткнулась. В итоге получается, что в какой-то момент Иран окажется очагом стабильности в идущем вразнос регионе. И все участники багдадских переговоров - включая сам Иран, конечно - это понимают.  Дмитрий Косырев, политический обозреватель.

Прививка от демократии

После Тяньаньмэнь Китай сосредоточился на развитии экономики

Александр Ломанов

Массовые выступления в Китае в апреле — июне 1989 года вошли в историю благодаря своему беспрецедентному размаху и суровым действиям властей по их подавлению. Для Запада «побоище» на пекинской площади Тяньаньмэнь стало символом жестокости китайской Компартии. В Китае о тех событиях вспоминают вскользь как об опасных беспорядках, которые могли разрушить политическую стабильность и помешать провести успешные экономические реформы.

Протест 1989 года зрел несколько лет. Еще в декабре 86-го в Китае прошли массовые выступления студентов. За потворство этим акциям генсек ЦК КПК Ху Яобан был отправлен в отставку, а его смерть 15 апреля 89-го года спровоцировала новую волну недовольства. Перемены в СССР и Восточной Европе наводили интеллектуалов на мысль о том, что у социализма и однопартийной власти будущего нет, образованный слой был разочарован тем, что власти не торопятся отказаться от казавшейся тогда окостеневшей и бесперспективной политической системы. Авангардом борьбы за общественные перемены стала учащаяся молодежь, которая пыталась подражать китайским студентам начала ХХ века, смело выступившим против феодального абсолютизма.

17 апреля на Тяньаньмэнь вышли несколько тысяч студентов. Они призвали власть справедливо оценить вклад Ху Яобана в дело продвижения демократии, отказаться от гонений на либеральную интеллигенцию, начать борьбу с коррупцией, обнародовать данные доходов высокопоставленных чиновников и их родственников, разрешить частные СМИ. Свои требования студенты хотели передать властям из рук в руки. 19 апреля они собрались у входа в расположенный рядом с площадью Тяньаньмэнь правительственный комплекс Чжуннаньхай, где работают и живут высшие руководители страны. Наутро сидячую акцию протеста разогнали. Эта новость подогрела протестные настроения — через день на Тяньаньмэнь было уже около 100 тыс. молодых людей. Студенческие лидеры призывали учащихся не ходить на занятия, бороться за демократию против коррупции и бюрократии. Протесты быстро распространились по другим городам.

В китайском руководстве по отношению к протесту единства не было. Генсек Чжао Цзыян считал возможным диалог со студентами, тогда как премьер Ли Пэн опасался выхода ситуации из-под контроля. После того как генсек уехал с запланированным визитом в КНДР, 26 апреля главная партийная газета «Жэньминь жибао» в редакционной статье рассказала, что в стране происходят «контрреволюционные беспорядки», инспирированные «крайне малым количеством людей». Эта публикация вызвала у лидеров студенческого движения такое возмущение, что они упорно требовали от властей опровергнуть ее вплоть до последних дней протестов. На следующий день десятки тысяч студентов заняли Тяньаньмэнь.

13 мая несколько сотен студентов начали на Тяньаньмэнь голодовку. Они потребовали от властей официально признать демократическое движение, опровергнуть заявление партийной газеты о «беспорядках», начать равноправный диалог с оппозицией. К голодающим на площадь приходили десятки тысяч сочувствующих, среди которых были партийные чиновники, журналисты, военные. По поручению властей с протестующими встретился руководитель отдела единого фронта ЦК КПК Янь Минфу. Он заявил о признании патриотического характера движения и призвал студентов покинуть площадь. Те ответили отказом.

Невольно приблизил ликвидацию китайского протеста советский лидер Михаил Горбачев, прибывший 15 мая с официальным визитом в КНР. Демонстранты не позволили провести торжественную встречу гостя на Тяньаньмэнь, часть намеченных мероприятий в Пекине также пришлось отменить, что стало неприятным унижением для китайских властей.

17 мая в Пекине прошел миллионный марш протеста. Его участники требовали отставки «выжившего из ума диктатора» и «старого маразматика» Дэн Сяопина (ему тогда было 84 года). Вечером Дэн провел заседание постоянного комитета политбюро по поводу введения военного положения в Пекине. С лидерами протестного движения встретился премьер Ли Пэн, их часовую беседу показали по китайскому телевидению. Он предупредил, что вне зависимости от добрых намерений студентов по стране распространяется хаос. В ответ Ли услышал, что проблемы в Китае порождают не демонстрации, а несправедливая общественная система, против которой и выступают студенты.

Военное положение ввели через день, однако добраться до центра города армейские части не смогли. Жители пекинских окраин заблокировали дороги, баррикады были возведены на второй и третьей кольцевой дорогах (по удаленности от центра — примерно как Садовое и Третье транспортное в Москве), а также на основных магистралях, ведущих в город. Вскоре войска из Пекина отозвали.

2 июня несколько диссидентов начали на Тяньаньмэнь новую голодовку, чтобы не дать угаснуть движению. В тот же день власти решили, что город придется очистить силой. Войска вновь двинулись в город, телевидение сообщало о нападениях «хулиганов» на военных и призывало горожан не покидать своих домов. Драматическая развязка наступила вечером 3 июня после 22 часов, когда военные начали продвижение к площади. Протестующие были уверены, что вновь без труда остановят армию. Кровавые стычки происходили у баррикад в нескольких километрах от Тяньаньмэнь. Уничтожение техники бутылками с зажигательной смесью и гибель солдат вызвали панику среди военных, которые начали любой ценой пробивать себе путь вперед.

Ранним утром 4 июня на Тяньаньмэнь вошли полицейские с палками и дубинками. Несколько тысяч демонстрантов взялись за руки, выстроились в ряд и ушли с площади через оставленный открытым коридор.

По официальным китайским данным, в Пекине в ходе тех событий погибли от 200 до 300 человек, в том числе около ста военных и полицейских, примерно 30 студентов. Протестующим приписывают сожжение 180 армейских грузовиков, 40 бронетранспортеров, 90 полицейских машин и 80 автобусов. Западный корреспондент, который в тот момент работал в китайской столице, подсчитал, что погибли около полусотни солдат и от 400 до 800 гражданских лиц. В составленном активистами гражданского движения «Тяньаньмэньские матери» списке погибших чуть более двухсот имен.

Протесты 1989 года окончательно убедили власть в том, что политическая либерализация погубит страну. После этого все усилия были брошены на экономическое развитие — сегодня по размеру экономики Китай уступает только США. Проблема коррупции, о которой с таким гневом говорили весной 1989 года, по-прежнему волнует китайское общество. Страдающие от произвола чиновников люди нередко нападают на полицейские участки и местные органы власти. Однако стабильности системы такие инциденты больше не угрожают. Нынешние студенты стремятся к карьере и материальному успеху. Китайское общество приняло лозунг «стабильность превыше всего». Власть также стремится к единству и всячески избегает публичной демонстрации раскола среди первых лиц страны, как это было в мае 1989-го.

«Жестокость властей уничтожила надежды страны»

Ван Дань, активист студенческого движения 1989 года, в 1990-е отбывал в Китае тюремный срок, ныне проживает в США:

— Я участвовал в том великом историческом движении и горжусь этим! Я был на площади Тяньаньмэнь, когда 4 июня 100 тысяч самых отборных солдат жестоко подавили демократическое движение, создав потрясший весь мир инцидент. Я могу засвидетельствовать, что в 1989-м студенты и представители различных слоев общества боролись за то, чтобы реформы в Китае шли не только в экономике, но и в политике, плодами развития мог воспользоваться весь народ, а не малочисленная группировка знати. Я уже 23 года смотрю на перемены в Китае, и это лишь укрепило мои изначальные убеждения — без главенства конституции, демократии, свободы и прав человека в Китае не будет здорового развития. В нынешнем Китае становится все больше серьезных нерешаемых проблем, они проистекают из того, что подавление протестов 4 июня уничтожило надежды на мирные перемены и всестороннее развитие страны. Отсюда коррупция, безработица, разрушение окружающей среды, упадок морали, имущественное расслоение, недостаток социальных гарантий, всеобщее поклонение насилию, превращение местных властей в мафию.

Южная Корея работает над планом договора о военном сотрудничестве с Китаем, заявил в понедельник пресс-секретарь министерства обороны страны Ким Мин Сок (Kim Min-seok). Аналогичное соглашение планируется заключить и с Японией, сообщает информационное агентство Yonhap.

Пресс-секретарь заявил, что Южная Корея и Китай имеют общие потребности в налаживании материально-технического обеспечения, особенно в последние два года, когда обе страны провели совместные учения по ведению гуманитарных поисково-спасательных операций. Ким также сообщил, что такой договор в 2009 году был подписан с Россией. Договор включает в себя сотрудничество по взаимной логистической поддержке как снабжение продовольствием, топливом, транспортом, боеприпасами и снаряжением в ходе ведения миротворческих и других операций.

Южная Корея также стремится заключить такое соглашение с Японией, которое, если оно будет подписано, станет первым договором с того времени, как в 1910-45 годах Япония имела колониальное господство на Корейском полуострове. Но правительство Южной Кореи проявляет осторожность в этой сфере, так как опасается негативной общественной реакции. Обе стороны находятся на заключительной стадии переговоров в двух областях – по логистике и военной разведке. Министр обороны Ким Кван Чжин (Kim Kwan-jin, на фото) планировал посетить Японию и подписать договор о сотрудничестве в области обмена разведывательной информацией, но визит был отложен в последний момент. «Мы все еще ведем переговоры с Японией. Нельзя сказать. что переговоры застопорились, мы работаем сейчас на уровне рабочих консультаций», сказал пресс-секретарь.

Ким Мин Сок особо подчеркнул, что Южная Корея и Япония пытаются наладить отношения в области военной разведки, так как это необходимо для выполнения гуманитарных операций, проводимых в рамках ООН. Ким также отверг предположения, что военное сотрудничество между Южной Кореей и Японией приведет к эскалации напряженности в регионе, так как Южная Корея, Япония и США стремятся наладить отношения с Северной Кореей, Китаем и Россией. «Мы планируем добиться заключения военного соглашения между Южной Кореей и Японией после тщательного анализа вопросов, которые существуют в отношениях между двумя странами, например, особый статус отношений между нашими странами», сказал Ким.

Как сообщает южнокорейское информационное агентство Yonhap, Республика Корея решила «резко» нарастить свой ракетный арсенал для противодействия северокорейской ракетной и ядерной программам.

Как сообщил источник из правительства Южной Кореи на условиях анонимности, 28 апреля министерство обороны страны попросило на ближайшие пять лет 2,1 млрд долл США для укрепления ракетного арсенала. Этот запрос был сделан через несколько дней после презентации новой крылатой ракеты большой дальности, способной поразить любые цели на территории Северной Кореи.

Кроме того, министерство обороны планирует производство собственной версии американских авиационных управляемых боеприпасов Joint Direct Attack Munition, оснащенной спутниковой GPS-системой наведения.

Новая крылатая ракета Hyunmu-3C (на фото) имеет дальность полета 1500 км, ее первые версии Hyunmu-3A и Hyunmu-3B с дальностью соответственно 500 и 1000 км уже приняты на вооружение. Наряду с этими КР вооруженные силы РК разместили на границе с КНДР новые тактические баллистические ракеты с дальностью полета 300 км, которые по своим характеристикам являются «более мощными», чем американские ракеты MGM-140 системы ATACMS.

Пакистан в конце этого месяца испытает новую баллистическую ракету "Наср", сообщает телеканал "Джио". Скорее всего, испытания состоятся 28 мая.

Баллистическая ракета со 180-километровым радиусом действия обладает повышенной точностью наведения. По данным источников телеканала, армия завершила все приготовления к тестовому запуску. Во время испытания предполагается запустить ракету с ядерным зарядом класса "земля-земля".

В переводе с арабского слово "Наср" переводится как "Победа". Ракета была разработана для того, чтобы сделать стратегическую программу развития вооружений еще более впечатляющей, сообщает телеканал.

В начале мая начальник Главного разведывательного управления Генштаба РФ Игорь Сергун заявил, что межконтинентальными баллистическими ракетами большой дальности и технологией их создания располагают лишь официально признанные ядерные державы. Он отметил, что такие страны как Израиль, Индия, Иран, Северная Корея и Пакистан, обладают ракетами только средней дальности.

Пентагон вновь подтверждает, что развертываемые США в Европе элементы ПРО ничем не угрожают России, заявил в четверг сотрудник аппарата министерства обороны США Эдвард Уорнер.

"США уже разметили на своей территории элементы ПРО, они направлены не на то, чтобы перехватывать ракеты РФ и Китая, а против растущих возможностей Северной Кореи и Ирана... развертываемые элементы ЕвроПРО направлены на защиту (Европы и США) и не способны создать угрозу для России", - сказал он на конференции в Москве.

По его словам, США считают, что до 2020 года иранцы смогут создать межконтинентальную баллистическую ракету. Поэтому США и их партнеры стремятся защититься от этой угрозы.

"Они (ракеты - ред.) призваны защищать Европу, это и защита от возможной иранской угрозы для США", - добавил он.

Уорнер напомнил, что технические характеристики разворачиваемой системы не позволят ей перехватывать российские ракеты. По его словам, в случае если ракеты РФ будут запущены, они минуют систему ядерного перехвата в Польше раньше, чем система сможет обезвредить их.

"Американские ракеты-перехватчики значительно медленнее российских ракет, их скорость не позволит им перехватить российский ракеты", - сказал он.

Россия и НАТО договорились сотрудничать по проекту европейской системы ПРО (ЕвроПРО) на саммите в Лиссабоне в 2010 году, однако в ходе переговоров США отказались предоставить юридические гарантии ненаправленности развертываемой системы против российских сил ядерного сдерживания. С тех пор тема ПРО стала одним из главных камней преткновения в отношениях России и Соединенных Штатов.

Опасения российской стороны вызывают, прежде всего, третий и четвертый этапы планируемого развертывания ЕвроПРО. На первом этапе, который, согласно плану, должен завершиться в этом году, предусматривается размещение уже созданных и доказавших эффективность компонентов ПРО. В их числе системы морского базирования Aegis и мобильная радарная система обнаружения AN/TPY-2 в Турции.

Вторая фаза закончится к 2015 году. Планируется разместить более мощную модификацию ракет-перехватчиков SM-3 (блок IB) в версиях для морского и наземного базирования, а также более совершенные сенсоры. Третья фаза, которая должна завершиться в 2018 году, предполагает разработку, тестирование и размещение усовершенствованных SM-3 (блок IIA). Четвертую фазу создания системы ПРО планируется завершить к 2020 году. Она предполагает размещение существенно модифицированных SM-3 (блок IIB). Корабельную группировку ПРО американцы планируют довести до 40 судов с сотнями противоракет.

Первым за последние 22 года американским послом в Бирме может стать спецпредставитель США по этой стране Дерек Митчелл.

Кандидатуру 47-летнего Митчелла, который занимал должность спецпредставителя госдепартамента по Бирме с октября 2011 года, предложил конгрессу в четверг для утверждения президент США Барак Обама.

В начале января США начали процесс повышения уровня дипотношений с Мьянмой. С конца 1980-х годов, после взаимного отзыва послов, американское дипломатическое присутствие в Мьянме и мьянманское в США ограничено уровнем поверенных в делах. В начале декабря Клинтон пообещала властям Мьянмы обменяться послами в случае продолжения демократических реформ в этой стране, где в 2011 году после двух десятилетий правления военных к власти пришло гражданское правительство.

"Бирма демонстрирует значительный прогресс на пути к демократии. США намерены сделать шаг навстречу и продемонстрировать поддержку будущего этой страны... Сегодня я предлагаю назначить первым за последние 22 года послом в эту страну Дерека Митчелла, чья работа... сделала возможным развитие двусторонних отношений наших двух стран", - говорится в заявлении Обамы, текст которого распространен пресс-службой Белого дома.

Президент также заявил, что США остаются обеспокоены закрытостью политической системы Бирмы, обращением с меньшинствами, отношениями с КНДР и тем, что власти до сих порн не освободили всех политических заключенных из тюрем.

"Мы продолжим вырабатывать стратегию американских инвестиций, которые укрепили бы прозрачность в этой стране, а также помогли бы гарантировать то, что все, кто нарушал права человека, был причастен к коррупции и препятствовал мирному процессу и реформам не могли бы пользоваться всеми благами сотрудничества Бирмы и США", - отмечается в заявлении.

США смягчили санкции против Бирмы после победы оппозиции на парламентских выборах в стране в начале апреля. Денис Ворошилов.

Проблемы Сирии, Ирана, Северной Кореи, вопросы продовольственной безопасности, нераспространения ядерного оружия, защиты окружающей среды и восстановления мировой экономики после кризиса станут главными темами обсуждения лидеров стран "восьмерки", которые соберутся 18-19 мая в загородной резиденции президента США Кэмп-Дэвид.

"Не стоит ждать 50-страничного коммюнике, в котором будут расписаны все вопросы... Лидеры собираются для того, чтобы обсудить проблемы, которые они могут решать сообща. Это и проблемы изменения климата, и продовольственная безопасность, и Афганистан, и нераспространение", - сказал, выступая в среду в вашингтонском центре Карнеги, заместитель советника по нацбезопасности президента США по международным экономическим вопросам, шерпа Майкл Фроман.

По его словам, никаких особых споров на саммите не ожидается - лидеры G8 согласны по всем основным направлениям работы и считают форум удачной площадкой для того, чтобы "сверить часы" и обсудить дальнейшие действия.

"В пятницу вечером состоится неформальный ужин, на котором лидеры смогут обсудить международные вопросы - Иран, Сирию, Северную Корею, Мьянму, Ближний Восток и Африку", - рассказал Фроман.

Он отметил, что лидеры, в частности, призовут КНДР вернуться к выполнению международных обязательств, выразят беспокойство в связи с продолжающимся насилием в Сирии и призовут Иран отнестить ответственно к переговорам "шестерки" международных посредников по ядерной проблеме.

"В субботу утром состоится основное заседание, на котором лидеры обсудят вопросы экономического роста и экономического восстановления... Лидеры будут обсуждать, какие меры следует принять для обеспечения роста", - сказал Фроман. "Проблемы еврозоны будет одной из ключевых тем обсуждения лидеров в Кэмп-Дэвиде", - добавил он.

Кроме того, важными вопросами повестки саммита станут энергетическая и продовольственная безопасность. К обсуждению последней также подключатся лидеры нескольких африканских стран, специально приглашенные на саммит.

"На этом саммите лидеры, которые знают друг друга, обсудят широкий круг вопросов, по которым они сотрудничают. Это будет прекрасный уикенд", - заключил Фроман.

Он напомнил, что из Кэмп-Дэвида участники саммита G8 отправятся на другой саммит - саммит НАТО в Чикаго."Там главной темой будет Афганистан и будущее афганской экономики", - сказал Фроман. Мария Табак.

Скорейший вывод натовских войск из Афганистана необходим для стабилизации ситуации в регионе, заявил во вторник председатель правления Фонда содействия укреплению дружбы и сотрудничества с Афганистаном Халил Хашмат.

"Присутствие НАТО и США в Афганистане ничего не принесло простому народу. Чем быстрее уйдут натовские войска, тем быстрее афганская проблема нормализуется, пусть через 5 или 10 лет, но народ Афганистана найдет свой собственный путь", - сказал он в ходе международной научно-практической конференции "НАТО: мифы и реальность. Уроки для России и мира" в преддверие саммита НАТО в Чикаго.

Хашмат отметил, что региональные проблемы должны решаться странами региона, а не с помощью прямого внешнего вмешательства. В этой связи эксперт отметил необходимость возобновить подорванное из-за натовского присутствия сотрудничество Афганистана со своими соседями, в особенности Ираном и Пакистаном, являющимися его основными стратегическими партнерами.

Со своим коллегой согласен президент Фонда национальной и международной безопасности Леонид Шершнев, отметивший, что "России необходимо добиваться скорейшего вывода американских войск из Афганистана". А следующим шагом на пути стабилизации региона Шершнев назвал необходимость "принять Афганистан и Иран в ШОС (Шанхайская организация сотрудничества") в качестве наблюдателей, а затем и постоянных членов".

Эксперты не обошли вниманием и нефтяной вопрос, ставший чуть ли не основной причиной вторжения в Афганистан и Ирак.

"Нефть - глубинная причина, лежащая в основе всех действий НАТО", - заявил профессор университета Калифорнии (Беркли) Питер Дейл Скот.

"Нефтяные компании стремятся доминировать во внешней политике США и в Конгрессе, и совершенно очевиден факт, что они вносят свой вклад в политические интервенции США", - добавил он.

Аналогичное мнение высказали и другие участники конференции. Общим для всех выступлений стало признание исключительной важности развития отношений между Россией, Индией, Китаем, Ираном и Пакистаном для стабилизации ситуации в Афганистане.

Что касается предстоящего 20-21 мая саммита НАТО в Чикаго, то президент института исследований демократии (Нью-Йорк) Альфред Росс считает, что на этом саммите США намерены запросить у своих союзников дополнительное финансирование на военные цели.

"Америка будет просить дополнительное финансирование, дополнительных солдат, дополнительных истребителей от своих союзников по НАТО", - прогнозирует американский эксперт.

На встрече в Чикаго примут участие более 60 глав государств и правительств. Как ожидается, одной из основных тем саммита станет развитие противоракетной обороны США и НАТО.

Как отметили участники конференции, американская система ПРО представляет собой прямую угрозу национальным интересам России.

"Система ПРО, которой стремится обзавестись США и НАТО, явно избыточна для якобы защиты от иранских и северокорейских ракет, а это впервые за многие десятилетия поставит суверенитет и само существование нашей страны (России) под угрозу", - высказал свои опасения первый заместитель председателя Комитета по международным делам Леонид Калашников. Ольга Ирисова.

США не собираются размещать тактическое ядерное оружие (ТЯО) в Южной Корее и подтверждают приверженность соблюдению безъядерного статуса Корейского полуострова, заявила официальный представитель госдепартамента Виктория Нуланд.

В минувший четверг контролируемый республиканцами комитет палаты представителей по вооруженным силам одобрил поправку в оборонный бюджет страны на 2013 год, разрешающую размещение американского тактического ядерного оружия в Южной Корее и обязывающую госсекретаря Хиллари Клинтон и министра обороны Леона Панетту подготовить отчет о возможности этого плана. Республиканцы считают, что эти меры помогут снизить угрозу, исходящую от КНДР, разрабатывающей собственные ядерные и ракетные программы.

"Наша политика остается неизменной - мы поддерживаем безъядерный статус Корейского полуострова, и у нас не никаких планов ее менять. Тактические ядерные вооружения, по нашему мнению, не являются необходимым элементом защиты Южной Кореи, у нас нет планов и намерений размещать их там", - ответила Нуланд на брифинге в понедельник на просьбу прокомментировать инициативу республиканцев.

В ходе обсуждения оборонного бюджета на прошлой неделе конгрессмены-республиканцы предложили ряд идей, которые действующая администрация и экспертное сообщество сочли непродуманными и не просчитанными. В частности, конгрессмены предлагали построить на Восточном побережье США базу противоракетной обороны, для чего предлагалось значительно увеличить военный бюджет. Это предложение удивило Пентагон, который заявил, что США для защиты от ракетных угроз достаточно баз на Аляске, в Калифорнии, а также той системы ПРО, которая сооружается в Европе. В любом случае, в условиях борьбы с бюджетным дефицитом и при поддержке сената, контролируемого демократами, шансов стать законами у этих поправок практически нет. Денис Ворошилов.

Что пугает ПРО США – перспектива ударов северокорейских и иранских ракет, или поддельная электроника, задается вопросом сайт Live Science 11 мая. Контрафактные электронные компоненты могут легко проникнуть в системы защиты высокотехнологичных беспилотников, истребителей, кораблей и танков, подвергая угрозе эффективность их боевого применения.

Такая угроза является реальной, когда американские военные пытаются купить запасные части от «ненастоящих производителей». Например, более 10% электронных компонентов ПРО США устарели. Чтобы отсеивать контрафактную продукцию, поступающую от сторонних компаний, Агентство по ПРО США планирует включить специальные недорогие системы маркировки, которые не могут быть скопированы фальшивыми производителями.

«Такая маркировка или специальное покрытие не решает текущих проблем с уже поступившей контрафактной продукцией, но может быть эффективна для отсеивания такой продукции в будущем», говорится в тендерном сообщении Агентства от 24 апреля. Метод защиты от подделок включает себя по меньшей мере 10 000 различных составов для уникальной маркировки электронных компонентов. Этот метод позволит безошибочно определять контрафактную продукцию и принять юридические меры против таких производителей.

Производители контрафактной продукции будут прибегать к «ошкуриванию», пескоструйной обработке или даже механической полировке для удаления маркировки, которые могут скрыть истинное происхождение электронных компонентов. Против таких действий необходимо оснащение таможенных служб сканирующими электронными микроскопами для определения изменений в текстуре поверхности компонентов или обнаружения следов шлифования.

Подделка электронных компонентов является растущей проблемой. Начиная с 2007 года таможенные службы США изъяли более 5,6 млн поддельных полупроводниковых устройств. В исследовании, подготовленном Счетной палатой США, говорится, что некие фиктивные американские фирмы закупали электронику для военных нужд, произведенных китайскими компаниями.

ВМС США считают, что 15% электронных схем и запасных частей, закупленных американскими военными, являются контрафактными.

Президент РФ Владимир Путин принял решение не ехать 18-19 мая в американский Кэмп-Дэвид на саммит стран "большой восьмерки" (в качестве причины названа необходимость завершить формирование правительства) - вместо него Россию будет представлять премьер-министр Дмитрий Медведев. Таким образом, встреча Путина с Бараком Обамой и лидерами других крупнейших стран пройдет на месяц позже - 18-19 июня в мексиканском городе Лос Кабос на полях саммита "двадцатки".

Эксперты разошлись в оценках ситуации. Одни считают, что это решение демонстрирует понижение приоритета G8 для России, другие исключают вероятность охлаждения отношений со странами "восьмерки", в том числе с США. К тому же, мнению ряда политологов, Путин хочет держать под контролем процесс формирования структуры правительства. Другие эксперты полагают, что причина может быть более простой: "Медведеву нравится ездить на международные саммиты, а Путину - не очень". С другой стороны, не исключают они, курирование внешнеполитической сферы частично может войти в полномочия председателя правительства.

Путин сожалеет, Обама понимает

Глава российского государства сообщил о том, что не поедет в США, в телефонном разговоре с американским коллегой Бараком Обамой. Отметив "необходимость завершить формирование кабинета министров в новом российском правительстве", президент Путин, "выразил сожаление, что не сможет присутствовать на саммите". "Обама отметил, что понимает решение президента Путина и приветствовал участие в саммите премьер-министра Медведева", - говорится в сообщении Белого дома.

Путин и Обама обменялись поздравлениями с Днем Победы над фашизмом и обсудили перспективы развития российско-американских отношений и личные контакты.

Кроме того, отметили в пресс-службе Кремля, Путин и Обама затронули вопросы ядерной безопасности, а также проблемы, связанные с Афганистаном, ВТО и экономикой, и договорились продолжить "перезагрузку".

"Обама и Путин с удовлетворением отметили конкретные достижения последних трех лет и выразили намерение развивать двустороннее сотрудничество на основе взаимных стратегических интересов", - указывается в сообщении.

Президенты также вспомнили о тесных связях двух стран во время Второй мировой войны и "подчеркнули взаимное стремление к усилению американо-российского партнерства", говорится в сообщении.

Одними из главных достижений политики "перезагрузки" стали подписание нового договора по СНВ и соглашение о транзите военных грузов НАТО в Афганистан.

Путину важно быть в Москве

Президент Путин, которому премьер-министр Медведев в середине мая представит предложения по составу нового правительства, планирует провести консультации с кандидатами на посты министров, и это не позволит ему принять участие в саммите в США, сообщила пресс-секретарь главы государства Наталья Тимакова.

Путин и Медведев неоднократно заявляли, что состав правительства обновится. "И президент намерен лично встретиться с претендентами на посты министров", - объяснила Тимакова.

"В данном случае, действительно, есть техническая или технологическая проблема. Действительно, президент принимает решение о структуре и составе вновь формируемого правительства в соответствии с Конституцией России по представлению премьера", - сказал в свою очередь и.о. помощника президента Аркадий Дворкович.

"Премьер должен в течение нескольких дней после своего назначения (до 15 мая) представить свои предложения по формированию правительства, что Дмитрий Анатольевич Медведев и сделает. Но затем президенту нужно эти предложения внимательно рассмотреть, и он будет этим заниматься", - отметил Дворкович.

На вопрос, почему Путин совершает свой первый визит не за границу, а в Нижний Тагил - из-за боязни неудобных вопросов о соблюдении прав человека или из-за того, что внутренняя политика для него важнее - Дворкович ответил, что это "досужие размышления, не имеющие отношения к реальности".

"Я не думаю, что Путин боится вообще чего бы то ни было, связанного с политикой", - добавил он.

Дворкович заметил, что у президента и председателя правительства есть большой круг обязанностей, и отсюда могут возникать проблемы с графиком, "повсюду быть не удается".

При этом он добавил, что и у президента, и у премьера предвидится много поездок.

Медведев на консультациях с парламентскими фракциями перед утверждением его кандидатуры на пост премьера Госдумой заявлял, что кабинет обновится на 80%, но фамилии претендентов на министерские посты не назвал.

"Вероятно, Путин не хочет отпускать вожжи в плане формирования структуры правительства, распределения полномочий между министрами, вице-премьерами и так далее, хочет наладить управление правительством", - считает политолог Михаил Ремизов.

Тем не менее, по словам политолога Евгения Минченко, вполне вероятно, что в отсутствие Медведева кабинет министров сформирован не будет, и фамилии глав ведомств будут известны после 20 мая.

"С формированием кабинета могут затянуть и озвучить после "большой восьмерки", тем более по конституции назначение может быть до 22 мая", - пояснил эксперт.

У Медведева - и полномочия, и компетентность

Медведев полноценно представит Россию на саммите "большой восьмерки" в США, подчеркнул Дворкович.

Он не предвидит каких-либо проблем с участием в саммите "восьмерки" не президента, а премьера.

"Я думаю, что на саммите будет конструктивное, подробное рассмотрение всех вопросов, которые есть в повестке дня. Дмитрий Анатольевич с ними хорошо знаком. Он работал президентом России четыре года и всеми этими темами занимался, поэтому здесь никаких проблем не будет", - считает Дворкович.

Медведев имеет полномочия для обсуждения на саммите G8 всех тем, в том числе в рамках неформальных дискуссий, "ему делегировано это право", подтвердил и.о. помощника главы государства.

"Он будет обсуждать как полноценный участник саммита" многие вопросы, в том числе по ситуации в Сирии, Иране, Северной Корее, Европе, добавил Дворкович.

На вопрос, не нарушает ли Путин некую традицию, связанную с презентацией внешней политики РФ в ходе первого зарубежного визита нового президента, Дворкович отметил, что в последнее время было много масштабных выступлений, в рамках которых были представлены все аспекты внешней политики России.

"Еще раз делать это в рамках отдельного визита просто нет необходимости", - сказал и.о. помощника президента.

По словам Тимаковой, решение о том, что Россию на саммите будет представлять Медведев, "говорит о преемственности внешней политики РФ, а также о том, что курс на укрепление отношений с нашими партнерами будет продолжен".

"Именно в период работы Медведева на посту президента, в частности, в российско-американских отношениях отмечен существенный прогресс, и работа в этом направлении и впредь будет продолжаться", - сказала пресс-секретарь.

По мнению экспертов, такое решение не исключают вероятности того, что в полномочия председателя правительства частично может войти курирование внешнеполитической сферы.

По словам политолога Михаила Виноградова, могут быть две интерпретации. По одной из них, "Путин берет на себя ключевой вопрос - кадровые решения, а церемониальное участие составляет Медведев", по другой - "Медведев силен и получил не только посты премьера и партийного лидера, но и частично курирование внешнеполитической сферы".

С ним согласен и политолог Евгений Минченко. При этом он высказывает мнение, что "просто Медведеву нравится ездить на подобного рода международные саммиты, а Путину - не очень".

Приоритет "восьмерки"

Подобный случай - первый в практике саммитов "восьмерки". Кроме того, сама встреча лидеров G8 первоначально должна была пройти в Чикаго вместе с саммитом НАТО. Об этом администрация США объявила еще прошлым летом. Однако 6 марта Белый дом решил перенести саммит в загородную резиденцию американских президентов Кэмп-Дэвид - "чтобы обеспечить непринужденную беседу" с ближайшими партнерами.

Эксперты отмечали, что такое позднее объявление о переносе места проведения саммита столь высокого уровня достаточно необычно. Обама, отвечая на вопросы журналистов, признал, что действительно обычно встречи такого рода стараются проводить в одном месте. Однако, по его словам, саммит "восьмерки" отличается неформальностью - лидеры говорят достаточно откровенно и предпочитают находиться в более неформальной обстановке. В СМИ же появилась информация, что якобы это сделано специально для России, которая отказалась принимать участие в саммите НАТО.

"На языке международной политики это означает утверждение низкого приоритета встречи "большой восьмерки" с точки зрения Кремля", - заявил политолог Михаил Ремизов, комментируя решение Путина.

С другой стороны, отмечает политолог Виноградов, Путин, возможно, "хочет избежать какого-то четкого обозначения собственной позиции в отношениях с зарубежными партнерами на фоне высокого уровня внутриполитической неопределенности в России и до конца не сделанного выбора во внешней политике".

Политолог Минченко исключает вероятность того, что решение Путина не ездить на саммит охладит отношения между Россией и США. "Сейчас американцы удовлетворены уровнем отношений с Россией", - сказал он.

Министр по делам объединения Кореи Рю Киль Чже заявил, что сотрудничество между Южной Кореей и КНДР возможно, если Пхеньян отменит провокационные действия, которые привели к временному закрытию совместной индустриальной зоны Кэсон, а также даст гарантии, что подобные провокации не повторятся, сообщает агентство Ренхап.

На заседании Национальной ассамблеи в среду министр отметил, что от позиции Пхеньяна зависит дальнейшая судьба промзоны. "Позиция КНДР - это важный показатель того, станет ли Кэсон прочным элементом межгосударственных отношений", - сказал Рю Киль Чже.

Однако вероятность, что КНДР согласится на требование южнокорейского министра, остается небольшой. Пхеньян продолжает настаивать, что закрытие Кэсона было вызвано совместными американо-южнокорейскими военными учениями. Позиция южнокорейского правительства остается неизменной - Сеул открыт к диалогу, но ответит жесткими мерами на любые военные провокации КНДР, заявил Рю Киль Чже.

В конце апреля министр по делам объединения Кореи направил Пхеньяну от лица правительства официальное предложение начать переговоры по разрешению проблемы Кэсона. КНДР ответила отказом, после чего Южная Корея объявила о выводе персонала из совместной индустриальной зоны.

Индустриальная зона Кэсон находится в 12 километрах к северу от военно-демаркационной линии между югом и севером Кореи. До введения КНДР запрета на въезд южнокорейского персонала на территории индустриальной зоны действовало 123 средних и малых предприятия, на которых трудились около 800 южнокорейских и около 53 тысяч северокорейских рабочих. Дарья Крутова.

Министр обороны Китая Лян Гуанле (Liang Guanglie) 7 мая посетил Пентагон, сообщает Defense News. Визит проходит на фоне дипломатического спора о судьбе слепого китайского диссидента, борца за права человека Чэня Гуанченя (Chen Guangcheng). Военные представители США пытались избегать обсуждения этой темы, так как этот вопрос находится в ведении Госдепартамента, а не Пентагона, сообщил высокопоставленный сотрудник американского военного ведомства.

Визит главы оборонного ведомства КНР в США стал первым в течение последних девяти лет. Министр прибыл в сопровождении делегации в составе 24 человек, среди которых были высокопоставленные военные чины. На ступеньках Пентагона министра приветствовал почетный караул, были исполнены гимны обоих государств.

В повестке переговоров имеются такие вопросы как ядерная программа Северной Кореи, территориальные споры в Южно-Китайском море и озабоченность США в области кибер-угроз, которые предположительно исходят от Китая, заявил на условиях анонимности представитель Пентагона. «Вопрос кибер-безопасности является важной частью военного диалога между двумя странами. Мы, конечно, имеем некоторые предположения, что часть кибер-атак исходят от Китая», сказал он.

До встречи со своим китайским коллегой министр обороны США Леон Панетта (Leon Panetta) заявил, что его целью является улучшение военных отношений между двумя странами. Пекин раздражает позиция США по Южно-Китайскому морю и Тайваню. США планируют удвоить военную помощь Филиппинам.

Военные контакты между Китаем и США были прерваны по инициативе Пекина в начале 2010 года, когда Вашингтон обнародовал планы продаж Тайваню вооружений на сумму 1,6 млрд долл. Контакты были возобновлены в январе 2011 года, когда Китай посетил тогдашний министр обороны США Роберт Гейтс (Robert Gates).

США беспокоятся по поводу растущей военной мощи Китая, но Пекин опровергает подозрения в этой области. «Китай не стремится к гегемонии и придерживается военной политики оборонительного характера. Пекин не заслуживает жестких подозрений Вашингтона», заявило китайское информационное агентство Синьхуа.

Согласно графику недельной поездки министр обороны Китая 4 мая прибыл в Сан-Франциско, 5 мая посетил военно-морскую станцию в Сан-Диего, где побывал на борту американского эсминца. В графике посещений также находятся база морской пехоты в Кэмпинг-Лежене, военная база в Форт-Бреннинг (Южная Каролина) и военная академия в Вест-Пойнте (Нью-Йорк). Отъезд китайского военного министра намечен на 10 мая.

Япония интересуется созданием газопровода из России на собственную территорию. Потенциальный проект рассматривается как альтернатива поставкам российского сжиженного газа. Об этом заявил на пресс-конференции председатель совета изучения политики Демократической партии Японии, бывший глава японского МИД Сэйдзи Маэхара, передает информагентство ПРАЙМ.

Все еще нет "конкретного пути прокладки" такого газопровода, предупредил Маэхара. Он не исключил, что "труба" может быть проложена по морскому дну. В этом направлении уже проводились исследования, в результате которых было решено: "технически это возможно", добавил эксперт. "Возможности этого проекта зависят от суммы инвестиций со стороны Японии, а также от перспектив развития японской атомной энергетики", - рассуждает Маэхара.

Япония - на четвертом месте в мире по объемам энергопотребления. Страна не обладает собственными энергоресурсами, потребляя около 80 млрд кубометров газа в год (доля газа в энергопотреблении составляет 14%). Токио импортирует весь потребляемый газ в виде СПГ и занимает первое место в мире в этом отношении.

Это не первый проект такого рода для России. "Газпром" готовится построить газопровод из России в Южную Корею. "Труба" должна пройти через территорию КНДР (Пхеньян поддерживает проект). Трубопровод планируется ввести в строй к 2017 году.

Межконтинентальными баллистическими ракетами большой дальности и технологией их создания располагают лишь официально признанные ядерные державы, заявил начальник Главного разведывательного управления Генштаба РФ Игорь Сергун, передает РИА "Новости". Этими державами являются Китай, Франция, Россия, США и Великобритания - постоянные члены Совета Безопасности ООН.

Он отметил, что такие страны как Израиль, Индия, Иран, Северная Корея и Пакистан, "которые имеют развитые ракетные программы, претендуют на региональное лидерство и не входят в состав официальных ядерных держав", обладают ракетами только средней дальности.

Индия, тем временем, стоит на пути к продвижению ядерного потенциала. Так, в апреле 2012 года в стране были прошли испытания межконтинентальной баллистической ракеты дальностью 5 тысяч километров "Агни-5", которая вполне может долететь до Китая или Европы. Эта ракета является главным достижением "Комплексной программы разработки управляемых ракет" и считается ответом на угрозу, которая может возникнуть со стороны Китая. Более ранние модели "Агни" могли долететь до Западного Китая и Пакистана. В последние годы Индия укрепилась на мировом рынке в качестве крупнейшего импортера оружия и уже давно надеется на постоянное представительство в Совбезе ООН и, таким образом, зачисление в список официально признанных ядерных держав.

В том же месяце Северная Корея, также претендующая на это звание, провела испытания ракеты-носителя, которая, по заявлениям властей страны, должна была вывести на орбиту спутник. В то же время США, Южная Корея и Япония высказывали предположения, что под видом запуска ракеты-носителя Пхеньян проводил испытания баллистической ракеты. Результаты оказались для КНДР неудовлетворительными - через несколько минут после старта ракета упала в Тихий океан.

В ожидании штормовых порывов

Российская внешняя политика в эпоху перемен

Резюме: Российская недореволюция 2011–2012 гг. продемонстрировала индифферентность оппозиции к внешнеполитической проблематике. По сути, противники власти сохранили за Путиным монополию на определение и истолкование международной повестки.

Описание мировых процессов в терминах турбулентности стало широко распространенным. Росту популярности этого подхода способствовал мировой финансовый и экономический кризис, выход из которого и сегодня кажется не менее далеким, чем в 2008 году. Неуверенность в способности контролировать собственное будущее, о которой применительно к индивиду говорил Пьер Бурдьё на исходе XX века, сегодня распространяется на государства, их политические и экономические системы, а также транснациональные объединения. Ничего не исключено и не предрешено – вот та тревожная система координат, в которой мировым лидерам приходится принимать решения. Владимир Путин, продливший (но не гарантировавший) свое пребывание у власти до 2018 г., уже с основанием может считаться одним из старейшин среди них. Но мир и страна, в которой он третий раз становится президентом, радикально изменились по сравнению с тем временем, когда Борис Ельцин передал ему бразды правления. В том, что изменения оказались столь значительными, есть немалая заслуга самого Путина. Однако это не упрощает его будущую задачу.

О нашей недореволюции

Выбор российским руководством внешнеполитических опций в значительно большей степени, чем в начале прошлого десятилетия, будет определяться (или ограничиваться) внутриполитическими возможностями. В предыдущей статье в журнале «Россия в глобальной политике» (2011, № 3) автор уже высказывал предположение, что в период электоральных кампаний конца 2011 – начала 2012 гг. российская внешняя политика может оказаться заложницей неконтролируемого развития событий, которое связано с дефицитом легитимности власти, сформированной в результате выборов без реальной политической конкуренции. Теперь, когда драматический рубеж пройден, стоит задуматься о том, не превратится ли Россия в результате случившихся изменений в новый очаг мировой турбулентности. Но прежде нужно сказать несколько слов о том, что же все-таки произошло в период между 4 декабря 2011 г. и 4 марта 2012 года.

Наиболее уместным будет слово «недореволюция». В свое время такой термин использовали некоторые лидеры студенческих волнений 1968 г., оценивая масштаб воздействия молодежных протестов на социальный и политический строй в странах Запада.

Снижение электоральной поддержки правящей партии «Единая Россия» (согласно официальным результатам думских выборов) и особенно последовавшие за голосованием 4 декабря протестные выступления показали, что политический консенсус начала 2000-х гг. перестал существовать. Масштаб демонстраций на Болотной площади и проспекте Сахарова засвидетельствовал кумулятивный рост числа тех, кто имеет «стилистические» разногласия с существующей властью. Хотя детальный социологический портрет «людей с белыми ленточками» еще только предстоит создать, можно говорить о том, что система вертикали власти лишилась поддержки существенной части среднего класса крупных российских городов.

По всей видимости, осознание новой ситуации вызвало у правящего тандема Путин–Медведев определенную растерянность. Протестные выступления побудили дуумвират приступить к частичной политической либерализации, планы которой обсуждались задолго до декабрьских демонстраций. Одновременно произошли изменения в информационной политике государственных электронных СМИ, сопоставимые с прорывом к гласности в конце 1980-х годов.

Но уже в январе 2012 г. команда Путина изменила предвыборную тактику, перейдя к конфронтационной риторике по отношению к протестующим и сочувствующим им внешним силам (под раздачу попал и вновь назначенный американский посол Майкл Макфол). Тем самым удалось консолидировать новую базу электоральной поддержки Путина и создать предпосылки для существенного изменения соотношения сил на уровне политической элиты. Президентские выборы неожиданно оказались состязательными, но это было состязание власти с разнородной оппозицией, не представленной в избирательных бюллетенях. Уже в феврале пропутинские силы добились перевеса в масштабах митинговой активности. В итоге Владимир Путин впервые одержал победу в условиях политического противостояния, и этот факт будет иметь серьезные последствия для российской политики.

По всей видимости, для лидеров антипутинской оппозиции масштаб протестных выступлений оказался не менее неожиданным, чем для власти. Почти спонтанно возникла причудливая коалиция, объединяющая сторонников либеральных ценностей, левых радикалов и националистов. В этой конфигурации появление единого координирующего центра, способного сформулировать внутренне целостный набор политических требований, оказалось невозможным. Ради поддержания массовости демонстраций лидеры оппозиции упустили шанс своевременно дистанцироваться от сомнительных фигур и организаций, на начальном этапе присоединившихся к протестным выступлениям. В результате еще до выборов 4 марта протестная активность пошла на спад. В целом не только масштаб, но и интенсивность низовой поддержки оппозиционных выступлений оказались недостаточными для того, чтобы дестабилизировать режим. Однако ничего не кончено. Число противников системы, отождествляемой с Владимиром Путиным, не уменьшилось, и нельзя быть уверенным, что они будут спокойно дожидаться завершения его третьего президентского срока.

С момента инаугурации Владимир Путин окажется перед дилеммой – либо всячески укреплять прежнюю авторитарную модель власти, либо пойти на глубокие политические преобразования вплоть до конституционной реформы, которая, наконец, обеспечит встраивание института президентства в систему разделения властей, создаст гарантии независимости судов и средств массовой информации, сделает неизбежным проведение в полном смысле свободных выборов. Скорее всего, Путин и его окружение вначале попытаются консолидировать власть с учетом новых политических реалий. Недореволюция зимы 2011–2012 гг. выявила дисфункциональность прежней коалиции силовиков и системных либералов, на которую Путин опирался с 2000 года. В изменившихся условиях появится потребность в рекрутировании нового поколения управленческой и политической элиты, на которое Путин сможет опереться. В дальнейшем «новые люди» в нарастающей степени начнут определять будущее страны.

Практически все значимые шаги российской власти в ближайшее время будут делаться с оглядкой, поскольку высока вероятность очередного всплеска протестов. Политические противники Путина будут и впредь ставить под сомнение легитимность и его третьего президентского срока, и нынешнего состава Государственной думы. В случае новой волны экономического кризиса Путину вновь придется налаживать диалог с разными политическими силами, включая и сторонников либеральной демократии западного образца, и радикальных националистов. Задача политического руководства, очевидно, будет состоять в том, чтобы интегрировать в легальный политический процесс и тех и других, предоставив им возможность полноценного участия в региональных и муниципальных выборах, а затем и в электоральных кампаниях федерального уровня. Нормализации политических процессов мог бы способствовать недвусмысленный сигнал о том, что Путин и его окружение готовы ограничиться только шестилетним периодом президентства и не будут стремиться продлить его до 2024 года. В сущности, Путину уже сейчас следовало бы начать разрабатывать стратегию цивилизованного выхода из власти в определенные российской Конституцией сроки.

Российская недореволюция продемонстрировала индифферентность оппозиции к внешнеполитической проблематике. Реакция оппозиционеров на соответствующие высказывания Путина в период предвыборной кампании была довольно вялой, никто из них даже не пытался предложить какие-либо программные установки в этой области хотя бы в порядке реакции на статью кандидата, опубликованную в «Московских новостях». Маловероятно, что в сфере внешней политики существует широкий консенсус между сторонниками и противниками Путина. Нежелание оппозиционеров всерьез втягиваться в дискуссию по внешнеполитической проблематике было скорее связано с тем, что альтернативная платформа пока не выглядит достаточно привлекательной с точки зрения мобилизации электората и политических активистов. По сути дела, оппозиция сохранила за Путиным монополию на определение и истолкование российской внешнеполитической повестки.

Общественные процессы, разворачивающиеся в России с конца 2011 г., несомненно, соответствовали основным характеристикам политической турбулентности. Но если рассматривать выборы 4 марта 2012 г. как промежуточный рубеж, то к моменту его преодоления Россия все-таки избежала превращения в новый источник хаотизации мировой обстановки. Внешняя политика пока не превратилась в заложницу внутриполитических изменений, о чем свидетельствует хотя бы самостоятельная линия в сирийском вопросе в начале 2012 года. Тем не менее симпатии и антипатии основных внешних партнеров по отношению к акторам российского политического процесса уже обозначились. В будущем, особенно в условиях нарастания внутриполитической турбулентности, внешнее давление, направленное на поддержку тех или иных сил в России, будет усиливаться. В свою очередь, внешнеполитический выбор кремлевского руководства может оказаться производным от распознавания по принципу «свой-чужой», тогда как другие значимые факторы отойдут на второй план.

Евразийская (постсоветская) интеграция

В период нахождения у власти дуумвирата Путин–Медведев произошли значимые изменения в процессах межгосударственного взаимодействия на постсоветском пространстве. Фактически впервые с 1991 г. наметилась смена тренда. Конечно, слишком смело утверждать, что дезинтеграцию и строительство национальных государств окончательно сменил объединительный бум. Однако создание Таможенного союза и формирование Единого экономического пространства в составе России, Белоруссии и Казахстана все чаще рассматривается обозревателями как проект, шансы которого на успех уже отличны от нуля. Стоит заметить также, что именно Владимир Путин, в целом избегавший оспаривать внешнеполитические прерогативы Дмитрия Медведева, сыграл важнейшую роль в запуске этого начинания.

Почему это стало возможным? Внешние условия если и не благоприятствовали экономической интеграции России, Белоруссии и Казахстана, то, во всяком случае, фон был почти нейтральным. Мировой экономический кризис заметно снизил дееспособность ключевых мировых игроков на постсоветском пространстве. К тому же, как можно предположить, российско-американская перезагрузка включала неафишируемое сторонами понимание, что активность США в вопросах, связанных с политическим и экономическим развитием стран СНГ, будет меньшей, чем при президенте Джордже Буше. Не признавая за Россией права на зону привилегированных интересов, Соединенные Штаты при Бараке Обаме, видимо, не считали возможным слишком решительно препятствовать укреплению российских позиций на постсоветском пространстве. Что касается Европейского союза, то разработанная по инициативе Польши и Швеции программа «Восточное партнерство» так и не стала эффективным инструментом влияния на постсоветском пространстве. Таким образом, к 2012 г. Россия смогла добиться существенного продвижения интеграционной инициативы.

Эта инициатива, безусловно, остается преимущественно политическим проектом. Идея Евразийского союза, возрожденная к жизни Путиным осенью 2011 г., еще подпитывает политическую составляющую интеграционной активности. Однако в этом кроются и определенные опасности, чреватые подрывом объединительных усилий. Формирование в трехстороннем формате Таможенного союза и предполагаемое образование на его базе Евразийского союза – это проект трех персоналистских авторитарных режимов, из которых российский, особенно после бурной политической зимы 2011–2012 гг., оказывается наиболее мягким. Поэтому логично сконцентрировать усилия на максимальной экономизации проекта, позволяющей сделать интеграционный тренд необратимым и обеспечивающей устойчивость союзных структур вне зависимости от того, что будет происходить «после Назарбаева», «после Лукашенко» или «после Путина». Напротив, шаги в сторону пространственного расширения Таможенного союза и Евразийского союза, например, за счет Киргизии и Таджикистана едва ли способствуют укреплению экономической основы интеграции. Помимо увеличения экономической нагрузки это будет означать импорт нестабильности и конфликтов. В частности, учитывая напряженные отношения между Таджикистаном и Узбекистаном, было бы опрометчиво пойти на решительное сближение с Душанбе, тем самым значительно осложнив диалог с Ташкентом.

Создание крепкого и здорового (хотя бы экономически) интеграционного ядра постсоветского пространства – важнейшая задача на годы, если не десятилетия. За пределами «большой тройки» в составе России, Белоруссии и Казахстана оправдан выбор в пользу модели разноскоростной интеграции, позволяющей постепенно создавать экономические и политические предпосылки для более тесного сближения все большего числа стран постсоветского пространства. Оптимальный сценарий применительно к Украине мог бы состоять в ее нахождении во втором интеграционном эшелоне. Гипотетическое вхождение Украины в Таможенный союз, ЕЭП и далее – в Евразийский союз привело бы к значительному ослаблению интеграционного импульса, а в случае очередной смены власти в Киеве – и к деконструкции формирующихся объединений. Создается впечатление, что в Москве стремятся использовать слабость позиций нынешней украинской власти для решения задач, связанных с судьбой газотранспортной системы, а также для вовлечения Киева в какую-либо схему партнерских отношений, предотвращающую «окончательную переориентацию» Украины на Европейский союз. Однако развитие событий в соседней стране после «оранжевой революции» убедительно продемонстрировало невозможность там никаких «окончательных» решений. Для Москвы разумно исходить именно из этого понимания украинской специфики. И если всерьез рассматривать идею Большой Европы «от Лиссабона до Владивостока», то в таком европейском «концерте» у Киева могла бы быть скромная, но самостоятельная партия. России следовало бы признать это, и даже помочь Украине найти конструктивную роль связующего звена между Европейским и Евразийским союзом.

Европейский тупик

О том, что отношения между Москвой и Евросоюзом уже не первый год пребывают в тупике, не пишет разве ленивый. Усталость чувствуется даже у тех, кто еще готов предлагать рецепты преодоления застоя. России остается лишь наблюдать за тем, как ЕС будет искать выход из долгового и институционального кризиса. Безусловно, она может внести скромный вклад в решение долговых проблем, и в дальнейшем занять тактически выгодную позицию кредитора. В масштабах всего Европейского союза поддержка Москвы будет малозаметной, хотя и ощутимой для отдельных стран (например, Кипра). Возможно, что нынешний момент наиболее удобен для приобретения подешевевших европейских активов, но скупки на корню самых лакомых кусков, например, в высокотехнологичных отраслях, не произойдет.

В последней из своих предвыборных статей Владимир Путин дал ясно понять, что его симпатии на стороне той версии антикризисных реформ и институциональной трансформации, которую отстаивают Берлин и Париж. Точнее, дело даже не в самой версии, а в том, что ее реализация поможет закрепить германо-французское доминирование в единой Европе. Предполагается, что именно такая трансформация окажет благоприятное воздействие на отношения России и ЕС. Но если сдвиг и произойдет, то явно не в ближайшем будущем.

Долговой кризис Европы обнажил то, что и прежде было всем известно, но старательно камуфлировалось: если до кризиса экономическое лидерство Германии всячески прикрывалось механизмами консенсусного принятия политических решений (даже с известными коррективами, внесенными Лиссабонским договором), означающими распыление политической ответственности, то теперь Берлин просто вынужден брать на себя роль полноценного лидера. Осторожная канцлер Германии Ангела Меркель все еще пытается разделить бремя ответственности с Францией, но по сути это мало что меняет. Скорее всего, в момент наивысшей остроты кризиса большинство стран Европейского союза примут диктуемые Берлином условия выхода из долговой ямы, но укрепится и лагерь оппонентов, возглавляемый Лондоном. По мере выхода из кризиса число стран, готовых оспаривать ключевую роль Германии в решении разных проблем, будет возрастать. И здесь возможны разные варианты.

Один из них состоит в том, что механизм принятия решений в ЕС достаточно быстро приведут в соответствие с новыми экономическими реалиями, а принцип «Европа разных скоростей» закрепится на институциональном уровне. Это наиболее благоприятно для начала практических шагов в пользу реализации идеи «Европы от Лиссабона до Владивостока». Расслоение Евросоюза на несколько интеграционных эшелонов способствовало бы появлению дополнительных зон кооперации, служащих «мостиками» от Европейского союза (его основного ядра) к Евразийскому союзу. Реализация дифференцированной модели разноскоростной интеграции заложила бы основу нового мегапроекта с опорными точками в Париже, Берлине, Варшаве, Киеве и Москве. Пока, впрочем, такой сценарий выглядит чисто гипотетическим.

Другой вариант предполагает затягивание процесса переформатирования ЕС, при котором Берлину придется идти на уступки партнерам по второстепенным вопросам. Вероятно, одной из жертв окажется курс в отношении России и стран постсоветского пространства. Именно на восточном направлении симулякр единой внешней политики Евросоюза имеет шанс продлить свою жизнь. Тогда застой в отношениях между Москвой и претерпевающим внутреннюю трансформацию Европейским союзом затянется на годы. Европа будет заведомо неспособна всерьез обсуждать с Москвой вопросы стратегического партнерства, а самой России едва ли придется по душе бесконечное переминание с ноги на ногу у закрытого парадного подъезда европейского дома. Соответственно, партнерство Москвы с Брюсселем не станет значимым фактором, способствующим укреплению позиций России в Азиатско-Тихоокеанском регионе, как о том писал Владимир Путин в своей предвыборной статье «Россия и меняющийся мир». Скорее, напротив, решительная активизация российской политики в АТР рано или поздно заставит страны ЕС по-новому взглянуть на перспективы взаимоотношений с крупнейшей страной Евразии.

Третий вариант может быть связан с резким обострением военно-политической ситуации на Ближнем и Среднем Востоке, а также с его долгосрочными геополитическими и геоэкономическими последствиями. Кажущееся все более вероятным столкновение Израиля и США с Ираном актуализирует проблемы энергетической безопасности. Но долгосрочные вызовы связаны уже с последствиями этого столкновения – перспективой перекройки государственных границ на Ближнем и Среднем Востоке, потоками беженцев, борьбой Турции за реализацию амбиций регионального гегемона в Восточном Средиземноморье, на Южном Кавказе и в Центральной Азии, возрождением призрака суннитского халифата от Мекки до Касабланки. Осознание общности угроз, несомненно, является одним из самых мощных стимулов сближения государств.

Азиатско-тихоокеанское окно возможностей

Знаменательно, что приходящееся на 2012 г. председательство России в форуме Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества совпало с перемещением фокуса мировой политики в этот регион. Если определяющим фактором трансформации системы международных отношений становится борьба за глобальное лидерство между Соединенными Штатами и Китаем, то поле противостояния, очевидно, – пространство Восточной Азии и Тихого океана. Тем более что центр тяжести мировой индустриальной и финансовой активности сдвигается из Евро-Атлантики в АТР. Происходит перегруппировка сил, в которой Россия пока не принимает активного участия, избегая преждевременного встраивания в какую-либо политико-экономическую конфигурацию. Однако, несмотря на усиливающееся напряжение, связанное с этой перегруппировкой, АТР остается вполне стабильной и сравнительно экономически благополучной частью мира, присутствие в которой для Москвы есть важнейшее условие успешного развития в XXI веке. «Поворот на восток» сопряжен с рисками, но намного больше риск бездействия, когда окно возможностей просто-напросто захлопнется.

Радикальное изменение повестки российско-американских отношений вероятно только в том случае, если обе стороны сумеют совместно определить новый баланс интересов в АТР и именно его рассматривать в качестве контекстообразующего фактора для всего комплекса взаимодействий между Москвой и Вашингтоном. Во-первых, этот баланс интересов должен включать в себя экономическую кооперацию, в том числе формирование и развитие региональных зон свободной торговли. Во-вторых, он предполагает поддержку активного вклада России в обеспечение АТР энергоресурсами, включая широкую диверсификацию каналов и направлений этих поставок. Такое взаимопонимание в вопросах обеспечения АТР энергоносителями должно предполагать отход от конфронтационной политики в области европейской энергобезопасности, где до последнего времени США выступали в роли основного лоббиста альтернативных маршрутов поставок нефти и газа, позволяющих снизить зависимость Европы от России. В-третьих, для Соединенных Штатов и ориентированных на них стран АТР должны открыться широкие возможности участия в развитии Сибири и российского Дальнего Востока. По крайней мере такие же, как у КНР. В-четвертых, Россия могла бы признать, что существенное военное присутствие США в АТР не угрожает ее безопасности. Более того, перспектива дальнейшего наращивания американской военной мощи в регионе приемлема при условии, что она не будет вести к подрыву усилий самой России в области стратегической безопасности. Однако для этого и Соединенным Штатам придется продемонстрировать готовность учитывать интересы безопасности России на постсоветском пространстве, в Европе, на Ближнем и Среднем Востоке.

Впрочем, шансы на позитивную «перезагрузку перезагрузки» российско-американских отношений не очень велики, по крайней мере в ближайшие годы. Отношения с Россией давно перестали быть в Вашингтоне предметом двухпартийного консенсуса. Вероятно, еще долгое время серьезные усилия по российско-американскому сближению будут блокироваться влиятельной группой американских законодателей, заинтересованных в голосах антироссийски настроенных выходцев из стран Центральной и Восточной Европы. Возможно, риторическая составляющая российско-американских интеракций даже усилится. В частности, предлагаемый Джоном Маккейном и рядом его коллег «размен» винтажной поправки Джексона-Вэника на «Акт Сергея Магницкого», не решив ни одной практической проблемы, усугубит недоверие между сторонами. История со случайным обнародованием разговора Барака Обамы и Дмитрия Медведева в Сеуле и последовавшая антиобамовская и одновременно антироссийская кампания со стороны Митта Ромни и прочих республиканцев – еще одна иллюстрация невозможности вырваться за рамки клише.

Вместо совместного поиска возможностей сотрудничества в АТР как основы новой повестки российско-американских отношений произойдет дальнейшая эрозия скромных достижений перезагрузки. Нынешняя повестка двусторонних отношений, в которой центральную роль играет проблема ПРО, окажется законсервированной до конца текущего десятилетия. И тогда, особенно в условиях нарастания внутриполитической напряженности в России либо в случае очередного обострения отношений с Западом, Москва может сделать шаг в пользу еще более тесного сближения с Пекином.

Нынешний уровень российско-китайских отношений в целом оптимален. Попытка поиска баланса интересов и новых механизмов сотрудничества России и США в Азиатско-Тихоокеанском регионе могла бы позволить достичь большего равновесия, избежать односторонней зависимости от КНР. Москве равным образом опасно втягиваться и в антикитайские, и в антиамериканские альянсы. Просто сейчас было бы оправданно уменьшить диспропорцию в пользу Китая за счет активизации сотрудничества с Соединенными Штатами. Такое восстановление равновесия стало бы наиболее удобной платформой для дальнейшего продвижения интересов России в АТР.

К ним в первую очередь относятся возможности экономического взаимодействия и развития торговли. После вступления России в ВТО актуальна задача выбора партнеров для установления режимов свободной торговли. Уже сейчас обсуждаются соглашения о свободной торговле стран Таможенного союза с Новой Зеландией, Вьетнамом, Монголией (за пределами АТР консультации ведутся с государствами Европейской ассоциации свободной торговли). Переговоры могут послужить моделью для будущих более масштабных диалогов, нацеленных на установление взаимоотношений с существующими или формирующимися зонами свободной торговли или даже полноправное участие в одной из них. В отличие от Евросоюза, многосторонние структуры экономического сотрудничества и свободной торговли в АТР продолжают формироваться. Здесь возможно не только принятие выработанных ранее и другими условий сотрудничества, но и участие в определении правил игры.

В АТР пока нет лидирующего проекта многостороннего экономического сотрудничества, но имеет место конкуренция различных проектов. В конечном счете выбор заключается в том, какой проект предпочесть – с участием США или Китая. Эта ситуация не будет долговечной, но сейчас Россия имеет возможность рассматривать различные варианты. Режим свободной торговли – вещь далеко не безобидная, особенно для такой однобокой экономики, как российская. Тем не менее имеет смысл очень серьезно проанализировать существующие опции, прежде всего – возможность сближения с Транстихоокеанским партнерством (ТТП). Поскольку в этой формирующейся экономической группировке будут доминировать Соединенные Штаты, зондаж на предмет тесной кооперации с ТТП станет проверкой возможностей «перезагрузки перезагрузки» на основе баланса интересов Вашингтона и Москвы в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Не следует заведомо отбрасывать и возможность участия в какой-либо иной конфигурации, например, подключения к формату АСЕАН+6.

Нужно искать региональных партнеров (или шерпов, если использовать дипломатический сленг), готовых оказать содействие повороту России на Восток. Они не должны быть более мощными, чем сама Россия, а также иметь с ней какие-либо непреодолимые разногласия, наподобие территориального спора. Понятно, что и Москве следует создать серьезные стимулы для того, чтобы эти страны были готовы всерьез учитывать ее интересы. Такие стимулы могут быть различными – обеспечение энергоносителями, возможность совместной реализации инфраструктурных проектов, открытие российского рынка труда, создание благоприятных условий для экономической деятельности, содействие в разрешении конфликтов и т.д.

Такими региональными игроками вполне могут стать Вьетнам и Южная Корея. С Вьетнамом Россию связывает прежде всего политическое и экономическое наследие советской эпохи. Оно, разумеется, подверглось сильной эрозии, но, несмотря на годы взаимного дистанцирования, сохранился ряд успешных проектов экономической кооперации, а также немалое число людей в обеих странах, заинтересованных в возрождении на новой основе российско-вьетнамского сотрудничества. Во многом следуя китайской модели модернизации, Вьетнам в структурном отношении, а также с точки зрения качества рабочей силы похож на Китай 10–15 лет назад, но разрыв сокращается. Вместе с тем объем экономики Вьетнама составляет лишь малую часть китайской. К тому же Россия и Вьетнам не имеют общей границы, что снимает озабоченность, возникающую каждый раз, когда обсуждаются планы массированного привлечения в Россию китайской рабочей силы. Наконец, Вьетнам – не только член АСЕАН, но и один из участников ТТП, причем специфика вьетнамского политического режима не является для этого преградой.

Ситуация с Республикой Корея, разумеется, иная, но и в этом случае для России существуют потенциально благоприятные возможности. Прежде всего Москва искренне заинтересована в мирном урегулировании разногласий, связанных с ядерной программой КНДР. У России есть все основания демонстрировать поддержку конструктивного диалога между двумя корейскими государствами, поскольку он является необходимым условием реализации проектов развития транспортной и энергетической инфраструктуры на Корейском полуострове. В стратегическом отношении российским интересам соответствует и мирное объединение Кореи. Разумеется, предпочтительны не драматические сценарии, наподобие падения Берлинской стены, но постепенное и поступательное развитие межкорейского диалога на основе принципа «одна страна – две системы». У Москвы достаточно оснований стремиться получить в лице пока еще разделенной Кореи привилегированного партнера в Восточной Азии, подобно Германии в Европе. При этом Корея могла бы отчасти уравновешивать влияние Китая и Японии.

При всех благоприятных внешнеполитических возможностях «поворот на Восток» может быть обеспечен прежде всего за счет решительных внутриполитических действий. Планы создания государственной корпорации по развитию Дальнего Востока как будто свидетельствуют о серьезности намерений. Однако они, скорее всего, уже не соответствуют темпам истощения человеческого потенциала региона и масштабу внешних вызовов. В современных условиях переломить негативные тенденции мог бы перенос в этот регион центра политической власти. Прошлогодняя инициатива Дмитрия Медведева расширить территорию Москвы в два с лишним раза и перевести структуры политического управления на новую площадку решают лишь часть проблем столичного мегаполиса. Вместе с тем проект ведет к дальнейшему нарастанию диспропорций между столичным регионом и остальной Россией. Перенос столицы в азиатскую часть страны или по крайней мере географическое рассредоточение столичных функций могли бы не только подчеркнуть, что Россия стремится вписаться в новую конфигурацию мировой политической и экономической мощи, но и свидетельствовать о начале новой политической эры. Наконец, перенос на Восток центра российской власти позволил бы ей географически дистанцироваться от такого очага политической турбулентности, как московский мегаполис.

***

Турбулентность – это состояние, при котором ценность долгосрочных прогнозов снижается до предела. Малые причины могут запускать макропроцессы, в результате которых реализуются сценарии, еще совсем недавно казавшиеся экзотическими или невероятными. Большинство факторов глобальной турбулентности лежат за пределами России, и не во власти ее лидеров здесь что-то радикально изменить. Экономическая система глобального капитализма накопила огромный потенциал внутреннего разрушения и хаотизации, и этот потенциал не только не сократился, но и продолжал нарастать в годы экономического кризиса. Глобализация, положив предел пространственной экспансии мирового капитализма, побудила его к экспансии темпоральной, к попытке обеспечить экономический рост и благосостояние за счет будущего. Нынешний кризис представляется особенно опасным именно потому, что и этот ресурс, похоже, исчерпан. Неизвестно только, будут ли все счета предъявлены сразу или же нескольким поколениям придется погашать их в рассрочку.

Старый, американоцентричный мировой порядок одну за другой утрачивает свои опоры. Москва может наблюдать за этими процессами со смешанными чувствами удовлетворения и тревоги. Но оснований для тревоги больше, поскольку даже контуры еще не обозначились, и, следовательно, турбулентный переход затягивается надолго. Россия, разумеется, способна внести вклад в постепенную кристаллизацию нового мирового порядка, рассчитывая занять в нем достойное место. Нельзя, однако, исключить синергии внутренней дестабилизации и внешней турбулентности, как не раз бывало и прежде, например, во втором десятилетии XX века. Можно уверенно говорить лишь об отсутствии предопределенности того или иного направления исторической эволюции.

Описанные выше варианты действий России на международной арене в период третьего президентства Владимира Путина основываются на предположении об относительно инерционном характере трансформации мирового порядка, они ориентированы на умеренную турбулентность. При этом нет никаких гарантий, что в период 2012–2018 гг. мир и вместе с ним Россия не попадут в настоящий шторм. Причины и поводы могут быть разными – эскалация валютных войн, серия дефолтов национальных государств по суверенным долговым обязательствам, наконец, перерастание напряженности на Ближнем и Среднем Востоке в крупномасштабный военный конфликт. Сама безрезультатность антикризисных действий может усилить соблазн неконвенционального выхода из кризиса через военную встряску. Об этом писали и пишут многие, но показательно, что в последнее время такие варианты всерьез начинают рассматриваться и наиболее авторитетными аналитиками, к числу которых, в частности, относится Пол Кругман.

В многолетней эпопее вокруг ядерной программы Ирана наиболее угрожающей представляется именно динамика нарастания напряженности. Ее характерными особенностями являются сужение пространства маневра для принимающих решения политиков и резкое возрастание роли случайных факторов, способных привести к полной утрате контроля. Эта динамика в чем-то напоминает нарастание напряженности вокруг Балкан в период от Боснийского кризиса 1908 г. и вплоть до сараевского убийства. К счастью, в отличие от событий столетней давности, нынешняя ситуация дает основания рассчитывать, что России удастся избежать прямой вовлеченности в конфликт. Но и совсем остаться в стороне не получится, поскольку экономические последствия военного катаклизма будут глобальными. Соответственно, расчеты на сравнительно мягкую трансформацию мирового порядка окажутся опрокинутыми.

Хорошая новость состоит в том, что турбулентность не равнозначна предопределенности того или иного сценария. Сочетание факторов, благоприятствующих военному сценарию, является преходящим. Малый толчок может запустить цепную реакцию решений и действий, делающую конфликт неизбежным. Но возможно также, что «провоенная» комбинация факторов станет подвергаться эрозии, начнут усиливаться тренды, позволяющие отойти от опасной черты.

Однако планирование и принятие политических решений в условиях турбулентности все же должны учитывать возможность реализации наихудшего сценария. Пока нет уверенности, что политическое планирование осуществляется в России на соответствующем уровне. Еще меньше ее в том, что в период третьего президентства Владимира Путина страна окажется устойчивой к штормовым порывам. Назревшие преобразования политической системы, создавая дополнительные сложности в момент их осуществления, в долгосрочном плане могут способствовать большей устойчивости к внешним вызовам. Эти преобразования не гарантируют успехов Москвы на мировой арене, но по крайней мере уменьшат риски, связанные с внутренней политической поляризацией.

Д.В. Ефременко – доктор политических наук, зав. отделом социологии и социальной психологии Института научной информации по общественным наукам РАН.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 мая 2012 > № 735560 Дмитрий Ефременко

Не в демократии дело

Какой будет внешняя политика демократической России

Резюме: Определение сходств и различий внешней политики будущей демократической России и нынешнего курса Путина/Медведева поможет разграничить глубинное и конъюнктурное. В чем состоят ключевые внешнеполитические интересы, не зависящие от правящего режима, а в чем особые интересы авторитарной власти.

Статья опубликована в журнале New Zealand International Review.

Если бы Россия стала по-настоящему демократической страной, какова была бы ее внешняя политика? Отличалась ли бы она от той, что мы видим сегодня? Совпадала бы в большей степени с внешнеполитическим курсом США? Станет ли новая Россия разделять ценности, которых придерживается Евросоюз в отношениях с другими странами? Или серьезные разногласия с Западом сохранятся?

Сама по себе постановка таких вопросов предполагает, что Россия может стать и станет когда-нибудь полноценной демократией. Многие немедленно возразят, что это маловероятно и даже невозможно. Но ни одна страна не являлась демократией изначально. Сначала все государства были авторитарными. Утверждение, будто кто-либо, например Россия, не будет (или, что еще хуже, не может быть) демократическим государством, гораздо более сомнительно, чем предположение, что это когда-нибудь произойдет. При этом очень сложно предсказать, как и когда это случится. Быстро и неожиданно в результате «цветной революции». Или в ходе эволюционного процесса, который продлится несколько лет или даже десятилетий.

Внутренняя политика администрации Путина/Медведева и курс демократической России будут существенно различаться. Но насколько изменится внешняя политика? Она, вероятно, не во всем будет совпадать с нынешним курсом, однако в целом, скорее, останется прежней. В конце концов, не все демократии солидарны с американской линией. Франция, в частности, демонстрировала это неоднократно. У демократической России тоже могут быть разногласия с Вашингтоном, Парижем, Евросоюзом в целом.

Определение сходств и различий внешней политики демократической России и курса Путина/Медведева поможет разграничить ключевые внешнеполитические интересы – вне зависимости от правящего режима – и особые интересы авторитарной власти, которые могут измениться в процессе демократизации.

Надо ли России в ЕС?

Некоторые вопросы, осложняющие сегодня российско-европейские отношения, могут стать менее значимыми или вообще исчезнуть. Хотя ряд разногласий, скорее всего, сохранится, а некоторые обострятся. Нынешняя озабоченность Европы по поводу недемократичности России просто исчезнет, вопросы защиты прав граждан и необходимости верховенства закона потеряют актуальность (хотя споры по поводу расхождения достижения этих целей останутся). Тем не менее никуда не денутся серьезные споры, касающиеся отношений России и Европейского союза (связи России и НАТО также могут оказаться источником проблем, но об этом ниже).

Неизбежно возникнет следующий вопрос: должна ли Россия присоединиться к Евросоюзу? Плюсы включают возможность для россиян свободно путешествовать, учиться и работать в странах ЕС. Минусы будут связаны с тем, что России придется не только разрешить европейским корпорациям свободу торговли и инвестиций на своей территории, но и обеспечивать защиту прав, несмотря на возражения их российских конкурентов и общественное мнение. Хотя приобретение европейскими фирмами с качественным менеджментом плохо управляемых российских компаний, замена их руководства и полная реорганизация отвечают долгосрочным интересам страны, это, несомненно, окажется очень болезненным для некоторых категорий россиян (особенно высокопоставленных управленцев). Демократической России придется решить для себя: превышают ли выгоды от вступления в Евросоюз вероятные издержки?

Но даже если демократическая Россия захочет присоединиться к ЕС, это не означает, что Европейский союз согласится. Те, кто выступает против принятия Турции и Украины, не желая распространять блага объединения на две эти густонаселенные, но довольно бедные страны, будут возражать и против вступления России. Латентный страх перед Москвой сохраняется в некоторых странах Восточной Европы, поэтому они будут стремиться блокировать интеграцию. Разумеется, более влиятельные западноевропейцы, которые сегодня не обращают особого внимания на восточноевропейские страхи по поводу авторитарной России, тем более проигнорируют их, когда дело будет касаться России демократической. Однако даже для Западной Европы основная выгода обсуждения с Москвой перспектив интеграции заключается в том, что это станет наилучшим способом изменить ее поведение в сторону соответствия европейским нормам.

Так, Евросоюз, вероятно, будет ожидать от демократической России, стремящейся вступить в ЕС, поддержки демократических преобразований в Белоруссии; сокращения военного присутствия в Калининграде и вывода войск из Приднестровья; усилий, направленных на разрешение приднестровской проблемы и воссоединение региона с Молдавией; содействия признанию Сербией независимости Косово и нормализации отношений между ними; отказа от идеи особой зоны российского влияния, включающей бывшие западные советские республики (Прибалтика, Белоруссия, Украина и Молдавия).

Европейский союз можно рассматривать как клуб. Правила в клубах устанавливают те, кто вступил первым. Присоединившиеся позже могут изменить эти нормы (если им удастся убедить в необходимости этого других членов), но чтобы получить право войти, им придется принять существующий устав. Клубы не меняют свои правила ради удовлетворения тех, кто стремится вступить. Разумеется, отнюдь не факт, что даже демократическая Россия захочет принять условия участия, которые, без сомнения, выдвинет Евросоюз. Однако совершенно очевидно, что ЕС не изменит существующие нормы, чтобы выполнить пожелания Москвы.

Между Ираном и Израилем

Нынешняя внешняя политика России на Ближнем Востоке уже достаточно сложна. Курс демократической России, вероятно, будет еще более многослойным.

При Путине и Медведеве Москва укрепила связи практически со всеми крупными игроками в регионе – Ираном, Израилем, консервативными и радикальными арабскими правительствами и даже с ХАМАС и «Хезболлой». В целом у Москвы хорошие отношения со всеми, кроме «Аль-Каиды» и ее подразделений – поскольку с ними, разумеется, не ладит никто.

Даже сейчас в России существуют сторонники строительства и поддержания хороших отношений с некоторыми специфическими ближневосточными государствами. Нефтяная индустрия России, например, заинтересована в улучшении российско-иранских связей, дабы увеличить свою долю в прибыльном иранском нефтяном секторе. Российская оборонная промышленность также хотела бы экспортировать больше оружия в Иран. Разумеется, обе эти отрасли хотят сотрудничать и с другими ближневосточными государствами, у многих из которых скверные отношения с Тегераном.

Министерство обороны России – за улучшение российско-израильских отношений, поскольку Израиль превратился в важный источник военных технологий. Их использование поможет расширить экспорт российских вооружений в некоторые страны, поэтому у российского оборонного комплекса существует мощный стимул для укрепления связей с израильтянами.

До сих пор российское общественное мнение мало влияло на отношения Москвы с Ближним Востоком. Если Россия станет демократической, она, вероятно, будет играть важную роль в формировании внешней политики в этом регионе – как это происходит с другими демократиями. Однако, как и там, общественность может быть расколота по поводу Ближнего Востока. Так, значительное мусульманское население будет настроено в поддержку палестинцев и против Израиля – как оно настроено в других, преимущественно немусульманских странах. Поскольку мусульманское меньшинство в России достаточно велико (около одной восьмой от населения страны) и численность мусульман существенно превышает численность евреев, у правительства появятся серьезные мотивы, чтобы пойти навстречу пожеланиям этой части электората. Однако в силу враждебности между русскими и мусульманами, а также страха перед исламским радикализмом внутри страны многие избиратели будут рассматривать Израиль как союзника в борьбе с общим исламским противником. Обширные культурные, торговые и туристические связи, укрепляющиеся между Россией и Израилем, могут содействовать появлению влиятельного израильского лобби (на самом деле оно уже существует).

Как и в других демократических странах, правительство будущей России может столкнуться с давлением противоборствующих групп при формулировании ближневосточной политики. Вероятно, Москва будет стремиться поддерживать хорошие отношения со всеми сторонами палестино-израильского и других конфликтов.

Наконец, можно уверенно прогнозировать, что, как и другие демократии, Россия опасается роста исламского радикализма в результате попыток демократизации на Ближнем Востоке (как это происходит сейчас). И, возможно, появится гораздо больше оснований для беспокойства по поводу внутренних последствий роста исламского радикализма на Ближнем Востоке, чем у других демократических стран.

Вокруг Китая

У демократической России, скорее всего, останутся те же интересы в отношении Азии, как и при Путине/Медведеве. Демократическая или авторитарная Москва одинаково озабочена ростом Китая. Стремясь к хорошим отношениям с поднимающимся Китаем, любая Россия будет рассматривать дружбу с Индией как противовес Пекину. И считать Пакистан, который продолжает поддерживать «Талибан» и другие радикальные исламистские группировки, серьезной угрозой национальным интересам.

В самом деле, если американские войска покинут Афганистан, соперничество за эту страну между Пакистаном, с одной стороны, и авторитарной либо демократической Россией – с другой, вполне может возобновиться. Если Исламабад поддержит стремление преимущественно пуштунского «Талибана» вернуться к власти, то Москва – независимо от типа режима – скорее всего, встанет на сторону сопротивляющихся этому узбеков и таджиков северного Афганистана, как уже было в 1990-е годы. Естественными союзниками демократической или авторитарной России в этих усилиях окажутся США (которые, вероятно, продолжат предоставлять военную помощь Кабулу даже после вывода войск), Индия и, возможно, даже Иран (который тоже опасается антишиитского «Талибана»).

Внешняя политика в Азии может быть схожа с нынешней еще по двум вопросам. Так, демократическая Россия вряд ли окажется склонна к уступкам Японии по вопросу о Курилах. На самом деле общественное мнение, настроенное против любых территориальных компромиссов, может сделать разрешение спора вокруг «северных территорий» еще более сложным. Точно так же демократическая Россия вряд ли будет готова больше, чем ныне, оказывать давление на КНДР в вопросе о ее ядерной программе, поскольку не захочет навлекать на себя гневные проклятия вспыльчивых северокорейских руководителей. Наконец, так же как и при Путине/Медведеве, демократическая Россия сосредоточится на продвижении коммерческих интересов Москвы в Азии.

Пожалуй, в одном азиатская политика будет отличаться от нынешнего курса – она может оказаться более чувствительной к любым проявлениям страхов российского общества относительно роста Китая, посягающего как на российские интересы, так и на сферу российского влияния в Центральной Азии. Эти опасения способны подтолкнуть Москву к более тесному сотрудничеству с другими странами, обеспокоенными подъемом Китая, – в особенности с Индией, Соединенными Штатами и даже Японией. Но, как и режим Путина/Медведева сегодня, правительство демократической России не захочет ухудшения отношений с Пекином, чтобы не лишать его стимулов к поддержанию тесных связей с Москвой.

Демократическая трансформация – ни за, ни против

В отношении Латинской Америки и Африки будущая Россия, вероятно, сохранит нынешний курс. Как и сейчас, интересы там будут в первую очередь коммерческими. Москва сосредоточится на укреплении экономических отношений с более богатыми государствами, в особенности с Мексикой, Бразилией, Чили, ЮАР и, возможно, Нигерией. Учитывая исторические связи, а также значительные нефтяные ресурсы, Москва, вероятно, продолжит развивать контакты с Анголой.

В отличие от сегодняшнего дня, демократическая Россия, наверное, станет меньше поддерживать антиамериканские режимы в Латинской Америке: Кубу, Венесуэлу, Боливию, Эквадор и Никарагуа. Однако пока это приносит прибыль, деловые интересы (особенно в нефтяной сфере и в области вооружений) будут направлены на торговлю с ними и инвестиции в эти страны. Кроме того, даже демократическая Россия может увидеть определенные преимущества в сохранении антагонистических отношений между Соединенными Штатами, с одной стороны, и левыми режимами Латинской Америки – с другой. Если американские корпорации не хотят или не могут (из-за санкций Вашингтона) торговать с этими странами и инвестировать в их экономики, это дает больше возможностей компаниям из России (а также из других государств). Но если какой-либо из левых режимов Латинской Америки попытается захватить активы или в одностороннем порядке ограничить деятельность российских фирм (как Уго Чавес поступил с западными корпорациями), демократическая Россия поддержит свои компании – так же, как и при Путине/Медведеве.

Однако в отличие от нынешнего правительства Россия в будущем вряд ли станет возражать против демократической трансформации любого из антиамериканских авторитарных (или квазиавторитарных) режимов в Латинской Америке и Африке. Но не будет активно содействовать этому процессу – также как нынешнее правительство Путина/Медведева не предпринимает активных шагов, чтобы его предотвратить. Как сейчас, так и в будущем Латинская Америка и Африка вряд ли окажутся приоритетом для России.

Отказ от нулевой суммы

Демократическая Россия, несомненно, захочет сохранить влияние в бывших советских республиках. И точно так же, как при Путине/Медведеве (а возможно, даже больше), Москва будет озабочена положением русских. Однако этих целей, наверное, станут добиваться иначе, нежели сейчас.

Демократическая Россия может использовать более грамотный подход для сохранения влияния в ближнем зарубежье. Правительство Путина/Медведева рассматривает этот вопрос с точки зрения игры с нулевой суммой: увеличение западного влияния означает уменьшение российского и поэтому вызывает сопротивление. Другая Россия, напротив, может осознать, что рост западного влияния послужит ее собственным интересам. Если такое влияние поможет сделать эти страны более процветающими, объем их торговли с Россией возрастет. А если воздействие Запада поможет им стать более стабильными, это будет выгоднее для Москвы, чем нестабильность.

Сейчас у России часто возникают споры с тремя прибалтийскими государствами (членами ЕС и НАТО), но демократическая Россия может посчитать хорошие отношения с ними важным аспектом укрепления связей с США и Евросоюзом. Она также не будет опасаться демократизации на Украине или в Белоруссии, как это происходит сейчас. И вряд ли станет считать значимым сохранение войск в Приднестровье, как и поддержку авторитарного режима в Тирасполе.

В отношениях с преимущественно мусульманскими бывшими советскими республиками (четыре государства Центральной Азии плюс Азербайджан) будущая Россия не поддержит попытки демократизации, которые могут привести к появлению там радикальных исламистских режимов. Разумеется, этого сегодня опасается не только правительство Путина/Медведева, но и Запад. Раз уж Соединенные Штаты и другие демократии посчитали разумным поддержать авторитарные режимы в преимущественно мусульманских постсоветских республиках, неудивительно, если Москва поступит так же.

Скорее всего, общественное мнение продолжит поддержку православной Армении в длительном конфликте с мусульманским Азербайджаном по поводу Нагорного Карабаха. Проблемой останется Грузия, над которой российские войска взяли верх в ходе блицкрига в августе 2008 г., завершившегося признанием независимости Абхазии и Южной Осетии. Хотя Тбилиси продолжит требовать возвращения территорий, как добиться этого на демократической основе – неясно. С другой стороны, демократическая Россия вряд ли вновь вступит в войну с Грузией, как это случилось при Путине/Медведеве. Разве что в случае вспышки нового кризиса, если Москва будет рассматривать правительство Грузии как авторитарное и агрессивное.

Россия как Франция

Отношения с Соединенными Штатами, вероятно, улучшатся, но не будут абсолютно гладкими. Скорее стоит прогнозировать подобие модели США–Франция (по крайней мере до прихода Саркози). Как и Франция, демократическая Россия, считая себя великой державой, будет сопротивляться американским попыткам продиктовать другим демократиям внешнеполитическую повестку дня. Будущее НАТО окажется даже более спорным вопросом, чем при нынешнем режиме. Потому что если Россия станет по-настоящему демократической, она не будет представлять угрозу для Европы или Америки, какие цели останутся у НАТО? С другой стороны, демократическая Россия, все больше опасающаяся мощного и по-прежнему авторитарного Китая, сама может захотеть присоединиться к альянсу. Однако вступление России в НАТО – сложный и противоречивый процесс. В то время как Соединенные Штаты способны поддержать такой шаг, страны Восточной Европы и Балтии, которые в прошлом были оккупированы Советским Союзом и до сих пор боятся России, отнесутся к такой идее без энтузиазма. Сохраняющаяся напряженность между Москвой и Тбилиси также явится препятствием на пути России в НАТО (как сейчас это мешает вступлению туда Грузии). Наконец, так же как некоторые западноевропейские страны, стремясь к хорошим отношениям с Москвой, не особенно прислушивались к опасениям восточноевропейцев, государства и Западной, и Восточной Европы, стремясь к хорошим отношениям с Пекином, могут не прислушаться к опасениям России по поводу Китая.

Один путь, по которому может пойти внешняя политика демократической России, – это союз с Францией и Германией, чтобы попытаться ограничить действия США, как это было в 2002–2003 гг. перед американским вторжением в Ирак. Однако такая возможность пропадает, если Россия стремится к вступлению в Евросоюз, а Франция и Германия выступают против этой идеи или относятся к ней без энтузиазма. Еще один путь – взаимодействие демократической России и Соединенных Штатов ради нейтрализации усилий ЕС по ограничению действия обеих держав. Третий и, видимо, наиболее вероятный путь – сотрудничество демократической России в большей или меньшей степени и с Америкой, и с другими западными странами, но значительно более активное, чем в настоящее время, хотя разногласия по различным вопросам сохранятся.

* * *

Все эти предварительные прогнозы позволяют предположить, что внешняя политика демократической России во многом будет похожа на нынешний курс. Разногласия, имеющиеся сейчас между западными демократиями и правительством Путина/Медведева, вероятно, сохранятся и после демократических преобразований. Если два этих наблюдения верны, можно сделать следующие выводы:

Надежды Запада на то, что демократическая Россия будет проводить значительно более гибкую внешнюю политику, следуя примеру Соединенных Штатов и/или Евросоюза, вряд ли сбудутся.Как между Вашингтоном и Парижем часто вспыхивали споры, так и в отношениях между США и Евросоюзом, с одной стороны, и демократической Россией – с другой, могут возникнуть острые противоречия.Если внешняя политика демократической России действительно будет похожа на нынешний курс, значит, внешнеполитический курс Путина/Медведева в целом отражает общественное мнение в России.В этом случае правительство Путина/Медведева окажется невосприимчивым к американским и европейским попыткам изменить российскую внешнюю политику, если это вступит в серьезное противоречие с настроениями общества.По иронии, именно потому, что режим Путина/Медведева опасается демократизации и приложит все усилия, чтобы избежать перемен, российские вожди вряд ли будут проводить внешнюю политику, которая может вызвать внутреннюю оппозицию в России, несмотря на любые призывы Америки и Евросоюза.

Марк Катц – профессор государственного управления и политики в Университете Джорджа Мейсона (Фэрфакс, Вирджиния, США). Среди его книг: «Третий мир в советской военной мысли» (1982), «Россия и Аравия: советская внешняя политика на Аравийском полуострове» (1986), «Уйти без потерь: война с терроризмом после Ирака и Афганистана». Ссылки на многие его статьи по российской внешней политике и другим темам можно найти на сайте www.marknkatz.com.

Россия заняла 172-е место в ежегодном рейтинге свободы СМИ, составляемом международной правозащитной организацией Freedom House. Доклад Freedom of the Press 2012 опубликован 1 мая на сайте Freedom House. Всего в списке - 197 государств.

Россия, как и прежде, остается в категории "несвободные СМИ". К этому типу стран относятся 59 государств (30% от общей численности). В категорию "частично свободные" входят 72 страны (36,5%), свободными считаются 66 стран (33,5%). Лишь 14,5% человечества проживает в странах со свободной прессой. 45% довольствуются частично свободными СМИ, 40,5% живут в государствами с несвободными СМИ.

Россия делит 172 место с Зимбабве и Азербайджаном. Не имеют свободных СМИ такие страны, как Северная Корея (самое последнее место), Иран, Узбекистан, Туркмения, Белоруссия, Эритрея, Иран, Куба, Саудовская Аравия, Венесуэла и Афганистан. Частично свободными СМИ располагают Ливия, Египет, Турция, Молдавия, Грузия, Кения, Никарагуа, Босния и Герцеговина, Хорватия, Румыния, Болгария, Италия и другие страны. Полностью свободными СМИ наслаждаются Финляндия, Норвегия, Швеция (все три страны делят первое место), Ирландия, Германия, Новая Зеландия, Маршалловы острова, Эстония, США, Чехия, Белиз, Австрия, Микронезия, Великобритания, Япония, Польша и другие.

Авторы доклада отмечают, что события, произошедшие в 2011 году в таких странах как Египет и Россия, показали, что хотя СМИ могут быть весьма эффективными в распространении новостей о нарушениях со стороны государства и при "мобилизации гражданского протеста против нелиберальных режимов", они играют значительно меньшую роль в построении демократических учреждений (особенно в обществах, где большая часть населения по-прежнему получает информацию от контролируемых государством СМИ).

В число стран, вызывающих особые опасения экспертов Freedom House, входят Россия, Азербайджан и Казахстан. "Медиа-среда в России характеризуется использованием хорошо приспосабливающейся судебной системы для преследования независимых журналистов, избежания наказания при физическом преследовании и убийстве журналистов, а также для сохранения контроля государства и влияния на почти все традиционные СМИ, - говорится в докладе. - Это отчасти смягчено ростом использования Интернета, социальных сетей и спутникового телевидения для распространения и доступа к новостям и информации, особенно во время декабрьских парламентских выборов и последующих протестов. Тем не менее, новые пользователи СМИ еще не совершили настоящего прорыва в достижения широкой общественности в России, и ведут тяжелую борьбу с рядом политических, экономических, правовых и внесудебных инструментов режима". 

Северная Корея активно готовится к подземному испытанию ядерного оружия. Об этом свидетельствуют свежие спутниковые снимки полигона Пангири в провинции Хамген-Пукто, сообщает сайт 38 North (проект Школы передовых международных исследований Университета Джонса Хопкинса). Фотографии создают впечатление, что решение осуществить ядерный взрыв в Пхеньяне уже принято, отмечают редакторы сайта. Однако они не позволяют предположить когда произойдут испытания.

На сайте 38 North опубликованы три фотографии - от 8 и 27 марта, а также от 18 апреля. Снимок от 8 марта был сделан вскоре после снегопада. Он свидетельствует о значительной активности: дорожная сеть вокруг полигона лишена снежного покрова, что указывает на интенсивное движение автотранспорта. Снега нет и на центральном дворе базы, налицо свидетельство работы дизельного генератора. На снимке видна железная дорога для тележек, которые используются для перевозки почвы. На объекте видны транспортные средства, сооружения и неопознанные объекты, которые задействованы, возможно, для установки контрольно-диагностического оборудования.

Спутниковая фотография от 27 марта показывает, что на земле появились новые следы автомобильных колес, растянувшиеся от кучи земли (отвала) и камней к тоннелю в склоне горы. На последнем снимке, сделанном 18 апреля, зафиксировано продолжение подготовки к ядерным испытаниям. На нем запечатлены горные тележки и неустановленные объекты на вершине отвала. На фото можно различить дренажную канаву, по которой стекает вода из оврага около отвала. Без такой канавы вход в тоннель был бы покрыт грязью, что осложнило бы работы в этом районе, отмечают эксперты сайта.

В истории КНДР было два подземных испытания ядерного оружия. Все они были проведена на полигоне Пангири - в 2006 и 2009 годах. КНДР объявила себя ядерной державой в 2005 году.

13 апреля Пхеньян запустил ракету-носитель "Ынха-3 со спутником "Кванменсон-3". Пуск был неудачным.

Позиции России и Китая по сирийскому кризису и ядерной программе Северной Кореи совпадают на 100%, рассказал заместитель министра иностранных дел Китая Чэн Гопин, сообщает Reuters.

Он заявил об этом в Москве. Замглавы МИД КНР находится в России с официальным визитом как член делегации, сопровождающей заместителя премьера Госсовета КНР Ли Кэцяна.

В планах Ли до 30 апреля - встретиться с президентом Дмитрием Медведевым, премьером Владимиром Путиным, спикером Валентиной Матвиенко и председателем Госдумы Сергеем Нарышкиным.

Как пишет агентство "Синьхуа", в ходе визита Ли в Россию должна быть утверждена программа двусторонних отношений на ближайшие 10 лет. В ходе российско-китайского инвестиционного форума в Москве стороны обсудили создание совместного инвестиционного фонда объемом 4 млрд долларов. Цель фонда заключается в помощи при осуществлении проектов российско-китайского сотрудничества.

В прошлом году товарооборот между КНР и Россией вырос на 42,7% в годичном исчислении до 83 млрд долларов. Китай стал крупнейшим торговым партнером России. Ожидается, что избранный 4 марта президентом Путин нанесет первый официальный визит именно в Китай.

Лекарство от американской амнезии

Джо Байден поддержал политику Обамы в отношении России

Мария Ефимова

Российская тема не уходит из американской предвыборной кампании, снова став полем битвы главных кандидатов — демократа Барака Обамы и республиканца Митта Ромни. Соратник Обамы вице-президент Джо Байден выступил против Ромни, назвавшего Россию «врагом номер один». Американцы считают, что Обама лучше разбирается во внешней политике, чем его конкурент. В случае победы республиканца отношения Москвы и Вашингтона ожидает откат назад.

Вице-президент Джо Байден заявил с трибуны Нью-Йоркского университета, что антироссийские высказывания Митта Ромни рискуют вернуть отношения двух стран на 60 лет назад в состояние холодной войны. По мнению Байдена, экс-губернатор Массачусетса искажает факты, «рассчитывая на коллективную амнезию американцев». В конце марта Митт Ромни в интервью CNN заявил, что главный геополитический враг Вашингтона — Москва, которая «всегда поддерживает худших в мире», подразумевая Сирию, КНДР и Иран.

Почти одновременно с Ромни сенатор-республиканец от штата Флорида Марко Рубио, которого прочат в вице-президенты в случае поражения Обамы, резко высказался в адрес нового президента России. Рубио заявил, что Путин тверд лишь в своей риторике, но «сам знает, что на самом деле слаб». По версии американца, Путин из-за страха потерять власть разжигает антизападные настроения в российском обществе, игнорируя реальные угрозы — напор Китая с востока и исламистов с юга.

Митт Ромни пытается найти козыри для критики Обамы в той сфере, где внешняя политика президента выглядит наиболее успешной, тем самым кандидат-республиканец демонстрирует собственную неопытность во внешней политике. «Он делал это заявление не потому, что не любит Россию, а потому что ему нужно было что-то противопоставить Обаме. Но его заявление действительно выглядит для большинства американских граждан как голос из прошлого, поэтому его критика беззуба и неконструктивна», — заявил «МН» заведующий сектором США ИМЭМО РАН Федор Войтоловский.

«Внешняя политика демонстрирует сильные стороны президента Обамы — баланс взвешенности и решительности — и подчеркивает недостатки Ромни, который вместе со своим окружением может нас втянуть в неприятности своей крайне правой позицией», — заявил газете The Los Angeles Times Том Перрилло, бывший конгрессмен-демократ от Виргинии и аналитик либерального Центра американского прогресса.

Американский электорат пока не подпал под обаяние антироссийских выпадов республиканского кандидата. Опрос общественного мнения, проведенный агентством Ipsos в апреле, показывает, что избиратели считают Обаму сильнее Ромни в вопросах национальной безопасности и внешней политики. Исход выборов, в один голос утверждают наблюдатели, будет зависеть от более насущных проблем, прежде всего финансовых. Рейтинг Барака Обамы, по апрельскому соцопросу CNN, составляет 52%, что на 9% выше рейтинга Митта Ромни (43%).

«Перезагрузка» вместе с сотрудничеством в Афганистане и договором о ПРО — реальный внешнеполитический успех Обамы после плачевного для двусторонних отношений президентства Буша. Поэтому на его стороне симпатии не только избирателей, но и американского бизнеса, который получил при нем выгодные контракты, облегченный доступ к российскому рынку, добычу полезных ископаемых на арктическом шельфе», — напомнил гн Войтоловский.

По словам собеседника «МН», важность российско-американского сотрудничества для международной безопасности и вопросов регионального и глобального характера понимают не только в штабе демократов. И все же некоторого отката назад не избежать, в том числе в сложном вопросе ПРО. Это признал сам Обама в марте во время переговоров с Дмитрием Медведевым в Сеуле. Он попросил российского лидера о своеобразной «отсрочке» в переговорах по ПРО до завершения в США президентских выборов. По словам американского президента, после выборов он «будет обладать большей гибкостью». Слова Обамы вызвали много критики со стороны политических оппонентов.

Республиканцы надеются, что их выпады в адрес Москвы, Тегерана и Пхеньяна могут сработать, если до ноябрьских выборов на международной арене произойдет что-то экстраординарное. И все же победа Ромни на выборах еще не означает начало второй холодной войны, полагают эксперты. «Исторически в американскую предвыборную кампанию включалась тема отношений с Москвой — и во времена противостояния с СССР, и после него. Как правило, поначалу они высказывались гораздо жестче, чем после того, как приходили на пост», — отметил Федор Войтоловский.

января по март 2012 г. в городе Хуньчунь северо-восточной китайской провинции Цзилиньзначительно увеличилось количество российских туристов. Они закупили в городе в пять раз больше товаров, чем за аналогичный период 2011 г., сообщила Канцелярия по делам контрольно-пропускных пунктов Хуньчуня, расположенного на стыке границ Китая, России и КНДР.

В течение первых трех месяцев текущего указанный регион посетили 45 000 российских гостей. Это на 18% больше, чем за январь-март прошлого года. Объем приобретенных ими товаров составил 2156 т, а стоимость 480 млн юаней ($76,1 млн). Последний показатель подскочил на 416% по сравнению с уровнем января-марта 2011 г. Российские путешественники, посещающие Хуньчунь, приезжают в основном из Приморского края РФ.

Напомним, что с начала января по конец февраля 2012 г. значительно вырос объем взаимной торговли Китая с Россией и Бразилией, которые являются главными торговыми партнерами КНР. В частности, товарооборот Поднебесной с Россией составил $13,51 млрд. Это на 31,9% больше, чем годом ранее.

Отметим, что с января по февраль 2012 г. динамично рос объем экспорта центральных и западных районов Поднебесной. Так, например, провинция Хэнань и города центрального подчинения Чунцин отправили за рубежи Китая, соответственно, в 2,6 и 2,4 раза больше товаров, чем за тот же период прошлого года.

В прессе часто появляются сообщения, что жители Северной Кореи ниже своих собратьев в Южной Корее чуть ли не на 10 сантиметров

Подобные заявления озвучиваются уже много лет. В 2010 году британо-американский политический обозреватель Кристофер Хитченс в статье, озаглавленной "Страна расистских гномов", утверждал, что северокорейцы ниже ростом южнокорейцев на 15 сантиметров. Сенатор Джон Маккейн во время дебатов в 2008 году сказал, что разница в росте между Севером и Югом составляет чуть более семи сантиметров.

На прошлой неделе британская газета Independent писала, что "в Северной Корее все огромное, кроме людей, которые ниже своих кузенов на Юге в среднем на 7 с лишним сантиметров".

Соответствуют ли эти заявления действительности? И если да, то насколько северокорейцы короче южан? Даниель Швекендик, профессор университета Сонгюнгван в Южной Корее, замерил рост беженцев из КНДР. По его словам, северокорейские мужчины в среднем короче своих южных собратьев на три-восемь сантиметров. То же самое видно и на северокорейских детях. По словам профессора, "среди дошкольников мальчики короче южнокорейцев примерно на 4 сантиметра, а девочки - на 3 сантиметра".

По словам профессора Швекендика, в данном случае не может идти речи о возможных генетических различиях между двумя группами населения. "Мы имеем дело с корейцами, а Корея интересна тем, что в течение веков тут не было практически никакой иммиграции".

Уникальная ситуация

Мартин Блум, глава отдела по вопросам питания Всемирной продовольственной программы, которая предоставляет продовольственную помощь КНДР с 1995 года, говорит, что недостаток питания в детстве приводит к сдерживанию роста у людей. В середине девяностых годов Северная Корея пережила ужасающий голод. На сегодняшний день, по словам представителей Всемирной продовольственной программы, каждый третий ребенок в КНДР хронически недоедает, и в результате северокорейские дети отличаются маленьким ростом.

Южная Корея, в отличие от КНДР, прошла через несколько десятилетий бурного экономического роста. Как говорит Мартин Блум, "рост экономики - один из основных факторов увеличения среднего роста населения". Другими словами, в то время как средний рост северокорейцев сокращается, на Юге он растет.

Как говорит профессор Швекендик, вскоре средняя южнокорейская женщина будет такого же роста, как и средний мужчина в Северной Корее, если не выше. "Насколько мне известно, это уникальная ситуация, при которой женщины становятся выше ростом, чем мужчины".

КНДР - государство закрытое, в результате чего заручиться точными статистическими данными практически невозможно.

Профессор Швекендик изучал лишь беженцев из Северной Кореи, но он отвергает заявления, будто беженцы, прибывающие в Южную Корею - выходцы из низших слоев населения, и, соответственно, скорее всего, будут низкорослыми. Профессор подчеркивает, что беженцы прибывают из всех районов КНДР и представляют все слои общества.

Он добавляет, что изучал данные, опубликованные самим правительством Северной Кореи, а также международными агентствами, работающими в КНДР, и, по его словам, эти данные подтверждают результаты его исследований.

Эта печальная статистика лишь подтверждает тот факт, что, в то время как южнокорейцы разбогатели и физически подросли, дети в КНДР остаются малорослыми из-за нехватки питания.

Ричард Найт

Генштаб Вооруженных сил РФ впервые признал, что со стороны Ирана и КНДР может исходить ядерная угроза, передает РИА "Новости". "Угроза всегда существует, поэтому мы внимательно отслеживаем развитие ядерного потенциала многих государств... И тот анализ, который мы проводили вместе с американцами, подтверждает, что да, такая вероятность есть, угроза существует, и с тем, что создать противоракетную оборону необходимо, мы согласились", - рассказал в интервью Russia Today генерал армии Николай Макаров.

Ранее представители Минобороны РФ говорили, что такой угрозы нет, а Иран и Северная Корея не обладают достаточным потенциалом, чтобы создавать и использовать ядерное оружие. Макаров же сообщил, что в Генштабе известно о том, что ядерным оружием обладают многие страны, которые официально о его наличии не заявляют.

Генерал отметил, что опасность может возрасти, если такой тип оружия попадет в руки экстремистов. Для противодействия подобным угрозам Россия, по его словам, готова работать с другими странами мира. "Давайте вместе решать эту проблему, давайте вместе избавляться от угроз, которые могут возникнуть не только для стран Европы, но и для России, в целом, поскольку мы тоже являемся частью Европы", - сказал Макаров.

КНДР в 2006 году провела первые ядерные испытания. В апреле в СМИ появилась информация о сведениях разведслужб Южной Кореи, согласно которым Пхеньян собирается провести третье подземное ядерное испытание. Совбез ООН пообещал принять дальнейшие меры против Северной Кореи в случае нового ядерного испытания.

Иран, возможно, занимается разработкой ядерного оружия, прикрываясь программой мирного атома, считают США и некоторые европейские страны. Иран отрицает эту информацию и говорит о том, что его ядерная программа предназначена лишь для мирных целей - снабжения страны электроэнергией

КНДР завершает подготовку к проведению третьего в своей истории ядерного испытания, которое может быть осуществлено в ближайшее время, сообщает во вторник агентство Рейтер.

"Скоро. Приготовления почти закончены", - рассказал агентству анонимный источник, близкий к руководству КНДР.

Рейтер отмечает, что этот анонимный источник в 2006 году сообщил о готовности Пхеньяна провести ядерные испытания всего за несколько дней до того, как они действительно состоялись.

СМИ Южной Кореи ранее сообщали, что, по данным разведслужб, Северная Корея готовится провести очередное подземное ядерное испытание. Такой вывод был сделан после получения спутниковых фотографий северокорейского полигона, где ранее уже проводились подземные ядерные испытания.

Сообщения о возможном ядерном испытании появилась вскоре после заявления КНДР о готовности запустить ракету со спутником. Запуск ракеты-носителя "Ынха-3" со спутником "Кванменсон-3" был произведен 13 апреля, однако окончился неудачей. Многие страны считают прошедший пуск завуалированным испытанием баллистической ракеты, которая может нести ядерный заряд.

Северная Корея объявила себя ядерной державой в 2005 году. В 2006 и в 2009 годах КНДР провела подземные ядерные испытания, которые вызвали протесты со стороны международного сообщества. В ответ на действия Пхеньяна Совет Безопасности ООН принял ряд резолюций, требующих от КНДР прекратить деятельность в ядерной сфере. В резолюциях 1718 и 1874, помимо санкций, содержатся требование к КНДР не проводить ядерные испытания и запуски баллистических ракет, отказаться от намерения обладать ядерным оружием и вернуться к переговорам о денуклеаризации Корейского полуострова.

Жан-Луи Бьянко - ветеран французской политики: генеральный секретарь Елисейского дворца (1982-1991 гг.) и министр (1991-1993 гг.) при президенте-социалисте Франсуа Миттеране, депутат Национального собрания на протяжении последних 15 лет. Сейчас он отвечает за международную стратегию в команде кандидата-социалиста Франсуа Олланда, которого считают фаворитом накануне второго тура выборов президента Франции. В интервью корреспонденту РИА Новости Владимиру Добровольскому Бьянко рассказал о том, как может поменяться внешняя политика Парижа в случае прихода президента-социалиста в Елисейский дворец.

- Что предлагает Социалистическая партия для решения сирийской проблемы?

- Ситуация в Сирии практически безнадежна. Каждый день умирают десятки мужчин и женщин. Несмотря на заявления и благие намерения, почти ничего не меняется. Это очень трудно сделать. Смена французского президента не разрешит ситуацию по мановению волшебной палочки. Мы все еще надеемся на миссию Кофи Аннана. Президент Башар Асад взял ряд обязательств, которые он не сдержал, но я надеюсь на миссию наблюдателей.

Смена режима не является предварительным условием для разрешения конфликта. Необходимо, чтобы наступило прекращение огня и начался демократический процесс. Я хотел бы, чтобы Россия и Китай изменили свои позиции и позволили принять эффективные резолюции в Совете Безопасности ООН.

- Вы готовы вести диалог с Асадом, если он будет вновь избран?

- Мы будем действовать в рамках ЕС и ООН, у нас не будет обособленной линии поведения. Нужно продолжать давление, чтобы наблюдатели могли работать. Если этого не произойдет, усилить санкции: запретить визы, переводы средств, ввести финансовые и экономические санкции. Если план Кофи Аннана не будет выполнен, потребуются новые санкции.

- Каким может быть наилучшее решение сирийской проблемы?

- Демократический процесс. Он может проходить через прямой диалог или при посредничестве ООН, такого представителя, как Кофи Аннан.

- Если в результате этого процесса будут избраны сторонники Асада, вы будете вести с ними диалог?

- Если будут действительно демократические выборы, это вполне возможно, но мы пока далеки от этого.

- Продолжите ли вы участвовать в группе "Друзей Сирии"? Вам подходит такой формат?

- Да, это хороший формат. Коалиция "Друзей Сирии" не должна подпитывать военное соперничество, но она должна вместе с Лигой арабских государств (ЛАГ) и соседними государствами сделать все возможное, чтобы оказать прямую помощь населению.

- В чем будет общее отличие международной политики Франсуа Олланда от политики нынешнего президента?

- Он будет постоянен, надежен и предсказуем. Если бы мы были у власти, мы не стали бы с помпой принимать Башара Асада 14 июля 2008 года, а потом выставлять его врагом народа. Мы не поставили бы палатку Муамара Каддафи в государственных зданиях, мы не вынашивали бы планов продать ему АЭС, чтобы потом участвовать в военной операции. Позиция должна быть твердой, чтобы Францию услышали, больше уважали и чтобы наши собеседники знали, что мы не применяем двойные стандарты.

- Николя Саркози заявлял, что его лучший друг - это США. Какова ваша позиция?

- Мы друзья США, но мы не забываем также Великую Отечественную войну российского народа, мы многим обязаны одним и другим в освобождении от нацизма. Мы союзники американцев, но не подражатели. Мы заверим наших партнеров по НАТО, что объявленное Франсуа Олландом решение о выводе войск из Афганистана к концу 2012 года будет выполнено. Мы выступаем за большую координацию европейской политики и за углубление диалога с Россией.

- Афганская армия уже в состоянии контролировать всю территорию?

- Афганская армия и силы полиции и безопасности делают большие успехи. Она этнически многообразна, там служат профессионалы. Основная проблема - не в компетенции. Это проблема внедрения талибов, переодетых в служащих новой армии. Но эту проблему могут разрешить только сами афганцы, а не иностранное присутствие. В то же время вывод войск другими странами и заявление Барака Обамы о выводе войск в 2013 - 2014 годах требует удвоить усилия для обучения военных и служб безопасности.

- Будет ли изменяться политика в других странах, где служит французский контингент?

- Мы изменим соглашения об обороне, заключенные с рядом африканских стран. Эти соглашения были подписаны после обретения этими странами независимости в 1960-х годах, они засекречены. Мы хотим, чтобы они стали доступны публике, чтобы парламент мог обсудить их.

- Какую политику вы будете выстраивать в отношении НАТО?

- Действующий президент в 2007 году решил вернуть Францию в военные структуры НАТО без обсуждения и без консультаций с Национальным собранием. Это скороспелое решение не позволило Франции увеличить свое влияние в рамках Альянса, от этого пострадала идея европейской обороны. Настал момент подвести итоги этой реинтеграции.

- Военная операция в Ливии была для вас нежеланной?

- Проведение военной операции в Ливии было санкционировано Советом Безопасности ООН, поэтому для нас она является полностью законной.

- Но ведь ее поручили не НАТО?

- Действительно.

- Не считаете ли вы, что коалиция слишком быстро покинула Ливию и нынешняя напряженность в стране - это провал операции?

- Операция в Ливии была справедливой и необходимой. Ее санкционировал Совет Безопасности ООН, Франсуа Олланд поддержал ее.

Действительно, предполагалось, что после гибели Каддафи все разрешилось. Известно, что ливийская проблема непроста, поскольку единство страны очень хрупкое. Кроме того, многие военные, в прошлом - ливийские наемники, вернулись в Нигер, в Мали и вступили в ряды боевиков. Одним из приоритетных вопросов для нас будет обсуждение со всеми государствами региона Сахель их пожеланий и ожиданий и оказание им помощи в стабилизации ситуации.

- Готовы ли вы снизить напряженность в вопросе дислокации в Европе системы ПРО?

- Мы очень сдержанно относимся к системе ПРО, которую утвердил действующий президент. По многим причинам, которые, в частности, заставили Франсуа Миттерана отказаться от участия в "звездных войнах", идею которых предложил некогда Рональд Рейган. В первую очередь, эта система ПРО едва ли может быть на 100 процентов эффективной. Во-вторых, против кого направлена эта система? Идет ли речь о России? Нацелены ли мы против Ирана, КНДР или против безумного диктатора?

- Как вы можете выступить против этого проекта?

- Обсудить его и, если необходимо, отказаться в нем участвовать. Мы обсудим это также на европейском уровне.

- Как вы собираетесь разрешать иранскую проблему в свете возможной военной операции Израиля?

- Я возглавлял две многосторонние парламентские миссии по Ирану. Еще три года назад мы сказали, что, во-первых, программа Ирана однозначно преследует военные цели, а во-вторых, что необходимо вести переговоры, несмотря ни на что. Эту позицию Обама занял в начале своих президентских полномочий. Сейчас ситуацию ухудшилась. Я был в МАГАТЭ, когда Агентство обнародовало свой последний доклад, иранцы располагают новым подземным предприятием и продолжают развивать свою программу.

Односторонняя военная операция была бы несвоевременной и опасной. Никто не может гарантировать ее эффективность, все видят ее тяжелые последствия. Дипломатический путь должен оставаться открытым, чтобы позволить Ирану выполнить его международные обязательства в области ядерного нераспространения. Диалог с Ираном должен проходить на серьезных основаниях. С другой стороны, международное сообщество должно посредством санкций заявить о своей решимости: мы не можем позволить Ирану обзавестись ядерным оружием.

- Какие у социалистов предложения по палестино-израильскому урегулированию? Николя Саркози и глава МИД Ален Жюппе заявляли, что "четверка" посредников неэффективна, чем ее можно заменить?

- Палестино-израильский конфликт тяжело сказывается на двух народах, на регионе и на всем мире. "Квартет" действительно не очень эффективен, но чем его заменить?

Мы будем поддерживать любой процесс, который может привести к миру на Ближнем Востоке, к установлению жизнеспособного палестинского государств и безопасности Израиля. Европа, несомненно, должна более активно искать решение проблемы.

- Хотите ли вы расширить Совет Безопасности ООН, МВФ и Всемирный банк?

- Это необходимо для равновесия мира. Было бы полностью законно сбалансировать власти в МВФ и Всемирном банке. Нет никаких оснований для сохранения двухполюсной модели США - Европа.

Что касается Совета Безопасности, то нужно расширить состав его постоянных членов за счет Африки, Азии и Латинской Америки. Но нам известно, что каждому континенту будет нелегко выбрать представителя.

- Какова ваша позиция по отмене виз между Россией и ЕС?

- Это непростой вопрос, поскольку он касается ЕС, а не только двусторонних отношений. При этом нужно сделать все возможное, чтобы решить этот трудный вопрос и способствовать развитию сотрудничества между Европой и Россией, Францией и Россией.

- По вашему мнению, существует ли опасность неконтролируемой иммиграции из России?

- Нет, не думаю.

- Нужно ли изменить или сделать более мягкими Шенгенские соглашения?

- Нужно попытаться смягчить их, когда это возможно и необходимо, не меняя основополагающих принципов. Но необходим также более эффективный полицейский контроль на границах Европы.

- Как вы будете решать вопрос о нелегальной иммиграции?

- В вопросе нелегальной иммиграции мы будем крайне строгими. Несмотря на свои заявления, нынешнее французское правительство было недостаточно жестким в отношении работодателей и "продавцов сна" (расселяющих за небольшие деньги в тяжелых условиях нелегальных иммигрантов).

- Какими будут ваши основные ориентиры в европейской политике?

- Основной вопрос для нас - это вернуть нашим согражданам и соседям доверие к Европе. За последние годы уровень веры в Европу упал. Евро - несомненный успех, но для многих оно означает повышение цен. Что касается глобализации, то во Франции у многих категорий населения преобладает мысль, что Европы не защитила их от негативных результатов глобализации и даже способствовала распространению ультра-либерализма. Поэтому для нас важен пакт управления, экономического роста, ответственности, который направил бы Европу к политике общественного интереса, трансъевропейских сетей, к реформе энергетической политики, справедливой торговле (с другими странами) - к взаимоуважению правил и соблюдению общественных и экологических норм.

- Франсуа Олланд хочет включить в европейский бюджетный пакт обязательство способствовать экономическому росту. Что он имеет в виду?

- Если это соглашение останется в нынешней форме, оно не будет передано на ратификацию французскому парламенту. Оно должно включать настоящий налог на финансовые транзакции, пакт об экономическом росте и занятости. Я думаю, что консервативные правительства также могут это поддержать. Это вопрос европейской философии, здравого смысла. Если мы продолжим душить страны, которым и без того плохо, они не смогут вернуть свой долг. Если мы продолжим проводить политику, нацеленную только на сокращение долга, мы вступим в полосу рецессии, это путь к европейской катастрофе. Конечно, мы согласны, что нужно сокращать дефицит и долг. Франсуа Олланд отметил, что намерен принять закон о пятилетнем планировании, чтобы прийти к нулевому дефициту по истечении пяти лет.

- Станет ли Турция членом ЕС?

- Евросоюз предоставил Турции статус кандидата на вступление. Мы должны продолжать переговоры с добрыми намерениями и предоставить решать этот вопрос европейцам и туркам. Для этого потребуется долгий процесс, который не завершится в ближайшие пять лет, поскольку остается много препятствий: консолидация демократии в Турции еще не завершилась, не решен вопрос с Кипром, турецкие власти должны признать геноцид против армянского народа. Нам нужно продолжить или, скорее, вновь начать диалог с Турцией в мирной обстановке, Турция играет стратегическую роль в Сирии и в контексте продолжения "арабской весны".

- Легко ли будет Франсуа Олланду действовать на международной арене без опыта работы в правительстве и личных отношений с руководителями других стран?

- Он в течение 10 лет был первым секретарем Социалистической партии и встречался с руководителями других стран. Барак Обама тоже не был министром, это не помешало ему полноценно выполнять роль президента.

Франция > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 24 апреля 2012 > № 541668 Жан-Луи Бьянко

Российский Генштаб впервые признал наличие ядерной угрозы со стороны Ирана и Северной Кореи.

"Угроза всегда существует, поэтому мы внимательно отслеживаем развитие ядерного потенциала многих государств... И тот анализ, который мы проводили вместе с американцами, подтверждает, что да, такая вероятность есть, угроза существует, и с тем, что создать противоракетную оборону необходимо, мы согласились", - сказал начальник Генштаба Вооруженных сил РФ генерал армии Николай Макаров в интервью телеканалу Russia Today.

Ранее руководство Минобороны РФ заявляло о том, что ядерной угрозы для Европы и России со стороны этих стран не существует, так как Иран и Северная Корея не обладают достаточным потенциалом для создания ядерного оружия и средств его доставки.

По словам Макарова, в Генштабе знают о том, что "многие страны, не заявляющие о наличии ядерного оружия, на самом деле его имеют".

"Безусловно, если оно попадет в руки экстремистов, то это очень чревато для международной безопасности", - сказал Макаров.

Он добавил, что для противодействия этим угрозам, Россия готова работать в этом направлении совместно с другими странами.

Давайте вместе решать эту проблему, давайте вместе избавляться от угроз, которые могут возникнуть не только для стран Европы, но и для России, в целом, поскольку мы тоже являемся частью Европы, - заявил генерал.

КНДР с 2006 года стала обладателем ядерного орудия, проведя в том же году его первые в своей истории испытания.

Ранее в апреле СМИ Южной Кореи сообщали, что, по данным разведслужб, Северная Корея готовится провести третье по счету в своей истории подземное ядерное испытание. Информация была основана на спутниковых фотографиях северокорейского полигона, где ранее уже проводились подземные ядерные испытания.

США и ряд других стран Запада подозревают Иран в разработке ядерного оружия под прикрытием программы мирного атома. Тегеран все обвинения отвергает, заявляя, что его ядерная программа направлена исключительно на удовлетворение потребностей страны в электроэнергии. В СМИ все чаще появляются публикации о том, что США и Израиль планируют военную операцию против Ирана.

ВМС Ирана располагают, по крайней мере, 12 сверхмалыми подводными лодками типа Ghadir, названных в честь шиитского священного мусульманского праздника Гадир-Хум (Ghadir Khumm – по вероисповеданиям, местность на Аравийском полуострове, куда прибыл посланник Аллаха пророк Мухаммед и назначил Али ибн Абу-Талиба предводителем мусульман).

Иран объявил о строительстве головной подводной лодки Ghadir собственного проекта 11 мая 2005 года. Местное государственное телевидение, как и следовало ожидать, тут же сообщило, что «лодка может действовать скрытно» и что «враг не заметит лодку». Эксперты полагают, что Иран спроектировал ПЛ Ghadir с помощью северокорейских специалистов. Но и Северная Корея, также отгородившаяся от всего остального мира, страдает технологической отсталостью.

Как и Иран, Пхеньян из-за своей немощности из года в год выводит на военные парады доисторическую военную технику с некоторыми косметическими обновлениями или просто макеты «грозных» ракет. Все это характерно для стран с тоталитарным строем, т.к. не страдающим «манией величия» государствам и в голову не придет мысль катать по площади ракеты из фанеры. Такой же «болезнью» страдал когда-то и Советский Союз.

Но подводные лодки по городской площади не протащишь. Поэтому Ирану нужно было построить что-то похожее на подводную лодку, которая действительно могла держаться на воде. В итоге получилась субмарина, напоминающая «потайной корабль» времен Первой мировой войны. И о каких-то «чудо-технологических прорывах», разумеется, говорить не приходится.

США считают, что китайская фирма продала Северной Корее компоненты 8-осного автомобиля, который стал основой для создания мобильной пусковой установки для размещения баллистической ракеты большой дальности, продемонстрированной на военном параде в Пхеньяне.

Впрочем, США не утверждают, что Китай продал весь автомобиль со всеми военными устройствами, возможно, было продано только шасси. Это дает возможность Китаю утверждать, что он не знал о военном применении этих шасси, следовательно, Пекин не нарушал никаких санкций ООН в отношении КНДР. Но такие продажи на фоне ракетных испытаний Пхеньяна не могут не вызывать озабоченности и ставят вопрос, действительно ли Китай прилагает достаточно усилий, чтобы соблюдать запрет на поставку оружия Пхеньяну.

Эту новость первой сообщила газета The New York Times. Газета сообщила о результатах расследования, проведенных властями США. Китайский чиновник Хубэй Санцзянь (Hubei Sanjiang), отрекомендовавший себя как участник сделки, рассказал, что китайская фирма продала эти машины через подставную компанию, чтобы скрыть адрес конечного покупателя.

В четверг министр обороны США Леон Панетта (Leon Panetta) заявил законодателям, что Китай оказывает поддержку ракетной программе КНДР, но не знает «точный размер помощи».